Р. З. Хайруллин,
advertisement
1 Р. З. Хайруллин, доктор педагогических наук, профессор кафедры социальной и семейной педагогики РГСУ. Сфера научных интересов: образование аборигенных народов в России и за рубежом, этнопедагогика, формирование толерантности и культуры межнационального общения, национальные проблемы образования. R.Z.Khayrullin Doctor of pedagogical sciences, professor of the department of social and family pedagogy. Field of scientific interests:Aboriginal Peoples education in Russia and abroad, ethnic pedagogy, forming of tolerance and culture of interethnic communication, ethnic education issues e-mail: rhairullin@mail.ru Аборигенное население в структуре канадского общества Аннотация: В статье аборигенное население Канады показано как некое сообщество, сформировавшее определенную систему связей и отношений, как внутри сообщества, так и за его пределами. В то же время аборигенное население неоднородно. Входящие в эту категорию инуиты, индейцы и метисы имеют свои исторически обусловленные особенности. Наиболее многочисленной из этих трех групп являются индейцы, популяция которых в Канаде в 2.6 раза больше, чем метисов, и в 13 раз больше, чем инуитов. Резервация представлена как одна из форм организации аборигенного сообщества. В то же время наблюдается движение аборигенного населения за пределы резерваций. В настоящее время более половины аборигенного населения живет вне резерваций. Аборигенное население в Канаде в целом становится все более и более городским, хотя инуитское население (78%) продолжает оставаться сельским. Основываясь на результаты переписей 1981, 1996, 2001 гг., автор показывает демографические процессы, происходящие в аборигенных сообществах. Сопоставления проводятся на фоне демографических изменений, происходящих в Канаде в целом. Демография аборигенного макро-сообщества весьма сильно отличается от демографических показателей неаборигенного населения. Коренное население преобладающе женское и намного моложе. Городское аборигенное население вообще более мобильно, менее образовано, менее занято, и более бедно, чем неаборигенное. Увеличивающаяся урбанизация аборигенного населения бросает политические, экономические и социальные вызовы для аборигенных сообществ, а также правительства. Предполагается обострение проблемы занятости, размещения и предоставления социальных и других услуг как в резервациях, так и за их пределами. Правительство и бизнес начинают рассматривать растущую аборигенную рабочую силу как важный потенциал для Канады. В то же время у Канады могут появиться проблемы, связанные с социальным и экономическое неравенством между аборигенным и неаборигенным населением, что может сыграть дестабилизирующую роль, негативно влияя на общую обстановку в больших городах. Правоохранительные органы должны быть готовы к 2 профилактическим действиям, направленным на достижение социальной справедливости и предотвращение социальных конфликтов и правонарушений в обществе. Ключевые слова: канадское общество, аборигенное население, демографические процессы, урбанизация, проблема занятости, социальные услуги, социальная справедливость Аборигенное население Канады можно рассматривать как некое сообщество, проживающее на определенной территории, сформировавшее определенную систему связей и отношений, позволяющие удовлетворять потребности данного сообщества на разных уровнях. Аборигенное сообщество функционирует в основном на двух уровнях: макро-сообщества и микро-сообщества. Если мы хотим дать определение «макрообщина» индейцев Канады, можно отметить, что она отличается наличием собственной территории, общими связями и разделяемыми членами сообщества общими интересами; то есть, макро-сообщество объединено общей территорией, которая называется Канадой, их связывает то, что называется «аборигенностью» и в определенной степени общие интересы. Сейчас мы должны определиться с вопросом: кто такой индеец в Канаде с точки зрения национальной, социальной, политической и экономической демографии. На уровне микро-общин, аборигены как индивидуумы, разделяют территорию резервации, этническую принадлежность, и членство в сообществе, а также участие теоретическое, если не фактическое, в обслуживающих их политических и социальных структурах. Ключевые компоненты определения, как мы видим, основываются на территориальном признаке - это место, в котором живут, трудятся и создают семьи, а также на принципе общего интереса; признающего обширную систему взаимоотношений и личных связей, которые являются определяющими элементами общины. Именно на уровне микро-сообщества мы можем осуществлять дальнейшее осмысление понятие «община», которое является уникальным феноменом с юридической точки зрения. Здесь понятие «община» является преимущественно стратегическим, поскольку одновременно является и местоположением и механизмом, через который община, как объект права, функционирует. В пределах этих конструктов - общенациональный и местный - размер действительно имеет значение, хотя до некоторой степени по умолчанию. Макросообщество, представленное всем количеством канадского коренного населения, в настоящее время проживающего в пределах канадских границ и определяемого в соответствии с широкими, обще-индейскими культурными особенностями и разделяемыми ими интересами, которые характеризуют социальный опыт всего аборигенного населения, является самой большой целостной категорией и в значительной степени сконструировано не аборигенами. Микро-сообщества - в значительной степени, но не обязательно, - сельские, располагаются в пределах границ резерваций и объединены специфическим языком и культурой. Эти сообщества различаются по географическим размерам и населению, и в совокупности с теми, кто проживает в городских поселениях в пределах «городских аборигенных анклавов или свободные сообщества людей, неявно связанных друг с другом, составляют большее макро-сообщество. Наконец, в пределах 3 микро-сообществ, активных участвующих в правозащитных движениях, мы сталкиваемся с намного меньшими сообществами, являющимися реальной и потенциальной клиентурой органов правосудия, расположенными в пределах специфического географического сообщества. Эти категории понятия «сообщества» расположены по нарастанию; макро-сообщество составляется из микро-сообществ, существенные аспекты которых состоят из сообществ, которые могут являться объектами права. Рассмотрим поочередно каждое из этих сообществ, начиная с общеиндейского макро-сообщества. Аборигенное население в канадском обществе: «Макро-сообщество» Несмотря на то, что термин «Аборигенный» часто используется, как будто это относится к большой и гомогенной группе людей, все более и более ясно, что есть значительное разнообразие не только в законодательном статусе, племенной принадлежности, и элементах материальной культуры, но в более широком контексте аборигенного населения и в самой Канаде. Действительно, что может быть самой существенной особенностью макро-сообщества - степень, до которой это бросает вызов обычным представлениям о понятии «сообщества», включая значительные вариации. Разнообразие канадских аборигенных сообществ отражено в способах, как люди говорят, чему они верят, виде деятельности, которой они занимаются, их местоположении на социально-экономической лестнице, как и где они живут, их причастность к государственным системам, таким как охрана детства и система правосудия. Короче говоря, не может быть единственного, разделенного всем сообществом понятия «сообщества», которое относилось бы ко всем членам сообщества. Учитывая эту действительность, характеристика аборигенных людей как макро-сообщества должна быть понята, прежде всего, как эвристический инструмент, с помощью которого следует проводить исследование комплекса проблем аборигенного населения внутри самой Канады как некой целостности. Богатство разнообразия аборигенного населения Канады отражается в пятидесяти языках и пятьдесяти двух культурных группах, таких как хайда, кри, могавк и др., проживающих в стране. В Канаде выделяют шесть главных культурных регионов: Лесистая местность, Ирокезский, Равнины, Плато, Тихоокеанское побережье и Бассейн рек Маккензи и Юкон. По отношению к этому населению используются термины, которые позволяют определить, откуда они, кем они являются и что означает их аборигенность. В то время как антропологи внесли свой вклад в эти классификации, использование этих категорий ограничивается вследствие использования определений Аборигенного населения государством и для самого Аборигенного населения. Нигде это влияние не проявляется более неотразимо, как в контексте юридических определений «индейцев», изобретенных и предлагаемых государством. Последние определение берет свое начало в Законе 1850 года для Нижней Канады (13 &14 Vict. 1850, p. 42), который определил «индейцев» без учета их мнения, включая сюда любого живущего в индейской общине, «вступившего в брак»; или усыновленного в племя индейцев (Dickason, 2002: 228- 9). Это определение в дальнейшем будет подвергнуто сужению и пересмотру и после образовании Конфедерации (1867 г.) центральным для определения принадлежности к категории «индейцы» станет процентное соотношение индейской крови (Dickason, 2002, 4 p.229). Поскольку увеличивающееся число аборигенных микро-сообществ предполагают контроль над определением членства в их сообществах, и таким образом по определению понятия «индеец» в конкретной общине, борьба за преодоление привнесенных извне критериев для определения принадлежности привела к существенным социальным и политическим проблемам для многих общин, проживающих в резервациях. В то время как определение «индеец», предложенное федеральным Департаментом по делам индейцев и развития Севера теперь переместила акцент с состава крови на рассмотрение происхождения (своеобразная фактура волос или наследственные черты – в лучшем случае), конституция признает три категории аборигенных жителей в Канаде: индейцы, метисы и инуиты. Инуиты – Аборигенные жители Севера Канады, которые живут выше линии лесной зоны в Северо-Западных территориях и северном Квебеке; целостно самое большое Инуитское население проживает на территории Нунавута. Хотя инуиты не включены в определение «индейцы», содержавшееся в Законе об индейцах (s. 4.1), следуя из определения Верховного Cуда Канады в Примечании о термине «индейцы», инуиты были определены как «индейцы» в соответствии с пунктом 91 (24) Закона о Конституции 1867 г., и как поэтому считаются подпадающими под юридическое действие федерального законодательства об индейцах. Метисы - люди смешанного происхождения, предками которых являются представители Первых Нации и выходцы из Европы; они отличны от других групп и имеют тенденцию к проживанию преимущественно в городах в западной части Канады. В то время, как эта «категория» долго доказывала право на точное определение, Национальный Совет Метисов определил метисов как «коренные народы, отличные от индейцев и инуитов; потомки исторических метисов, которые развивались в территории, которая является теперь западной Канадой как люди с общей политической волей [и] потомки тех коренных народов, которые были поглощены историческими метисами (Burrows and Rotman, 1998: 469). Широта этого определения отражает сложность положения метисного населения, без растворения их прав как аборигенных народов. В своем решении по Спарроу (1984), Верховный Суд Канады подчеркнул, что конституционные права, содержавшиеся в статье 35 (1) относятся, наряду с индейцами и инуитами, и к метисам. Термин «Индеец» может использоваться в общем смысле для наименования всех аборигенных людей в Канаде, которые не Инуиты и не Метисы. Четыре ключевых термина используются по отношению к индейцам в Канаде: зарегистрированные (статусные) индейцы, индейцы, проживающие в общинах, индейцы нестатусные и индейцы по соглашению. Первые три из этих термина получены из федерального Закона об Индейцах, впервые принятого в 1876 году, который устанавливает определенные федеральные обязательства по отношению к индейцам и регулирует управление землями индийских резерваций (Департамент по делам индейцев и Развития Севера [DIAND], 2001). Согласно Закону об индейцах, статусный индеец - это человек, который «зарегистрирован как индеец, или имеющий право быть зарегистрированным как индеец» (следовательно, термины «статусный» или «зарегистрированный» индеец используются как взаимозаменяемые), и кто, таким образом, имеет право жить в резервациях, которые являются землями, выделенными федеральным правительством для использования и занятия индейской группой или общиной. Накладки и, в некоторых случаях, неразбериха, 5 порожденные этими терминами, значительны. Например, термин «статусный индеец» фактически не присутствует в Законе об индейцах, но обычно понимается, что он относится к зарегистрированным индейцам, то есть, это человек, который является, или имеет право быть, зарегистрированным как индеец согласно Закону об индейцах. Термин «индеец по соглашению» используется (не слишком часто и недавно), по отношению к человеку, который является подписавшим или потомком подписавшего соглашение по индейцам. Такой человек может быть, а может и не быть Статусным (Зарегистрированным) индейцем согласно Закону об Индейцах. Хотя Закон об индейцах в пункте 72 касается оплате денег, в соответствии с соглашением, «индейцам или индийским общинам», он не дает никакого определения термину «индеец по соглашению». Это поднимает вопрос, как потомки индейцев по соглашению, которые не имеют статуса или членства в общине, могут пользоваться выгодами соглашения. Есть также двусмысленность в термине «соглашение». Так как термин «соглашение» может быть отнесен к современным соглашениям об удовлетворении земельных требований, возможно бенефициарий Заключительного Соглашения по племени Нисга - технически является индейцем по соглашению, а также потомком подписавшего одно из классических соглашений до 1922 года. Термин «индеец общины» относится к тем людям, которые приобретали членство общины по Биллю С-31, но не обязательно обладают статусом зарегистрированного индейца; юридические выгоды, положенные индейцам общины, уникальны и зависят непосредственно от их признания членами общины. Статусные индейцы могут быть сопоставлены с их нестатусными сородичами, теми, кто, несмотря на обладание необходимым составом крови и, по крайней мере, теоретическим правом на статус, не внесен в федеральный реестр индейцев и, таким образом, лишен доступа ко многим услугам и правам, которыми обладают статусные индейцы. Интересны вариации в благосостоянии представителей аборигенных народов со статусом и без него. Несмотря на популярные стереотипы экономической выгоды государственного патернализма к индейцам, статусные индейцы, которые имеют тенденцию проживать в резервациях, оказываются преимущественно в невыгодных условиях по сравнению с их нестатусными сородичами. Популяция индейцев в Канаде в 2.6 раза больше, чем метисов, и в 13 раз больше, чем инуитов. Распределение трех аборигенных групп по всей стране вариируются в зависимости от групп и регионов. Наибольшая индейская группа проживает в Онтарио, далее в Британской Колумбии; наибольшая группа Метисов находится в Альберте, далее следует Манитоба. Однако, на сравнении со всем населением провинций, численность североамериканских индейцев и метисов в Саскачеване намного больше, чем в какойлибо другой провинции. За исключением определения «метис», предложенного Национальным советом метисов, эти категории аборигенных народов по существу были предложены извне, как нисходящие конструкции макро-сообщества аборигенной Канады. Как таковые, они служат, прежде всего, интересам и целям их создателей и могут иметь малое, если никакое, отношение к истинной природе национальных аборигенных сообществ. Более удачными - или по крайней мере более уместный и информативными - определения сообществ оказываются, если они возникают снизу как результат индивидуального и коллективного жизненного опыта членов сообщества, участвующих в конструировании 6 определения. Мы признаем ограничения определений, привнесенных сверху, и рассматриваем их как отправные точки для описательного анализа нынешнего жизненного опыта макро-сообществ в аборигенной Канаде. Исследование социально-экономических особенностей этих трех групп показывает, что инуиты имеют самое молодое население, наименьшее количество старших, живущих одиноко, наименьшее количество матерей - одиночек, наибольшее число людей, которые говорят на родном языке дома, наименьшее количество пятнадцати-двадцати четырехлетних молодых людей, посещающих школу, и наименьший уровень образования. В отличие от этого, метисы имеют самое старое население, наименьшее количество пожилых людей старших с расширенной семьей, самые высокие доходы, самый высокий уровень образования и самый высокий уровень занятости из трех аборигенных групп. Не приближаясь к социально-экономическим показателям общего канадского населения, население метисов приближается к ним ближе, чем североамериканские индейцы или чем инуитское население. На 1997 год в Канаде было 609 общин (bands) . Община (band) - это группа людей, для которых земли были выделены отдельно, и деньгами распоряжалась Корона. В то время как большинство аборигенных людей живут вне резерваций, меньше чем половина статусного или зарегистрированного индейского населения живут за пределами резерваций. Многие общины, живущие в резервации, имеют менее пятисот жителей, и только приблизительно 11 % имеют более двух тысяч жителей. Перемещение из резерваций в города, восстановление статуса индейцев в соответствии с Биллем С-31 (многие из которых уже жили в или мигрировали tо городские области), означает, что аборигенное население в Канаде становится все более и более городским. 65% метисного населения Метиса является полностью городским, тогда как 78 % инуитского населения – сельским/изолированный / (DIAND, 2001). Последовательное движение из резерваций в города было отмечено несколькими учеными, в том числе Ньюхаусом и Петерсом, которые недавно заметили, что «в 1951 году Перепись Канады показала, что 6,7 процентов коренного населения жили в городах. К 2001 г. эта пропорция увеличила до 49 процентов. Теперь 245 000 чел. аборигенного населения, или 25% из общего аборигенного населения, сообщающего об аборигенной идентичности, живут в 10 самых крупных городов Канады: Виннипеге, Эдмонтоне, Ванкувере, Калгари, Торонто, Саскатуне, Реджине, Оттаве, Монреале и Виктории. Аборигенное население - теперь часть городского пейзажа, и оно будет продолжать увеличиваться в ближайшие десятилетия» (Newhouse and Peters, 2003: 5). В то время как увеличивающееся присутствие аборигенных сообществ в больших городах доминирующая демографическая тенденция среди Первых Наций, Сиггнер утверждает, что мы должны быть осторожными в утверждении, что вся аборигенная урбанизация имеет такую тенденцию: и большие и маленькие города пополнились аборигенным населения между 1996 и 2001 гг. Например, процент населения с аборигенной идентичностью, живущих в крупных городах (Census Metropolitan Areas, CMAs) увеличился с 26.3% в 1996 году до 27.8 % через пять лет, достигнув приблизительно 280 000 чел.; тогда как в небольших городах (с населениям до 100 000 чел.) оно достигло 7 приблизительно 214 000 чел., или 21.3% от всех людей аборигенной идентичности (Siggner, 2003: 15-21). Как отмечалось Ла Прери в ее исследовании 1994 года об аборигенах – городских обитателях, люди приезжают в города в поисках лучшей жизни, или для того, чтобы вырваться из плохой ситуации или по другим причинам. (La Prairie, 2004, 37). Безотносительно их побуждений, ясно, что, за исключением инуитов, аборигенное макросообщество становится все более и более городским. Как мы покажем ниже, эта тенденция, и отчетливые образцы распространения, поселения и миграции, которые сопровождают это, имеют глубокое значение для понимания природы аборигенного «макро-сообщества», а также для продолжающегося существования классического сельского микро-сообщества, располагающегося в резервации. В последнее время понимание размера аборигенного макро-сообщества в Канаде изменилось, т.к. переписчики расширили параметры сбора данных и описания аборигенного населения. Например, в 1981г. 491 465 человек отметили, что они имели аборигенное происхождение, но в 1996 г., показатель происхождение отметили 1 101 960 чел., в то время как 799 010 чел. отметили показатель «идентичность» (Siggner, 2001). Так как Статистика Канады не включала вместе категории «Аборигенное Происхождение» и «Аборигенную Идентичность» до 1991 года, неясно, идентифицировали ли те, кто отвечал в 1981 г., себя как «абориген». Учитывая, что самая высокая пропорция людей, которые отметили одновременно и «аборигенное происхождение» и «Идентичности», живут в западных провинциях (прежде всего, в городах Прерии) то также неясно, отражает ли это более интенсивную политизацию аборигенных проблем, более высокую концентрацию аборигенного населения и/или другое чувство идентичности в тех провинциях, где, в отличие от восточных провинций и городов, аборигенное население составляет существенную пропорцию в общем населении (соотношение «происхождения» и «идентичности в Thunder Bay аналогично этим показателям в западных городах). Что является несомненным, - это то, что существует разнообразие по всей стране даже в том, каким образом аборигенное население идентифицирует свою аборигенность. Разнообразие имеет и другие региональные и местные аспекты. Как отмечалось выше, перепись 1996 года определило показатель «идентичность» аборигенного населения как 799 010 чел, т.е. произошло увеличение на 173,390 чел. или 27.7 % с того момента, когда категория «идентичности» стала впервые использоваться в 1991 году – что составило 2.8% от всего канадского населения. Перепись 2001 года показывает увеличение до 1.3 млн чел., или 3.3 % всего канадского населения, показавших, что имеют аборигенную родословную (см. Табл. 1). Табл.1. Аборигенное население по происхождению и идентичности Происхождение Год Кол-во 1981 491, 465 1996 1,101,960 Изменение (%) 124,2 Идентичность Год Кол-во 1991 625,620 1996 799,010 Изменение (%) 27,7 8 2001 1, 319, 850 19,7 2001 976,305 22,2 По показателям «Происхождение» и «Идентичность» данные за 1981 и 1991 гг. отсутствуют. Из группы, выбранной по показателю «Аборигенная идентичность» в 1996 г., 66% назвали себя индейцами, 25. 5 % - метисами, 5.03 % инуитами, и 3.2 % отнесли себя к категории «другой». Данные переписи 2001 года трудно сравнить с данными предыдущей переписи из-за изменения системы показателей, но число тех, кто выбрал показатель «метис», значительно возросло. Выявилось, что самые большие аборигенные поселения проживает в Онтарио и Британской Колумбии, а в Манитобе и Саскачеване аборигенного населения проживает вдвое большее, чем в любой из провинций (соответственно 11.7% и 11.4 % ), по сравнению с не коренным населением. Как и предполагалось, территории имеют самые высокие показатели численности аборигенного населения. Аборигенное население Северо-Западных территорий составляет 51% от общего населения; в Юконе 23 % и в Нунавуте - 85 % (Statistics Canada, 1999). В рамках этих показателей, демография аборигенного макро-сообщества весьма сильно отличается от демографических показателей неаборигенного населения. Коренное население - преобладающе женское и намного моложе: 33% коренного населения имеет возраст менее пятнадцати лет по сравнению с 19 % процентами не коренного населения, и это особенно проявляется на западе. Например, в Саскачеване в 1996 году 41% коренного населения был моложе пятнадцати лет (Kaufman and Associates, 2000: 5). Зарегистрированное индийское население еще моложе (более чем 51 % имеет возраст ниже 25 лет) и растет со скоростью почти два раза выше по сравнению с канадским населением в целом. Как результат, зарегистрированное индейское население может превысить 790 000 чел. к 2008 году. В Прериях наблюдается наибольший рост, особенно в Манитобе, далее следуют Альберта и Саскачеван. К 2008 году Манитоба сможет иметь наибольшее количество зарегистрированного индейского населения в Канаде после Онтарио. Политическое значение таких темпов роста представляется интересным, особенно относительно зарегистрированного индейского населения. Увеличивающаяся урбанизация аборигенного населения бросает политические, экономические, и социальные вызовы для аборигенных организаций, а также правительства. Хансельманн, со своей стороны, отмечает, что политика в отношении аборигенного населения в городах и недостатки в ее планировании заслуживает большего внимания, и предлагает что, несмотря на некоторые многообещающие инициативы, следует больше делать в этом направлении, особенно со стороны федерального, провинциального, и муниципального правительств (Hanselmann, 2003: 167-71). Поскольку аборигенное население растет и становится рабочей силой, проблемы занятости, размещения и предоставления других услуг будут расти как в резервациях, так и за их пределами. В то же самое время, Kaufman и Associates отмечают, что «правительство и деловое сообщество [в Манитобе] начинают рассматривать растущую аборигенную рабочую силу, если ее должным образом обучать и развивать, как важный потенциал для провинции» (Kaufman и Associates, 2000: 50). Признавая важность внимания к проблеме занятости, можно утверждать также, что намного более насущной становятся проблемы политики, которые являются результатом социальных, политических и культурных проблем, и которые будут обостряться, если 9 значительное по числу молодое городское аборигенное население будет оставлено без присмотра. Это может очень подорвать потенциал аборигенных рабочих в удовлетворении потребностей корпораций. Правоохранительные органы должны быть готовы к профилактическим действиям, чтобы предупредить многие из тех проблем, которые могут возникнуть в в результате демографических изменений. Такие действия должны быть направлены на достижение социальной справедливости и предотвращение социальных конфликтов и правонарушений в обществе. Как отмечалось выше, аборигенное макро-сообщество не только моложе, но и является также преимущественно женским. 51 % аборигенного населения является женским, но эти данные варьируются в зависимости от места проживания: больше мужчин живет в резервации, и больше женщин вне резервации. Мужская / женская диспропорция является самой большой в больших городах. На 6.3 % больше женщин, чем мужчин в городских центрах (Kaufman and Associates, 2000: 50), и это несоответствие является самым высоким для женщин в возрасте 25 лет и выше (Statscan, 1999а). Несоответствие принимает дополнительное измерение, когда выявляется, что в городах, в 1996 году, в 2.4 раза больше аборигенных детей, чем неаборигенных, проживали в семьях с одним родителем; эта ситуация особенно отмечена для детей, которые живут в Тандер Бей, Виннипеге, Реджине, Саскатуне, и Эдмонтоне (Siggner, 2001). Данные показывают, что большинство тех семей с одним родителем возглавляется женщинами. В то же самое время, когда дети в этих городах живут в семьях с одним родителем (мамой), в Тандер Бей, Виннипеге, Реджине, Саскатуне и Эдмонтоне также наблюдается высокая концентрация безработных людей и семей с одним родителем. Несмотря на такую ситуацию, значительный процент от следующего поколения взрослых-аборигенов, испытавших такие проблемы в детстве, едет в поисках лучшей жизни в город. Исследование подтверждает это наблюдение; Сампсон и Рауденбуш (Sampson and Raudenbush, 2001) утверждают что эти две особенности - семьи с одним родителем и высокий уровень безработицы снижают возможности социализации и другие возможности, доступные родителям, детям и молодежи в более демографически уравновешенных районах. Эта ситуация, вместе с приростом аборигенного населения, создаст существенные проблемы для политики. Хотя аборигенное население включено во все виды экономической деятельности (Satzewich и Wotherspoon, 1993), данные показывают, что городское аборигенное население вообще более мобильно, менее образовано, менее занято, и более бедно, чем неаборигенное. В то же самое время, однако, имеются отличительные региональные различия, с наиболее бедными, неблагополучными группами, проживающими в провинциях Прерии. В Виннипеге, Реджине, Саскатуне и Эдмонтоне наблюдается значительное различие по занятости и уровню дохода между аборигенным и неаборигенным населением Канады (Statscan, 1999а). Одно исключение - северный город Онтарио Тандер Бей, где уровень доходов и занятости аборигенного и неаборигенного населения - почти такого же размера, как в городах Прерии (Siggner, 2001). Сравнение годового дохода аборигенного и неаборигенного населения в восточных и западных крупных городах Канады показывает удивительно маленькое различие между этими двумя группами в Монреале и Торонто (меньше чем $ 6 000 и немного более чем $ 7 000, соответственно), но различие в $ 10 000 и больше наблюдается во всех других крупных 10 городах (включая Тандер Бей), кроме Ванкувера, где это различие достигает 2 раз. Такое соотношение характерно для аборигенного и неаборигенного населения в крупных городах, где аборигенное население имеет доходы ниже прожиточного минимума (Siggner, 2001). Выявляются интересные данные, когда мы начинаем исследовать виды сообществ, в которых живут аборигенные люди. Городское аборигенное более мобильно, чем проживающее в резервациях; это особенно верно в отношении городов Прерии (Виннипег, Реджина, Эдмонтон и Саскатун) (Kaufman and Associates, 2000; DIAND 2001; Statscan, 1999а). Анализ Ла Прери, проведенный на материалов 9 крупных городов, показал, что города Прерий и Тандер-Бей имеют самое большое, самое молодое, наименее образованное, самого бедное и самое мобильное аборигенное население (La Prerie, 2002). Напротив, восточные города имеют самое образованное и самое богатое аборигенное население. Города Прерии Реджина, Саскатун и Виннипег, и город Северного Онтарио Тандер-бей находятся соответственно на отрицательной части шкалы среднего значения показателей девяти городов, тогда как восточные города находятся соответственно на положительной стороне. Ванкувер, и в меньшей степени Эдмонтон, являются самыми близкими к среднему значению почти во всех категориях, и поэтому колеблются между двумя крайними значениями показателей этих городов. При исследовании «степени неравенства» между аборигенным и неаборигенным населением в каждом из этих девяти городов, Ла Прери (La Prerie, 2002) выявила самые крайние проявления неравенства между этими двумя видами населениями в городах Прерии, а также Тандер Бей; наименьшая степень неравенства выявлена в Галифаксе, далее следуют Монреаль и Торонто. Полученные данные позволяют предположить, что аборигенное население, которые должны чувствовать наименьшую степень неравенства по сравнению с их неаборигенными соседями, проживает в восточных городах. Данные относительно зарегистрированных индейцев подтверждают это предположение. В определенной степени, такое восприятие лишений порождает чувства безнадежности и отчаяния. Не трудно предположить, что такое восприятие может играть дестабилизирующую роль, негативно влияя на городские аборигенные семьи в крупных городах Прерии. Есть также значительные различия в отношении проблемы языка и культуры в аборигенном макро-сообществе; как будет замечено далее, эти различия могут повлиять на развитие программ укрепления сообществ. Аборигенное население, которое живут в Нунавуте и Квебеке, намного более вероятно говорят на аборигенном языке, чем те, которые живут в других регионах страны. Самое молодое аборигенное население проживает в Нунавуте и Саскачеване, далее следуют Манитоба и Альберта. Квебек, Онтарио, Юкон и Британская Колумбия имеют наименьшее количество населения в возрасте до двадцати четырех лет, что означает, что эти области вообще имеют более старшее население. Есть небольшое различие по регионам в процентном соотношении населения, которое живет в семейных отношениях, но Юкон и Онтарио имеют наименьшее количество пожилых людей, живущих с расширенными семьями. Саскачеван, а также Манитоба, имеет самый высокий процент семей, где единственным родителем является женщина; Нунавут, Квебек, и Атлантические провинции - самый низкий. Нунавут и Манитоба имеют наименьшее количество лиц в возрасте пятнадцати – двадцати 11 четырех лет, посещающих школы, а Онтарио – наибольшее. Саскачеван, Манитоба и Атлантические провинции имеют самые низкие показатели занятости, и провинции Альберта, Онтарио и Британская Колумбия - самые высокое. Не удивительно, что население Саскачевана и Манитобы больше всего зависит от правительственных трансферов. Больше всего аборигенной молодежи (пятнадцать - двадцать четыре года) посещает школу на Острове Принца Эдуарда, Онтарио, Юконе и Новой Шотландии, чем в других регионах (Statscan, 1999). Наибольший процент аборигенной молодежи, кто не посещает школы и не работает, находится в Манитобе и Саскачеване (Drost, 2001). В определении внутригрупповых различий (например, зарегистрированные и незарегистрированные индейцы), анализ, проведенный Ла Прери на примере девяти главных городов Канады, показал, что несоответствие в социально-экономических показателях больше по всей стране для зарегистрированных индейцев, чем для всего аборигенного населения в целом. Другими словами, по большинству показателей зарегистрированные индейцы стоят ниже, чем аборигенное население в целом, но есть значительные изменения по городам. Есть также значительные различия в диапазоне показателей по уровню занятости, проценту одиноких родителей, количеству населения в возрасте ниже двадцати четырех лет и наличия пост-среднего образования. Различия намного больше среди зарегистрированных индейцев, проживающих в крупных городах, чем среди аборигенного населения в целом. Зарегистрированные индейцы Галифаксе, Монреале и Торонто более благополучны в смысле занятости, дохода и образования, чем зарегистрированные индейцы где-либо еще в стране, и даже более обеспечены, чем их аборигенные сородичи в этих трех городах. Действительно, зарегистрированные индейцы в этих городах демографически больше походят на неаборигенное население, чем на аборигенное. Не случайно, что Тандер Бей, Реджина и Саскатун имеет самое большое количество зарегистрированного индейского населения, и что Галифакс, Торонто, Виннипег и Монреаль имеют самое низкое. LITERATURE An Act for the Better Protection of the Lands and Property of the Indians in Lower Canada, S.P.C. 1850, c. 42 (13 & 14 Vict, Prov. of Can.) Barrows J. and Rotman L. (1998) Aboriginal Legal Issues: Cases, Materials & Commentary, (Toronto: Butterworths, 1998) (with J. Borrows), 946 pp. DIAND. 2001. What about land claims? Information sheet (available at www.inac.gc.ca/pr/pub/ywtk/index_e.html#smoaq). Dickason, O, P.,( 2002). Canada’s First Nations A History of Founding Peoples from Earliest Times. Oxford University Press Canada 2002. Drost, H. 1995. "The Aboriginal-white unemployment gap in Canada's urban labour markets." In Market Solutions for Native Poverty: Social Policy for the Third Solitude. H. Drost, B.L. Crowley and R. Schwindt (eds.). Toronto: C.D. Howe Institute. 12 Drost, H., and J. Richards. 2003. “Income On- and Off-Reserve: How Aboriginals Are Faring.” C.D. Howe Institute Commentary 175. Toronto: C.D. Howe Institute. Hanselmann, C. (2003, February). Shared responsibility: Final report and recommendations of the Urban Aboriginal Initiative. Calgary, AB: Canada West Foundation. Kaufman, Thomas & Associates, in association with Mendelson & Associates, “Report on Metis and Off-Reserve Aboriginal Issues, 2000, p.10. La Prairie, C. (1994) Seen but Not Heard: Native People in the Inner City, Ottawa: Department of Justice. La Prairie, Carol 2002 Aboriginal over-representation in the criminal justice system: A tale of nine cities. Canadian Journal of Criminology 44: 181-208. NEWHOUSE, D. and PETERS, E. J. eds 2003 Not Strangers in These Parts: Aboriginal People in Urban Areas ( Ottawa: Privy Council Office) Sampson, Robert J. and Steve Raudenbush. 2001. Disorder in Urban Neighborhoods: Does It Lead to Crime? Washington, D.C.: U.S. Department of Justice, National Institute of Justice. Satzewich, Vic; Wotherspoon, Terry. First Nations, Race, Class and Gender Relations Publisher: Nelson Canada, 1993 Siggner, A. J. 2003. Urban Aboriginal Populations: An Update Using the 2001 Census Results. In Not strangers in these parts urban Aboriginal peoples, Newhouse, D. and E. Peters (eds.), 15-21. Ottawa, ON: Policy Research Initiative. Siggner, Andrew, 2001 Demographic, Social & Economic Profile of Aboriginal Peoples in Selected Western Cities. Presentation at the Policy Conference on Options for Aboriginal People in Canada’s Cities, Regina Saskatchewan.
