Взаимодействие органов власти, бизнеса и
advertisement
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования "Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского" На правах рукописи Бакутина Наталья Сергеевна Взаимодействие органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием Специальность 23.00.02. – Политические институты, процессы и технологии Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук Научный руководитель: д.пол.н., доцент Рыхтик М.И. Н.Новгород – 2015 2 Содержание Введение 4 Глава 1. Инновации и инновационное развитие 14 1.1. Инновации и инновационное развитие: 15 терминологические аспекты 1.2. Роль государства в инновационном развитии 25 1.3. Управление научно-инновационной сферой в 40 современной России Глава 2. Гражданское общество как субъект 51 инновационного развития 2.1. Основные подходы к гражданскому обществу в 52 контексте его участия в инновационном развитии 2. 2. Гражданское общество как проявление ассоциативной 59 жизни 2. 3. Гражданское общество как разновидность общества 64 для которой характерны положительные нормы и ценности (концепция "хорошего общества") 2.4. Гражданское общество как публичная сфера 70 2.5. Гражданское общество и демократия 72 2.6. Необходимость синтетического взгляда на гражданское 74 общество в условиях глобализации и становления его в качестве субъекта инновационного развития Глава 3. Государственно-частные партнерства как 83 3 инструмент политического управления инновационным развитием 3.1. Государственно-частные партнерства как механизм 83 взаимодействия органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества 3.2. Формы государственно-частного партнерства 92 3.3. Опыт развития государственно-частных партнерств в 95 США 3.4. Тенденции развития государственно-частных 98 партнерств в России 3.5. Неправительственные организации как участники 113 государственно-частного партнерства 3.6. Транснациональные государственно-частные 117 партнерства Глава 4. Информационно-коммуникационные аспекты 125 политического управления инновационными процессами 4.1. Новые информационно-коммуникационные технологии 125 и гражданское общество 4.2. Интернет-технологии и общественное самоуправление 131 4.3. Сетевые принципы политического управления 138 инновационными процессами Заключение 145 Примечания Список использованных источников и литературы 153 170 4 Введение Актуальность темы исследования связана с насущной необходимостью перехода к инновационной модели общественного развития. С одной стороны, инновационное развитие становится важным фактором современных политических процессов. Инновационность становится одним из компонентов анализа политических институтов. Инновационные технологии политического управления прочно входят в арсенал политтехнологов и представителей органов государственной власти как в России, так и за рубежом. В этих условиях становится императивом выработка политологического понимания инноваций, изучение основных типов акторов инновационного развития, выделение, классификация и изучение инструментов инновационного развития. В этом состоит теоретический аспект актуальности избранной нами темы. С другой стороны, опыт динамически развивающихся стран подтверждает эффективность перехода к инновационной модели развития. Несмотря на кризисные явления в мировой экономике, инновационное развитие остается важным фактором долгосрочного устойчивого общественного развития. Тема перехода к инновационному развитию становится все более актуальной для России. Это связано и с ухудшением экономической конъюнктуры, и с рядом до сих пор не разрешенных социальных проблем и с изменившимся внешнеполитическим фоном. В настоящее время многие государства, включая Россию, пытаются встать на инновационный путь развития и вкладывают значительные средства в подготовку инновационных стратегий и программ, создание инновационных зон, парков, в развитие инновационного предпринимательства и т. д. Они обращаются к инновационной политике для достижения не только устойчивого экономического и технологического развития, но и социальной и политической стабильности. В условиях мирового экономического кризиса данный вопрос становится особенно актуальным, поскольку инновационный способ развития рассматривается как возможность преодолеть продолжающий спад в экономике и сопутствующие ему негативные политические тренды. Эти факторы отражают практическую сторону актуальности избранной нами темы. 5 Степень научной разработанности темы исследования. Изучаемая нами тема находится на пересечении трех направлений научного поиска: вопросы инновационного развития; роль в этом государства, бизнеса и гражданского общества; механизмы обеспечения эффективного взаимодействия акторов инновационного развития. Вопросы, связанные с инновационным развитием, находят отражение в трудах отчественных исследователей на протяжении последних двадцати лет. Однако до середины 2000-х годов данный интерес был скорее фрагментарным. Лишь в последние десять лет данная сфера начинает выделяться в самостоятельный раздел политологических исследований. В российской и зарубежной научной литературе существует целый ряд ценных работ, посвященных как теоретическим, так и практическим аспектам инновационного развития. При этом весьма важное значение для развития этой отрасли научного знания имели не только собственно политологические работы, но и работы экономистов, юристов, специалистов в области государственного управления. Научный взгляд на проблему инновационного развития изложен в работах Й. Шумпетера1 и его последователей - Р. Нельсона, Н. Розенберга, К. Фримена2. Весомый вклад в изучение темы нашего исследования внесли теоретические наработки таких отечественных исследователей в области политико-экономической модернизации и разработки эффективной инновационной политики как Л.И. Абалкин,С.Ю. Глазьев3, И.М.Бусыгина4, Н.И.Иванова5, А.Э.Никифорова6, В.Л. Иноземцев, В.М.Сергеев7, Б.М. Е.Е.Пономарева, Лапидус8, Е.Г. Ясин9. Типология инноваций рассматривается в целом ряде работ В.И. Супруна 10. Большинство из указанных исследователей являются экономистами. Однако в последние годы появляются и исследования, посвященных политологическому анализу инновационного развития11. Большой вклад в исследования этой области внесли и представители нижегородской политологической школы12. В современной российской политологической и социологической литературе исследованию гражданского общества в его широком понимании посвящены работы К.С.Гаджиева13, А.Г.Володина14, С.А.Кислицина15, А.Ю. Шутова16 и других отечественных авторов. Указанными авторами было проанализировано понятие и 6 действия отдельных элементов гражданского общества. На общетеоретическом уровне проблемы гражданского общества и государства рассматривали B.C. Нерсесянц17, Л.C. Мамут18, Н.И. Матузов19, Ю.А. Тихомиров20. Однако системный анализ проблем взаимодействия государства и гражданского общества в процессе иннвационного развития не проводился. В существующей литературе встречаются эпизодические упоминания возможной роли гражданского общества в инновационном развитии, но оно пока еще не рассматривалось в качестве агента инновационного развития. В ряде работ 2015 года качестве субъектов инновационного развития стали рассматриваться лишь общественные объединения бизнеса21, при том что ими потенциал гражданского общества и его роль в инновационном развитиии вовсе не исчерпывается. Основная масса научной литературы, анализирующей мировой инновационный опыт и взаимодействие государства, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе инновационного развития, обращена к западным странам как лидерам подобной модернизации. Одним из рассматриваемых исследователями инструментов взаимодейсвтия бизнеса и государства являются государственно-частные партнерства. К настоящему времени появился пласт литературы о государственно-частных партнерствах, в том числе из Великобритании22, Скандинавии23 или Нидерландов, а в 1998 году был основан даже "Международный журнал государственно-частных партнерств". Российские исследования государственно-частных партнерств ограничиваются пока обращением к зарубежному опыту и правовыми аспектами явления. В настоящее время можно выделить следующие направления литературы о ГЧП: теоретическая литература о государственном характере организационного управлении, перспективы сотрудничества, государственного литература о управления, литература о развитии сообществ и эмпирическая литература, описывающая процесс и влияние ГЧП. Отдельным аспектом темы нашего исследования является изучение новых информационных технологий в политике и их применимость в политическом управлении инновационным развитием. Следует отметить, что нижегородская политологическая школа является ведущей школой в России в области исследования политической роли новых информационных технологий. Ее 7 представителями поготовлен целый ряд работ по этой теме24. Однако применимость новых информационных технологий в процессе политического управления инновационным развитием, рассмотрение их в качестве инструмента взаимодейсвтия в треугольнике «государство-гражданоское общество-бизнес» пока еще оставались за пределами внимания отечественных политологов. Таким образом, анализ состояния изученности темы приводит нас к следующим выводам: Во-первых, анализ инновационного развития до недавнего времени был уделом экономистов. Политологические исследования этой проблемы лишь недавно стали проводиться, что позволяет говорить о существенном пробеле в политологическом знании, который необходимо восполнять. Во-вторых, гражданское общество практически не рассматривалось как субъект инновационного развития. В существующей литературе встречаются эпизодические упоминания возможной роли гражданского общества в инновационном развитии, но оно пока еще не рассматривалось в качестве агента инновационного развития. В-третьих, в отечественной политической науке практически не уделялось внимания инструментам (как институциональным так и технологическим) обеспечения в ходе инновационного развития государства, элементов гражданского общества и бизнеса. Более того сама необходимость такого взаимодействия не всегда была очевидна для экономистов, исследовавших инновационное развитие. В-четвертых, за пределами внимания политологов зачастую оставался тот факт, что условия глобализации, когда определяющая роль в развитии принадлежит наднациональным структурам и транснациональным компаниям, накладывают серьезные ограничения на государство как субъект инновационного развития. В какой-то мере восполнить эти пробелы в научном политологическом знании и призвано наше исследование. Целью диссертационной работы является политологический анализ взаимодействия государства, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием. 8 Достижение указанной цели предусматривает необходимость решения следующих задач: • Рассмотрение различных подходов к инновациям и инновационному развитию . • Исследование роли государства в инновационном развитии. • Изучение различных подходов к гражданскому обществу и его роли в инновационном развитии. • Исследование современного состояния и перспектив такого инструмента инновационного развития как государственно-частные партнерства. • Оценка роли элементов гражданского общества в государственно-частных партнерствах . • Исследование использования Интернет-технологий агентами инновационного развития. Объектом исследования является взаимодействие государства, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием. Предметом исследования являются основные тенденции и особенности процесса политического управления инновационным развитием. Эмпирическую базу исследования составили результаты политологических исследований, теоретические работы, задавшие направления развития как научных исследований, так и практической политики в исследуемой нами области, доступные данные органов власти по анализируемой проблеме, документы органов государственной власти, посвященные инновационному развитию. Методологической основой диссертации является системный подход, позволивший автору глубже исследовать взаимосвязи и взаимовлияние элементов инновационного развития в России и других странах. В качестве теории среднего уровня в работе применен структурнофункциональный подход, позволивший, с одной стороны, сфокусировать внимание на собственно политических аспектах иннвационного развития, а с другой стороны, выявить возможные механизмы и инструменты такого развития. Основными методами, которые использовались в работе, послужили общенаучные методы: анализ и синтез, позволяющие получить комплексное 9 представление о предмете исследования и сделать теоретическое обобщение; индукция и дедукция, особенно применимые при обработке огромной массы фактического материала и теоретических концепций; исторический и логический методы, дающие возможность изучать явления и процессы в их непрерывном развитии; классификация. При подготовке диссертации были использованы собственно политологические методы: метод кейз стади и метод анализа процесса принятия решений. В диссертации широко использован сравнительный метод для выявления особенностей в формулировании и реализации стратегий инновационного развития в России и зарубежных странах. Научная новизна диссертационного исследования состоит: Во-первых, во впервые предпринятом в отечественной политологии комплексном рассмотрении взаимодействия органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием. Во-вторых, в авторской классификации инноваций и сравнительном анализе разных типов инноваций. В-третьих, в анализе взаимодействий возникающих в треугольнике «государство-гражданское общество-бизнес» в процессе выработки и осущетсвления стратегий инновационного развития. В-четвертых, во впервые предпринятом в политической науке рассмотрении институциональных и технологических инструментов инновационного развития. Практическое значение избранной темы определяется тем, что весь комплекс проблем, связанных с взаимодействием государства, бизнеса и элементов гражданского общества в ходе политического управления инновационным развитием обнаруживает устойчивую тенденцию к усложнению, что требует качественно нового теоретического взгляда на само явление, позволяющего принимать политические решения, способствующие повышению эффективности государственного управления, стабильному функционированию демократических институтов, поступательному развитию общества и политической системы Российской Федерации. Поэтому практическая значимость исследования состоит в том, что: 10 • Его результаты могут быть использованы в процессе практической выработки политических решений в области регулирования инновационного развития. • Результаты диссертационного исследования и содержащиеся в нем рекомендации могут применяться в практической деятельности российских органов государственной власти и политических организаций и общественных объединений. Отдельные выводы диссертации могут способствовать подготовке, обсуждению и принятию необходимых правовых актов федерального и регионального уровней. • Результаты исследования будут использованы в учебном процессе в виде специальных курсов и включения отдельных тем в основные курсы для студентов-политологов. На основе проведенного анализа автор предлагает ряд положений, которые могут оказаться полезными при выработке, законов, связанных с регулированием инновационной деятельности, должны учитываться (на уровне учебных программ) при подготовке и переподготовке кадров и найти отражение в образовательных стандартах. В качестве основных положений на защиту выносятся следующие: - Инновации можно классифицировать по трем категориям: "поддерживающая инновация", целью которой является замена старой продукции на новую и улучшенную; "инновация эффективности", помогающая компаниям производить больше при меньших затратах; "рынкообразующие инновации". Для достижения успеха в будущем как государственный, так и частный секторы должны работать на поддержание именно рынкообразующих инноваций. - В странах, которые обязаны своему развитию инновациям, государство исторически было основным партнером частного сектора, и часто даже более рисковым, желающим нести те риски, которые сами предприятия нести не хотели. На протяжении всей цепочки инновации, начиная с фундаментальных исследований и до реализации на рынке, правительства часто предлагали инвестиции, которые частный сектор считал слишком рискованными. Эти расходы оказались преобразующими, создающими целые 11 новые рынки и сектора экономики, включая Интернет, нанотехнологии, биотехнологии и чистую энергию. Необходимо прекратить практику изоляции частного сектора от государственного. Это означает поиск таких путей, когда государство и налогоплательщики получают некоторые блага от государственных инвестиций, а не только риски. Одним из таких путей могут быть средством государственно-частные обеспечения эффективного партнерства, которые взаимодействия являются государства и негосударственных акторов, прежде всего бизнес-сообщества. - Следует понимать, что государственно-частные партнерства не должны ограничиваться лишь партнерствами между бизнесом и государством. Сам бизнес зачастую может быть силой, препятствующей инновациям. Для обеспечения эффективности инновационного развития требуется сотрудничество в треугольнике "государство-бизнес-гражданское общество". Традиционное узкое понимание государственно-частных партнерств, ограничивающееся зачастую концессионными соглашениями, уже не отвечает современным потребностям инновационного развития. - По мере все большего распространения парадигмы инновационного развития в условиях глобализации граждане, общественные активисты и ученые выражают растущую обеспокоенность тем, что рост власти корпораций и размывание национальных границ создает глобальный дефицит демократии. Противостоять проблемам, вызванным глобализацией, можно именно с помощью сети связей и организаций, охватывающих гражданское общество. Организации гражданского общества поэтому являются в настоящее время значимым субъектом инновационного развития. - Кроме государственно-частных партнерств, являющихся важным организационным инструментом обеспечения инновационного развития, для достижения нового качества такого развития необходимо наличие и технологических треугольнике инструментов для "государство-гражданское обеспечения коммуникаций общество-бизнес". в Специфика нынешнего этапа общественного развития состоит в том, что такие инструменты в виде новых информационно-коммуникационных технологий 12 имеются и начинают активно использоваться субъектами инновационных процессов. Соответствие содержания диссертации паспорту специальности: Диссертация полностью соответствует паспорту специальности 23.00.02– Политические институты, процессы и технологии. Объектом исследования диссертационной работы является является взаимодействие государства, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием, что соответствует формуле специальности 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии. Содержание работы соответствует областям исследований 1, 2 и 8 «Паспорта специальности 23.00.02 – политические институты, процессы и технологии». Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация прошла обсуждение в ННГУ им. Н.И.Лобачевского на заседании кафедры Теории политики и коммуникаций. Основные положения и выводы диссертации отражены в 4 статьях соискателя, опубликованных в периодических изданиях, включенных в перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук, а также в докладах автора всероссийских и международных научных конференциях. Отдельные положения работы включены в учебный процесс ИМОМИ ННГУ в виде тем основных курсов и тем экспертного семинара для магистрантов, обучающихся по направлению подготовки “политология”. Структура диссертационного исследования находится в соответствии с поставленными исследовательскими задачами. Она состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы. Первая глава посвящена теоретическому основанию инноваций и инновационного развития. Во второй главе рассматриваются различные подходы к гражданскому обществу как необходимому компоненту инновационного развития. Третья глава посвящена такому инструменту осуществления инновационных проектов, как государственно- 13 частные партнерства. коммуникационные В четвертой аспекты главе политического анализируются информационно- управления инновационными процессами. В заключении обозначаются основные тенденции взаимодействия государства, бизнеса и элементов гражданского общества, в ходе инновационного развития, а также излагаются основные выводы. 14 Глава 1. Инновации и инновационное развитие Тема перехода к инновационному развитию становится все более актуальной для России. Это связано и с ухудшением экономической конъюнктуры, и с рядом до сих пор не разрешенных социальных проблем и с изменившимся внешнеполитическим фоном. В настоящее время многие государства, включая Россию, пытаются встать на инновационный путь развития и вкладывают значительные средства в подготовку инновационных стратегий и программ, создание инновационных зон, парков, в развитие инновационного предпринимательства и т. д. Они обращаются к инновационной политике для достижения не только устойчивого экономического и технологического развития, но и социальной и политической стабильности. В условиях мирового экономического кризиса данный вопрос становится особенно актуальным, поскольку инновационный способ развития рассматривается как возможность преодолеть продолжающийся спад в экономике и сопутствующие ему негативные политические тренды. Несмотря на частые призывы к внедрению инноваций, следует отметить, что целый ряд важных вопросов все еще требует научно обоснованных ответов. Это касается и самого определения инновационности и инновационного развития, и определения роли государства в стимулировании инновационного развития и с требованием анализа уже существующего в России опыта управления научноинновационной сферой. Существует достаточно мощный пласт публицистических работ, посвященных этой тематике. Есть ряд локальных проектов в области экономических исследований по политологический анализ соотносимости существующими отсутствует. с этим инноваций, темам. Однако, инновационного политическими комплексный развития институтами и пока их еще 15 1.1. Инновации и инновационное развитие: терминологические аспекты Опыт динамически развивающихся стран подтверждает эффективность перехода к инновационной модели развития. Несмотря на кризисные явления в мировой экономике, инновации остаются важнейшим фактором долгосрочного устойчивого развития. "Инновации" прочно вошли в активный лексикон руководства страны, и, как следствие инновационными стали провозглашаться все программы, проекты, технологии, имеющие характер изменений, новизны. Некорректность использования понятия "инновационность" требует упорядочения содержательной стороны и уточнения определения. Инновация -- это внедренное новшество, обладающее высокой эффективностью и являющееся конечным результатом интеллектуальной деятельности человека, его фантазии, творческого процесса, открытий, изобретений и рационализации. Новую жизнь понятие "инновация" получило в начале XX в. в научных работах австрийского и американского экономиста Й. Шумпетера в результате анализа "инновационных комбинаций", изменений в развитии экономических систем. Именно Шумпетером был впервые введен данный термин в экономике.25 Инновация -- это результат инвестирования интеллектуального решения в разработку и получение нового знания, ранее не применявшейся идеи по обновлению сфер жизни людей (в том числе, политической сферы) и последующий процесс внедрения (производства) этого, с фиксированным получением дополнительной ценности (прибыль, опережение, лидерство, приоритет, коренное улучшение, качественное превосходство, креативность, прогресс). Инновации можно классифицировать по трем категориям. Первая - так называемая "поддерживающая инновация", целью которой является замена старой продукции на новую и улучшенную. Такие инновации важны, потому что они поддерживают динамику и конкурентную среду на рынках. Большинство изменений, которые можно увидеть на рынке, являются поддерживающими инновациями. Но по своему характеру они являются замещающими, в том смысле, что если какая-то компания успешно продает новый продукт своим клиентам, они больше не будут покупать старый продукт. Когда 16 Samsung выпускает улучшенную модель своего флагманского смартфона, продажи его старых версий быстро сокращаются. Когда Toyota убеждает своих клиентов покупать гибридный Prius, те перестают покупать Camry. Следовательно, инвестиции в поддерживающие инновации редко создают высокий чистый прирост в самих компаниях, которые их разрабатывают и продают. Также редко они приводят к созданию новых рабочих мест, подпитывающих макроэкономический рост. Второй тип инноваций - "инновация эффективности"26 . Он помогает компаниям производить больше при меньших затратах. Инновации, повышающие эффективность производства, позволяют компаниям изготавливать и продавать уже существующую продукцию или услуги по более низким ценам. Модель розничной продажи Walmart является инновацией эффективности. Walmart может продавать ту же самую продукцию тем же самым клиентам, что и традиционный супермаркет, например, Macy's, по ценам на 15 процентов ниже и с половиной товарных запасов. В каждой конкурентной экономике инновации эффективности критичны для выживания компаний. Но ввиду своей природы, заключающейся в повышении объемов производства при снижении затрат, инновации эффективности ведут к сокращению рабочих мест или привлечению внешних более эффективных поставщиков услуг. В дополнение к возможности производить больше, используя меньше рабочей силы, инновации эффективности более успешно создают капитал, повышая приток денежных средств. Третьим типом являются "рынкообразующие инновации"27. В большинстве случаев, когда появляется какая-то отрасль, ее продукция и услуги стоят так дорого и настолько недоступны, что покупать и пользоваться ими могут лишь богатые. Рынкообразующие инновации трансформируют такие предложения в продукцию и услуги, которые являются достаточно дешевыми и доступными, нацеленными на совершенно новый круг потребителей. Автомобиль Ford Model T, персональный компьютер, смартфон и продажа акций через интернет - это все примеры рынкообразующих инноваций. Ввиду того, что больше людей могут покупать такую продукцию, новаторам необходимо нанимать больше людей, чтобы производить, распространять и обслуживать ее. И поскольку рынкообразующие инновации проще и дешевле, для них не может использоваться логистическая 17 цепочка, которая использовалась для поддерживающих инноваций. Возникает необходимость выстраивать новые сети снабжения и налаживать новые каналы распространения товаров, чтобы создать новый рынок. Рынкообразующие инноваторы создают возможности для роста и новые рабочие места. Для рынкообразующих инвестиций требуются две вещи: предприниматель, который обнаруживает нереализованную потребность клиента, и наличие экономической платформы (т.е. передовая технология или свойства продукции, бизнес-модель, которая привносит значительные преимущества в экономию от масштаба). Кенийская система M-Pesa28, например, успешно реализовала недостаток потребления банковских услуг в стране, используя платформу беспроводной связи. На момент запуска M-Pesa в 2007 году, банками пользовалось менее 20 процентов кенийцев; сегодня же их услугами пользуется более 80 процентов населения. Одновременно, южноафриканский телекоммуникационный гигант MTN совершил революцию в сфере сотовой связи на континенте, объединив телекоммуникационную инфраструктуру с дешевой телефонной связью, нацеленной на новых клиентов. Любая сильная экономика имеет сочетание всех трех классов инноваций в каждый данный момент времени. Но только рынкообразующие инновации создают постоянные рабочие места, которые в конечном итоге ведут к процветанию. инновации Нацеливаясь обращают на отсутствие недостатки потребления, развивающихся стран рынкообразующие - разнообразные неудовлетворенные потребности их граждан - в доходы. В процессе этого они создают новые сети создания прибавочной стоимости, новые возможности и стабильную занятость населения. Таким образом создается круг благополучия, так как новаторы переходят к более сложным возможностям реализации неудовлетворенных потребностей. Рынкообразующая инновация является важным фактором в каждой стране, которая смогла достичь трансформирующегося развития и благополучия. Послевоенная Япония является, возможно, наилучшим примером. Японская экономика была уничтожена Второй Мировой Войной, так что ее задачей в большей степени было скорее развивать с нуля, а не перестроить существующую 18 экономику. Успех Японии в этом достижении часто приписывают национальной гордости и жесткой трудовой дисциплине, стратегии правительственных органов, которые потом стали Министерством международной торговли и промышленности, или превосходству в научном и техническом образовании. Но эти объяснения потеряли свою убедительность, когда в последние десятилетия в экономике Японии при сохранении всех обозначенных факторов производства наметилась стагнация. В ретроспективе более четким объяснением роста в стране после войны является успех рынкообразующих инноваций в производстве мотоциклов, автомобилей, бытовой техники, офисного оборудования и стали. В качестве примера можно рассмотреть японскую мотоциклетную промышленность. Из более чем 200 производителей мотоциклов в 1950-е годы Honda, Kawasaki, Suzuki и Yamaha возглавили развитие этой промышленности у себя в стране и за рубежом. Эта "Большая Четверка" не старалась развиваться за счет отъема доли рынка у существующих лидеров в производстве мотоциклов. Наоборот, они нацелились на "новых потребителей". Когда японский парламент принял поправку к закону о регулировании дорожного движения в стране в 1952 г., позволяя более молодым людям водить мотоциклы, Suzuki была одной из первых компаний, которая адаптировала свою продукцию под молодых потребителей, создав бюджетный мотоцикл Diamond Free с двигателем объемом 60 см3. Аналогично Honda в 1952 г. запустила свой 50-кубовый Cub F-Type, нацеливаясь на растущее количество небольших предприятий, которым требовались транспортные средства для доставки, и которые не могли себе позволить большие автомобили. Honda позиционировала этот мотоцикл как доступный с ценой 25 000 йен (около 70 долларов) и предоставляла рассрочку на 12 месяцев. Конкуренция между компаниями на местном рынке в борьбе за потребителя с небольшим доходом заставила их интегрировать инновации как в производство, так и в каналы распространения товара. Это привело к созданию рабочих мест в Японии за пределами самой "Большой Четверки", и также дало им возможность экспортировать мотоциклы в Соединенные Штаты и Европу и бороться за новых потребителей на тех рынках29. Аналогичную схему можно было наблюдать у компаний Panasonic, Sharp и Sony в секторе бытовой электроники, у Nissan и Toyota в 19 автомобилестроении, а также у Canon, Kyocera и Ricoh в сфере офисного оборудования. Они все следовали двухэтапной стратегии: сначала конкурируя в области привлечения "новых потребителей" на внутреннем японском рынке, а затем следуя этой же стратегии за рубежом. Эта модель была повторена в Южной Корее, где рынкообразующие новаторы, такие как компания Samsung, ставшая ключевой в экономическом подъеме страны, внимательно изучили опыт японцев. Компания Samsung была основана как торговая фирма, но в 1969 году создала дочернее предприятие по производству электроники, привлекая на внутреннем рынке "новых потребителей" технологий в сфере развлекательных товаров и холодильной техники. Первым продуктом Samsung Electronics был черно-белый телевизор, произведенный совместно с японскими компаниями NEC и Sumitomo. Вскоре Samsung изучил японские модели, чтобы изготавливать первые в Южной Корее дешевые электровентиляторы, а затем компания принялась за бюджетные кондиционеры воздуха. Запуская непрерывный поток рынкообразующих инноваций, компания Samsung стала одним из самых узнаваемых брендов в мире и одним из самых больших одиночных составляющих ВВП Южной Кореи. Так же и в Китае создатели рынков находят ниши на региональных и мировых плацдармах в различных отраслях, начиная с потребительских товаров длительного пользования и до строительного оборудования. Компания Haier стартовала в 1984 г. как рынкообразующий новатор, производящий минихолодильники для "новых потребителей" Китая, а затем образовал партнерство с немецкой фирмой Liebherr для приобретения технологии и оборудования. К 2011 г. компания обошла многих мировых игроков на рынке крупногабаритной бытовой техники с линейками продукции, вдохновленными их опытом в Китае, завоевав 7,8 процентов доли мирового рынка. Аналогично Sany была основана в 1989 г. как небольшой сварочный цех в небольшом городке в провинции Хунань30. Компания воспользовалась технологических своим пониманием достижений для местных потребностей производства дешевого и последних строительного оборудования на быстроразвивающемся строительном рынке Китая. Сегодня она имеет бо́льшую долю на внутреннем рынке, чем ее основной конкурент, американская Caterpillar, и завоевывает долю на зарубежных рынках. 20 Аналогичная схема появляется и в других странах. В Чили правительственная реформа и быстро развивающаяся медная промышленность получили широкое признание, но именно рынкообразующие инновации скорее были реальными двигателями этого роста. Например, процветающий сельскохозяйственный сектор экономики Чили основан на создании рынка - до инноваций в Чили, в нетропических развитых странах большую часть года потребление свежих фруктов и овощей было очень низкое. Чилийские экспортеры сельскохозяйственной продукции воспользовались преимуществами научных достижений в выращивании растительных культур и современной логистики, чтобы преобразовать возможность производства и поставки свежих товаров круглый год. В Индии рынкообразующие многие инновации для медицинские обеспечения учреждения доступности используют качественного медицинского обслуживания. Офтальмологическая клиника Aravind была основана с целью предоставления недорогостоящих услуг глазной хирургии бедным "новым потребителям"31. Путем внедрения инноваций, как например, высокоэффективное использование медицинского персонала и разграничение разных уровней услуг для платежеспособных и неплатежеспособных клиентов, клиника Aravind стала самой большой офтальмологической клиникой в мире. И точно так же, как в японском случае, индийские компании используют свои местные платформы для нацеливания на зарубежных "новых потребителей": Например, сеть клиник Narayana Health, открыла филиал на Каймановых островах, чтобы добраться до бережливых американцев, и Индия стала лидером в оздоровительном туризме, обслуживая более миллиона иностранцев каждый год32. В Бразилии рынкообразующие новаторы, такие как Embraer, усиленно работали над созданием рабочих мест и возможностей. Как и большинство авиастроителей, Embraer первоначально поддерживался правительственными субсидиями, ориентируясь на изготовление самолетов военного назначения. Но компания нацелилась на коммерческий рынок, поставляя бюджетные самолеты для внутренних авиалиний. Сегодня Embraer имеет широкий спектр возможностей, создал широкую сеть поставок внутри страны, производит самолеты для множества лидирующих международных авиакомпаний, включая самые крупные 21 американские, как например, American, Delta, JetBlue и United33. А Grupo Multi, еще одна бразильская успешная рынкообразующая компания, нацелилась на недостаток потребления в сфере изучения иностранных языков, развивая новую модель обучения бразильцев английскому языку. Теперь она включает в себя более 2600 франшизных учебных заведений, создала более 20 000 рабочих мест и обучила свыше 800 000 студентов34. Необходимо разграничить содержательно часто взаимозаменяемые термины: инновации, модернизация и развитие. Инновационные технологии приводят к качественному скачку в производстве, в то время как модернизация предполагает усовершенствование уже имеющейся базы с использованием улучшенных материалов, более экономичных и эффективных технологий и т.д. Имеется широкий диапазон возможностей, имеющихся для роста путем нацеливания на ликвидацию недостатка потребления и создания прочных местных сетей филиалов, которые могут развиться до регионального или мирового масштаба. Взгляд с этой позиции также проливает свет на то, какую роль ресурсы и инвестиции реально играют в развитии. Несколько якобы ценных рычагов развития, например: инвестиции в отраслях разработки природных ресурсов, больших инфраструктурных проектах и обычные прямые иностранные инвестиции редко приносят результаты, которые ожидают их сторонники. Почему? Отчасти потому, что такие инвестиции не создают рынков и не являются почему странам, рынкообразующими. Экономистов очень долго интересовало, обеспеченным нефтью (например: Иран, Ирак, Мексика, Нигерия и Венесуэла) или драгоценными металлами (например: Монголия, Перу и Россия) получающим миллиардные доходы, удается создать крайне мало рабочих мест и добиться лишь весьма скромного экономического развития. Ответ заключается в том, что инвестиции в добычу природных ресурсов в развивающихся странах приводят к инновациям эффективности, которые предназначены для производства большего объема при меньших затратах. С самого первого дня ввода в эксплуатацию платформ и перерабатывающих заводов задачей их руководителей является повышение производительности за счет сокращения рабочей силы. Это является 22 логикой инновации эффективности, и в результате получается потеря рабочих мест, а не их рост. Многие инфраструктурные проекты, например, строительство сетей телекоммуникационных вышек, электростанций и дорог, также являются инвестициями в эффективность. Они сокращают стоимость эксплуатации для местных компаний, что позволяет им лучше обслуживать существующих клиентов, но они напрямую не ведут к созданию устойчивого развития и процветания. На самом деле, если их нельзя объединить с другими инвестициями, конкретно нацеленными на неудовлетворенные потребности населения, польза от них будет ограничена кругом существующих потребителей, и их экономический эффект будет ограничен. Поэтому инвестиции в инфраструктуру в развивающихся странах, поддерживаемые такими организациями, как Всемирный Банк и Международный Валютный Фонд, так часто не могут привести к долгосрочному росту и развитию. Большинство прямых иностранных инвестиций в конечном счете просто ориентированы на эффективность. Наиболее распространена схема, когда многонациональная компания строит низкозатратную фабрику для производства компонентов или услуг для продукции, имеющей определенное конечное назначение. Часто такие инвестиции являются "миграционными": как только экономичная компонента инвестиции в стране Х исчерпана, компания перевозит фабрику в страну Y с более низкими затратами. Такие инвестиции что-то приносят в страну и выводят из нее, а не развивают долгосрочный стабильный источник производства и рабочих мест. Некоторые типы прямых иностранных инвестиций на самом деле приносят больше существенных выгод для развития стран. Одним из примеров является инвестиция, поддерживающая продукт, который создает новый рынок за рубежом. Обычно рынок готовой продукции и услуг растет быстрее, чем инновации эффективности снижают затраты. Такие инвестиции позволяют людям работать на строительстве и эксплуатации первоначального завода, а затем компания продолжает нанимать дополнительных сотрудников, чтобы угнаться за растущим числом клиентов. Эта особенность объясняет, почему прямые иностранные инвестиции не создают фундаментального роста в Мексике, но создают его в Тайване. Большинство инвестиций США в Мексике спонсировали 23 инновации эффективности, внедренные в сформированные рынки готовой продукции - в такие отрасли, как автомобилестроение, бытовая техника и электродвигатели. В отличие от них большинство компаний, которые развивали экономику Тайваня - включая ASUSTeK Computer, HTC, Hon Hai Precision Industry, MediaTek и TSMC осуществляли инновации эффективности, внедренные в рынкообразующие инновации: более эффективные компоненты или услуги использовались в рынкообразующих инновациях, например: ноутбуки, планшетные компьютеры и смартфоны35. Ввиду того, что рост от рынкообразующих инноваций обычно больше процветание распространяется и на другие области народного хозяйства. Учитывая, что большинство инвестиций в развивающихся экономиках планируются "сверху вниз" и ориентируются на эффективность, никого не должно удивлять, что в тех областях, которые, казались перспективными, не происходит большого роста. Для достижения успеха в будущем как государственный, так и частный секторы должны работать на поддержание рынкообразующих инноваций и новаторов на своих местных рынках. Отдельной важной категорией инноваций в современных условиях являются так называемые пользовательские инновации. Их появление означает, что инновации демократизируются, то есть потребители продуктов и услуг – компании и индивидуальные пользователи – все больше могут проводить инновации самостоятельно. Процессы инноваций со стороны пользователей предлагают большие преимущества системам развития инноваций со стороны производства, которые сотни лет были основной опорой коммерции. Пользователи, проводящие инновации, могут развивать именно то, что они хотят, а не ждать, что производители будут действовать как их агенты (зачастую не вполне удовлетворительно)36. Хорошо ли то, что инновации проводятся пользователями? Специалисты отвечают на этот вопрос, изучая влияние того или иного феномена или изменений на благосостояние общества. Хенкель и фон Хиппель 37 исследовали последствия пользовательских инноваций на социальное благосостояние. Они обнаружили, что в мире, где инновации внедряются только производителями, очень 24 вероятно повышение социального благосостояния благодаря инновациям, свободно выявляемым пользователями. Такой вывод означает, что в процессе формирования политики необходимо поддерживать пользовательские инновации или хотя бы гарантировать, что законодательство и регулирование не будут действовать в пользу инноваций со стороны производителей в ущерб пользовательским инновациям. Переходы, требующие принятия политических решений для достижения нейтралитета в соотношении производителя, значительны. политических решений на пользовательских Рассмотрим открытые влияние и инноваций и инноваций прошлых и настоящих распространенные инновации. Исследования, проведенные за последние 30 лет, убедили многих ученых, что законодательство об интеллектуальной собственности иногда или часто не имеет желаемого воздействия. Законодательство об интеллектуальной собственности было предназначено для увеличения количества инвестиций в инновации. Вместо этого, теперь оказывается, что в патентной защите и защите авторских прав существует эффект ассортимента, который позволяет компаниям использовать эти формы интеллектуальной собственности способами, прямо противоположными намерениям правящих кругов и социальному благосостоянию. Крупные фирмы могут инвестировать средства в разработку больших патентных портфелей. Они могут использовать их для создания "патентной паутины" -- плотных сетей заявок на патенты, которые дают им благовидные основания для угрозы преследования в широком спектре интеллектуальной собственности. Они могут делать это для предостережения других от введения лучших инноваций и/или требовать лицензий у более слабых конкурентов на льготных условиях 38. Компании, связанные с производством видеопродукции, печатной продукции и программного обеспечения могут использовать большие коллекции объектов авторского права в аналогичных целях39. В связи с распространяемым характером пользовательских инноваций, каждая из которых создает относительно малое количество интеллектуальной собственности, пользователям, скорее всего, невыгодны такие стратегии. Правительство обычно стремится поддерживать действия, направленные на социальное благосостояние, и препятствовать действиям, которые его уменьшают. Поэтому важно больше узнавать о воздействиях инноваций со 25 стороны пользователя на социальное обеспечение. Хенкель и фон Хиппель изучали этот вопрос и пришли к выводу, что общественное благосостояние скорее всего будет выше в мире, в котором инновации происходят как со стороны пользователей, так и со стороны производителей, чем в мире инноваций только со стороны производителя40. 1.2. Роль государства в инновационном развитии Традиционный взгляд на то, что должно делать государство для развития инноваций, прост: ему всего-навсего не надо мешать этому развитию. В лучшем случае правительство лишь способствует экономической активности частного сектора; в худшем же случае его громоздкие, неповоротливые и забюрократизированные структуры активно препятствуют инновациям. Быстро реагирующий на изменения, склонный к риску и новаторству частный сектор, наоборот, является драйвером инноваций, которые в свою очередь способствуют экономическому развитию. С этой точки зрения, за успехом Силиконовой долины стоят предприниматели и венчурные инвесторы. Государство может вмешиваться в экономику, но только для пресечения нарушений на рынке или выравнивания игрового поля. Оно может регулировать частный сектор таким образом, чтобы учитывать внешние факторы, которые компании могут перекладывать на население, например, загрязнение окружающей среды, и может инвестировать в общественные блага, например, фундаментальные научные исследования, или разработку медикаментов, обладающих слабым рыночным потенциалом. Но государство не должно пытаться непосредственно создавать и формировать рынки. В статье в журнале Economist в 2012 г. о будущем производства описана эта общая концепция: "Правительства не умеют выбирать лучших, и скорее всего они будут делать это еще менее умело, так как легионы предпринимателей и умельцев обмениваются проектами по сети, превращают их в продукцию у себя дома и выводят их на мировой рынок из своего гаража", - говорится в статье. "В разгар революции правительства должны придерживаться основ: улучшать учебные 26 заведения для квалифицированных работников, устанавливать понятные правила и выравнивать игровое поле для предприятий всех типов. Прочее оставьте революционерам"41. Этот подход настолько же неверен, насколько и распространён. В действительности, в странах, которые обязаны своему развитию инновациям, государство исторически не вторгалось в дела частного сектора, но скорее было основным его партнером, и часто даже более рисковым, желающим нести те риски, которые сами предприятия нести не хотели. На протяжении всей цепочки инновации, начиная с фундаментальных исследований и до реализации на рынке, правительства часто предлагали нужные инвестиции, которые частный сектор считал слишком рискованными. Эти расходы оказались преобразующими, создающими целые новые рынки и сектора экономики, включая Интернет, нанотехнологии, биотехнологии и чистую энергию. Сегодня, однако, масштабность мысли дается правительствам все труднее и труднее. Все больше их роль становится ограничена простой помощью частному сектору и, возможно, подталкиванию его в нужном направлении. Когда правительства отступают от этой роли, их сразу же обвиняют в вытеснении частных инвестиций и неуклюжих попытках делать ставки на лучших. Понятие о государстве как о простом координаторе, администраторе и регуляторе получило широкое распространение в 1970-х годах, но вновь обрело популярность после наступления мирового финансового кризиса. По всему миру влиятельные политики критиковали государственный долг (не думая о том, что именно долги частных корпораций привели к коллапсу), утверждая, что урезание бюджетных расходов подстегнет частные инвестиции. В результате те самые государственные органы, благодаря которым в свое время произошла научно-техническая революция, увидели, как сокращаются их бюджеты. В Соединенных Штатах секвестирование бюджета приведет к снижению расходов в период с 2013 по 2021 гг. на научноисследовательские работы в размере 95 миллиардов долларов 42. В Европе "бюджетный пакт" Евросоюза, который лимитировал дефицит бюджета стран до трех процентов ВВП, привел к сокращению расходов на образование и научные исследования. 27 Частный сектор смог успешно пролоббировать в правительствах ослабление законодательства и снижение налогов на доход от прироста капитала. Только с 1976 по 1981 гг., после лоббирования Национальной Ассоциацией Венчурного Капитала, ставка налога на доход от прироста капитала в Соединенных Штатах упала с 40 до 20 процентов. И в целях повторения успеха Силиконовой долины в Великобритании, в 2002 г. правительство британского премьер-министра Тони Блэра сократило сроки инвестиций в фонды прямого инвестирования для получения права на налоговые льготы с десяти до двух лет. Эта политика повышает неравенство, а не инвестиции, и, поощряя краткосрочные инвестиции за счет долгосрочных, она вредит инновациям43. Для того, чтобы правительства стали мыслить об инновациях масштабно, необходимо не просто выделять больше денег налогоплательщиков на эту деятельность. Требуется фундаментальное переосмысление традиционной роли государства в экономике. Конкретно это означает, что необходимо вооружить правительства способностью видеть направление технологических изменений и инвестировать в это направление. Это означает, что необходимо оставить тот недальновидный способ, который обычно применяется при планировании бюджетных расходов. Это означает, что необходимо прекратить практику изоляции частного сектора от государственного. И это означает поиск таких путей, когда правительства и налогоплательщики получают некоторые блага от государственных инвестиций, а не только риски. Как только политики забудут миф о роли государства в инновациях, они перестанут быть - как это когда-то подметил Джон Мейнард Кейнс - "рабами какого-то экономиста из прошлого"44. Согласно неоклассической экономической теории, задачей экономической политики государства является устранение ошибок рынка. С этой точки зрения, как только проблема будет устранена - монополия обуздана, общественное благо субсидировано, негативное побочное действие обложено налогом - силы рынка эффективно разместят ресурсы, позволяющие экономике идти по новому пути развития. Но при этом забывают, что рынки могут игнорировать общественные и экологические проблемы. И они часто идут неоптимальными и предопределенными путями. Энергетические компании, 28 например, скорее будут инвестировать в добычу нефти из самых глубоких недр Земли, чем в чистую энергию. При решении социальных проблем, как например: изменение климата, занятость молодежи, старение населения и неравенство, государства должны вести за собой, не только исправляя проблемы рынка, но и активно создавая новые рынки. Они должны двигать экономику в направлении новых "техникоэкономических парадигм", если говорить словами специалиста в области технологий и инноваций Карлоты Перес45. Эти направления не генерируются спонтанно силами рынка, но они являются в большинстве случаев результатом продуманных решений на уровне государства. В промышленной революции массового производства, государство инвестировало как в базовые технологии, так и в их распространение по областям экономики. Со стороны предложения, военнопромышленный комплекс США, начиная со Второй Мировой Войны, вкладывал в развитие аэрокосмической отрасли, электроники и материалов. Со стороны спроса, послевоенное субсидирование правительством США жизни в пригородах строительство дорог, поддержка ипотеки, гарантии доходов через концепцию социального государства - позволило людям приобретать жилье, покупать автомобили и потреблять другие товары массового производства. Согласно исследованиям Майкла Шелленберга и его коллег в Breakthrough Institute, несмотря на создание мифов о том, как бум сланцевого газа был создан предпринимателями, занимающимися разведочным бурением, работающими в отрыве от государства, именно федеральное правительство США внесло большой вклад в технологии, которые способствовали этому буму. В 1976 г. Центр энергетических исследований Моргантаун и Горное Бюро запустили Восточный проект добычи сланцевого газа, который продемонстрировал, что природный газ можно добывать из пластов глинистых сланцев. В том же году федеральное правительство открыло Научно-Исследовательский Институт Газа, который финансировался из налогов с добычи газа, и потратило миллиарды долларов на исследования в области сланцевого газа. Так же и Национальные лаборатории в Сандиа, принадлежащие Министерству энергетики США, разработали технологию создания трехмерных геологических карт, используемых в технологии гидроразрыва пластов46. 29 Аналогично, как показала Маршия Анджелл, разработка большинства наиболее перспективных новых лекарственных средств начиналась с исследований, проведенных Национальными институтами здравоохранения, финансируемыми налогоплательщиками и имеющими годовой бюджет около 30 миллиардов долларов. Частные фармацевтические компании, тем временем, скорее нацелены на вторую часть слова "научно-исследовательский", плюс небольшие доработки лекарственных препаратов и их маркетинг47. Государство также финансировало множество инноваций, стоящих за революцией информационных технологий. iPhone всегда используют, как самый типовой пример того, что происходит, когда невмешательство государства позволяет процветать гениальным предпринимателям, но, тем не менее, разработка тех функций, которые делают iPhone смартфоном, а не простым телефоном, финансировались из бюджета. Прародителем Интернета был ARPANET, программа, которая финансировалась Агентством Перспективного Планирования Научно-Исследовательских Работ (DARPA), принадлежавшим Министерству обороны, в 1960-е годы. Технология GPS начиналась в 1970-е годы как военная программа США под названием Navstar. Технология сенсорного экрана iPhone была создана компанией FingerWorks, основанной одним профессором на базе финансирования Университета штата Делавер, и одним из его аспирантов, который получал гранты из Национального научного фонда и ЦРУ. Даже Siri, персональный помощник в iPhone, распознающий голосовые команды, родился благодаря правительству США: это побочный продукт проекта DARPA по разработке искусственного интеллекта. Следовательно, для правительств вопрос состоит не в том, чтобы выбирать конкретные направления инноваций, поскольку государство уже делает это, и добивается хороших результатов. Скорее вопрос должен быть в том, как сделать так, чтобы демократичным и открытым путем решать наиболее насущные социальные и технологические проблемы. Инвестиции государства обычно планируются совершенно неправильно. При уже сложившейся структуре экономики определяются ошибки рынка и предлагаются конкретные правительственные инвестиции. Их ценность обычно прикидывают путем сложных расчетов, в которых используется большая 30 доля допущений: превысят ли выгоды от конкретных интервенций затраты, вызванные как нарушениями в работе рынка, так и применением средств для их устранения? Такой метод намного более статичен, чем метод оценки такой динамичной вещи как инновация. Если не учитывать возможность, что государство может создавать никогда ранее не существовавшие экономические ландшафты, со всеми попытками правительства в этом направлении будет покончено. Не удивительно, что экономисты часто характеризуют государственный сектор как не более чем неэффективную версию частного сектора. Этот неполноценный способ определения государственных инвестиций приводит к обвинениям, в том что, проникая в определенный сектор, государство вытесняет частные инвестиции. Это обвинение зачастую ложно, поскольку государственные инвестиции нередко приводят к увеличению частных инвестиций, что означает стимулирование частных инвестиций и расширение общей доли национального совокупного продукта, который выгоден как частным, так и государственным инвесторам. Но более важно то, что государственные инвестиции должны не только давать толчок экономике, но также, как писал Кейнс, "делать те вещи, которые в настоящее время совсем не делаются". Ни одна частная компания не пыталась отправить человека на луну, когда NASA предприняло проект "Аполлон". Не имея правильных инструментов оценки инвестиций, правительству сложно понять, когда оно работает в сформированном пространстве, и когда оно начинает создавать то, что без него не было бы создано. Результат: крайне узконаправленные инвестиции, ограниченные превалирующей технико- экономической парадигмой. Лучшим способом оценки конкретной инвестиции должны быть такие критерии, как обучение рабочих новым профессиям, создание новых технологий, секторов или рынков. Когда речь идет о финансировании государством фармацевтических исследований, например, может иметь смысл не заставлять частный сектор работать над лекарствами, а больше финансировать работы по диагностике, оперативному лечению и изменению образа жизни. При планировании инвестиций правительства сталкиваются с другой связанной с этим проблемой: в результате доминирования мнения о том, что они должны только исправлять ошибки рынка, они еще и плохо приспособлены, чтобы 31 делать нечто большее. Чтобы избежать проблем в случае, когда контролирующий орган попадает под контроль бизнеса, возникает мнение, что государство должно изолировать себя от частного сектора. Вот почему все больше и больше членов правительства начинают работать на частный сектор. Но эта тенденция часто лишает их знания, необходимого для планирования интеллектуальной стратегии инвестирования в инновации, и затрудняет привлечение лучших кадров. Она создает порочный круг: чем меньше правительство делает, тем меньше опытных кадров оно сможет привлечь, тем хуже оно работает, тем меньше ему позволяется мыслить масштабно. Если бы в правительстве США было больше информационных технологических мощностей, администрация Обамы, возможно, не имела бы таких трудностей, связанных с программой HealthCare.gov, и оттоку кадров, связанному с ее неудачей . Для создания и формирования новых технологий, секторов и рынков государство должно быть вооружено интеллектуальными способностями, чтобы предвидеть последствия и вести смелую политику. Это не означает, что государство всегда добивается успеха; действительно, неопределенность, присущая инновационному процессу, подразумевает, что оно чаще будет терпеть неудачи. Но государство должно учиться на неправильно размещенных инвестициях и постоянно улучшать свои структуры и методы. Как подчеркивал экономист Альберт Хиршман, процесс построения политики по своей природе хаотичен, так что для государственных организаций вполне допустим метод проб и ошибок48. Правительства должны уделять внимание таким темам, как стратегическое управление и организационное поведение, как это делают частные компании. Тем не менее, существующий метод ориентирован не на повышение компетентности правительства, а на его снижение. Другим максимизация важным прибыли вопросом государства является при минимизация осуществлении рисков и инвестиций в инновационное развитие. Поскольку правительства часто предпринимают смелые расходы в самые рискованные этапы процесса инновации, очень важно, чтобы они нашли способ социализировать не только риски, но и выгоды своих инвестиций. Например, программа правительства США по поддержке малого бизнеса в области инновационных исследований, предлагает финансирование с высоким риском для 32 компаний на более ранних стадиях, чем обычно делают большинство венчурных инвестиционных компаний; так финансировались Compaq и Intel в самом начале своей деятельности. Аналогичным образом инвестиционная программа для малых предприятий, запущенная при поддержке Управления по делам малых предприятий США, предоставила ссуды и гранты компаниям на их ранних стадиях, включая Apple в 1978 г. Необходимость в таких долгосрочных инвестициях со временем только увеличилась, так как венчурные инвестиционные компании не заглядывают далеко в своих планах, делая упор на "выход" из каждой своей инвестиции (обычно через публичный выпуск акций, либо путем продажи компании) в течение трех лет. Настоящим инновациям могут понадобиться десятилетия. Благодаря самой природе инвестирования на ранних стадиях в технологии с неясными перспективами, некоторые такие инвестиции приносят прибыль, но многие и терпят неудачу. На каждый "Интернет" (история успеха государственного финансирования США) существует множество "Конкордов" (пример неудачного государственного финансирования в Великобритании и Франции). Можно сравнить истории Solyndra и Tesla Motors. В 2009 г. Solyndra, молодая компания, производящая солнечные батареи, получила гарантированную ссуду в размере 535 миллионов долларов от Министерства энергетики США; в тот же самый год производитель электромобилей Tesla получила решение о предоставлении аналогичной ссуды в размере 465 миллионов долларов. В последующие годы Tesla была чрезвычайно успешна, и компания вернула ссуду в 2013 г. Solyndra же наоборот объявила о банкротстве в 2011 г., и среди финансовых консерваторов стала символом неудачи правительства, когда заходит разговор о том, на какую компанию делать ставку. Конечно же, если бы правительство действовало как венчурный капиталист, оно бы обязательно терпело много неудач. Проблема, тем не менее, заключается в том, что государство, в отличие от венчурных инвестиционных компаний, обычно оказывается обременено затратами в случае неудач, в то же время практически ничего не получая в случае успеха. Налогоплательщики же получают счета от убытков Solyndra, и едва ли хоть что-то от прибылей Tesla49. Экономисты могут возразить, что страна уже получает доходы от инвестиций через налогообложение полученных прибылей. Но истина гораздо 33 сложнее. Во-первых, большие корпорации зачастую уходят от налогов. Google - чей алгоритм сетевого поиска изменил мир и кстати был разработан при финансовой поддержке Национального научного фонда США, снизила свои налоговые выплаты в США, проводя некоторые свои доходы через Ирландию. Apple делает то же самое, воспользовавшись гонкой уступок между штатами США в 2006 г., компания, базирующаяся в Купертино, штат Калифорния, основала инвестиционное дочернее предприятие в Рино, штат Невада, чтобы оптимизировать налоговые выплаты. Решение проблемы заключается не только в устранении таких лазеек. Налоговые ставки в США и других Западных странах в течение последних лет снижались именно благодаря ошибочной идее о том, что частный сектор является единственным производителем материальных благ. Государственные доходы также сокращаются благодаря налоговым льготам, направленным на поддержку инноваций, лишь немногие из которых подтвердили, что проведенные ими научные исследования в противном случае бы не проводились. Более того, учитывая высокую мобильность капитала в наше время, конкретное правительство, которое финансировало конкретную компанию, может не получить с нее налоги, потому что эта компания уже переедет в другую страну. И хотя налоги эффективны при оплате таких основных вещей, как образование, медицина и исследования, они не покрывают расходов прямых инвестиций в компании или конкретные технологии. Если государство просят сделать такие инвестиции - как это все чаще и чаще происходит по мере того, как финансовые рынки все больше ориентируются на краткосрочные проекты - тогда оно должно вернуть неизбежные убытки, которые возникают в этом процессе. Для этого существуют разные пути. Одним из таких путей является связывание обязательствами по ссудам и гарантиям, которые правительства выдают предпринимателям. Например, как выпускники, которые получают ссуды на образование и пропорционально доходу возвращают долг соразмерно их зарплате, получатели государственных инвестиций могли бы возвращать долг пропорционально их прибылям. Другим способом повышения выручки для государств было бы проведение реформ, позволяющих создавать государственно-частные партнерства. Государственно-частные партнерства должны иметь симбиотические, а не 34 паразитические отношения. В 1925 г. правительство США позволило компании AT&T сохранить монополию на телефонную систему, но потребовало, чтобы компания реинвестировала прибыль в исследования, что привело к основанию лабораторий Белла. Сегодня, тем не менее, вместо реинвестирования своих прибылей крупные компании либо накапливают их, либо тратят на приобретение акций, биржевые опционы и выплаты менеджменту. Исследование экономиста Уильяма Лазоника подтвердило это: "449 компаний из фондового индекса S&P 500, открыто опубликованных с 2003 до 2012 г... использовали 54% своих заработков - в общей сумме 2,4 триллиона долларов - на приобретение собственных акций"50. Более смелый план позволил бы государству сохранять долю в компаниях, которые оно поддерживает, как делают частные венчурные инвестиционные компании. На самом деле, некоторые страны используют эту модель уже очень давно. Израильская Yozma Group, управляющая государственными фондами венчурного капитала, финансирует и сохраняет долю во вновь появившихся компаниях с 1993 г. Инновационный фонд Финляндии, или Sitra, управляемый парламентом Финляндии, практикует то же самое с 1967 года, и он был первым инвестором в трансформацию Nokia из каучуковой компании в гиганта по производству сотовых телефонов. Если бы правительство США имело долю в компании Tesla, оно могло бы с лихвой возместить свои убытки от Solyndra. В те годы, когда Tesla получила правительственную ссуду, компания стала публичным акционерным обществом с начальной ценой акций 17 долларов за акцию, которая возросла до 93 долларов к моменту, когда ссуда была возвращена. Сегодня акции Tesla торгуются по цене более 200 долларов51. Идея владения государством долей в частной компании может быть подвергнута критике во многих частях капиталистического мира, но учитывая, что государства уже вкладывают в частный сектор, они могут так же и получать выгоду от таких инвестиций (что может показаться привлекательным даже для финансовых консерваторов). Государству не надо держать контрольный пакет, но оно может иметь долю в виде привилегированных ценных бумаг, которые имеют преимущество в получении дивидендов. Выручку можно использовать для финансирования будущих инноваций. Политики и масс-медиа слишком быстро 35 начинают критиковать государственные инвестиции, когда проект терпит неудачу, и слишком медленно воздают им должное, когда все идет как надо. Многие исследователи говорят сейчас о новой научно-технической (или инновационной) революции. Прошлые научно-технические революции - от железных дорог к автомобилям, к программе освоения космоса и к информационным технологиям - не произошли в результате мелких экспериментов в экономической системе. Они произошли потому, что государства взяли на себя миссию, ориентированную на снижение неудач государства и на максимальное использование инноваций. Как только будет воспринята более инициативная задача государства, то будут переформулированы и ключевые вопросы экономической политики. Вопросы о вытеснении частных инвестиций и неумелого выбора победителей отпадут сами собой, в то время как более динамичные вопросы - о создании новых типов успешных государственно-частных отношений - выйдут на первое место. Сегодня многие страны от Китая до Дании и Германии определили свою следующую миссию: экологически чистая энергия. Учитывая потенциальные выгоды и суммы денег на кону, для государств очень важно правильно профинансировать эту миссию. Прежде всего, они должны не только выбрать конкретные технологии или секторы, в которые они хотят инвестировать, но также и спросить себя, что они хотят от этих секторов. Например, если правительство хочет получить от энергетического сектора надежных поставок электроэнергии, то сланцевый газ подходит, но если миссия заключается в снижении воздействий на климат, то нет. В действительности, целевые политики государства должны повышать взаимодействие между многими областями. Миссия NASA на Луне требовала взаимодействия множества различных секторов: от ракетной техники до телекоммуникаций и текстильной промышленности. Аналогично, революция в области экологически чистых источников энергии требует инвестиций не только в ветровую энергетику, солнечную энергетику и биотопливо, но также и в новые двигатели, новые способы продления срока службы продукции. Соответственно, государство должно следовать примеру мира венчурного капитала и диверсифицировать свой инвестиционный портфель, распределяя капитал среди нескольких различных технологий и предприятий. 36 При инвестировании в экологически чистые источники энергии правительство должно финансировать те технологии, которые проигнорировал частный сектор, и, задав мощный и четкий импульс изменений, позволить различным предпринимателям экспериментировать в деталях. Государство должно ставить амбициозные цели, не только в старом административно-управленческом стиле, но и при помощи метода "кнута и пряника". Правительство Германии следовало этому подходу в своей инициативе перехода на экологические источники энергии, Energiewende, предназначенной для поэтапного сокращения объемов потребления атомной энергии и заменой его на возобновляемые источники; оно добивается этого, повышая планку в сокращении углеродсодержащих выбросов и субсидируя технологическое развитие ветровой и солнечной энергетики. В более широком смысле, государство должно добиваться соглашений, которые позволят ему участвовать в прибылях от успешных инвестиций. И прежде всего, оно должно создать государственные органы будущего, превратив их в источники креативности, внедрений и исследований. Для этого необходимо оставить нынешнюю навязчивую идею относительно ограничения роли государства в устранении проблем после того, как они происходят - и развеять популярный миф о том, что государство не может изобретать. В большинстве теорий экономического роста во главу угла ставятся условия или стимулирующие факторы мирового или государственного уровня. Преуспевание связывается с такими факторами, как география, демография, природные ресурсы, политические процессы, национальная культура, или курс официальной политики. Другие интерпретации оперируют на отраслевом уровне, пытаясь объяснить, почему некоторые секторы экономики преуспевают больше, чем другие. Тем не менее, в конечном итоге ни общество, ни правительство или отрасли создают рабочие места, а компании и их руководители. Это предприниматели и их предприятия принимают решения тратить или не тратить деньги, инвестировать или не инвестировать, нанимать или на нанимать на работу. Возможно наиболее важным шагом для форсирования рынкообразующей инновации было бы создание платформ и стимулов, которые бы ускоряли поток капитала между инвесторами и новаторами, работающими на образование новых рынков. Часть этой работы заключается в простой адаптации 37 существующих инструментов под конкретные задачи инвестирования в появляющиеся рынки. Инвестиционные платформы на базе Интернет, например AngelList и Gust, напрямую соединяющие инвесторов с предпринимателями, имеют потенциал для ускорения множества рынкообразующих инвестиций (при условии, что они адаптированы для решения обоснованных опасений инвесторов в плане доверия), и обе уже распространены по всему миру. Так называемые краудфандинговые сети, например: Kickstarter и Indiegogo, также можно более точно нацелить на рынкообразующую деятельность, уделяя особое внимание предоставлению инвесторам из этнических диаспор развивающихся стран возможность инвестиций. А в богатых ресурсами странах политические деятели могут стать своеобразным мостом, направляющим часть доходов от этих ресурсов в фонды, специально основанные для рынкообразующих инвестиций. Такие фонды должны управляться автономно инвесторами, которые понимают, как находить и поддерживать рынкообразующие инновации. Большинство предпринимателей прилагают усилия для выведения своих продуктов и услуг на существующие и сформированные рынки, но рынкообразующая инновация предназначена для охватывания области с отсутствием потребления - неудовлетворенными потребностями на новых рынках. Для того, чтобы помочь предпринимателям нащупать обширные возможности отсутствия потребления в развивающихся странах, соответствующие обучающие программы должны обучать предпринимателей, как находить такое отсутствие потребления и оценивать будущие выгоды от их использования. В сотрудничестве университетов и компаний такие программы должны изучать, каким образом рынкообразующие инновации приживаются в сопоставимых странах, и определять появляющиеся технологии с большим потенциалом. Уже есть несколько практических примеров, которые можно преподавать предпринимателям в качестве важнейших элементов создания рынка. Например, индийский рынок взорвал переносной холодильник chotuKool компании Godrej & Boyce - холодильник, доступный для 80 процентов потребителей в сельской местности Индии, не имеющих возможности приобрести стационарные холодильники, - это показывает, как творческий подход и терпение могут породить продукцию, изменяющую сегменты рынка, ранее предназначенных для состоятельных потребителей 52. 38 На протяжении длительного времени одной из проблем предпринимателей и инвесторов, пытающихся создать свои предприятия в развивающемся мире, являлась казалось бы непреодолимая преграда в виде коррупции. Однако существует подтверждение, что системную коррупцию можно обойти. Так, несмотря на высокий уровень коррупции в Индии на всех уровнях общества, компании, работающие в области информационных технологий в южных штатах, преуспели, потому что Интернет стал проводником, позволяющим обойти коррупцию, а не проходить через нее. Этот принцип является многообещающим для других предприятий по всему миру. Вместо того, чтобы тратить время на подачу заявок или ведение переговоров по суммам "откатов" за выдачу сертификатов, лицензий, разрешений и регистрацию, руководители должны работать с лидерами, являющимися сторонниками реформ, чтобы создать пути позволяющие просто и виртуально обходить множественные лазейки, существующие у коррупции, стоящие на традиционных путях. В условиях затруднений системного уровня предприниматели вместо того, чтобы ждать, что система изменится сама, лучше всего справляются, когда пытаются решать проблему самостоятельно и контролировать большую часть ее результата. Например, несмотря на то, что традиционные фондовые рынки могут быть не заинтересованы в рынкообразующих инновациях, концепция роялтифинансирования может помочь отдельным предприятиям. Согласно этой схеме вместо того, чтобы привлекать традиционное долговое или акционерное финансирование, предприниматель может предоставить лицензию на инвестиционный капитал. Инвестор не получает ничего до тех пор, пока не появляется доход, а затем предприниматель платит инвестору роялти - процент от дохода - как это обычно бывает с лицензиями на интеллектуальную собственность. По мере повышения доходов повышается и размер роялти, это происходит до тех пор, пока совокупные выплаченные роялти не достигают определенной кратной величины первоначальной суммы вложенного капитала. Такой подход устраняет необходимость в событии ликвидности, то есть вероятность отсутствия наличных средств, результат которого сложно предугадать в условиях плохо организованных и контролируемых фондовых рынков. Вместо этого инвесторы получают выгоду от 39 процесса ликвидности, который они могут контролировать и проверять из первых рук. Квалифицированные кадры встречаются реже, чем капитал, и здесь компании могут решать проблему самостоятельно. Используя внутреннее профессиональное обучение и работая в тесной связи с учебными заведениями и университетами, компании могут решить эту проблему непосредственно сами. В качестве самого яркого примера, в Южной Корее сталелитейная компания POSCO создала собственный университет для обучения квалифицированных инженеров. Заметив, что "можно импортировать уголь и технику, но нельзя импортировать кадры", основатель POSCO, Пак Тхэ Джун, привел компанию к созданию Пхоханского университета науки и технологии для предоставления необходимого научного и технического образования. Университет постоянно занимает первые места в местных и международных рейтингах университетов и стал номером один в лондонском Times Higher Education's 100 Under 50" - рейтинге лучших 100 университетов, основанных менее 50 лет назад53. Вооруженные научным объяснением причин, которые создают устойчивое развитие, работая в благоприятных условиях и объединенные симпатизирующими им политиками, предприниматели в развивающихся странах могут создавать новые рынки и новые бизнес возможности. Результатом будут не только успешные предприятия, но и создание рабочих мест во многих областях народного хозяйства и долгое процветание для их стран и сограждан. Можно констатировать, что в России, несмотря на реализуемый курс на инновационную модель роста, сохраняется непозволительно низкий для мировой державы уровень инновационной активности, который практически не изменился даже во время экономического подъема54. Участники инновационного процесса функционируют в различных сферах деятельности. Поэтому на их активность могут влиять решения, которые принимаются практически всеми органами исполнительной власти. Как правило задачи развития решаются через выработку общенациональных целей, долгосрочных и тактических ориентиров, стратегии и общего плана действий. Затем происходит выстраивание различных механизмов достижения этих целей в политику каждого органа исполнительной власти55. 40 1.3. Управление научно-инновационной сферой в современной России Инновационное развитие России в настоящее время понимается как долгосрочное развитие индивидуумов, общества, технической сферы, инфраструктуры, выполняемое за счет регулярного создания и массового внедрения новых технологий, продуктов и услуг (технических и гуманитарных), ориентированное на достижение образа будущего России, включающего: высокий интеллектуальный и духовный уровень общества; высокий уровень здоровья (физического и духовного); высокий уровень материально-технического обеспечения населения; высокий уровень экологии и обеспечение сохранности окружающей среды; высокий уровень влияния России в мире базирующееся на создании и массовом внедрении прорывных технологий, обеспечивающих достижимость образа будущего. Формирование и осуществление государственной инновационной политики Российской Федерации обеспечивают органы государственной исполнительной власти Российской Федерации, назначаемые Правительством Российской Федерации. Инновационная политика субъектов Российской органами Федерации осуществляется государственной власти субъектов Российской Федерации с учетом государственной инновационной политики Российской Федерации и интересов регионов. Государственная инновационная политика РФ формируется и осуществляется исходя из следующих основных принципов: • признание приоритетного значения инновационной деятельности для повышения эффективности уровня технологического развития общественного производства, конкурентоспособности наукоемкой продукции, качества жизни населения и экономической безопасности; • обеспечение государственного регулирования инновационной деятельности в сочетании с эффективным функционированием конкурентного механизма в инновационной сфере; • концентрация распространении государственных базисных структурные сдвиги в экономике; инноваций, ресурсов на обеспечивающих создании и прогрессивные 41 • создание условий для развития рыночных отношений в инновационной сфере и пресечение недобросовестной конкуренции в процессе инновационной деятельности; • создание благоприятного инвестиционного климата при осуществлении инновационной деятельности; • активизация международного сотрудничества РФ в инновационной • укрепление сфере; безопасности обороноспособности государства в и результате обеспечение осуществления национальной инновационной деятельности56. Политика в области инновационной деятельности имеет: • четко определенные цели и приоритетные направления инновационной деятельности; • органы управления, реализующие функции, которые обеспечивают достижение сформулированных целей; • информационную систему, формирующую информационный образ объекта регулирования, достаточную для реализации функций управления; • инструменты регулирования и поддержки, с помощью которых органы государственного управления воздействуют на предприятия и среду в рамках выполнения своих функций57 . В "Основах политики Российской Федерации в области развитии науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу" 58 указывалось, что "переход России к инновационному пути развития – это единственная возможность сделать нашу страну конкурентоспособной и войти в мировое сообщество на равных". Переход к инновационному развитию страны определён в этом документе как основная цель государственной политики в области развития науки и технологий. И как одно из важнейших направлений государственной политики в области развития науки и технологий - формирование развития национальной инновационной системы. В 1998 г. в Государственную думу ФС РФ был внесен проект федерального закона "Об инновационной деятельности в Российской Федерации", который был отклонен в связи с существенными недоработками. К последним были отнесены: 42 - отсутствие четкого определения предмета регулирования -- инновационной деятельности; - отсутствие признаков, по которым продукцию или технологический процесс можно отнести к новым или усовершенствованным до такой степени, чтобы деятельность по созданию и освоению этой продукции или технологического процесса можно было отнести к инновационной; - нечеткость круга субъектов отношений, регулируемых проектом закона; - противоречия между положениями проекта закона с Конституцией РФ и иными федеральными законами. До последнего времени существовало более 400 нормативных актов органов государственной власти субъектов Российской Федерации, в той или иной мере использующих понятия "инновация" и "инновационная деятельность". В 2005 году утверждены "Основные направления политики Российской Федерации в области развития инновационной системы на период до 2010 года", а через год Концепция Федеральной целевой программы "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технического комплекса России на 2007--2012 годы". В 2006-2007 годы совершенствовались финансовые механизмы обеспечения инновационного цикла на всех его стадиях. С одной стороны, были скорректированы некоторые бюджетные механизмы. Для упомянутой выше ФЦП, например, зафиксировано обязательное участие бизнеса в финансировании. Одновременно предусматривалась поддержка всего инновационного процесса от научных исследований до коммерциализации технологий. Одновременно создается современная инновационная инфраструктура, включая технопарки, инновационно-технологические центры, бизнес-инкубаторы, инжиниринговые центры, центры технологического трансфера. В настоящее время отечественная инновационная инфраструктура -- это более 120 активно действующих по всей стране технопарков и инновационно-технологических центров, а также 80 бизнес-инкубаторов. Развивались институты использования и защиты интеллектуальной собственности. 43 Важными вехами в попытках создать национальный инновационный комплекс были федеральные целевые программы. Первая из них - Федеральная целевая программа "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России 2007-2012", утвержденная 25 октября 2006 года 59. Основные разработчики Программы: Министерство образования и науки Российской Федерации, Федеральное агентство по науке и инновациям. Основная цель Программы развитие научно-технологического потенциала Российской Федерации в целях реализации приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в Российской Федерации. К задачам Программы относились: - обеспечение ускоренного развития научно-технологического потенциала по приоритетным направлениям развития науки, технологий и техники в Российской Федерации в соответствии с перечнем критических технологий Российской Федерации; реализация приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в Российской Федерации на основе крупных проектов коммерциализации технологий; консолидация и концентрация ресурсов на перспективных научно-технологических направлениях на основе расширения применения механизмов государственно-частного партнерства, в том числе путем стимулирования заказов частного бизнеса и инновационных компаний на научноисследовательские и опытно-конструкторские работы; - обеспечение притока молодых специалистов в сферу исследований и разработок, развитие ведущих научных школ; - развитие исследовательской деятельности в высших учебных заведениях; - содействие развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, их интеграции в систему научно-технической кооперации; - развитие научной приборной базы конкурентоспособных научных организаций, ведущих фундаментальные и прикладные исследования, а также высших учебных заведений; развитие эффективных элементов инфраструктуры инновационной системы. Срок и этапы реализации Программы - 2007 - 2012 годы: I этап – 2007 - 2009 годы; 44 II этап – 2010 - 2012 годы. Ожидаемые конечные результаты реализации Программы и показатели социально-экономической эффективности: - создание основы для качественного изменения структуры российской экономики и ее перехода к модели устойчивого инновационного развития; - формирование научно-технологического потенциала по критическим технологиям Российской Федерации в качестве основы технологического перевооружения отраслей российской экономики и обеспечения национальной безопасности; - реализация отдельных "прорывных" направлений технологического развития, обеспечение консолидации ресурсов государства и частного бизнеса на приоритетных направлениях развития науки, технологий и техники в Российской Федерации; - расширение круга инновационно-активных компаний за счет демонстрационного эффекта от реализации Программы; - реализация потенциала российской науки, укрепление статуса Российской Федерации как мировой научной державы; - обеспечение значимого вклада в создание эффективной инновационной системы; содействие формированию конкурентоспособного сектора исследований и разработок, обладающего технологической базой мирового уровня; - обеспечение стимулирующих факторов для развития эффективных научных коллективов; повышение привлекательности профессиональной деятельности в сфере исследований и разработок; - ежегодный прирост валового внутреннего продукта в размере 0,018 - 0,023 процентного пункта; - ежегодный прирост доли внутренних затрат на исследования и разработки в валовом внутреннем продукте в размере 0,05 - 0,09 процентного пункта; - ежегодный прирост доли внебюджетных средств во внутренних затратах на исследования и разработки в размере 0,7 - 1,3 процентного пункта; - ежегодный прирост доли инновационно-активных предприятий в общем числе предприятий промышленности в размере 1,1 - 3,6 процентного пункта; 45 - ежегодный прирост доли высокотехнологичной продукции в объеме произведенной промышленной продукции в размере 0,04 - 0,12 процентного пункта; - прирост доли исследователей до 39 лет в общем числе исследователей в размере 1,8 процентного пункта; - доведение коэффициента бюджетной эффективности Программы до 45 - 50 процентов. Программа "Развитие инфраструктуры наноиндустрии в Российской Федерации на 2008-2010 годы" была принята Постановлением Правительства РФ от 2 августа 2007 г. №49860. Ее целью было создание научно-технической и технологической базы наноиндустрии, техническое переоснащение приборноинструментальной базы научно-исследовательских и производственных организаций. Реализация комплекса НИОКР по разработке технологий, материалов и инновационных продуктов с топологическими элементами в нанометровом диапазоне. Ожидаемыми результатами программы были создание технологической и производственной базы наноиндустрии (оснащение современным научным и специальным оборудованием); создание нового поколения технологий, технических решений, материалов для наукоемких производств гражданского, двойного и специального назначения. Создание рабочих мест для научно-технических и инженерных специалистов в высокотехнологичной сфере производства. Основной проблемой национальной инновационной системы России является отсутствие крупных высокотехнологичных фирм, способных брать на себя внедрение высоких технологий. Национальная инновационная система включает в себя не только инфраструктурные элементы, но и нормативно-правовую базу, способствующую коммерциализации научно-технических разработок. В настоящее время целый ряд правовых документов, регулирующих хозяйственную деятельность организаций научно-технической сферы, не соответствует решаемым ими инновационным задачам. Важный элемент национальной инновационной системы – институциональная среда, т.е. совокупность законодательных актов, 46 норм, правил и ведомственных инструкций, определяющих формы и методы взаимодействия занятых инновационной деятельностью. Можно констатировать, что формирование эффективной национальной инновационной системы -- задача национального масштаба первостепенной важности и для России, которая отстает не только от Китая, но и основных стран, занимающихся строительством обществ, основанных на знаниях и инновациях. Однако, несмотря на формирование институционально-правовых основ инновационного развития, именно к концу первого десятилетия нового века энтузиазм российской элиты по поводу формирования российского инновационного бизнеса стал снижаться. На высоком уровне прозвучали заявления о пассивности российского бизнеса в области инновационной деятельности. Думается, что дело не только в недостаточной технологичности и мотивации российского бизнеса. Эффективность инновационного процесса во многом определяется тем, каким образом основные субъекты инновационной системы взаимодействуют между собой в качестве элементов коллективной системы создания и использования знаний. Многие ученые, экономисты, простые граждане скептически восприняли, например, проект «Сколково», утвержденный без парламентского или общественного обсуждения. Существует понимание того, что решение проблем перехода к инновационному развитию требует, прежде всего, структурной перестройки экономики. восстановлении и Страна нуждается модернизации основных в реиндустриализации, отраслей в обрабатывающей промышленности -- потенциальных потребителей инновационных технологий. Попытка искусственно навязать инновационный процесс сверху, в отсутствие восприимчивой к инновациям социально-экономической среды, вряд ли может быть продуктивной61. Анализ содержания отечественной инновационной политики внешне создает впечатление структурной полноты и завершенности, соответствия лучшей зарубежной практике. Однако более тщательное изучение планируемых и уже реализованных мероприятий показывает, что большинство из них включает слишком большую компоненту государственной поддержки в форме субсидий или 47 госзаказа. Новые цели, связанные со стимулированием инновации, как и прежде не реализуются в полной мере, их законодательное и правоприменительное обеспечение несовершенно62. 48 * ** Анализ парадигмы инновационного развития и роли в нем государства приводит нас к следующим выводам. Во-первых, опыт динамически развивающихся стран подтверждает эффективность перехода к инновационной модели развития. Несмотря на кризисные явления в мировой экономике, инновационное развитие остается важнейшим фактором долгосрочного устойчивого развития. Во-вторых, инновации можно классифицировать по трем категориям: Первая - так называемая "поддерживающая инновация", целью которой является замена старой продукции на новую и улучшенную. Второй тип инноваций - "инновация эффективности". Он помогает компаниям производить больше при меньших затратах. Инновации, повышающие эффективность производства, позволяют компаниям изготавливать и продавать уже существующую продукцию или услуги по более низким ценам. Третьим типом являются "рынкообразующие инновации". В большинстве случаев, когда появляется какая-то отрасль, ее продукция и услуги стоят так дорого и настолько недоступны, что покупать и пользоваться ими могут лишь богатые. Рынкообразующие инновации трансформируют такие предложения в продукцию и услуги, которые являются достаточно дешевыми и доступными, нацеленными на совершенно новый круг потребителей. Рынкообразующая инновация является важным фактором в каждой стране, которая смогла достичь трансформирующегося развития и благополучия. Учитывая, что большинство инвестиций в развивающихся экономиках планируются "сверху вниз" и ориентируются на эффективность, никого не должно удивлять, что в тех областях, которые, казались перспективными, не происходит большого роста. Для достижения успеха в будущем как государственный, так и частный секторы должны работать на поддержание рынкообразующих инноваций и новаторов на своих местных рынках. В-третьих, участники инновационного процесса функционируют в различных сферах деятельности. Поэтому на них влияют решения, принимаемые практически всеми органами исполнительной власти. Как правило задачи развития 49 решаются через выработку общенациональных целей, долгосрочных и тактических ориентиров, стратегии и общего плана действий. Традиционный взгляд на то, что должно делать государство для развития инноваций, прост: ему всего-навсего не надо мешать этому развитию. В лучшем случае правительство лишь способствует экономической активности частного сектора; в худшем же случае его громоздкие, неповоротливые и забюрократизированные структуры активно препятствуют инновациям. В действительности, в странах, которые обязаны своему развитию инновациям, государство было основным партнером частного сектора, и часто даже более рисковым, желающим нести те риски, которые сами предприятия нести не хотели. На протяжении всей цепочки инновации, начиная с фундаментальных исследований и до реализации на рынке, правительства часто предлагали инвестиции, которые частный сектор считал слишком рискованными. Эти расходы оказались преобразующими, создающими целые новые рынки и сектора экономики, включая Интернет, нанотехнологии, биотехнологии и чистую энергию. В-четвертых, для того, чтобы правительства стали мыслить об инновациях масштабно, необходимо фундаментальное переосмысление традиционной роли государства в экономике. Конкретно это означает, что необходимо вооружить правительства способностью видеть направление технологических изменений и инвестировать в это направление. Это означает, что необходимо прекратить практику изоляции частного сектора от государственного. И это означает поиск таких путей, когда правительства и налогоплательщики получают некоторые блага от государственных инвестиций, а не только риски. Рынки могут игнорировать общественные и экологические проблемы. И они часто идут неоптимальными и предопределенными путями. В-пятых, формирование эффективной национальной инновационной системы - задача национального масштаба первостепенной важности и для России, которая отстает не только от Китая, но и основных стран, занимающихся строительством обществ, основанных на знаниях и инновациях. Однако, несмотря на формирование институционально-правовых основ инновационного развития, именно к концу первого десятилетия нового века энтузиазм российской элиты по поводу формирования российского инновационного бизнеса стал снижаться. Препятствием для перехода к развитию инновационного типа остается зависимость 50 экономики РФ от энергоресурсов. Это ограничивает экономические возможности общества в долгосрочном плане. Сдерживаются инвестиции в развитие человека, тормозится рост реальных доходов, возрастает социальная напряженность. Несбалансированная экономическая структура не позволяет в полной мере реализоваться личностному потенциалу большинства граждан. Повехностный анализ отечественной инновационной политики внешне создает впечатление структурной полноты и завершенности, соответствия лучшей зарубежной практике. Однако более тщательное изучение планируемых и уже реализованных мероприятий показывает, что большинство из них включает слишком большую компоненту государственной поддержки в форме субсидий или госзаказа. Новые цели, связанные со стимулированием инновации, как и прежде не реализуются в полной мере, их законодательное и правоприменительное обеспечение несовершенно. В-шестых, для правительства вопрос состоит не в том, чтобы выбирать конкретные направления инноваций, поскольку государство уже делает это, и зачастую добивается хороших результатов. Скорее вопрос должен быть в том, как сделать так, чтобы демократичным и открытым путем решать наиболее насущные социальные и технологические проблемы. В-седьмых, многие исследователи говорят сейчас о новой научнотехнической (или инновационной) революции. Прошлые научно-технические революции произошли ориентированную на потому, снижение что государства неудач взяли государства и на на себя миссию, максимальное использование инноваций. Как только будет воспринята более инициативная задача государства, то будут переформулированы и ключевые вопросы экономической политики. Вопросы о вытеснении частных инвестиций и неумелого выбора победителей отпадут сами собой, в то время как более динамичные вопросы - о создании новых типов успешных государственно-частных отношений - выйдут на первое место. 51 Глава 2. Гражданское общество как субъект инновационного развития Проблема становления и развития гражданского общества особо актуальна для современной России. Ее актуальность связана с тем, что гражданское общество в России развивается крайне медленно и все еще не выступает как целостная совокупность общественно значимых институтов, способствующих удовлетворению как первичных, так и вторичных потребностей человека. Актуальность развития гражданского общества связана и с тем, что во многих странах оно является одним из движителей инновационного развития. Осознание этого в России лишь только приходит. Гражданское общество является контролирующим механизмом не только для государства, но и для бизнеса, который зачастую развивается лишь с целью извлечения максимальной прибыли, игнорируя общественные интересы. Наличие такого механизма является насущной необходимостью для инновационного развития. После десятилетий, когда нео-маркситские авторы относились к гражданскому обществу с подозрением, сейчас эта идея переживает возрождение в Восточной Европе. Как известно, теоретики нео-марксизма, например Грамши, сомневались в понятии автономности сферы гражданского общества и видели его как место создания социального консенсуса и гегемонии 63. Напротив, в своем ренессансе, концепция гражданского общества обращается ко многим в современной Восточной Европе, поскольку институциональный и идеологический плюрализм, присущий идее, предлагает альтернативу десятилетиям, когда государство провозглашало монополию власти и правды 64 . Сейчас гражданское общество часто приравнивают к недоверию Государству, которое вполне совмещается с нео-консервативным наследием эпохи Рейгана-Тэтчер, включая так называемых теоретиков "общественного выбора". Антигосударственная тема в литературе по гражданскому обществу на самом деле гораздо старше и прослеживается у де Токвиля в описании революционной Франции65. Следует отметить, что тема гражданского общества и его строительства зачастую является излишне политизированной. Представители различных частей политического спектра обращаются к различным его сторонам, 52 связанным с их политическими программами. Хотя гражданское общество все чаще называется важным для инновационного развития политическим актором, комплексный взгляд на него пока еще лишь находится в процессе формирования. Учитывая достаточно хорошую разработанность в отечественной политологии самой тематики гражданского общества, в данной главе мы сделаем акцент на те его аспекты, которые относятся непосредственно к теме нашего исследования. Мы рассмотрим основные подходы к гражданскому обществу и то, как они могут быть применимы для осознания роли гражданского общества в инновационном развитии. Мы предложим синтетический взгляд на гражданское общество, который, по нашему мнения, обладает наибольшей эвристической ценностью при рассмотрении инновационного развития 2.1. Основные подходы к гражданскому обществу в контексте его участия в инновационном развитии Гражданское общество занимает сферу общественной деятельности, находящейся между личными, государственными и корпоративными интересами. Оно охватывает общественные организации, лежащие за пределами государства и коммерческих корпораций, и включает неформальные социальные связи, местные ассоциации, некоммерческие и благотворительные организации, небольшие группы, церкви, студенческие братства и гражданские клубы. Некоторые авторы приводят аргумент, что многие организации, составляющие гражданское общество, уже объединяются вокруг "общего видения мультикультурного мира и справедливых и самодостаточных сообществ, живущих в равновесии" 66. В частности, "группы граждан" стремятся к формированию национальных и международных альянсов, настроенных на трансформационные изменения, целью которых является устранение основных причин растущего глобального кризиса". НКО имеют шесть определяющих характеристик: 1) они являются организациями -- т.е. они официально оформлены; 2) частные -- отделены от правительства; 53 3) некоммерческое распространение -- не преследуют цель извлечения прибыли для своих владельцев, и излишки прибыли должны быть капитализированы в основную миссию организации; 4) самоуправление -- сами контролируют свою деятельность; 5) добровольность --не являются обязательными и в значительной степени предполагают добровольное участие; 6) приносят пользу обществу тем, что служат целям общества и вносят вклад в общественное благо.67 Точнее, однако, гражданское общество относится к группам, задачей которых является защита "общественных интересов" (а не получение коммерческой прибыли), но которые отличаются от правительства или государства. Эренберг, например, определяет гражданское общество как: сферу, формально отличную от политических и государственных органов, с одной стороны, и от прямого преследования собственных интересов и требований рынка – с другой68. Согласно сложившемуся стереотипу, группы гражданского общества рассматриваются как находящиеся ближе к индивиду, менее бюрократически корыстные, более местные и, как следствие, более демократические, чем государственные институты. Диапазон определенные гражданского организации: общества прессу, широк, но добровольные он включает группы, лишь профсоюзы, образовательные организации, группы давления и "фабрики мысли", а также религиозные группы. Это могут быть организации от местных до региональных, национальных или интернациональных, и они могут находиться в контакте с властью на любом или всех уровнях. Обычно группы гражданского общества имеют узкий круг интересов (например, экология, международное развитие или защита животных) или могут быть направлены на представление интересов отдельной части общества (например, потребителей, людей с ограниченными возможностями, пользователей общественного транспорта). У некоторых групп может быть очень хорошо развиты международные связи, что позволяет им общаться на более равных условиях с правительствами и международными организациями, например, Международный комитет Красного креста, Международная амнистия или Международный олимпийский комитет. На другой чаше весов находятся местные группы 54 заинтересованных граждан, которые собираются вместе для проведения кампаний по какой-либо проблеме, например, схеме строительства дорог или закрытию школы. Хотя концепции гражданского общества имеют давнюю историю, только с начала 1980-х годов они переместились в центр внимания ученых-обществоведов. Есть несколько причин для этого – падение коммунистического строя и последовавшие за этим демократические перемены, разочарование в экономической и политической моделях прошлого, стремление к безопасности в мире, который кажется все более небезопасным, быстрый рост неправительственных организаций (НПО) во всем мире. Сегодня "гражданское общество" несколько менее популярно в качестве типичного "решения" этих проблем, но оно по-прежнему занимает ведущее место в планах действий государственных служащих, журналистов, финансирующих организаций, писателей и ученых, не говоря уже о миллионах гражданских активистов во всем мире, которые видят в нем вдохновение для своей борьбы за лучшую жизнь. Представители разных частей политического спектра ссылаются на гражданское общество как на основной элемент социального прогресса. Каждый элемент идеологического спектра провозглашает его своей отличительной чертой, но что же это такое на самом деле? По мнению либертарианского Института Катона в Вашингтоне, гражданское общество означает значительное сокращение роли политиков в обществе и одновременное расширение роли свободного рынка и индивидуальной свободы69. Другой взгляд гласит, что это "общество, которое защищает тех, кто создает вызов власти" и "единственная наиболее жизнеспособная альтернатива авторитарному государству и деспотическому рынку" 70. Чтобы не оказаться в проигрыше, те, кто находится на среднем уровне политики, заявляют, что гражданское общество путем деликатной коррекции многочисленных неудач государства и рынка могло бы стать недостающим звеном в успехе социальной демократии. Гражданское общество является, с одной стороны, специфическим продуктом государства и капитализма, спонтанно возникшим для урегулирования конфликтов между социальной жизнью и рыночной экономикой после разрушения 55 промышленной революцией традиционных связей рода и сообществ макроуровня. С другой стороны, это универсальное выражение коллективной жизни людей, которое работает во всех странах на всех уровнях развития, но по-разному выражается в зависимости от истории и культуры. Поскольку большинство государств основной части развивающегося мира является продуктами колонизации, гражданское общество, возникшее на Юге, отличается от возникшего на Севере. Одни представляют гражданское общество как один из трех секторов (наряду с государством и рынком), отдельных и независимых друг от друга, хотя в чем то и пересекающихся. Другие подчеркивают "размытые" границы и взаимоотношения, которые существуют между этими секторами, для которых все больше характерны разного рода гибриды. Некоторые заявляют, что частью гражданского общества являются только определенные ассоциации – волонтерские, демократические, современные и гражданские, в зависимости от заранее определенного набора нормативных критериев – в то время как другие настаивают, что все ассоциации имеют право на принадлежность к гражданскому обществу, включая “негражданские” общества и традиционные объединения, основанные на характерных признаках, например, этнической принадлежности. Концептуальная ясность, аналитическая устойчивость, эмпирическая достоверность, политическая значимость и эвристический потенциал – все это подвергается опасности, когда "гражданское общество" превращается в лозунг. В классическом понимании, гражданское общество и государство представлялись неразделимыми, оба относились к типу политических ассоциаций, регулирующих социальные конфликты путем создания правил, удерживающих граждан от нанесения вреда друг другу. Полис Аристотеля был "ассоциацией ассоциаций", которая позволяла гражданам (или немногим профессионалам) принимать участие в решении эффективных задач управления и подчинения. В этом смысле, государство представляло собой "гражданскую" форму общества и "цивилизованность", описанную в требованиях к хорошей гражданской позиции. В средние века эта традиция продолжалась. Гражданское общество определялось ценностью "политически организованных содружеств". Такой тип цивилизации 56 стал возможен, потому что люди жили в ассоциациях, управляемых законом и защищенных государством71. В 1750-1850 гг. в понимании гражданского общества произошел фундаментальный поворот в ответ на кризис управления социальным порядком. Этот кризис был вызван ростом рыночной экономики и связанной с этим ростом дифференциацией интересов, поскольку "сообщества соседей" заменили "сообщества чужаков", а также разрывом традиционных парадигм власти в результате французской и американской революций. В отличие от Аристотеля, Платона и Гоббса, мыслители Просвещения считали гражданское общество средством защиты против незаконного вторжения государства в отношении вновь приобретенных личных прав и свобод, организованное при помощи ряда добровольных организаций. В этой научной школе гражданское общество было саморегулирующимся миром ассоциаций, разделяющих одни и те же идеи, которым требовалось любой ценой получать защиту от государства для сохранения своей роли при покушающемся на эти свободы деспотизме. Гегель был первым из ранних критиков, изучавших конфликты и различия между различными экономическими и политическими интересами внутри гражданского общества, что требовало постоянного надзора со стороны государства для сохранения своего "гражданского" статуса. Эту тему развили затем Карл Маркс, который видел в гражданском обществе еще одно средство продвижения интересов доминирующего класса в условиях капитализма, и Антонио Грамши, согласно которому, человек, который "может быть единолично ответственным за сохранение понятия "гражданского общества" в период после Второй мировой войны"72. Хотя Грамши рассуждал в категориях марксизма, он пришел к некоторым выводам, противоречащим его интеллектуальному учителю, поскольку, с точки зрения Грамши, гражданское общество является участком бунта против ортодоксальности, а также построения культурной и идеологической гегемонии, которая выражалась в семьях, школах, университетах и СМИ, а также в добровольных организациях, поскольку эти учреждения играют важную роль в формировании политических приверженностей граждан. Американские политологи, например, Джон Дьюи и Ханна Арендт, взяли идеи Грамши о гражданском обществе как арене борьбы, и развили из них теорию 57 о "публичной сфере" как важном компоненте демократии. "Публичной" Дьюи называл совместную практику социальной и политической жизни, которая поддерживала общественную дискуссию по важным вопросам действительности. Идеи о гражданском обществе прошли много этапов и никогда не обеспечивали согласия, даже если не говорить обо всех других вариантах идей гражданского общества, которые мы не затрагиваем в нашем исследовании, чтобы сосредоточиться на основных – например, не-Западные теории или теории о неЗападных обществах, учение об афро-американском обществе в США, участие феминисток в общественных дебатах и др. По всему миру движение в направлении сокращения роли государства и превалирования частной собственности привело к новым уровням личной незащищенности среди большинства населения на фоне международной интеграции рынков, увеличения мобильности и стремительных социальных и технологических изменений. Современность, как напоминает нам Роберт Белла, является "культурой отделения", а капитализм не предоставляет никаких сближающих коллективных признаков, кроме культа потребления73. Традиционные социальные институты и способы решения проблем незащищенности, например, социально направленные государства, профсоюзы и полные семьи постепенно отмирают в ходе этого процесса, взамен предоставляя повышение уязвимости и неопределенности. При таких обстоятельствах стоило бы ожидать отступления в сторону традиций, и это именно то, что могут предложить добровольные объединения – жизнеутверждающий оазис солидарности и взаимной поддержки среди людей со сходными взглядами, которые предоставляют друг другу эмоциональную и материальную поддержку, от бесплатной еды для неимущих до духовного спасения. Действительно, еще одной причиной быстрого роста интереса к гражданскому обществу с начала 1990-х годов было появление растущего количества подтверждений того, что жизнь в коллективе играет гораздо более важную социальную, экономическую и политическую роль, чем считалось в 1970-е и 1980-е годы. Гражданское общество упомянуто не только в связи с повышением публичного и политического значения НПО и других групп, но и потому, что сейчас существует множество подтверждений для обоснования этого значения, основанных на опыте университетов и исследовательских центров и 58 поддерживаемых внушительными средствами организаций, фондов и правительств, занимающихся финансированием исследований. Эволюционные роли гражданского общества стоит разделить на три взаимосвязанные области: экономическую, политическую и социальную. Экономическая роль гражданского общества концентрируется на обеспечении средств к существованию и предоставлении услуг в областях, где государство и рынок слабы, и развитие социальных ценностей, сетей и учреждений, которые лежат в основе успешной рыночной экономики, включая доверие и сотрудничество. В социальной роли гражданские общества выглядят как источники заботы, культурной жизни и интеллектуальных инноваций, обучающих людей – навыки гражданской позиции и воспитание ряда положительных социальных норм, которые культивируют стабильность, в широком смысле собранные под рубрикой "социального капитала". В своей политической роли, добровольные объединения выглядят ключевым противовесом власти государства и корпораций и важной опорой повышения прозрачности, отчетности и других аспектов "хорошего управления", любимого термина доноров международной помощи в последнее время. На рубеже двадцатого и двадцать первого веков произошло переосмысление роли гражданского общества и рост скептицизма в отношении него. Есть несколько причин для такой реакции, в том числе опасения правительств на Юге, что НПО могут заменить государство без какой-либо легитимности или ответственности; растерянность по поводу того, "кто участвует" в гражданском обществе, после атак Аль-Каиды на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года; обеспокоенность среди профсоюзов, что НПО узурпировали доброе имя и функции гражданского общества во имя защиты узкого круга интересов; получившие широкую огласку случаи коррупции во многих благотворительных организациях 74. В целом, однако, такая критика оказывается очень полезной, поскольку она напоминает нам, что гражданское общество является и всегда должно являться предметом дискуссий, частично потому, что любой институт, влияние которого растет, должен также подвергаться внешнему давлению ответственности. Согласно данным 59 международного опроса общественного мнения, проведенного в 2002 г., сейчас НПО представляют собой "пятую колонну"75. В настоящее время можно выделить три противоположные доминирующие научные школы: гражданское общество как проявление ассоциативной жизни (неотоквильская школа, которая основное внимание уделяет ассоциативной жизни), гражданское общество как разновидность общества для которой характерны положительные нормы и ценности, а также успех в достижении отдельных социальных целей, и гражданское общество как публичная сфера. 2. 2. Гражданское общество как проявление ассоциативной жизни Гражданское общество как часть общества, отличная от государства и рынка - самое распространенное понимание гражданского общества в наше время и прямое следствие идей де Токвиля об Америке девятнадцатого века. Обычно считаемое "третьим" или "некоммерческим" сектором, гражданское общество в этом смысле включает все объединения и связи между семьей и государством, в которых участие и деятельность являются "добровольными", включая различные виды НПО, профсоюзы, политические партии, церкви и другие религиозные группы, профессиональные и деловые ассоциации, группы сообществ и взаимопомощи, социальные движения и независимые СМИ. Алексис де Токвиль первым заговорил об этом во время своих путешествий по США в 1830-х годах. "Американцы всех возрастов, положений и нравов", - заявил он в ставшем знаменитом отрывке его книги "Демократия в Америке", - "имеют постоянную склонность к созданию объединений" 76 . На сегодняшний день, например, более 750 000 американцев являются членами добровольных пожарных бригад (что составляет 69 процентов всех пожарных в стране), и это абсолютно поамерикански, хотя эта цифра несколько ниже, чем в 1983 году77. Добровольные объединения граждан сотни лет существуют во многих странах мира. Однако с конца 1980-х годов распространение этих форм общественной жизни было настолько быстрым и глобальным, что исследователи начали поговаривать об "общественной революции" или потенциально 60 значительном "смещении власти"78. За исключением небольшого количества случаев, когда авторитарные правительства принципиально блокируют развитие добровольных объединений – например, в Мьянме и на Кубе – количество зарегистрированных некоммерческих организаций выросло в беспрецедентных масштабах, особенно в развивающихся странах, которые начали с более низкого уровня и получили большие объемы иностранной помощи на финансирование НПО. На международном уровне новый слой НПО и сетей НПО появился в начале 1990-х годов и составил "международное гражданское общество". На международной арене уже действуют более 56 000 международных НПО и 25 000 транснациональных сетей НПО, 90 процентов которых возникли в 1970 г79. Мы располагаем лишь одним однозначным фактом о тенденциях в общественной жизни по всему миру: количество официально зарегистрированных НПО значительно увеличилось с 1989. Значение этой тенденции для гражданского общества остается неясным. Поскольку данные по всему миру отражают лишь зарегистрированные организации, сложно отследить тенденции в других областях общественной жизни, особенно те, которые не попадают в поле академических исследований, например, группы сообществ и стихийные движения. Мы не знаем, может ли прошлое развитие быть надежным проводником в будущее (особенно поскольку НПО вынуждены полагаться на денежные средства, собираемые самостоятельно, а не на иностранную помощь), и эксперты не могут прийти к согласию по поводу возможной глубины последствий этих тенденций. "Общественная революция" или "смещение власти" однозначно говорит о структурных изменениях в политике, экономике и социальных отношениях, а не только об увеличении количества и размеров НПО, действующих где-то на задворках. В любом случае, не имеет смысла смешивать все некоммерческие организации в одну категорию "общественной жизни", от Фонда Форда до похоронного общества в Южной Африке, или "зацикливаться" – как сделали сообщества, предоставляющие иностранную помощь – на НПО как на самом важном виде объединений среди многих. Как показали исследования Т.Скочпол, эффективная социальная политика США в 1945-1980 гг. работала через симбиотические связи, которые образовались между правительством и объединениями, состоящими из местных членов80. 61 Конечно, это не означает, что гражданское общество является частью государства или наоборот – это абсолютно разные институты – но, если их связь нарушится, их положительное влияние друг на друга может исчезнуть. Между гражданским обществом и государством находится "серая зона" под названием "политическое общество", которая состоит из партий, политических организаций и парламентов и разделила гражданское общество на два противоборствующих лагеря. Первый лагерь видит политическое общество как важнейший компонент гражданского общества не потому, что гражданские группы стремятся к государственной власти (они этого не делают) и не потому, что они объединяют интересы отдельных людей в политические поселения (они этого не могут), а потому, что они создают влияние на политику с помощью функционирования демократических объединений и неограниченных дискуссий в общественной сфере. Второй лагерь негативно относится к коррумпирующему влиянию политики на гражданское общество, поскольку считается, что последнее должно быть независимыми от каких-либо партийных политических интересов. Если бы они не были независимыми, они не могли бы играть роль, которая им отводится в укреплении общего доверия и толерантности среди различных политических сообществ и продвижении подлинного смысла общих и публичных интересов. Допускается, что "неполитические" объединения могут оказывать политическое воздействие из-за их влияния на общий уровень политического участия, включая голосование, хотя подтверждения в пользу или против этого утверждения являются спорными81. Одним из наиболее влиятельных авторов этой школы является преподаватель Гарвардского университета Т. Скочпол, подробные исторические исследования которой наметили в Америке смещение от гражданского мира, сконцентрированного на коренных и национально активных членских ассоциациях, к миру, сконцентрированному на профессиональных правозащитных группах и поставщиках социальных услуг, которые могут иметь большое количество сторонников или клиентов, но не участников в реальном смысле этого слова 82. Эти ассоциации, поскольку они представляли собой значительную социальную базу 62 (преимущественно белую) на пересечении доходов и интересов, могли формировать коалиции, достаточно сильные для оказания давления на федеральное правительство для проведения реформ, повышающих стандарты здравоохранения, образования и благосостояния по всей Америке – например, Закон о правах военнослужащих 1944 года. Исследования Скочпол показывают, что такие ассоциации значительно изменились в США со Второй мировой войны – например, на 43 процента для Американской федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов (АФТКПП), 60 процентов для Национального конгресса АРУ, и 70 процентов для масонской организации83. Результатом явилась "сжатая демократия" - "правозащитная вселенная, которая увеличивает полярные голоса и стимулирует результаты политики, обусловленной определенным классом."84 Поскольку навыки демократии лучше приобретаются на практике, чем за партой, при чтении листовок о сборе средств, отправленных по почте или щелкании компьютерной мышью, возрастающее доминирование лоббирующих групп и НПО, предоставляющих услуги, может служить угрозой для нормоустанавливающего влияния ассоциаций путем сокращения участия граждан в написании писем, поиску в сети и посещения случайных собраний – "нездоровая пища" участия, как это называет Сидней Верба85. Представители нео-токвильской школы часто сосредоточиваются на некоммерческих организациях или на "некоммерческом секторе", которые являются подклассом ассоциативной жизни в целом – "верхушкой" относительно "айсберга" гражданских действий "под водой", менее формально организованных при помощи групп на местах и членских ассоциаций различных видов 86. На наш взгляд, более полезно рассмотреть системы ассоциативной жизни с учетом различных компонентов гражданского общества и способов их взаимодействия. Как комплексная и хрупкая экосистема, гражданское общество получает силу, когда местные группы, некоммерческие посредники и членские ассоциации связаны между собой таким образом, который продвигает коллективные цели, межобщинные коалиции, взаимную отчетность и совместное обучение действиям. Когда сети гражданского общества объединяют силы в масштабе и через промежуток времени, достаточный для укрепления при помощи более 63 фундаментальных изменений, их можно классифицировать как общественные движения. Успешные общественные движения (вспомним о движении за гражданские права в США, движение безземельных крестьян в Бразилии и экологические движения и движения женщин по всему миру) имеют три общих черты – мощная идея, идеальный или политический план действий; эффективные стратегии коммуникаций для внедрения этих идей в политику, правительство и СМИ; и сильные сторонники или социальная база, которая предоставляет "мускулы", необходимые для восприятия целевой аудиторией и обеспечения точной передачи взглядов сторонников87. Невозможно игнорировать тот факт, что происходит процесс важных изменений форм гражданского общества во всех странах мира. Это вполне ожидаемо, поскольку ассоциативная жизнь никогда не является статичной, но, если концентрация власти не является благоприятной для демократии в целом, трудно утверждать, что она хороша для гражданского общества, при этом некоторые такие изменения находятся в опасной близости от такого воздействия. В технократическом смысле, происходит международная "профессионализация" некоммерческого сектора и постепенное дистанцирование ассоциаций от их социальной базы – то, что было в разных источниках описано как "рост НПО", "корпоративизация" и увеличение "Некоммерческого промышленного комплекса" 88. Финансирование происходит в основном в пользу более крупных НПО, известных аналитических центров и правозащитных групп в столичных городах, в то время как Северные НПО лидируют в возникновении транснациональных сетей. Это не укрепляет гражданское общество, а способствует развитию одних ассоциаций за счет других на основе заранее сложившихся понятий о том, как должно действовать гражданское общество, что создает растущее разделение между различными элементами экосистемы. Можно сказать, что НПО все больше идут в бизнес-класс, в то время как остальная часть гражданского общества остается позади в экономклассе, как в прямом, так и в переносном смысле. Результаты недавних исследований "социального капитала" (это не то же самое, что ассоциативная жизнь, хотя они тесно связаны) подтверждают, что сила, распространение и связь социальных сетей действительно оказывают важное воздействие с экономической точки зрения. Патнэм расширил свой анализ до 64 влияния растущих этнических и иммигрантских различий в городах США, опубликовав результаты, которые должны показать, что различия уменьшают солидарность и социальный капитал, по крайней мере в краткосрочной перспективе, вывод, который противоречит увеличению организации межэтнических сообществ и созданию движений в различных городах, например, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке89. Не в первый раз то, о чем свидетельствуют данные, и реальная деятельность людей на местах, оказывается очень далеким друг от друга. Идеи Патнэма, конечно, имеют гораздо больше нюансов и сложностей, чем может предложить этот краткий обзор. И все-таки он собрал много критики по эмпирическим (от тех, кто задается вопросом, что с течением времени произошло с различными ассоциациями) и концептуальным основаниям (от тех, кто заявляет, что Патнэм делает неправильные выводы из получаемых данных). Другие критикуют слияние "гражданских" ценностей с "либеральнодемократическими" (что делает ассоциативную жизнь приводным ремнем для норм, которые могут быть доминантными, но не обязательно демократическими) и инверсию причин и последствий – приводя аргументы, что тенденции в социальном капитале зависят от факторов, лежащих вне гражданского общества, а не наоборот. Общей нитью этих критиков является вопрос, который связывает Патнэма и его коллег со второй школой, упомянутой выше: как могут радикально различные формы гражданского участия производить одни и те же эффекты? 2. 3. Гражданское общество как разновидность общества для которой характерны положительные нормы и ценности (концепция "хорошего общества") Характеристики "хорошего общества" являются предметом нескончаемых дебатов по поводу целей и средств, необходимых компромиссов и уступок между различными целями и интересами, но идея "хорошего общества" остается движущей силой лучших современных политик и коллективных действий. При этом все больше и больше термин "гражданское общество" используется как условное обозначение того типа общества, в котором мы хотим жить. Употребление 65 термина "гражданское общество" в качестве синонима хорошего общества имеет свои корни в греческом полисе и духовных сообществах, например, исламской умме, и в кантианском учении о глобальном этическом сообществе или в civitas humana Уильяма Рёпке и других консерваторов90. В своей доминирующей ныне либерально-демократической форме, "гражданское общество", по словам А.Селигмана, служило вдохновением для диссидентских групп в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе в 1980-х годах, где оно символизировало призыв к "институционализации принципов гражданства, на которых основаны современные либеральные и демократические политики" и стало почти синонимом – или "сияющей эмблемой" - демократии, свободы и даже в целом "приличия"91. Для Вацлава Гавела, бывшего президента Чехословакии, "гражданское общество" было "социальным заказом, который постепенно отрабатывают все современные демократические общества", а Виктор Перес-Диас привел аналогичный аргумент в пользу "возврата гражданского общества" в Испании после падения режима Генерала Франко92. С 1989 года эти идеи отделились от своих либеральнодемократических якорей и были приняты представителями многочисленных идеологических и культурных ориентаций, включая движение международного правосудия влево (создано на Международном социальном форуме под девизом "другой мир возможен"), представителей академического сообщества, продвигающих собственные интересы как основу социологии и общественной политики, феминисток, стремящихся к рациональности, не основанной на "мужской экономике", оппозиционные движения во многих странах, и тех, кто видит в исламском гражданском обществе корни "цивилизованной жизни", отличной от Запада. В бенгальском языке "гражданское общество" (shushil shamaj) часто переводится как "вежливое общество", а в Турции оно означает, "не связанное с военной силой"93. Не все научные школы употребляют именно термин "гражданское общество", но они разделяют образ гражданского общества как образ желательного социального порядка или образ современности, определенный в нормативных терминах. Хотя эти нормы иногда различаются, толерантность, отсутствие дискриминации, отсутствие насилия, доверие и сотрудничество являются общими знаменателями, наряду со свободой и демократией, поскольку они не являются 66 лишь западными терминами – свобода от нужды так же важна, как свобода от самовольного вторжения государства, а демократия так же ценится на рынке и в международном правлении, как и во внутренней политике. В этом смысле, гражданское общество представляет собой институционализацию "цивилизованности" как иного способа жизни в мире. На межнациональном уровне эти идеи отражаются в растущей популярности "международного гражданского общества" не как дополнительного слоя ассоциативной жизни, а как механизма развития новых международных норм и их укрепления вокруг понятий универсальных прав человека, международного сотрудничества и мирного урегулирования наших различий. "Международное открытое общество" Джорджа Сороса, "человеческое правление" Ричарда Фалька, "космополитическая демократия" Дэвида Хелда, "международное гражданское общество" Джона Кина и Мэри Кальдор, мое собственное "позитивное будущее" и даже "глобальное этическое сообщество" такого мрачного философа, как Питер Сингер, все они представляют собой версии одной и той же идеи, невзирая на тот факт, что мы являемся поколением, далеким от какой-либо космополитической демократии или "космократии". Однако есть важное различие между "обществом, которое является цивилизованным" на основании наличия высокого уровня общего доверия и сотрудничества (или "социального капитала", если использовать условное обозначение) и обществом, которое является "цивилизованным" потому, что оно успешно разрешает отдельные общественно-политические дилеммы беспристрастным и эффективным образом. Некоторые приверженцы гражданского общества (особенно представители нео-токвильской школы) могут заявить, что эти два понимания не отличаются друг от друга, поскольку такие общие нормы – закрепленные в здоровой ассоциативной жизни – облегчают эффективность создания общественной политики, так как люди доброй воли приходят к справедливому и разумному согласию по важным вопросам. Но для последующего анализа важно их разделять по двум взаимосвязанным причинам: во-первых, потому, что взаимоотношения между ассоциативной жизнью и поколением таких ценностей часто слабее, чем предполагается, а во-вторых, потому что движение в направлении результатов беспристрастной и эффективной политики часто связано с 67 действиями различных групп институтов – правительственных и коммерческих, а также добровольных ассоциаций. Работая в одиночку, добровольные ассоциации не могут достичь своих целей, поскольку нормы и ценности прививаются в семьях, школах и на рабочих местах, а также в ассоциациях, и требуется политическое и правовое регулирование со стороны правительства для обеспечения всех социальных договоров. В новейшей истории богатая ассоциативная жизнь лишь слабо коррелируется с уничтожением бедности и достижением других целей национального развития у "наиболее эффективных игроков", например, Северной Кореи, Чили и Ботсваны, хотя эта цель никогда не была незначительной. Сильное, целеустремленное государство и всеобъемлющее участие в рыночной экономике также оказывает влияние. Конечно, когда развитие требует свержения и реконструкции государственных институтов (как в Восточной Европе, в “Арабской весне” или в Южной Африке). Крупные социальные преобразования, как правило, проводятся гражданами и их объединениями, но в целом, ключевой задачей развития на ранних стадиях являются организации, выступающие за сплочение нации, а не за создание гражданского общества. Некоторые общества (например, Китай) имеют более слабую ассоциативную жизнь, по крайней мере, с западной точки зрения, а в других (например, в США) есть сильный третий сектор, но сохраняются проблемы неравенства и дискриминации. В 2011 году американцы дали больше средств на благотворительность, чем когда-либо раньше (а точнее, 299 миллиардов долларов), но Америка не приблизилась к решению своих неотложных социальных проблем. Пока правительства, компании и семьи не являются частью ассоциативной жизни, они должны быть частью построения хорошего общества, потому что они влияют на социальные нормы и достижения и политические урегулирования, которые транслируют их в общественную политику. Поэтому вместо фиксации на одном секторе и исключении других (рыночного, государственного или гражданского), мы должны искать способы институционального устройства, которые обеспечат цели, вошедшие в публичную сферу. В хорошем обществе успех обычно является коллективным, особенно во времена "гражданских корпораций", "нецивилизованного общества" и "сетевых государств"94. 68 Помимо роли бизнеса в обеспечении качества жизни, достаточного для участия в структурах гражданского общества, например, повышения зарплаты, льгот и стимулирования сотрудников к активной гражданской жизни, до недавнего прошлого было бы странно подчеркивать ценность тесных связей между гражданским обществом и рынком. Некоторые теоретики действительно представляют гражданское общество неотделимым от рыночной экономики, но даже такие энтузиасты, как Геллнер, не могли предвидеть их слияния. Положение резко изменилось с начала 2000 годов с появлением гибридных учреждений, таких как социальные предприятия и венчурная филантропия, которые лежат в основе идеи, что бизнес-мышление и логику рынка следует применять и к мышлению гражданского общества95. Группы гражданского общества и компании могли бы даже работать в рамках единого набора принципов, в котором сочетаются социальные и финансовые критерии. Однако издержки и выгоды этих идей пока еще обсуждаются. Аргументом в пользу такого подхода являются мнения множества лидеров из сферы консалтингового бизнеса и управления. Например, по словам Джулии Майер, генерального директора компании "Ариадна Капитал" в Лондоне: "бизнес ... нельзя доверять правительствам, волонтерам и непрофессионалам"96. Есть заметный энтузиазм в отношении возможностей приватизации и коммерциализации сферы социальных действий. Во многих смыслах это логическое завершение нео-либеральной революции, которая началась в начале 1980-х и с тех пор распространилась на здравоохранение, образование, государственную власть, а теперь и на гражданское общество, так как некоммерческие группы все больше внедряются в структуры капитализма, а не действуют в качестве противовеса. В этом процессе последнее прибежище некоммерческих ценностей превратилось в одну из самых рискованных видов собственности рыночных инвесторов. Основанием такого смещения является то, что стало возможно повысить финансовую самодостаточность и социальное воздействие групп гражданского общества, одновременно обращаясь к рыночным механизмам, и в отдельных областях гражданской жизни это может быть правдой. 69 На философском уровне признание гражданского общества в сочетании с рынком представляет собой разновидность так называемой "ошибки категории", которая происходит, когда считается, что ценности, принципы и механизмы, которые работают в одном контексте, создают такой же результат и в другом. Но конкуренция и сотрудничество – очень разные вещи, как "выход, голос и верность", по выражению Хиршмана97. Социальные блага "несопоставимы" и "неизмеримы" в том смысле, что у них нет общего измерения ценности, в отличие от прибыли, цены и финансовых доходов в экономике. Поэтому решения об участии в той или иной группе, поддержке или волонтерстве в гражданском обществе основаны на других понятиях о ценностях, которые уходят корнями в личные предпочтения и убеждения98. Поэтому в отличие от бизнес-организаций, большинство гражданских групп не являются "взаимозаменяемыми" друг для друга, потому что присоединение основано на сходстве взглядов, а не на цене и качестве продуктов или услуг. "Социальный" или "социальное предприятие" обычно относится к целевой группе в обществе, а не к социальным структурам, соотношению сил и стратегии коллективных действий, которые отличают деятельность гражданского общества. Крупные социальные преобразования или системные изменения в политике и экономике редко достигаются ассоциациями, которые действуют в одиночку, даже если они проходят через широкие социальные движения. Их достижение требует ряда реформ в обществе, чтобы государства, рынки и посреднические ассоциации использовали разницу энергий для достижения общей цели. В Тайване и Южной Корее менее демократичное государство и слабые посреднические ассоциации всетаки выработали достаточную синергию для трансформации структуры производства на беспрецедентных уровнях, хотя, конечно, в игре было много факторов, имеющих мало общего с отношениями "государство-общество". Эти примеры конструктивного участия были основаны на социальных контрактах между правительством, бизнесом и гражданским обществом, которые обеспечивают минимальное согласие на уступки, характерные для процесса развития – между ростом и перераспределением; краткосрочными жертвами и долгосрочными преимуществами; частными, общественными и коллективными интересами. 70 2.4. Гражданское общество как публичная сфера Развитие общих интересов, готовность к уступкам, способность видеть сходство с собой в других, и в результате более эффективно работать вместе – все это важнейшие атрибуты для эффективного правления, практического решения проблем и мирного разрешения наших различий. В своей роли "публичной сферы" гражданское общество становится ареной для аргументов и дискуссий, а также для сотрудничества ассоциаций и институтов: "подзаконное, внесудебное, публичное пространство, в котором общественные различия, социальные проблемы, общественная политика, действия правительства и вопросы содружества и культурной идентичности разрабатываются и обсуждаются" 99. Публичная сфера, пишет Кин, "является особым видом пространственных отношений между двумя или более людьми... связанными посредством коммуникаций ... в которой проявляется ненасильственная полемика ... в отношении соотношения сил, действующих в пределах их среды взаимодействия"100. Ранние примеры – это кофейни Лондона и Эдинбурга восемнадцатого века, легендарные собрания общественности революционной Новой Англии и дебаты, которые оживляли публичные места исторических городов. Современные примеры включают множество примеров, от "микро"публичных сфер литературных кругов и книжных клубов, гражданских жюри и "дней дискуссий" на общественном радио и телевидении, независимые газеты, облегченные дебаты, референдумы и совещательные опросы общественного мнения на национальном уровне, до потенциально международных общественных сфер, например, Международный социальный форум или интернет-сайты общественного доступа, например, сайт открытой Демократии, который называет себя ареной интеллигентных разговоров в киберпространстве между людьми различных и иных взглядов101. Теории публичной сферы требуют возврата к практике политики не в качестве элитного занятия, которое осуществляет лишь некоторая часть публики, избираемая каждые четыре или пять лет, а в качестве постоянного процесса, с помощью которого "активные граждане" могут помочь в формировании целей и 71 средств хорошего общества. Гарри Бойт, один из ведущих деятелей в американском движении гражданских "депрофессионализации" организаций, политиков и написал возвращении о необходимости участия граждан в общественной жизни" через движения, например, "Миннесота работает вместе", общегосударственные усилия по усилению гражданской активности в среде, изменение культуры высшего образования, чтобы колледжи и университеты стали средствами для вовлечения гражданского общества, и введение новых форм межпартийных политических действий среди выбранных представителей 102. По мнению Хабермаса, все современные государства сталкиваются с кризисом легитимности, корни которого лежат в меркантилизации публичной сферы, это процесс, как он утверждает, который мешает обществу формировать политику государства. Вместо этого государство им манипулирует. Хотя можно поспорить по поводу глубины этого кризиса, ясно, что большие социальные изменения могут наступить только тогда, когда вопросы будут решены после достаточного количества публичных дебатов и появится сообщество для их поддержки. Для иллюстрации данного пункта Амитаи Этциони использует пример действий, направленных против курения, которые появились через тридцать лет после публичного обсуждения103. Нет сомнения, что публичные сферы не могут действовать оперативно в защите общих интересов, если коммуникации, в самом широком смысле, приватизированы и сегментированы. Представители этой школы соглашаются, что структура ассоциативной жизни и публичной сферы важным образом сдвигаются, чтобы соответствовать быстро меняющемуся контексту, но отрицают, что эти смещения имеют какие-либо априорные последствия. Отчасти, это потому, что новые пути к участию и коммуникации расширяются, даже если старые пути приходят в упадок. При всем уважении к Патнэму ("сегодняшние дети просто еще не стали участниками"), футбольные клубы, организации сообществ, группы иммигрантов и взаимопомощи, церкви, интернет-активисты, альтернативные трудовые сети и экологические движения стремительно растут, и многие из этих новых ассоциаций – которые Скочпол не считает профессиональными лоббистами – действительно включают большое число участников (например, Сьерра Клаб или Национальная организация женщин)104. 72 2.5. Гражданское общество и демократия Существует мнение, что избыточная бюрократизация подрывает демократическую целостность организаций гражданского общества. По мере роста НПО, они становятся более иерархическими, бюрократическими и профессиональными. Бюрократизация крупнейших НПО вызывает большое опасение за их демократическую целостность105. Бюрократические организации принимают иерархические структуры для централизации принятия решений и направления и потока информации. Хотя это, возможно, улучшает административный контроль, такая структура не является особенно демократичной. Лица, находящиеся на самом верху организации, контролируют участие в ней и разрешают его по своему усмотрению. Кроме того, бюрократия воспитывает неравенство среди членов организации и создает дистанцию между теми, кто создает политику, и теми, на кого она влияет. Гражданское общество, в том числе НКО и НПО, часто воспринимается как непременно альтруистическое и поддерживающее прогрессивные идеалы. Но гражданское общество – явление сложное и противоречивое. Во всех обществах существуют антидемократические элементы гражданского общества и элементы поддержки демократической и прогрессивной политики. Иногда организация может оказывать значительную социальную поддержку бедным и не имеющим гражданских прав и получать большую поддержку населения, но при этом не иметь демократической ориентации106. Если организация не принимает нормативную ориентацию, которая позволяет только группам с определенным набором прогрессивных ценностей считаться гражданским обществом, ей остается только исследовать, а не допускать отношения между гражданским обществом и демократией. В целом, есть много причин ставить под вопрос способность гражданского общества обеспечивать демократию в странах, затронутых глобализацией. Проблема в том, что организации гражданского общества остаются организациями. Будучи таковыми, они являются добычей для всех ловушек, с которыми сталкиваются организации в других секторах общества. 73 Поэтому они могут упустить из виду видение своей миссии, могут потерять связь с людьми, которым они должны служить. Избранные государственные деятели должны задаться вопросом, должны ли НПО иметь больше демократических полномочий, чем официальные чиновники. Гражданское общество понятие, которое лежит намного глубже механизмов правительства в культуре и традициях общества на более частном уровне. Оно приобрело огромную популярность в 1980-х и 1990-х годах как "концептуальный код эпохи" и было "одним из основных толковательных ключей" к пониманию отношений между современным государством и современным обществом, особенно тех, которые подвергались транформации107. По Геллнеру, "гражданское общество – это такой набор различных неправительственных институтов, который достаточно силен, чтобы уравновешивать государство и который, хотя и не создает помех государству в выполнении его роли хранителя мира и посредника между основными интересами, может, тем не менее, помешать государству доминировать в обществе и разобщать его". Коэн и Арато (Cohen and Arato) предлагают более подробное определение гражданского общества как "сферы социального взаимодействия между экономикой и государством, включающей, в первую очередь, личную сферу (особенно семью), сферу ассоциаций (особенно добровольных), социальных движений и форм публичных коммуникаций. Современное гражданское общество создается через самоорганизацию и самомобилизацию. Оно институционализируется и обобщается при помощи закона. В конечном итоге, независимые действия и институционализация необходимы для воспроизведения гражданского общества."108 По Адаму Пжеворски109, когда легитимность демократии отделяется от ее действенности и это безусловно принимается подавляющим большинством, у нас есть неопровержимое подтверждение нормативной консолидации. До достижения этой стадии демократии, для государственных организаций всегда есть соблазн заменить политику управлением, анархию дисциплиной, совершать действия моральные или рациональные – иными словами, прибегнуть к авторитаризму. "Этот соблазн подогревается несколькими идеологиями. 74 Национализм предоставляет одну, религия другую. Органическое видение нации несовместимо с терпимостью к интересам сторон. Если нация – это единый организм, то это не орган, который может плодить разделения и конфликты... Индивидуализм и разногласия – проявления недостатка общности... Политические силы не являются сторонами, представляющими интересы одной стороны против ценностей или проектов другой стороны... Демократия тогда является лишь промежуточным моментом в конкуренции за монополию в представлении государственных интересов." 2.6. Необходимость синтетического взгляда на гражданское общество в условиях глобализации и становления его в качестве субъекта инновационного развития Нет никаких оснований рассматривать анализ гражданского общества как игру с нулевым результатом, в которой принимается лишь одна модель и исключаются остальные, и есть все основания для подключения комплексного подхода, который объединяет элементы трех школ. Именно в рамках такого дискурса гражданское общество набирает силу и как идея, и как средство для социальных изменений, когда слабости одного набора теорий уравновешиваются силой других. Такой подход позволяет нам сосредоточиться на выводах, ведущих к более активным действиям, вместо абстрактных рассуждений о том, какая теория является более верной. В реальности, каждый из существующих подходов к гражданскому обществу может предложить достаточно много для осмысления этого феномена. Представления о «хорошем обществе» помогают сфокусировать "взгляд на конечной цели" - уменьшении бедности, недискриминации и возрождения демократии, что требует скоординированных действий многих различных институтов. Четкое представление о целях и средствах помогает противостоять тенденции к продвижению определенных институтов относительно других – например, добровольных ассоциаций относительно государства или рынков относительно и тех, и других. Однако идея хорошего общества мало говорит о 75 достижении этих целей, и ассоциативная жизнь (если она несовершенна) не выглядит важным объясняющим фактором в большинстве современных обществ. Структурные определения гражданского общества полезны для акцентирования пробелов и слабостей ассоциативных экосистем, которым необходимо уделять внимание, если они должны быть эффективными средствами изменений. Без взгляда на гражданское общество как на публичную сферу не может быть верного и демократичного способа примирения этих взглядов и обеспечения политического консенсуса о лучшем способе движения вперед. Публичные сферы дают гражданам возможность понять их различия и достичь как минимум работоспособного механизма артикуляции и защиты интересов, которые они разделяют, чтобы можно было их транслировать в нормы, правила и политики, управляющие социальной и экономической жизнью. В свою очередь, здоровая ассоциативная экосистема жизненно важна для публичной сферы, так как граждане обычно выражают свои мнения через добровольные организации и СМИ. Каждый набор теорий связан с другими, но, к сожалению, не универсальным или легко предсказуемым образом. Как было показано в предыдущем параграфе, по мере развития глобализации граждане, активисты и ученые выражают растущую обеспокоенность тем, что рост власти корпораций и размывание национальных границ создает глобальный дефицит демократии. Противостоять проблемам, вызванным глобализацией, можно с помощью сети связей и организаций, охватывающих гражданское общество. Можно ли противостоять негативным последствиям глобализации путем мобилизации организаций гражданского общества? Как указано выше, гражданское общество представляет собой сферу общественной деятельности, которая находится между интересами личности, государства и корпораций. Это относится и к гражданской сети добровольных организаций, которую Алексис де Токвиль (Alexis De Tocqueville) наблюдал в 1831 году в Соединенных Штатах, и связям, чрезвычайно важным для граждан при рассмотрении и применении коллективного выбора, о чем пишет Роберт Патнэм110. Сегодня гражданское общество обычно понимается как способ объединения организаций, находящихся за пределами государства и корпораций. Таким образом, исключаются различные рычаги 76 влияния на гражданское общество государства и коммерческих предприятий. Сильное гражданское общество демонстрирует плотные сети таких групп и организаций, где большинство людей отождествляют себя по крайней мере с некоторыми из них. В слабом гражданском обществе таких связей немного, люди чувствуют себя чужими, а государство может проникать в добровольные организации для достижения собственных целей. Разумеется, со времен де Токвиля и Патнэма общество сильно изменилось, но проблема сохраняется. Хотя социальная сложность и глобализация растут с неустойчивым потенциалом, граждане стали более технологически грамотными и компетентными. Они стали более образованными и могут использовать технологии для создания и поддержки ассоциаций. Если связи между ассоциативной жизнью, публичной сферой и хорошим обществом так сложны на национальном уровне, каковы шансы создания удовлетворительного синтеза в национальных границах? Количество литературы по международному гражданскому обществу невероятно выросло с 2000 года, причем некоторые авторы заявляют, что этот феномен предвещает сдвиг в международных делах111. Все-таки, несмотря на успехи глобальных кампаний по запрету противопехотных мин, "кровавым" алмазам, облегчению долговой нагрузки и другим "горящим" вопросам, мировая политика упорно остается сосредоточенной в государстве, и было поднято много вопросов о правомерности и эффективности международных гражданских действий. Рассмотрение этих вопросов с позиции трехстороннего подхода к гражданскому обществу приносит ощутимые дивиденды, так как это позволяет нам оценить характеристики транснациональных ассоциаций, цели, которые они преследуют, и глобальные публичные сферы, в которых они действуют совместно или по одиночке. Многие анализы путают или соединяют эти три измерения, выдавая слишком романтические, вводящие в заблуждение или неработающие рекомендации, но все же понятно, что проблемы в структуре транснациональной ассоциативной жизни и слабость глобальной публичной сферы затрудняют понимание целей хорошего общества на глобальном уровне. Гражданское общество работает не только на национальном уровне. Растущий интерес к гражданскому обществу в последние десять лет привел к 77 сознательным попыткам вывести его на международный уровень 112. Это было особенно очевидно на Конференции ООН по экологии и развитию в Рио-деЖанейро в 1992 году, Конференции на высшем уровне по проблемам Земли в Йоханнесбурге в 2002 году и на 4-й Всемирной конференции женщин в Пекине в 1995 году. Однако вместо того, чтобы просто ответственно действовать, альянс НПО (неправительственных организаций) также успешно продвинул международное соглашение по использованию противопехотных мин – Оттавскую конвенцию – которую подписали более 150 стран. Теории глобального гражданского общества основываются на предположении, что все больше проблем носит транснациональный характер и требует глобальных решений, и будет более законно и правомерно, если они будут основаны на демократических принципах участия и отчетности (возьмем, например, изменение климата, гуманитарную интервенцию и регулирование международных финансов). Увеличение участия, протестов, давления и выдвижения предложений со стороны гражданского общества может укрепить моральное положение международных решений; увеличить вероятность ратификации правительствами новых договоров и правовых обязательств; улучшить содержание глобальной политики и политических дебатов; усилить внедрение, мониторинг и массовое просвещение на местах; и ввести харизматичного лидера в международные дела. Маловероятно, что когда-либо в обозримом будущем появится мировое государство, но многослойные, с множеством игроков "сетевые" структуры правления уже действуют и растут день ото дня. Сформулированный нами взгляд на гражданское общество и его роль в инновационном развитии позволяет выделить специфику связей на разных уровнях между ассоциативной жизнью, публичной сферой и "хорошим обществом". Во-первых, характер этих связей зависит от того, как мы представляем себе цели "хорошего общества" или, точнее, средства, которыми эти цели реализуются на практике. "Цивилизационная культурная школа" видит в обобщенных социальных нормах движущую силу помимо широких социальных изменений, а в ассоциативной жизни в целом – средство для укрепления этих норм. "Сравнительная ассоциативная школа" рассматривает отдельные изменения в 78 политике как ключ к хорошему обществу, который поддерживается механизмами публичной сферы, что позволяет построить необходимые политические коалиции. Для таких реформ будут важны определенные формы ассоциаций, а остальные могут быть несущественными или деструктивными. Это не так, говорят представители "школы скептиков", поскольку невозможно знать заранее, сможет ли определенный вид ассоциаций произвести эффекты, о которых заявляют эти авторы. С этой точки зрения, самое лучшее, что можно сделать, - как можно больше продвигать свободу, активность и социальную включенность, и позволить гражданскому обществу самостоятельно отсортировать все остальное. При более близком рассмотрении, эти три научные школы не являются взаимоисключающими, поскольку цели хорошего общества вероятнее всего будут достигнуты, когда благоприятная среда для всей ассоциативной жизни будет сочетаться с поддержкой отдельных ассоциативных форм, которых не хватает в экосистеме гражданского общества. Во-вторых, важное значение имеет экосистема гражданского общества, а не характеристики отдельных компонентов. Пересекающиеся группы участия, коалиции по интересам, гибридные организации и соответствующая смесь связей и мостов, местные группы и посредники, правозащитники и поставщики услуг, вероятно, смогут сделать ассоциативную жизнь инструментом достижения широкого социального прогресса. Некоторые виды ассоциаций будут очень важны для политической отчетности, но не для доверия и сотрудничества, а другие могут стимулировать положительные социальные нормы, но иметь незначительное влияние на реформы общественной политики. Поэтому чем сильнее, разнообразнее и самостоятельнее экосистема гражданского общества, тем больше у нее шанс на то, что такие положительные взаимодействия будут подкреплены на практике. В-третьих, внутри экосистемы один вид организации является особенно важным. Это ассоциации, которые, по словам Мартина Лютера Кинга, практикуют "любовь, которая вершит правосудие", стимулируя своих членов и сочувствующих жить в соответствии с их социальными обязательствами, а также с индивидуальными моральными нормами, связывать свою жизнь с публичной сферой, поощрять коллективное осуждение и создавать сети саморефлексирующих коммуникаций113. Кажется, что сочетание этих двух уровней действия – 79 индивидуального и структурного – больше всего подходит для построения диспозиций, крайне важных для демократического вовлечения в публичную сферу и для более долгосрочной задачи достижения хорошего общества. Социальная трансформация требует личных изменений, так же, как личные изменения требуют новых социальных, экономических и политических структур для их поддержки 114. В-четвертых, единые "правила игры" для гражданских действий очень важны для связи между формами этих действий и нормами, поскольку в противном случае публичная сфера не сможет действовать эффективно, и ассоциативная жизнь, даже если она эффективна, будет давать привилегии некоторым группам за счет других. Следует помнить, что равноправные отношения являются источником доверия. Таким образом, социальное, экономическое и политические равенство являются предпосылками для способности гражданского общества формировать консенсус, поощрять коллективные размышления и достигать демократических результатов, в которых все могут принять участие. "Изоляция общественной политики от категориального неравенства" формирует один из важных факторов, которые, по мнению Чарльза Тилли, являются основой демократии115. Экономическая сегрегация на трудовых и жилищных рынках отделяет граждан друг от друга и сильно затрудняет укрепление союзов гражданского общества, так же как изменение структуры трудовой занятости затрудняет организации и коллективные сделки. Это может быть причиной того, почему нынешняя волна демократии в большинстве стран мира не производит такого прогресса перераспределения, какой наблюдался в ранней волне после 1945 года. В результате, "более напористое рабочее движение может сделать для оживления гражданского общества больше, чем любые нравоучения о плохих привычках бедных"116. Можно вспомнить и о том, что женщины сыграли главную роль в американских добровольных ассоциациях в девятнадцатом веке отчасти потому, что они не имели гражданских прав в официальной политической сфере, или что потребовался Закон о гражданских правах 1964 года для легализации попыток добровольных ассоциаций на законных основаниях защитить политическое равенство, а не просто разрушить расовую сегрегацию. Эти условия – равенство, различия, независимость и поддержка гражданских действий – недостижимы для гражданского общества, если оно действует в одиночку. Скорее, они должны быть 80 широко закреплены в хорошем обществе, где ассоциации являются зависимыми переменными, а действия правительства и рынка являются детерминантами. Комплексный подход к гражданскому обществу, который объединяет элементы всех рассмотренных моделей, повышает практичность идеи гражданского общества и как аналитического инструмента, и как средства действия. В одиночку каждый элемент – ассоциативная жизнь, публичная сфера и хорошее общество – является неполным и не позволит анализировать роль гражданского общества в инновационном развитии. В ряде российских работ 2015 года качестве субъектов инновационного развития стали рассматриваться общественные объединения бизнеса117. Это действительно являтемя шагом вперед в формулировании синтетического взгляда на гражданское общество и его роль в инновационном развитии. Однако такой взгляд не являтемя достаточных, поскольку потенциал гражданского общества и его роль в инновационном развитиии вовсе не исчерпывается лишь объединениями бизнеса. 81 * * * Анализ гражданского общества как одного из агентов инновационного развития приводит нас к следующим выводам: Во-первых, гражданское общество является, с одной стороны, специфическим продуктом государства и капитализма, спонтанно возникшим для урегулирования конфликтов между социальной жизнью и рыночной экономикой после разрушения промышленной революцией традиционных связей рода и сообществ макроуровня. С другой стороны, это универсальное выражение коллективной жизни людей, которое работает во всех странах на всех уровнях развития, но по-разному выражается в зависимости от истории и культуры. Во-вторых, в классическом понимании, гражданское общество и государство представлялись неразделимыми, оба относились к типу политических ассоциаций, регулирующих социальные конфликты путем создания правил, удерживающих граждан от нанесения вреда друг другу. По всему миру движение в направлении сокращения роли государства и превалирования частной собственности привело к новым уровням личной незащищенности среди большинства населения на фоне международной интеграции рынков, увеличения мобильности и стремительных социальных и технологических изменений. В-третьих, можно выделить три противоположные доминирующие научные школы: гражданское общество как часть общества (нео-токвильская школа, которая основное внимание уделяет ассоциативной жизни), гражданское общество как разновидность общества для которой характерны положительные нормы и ценности, а также успех в достижении отдельных социальных целей, и гражданское общество как публичная сфера. Комплексный подход к гражданскому обществу, который объединяет элементы всех рассмотренных моделей, повышает практичность идеи гражданского общества и как аналитического инструмента, и как средства действия. В одиночку каждый элемент – ассоциативная жизнь, публичная сфера и хорошее общество – является неполным. Нет никаких оснований рассматривать анализ гражданского общества как игру с нулевым результатом, в которой принимается лишь одна модель и исключаются остальные, и 82 есть все основания для подключения комплексного подхода, который объединяет элементы трех школ. Именно в рамках такого дискурса гражданское общество набирает силу и как идея, и как средство для социальных изменений, когда слабости одного набора теорий уравновешиваются силой и вкладом других. Такой подход позволяет нам сосредоточиться на выводах, ведущих к более активным действиям, вместо абстрактных рассуждений о том, какая теория является более верной. В реальности, каждый из существующих подходов к гражданскому обществу может предложить достаточно много для осмысления этого феномена. В-четвертных, по мере все большего распространения парадигмы инновационного развития в условиях глобализации граждане, активисты и ученые выражают растущую обеспокоенность тем, что рост власти корпораций и размывание национальных границ создает глобальный дефицит демократии. Противостоять проблемам, вызванным глобализацией, можно с помощью сети связей и организаций, охватывающих гражданское общество. Сегодня гражданское общество обычно понимается как способ объединения организаций, находящихся за пределами государства и корпораций. Таким образом, исключаются различные рычаги влияния на гражданское общество государства и коммерческих предприятий. Сильное гражданское общество демонстрирует плотные сети таких групп и организаций, где большинство людей отождествляют себя по крайней мере с некоторыми из них. В слабом гражданском обществе таких связей немного, люди чувствуют себя чужими, а государство может проникать в добровольные организации для достижения собственных целей. В-пятых, гражданское общество работает не только на национальном уровне. Растущий интерес к гражданскому обществу в последние десять лет привел к сознательным попыткам вывести его на международный уровень. Теории глобального гражданского общества основываются на предположении, что все больше проблем носит транснациональный характер и требует глобальных решений, и будет более законно и правомерно, если они будут основаны на демократических принципах участия и отчетности. 83 Глава 3. Государственно-частные партнерства как инструмент политического управления инновационным развитием Как было показано выше, необходимое условие инновационного развития эффективное взаимодействие государства и негосударственных акторов, прежде всего (хотя и не только) бизнес-сообщества. Одним их механизмов обеспечения сотрудничества бизнеса и государства для реализации целей инновационного развития являются государственно-частные партнерства. Следует понимать, что государственно-частные партнерства, как было показано в Главе 2 нашего исследования, не должны ограничиваться лишь партнерствами между бизнесом и государством. Сам бизнес зачастую может быть силой, препятствующей инновациям. Для обеспечения эффективности инновационного развития требуется сотрудничество в треугольнике "государство-бизнес-гражданское общество". Лишь при обеспечении такого сотрудничества для реализации общественно значимых целей инновационного развития государственно-частные партнерства могут перейти с уровня примитивных концессионных соглашений и стать подлинным механизмом обеспечения инновационного развития. 3.1. Государственно-частные партнерства как механизм взаимодействия органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества В последние десять лет многие страны проявляют все больший интерес к государственно-частным партнерствам (ГЧП), часто позиционируемым как новое поколение механизмов управления, помогающее преодолевать недостатки ранних этапов приватизации и становления рыночной экономики 118. Взаимодействие государства и частного сектора для решения общественно значимых задач имеет давнюю историю. Однако наиболее актуальным ГЧП стало в 2000 годах. С одной стороны, усложнение социально-экономической жизни затрудняет выполнение государством общественно значимых функций. С другой стороны, бизнес заинтересован в новых объектах для инвестирования. ГЧП 84 представляет собой альтернативу приватизации жизненно важных, имеющих стратегическое значение объектов государственной собственности. Концепция ГЧП не нова. В Великобритании и Канаде правительства регулярно используют ГЧП с начала 1990-х годов119. В США они стали популярными позже, потому что в большинстве юрисдикций нужно было сначала подготовить и принять разрешающие законы. Идеи государственно-частного партнерства одинаково продвигаются правительствами, институтами Евросоюза (Еврокомиссией, ЕБРР, ЕИБ), международными организациями, например, Всемирным банком, ПРООН, ЮНЭП и другими организациями. Достаточно показательный опыт государственно-частных партнёрств наработан в Великобритании. Развитие успешных ГЧП представляется как "одна из важнейших задач, стоящих перед организациями в государственной и частной сфере в первом десятилетии двадцать первого века" 120. Появился быстро растущий пласт литературы о государственно-частных партнерствах, в том числе из Великобритании121, Скандинавии122 или Нидерландов, а в 1998 году был основан даже "Международный журнал государственно-частных партнерств". Эта литература имеет очень разное дисциплинарное и теоретическое происхождение. Осборн123 выделяет следующие направления литературы о ГЧП: теоретическая литература литература государственном о о характере организационного управлении, перспективы сотрудничества, государственного управления, литература о развитии сообществ и эмпирическая литература, описывающая процесс и влияние ГЧП. Анализ существующей литературы по ГЧП, однако, позволяет выделить три основные лакуны, препятствующие более широкому использованию концепции ГЧП как в качестве аналитического инструмента, так и в качестве инструмента политических действий: • отсутствие единства в подходах к самому определению ГЧП; • непроработанность вопроса о причинах, по которым столь несхожие акторы, зачастую имеющие противоположные интересы, как госучреждения, бизнес и элементы гражданского общества, вступают в партнерские отношения между собой. 85 • необходимость выделения общих характеристик всех ГЧП, позволяющей использовать концепцию ГЧП в качестве эвристического инструмента. В какой то мере обозначить пути заполнения этих пробелов в политологическом знании и призвана наша работа. Несомненно, ГЧП являются очень привлекательной концепцией, которая производит благоприятное впечатление, так как обещает синтез эффективности частного сектора с привлечением гражданского общества и административных властных ресурсов. Многими авторами отмечается, что идеи партнерства хорошо вписываются в современные рассуждения о сетевом обществе и "общественном управлении", означающие фундаментальное изменение роли правительства от поставщика до партнера и все большее разрушение традиционных границ между секторами. Это новое понимание управления, основанное на фундаментальной политологической базе, направлено на возросшую взаимозависимость между социальными участниками из всех секторов (частного, государственного, третьего) и гражданским обществом и объединение их ресурсов. Обратной стороной популярности идеи ГЧП является размытое и туманное их определение, охватывающее все виды сотрудничества между частным и государственным секторами от простого заключения договоров о сотрудничестве до образования совместных организаций или неформальные соглашения с многочисленными значениями124. Исходя из того, "что если концепция – это все, возможно, что концепция – это ничто", есть необходимость уточнить и определить это понятие. Широкая трактовка подразумевает под ГЧП конструктивное взаимодействие власти и бизнеса не только в экономике, но и в политике, культуре, науке и т.д. В числе базовых признаков государственно-частных партнёрств в узкой (экономической) трактовке можно назвать следующие: • сторонами ГЧП являются государство и частный бизнес; • взаимодействие сторон закрепляется на официальной, юридической основе; • взаимодействие сторон имеет равноправный характер; • ГЧП имеет чётко выраженную публичную, общественную направленность; • в процессе реализации проектов на основе ГЧП консолидируются, объединяются ресурсы и вклады сторон; 86 • финансовые риски и затраты, а также достигнутые результаты распределяются между сторонами в заранее определённых пропорциях125. Как правило, ГЧП предполагает, что не государство подключается к проектам бизнеса, а, наоборот, государство приглашает бизнес принять участие в реализации общественно значимых проектов. В данной работе мы будем следовать пониманию Коуэнховена 126 , который определяет ГЧП как взаимодействие между правительством, участниками бизнеса и элементами гражданского общества в достижении комплементарных целей. Сотрудничество официально оговаривается и направлено на развитие взаимодействия, при котором не затрагиваются индивидуальность и ключевые компетенции партнеров. В этом смысле для большинства стран ГЧП надо понимать как новую форму организационной структуры или, в более широком смысле, "организационную и социальную инновацию". Важное значение для понимания возможной роли ГЧП в современных политических процессах являются причины, по которым столь несхожие акторы, зачастую имеющие противоположные интересы, как госучреждения, бизнес и элементы гражданского общества, вступают в партнерские отношения между собой. Выделяется несколько причин, по которым государственные органы вступают в партнерство с бизнесом и некоммерческими организациями: Во-первых, государственные организации вступают в ГЧП, поскольку сотрудничество с частными партнерами заставляет их преодолевать бюрократические процедуры и основывать свои действия на экономическом мышлении, что способствует улучшению их результатов. Через участие в ГЧП государственные организации вынуждены заменять свои абстрактные и туманные цели вроде "общественного благосостояния" более измеримыми задачами. Это происходит потому, что корпоративные партнеры сталкиваются с сильными экономическими стимулами по возврату своих инвестиций и заставляют государственные организации устанавливать конкретные цели, что приводит к более эффективному режиму работы. 87 Во-вторых, государственные организации вступают в партнерства с частными компаниями, если последние имеют опыт и потенциал, необходимые для реализации проектов, но которые не принадлежат к государственному сектору. Построение необходимых возможностей является рискованным для государственных организаций, которые, следовательно, могут выиграть от создания ГЧП, избавившись от рисков, связанных с проектом. Государства вступили в государственно-частные партнерства (ГЧП) для обслуживания платных дорог, строительства мостов, ремонта изнашивающихся государственных предприятий и управления технологическими услугами. Города сотрудничают с частными компаниями, которые строят центры творчества для многих поколений, учреждения здравоохранения и объекты общественной безопасности. Некоторые муниципальные образования нашли частных партнеров для управления системой городского транспорта. Государственные университеты сотрудничают с девелоперами, которые строят отели, жилье для студентов и спортивные сооружения, а затем размещают поблизости розничные предприятия для баланса затрат и обеспечения постоянных потоков прибыли. Частные партнеры объединяются для проектирования, строительства и эксплуатации спортивных комплексов, Привлечение конференц-центров ГЧП позволяет и муниципальных государственным водоочистных чиновникам станций. развивать инфраструктуру, строительство и другие срочные проекты, которые в противном случае, вероятно, пришлось бы отложить до момента большей доступности повышения доходов от налогов или рынка государственного финансирования. В-третьих, если выполнение задач оказывает положительное воздействие на эффективность, но политически нежелательно, ГЧП предлагает государственным организациям возможность отдавать задачи на субподряд без потери контроля над оказанием услуг. При этом, поскольку создание ГЧП может повлечь за собой высокие операционные расходы, решение правительств или межправительственных организаций может в дальнейшем зависеть от оценки соотношения операционных расходов и преимуществ ГЧП. Повышается эффективность экономии средств и других ресурсов, а в сочетании с навыками, видением и, в итоге, инновациями частного сектора, растут и результаты. Как и их деловые партнеры, сотрудники государственного сектора ежедневно управляют 88 людьми, финансами, организационными изменениями и работой "операционных отделов". Обмен лучшим опытом может быть хорошим обучением для тех, кто управляет организациями национальной безопасности. В-четвертых, частный сектор обладает также маневренностью, которая не всегда есть у правительства. Один из представителей ГЧП, занимающегося помощью ветеранам, говорит: "Если программы ГЧП становятся менее эффективными или изменяются потребности, программу ГЧП легче закрыть, чем правительственную программу"127. Кроме того, государственным чиновникам ГЧП нравятся, потому что в большинстве случаев перерасходы средств происходят из кармана частного партнера, а не правительства. При хорошей организации правительству более выгодно участвовать в ГЧП, чем действовать по старинке. Существует и ряд причин, почему в ГЧП вступает бизнес. Хотя государственным учреждениям и не хватает возможностей, которые есть у бизнеса - закрывать или замораживать нежизнеспособные операции, ликвидировать направления бизнеса, инструменты проводить правительства реструктуризацию включают набор или намного рекапитализацию, более сложных возможностей, например, приватизацию, аутсорсинг, совместные и управляемые услуги, государственно-частные партнерства и консолидации агентств. Когда генеральным подрядчиком является бюджетная структура, отсутствуют общие риски – и в конечном счете ответственность несет правительство. Все чаще государственные чиновники вместо этого участвуют в так называемом материально-техническом обеспечении проектов по разработке и строительству. Образуются псевдо-государственно-частное партнерства, в которых партнеры работают плечом к плечу, но в этом случае бюджетная структура генеральным подрядчиком не является. Частный сектор привлекается в ГЧП, потому что в результате предсказуемости доходов государства снижаются расходы на займы. Кроме того, партнерствам часто предоставляются стимулы, которые поощряют эффективное руководство и обеспечивают кредиторам больше контроля над рентабельностью проекта. 89 Неправительственные организации имеют свои причины для вступления в ГЧП. Общей тенденцией среди, например, правозащитников по трудовым правам является возникновение государственно-частных партнерств (ГЧП), определяемых в данном контексте как отношения, которые группы негосударственного/некоммерческого сектора устанавливают с группами частного, коммерческого сектора в интересах продвижения трудовых прав. Большинство таких отношений коллегиальны, хотя некоторые образуются только после устранения конфронтации. ГЧП по трудовым правам – это растущее явление в корпоративном правлении, и объясняет современный контекст, в котором возникли ГЧП по трудовым правам, исследует пространства, в которых они преобладают, и анализирует некоторые проблемы управления, характерные для схем создания правил данного типа128. Поскольку они представляют собой ограниченный инструмент, который в любой момент может быть практически использован компанией в целях репутации, и поскольку во многих случаях ГЧП в конце концов не могут фундаментально изменить систему производства, которую они стараются изменить, они, тем не менее, являются новой динамической системой создания правил, которая заслуживает пристального внимания. Отчасти, НПО вступают в ГЧП по причине, которая в литературе долгое время считалась принципиальной заинтересованностью персонала и сторонников НПО в создании "лучшего мира" часто через постепенные усилия. ГЧП по трудовым правам, например, часто привлекают людей со стороны НПО, которые пытаются пошагово достичь своих целей – от завода к заводу, от компании к компании, от сектора к сектору, от страны к стране. Они мотивированы срочностью прекращения постоянных нарушений прав человека и готовы воздействовать на корпоративную чувствительность к репутационным рискам. Значимым явлением современной политической жизни является и вступление в ГЧП так называемых "сетей поддержки"129, состоящих из НПО. Важное значение в таких случаях имеет использование в таких ГЧП новых информационнокоммуникационных технологий130 Парадоксально, однако, что пока они являются партнерами с бизнесом, они участвуют в борьбе против того, что могло бы считаться естественным продуктом современного капитализма – а именно "гонкой по нисходящей" в трудовых 90 стандартах, так как капитал ищет дешевую рабочую силу на интернациональных рынках. Поэтому можно сказать, что НПО, участвующие в ГЧП по трудовым правам, работают на периферии и не пытаются устранять коренные причины нарушений131. Тем не менее, их стратегия взаимодействия с частным сектором создает "клин", который они могут применять для расширения характера их требований для реформ в долгосрочной перспективе. Несмотря на индивидуальный и уникальный характер каждого ГЧП, у них есть общие характеристики. Кадефорс132 партнерские отношения и на этом обращает особое внимание на основании выделяет три основные характеристики партнерства. Первая – наличие общих целей для всех участвующих сторон, когда важными факторами для сотрудничества являются экономические стимулы. Но и развитие общества может также считаться важным стимулом для государственных организаций. Кадефорс133 подчеркивает, что при сильной направленности на экономические стимулы, сотрудничество может считаться скорее личной заинтересованностью, чем благотворительным отношением. Вторая характеристика – наличие договоренности о способах решения проблем. Важно обсуждение различных целей участников и их последствий для других сторон134. Обсуждение должно обеспечивать более глубокое понимание общих целей проекта и связанных с ним трудностей и возможностей. Должны быть установлены цели по затратам, времени, качеству, вопросам, отношениям и рабочим процессам135. Третья важная характеристика – активный поиск постоянных измеримых улучшений. Эти системы должны закреплять, планировать и структурировать отношения. Например, это может осуществляться через регулярные контролирующие семинары, оценки и командную работу в пределах общих границ. Традиционными сферами государственно-частного партнерства во всех странах являлись объекты социальной и транспортной инфраструктуры, а движущей силой процесса была тенденция к сокращению участия государства в экономике. В основе идеи ГЧП лежит теория смешанной экономики, однако, нельзя считать любое взаимодействие государства и частного капитала это ГЧП. Критерием может являться выполнение бизнесом функций, которые традиционно 91 выполняло государство. Развитие и поддержание инфраструктуры (производственной, транспортной, социальной) – наиболее типичный пример. В ГЧП частный партнер вкладывает капитал и принимает на себя финансовые риски. Государственный капитал гарантирует частному партнеру поток доходов. Либо соглашение может предусматривать какие-либо многолетние эксплуатационные выплаты, обычно в течение двадцати лет и более. ГЧП применяются для строительства дорог, аэропортов и других инфраструктурных объектов, которые частные компании финансируют, а затем возвращают средства с доходов от эксплуатации. Сейчас ГЧП применяются для любых правительственных инициатив. ГЧП получают широкое распространение из-за слабости государственных финансовых рынков, медленного возврата доходов от налогов в большинстве стран, сокращения штатов правительства по сравнению с предыдущими периодами, сильного политического сопротивления рискам, связанным с постановкой дорогостоящих проектов и обязательств на перегруженные государственные балансы. Таким образом, несмотря на все многообразие трактовок ГЧП и подходов к его определению, наиболее приемлемым для политического анализа будет понимание ГЧП как взаимодействия между правительством, участниками бизнеса и элементами гражданского общества в достижении комплементарных целей, которое официально оговаривается и направлено на развитие взаимодействия, при котором не затрагиваются индивидуальность и ключевые компетенции партнеров. К основным характеристикам такого взаимодействия можно отнести: • наличие общих целей для всех участвующих сторон, когда важными факторами для сотрудничества являются экономические стимулы; • наличие договоренности о способах решения проблем; • активный поиск постоянных измеримых в количественных показателях улучшений. 92 3.2. Формы государственно-частного партнерства Каждый уровень правительства и каждая публичная компания имеет свою культуру. На федеральном уровне, например в США, есть общие правила, которые охватывают всю деятельность правительства, но каждый орган имеет свои особенности. Американские авторы отмечают, что возможности государственночастных предприятий растут быстрее всего в следующих областях136: • Государственные органы; • Округа; • Города и муниципалитеты; • Районы государственных и частных школ; • Высшее образование; • Больницы и медицинские комплексы. Для каждого из этих пунктов своя стратегия развития партнерства. Различные формы правительства определяют, в чьих руках находятся финансовые ресурсы и насколько велика роль политики. Сотрудничество между несколькими участниками может принимать различные формы. Одна из них – сотрудничество государственной организации, т. е. муниципалитета, с другим муниципалитетом или муниципалитетами. Это сотрудничество может принимать форму сетей, проектов, корпораций, партнерств и т.д. Опыт сотрудничества между шведскими муниципалитетами - это 645 зарегистрированных случаев совместной работы137. Другая форма сотрудничества – между государственными и частными партнерами. Государственный партнёр обычно заказывает работу, частные – выполняют услуги, а третий участник, потребитель, получает услуги. Степень сотрудничества в этом случае может варьироваться, в одной форме частная компания может быть задействована для определенных услуг и как отдельная фирма, выполняющая обязанности, установленные в потенциальном договоре. Другой способ сотрудничества – вступление в партнерство, ГЧП, в котором участвуют государственные и частные организации из различных 93 общественных институтов. Партнерства разделяют риски и прибыль, их цель – оказание синергетического воздействия, что означает возможность создания конкурентных преимуществ138. Общими проектами для ГЧП являются инфраструктура, в том числе вопросы развития, финансирование, внедрение и управления139. В литературе подчеркивается, что ГЧП не существует лишь в одной структуре с определенным набором прав и обязанностей, но ГЧП могут значительно варьироваться в зависимости от частной или государственной собственности, управления, принятия рисков и т.д. Грубер, например, делает различие между шестью разными типами ГЧП в зависимости от того, является ли управление и поддержка, собственность и инфраструктура, инвестиции в инфраструктуру, принятие коммерческих рисков частными или государственными140. Срок существования ГЧП также имеет значение для определения ГЧП. Веттенхолл141 обсуждает множество проблем действительной классификации ГЧП. В мире сейчас нет единого представления о том, в какой законодательной форме должно быть оформлено государственно-частное партнерство. В некоторых развитых странах – признанных лидерах по степени развития ГЧП – единого закона нет, а основные принципы его заложены в различных законодательных актах и нормах гражданского права. Примерами могут служить Франция, Англия, Уэльс, Япония, Австралия. В других государствах приняты отдельные законы о ГЧП. Такая ситуация сложилась в Германии, Бразилии, Греции, Египте, Анголе и ряде стран Восточной Европы. Отчасти причина такого разделения в том, что в первой группе стран ГЧП развивалось естественным образом ("снизу"), соответствующие правки постепенно вносились в уже действующие законы. Страны, в которых приняты отдельные законы о ГЧП, входят в группу стран с догоняющей экономикой (исключение из перечисленных – Германия), поэтому развитие государственно-частного партнерства происходило в них "сверху". Другими словами в этой группе стран ГЧП требует от государства активного участия и продвижения. Россия, как и страны СНГ, относится к группировке стран с догоняющей экономикой. 94 Из стран бывшего СССР законы о ГЧП приняты в Украине, Молдове, Кыргызстане. В других существуют отдельные акты, регулирующие различные формы ГЧП. В широком смысле к основным формам ГЧП в сфере экономики и государственного управления можно отнести142: • любые взаимовыгодные формы взаимодействия государства и бизнеса; • государственные контракты; • арендные отношения; • финансовую аренду (лизинг); • государственно-частные предприятия; • соглашения о разделе продукции (СРП); • концессионные соглашения. В России в 2004 году рассматривалось семь основных типов концессионных соглашений. Однако, в связи с включением в ряд международных договоров РФ отдельных положений из документов Международного банка реконструкции и развития (Всемирного банка) и подготовкой к вступлению в ВТО в российское законодательство были включены и иные термины характеризующие иные виды концессионных соглашений. В настоящее время в российском законодательстве предусмотрены следующие 3 формы ГЧП: Контракт на управление и арендные договоры; Контракт на эксплуатацию и обслуживание; Концессия. Основная область применения ГЧП в мире -- постройка автомагистралей. Среди оставшихся самую большую долю занимают проекты в ЖКХ. В России уже с 1990-х годов действуют проекты в сфере водоснабжения и очистки сточных вод. Государственно-частные партнерства обычно делятся на несколько крупных категорий по видам деятельности: 1) обмен опытом; 2) обмен информацией; и 3) выполнение проектов и операций. Обе стороны получают материальную и нематериальную выгоду. Для правительства основным преимуществом является доступ к опыту, анализу, навыкам, перспективе и 95 ресурсам, не всегда доступным в государственном секторе. В нынешней обстановке, ограниченной налогами, преимущества такого сотрудничества для правительства очевидны143. 3.3. Опыт развития государственно-частных партнерств в США В качестве кейса успешного развития государственно-частных партнерств можно взять Соединенные Штаты Америки, где именно такие партнерства дали толчек развитию фундаментальных инфораструктуры, исследований, вывели коммерициализации результатов страну НИОКР в лидеры и инновационного развития. В последние десять лет американское правительство привлекает частный бизнес и некоммерческих компаньонов к волонтерской практике, обмену информацией и даже совместной работе по повышению национальной безопасности, предоставлению гуманитарной помощи или продвижению экономического развития во всем мире144. Основной задачей такого сотрудничества является повышение эффективности. Например, федеральное правительство старается получать опыт, которого ему не хватает, например, в области кибертехнологий, путем работы с профессионалами индустрии, для помощи правительству США, его союзникам по НАТО и бизнес-сообществу в улучшении защиты их кибер-пространства. В области разработок американское правительство участвует в практической деятельности многонациональных компаний по обеспечению чистой водой бедных в развивающихся странах. Вместе с Агентством по международному развитию США (USAID), сделавшим первый шаг, министерства обороны, национальной безопасности и Госдепартамент, среди прочих, устойчиво расширяют сотрудничество с частными компаниями. На самом деле, последняя Стратегия национальной безопасности привлекает исполнительную власть к работе с частным сектором, постоянно обращаясь к государственно-частным партнерствам145. 96 К государственно-частному партнерству обращается даже разведывательное сообщество. Как пример многочисленных взаимодействий с частным сектором, РС ведет диалог с отечественными экспертами в области энергетики и инфраструктуры для оказания помощи в оценке террористических угроз, а также анализе уязвимости и деятельности других стран. В то же время, Государственный департамент и USAID создали офисы международных партнерств там, где задачей является привлечение ресурсов частного сектора, в том числе финансовых, для создания опоры для приоритетов, определенных секретарем и администратором. Как объясняла Госсекретарь Хиллари Клинтон, "Проблемы, с которым мы сталкиваемся сегодня, не могут быть решены только правительством. Они должны решаться в партнерстве – партнерстве с филантропией, международным бизнесом, в партнерстве с гражданским обществом"146. Наряду с военным, услугами государственно-частных партнерств готово воспользоваться и сообщество по развитию. Глобальный альянс развития USAID, созданный в 2001 году, сотрудничает с корпорациями и неправительственными организациями для использования ресурсов и опыта каждой из них в целях дальнейшего международного развития (глобальное здравоохранение, образование и экономический рост). Среди прочих инициатив, USAID работает с компанией Coca-Cola, которая участвует в глобальном проекте по снабжению водой и повышению качества воды в 13 странах. Wal-Mart и USAID вместе работают в Бразилии по обучению фермеров экологической устойчивости. В 2005 году USAID объявило о 400 альянсах с фондами более 1,4 миллиарда долларов и использовании свыше 4,6 миллиардов долларов от партнеров147. "Обозор дипломатии и развития", выпускаемый один раз в четыре года (Quadrennial Diplomacy and Development Review - QDDR), который представляет "программу для дипломатических усилий и усилий по развитию", заявляет: "Мы будем охватывать новые партнерства, которые соединяют опыт наших дипломатов на местах с энергией и ресурсами гражданского общества и научных и деловых сообществ... мы будем строить стратегические государственно-частные партнерства, которые основываются на оригинальности и ресурсах частного сектора, неправительственных организаций и организаций, основанных на сообществах"148. 97 Пример очень успешного государственно-частного партнерства имел место в 2001 году в Вашингтоне. Город получил крайне нужное ему здание школы -Начальной школы Джеймса Ф. Ойстера (James F. Oyster) с изучением двух языков – без каких-либо государственных расходов в обмен на предоставление девелоперу права строительства многоквартирного дома на земельном участке соседнего города, который много лет был заброшенным149. Эксперты прогнозируют расширение подобного сотрудничества по мере того, как должностные лица будут находить нереализуемые активы, которые, возможно, были внесены в государственные регистры сто или более лет назад, и которые можно продать, сдать в аренду или использовать. Американская современная система супермагистралей началась в 1790-м году с автомагистрали "Филадельфия и Ланкастер", предшественницы современной автомагистрали "Филадельфия", строительство которой финансировалось частными компаниями. Одно из важнейших партнерств в американской истории было начато в 1843 году, когда Конгресс проголосовал за одобрение Самюэлю Морзе расходов в 30 000 долларов на первую экспериментальную телеграфную линию из Балтимора в Вашингтон150. В то время телеграф был такой же революцией, что и интернет 150 лет назад, и он тоже был мощным двигателем экономического роста. До 1930-х годов городские транзитные системы и электрические сети эксплуатировались в первую очередь частными компаниями по эксклюзивным государственным франшизам. После Великой Депрессии многие такие частные компании, предоставлявшие необходимые общественные услуги, обанкротились и перешли к государству. В начале 1990-х годов Конгресс принял Закон об эффективности наземных перевозок с взаимодействием предоставляющий возможность различных объединять видов транспорта федеральные, (ISTEA), государственные, местные, частные средства и средства от взимания пошлин в государственночастные партнерства, образованные для благоустройства и расширения инфраструктуры автодорог. В то же время были смягчены договорные и этические правила, которые долгое время запрещали архитекторам предоставлять строительные услуги. Это открыло дорогу для большего количества проектов по схеме "разработка-строительство", которые предполагают выбор генерального 98 подрядчика, осуществляющего надзор за всеми субподрядчиками, работающими над разработкой и строительством объекта. К другим примерам ГЧП в США можно отнести приватизационные инициативы в Луизиане151, продажи тюрем и аутсорсинг услуг по содержанию заключенных. Представленный бюджет 2012 Финансового года включал план по приватизации эксплуатации двух тюрем (Коррекционного центра Авойель и Коррекционного центра Дабади), продаже трех тюрем (Коррекционных центров Эллен, Авойель и Уинн) частному оператору. Кроме того, помимо ожидаемого авансового платежа от продажи тюрем, предполагалось, что в последующие двадцать лет эксплуатация тюрем, отданная на аутсорсинг, поможет снизить эксплуатационные расходы государства на содержание тюрем более чем на 200 миллионов долларов. Департамент реабилитации и коррекции Огайо заключил контракт, в результате чего стало понятно, что государство получает 72 миллиона долларов от продажи одной государственной тюрьмы частному оператору – первая продажа такого рода в государстве – а передача двух других в частное управление позволит сэкономить примерно 13 миллионов долларов в год. 3.4. Тенденции развития государственно-частных партнерств в России Властям очень часто приходится искать пути инновационного развития, не требующие колоссальных государственных инвестиций. Частногосударственное партнерство может стать если не панацеей, то хотя бы частичным ответом на возникающие вызовы. В условиях секвестирования бюджетов механизм ГЧП предлагает возможность разделить с бизнесом, во-первых, финансовое бремя развития территории, во-вторых, - риски, и в-третьих, - распределить затраты во времени. Привлечение частного сектора позволяет увеличить качество и эффективность реализации проектов, так как бизнес зачастую имеет больший опыт и большую эффективность. 99 Однако государственно-частное партнерство – довольно сложный инструмент, который в российской действительности может или вовсе не работать, или работать со сбоями. В некоторых сферах он вообще не применим. История вопроса в России насчитывает уже десять лет. В нашей же стране понятие ГЧП в узком смысле (если не ограничиваться понятием "концессия") впервые появилось в законодательном акте лишь в 2006 году в в Законе СанктПетербурга от 25.12.2006 №627-100 "Об участии Санкт-Петербурга в государственно-частных партнерствах". К настоящему времени подобные законы приняты в 69 субъектах РФ152, однако большая их часть является декларативными документами. Помимо региональных актов, регламентируют сферу ГЧП также Федеральный закон от 21.07.2005 г. №115-ФЗ "О концессионных соглашениях" и Федеральный закон от 05.04.2013 № 44-ФЗ "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд". В какой-то степени регулирует ГЧП и Федеральный закон РФ от 22.07.2005 г. №116-ФЗ "Об особых экономических зонах в РФ" (предоставление бизнесу льгот на определенной территории – тоже вариант ГЧП в широком смысле). Тем не менее, все эти нормативно-правовые акты покрывают далеко не все возможные формы ГЧП. Из вышеобозначенных типов ГЧП в Российском законодательстве закреплены лишь три (BOT, BTO, BOO). Тем не менее, ГЧП в России работает и без проработанной законодательной базы: на начало 2013 года в России было запущено и реализовано порядка 300 таких проектов153. Федеральный закон о ГЧП в России обсуждается еще с середины 2000-х годов, но первая его редакция была подготовлена только к июню 2012 года. Вторая версия закона появилась уже через 4 месяца. 13 марта 2013 года Правительство внесло в Госдуму уже третий вариант законопроекта "Об основах государственночастного партнёрства в Российской Федерации". В предыдущих редакциях из сферы применения закона были исключены объекты ЖКХ и оборонного значения154. Сейчас таких ограничений не будет. Из нововведений также отмечается введение единого конкурса на весь проект ГЧП (вместо раздельных на каждый вид работ), а также, наоборот, отмена конкурса на передачу земельных участков, необходимых для строительства объекта ГЧП. Общепринятого 100 определения, как и федерального закона о ГЧП, на сегодняшний день не существует. 26 апреля 2013 года Госдума приняла в первом чтении законопроект № 238827-6 "Об основах государственно-частного партнерства в Российской Федерации", определяющий основы государственно-частного партнерства. Второе чтение запланировано на осеннюю сессию. Однако Россия уже заключила целый ряд международных договоров которыми предусмотрены принципы частногосударственного партнерства, а в соответсвии с положениями пункта 4 статьи 15 Конституции РФ такие положения имеют приоритет над российскими законами. Развитие ГЧП в России сдерживается не только отсутствием проработанного законодательства. Не меньшее значение имеет отсутствие механизмов долгосрочного финансирования. Российский бизнес (в частности, банки) не готов участвовать в длительных проектах (соглашения о ГЧП заключаются обычно на 10-50 лет). Сейчас большинство крупных проектов ГЧП реализуется в режиме "ручного управления". Так, строительство Западного скоростного диаметра стало возможным только после вмешательства Владимира Путина155. В 2007 году на базе Внешэкономбанка СССР был создан Банк развития. Основной закон, регламентирующий деятельность этого учреждения, прямо закрепляет за ним функции участника рынка ГЧП. Дирекция ГЧП Внешэкономбанка является структурным подразделением Банка развития. В мировой практике специализированные негосударственные организации, занимающиеся методическим сопровождением проектов ГЧП и развитием рынка инфраструктурных инвестиций в целом, появились в начале 2000-х. Первой можно считать Partnerships UK в Великобритании, затем аналогичные центры возникли в ЮАР, Австралии (штат Виктория) и т.д. Предшествовали появлению центров развития ГЧП государственные структуры, которые осуществляли функции методического сопровождения и разработки первичной нормативной базы в сфере ГЧП. Большинство центров развития ГЧП отвечают за разработку техникоэкономического обоснования и составление планов реализации проектов ГЧП, а также занимаются последующим консультационным сопровождением ГЧПпроектов. Некоторые центры, например, Parpublica и Partnerships BC помогают министерствам в разработке бизнес-планов и проведение анализа “цена-качество”. Другие, например, MAPPP, Paptnerships SA и South Africa PPP Unit занимаются 101 исключительно анализом документов и технико-экономических обоснований к проектам ГЧП, написанных государственными организациями. По аналогии с зарубежными центрами для становления и развития рынка ГЧП в России был учрежден Центр развития государственно-частного партнерства. Центр развития ГЧП издает электронный журнал "Государственно-частное партнерство в России", учредил первый ГЧП-институт, активно участвует в законодательной и иной деятельности по становлению и совершенствованию государственно-частного партнерства в России. В №1 "ГЧП-журнала" (февраль 2013) был опубликован рейтинг "ГЧП-старт", характеризующий готовность субъектов РФ к строительству объектов публичной инфраструктуры с привлечением частных инвесторов на принципах ГЧП. Под "готовностью субъекта РФ к реализации проектов ГЧП" понимается выполнение ряда условий, обеспечивающих благоприятный климат для реализации инвестиционных проектов на принципах ГЧП156. В настоящее время законодательство о ГЧП принято в 69 субъектах РФ, однако большая их часть является декларативными документами. Помимо региональных актов, в России действуют также Федеральный закон от 21.07.2005 г. No115-ФЗ "О концессионных соглашениях" и Федеральный закон от 21.07.2005 г. No94-ФЗ "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд", которые также оговаривают варианты реализации проектов ГЧП. В какой-то степени регулирует ГЧП и Федеральный закон РФ от 22.07.2005 г. No116-ФЗ "Об особых экономических зонах в РФ" (поскольку предоставление бизнесу льгот на определенной территории – тоже вариант ГЧП в широком смысле). Тем не менее, эти законопроекты в совокупности покрывают далеко не все возможные формы сотрудничества частного инвестора и государства, что серьезно ограничивает применение этих нормативных актов в качестве правовой основы ГЧП. Наиболее проработанным из всех региональных законов является Закон Санкт- Петербурга от 25.12.2006 No627-100 "Об участии Санкт-Петербурга в государственно-частных партнерствах". 102 Преимуществами закона "Об участии Санкт-Петербурга в государственно-частных партнерствах" являются гибкие формулировки и условия заключения договоров, что позволяет избежать чрезмерного регулирования всех нюансов, которые могут быть предметом переговоров сторон. Также в законе есть норма о защите частного инвестора от возможных изменений законодательства. Однако согласно международной практике для успешного развития ГЧП в национальном масштабе необходимо законодательное оформление значительного количества других правовых норм. В частности, должны раскрываться следующие понятия: • компания с целевой правоспособностью (компания, создаваемая специально для реализации проекта; SPV-компания); • механизм отбора проектов; • возможность подписания прямого соглашения между сторонами реализации проекта, в том числе финансирующими проект организациями; • возможность использования объекта соглашения как залога, а также порядок осуществления прав залога; • механизм общественного контроля (раскрытие информации). Сейчас на рассмотрении в правительстве РФ находится проект федерального закона "Об основах государственно-частного партнерства". Он учитывает имеющийся законодательный опыт, а также дополняет его необходимыми понятиями, расширяя область применения ГЧП. Новый закон может выстроить понятную, прозрачную и непротиворечивую законодательную систему, расширить практику сотрудничества государства и бизнеса, а это скажется на российском инвестиционном климате позитивно. Изначально планировалось, что подготовленный Минэкономразвитием законопроект будет регулировать ГЧП только на региональном и муниципальном уровнях. Федеральные проекты будут реализовываться на основе закона о концессиях – по схеме "Построй-Управляй-Передай". Но после совершенно оправданных и разумных правок Минюста было решено распространить действие закона и на федеральный уровень. Запрет бизнесу получать объекты федерального уровня в собственность, как нам представляется, связан не только и не столько с 103 заботой о населении (опасения по поводу роста тарифов за пользование объектами и т.д.), сколько с боязнью перед частным капиталом. Законодатели, судя по всему, пока не готовы воспринимать бизнес как ответственного и равнозначного партнера. В первой редакции федеральный закон о ГЧП был представлен Министерством экономического развития РФ в июле 2011 года, во второй – в ноябре 2012 года. 7 марта 2013 года кабинет министров рассматривал третью редакцию закона – его представляло уже не Минэкономразвития, документ шел непосредственно от правительства РФ. В этом варианте (в отличие от предыдущей версии законопроекта) не будет запрета передавать в частные руки объекты жилищно-коммунального хозяйства. Сейчас ГЧП в данной сфере регулируется законом о концессиях, то есть право собственности на объекты ЖКХ закрепляется за публичным партнером. Важным новшеством будущего закона должна стать отмена конкурсов на передачу земельных участков, необходимых для реализации проекта: предполагается, что будет проводиться один конкурс на весь проект ГЧП. Интересно, что в тексте проекта закона есть пункт, исключающий из его области применения проекты ГЧП, реализуемые за счет "бюджетных ассигнований инвестиционных фондов". По-видимому, такие проекты будут реализовываться на основе закона о концессиях. ФЗ "Об основах государственно-частного партнерства" предполагает принятия большого количества смежных нормативно-правовых актов. Это порядки принятия решения о реализации проекта и отбора претендентов, процедуры контроля реализации и прекращения соглашения о ГЧП. Также ожидается, что будут приняты отдельные законы по разным направлениям ГЧП. Так, уже сейчас идет подготовительная работа по закону о государственно-частном партнерстве в оборонно-промышленном комплексе (изначально эта сфера, наряду с ЖКХ, была исключена из области применения закона о ГЧП). В будущем возможна конкретизация условий сотрудничества власти и бизнеса в здравоохранении и социальной сфере, в жилищно-коммунальном хозяйстве и т.д. Все вышеуказанные нормативно-правовые акты позволят разработать каналы проникновения частных инвестиций в сферы государственного регулирования. С момента вступления в силу федерального закона (предположительно 1 января 2016 года) все региональные акты в течение 360 дней должны быть 104 приведены в соответствие с новым законом. Также в полномочия субъектов федерации входит разработка собственных законов о ГЧП и смежных нормативноправовых актов, не противоречащих данному закону, однако, судя по тексту, это не является обязанностью. После подписания закона Правительству необходимо будет принять ряд постановлений, конкретизирующих следующие процедуры проведения общественного обсуждения проектов, их подготовки, принятия решения о реализации, проведения конкурса и осуществления контроля. Так что главная задача, которую должен решить новый закон – задать направление нормотворчеству в сфере о ГЧП. Не только законодательные пробелы сдерживают развитие ГЧП в России. Не менее важная проблема – отсутствие механизмов эффективного финансирования (даже при наличии средств). Общая ситуация в стране не способствует реализации долгосрочных проектов, не имеющих политической составляющей. Причины этого (за исключением административных) – не столько высокая стоимость заемных денег и неохота банков кредитовать на длительные сроки, сколько общие настроения предпринимателей, опасающихся реализовывать сложные, долгосрочные проекты. Многие из них сомневаются в сохранении стабильности в краткосрочной перспективе. Говорить о десятках лет не приходится – а именно на такой период обычно рассчитаны проекты ГЧП. И, кроме того, 30-40 лет – это период глобального технологического цикла развития, в идеале совпадающего с горизонтами стратегического инвестирования. Позволить себе участие в ГЧП сейчас могут по большей части крупные инвестиционные фонды, связанные с государством (в том числе неформально), финансировать реализацию проекта также под силу лишь государственным или квазигосударственным банкам. Таким образом, если не будет налажена система финансирования крупных соглашений, то даже при отладке законодательства ГЧП в России будет в основном существовать в виде реализации отдельных уникальных проектов. Причем эти проекты по своей сути не будут являться частногосударственными партнерствами, и смысла в них будет мало. В последнее время все чаще российские власти говорят о необходимости строительства транспортной инфраструктуры как ключевом факторе 105 экономического развития России. О стимулировании инвестиций в инфраструктуру вновь заговорили после того, как Владимир Путин потребовал увеличить темпы роста российского ВВП до 5-6% (в 2012 году - 3,4%, прогноз на 2013 год - 3,3%). При этом он предложил Центробанку разработать механизм снижения стоимости и увеличение срока банковских кредитов, а правительству – рассмотреть возможность использовать часть средств Резервного фонда на инвестиции в инфраструктурные проекты. Также сейчас обсуждается вопрос пересмотра бюджетного правила, согласно которому нефтегазовые сверхдоходы наполняют Резервный фонд до достижения им 7% ВВП, после чего новые сверхдоходы идут уже в Фонд национального благосостояния и на инвестиции в инфраструктуру. На Красноярском экономическом форуме, состоявшемся в феврале, Дмитрий Медведев призвал активнее использовать механизм ГЧП при реализации инфраструктурных проектов. Конечно, пока это всего лишь слова и призывы, но активным действиям всегда предшествует формирование повестки. К тому же нельзя говорить, что в России ГЧП отсутствует. Проекты есть, но, как уже говорилось выше, они уникальны и конструируются "в ручном режиме" при участии чиновников самого высокого уровня. Большую часть крупных ГЧП-проектов можно признать в целом успешными: даже если возникают какие-то проблемы, то их всегда можно урегулировать, так как проектов немного и к ним обычно проявляется повышенное внимание властей. Однако иногда ожидания частных партнеров от реализации совместных с государством проектов не оправдываются. Так произошло, к примеру, с Сочинской Олимпиадой. Проблема в том, что бизнес, призванный властью участвовать в строительстве инфраструктуры олимпийских игр, переоценил преференции, которые ему это участие даст. Проекты готовились без должной оценки рисков: сложные природные условия, бюрократические издержки привели к значительному росту стоимости возведения объектов, которые, к тому же, с высокой долей вероятности не смогут себя окупить. Сотрудничество в сфере транспорта является одной из наиболее заметных областей ГЧП. В настоящее время в России реализуется более 300 проектов ГЧП, 106 предметом которых являются не только объекты транспортной инфраструктуры. ГЧП также затрагивает сферы ЖКХ (но, как уже говорилось, только в виде концессий), здравоохранения и образования, физкультуры и спорта, переработки мусора, а также индустриальные парки. Самыми масштабными по объемам капитальных вложений являются проекты ГЧП в области транспортной инфраструктуры. В основном они реализуются при строительстве автомобильных дорог. Тем не менее, есть редкие примеры сотрудничества государства и бизнеса в сфере железнодорожного строительства. Уникальным проектом ГЧП стала станция метро "Мякинино", построенная по инициативе ЗАО "Крокус", вложившего в проект 600 млн рублей. Это оказалось выгодно всем сторонам сделки: и Московскому метрополитену, и инвестору, обеспечившему приток клиентов в торговый центр, расположенный рядом с метро, и Московской области, на территории которой расположилась станция (в шаговой доступности от метро расположены Дом правительства Московской области, Московский областной суд и другие административные здания). По программе развития транспортной системы Москвы до 2020 года планируется построить почти 150 км новых линий метро. Возможно, при реализации этих планов будет использован частный капитал, как в случае с метро "Мякинино". Однако следует отметить, что участие бизнеса в таких проектах – скорее исключение, чем правило. И вряд ли ситуация изменится: необходимо слишком уникальное сочетание условий, чтобы подобный проект был реализован. К примеру, только лишь увеличением стоимости квартир в девелоперских проектах частных инвесторов не привлечь, а возможность дать им право взимать плату за проезд представляется делом очень отдаленной перспективы. Примером ГЧП по строительству железной дороги является создание ветки Кызыл-Курагино в Туве. "Тувинская инвестиционная корпорация" построит за свой счет дорогу, соединяющую Элегестское месторождения коксующегося каменного угля. Государство же будет гарантировать кредиты или облигационные займы. Как и в случае с метро "Мякинино", в этом проекте совпали уникальные условия: разработка угольного месторождения окупит затраты на строительство дороги. Если бы не близость Транссибирской магистрали и не величина 107 разведанных запасов угля (более 800 млрд тонн), вряд ли бы нашелся частный инвестор, готовый вложиться в проект. К тому же строительство железной дороги – это огромные капитальные вложения, длинный период окупаемости и далеко не всегда – возможность чисто коммерческого использования. Стоит отдельно сказать о перспективах ГЧП в сфере авиаперевозок. Успешно реализованный проект реконструкции аэропорта "Пулково" в СанктПетербурге стал пилотным в данной сфере. Учитывая, что износ основных фондов большинства аэропортов составляет от 40% до 80%, в ближайшие годы можно ожидать новых проектов ГЧП по их реконструкции. Этот вывод подтверждается и готовностью государства софинансировать эти проекты: в 2013-2015 гг. на реконструкцию аэропортов планируется потратить 172,5 млрд руб. (немногим меньше, чем за предыдущие 13 лет). Но перспективы ГЧП куда более масштабны в автомобильном транспорте. У всех на слуху проекты строительства новых и реконструкции старых федеральных дорог, расходящихся от Москвы. На присоединенных к столице территориях планируется проложить транспортную хорду "Солнцево-БутовоВидное", строительство которой намеревается профинансировать девелопер MD Group. Внутри МКАД правительство Москвы предлагает бизнесу поучаствовать в строительстве платных дублеров Кутузовского проспекта. Ни один проект ГЧП не может быть реализован без понятной для частного инвестора выгоды. В случае с хордой в Новой Москве улучшение транспортной доступности возводимого девелопером микрорайона приведет к повышению стоимости недвижимости. Внутри МКАД, где крупных площадок осталось мало и где плотность транспортной инфраструктуры выше, подобный проект вряд ли будет возможен. В "старой" Москве далеко не всегда возможно введение платы за проезд на автомобильной дороге. Поэтому платные дублеры Кутузовского проспекта, вероятно, останутся одними из немногих подобных проектов. С другой стороны, на территории Новой Москвы дорога к девелоперскому проекту вполне сможет привлечь частное финансирование. Представляется также, что такой формат развития сети автомобильных дорог на присоединенных территориях будет основным. 108 Сотрудничество в медицине и социальном обслуживании также привлекает растущее внимание. Один из интересных проектов уже в сфере социального обеспечения – строительство сети частных домов престарелых, развиваемой Senior Group. К 2015 году планируется довести количество заведений с 5 до 25, часть из них будут открыты по программе государственно-частного партнерства. Главными регионами реализации проекта станут Московская область и Бурятия. В настоящее время уже есть определенные договоренности с инвесторами по московскому региону, и ожидается только решение конкурсной комиссии. В Бурятии вопрос с инвесторами еще не решен, но есть поддержка местных чиновников. Инвестиции в строительство домов престарелых в Московской области оцениваются в 1 млрд руб., а сроки сдачи первого объекта, обустроенного в рамках ГЧП, намечены на 2014 год. Пожалуй, наиболее известный проект ГЧП в системе здравоохранения – сделка сети клиник "Медси", подконтрольной АФК "Система", с правительством Москвы. В 2012 году в обмен на 25% акций объединенной компании правительство Москвы передало "Медси" 5 поликлиник, 3 стационара и 3 санатория (активы ГУП "Медицинский центр управления делами мэра и правительства Москвы"). К участию в сделке был приглашен также американский инвестиционный фонд ApaxPartners, специализирующийся на медицинских активах, и РФПИ, которые совместными усилиями вложат порядка 6 млрд долл. в развитие сети. Доли участников распределятся следующим образом: половину получит АФК "Система", четверть – правительство Москвы, по одной восьмой – ApaxPartners и РФПИ. Другим примером сотрудничества бизнеса и власти в области медицины также является частный перинатальный центр в Казани, который в 2012 году по соглашению с мэрией города открыла российско- финская компания ОАО "АВА-Петер" (SPV - "АВА-Казань"). Со стороны города в проект была передана больница (стоимость - около 100 млн руб.), а частный партнер вкладывался деньгами (41,2 млн руб.) и опытом. На основе ГЧП сейчас развивается несколько сетей гемодиализных центров в регионах РФ. Эта сфера здравоохранения наряду с перинатальной медициной особо привлекательна для частных инвесторов. Объясняется это 109 относительной простотой организации таких центров и их сервисным уклоном по сравнению с полноценными больницами: частный сервис всегда был лучше государственного. В настоящее время правительство Москвы проводит road show по крупнейшим городам мира с целью привлечь внимание к проектам ГЧП. Помимо платного дублера Кутузовского проспекта, презентуется проект реконструкции 63й городской клинической больницы. Высокий уровень жизни и платежеспособный спрос на качественное медицинское обслуживание делает проекты ГЧП в московском здравоохранении привлекательными для частных инвесторов. Московская медицина, безусловно, будет показательной сферой развития ГЧП. В целом, пока успешных проектов ГЧП в здравоохранении не так много. Тем не менее, это направление сотрудничества имеет значительные перспективы. На это указывают следующие факторы: - низкое качество государственной медицины и неудовлетворенность населения медицинским обслуживанием (по оценке Всемирной организации здравоохранения, в 2011 году Россия была на 130-м месте по показателю эффективности системы здравоохранения); - рост уровня жизни населения и, соответственно, спроса на качественные услуги, в т.ч. в здравоохранении (с 2005 по 2010 гг. реальные доходы населения выросли в 1,5 раза); - старение населения (с 2010 по 2020 г.г. ожидаемая продолжительность жизни вырастет на 4 года); - отставание России от развитых стран по доле частной медицины (в Европе до 90% амбулаторных услуг оказывается в частных клиниках, доля в России 6,2%); - развитие страховой частной медицины (разрешение частным клиникам участвовать в реализации программы ОМС); - постепенное признание ГЧП как инструмента развития. Косвенным подтверждением вышесказанного может являться успешное IPO MD Medical Group Investments в 2012 году. Другими словами, российская медицина представляет интерес для инвесторов. Проблема пока только 110 в нехватке привлекательных активов. Судя по всему, государство готово к их формированию на основе бюджетных объектов. Признанным лидером среди регионов РФ по уровню развития ГЧП является Санкт-Петербург. Причина этого не столько проработанное региональное законодательство, сколько большой опыт реализации проектов ГЧП. Отдельного внимания заслуживает Западный скоростной диаметр – платная магистраль, проходящая с севера на юг через порт и центр города. Широко рекламируется Комитетом по инвестициям Санкт-Петербурга, отвечающим за развитие в городе ГЧП, проект строительства завода по переработке твердых бытовых отходов в п. Янино. По оценке Всемирного банка, в Санкт-Петербурге в настоящий момент осуществляется одна из самых масштабных в мире программ по реализации проектов с использованием схем государственно-частного партнерства. Город разработал собственную законодательную базу, позволяющую инвесторам максимально эффективно взаимодействовать с региональными властями: 1. Так в 2006 году был принят Закон Санкт-Петербурга от 25.12.2006 № 627100 "Об участии Санкт-Петербурга в государственно-частных партнерствах". 2. В дополнение к нему через 3 года было выпущено Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 31.03.2009 № 346 "О мерах по развитию государственно-частных партнерств в Санкт-Петербурге". 3. В рамках административной реформы был создан административный регламент Комитета по инвестициям и стратегическим проектам. в том же 2009 году было издано Распоряжение Комитета по инвестициям и стратегическим проектам Правительства Санкт-Петербурга от 08.12.2009 № 92 "Об утверждении административного регламента Комитета по инвестициям и стратегическим проектам по исполнению государственной функции по проведению экспертизы материалов, необходимой для определения наличия оснований для принятия решения о реализации инвестиционного проекта путем государственно-частном партнерстве" участия Санкт-Петербурга в 111 4. Наконец, чтобы способствовать исполнению принятых документов, было разработано Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 31.03.2009 № 347 "О мерах по реализации Закона Санкт-Петербурга "Об участии СанктПетербурга в государственно-частных партнерствах"". 31 марта 2011 года состоялось подведение итогов открытого Конкурса на право заключения соглашения о создании и эксплуатации на основе государственно-частного партнерства зданий, предназначенных для размещения образовательных учреждений на территории Пушкинского района СанктПетербурга и договора аренды участков. Победителем Конкурса признано ООО "Управляющая компания "Перемена". В настоящее время Комитетом объявлены конкурсы на реализацию следующих проектов: • строительство Дворца искусств на Васильевском острове • создание и эксплуатация автомобильной дороги "Западный скоростной диаметр" • реконструкция и строительство объектов Северной водонапорной станции Санкт-Петербурга с внедрением двухступенчатой технологии очистки воды В Москве же список подобных проектов пока значительно меньше. Законодательство и правоприменительная практика в отношении ГЧП были бы более развитыми и успешными в Москве, если бы не "неформальные" способы сотрудничества с бизнесом и не "джентльменские соглашения" (не оформленные документально) – предыдущая городская управленческая команда зачастую строила свою работу именно так. К тому же ГЧП развивается там, где есть недостаток бюджетных средств; в Москве же с ее бюджетом около миллиарда долларов такой проблемы до настоящего времени не возникало. Московским властям пришлось всерьез задуматься о привлечении частных партнеров только тогда, когда речь зашла о реальном повышении уровня комфорта для жителей столицы (масштабное благоустройство территории, повышение качества и доступности государственных услуг, борьба административных границ, разгрузка МКАД). с пробками, расширение 112 По схеме ГЧП было построено метро "Мякинино", в настоящее время реализуется строительство скоростной автомагистрали Москва-Санкт-Петербург, реконструкция других федеральных трасс, расходящихся от столицы157. Знаковым проектом ГЧП в Москве также станет дорога Солнцево-БутовоВидное на присоединенных летом 2012 года территориях. В его реализации будет участвовать девелопер MD Group, у которого в Бутово строится микрорайон158. Совместно с частными инвесторами планируется построить и северный дублер Кутузовского проспекта, а также реконструировать 63 городскую больницу159. Ранее в Москве был реализован еще один крупный проект ГЧП в сфере здравоохранения. Сделка сети клиник "Медси", подконтрольной АФК "Система", с правительством Москвы. В 2012 году в обмен на 25% акций объединенной компании правительство Москвы передало "Медси" 5 поликлиник, 3 стационара и 3 санатория. К участию в сделке был приглашен также американский инвестиционный фонд Apax Partners (англ.), специализирующийся на медицинских активах, и РФПИ, которые совместными усилиями вложат порядка 6 миллиардов рублей в развитие сети. Доли участников распределятся следующим образом: половину получит АФК "Система", четверть – правительство Москвы, по одной восьмой – Apax Partners и РФПИ160. Еще один пример сотрудничества московских властей и бизнеса в области медицины - программа открытия на первых этажах зданий, принадлежащих городу, частных медицинских клиник161. Внутри МКАД ГЧП возможно при реорганизации промзон. При дефиците новых площадок для строительства, территории старых промышленных предприятий, занимающих до 30% территории столицы, представляют большую ценность для девелоперов. Поэтому Москва будет вправе требовать от потенциальных инвесторов проекты, выгодные не только бизнесу, но и городу в целом. 113 3.5. Неправительственные организации как участники государственночастного партнерства Как было показано выше, гражданское общество является важным актором инновационного развития. Оно, помимо прочего, сдерживает направленные на бесконтрольное извлечение прибыли бизнесом, зачастую противоречащее долгосрочным целям общественного развития. НПО при этом являются наиболее важным актором гражданского общества. Поэтому если ГЧП рассматривается за узкими рамками концессионных соглашений, а в качестве субъекта инновационного развития, НКО во многих случаях должны быть полноправными участиками ГЧП. За рубежом они уже участвуют во многих ГЧП. Осознание же их важности в России еще только приходит. Сегодня НПО жизненно важны для дополнительного контроля законодательной и исполнительной власти. В свете повышения положения, которого достигли такие группы за последние десятилетия, и через рост их роли в воздействии на общественную политику, некоторые авторы считают, что подходящее название для таких групп - "пятое сословие"162. Более того, неправительственный сектор становится все более экономически значимым. Результаты недавнего исследования, проведенного в двадцати двух странах 163, показывают, что неправительсвтенный сектор представляет собой индустрию объемом 1,1 миллиарда долларов, в которой на постоянной основе работают почти 19 миллионов человек. Только американцы ежегодно отдают 240 миллионов долларов частным благотворительным организациям и еще столько же волонтерским службам. НПО, например, Организация по охране природы, контролируют более 3 миллиардов долларов активов, что делает их достаточно влиятельными и независимыми164. Таким образом, повсюду можно наблюдать увеличение абсолютного числа НПО, увеличение количества участников НПО и денежных средств, которые они имеют в распоряжении. Эти данные эмпирически подтверждают предположение, что сегодня НПО гораздо более влиятельны, чем раньше. 114 На Конференции ООН по среде обитания в Стокгольме в 1972 году роль НПО в международных процедурах еще больше укрепилась после предоставления "благоприятных условий для одновременного экологического форума НПО"165. официальной Этот первый форум НПО, проходивший параллельно с конференцией ООН, начал процесс, который может стать центральным в создании и укреплении правозащитных групп во всем мире. Со времен той конференции в Стокгольме собрания НПО проходят параллельно со всеми крупными экологическими событиями ООН. Чаще всего их присутствие на этих или других событиях оказывает значительное влияние на ход переговоров. Со времен окончания холодной войны посткоммунистические государства в Центральной и Восточной Европе и Евразии принимали у себя множество международных неправительственных организаций (НПО) из Соединенных Штатов, Великобритании, Германии и других стран Европы. Эти НПО работают в различных областях институционального развития, например, помогают в установлении конкурирующих партий и выборов, независимых СМИ и правозащитных групп, а также уменьшении этнических конфликтов. Через десять лет после падения Берлинской стены и распада Советского Союза правящие круги и ученые понемногу начали оценивать эффект международных усилий в помощи в построении демократических институтов166. Первоначальные надежды и энтузиазм в отношении быстрого и плавного перехода к демократии давно уступил дорогу реальности, которая диктует, что это процесс постепенный и неравномерный и что он может растянуться на десятки лет При относительно небольших денежных средствах международные доноры и НПО сыграли важную роль во многих бывших коммунистических государствах, помогая активистам создавать и строить институты, связанные с демократией. Однако пока они недостаточно влияют на функционирование этих институтов. Политические партии, регулярные выборы, независимые СМИ и местные НПО – все они являются теперь частью политического ландшафта во многих государствах Восточной и Центральной Европы и Евразии; их связи с иностранными группами значительны и часто крепки. Однако почти в каждом случае эти новые институты работают плохо и очень слабо связаны с обществами, в которых они существуют. Такие организации распространены, но часто служат интересам доноров помощи 115 больше, чем интересам местного населения. В отдельных случаях, например, в случае экологических групп в России и Казахстане, их энергичность и эффективность фактически пришла в упадок, несмотря на то, что экологическая деградация и международное участие увеличились167. Понимание сил и границ внешней поддержки для демократического развития важно в связи с изменением, скажем даже, разрушением государственного суверенитета. Внешняя политика вовлекает все больше негосударственных игроков. Поскольку продвижение демократии является главным принципом внешней политики США со времен окончания холодной войны, часто именно неправительственные организации (при периодической поддержке USAID) внедряли эту политику в бывших коммунистических странах. Аналогично, поскольку государства провели такие внешнеполитические инициативы, как расширение НАТО и экспансия Евросоюза, успешная интеграция в ЕвроАтлантическое сообщество может зависеть как минимум от того, насколько организации за пределами правительств придерживаются норм, правил и методов, принятых в западной демократии. Ни апологеты, ни критики помощи в установлении демократии никогда не основывали свои дискуссии на подробном анализе современных попыток продвижения демократии. Поскольку траектория бывших коммунистических государств Восточно-Центральной Европы и Евразии является рискованным вопросом безопасности, оценки в международных масштаба и отношениях скорости и международной демократизации и влияние продвижения демократии на их переход заслуживают подробного исследования. Вместо этого, особенно в Соединенных Штатах, большую половину 1990-х годов оценки продвигались политическими и организационными интересами. Чиновники из администрации Клинтона, Агентство по международному развитию США (USAID) и американские ГЧП, работающие в регионах, были склонны недооценивать роль, которую поддержка демократии играла во взращивании позитивных изменений и таким образом помогала создавать ожидания, которые негативно контрастировали с тем, что действительно происходило в странахполучателях. Администрация и НПО были склонны обсуждать лишь истории успеха, поскольку боялись потерять финансирование от вражеского Конгресса в 116 случае, если они начнут открыто обсуждать трудности демократизации и ограниченную роль, которую такая поддержка часто играет в этом процессе 168. Помощь в установлении демократии, которая росла в 1990-х годах, была чувствительна к ухудшению общих бюджетов иностранной помощи. Остается лишь маленькая доля общей помощи США, что составляет в среднем 16,5 процентов помощи Восточной Европе и 3,5 процента общей помощи Советскому Союзу с 1990 по 1999 гг. Клаус Оффе решительно заявил, что "подъем сильного "гражданского общества" не может быть инициирован извне"169. Он объясняет, что пока демократические институты и экономические ресурсы могут быть "трансплантированы" из внешнего мира (или их внедрение стимулируется и их долговечность защищается инициатором положительных или отрицательных санкций, направленных на поддержку и укрепление новых демократических режимов), на гражданский "дух" или "ментальную программу", необходимую для продвижения компонентов новых институтов, легче повлиять при помощи внешнего вторжения. Можно выделить три общих типа интеграции, которые оказывают влияние и ограничивают воздействие международных стратегий НПО170: • Плотно интегрированные государства, например, Чешская Республика, Польша и Венгрия – государства, население и правительства которых в большой степени приняли международное и особенно европейское сообщество. Их политические и социальные институты, хотя и еще хрупкие, развиваются относительно бесспорно. Их официальные лица в целом выполняют западные правила игры. • Слабо интегрированные государства, например, Словакия под режимом Мечьяра и Россия – государства, где национальная идентичность еще очень сильно защищается; интеграция в Европейское сообщество происходит нестабильно; институты остаются неполными и плохо работают; официальные лица выполняют западные политические правила лишь неравномерно и часто поверхностно. • Неинтегрированные государства - например, Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан, где интеграция в международное сообщество мала или отсутствует и 117 где одна партия или фракция фактически управляет страной без участия остальных групп. 3.6. Транснациональные государственно-частные партнерства В последнее время перспективной темой исследований для политологии стали транснациональные государственно-частные партнерства (ГЧП). Чаще всего они определяются как транснациональные организации, осуществляющие гибридный тип управления, при котором негосударственные участники, например, транснациональные корпорации, и неправительственные организации, осуществляют совместное управление вместе с государственными акторами и принимают на себя часть властных функций, которые раньше являлись единоличным полномочием суверенных государств171. Таким образом, транснациональные партнерства понимаются как выражение постоянного перераспределения конфигураций власти в мировой политике, и являются отражением того, что "государство больше не является единственным, а в некоторых случаях, основным, источником власти"172 . За последние десять лет количество ГЧП значительно увеличилось, и сегодня их можно найти почти во всех областях политики. Однако, до сих пор нет однозначного понимания того, что означает появление партнерств для управления вне государства. Многие, как теоретики, так и практики, считают ГЧП реакцией на неудачи государства и рынка, и утверждают, что ГЧП повышают эффективность и легитимность управления в глобализирующемся мире173. Другие, напротив, критикуют партнерства за то, что они являются примерами "приватизации мировой политики", и заявляют, что партнерства служат в первую очередь интересам бизнеса, а не общественного блага174. Как показывают эти различные точки зрения на партнерства, в вопросе, действительно ли ГЧП могут приносить благо обществу эффективным и законным образом по прежнему не нашли своего ответа. 118 Транснациональные государственно-частные партнерства обсуждаются как гибридные формы правления, которые расширили политическую власть негосударственных организаций. Вместо влияния на мировое управление через лоббирование, политическом негосударственные управлении организациями. При и этом организации действуют явление под напрямую совместно названием с участвуют в государственными "транснациональные государственно-частные партнерства" включает различные формы от свободной кооперации до обязательных по закону договоров на осуществление отдельных проектов175. Партнерства участвуют в определении программы действий, проведении и выработке политики и решают многочисленные проблемы, например, проблемы изменения климата, защиты биологического разнообразия, здравоохранения, социальной ответственности корпораций и гуманитарной. В таком случае, трудно описать состав транснациональных ГЧП. База данных всех ГЧП до сих пор не создана. Как отмечают Бродуотер и Кол, существует как минимум 400 партнерств, – против 50 в 1980-х – которые занимаются решением глобальных проблем, например, контроля инфекционных болезней и борьбы с изменением климата или бедностью176. Несколько исследований насчитывают почти 100 партнерств, образовавшихся за последние несколько лет только в секторе здравоохранения, хотя есть одно исследование, которое применяет узкое определение ГЧП и поэтому насчитывает лишь 23 глобальных партнерства в области здравоохранения177. Эта разница демонстрирует тот важный факт, что термин "транснациональное государственно-частное партнерство" не имеет однозначного определения и что, в зависимости от определения, различные ученые находят различные "пространства" для ГЧП. Поэтому определившись выше с определением государсвтенно-частного партнерства на национальном уровне, необходимо внести ясность и в определение транснационального ГЧП. Первый критерий всех определений – транснациональные государственночастные партнерства - это постоянные и относительно официальные трансграничные взаимодействия с участием государственных организаций, таких как правительства и международные организации, и частных компаний. Однако различаются определения частных компаний. Одна группа авторов178 делает выбор 119 в пользу широкого понимания этого термина и включает коммерческие компании и организации гражданского общества. Вторая группа включает более узкое определение, которое относится только к некоммерческим организациям и означает, что определительным критерием транснациональных ГЧП становится участие некоммерческих организаций. Хотя последняя группа авторов обычно не может обосновать, почему участие коммерческих организаций считается определительным критерием ГЧП, широкое восприятие понятия частных компаний основывается на теории управления179. Теоретически, можно поспорить с тем, что неважно, участвуют ли в процессах политического управления партнерств коммерческие организации или организации гражданского общества. Традиционные иерархические отношения между правительственными организациями как "субъектами контроля" и частными компаниями как "объектами контроля" ослабляются. Некоммерческие и гражданские организации, которые раньше были лишь целями (объектами) для правил, все больше участвуют в их формулировании и применении. Согласно этой последовательности рассуждений, мы понимаем термин "частная компания" в широком смысле. Таким образом, наряду с государственными организациями, партнерства могут включать коммерческие организации и/или организации гражданского общества. Второй критерий связан с целями транснациональных ГЧП. Большинство исследований утверждают, что ГЧП направлены на обеспечение общественных благ, в то время как "негативные формы сотрудничества", такие как террористические организации или мафиозные структуры, исключаются из определения по той простой причине, что такие организации не обеспечивают общественное благо, а наносят вред обществу. Эта проблема уже обсуждалась в исследовании международных режимов пятнадцать лет назад. В литературе о режимах одна группа авторов выступала за определение режима, которое включает понятие "эффективности правил" 180. Чтобы режим мог существовать, нужно было, чтобы его члены выполняли его правила, хотя бы в минимальной степени. При этом, эти определения подвергались критике по методологическим причинам. Как указывал Роберт Кохэйн, проблематично основывать понимание режима на эмпирическом наблюдении эффективности 120 правил, поскольку "обычный порядок научного исследования, в котором описание и описательные предположения предшествуют объяснению", изменен на обратный181. Поскольку исследование "может навсегда остаться на первом уровне: определение предмета исследования, основной теоретический вопрос – отношения, если они есть, между режимами и поведением государства – может стать определительным вопросом" 182 . Иными словами, если эффективность правил становится частью определения, режим – по определению – не может быть неэффективным, что позволяет рассматривать эффективность режимов без тавтологии. Мы склоняемся к определению транснациональных ГЧП, которое относится к формальной цели предоставления общественных благ, но не включает стандарты эффективности. В противном случае, неэффективные партнерства исключаются по определению, а исследования, направленные на изучение эффективности партнерств, устраняются. Вместо рассмотрения включения в определение, для нас центральным вопросом исследования является вопрос степени эффективности партнерства. Определения транснациональных партнерств могут в конце концов прояснить порядок участвующих распределения организаций. Такие обязанностей, определения затрат могут и выгод включать среди широкие утверждения об ответственности сторон или очень специфические положения о распределении расходов. Однако отстаивание позиции разделения обязанностей и вкладов между партнерами является нормативной презумпцией, которой следует избегать с точки зрения аналитического исследования. Вместо этого, эмпирическое исследование должно изучать, распределяется ли участие равномерно среди различных партнеров, и до какой степени. По этой причине, лучше исключить из определения утверждение о разделении обязанностей. Помимо этих громких заявлений, есть определения, которые относятся к конкретным проектам по работе и управлению проектами, и коэффициенты отдельных характеристик для распределения затрат и выгод. Структуры институтов различной организации очень неоднородны и не могут быть охвачены такими подробными положениями по затратам и выгодам 183. 121 Подводя итог, транснациональных мы ГЧП: предлагаем следующее транснациональные ГЧП рабочее – это определение постоянные и относительно официальные взаимодействия между государственными и частными организациями, которые формально стремятся к предоставлению общественных благ, при этом частные организации могут быть коммерческими организациями и/или организациями гражданского общества. Подобное определение позволяет нам сделать и выводы относительно способов повышения легитимности транснациональных ГЧП. Во-первых, легитимность транснациональных партнерств можно продвигать с помощью привлечения организаций, на которые в значительной степени влияют коллективные решения. Масштаб участия касается вопроса, все ли включенные организации имеют равные возможности для участия. Второй способ повышения исходной легитимности – установление механизмов отчетности. Отчетность относится к вопросу, кто имеет право требовать отчетности от структур власти. В-третьих, правозащитники совещательной демократии утверждают, что обсуждение повышает первичную легитимность. Проще говоря, легитимность создается, если все организации, на которых влияют решения, участвуют в добровольном и аргументированном процессе и приходят к обоснованному консенсусу вместо сделочного соглашения, которое отражает в первую очередь способность участников к заключению сделок. 122 * * * Проведенный анализ государственно-частных партнёрств как инструмента обеспечения инновационного развития позволяет сделать следующие выводы: Во-первых, необходимым условием инновационного развития является эффективное взаимодействие государства и негосударственных акторов, прежде всего бизнес-сообщества. Одним их механизмов обеспечения сотрудничества бизнеса и государства для реализации целей инновационного развития являются государственно-частные партнерства. Следует понимать, что государственночастные партнерства не должны ограничиваться лишь партнерствами между бизнесом и государством. Сам бизнес зачастую может быть силой, препятствующей инновациям. Для обеспечения эффективности инновационного развития требуется сотрудничество в треугольнике "государство-бизнес- гражданское общество". Во-вторых, в последние десять лет многие страны проявляют все больший интерес к государственно-частным партнерствам (ГЧП), часто позиционируемым как новое поколение механизмов управления, помогающее преодолевать недостатки ранних этапов приватизации и становления рыночной экономики. Наиболее приемлемым для политического анализа будет понимание ГЧП как взаимодействия между правительством, участниками бизнеса и элементами гражданского общества в достижении комплементарных целей, которое официально оговаривается и направлено на развитие взаимодействия, при котором не затрагиваются индивидуальность и ключевые компетенции партнеров. К основным характеристикам такого взаимодействия можно отнести: • наличие общих целей для всех участвующих сторон, когда важными факторами для сотрудничества являются экономические стимулы; • наличие договоренности о способах решения проблем; • активный поиск постоянных измеримых в количественных показателях улучшений. В-третьих, в мире сейчас нет единого представления о том, в какой форме должно быть оформлено государственно-частное партнерство. В некоторых 123 развитых странах – признанных лидерах по степени развития ГЧП – единого закона нет, а основные принципы его заложены в различных законодательных актах и нормах гражданского права. В других государствах приняты отдельные законы о ГЧП. В-четвертых, в последнее время перспективной темой исследований для политологии стали транснациональные государственно-частные партнерства (ГЧП). Эти транснациональные организации осуществляют гибридный тип управления, при транснациональные котором негосударственные корпорации, и участники, неправительственные например, организации, осуществляют совместное управление вместе с государственными акторами и принимают на себя часть властных функций, которые раньше единоличным полномочием государственно-частные правления, которые суверенных партнерства расширили государств. обсуждаются политическую как являлись Транснациональные гибридные власть формы негосударственных организаций. Вместо влияния на мировое управление через лоббирование, негосударственные организации напрямую участвуют в политическом управлении и действуют совместно с государственными организациями. При этом явление под названием "транснациональные государственно-частные партнерства" включает различные формы от свободной кооперации до обязательных по закону договоров на осуществление отдельных проектов. Транснациональные ГЧП – это постоянные и относительно официальные взаимодействия между государственными и частными организациями, которые формально стремятся к предоставлению общественных благ, при этом частные организации могут быть коммерческими организациями и/или организациями гражданского общества. В-пятых, подобное определение позволяет нам сделать и выводы относительно способов повышения легитимности транснациональных ГЧП. Легитимность транснациональных партнерств можно продвигать с помощью привлечения организаций, на которые в значительной степени влияют коллективные решения. Масштаб участия касается вопроса, все ли включенные организации имеют равные возможности для участия. Второй способ повышения исходной легитимности – установление механизмов отчетности. Отчетность относится к вопросу, кто имеет право требовать отчетности от структур власти. 124 Правозащитники совещательной демократии утверждают, что обсуждение повышает первичную легитимность. Проще говоря, легитимность создается, если все организации, на которых влияют решения, участвуют в добровольном и аргументированном процессе и приходят к обоснованному консенсусу вместо сделочного соглашения, которое отражает в первую очередь способность участников к заключению сделок. 125 Глава 4. Информационно-коммуникационные аспекты политического управления инновационными процессами Кроме государственно-частных партнерств, являющихся важным организационным инструментом обеспечения инновационного развития, для достижения нового качества такого развития необходимо наличие и технологических инструментов для обеспечения коммуникаций в треугольнике "государство-гражданское общество-бизнес". Специфика нынешнего этапа общественного развития состоит в том, что такие инструменты в виде новых информационно-коммуникационных технологий уже прочно вошли в повседневную жизнь. Задачей сейчас является их встраивание в политическое управление инновационными процессами. Политическая роль новых информационных и коммуникационных технологий давно и успешно исследуется в Нижегородском госуниверситете. В нашей ограниченной по объему работе мы сочли возможным остановиться лишь на тех аспектах новых информационных технологий, которые непосредственно влияют на управление инновационными процессами и делают эти технологии важным инструментом координации разных акторов этого управления. Для этого мы рассмотрим влияние новых информационных технологий на гражданское общество и на общественное самоуправление, исследуем сетевые принципы политического управления. 4.1. Новые информационно-коммуникационные технологии и гражданское общество Быстрое распространение информационных и коммуникационных технологий в развитых странах создало новые возможности и опасности как для правительств, так и для гражданского общества. Гражданское общество в данном контексте может быть определено как "пространство для добровольного объединения, а также набор связей, сформированных ради семьи, веры, интересов 126 и идеологии, которые и наполняют это пространство"184. Интернет может предоставить определенную степень организационной связности тем группам, которые не принадлежат к политическому истеблишменту. Эти группы часто лишены возможности управлять кампанией политического протеста и использовать средства традиционных СМИ, которые обычно отражают интересы более крупных секторов гражданского общества. Существует три основных представления об отношениях между гражданским обществом и информационно-коммуникационными технологиями. Так называемая коммуникация "кибер-оптимистическая" посредством компьютера модель упростит те утверждает, формы что общения, взаимодействия и организации, которые не принимают в расчет неравный статус или отношения с властью185. По мнению приверженцев этой модели, в Интернете социальный контекст будет сведен приблизительно к объему самого сообщения, отправленного от одного пользователя другому186 .Те, кому выгоден такой формат – то есть сокращение социального контекста в коммуникационном взаимодействии – это национальные государства в развивающемся мире. Интернет должен дать определенную степень "организационной связности" тем политическим силам, которые обычно не имеют возможности "взяться за то, что им не по зубам" в международном сообществе. Информационно-коммуникационные технологии также смогут упростить весьма изощренные демократические процедуры внутри развитых промышленных государств. Например, можно будет частично решить проблему низкой электоральной активности при помощи систем электронного голосования, аналогичных "теле-демократии", которая была впервые использована в Калифорнии в 1980х гг.187. А так же внедрить демократию "диалога", в которой граждане смогут обсуждают политические вопросы с политическими оппонентами. При помощи Интернета также может быть организован конструктивный диалог. А.Гидденс утверждает, что в обществе, разделенному по этническому или конфессиональному принципу, например, такому как Северная Ирландия, создание виртуальной общественной дискуссии могло бы способствовать разрешению непростых вопросов и сдерживанию насилия188. Террористические организации, например, часто получают поддержку от группировок, которые чувствуют, что их 127 правительство никак не помогает им разрешить существующие проблемы. Кибероптимистическая модель говорит о том, что новые технологические инновации могли бы поспособствовать тому, что мнение этих группировок было бы услышано. Это также могло бы потенциально уменьшить число сочувствующих – и будущих членов – террористических организаций. Тем не менее, существующие проблемы неравного доступа к информационным и коммуникационным технологиям зачастую свидетельствуют против кибер-оптимистической позиции в пользу кибер-пессимизма. Кибер-пессимисты утверждают, что Интернет лишь увеличит пропасть между богатыми и бедными, так же как и между активистами и теми, кто не принимает никакого участия в политической жизни 189. Статистические данные Организации Экономического Сотрудничества и Развития отражают превалирование развитых стран с точки зрения использования Интернета. По оценкам ОЭСР, в начале двадцать первого столетия 54.3% американцев пользовались Интернетом каждый день по сравнению с 0.4% населения Африки190. Гегемония развитых стран отражается и в том, что в киберпростарнстве в основном общаются на английском языке. Это говорит о том, что развивающимся странам, где английский не является общепринятым языком, отказывают в так называемых "правах четвертого поколения". Эти права включают право на информацию и право на общение 191. В развивающихся странах традиционные СМИ более успешно справляются с реализацией этих прав, чем Интернет. Кроме того, Интернет не уравнял возможности для мировых политических игроков. При этом П.Норрис утверждает, что Интернет все-таки обладает потенциалом необходимым для того, чтобы "повстанцы и протестующие, обладающие меньшими ресурсами" тем не менее были услышаны192. Перспективы демократии "диалога", использующей информационные и коммуникационные технологии, кажутся туманными. Электронные дискуссионные ресурсы, посвященные политической тематике, не справляются со своей задачей. Как правило, люди предпочитают оставлять сообщения в группах или он-лайн ресурсах схожих с их собственными политическими взглядами. Это находит отражение в исследовании, проведенном с целью анализа политических взглядов 128 пользователей сети, в которых лишь 9,3% пользователей опубликовали сообщения, адресованные их политическим оппонентам193. Людей невозможно заставить использовать Интернет, чтобы улучшить их понимание сложных политических вопросов. Политическая активность по-прежнему остается интересом меньшинства, остальные же предпочитают развлечения и спорт. И кибер-скептики, и кибер-пессимисты предсказывают, что Интернет изменит баланс между политической властью и богатством. Позиция, которую высказывают киберскептики, пожалуй, наиболее всего подходит для демонстрации того, как информационные и коммуникационные технологии уже изменили властные отношения внутри национальных государств. П.Норрис утверждает, что возможности, заложенные в Интернете, пока не оказали влияния на ситуации в "политике как она есть"194. Слишком рано давать оценку тому, смогут ли информационные и коммуникационные технологии оказать эффект на то, как формируется политическая организация и поведение. Как гражданское общество применяет интернет? Организации гражданского общества до сегодняшнего дня использовали информационные и коммуникационные технологии достаточно консервативно. Неправительственные организации, связанные с защитой окружающей среды, просто переносили действующие методы в онлайн сферу, воспринимая Интернет только как еще одно СМИ. Например, они предпочли не использовать техники "электронного гражданского неповиновения", применяемые небольшими экстремистскими группировками, такими как Электро-Хиппи195. Веб-сайты используются для того, чтобы рекруторовать новых членов, собирать финансовые средства, и публиковать пресс-релизы, а также распространять информацию о базовых ценностях неправительственных организаций, связанных с охраной окружающей среды. Такие сайты, как GreenNet оказывает влияние на людей по всему миру при помощи транснациональных сетей поддержки (GreenNet www.gn.apc.org). Эти зонтичные сайты усиливают влияние неправительственных организаций меньшего размера, но придерживающихся тех же взглядов, так чтобы их голос также был услышан международным сообществом196. Можно утверждать, что остальным организациям гражданского общества не удалось реализовать потенциал, предлагаемый Интернетом для привлечения внимания к проблемам и выражения протеста. 129 Организации по борьбе за гражданские права не отличаются оперативностью в деле распространения политической информации среди населения или между населением и правительством. Например, несмотря на то, что среди афроамериканской части населения США насчитывается 5 миллионов пользователей Интернета, такие организации по защите гражданских прав человека, как Национальная ассоциация в поддержку цветного населения, никак не использует потенциал к мобилизации, заложенный в Интернете. Вместо этого она занимается поддержкой своих "глянцевых" сайтов, на которых рассказывает о своей деятельности (www. Naacp.org). Их сайт – это яркий пример того, как стиль превалирует над содержанием – и это характерная черта большинства сайтов гражданских сообществ. Сайт не предлагал никаких возможностей для общения среди представителей афро-американского населения197, хотя еще в 2005 году там был открыт форум для дискуссий посредством Интернет технологий. Опыт групп гражданского общества и политических партий наталкивает на мысль о том, что Интернет может и не соответствовать тем огромным надеждам и ожиданиям, возложенным неправительственные на группы него на кибер-оптимистами. периферии Лишь некоторые политического истеблишмента применяли Интернет, чтобы способствовать политическим дебатам в русле "демократии диалога", о которой говорил Энтони Гидденс 198 . Менее институционализированные организации, такие как Cartoon Rights Network, создали возможности для политической дискуссии и участия посредством электронных досок на своих сайтах (www. Interplus.ro/smileclub/). Интернет тем не менее может иметь решающее значении для организаций гражданского общества посредством организационного строительства, повышения эффективности ее бюрократической системы, а также на эффективности пропаганды своих базовых ценностей, адресованной потенциальной аудитории по всему миру. Однако Интернет не предлагает этим организациям так называемой эффект "критической массы". Люди используют Интернет как некий частный инструмент получения информации, поэтому их невозможно заставить посетить, например, сайты транснациональных сетей поддержки199. Интернет, гражданское общество и авторитарные государства являют собой наиболее яркий пример симбиотических, с одной стороны, и антагонистических, с 130 другой стороны, отношений. Именно в авторитарных государствах Интернет вызвал наиболее явные изменения в политической сфере. Интернет может привлекать внимание международного сообщества к нелегкой участи ущемленных политических сил в авторитарных режимах. Подвергающиеся гонению группы могут общаться с западными СМИ и сочувствующими им группировками и даже сетями по всему миру посредством "зеркальных" сайтов, зарегистрированных за рубежом. Китай, самая многочисленная страна на планете, более всего подвергается воздействию глобальной экспансии информационных и коммуникационных технологий, по мере того, как они увеличивают скорость и объем информации, исходящей от власти к своим гражданам. Эффект масштаба может очень дорого стоить китайским властям в политическом смысле. Чем лучше население будет управляться информационными и коммуникационными технологиями, тем более будут ему доступны иностранные новостные веб-сайт, над которыми не поработала идеологическая служба китайской политической элиты. Все больше оппозиционных групп смогут доносить до своих сограждан всю правду о том, что в действительности происходит внутри государства200. Китай ответил на эту угрозу системами ограничения доступа, которые блокируют доступ к определенным сайтам, рассказывающим о нарушениях прав человека китайскими властями. Граждане, которые хотят получить доступ в Интернет, должны обратиться за разрешением завести электронный ящик и персональный профиль в интернет в специальное Бюро Общественной Безопасности201. Доступ может являться единственно возможным способом, при помощи которого государство борется с так называемым "кибер-диссидентством". Системы ограничения доступа можно легко обойти, используя прокси-серверы, которые восстанавливают заблокированный государством доступ пользователям202. Восстание в штате Чьяпас в Мексике в 1994 году показало всю мощь Интернета как оружия против полу-авторитарных режимов. Группа партизан возглавила выступления против мексиканского правительства, проводящего политику дискриминации в отношении коренного населения провинции Чьяпас 203. Поддержка движения и его лидера, таинственного "Командира подразделения" Маркоса, была организована при помощи новостных групп, таких как "Чьяпос95", а также сочувствующих Интернет-сайтов, организованных североамериканскими 131 университетами. Результатом этой виртуальной мобилизации стало то, что мексиканское правительство подвергалось критике со стороны международного сообщества, а политике репрессий, проводимой в регионе, пришел конец204. Несмотря на то, что случай в Чьяпос не стал примером смены власти, тем не менее, уроки, извлеченные властями Мексики из произошедшего, были очевидны. Активисты, не принадлежащие к официальной политической власти, в авторитарных государствах, могут привлечь внимание миллионов сочувствующих своей проблеме по всему миру посредством сети сайтов в сети Интернет. Одновременно с этим, неправительственные организации могут оказать помощь в выявлении случаев нарушения прав человека через Интернет, что в свою очередь, заставит западных политиков решиться на активные действия против государствнарушителей. Интернет может являться источником информации, даже если уровень репрессий информацию в отношении лиц собирающих и распространяющих зашкаливает. Например, в Зимбабве, такая неправительственная организация, как Соблюдение Прав Человека занималась сбором информации для западных новостийных агентств и правительств, несмотря на решение президента Роберта Мугаби собрать всех западных журналистом и выдворить их из своей страны. 4.2. Интернет-технологии и обещественное самоуправление Необходимо уделить внимание механизмам, при помощи которых технология трансформирует способности отдельного человека оказывать влияние на создание и выполнение коллективных норм. В постоянно усложняющемся мире технические возможности являются источником новых возможностей, а следовательно, новых потребностей в том, что касается организации управления. На самом деле, самоуправление или управление на базе сообщества – это не новая мысль. Традиционные общества и даже более современные их аналоги во многом полагаются на управление, которое исходит от разного вида сообществ. Что на самом деле является новым, так это то, что эти сообщества внутренне связаны непрочно и основаны на неисключительном членстве. Это приводит к сложной 132 комбинации, фрагментации и общей взаимозависимости внутри общества. Технология влияет на относительную стоимость частной саморегуляции, по сравнению с регуляцией общественной или государственной. Общество, все более основывающееся на саморегулирующих механизмах, рождает новые потребности в отношении общественного регулирования, поскольку возможности частного регулирования отличаются от возможностей регулирования общественного или государственного. Инновации, наделение властью и принятие решений могут быть обозначены как три фундаментальных процесса, в которых цифровые технологии играют роль инструментов, приводя к серьезным изменениям в политической, культурной и экономической областях. Не являлась технологически детерминированными – как заметил Мануэль Кастельс205 – эти изменения сами по себе – часть более широкого развития мировой политики на разных уровнях, что оказывает влияние, в свою очередь, на управление цифровыми технологиями и сетями206. Постоянные инновации характеризуют основанную на знании экономику и информационное общество. Инновации функционируют на всех уровнях технологическом, промышленном, организационном и коммерческом. Постоянные инновации приводят к возрастающей и обновляющейся сложности отношений и транзакций между разными силами и заинтересованными лицами, которые вынуждены разрабатывать новые стратегии. Гибкость позволяет отвечать на новые вызовы в том, что касается координации усилий. Рассматриваемые как средства управления знаниями и технологиями координации, цифровые технологии также являются и средствами индивидуального и коллективного наделения властью. Они снижают стоимость коллективной деятельности и преодолевают территориальные границы, приводя к изменениям в отношении отдельного человека к власти, а также к политическим и общественным процессам. Изменяются и средства принятия коллективных решений, и традиционные политические институты, более не являющиеся единственным способом управления этими процессами, что приводит к переходу от правительства к 133 управлению – то есть, применение власти основывается на неформальных инструментах, традициях, нормах, привычках, и т.п.. В результате модели демократического контроля также видоизменяются и реструктуризируются в определенном контексте глобализации и развития мировой информационной инфраструктуры. Это приводит к необходимости реорганизовать соответствующую систему сдержек и противовесов в мировом информационном обществе. Этот общий циклический процесс, может быть достигнут посредством разнообразных глобальных цифровых технологий и измерений сетевого управления – например, доступ, контент, причастность, безопасность, культурное и лингвистическое разнообразие, интеллектуальная собственность, доменные имена, и т.п. – как можно видеть во всех дискуссиях, которые велись на протяжении обоих этапов мирового Саммита ООН, посвященному информационному обществу в 2003 и 2005 гг., а также в последовавших за ним процессах. "Открытость" - это ключевое слово для эффективного управления сетями, получившее определение и как открытость самих сетей207, и как открытость процесса управления сетями. Один из ключевых элементов открытости – это оперативная совместимость, или возможность расширить сеть и включить в нее новые сервисы и новых участников посредством "самоподключения". Основная проблема, связанная с открытостью сети, проявляется в сегодняшней полемике, посвященной принципу нейтральности сети. Дебаты эти, в определенном смысле, можно рассматривать как "ремикс" более ранних обсуждений принципа "общественного перевозчика", которые имели место в начале 1990х гг., после того, как исчез целый сектор государственных монополий, а телекоммуникационные операторы были приватизированы. Это принцип, сыгравший важную роль в развитии транспортных и коммуникационных сетей, предполагает, что "лицензированные" перевозчики предлагают свои услуги "исходя из принципа не дискриминации, применяемом к использованию и тому, кто ими пользуется"208. Несмотря на принципиальные различия в строении и протоколах Интернета и телекоммуникационных систем, принцип нейтральности сетей, улучшенный для первого, соответствует принципу общественного перевозчика, применяемого ко второму. 134 Большая часть вертикальной или квази-вертикальной интеграции в сетевую индустрию (например, операторы мобильной телефонии, с одной стороны, и Google, с другой) с точки зрения содержания и приложений, в совокупности развитием новых технологий, протоколов, сервисом и приложений – таких, как одноранговые (пир-ту-пир), протокол VoIP или телевизионный интернет протокол – IPTV – актуализировали обеспокоенность относительно открытости конкуренции в Интернет индустрии. Принимая во внимание мысль о том, что вертикальная интеграция угрожает принципу "неразрывности" в Интернете 209 , многие авторы тщательно изучили принцип сетевой нейтральности – термин, введенный в употребление Тимом Ву210. С одной стороны, наблюдается все усиливающаяся потребность в участии, постоянном обсуждении и поиске общего знаменателя. С другой, трансформация рождается из четкой иерархии общих норм включенных в принцип главенства права, и огромного множества противопоставленных норм, относящихся к разным частным вопросам, и характеризующимся пластичность форм, которые они принимают211. Связь между этими направлениями развития, параллельно с глобализацией во всех секторах, приводит к появлению понятия многоуровневого управления. В своей нашумевшей книге "Код и другие законы кибепространства» Л.Лессинг показывает, как "архитектура" или "коды" следует учитывать в качестве источников регулирования наряду с правовыми, поведенческим и рыночными нормами212. Как показывает сам Лессинг на исторических примерах, регулирование и контроль при помощи архитектуры, дизайна и городского планирования – это не новое понятие, но в своей работе он детально показывает, как все это относится и к кибепространству. Заходя дальше Лессинга в его определении кода как механизма подчинения закону и регулированию, Т.Ву говорит о том, что код может также быть использован как средство неподчинения или умышленного избегания – другими словами, как "анти-регулирующий механизм", цель которого снизить расходы, предусмотренные определенным законом для заинтересованной группы 213. Он документально подтверждает то, как технология и закон становятся инструментом в руках различных групп. Владеющие правом интеллектуальной собственности 135 пытаются сохранить старые экономические договоренности не смотря на тот факт, что технологическая эволюция привела к новому общественному применению и таким образом, потенциально к новым экономическим моделям214. Это заставляет пользователей создавать новые стратегии, с тем чтобы обойти законные преграды связанные с применением авторского права. Пир-ту-пир программы и платформы, например, были созданы для того, чтобы воспользоваться лазейками и слабыми сторонами, существующими в законе об авторских правах. Правовой режим, основанный на посредниках и шлюзах сделал возможным массовое распространение авторского материала. Новое программное обеспечение просто устранило необходимость в таких посредниках, таким образом "оставив применение права против конечных пользователей как единственную возможность защиты авторского права"215. То же явление можно наблюдать в ситуации с защитой данных, когда праву на конфиденциальность угрожает электронная коммерция и рекламные методы, использующие персональные данные как свой основной ресурс. Остро критикуя утверждение Лессинга, Марк Ротенберг216 показывает, что защищая использование технологических платформ, как например, P3P, разработанных Консорциумом Всемирной Глобальной Сети (W3C) как технологию, позволяющую пользователям выбирать то, как именно их персональные данные могут быть использованы коммерческими сайтами, Лессинг признает установление права собственности на личную информацию. Он подчеркивает схему, описывающую как "закон становится колом, а потом снова законом". Пример 1997 года германского закона о мультимедиа показывает "трехъярусную схему защиты" в отношении конфиденциальности: адвокатура, занимающаяся вопросами конфиденциальности и честной информации – технология анонимности – закон о требованиях сервисам анонимной оплаты. В этом случае анти-регулирующие механизмы разрабатываются не конечными пользователями и населением, а скорее, экономическим силами (особенно, рекламными кампаниями). Такой фрагментарный характер и отсутствие иерархии не означает анархии. Саморегулирующееся пространство и силы вступают во взаимодействие, даже если принимать во внимание соответствующие стратегии соответствия или, напротив, 136 избегания, как это было показано выше. Таким образом, они образуют разнородную систему управления217. Они не могут окончательно освободиться изпод власти закона, или иных общественных институтов управления218. Как видно из научного исследования развития частных и смешанных частных и общественных сетей, официальные власти и формальные институты управления не теряют способности контроля219. Вместо этого, они начинают осуществлять свой контроль посредством измененных функционируют "в методов220, тени над иерархии", теми если образованиями, использовать которые выражение, популяризированное в литературе, посвященной управлению221 . Более того, сетевая разнородность состоит не только из саморегулируемых пространств и сил. Она также включает регулируемые частным образом общественные пространства. Сложность ее определяет множественные запросы, приводящие к необходимости организовать свои собственные организации 222. Это подразумевает взаимное признание и взаимную легитимизацию всех сил, что приводит к переорганизации взаимодействия, процесса принятия посредством совершенствованием и норм и определению сотрудничества, иных форм взаимной взаимодействия среди новых видов работы над целого ряда общественных и политических сил 223. Среди существующих разнообразных пространств, именно онлайн- сообщества развили особенно инновационные формы самоуправления, основанные на технических средствах, и это заслуживает детального рассмотрения. Информационные технологии позволили людям общаться при помощи самых разных способов, при помощи, в частности, онлайн-сообществ, которые организовывают производство, поглощение и распространение информации. Природа того, что сближает людей посредством цифровых технологий, тем не менее, остается несколько неоднозначной, поэтому вся существующая на сегодняшний день литература по этому поводу смогла дать в лучшем случае полувнятные или многозначные определения, которые проливают свет на разные составляющие224: само сопутствующее наличие, достаточно продолжительное, чтобы силы могли образовать личные отношения225; стабильность и постоянство группы; природа общих интересов и деятельности 226 ; использование СМИ; 137 формальный характер правил227 и так далее. На первый взгляд, сложно квалифицировать общественные группы, существующие в режиме онлайн, и тем более сложно это сделать, если считать метафору виртуального сообщества "неадекватной для оценки всего множества общественного взаимодействия, процессов и обмена между людьми, которые имеет место в киберпространстве"228. Это разнообразие возрастает по мере того, как растет разнородность среди самих пользователей Интернета, поскольку почти все и вся приобретает цифровой характер229. Эти онлайн-сообщества характеризуются тем обстоятельством, что они разные. Информационные технологии соединяют организаторов, принадлежащих разным социумам, имеющих разный опыт, находящихся друг от друга на расстоянии, но объединенных общим интересом, условиями или проектом. Механизмы управления онлайн-сообществами не носят более "спонтанный" характер, чем сообщества реального мира. В противовес либералистской утопичной концепции Интернета230 – ставшей своего рода продолжением идеологии хакеров середины 1990х гг.231 – нынешние сетевые сообщества отличаются хорошей организованностью, а их управление основано на системе и правилах, собирающих воедино все процессы разрешения проблем и взаимодействия, а также условия для участия и разрешения конфликтов. Даже в тех сообществах, которые иногда считаются отступническими или маргинальными, при помощи технологических возможностей, создют общественный порядок, который делает необходимыми формальные правила и даже определенную форму охраны порядка232. Из-за того, что эти группы существуют при помощи информационнокоммуникационных технологий, их характеристики отличаются от характеристик групп, существующих в режиме оффлайн. Помимо необычайного разнообразия электронных сообществ, они еще и отличаются размерами, темой, и так далее, и их деятельность на базе цифровых технологий также изменяет способ создания и применения этих правил, особенно потому что они принадлежат автоматизированным устройствам. Когда мы указываем на эти устройства, это не означает, что технологию следует учитывать как автономную форму 138 регулирования; технология сама по себе неразрывно связана с другими модальностями, таким как правовые и общественные нормы 233. 4.3. Сетевые принципы политического управления инновационными процессами Сетевое управление предлагает один из возможных путей для устранения несоответствия глобализационными между процессами. национальными Сети управления институтами и можно определять как относительно стабильные проявления взаимозависимых, но при этом операционно автономных акторов. Сетевые формы организации считаются состоящими из более свободных структурных элементов организаций или индивидов, которые полагаются на регулируемую взаимосвязь, с тем чтобы достичь общих целей. Связи, удерживающие вместе точки пересечения, как утверждает теория, основываются на взаимной пользе, которой можно добиться не при помощи сотрудничества структурных элементов – а при помощи разделения труда, объем которого определяется и назначается сверху. Понятия сетевой организации и всемирной сети широко используются учеными-международниками для того, чтобы описать, например, группы, выступающие в защиту гражданского общества, принимающие участие в мировом управлении и новых формах транснационального сотрудничества правительственных агентств. 234 Представления о сетевом управлении в этом контексте чрезвычайно важны, потому что сети, негосударственных которые акторов, связывают могут между преодолеть собой государственных некоторые и ограничения национальных правительств, основанные на территориальном суверенитете. Еще более важным представляется то, что существующая практика в работе операторов интернета как такового может быть использована в качестве модели сетевого управления. Так посредством двусторонних и иногда многосторонних отношений и договоренностей, провайдеры интернета устанавливают свои правила и договариваются меду собой, какой ресурс заблокировать, а какой нет, что проверено и заслуживает доверия, а что нет, как отвечать на угрозы, и так далее. 139 Благодаря тому, что Интернет распространил контроль над операциями и ресурсами, поэтому те, у кого есть ресурс управления инфраструктурными элементами сети, полагаются только на сетевые формы организации взаимодействия. В этом смысле, определенно есть свидетельства того, что система управления интернетом на самом деле меняет систему управления национального государства, по меньшей мере, в том, что касается области коммуникационной и информационной политики. Ставшие клише отсылки к "информационному обществу" отражают широко распространенное восприятие центральной роли коммуникаций и информации в современном мире. Несмотря на то, что научная литература о глобальном управлении и общественных движениях едва ли упустила из внимания этот самый сектор. Обзор литературы, посвященной международным сетям, общественным движениями и мировому гражданскому обществу неизменно влекут за собой огромное количество ссылок на сетевые организации в поддержку окружающей среды, торговли и прав человека. Более широкий поиск может также привести к упоминаниям организаций работающих в сферах поддержки в вопросах долгов и международных финансовых институтов, коррупции, детского труда, гендерным проблемам, корпоративной социальной ответственности, изменению климата, биотехнологиям, землепользованием или торговлей оружием. Между тем коммуникационно-информационные политика, не получила широкого признания как область, вокруг которой и создаются сети поддержки или могут образоваться общественные движения. Это достаточно странно, потому что такие сети и движения на самом деле существуют, и иногда принимают характер международного общественного движения – вокруг вопросов интеллектуальной собственности и "доступа к знаниям". Одной из причин такого упущения может быть тенденция рассматривать интернет как инструмент, который открывает возможности поддержки, а не как объект или даже цель политической деятельности. Много трудов посвященных мировому гражданскому обществу воспринимают Интернет как ресурс, который используют заинтересованные лица, чтобы объединить и призвать к действию население. 140 Мы, напротив, хотели бы сделать акцент на том, что международная политика развивается в контексте разногласий возникших в ходе развития самого Интернета. Всемирная сеть и цифровая информация не является экзогенной, раз и навсегда данной характеристики международной среды. Ценности, политические курсы– это цели групп интересов, политических активистов, и тех, кто отвечают за формирование политического курса. Значимые социально-политические вопросы, поднятые благодаря развитию сети Интернет, также представляют важность, и по мере того, как растет влияние информационных и коммуникационных технологий, повышается и значимость проблем, связанных с политикой 235. Всемирная сеть стала модным словом. Считается, что все мы живем в сетевом обществе, даже, обществе сетей. Вместо того, чтобы говорить о благополучии наций, все чаще мы слышим о благополучии сетей. Политологи в поисках новых терминов для описания системы мирового управления также присоединились к модному тренду. Мы слышим о мировых сетях общественной политики, межправительственных сетях, мировых сетях в поддержку чего бы то ни было и сетевом управлении. Как все богатые смыслом метафоры, понятие сети можно отнести к великому множеству явлений. Возможности интерпретации – и вместе с тем смешения – преувеличиваются во всех обсуждениях касательно феномена Всемирной сети, поскольку здесь мы имеем дело с весьма технологичными сетями, которые породили большой объем теоретических построений. Это привело к тому, что возможные значения стали путать и менять местами. Когда мы говорим о "сетях", имеем ли мы в виду сами технологии, или организацию общества, или и то, и другое?Или же мы просто проецируем модную метафору на все возможные виды общественных отношений, предстоящие перед нашими глазами?236 Взаимные отношения между технологическими сетями, сетями участников политического процесса, организационными сетями и правительственными институтами становятся неизбежной темой в любой дискуссии о влиянии интернета на политическую и социальную сферу. 141 Понятие сети используется в социальных науках как правило в двух значениях. Согласно первому, сеть относится к формальному, математическому инструменту для репрезентации и анализа общественных отношений. Мы будем называть ее сетевой анализ. Согласно второму, более сложно определимому, она используется как теория (а иногда просто как метафора) общественной организации. Мы называем это значение сети - организационной формой. Как нам предстоит увидеть сетевой анализ и сеть как организационная форма могут взаимодействовать друг с другом довольно плотно. Однако эта взаимозависимость может привести к непониманию. Кроме того, существует множество понятий и определений, что собой представляет сетевая организация, полученная из экономики, политологии, антропологии и социологии. Два разных понятия часто сливают воедино и определяют таким образом, что существующие между ними существенные различия просто стираются. Чтобы применить эти понятия для анализа управления интернетом нужно пробираться сквозь массу научных трудов, часто повторяющих друг друга, написанных за последние 50 лет. Как показала практика все эти понятия сети могут оказаться полезными, но при этом их нужно тщательно отделить друг от друга237. Первое значение - сеть как аналитическая техника. Сетевой анализ возможно представляет собой самый хорошо определенный и наименее запутанный кусочек паззла, поэтому мы начнем с него. Изучение сетевых отношений превратили в формальный набор математических техник, основанных на теории векторов. Этот метод анализа сводит сети к двум простым элементам, связям и точкам пересечения. Сети определяются как ряд взаимных связей между пересечениями. Благодаря своей простоте и абстрактному характеру, этот аналитический инструмент отличается большой гибкостью и мощью. Все может быть представлено как пересечение: люди, аэровокзалы, научные статьи, клетки. Любой вид отношений между пресечениями можно рассматривать как связь. Физическая близость между людьми, например, может быть связью, а сами люди – точками пересечения в сети, описывающей вероятность болезни. Цитирования в журнальных статьях могут быть представлены как связи, а сами научные статьи – как точки пересечения; химические соединения могут быть связями в сети клеток и 142 так далее. Полезность сетевого анализа происходит от его способности предоставлять точные термины для описания отношений, и его способности подсчитывать их структурные качества. Математические методы могут быть использованы для получения информации о централизации определенных агентов в общественной сети, например, или для разграничения типов и свойств сетей238. Обратите внимание, что этот метод позволяет обнаружить "сети" везде. Переписка между миссионерами иезуитами в 15 веке также подойдет для этой цели, как и веб-сайты 21 столетия для того чтобы служить объектом указанной методики. Модель сетей применяется по отношению к физическим и социальным явлениям при помощи инструментов связи и точки пересечения. То обстоятельство, что аналитический метод может быть применен к чему угодно, не означает, что мир стал богаче на сетевые отношения, чем раньше. Кроме того, он ни в коей мере не провозглашает появление нового вида общества или организационной формы. Наша способность применить и использовать сетевой анализ, иначе говоря, совершено не зависит от типа общества или организации, которую мы изучаем239. Сетевой репрезентации анализ и таким образом математического представляет анализа социальных собой технику отношений, для а не социологическую или экономическую теорию организации. Применяя эту технику, важно не смешивать способность представлять социальные образования как связи со своими статусом организационных форм, институтов или механизмов управления. Сетевой анализ не заменяет социальную теорию, это просто способ структурировать и анализировать относительные данные, которые нужно объяснить при помощи теории, принадлежащей другой дисциплине, такой как политология, экономика или социология. Более современное, относящееся к интернету представление о сетях как форме организации для производства, предложили ученые Пол Адлер, Бенклер, а также практики и футурологи Эрик Реймонд, Говард Рейнгольд и Клэй Ширли. Они принимают за точку отсчета само наличие повсеместной, мощной сетевой информационной технологии. Доступность подобной инфраструктуры значительно снижает стоимость и увеличивает масштаб устанавливаемых отношений, основанных на взаимных выгодах такого объединения. Согласно Бенклеру, сетевая информационная экономика "улучшает практические возможности индивидов, 143 заключающиеся в том, чтобы проявлять себя больше в отношениях с другими, не будучи при этом вынужденными организовывать свои отношения посредством ценовой системы или в формате привычной иерархии социальной и экономической организации". Ссылаясь на программное обеспечение и Википедию как на основные примеры, он утверждает, что сетевые отношения – это в действительности новый "способ производства", который он называет "основанное на общем благе производство равных"240. * * Проведенный анализ * информационно-коммуникационных аспектов политического управления инновационными процессами позволяет сделать следующие выводы: Во-первых, кроме государственно-частных партнерств, являющихся важным организационным инструментом обеспечения инновационного развития, для достижения нового качества такого развития необходимо наличие и технологических инструментов для обеспечения коммуникаций в треугольнике "государство-гражданское общество-бизнес". Специфика нынешнего этапа общественного развития состоит в том, что такие инструменты в виде новых информационно-коммуникационных технологий повседневную распространение жизнь. Быстрое уже прочно вошли в информационных и коммуникационных технологий в развитых странах создало новые возможности и опасности как для правительств, так и для гражданского общества в ходе их участия в иннвационном развитии. Во-вторых, отношениях существует между два основных гражданским коммуникационными технологиями. полярных обществом и представления об информационно- Так называемая "кибер-оптимистическая" модель утверждает, что коммуникация посредством компьютера упростит те формы общения, взаимодействия и организации, которые не принимают в расчет неравный статус или отношения с властью. Кибер-пессимисты утверждают, что Интернет лишь увеличит пропасть между богатыми и бедными, так же как и между активистами и теми, кто не принимает ни какого участия в политической жизни. 144 В-третьих, инновации, наделение властью и принятие решений могут быть обозначены как три фундаментальных процесса, в которых цифровые технологии играют роль инструментов, приводя к серьезным изменениям в политической, культурной и экономической областях. Рассматриваемые как средства управления знаниями и технологиями координации, цифровые технологии также являются и средствами индивидуального и коллективного наделения властью. Они снижают стоимость коллективной деятельности и преодолевают территориальные границы, приводя к изменениям в отношении отдельного человека к власти, а также к политическим и общественным процессам. В-четвертых, среди существующих разнообразных пространств, именно онлайн-сообщества развили особенно инновационные формы самоуправления, основанные на технических средствах. Информационные технологии позволили людям общаться при помощи самых разных способов, при помощи, в частности, онлайн-сообществ, которые организовывают производство, потребление и распространение информации. В-пятых, понятие сети используется в социальных науках как правило в двух значениях. Согласно первому, сеть относится к формальному, математическому инструменту для репрезентации и анализа общественных отношений. Мы будем называть ее сетевой анализ. Согласно второму, более сложному определению, она используется как теория (а иногда просто как метафора) общественной организации. Мы называем это значение сети - организационной формой. Два разных понятия часто сливают воедино и определяют таким образом, что существующие между ними существенные различия просто стираются. Как показала практика оба эти понятия сети могут оказаться полезными, но при этом их нужно тщательно отделить друг от друга. Более релевантное для исследования инновационного развития представление о сетях как форме организации для производства, принимает за точку отсчета само наличие повсеместной, мощной сетевой информационной технологии. Доступность подобной инфраструктуры значительно снижает стоимость и увеличивает масштаб устанавливаемых отношений, основанных на взаимных выгодах такого объединения. 145 Заключение Анализ взаимодействия органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием приводит нас к следующим группам выводов: Первая группа выводов связана с пониманием самой парадигмы инновационного развития и ее места в современных политических процессах. Исследование как теоретических построений в данной области, так и практического опыта ее внедрения в политические процессы показало, что: Во-первых, инновации можно классифицировать по трем категориям: Первая - так называемая "поддерживающая инновация", целью которой является замена старой продукции на новую и улучшенную. Второй тип инноваций - "инновация эффективности". Он помогает компаниям производить больше при меньших затратах. Инновации, повышающие эффективность производства, позволяют компаниям изготавливать и продавать уже существующую продукцию или услуги по более низким ценам. Третьим типом являются "рынкообразующие инновации". В большинстве случаев, когда появляется какая-то отрасль, ее продукция и услуги стоят так дорого и настолько недоступны, что покупать и пользоваться ими могут лишь богатые. Рынкообразующие инновации трансформируют такие предложения в продукцию и услуги, которые являются достаточно дешевыми и доступными, нацеленными на совершенно новый круг потребителей. Рынкообразующая инновация является важным фактором в каждой стране, которая смогла достичь трансформирующегося развития и благополучия. Учитывая, что большинство инвестиций в развивающихся экономиках планируются "сверху вниз" и ориентируются на эффективность, никого не должно удивлять, что в тех областях, которые, казались перспективными, не происходит большого роста. Для достижения успеха в будущем как государственный, так и частный секторы должны работать на поддержание рынкообразующих инноваций и новаторов на своих местных рынках. 146 Во-вторых, участники инновационного процесса функционируют в различных сферах. Поэтому на них могут влиять решения, принимаемые практически всеми органами исполнительной власти. Традиционный взгляд на то, что должно делать государство для развития инноваций, прост: ему всего-навсего не надо мешать этому развитию. В лучшем случае правительство лишь способствует экономической активности частного сектора; в худшем же случае его громоздкие, неповоротливые и забюрократизированные структуры активно препятствуют инновациям. В действительности, в странах, которые обязаны своему развитию инновациям, государство исторически не вторгалось в дела частного сектора, но скорее было основным его партнером, и часто даже более рисковым, желающим нести те риски, которые сами предприятия нести не хотели. На протяжении всей цепочки инновации, начиная с фундаментальных исследований и до реализации на рынке, правительства часто предлагали нужные инвестиции, которые частный сектор считал слишком рискованными. Эти расходы оказались преобразующими, создающими целые новые рынки и сектора экономики, включая Интернет, нанотехнологии, биотехнологии и чистую энергию. В-третьих, для того, чтобы правительства стали мыслить об инновациях масштабно, необходимо не просто выделять больше денег налогоплательщиков на эту деятельность. Требуется фундаментальное переосмысление традиционной роли государства в экономике. Конкретно это означает, что необходимо вооружить правительства способностью видеть направление технологических изменений и инвестировать в это направление. Это означает, что необходимо прекратить практику изоляции частного сектора от государственного. И это означает поиск таких путей, когда правительства и налогоплательщики получают некоторые блага от государственных инвестиций, а не только риски. Рынки могут игнорировать общественные и экологические проблемы. И они часто идут неоптимальными и предопределенными путями. Энергетические компании, например, скорее будут инвестировать в добычу нефти из самых глубоких недр Земли, чем в чистую энергию. В-четвертых, для правительства вопрос состоит не в том, чтобы выбирать конкретные направления инноваций, поскольку государство уже делает это, и зачастую добивается хороших результатов. Скорее вопрос должен быть в том, как 147 сделать так, чтобы демократичным и открытым путем решать наиболее насущные социальные и технологические проблемы. В-пятых, многие исследователи говорят сейчас о новой научно-технической (или инновационной) революции. Прошлые научно-технические революции - от железных дорог к автомобилям, к программе освоения космоса и к информационным технологиям - не произошли в результате мелких экспериментов в экономической системе. Они произошли потому, что государства взяли на себя миссию, ориентированную на снижение неудач государства и на максимальное использование инноваций. Как только будет воспринята более инициативная задача государства, то будут переформулированы и ключевые вопросы экономической политики. Вопросы о вытеснении частных инвестиций и неумелого выбора победителей отпадут сами собой, в то время как более динамичные вопросы - о создании новых типов успешных государственно-частных отношений - выйдут на первое место. Вторая группа выводов связана с гражданским обществом как одним из агентов инновационного развития. Проведенное исследование показало, что: Во-первых, гражданское общество является, с одной стороны, специфическим продуктом государства и капитализма, спонтанно возникшим для урегулирования конфликтов между социальной жизнью и рыночной экономикой после разрушения промышленной революцией традиционных связей рода и сообществ макроуровня. С другой стороны, это универсальное выражение коллективной жизни людей, которое работает во всех странах на всех уровнях развития, но по-разному выражается в зависимости от истории и культуры. Во-вторых, можно выделить три противоположные доминирующие научные школы: гражданское общество как часть общества (нео-токвильская школа, которая основное внимание уделяет ассоциативной жизни), гражданское общество как разновидность общества для которой характерны положительные нормы и ценности, а также успех в достижении отдельных социальных целей, и гражданское общество как публичная сфера. Комплексный подход к гражданскому обществу, который объединяет элементы всех рассмотренных моделей, повышает практичность идеи гражданского общества и как аналитического инструмента, и как средства действия. В одиночку каждый элемент – ассоциативная жизнь, 148 публичная сфера и хорошее общество – является неполным. Нет никаких оснований рассматривать анализ гражданского общества как игру с нулевым результатом, в которой принимается лишь одна модель и исключаются остальные, и есть все основания для подключения комплексного подхода, который объединяет элементы трех школ. Именно в рамках такого дискурса гражданское общество набирает силу и как идея, и как средство для социальных изменений, когда слабости одного набора теорий уравновешиваются силой и вкладом других. Такой подход позволяет нам сосредоточиться на выводах, ведущих к более активным действиям, вместо абстрактных рассуждений о том, какая теория является более верной. В реальности, каждый из существующих подходов к гражданскому обществу может предложить достаточно много для осмысления этого феномена. В-третьих, по мере все большего распространения парадигмы инновационного развития в условиях глобализации граждане, активисты и ученые выражают растущую обеспокоенность тем, что рост власти корпораций и размывание национальных границ создает глобальный дефицит демократии. Противостоять проблемам, вызванным глобализацией, можно с помощью сети связей и организаций, охватывающих гражданское общество. Сегодня гражданское общество обычно понимается как способ объединения организаций, находящихся за пределами государства и корпораций. Таким образом, исключаются различные рычаги влияния на гражданское общество государства и коммерческих предприятий. Сильное гражданское общество демонстрирует плотные сети таких групп и организаций, где большинство людей отождествляют себя по крайней мере с некоторыми из них. В слабом гражданском обществе таких связей немного, люди чувствуют себя чужими, а государство может проникать в добровольные организации для достижения собственных целей. В-четвертых, гражданское общество работает не только на национальном уровне. Растущий интерес к гражданскому обществу в последние десять лет привел к сознательным попыткам вывести его на международный уровень. Теории глобального гражданского общества основываются на предположении, что все больше проблем носит транснациональный характер и требует глобальных решений, и будет более законно и правомерно, если они будут основаны на демократических принципах участия и отчетности. 149 Третья группа выводов связана с государственно-частными партнёрствами как инструментом обеспечения инновационного развития. Их исследование позволяет сделать следующие выводы: Во-первых, необходимым условием инновационного развития является эффективное взаимодействие государства и негосударственных акторов, прежде всего бизнес-сообщества. Одним из механизмов обеспечения сотрудничества бизнеса и государства для реализации целей инновационного развития являются государственно-частные партнерства. Следует понимать, что государственночастные партнерства не должны ограничиваться лишь партнерствами между бизнесом и государством. Сам бизнес зачастую может быть силой, препятствующей инновациям. Для обеспечения эффективности инновационного развития требуется сотрудничество в треугольнике "государство-бизнес- гражданское общество". Во-вторых, в последние десять лет многие страны проявляют все больший интерес к государственно-частным партнерствам (ГЧП), часто позиционируемым как новое поколение механизмов управления, помогающее преодолевать недостатки ранних этапов приватизации и становления рыночной экономики. Наиболее приемлемым для политического анализа будет понимание ГЧП как взаимодействия между правительством, участниками бизнеса и элементами гражданского общества в достижении комплементарных целей, которое официально оговаривается и направлено на развитие взаимодействия, при котором не затрагиваются индивидуальность и ключевые компетенции партнеров. К основным характеристикам такого взаимодействия можно отнести: • наличие общих целей для всех участвующих сторон, когда важными факторами для сотрудничества являются экономические стимулы; • наличие договоренности о способах решения проблем; • активный поиск постоянных измеримых в количественных показателях улучшений. В-третьих, в последнее время перспективной темой исследований для политологии стали транснациональные государственно-частные партнерства (ГЧП). Эти транснациональные организации осуществляют гибридный тип 150 управления, при транснациональные котором негосударственные корпорации, и участники, неправительственные например, организации, осуществляют совместное управление вместе с государственными акторами и принимают на себя часть властных функций, которые раньше единоличным полномочием государственно-частные правления, которые суверенных партнерства расширили государств. обсуждаются политическую как являлись Транснациональные гибридные власть формы негосударственных организаций. Вместо влияния на мировое управление через лоббирование, негосударственные организации напрямую участвуют в политическом управлении и действуют совместно с государственными организациями. При этом явление под названием "транснациональные государственно-частные партнерства" включает различные формы от свободной кооперации до обязательных по закону договоров на осуществление отдельных проектов. Транснациональные ГЧП – это постоянные и относительно официальные взаимодействия между государственными и частными организациями, которые формально стремятся к предоставлению общественных благ, при этом частные организации могут быть коммерческими организациями и/или организациями гражданского общества. В-четвертых, подобное определение позволяет нам сделать и выводы относительно способов повышения легитимности транснациональных ГЧП. Легитимность транснациональных партнерств можно продвигать с помощью привлечения организаций, на которые в значительной степени влияют коллективные решения. Масштаб участия касается вопроса, все ли включенные организации имеют равные возможности для участия. Второй способ повышения исходной легитимности – установление механизмов отчетности. Отчетность относится к вопросу, кто имеет право требовать отчетности от структур власти. Правозащитники совещательной демократии утверждают, что обсуждение повышает первичную легитимность. Проще говоря, легитимность создается, если все организации, на которых влияют решения, участвуют в добровольном и аргументированном процессе и приходят к обоснованному консенсусу вместо сделочного соглашения, которое отражает в первую очередь способность участников к заключению сделок. 151 Четвертая группа выводов связана с информационно-коммуникационными аспектами политического управления инновационными процессами. Их исследование позволяет сделать следующие выводы: Во-первых, кроме государственно-частных партнерств, являющихся важным организационным инструментом обеспечения инновационного развития, для достижения нового качества такого развития необходимо наличие и технологических инструментов для обеспечения коммуникаций в треугольнике "государство-гражданское общество-бизнес". Специфика нынешнего этапа общественного развития состоит в том, что такие инструменты в виде новых информационно-коммуникационных технологий уже прочно вошли в повседневную жизнь. Во-вторых, важным аналитическим инструментом для понимания инновационного развития и участия в нем бизнеса, государства и гражданского общества является сетевой анализ. Понятие сети используется в социальных науках как правило в двух значениях. Согласно первому, сеть относится к формальному, математическому инструменту для репрезентации и анализа общественных отношений. Мы будем называть ее сетевой анализ. Согласно второму, более сложному определению, она используется как теория (а иногда просто как метафора) общественной организации. Мы называем это значение сети организационной формой. Два разных понятия часто сливаются воедино и определяют таким образом, что существующие между ними существенные различия просто стираются. Как показала практика оба эти понятия сети могут оказаться полезными, но при этом их нужно тщательно отделить друг от друга. Более релевантное для исследования инновационного развития представление о сетях как форме организации для производства, принимает за точку отсчета само наличие повсеместной, мощной сетевой информационной технологии. Доступность подобной инфраструктуры значительно снижает стоимость и увеличивает масштаб устанавливаемых отношений, основанных на взаимных выгодах такого объединения. 152 К областям дальнейшего применения результатов исследования мы относим политологию, в частности ее раздел, связанный с политическими процессами и технологиями. Основные направления дальнейших исследований. Дальнейшее изучение взаимодействия органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием определяется особой значимостью, проявляющейся в политической жизни общества и требующей научной оценки как учеными-политологами, так и лицами, принимающими политические решения. Важнейшим направлением дальнейшего изучения проблемы представляется ее дальнейший комплексный анализ, создание теории среднего уровня, объясняющей взаимодействие органов власти, бизнеса и элементов гражданского общества в процессе политического управления инновационным развитием, ее операционализация и разработка инструментария измерения политического влияния тех или иных Интернет технологий. 153 Примечания 1. Шумпетер Й. А. Теория экономического развития. М.: Директмедиа Паблишинг, 2008, 401 с. 2. Freeman C. The national system of innovation in historical perspective// Cambridge Journal of Economics, 1995, No.19. pp. 5-24. Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: 3 ВЛАДАР, 1993.310 с Бусыгина И.М., М. Филиппов. Политическая модернизация я России: 4 необходимость, направления, издержки, риски. – Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2012 – 234 с 5 Иванова Н.И. Национальные инновационные системы. М.: Наука, 2002. 244 с. Пономарёва Е.Е., Никифорова А.Э. Инновация как научная и политическая 6 проблема // Свободная мысль. 2011. № 1. С. 29-44 7 Сергеев В.М. Инновации как политическая проблема//Полития. 2008. №1. С. 114- 125 8 Научное обеспечение инновационного развития и повышения эффективности деятельности дорожного транспорта// Под редакцией д-ра экон. наук, проф. Б.М. Лапидуса. – Москва: Миттель Пресс, 2014, 287 с. 9 Ясин Евгений Григорьевич, Акиндинова Наталья Васильевна, Якобсон Лев Ильич, Яковлев Андрей Александрович Состоится ли новая модель экономического роста в России?// Вопросы экономики №5, 20136 4-39 10. Инновационные человек и инновационное общество. Под ред. В.И. Супруна. Новосибирск.: ФСПИ "Тренды", 2012.-- 424 СТр 11. Селезнев П.С. Инновационная политика современного государства: стратегии, модели, практика: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук. Москва: Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, 2014; Никифорова А.Э. Сравнительный политический анализ институтов инновационного развития на примере Сингапура, Швеции и Финляндии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук. М.: МГИМО (У) МИД РФ, 2014 12 Рыхтик М.И. Парадоксы управления национальными инновационными системами: зарубежный опыт / Кабешев Р.В., Рыхтик М.И. // Мир науки, культуры, 154 образования. № 6-2. 2011. С. 357-359; Рыхтик М.И. Политика мультикультурализма и особенности зарубежного опыта регулирования проблем, связанных с интенсификацией миграционных потоков/ М.И. Рыхтик // Вестник Башкирского университета. Т. 17. № 1. 2012. С. 388-391; Рыхтик М.И, Политика в области высшего образования стран запада в контексте инновационного процесса /Р.В. Кабешев, М.И. Рыхтик // Мир науки, культуры, образования. № 2. 2012. С. 494-496. ; Рыхтик М.И. Национальная инновационная система США: история формирования, политическая практика, стратегии развития / Е.В. Корсунская, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского государственного университета. № 6-1, 2012. С.263-268.; Рыхтик М,И.Политическое управление инновационным процессом: вызовы и решения / В.А. Гронский, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 6 (1). 2013. С. 340-346. Рыхтик М.И, Политическое управление инновационным процессом: вызовы и решения/ В.А. Гронский, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского. № 6-1. 2013. С. 340-345 13 Гаджиев К.С. Гражданское общество и правовое государство//Мировая экономика и международные отношения. M., 1991, №9 14 Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России (Истоки и современная проблематика) // Полис. 2000, № 3. С. 104-116 15 Кислицын С.А. Проблемы формирования гражданского общества в условиях российской демократической реформации. Ростов-на-Дону, 2004 16 Шутов А.Ю. Политический процесс. М., 1994 17 Нерсесянц В.С. Правовой принцип формальной справедливости (регулирование формально неравных отношений)// Государство и право. 2012. № 4. С. 101. 18 Мамут Л.С. Стратегия взаимодействия государства и гражданского общества в условиях современной России// Международный правовой курьер. 2014. № 5. С. 10-13. 19 Матузов Н.И. Право и политика: антиподы или союзники?// Правовая культура. 2014. № 4 (19). С. 8-15. 20 Тихомиров Ю.А. Гражданское общество в фокусе права// Журнал российского права. 2013. № 10 (202). С. 35-45. 155 21 Черемная Т.С. ВЗаимодейсвтие органов власти и общесвтвенных объединений бизнеса в государственно-частном партнерстве в совремемнной России: политологический анализ - Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. Москва: Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2015 22. . Lowndes V. and Chris Skelcher. The Dynamics of Multi-organizational Partnerships: an Analysis of Changing Modes of Governance// Public Administration. Volume 76, Issue 2, pages 313–333, Summer 1998 23. Sven-Olof Collin. In the twilight zone: a survey of public-private partnerships in Sweden// Public Productivity & Management Review. 1998/3/1. P. 272-283 24 Рыхтик М.И. Феномен «сетей поддержки» и влияние на него развития интернет- технологий / Р.А. Абдуллаев, М.И. Рыхтик // Власть, № 6, 2014. С. 15-21; Балуев Д.Г. Политическая роль социальных медиа как поле научного исследования // Образовательные технологии и общество (EDUCATIONAL TECHNOLOGY & SOCIETY), 2013. Том 16, №2. С.604-616; Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Политическая роль «новых» СМИ в ливийском конфликте // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 2 (1). 2012. С. 307-313; Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Взаимодействие субъекта сетевой общественнополитической активности и официальной российской власти // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 5 (1). 2013. С. 311-314.; Каминченко Д.И. Изменение роли государства как актора мировой политики // В мире научных открытий. № 11.5 (47). 2013. С. 81-85; Каминченко Д.И. Понимание «новых» СМИ: от технологий Веб 2.0. к политическому значению // Вестник Пермского университета. Политология. № 4. 2013. С. 127-135; Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. «Новые» средства массовой информации: проблемы теоретического осмысления // Информационное общество. № 1. 2014. С. 31-37; Каминченко Д.И. «Новые» СМИ и некоторые особенности политического сознания // Вестник Пермского университета. Политология. № 2. 2014. С. 75-85. 25. Базилевич В. Д. 12. 1. 2 Неортодаксальна теорія Й. А. Шумпетера // Історія економічних учень: У 2 ч.. -- 3-е издание. -- К.: Знання, 2006. -- Т. 2. -- С. 320. -575 с. 156 26. Mezue B., Clayton M.Christensen, and Derek Van Bever. The Power of Market Creation: How Innovation Can Spur Development// Foreign Affairs, January/February 2015, P. 69-76 27. Ibidem 28 http://www.safaricom.co.ke/personal/m-pesa 29. Mezue B., Op.cit 30. Ibidem 31 http://www.aravind.org/ 32. Mezue B., Op.cit 33 http://www.embraer.com/en-US/ConhecaEmbraer/TradicaoHistoria/Pages/default.aspx 34. Mezue B., Op.cit 35. Ibidem 36. von Hippel E. Democratizing Innovation. The MIT Press Cambridge, Massachusetts London, England 37. Henkel, J. and E.von Hippel. Welfare implications of user innovation// Journal of Technology transfer 30 (2005) no. ½. P73-87 38. Shapiro, C. Navigating the patent ticket: cross licenses, patent pools, and standard setting// A.Jaffe, J.Lerner (Eds) Innovation Policy and the Economy, volume 1, MIT press, 2001 39. Benkler, Y. Intellectual property and the organization of information production// International Review of Law and Economics, 22 (2002) no. 1, P.81-107. 40. Henkel, J. and E.von Hippel. Welfare implications of user innovation// Journal of Technology transfer 30 (2005) no. ½. P73-87 41. Mazzucato M. The Innovative State// Foreign Affairs, January/February 2015, P.6168 42. Ibidem 43. Ibidem 44. Ibidem 45. Ibidem 46. Ibidem 47. Ibidem 48. Ibidem 157 49. Ibidem 50. Ibidem 51. Ibidem 52. Mezue B., Clayton M.Christensen, and Derek Van Bever. The Power of Market Creation: How Innovation Can Spur Development// Foreign Affairs, January/February 2015, P. 69-76 53. Mezue B., Clayton M.Christensen, and Derek Van Bever. The Power of Market Creation: How Innovation Can Spur Development// Foreign Affairs, January/February 2015, P. 69-76 54. Инновационное развитие - основа модернизации экономики России. Национальный доклад. - М. ИМЭМО РАН, ГУ-ВШЭ, 2008, С. 12. 55. Инновационное развитие - основа модернизации экономики России Национальный доклад. - М. ИМЭМО РАН, ГУ-ВШЭ, 2008, С. 13. 56. МинОбрНауки РФ http://mon.gov.ru/dok/ukaz/nti/4431/ 57. МинОбрНауки РФ http://mon.gov.ru/dok/ukaz/nti/4431/ 58. МинОбрНауки РФ http://mon.gov.ru/dok/ukaz/nti/4431/ 59. Федеральные целевые программы России http://www.programs-gov.ru/32_1.php 60. Федеральные целевые программы России http://www.programs-gov.ru/35_1.php 61. Модернизация и политика в XXI веке/Отв. ред. Ю.С. Оганисян. ИС РАН. РОССПЭН. 2001. 62. Инновационное развитие - основа модернизации экономики РоссииЖ Национальный доклад. - М. ИМЭМО РАН, ГУ-ВШЭ, 2008, С. 14. 63. Ehrenberg J, Civil Society: the Critical History of an Idea, (New York, 1999), 209-10 64. E. Gellner, Conditions of Liberty: Civil Society and its Rivals, (London, 1994), 3 65. Hall J., Civil Society: History, Theory, Comparison, (Cambridge 1995, 9 66. Barkdull John and Lisa A. Dicke Globalization, Civil Society, and Democracy?:An Organizational Assessment//Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 67. John Barkdull and Lisa A. Dicke Globalization, Civil Society, and Democracy?:An Organizational Assessment//Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 68. Ehrenberg J, Civil Society: the Critical History of an Idea, (New York, 1999), 209-10 158 69. Edwards, M. Civil Society. Polity Press, 2014, 70. Eberly, D. America's Promise: Civil Society and the Renewal of American Culture. Lanham, MD: Rowman & Littlefield 1998 4-5 71. Ehrenberg, J. Civil Society: the Critical History of an Idea. New York: New York Univeristy Press, 1999, xi 72. Foley and Hodgkinson, The Civil Society Reader. Hanover, NH: University Press of New England, 2002 xix 73. Bellah, Habits of the heart: Individualism and Commitment in American Life. Berkeley: University of California Press1995, 227 74. Edwards, M. NGO Rights and Responsibilities: A New Deal for Global Governance. London: Foreign Policy Centre, 2000 , 10 75. www.edelman.com (2002) 76. De Tocqueville. Democracy in America. New York: Knopf, 1945 vol 2, 114 77. www.nfpa.org/research/statistical -reports/fire-service-statistics/us-fire-departmentprofile (2012) 78.www.grantspace.org/Tools/Knowlede-Base/Funding-Resourses/IndividualDonors/American-giving 79. Anheier et al The Global Civil Society Yearbook: Lessons and insights 2001-2011// Kaldor, Moore and Selchow (Eds) Global Civil Society 2012: Ten Years of Critical Reflection. Basingstoke: Palgrave Macmillan, (2012) P.19 80. Skocpol, T. Advocates without members: the Recent transformation of American civil life// in Skocpol and Fiorina (Eds). Civic Engagement in American Democracy. Washington, DC: Brookings Institution Press, 1999 81. Foley and Edwards, The Paradox of Civil Society// Journal of Democracy, 7 (3) (1996), P. 38-52. 82. Skocpol, T. Advocates without members: the Recent transformation of American civil life// in Skocpol and Fiorina (Eds). Civic Engagement in American Democracy. Washington, DC: Brookings Institution Press, 1999 83. Skocpol, T. Advocates without members: the Recent transformation of American civil life// in Skocpol and Fiorina (Eds). Civic Engagement in American Democracy. Washington, DC: Brookings Institution Press,l 1999, 475 159 84. Skocpol, T. Diminished Demorcracy: From Membership to Management in American Civic Life. Oklahoma City: University of Oklahoma Press 2003 85. Verba et al. Voice and Equality: Civic Voluntarism in American Politics. Cambridge, MA: Harvard University Press, (1995); Fisher, D. Activism Inc.: How the Outsourcng of Grassroots Campaigns is Strangling Progressive Politics in America. Stanford, CA: Stanford University Press, (2006) 86. Chen et al. Membership Based Organizations of the Poor. London: Routledge. (2007) 87. Tarrow, S. Strangers at the Gates: Movements and States in Continuous Politics. Cambridge: Cambridge University Press (2012) 88. INCITE, The Revolution Will Not Be Funded: Beyond the Non-Profit Industrial Complex. Cambridge, MA: South End Press, (2007); Choudry and Kapoor. NGOiszation: Complicity, Contradictions and Prospects. London: Zed Books (2013); Dauvergne and LeBaron, The Corporatization of Activism. Cambridge: Policy, (2013) 89. Putnam, R. E pluribus unum: diversity and community in the twenty-first century// Scandinavian Political Studies, 30 (2), 2007, 137-174 90. Roepke, W. The Moral Foundations of Civil Society. New Brunswick, NJ: Transaction, 1996; Cornuelle, R. Reclaiming the American Dream. New York: Vintage, (1965) 91. Seligman, A., Civil society as idea and ideal// Chambers and Kymlicka (Eds) Alternative Conceptions of Civil Society. Princeton, NJ: Princeton University Press (2002; Hall, J. (Ed) Civil Society: theory, History, Comparison. Cambridge: Polity, (1995); Keane, J. Civil Society: Old Images, New Visions. Stanford, CA: Stanford University Press, (1998); Gellner, E.. Conditions of Liberty: Civil Society and its Rivals. London: Hamish Hamilton, (1994) 92. Myers, S. Democracy is a Discussion: Civic Engagement in Old and New Democracies. New London: Connecticut College, (1996, 53); Perez-Diaz, V. The Return of Civil Society: The Emergence of Democratic Spain. Cambridge, MA: Harvard University Press, (1993) 160 93. Lewis, D. Old and new civil societies in Bangladesh// Glasinius, Lewis and Seckinelgin (Eds) Exploring Civil Society: Political and Cultural Contexts. Abingdon: Routledge (2004); Seckingelin, H. Contractions of sociocultural reflex: civil society in Turkey// Glasinius, Lewis and Seckinelgin (Eds) Exploring Civil Society: Political and Cultural Contexts. Abingdon: Routledge, (2004) 94. Zadek, S. The Civil Corporation. London: Earthscan, (2001) 95. Bishop and Green. Philantropocapitalism: How the Rich Can Save the World. London: Bloomsbury, (2008); Nicholls (2011 96. Edwards, M. Small Change: Why Business Won't Save the World. San Francisco: Berrett-Koeher, (2010, 57) 97. Hirschman, A. Exit, Voice and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organizations and States. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1970 98. Frumkin, P. Strategic Giving: The Art and Science of Philanthropy. Chicago: University of Chicago Press, 2006 99. McClain, L. and J.Fleming, Some questions for civil society revivalists// ChicagoKent Law Review, 75 (2), 2000, 303 100. Keane,J. Civil Society: Old Images, New Visions. Stanford, CA: Stanford University Press, 1998 101. www.opendemocracy.net 102. Boyte, Everyday Politics: Reconnecting Citizens and Public Life. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2004, xi 103. Etzioni, A. The Spirit of Community. London: Fontana, 1993, xi 104. Ray, M. The Changing and Unchanging Face of US Civil Society. New Brunswick,NJ: Transaction, 2002 105. Barkdull John and Lisa A. Dicke Globalization, Civil Society, and Democracy?: An Organizational Assessment// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 106. John Barkdull and Lisa A. Dicke. Globalization, Civil Society, and Democracy?: An Organizational Assessment// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 107. Putnam Robert D., Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1993), p. 180 161 108. Cohen J. and A. Arato, Civil Society and Political Theory (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1995) 109. Przeworski Adam et al, Sustainable Democracy (Cambridge: Cambridge University Press, 1995), pp. 59, 61. 110. Putnam Robert D. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community New York: Simon & Schuster, 2000 111. Edwards and Gaventa. Global Citizen action. Boulder, CO: Lynne Rienner, 2001; Jordan, L. Global Civil Society// M.Edwards (Ed) The Oxford Handbook of Civil Society. Oxford: Oxford University Press, 2011 112. Cullen H. and K. Morrow, 'International Civil Society in International Law: The Growth of NGO Participation'), (2001) 113. Warren, M. Democracy and Association. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2001 114. Edwards and Sen, NGOs, social change and the transformation of human relationships: a 21st century civic agenda// Third World Quarterly, 2000, 21 (4), P.605616; Edwards and Post. The Love that Does Justice: Spiritual Activism in Dialogue with Social Science. Cleveland: Institute for Research on Unlimited Love, 2008 115. Tilly, C. Democracy. Cambridge: Cambridge University Press 2007, P.188 116. Ehrenberg J. Civil Society: the Critical History of an Idea. New York: New York University Press, 1999, P.249 117 Черемная Т.С. ВЗаимодейсвтие органов власти и общесвтвенных объединений бизнеса в государственно-частном партнерстве в совремемнной России: политологический анализ - Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. Москва: Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2015 118. Pollitt Christopher. Joined-up Government: a Survey// Political Studies Review Volume 1, Issue 1, pages 34–49, January 2003 119. Nabers Mary Scott. Collaboration Nation: How Public-Private Ventures Are Revolutionizing the obeseness of Government . Bucks county, Pennsylvania: PLATFORM PRESS 120. Кашин Сергей. Британия на хозрасчёте. // Секрет фирмы. -- 2005. -- № 30(117). 162 121. Lowndes Vivien and Chris Skelcher. The Dynamics of Multi-organizational Partnerships: an Analysis of Changing Modes of Governance// Public Administration. Volume 76, Issue 2, pages 313–333, Summer 1998 122. Sven-Olof Collin. In the twilight zone: a survey of public-private partnerships in Sweden// Public Productivity & Management Review. 1998/3/1. Pages 272-283 123. Osborne, Stephen. (2001). Public – Private Partnerships: Theory and Practice in International Perspective. New York: Routledge. 124. Linder, Stephen.1999. "Coming to Terms with the Public -Private Partnership. A Grammar of Multiple Meanings"//American Behavioral Scientist. Vol. 43, No. 1, pp. 3551 125. Амунц Д. М. Государственно-частное партнёрство. Концессионная модель совместного участия государства и частного сектора в реализации финансовоёмких проектов. // Справочник руководителя учреждения культуры. -- 2005. -- № 12. -- С. 16-24. Гагарин П.А., Двинянин Е.А. Государственно-частное партнерство как инструмент реализации масштабных проектов. Градиент Альфа, 2013 126. Kouwenhoven, Vincent. Public-Private Partnership: A Model for the Management of Public-Private Cooperation// Kooiman J. (ED.) Modern Governance: New Government-Society Interactions. SAGE Publications, 1993 127. See the testimony of Kathy Roth-Douquet, Chairman, Blue Star Families, before the Senate Armed Services Committee, April 13, 2011, http://armed- services.senate.gov/Transcripts/2011/04%20April/11-29%20-%204-13-11.pdf 128. Hertel Shareen. The Paradox of Partnership: Assessing New Forms of NGO Advocacy on Labor Rights// Ethics and International Affairs, Vol., 24, Issue 2, Summer 2010, P. 171-189. 129. Абдуллаев Р.А., Рыхтик М.И. Феномен "сетей поддержки" и влияние на него развития интернет-технологий // Власть. - 2014. - № 6. – С. 15-21. 130. Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Взаимодействие субъекта сетевой общественнополитической активности и официальной российской власти// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 5-1. С. 311-314. 131. Shareen Hertel. The Paradox of Partnership: Assessing New Forms of NGO Advocacy on Labor Rights// Ethics and International Affairs, Vol., 24, Issue 2, Summer 2010, P. 171-189. 163 132. Kadefors, A. (2004). Trust in project relationships– inside the black box.// International Journal of Project Management, Vol. 22, No. 3, pp. 175-182 133. Kadefors, A. (2004). Trust in project relationships– inside the black box.// International Journal of Project Management, Vol. 22, No. 3, pp. 175-182 134. Das, T.K. and Teng, B.S. Between trust and control: developing confidence in partner co-operation in alliances.// Academy of Management Review, Vol. 23, No. 3 Stephenson, R.J. (1996). Project partnering for the design and construction industry. New York: Wiley. 135. Stephenson, R.J. (1996). Project partnering for the design and construction industry. New York: Wiley. 136. Nabers Mary Scott. Collaboration Nation: How Public-Private Ventures Are Revolutionizing the obeseness of Government . Bucks county, Pennsylvania: PLATFORM PRESS 137. Montin, Stig - Erik Amnå (2002), "Zakon o lokalnoj samoupravi i reforma lokalne samouprave u Svedskoj"// Uporedna iskustva. Lokalnih samouprava. Belgrade: Magna Agenda. pp. 89-109. 138. Weiermair, K., Peters, M. and Frehse, J. (2008). Success factors for public private partnership: cases in alpine tourism development.// Journal of Services Research, pp. 721 139. Ibidem 140. Ibidem 141. Wettenhall, R. (2003). The rhetoric and reality of public–private partnerships.// Public Organization Review, Vol. 3, pp. 77–107. 142. Гагарин П.А., Двинянин Е.А. Государственно-частное партнерство как инструмент реализации масштабных проектов 143. Stavridis James and Evelyn N. Farkas The 21st Century Force Multiplier: Public-Private Collaboration// The Washington Quarterly• 35:2 pp. 7-20 144. James Stavridis and Evelyn N. Farkas The 21st Century Force Multiplier: Public-Private Collaboration// The Washington Quarterly• 35:2 pp. 7-20 145. National Security Strategy of the United States of America, May 2010, http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf 164 146. Clinton Hillary, ''Remarks at the Global Philanthropy Forum Conference,'' April 22, 2009, http://m.state.gov/md122066.htm 147. USAID, ''Global Development Alliance Overview,'' April 2007, http://pdf.usaid.gov/pdf_docs/PDACJ761.pdf. 148. U.S. Department of State, ''Quadrennial Diplomacy and Development Review,'' 2010, p. 22, http://www.state.gov/documents/organization/153108.pdf 149. Mary Scott Nabers. Collaboration Nation: How Public-Private Ventures Are Revolutionizing the obeseness of Government . Bucks county, Pennsylvania: PLATFORM PRESS 150. Ibidem 151. Ibidem 152. Геворкян А, Литвинова А. Государство ищет партнеров// РБК Дэйли. 11.03.2013 153. Единая информационная система государственно-частного партнерства в РФ http://www.pppi.ru/projects 154. Лютова, Маргарита Частники смогут заниматься оборонными проектами вместе с государством. Ведомости (11 марта 2013). 155. ЗСД придаст Северо-Западу новое дыхание – Путин. ИА "Балтинфо" (30 декабря 2011). 156. Рейтинг Регионов. "Государственно-частное партнерство в России", #1 (февраль 2013) 157. Федотов, Александр Платные дороги в России станут нормой. "Государственно-Частное партнерство в России", #1 (февраль 2013) 158. Аминов, Халиль MD Group выходит на большую дорогу. Коммерсантъ №231 (5016), 06.12.2012. 159. Барсуков, Юрий Москва поднимает веки инвесторам. Коммерсантъ №37/П (5068), 04.03.2013. 160. Бутрин, Дмитрий. Сергей Собянин дождался доктора. Коммерсантъ №39/П (4824), 05.03.2012. 161. Проценко, Любовь. Врач из первого подъезда. Российская Газета - Неделя №6008 (32). 165 162. Eizenstat, Stuart E. Nongovernmental Organizations as the Fifth Estate// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 163. Stuart E. Eizenstat Nongovernmental Organizations as the Fifth Estate// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 164. Ibidem 165. Ibidem 166. Mendelson, Sarah E. and John K. Glenn (Editors) The Power and Limits of NGOs: A Critical Look at Building Democracy in Eastern Europe and Eurasia. Columbia University Press , 2002 167. Ibidem 168. Ibidem 169. Ibidem 170. Ibidem 171. Балуев Д.Г. Приватизация военно-силовых функций государства: каковы перспективы?// Мировая экономика и международные отношения. 2004. № 3. С. 64-70. 172. Rodney Bruce Hall and Thomas J. Biersteker (Eds) The Emergence of Private Authority in Global Governance. Cambridge University Press 2002 173. Reinicke, Wolfgang H. and Francis M. Deng. CRITICAL CHOICES The United Nations, networks, and the future of global governance// IDRC 2000, ISBN 0-88936921-6, May 2000 174. Bruhl, Tanja. Public Private Partnerships. Unlike Partners? Assessing New Forms of Regulation// A.A.Schrim (Ed.) Globalization. State of the Art and Prespectives. London: Routledge, 2007 175. Schäferhoff, Marco, Sabine Campe, Christopher Kaan. Transnational Public-Private Partnerships in International Relations. Making Sense of Concepts, Research Frameworks and Results 176. Broadwater, Ian, and Inge Kaul. 2005. “Global Public Private Partnerships: The Current Landscape.” [www.thenewpublicfinance.org] 177. Buse K, Harmer AM. Seven habits of highly effective global public-private health partnerships: practice and potential.// Stanford Social Innovation Review Spring 2007 166 178. Marco Schäferhoff/Sabine Campe/Christopher Kaan. Transnational Public-Private Partnerships in International Relations. Making Sense of Concepts, Research Frameworks and Results 179. Ibidem 180. Балуев Д.Г. Личностная и государственная безопасность: современное международно-политическое измерение: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук / Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2004 181. Goldstein Judith, Robert O. Keohane. Ideas and Foreign Policy: Beliefs, Institutions, and Political Change First Edition. Ithaca: Cornell University Press, 1993 182. Ibidem 183. Marco Schäferhoff/Sabine Campe/Christopher Kaan. Transnational Public-Private Partnerships in International Relations. Making Sense of Concepts, Research Frameworks and Results 184. Walzer M. Towards a global civil society// International political currents, vol.1. Oxford: Berghahn books , 1995. 185. Spears R. and Lea M. Panacea or Panopticon: The hidden power in computer mediated communications // Communication Research 21(4) 1994. 186. Ibid 187. Barber B. Strong democracy : participatory politics for for a new age. London : University of California press, 1984. 188. Giddens A. The new contects of politics : new thinking for new times// Democratic dialogue Online, http//Democraticdialogueonline.com, 2003. 189. Norris P. Digital divide: Civic engagement, Information poverty, and the Internet worldwide. New York: Cambridge University Press, 2001. 190. Manrique C.G. The internet and world politics in age of terror. American political science association annual meeting, Boston, MS, 2002. 191. Council of Europe . Cultural Rights, Media and Minorities. Strasburg: Council of Europe Press. 192. Norris P. Digital divide: Civic engagement, Information powerty, and the Internet worldwide. New York: Cambridge University Press, 2001. 167 193. Hill K.A.and Hughes J.E. Computer mediated political communications: the USENET and political communities// Political communications 14(3), 1997. 194. Norris P. Digital divide: Civic engagement, Information powerty, and the Internet worldwide. New York: Cambridge University Press, p.13,2001. 195. Denning D. Cyber warriors: rebels, freedom fighters and terrorists turn to cyber space// Harvard international review 23 (2), 2001. 196. Norris P. Digital divide: Civic engagement, Information powerty, and the Internet worldwide. New York: Cambridge University Press, p.187, 2001 197. Lekhi R. The politics of African America Online. The internet, democracy and democratization. London: Frank Cass, 2000. 198. Giddens A. The new contexts of politics : new thinking for new times// Democratic dialogue Online, http//Democraticdialogueonline.com, 2003. 199. Noveck B.S. Paradoxical partners: Electronic communications and electronic Democracy. Digital democracy discourse and desigion making in the informational age. London: Routledge , 1999. 200. Noveck B.S. Paradoxical partners: Electronic communications and electronic Democracy. Digital democracy discourse and desigion making in the informational age. London: Routledge , 1999, p.49. 201. Deibert R.J. Dark guest and great firewalls: the Internet and Chinese security policy// Journal of Social Studies, 58, 2002. 202. Ibidem 203. Ferdinand P. The Internet, democracy and democratization. London: Frank Cass, 2000. 204. Ferdinand P. The Internet, democracy and democratization. London: Frank Cass, 2000 205. Castells M. The Internet galaxy: reflection on the internet, business and society. Oxford University Press, 2001. 206. Cowhey P.F and Aronson J.D. Transforming global information and communication markets: the political economy of innovations. Cambridge, MA: MIT press, 2009. 207. Mueler Milton. Ruling the root: internet governance and the teaming of cyberspace. Cambridge, MA: MIT press, 2002. 168 208. Noam E.M. Beyond liberalization 2: the impending doom of common carriage// Telecommunication policy, 18 (6), 1994. 209. Lemely M.A. and Lessig L. The end of end-to end: preserving the architecture of the internet in the broadband era// UCLA Law Review, 48(4), 2001. 210. Wu Tim. Network neutrally , broadband discrimination// Journal of telecommunications and high technology law, 2(1), 2003. 211. Chevallier J.L etat de troit, 4th ed. Paris: Monchrestien, 2003. 212. Lessing L. Code and other laws of cyberspace. New York: basic books, 1999. 213. Tim Wu. Network neutrally , broadband discrimination// Journal of telecommunications and high technology law, 2(1), 2003. 214. Curein N. and Mareau F. The convergence between content and access: internalizing the market comlimentarity// Review of networks economy 6(2), article 5 , 2007. 215. Tim Wu. Network neutrally , broadband discrimination// Journal of telecommunications and high technology law, 2(1), 2003. 216. Marc Rotenberg. Fair information practices and the architecture of privacy (what Larry does not get) // Stanford technology Law review, 1 February, article 1, 2001. 217. Jessop B. Governance and metagovernance: on reflexivity , requisite variety and requisite irony. Governance as social and political communications. Manchester University press, 1998. 218. Padovani C. and Pavan E. Information networks, internet governance and innovation in world politics. Electronic constitution : Social, cultural and political implications. Hershey PA: IGI global, 2009. 219. Bonnici Mifsud, Self regulation in cyberspace . The hague: TMC Asser Press, 2008. 220. Mayntz R. New challenges to governance theory. Jean Monnet chair paper no. 98/50. European University Institute , 1998. 221. Scharpf F.W. Governing in Europe : effective and democratic ? Oxford University Press,1999. 222. Jessop B. Governance and metagovernance: on reflexivity , requisite variety and requisite irony. Governance as social and political communications. Manchester University press, 1998. 169 223. Kooiman J. Governing the governance. Thousand oaks? CA: Sage, 2003. 224. Proulx and Latzko-Toth. Mapping the virtual in social science : on the category of virtual community // Journal of community informatics, 2(1), 2005. 225. Rheingold , 2000) 226. Gensollen M. La culture entre economie et ecologie: l exemple des communautes en ligne. Creation et diversity au miroir des industries. Policy research working paper no.3011. World bank , Waschington DC, 2006. 227. Preece J. Online communities: Designing usability, supporting Sociability. Chichester, UK: John Wiley, 2000. 228. Fernback J. Beyond the diluted community concept: a symbolic interactionist perspective on online social relations // New media society, 9(1), 2007. 229. Zittrain J. A history of online gate keeping // Harvard Journal of law and technology , 19(2), 2008. 230. Barlow J.P. Is there a there in cyberspace? Utne reader , 68, march/ April, 1995. 231. Turner F. How digital technology found utopian ideology: lessons from the first hackers conference. Critical cyber culture studies, New York: NYU Press, 2006. 232. Slater D. Making things real : ethics and order on the Internet// Theory, Culture and Society, 19(5), 2002. 233. (Callon M., Law J. and Rip A. Mapping the dynamic of science and technology : Sociology of science in the real world. London: McMillan ,1986. 234. Mueller Milton L.. Networks and state. New York: Routledge, 2011. 235. Ibidem. 236. Ibidem. 237. Ibidem. 238. Ibidem. 239. Ibidem. 240. Ibidem. 170 Список использованных источников и литературы 1. Абакумова Т.П. К вопросу о построении сетевого общества // Треугольник сетевого общества: наука, производство, коммерция. М.: Еос. ун-т Минфина России, 2012. С.24-41. 2. Абдуллаев Р.А., Рыхтик М.И. Феномен "сетей поддержки" и влияние на него развития интернет-технологий // Власть. - 2014. - № 6. – С. 1521 3. Агарков С.А., Кузнецова Е.С., Ерязнова М.О. Инновационный менеджмент и государственная инновационная политика. М.: Академия Естествознания, 2011. 4. Алексеева Т.А. Демократия: государство и общество. Под ред. Т. А. Алексеевой. Москва: Дрофа. 1997. 190 стр. 5. Алекеева Т.А. Политический процесс в социо-культурном измерении. Москва, Апрель.1998. 80 стр. 6. Алексеева Т.А. Россия в пространстве глобального восприятия//Россия в современной системе обеспечения глобальной стабильности. Политика и восприятие. М., 2007. 7. Аминов, Халиль MD Group выходит на большую дорогу. Коммерсантъ №231 (5016), 06.12.2012. 8. Амунц Д. М. Государственно-частное партнёрство. Концессионная модель совместного участия государства и частного сектора в реализации финансовоёмких проектов. // Справочник руководителя учреждения культуры. -- 2005. -- № 12 9. Артёмов Г. П. Политические ценности, гражданская культура и участие в местном самоуправлении// Гражданское общество и реформа местного самоуправления в России. СПб. - 2003. 10. Афанасьевна Ю. Инновационное развитие: новая концепция монополии и конкуренции// МЭиМО. 2005. №2. С. 31-34 171 11. Базилевич В. Д. 12. 1. 2 Неортодаксальна теорія Й. А. Шумпетера // Історія економічних учень: У 2 ч.. -- 3-е издание. -- К.: Знання, 2006. -Т. 2. - С. 320. - 575 с. 12. Балуев Д.Г. Политическая роль социальных медиа как поле научного исследования // Образовательные технологии и общество (EDUCATIONAL TECHNOLOGY & SOCIETY), 2013. Том 16, №2. С.604-616 13. Балуев Д.Г. Приватизация военно-силовых функций государства: каковы перспективы?// Мировая экономика и международные отношения. 2004. № 3. С. 64-70. 14. Балуев Д.Г., информации: Каминченко проблемы Д.И. «Новые» теоретического средства массовой осмысления // Информационное общество. № 1. 2014. С. 31-37. 15. Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Взаимодействие субъекта сетевой общественно- политической активности и официальной российской власти// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 5-1. С. 311-314 16. Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Взаимодействие субъекта сетевой общественно-политической активности и официальной российской власти // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 5 (1). 2013. С. 311-314. 17. Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Политическая роль «новых» СМИ в ливийском конфликте // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 2 (1). 2012. С. 307-313. 18. Барсуков, Ю. Москва поднимает веки инвесторам. Коммерсантъ №37/П (5068), 04.03.2013. 19. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. 956 с 20. Береснева О. Сущность политических рисков. 172 www.ininfo.ru/mag/2008/2008-08/2008-08-011.html 21. Бусыгина И.М., М. Филиппов. Политическая модернизация я России: необходимость, направления, издержки, риски. – Москва: Фонд «Либеральная миссия», 2012 – 234 с. 22. Бусыгина И.М., Филиппов М.Г. Политические условия и ограничения инновационного развития России//Вестник Института Кеннана в России. 2010. Вып. 18. С. 7-22. 23. Буторина О.В. Особенности инновационных процессов в рамках современного экономического цикла//О.В. Буторина// Материалы II Международной научно - практической конференции, посвященной 60летию ФГБОУ ВПО «Пермский национальный исследовательский политехнический университет».-Пермь.-2013.-С.36-48. 24. Бутрин, Д. Сергей Собянин дождался доктора. Коммерсантъ №39/П (4824), 05.03.2012. 25. Васильев В. А. Гражданское общество: проблемы его исследования: М. -1995. 26. Васильчук Ю. Гражданское общество эпохи НТР// Полис. 1991.- № 4. 27. Винокуров В.И. Основные термины и определения в сфере инноваций // Инновации. 2005. № 4. С. 6-22 28. Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России// Полис. -2000.-№3. 29. Вступительное слово Д.А. Медведева на заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию России. 22 сент. 2010 г. URL: http://kremlin.ru/transcripts/8985. 30. Гагарин П.А., Двинянин Е.А. Государственно-частное партнерство как инструмент реализации масштабных проектов. Градиент Альфа, 2013 31. Геворкян А, Литвинова А. Государство ищет партнеров// РБК Дэйли. 11.03.2013 173 32. Гершунский Б. С. Гражданское общество в России: проблемы становления и развития. М. — 2001. 33. Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: ВЛАДАР, 1993.310 с. 34. Глазьев С.Ю., Львов Д.С., Фетисов Г.Г. Эволюция техникоэкономических систем: возможности и границы центрального регулирования. М.: Наука, 1992. 208 с. 35. Голиченко О. Г. Российская инновационная система: проблемы развития // Вопросы экономики, 2004, № 12. 36. Горностаева А.В., Казаков М.А. Региональные аспекты инновационного развития высшей школы // Университетское управление. 2006. № 6(46). С. 58-64. 37. Грановеттер М. Успех инновационного кластера основан на открытости, гибкости и свободе // The New Times, 2010, 6 апреля. 38. Гронская Н. Э. Идеологема как объект и инструмент политического проектирования // В кн.: Политическое проектирование в пространстве социальных коммуникаций. Материалы X Международной научной конференции / Отв. ред.: А. Логунов. Ч. 2. М. : ЛЕНАНД, 2013. С. 4149. 39. Гурвич В.. Ждет ли Россию венчурный бум / Деловые люди, 2007, No192. 40. Давил Т., Эпштейн М.Дж., Шелтон Р. Работающая инновация. М.: Баланс Бизнес Букс, 2007. 320 с. 41. Дахин А.В. Публичная политика в ситуации изменения легитимации глав исполнительной власти субъектов РФ// Публичная политика - 2005. Сборник статей./ Под редакцией М.Б. Горного и А.Ю. Сунгурова. СПб: Норма, 2006. 42. Дахин А.В. Система «бизнес – власть»: теоретические вопросы становления в свете синергетического подхода// Власть. 2010. №11. 174 43. Демидова M. В. Из истории возникновения и развития понятия «гражданское общество». М. - 2004. 44. Доманов В.Г. Концепт гражданского общества: российские реалии: Ростов на - Дону: Изд-во СКАГС. - 2009. 45. Друкер П. Задачи менеджмента в XXI веке. 46. Друкер П. Бизнес и инновации. — М.: Вильямс, 2007. — 432 с. 47. Дынкин А.А. Место России в мировом технологическом пространстве. Национальная инновационная система. ВК ЗАО “Экспоцентр”, 2003. 48. Злоказова Н.Е. Утечка инновационного человеческого капитала из России. Причины, последствия и пути выхода из кризиса. URL: http://econorus.org/onim/upload/m04j.pdf (дата обращения: 14.10.2012). 49. Иванов В.В. Национальные инновационные системы: теория и практика формирования. М.: Абелия, 2004. 281 с. 50. Иванов В.В. Проблемы формирования российской инновационной политики // ЭКО. 2006. №1. С. 2-11. 51. Иванова Н. Национальные инновационные системы в глобальном контексте // "Человек и труд" № 5, 2004 г. http://www.chelt.ru/2004/504/ivanova_5-04. 52. Иванова Н.И. Инновационная система России в глобальном контексте // Наука и коммерциализация технологий, Ras-stc.ru, 20.07.2005. 53. Иванова Н.И. Национальные инновационные системы. М.: Наука, 2002. 244 с. 54. Иванова Н.И. Инновационная система России в глобальном контексте // Наука и коммерциализация технологий, Ras-stc.ru, 20.07.2005. 55. Ильин, М.В. Институты гражданского общества в политических процессх постсоветских стран/М.В. Ильин, А.М. Разумовский//Вести ин-та совр. знаний.-2005.-№2.-С.10-15. 56. Ильин, М.В. Интернет-сообщества как инструментарий политического маркетинга/М.В. Ильин, Е.О. Аркадьев//Проблемы правовой 175 информатизации.-2007.-№1.-С.10-13. 57. Ильичева Л.Е. Проблемы межсекторного ресурсного взаимодействия органов государственной власти, институтов гражданского общества и бизнеса. М.: Научный эксперт, 2008. 290 с. 58. Инновации социальной теории и практике / под ред. О.И. Волжиной, Г.И. Осадчей. М.: Изд-во РГСУ, 2008. 504 с. 59. Инновационная Россия - 2020. Стратегия развития Российской Федерации на период до 2020 года// Минэкономразвития РФ, 2010. http://www.economy,gov.ru/minec/activity/sections/innovations/doc201012 31016?presentationtemplate=docHTMLTemplatel&presentationtemplateid= 2dd7bc8044687de796f0f7af753c8a7e. 60.Инновационное развитие - основа модернизации экономики РоссииЖ Национальный доклад. - М. ИМЭМО РАН, ГУ-ВШЭ, 2008, С. 12. 61. Инновационные подходы в науке: Теоретические и методологические проблемы социо-гуманитарного познания: Сб. ст. / отв. ред. Ю.Г. Волков. Ростов-на-Дону: 1995. 224 с. 62. Инновационные приоритеты государства / под ред. А.А. Дынкина и НИ Ивановой. М.: Наука, 2005. 275 с. 63. Инновационные человек и инновационное общество. Под ред. В.И. Супруна. - Новосибирск.: ФСПИ "Тренды", 2012.-- 424 c 64. Инновационный менеджмент / под ред. С. Д. Ильенковой. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007. 334 с. 65. Каминченко политического Д.И. «Новые» сознания // СМИ Вестник и некоторые Пермского особенности университета. Политология. № 2. 2014. С. 75-85 66. Каминченко Д.И. Изменение роли государства как актора мировой политики // В мире научных открытий. № 11.5 (47). 2013. С. 81-85. 176 67. Каминченко Д.И. Понимание «новых» СМИ: от технологий Веб 2.0. к политическому значению // Вестник Пермского университета. Политология. № 4. 2013. С. 127-135. 68. Каптерев С.Е., Бугров Р.В. Инновационная парадигма образования в России в условиях глобализации//Вестник ННГУ им. Н.И. Лобачевского. 2011. №4-1 69. Карлинская Е.В. Инновационные вызовы современности и Российские доктринальные документы об инновациях: теория, практика и анализ выполнимости в условиях кризиса // ИннИТ: Управление инновациями и проектами. URL: http://www.rpm- consult.ru/pdf/article25.pdf 70. Кашин С. Британия на хозрасчёте. // Секрет фирмы. -- 2005. -- № 30(117). 71. Кислицын С.А. Проблемы формирования гражданского общества в условиях российской демократической реформации. Ростов-на-Дону, 2004 72. Кнаак Р. Социальное партнерство: западный опыт // Вопросы экономики. 1994. № 5. С. 90-96. 73. Князев С.Н., Ильин М.В. Электронное правительство и электронная демократия: политико-правовые аспекты//С.Н. Князев, М.В. Ильин, Е.О. Аркадьев//Проблемы упр.-2006.-№1.-С.4-11. 74. Колобов О.А. Обратная связь: о состоянии и перспективах взаимодействия власти и общества в российском информационном пространстве/О.А. Колобов, Р.В. Скудняков//ННГУ имю Н.И. Лобачевского, Ин-т стратег. исслед. ННГУ.-Нижний Новгород.-2010.71с. 75. Кравченко И.И, Концепция гражданского общества в философском развитии//Полис. 1991. - № 5. 76. Крегель Я. Инновационная система: самое трудное в начале // Периодический бюллетень Института общественного проектирования 177 «Инновационные тренды». 2010. №1. С. 15-17. 77. Кузнецов И.И. Институциональные изменения региональной власти и гражданского общества: тенденции и перспективы (на примере Саратовской области)// Мировой кризис и политические изменения. Политическая наука: Ежегодник,2009/Российская ассоциация политической науки; (гл. ред. А.И. Соловьев), - М.:Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. - С.314-334. 78. Кузнецов И.И. Современная повестка дня глобального гражданского общества//Вестник МГИМО-Университета, 2012, №2. 79. Латова Н.В. «Утечка умов» в системе институтов воспроизводства человеческого капитала современной России // JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований). Том 3. № 3. 2011. 80. Лебедева М.М., Фор Ж. Высшее образование как потенциал "мягкой силы" России// Вестник МГИМО Университета//Москва, 2009. - №6. 81. Лепский В.Е. Субъектно-ориентированный подход к инновационному развитию. М.: Когито-Центр, 2009. 208 с. 82. Логунов В.Н., Корчагин Ю.А. Инвестиционная и инновационная политика государства. М. 2008. 83. Лютова, Маргарита Частники смогут заниматься оборонными проектами вместе с государством. Ведомости (11 марта 2013). 84. Малинова О.Ю. Политическая наука в России: проблемы, направления, школы (1990—2007) / Редкол.: О. Ю. Малинова (отв. ред.), С. В. Патрушев, Я. А. Пляйс, В. В. Смирнов. — М.: РАПН, РОССПЭН, 2008. 85. Малинова О.Ю. Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Ред. и сост. Малинова О. Ю. — М.: ИНИОН РАН, 2005. — 198 с. — (Полит. наука; 2005 № 3). 178 86. Мамут Л.С. Стратегия взаимодействия государства и гражданского общества в условиях современной России // Международный правовой курьер. 2014. № 5. С. 10-13. 87. Матузов Н.И. Право и политика: антиподы или союзники?// Правовая культура. 2014. № 4 (19). С. 8-15. 88. Модернизация и политика в XXI веке/Отв. ред. Ю.С. Оганисян. ИС РАН. РОССПЭН. 2001. 89. Научное обеспечение инновационного развития и повышения эффективности деятельности железнодорожного транспорта Под редакцией д-ра экон. наук, проф. Б.М. Лапидуса. – Москва: Миттель Пресс, 2014, 287 с. 90. Национальные инновационные системы в России и ЕС. М.: ЦИПРАН РАН, 2006. 280 с. 91. Нерсесянц В.С. Правовой принцип формальной справедливости (регулирование формально неравных отношений)// Государство и право. 2012. № 4. С. 101. 92. Никифорова А.Э. Сравнительный политический анализ институтов инновационного развития на примере Сингапура, Швеции и Финляндии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук. М.: МГИМО (У) МИД РФ, 2014 93. О Совете при Президенте РФ по науке технологиям и образованию (Указ, Президент РФ, № 1131, от 30.08.2004) 94. О федеральной целевой программе «Национальная технологическая база» на 2007-2011 годы (Постановление, Правительство РФ, №54, от 29.01.2007) 95. Об утверждении концепции федеральной целевой программы «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно технического комплекса РФ» на 2007 – (Распоряжение, Правительство РФ, № 977-Р, от 06.07.2006) 2012 годы 179 96. Ореховский П. Модернизация и особенности российской демократии // Общество и экономика. 2010. № 8. С. 47. 97. Основные направления политики Российской Федерации в области развития инновационной системы на период до 2010 года (Руководящий документ, Правительство РФ, от 05.08.2005) 98. Основы политики РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу (Письмо, Президент РФ, № ПР-576, от 30.03.2002) 99. Панкратов С.А., Морозов С.И. Модернизация института государства как ресурс социальной и политической стабильности российского общества / Панкратов С.А., Морозов С.И. // Политические инсти-туты в современном мире. Материалы всероссийской науч-ной конференции с международным уча-стием 10-11 декабря 2010 г., СанктПетербургский госу-дарственный универ-ситет / Под общ. ред. С.Г. Еремеева, О.В. Поповой. — Санкт-Петербург : Издательство ООО "Аллегро", 2010. — С. 270-271 100. Перечень критических технологий РФ (Приказ, Президент РФ, № ПР-578, от 30.03.2002) 101. Пилясов А. Инновации и региональное развитие // Синергия пространства: региональные инновационные системы, кластеры и перетоки знания. Отв. ред. А.И. Пилясов. Смоленск: Ойкумена, 2012. С. 12-29. 102. Положение о Федеральном агентстве по науке и инновациям (Постановление правительства РФ « 281 от 16.07.2004) 103. Пономарёва Е.Е., Никифорова А.Э. Инновация как научная и политическая проблема // Свободная мысль. 2011. № 1. С. 29-44. 104. Послание президента В.В. Путина Федеральному Собранию РФ, 8 июл. 2000 г. URL: http://www.putin2004.ru/putin/press/3FFEDDA9 105. Принуждение к инновациям: стратегия для России / под ред. 180 В.Л. Иноземцева. М.: Центр исслед. постинд. общ-ва, 2009. 287 с. 106. Распоряжение Правительства РФ от 11.12.2002 N 1764-р Об основных направлениях государственной инвестиционной политики российской федерации в сфере науки и технологий". 107. Рейтинг Регионов. "Государственно-частное партнерство в России", #1 (февраль 2013) 108. Рыхтик М.И. Политическое управление инновационным процессом: вызовы и решения / В.А. Гронский, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 6 (1). 2013. С. 340-346. 109. Рыхтик М.И, Политика в области высшего образования стран запада в контексте инновационного процесса /Р.В. Кабешев, М.И. Рыхтик // Мир науки, культуры, образования. № 2. 2012. С. 494-496. ; 110. Рыхтик М.И, Политическое управление инновационным процессом: вызовы и решения/ В.А. Гронский, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского. № 6-1. 2013. С. 340-345 111. Рыхтик М.И. Национальная инновационная система США: история формирования, политическая практика, стратегии развития / Е.В. Корсунская, М.И. Рыхтик // Вестник Нижегородского государственного университета. № 6-1, 2012. С.263-268. (0.121 РИНЦ) 112. Рыхтик М.И. Парадоксы управления национальными инновационными системами: зарубежный опыт / Кабешев Р.В., Рыхтик М.И. // Мир науки, культуры, образования. № 6-2. 2011. С. 357-359; 113. Рыхтик М.И. Политика мультикультурализма и особенности зарубежного опыта регулирования проблем, связанных с интенсификацией миграционных потоков/ М.И. Рыхтик // Вестник Башкирского университета. Т. 17. № 1. 2012. С. 388-391; 114. Санто Б. Инновация как средство экономического развития / Пер. 181 с венг. М.: Прогресс, 1990. 296 с. 115. Селезнев П.С. Инновационная политика современного государства: стратегии, модели, практика: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук. Москва: Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, 2014 116. Сергеев В.М. Инновации как политическая проблема//Полития. 2008. №1. С. 114-125. 117. Сергеев В.М. Инновации, демократия и логика конкуренции // Полис. 2000. № 1. С. 108-113. 118. Становление гражданского общества в России: Правовой аспект / Под ред. О.И. Цыбулевской. Саратов: Поволжская академия государственной службы. 2002. 192 с. 119. Тихомиров Ю.А. Гражданское общество в фокусе права// Журнал российского права. 2013. № 10 (202). С. 35-45. 120. Тычинский А.В. Управление инновационной деятельностью компаний: современные подходы, алгоритмы, опыт. Таганрог: ТРТУ, 2006. 121. Указ Президента инновационному о Совете развитию по России, модернизации 18 июн. экономики 2012 г. и UJAL: hrtp://www.kremlin.ru/news/l 5690. 122. Фадеева Л.А. Важная веха/Л.А. Фадеева//Полития.-2006.- №2(41).С.129-133 123. Федотов, Александр Платные дороги в России станут нормой. "Государственно-Частное партнерство в России", #1 (февраль 2013) 124. Фергюссон А. Опыт истории гражданского общества. М. - 2000. 125. Цыганков П.А. Негосударственные политики//Обозреватель.2013.,№9, С.5-17. участники мировой 182 126. Цыганков П.А. Негосударственные участники мировой политики: взаимодействие с государствами и межправительственными организациями//Мир и политика. 2013., №10(85), С.257-265. 127. Шардин И.В. Разработка и реализация инновационной политики: опыт высокоразвитых стран // Мир человека. 2008., № 3. 128. Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и обществе и консолидации демократии// Полис. 1996. - № 5. 129. Шмиттер Ф. Размышления о гражданском консолидация демократии // Полис. 1996. № 5. С. 28-37. 130. Шумпетер Й.А. Теория экономического развития. М.: Директмедиа Паблишинг, 2008, 401 с. 131. Шутов А.Ю. Местное самоуправление и гражданское общество в России: прошлое и настоящее//Pyongyang: Kim Il Sung Univercity, 2012 132. Шутов А.Ю. Политический процесс. М., 1994 133. Якимец, В. Н. Межсекторное социальное партнерство: возможности и ограничения. М.: АСИ, 2001. 140 с. 134. Ясин Евгений Григорьевич, Акиндинова Наталья Васильевна, Якобсон Лев Ильич, Яковлев Андрей Александрович Сосотоится ли новая модель экономического роста в России?// Вопросы экономики №5, 20136 4-39 135. Andonova, Liliana B. 2006: Globalization, Agency and Institutional Innovation: The Rise and Fall of Public-Private Partnerships in Global Governance (Goldfarb Center Working Paper 2006: 004), Waterville, ME. 136. Andonova, Liliana B. 2007: International Organizations as Entrepreneurs of Public-Private Cooperation (Paper presented at the 48th Annual ISA Convention, 2 8th February - 3rd March 2 007), Chicago, IL. 137. Andonova, Liliana B., Levy, Marc A. 2003: Franchising Global Governance: Making Sense of the Johannesburg Type II Partnerships, in: Stokke, Olav Schram/Thommessen, Øystein B. (Ed.): Yearbook of 183 International Co-operation on Environment and Development, London. 138. Anheier et al The Global Civil Society Yearbook: Lessons and insights 2001-2011// Kaldor, Moore and Selchow (Eds) Global Civil Society 2012: Ten Years of Critical Reflection. Basingstoke: Palgrave Macmillan, (2012) 139. Apter D. Е. The Politics of Modernization. The University of Chicago Press. 1965. xvi, 481 p 140. Archibugi D., Iammarino S. The policy implications of the globalisation of innovation // Research Policy. 1999. № 28. 141. Archibugi, Daniele, Simona Iammarino. The policy implications of the globalisation of innovation // Research Policy, 1999, № 28. 142. Atkinson R. D., Wial H. Boosting Productivity, Innovation, and Growth through a National Innovation Foundation. BROOKENGS, 2008. 68 p. 143. Bäckstrand, Karin 2006: Multi-Stakeholder Partnerships for Sustainable Development: Rethinking Legitimacy, Accountability and Effectiveness, in: European Environment 16: 5, 2 90306. 144. Bailes, Alyson J.K. 2004: Business and Security. Public-Private Sector Interface and Interdependence at the Turn of the 2 1st Century, in: Bailes, Alyson J.K./Frommelt, Isabel (Ed.): Public- Private Sector Relationships in a New Security Environment, Oxford, 1-24. 145. Bangura, Yusuf/Larbi, George A. (Ed.) 2006: Public Sector Reform in Developing Countries. Capacity Challenges to Improve Services, Basingstoke. 146. Barber B. Strong democracy : participatory politics for for a new age. London : University of California press, 1984 147. Barkdull John and Lisa A. Dicke Globalization, Civil Society, and Democracy?: An Organizational Assessment// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 184 148. Barlow J.P. Is there a there in cyberspace? Utne reader , 68, march/ April, 1995. 149. Barnett, Michael/Duvall, Raymond 2005: Power in International Politics, in: International Organization 59: 1, 39-75. 150. Bellah, Habits of the heart: Individualism and Commitment in American Life. Berkeley: University of California Press1995, 227 151. Benkler, Y. Intellectual property and the organization of information production// International Review of Law and Economics, 22 (2002) no. 1, P.81-107. 152. Benner, Thorsten/Reinicke, Wolfgang H./Witte, Jan Martin 2005: Multisectoral Networks in Global Governance. Towards a Pluralistic System of Global Governance, in: Held, David/Koenig- Archbugi, Mathias (Ed.): Global Governance and Public Accountability, Malden, MA, 67-86. 153. Benz, Arthur/Papadopoulos, Yannis (Ed.) 2006: Governance and Democracy. Comparing National, European and International Experiences, London. 154. Bernstein, Steven 2005: Legitimacy in Global Environmental Governance, in: Journal of International Law & International Relations 1: 12, 139-166. 155. Biermann, Frank/Chan, Man-san Sander/Mert, Aysem/Pattberg, Philipp 2007: Partnerships for Sustainable Development. An Appraisal Framework (Paper presented at the 48th Annual Convention of International Studies Assoication, 2 8th February - 3rd March 2007), Chicago, IL. 156. Bishop and Green. Philantropocapitalism: How the Rich Can Save the World. London: Bloomsbury, (2008 157. Blowfield, Michael 2005: Corporate Social Responsibility. The Failing Discipline and Why it Matters for International Relations, in: International Relations 19: 2 , 173-191. 158. Bonnici Mifsud, Self regulation in cyberspace . The hague: TMC 185 Asser Press, 2008. 159. Börzel, Tanja/Risse, Thomas 2 005: Public-Private Partnerships: Effective and Legitimate Tools of International Governance?, in: Grande, Edgar/Pauly, Louis W. (Ed.): Reconstituting Political Authority: Complex Sovereignty and the Foundations of Global Governance, Toronto, 195-216. 160. Boyte, Everyday Politics: Reconnecting Citizens and Public Life. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2004 161. Brinkerhoff, Jennifer M. 2002: Partnerships as a Social Network Mediator for Resolving Global Conflict. The Case of the World Commission on Dams, in: International Journal of Public Administration 25: 11, 12811310. 162. Broadwater, Ian/Kaul, Inge 2005: Global Public-Private Partnerships. The Current Landscape. Study Outline (UNDP/ODS Background Paper), New York, NY. 163. Bruhl, Tanja. Public Private Partnerships. Unlike Partners? Assessing New Forms of Regulation// A.A.Schrim (Ed.) Globalization. State of the Art and Prespectives. London: Routledge, 2007 164. Bull, Benedicte/Bøås, Morten/McNeill, Desmond 2004: Private Sector Influence in the Multilateral System. A Changing Structure of World Governance?, in: Global Governance 10: 4, 481-498. 165. Bull, Benedicte/McNeill, Desmond 2007: Development Issues in Global Governance. Public Private Partnerships and Market Multilateralism, London. 166. Buse K, Harmer AM. Seven habits of highly effective global public- private health partnerships: practice and potential.// Stanford Social Innovation Review Spring 2007 167. Buse, Kent 2004: Governing Public-Private Infectious Disease Partnerships, in: Brown Journal of World Affairs 10: 2 , 22 5-242. 168. Buse, Kent/Harmer, Andrew M. 2007: Seven Habits of Highly 186 Effective Global Public-Private Health Partnerships. Practice and Potential, in: Social Science & Medicine 64: 2 , 2 59-271. 169. Buse, Kent/Walt, Gill 2002: The World Health Organization and Global Public-Private Health Partnerships. In Search of Good Global Governance, in: Reich, Michael R. (Ed.): Public Private Partnerships for Public Health. Harvard Series on Population and International Health, Cambridge, MA, 169-195. 170. Caines, Karen 2005: Key Evidence from Major Studies of Selected Global Health Partnerships, (Background Paper, United Kingdom Department for International Development), London. 171. Carlson, Cindy 2004: Mapping Global Health Partnerships. What They Are, What They Do and Where They Operate (Global Health Partnership Study Paper 1, United Kingdom Department for International Development, Health Resource Centre), London. 172. Castells M. The Internet galaxy: reflection on the internet, business and society. Oxford University Press, 2001. 173. Chen et al. Membership Based Organizations of the Poor. London: Routledge. (2007 174. Choudry and Kapoor. NGOiszation: Complicity, Contradictions and Prospects. London: Zed Books (2013 175. Clinton Hillary, ''Remarks at the Global Philanthropy Forum Conference,'' April 22, 2009, http://m.state.gov/md122066.htm 176. Cohen J. and A. Arato, Civil Society and Political Theory (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1995 177. Cornuelle, R. Reclaiming the American Dream. New York: Vintage, (1965 178. Council of Europe . Cultural Rights, Media and Minorities. Strasburg: Council of Europe Press 179. Cowhey P.F and Aronson J.D. Transforming global information and 187 communication markets: the political economy of innovations. Cambridge, MA: MIT press, 2009. 180. Cullen H. and K. Morrow, 'International Civil Society in International Law: The Growth of NGO Participation'), (2001 181. Curein N. and Mareau F. The convergence between content and access: internalizing the market comlimentarity// Review of networks economy 6(2), article 5 , 2007. 182. Das, T.K. and Teng, B.S. Between trust and control: developing confidence in partner co-operation in alliances.// Academy of Management Review, Vol. 23, No. 3 183. Dauvergne and LeBaron, The Corporatization of Activism. Cambridge: Policy, (2013 184. De Tocqueville. Democracy in America. New York: Knopf, 1945 vol 2 185. Deibert R.J. Dark guest and great firewalls: the Internet and Chinese security policy// Journal of Social Studies, 58, 2002. 186. Denning D. Cyber warriors: rebels, freedom fighters and terrorists turn to cyber space// Harvard international review 23 (2), 2001 187. Eberly, D. America's Promise: Civil Society and the Renewal of American Culture. Lanham, MD: Rowman & Littlefield 1998 4-5 188. Edwards and Gaventa. Global Citizen action. Boulder, CO: Lynne Rienner, 2001 189. Edwards and Post. The Love that Does Justice: Spiritual Activism in Dialogue with Social Science. Cleveland: Institute for Research on Unlimited Love, 2008 190. Edwards and Sen, NGOs, social change and the transformation of human relationships: a 21st century civic agenda// Third World Quarterly, 2000, 21 (4), P.605-616 191. Edwards, M. Civil Society. Polity Press, 2014. 188 192. Edwards, M. NGO Rights and Responsibilities: A New Deal for Global Governance. London: Foreign Policy Centre, 2000 , 10 193. Edwards, M. Small Change: Why Business Won't Save the World. San Francisco: Berrett-Koeher, (2010 194. Ehrenberg J. Civil Society: the Critical History of an Idea. New York: New York University Press, 1999, 195. Eizenstat, Stuart E. Nongovernmental Organizations as the Fifth Estate// Seton Hall Journal of Diplomacy and International Relations Summer/Fall 2004 196. Etzioni, A. The Spirit of Community. London: Fontana, 1993 197. Ferdinand P. The Internet, democracy and democratization. London: Frank Cass, 2000 198. Fernback J. Beyond the diluted community concept: a symbolic interactionist perspective on online social relations // New media society, 9(1), 2007. 199. Fisher, D. Activism Inc.: How the Outsourcing of Grassroots Campaigns is Strangling Progressive Politics in America. Stanford, CA: Stanford University Press, (2006 200. Foley and Edwards, The Paradox of Civil Society// Journal of Democracy, 7 (3) (1996), P. 38-52. 201. Foley and Hodgkinson, The Civil Society Reader. Hanover, NH: University Press of New England, 2002 202. Freeman С The National System of Innovation in Historical Perspective // Cambridge Journal of Economics. 1995. No. 19. P. 5-24 203. Freeman C, Clark J., Soete L. Unemployment and Technical Innovation: A Study of Long Waves and Economic Development. Greenwood Press, 1982. 214 p. 204. Freeman C. Technology Policy and Economic Performance: Lessons from Japan. Pinter Pub Ltd, 1987. 189 205. Freeman C. The national system of innovation in historical perspective// Cambridge Journal of Economics, 1995, No.19. pp. 5-24. 206. Frumkin, P. Strategic Giving: The Art and Science of Philanthropy. Chicago: University of Chicago Press, 2006 207. Gambetta D. Can We Trust Trust? // Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / Gam-bettaD. (Ed)N.Y.: Blackwell, 1988. P. 213237. 208. Gellner, E.. Conditions of Liberty: Civil Society and its Rivals. London: Hamish Hamilton, (1994 209. Gensollen M. La culture entre economie et ecologie: l exemple des communautes en ligne. Creation et diversity au miroir des industries. Policy research working paper no.3011. World bank , Waschington DC, 2006 210. Gianella C, Tompson W. Stimulating Innovation in Russia: the Role of Institutions and Policies // Economics department working papers. 15 Jan. 2007. № 539. 47 p. 211. Giddens A. The new contects of politics : new thinking for new times// Democratic dialogue Online, http//Democraticdialogueonline.com, 2003 212. Goldstein Judith, Robert O. Keohane. Ideas and Foreign Policy: Beliefs, Institutions, and Political Change First Edition. Ithaca: Cornell University Press, 1993 213. Gorodnichenko Y., Svejnar J., Terrell K. Globalization and Innovation in Emerging Markets // Working Paper. Cambridge, MA. NBER. Nov. 2008. №. 14481. 50 p. 214. Graham, David/Woods, Ngaire 2 006: Making Corporate Self- Regulation Effective in Developing Countries, in: World Development 34: 5, 868-883. 215. Hall, J. (Ed) Civil Society: theory, History, Comparison. Cambridge: Polity, (1995 190 216. Haufler, Virginia 2001: A Public Role for the Private Sector. Industry Self-Regulation in a Global Economy, Washington, DC. 217. Held, David 1995: Democracy and the Global Order. From the Modern State to Cosmopolitan Governance, Stanford. 218. Held, David/Koenig-Archibugi, Mathias (Ed.) 2005: Global Governance and Public Accountability, Oxford. 219. Henkel, J. and E.von Hippel. Welfare implications of user innovation// Journal of Technology transfer 30 (2005) no. ½. P73-87 220. Hertel Shareen. The Paradox of Partnership: Assessing New Forms of NGO Advocacy on Labor Rights// Ethics and International Affairs, Vol., 24, Issue 2, Summer 2010, P. 171-189 221. Hill K.A.and Hughes J.E. Computer mediated political communications: the USENET and political communities// Political communications 14(3), 1997 222. Hirooka M. Innovation Dynamism and Economic Growth: A Nonlinear Perspective. Cheltenham, UK; Northampton, MA: Edward Elgar, 2006. x, 426 p. 223. Hirschman, A. Exit, Voice and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organizations and States. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1970 224. Hoering, Uwe 2003: Panacea PPP. Public Private Partnerships in German Development Cooperation. (WEED Working Paper, Executive Summary), Berlin. 225. INCITE, The Revolution Will Not Be Funded: Beyond the Non-Profit Industrial Complex. Cambridge, MA: South End Press, (2007 226. Jessop B. Governance and metagovernance: on reflexivity , requisite variety and requisite irony. Governance as social and political communications. Manchester University press, 1998. 227. Jessop B. Governance and metagovernance: on reflexivity , requisite 191 variety and requisite irony. Governance as social and political communications. Manchester University press, 1998 228. Jordan, L. Global Civil Society// M.Edwards (Ed) The Oxford Handbook of Civil Society. Oxford: Oxford University Press, 2011 229. Kadefors, A. (2004). Trust in project relationships– inside the black box.// International Journal of Project Management, Vol. 22, No. 3, pp. 175182 230. Keane,J. Civil Society: Old Images, New Visions. Stanford, CA: Stanford University Press, 1998 231. Kearney A.T. Globalization Leader. 2000, April // www.atkearey.com 232. Kooiman J. Governing the governance. Thousand oaks? CA: Sage, 2003. 233. Kouwenhoven, Vincent. Public-Private Partnership: A Model for the Management of Public-Private Cooperation// Kooiman J. (ED.) Modern Governance: New Government-Society Interactions. SAGE Publications, 1993 234. Laredo P., Mustar P. General Conclusion: Three Major Trends in Research and Innovation Policies // Research and Innovation Policies in the New Global Economy: an International Comparative Analysis. Cheltenham: Edward Elgar Publishing Limited. 2001. P. 497-509. 235. Lekhi R. The politics of African America Online. The internet, democracy and democratization. London: Frank Cass, 2000. 236. Lemely M.A. and Lessig L. The end of end-to end: preserving the architecture of the internet in the broadband era// UCLA Law Review, 48(4), 2001. 237. Lessing L. Code and other laws of cyberspace. New York: basic books, 1999. 238. Lewis, D. Old and new civil societies in Bangladesh// Glasinius, 192 Lewis and Seckinelgin (Eds) Exploring Civil Society: Political and Cultural Contexts. Abingdon: Routledge (2004 239. Linder, Stephen.1999. "Coming to Terms with the Public -Private Partnership. A Grammar of Multiple Meanings"//American Behavioral Scientist. Vol. 43, No. 1, pp. 35-51 240. Lowndes Vivien and Chris Skelcher. The Dynamics of Multi- organizational Partnerships: an Analysis of Changing Modes of Governance// Public Administration. Volume 76, Issue 2, pages 313–333, Summer 1998 241. Manrique C.G. The internet and world politics in age of terror. American political science association annual meeting, Boston, MS, 2002 242. Mayntz R. New challenges to governance theory. Jean Monnet chair paper no. 98/50. European University Institute , 1998. 243. Mazzucato M. The Innovative State// Foreign Affairs, January/February 2015, P.61-68 244. McClain, L. and J.Fleming, Some questions for civil society revivalists// Chicago-Kent Law Review, 75 (2), 2000 245. McKinsey & Company 2004: Assessing the Global Compact’s Impact, New York, NY. 246. Mendelson, Sarah E. and John K. Glenn (Editors) The Power and Limits of NGOs: A Critical Look at Building Democracy in Eastern Europe and Eurasia. Columbia University Press , 2002 247. Mezue B., Clayton M.Christensen, and Derek Van Bever. The Power of Market Creation: How Innovation Can Spur Development// Foreign Affairs, January/February 2015, P. 69-76 248. Montin, Stig - Erik Amnå (2002), "Zakon o lokalnoj samoupravi i reforma lokalne samouprave u Svedskoj"// Uporedna iskustva. Lokalnih samouprava. Belgrade: Magna Agenda. pp. 89-109. 249. Mueler Milton. Ruling the root: internet governance and the teaming 193 of cyberspace. Cambridge, MA: MIT press, 2002. 250. Mueller Milton L.. Networks and state. New York: Routledge, 2011. 251. Myers, S. Democracy is a Discussion: Civic Engagement in Old and New Democracies. New London: Connecticut College, (1996 252. Nabers Mary Scott. Collaboration Nation: How Public-Private Ventures Are Revolutionizing the obeseness of Government . Bucks county, Pennsylvania: PLATFORM PRESS 253. National Innovation Systems. A Comparative Analysis / Nelson R.R. (Ed.). NY and L.: Oxford University Press, 1993. xii + 541 p. 254. National Security Strategy of the United States of America, May 2010, http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_ strategy.pdf 255. Nelson, Jane 2002: Building Partnerships. Cooperation between the United Nations System and the Private Sector, United Nations, Department of Public Information, New York, NY. 256. Noam E.M. Beyond liberalization 2: the impending doom of common carriage// Telecommunication policy, 18 (6), 1994. 257. Nolan, Justine 2005: The United Nations Compact with Business. Hindering or Helping the Protection of Human Rights?, in: University of Queensland Law Journal 24: 2, 445-466. 258. Norris P. Digital divide: Civic engagement, Information poverty, and the Internet worldwide. New York: Cambridge University Press, 2001 259. Noveck B.S. Paradoxical partners: Electronic communications and electronic Democracy. Digital democracy discourse and desigion making in the informational age. London: Routledge , 1999 260. Ollila, Eeva 2003: Global Health-Related Public-Private Partnerships and the United Nations. 261. Osborne, Stephen. (2001). Public – Private Partnerships: Theory and 194 Practice in International Perspective. New York: Routledge 262. Ottaway, Marina 2001: Corporatism Goes Global. International Organizations, Nongovernmental Organization Networks, and Transnational Business, in: Global Governance 7: 3, 2 65-292. 263. Padovani C. and Pavan E. Information networks, internet governance and innovation in world politics. Electronic constitution : Social, cultural and political implications. Hershey PA: IGI global, 2009 264. Pattberg, Philipp 2005: The Institutionalization of Private Governance. How Business and Nonprofit Organizations Agree on Transnational Rules, in: Governance 18: 4, 589-610. 265. Perez-Diaz, V. The Return of Civil Society: The Emergence of Democratic Spain. Cambridge, MA: Harvard University Press, (1993 266. Pollitt Christopher. Joined-up Government: a Survey// Political Studies Review Volume 1, Issue 1, pages 34–49, January 2003 267. Postman Neil. Amusing our selves to death: Public discourse in the age of show business. New York: Viking penguin, 1985 268. Preece J. Online communities: Designing usability, supporting Sociability. Chichester, UK: John Wiley, 2000. 269. Proulx and Latzko-Toth. Mapping the virtual in social science : on the category of virtual community // Journal of community informatics, 2(1), 2005. 270. Przeworski Adam et al, Sustainable Democracy (Cambridge: Cambridge University Press, 1995 271. Putnam Robert D. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community New York: Simon & Schuster, 2000 272. Putnam Robert D., Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1993 273. Putnam, R. E pluribus unum: diversity and community in the twenty- first century// Scandinavian Political Studies, 30 (2), 2007, 137-174 195 274. Radovich, Sasha 2006: The Global Alliance for Workers and Communities. Lessons Learned about Partnership Governance and Accountability from a Multi-Stakeholder Initiative, London. 275. Ray, M. The Changing and Unchanging Face of US Civil Society. New Brunswick,NJ: Transaction, 2002 276. Reinicke, Wolfgang H. and Francis M. Deng. CRITICAL CHOICES The United Nations, networks, and the future of global governance// IDRC 2000, ISBN 0-88936-921-6, May 2000 277. Rodney Bruce Hall and Thomas J. Biersteker (Eds) The Emergence of Private Authority in Global Governance. Cambridge University Press 2002 278. Roepke, W. The Moral Foundations of Civil Society. New Brunswick, NJ: Transaction, 1996 279. Rosenau Vaillancourt, Pauline 2000: Public-Private Policy Partnerships, Cambridge and London. 280. Rotenberg Marc. Fair information practices and the architecture of privacy (what Larry does not get) // Stanford technology Law review, 1 February, article 1, 2001. 281. Schäferhoff, Marco, Sabine Campe, Christopher Kaan. Transnational Public-Private Partnerships in International Relations. Making Sense of Concepts, Research Frameworks and Results 282. Scharpf F.W. Governing in Europe : effective and democratic ? Oxford University Press,1999. 283. Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism and Democracy. L.: Harper Perennial Modem Classics, 2008. 464 p. 284. Seckingelin, H. Contractions of sociocultural reflex: civil society in Turkey// Glasinius, Lewis and Seckinelgin (Eds) Exploring Civil Society: Political and Cultural Contexts. Abingdon: Routledge, (2004 285. Seligman, A., Civil society as idea and ideal// Chambers and Kymlicka (Eds) Alternative Conceptions of Civil Society. Princeton, NJ: 196 Princeton University Press (2002 286. Shapiro, C. Navigating the patent ticket: cross licenses, patent pools, and standard setting// A.Jaffe, J.Lerner (Eds) Innovation Policy and the Economy, volume 1, MIT press, 2001 287. Skocpol, T. Advocates without members: the Recent transformation of American civil life// in Skocpol and Fiorina (Eds). Civic Engagement in American Democracy. Washington, DC: Brookings Institution Press, 1999 288. Skocpol, T. Diminished Demorcracy: From Membership to Management in American Civic Life. Oklahoma City: University of Oklahoma Press 2003 289. Slater D. Making things real : ethics and order on the Internet// Theory, Culture and Society, 19(5), 2002 290. Spears R. and Lea M. Panacea or Panopticon: The hidden power in computer mediated communications // Communication Research 21(4) 1994 291. Stavridis James and Evelyn N. Farkas The 21st Century Force Multiplier: Public--Private Collaboration// The Washington Quarterly• 35:2 pp. 7-20 292. Stephenson, R.J. (1996). Project partnering for the design and construction industry. New York: Wiley 293. Sven-Olof Collin. In the twilight zone: a survey of public-private partnerships in Sweden// Public Productivity & Management Review. 1998/3/1. P. 272-283 294. Synopsis of Policy Options for Creating a Supportive Environment for Innovative Development. ECE/CECI/2008/3, Geneva, 9 September 2008. 295. Systems of Innovation: Technologies, Institutions and Organizations / Edquist С (Ed.). Taylor & Francis, 1997.432 р. 296. Tarrow, S. Strangers at the Gates: Movements and States in 197 Continuous Politics. Cambridge: Cambridge University Press (2012 297. The testimony of Kathy Roth-Douquet, Chairman, Blue Star Families, before the Senate Armed Services Committee, April 13, 2011, http://armedservices.senate.gov/Transcripts/2011/04%20April/11-29%20-%204-1311.pdf 298. Tilly, C. Democracy. Cambridge: Cambridge University Press 2007 299. Turner F. How digital technology found utopian ideology: lessons from the first hackers conference. Critical cyber culture studies, New York: NYU Press, 2006 300. U.S. Department of State, ''Quadrennial Diplomacy and Development Review,'' 2010, p. 22, http://www.state.gov/documents/organization/153108.pdf 301. USAID, ''Global Development Alliance Overview,'' April 2007, http://pdf.usaid.gov/pdf_docs/PDACJ761.pdf. 302. Verba et al. Voice and Equality: Civic Voluntarism in American Politics. Cambridge, MA: Harvard University Press, (1995 303. von Hippel E. Democratizing Innovation. The MIT Press Cambridge, Massachusetts London, England 304. Walzer M. Towards a global civil society// International political currents, vol.1. Oxford: Berghahn books , 1995 305. Warren, M. Democracy and Association. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2001 306. Weiermair, K., Peters, M. and Frehse, J. (2008). Success factors for public private partnership: cases in alpine tourism development.// Journal of Services Research, pp. 7-21 307. Winston T. H. Koh Singapore’s transition to innovation-based economic growth: infrastructure, institutions and government’s role. R&D Management 36, 2, 2006 308. Wu Tim. Network neutrally , broadband discrimination// Journal of 198 telecommunications and high technology law, 2(1), 2003. 309. Zadek, S. The Civil Corporation. London: Earthscan, 2001 310. Zittrain J. A history of online gate keeping // Harvard Journal of law and technology , 19(2), 2008.
