«Детство, опаленное войной»

Администрация муниципального района Волжский
МУ «Межпоселенческая библиотека Волжского района»
«Детство, опаленное войной»
(вечер памяти)
с. Дубовый Умет, 2010 г
В библиотеке оформлены книжная выставка «Поклонимся великим тем годам», выставка –
вернисаж «Война глазами детей». Вечер памяти подготовлен учащимися старших классов.
Ведущий: Двадцатое столетие часто называют бурным, жестоким. Войны, так или иначе, задели
каждое поколение, кто- то сражался с оружием в руках, кто- то провожал близких на войну, кто- то
оплакивал погибших.
(Звучит аудиозапись А. Розембаума «А может, не было войны?» до слов «Люди, пусть будет сном
и мой рассказ…»)
Ведущий: «Казалось было холодно цветам,
И от росы они слегка поблекли.
Зарю, что шла по травам и кустам,
Обшарили немецкие бинокли…
Цветок в росинках весь к цветку приник,
И пограничник протянул к ним руки,
А немцы в это время, кончив кофе пить
Влезали в танки, закрывая люки.
Такою все дышало тишиной,
Что вся земля еще спала, казалось
Кто знал, что между миром и войной
Всего каких то пять минут осталось» (С. Щипачев)
(Стихотворение читается энергично, резко, а на последнем слове ведущий поворачивается спиной
к залу, склонив голову)
Звучит детский голос: «Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу,
Все равно его не брошу,
Потому что он…»
(Стихотворение обрывается, звучит метроном, вой самолетов, начало песни Лебедева – Кумача
«Священная война»)
Ведущий: (поворачивается лицом к залу) Утром 22 июня 1941 г. На одной из улиц города Бреста
лежали убитая девочка с незаплетеными косичками. И ее кукла. Многие запомнили эту девочку
навсегда. Что есть у нас дороже наших детей? Что есть у любого народа? У любой матери? У
любого отца? А кто подсчитает сколько детей убивает война? Ребенок, прошедший ужас войны,
ребенок ли? Кто возвратит ему детство? А таких более тысячи. Что могли понять, увидеть,
запомнить дети? Что могут рассказать. Многое…
(Звучит пионерская песня «Взвейтесь кострами»)
Чтец 2: «Слушайте все - начинается лето!»
Чтец 3: Первые горны пропели про это!
Первые тапочки, кеды, ботинки
Снова топочут по каждой травинке.
Чтец 4: Первые песни в лесах зазвенели,
Первые брызги над речкой взлетели.
Чтец 5: Первая грусть разбежалась кругами,
Первые письма отправлены маме.
Чтец 6: Первая помощь колхозному саду,
Вымпел и первое место отряду!» (В Орлов)
Ведущий: Лето 1941г. началось замечательно для многих мальчишек и девчонок. Лето обещало
свои радости. Ярко светило солнце, разноцветным ковром стелились цветы на лугах… Ласково
плескались волны в Черном море, на берегу которого расположился большой и шумный лагерь
«Артек». Литовский мальчик Миколас Слуцкис приехал туда впервые. Он был горд и счастлив. Его
выбрали знаменосцем, и он каждое утро поднимал флаг лагеря. Его последнее предвоенное
воспоминание.
Чтец: «Щупаю босой ногой море, не решаясь окунуться в ледяную воду, ведь только начало
июня. Ну и что? Я все равно счастлив… Сплю и слышу все нарастающий гул морских волн – пусть
гудят, пусть грохочут, пусть больше янтаря выбросят на берег»
Ведущий: Одиннадцатилетнюю Тамару Пархимович война тоже застала в пионерском лагере.
Чтец: «Мы спим, а пионерский лагерь бомбят. Выскочили из палаток, бегали и кричали: «Мама,
мама!» Меня воспитательница за плечи трясет, чтобы я успокоилась, а я кричу «Мама! Где моя
мама…». У меня на кровати висит юбочка, кофточка и красный галстук. Я это надела, и мы пошли в
Минск. По дороге многих детей встречали родители, а моей мамы не было. Вдруг говорят:
«Немцы уже в городе…» Повернули назад. Кто – то мне сказал, что видел мою маму убитую… И тут
у меня провал в памяти. Как мы доехали до Пензы не помню… Помню, что только нас было много,
что спали мы по двое на кровати. Иду из столовой, дети мне говорят: «Приехала твоя мама». А
мама мне снилась каждую ночь. И вдруг она на яву, а мне казалось, что во сне. Вижу - мама! И не
верю. Несколько дней меня уговаривали, а я боялась к маме подходить. Мама плачет, а я кричу:
«Не подходи! Мою маму убили».
Чтец 1: стихотворение Джека Алтаузена «Девочка играла возле дома»
(звучит аудиозапись песни «Поклонимся великим тем городам» в исполнении И. Кобзона)
Ведущий: Что такое фашизм? Это когда сжигают, расстреливают детей, когда их убивают и
бомбой, и пулей, и холодом, и страхом.
Чтец: «Хата. А в хате – звоночки смеха.
Шаг твой первый – маме утеха.
Был человеку один год.
Был человеку год!
Что он изведал, светлоголовый?
Первые два нехитрых слова,
Первую песню,
Мамину ласку,
Мамину сказку.
Миша КаминскийМальчик Хатынский.
Пепел вместо ладоней ребячьих…
Ветер над темными трубами плачет.
Это не ветер, это над пеплом
Сердце мое от рыданий ослепло.
Над черными трубами,
Над печамиКолокола неизбывной печали…
О, прогремите вселенским набатом:
Миша Каминский –
Мальчик Хатынский!
Наш синеглазый простой василекМилой земли белорусской сынок!
Ручонки, простертые из огня,
Взывает к людям:
- Спасите меня! (читает мальчик)
Сквозь шорох буден, сквозь грохот событий
Мне крик этот слышен
- Спасите, спасите! (читает мальчик)
От атомной бомбы,
От плазмы напалма
Спаси меня, мама!
Бегать хочу по лугам зеленым,
Жить хочу по своим законам,
Законам солнца, детства, весны…
Люди, спасите детей от войны!
Слышите
Вечный набатный звон?
Это восстал над землею онМиша Каминский
Мальчик Хатынский!» (Э. Огнецвет «Миша Каминский)
Ведущий: Судьбы детей военной поры похожи. Война стала общей биографией детей той поры.
Даже если они находились в тылу, все равно это были военные дети. Их рассказы тоже длиной в
целую войну.
Чтец 3: Стихотворение С. Михалкова «Десятилетний человек».
Чтец 4: «Собаки рвали детей…. А немцы хохотали»- вспоминает Аня Павлова, которой было 9 лет,
когда началась война. «Сядем над разорванным дитяткой и ждем, когда сердце у него
остановится…Снегом присыпем… Вот ему и могилка до весны…»
Чтец 5: Вспоминает Надя Савицкая, ей тогда было 12 лет. «Жили мы за деревней в немецких
блиндажах, потому что деревня вся сгорела, сгорела наша старая хата и бревна для нового дома.
Ничего у нас не уцелело, нашли в лесу солдатские каски и в них варили. В лес за ягодами за
грибами ходить боялись. Поостовалось много немецких овчарок, они бросались на людей,
загрызали детей маленьких. Если мы шли в лес, то собирались большими группами. Матери нас
учили, что надо ходить по лесу и кричать, тогда собаки пугаются. Пока ягод насобираешь, так
накричишься, что голос потеряешь, охрипнешь. А собаки были большие, как волки…»
Чтец 5: Вспоминает Валя Кожановская, ей было тогда 11 лет. «Привезли в концлагерь. Там мы
увидели: на соломе сидят детки, а по ним ползают вши. Солому возили с полей, которые
начинались сразу за колючей проволокой с током. Каждое утро стучал железный засов, входили
смеющийся офицер и красивая женщина, он по-русски нам говорила: «Кто хочет каши, быстро
становитесь по двое в ряд. Поведем вас кормить…» Они шутили, смеялись, а дети спотыкались,
толкались, каши хотели все. «Надо только 25 человек», - пересчитывала женщина, -«Не ссорьтесь,
подождите до завтра». Я сначала верила, вместе со всеми бежала, толкалась, а потом стала
бояться: «Почему не возвращаются те, которых уводят кормить кашей?» садилась под самуюсамую железную дверь при входе, и, когда нас уже было мало, женщина все равно меня не
замечала. Она всегда стояла и считала ко мне спиной. Как долго это продолжалось, не скажу.
Детская память не точная, она запоминает только страх и только хорошее. Слышали однажды,
крик, стрельбу. Стучит железный засов – в барак к нам врываются родные солдаты с криком:
«Детушки!», солдаты берут нас на плечи, на руки по несколько человек. Целуют, обнимают и
плачут, что мы такие легкие, что у нас одни косточки. Выносят на улицу, и мы видели черную трубу
крематория. Несколько недель нас лечили, кормили. Когда мы окрепли, повезли в ту сторону,
откуда восходит солнце. Домой…»
(звучит аудиозапись песни в исполнении А. Пугачевой «Ленинград» до слов «Я еще не хочу
умирать»)
Ведущий: В блокадном Ленинграде оставались 2 мл. 544 тыс. жителей, в том числе 400 тыс. детей.
«Ленинградские дети»- когда звучали эти слова, у человека сжималось сердце. Это звучало как
пароль: «ленинградские дети». Дети – старички, безулыбчивые, молчаливые, вялые.
Чтец: «Ленинград ожег мне душу
Своими бедными детьми.
Я в Ленинграде, правда, не был,
Но знаю- говорят бойцы:
Там дети плачут, просят хлеба,
А хлеба нет…А мы отцы…
И я, как волка, караулю
Фашиста - сутками в снегу,
И от моей свирепой пули
Пощады не было врагу.
Лежу порою – до костей
Достигнет снег. Дрожу, устану…
Уйти? А вспомню про детейЗубами вскрипну - и останусь.
«Нет,- говорю,- позорный гад,
Палач детей, я здесь, я слышу.
На, получай еще заряд
За ленинградских ребятишек»
Чтец 6: Вспоминает Жанна Эмильевна Уманская, ей в войну было 7 лет. «Запомнила я блокадную
новогоднюю елку. Пошла я одна, и все как сейчас помню: тощие мы все какие-то, маленькие,
заморенные дети и такой же фокусник - мужчина, пиджак на нем болтается, горло шарфом
повязано. Он пытался показать какие-то фокусы. И такие безразличные сидят ребятишки. Потом
не выдержали и один спросил: «А скоро нам обед давать будут?» Насколько мало детского
осталось у нас у всех. Ну, дали обед. Он показался роскошным по тем временам. И подарки дали:
яблоко, печенье, какая-то конфета. Я запихала этот подарок под пальто и благополучно принесла
домой. И когда мы с трудом согрели чай, мама говорит: «Иди, разбуди папу». Отец был в
ополчении, вернулся больной. Я пришла: «Папа, пап!» А он не отвечает. Я закричала, маму
позвала. Папа умер. Умер еще у нас и сосед. Мы общими усилиями снесли их на кухню, завернули
в одеяла. Месяц они лежали на кухне, потому что сил не было их унести. И меня до сих пор
удивляет полное отсутствие страха перед мертвым телом».
Чтец: «Я как рубеж запомню ветер:
Декабрь, безогненная мгла,
Я хлеб в руке домой несла.
И вдруг, соседка мне навстречу.
«Сменяй на платье, - говорит,Менять не хочешь – дай по дружбе.
Десятый день как дочь лежит.
Не хорошо. Ей гробик нужен.
Его за хлеб сколотят нам
Отдай. Ведь ты сама рожала…»
И я сказала: «Не отдам».
И бедный ломоть крепче сжала.
«Отдай, - она просила,- ты
Сама ребенка хоронила
Я принесла тогда цветы,
Чтоб ты украсила могилу».
… Как будто на краю земли,
Один, во мгле, в жестокой схватке,
Две женщины, мы рядом шли,
Две матери, две ленинградки,
И, одержимая, она
Молила долго, горько, робко.
И сил хватило у меня
Не уступить мой хлеб на гробик.
И сил хватило – привести
Eё к себе, шепнув угрюмо:
«На, съешь кусочек, съешь… прости!
Мне для живых не жаль - не думай» (О. Берггольц «Ленинградская поэма»)
Ведущий: Во время второй мировой войны всего в мире погибло 13 миллионов детей. Кто теперь
скажет, сколько среди них было русских ребят, сколько белорусских, польских или французских?
Погибали дети - граждане мира. На земле самый лучший народ – дети. Как уберечь нам его в
тревожное время? Как сохранить его душу и жить? А вместе с ним – и наше прошлое, и наше
будущее? Как сохранить планету людей, на которой девочки должны спать в своих кроватках, а не
лежать на дороге убитые с незаплетеными косичками?... И чтобы детство никогда больше не
называлось войной.
Чтец 1: «Еще стояла тьма немая,
В тумане плакала трава,
Девятый день большого мая
Уже вступал в свои права.
Не рокотали стайки яков
Над запылавшею зарей,
И кто – то пел, и кто- то плакал,
И кто- то спал в земле сырой.
Вдруг тишь нахлынула сквозная.
И в полновластной тишине
Спел соловей, еще не зная,
Что он поет не на войне!» (Н. Радченко)
(Звучит аудиозапись песни «Соловьи»)
Чтец: стихотворение Р. Рождественского «Реквием»
Чтец: «Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте люди никогда
Об этом не забудем.
Пусть память вечную о ней
Хранят об этой муке
И дети нынешних детей,
И наших внуков внуки» (А. Твардовский)
Автор – составитель: Заведующая Суховязовской сельской библиотекой Е.Н.Добычина
Компьютерная верстка: методист В.А.Литягин
Редактор: директор МУ «Межпоселенческая библиотека Волжского района» Н.В.Литягина
Тираж 5 экз.