промышленная политика и государство
advertisement
ПРОМЫШЛЕННАЯ ПОЛИТИКА И ГОСУДАРСТВО С. Губанов Базис и надстройка: закон взаимодействия. Бывают исключения из правил, но ни малейшего исключения из объективных законов и закономерностей формационного развития нет и быть не может. В контексте промышленной политики имеется в виду, прежде всего, закон диалектического, противоречивого взаимодействия экономического базиса и политической надстройки. Согласно данному закону, каковы господствующие в обществе производственные отношения, таковы и политические. Но господствуют отнюдь не обязательно самые прогрессивные, поскольку в совокупности своей существующие производственные отношения всегда диалектичны: они содержат, как известно, остатки прошлого, основы настоящего и зачатки будущего. Передовое переплетается в них с отсталым, прогрессивное - с реакционным. Стало быть, действительный характер общественной политической надстройки той или иной страны различается в зависимости от того, на фундаменте каких именно производственных отношений она основывается: высших или низших. Государство, будучи ядром политической надстройки современного общества, в принципе неотделимо от экономики. Оно отделимо, и то лишь относительно, либо от прогрессивных, либо от реакционных производственных отношений. Если оно базируется на высших и прогрессивных, то отрицает низшие и реакционные, и наоборот. Конкретно-историческое многообразие нынешней эпохи 1 формационного развития человеческой цивилизации вмещает в себя остатки низшего, или домонополистического капитализма; основы вертикально-интегрированного, государственного, или или корпоративного; национализированного и зачатки (социализированного). Соответственно, господствующая форма государства предопределяется тем, на базисе отношений собственности какого промышленного капитала устроены институты государственной власти «старого» - ли децентрализованного, корпоративного или национализированного. В передовых странах - и потому, собственно, они и обладают статусом ведущих - безоговорочно доминируют вертикально- интегрированные производственные отношения и неуклонно нарастают социализированные. Отражая достигнутый этап обобществления, там властвует экономика межотраслевых корпораций. Ей закономерно соответствует "государство корпораций" - с политической надстройкой, организованной и воспроизводства в действующей первую очередь в интересах крупного расширенного корпоративного и национализированного индустриального капитала. Высшая в нынешних условиях, государственно-корпоративная стадия капитализма (примечательная возрастающим организационнохозяйственным сращиванием корпоративного и государственного секторов) объективно предполагает адекватное государство, политика которого в ключевых ее целях и проявлениях не может не быть промышленной. И действительно, современному миру неведомы примеры развитого государства без промышленной политики либо промышленной политики без развитого государства. В слаборазвитых странах, напротив, преобладают производственные отношения низшего, домонополистического, фабрично-заводского или 2 даже еще мануфактурного капитализма. Вертикальная интеграция промышленного капитала и воспроизводства представляет здесь не основы настоящего, а лишь зачатки отдаленного будущего. Экономическая и политическая власть принадлежит частному капиталу, финансово и технологически бессильному корпораций потому покоренному им. и перед капиталом Вот транснациональных почему в странах нерколониальной зависимости неминуемо складывается и функционирует государство не просто низшего капитализма, а компрадорской его разновидности. Испытывая диктат иностранного капитала, оно не в состоянии проводить свою промышленную политику, поскольку подчиняется действию чужой, реализуемой в интересах ТНК. Фактор внешней зависимости. Эволюция капиталистического способа производства, предначертанная давно установленной тенденцией реального обобществления, существенно преобразила взаимоотношения по типу "развитая метрополия - отсталая периферия". Интернационализация эксплуатации труда капиталом вышла на новый, невиданный прежде виток, поскольку оформился глобальный ее полюс, занятый группой стран во главе с США. На планете почти не осталось мест, куда бы не простиралась ныне загребущая рука "империализма доллара" - в том, между прочим, и заключается потаенная суть однополярного миропорядка, скрываемая показным термином "глобализация". Высший капитализм, или капитализм ТНК, повсеместно подмял под себя низший, зависимый от него, и безжалостно эксплуатирует ресурсы тех стран, где поддерживается господство компрадорского капитала. Наиболее могущественные державы рассматривают ныне всемирное хозяйство в виде планетарного акционерного общества, доходы которого подлежат распределению пропорционально вложенному капиталу. 3 По величине финансового капитала абсолютное преимущество, несомненно, за группой "большой семерки": в 2001 г. ей принадлежало свыше 71% мирового его объема. Причем доля трех англо-саксонских держав - США, Великобритании и Канады - достигала 40,5% и находилась на подъеме, тогда как удельный вес трех ведущих стран ЕС - Германии, Франции и Италии -снизился с 1990 г. на 4,1 базисных пункта, а Японии на 1,8. Указанная группа составляет нечто вроде совета директоров, позиции внутри которого также распределены по капиталу, в связи с чем место председательствующего прочно закреплено ныне за США. Если учесть к тому же американскую долю в совокупном промышленном капитале, используемом корпорациями всех развитых стран, в целом взятых, то становится понятно, почему по многим вопросам текущей мировой политики ЕС занимает позицию с оглядкой на США и действует так, словно у него связаны руки. К примеру, имеются данные о структуре иностранного капитала в зарубежных филиалах корпораций обрабатывающей промышленности ОЭСР. Как выясняется, после включения в сферу долларизации республик бывшего СССР капитал англо-саксонской тройки существенно усилил свое влияние, поскольку увеличил удельный вес с 53,5% в 1991 г. до 63,3% в 1998 г.. Наибольшее приращение просматривается в позиции именно американского капитала (на 36%), на втором месте союзный ему британский (на 5%). Доля того и другого возросла, разумеется, за счет остальных стран группы-7, чьи позиции соразмерно ухудшились: в частности, удельный вес германского капитала упал вдвое, с 15 до 7,5%. В период 1991-1998 гг. экономический нажим США на своих 4 геополитических конкурентов по фронту транснациональных корпораций и впрямь был весьма серьезным, масштабным и стратегически спланированным. В результате капитал Германии, Франции и Италии откатился с Отметки "треть" на отметку "четверть"; попятился и японский капитал. Внутри "большой семерки" США исподволь, но очень последовательно теснят представителей ЕС и Японию, т. е. на деле конструируют однополюсный миропорядок. Миром действительно правит финансовая олигархия, сосредоточенная в немногих странах, а над ними возвышается "империя доллара". Как видно по приведенным данным, еще к 2000 г., за годы до агрессии против Ирака, США обеспечили в свою пользу расстановку сил на геополитической арене, что позволило им перейти в 2002-2003 гг. при разговоре с ООН по "иракскому вопросу" на язык демагогии и ультиматумов. Остальные страны гругшы-7 уступили имперскому диктату США. Правящие круги Японии нехотя, но вскоре примкнули-таки к англосаксонской коалиции, открыто нарушив ключевые положения своей же конституции, налагающие запрет на использование японских военных формирований за пределами национальных границ. ЕС распознал в конце концов американский замысел отсечения Европы и Китая от иракской нефти, но ничего не сумел противопоставить ходу событий и ныне стремится сторговаться с США о приемлемых условиях доступа к нефтяным сокровищам порабощенного Ирака. На протяжении нескольких лет и в США, и за их пределами тянулась демагогическая дискуссия о том, в чем же состоят истинные причины вторжения американской военщины на Ближний Восток. Англо-саксонская пропагандистская машина разыгрывала нечто вроде отвлекающего 5 маневра, предназначенного для выигрыша времени. Теперь, когда тайное стало явным, наружу выступил неопровержимый факт: США вели в Ираке войну не за демократию, а за денационализацию экономики и нефтепромыслов с богатейшими запасами углеводородного сырья. Посредством насильственного разрушения государственной собственности фактически реализована стратегия принудительного поглощения иракского хозяйства американским капиталом. Подобно другим странам, через внеэкономическую денационализацию и либерализацию приобщенным к глобальному акционерному обществу, односторонне контролируемому США, Ираку отводится на дальнейшее участь сырьевого филиала и третьестепенного компрадорского акционера. На свои отношения со слаборазвитыми странами «империализм доллара» настойчиво капиталистической распространяет формации модель теперь всеобщую эксплуатации, для характерную антагонистическим противоречием между наемным трудом и капиталом. Отличие заключается только в предмете отчуждения: если к труду на условиях эксплуатации наемный работник принуждается отчуждением от средств производства, то неоколониально зависимые страны - отчуждением от высоких технологий и их воспроизводства. Эксперимент либерал-капитализма в России. В неоиндустриальных державах промышленной политике противостоит только либерализм, но не государство. Причем либералы, если разобраться, критикуют не промышленную политику как таковую, а свое превратное и реликтовое представление о ней. Иное положение создалось в реформаторской России: здесь заодно с либералами промышленную политику отрицают и государственные власти. И это неудивительно: проведенные в России реформы целиком 6 закрепили государство в руках либералов, по воззрениям которых не только межотраслевые корпорации и отраслевые монополии, но и скольконибудь крупные предприятия являются недопустимой помехой для свободной конкуренции, а потому подлежат расчленению на разрозненные части. В России затеян эксперимент прошлого, а не будущего. Деструктивный его исход был предрешен заранее, ибо время либералкапитализма давным-давно прошло. После сокрушительного либералкапиталистического кризиса 1929-1933 гг., выход из которого последовал в сторону именно вертикальной интеграции и государственного регулирования важнейших фаз расширенного воспроизводства, ни одна из развитых стран не возвращалась к либерализму как государственной идеологии и доктрине. И, пожалуй, не могла бы возвратиться - ни при каких обстоятельствах. Непреодолимым барьером на пути либерал-капитализма стоят крупные межотраслевые корпорации, вертикально интегрированные от добычи и переработки сырья до выпуска продукции конечного спроса и утилизации отходов. Именно корпоративная форма организации исключает на Западе дезинтеграцию добывающей и обрабатывающей индустрии, ибо их интеграция базируется на единой, общекорпоративной собственности, всемерно поддерживаемой всей мощью государства. Как бы рьяно ни выступали либералы, дальше звонкой фразеологии идти им не дозволяется. К реальному делу и государственной власти их больше не подпускают. После 1929 г. нигде еще им не удалось добиться внеэкономического расчленения хотя бы одной могущественной корпорации - ни в США, ни в Европе. Все закономерно: на страже экономики корпораций незыблемо стоит государство корпораций, а либерализм и государство - антиподы. 7 Будь в нашей стране преобладание корпоративной, а не фабричнозаводской формы организации воспроизводства, либерал- капиталистическая реакция была бы экономически, и политически исключена. К сожалению, основным звеном народного хозяйства к 1990-м гг. продолжало оставаться обособленное предприятие, не связанное со смежными в технологические цепочки полного воспроизводственного цикла конечной продукции. Вертикально интегрированные производственные отношения не успели укорениться в качестве основ настоящего. Достаточно было дезорганизовать работу общегосударственной системы планового управления хозяйством, чтобы толкнуть страну вспять, к исторически отсталому "капитализму хаоса". Жизнь в очередной раз подтвердила суровую истину: кто не продвигается вперед, тот неминуемо откатывается назад. Так произошло и с нашей страной, где либерал-капитализм нашел для себя достаточную почву. В угоду ему в России внеэкономическими методами проведена денационализация, полностью устранена система централизованного планирования и управления - она не действует в отношении даже малочисленных предприятий и комплексов государственного сектора, свернуто макроэкономическое регулирование важнейших процессов расширенного воспроизводства: инвестиционного, кредитного, инновационного и т. п. Функции, прежде закрепленные за государством, перешли к персонифицированному капиталу, который, по уверениям реформаторов, эффективнее якобы использует ресурсы, действует инициативнее, лучше знает, куда и как вкладывать средства, способен быстрее справиться с задачами, медленно решаемыми на основе государственного участия, обеспечить подъем производительности труда, выпуск конкурентоспособной продукции, а также достойный уровень занятости и 8 качество жизни. В сущности, состоялась приватизация не только экономического базиса, но и политической надстройки общества. Историческая наука не зря учит различать характер тех или иных реформ и подразделяет их на прогрессивные и реакционные. Но уроками истории, к сожалению, пренебрегли. Ни в канун, ни после начала либерально-капиталистической реформы вопрос о ее характере общественного звучания не приобрел. Тем не менее рано или поздно общество должно будет осознать, куда она ведет его: вперед или назад. Конкретный опыт, накопленный к настоящему времени, делает подобный вопрос сугубо риторическим. На деле все уже предельно прояснено: Россия, как и другие бывшие республики СССР, переживает полосу социально-экономической реакции и временно отклонилась с магистрального пути формационного развития. Свидетельств тому более чем достаточно. Кратко отметим наиболее существенные. Во-первых, в русле реформы идет не созидание, а непрерывное разрушение производительных сил. Поныне еще жертвоприношения либерализму и компрадорско-спекулятивному капиталу не окончены. На заклание реформаторы обрекают теперь электроэнергетику, транспорт, жилищно-коммунальное хозяйство, землю, т. е. основы основ жизнеобеспечения страны на всей территории ее обширного пространства; важнейшие производственные объекты и ресурсы страны они намерены обратить в предметы биржевой спекуляции. Во-вторых, вместо производственных отношений обобществления реформа базируется на производственных отношениях дореволюционной поры. Как следствие, страна выведена не на высшую, государственнокорпоративную стадию современного развития, а отброшена на низшие ступени исторически самого отсталого капитализма: 9 домонополистического и компрадорского, критически зависимого от иностранного монетарного капитала. Экономически и технологически несамостоятельная, Россия фактически низводится до положения сырьевой резервации, жестко изолированной от мира современной высокотехнологической цивилизации и обреченной на вымирание по мере истощения недр и природных кладовых. В-третьих, общественный персонифицированному, целиком по промышленности. угнетенным подчинен не компрадорско-спекулятивному антагонистическому обрабатывающей между а труд отношению Разрушительное индустриально-технологическим к просто капиталу, внутренней противостояние капиталом и господствующим компрадорским, при беспрецедентном для нынешней эпохи игнорировании трудовых начал, дезорганизует воспроизводство как таковое: и расширенное, и простое. В-четвертых, социальное большинство поставлено в экономическую зависимость от компрадорского меньшинства. Установленный общественно-экономический строй сотрясает внутренняя бифуркация и он тратит все ресурсы исключительно на свое самоподдержание, а не подъем производительных сил, народного хозяйства и качества жизни населения страны. В-пятых, приватизация явилась орудием автаркии и дезинтеграции общества, результатом чего стал фундаментальный разрыв между экономическим базисом и политической надстройкой, т. е. между экономикой и государством. Прикрываясь либеральной "концепцией безучастия", компрадорское государство рассматривает экономику, наподобие сказочной коровы, которую незачем кормить, но можно беспрестанно доить. Оно выжимает налоги, но не для того, чтобы 10 превращать их во вложения в "человеческий" или технологический капитал. Государство компрадорского меньшинства отделило права от обязанностей, оставив себе только права и сняв с себя всякую ответственность за развитие экономики. Сверхзадача промышленной политики. Россия нуждается в безотлагательном повороте от реакционных реформ к прогрессивным - к высокотехнологическим производительным силам и вертикально- интегрированным производственным отношениям. Способна ли она к осуществлению такого поворота? Поставленный вопрос имеет исключительное значение. Словесный ответ на него, не подкрепленный конкретными действиями, бесполезен. Необходим ответ делом, выраженный в практической интеграции, во-первых, государства и неоиндустриального добывающей и воспроизводства, обрабатывающей а, во-вторых, индустрии. собственности Должным ответом, следовательно, может быть разработка и реализация по-настоящему действенной промышленной политики. Со стороны общества и хозяйственных структур соответствующие импульсы становятся более частыми и энергичными, нежели в середине 1990-х гг. В общественном сознании либерал-капитализм все прочнее ассоциируется с пережиточной и реакционной идеологией и практикой, а идея промышленной политики, напротив, видится жизненной и перспективной, в связи с чем постепенно становится массовой. Так, в апреле 2004 г. концепцию основ государственной промышленной политики обнародовала Торгово-промышленная палата России (ТПП РФ). К разработке была привлечена группа ученых и экспертов, которые представляли разные академические и научноисследовательские институты, аналитические центры, а также 11 министерства и ведомства страны. Избранный ТПП РФ способ привлечения специалистов, аналитиков, руководителей законодательных и исполнительных органов Федерации, а также глав администраций краев и областей позитивен, поскольку фокусирует внимание на актуальности и острой необходимости проработанной промышленной политики. Положительно также стремление ТПП РФ консолидировать анализ и разработку под эгидой государственно ориентированной структуры. В представленном варианте, однако, концепция получилась излишне компромиссной. Смысл ее сводится к тому, чтобы разделить функции определения и достижения целей промышленного развития между государством и взаимодействия, определяет бизнесом. государство потребность в Согласно формулирует финансовых изложенной конструкции задачи приоритеты, ресурсах, и оформляет по выделенным направлениям федеральные целевые программы, а бизнес отчисляет для их реализации средства. Таким образом, концепция намечает промышленную политику в виде постоянно действующего диалога "государство - бизнес", т. е. отражает расстановку социальных сил в восприятии, присущем ТПП РФ. Отсюда, невидимому, и та исходная посылка, с которого начали разработчики. Они проигнорировали обсуждавшиеся в литературе положения, обоснованные и предложенные в период 1991-2003 гг., т. е. начали как бы с чистого листа, словно до них научная общественность данной проблематикой не занималась. Принятый ими подход расходится с принципом преемственности и накопления потенциала идеи. Кроме того, расстановка социальных сил в России не есть нечто застывшее - она претерпевает изменения, которые позволяют меньше думать о компромиссе и намечать более кардинальные меры. В качестве 12 программы действий компромиссный вариант ТПП РФ едва ли пригоден, поскольку предлагает ничего не менять и оставить все как есть в области системных отношений. Иначе говоря, для реализации промышленной политики в предложенном варианте система, компрадорская и децентрализованная, должна сохраниться в неприкосновенности, и попрежнему господствовать. Согласно данной линии, промышленная политика не должна быть политикой преобразований: ни системных, ни каких бы то ни было вообще. Подлинная же промышленная политика сильна именно преобразованиями, глубокой структурной и технологической модернизацией народного хозяйства. К сожалению, спроектированная в варианте конструкция не социальна, а сугубо конъюнктурна и субъективна. Во-первых, всякий раз, когда у государства возникает потребность в новых видах продукции, особенно в вооружениях, оно вынуждено будет обращаться к бизнесу, доказывать ему необходимость производства новых изделий и выпрашивать деньги. При такой конструкции государство оставляет за собой не регулирование экономики и финансовых потоков, а роль просителя. Во-вторых, согласно концепции, принятие стратегических и политических решений - дело бизнеса, а не государства. Следовательно, разработчики намерены сохранить положение, при котором бизнес стоит над государством и навязывает свою волю. Они выступают за верховенство частных интересов над общехозяйственными и государственными, притом под видом промышленной политики. Такой подход в корне противоречит основополагающим принципам промышленной политики, практическому опыту ее реализации ведущими странами (США, Великобритания, Германия, Франция, Япония, Китай и др.). В соответствии с фундаментальными принципами индустриальной 13 политики, государство выступает хозяином ресурсов, концентрируемых на приоритетных направлениях промышленного и технологического прогресса, а бизнес в виде крупных и вертикально интегрированных корпораций борется за эти ресурсы и заказы у государства. Именно корпорации являются исполнителями, а государство - абсолютным сувереном. Наконец, отношения между государством и корпорациями основываются на организованных институтах, а не словесном диалоге и обещаниях. В документе, далее, слабо отражена необходимость внутриэкономической интеграции добывающего и обрабатывающего секторов народного хозяйства. Между тем организация поступления сырья и материалов на предприятия и комплексы отечественной обрабатывающей промышленности для дальнейшей переработки и изготовления конкурентоспособной продукции конечного спроса - первостепенная задача для нашей страны. Без интеграции добывающего и обрабатывающего секторов контур воспроизводства будет оставаться разомкнутым и усеченным. Это значит, что без выпуска изделий с высокой долей добавленной стоимости товаропроизводители не смогут продуцировать капиталовложения, необходимые для возобновления и поддержания расширенного воспроизводства. Нет также в документе ни постановки вопроса, ни мер по интеграции собственности технологически сопряженных предприятий добывающей и обрабатывающей промышленности на основе корпоративной или национализированной разорванными собственности. и Раскол автаркическими между ними отношениями консервируется производства и присвоения. При этом собственность в сырьевом секторе имеет ярко выраженный компрадорский характер и потому не только сама подвластна зависимости от зарубежного капитала, но распространяет аналогичную 14 зависимость на весь технологический сектор страны. В документе даже не упоминаются преимущества вертикальной интеграции. Соответственно, не ставится задача перехода к вертикально интегрированной макроэкономической системе. Тем самым игнорируются современные реалии, а также причины, которые обусловливают отсталость России от развитых стран. Ведь во всех развитых странах основой экономической системы являются вертикально интегрированные корпорации: их специфика в том, что они не только выпускают продукцию, конкурентную на мировом рынке, но и продуцируют капиталовложения, инновации и технологические прорывы. Документ фактически поддерживает статус-кво государства, которое снимает с себя ответственность за уровень жизни населения, социальные гарантии, рабочие места и производительность труда, технологический потенциал производительных сил. Отчетливо просматривается и неадекватная оценка сложившейся ситуации. Ценовая конъюнктура по энергоносителям на мировом рынке (41 долл. за баррель сырой нефти 11 мая 2004 г.) дает передышку с финансовой точки зрения, но если не изменять целевым образом структуру и технологическое строение отечественной экономики, то ресурс времени, обеспечиваемый ценовым фактором, будет потерян напрасно. Пока события развиваются именно в данном русле, негативном по своим последствиям для России и перспективе ее интеграции на европейском и азиатском направлениях. Таким образом, в представленном виде концепция содержит не столько промышленную политику, сколько недооценку ее основ и принципов. 15 Что такое промышленная политика? В отношении нее известны сотни определений. Они подробно перечисляются в отечественной и зарубежной литературе, поэтому представляется излишним вдаваться в их разбор. Если обобщить главное и основное, наиболее часто повторяемое в различных вариациях, то можно прийти к следующему понятию. Промышленной является программно-целевого структурной и воспроизводства общегосударственная регулирования технологической ради процесса модернизации последовательного политика организационной, индустриального приращения выпуска наукоемкой продукции с высокой долей добавленной стоимости и увеличения покупательной способности занятых, всего населения страны. Субъектом современной промышленной политики может быть только государство во взаимодействии с корпорациями, для которых приоритетны интересы промышленного, высокотехнологического труда и капитала. Объектом ее выступает расширенное воспроизводство прогрессивного индустриально-технологического капитала, с созданием новых рабочих мест, которые отличаются наивысшим потенциалом производительности труда. Основным способом ее реализации является программно-целевое регулирование, с использованием стратегического прогнозирования, структурно-технологического планирования и системы функционально специализированных органов, или институтов государства. По достижении поставленной цели и выдвижении новой система институтов подлежит трансформации, в процессе которой внутри государства происходят перегруппировка и перераспределение функций и полномочий между соответствующими направлениями и приоритетами. Создание гибких, программно-целевых институтов реализации общегосударственной промышленной политики представляется делом 16 особой важности. Нельзя повторять ошибки прошлого, когда единственная реальная реакция на животрепещущие проблемы свелась в пору "перестройки" к изданию постановлений и директив. После их издания считалось, что проблема или задача решена самим фактом выхода руководящего постановления. Тем самым принятие постановления рассматривалось как избавление государства от дальнейшей работы по практическому решению актуальной проблемы. В США, напротив, законодательного акта, санкционирование направленного на того или иного определение и регламентирование конкретного вопроса промышленной политики, в частности - в научно-техническом аспекте, становится началом практической работы государственных органов и агентств по предметному решению намеченных задач. Подход к работе предусматривает там не только централизованное распределение финансовых, материальных и трудовых ресурсов, но и создание новых институтов, в обязанность которых вменялось достижение и осуществление поставленных приоритетов. В качестве примеров отметим организацию государственной поддержки на уровне институтов и агентств фирмы General Electric - по реактивным авиадвигателям IV и V поколений, IBM - по суперкомпьютерам, Intel - по стандарту микропроцессоров, Microsoft - по стандарту операционных систем, Boeing - по стандарту магистральных авиалайнеров и т.д. Если посмотреть, какой технологический уровень присущ продукции в указанных корпорациях и какой удельный вес мирового рынка профильной продукции они занимают, то увидим не просто национальную, а глобальную монополию. Так, доля Intel составляет более 90% мирового рынка серийных микропроцессоров; остальные 10% приходятся на 30 компаний США, ЕС, Японии, Китая, Индии, России. Это 17 наглядный пример грамотного решения приоритетной задачи промышленной политики. В Германии реализация целей и задач промышленной политики возложена конституцией на федеральное Министерство экономики и труда. Приведем для наглядности фрагмент официального положения. "Ключевая задача экономической политики и соответственно Министерства состоит в том, чтобы закладывать основы для экономического процветания Германии, распределенного на все население. Исходя из данного важнейшего положения, определяются различные принципы, которыми надлежит руководствоваться при разработке конкретных мер экономической политики. В числе упомянутых принципов: высокий уровень занятости; устойчивые возможности для развития экономики Германии и ее конкурентоспособности; социальная защищенность; обеспечение новых технологии и инноваций с целью повышения конкурентных позиций экономики; увязка экономических и экологических целей; углубление международного разделения труда и беспрепятственной внешней торговли; экономическая помощь развитию новых (восточных - С.Г.) земель Германии. Законодательные, административные и координирующие функции Министерства в различных сферах экономической политики (промышленной, региональной, энергетической, внешнеторговой и т. д.) подчинены главной задаче. Политика, сориентированная на принципы социальной рыночной экономики, доказала свою действенность, несмотря на трудные периоды экономического развития. 18 Она помогла Германии быстро преодолеть недавнюю общемировую рецессию. Но, несмотря на значительные успехи, основная работа еще впереди. Федеральное министерство экономики и труда продолжит содействовать процессу развития посредством конкретных инициатив и импульсов". Федеральное Министерство экономики и труда Германии ответственно, как видим, не просто за рост ВВП, но за созидательное и наукоемкое развитие хозяйства, осуществляемое в интересах социального большинства и укрепления конкурентных позиций страны в системе международного разделения труда. В настоящую эпоху политика безучастного государства тождественна политике нецивилизованного государства. Не случайно проигрыш России в "холодной войне" начался со сдачи позиций в самой наукоемкой сфере деятельности государства - в сфере стратегического программно-целевого промышленной, планирования. А следовательно структурно-технологической и - в сфере научно-технической политики. Планирование есть высшая функция современного государства. Государство, не способное осуществлять в высшей степени наукоемкую и стратегически ответственную функцию приоритетного планирования, по определению не цивилизованно. Отдельно надо сказать о крупных преимуществах, которые США сумели обеспечить себе путем перевода процесса централизованного планирования приоритетов на цифровые технологии. Арсенал применяемого программно-целевого инструментария неизмеримо шире, разнообразнее и эффективнее, чем в СССР, а ныне в России. Это, в частности, опережение по охвату и глубине применения аппарата математического программирования макроэкономического горизонта научно-технических достижений. В сущности, США превзошли нашу страну по индустриализации централизованного планирования. Имеется в 19 виду тотальная компьютеризация сбора, классификации, группировки, первичной обработки, хранения и передачи макроэкономической информации, значимый для выработки и принятия государственных решений, направленных на повышение национальной конкурентоспособности. Весьма характерен в данном отношении новый терабитный проект (Тега project). Он запущен администрацией США под эгидой национального научного фонда. Цель заключается в том, чтобы вывести скорость обработки информации на терабитный уровень (один терабит в секунду), что примерно в 1000 раз превышает средний уровень, достигнутый ныне. Американский проект в случае реализации позволит США стать глобальным информационным монополистом, к тому же абсолютным, всех технологий обработки информации. В результате США обретут возможность узнавать о текущих мировых событиях раньше, чем национальное правительство страны, на чьей территории они произошли. Приведенный пример наглядно показывает значимость и эффективность политики выделения и осуществления стратегически выверенных научно-технических приоритетов. Отметим для сравнения, что схожих с американским проектов Россия не имеет. Это не значит, что Россия в принципе не в состоянии наметить и осуществить задачу аналогичной сложности и масштаба. Это говорит лишь о том, что существующая экономическая система России неадекватна уровню стратегических вызовов, выдвинутых перед страной. Актуальные приоритеты. Они диктуются технотронной эрой, в которую вполне сознательно и целенаправленно устремились сейчас все развитые страны. Соответственно, на первых местах по значимости должны располагаться микропроцессоры промышленного и бытового назначения, цифровые технологии, двигателестроение, авиационная и 20 космическая техника. Передовой опыт подтверждает наличие подобной закономерности. В США, Германии, Франции, Японии и впрямь приоритетны электронная техника, наукоемкое двигателестроение, телекоммуникационное и транспортное оборудование технотронного уровня, устройства оптико-волоконной связи, авиационная и ракетная техника. Надо заметить, приоритеты США стоят особняком по отношению к европейским и японским. Свою промышленную политику - и это реалии однополюсной глобализации - США разрабатывают и проводят в односторонних целях и интересах, без взаимной координации с остальными центрами мирового научно-технического развития. К примеру, корреляция между приоритетами японской и американской экономики отрицательна (-34,7%), и указывает на заметное их структурное и секторальное расхождение. Напротив, приоритеты Германии и Франции довольно близки: коэффициент их структурной корреляции достигает 84,4%. По существу, промышленная политика обеих стран ЕС взаимно согласована и проводится как единая. Для России актуальны те же самые структурно-технологические приоритеты, что отражены в табл. 3, только движение в их направлении должно быть более форсированным. Особый упор следовало бы сделать на организацию производства базовых микропроцессоров, цифровых технологий и продукции технотронного двигателестроения. Необходимо, чтобы наша страна вновь обрела потенциал и способность для изготовления интегрированных цифровых технологий и продуктов. В конечном счете, напомним, высота способа производства измеряется тем, что и как производится. Если Россия станет страной расширенного 21 воспроизводства высоких технологий, то преодолеет и либеральнокапиталистическую реакцию, и технологическую отсталость, и неоколониальную зависимость. Заключение. Практика "безучастного государства" равносильна изоляции политической надстройки от передового экономического базиса, а потому реакционная и несостоятельная. Вместо нее нужно опираться на практику интеграции государства и экономики - интеграции как внутренней, так и внешней. Стратегия внутренней интеграции базиса и надстройки предполагает консолидацию, концентрацию вертикально-интегрированной и централизацию форме. собственности Господствующая в форма собственности должна объединять добывающий сектор промышленности а обрабатывающим, а не разъединять их, как это происходит с начала 1990-х гг. Интеграция означает на практике переход к господству вертикально интегрированных корпораций, в рамках которых добыча и переработка сырья объединены технологически и экономически, прежде всего интегрирующей формой собственности: корпоративной, национализированной, или синтезом той и другой. Стратегию внешней интеграции, применительно прежде всего к единому экономическому пространству СНГ, необходимо выстраивать и осуществлять "от экономики": одной политической воли недостаточно. Необходимо, чтобы объединяемое пространство макроэкономических связей цементировалось совместными корпорациями, едиными валютными условиями, а также параметрами инфляции, цен, зарплаты, налогообложения и т. д. В рамках "общего рынка" СНГ должна быть единая резервная валюта, выпускаемая той страной, которая является высокотехнологическим ядром всего сообщества. Только резервная валюта 22 может быть реально конвертируемой. И, наконец, общее экономическое пространство предполагает единое гражданство. Россия вполне может выполнить роль технологического интегратора СНГ, если сумеет добиться с помощью промышленной политики поворота к прогрессивным реформам, которые структурно-технологическим позволят превратить и организационным отечественное народное хозяйство в технотронное по производительным силам и вертикальноинтегрированное по строению. 23
