Правоотношения в третейском суде
advertisement
Правоотношения субъектов третейского разбирательства Для установления правовой природы законодательства о третейском судопроизводстве одним из важнейших является вопрос о характере взаимоотношений субъектов третейского судопроизводства и его составе. В третейском судопроизводстве имеет право участвовать состав лиц аналогичный тому, что и в гражданском или арбитражном процессах. Исключение составляют лишь заявители и иные заинтересованные лица в делах об установлении фактов, несостоятельности имеющих (банкротстве), юридическое прокурор, значение, о государственные органы, органы местного самоуправления и иные органы, имеющие право обращаться с иском в защиту государственных и общественных интересов. Отсутствие этих участников в третейском судопроизводстве вполне естественно, поскольку данные категории дел или неподведомственны третейскому суду или эти субъекты не могут быть участником третейского судопроизводства в связи с отсутствием третейского соглашения. Участниками третейского разбирательства могут быть: третейские судьи, стороны и третьи лица, а так же такие участники процесса, как свидетели, эксперты переводчики. Однако то, что состав участников третейского процесса похож на состав участников процесса в государственном суде, еще не говорит о тождестве их правового положения и одинаковом характере взаимоотношений этих субъектов между собой. Взаимоотношения субъектов третейского разбирательства можно разделить на несколько групп: это взаимоотношения самих сторон, взаимоотношения сторон с другими участниками третейского судопроизводства и взаимоотношения участников процесса и суда. Рассмотрим разбирательства отношения с третейским участников судом. третейского Специфика правового положения участников третейского разбирательства определяется тем, что базой для третейского разбирательства является соглашение сторон. Т.е. третейское судопроизводство основано на согласовании воли нескольких частных лиц, а только воле не государства. Стороны изначально связаны между собой договорными отношениями, а компетенция третейского суда не только строго ограничена рамками третейского соглашения, но и возникает из него. Последнее обстоятельство делает положение третейского суда в процессе отличным от положения государственного суда. Если полномочия последнего определяются законом и его отношения с участниками процесса на нем и базируются, то для третейского суда закон играет роль общего дозволения, позволяя сторонам разрешить свой конфликт путем исключения его из сферы государственного судопроизводства и наделения компетенцией третейского суда. Но компетенция третейского суда имеет совершенно иной характер, нежели компетенция государственного суда. Однако, нельзя утверждать, что изменив подведомственность спора, стороны передали третейскому суду всю компетенцию государственного суда. Это невозможно уже в силу того, что подобное действие лежит в сфере публичного права, а потому не может определяться частной волей сторон. Иначе говоря, наделяя третейский суд компетенцией на разрешение спора, стороны вовсе не наделяют третейский суд властной компетенцией присущей органам государственного правосудия. Таким образом, если говорить о характере отношений третейского суда и участников третейского разбирательства, то их нельзя описать через отношения власти-подчинения, характерные для государственного правосудия. Хотя, по этому вопросу есть иные суждения. Так С.А Курочкин считает, что отношения между третейским судом и сторонами аналогичны отношениям в государственных судах и характеризуются как отношения властиподчинения.1 Между тем, не только отсутствуют признаки, указывающие на существование отношений такого типа, но и напротив, есть признаки указывающие на то, что эти взаимоотношения носят иной характер. Третейский суд не вправе давать сторонам обязательные для них указания, не вправе налагать на них меры ответственности за ненадлежащее поведение в процессе. То же самое происходит и в отношении иных участников процесса, таких как свидетели, переводчики, третьи лица, лица располагающие доказательствами. В этих вопросах полномочия третейского суда являются производными от полномочий сторон, которые наделили его компетенцией на рассмотрение спора и в силу этого, у него отсутствует возможность принуждения. Нельзя говорить и о том, что компетенция третейского суда просто более усеченная по сравнению с компетенцией государственного суда. Она имеет иную правовую природу и характеризуется производным характером от воли сторон, в то время как компетенция государственного суда определяется законом, и стороны не в состоянии ее существенно изменить. Поэтому, естественен вывод, что стороны не находятся в подчинении суда, который не вправе давать им обязательные указания, но напротив сами стороны определяют круг полномочий суда и порядок его действий. Нельзя делать вывод и о подчинении суда сторонам. Стороны действительно могут определять компетенцию третейского суда, но в рамках императивных норм закона и компетенции установленной сторонами, третейский суд волен вести себя по своему усмотрению, разрешая дело не в интересах и по воле одной из сторон, а руководствуясь нормами права и полученной компетенцией. В рамках этой компетенции суд производит рассмотрение дела и 1 Курочкин С.А. Теоретико-правовые основы третейского разбирательства в Российской федерации Автореф. дисс. кандидата юрид. наук Екатеринбург 2004.С. 12 выносит решение, которое является для сторон обязательным. Т.е. стороны могут определять круг рассматриваемых споров и процедуру его рассмотрения, но в рамках установленной процедуры, суд принимает обязательные для сторон юрисдикционные решения, которые влияют на правоотношения отношения третейского судопроизводства суда нельзя и сторон. Следовательно, участников признать третейского отношениями власти- подчинения, как нельзя делать вывод и о том, что эти отношения строятся на началах равенства. При исследовании вопроса о правовой природе взаимоотношений сторон третейского разбирательства и суда, можно исследовать несколько аспектов: оказывает ли третейский суд услуги сторонам и какой правовой природы? Воля сторон, вступающих во взаимоотношения с третейским судом, направлена на регулирование не имущественных, а процессуальных отношений. То есть, по предмету правового регулирования такие отношения не являются гражданско- правовыми. Попробуем проанализировать, можно ли рассматривать деятельность по разрешению спора третейским судом как разновидность гражданско-правовой сделки, такой как договор подряда, договор на оказание услуг, поручение. Обращаясь в третейский суд, стороны не заключают договор о рассмотрении спора между ними, но руководствуются нормами закрепленными в Регламенте суда и законе. Никто из них не обладает правами, предоставленными ГК РФ сторонам по договору о возмездном оказании услуг. Заказчик по договору о возмездном оказании услуг заранее знает, каким должен быть результат исполнения договора, поскольку сам определяет его в предмете договора, истец же в третейском разбирательстве не знает, каким будет решение суда. При подаче иска цель истца не рассмотрение спора, а удовлетворение его требований. Но обязанностью суда является вынесение законного решения, а не удовлетворение требований истца. Такая конструкция взаимных прав и обязанностей, хотя и не часто встречается, но все же известна гражданскому праву. Аналогичная обязанность возлагается, например, на оценщика или аудитора. Однако, задача последних выполнить вполне определенную работу, а не произвести квалификацию правоотношений сторон и разрешить их спор по существу. В этом смысле функция третейского суда принципиально отлична от внешне схожих работ по тому критерию, что, если третейский суд разрешает спор, то никакое повторное его разрешение или исправление полученного результата не допускается, чего нельзя сказать о вышеуказанном договоре. Еще меньше сходства у третейского разбирательства с договором подряда, поскольку действия сторон направлены не только на получение результата, но и на регулирование самого процесса его получения и при этом, отсутствует овеществленный результат выполнения этой работы. Что же касается договора поручения, то для причисления к нему третейского разбирательства отсутствуют несколько его признаков. Суд не должен отчитываться о своих действиях перед поручителем и, главное, он не обязан действовать в интересах поручителя, тем более, что интересы истца и ответчика в процессе противоположны. Таким образом, деятельность третейского суда нельзя отнести к известным видам гражданско-правовых сделок. Субъекты связаны между третейского собой разбирательства обязательствами, но действительно их нельзя квалифицировать как гражданско-правовые в силу того, что они не порождают каких-либо материальных прав и обязанностей, а так же еще и потому, что третейский суд вообще не является субъектом гражданского права, а является только органом разрешающим спор. Как уже было указано, деятельность третейского суда вытекает из частной воли, действия суда вызываются к жизни именно волей самих сторон, поэтому можно говорить о том, что суд связан отношениями со сторонами, которые, в отличие от процессуальных отношений в государственном суде, имеют еще и существенный элемент частного права. Остается вопрос, можно ли считать деятельность третейского суда услугой, но не в гражданскоправовом смысле. Так, деятельность по отправлению правосудия государственным судом, по своей сути, является определенной государственной функцией, выполняемой государством посредством специального органа. В качестве платы за услуги по отправлению правосудия оказываемой государством участникам судопроизводства, А.В. Цихоцким рассматривается государственная пошлина. Автор отмечает, что такая услуга обладает значительным своеобразием и отличием от гражданско-правовых услуг.2 Учитывая эту позицию можно утверждать, что в отношении третейского суда это положение имеет под собой еще больше оснований. Поскольку если государственный судья исполняет свои обязанности в силу назначения его на эту должность самим государством, то третейский основываясь судья рассматривает спор на волеизъявлении сторон и своем желании его разрешить, т.е. необходимо еще и его согласие на исполнение им обязанностей третейского судьи. В этом смысле это гораздо больше напоминает 2 Цихоцкий А.В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам Новосибирск, Наука 1997. С.323 услугу оказываемую сторонам, хотя и отличается от аналогичной гражданско-правовой конструкции. При этом, утверждая, что третейский суд и стороны третейского разбирательства не связаны гражданско-правовыми обязательствами в связи с третейским судопроизводством, нельзя утверждать и того, что их связь носит только публичный характер. Если допустить, что третейский суд, выступает в третейском процессе на тех же основаниях, что и государственный суд в судебном процессе, то, как следствие, должны быть в наличии отношения власти-подчинения. Что, как было показано выше, отсутствует и третейский суд не наделен правами государственного суда. Не менее сложными являются и отношения между сторонами третейского разбирательства. Очевидно, что они строятся на началах равенства и диспозитивности. Эти принципы присущи третейскому судопроизводству в той же степени, что и государственному. Однако, правовое положение судопроизводстве законодательство уже не не третьих столь регулирует лиц в третейском определенно. Поскольку возможность вступления в третейский процесс третьего лица, а характер отношений третьих лиц и сторон третейского разбирательства имеют существенные отличия от их отношений в государственном суде. На первый взгляд, действие третейского соглашения распространяется исключительно на тех лиц, между которыми оно заключено, а соответственно, не действует в отношении третьих лиц и поэтому их участие в третейском процессе кажется невозможным. Потребность в привлечении в дело третьих лиц возникает как у суда, так и у самих сторон. Тем не менее, их вступлению в процесс препятствуют два обстоятельства: это конфиденциальность третейского разбирательства и возможность участия в третейском процессе только лиц связанных третейским соглашением. Собственно оба этих препятствия вызваны тем, что третейский процесс порожден частной волей сторон и является их частным делом. Стороны определяют правила третейского разбирательства, а потому именно с волей сторон и связана возможность участия в процессе третьих лиц. Следовательно, для вступления в дело третьих лиц, требуется согласие обеих сторон третейского разбирательства и, естественно, самих третьих лиц. В литературе поднимался вопрос о возможности привлечения в процесс третьих лиц без их согласия. Так, А.П. Вершинин считает, что в исключительных случаях третьи лица могут быть привлечены к участию в деле и без их на то согласия (например, если они являются участниками полного товарищества).3 Однако с его точкой зрения невозможно согласиться, ибо она входит в противоречие с самой частной природой третейского разбирательства. Препятствием выступает и отсутствие принудительного механизма, обеспечивающего вовлечение третьего лица в сферу третейского разбирательства. Стоит согласиться с утверждением М.А. Попова о том, что «третейское разбирательство основано на договоре и не может быть распространено на стороны, которые не выражали своего согласия на рассмотрение дела третейским судом. Третьи лица также не имеют права принять участие в третейском разбирательстве без воли сторон, которые предусмотрели разрешение спора между ними в третейском суде4». Не ясны и последствия привлечения третьих лиц в третейский процесс. Основным мотивом привлечения третьего лица в процесс является возможность предъявления к нему в будущем регрессных требований. Но у третейского разбирательства есть серьезное См. Вершинин А.П. Арбитражное соглашение: выбор формы защиты гражданских прав. // Приложение к журналу «Хозяйство и право». - № 9. - 1999. С.15. 3 отличие от государственного судебного процесса - отсутствие преюдициальности решений третейского суда. Поэтому, нет разницы, участвовало ли третье лицо в третейском процессе или нет, поскольку при рассмотрении иска в порядке регресса, решение третейского суда не будет обладать свойством преюдициальности. Значит, снова возникнет необходимость доказывания обстоятельств уже рассмотренных третейским судом. И нет гарантии, что третейский и государственный суды придут к одинаковым выводам. С точки зрения действующего законодательства препятствием к участию в третейском процессе третьих лиц является то, что не определено их правовое положение, т.е. не указано что они имеют те же права, что и стороны. В то время как права сторон определены императивно. Таким образом, третьи лица с формальной точки зрения, лишены возможности совершать значимые процессуальные действия. Они не могут оспаривать решения, формировать состав суда, заявлять отводы, участвовать в выработке правил разбирательства и т.д. Следовательно, их участие в процессе не обязывает суд реагировать на их действия, и эти лица не могут влиять на результат рассмотрения дела судом. Все это делает их участие в третейском процессе формально возможным, но лишенным всякого смысла, поскольку их потенциальные права не нашли своего подкрепления в нормах права. В этом смысле, когда мы говорим о третьих лицах в третейском процессе, то применять этот термин можно условно, поскольку по статусу они имеют мало общего с третьими лицами участвующими в государственных судах. Еще одним аспектом взаимоотношений сторон третейского разбирательства, является проблема правопреемства в процессе. Насколько прочно связаны между собой участники третейского процесса и насколько их соглашение носит личный характер? Попов М.А. Теоретические проблемы российской модели регулирования деятельности третейских судов. Автореф. канд. дисс. юрид. наук. СПб 2002. С.17. 4 Процессуальное правопреемство, вызывается переменой лиц в материальном правоотношении, произошедшем в результате сделки или в силу закона. Но в третейском разбирательстве возникает вопрос, допустима ли перемена лиц в третейском соглашении? Если исходить из анализа ст. 5 ФЗ «О третейских судах в РФ», где установлено что соглашение заключается между сторонами, можно прийти к выводу о нераспространении действия третейской оговорки на нового кредитора. Ведь должник не давал новому кредитору своего согласия на передачу спора в третейский суд, следовательно, соглашение между этими сторонами не достигнуто. С другой стороны, в соответствии со ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том же объеме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. Соответственно, если заключенный между сторонами договор уступки прав не устанавливает таких ограничений, на нового кредитора распространяется весь правовой режим, которому подчиняется договор, в том числе все права, которыми обладал первоначальный кредитор. Предъявление иска в защиту нарушенных прав в третейский суд представляет собой одну из составных частей содержания права требования перешедшего к новому кредитору.5 Соглашаясь на передачу спора с конкретным лицом на разрешение третейского суда, сторона могла, например, предполагать, что сведения о судебном процессе именно с этим лицом в силу его личных особенностей, останутся не разглашенными. То есть право лица обратиться в третейский суд, неразрывно связано с личностью кредитора и в силу ст. 383 ГК РФ не может переходить к другому лицу. 5 Постановление Президиума ВАС от 17.06.1997г. № 1533/97 Такой точки зрения придерживается И.М. Резниченко, согласно которой третейское соглашение имеет персонифицированный характер и основано на взаимном доверии сторон, в связи с чем, для оставшегося субъекта третейского соглашения не безразличен новый партнер. Поэтому он имеет право принять или не принять нового должника в этом качестве. Аналогично, у правопреемника имеется соответствующее третейского соглашения. правопреемства как право По отказаться мнению процессуального от И.М. института заключения Резниченко, вообще не существует в третейском разбирательстве в связи с тем, что правопреемник оказался бы связанным третейским соглашением, которого не заключал, а соответственно, лишался бы своего конституционного права на судебную защиту.6 Очевидно, что этот вопрос остается спорным из-за отсутствия однозначного определения соглашения. Действительно, добровольным, носит правовой третейское фидуциарный природы третейского соглашение характер. является Однако, в большинстве случаев сохранение в силе третейского соглашения не нарушает прав сторон и позволяет обеспечить надлежащую их защиту. Исключение составляют случаи, когда право требования неразрывно связано с личностью кредитора или в силу иных обстоятельств существенно изменяются условия защиты права. Автор согласен с точкой зрения В.А. Мусина, который считает, что третейское соглашение следует судьбе основного обязательства, поскольку третейское соглашение сопровождает материальные правоотношения сторон. А ст. 384 ГК РФ регулирует все условия заключенного договора, безотносительно к тому, нормами каких отраслей права они регулируются. Это положение не является См. Резниченко И.М. Проблема правопреемства в третейском суде // Третейский суд. - № 5/6. - 2002. - С.108 6 исключительным случаем, поскольку договор часто содержит обязательства сторон не только из области гражданского права.7 Аналогичную позицию занимает МКАС при ТПП РФ. В деле № 174/1997 (решение от 25.12.1998г.) он указал, что арбитражная оговорка распространяется и на правопреемника стороны контракта, которому переуступлены права и обязательства по контракту8. Анализируя указанные точки зрения, автор приходит к выводу, что за исключением редких случаев, когда исполнение третейского соглашения явно связано с личностью лиц его заключивших, перемена лиц в основном обязательстве влечет за собой такую же перемену и в третейском соглашении. Подводя итог анализу правоотношений субъектов третейского разбирательства базируются на можно сделать частном вывод, что соглашении и эти отношения характеризуются преимущественно частноправовыми методами регулирования, но не могут быть только им урегулированы, поскольку имеют процессуальный предмет. Но и публично правовые методы проявляются со значительными изъятиями. Поэтому регулирование данных правоотношений можно охарактеризовать как включающее элементы как частного, так и публичного права. Морозов М.Э. Председатель Сибирского третейского суда Мусин В.А. Арбитражная оговорка во внешнеторговом контракте и проблема правопреемства. //Третейский суд № 4 2000г. С. 37 8 Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998г./ Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. - С.246 7
