Авторские права защищены Севиндж Мамед Сулейман О философском понимании феномена смерти « Смерть превращает жизнь в судьбу» Андре Моруа Нет сомнений в том, что тема смерти всегда занимала философов. Если обратиться к истории человеческой мысли, то можно найти самые различные воззрения на «судьбы» души. Эти представления, как правило, включены в систему более развернутых рассуждений, являются лишь фрагментом целостной картины Вселенной. В них часто выражаются и более глубокие мировоззренческие идеи, помогающие осознать реальность земного существования.[1] Конечность земного существования заставляет размышлять о смысле жизни, о предназначении человека. Что такое смерть? Правда ли, что, как полагал байроновский Люцифер, только она даёт высшее познание? Действительно ли человек много раз является на землю в различных облачениях? [2]Эти и другие вопросы широко обсуждаются сегодня в западной философской литературе, а значит, тема смерти как тайны человеческого бытия является очень актуальной. [4] 2 В данной работе поставлена цель – раскрыть многогранность понимания вечного философского вопроса, вопроса о смерти. Человечество с момента становления и до современности пытается проникнуть в тайну смерти как явления биологического, приблизиться к решению вопроса человеческом бессмертии. Однако, на протяжении веков эта вечная тема остаётся открытой, и именно по этому она привлекает мыслителей, заставляя вновь искать ответ на вопрос: смерть – это метаэмпирическая трагедия или естественная необходимость? Задача данной работы – показать, как рассматривалась проблема смерти философами разных исторических периодов, раскрыть особенности отношения человечества к смерти, а протяжении от средневековья до наших дней, и, наконец, обозначить смерть в третьем, втором и первом лице. В заключении – провести анализ изложенного материала и сформулировать выводы о смерти как одной из тайн человеческого бытия.[3] Хорошо известно, что платоновские представления о кочующих душах получили развитие в трудах других мыслителей. Аристотель, в частности, не исключал существования бессмертной души. Он полагал, что в начале земного бытия она сливается с зыбкой, недолговечной человеческой плотью, чтобы покинуть ее у роковой черты. Но тот же Арстотель отверг концепцию неуничтожимости индивидуального сознания. Данное мнение получило более развернутое осмысление у стоиков. Они предполагали, что кроме индивидуальной души есть и некий вселенский дух, нечто универсальное. Сенека стремится удержать идею негибнущей души. «Этот медлительный смертный век – только пролог к лучшей и долгой жизни, - пишет он в одном из своих «Писем в Луцилию». – Как девять месяцев грячет нас материнская утроба, приготовляя, однако, жить в ней, а не в другом месте, куда мы выходим, по-видимости способные уже и дышать и существовать без прежней оболочки, так за весь срок, что простирается от младенчества до старости, мы зреем для нового рождения. Нас ждет новое появление на свет и новый порядок вещей: Так не страшись, порзревая впереди этот решительный час: он 3 последний не для души, а для тела… Тот день, которого ты боишься как последнего, будет днем рождения к вечной жизни»[7] Немецкий философ – иррационалист XIX века А.Шопенгауэр полагает, что на смерть надо смотреть как на главную цель. Ее тень неизбежно лежит на человеческой жизни. Он подчеркивал, что едва ли можно было бы философствовать, не будь смерти.[5] Известно, что смерть является важнейшим фактором человеческого существования. Задача философов состоит в рассмотрении возможности примирения неизбежности смерти с ее трезвым осмыслением. Поняв неизбежность смерти человек начинает любить жизнь. Жизнь была бы бессмысленна, если бы не было смерти. Смерть сопровождает человека с момента его рождения. В отличие от животных человек заранее знает о своей будущей смерти – в этом его несчастье, но в этом и преимущество его, поскольку именно смерть организует человеческую жизнь, заставляет человека искать смысл и оправдывать перед самими собой свое существование. Мудрецы с древних времен говорили: «Помни о смерти!» Помнить о смерти – значит каждый день жить так, как будто это последний день твоей жизни, ведь предполагается, что свой последний день даже другой человек постарается прожить по-человечески – не лгать, не воровать, не убивать. Ощущая ее реальность мы не позволяем себе распускаться, поддерживая себя на уровне, превышающем тот, к которому склоняет нас наша животная природа. Мы чаще всего боимся смерти, но очевидно, больше надо страшиться неполноценной жизни, той, которая служит смерти. Смерть даже как естественное и необходимое завершение жизни – одно из самых мрачных событий. Вызванные ею переживания должны воспитывать человечность и любовь к жизни. Бессердечно и даже жестоко оберегать подрастающее поколение от боли и слез, вызванных последним прощанием перед вечной разлукой. Бывает, что именно на похоронах мы впервые по-настоящему 4 задумываемся о бренности собственного существования, о смысле жизни, о ее непреходящих ценностях. Именно смерть предупреждает, какое хрупкое создание человек, каким случайностям он подвержен, и потому нелегко откладывать главные свершения на поздние времена. Есть боль, которая сильнее, чем радость, утверждает жизнь. С болью появляется на свет новый гражданин, и естественно, что мы испытываем боль, провожая человека в последний путь. Жизнь человека единственна, неповторима и не слишком длинна. Как не прожить, чтобы не уйти должником. Избегая мыслей о собственной смерти люди говорят: когда это еще будет! Может быть к тому времени какие-нибудь таблетки изобретут или новые формы продления жизни появятся? А может быть и я не умру вовсе? На это Хайдеггер отвечает: умрешь и умрешь сам! Никто за тебя умирать не будет! И ты сейчас должен проникнуться мыслью о своей неизбежной будущей смерти. Но разве главным лекарством для полноценной жизни человека не является богатая отдача, напряженная творческая деятельность? Исследования показываю, что многие люди прожили долгий век в напряженном творческом труде. В заботах только о собственном покое и комфорте кроются предпосылки духовной гибели личности. Древнегреческий мыслитель Сенека говорил: «Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека». А Диоген и Эзоп истинно свободными считали лишь человека, который готов умереть во имя свободы. Человек не хочет умирать. Но, постоянно думая о старости и смерти, он оказывается во власти непрерывных страхов. Получается заколдованный круг – неимоверные старания избежать смерти делают старость и смерть нашим жизненным кредо. Символом вечного возрождения стала сказочная птица феникс из древнеегипетской мифологии, которая обладала способностью при приближении смерти сгорать в гнезде и вновь восставать из пепла. В чем же выражается эта формула жизни. Акад. П.К.Анохин считает, что формула жизни биологических существ зависит от отношений максимальных отклонений и 5 максимальной защиты организма. Когда максимальные отношения превышают систему максимальной защиты организма, жизнь движется навстречу гибели. А когда к распаду, к измельчению ищет личность? Когда наступает социальная смерть? Ведь бывают же «живые трупы». И, наоборот, продолжают жить и после физической смерти, побуждают мыслить и вызывают преклонение перед силой своего духа Платон, Аристотель, Микеланджело, Шекспир, Низами, Пушкин, Маркс, Ганди и др. вечно живет оставленное гениями наследие, живут устное творчество и сам народ. Возможно, гений и есть истинная мера социального бессмертия и возрождения, а его жизнь – пример обновления личности? Как приходит бессмертие титанов духа и народа? Они рождались, сгорая на жертвенном костре не ради смерти, а во имя жизни, любви и счастья, что порой сопровождалось невыносимыми страданиями. Сложнейшие отношения жизни и смерти народ в целом чувствует скорее подсознательно, а гениальные его представители, осознав воплощают в своих творениях. Именно во время войн, эпидемий, голода срабатывает инстинкт самосохранения – забота о детях проявлялась с особой силой. Чем труднее и неблагоприятнее жизненные условия, тем больше обычно рождается детей, чтобы народ смог выжить, стать сильнее смерти. Вот оно, искусство жизни – превратить смерть в жизнеутверждение, это – ответственность великих мира сего и народа за жизнь. Через потерю утверждается обретение, через страдания – радость, через смерть – жизнь. Именно так приняли смерть Сократ, Насими, утверждая вечную жизнь, бессмертие. Р.Тагор писал: «Печать смерти придает ценность монете жизни; дает возможность купить за жизнь то, что истинно драгоценно» (Тагор Р. Искры. С. 149). Рассказывают, что Гете окончив крупную работу, был совершенно болен. И.С.Тургенев, когда писал, чувствовал себя иногда как во время изнурительной болезни. Ван Гонг за свое особенное видение мира расплачивался припадками безумия, бредом. Наиболее мрачные годы жизни у Микеланджело явились для 6 его творчества самыми плодотворными. Он находил в страданиях горькую усладу. Любой творческий труд требует полной отдачи сил, высшего напряжения. Многие от непомерной перегруженности умирали, разбитые параличами. Но разве не большее несчастье, если человек становится глухим и слепым духовно, если в нем умирает гражданин? Часто ради сохранения внутренней гармонии человека стараются уберечь от риска, от жизненного драматизма, от полного исчерпания сил. Слабый человек, не будучи в состоянии найти удовлетворение в сочетании больших физических усилий и отдыха, неспособный к тому, чтобы активной деятельностью и разнообразным участием в жизни украсить ее, ищет спасение в алкоголе, наркотиках, развлечениях, которые однако, не в силах придать его существованию смысл и усиливают пессимистический настрой. Именно от скуки человек придумывает себе болезнь. Вырабатывается даже умение болеть и «искусство» отыскивать болезни. К.Маркс заметил: «Постоянная врачебная опека превратила бы жизнь в зло. Разве не желательнее смерть, нежели жизнь, состоящая только из мер предупреждения против смерти? Разве жизни не присуще также и свободнее движение? Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь? Разве дух не имеет больше прав, чем тело?» Избавляя личность от деятельности, уничтожая порывистость, трепетность, неудовлетворенность достигнутым, не избавляем ли мы одновременно человека от достойного его жизни, от социального долголетия? Личность продолжает жить и после физической смерти. Щадить себя – занятие бессмысленное, если оно превращается в самоцель. Человек живет, чтобы в определенном смысле обессмертить себя в памяти людей, в труде. Жизненное утверждение не в самосохранении, а в возможно большей отдаче. «Научись же умирать… жертвуя собою» [6] 7 Кошмар смерти всегда преследовал людей. Он порождал специфические представления о трагизме жизни. “Смерть не имеет образа, - говорит байроновский Люцифер, - но всё, что носит вид земных существ, поглотит”. Конечность человеческого существования неотвратимо ставит вопрос о смысле земного удела, о предназначенности жизни. Несомненно, проблема смерти относится к числу фундаментальных, затрагивает предельные основы бытия… Однако в нашей культуре эта тема до недавнего времени была запретной. В тоталитарном обществе, где в пыточных подвалах и огненных печах исчезали миллионы людей, не смолкала здравица жизни. Само понимание смерти в общественном сознании в условиях тоталитаризма обретало скорее языческий, нежели христианский, смысл. Сейчас тема смерти перестала быть запретной и всё чаще занимает умы философов, культурологов, психологов. Но при этом учёные и публицисты говорят о том, что чтобы дополнить изучение традиционных проблем (человеческое существование, свобода) ещё одной темой (темой смерти), как бы замыкающей множество других. С такой постановкой вопроса трудно согласиться. Тема смерти отнюдь не заурядная. Это фундаментальная проблема бытия. Прав был Артур Шопенгауэр, который считал, что наша жизнь заключает в себе все ужасы, трагедии, а смерть рождает философию… Проведенный анализ изложенного материала дает нам возможность придти к следующим выводам: 1. Рассмотренная проблема смерти в философическом соображении в различный исторических периодах имеет особенности отношения человека к смерти. 2. В настоящее время тема смерти стала незапретной . Чтобы дополнить изучение традиционных проблем о смерти, необходимо изучить еще одной темы, как бы замыкающий множество других. Литература 8 1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти: Пер. с фр. Предисл. А. Я. Гуревича – М.: Издательская группа “Прогресс” – 1992. –528 с. , стр. 12-16. 2. Демичев А. Дискусы смерти. Введение в философскую танатологию. – СПб: Инапресс, 1997. – 144 с., стр.49-67. 3. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля: Перев. с франц. и послесл. И. Фомина – М.: 1998 – 208 с. стр. 147-173. 4. О смерти и бессмертии – М.: Знание, 1991 – 64 с. (Серия “Философия и жизнь”, № 4). Стр. 3-4. 5. Янкелевич В. Смерть (Перевод с франц.) – М.: Издат-во Литературного иститута. 1999, 448 с., стр. 27-36, 211-241. 6. Тайнис Я. Играя, плясал. Рига, 1958, с. 24. 7. (Сенека Луций Аней. Нравственные письма к Луцилию. М., 1977, с. 259).