Е.В.Левченко, К.В.Михайлова - Пермский государственный

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Пермский государственный университет»
БУДУЩЕЕ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Материалы
Всероссийской научно-практической конференции
(27 марта 2008 г.)
Выпуск 2
Под редакцией
Е.В. Левченко, А.Ю.Бергфельд
Пермь 2008
УДК 159.9:616.89
ББК 88.4
Б 90
Научные редакторы: д-р психол. наук, проф.
Е.В. Левченко; канд. психол. наук А.Ю. Бергфельд
Будущее клинической психологии: материалы Всерос. науч.- практ. конф. (27 марта
2008 г.) / под ред. Е.В. Левченко,А.Ю.Бергфельд;
Перм. гос. ун-т.– Пермь, 2008. – Вып. 2. – 265 с.
ISBN 978-5-7944-1127-0
Сборник содержит материалы, представленные
на Второй Всероссийской научно-практической конференции «Будущее клинической психологии». Рассматриваются актуальные проблемы и перспективы
развития клинической психологии как науки и сферы практической деятельности психологов.
Рецензент: Е.А. Силина, кандидат психологических наук,
профессор, заведующая кафедрой психологии Пермского
государственного педагогического университета
Печатается по постановлению редакционно-издательского
совета Пермского государственного университета.
© Пермский государственный университет, 2008
ISBN 978-5-7944-1127-0
2
РАЗДЕЛ I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Д.Г. Трунов
Пермский государственный университет
ОБ ОСНОВАНИЯХ ПОНЯТИЯ “ПСИХИЧЕСКАЯ
НОРМА”©
Понятие “психическая норма” активно используется и психологами, и психотерапевтами, не говоря
уже о психиатрах, которых можно считать своеобразными “хранителями” этого понятия. Однако если
бы все эти специалисты попытались ответить на вопрос о том, что такое психическая норма и каковы ее
критерии, то возник бы большой разброс мнений.
Даже при получении авторитетных профессиональных мнений на данный вопрос
непременно
обнаруживаются весьма резкие концептуальные
различия в определениях этого понятия. Если же мы
обратиться к обыденным представлениям (например, спросить респондентов, в каких случаях они
используют оценки “ненормальный”, “сошел с ума”,
“псих” и т.д.), то выявляется еще большая «многоликость» психической нормы. Существуют профессиональные многообразные и житейские представления о психической норме. Каждый интуитивно
понимает, что есть “нормальное”, а что — “ненормальное”, но где точно проходит “граница нормы”,
едва ли сможет определить. Еще труднее сформулировать, на чем основывается оценка чего-либо
(кого-либо) как “нормального” или “ненормального”?
©Трунов Д.Г., 2008
3
Не создавая новой версии психической нормы,
попытаемся выяснить основания, на которых формируется это понятие.
Слово “норма” означает: “нечто узаконенное, признанное
обязательным,
установленная
мера”
(Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. с.
419). Это определение, во-первых, напоминает нам о
том, что норма — это не естественная, а искусственная характеристика, не реальная, а конвенциональная, что у психической нормы нет природных
критериев, а лишь социокультурные. Существует
что-то вроде “коллективного договора о психической
норме”, который утверждает психическую норму в
качестве “реальности”. Во-вторых, в вышеуказанном
определении заложена еще одна сущностная характеристика “нормы” — ее “образцовость”. Когда мы
оцениваем что-либо (кого-либо) в качестве “нормального” или “ненормального”, мы подразумеваем,
что объект нашей оценки соответствует или не соответствует некоему образцу (“мере”). Другими
словами, понятие “нормы” означает узаконивание того или иного явления в качестве образца для
обязательного подражания. Но где взять такой образец для психической нормы?
Как уже говорилось, в самой психической жизни
нет естественных оснований для разделения на
норму и патологию, поэтому основания для этого
разделения заимствуются откуда-то со стороны, за
пределами психологии. Ниже будут рассмотрены источники (основания) понятия психической нормы, т.
е., образцы, которые служат мерилом для оценки
психической жизни человека как “нормальной” или
“ненормальной”.
1. Статистическая норма. Возможно, больше
всего надежд на обоснование понятия психической
нормы возлагается на статистическую норму. Ведь,
казалось бы, это самое объективное основание. Од-
4
нако опора на статистические данные создает лишь
иллюзию основания. Во-первых, “норма” в статистике
означает диапазон средних значений в какой-либо
выборке, а значит, показатель нормы будет зависеть
от выборки, ее качества, объема и т.д. Во-вторых,
даже если представить некое качественно проведенное глобальное статистическое исследование, в
результате которого мы получим некие средние показатели, то и в этом случае мы не вправе на их
основании узаконивать некую “психическую норму”:
если средний человек станет образцом для всех
остальных, то уникальность и неординарность, которая не умещается в узкие рамки статистической
нормы, попадет в разряд патологии. Таким образом,
статистическая норма весьма относительна и
слишком примитивна, а потому не может стать
надежным основанием для провозглашения чеголибо (кого-либо) психически “нормальным” или “ненормальным”.
2. Медицинская норма. Нормальным, “образцовым”
с медицинской точки зрения мы называем состояние
организма, при котором выполняются его физиологические
функции,
необходимые
для
его
существования. Нормально работающий орган — это
орган, который способен выполнять эти функции.
Этот критерий вполне надежен для соматических заболеваний: все “отклонения”, которые ведут
организм к гибели, могут считаться “ненормальными”. Несмотря на то что психической норме придают
статус медицинского понятия, тем не менее медицинская норма не может стать надежным источником
для психической нормы. Во-первых, мы можем заметить, что так называемые психические заболевания
не нарушают физиологических (телесные) функций
организма, а значит, не могут считаться “нарушениями” или “отклонениями” в медицинском смысле. Вовторых, психическая жизнь человека не может огра-
5
ничиваться исключительно биологическими критериями выживания и адаптации. Такая биологическая
редукция психической жизни лежит в основе медицинского подхода к суицидальному поведению,
которое воспринимается психиатрами как безусловно ненормальное.
3. Юридическая норма. Человек с юридической
точки зрения поступает нормально, если его поведение укладывается в правовые рамки, т. е., если
поведение человека не угрожает жизни, здоровью,
благосостоянию других членов социума, благополучию государства и пр. Но это тоже не может
считаться достаточным и надежным основанием для
понятия психической нормы, хотя житейские ярлыки
“ненормального”, “больного”, “психа” часто прикрепляются человеку, который совершает некоторые
особо тяжкие преступные действия. В то же время
квалифицирование преступных действий как психически ненормальных ведет к оправданию человека,
уменьшению его вины и последующего наказания.
4. Этическая норма. Иногда мы называем человека “ненормальным”, если он вышел за пределы
моральных и этических норм, т. е., принятых в обществе правил поведения: “ненормальный” — это
человек, который поступает “нехорошо”. Эти правила
имеют как светские, так и религиозные основания:
бывает, что человека, совершающего греховный поступок, называют “сумасшедшим”, “безумцем”. Но в
любом случае этические правила тоже не могут стать
надежным критерием разделения на психическую
норму и патологию. Отнюдь не каждый человек, поступающий “греховно”, “нехорошо”, “неправильно”,
является психически ненормальным. Подчинять понятие психической нормы религиозному или
этическому критерию означает очередное ограничение (редукцию) психической жизни.
6
5. Эстетическая норма. Еще один источник оценки
поведения другого человека как “нормального” или
“ненормального” связан с эстетической оценкой его
личности, в частности, его поведения или внешнего
вида. “Ненормально” в этом случае означает “некрасиво”, “отвратительно” и пр. Сюда же можно отнести
эстетическую оценку продуктов деятельности человека, например, его творчества. Например, можно
считать “ненормальными” крайние отклонения от реализма. Понятно, что эстетическая норма не может
стать достаточным основанием для определения понятия психической нормы. Эстетические нормативы
слишком «привязаны» к пристрастиям и вкусам ее
носителей, а кроме того, они зависят от меняющихся
историко-культурных условий. Если сюрреализм уже
почти реабилитировал себя, то представителей такого направления современного искусства, как
“spaceman-art”, использующих в качестве материала
для своих произведений мертвые тела и органы,
многие зрители наверняка сочтут “ненормальными”.
6. Идеологическая норма. Это основание присуще
главным образом обществу с жесткой идеологической системой. Нормальный человек здесь — это
тот, кто мыслит и поступает в соответствии с общепринятой идеологией. Человек, придерживающийся
иного мировоззрения, иной картины мира, может попасть
в
разряд
“ненормальных”.
Причем
“ненормальным” он будет считаться не только обычным человеком, но и специалистом (психиатром).
Примерами служат принудительные госпитализации
“инакомыслящих” в советское время. Однако и сегодня, когда, казалось бы, существует идеологический
плюрализм, можно наблюдать отдельные случаи, когда человек квалифицируется как “ненормальный” на
основании его взглядов, которые не вписываются в
общепринятые установки.
7
Выводы. Краткий обзор оснований, на которых чаще
всего строится понятие психической нормы, показывает, что психическая норма часто смешивается с
понятиями статистической, медицинской, юридической, этической, эстетической, идеологической
нормы. Хотя, очевидно, что она не может быть сведена ни к одному из этих оснований. Тогда, быть
может, психическая норма — это интегративное
понятие, опирающееся сразу на несколько оснований? Если это так, то в таком случае где взять
эксперта, который смог бы учесть все основания и
создать некий образец, мерило, с помощью которого
можно было бы оценивать психическую жизнь человека? Он не может быть ни одним из известных
специалистов (например, социологом, врачом, представителем церкви, искусствоведом и пр.), поскольку
они весьма однобоко смотрят на психическую жизнь
человека. Но даже если бы удалось найти такого
эксперта, который создал бы “универсальную модель
нормальной психики”, то обнаружилась бы принципиальная
неадекватность
этого
“образца”
психической жизни человека, поскольку в природе
последней заложена идея уникальности и неповторимости,
свободы
и
неограниченности.
Применительно к психической жизни какие-либо “образцы” могут использоваться лишь как временные
опоры для последующего проявления индивидуальности человека. И даже если эти “образцы”
используются как некие “идеалы”, к которым стремится человек, то и в этом случае они не могут
выступать в качестве “обязательных и узаконенных
нормативов”, а исключительно как добровольно принятые личные ценности.
8
С.Н. Борисова
Пермский государственный университет
СОН КАК ПСИХИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ©
Сон – важнейшая составляющая человеческой
жизни. От него зависят здоровье и благополучие,
настроение и поведение, силы и эмоции, супружеская жизнь и профессиональная деятельность.
Традиционно сон и бодрствование изучались как физиологические феномены (И.П. Павлов, А.М. Вейн, Б.
Беккер, П.П. Соколов и др.). Однако в последнее
время феномен сна и его связь с психической реальностью
человека
стали
предметом
многих
психологических исследований (Salkovskis, 1989;
Wegner, 1989; Espie, 1991; Watts, Coyle, & East, 1994;
Harvey, 2003 и др.).
Целью данной статьи является обобщение результатов эмпирических исследований качества сна,
выполненных под нашим руководством на кафедре
общей и клинической психологии Пермского государственного университета. Их объединяет то, что
основным инструментом исследования является
Оксфордский опросник качества сна. Этот опросник
был любезно предоставлен A.G. Harvey в рамках
программы сотрудничества университетов Перми и
Оксфорда. Нами была проведена апробация данной
методики, применяемая нами русскоязычная версия
отвечает всем требованиям относительно валидности и надежности, предъявляемым к методикам
данного типа (Борисова, Ганиева, 2007).
Вопрос об особенностях сна в различные возрастные периоды изучался В.Э. Фельдблюм в 2002
г. В исследовании приняли участие 59 чел., из них 28
© Борисова С.Н., 2008
9
мужчин и 31 женщина. Они были разделены на три
возрастные группы с приблизительно равным количеством мужчин и женщин: А – от 19 до 29 лет, В – от
30 до 39 лет и С – от 40 до 54 лет. Установлено, что
50 % респондентов группы А считали, что у них есть
проблемы со сном, оценивали его как «довольно хороший» и «довольно плохой», большая часть (8 чел.)
имеющих проблемы со сном – мужчины, они более 2
раз в неделю отмечали у себя сонливость, признавали что мысли часто мешают им уснуть каждую или
почти каждую ночь. В данной группе однородными
оказались показатели времени отхода ко сну и пробуждения. В группе В проблему со сном признавали
25 % респондентов (4 мужчины и 1 женщина). Преобладающая самооценка сна в данной группе –
«довольно хороший». В этой группе наблюдались
различные варианты времени отхода ко сну – от 22
час. до 2-3 час.ночи. Те, кто жаловались на проблему
со сном, также признавали, что «мысли часто мешают им уснуть», те, кто не имели проблем со сном, по
данной шкале выставляли низкие баллы. В группе С
38 % респондентов отмечали наличие проблем со
сном, преобладающая оценка сна по группе – «довольно хороший». Для данной группы в целом
характерно большое разнообразие в оценках различных параметров сна и значительные различия
между теми, кто признал наличие проблем со сном,
и теми, у кого их нет. Например, первым на засыпание требуется от 20 до 60 мин., а вторым от 5 до 20,
первые просыпаются бодрыми, а вторые измученными.
Более-менее однородная картина сна в возрасте
от 20 до 30 лет и значительная вариативность характеристик сна с тенденцией к ее увеличению в
старшие возрастные периоды свидетельствует, повидимому, о том, что в течение жизни происходит
приспособление к собственному сну, формируется
10
эффективный или неэффективный индивидуальный
стиль управления этим состоянием организма и психики. Разумеется, что этот предварительный вывод
нуждается в проверке на более представительной
выборке.
М. И. Ганиева (2005) изучала качество сна у
представителей различных профессий. В ее исследовании приняли участие
работники РУВД
Индустриального и Дзержинского районов (32 чел.,
16 мужчин и 16 женщин) и служащие банка «Петрокоммерц» (30 чел., 14 мужчин и 16 женщин).
Выяснилось, что характер деятельности существенно влияет на различные характеристики сна.
Напряженная, связанная с частым возникновением
нестандартных и даже опасных ситуаций, и ненормированная работа служащих силовых структур
отражается на качестве их сна. Только 10% из них
отмечали, что соблюдают режим труда и отдыха, в
то время как среди банковских служащих их было
92% и 70 % работников силовых структур отмечали
трудности с засыпанием. Сонливость в течение последнего месяца в рабочее время отмечали 79 %
силовиков по сравнению с 34 % банковских служащих; кроме того, 90 % из них отмечали наличие в
течение последнего месяца проблем с выполнением
профессиональных обязанностей. У служащих ОВД
более бедным оказался и список приемов облегчения засыпания: они в основном стараются занять
себя чем-либо, чаще всего смотрят телевизор, тогда
как банковские служащие «пытаются очистить свой
мозг», «ищут поддержки у других», «смотрят на проблему с другой стороны».
Однако влияние стресса на качество сна не является столь однозначным. Р.А.Баталин (2007)
получил интересные данные о качестве сна студентов. 30 студентов разных специальностей (10
юношей; 20 девушек) были дважды обследованы: в
11
середине учебного семестра и во время экзаменационной сессии. Установлено (сравнительный
анализ с примене
- критерия Фишера), что во
время сессии гораздо быстрее и легче происходит
засыпание, существенно реже наблюдается просыпание среди ночи, реже возникают проблемы
дыхания во время сна, дискомфорт в постели во
время сессии у студентов также ниже, чем в течение
семестра. Кроме того, многие респонденты указывали на пониженную необходимость контроля за
мыслями при засыпании во время сессии. Но два параметра качества сна во время сессии были хуже,
чем во время семестра: студенты производили сверки с часами (64,3 % во время семестра и 7,1% в
сессию); не прислушивались к шорохам 60,7 % в течение учебы против 10, 7 % в сессию, что может
быть объяснено экзаменационной тревогой. В целом
же полученные результаты позволяют сделать вывод, что качество сна во время сессии выше, чем в
середине семестра. Большинство респондентов не
чувствуют в течение семестра достаточной усталости, поэтому вместо ночного сна смотрят телевизор,
читают и занимаются другими «посторонними» делами, что, в свою очередь, ведет к сокращению
количества часов ночного сна, ухудшению процесса
засыпания и повышению дневной сонливости. С другой стороны, в сессию дневное утомление выше и,
следовательно, легче и быстрее происходит засыпание, снижается количество ночных пробуждений и
увеличивается уровень удовлетворенности ночным
сном.
Н.С. Манылова (2003) сравнивала качество сна у
лиц, страдающих неврозами и лиц группы нормы. В
исследовании приняли участие 19 пациентов психотерапевтического отделения клинической больницы
№7 в возрасте от 21 года до 63 лет, у которых нару-
12
шения сна были зафиксированы в истории болезни
как основные или сопутствующие симптомы заболевания – экспериментальная группа, и 15 здоровых
людей в возрасте от 20 до 78 лет – контрольная
группа. Установлено, что нарушения сна признавали
у себя респонденты обеих групп, но у пациентов
психотерапевтического отделения статистически
значимо более высокая давность проблем со сном
(до 20 лет в экспериментальной и до 1 года в контрольной группе), временем засыпания и частотой
просыпания по ночам. Респонденты из экспериментальной группы достоверно чаще принимают
снотворные и седативные препараты (причем доля
снотворных больше, чем доля седативных препаратов), у них менее разнообразны приемы облегчения
засыпания. Корреляционный анализ показал, что в
контрольной группе многие параметры качества сна
прямо коррелируют с возрастом: чем старше человек, тем больше у него выражены проблемы со сном,
больше сонливость в течение дня, частота просыпаний по ночам. В экспериментальной группе такие
связи не присутствуют. В целом в экспериментальной группе корреляционных связей значительно
меньше, чем в контрольной. В группе пациентов
психотерапевтического отделения нарушения сна
вызывают проблемы в профессиональной деятельности независимо от возраста больных, тогда как в
группе здоровых четко выявлена прямая связь между возрастом и проблемами на работе. Таким
образом, в группе нормы основным фактором, влияющим на качество сна, является возраст, на лица,
страдающие неврозами, по-видимому
действуют
иные факторы.
Выяснению вопроса о влиянии личностных характеристик на качество сна были посвящены другие
исследования. Так, Н.С. Манылова (2004) изучала
13
вопрос о связях между характеристиками бессонницы, психическим состоянием и отдельными
аспектами самосознания (самооценка и уровень
субъективного контроля). В исследовании приняли
участие 20 пациентов психотерапевтического отделения клинической больницы в возрасте от 21 года
до 63 лет – экспериментальная группа, и 20 здоровых людей в возрасте от 20 до 78 лет – контрольная
группа. Респонденты из психотерапевтического отделения
отмечали
длительную
бессонницу.
Установлено также, что у них более высокий уровень
тревожности, фрустрации и ригидности, чем в контрольной группе. Эти психические свойства
оказались прямо пропорционально связанными с
выраженностью бессонницы. Уровень тревожности
оказывает большое влияние на выраженность бессонницы. В экспериментальной группе выявлены
значимые корреляции между уровнем тревожности и
такими характеристиками сна, как давность бессонницы, время просыпания, частота просыпания ночью;
в контрольной группе – значимая корреляция между
уровнем тревожности и временем засыпания. Обе
группы имеют также значимую корреляцию между
уровнем тревожности и частотой плохих сновидений.
В экспериментальной группе ночные переживания по
поводу своего здоровья и болезни, а также проблем
в межличностных отношениях связаны с большой
ответственностью за события, которые происходят в
этих сферах. В контрольной группе наблюдался более
высокий
уровень
агрессии,
чем
в
экспериментальной группе. Пациенты психотерапевтического отделения приписывают себе большую
ответственность за свое здоровье, в то время представители контрольной группы считают себя
ответственными за отношения в производственной
сфере.
14
В.Э. Фельдблюм (2004) изучала особенности механизмов психологической защиты и определение
смысла жизни у лиц, страдающих бессонницей. В исследовании приняли участие 80 чел., из них 31
мужчина и 49 женщин в возрасте от 19 до 62 лет. По
социальному положению испытуемые относились к
разным категориям. Среди них были студенты, врачи, бухгалтера, работники различных фирм и т. д.
Контрольную группу составили 40 чел. в возрасте от
19 до 53 лет, из них 15 мужчин и 25 женщин. Экспериментальная группа также насчитывала 40 чел. в
возрасте от 21 до 62 лет, из них 16 мужчин и 24
женщины. В данном исследовании были получены
следующие результаты: в группе лиц, не страдающих
бессонницей,
ведущими
механизмами
психологической защиты являются «отрицание» и
«компенсация», наименее свойственно им – «вытеснение». Для лиц, не имеющих проблем со сном,
также характерны высокий уровень осмысленности
жизни и низкие значения по всем показателям бессонницы. В целом испытуемых, не имеющих нарушений
сна, можно охарактеризовать как целеустремленных
людей, воспринимающих жизнь интересной, эмоционально насыщенной и наполненной смыслом. В
группе лиц, страдающих бессонницей, ведущими механизмами психологической
защиты являются
«регрессия», «замещение» и «компенсация», им
наименее свойственно «вытеснение», т.е. при регуляции своего поведения они используют возврат на
более ранние этапы развития, смещение агрессии с
источника ее возникновения на более слабый объект. Уровень осмысленности жизни в данной группе
находится на нижней границе допустимого значения,
что свидетельствует о неудовлетворенности прожитой частью жизни, фатализме, частичном ощущении
бессмысленности жизни. Показатели бессонницы у
лиц, имеющих нарушения сна, выше нормы. Стати-
15
стически значимых различий по показателям бессонницы между мужчинами и женщинами в обеих
группах испытуемых не выявлено.
Корреляционный анализ показал наличие обратно пропорциональной связи между показателями
осмысленности жизни – «цели в жизни» и «процесс
жизни», а также «качество сна» и «высыпание» в
группе лиц, страдающих бессонницей.
Полученные данные позволяют предположить,
что сон гораздо более «психологизирован», чем это
принято считать. Он является не только и не столько
физиологическим состоянием, но и психическим явлением, тесно связанным с самыми разнообразными
личностными свойствами и психическими процессами, зависит от переживания актуальной ситуации
индивида, характера профессиональной деятельности и т. д. Все эти факторы существенно влияют на
сон, опосредуют его глубину и качество. Многообразные нарушения качества сна тесно связаны с
функционированием не только организма, но и личности. Изучение сна как психического явления
весьма актуально как в интересах науки, так и с
практической точки зрения. Как видно из приведенных исследований, проблема бессонницы очень
многообразна и затрагивает многие аспекты нашей
жизни. Ее изучение позволяет нам выяснить источники
бессонницы,
чтобы
в
дальнейшем
корректировать эту проблему и находить методы
борьбы с ней.
16
Е.В. Шевкова, М.А.Тюшина
Пермский государственный университет
СТРАТЕГИИ СОВЛАДАНИЯ И МЕХАНИЗМЫ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ В ОСОЗНАННОЙ
САМОРЕГУЛЯЦИИ ЧЕЛОВЕКА ©
В современной психологии остается актуальной
проблематика субъектной активности человека, его
творческой роли в построении своей жизни. Одним
из важнейших и принципиально необходимых психических
механизмов
реализации
внутренне
детерминированной активности субъекта является
его осознанная целенаправленная саморегуляция
как активность, обеспечивающая достижение целей
субъектом.
Неотъемлемой частью процесса саморегуляции
является преодоление проблемных ситуаций на пути
субъекта к своей цели, но этому аспекту, тем более
способам преодоления, исследователи не уделяют
достаточного внимания. В теории же совладания,
наоборот, рассматриваются стратегии человека в
процессе преодоления проблемных ситуаций, но ни
один из подходов (личностный, проблемно ориентированный, когнитивный, ресурсный) исследования
совладания не учитывает наличие или характер целей субъекта.
В своей работе мы попытались соотнести две
различные проблемы, две точки зрения на процесс
достижения человеком своих целей – с позиции концепции осознанной саморегуляции и с позиции
теории совладания. То есть выявить место совладания в процессе саморегуляции и проверить,
©Шевкова Е.В., Тюшина М.А., 2008
17
насколько эффективность одного процесса связана с
эффективностью второго.
Проблемой нашего исследования стало соотношение осознанной саморегуляции и стратегий
совладания человека. Неотъемлемой частью этой
работы стало изучение особенностей функционирования механизмов психологической защиты, так как
они во многом влияют на эффективность преодоления
человеком
трудностей.
Осознанную
саморегуляцию мы рассматривали на уровне деятельности
(саморегуляция
поведения)
и
на
личностном уровне (как осмысленность жизни).
В исследовании приняло участие 92 чел. (49 женщин и 43 мужчины). Средний возраст респондентов
23 года. Участниками исследования были люди разных специальностей, преимущественно с высшим и
неполным высшим образованием.
Целью являлось исследование взаимосвязи осознанной саморегуляции человека со стратегиями
совладания и механизмами психологической защиты.
Мы предположили, что осознанная саморегуляция
связана с использованием конструктивных стратегий
совладания и низким уровнем напряженности механизмов психологической защиты, т. е. люди с
развитой саморегуляцией чаще используют конструктивные стратегии совладания и реже механизмы психологической защиты.
Исследование проводилось по корреляционному
плану. Для проверки гипотезы мы использовали психодиагностические методы – четыре опросника
(«Стиль
саморегуляции
поведения-98»
В.И. Моросановой, тест смысложизненных ориентаций
«СЖО»
А.Д. Леонтьева,
«Копинг-тест»
Р. Лазаруса и «Индекс жизненного стиля» адаптированный под руководством Л.И. Вассермана). Для
математической обработки полученных данных нами
18
применялись корреляционный анализ, кластерный
анализ, сравнительный анализ с применением tкритерия Стьюдента, факторный анализ.
Саморегуляцию произвольной активности человека, вслед за О.А. Конопкиным, мы понимаем как
системно-организованный процесс внутренней психической активности человека по инициации,
построению, поддержанию и управлению разными
видами и формами произвольной активности, непосредственно реализующей достижение принимаемых
человеком целей. Она может проявляться в осознанной и неосознанной форме, на различных уровнях, в
том числе в деятельности и на уровне личности. В
данной работе мы рассматриваем осознанную саморегуляцию человека через
саморегуляцию
поведения и осмысленность жизни. Стратегии совладания – это системы действий, предпринимаемых
человеком в ситуациях психологической угрозы физическому,
личностному
и
социальному
благополучию, осуществляемых в когнитивной, эмоциональной и поведенческой сферах функционирования личности и ведущих к успешной или менее
успешной адаптации. Психологическая защита рассматривается как система адаптивных реакций
личности, направленная на защитное изменение
травмирующей информации или ее значимости с целью
ослабления
ее
психотравмирующего
воздействия на субъекта.
Общей целью механизмов защиты и совладания
является адаптация субъекта к изменяющимся условиям среды. Есть значительные различия между
этими двумя способами преодоления стресса: механизмы совладания более пластичны, но требуют от
человека большей затраты и включения когнитивных,
эмоциональных и поведенческих усилий. Механизмы
защиты склонны к более быстрому уменьшению
эмоционального напряжения и тревоги и работают по
19
принципу «здесь и теперь». Стратегии совладания
могут быть выбраны в соответствии с требованиями
ситуации, легко изменяются, им можно относительно
быстро научиться. Механизмы психологической защиты типичны в проявлении, что значительно
ограничивает их адаптивность.
Совладание является неотъемлемой составной
частью процесса саморегуляции, осознанного достижения цели. В исследовании и саморегуляции, и
совладания рассматривается один процесс, только в
первом случае большее внимание уделяется цели
(достижение которой служит критерием успешного
преодоления), а во втором интересен способ как метод преодоления.
В ходе эмпирического исследования гипотеза подтвердилась, но не в полной мере. В ходе
исследования нами были получены следующие результаты:
1. Осознанная саморегуляция положительно коррелирует с двумя из четырех конструктивных
стратегий совладания – поиском социальной поддержки и планированием решения проблемы,
отрицательно – с одной из двух неконструктивных
стратегий - дистанцированием, со стратегией бегства и с показателем степени напряженности защит.
Таким образом, поддержка, помощь и опыт других
людей является мощным ресурсом, помогающим
преодолевать препятствия на пути к цели. Для эффективного достижения своих целей человеку важна
как самостоятельность, так и способность обращения
к социальному опыту, контактам с людьми, принятию
их помощи.
2. Механизмы психологической защиты могут способствовать или препятствовать эффективной
саморегуляции и реализации конструктивной стратегии совладания в зависимости от того, как они
20
пропускают в сознание субъекта информацию об
условиях проблемной ситуации. Так, рационализация
положительно
связана
с
развитостью
саморегуляции, потому что преобразует содержание
мыслей, чувств субъекта, не препятствуя его полноценному восприятию ситуации. А замещение и
регрессия отрицательно связаны с осознанной саморегуляцией, возможно, потому, что уводят
субъекта от реального решения проблемы. В первом
случае – из-за переноса реакции на другой, более
доступный и безопасный объект; во втором – из-за
ухода от требований реальной действительности,
возвращению к более ранним, незрелым личностным
реакциям.
3. В группе с более развитым уровнем саморегуляции часто используются стратегии планирования
решения проблемы и поиск социальной поддержки.
Это может характеризовать людей из данной группы,
по сравнению с людьми из второй, как более склонных к общению, обсуждению проблемы и обращению
за помощью. Они отличаются также большей самостоятельностью в постановке и достижении своих
целей, более оптимистичным отношением к трудностям, чаще оценивая их как преодолимые. К
характеристике второй группы, с более низким уровнем саморегуляции, можно добавить склонность
дистанцироваться от проблемы, снизить ее значимость, склонность к попыткам избежать проблемной
ситуации.
4. Интерес вызывает результат сравнения используемых психологических защит в группах с высокой и
низкой саморегуляцией. В группе лиц с развитой саморегуляцией значительно чаще использовался
механизм отрицания и значительно реже механизм
регрессии. В данном случае менее очевидно, что отрицание может способствовать достижению целей,
высокой саморегуляции. Но при этом, на наш взгляд,
21
надо принимать во внимание используемый нами
метод получения данных. Сведения о себе участники исследования представляли сами, в опросниках
они фиксировали только субъективные данные. Возможно, показатели высокого уровня саморегуляции
поведения и осмысленности жизни обусловлены не
только объективно высоким уровнем саморегулирования участников, но и вытеснением, отрицанием
ими ситуаций неуспеха, целей, которые они не смогли достичь.
Особенностью данного исследования было внимание именно к процессу преодоления проблемы в
ходе достижения субъектом своей цели, т. е., обращение к стратегии совладания в процессе
саморегуляции человеком своей активности. Оказалось, что человек с развитой саморегуляцией чаще
использует конструктивные стратегии. Важную роль
в осознаваемых процессах саморегуляции и совладания играют менее осознаваемые механизмы
психологической защиты личности.
Практическое значение работы, на наш взгляд, заключается в возможности развития нового взгляда к
исследованию преодоления человеком трудностей –
с позиции наличия и характера у него целей и смыслов в жизни в конкретной ситуации. Данные также
могут быть использованы в диагностике особенностей осознанной саморегуляции человека, при
анализе эффективности решения проблемных ситуаций.
22
С.В. Вайнштейн
Пермский государственный университет
К ПРОБЛЕМЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОАНАЛИТИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЙ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ И
ПСИХОТЕРАПИИ©
Человек обращается к психологу с вопросами,
значимыми для собственной жизни. Психолог, вступающий в консультационные отношения с клиентом,
занимается профессиональной деятельностью. Их
взаимодействие при этом
можно понимать как
встречу жизненного опыта клиента, соотнесенного с
его экзистенциальной ситуацией, и профессионального опыта консультанта, соотнесенного с его
профессиональным представлением о деятельности
и профессиональным исполнением деятельности.
Таким образом, рассмотрение взаимосвязи экзистенциальных
и
деятельностных
аспектов
психологического консультирования является значимым направлением в разработке методологии
психологической практики.
Философия М.Хайдеггера, обращенная непосредственно к опыту существования, предлагающая
экзистенциальную аналитику (Daseinsanalytik) как базирующуюся
на
феноменологии
методологию
деятельности и имеющая свое приложение к проблемам психологической практики (Л.Бинсвангер,
М.Босс), представляется перспективным полем для
исследования обозначенной проблемы. Сама проблема при этом может быть ограничена вопросом о
©Вайнштейн С.В., 2008
23
возможностях экзистенциальной аналитики в психологическом консультировании.
Для того чтобы ответить на этот вопрос, попытаемся отказаться от готовых представлений о
психологическом консультировании и обратиться
непосредственно к методологическому аспекту экзистенциальной аналитики, сделав его предметом
«действительного тематического рассмотрения».
Здесь необходимо отметить методологию исследования и указать, что полагается ею под
тематизацией. В соответствии с пониманием
М.Хайдеггера и применительно к данной работе,
раскрытие темы означает выражение предмета исследования
в
его
изначальной
данности
(экзистенциально-аналитической методологии как
она есть сама по себе) c последующим определением его конкретных воплощений (экзистенциальноаналитической психологической практики) и обозначением принципиально возможных на его основаниях
теоретических построений (релевантных экзистенциально-аналитической
методологии
концепций
психологической практики).
Обращение к проекту экзистенциальной аналитики позволило обнаружить его методологическую
функцию относительно проблемы соотношения экзистенциальных
и
деятельностных
аспектов
психологического консультирования и выявить методологическую
структуру
экзистенциальной
аналитики. Предложенная интерпретация понятия
Dasein (здесь-бытие; вот-бытие; присутствие) как переходной формы между бытием и сущим,
существованием и деятельностью дает возможность
преодолеть разрыв между способом существования
клиента и способом его данности консультанту. Выявленные экзистенциальный, феноменологический и
трансцендентальный
аспекты
экзистенциальной
аналитики, будучи перенесенными в контекст психо-
24
логического консультирования, позволяют увидеть
этот вид профессиональной деятельности психолога
как исходящее из существования обращение непосредственно к опыту бытия с целью выявления
конкретных условий его возможности. Таким образом, психологическое консультирование с точки
зрения экзистенциальной аналитики в наиболее общем виде представляется как форма философского
праксиса, смысл которого состоит в том, чтобы способствовать поиску и принятию возможностей своей
жизненной ситуации за счет приведения временности человеческой жизни к очевидности.
Различение собственных и несобственных возможностей существования осуществляется с опорой
на экзистенциальную структуру заботы как единства
понимания, расположенности и речи и конституируемых ими экзистенциальности и бытия к смерти,
фактичности и ужаса, падения и решимости. Будучи
перенесенной в контекст психологического консультирования, эта структура задает экзистенциальноаналитическую модель психологического здоровья, а
также выступает принципиальной концептуальной
схемой, раскрывающей работу психолога консультанта в качестве опосредованной способами бытия
Dasein.
Психологическое здоровье здесь можно понять
как открытость собственным возможностям и ограничениям, жизненным фактам и экзистенциальной
тревоге, повседневному быту и подвигу (мужеству
творить - по Р.Мею). Теоретически психологически
здоровый человек понимает, что он способен изменить, а что - нет; замечает свои переживания, он
толерантен к неопределенности; интегрирован в повседневность («дом, семья, работа») и готов
выходить за ее рамки, созидательно утверждая собственную уникальность.
25
В свою очередь, бытийная опосредованность психологического
консультирования
обращает
к
онтологическому плану анализа, т.е. предполагает
интерпретацию всего происходящего в этом процессе как способов взаимоотношений человека и мира.
Иными словами, любая проблема и поведение клиента должны рассматриваться консультантом в
контексте способов отношения клиента с миром. Так
же любая рефлексия работы консультанта (в том
числе и супервизия) должна проводиться в таком же
предельно широком контексте. При этом основная
задача консультанта состоит в том, чтобы дать возможность клиенту открыться как несобственным, так
и собственным способам бытия, в процессе изложения своего понимания и переживания личных
трудностей.
Общая структура Dasein в психологическом консультировании, вслед за Л.Бинсвангером, может
быть определена при помощи концептов внешний
мир, внутренний мир и совместный мир, представляющих собой результат организации наиболее
общих способов бытия Dasein. В связи с этим, различие между такими выделяемыми сегодня видами
психологического консультирования, как проблемноориентированное (consulting), личностно-ориентированное (counseling) и решение-ориентированное
консультирование (solution talk), с точки зрения экзистенциально-аналитического подхода правомерно
понимать в качестве различия форм осуществления
Dasein, укорененного в направленности устанавливаемых и утверждаемых возможностей существования. Так, работа психолога-консультанта, фокусирующаяся на выявлении «внешних» причин
заявляемой клиентом проблемы и поиске путей их
устранения (consulting), направлена на внешний мир;
анализ индивидуальных, «внутренних» причин проблемы, собственно психологическое консульти-
26
рование (counseling), «обращается» к внутреннему
миру; совместный поиск ресурсов для решения проблемы (solution talk) предполагает направленность
на совместный мир.
Предметные воплощения бытийных определений
Dasein, определяемые М.Боссом в терминах пространство
жизни,
имение
времени,
телооткрытость (Leiben), настроение, показывают
область приложения профессиональных усилий психолога-консультанта как наполненную смыслами и
значениями реальность, в которой возможно появления нового, выражающуюся в телесном и эмоциональном опыте. Понятия соучастного мира и
одиночества, свободы и ответственности позволяют
говорить, что эта реальность имеет межличностный
и добровольный характер. В связи с этим может быть
конкретизирован предмет психологического консультирования с точки зрения экзистенциальной
аналитики. Под поиском и принятием возможностей
своей жизненной ситуации имеется в виду совместное с клиентом исследование в межличностном
взаимодействии многообразных способов открытости
и доступности клиенту мира. Основанием единства
этого многообразия является выбор. В этом плане,
предмет психологического консультирования в ракурсе экзистенциальной аналитики в предельном
выражении предстает как выбор способов реализации бытия.
Следствием анализа основных европейских экзистенциальных подходов к психологической практике
(логотерапии В.Франкла, экзистенциального анализа
А.Лэнгле, экзистенциально-инициальной терапии
К.Дюркхайма, гештальттерапии Ф.Перлза) стало выявление тех из них, в рамках которых возможна
реализация общих принципов экзистенциальной
аналитики. Это позволяет связать экзистенциальноаналитическую концепцию психологического кон-
27
сультирования с конкретным психотехническим инструментарием. Основываясь на экзистенциальноаналитической методологии, психолог может обращаться к широкому спектру техник – от хорошо
известных и широко используемых логотерапевтической парадоксальной интенции
и гештальттерапевтической работы с полярными представлениями
до малораспространенных и специфических техник ведомого рисования (Zeichnen) и
телесной работы (Leibarbaiten), используемых в экзистенциально-инициальной терапии.
Исходя из вышесказанного может быть дан ответ
на вопрос о возможностях экзистенциальной аналитики. Интерпретация экзистенциальной аналитики
как метода психологического консультирования хотя
и не представлена в явном виде в текстах, выражающих экзистенциальную аналитику, тем не менее,
имеется, т.к. может быть эксплицирована. Также могут быть обозначены понятия и концепции,
связующие эту интерпретацию с психологической
практикой и указаны методологические основания,
исходя из которых осуществляется требуемая взаимосвязь.
Г.А.Смыслова
Межрегиональный институт
гуманистической психотерапии, г. Москва
ИССЛЕДОВАНИЕ МЕТАФОРЫ И ЕЕ
ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В РАБОТЕ ПРАКТИЧЕСКОГО
ПСИХОЛОГА: КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД©
В настоящее время, когда в психологии идет поиск нового универсального метода психологического
©Смыслова Г.А., 2008
28
консультирования, терапии и диагностики, исследование метафоры является наиболее актуальным.
Метафора, в отличие от других средств работы
психолога, позволяет взаимодействовать непосредственно с содержанием не сознательной, а
бессознательной сферы человека, она является ее
продуктом, при этом это «бессознательное» не подвергается цензуре «сознательного».
Ч.Осгуд в своих исследованиях обратил внимание на явление синестезии. Синестезия – это
психологический феномен, состоящий в возникновении ощущения одной модальности под воздействием
раздражителя другой модальности. Механизмы синестезии признаются основой метафорических
переносов в высказываниях типа «бархатный голос»,
«кислая физиономия», «темная личность» и т.п. По
мнению А.Р.Лурия, физиологические механизмы синестезии, обеспечивающие кроссмодальные переходы, заданы тем, что стимуляция некоторой
модальности поступает не только в специфические
для нее проекционные зоны мозга, но по коллатералям – боковым ответвлениям аксонов – и в
неспецифические для нее проекционные зоны других
модальностей. На основе восприятия одной модальности в восприятии реконструируется целостный
интермодальный образ.
Данное положение, а также работы в области
психолингвистики (Ф.де Соссюр, А.А.Леонтьев,
А.А.Потебня), психологии (К.Г.Юнг, Р.Ассаджиоли,
А.Менегетти, В.Райх, А.Лоуэн), а также имиджелогии
(М.В.Ососков,
Е.Б.Перелыгина,
В.В.Фадеев,
А.Ю.Панасюк) позволили выделить следующие компоненты метафоры как системы:
1.
Вербальный – особенности восприятия
лингвистических средств;
2.
Невербальный – особенности восприятия
нелингвистических средств;
29
3.
Образ психолога – особенности восприятия самого психолога, как субъекта взаимодействия в
процессе оказания психологической помощи.
Такое комплексное исследование метафоры дает
возможности сделать процесс работы с ней более
эффективным и целостным, т.к. выявляются определенные нормы и особенности метафоры.
1. Исследование вербального компонента метафор.
1.1. Исследование «позитивной лексики» (слова,
имеющие негативное значение, но сформулированные с использованием позитивного корня и
приставки «не», например, нехороший, некрасивый,
недобрый и т.п.). Исследование «позитивной лексики» методом семантического дифференциала
показало, что использование ее в психологическом
консультировании позволяет создать более-менее
позитивный настрой у клиента, т.к. воспринимаются
им как «скорее негативные» или, по крайней мере
«нейтральные», в отличие от слов «негативной лексики» (плохой, злой и т.п.), которые воспринимаются
как «негативные», «неприятные» или даже «очень
неприятные». При этом важно учитывать, что использование частицы «не» в некоторых случаях
(например, «ненужный») производит обратный эффект, т.е., наоборот, усиливает негативное значение
слова.
1.2. Исследование восприятия различных частей
речи (слова-описания: прилагательные, причастия;
слова-действия: глаголы, деепричастия; словаконтекста: существительные, местоимения). Преобладание одной из трех групп частей речи в речи
психолога или психотерапевтических текстах (при
наведении транса, использовании метафорических
историй и т.п.) оказывают строго определенное влияние на клиента. Так, слова-контекста делают речь
тезисной и дают клиенту ощущение «понимания» его
30
со стороны психолога, однако их излишнее использование перегружает текст и провоцирует «уход»
клиента от взаимодействия. Слова-действия вызывают «уход» клиента от собственных чувств и
переживаний, позволяют составить четкий план реализации целей клиента и выбрать оптимальное
решение проблемы. Слова-описания способствуют
погружению человека в собственные переживания и
чувства, но излишнее использование их в речи психолога приводит к актуализации всех проблем
клиента и провоцирует трансовое состояние сознания.
2. Исследование невербального компонента метафор.
2.1. Цветовые метафоры являются наиболее изученными
и
широко
применяемыми
как
в
психодиагностике, так и в психотерапии, однако исследование показало, что цвета не обладают ярко
выраженными семантическими характеристиками,
характерными для большинства людей. Следует отметить, что практически все цвета имеют хотя бы
одну негативную характеристику, например, красный
– агрессия, желтый – зависть, синий - ревность, что
также доказывает отсутствие какой-либо общей тенденции в значении цветов. Это свидетельствует о
необходимости использования индивидуальных особенностей
восприятия
цвета
в
процессе
психологического консультирования и решения вопроса о правомерности использования цвета в
современной психодиагностике.
В процессе групповой терапии или психологического тренинга необходимо использовать только те
метафоры цвета, которые носят наиболее общий характер, чтобы снизить вероятность «непонимания»
метафоры кем-либо из участников группы или возникновения нежелательной реакции, «незаплани-
31
рованных» чувств. Такими «общими» цветами являются белый, желтый, зеленый, синий, красный и
черный. Однако важно учитывать и то, что существуют семантически близкие цвета, а их
семантическая близость часто не связана с их расположением в цветовом спектре. Так, если черный
может переходить в темно-серый и серый, желтый в
оранжевый или зеленый, зеленый в голубой, желтый
или синий, голубой в синий, то красный цвет будет
переходить не в оранжевый, а в розовый, так же как
и фиолетовый цвет. При этом красный и фиолетовый
цвета не являются «подобными» и не будут переходить друг в друга.
2.2. Ольфакторные метафоры в психологии являются абсолютно неизученными, а на практике
используются не психологами, а ароматерапевтами.
Тем не менее, важно понимать, что есть люди «понимающие» и «представляющие» окружающий мир
не в образах, а в запахах (ярким примером будет являться герой книги «Парфюмер»). Интересен тот
факт, что запахи вне зависимости от их природы
(будь то природные или антропогенные запахи) воспринимаются одинаково большинством испытуемых,
т.е. существуют устойчивые бессознательные тенденции восприятия запахов. А вот восприятие и
понимание антропогенных и техногенных звуков носит
индивидуальный
характер,
исключение
составляет звук «тормозов», который оценивается
большинством испытуемых «как негативный» в той
или иной степени и вызывает ассоциацию «страх».
Музыкальные звуки воспринимаются по-разному в
зависимости от степени их сложности и «необычности». Так, не слишком распространенные звуки
органа, трубы, колокола воспринимаются и оцениваются испытуемыми по-разному, в то время как «легко
узнаваемые» звуки рояля, скрипки, колокольчика
32
имеют устойчивые ассоциации и оцениваются в целом схоже большинством испытуемых.
2.3. Восприятие геометрических фигур зависит от
их «сложности», так, простые и распространенные
фигуры (круг, квадрат, треугольник, прямая, шестиугольник) получают большую однородность в
ассоциациях (что свидетельствует о наличии архетипических
представлений),
сложные
фигуры
оцениваются на основе индивидуального опыта человека. Таким образом, в процессе психологического
консультирования можно использовать простые фигуры в качестве предлагаемых клиенту метафор, а
более сложные использовать с учетом индивидуального своеобразия и опыта клиента.
3. Образ психолога как метафора.
Для клиента необходимой составляющей образа
«идеального» психолога является его профессиональная компетентность, зрелость. В меньшей
степени для клиента будут важны его коммуникативные навыки и направленность на контакт, тем не
менее, данные способности и особенности психолога
являются важной составляющей его деятельности.
При этом на первый план будут выходить специфичные для сферы деятельности особенности,
необходимые для успешного выполнения данного
вида деятельности. Так, для психолога-консультанта
наиболее важными являются такие качества, как
профессионализм, эрудиция и чувство юмора; для
преподавателя психологии – профессионализм, умение донести информацию, логичность и обаяние,
шарм; для психолога-тренера – профессионализм,
креативность, гибкость, доброжелательность и быстрота реакции; для детского психолога – любовь к
детям, профессионализм, быстрота реакции и креативность,
«умение
играть»;
для
психологаконсультанта по семейным проблемам – уверенность
в себе, наблюдательность, внимательность, стрем-
33
ление учиться, направленность на взаимодействие и
собственный жизненный опыт; для психологаменеджера по подбору персонала – стрессоустойчивость,
профессионализм,
внимательность,
наблюдательность и поставленная грамотная речь.
Анализ и использование полученных результатов
позволит создать (смоделировать) такой образ психолога, который сделает процесс психологического
консультирования максимально эффективным, т.к.
«идеальный» образ психолога сам по себе будет являться средством психологического воздействия.
Подводя итог нашей работы, приходится констатировать,
что
как
в
психологическом
консультировании, так и в психодиагностике, к сожалению, метафора применяется без учета многих ее
особенностей, часто индивидуальное превращается
в универсальное и наоборот. Наше исследование
только подтвердило тот факт, что метафора может
стать универсальным методом психодиагностики и
психотерапии, но лишь после длительного и тщательного ее изучения с позиций комплексного
подхода, интеграции различных направлений психокоррекции и психотерапии, создания единой базы
ее использования и интерпретации.
34
О.Г. Кузнецова
Краевая клиническая психиатрическая
больница № 1, г. Пермь
ЗНАЧЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
НАПРАВЛЕНИЯ В КОМПЛЕКСНОЙ ДИАГНОСТИКЕ
ПАЦИЕНТОВ ОТДЕЛЕНИЯ ПОГРАНИЧНЫХ
НЕРВНО-ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ©
Современное общество усложняет требования к
человеку, в силу этого происходит заострение личностных
особенностей,
растет
психическое
напряжение, увеличивающее число психосоматических и психогенных расстройств. То, что ранее
укладывалось в рамки предписанного всем формализованного
поведения,
что
тонуло
в
повседневности, не замечалось окружающими, теперь, в ситуации необходимости принимать решения,
основанные на личной ответственности, выявляется
очень быстро и порождает явления дезадаптации,
фрустрации, депривации. Человек оказывается в ситуации нестабильности. Количество пациентов с
пограничными психическими расстройствами растет.
Качество болезни меняется: она усложняется, психогенных факторов, несущих патологию, становится
больше.
Нередко выполнение дифференциальной диагностики пациентов отделения пограничных нервнопсихических расстройств оказывается затруднительным на основании только клинических данных.
Поэтому
для
разрешения
дифференциальнодиагностических затруднений приходится прибегать к
дополнительным параклиническим методам исследования больных, в частности к методам
©Кузнецова О.Г., 2008
35
клинической психологии. Устоявшийся в диагностике
пограничных расстройств и состояний подход, основанный лишь на использовании патопсихологических
методик (Б. В. Зейгарник, С. Я. Рубинштейн, В. М.
Блейхер, И. В. Крук, С. Н. Боков), в сравнении с комплексным
подходом,
который
включает
и
нейропсихологические методики, можно считать
ограниченным.
В литературе имеется ряд указаний на значение
нейропсихологических методик для постановки более точного диагноза психиатрического круга
заболеваний и последующей коррекции психического
состояния больных (В. Д. Менделеви, Н. Г. Пятайкина).
С 2005 по 2007 г. было обследовано 82 больных в
возрасте от 17 до 57 лет, которые поступили в стационар с диагнозом «Невротическое расстройство»
(мужчин – 20, женщин - 6;). Все больные были обследованы комплексно, с применением патопсихологических
и
нейропсихологических
методик.
Патопсихологически изучалось состояние когнитивных,
поведенческих
и
эмоционально-волевых
процессов по патопсихологическим методикам,
нейропсихологически - тонкие нарушения гнозиса,
праксиса, речи и других высших психических функций для уточнения связи этих расстройств с
конкретными корковыми зонами. С целью изучения
особенностей личности, поведения, видения «внутренней картины мира» и «внутренней картины
заболевания», опосредованного изучения состояния
высших психических функций пациента проводилась
специальным образом организованная беседа. Она
включала в себя вопросы отношения к госпитализации, к своей болезни, к своей личности, к своим
интересам, к своей семье, к работе (учебе), к психотравмирующим обстоятельствам, к перспективам
своей жизни.
36
В рамках патопсихологического обследования
были использованы методики пиктограммы, предметной классификации, ответные ассоциации,
называние 60 слов, цветовая диагностика (по Люшеру), рисуночные тесты (Вартега и «несуществующее
животное»), СМИЛ, Гиссенский тест, опросники уровня субъективного контроля, индекса жизненного
стиля, индикатор копинг-стратегий, изучение уровня
самооценки (по Дембо-Рубинштейн). В рамках
нейропсихологического обследования использовалась диагностическая методика А.Р. Лурия.
В основу диагностической процедуры и процесса
обработки получаемых данных положен феноменологический подход (К. Ясперс, В, Д. Менделевич, Ю.
С. Савенко, А. Краус (Гейдельберг))
По результатам комплексного исследования
представилась возможность сопоставить значимость
тех или иных методик в комплексной диагностике пациентов
с
диагнозом
при
поступлении
«Невротическое расстройство».
Выявлены преимущества таких качественных методов
психодиагностики,
как
пиктограммы,
предметная классификации, ответные ассоциации,
называние 60 слов, цветовая диагностика (по Люшеру), рисуночные тесты (Вартега и «несуществующее
животное»), СМИЛ, определение уровня самооценки
(по Дембо-Рубинштейн). Высокой продуктивностью
диагностики характеризуются и некоторые нейропсихологические
методики
(исследование
экспрессивной речи, реципрокная координация, одноручные пробы на пространственную координацию,
динамический праксис, пространственно-конструктивная
деятельность,
исследование
письма,
восприятие
сюжетных
изображений,
оптикопространственный гнозис с рисованием планов).
Особенности выполнения больными заданий, предусмотренных этими методиками, позволяют наметить
37
пути совершенствования психокоррекционной работы.
Совместное
обсуждение
с
пациентами
результатов выполнения тестов повышает степень
их доверия к экспериментатору, укрепляет мотивацию пациента к обследованию.
Сопоставление результатов, полученных с использованием
патопсихологических
и
нейропсихологических методик, обеспечило возможность
исследования данных, отражающих взаимосвязь
между нарушением зрительного гнозиса (что ранее
отмечалось Н. Г. Пятайкиной), искажением понимания ситуации, нарушением структуры отношений
человека. Тесты по исследованию речи и письма,
как и проективные рисунки (по Вартегу), затрагивающие отдельные сферы отношений человека,
провоцируют пациента на эмоциональное реагирование, по которому можно судить о наличии
признаков того или иного симптомокомплекса. Отмечена
четкая
корреляция
между
данными,
полученными по рисуночной методике Вартега, и
данными, касающимися иерархии ценностей, структуры отношений и наличия проблем у пациента в
рамках отношений к себе, семье, карьере, социуму.
Методики исследования движений и действий являются диагностически значимыми при задаче
отграничить органическое заболевание от прочих,
относящихся к пограничным состояниям.
Нейропсихологические методики оказались
результативными и в отношении топической диагностики. Полученные данные свидетельствуют о
наличии у пациентов с невротическими расстройствами легких нарушений преимущественно в
височно-теменно-затылочных отделах левого и правого полушарий мозга, премоторных отделах мозга
(левое полушарие), нарушений в префронтальных
отделах лобных долей мозга, часто выявляют легкие
38
нарушения в затылочных и в височных отделах мозга.
Для количественной оценки результатов наиболее подходящими оказались Гиссенский тест,
опросники уровня субъективного контроля, индекса
жизненного стиля, индикатор копинг-стратегий.
Включение в стандартное патопсихологическое
исследование нейропсихологических методик дает
шанс изучению и разрешению современной проблемной ситуации в неврозологии - кардинальному
пересмотру
основополагающих
диагностиконозологических признаков неврозов, в первую очередь, таких как функциональность, т.е. обратимость
невротических расстройств после нормализации
жизненной ситуации и исчезновения психотравмы (В.
Д. Менделевич).
Нарушения межличностных отношений, внутриличностные конфликты в той или иной степени
присущи каждому человеку, точно так же, как и
стрессовые ситуации. У пациентов с невротическими
расстройствами они становятся в их восприятии мира доминирующими в силу их особенностей
психического реагирования, отличных от таковых при
шизофрении или олигофрении. У пациентов с невротическими расстройствами нарушения работы
головного мозга являются легкими, больные более
критичны к своему состоянию и более сензитивны к
внутриличностным конфликтам, что обусловливает
необходимость работы с их проблемами, потребность в психотерапевтической помощи. Последняя
становится более эффективной в работе именно с
пациентами с невротическими расстройствами в силу их большей сохранности, неглубоких, легких
органических нарушений головного мозга, большей
сензитивности и большей мотивированности.
В психиатрической среде бытует шуточное, на
первый взгляд, высказывание, что «люди делятся на
39
тех, кто у нас лежал, и на недообследованных». В
действительности это высказывание имеет большой
смысл. С точки зрения нейропсихологии, личность, у
которой имеются поражения тех областей, дисфункционирование которых типично при невротических
расстройствах, находится в группе риска госпитализации даже при незначительной психотравме. Это
вызвано включением в патологическую работу поврежденных структур мозга. Такая личность,
постоянно живет в «субгоспитальном» состоянии
(«церебральная предиспозиция, облегчающая формирование невротической патологии») (В. Б.
Захаржевский, М. Л. Дмитриева, В. Х. Михеев, М. Г.
Айрапетянц, А. М. Вейн). Учеными активно обсуждаются вопросы корреляции мозговой дисфункции с
возникновением невротических расстройств.
Итак, использование в дифференциальной диагностике
сложных
случаев
лишь
патопсихологических методик дает неполные данные
о состоянии высших психических функций человека и
особенностях личности, что чревато постановкой неточного диагноза и далее – несоответствующим
лечением.
Современные тенденции, характеризующиеся интеграцией наук, методов и подходов, характерны и
для области дифференциальной диагностики пограничных нервно-психических расстройств. Именно
комплексность подхода отвечает экономическим, политическим,
социокультурным
требованиям
современности.
40
С. Н. Борисова, А. В. Землякова
Пермский государственный университет
МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД КАК ПРОБЛЕМА
КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ©
Традиционно проблему морального вреда относят к области юриспруденции, однако результаты
проведенного нами исследования говорят о том, что
моральный вред может и должен стать также предметом изучения клинической психологии.
Во-первых, поскольку понятие морального вреда
рассматривается в основном в юридической литературе (К. И. Голубев, С. В. Нарижний, Н. С. Малеин, М.
Н. Маленина, А. М. Эрделевский и др.), и все работы
на данную тему опираются на законодательство РФ,
где моральный вред определяется как «физические
или нравственные страдания», причиной которых является нарушение личных неимущественных прав
личности, причем оба компонента морального вреда
относятся к психологической реальности, а соответственно – к области исследования психологии,
поэтому мы сделали предположение о взаимозаменяемости таких понятий, как «моральный вред» и
«психический вред». В европейской судебной практике, в частности в Германии, понятие морального
вреда уже заменено более широким понятием психического вреда.
Во-вторых, по результатам исследования С. А.
Калининой большинство студентов-психологов указывают
на
связь
психического
вреда
с
психологическим насилием и психической травмой –
понятиями, традиционно входящими в сферу изучения клинической психологии.
© Борисова С.Н., Землякова А.В., 2008
41
В-третьих, на практике наличие морального вреда определяют клинические психологи, принимающие
участие
в
судебно-психологических
экспертизах.
С целью изучения сложившейся системы представлений по данной проблеме у специалистов,
участвующих в квалификации и оценке морального
вреда, нами было проведено исследование. Поскольку нашими респондентами были компетентные
профессионалы, эксперты в своей области, а также в
связи с недостаточной изученностью темы и отсутствием стандартизованных методов исследования по
данной проблеме мы использовали метод глубинного
интервью.
Были
проинтервьюированы
8
практикующих психологов и 8 практикующих юристов. В своей работе мы опирались на концепцию
социальных представлений Московичи, а также на
ряд исследований социальных представлений, выполненных такими авторами, как Е. О. Голынчик, О.
А. Гулевич, И. А. Джидарьян, М. И. Воловикова, Л. М.
Соснина и др.
В результате проведенного исследования нами
было выявлено содержание представлений о психическом вреде и у психологов, и у юристов.
Большинство респондентов считают, что изучением
морального/психического вреда должны заниматься
в равной степени как юристы, так и психологи (в
большинстве ответов – клинические). Психический
вред описывается респондентами как изменения в
психической сфере человека в результате негативного влияния внешних факторов. Однако психологи
акцентируют в первую очередь внутреннее выражение морального вреда, его проявление в изменении
психической сферы человека, юристы же большее
внимание уделяют внешним, объективным компонентам, т. е. ситуации причинения морального вреда,
объективным показателям его наличия, вызывающим
42
его факторам. Важно заметить, что ключевые характеристики морального вреда чаще оказываются в
компетенции психологов.
Полагаем, что результаты проведенного нами исследования, а также ряд других теоретических и
практических предпосылок позволяют нам утверждать, что моральный/ психический вред не только
может, но и должен стать предметом изучения клинической психологии. Необходимо разработать его
концепцию и надежные методы оценки.
РАЗДЕЛ II. ПСИХОДИАГНОСТИКА В
КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Е.Ю. Невельсон
Пермский государственный университет
КОПИНГ-ПОВЕДЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ
РАБОТНИКОВ В СТРЕССОВЫХ СИТУАЦИЯХ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ И
ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ©
Трудовая деятельность многих профессий часто
проходит в условиях, требующих усиленного расхода
внутренних резервов человека. Длительные значительные нагрузки без достаточных условий для
полного восстановления сил, социальная, коммуникативная депривация и другие факторы оказывают
наиболее неблагоприятное воздействие на субъекта,
иногда полностью дезорганизуя его трудовую деятельность.
При продолжительном и комбинированном влиянии комплекса таких факторов с
большой долей вероятности можно ожидать появле© Невельсон Е.Ю., 2008
43
ния ряда выраженных функциональных и психических
сдвигов,
ухудшения
работоспособности,
снижения качества работы и перегрузок. Наиболее
характерным психическим состоянием, развивающимся
в
неблагоприятных
условиях
жизнедеятельности, является стресс. Это состояние,
сложное по своей природе, имеет психофизиологический,
личностный
и
социальный
аспекты
рассмотрения (Л. А. Китаев-Смык, 1983).
Согласно
дифференциации,
предложенной
J.R.Nitsch в 1981 г. (цит. По: Клиническая психология
/ Под ред. М.Перре, М.Бауманна, 2002), стресс – это
многозначное понятие, включающее четыре основных значения.
1.
Стресс
как
событие,
несущее
дополнительную нагрузку. В этом случае стресс
является ситуативным, раздражающим феноменом,
который отягощает, усложняет течение событий.
2.
Стресс как реакция. Стресс может быть
реакцией на определенное событие и в этом случае
называется эмоциональной реакцией, связанной со
стрессом (стрессовым переживанием).
3.
Стресс как промежуточная переменная. В
этом случае стресс рассматривается в виде
промежуточного процесса между раздражителем и
реакцией на него.
4.
Стресс как трансактный процесс. Стресс
может быть представлен процессом столкновения
индивида с окружающим миром.
R.S.Lazarus, R.Launier (1981) считают, что стресс как
трансактный процесс начинается со специфической
оценки какого-либо события и собственных ресурсов
по его преодолению. В результате формируются связанные со стрессом эмоции, возникают адаптивные
реакции (копинг). В этом случае стресс является
процессом, который протекает в постоянном взаимодействии индивида с окружающим миром.
44
Профессия социального работника принадлежит к
числу стрессогенных. Существует ряд стрессогенных
факторов, в конечном итоге влияющих на эффективность их деятельности. К таким факторам можно
отнести внешние стрессоры:
1)
каждодневное общение с «трудными» людьми;
2)
маленькая зарплата;
3)
неожиданные, незапланированные ситуации,
встречающиеся в процессе деятельности и т.д.
Внутренние стрессоры могут оказывать не менее
разрушающее воздействие на психологическое здоровье социального работника:

неправильное понимание смысла профессии,
неумение найти смысл;

деструктивные
эмоции,
мешающие
эффективной деятельности: раздражение, обида,
жалость и т.д.;

неэффективные способы реагирования на
стрессовые и конфликтные ситуации;

неправильное
отношение
к
стрессовым
ситуациям.
Очевидное следствие воздействия этих факторов –
т.н. эмоциональное выгорание как социальных работников, так и специалистов по социальной работе.
В последнее время в мировой и отечественной
психологии активно изучаются копинг-поведение и
копинг-стратегии (стратегии совладания со стрессом)
человека (Абабков, Перре, 2004; Постылякова, 2005;
Крюкова, 2005; Lazarus, 1981 и др.). Копинг - поведение
(совладающее
поведение)
предполагает
сформированное умение использовать определенные средства для преодоления стрессовых ситуаций.
Стратегии эффективного поведения (совладания) –
это соответственно привычные, либо сформированные способы реагирования в стрессовых ситуациях.
В пермской научной школе В.С.Мерлина –
Б.А.Вяткина проводятся исследования целостной
45
активности субъекта жизнедеятельности. В рамках
разработанной в этой школе концепции профессиональная активность рассматривается как один из
механизмов совладания со стрессом. «Копинг поведение является сложным комплексом активности субъекта в сочетании с его индивидуальными
особенностями и опытом. В противодействии стрессу
участвует не только личность – активна вся индивидуальность! На наш взгляд, копинг-поведение –
ответ на внешний или внутренний вызов субъектности.» (Волочков, 2007).
С целью выявления внутренних ресурсов социальных работников нами был разработан вопросник
активности социального работника. В основу вопросника была положена модель профессиональной
активности А.А.Волочкова, структура которой состоит
из 4 компонентов:
1.
Потенциал
активности,
который
выражается
в
соотношении
мотивации
к
профессиональной деятельности и способностей
(под
способностями
к
профессиональной
деятельности социальных работников мы имеем в
виду прежде всего коммуникативные способности и
эмпатию).
2.
Активность регуляции –
компонент,
выражающий характер соотношения контроля
действий при планировании деятельности и
действий при фрустрации, неудаче, стрессе.
3.
Динамический компонент структуры
активности - характеристики темпа, интенсивности,
а также стремления к видоизменению деятельности.
4.
Результативный компонент, в нашем
случае
состоящий
только
из
субъективной,
внутренней
удовлетворенности
характером
и
результатами своей деятельности.
С целью психометрической проверки вопросника
было проведено пилотажное исследование профес-
46
сиональной активности социальных работников г.
Перми.
Выборка состояла из 96 чел. Результаты факторного анализа методом главных компонент с
вращением VARIMAX свидетельствовали в пользу 3факторного решения. Вопросник, первоначально состоящий из 99 вопросов, был сокращен до 30
вопросов. Три фактора соответствуют трем компонентам активности.
1. Мотивационная активность социального
работника. Эта шкала связана с удовлетворенностью своими профессиональными результатами. Она
отражает отношение к профессии, профессиональную мотивацию и удовлетворенность ее процессом и
«накопленными» результатами. Наиболее характерные для этой шкалы прямые вопросы: «Другие
профессии меня привлекают гораздо меньше сегодняшней», «Профессия социального работника меня
устраивает, несмотря на все сложности», обратные –
«При первой возможности я сменю профессию» и
т.д.
2. Волевая активность социального работника. Шкала определяет
целеустремленность,
настойчивость, решительность, скорость принятия
профессиональных решений. Примеры вопросов,
оставшихся по данной шкале, – «Я быстро принимаю
решения в большинстве текущих ситуаций», «После
неудачного посещения у меня все из рук валится»,
«Разговор с некоторыми клиентами способен надолго выбить меня из колеи».
3. Коммуникативная активность профессионала. Шкала иллюстрирует прежде всего самооценку
коммуникативных способностей в профессионально
важных и типичных ситуациях, а также оценку интенсивности профессионального общения с клиентами.
Примеры вопросов, оставшихся в данной шкале после процедуры факторизации, – «Я легко определяю
47
и учитываю настроение своих подопечных», «Я умею
внимательно слушать клиента» и др.
Коэффициенты надежности (-Кронбаха) выявленных шкал вопросника составили соответственно
0,895 (rxy=0.500), 0,776 (rxy=0.279) и 0,820 (rxy=0.340).
Облическое вращение дает еще один фактор, в
котором все указанные пункты трехфакторного решения образуют единый общий фактор второго
порядка. Это показывает, что возможно вычисление
суммарного показателя – Профессиональная активность работника социальной сферы.
Таким образом, созданный нами диагностический инструментарий позволяет выявить внутренние
ресурсы личности социального работника, дающие
ему возможность оставаться психологически здоровым в условиях постоянно действующего стресса как
трансактного процесса.
С.С. Федосина
Пермский государственный университет
ОБРАЗ «Я» У ЛИЦ С ВЫСОКИМ И НИЗКИМ
УРОВНЕМ ТРЕВОЖНОСТИ©
В последние годы проблема тревоги встает перед нами с небывалой остротой. Это связано и с
социальными, экономическими, техническими изменениями
в
обществе,
политическими
и
экологическими кризисами, и с менее явными, внутренними
источниками
тревоги,
такими
как
внутреннее смятение, отчуждение, потеря направления, неуверенность человека, сталкивающегося с
противоречивыми ценностями или стандартами поведения в современном обществе. Внешние
©Федосина С.С., 2008
48
противоречия порождают внутреннюю рассогласованность образа «Я», что отмечается многими
исследователями (З.Фрейд, К.Гольдштейн, К. Роджерс, Ф.Перлз и др.); отсюда возникает вопрос о
своеобразии характеристик образа «Я» у лиц с высоким и низким уровнем тревожности.
Цель нашей работы - исследование содержания
образа «Я» у лиц с высоким и низким уровнем тревожности и выявление различий, связанных с
содержательной наполненностью образа «Я». Вопрос о характеристиках образа «Я» у лиц с высоким
и низким уровнем тревожности в настоящее время
рассматривается лишь в рамках проблемы согласованности или противоречивости образа «Я», однако
указание на повышение уровня тревожности при несогласованности образа «Я», по нашему мнению, не
раскрывает содержательной его стороны.
В проведенном нами исследовании приняло участие 39 студентов I курса философского и
биологического факультетов ПГУ (5 юношей и 34 девушки), в возрасте от 17 до 21 года. Для диагностики
уровня тревожности использовалась шкала личностной и реактивной тревожности Спилбергера-Ханина
(ШРЛТ). Изучение вербальных компонентов образа
«Я» производилось с помощью методики свободного
самоописания и методики «Кто Я?»; диагностика невербальных компонентов образа осуществлялась с
помощью проективного рисунка. Привлекались математические методы обработки данных: коэффициент корреляции Пирсона, ранговый коэффициент корреляции Спирмена, кластерный анализ
(K-Means метод средних значений), метод сравнения
средних (U-тест по методу Манна и Уитни). Fкритерий Фишера для сравнения двух групп.
В результате были выявлены некоторые характерные особенности образа «Я» тревожных и
нетревожных испытуемых. Различия вербальных ха-
49
рактеристик образа «Я» тревожных и нетревожных
испытуемых заключаются в том, что испытуемые,
обладающие высокой степенью тревожности, уделяют меньше внимания собственным физическим
характеристикам, телесным переживаниям, особенностям
внешности,
так
как
их
внимание
сосредоточено главным образом на характеристиках
личностных черт, интересов, склонностей, в то время, как нетревожные испытуемые больший акцент
делают на описание собственной внешности и принадлежности к какой-либо социальной группе, что
может свидетельствовать о значении, придаваемой
ими жизни в социуме (U=49, p<0, 05).
Различия характеристик невербального компонента образа «Я» состоят в следующем: тревожные
испытуемые в ответ на инструкцию «нарисовать себя» чаще продуцируют изображение не человека, а
какого-либо природного явления (солнце, цветок, животное) (F=1, 99 при p<0, 05), что в сочетании со
стремлением использовать большее количество
личностных характеристик при самоописании может
свидетельствовать о стремлении к акцентированию
внимания на уникальности собственного Я. Кроме
того, было подтверждено положение о взаимосвязи
высокого уровня тревожности и проявления несогласованности в образе «Я»: тревожным испытуемым в
большей степени, чем нетревожным, присуще внутреннее рассогласование личностных характеристик,
т. е. одновременное сосуществование в представлении о себе нескольких противоречивых черт
личности (F=2, 17 при p<0, 05).
Данные, полученные в ходе исследования, позволяют говорить о своеобразии представлений о
себе тревожных и нетревожных испытуемых. В связи
с
этим
перспективным
представляется
направление исследования, связанное с выявлением
различий в уровне значимых взаимосвязей характе-
50
ристик образа «Я» у лиц с высоким и низким уровнем
тревожности.
А.С. Новиков
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
СТРУКТУРА СМЫСЛОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ОПЫТА
КАК ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ
ПРИЗНАК НЕВРОЗА©
Дифференциальная диагностика невроза остается весьма острой проблемой для клинической
психологии и неврозологии. Особую сложность представляет
дифференциация
невроза
и
неврозоподобного состояния органического генеза.
Актуальность этой проблемы за последние десятилетия только возрастает в связи с выраженностью
современной динамики клинических проявлений как
невроза, так и органических поражений головного
мозга. Клинический патоморфоз неврозов приводит к
увеличению числа форм, характеризующихся длительным,
затяжным
течением,
имеющим
«органический» оттенок клинической картины и сопровождающихся преимущественно соматическими и
неврологическими нарушениями. Вместе с тем современное течение органических заболеваний
головного мозга характеризуется ростом числа стертых
амбулаторных
форм
энцефалитов,
арахноидитов, диэнцефалитов, имеющих длительное
мягкое течение и синдромальную структуру клинической картины, определяемую преимущественно не
©Новиков А.С., 2008
51
неврологическими, а психопатологическими нарушениями.
В связи с этим клинические проявления невроза и
неврозоподобных нарушений при органических поражениях головного мозга выглядят трудноотличимыми. В то же время принципиальные
различия терапевтической тактики и всех видов врачебной экспертизы при неврозе и органических
заболеваниях головного мозга настоятельно требуют
четкого разграничения этих заболеваний (Н. К. Липгарт,1983;
М.
Э.
Телешевская,1987; Б.
Д.
Карвасарский, 2006 и др.).
История поисков эффективных критериев дифференциации невротических и неневротических
нарушений богата, но весьма похожа на историю
несбывшихся надежд:
1. Попытка вообще не дифференцировать
невроз, объявив его инициальной стадией органического заболевания. Такой подход был убедительно
опровергнут исследованиями отдаленного катамнеза
больных неврозом (В.А.Абабков, 1982, E.O.Wheeler
et al, 1978). Выяснилось что частота развития соматической патологии у них даже ниже
чем
в
аналогичной популяции не страдающих неврозом.
2. Попытка выделить симптомы или синдромы,
патогномоничные только для невроза. Кропотливый
клинический анализ привел многочисленных авторов
к ясному пониманию того, что невроз, этот «великий
симулянт», никогда не демонстрирует симптоматики,
не встречающейся при других заболеваниях.
3. Попытка использовать в качестве критерия
диагностики невроза наличие психотравмирующей
ситуации. Однако, как показывает практика, большинство больных с явно неневротическими
проявлениями также обнаруживают наличие в своей
жизни множества актуальных и значимых психотравм.
52
4. Попытка строить диагностику невроза на
негативных признаках – неврозом объявляется то
болезненное состояние, которое не может быть объяснено наличием каких-либо подтвержденных
органических нарушений. Однако, во-первых, на ранних стадиях многие органические заболевания
эффективно не диагностируются, во-вторых, невроз
и органическая патология часто сосуществуют у одного больного, поэтому наличие органических
нарушений еще не аргумент в пользу отсутствия
невротических.
5. Попытки использовать в качестве дифференцирующего признака терапевтического эффекта
отдыха, медикаментозной и психотерапии. Однако и
эти попытки не дают возможности надежно дискриминировать невротическую и неневротическую
патологию.
6. Не дали ожидаемого результата и попытки
обнаружить специфичные для невроза параклинические признаки (РЭГ, ЭЭГ, КТ и мн. др.).
Область поисков дифференциальных критериев
все больше перемещается с поля клинической медицины в направлении психологических, личностных
особенностей больного. Многочисленные исследования
темперамента,
характерологических
особенностей, стилевых, мотивационных, ценностных и многих других психологических характеристик
так и не позволили выделить то, что является общим
для всех больных неврозом и отличает их от остальных. Недаром среди неврозологов так популярна
фраза, приписываемая К.Ясперсу: «Невроза, повидимому, вообще нет, есть одни только невротики».
Одним из многообещающих направлений в этой
области становится исследование особенностей
восприятия болезни самим больным – внутренняя
картина болезни (ВКБ). Однако многочисленные работы по изучению ВКБ разных нозологических групп
53
(Н.Н.Николаева,1989, В.А.Ташлыков,1990 и др.) привели к неожиданному и удручающему результату –
при любой патологии авторы выявляли унифицированную ранжировку типов отношения к болезни:
гипогностический, нормогностический (или адекватный) и гипергностический (если пренебречь
терминологическим своеобразием разных авторов).
Такая стандартная схема типов ВКБ, не имеющая
указаний на нозологическую специфичность, не может служить целям дифференциальной диагностики.
Те же результаты получены в проведенном нами
(А.С.Новиков, 1993) исследовании: больные неврозом и больные с органическими заболеваниями
головного мозга не различались по качеству и выраженности основных феноменов ВКБ (количество
жалоб и их характер; представления больных о причинах заболевания; оценка больными тяжести своего
заболевания; оценка больными прогноза болезни;
оценка больными своей роли в терапевтическом
процессе и др.). Но в том же исследовании был получен и обнадеживающий результат – больные
неврозом статистически достоверно неслучайно
имели иное представление о том, какую роль играет
болезнь в их жизни. Углубленное исследование
именно этого аспекта ВКБ с применением специально
разработанной
процедуры
жестко
регламентированного и контролируемого мысленного эксперимента (А.С.Новиков, 1993, 2005) позволило
получить следующие результаты:
- Смысловая нагрузка таких интегральных образований,
как
«болезнь»,
«выздоровление»,
«жизненный конфликт», у больных неврозом стереотипна и качественно отлична от смысловой нагрузки
тех же образов у больных с любой неневротической
патологией.
- Смысловая нагрузка понятия «жизненный
конфликт» (независимо от его конкретного содержа-
54
ния) у больных неврозом (в отличие от всех других
больных) сводится преимущественно к понятию
«причина моей болезни».
- Смысл понятия «болезнь» (безотносительно к
его феноменологии) для невротика – это «непреодолимое препятствие на пути к решению конфликта и
счастливой жизни», тогда как для больных неневротическими формами патологии – «еще одна
проблема моей жизни».
- Смысл понятия «выздоровление» для невротика – это «необходимое предварительное условие
счастливой жизни (в том числе и решения жизненных
конфликтов)», в то время как для всех остальных –
«решение одной из жизненных проблем».
- Личностные смыслы, которыми больной наделяет эти интегральные образы, образуют устойчивую
принципиальную структуру смысловой организации «
образа мира».
- Структура смысловой организации «образа
мира» одинакова у всех невротиков и не зависит ни
от демографических характеристик, ни от формы
невроза, ни от его синдромальной структуры, ни от
каких-либо индивидуальных психологических особенностей (интеллект, характер, стиль, круг
интересов и др.).
Такая смысловая организация, являясь весьма
устойчивой, образует «мир невротика» или невротический
стереотип,
определяющий
алгоритм
переработки всего жизненного опыта. В связи с этим
никакие (даже очень успешные) лечебные мероприятия,
направленные
на
снятие
болезненной
симптоматики, не приводят к разрыву «порочного
круга».
Полученные результаты ставят перед исследователем новые проблемы, важнейшая из которых –
определить, каким образом формируется невротический и неневротический стереотип смысловой
55
организации? Какие факторы обуславливают выбор
того или иного пути? Какие механизмы лежат в основе этого выбора?
Ответы на эти непростые вопросы позволят
вплотную приблизиться к решению «вечной» задачи:
является невроз болезнью или стилем жизни?
А.И.Радищева, О.В. Рыбина
Пермский государственный университет,
РООБК «Триумф», г. Люберцы, Московская
область
ОСОБЕННОСТИ РЕЧИ БОЛЬНЫХ
ШИЗОФРЕНИЕЙ©
В современном обществе все чаще стали встречаться так называемые «душевные» болезни. Это
обусловлено различными причинами: социальными,
экономическими, личностными. Одним из наиболее
распространенных психических заболеваний является
проявляющаяся в различных формах шизофрения.
Заметной в последнее время в психиатрии стала
тенденция проявления «стертых» форм шизофрении,
которые характеризуются сочетанием нарушений, характерных как для шизофрении, так и для
органических нарушений головного мозга. Такое сочетание получило название коморбидная шизофрения.
В данной работе приводятся результаты анализа
литературы, посвященной исследованию особенностей речи больных шизофренией.
Одним из главных симптомов шизофрении является нарушение мышления больных, которое
©Радищева А.И., Рыбина О.В., 2008
56
проявляется в особенностях речи, поскольку речь является отражением мышления (Зейгарник, 1962).
Работ, специально посвященных общим вопросам патопсихологии мышления, мало. Вместе с тем,
почти в каждой работе, касающейся той или иной
клинической проблемы, содержатся высказывания о
нарушениях мышления. Эти данные разнородны, поскольку клиницисты изучают нарушения мышления в
связи с более специфическими задачами клиники. В
одних случаях как критерии для установления дифференциального диагноза, в других – для решения
вопроса о принципе классификации «душевных» болезней, в-третьих, – вопроса об обратимости
интеллектуальных расстройств и т.д. Однако, несмотря на многообразие и противоречивость, а
зачастую и ложность отправных методологических
позиций многих исследователей, установлено немало ценных положительных фактов об области
феноменологии расстройств мышления.
Основным достижением исследований следует
считать выделение различных вариантов нарушений
мыслительной деятельности, типичных для больных
различных заболеваний. Это выделение, которое
началось, пожалуй, с первых же дней существования
психиатрической науки, является «столбовой дорогой», по которой проходило ее движение. Прекрасные
описания мышления больных шизофренией можно
найти в трудах Т.А. Гейера, Г. Груле, В.А. Гиляровского, М.О. Гуревича, С.Г. Жислина, О.В. Кербикова, С.С.
Корсакова, Э. Крепелина, В. Г. Осипова, М.Я. Серейского, Т.П. Симсон, А.В. Снежневского, Г.Е.
Сухаревой, К. Ясперса и др.
Эти описания, сохранившие ценность до настоящего времени, настолько типичны, настолько полно и
красочно отражают основные патопсихологические
черты мышления больных шизофренией, что служат
57
для врача-психотерапевта как бы эталоном при
установлении диагноза. Во всех учебниках отмечается
склонность
больных
к
резонерству,
к
выхолощенным суждениям, к бесплодному мудрствованию.
С.С. Корсаков (1901) говорит о том, что больные
стремятся решить вопрос о причинной связи между
случайными, в действительности друг с другом не
связанными предметами. В качестве примера он
приводит высказывания больного, которого мучили
следующие вопросы: «Почему этот предмет имеет
такую меру, а другой – другую? Почему эта особа
маленького роста, почему она так мала, почему она
не так высока как эта комната? Почему люди не выше ростом, чем они бывают?»
А.Н.Залманзон (1946) характеризует мышление
больных шизофренией как отличающееся вычурностью, склонностью к схематизации и стилизации;
тонкое схватывание деталей переплетается с неумением понять и выразить структуру целого. Больные
говорят о простых вещах чрезвычайно выспренним
стилем, придавая отдельным словам особое значение.
Во многих случаях у больного шизофренией
намечается «остановка» мыслей – мысль внезапно
прерывается. Французские авторы указывают на то,
что наряду с такой «остановкой» мыслей часто
наблюдается их обилие, наплыв. Больной как бы вынужден, как об этом говорят М.О. Гуревич и М.Я.
Серейский (1946), «против своей воли предаваться
мышлению».
Большинство психиатров подчеркивают «символичность»
мышления
больного.
Больные
неправильно, особым образом истолковывают окружающее, любое незначительное событие или
58
явление приобретает для них особый смысл. В руководстве по судебной психиатрии приводится
следующий пример: «Больной утверждает, что он
должен скоро умереть. Получив 4 апельсина, среди
которых один подгнивший, больной говорит, что это
означает: «Нас 4 члена семьи. Я скоро буду гнить в
могиле». С.С. Корсаков (1901) приводит пример, когда больной, увидев на небе облако, решил, что «это
символ грядущей опасности». Кто-то плюнул на пол,
больной воспринимает, что это плюнули, «чтобы показать ему свое презрение».
Эта склонность к символике иногда сочетается с
чрезмерной конкретностью мышления. Домариус
приводит пример больного, который на просьбу врача подать ему руку, ответил: «Как же, так я вам и дал
свою руку, а сам буду ходить без руки».
Во всех учебниках и специальных исследованиях
указывается на непоследовательность суждений
больных, доходящую временами до «разорванности»
мышления. В.А. Гиляровский указывает в своих лекциях, что отдельные мысли больного шизофренией
«не только не имеют между собой логической связи,
они ничем не объединены между собой и в общем не
представляют части целого, направленного к определенной цели акта. У больных появляется
склонность к ассоциациям по внешней связи: в их
речи сочетание рифмованных слов, переход от одной идеи к другой по сходству случайного признака.
Больные соскальзывают с основного стержня суждения на побочные. Часто у таких больных проявляется
склонность к ассоциациям по контрасту».
М.О. Гуревич и М.Я. Серейский (1946) приводят
следующий пример «разорванности» мышления
больного: «Я происхожу от Диогена, так как Диоген
искал с фонарем, а я это считаю ерундой». О.В. Кер-
59
биков приводит такое заявление больного шизофренией: «Я должен сидеть на умывальнике, потому что
несколько архимандритов оставили мне наследство».
В учебнике судебной психиатрии можно найти
следующий образец «разорванного» мышления: «22
миллиарда, блины в лимоне… по 65 вагонов в одну
могилу… злая рота шилом шар нагреешь». Другой
больной заявляет: «Если Наполеон, то я не должен
любить, если Александр Первый, то придворный
врач мне не врач. Когда я был с телом, которое является Шиллером, то я был бы удовлетворен».
Описывая «разорванность» мышления больных,
Е. Блейлер прибегает к образному выражению: «Создается впечатление, что понятия определенной
категории собраны в один горшок, перетрясены – и
затем выбрано первое попавшееся».
Речевые нарушения при шизофрении принимают
иногда форму, напоминающую афазические нарушения (шизофазия). М.С. Лебединский приводит письмо
одной больной шизофренией: «Хочешь писать одно,
но начала нет нигде, и конца нет, и середины нет.
Что же есть? Колесо в колесе, федормировское (соединение фамилий мужа и девичьей) колесо,
чертово колесо, федормировское отродье, федормир, пломбир, я очень люблю пломбир».
При более злокачественной форме шизофрении
наблюдаются нелепые сочетания фраз и слов. В качестве примера приведем письменное заявление
больного: "В силу достоверных и неопровержимых
документальных данных о получении насущного и
переводу мощного, которые могут быть характеризованы как получение при закрытии герметически ушей
двух с половиной фиг под нос, я остаюсь полностью
и чересчур малодовольным и осмеливаюсь, набрав-
60
шись храбрости, наступивши на правое дыхательное
сердце, остаться…».
Почти всеми авторами отмечается своеобразное
построение фраз, склонность к словообразованиям
(«неологизмы»). У многих больных нарушается темп
речи: у одних появляется замедленность, скандированность, иногда отмечается мутизм; у других
больных речь становится чересчур быстрой (Зейгарник, 1962).
Таким образом, речь больных шизофренией, по
данным, представленным в литературе, характеризуется следующими особенностями:
1. В речи людей, больных шизофренией, имеются
как
патопсихолингвистические
речевые
нарушения, связанные с патологией личности, так и
речевые нарушения, коренящиеся в локальном поражении головного мозга (Леоньев, 1997);
2. У больных шизофренией можно выделить
два вида патологии мышления: нарушения как операционной стороны мышления, так и эмоциональноволевого компонента мышления (Зейгарник, 1969);
3. Расстройства речи являются следствием
расстройств мышления при таком заболевании, как
шизофрения. У больного можно отметить следующие
особенности устной речи и мышления: «остановка»
мыслей, «символичность», «разорванность», нелепые сочетания слов и фраз, склонность к
словообразованиям. У многих больных нарушается
темп речи.
Существуют исследования нарушений мышления, нарушений устной речи больных, но такой
аспект, как письменная речь этих больных в клинической психологии остается малоизученным.
61
Д.А.Смыслов
Российский государственный
социальный университет, г. Москва
ПРОБЛЕМА ПОСТАНОВКИ ЭТИОЛОГИЧЕСКОГО
ДИАГНОЗА В ПРОЦЕССЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ©
Начав свою долгую и плодотворную историю с
кризиса еще в XIX в., психология по настоящее время так и не решила ряда принципиальных проблем.
Одной из которых (особенно это важно для отечественной психологии) остается проблема единого
психологического тезауруса. В первую очередь это
касается психологической диагностики. Отечественная
тестология
за
последние
десятилетия
обогатилась как адаптированными зарубежными методиками, так и авторскими. (В. Н. Дружинин, Л. Н.
Собчик, А. Г. Шмелев, О. Е. Хабарова и др.) В то же
время тестология в нашей стране переживает сложный период. Он связан и с открытым доступом к
наиболее известным диагностическим тестам, слабой валидностью, и частой нестандартизированностью тестов, а также переводом зарубежных
методов без адаптации и пересмотром отношения к
тестам. Но тестирование в ряде случаев оказывается
необходимым для получения информации о клиенте.
Между тем, получение информации о нем, не считая
самого тестирования, довольно ограниченно. Тем
более, что стрессогенным является часто и само
проведение тестирования. И здесь базовыми способами получения информации о клиенте могут быть:
©Смыслов Д.А., 2008
62
1. Изучение биографии клиента (часто практически невозможно ввиду недостатка времени при
взаимодействии с клиентом и отсутствия в настоящее время единой базы данных между институтами
социализации).
2. Проведение беседы (надо учесть, что в ряде
случаев переход на тему биографии клиента вызывает у последнего напряженность, так как биография
оказывается связана с нерешенными, "болевыми"
зонами личной истории клиента).
3. Наблюдение (ценно при условии наличия у
психолога навыков в области визуальной диагностики и умения соотносить диагностические признаки с
показателями в процессе работы с клиентом). Кроме
того, проблемой наблюдения является обеспечение
фиксации характеристик для прочтения протокола,
понятного для других исследователей.
4. изучение документов (ценность контентанализа очевидна, но использование этого метода
не всегда возможно ввиду недостатка письменной
продукции клиента).
В любом случае консультант сталкивается с
необходимостью получения информации о реципиенте не в процессе непосредственной беседоы.
Ценность ее заключается в удостоверении конгруэнтности получаемой вербальной информации и
поведения последнего. Здесь необходимо установление утаиваемых нежелательных при общении с
психологом событий и особенностей реципиента, а
также получение знаний о его биографии.
Получение дополнительной информации о клиенте было описано Л.С. Выготским. Так, он выделил
три этапа постановки психологического диагноза –
симптоматический, этиологический, типологический.
При постановке симптоматического диагноза
работа психолога ограничивается описанием определенных особенностей или симптомов,
на
63
основании которых непосредственно строятся практические выводы. Здесь работу психолога можно
заменить машинной обработкой данных. На этом
уровне индивидуальный диагноз и прогноз не осуществляется. Важно, что такой диагноз не
устанавливает причин и не указывает на сущность
процесса, лежащего в основе симптомов, в которых
он обнаруживается.
Этиологический диагноз учитывает не только
наличие определенных особенностей (симптомов),
но и причины их возникновения (для чего необходимо применение таких методов, как биографический,
беседа, контент-анализ письменной продукции испытуемого и т.д.). Этиологический диагноз должен
давать знания о клиенте, дополняющие первичное
тестирование, беседу или наблюдение. Он позволяет
понять личную историю клиента, его приоритеты и
страхи.
Типологический диагноз заключается в определении места и значения полученных данных в
целостной, динамической картине личности. Он
обеспечивает переход от описательного обобщения,
гипотетических конструктов к теории личности. Создается рабочая модель изучаемого случая, в
которой конкретные особенности данного индивида
представлены в целостности и выражены в понятиях,
позволяющих наиболее точно и обоснованно раскрыть психологическую сущность явления, его
структуру.
Серьезным требованием к постановке типологического диагноза является качественная профессиональная подготовка специалиста. Кроме того,
следует учитывать и невысокую «пропускную способность» такого человека.
64
В дореволюционной России существовал институт земских врачей, несомненным достоинством
которого была возможность одним специалистом на
протяжении длительного времени предоставлять
медицинскую помощь не отдельным пациентам, а
семье. Врач знал не только физическую и соматическую историю пациента, но и психологические
особенности его и членов его семьи. Это помогало
ему более точно ставить диагноз и осуществлять помощь.
В настоящее время психолог-консультант, при
общей с земским врачом задаче – помогать клиенту
лишен часто самого важного – он не имеет возможности получить дополнительную информацию,
касающуюся биографии и специфики поведения клиента. Необходим анализ условий окружающей среды
и специфичности конкретной ситуации, в которой
находится клиент. При этом здесь не может быть
оценочной установки - «хорошо»/ «плохо». Необходимо учитывать, что психологическое состояние, в
котором находится клиент, является целесообразным в сложившимся социальных или иных условиях,
в которых клиент находится на протяжении определенного времени. Например, конфликтность не
может определяться как первопричина. Необходимо
выявить ситуацию или условия, в которых конфликтное поведение клиента сформировалось, и причины,
вызывающие конфликтность. Кроме того, определить
пригодность к той или иной деятельности невозможно вне требований, к ней предъявляемых.
Характеристика особенностей личности вне социальных условий лишена почвы, «повисает в
воздухе».
До сих пор нет расширенной классификации методов и технологии получения информации о
клиенте для постановки этиологического диагноза.
65
Для этой цели необходимо подробное описание каждой техники, каждого метода, приема. Именно такую
задачу мы поставили перед собой – классификацию
и подробное описание как этапа постановки этиологического диагноза, так и применяемых при этом
методов и техник.
Общим для всех этих методов является то, что
они являются вспомогательными при работе с клиентом. К таким методам мы отнесли:
1.
Наблюдение (условные оценки внешних
проявлений эмоций клиента, изучение его эмоциональной устойчивости и эмоциональных состояний).
2.
Процедура беседы и подробное описание ее
составляющих в зависимости от типа проблемы клиента.
3.
Психобиографические методы.
4. Контент-анализ письменной и вербальной продукции клиента.
5.
Дополнительные способы и приемы постановки этиологического диагноза (рассмотрение
поведения человека с позиции психогенетического
подхода К.Ч.Тойча; локализация телесных симптомов по М.Фельденкрайнцу; физиогномические
особенности клиента (в первую очередь обращается
внимание на наличие характерных для определенных эмоций морщин и на асимметрию лица)).
6.
Диагностика личности по цветовым предпочтениям (цветовые модели поведения по М. Люшеру
и цветовые векторы по М.Бородянскому; диагностика
по цветовым предпочтениям в одежде).
7.
Наблюдение за использованием клиентом
типичных манипуляций в процессе общения.
8.
Описание профессиональных болезней,
личностных и профессиональных деформаций.
66
Названные методики включены в блок «Социально-психологическая
диагностика.
Постановка
этиологического диагноза». Считаем, что он представляет собой качественный инструментарий при
работе с клиентом в процессе психологического консультирования.
Описанный
блок
входит
в
содержание спецкурсов, читаемых нами в РГСУ, «Визуальная психодиагностика», «Психология социального познания», «Социально-психологическая
диагностика».
Ю.О. Пугач
Краевая психиатрическая больница № 4, г. Березники
ПРОБЛЕМЫ ДИАГНОСТИКИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ
СПОСОБНОСТЕЙ УЧАЩИХСЯ КОРРЕКЦИОННЫХ
ШКОЛ©
При вмешательстве в исследовательскую деятельность неизбежно возникают определенные
проблемы, дисбаланс в отношениях между психоневрологами и преподавателями коррекционных
школ. Создавашаяся ситуация отрицательно влияет
на медицинских психологов, осуществляющие экспериментально
–
диагностическую
работу
с
воспитанниками вспомогательных учебных заведений.
Индивидуальный подход при обучении и воспитании психически неполноценных детей, понимание их
особенностей и поиски соответствующих методов
воспитания и обучения немыслимы без знания психиатрии детского возраста.
©Пугач Ю.О., 2008
67
Понятие «умственная отсталость» не равнозначно
понятию «олигофрен». Новые навыки и умения формируются у таких детей крайне медленно, но если
какие-либо навыки или привычки усвоены, их очень
трудно изменить в случае необходимости. Важно не
допускать усвоения не вполне правильных навыков.
Практическое знание психологии умственно отсталого ребенка для учителей вспомогательных школ
очень важно. Применение психодиагностического
инструментария в работе с умственно отсталыми
детьми – большая ответственность.
В современном обществе актуальна проблема социализации и адаптации выпускников коррекционных
школ. Для отграничения временных, преходящих
нарушений умственной работоспособности от стойкого нарушения познавательной деятельности
должны быть использованы экспериментальнопсихологические методики. Комплексность в клиникопсихологической диагностике интеллектуального
развития дошкольников и школьников особенно значима для работы психолого-медико-педагогических
комиссий (ПМПК).
В настоящее время наиболее применяемой методикой, предназначенной для измерения умственных
способностей является тестовая батарея Векслера.
Методика Векслера имеет свои достоинства и недостатки. Требование врачей детской и подростковой
психиатрических служб выявлять при исследовании
учащихся коррекционных школ только IQ по Векслеру идет вразрез с необходимостью комплексного
исследования данного контингента.
Дифференциальная диагностика нижней границы
нормы интеллектуального развития и задержки психического развития (ЗПР) у детей, а также
определение легкой степени умственной отсталости
вызывают у экспериментаторов особые затруднения.
68
Психологическая диагностика уровня интеллектуального развития, выявление детей с отклонениями
в развитии, отбор в специальные учреждения, прогноз в плане их дальнейшего обучения и
трудоустройства на сегодняшний день является той
областью психологической практики, где требования
к психологическим методикам особенно велики.
Для интерпретации нужно правильно анализировать результаты, полученные при диагностике по
Векслеру: 1) выявлять, как соотносятся общие оценки между собой; 2) устанавливать направления
различий (чем выше интеллект, тем меньше расхождение между вербальным и невербальным IQ). В
целом признается возможножным использование
WISC дифференцировать умственную отсталость от
интеллектуальной нормы и ЗПР, дифференциация
же нормы и ЗПР не имеет четких критериев. Диагностическим значением может обладать величина
разброса между максимальной и минимальной оценками в интеллектуальном профиле.
Качественный анализ особенностей работы ребенка позволяет более глубоко понять, какие
стороны интеллектуальной деятельности сформированы у него меньше всего, за счет каких сторон
может происходить компенсация, т. е. выявить «сохранные» и «западающие» звенья психического
развития. Заучивание материалов теста воспитанниками коррекционных школ не позволяет получить
достоверные результаты исследования.
69
Е.В.Левченко, К.В.Михайлова
Пермский государственный университет
ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ВНУТРЕННЕГО
МИРА УМСТВЕННО ОТСТАЛЫМИ ПОДРОСТКАМИ©
Метафора «внутренний мир» широко используется в языке как на обыденном уровне, так и в
специальных областях: традиционно - в литературоведении, в искусстве кино при попытках углубленного
анализа художественного произведения, а также в
религии – при обосновании идеологии нравственности и духовности, в компьютерных науках – в
особенности для обозначения новых возможностей
трехмерного моделирования (см., например, серию
книг «Внутренний мир» в категории «Для дизайнера» издательства «ДиаСофт»).
Анализ устойчивых словосочетаний, в которые
включается эта метафора, позволяет реконструировать сложившиеся в связи с ней социальные
представления. Анализ глаголов, употребляемых с
этой метафорой, показывает, что за ней стоит представление о замкнутой целостности (войти во,
достучаться, содержит), которая может и проявиться, открыться, если того захочет носитель этой
реальности (открыть, выразить). Прилагательные,
используемые при этом сочетании, содержат указание на уникальность, неповторимость, своеобразие
этого целого (уникальный, неповторимый), его
принципиальную недоступность внешнему наблюдению как нежеланному вторжению (сокровенный), его
заполненность (богатый, в то время как антоним
бедный в отрицательном значении не используется,
©Левченко Е.В., Михайлова К.В., 2008
70
а лишь подразумевается). Притяжательные местоимения при этой метафоре указывают на то. что
внутренний мир присущ именно этому, а не какомулибо иному носителю (твой, мой, свой). В качестве
носителей языка выступают субъекты, понимание которых вызывает у наблюдателя значительные
трудности в силу больших отличий его внутреннего
мира от тех миров, которыми наделены они (ребенок, музыкант, художник, спортсмен). Обращает на
себя внимание встречающееся в последнее время
указание на неодушевленные носители (футбол,
персональный компьютер, сеть).
Метафора внутреннего мира применяется и в психологии,
когда
рассматриваются
проблемы
реконструкции внутреннего, скрытого содержания по
внешним проявлениям (И. Моргенстиэрн, 1903), психологического консультирования (см., например,
работу П. Холмса с красноречивым названием
«Внутренний мир снаружи», М., 1999), психологии
развития и саморазвития.
В современной отечественной психологии эта метафора активно обсуждается, поскольку соотносимый с нею феномен привлекает своей целостностью,
интегративностью, психологичностью (Т. Н. Березина, 1998, 1999, 2001; В. П. Зинченко, 1999, 2003; В. И.
Слободчиков, 1986). Вместе с тем интересно, что при
его эмпирическом изучении срабатывают стереотипы
объектного, позитивистски ориентированного подхода: аналогии с внешним, физическим миром
(рассматривается пространственно-временная организация внутреннего мира личности), анализ
проявлений, перенесенных извне внутрь (внутренняя
речь) (Т. Н. Березина,2001). Близкими оказываются
понятия внутреннего мира и жизненного пространства (С. К. Нартова-Бочавер, 2001). Изучается не
внутренний мир как целое, а его отдельные составляющие, из которых он впоследствии, в процессе
71
интерпретации первичных данных, реконструируется. Попытки описания внутреннего мира в целом (В.
Д. Шадриков , 2006) дедуктивны, пока еще не имеют
основательного эмпирического базиса.
На кафедре психологии Пермского государственного университета с позиций психологии познания в
области психологии (Е. В. Левченко, 1995) систематически проводятся эмпирические исследования
внутреннего мира, в которых основными являются
методы опроса и интроспекции. Испытуемых просят
отвечать на вопросы о внутреннем мире в целом либо наблюдать его интроспективно и дать словесный
или рисуночный отчет. Результаты показали, что испытуемые довольно рано в онтогенезе способны
давать содержательные ответы на вопросы о внутреннем мире. Так, уже первоклассники отвечают на
вопросы о внутреннем мире, рисуют это психическое
образование (Л. Н. Садилова, 2003). В то же время
установлено, что предъявление детям того же возраста вопросов со словами «душа» и «психика»
вызывает у них при ответе значительные трудности
(М. С. Шевелева, 2002), что выражается в большом
количестве (до 70%) отказов отвечать.
При выполнении заданий по наблюдению и описанию внутреннего мира у испытуемых старшего
школьного и студенческого возраста актуализируются познавательные процессы вообще и мышление в
частности, что проявляется в частых указаниях на
«думания», «сплав смысловых конструкций», «мои
порой безумные мысли, не приводящие к добру», на
размышления как важную составляющую внутреннего мира («Там я думаю о том, о чем никогда, никому
не скажу вслух»).
При вербализации наблюдаемого характерно обращение к метафорическим образам (1-3-й ранги по
частоте использования этой категории во всех группах испытуемых), разнообразным, часто очень ярким
72
и неожиданным («Похож на одинокую сияющую Луну
среди пламенных звезд», «Ты увидишь лужу из спрятанных слез», «Похож на прекрасный цветок,
растущий далеко в горах»). Среди используемых метафор 1-3-й ранги имеет метафора пространства, что
подтверждает правомерность интерпретации существенных особенностей внутреннего мира в
терминах внутреннего пространства (Т. Н. Березина,
2001; С. К. Нартова-Бочавер, 2001). Однако метафора времени получает лишь 4-5-й ранги, что ставит
под сомнение обращение с той же целью к категории
внутреннего времени. Активно используется испытуемыми метафора души (1-2-й ранги) (А. Е. Деменева,
2004).
Полученные данные могут свидетельствовать о
связи способности воспринимать внутренний мир с
развитием мышления. Поскольку до сих пор исследования его восприятия проводились преимущественно на выборках лиц, достигших уровня
развития мышления взрослого (согласно Ж.Пиаже,
после 14-15 лет), была поставлена задача изучения
этой проблемы на выборках подростков как с нормальным уровнем умственного развития, так и с
легкой степенью умственной отсталости (К. В. Михайлова, 2008).
В исследовании приняли участие 304 учащихся 59-го классов, в том числе 152 школьника с нормальным умственным развитием и 152 школьника,
имеющие легкую степень умственной отсталости.
Эмпирическое исследование проводилось с помощью интроспективного метода, который представлял
собой свободные письменные самоотчеты школьников о внутреннем мире.
В результате обработки полученных сочинений
при помощи метода контент-анализа были выявлены
7 категорий описания внутреннего мира.
73
1. Сфера физиологических проявлений (Физическое Я) – описание внутреннего мира на уровне тела,
физиологических ощущений, например: «Мой внутренний мир состоит из сердца, печени, скелета»,
«Мой внутренний мир – это мои органы».
2. Эмоционально-волевая сфера (чувства) – внутренний мир понимается как эмоциональное явление,
чувства, например: «Мой внутренний мир – это то,
что я чувствую», «Мой внутренний мир – это чувство.
Там есть любовь, радость, счастье».
3. Метафора – внутреннему миру дается абстрактное описание, например: «Мой внутренний мир
состоит из городка, где все в уменьшенном виде»,
«Мой внутренний мир – это моя душа».
4. Обращение к себе - внутренний мир отображается как некое уникальное место, где человек
способен побыть наедине с собой, где ему хорошо,
спокойно, например: «Мой внутренний мир – это место, где я могу спрятаться от всех бед и несчастий»,
«Мир, в котором чувствуешь себя отлично, никто тебя не обзывает».
5. Когнитивная сфера - внутренний мир описывается как наличие различных когниций, способности к
размышлению, фантазированию, например: «Внутренний мир – это мои мысли, мечты», «Мой
внутренний мир – это то, о чем я думаю, мои рассуждения, мысли».
6. внутренний мир в целом - описание черт характера или поверхностный анализ себя, например
«Мой внутренний мир маленький», «В душе я человек спокойный, жизнерадостный, веселый, добрый,
но очень скрытный».
7. Социальная сфера – внутренний мир понимается как поведение, отношение к людям, к
окружающему миру в целом, например: «Мой внутренний мир – это мои близкие, которые заботятся
обо мне, помогают в трудную минуту», «Мой внут-
74
ренний мир – это разнообразие всего, что меня
окружает, и мое представление обо всем этом».
Результаты исследования показали, что по частоте использования всех категорий в интроспективных
описаниях внутреннего мира имеются достоверные
различия между подростками двух обследованных
групп. Подростки с легкой степенью умственной отсталости часто отождествляют внутренний мир с
понятием «характер» и в самоотчетах описывают
черты своего характера. В этой группе отсутствует
выбор категорий «метафора», «обращение к себе»,
малое количество выборов категорий «эмоционально-волевая сфера», «когнитивная сфера», а также
имеются отказы описать свой внутренний мир. Можно предположить, что причины этого в особенностях
познавательного развития детей с легкой степенью
умственной отсталости: сниженном интеллекте,
недоразвитии словесно-логического мышления, отсутствием способности к абстрагированию.
Подростки с нормальным уровнем развития признают наличие внутреннего мира и понимают его как
отдельное образование, что подтверждается использованием термина «внутренний мир» в их
самоотчетах и представлением его сущности, а также отсутствием отказов описать внутренний мир.
В исследовании выявлены также различия в восприятии внутреннего мира в группах младших и
старших подростков. Так, у школьников с нормальным уровнем развития отмечены различия в частоте
включения показателей в описания внутреннего мира
в зависимости от возраста. Описывая внутренний
мир как характер, младшие подростки выделяют в
нем свои положительные черты, в то время как
старшие указывают наряду с позитивными и негативные черты, что указывает на возрастающую в
старшем подростковом возрасте критичность и возрастающую
глубину
самоанализа.
В группе
75
подростков с легкой степенью умственной отсталости различия сглажены: при описании внутреннего
мира в основном используется категория «описание
внутреннего мира в целом» и в редких случаях - категории «физическое Я», «эмоционально-волевая
сфера», «когнитивная сфера», «социальная сфера».
Таким образом, полученные данные подтверждают предположение о возможном влиянии уровня
развития мышления на восприятие внутреннего мира
и свидетельствуют о том, что анализ интроспективных описаний этого интегрального феномена может
быть использован в диагностике уровня умственного
развития подростков.
О.Ю. Степанченко, И.В. Судейкин,
Иркутский государственный университет
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
ПСИХОДИАГНОСТИКИ И РЕАБИЛИТАЦИИ
ИНДИВИДОВ В ТЯЖЕЛЫХ ЖИЗНЕННЫХ
СИТУАЦИЯХ©
Укрепление психического здоровья взрослого и
детского населения – одна из важнейших задач
медицинской психологии, являющейся, на наш
взгляд, приоритетной с точки зрения национальной безопасности страны.
Раннее диагностирование факторов суицидального риска позволяет применить целенаправленно систему медико-психологических, профилактических и реабилитационных мероприятий
антисуицидальной направленности.
©Степанченко О.Ю., Судейкин И.В., 2008
76
Особенно актуальной эта проблема становится
для лиц, переживших посттравматические стрессовые расстройства. Сотрудниками лаборатории
медицинской и судебной психологии факультета
психологии Иркутского государственного университета накоплен уникальный опыт при оказании
психологической помощи лицам особо опасных
профессий – участникам военных действий – и
гражданскому населению, пережившему длительное
воздействие
различных
техногенных
катастроф, а также жертвам «Норд - Оста».
Ряд полученных данных носит закрытый характер, они доложены на специальных ведомственных конференциях. Так, 10% обследуемых имели
незавершенную суицидальную попытку в своем
психологическом анамнезе, 7% обследуемых актуализировали суицидальную готовность на
момент обследования (1.1% -представители силовых ведомств).
Лица особо опасных профессий с абсолютной
готовностью шли на контакт в силу «профессиональной привычки», имея большой опыт работы с
психологами.
Все респонденты прошли исследования посредством стандартных методик: MMPI, ТОР,
шкалы Спилбергера-Ханина, САН, а также с помощью методик патопсихологического ряда.
Независимо от профессиональной принадлежности и возраста обследуемые разделяли свою
жизнь на «до» и «после» психотравмирующего события. В проективных методиках актуализировалась тематика тяжелого жизненного события
(так, в пиктограммах военнослужащих «звучала»
военная тематика; у жертв терроризма «Норд Оста» - сам концертный зал; у жертв авиакатастрофы – самолет, аэропорт, разрушенные
77
квартиры; у всех обследуемых присутствовала
тема смерти).
У лиц особо опасных профессий психодиагностические данные значительно отличались в
зависимости от рода службы и стажа командировок в «зоны чрезвычайных ситуаций». Тем не
менее у всех обследованных наблюдались: астенизация
психических
процессов,
снижение
когнитивных функций, изменение в эмоциональноволевой сфере по возбудимому типу. Большинство испытуемых констатировали очевидную
переоценку ценностей и утрату интереса к жизни,
сужение межличностных контактов. У 95% испытуемых наблюдались служебные и семейные
конфликты; 80% мужчин жаловались на серьезные интимные проблемы.
Особый интерес представляла группа подвергшихся террористическому нападению в «Норд
- Осте». Среди шести пациентов был выявлен активный лидер – женщина, имеющая высокий
социальный статус. В ее личностных особенностях выявился доминирующий истерический
радикал, и все ее поведение было выстроено в
соответствии с ним. У данной личности были также выявлены: четкие рентные установки,
манипуляция окружающими, угрожающая позиция
по отношению к психологам. Она на протяжении
всего обследования демонстрировала свои достаточно близкие отношения с «губернатором
области и самим Чубайсом». Полученные психодиагностические показатели значительно превышали нормативные и выходили за пределы
компетенции психологов, что не позволило
наблюдать ее в динамике.
Дальнейшая специализированная помощь данной группе оказывалась в ГНЦ им. Сербского (г.
Москва). Коррекционно-реабилитационные меро-
78
приятия проводились по специальным программам. В данной публикации мы осветим лишь
работу с группой суицидального риска.
Известно, что суицидальная активность – это
очень тонкий момент, который необходимо выявить специалисту. В связи с этим психологам
было важно определить ведущую психотравму –
«мишень» и снизить риск возможного суицида.
Первый этап был самым трудным и длительным: его цель - достижение эмпатийного контакта;
здесь преобладают индивидуальные психотерапевтические задания, которые направлены на
осознание пациентом разрешимости его проблем,
появление уверенности в улучшении качества
жизни.
Второй этап включал основные мероприятия по
купированию актуального кризисного состояния, а
также расширению докризисных адаптационных
возможностей. Все применяемые приемы на этом
этапе ориентированы преимущественно на мобилизацию собственных психологических потенций
пациента. Переживание реальной утраты влечет
за собой эмоции утраты и горя, но у всех наших
пациентов восприятие будущего сопровождалось
эмоциями тревожного спектра, поддерживалось
тягостным ощущением неопределенности ситуации. В случае трудной жизненной ситуации
личность очень часто высокоригидизированна,
представляет «жесткий конструкт». При работе с
группой суицидального риска психолог занимает
активную позицию, выявляя неадаптированные
установки, занимается поиском наиболее оптимальных способов выхода из сложившейся
трудной жизненной ситуации. Для создания доверительных отношений с первых же сеансов
применялись методы арттерапии (включающие
музыкотерапию, одоротерапию и ароматерапию,
79
смехотерапию). Данный вид терапии наиболее
эффективен при работе с высокоригидными и высокотревожными
личностями.
Эту
группу
пациентов психолога чрезвычайно важно терпеливо
выслушивать,
проявлять
личную
заинтересованность психолога, должна отсутствовать какая бы то ни было фальшь и соблюдаться
принцип конфиденциальности. Соблюдение этих
правил приводит к снижению у пациента ощущения эмоциональной изоляции, а главное –
безнадежности. В дальнейшем все старания сосредоточены на поиске спектра вариативных
стратегий поведения, «освобождении» личности
от суицидальных переживаний как единственного
выхода в его понимании из ситуации. Результаты
подобной работы с суицидентами позволили выявить положительную динамику компонентов
ключевого переживания.
Во
время
проведения
коррекционнореабилитационных занятий применялся метод
одоротерапии, апробированный нами на большой
группе суицидентов (мы опирались на классификацию парфюмера Стефана Елменеко).
Были выявлены вкусовые предпочтения участников провелено описание каждого запаха,
сравнение его с описание образа самого участника и установлено соответствие его тому или иному
направлению запахов. Преимущественно восприятие запахов группой в целом и индивидом
совпало. Участники группы вели дневники, сравнивали
свое
восприятие
с
восприятием
аромаконсультанта; ими особенно отмечались те
запахи, которые в соответствии с субъективным
восприятием поднимали настроение. Несомненно,
большинство обследуемых стали больше обращать
на
себя
внимание,
эти
занятия
способствовали повышению самооценки. Данный
80
метод не имел успеха у группы суицидального
риска с алкогольной зависимостью.
Несомненно, эта техника описана нами весьма
схематично (более подробно это отражено в других публикациях).
Большой удачей, на наш взгляд, явилось применение смехотерапии на заключительных этапах
занятий.
На основании данных последовательного динамического наблюдения слелан вывод, что у
большинства пациентов усредненный профиль
MMPI снизился с показателей 75-90 Т баллов до
45-70 Т баллов. Снизились пики 3 и 7 шкал при
одновременно сохранных шкалах 1 и 8 (показатель
F
достоверен),
что,
безусловно,
свидетельствует о нивелировании таких характеристик, как эмоциональная неустойчивость,
дискомфорт, высокая внутренняя напряженность,
фиксированность на своих проблемах. Изменение
4 и 9 шкал у «астенических» типов свидетельствовало о появлении активности и инициативы. При
истерическом неврозе (случай, описанный из
«Норд – Оста») MMPI имеет пики по 3, 1, 7, 8 шкалам.
По данным ТОР наблюдалось снижение показателей
самой
«чувствительной»
шкалы
ригидности как состояние с «очень высоких» и
«высоких» до «умеренно» выраженных показателей психической ригидности; при этом показатели
преморбидной ригидности остались неизменными.
Хорошо «работали» тесты САН и шкала Спилбергера – Ханина (очень «чувствительна» шкала
реактивной тревожности).
В целом проведенные исследования способствуют
созданию
программ
реабилитации
антисуицидальной направленности для лиц, переживших тяжелые жизненные ситуации. Кроме
81
того, исследование позволяет продемонстрировать успешное межведомственное взаимодействие
психологических
служб
в
научнопрактическом сотрудничестве факультета психологии с этими службами при его координирующей
роли.
Несомненно, подобный опыт работы подтверждает
эффективность
сотрудничества
на
принципах партнерства в системе врач – медицинский психолог.
РАЗДЕЛ III. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ПСИХОСОМАТИКИ
М.И. Баженова
Пермский государственный университет
ОСОБЕННОСТИ ХРОНИЧЕСКИХ СОМАТИЧЕСКИХ
БОЛЬНЫХ
В СВЯЗИ С КЛАССОМ БОЛЕЗНИ©
В настоящее время наблюдается высокий процент заболеваемости населения, страдаюшего
хроническими соматическими болезнями, что предопределяет необходимость диспансеризации. При
этом все большее распространение получают так
называемые психосоматические болезни, в этиопатогенезе которых существенное значение имеют
психологические и социальные факторы. По данным
системы здравоохранения, в Пермском крае первые
два места по результатам диспансеризации занимают болезни органов пищеварения и кровообращения.
Сердечно-сосудистые заболевания являются причи©Баженова М.И., 2008
82
ной инвалидизации населения более чем в половине
случаев. В причинах смертности пермяков первое
место занимают болезни системы кровообращения и
третье место – болезни органов пищеварения.
Изучение и теоретическое осмысление проблематики
психосоматических
болезней
имеет
многовековую историю. Уже в древности психологический
статус
человека
связывался
с
предрасположенностью к тем или иным соматическим заболеваниям. В то же время сама болезнь,
характер ее течения могут оказывать влияние (соматопсихическое) на состояние болеющего человека. В
целом сердечно-сосудистые и желудочно-кишечные
заболевания многими исследователями признаются
как классические психосоматические. Последнее обстоятельство, а также увеличение доли заболеваний
этих двух классов обусловили выбор в качестве объекта исследования больных с заболеваниями
системы кровообращения и желудочно-кишечного
тракта.
В исследовании приняли участие 200 человек в
возрасте 16-69 лет (M = 46,27; SD = 13,3) – 90 мужчин
и
110
женщин,
по
100
пациентов
кардиологического и гастроэнтерологического отделений. В качестве специальной теоретической
основы исследования выступает теория интегральной индивидуальности (ИИ) В. С. Мерлина – Б. А.
Вяткина. Целью исследования явилось изучение
особенностей разноуровневых свойств ИИ, включая
отношение к болезни, в группах с заболеваниями
различных классов.
Отношение к болезни диагностировалось посредством методики «Тип отношения к болезни» с
применением объединения типов в три блока: адаптивный; дезадаптивный с интра- и интерпсихической
направленностью. Выраженность свойств ИИ измерялась по Гиссенскому опроснику соматических
83
жалоб; опроснику Я. Стреляу; опроснику формальнодинамических свойств индивидуальности В. М. Русалова;
опроснику
«Шестнадцать
личностных
факторов» Р. Кэттелла (105 вопросов); самоактуализационным тестом; Торонтской алекситимической
шкалой; методикой «Семейно-обусловленное состояние» Э. Г. Эйдемиллера и В. Юстицкиса;
модифицированным вариантом шкалы одиночества
UCLA; по опроснику самооценки социальной значимости болезни А. И. Сердюка. Для обработки
первичных данных использовались методы математической
статистики:
критерий
нормальности
Колмогорова-Смирнова; критерий Ливена; критерий
t-Стьюдента для независимых выборок; факторный
анализ методом главных компонент с Varimax normalized-вращением и принудительным выделением
факторов по критерию отсеивания Р. Кеттелла (факторные нагрузки выше 0,5 расценивались как
значимые).
Тип заболевания (в соответствии с Международной классификацией болезней – класс болезни)
признается одним из наиболее значимых факторов,
определяющих специфику отношения к болезни.
Сравнение выраженности показателей отношения к
болезни в группах с сердечно-сосудистыми и желудочно-кишечными заболеваниями не выявило
статистически значимых различий. На этот факт
необходимо обратить особое внимание, он может
иметь несколько объяснений. Во-первых, при представленных
в
литературе
сравнительных
исследованиях отношения к болезни в зависимости
от типа заболевания зачастую не используют инструментарий
математической
статистики,
позволяющий говорить о статистической значимости
получаемых результатов. Во-вторых, как правило,
формирование выборочных совокупностей осуществляется по более дифференцированным
84
диагнозам, т. е., например, с разбиением гастроэнтерологических больных на имеющих язвенную
болезнь желудка, панкреатит или неспецифический
язвенный колит. В данном же исследовании такого
дифференцирования не производилось. В-третьих
заболевания сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта имеют схожесть в своем
протекании и, как следствие, в характере отношения
к болезни.
При отсутствии значимых различий по показателям отношения к болезни между кардиологическими
и гастроэнтерологическими больными выявлены
различия в выраженности разноуровневых свойств
ИИ. Вполне предсказуемо, что сердечно-сосудистые
больные отмечают большую выраженность жалоб в
сердечно-сосудистой сфере (p<0,0001), а гастроэнтерологические – в желудочно-кишечной (p<0,04).
По нейро- и психодинамическим характеристикам
кардиологические больные отличаются несколько
меньшей активностью и более низким уровнем адаптивности, что может являться компенсаторной
реакцией в ситуации обострения заболевания данного класса, несущей в себе некоторую угрозу жизни и
требующей покоя. В. С. Мерлин (1986) писал, что не
существует такого иерархического уровня индивидуальности,
свойства
которого
не
были
бы
обусловлены вышележащими уровнями. В то же
время данные характеристики могут выступать в качестве
природнообусловленной
предрасполо
женности к тому или иному классу заболевания.
По личностным свойствам гастроэнтерологические
больные
отличаются
более
высоким
абстрактным интеллектом (p<0,02), социальной смелостью (p<0,008), меньшим самоконтролем (p<0,04)
и склонностью воспринимать природу человека менее позитивно (p<0,0009), нежели больные с
сердечно-сосудистыми заболеваниями. Больных с
85
желудочно-кишечными заболеваниями также отличает меньшая выраженность алекситимии (p<0,02).
Указанные различия свидетельствуют о том, что
больные с заболеваниями системы кровообращения
находятся в несколько более «ограниченном» положении, нежели желудочно-кишечные больные. Это
утверждение поддерживают данные о том, что кардиологические больные оценивают болезнь как
более затрудняющую их жизнь (p<0,007).
При факторизации показателей отношения к болезни и разноуровневых свойств ИИ в обеих группах
было выделено по 3 фактора с общей долей объяснимой дисперсии 36,38% - в 1-й групппе и 38,75% во 2-й. В наибольший по весу фактор в обеих группах
вошли на одном полюсе показатели адаптивного
блока отношения к болезни и эмоциональной устойчивости, а на другом – интра- и интерпсихической
направленности блоков дезадаптивного отношения к
болезни, соматических жалоб и оценки болезни как
социально ограничивающей. Фактор отражает высокую значимость отношения к болезни в структуре ИИ
хронических соматических больных и тесную связь с
«объективной» и «субъективной» оценкой болеющим
человеком тяжести своего состояния. При этом в
группе кардиологических больных фактор имеет по
знакам вошедших показателей «негативный» характер, а у гастроэнтерологических – «позитивный». У
сердечно-сосудистых больных в первый фактор также вошли с отрицательным знаком показатели силы
процессов возбуждения и торможения и с положительным – подозрительности и тревожности. В
гастроэнтерологической группе с положительным
знаком в первый фактор вошел показатель самоконтроля и с отрицательным – семейного
неблагополучия.
Таким образом, специфичным является то, что характер переживания болезни у сердечно-сосудистых
86
больных связан с нейродинамическим уровнем ИИ и
«социальной неуверенностью», а у желудочнокишечных больных – с личностной способностью к
самоконтролю и атмосферой в семье. Полученные
результаты подтверждают литературные данные о
том, что значимой в переживаниях кардиобольных
является проблема самоутверждения в социуме, а у
гастроэнтерологических – неудовлетворенное желание защищенности, заботливого к себе отношения,
зависимости.
В группе с сердечно-сосудистыми заболеваниями
второй фактор включил с отрицательным знаком показатели индекса общей активности, доминантности,
смелости и шкалы поддержки. В третий фактор вошли с положительным знаком показатели индекса
общей активности, общительности, экспрессивности
и с отрицательным – показатели конформизма. Оба
фактора отражают социальную активность и демонстрируют связь психодинамики и свойств личности. У
лиц с заболеваниями желудочно-кишечного тракта
во второй фактор вошли с положительным знаком
показатели подвижности нервных процессов, индекса
общей
активности,
общительности,
экспрессивности, смелости и с отрицательным –
конформизма и одиночества. Третий фактор объединил с положительным знаком показатель
чувствительности и с отрицательным – показатель
доминантности и шкалу поддержки. Второй фактор,
таким образом, схож с таким же у кардиологических
больных и отражает «социальную активность». Третий
фактор
иллюстрирует
описанную
в
психосоматической литературе особенность гастроэнтерологических больных – «зависимость и
чувствительность в социальных контактах». Обобщая проведенный анализ можно резюмировать
следующее: выраженность и структура взаимосвязей
разноуровневых свойств ИИ хронических соматиче-
87
ских больных имеет как общие особенности, так и
специфику в связи с классом болезни.
Выявленные различия обнаруживают несколько
менее благоприятную «картину проживания болезни» у сердечно-сосудистых больных. В целом
полученные результаты подтверждают литературные
данные о психологических особенностях этих групп
больных. Различия в факторных структурах показывают, что оптимизация состояния болеющего
человека, усиление адекватности взгляда на болезнь
может достигаться разными «путями» в зависимости
от класса заболевания.
Результаты сравнительного исследования служат
более глубокому и целостному пониманию особенностей хронических соматических больных, в том
числе с учетом такого фактора, как класс заболевания. Полученные данные и выявленные закономерности могут быть использованы психологами в
профилактической и коррекционной работе с людьми, имеющими хронические соматические (психосоматические) заболевания.
Г.А. Ююкова, О.В.Романова
Астраханский областной
88
онкологический диспансер,
Астраханский государственный университет
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
СМЫСЛОВОЙ СФЕРЫ ОНКОЛОГИЧЕСКИХ
БОЛЬНЫХ©
Одной из актуальнейших проблем клинической
психологии является изучение личностных изменений в условиях тяжелой болезни.
Недооценка
важности внутреннего мира человека, игнорирование
личностных особенностей больного, его отношения к
заболеванию, к будущему не позволяют осуществить
целостный подход к лечению болезни, а это, в свою
очередь, не позволяет использовать психологические ресурсы личности для приспособления к
болезни и преодоления ее последствий.
Согласно В.В.Николаевой, тяжелое соматическое
заболевание существенно изменяет прежде всего
всю социальную ситуацию развития человека, ведет
к ограничению круга контактов с окружающими
людьми и приводит к ограничению его деятельности
в целом. Онкологическое заболевание требует от
человека решения ряда жизненных вопросов, затрагивающих наиболее значимые отношения личности к
себе и окружающему миру. Болезнь может изменить
все перспективы человеческой жизни, характер ее
ориентации на будущее. Будущее становится неопределенным, теряет свои четкие очертания. Все
это в комплексе сильно изменяет психический облик
больного. И наконец, новая социальная ситуация
развития становится предметом активной внутренней «работы» самого больного, вследствие которой
формируется новая внутренняя позиция человека,
©Ююкова Г.А., Романова О.В., 2008
89
содержание и динамика которой отражают основные
смысловые изменения в структуре личности
Уже с момента первого обращения онкологического больного к врачу происходит изменение
объективной позиции его личности в системе общественных связей (трудовых, семейных), изменение
мотивов и соответствующая смена ведущей деятельности, изменение самосознания. Объективная
ситуация, складывающаяся в жизни больного в результате болезни, включает в себя множество
разнородных моментов: это и процедуры обследования, и общение с врачами, и новые отношения,
возникающие в семье и на работе; наконец, это ситуация лечения. Эти и другие моменты налагают
отпечаток на собственную оценку болезни и формируют отношение к заболеванию.
А. Ш. Тхостовым было показано, что центральными психологическими изменениями в ситуации
онкологического заболевания являются ценностносмысловые изменения – переструктурируется система ценностей. Центральный психологический
механизм личностных изменений в этих случаях –
«сдвиг цели на мотив», лишающий многие мотивы их
собственной побудительной и смыслообразующей
функции сохранения жизни. Ресурсами в такой ситуации считаются актуализируемые и реализуемые
жизненные личностные смыслы. Чем богаче, сформированнее и стабильнее смысловые образования,
тем с меньшей вероятностью болезнь будет приводить
к
сужению
круга
жизнедеятельности.
Устойчивые смысловые образования способны впоследствии, наоборот, обогатить мотивационную
сферу больного через переосмысление жизни и
формирование новых жизненных смыслов.
Смысловая сфера личности (Б. С. Братусь) - это
особым образом организованная совокупность
смысловых образований (структур) и связей между
90
ними, обеспечивающая смысловую регуляцию целостной жизнедеятельности субъекта во всех ее
аспектах.
Согласно Д.А. Леонтьеву, смысловыми структурами, выступающими как функционально различные
элементы смысловой сферы личности, являются:
личностный смысл объектов и явлений действительности, смысловая установка, мотив, смысловая
диспозиция, смысловой конструкт, личностные ценности.
Основными, иерархически высшими элементами
смысловой сферы являются общие смысловые образования, т. е. личностные ценности, которые
обеспечивают направленность личности на реализацию субъектной активности как ее внутренней
движущей силы в мире человеческой жизнедеятельности.
Ценности непосредственным образом связаны с
основополагающими представлениями человека о
смысле жизни и ее цели. Ценностные ориентации сложный социально-психологический феномен, характеризующий направленность и содержание
активности личности, определяющий общий подход
человека к миру, к себе, придающий смысл и
направление личностным позициям, поведению, поступкам. Система ценностных ориентаций имеет
многоуровневую структуру. Вершина ее – ценности,
связанные с идеализациями и жизненными целями
личности.
В Астраханском областном онкологическом диспансере в отделении химиотерапии нами было
проведено психологическое исследование 36 женщин, больных раком молочной железы (РМЖ).
Возраст больных от 40 до 60 лет. Все женщины имели образование не ниже среднего, и на момент
проведения исследования больные прошли диагно-
91
стический и операционный период и госпитализированы на очередной курс химиотерапии (ХТ) от 4 до 8
курса. Комплекс методик включил: «ценностные ориентации» М. Рокича, «незаконченные предложения»
Сакса – Сиднея, «изучение мотивации внутриличностных конфликтов» Е.Б. Фанталовой, тест
смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева, личностный опросник Бехтеревского института
(ЛОБИ).
При выявлении особенностей личностных реакций
на заболевание с помощью ЛОБИ выявлено четыре
типа отношения к заболеванию: тревожный (30,58%);
обсессивно-фобический
(19,46%);
гармоничный
(22,24%); анозогнозический (27,8%). Для онкологических больных тревожного и обсессивно-фобического
типа реагирования на заболевание характерно беспокойство в отношении неблагоприятного течения
болезни, возможных осложнений, а также возможных
неудач в жизни. Они более пессимистичны в отношении эффективности лечения и возможности
возвращения к нормальной жизни.
Больным с гармоничным и анозогнозическим типом реагирования на заболевание присуще
стремление содействовать успеху лечения, отсутствие боязни по поводу возможных осложнений и
последствий болезни. Они настроены оптимистично
в отношении эффективности лечения и возможности
возвращения к нормальной жизни, в отношении к болезни присутствует «дух противоборства» или
«работа над собой».
По данным СЖО Д.А. Леонтьева, у больных с тревожным и обессивно-фобическим типом реагирования на болезнь выявлено отсутствие целей в
жизни, неудовлетворенность своей жизнью в настоящем, прожитой частью жизни, неверие в свои силы
контролировать события собственной жизни, фата-
92
лизм, убежденность в том, что жизнь человека
неподвластна сознательному контролю.
У больных с гармоничным и анозогнозическим типом
реагирования
на
болезнь
выявлено
преобладание целей в жизни, восприятие жизни как
эмоционально насыщенный и наполненный смыслом
процесс; представление о себе как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора,
чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями и задачами; преобладает убеждение
контролировать свою жизнь, свободно принимать
решения и воплощать их в жизнь.
По данным методики «Незаконченные предложения» по теме «Страхи и опасения» большинство
ответов больных с тревожным и обессивнофобическим типом реагирования на заболевание
содержали страх смерти и страх потери самообслуживания. Эта группа больных характеризует болезнь
как препятствие на пути достижения жизненных целей, при этом наблюдается переоценка значения
состояния здоровья в прошлом.
Страхи больных с гармоничным и анозогнозическим типом реагирования на заболевание (по
результатам методики незаконченных предложений
Сакса-Сиднея) не связаны с неизбежностью смерти.
По результатам ответов по шкале «Отношение к будущему» можно заключить, что больные верят в
возможность выздоровления, на химиотерапию
смотрят с надеждой, болезнь считают «в своей власти» и «во власти врачей». По своему содержанию
личностный смысл болезни этой группы больных выступает как необходимость преодоления болезни.
Полученные результаты (методика Фанталовой) свидетельствуют, что ведущими ценностями больных с
тревожным и обессивно - фобическим типом реагирования на заболевание являются: «здоровье»,
«счастливая семейная жизнь» и «наличие хороших и
93
верных друзей». Наличие внутреннего конфликта в
сфере «здоровье» говорит о том, что оно максимально ценно в сравнении с другими сферами и
совершенно недоступно. Недооценка роли собственной активности в борьбе с заболеванием
свидетельствуют о недостаточной ответственности
больного и его нежелании брать на себя ответственность за реализацию ведущего мотива
«здоровье». У больных с гармоничным и анозогнозическим типом реагирования на заболевание
отсутствует внутриличностный конфликт в сфере
«здоровье», что предотвращает возможность аномального развития личности.
При сравнении результатов, полученных по методике «Ценностные ориентации» Рокича видно, что
ценность «жизнерадостность» является приоритетной для больных гармоничного и анозогнозического
типа реагирования на заболевание и менее значима
для тревожного и обсессивно-фобического типа.
«Твердая воля» входит в ядро ценностного сознания
больных с гармоничным, анозогнозическим типом
реагирования и наименее значимой данная ценность
является для больных тревожного и обсессивнофобического типа. «Чуткость» наиболее значима для
лиц тревожного и обсессивно-фобического и менее
значима для лиц анозогнозического типа реагирования на соматическое заболевание.
Таким образом, были выявлены значимые различия в содержании компонентов смысловой сферы
онкологического больного в зависимости от типа реагирования на заболевание, что следует учитывать
при построении концепции психологической помощи
для данной категории больных.
А.Г. Кошанская, В.А. Винокур
94
МАПО, Санкт- Петербург,
АГУ, г. Майкоп
ДЕПРЕССИВНЫЕ РАССТРОЙСТВА И
АЛЕКСИТИМИЯ У БОЛЬНЫХ САХАРНЫМ
ДИАБЕТОМ II ТИПА©
Сахарный диабет (СД) занимает одно из первых
мест по тяжести осложнений и смертности (Дедов
И.И., Шестакова М.В., 2005), он характеризуется в
современном мире термином «пандемия». Согласно
статистическим данным в России насчитывается
около 8 млн больных СД, при этом 90% их них –
больные СД II типа (Левина Л.И. и соавт, 2006). Данные
исследований
указывают
на
наличие
аффективных и пограничных психических расстройств у 71-92.7% больных, страдающих сахарным
диабетом (Иванов А.В.,1998).
Ряд исследователей (Thomas Willis ,1674; Корсаков С.С., 1913, Neilson C., 1927; Лайнгер М.А., 1983;
Barglow P. et al., 1984; Greenhaigh P. et al., 1992 и др.)
подчеркивают тесную связь возникновения СД с
эмоциональным напряжением и воздействием психологических факторов. L.Hinkle с соавторами
(Hinkle.L, Fischer A., Knowles H., Stunkard A.,1959)
развивал концепцию, рассматривающую диабет как
болезнь адаптации, предположил, что возникновение
заболевания обусловлено недостаточностью психологических мер защиты личности при воздействии
психической травмы, отметив, что возникновение
диабета у больных развивается после длительных
переживаний и острых шоковых, эмоционально значимых ситуаций.
©Кошанская А.Г., Винокур В.А., 2008
95
В настоящее время исследуются и активно обсуждаются две
ведущие гипотезы возникновения
депрессий у больных СД II типа. Первая из них рассматривает развитие аффективных расстройств как
результат соматических (биохимических) изменений,
свойственных диабету. Вторая относит депрессию к
результатам действия психологических и социальных факторов, влияющих на развитие и течение СД.
Отмечено, что при СД II типа проявление депрессии
может на много лет опережать манифестацию самого диабета, а затем обуславливая его течение по
принципу «психосоматического балансирования».
Нередко возникновение депрессивного состояния
возникает после установления самого диагноза сахарного диабета. Нозогенные депрессии – одно из
самых распространенных проявлений психической
патологии у пациентов с СД II типа. Показатель частоты нозогенных депрессий составляет 50 – 80% (H.
Koenig и соавт., 1988; D. Evans и соавт., 1996; А.Б.
Смулевич и соавт., 1997). Клиническая значимость
нозогенной депрессии определяется не только высокой частой депрессивных расстройств у больных СД
II типа, но и тем, что манифестация нозогенной депрессии может быть сопряжена с ухудшением
параметров течения болезни и прогноза соматического состояния, что повышает риск летального
исхода. (D. Evans и соавт., 1996). Распространенность нозогенной депрессии была достоверно выше
у больных СД II типа с диабетической ретинопатией
II-III стадии, диабетической нейропатией, язвенными
дефектами стоп в анамнезе и почечной недостаточностью, требующей проведения гемодиализа.
Некоторыми исследователями показано наличие
биологического субстрата, характерного для диабета
и депрессии, например, нарушения деятельности гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой
системы,
развитие инсулинорезистентности и расстройства в
96
метаболизме некоторых нейромедиаторов (Коркина
М.В., и соавт, 2003). С целью системного анализа
взаимосвязей депрессивного состояния и клинических характеристик и их роли в формировании
психосоматических механизмов декомпенсации сахарного диабета нами обследовано 92 больных СД II
типа, из которых 47 инсулиннезависимы (ИНСД) и 45
инсулинопотребны (ИПСД). Возраст больных 58,3 +
19 лет. Стаж заболевания к моменту обследования в
среднем 8,03 года.
Исследование проводилось с помощью шкалы Гамильтона для оценки депрессии (HDRS – Hamilton
M., 1967), Торонтской алекситимической шкалы
(G.Taylor,1985; Д.В. Ересько,1994), краткого общего
опросника оценки статуса здоровья (SF-36) (“The
Medical Outcomes Study Short From 36 Items Health
Survey”; Ware J. et al., 1992) для оценки качества
жизни в условиях соматического заболевания. Биохимическая часть исследования включала анализ
клинических параметров: уровня гликированного гемоглобина (HbAlc), который сегодня рассматривается как ведущий критерий декомпенсации СД,
гликемии, гликозурии, ацетонурии, липидов крови,
массы тела, артериального давления. Регистрировались осложнения диабета в виде ретиноптии,
нейропатии, нефропатии, микро- и макрососудистых
осложнений, установленные клиническими методами.
У 96,3% обследованных больных СД отмечена
депрессивная симптоматика, достигающая степени
малого у 40,7% и большого у 54,8% больных депрессивного эпизода. У больных ИПСД в 79,5% случаев
выраженность депрессивной симптоматики выше,
чем у больных ИНСД (45,7%) (p<0,003). Их состояние
характеризуется нарушением сна, сниженным
настроением, тревожным возбуждением, соматическими симптомами с проявлениями беспокойства и
97
раздражительности. Высокий уровень алекситимии
отмечен у 60,6% (52,3÷69,1) больных СД II типа. Это
превышает уровень распространенности алекситимии при других психосоматических заболеваниях, в
частности при сердечно-сосудистых (Kauhanen J.,
1996; Ананьев В.А., 1999; Винокур В.А., 2002 и др.).
Высокие показатели алекситимии значимо связаны с
выраженностью депрессии независимо от типа СД
(r= +0,5), снижают пороги реагирования на хронический стресс, и изменяют толерантность к нему,
ухудшая настроение и снижая социальную адаптацию. В процессе статистической обработки найден
порог HbA1c 7,8%, выше которого депрессия становится значимо положительно связанной с уровнем
HbA1c. Это позволяет предположить активное включение депрессии в психосоматический механизм
формирования декомпенсации СД II типа.
Проведено сравнительное исследование депрессии у больных с впервые выявленным СД II типа и у
больных, длительно болеющих. Полученные данные
позволяют сделать вывод, что депрессивные состояния чаще возникают при наличии выраженных
степеней осложнений диабета. Также отмечается,
что распространенность депрессий выше у лиц,
осведомленных о наличии у них СД, чем у тех пациентов, которые впервые узнавали о существовании у
них данного заболевания.
Депрессия и алекситимия очень близки по механизму влияния на соматическое расстройство,
поскольку для них характерны гемодинамические
нарушения, развитие инсулинорезистентности, расстройства регуляции углеводного метаболизма,
эндотелиальной дисфункции, что типично для сосудистых осложнений сахарного диабета и является
одним из важных звеньев его развития и декомпенсированного течения. Возрастание уровня депрессии
у больных СД II типa отражает тенденцию к возрас-
98
танию риска артериальной гипертензии, микроангиопатии нижних конечностей, увеличению массы тела.
Изученные взаимосвязи аффективных расстройств и
соматических характеристик у больных СД II типа
показывают, что между депрессией, сопровождающейся алекситимией, и индексом массы тела
(r=+0,26, p=0,004), холестерина (r=+0,26, p=0,012) и
мочевины (r=+0,53, p=0,001) отмечена значимая положительная связь. С учетом патогенетического
значения HbA1c и фибриногена в развитии диабетических осложнений исследована зависимость их
содержания от уровня депрессии у больных СД II типа. Полученные данные показывают, что при
наличии у больных СД II типа выраженной депрессии
и при высоком уровне алекситимии возрастает концентрация фибриногена (r=+0,34, p=0,002) и HbA1c в
плазме крови. Это дает возможность представить их
как прогностически неблагоприятный фактор риска
развития сердечно-сосудистых осложнений.
Депрессия и алекситимия значительно снижают качество жизни больных СД независимо от
типа клинического течения. Больные отмечают
ухудшение общего состояния здоровья, физической
активности, жизнеспособности и психического здоровья. Взаимосвязи между показателями HbA1c и
характеристиками КЖ выявлено не было. Этот результат согласуется с данными М. Rose et al. (2002) и
Е. А. Трифоновой (2005). Подобный факт может указывать на отсутствие явного физического и
психического дискомфорта при высоком уровне
HbA1c в крови до тех пор, пока не увеличится физическое страдание из-за возрастания тяжести
диабетических осложнений и/или не сформируется
депрессивное состояние. Следует отметить, что при
наличии у больного депрессивного состояния и высокого уровня алекситимии существенно затруднен
процесс коммуникации с больным и это снижает уро-
99
вень терапевтического сотрудничества, являющегося
важным в диагностике и терапии СД II типа.
Таким образом, коррекция психических нарушений, прежде всего аффективных расстройств,
возникающих у больных СД II типа как вследствие
воздействия психотравмирующих факторов и снижения «психосоматического иммунитета», так и в
результате развития диабета и его воздействия на
психическую сферу и в дальнейшем – на характер
социальной адаптации за счет самого факта заболевания, позволяет улучшить не только психический
статус этих пациентов, но и течение основного заболевания, снизить частоту и выраженность его
различных осложнений, повысить качество жизни
больных СД II типа.
В.М. Атаманов, В.Ф. Салимгареева
Краевая клиническая психиатрическая больница
№1, г. Пермь,
Пермская государственная медицинская академия
ИССЛЕДОВАНИЕ НЕСТРУКТУРИРОВАННЫХ
СВОБОДНЫХ АССОЦИАЦИЙ У БОЛЬНЫХ
САХАРНЫМ ДИАБЕТОМ©
На современном этапе развития медицинской
науки и практики необходимо не только формирование «узких» клинических направлений, но и
системный анализ клинической картины заболевания. Исследование лишь соматических сдвигов при
хронической патологии является недостаточным для
понимания всей сложности симптомов заболевания.
Это обстоятельство возродило интерес к психосома©Атаманов В.М., Салимгареева В.Ф., 2008
100
тическому подходу в клинической медицине (В.И.
Маколкин, Л.В. Ромасенко, 2003). В.В. Дунаевский
(1998), характеризуя психосоматический подход, указывает,
что
«основным
объектом
изучения
становится не так называемый человеческий организм, а человеческая личность в неповторимом
единстве социальной самореализации, психологического
своеобразия,
конституциональной
уникальности». Длительное повышенное эмоциональное
напряжение
ведет
к
деформации
мотивационной сферы личности. Мотивационные и
интрапсихические конфликты ведут к снижению
уровня фрустрационной толерантности, изменению
реагирования на фрустрационную ситуацию, что может явиться фактором психогенеза развивающегося
заболевания. Одним из методов оценки психологического состояния личности является исследование
продуцируемой речи человека, что может косвенно
характеризовать содержание его сознания (Т.Н. Ушакова, В.В. Латыпов, А.А.Павлова, Н.Д.Павлова, 1995).
Психосемантические методы дают возможность построить семантическое пространство, координатные
оси которого выступают основаниями категоризации,
которые субъект может использовать неосознанно.
Метод свободных ассоциаций (freier Einfall - внезапное вторжение, внезапная идея) предложен З.
Фрейдом и основан на предположении о том, что
мысль склонна следовать в направлении того, что
значимо. Речь сигнализирует о психическом состоянии больного, переживаниях, мыслях, личностных
особенностях говорящего и пишущего человека. Мозг
человека обладает способностью экстериоризировать образующиеся в нем активные состояния. С
помощью семантического пространства исследователь проникает во внутренний мир пациента,
здорового человека, происходит «вчувствование» в
сознание субъекта. Вероятно, возникающие эмоции,
101
оценки происходящего с больным человеком корригируются механизмами психологической защиты. Как
заметил еще Ф.В. Бассин, значение психологического фактора особенно велико в начале болезни. Так
как психические функции формируются в результате
интериоризации деятельностей, практикуемых первоначально вовне, то для адаптации к жизни в
условиях заболевания необходимо обучение больных в «школе диабета».
Целью работы явилась фоносемантическая оценка неструктурированных свободных ассоциаций
больных сахарным диабетом 1- го типа (СД-1), сравнение этой оценки с уровнем аффективных
нарушений.
Материалы и методы. Наблюдались 233 больных СД – l в возрасте от 15 до 72 лет (117 женщин и
116 мужчин). Нами были выделены 6 групп: l-я (женская) – 98 человек и 2-я (мужская) - 72 пациента,
которые обучались в «школе диабета», 3-я группа
(женская) - 28 и 4-я (мужская) - 27 больных, которые
не проходили обучения. Контрольные группы (здоровые лица): 5-я - 22 женщины и 6-я - 21 мужчина.
Исследование проводили в первые 3 дня от поступления больных в эндокринологическое отделение.
Использовался метод свободных (неструктурированных)
ассоциаций:
больные
произносили
и
записывали 10 слов, которые первыми пришли им на
память. Для обработки мы использовали методы
контент-анализа, интент-анализа и фоносемантической оценки. При контент-анализе нами применялся
сплошной и сегментарный количественный подсчет,
формировались из общего количества слов смысловые контент-единицы (категории). В последующем
проводился сравнительный анализ при помощи критерия Фишера. При интент-анализе мы определяли
смысловое, эмоциональное содержание слов, неявных или скрытых значений. Нами проведен анализ
102
слов по фоносемантическим характеристикам с помощью
системы
ВААЛ
с
использованием
антонимичных прилагательных русского языка в 24
шкалах (А.П.Журавлев, В.И. Шалак, 1991). Для оценки аффективных нарушений, нами использовался
тест Бека с подсчетом уровня депрессии в баллах
(A.T.Beck, 1961).
Результаты. Фоносемантическая оценка: у обследованных l-й группы (женщины, обучавшиеся в
школе СД) – текст казался страшным, шероховатым,
угловатым; у 2-й группы (обученные мужчины) - впечатление от текста, как чего-то страшного,
шероховатого, злого, грубого, мужественного, могучего; у испытуемых 3-й группы (не обученные в
школе СД женщины) текст не обладал выраженными
фоносемантическими характеристиками; в 4-й группе
(не обученные в школе СД мужчины) преобладало
впечатление чего-то страшного, величественного,
грубого, мужественного, сильного, громкого, храброго,
могучего.
Фоносемантическая
оценка
контрольных групп: в 5-й группе (женщины) – текст
характеризовался шероховатостью, угловатостью,
быстрой; в 6-й группе (мужчины) – слова текста казались грубыми, мужественными.
Как следует из вышеперечисленных данных, на
первый план вышли гендерные различия. В группах
мужчин (2, 4, 6) преобладали характеристики: грубый, мужественный, храбрый, могучий. В группах
женщин (1, 5) – характеристики страха, шероховатости, угловатости, а у женщин, не обученных в школе
диабета (3), не выявилось значимых фоносемантических характеристик. При попытке сформировать
смысловые контенты выраженных различий не выявилось. Основные смысловые блоки имелись во
всех группах: семья, карьера, природа, пространство,
обстановка, время, цвет, деньги, ощущения, негативные эмоции, позитивные эмоции, физиологические
103
состояния. В результате интент-анализа текста в
группах женщин, страдающих СД-1, преобладали
слова, явно претендующие на выраженную эмоциональность (радость, страх, ненависть). Наибольшая
концентрация негативных эмоций (страх, волнение,
неопределенность) нами выявлялась в группе женщин, обучавшихся в школе диабета. В группах
мужчин чаще встречались слова внешне без выраженной эмоциональной окраски, но интенционально
содержащие эмоциональное отношение, преимущественно положительное. Эти слова, относились
преимущественно к категориям спорта, отдыха, личных отношений. В контрольных группах, как в
мужской, так и в женской, преобладали слова описательного, нейтрального характера. Это, как правило,
описание обстановки, окружающих предметов либо
описание событий из повседневной профессиональной, учебной жизни.
Средние показатели уровня депрессии по шкале
Бека: 1-я группа - 11,6+1,2 балла; 2-я - 11,2+0,8 б.; 3я -11,8+1,1 б.; 4-я - 11,2+0,9 б.; 5-я - 11,2+1,3 б.; 6-я 7,8+1,lб. Достоверные отличия по выраженности депрессии выявлены только в мужских группах - между
больными диабетом (2-я и 4-я группы) и здоровыми
(6-я группа). Клинически значимые депрессивные состояния (более 19 баллов по Беку) выявлялись у 23
% мужчин, проявлялись они преимущественно в период нарастания сосудистых и полиневральных
осложнений диабета. У 21 % женщин с СД -1 также
выявлялись выраженные явления депрессии (более
19 баллов по Беку), но они были выражены в первые
месяцы (до 1 года), что мы расценивали как ситуационную реакцию. Эта реакция со временем
купировалась при реализации обучающей программы «школы диабета», приобретении опыта жизни в
условиях заболевания. При нарастании осложнений,
в терминальной стадии диабета для женщин была
104
характерна большая жизнестойкость, меньший процент развития аффективных состояний, чем у
мужчин.
Обсуждение результатов. При возникновении и
активном прогрессировании сосудистых и полиневральных
осложнений
СД-1
происходит
формирование
психопатологических
синдромов
(астено- депрессивного,
обсессивно-фобического,
паранойяльного и др.), которые значительно ухудшают
функционирование
организма,
снижают
качество жизни пациентов. Нами выявлена слабая
зависимость между продукцией негативно окрашенных
экспрессивных
речевых
единиц
и
выраженностью депрессивного состояния. По–
видимому, на психосемантическую характеристику
произносимых слов влияет множество факторов, а не
только уровень депрессии. Можно предполагать вытеснение нежелательных эмоций в подсознание с
помощью механизмов психологической защиты.
Весьма значимым оказался гендерный фактор. Женщины и мужчины с СДН неоднозначно реагировали
на возникновение и прогрессирование СД–I. У пациенток больщую роль играли факторы среды,
сравнение своего здоровья со здоровьем «близкого
окружения», что часто, особенно в начале болезни,
провоцировало отрицательную ситуационную эмоциональную реакцию. У пациентов на начальном этапе
болезни преобладал анализ изменившегося состояния организма и лишь при возникновении серьезных
осложнений возникало ощущение «безвыходности»
(В.М. Атаманов, 2006, 2007).
Таким образом, пациенты, обучавшиеся в «школе
диабета», в наибольшей степени продуцируют негативно окрашенные экспрессивные речевые единицы,
по-видимому, за счет вытеснения ранее подавляемых и негативных эмоций на более осознаваемый
уровень. В группах больных СД-l, не прошедших обу-
105
чение, без осознаваемой пациентом адекватной коррекции диабета, вероятно, усугубляется процесс
отрицания, вытеснение в подсознание связанных с
болезнью негативных эмоций. В результате психосемантической оценки текста, по уровню аффективных
нарушений, как у больных СД-l, так и у здоровых лиц,
выявлены существенные гендерные отличия. Достоверные отличия по уровню аффективных нарушений
выявлены только в мужских группах между больными
СД-l и здоровыми. В женских группах достоверного
отличия по выраженности депрессии не получено изза более характерной для женщин (в сравнении с
мужчинами) аффективности, эмоциональной неустойчивости в женской контрольной группе.
Н.Д.Узлов, Н.А.Симонова,
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
КАЧЕСТВО ЖИЗНИ БОЛЬНЫХ ИШЕМИЧЕСКОЙ
БОЛЕЗНЬЮ СЕРДЦА КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ
КОПИНГ-ПОВЕДЕНИЯ©
На современном этапе развития медицины, характеризующемся стремительным становлением
биопсихосоциальной парадигмы, все более актуальной становится проблема не просто «выживания»
больного, но и улучшения качества его жизни как меры оценки успешности лечебно-реабилитационных
мероприятий (Т.А.Немчин,1983; Л.Леви, А.Андерсон,
1979; И.А.Гундарев, В.А.Полесский, 1991; Л.В.Куликов, 2000 и др.). Исслдуются не только традиционные
©Узлов Н.Д., Симонова Н.А., 2008
106
показатели выживаемости, инвалидности, но и показатели субъективной удовлетворенности больных
жизнью в условиях болезни и лечения, в том числе
страдающих ИБС (Ф.Б.Березин, 1988).
Необходимость изучения связанного со здоровьем качества жизни вытекает из актуальности
принципа современной медицины «лечить больного,
а не болезнь». Эксперты ВОЗ сходятсяво мнении,
что для оценки успешности лечения хронических заболеваний меры качества жизни предпочтительнее
традиционных показателей (выживаемости, частоты
госпитализаций, инвалидизации больных).
Качество жизни – субъективная оценка человеком
собственного благополучия, на которую оказывают
влияние внешние и внутренние факторы (состояние
здоровья, окружающая среда, общественная жизнь,
уровень благосостояния, уровень медицинского обслуживания и т.д.). Эта оценка полностью зависит от
физического и психоэмоционального состояния,
уровня независимости, общественного положения,
окружающей среды и от личных представлений индивидуума.
Исследование качества жизни опирается на
субъективные оценки удовлетворенности человека
жизнью, самочувствием, здоровьем и благополучием, хотя
эти оценки не всегда совпадают с
внешними (объективными) оценками их актуального
статуса в областях, связанных со здоровьем. Однако
именно такая субъективная оценка интегрального
характера в клинической психологии имеет более
важное значение, нежели объективные показатели
состояния здоровья, так как в формировании здоровьесберегающего либо деструктивного поведения
человека существенную роль играют не объективные
факторы, а их субъективное преломление в индивидуальном сознании (в случае формирования
107
внутренней картины здоровья или внутренней картины болезни и т.д.).
Р.А.Либис с соавт. оценку качества жизни выдвигают в качестве критерия успешности терапии
больных с хронической сердечной недостаточностью
(http://www.consilium-medicum.com/media). Н.Петрова
(2002) рассматривает его как одну из характеристик
совладающего поведения.
Цель настоящего исследования – изучение качества жизни больных ИБС.
Обследовано 170
пациентов в возрасте 37 – 55 лет, находящихся на
стационарном лечении в кардиологическом отделении Березниковской ГБ № 1.
Использовались следующие методики: стандартизованное интервью, опросник «Тип поведенческой
активности» (ТПА); опросник способов совладания
Р.Лазаруса и С.Фолкман, опросник для оценки качества жизни (ОКЖ) Р.С. Элиота (адаптация Н.Е.
Водопьяновой, 2005).
Опросник ОКЖ определяет уровни качества жизни (УКЖ) – низкий, средний и высокий, относящиеся к
удовлетворенности в следующих сферах индивидуальной жизни: работа, личные достижения, здоровье,
общение с близкими людьми, поддержка (внутренняя
и внешняя – социальная), оптимистичность, напряженность (физический и психологический дискомфорт), самоконтроль, негативные эмоции (настроение), а также интегральный показатель - индекс
качества жизни (ИКЖ).
По типу поведенческой активности респонденты
распределялись следующим образом: тип А - 78
чел. (45,9 %), тип Б - 59 чел. (34,7 %) и тип АБ - 33
чел. (19, 4 %). Больные ИБС разных групп различались по выбору копинг-стратегий. Пациенты группы
А наиболее часто использовали конфронтативный
копинг, являющийся, по сути, дезадаптивной формой поведения, в меньшей степени – стратегии
108
позитивной переоценки собственных возможностей и
самоконтроля. Для группы Б наиболее характерными
формами копинг-стратегий были самоконтроль, позитивная переоценка своих возможностей,
в
меньшей степени - конфронтативный копинг. Пациенты с типом
АБ эффективно использовали
конструктивные, адаптивные копинг-стратегии - позитивную переоценку собственных возможностей и
самоконтроль,
реже
–
бегство-избегание
(Н.А.Симонова, 2007).
По опроснику Р.С.Элиота испытуемые всех групп
обнаружили низкие УКЖ по всем исследуемым параметрам, а также общий низкий ИКЖ. Однако
выявлены статистически значимые различия по ряду
показателей УКЖ у пациентов с разными типами поведенческой активности: между группами А и Б по
категориям «личные достижения и устремления»
(p<0,01), «напряженность» (p<0,05), «самоконтроль»
(p<0,05), «негативные эмоции» (p<0,001); между
группами А и АБ – «общение с друзьями» (p<0,05),
«оптимистичность»
(p<0,01),
«напряженность»
(p<0,01), «самоконтроль» (p<0,01), «негативные эмоции» (p<0,01); между группами АБ и Б – «работа»
(p<0,01), «общение с друзьями» (p<0,01), «напряженность» (p<0,01).
В рейтинге составляющих качества жизни у больных типа А наиболее значимыми оказались личные
достижения и устремления, что совпало и с данными интервью: 72 чел. (92, 3%) больных достигли в
жизни многих целей, 69 чел. (88, 4 %) обычно чувствуют себя удачливым людьми, 67 чел. (85,9 %)
подтверждают, что им свойственны соревновательность, безудержность в работе и амбициозность,
однако 70,1 % из них (47 чел.) согласились, что такой
стиль
жизни,
безусловно,
приводит
к
переутомлению, нервным срывам, агрессии и раздражительности. Тот факт, что они оказались в
109
больнице с указанным диагнозом, объясняли тем,
что мало прислушивались к переменам, которые
происходили в организме, считали себя вполне здоровыми и не считали привычный для них образ
жизни стрессогенным. Как уже сказано выше, дезадаптивность их поведения обеспечивалась также
«пробивными стратегиями» совладания со стрессом
(конфронтативный копинг), а самоконтроль как копинг-стратегии позволял им «всегда держаться на
уровне», что подтверждают 59 пациентов данной
группы (65,4 %).
Для больных с поведенческой активностью по типу Б также наиболее значимыми в УКЖ оказались
«личные достижения и устремления»; 40 чел. (67,8
%) из них достигли многих целей и чувствуют себя
удачливыми людьми. Жизненные принципы больных
данной группы всегда ясны и стабильны, у них высокое понимание и уважение в профессиональной
среде. Следующими в рейтинге параметров качества
жизни выступали «оптимизм» и «поддержка». 49
опрошенных данной группы (83,1 %) имеют близкие и
теплые отношения с друзьями, 51 чел. (86,4%) - гармоничные отношения с коллегами по работе, 48 чел.
(81,3 %) получают понимание и уважение в деловой
среде. Таким образом, «оптимизм» и «поддержка»
являются для них успешными стратегиями. Их адаптивность подтверждается использованием копингстратегий самоконтроля и позитивной переоценки
своих возможностей.
Для больных типа АБ наиболее значимыми являются
стратегии
«личные
достижения
и
устремления», «общение с друзьями», «поддержка»,
«оптимистичность», «оптимизм» и «активность».
Удовлетворены своей работой 27 чел. (81,8 %), никогда не чувствуют себя одиноко 30 чел. (90,9 %),
имеют гармоничные отношения с коллегами 26 чел.
(78,8 %), ощущают поддержку друзей и близких 29
110
чел. (87,9 %), легко приспосабливаются к новым ситуациям
24 чел. (72,7 %), имеют спокойное,
жизнерадостное настроение - 31 чел. (93,9 %). Стратегии пациентов с типом АБ, направленные на
взаимодействие, позитивное общение с окружающими на фоне оптимизма и активности, являются
адаптивными для данной группы.
Таким образом, уровень удовлетворенности качеством жизни может рассматриваться в качестве
дополнительного параметра в определении способности совладания со стрессом пациентами с ИБС, а
полученные в процессе данной работы результаты
могут быть использованы для создания комплексной
программы реабилитации больных с указанной патологией.
О.В. Халепо, С.Л. Ешкина, О.В.Молотков
Смоленский гуманитарный университет,
Смоленская государственная
медицинская академия
ПОВТОРНЫЙ ИНФАРКТ МИОКАРДА: ТИПЫ
АКЦЕНТУАЦИЙ ХАРАКТЕРА И ОСОБЕННОСТИ
ТКАНЕВОГО КРОВОТОКА©
Известно, что у лиц, больных различными соматическими заболеваниями, в том числе ИБС,
выявляются различные психопатологические симптомы, которые имеют самостоятельную динамику и
способны значительно влиять на течение основного
заболевания. Их наличие определяется в первую
очередь типом высшей нервной деятельности. Однако большую роль в формировании расстройств,
обусловленных психотравмирующим воздействием,
©Халепо О.В., Ешкина С.Л., Молотков О.В., 2008
111
в частности при ИБС, играют характерологические
особенности личности (типы акцентуаций характера).
Это в полной мере относится к развитию такой
тяжелой патологии, как повторный трансмуральный
инфаркт миокарда. Особенности его течения во многом связаны с состоянием центральной и
вегетативной нервной системы. Подчеркнем, что как
центральные отделы вегетативной нервной системы,
так и постганглионарные адренергические волокна,
периваскулярная иннервация во многом определяют
регуляцию микрососудистого тонуса. Вместе с тем
нарушения микрогемодинамики в значительной степени ответственны за тяжесть течения ишемической
болезни сердца, поскольку именно система микроциркуляции
является
местом
реализации
транспортной функции крови, в ней обеспечивается
транскапиллярный обмен, поддерживающий необходимый тканевой гомеостаз.
Целью работы было выявление у больных с повторным крупноочаговым инфарктом миокарда с
различными типами акцентуаций характера, особенностей состояния тканевого кровотока, во многом
определяющих состояние гомеостаза и сопоставление полученных данных с показателями уровней
тревожности, которые позволяют оценить психологическое состояние таких пациентов.
Обследовано 17 пациентов, мужчин, с повторным
крупноочаговым инфарктом миокарда в возрасте 4565 лет. Контролем служили 20 здоровых мужчин того
же возраста. Для определения типа акцентуаций характера использовали характерологический опросник
К.Леонгарда. Изучение состояния микроциркуляции
проводили методом лазерной допплеровской флоуметрии. Уровень тревожности оценивали при
помощи опросника Ч. Спилбергера, адаптированного
Ю. Ханиным.
112
По результатам анкетирования все больные повторным инфарктом миокарда были разделены на
четыре группы в зависимости от типа акцентуации
характера. Первую группу (n=8) составили пациенты
с преобладанием эмотивного типа (47,1% от общего
числа обследуемых), во вторую группу (n=1) вошли
больные c преобладанием циклотимического и гипертимного типов (5,84%), третья группа (n=5)
состояла из пациентов с возбудимым и аффективноэкзальтированным типом (29,41%), а четвертую
группу (n=3) составили больные с застревающим типом акцентуаций характера (17,65%). При анализе
результатов анкетирования отмечено, что у пациентов 4-й группы обнаружено сочетание двух
преобладающих типов акцентуаций: застревающего
и возбудимого.
Показано, что состояние перфузии тканей у всех
больных повторным инфарктом миокарда было достаточным, а у пациентов с возбудимым и
аффективно-экзальтированным типом, а также с застревающим типом акцентуаций характера (3-я и 4-я
группы) даже повышенным (показатель микроциркуляции у таких больных увеличивался соответственно
на 25% и 40% по сравнению с контрольными значениями). При этом параметры, характеризующие
вазомоторную активность микрососудов, были снижены у пациентов 1-й группы (эмотивный тип). Так,
среднеквадратичное отклонение показателя микроциркуляции и коэффициент вариации у таких
больных были меньше, чем у здоровых лиц соответственно на 44 % и 31%.
Изучение особенностей механизмов регуляции
тканевого кровотока у больных повторным инфарктом миокарда показало, что у пациентов 3-й группы
(возбудимый и аффективно-экзальтированный тип)
были увеличены показатели, характеризующие пассивные механизмы регуляции микроциркуляции. Так,
113
максимальная амплитуда кардиоритмов, отражающих приток артериальной крови в микроциркуляторное русло, модулированный пульсовой
волной, у таких больных была больше нормальных
величин в 1,5 раза, а максимальная амплитуда колебаний в диапазоне дыхательных ритмов, которые
обусловлены динамикой венозного давления в венулярном звене в результате присасывающего
действия «дыхательного насоса» увеличивалась в 2
раза. Очевидно, что ухудшение оттока крови из микроциркуляторного русла, которое сопровождается
увеличением объема крови в венулярном звене, и
приводит к росту амплитуды дыхательной волны на
допплерограмме.
У больных с повторным инфарктом миокарда с застревающим типом акцентуаций характера (4-я
группа) обнаружено увеличение показателей, характеризующих
активные
механизмы
регуляции
периферического кровотока. Так, величины нейрогенного тонуса, миогенного тонуса и эндотелийзависимого компонента тонуса микрососудов у пациентов 4-й группы были выше, чем у здоровых лиц в
1,6 раза, в 1,7 раза и в 1,5 раза соответственно. Считается, что колебания микрососудов в диапазоне
нейрогенной
активности
отражают
симпатоадреналовые вазоконстрикторные влияния на гладкие миоциты артериол. Миогенные колебания
кровотока, по данным литературы, связаны с состоянием мышечного тонуса прекапилляров, которые
регулируют приток крови в нутритивное русло. Эндотелиальные колебания некоторые авторы связывают
с функционированием эндотелиальных клеток микрососудов, в частности с секрецией в кровь
вазоактивных субстанций (преимущественно вазодилататора NО). Таким образом, у больных 4-й группы
обнаружено нарастание как вазоконстрикторных
влияний (увеличение симпатических адренергиче-
114
ских влияний, повышение тонуса прекапилляров), так
и вазодалатирующих механизмов (эндотелиальная
продукция вазодилататоров). Вероятно, именно такое повышение интенсивности всех изученных
активных механизмов регуляции микрогемодинамики
и привело к росту величины перфузии у больных с
застревающим типом.
При исследовании уровня тревожности получены
следующие результаты: во всех четырех группах
степень ситуативной тревожности (СТ) не различалась и соответствовала умеренному уровню, то есть
составила 33,78±2,56 – в I группе; 35,00 – во II группе; 38,80±4,81 – в III и 40,00±0,58 баллов – в IV
группе.
Значение показателя СТ в IV группе, сочетающей
два типа акцентуаций было несколько больше и
приближалось к высокому уровню. Подчеркнем, что
ситуативная тревожность отражает субъективно переживаемое
эмоциональное
напряжение,
озабоченность и нервозность.
Уровень личностной тревожности (ЛТ) у пациентов первых двух групп был равен 41,5±1,65 и 35,0
баллов, что соответствует его умеренной величине.
У пациентов III группы, с возбудимым и аффективноэкзальтированным типом акцентуаций уровень ЛТ
был равен 47,00±2,39 балла, что соответствует высокому уровню тревожности. Подобные высокие
цифры наблюдались и в IV группе больных –
46,33±3,18 балла. Следует отметить, что высокий
уровень личностной тревожности наблюдался
именно у пациентов с сочетанием двух типов акцентуаций характера, застревающего и возбудимого.
Личностная тревожность характеризует склонность
пациента воспринимать некоторые сложившиеся
ситуации как угрожающие жизни и реагировать на
них состоянием тревоги.
115
Таким образом, больные повторным инфарктом
миокарда с эмотивным типом акцентуации характера (I группа) характеризовались самыми низкими
уровнями СТ и ЛТ. Отметим, что вазомоторная активность микрососудов у них была также самой
низкой.
У пациентов с повторным инфарктом миокарда
застревающего типа акцентуаций характера выявлены наиболее высокие уровни СТ и ЛТ.
Характерно, что уровень перфузии тканей у них был
повышен преимущественно за счет увеличения активных механизмов регуляции тканевого кровотока
(повышения симпато-адреналовых влияний и эндотелиальной продукции вазоактивных субстанций,
например NO).
Таким образом, типы акцентуации характера сказываются на особенностях течения инфаркта
миокарда, в том числе при его повторном возникновении, что, очевидно, следует учитывать в
клинической практике.
Н.Д.Узлов, Н.А.Симонова
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
ОПТИМИЗМ И АКТИВНОСТЬ БОЛЬНЫХ,
СТРАДАЮЩИХ ИШЕМИЧЕСКОЙ БОЛЕЗНЬЮ
СЕРДЦА©
К коронарным заболеваниям предрасполагают
определенные типы поведенческой активности, описываемые как объективно наблюдаемые поведения
типа А и Б, которым в личностных проявлениях при©Узлов Н.Д., Симонова Н.А., 2008
116
сущи полярные характеристики: для типа А – сверхвовлеченность
в
работу,
сверхактивность,
амбициозность, соревновательность, враждебность,
эмоциональная несдержанность; для типа Б, наоборот, неторопливость, взвешенность, рациональность,
медлительность, тщательность и т.п. Выделяют также промежуточные типы, подтипы и тенденции
следовать одному из типов поведения (R. H. Resenman, M. Friedman,1959; E. Petzold, 1976; З. И.
Янушкевичус с соавт., 1982; Л. Ф. Бурлачук, Е. Ю.
Коржова, 1992; И. Г. Малкина-Пых, 2003 и др.).
Цель настоящего исследования – изучение особенностей проявления оптимизма-активности у
больных ИБС с разными типами поведенческой активности. Обследовано 170 пациентов в возрасте 3755 лет, находящихся на лечении в кардиологическом
стационаре. При исследовании использованы следующие методики: стандартизированное интервью,
опросник «Тип поведенческой активности» (ТПА),
шкала «Активность-оптимизм» (AOS) И.Шуллера и
А.Л.Коммуниана.
Оптимизм в методике AOS понимается как предрасположенность человека верить в свои силы и
успех, иметь преимущественно положительные ожидания от жизни и от других людей. «Оптимисты», как
правило, экстравертированы, доброжелательны и
открыты для общения. «Пессимистам», наоборот,
свойственны сомнения в своих силах и доброжелательности других людей, ожидание неудачи,
стремление избегать широких контактов, интровертированность.
Под активностью понимается энергичность, жизнерадостность, беспечность, безмятежность и
склонность к риску. Пассивность проявляется в тревожности, боязливости, неуверенности в себе и
нежелании что-либо делать.
117
Российская версия AOS (Н. Е. Водопьянова, М .В.
Штерн, 2005) позволяет описать пять типов личности, отличающихся по степени выраженности
оптимизма-пессимизма и активности-пассивности.
Выделяют «реалистов», «активных оптимистов»
(«энтузиастов»), «активных пессимистов» («негативистов»), «пассивных пессимистов» («жертв») и
«пассивных оптимистов» («лентяев»). Методика позволяет оценить установки и умонастроения
испытуемых, касающиеся преодоления настоящих и
будущих трудностей в значимых сферах их жизнедеятельности.
По результатам диагностики поведенческих типов
выделены три группы испытуемых. Больные ИБС,
преимущественно склонные к поведенческой активности по типу А составили 78 чел. (45,9 %), по типу Б
– 59 чел. (34,7. %) и по типу АБ – 33 чел. (19,4 %).
Личностные характеристики испытуемых, определяемые для каждого ТПА, подтверждались клиникоанамнестическими исследованиями и результатами
интервью. В группе А у больных с относительно
большей частотой проявлялись беспокойство, связанное с неприятностями на работе, тенденции
действовать напористо и агрессивно, повышенная
раздражительность.
Большинство испытуемых по соотношению параметров оптимизма и активности можно отнести к
реалистам. Оказалось, что пациенты групп А и Б по
параметрам оптимизма и активности практически не
отличались друг от друга (p>0,05). Однако больший
материал был получен на основе качественного анализа ответов на вопросы теста AOS в сопоставлении
с анкетными данными. Оказалось, что больным с поведенческим типом А больше нравятся ситуации с
некоторой долей неопределенности. На это указали
57 чел. (73,1%). Подтвердили, что любят «бросать
вызов судьбе» 61 чел. (78,2 %), что они энергичны –
118
76 чел. (97,4 %), раздражительны – 63 чел. (80,7 %).
Полученные данные соотносятся с описанием поведения больных типа А. Из числа больных данной
группы переживают из-за изменения, ограничения
активного образа жизни 65 чел. (83,3 %). У 67 больных (85,9 %) повседневная жизнь заполнена в
основном делами, требующими быстрого решения и
соревновательности. Стараются быть во всем первыми и лучшими 62 чел. (79,5 %). Кроме того, 47
пациентов данной группы (60,2 %) склонны к проявлениям агрессии и раздражения в стрессовых
ситуациях.
В группе Б анкетирование выявило у 51 испытуемого (86,4 %) значительные переживания тревоги,
чувства беспомощности и страха смерти. Больные
отмечали, что испытывают трудности в приспособлении к новым ситуациям, сопровождающиеся
беспокойством; 42 чел. (71,2 %) отмечают, что их
устраивает положение дел, какое есть на данный
момент; 51 чел. (86,7 %) считает, что живут мирной и
спокойной жизнью; 48 чел. (81,3 %) не склонны выполнять
одновременно
несколько
дел;
53
испытуемых (89,8 %) надеются на повышение зарплаты без продвижения по карьерной лестнице.
Многим пациентам данной группы присущ психастенический
личностный
радикал.
Испытывают
сомнения в правильности действий 49 чел. (83,1 %).
Большинство пациентов (91,5 %) предпочитают
определенность; 94, 9 % пациентов признают, что не
любят противостоять судьбе, и 74, 6 % не любят соревноваться.
Статистически значимые различия были получены при сопоставлении данных групп А и АБ. У
испытуемых промежуточной группы показатели оптимизма оказались значительно выше (p<0,01),
равно как и активности (p<0,05). Клиническая беседа
и анкетирование показали, что пациентов АБ-группы
119
не пугает будущее: 28 из них (84,8 %) оценивают
свои жизненные перспективы оптимистично, из них
более благоприятно рассматривают прогноз развития заболевания 93,9%, считают себя не менее
счастливыми по сравнению с другими людьми 81,8%,
они склонны видеть у других больше положительных
качеств и проч.
Обобщая полученные данные, можно предположить, что поведенческая активность больных
указанных типов вызвана разными реакциями на
стресс и соответственно накоплением разных уровней нервно-психического напряжения. Наиболее
высокую нервно-психическую нагрузку принимают на
себя пациенты с типом А, меньшую – с типом Б, оптимальную – с поведенческим реагированием АБ.
Тип реагирования больных на стресс определяется
их личностными особенностями, среди которых значимыми являются показатели копинг-стратегий. Как
было показано нами (Н. А. Симонова, 2007), пациенты
группы
А
наиболее
часто
используют
дезадаптивный конфронтационный копинг наряду (в
меньшей степени) с позитивной переоценкой собственных возможностей и самоконтролем. Для
пациентов группы Б наиболее характерными формами
копинг-стратегий
является
самоконтроль,
позитивная переоценка и в меньшей степени – конфронтационный
копинг.
Пациенты
с
ТПА
промежуточной формы более гибко используют конструктивные,
адаптивные
копинг-стратегии
–
позитивную переоценку собственных возможностей,
самоконтроль, бегство-избегание. В наиболее выигрышном положении оказываются пациенты с
поведенчекой активностью АБ, представляющей
своеобразную «золотую середину».
120
Н.С. Сединина, О.И. Кузнецов, Т.В. Пастухова
Пермская государственная медицинская академия,
Пермская клиническая больница №7
РЕАКТИВНАЯ И ЛИЧНОСТНАЯ ТРЕВОЖНОСТЬ
У УЧАСТНИКОВ ЛИКВИДАЦИИ ПОСЛЕДСТВИЙ
АВАРИИ НА ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АЭС С
ИНТРАПСИХИЧЕСКИМ ТИПОМ РЕАГИРОВАНИЯ
НА БОЛЕЗНЬ©
Для описания реакции пациентов на соматические заболевания в литературе используются
различные понятия. Это и «сознание болезни» (Е. К.
Краснушкин), и «отношение к болезни» (К. А. Скворцов), и «реакция на болезнь» (Н. Д. Лакосина, Г. К.
Ушаков). Наибольшую известность приобрела концепция «внутренней картины болезни» Р.А.Лурия. В
институте им. Бехтерева был разработан Личностный опросник Психоневрологического института им.
В.М.Бехтерева (ЛОБИ) для выявления типов отношения пациентов к своим заболеваниям. Данный
тест позволяет выявить 12 типов реагирования на
болезнь, которые объединены в свою очередь в 3
блока.
В первый блок включены наиболее благоприятные реакции пациента на болезнь:
1.
гармоничная - трезвая оценка своего состояния здоровья, активное сотрудничество с врачами во
всех областях лечения, в случае неблагоприятного
прогноза для жизни интересы концентрируются на
своем деле, близких людях;
2.
эргопатическая - стремление во что бы то ни
стало продолжить трудовую деятельность, так называемое «бегство в работу»;
©Сединина Н.С., Кузнецов О.И., Пастухова Т.В., 2008
121
3.
анозогнозическая – отрицание болезни или
ее серьезности.
Второй блок включает реакции, свидетельствующие об интрапсихическом стиле реагирования
больного:
1.
тревожная – постоянное беспокойство за
возможный неблагоприятный исход заболевания;
2.
ипохондрическая – сконцентрированность на
болезненных и иных неприятных ощущениях в теле.
Преувеличение тяжести заболевания, выискивание
несуществующих признаков болезни;
3.
неврастеническая
–
несдержанность,
вспыльчивость и раздражительность, сопровождающиеся последующим раскаянием;
4.
меланхолическяа – удрученность болезнью и
пессимистический взгляд на будущее;
5.
апатическая – безразличие к своему здоровью и будущему;
Третий блок, как правило, связан с преморбидными личностными особенностями пациентов и
включает следующие реакции на болезнь:
1.
эгоцентрическая – постановка в центр любой
ситуации себя и своей болезни
2.
паранойяльная – чрезмерная подозрительность в отношении всего, что касается собственной
личности или болезни
3.
дисфорическая – мрачное, озлобленное
настроение, постоянное недовольство всеми
Материалы и методы. Нами изучена внутренняя
картина болезни у 208 участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС (УЛПА)
при помощи личностного опросника Бехтеревского
института (ЛОБИ). В дальнейшее исследование были взяты 92 пациента, типы отношения к болезни
которых оказались во 2-м блоке и свидетельствовали
об интрапсихическом стиле реагирования больного.
122
У участников ликвидации последствий аварии на
Чернобыльской АЭС всегда много опасений за прогноз в течении заболеваний, эффективность
лечения, повышенный интерес к заключениям специалистов, результатам анализов, существуют
опасения за сохранность семьи.
Кроме того, вследствие наличия в настоящее
время более доступной информации о характере
Чернобыльской катастрофы и степени ее неблагоприятных медицинских последствий появился
дополнительный стрессогенный фактор для тех, кто
участвовал в ликвидационных работах. У всех этих
больных наблюдается высокий уровень тревоги и
обеспокоенности не только за свое здоровье, но и за
здоровье своих близких, особенно детей. У УЛПА постепенно происходит сложная эмоциональная и
когнитивная переработка ситуации, своеобразная
переоценка переживаний и ощущений. Становятся
значимыми и актуальными факторы, связанные с
изменением жизненного стереотипа, которые также
способствуют углублению психических расстройств.
Тревожный тип реагирования был выявлен у 19
(20,7%) УЛПА, ипохондрический - у 11 (12,0%),
неврастенический – у 31 (33,8%), меланхолический –
у 26 (28,0%), апатический у 5 (5,4%). Все обследованные - мужчины, постоянно проживающие в г.
Перми и Пермском крае. Средний возраст УЛПА во
время работ на ЧАЭС составил 35,3±7,1 лет , на момент обследования – 51,2±6,7 лет.
По уровню образования преобладали УЛПА,
имеющие неполное и общее среднее образование –
48 чел. (52,1%), обучались в ПТУ 31 чел. (33,8%),
среднее специальное образование имели 12 чел.
(13,0%), высшее – 1 чел. (1,1%). До участия в работах по ликвидации последствий аварии у УЛПА
преобладал физический труд – у 87 чел. (94,6%),
выполняли интеллектуальный труд 5 чел. (5,4%).
123
Средняя продолжительность работы в зоне аварии на ЧАЭС была 54,6 дней, доза облучения по
документам составила от 0,6 до 32 сГр, в зависимости от года участия в ликвидации последствий
аварии.
На момент обследования имели 2-ю или 3-ю
группу инвалидности 42 (45,5%) УЛПА, в том числе
определена связь с пребыванием в зоне аварии на
ЧАЭС у 31 чел. (33,7%). Продолжали работать по основной профессии 2 чел. (2,1%), работали в
облегченных условиях 5 чел. (5,4%).
У этих пациентов были подробно изучены показатели реактивной
(ситуационной) и личностной
тревожности с помощью теста Спилбергера – Ханина. Больные заполняли лист опросника, состоящего
из 20 утверждений для регистрации реактивной тревожности и 20 утверждений для определения
личностной тревожности, выбирая один из предложенных четырех ответов: «Совсем не так»,
«Пожалуй, так», «Верно» или «Совершенно верно».
Тревожность считалась низкой при результате до 30
баллов, умеренной – 31-45 баллов и высокой – при
46 баллах и более.
Цель исследования заключалась в оценке уровня
тревожности участников ликвидации последствий
аварии на Чернобыльской АЭС, что необходимо для
улучшения их психологического состояния путем оптимизации лечебно-реабилитационных мероприятий,
правильного подбора методик психотерапевтической
вмешательства.
Результаты исследования. У всех обследованных
пациентов
с
интрапсихическим
типом
реагирования на болезнь реактивная тревожность
была высокой, она составила 58,6±10,2 баллов. Реактивная тревожность у больных с тревожным
вариантом реагирования была наибольшей –
66,2±7,4 баллов; у пациентов с ипохондрическим ва-
124
риантом – 62,3±9,8; с неврастеническим – 56,2±6,1; с
меланхолическим – 54,7±7,8 ; с апатическим –
53,6±5,9 баллов.
Личностная тревожность оказалась высокой также у всех обследованных, составив 61,1±10,3 балла,
достоверных различий между больными с разными
вариантами реагирования не выявлено.
Достоверных различий в показателях реактивной
и личностной тревожности у больных с разным уровнем образования, у пациентов с наличием группы
инвалидности или без нее также не получено.
Таким образом, как видно из представленных
данных, на фоне высокого уровня личностной тревожности у УЛПА с интрапсихическим типом
реагирования на болезнь, уровень реактивной (ситуационной) тревожности был максимальным у
пациентов с тревожным и ипохондрическим вариантами реагирования. Это дает основание утверждать,
что именно эта группа больных нуждается в особом
подборе средств психотерапевтического воздействия.
Заключение. Таким образом, высокий уровень и
реактивной, и личностной тревожности имеют УЛПА
с различными видами интрапсихического типа реагирования на болезнь. Поэтому изучение и оценка
реактивной и личностной тревожности у этих пациентов необходимы для постоянного мониторинга их
эмоционального состояния, качественного подбора
и адекватного планирования объема и характера лечебно-коррекционных
и
реабилитационных
мероприятий, правильного выбора методик психотерапевтической работы, что крайне важно для
нормализации их психического состояния, корригирования индивидуального отношения к состоянию
своего здоровья, своим заболеваниям.
125
РАЗДЕЛ IV. ПСИХОЛОГИЯ ЗАВИСИМОСТИ
Н.Д.Узлов
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
ДИАЛОГИ С БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ В
ПСИХОТЕРАПИИ АДДИКЦИЙ©
Психотерапия алкогольной зависимости и других
форм аддиктивного поведения (наркомания, переедание, азартное поведение и др.)
использует
различные методы – от построения психодинамических моделей до внедрения новейших технологий
нейро-лингвистического программирования (НЛП). В
теоретических построениях допускается наличие в
психике неких конфликтующих (пьяная и трезвая) частей, гештальтов, субличностей, образов «Я», эгосостояний и проч. Использование такого рода метафор, имеющих отношение к бессознательному,
чрезвычайно плодотворно, так как позволяет работать с проблемой, обходя сопротивление или
утилизируя его.
Традиционно считается, что бессознательное –
это наиболее креативная и интуитивная часть психики, которая говорит на языке образов и фантазий,
сновидений и галлюцинаций, вневременная и несвязанная с пространством. Она скорее иррациональна,
телесно ориентирована, буквальна, определяется
прежде всего работой правого полушария, в норме
немого. Бессознательное крайне чувствительно к
лингвистическим оборотам. Скажем, выражения «ты
у меня поперек горла встал» или «я тебя не перевариваю» с точки зрения формальной логики звучат
©Узлов Н.Д., 2008
126
абсурдно; для бессознательного такие обороты
имеют глубинный смысл. Как правило, в подобных
случаях удается обнаружить тот или иной телесный
симптом («комок в горле» или несварение желудка),
выявить психосоматическую корреляцию. Принято
считать, что возраст сознания почти полностью соответствует
паспортному
возрасту
человека,
бессознательное же так и остается маленьким ребенком, 4-5-летним дошкольником. Такой ребенок,
как правило, необуздан, шаловлив, капризен, непредсказуем,
но чрезвычайно любопытен
и
талантлив (Э.Берн называл эту структуру маленьким
профессором). Он хорошо знает слабости взрослых
(«сознательного»), умеет ими манипулировать и в то
же время обладает способностью к программированию сознания. Последнее имеет отношение к
формированию симптомов. Однажды испугавшись, к
примеру, бессознательное формирует «сторожевой
пункт» и грудью встает на защиту всего организма,
при этом сознание со всей его логикой, здравым
смыслом, рационализмом ничего не может с возникшим симптомом поделать. Здесь можно провести
хорошую аналогию с рассказом Л.Пантелеева о
мальчике, давшем честное слово. Отменить приказ
может только старший по званию, а не просто любой
взрослый.
Эту ситуацию хорошо понимают психологи и психотерапевты, использующие в своей практике
трансовые техники и работу с образами или символами. Наиболее ярко это демонстрируется
в
классической модели шестишагового рефрейминга, в
котором необходимо установить раппорт с бессознательным в целом, его проблемной (алкогольной,
зависимой), творческой (ресурсной) и другими частями, которые так или иначе связаны с
алкоголизацией. Это может быть коммуникативная
составляющая, поскольку алкоголь позволяет быть
127
понятым и принятым другими, создает чувство общности. Поэтому пациентов так часто пугает эффект
«белой вороны», некой «трезвеннической ущербности», не позволяющим им «быть как все» в
социальных ситуациях, в которых регламентировано
коллективное употребление спиртного или вкусной
обильной еды (при пищевых аддикциях).
Только диалог со всеми конфликтующими и заинтересованными частями позволяет снять возникшие
внутренние противоречия, которые глубинны и
неосознаваемы, часто имеют корни, уходящие в
раннее детство либо в проблемы, относящиеся к родительским «линиям времени», «сценариям жизни»
и проч. Диалог с бессознательным приводит к полному исцелению при осознании глубинной цели
(одна из техник НЛП). В такого рода работе могла бы
прослеживаться аналогия со сказкой о Кощее Бессмертном, смерть которого таится на конце иглы, эта
игла в яйце, а яйцо в утке и т.д. Глубинная цель есть
субстанция, за которой уже ничего не стоит, она неделима, конечна, универсальна и содержит
сакральный смысл нашего существования. Все промежуточные цели лишены ее энергетической мощи и
потому ущербны, но когда эта энергия достигает указанных уровней, возникает равновесие или даже
гармония. И теперь, чтобы выровнять баланс и получать удовольствия от жизни, уже не надо прибегать
к алкоголю или другим психоактивным веществам. В
этом смысле мы придерживаемся идеологии избавления от вредной привычки или патологической
зависимости путем полного ее «выпадения» из потребностно-мотивационной
сферы
личности.
Привычка становится функционально невостребованной, ненужной, теряет смысл.
Эффективная психотерапевтическая работа с
пациентами, страдающими различными формами
аддикций, возможна тогда, когда учитываются все
128
аспекты психики, так или иначе принимающие участие
в
формировании
зависимости
и
ее
поддержании. По нашему мнению, ей наиболее соответствует модель аналитической психотерапии,
предполагающая, что в этом процессе должны
участвовать все составляющие психики пациента и
психотерапевта, а не только директивное Эго нарколога-кодировщика: 1) взаимодействуют сознательные стороны обоих партнеров, вербально и
осознанно формируя терапевтический альянс; 2) при
терапевтическом воздействии в психике пациента
осуществляется обмен энергией между сознательным и бессознательным, в результате чего
происходит ослабление симптомов и личностный
рост; 3) осуществляется связь психотерапевта с его
собственным бессознательным, позволяющая благодаря
этому
быть
чутким,
внимательным,
сенситивным и конгруэнтно воспринимать переживания клиента; 4) при переходе от бессознательного
у пациента к сознанию терапевта образуется совокупность реакций, связанных с переносом; 5)
осуществляется контрперенос – как проекция на пациента бессознательных импульсов аналитика; 6)
идет диалог между двумя бессознательными частями, обмен энергией и психическая трансформация
на глубинном уровне. Игнорирование этих аспектов,
на которые указывал еще в 1946 г. К.Г.Юнг в своей
работе «Психология переноса», делает работу психотерапевта механической и зачастую лишенной
смысла, поскольку пациент просто ждет, чтобы с ним
провели некую операцию, «закодировали» без его
личного участия.
Возвращаясь к диалогу сознательной и бессознательной частей психики пациента, важно отметить,
что бессознательное очень честно выполняет свои
обязательства, к примеру, антиалкогольного контракта. Наши многочисленные наблюдения (109
129
пациентов, страдающих алкогольной и 26 пищевой
аддикцией) показывают, что оно выбирает некие зоны в организме, наиболее уязвимые с точки зрения
здоровья, «места наименьшего сопротивления». Это
органы или системы, в которых либо уже начался патологический процесс, либо он с высокой степенью
вероятности может начаться, хотя пациент и не подозревает об этом. Именно в этих зонах
бессознательное ставит свои «коды». Логика очень
проста: если пациент ппридерживается трезвости, он
исцеляется от своих болезней. И дело здесь не только в прекращении токсического воздействия алкоголя
на организм. Мы наблюдали, как у пациентов в очень
короткий срок происходило заживление хронической
язвы 12-перстной кишки, прекращала существование
годами беспокоящая пациентку эрозия шейки матки,
ликвидировались клинические проявления ишемической
болезни
сердца.
С
другой
стороны,
бессознательное легко открывает шлюзы, когда противоалкогольный контракт пациентом нарушен: нет
смысла сохранять то, на что потрачена созидающая
энергия, поскольку вновь включились процессы саморазрушения. Однако бессознательное не мстит,
оно показывает пациенту «что будет, если» продолжать употреблять алкоголь, оно моделирует «коды»
в их отрицательном содержании. Так, у одного пациента после 6-месячного воздержания с контрактом на
один год трезвости при рецидиве возникли признаки
мнимой «кишечной непроходимости», когда-то
имевшей место после перенесенной полостной операции (сработал «кишечный код»), в другом случае у
пациента начались сильнейшие головные боли
(включился «общемозговой код»). Разумеется, какого
рода случаи требуют экстренного врачебного вмешательства, проведения процедуры «декодирования».
Бессознательное также очень чувствительно к
позитивным установкам. В терапии целеполаганием
130
с использованием модели «кодирования на цель»,
базирующейся на метапрограмме «движение от к», рассматриваемой в НЛП как одна из основных
мета-стратегий мышления и поведения, приветствуется движение «вперед, к». При этом пациенты
способны понимать, к чему следует стремиться, что
будет в результате того, если они действительно бросят пить, как изменится качество жизни, чего конкретно
они достигнут, какова будет степень внутреннего комфорта, какую реальную «цену» они заплатят, чтобы
стать независимыми от алкоголя людьми. Движение
«от», наоборот, предполагает «бегство от негативного» (в данном случае от пьянства и его отрицательных
последствий), подразумевает попытку не совершить
потенциальные ошибки и обойти проблемы, что означает более тщательный, консервативный подход к
планированию и принятию решений. Иными словами,
люди больше ждут указаний от других, склонны подчиняться,
нежели
принимать
самостоятельные
решения или идти на риск. В медицинской патерналистской модели движение «от» даже приветствуется:
пациент приходит «сдаваться», отдается на откуп врачей, но сам в своем лечении практически не участвует.
Наш опыт работы с аддиктами показывает, что
успешность психотерапии в значительной степени зависит от качественных характеристик этой новой «трезвой
цели». Она должна охватывать, как минимум, пять важных сфер жизни: работа (карьера), деньги, здоровье,
семейные отношения, секс. Образ «нового Я» должен
быть достаточно мощным, ярким, привлекательным и
желанным, достойным, «притягивать как магнит». Привязка к цели может осуществляться различными
психотехниками – от классического директивного гипноза до рефрейминга, от высших ступеней аутогенного
погружения до работы с субличностями в модели психосинтеза, работы с глубинной целью и проч.
131
Катамнестические исследования показывают, что
пациенты, «кодированные на цель», не только достигают более высокого качества и продолжительности
ремиссий, но и формируют относительно себя новые
убеждения, основу которых составляют трезвеннические ценности и установки.
Т.В. Косенкова, Л.И. Жаркова, В.В.Маринич
Смоленский гуманитарный университет
ФАКТОРЫ РИСКА РАЗВИТИЯ ДЕПРЕССИИ©
По данным Всемирной организации здравоохранения, заболеваемость депрессиями на сегодняшний
день приближается к 3 %. Это значит, что ежегодно
около 100 млн жителей нашей планеты обнаруживают у себя признаки депрессии и соответственно
нуждаются в адекватной медицинской помощи. Депрессия – это синдром, характеризующийся
пониженным настроением, торможением интеллектуальной и моторной деятельности. Депрессия
серьезно влияет на качество жизни и адаптационные
возможности человека.
При депрессиях у человека меняется представление о себе, с преобладанием ощущений
ненужности и покинутости в мире. Возможны суицидальные мысли и идеи самообвинения. Наряду с
искажением когнитивных процессов наблюдается
снижение побуждений к деятельности и соматовегетативные дисфункции. К факторам возникновения
депрессии относят: нарушение биохимического равновесия в мозге, наследственность, различные
психологические факторы, экзогенные стрессовые
факторы. Особое значение имеют психологические
факторы, т.е. те особенности личности, которые спо©Косенкова Т.В., Жаркова Л.И., Маринич В.В., 2008
132
собствуют возникновению депрессии, и ситуационные факторы, которые могут спровоцировать
депрессию.
Различные неблагоприятные ситуационные факторы, даже реально тяжелые психотравмирующие
обстоятельства, отнюдь не обязательно вызовут депрессию. Важны личностная значимость событий, их
длительность, повторяемость, интенсивность, при
этом собственно провоцирующим может оказаться
относительно ординарное событие. Когда эмоциональная
и
общая
психофизиологическая
реактивность повышены, рядовые события могут
оказывать патогенное влияние.
Особое значение для возникновения депрессий
имеют ситуационные факторы, меняющие привычные жизненные стереотипы, – смена работы,
переезд на новое место жительства, развод, потеря
близких. Другим провоцирующим фактором часто
являются служебные перегрузки.
Проведено исследование по выявлению ситуационных
и
личностных
факторов
депрессии,
обследовано 25 пациентов в возрасте от 19 до 59
лет. Использовались методики: цветовой тест Люшера, опросник Смишека, тест «Шкала депрессии
Зунка». Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы.
Больным депрессией присущи выраженные черты эмоциональной лабильности (большой диапазон
эмоциональных состояний, легко приходят в восторг
от радостных событий и в полное отчаянье от печальных),
эмотивности
(чувствительность,
впечатлительность, глубокие переживания), циклотимности.
Ситуационные факторы возникновения депрессии варьируют в зависимости от возраста
испытуемых. До 20 лет (14% всей выборки) основными причинами депрессии являются любовные
133
невзгоды, ссоры родителей, неприятности в учебе и
работе. В возрасте от 20 до 29 лет (19%) депрессию
вызывают любовные невзгоды, неудовлетворенность
работой, собой, конфликты в отношениях. В возрасте
от 30 до 39 лет (33%) основные причины депрессии –
сложности в семейных отношениях, ссоры, разрыв
отношений, напряженный характер работы, любовные невзгоды. В возрасте от 40 до 49 лет (23%)
депрессию вызывают проблемы со здоровьем,
напряженный характер работы, неудовлетворенность работой. В возрасте же от 50 до 59 лет (9%)
депрессия связана в основном с озабоченностью тяжелыми заболеваниями близких.
Таким образом, депрессии представляют весьма
актуальную проблему, которая требует дальнейшего
изучения и поиска мер по оптимизации терапии и
профилактики.
М.В. Бурдин
МУЗ «Городская клиническая поликлиника № 6»,
г. Пермь
ОСОБЕННОСТИ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО
КОНТРАКТА ПРИ ЛЕЧЕНИИ АЛКОГОЛЬНОЙ
ЗАВИСИМОСТИ©
Психотерапевтический контракт (ПК) может рассматриваться как важнейший этап установления
терапевтических отношений независимо от направления, в котором работает психотерапевт. И. Вайнер
(2000) выделяет три основных аспекта ПК: пациент и
психотерапевт должны прийти к общему мнению относительно необходимости психотерапии и участия в
ней; им необходимо утвердить цели лечения и про©Бурдин М.В., 2008
134
цедуры, которые будут использоваться для достижения этих целей; им нужно решить организационные
вопросы, касающиеся времени, места, частоты сеансов и их оплаты.
Ситуация психотерапевтического лечения в терапии зависимостей предъявляет особые требования к
установлению терапевтических отношений. Это связано с рядом особенностей, обусловленных
своеобразным существованием аддиктивных расстройств в социуме. Одной из них является
спаянность с микросоциальной средой, связь с бытующими в обществе представлениями, традициями
и мифами, что затрудняет «распознавание» заболевания самим индивидом и его окружением. В свою
очередь, индивидуально-личностная реакция на зависимость как на феномен, не согласующийся с
базовыми, генеральными установками индивида, ведет к формированию анозогнозии, психологических
защит и т д. Сформированные на основании этих
влияний представления пациентов о заболевании и
лечении определяют специфический запрос на терапию, который необходимо учитывать при заключении
ПК.
С целью изучения представлений пациентов о
задачах психотерапевтического лечения исследовано
89
случаев
когнитивно-поведенческой
психотерапии в условиях анонимного наркологического кабинета. Пациенты были разделены на группы
в соответствии с доминирующей мотивацией потребления алкоголя (МПА): 1-я группа (35 чел.) –
пациенты
с
преобладанием
социальнопсихологических МПА; 2-я (33 чел.) – с преобладанием личностных МПА; 3-я (21 чел.) – с преобладанием
патологических МПА.
Предпочитаемые методы лечения (внутренняя
концепция терапии) оценивались по итогам первичного клинического интервью, когда выяснялось, что,
135
по мнению пациента, является центральным звеном
его проблемы и как он представляет меры, которые
нужно предпринимать для ее решения. Полученные
представления были отнесены к одной из четырех
категорий: «снятие тяги», «запретительные методы»
(кодирование, эспераль и т.д.), «психотерапия» и
«отсутствие предпочитаемого метода» (с ориентацией на мнение врача).
Мотив «снятие тяги» оказался ведущим (30%) в
группе пациентов с социально-психологическими
МПА, минимальным (3%) в группе с личностными
МПА и составлял лишь 19% в группе пациентов с
преобладанием патологических МПА, т. е. в группе с
наибольшей выраженностью влечения к алкоголю.
Это, на наш взгляд, может свидетельствовать об
особой роли понятия «тяга к алкоголю», которое является аморфным и семантически неопределенным.
Пациенты 1-й группы (социально-психологические
МПА) предпочитают использовать термин «тяга к алкоголю», понимая под ним чаще всего рефлекторно
возникающее в определенных ситуациях и носящее
сознательный характер желание выпить. «Снятие
тяги» как смысл лечения в этой группе составило
30%, что, возможно, отражает определенный тип
анозогнозии – восприятие заболевания как чего-то
внешнего по отношению к личности, своего рода
«моносимптома», который может быть снят разовым
«эффективным» воздействием и избавляет человека
от необходимости пересматривать базовые принципы отношения к себе. Таким образом, формируется
следующее убеждение: «я не алкоголик, просто мне
нужно снять тягу». Пациенты 3-й группы (потребностные МПА) склонны избегать термина «тяга»,
поскольку он для них означает компульсивное влечение к алкоголю, и предпочитают переносить акцент
на запретительные методы, которые вследствие широкого их применения фактически являются социаль-
136
но приемлемыми и, с точки зрения пациентов, не являются стигматизирующими. Формула «у меня нет
тяги - я могу не пить, если буду знать, что мне нельзя
(получу внешний толчок)» дает возможность преуменьшать тяжесть своего состояния и реальную
степень личностной и социальной дезадаптации.
Значительный процент запроса на запретительные методы во всех группах пациентов, на наш
взгляд, отражает универсальность вышеописанного
механизма анозогнозии. При этом большую частоту
такого запроса (53%) демонстрируют представители
2-й группы, в чем, вероятно, находит выражение глубинное (базовое) дисфункциональное убеждение
«справедливость – высшая ценность (я должен бороться с несправедливостью любой ценой)».
Необходимость сформировать собственное представление
о
заболевании,
таким
образом,
подменяется идеей о недостойном поведении, заслуживающем строгого и справедливого наказания
(т. е. радикального лечения). Инструментальное
убеждение можно описать формулой: «Я вел себя
безответственно, недостойно и должен понести соответствующее наказание в виде определенного
срока трезвости». В литературе имеются предположения,
что
широкое
распространение
запретительного лечения как кары отражает своего
рода «тюремный менталитет», что проявляется в
определенных «сроках» лечения как добровольного
«заключения» (Завьялов В.Ю., 2002) либо «зароках»,
основанных на православной религиозной традиции
(Магалиф А.А., 2001). Наши наблюдения подтверждают эти предположения.
Запрос на психотерапию относительно высок
среди пациентов 3-й группы (38%), что обусловлено,
с одной стороны, крушением психологических защит
при прогрессировании заболевания и появлении
очевидных признаков социальной дезадаптации, что
137
вынуждает пациентов принять более обоснованную,
приближенную к реальности точку зрения. С другой
стороны, желание пройти курс психотерапии может
быть вызвано стремлением придать алкогольной
проблеме вторичный характер, выдвинув на первый
план личностные нарушения и психотравмирующие
ситуации («пью из-за проблем», вместо «проблемы
из-за пьянства»). Значителен процент запроса на
психотерапию во 2-й группе (37%), что выглядит
объяснимым – наличие личностных проблем и мотивов употребления в большей части случаев
осознается пациентом уже к моменту обращения или
в ходе первичной консультации.
Таким образом, во внутренней концепции терапии
пациентов, обращающихся за анонимным амбулаторным лечением, находят отражение их базовые
дисфункциональные убеждения. Для создания эффективного ПК в ходе первичной консультации и
мотивирующего этапа терапии эти представления
могут и должны быть трансформированы. Например,
представления о лечении группы пациентов с преобладанием социально-психологических МПА зачастую
отличались трансляцией шаблонов массового сознания, что выражалось в просьбах больных «снять
тягу», «закодироваться». Мотивирующий этап психотерапии
зачастую
давал
более
реальное
представление о заболевании и осознание целей терапии, например: «научиться отказываться», «всегда
помнить о своих интересах», «научиться общаться и
отдыхать без алкоголя» и т. д. Это дало возможность по завершении мотивирующего этапа
заключить ПК, отражающий реальные проявления
психологической зависимости от алкоголя.
Целью дальнейших исследований может быть
изучение применения когнитивно-поведенческой терапии
и
других
кратковременных
методов
психотерапии как альтернативы т. н. «плацебо-
138
опосредованной суггестии», применяемой «согласно
желанию» пациента, но далеко не всегда оправданной.
Д.Н. Долганов
Беловский институт (филиал)
Кемеровского государственного университета
ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ СУБЪЕКТИВНОГО
ОПЫТА ПРИ АДДИКТИВНОМ ПОВЕДЕНИИ©
Система субъективного опыта (ССО) – это комплексное,
интегральное
образование,
формирующееся на базе опыта в каждой содержательной сфере.
Структурными компонентами ССО являются: система личностных конструктов, система значений,
система смыслов.
Цель: исследование особенностей функционирования ССО при аддиктивном поведении.
Исследование проводилось в течение шести месяцев (2004 г.) на базе наркологического отделения;
в нем принял участие 241 чел. Экспериментальную
группу составили 114 чел., пациенты наркологического
отделения
МУЗ
Межрайонного
психоневрологического диспансера г. Белово с диагнозом «хронический алкоголизм». Средний возраст
группы 38 лет. Контрольную группу составили 127
чел., учащиеся Беловского института (филиала)
КемГУ и жители г. Белово.
В качестве основного метода исследования использовался
тест
репертуарных
решеток,
разработанный Дж. Келли.
Анализ выявленных конструктов предполагает
оценку не только качественных и количественных
©Долганов Д.Н., 2008
139
особенностей, существенным аспектом функционирования системы конструктов является возможность
использования конструктов предыдущего опыта в
настоящем и прогнозирование с их помощью будущего.
Другими
словами,
нас
интересует
соподчиненность и синхронизация систем субъективного опыта в различные временные периоды, что
свидетельствует о связанности и наполненности бытия.
Синхронизация
временных
локусов
представлена в такой характеристике, как актуальное
смысловое состояние.
Изучение актуальных смысловых состояний
представляется возможным при использовании теста
«Смысложизненные ориентации» (СЖО), разработанного Д.А. Леонтьевым.
Результаты. Качественный анализ выявленных
конструктов показывает, что в экспериментальной
группе развернутые дескрипторы, с помощью которых формулируется частное описание происходящих
событий или дается частное описание поведения
людей («достижение цели – переживание по поводу
провала», «больше не возьмут – когда читаю, пить
неохота») составляют 3,2% общего числа конструктов. В контрольной группе также есть развернутые
дескрипторы («активное стремление к получению
профессии – громкий провал», «важно признавать
свои ошибки – важно настаивать на своем») – 2,5%.
Во всех исследуемых группах встречаются невербализованные конструкты. В экспериментальной
группе – 1,3%, в контрольной группе – 1%.
В группе аддиктов имеют место не только развернутые
дескрипторы
и
невербализованные
конструкты, но и абстрактные конструкты, однако они
отличаются от категорий неаддиктов. Во-первых,
меньшим разнообразием. Частота встречаемости
отдельных конструктов достаточно велика, тогда как
контрольной группе свойственно наличие не так ча-
140
сто повторяемых и разнообразных категорий. Вовторых, подавляющее большинство конструктов, используемых
аддиктами,
представляют
собой
эмоциональную оценку. Для неаддиктов характерно
наличие конструктов, которые не только описывают
происходящие события и явления с позиции эмоциональной оценки, но и отражают субъективную
значимость, собственную активность. Эмоциональная оценка аддиктов характеризуется негативностью,
а неаддиктов - позитивностью.
Различия между группами можно проследить в
двух основных направлениях. Первое – это различия
в структуре оцениваемых элементов. Для неаддиктов
свойственно преобладание желаемых целей и способов
достижения,
возможные
препятствия,
возникающие в ходе движения к заданной цели не
отрицаются, но и не фиксируются подробно. Другими
словами, осознавая, что возникающие препятствия –
это нормальное явление, человек готов преодолеть
их. При аддиктивном поведении в равной степени
представлены и желаемые устремления, и возникающие препятствия. Характер данных элементов
позволяет сделать вывод об их неопределенности. В
отличие от неаддиктов эти элементы (цели и способы) являются скорее знаемыми, чем побуждающими.
Все эти особенности находят продолжение и с точки
зрения второго направления – содержания конструктов.
Основными
чертами
семантического
конструирования при аддиктивном поведении является доминирование эмоционального компонента
оценки, пассивная констатация, экстернальный тип
атрибуции. Тогда как для неаддиктов свойственно
помимо эмоционального отношения формирование
оценки значимости достижений и интернальный тип
атрибуции.
Степень когнитивной дифференцированности,
которая характеризует динамический аспект постро-
141
ения системы конструктов, также различна. Изменения когнитивной дифференцированности происходят
вследствие ослабления связей между конструктами
(диффузный тип), что выражается в наличии рыхлой
и плохо организованной системы личностных конструктов.
В результате анализа исследуемых систем субъективного опыта нами выявлены главные системы
координат, опираясь на которые человек конструирует систему отношений к явлениям, событиям,
объектам действительности и соответствующие им
варианты деформаций при аддиктивном поведении.
В системе восприятия успехов основными координатами являются «мои достижения – мои неудачи», при
аддикциях происходит упрощение этой системы до
вида «мои успехи – мои неуспехи», что отражает
пассивный, описательный характер восприятия. В
сфере межличностных отношений формируется оценочная позиция из противопоставления «Я – другой»,
в результате реализации аддиктивного поведения
происходит, пожалуй, самая выраженная трансформация, обусловливающая редукцию семантического
пространства до вида «свой – чужой». Особенностью
восприятия в сфере психологического времени является выделение в качестве основных координат
«лучшие события – худшие события». Восприятие
целей и средств осуществляется по типу «реализация целей – препятствия», для аддиктов свойственно
упрощение данной системы «эмоциональная оценка
достижений – препятствия».
В структуре формирования целостного субъективного опыта все описанные системы выступают как
элементы более сложной системы, следовательно,
между ними должна существовать взаимосвязь. В
качестве сравниваемого показателя, который характеризует особенности функционирования системы
личностных конструктов, нами рассматривается по-
142
казатель когнитивной дифференцированности. В ходе проведенного корреляционного анализа получены
следующие результаты.
В контрольной группе выявлены значимые положительные корреляции между всеми компонентами,
т.е. субъект, адекватно функционируя в различных
сферах жизнедеятельности, суммирует полученный
опыт, интегрируя его в систему общего субъективного опыта, тем самым повышая свою личностную
компетентность.
В экспериментальной группе практически все
элементы взаимосвязаны, за исключением достижений
и
межличностных
отношений.
Ввиду
происходящих кардинальных трансформаций в сфере межличностных отношений, когда происходит
выпадение «Я» из системы оценки, параллельно
снижается степень осознания себя в качестве преобразователя действительности, вследствие чего
претерпевает изменение еще один элемент системы
субъективного опыта, выступая в виде отказа интернальной атрибуции за собственные успехи и
неудачи. Между тем, в контрольной группе связь
между успехами и межличностными отношениями
самая сильная.
Анализ актуальных смысловых состояний (АСС) в
процессе использования теста СЖО, и дальнейшее
определение типов АСС, свойственных испытуемым,
показал следующее. Первый тип актуальных смысловых состояний характеризуется отсутствием
направленности личностных смыслов и временной
перспективы. Второй тип смысловых состояний отличается ориентацией только на прошлое и отказом
от жизни в настоящем и будущем. Основной особенностью третьего типа АСС является ориентация
только на настоящее, выражающаяся в наличии гедонистических
установок.
Четвертый
тип
характеризуется стремлением к осмыслению про-
143
шлого и настоящего, пятый тип - тем, что синхронизация временных локусов смещается в пользу
осмысления будущего и выпадением из системы
прошлого и настоящего. Шестой тип актуальных
смысловых состояний отличается направленностью
субъекта на прошлое и будущее при выпадении локуса «настоящее». Испытуемые, которые имеют
высокие показатели осмысленности настоящего и
будущего и наряду с этим низкую осмысленность
прошлого, относятся к седьмому типу АСС. Восьмой
тип представляет собой положительный полюс
осмысленности и характеризуется высокими значениями по всем параметрам (А.В. Серый, 2002).
Анализ корреляций между показателями когнитивной сложности и компонентами актуальных
смысловых состояний показал следующее.
Для неаддиктов характерно наличие взаимосвязи
между особенностями восприятия психологического
времени и процессом жизни в настоящем (р≤0,05),
что отражает, по нашему мнению, единство осмысленности себя в потоке жизни со своим актуальным
положением здесь и сейчас. Для лиц с аддиктивным
поведением характерна взаимосвязь между межличностными отношениями и целями жизни (р≤0,05), что
не случайно. Трансформация «Я» в системе восприятия ведет к формированию того или иного уровня
вероятности осуществления целей, т. е., чем меньше
осознанность себя, тем меньше вероятность достижений, так как осознание беспомощности в преобразовании собственной жизни ведет к устойчивой
атрибуции причин во внешнем окружении.
144
И.Н. Елисеева, Т.В. Косенкова, В.В. Маринич
Смоленский гуманитарный университет
ПРОФИЛАКТИКА РИСКОВАННОГО ПОВЕДЕНИЯ
СРЕДИ МОЛОДЕЖИ©
Профилактика в широком смысле ставит своей
целью повышение качества жизни. Качество жизни
определяется содержанием понятия «здоровье».
ВОЗ определяет здоровье как гармоничное сочетание физического, психического и социального
благополучия, не ограничивая это понятие лишь отсутствием заболеваний и недугов. Таким образом,
профилактика не только затрагивает медицинские
аспекты здоровья, но и призвана изменять социально-психологический статус личности и обеспечивать
условия для закрепления позитивных изменений.
В рамках этой модели предполагается, что употребление
ПАВ
является
результатом
взаимодействия между личностью (потребителем),
психоактивным веществом и окружающей средой.
Личность (потребитель). На решение употреблять или не употреблять психоактивные вещества
могут влиять знания человека об этих веществах, отношение к ним и последствиям их употребления.
Психоактивное вещество. Определяющим является состав и характер психоактивного вещества,
включая его чистоту и стоимость.
Окружающая среда. Влияние факторов окружающей среды на решение употреблять ПАВ сводится к
следующему:
1) степень доступности вещества;
©Елисеева И.Н., Косенкова Т.В., Маринич В.В., 2008
145
2) преобладающие в обществе установки и нормы
(независимо от приемлемости или неприемлемости
употребления данного вещества).
Профилактика – это активный поступательный
процесс создания условий и формирования личных
качеств, поддерживающих благополучие. Этот процесс призван способствовать:
- обеспечению безопасной и поддерживающей среды;
- доступу к информации, помощи в приобретении
жизненных навыков.
Наиболее эффективными способами профилактики являются:
- обеспечение возможности консультирования,
- обеспечение доступа к специализированным службам помощи.
Благодаря этому профилактику можно рассматривать как особый вид деятельности, который
находится на стыке психологии, педагогики, социологии, медицины, РR и информационных технологий.
Виды профилактики: первичная, вторичная, третичная.
Типы профилактики:
1. Общесоциальная (неспецифическая) – сфера деятельности, не затрагивающая непосредственно
проблему употребления ПАВ, а влияющая на нее
косвенно – через административные механизмы, педагогическими
средствами,
при
помощи
информационных технологий, организации досуга.
2. Специфическая – мероприятия и программы, которые призваны влиять на те/иные проявления
употребления ПАВ и их медицинско-социальные последствия. Это информационные компании в СМИ,
146
уроки здоровья, психологические тренинги, тематические занятия для подростков, выпуск специальной
литературы и др.
Уровни профилактики:
1. Личностный – на этом уровне воздействие
на целевую группу сфокусировано таким образом,
чтобы содействовать формированию тех качеств
личности, которые способствовали бы повышению
уровня здоровья отдельного человека. Это консультирование,
лечение,
всевозможные
тренинги
личностного роста.
2. Семейный – влияние на «микросоциум» семью, т.к. семья подростка и его ближайшее окружение во многом способны повлиять на вероятность
приобщения молодого человека к ПАВ. Сюда относятся
тематические
родительские
собрания,
семейные консультации, вовлечение родителей в
общественную работу.
3. Социальный – изменение общественных норм
употребления ПАВ, а также отношения к потребителям.
Любая профилактическая программа должна
включать в себя определенные виды деятельности в
каждом из следующих направлений:
- Распространение информации о причинах, формах
и последствиях употребления ПАВ.
- Формирование у подростков навыков анализа и
критической оценки информации о наркотиках и умения принимать правильные решения.
- Предоставление альтернатив наркотизации. Коррекция социально-психологических особенностей
личности.
- Взаимодействие с организациями, проводящими
профилактическую работу.
147
Методические принципы профилактики:
1.
Долгосрочность и непрерывность – ни одна
профилактическая программа не будет эффективной, если свести ее к ряду мероприятий.
Профилактика – процесс, непосредственно связанный с процессом воспитания.
2.
Адресность – у всякой информации есть
свой потребитель. Информация может спровоцировать нездоровый интерес к предмету разговора. Это
происходит в том случае, если объем информации
превышает пределы информационного запроса
группы. Никакая информация о наркотиках не может
предоставляться «для общего развития». Необходимо всегда помнить, ЧТО говорить, КОМУ, ЗАЧЕМ и
ПОЧЕМУ говорить это именно сейчас.
3.
Доступность - подача материала с учетом
возможностей и особенностей восприятия целевой
группы (если речь идет о подростках, необходимо
учитывать особенности их субкультуры).
4.
Последовательность – профилактическая
программа состоит из ряда этапов, которые сменяют
друг друга в определенной последовательности:
- анализ ситуации (исследование запроса целевой
группы);
- анализ уровня информированности целевой группы;
- предоставление услуг исходя из результатов анализа;
- формирование мотивации для приобретения
навыков жизни без ПАВ.
148
И.Н. Елисеева, Н.В. Барыкина, А.А. Пунин
Департамент по молодежной политике ЯНАО
г. Салехард,
Смоленская государственная
медицинская академия
Смоленский гуманитарный университет
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И
МЕДИЦИНСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ
НАРКОТИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ СРЕДИ
ПОДРОСТКОВ И МОЛОДЕЖИ ЯМАЛО-НЕНЕЦКОГО
АВТОНОМНОГО ОКРУГА©
Незаконное потребление жителями ЯНАО наркотических средств и других психоактивных веществ,
которое вызывает развитие заболеваний наркоманией и токсикоманией, продолжает оставаться одной из
самых сложных и негативных проблем современного
общества и является серьезной угрозой здоровью
населения, экономике, социальной сфере и правопорядку.
Автономный
округ
является
региономпотребителем наркотиков. Ввиду географического
положения и климатических условий на его территории не произрастают наркосодержащие растения,
отсутствует производство синтетических наркотиков,
через его территорию не проходит транзитный коридор. В настоящее время для автономного округа, по
мнению большинства экспертов, характерна стабилизация наркоситуации, пик которой пришелся на
1998-2000 гг.
Из результатов мониторингового исследования
видно, что жители ЯНАО серьезно озабочены проблемой наркомании и в своем подавляющем
©Елисеева И.Н., Барыкина Н.В., Пунин А.А., 2008
149
большинстве считают ее актуальной и острой как для
России вообще, так и для ЯНАО в частности.
Данные показывают, что общественное мнение о
злободневности проблемы наркомании в высшей
степени консолидированно: доля граждан, считающих данную проблему неактуальной для России,
составляет чуть более 4%. Напротив, более 90% респондентов уверены, что проблема наркомании в
стране сейчас стоит на повестке дня в числе важнейших. Отношение к проблеме наркотизации
различается в зависимости от степени вовлеченности респондентов в эту проблему, погруженности в ту
социальную среду, где потребление наркотических
веществ является повседневной практикой. В ЯНАО
9,6% жителей находятся в таком социальном окружении, 13,5% - в среде, где наркопотребление
происходит время от времени.
Исследователи делают вывод, что степень сопричастности проблеме наркотизма определяется
двумя основными факторами: возрастом и материальным положением жителей российских регионов. И
в этом смысле очень опасно то, что наиболее
успешные (материально обеспеченные, молодые,
деятельные группы населения) оказываются непосредственно или опосредованно втянутыми в
наркопотребление.
По оценкам экспертов, в автономном округе
наркотики употребляют более 12 тыс. чел., или около
2,4% населения. Доля молодежи в возрасте до 18
лет незначительна - менее 1%. Основные возрастные группы – лица в возрасте 20-24 лет (34%) и 2529 лет (40%). Доля женщин в численности больных
наркоманией, находящихся на диспансерном учете, в
городах автономного округа колеблется от 6,8 до
20,3% . В целом в ЯНАО доля женщин в общей численности наркозависимых составляет 13%. Эксперты
150
муниципальных образований отмечают незначительный рост наркотизации среди девушек до 18 лет.
Большинство лиц, злоупотребляющих наркотиками (65%), не состоят в брачных отношениях
(холостые мужчины и незамужние женщины), среди
женщин 56 % не состоят в браке, 57 % мужчин не
проходили службу в армии, 43 % имеют судимости
(наиболее высокие показатели - в г. Салехарде (25
%) и г.Муравленко (56 %). По мнению специалистовнаркологов, наиболее вероятный возраст вовлечения в наркотическую зависимость - с 9 до 19 лет.
Говоря об эпидемии наркомании необходимо подчеркнуть, что речь идет об одной из самых тяжелых
ее разновидностей - о героиновой. По данным органов здравоохранения 98% всех зарегистрированных
больных наркоманией страдают именно ею.
Возраст, в котором происходит приобщение к
наркотикам, чрезвычайно варьирует. В психиатрической
практике
встречаются
случаи,
когда
наркотизация начинается в зрелом возрасте на фоне
уже сформировавшегося алкоголизма. Подавляющая
часть больных наркоманией попадает в поле зрения
психиатра в возрасте от 17 до 25 лет. Но это происходит уже тогда, когда процесс систематической
наркотизации обнаруживается дезадаптацией в семье, в школе, на работе и т.п. А начало приобщения
к наркотикам происходит гораздо раньше, в подростковом возрасте, как правило, в 14-16 лет.
Кроме самих больных в круг проблем наркотизма
вовлекаются и их близкие. Количественному учету
они не поддаются, но все они так или иначе травмированы болезнью сына, внука, мужа или брата и их
жизнь также становится неполноценной и в психическом, и в экономическом отношении. Несомненно,
что от этой эпидемии потери будут огромны, сопоставимы с потерями во время войны. Ежегодно уже
сейчас снимаются с наркотического учета в связи со
151
смертью более 3 % всех учтенных больных. Это безвозвратные потери молодой, находящейся в
трудоспособном возрасте части нашего населения, и
они имеют тенденцию к возрастанию. Победа над
этой эпидемией может оказаться Пирровой победой.
РАЗДЕЛ V. КЛИНИКО - ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРОБЛЕМЫ РЕАБИЛИТАЦИИ
В. А. Бронников, М. С. Надымова,
Государственное краевое учреждение
социального обслуживания населения
«Центр комплексной реабилитации инвалидов»,
г. Пермь
РОЛЬ ПСИХОЛОГА В СОВРЕМЕННЫХ
РЕАБИЛИТАЦИОННЫХ УЧРЕЖДЕНИЯХ©
Деятельность реабилитационных учреждений
строится на оказании медико-социальных, социально-бытовых, социально-средовых, социокультурных,
досуговых, профессионально-трудовых, гражданскоправовых, психолого-педагогических, социальнопсихологических услуг и психотерапевтических услуг.
На каждом этапе реабилитации психолог должен
принимать активное участие, т. е. психологическое
сопровождение инвалида на всех этапах и во всех
сферах реабилитации крайне важно.
Конкретные задачи и формы работы психолога во
многом определяются типом реабилитационного
учреждения. Задачами психолога центров (отделений) комплексной реабилитации являются:
©Бронников В.А., Надымова М.С., 2008
152
В сфере медико-социальной реабилитации:
 Определение психологического статуса инвалида,
установление типа отношений инвалида к своему заболеванию.
 Определение индивидуального реабилитационного
потенциала, прогнозирование результата реабилитации
и
информирование
инвалида
о
ее
перспективах.
 Определение типа «идеального» врача и оптимальной
схемы
дифференцированных
коррекционных и психотерапевтических программ.
 Формирование адекватного отношения к болезни.
В сфере социально-бытовой адаптации:
 Работа с ближайшим окружением инвалида для
формирования оптимальной реабилитационной среды.
 Определение психологической готовности инвалида к использованию ортопедических изделий,
технических и вспомогательных средств, формирование адекватного отношения к их эксплуатации,
преодоление первичного психологического дискомфорта.
 Формирование адекватной перестройки иерархии
мотивов по типу их переподчинения новому смыслообразующему мотиву – сохранению жизни, здоровья,
возможности самообслуживания.
 Целенаправленная работа по формированию благоприятного эмоционально-психологического климата в семье инвалида.
В сфере социально-средовой реабилитации:
 Определение социального статуса с учетом новых
социально-ролевых
возможностей,
социальнобытовых условий и социально-культурных запросов.
 Формирование психологической готовности и психологической необходимости личного участия
153
инвалида в общественной деятельности, в том числе
спортивной.
В сфере социокультурной реабилитации и
досуговых мероприятий:
 Формирование условий для развития сублимации
как позитивной психологической защиты.
 Стимулирование процессов отыгрывания и регрессии
для
снятия
социально-психологической
напряженности.
В сфере профессионально-трудовой реабилитации:
 Определение профессионального статуса с учетом
ограничений в данной сфере жизнедеятельности и
возможности обучения, переобучения, а также адекватного трудоустройства и адаптации к новой
профессии (месту работы).
 Побуждение на замену содержания патологического ведущего мотива деятельности на деятельность
более высокого порядка.
В сфере психолого-педагогической реабилитации:
 Разработка и внедрение психолого-педагогических
коррекционных и развивающих программ, содействующих повышению эффективности обучения
(профессионального обучения, переобучения), личностному
росту
учащихся
и
социальнопсихологической адаптации.
 Вскрытие механизмов нарушения высших психических функций на основе нейропсихологического
подхода и определение этапности их формирования
у детей или восстановления у взрослых, так называемая нейропсихологическая реабилитация.
В сфере социально-психологической реабилитации:
 Диагностика личностной сферы инвалида, степени
его активности в реабилитационном процессе, определение влияния факторов окружающей среды для
154
последующего формирования реабилитационной
программы.
 Первичная коррекция неадекватных личностных
установок. Перестройка отношений личности.
 Оказание конкретной психологической помощи при
обращении инвалида или членов его семьи.
 Раскрытие перед инвалидом его скрытых потенциальных
возможностей,
обучение
навыкам
коммуникации, гибкому адаптивному поведению, выведение его на более высокий уровень социальной
активности и мотивированности.
 Психологическое просвещение в среде инвалидов и
их ближайшего окружения по психогигиене.
В сфере психотерапевтических услуг:
 Психотерапевтическое и коррекционное воздействие на общеневротический фон заболевания.
 Коррекция психо-эмоциональных расстройств.
 Купирование психопатологической симптоматики,
коррекция индивидуально-психологических свойств
человека с целью вторичной профилактики психогенных расстройств и заболеваний.
В сфере гражданско-правовой реабилитации:
 Содействие осознанию реабилитантами меры своего участия и ответственности за свое психическое
здоровье и эффективность реабилитации.
 Стимулирование формирования общероссийской
идентичности через приобщение к историческому
наследию, формирование чувства единения с нацией и ее политического электората.
В сфере общереабилитационных мероприятий:
 Преодоление установочного психологического сопротивления инвалида на реабилитацию, снижение
уровня тревожности.
 Активирование личности инвалида в отношении
участия в реабилитационном процессе.
155
 Психологическая подготовка инвалида к завершению курса реабилитации.
 Динамический контроль за процессом реабилитации и оценка ее эффективности.
 Обучение персонала реабилитационного учреждения
работе
с
различным
психологическим
контингентом реабилитантов.
 Формирование психологической готовности всех
участников реабилитационного процесса к выстраиванию социального партнерства «пациент – врач –
работник социальной сферы».
Подводя итог, необходимо отметить, что реабилитация инвалидов в условиях реабилитационных
учреждений – сложный процесс, существенную роль
в котором должен играть психолог. Разнообразие
направлений и видов деятельности психолога
предъявляет повышенные требования к объему знаний, умений и навыков, которыми должен обладать
этот специалист, что определяет необходимость системной, комплексной, длительной подготовки
специалистов в области реабилитационной психологии.
156
Н.Ю. Бекезина, Т.В. Косенкова, В.В. Маринич,
И.Н. Елисеева
Смоленский гуманитарный университет,
МЛПУ «Детская клиническая больница»,
респираторно-образовательный центр,
г. Смоленск
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ ДЕТЕЙ,
СТРАДАЮЩИХ БРОНХИАЛЬНОЙ АСТМОЙ, В
УСЛОВИЯХ СПЕЦИАЛИЗИРОВАННОГО ЦЕНТРА©
В последнее время отмечается повсеместный
рост заболеваемости бронхиальной астмой (БА), в
том числе заболеваемости детей. По социальноэкономическому ущербу, влиянию на качество жизни
пациентов БА вышла на одно из первых мест в ряду
болезней человека. В условиях экологического неблагополучия у детей отмечается более ранняя
манифестация и утяжеление течения БА, рост инвалидизирующих ее форм.
Важными направлениями профилактики тяжелых
форм БА являются правильно организованный длительный контроль за детьми с указанной патологией
и включение в систему медицинского сопровождения
мероприятий по предупреждению реализации атопии
в «группе риска», удлинению латентной фазы процесса; уменьшению выраженности клинических
проявлений, увеличению продолжительности ремис©Бекезина Н.Ю., Косенкова Т.В., Маринич В.В., Елисеева И.Н., 2008
157
сии, уменьшению частоты интеркуррентных заболеваний.
Одним из направлений профилактики является
психологическая реабилитация детей с БА в специализированных
центрах.
Бронхиальная
астма
рассматривается как соматическая манифестация
психодинамического конфликта при отсутствии процесса вытеснения агрессии. С другой стороны,
существование неконтролируемого хронического заболевания
нарушает
гармоничность
развития
ребенка.
Психологическая реабилитация детей и подростков
осуществлялась
на
базе
городского
респираторно-образовательного центра для детей и
подростков МЛПУ «Детская клиническая больница»
г.Смоленска.
Система реабилитации включала психодиагностику во время индивидуальной беседы с
психологом, в том числе оценку эмоциональной сферы ребенка, и некоторые формы коррекционной
работы (индивидуальная и групповая психотерапия).
Выявлялся психологический климат в семье, проводилась
психодиагностика
нарушений
во
взаимоотношениях родителей и ребенка, создавались условия для возникновения партнерских
отношений между ними. Использование метода позитивной психотерапии давало возможность ребенку
должен ощутить себя центральной фигурой в обращении с болезнью, задействовать ресурсы борьбы с
недугом. Основной задачей взаимодействия психолога и пациента явилось создания ощущения
единения с другими, взаимное исследование, получение знаний о собственной личности, ее развитие и
раскрытие, несмотря на болезнь.
158
Как показали исследования, дети, регулярно посещающие занятия психолога, отличались большей
комплаетностью лечения основного заболевания, у
них стабилизация ремиссии происходила более
успешно даже при тяжелом течении бронхиальной
астмы, о чем свидетельствовало отсутствие обращения за экстренной медицинской помощью.
Таким образом, психологическая реабилитация
пациентов с хронической патологией является
неотъемлемым компонентом системы медицинского
сопровождения, она существенно влияет на течение
заболевания, улучшая контроль симптомов, способствует быстрой и продолжительной ремиссии,
повышению качества жизни детей.
О.Ю. Степанченко, И.В. Судейкин,
В.М. Селиверстов, И.А. Конопак
Иркутский государственный университет
ПРАКТИКА ПРИМЕНЕНИЯ ТЕХНОЛОГИЙ
МЕДИЦИНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ В ДЕТСКОЙ
ОБЛАСТНОЙ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЕ Г.
ИРКУТСКА©
Медицинская психология –наука интегративная, несущая знания не только о психике больного
человека, но и о психологии его родственников,
медицинского персонала, обо всех горизонтальных и вертикальных связях, возникающих как в
ходе лечебного процесса, так и в его профилактическом звене.
Медицинская психология рассматривает в качестве
центральной
фигуры
собственно
«личность» и только в таком аспекте возможна
успешность лечебного воздействия как такового.
©Степанченко О.Ю., Судейкин И.В., Селиверстов В.М.,
Конопак И.А., 2008
159
Подготовку психологов осуществляет факультет психологии Иркутского государственного
университета. Трудно переоценить роль факуль
тета в совершенствовании многообразных форм
подготовки этой категории специалистов. Так, по
его инициативе была создана в 2002 г. лаборатория медицинской и судебной психологии.
Лаборатория имеет ряд научных приоритетов,
связанных с профилактикой суицидального поведения
и
посттравматических
стрессовых
расстройств. Одним из направлений деятельности
лаборатории является коррекционно-реабилитационная работа в соматической медицине.
В мире растет заболеваемость детскоподросткового населения, что обусловлено переживанием стресса, экстремальных и кризисных
состояний. Благодаря изучению роли типа личностного
реагирования
на
разного
рода
травматические вмешательства в жизнь пациента,
исследованию внутренней картины болезни, специфики
реагирования
личности
детскоподросткового возраста возможно успешное излечение болезни. Во всем мире признан принцип
партнерства как основа взаимодействия «врачпсихолог». Именно это позволяет комплексно подойти к излечению больного ребенка.
Работа медицинского психолога в чем-то сходна с врачебной. В ней выделяют из несколько
главных направлений: психодиагностическое, коррекционно-реабилитационное,
психопрофилактическое. Крупные ученые в этой области (Л.И.
Вассерман, М.М. Кабанов, Б.Д. Карвасарский, Д.Н.
Исаев, Е.Г. Дозорцева, Ф.С. Сафуанов, А.А. Ткаченко, Н.А. Корнетов, Г.В.Залевский, Е.А. Рождественская) видят задачу медицинского психолога в решении целого спектра вопросов:
изучение психологических факторов, влияющих
160
на развитие болезни, их профилактику, исследование влияния специфики болезни на психику;
выявление характерологических особенностей
больного, его акцентуированных черт и их влияние на ход болезни.
Несомненно, рост внимания к применению современных
психологических
технологий
в
медицине обусловлен резким повышением нервно-психического напряжения населения, уровня
эмоционального стресса, связанным в том числе с
техногенными катастрофами и угрозой терроризма. Даная проблема чрезвычайно актуальна для
Восточно-Сибирского региона, характеризующегося тяжелым климатом, высокой миграцией
населения, интеграцией различных этнических
групп, отставанием в развитии инфраструктуры,
обеспечивающим отличие жизнедеятельности сибиряков
от
жизнедеятельности
населения
центральных регионов и не способствующими
адаптации личности. Исследования ряда ученых
(В.С. Казначеева,1980 Ц.П. Короленко, 1974, Б.С.
Положий,1986) показали, что процесс психологической
адаптации
значительно
более
длительный, чем физиологической, а проявляется
это в социально-психологическом функционировании личности, в частности, в уменьшении роли
мотивационных компонентов, в изменении ценностно-смысловых ориентаций и, в конечном
счете, снижении продуктивности деятельности и
качества жизни в целом.
В условиях стационара деятельность медицинского психолога сводится, как правило, к
психодиагностике личностных особенностей. Поскольку в детско-подростковом возрасте развитие
личности не завершено, важным представляется
диагностика психического развития ребенка с последующей адекватной его коррекцией.
161
Психолог анализирует характеристики развития
психических функций: памяти, внимания, мышления, речи, особенно эмоционально-волевой
сферы и на основании полученных психодиагностических показателей делает вывод о состоянии
психического развития ребенка. Если выявлены
отклонения от нормы, то диагностируется тип
нарушения развития: недоразвитие, задержанное,
поврежденное, искаженное, дисгармоничное. В
зависимости от типа аномального развития применяются
современные
психотехнологии,
позволяющие воздействовать на личность детскоподросткового возраста с целью повышения ее
адаптивных возможностей и профилактики развития неврозов. Основная задача медицинского
психолога на этом этапе состоит реконструкции
уже сложившихся, фиксированных форм поведения в более конструктивные, адекватные.
Личность получает новый эмоциональный опыт,
развивает новые коммуникативные навыки взаимодействия не только со сверстниками, но и со
взрослыми.
Именно на этом этапе важна роль психолога в
обучении ребенка ответственному отношению к
своему выздоровлению и повышению самооценки.
При работе с детьми применяется в основном игровая
терапия,
посредством
которой
обеспечивается эмоциональная поддержка, изучаются эмоциональные позитивные переживаня,
вырабатываются новые способы поведения, в том
числе способ переключения с негативных чувств.
Весь комплекс мероприятий позволяет оказать
существенное влияние на внутреннюю картину
болезни. Это особенно важно для детей, страдающих
такими
тяжелыми
заболеваниями
(например, диабетом), которые требуют перестройки
всего
образа
жизни,
осознания
162
необходимости жесткой дисциплины, связанной с
ограничениями приема пищи и лекарств. От типа
реакции личности на болезнь зависит и успешность выздоровления. Психология больного
ребенка специфична, поэтому благодаря психологу возможно предотвратить развитие у больного
рентных установок, а также такого явления как
госпитализм.
Несомненно, особая роль отводится психологу
в работе с родственниками больного ребенка. Он
должен объективно информировать родственников о состоянии здоровья ребенка, а в случае
выявления тяжелых заболеваний у ребенка следить за психологическим состоянием родителей и проводить коррекцию их поведения в
соответствии с запросами лечащего врача. По мере утяжеления состояния ребенка в случае
ожидания его неизбежной смерти трудно переоценить роль психолога в подготовке родителей к
этой тяжелой утрате. Переживания родителей,
тем не менее, не должны отражаться на ребенке,
и задача психолога состоит в том, чтобы облегчить психологическое состояние последующих
дней и вовлечь родителей посредством специальных
технологий
в
медико-психологические
мероприятия.
Одним из приоритетных направлений работы
лаборатории
стало
психологическое
сопровождение пациентов ДОКБ и их родителей.
В лаборатории ведут прием высококвалифицированные медицинские психологи и студентыстаршекурсники факультета психологии, успешно
проявившие себя в научных исследованиях. Вся
научно-практическая работа осуществляется под
патронажем
профессорско-преподавательского
состава факультета. Психологи и студенты ежегодно принимают участие во всероссийских и
163
международных конференциях, посвященных актуальным медико-психологическим проблемам.
Психологическая помощь в лаборатории осуществляется
посредством
консультативной,
дифференциально-диагностической и психокоррекционной деятельности.
В психологической
реабилитации больных и их родственников ведущая роль отводится методу арттерапии. Этот
метод позволяет раскрыть творческий потенциал
личности, в том числе личности, сотрудников и
сформировать позитивные взаимоотношения с
пациентами. Исключительно эффективным оказалось применение методов музыко-и изотерапии
в работе с больными детского возраста. Совершенно особое место в арсенале лаборатории
занимает уникальный метод смехотерапии.
Применение комплекса методов позволяет оптимизировать процесс лечения, стабилизировать
эмоциональное состояние пациентов, снизить
уровень тревожности ребенка, порою обусловленный самим фактом госпитализации.
Знание личностных особенностей пациента
позволяет активизировать личностные ресурсы
больного, ослабить эмоциональную напряженность и дискомфорт. Результаты консультаций и
экспериментально-психологических исследований
согласуются с лечащими врачами и сообщаются
родителям.
На наш взгляд, расширение практики комлексного взаимодействия врача с медицинским
психологом не только повышает эффективность
лечения соматических больных, но и имеет профилактическую направленность, связанную с
осознанием ценности собственного здоровья.
Внедрение всего спектра достижений психологической науки в практику соматической медицины
164
абсолютно необходимо и чрезвычайно перспективно.
О.В. Леонова
Краевая психиатрическая больница № 4,
г. Березники
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В РАБОТЕ
МЕДИЦИНСКИХ ПСИХОЛОГОВ
ПАТОПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ©
В 2003 г. в г. Березники при Краевой психиатрической
больнице
№
4
была
основана
патопсихологическая лаборатория. Основное назначение
ее состоит
в проведении совместно с
психиатрами и другими специалистами диагностической,
экспертной,
реабилитационной,
психокоррекционной и профилактической работы с
психическими больными. Основной формой деятельности
патопсихологической
лаборатории
является экспериментально-психологическое исследование
психически
больных.
Применение
психологических методик позволяет получить данные о характере и структуре психических изменений,
о степени нарушения и сохранности психических
функций и организовать индивидуальную и групповую психокоррекционную работу с пациентами и
клиентами.
Патопсихологическая лаборатория располагает
пятью специальными кабинетами (для индивидуальной диагностической, экспертной, реабилитационной,
психокоррекционной и профилактической работы),
кабинетом экстренной психологической помощи (для
©Леонова О.В., 2008
165
экстренного проведения психодиагностических, реабилитационных и профилактических мероприятий с
людьми, переживающими острый стресс или попавшими в трудную жизненную ситуацию) и комната
гигиены. В штат патопсихологической лаборатории
входят: ее заведующая, пять медицинских (клинических) психологов, психолог медицинской комиссии
городского военного комиссариата и психолог (по
совместительству).
Сотрудники патопсихологической лаборатории
обслуживают все психиатрические отделения указанной больницы, а также принимают для
обследования по направлению других специалистов
учреждений здравоохранения г. Березники. Лаборатория осуществляет:
1)
патопсихологическое исследование особо
трудных, сложных в дифференциально-диагностическом отношении больных в целях получения дополнительных данных о состоянии их психики;
2)
психологический анализ и оценку степени и
структуры нарушений психики при проведении психиатрической экспертизы (трудовой, военной);
3)
психологическое обслдование (объективизация динамики психического состояния) в процессе
психофармакологической терапии в целях учета эффективности разных видов лечебного воздействия;
4)
психологическое
обоснование
выбора
наиболее целесообразных видов профессиональной
деятельности для восстановления трудоспособности больных;
5)
психологический анализ особенностей интеллектуальной деятельности и мотивационной
сферы для выбора и выполнения учебных и трудовых
рекомендаций
с
целью
профилактики
инвалидизации психически больных;
6)
экспериментально-психологическое исследование психически неполноценных детей с целью
166
выбора индивидуальных корригирующих мероприятий по их воспитанию и обучению, а также участие в
работе по отбору детей с психическими нарушениями, недоразвитием во вспомогательные школы и
иные специализированные учреждения;
7)
психологический анализ структуры нарушений психической деятельности при заболеваниях,
возникших в результате различных вредных воздействий,
интоксикаций,
инфекций
и
др.
(наркологических болезней);
8)
реабилитационную работа с больными:
 психологическое исследование личности больного,
его установок и мотивов формирования структуры и
специфики, проявление его системы отношений, в
том числе к болезни и лечению;
 выявление социальной позиции больного, его ролевого поведения в различных группах и получение
данных дляопределения функционального диагноза;
 непосредственное участие в лечебно-восстановительных мероприятиях и проведение психокоррекционной работы (ситуация пациента);
9)
Осуществление психокоррекционных мероприятий с целью оптимизации психологической
деятельности у клиентов, не требующих вмешательства психиатра (ситуация клиента).
Каждый год психологи нашей лаборатории составляют в среднем 2813 заключений на основе
данных экспериментально-психологического обследования, ведут консультационную и психокоррекционную работу.
Клинические психологи периодически сталкиваются с различными проблемами. На сегодняшний день
самые актуальные из них:
1.
Проблема подготовки медицинских (клинических) психологов и повышения их квалификации.
Долгое время прохождение первичной специализа-
167
ции по клинической психологии и сдача квалификационных экзаменов для получения сертификата
специалиста в области клинической психологии
(каждые пять лет) сопровождалась значительными
трудностями, т. к. все это было возможно только в
двух городах России: Москве и Санкт-Петербурге. В
ΙV квартале 2007 г. эта проблема частично была решена:
Березниковский
филиал
Пермского
госуниверситета получил лицензию на организацию
курсов повышения квалификации по специальности
«Клиническая психология», одобренную Министерством здравоохранения Пермского края.
2.
Проблема эффективного взаимодействия с
другими специалистами. Многие специалисты,
направляющие своих пациентов к нам, не до конца
понимают место и роль медицинского психолога в
деятельности психиатрического учреждения. Так, ,
при включении психолога в диагностический процесс
(направление пациента на экспериментальнопсихологическое обследование) многие врачи считают вполне достаточным указать в направлении код
психо-неврологического расстройства по МКБ-10, забывая (или не считая нужным) обозначить цель
направления. В подобных обстоятельствах психологу
достаточно трудно, а порой просто невозможно (в
ситуации множественного дефекта), установить четкие цели психологической диагностики и составить
на основе ее результатов заключение, удовлетворяющее запрос.
3.
Проблема повышения роли медицинских
психологов в лечебном и реабилитационном процессе.
Функции медицинских психологов в
психиатрических и психоневрологических учреждениях до сих пор еще не четко определены, и поэтому
их профессиональные знания и возможности используются не в полной мере.
168
4.
Проблема урегулирования некоторых организационных вопросов. Недостаточное понимание
некоторыми административными работниками специфики
работы
медицинского
психолога
в
психиатрическом учреждении и ее трудоемкости вынуждает нас периодически освещать давно
известные нормативно-правовые документы, доказывая свое право на определенную форму
деятельности, обоснованность временных затрат в
период ее выполнения и достаточность объема выполняемых работ на одну рабочую единицу.
С необходимостью решения вышеперечисленных
проблем сталкивается практически каждый клинический психолог в ходе своей профессиональной
деятельности. Успешное решение некоторых из этих
проблем требует достаточно длительного времени и
усилий, направленных на сближение и взаимопонимание врача и клинического психолога, выявление
областей их успешного и взаимовыгодного сотрудничества
внутри
конкретного
психиатрического
учреждения, понимания их взаимодополняемости в
оказании квалифицированной помощи пациенту.
О.Н. Болховская
Государственное краевое учреждение
Социального обслуживания населения
«Центр комплексной реабилитации инвалидов»,
г. Пермь
ТЕХНОЛОГИЯ РАБОТЫ ПСИХОЛОГА В ЦЕНТРЕ
КОКПЛЕКСНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ ИНВАЛИДОВ©
Психологическая реабилитация является важным
компонентом комплексной реабилитации людей с
©Болховская О.Н., 2008
169
ограниченными возможностями наряду с медицинским и общесоциальным компонентами.
Пациенты Центра комплексной реабилитации инвалидов
–
это
люди
с
физическими,
эмоциональными, когнитивными и поведенческими
нарушениями, нуждающиеся в психологической поддержке. Деятельность психолога направлена на
формирование различных видов деятельности,
функций и образований, позволяющих инвалиду
успешно адаптироваться в социальной среде, принимать и выполнять соответствующие социальные
роли, достигать высокого уровня самореализации.
При достаточно непродолжительном сроке реабилитации (21 день) важно четко организовать
деятельность психолога.
В зависимости от возникающих в процессе реабилитации задач деятельность психолога делится на
следующие этапы.
1. Диагностический этап. Задача данного этапа –
выявление психических особенностей индивида, некоторых свойств и качеств личности, особенностей
эмоционального состояния, у лиц с когнитивным дефицитом – выявление нарушений в протекании
психических процессов.
Нами используется пакет методик, включающий
как стандартизированные тесты, так и проективные
методики. Кроме того, для диагностики важна информация,
получаемая
психологом,
в
ходе
наблюдения за пациентом. Еще один источник информации – работа с документами.
2. Этап формирования программы психологической
реабилитации. Задача психолога на данном этапе –
проинформировать пациента о результатах психодиагностики и сформировать запрос на работу с
психологом. Исходя из совместного решения психолог
составляет
программу
психологической
реабилитации. На этом этапе определяются формы
170
работы (индивидуальные, групповые), основные методы и техники.
3. Этап реабилитации.
На этом этапе психолог решает следующие задачи:

нормализация психического состояния;

коррекция нарушений адаптации и личностных
дисгармоний;

коррекция нарушений психических процессов;

мобилизация скрытых психологических ресурсов;

выявление основных направлений дальнейшего
развития личности;

коррекция отношения пациента к болезни, себе
самому и окружающим;

мотивирование поддержания и развития инвалидами социокультурных связей.
4. Этап внесения коррективов.
Данный этап не имеет четких временных границ.
Психолог, основываясь на собственных наблюдениях, реакциях пациента, по мере необходимости
вносит коррективы в программу реабилитации, меняя
формы и методы работы.
5. Этап оценки эффективности психологической
реабилитации.
Эффективность психологической реабилитации
определяется как на основе количественных показателей,
которые
получают,
используя
стандартизированные психодиагностические методики, так и на основе качественных оценок. Причем
важны как оценки самого психолога, так и оценки пациента. Кроме того, могут быть интересны мнения
родственников инвалида и других специалистов центра.
Необходимо отметить, что на всех этапах реабилитации психолог работает в составе меж-
171
дисциплинарной бригады, обмениваясь информацией с логопедом, эрготерапевтом, специалистом по
социальной работе, медицинскими работниками.
Только такой подход позволяет эффективно проводить как психологическую реабилитацию, так и
комплекс реабилитационных мероприятий в целом.
Медведева Е. В.©
Вятский государственный
гуманитарный университет
ВЗАИМОСВЯЗЬ ЦЕННОСТНО СМЫСЛОВЫХ
ОРИЕНТАЦИЙ И ЖИЗНЕСТОЙКОСТИ ИНВАЛИДОВ
Экономические, политические, демографические
процессы, происходящие в России, коренным образом изменили социальную сферу жизни общества.
Условия, в которых протекает жизнедеятельность современного человека, часто по праву называют
экстремальными и стимулирующими развитие стресса. Поэтому важной проблемой является выявление
психологических факторов, способствующих успешному совладанию со стрессом и снижению
внутреннего напряжения. Неспособность или неумение человека совладать со стрессом является
основой для расстройства здоровья или, по крайней
мере, ухудшения качества жизни в различных сферах. Особенно эта проблема актуальна для
инвалидов, чьи адаптационные ресурсы традиционно
считаются сниженными. Инвалиды имеют нарушения
здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленные заболеваниями, травмами или
дефектами, приводящими к ограничениям жизнедеятельности и поэтому нуждаются в социальной защите
© Медведева Е.В., 2008
172
(Трошин, 2005). В настоящее время в большинстве
стран мира у одного из десяти человек отмечаются
те или иные физические, умственные или сенсорные
дефекты и не менее 25% всего населения планеты
может быть отнесено к категории больных. В России
свыше 8 млн человек официально признаны инвалидами. Этот показатель свидетельствует о масштабе
медицинского аспекта проблемы, но не меньшую
озабоченность вызывает и аспект социальнопсихологический. Инвалиды, как и все другие люди,
испытывают страх перед будущим, тревогу и неуверенность в завтрашнем дне, чувство напряжённости
и дискомфорта. Это наряду с материальным неблагополучием приводит к тому, что встречающиеся
жизненные затруднения вызывают у них панику и
стресс.
В отечественной психологии попытки целостного
осмысления
личностных
характеристик,
ответственных за успешную адаптацию и совладание
с жизненными трудностями предпринимались Л. А.
Александровой, Л. Н. Гумилевым, Л. В. Дробиной, Д.
А. Леонтьевым, А. Г. Маклаковым и др. В зарубежной
психологии проблемой жизнестойкости занимались
С. Кобейса, С. Мадди, П. Тиллих и др. Феноменологию, отражающую различные аспекты личностного
потенциала, в разных подходах в зарубежной и отечественной
психологии
обозначали
такими
понятиями, как воля, сила Эго, внутренняя опора, локус контроля, ориентация на действие, воля к смыслу
и др. Наиболее полно, с точки зрения Д. А. Леонтьева
(2007), понятию личностный потенциал в зарубежной
психологии соответствует понятие «hardiness» –
«жизнестойкость», введенное С. Мадди. Жизнестойкость характеризует меру способности личности
выдерживать стрессовую ситуацию, сохраняя внутреннюю
сбалансированность
и
не
снижая
успешности деятельности. Она оказывается ключе-
173
вой личностной переменной, опосредующей влияние
стрессогенных факторов на соматическое и душевное здоровье, а также на успешность деятельности.
Целью исследования явилось изучение взаимосвязи
ценностно-смысловых
ориентаций
и
жизнестойкости инвалидов. Мы исходили из предположений о том, что существует взаимосвязь между
показателем осмысленности жизни и уровнем жизнестойкости,
между
ценностями
креативности,
духовности, развития себя и жизнестойкостью человека.
В исследовании, проводившемся в сентябреноябре 2007 г., приняли участие 79 инвалидов (35
мужчин и 44 женщины) в возрасте от 16 до 55 лет,
проходящих реабилитацию в специализированном
центре г. Кирова. Принятие решения об участии в исследовании основывалось на добровольности и
достаточной информированности о предстоящей работе: сообщалась его тема, предоставлялись четкие
инструкции выполнения заданий. Всем принявшим
участие в исследовании были предоставлены индивидуальные результаты прохождения методик.
В качестве методов изучения были использованы
тест жизнестойкости С. Мадди (2007), тест смысложизненных ориентаций Д. А. Леонтьева (1992),
опросник терминальных ценностей И. Г. Сенина
(1991). При обработке данных применялся коэффициент ранговой корреляции Пирсона. Статистическая
обработка проводилась с помощью программы SPSS
12.0.
В ходе анализа результатов было обнаружено,
что существует взаимосвязь показателя осмысленности жизни и уровня жизнестойкости (r=0,436;
p≤0,005). Также было установлено, что уровень жизнестойкости инвалидов значимо положительно
связан с ценностями креативности (r=0,28; p≤0,01),
174
развития (r=0,267; p≤0,01) и достижения (r= 0,251;
p≤0,01).
Полученные данные свидетельствуют о том, что с
ростом показателя осмысленности своей жизни повышается уровень жизнестойкости: чем глубже
инвалид осмысливает свою жизнь, свои поступки, результаты своей деятельности, тем выше его
жизнестойкость. Таким людям присущи творческий
подход к решению жизненных проблем, умение находить новые способы реагирования на окружающую
действительность; чем больше человек занимается
развитием способностей, умений, личностных качеств, и чем больше он ориентирован на достижение
успеха в своих действиях, тем более жизнестойким
он является. Творческий человек, несмотря на свою
инвалидность, способен выдерживать стрессовую
ситуацию, сохранять внутреннюю сбалансированность, не уменьшая успешности деятельности.
В исследовании было также выявлено, что признание ценности духовности тесно связана с
осмысленностью жизни (r=0,273; p≤0,01). Можно
предположить, что опосредованно, через связь с
осмысленностью жизни, духовность позитивно влияет на уровень жизнестойкости инвалидов.
Выявлена положительная взаимосвязь уровня
жизнестойкости и показателей в сфере профессиональной (r=0,335; p≤0,05) и общественной (r=0,255;
p≤0,01) жизни. Можно утверждать, что чем в большей
мере инвалиды включены в какую-либо профессиональную сферу, чем больше времени они отдают
своей работе, чем более для них значимы проблемы
общественной жизни, тем более стрессоустойчивыми
они являются. И, наоборот, с повышением показателей жизнестойкости связана тенденция к большей
включенности инвалидов в профессиональную и общественную жизнь.
175
С увеличением возраста испытуемых наблюдается повышение показателя цели (r=0,285; p≤0,01).
Способность к целеполаганию, вероятно, придает
жизни большую осмысленность и перспективность.
Жизнестойкость инвалидов согласно полученным
результатам зависит также от уровня образования.
Было установлено, что чем выше показатель образованности у участников исследования, тем выше
уровень их жизнестойкости (r=0,224; p≤0,01) и вовлеченности в сферу обучения (r=0,257; p≤0,01). Об этом
говорит взаимосвязь уровня жизнестойкости и показателя сферы обучения (r=0,296; p≤0,05). Инвалиды,
имеющие более высокий уровень образования,
убеждены в том, что вовлеченность в происходящее
дает максимальный шанс найти нечто интересное
для личности. Они получают удовольствие от собственной деятельности, тем самым являются более
срессоустойчивыми к негативным факторам среды.
Таким образом, существует взаимосвязь показателя осмысленности жизни и уровня жизнестойкости
инвалидов. Значительное влияние на уровень жизнестойкости инвалидов оказывает признание ими
ценности креативности, развития и достижений.
176
РАЗДЕЛ VI. ПСИХОЛОГИЯ ЗДОРОВЬЯ
ДЕТЕЙ И МОЛОДЕЖИ
В.В. Маринич, Т.В. Косенкова, Н.Б. Жукова
Смоленский гуманитарный университет
ЗДОРОВЬЕСБЕРЕГАЮЩИЕ ТЕХНОЛОГИИ В
ВЫСШЕМ УЧЕБНОМ ЗАВЕДЕНИИ©
В последние годы вызывает серьезное опасение
состояние здоровья подрастающего поколения, в том
числе студенческой молодежи. В структуре заболеваемости старших школьников Смоленского региона
преобладает патология желудочно-кишечного тракта,
опорно-двигательного аппарата, органов зрения,
нервной системы. Особенно прогрессируют заболевания у подростков в возрасте 15-17 лет, когда
закладывается здоровье будущих родителей. Данная
отрицательная тенденция сохраняется и у обучающихся в высших учебных заведениях. Кроме того, в
последние годы отмечается обострение проблемы
социальной дезадаптации подрастающего поколения
и молодежи: утрата связей с семьей и школой, отчуждение от труда, резкое ухудшение нервнопсихического здоровья, распространение ранней алкоголизации, курения, употребления наркотиков. Все
это в сочетании с низкой рождаемостью, высокой
заболеваемостью и ранней инвалидизацией детского
населения приводит к значительному ухудшению показателей здоровья нации, снижению трудовых
ресурсов.
С учетом изложенного в Смоленском гуманитарном университете разработана и внедряется в
течение трех лет программа «Здоровье и здоровый
©Маринич В.В., Косенкова Т.В., Жукова Н.Б., 2008
177
образ жизни», направленная на индивидуализацию
подхода к оценке состояния здоровья каждого студента и каждого преподавателя университета. Цель
этой программы состоит не только в сохранении и
укреплении здоровья студентов и преподавателей,
но и в формировании здорового образа жизни, создании положительного имиджа современного
человека, не употребляющего никотин, алкоголь,
наркотики, занимающегося физической культурой и
спортом. Программа реализует следующие направления:
диагностическое,
включающее
лечебнодиагностические, социально-диагностические и психолого-диагностические мероприятия, в том числе,
ЭДИФАР (экспертный диалог факторов риска);
- реабилитационное (медицинская, психологическая,
социальная, педагогическая реабилитация);
- профилактическое и гигиеническое, в том числе санитарно-гигиеническое воспитание (профилактика
социально-значимых заболеваний) путем проведения акций («Я бросил курить, брось и ты», «Скажем
наркотикам нет», «Молодежь против СПИДа»), лекций, бесед, конференций, деловых игр, тренингов,
индивидуальных и групповых консультаций и т.д;
- физкультурно-оздоровительное, включающее стратификацию студентов по группам здоровья и группам
физкультуры с изучением резервных и адаптационных возможностей сердечно-сосудистой системы и
разработкой программ индивидуальных физических
нагрузок на занятиях физкультурой;
- культурологическое, способствующее повышению
значимости положительного имиджа современного
молодого человека, привитию студентам любви к искусству, творчеству, овладению современными
высокими технологиями.
- правовое, способствующее формированию мотивации к получению информации о здоровье как
178
источнике благополучной повседневной жизни и его
укреплении, а также юридической ответственности за
нанесение вреда своему здоровью.
Следовательно, разработка здоровьесберегающих технологий вуза имеет целью создание такой
образовательной системы, в которой на основании
мониторинга здоровья учащихся и сотрудников можно перестраивать педагогическую деятельность для
сохранения и тем самым укрепления их здоровья на
всех этапах обучения для улучшения качества образовательного процесса.
Н. А. Симонова, Н. А. Врублевская,
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
О РОЛИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ
УСТОЙЧИВОСТИ ЛИЧНОСТИ КАК КОМПОНЕНТА
ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ
В ПОДРОСТКОВОМ И ЮНОШЕСКОМ
ВОЗРАСТЕ©
Здоровье чаще всего понимается как отсутствие
соматических нарушений. Однако не нова мысль о
том, что человека следует рассматривать как физическое и психическое целое, и что в здоровом теле
упадок духа может спровоцировать болезни
(Секач М.Ф., 2000). Иными словами, все стороны системного понятия «здоровье» будут четко проявлены
только в том случае, если этому не препятствуют
длительные стрессовые или экстремальные жизненные ситуации, от которых полностью оградить
человека не представляется возможным.
©Симонова Н.А., Врублевская Н.А., 2008
179
Преодолевать трудности, сохранять ровное
настроение и внутреннюю гармонию человеку позволяет психологическая устойчивость личности. По
определению Л.В. Куликова (2004), психологическая
устойчивость личности – это качество личности, аспектами
которого
являются
стабильность,
уравновешенность и сопротивляемость. Под стабильностью подразумевается способность противостоять трудностям, сохранять веру в ситуациях
фрустрации и постоянный (достаточно высокий) уровень
настроения.
Уравновешенность
–
это
соразмерность силы реагирования, активности поведения силе раздражителя, значению события, учет
возможных положительных или отрицательных последствий. Сопротивляемость – это способность к
сопротивлению тому, что ограничивает свободу поведения и выбора. Психологическая устойчивость
личности может быть рассмотрена как один из компонентов адаптации, которая наряду с социализацией и
индивидуализацией предлагается Г. С.Абрамовой и
Ю. А. Юдчиц (1998) в качестве критериев психического здоровья.
Необходимость в психологической устойчивости
остро проявляется в подростковом и юношеском возрасте, так как в данный период происходит
формирование и развитие личностных качеств человека. А опыт преодоления трудностей – успешный,
конструктивный или же неуспешный – закрепляется и
становится определяющим для последующей взрослой жизни.
Вопрос психологической устойчивости пока мало
разрабатывается. Чаще принято говорить об обратной стороне психологической устойчивости (тревоге,
стрессе, фрустрации). Однако в жизни человек, справившись со стрессовой ситуацией, может остаться с
чувством неуверенности в себе или, преодолев его,
продолжать жить со своими тревогами. Изучение же
180
психологической устойчивости подразумевает целостную
характеристику
личности,
свидетельствующую о ее психологическом благополучии, которое в свою очередь является базисом
физического и психического здоровья.
Б.Г.Ананьев в работе «Комплексное изучение человека как очередная задача современной науки»
(1962) указывает на психологическую диагностику, которая предполагает «обследование человека с целью
определения уровня его развития и индивидуальнопсихологических особенностей его психики»
Целью данной статьи является описание результатов изучения психологической устойчивости личности в подростковом и юношеском возрасте на
основе разработанного и апробированного диагностического инструментария.
В исследовании приняли участие 118 человек: 58
студентов и 60 школьников, в том числе юношей – 58,
девушек –
4-х курсов очной формы обучения березниковских
филиалов Пермского госуниверситета и Пермского
технического университета и учащихся общеобразовательных школ. Возраст студентов – от 18 до
23 лет, школьников – от 15 до 18 лет.
Для определения психологической устойчивости
был разработан план клинической беседы на основе
описания Л.В.Куликовым трех компонентов устойчивости. После проведения клинической беседы было
установлено, что более точную информацию дает
рассмотрение данных по каждому из компонентов
устойчивости. Оказалось, что наименее сформирована сопротивляемость у 26 студентов (44,8 %) и у 35
школьников (58,3 %). У некоторых она вообще не
сформировалась. Более четверти испытуемых не отличаются уравновешенностью. Дефицит стабильности также значителен – от 15,3% у школьников до
19% у студентов.
181
На следующем этапе изучалось семантическое
пространство категории «психологическая устойчивость» с помощью метода определения понятия и
графического изображения. Если мы знаем, как человек понимает слова «психологическая устойчивость»,
то можем направлять коррекционную работу на то,
что человек считает составляющими психологической
устойчивости. Например, следует обратить внимание
на развитие силы воли и уверенности, если человек
упомянул их в своем определении психологической
устойчивости.
Студенты и школьники дали в целом похожие
определения психологической устойчивости. Поэтому
нами было выделено довольно много общих категорий: «негативные ситуации», «рассудительность»,
«эмоциональный контроль», «внутренняя гармония»,
«независимость», «противостояние внешним факторам»,
«постоянство»,
«характер
действий»,
«целеполагание» и «общение». Это свидетельствует
об общности смысла, который студенты и школьники
вкладывают в рассматриваемое понятие. К категориям, характерным только для студентов, относятся
«самооценка», «личностный рост», «результат преодоления трудности», «неподверженность отклоняющемуся
поведению» и
«принятие на себя
ответственности». В число категорий, характерных
для школьников, вошли «уверенность», «жизненные
достижения» и «учет своих особенностей».
Практически для каждой категории, полученной в
ходе контент-анализа определений, можно было
найти соответствующую категорию в контент-анализе
изображений. Например, устойчивость в рисунках
предполагает способность предмета не падать, сохранять равновесие после отклонения от своей оси
т.д. (дом, знак перпендикуляра, горизонтальная линия, альпинист, неваляшка), что закреплено в словах
182
«держится в равновесии», «стойкость», «ничто не может сломить», «ничто не может выбить из колеи».
В процессе исследования также была апробирована проективная методика «Человек – человек под
дождем» («Дождливая серия») с целью определения
эффективности ее использования при изучении психологической устойчивости личности. Методика была
предложена Е. Романовой и Т. Сытько для оценки
адаптивных возможностей и устойчивости человека к
воздействию стрессовых факторов. Сравнительный
анализ рисунков «Человек» и «Человек под дождем»
показал, что они достаточно хорошо раскрывают состояние
конкретной
личности
в
плане
ее
психологической устойчивости. С помощью методики
удается установить, как человек чувствует себя в
обычной и стрессовой обстановке, какой стиль поведения при этом использует, насколько защищен в
трудной ситуации, активен ли в преодолении трудностей и т.д. Сформированная психологическая
устойчивость диагностирована у 27 студентов
(46,6%), у остальных 31 чел. (53,4%), скорее всего,
можно говорить о недостаточно сформированной
устойчивости. Психологическая устойчивость выявлена у 20 школьников (33,3%), а у 40 чел. (66,7%)
устойчивость, судя по результатам методики, сформирована плохо.Следует обратить внимание на то,
только 4 юноши и 13 девушек оказались психологически устойчивыми. «Неустойчивых» юношей – 26,
девушек – 17. Сходная акртина наблюдалась при исследовании школьников. Исследование показало, что
наиболее эффективный вариант изучения психологической устойчивости – это комплексное применение
клинической беседы в сочетании с методами психосемантики и проективной методикой.
Полученные данные послужили основой для разработки
программы
тренинговых
занятий,
направленных на развитие психологической устойчи-
183
вости личности. Программа рассчитана на 9 встреч и
включает в себя как диагностические срезы, так и
упражнения по развитию навыков стабильности,
уравновешенности и сопротивляемости в таких сферах, как межличностное общение, отношение к
соматическому здоровью, психологические перегрузки, невротизация, противодействие аддиктивному
поведению (алкогольная, наркотическая, компьютерная и игровая зависимость) и др.
Развитие
компонента «стабильность» заключается в осознании
и отработке уверенного поведения, в знакомстве со
способами противостояния стрессу и фрустрации.
Повышения уровня «уравновешенности» предполагается достичь в основном через овладение
различными способами саморегуляции, например,
техниками релаксации. Так как компонент «сопротивляемость» подразумевает успешное и оптимальное
межличностное взаимодействие, программа направлена и на развитие определенных коммуникативных
навыков.
В настоящее время программа находится на стадии апробации. По прогнозам, реализация программы
позволит повысить уровень психологической устойчивости ее участников, что должно положительно
отразиться на саногенном потенциале их личности и,
как следствие, на их здоровье.
184
И.Н. Елисеева, Т.В, Косенкова, В.В. Маринич,
М.С. Костюкова,
Смоленский гуманитарный университет
ОСОБЕННОСТИ ПРОФИЛАКТИКИ СИНДРОМА
ДЕФИЦИТА ВНИМАНИЯ И ГИПЕРАКТИВНОСТИ У
ДЕТЕЙ РАННЕГО ВОЗРАСТА
Вследствие широкого распространения синдром
дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) является объектом исследования специалистов в
области медицины, психологии и педагогики.
Этому синдрому сопутствует запаздывание процессов созревания высших психических функций и,
как следствие, возникновение специфических трудностей при обучении. Дети с СДВГ испытывают
трудности планирования и организации сложных
видов деятельности. Большинству из них присущи
слабая психоэмоциональная устойчивость при неудачах, низкая самооценка, упрямство, лживость,
вспыльчивость, агрессивность, неуверенность в
себе и проблемы в коммуникативных отношениях.
Проявления СДВГ с возрастом могут меняться. У
гиперактивных детей рано развивается тяга к алкоголю и наркотическим веществам. В связи с этим
данная патология представляет серьезную социальную проблему. Неадекватность поведения,
социальная дезадаптация, личностные расстройства могут стать причиной неудач и во взрослой
жизни.
В настоящее время считаются доминирующими
в развитии синдрома три группы факторов: повреждение центральной нервной системы во время
©Елисеева И.Н., Косенкова Т.В., Маринич В.В., Костюкова М.С., 2008
185
беременности и родов (84% случаев), негативное
действие внутрисемейных факторов (63%), генетические факторы (57% ).
Гиперактивность проявляется в избыточной двигательной активности, беспокойстве и суетливости,
многочисленных посторонних движениях, которых
ребенок часто не замечает. Детям с этим синдромом
свойственны чрезмерная болтливость, неспособность усидеть на одном месте, продолжительность
сна меньше нормы. Характерной чертой умственной
деятельности гиперактивных детей является цикличность. Дети могут продуктивно работать 5-15 мин.,
затем 3-7 мин. мозг отдыхает, накапливая энергию
для следующего цикла. В этот момент ребенок отвлекается и не реагирует на учителя. Затем умственная
деятельность
восстанавливается,
и
ребенок готов к работе в течение 5-15 мин.
Дети с СДВГ имеют «мерцающее» сознание,
могут «впадать» и «выпадать» из сознательного
состояния, особенно при отсутствии двигательной
стимуляции. Вместе с тем гиперактивные дети часто обладают неординарными способностями в
разных областях, сообразительны и проявляют живой интерес к окружающему.
Анализ возрастной динамики СДВГ позволил
обнаружить два всплеска проявления синдрома.
Первый отмечается в 5-10 лет и приходится на период подготовки к школе и начало обучения, второй
- в 12-15 лет. Это обусловлено динамикой развития
высшей нервной деятельности. Возраст 5,5-7 и 910 лет - критические периоды формирования систем мозга, отвечающих за мыслительную
деятельность, внимание, память. По современным
научным данным у мальчиков 7-12 лет признаки
синдрома диагностируются в 2-3 раза чаще, чем у
девочек. Большая распространенность синдрома у
мальчиков обусловлена более высокой степенью
186
уязвимости плода мужского пола по отношению к
патогенетическим воздействиям во время беременности и родов. Дети с синдромом
гиперактивности имеют достаточно развитые компенсаторные механизмы, для включения которых
необходима разработка комплексных коррекционно-развивающих мероприятий, которые образуют
три основных блока:
1. Индивидуальная коррекция имеет целью
установление психологического контакта с ребенком,
снятие
психологического
напряжения,
развитие эмоционально-волевой сферы, произвольного внимания, мелкой моторики, формирование адаптивных форм поведения, подготовку к
групповому коррекционному воздействию, знакомство ребенка с методами тренинга мышечного
расслабления, дыхательными упражнениями, способствующими общему оздоровлению, улучшению
самочувствия.
2. Групповая коррекция предполагает развитие навыков общения, социализацию ребенка в
обществе, повышение самооценки, снижение тревожности и агрессивности, развитие познавательной, поведенческой сферы и двигательных
функций.
3. Работа с родителями направлена на преодоление внутрисемейного кризиса, изменение
родительских установок, представлений, мифов о
ребенке с СДВГ, снятие чувства вины, обучение
методам снятия проявлений дезадаптации в поведении ребенка, создание благоприятной для
ребенка обстановки.
187
Т.Г. Халявина
МОУ ДОД «Детская музыкальная школа № 1
им. П.И.Чайковского»,
г. Березники
МУЗЫКОТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ ДЕТЯМ С
АУТИЗМОМ 
В последнее время синдром аутизма привлекает
все большее внимание специалистов различных
направлений, в связи с тем что достигнуты определенные результаты в клиническом изучении данной
патологии, а также в решении соответствующих вопросов терапии и психокоррекции. К основным
симптомам аутизма относят нежелание контакта,
уход в себя, игнорирование внешнего мира, одиночество и маниакальную настойчивость к навязчивым
стереотипным, ритуальным формам поведения. При
возникновении неблагоприятных внешних факторов
такие особенности аутичного ребенка как врожденная
эмоциональная
хрупкость,
плохая
переносимость фрустраций, низкий порог возникновения тревоги, играют важную роль. Ребенок
закрывается от травмирующего и ранящего внешнего мира - в своем «коконе» он чувствует себя в
большей безопасности. В итоге с самого рождения
формируется определенная личностная структура,
основанная на тотальной защите, аутизме, что
нарушает весь процесс последующего психологического, интеллектуального, эмоционального развития
©Халявина Т.Г., 2008
188
в большей или меньшей степени, но примерно одинаковым образом.
Аутизм встречается в 2-4 случаях на 10000 населения, а сочетание аутизма с умственной
отсталостью – до 20 на 10 000. На сегодняшний день
в г. Березники на психиатрическом учете состоят 10
детей с аутизмом, в том числе 1 – с синдромом Каннера.
Постановка диагноза детского аутизма основывается на наличии трех основных качественных
нарушений: недостатка социального взаимодействия, недостатка взаимной коммуникации, а также
наличия стереотипных форм поведения. Они являются общими чертами индивидуального развития и
проявляются во всех ситуациях, хотя могут варьировать по степени выраженности (Н.В.Коробенко.
http://www.psy-alfa.ru).
В силу сложности установления контакта с аутичным ребенком требуется особый подход при
коррекционной и терапевтической работе с ним. Музыкальная терапия - один из уникальных методов,
способный создать необходимые условия для установления
доверительных
отношений
между
аутичным ребенком и пугающей его окружающей
средой. Применение музыкальной терапии не может
излечить аутизм, но с ее помощью терапевт может
взаимодействовать с ребенком в создании музыки,
что смягчает негативное поведение больного. Терапевту необходимо «встретиться» с ребенком в его
стихии, поэтому занятия могут строиться из импровизаций.
«Словарь
терминов»,
подготовленный
Профессиональной ассоциацией музыкальных терапевтов, определяет импровизацию как «любую
спонтанно создаваемую комбинацию звуков и пауз,
имеющую начало и конец».
Согласно британскому музыкотерапевту Маргарет Хьюэс (Margaret Hughes, 1998), с помощью
189
музыкального подхода можно быстрее достичь понимания ребенка, чем с помощью вербального. В
работе с ребенком, страдающим аутизмом, важно не
только работать вербально, но и воспринимать с музыкальной точки зрения звуки, которые издает
ребенок.
Почти все дети с аутизмом реагируют на музыкальные
звуки,
что
явилось
причиной
распространенного заблуждения, что дети с аутизмом наделены особым музыкальным талантом.
Некоторые из них демонстрируют поразительные
способности к восприятию и запоминанию музыки,
однако в целом они не более и не менее музыкальны, чем все остальные. Причина в том, что
восприятие музыки не требует участия речи, являющейся трудностью для большинства детей с
аутизмом. Музыка – это тропинка в мир чувств и
эмоций, мир, который совсем не чужд ребенку с
аутизмом.
Петра Керн, Девид Олдридж (Petra Kern, David
Aldridge, 2006) использовали воздействие музыки
для поддержания игры для детей с аутизмом на улице. Задачей музыки в этом случае было улучшение
взаимодействия между такими детьми. На площадке
для детей с аутизмом включали уличный музыкальный центр и прилагали оригинальные песни,
написанные для каждого участника. Результаты показали, что музыкальная адаптация на игровой
площадке сама, как таковая не улучшила социального взаимодействия детей с аутизмом, но она
повлияла на их игру и вовлекла в нее сверстников,
так как она привлекла их внимание звуками и возможностью использовать инструменты. Воздействие
музыки произвело желаемый результат - приблизило
детей к сотрудничеству, позволило учителям успешно использовать инструменты в обычной игре на
площадке. Кроме того, «межтоварищеская» страте-
190
гия увеличила взаимодействие между детьми на игровой площадке и вне ее.
Дорита Бергер (Dorita S. Berger) разделяет точку
зрения об особенной эффективности музыкотерапии
в работе с детьми с аутизмом. По ее мнению, музыкотерапия способна оказать им помощь при
взаимодействии с пугающим окружающим миром. В
своей книге «Music therapy, sensory integration and the
autistic child» (2002) Д. Бергер рассматривает природу звуков и музыки и показывает, что с их помощью
можно установить с ребенком особые отношения,
передать ему то, что не всегда передается словами.
Простота музыки «понятна» ребенку с аутизмом. По
мнению автора, музыкотерапия является ресурсом
поддержки изменения поведения, при этом необходимо делать акцент на сенсорной интеграции.
Особенности музыки оказывают влияние на эмоции
и настроение, с ее помощью осуществляется стимулирование мозга через слуховой анализатор, она
является ключом к получению удивительных ответных реакций, что дает возможность детям с
аутизмом улучшить свое состояние.
Сотрудничество музыкотерапевтов, врачей, и
преподавателей может обеспечивать эффективное
воздействие, поддерживающее самостоятельность
как основное качество в приобретении навыков ухода за собой маленьких детей с аутизмом. Керн,
Векфорд, Олдридж (P. Kern, L. Wakeford, D. Aldridge,
2007) изучили эффективность включения песен в
помещении для побуждения и стимулирования независимости 3-летних детей с аутизмом во время
ухода за собой (мытья рук, одевания, уборки). Был
сделан анализ эффективности музыкальных экспозиций при устных указаниях последовательности
выполнения действий. Авторы установили, что дети
более результативно выполняли поставленные пе-
191
ред ними задачи, если они были музыкально оформлены.
П. Керн (P. Kern, 2005) описывает результаты исследования, полученные с целью выявления
сведений об эффективности музыкального воздействия на включение детей с аутизмом в социальное
окружение. Были выявлены определенные характеристики таких детей, позволяющие им стать
активным членом группы и приобретать друзей:
например, сосредотачиваться на людях в окружающей
обстановке,
понимать
и
использовать
вербальный и невербальный язык, играть со значимыми игрушками, взаимодействовать с «равными»
себе. Социальная экологичность игрового взаимодействия аутичных детей положительно влияет на
их социализацию, обучение и развитие. Таким образом, дети с аутизмом все более начинают
включаться в общественное взаимодействие с помощью игры, получая музыкотерапевтическую
помощь.
Э.Р.Крангальс
и
А.А.Черкасская
(http://www.autism.ru/) предполагают, что для аутичных детей 8 - 12 лет лучше всего играть детские
шлягеры из мультфильмов («День рождения», «Песенка черепахи», «Бременские музыканты», «Спят
усталые игрушки» и т.д.). Ребенок, воспринимая знакомую мелодию, принимает ее как попытку
установления музыкотерапевтом диалога на знакомую тему и чаще идет навстречу, нежели при
исполнении незнакомой музыки. Хороший прием собрать несколько шлягеров и исполнять их в режиме «нон-стоп», чередуя одну тему за другой,
повторяя их и создавая тем самым массированное
воздействие на клиента, особенно заторможенного.
Немалую роль играет темп исполнения и ритмы исполняемых музыкальных отрезков.
192
В случае тяжелой психической патологии с полной недоступностью ребенка импровизируемые
простые музыкально-ритмические образы могут создать атмосферу непринужденности, раскованности
и общительности. В случае пограничной патологии
коммуникативность детей можно развивать в процессе музыкальных загадок (исполняется пьеса под
названием «Петушок», «Воробей», «Кукушка»,
«Тигр», «Медведь» и т.д., и ребенок, узнавший музыкальный образ, надевает соответствующую маску и
изображает животное), разыгрывания совместно с
группой музыкальных сказок («Теремок», «Три поросенка»), инсценировки детских песен («Ежик
резиновый», «Мы едем, едем, едем» и т.п.) (Ю. С.
Шевченко, 2007).
На работу с аутичными детьми также направлена
методика музыкальной коммуникативной терапии,
предложенная Л.М. Шипициной и И.Л. Первовой
(2007). Целью данной методики является создание
отношений не между музыкой и ребенком, а между
ребенком и тем значимым для него человеком, с которым он проводит все свое время. Такие занятия
позволяют сформировать навыки музыкальной помощи в общении; значимый для ребенка человек
ритмы и диалоги, проработанные в музыкальной
комнате, берет за основу для дальнейшего взаимодействия с ребенком. С помощью музыкальной
коммуникативной терапии до ребенка пытаются довести практическое понимание того, что и диалог, и
взаимодействие возможны, и ввести его в состояние
поддерживания этого типа общения через опыт, который сам по себе коммуникативен и является
аналогом активной речи. Музыкальная коммуникативная терапия пригодна для любого ребенка с
аутизмом, вне зависимости от тяжести нарушения
или от интеллектуального уровня.
193
Таким образом, применение музыкотерапии в работе с аутичными детьми может включаться в
индивидуальную программу развития и сочетаться с
другими видами коррекционной работы, являясь достаточно эффективным и необходимым способом
эмоционального воздействия на ребенка с целью
коррекции имеющихся психических отклонений, а
также как способ невербальной коммуникации и как
один из возможных способов познания мира, реабилитации и социальной адаптации.
В.В. Маринич, С.Н. Андреева, Т.В.Косенкова
Смоленский гуманитарный университет
ОСОБЕННОСТИ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СТАТУСА
ДЕТЕЙ, СТРАДАЮЩИХ БРОНХИАЛЬНОЙ АСТМОЙ
В формировании эмоций принимают участие
различные физиологические механизмы в их очень
сложном взаимодействии. На примере эмоций ярко
проявляются психосоматическое единство и взаимодействие, взаимные влияния и интеграция
нервных и гуморальных механизмов. Субъективное
выражение эмоций связано с деятельностью неспецифической активирующей системы мозга. В
формировании эмоций участвуют также мнемические, познавательные процессы, личность в целом.
В последние годы в большинстве стран мира, в том
числе и в России, отмечается увеличение количества детей, страдающих бронхиальной астмой (БА).
У детей раннего возраста начальные проявления
БА, как правило, в 30-50% случаев протекают по
типу рецидивирующего бронхообструктивного син©Маринич В.В., Андреева С.Н., Косенкова Т.В., 2008
194
дрома (БОС), на возникновение и развитие которого оказывают влияние различные факторы, в том
числе особенности строения бронхиального дерева, свойственные детям первых лет жизни, в силу
которых воспалительный отек и гиперсекреция легко блокируют узкие дыхательные пути ребенка. Уже
на этом этапе у ребенка возникает отрицательная
эмоция – виде страха смерти от удушья. При каждом
тяжелом
и
среднетяжелом
приступе
развиваются явления гипоксии, в том числе и в
ЦНС.
В исследование включены 50 детей, страдающих бронхиальной астмой, в возрасте от 5 до 12
лет. Преобладало легкое и среднетяжелое течение
заболевания.
Используемые методики:
1.
Наблюдение.
2.
Цветовой тест Люшера.
3.
Тесты для выявления уровня тревожности
у детей дошкольного и младшего школьного возраста и тест-опросник Захаравой А.И.
4.
Проективная методика «Нарисуй свое
настроение».
Наблюдая за детьми, можно сделать общий вывод о наличии тревожности, замкнутости, и, может
быть, скрытой агрессии и враждебности. Проективная методика «Нарисуй свое настроение»,
обнаружила, у детей в возрасте 5 - 12 лет преобладание
таких
общих
характеристик,
как:
эмоциональная напряженность, неустойчивость,
конфликтная самооценка, преобладание отрицательного эмоционального фона, утомление, низкая
самооценка, враждебность, грубость, тревога, вытесненная агрессия, замкнутость, зависимость,
неуверенность в себе и в своих действиях, эмоциональная нестабильность, лабильность настроений,
чувства деперсонализации и отчужденности.
195
В заключение хотелось бы сказать, что БА является одной из причин детских трудностей и
источником постоянных переживаний. Многое, однако, зависит от семьи: только здесь возможно
воспитать и создать условия для гармоничного
формирования психологического здоровья ребенка
И несомненно нужна психологическая реабилитация семьи в целом. Таким образом, наряду с
медикаментозной терапией необходима психологическая
реабилитация
ребенка:
упражнения
медленного диафрагмального дыхания; релаксация
по типу аутогенной тренировки йоги; прогрессивная
релаксация и др.
С.Н. Борисова, М.В. Булахова
Пермский государственный университет
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ
СТРАХАХ У СТУДЕНТОВ-ПСИХОЛОГОВ
Профессиональная деятельность отражается в
профессиональных представлениях. Представления
изучали С. Л. Рубинштейн, А. А. Гостев, Е. Н. Сурков
и др. Представление – это воспроизведенный образ
предмета, являющийся результатом обучения и
прошлого опыта. Как психический процесс, оно обладает
следующими
особенностями:
образ
воспроизводится в отсутствие предмета, представления отличаются некоторой фрагментарностью,
обобщенностью, неустойчивостью. Благодаря изменчивости
представление
обладает
таким
свойствами, как обобщенное представительство
различных предметов. Профессиональные пред©Борисова С.Н., Булахова М.В., 2008
196
ставления формируются как результат обучения и
практического опыта специалиста. Нами были изучены представления о профессиональных страхах у
студентов с разным уровнем подготовки.
Страх – эмоция, возникающая в ситуациях угрозы
биологическому или социальному существованию
индивида. Страх как психологический феномен изучается в работах А. И. Захарова (2001), Ф. Римана
(1998), В. М. Астапова (2001), К. Изарда (1980, 2000),
Ф. Б. Березина (1984), Д. Айке (1998), З. Фрейда
(1989), К. Хорни (1997), Р. Мэй (2001) и др. Однако
проблема профессиональных страхов является
сравнительно мало исследованной. Они рассматриваются, как правило, в контексте проблемы
профессионального стресса (работы Н. В. Самоукиной (2000), Н. С. Пряжникова (2004), А. В. Либина
(1999), Б. Мюлленайзен (1993), С. Касла (2000)).
С целью выявления особенностей представлений
о профессиональных страхах нами было проинтервьюировано
(применялся
метод
глубинного
интервью) по 15 студентов-психологов 1-го и 4-го
курсов. Возраст испытуемых составлял от 17 до 22
лет, средний возраст – 19,4 лет. Обработка полученных данных осуществлялась с помощью
количественного и качественного контент-анализа.
Следует отметить, что студенты-старшекурсники
проявили большую эмоциональную заинтересованность в исследовании: их ответы более полные и
развернутые. В то время как респонденты с 1-го курса часто на вопросы интервью отвечали «не знаю»
или «никогда не задумывалась об этом».
Для проведения контент-анализа и статистической
обработки
данных
нами
разработана
категориальная сетка, которая была подвергнута
процедуре экспертной оценки. В нее вошли такие
группы категорий как понятие профессионального
страха, причины (личностные особенности, недоста-
197
ток профессионального опыта, стрессовые ситуации
и др.), содержание профессиональных страхов психологов (эмоциональное выгорание, нанесение
вреда, непризнание психологического сообщества и
др.), переживание страха, влияние на профессиональную
деятельность
и
борьба
с
профессиональным страхом. Значимые различия по
критерию Фишера выявлены по следующим категориям:
личностные
особенности;
недостаток
профессионального опыта; самоорганизация (соответственно
р ≤ 0,001;
р = 0,03;
р ≤ 0,001).
Категория «личностные особенности» относится к
группе «причины профессионального страха». В эту
категорию включены такие ответы, как «профессиональный страх зависит от личностных качеств», «от
неуверенности в себе, низкой самооценки», «от
стрессоустойчивости». Т. е., в представлениях студентов-психологов 4-го курса личностные параметры
связаны с результатами профессиональной деятельности, в том числе с профессиональными
страхами.
Категория «недостаток профессионального опыта» также относится к причинам профессиональных
страхов. В представлениях старшекурсников она более выражена: они имеют уже не только
теоретическую подготовку, но и опыт практической
деятельности (тренинги, производственная практика,
собственный профессиональный опыт).
Категория, «самоорганизация» входит в группу
«борьба с профессиональным страхом». К этой же
группе относится подкатегория «обращение к специалистам». Было обнаружено, что студенты 1-го курса
в качестве предотвращения и преодоления профессионального страха считают и самоорганизацию, и
обращение к специалистам. А студенты 4-го курса
отдают предпочтение саморегуляции и самосовер-
198
шенствованию. Можно сказать, что в процессе профессионализации возрастает понимание роли
личностных факторов как инструмента профессиональной деятельности. Что нашло отражение в
представлениях студентов 4 курса.
При ответе на вопрос об особенностях профессиональных страхов
психологов
большинство
студентов обоих курсов назвали различные трудности с клиентами. Например: «невозможность помочь
человеку», «страшно не оправдать ожидания клиента», «неправильно понять», поскольку это и есть
работа психолога. Студенты 4-го курса в большей
степени, чем студенты 1-го давали ответы «страшно
навредить клиенту» или «сделать еще хуже, чем было».
Такие категории, как условия труда, особенности
профессии, стрессовые ситуации причины, эмоциональное выгорание, трудности с клиентами,
нежелание работать одинаково, представлены у респондентов с разным уровнем подготовки. Они, повидимому, составляют ядро представлений о профессиональных страхах.
Выявленные различия в представлениях студентов-психологов разных курсов отражают степень их
профессиональной подготовки: в процессе обучения
формируется представление о роли личности психолога, ее качеств в профессиональной деятельности.
В качестве перспективы дальнейшего исследования
мы рассматриваем изучение представлений о профессиональных
страхах
у
практикующих
специалистов и сравнение их с представлениями
начинающих профессионалов.
199
И.Н. Азанова
Пермский государственный университет
ГЕНДЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕТЕРМИНАНТ
ТРУДНОСТЕЙ ОБЩЕНИЯ В ЮНОШЕСКОМ
ВОЗРАСТЕ И ИХ КОРРЕКЦИЯ
Межличностные отношения – это взаимная готовность субъектов к определенному типу
взаимодействия. Эта готовность к взаимодействию
сопровождается
эмоциональным
переживанием: положительным, индифферентным, отрицательным. Общение, в отличие от
межличностных отношений – процесс, в котором
может реализоваться готовность к взаимодействию, если она уже была сформирована.
Общением можно назвать такое специфическое
взаимодействие, при котором обязателен взаимный обмен мыслями и чувствами с образованием
общего «фонда» этих мыслей и чувств. Этот взаимный
обмен
оказывается
особенно
плодотворным, если между людьми устанавливаются межличностные отношения.
Множество отечественных психологов, в том
числе Каган, полагают, что основной ведущей деятельностью в юношеском возрасте является
межличностное общение.
Предметом настоящего психологического исследования являлось межличностное общение
юношей и девушек с высоким уровнем застенчивости
и низким уровнем эмпатии. В качестве объекта ис©Азанова И.Н., 2008
200
следования выступили юноши и девушки (15-17 лет),
учащиеся средней общеобразовательной школы.
Гипотеза состояла в том, что существуют межполовые различия по коммуникативным показателям
(застенчивость, эмпатия) в межличностном общении
в юношеском возрасте.
Цель работы - исследование межполовых различий
по
коммуникативным
показателям
(застенчивость, эмпатия) в межличностном общении.
Целью работы явилась также разработка коррекционно-развивающих программ, направленных на
повышение уровня развития у участников исследования соответствующих коммуникативных показателей. Повышение уровня развития эмпатии у
юношей и преодоление застенчивости у девушек поможет им легче взаимодействовать друг с другом,
вступать в межличностное общение.
Методы исследования. Для осуществления экспериментального воздействия были сформированы
группы юношей и девушек, а также группа, в состав
которой вошли как юноши, так и девушки, имеющие
низкий уровень развития определенных коммуникативных умений.
Задачи исследования:
1)
Определить уровень развития доброжелательности, враждебности, принятия других, доверия,
эмоционального отклика, а также наличие или отсутствие застенчивости у юношей и девушек.
2)
Оценить у юношей и девушек межличностные отношения: доминирование – подчинение,
заинтересованность – незаинтересованность, эмоциональную близость – отчужденность.
3)
Выявить статистически достоверные различия по показателям используемых методик в
выборках юношей и девушек.
201
Эмпирическое исследование проводилось в
средней общеобразовательной школе № 93 Свердловского района г. Перми. В нем участвовали 58
учащихся 10-х классов, из них 35 девушек и 23 юноши (возраст испытуемых 15 - 17 лет). Первая часть
исследования проводилась в марте 2002 г. Вторая
часть исследования в феврале-марте 2003 г. В исследовании использовались следующие методики:
«Шкала принятия других» Фейя, «Шкала доброжелательности»
Кэмпбелла,
«Шкала
доверия»
Розенберга, «Шкала враждебности» Кука – Медлей,
«Опросник межличностных отношений» Шутца,
«Шкала эмоционального отклика» Меграбиана и Н.
Эпштейна, «Стэнфордский опросник застенчивости»
Ф. Зимбардо. При изучении гендерных различий в
коммуникативных показателях (застенчивость, эмпатия) юношей и девушек, использовались следующие
методы математической статистики: Т – критерий
Стьюдента для независимых групп, Т – критерий
Стьюдента для зависимых групп, G – критерий знаков для зависимых групп.
Результаты исследования и их обсуждение.
Эмпирическое исследование, проведенное в марте 2002 г., было направлено на изучение уровня
развития следующих коммуникативных умений у
юношей и девушек: принятие других, цинизм,
агрессивность, враждебность, эмоциональный отклик,
доверие,
доброжелательность,
застенчивость, Ie, Cw, Ae, Iw, Ce, Aw (межличностные отношения: доминирование - подчинение,
заинтересованность - незаинтересованность, эмоциональная близость – отчуждение).
Было исследовано 58 учащихся, которые учатся в
трех десятых классах, из них 17 юношей и 23 девушки обнаружили низкие результаты по следующим
параметрам: доверие, эмоциональный отклик, принятие других, а также высокие результаты по
202
параметрам: цинизм, агрессивность, враждебность, а
также застенчивость.
Использование Т – критерия Стьюдента для независимых групп (при сравнении между собой группы
юношей с группой девушек по средним арифметическим значениям) показало, что испытуемые
статистически достоверно различаются по 3 показателям (из 13-ти). К ним относятся показатели: Iw, Aw
из «Опросника межличностных отношений» Шутца, а
также показатель из «Шкалы эмоционального отклика» Меграбиана и Н. Эпштейна. Наши данные
позволяют утверждать, что девушки испытывают
большую потребность в принятии их в группу сверстников, чем юноши. К тому же девушки испытывают
большее желание, по сравнению с юношами, устанавливать с окружающими глубокие эмоциональные
отношения. Также у девушек показатель эмпатии
выражен в большей мере, чем у юношей.
Таким образом, юноши в меньшей степени проявляют себя как отзывчивые, сопереживающие и
сочувствующие, в отличие от девушек. Кроме того,
юноши менее способны устанавливать глубокие
эмоциональные отношения с другими людьми.
Данные по Стэнфордскому опроснику застенчивости: незастенчивых – 16 человек, из них 5 девушек
и 11 юношей. Считают себя застенчивыми – 17 человек, из них 12 девушек и 5 юношей.
Бывают
застенчивыми – 29 человек, из них 16 девушек и 13
юношей.
Основные ситуации, повергающие в застенчивость:
1) большие группы людей (13 человек);
2) ситуации, в которых учащийся уязвим (12 человек);
3) ситуации, в которых учащийся занимает приниженное положение по сравнению с другими людьми
(12 человек);
203
4) общение один на один с представителем противоположного пола (8 человек);
5) когда учащийся находится в центре внимания
большой группы людей (8 человек);
6) ситуации, когда учащийся находится в центре
внимания малой группы людей (7 человек);
7) ситуации, когда оценивают или сравнивают с другими (6 человек);
8) ситуации, требующие отстаивания своих прав (5
человек).
Количественный анализ эффективности экспериментальной работы. При сравнении результатов
экспериментальной группы, полученных до и после
экспериментального воздействия, были выявлены
изменения по следующим параметрам: принятие
других, AE (тенденция устанавливать близкие отношения с другими), CE (тенденция контролировать
отношения с другими), AW (желание индивида, чтобы другие устанавливали с ним глубокие
эмоциональные отношения), цинизм, агрессивность,
враждебность, эмоциональный отклик, доверие, доброжелательность, IE (тенденция находиться в
обществе других людей). Использование Т – критерия Стьюдента для независимых групп позволило
обнаружить изменения, которые были зафиксированы как статистически значимые по таким параметрам
«Опросника межличностных отношений» Шутца, как
CW (тенденция подчиняться другим в общении), AW
(желание индивида, чтобы другие устанавливали с
ним глубокие эмоциональные отношения), AE (тенденция устанавливать близкие отношения с
другими), IW (желание, чтобы другие проявляли интерес к индивиду и принимали его в свое общество).
204
А.Ю. Бергфельд, О.А. Асадулина,
Пермский государственный университет
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СЕБЕ В СВЯЗИ СО
СКЛОННОСТЬЮ К СУИЦИДАЛЬНОМУ ПОВЕДЕНИЮ
В ЮНОШЕСКОМ ВОЗРАСТЕ
В настоящее время существуют различные
исследования по проблеме представления человека
о себе, в частности исследован вопрос о проявлениях личностных особенностей в самоописаниях
мужчин и женщин (Визгина А.В., Пантилеев С.Р.,
2000); проведено исследование проблемы формирования первоначальных представлений о себе у
дошкольников с нарушением интеллекта (Хайртдинова Л.Ф. , 2002); определены особенности Я-образа
у подростков и его формирование в условиях семейного воспитания (Бубнова И. С., 2004) и др. С целью
изучения проблемы суицидального поведения выполнены следующие работы:
исследование,
направленное на выявление потенциальной взаимосвязи
между
суицидальным
поведением
и
агрессивностью (Исаев Д. С., Шерстнев К. В., 2000);
изучен вопрос о влиянии нежелательности ребенка
на его суицидальное поведение в подростковом и
юношеском возрасте (Малютина Н. В., 2002); проведено
исследование факторов
выбора аутоагрессивного поведения (Малюкова Ф. Р., 2005);
установлены взаимосвязи психологического комфорта, личностной тревожности и уровня суицидального
риска у старших школьников (Сердюкова Ю.А., Вазиева А.Р., 2004) и др. Тем не менее наблюдается
дефицит исследований, в которых описывается феноменология представлений субъекта о себе в связи
©Бергфельд А.Ю., Асадулина О.А., 2008
205
со склонностью к суицидальному поведению в юношеском возрасте. Вышеизложенное определяет
актуальность настоящей работы. Опираясь на материалы
предыдущих
исследований,
мы
предположили, что причины суицидальной активности кроются в представлениях человека о себе.
Истоки суицидальной активности следует искать в самом человеке. Отечественный психолог Г.
И. Гордон указывает на то, что изменения происходят внутри человека: «Где-то внутри человека как
бы лопается пружина, которая заправляла всем
сложным механизмом его бытия, ослабела какая-то
сила, которая рождала в нем мысли и желания, заставляла его действовать, бороться и стремиться, –
словом, жить» (Комплексные исследования в суицидологии,1986).
Как писал Николай Бердяев в психологическом
этюде «О самоубийстве», «Самоубийство есть психологическое явление, и, чтобы понять его, нужно
понять душевное состояние человека, который решил покончить с собой. Самоубийство совершается в
особую, исключительную минуту жизни, когда черные
волны заливают душу и теряется всякий луч надежды» (Н. Бердяев, 1992).
Можно ли говорить о том, что представления о
себе и суицидальный риск связаны причинноследственными отношениями?
Цель эмпирического исследования заключается в
изучении картины суицидального риска у старших
школьников, а также в выявлении особенностей их
представлений о себе в связи со склонностью к суицидальному поведению.
Объектом эмпирического исследования являются представления о себе в юношеском возрасте.
Предмет исследования – представления о себе в
юношеском возрасте в связи со склонностью к суицидальному поведению. Мы предположили, что
206
существуют различия в представлении о себе у лиц
юношеского возраста в связи со склонностью к суицидальному поведению.
Исследование было проведено среди учащихся
10-го и 11-го класса средней общеобразовательной
школы № 94 г. Перми. Выборку составили 47 человек, из них 24 – девушки и 23 – юноши.
Исследование проводилось в ноябре-декабре 2007 г.
В качестве методов исследования вступили:
«Опросник суицидального риска» (ОСР) (А. Г. Шмелев) и метод свободного самоописания. Обработка
данных осуществлялась методами: кластерного анализа, корреляционного анализа Спирмена.
Опросник ОСР прошел психометрическую адаптацию в дипломной работе И.Ю.Беляковой,
выполненной
под
руководством
А.Г.Шмелева
(http/ravnay-pr.narod.ru). Цель измерения суицидального риска – в своевременном выявлении уровня
сформированности суицидальных намерений с целью
предупреждения
серьезных
попыток
самоубийства. Обоснованием применения данной
методики является то, что методика компактна, она
позволяет диагностировать основные показатели суицидального риска.
Суицидальный риск — степень вероятности
возникновения суицидальных побуждений, формирования суицидального поведения и осуществления
суицидальных действий. Степень выраженности суицидального риска (вероятность осуществления
суицидальных действий) можно определить путем
сопоставления суицидальных и антисуицидальных
факторов личности, а также личностно-ситуационных
(характер и значимость суицидогенного конфликта) и
средовых (социально-демографических) факторов.
Таким образом, в результате применения данного опросника исследователь получает возмож-
207
ность измерить следующие показатели суицидального риска:
● Демонстративность, под которой понимается желание привлечь внимание окружающих к своим
несчастьям, добиться сочувствия и понимания, оцениваемое из внешней позиции порой как «шантаж»,
«истероидное выпячивание трудностей» Демонстративное суицидальное поведение переживается
изнутри как «крик о помощи».
● Аффективность, под которой понимается доминирование эмоции над интеллектуальным контролем
в оценке ситуации, готовность реагировать на психотравмирующую
ситуацию
непосредственно
эмоционально. В крайнем варианте – аффективная
блокада интеллекта.
● Уникальность, свидетельствующая о восприятии
себя, ситуации, и, следовательно, подразумевающая
исключительные варианты выхода, в частности суицид.
Тесно
связана
с
феноменом
«непроницаемости» для опыта, т.е. с недостаточным
умением использовать свой и чужой жизненный
опыт.
● Несостоятельность. Данный показатель интерпретируется
как
отрицательная
концепция
собственной личности. Представление о своей несостоятельности,
некомпетентности,
ненужности,
«выключенности» из мира. Данная субшкала может
быть связана с представлениями о физической, интеллектуальной,
моральной
и
прочей
несостоятельностью.
● Социальный пессимизм - свидетельствует об отрицательной
концепции
окружающего
мира.
Восприятие мира как враждебного, не соответствующего
представлениям
о
нормальных
или
удовлетворительных для человека отношениях с
окружением.
208
● Слом культурных барьеров. Культ самоубийства.
Поиск культурных ценностей и нормативов, оправдывающих суицидальное поведение или даже
делающих его в какой-то мере привлекательным. Заимствование суицидальных моделей поведения из
литературы и кино. В крайнем варианте – инверсия
ценностей жизни и смерти.
● Максимализм. Инфантильный максимализм ценностных установок. Максимализация ценностей
значимости малейшей потери с одновременной минимизацией ценностей значимости имеющихся
достижений. Распространение на все сферы жизни
сдерживания локального конфликта в какой-то одной
жизненной сфере. Невозможность компенсации.
Аффективная фиксация на неудачах.
● Временная перспектива. Невозможность конструктивного планирования будущего. Это может
быть следствием сильной погруженности в настоящую
ситуацию,
трансформацией
чувства
неразрешимости текущей проблемы в глобальный
страх неудач и поражений в будущем.
● Антисуицидальный фактор. Даже при высокой
выраженности всех остальных факторов есть фактор, который снижает глобальный суицидальный
риск. Это глубокое понимание чувства ответственности за близких, чувство долга. Это представление о
греховности самоубийства, антиэстетичности его,
боязнь боли и физических страданий.
Для изучения представлений о себе лиц юношеского возраста
был использован метод
свободного самоописания. Испытуемым предъявлялась следующая инструкция: «Опишите себя». В
результате анализа текстов участников исследования была разработана матрица категорий контентанализа.
209
Таблица 1.
Матрица категорий контент-анализа.
Эмпирические индикаторы категорий/подкатегорий контент-анализа
текстов свободного самоописания
Представления о мотивационно-потребностной сфере
"Люблю учиться, развиваться",
Направленность
"Очень разносторонний человек,
личности
мне многое интересно".
"Пока не определилась, что мне
Мотивы
надо, что для меня важнее".
"Люблю внимание".
Потребность во внимании
Категории контентанализа/ подкатегории
Потребность в деньгах
Интересы
Будущее
Отношение к жизни
Цели
210
"Я люблю деньги! Они для меня
многое значат!!!", "…но семейный бюджет этого не выдержит"
"Я хочу петь и танцевать, это у
меня хорошо получается", "Основные мои увлечения в жизни учеба, прогулки и я просто обожаю слушать музыку! Я хожу в
кружок школьный по психологии").
"Нельзя загадывать на будущее,
может очень многое случиться
или измениться", " " Я верю в
светлое будущее", "Мечтаю поступить в кулинарный техникум
или в спортивное училище"
"Я считаю, что жизнь несправедлива"
"Всегда стремлюсь к своей цели,
отстаиваю свою точку зрения",
"Люблю всегда добиваться своих целей, даже если это не
получается, я стараюсь не обращать на это внимание, а
просто идти дальше, веря в свои
убеждения").
Представления о свойствах личности
"Я могу порой наперед предсказать
событие. У меня есть способность, я
Способности
насквозь вижу людей и могу без труда прочитать их характер"
"По типу характера я холерик (реТемперамент
зультат
психологического
теста
школьного психолога)"
"Меня интересует все и все окружающее, я люблю познавать",
Когнитивная сфера
"Хорошо понимаю, оцениваю все, что
происходит рядом со мной"
"Веселая, чаще оптимистка", "В комЭмоциональная
пании друзей на меня может найти
сфера
приступ невообразимого смеха… вообщем, я люблю веселиться"
"Я добрый, умный, дружелюбный и т.
Черты характера
д.", "Я достаточно скромный и тихий
человек"
Представления о социально-психологических
качествах личности
"Общительный, отношусь к людям
так как они ко мне",
Межличностные
"Люблю пообщаться с хорошими
отношения
людьми"
("Учусь в школе №94 в 10а классе").
Статус
"Очень люблю маленьких детей, своих родителей
и сестру", "Люблю
своих друзей, родителей и молодого
Отношения с
человека… больше многое не любродителями
лю…"
("Много пережившая за свои 17 лет").
Жизненный опыт
Представления об индивидных характеристиках
"Девушка", "Мужик"
Пол
"Мне 16 лет", "Молодой человек семнадцати лет", "Я подросток"
Представления о внешнем облике
"Высокий, с зелеными глазками", "Я
невысокого роста, с темными длинВнешность
ными
волосами,
серо-зелеными
неприметными глазами"
"Шварцнегер - это Я! Сталлоне - тоже
Идеальный образ
Я!"
Возраст
211
Представления об учебной деятельности
Как участник учеб"В школе я хорошая ученица"
ной деятельности
"Еще мне не нравится отношение к
Отношение к однонеординарным личностям в нашей
классникам
школе"
"Что касается учебы, то это не очень
люблю", "Люблю ночные клубы, а
Процесс обучения
учеба это на 2 месте", "Обычный парень, не любящий учиться"
«Из всех видов деятельности больше
привлекает художественная, творчеПредставления о
ская",
внеучебной деяЛюблю хорошо отдохнуть… люблю
тельности:
ходить в театры и музеи, но получается только в сауны и притоны"
В процессе исследования был проведен кластерный анализ с целью проанализировать
соотношение показателей суицидального риска в
группах с ярко выраженным суицидальным риском и
с низким суицидальным риском. В результате установлено, что лица юношеского возраста (группа 1) с
высоким суицидальным риском стабильно превосходят лиц юношеского возраста (группа 2) с низким
суицидальным риском по всем показателям суицидального
риска,
диагностируемых
методом
«Опросник суицидального риска».
В результате корреляционного анализа Спирмена частот встречаемости категорий представлений
субъекта о себе были установлены особенности их
взаимосвязей в исследуемых группах лиц с высоким
суицидальным риском и низким суицидальным
риском. Рассмотрим эти взаимосвязи и определим
специфику представлений о себе в юношеском возрасте в связи со склонностью к суицидальному
поведению.
Были выявлены следующие значимые положительные связи (р ≤ 0, 01), общие для групп с высоким
суицидальным риском и с низким суицидальным
212
риском: направленность – мотивы; потребность во
внимании – мотивы; потребность во внимании –
направленность; черты характера – межличностное
отношение; пол – возраст; эмоциональная сфера –
внешность. Этот набор категорий, на наш взгляд, является определяющим ядро представлений о себе в
юношеском возрасте и не зависит от склонности к
суицидальному поведению. Вероятно, такова специфика представлений субъекта о себе в данном
возрасте. Ведь именно в этот период главное внимание сосредоточено на развитии мотивационнопотребностной сферы личности: - определении своего места в жизни, формировании мировоззрения и
его влиянии на познавательную деятельность, самосознание и моральное сознание.
Именно в юношеском возрасте складываются,
оформляются устойчивые формы поведения, черты
характера и способы эмоционального реагирования,
которые в дальнейшем во многом определяют жизнь
взрослого человека, его физическое и психическое
здоровье, межличностное отношение и общественную, а также личную зрелость. Отношения —
целостная система индивидуальных, избирательных,
сознательных связей личности с разными сторонами
объективной действительности, включающая три
взаимосвязанных компонента: отношение человека к
людям, к себе, к предметам внешнего мира. Именно
в юношеском возрасте межличностные отношения
являются значимыми факторами, определяющими
образ Я.
Установленные взаимосвязи дают основание
также предположить, что представления лиц юношеского возраста о себе во многом определяются
полом, возрастом и не зависят от склонности к суициду.
Взаимосвязь категорий «внешность» – «эмоциональная сфера» свидетельствует о безусловном
213
взаимовлиянии представлений о собственной внешности и эмоциональной сфере. Очевидно, что
изъяны во внешности вызывают в юношеском возрасте (особенно у лиц женского пола) депрессию,
снижение самооценки и, конечно же, как следствие
перечисленного, сопутствуют неудачам в силу личностных проблем.
В результате корреляционного анализа были
выявлены и различия в представлениях о себе в
группах с высоким и низким суицидальным риском. В
группе с низким суицидальным риском наблюдается
большее количество взаимосвязей, что может говорить о более гармоничном и устойчивом образе Я у
лиц данной группы.
В группе с высоким суицидальным риском выявлены значимые положительные взаимосвязи (р ≤ 0,
01) следующих категорий контент-анализа : будущее
– интересы (r=0,712); возраст – когнитивная сфера
(r=0,504); отношения с родителями – пол (r=0,499) –
жизненный опыт (r=0,611) – процесс обучения
(r=0,577) – внеучебная деятельность (r=0,517).
Установленные взаимосвязи дают основание
предположить, что существенными условиями (факторами),
определяющими
склонность
к
суицидальному поведению являются: представления субъекта о своем будущем, которое нередко
пугает своей неизвестностью, и интересах; о возможностях своей когнитивной сферы. Значимыми с
точки зрения склонности к суицидальному риску являются также особенности отношений с родителями
в восприятии самого юноши, его жизненный опыт, а
также процесс обучения и внеучебная активность.
В группе с низким суицидальным риском выявлены значимые прямые
взаимосвязи (р ≤ 0, 01)
следующих категорий контент-анализа, через которые исследуются представления субъекта о себе:
интересы – внеучебная деятельность (r=0,783); от-
214
ношения с родителями – жизненный опыт (r=1,0);
отношение к жизни – темперамент (r=0,607); темперамент – статус (r=0,628); статус – возраст (r=0,589);
статус – пол (r=0,592); статус – отношение к одноклассникам (r=0,573); отношение к одноклассникам –
пол (r=0,642); пол – эмоциональная сфера (r=0,661);
эмоциональная сфера – отношение к одноклассникам (r=0,647).
Обнаруженные взаимосвязи дают основание
предположить, что существенными условиями (факторами),
снижающими
риск
суицидального
поведения в юношеском возрасте, в аспекте представлений субъекта о себе, являются: осознание
интересов, связанных с внеучебными видами деятельности; осознание своего жизненного опыта во
взаимосвязи с детско-родительскими отношениями.
Значимыми для снижения суицидального риска в
юношеском возрасте являются также представления
субъекта о своем темпераменте, статусе. Взаимосвязи представлений субъекта о своих возрастных и
половых особенностях, осознание им собственной
эмоциональной сферы и качества отношений с одноклассниками также дают основание говорить о
значимости данных факторов для снижения риска
суицидального поведения.
Таким образом, в исследовании установлена
взаимосвязь представлений о себе со склонностью к
суицидальному поведению в юношеском возрасте.
Выявлены независимые от склонности к суицидальному риску показатели представлений субъекта
о себе (на примере юношеского возраста). К ним относятся
представления
о
потребностномотивационной и эмоциональной сферах личности, о
чертах своего характера, а также особенностях
межличностных отношений и собственной внешности. Представления лиц юношеского возраста о себе
во многом определяются полом и возрастом.
215
Доказано, что существуют различия в представлении о себе у лиц юношеского возраста в связи со
склонностью к суицидальному поведению. Анализ
специфики представлений о себе в исследуемых
группах показал, что значимыми для снижения суицидального риска являются такие показатели
представлений, как осознание собственных интересов во внеучебной деятельности, своего жизненного
опыта, особенностей своих отношений с родителями,
с одноклассниками; представления о собственном
темпераменте, эмоциональной сфере и статусе. Не
менее значимыми в этой связи оказываются и представления о своих индивидных свойствах (пол и
возраст).
Е.О. Старшинова
Иркутский государственный университет
КЛИНИКО-НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ
ХАРАКТЕРИСТИКИ
ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
ДОШКОЛЬНИКОВ
В структуре заболеваемости одно из важных
мест по частоте и значимости для жизни человека
занимают перинатальные повреждения ЦНС, которые, по данным различных авторов, составляют
60-80% всех заболеваний нервной системы в детском возрасте (Н.П. Шабалов с соавторами, 1990;
Ю.И. Барашнев, 1991, 1997). В дошкольном возрасте у детей с перинатальной патологией ЦНС
наблюдаются нарушения темпов психофизического и речевого развития, поведенческие
©Старшинова Е.О., 2008
216
расстройства, формируется психосоматическая
патология (Д.Н. Исаев, 2000). С ростом и развитием ребенка происходит замещение структурных и
функциональных дефектов. изменяется соотношение регуляторных систем мозга, уменьшается
значимость клинических проявлений. Особого
внимания заслуживают дети с транзиторными
неврологическими нарушениями в перинатальном
периоде, у которых в дошкольном детстве
«неожиданно» на фоне неврологического благополучия
возникают
трудности
психофизиологического развития.
Целью нашего исследования было изучение
клинико-неврологических и электроэнцефалографических особенностей у детей-дошкольников с
перинатальной патологией ЦНС в анамнезе. Были
сформированы две клинические группы: контрольная группа - 80 детей без нарушений
перинатального и раннего детства; и экспериментальная — 120 детей, имеющих неврологические
нарушения, связанные с перинатальной патологией ЦНС. Все дети посещали детские сады г.
Иркутска и имели вторую группу здоровья. Комплексное обследование включало оценку физического развития, соматического здоровья,
неврологического статуса. У всех детей изучалась
биоэлектрическая активность головного мозга с
использованием функциональной ЭЭГ, применялась многоканальная регистрация биотоков мозга
на компьютерном электроэнцефалографе «Nichon
Konden». Проводилась качественная и количественная
оценка
фоновой
и
реактивной
энцефалограммы, включающая специфические и
неспецифические афферентные и эфферентные
нагрузки.
У 86% детей контрольной группы показатели
физического развития соответствовали паспорт-
217
ному возрасту. Задержка психического развития
была только у 13% детей. Неврологический диагноз в карте развития ребенка был выставлен
после одного года у 6 детей, он трактовался как
синдром повышенной нервно-рефлекторной возбудимости, вегетативной дисфункции, задержки
речевого развития. В неврологическом статусе
преобладала рассеянная симптоматика. Нарушения формулы сна, эмоциональная лабильность,
функциональные отклонения со стороны желудочно-кишечного тракта были у 28% детей. Часто
болеющие дети преобладали в возрасте 1-3 лет и
составляли 40%.
Анализ биоэлектрической активности мозга
выявил три варианта ЭЭГ: вариант возрастной
нормы был у 52% детей, пограничное ЭЭГ - у 38%.
Они характеризовали задержку созревания частотно-амплитудного
спектра
и
нарушения
корково-подкорковых взаимоотношений. Патологические феномены на ЭЭГ были у 10% детей. Они
связаны с патологическим возбуждением корковых отделов мозга без клинических эквивалентов.
Вместе с ростом детей наблюдалось постепенное
увеличение доли физиологических ритмов и
трансформация пограничных ЭЭГ в вариант нормы. Патологические «находки» чаще наблюдались
в ЭЭГ детей первых трех лет жизни.
У 30% детей-дошкольников с перинатальной
патологией ЦНС (экспериментальная группа)
росто-весовые показатели не соответствовали
паспортному возрасту. Данные анамнеза указывали, что психическое развитие до года и
формирование двигательных навыков опаздывало
на 1,5-3 месяца. Неврологический диагноз был
выставлен до 6 месяцев у всех детей. Он трактовался
как
перинатальная
энцефалопатия,
гидроцефалия, судорожный синдром, парезы, за-
218
держка психического развития. Неврологические
нарушения после года сохранялись у 25-30% детей. Неврологическая симптоматика была более
выраженной у детей 2-3 лет, к 6-7 годам она нивелировалась. Синдром вегетативной дистонии был
у 75% детей, он проявлялся в виде гипервентиляционного синдрома, болей в сердце, психоэмоциональных расстройств. Синдром минимальной мозговой дисфункции сочетался с дефицитом
внимания,
расторможенностью,
нарушением
формулы сна, эмоциональной лабильностью,
нарушением
терморегуляции,
нервнорефлекторной возбудимостью. Синдром часто болеющего ребенка одинакового часто встречался в
возрасте от года до семи лет и составил 62%. Вариант нормы на ЭЭГ был у 32% детей;
пограничная ЭЭГ -у 46%, количественные и качественные ее показатели свидетельствовали о
выраженной задержке формирования физиологических возрастных ритмов и их пространственной
организации. У 22% детей были выявлены патологические феномены: эпилептическая активность,
локальная и межполушарная асимметрии, извращенные ответы на афферентные нагрузки. Несоответствие
частотно-амплитудного
спектра
биотоков мозга паспортному возрасту ребенка
свидетельствовало о задержке онтогенетического
созревания мозговых структур и нарастало к 6-7
годам.
Перинатальная патология ЦНС является сильнейшим
стрессовым
фактором.
Наличие
патологической зоны в головном мозге приводит к
созданию генератора патологического возбуждения, оказывает дезадаптивное действие на
регуляторные системы мозга, в результате создается ситуация хронического стресса с развитием
нейродистрофических процессов и патологических
219
состояний во многих системах организма ребенка.
Практическое значение для оценки качества здоровья ребенка имеют результаты клиниконеврологического и электроэнцефалографического
исследований.
При
рассмотрении
формирования биоэлектрической активности мозга у детей дошкольного возраста с перинатальной
патологией ЦНС были выявлены изменения, указывающие на нарушения созревания корковых
структур и регуляторных систем мозга. Эти нарушения становятся особенно значимыми после
трех лет и нарастают к 6-7 годам, в то время как в
неврологическом статусе наблюдается стабилизация
или
исчезновение
симптоматики.
Патологические ЭЭГ-феномены достоверно чаще
встречаются у детей-дошкольников с перинатальной патологией ЦНС, чем у их сверстников без
патологии этого периода. Клинические нарушения
и нейрофизиологическая незрелость являются
одной из основных причин дистресс-синдрома,
дезадаптации, трудностей развития ребенка с перинатальной патологией ЦНС в дошкольном
возрасте.
220
РАЗДЕЛ VII. ПСИХОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО
ЗДОРОВЬЯ
Е.В. Агапова, В.А. Винокур
кафедра медицинской психологии МАПО,
Санкт- Петербург
РОЛЬ ЛИЧНОСТНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК В
ФОРМИРОВАНИИ СИНДРОМА
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ У
ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЛУЖАЩИХ
В последнее время все больший интерес исследователей привлекает проблема профессионального
стресса и механизмов формирования стрессоустойчивости человека и адаптации его в различных
областях деятельности (Г. Матулене, 2002; В. А.
Абабков, М. Перре, 2004; А. Б. Леонова, 2004; В. А.
Винокур, 2007). В течение последних десятилетий
значительное внимание уделяется особенностям
влияния профессиональной деятельности на состояние здоровья тех специалистов, чья работа тесно
связана с интенсивным и эмоционально напряженным взаимодействием с людьми, т.е. лиц, занятых
разного рода коммуникативной профессиональной
деятельностью (так называемых «помогающих»
профессий) – врачей, психологов, педагогов, работников социальных служб, юристов, сотрудников
пенитенциарной системы и правоохранительных органов. У этих специалистов наиболее часто
наблюдаются психические и физиологические реакции на широкий круг ситуаций в трудовой
деятельности. Со временем они начинают испыты©Агапова Е.В., Винокур В.А., 2008
221
вать неудовлетворенность работой, теряют к ней интерес, формально исполняют свои обязанности.
Расстройства постепенно прогрессируют, развиваются невротические и психосоматические явления.
Эти реакции являются проявлением такого феномена, как профессиональный стресс, и, как следствие, синдрома
профессионального
выгорания
(H.
Freudenberger, 1974), определенного также как синдром «бессильного помощника» (W. Schmidbauer,
1977) и «синдром эмоционального истощения» (С.
Maslach, 1981).
Выявленный в первую очередь в среде медицинских работников, данный феномен в настоящий
момент «продолжает свое распространение», перешагнув границы этой социальной сферы. Сегодня
эмоциональное выгорание понимается как профессиональный кризис, как процесс дезадаптации к
условиям труда и профессиональным обязанностям,
связанный с характером работы в целом, а не только
с межличностными взаимоотношениями (Орел В.Е.,
2001).
С полным основанием к категории лиц, в значительной степени подверженных профессиональному
стрессу, можно отнести и государственных служащих, чья профессиональная деятельность относится
к классу профессий «субъект-субъект», непосредственно связана с контактами с людьми и
повышенной стрессогенностью. Принадлежность к
государственному аппарату, строгая вертикальная
дисциплина, всевозможные ограничения, связанные
с прохождением государственной службы, работа
«за пределами рабочего дня», высокая коммуникативная насыщенность труда при его высокой
напряженности и разнообразии функций, необходимости принятия ответственных решений в сжатые
сроки, несоответствие субъективного восприятия
госслужащими сложности выполняемой ими работы
222
и ее внешней оценки и степени вознаграждения – все
это приводит к формированию внутри- и межличностной
напряженности,
чувства
неудовлетворенности, высокого уровня тревожности
и хронического утомления, что, в свою очередь, отрицательно
сказывается
на
психическом
и
соматическом здоровье, работоспособности государственных служащих и может стать причиной
профессионального кризиса.
В то же время в условиях серьезных структурных
преобразований в различных звеньях государственной службы в связи с возросшей сложностью и
значимостью поставленных перед нею задач особо
остро встает проблема повышения эффективности
ее деятельности. Со стороны общества выдвигаются
все новые требования к личностным и профессиональным качествам, здоровью и качеству работы
государственного служащего, сама профессия которого обладает огромной социальной важностью, так
как на него ложится большая ответственность за
правильность и своевременность принимаемых решений, а порой и за судьбы людей. Укрепление
профессиональной «выносливости», стрессоустойчивости,
адаптивности,
профессиональной
активности государственных служащих как основных
компонентов целостного процесса адаптации к
стрессу и профилактики профессионального выгорания во многом будет способствовать сохранению их
здоровья и в целом - повышению эффективности
труда.
Анализ проблемы профессионального выгорания
показывает, что основные усилия исследователей
были направлены на выявление факторов, его вызывающих. Традиционно они подразделяются на две
основные группы: особенности профессиональной
деятельности и индивидуальные характеристики самого профессионала (G. Dion, 1989; W. Schaufeli, D.
223
Enzmann, 1999, В. Е. Орел, 2000). Согласно когнитивно-феноменологическому подходу Р. Лазаруса,
стресс (в том числе и профессиональный) рассматривается как совокупность внешних факторов
(ситуации) и внутренних проявлений, как опосредованное отношение человека к обстоятельствам. В
сущности, причина профессионального выгорания это комбинация целого ряда факторов, результат
сложного взаимодействия личностных особенностей
человека, ситуации его межличностных отношений с
профессиональной ситуацией. Согласно подходу к
понятию выгорания, предложенному С. Maslach и M.
Leiter, основанному на идее рассмотрения взаимодействия личностных и ситуативных факторов в
возникновении данного феномена, выгорание – результат несоответствия между личностью и работой
(С. Maslach, M. Leiter, 1997). Увеличение этого несоответствия повышает вероятность возникновения
выгорания. Авторы рассматривают выгорание как
проявление «эрозии» человеческой души в целом,
независимо от типа профессиональной деятельности. Причем синдром выгорания может возникнуть и
в начале профессионального пути вследствие несоответствия между требованиями профессии и
притязаниями личности.
Многие исследователи в вопросе формирования
синдрома «выгорания» придают первостепенное
значение именно личностным характеристикам (J.
Oktay, 1992; E. Huebner, 1994; L. Mills, 1998), тому,
насколько человек по своим качествам соответствует
профессии и что привносит с собой в профессию.
Личностный фактор, представленный индивидуально-типологическим, когнитивным и поведенческим
компонентами, во многом определяет отношение человека к любой ситуации в профессиональной
деятельности и в целом является показателем толерантности к стрессу.
224
Среди основных личностных особенностей выделяют
«личностную
выносливость»,
которая
определяется как способность к высокой активности,
осуществлению контроля за жизненными ситуациями
и их адекватной оценке, к гибкому реагированию на
различного рода изменения. Данное свойство личности уменьшает отрицательное влияние сильных
эмоциональных воздействий, предупреждает крайний стресс. Многие авторы отмечают тесную связь
выносливости с компонентами выгорания. У лиц с
высокой выраженностью данной характеристики
наблюдается низкие показатели истощения и деперсонализации и высокие показатели по шкале
профессиональных достижений (K. Nowack, A. Type,
1986; C. Pierce, G. Molloy, 1990).
Обнаружена тесная связь между психическим выгоранием и уровнем субъективного контроля. Люди с
преобладанием внутреннего локуса контроля считают свои достижения и все происходящее с ними
результатом собственной активности, способностей
и готовности к риску, в то время как лица с внешним
локусом контроля склонны приписывать все происходящее с ними или свои успехи и неудачи
случайным обстоятельствам, деятельности других
людей. Большинство авторов указывает на наличие
положительной связи между внешним локусом контроля и составляющими выгорания, особенно с
эмоциональным истощением и деперсонализацией
(R. Fuqua, K. Couture, 1986; F. Linenburg, 1992; B.
Byrne, 1994). Также отмечается положительная связь
между внутренним локусом контроля и высокой
оценкой профессиональной эффективности (E.
Grenglass, R. Burke, R. Konarsi, 1998).
Некоторыми исследователями обнаружена отрицательная
зависимость
между
компонентами
выгорания и самооценкой (J. Rosse, R. Boss, A. Johnson, D. Crown, 1991; B. Byrne, 1994). Самой сутью
225
управления стрессом является уверенность в себе и
своих решениях, которые позволяют человеку
успешно контролировать собственную жизнь. Однако, по мнению W. Schaufeli, низкая самооценка, с
одной стороны, предрасполагает к выгоранию, а, с
другой, сама может быть отражением факторов
окружающей среды и даже отражением воздействия
выгорания (W. Schaufeli, D. Enzmann, 1999).
В ряде исследований обнаружена положительная
связь между так называемым поведенческим типом
А и составляющими выгорания, прежде всего, с эмоциональным истощением. Более того, установлено,
что у женщин связь между поведением типа А и показателями выгорания выражена сильнее, чем у
мужчин (M. Pradham, N. Misra, 1996). Личность, демонстрирующая
данный
тип
поведения,
предпочитает бурный темп жизни, преодоление
трудностей, конкурентную борьбу, имеет сильную потребность держать все под контролем (M. Pradham,
N. Misra, 1996; G. Lavanco, 1997). Поведенческий тип
А - это особенная совокупность личностных черт, в
числе которых исключительная жажда к соревнованию, агрессивность, нетерпеливость и постоянная
спешка, а также – рациональная враждебность и
практически всегда глубоко скрытая беззащитность
(Дж. Гринберг, 2004). Вследствие этого люди, принадлежащие к типу А, более подвержены влиянию
стрессовых факторов и, как отмечается в ряде работ,
в большей степени – заболеваниям нейрогенной
природы (T. Miller, T. Smith, C. Turner, M. Guijarro, A.
Hallet, 1996). В частности, установлено, что данный
поведенческий паттерн связан с развитием ишемической болезни сердца (M. Friedman, D. Ulmer, 1984).
Что касается других личностных характеристик,
то их связь с выгоранием рассматривается в основном с позиций их комплексного влияния. Причем
наиболее часто за основу берется пятифакторная
226
модель личности, предложенная P. Costa и R.
McCrae и включающая в себя пять личностных характеристик: экстраверсию, нейротизм, открытость
опыту, сотрудничество, добросовестность (P. Costa,
R. McCrae, 1992). Ряд исследований демонстрирует
тесную связь между данными характеристиками и
тенденцией к выгоранию (F. Naisberg, S. Fennig, G.
Keinan, A. Elizur, 1991; R. Piedmont, 1993; D. Tokar, A.
Fisher, L. Subish, 1998; L. Mills, E. Huebner, 1998).
Наиболее тесную связь с выгоранием имеет нейротизм, особенно в части эмоционального истощения
(R. Piedmont, 1993). W. Schaufeli обнаружил, что деперсонализация
положительно
связана
с
нейротизмом и отрицательно – с сотрудничеством, а
персональная эффективность – с экстраверсией,
нейротизмом, открытостью и добросовестностью (W.
Schaufeli, D. Enzmann, 1999). Согласно W. Schaufeli,
последний компонент выгорания (персональная эффективность)
в
большей
степени
является
личностной характеристикой, чем реакцией индивида
на стрессовую ситуацию (W. Schaufeli, D. van Dierendonck, 1993).
Ряд исследователей отмечает наличие связи
между профессиональным выгоранием и такими
особенностями личности, как эмоциональная чувствительность, тревожность, и некоторыми другими.
Уровень тревожности как свойство личности характеризует устойчивую склонность воспринимать
больший круг ситуаций как угрожающие, реагировать
на такие ситуации состоянием тревоги. Высокий показатель тревожности может привести к снижению
способности к интегрированности поведения в ситуациях,
связанных
с
профессиональной
деятельностью, и в целом отрицательно сказаться
как на ее эффективности, так и на психосоматическом состоянии человека (Дж. Гринберг, 2004).
Обнаружено наличие положительной связи между
227
выгоранием и тревожностью, агрессивностью и отрицательной – с чувством групповой сплоченности (F.
Naisberg et al., 1991; R. Vealey et al., 1998). Получены
данные и о зависимости выгорания от эмоциональной сенситивности. Люди, способные эмоционально
воздействовать на других, но не чувствительные к их
эмоциям, больше подвержены риску выгорания, что,
в конечном счете, отрицательно отражается на продуктивности их деятельности (A. Gargen, 1991).
Популярным направлением исследований в области изучения особенностей личности и их
взаимоотношения с выгоранием является выявление
связи данного феномена с индивидуальными стратегиями сопротивления стрессу. Обзор работ по
данной теме показывает, что высокий уровень выгорания тесно связан с пассивными тактиками
сопротивления стрессу, тогда как люди, активно противодействующие стрессу, имеют низкий уровень
выгорания (P. Holt et al, 1987). E. Greenglass отметил,
что женщины продуктивнее, чем мужчины, используют стратегии избегания стрессовых ситуаций (E.
Grenglass et al, 1990).
Обзор исследований по проблеме профессионального стресса и психического выгорания
показывает что, несмотря на глубокую проработку
этой проблемы за рубежом и все возрастающий интерес к ней в отечественной психологии, механизмы
формирования синдрома профессионального выгорания у государственных служащих еще практически
не изучены, что существенно затрудняет нахождение
адекватных путей профилактики и коррекции выгорания у данных специалистов. В связи с этим
проведение дальнейших исследований в этой области представляется нам целесообразным как с
теоретических, так и с практических позиций. Основными задачами, на наш взгляд должны быть
следующие: исследование особенностей проявления
228
профессионального стресса, определение роли личностных характеристик в формировании синдрома
профессионального выгорания и структуры стрессоустойчивости государственных служащих.
Изучение механизмов формирования синдрома
профессионального выгорания у государственных
служащих с учетом их личностных особенностей существенно
расширит
возможности
ранней
диагностики профессионального стресса, позволит
разработать эффективные методы профилактики и
психологической помощи сотрудникам госслужбы,
что в целом будет способствовать укреплению их
здоровья и повышению эффективности их деятельности. Оценка склонности к психическому выгоранию
имеет большое значение также для анализа процесса
профессионального
становления
личности
государственного служащего и планирования его
профессиональной карьеры.
Г.Г. Вербина
Чебоксарский государственный университет
ЭМОЦИИ И АКМЕОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ
СОХРАНЕНИЯ ПСИХИЧЕСКОГО, ИНДИВИДНОГО И
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЗДОРОВЬЯ
РУКОВОДИТЕЛЕЙ
Непременным условием социальной стабильности, прогнозируемости процессов, происходящих в
обществе, является психическое, индивидное и профессиональное здоровье входящих в него людей.
Современный этап развития нашего общества связан с демографическим кризисом, снижением
продолжительности жизни, снижением психического,
©Вербина Г.Г., 2008
229
индивидного и профессионального здоровья населения страны, что вызывает обеспокоенность многих
ученых и специалистов.
Во все времена у всех народов мира непреходящей ценностью человека и общества являлось и
является физическое и психическое здоровье. Древнеримский философ Гален считал, что душа
человека находится в тесной связи с телесной оболочкой. В труде «О частях человеческого тела» он,
опираясь на множество наблюдений и экспериментов, описал зависимость жизнедеятельности целостного организма от нервной системы, аффектов,
гнева, болезней тела и духа и т.д. Голландский мыслитель Б. Спиноза утверждал, что человек —
целостное телесно-духовное существо. Он выделял
три главные силы, определяющие его здоровье или
болезнь: влечение, радость и печаль. Б. Спиноза доказал, что из этих фундаментальных аффектов
выводятся любые эмоциональные состояния, причем
радость увеличивает способность тела к действию
(выздоровлению), тогда как печаль ее уменьшает
(болезнь).
Психология здоровья еще только утверждается в
отечественной психологии в качестве новой и самостоятельной области научного знания. Однако
интерес к одной из центральных ее проблем – проблеме
психического,
индивидного
и
профессионального здоровья личности – проявился
со стороны российских ученых достаточно давно.
Огромная заслуга в ее постановке и привлечении к
ней внимания широкой общественности принадлежит
академику Владимиру Михайловичу Бехтереву. Тему
психического, индивидного здоровья российского
народа В.М.Бехтерев формулирует уже в самом
начале своей творческой деятельности. В целом ряде выступлений и публикаций он проводит мысль о
230
том, что борьба за свободу личности есть в то же
время борьба за ее здоровое развитие.
Выдающиеся представители отечественной медицины (М. Е. Мудров, З. А. Захарьин, С. П. Боткин)
всегда придавали большое значение психическому
фактору в возникновении и развитии болезни.
Теоретическое обоснование роли психогенных
воздействий в развитии заболеваний дали И. М. Сеченов, Н. Е. Введенский, И.П. Павлов и их
последователи – российские ученые.
За рубежом большое распространение получило
так называемое «психосоматическое» направление в
медицине. Взаимоотношение соматического, т. е. телесного и психического является не только одним из
основных философских вопросов, но и важной проблемой психологии и медицины. Любопытная
зависимость была обнаружена английским психологом Г. Айзенком. По его данным, невротизм и
психотизм увеличивают вероятность сердечных заболеваний, но уменьшают опасность возникновения
рака. Исследования показывают, что существует некий
оптимальный
уровень
эмоциональной
реактивности, который способствует поддержанию
хорошего здоровья. Поэтому для людей типа «А» с
их повышенной эмоциональностью и риском сердечно-сосудистых заболеваний полезны физические
упражнения и последующая релаксация. А для людей типа «С» с их склонностью к подавлению
отрицательных эмоций важно обучение как психотерапевтическим, так и физическим способам
реагирования на трудные жизненные ситуации.
Английский врач Джеймс Педжет в классической
работе "Хирургическая патология", опубликованной в
1870 г. пишет о том, насколько показательны случаи,
в которых глубокая душевная тревога, разочарование, отчаяние сопровождаются быстрым развитием
рака. По его глубокому убеждению состояние подав-
231
ленности совместно с другими факторами оказывают
значительное влияние на развитие опухолевого процесса.
Однако влиянию эмоциональных факторов на
развитие болезней долгое время не уделялось
должного внимания. Эмоциональная сторона состояний находит отражение в виде эмоциональных
переживаний (усталости, апатии, скуки, отвращения к
деятельности, страха, радости достижения успеха и
т.д.), а физиологическая сторона – в изменении ряда
функций, и в первую очередь вегетативных и двигательных. И переживания, и физиологические
изменения неотделимы друг от друга, т.е. всегда сопутствуют один другому.
Негативные эмоции, приводящие к стрессу, могут
оказывать различное влияние на здоровье. Это особенно верно для людей в состоянии депрессии или
склонных к гневу. Длительный стресс подавляет иммунитет, делая человека более уязвимым к
инфекциям и злокачественным новообразованиям
(Cohen Оthers, 1991, 1993;). Центром тяжести психосоматического страдания оказывается всегда орган,
наиболее уязвимый и важный для жизнедеятельности
организма
в
представлении
индивида.
Инициатива в выборе органа принадлежит всегда
корковым связям, влияющим на эмоциональные подкорковые аппараты и программирующим степень
вовлечения тех или иных органов в стрессовую ситуацию. Какой именно путь окажется предпочтительнее
для выхода на периферию эмоционального возбуждения, зависит, в конечном счете, от особенностей
данной эмоции, от особенностей нервной конституции человека и от всей истории его жизни.
В ходе изучения эмоций и акмеологических условий сохранения психического, индивидного и
профессионального здоровья руководителей было
установлено, что адаптация включает в себя способ-
232
ность того или иного руководителя осознанно относиться к функциональным состояниям организма,
регулировать свои эмоциональные состояния. В то
же время возможности и механизмы приспособления
к социально-политической, экономической и организационной среде деятельности у руководителей не
одинаковы. У каждого есть свой определенный порог
адаптации, нарушение которого ведет к дезорганизации
психического,
индивидного
и
профессионального здоровья. Чем выше порог (уровень) адаптации руководителя к постоянно изменяющейся среде экономической деятельности и
организационного процесса, тем лучше его самочувствие, тем заметнее проявляемость эффективности
управленческой деятельности.
Анализ причин негативных эмоциональных состояний руководителей, а также явление умственного и
эмоционального переутомления показал, что существует взаимосвязь их с неумелой организацией
умственного и физического труда, с отсутствием
"техники личной работы", с нарушением элементарных норм психогигиены и психопрофилактики.
Таким образом, состояние человеческого организма в свете акмеологической оценки зависит,
прежде всего, от соответствия человека тому или
иному виду общественной деятельности. Человек
должен обладать хорошим здоровьем, чтобы во всей
полноте осуществлять социальную деятельность и
достигать ее целей. Здоровье рассматривается как
одна из высших жизненных ценностей человека, связанная с категориями блага социума, красоты и
зрелости. В понятие здоровья входят такие формы
поведения, которые позволяют улучшать нашу жизнь
и делать ее более благополучной, достигать высокой
степени самореализации. Следовательно, здоровье
важно не только для отдельного человека, индивида,
личности, но и для общества в целом.
233
М.Н. Семенова, Н.Д. Узлов, Л.В. Кектик,
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
ОСОБЕННОСТИ ПРОЯВЛЕНИЯ СИНДРОМА
ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ У
ФАРМАЦЕВТОВ
В психологической литературе приведено достаточно результатов
исследования синдрома
эмоционального выгорания (СЭВ) у специалистов
помогающих
профессий
(по
классификации
Е.А.Климова «человек – человек»):
педагогов, медиков,
психологов,
социальных
работников,
консультантов, менеджеров и др. Именно работа с
людьми в силу предъявляемых ею высоких требований особой ответственности и эмоциональных
нагрузок потенциально содержит в себе опасность
тяжелых переживаний, связанных с рабочими ситуациями,
и
вероятность
возникновения
профессионального стресса. Исследованию СЭВ посвящены работы H.J.Freudenberger (1974), С.Maslach
(1982),W. B.Schaufeli (1995), C. Maslach & M. P.Leiter
(1999), Т. В. Форманюк (1994), Н.А. Аминова (1998),
В.Е.Орел (2001), Л.В.Куликова, О.А.Михайловой (2001),
Е.С.Старченковой (2002), Н.Е. Водопьяновой (2000,
2003), Т.И.Ронгинской (2002), Н.В.Мальцевой (2004) и
др. Вместе с тем, такая профессиональная деятельность, как фармация, в контексте профессионального
выгорания работников, исследована недостаточно.
Специфическими особенностями деятельности
фармацевтов в современных условиях можно
©Семенова М.Н., Узлов Н.Д., Кектик Л.В., 2008
234
назвать не только приготовление лекарственных
средств и подготовку их к продаже, но и квалифицированную ориентацию в широком ассортименте
лекарственных препаратов, своевременное изучение
новых лекарственных средств, количество которых
постоянно увеличивается, изучение спроса посетителей. Большая часть персонала аптек занимается
обслуживанием клиентов. Расширение форм работ с
клиентами и возникающие при работе с людьми
эмоциональные нагрузки потенциальны психологическими проблемами. Кроме того, на фармацевтов
возлагаются и неспецифические для их деятельности обязанности - осваивание новых форм продаж,
умение пользоваться техническими средствами, знание персонального компьютера. За последнее
десятилетие профессиональная деятельность фармацевтов качественно и количественно изменилась, стала многофункциональной. Увеличилось количество и качество требований к личности и
профессиональной состоятельности фармацевтов.
Соответственно возросли и психологические нагрузки, и, как следствие, увеличилось в разы количество
стрессовых ситуаций на рабочем месте. Таким образом, профессия фармацевта содержит многие
функции социальных профессий, и именно в этой
группе профессий исследователи отмечают высокий
риск появления синдрома «эмоционального выгорания». Между тем, в специальной литературе (см.,
например, «Фармацевтический вестник») проблема
СЭВ фармацевтов только начинает ставиться (С. В.
Лазарев, 2007).
Цель настоящей работы – изучение особенностей
СЭВ у фармацевтов. В исследовании приняло участие 43 фармацевта, что составляет примерно 10%
от всей профессиональной группы аптечных работников г. Березники. Возраст респондентов от 27 до
57лет. Все испытуемые женского пола, из них заму-
235
жем 42 чел., 41 имеют детей. 12 фармацевтов имеют
высшее, 5 чел. – незаконченное высшее, 22 –
средне-специальное образование, 4 – студентызаочники. В зависимости от стажа профессиональной
деятельности респонденты разделены на три группы: от 0 до 5 лет - 3 чел. (6,9 %), от 5 до 10 лет – 9
чел. (20,9 %) и свыше 10 лет – 39 фармацевтов (72,2
%).
В качестве диагностического инструментария в
работе использовались клиническая беседа, методика диагностики уровня эмоционального выгорания
В.В.Бойко, методика экспресс-диагностики оценки
социально-психологического климата (СПК) в коллективе О. Михалюка и А.Шалыто, позволяющая
выявить эмоциональный, поведенческий и когнитивный его компоненты, и опросник 16-ЛФ Р.Кеттелла.
В ходе опроса выяснилось, что только 58,2 % испытуемых удовлетворены условиями труда; считают
психологический климат в коллективе положительным 34,9%, нейтральным – 46,1%; не удовлетворены размером зарплаты – 65,9 %, считают его
низким 46,5%, средним - 53,5 %. Вместе с тем высказали удовлетворенность выбранной профессией
90,7%, считают профессию фармацевта престижной
92,5 % опрошенных. Респонденты также удовлетворены возможностью повышения квалификации и ее
качеством. Свои взаимоотношения с коллегами
большинство специалистов оценивают скорее как
нейтральные, нежели дружески-доброжелательные.
Аналогичным образом оцениваются и взаимоотношения с руководством: 37,2 % опрошенных
полностью удовлетворены этими отношениями, другие (55,8 %) оценивают их как нейтральные. 29
фармацевтов (67,4 %) отметили, что работа часто
вызывает у них сильное напряжение; 14 (32,6 %) указали, что такие ситуации у них возникают
периодически. Таким образом, в целом условия тру-
236
да фармацевтов можно считать удовлетворительными.
Диагностика СЭВ по методике В.В.Бойко предполагает
оценку
сформированности
указанного
синдрома по фазам напряжения, резистенции и истощения. Каждой фазе соответствует набор
симптомов и показатель выраженности их в баллах.
По критерию, предложенному в методике, обследуемые фармацевты были разделены на две группы: 1)
со сложившимся синдромом (25 чел.); 2) со складывающимся СЭВ (18 чел.). Следует отметить, что для
обеих групп было характерно различное сочетание
не сложившихся, складывающихся и сложившихся
симптомов. Наибольший интерес представляют
сформировавшиеся симптомы, рассматривающиеся
В.В.Бойко как доминирующие, из которых у испытуемых складывается синдром выгорания (оценка >15
баллов). В первой фазе у 18 чел. установлен симптом
«переживания
психотравмирующих
обстоятельств», во второй – «неадекватное избирательное
эмоциональное
реагирование»
и
«расширение сферы экономии эмоций», «редукция
профессиональных обязанностей» соответственно у
20, 24 и 18 специалистов; в третьей фазе – «психосоматические и психовегетативные нарушения» у 18
фармацевтов.
Сравнительный анализ показателей выделенных
групп испытуемых по фазам и соответствующим им
симптомам позволил выявить следующие статистически высоко значимые различия (p<0,001): для
фазы напряжения - по параметрам «переживание
психотравмирующих обстоятельств», «неудовлетворенность собой», «тревога и депрессия»; для фазы
резистенции – по выраженности симптомов «расширение сферы экономии эмоции», «редукция
профессиональных обязанностей»; для фазы истощения - «эмоциональный дефицит», «личностная
237
отстраненность», «психосоматические и психовегетативные нарушения».
Представляет интерес анализ показателей отдельных симптомов по фазам. В фазе напряжения
выявлены явные количественные различия по всем
симптомам. У фармацевтов 1-й группы, с выявленным синдромом, отмечаются один сложившийся
признак - «переживание психотравмирующих обстоятельств» (17,7 балла) и один складывающийся
симптом – «тревога и депрессия» (11,7 балла). У
фармацевтов 2-й группы складывающихся симптомов нет. Суммарные показатели для испытуемых 1-й
группы свидетельствуют, что фаза напряжения у них
сформирована.
В фазе «резистенции» у испытуемых 1-й группы
выявлены три сложившихся симптома: «неадекватное эмоциональное реагирование» (18,9 баллов),
«расширение сферы экономии эмоций» (18 баллов),
«редукция профессиональных обязанностей» (18,2
балла). Во 2-й группе фармацевтов с невыявленным
синдромом определились два складывающихся
симптома: «неадекватное избирательное эмоциональное реагирование» (14,1 балла), «расширение
сферы экономии эмоций» (10,1 балла) и один симптом с пограничными значениями – «эмоциональнонравственная дезориентация» (9,3 балла). Суммарные показатели для испытуемых 1-й группы
свидетельствуют, что
фаза резистенции у них
сформировалась, а у 2-й группы она находится в
стадии формирования. Это может свидетельствовать
о том, что для фармацевтов обеих групп характерна
высокая степень сопротивления, во время которого
человек пытается более или менее успешно оградить себя от неприятных впечатлений и эмоций.
В фазе «истощения» у фармацевтов 1-й группы
все четыре симптома («эмоциональный дефицит»,
«эмоциональная отстраненность», «деперсонализа-
238
ция», «психосоматические и психовегетативные
нарушения») находятся в границах складывающихся
(12,3-14,4 балла), в то время как для испытуемых 2-й
группы это несложившиеся симптомы (5,0-9,8 баллов).
Таким образом, несмотря на кажущееся относительное благополучие в оценке состояния и
перспектив своей работы, полученных в результате
опроса, у большинства исследуемых фармацевтов
имеют место признаки СЭВ. Дальнейшие исследования показали, что возможные источники его
поддержания кроются во взаимоотношениях в коллективе и личностных особенностях работников.
Изучение социально-психологического микроклимата
не выявило различий между группами фармацевтов
со сложившимся и не сложившимся СЭВ по эмоциональному и когнитивному компоненту (p>0,05), в то
время как по критерию «желание – нежелание работать в данном коллективе», «желание – нежелание
общаться с членами коллектива вне работы» (поведенческий компонент) выявлены статистически
достоверные различия (p<0,05). Качественный анализ
ответов
испытуемых
показал,
что
положительные оценки поведенческого компонента
СПК дали только 9 специалистов в 1-й группе и никто во 2-й. Именно в данном блоке было также
больше всего уклончивых и противоречивых ответов.
По опроснику Кеттелла статистически значимые
различия получены только по двум шкалам: В – интеллект (р<0.001) и N – прямолинейностьдипломатичность (р<0.001). По показателю интеллекта испытуемые с несформировавшимся СЭВ
показали более высокие значения, и наоборот, испытуемые 1-й группы обнаружили более высокие
характеристики проницательности, эмоциональной
сдержанности, дипломатичности. Можно предполо-
239
жить, что в работе с клиентами и в общении с коллегами они в большей степени вынуждены сдерживать
и даже подавлять свои эмоции, в то время как прямолинейность, прямота, эмоциональная несдержанность и даже бестактность в общении могут в
известной степени являться буферными факторами
в развитии СЭВ.
Полученные нами данные могут быть положены в
основу разработки программ оптимизации труда
фармацевтов и профилактики синдрома эмоционального выгорания.
Т.В. Косенкова, К.В. Борисенкова, В.В. Маринич
Смоленский гуманитарный университет,
МЛПУ БСМП, г. Смоленск
ОСОБЕННОСТИ СИНДРОМА ЭМОЦИОНАЛЬНОГО
ВЫГОРАНИЯ У ВРАЧЕЙ
Профессиональная деятельность медицинского
работника, независимо от разновидности исполняемой им работы, относится к группе профессий с
повышенной моральной ответственностью за здоровье и жизнь отдельных людей, групп населения и
общества в целом. Постоянные стрессовые ситуации, в которые попадает медицинский работник в
процессе сложного социального взаимодействия с
пациентом, постоянное проникновение в суть проблем больного, личная незащищенность и другие
морально-психологические факторы оказывают негативное воздействие на здоровье медицинского
работника.
Синдром эмоционального выгорания (СЭВ) - это
процесс постепенной утраты эмоциональной, когни©Косенкова Т.В., Борисенкова К.В., Маринич В.В., 2008
240
тивной и физической энергии, проявляющийся в
симптомах эмоционального, умственного истощения,
физического утомления, личной отстраненности и
снижения удовлетворения исполнением работы.
Главной причиной СЭВ считается психологическое переутомление. К личностным особенностям
медицинских работников, способствующих формированию
СЭВ,
относится:
высокий
уровень
эмоциональной лабильности самоконтроля, особенно при волевом подавлении отрицательных эмоций.
Наиболее существенными внешними факторами,
влияющими на формирование СЭВ, являются: высокая рабочая нагрузка; отсутствие или недостаток
социальной поддержки со стороны коллег и руководства; недостаточное вознаграждение за работу.
Нами было обследовано 150 врачей МЛПУ
«Больница скорой медицинской помощи» г. Смоленска (терапевтическое, хирургическое, реанимационное отделения, гинекологическое, травматологическое
отделения).
При
обследовании
использовались следующие методы и методики: беседа, наблюдение, применение опросников Бойко и
MBI.
У 75% обследованных врачей СЭВ сформирован. У 15% респондентов СЭВ находится в стадии
формирования. Только у 10% врачей не обнаружено
признаков синдрома эмоционального выгорания.
Как показали проведенные исследования, у всех
обследованных врачей с СЭВ установлено наличие
его признаков в виде чувства перенапряжения и исчерпания эмоциональных и физических ресурсов,
усталости, не проходящей после ночного сна и возобновляющейся по возвращении в прежнюю
рабочую ситуацию; отстраненности, утраты интереса
к пациенту, воспринимаемому на уровне неодушевленного предмета. Степень выраженности таких
составляющих СЭВ, как деперсонализация, состав-
241
ляла 93%, эмоциональное истощение – 65%; редукция профессиональных достижений – 71%.
Кроме того, у всех врачей с СЭВ отмечались
симптомы физического утомления, изменение веса,
нарушения сна, плохое общее самочувствие и
обострение имеющихся хронических заболеваний.
Эмоциональный статус обследованных врачей характеризовался недостатком эмоций; пессимизмом,
цинизмом и черствостью в работе и личной жизни;
безразличием, усталостью; ощущением беспомощности и безнадежности. Поведенческие симптомы
(при рабочем времени более 45 часов в неделю)
включали: усталость и желание отдохнуть; безразличие к еде; малую физическую активность;
оправдание употребления табака, алкоголя, психотропных средств; импульсивное эмоциональное
поведение.
Социальные симптомы у врачей с СЭВ включали:
низкую социальную активность; падение интереса к
досугу, увлечениям, ощущение недостатка поддержки со стороны семьи, друзей, коллег.
Полученные результаты были положены в основу
программы психореабилитационных мероприятий
для врачей с целью снижения признаков синдрома
эмоционального выгорания и профилактики его развития в дальнейшем, которая предполагает
снижение рабочего напряжения, повышение профессиональной мотивации, выравнивание баланса
между затраченными усилиями и получаемым вознаграждением. Необходимо обратить внимание на
улучшение условий труда (организационный уровень), характер складывающихся взаимоотношений в
коллективе (межличностный уровень), личностные
реакции и заболеваемость (индивидуальный уровень).
242
И.В. Долгополова, О.Б. Вылеток
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
ЛИЧНОСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВРАЧЕЙТЕРАПЕВТОВ С РАЗЛИЧНЫМИ ПОКАЗАТЕЛЯМИ
ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 
В системе взаимоотношений «медицинский работник-больной» последнему принадлежит такая же
важная роль, как и первому. Медицинские работники
являются
особой
социально-профессиональной
группой общества, состоящей из работников преимущественно
умственного
труда,
занятых
деятельностью по удовлетворению потребности социума в сохранении и укреплении здоровья людей,
предупреждении и лечении болезней. В современном здравоохранении понятия уважения личности,
самостоятельности пациента и самоопределения являются первостепенно важными, они находятся в
центре любых отношений между медицинским работником и пациентом. Доказано, что помимо
безупречного владения профессиональными навыками, медицинский работник должен уметь построить
взаимоотношения с пациентами. Об этом свидетельствуют исследования Н.М.Амосова, В.Г.Ерохина,
А.М.Изуткина,
И.А.Кассирского,
Н.Н.Седовой,
Б.А.Ясько, в которых освещены не только профессиональные, но и личностные качества медицинских
работников.
Для оценки эффективности профессиональной
деятельности участковых врачей-терапевтов применяются различные критерии. Например, в настоящее
©Долгополова И.В., Вылеток О.Б., 2008
243
время в муниципальных поликлиниках г. Березники
определяющими считаются процент выполнения
плана врачом, а также жалобы больных.
Следует отметить, что личностные, индивидуальные характеристики медицинских работников играют
приоритетную роль по сравнению с другими составляющими
профессиональной
деятельности
работников здравоохранения. Вместе с тем, индивидуальные человеческие качества врача сами по себе
становятся составляющими его успешной профессиональной деятельности и оказывают определенное
влияние на процесс взаимодействия врача и пациента.
В качестве основных мотивирующих факторов
профессиональной деятельности медработников выступает интерес к своей профессии, возможность
заниматься любимым делом, ощущение полезности
и важности работы, чувство морального удовлетворения, самоуважение.
Категория «личностные качества врача» исследователями трактуется различным образом. В
основном внимание уделяется профессионально
важным качествам, а также особенностям диагностического мышления, различным конструктам
поведения. От личности врача во многом зависит
успешность лечебного процесса. Новейшие медицинские технологии оказывают эффект только тогда,
когда их применяют врачи с высоким уровнем развития
личности,
не
только
декларирующие
профессиональные ценности, но и реально присвоившие их.
Теоретический и эмпирический анализ деятельности врача позволил в качестве необходимых для
успешной реализации профессиональных функций
рассматривать такие личностные особенности, как
умение устанавливать контакт с людьми, умение
контролировать свои чувства и эмоции, решитель-
244
ность, оптимизм, осмотрительность, активность, уверенность в себе, морально-этическое отношение к
жизни. Вместе с тем, врач должен обладать низкой
конфликтностью, адекватными эмоциональными
проявлениями, низким уровнем агрессивности и
враждебности, отсутствием асоциального поведения,
устойчивостью к стрессовым ситуациям, низким
уровнем тревожности, хладнокровием, умением
быстро принимать сложные решения.
Анализ современных литературных данных обнаружил определенные противоречия. С одной
стороны, исследователи признают важность совокупности профессиональных и личностных качеств
медицинских работников как определяющих эффективность их профессиональной деятельности. С
другой стороны, не раскрыты вопросы эффективности профессиональной деятельности работников
здравоохранения в связи с их личностными особенностями. Данное противоречие актуализируется в
связи с отсутствием полноценных данных на выборке врачей-терапевтов (это та группа медицинских
работников, которая имеет наибольшее число контактов со всеми
категориями населения).
Актуальность нашего исследования определяется
также необходимостью поиска путей построения
эффективного взаимодействия между врачом и пациентом, основанного на знании и понимании
личностных особенностей медицинских работников
как ведущего фактора эффективности их профессиональной деятельности.
В ходе нашего исследования были поставлены
задачи по изучению личностных особенностей врачей-терапевтов
и
анализу
показателей
эффективности их профессиональной деятельности.
Исследовательская работа проводилась на базе
МУЗ «Городская поликлиника», в подразделениях
№1,2 в 2007 г. В исследовании принимали участие
245
53 участковых врача-терапевта. Все сотрудники женского пола в возрасте от 29 до 64 лет имеют высшее
образование. Стаж их работы в системе здравоохранения составляет от 3 до 38 лет. Средний показатель
стажа по группе испытуемых равен 21,7 лет.
В качестве основных личностных особенностей
нами были проанализированы: способность к эмпатии
(опросник
А.Мехрабиена,
Н.Эпштейна),
стрессоустойчивость
(опросник
Ф.Готвальда,
В.Ховальда), «помехи» в установлении эмоциональных
контактов
(опросник
В.В.Бойко),
коммуникативная установка (методика В.В.Бойко, которая включает в себя опросник диагностики
негативной коммуникативной установки и опросник
для определения коммуникативной толерантности).
В результате анализа данных, полученных на
общей выборке врачей-терапевтов, обнаружено, что
испытуемые характеризуются как позитивными, так и
негативными личностными качествами. С одной стороны, обследованные врачи-терапевты обладают
высоким и средним уровнем стрессоустойчивости,
среднестатистической коммуникативной толерантностью. С другой стороны, они демонстрируют
негативную коммуникативную установку в отношении
других людей, определенные эмоциональные проблемы в повседневном общении и низкий уровень
развития эмпатических тенденций.
Интерес представляет анализ личностных особенностей врачей-терапевтов с разно выраженными
показателями эффективности профессиональной
деятельности. В ходе исследовательской работы обнаружилась проблема адекватного определения
эффективности профессиональной деятельности
врачей-терапевтов, которая связана с отсутствием
четких и объективных критериев оценки. Нами было
применено преобразование данных методом ранжирования четырех показателей эффективности
246
трудовой деятельности: стаж, разряд, выполнение
плана и количество жалоб. Сумма рангов данных показателей
определяет
личный
коэффициент
эффективности каждого врача-терапевта.
Согласно полученному каждым испытуемым коэффициенту личной эффективности вся выборка
была разделена на две группы. Первая группа получила
название
«высокоэффективные
врачитерапевты», она насчитывает 28 человек. Вторая
группа получила название «достаточно эффективные» врачи-терапевты, ее численность – 25 чел.
Проведенное исследование позволило сформулировать ряд общих выводов. Так, в группах
высокоэффективных и достаточно эффективных
врачей-терапевтов выявлены статистически значимые различия по характеристикам эффективности
профессиональной деятельности. Так, высокоэффективные врачи имеют больший стаж работы в
системе здравоохранения, более высокий разряд и
дают больший процент выполнения плана. По характеристике
«количество
жалоб»
статистически
значимых различий между группами не обнаружено.
В личностных особенностях высокоэффективных
и достаточно эффективных врачей-терапевтов выявлены
статистически
значимые
различия
по
показателям: «способность к эмпатии» и «помехи» в
установлении эмоциональных контактов. По показателям «негативная коммуникативная установка»,
«коммуникативная толерантность», «стрессоустойчивость» статистически значимые различия между
группами не обнаружены.
Группа высокоэффективных врачей-терапевтов
характеризуется наличием негативной коммуникативной установки, сниженной коммуникативной
толерантностью, стрессоустойчивостью, средним
уровнем способности к эмпатии; у врачей-терапевтов
247
данной группы имеются некоторые эмоциональные
проблемы в повседневном общении.
Группа
достаточно
эффективных
врачейтерапевтов также характеризуется наличием негативной
коммуникативной
установки,
коммуникативной
толерантностью,
средним
уровнем
стрессоустойчивости. У достаточно эффективных
врачей-терапевтов имеются некоторые эмоциональные проблемы в повседневном общении. Уровень
эмпатических тенденций данной группы соответствует низкому.
Отмечая перспективы данного исследования,
следует сказать, что подлежат исследованию и другие личностные особенности врачей-терапевтов, их
связь с эффективностью профессиональной деятельности медицинских работников, что будет
способствовать повышению качества медицинской
помощи населению.
О.В. Рыбина
РООБК «Триумф»
г. Люберцы Московская область
ВЗАИМОСВЯЗЬ ИНТЕНСИВНОСТИ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТРЕССА У ВРАЧЕЙ СО
СТАЖЕМ РАБОТЫ
Известно, что у врачей, как и у большинства специалистов
«помогающих
профессий»,
профессиональный стресс наблюдается чаще, чем у
представителей других видов деятельности. Одним
из важных условий ранней профилактики стресса,
связанного с рабочими ситуациями, является выявление факторов риска формирования профес©Рыбина О.В., 2008
248
сионального стресса, одним из которых может быть
стаж работы.
Нами обследовано 153 врача различных специальностей (психиатры, хирурги, гинекологи) из
разных регионов России, средний возраст которых
38,2  0.8 лет (от 23 до 66 лет), средний стаж 13  0,8
лет (от 1 года до
мужчины (35,3 %) и 99 женщины (64,7 %).
В исследовании были использованы стандартизированный многофакторный метод исследования
личности (Собчик, 2000) с определением дополнительных
шкал;
структурированное
интервью
(Винокур, 2003), предназначенное для оценки врачами степени влияния рабочих проблем на их
эмоциональное и соматическое состояние. При обработке результатов исследования использовалась
система «STATISTICA for Windows»
Методом построения классификационных деревьев (Дюк, Самойленко, 2001) при работе с
отдельными ведущими показателями профессионального стресса установлены группы, которые
позволили определить пороговые значения для изученных психологических характеристик врачей в
зависимости от стажа их работы. В первую группу
(группа 1) вошли специалисты со стажем работы до 5
лет (48 чел., 31,3 %), во вторую (группа 2) – от 5 до
15 лет (53 чел., 34,6 %) и в третью (группа 3) – свыше
15 лет (52 чел., 34,1 %).
У врачей с разным стажем работы выявлено значимое различие в выраженности субъективной
оценки влияния рабочих проблем на состояние эмоционального и соматического здоровья (по данным
шкалы «Работа - эмоциональное состояние» структурированного интервью). Для врачей со стажем
работы от 5 до 15 лет характерна более высокая
249
оценка переживания усталости и чувства эмоционального истощения, связанных с работой, чем у
врачей, чей стаж работы менее 5 лет (p<0,05) и более 15 лет (различия не достигают степени
значимости).
Представляет интерес снижение субъективной
оценки эмоционального дискомфорта, связанного с
работой у врачей, чей стаж выше 15 лет. Предполагалось, что с увеличением стажа работы происходит
накопление чувства усталости и эмоционального истощения,
связанных
с
профессиональными
ситуациями, однако врачи, чей стаж более 15 лет, в
сравнении с врачами, проработавшими от 5 до 15
лет, субъективно оценивают свое состояние как более комфортное. Для анализа этого факта
проводилось сравнение эмоционально-личностных
особенностей врачей, испытывающих на работе
эмоциональный дискомфорт, с разным стажем работы.
Так, врачи 2 группы более импульсивны, в сравнении с врачами, 1 группы. Это свидетельствует о
большей эмоциональной неустойчивости врачей со
стажем работы от 5 до 15 лет. Врачи 3 группы более
альтруистичны, в сравнении с врачами 1 группы, однако у них чаще наблюдаются реакция соматизации
аффективного состояния, связанного со стрессами
на работе.
Значимые различия у врачей 2 и 3 групп выявлены также по шкалам, характеризующим структуру
защитно-совладающего поведения. Для врачей 3
группы характерно повышение напряженности МПЗ с
более интенсивным использованием МПЗ «вытеснение» и снижение интенсивности использования
стратегии «повышение ценности». Можно предположить,
что
повышение
показателей
тревоги
сопровождается усилением напряженности механизмов психологических защит, направленных на
250
преодоление стрессовых ситуаций на работе, однако
вытеснение тревожащей информации создает ощущение субъективного дискомфорта, а эмоциональное напряжение конвертируется в «соматические»
симптомы, не связанные с объективно регистрируемыми расстройствами соматического здоровья.
Системный анализ взаимосвязей изученных психологических характеристик врачей в состоянии
профессионального стресса процедурой выделения
главных компонент с использованием вращения по
методу VARIMAX позволил выделить фактор , который мы интерпретировали, как состояние стресса.
Структура фактора  представлена уравнением:
фактор =0,82 СМ-1+0,8 СМ-2+0,73 СМ-7-0,75 ES, в
котором объединились четыре параметра: невротический сверхконтроль (СМ-1), пессимистичность (СМ2), тревога (СМ-7) и низкая стрессоустойчивость
(ES).
Сопоставление у врачей с разным стажем работы
показателей фактора  выявило значимые различия.
Так, в группе 3 средние значения фактора  равны
24,5  13,6 баллам, что значимо выше (р<0,001) аналогичных показателей у врачей группы 1 (14,6  10,1
баллов) и у врачей группы 2 (средние значения –
18,1  13,8 баллов (р<0,05)).
Представляется важным то, что у врачей группы 3
отмечается снижение самооценки субъективного
дискомфорта, связанного с работой (показатели
шкалы «работа – эмоциональное состояние» структурированного интервью), тогда как по объективным
показателям выявлено повышение значений фактора
, свидетельствующее об усилении эмоционального
напряжения. Указанное несоответствие между субъективными и объективными данными подтверждает
выявленную ранее напряженность механизма психо-
251
логической защиты «вытеснение» у врачей, чей стаж
работы свыше 15 лет, в сравнении с врачами со стажем менее 5 и от 5 до 15 лет. Бессознательное
использование этого механизма психологической
защиты позволяет снизить субъективное чувство
эмоционального дискомфорта.
Следует отметить, что усиление интенсивности
профессионального стресса у врачей группы 2 сопровождается их стремлением проявить активность в
преодолении трудностей, о чем свидетельствует
значимая корреляция интенсивности профессионального
стресса
с
показателями
шкалы
импульсивности (СМИЛ).
Для врачей группы 3 выявлена значимая корреляция (r=0,35) интенсивности профессионального
стресса с показателями враждебности, что свидетельствует о нарастании негативного отношения к
пациентам.
Таким образом, можно утверждать, что выраженность профессионального стресса у врачей связана
со стажем работы. Показатели фактора «профессиональный стресс» у врачей со стажем работы свыше
15 лет достоверно выше аналогичного показателя у
врачей, чей стаж менее 15 лет. Выявленное несоответствие
субъективной
оценки
интенсивности
профессионального стресса и выраженности этого
состояния по объективным данным у врачей со стажем
работы
свыше
15
лет
обусловлено
напряженностью механизма психологической защиты
«вытеснение», предполагающего вытеснение из сознания тревожащей информации и способствующего
состоянию субъективного комфорта. Полученные
данные позволяют говорить о снижении у врачей,
проработавших более 15 лет, мотивации на участие
в коррекционных мероприятиях, поскольку, по субъ-
252
ективным оценкам этих специалистов, они не испытывают эмоционального дискомфорта, связанного с
работой. Наиболее эффективной может быть коррекционная и профилактическая работа в группе
врачей со стажем работы от 5 до 15 лет. У этих специалистов отмечена высокая субъективная оценка
степени влияния рабочих проблем на эмоциональное и соматическое благополучие, а также высокие
значения фактора «профессиональный стресс» как
объективного показателя эмоционального дискомфорта, связанного с работой. Для выявления
начальных стадий формирования профессионального стресса у врачей со стажем работы до 5 лет
рекомендуется проводить психодиагностический
скрининг.
И.В. Судейкин
Иркутский государственный университет
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ СОТРУДНИКОВ,
ПЕРЕЖИВШИХ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ СИТУАЦИИ
В настоящее время медицинские психологи
постоянно оказывают психологическую помощь
людям опасных профессий, переживших ту или
иную чрезвычайную ситуацию вплоть до боевого
стресса.
Нам хотелось бы поделиться с коллегами опытом взаимодействия лаборатории медицинской и
судебной психологии факультета психологии ИГУ
с психологическими службами силовых ведомств.
К реабилитации привлекаются старшекурсники
факультета, зарекомендовавшие себя как наибо©Судейкин И.В., 2008
253
лее перспективные студенты и участвующие в волонтерской деятельности факультета. Консультирование ведется по заранее согласованным
графикам, при условии конфиденциальности. В
большинстве случаев сотрудники больше доверяются гражданским специалистам, не служащим
в их системе. В процессе психодиагностических
исследований акцент делается на выявление латентных признаков нервно-психических расстройств, в частности выявлении алкоголизации.
Более половины сотрудников, проходящих реабилитацию, прямо или косвенно в своих жалобах
актуализируют проблемы алкоголизации и сексуального характера. Несомненно, алкоголизация и
сексуальные проблемы – частые симптомы формирующегося посттравматического стресса. Для
эффективной реабилитации необходима ранняя
диагностика этих симптомов. На наш взгляд,
наряду с традиционной батареей тестов (ММPI,
опросник ПТСР Котенева и т.д.) целесообразно
применять методику «Пиктограмма», которая
очень точно отражает как особенности мышления
испытуемого, так и его эмоциональное состояние.
В частности, нами исследованы сотрудники разных ведомств, которые не раскрывали своих тайн
напрямую, но при помощи предложенной проективной методики у них были выявлены серьезные
психотравмирующие мишени вплоть до суицидоопасных
переживаний.
В
представленных
рисуночных образах отражались значимые травмирующие события и тематика тех чрезвычайных
ситуаций, в ликвидации которых они участвовали.
Так, на стимул «справедливость» предъявлялись
следующие рисунки: бутылка водки, рюмка с комментариями «было бы что налить»; на дружбу стаканы и чокающиеся руки; тема смерти часто
представлена у пожарных или вернувшихся из ко-
254
мандировки из Чечни. Часто рисуют гробы, кресты, похороны с салютом. После расчистки
завалов от авиакатастроф изображают обломки
самолета и т.д. В образах доминирует черный
цвет, у лиц с алкогольной зависимостью графика
презентуется дрожащими линиями, типичными
для лиц с органическими поражениями. При проведении целенаправленной клинико-психологической беседы у этих сотрудников удалось
выявить вербальное подтверждение их переживаниям, депрессивные тенденции.
Практически в 75% случаях выявлялись сниженный интерес к своей деятельности, чувство
отчуждения от мира, пессимистическое восприятие своего будущего вплоть до безразличия к
нему и т.д.
Практически в 90% испытуемые отмечали в
своем состоянии повышенную настороженность,
склонность к раздражительности вплоть до проявлений гнева, что очень часто подтверждалось
членами семьи. В конфигурации профилей ММPI
приходилось встречать повышение шкал невротической триады; собственно подъема 2 шкалы при
одновременном понижении 9, что позволяло
насторожиться в плане суицидального риска. При
выявлении групп риска формировались специальные оперативные бригады и реабилитация
проводилась в комбинированной форме как индивидуально, так преимущественно методами
групповой психотерапии с активным применением
арттерапевтических техник. После твких занятий
наблюдались изменения в психодиагностических
показателях, что подтверждалось и субъективными впечатлениями участников.
Несомненно, мы рассказали лишь о части
нашей деятельности. О данных закрытого характера
мы
докладывали
на
специальных
255
ведомственных конференциях. В данной публикации мы также не затрагивали примеры более
серьезных нарушений, когда взаимодействие было налажено вплоть до стационарной помощи.
В начале этой работы наибольшими трудностями было замотивировать участников на
психологическое сотрудничество, преодолеть
межведомственные барьеры, но по мере взаимодействия
динамика
была
позитивной,
эффективность сотрудничества подтверждалось
обратной связью, что нашло отражение в ряде
предыдущих публикаций. Полученные практические наработки нашли свое отражение в
лекционных и практических занятиях ряда спецкурсов автора.
Считаем
взаимодействие
профессорскопреподавательского состава факультета с практическими психологическими службами силовых
ведомств обоюдополезным и перспективным.
А.Н.Узлов, Н.Д.Узлов, М.О.Старшинова,
Березниковский филиал
Пермского государственного университета
ОТНОШЕНИЕ К ЗДОРОВЬЮ РАБОЧИХ РАЗЛИЧНЫХ
ВОЗРАСТНЫХ ГРУПП И ПРОФЕССИЙ С
ОПАСНЫМИ УСЛОВИЯМИ ТРУДА
В последнее время за рубежом и в нашей стране
формируется новое направление - психология здоровья, которая рассматривается как наука о
психологических причинах здоровья, методах и
©Узлов А.Н., Узлов Н.Д., Старшинова М.О., 2008
256
средствах его сохранения, укрепления и развития
(Колбанов, 1998; Никифоров, 2002 и др.). Изучение
профессионального здоровья относится к числу первоочередных в общем перечне научных задач,
поставленных перед психологией здоровья. Отношение к здоровью является одним из центральных, но
пока еще слабо разработанных вопросов психологии
здоровья. Поиск ответа на него сводится в своей
сущности к одному: как добиться того, чтобы здоровье стало ведущей, органичной потребностью
человека на всем протяжении его жизненного пути.
До сих пор исследования данного вопроса не получили широкого распространения в современной
науке. Еще более значимыми эти проблемы становятся в контексте условий труда, в которых
присутствуют профессиональные вредности или
опасности. До сих пор они больше были предметом
изучения медицинских дисциплин – общей гигиены,
санитарии, профпатологии и проч.
Цель данной работы – изучение особенностей
отношения к здоровью рабочих различных возрастных групп и профессий с опасными условиями
труда.
Обследовано 80 рабочих крупных промышленных
предприятий г. Березники (ОАО «Ависма», ОАО
«Азот», ОАО «Бератон», ООО СПНУ, ОАО «Уралкалий», ООО «Сода-хлорат»), представителей двух
возрастных групп – 25-30 лет и 35-45 лет, каждая по
40 чел. Последние, в свою очередь, разделялись на
две равные подгруппы: а) с оптимальными (ОпУТ) и
б) опасными (ОУТ) условиями труда. Младшую возрастную группу с ОУТ составили 20 машинистов
горно-выемочных машин 4 разряда, старшую - 20 газоспасателей по сопровождению химических грузов
5-6 разряда. Подгруппы с ОпУТ – соответственно
слесари-ремонтники 4 разряда и операторы котельной 4-5 разряда, так же по 20 чел.
257
Для достижения цели исследования были использованы клиническая беседа, анкетирование,
опросник
«Отношение
к
здоровью»
(ООЗ)
Р.А.Березовской (2004), определяющий параметры
отношения к здоровью в когнитивной, эмоциональной, поведенческой и
ценностно-мотивационной
сферах, и цветовой тест отношений (ЦТО)
Е.Ф.Бажина-А.М. Эткинда.
Получены следующие результаты. Статистический анализ данных ООЗ показал, что между
возрастными группами, вне зависимости от условий
труда, существуют значимые различия по всем четырем
шкалам:
когнитивной
(p<0,001),
эмоциональной (p<0,01), поведенческой (p<0,05) и
ценностно-мотивационной (p<0,001). Вполне очевидно, что с возрастом ценность здоровья приобретает
большую значимость, приобретается также опыт болезни и ее преодоления. Молодые рабочие, узнав об
ухудшении своего здоровья, становятся раздражительными, подавленными, встревоженными - в
старшей возрастной группе, как показал опрос, респонденты испытывают скорее сожаление или
озабоченность. Различия на когнитивном уровне
также могут быть связаны с жизненным опытом,
большей осведомленностью и компетентностью
старших рабочих в вопросах здоровья и его сохранения. Внутри каждой из возрастных групп также были
выявлены статистически значимые различия по указанным шкалам между рабочими с ОУТ и ОпУТ.
Интересно, что шкальные оценки по всем исследуемым параметрам в подгруппах ОУТ оказались выше.
Следуя логике методики, можно предположить, что
опасные условия труда должны способствовать повышению
степени
осведомленности
и
компетентности в сфере здоровья, усиливать степень
соответствия
действий
и
поступков
работающего требованиям здорового образа жизни,
258
увеличивать уровень тревожности по отношению к
здоровью, наконец, на ценностно-мотивационном
уровне повышать его значимость. Проясняет в некоторой мере ситуацию контент-анализ ответов на
открытый вопрос № 3 данной методики «Как бы вы в
нескольких словах определили, что такое здоровье?». Было установлено, что рабочие с ОУТ обеих
возрастных групп относительно чаще своих коллег с
ОпУТ определяют здоровье в таких категориях, как
«хорошее самочувствие», «спокойствие», «уверенность», «отсутствие болезненных ощущений»,
«основа деятельности человека».
В рейтинге факторов, оказывающих влияние на
состояние здоровья рабочих, испытуемые младшей
возрастной группы с ОУТ указывают последовательно: 1) вредные привычки, 2) условия труда, 3)
недостаточную заботу о собственном здоровье, 4)
качество медицинского обслуживания, 5) экологическую обстановку. Старшие рабочие с ОУТ на первое
место ставят экологическую обстановку, далее условия труда, качество медобслуживания, вредные
привычки и свое личное участие в сохранении здоровья. Их мнение в основном согласуется с мнением
рабочих, чьи условия труда оптимальны, чего нельзя
сказать об их коллегах младшей возрастной группы.
Они также на первое место ставят вредные привычки, на второе – недостаточное внимание к своему
здоровью, гораздо большее значение придают экологической ситуации. Оценивая полученные данные,
можно утверждать, что молодые рабочие видят
больше причин неблагополучия в отношении здоровья в себе, нежели во внешних факторах.
Использование ЦТО предполагало получение
цветовых ассоциаций применительно к следующим
понятиям: «Физическое состояние здоровья» (ФСЗ),
«Душевное равновесие» (ДР), «Удовлетворенность
жизнью» (УЖ). Испытуемые обеих возрастных групп
259
вкладывали в данные понятия различный смысл. В
рейтинге предпочтений по параметру ФСЗ у молодых
рабочих на первом месте преобладал красный, на
втором – зеленый цвет; в старшей возрастной группе
– серый и коричневый. Цветовые ассоциации с ДР в
обеих группах были связаны с коричневым цветом.
С красным и желтым связали свои ассоциации молодые рабочие, желтым и синим – их старшие коллеги
по параметру УЖ. Интерпретировать эти данные
можно так, как это предлагает оригинальный тест:
«…для красного характерны значения активности,
экстраверсии; синему приписываются характеристики, связанные с высокой моральной оценкой;
зеленый воспринимается как доминантный, интровертированный; желтый — как очень активный при
низкой моральной оценке, что отличает его от не менее активного красного; фиолетовый характеризуется эгоизмом и неискренностью; коричневый
символизирует слабость и отношения зависимости;
черный — отвергаемый цвет, которому приписываются разнообразные негативные характеристики;
серый — слабый и пассивный» (Бажин, Эткинд,
1985).
Дальнейшая обработка данных осуществлялась
на основе ранговой корреляции Спирмена, позволившей определить связь между исследуемыми
понятиями для выделенных категорий рабочих. Для
расчета потребовался результат теста Люшера (основной цветоассоциативный ряд), табличные и
критические значения выборочного коэффициента
корреляции рангов по В.Ю.Урбаху. Определялись
корреляции рангов понятий «Физическое здоровье» «Душевное равновесие» (К1) и «Физическое здоровье» - «Удовлетворенность жизнью» (К2). В группе
молодых рабочих с ОУТ для К1 r= +0,81 (p<0,001),
для К2 r= +0,82 (p<0,001), что указывало на сильную
связь этих понятий; в старшей возрастной группе у
260
рабочих с ОУТ для К1 r= +0,90 (p<0,001), для К2 r=
+0,51 (p>0,05). Иные данные были получены для рабочих с оптимальными условиями труда: у молодых
испытуемых для К1 r= +0,53 (p>0,05), К2 r= +0,74
(p<0,01); в старшей возрастной группе у рабочих с
ОпУТ для К1 r= +0,67 (p<0,05), для К2 r= +0,50
(p>0,05). Отвлекаясь от формальных цифр и статистических расчетов, можно предположить, что
рабочие с опасными условиями труда бессознательно испытывают большую связь со своим
здоровьем в силу повышенного риска профессии и
нежелательных последствий профессиональной деятельности для организма в целом.
Проведенное нами исследование позволяет сделать ряд предварительных выводов:
1.Мужчины, работающие в опасных условиях, более внимательны и требовательны к своему
здоровью, чем рабочие, занимающиеся трудовой деятельностью в оптимальных условиях. По-видимому,
первые больше осознают степень важности хорошего здоровья в своей трудовой деятельности.
2. Мужчины в возрасте 25 -30 лет, имеющие опасные условия труда, относятся более внимательно к
своему здоровью, нежели работники в возрасте 3545 лет, находящиеся в равных условиях. Первые
больше осознают степень важности фактора здоровья в их жизни, так как здоровье связано с
реализацией их будущих целей и планов.
3. Молодые люди больше осознают или бессознательно чувствуют свое здоровья как жизненную
ценность.
СОДЕРЖАНИЕ
261
РАЗДЕЛ I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Трунов Д.Г. Об основаниях понятия «психическая норма»…...3
Борисова С.Н. Сон как психическое явление……………………9
Шевкова Е.В., Тюшина М.А. Стратегии совладания и механизмы психологической защиты в осознанной саморегуляции
человека………………………………………………………………17
Вайнштейн С.В. К проблеме экзистенциально-аналитических
оснований психологического консультирования и психотерапии……………………………………………………………………..23
Смыслова Г.А., Исследование метафоры и ее использования
в работе практического психолога: комплексный подход……28
Кузнецова О.Г. Значение нейропсихологического направления
в комплексной диагностике пациентов отделения пограничных
нервно-психических расстройств ………………………………..35
Борисова С.Н., Землякова А.В. Моральный вред как проблема
клинической психологии……………………………………………41
РАЗДЕЛ II. ПСИХОДИАГНОСТИКА В КЛИНИЧЕСКОЙ
ПСИХОЛОГИИ
Невельсон Е.Ю., Копинг-поведение социальных работников в
стрессовых ситуациях: теоретические подходы и диагностический инструментарий……………………………………………….43
Федосина С. С. Образ «Я» у лиц с высоким и низким уровнем
тревожности………………………………………………………….48
Новиков А.С. Структура смысловой организации опыта как
дифференциально-диагностический признак невроза……….51
Радищева А.И., Рыбина О. В. Особенности речи больных шизофренией……………………………………………………………56
Смыслов Д.А. Проблема постановки этиологического диагноза
в процессе психологического консультирования………………62
Пугач Ю.О. Проблемы диагностики интеллектуальных способностей учащихся коррекционных школ……………………...67
Левченко Е.В., Михайлова К.В. Особенности восприятия внутреннего мира умственно отсталыми подростками…………….70
262
Степанченко
О.Ю.,
Судейкин
И.В.
Социальнопсихологические аспекты психодиагностики и реабилитации
индивидов в тяжелых жизненных ситуациях…………………...76
РАЗДЕЛ III. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ПСИХОСОМАТИКИ
Баженова М.И. Особенности хронических соматических больных в связи с классом болезни……………………………………82
Ююкова Г.А., Романова О.В. Психологические особенности
смысловой сферы онкологических больных……………………89
Кошанская А.Г., Винокур В.А. Депрессивные расстройства и
алекситимия у больных сахарным диабетом II типа………….95
Атаманов В.М., Салимгареева В.Ф. Исследование неструктурированных свободных ассоциаций у больных сахарным
диабетом…………………………………………………………….100
Узлов Н.Д., Симонова Н.А., Качество жизни больных ишемической болезнью сердца как составляющая
копинг-поведения …………………………………………………106
Халепо О.В., Ешкина С.Л., Молотков О.В. Повторный инфаркт миокарда: типы акцентуаций характера и особенности
тканевого кровотока……………………………………………….111
Узлов Н.Д., Симонова Н.А., Оптимизм и активность больных,
страдающих ишемической болезнью сердца…………………116
Сединина Н.С., Кузнецов О.И., Пастухова Т.В. Реактивная и
личностная тревожность у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской
АЭС с интрапсихическим
типом реагирования на болезнь………………………………...121
РАЗДЕЛ IV. ПСИХОЛОГИЯ ЗАВИСИМОСТИ
Узлов Н.Д. Диалоги с бессознательным в психотерапии аддикций……………………………………………………………….126
Косенкова Т.В., Жаркова Л.И., Маринич В.В. Факторы риска
развития депрессии……………………………………………….132
Бурдин М.В. Особенности психотерапевтического контракта
при лечении алкогольной зависимости………………………..134
Долганов Д.Н. Особенности системы субъективного опыта при
аддиктивном поведении ………………………………………….139
263
Елисеева И.Н., Косенкова Т.В., Маринич В.В. Профилактика
рискованного поведения среди молодежи…………………...145
Елисеева И.Н., Барыкина Н.В., Пунин А.А., Социальнопсихологические и медицинские аспекты формирования
наркотической зависимости среди подростков и молодежи
Ямало-Ненецкого
автономного
округа………………………………….149
РАЗДЕЛ V. КЛИНИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
РЕАБИЛИТАЦИИ
Бронников В.А., Надымова М.С. Роль психолога в современных реабилитационных учреждениях………………………….152
Бекезина Н.Ю., Косенкова Т.В., Маринич В.В., Елисеева И.Н.
Психологическая реабилитация детей, страдающих бронхиальной астмой в условиях специализированного центра…..157
Степанченко О.Ю., Судейкин И.В., Селиверстов В.М., Конопак И.А. Практика применения технологий медицинской
психологии в детской областной клинической больнице (г. Иркутска)………………………………………………………………..159
Леонова О.В. Актуальные проблемы в работе медицинских
психологов патопсихологической лаборатории………………165
Болховская О.Н. Технология работы психолога в условиях
«Центра комплексной реабилитации инвалидов»…………..169
Медведева Е.В. Взаимосвязь ценностно-смысловых ориентаций и жизнстойкости инвалидов………………………………..172
РАЗДЕЛ VI. ПСИХОЛОГИЯ ЗДОРОВЬЯ ДЕТЕЙ
И МОЛОДЕЖИ
Маринич В.В., Косенкова Т.В., Жукова Н.Б. Здоровье сберегающие технологии в высшем учебном заведении…………177
Симонова Н.А., Врублевская Н.А. О роли психологической
устойчивости личности как компонента психического здоровья……………………………………………………………………179
Елисеева И.Н., Косенкова Т.В., Маринич В.В., Костюкова М.С.
Особенности профилактики синдрома дефицита внимания и
гиперактивности у детей раннего возраста…………………..185
Халявина Т.Г. Музыкотерапевтическая помощь детям с аутизмом…………………………………………………………………..188
264
Маринич В.В., Андреева С.Н., Косенкова Т.В. Особенности
эмоционального статуса детей, страдающих бронхиальной
астмой………………………………………………………………….194
Борисова С.Н., Булахова М.В. Представления о профессиональных страхах у студентов-психологов……………………..196
Азанова И.Н. Гендерные особенности детерминант трудностей общения в юношеском возрасте и их коррекция………200
Бергфельд А.Ю., Асадулина О.А. Представления о себе в
связи со склонностью к суицидальному поведению в юношеском возрасте………………………………………………………205
Старшинова Е.О. Клинико-нейрофизиологические характеристики психофизиологического развития дошкольников…….216
РАЗДЕЛ VII. ПСИХОЛОГИЯ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЗДОРОВЬЯ
Агапова Е.В., Винокур В.А. Роль личностных характеристики в
формировании синдрома профессионального выгорания у
государственных
служащих………………………………………...221
Вербина Г.Г. Эмоции и акмеологические условия сохранения
психического, индивидного и профессионального здоровья руководителей………………………………………………………...229
Семенова М.Н., Узлов Н.Д., Кектик Л.В. Особенности проявления
синдрома
эмоционального
выгорания
у
фармацевтов……………………………………………………….234
Косенкова Т.В., Борисенкова К.В., Маринич В.В. Особенности
синдрома эмоционального выгорания у врачей……………..240
Долгополова И.В., Вылеток О.Б. Личностные особенности
врачей-терапевтов с различными показателями эффективности профессиональной деятельности…………………………243
Рыбина О.В. Взаимосвязь интенсивности профессионального
стресса у врачей со стажем работы …………………………..248
Судейкин И.В. Социально-психологический анализ психического здоровья сотрудников, переживших чрезвычайные
ситуации…………………………………………………………….253
Узлов А.Н., Узлов Н.Д., Старшинова М.О. Отношение к здоровью рабочих различных возрастных групп и профессий с
опасными условиями труда……………………………………...256
.
265
Научное издание
БУДУЩЕЕ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Материалы Всероссийской
научно-практической конференции
(27 марта 2008 г.)
Выпуск 2
Под редакцией Левченко Елены Васильевны, Бергфельд
Александры Юрьевны
Редакторы Л. А. Богданова, Н. В. Петрова,
Е. А. Огиенко, Г. В. Тулякова
Корректор Л. И. Семицветова
Компьютерная верстка С.С. Федосина, А.И.Радищева
Подписано в печать 20. 03. 08. Формат 60x84 1/16 . Усл.
печ.л. 15,58. Тираж 130 экз.
Заказ
Редакционно – издательский отдел
Пермского государственного университета
614990. Пермь, ул. Букирева, 15
Типография Пермского государственного
университета
614990. Пермь, ул.Букирева, 15
266
267