проблема насилия в контексте прав человека - на Free
advertisement
1 ПРОБЛЕМА НАСИЛИЯ В КОНТЕКСТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА (К ВОПРОСУ ФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ) Проблема насилия является одной из наиболее спорных философских проблем и это определяется как наличием множества подчас противоположных взглядов на нее, так и тем, что она сопровождала всю историю человечества, каждый раз находя новые стороны и формы своего проявления. Современная мировая ситуация практически исключает возможность обособленного существования отдельных государств или обществ, поэтому возникает необходимость поиска каких-то общих оснований для взаимопонимания и относительно бесконфликтного разрешения вопросов между различными национальными, культурными и другими общностями. Актуальность данной проблемы обусловлена кроме этого и тем, что в условиях политической реформы в Украине особенно важным является, вопервых, выбор тех принципов, в соответствии с которыми будет развиваться наше государство и общество, и, во-вторых, сохранение тех ценностей, какими являются права и свободы человека и гражданина, а также недопущение увеличения принудительных полномочий государственной власти. Различные аспекты данной проблемы рассматривались в работах таких авторов, как Т. Гоббс, О. Хеффе, Дж. Ролз, В.А. Бачинин, В.А. Чефранов, С.И. Максимов и др. Однако особого внимания заслуживает рассмотрение проблемы насилия с точки зрения тех ее уровней, которые предусматривают применение принуждения как отдельными индивидами, так и государством. И здесь необходимо определиться, во-первых, с возможностью и основаниями применения насилия, во-вторых, с субъектами его применения, и, в-третьих, с факторами, ограничивающими последнее. 2 В связи с этим, целью данной статьи является анализ возможностей обеспечения максимальной свободы индивида через признание и защиту прав человека.1 Английский философ Т. Гоббс выделял три причины применения насилия: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы [1, с.95]. Все три причины проистекают из естественного равенства людей, так как последнее дает всем одинаковую надежду на достижение своих целей, поэтому, в первом случае, индивиды могут пожелать обладать одной и той же вещью – и возникает соперничество, во втором, получив какую-либо вещь никто не может быть уверен в отсутствии претензий на нее со стороны остальных – и возникает недоверие, а в третьем из стремления вызвать у других то уважение, которое человек испытывает к себе, возникает жажда славы. Признание естественного равенства предполагает также наличие равных неограниченных прав на все, в том числе на применение насилия. Отсюда состояние «войны всех против всех», означающее не только «сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения» [1, с.95]. При этом отсутствует какая-либо общая власть, которая могла бы ограничить применение принуждения и обеспечить всем такие условия, при которых не было бы необходимости тратить столько усилий на обеспечение собственной безопасности. Поэтому целесообразным будет создание такой власти в лице отдельного человека или группы людей (суверена) и передача им части прав каждого, включая право на принуждение. Однако такое ограничение индивидов в применении насилия по отношению друг к другу приводит к другой крайности – неограниченной власти суверена или государства, а, соответственно, к возможному принуждению с их стороны. Хотя Т. Гоббс подразумевает, что упомянутая Тема данной статьи непосредственно связана с социально-философскими и философско-правовыми исследованиями в рамках комплексной целевой программы научно-исследовательской работы «Социально-философские и философско-правовые проблемы развития общества», которую осуществляет кафедра философии Национальной юридической академии Украины им. Ярослава Мудрого (государственный регистрационный номер 0186.0.070870). 1 3 власть не будет злоупотреблять данными ей правами, но использует их с пользой для отказавшихся от этих прав, однако исторические примеры, начиная с абсолютных монархий и заканчивая тоталитарными государствами, свидетельствуют об обратном. Таким образом, ограничивая индивидов в праве на все путем передачи части этих прав государству в обмен на обеспечение безопасности со стороны последнего, мы сталкиваемся с проблемой произвола со стороны государства. Поэтому возникает необходимость защиты индивида не только от другого индивида, но и от государства. Своеобразным продолжением теории Т. Гоббса может служить теория «справедливости как обмена» представителя немецкой философской мысли О. Хеффе. Признавая «естественное состояние» как состояние наличия у каждого индивида права на все, О.Хеффе говорит о двойственности носителя этого права, о возможности выступать как в качестве жертвы, так и палача. Т. е. вы в той же мере можете стать жертвой чужого обмана или насилия, в какой вы в состоянии прибегать к ним сами [2, с.213]. Поэтому в интересах каждого отказаться от определенной части своих прав, получив взамен некоторую защищенность и гарантии того, что остальные также отказываются от соответствующей части прав. Однако возникают вопросы, связанные, во-первых, с механизмом такого отказа, т.е. каким образом можно провести ограничение прав каждого, как определить согласие их на подобные ограничения; во-вторых, с обеспечением соблюдения состоявшегося акта отказа; и, наконец, с нарушением его правил. В этом отношении представляет интерес теория американского философа Дж.Ролза – «справедливость как честность». Данная теория не предполагает заключения соглашения всеми индивидами с сувереном, как об этом говорит Т. Гоббс, или с остальными индивидами, как считает О. Хеффе, но вводит понятие некой исходной ситуации, находясь в которой люди, имеющие разные убеждения, интересы и т.д., временно не помнят об этом, поэтому выберут те принципы справедливости, которые будут соответствовать интересам всех. 4 Первый из предлагаемых Дж. Ролзом принципов является основным и выглядит следующим образом: каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех [3, с.223]. Касательно второго принципа, то он подразумевает, что социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы: от них можно было бы ожидать преимуществ для всех и доступ к положениям и должностям был бы открыт всем [3, с. 66]. Относительно проблемы подчинения подобным ограничивающим принципам Дж. Ролз считает, что оно должно быть основано на принципе честности, то есть на добровольном и безусловном соблюдении индивидами взятых на себя обязательств. Поскольку ситуация всеобщего согласия на подобные ограничения вряд ли возможна, то некоторые индивиды могут решить оставить за собой те права на применение насилия, от которых остальные отказались. Поэтому возникает вопрос о возможности применения принуждения по отношению к таким нарушителям, а также о субъектах его применения. В качестве последнего может выступать то же государство, но с соблюдением определенных границ такого принуждения. Именно здесь появляется понятие лимитированной принуждающей силы государства [4, с.313]. Таким образом, мы можем говорить о двух уровнях применения насилия: индивидуальном и государственном. Первый предусматривает применение насилия одним или несколькими индивидами по отношению к другим, поэтому целью ограничения применения насилия выступает защита одного индивида от другого, а способом – передача права на применение насилия общей власти (государству) либо общий отказ от этого права, подразумевающий такое же действие со стороны остальных. Что же касается второго уровня, то он возникает вследствие злоупотребления общей властью (государством) данным ей правом на применение насилия, поэтому здесь появляется необходимость защиты индивида от государства путем ограничения принудительной силы 5 последнего. Особый интерес представляют способы такого ограничения, такие как права человека, поскольку именно они могут служить минимальными гарантиями для индивидов. С одной стороны, права человека очерчивают каждому пространство для самореализации, т. е. такое, в котором он свободен делать то, что захочет, при обязанности остальных не нарушать границ этого пространства, а с другой, – подразумевают существование таких же прав у других индивидов и, соответственно, обязывают уважать эти права и не нарушать границ чужого личного пространства. Следует отметить, что индивидуальный и государственный уровни применения насилия различаются не в зависимости от количества субъектов, которые в нем участвуют. В действительности применение насилия несколькими людьми на индивидуальном уровне отличается от таких же действий нескольких людей, представляющих власть, тем, что в первом случае право на применение насилия проистекает из естественного равенства людей, в том числе в неограниченных, не данных никем правах, а во втором – из передачи своих прав на насилие самими индивидами общей власти (государству). В качестве вывода отметим, что ни ситуация, в которой индивидам принадлежат неограниченные права, ни та, в которой они часть этих прав передают государству и тем самым наделяют последнее некоторыми неограниченными правами, в частности правом на применение насилия, не обеспечивает должного состояния безопасности, не ограждает их от каких-либо посягательств. И это приводит к необходимости поиска компромиссного варианта, такого как гражданское общество, в понимании последнего как общества, которое обеспечивает максимально возможную свободу индивида через признание и защиту прав человека, не исключая применение в случае их нарушения государства. определенных санкций с помощью принудительной силы 6 Список литературы: 1. Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т. 2 / Сост., ред., авт., примеч. В. В.Соколов; Пер. с лат. и англ. – М.: Мысль, 1991. – 731 с. 2. О. Хеффе. Политика. Право. Справедливость: Основоположения критической философии права и государства. / Перев. с нем. Вл.С. Малахова при участии Е.В. Малаховой. М.: Издательство «Гнозис», Редакционно-издательская группа «Логос», 1994. – 328 с. 3. Ролз Дж. Теория справедливости. – Новосибирск, Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. – 536 с. 4. Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления: Монография. – Харьков: Право, 2002. – 328 с.
