трудовых отношений
advertisement
А К БЕЗИНА СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА В МЕХАНИЗМЕ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ ИЗДАТЕЛЬСТВО КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 1 98 9 Печатается по постановлению Редакционного издательского совета Казанского университета Научный редактор проф. А. А. Рябов Рецензенты: докт. Юрид. наук А. И. Ставцева, Член Верховного Суда ТАССР А. И. Сычев В монографии исследуются теоретические вопросы механизма правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих, выявляется роль судебной практики в этом механизме и эффективность влияния различных судебных актов на спорные трудовые отношения. Широко представлены и подвергнуты анализу действующие руководящие постановления Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР, обзоры и обобщения судебной практики, индивидуальные судебные акты в том числе судов ТАССР Для работников суда и прокуратуры, юридической службы и профсоюзных органов, администрации предприятий и учреждений, преподавателей и студентов юридических вузов. ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ ........................................................................ 4 Глава первая ПОНЯТИЕ «СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА» В СОВЕТСКОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ..................................... 9 Глава вторая ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКИХ СУДОВ ПО ИНДИВИДУАЛЬНОМУ ПРАВОВОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ И ТЕСНО СВЯЗАННЫХ С НИМИ ОТНОШЕНИЙ ............................. 25 Глава третья ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР И ПЛЕНУМОВ ВЕРХОВНЫХ СУДОВ СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК ПО НОРМАТИВНОМУ ПРАВОВОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ .................. 37 Глава ч е т в е р т а я ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКИХ СУДОВ ПО НЕНОРМАТИВНОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ ............................................... 61 Глава п я т а я ВИДЫ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ (В УЗКОМ СМЫСЛЕ) И РОЛЬ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ В ИХ ФУНКЦИОНИРОВАНИИ ................................................ 74 § 1. Усмотрительская деятельность при применении советского трудового законодательства и роль нормативных правоположений в ее направлении ....... 75 § 2. Деятельность, судов по преодолению пробелов в трудовом законодательстве ............................................ 90 § 3. Оценочные понятия, содержащиеся в трудовом законодательстве, и роль судебной практики в их конкретизации .......................................................... 104 Глава ш е с т а я ВОПРОСЫ ЭФФЕКТИВНОСТИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ТРУДОВЫМ ДЕЛАМ .................................................... 122 Глава с е д ь м а я .......................................................... 150 КОНСТИТУЦИЯ СССР О СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЕ ПРАВ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН И ВОПРОСЫ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАСШИРЕНИЯ КОМПЕТЕНЦИИ СУДОВ В ОБЛАСТИ РАЗРЕШЕНИЯ ТРУДОВЫХ СПОРОВ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ ............................. 150 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................................ 166 ПРИМЕЧАНИЯ ............................................................ 171 ВВЕДЕНИЕ Направления развития социалистических общественных отношений, общественных, государственных и правовых институтов на современном этапе развития социализма определены историческими решениями XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. Выдвинув ускорение социально-экономического развития страны в качестве стратегического курса, XXVII съезд КПСС рассматривает ускорение не только как преобразования в экономической области. Этот курс предусматривает проведение активной социальной политики, последовательное утверждение принципа социальной справедливости. Стратегия ускорения предполагает совершенствование общественных отношений, обновление форм и методов работы политических и идеологических институтов, углубление социалистической демократии, решительное преодоление инерции, застойности и консерватизма — всего, что сдерживает общественный прогресс. В новой редакции Программы КПСС, принятой на XXVII съезде КПСС, закреплено, что на основе ускорения социально-экономического развития советскому обществу предстоит выйти на новые рубежи, что означает: в экономической области — подъем народного хозяйства на принципиально новый научно-технический и организационно-экономический уровень, перевод его на рельсы интенсивного развития; достижение высшего мирового уровня производительности общественного труда, качества продукции и эффективности производства; обеспечение оптимальной структуры и сбалансированности единого народнохозяйственного комплекса страны, значительное повышение уровня обобществления труда и производства, сближение колхозно-кооперативной собственности с общенародной, с перспективой их слияния; в социальной области — обеспечение качественно нового уровня народного благосостояния при последовательном осуществлении социалистического принципа распределения по труду; создание в основном бесклассовой структуры общества, стирание существенных социальноэкономических и культурно-бытовых различий между городом и деревней; все более органичное соединение физического и умственного труда в производственной деятельности; дальнейшее сплочение советского народа как социальной и интернациональной общности; высокий уровень творческой энергии и инициативы масс; в политической области — развертывание социалистического самоуправления народа путем все более полного вовлечения граждан в управление государственными и общественными делами, совершенствования избирательной системы, улучшения деятельности выборных органов народной власти, повышения роли профсоюзов, комсомола, других массовых организаций трудящихся, эффективного использования всех форм представительной и прямой демократии; в области духовной жизни — дальнейшее упрочение в сознании советских людей социалистической идеологии; полное утверждение моральных принципов социализма, духа коллективизма и товарищеской взаимопомощи; приобщение широких масс населения к достижениям науки, ценностям культуры; формирование всесторонне развитой личности. При этом успешное решение намеченных задач партия связывает с повышением роли человеческого фактора, с развитием творческой активности масс во всех сферах жизни и особенно в основной ее сфере — в сфере труда. XXVII съезд наметил качественные преобразования в сфере труда, дальнейшее совершенствование социалистических трудовых отношений и как следствие этого — обновление советского законодательства, в том числе и советского трудового законодательства. В политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду КПСС было отмечено, что в последнее время проведена немалая работа по укреплению правопорядка во всех сферах жизни общества. Но усилия в этом направлении ни в коей мере не могут ослабляться. Предстоит и дальше улучшать качество советских законов. Наше законодательство гражданское и трудовое, финансовое и административное, хозяйственное и уголовное — должно еще активнее помогать внедрению экономических методов управления, действенному контролю за мерой труда и потребления, проведению в жизнь принципов социальной справедливости. Важнейшее значение партия придает постоянному укреплению правовой основы государственной и общественной жизни, строжайшему соблюдению законов, упрочению гарантий прав и свобод советского человека. На партийном съезде подчеркивалось, что необходимо настойчиво поднимать ответственность кадров правоохранительных и других органов, связанных с практическим применением законов, охраной правопорядка, социалистической собственности, законных интересов советских граждан. В частности, следует решительно повышать эффективность прокурорского надзора, уровень работы судов и адвокатуры1. Таким образом, XXVII съезд КПСС наметил дальнейшее совершенствование советской правовой системы в целом, как создание новых законодательных актов, глубоко отражающих новые тенденции в развитии общественных отношений и способствующих их активному развитию, так и повышение уровня реализации советских правовых норм. В осуществлении стратегического курса КПСС, в решении поставленных задач значительно возрастают роль и ответственность судов. В постановлении № 7 от 18 апреля 1986 г. «О совершенствовании деятельности судов по осуществлению правосудия и укреплению законности в свете решений XXVII съезда КПСС» Пленум Верховного Суда СССР определяет в качестве важнейшей обязанности судов коренное повышение качества их работы в целях неуклонного выполнения поставленных XXVII съездом КПСС задач по укреплению законности и правопорядка, наиболее полному осуществлению принципа социальной справедливости. Пленум Верховного Суда СССР указывает судам на необходимость улучшения качества разрешения трудовых споров, имея в виду большую значимость правильного применения законодательства о труде для выполнения поставленных XXVII съездом КПСС задач по укреплению производственной дисциплины, повышению организованности трудового процесса. В каждом суде — подчеркивается в постановлении — должен быть обеспечен такой порядок работы, который бы полностью гарантировал как соблюдение законности при разрешении дел и жалоб, так и эффективное использование данных судебной практики и содержащейся в письмах и заявлениях граждан информации для укрепления социалистической законности и утверждения принципа социальной справедливости 2. Суды, разрешая трудовые споры и упорядочивая индивидуальные трудовые отношения, являются важным органом в правовой системе, оказывающим существенное влияние на развитие не только всей правовой, но и социальной системы социализма. Судебная деятельность и ее результаты на всех этапах развития советского государства постоянно обобщались, изучались, анализировались, широко использовались в процессах познания, формирования права, его применения и реализации. Правовая наука постоянно вела исследования по проблемам юридической, судебной практики. На основе изучения конкретной деятельности судов ученые предпринимали попытки создать теорию, которая бы позволила вскрыть ту роль, то значение судебной практики, которое реально проявляется в советской правовой системе. Наиболее существенные результаты были получены в 60-е годы, когда почти одновременно представители различных отраслей юридических наук приступили к выяснению роли юридической практики в развитии советского законодательства (С. С. Алексеев, В. П. Реутов) и роли судебной практики в развитии советского права (С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров) и советского трудового права и отдельных его институтов (Ф. М. Левиант, В. И. Никитинский, В. М. Кульминский, А. К. Безина). В 70-е годы представители - общей теории права успешно продолжают углублять и уточнять значение юридической, судебной практики в процессах формирования права и правового регулирования. К проблемам судебной практики начинают проявлять серьезное внимание все отраслевые юридические науки. Более разнообразными становятся направления исследования. Глубоко анализируется деятельность советских судов по осуществлению социалистического правосудия. Вскрывается правовая природа различных судебных актов, связь судебной деятельности с деятельностью других правоприменительных органов (М. Т. Авдюков, И. И. Горелик, М. А. Гурвич, Т. Н. Добровольская, А. А. Добровольский, Н. Б. Зейдер, С. А. Иванова, К. И. Комиссаров, В. В. Куликов, Ю. В. Кореневский, Л. Н. Смирнов, П. Н. Сергейко, Г. Т. Ткешелиадзе, О. П. Темушкин, П. Я. Трубников, И. С. Тишкевич, А. Ф. Черданцев, К. С. Юдельсон и другие). В эти годы издано фундаментальное, многоотраслевое теоретическое исследование, посвященное выявлению роли судебной практики в советской правовой системе (С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, И. Н. Кузнецов, К. Б. Ярошенко, А. К. Безина, В. И. Никитинский, А. И. Пергамент, И. Ф. Панкратов, Ю. Г. Жариков, М. С. Студеникина, Е. В. Болдарев, В. Н. Иванов, П. Ф. Пашкевич, Л. Ф. Лесницкая, В. П. Кашепов). В настоящий период, особенно в связи с реализацией закрепленного в новой Конституции СССР права советских граждан на судебную защиту, практика судов еще в большей степени должна выступать в качеству важного фактора упорядочения общественных отношений. Вследствие этого внимание к проблемам судебной практики в науке советского права не должно ослабевать и оно не ослабевает. В 80-е годы научному анализу подвергается проблема эффективности судебной деятельности по гражданским и уголовным делам. Вместе с тем многие вопросы, например, понятие «судебная практика», правовое значение руководящих постановлений Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных судов союзных республик, значение рекомендательного судебного толкования, понятие «правоположение» являются до сих пор спорными. Если такие аспекты проблемы как роль судебной практики в развитии, познании советского трудового законодательства достаточно хорошо исследованы, то роль судебной практики в механизме правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих требует серьезного исследования. Этому и посвящена настоящая работа. Глава первая ПОНЯТИЕ «СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА» В СОВЕТСКОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Согласно ст. 151 Конституции СССР правосудие в СССР осуществляется только судом. В СССР действует Верховный Суд СССР, Верховные Суды союзных республик, Верховные суды автономных республик, краевые, областные, городские суды, суды автономных округов, районные (городские) народные суды, а также военные трибуналы в Вооруженных Силах. Все выше названные судебные органы составляют советскую судебную систему, которая в свою очередь является под системой в более общей, правовой системе. В процессе осуществления и изучения социалистического правосудия, при анализе деятельности судов, называемой судебной деятельностью, в советской право вой науке часто употреблялось и употребляется и другое понятие — «судебная практика». В связи с чем в советской юридической науке возникла потребность определить, что вкладывается в это последнее понятие и каково его соотношение с деятельностью судов по осуществлению социалистического правосудия. В 40—50-е годы в ходе дискуссии о роли руководящих постановлений Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик были высказаны различные соображения об объеме понятия «судебная практика». В тот период высказывалось по крайней мере четыре мнения по этому вопросу. Во-первых, указывалось, что судебная практика — это выводы и обобщения, сделанные Пленумом Верховного Суда СССР из ряда однородных судебных решений, применяемых судами в течение определенного периода по однородным делам1; во-вторых,— это решения по конкретному делу, из которых складывается судебная практика2; в-третьих, судебная практика — это известная тенденция разрешения судами отдельных категорий дел, воплощаемая во вступивших в законную силу решениях и определениях судов разных инстанций3; в-четвертых, «судебную практику» следует понимать как общую категорию, а внутри ее рассматривать отдельные разновидности, отдельные формы с точки зрения и нормотворческого характера. Понятие судебной практики следует применять только тогда, когда выявляется определенная линия в деятельности судебных органов в отношении решения того или иного вопроса, когда решение данного вопроса представляется более или менее устоявшимся 4. Оценивая эти взгляды, можно выявить в них, несмотря на текстуальные различия, определенное единство в том, что судебная практика — это устоявшееся, единое мнение судов о применяемой норме права, выявляющееся в единообразном разрешении дел определенной категории. Расхождения же в вышеуказанных взглядах проявлялись, главным образом, в том, что по-разному определялись те судебные органы, которые вырабатывают единое, устоявшееся мнение. В литературе также предлагалось рассматривать судебную практику как деятельность по осуществлению социалистического правосудия, как деятельность во всех звеньях судебной системы, не исключая каких-либо органов этой системы, т. е. начиная с районных народных судов и кончая Верховным Судом СССР; как деятельность судебных органов, призванную к разрешению определенной категории споров, в частности, трудовых споров рабочих (служащих) и предприятия, учреждения, организации, поэтому основной итог, результат этой деятельности рассматривается как разрешение возникшего спора. Разрешение возникшего спора в судах происходит на основе толкования и применения правовых норм, в связи с этим в процессе судебной деятельности могут быть созданы правила применения норм, выработанные путем более или менее длительного и единообразного их применения. Эти положения, представляя собой вспомогательный, дополнительный результат судебной деятельности по применению и толкованию правовых норм, могут вырабатываться всеми судебными инстанциями, начиная с районных народных судов 5. Следовательно, была предпринята попытка определить понятие «судебная практика» в широком значении — как деятельность всех судов, входящих в судебную систему, функционирующую с целью осуществления социалистического правосудия путем рассмотрения гражданских и уголовных дел, и как все результаты этой деятельности. Мнения о том, что под судебной практикой следует понимать деятельность всех судебных органов по осуществлению социалистического правосудия, всей судебной системы, впоследствии стали придерживаться многие авторы. Например, В. И. Смолярчук понимает под судебной практикой обширную деятельность всей судебной системы страны. К ней он относит и деятельность народных судов по разрешению ими исков по трудовым отношениям и кассационную деятельность областных и краевых судов по трудовым делам, и деятельность Верховных Судов союзных республик и Верховного Суда СССР 6. И в других отраслях советского права под судебной практикой преимущественно понимается более широкий объем деятельности судов. Так, В. Б. Алексеев определяет судебную практику как сложное, многофакторное явление, включающее в себя организацию, процесс и итоги деятельности судов по осуществлению правосудия7. В.М. Мелихов дал подробное перечисление судебных актов, в которых воплощается судебная практика. В их числе указываются все акты: от решений, приговоров и определений районных народных судов до постановлений Пленумов Верховного Суда СССР и союзных республик3. Г. Т. Ткешелиадзе приходит к выводу, что следует различать судебную практику в широком и узком смысле. Судебная практика в широком значении, по его мнению, охватывает деятельность всех звеньев судебной системы по рассмотрению конкретных судебных дел 9. А. Ф. Черданцев также предлагает четко отличать практику в узком смысле слова, т. е. выводы, полученные в- результате ее обобщения, положения, которые сформулированы на основе обобщения, от судебной практики в широком ее смысле 10. Многие исследователи юридической (правовой) практики также склоняются к широкому ее пониманию. Например, В. П. Реутов под юридической практикой понимает деятельность субъектов права в процессе формирования и реализации его норм, заключающуюся в издании нормативных актов и в совершении различных индивидуальных актов11. В частности, высказывается также мнение о том, что понятие юридической практики включает в себя те конкретные формы, в которых осуществляется деятельность государственных органов (например, деятельность по отправлению правосудия) 12. Представление о судебной практике как деятельности всех звеньев судебной системы было подвергнуто критике С. Н. Братусем и А. Б. Венгеровым. Они пишут: «Необходимо со всей решительностью отвергнуть мысль о том, что к судебной практике относится любое решение народного суда, определение кассационной либо надзорной судебной инстанции или даже сумма решений по конкретной группе дел». Суть же их критических замечаний сводится к следующему: «Любое решение суда представляет собой юрисдикционный акт, акт судебной деятельности, ибо судебное решение — это применение закона к данному конкретному отношению, но не всякое решение есть судебная практика. Становление судебной практики как компонента и результата судебной деятельности начинается с того момента, когда суду, для того чтобы применить закон к спорному случаю и вынести по делу правосудное решение, необходимо истолковать закон, уяснить его смысл и содержание путем конкретизации тех понятий, которые выражены в словесной формуле закона». В конечном итоге судебная практика С. К. Братусем и А. Б. Бенгеровым определяется как единство а) того вида судебной деятельности по применению правовых норм, который связан с выработкой правоположений на основе раскрытия смысла и содержания применяемых норм, а в необходимых случаях их конкретизации и детализации, и б) специфического результата, итога этой деятельности (самих правоположений). Значит, судебная практика— одновременно и динамика указанного вида судебной деятельности, и ее статика . Судебная практика в таком понимании является лишь частью всей судебной деятельности, а именно той частью, которая связана с пониманием судьями норы права, с их толкованием, конкретизацией, преодолением пробелов в них. На наш взгляд, такое понимание судебной практики не дает полного представления об основной цели деятельности судов, об основных принципах функционирования самой судебной деятельности, реализующей эту цель, о предмете и средствах такой деятельности, об ее основных результатах, т. е. не вскрывает специфику судебной практики как разновидности юридической, а также социальной практики. В силу этого такое понятие можно обозначить как специальноюридическое понятие. Сам по себе факт создания специальных понятий юридической (судебной) практики в правовой науке в силу ее специфики и специфики изучаемых ею общественных отношений, видимо, возможен, но при условии, что введение нового понятия соответствует научным и практическим интересам, способствует укреплению социалистической законности и социалистического правопорядка, совершенствованию и развитию советской правовой системы в целом и судебной системы, в частности. В последние годы в советской правовой науке прочно утвердилось мнение о допустимости и целесообразности выработки понятия «судебная практика» в узком смысле слова. Однако необходимо отметить, что объем такого специального понятия определяется различными авторами неодинаково. Например, В. Б. Алексеев считает, что судебной практикой в более узком смысле является правоприменительная деятельность судебных органов14, а Г. Т. Ткешелиадзе понимает под ней деятельность судов, которая связана с выработкой определенных положений на основе конкретизации и неоднократного применения закона 15. В то время как В. П. Реутов подводит под это понятие только результат деятельности, ее итог в виде определенных положений 1б. Высказывается и мнение о том, что накопленный опыт издания или применения соответствующих законов можно рассматривать юридической практикой в узком смысле слова17. С. С. Алексеев под юридической практикой понимает объективированный опыт реализации права, складывающийся в результате деятельности компетентных органов по применению юридических норм18. Не трудно заметить, что диапазон взглядов на судебную практику в ее специально-юридическом понимании чрезвычайно велик. В одних случаях под ней понимается вся правоприменительная деятельность судов. В других — только часть этой деятельности. В-третьих, лишь результат деятельности, правоположения. Вчетвертых, опыт применения судами норм права. На наш взгляд, из всех понятий судебной практики, выработанных в советской юридической науке за последние годы, наиболее точно отражена специфика описанного явления в понятии, выработанном С. Н. Братусем и А. Б. Венгеровым. В нем объем понятия определен не просто через судебный опыт, через устоявшееся, сложившееся мнение судов, а через конкретную научную категорию «правовое положение», которая удачно вписывается как элемент в содержание другой научной категории, в механизм правового регулирования общественных отношений. Однако приходится признать, что использование этого специально-юридического понятия «судебная практика» возможно лишь при единообразном понимании термина «правоположение». Здесь-то и возникают определенные сложности. В настоящее время сама категория «правовое положение» в советской юридической науке признается далеко не всеми учеными. Используемое еще в 40—50-е годы,19 оно в результате специальных исследований А. Б. Венгерова было введено в более широкий научный оборот и признано рядом ученых20. С. С. Алексеев признал, что категория «правоположение» — своего рода теоретическая находка, научная конструкция с твердым перспективным з'яачением21. Вместе с тем некоторые авторы расценили термин «правоположение» неопределенным в силу своей многозначности, поскольку им могут охватываться и новые нормы права, и толкование, и обоснование индивидуального правового акта. По их мнению, опасность подобных формулировок кроется в их юридической неточности, неспособности объяснить подлинную юридическую природу судебных решений и их взаимосвязь с правом. Что же касается правоположений как типовых решений применения юридических норм, то законной основы для таких решений в советском праве нет, а если бы они были, то мы бы имели дело с типичным судебным прецедентом 22. Подчеркивая, что в действительности термин «правоположение» оказывается весьма неопределенным, Б. К. Бегичев, Ю. К- Осипов и А. Ф. Черданцев также приходят к выводу, что любое положение закона (права) можно обозначить термином «правоположение» (положение права) 23. Кроме того, даже тогда, когда авторы рассматривают правоположения как итог судебной деятельности, они подразумевают под ним итог деятельности различных судебных органов. Если С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, В. В. Лазарев допускают создание правоположении в процессе всей судебной деятельности, то С. С. Алексеев рассматривает правоположения как только устоявшиеся типовые решения применения юридических норм, которые реально приобретают черты общих правил24, т. е. не связывает их с нормативным судебным толкованием, а В. Н. Карташоз считает, что они являются результатом только казуального толкования 26. Осложняется понимание категории «судебная практика» через правоположения и в связи с тем, что те ученые, которые их признают, вкладывают в них различное содержание. В. В. Лазарев, подчеркивая, что правоположения неоднородны, делил их на праворазъяснительные, правоконкрстизирующие положения и положения по преодолению пробелов в праве 26. Еще более сужает сферу правоположений В. Н. Карташов. Он под правоположением понимает не любой обобщенный результат судебной деятельности, а лишь такое правило, которое вносит новизну в процесс правового регулирования общественных отношений. «Правовое положение» он не отождествляет с «прецедентом толкования», являющимся, по его мнению, самостоятельным элементом судебной практики и служащим образцом точного и единообразного разъяснения юридических норм 27. В. П. Реутов, наоборот, расширяет понятие правоположений, под которыми понимает положение, сложившееся в процессе неоднократного применения властными органами правовых норм по аналогичным делам, связанное с конкретизацией в рамках закона правовой нормы или правовых принципов (если нет правовых норм, на основе которых решались бы дела) 28. Определение понятия «правовое положение» приобретает исключительно важное значение, поскольку от объема этого понятия зависит и объем понятия «судебная практика» в узком смысле этого слова. Действительно, если под правоположением понимать мнение судов о применении закона или нормы права, то предметом познания должна быть вся судебная деятельность. Если же под ним понимать только устоявшееся правило применения нормы права судами, то объем деятельности сужается и ограничивается только теми актами, в которых мнение судов о норме права совпадает. И, наконец, если под правоположением понимать только устоявшееся правило применения норм права судами, вносящее новизну в правовое регулирование, то следует ограничиться лишь частью актов, закрепляющих единое мнение судов об определенной группе норм права. В последнем случае объем судебной деятельности сокращается. ИТравоположение как научная категория должна пониматься именно в этом последнем значении, т. е. как правило применения нормы права судами, вносящее элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений29. В этом случае она с успехом может быть использована для характеристики самой сложной сферы судебной деятельности, именуемой нами судебным индивидуальным правовым регулированием в узком смысле слова. Для осуществления этой сферы деятельности суды наделены законом большей степенью самостоятельности в решении индивидуальных споров, в связи с чем, с одной стороны, повышается творческая активность судей; с другой — усложняется их деятельность и повышается ответственность за качественное разрешение спора. Нормативные правоположения, выработанные Пленумом Верховного Суда СССР и Пленумом Верховных Судов союзных республик и закрепленные в руководящих постановлениях, прежде всего направляют эту сферу судебной деятельности. Но этим не ограничивается значение правоположений, выработанных судами. Они становятся важным средством направления деятельности всех органов по индивидуальному правовому регулированию общественных отношений, в том числе и трудовых отношений, понимаемому нами в узком смысле. В конечном итоге значение правоположения как научной категории сводится к определению той части содержания общественных отношений, в частности и трудовых отношений, которая осталась по различным причинам не определенной в самих нормах права. Деятельность по выработке правоположений начинается в судах первой инстанции и завершается, как правило, выработкой нормативного правоположения, закрепленного в руководящих постановлениях Пленумов Верховных Судов. Правоположения оказывают существенное влияние на реализацию правовых норм. При этом сразу же необходимо подчеркнуть, что юридическое же значение правоположений, их роль и значение в правовом регулировании общественных отношений не отделимо от функционального назначения тех судебных органов, которые вырабатывают конкретные правоположения, в связи с чем различные виды правоположений обладают специфическими, им лишь присущими чертами и способами воздействия на регулируемые отношения. Таким образом, «судебная практика» в узком смысле слова, как деятельность, связанная с выработкой правоположений и завершающаяся их выработкой, несомненно имеет глубокое специально-юридическое значение и поэтому должна быть оставлена в юридической науке. Однако, признавая определенные преимущества за понятием «судебная практика» в узком смысле при характеристике определенной области правовой действительности, в то же время следует отметить и определенную его ограниченность, неспособность с его помощью решать все задачи, стоящие перед системой правового регулирования общественных отношений и наукой советского права в целом. С помощью специально-юридического понятия «судебная практика», акцентирующего внимание на правоположениях, подвергается исследованию и научному анализу лишь часть правил применения судами норм права. В то время как другая часть таких правил, не вносящих элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений, т. е. в конечном итоге значительный объем судебной деятельности не подвергается специальному исследованию и анализу. В процессе осуществления правосудия кроме того мнение судей о применяемых нормах права складывается не сразу и порой длительное время бывает противоречивым. Неустоявшееся мнение судов о нормах права ярко прослеживается в индивидуальных правовых актах, принимаемых судами, что приводит к различному разрешению однотипных споров, в частности, трудовых. С таким явлением чаще всего приходится сталкиваться в первый период применения принятой нормы. Исключать «первичный период жизни правовой нормы» из судебной практики как деятельности по осуществлению социалистического правосудия нельзя, ибо только весь объем сложившейся и противоречивой практики может дать полное представление о процессе реализации норм права. Таким образом, изучение разнообразного мнения судов о применяемых нормах права возможно лишь в рамках другой научной категории. Такой научной категорией может быть судебная практика в широком смысле. Она включает в себя, во-первых, еще не устоявшееся мнение судов о нормах права; во-вторых, правила применения норм права судами, не вносящие новизну в правовое регулирование общественных отношений и, наконец, в-третьих, правоположения. Понятие «судебная практика» в узком смысле не полностью отвечает и интересам обобщения практики судов, поскольку ограничивает ее задачи лишь выявлением правоположений. При таком подходе из обобщения выпадают многие результаты деятельности судов, поскольку учету подлежат только те судебные акты, которые вырабатывают правоположения, а это значит, что лицо, обобщающее деятельность судов, сначала должно определить, содержится ли в них правоположение, а затем уж подвергать ее обобщению. Фактически это ведет к субъективизму в обобщении, не отвечает цели обобщения, в процессе которого судебная деятельность должна быть подвергнута всестороннему и объективному анализу. Только понятие «судебная практика» в широком значении позволяет подойти к обобщению результатов практики судов и взаимоотношений их с другими органами. Качество работы самих судебных органов всех инстанций, а также качество работы других правоприменительных органов, взаимодействующих с судами, становится объектом исследования лишь при всеобщем анализе деятельности судов, а не только и не столько посредством анализа деятельности по выработке правоположений. Не случайно поэтому практические работники под судебной практикой понимают именно совокупность всех решений по конкретной группе дел и вытекающие из нее общие выводы по применению закона независимо от того, достаточно ли закон конкретен, допускаются ли при его применении прямые нарушения, связанные с несовершенством изложения конкретной нормы (законодательная техника), с уяснением смысла и содержания закона (толкование)30. Только используя такое понятие можно осуществить полный и всесторонний анализ фактических обстоятельств, лежащих в основе спорного отношения, а также вскрыть причины, в силу которых возникли конкретные трудовые споры, и условия, способствующие их возникновению. В связи с этим представляются обоснованными опасения, высказанные в литературе, что при понимании судебной практики только как деятельности, создающей правоположения, диалектика абстрактного и конкретного раскрывается несколько односторонне, что сужает и содержание понятия судебная практика. В действительности же при применении права приходится не только раскрывать смысл, толковать, конкретизировать общую норму, но в равной мере учитывать особенности общественного отношения31. В практической деятельности судебных органов в качестве судебной практики воспринимаются не только решения, толкующие норму, но и решения, содержащие суждения о фактических обстоятельствах и оценочные критерии последних. Важно подчеркнуть вытекающий из сказанного практический вывод. Рассмотрение судебной практики в плане применения нормы к конкретному случаю через суждение о норме ориентирует практических работников на постоянное совершенствование знаний законодательства. Рассмотрение судебной практики как применения нормы к конкретному случаю через суждение о фактических обстоятельствах нацеливает практических работников на безусловную необходимость полного, объективного, всестороннего изучения этих обстоятельств. Оба аспекта надо учитывать в их единстве. Акцентируя внимание на деятельности по выработке правоположений специально-юридическое понятие «судебная практика» оставляет в тени главную цель, ради которой введен такой вид правовой практики. В советской юридической литературе при критике такого понятия правильно подчеркивается, что оно не отражает ее сути — деятельности по отправлению правосудия, осуществляемого путем рассмотрения уголовных и гражданских дел. Напротив, понимание под судебной практикой всей деятельности судебных органов по отправлению правосудия не только соответствует смыслу философской категории, что важно само по себе, но и способствует успешному решению ряда важнейших проблем правовой науки 33. В. Н. Кудрявцев, не соглашаясь с узким пониманием юридической практики, убедительно доказывает необходимость использования понятия «судебная практика» в другом объеме. Он пишет: «Судебная практика — вся деятельность судов по разрешению конкретных дел, включая решения верные и неверные, оставшиеся в силе и отмененные или измененные, соответствующие указанной общей линии или противоречащие ей. При ином понимании юридической практики, когда она сводится лишь к правильным, к тому же обобщенным правоположениям, мы вольно или невольно лишаем науку возможностей для объективного анализа всей реальной деятельности юридических органов, включая их ошибки и недостатки, неоправданно ограничиваем предмет ее исследований» 34. Таким образом, широкое понятие «судебная практика» позволяет охарактеризовать судебную деятельность как сложное правовое явление, имеющую свои цели, развивающуюся во времени и определенных процессуальных формах, имеющую свой предмет и средства и завершающуюся определенным результатом, т. е. представить и охарактеризовать это явление в целом. В то же время оно позволяет определить и взаимосвязь и взаимозависимость вышеуказанных моментов в этой деятельности, а при необходимости и выделить каждый из них и подвергнуть анализу. Кроме того,, именно это понятие «судебная практика» позволяет видеть ее во всем многообразии связей с другими видами правовой деятельности и со всеми видами социальной практики. В связи с этим оно может быть использовано при анализе всех правовых явлений, изучаемых всеми юридическими науками. Вместе с тем использование понятия «судебная практика» в узком смысле затруднительно, а в ряде случаев просто невозможно в некоторых юридических науках, где предметом изучения являются не столько нормы права, а отсюда и правила применения их судами, в том числе и правоположения, сколько сама судебная деятельность, используемые в ней средства, личность судьи и других участников судебного процесса. Итак, учитывая задачи, стоящие перед социалистическим правосудием и его цели, характер и специфику деятельности судов по разрешению гражданских и уголовных дел, а также предмет и характер исследования в различных юридических науках, т. е. в интересах как развития и совершенствования самой судебной деятельности и других видов правовой деятельности, так и советской юридической науки, следует понятие «судебная практика» рассматривать в двух значениях: в широком и узком. Судебная практика в широком значении — это деятельность всех судов, входящих в судебную систему, функционирующая с целью осуществления социалистического правосудия путем рассмотрения гражданских и уголовных дел, и все результаты этой деятельности. Судебная практика в узком значении — это только часть деятельности судов по осуществлению социалистического правосудия, связанная с выработкой правоположений, и только часть ее результатов: правоположения. Иногда высказываются сомнения о целесообразности введения понятия «судебная практика» в широком смысле, вследствие того, что в нем может быть выхолощено самое основное содержание судебной практики — правоположения, а существо судебной практики может завуалироваться иными аспектами судебной деятельности. Действительно, при широком понимании судебной практики на первый план выступает та основная цель и задачи, ради которых функционируют суды — это осуществление социалистического правосудия, упорядочение спорных общественных отношений, воздействие на поведение субъектов права путем принятия судебных актов. Только при таком понимании судебной практики удается охарактеризовать правовое значение всех без исключения судебных актов в механизме правового регулирования общественных отношений, независимо от того содержит или нет судебный акт правоположение. Изъятия из механизма правового регулирования тех судебных актов, которые не содержат правоположения, приведет к необъяснимой ситуации, когда правовой акт имеется, он принят с целью упорядочения индивидуальных общественных отношений, а он не включается в систему реально существующих актов. В советской юридической литературе, как правило, под правовым регулированием понимается длящийся процесс, в ходе которого при помощи права и всей совокупности правовых средств осуществляется юридическое воздействие на общественные отношения, на общественную жизнь. Регулировать общественные отношения — значит упорядочивать их, вводить в определенные рамки, содействовать их развитию. Единая система правовых средств (совокупность их, взятых в единстве), оказывающая результативное влияние на общественные отношения, называется механизмом правового регулирования35. Однако такое понимание правового регулирования, его механизма принято далеко не во всех отраслевых науках. Например, в теории трудового права фактически сложилось мнение о правовом регулировании только как о регулировании посредством правовых норм, нормативных юридических актов. Отсюда самостоятельное воздействие на трудовые отношения всех других правовых средств, введенных нормами права, существенно принижается, а порой просто игнорируется, а если и допускается, то с отождествлением или не отождествлением их правовых качеств с качеством признаваемого правового средства воздействия, с качествами норм трудового права. Не случайно, что анализ правового значения деятельности советских судов в учебниках по трудовому праву, как правило, начинался с фраз: «судебные органы не могут создавать нормы права», «суды в нашей стране не обладают нормативной властьк», «вынесенное судом решение не является у нас источником трудового права» 36. Если рассматривать правовое регулирование как упорядочение общественных отношений только с помощью правовых норм, то действительно придется признать, что судебной практике нельзя будет найти место в механизме правового регулирования. Назначение научной категории «механизм правового регулирования» в том и состоит, что посредством ее можно в системе проанализировать все средства правового воздействия на общественные отношения, введенные с целью достижения определенного заранее результата. Правовое регулирование начинает осуществляться после завершения процесса правотворчества, после создания, принятия, издания правовых норм, поэтому правотворчество является самостоятельным процессом, не входящим в процесс, в ходе которого при помощи права и всей совокупности правовых средств осуществляется юридическое воздействие на общественные отношения, на общественную жизнь. Регулировать общественные отношения — значит упорядочивать их, вводить в определенные рамки, содействовать их развитию. Единая система правовых средств (совокупность их, взятых в единстве), оказывающая результативное влияние на общественные отношения, называется механизмом правового регулирования 35. Однако такое понимание правового регулирования, его механизма принято далеко не во всех отраслевых науках. Например, в теории трудового права фактически сложилось мнение о правовом регулировании только как о регулировании посредством правовых норм, нормативных юридических актов. Отсюда самостоятельное воздействие на трудовые отношения всех других правовых средств, введенных нормами права, существенно принижается, а порой просто игнорируется, а если и допускается, то с отождествлением или не отождествлением их правовых качеств с качеством признаваемого правового средства воздействия, с качествами норм трудового права. Не случайно, что анализ правового значения деятельности советских судов в учебниках по трудовому праву, как правило, начинался с фраз: «судебные органы не могут создавать нормы права», «суды в нашей стране не обладают нормативной властью», «вынесенное судом решение не является у нас источником трудового права» 36. Если рассматривать правовое регулирование как упорядочение общественных отношений только с помощью правовых норм, то действительно придется признать, что судебной практике нельзя будет найти место в механизме правового регулирования. Назначение научной категории «механизм правового регулирования» в том и состоит, что посредством ее можно в системе проанализировать все средства правового воздействия на общественные отношения, введенные с целью достижения определенного заранее результата. Правовое регулирование начинает осуществляться после завершения процесса правотворчества, после создания, принятия, издания правовых норм, поэтому правотворчество является самостоятельным процессом, не входящим в правовое регулирование. Понятие «правовое регулирование» не призвано дублировать понятие «правотворчество», поэтому виды правового регулирования (нормативное и индивидуальное) не имеют никаких качеств правотворческого процесса, ибо имеют иные цели, средства, результаты. В связи с этик, выясняя значение судебной практики в механизме правового регулирования трудовых отношений, следует выявить характер ее юридического воздействия на общественные отношения, а не правотворческие свойства, как часто формулируется в литературе. Если же характер упорядочения общественных отношений, осуществляемый различны ля органами судебной системы, различен, то в рамках научной категории «механизм правового регулирования» можно конкретно показать различные свойства такого упорядочения, регулирования. На наш взгляд, только в рамках такой научной категории как механизм правового регулирования, понимаемой как системы правовых средств, можно охарактеризовать правовое значение судебной практики. Другие научные категории — «правотворчество», «источники права», «нормативные юридические акты», «применение права» не дают такой возможности. Сложное содержание понятия «судебная практика» можно вписать только в другое сложное понятие «механизм правового регулирования». Необходимо отметить, что между судебной практикой в широком и узком понимании нет полного разрыва, ибо судебная практика в узком понимании представляет собой часть судебной практики в широком смысле. И в том и в другом случае речь идет о судебной деятельности, завершающейся правовым актом. Вне определенной судебной деятельности и ее результатов не может существовать мнение судов о применяемой норме права, в том числе и правоположения. Деятельность судов протекает в одних и тех же процессуальных формах, развивается, как правило, по общим закономерностям независимо от того, создаются ли в процессе ее правоположения или нет. Процесс упорядочения общественных отношений является сложным процессом, поэтому нельзя его исследовать упрощенно, разорванно, изолированно путем анализа отдельных правовых средств. Несомненно прав С. С. Алексеев, когда в качестве одного из наиболее перспективных направлений научных исследований рассматривает анализ права в единстве с другими активными элементами механизма правового регулирования, в том числе с индивидуальными поднормативньши предписаниями и особенно с правоконкретизирующими предписаниями органов правосудия 37. Исчерпывающую характеристику, полное представление о том, как упорядочивались общественно-трудовые отношения и каков результат правового регулирования — может дать только исследование всех правовых средств, осуществляющих такое упорядочение. Такая же методологическая основа должна применяться и при анализе значения судебной практики. Глава вторая ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКИХ СУДОВ ПО ИНДИВИДУАЛЬНОМУ ПРАВОВОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ И ТЕСНО СВЯЗАННЫХ С НИМИ ОТНОШЕНИЙ Анализ главных структурных элементов правового регулирования социалистических общественных отношений показывает, что в их числе нет особого элемента, который обычно называется «судебная практика». На основании только одного этого факта, на наш взгляд, нельзя отрицать правовое воздействие судебной практики на общественные отношения, в частности, на социалистические трудовые и тесно связанные с ними отношения. Вместе с тем механизм правового воздействия судебной практики до сих пор еще недостаточно изучен. С. С. Алексеев совершенно прав, когда пишет, что в юридической науке значение судебной практики не получило до сих пор достаточно полной и точной оценки, а до недавнего времени самостоятельное юридическое значение судебной практики многими юристами вообще отрицалось1. Не случайно до сих пор многие авторы писали лишь о важном значении для правильного и точного применения норм права руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР, не раскрывая характера их юридического воздействия 2. В ряде же случаев о характере воздействия судебной практики и ее различных элементов на общественные отношения вообще умалчивается. Например, не вскрывается значение судебной практики, в том числе руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов в некоторых учебниках по советскому трудовому праву3. Отчасти это можно объяснить тем, что в программе учебного курса «Советское трудовое право» для юридических факультетов университетов и для юридических институтов, а также в учебной литературе, в частности, в учебниках, нет раздела, где бы можно было проанализировать правовое значение тех правовых средств воздействия, которые, не являясь источниками трудового права, все же оказывают воздействие на поведение рабочих и служащих в свойственных им формах и в предусмотренных законом сферах и пределах. Но прежде чем приступить к выяснению места судебной практики в механизме правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих следует отметить, что все правовые средства, входящие в качестве элементов в правовое регулирование как систему этих средств, необходимо сгруппировать, классифицировать на виды, что позволит глубже познать их сущность и содержание В советской юридической науке правовое регулирование подразделяется на два вида — нормативное и индивидуальное регулирование 4. Для определения деятельности, которая должна охватываться индивидуальным правовым регулированием, начнем анализ с устоявшихся в советской юридической науке представлений об явлениях, находящихся в сфере судебной деятельности. Общепризнано, что решения народных судов, определения кассационных и надзорных судебных инстанций, постановления Пленумов Верховных Судов по конкретным делам являются индивидуальными правовыми актами. Такое качество они приобретают потому, что содержат предписания, относящиеся к одному, точно указанному исполнителю, конкретному лицу. Это позволяет рассматривать все индивидуальные правовые акты, в том числе индивидуальные судебные акты, как средство индивидуального правового регулирования. Это качество индивидуальных правовых актов признается всеми сторонниками индивидуального правового регулирования. Отмечается оно и учеными, которые пока не вводят термин «индивидуальное правовое регулирование». Например, в литературе правильно подчеркивается, что эти акты выступают в качестве необходимых проводников нормативно-правового воздействия, в качестве необходимого средства и необходимой стадии в реализации юридических норм тогда, когда для этого необходимы управленческие акты индивидуального значения либо правоохранительные акты5. Такая характеристика этих актов, на наш взгляд, будет выигрывать, если они будут подведены под термин «индивидуальные правовые акты» и термин «индивидуальное правовое регулирование». Более глубокий анализ индивидуальных судебных актов позволяет вскрыть их разнообразный характер, что определяется особенностями нормативного правового регулирования общественных отношений. Одну группу индивидуальных судебных актов можно рассматривать в качестве актов, содержание которых полностью обусловливается содержанием нормативноправовых актов. В этом случае суд полностью следует за содержанием правовых актов, подтверждая наличие или отсутствие субъективного права (обязанности) у конкретного лица. Индивидуальное правовое регулирование посредством таких актов можно назвать индивидуальноправовым регулированием, содержание которого полностью определено нормативно-правовым регулированием. Деятельность судов при разрешении трудовых споров на основании норм, полностью установивших содержание спорных отношений, сводится к установлению фактических обстоятельств спора и, как правило, не выявляет сложностей при толковании и применении норм права. Например, установив, что работа была произведена в праздничный день, суд согласно ст. 89 КЗоТ РСФСР выносит решение об ее оплате в двойном размере; или установив, что работа выполнена трудящимся в сверхурочное время, суд выкосит решение об оплате ее в размере, предусмотренном ст. 88 того же Кодекса. Другая же группа индивидуальных судебных актов свидетельствует о том, что решение спорного вопроса не полностью предопределено нормами права, а зависит также от усмотрения субъекта, рассматривающего споры, в данном случае от суда. Индивидуальное правовое регулирование, осуществляемое такими актами, можно назвать индивидуально-правовым регулированием, содержание которого определяется и правоприменителем на основе и в пределах, указанных нормативно-правовым регулированием, т. е. индивидуально-правовым регулированием в узком смысле. Сущность этого вида индивидуального правового регулирования проявляется в том, что в процессе применения права компетентный орган не просто распространяет положение юридической нормы на данный случай, а решает дело, при этом в процессе решения нередко определяются содержание прав и обязанностей, объем юридической ответственности и некоторые другие условия поведения участников правоотношений. Оно предполагает, во-первых, наличие известного простора для самостоятельного решения субъектом того или иного вопроса в соответствии с особенностями данной ситуации, а вовторых, наличие полномочий у лиц на такое решение6. Особенность таких индивидуально-правовых актов главным образом обосновывается в трудах С. С. Алексеева и его учеников 7. Характерно, что по существу в функционировании только актов в таком содержании С. С. Алексеев видит индивидуальное правовое регулирование, хотя, естественно, не отрицает индивидуализированного воздействия за всеми индивидуальными правовыми актами в любом их содержании. Последняя разновидность индивидуального правового регулирования составляет лишь часть правоприменительной деятельности. Именно это позволило М. А. Гурвичу рассматривать судебное усмотрение как единственно допустимую в СССР форму судебного индивидуального поднормативного регулирования в качестве «особой» формы применения права,8 а В. В. Лазареву выделить нетипичные ситуации правоприменительного процесса 9. Таким образом, под индивидуальным правовым регулированием в широком смысле, на наш взгляд, следует понимать регулирование общественных отношений, осуществляемое на основе нормативного правового регулирования и Б указанных им пределах, посредством всех индивидуальных правовых актов. Внутри же индивидуального правового регулирования целесообразно выделить две его разновидности: во-первых, индивидуальное правовое регулирование осуществляемое в полном соответствии с содержанием нормативных правовых актов; во-вторых, индивидуальное правовое регулирование, содержание которого на основе и в пределах, указанных законодателем, дополняется усмотрением субъекта (субъектов), осуществляющим такое регулирование. 'Такрад образом, индивидуальное правовое регулирование соцгглйсрусских трудовых отношений — это установленная законодателем деятельность субъекта (субъектов) по разрешению вопросов, касающихся конкретного рабочего (служащего) в полном соответствии с содержанием норм права или с определенной долей его (их) усмотрения в пределах и формах, допускаемых нормами права, и с учетом принципов советского права, социально-экономических закономерностей и потребностей социалистического общества, политики КПСС и норм морали, завершающаяся принятием индивидуального правового акта. В советской юридической литературе уже определялось индивидуальное регулирование, но в его узком смысле. Кроме того, предложенное авторами понятие, на наш взгляд, не полностью вскрывает факторы, влияющие на у смотрительскую деятельность субъектов, поскольку они указывают лишь на принципы права, чем до какой-то степени упрощают эту сложную деятельность по принятию не только законного, но и целесообразного решения10. Индивидуальное правовое регулирование трудовых отношений, развивающееся на базе правоприменительной деятельности, может осуществляться различным управомоченными на то законом органами. В зависимости от того, какие органы могут осуществлять индивидуальное правовое регулирование, оно может быть названо судебным, или административным, или профсоюзным индивидуальноправовым регулированием, а также индивидуальным регулированием, осуществляемым товарищеским судом, комиссией по трудовым спорам, трудовым коллективом и т. д. Например, индивидуальное правовое воздействие при разрешении трудовых споров рабочих и служащих управомочены осуществлять комиссии по трудовым спорам, профсоюзные комитеты, районные (городские) народные суды, а также вышестоящие в порядке подчиненности органы. Каждый из перечисленных правоприменнтельных органов принимает свой особый индивидуальный правовой акт: решение (КТО), постановление (профком), решение, определение (народный суд), приказ (вышестоящие органы), чем и завершается их деятельность по разрешению индивидуального трудового спора. Индивидуальные судебные акты имеют характерные черты, во-первых, правовых актов; во-вторых, индивидуальных правовых актов; в-третьих, актов правоприменения; в-четвертых, особые черты актов, при помощи которых осуществляется правосудие. Согласно ст. 15 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик вступившее в законную силу решение, определение и постановление суда обязательны для всех государственных учреждений, предприятий, колхозов и иных кооперативных и общественных организаций, должностных лиц и граждан и подлежат исполнению на всей территории СССР. Если характеризовать сущность судебного решения как правоприменительного акта, то следует признать, что она проявляется в том, чтобы снять индивидуализированным велением препятствие (оказать содействие) в реализации правовой нормы определенными субъектами11. Однако, на наш взгляд, этого недостаточно для характеристики индивидуальных судебных актов. Углубляясь же в содержание судебного решения как элемента индивидуального правового регулирования социалистических трудовых отношений следует признать, что судебное решение как индивидуальный правовой акт подтверждает наличие или отсутствие у трудящегося или предприятия, учреждения, организации субъективного права или субъективной обязанности, установленных актом нормативного правового регулирования. В этих случаях судебное решение защищает, охраняет установленные актами нормативно-правового регулирования трудовые права и обязанности рабочих (служащих) и законные интересы предприятий (учреждений). Судебное решение действительно прежде всего является актом защиты индивидуальных прав и охраняемых законом интересов спорящих сторон. Именно этим определяется правовая сущность судебного решения 12. Функция подтверждения судом наличия или отсутствия субъективного права или субъективной обязанности у трудящегося проявляется как при рассмотрении исков о присуждении, предъявляемых в целях защиты нарушенного права, так и при рассмотрении исков о признании, предъявляемых с целью защиты оспоренного права. Рассматривая иски о присуждении, суд устанавливает и подтверждает наличие или отсутствие нарушения субъективного права или субъективной обязанности у субъектов трудового договора и в связи с этим призван защитить (или отказать в защите) указанными в нормативных правовых актах средствами. Рассматривая же иски о признании, суд устанавливает и подтверждает наличие или отсутствие субъективного права или субъективной обязанности у сторон трудового договора на то или иное действие. Характерно, что разрешение трудовых споров между трудящимся и предприятием, учреждением, организацией в таких случаях основывается и полностью определяется действующими нормативно-правовыми актами, а в предусмотренных ими пределах актами индивидуально-договорного (автономного) правового регулирования трудовых отношений, поэтому суд не вправе выйти за пределы содержания действующих нормативных установлений, а также соглашений, заключенных сторонами трудового договора. Но анализ разрешения конкретных трудовых споров выявляет и другую особенность правоприменительных актов вообще и судебного решения, в частности. Иногда судебное решение не только подтверждает наличие или отсутствие субъективного права или субъективной обязанности, но и устанавливает меру такого права или обязанности. Например, согласно ст. 18 Положения о материальной ответственности рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации, от 13 июля 1976 г., суд может с учетом степени вины, конкретных обстоятельств и материального положения работника уменьшить размер ущерба, подлежащего возмещению. Следовательно, в этих случаях суд определяет меру материальной ответственности. Следует решить вопрос о том, может ли судебное решение выступать в качестве акта, который не только подтверждает наличие или отсутствие субъективного права или субъективной обязанности, а которым устанавливается субъективное право или субъективная обязанность, когда оно не установлено ни актом нормативного правового регулирования, ни актом индивидуальнодоговорного, автономного правового регулирования. Таким образом, следует решить, могут ли судебным решением создаваться, изменяться или прекращаться субъективные права и обязанности. Индивидуальный правовой акт, которым является судебное решение, по советскому трудовому праву не выполняет такой функции. В связи с этим представляется обоснованным мнение авторов о том, что никаких нормотворческих функций в смысле создания, изменения или прекращения субъективных прав и обязанностей судебным решением советский суд не выполняет. Задача суда — не создавать, прекращать или изменять права и обязанности, а защищать субъективные права и интересы, реально существующие, но наличие которых отрицается или необоснованно оспаривается 13. Признавая исключительную важность этого положения, в литературе даже предлагается в законодательном порядке закрепить норматив-принцип, содержание которого сводилось бы к тому, что органы правоприменения не создают новых прав, обязанностей или юридической ответственности 14. Определив функции, которые выполняет судебное решение в механизме правового регулирования, следует решить, к какой же группе актов применения права его можно отнести. В общей теории советского права классификация актов применения права производится по разным признакам. Классифицируя эти акты по выполняемым функциям, по цели, по содержанию, авторы обычно выделяют две группы актов: актырегламентаторы и правообеспечительные акты, или правоустанавливающие и правоохранительные, или правоконстатирующие и правоохранительные. Судебное решение как правоприменительиый акт, подтверждающий наличие или отсутствие субъективного права (субъективной обязанности), обеспечивает властным предписанием защиту нарушенного или оспоренного права, а также выполнение обязанности, поэтому его можно назвать правоохранительным актом. Решения народных судов, определения судебных коллегий по гражданским делам Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных и автономных республик, постановления Пленумов Верховных Судов по конкретным делам можно рассматривать также как акты официального казуального толкования норм права. Функциональное назначение таких актов проявляется в том, что они способствуют индивидуальному правовому регулированию общественных отношений, вынесению законного решения по конкретному, определенному трудовому спору. По сложившемуся в юридической науке мнению субъектом казуального толкования является только тот орган, который рассматривает конкретное дело. Само же казуальное толкование имеет правовое значение только для разрешения данного, конкретного дела. Акты официального казуального толкования правовой нормы, следовательно, имеют строго определенное, ограниченное функциональное назначение и не призваны по советскому законодательству оказывать обязательное юридическое воздействие на разрешение других судебных дел, споров. Несмотря на то, что при разрешении конкретного дела суд толкует норму права как правило поведения, имеющее общий характер, казуальное толкование не приобретает эту черту правовой нормы и не становится по своему правовому значению однозначным с нормативным официальным толкованием. В связи с этим нельзя признать обоснованной точку зрения В. В. Лазарева, который исходит из того, что толкование правовой нормы, каким бы оно ни было (нормативным или казуальным), всегда имеет характер всеобщности и в своем использовании никогда не может быть ограничено одним случаем. Кроме того, В. В. Лазарев считает, что казуальное разъяснение закона приобретает иногда решающее значение в юридической квалификации. Это происходит в силу того, что правовые нормы в практике могут получить различное понимание, а нормативное разъяснение может какое-то время отсутствовать. В подобной ситуации мотивировочная часть судебного решения должна содержать ссылку не только на закон, но и на акт казуального толкования закона. Такая позиция В. В. Лазарева обоснованно вызвала критику15. Нено Неновски правильно отмечает, что такое мнение В. В. Лазарева требует уточнения, а Г. Т. Ткешелиадзе прямо указывает, что принятие такого предложения означало бы признание советским правом существование судебного прецедента. Следует признать правильными и возражения П. М. Рабиновича В. В. Лазареву по поводу признания им общего характера результатов казуального толкования. Он обоснованно указывает, что использование результатов казуального толкования при решении аналогичных дел происходит не в силу его формальной (юридической) обязательности (такая обязательность возможна лишь при указании на то в законе), а вследствие его убедительности, аргументированности 16. Официальное казуальное судебное толкование функционирует в интересах вынесения законного судебного решения (определения) как индивидуального судебного акта, поэтому распространяет свое правовое воздействие лишь на субъектов, являющихся сторонами разрешаемого спора. Индивидуальные судебные акты по советскому праву не являются источником советского права, т. е. общеобязательным правилом для разрешения других аналогичных дел. В связи с этим в литературе правильно подчеркивается, что ни один суд не может использовать решение по конкретному делу как официальное нормативное основание для разрешения других, даже аналогичных дел17. Следовательно, официальное казуальное судебное толкование является элементом индивидуального судебного правового регулирования. Однако, отвергая общеобязательный характер казуального толкования норм права, даваемого судом при разрешении им конкретного спора на процесс разрешения других споров, нельзя вообще отрицать какоелибо влияние этого вида официального толкования, как это считает, например, Имре Сабо, когда пишет, что о том или ином виде толкования можно говорить лишь в том случае, если оно оказывает влияние на практику применения права. Относительно же отдельных случаев казуального толкования этого утверждать нельзя . Подобного же взгляда придерживается и Г. Т. Ткешелиадзе, который видит возможность влияния казуального толкования не через единичный акт такого толкования, а через общую линию, выявившуюся при рассмотрении аналогичных дел 19. Толкование нормы права, осуществляемое одним судом при разрешении одного конкретного дела, может оказать и фактически оказывает влияние на толкование той же правовой нормы, осуществляемое другим судом при разрешении другого спорного дела. Вместе с тем такое влияние не имеет качеств, специфических для нормативного, общеобязательного толкования. Оно является одним из средств ненормативного регулирования и по сфере влияния является ограниченным. Казуальное толкование оказывает более широкое и глубокое влияние на общественный процесс толкования норм права косвенным путем, когда является основой, материалом для выводов органов, обобщающих судебную практику и вырабатывающих «типичное толкование» правовой нормы или нормативное судебное толкование. Совершенно другой характер взаимоотношений, правовых связей можно наблюдать между различными инстанциями судебных органов при разрешении ими одного и того же судебного дела. Взаимоотношения нижестоящих и вышестоящих судов отрегулированы гражданскопроцессуальными правовыми нормами и представляют собой отношения судов не по горизонтали, а по вертикали. Согласно ст. 52 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик указания суда, рассматривающего дело в кассационном порядке или в порядке судебного надзора, изложенные в определении или постановлении, обязательны для суда, вновь рассматривающего данное дело. Аналогичные нормы закреплены и в ст. ст. 314 и 331 ГПК РСФСР. Несмотря на то, что вопрос о пределах обязательности указаний вышестоящих судов для разрешения нижестоящими судами спора в науке советского гражданского процессуального права является спорным, общепризнанным является тот факт, что указания вышестоящих судебных инстанций должны быть учтены нижестоящими судами при вторичном разрешении дела. Если же последние суды не соглашаются с толкованием нормы права, данным вышестоящим судом, то они обязаны мотивировать собственное толкование этой нормы, в противном случае игнорирование указаний вышестоящих судов может повлечь отмену решения суда 20. В процессе разрешения индивидуальных трудовых споров, в процессе казуального толкования нормы права у каждого судьи должно вырабатываться и фактически вырабатывается единообразное толкование нормы права. Придерживаясь его, судья применяет эту норму и однотипно разрешает однородные трудовые споры. Так каждый судья создает для себя правило применения конкретной нормы, казуальное правило применения, в том числе и казуальное правоположение. Чаще всего единого правила применения конкретной нормы придерживаются и все судьи конкретного суда (районного, городского, областного и т. д.). В таком случае обычно говорят, что практика судов единообразно сложилась в масштабе района, города, области. Исследование поставленных в данном параграфе вопросов позволяет сделать следующие основные выводы. Во-первых, индивидуальное правовое регулирование трудовых отношений рабочих, служащих, понимаемое в широком смысле, включает в себя всю деятельность органов по разрешению конкретных трудовых споров, возникающих между рабочими, служащими и предприятиями, учреждениями, организациями. Разрешение конкретных трудовых споров судами представляет собой разновидность такого индивидуального регулирования, которое условно можно назвать судебным индивидуальным правовым регулированием в широком понимании. Судебное индивидуальное правовое регулирование в области трудовых отношений в широком объеме — это установленная законодателем деятельность суда по разрешению трудовых споров рабочих и служащих в полном соответствии с содержанием нормативно-правового регулирования трудовых отношений и в пределах и в формах, допускаемых нормами права, с определенной долей его усмотрения, и с учетом принципов советского права, социально-экономических закономерностей и потребностей общества, политики КПСС и норм коммунистической морали. Во-вторых, деятельность судов по индивидуальному правовому регулированию является стадией правового регулирования трудовых отношений, целью которой является охрана и защита субъективных прав рабочих и служащих и законных интересов предприятий, учреждений, организаций. В-третьих, решения, определения, постановления судов как индивидуальные правовые акты, завершающие процесс разрешения индивидуальных трудовых споров, представляют собой элемент индивидуального правового регулирования трудовых отношений, функциональное назначение которого сводится к защите субъективных трудовых прав и возложению субъективных трудовых обязанностей. В-четвертых, деятельность судов по разрешению конкретных трудовых споров, в процессе которой они управомочены в пределах и формах, установленных законом, на разрешение спора по своему усмотрению, является судебным индивидуальным правовым регулированием трудовых отношений в узком смысле и представляет собой подсистему в системе правовых средств, составляющих индивидуальное правовое регулирование трудовых отношений рабочих и служащих. В-пятых, в процессе осуществления правосудия по трудовым делам суды толкуют применяемые нормы и вырабатывают казуальное, индивидуальное правило их применения, в том числе и казуальное правоположение, вносящее элемент новизны в правовое регулирование. В-шестых, вся судебная деятельность и ее результаты (в том числе и казуальные правила применения правовых норм) оказывают существенное влияние на функционирование трудовых и тесно связанных с ними отношений. В-седьмых, часть судебной практики, состоящая из деятельности по разрешению индивидуальных трудовых споров и завершающаяся принятием индивидуальных судебных актов, следовательно, является одной из частей механизма правового регулирования трудовых и тесно связанных с ними отношений, а именно — индивидуального правового регулирования. Глава третья ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР И ПЛЕНУМОВ ВЕРХОВНЫХ СУДОВ СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК ПО НОРМАТИВНОМУ ПРАВОВОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ Согласно ст. 153 Конституции СССР Верховный Суд СССР является высшим судебным органом СССР и осуществляет надзор за деятельностью судов СССР, а также судов союзных республик в пределах, установленных Законом. Организация и порядок деятельности Верховного Суда СССР определяется Законом о Верховном Суде СССР от 30 ноября 1979 г. 1. До принятия такого закона его компетенция определялась Положением о Верховном Суде СССР от 12 февраля 1967 г., в соответствии с п. «в» ст. 9 которого Пленум Верховного Суда СССР имел право давать руководящие разъяснения судам в связи с произведенными обобщениями судебной практики и судебной статистики по вопросу применения законодательства2. История советского социалистического правосудия показала, что руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик являлись важным фактором единообразного применения норм права. В 1970—1980 гг. в период принятия новых основных законодательных актов о труде рабочих и служащих деятельность Пленумов по выработке направлений единообразного применения новых норм не сокращается, а совершенствуется и развивается. Однако вопрос о юридической природе руководящих постановлений Пленумов до сих пор остается спорным. В течение нескольких десятилетий он обсуждался в советской юридической науке, при этом наиболее активно в 50-е и 60-е годы. К концу 60-х годов подавляющее большинство советских ученых не признавало за руководящими постановлениями Пленумов значение источников советского права, их роль сводилась к толкованию и разъяснению действующего законодательства 3. Под источником советского права в настоящее время понимаются нормативные юридические акты, акты правотворческих органов, т. е. органов, управомоченных советским государством на правотворческую деятельность, деятельность по введению новых правовых норм, их изменению или по их отмене, акты, являющиеся формой существования юридических норм 4. В этот период большинство советских ученых не рассматривают постановления Пленумов Верховных Судов источником советского права 5. Не признают их в качестве таковых и ученые зарубежных социалистических стран 6. Однако эта точка зрения не является единственной, поскольку некоторые авторы продолжают утверждать противное, подчеркивая, что правильнее будет усматривать специфические правотворческие свойства в право конкретизирующей деятельности Верховных Судов СССР и союзных республик, но не во всей судебной системе вообще. В. М. Горшенев далее приходит к выводу, что руководящие разъяснения следует относить к источникам права, хотя бы в качестве дополнительных7. Признает руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда источниками права и Г. Т. Ткешелиадзе, поскольку исходит из той посылки, что закон и право не идентичные понятия и что закон не является единственной формой выражения права 8. В. В. Лазарев, правильно указывая, что для отнесения тех или иных актов к источникам права нужно признание их в качестве таковых со стороны государства, приходит, на наш взгляд, к необоснованному выводу о том, что Положение о Верховном Суде СССР не отличается в этом отношении достаточной определенностью, т. к. текстуально оно и не управомочивает, и не запрещает Пленуму Верховною Суда издавать подзаконные нормативные акты 9. Следует согласиться с мнением А. Ф. Черданцева, который анализируя Конституцию СССР 1936 г. и Положение о Верховном Суде СССР 1957 г., приходит к совершенно правильному выводу о том, что высшие судебные инстанции не обладают правотворческой функцией, а посредством руководящих разъяснений должны даваться разъяснения законодательства по вопросам его применения10. В. В. Куликов, анализируя компетенцию Верховного Суда Союза ССР, подчеркивает, что уже в первые годы его функционирования одним из важных направлений его деятельности в соответствии с Положением о Верховном Суде СССР, принятом 23 ноября 1923 г., и в силу Наказа Верховному Суду СССР, утвержденного ЦИК СССР 14 июля 1924 г., была дача судам руководящих разъяснений по применению союзного законодательства и толкование общесоюзных законов11. Чаще всего в обосновании своей позиции сторонники наделения Пленумов Верховных Судов правотворческими функциями ссылались на то, что фактически в руководящих постановлениях Пленумов содержатся новые правила поведения. Анализ руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР за весь период их функционирования, проведенный нами в области применения трудового законодательства, позволил сделать вывод о том, что фактически, особенно в 20-е годы, в них действительно иногда содержались положения, которые изменяли действующие нормы о труде, вводили новые правила поведения, которые и составили «фактическое судебное правотворчество» 12. Однако это не позволило нам сделать вывод о том, что правотворчество Пленумов является нормальным явлением и должно быть закреплено как законная деятельность этого органа. Причины выхода Пленума за пределы своей компетенции не кроются в самом характере социалистического правосудия, а поэтому не вызывают необходимости изменения его компетенции. Недостаточная разработанность в тот период трудового законодательства, его отставание от требований жизни приводили к тому, что нередко назревшие уточнения, дополнения и даже изменения трудового законодательства проводились в жизнь не путем издания соответствующих нормативных актов, а через «установившуюся практику». Активизация правотворчества в области трудовых отношений рабочих и служащих в 60—70 годы, принятие Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде и республиканских Кодексов законов о труде, а также продолжающееся обновление трудового законодательства, в процессе чего учитывается объективная необходимость дополнения, изменения в нормах права, полностью ликвидировала основную причину по которой допускалось прежде нормотворчество в руководящих постановлениях Пленумов. В настоящий период, на наш взгляд, следует еще глубже и шире реализовать принципиальный подход к деятельности советских судов, в том числе и к деятельности Пленумов, как к правоохранительной деятельности, не имеющей ничего общего с правотворческой деятельностью управомоченных на то органов. Социализм создает все необходимые условия к тому, чтобы правосудие в СССР осуществлялось в полном соответствии с законом, а не служило средством к его изменению. В связи с этим нельзя согласиться с позицией Ю. X. Калмыкова, который, признавая тот факт, что Верховный Суд СССР не вправе принимать правовые нормы, все же допускал необходимость внесения изменений в Положение о Верховном Суде СССР, с целью предоставления последнему в отдельных случаях принимать в процессе толкования действующего законодательства и в его пределах юридически значимые нормы 13. На наш взгляд, никакие обстоятельства, в том числе и то, что правовые нормы будут устанавливаться только по частным вопросам правоприменения, и то, что эта деятельность будет составлять исключение, а не общее правило, не должны позволить законодателю отойти от принципиального подхода и наделить Пленумы Верховных Судов павотворческими функциями. Представляется более перспективной и принципиально правильной точка зрения тех авторов, которые считают, что при всей важности Пленума Верховного Суда СССР, определений судебных коллегий Верховных Судов союзных республик в деле единообразного толкования и применения советских законов, указанные постановления и определения, как и вообще вся судебная практика, не могут рассматриваться в качестве источника права, ибо принцип социалистической законности исключает такое положение, при котором суд мог бы не только применять право, но и создавать его при рассмотрении конкретных дел или в процессе толкования законодательства 14. Проведенный нами анализ содержания всех принятых руководящих постановлений Пленума Верховного Суда СССР и Пленума Верховного Суда РСФСР за период с 1966 г. по настоящее время убедительно показывает, что эти органы осуществляют свою деятельность в основном строго в рамках своей компетенции. Что же касается возможности случайного выхода Пленумов за пределы своей компетенции, то она не исключается и в настоящее время, но, на наш взгляд, становится реальностью чрезвычайно редко. Требуется глубокое и специальное исследование некоторых нормативных правоположений, выработанных Пленумами, прежде чем со всей категоричностью можно будет упрекнуть последних в неправильном истолковании, конкретизации трудового законодательства или применении его по аналогии. Но даже тогда, когда можно будет найти в деятельности Пленумов примеры создания новых правил поведения вследствие ошибок, допущенных в праворазъяснительном процессе, все же не следует на этом основании предоставлять им правотворческие функции, а необходимо совершенствовать как сам этот процесс, так и научную разработку проблем толкования, конкретизации применения аналогии закона и права в интересах дальнейшего укрепления социалистической законности в судебной деятельности. Таким образом, в период социализма деятельность Пленумов Верховных Судов по разъяснению действующего трудового законодательства успешно реализуется в рамках закрепленной за ними компетенции и, на наш взгляд, не нуждается в предоставлении этим органам правотворческих функций. Не рассматривая руководящие постановления Пленумов в качестве источника советского трудового права, все же нельзя отрицать, что они находятся в системе правовых средств воздействия на трудовые отношения. Признавая это, следует решить к какому же виду правового регулирования их следует отнести, или может быть их целесообразно выделить в какой-либо самостоятельный вид правового регулирования? Следовательно, в настоящий период недостаточно отметить, что руководящие постановления Пленумов Верховных Судов не являются источниками права (как это сделано в некоторых учебниках по советскому трудовому праву), а необходимо определить правовое значение этих актов и механизм их воздействия на трудовые отношения 15. К сожалению, подобным недостатком страдают и другие работы. В частности, Г. С. Гончарова, выявляя значение судебной практики в развитии и совершенствовании законодательства о переводах и перемещениях, пришла к выводу, что руководящие постановления Пленумов Верховных Судов не носят нормативного характера, поскольку в этих актах не содержится норм права. Однако далее она не определяет к какому же виду правового регулирования следует отнести эти акты 16. Прежде всего бесспорно, что такая деятельность Пленумов не может быть отнесена к индивидуальному правовому регулированию, поскольку ее цель направлять деятельность всех судов, а через нее и деятельность всех правоприменителей. В отличие от индивидуального правового регулирования правовые средства, относящиеся к другому виду, к нормативному правовому регулированию, характеризуются направленностью воздействия на неограниченный круг субъектов, т. е. общим, а не индивидуальным действием. Вследствие этого в качестве одного из признаков нормативного правового регулирования следует отметить «общий характер», «нормативность» включенных в них правовых средств. «Суть нормативного регулирования,— как указывается в литературе,— в том и состоит, что общим правилом предписывается определенное поведение для всех лиц, которые попадают в предусмотренные им обстоятельства» 17 . Руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР прежде всего адресуются всем судам советской судебной системы, а руководящие постановления Пленумов Верховных Судов союзных республик призваны направлять деятельность всех судов соответствующей союзной республики. Следовательно, в воздействии Пленумов Верховных Судов ярко прослеживается общая направленность, что дает возможность найти в их деятельности один из признаков нормативного правового регулирования общественных отношений. Однако для отнесения руководящих постановлений к такому виду регулирования необходимо, чтобы им был свойственен и второй признак нормативного правового регулирования. Вторым признаком нормативного правового регулирования является общеобязательность применения входящих в его состав актов, поскольку они издаются органами с единственной целью направить поведение участников общественных отношений в том направлении, которое ими выработано. Такой признак обычно связывается лишь с нормативными юридическими актами и содержащимися в них правовыми нормами. Вследствие того, что многие авторы не допускали существование в руководящих постановлениях Пленумов правовых норм, естественно, им приходится быть последовательными и не признавать общеобязательное значение содержащихся в них положений. Обычно одни из них указывали, что они обязательны только для судебных органов и не обязательны для всех, кто применяет толкуемые законы 18. Другие же — лишь на то, что руководящие указания обязательны для судов 19. Высказывалась в литературе и другая точка зрения, которая сводится к тому, что толкование, даваемое Пленумами Верховных Судов, обязательно для органов, должностных лиц и граждан, вовлеченных в сферу судопроизводства, в качестве участников судебного процесса 20. . Действительно, согласно Положения о Верховном Суде СССР 1957 г. руководящие разъяснения Пленума прежде всего адресовались судам и призваны были направлять их деятельность, поэтому формально они были обязательны лишь для судов. В этом проявлялась их формально ограниченная общеобязательность. Анализ фактического функционирования всех правовых средств, входящих в систему правового регулирования социалистических общественных отношений, показывает, что руководящие постановления не могли быть обязательны лишь для судов. В процессе осуществления социалистического правосудия по трудовым спорам дается оценка деятельности администрации предприятий, учреждений, организаций и индивидуальным правовым актам ее завершающим, а также действиям (бездействиям) трудящегося с точки зрения соответствия их не только правовым нормам, но и руководящим постановлениям. В связи с этим последние посредством судебного решения становятся юридически обязательными для сторон трудового договора. Здесь как бы опосредованным путем — через судебное решение — они оказывают свое правовое воздействие на трудовые отношения рабочих и служащих. Прежде всего таким путем руководящие постановления Пленумов Верховных Судов оказывали и оказывают фактически правовое воздействие на неограниченный круг правоприменителей и лиц, реализующих нормы трудового права, вовлеченных в сферу судопроизводства, являющихся участниками судебного процесса. В литературе предпринимались попытки отойти от представления об ограниченной правовой обязательности руководящих постановлений Пленумов и высказывались взгляды о том, что толкование, даваемое Пленумами Верховных Судов, обязательно для органов, должностных лиц и граждан, являющихся участниками судебного процесса. Но далее, производя отличие толкования, даваемого Пленумом, от толкования, даваемого Президиумом Верховного Совета СССР, и признавая, что последнее обязательно не только для судебных органов, применяющих право, авторы вновь возвращаются к мнению об ограниченности юридического действия постановлений Пленума 21. Вместе с тем фактическое правовое воздействие руководящих постановлений Пленумов не ограничивается только кругом субъектов, вовлеченных в сферу судебного производства. Судебные органы, по общему правилу, рассматривают трудовые споры лишь в том случае, если они предварительно были разрешены комиссией по трудовым спорам и профкомом. Рассмотрение трудовых споров в комиссиях, профкоме и судах представляет собой единую систему, которая должна функционировать в едином направлении, в интересах укрепления социалистической законности в области трудовых отношений. В связи с принятием судебного решения по индивидуальному трудовому спору, до этого рассматриваемого в комиссии по рассмотрению трудовых споров и в профсоюзном комитете, все ранее принятые индивидуальные правовые акты этих органов утрачивают свое правовое значение. Утрачивают они свое правовое значение и в том случае, если суд по-иному разрешил трудовой спор, руководствуясь только правилом применения нормы, выработанным Пленумом. В этом случае становится особенно ясной фактическая роль руководящих постановлений. Следовательно, поскольку при судебном рассмотрении трудовых споров как завершающейся стадии единой системы разрешения трудовых споров рабочих и служащих обязательно учитываются руководящие постановления Пленумов Верховных Судов, то последние становились фактически обязательными и для КТС и профсоюзных комитетов. Не случайно, анализируя решения комиссий по трудовым спорам и постановления профкома, в них можно встретить ссылки на руководящие разъяснения высших судебных органов, которыми и обосновывается их вынесение. В связи с вышеизложенным можно согласиться, что на практике разъяснения Пленумов Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных республик оказывают серьезное влияние на единообразное применение трудового законодательства при разрешении споров на предприятиях, в учреждениях. Однако признать, что они являлись для последних юридически необязательными, можно лишь в том смысле, что они были адресованы формально только судам, хотя их фактическая правовая сила распространялась на всех правоприменителей и всех лиц, реализующих нормы права. В правовой системе существует неразрывная связь между входящими в ее состав подсистемами. Трудно представить, чтобы функционирование судебной системы не оказывало влияния на развитие системы органов прокуратуры, милиции, адвокатуры. В силу выполняемых судами функций по осуществлению социалистического правосудия их деятельность в целом, также как и ее конкретные результаты оказывают огромное влияние (прямое и косвенное) на деятельность всех подсистем правовой системы. Вследствие этого такой компонент судебной системы как Пленум Верховного Суда СССР и Пленумы Верховных Судов союзных республик оказывает влияние на всю правовую систему в целом, а не ограничивается только рамками судебной системы. Н. Н. Вопленко совершенно обоснованно отмечал, что государственная обязательность разъяснений Пленумов Верховных Судов обосновывается не правотворческим их значением, а местом и ролью субъектов толкования права в системе органов социалистического правосудия. Исходя из анализа термина «руководящие разъяснения», следует признать, что под руководством применительно к общественным системам понимается осуществление действий по направлению развития и функционирования общества или его отдельных частей. Руководство выражается во властных действиях. Отсюда всякая недооценка значения руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР противоречит их смысловому и функциональному назначению, законодательству о судоустройстве и практике социалистического правосудия23. Таким образом, руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов всегда надо было рассматривать как акты, имеющие общий, нормативный характер, применение которых общеобязательно не только для всех судов, но и для всех органов, разрешающих трудовые споры, а также органов и должностных лиц, применяющих нормы праву. Такая характеристика правовой природы руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов в настоящее время полностью соответствует закону.)в ст. 3 Закона о Верховном Суде СССР, принятом 30 ноября 1979 г. на второй сессии Верховного Совета СССР десятого созыва, прямо указывается, что руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которым дано разъяснение. Наличие этих признаков у руководящих постановлений Пленумов позволяет отнести их к такому виду правового регулирования трудовых отношений, каким является нормативное правовое регулирование. Однако, отмечая наличие каждого или сразу двух общих признаков как у нормативных, юридических актов, источников права, так и у руководящих постановлений Пленума и относя эти акты к нормативному правовому регулированию, следует в то же время подчеркнуть, что эти правовые акты по своим функциям юридическому значению полностью не являются тождественными. В связи с этим едва ли можно согласиться с В. В. Лазаревым, который, считая, что своим содержанием руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда имеют правило поведенияV общего характера, которое обращено отнюдь не к определенному кругу лиц, которые будут обращаться в судебные учреждения, приходит к выводу, что деятельность Пленума, связанная с предварительным восполнением пробела в праве и закрепленная в постановлениях, имеет все признаки нормативного акта и имеет значение источника советского права 24 Отмечая своеобразие руководящих постановлений Пленума, содержащих правоположения, представляющих собой явления, отличные от норм права, С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров окончательную правовую характеристику постановлений Пленума дают, исходя только из их общего характера, поэтому и называют их подзаконными нормативными актами 25. Постановления Пленумов имеют свои, отличные от подзаконных нормативных юридических актов, специфические признаки, что позволяет их рассматривать как специфические, а поэтому самостоятельные правовые акты, выполняющие собственные функции в правовом регулировании общественных отношений. Самостоятельная юридическая природа постановлений Пленумов определяется той задачей, функцией, которую они выполняют. С. С. Алексеев правильно подчеркивает, что функция разъяснения является для них единственной, и, следовательно, только она определяет их юридическую природу. Эта функция развивается не на базе процесса правотворчества, а на базе правоприменительного процесса, осуществляемого судебными органами. И ее результатом является не нормативный правовой акт, а акт официального нормативного толкования. Далее С. С. Алексеев, рассматривая толкование как элемент механизма правового регулирования, вскрывает его роль в обеспечении нормативной регламентации общественных отношений. Эта роль, по его мнению, сводится, во-первых, к тому, что толкованием нормативных актов реально завершается процесс нормативной регламентации; во-вторых, интерпретационные акты как бы подключаются к нормативным. Они вместе, в совокупности «обслуживают» нормативную основу механизма правового регулирования, обеспечивая эффективность ее действия в условиях строгой социалистической законности 26. Таким образом, специфичность такого правового явления, каким является руководящее постановление Пленума, проявляется, главным образом, в том, что оно призвано направлять правоприменительную деятельность в одном, определенном законом направлении. Такое направление может быть осуществлено лишь на основе постоянного анализа судебной деятельности, ее обобщения. Отсюда эти акты появляются на базе обобщения деятельности судов, по времени они не связаны с процессом правотворчества и всегда следуют за этим процессом. Акт официального нормативного толкования, выработанный Пленумом, существует как изолированное правовое образование, которое издается самостоятельно, а в сборниках нормативных актов публикуется отдельно, обычно в разделе, где расположен разъясняемый нормативный акт или отдельная правовая норма, т. е. никогда не сливается с ними, занимая свое самостоятельное, определенное место среди правовых актов советского государства. В литературе обычно при анализе юридической природы разъяснений Пленумов указывается на их вспомогательное значение в отличие от нормативных актов27. И с этим следует согласиться. Однако надо обратить внимание на то, в чем видят авторы дополнительность, вспомогательность таких актов. Например, Н. Н. Воплейко считает, что это проявляется в том, что, во-первых, официальные разъяснения не могут применяться самостоятельно, без разъясняемых ими правовых норм; во-вторых, они имеют силу и значение только в течение срока действия толкуемых норм и в случае их отмены прекращают свое действие 28. Эти черты постановлений Пленумов, на наш взгляд, характеризуют не их вспомогательность и дополнительность, а скорее всего зависимость от норм права, от нормативных правовых актов. Дополнительность, вспомогательность руководящих разъяснений Пленумов определяется тем, что они не рассматриваются как необходимый элемент нормативного правового регулирования, а принимаются тогда, когда нормативные юридические акты не осуществляют полного юридического воздействия на общественные отношения в направлении, ими предусмотренными, в силу различных причин. И. С. Самощенко правильно подчеркивает, что само существование актов нормативного толкования тем и объясняется, что норма права изложена недостаточно ясно, что без официального разъяснения она во многих случаях применяется неправильно. Не будучи юридическим источником права, такие акты, следовательно, являются одной из форм его выражения, формой дополнительной, служебной, но практически очень важной 29. Не случайно, что руководящие постановления издаются далеко не по всей практике применения судами норм права. Даже тогда, когда такое постановление посвящается конкретному правовому институту или акту, оно часто не касается многих норм этого института или акта!/Кроме того, не всякая практика доходит до формы руководящих разъяснений, ибо существует возможность влияния на общественные отношения другими средствами и не выявляется реальная необходимость введения руководящих постановлений Пленумов как элемента нормативного правового регулирования. Характерно, что в своей праворазъяснительной деятельности Пленумы пользовались различными вариантами направления практики судов. В одних случаях их руководящие постановления направляли применение основных актов о труде, например, постановление № 6 Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. «О применении в судебной практике Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде» 30. В других посвящались отдельным институтам или субшститутам. К таким постановлениям следует отнести, например, постановления № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации»31, № 10 от 24 ноября 1978 г. «О применении судами законодательства, регулирующего оплату труда рабочих и служащих»32, № 3 от 26 апреля 1984 г. «О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора»33, № 12 от 5 сентября 1986 г. «О применении судами законодательства о трудовом договоре и повышении их роли в укреплении трудовой дисциплины» и № 3 от б апреля 1988 г. «О внесении изменений и дополнений в постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г.»34 В ряде же случаев в них разъяснялась одна или несколько правовых норм. В этом отношении показательны постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 20 декабря 1976 г. «Вопросы, связанные с применением ч. 4 ст. 18 КЗоТ РСФСР»;35 № 3 от 21 марта 1978 г. «О вопросах, возникших в судебной практике при применении ст. 215 Кодекса законов о труде РСФСР» . Это позволило Пленумам оперативнее реагировать на сложности, возникающие в деятельности судов, и эффективнее направлять их практику. Однако чрезвычайно важно подчеркнуть, что нормативные постановления Пленумов являются самостоятельным элементом нормативного правового регулирования, по своему характеру дополнительным элементом, принципиально отличный от другого, главного элемента такого вида регулирования, нормативных юридических актов, вводящих правовые нормы. Характеристика юридической природы руководящих постановлений Пленума через дополнительный элемент нормативного правового регулирования, на наш взгляд, точнее отражает механизм их воздействия на общественные отношения, поскольку, с одной стороны, подчеркивает их отличие от главного элемента того же вида правового регулирования, от нормативных юридических актов, источников права; с другой — вскрывает их роль в правовом воздействии именно через такой вид правового регулирования, каким является нормативно-правовое регулирование. К такому же мнению склоняется и Ю. Г. Ткаченко, которая пишет, что правовые акты, официально разъясняющие (толкующие) нормативные акты, примыкают к нормативным, актам как элементам механизма правового регулирования37. Нельзя согласиться с К. И. Комиссаровым, который правильно предварительно высказывает соображение о необходимости официального признания нормативного характера руководящих постановлений Пленумов, все же не признает, что деятельность последнего является деятельностью особого рода, отличающейся от судебной практики в собственном смысле. Ошибочность такого взгляда связана с тем, что К. И. Комиссаров значение руководящих постановлений Пленума рассматривает не по их влиянию на регулируемые общественные отношения, т. е. не на объект регулирования, а по воздействию их на нормативную основу механизма правового регулирования, т. е. на одно из правовых средств, при помощи которых осуществляется воздействие на объект регулирования38. Влияние актов нормативного толкования прежде всего связана с их нормативностью и общеобязательностью, что позволяет рассматривать их как особую разновидность судебной практики, призванную оказать воздействие на неограниченный круг общественных отношений. Эту деятельность нельзя отождествлять с деятельностью по правовому воздействию на определенное общественное отношение, на конкретную личность. В силу этого различные виды деятельности судебных органов составляют не только различные элементы правового регулирования, но и входят в состав различных видов правового регулирования — нормативного и индивидуального, составляя их элементы. Таким образом, руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик являются дополнительным элементом нормативного правового регулирования общественных отношений, правовым актом официального нормативного толкования корм права, призванным давать разъяснения судам по вопросам применения законодательства. Деятельность Пленумов по выработке руководящих постановлений представляет собой самостоятельную, дополнительную стадию регулирования, которую можно назвать стадией праворазъяснительной. В связи с этим нельзя согласиться с широко распространенным в науке советского трудового права мнением о том, что судебная практика — это категория, которой охватывается только правоприменительная деятельность. Например, Г. С. Гончарова пишет: «В советской юридической науке вопрос о значении судебной практики занимает важное место, поскольку она представляет собой правоприменительный процесс» 39. Б. К. Бегичев ясно пишет, что постановления Пленумов являются актами правоприменения, хотя и считает, что в ни содержатся нормативные положения о применении норм трудового права 40. В последние десятилетия заметно усиливается регулирующее воздействие руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов, Как правильно отметил С. И. Гусев, постоянно увеличивается количество руководящих постановлений и возрастает их роль в формировании судебной практики 41. Рассматривая это в качестве положительного фактора, следует отметить несколько направлений, по которым оно проявляется. Во-первых, их выработка ускоряется и максимально приближается к периоду введения в действие разъясняемого нормативного юридического акта. Во-вторых, сами нормативные правоположения постоянно подвергаются усовершенствованию как по содержанию, так и по форме, тем самым повышается качество их нормативности. В этом плане достаточно обратить внимание на постановления Пленума Верховного Суда РСФСР, утратившие силу в связи с принятием постановления № 5 Пленума того же Суда от 16 декабря 1986 г. «О некоторых вопросах применения судами РСФСР законодательства при разрешении трудовых споров». В-третьих, расширяется круг правовых норм и законодательных актов, подвергающихся нормативному воздействию со стороны Пленумов. Так в настоящее время при разрешении трудовых споров народные суды руководствуются, в частности, постановлениями Пленума Верховного Суда СССР № 7 от 21 июня 1985 г. «О практике применения судами законодательства по делам о приписках и других искажениях отчетности о выполнении планов»42; № 9 от 21 июня 1985 г. «О судебной практике по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение»43; № 15 от 1 ноября 1985 г. «О практике применения судами законодательства, направленного на усиление борьбы с пьянством и алкоголизмом»44; № 2 от 16 января 1986 г. «О выполнении судами постановления Верховного Совета СССР от 3 июля 1985 г. «О соблюдении требований законодательства об охране природы и рациональном использовании природных ресурсов»45; № 9 от 18 апреля 1986 г. «О применении судами законодательства об ответственности должностных лиц за нарушение порядка рассмотрения предложений, заявлений, жалоб граждан и преследование за критику» 46, а также постановлением № 2 Пленума Верховного Суда РСФСР от 27 августа 1986 г. «О некоторых вопросах применения судами РСФСР законодательства по борьбе с пьянством и алкоголизмом» 47. В-четвертых, изменяется и структура их содержания. Главное место среди них стали занимать положения чисто разъяснительного характера, а также положения, конкретизирующие оценочные понятия в трудовом законодательстве. В значительно меньшем объеме в них представлены правоположения, временно восполняющие пробелы в законодательстве, и свидетельствующие о распространительном и ограничительном толковании правовых норм. Например, в постановлении № 5 Пленума Верховного Суда РСФСР от 16 декабря 1986 г. «О некоторых вопросах применения судами РСФСР законодательства при разрешении трудовых споров» содержится 25 пунктов. Из них в одном временно восполняется пробел в трудовом праве (см. пункт 4), в другом описывается оценочное понятие (см. пункт 25 подпункт 2 «б»), во всех остальных разработаны нормативные праворазъяснительные правила применения. При этом деятельность Пленумов Верховных Судов по созданию руководящих постановлений развивается на базе возросшей нормативности самих юридических актов. В связи с чем можно констатировать, что все элементы нормативного правового регулирования общественных отношений как главный, так и дополнительный, одновременно развиваясь каждый по своим собственным направлениям, создают прочную основу для социалистического правопорядка и единой социалистической законности. Вместе с тем из этого не вытекает, что возможности нормативного толкования норм права, осуществляемого Пленумами, полностью реализованы и исчерпаны, равно как и другие формы воздействия судебной практики. Прежде всего судебная практика до сих пор не оказала сколько-нибудь заметного воздействия на отраслевое трудовое законодательство как в направлении его применения, так и развития. Интересную информацию суды могут дать законодателю в плане соответствия отраслевых норм права о труде Основам законодательства Союза ССР и союзных республик о труде и республиканским Кодексам законов о труде. Еще не использованы возможности судебной практики по воздействию на локальное нормотворчество и по влиянию на процесс применения локальных норм. Эти оба направления можно рассматривать в качестве перспективных, хотя традиционное, постоянно развиваемое направление по разъяснению основных союзных и республиканских актов о труде и на будущий период останется главным. Оно разовьется и за счет расширения сферы толкуемых норм. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что пределы содержания руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов определены действующими нормами и принципами права. Кроме того, пределы их содержания ограничены и сферой правосудия. Пленумы призваны направлять прежде всего судебную деятельность, а это значит, что они могут разъяснять только те нормы права, которые применяются судами. Ограниченность сферы актов официального нормативного судебного толкования и является тем наиболее специфическим их признаком, который позволяет отличить их от других видов официального нормативного толкования. В настоящее время эта мысль ярко выражена в ст. 3 Закона о Верховном Суде СССР, где указывается, что Верховный Суд СССР изучает и обобщает судебную практику, анализирует судебную статистику и дает руководящие разъяснения судам по вопросам применения законодательства, возникающим при рассмотрении судебных дел. Направление практики применения трудового законодательства органами, рассматривающими трудовые споры, может осуществляться не только Пленумами Верховных Судов. Деятельность комиссий по трудовым спорам и профкомов может направляться ВЦСПС посредством актов нормативного толкования норм о труде. В силу того, что практика разрешения трудовых споров на предприятиях, в учреждениях, организациях систематически не обобщается, она соответствующим образом и не направляется. В этих условиях праворазъяснительная деятельность Пленумов Верховных Судов приобретает огромное значение не только для судов, но и для всех органов, рассматривающих трудовые споры. Не случайно поэтому в литературе подчеркивается, что судебная практика рассмотрения гражданских трудовых дел имеет исключительно важное значение для деятельности всей системы органов, разрешающих трудовые споры, что обобщение материалов судебной практики помогает принимать необходимые меры по укреплению законности в области трудовых отношений 48. Следовательно, в настоящее время праворазъяснение, осуществляемое Пленумами Верховных Судов, фактически является важным фактором обеспечения точного и единообразного осуществления законов о труде всеми органами по рассмотрению трудовых споров, а также всеми предприятиями, учреждениями, организациями, должностными лицами, рабочими и служащими. На повышение роли Пленума Верховного Суда СССР по обеспечению единообразного применения советских законов и направлен новый Закон о Верховном Суде СССР 49. Анализ нормативных правоположений, вырабатываемых Пленумами Верховных Судов, показывает, что они по своему содержанию не однородны. Содержание их разнообразно не только потому, что в них содержится обобщенное применение разных норм права, индивидуальных по своему содержанию. Более важным является здесь то, что содержание правоположений по-разному соотносится с содержанием разъясняемых норм, и в этом смысле правоположения также отличаются друг от друга. В советской юридической литературе акты нормативного официального судебного толкования с содержательной стороны неоднократно подвергались глубокому и всестороннему анализу. Вследствие этого в основном выявился общий подход к тому, что в этих актах объясняются, уточняются, детализируются, конкретизируютсействующие нормы права в целом или их отдельные структурные элементы, а также временно восполняются пробелы в праве 50. Исключительно спорным оказался вопрос о природе тех положений, включенных в постановления Пленумов, в которых напоминается судам о содержании конкретных правовых норм, в силу того, что они по каким-либо причинам не применяются ими или применяются неправильно. В частности, С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров, не отвергая факт реального существования в постановлениях Пленумов таких положений, не относят их к судебной практике 51. Правильно отмечая, что именно такие разъяснения наиболее характерны для постановлений Пленумов, Г. Т. Ткешелиадзе все же не относит их к судебной практике, поскольку не считает их правовыми нормами . М. А. Гурвич, предпринявший попытку классифицировать руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов по их значению, выделяет прежде всего разъяснения уяснительного характера как основной вид таких разъяснений, в которых объясняется действительное содержание, подлинный и полный смысл разъясняемой нормы права с оперативным указанием, как ее применять 53. Действительно, именно такие положения составляют ядро всей разъяснительной деятельности Пленумов. Они являются следствием все более качественного уровня законодательной техники в настоящий период. Можно предположить, что объем таких положений не будет уменьшаться, поскольку новые нормы права будут и в дальнейшем создаваться с учетом правоприменительных положений, выработанных судами. Они направляют «нормальную», «типичную» правоприменительную деятельность судов и прежде всего ее характеризуют. Вместе с тем, на наш взгляд, нельзя упрощать деятельность Пленумов и сводить ее лишь к выработке положений, напоминающих судам как надо применять некоторые нормы. В связи с чем трудно согласиться с мнением О. П. Темушкина о том, что Пленум Верховного Суда СССР полномочен лишь на буквальное толкование закона и не может ни расширить, ни ограничить пределы его действия 54. Такая позиция необоснованно приводит к высоду о том, что разъяснительные положения являются не только основными, но и единственными в постановлениях Пленумов. Даже в настоящий период полностью не ликвидированы причины, вызывающие необходимость ограничительного и распространительного толкования норм права, конкретизации их смысла и содержащихся в них понятий, а также временного восполнения пробелов в законодательстве, в связи с чем Пленумы обязаны направлять деятельность судов, столкнувшихся с вышеуказанными явлениями. Различный подход к содержанию руководящих постановлений Пленумов, включаемых в понятие «судебная практика», определяется тем, что вкладывают авторы в это понятие. Представление о судебной практике только как о деятельности, вырабатывающей правоположения, вносящие новизну в правовое регулирование, естественно, должно вести за собой и ограничение содержания руководящих постановлений Пленумов, включаемых в судебную практику. Понимание же судебной практики как деятельности в более широком объеме, где деятельность судов по выработке правоположений будет представлять собой лишь часть, должно расширить и объем деятельности Пленумов, включаемой в судебную практику. В таком понимании судебная практика должна включать в себя и руководящие постановления Пленумов Верховных Судов, определяющие направления судебной политики. К таким постановлениям следует отнести постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1973 г. «О дальнейшем совершенствовании деятельности судов по осуществлению правосудия и укреплению законности в свете решения декабрьского (1972 г.) Пленума ЦК КПСС»*5; № 1 от 26 марта 1976 г. «О повышении уровня осуществления правосудия в свете решений XXV съезда КПСС»56; № 1 от 3 февраля 1978 г. «Новая Конституция СССР и задачи дальнейшего совершенствования судебной деятельности»57; КЬ 2 Пленума Верховного Суда СССР от 29 июня 1979 г. «О задачах судов, вытекающих из постановления ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы» 58. В советской юридической литературе до сих пор не выработано единого названия тех положений, из которых состоят руководящие постановления Пленумов. Как правило, авторы, определяя название их, исходят из правового значения актов, которые их содержат. Так, Г. Т. Ткешелиадзе, рассматривая конкретизацию общих норм, осуществляемую Пленумом, как правотворчество, приходит к выводу, что содержащиеся в постановлениях Пленумов конкретизирующие положения являются правовыми нормами59. С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров, рассматривая руководящие разъяснения в качестве законных нормативных актов, считают, что в них содержатся правоположения, не обладающие всеми признаками, объективно присущими норме права60. С. С. Алексеев формулируемые в постановлениях Пленумов подзаконные правила именует нормами правоприменения. Подчеркивая их отличие от конкретизирующих норм, изданных в порядке правотворчества, он приходит к выводу, что издание норм права обусловлено заранее рассчитанной необходимостью детального урегулирования данных вопросов, издание же норм право применения вызвано лишь необходимостью преодолеть затруднения возникающие при решении юридических дел на практике; первые дают на данный момент «окончательное решение, вторые — решение, которое с самого начала расценивается как чисто практическое, нуждающееся в дальнейшей отработке и нередко заведомо подлежащее замене нормами права61. А. Ф. Черданцев же полагает, что функция руководящих разъяснений как интерпретационных актов пред определяет и форму интерпретационных положений, содержащихся в них. Последние неизбежно облекаются в форму нормативных предписаний — интерпретационных норм. Это нормы о нормах (матанорма) 62. Как понимают и сами авторы терминов «норма правоприменения», «интерпретационная норма», «норма о норме», введение их в научный оборот затруднительно, поскольку они не укладываются в устоявшиеся, традиционные понятия, сложившиеся в советской юридической науке, где термин «норма» чаще всего встречается при характеристике правовой нормы как результата процесса правотсорчества. Вместе с тем, стремление С. С, Алексеева и А. Ф. Черданцева выделить в особую группу те положения, которые выработаны в постановлениях Пленумов, и тем самым вскрыть и оттенить их особенности в общей массе положений, выработанных различными судебными органами, представляется заслуживающим внимания. Этим их позиция выгодно отличается от позиции тех ученых, которые вводят термин «правовое положение» для обозначения результатов не только официального нормативного, но и казуального, а также и (ля рекомендательного толкования. Однако в силу того, что термин «правовое положение» в настоящее время широко используется для характеристики содержания постановлений Пленумов и выгодно терминологически отличает это правовое явление от другого — от корм права, следует именно его сохранить для характеристики содержания актов нормативного официального толкования. Вместе с тем целесообразно говорить о правовых положениях не вообще, а обязательно применительно к деятельности тех органов, которые такое положение создают, результатом чьей деятельности они являются. Для обозначения правил, созданных в процессе официального нормативного толкования, необходимо говорить о правовых положениях, выработанных Пленумами Верховных Судов и закрепленных в руководящих постановлениях, а кратко — о нормативных правоположениях. Нормативное правоположение — это правило применения нормы права в целом, се отдельных структурных элементов или содержащихся в ней понятий, выработанных Пленумами Верховных Судов и закрепленных в руководящих постановлениях, вносящее элемент новизны в правовое регулирование и имеющее общее и обязательное юридическое значение для всех органов и лиц, применяемых нормы права, выполнение которого защищается правовыми средствами. Содержание руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов состоит не только из правоположений. В них часто включают нормативные правила применения конкретных норм права, не вносящие элементы новизны, а являющиеся типичными праворазъяснительными правилами. Правила применения правовых норм, содержащиеся в руководящих постановлениях Пленумов, являются нормативными правилами применения в любом случае — вносят ли они элемент новизны в правовое регулирование или только разъясняют действующие нормы права. Однако после принятия Закона СССР о Верховном Суде СССР высказываются мнения о природе содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР положений, которые, на наш взгляд, принижают их правовое значение. Например, С. И. Гусев пишет: «В постановлениях Пленума Верховного Суда СССР, содержащих разъяснения судам, анализируется применение законодательства судами, содержатся указания на имеющиеся ошибки и недостатки, встречающиеся трудности, неясности и одновременно даются рекомендации по правильному применению законодательства»63. Кроме того, руководящие постановления Пленумов состоят не только из нормативных правил применения правовых норм. В ряде случаев ими осуществляется направление судебной политики, а не только применение конкретных норм права. С. И. Гусев считает, что в этом случае они являются своего рода политикоюридическими документами и часто принимаются на основании и во исполнение основополагающих постановлений ЦК КПСС и ЦК Компартий союзных республик 64. К таким руководящим постановлениям следует отнести постановления Пленума Верховного Суда СССР № 7 от 18 апреля 1986 г. «О совершенствовании деятельности судов по осуществлению правосудия и укреплению законности в свете решений XXVII съезда КПСС»65 и Пленума Верховного Суда РСФСР № 1 от 23 апреля 1986 г. «О совершенствовании деятельности судов РСФСР по осуществлению правосудия в свете решений XXVII съезда КПСС» 66. Проведенный функциональный анализ руководящих постановлений Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик показывает, что, во-первых, они призваны прежде всего направлять деятельность всех судов при осуществлении ими социалистического правосудия в едином направлении, соответствующем нормам и принципам советского права, экономической стратегии и политики КПСС, нормам коммунистической морали и нравственности. Во-вторых, учитывая, что в социалистической правовой системе должна быть и реально существует неразрывная связь между входящими в нее подсистемами, функционирование которых должно осуществляться в направлении единой социалистической законности и правопорядка, а также учитывая роль социалистического правосудия в осуществлении функций советского государства, в частности, роль судов как завершающей стадии разрешения трудовых споров, и реальную их способность воздействовать на поведение субъектов трудового права в направлении, указанном в руководящих постановлениях, посредством юридической силы судебного решения, следует признать, что руководящие постановления Пленумов оказывают правовое воздействие на неограниченный круг правоприменителей и лиц, реализующих нормы трудового права, вследствие этого они являются нормативными и общеобязательными и могут быть отнесены к такому виду правового регулирования каким является нормативное правовое регулирование, трудовых отношений. В-третьих, деятельность Пленумов Верховных Судов по принятию руководящих постановлений является специальной, праворазъяснительной деятельностью, представляющей собой особую, специальную стадию правового регулирования, не совпадающую ни со стадией правотворчества, ни со стадией правоприменения. Вследствие этого руководящие постановления Пленумов Верховных Судов следует рассматривать как особый элемент правового регулирования трудовых отношений, как дополнительный, вспомогательный элемент нормативноправового регулирования. В-четвертых, как дополнительный элемент нормативного правового регулирования руководящие постановления в отличие от главного элемента, законодательных актов о труде рабочих и служащих, не могут создавать новые общие правила поведения или изменять введенные, ибо они призваны создавать только нормативные правила правоприменения, в том числе правоположения, лишь уточняющие, детализирующие, конкретизирующие норму права, а также указывающие пути временного восполнения пробелов в трудовом законодательстве67. Глава ч е т в е р т а я ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКИХ СУДОВ ПО НЕНОРМАТИВНОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ Обобщение судебной деятельности является самостоятельной, особой, специфической деятельностью управомоченных на то органов или должностных лиц, не совпадающей ни с деятельностью по индивидуальному правовому регулированию, ни с деятельностью по нормативному правовому регулированию общественных отношений. Задачей деятельности по обобщению судебной практики является не разрешение конкретного спора к не создание нормативного правоположения, а обобщение практики всех судов конкретного региона и выяснение, установление направления в применении норы права, вскрытие недостатков в правоприменительной деятельности с целью установления законной и единообразной практики судов при разрешении определенной категории судебных дел. Объектом обобщения является деятельность судов по разрешению ими индивидуальных споров, т. е. индивидуальные судебные дела, как правило, завершающиеся конкретным судебным решением, определением или постановлением. Объектом обобщения может быть, а в ряде случаев и должно быть, каждое судебное дело, а не только дело, при решении которого обнаруживается пробел в действующем законодательстве или другие дефекты в нем. Обобщающий практику не должен строить свои выводы на ограниченном количестве дел, поскольку это может исказить истинный процесс правоприменения и его результаты. Обобщение судебной практики не совпадает по времени ни с разрешением индивидуального спора судом, ни с принятием акта официального нормативного толкования, а производится в особый отрезок времени, в специфических формах и должно отвечать особым требованиям. Субъект, обобщающий судебную практику, как правило, не совпадает с субъектом, разрешающим индивидуальный трудовой спор, т. к. им может быть любой судья или судьи данного суда, обобщающие практику всех судов данной местности, а не только дела, разрешаемые им лично, а также не совпадающий с субъектом официального нормативного толкования Пленумами Верховных Судов. Согласно ст. 39 Закона о Верховном Суде СССР для проведения работы по изучению, обобщению судебной практики и анализу судебной статистики, систематизации и пропаганде советского законодательства и выполнению других функций, связанных с деятельностью Верховного Суда СССР, в составе его аппарата образуются отделы и другие структурные подразделения. Завершается обобщение судебной практики не индивидуальным правовым актом — судебным решением, определением, постановлением и не актом официального нормативного толкования, а, как правило, актом который именуется «обобщенье судебной практики», «обзор судебной практики». В советской юридической литературе длительное время не вскрывалось значение таких «обзоров», «обобщений» и не был выявлен механизм их влияния на общественные отношения. Лишь в последние годы были высказаны некоторые соображения по этому поводу Например, одни авторы считают, что обзоры, изданные вышестоящими судами, относятся к актам официального толкования правовых норм и обладают государственной обязательностью, но на содержащиеся в них рекомендации суды не вправе ссылаться1. Другие же, указывая на официальный характер обзоров, не признают за ними такое свойство как обязательность, в силу того, что содержащееся в обзорах решение по конкретному делу не может быть механически перенесено на другое, имеющее специфические особенности, поскольку советское право не признает судебного прецедента 2. Прежде всего следует отметить, что характерной особенностью «обзоров», «обобщений» судебной практики является их направленность на неограниченный круг правоприменителей с целью создания единой направленности воздействия на общественные отношения. В этом смысле эти акты имеют общее значение. Нами же уже отмечался этот признак и у руководящих постановлений Пленумов как актов официального нормативного толкования. Этот общий признак вытекает из того, что цель деятельности Пленумов при разработке постановлений и деятельность судов по обобщению судебной практики в конечном итоге совпадает и выражается в том, чтобы направить деятельность судов по разрешению трудовых споров по единому руслу. Не случайно С. И. Гусев пишет: «Постановления Пленума и определения коллегий Верховного Суда СССР по конкретным делам способствуют единообразному разрешению сходных дел всеми судами»3. Однако можно ли, отмечая этот один общий признак, отнести обзоры судебной практики к такому виду правового регулирования, которым является нормативное правовое регулирование. На наш взгляд, поскольку эта деятельность и ее результаты — «обзоры», «обобщения» — не обладают чертами правовой нормативности, ее результаты не обязательны для реализации, они не относятся к актам обязательного автомобильной промышленности СССР5; применение судами законодательства, направленного на борьбу с пьянством и алкоголизмом6; рассмотрение судами дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение 7 ; применение судами законодательства об ответственности за приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов8; применение судами законодательства при рассмотрении трудовых споров9; разрешение споров об оплате труда рабочих и служащих10; рассмотрение дел о материальной ответственности рабочих и служащих11; рассмотрение судами дел о восстановлении на работе . Глубокому и постоянному анализу подвергалась и подвергается деятельность судов Российской федерации, что получило отражение в обзорах судебной практики Верховного Суда РСФСР по некоторым вопросам, возникающим при рассмотрении гражданских дел в кассационном порядке и порядке надзора13; по некоторым вопросам, возникающим при рассмотрении гражданских дел в кассационном порядке и в порядке надзора в 1984 году14; по применению судами законодательства по делам о преступно-небрежном использовании или хранении сельскохозяйственной техники15; по некоторым вопросам судебной практики по гражданским делам 16; по некоторым вопросам судебной практики по гражданским делам 1?; по применению судами законодательства при рассмотрении гражданских дел, связанных с хищением, недостачей, утратой и порчей продовольственных товаров в системе государственной торговли, потребительской кооперации и общественного питания; по гражданским делам19; по делам о восстановлении на работе и возложении материальной ответственности на должностных лиц, виновных в незаконном увольнении или переводе; о некоторых вопросах судебной практики по рассмотрению гражданских трудовых дел о восстановлении на работе21; о некоторых вопросах судебной практики о материальной ответственности работников за ущерб, причиненный при исполнении служебных обязанностей22; по некоторым вопросам судебной практики по делам, связанным с нарушением трудовой дисциплины23; по некоторым вопросам расторжения трудового договора24; по рассмотрению трудовых дел в кассационном и надзорном порядке 25. Вместе с тем, отмечая заметное влияние обзоров, обобщений судебной практики на упорядочение трудовых отношений, следует подчеркнуть, что в системе средств рекомендательного регулирования, осуществляемых судебными органами, они являются не единственными. Не менее развит и другой способ рекомендательного воздействия. В печатных органах Верховного Суда СССР — в журнале «Бюллетень Верховного Суда СССР», Верховного Суда РСФСР — в журнале «Бюллетень Верховного Суда РСФСР.» кроме руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов, обзоров и обобщений судебной практики постоянно публикуются постановления Пленумов по конкретным делам, определения судебных коллегий и решения народных судов. Публикация этих материалов производится с целью направить деятельность судов в направлении, соответствующем закону, создать единообразие в примеьении конкретных норм права. Фактически эта цель успешно достигается, что было подтверждено, в частности, на совещания председателей судебных коллегий по гражданским делам Верховных Судов союзных республик, проводимом в июне 1978 г. Верховным Судом СССР совместно с Министерством юстиции СССР 26. Публикации индивидуальных судебных актов предшествует обобщение соответствующими судебными органами практики применения норм права, выявление тех норм, при реализации кетовых обнаруживаются определенные сложности, и тех индивидуальных судебных актов, в которых эти сложности наиболее ярко отражаются. Следовательно, потребность в таких публикациях определяется потребностями судебной практики, результатами ее обобщения. А. Б. Венгеров, анализируя значение постановлений и определений высших судебных органов по принципиальным конкретным делам для обеспечения единства и законности судебной практики, приходит к выводу, что такие постановления и определения в ряде случаев являются своеобразными прецедентами толкования правовой нормы и в этом своем качестве оказывают серьезное влияние на применительную деятельность27. Впоследствии им прецедент толкования называется своеобразным судебным прецедентом толкования правовой нормы, а принципиальное решение, по его мнению, становится образцом для решения аналогичных вопросов и приобретает характер правоположения28. Следовательно, термином «своеобразный судебный прецедент толкования» обозначается деятельность по выявлению и публикации типичного решения, а результатом ее являются правовые положения. С термином «судебный прецедент толкования» можно было бы согласиться, если бы он обозначал итог деятельности судебных органов по обобщению практики в виде публикации типичных судебных индивидуальных актов. Тогда бы этот термин соответствовал значению термина «прецедент» как случаю, имевшему ранее место и служащему примером или оправданием для последующих случаев подобного рода 29. Именно пример, образец, ориентирующее, а не нормативное положение, обязательное для исполнения. На это качество публикуемых типичных судебных индивидуальных актов обращалось внимание судов еще в 20-е годы30. Ориентирующее значение для судебной практики некоторых постановлений Пленума Верховного Суда СССР по конкретным делам усматривают судебные работники и в настоящий период 31. Таким образом, на наш взгляд, для обозначения деятельности судебных органов по выявлению и опубликованию такого типичного решения целесообразно пользоваться термином «рекомендательное официальное судебное толкование». А. Б. Венгеров совершенно правильно подмечает основное свойство такого судебного толкования, называемое им прецедентом толкования, когда пишет, что недопустимо при разрешении конкретного дела ссылаться на толкование правовой нормы, данное судом по другому конкретному делу, но учитывать такого рода прецеденты вполне возможно, допустимо и целесообразно32. Рекомендательное официальное судебное толкование, на наш взгляд, нельзя смешивать с казуальным официальным толкованием, осуществляемым вышестоящими судебными органами в связи с разрешением конкретного судебного дела. Поэтому нельзя признать удачной позицию А. Б. Венгерова, когда он с проблемой прецедента толкования непосредственно связывает проблему обязательности указаний вышестоящего суда для нижестоящего суда по конкретному делу в области материального и процессуального права, т. к. считает, что здесь, речь идет о прецеденте толкования «по вертикали» по одному и тому же делу 33. Проведенный анализ опубликованных в журналах «Бюллетень Верховного Суда СССР» и «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» индивидуальных судебных актов за 1985—1987 гг. убедительно показывает, что рекомендательное судебное толкование направлено на оптимизацию применения многих правовых норм о труде. «Типичные» индивидуальные судебные акты обращали внимание правоприменителей, во-первых, на более точное определение круга работников, подлежащих аттестации ; выявление отличия перевода на другую работу от перемещения на другое рабочее место; правильное применение всех пунктов статьи 33 КЗоТ РСФСР36; определение круга действий и бездействий, являющихся нарушениями трудовой дисциплины37; необходимость тщательной проверки доводов работников о том, что увольнение явилось следствием критических выступлений истца в адрес должностных лиц . Во-вторых, ими акцентировалось внимание на более точном применении норм, регулирующих материальную ответственность. В частности, указывалось, что при определении размера ущерба, подлежащего возмещению, необходимо учитывать только прямой действительный ущерб39; необходимо выявлять причины возникновения материального ущерба, круг лиц, которые причастны к его возникновению и увеличению, момент выявления ущерба, соблюдение сроков исковой давности, привлекать к участию в деле всех лиц, причастных к причинению ущерба40; законным является привлечение к материальной ответственности по постановлению Совета Министров СССР от 17 февраля 1954 г. директора, заместителя директора, главного зоотехника и главного ветеринарного врача совхоза41; необходимо рассматривать как прямой действительный ущерб выплату незаконных денежных сумм вследствие неуменьшения очередного отпуска на число дней прогула без уважительных причин 42. Несомненный интерес представляет собой и следующее рекомендательное правило применения: В. и У. в период работы в 1979—1982 годы был причинен материальный ущерб в форме хищения продуктов в особо крупных размерах. Определяя стоимость похищенного, Иркутский областной суд применил за мясо и мясные продукты коэффициент 3, а за молоко и молочные продукты — коэффициент 2,5. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР не согласилась с мнением суда и указала, что ущерб причинен до введения в действие указанных коэффициентов. Следовательно, он должен быть исчислен по нормативным актам, действовавшим в период преступной деятельности В. и У.43. Развивается и другая форма создания единообразной практики судов. К ней прибегает Верховный Суд СССР. На запросы, поступающие от судов, дает ответы его судебная коллегия по гражданским делам. Эту форму воздействия также можно отнести к разновидностям рекомендательного официального судебного толкования. Она имеет свои положительные качества, ибо позволяет более оперативно влиять на судебную практику нижестоящих судов 44. Например, судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда СССР было разъяснено, что действие постановления Совета Министров СССР от 17 февраля 1954 г. № 290 «О материальной ответственности лиц, виновных в гибели или хищении скота, принадлежащего колхозам и совхозам» не распространяется на опытно-производственные и экспериментальные хозяйства Министерства сельского хозяйства СССР, потому что вышеуказанное постановление не подлежит расширительному толкованию 45. Интерес представляет и ответ, данный судебной коллегией на вопрос о том, вправе ли суд довзыскать сумму в возмещение материального ущерба, если по постановлению комитета народного контроля на должностное лицо произведен начет в пределах его трех месячных окладов, а фактически размер ущерба превышает указанную сумму начета и на основании действующего законодательства должностное лицо должно быть привлечено к полной материальной ответственности? По мнению коллегии, установив, что иск предъявлен о довзыскивании сумм в возмещение ущерба после того как на должностное лицо комитетом народного контроля был произведен начет, суд должен приостановить производство по делу и обратиться в вышестоящий орган народного контроля с представлением о пересмотре принятого решения о начете. После отмены постановления о начете суд возобновляет производство по делу и рассматривает по существу требование о возмещении всего причиненного материального ущерба 46. Серьезное внимание следует уделять совершенствованию отбора материалов, подлежащих публикации в качестве разнообразных видов рекомендаций судам. А. Б. Венгеров обоснованно считает, что неточности, ошибки здесь совершенно нетерпимы, поскольку они могут привести и иногда приводят к возникновению ошибочной судебной практики . Отсутствие у рекомендательного судебного толкования качества общеобязательности и отсюда специфического юридического механизма воздействия на общественные отношения не должно приводить к недооценке такого толкования. Изучение и обобщение судебной практики служит действенным средством и одним из методов судебного управления, организационного руководства судами, поскольку в основе принятия управленческих решений лежат выводы по результатам всесторонней аналитической работы по собранной информации 48. Фактически же воздействие рекомендательного судебного толкования нередко рассматривается правоприменителями в качестве общеобязательного, вследствие чего они следуют ему даже в тех случаях, когда оно в той или иной степени отклоняется от требований правовой нормы 49. Вне всякого сомнения влияние рекомендательного правоположения, его использование судьями и другими правоприменителями тесно связано и с авторитетом тех органов, которые осуществляют рекомендации, ибо авторитет вышестоящих судебных инстанций есть проявление обобщения судебной практики в более широком масштабе, более обширного судебного опыта, как правило, соединенного с более высокой профессиональной квалификацией. Однако необходимо согласиться с М. А. Гурвичем, что авторитет — не юридическое понятие, и его влияние находится вне правовой связи50. Рекомендательное судебное толкование обязательно должно быть доведено до сведения соответствующих судебных органов или путем рассылки итогов обобщения, обзоров или чаще всего путем опубликования, в том числе и в виде отдельных индивидуальных судебных актов. В противном случае его влияние будет крайне ограничено. Таким образом, рекомендательное официальное судебное толкование становится таковым, если оно доведено до сведения соответствующих правоприменителей. Рекомендательное судебное толкование является результатом обобщения судебной практики, завершающим этапом которого является публикация «обзоров», «обобщений.), «типичных решений», ответов на запросы. В связи с этим нельзя согласиться с мнением, что руководящие разъяснения, как правило, возникают в результате обобщения группы, категории дел, а прецеденты судебного толкования возникают по конкретному дет у. Без обобщения судебной практики по определенной категории судебных дел нельзя придать конкретному судебному акту значения типичного, ибо только в процессе обобщения можно признать явление типичным или нетипичным. Нельзя согласиться и с тем, что в структуру правоположения в качестве элементов входят как руководящие разъяснения, так и прецеденты судебного толкования. В структуру правоположений эти явления входить не могут, т. к. правоположения сами входят в состав руководящих разъяснений и актов обобщений практики как их элемент, составная часть. В связи этим вообще не правомерно выяснять соотношение правоположений с руководящими разъяснениями и «прецедентами толкования», поскольку эти явления не соотносимые, а производные. Как норма права является содержанием, элементом, частью нормативного юридического акта, так и правоположение является частью, элементом, содержанием актов официального нормативного и рекомендательного судебного толкования. При всем разнообразии форм рекомендательного судебного официального толкования и отсюда разнообразия принципов изложения в них правовой информации общим для всех этих форм является то, что в них содержатся в том или ином объеме правила применения нормы права, ее отдельных структурных элементов или включенных в нее понятий. Часть этих правил применения вносят элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений и могут быть названы правоположениями. В силу того, что они носят рекомендательный характер, их следует именовать рекомендательными правилами применения норм, рекомендательными правоположениями. К рекомендательным правилам применения можно отнести следующие положения, содержащиеся в обзорах судебной практики. а. «Если Л., отказавшись работать в лесотранспортном цехе, продолжал выходить на работу в механический цех, то прогула он не совершил, и, следовательно, администрация не имела право его уволить по этому основанию. Если Л.... отказался выполнять работу в лесотранспортном цехе необоснованно, продолжая выходить на прежнее место работы, его действия являются нарушением трудовой дисциплины, дающим администрации право применить к нему предусмотренные законом меры дисциплинарного взыскания» 51. б. «... Отдельные суды полагают, что любое нарушение порядка применения дисциплинарного взыскания влечет за собой безусловное признание незаконным произведенного в связи с этим перевода на другую работу или увольнения работника. Между тем по смыслу закона неполучение объяснений от нарушителя трудовой дисциплины не является достаточным основанием для признания незаконным, если факт нарушения трудовой дисциплины сам по себе установлен точно» 52. в. «...Обсуждение поведения работника на общем собрании трудового коллектива не является препятствием к применению мер дисциплинарного взыскания»53. г. «...В случае нарушения порядка расторжения трудового договора по инициативе администрации... администрация предприятия, учреждения, организации вправе отменить свой приказ об увольнении, после чего расторгнуть трудовой договор с соблюдением установленного порядка, если до этого не истекли предусмотренные законом сроки» 54. д. «Сам по себе факт критики в адрес администрации или обращение с жалобой на действия должностных лиц не может служить основанием для восстановления работника на работе, если доказано, что он — нарушитель трудовой дисциплины, в частности допускает прогулы, появление на работе в нетрезвом состоянии, и что эти нарушения трудовой дисциплины и были положены в основу приказа о расторжении с ним трудового договора по инициативе администрации» 55. Несомненный интерес представляет собой частное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР об устранении фактов нарушения трудового законодательства в Гусь-Хрустальном производственном объединении автомобильного транспорта. Это проявляется в том, что при рассмотрении дела по иску В. было установлено, что «отсутствие у ответчика надлежащего порядка в привлечении рабочих и служащих к работе в выходные дни и предоставлении им других дней отдыха явилось причиной затяжного трудового конфликта, отвлечения значительного числа работников от выполнения прямых служебных обязанностей, причинения объединению материального ущерба. Помимо заработной платы, начисленной свидетелям и представителю объединения и выплаченной В. за время ее вынужденного прогула, с ответчика также взысканы государственная пошлина и расходы по оплате истицей помощи адвоката в сумме более 50 руб.» В связи с этим Судебная коллегия обратила внимание соответствующих лиц на необходимость принятия мер к устранению фактов грубого нарушения трудового законодательства, наказанию виновных и взысканию с них причиненного материального ущерба 5б. Таким образом, рекомендательное официальное судебное толкование, являясь специфической, особой деятельностью судов, не совпадает ни с деятельностью по индивидуальному правовому регулированию, ни с деятельностью по выработке актов нормативного официального толкования норм. Однако основная задача этой деятельности воздействовать на практику судов в направлении, полностью отвечающему смыслу и содержанию применяемых норм права, т. е. она призвана совершенствовать деятельность по индивидуальному правовому регулированию общественных отношений, в частности трудовых и тесно связанных с ними отношений. В то же время рекомендательное официальное толкование правовых норм, осуществляемое судами, является основой, базой для совершенствования и развития деятельности Пленумов Верховных Судов по принятию ими руководящих постановлений. Следовательно, бесспорно, что деятельность судов в форме рекомендательного официального толкования способствует качественному функционированию правового регулирования, правового воздействия, осуществляемого судами в формах, предусмотренных законом. Но можно ли рассматривать само рекомендательное судебное толкование в качестве элемента правового регулирования общественных отношений и если да, то в качестве какого? Отнесение того или иного средства воздействия на поведение личности, рабочих и служащих, на социалистические трудовые отношения к правовым средствам, включаемым в систему этих средств, в правовое регулирование, видимо, связано с тем, что соответствующее средство, его функционирование и реализация в направлении, определенном нормами права, защищается государством и является обязательным. Такого свойства, как было показано выше, кет у рекомендательного судебного толкования, отсюда его нельзя включить в систему правовых средств, посредством которых осуществляется правовое регулирование общественных отношений. Вместе с тем рекомендательное официальное судебное толкование функционирует с целью оптимального функционирования индивидуального и нормативного правового регулирования общественных отношений, осуществляемого органами судебной системы, обслуживает эти виды регулирования и тесно с ними связано. Однако оно способно упорядочивать общественные отношения и самостоятельно, не прибегая к помощи индивидуальных и нормативных правовых средств, вследствие чего возникает необходимость определения вида регулирования, к которому можно было бы отнести рекомендательное судебное толкование. В литературе выделяется особый вид регулирования — ненормативное регулирование. Например, Е. М. Пеньков считает, что специфика ненормативного регулирования состоит в том, что содержащиеся в нем принципы, цели и средства регуляции поведения людей не сформулированы, не дифференцированы и не индивидуализированы до строго конкретных требований, оценок и средств контроля над поведением людей в определенных, конкретных ситуациях 57. Ненормативное регулирование осуществляется с помощью различных средств воздействия на общественные отношения, которые в свою очередь не являются однородными и поэтому должны обладать видовыми признаками. Кроме того, на наш взгляд, одни из них обслуживают и способствуют наилучшему развитию правового регулирования, другие — морального регулирования и т. д. Средства, с помощью которых осуществляется ненормативное регулирование общественных отношений, не получили еще должной оценки советской науке. Проблема исследования различных средств воздействия, относящихся к ненормативному регулированию, тесно связанному с правовым, касается не только судебной деятельности. Она имеет более значительную, сферу. Такое регулирование осуществляется и другими государственными и общественными органами, когда они в форме рекомендаций направляют реализацию правовых норм, подчиненных им органов. О. С. Хохрякова, анализируя значение рекомендаций министерств и ведомств по вопросам, отнесенным действующим законодательством к ведению предприятий, правильно указывает, что они не имеют нормативно-правового характера, т. к. не обеспечиваются мерами государственного принуждения в случае их неисполнения. Однако не признавая их источниками советского трудового права он не указывает к какому же виду регулирования эти акты относятся 58. К средствам ненормативного регулирования общественных отношений следует отнести и доктринальное, научное толкование правовых норм, изучение учеными правового регулирования общественных отношений и публикацию научных выводов об уровне реализации всех элементов механизма правового регулирования. Вместе с тем доктринальное толкование и судебное рекомендательное официальное толкование следует отнести к разным группам средств ненормативного регулирования. Глава п я т а я ВИДЫ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ (В УЗКОМ СМЫСЛЕ) И РОЛЬ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ В ИХ ФУНКЦИОНИРОВАНИИ Деятельность по индивидуальному правовому регулированию трудовых отношений рабочих и служащих (в узком смысле), являясь подсистемой в одном из видов правового регулирования общественных отношений, в индивидуально-правовом регулировании, обладает признаками, которые являются, во-первых, общими для деятельности по принятию всех индивидуальных правовых актов; во-вторых, специфическими для деятельности по принятию индивидуальных правовых актов, допускающих определенную свободу правоприменителя. В силу особого характера нормативного правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих деятельность по индивидуальному правовому регулированию этих отношений (в узком понимании) функционирует неоднородно. Она в свою очередь имеет разновидности, которые имеют особые, только им свойственные черты. К таким разновидностям следует отнести, во-первых, усмотрительскую деятельность; вовторых, деятельность по преодолению пробелов в трудовом законодательстве; в-третьих, деятельность по конкретизации оценочных понятий. Такие виды деятельности выделены из правоприменительной деятельности условно, в целях более глубокого их анализа. Они осуществляются многими правоприменительными органами, в том числе и судами. Анализу судебного индивидуального правового регулирования трудовых отношений (в узком смысле) и влиянию его на функционирование индивидуального правового регулирования этих отношений в целом посвящается эта глава. § 1. Усмотрительская деятельность при применении советского трудового законодательства и роль нормативных правоположений в ее направлении Обычно при характеристике деятельности правоприменительных органов, в том числе и судебных, наделенных правом решения конкретного дела, спора, исходя из его индивидуальных обстоятельств, представители ряда юридических наук пользуются терминами «усмотрительская деятельность», «судебное усмотрение», «административное усмотрение» и т. д.1 В теории трудового права аналогичные термины стали использоваться лишь в самые последние годы 2. Термины «административное усмотрение», «судебное усмотрение», «усмотрение профкома», «усмотрение КТС» могут быть использованы и в науке советского трудового права, поскольку их можно чрезвычайно кратко вскрыть свободу правоприменителя в выборе варианта решения в зависимости от индивидуальных обстоятельств дела. Однако при использовании этих терминов сразу же надо договориться, что они характеризуют не произвол правоприменителя и ничем не ограниченную его деятельность, а деятельность, содержание и пределы которой в той или иной степени определены самим законодателем и закреплены в источниках советского трудового права. Такая деятельность судов при применении норм о труде рабочих и служащих в отличие от их деятельности по применению уголовных и гражданских норм чрезвычайно ограничена. Причина такого явления кроется, на наш взгляд, в том, что законодатель, во-первых, всегда, где это возможно, стремится в императивной форме определить содержание трудовых отношений, в связи с чем суду приходится лишь констатировать наличие или отсутствие конкретного права (обязанности) у той или иной стороны трудового договора; во-вторых, в тех сферах, где объективно необходимо усмотрение правоприменителя, закон наделяет таким правом, главным образом, администрацию предприятия, учреждения, организации и другие органы, действующие на предприятии, учреждении, организации или устанавливает административное усмотрение под контролем профкома. Характерно, что административное усмотрение в решении ряда вопросов по новейшим нормам о труде также значительно сокращено. В этом направлении и велось, в основном, совершенствование Кодекса законов о труде РСФСР 1971 г. Например, было узаконено, что при осуществляемом администрацией предприятия без согласия работника временном переводе на другую работу в связи с простоем и в случае временного замещения отсутствующего работника не допускается перевод квалифицированных рабочих и служащих на неквалифицированные работы. Значительно ограничено расторжение трудового договора и отстранение от работы по инициативе администрации предприятия, учреждения, организации. Не менее характерным для советского трудового законодательства является и то, что административное усмотрение чаще всего находится под контролем профсоюзного комитета. Так, при реализации ст. ст. 33, 254 (п. п. 2, 3), 54, 63, 169, 171, 179 КЗоТ РСФСР администрация предприятия, учреждения, организации действует совместно, по согласованию или с предварительного согласия, разрешения профкома. Представляется необходимым и в будущем расширять сферу контрольных функций профсоюзов в области административного усмотрения. Усмотрительская деятельность суда при разрешении трудовых споров проявляется лишь в случаях, строго определенных общими и относительно-определенными нормами трудового права и касается лишь индивидуадизации материальной ответственности сторон трудового договора. В настоящее время индивидуализация ответственности рабочего и служащего допускается согласно ст. 18 Положения о материальной ответственности рабочих и служащих, ст. 123 КЗоТ РСФСР и соответствующими статьями Кодексов других союзных республик при установлении судом размеров подлежащего возмещению работником ущерба, причиненного им предприятию, учреждению, организации. Характерно, что здесь суд выступает как единственный правоприменитель, которому закон доверяет решение вопроса Он управомочен установить конкретный размер материальной ответственности работника, в связи с чем возникает у администрации предприятия право требовать возмещения ущерба, а у работника возникает обязанность возместить ущерб в определенном судом размере. В силу этого никакой другой орган (ни администрация предприятия, ни прокурор) не могут пользоваться таким правом и должны предъявить иск в размере действительного, а не сниженного по их усмотрению ущерба. Это особенно важно подчеркнуть, поскольку на практике довольно часто эти органы присваивают себе право, закрепленное законом только за судом. Так, прокурор Актанышского района ТАССР в порядке ст. 41 ГПК РСФСР в интересах совхоза «Аймановский» предъявил иск к электрику Г. и инженеру по технике безопасности X. в возмещение ущерба, причиненного пожаром. Однако сумма иска была определена не в размере 2859 руб. (размер прямого действительного ущерба), а в сумме 250 руб., исходя из того, что виновные участвовали в тушении пожара. Актанышский районный народный суд не обратил внимание на необоснованное снижение размера иска прокурором. Постановлением Президиума Верховного Суда ТАССР от 4 марта 1976 г. решение суда обоснованно было отменено с передачей дела на новое рассмотрение. Чаще всего решение конкретного дела по усмотрению соответствующего органа устанавливается тогда, когда при нем должны быть учтены разнообразные фактические обстоятельства, характеризующие как деятельность администрации предприятия, учреждения, организации по реализации трудовых отношений, так и деятельность рабочего и служащего как участника этих отношений. При этом в процессе усмотрения могут быть, а в ряде случаев должны быть учтены моменты, характеризующие личность трудящегося не только с чисто производственной стороны, но и со стороны семейного, материального положения. Например, при рассмотрении дела по иску Актанышской передвижной механизированной колонны № 746 к гр. С., о взыскании 471 руб. 35 коп. Ленинский районный народный суд г. Казани счел необходимым взыскать ущерб только в сумме 250 руб., поскольку гр. С. является матерью четырех детей, и кроме того недостача простыней, одеял и матрацев у нее как у коменданта произошла частично из-за того, что в колонне была частая сменяемость жильцов, которые увозили белье с собой . Бауманский районный народный суд г. Казани, рассмотрев дело по иску Волгоградского рейда треста «Волголесосплав» к мастеру рейда Б. о взыскании 508 руб. 34 коп. за недостачу такелажа и установив, что Б. 59 лет, он инвалид 3 группы, получает пенсию в размере 22 руб., а также то, что плоты в пути следования проходили два шлюза, где они расчленялись, что вызывало потери такелажа, решил взыскать с Б. только 60 руб. В Содержание деятельности суда по индивидуализации ответственности обычно в общей форме, но все же установлено в нормах права. В частности, суд может уменьшить размер ущерба, подлежащего возмещению работником с учетом степени его вины, конкретных обстоятельств и материального положения (ст. 18 Положения о материальной ответственности рабочих и служащих). В Конкретными, индивидуальными обстоятельствами дела, установленными судами, и должно определяться оптимальное, целесообразное в данных, конкретных условиях решение суда по конкретному делу. Оценка степени вины рабочего и служащего, его материального положения и конкретных обстоятельств дела производится судом самостоятельно. При этом в силу различных причин (отсутствия надлежащего жизненного и профессионального опыта, плохого знания судебной политики и судебной практики, невысокого уровня правосознания и т. д.) суд может допустить ошибку в оценке фактов и неправильно определить размер ущерба, подлежащего возмещению. Например, С., шофер Альметьевского объединения «Сельхозтехника», самовольно использовал грузовую автомашину для поездки к родным. В пути, увидев зайца, он стал гоняться за ним, выехал в поле, забуксовал на соломе. От искры загорелась солома и машина сгорела, чем был причинен ущерб на сумму 931 руб. Альметьевский народный суд ТАССР удовлетворил иск объединения в сумме 400 руб. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда ТАССР отменила решение суда, указав, что ответчик молод, ему 26 лет, живет с женой, которая работает, имеет одного ребенка, поэтому он в состоянии полностью возместить причиненный ущерб. Судебное усмотрение вводится, как правило, при применении тех норм права, которые предусматривают не одну, а несколько целей. Так, институт материальной ответственности рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию имеет три самостоятельные задачи: правовосстановительную, воспитательную и охрану заработной платы трудящихся от чрезмерных удержаний. Решение о том, какая или какие цели надо реализовать и в каком сочетании, возможно лишь после анализа всех обстоятельств дела. По сложившейся практике суды считают возможным частично реализовать правовосстановительную цель, если будут установлены следующие обстоятельства: ненадлежащее состояние рабочего места, отсутствие необходимых условий для хранения материальных ценностей, открытый доступ к материальным ценностям других лиц, прием — сдача материальных ценностей без ответчика или в составе некомпетентной комиссии, запущенность учета. Суды обычно признают необходимым снизить сумму предъявленного иска, если они устанавливают факты, свидетельствующие о плохом материальном положении работника и проявляющиеся в физическом состояний работника (инвалидности, пенсионном возрасте), в его семейном положении (учитывается количество иждивенцев, доход семьи), в размере заработной платы или пенсии, в жилищных условиях (частная квартира). Возможно и переплетение различных обстоятельств в одном судебном деле. При оценке всех обстоятельств спора, разрешаемого на основании норм, допускающих в том или ином объеме усмотрение суда, учитываются моральные нормы и политика КПСС, экономический уровень развития государства и уровень материального благосостояния трудящихся. Таким образом, при функционировании судебного усмотрения как одного из видов индивидуальноправового регулирования трудовых отношений в узком смысле прямое, равное с нормами права значение приобретает моральное, политическое, экономическое регулирование этих отношений. Их регулирующее влияние проявляется именно в сфере свободного пространства, оставленного законодателем для деятельности усмотрителя (усмотрителей). Здесь моральное и другие виды неправового регулирования вторгаются непосредственно в сферу правового регулирования и прямо влияют на его результаты. Решение вопроса вопреки таким неправовым видам регулирования общественных отношений обоснованно предлагают рассматривать как самостоятельное юридическое явление и именовать как злоупотребление правом 3. При судебном усмотрении исключительно важное значение приобретают мотивы принятия оптимального, целесообразного решения. Установление фактов и обстоятельств, позволяющих суду принять оптимальное решение, должно быть подтверждено соответствующим образом (справками, актами, другими документами, а также свидетельскими показаниями). Однако довольно часто еще суды, например, применяя ст. 123 КЗоТ РСФСР, делают ссылку на плохое материальное положение работника как основание для снижения размера возмещаемого ущерба, хотя по материалам дела нельзя установить, в чем оно выражается, т. к. даже при установлении анкетных данных ответчика суд не выясняет его материальное положение, не фиксирует размер заработной платы (пенсии), количество иждивенцев. Например, Ленинский районный народный суд г. Казани, рассматривая дело по иску ОРСа Казанского речного порта к кладовщику Г. о взыскании 489 руб. 04 коп., счел возможным удовлетворить иск лишь в сумме 244 руб. 80 коп., в связи с тем, что Г. не были созданы условия для хранения бутылок (часть из них хранилась во дворе), а также в связи с тем, что у него плохое материальное положение и четыре иждивенца. Проверить целесообразность удовлетворения иска в таком размере вышестоящие суды не могли, поскольку решение суда должным образом не было мотивировано. В материалах судебного дела нет ни справки о заработной плате ответчика, ни справки о составе семьи, количестве иждивенцев, ни свидетельских показаний, подтверждающих факт ненадлежащих условий для хранения материальных ценностей. Отсутствие мотивации судебного решения по данной категории исков затрудняет проверку законности решения в той части, которая полностью находится в компетенции правоприменителя, и является просто недопустимым, поскольку целесообразность приобретает иное значение — значение ведущего начала, обеспечивающего правильное, законное решение и, стало быть, последовательное проведение принципа законности4. В связи с этим представляется своевременным и оправданным, что Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 15 от 23 сентября 1977 г. обязывает суды излагать в решении мотивы снижения сумм, подлежащих взысканию в возмещение ущерба (п. 21). Интересно отметить, что судебное нормативное толкование лишь в общей форме направляет применение тех норм, которые предусматривают судебное усмотрение. Видимо, признаются вполне достаточными те указания, которые даются народным судам кассационными и надзорными инстанциями. В постановлениях Пленумов чаще констатируются недостатки, имеющиеся в этой области. Например, в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР № 15 от 23 сентября 1977 г. и № 14 от 21 июня 1985 г. указывается, что иногда суды уменьшают размер материального ущерба, подлежащего возмещению, без достаточных оснований. Такие общие нормативные положения не способствовали должной реализации ст. 18 Положения и ст. 123 КЗоТ РСФСР, которые получили чрезвычайно широкое применение. Учитывая сложившуюся судебную практику, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 2 от 17 марта 1983 г. совершенно обоснованно счел необходимым внести изменения в п. 21 постановления № 15 от 23 сентября 1977 г., указав, что «судам следует иметь в виду, что уменьшение размера ущерба, подлежащего возмещению работником, допустимо в исключительных случаях при наличии указанных в ст. 18 Положения условий, которые должны быть подтверждены тщательно проверенными в судебном заседании доказательствами, с обязательным изложением в решении мотивов снижения взыскиваемых сумм» 5. К сожалению, суды и после принятия п. 21 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. в новой редакции продолжают снижать размер материального ущерба, подлежащего возмещению с виновного работника, без достаточных на то оснований и без соответствующей мотивировки. Например, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР отменила предшествующие индивидуальные судебные акты и направила дело о взыскании с Е. стоимости автомобиля на новое рассмотрение. Е., водитель материально-технической базы, получил автомашину стоимостью 2580 руб. под отчет по разовой доверенности. Не доезжая 35 км до г. Тынды, Е. оставил его на трассе из-за неисправности, в результате чего он был похищен. Е. иск признал полностью, но народный суд взыскал с него 1200 руб. Снижение размера суммы ущерба, подлежащей взысканию с ответчика, суд мотивировал необходимостью учета степени его вины и материального положения, но конкретных мотивов не привел. Более того, сославшись на то, что на иждивении Е. находятся жена и дочь, суд не учел, что жена Е. работает и ее заработная плата составляет 300 руб., а ответчик имеет заработок 312 руб. 6 Допуская судебное усмотрение, как в соответствующих случаях и усмотрение других органов, законодательно следует решить вопрос не только о том виде отношений, которые подлежат индивидуальному правовому регулированию, но и вопрос о пределах такого регулирования, ибо при реализации закрепленного в законе усмотрения суда должен действовать принцип допустимости усмотрения на все указанные отношения, если противное не ограничено законом. В связи с этим, чрезвычайно важно выявить и закрепить в законе те юридические факты, которые будут исключать судебное усмотрение. В этом направлении интересные данные могут дать законодателю судебные органы. Например, в течение длительного времени суды придерживались мнения о том, что ст. 83б КЗоТ РСФСР 1922 г., предоставляющая право суду определить размер подлежащих возмещению убытков с учетом не только их размера, но и конкретной обстановки и материального положения работника, не должна реализоваться, если ущерб причинен корыстными преступлениями, в частности, хищениями7. При принятии Основ законодательства о труде и республиканских Кодексов законов о труде не было обращено внимание на сложившуюся практику и не были внесены дополнения в соответствующие правовые нормы, т. е. тем самым не было ограничено судебное усмотрение. В связи с чем Пленуму Верховного Суда СССР в постановлении № 5 от 5 июля 1974 г. (п. 14) пришлось разъяснять судам, что снижение размера возмещения ущерба не допускается, если ущерб причинен хищением, а в случаях, предусмотренных КЗоТ союзных республик, и другими преступными действиями, совершенными в корыстных целях. Необходимость ограничения судебного усмотрения была воспринята лишь в ст. 18 Положения о материальной ответственности рабочих и служащих (1976 г.), где законодатель уточнил пределы судебного усмотрения следующим образом: «Снижение размера ущерба, подлежащего возмещению, недопустимо, если ущерб причинен преступлением, совершенным с корыстной целью». С принятием этой нормы полностью отпала потребность уточнять пределы судебного усмотрения в актах нормативного толкования, в связи с чем в п. 21 постановления № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. лишь полностью воспроизводится содержание указанной нормы. Индивидуализация ответственности другой стороны трудового договора — предприятия, учреждения, организации закреплена ч. 2 ст. 99 КЗоТ РСФСР, когда при наличии спора о размере причитающихся уволенному работнику сумм, решенному в пользу работника не полностью, а частично, размер возмещения за время задержки определяется органом, вынесшим решение по существу данного спора, а таким органом может быть КТС, профком и суд. Значительные сложности возникали в судебной практике в связи с реализацией ч. 2 ст. 99 КЗоТ РСФСР, ибо норма права не указывала каких-либо критериев, руководствуясь которыми можно было бы определить точный размер возмещения На практике встречалось определение размера возмещения пропорционально частично удовлетворенному требованию о взыскании причитающихся работнику сумм. В постановлении № 10 Пленума Верховного Суда СССР от 24 ноября 1978 г. рекомендуется судам при частичном удовлетворении требований работника о выплате сумм, причитающихся ему при увольнении, учитывать, в каком объеме удовлетворены указанные требования, и принимать во внимание другие конкретные обстоятельства, связанные с рассмотрением данного спора (п. 13). Представляется, что и это нормативное правоположение в должном направлении не направляет практик} судов. Более определенно выражены в указанном постановлении факты, при установлении которых не может быть удовлетворен иск о выплате среднего заработка за период задержки расчета К ним отнесены отказ работника от получения сумм, причитающихся ему при увольнении; неявка за их получением; другие случаи, когда отсутствует вина администрации в задержке расчета. Таким образом, здесь определены критерии, при наличии которых вообще не допустимо применение нормы, устанавливающей усмотрение КТС, профкома, суда, а не критерии, определяющие содержание усмотрительской деятельности этих органов. В настоящее время Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1988 г. в КЗоТ РСФСР были внесены изменения. В частности, из статьи 99 исключена ответственность за задержку расчета7а. Таким образом, анализируемые нормативные правоположения фактически утратили свою силу. Контроль за осуществлением правосудия, в том числе за применением норм, допускающих усмотрение суда, осуществляется вышестоящими судебными органами. Так, например, ст. 342 УПК РСФСР предусмотрено специальное основание к отмене или изменению приговора при рассмотрении дела в кассационном порядке — это несоответствие назначенного судом наказания тяжести преступления и личности осужденного. Несмотря на то, что в ГПК РСФСР нет прямых указаний об отмене решения по гражданскому делу ввиду нарушения судом принципа целесообразности, вышестоящие суды контролируют сферу свободного усмотрения нижестоящих судов. Вместе с тем, следует согласиться с авторами, предлагающими юридически закрепить фактически реализуемое право путем внесения в ст. 307 ГПК РСФСР нового пункта — «если суд нецелесообразно применил закон»8. Как было показано выше, Пленум Верховного Суда СССР и Пленумы Верховных судов союзных республик в руководящие постановления включают нормативные правоположения, которые направляют применение норм о труде, допускающих усмотрение судебных органов. Усмотрительская деятельность других органов, применяющих нормы советского трудового законодательства, находится, как правило, под контролем соответствующих вышестоящих органов (административных, профсоюзных и т. д.). Анализ судебной практики показывает, что суды при разрешении трудовых споров, возникающих при применении норм, разрешающих административное усмотрение, как правило, не обсуждают вопросы, решаемые по усмотрению администрации предприятия, учреждения. Например, при спорах, возникающих в связи с применением ст. 26 КЗоТ РСФСР, не подлежат в судах обсуждению вопросы о том, тот ли конкретно работник временно переведен, на тот ли срок (в пределах одного месяца), на ту или надо было на другую работу. В полной компетенции администрации находится вид работы и форма заработной платы, вид предприятия, устанавливаемые администрацией при временном переводе работника в связи с простоем согласно ст. 27 КЗоТ РСФСР. Это, конечно, не значит, что решения в этой сфере не находятся под контролем. Контроль за таким решением вопросов осуществляется вышестоящими административными органами, которые их могут отменить не только по соображениям, указанным в законе, но и в связи с нецелесообразностью. Такой путь контроля за принятием оптимального варианта решений более правильный, т. к. находится в руках специалистов, работников той же отрасли народного хозяйства, глубоко знающих специфику производства и решающих дело с учетом всех условий, связанных как с производством, так и с личностью. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1988 г. в статью 136 Кодекса законов о труде РСФСР была внесена пятая часть следующего содержания: «Орган, рассматривающий трудовой спор, вправе учитывать тяжесть совершенного проступка, обстоятельства, при которых он совершен, предшествующую работу и поведение рабочего или служащего, а также соответствие дисциплинарного взыскания тяжести совершенного проступка». Таким образом, сейчас орган по рассмотрению трудовых споров, следовательно, и суд вправе обсуждать целесообразно ли поступила администрация в конкретной ситуации при наложении конкретного взыскания, а это значит, что комиссия по трудовым спорам, профсоюзный комитет и суды наделяются усмотрением в этой сфере. И все же, не вторгаясь, как правило, в сферу усмотрения правоприменителя, судам довольно часто приходится определять, находится ли нарушенное по мнению истца (трудящегося) право в сфере административного усмотрения или оно непосредственно вытекает из закона, полностью им определяется. Вопрос о пределах административного усмотрения и защите судами трудовых прав граждан становится особенно актуальным в связи с реализацией статей 57 и 58 Конституции СССР. Чаще всего соответствующее субъективное право трудящегося возникает не по усмотрению каких-либо органов, а вытекает из закона, поэтому ни в какой степени не зависит от воли усмотрителя — правоприменительного органа, и должно реализоваться при наличии установленного в законе юридического факта. В частности, не установлено административного усмотрения, например, при реализации ст. 164 КЗоТ РСФСР. Право на перевод беременной женщины в соответствии с врачебным заключением на более легкую работу, а кормящей матери и женщины, имеющей детей в возрасте до одного года в случае невозможности выполнения прежней работы, должно реализоваться администрацией при наличии на предприятии такой работы. Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 5 постановления № 6 от 17 сентября 1975 г. ориентирует суды на то, что это право должно защищаться в органах по рассмотрению трудовых споров, в частности, в суде. В случае обоснованности искового требования суд выносит решение, обязывающее администрацию предприятия, учреждения, организации перевести истицу на другую работу 9. Многие нормативные правила применения норм трудового права, выработанные Пленумами Верховных Судов, направлены именно на определение того — находится ли решение конкретного вопроса в сфере усмотрения администрации или она должна действовать в направлении, полностью определенном в законодательных актах. Несомненный интерес в этом отношении представляет собой постановление № 3 Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 апреля 1987 г., в котором предельно ясно выражена мысль о том, что к излишним денежным выплатам, в результате которых причинен материальный ущерб, подлежащий возмещению виновными должностными лицами, относятся суммы, выплаченные работникам в нарушение действующего законодательства, в частности, когда администрация была обязана: а) уменьшить очередной отпуск рабочим и служащим, совершившим прогул без уважительных причин (в том числе и появившимся на работе в нетрезвом состоянии, если они были отстранены администрацией от работы и отсутствовали в связи с этим более трех часов в течение рабочего дня); б) выплачивать в половинном размере премии по новому месту работы лицам, уволенным за систематическое нарушение трудовой дисциплины, прогулы без уважительных причин или появление на работе в нетрезвом состоянии; в) лишить рабочих и служащих, совершивших хищение государственного или общественного имущества, всех видов премий в течение периода, установленного по согласованию с трудовым коллективом либо с профсоюзным комитетом (профсоюзным бюро) предприятия, учреждения, организации, его структурного подразделения или советом бригады, а также лишить этих рабочих и служащих вознаграждения по итогам годовой работы 10. Таким образом, Пленумом разъясняется, что вышеуказанные действия не находятся в сфере административного усмотрения, а предписаны законодательными актами в каждом случае при наличии указанных в них юридических фактов. По существу о пределах административного усмотрения решается вопрос в постановлении № 12 Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г.: «Поскольку сокращение численности или штата работников должно быть использовано для укомплектования предприятия, учреждения, организации наиболее квалифицированными кадрами, администрация вправе в пределах однородных профессий и должностей произвести перестановку (перегруппировку) работников и перевести более квалифицированного работника, должность которого сокращается, с его согласия на другую должность, уволив с нее по указанному основанию менее квалифицированного работника. Если администрация этим правом не воспользовалась, суд не должен входить в обсуждение вопроса о целесообразности такой перестановки (перегруппировки) ». Следует отметить и то, что иногда судебные органы сами неправильно истолковывают содержание правовых норм, признавая за собой свободу в их применении. В то время как соответствующие нормы должны применяться каждый раз при наличии закрепленных в них юридических фактов. К таким нормам откосится ст. 93 Основ законодательства о труде и ст. 215 КЗоТ РСФСР. Согласно этим нормам суд должен возложить на должностное лицо обязанность возместить ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации в связи с оплатой за время вынужденного прогула или за время выполнения нижеоплачиваемой работы, во-первых, если увольнение или перевод произведены с явным нарушением закона, во-вторых, если администрация задержала исполнение решения суда или вышестоящего в порядке подчиненности органа о восстановлении работника на работе. Анализ судебной практики показывает, что суды при наличии вышеуказанных фактов для возмещения материального ущерба не всегда привлекают виновных должностных лиц к ответственности. Поэтому понятно, почему Пленум Верховного Суда СССР в постановлениях от 19 октября 1971 г. и от 22 января 1974 г. напомнил судам об обязанности неукоснительно соблюдать требования закона о возложении на должностных лиц, допустивших увольнение или перевод работника на другую работу с явным нарушением закона, обязанности возместить ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации, в связи с оплатой работнику за время вынужденного прогула или за время выполнения нижеоплачиваемой работы. В п. 25 постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. вновь подчеркивается, что судам следует строго выполнять требование ст. 93 Основ законодательства о труде. Эта же мысль закреплена и в специальном постановлении № 3 Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 марта 1978 г. «О вопросах, возникающих в судебной практике при применении ст. 215 Кодекса законов о труде РСФСР». Таким образом, действующие нормы о труде предусматривают судебное усмотрение при решении некоторых вопросов. Они касаются главным образом ответственности сторон трудового договора, которая индивидуализируется судом после всестороннего выявления и анализа фактических обстоятельств конкретного трудового спора, личности работника. Установленная общими и относительно-определенными нормами и ограниченная ими деятельность судов но индивидуализации материальной ответственности сторон трудового договора, осуществляется с учетом принципов советского права, социально-экономических закономерностей и потребностей общества, политики КПСС и норм коммунистической морали. Важное значение для направления деятельности судов по индивидуализации материальной ответственности имеют нормативные правоположения, выработанные Пленумами Верховных Судов. Суды, разрешая споры, возникающие в связи с применением правовых норм, допускающих административное усмотрение, вынуждены оценивать соответствует ли правоприменителькая деятельность администрации нормам и принципам советского трудового права, политики КПСС и нормам морали. В комплексе оценивая административное усмотрение, а не только исходя из содержания одной применяемой нормы, суды выявляют, что содержание административного усмотрения должно быть ограничено или расширено, т. е. суды вырабатывают казуальное, рекомендательное и нормативное правоположения, которые определяют пределы такого усмотрения. Эти правоположения вносят элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений и существенно влияют на результаты рассмотрения трудовых споров не только в судах, но и в других органах по рассмотрению трудовых споров, а в конечном итоге — на весь процесс применения этих правовых норм. § 2. Деятельность, судов по преодолению пробелов в трудовом законодательстве В качестве одного из видов судебного индивидуального правового регулирования трудовых отношений (в узком смысле) следует рассматривать деятельность суда по разрешению конкретного трудового спора, когда отсутствует правовая норма, регулирующая спорное отношение, т. е. обнаруживается пробел в трудовом законодательстве. Она имеет свои специфические особенности, что позволяет отличать ее от индивидуализации ответственности и конкретизации оценочных понятий11. Деятельность судов по преодолению пробелов не направляется каким-либо видом правовых норм, поскольку законодатель потому и допускает пробел в регулировании, что не может его предвидеть. В лучшем случае он может отрегулировать условия разрешения трудовых споров по аналогии закона или аналогии права. До сих пор эти условия разрабатывались лишь наукой и не получили закрепления в законе. Интенсивная разработка условий использования, осуществления выводов по аналогии в теории права в последние годы прежде всего привела к тому, что число таких условий значительно увеличилось. Например, Я. Г. Яневым выявлено шесть условий !2, А. С. Пиголкиным — более шести13 В. Н. Карташовым — восемь 14, а В. В. Лазаревым — десять15. Разработка таких условий имеет большое практическое значение, поскольку способствует правильному определению пределов и содержания деятельности по преодолению пробелов. На наш взгляд, все рассматриваемые условия можно проанализировать, классифицировав их на три основные группы. Первую будут составлять факторы (условия), определяющие допустимость разрешения трудовых споров по аналогии. Вторую — факторы (условия), исключающие такое разрешение. Третью — факторы (условия), определяющие пределы разрешения трудовых споров по аналогии. К факторам, определяющим применение аналогии, следует отнести прежде всего установление в законе органа, который был бы управомочен на такие действия. В. В. Лазарев правильно к одному из условий использования выводов по аналогии относит обоснованность принятого по аналогии решения, что должно проявиться в решении в виде ссылки на компетентность органа в использовании аналогии 16. Индивидуальное правовое регулирование должно осуществляться только теми субъектами, которые управомочены на то законом. Не должно составлять исключения в этом отношении и индивидуальное правовое регулирование по преодолению пробелов в законодательстве. Законодательной основой для применения аналогии права и закона при решении трудовых споров является ст. 12 Основ гражданского судопроизводства СССР, где субъектом индивидуального правового регулирования предусмотрен только суд. Однако, в трудовом законодательстве проблема преодоления пробелов стоит значительно шире, чем в других отраслях права, поскольку органами по рассмотрению споров кроме судов являются комиссии по трудовым спорам и вышестоящие в порядке подчиненности органы. Управомочены ли все эти органы на разрешение споров по аналогии? Никаких законодательных указаний на этот счет не имеется, а ст. 12 Основ гражданского судопроизводства не представляет такое право каким-либо другим органам, кроме суда. Законодатель доверил судам решение конкретного спора по аналогии, так как учел, что деятельность суда строго регламентирована процессуальными нормами, происходит в условиях, исключающих постороннее воздействие на судей, осуществляется судьями, как правило, с высшим юридическим образованием, что играет немаловажную роль, учитывая своеобразие деятельности по применению аналогии и то, что предпосылки и условия такого применения разрабатываются в основном юридической наукой 17. Однако фактически такой вид индивидуального правового регулирования осуществляется и другими органами по рассмотрению трудовых споров, поскольку и они не вправе отказаться от решения спора из-за отсутствия нормы, регулирующей спорные отношения. При этом комиссия по трудовым спорам, профсоюзный комитет, вышестоящие в порядке подчиненности органы широко используют нормативные правоположения, закрепленные в руководящих постановлениях Пленумов Верховных Судов. Учитывая, что решение вопроса о круге органов, управомоченных на разрешение конкретного трудового спора по аналогии права и аналогии закона приобретает принципиальное значение, необходимо в законе, желательно, в законе высшего ранга, Основах и республиканских КЗоТ, указать какие органы по рассмотрению трудовых споров могут преодолеть пробел в законодательстве при разрешении индивидуального трудового спора. В последнее время в литературе высказано мнение о допустимости применения аналогии любым правоприменительным органом под дополнительным контролем со стороны профсоюзных и судебных органов 18. Вопрос о субъектах, в компетенцию которых входит разрешение индивидуального трудового спора по аналогии со сходной нормой или на основе общего смысла и принципов советского права, тесно связан с той сферой отношений, в которой может осуществляться этот вид индивидуального правового регулирования. Указывая субъект такой деятельности, законодатель, естественно, связывает ее только с теми отношениями, которые составляют его компетенцию. Если же принять предложение о допустимости преодоления пробелов в трудовом законодательстве всеми правоприменительными органами, то придется признать, что сфера, в которой они могут преодолеваться, практически не ограничена, а это не может способствовать укреплению социалистической законности в области трудовых отношений. Деятельность по преодолению пробелов в трудовом законодательстве является сложной и не может быть доверена всем правоприменителям. При разрешении спора, имеющего правовой характер, применение аналогии допустимо, если нет правовой нормы, которая непосредственно была бы рассчитана на регулирование рассматриваемого случая, т. е. в случае пробела в праве. На наш взгляд, некоторые авторы необоснованно пытаются ограничить применение аналогии, поскольку допускают ее только при условии, если урегулирование соответствующих отношений имеет существенное значение для укрепления правопорядка в целом или в случаях существенных пробелов. Вместе с тем найти норму, регулирующую спорные отношения, или, наоборот, установить ее отсутствие при разрешении трудового спора судья может лишь путем сложного анализа многих норм о труде и даже принципов советского трудового права. Например, в регулировании отношений по обратному взысканию излишне выплаченных работнику сумм в результате злоупотребления со стороны последнего, по сложившемуся в литературе мнению, выявляется явный пробел. Однако, на наш взгляд, здесь нет пробела в законе, т. к. Положение о материальном ответственности рабочих и служащих (ст. ст. 6, 10) и ст. 118, 121 КЗоТ РСФСР регулируют вышеуказанные отношения. Можно лишь говорить о необходимости дополнительного регулирования в той части, когда по действующему законодательству часть ущерба, причиненного злоупотреблениями работника, остается не возмещенной. Однако такая потребность не может быть реализована и через аналогию другой нормы — п. 1 ст. 124 КЗоТ РСФСР, поскольку в ней прямо подчеркивается, что удержания из заработной платы допускаются только в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР и РСФСР. Это и исключает применение ее по аналогии. В связи с этим нельзя признать правильным и взыскание дважды полученной заработной платы ввиду недобросовестности работника на основании п. 1 ст. 124 КЗоТ РСФСР 19. При применении Основ законодательства о труде и новых республиканских Кодексов законов о труде правоприменительные органы, особенно суды, столкнулись с необходимостью определить, за какой период вынужденного прогула, вызванного незаконным отстранением рабочего и служащего от работы, администрация предприятия, учреждения, организации обязана произвести оплату. Первоначально практика судов исходила из того, что этот вопрос не решен в трудовом законодательстве, т. е. был установлен пробел, который суды преодолевали, разрешая спор применительно к ст. 92 Основ и ст. 214 КЗоТ РСФСР. Например, Бавлинский районный народный суд Татарской АССР, рассматривая 12 октября 1972 г. дело по иску Р. к совхозу «Панаринский» о восстановлении на работе и установив, что истица после прохождения обучения в Бугульминской школе бухгалтеров не была допущена директором совхоза к ранее выполняемой работе секретаря-машинистки с 25 мая по 3 июля 1972 г., решил взыскать в ее пользу заработную плату на основании ст. 214 КЗоТ РСФСР. Однако Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 10 от 24 ноября 1978 г. не признал в этой сфере наличия пробела в законе и не установил решение спорного дела по аналогии со ст. 92 Основ законодательства о труде. Он в п. 16 постановления предложил исходить из того, что когда работник по инициативе администрации отстранен от работы без законных оснований с приостановкой выплаты заработной платы, его иск о взыскании среднего заработка за время отстранения от работы подлежит удовлетворению за весь период отстранения, но не более чем за один год. Таким образом, Пленум Верховного Суда СССР ориентирует суды на применение другой нормы, ст. 49 Положения о порядке рассмотрения трудовых споров, утвержденного Указом Президиума Верховного Совета СССР 20 мая 1974 г.20 Некоторые исследователе считают, что и здесь Пленум использует аналогию закона, хотя текстуально это не выражает. К основным условиям, определяющим допустимость применения аналогии, относится и условие о существенном сходстве явлений, фактов, обстоятельств, в регулировании которых обнаружен пробел, и тех явлений, фактов, обстоятельств, правовое значение которых определено в правовой норме. Такое существенное сходство должно быть установлено в существенных признаках, в тех, которые позволяют судить о равенстве, одинаковости фактов в правовом значении 21. Анализ судебной практики показывает, что некоторые нормы применяются, в том числе и по аналогии, при решении спора, в основе которого не лежат обстоятельства, предусмотренные кормой или существенно схожие. В этом смысле наиболее характерен п. 1 ст. 17 Основ, п. 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР и соответствующих норм других союзных республик. На основании этих норм прекращается, например, трудовой договор с рабочим (служащим) в колхозе, если есть возможность заменить его специалистом — членом колхоза22. Сложившаяся в этом направлении судебная практика ряда союзных республик, на наш взгляд, незаконно расширила смысл п. 24 Примерного устава колхоза, закрепляющего преимущественное право колхозника на получение работы или занятия должности по сравнению с нечленом колхоза, на весь период трудовых отношений, а не только на период заключения договора 23. В научной литературе также широко предлагают применять п. 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР к отношениям, не предусмотренным им. Например, предусматривается возможность прекращения трудового договора, когда рабочий возражает против снижения разряда или служащий не согласен с изменением наименования должности; когда изменяется объем работы, определенный в трудовом договоре, но работник отказывается от выполнения дополнительных обязанностей при введении укрупненного разделения труда. П. 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР и соответствующие нормы других союзных республик превращаются как бы в «дежурную» норму, под которую подводят все, требующие правового решения, а не только существенно схожие ситуации. Ясно, что пробел в регулировании здесь проявляется, но далеко не всякий пробел может быть преодолен путем применения аналогии закона. Нельзя признать законной и практику судов, допускающих расторжение трудового договора с водителями, лишенными водительских прав, по п. 2 ст. 17 Основ24, поскольку эта норма, особенно в части предусмотренных в ней правовых гарантий, даже по аналогии не может быть применена в этой ситуации. Вынуждены суды прибегать к применению п. 1 ст. 17 Основ и п. 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР и признавать законным увольнение по этому основанию работников, освобожденных от работы в составе производственной бригады. Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. № 12 был внесен пункт 24 в постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. № 3, в котором судам предлагается при рассмотрении дел о восстановлении на работе в связи с освобождением от работы в составе производственной бригады, во-первых, исходить из того, что перемещение работника, выведенного из состава бригады по решению общего собрания ее членов, на индивидуальную работу не является переводом, требующим его согласия, если при этом не изменяется характер обязанностей, предусмотренных условиями заключенного трудового договора. При отсутствии такой работы, а также при отказе от работы, предложенной администрацией, трудовой договор с работником, выведенным из состава производственной бригады, может быть расторгнут в соответствии с п . 1 ст. 17 Основ законодательства о труде при отсутствии иных оснований для увольнения. Во-вторых, если работа в бригаде является одним из условий заключенного с работником трудового договора, перемещение его на индивидуальную работу в случае вывода из состава производственной бригады возможно лишь с его согласия. При отсутствии такого согласия, а также при отказе работника от перевода на другую работу трудовой договор с ним также расторгается на основании п. 1 ст. 17 Основ законодательства о труде25. Характерно, что Пленум Верховного Суда СССР не употребляет в вышеуказанном нормативном положении слово «применительно», тем самым не подчеркивает, что п. 1 ст. 17 Основ (п. 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР) применяется по аналогии, хотя ясно, что эти нормы прямо не регулируют указанные отношения и могут быть применены только по аналогии. Однако и аналогия здесь вынужденная, ибо нет сходства в обстоятельствах, связанных с выводом работника из бригады, с обстоятельствами, предусмотренными в вышеуказанных нормах права. В этих условиях законодательные органы должны обратить внимание на вскрытую необходимость введения новых оснований расторжения трудового договора. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1988 г. в КЗоТ РСФСР была введена новая 235 6 статья. В ней отрегулированы, во-первых, основания, при которых коллектив бригады вправе требовать от администрации выведения из ее состава работников. Это основания, указанные в статье 33 КЗоТ РСФСР. Во-вторых, действия администрации после вывода работника из бригады. Последняя должна перевести таких работников с их согласия на другую работу или уволить в установленном порядке. Можно считать, что законодатель восполнил выявленный пробел. Однако не ясно почему в качестве основания выведения из бригады не указана утрата доверия. По сложившемуся в науке мнению не должны использоваться по аналогии исключительные законы и изъятия из действующего законодательства к обстоятельствам, не представляющим исключения из общего правила к обычным обстоятельствам. Суды в связи с этим прежде всего должны дать оценку норме права, т. е. признать ее общей или исключительной, а затем дать характеристику спорным отношениям с точки зрения их характера, общего или исключительного. Этот процесс сложен и требует от судьи глубокой подготовки. Например, можно ли рассматривать норму, устанавливающую непосредственное судебное рассмотрение трудовых споров рабочих и служащих, в качестве нормы, закрепляющей изъятие из общего порядка рассмотрения трудовых споров? Думается, что в настоящее время непосредственное судебное разбирательство надо рассматривать в качестве исключения из общего порядка, поэтому использование его возможно не всегда, а только, когда вскрываются ситуации, исключающие разрешение спора в общем порядке. Например, обнаружен пробел в порядке разрешения трудовых споров работников, которые возникают после ликвидации предприятия, учреждения, организации. В литературе обоснованно предлагалось такие споры рассматривать непосредственно в суде26. Здесь возможно использование ст. 89 Основ и ст. 210 КЗоТ РСФСР по аналогии, поскольку подмечена исключительная ситуация (ликвидация предприятия, учреждения, организации), при которой нет органа, кроме суда, который бы рассмотрел спор. Противоречит законодательству, в частности, требованиям ст. 4 КЗоТ РСФСР, применение в РСФСР (как впрочем и в других союзных республиках) по аналогии норм других союзных республик. Исключается применение норм по аналогии и в случае, если в смежной отрасли права имеется норма, непосредственно регулирующая спорные отношения. В таком случае норма другой отрасли будет субсидиарно применяться к трудовым отношениям. Под субсидиарным применением в данном случае понимается разрешение индивидуального трудового спора судом на основании нормы, включенной не в трудовое законодательство, а в законодательные акты других отраслей советского права. Эта норма хотя и призвана регулировать отношения, составляющие предмет различных отраслей права, но в интересах законодательной экономии она не повторяется в различных нормативных актах. В таком понимании субсидиарное применение нормы не является способом преодоления пробела в праве, поскольку он не существует. Необходимо отметить, что в настоящее время в юридической науке под «субсидиарным применением» норм права понимаются различные правовые явления. Одни авторы считают, что субсидиарное применение используется, с одной стороны, в целях восполнения пробелов в праве, а с другой — для исключения дублирования одинаковых норм в смежных отраслях права28. Другие же авторы, рассматривая субсидиарное применение как способ восполнения пробелов в трудовом законодательстве путем применения норм гражданского права, с одной стороны, последовательно отстаивают возможность такой деятельности ; с другой — вообще исключают применение гражданско-правовых норм к трудовым отношениям 29. При наличии же пробела в законодательстве о труде разрешение трудового спора на основании норм других отраслей права целесообразно называть «межотраслевой аналогией». Теоретически ее можно допускать при наличии прежде всего тех же условий, при которых допускается и «внутриотраслевая аналогия», в частности, при существенном сходстве отношений, а не только при сходстве в методах их регулирования. В действительности же особый характер и содержание социалистических трудовых отношений рабочих и служащих и в связи с этим принципиально иное правовое регулирование их при социализме не позволяет вскрыть существенно схожие черты отношений, регулируемых трудовым, и, в частности, гражданским правом, что фактически и исключает использование межотраслевой аналогии. Наличие же некоторого, несущественного сходства в этих отношениях не дает основания разрешать спор по аналогии с гражданскоправовыми нормами. Всякий раз, когда обнаруживается пробел в трудовом законодательстве, преодоление которого исключается посредством его сходных норм, общего смысла и принципов, и проявляется стремление разрешить спор по аналогии с гражданско-правовыми нормами, вскрывается настолько существенное расхождение в правовых признаках сравниваемых явлений, а также исключается реальное распространение правовых последствий, предусмотренных этими нормами, на трудовые отношения, что сразу же приходится отказываться от применения межотраслевой аналогии. В настоящее время лишь при разрешении вопросов, связанных с соблюдением срока обращения с иском о возмещении ущерба, согласно п. 23 постановления № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. суды применяют по аналогии установленные ГК. союзных республик положения о приостановлении и перерыве течения срока исковой давности. А. С. Пиголкин, анализируя требования, с помощью которых обеспечивается законность при применении аналогии, в числе их указывает на то, что дела должны решаться строго в рамках нормы, применяемой по аналогии, не выходя за ее пределы 30. В процессе анализа судебной практики и особенно материалов о применении судами аналогии закона нам пришлось столкнуться с явлениями, не отвечающими выдвинутому А. С. Пиголкиным требованию. В частности, суды признали возможным увольнение временных рабочих и служащих, принятых на временную работу для замещения временно отсутствующих постоянных работников, в связи с выходом последних, применительно к п. 1 ст. 47 КЗоТ РСФСР 1922 г., поскольку увольнение их как временных работников исключалось ввиду истечения срока временной работы31. Вместе с тем, признавая возможным увольнение по аналогии закона, суды в то же время не распространяют полностью правила увольнения по этому основанию на временно принятых работников. Ими не ставился вопрос о сравнении производственных показателей, квалификации, трудового стажа, семейного положения и других данных постоянного и временного работников. Судебные органы исходили из единственно правильного, на наш взгляд, мнения, что постоянный, основной работник имеет преимущественное право на занимаемую должность (выполняемую работу). Таким образом, здесь мы столкнулись с явлением, которое назвали «ограниченная аналогия закона». Поскольку суды применяли в данном случае норму, регулирующую отношения, существенно схожие с разрешаемыми (как в той, так и в другой ситуации, фактически отсутствовала работа для конкретного работника), но другие черты этих отношений различались, мы пришли к выводу, что применение аналогии в полном объеме здесь исключалось. Высказанная нами точка зрения нашла поддержку в юридической литературе. Например, В. Н. Карташов признает, что ни норма, регулирующая сходные отношения ни принципы права в своем «первоначальном» виде не могут сами по себе служить основанием для решения конкретного случая. На их основе создается частное правило, синтезирующее типичные признаки юридической нормы (аналогия закона) или принципов (аналогия права) и содержащее новые признаки, необходимые для индивидуального регулирования тех сторон отношений, которые не охвачены нормативными предписаниями, либо охвачены самым общим образом. Это правило объективируется в акт применения (в мотивировочной части) 32. В настоящий период почти нет случаев разрешения судами спорных дел на основании только принципов трудового права. Ввиду высокого уровня нормативности трудового законодательства, суды крайне редко разрешают трудовые споры, руководствуясь общим смыслом и принципами законодательства о труде. Например, в практике судов при разрешении трудовых споров (работника и администрации предприятий) возник вопрос о том, вправе ли администрация требовать от работника выполнения работы, противопоказанной ему по состоянию здоровья. В связи с чем было высказано мнение, что истец вообще не мог быть переведен на работу в холодильник в связи с производственной необходимостью, поскольку он не мог работать согласно акту врачебного исследования в условиях постоянной низкой температуры и влажности воздуха по состоянию здоровья 33. Соблюдение такого же правила суды признали необходимым при переводах в связи с замещением отсутствующего работника, ввиду простоя34. Следовательно, практика выработала стойкое мнение о том, что болезнь может препятствовать выполнению некоторых видов работ при временных переводах работника по инициативе администрации предприятия. И хотя это правило не было закреплено в какой-либо конкретной правовой норме, оно базируется на общих началах советского трудового законодательства и прямо вытекает из права трудящегося на здоровые и безопасные условия труда, закрепленного в ст. 2 КЗоТ РСФСР (и соответствующих статьях КЗоТ союзных республик). В настоящее время такая практика полностью вытекает из права граждан СССР на охрану здоровья, закрепленного в ст. 42 Конституции СССР. А. Б. Венгеровым правильно подмечено, что те многочисленные случаи аналогии права, которые можно наблюдать в судебной практике, оказывались различными формами непосредственного судебного применения конституционных норм . В то же время эта практика ограничивает административное усмотрение при реализации временных переводов, а как всякое ограничение свободы правоприменителя, оно должно быть закреплено в законе. На наш взгляд, целесообразно расширить содержание части 3 статьи 14 Основ и ввести часть 2 в статью 28 КЗоТ РСФСР в следующей редакции: «Администрация предприятия, учреждения, организации не вправе требовать от рабочего и служащего выполнения работы, сопряженной с опасностью для жизни и здоровья». Более предусмотрительно поступил законодатель в Монгольской народной республике, который в ст. 14 Трудового Кодекса, названной «Охрана жизни и здоровья рабочих и служащих», предусматривает: «Администрация не вправе требовать от рабочего и служащего выполнения работы, противоречащей трудовому законодательству или сопряженной с явной опасностью для жизни и здоровья либо не обусловленной трудовым договором». В настоящее время законодатель обратил внимание на сложившуюся практику судов и применительно к временному переводу на другую нижеоплачиваемую работу за нарушение трудовой дисциплины закрепил, что не допускается перевод на другую работу, которая противопоказана работнику по состоянию здоровья (п. 3.3 постановления Госкомитета СССР по труду и социальным вопросам и Секретариата ВЦСПС от 25 октября 1983 г. № 240 22—31) 36. Можно согласиться с тем, что при применении аналогии права перед нами более «явный» пробел, при нормативном устранении которого требуется введение нового правового института 37. Однако реализовать это при уже сложившейся структуре отрасли не всегда возможно, а в ряде случаев и нецелесообразно. Вот почему нормы, регулирующие одно явление, например, временную нетрудоспособность рабочих и служащих, но в разных аспектах, при реализации различных элементов трудового правоотношения, находятся в разных главах Кодексов законов о труде. Деятельность судов по преодолению пробелов в трудовом законодательстве при разрешении конкретных трудовых споров после принятия новейших законов о труде по сравнению с предшествующими периодами осуществления правосудия несомненно сократилась. Это прежде всего свидетельствует о высоком уровне правотворческой деятельности, осуществляемой в последнее десятилетие советским государством. Вместе с тем это не должно ориентировать ученых и практиков на прекращение глубокой разработки проблемы пробелов в праве, в силу того, что решаемые в ней вопросы, прямо или косвенно, но связаны со всей правовой деятельностью государства и направлены на дальнейшее ее совершенствование. Исключительно важное значение приобретают руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик, как правовые акты, направляющие и ограничивающие деятельность правоприменителей по преодолению пробелов в законодательстве о труде. Нормативные правоположения являются важной гарантией создания единой практики при разрешении споров, фактические обстоятельства которых не отрегулированы нормами права. В связи с этим всемерно надо приветствовать включение в руководящие постановления Пленумов положений такого характера. В качестве примеров нормативных правоположений, выработанных Пленумами с соблюдением всех вышеуказанных правил и временно восполняющих пробелы в трудовом законодательстве, можно привести следующие правоположения. Например, в п. 21 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. № 3 закреплено нормативное правоположение следующего содержания: «В случае, когда работник был уволен без законного основания или с нарушением установленного порядка увольнения, но восстановление его на прежней работе невозможно вследствие ликвидации предприятия, учреждения, организации и отсутствия возможности перевода на другую работу с его согласия, суд признает увольнение неправильным применительно к ст. 92 Основ по иску работника обязывает ликвидационную комиссию либо вышестоящий по отношению к ликвидированному предприятию, учреждению, организации орган выплатить ему заработную плату за время вынужденного прогула, но не более чем за три месяца. Одновременно суд признает работника уволенным по п. 1 ст. 17 Основ в связи с ликвидацией предприятия, учреждения, организации». Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении № 5 от 16 декабря 1986 г. также допускает разрешение другого спора по аналогии со ст. 214 КЗоТ РСФСР. Согласно п. 4 того постановления суд вправе решить вопрос о взыскании оплаты применительно к ст. 214 КЗоТ РСФСР, если в результате отказа или несвоевременного заключения трудового договора рабочий или служащий имел вынужденный прогул. Согласно п. 8 отмененного в настоящее время постановления № 3 Пленума Верховного Суда РСФСР от 19 июня 1979 г. «О ходе выполнения судами РСФСР постановлений Пленумов Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР по вопросам применения законодательства, направленного на укрепление трудовой дисциплины на предприятиях, в учреждениях, организациях» суды должны проверять: не было ли общественное взыскание снято в установленном порядке ко времени увольнения, а также не истек ли годичный срок со дня его наложения (применительно к ст. 137 КЗоТ РСФСР), при разрешении споров о восстановлении лиц, уволенных по п. 3 ст. 33 КЗоТ РСФСР 38. К сожалению, это нормативное правоположение не вошло в действующее постановление № 5 Пленума Верховного Суда РСФСР от 16 декабря 1986 г. Вместе с тем некоторые случаи решения трудовых споров по аналогии закона вызывают сомнение. Например, при рассмотрении дела по иску Ш. к Эстонскому производственному объединению рыбной промышленности о восстановлении на работе и взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 18 апреля 1986 г., учитывая, что истица уже длительное время работает в г. Таллине на другом предприятии, признал незаконным ее увольнение и взыскал в ее пользу средний заработок за три месяца вынужденного прогула, без восстановления ее на прежней работе39. Характерно, что к подобным решениям суды прибегали в различные периоды своей истории, но по истечении времени неоднократно отказывались от такой практики Действующие правовые нормы имеют в виду эту ситуацию и предусматривают применение общего правила, т. е. при установлении незаконного увольнения работник должен быть восстановлен на прежней работе и ему должна быть выплачена заработная плата за период вынужденного прогула. Кроме случаев, когда сам истец просит только об оплате за вынужденный прогул. На наш взгляд, вышеуказанное постановление является незаконным и в качестве рекомендательного правоположения сыграет отрицательную роль. Таким образом, деятельность судов по преодолению пробелов в трудовом законодательстве при разрешении индивидуального трудового спора требует не только глубокого анализа фактических обстоятельств, но и глубокого знания всей совокупности правовых норм о труде. В процессе разрешения спора, не отрегулированного конкретной нормой права, суды вырабатывают казуальное, индивидуальное правоположение, вносящее элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений, на основании которого и решается спор. Наиболее типичные из таких правоположений публикуются и приобретают характер рекомендательных правоположений. Если же пробельная ситуация вызывает неоднократные споры или решается судами по-разному, возникает потребность в выработке нормативного правоположения. Пленумы Верховных Судов, создав правоположение, восполняют пробел в трудовом законодательстве, но временно, до ликвидации его законодателем. Однако после создания нормативного правоположения Пленумами суды должны следовать ему и не могут решить спор по-другому. Следовательно, нормативное правоположение, временно восполняющее пробел в законодательстве, является важным дополнительным средством правового регулирования общественных отношений. § 3. Оценочные понятия, содержащиеся в трудовом законодательстве, и роль судебной практики в их конкретизации Оценочное понятие — это выраженное в нормах права положение (предписание), которое, во-первых, в силу своей специфики исчерпывающим образом не конкретизировано ни в одном нормативном акте; во-вторых, оно конкретизируется в процессе правоприменения в каждом отдельном случае; в-третьих, оно дает правоприменяющему органу возможность самостоятельной оценки фактов с обязательным, однако, соблюдением тех общих критериев или признаков, которые предусмотрены в данном оценочном понятии 40. В советском трудовом законодательстве широко используются оценочные понятия. Как правило, они включены в нормы, имеющие большую сферу применения. Правильность их оценки приобретает особую актуальность, т. к. от нее во многом зависит в соответствии ли с волей законодателя будет реализована правовая норма. В Кодекс законов о труде РСФСР включены следующие оценочные понятия: служащие, рабочие, ответственные работники (ст. 22); то же предприятие, учреждение, организация, другое предприятие, другая местность (ст. 25); стихийное бедствие, производственная авария, простой, исключительные случаи, замещение отсутствующего работника (ст. 26); систематическое нарушение трудовой дисциплины, уважительная причина (ст. 33 п.п. 3, 4); нетрезвое состояние (ст. 33 п. 7); квалификация (ст. 34); руководящий работник (ст. 37); отстранение от работы (ст. 38); прямой действительный ущерб, не полученные доходы (ст. 118); деяния, преследуемые в уголовном порядке (ст. 121); явное нарушение закона (ст. 215); грубое нарушение трудовых обязанностей (п. 1 ст. 254); работник, непосредственно обслуживающий денежные или товарные ценности (п. 2 ст. 254); работники, выполняющие воспитательные функции, аморальный проступок, несовместимый с продолжением данной работы (п. 3 ст. 254) и т. д. Процесс оценки таких понятий правоприменителем, в качестве которых выступают различные органы (администрация предприятия, учреждения, организации, трудовые коллективы, профсоюзные органы, товарищеские суды, органы по рассмотрению трудовых споров, в том числе и суды, и т. д.), нами условно обозначен термином «конкретизация оценочных понятий». Конкретизация оценочных понятий производится органом или лицом, которые применяют норму, имеющую оценочные понятия. Оценка такой нормы одним правоприменителем может не совпадать с оценкой, данной другим правоприменителем. Оценка того органа который будет оценивать последним норму права, и будет являться окончательной, на нее будут ориентироваться правоприменители при решении вопросов, касающихся других лиц, а при решении вопроса, в связи с чем давалась оценка, она будет обязательна. Именно в связи с этим конкретизация оценочных понятий, даваемая судами, оказывает существенное влияние на весь процесс конкретизирующей деятельности, где бы он не осуществлялся, т. к. суд завершает процесс разрешения трудового спора Конкретизация оценочных понятий в судебной практике начинается при разрешении конкретного трудового спора, в связи с возникшими конкретными обстоятельствами дела, с конкретными явлениями, предметами, действиями. Отсюда наиболее характерным является оценка понятия через иллюстрацию явлений. Такой вид интерпретации ближе к природе правоприменительной деятельности, когда норма толкуется и понятие оценивается применительно к конкретному явлению. Особую ценность приобретают нормативные правоположения, созданные Пленумами Верховных Судов и конкретизирующие оценочные понятия. Они призваны помочь судам, а фактически и всем правоприменительным органам, осуществлять конкретизацию в соответствии с действительным смыслом и содержанием правовой нормы. До 1968 г. лишь изредка Пленумы вырабатывали правоположения такого содержания. В настоящее же время более значительная часть действующих нормативных правогюложений представляет собой положения, конкретизирующие оценочные понятия. Это, на наш взгляд, можно объяснить тем, что усовершенствование советского трудового законодательства, происшедшее в последние десятилетия под существенным влиянием судебной практики, привело к тому, что новейшие нормы толкуются, как правило, буквально и не вызывают сложности при применении. Отсюда у Пленумов имеется возможность в большей степени переключать свое внимание на оценочные понятия. Кроме того, до какой-то степени была пересмотрена, видимо, роль таких нормативных правоположений. В советской правовой системе они выступают в качестве одной из гарантий законности при применении норм с оценочными понятиями. В постановлениях Пленумов конкретизация оценочных понятий чаще всего также как в процессе индивидуального правового регулирования производится через иллюстрацию явлений, а не посредством их характеристики. Например, Пленум Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда РСФСР в течение длительного времени интерпретируют оценочное понятие «явное нарушение закона» через входящие в него явления путем их перечисления, что приводит к увеличению этих явлений, но не ликвидирует сложности в оценке этого понятия. Например, в п. 25 постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. указывается: «Под явным нарушением закона следует, в частности, понимать увольнение рабочего или служащего по инициативе администрации без согласия профсоюзного комитета, когда такое согласие является обязательным, или по основаниям, не предусмотренным законом; увольнение народного депутата или его перевод в порядке дисциплинарного взыскания на нижеоплачиваемую работу без согласия соответствующего Совета, а в период между сессиями — исполнительного комитета Совета народных депутатов или Президиума Верховного Совета; увольнение председателя группы народного контроля предприятия, учреждения, организации или его перевод в порядке дисциплинарного взыскания на нижеоплачиваемую работу без согласия районного, городского, районного в городе комитета народного контроля; увольнение женщин в случаях, указанных в ч. 2 ст. 73 Основ, когда администрации было известно о наличии обстоятельств, исключающих возможность увольнения; увольнение несовершеннолетних работников без согласия районной (городской) комиссии по делам несовершеннолетних (ст. 82 Основ); увольнение или перевод не освобожденных от производственной работы председателей и членов профсоюзных комитетов (цеховых комитетов профсоюза), а также профорганизаторов — с нарушением гарантий, предусмотренных ст. 99 Основ; перевод работника без его согласия на другую постоянную работу» 41. На наш взгляд, деятельность Пленумов по конкретизации оценочных понятий должна больше тяготеть к характеристике явлений, к указанию хотя бы некоторых существенных признаков явлений, имеющих правовое значение. Только в этом случае правоприменитель будет иметь основу для правильной оценки каждого нового конкретного явления. Интересно, что в процессе первоначальной судебной практики, когда только вырабатывалось само понятие «явное нарушение закона», суды стремились дать его характеристику, т. е. перечислить его признаки, а не только составляющие его явления. Например, при рассмотрении конкретного дела судебно-надзорная коллегия Верховного Суда РСФСР нашла, что для возложения материальной ответственности нет оснований, т. к. в действиях директора нет ни злого умысла, ни личной заинтересованности в увольнении работника42. В инструктивном письме гражданской кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР, утвержденном Президиумом того же суда 26 июля 1930 г., судам предлагалось возлагать материальную ответственность на тех должностных лиц, которые были привлечены к делу и допускали неправильное увольнение вследствие произвола и злоупотребления своими правами, а не ошибки или добросовестного заблуждения 43. Конечно, выявление существенных признаков оцениваемого понятия представляет значительную сложность. Не случайно и в науке советского трудового права характеристика того или иного оценочного понятия постоянно вызывает споры. В научной литературе длительное время обсуждается вопрос о круге лиц, подлежащих увольнению в связи с утратой доверия. Так, одни авторы продолжают считать, что за утрату доверия могут быть уволены материальноответственные лица, отвечающие за ценности по закону или договору. Другие признают возможным увольнение независимо от вида материальной ответственности работников. Третьи же полагают, что увольнение ввиду утраты доверия может быть осуществлено в отношении лиц, производящих надзор за сохранностью ценностей, их учет, контроль за деятельностью непосредственно материально-ответственных лиц (бухгалтеры, ревизоры, охранники). Формулировка правового положения, выработанного Пленумом Верховного Суда СССР в п. 11 постановления № 6 от 19 октября 1971 г. и затем повторенная в п. 17 постановления № 3 Пленума того же суда от 26 апреля 1984 г., не отличается от формулировки правовой нормы, где фиксируется правомочие администрации предприятия, учреждения, организации на прекращение трудового договора с работником, непосредственно обслуживающим денежные или товарные ценности, при совершении им виновных действий, дающих основание для утраты доверия к нему со стороны администрации 44. В указанных постановлениях Пленума содержится лишь дополнение о том, что не имеет значения, в каком размере на этих работников могла быть возложена материальная ответственность. Вместе с тем такое дополнение изъято из п. 17 постановления № 3 от 26 апреля 1984 г. постановлением № 12 Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. Вследствие этого в нормативном правое сложении вновь не содержится указаний о круге работников, подлежащих увольнению за утрату доверия. Можно ли к ним отнести только работников, несущих материальную ответственность в полном размере по договору или закону, т. е. Материальноответственных лиц, или и работников, не являющихся таковыми. Более точное и ясное определение круга работников, подлежащих увольнению по п. 2 ст. 17 Основ и п. 2 ст. 254 КЗоТ РСФСР, необходимо, ибо до сих пор возникают разные мнения по этому вопросу как между различными судебными органами, так и между судебными и прокурорскими работниками. Вот несколько показательных примеров. К., работая рабочей склада в Куйбышевской ДРСУ Татарской АССР, 5 ноября 1982 г. была уволена по п.2 ст. 254 КЗоТ РСФСР за нарушение правил приема и отпуска материальных ценностей. Народный суд восстановил ее на прежней работе. Прокурор опротестовал решение суда, считая, что истица запутала учет вверенных ей ценностей, допускала излишки и недостачу. Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение народного суда и направила дело на новое рассмотрение, исходя из того, что администрация вправе была выразить недоверие истицы независимо от размера причиненного им ущерба, а факт запущенности учета и отчетности доказан. В новой редакции от 5 сентября 1986 г. п. 17 постановления Пленума Верховного Суда от 26 апреля 1984 г. содержит два новых положения. Во-первых, указывает, что к виновным действиям, дающим администрации основание для утраты доверия к работникам, непосредственно обслуживающим денежные или товарные ценности (прием, хранение, транспортировка, распределение и т. п.) могут быть, в частности, отнесены: получение оплаты за услуги без соответствующих документов, продажа товаров непосредственно со склада, из подсобных помещений, обмеривание, обвешивание, обсчет, сокрытие товаров от покупателей, нарушение правил продажи спиртных напитков или выдачи наркотических лекарственных средств. Во-вторых, вводит новое нормативное правоположение, ранее не встречающееся в практике Пленума Верховного Суда СССР. «При установлении в предусмотренном законом порядке факта совершения хищения, взяточничества и иных корыстных правонарушений эти работники могут быть уволены по основанию утраты к ним доверия и в том случае» когда указанные действия не связаны с их работой». Таким образом, Пленум правильно конкретизирует виды противоправных действий, при наличии которых возможно увольнение за утрату доверия. В процессе разрешения трудовых споров, связанных с расторжением трудового договора по п. 2 ст. 254 КЗоТ РСФСР, суды вынуждены решать и другие вопросы. На наш взгляд, интерес представляет казуальное правоположение. Ст. кладовщица «Азнакаевскнефть» Л. была уволена по п. 2 ст. 254 КЗоТ РСФСР. Народный суд Бугульминского района отказал ей в иске и не восстановил ее на работу. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда ТАССР отменила решение народного суда, указав, что «при возложении обязанности по возмещению ущерба на нескольких лиц, если конкретные виновники недостачи не установлены, увольнение лишь одного из них не может иметь место» (Определение от 1 апреля 1982 г.). Как в процессе разрешения индивидуальных трудовых споров, так и при рекомендательной и нормативной конкретизации оценочных понятий суды чаще всего прибегают, во-первых, к оценке по субъектному составу; во-вторых, по кругу противоправных действий. В частности, Пленум Верховного Суда СССР в п. 18 постановления от 26 апреля 1984 г. № 3 разъясняет, что судам следует исходить из того, что в связи с совершением аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы, допускается увольнение только тех работников, которые занимаются воспитательной деятельностью, например, учителя, преподаватели учебных заведений, мастера производственного обучения, воспитатели детских учреждений. Таким образом, в этом нормативном правоположении осуществлена конкретизация правовой нормы по кругу лиц, подлежащих увольнению за совершение аморального проступка. Несмотря на ясность такой конкретизации, до сих пор по указанному основанию продолжают увольняться другие категории работников, например, старший экономист. В связи с этим понятно почему постоянно осуществляется в этом направлении рекомендательное регулирование трудовых отношений 45. В другом постановлении от 1 ноября 1985 г. № 15 Пленум Верховного Суда СССР конкретизирует те действия, которые будут свидетельствовать о совершении аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы. По мнению Пленума, увольнение по анализированному основанию может последовать, в частности, за распитие спиртных напитков или появление в общественных местах в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность, за вовлечение несовершеннолетних в пьянство, доведение их до состояния опьянения, изготовление, хранение, приобретение, сбыт самогона или других крепких спиртных напитков домашней выработки. Конкретизация по кругу противоправных действий осуществляется и при оценке понятия «прогул без уважительных причин». В связи с этим в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. в редакции от 5 сентября 1986 г. судам разъясняется: «Прогулом следует считать также самовольный без разрешения администрации уход работника в очередной отпуск; самовольное использование дней отгула; оставление работы до истечения действия срочного трудового договора; оставление работы лицом, направленным на эту работу по окончании высшего или среднего специального учебного заведения, профессионально-технического училища либо прошедшим обучение новой профессии и обязанным проработать на производстве установленный срок». Пленум Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда РСФСР направляют деятельность судов по разрешению трудовых споров, связанных с расторжением трудового договора по п. 7 ст. 17 Основ и п. 7 ст. 33 КЗоТ РСФСР в случае появления рабочего или служащего на работе в нетрезвом состоянии. Во-первых, в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. разъясняется, что по вышеуказанному основанию могут быть уволены работники, находившиеся в рабочее время в месте выполнения трудовых обязанностей в нетрезвом состоянии. В этот пункт внесено постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. важное дополнение: «Для работника, рабочий день которого не нормирован, время нахождения на работе сверх установленной общей продолжительности является рабочим». По мнению Пленума Верховного Суда РСФСР, увольнение по этому основанию может последовать и в том случае, когда рабочий или служащий в рабочее время был в нетрезвом состоянии не на своем рабочем месте, но на территории предприятия, учреждения, организации либо объекта, где он по поручению администрации должен выполнять трудовые функции (п. 2 постановления № 9 от 24 декабря 1985 г.). Таким образом, в нормативных правоположениях дается оценка понятию «на работе». Анализ судебной практики, сложившейся в процессе конкретизации оценочных понятий, показывает, что в целом они могут быть оставлены в качестве таковых, особенно после того, как эта деятельность направляется Пленумами Верховных Судов посредством нормативного толкования. Но практика вскрывает и сложности в оценке некоторых понятий, которые могут быть устранены только в процессе правотворчества. Совершенно недопустимое, например, сложилось положение с понятием «ответственные работники» (ст. 22 КЗоТ РСФСР) В народных судах при рассмотрении споров о восстановлении на работе лиц, уволенных по ст. 23 КЗоТ РСФСР, допускалось пять различных оценок этого понятия4б. Правда, судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР стремится в последние годы направить практику судов в одном направлении. Она считает возможным при определении испытательного срока руководствоваться единой номенклатурой должностей служащих, утвержденных постановлением Госкомитета Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы от 9 сентября 1967 года, и устанавливает его до одного месяца руководителям и специалистам, не более двух недель — техническим исполнителям 4?. В силу того, что такая оценка понятия «ответственные работники» довольно основательно оспаривается в литературе, а на практике до сих пор не сложилось единого мнения, как впрочем и в литературе 48, следует превратить это понятие в описательное, чтобы не допускать разнобоя при его применении и тем более административного усмотрения в решении этого вопроса. Вышеуказанные сложности при применении ст. 22 КЗоТ РСФСР сняты после изменения ее содержания 5 февраля 1988 г., ибо сейчас исключены из нормы оценочные понятия и определен только предельный срок испытания (не более трех месяцев, а в отдельных случаях по согласованию с соответствующим комитетом профсоюза — шести месяцев). Конкретный же срок испытания устанавливается соглашением сторон трудового договора независимо от принадлежности трудящегося к конкретной категории работников. Анализ правоприменительной деятельности показывает, что при введении оценочных понятий в одной отрасли права необходимо учитывать уже введенные оценочные понятия не только в этой отрасли, но и в других отраслях права. Едва ли можно признать правильным, когда в различных отраслях права в одно и то же понятие вкладывается различное содержание или, наоборот, различные оценочные понятия оцениваются одинаково. В частности, в настоящее время по разному оценивается понятие «систематичность» в советском трудовом и уголовном праве. Согласно п. 3 ст. 17 Основ законодательства о труде и п. 3 ст. 33 КЗоТ РСФСР трудовой договор может быть расторгнут администрацией предприятия, учреждения, организации в случае систематического неисполнения рабочим или служащим без уважительных причин обязанностей, возложенных на него трудовым договором или правилами внутреннего трудового распорядка, если к рабочему или служащему ранее применялись меры дисциплинарного или общественного взыскания. Суды длительное время оценивали понятие «систематическое неисполнение». Неоднократно вырабатывались нормативные правоположения, конкретизирующие это понятие. В п. 13 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 3 от 26 апреля 1984 г. судам разъяснено, что разрешая иски о восстановлении на работе лиц, трудовой договор с которыми расторгнут по п. 3 ст. 17 Основ, следует иметь в виду, что по этому основанию могут быть уволены рабочие и служащие, которые имеют дисциплинарное или общественное взыскание за нарушение трудовой дисциплины и нарушили ее вновь. Следовательно, Пленум Верховного Суда СССР счел возможным конкретизировать понятие «систематическое» как «повторное» неисполнение трудовых обязанностей или нарушение трудовой дисциплины и тем самым изменил выработанное им ранее правоположение. Пленум Верховного Суда СССР в п. 10 постановления от 19 октября 1971 г. разъяснял судам, что при конкретных обстоятельствах с учетом характера совершенного работником дисциплинарного проступка и ранее примененной меры взыскания, систематическим невыполнением служебных обязанностей может быть признано и повторное неисполнение работником обязанностей без уважительных причин. Таким образом, Пленум допускал расторжение договора, как правило, за третий, а как исключение— за второй проступок. В связи с этим. Пленум фактически вводил судебное усмотрение в той сфере отношений, где ранее существовало только административное усмотрение, поскольку суд должен оценить проступок и другие вышеуказанные обстоятельства так же, как это делает администрация. Введение усмотрения двух органов, входящих в различные системы, при решении одного вопроса едва ли целесообразно, поэтому мнение Пленума Верховного Суда РСФСР, на наш взгляд, было более правильным, т. к. оно не оставляло места для усмотрения суда, а предлагало ему действовать в точно определенных границах, фактически сохранив лишь свободу усмотрения за администрацией. Это мнение было закреплено в п. 3«а» постановления № 44 от 11 декабря 1968 г. в редакции от 18 июня 1975 г. Оно сводится к тому, что нарушение трудовой дисциплины признается систематическим, если работником ранее был уже совершен проступок, повлекший применение мер общественного воздействия или наложение дисциплинарного взыскания, если взыскание ко было снято досрочно, но работник в течение года вновь совершил проступок. На изменение конкретизации вышеуказанного понятия Пленумом Верховного Суда СССР обращено внимание в литературе. Например, В. Д. Мордачев пишет: «Защищая судебное толкование 1984 г., можно сослаться на разъяснение Госкомтруда СССР и секретариата ВЦСПС от 25 октября 1983 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением законодательства об укреплении трудовой дисциплины» (п. 3.1 и п. 3.2), где указано, что систематически нарушающими трудовую дисциплину считаются рабочие и служащие, которые имеют дисциплинарное или общественное взыскание за нарушение трудовой дисциплины и нарушили ее вновь. Данное разъяснение касается лиц, которые за нарушения трудовой дисциплины могут быть администрацией наказаны в дисциплинарном порядке в виде перевода на другую нижеоплачиваемую работу или низшую должность, а не уволены по п 3 ст. 17 Основ». Далее В. Д. Мордачев отмечает, что если администрация дважды применяла к такому работнику меры дисциплинарного или общественного взыскания, а он не изменил своего поведения и вновь, т. е. в третий раз, допустил нарушение трудовой дисциплины, он может быть уволен с работы49. Таким образом, им отстаивается оценка понятия, вытекающая из буквального текста нормы и соответствующая толкованию, принятому в науке советского уголовного права. Вместе с тем нельзя допускать и разное толкование понятия «систематичность» в трудовом праве применительно к различным видам дисциплинарных взысканий. Это только усложнит процесс правоприменения. В связи с этим целесообразно законодательным путем дать оценку анализируемому понятию и внести изменения в действующие нормы. При функционировании трудовых отношений часто споры возникают в связи с разной оценкой в общем-то ясных по своему содержанию понятий. Согласно ст. 31 КЗоТ РСФСР рабочие и служащие имеют право расторгнуть трудовой договор, заключенный на неопределенный срок, предупредив об этом администрацию письменно за два месяца. При расторжении трудового договора по уважительным причинам рабочие и служащие предупреждают об этом администрацию письменно за один месяц. Понятие «письменно» обычно на практике понимается как подача письменного заявления работника соответствующему должностному или иному лицу, уполномоченному правилами внутреннего распорядка, действующими на конкретном предприятии, в учреждении, на принятие таких заявлений. Начальник бюро по учету материальных ценностей бухгалтерии агрегатного завода КамАЗ направила 7 июля 1983 г. по почте, т. е. письмом, директору завода заявление об увольнении по собственному желанию, которое им было получено 9 июля. Проработав месяц (включительно 7 августа), Г. 8 августа не вышла на работу и была уволена за прогул, поскольку администрация завода исходила из того, что месячный срок предупреждения начал течь 10 июля, в связи с чем Г. должна была работать 8, 9, 10 августа, но не работала. Автозаводской народный суд г. Набережные Челны восстановил Г. на работе, а судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда ТАССР отменила решение народного суда и направила дело на новое рассмотрение. Судами оценивается и понятие «счетная ошибка», при наличии которой согласно ст. 124 КЗоТ РСФСР допускается удержание заработной платы, излишне выплаченной работнику. Они признают в качестве таковой и двухкратное начисление заработной платы 50. Всю сложность конкретизации оценочного понятия, ее зависимость от индивидуальных обстоятельств конкретного спора можно проиллюстрировать на примере оценки понятия «день обнаружения причиненного работником материального ущерба» (статьи 122, 211 КЗоТ РСФСР). Если, как правило, согласно п. 24 постановлений № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1987 г. днем обнаружения ущерба следует считать день, когда администрации предприятия, учреждения, организации, а в соответствующих случаях администрации вышестоящего в порядке подчиненности органа, стало известно о наличии ущерба, причиненного работником, то днем обнаружения ущерба, выявленного в результате инвентаризации материальных ценностей, при ревизии или проверке финансово-хозяйственной деятельности предприятия, организации, учреждения, следует считать день составления соответствующего акта или заключения. Если же в процессе трудовой деятельности работник причинил ущерб третьим лицам и этот ущерб согласно действующему законодательству возмещен предприятием, учреждением, организацией, то по заявленному иску на работника может быть в порядке регресса возложена обязанность возместить этот ущерб предприятию, учреждению, организации в пределах, предусмотренных законом. Право регрессного требования к работнику возникает со времени выплаты предприятием, учреждением, организацией сумм третьему лицу и с этого же времени исчисляется срок на предъявление регрессного иска (п. 18 того же постановления). Если же материальный ущерб причинен должностным лицом, виновным в незаконном увольнении или переводе на другую работу трудящихся, то согласно п. 9 постановления № 3 Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 марта 1978 г. днем обнаружения ущерба следует считать день издания приказа об увольнении или переводе работника с явным нарушением закона, а в случае задержки исполнения решения суда или вышестоящего в порядке подчиненности органа — день, когда в распоряжение должностного лица поступило на исполнение решение о восстановлении работника на работе. Однако указанная конкретизация не исчерпала многообразия явлений. Каждое новое судебное дело может выявить день обнаружения ущерба, не описанный в нормативном правоположении, а это требует постоянного внимания к анализу фактических обстоятельств спора и выявлению конкретного дня, когда был обнаружен материальный ущерб. В общей теории права специально обсуждался вопрос о перспективе развития норм, содержащих оценочные понятия. Так, С. Г. Ткачева считает, что существует тенденция к сокращению сферы применения оценочных понятий. Однако, по ее мнению, это не означает полного отказа от этого вида норм 51 . Т. В. Кашанина придерживается другого взгляда, который сводится к тому, что в регулятивной сфере правового регулирования существует тенденция к увеличению использования оценочных понятий, в охранительной же сфере прокладывает себе дорогу тенденция к сокращению оценочных понятий, к сужению сферы их употребления 52. В советском трудовом законодательстве отношение к оценочным понятиям сложное. С одной стороны, оценочные понятия, введенные еще КЗоТ РСФСР 1922 г и другими нормами тех лет, до сих пор широко применяются. Новейшее трудовое законодательство ввело и новые оценочные понятия. Все это свидетельствует больше об увеличении оценочных понятий, чем о тенденции к их сокращению. С другой — законодатель отказывается от них и заменяет их понятиями описательными. В ряде же случаев описательные понятия заменяются оценочными. Ясно одно — основные законы о труде не перегружены описательными понятиями, чаще законодатель прибегает к понятиям оценочным. Такая тенденция обосновывалась в науке трудового права. Например, А. Е. Пашеретник писал, что не следует перегружать Кодекс определениями. Легальные определения безусловно нужны в тех случаях, когда общепринятому понятию в законе придается особый, специальный смысл 53. Другое крайнее мнение выражено Д. А. Керимовым, который считает, что закон должен всегда содержать определения юридических понятий (легальные определения), ибо неправильное толкование или хотя бы даже незначительное отступление от истинного смысла такого понятия может породить нарушение социалистической законности со всеми вытекающими отсюда отрицательными последствиями 54. На наш взгляд, при регулировании трудовых отношений законодатель должен исходить из того, что законы о труде рассчитаны на чрезвычайно широкий круг субъектов, рабочих и служащих, имеющих различное образование, поэтому они должны быть максимально доступно изложены. В них чаще, чем в настоящее время, должны содержаться понятия, описанные в нормах права. Показателен в этом отношении пример зарубежных социалистических государств. В частности, характерной особенностью Кодекса труда Польской народной республики, принятого 26 июня 1974 г., является раскрытие в нем содержания понятий, ранее бывших оценочными. Так, в ст. 2 раскрывается, кто понимается под работником; в ст. 3— что понимается под предприятием; в ст. 9— под трудовым правом; в ст. 23 §2 — под руководителем предприятия. В трудовом Кодексе социалистической республики Румыния, принятом 23 ноября 1972 г., раскрывается, что понимается под организациями как сторонами трудового правоотношения (ст. 188), а так же кто подразумевается под лицами, занимающими руководящие должности (ст. 189). В советском трудовом праве, как правило, функцию раскрытия содержания оценочных понятий, введенных в основные законы о труде, выполняют Пленум Верховного Суда СССР и Пленумы Верховных судов союзных республик. Они вырабатывает критерии оценки понятий, являясь своеобразной формой контроля за процессом применения норм с оценочными понятиями. Казуальные правоположения, выработанные судами при разрешении индивидуальных трудовых споров на основании норм с оценочными понятиями, определяют исход спора, показывают насколько правильно оценены эти понятия предшествующими правоприменителями. Конкретизация оценочных понятий усложняется тем, что при этом обычно сложная фактическая обстановка спора, сложные фактические обстоятельства оцениваются не только с помощью норм и принципов трудового права, но и с помощью моральных, нравственных, этических, политических норм и принципов, т. е. с помощью всей совокупности социальных норм, действующих в обществе. Далеко не каждый, применяющий нормы с оценочными понятиями, способен должным образом реализовать эти социальные нормы. Не случайно поэтому споры, возникающие при применении норм с оценочными понятиями, как правило, длительно не разрешаются. Проведенный анализ конкретных особенностей разновидностей деятельности судов по индивидуальному правовому регулированию трудовых отношений рабочих и служащих (в узком смысле) позволяет выявить и те признаки, которые свойственны всей этой деятельности в целом В качестве таких признаков можно указать: Во-первых, судебное индивидуально-правовое регулирование трудовых отношений вводится законодателем прямо, во-первых, посредством издания конкретных норм права, управомочивающих суды на индивидуализацию материальной ответственности сторон трудового договора; во-вторых, путем издания нормы, разрешающей рассматривать трудовые споры по аналогии закона и аналогии права, или молчаливо, посредством включения оценочных понятий в нормы права, применяемые судами Во-вторых, деятельность судов по рассмотрению трудовых споров с определенной долей их усмотрения занимает в настоящее время довольно значительный объем во всей деятельности по осуществлению социалистического правосудия в области трудовых отношений, поэтому она не может быть названа нетипичной деятельностью. При этом различные разновидности этой деятельности функционируют в различном объеме. Если исходить не только из количества норм, допускающих судебное индивидуальное правовое регулирование трудовых отношений (в узком смысле), но и иметь в виду количество споров, разрешаемых на основании этих норм, то наиболее широкой надо признать деятельность судов по индивидуализации материальной ответственности сторон трудового договора и конкретизации оценочных понятий. В-третьих, в центре такой деятельности находится конкретный рабочий и служащий, с его ценностными жизненными установками, семейным и материальным положением, осуществляющий конкретную трудовую функцию на конкретном предприятии, в учреждении, организации, в конкретных производственных условиях. В процессе этой деятельности учитываются индивидуальные условия труда и индивидуальное положение трудящегося которые отражаются на результатах судебной деятельности. В-четвертых, в результате такой деятельности определяется индивидуальный размер материальной ответственности рабочего или служащего и индивидуальный размер ответственности предприятия, учреждения, организации за ущерб, причиненный рабочему (служащему) задержкой расчета; наличие или отсутствие субъективного права или субъективной обязанности работника путем создания индивидуального правила поведения на основании сходной нормы или принципов трудового права; наличие или отсутствие субъективного права или субъективной обязанности трудящегося на основании толкования правовой нормы и конкретизации содержащихся в ней оценочных понятий, исходя из индивидуальных обстоятельств спора В-пятых, судебное индивидуальное правовой регулирование (в узком понимании) осуществляется не только на основании правовых норм. Исключительно важное значение здесь приобретают принципы права. Кроме того, при оценке всех обстоятельств спора, при установлении индивидуального размера ответственности, при конкретизации оценочных понятий и при создании индивидуального правила поведения, на основании которого решается индивидуальный спор при пробеле в трудовом праве, учитываются все социальные нормы. Можно сказать, что моральное и другие виды неправового регулирования вторгаются в сферу правового регулирования и прямо влияют на его результаты. В-шестых, поскольку деятельность суда в этих случаях усложняется, она в большей степени зависит от субъективного фактора (от личных и профессиональных качеств, от жизненного и профессионального опыта, от общего и правового сознания, а также от общей и правовой культуры, т. е. от уровня подготовленности судей к осуществлению правосудия). Достижение качественных результатов требует от судей большой творческой активности. В-седьмых, такого рода судебная деятельность находится под непосредственным контролем вышестоящих судебных инстанций которые существенным образом ее направляют. Направляется она и рекомендательным судебным толкованием. Особую же ценность в единообразном разрешении вопросов, находящихся в усмотрении суда, имеют руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик Ими вырабатываются нормативные правоположения, которые в значительной степени определяют содержание и пределы судебного индивидуального правового регулирования трудовых отношений (в узком смысле). В конечном итоге такие нормативные правоположения функционируют, главным образом, в целях определения содержания тех трудовых отношений рабочих и служащих, которые не полностью определены в нормах права, а определяются судом и другими правоприменительными органами. В-восьмых, созданные в процессе судебного индивидуального правового регулирования (в узком понимании) правоположения являются важным дополнительным правовым средством регулирования трудовых отношений. Глава ш е с т а я ВОПРОСЫ ЭФФЕКТИВНОСТИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ТРУДОВЫМ ДЕЛАМ Исследование вопросов эффективности социалистического правосудия, эффективности судебной деятельности, эффективности судебной практики в широком значении представляет собой чрезвычайно сложную научную проблему, комплексное решение которой под силу лишь крупным научным коллективам. Не менее сложной является и проблема эффективности судебной практики в области разрешения трудовых споров рабочих и служащих, глубокое исследование которой до сих пор еще не начато. Необходимость активизации научных исследований в этой области не вызывает сомнения, поскольку в теоретическом анализе и практическом измерении нуждается не только эффективность норм права, но и эффективность всех средств правового воздействия, в том числе и средств, которыми располагают суды. Судебная практика, являясь сложным правовым явлением, в систему правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих входит в качестве совокупности ее элементов, каждый из которых функционирует лишь в свойственных ему формах и оказывает специфическое воздействие на поведение субъектов права. Вследствие этого полное выявление эффективности судебной деятельности возможно лишь после выявления эффективности каждого вида воздействия судов на общественно-трудовые отношения, т. е. выявление эффективности судебного индивидуального правового регулирования, вспомогательного нормативного правового регулирования и ненормативного регулирования, тесно связанного с правовым регулированием При определении эффективности индивидуального правового воздействия, осуществляемого судами, следует, на наш взгляд, исходить, с одной стороны, из оценки этой деятельности в целом, включая все ее стадии, звенья, с другой, в интересах более глубокого выявления и изучения факторов, влияющих на результативность такой деятельности в целом, необходимо изучать изолированно, отдельно эффективность деятельности а) народных судов всей судебной системы, б) кассационных судов той же системы и в) надзорных судов этой системы. Кроме того, подвергать анализу эффективность деятельности каждого судьи, каждого суда, судов определенного района, города, области, края, автономной и союзной республики. При разностороннем анализе судебной системы становится возможным выявление не только эффективности всего правосудия, но и отдельных ее стадий, звеньев. В связи с этим необходимо всемерно поощрять и в дальнейшем сложившееся в науке стремление исследовать проблему социалистического правосудия, в частности путем разрешения трудовых споров, на основании изучения деятельности судов различной местности и различного уровня. Это позволяет через анализ единичного, особенного в правосудии выявить его общие закономерности и постоянно поддерживать всю судебную систему в состоянии надлежащего функционирования. Специальному исследованию должна подлежать и праворазъяснительная деятельность Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик в целом и деятельность Пленума Верховного Суда отдельной союзной республики с целью выявления ее эффективности. Особого внимания заслуживают и вопросы эффективности ненормативного регулирования, осуществляемого судами, в целом, а также отдельных форм, посредством которых осуществляется такое воздействие. Таким образом, обоснованным является мнение о том, что если каждый элемент системы правосудия имеет заранее рассчитанную функцию, а совокупность их определяет функцию всего правосудия, то для поддержания стабильности системы необходимо постоянно следить за тем, чтобы все эти функции не отклонялись от заданных параметров1. 1У Из учение судебной практики как сложной деятельности вызывает и усложнение исследования проблемы ее эффективности, ибо для ее решения необходимо решить целый ряд вопросов. Во-первых, необходимо точно определить цели системы органов правосудия. Во-вторых, выработать критерии, показатели, методику измерения и оценки эффективности. В-третьих, выявить факторы, влияющие на эффективность судебной практики. В-четвертых, определить направления совершенствования судебной деятельности, повышение ее эффективности и повышение эффективности факторов, влияющих на деятельность судов. В настоящее время в советской юридической науке глубоко разрабатывается лишь теория эффективности правовых норм 2, также теория эффективности правосудия по уголовным делам3. Вопросы эффективности правосудия по трудовым делам еще ждут своего обсуждения и решения. Весь комплекс задач, связанных с выявлением эффективности судебной практики, не может быть решен какой-либо одной общей или отраслевой юридической наукой и даже не советской правовой наукой в целом. Решение этих задач под силу лишь всей советской науке, разнообразным отраслям знаний, как в области социальной, так и в области технической. Поэтому _следует согласиться с теми авторами, которые подчеркивают всю сложность исследования этой проблемы, когда пишут, что исследование даже каждого фактора, связанного с критерием эффективности правосудия — это большая научная работа. Это, конечно, не значит, что правовая наука не имеет своих собственных, определенных целей в исследовании этой проблемы. Более того узкие, специальные цели в таком исследовании имеет каждая общая и отраслевая юридическая наука, специализирующаяся на изучении или организации судебной деятельности, или на ее процессе, или на ее критериях, показателях, или на факторе (факторах), предпосылках, влияющих на ее эффективность и т. д. В решении проблемы эффективности правосудия по трудовым спорам у науки советского трудового права есть своя собственная специальная цель. Ею изучается один из главных правовых факторов, влияющих на эффективность правосудия, нормы советского трудового законодательства в процессе реализации их судами. В связи с этим представляется необходимым в рамках науки советского трудового права определить, во-первых, при применении каких норм советского трудового законодательства разрешение трудовых споров рабочих и служащих судами (при прочих равных условиях) является наиболее эффективным, средне эффективным и наименее эффективным; во-вторых, каким образом следует усовершенствовать нормы права, чтобы повысить за счет этого фактора уровень эффективности правосудия по трудовым делам. До настоящего времени это направление глубоко и всесторонне не исследовалось, хотя его научная и практическая ценность несомненна. Сразу же стоит подчеркнуть, что для исследования поставленных вопросов прежде всего необходима разработанная система критериев, показателей эффективности правосудия по трудовым делам. В настоящее время такой системы нет, также как нет глубоко разработанной теории эффективности правосудия по гражданским делам. Судебная статистика в настоящее время не содержит исчерпывающей системы показателей, оценивающих степень эффективности правосудия. В связи с этим приходится постоянно учитывать данные, полученные путем обобщений судебной практики и проведения социологических исследований, а также данные, полученные в результате научных исследований. С другой стороны, судебная статистика содержит данные, которые характеризуют не только эффективность, но и социальную ценность правосудия, а также уровень эффективности деятельности других органов и должностных лиц. Социальное значение судов в деле укрепления социалистической законности в области трудовых отношений и защиты трудовых прав рабочих и служащих, а также законных интересов государственных предприятий, учреждений, организаций подтверждается, в частности, следующими данными. Например, в 1975 г. судами было восстановлено на работе 54,9% рабочих и служащих из числа обратившихся в суд, а судами Узбекской ССР —более 70%, Армянской ССР, Киргизской ССР, Грузинской ССР, Азербайджанской ССР — более 60%5. В конце 70-х годов дела о материальной ответственности рабочих и служащих составляли более 6% от общего количества дел, разрешенных в судах. Их удельный вес среди трудовых дел — более 70%. Подавляющее число исков о возмещении материального ущерба было обоснованным, поскольку ежегодно более 86% из них удовлетворялись судами®. Несмотря на то, что в общей структуре трудовых споров дела по искам рабочих и служащих об оплате труда составляют только 6,5%, процент их удовлетворения высок —65% 7. Таким образом, в настоящий период развития советского общества социальная роль судов по укреплению социалистической законности в области трудовых отношений рабочих и служащих и воспитанию коммунистического отношения к труду остается значительной. Вместе с тем свою социальную роль суды могут выполнять на различном качественном уровне, в связи с чем можно говорить о том или ином уровне эффективности правосудия. К сожалению, в советской юридической литературе не сложилось единого мнения о понятии эффективности как правовой нормы, так и правовых видов деятельности. Например, в одних случаях указывается, что эффективность правосудия зависит от степени достижения им своих целей . Другие же авторы пишут, что эффективным принято считать все то, что приводит к желаемым результатам и поэтому является действенным. Следовательно, эффективность есть достижение цели. А степень (уровень) эффективности определяется степенью достижения цели 9. Этот вопрос имеет не только теоретическое, но и огромное практическое значение. От его решения зависит программа совершенствования правосудия. Действительно, если признать эффективной любую результативную деятельность судов, то, например, и при 10—20% правильно разрешенных трудовых споров она должна быть признана таковой. При наличии же 50% правильно разрешенных споров деятельность судов можно будет признать средне эффективной, а свыше 50%— высокоэффективной. Если же исходить из того, что эффективной должна быть признана только деятельность выше какого-либо установленного уровня результативной деятельности, например, выше 50% правильно разрешенных споров, то объем эффективной деятельности судов будет резко сокращен. При этом должно измениться и представление о степенях эффективности. При 50—70% правильно разрешенных трудовых споров она будет наименее эффективной, при 71—90%—средне эффективной, а при 91 и выше проценте высокоэффективной. Таким образом, на наш взгляд, эффективным правосудием по трудовым делам должна быть признана не всякая результативная деятельность, а только деятельность, осуществляемая выше среднего уровня (50%) результативной деятельности. В зависимости от удаления фактических результатов от этого среднего уровня и приближения их к установленной в законе цели деятельности уровень эффективности будет повышаться. Несомненно, что конкретный рубеж, уровень деятельности, при достижении которого правосудие должно признаваться эффективным, необходимо устанавливать и изменять на основе глубокого анализа объективных социальных условий. Для определения того, является ли правосудие по трудовым делам эффективной деятельностью и если да, то каков ее уровень, необходимо точно определить цели, ради достижения которых эта деятельность введена законом. В литературе принято различать «широкие» цели правосудия, т. е. цели, в достижении которых принимают участие и другие государственно-правовые и иные социальные институты, и «узкие» цели правосудия данного вида, т. е. такие, которые специфичны только для той или иной формы осуществления правосудия (по уголовным или по гражданским делам) Широкие цели правосудия закреплены в ст. 2 Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик и представляют собой, во-первых, охрану от всяких посягательств, закрепленную Конституцией СССР и Конституциями союзных и автономных республик, общественным и государственным строем Союза ССР, социалистической системой хозяйства и социалистической собственностью, политические, трудовые, жилищные и другие личные и имущественные права и интересы граждан СССР, гарантированные Конституцией СССР и конституциями союзных и автономных республик; права и охраняемые законом интересы государственных учреждений, предприятий, колхозов, кооперативных и иных общественных организаций, во-вторых, обеспечение точного и неуклонного исполнения законов всеми учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами СССР; в-третьих, воспитание граждан СССР в духе преданности Родине и делу коммунизма, в духе точного и неуклонного исполнения советских законов, бережного отношения к социалистической собственности, соблюдения дисциплины труда, честного отношения к государственному и общественному долгу, уважения к правам, чести и достоинству граждан, к правилам социалистического общежития (ст. 3 Основ). К непосредственным, «узким», собственным целям гражданского судопроизводства согласно ст. 2 Гражданского процессуального кодекса РСФСР следует отнести правильное и быстрое рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях охраны общественного и государственного строя СССР, социалистической системы хозяйства и социалистической собственности, защиты политических, трудовых, жилищных и других личных и имущественных прав и охраняемых законом интересов государственных учреждений, предприятий, колхозов и иных кооперативных и общественных организаций. Следовательно, для выявления эффективности судебной практики по трудовым делам необходимо выделить прежде всего два основных критерия как мерила результативности деятельности судов. Во-первых, правильное разрешение трудового спора. Во-вторых, быстрое его разрешение в рамках сроков, указанных в ст. 99 ГПК. РСФСР. Об уровне эффективности деятельности народных судов Татарской АССР по срокам рассмотрения трудовых споров о восстановлении на работе можно сделать вывод по следующим показателям: Период, годы 1967 1970 1971 1972 1973 1974 1975 1976 1977 1978 1979 1980 1981 1982 1983 1984 1985 1986 Рассмотрено в срок свыше 10 дней, % 7 8,4 11,2 11,8 11,6 10,9 3,4 6,0 11,3 9,9 14,0 2,2 3,5 2,5 1,8 2,0 — — Рассмотрено в срок свыше 1 месяца, 1,6 0,9 1,9 2,3 1,7 2,1 9,4 3,1 4,0 3,6 0,5 0,8 0,9 0,7 0,3 — — — Рассмотрено с нарушением сроков установленных законом, % 8,6 9,3 13,1 14,1 13,3 13,0 14,4 13,9 17,6 2,7 4,2 3,4 2, 6 2,3 2,5 1,6 2,3 Но ограничиться только этими критериями эффективности при анализе деятельности судов, видимо, нельзя, поскольку ими полностью не отражается участие судов в решении более широких, общих задач. Например, ими не вскрывается: а) в каких случаях суды незаконно отказываются от защиты нарушенного или оспоренного права, т. е. отказываются от рассмотрения возникшею спора; б) в каких случаях и по каким причинам решения, определения, постановления судов, а, следовательно, и определенные нормы права не исполняются определенными учреждениями, предприятиями, должностными лицами и гражданами СССР; в) уровень и формы воспитательного воздействия правосудия по трудовым делам на граждан. Специального обсуждения заслуживает и вопрос о широкой системе показателей, характеризующих эффективность правосудия по каждому из выявленных критериев. Сейчас остановимся на этом вопросе очень кратко. Обычно об эффективности правосудия по трудовым делам главным образом судят по числу правильно разрешенных споров в народных судах. По данным статистики большинство дел о материальной ответственности рабочих и служащих разрешается правильно, поскольку пересматривается немногим более 2% из числа вынесенных решений. Вместе с тем отменялось и изменялось вышестоящими судами каждое четвертое решение из обжалованных. Таким образом, в конечном итоге только 0,5% принятых решений народными судами можно признать некачественными по этой категории дел. Однако эти данные не всегда полностью характеризуют эффективность правосудия по трудовым делам. Они должны быть дополнены показателем, характеризующим количество решений народных судов, хотя и отмененных вышестоящими судами, но по существу правильных, что подтверждается при повторном рассмотрении дела. Этот показатель может повысить эффективность деятельности народных судов и снизить уровень деятельности вышестоящих судебных инстанций, а в конечном итоге он снизит уровень эффективности правосудия по другому критерию, по быстрому разрешению трудового спора. С другой стороны, о правильном разрешении трудовых споров не всегда можно судить только по числу не обжалованных решений, ибо в ряде случаев и неправильное, незаконное решение не обжалуется заинтересованной стороной, не опротестовывается оно и органами прокуратуры. Чаще всего такие решения выявляются при обобщении судебной практики. Их количество должно быть учтено при характеристике уровня эффективности судебной практики по трудовым делам. В качестве одного из показателей, характеризующих уровень эффективности правосудия по определенной категории трудовых споров, целесообразно ввести и количество затрат, которые реально несет государство по вине судов при неправильном и длительном разрешении споров, в виде заработной платы, выплаченной восстановленному на работе рабочему и служащему. При прочих равных показателях уровень эффективности правосудия конкретного суда должен быть признан выше, если меньше суммы заработной платы, выплаченные работнику по вине суда. Здесь, следовательно, материальные затраты должны составлять один из показателей эффективности не только нормы права, на что обоснованно указывали А. С. Пашков и Л. С. Явич 10, но и эффективности правосудия по определенным трудовым делам. Кроме того, в качестве одного из показателей эффективности деятельности судов по разрешению споров о восстановлении трудящихся на прежней работе надо рассматривать и количество заработной платы, выплаченной восстановленному за время вынужденного прогула, возмещенное за счет должностных лиц, виновных в явно незаконных увольнениях. В связи с этим возникает необходимость установления и дополнительного показателя, характеризующего не просто количество восстановлений на работе, но и количество восстановлений при явном нарушении закона. В настоящее время отсутствие такого показателя не дает возможности вскрыть действительный уровень эффективности правосудия по этой группе трудовых споров, поскольку количество возмещенного ущерба за счет конкретных должностных лиц соотносится не с количеством заработной платы, выплаченной при явном нарушении закона, а с количеством заработной платы, выплаченной всем восстановленным. Следовательно, напрашивается вывод о том, что необходимо кроме общих показателей, вскрывающих уровень эффективности правосудия по всем трудовым спорам, ввести специальные показатели, позволяющие охарактеризовать эффективность правосудия по отдельным видам трудовых споров. Специального обсуждения заслуживает и вопрос об эффективности руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов и эффективности рекомендательного судебного толкования корм права, о критериях и показателях эффективности этих видов деятельности. На наш взгляд, необходимо, по крайней мере, выделить здесь два критерия: первый — правильное направление деятельности судов по применению норм трудового законодательства; второй — быстрое ее направление. Первый критерий может быть охарактеризован, например, такими показателями: а) количество норм трудового права, вызывающих сложности при их применении судами; б) количество норм права, правила применения которых или рекомендации по применению которых даны; в) количество правильных или неправильных правил применения или рекомендаций; г) количество разъяснений, воспринятых судами. Второй же критерий может получить выражение, в частности, в таких показателях: а) календарный период, когда суды стали испытывать трудности при применении конкретных правовых норм; б) календарный период, когда были даны разъяснения по применению; в) календарный период, когда суды изменили свою практику, в направлении, указанном в разъяснении. Кроме того, при определении эффективности каждого из указанного видов деятельности следует ввести показатели, вскрывающие специфику деятельности Пленумов Верховных Судов по выработке нормативных правил применения и деятельности судебных органов по выработке рекомендательных правил применения правовых норм. Конечно, выявить эффективность таких видов деятельности судов трудно, но все же возможно. Правда, после серьезного и специального анализа. Если в целом охарактеризовать деятельность Пленума Верховного Суда СССР и Пленума Верховного Суда РСФСР по разработке руководящих разъяснений, то, на наш взгляд, следует признать, что в области направления применения норм о труде она осуществлялась своевременно, без существенных ошибок и по достаточно широкому кругу норм. Примечательно и то, что Пленумы постоянно работали над совершенствованием как содержания, так и формы постановлений, этому они постоянно изменялись, дополнялись. Например, при принятии постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. «О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора» были отменены девять постановлений Пленума того же суда и среди них постановление № 6 от 19 октября 1971 г. «О применении в судебной практике Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде». Последнее постановление изменялось, совершенствовалось три раза, в него были внесены изменения постановлениями № 3 от 22 января 1974 г., № 11 от 3 сентября 1976 г., № 1 от 18 апреля 1980 г. Следовательно, каждые три — четыре года Пленум Верховного Суда СССР вносил изменения в действующее постановление10а. В связи с принятием постановления № 5 Пленума Верховного Суда РСФСР от 16 декабря 1986 г. «О некоторых вопросах применения судами РСФСР законодательства при разрешении трудовых споров» было полностью отменено девять постановлений Пленума того же суда и в одно постановление были внесены изменения. Это, естественно, упрощает изучение и применение руководящих постановлений, т. е. в конечном итоге способствует эффективности этих правовых актов. Сравнительный анализ содержания постановлений Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. и от 26 апреля 1984 г. показывает, что в последнем из них произошло увеличение нормативных правил применения, усовершенствовалась последовательность их изложения, существенно изменена редакция и расширено содержание, а также увеличилось количество правовых норм, по которым дано разъяснение. Все это свидетельствует о совершенствовании праворазъяснительной деятельности Пленумов. Однако, на наш взгляд, далеко не все выработанные нормативные правила применения оказывают должное упорядочение общественных отношений. Порой они сами нуждаются в дополнительном толковании (см. например: пункты 5, 17, 19 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г.). Не всегда откликаются Пленумы и на разноречивую практику судов. В определенной степени их праворазъяснительная деятельность неоправданно статична, т. е. длительный период посвящается применению одних и тех же норм. Особенно это наглядно проявляется, если сравнить праворазъяснительную деятельность Пленумов настоящего периода с периодом 20—30-х годов. Конечно, до какой-то степени это можно объяснить более совершенными действующими нормами о труде. Думается, что в настоящий период несколько снижено внимание к выявлению сложностей в правоприменении на всех уровнях судебной системы, при обобщении практики не делается должного акцента на необходимости выработки нормативных правил применения, а рекомендательное судебное толкование осуществляется, в основном, по одному и тому же кругу норм. Кроме того, значительная сложность и трудоемкость обобщения и анализа судебной практики снижает интерес многих исследователей к реальным проблемам. Все это и приводит к тому, что Пленумы не располагают необходимой информацией, основной для активизации праворазъяснительной деятельности. Важным направлением в исследовании проблемы эффективности судебной практики по трудовым делам следует рассматривать и выявление факторов, влияющих на уровень судебной деятельности. Это направление позволит сделать прогноз о путях совершенствования этих факторов, что в конечном итоге приведет к повышению уровня эффективности правосудия. При всем многообразии условий эффективности судебной практики по трудовым делам в общей форме их можно представить как: экономические, политические, идеологические, организационные и правовые. В качестве одной из правовых предпосылок в литературе обычно указывается на социальную значимость, обоснованность и совершенство правовых норм (фактор качества законодательства). Действительно, в ряде случаев несовершенство правовых норм является основной причиной судебных ошибок. На это иногда прямо указывается в обзорах судебной практики или в них приводятся данные, позволяющие сделать такой вывод. Например, в одном из таких обзоров прямо было указано, что суды испытывают трудности при определении подведомственности споров о выплате премий, которые объясняются тем, что в законодательстве нет четких признаков, отграничивающих премии, обусловленные системой оплаты труда, от премий, не обусловленных такой системой11. В другом же содержатся материалы, свидетельствующие об ошибках и судов, и других правоприменителей в оценке юридического значения отказа работника от ранее поданного заявления об увольнении по собственному желанию 12. К таким выводам приходят как практические, так и научные работники в результате постоянного анализа всех материалов судебной практики. О дефектах в законодательстве свидетельствуют и многие нормативные правила применения норм, в том числе и правоположения, содержащиеся в руководящих постановлениях Пленумов. Именно в связи с установлением дефектов в таком факторе эффективности судебной деятельности по трудовым делам и делаются предложения по совершенствованию трудового законодательства. На наш взгляд, есть один путь упрощения процесса выявления таких ошибок, которые можно реализовать посредством введения специальной классификации всех ошибок судов, на которую при отмене или изменении индивидуальных судебных актов должны ссылаться вышестоящие судебные инстанции. Например, можно обозначить: А — неполное выяснение фактических обстоятельств дела; Б — неправильная оценка фактических обстоятельств дела; В — неправильное толкование правовых норм; Г — неправильное применение норм трудового права ввиду их незнания; Д — неправильное применение норм о труде рабочих и служащих ввиду их неполноты, неясности и других дефектов; Ж — неправильное установление меры ответственности; и т. д. Такая или подобная классификация судебных ошибок позволит с достаточной точностью определить в силу каких причин судом было принято неправильное решение. На основе выявления этих причин можно разработать комплекс мер, направленных на совершенствование деятельности судов, а также на активизацию деятельности судов по формированию усовершенствованных правовых норм, т. е. по улучшению связи судов с правотворческими органами. Итак, в целях глубокого исследования проблемы эффективности социалистического правосудия целесообразно обратить внимание, во-первых, на общие закономерности, проявляющиеся при функционировании судебной деятельности по гражданским и уголовным делам; вовторых, на специфику измерения эффективности осуществления правосудия по всем гражданским делам; в-третьих, на характерные особенности результативной судебной деятельности в целом по трудовым спорам, и, наконец, в-четвертых, на особые черты отдельных категорий трудовых споров, позволяющих вскрыть особый подход к определению эффективности судебной практики по их рассмотрению. В связи с этим необходимо разработать систему показателей, позволяющих определить уровень эффективности судебной деятельности по трудовым делам. Кроме того, необходимо официально ввести, установить определенный уровень, при достижении которого деятельность судов может быть признана эффективной. При этом в зависимости от конкретных социальных условий, при которых осуществляется правосудие, он должен изменяться, т. е. должна постоянно проявляться тенденция к его повышению. В специальном выявлении и изучении нуждаются условия, предпосылки эффективности судебной практики по трудовым делам. Комплексное изучение факторов эффективности позволит определить, с одной стороны, направление совершенствования самих этих факторов, в том числе фактора законодательства; с другой — позволит разработать качественную программу развития социалистического правосудия по трудовым делам на будущий период. Функция воздействия всех правовых средств на личность, на рабочих и служащих, на администрацию предприятий, учреждений, организаций и другие субъекты трудового права может быть названа «прямой», главной функцией процесса правового регулирования трудовых отношений. В процессе реализации этой функции накапливается информация об эффективности и других качествах всех правовых средств воздействия, в том числе и качествах главного юридического средства воздействия, нормах права, а также информация о самих общественных отношениях, о направлениях и характере их развития, о необходимых преобразованиях во всей правовой деятельности, в том числе и правовых нормах. В советской юридической литературе признано, что правоприменение имеет не только функцию воздействия на поведение конкретной личности, на конкретные общественные отношения, но ему свойственна и функция, выражающая назревшие требования об изменении, развитии, совершенствовании юридических норм. Эта функция обычно называется сигнально-информационной судебной деятельности в целом по трудовым спорам, и, наконец, в-четвертых, на особые черты отдельных категорий трудовых споров, позволяющих вскрыть особый подход к определению эффективности судебной практики по их рассмотрению. В связи с этим необходимо разработать систему показателей, позволяющих определить уровень эффективности судебной деятельности по трудовым делам. Кроме того, необходимо официально ввести, установить определенный уровень, при достижении которого деятельность судов может быть признана эффективной. При этом в зависимости от конкретных социальных условий, при которых осуществляется правосудие, он должен изменяться, т. е. должна постоянно проявляться тенденция к его повышению. В специальном выявлении и изучении нуждаются условия, предпосылки эффективности судебной практики по трудовым делам. Комплексное изучение факторов эффективности позволит определить, с одной стороны, направление совершенствования самих этих факторов, в том числе фактора законодательства; с другой — позволит разработать качественную программу развития социалистического правосудия по трудовым делам на будущий период. Функция воздействия всех правовых средств на личность, на рабочих и служащих, на администрацию предприятий, учреждений, организаций и другие субъекты трудового права может быть названа «прямой», главной функцией процесса правового регулирования трудовых отношений. В процессе реализации этой функции накапливается информация об эффективности и других качествах всех правовых средств воздействия, в том числе и качествах главного юридического средства воздействия, нормах права, а также информация о самих общественных отношениях, о направлениях и характере их развития, о необходимых преобразованиях во всей правовой деятельности, в том числе и правовых нормах. В советской юридической литературе признано, что правоприменение имеет не только функцию воздействия на поведение конкретной личности, на конкретные общественные отношения, но ему свойственна и функция, выражающая назревшие требования об изменении, развитии, совершенствовании юридических норм. Эта функция обычно называется сигнально-информационной или просто информационной. Это можно назвать «обратной», дополнительной, вспомогательной функцией правового регулирования трудовых отношений. Однако, по нашему мнению, содержание информационной функции правового регулирования как деятельности по накоплению, обработке и анализу информации направлено не только и не столько на совершенствование юридических корм. Эта функция прежде всего должна быть направлена на совершенствование индивидуального правового регулирования трудовых отношений, дополнительного элемента нормативного правового регулирования — руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов и рекомендательного судебного толкования. При этом «чем больше информации накопит та или иная система и чем активнее сна ее использует для своего существования и развития, тем успешнее происходит ее борьба с энтропией, тем выше вероятность более длительного ее существования» 13. Следовательно, информационный поток внутри судебной системы должен быть использован прежде всего в целях совершенствования, упорядочения и самосохранения именно этой системы. Затем он способен воздействовать на весь процесс реализации права. И, наконец, в своей определенной части информация, имеющаяся у судов, оказывает воздействие на процесс формирования права. Полностью же информация о нормах трудового права и других правовых средствах воздействия, накопившаяся при осуществлении правосудия, может быть использована лишь за пределами правового регулирования трудовых отношений, когда накопившаяся у судов информация становится одним из средств воздействия на правосознание законодателя и других лиц и органов, участвующих в процессе формирования права, в процессе правообразования, завершающемся процессом правотворчества, в интересах развития и совершенствования норм права о труде. В настоящий период судебная практика остается одним из главных поставщиков информации о развитии правовых средств воздействия, т. е. правовой информации как одного из важных видов социальной информации. Во все предшествующие периоды развития советского государства и в настоящий период развития социалистического общества именно этот вид информации, имеющийся у судов, использовался и оказывал решающее воздействие на формирование тех норм о труде рабочих и служащих, которые регулировали общественные отношения, споры в связи с реализацией которых подлежали рассмотрению в судах. Правда, сейчас приобретает исключительно важное значение информация, полученная в результате специальных конкретных социально-правовых исследований, социально-правовых экспериментов и других форм определения эффективности общих, отраслевых и локальных норм о труде. Интенсивность воздействия ее на процесс формирования трудового законодательства все увеличивается. Но это не приводит к уменьшению значения для законодателя информации, поступающей от судов, а лишь усиливает обоснованность принятия конкретных норм под воздействием разнообразной информации. Вместе с тем, в процессе судебной деятельности выявляется не просто мнение судов о нормах права, которое лишь в будущем может явиться фактором формировавши той или иной кормы права, хотя и такая форма воздействия на правообразование характерна для этого вида правовой практики. Самое главное кроется здесь в том, что, как правило, мнение судов о норме права реализуется, претворяется в их деятельности, становится не просто фактором для будущих преобразований, а выступает как реальный фактор, реализуемое средство защиты и охраны субъективных прав и законных интересов сторон трудового договора, а сложившаяся практика, т. е. уже неоднократное признание конкретных субъективных прав и возложение субъективных обязанностей, свидетельствует о постоянно функционирующем процессе защиты и охраны субъективных прав и законных интересов. Особенно наглядно это свойство судебной практики проявляется при деятельности судов по преодолению пробелов в трудовом законодательстве, когда разрешение конкретного трудового спора, признание или непризнание субъективного права или обязанности происходит на основании принципов права или сходной правовой нормы. Таким образом, судебная практика является не только передатчиком, поставщиком информации по каналу обратной связи между общественными отношениями и нормами права, но и активным творцом, создателем, источником правовой информации, особенно путем выработки нормативных и рекомендательных правоположений. Думается, что именно это качество судебной практики имеют в виду С. С. Алексеев, когда пишет, что рассматривая формы юридической практики с точки зрения их воздействия на развитие законодательства, можно с необходимой степенью наглядности увидеть в них те «промежуточные» правовые образования, которые выражают процесс формирования права (правообразование)14; и П. Седугин, рассматривающий судебную практику как важнейший источник правообразования, одну из ступеней процесса формирования законодательных положений и норм15. Подчеркивая значение судебной практики в процессе правотворчества в области трудовых отношений, не следует и чрезмерно преувеличивать это значение. Трудовые споры рабочих и служащих и администрации предприятий, организаций и учреждений рассматриваются не только и не главным образом судебными органами. Как общее правило, рассмотрение трудового спора в суде возможно только после рассмотрения его в комиссии по трудовым спорам и в профсоюзном комитете. И лишь в строго ограниченных случаях трудовой спор может быть разрешен непосредственно в народном суде. Более того, определенная категория трудовых споров может рассматриваться только вышестоящими в порядке подчиненности органами. Все это свидетельствует о том, что практика судов представляет собой лишь часть многообразной практики разрешения трудовых споров. Вместе с тем практика разрешения трудовых споров всеми призванными к этому разрешению органами (в том числе и судебными) в свою очередь является незначительной частью процесса применения советского трудового законодательства и еще меньшей частью всего процесса осуществления права. В этом смысле данные судов о применении правовых норм о труде являются ограниченными. Например, на развитие нормативного правового регулирования некоторых элементов трудовых отношений рабочих и служащих судебная практика по трудовым делам вообще не оказала и не оказывает какого-либо воздействия. Она не упорядочивает общественные отношения и не выступает как фактор формирования норм по охране труда, по установлению льгот для рабочих и служащих, совмещающих работу с обучением. Исключительно слабо ощущалось ее влияние на создание норм о рабочем времени, времени отдыха, заработной плате. Несомненно, что при формировании этих норм решающее, определяющее воздействие оказывали другие виды социальной практики, преимущественно неправовой. Процесс формирования советского права является сложным и на него влияют, формируют его различные факторы, каждый из которых может стать решающим при создании конкретной нормы или в целом правового акта. В ряде же случаев выделение какого-либо одного, определяющего фактора исключается, ибо на формирование воздействуют с равной силой несколько средств. Сразу же необходимо подчеркнуть, что формы воздействия судебной практики на правообразование нельзя смешивать с формами воздействия ее на общественные отношения в процессе правового регулирования. Формы воздействия различных видов судебной деятельности на общественные отношения отличаются друг от друга как наличием или отсутствием правовой общеобязательности, так и направленностью воздействия на неограниченный или ограниченный круг субъектов. Для выделения форм воздействия судебной практики на правообразование эти критерии непригодны в силу полной правовой самостоятельности правотворческих органов от других органов, направляющих «правоформирующую» информацию. Фактическая сила воздействия судебной практики на правообразование определяется не только свойствами, уровнем, качествами самой практики, а и другими разнообразными факторами, к которым можно отнести, например, вид, характер, специфику самих общественных отношений, которые регулируются нормами права; уровень, темпы и характер развития законодательства; способы и направления правового регулирования общественных отношений; свойства правотворческого процесса и взаимодействие правотворческих органов с органами, вовлекаемыми в процесс формирования права; уровень и направления научных исследований. Прежде всего следует обратить внимание на то, в силу каких, именно своих, собственных конкретных качеств судебная практика оказывает реальное воздействие на развитие и совершенствование трудового законодательства. Фактически любая информация, независимо от того, какого она содержания и какого ранга судебные органы ее направляют, может оказать воздействие на процесс формирования права. Это может быть как неустоявшаяся, противоречивая практика, так и практика стабильная, устоявшаяся, единая. Известны случаи влияния отдельных судебных решений и определений на совершенствование правовых норм и полное игнорирование законодателем сложившейся практики, в том числе и закрепленной в нормативных правоположениях. Видимо, не следует связывать механизм воздействия судебной практики только с тем, воспринято ли выработанное судами мнение о правовых средствах воздействия и изменен ли в этом направлении закон. Конечно, в этом случае воздействие практики бесспорно и ее влияние результативно. В ряде же случаев сложившаяся практика может обоснованно натолкнуть законодателя на создание нормы противоположного содержания или на изменение ее в направлении, противоречащем предложенному судами. И в этом случае судебная практика оказывает воздействие на правотворчество, хотя такое воздействие можно назвать «отрицательным воздействием», «обратным воздействием». Кроме того, в самый первый период применения законодательного акта после введения его в действие, когда собственно и не ставится правотворческими органами задача усовершенствования его содержания, все же можно говорить о начале формирования преобразований в этом акте, но не посредством правоположений, выработка которых только намечается, а путем всей разнообразной информации, поступающей от судов. При формировании права должна учитываться вся судебная деятельность, все ее результаты и весь опыт, т. е. судебная практика в широком, категориальном ее понимании. Только такая практика может полностью вскрыть и отразить уровень трудового законодательства, его эффективность, показать какие нормы толкуются судами буквально и не нуждаются в совершенствовании. Кроме того, только при анализе всей судебной деятельности можно установить те причины противоречивой практики, которые не связаны с дефектами действующих норм права, а которые свидетельствуют о необходимости введения новых норм и законодательных актов, в связи с существованием новых общественных отношений или новых сторон уже отрегулированных отношений. Именно в таком широком, категориальном понимании судебная практика может быть признана в качестве основы познания права и критерия его истинности. Для законодателя может иметь неоценимое значение противоречивая, несложившаяся практика, особенно если она продолжала быть таковой после того как Пленумы Верховных Судов пытались направить ее в одном направлении. Такая противоречивая практика может вскрыть потребность в усовершенствовании нормы права, в уточнении ее содержания. И все же воздействие несложившейся практики на правообразование представляет собой исключение. Как правило, степень воздействия практики определяется степенью ее стабильности. Исключительно сильное воздействие на формирование трудового права оказывает та часть сложившейся судебной практики, которая вносит новизну в правовое регулирование, создает правоположения. Фактически любой вид правоположений может оказать и оказывает влияние на создание той или иной нормы права, ибо по силе воздействия на правотворчество они могут быть равнозначными, несмотря на свое различное юридическое значение в процессе правового регулирования. Особое же значение в процессе правообразования приобретают нормативные правоположения, созданные Пленумами Верховных Судов. Их значение нельзя отождествлять со значением правоположений, выработанных другими судебными органами, а также другой информацией, имеющейся у судов. Дело в том, что как вспомогательный, дополнительный элемент нормативного правового регулирования нормативные правоположения должны интересовать законодателя прежде всего, поскольку ими уже направляется деятельность всех судов и фактически всех правоприменительных органов в одном направлении. Изучение, анализ нормативных правоположений открывает для законодателя возможность оптимальным путем установить как применяется конкретная норма и нуждается ли она в совершенствовании, и в каком направлении. И хотя изучение нормативных правоположений, как впрочем и других правоположений, в настоящее время не вменяется в обязанность правотворческих органов, в интересах же их собственной деятельности нормативные правоположения должны изучаться в процессе подготовки и разработки законов. Не было бы в связи с этим излишним официальное закрепление предложения о том, чтобы вменить в обязанность органам, наделенным правом принятия нормативных актов, проводить в дальнейшем регулярное плановое изучение всех свойств практического действия актов — эффективности, полезности, экономичности с тем, чтобы обеспечить своевременное научно-обоснованное совершенствование правового регулирования 16. Ценность нормативных правоположений для правотворчества проявляется кроме того и в том, что они становятся пригодными без существенной шлифовки к использованию в нормативных актах, поскольку они уже подвергались нормативной обработке. Следовательно, самое существенное воздействие на правотворчество судебная практика оказывает в ее узком, некатегориальном понимании как деятельность судов по выработке правоположений, вносящих новизну в правовое регулирование общественных отношений, главным образом, посредством нормативных правоположений. При параллельном анализе развития трудового законодательства и судебной практики за 1922—1978 гг., удалось выявить и другую закономерность: далеко не всякая стабильная практика, вырабатывающая правоположения, учитывалась законодателем. В связи с чем и возникает потребность выявления дополнительных критериев, руководствуясь которыми отбирается та практика, которая впоследствии и воздействует на преобразование норм о труде. Необходимость внесения любого изменения в нормы права, с одной стороны, действительно является следствием постепенных количественных накоплений, которые происходят главным образом в правоприменительной практике 1Т, ибо потребность в совершенствовании правового регулирования определяется количеством спорных ситуаций, требующих правового решения. В то же время, очевидно, что одного количественного критерия для внесения изменений в законодательство явно недостаточно, поскольку направлять применение нормы права можно и путем издания руководящих постановлений Пленумов Верховных Судов без изменения ее содержания законодателем. Бесспорно, следует согласиться с тем, что преобразования в нормах права необходимы, если возникает потребность в регулировании вида, категории общественных отношений, всей совокупности сторон данного вида общественных отношений !8 или если возникает необходимость дать новое (первичное) решение, а также если выработанное Пленумами нормативное правоположение вырастает в самостоятельное общее правило 19. Материалы судов, вскрывающие потребность в установлении дополнительного, нового правила поведения, определяющего вид общественных отношений или намечающего контуры такого правила, исключительно ценны для законодателя. Однако в настоящий период они могут быть высказаны, главным образом, путем специального анализа судебных актов в направлении совершенствования правотворчества, а отсюда результаты специального анализа не могут быть закреплены в виде правоположений, поскольку последние носили бы характер нормы права, вводящей новое правило поведения. Результаты такого анализа могут быть реализованы лишь посредством обращения судов в соответствующие законодательные органы. В настоящее время путем изучения судебных актов и всех материалов судебного разбирательства трудовых споров научные и практические работники делают выводы, предложения о необходимости дальнейшего совершенствования норм о труде, других правовых средств и правоотношений. В этом случае материалы судебной практики являются основой для теоретического познания правовых явлений, их фактического функционирования и путей дальнейшего развития. Например, материалы судов последнего десятилетия свидетельствуют о необходимости введения специальных норм, регулирующих порядок, в том числе и сроки расторжения трудового договора с материальноответственными лицами. Практика судов, в частности, свидетельствует о том, что в течение месяца со дня получения согласия профкома увольнение материальноответственных лиц часто не происходит в виду того, что они не успевают сдать материальные ценности. Однако это обстоятельство не имеет юридического значения по действующему законодательству, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 апреля 1985 г. по делу по иску Ф. обоснованно указывается, что то обстоятельство, что работники должны были передать материальные ценности новым работникам не продляет указанного месячного срока, в течение которого Ф. могла быть уволена с работы 20. Вместе с тем выработать и реализовать какое-либо новое правило поведения для материально-ответственных лиц суди, в том числе и Пленумы Верховных Судов, не вправе, так как это выходит за пределы их компетенции. В процессе осуществления правосудия выявляется также функционирование трудовых договоров на условиях, противоречащих нормам права. В частности, вскрываются факты нарушения принципа личного исполнения обязанностей по трудовому договору; случаи фиктивного его заключения с целью получения связанных с ним льгот; выполнения работы, хотя и обусловленной соглашением сторон, но не предусмотренной штатным расписанием 21. Как правило, устранить эти факты посредством вынесения решения суды не вправе, поскольку трудовое законодательство, с одной стороны, не устанавливает конкретные правовые последствия нарушения сторонами требований закона при заключении трудового договора; с другой — не наделяет суды в данном случае правовыми средствами для защиты интересов государства от противоправных действий администрации предприятия (учреждения) и рабочего (служащего). Вот почему суды, располагая разнообразными данными в этой области, могут воздействовать на формирование правовых норм не посредством правоположений, а лишь путем специального анализа судебных дел. До сих пор такой анализ еще не получил должного развития, но представляется, что в последующий период развития он будет постепенно расширяться и углубляться. И сегодня актуально звучит высказывание В. И. Ленина: «...Если бы мы нашу собственную практику, наш опыт, хотя бы в маленьких размерах, изучали детально, подробно, то мы сотни лишних «разногласий» и принципиальных ошибок ...избежали бы» 22. Необходимо вместе с тем подчеркнуть, что значение судебной практики в процесса познания права, выявления эффективности правовых средств и уровня функционирования правоотношений не следует путать со значением судебной практики в механизме правового регулирования и отождествлять с ним 23. Каждый из этих процессов развивается по своим закономерностям и, как правило, по времени не совпадает, ибо познание правовых явлений завершается за пределами правового регулирования общественных отношений. Продолжая обсуждение направлений, по которым судебная практика оказывает наиболее существенное влияние на развитие правовых норм о труде, следует отметить, что суды наиболее существенно воздействуют на формирование права той частью своей практики, которая вскрывает наличие пробелов в трудовом законодательстве и указывает пути их устранения. Деятельность судов по конкретизации оценочных понятий широко направляется Пленумами Верховных Судов. Выработанные ими такого содержания нормативные правоположения, как правило, правильно вскрывают замысел законодателя и способны создать единообразие в применении норм с оценочными понятиями. О необходимости конкретизации оценочных понятий законодателем можно говорить лишь тогда, когда через дополнительный элемент нормативного правового регулирования конкретизация оценочных понятий полностью не направляется, в силу того, что, вопервых, смысл понятия и его объем определены не совсем правильно; во-вторых, понятие является настолько сложным и замещаемые им явления настолько разнообразными, что требуется специальное вмешательство законодательных органов; в-третьих, иногда нормативные правоположения в силу различных причин фактически не способны создать единой практики в оценке понятия. Однако с такими явлениями приходится сталкиваться крайне редко и поэтому в этом направлении влияние практики судов на развитие права несколько ограничено. Значительно реже суды в процессе применения норм права выявляют потребность в их ограничительном или распространительном истолковании, когда они устанавливают несоответствие между заложенным в них смыслом и текстуальным выражением. Расширяя или сужая содержание толкуемой нормы, суды вырабатывают положения, которые дают законодателю материал, в основном, для улучшения технико-юридической стороны нормативного регулирования. Толкование судами общего смысла нормы права, как правило, не вскрывает потребности в изменении ее содержания. В таком случае нормативное правоположение вырабатывается с целью направить правоприменительную практику по одному руслу. Чаще такого содержания положения помогают науке выявить определенные закономерности в правовом регулировании некоторых общественных отношений. Например, в процессе толкования и применения ст. 73 Основ и ст. 170 КЗоТ РСФСР установлено, что указанные в них гарантии должны реализоваться и при отсутствии вины администрации предприятия, учреждения, организации в увольнении беременной женщины при обстоятельствах, когда в момент прекращения с ней договора она скрыла от последней факт беременности. Так, в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 17 сентября 1975 г. указывается, что правило ст. 170 КЗоТ примененяется и в тех случаях, когда при увольнении женщины администрации не было известно о ее беременности. Эта практи-ка, таким образом, свидетельствует о том, что и в советском трудовом праве существует ответственность предприятия, учреждения, организации при отсутствии их вины перед работником (в форме оплаты среднего заработка за период вынужденного прогула). Следует признать предпочтительным развитие таких форм воздействия практики на социальную жизнь и, в частности, на правообразование, в результате которых суды прямо, непосредственно, лично передают свою информацию заинтересованным органам. Преимущества прямой передачи несомненны. При ней полностью ликвидируется основа для искажения информации, реально существующая при ее передаче через научное толкование или посредством других общественных и государственных органов, т. е. при косвенной передаче. В связи с этим представляется необходимым прежде всего всемерно развивать формы прямого воздействия судебной практики, к которым можно отнести, во-первых, использование Пленумом Верховного Суда СССР и Пленумами Верховных Судов союзных республик права законодательной инициативы; во-вторых, внесение представлений в министерства и ведомства, на предприятия и в учреждения с целью внесения необходимых изменений в отраслевые или локальные нормы; в-третьих, дачу заключений по законопроектам; в-четвертых, направление итогов обобщений судебной практики заинтересованным органам; в-пятых, постоянное опубликование материалов судебных органов; в-шестых, вынесение частных определений, доведение до сведения заинтересованных органов и должностных лиц о причинах правонарушений, трудовых споров, а также об условиях, способствующих их совершению, в целях принятия мер по их ликвидации. Свои преимущества имеют и косвенные формы воздействия судебной практики на формирование права. Практика, ставшая предметом научных исследований, опробированная и научно обоснованная, приобретает большую силу воздействия, ибо увеличивается интенсивность, сила сигнала о необходимости ее использования, ибо в этом случае он подается как судами, так и учеными. Практика судов, ставшая и практикой других правоприменительных органов, превращается в мощный показатель необходимых преобразований в праве. Вопрос о взаимодействии науки и практики в процессе формирования трудового законодательства во всей своей полноте и многообразии не ставился и не решался в науке советского трудового права, а затрагивался лишь попутно, решался фрагментарно. Его решение осложняется тем, что от исследователя этой проблемы потребуются фундаментальные знания, во-первых, трудового законодательства, на базе которого развивается процесс реализации права и формируется наука; во-вторых, разнообразных видов правовой практики; в-третьих, процесса формирования научных взглядов и теорий; вчетвертых, как на основании сложившейся практики и выработанной теории функционирует процесс правообразования. Вместе с тем от его решения зависит определение реального, фактического воздействия (характера и уровня) как практики, так и теория на процесс правообразования в области трудовых отношений рабочих и служащих. Таким образом, в процессе осуществления правосудия суды накапливают универсальную информацию, характеризующую разнообразные стороны общественной и государственной деятельности и способную оказать воздействие на все виды социального регулирования, на экономическое, политическое, моральное регулирование. Представляется, что обобщение, изучение и использование в максимально широком объеме такой информации для совершенствования всех видов социальной деятельности должно стать одной из закономерностей социалистического общества. Это позволит полностью реализовать не до конца еще вскрытые потенциальные возможности судебной практики как передатчика многообразной социальной информации. Для этого, правда, необходимо провести дополнительные, серьезные организационные мероприятия, которые создадут реальную основу для обобщения, анализа и передачи судами многообразной информации соответствующим органам. В частности, потребуется усилить деятельность судов по обобщению практики, разнообразить тематику обобщений, наладить каналы связи с соответствующими органами, принимающими информацию, и отрегулировать информационные отношения, возникающие между судами и органами, принимающими информацию. И что не менее важно — постоянное изучение и глубокое знание судебной практики должно стать одним из важных принципов деятельности советских правотворческих органов при социализме. Таким образом, «обратная», дополнительная, вспомогательная функция правового регулирования трудовых отношений, осуществляемая судами, направлена на совершенствование судебной деятельности и других правовых средств воздействия, в том числе и на главное, основное средство воздействия, на нормы права о труде, а также на совершенствование общественно-трудовых отношений. На процесс правообразования в области трудовых отношений оказывает воздействие информация, полученная в ходе всего процесса правосудия, т. е. судебная практика в широком смысле слова. Но наиболее существенное воздействие на этот процесс оказывает та часть судебной практики, которая создает правовые положения, т. е. судебная практика как специальноюридическая категория. Однако эффективность вспомогательной, информационной функции правового регулирования, осуществляемой судами, на наш взгляд, должна определяться посредством иных критериев и показателей, чем эффективность основной функции правового регулирования по осуществлению социалистического правосудия. К тому же нельзя признать, что в настоящее время уже существует официально принятая система критериев и показателей, по которым можно определить эффективность информационной функции судебной практики. Поэтому определение уровня эффективности информационной функции судебной практики в значительной степени зависит сейчас от научной добросовестности исследователя. Глава с е д ь м а я КОНСТИТУЦИЯ СССР О СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЕ ПРАВ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН И ВОПРОСЫ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАСШИРЕНИЯ КОМПЕТЕНЦИИ СУДОВ В ОБЛАСТИ РАЗРЕШЕНИЯ ТРУДОВЫХ СПОРОВ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ Конституция СССР 1977 г. наделила граждан СССР широкими социально-экономическими, политическими и личными правами и свободами. Среди них особое значение имеют трудовые права и обязанности, реализация которых осуществляется на основе широких социальных преобразований. В настоящий период развития советского общества в центре внимания находится деятельность по реализации провозглашенных Конституцией СССР прав и обязанностей. Советское трудовое законодательство располагает разработанной системой правовых средств, направленных на широкую реализацию конституционных прав и обязанностей. В качестве чрезвычайно важной гарантии реального осуществления таких прав и обязанностей рассматривается судебный порядок их защиты. Согласно ст. 58 Конституции СССР действия должностных лиц, совершенные с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут в установленном законом порядке обжалованы в суд. Конституция СССР, следовательно, возвела судебную защиту прав советских граждан в конституционный принцип и создала основу для ее расширения. Это право является значительным дополнением к прежним конституционным гарантиям прав личности. В связи с этим перед наукой советского трудового права, как впрочем и правовой наукой в целом, возникла необходимость определения основных направлений расширения судебной компетенции в связи с реализацией ст. 58 Конституции СССР. В литературе высказывалось мнение, что, расширяя судебную компетенцию, следует исходить из представления о суде как органе, осуществляющем защиту н охрану нарушенного или оспоренного субъективного права рабочего и служащего. Субъективное право а) очерчено в общей правовой норме, б) принадлежит определенному лицу и является его персональной возможностью поступать определенным образом; в) гарантируется и охраняется от нарушения государством . Проанализируем основные направления расширения судебной формы защиты конституционных прав трудящихся. Начнем с выявления дополнительных гарантий к реализации конституционного права на труд. Доведение права граждан СССР на труд как элемента их правового статуса, как одного из статутных прав до уровня субъективного права трудящегося требовать предоставления работы на конкретном предприятии, в учреждений, организации происходит в различных правовых формах. Как правило, гражданин СССР приобретает субъективное право на труд по определенной специальности, квалификации или должности на конкретном предприятии, в учреждении, организации на основании трудового договора. Здесь субъективное право возникает на основе управомочивающих норм, представляя собой вид и меру возможного поведения субъекта, охраняемого государством. Такое субъективное право обусловливает субъективную обязанность администрации конкретного предприятия, учреждения, организации предоставить оговоренную трудовым договором работу (должность). Реализация установленного договором субъективного права трудящегося защищается государством посредством обращения его в органы по рассмотрению трудовых споров (КТС, профком, суд, вышестоящие в порядке подчиненности органы). Субъективное право быть принятым на конкретное предприятие и соответственно на конкретную должность (работу), в порядке исключения, может быть оговорено в законе. В настоящее время такое право имеют рабочие и служащие после окончания их полномочий по выборной должности в государственных органах, а также в партийных, профсоюзных, комсомольских, кооперативных и других общественных организациях, поскольку согласно ст. ПО КЗоТ РСФСР им должна быть предоставлена прежняя работа (должность), а при ее отсутствии другая равноценная работа (должность) на том же или, с согласия работника, на другом предприятии, в учреждении, организации. Имеют право возвратиться на прежнее место работы (должность) трудящиеся, призванные на действительную военную службу, зачисленные на сверхсрочную службу, принятые в военные учебные заведения, но по каким-либо причинам освобожденные от военной службы, уволенные в запас или отчисленные из учебного заведения, если со дня призыва (зачисления) в Вооруженные Силы СССР прошло не более трех месяцев, не считая времени переезда к месту постоянного жительства 2. Закрепление в самом законе субъективного права на труд конкретной категории советских граждан связано с необходимостью введения дополнительных гарантий для осуществления ими государственных и общественных обязанностей. При отказе соответствующего предприятия, учреждения добровольно выполнить эту обязанность управомоченное лицо вправе обратиться в органы по рассмотрению трудовых споров за защитой нарушенного субъективного права. На наш взгляд, здесь целесообразно установление судебного порядка разрешения спора. В других случаях возникновение субъективного права трудящихся на труд на конкретном предприятии, в учреждении закон связывает с принятием управомоченным органом решения о трудоустройстве гражданина, т. е. с наступлением юридического факта, с которым закон связывает обязанность администрации конкретного предприятия, учреждения предоставить последнему работу. Субъективное право требовать работы на конкретном предприятии возникает у молодежи, окончившей общеобразовательные школы, и молодежи до 18 лет, направленной в порядке трудоустройства в счет брони; у молодых специалистов и у молодых рабочих, направленных по распределению на конкретное предприятие и т. д. Здесь субъективное право возникает на основе предоставительно-обязывающих норм. Осуществление правомочия одной стороны здесь, как правило, происходит через действие обязанной стороны. Государство через свои органы в необходимых случаях воздействует на обязанную сторону с тем, чтобы последняя совершила действия, требуемые правомочной стороной. Из сказанного следует, что правомочие — это охраняемая государством возможность одной стороны правоотношения требовать известного поведения от другой стороны в пределах, точно установленных нормами права3. Следует полностью разделить мнение Б. К. Бегичева, что в подобных случаях нет препятствий для судебной охраны трудовых прав этой категории граждан, поскольку речь идет о защите конкретного субъективного права, предоставленного гражданину по закону4. Субъективное право на труд конкретного гражданина на конкретном предприятии, в учреждении, организации, возникшее на основании трудового договора или на основании закона, при возникновении указанных в нем юридических фактов, или на основании правоприкенительного акта государственного органа, обязательного для исполнения администрацией конкретного предприятия (учреждения, организации), на наш взгляд, должно защищаться единообразно. Во-первых, следует отказаться от административного порядка обжалования действия должностных лиц, препятствующих реализации права молодого специалиста, молодого рабочего и молодежи, направленной на предприятие по распределению и в счет брони, или во всяком случае предусмотреть право этой категории граждан после рассмотрения жалобы вышестоящим органом обратиться в суд. Правда, при введении судебного порядка разрешения этой категории споров в нормах права должны быть установлены обстоятельства, при наличии которых администрация вправе отказаться от исполнения вышеуказанных актов. В настоящее время в этой сфере фактически установлено усмотрение административных органов. В целях скорейшей реализации субъективного права на труд на конкретном предприятии (учреждении), особенно в условиях проявляющегося дефицита трудовых ресурсов, а также учитывая сложности, возникающие при разрешении такого вида споров, можно предусмотреть только судебную форму защиты этого права, или с сохранением права гражданина обратиться за разрешением спора в общем порядке (в КТС, в профком, в суд), если последний больше отвечает его интересам. В последнее время в целях повышения правовых гарантий реализации права на труд в литературе рекомендуется прибегнуть к судебному порядку разрешения споров о приеме на работу и в других случаях. Признавая невозможность установления общего порядка обжалования отказов в приеме на работу, в литературе высказывается мнение о целесообразности введения его в тех случаях, когда отказ в приеме прямо запрещен действующим законодательством (по мотивам беременности или наличия грудного ребенка, судимости в прошлом, осуждения родственников, по мотивам отношения к религии и т. п.) 5. С. А. Иванов допускает установление обжалования отказа администрации в приеме на работу в судебные органы в качестве общего правила 6. При оценке вышеуказанных предложений прежде всего следует решить — какое правовое значение придается фактам беременности женщин, кормления ею ребенка, судимости и т. д., являются ли они юридическими фактами, при наступлении которых возникает субъективное право у гражданина требовать принятия на работу на любое избранное им предприятие. Думается, что закон не признает за этими фактами такого значения. В противном случае эти лица были бы в более выгодном правовом положении, чем граждане, не имеющие таких качеств. На наш взгляд, указание в законе на недопустимость отказа в приеме на работу по вышеуказанным мотивам имеет цель подчеркнуть, что эти лица имеют равное, но не преимущественное право на труд, наряду с другими гражданами СССР, т. е. равное статутное право. В том случае, если это равенство нарушается, оно защищается не судом и другими органами по рассмотрению трудовых споров, а специально уполномоченными на то органами, в частности, органами прокуратуры и вышестоящими административными органами. Следовательно, в тех случаях когда существуют объективные трудности в реализации конституционного права на труд у определенной категории граждан, например, у беременных женщин и женщин, кормящих грудью, государство должно установить к существующим гарантиям еще и дополнительные, в частности, введение определенного посредника между гражданином СССР и конкретным предприятием, определенного государственного или общественного органа, принятое решение которого обязывало бы конкретное предприятие (учреждение) принять лицо на работу. Признание конституционного права на труд в качестве статутного права, а не в качестве субъективного права, принадлежащего конкретному гражданину, вовсе не принижает значение этого права, а наоборот, означает, что реализация его зависит не только от конкретного предприятия, учреждения, организации, не является лишь их обязанностью, а является обязанностью в целом государства, которое должно выработать формы реализации этого права и закрепить в нормах права механизм превращения его в субъективное право на труд. При таком подходе акцентируется прежде всего внимание на обязанностях государства перед гражданином. Это особенно важно подчеркнуть, потому, что возможности отдельного предприятия (учреждения) по реализации права на труд граждан более ограничены, чем возможности государства в целом. Отсюда исключительную актуальность приобретает в этой области деятельность государства через управомоченные им органы. В связи с этим представляется необходимым совершенствовать весь механизм реализации конституционного права на труд рабочих и служащих, все элементы этого механизма, в частности и судебный порядок защиты субъективного права на труд, с тем чтобы это право осуществлялось беспрепятственно и в кратчайшие сроки. Расширение судебной защиты субъективных трудовых прав рабочих и служащих в настоящий период в основном должно быть реализовано путем значительного ограничения споров, разрешаемых по действующему законодательству вышестоящими в порядке подчиненности органами. По мнению, сложившемуся в литературе, споры подавляющего большинства работников, занимающих должности, предусмотренные в Перечне № 1 приложения № 1 к Положению о порядке рассмотрения трудовых споров, прием и увольнение которых осуществляется руководителями предприятий, учреждений, организаций, должны рассматриваться или непосредственно в народном суде (споры о восстановлении на работе, а также об изменении формулировки причин увольнения работников, уволенных по инициативе администрации) или в общем порядке (в КТС, профкоме, суде). Сложнее решить вопрос о порядке обжалования споров работников, назначение которых на должность, освобождение от должности, а также наложение на них дисциплинарных взысканий осуществляется вышестоящим в порядке подчиненности органом. Р. 3. Лившиц для разрешения таких споров предлагает создать специальные судебные коллегии при областных судах или Верховных Судах союзных республик7. Можно рекомендовать их рассмотрение и в общих судебных коллегиях по гражданским делам Верховных Судов союзных и автономных республик, областных судов. В этих судебных инстанциях можно будет рассматривать и споры руководящих работников предприятий, учреждений, организаций по вопросам о премиях, которые утверждаются им к выплате по действующим нормам права руководителями вышестоящих организаций. Кроме того, в общем порядке должны рассматриваться и споры по вопросам наложения дисциплинарных взысканий на работников, несущих дисциплинарную ответственность по уставам, поскольку нельзя найти какиелибо аргументы для сохранения ограничения в этих случаях возможности судебной защиты субъективных трудовых прав. Кроме этого целесообразно, на наш взгляд, установить судебный порядок разрешения и таких трудовых споров, когда субъективное право возникает прямо из закона, ввиду точного определения им юридических фактов, при наличии которых возможна реализация этого права, а не определяется правоприменителем и не зависит от его усмотрения, а также не зависит от соглашения сторон трудового договора. Оспариваемый правоприменительный акт имеет здесь значение акта, подтверждающего право рабочего и служащего, закрепленного в законе, поэтому он должен оспариваться в суде. В настоящее время согласно ст. 11 Положения о порядке рассмотрения трудовых споров споры по поводу исчисления трудового стажа для назначения и выплаты пособий по государственному социальному страхованию и пенсий, исчисления трудового стажа для предоставления льгот и преимуществ (исчисление стажа для выплаты вознаграждения за выслугу лет, определения размеров ставок заработной платы, должностных окладов и др.) не рассматриваются в комиссии по трудовым спорам, в профкоме и в суде, хотя юридические факты, определяющие субъективное право трудящегося на вышеуказанные пособия, пенсии, льготы и преимущества, точно определены в законе. В советской юридической литературе неоднократно уже высказывались мнения о необходимости введения судебного порядка обжалования решений пенсионных органов 8. Интересно, что в ряде зарубежных социалистических государств суды уже рассматривают иски рабочих и служащих на решения пенсионных органов. Например, при рассмотрении Верховным Судом Болгарской народной республики 15 февраля 1975 г. гражданского дела № 869/74 оспаривалось решение пенсионной комиссии об отнесении работника к категории трудящихся, не имеющих право на льготную пенсию 9. Однако установление судебного порядка разрешения вышеуказанных видов трудовых споров в качестве гарантии реализации тех трудовых прав и обязанностей, содержание которых прямо и определенно установлены нормами права, следует рассматривать в качестве важного, но все же дополнительного этапа в общем механизме разрешения таких споров, сохранив в качестве обязательного предварительное разрешение их в вышестоящих в порядке подчиненности органах. Сочетание административного, а по спорам о пособиях по государственному социальному страхованию — профсоюзного и судебного порядка разрешения этого вида трудовых споров в настоящее время, с одной стороны, позволит значительную часть споров разрешить в вышестоящих органах; с другой — наиболее сложная, но по объему менее значительная часть споров окончательно будет разрешена в судах 10. В тех же случаях, когда законом намечаются контуры, общие пределы реализации конкретных льгот и преимуществ, но устанавливается субъективное право на них лишь правоприменителем единолично или по согласованию с профсоюзным комитетом, решения последних не могут обжаловаться в органы по рассмотрению трудовых споров, поскольку у работника не возникло конкретное субъективное право. С. С. Карийский и М. И. Кучма правильно подчеркивают, что споры о премиях, выдача которых не обусловлена заранее установленными показателями, не подлежит рассмотрению в КТС, ФЗМК и судах п. В литературе высказывается и иное мнение. Например, Р. 3. Лившиц, подчеркивая, что есть обширная категория разногласий по поводу установления условий труда, когда действия администрации не обусловлены однозначно конкретными юридическими фактами, когда те или иные действия могут предприниматься администрацией по ее усмотрению (иногда по согласованию с ФЗМК), считает, что защита интересов работника и в этих случаях должна осуществляться судом 12 30 июня 1987 г. был принят Закон СССР «О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан», который направлен на реализацию ст. 58 Конституции СССР13. Он значительно расширяет судебную компетенцию и право граждан на обращение в суд за защитой принадлежащих им личных, имущественных, трудовых и иных прав и свобод. В статье 3 Закона определены и пределы его действия. Не могут быть обжалованы в суд в соответствии с данным Законом действия должностных лиц, в отношении которых уголовно-процессуальным, гражданским процессуальным законодательством, законодательством о порядке рассмотрения трудовых споров, об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях, об административных правонарушениях, индивидуальной трудовой деятельности и другим законодательством Союза ССР и союзных республик предусмотрен иной порядок обжалования, а также действия, связанные с обеспечением обороноспособности страны и государственной безопасности. Действия должностных лиц, подлежащие судебному обжалованию, определены в ст. 2 Закона в общей форме К ним относятся действия должностных лиц, совершенные с нарушением Закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан в результате которых а) гражданин незаконно лишен возможности полностью или частично осуществить право, предоставленное ему Законом или другим нормативным актом; б) на гражданина незаконно возложена какая-либо обязанность. При этом согласно ст. 1 Закона в суд могут быть обжалованы действия, единолично осуществляемые должностными лицами от своего имени или от имени представляемого органа. В ст. 4 Закона закреплено, что жалоба может быть подана в суд только после обращения с жалобой на действия должностного лица к вышестоящему в порядке подчиненности должностному лицу или органу. Постановлением Верховного Совета СССР от 30 июня 1987 г. «О введении в действие Закона СССР» «О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан» поручено Президиуму Верховного Совета СССР привести законодательство Союза ССР в соответствие с Законом. Только после принятия соответствующих подзаконных актов, конкретизирующих общее установление Закона, будут определены конкретные виды споров, подлежащие рассмотрению в судах 14. В ряде случаев Конституцией СССР закрепляется конкретная обязанность соответствующих органов и лиц перед всеми гражданами СССР. Только относительно этой группы прав и обязанностей правомерно мнение о том, что конституционные права и обязанности являются субъективными «сами по себе», т. е. вытекают непосредственно из Основного закона, а не приобретаются через конкретное правоотношение. К таким правам граждан относится право, закрепленное в ст. 57 Конституции. Поскольку в ней в качестве конституционной обязанности всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц закреплено уважение личности, охрана прав и свобод граждан, постольку граждане СССР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество независимо от того, кто посягает на эти права и в какой форме посягает. В связи с этим, на наш взгляд, не подлежит обсуждению вопрос о том, следует ли вводить судебный порядок защиты трудовой чести и достоинства рабочих и служащих, т. к. Конституция его уже решила. Судебная защита в таких случаях должна осуществляться. Следовательно, ст. 57 Конституции СССР должна действовать непосредственно, прямо. Ею должны руководствоваться суды и рассматривать иски о защите трудовой чести и достоинства трудящихся. Ею же, а не ст. 7 Основ гражданского законодательства, должно быть обосновано судебное решение. Вместе с тем, если' же посягательство на трудовую честь и достоинство рабочих и служащих фактически является составной частью исков, порядок рассмотрения которых уже закреплен в законе, то суды, на наш взгляд, могут принять к своему производству иски (жалобы) лишь после рассмотрения их в установленном порядке. Но едва ли для защиты трудовой чести и достоинства трудящихся следует использовать только судебный порядок. В конкретных условиях трудящийся прежде всего заинтересован в защите своего права средствами, которыми располагает трудовой коллектив. При этом необходимо учитывать, что посягательство на трудовую честь и достоинство рабочих и служащих может произойти вследствие действий различных государственных органов, общественных организаций и должностных лиц в различных формах. Например, в форме издания приказа по предприятию, учреждению, организации о наложении дисциплинарного взыскания, о расторжении трудового договора, при принятии соответствующих решений, постановлений профсоюзными, партийными или комсомольскими комитетами, на собраниях трудовых коллективов, профсоюзных, партийных, комсомольских собраниях, товарищескими судами, аттестационными комиссиями, при составлении производственнообщественной характеристики, распространении порочащих сведений в трудовом коллективе отдельными должностными лицами устно или через печатные органы трудового коллектива. Вследствие многообразия субъектов, которые могут посягать на трудовую честь и достоинство трудящихся, и разнообразия их действий, введение единообразного предварительного порядка защиты в трудовом коллективе затруднительно. Можно продумать ее разнообразные формы. Во-первых, возможность обращения в контролирующие органы, например, в профком с жалобой на решение товарищеского суда. Во-вторых, в органы общественных организаций, выделивших своих представителей в соответствующие комиссии на их действия, порочащие трудовую честь и достоинство. Втретьих, к вышестоящему" должностному лицу на действия подчиненных им должностных лиц и т. д. Введение предварительного порядка защиты трудовой чести и достоинства рабочих и служащих станет важной дополнительной гарантией, реализации трудовых прав, но при условии, если он будет четко отработан в нормах права. До сих пор было обращено внимание, главным образом, на вопросы судебной защиты трудовых прав рабочих и служащих, если они нарушаются администрацией предприятия, учреждения, организации при принятии ею единолично или по согласованию, с согласия профсоюзного комитета индивидуального акта относительно конкретного работника. Вместе с тем реализация правовых норм о труде осуществляется не только этими органами. Часть своих правомочий трудовой коллектив передоверяет определенным образованиям, состоящим из представителей администрации и общественных организаций. Например, аттестация руководящих, инженерно-технических работников и других специалистов предприятий и организаций промышленности, строительства, сельского хозяйства, транспорта и связи проводится аттестационной комиссией, в состав которой входят руководящие работники, высококвалифицированные специалисты, представители партийной, профсоюзной и комсомольской организаций. Результатом деятельности таких образований может быть и индивидуальный правовой акт, влияющий на правовое положение работника. Последний может не согласиться с таким актом и у него может возникнуть потребность его обжаловать. Например, решение аттестационной комиссии, решение квалификационной комиссии, решение конкурсной комиссии. , В связи с этим возникает вопрос о том, может ли работник обжаловать решения таких образований и если да, то кто эти жалобы должен рассматривать. Положение о порядке проведения аттестации руководящих, инженерно-технических работников и других специалистов предприятий и организаций промышленности, строительства, сельского хозяйства, транспорта и связи от 5 октября 1973 г. в п. 13 содержит лишь правило о том, что трудовые споры по вопросам увольнения и восстановления в должности работников, призванных по результатам аттестации не соответствующими занимаемой должности, рассматриваются в соответствии с действующим законодательством о порядке рассмотрения трудовых споров15. В связи с чем создается впечатление, что не могут обжаловаться необоснованные решения аттестационной комиссии другого содержания. Не предусмотрен порядок обжалования решения квалификационной комиссии, определяющей рабочему квалификационный разряд, класс и т. п. по специальности и в Типовом положении о подготовке и повышении квалификации рабочих непосредственно на производстве от 18 октября 1968 г. 16 На практике разногласия могут возникнуть и между коллективом бригады и членом бригады, коллективом кафедры и членом кафедры коллективом студенческого отряда и членом этого отряда. Но можно ли оставить без разрешения жалобы работника на решение комиссий и других формирований трудового коллектива? Думается, что нет Трудящийся, признающий такое решение незаконным или необоснованным, должен иметь право обратиться с жалобой не в административный орган (или к административному лицу), а в соответствующее образование трудового коллектива, наделенное правом рассматривать подобные жалобы в определенные сроки В частности, жалобы на решения УченогоСовета факультета — в Ученый Совет университета; жалобы на решения квалификационной комиссии цеха — в квалификационную комиссию предприятия При отсутствии возможности рассмотреть такую жалобу в трудовом коллективе необходимо установить возможность ее рассмотрения вне предприятия, учреждения, в специально созданном образовании, включающем, как правило, представителей вышестоящей администрации, высококвалифицированных специалистов и вышестоящих общественных организаций. Следовательно, правовое положение конкретного рабочего и служащего определяется не только посредством деятельности администрации предприятия, учреждения и деятельности профсоюзных органов, но и путем деятельности различных формирований трудового коллектива. Следует решить и вопрос о том, подлежат ли такие жалобы работника рассмотрению в судах. На этот вопрос следует ответить отрицательно. Лишь тогда, когда решение соответствующего образования трудового коллектива кладётся в основание приказа администрации предприятия, учреждения, организации, то работник вправе обжаловать в установленном законом порядке соответствующий правоприменительный акт администрации. В связи с этим представляется необходимым изменить действующий порядок рассмотрения в вышестоящих в порядке подчиненности органах споров работников, перечисленных в Перечне № 2 приложения № 1 к Положению о порядке рассмотрения трудовых споров, а также учителей, в связи с признанием их в результате аттестации не соответствующими занимаемой должности, и ввести судебную форму защиты. Дело в том, что решение аттестационной комиссии должно быть полностью основано на действующем трудовом законодательстве, поэтому не может быть признано законным решение о необходимости расторгнуть с работником трудовой договор, если нет к тому оснований, указанных в законе. Таким образом, в интересах более широкой и глубокой реализации конституционного принципа судебной защиты трудовых прав рабочих и служащих можно предложить следующие направления расширения судебной компетенции: Во-первых, следует признать возможным прямое действие ст. 57 Конституции СССР, поэтому без изменения действующего законодательства в настоящее время суды - должны принимать к своему производству и рассматривать иски рабочих и служащих о защите их трудовой чести и достоинства. Во-вторых, необходимо отказаться от разрешения трудовых споров на предприятиях (в учреждениях) и ввести непосредственно судебный порядок их разрешения, если нарушенное субъективное право лица на труд на конкретном предприятии (в учреждении) требует немедленной защиты. Например, защита субъективного права лица на труд на конкретном предприятии (в учреждении), возникшее на основании трудового договора, если администрация отказывается его реализовать и предоставить работу; защита субъективного права лица на труд на определенном предприятии (учреждении), возникшего на основании закона, при наступлении указанных в нем юридических фактов, если администрация предприятия отказывается от реализации закона. В-третьих,, следует ввести судебный порядок разрешения тех трудовых споров, которые в настоящее время рассматриваются в порядке подчиненности, если а) спор возник по вопросам увольнения, изменения формулировки причин увольнения, перевода на другую работу и наложения дисциплинарных взысканий у категории работников, перечисленных в перечне № 1; б) спор возник у категории работников, уволенных с работы в связи с признанием их в результате аттестации не соответствующими занимаемой должности (Перечень № 2). В-четвертых, целесообразно ввести судебную стадию защиты субъективных трудовых прав рабочих и служащих в качестве дополнительной после их защиты в вышестоящих в порядке подчиненности органах. Например, споров об отчислении, назначении и выплате пособий по государственному социальному страхованию после их рассмотрения в вышестоящих профсоюзных организациях; споров об исчислении, назначении и выплате пенсий после их разрешения в вышестоящем органе пенсионного обеспечения. В связи с введением в действие с первого января 1988 г. Закона СССР «О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан» сфера деятельности суда резко расширяется, а это, естественно, увеличивает, усиливает влияние судебной практики на деятельность широкого круга должностных лиц, административных и иных органов. Это влияние осуществляется разными способами. Во-первых, путем рассмотрения жалобы гражданина и вынесения решения об обоснованности жалобы и обязанности соответствующего должностного лица устранить допущенное нарушение права гражданина или если суд установит, что обжалуемые действия были совершены в соответствии с законом, в пределах полномочий лица и право гражданина не было ущемлено, суд выносит решение об отказе в удовлетворении жалобы. Следовательно, расширяется сфера индивидуального правового регулирования, осуществляемого судами. Необходимо подчеркнуть, что решение суда по жалобе для устранения допущенных нарушений закона или другого нормативного акта направляется должностному лицу, действия которого были обжалованы, либо вышестоящему в порядке подчиненности органу или должностному лицу. Вследствие этого воздействие сложившейся судебной практики по кругу лиц будет расширяться. Во-вторых, если при рассмотрении жалобы суд придет к выводу, что был нарушен установленный порядок рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан, имели место волокита, зажим критики, преследование за нее, а также иные нарушения законности, суд выносит частное определение и направляет его вышестоящему в порядке подчиненности должностному лицу или органу. Указанное должностное лицо или орган обязаны в месячный срок сообщить суду о мерах, принятых по частному определению. Таким образом, суды имеют реальные возможности воздействовать на соответствующих должностных лиц и органы с целью не только защиты законных прав советских граждан, но и с целью ликвидации причин и условий, способствующих совершению неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан. В-третьих, если при рассмотрении жалобы суд обнаружит признаки преступления в действиях должностного или другого лица, он сообщает об этом прокурору либо возбуждает уголовное дело. Таким образом, в соответствии с Конституцией СССР создана прочная правовая основа для расширения сферы влияния судебной практики на функционирующие трудовые отношения, введены разнообразные формы воздействия судов на субъектов трудового права в интересах укрепления социалистической законности и правопорядка. ЗАКЛЮЧЕНИЕ На современном этапе социалистические трудовые отношения функционируют и развиваются на основе и с помощью системы многообразных средств, осуществляющих их социальное регулирование, упорядочение. Одним из важных видов такого регулирования является правовое регулирование, которое реализуется посредством правовых норм и закрепленных ими правовых средств. Выявление функционального назначения правовых средств, входящих в механизм правового регулирования, научная их характеристика и определение эффективности призваны способствовать развитию правовых отношений, всех видов правовой деятельности, т. е. служить интересам правовой практики. Вместе с тем дальнейшее развитие правовой практики возможно на основе анализа и закономерностей ее собственного функционирования. Судебная практика как один из видов правовой практики в большей мере будет развиваться в необходимом обществу направлении, если правовая наука адекватно правовой реальности определит ее сущность и содержание, роль в правовой системе, в упорядочении общественных отношений. Проведенный анализ значения судебной практики в механизме правового регулирования трудовых отношений позволяет сделать следующие основные выводы. «Судебная практика» как научная категория в советском праве должна пониматься в двух значениях. В широком — как деятельность судов, входящих в судебную систему и функционирующих с целью осуществления социалистического правосудия, и все результаты этой деятельности (в том числе и правоположения); и в узком — только как часть деятельности судов по осуществлению социалистического правосудия, связанная с выработкой правоположений, и ее результаты (правоположения) . Широкое понимание судебной практики позволяет охарактеризовать ее в целом как один из видов правовой и социальной практики, во всем многообразии ее связей с другими видами правовой и социальной практики. С ее помощью можно определить значение, специфику деятельности всех судебных органов и принимаемых ими правовых актов, а также виды и способы воздействия их на регулируемые отношения, т. е. исчерпывающе определить значение судебной практики не только в механизме правового, но и социального регулирования трудовых отношений. Узкое понимание судебной практики используется с целью характеристики сферы, где она оказывает наиболее существенное влияние на функционирование определенной области общественных отношений, т. е. общественных отношений, содержание которых по различным причинам осталось неопределенным в правовых нормах. В этом смысле судебная практика является важным средством направления деятельности всех органов и лиц при разрешении индивидуального вопроса, спора, касающегося субъекта, в процессе которого нормативными актами допускается определенная доля их усмотрения. Деятельность судов по разрешению трудовых споров является стадией индивидуального правового регулирования трудовых отношений, цель которой состоит в охране и защите принадлежащих рабочим и служащим субъективных прав и законных интересов предприятий, учреждений, организаций. Решения, определения, постановления судов как правоохранительные акты, завершающие процесс разрешения индивидуальных трудовых споров, определяют правовое положение субъектов в спорном общественном отношении и законность, обоснованность ранее принятых индивидуальных правовых актов. Деятельность Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных Судов союзных республик по принятию руководящих постановлений является праворазъяснительной. Она представляет собой специальную стадию правового регулирования, не совпадающую ни с правотворчеством, ни со стадией правоприменения. Вследствие того, что руководящие постановления Пленумов оказывают правовое воздействие на неограниченный круг правоприменителей и лиц, реализующих нормы трудового права, они по своему характеру регулирования схожи с источниками права, хотя последними не являются, ибо не уполномочены на создание правовых норм и не создают их, поэтому могут быть отнесены к правовым актам, осуществляющим нормативное, общее правовое регулирование, в качестве дополнительного, вспомогательного элемента такого регулирования. Деятельность судов по обобщению судебной практики, завершающаяся публикацией обзоров, обобщений этой практики, направлена на совершенствование процесса разрешения трудовых споров и урегулирование спорных общественных отношений посредством рекомендаций, направленных на неопределенный круг субъектов права, следует отнести к той группе средств, которые осуществляют ненормативное регулирование как особый вид социального регулирования, но тесно связанный с правовым регулированием, обслуживающим его. Функциональное назначение советских судов, разнообразие видов правового (индивидуального и нормативного) и неправового, ненормативного регулирования общественных отношений, которыми наделены судебные органы, и обусловливают огромное влияние судебной практики на функционирование всей правовой системы советского государства и большое значение в механизме правового регулирования общественных отношений. В целях определения значения судебной практики в узком понимании внутри системы всех принятых судебными органами актов выделены те акты, в которых фиксируется правоположение, т. е. правило применения конкретной правовой нормы, вносящее элемент новизны в правовое регулирование общественных отношений. Правоположения создаются в процессе индивидуального, нормативного и ненормативного регулирования и соответственно их можно назвать индивидуальным (казуальным), нормативным (общим), ненормативным (рекомендательным) правоположением. Реально, следовательно, не существует правоположение как самостоятельный элемент правового регулирования, ибо механизм воздействия правоположения зависит от природы той судебной деятельности, в процессе которой выработано правоположение. О правоположении как общей категории можно говорить лишь в плане ее влияния на процесс формирования права и на доктринальное толкование, ибо такое влияние, как правило, определяется не столь ко видом правоположений, выработанных различными судебными органами, сколько их содержанием. Судебная практика, являясь сложным явлением, систему социального регулирования трудовых отношений входит в качестве совокупности ее элементов, каждый из которых функционирует в свойственных ему формах и оказывает специфическое воздействие на поведение субъектов трудового права. Вследствие этого полное определение эффективности судебной практики возможно лишь после специального выявления эффективности судебного индивидуального, вспомогательного нормативного правового регулирования, а также неправового, ненорхматнвного регулирования, осуществляемого судебными органами. В связи с тем, что Конституция СССР возвела судебную защиту прав советских граждан в конституционный принцип, а последующее законодательство должно последовательно расширить компетенцию судов, следует ожидать повышение роли судебной практики не только как деятельности по разрешению трудовых споров на основании применения большего числа правовых норм, но и как деятельности, вырабатывающей правоположения в процессе индивидуального, нормативного и ненормативного регулирования. Следовательно, внимание к проблемам судебной практики в силу объективных причин не должно ослабевать. XIX Всесоюзная партийная конференция проанализировала ход реализации решений XXVII съезда КПСС и определила задачи по углублению перестройки, развернувшейся в нашей стране. Одной из главных задач, определенных конференцией, является демократизация советского общества и реформа политической системы, в частности, и формирование социалистического правового государства. В Резолюциях конференции подчеркивается, что делом принципиальной важности является формирование социалистического правового государства как полностью соответствующей социализму формы организации политической власти. Решение этой задачи неразрывно связано с максимальным обеспечением прав и свобод советского человека, ответственностью государства перед гражданином и гражданина перед государством, с возвышением авторитета закона и строгим его соблюдением всеми партийными и государственными органами, общественными организациями, коллективами и гражданами, с эффективной работой правоохранительных органов. Генеральный Секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев на конференции отметил, что огромное значение имеет деятельность судебных органов. От того, насколько точны весы правосудия, зависит судьба многих людей, защита их прав, неотвратимость наказания тех, кто преступил закон. В этих условиях крайне важно восстановить ленинское видение роли суда в системе нашей демократии, строго следовать принципу независимости судей, подчинения их только закону. В Резолюциях же конференции записано, что одной из важных задач перестройки является повышение роли суда в системе социалистической демократии 17. Формирование социалистического правового государства в период революционной перестройки, кардинальный пересмотр, кодификация и систематизация законодательства, повышение уровня правовой защиты личности и роли суда в правовом государстве должно привести к повышению роли судебной практики в механизме правового регулирования общественных отношений и в процессе формирования социалистического права. ПРИМЕЧАНИЯ Введение См.: Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986, с. 21, 61, 109, 140. 2 См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 3, с. 14—9, Глава I 1 См.: О р л о в с к и й П. Значение судебной практики в развитии советского гражданского права.— Советское государство и право, 1940, № 8—9, с. 96. 2 См.: В и л ь н я н с к и й С. И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков, 1958, с. 57, 60; Значение руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР.— Учен. зап. Харьков, юрид. ин., вып. 13. Харьков, 1959, с. 75, 76. 3 См.: Правотворчество в СССР/Под ред. А. В. Мицкевича. М., 1974, с. 135. 4 Н о в и ц к и й И. Б. Источники советского гражданского права. М., 1959, с. 125. 5 См.: Б е з и н а А. К. Судебная практика и развитие советского трудового законодательства. Казань, 1971, с. 11 —12. 6 См.: С м о л я р ч у к В . И. Источники советского трудового права. М., 1978, с. 32. 7 См.: Методика обобщения судебной практики. М., 1976, с. 3. 8 См.: М е л и х о в В. М. Роль Пленумов Верховных Судов Союза ССР и РСФСР в обеспечении правильного применения гражданского процессуального законодательства. Саратов, 1975, с. 5. 9 См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Судебная практика и уголовный закон. Тбилиси, 1975, с. 14. 10 См.: ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 5, с. 136—137. 11 См.: Р е у т о в В. П. Юридическая практика и развитие законодательства: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук.— Свердловск, 1968, с. 5; Р е у т о в В. П. О понятии юридической практики.— Государство, право, законность. Пермь, 1974, вып. 5, с. 86 (Учен. зап. Перм. ун-та, № 300). 12 См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права: Основные институты и понятия. М., 1970, с. 102. 13 См.: Б р а т у с ь С. Н., В е н г е р о в А. Б. Понятие, содержание и формы судебной практики.— В кн.: Судебная практика в советской правовой системе. М., 1975, с. 9—10, 16—17. Аналогичная позиция высказана С. Н. Братусем и в другой работе (См.: Б р а т у с ь С. Н. Юридическая природа судебной практики в СССР.— Советское государство и право, 1975, № 6, с. 13). 1 См.: Методика обобщения судебной практики, с. 3. См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Указанная работа, с. 14. 16 См.: Р е у т о в В. П. О понятии юридической практики, с. 93. 17 См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 102. 18 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй. Свердловск, 1973, с. 84, 347. 19 См.: В и л ь н я н с к и й С. Значение судебной практики в гражданском праве.— Учен. зап. ВИЮН. М., 1947, вып. IX, с. 270. Однако в отличие от С. И. Вильнянского А. Б. Венгеров не считает, что правоположения, выработанные в процессе судебной деятельности, имеют все признаки норм права. 20 См., например: А л е к с е е в Н. С., Д а е в В. Г. Уголовнопроцессуальная политика Советского государства.— ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 5, с. 100. Авторы пишут, что сама система уголовной юстиции — важнейший рычаг осуществления уголовной политики, поскольку при всем значении чисто нормативного регулирования должна учитываться и непосредственная практика применения закона как источника определенных правоположений. 21 См.: А л е к с е е в е С. Юридическая практика: правна, природа, видове, функции.— Социалистически право, 1973, Л° 6, с. 7. 22 См.: Правотворчество в СССР/Под ред. А. В. Мицкевича, С. 143_144 23 ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 5, с. 137. 24 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй, с. 93. 25 См.: К а р т а ш о в В. Н. Институт аналогии в советском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1976, с. 8. 26 См.: Л а з а р е в В. В. Правоположения: понятие, происхождение и роль в механизме юридического воздействия.— ИВУЗ. Правоведение, 1976, № 6, с. 8. Позднее он сузил сферу правоположений, т. к. стал считать, что создание правоприменяющим субъектом различного рода правоположений «переводит правоприменительный процесс из обычного состояния в нетипичное» (См.: Л а з а р е в В. В. Правоприменительные акты и их эффективность в условиях развитого социалистического общества. Теоретическое исследование: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1977, с. 13). 27 См.: К а р т а ш о в В. Н. Указанная работа, с. 11. 28 См.: Р е у т о в В. П. Форма воздействия юридической практики на развитие законодательства.— Государство, право, законность. Пермь, 1970, вып. 2 (Ученые записки Перм. ун-та, № 233), с. 184. 29 Термин «правоположение» оказался очень удобен, и в силу своей краткости и доступности, перешагнув сферу судебной деятельности, стал применяться и в других сферах правоприменения. В. П. Реутов, например, считает, что этот термин можно предложить для обозначения положений, выработанных в ходе любой правоприменительной деятельности (См.: Р е у т о в В. П. Указанная работа, с. 184) Это мнение разделяют многие авторы (См., например: С о л я н и к В. М. Государственные рекомендации и регулирование труда рабочих и служащих.— ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 6, с. 114; Кленов С. Е. О правовой природе норм, принимаемых профсоюзными органами — В кн.: XXV съезд КПСС и развитие науки трудового права и социального обеспечения. М., 1978, с. 197). 14 15 См.: А г а п о в-И в а н о в А., С т е п а н о в В., Я в и ч Л.— Советская юстиция, 1976, № 12, с. 31; Б е г и ч е в Б. К., О с и п о в Ю. К. Ч е р д а н ц е в А . Ф.— ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 5, с. 136. 31 См.: А г а п о в-И в а н о в А., С т е п а н о в В., Я в и Ч Л.— Советская юстиция, 1976, № 12, с. 31. 32 См.: С ы р ы х В. М. Философские проблемы методологии правовой науки.— Советское государство и право, 1977, № 10, с. 37—38; Б е г и ч е в Б. К., О с и п о в Ю. К., Ч е р д а н ц е в А. Ф.— ИВУЗ. Правоведение, 1977, № 5, с. 136. 33 См.: Правовая система социализма: Понятие, структура, социальные связи. Кн. 1/Под ред. А. М. Васильева. М., 1986, с. 111. 34 См.: Теория государства и права. Изд. 2-е, испр. и доп./Под ред. А. М. Васильева. М., 1983, с. 302; Теория государства и права/Под ред. . С. Алексеева. М., 1985, с. 66. 36 См., например: Советское трудовое право/Под ред. В. С. Андреева. Изд. 3-е, доп. и перер. М., 1976, с. 42; Советское трудовое право. Оновы гражданского права. Учебное пособие/Под ред. К- С. Батыгина. М., 1970, с. 78. 36 См.: А л е к с е е в С. С. Общее понятие права: сущность марксистско-ленинского подхода, проблемы, перспективы разработки.—Советское государство и право, 1977, № 6, с. 30. Глава II 1 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй) с. 88—89. 2 См.: Советский гражданский процесс. Изд. 2-е, испр. доп./ Под ред. М. А. Гурвича. М., 1975, с. 121. 3 См.: Советское трудовое право/Под ред. Н. Г. Александрова. М., 1972; Основы советского трудового права/Под ред. А. С. Пашкова. М., 1972; Советское трудовое право/Под ред. В. С. Андреева. М., 1965. Советское трудовое право/Под ред. Н. Г. Александрова. М., 1949. 4 См., например: Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева. М., 1977, с. 73, 83. 5 См.: Теория государства и права. Изд. 2-е, доп. и перер. М., 1974.- с. 567. 6 См.: А л е к с е е в С. С., Д ю р я г и н И. Я. Функция применения права.— ИВУЗ. Правоведение, 1972, № 2. 7 См., например: А л е к с е е в С. С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования.— Теоретические проблемы гражданского права/Сборник ученых трудов Сверд. юрид. ин-та. Вып. 13. Свердловск, 1970, с. 49; И с а к о в В. Б., К а ш а н и н а Т. В., С а м и г у л л и н В. К. Индивидуальное регулирование общественных отношений как элемент системы правового регулирования.— Сборник аспирантских работ. Свердловск, 1974, вып. 17. Материалы ежегодной аспирантской конференции, с. 8 8 См.: Г у р в и ч М. А. Судебное решение. Теоретические проблемы. М., 1976, с. 109. 9 См.: Л а з а р е в В. В. Эффективность правоприменительных актов. Казань, 1975, с. 39. Ранее он писал, что компетентные органы управомочены на индивидуальное регулирование общественных отношений по своему усмотрению (См.: Л а з а р е в В. В. Применение советского права. Казань, 1972, с. 112.). 30 Подробнее см.: Б е з и н а А . К., Б и к е е в А . А . С а ф и н а Д. А. Индивидуально-договорное регулирование труда рабочих и служащих. Казань, 1984, с. 13—21. 11 См.: Л а з а р е в В. В. Правоприменительные акты и их эффективность в условиях развитого социалистического общества, с. 15. 12 См.: Д о б р о в о л ь с к и й А. А., И в а н о в а С. А. Судебное решение как акт защиты нарушенного или оспоренного права.— Советское государство и право, 1977, № 5, с. 106. 13 См.: Д о б р о в о л ь с к и й А. А., И в а н о в а С. А. Указанная работа, с. 110—111. 14 См.: Н а з а р о в Б. Л. Социалистическое право в системе социальных связей. Основные внутренние и внешние связи социалистического права: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1978, с. 11. 15 См.: Л а з а р е в В. В. Применение советского права, с. 97—98, 103—104. 16 См.: Н е н о в с к и Н е н о.— Социалистически право, 1973, № 2, с. 58; Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Указанная работа, с. 15; Р а б и н о в и ч П. М.— Советское государство и право, 1973, № 6, с. 147. 17 См. Правотворчество в СССР, с. 135, 142. 18 См.: С а б о И м р е . Социалистическое право. М., 1964, с. 264. 19 См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Указанная работа, с. 15, 28—29. 20 См., например: К и п н и с С. С., Т р у б н и к о в П. Я. Постатейнопрактический комментарий к гражданскому процессуальному Кодексу РСФСР. М., 1971, с. 397—400; Т р у б н и к о в П. Я. Пересмотр решений в порядке судебного надзора. М., 1974, с. 234—238. Г л а в а III 1 См. Ведомости Верховного Совета СССР, 1979, № 49, ст. 842. 2 См. Ведомости Верховного Совета СССР, 1957, № 4, ст. 85. 3 См.: П и г о л к н н А . С. Толкование нормативных актов в СССР, М., 1962, с. 131—150; А л е к с а н д р о в Н. Г. Советское трудовое право. М., 1963, с. 121; Д о б р о в о л ь с к а я Т. Н. Верховный Суд СССР, М., 1964, с. 95. 4 См., например: М и ц к е в и ч А. В. Правотворческое значение нормативного акта.— Советское государство и право, 1965, № 11, с. 51; А л е к с е е в С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966, с. 120; Ш е б а н о в А. Ф. Формы советского права. М., 1968, с. 82; Общая теория государства и права. Том 2. Общая теория права/Отв. ред. В. С. Петров, Л. С. Явич. Л., 1974, с. 234; Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева, с.304. 6 См., например: Советское трудовое право. Основы гражданского права. Учебное пособие под ред. К. С. Батыгина. М., 1970, с. 78; Б е з и н а А. К. Судебная практика и развитие советского трудового законодательства, с. 22—23; Советское трудовое право/Под ред. В. С. Андреева. М., 1971, с. 47; Ч е к а н о в В. Я. Прокурорский надзор в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1972, с. 12; С е д у г и н П. Роль судебной практики в совершенствовании советского законодательства.— Советская юстиция, 1973, № 12, с. 3—5; С м о л я р ч у к В. И. Кодификация трудового законодательства и источники советского трудового права.— Советское государство и право, 1973, № 9, с. 46—47; Г у р в и ч М. А. Указанная работа, с. 126; Советское трудовое право/Под ред. А. С. Пашкова. М., 1976, с. 105. 10 См., например: Ц о н е в В ъ т ь о . Теория на източниците на социалистического право. София, 1973. 7 См.: Г о р ш е н е в В. М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М., 1972, с. 153. 8 См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Указанная работа, с. 30. 9 См.: Л а з а р е в В. В. Пробелы в праве и пути их устранения, с. 138—139. 10 См.: Ч е р д а н ц е з А . Ф. Результат толкования советского права.— Проблемы применения советского права/Сборник ученых трудов Сверд. юрид ин-та Вып. 22 Свердловск, 1973, с. 99 11 См.: К у л и к о в В. В. Верховный Суд Союза ССР — высшее звено советской судебной системы.— Советское государство и право, 1977, № И, с. 91—92. 12 Подробный анализ руководящих постановлений, принятых в период с 1922 по 1966 годы, в которых Пленум Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда РСФСР выходили за пределы предоставленной им компетенции см.: Б е з и н а А. К. Судебная практика и развитие советского трудового законодательства, с. 101 —130. 13 См.: К а л м ы к о в Ю. X. Вопросы применения гражданскоправовых норм. Саратов, 1976, с. 39. 14 См.: Советское трудовое право/Под ред. А. С. Пашкова. М., 1976, с. 105. , 15 См.: Советское трудовое право/Под ред. В. С. Андреева, В. Н. Толкуновой. М., 1987, с. 71. 16 См.: Г о н ч а р о в а Г. С. Переводы и перемещения в судебной практике. Харьков, 1982, с. 56—57. 17 Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева, с. 74. 18 См., например: Д о б р о в о л ь с к а я Т. Н. Верховный Суд СССР, с. 102—103; С е м е н о в В. М. Суд и правосудие в СССР. М., 1976, с. 75. 19 См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 588; Советское трудовое право. Основы гражданского права. Учебное пособие/Под ред. К. С. Батыгина, с. 78; С м и р н о в Л. Н. В целях утверждения революционной законности.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 2, с. 9; Б р а т у с ь С. Н., В е н г е р о в А. Б. Указанная работа, с. 54, 55. 20 См.: Т е м у ш к и н О. П. Толкование закона Пленумом Верховного Суда СССР.— Советское государство и право, 1976, № 12, с. 39—40. 21 См.: Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева, с. 395—396. 22 См.: Советское трудовое право/Под ред. В. С. Андреева. Изд. 3-е, доп. и перер. М., 1976, с. 42. 23 См.: В о п л е н к о Н. Н. Акты толкования норм советского социалистического права: Авторе*, дис. ... канд. юрид. наук.— Саратов, 1972, с. 18—19. 24 См.: Л а з а р е в В. В. Пробелы в праве и пути их устранения, с. 138—139. 25 См.: Судебная практика в советской правовой системе, с. 38, 42, 54—55. 28 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй, с. 196—197; А л е к с е е в С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве, с. 129—130. 6 См.: Т р у б н и к о в П. Я. Пересмотр решений в порядке судебного надзора, с. 233. 28 См.: В о п л е н к о Н. Н. Указанная работа, с. 12—13. 29 См.: С а м о щ е н к о И. С. Некоторые вопросы учения о нормативных актах социалистического государства.— Советское государство и право, 1969, № 3, с. 30. 30 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1971, № 6. 31 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 6. 32 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 1. 33 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, № 3. 34 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № б, 1988, № 3. 35 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1977, № 3. 36 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, № 6. 37 См.: Теория государства и права/Под ред. А.М. Васильева, с. 345. 38 См.: К о м и с с а р о в К. И. Применение норм гражданского процессуального права.— Проблемы применения норм гражданского процессуального права/Научные труды Сверд. юрид. ин-та. Вып. 48.Межвузовский сборник. Свердловск, 1976, с. 22. 39 Г о н ч а р о в а Г. С. Переводы и перемещения в судебной практике, с. 45. 40 См. Советское трудовое право/Под ред. Б. К. Бегичева, А. Д. Зайкина. М., 1985, с. 85—86. 41 См. подробнее: Г у с е в С. И. Руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов — важное средство укрепления социалистической законности.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, М» 5, с. 24; Г у с е в С. И. Руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов — важное средство укрепления законности.— Советское государство и право, 1985, № 10, с. 12. 42 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 4, с. 10. 43 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 4, с. 18. 44 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 1, с. 3. 45 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 2, с. 14. 46 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 3, с. 25. 47 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 11, с. 6. 48 См.: С м о л я р ч у к В. И. Законодательство о трудовых спорах. М, 1966, с. 172—173. 49 См. Доклад председателя Комиссии законодательных предложений Совета Союза депутата М. С. Горбачева.— Правда от 1 декабря 1979 г., с. 4. 50 См., например: П и г о л к и н А. С. Толкование нормативных актов в СССР, с. 140—148; Б р а т у с ь С . Н . , В е н г е р о в А . Б. Указанная работа, с. 10; Б р а т у с ь С . Н. Юридическая природа судебной практики в СССР.— Советское государство и право, 1975, № 6, с. 17 51 См.: Б р а т у с ь С. Н., В е н г е р о в А. Б. Указанная работа, с. 10. 52 См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т. Указанная работа, с. 33. 53 В качестве другой группы М. А. Гурвич выделяет восполнительные руководящие разъяснения (См.: Г у р в и ч М. А. Указанная работа, с 125—126) Предложенная классификация интересна прежде всего тем, что подтверждает широкое распространение положений уяснительного, разъяснительного характера. Следует отметить и условность такой классификации, т. к. реально не существует руководящих постановлений только уяснительного или только восполнительного 27 харктера, поэтому целесообразнее классифицировать по этим признакам не сами постановления в целом, а содержащиеся в них положения. 54 См.: Т е м у ш к и н О. П. Толкование закона Пленумом Верховного Суда СССР.- Советское государство и праве, 1976, № 12, с. 39. 55 См. Советская юстиция, 1973, № 10. 56 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1976, № 3. 57 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 2. 58 См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 4. 59 См.: Т к е ш е л и а д з е Г. Т Указанная работа, с. 35. 60 См.: Б р а т у с ь С. Н., В е н г е р о в А. Б. Указанная работа, с. 38, 42, 54—55. 61 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй, с. 90, 100. 62 См.: Ч е р д а н ц е в А. Ф. Правовое регулирование и конкретизация права.— Применение советского права/Сборник ученых трудов Сверд. юрид. ин-та. Вып. 30, с. 30. 63 Гусев С.И. Повышать уровень судебной деятельности /Советское государство и право, 1984, № 5, с. 9. 64 Г у с е в С. И. Руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов — важное средство укрепления социалистической законности.—Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, № 5, с 23. 65 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 3, с. 14. 68 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 8, с. 5. 67 Такая характеристика признаков руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов, данная в 1980 г. (см : Б е з и н а А. К. Судебная практика в механизме правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих на этапе развитого социализма: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1980, с. 17), нашла одобрение и поддержку у ряда исследователей (См., например: Ф а р х т д и н о в Я. Ф. Источники гражданского процессуального права. Казань, 1986, с. 153—154). Г л а в а IV 1 См.: В о п л е н к о Н. Н. Официальное толкование норм права. М„ 1976, с. 23, 91—92, 96—97. 2 См.: С е м е н к о В., Т е н ч о в Э . Юридическая природа обзоров судебной практики.— Советская юстиция, 1977, № 16, с. 11. 3 Г у с е в С. И. Повышать уровень судебной деятельности.— Советское государство и право, 1984, № 5, с. 9. В зарубежной литературе также отмечается наличие этого признака у разных видов деятельности. Например, постановления Пленума Верховного Суда Болгарской народной республики и решения общего собрания Верховного Суда по гражданским и уголовным делам имеют не индивидуальное, конкретное, а общее судебное значение (см.: Теория на социалистическото право/Под ред. Я. Янева. София, 1973, с. 210). 4 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1987, № 2, с. 35. 5 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 1, с. 43—46. 6 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 4, с. 35— 40. 7 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 6, с. 26— 34. 8 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 6, с. 35— 42. 9 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1980, № 6, с. 3. 10 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 3, с. 25. 11 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 4; 12 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 4. См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1987, № 2, с. 11. См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 8, с. 10—16. 15 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № И, с. 13—16. 16 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, № 11, с. 9. 17 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1983, № 8, с. 9. 18 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1983, № 4, с. 10. 19 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № 8; 1980, № 10. 20 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, № 11. 21 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, № 8. 22 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, № 2. 23 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1975, № И. 24 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1973, № 11. 25 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1971, № 1. 26 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 5, с. 33—34. 27 См.: В е н г е р о в А. Б. О прецеденте толкования правовой нормы.—Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 6. М., 1966, с. 3—19. 28 См.: Б р а т у с ь С. Н., В е н г е р о в А. Б. Указанная работа, с. 58. 29 См. Словарь иностранных слов. Изд. 3-е, пер. и доп. М,, 1949, с. 520. 30 См. Судебная практика РСФСР, 1928, № 2, с. 18, 31 См. К у л и к о в В. В. Указанная статья, с. 97. 32 См. В е н г е р о в А. Б. Указанная статья, с. 16. Некоторые авторы искажают эту мысль А. Б. Венгерова, указывая, что у него прецедент толкования обязателен для судов (см.: С е р г е й к о П. Н. Законность, обоснованность и справедливость судебных актов, Краснодар, 1974, с. 61), так как имеет обязательное юридическое значение (см.: Л а з а р е в В. В. Правоположения: понятие, происхождение и роль в механизме юридического воздействия, с. 151). 33 См.: В е н г е р о в А. Б. Указанная статья, с. 18. 34 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 9, с. 1. 35 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1987, № 2, с. 11. 36 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 3, с. 36; 1985, № 2, с. 18; Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 4, с. 4; № 12, с. 9; № 7, с. 5; 1985, № 12, с. 9; 1987, № 1, с. 15. 37 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 4, с. 4. 38 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 11. с. 1. 39 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 7, с. 7. 40 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 8, с. 7—8. 41 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 7, с. 10—11. 42 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 4, с. 3. 43 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 8, с. 5. 44 См., например: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 3, с, 41; 1978, № 1, с. 41; 1977, № 4. 45 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 2, с. 30. 46 См. там же, с. 30—31. 47 См.: В е н г е р о в А. Б. Указанная статья, с. 16. 48 См.: Методика обобщения судебной практики, с. 4. 49 См. подробнее: Судебная практика в советской правовой системе. с. 170—171. 50 См.: Г у р в и ч М. А. Указанная работа, с. 118ч 51 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 8, с. 18. 52 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1987, № 2, с. 37—38. 53 См. там же. 54 См. там же.. 13 14 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1987, № 2, с. 11. См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 7, с. 2—3. 57 См.: П е н ь к о в Е. М. Социальные нормы — регуляторы поведения личности. Некоторые вопросы методологии и теории. М., 1972, с. 25. 58 См.: Х о х р я к о в а О. С. Источники советского трудового права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1974, с. 4. Глава V 1 См., например: Б о н н е р А. Т. Применение закона и судебное усмотрение.— Советское государство и право, 1979, № 6, с. 35; Ком и с с а р о в К. И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. Свердловск, 1971, с. 31; Г у р в и ч М. А. Судебное решение. Теоретические проблемы, с. 114. 2 Л и в ш и ц Р. 3. Метод регулирования трудовых отношений.— В кн.: И в а н о в С . А., Л и в ш и ц ? . 3., О р л о в с к и й Ю. П. Советское трудовое право: вопросы теории. М., 1978, с. 172—173. 3 См.: Я п е в Я. Функции на правилата на социалистического общежитие при придагането на привните норми. София, 1977, с. 186— 187. Я. Янев считает, что злоупотребление правом — это нарушение неправовых правил социалистического общежития при осуществлении права. 4 См.: А л е к с е е в С. С. Проблема теории права. Том второй, с 123. 5 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1983, № 12, с. 11. 6 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1986, № 1, с. 2. 7 См. подробнее: Б е з и н а А. К. Судебная практика и развитие советского трудового законодательства, 54—55. 7а См.: Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1988, № 6, ст. 168. 8 См.: С е р г е й к о П . Н. Законность, обоснованность и справедливость судебных органов, с. 92. 9 См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР (1961 — 1983 гг.). М., 1984, с. 115. 10 См Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1987, № 7, с. 12. 11 Деятельность судов по применению аналогии чаще всего рассматривается в литературе как одна из форм судебного усмотрения. Например, К. И. Комиссаров признает ее в качестве третьей основной формы судебного усмотрения (см.: К о м и с с а р о в К. И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства, с. 31). М. А. Гурвич, считая применение аналогии права правомерным судебным актом индивидуального регулирования посредством усмотрения суда, в то же время обоснованно видит его специфическое отличие в том, что он связан не с ситуационной нормой, а с полным отсутствием нормы, регулирующей спорное отношение (см.: Г у р в и ч М. А. Судебное решение Теоретические проблемы, с. 114). 12 См.: Я н е в Я. Г. Субсидиарное применение норм права.— Светское государство и право, 1976, № 12, с. 79. 13 См.: П и г о л к и н А. С. Обнаружение и преодоление пробелов права.— Советское государство и право, 1970, № 3, с. 55—56. 14 См.: К а р т а ш о в В. Н. Указанная работа, с. 9. 15 См.: Л а з а р е в В. В. Пробелы в праве и пути их устранения, С. 174—176. 16 Там же, с. 176. 55 56 См. подробнее: К а р т а ш о в В. Н. Указанная работа, с. 5-9. См.: А ш и х м и н а А. В. Аналогия закона в трудовом праве.—В кн.: Социальное управление и право. Межвузовский сборник работ аспирантов и молодых преподавателей. Вып. 19. Свердловск, 1976, с. 57—60. 19 См. Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1970, № 7, с. 15. 20 См. Ведомости Верховного Совета СССР, 1974, № 22, ст. 325. 21 См., например: Л а з а р е в В. В. Правоприменительные акты и их эффективность в условиях развитого социалистического общества, с. 29. 22 См.: В о в к Ю. А. Колхозное трудовое правоотношение. М., 1972, с. 55. 23 См.: Г р е б л я у с к а с А. П. Особенности принятия на работу и увольнения рабочих и служащих в колхозах.— Советское государство и право, 1977, № 5, с. 134. 24 См., например, Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1973, № 1, с. 4. 26 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 6, с. 10— 11. 26 См.: С т а в ц е в а А . И., Г а в р и л и н а А . К. Судебная практика по применению трудового законодательства.— Советское государство и право, 1978, № 2, с. 135. 27 См., например: К а л м ы к о в Ю. X. Вопросы применения гражданско-правовых норм, с. 29. 28 См.: Б а р у М. И. Критерии правового регулирования высокопроизводительного труда.— Советское государство и право, 1978, № 3, с. 58; С т а в и с с к и и П. Р. Материальная ответственность в трудовом праве.— Советское государство и право, 1978, № 5, с. 73. 29 См.: Г и н ц б у р г Л. Я. Социалистическое трудовое правоотношение. М., 1977, с. 135. 30 См.: П и г о л к и н А. С. Указанная статья, с. 56. 31 См., например: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР по иску Палушиной.— В кн.: Сборник судебной практики Верховного Суда РСФСР по трудовым делам (1959—1963). М., 1959, с. 40. 32 См.: К а р т а ш о в В. Н. Указанная работа, с. 11. 33 См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР от 12 июня 1974 г. по делу по иску Андреева к Орскому мясоконсервному комбинату о восстановлении на работе.—Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1975, № 2, с. 4. 34 См.: Определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР от 11 марта 1971 г.— Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1971, № 7, с. 1. 35 См.: В е н г е р о в А. Б. Конституционный контроль в СССР.— ИВУЗ. Правоведение, 1970, № 3, с. 40. 36 См.: Бюллетень Госкомитета СССР, 1984, № 1. 37 См.: Л е у ш и н В. И. Динамичность советского права и восполнение пробелов в законодательстве: Автореф. дне. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1971, с. 20. 38 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 9, с. 11 — 12. 39 См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 4, с. 3-4. 40 См. подробнее: А с т р а х а н Е. И. Оценочные понятия в советском законодательстве о труде и социальном обеспечении.— Ученые записки ВНИИСЗ, вып. 30. М , 1974, с. 39; К а ш а н и н а Т. В. Оценочные понятия в советском праве: Автореф дне. . . канд. юрид. наук. Свердловск 17 18 1974, с. 8; Ж е р е б к и н В. Е. Логический анализ понятий права. Киев, 1976, с. 129; П и т е ц к и й В. В. К вопросу о сущности оценочного понятия в праве.— Социальное управление и право. Свердловск, 1977. Вып. 61. 41 Сравните с интерпретацией этого понятия, данного в п. 3 «г» постановления № 44 Пленума Верховного Суда РСФСР от 11 декабря 1968 г. в редакции постановления № 4 от 18 июня 1975 г.; п. 2 постановления № 3 Пленума того же Суда от 21 марта 1978 г. (см. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР (1961 — 1983 гг.) М., 1984. с. 20,122), а также п. 16 постановления № 6 Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. 42 См.: Судебная практика РСФСР, 1931, № 2, с. 41. 43 См. Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР, М., 1935, с. 16. 44 Этим самым отвергается возможность увольнения по этому основанию лиц, не имеющих прямой, непосредственный контакт с ценностями: бухгалтеров, ревизоров, охранников, сторожей и т. д. В связи с чем ревизор-контролер контрольно-ревизионного управления обоснованно не был признан субъектом, подлежащим увольнению ввиду утраты доверия (см. Постановление Пленума Верховного Суда Армянской ССР от 27 марта 1975 г.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1975, № 6, с. 32). 45 См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР от 29 января 1986 г.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1986, № 3, с. 39. 46 См.: Т о л к у н о в а В. Н. Больше внимания эффективности научных исследований в области трудового права.— Проблемы трудового права и права социального обеспечения. М., 1975, с. 122. 47 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 4, с. 41. 48 Например, Д. В. Швейцер считает, что понятие ответственных работников уже понятия специалистов и в новом законодательстве перечень ответственных работников приведен в Приложении о порядке рассмотрения трудовых споров от 20 мая 1974 г. (см.: Швейцер Д. В. Трудовое законодательство: некоторые пробелы и неточности.— Советское государство и право, 1977, № 10, с. 53), А. С. Пашков полагает, что отнесение того или иного работника к категории «ответственных» решается по усмотрению администрации с учетом конкретных производственных условий и трудовой функции работника (см.:П а ш к о в А. С. Третий советский Кодекс труда.— ИВУЗ. Правоведение, 1972, № 2, с. И). 49 Мордачев В. Д. Споры о прекращении трудовых отношений в практике Верховного Суда СССР.— В кн.: Предмет процессуальной деятельности в суде и арбитраже. Сборник научных трудов. Ярославль, 1985. с. 101 — 102. 50 См. Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР от 26 июля 1973 г. по делу Бушмелева.— Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1974, № 5, с. 2. 61 См.: Т к а ч е в а С. Г. Конкретизация закона и его судебное толкование: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1973, с. 16—17. 62 См.: К а ш а н и н а Т. В. Указанная работа, с. 11. 63 См.: П а ш е р с т н и к А . Е. Теоретические вопросы кодификации общесоюзного законодательства о труде. М., 1955, с. 177. 64 См.: К е р и м о в Д . А. Кодификация и законодательная техника. М., 1962, с. 96—97. Г л а в а VI См.: М о р щ а к о в а Т.Г., П е т р у х и н И. Л. Социологические аспекты изучения эффективности правосудия.— В кн.: Право и социология. М., 1973, с. 271—272. 2 См., например: С а м о щ е н к о И. С., Н и к и т и н с к и й В. И. О результатах действия норм права.— Учен. зап. ВНИИСЗ. М., 1970. Вып. 20, с. 12; С а м о щ е н к о И. С., Н и к и т и н с к и й В. И., Венгеров А. Б. Об основах методологии и методики изучения эффективности действия правовых норм.— Учен. зап. ВНИИСЗ. М., 1971. Вып. 25, с. 13; Н и к и т и н с к и й В. И. Эффективность норм трудового права. М., 1971; Н и к и т и н с к и й В. И., Г л а з ы р и н В. В1., К а з а р и н о в а С, Е. О методике измерения эффективности правовых норм.— Советское государство и право, 1975, № 9, с. 25; Эффективность действия правовых норм/Отв. ред. А. С. Пашкова. Л., 1977; К у д р я в ц е в В. Н. и др. Эффективность правовых норм. М., 1980; Эффективность гражданского законодательства (актуальные вопросы)/Под ред. В. П. Грибанова, М., 1984. 3 См., например: П е т р у х и н И. Л., Б а т у р о в Г. П., М о р щ а к о в а Т. Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., !979; П а ш к е в и ч П. Ф. Процессуальный закон и эффективность уголовного судопроизводства. М., 1984. 4 См.: М о р щ а к о в а Т. Г., П е т р у х и н И. Л. Указанная статья, с. 275. 5 См.: Рассмотрение споров о восстановлении на работе и их предупреждение (Обзор судебной практики).— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 3, с. 29. 6 См.: Рассмотрение дел о материальной ответственности рабочих и служащих (Обзор судебной практики).— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 4, с. 33. 7 См.: Разрешение споров об оплате труда рабочих и служащих (Обзор судебной практики).— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 3, с. 25. 8 См.: М о р щ а к о в а Т. Г., П е т р у х и н И. Л. Указанная статья, с. 253. Подобной же точки зрения придерживается и Ю. А. Тихомиров, когда пишет, что эффективность управления есть степень фактического достижения цели на основе осуществленных управленческих воздействий (см.: Т и х о м и р о в Ю. А. Механизм управления в развитом социалистическом обществе. М., 1978, с. 11). 9 См.: Проблемы эффективности прокурорского надзора/Под ред. К.Ф. Скворцова. М., 1977, с. 21. 10 См.: П а ш к о в А. С., Я в и ч Л. С. Эффективность действия правовой нормы.— Советское государство и право, 1970, № 3, с. 40—45. 10а Эта закономерность дополнительно подтверждается принятием постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 6 апреля 1988 г. «О внесении изменений и дополнений в постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. . .» (См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1988, № 3). 11 См.: Разрешение споров об оплате труда рабочих и служащих (Обзор судебной практики).— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 3, с. 26. 12 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 4, с. 37. 13 У р с у л А. Д. Отражение и информация. М., 1973, с. 212. 1 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй, с. 104. 15 См.: Седугин П. Роль судебной практики в совершенствовании советского законодательства.— Советская юстиция, 1973, № 12,с. 3. 16 См.: Н и к и т и н с к и й В. И., С а м о щ е н к о И. С. Экономическое обоснование (целесообразность) правовых решений и экономичность их действия.— Советское государство и право, 1976, № 5, с. 27. 17 См.: К о м и с с а р о в К. И. Применение норм гражданского процессуального права.— В кн.: Проблемы применения норм гражданского процессуального права (Научные труды Свердловского юрид.ин-та. Вып. 48. Межвузовский сборник). Свердловск, 1976, с. 21. 18 См.: В е н г е р о в А . Б. О законодательной инициативе судебных органов.—ИВУЗ. Правоведение, 1965, № 4, с. 132. 19 См.: А л е к с е е в С. С. Проблемы теории права. Том второй, с. 101 — 102. 20 См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 4, с. 32. 21 См. подробнее: Б е з и н а А. К. Вопросы теории трудового права и судебная практика. Казань, 1976. 22 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 207. 23 См. подробнее: Б е з и н а А. К. Ленинская теория познания и роль правовой практики в процессе познания права.— В кн.: Ленинская теория социалистического государства и права и современность. Казань, 1970, с. 70. Г л а в а VII 1 См.: Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева, с. 368. 2 См. п. 3 Инструкции о порядке материального обеспечения граждан СССР при призыве на действительную военную службу и прохождении службы в запасе от 22 апреля 1982 г.— Бюллетень Госкомитета, 1982, № 8. 3 См.: Теория государства и права/Под ред. А. М. Васильева, с. 369. 4 См.: Б е г и ч е в Б. К. Трудовая правосубъектность граждан. М., 1972, с. 239. 5 См.: Г о л о в а н о в а Е. А. Трудовые споры в СССР и порядок их рассмотрения. Учебное пособие, ч. 2. Пермь, 1973, с. 54. 6 См.: И в а н о в С. А. Социальное назначение советского трудового права, его функции, факторы и особенности развития.— В кн.: И в а н о в С. А., Л и в ш и ц Р. 3., О р л о в с к и й Ю. П. Указанная работа, с. 75. 7 См.: Л и в ш и ц Р. 3. Метод регулирования трудовых сношений.— В кн.: И в а н о в С . А., Л и в ш и ц Р . 3., О р л о в с к и й Ю. П. Указанная работа, с. 195. 8 См.: М и ц к е в и ч А. В. Субъекты советского права. М., 1962, с. 91; Ф о г е л ь Я. М. Право на пенсию и его гарантии. М., 1972, с. 174—175; Ч е ч о т Д. М. Административная юстиция. 1973, с. 108; Т а р а с о в а В. А. Охрана прав граждан в пенсионном обеспечении. М., 1978, с. 106. 9 См. Социалистическо право, 1975, № 7, с. 90. 14 См. подробнее: Б е з и н а А. К. Судебная практика в механизме правового регулирования трудовых отношений рабочих и служащих на этапе развитого социализма: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1980, с. 23. 11 См.: К а р и й с к и й С., К у ч м а М. Премирование рабочих и служащих промышленных предприятий. М., 1975, с. 152. 12 См : Л и в ш и ц Р. 3. Метод регулирования трудовых отношений.— В кн.: И в а н о в С. А., Л и в ш и ц Р. 3., О р л о в с к и й Ю. П. Указанная работа, с. 199. 13 См. Ведомости Верховного Совета СССР, 1987, № 26, ст. 388. 14 В настоящее же время основные направления применения указанных источников права определены постановлением № 14 Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. «О рассмотрении судами жалоб на неправомерные действия должностных лиц, ущемляющие права граждан» (См. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1989 № 1, с. 4). 15 См. Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР, 1974, № 1, с. 5. 16 См. Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР, 1979, № 2, с. 3—12. 17 См.: Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. М., 1988, с. 62, 122, 145, 146. 10
