Из статьи Леонида Мациха, «Теологические аспекты

Из статьи
Леонида Мациха,
«Теологические аспекты Катастрофы»
Эмиль Факенхейм предлагает поставить вопрос в несколько иной
плоскости: “Возможно ли оставаться евреем после Освенцима? Что означает
быть евреем после Катастрофы?” Для Факенхейма равно неприемлемы и
рассуждения о греховности и вине жертв Катастрофы и заявления экстремистов
типа Р.Рубинштейна, утверждающих, что Катастрофа свидетельствует о “смерти
Бога”. По его мнению, первые святотатствуют против жертв Катастрофы, а вторые
– против Бога этих жертв. Бог и жертвы сцеплены друг с другом и едины. “Ни Бог,
ни другие не могут быть отъединены друг от друга и рассматриваться по
отдельности без неизбежного извращения истины и угрозы полной ее утраты”.
(12) Факенхейм отвергает всякое теологическое объяснение Катастрофы. Он
предлагает отбросить всякие попытки понять замысел Бога или, тем более,
доказать Его существование, а “исходить прямо из посылки, что Бог есть”. (14)
Нужно верить несмотря ни на что, причем верить не просто в бога, но в Бога
благого и спасающего. “Нам нужно повторять вслед за Иовом: “Вот, Он убивает
меня, но я верю в Него”. Нам нужно помнить завет отцов: ”Спасающий Бог
прошлого спасает и сегодня”(12). Говорить о спасающем Боге после Освенцима
весьма проблематично, но Факенхейма это не смущает. Он формулирует свое
credo со всей категоричностью: “Если Он допустил Освенцим, значит Он там
присутствовал”(12). Факенхейм утверждает, что Бог говорил – “...из Освенцима так
же, как некогда – с горы Синай” (12). Что же Он говорил? Что расслышал
Факенхейм в освенцимском Голосе? Каково это очередное откровение? По
Факенхейму, оно звучит так: “Евреи не должны позволить Гитлеру победить
посмертно!” (12). Иными словами, после Катастрофы евреи связаны священным
долгом выжить. После Освенцима само выживание и существование еврейского
народа становятся священным актом. Евреям запрещено отчаиваться и терять
веру в спасение (см. выше). Им запрещено опускаться до цинизма, ибо цинизм
означает отказ от ответственности за судьбы мира и согласие, чтобы эти судьбы
вершили создатели освенцимов. Для выполнения этих новых обязанностей
главным является вера в Бога. Замысел Гитлера сводился именно к тому, чтобы
уничтожить эту веру, а с ней и иудаизм, и сам еврейский народ. Следовательно,
утрачивая свою веру, еврей как бы невольно помогает Гитлеру в посмертном
достижении поставленной им цели. Голос, повелевающий из Освенцима, велит:
“...отказать Гитлеру, то есть выжить и верить. “Нет” планам Гитлера – это “Да”
повелевающему Богу Исхода, Синая, всей тысячелетней еврейской истории. И
напротив, “Нет” этому Богу означает “Да” Гитлеру. Поэтому всякий еврей,
оставшийся евреем после Освенцима, поступил так, как следовало поступить: он
расслышал повелевающий голос из крематориев и газовых камер и сказал Ему
свое ”Да” (12). Однако, Бог иудаизма не только повелевающий, но и, как
говорилось выше, спасающий. Спасающая сила Бога, по Факенхейму, как раз и
заключается в том, что после ужасов Освенцима возникло государство Израиль, а
это позволяет говорить о надежде и возможности спасения. Процветание этого
государства, так же как сам факт биологического выживания еврейского народа,
имеют для Факенхейма поистине трансцендентное значение. Они становятся для
него живыми свидетельствами “постоянного присутствия” в истории
повелевающего и спасающего Бога”(12).