Как лечили кризис

Как лечили кризис
В период нестабильности Банк России прибег к двум косвенным и двум прямым
инструментам денежно-кредитной политики. В первую очередь денежные власти снизили
норматив обязательных резервов. На первом этапе норматив по всем обязательствам был
уменьшен до 7%. На втором этапе, через месяц, когда появились первые количественные
оценки эффекта снижения норматива, норматив снизили еще до 3,5%. Снижение
норматива обязательных резервов позволило банкам высвободить денежные средства для
пополнения ликвидности. Объем фонда обязательных резервов с июня по июль снизился
на 43,2 млрд. рублей или на 0,7% активов банковской системы. Второе снижение
норматива обязательных резервов, произведенное в июле, позволило банкам высвободить
дополнительно 118,6 млрд. рублей или 1,92% активов.
По нашим оценкам снижение норматива обязательных резервов имело низкую
эффективность с точки зрения помощи проблемным банкам. Во-первых, ликвидность
смогли пополнить, преимущественно, банки первого круга, на которые приходится 70%80% всех вкладов физических лиц. Большинство из них не испытывало дефицита
ликвидности и не имело проблем. Сберегательному банку досталась половина средств от
снижения ФОР — около 55 млрд. рублей. Во-вторых, на 1100 малых банков, во многом
финансировавшихся за счет МБК, снижение норматива обязательных резервов не
принесло абсолютно ничего. Денежные власти увеличили избыточную ликвидность
банков первого круга, и способствовал неравномерному распределению ликвидности в
рамках банковской системы.
Второй косвенный инструмент денежно-кредитной политики, к которому прибег
Банк России, - снижение ставки рефинансирования на один процент до 13%. Кроме того,
Ломбардный список принимаемых в залог бумаг был расширен за счет облигаций
субъектов РФ. Из-за наложенных ограничений, критериям отбора удовлетворяют только
облигации Москвы, выпущенные на сумму 42 млрд. рублей. Фактические издержки
рефинансирования для банков составляют около 17%-23% годовых, учитывая
отрицательную реальную доходность закладываемых госбумаг. Снижение ставки
рефинансирования не привело к увеличению объемов кредитования. В июне банки были
профинансированы всего на $100 млн. при минимальной потребности банковского
сектора для удовлетворения текущего спроса на денежную наличность в $9,31 млрд.
Расширение ломбардного списка также оказало незначительный эффект. Десять выпусков
облигаций Москвы, находящихся в обращении, - слишком мизерная величина для
адекватного рефинансирования банковского сектора. Фактически снижение ставки
рефинансирования имело не столько реальный, сколько демонстрационный эффект.
Два других инструмента, к которым обратился Банк России – выделение целевого
кредита ВТБ для покупки Гута-банка и администрирование ресурсами через Сбербанк.
Национализация платежеспособного Гута-банка беспрецедентна с точки зрения мировой
практики. ВТБ на нерыночных условиях финансирования получил одну из наиболее
развитых филиальных сетей, в которую входит более сорока филиалов, столько же
дополнительных офисов, а также 420 банкоматов по всей стране. Поглощение позволило
ВТБ претендовать на звание крупнейшего банка страны.
Второй прямой инструмент денежно-кредитной политики, которым воспользовался
Банк России, заключался в перераспределении финансовых ресурсов на межбанковском
рынке через Сбербанк. Руководству Сбербанка было рекомендовано использовать
дополнительные средства, полученные от снижения резервных отчислений, для
поддержания ликвидности МБК. Отметим, что Сбербанк на МБК, в основном,
специализируется на работе с банками-нерезидентами. В настоящее время на их долю
приходится около 90% межбанковских сделок Сбербанка. Указание Банка России
потребует перепрофилирования кредитной специализации Сбербанка. Сбербанк
фактически будет вынужден выполнять несвойственные ему функции денежных властей.
Замена кредитора последней инстанции на Сбербанк превращает его в квазицентральный
банк. Все меры по поддержанию стабильности банковского сектора должны носить
рыночный характер. В противном случае использование прямых инструментов будет
способствовать монополизации рынка Сбербанком и абсолютному сокращению
масштабов частного банковского сектора.
Прямые инструменты денежно-кредитной политики всегда были и останутся
грубым средством регулирования экономики. Они навязывают финансовой системе
издержки неэффективного распределения кредитных ресурсов. Государство поддерживает
свои банки, чьи относительные финансовые показатели всегда ниже показателей частных
банков. Мало того, что действия властей ведут к ограничению рыночного предложения
кредитов, они способствуют сокращению размеров банков. Прямые инструменты
закрепощают банковскую систему: способствуют накапливанию избыточной ликвидности
и ее неравномерному распределению, подвергают банки финансовым репрессиям и
сокращают активность финансовых посредников. По сути дела, они поощряют процесс
финансовой дезинтермедиации. По мере разрастания деформаций в банковской системе
прямые инструменты неизбежно теряют свою эффективность.
Каковы итоги действий Банка России по разрешению «кризиса доверия»?
Денежные власти повели себя так, словно банковский сектор столкнулся с совокупным
экономическим шоком, наподобие падения цен на нефть или резкого повышения ставки
ФРС США. Банк России увеличил объем ликвидных рублевых активов у крупневших
банков, вызвав у них избыток ликвидности. Никакой помощи банкам второго и третьего
круга оказано не было. Фактически стратегия разрешения «кризиса доверия» была
направлена исключительно на поддержание на плаву банковского «крупняка».
Зарубежные центральные банки в аналогичных ситуациях придерживались
противоположной стратегии.
При сравнении отечественного и западного опыта, первое, что бросается в глаза –
избыточная бумажная нагрузка на российские банки. У нас в банках существуют целые
отделы, единственная цель деятельности которых заключается в подготовке отчетности
для Банка России. В других странах, к примеру в Великобритании, центральный банк
запрашивает дополнительную информацию и ставит ситуацию в банке под контроль при
наступлении угрозы невыполнения им обязательств. Мониторинг касается не всех, а
только крупных операций. В России бремя бумажной работы висит над банковским
сектором, как в спокойные времена, так и в периоды нестабильности. Большая часть
информации, собранная Банком России, остается в его недрах и никогда публично не
обнародуется. Учитывая издержки бумажной нагрузки, закрытость собранной денежными
властями информации и раздутый штат Банка России, эффективность мониторинга
банковского сектора представляется достаточно низкой.
Второе отличие действий Банка России от своих зарубежных коллег состоит в
слабом взаимодействии между властями и банковским сообществом. В случае с Гутабанком центральному банку следовало подобрать санатора из частного сектора. В первую
очередь, было необходимо провести консультации с акционерами и партнерами банка,
заинтересованными в продолжении его деятельности. Они могли бы разместить в банке
депозиты и тем самым поддержать его ликвидность. Во вторую очередь, если бы
собственники и стратегические контрагенты отвернулись от Гута-банка, Банку России
следовало стимулировать его слияние с другим частным банком. Учитывая высокую
концентрацию в банковском секторе, поглощение крупного Гута-банка еще большим
банком означает снижение межбанковской конкуренции. Поскольку Гута-банк слишком
велик, чтобы ликвидироваться, денежным властям выгодно сохранить его «на плаву».
Третьим по очередности решением должно было быть рефинансирование банка на
рыночных условиях. Временная или окончательная национализация банка, которая
произошла, является в международной практике крайней мерой. Банку России было
необходимо к ней прибегнуть только в безысходной ситуации. Очевидно, что
отечественный центральный банк поступил в обход традиционной схемы разрешения
кризиса отдельного банка.
Третье отличие денежно-кредитной политики в период банковской нестабильности
– отказ от поддержки ликвидности банков второго и третьего кругов. Руководство Банка
России предпочло сохранить ядро банковского сектора, которое, впрочем, больших
потерь не несло. Источником нестабильности выступал кризис ряда банков второго круга.
Приостановка выполнения некоторых обязательств дестабилизировала денежный рынок и
привела к кризису ликвидности других учреждений. Чтобы прекратить распространение
«кризиса доверия» центральному банку следовало рефинансировать банки, лежащие в
узлах сети межбанковского кредитования и тем самым восстановить работоспособность
денежного рынка. Избирательный подход обошелся бы дешевле в сравнении с
увеличением совокупного уровня ликвидности банковского сектора. Рефинансирование
ряда банков на несколько миллиардов рублей не имело бы такого инфляционного эффекта
как снижение норматива обязательных резервов и освобождение сотни миллиардов.
Директор Центра экономических исследований ММИЭИФП,
к.э.н. Моисеев Сергей