М.А. Валовая. В поисках вятской народной песни. Выступление
advertisement
Мария Александровна Валовая В поисках вятской народной песни (Выступление на заседании уполномоченных по нематериальному культурному наследию Кировской области 13 февраля 2014 года) Для цельного, изначального состояния народного сознания и народной культуры характерен синкретизм – нераздельность, изначальное единство народного мировоззрения и народного искусства во всех его видах и жанрах. Сознание современного человека уже почти полностью лишено этой целостности. Понять, что это такое, хотя бы в какой-то мере позволяет документальный фильм Натальи Гиляровой (профессор Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского, художественный руководитель фольклорного ансамбля Московской консерватории) «Зилимские бабушки». Эпиграфом к этому замечательному фильму можно было бы взять простые слова: «Человек на своей земле». Чтобы так петь, нужно не просто иметь голос и певческое уменье, нужно полностью доверять друг другу. Сейчас мы все живем в одиночестве. Такова плата за прогресс, идущий все с большей и большей скоростью, не спрашивая, поспеваем мы за ним или нет. Но, наверное, есть мудрость и в том, что народы, еще живущие по-старинному – своей общиной, на своей земле – держатся за существующую общность, за свою культурную идентичность и свое человеческое единство и не спешат с этим расставаться. Жанры традиционной вятской песни в основном такие же, как и в соседних областях северной и центральной России: колыбельные, трудовые (например, бурлацкие в записях С.Л. Браз), календарный и хороводноигровой круг, свадебные обрядовые песни, детские потешки, лирические протяжные и городские лирические песни, плясовые припевки и песни и, наконец, частушки. Жизнь крестьян вписывалась в определенные циклы, связанные с временами года и человеческой жизни. Летом вятские крестьяне растили урожай, пасли скот, занимались бурлачеством, зимой многие изготовляли что-нибудь на дому для продажи на ярмарке или ходили шерсть бить, валенки валять, а у кого была лошадь – уходили в товарный (например, соль возить) или даже городской извоз. Зимняя часть календарно-обрядового цикла и в настоящее время представлена еще хорошо сохранившимися в памяти пожилых людей 1 подблюдными – припевками под гаданье, где каждая спетая строфа считалась отдельной «песней». В предсказание ее превращал сам обрядовый напев, не использующийся ни в каких других ситуациях, и обязательный обрядовый припев – особое «заклинательное слово» в начале или в конце строфы. В вятских подблюдных это слово, как правило, «Илея», «Илею». К сожалению, почти уже никто не помнит колядных обходных с северозападным припевом-«виноградьем». Масленичные песни у нас представлены мало, несмотря на любовь народа к самому празднику – к развеселому чучелу, масленичным «коврам» из тряпок, фольги и соломы, катаньям, блинам, пирогам... И это не языческая обрядовая старина как таковая, а те или иные песни, по каким-то причинам приуроченные в данной местной традиции к масленичному времени – и, конечно же, «скоромные» масленичные припевки и частушки. Троицкие песни обрядового обхода с березкой удалось записать в 90-е годы от исполнительниц, родившихся в первые два десятилетия ХХ века: «Ты береза белая», «Березонюшка», «Зыбом-зыбом тонки доски» (5, №№ 1, 4, 6). В памяти тех, кто хотя бы немного моложе, обходных песен уже нет. Видимо, издавна нет на вятской земле веснянок и купальских песен. Девушки на Ивана Купала бегали в купальскую ночь в поле загадывать на колоски, в лес кататься по папоротнику, искать таинственный «папоротников цвет», за который принимали любую необычную шишечку или веточку, оставшуюся на одежде после катания. (10, стр. 46). Парни состязались в удали и озорстве, прыгая через костер – но это считалось не обрядом, а баловством. Покосные песни, как и повсюду – протяжная и более поздняя городская лирика. И то, и другое распевалось многоголосно. Старинные жатвенные песни – не обрядовые, а приуроченные в местной традиции к жатве протяжные различного происхождения – пелись в основном поколением, уже ушедшим, позднее их вытеснила общеизвестная «Посылала меня мать яровое жито жать...» и жатвенные частушки. Осенне-зимние вечерочные песни как важная часть календарнообрядового цикла в его взаимодействии с семейной обрядностью более полно представлены в сборниках, отразивших знаменитую песенно-обрядовую традицию русского села Усть-Цильма на территории республики Коми (2). В вятских вечерочных песнях ХХ века в основном преобладает то, что связано со складыванием будущей семьи: парни и девушки выбирают друг друга, соперничают, договариваются о сватовстве: «Взбушевалася погода...» (5, №51). И все же «поцелуйная» вечерочная припевка Уржумского района «Поцелуй в уста, будет рожь густа...» (5, № 52) напоминает об архаическом единстве календарного и брачного в вечерочных песнях. Как и везде, в течение ХХ века в Вятке происходила постепенная утрата обрядовой функции песен календарного цикла. Конечный результат этого процесса – превращение обрядовых жанров народного искусства в 2 празднично-застольные, в нечто вроде совместного «погружения в старину» пожилых участников застолья. Как правило, в этом уже не принимает никакого участия молодежь, живущая и работающая иначе – а значит, обрывается и сама календарная песенная традиция, базовая для крестьянской традиции вообще. Распад календарного песенного круга обуславливает и неизбежную утрату тесно связанного с ним круга свадебных песен и обрядов. Большой удачей собирателя настоящего времени можно считать находку и запись хотя бы нескольких свадебных песен в подлинных местных вариантах напева и исполнения (а также различных сопутствующих материалов – приговорок дружки, величальных и корильных припевок, свадебных частушек, рассказов о сватовстве и различных этапах свадьбы, о драматических или смешных ситуациях, надолго запомнившихся людям). Больше возможностей договориться с местными жителями у тех, кого они лично знают, кто сами оттуда: в таком случае изначально есть самое главное – доверие. Например, летом 2013 года полный свадебный обряд был записан в Афанасьевском районе экспедицией из Санкт-Петербургской консерватории. Экспедицию вела студентка отделения этномузыкологии родом из Афанасьева Евгения Ичетовкина. Еще до войны были широко распространены лирические протяжные песни. Протяжные поются не от безделья, они всегда приурочены к определенной полевой, луговой, дворовой, домашней работе, к передвижению в лодке («гребные» протяжные – например, «Вниз по Волги, по Волги» – 5, № 27), по дороге («покосные», «проходочные», «гулевные») – или уж к свадебному застолью, к Троицкому девичьему гулянью - например, «Подуй, подуй, погодушка» (4, стр. 72). Пели за рукодельем, за другой работой, чаще всего мужской и женской отдельно. По праздникам – всегда девушки поют свое, женщины – свое, парни – свое («молодецкие» лирические песни – например, «На починочке жить невесело» – 7, стр. 129), мужики – свое. Совместное (смешанное) исполнение протяжных – специфическая черта пения по дороге с покоса или другой совместной работы или семейно-соседского застольного пения. Окончательный отход молодежи от совместного со старшими исполнения протяжных и перенимания их певческого мастерства произошел, видимо, в 60-е годы – и не только в связи с усиленными попытками насаждения в селе современного городского репертуара, но, прежде всего, в связи с разрушением традиционной системы жизненных ценностей и традиционного уклада «работ и дней», казалось бы, извечной деревенской жизни. Настоящая протяжная сейчас – немалая редкость. Однако в репертуаре пожилых исполнителей существуют тексты городского происхождения (опирающиеся на поэтическую строфу с парной или даже перекрестной рифмой) но распетые как протяжные. Носители настоящей протяжной певческой традиции либо разламывают «квадратность» (симметричность, 3 четность структуры) поэтического текста самой энергией развертывания напева (9, стр. 55), либо сохраняют относительную «квадратность», но поют широко, неспешно, вольным дыханием, с распетыми подголосками. Такова, например, одна из наиболее самобытных вятских песен – «Ланцов» («Звенит звонок насчет поверки, Ланцов из замка убежал...»). Хороводно-игровые песни – жанр, очень широко и разнообразно представленный в довоенной вятской традиции и также резко сошедший на нет в 60-е годы ХХ века. «По-за городу царевин сын гуляет», «Как по логу, по логу», «По-за саду, саду зеленому», «Александровска береза», «Хожу я, гуляю вдоль по хороводу» (5, №№ 32, 33, 34, 37, 38), «Черный ворон на море» (4, стр. 70), «Ой да коростель ты мой луговой» (4, стр. 75) и еще многие другие хороводные песни, замечательные по красоте напева и поэтического текста, записывались в изобилии от пожилых исполнительниц еще в 80-е – 90-е годы, а сейчас стали редкой находкой для собирателя. Плясовые припевки и песни «держались» дольше, но, как и всюду, оказались вытеснены частушками под гармонь. Впрочем, пожилые люди еще кое-где помнят и «длинные», и «коротенькие» плясовые песни, не требовавшие гармони, а также своеобразные приемы пения для пляски «под язык», когда не было гармони: «Та-ти на, ти-ри-на...» (10, стр. 48). Давным-давно отсутствуют в вятском песенном фольклоре былины. Уже в XIX веке из вятских северных деревень, где могла существовать былинная традиция, молодые мужчины уходили в извоз, в «зимогоры», то есть на лесоповал, и не перенимали традицию у стариков. А в XX веке сказительская былинно-певческая традиция и вовсе исчезла. Кое-где еще могут сохраниться старообрядческие песенные жанры – старинные духовные стихи и все более вытесняющая их духовная песня (3, стр. 476). Они могут встречаться и у самих вятских старообрядцев, и у соседствующего с ними населения – даже и там, где десятилетия назад жила хотя бы одна старообрядческая семья. Рекрутские, солдатские и казачьи песни в памяти пожилых людей остались от старших, переживших первую мировую и гражданскую войну. Это и известные по всей России, но распетые по-вятски «Во субботу день ненастной» (5, № 29), «Последний нынешний денечек», «Разлука ты, разлука», и лирическая протяжная «Ой ты Вася ли, Васюня дорогой» (7, стр. 133), и казачьи верховые «Как у нас было на Дону» (5, № 56) и «Там на горе таборы стояли», а также частушки «на проводы», возникавшие на протяжении всего ХХ века (8, стр. 54). Частушки и «страмские песни» у нас широко представлены, как и везде, и встречается в них всякое... Что с этим делать? Надо фиксировать, как есть, отражая реально существующую картину. Другое дело – исполнение со сцены или публикация в репертуарном сборнике, особенно для детей: вот здесь, разумеется, нужен отбор. Но запись, расшифровка и научная публикация не терпят никаких «подчисток». 4 Какие песни вообще фиксировать, а какие – нет? Прежде всего, надо точно выяснить, откуда взялось то, что вам предлагают для записи, не была ли эта песня разучена с музыкальным руководителем по какому-либо сборнику, вообще не имеющему отношения к Вятке. Для сравнения: если говорить о народных поверьях Вятского края, то в них исконно присутствуют следующие персонажи: домовые, водяные, лешие, колдуны, огневые («вогленные») и т.п. А ведьмы, русалки, вампиры, оборотни – это явно не наше, а пересказы кино... Бывает, рассказывают, например, что колдун обратил всю свадьбу в волков, но это сюжет не про оборотней, а именно про колдуна. Другое дело, что и в устном «народном творчестве» на чужие, киношные темы может своеобразно проявить себя сама вятская речь, вятское понимание пересказываемого сюжета. Встречаются попытки ради пущего правдоподобия «привязать» события к своей или соседней деревне, к какой-либо конкретной семье, которую не любили или боялись – и это может вывести собирателя на действительно интересные и важные вещи. Уже поздно искать «только вятское» в фольклорном репертуаре как таковом. Надо обращать внимание не только на старинные, традиционные вятские песни, которые сейчас найти непросто. И в общеизвестной, даже занесенной из города песне могут присутствовать черты своеобразия. Наши вятские люди любят украсить сюжет песни своими собственными придумками, конкретными деталями, живыми подробностями. Такие «изюминки» – а точнее уж, «вятские смородинки» – возможны в любых песенных жанрах (впрочем, изобилует ими и все устное народное вятское творчество в целом). Но еще самобытнее музыкальная сторона местной исполнительской традиции – певческая манера и местные варианты напева. Даже если пожилые люди уверяют, что они уже и не певали со старшими подлинных местных песен – пусть поют то, что знают. Вслушивайтесь в напев, звук, голосоведение... Исполнительская манера живет дольше традиционного местного репертуара, она может быть перенесена во что угодно - в исполнение военных песен ветеранами, в застольное пение песен радио и кино, в песни, занесенные кем-то со стороны... Вот когда не станет и этого – петь перестают совсем. На ГТРК «Вятка» сняли еще в 1999 году документальный фильм «Песни Леля» (режиссер фильма – Марина Дохматская). Это фильм о деревенском человеке, живущем в городе – о художнике Николае Зубареве, любившем и умевшем рассказывать в лицах смешные и грустные истории из крестьянской жизни 50-х – 60-х годов ХХ века. Ах, до чего же хорош живой, подлинный вятский говор пограничья Опаринского и Даровского районов! А вдоль по пустой деревенской улице веет вольный ветер, шумит и дышит медом давно никем не кошеный луг, плывут облака, кукует кукушка деревенских ходиков с исчезнувшими стрелками, скрипят почти уже оторванные ставни окон, в которых давным-давно не осталось стекла... И эта 5 трагическая, наотмашь бьющая всех нас кульминация фильма: какой веселый разговор, как сердечно смеются добрые люди, какой перепляс на мужицком дворе – да вот на дворе ни души... В деревне, в традиционной народной культуре нужно родиться и вырасти. Не так-то просто жить по-деревенски. Приехавший в деревню извне человек не сможет полностью влиться в деревенскую жизнь со всеми ее бытовыми и мировоззренческими особенностями, даже если проживет в этой деревне долго. Но и те, кто родился и жил в деревне, а потом уехал в город, постепенно теряют свою включенность в деревенскую жизнь – не всегда умея полностью врасти в жизнь городскую и не всегда имея, куда вернуться... Надо ценить и беречь то, что есть, то, что нас окружает с самого детства – то место и тот дом, где мы живем. ЛИТЕРАТУРА: 1. И. Мохирев, В. Харьков, С.Браз. Народные песни Кировской области. Издательство «Музыка». Москва, 1966. 2. А в Усть-Цильме поют... Традиционный песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы. Издательство «ИнКА», 1992. 3. Энциклопедия земли вятской. Том восьмой. Этнография и фольклор. Киров, 1998. 4. Вятский родник. Сборник материалов 6-й научно-практической конференции. Киров, 2003. 5. Вятский родник. Песни Уржумского района Кировской области в современных записях. Издание 2-е, дополненное. Киров, 2007. 6. Вятский родник. Сборник материалов 8-й научно-практической конференции. Киров, 2007. 7. Вятский родник. Сборник материалов 9-й научно-практической конференции «Вятский фольклор. Культурно-психологическая идентичность и народная культура». Киров, 2008. 8. Вятский родник. Фольклор Верхошижемского района Кировской области. Киров, 2009. 6 9. Вятский родник. Сборник фольклора Нолинского и Уржумского районов Кировской области. Киров, 201. 10. Вятский родник. Сборник материалов 11-й научно-практической конференции. Киров, 2012. 7
