Становление мусульманских общин Австралии
advertisement
Становление мусульманских общин Австралии В. И. Беликов С последних десятилетий XX в. исламский фактор оказывает все возрастающее влияние на внешнюю и внутреннюю политику Австралийского Союза. Ближайший сосед Австралии, Индонезия — крупнейшее мусульманское государство; официальная Джакарта и индонезийские религиозные лидеры проявляют постоянный интерес к политике своего южного соседа в отношении исламских государств, к оценке различных исламских движений, к положению мусульман в Австралии. Общее число мусульман в Австралии в точности неизвестно. По данным последней переписи на начало 2001 г. их было 282 тыс. чел., однако почти 10% австралийцев (1,8 млн. чел.) по тем или иным причинам не указали своего вероисповедания; считается, что среди них немало мусульман. Видный исламский деятель, один из основателей и первый президент Австралийской федерации исламских советов (AFIC), Кази Ашфак Ахмад, на ту же дату указывает гораздо более высокую численность мусульман: 446500 чел. [Ashfaq Ahmad 2002]. Приводимые им же демографические характеристики мусульманского населения позволяют прогнозировать его быстрый рост. Главные факторы в этой области — высокая рождаемость и незначительность доли старших возрастов среди мусульман, ср. (2001, %): возраст: 0—14 лет 15—44 лет 45 лет и старше Австралия в целом 22 47 31 мусульмане 36 51 13 Соотношение полов (111,5 мужчин на 100 женщин среди мусульман при общеавстралийском показателе 97,4) связано с тем, что среди иммигрантов первого поколения преобладают холостые мужчины; как правило, они не утрачивают связи с родиной и, достигнув относительно стабильного социального положения, привозят жен из страны эмиграции. Австралийские мусульмане — уроженцы семи десятков стран, но большинство — выходцы с Ближнего Востока и их потомки (12% австралийских мусульман родилось в Ливане, 10% — в Турции). Иммигрантов второго и третьего поколений относительно мало, и число их растет медленно (1986 — 35%, 1996 — 36%, 2001 — 38%), поскольку механический прирост (иммиграция) превышает естественный. В массовом сознании, в том числе и среди австралийцев, мусульман часто смешивают с арабами, однако бóльшая часть мусульман Австралии — не арабы, в то же время конфессиональная структура иммигрантов из ряда арабских стран достаточно сложна: среди выходцев из Ливана мусульман около половины, а среди египтян — не более 10%. Мусульманское присутствие в Австралии можно разделить на 3 периода: «доевропейский», «колониальный» и «современный». Названия эти взяты в кавычки, поскольку такая периодизация базируется не столько на хронологии, сколько на принципах взаимоотношений между мусульманами и остальным населением страны, поэтому четко определить временные рамки каждого из периодов довольно сложно. Существенно и то, что становление с о в р е м е н н ы х мусульманских общин в Австралии начинается лишь в XX в., а всё, что было ранее — факты истории страны, не связанные с современной ролью ислама в Австралии. Мусульманский мир, по-видимому, открыл Австралию намного раньше европейцев. По крайней мере на карте «Яванского моря», скомпилированной Мухаммедом бен Муса альХорезми1 и датируемой 820 г. н. э., имеются узнаваемые очертания полуострова Кейп-Йорк, залива Карпентария и Арнемленда. [Whitehouse 1995: 65]. Однако интерес к этому материку оказался невелик. Тем не менее, ко времени формального открытия Австралии голландцем Тот самый хивинский математик и астроном Мухаммед аль-Хорезми, которому мы обязаны словами алгоритм (это латинизированная форма имени аль-Хорезми) и алгебра (от араб. аль-джебр, по названию его трактата «Китаб аль-джебр валь-мукабала» — «Книга о восстановлении и противопоставлении»). 1 2 В. Янсзоном (1606 г.) побережье Арнемленда регулярно посещалось жителями восточных районов современной Индонезии, исламизированными задолго до этого. Позднее, в XVIII— XIX вв., визиты мусульман Малайского архипелага стали регулярными. Несколько десятков судов, в основном макасарских (то есть с юга Сулавеси), ежегодно надолго бросали якорь у северных берегов Австралии. Макасарцы — так принято называть этих моряков независимо от их этнической принадлежности — занимались ловлей и предварительной обработкой трепангов. Используя преобладающие ветры, они приплывали к побережью Арнемленда в декабре и возвращались на север в апреле. Флот состоял из нескольких десятков малайских прау, таким образом тысяча и более мусульман-макасарцев в течение четырех месяцев оказывалось на положении временных иммигрантов. [MacKnight 1972]. Их контакты с местными жителями были достаточно интенсивными; с 1820-х гг. известно несколько случаев длительного проживания макасарцев среди аборигенов, причем не только на побережье. Сами аборигены изредка нанимались на работу по ловле и обработке трепангов — занятие для представителей донеолитической культуры достаточно экзотическое. Этот по сути доколониальный тип контактов продолжался в течение всего XIX века. С 1880-х годов правительство Южной Австралии, которому в административном отношении подчинялась тогда будущая Северная Территория, безуспешно пыталось перевести ловлю трепангов на лицензионную основу. Несанкционированные визиты с севера окончательно прекратились лишь в 1907 г., когда правительству Австралийского Союза удалось взять прибрежные воды под постоянный контроль. Эти контакты не оказали на австралийцев никакого специфически исламского воздействия, но не отразиться на культуре и языке жителей австралийского севера они не могли. В процессе взаимодействия этих пришельцев с аборигенами побережья даже сложился так называемый макасарский пиджин на основе макасарского и других австронезийских языков с отдельными португальскими и аборигенными лексическими единицами. Позднее он широко использовался и в межаборигенных контактах во внутренних районах [Urry and Walsh, 1981]; П. Мюльхойслер картирует его распространение по всему Арнемленду севернее р. Дейли, по западному берегу Карпентарии, а также на прибрежных островах [Mühlhäusler 1996]. Колониальный этап в истории Австралии начался с организации каторжных поселений, добровольная иммиграция вплоть до середины XIX в. была незначительна. И среди каторжников, и среди первых свободных поселенцев оказалось несколько мусульман, но все они ассимилировались. Подданные британской короны могли относительно свободно передвигаться в рамках империи, однако для миграций должны были существовать стимулы, которых в XIX в. для мусульман Британской Индии или Малакки было немного. В Австралию попадали небольшие организованные группы сельскохозяйственных рабочих и золотодобытчиков из Индии, но мусульман среди них были единицы (преобладали сикхи). На плантациях в Квинсленде работало несколько сот яванцев, но они по окончании контрактов возвращались на родину. В колониальный период было три значимых категории иммигрантов-мусульман. Первую составляли мелочные разъездные торговцы, называвшиеся индийцами (в основном это были мусульмане) и сирийцами (среди них было много христиан); часть из них постепенно перешла к стационарной торговле, в первую очередь в крупных городах на востоке. Более узкую профессиональную специализацию имели «афганцы» и «малайцы» — первые были погонщиками верблюдов, вторые — ныряльщиками. Идея использовать верблюдов при освоении внутренних районов материка возникла еще в 1840 г., но первые попытки оказались неудачными. Наконец в 1860 г. в Австралию из Британской Индии были завезены 24 верблюда с тремя погонщиками; в дальнейшем прибытие таких партий стало регулярным. Независимо от национальности и вероисповедания всех их называли афганцами; в подавляющем большинстве они были мусульманами, преобладали собственно афганцы и белуджи. Погонщики-афганцы сопровождали исследовательские экспедиции во внутренние районы, именно они обеспечили прокладку трансавстралийской телеграфной линии (1872), в течение последних десятилетий XIX в. караваны верблюдов были 3 основным транспортным средством на бóльшей части материка, особенно в западной его части. Переписью пик численности «афганцев» отмечен 1901 г. (394 чел.), но фактически их в это время жило в стране значительно больше. Так называемые «афганские городки» (Ghan-towns) стали неотъемлемой частью всех австралийских городов, откуда начинались стандартные маршруты во внутренние районы страны. На 1898 г., в разгар западноавстралийской золотой лихорадки (золото было там открыто в 1894), в Перте—Фримантле было 103 мусульманина, в Кулгарди — 300, практически все они были «афганцами» [Cleland 2002]. С развитием железнодорожного и автомобильного транспорта в начале 20 века массовые караванные перевозки прекратились, спрос на труд афганцев резко упал, их численность быстро сокращалась (в 1921 г. их оставалось всего 147 чел.). Последним вкладом афганцев в австралийскую историю было их участие в экспедициях Д. Маккея (1926—37) и С. Медигена (1937—39), в ходе которых с карты материка исчезли остававшиеся белые пятна. В итоге почти все «афганцы» вернулись на родину. В единичных случаях они создавали семьи с аборигенками и белыми австралийками (женщинам-мусульманкам въезд в страну был запрещен). Община «малайцев» возникла в 1860-х гг. с началом промышленной ловли жемчуга в районе Брума; поначалу это были почти исключительно малайцы из британских владений (перепись 1871 г. зарегистрировала 149 уроженцев Стрейтс-Сетлментс и Малаккских протекторатов), позднее ловцы жемчуга рекрутировались в основном в Купанге (западный Тимор), но и они, как любые выходцы из Голландской Ост-Индии, назывались малайцами. К концу XIX в. во всех австралийских колониях были введены законодательные ограничения на въезд «цветных». С возникновением в 1901 г. единого Австралийского Союза политика в отношении представителей «неевропейских рас» оказалась еще более жесткой. «Мы должны быть единым народом, и останемся единым народом без примеси других рас», — сказал Альфред Дикин, федеральный прокурор, позднее — премьер-министр, обращаясь к первому парламенту Австралийского Союза [Yarwood 1988:83]. В первый же год существования нового государства был принят Акт об ограничении иммиграции (Immigration Restriction Act), а в 1903 г. — Акт о натурализации (Naturalization Act), на многие десятилетия определившие судьбу белой Австралии. Для всех «неевропейцев», в том числе британских подданных, въезд в страну сопровождался серьезными препятствиями: требовалось пройти медицинское освидетельствование и написать диктант на любом европейском языке. На практике выбор языка зависел не от въезжавшего, а от иммиграционного чиновника, так что любому «цветному» могло быть отказано даже в праве на временный въезд [Reese 1964:38]. «Цветные» резиденты не могли свободно передвигаться по стране, для временного пересечения границ штатов требовались специальные разрешения. Уроженцы Азии, Африки и Океании (кроме новозеландцев) были лишены права на получение гражданства; даже те, кто прожил в стране многие годы, не могли сюда вернуться после непродолжительного выезда на родину. Реальные потребности страны приводили к редким, но значимым исключениям из иммиграционной политики. Одно из них представляли собой ныряльщики. В начале XX в. Западная Австралия давала 80% мирового производства перламутра [Jones 1993:40]; добыча раковин-жемчужниц была сосредоточена в районе Брума, который вырос как совершенно азиатское поселение, европейцев здесь было не более 20%. Наряду с малайцами, среди ныряльщиков в это время было много филиппинцев и, особенно, японцев. Часть из них со временем возвращалась на родину, часть погибала; спрос на рабочую силу стал превышать предложение. В 1916 г. владельцам перламутрово-жемчужной индустрии удалось убедить правительство в полной непригодности европейцев как ныряльщиков, и въезд этой категории рабочих существенно упростился, однако ставка была сделана на японцев, как на более «цивилизованную» расу2. Число малайцев-мусульман сокращалось довольно быстро: 1911 — 2191 чел., 1921 — 1860 чел., 1933 — 969 чел.; японцев в 1933 г. было 2241 чел. 2 4 Австралия первых десятилетий XX в. была типично расистским государством; автор книги о влиянии небританских групп эмигрантов на австралийское общество приходил к выводу о нежелательности приема в страну не только азиатов, но и южных европейцев: «Более высокий процент средиземноморцев в Квинсленде и, соответственно, меньший процент представителей нордической расы может объяснить тот факт, что в течение длительного периода положение в этом штате было самым нестабильным и беспокойным, в то время как в южной Австралии и Тасмании, где расовый состав имеет противоположный характер, политические беспорядки были практически неизвестны» [Lyng 1935:22]. Перепись 1933 г. зафиксировала тот момент, когда Австралия стала наиболее «белой». Мусульман было зарегистрировано 1877 чел., хотя в действительности их было несколько больше3. Полноценных исламских общин сложиться в это время не могло, поскольку мусульманские семьи были единичны. Уроженки Азии и Африки практически не въезжали в страну, среди европейских мусульман женщин также почти не было. Например, на 766 албанцев-мужчин приходилось 4 женщины [Sherington 1988:96]. Тем не менее, формирование двух наиболее старых из современных мусульманских общин началось именно в 1930-е гг.; это турки (первоначально британские поданные с Кипра) и албанцы. В начале Второй мировой войны Австралийский Союз принял некоторое число беженцев, в том числе и мусульман из оккупированной итальянцами Албании. В 1942 г., после захвата Голландской Индии Японией, в Австралии было образовано ее правительство в изгнании; вместе с ним здесь нашли убежище около 5000 уроженцев будущей Индонезии. В этноконфессиональном отношении это была неоднородная группа, преобладали этнические голландцы, многие из которых так и остались в Австралии, мусульманская же часть после окончания войны в основном репатриировались на родину, причем не всегда добровольно. Несмотря на послевоенный наплыв иммигрантов из Европы, курс на «белую» Австралию не претерпел изменений. Впрочем, начиная с 1947 г. «цветные» могли получить статус резидента и не прибегать к регулярному возобновлению вида на жительство; для этого необходимо было быть трудоустроенным и непрерывно проживать в стране на протяжении 15 лет [DILGEA 1988:31]. Отношение к «цветным» не менялось. В ноябре 1947 г. большой резонанс получило дело о высылке из страны значительной группы малайцев, оказавшихся среди тех, кто получил временное пристанище в Австралии в годы войны. Из 43, высылавшихся в первой партии, 14 были женаты на белых австралийках, что, по мнению властей, не имело значения. По сообщению газеты «Геральд», А. Колвелл, министр иммиграции тогдашнего лейбористского правительства, заявил: «разрешение остаться на том единственном основании, что они вступили в брак с австралийскими женщинами, было бы дискриминационным» [цит. по Cleland 2002]. Несмотря на отрицательную реакцию в стране и за ее пределами, премьер-министр Дж. Б. Чифли поддержал идею немедленной высылки; одному из высылаемых была предоставлена отсрочка до 30 июня 1948 г., поскольку его жена ждала ребенка. Остальные были депортированы в феврале 1948, причем женщинам было отказано в праве сопровождать своих супругов под предлогом нехватки места на судне. В 1949 г., после высылки 100 с лишним человек, под давлением общественности депортация пожелавших остаться в Австралии беженцев военного времени была приостановлена [Markus 1994:166]. Послевоенный иммиграционный бум в Австралии изменил этническое лицо новых австралийцев, но их конфессиональный состав поначалу не претерпевал особых перемен. В 1950-е гг. Австралия получила несколько сотен компактно проживающих мусульман «в наследство» от распадавшейся Британской империи. Контроль над управлявшимися ранее из Сингапура Кокосовыми (Килинг) островами и островом Рождества был передан Австралийскому Союзу (в 1955 и в 1958 годах соответственно). На Кокосовых островах мусульмане-малайцы составляли большинство, на о. Рождества преобладали сингапурские Некоторые выделенные переписью этнические группы были целиком или в основном мусульманскими (малайцы — 969 чел., албанцы — 780, турки — 281, афганцы — 153, арабы — 124 чел.), среди индийцев и цейлонцев (2679 чел.), а также сирийцев (2879 чел.) мусульман также было достаточно много. 3 5 китайцы, но мусульман здесь также было много. Впрочем, эти новые подданные редко перебирались на австралийский материк. С конца 1950-х гг. началось определенное послабление законодательства о въезде в Австралию: в 1958 был отменен «тест на диктант», в 1959 австралийским гражданам было разрешено приглашать на постоянное жительство в страну своих неевропейских супругов и не состоящих в браке детей, в 1964 был упрощен въезд в страну лиц смешанного происхождения4 [DILGEA 42, 43, 48], с 1966 г. въезд в страну квалифицированной рабочей силы стал обуславливаться потребностями государства, а не этнической принадлежностью иммигрантов, в то же время последнее послабление имело явно расистскую оговорку: перемены не подразумевали «массового допуска рабочей силы из Азии» [DILGEA. p.50]. Эта политическая декларация осталась на бумаге: приток рабочей силы из Европы снижался, и Австралия была вынуждена прибегнуть именно к «массовому допуску рабочей силы из Азии», даже к ее организованному набору, выбор, правда, пал на «лучших» из азиатов. В 1967 г. было заключено соглашение с Турцией о субсидированной иммиграции в Австралию «для специально отобранных рабочих и членов их семей» [DILGEA. 1988:51]; в результате за короткий период до перехода к политике мультикультурной Австралии и отказа от всех дискриминационных барьеров в страну въехало ок. 10 тыс. иммигрантов из Турции5. Другими источниками мусульманской иммиграции в 1960-е гг. стали политически нестабильные Кипр и Ливан (из обоих государств, впрочем, въехало достаточно много христиан). В результате за послевоенное 25-летие численность мусульман в Австралии возросла в 8 раз и составила к 1971 г. 22311 чел. Государство рассчитывало на культурную ассимиляцию всех вновь прибывающих: «иммигрант должен был стать частью сложившихся ранее общества и культуры, не вызывая в них заметных перемен. Все изменения выпадали на долю мигранта, не на долю общества. Иммигранту следовало выучить английский язык, приобрести австралийский акцент, есть австралийскую еду, ходить в австралийские школы, посещать австралийские церкви и смешиваться с основным населением» [Bouma 1994:9]. Положение принципиально изменилось с приходом правительства Уитлема и провозглашением в 1972 г. политики мультикультурной Австралии; к следующей переписи населения (1976) количество мусульман удвоилось, составив 45,2 тыс. чел. В 1986 их было уже 109,5 тыс., в 1996 — 200,9 тыс. Для последних десятилетий характерно постоянное расширение географии иммиграции. Турки (из Турции и Кипра), составлявшие в начале 1970-х около половины иммигрантовмусульман, со временем численно стали уступать ливанцам; эти две этнические группы сохраняют ведущее положение, но доля их в общем числе мусульман постоянно снижается (см. Табл. 1). Различия в этнической принадлежности затрудняют единение мусульман по религиозному принципу, хотя австралийские идеологи ислама прилагают к этому немало усилий. Таблица 1. Распределение мусульман-иммигрантов по странам рождения в 1986 и 1996 гг.* Страна происхождения Ливан Турция Югославия Босния и Герцеговина доля среди мусульманиммигрантов, % 1986 1996 28 21 26 17 6 — — 5 Правда, это послабление не затрагивало мусульман, а касалось англо-индийцев, англо-бирманцев, голландскомалайских метисов и т. п. 5 Ранее позиция иммиграционных властей в отношении «турок оттоманской расы» (так именовались выходцы из азиатской Турции) менялась; первоначально их рассматривали как «цветных», позднее приравняли к европейским туркам. 4 6 Кипр 5 … Малайзия 4 … Индонезия 4 5 Египет 3 … Фиджи 2 3 Иран … 4 Другие страны 21 44 *Составлено по [Kandil 1995 и Brief history, n. d.] Первые мусульманские организации, возникшие в середине 1950-х гг. в Виктории и Новом Южном Уэльсе, были надэтническими, однако единство было непродолжительным. В 1971 г. турки покинули Исламское общество Виктории (ISV), образовав самостоятельную организацию. В национальном отношении ISV стало в основном ливанским, с нарастанием в 1980-х гг. националистических тенденций оно было преобразовано в Ливанское мусульманское общество (LMS). Единое Исламское общество Нового Южного Уэльса (NSW IS) сохранилось, но лишь по названию, поскольку уже в 1961 г. в штате образовалась независимая Ливанская мусульманская ассоциация (LMA). Мусульманские организации в других штатах, несмотря на крайне небольшое число членов, сразу же строились по национальному признаку. В 1964 г. произошла попытка организационного объединения всех мусульман Австралии в Австралийскую федерацию исламских обществ (AFIS), однако роль этой организации была незначительна. Положение начало меняться через десять лет, когда объединительная идеология получила внешнюю поддержку. Делегация Саудовской Аравии, прибывшая в Австралию с целью изучения положения мусульман и поддержки их, сформулировала несколько рекомендаций для своих единоверцев, сводившихся к реорганизации мусульманских обществ по чисто территориальным принципам. В каждом штате и территории Австралии были созданы Исламские советы, объединенные в 1976 г. в Австралийскую федерацию исламских советов (AFIC); должность президента занимают в ней по очереди представители разных штатов, при этом они представляют различные этнические группы. Внешняя поддержка сделала эту организацию более жизнеспособной, чем ее предшественница. С самого ее основания Саудовская Аравия признала AFIC как единственную организацию, халяльные сертификаты которой будут признаваться при импорте австралийского мяса6. Кроме того, на строительство мечетей и исламских центров под эгидой AFIC было выделено 1,2 млн долларов. Позже исключительные права AFIC были признаны Объединенными Арабскими Эмиратами (1980), Кувейтом (1982), Индонезией и Малайзией (1998). Монопольное положение этой организации в области сертификации мяса позволяют ей, с одной стороны, иметь регулярный и достаточно высокий доход от этой деятельности, с другой — оказывать на региональные исламские организации известное давление, причем не только экономическое. Несмотря на оппозицию Австралийской корпорации животноводства и производителей мяса (Australian Meat and Livestock Corporation) и временные отступления от монопольной системы сертификации, большинство мусульманских стран — импортеров австралийских мясных продуктов признают AFIC как ведущего или единственного сертификатора говядины и баранины [Cleland 2002]. Так на сугубо экономическом фундаменте строится духовный авторитет и влияние Австралийской федерации исламских советов. Она пытается преодолеть этнические барьеры и создать понастоящему единую исламскую общину в стране. В современной Австралии мусульмане расселены крайне неравномерно. Динамика мусульманского населения по отдельным штатам представлена в таблице 2, представление о том, какое место занимают мусульмане на сегодняшний день в конфессиональной структуре страны в целом, а также отдельных штатов и территорий и их столиц дают таблицы 3—47. На первый взгляд кажется, что мусульманский компонент наиболее заметен в населении югоМясо признается халяльным (пригодным в пищу в соотвествие с нормами ислама) в том случае, если при забое скота были соблюдены определенные правила. 7 Результаты переписи приводятся по материалам, размещенным на сайте Австралийского бюро статитстики (http://www.abs.gov.au/ausstats/abs). 6 7 восточных штатов, но это не совсем точно. Ислам в Австралии — религия мегаполисов. В Сиднее живет 134366 мусульман, в Мельбурне — 87755, что в сумме составляет 79% их общего числа. Естественно, что доля мусульман в населении этих городов заметно выше среднеавстралийской: 3,36% в Сиднее и 2,61% в Мельбурне. Относительно много мусульман в Перте (1,30%), в остальных же столицах штатов их менее процента (Дарвин — 0,71%, Брисбен — 0,64%, Аделаида — 0,62%, Хобарт — 0,29%). Среди мелких поселений есть и такие, где мусульмане составляют десятки процентов, они в основном сконцентрированы в Виктории и Новом Южном Уэльсе, но характерно, что если не учитывать население столиц, даже эти штаты не выглядят «исламизирующимися»: В Виктории без Мельбурна мусульмане составляют 0,39%, а в Новом Южном Уэльсе без Сиднея лишь 0,28% населения. *** Важной особенностью глобальной политики начала XXI стало противостояние радикального ислама мировому сообществу, при этом функцию вдохновителя и организатора борьбы с исламским радикализмом взяла на себя администрация США, она же берется определять, какие из исламских режимов и организаций настроены экстремистски и достаточно радикальны, чтобы считаться представляющими угрозу «прогрессивному человечеству». Последние годы политика Австралийского Союза строилась в точности по американскому образцу. Австралийский ислам в целом пока неактивен, что не удивительно: исламские общины здесь сформировались как раз из тех, кто сделал выбор не в пользу своей мусульманской родины. В одних случаях основания были чисто экономическими, в других решение об эмиграции основывалось как раз на желании устраниться от участия в межконфессиональном противостоянии или в решении внутриисламских идеологических разногласий. Кроме того, полиэтничность австралийского ислама не способствует единству мусульманской идеологии. Оба этих фактора с сожалением отметил известный исламский идеолог: «Как исламское сообщество, мусульмане Австралии прогрессируют в экономическом и образовательном отношении, но положение со знанием ислама и соблюдением его норм не улучшается. ‹…› Даже исламски ориентированные лица не склонны углублять свое знание ислама, исламское учение не в моде. ‹…› Многоязычное и мультикультурное мусульманское сообщество в Австралии не стало однородным и цельным, имеющим единый голос и единые устремления» [Ashfaq Ahmad 2002]. Тем не менее, правящим кругам Австралии в самых разных аспектах внутренней и внешней политики предстоит принимать во внимание точки зрения численно возрастающих исламских общин, а в будущем, возможно, и считаться с солидарным мнением идеологически единой общины. Литература Ashfaq Ahmad, Qazi. Muslims Today in Australia // Radiance, vol. 36, no. 51, 2002. (Цит. по электронной версии: http://www.radianceweekly.com/specialissue/articl11.htm)].Bouma G. D. Mosques and Muslim Settlement in Australia. AGPS. Canberra. 1994. Brief history of the Muslim Community in Australia. n. d. [http://www.icnsw.org.au/muslimsau.html] Cleland Bilal. Muslims in Australia: A brief history. 2002 [цит. по электронной версии: http://www.icv.org.au/history.shtml] DILGEA: Department of Immigration, Local Government and Ethnic Affairs). Australia and Immigration 1788 to 1988. Canberra 1988 Jones M. L.Muslim Impact on Early Australian Life // Jones M. L. (ed.) An Australian Pilgrimage: Muslims in Australia from the Seventeenth Century to the Present. Victoria Press. Melbourne. 1993 Kandil S. Muslims in Australia… Who Are We? // Nida’ul Islam. Lakemba, NSW [a bi-lingual magazine of Islamic Youth Movement], no. 6, December 1994 -- January 1995. [http://www.islam.org.au] Lyng, J. Non-Britishers in Australia: Influence on Population and Progress. MUP in association with OUP. 1935. MacKnight C. C. Macassans and Aborigines // Oceania, vol. 42, 1972. Markus A. Australian race relations 1788--1993. Allen and Unwin. St Leonards (NSW), 1994. Mühlhäusler P. Language contacts in Western and Northern Australia. Map 14. // S. A. Wurm, P. Muhlhausler, D. Tryon (eds.) Atlas of the languages of intercultural communication in the Pacific, Asia, and the Americas, Mouton de Greuter, vol. I, Maps, 1996. 8 Reese, Trevor R. Australia in the Twentieth Century. F.W. Cheshire. Melbourne 1964:38 Sherington G.:Immigration between the Wars // The Australian people. An encyclopedia of the nation, its people and their origines. 1988:96 Urry J., Walsh M. The lost ‘Macassar language’ of Northern Territory // Aboriginal History, vol. 5, 1981. Whitehouse E. B. Australia in Old Maps. 820—1770. Boolarong Press. Queensland. 1995. Yarwood A. T. The White Australia policy // The Australian people. An encyclopedia of the nation, its people and their origines. 1988: 9 Таблица 2. Динамика мусульманского населения, 1986—2001 Нов, Южн, Уэльс Виктория Квинсленд Южная Австралия Западная Австралия Тасмания Северная Территория Австр. Столичная Терр. Австралийский Союз 1986 человек 57550 37,964 3731 2485 5486 569 480 1256 109521 1991 % человек 1,1 77825 0,9 49617 0,1 5605 0,2 3092 0,4 8227 0,5 630 0,3 630 0,5 1868 0,7 147487 1996 % Человек 1,4 102288 1,2 67047 0,2 9421 0,2 4798 0,5 12583 0,4 807 0,4 768 0,7 2466 0,9 200885 2001 % человек 1,7 140907 1,5 92742 0,3 14990 0,3 7478 0,7 19456 0,2 865 0,4 945 0,8 3488 2,2 281578 % 2,2 2,0 0,4 0,5 1,1 0,2 0,4 1,1 1,5 Таблица 3. Религиозный состав населения Австралии по данным переписи населения 2001 г. Вероисповедание Христианство1 Буддизм Ислам2 % мусульман в населении Индуизм Иудаизм Традиц. религии аборигенов Австралии Другие религии Неверующие3 Вероисповедание описано неясно4 Вероисповедание неуказано Иностранцы Всего Австрал. Союз Нов. Южн. Уэльс Виктория Квинсленд Южн. Австрал. Зап. Австрал. Тасмания Сев. Терр. АСТ Проч. терр.5 12764342 4507115 2974836 2547532 935170 1160787 315513 124572 197991 826 357813 281578 147725 140907 111498 92742 37758 14990 19393 7478 29964 19456 2017 865 2672 945 6293 3488 493 707 1,48 2,21 2,00 0,41 0,51 1,05 0,18 0,44 1,12 25,84 95473 83993 5224 51422 34345 512 24328 38374 166 8970 4271 316 2531 1072 357 4966 5072 1402 492 180 17 432 149 2408 2332 529 31 0 0 15 87145 30911 20701 14738 7448 9416 1421 751 1756 0 2905993 737999 798393 529966 301190 361011 78672 37824 5970 367 352090 95732 93773 67534 33125 43329 8234 4341 30223 52 1835598 564500 457286 359564 151148 196605 47430 28635 2763 207 203101 60577 32853 69500 8349 19244 1811 7935 6293 69 18972350 6371745 4644950 3655139 1467261 1851252 456652 210664 311947 2736 1 Выделено 15 деноминаций, а также категория «другие христиане»; более миллиона последователей в целом по Австралии имеют католицизм(5002 тыс. чел.), англиканство (3881 тыс. чел.) и объединяющая церковь (Uniting Church, 1249 тыс. чел.). 2 Вероятно, без друзов, которые, скорее всего, оказались среди последователей других религий. В австралийской статистике их принято подсчитывать отдельно от мусульман; в 1996 было зафиксировано 2040 друзов. 3 Включая ответы No religion, Agnosticism, Atheism, Humanism и Rationalism [прим. источника]. Последние четыре категории невелики по объему. В переписи 1996 г., для которой опубликованы более детальные итоги, из общего числа распределенных по религиозной принадлежности (17 892 409 чел.) агностиков оказалось 7496, атеистов — 7496, гуманистов — 4075, рационалистов — 1380; собственно ответ «No Religion» был получен от 2 927 139 чел., таким образом, агностики, атеисты, гуманисты и рационалисты вместе составляли менее 0,7% от единой категории, как она сформулирована в обобщенной формулировке переписи 2001 г. 4 Включая непоясненный ответ Religious belief [прим. источника]. В этой категории, вероятно, преобладают те, кто сформулировал свое вероисповедание как Religious belief; по переписи 1996 г. таковых было 35790, а тех, чье описание вероисповедания с точки зрения австралийской статистики было отнесено к категории собственно inadequately described было 18374 чел. Надо думать, в эту категорию попадают лишь чрезвычайно туманные описания вероисповедания. По крайней мере, в детализированной сводке данных переписи 1996 г. самостоятельные позиции занимают «религии» типа язычество (Paganism, 4353 последователей), ведовство (Wiccan/Witchcraft, 1849), пантеизм (Pantheism, 835), анимизм (Animism, 727), культ предков (Ancestor Veneration, 653), религии природы (Nature Religions, с возможными уточнениями, 1734), не говоря уже о культах типа сатанизма (2091), растафарианства (1023) или друидизма (554). 5 Статистическая группа, объединяющая три небольшие и очень различные в религиозном отношении территории, данные по которым в отдельности на 2001 г. пока недоступны. В 1996 г. на Территории Джервис из 758 чел. 637 отнесли себя к различным христианским деноминациям, приверженцев буддизма и ислама не было; на о. Рождества из 1899 чел. 637 были буддистами, 489 — христианами и 266 (14%) — мусульманами; на Кокосовых (Килинг) о-вах из 651 чел. 441 (68%) был мусульманином, 118 — христианами, буддистов не было. В целом по трем территориям из 3308 чел. мусульман было 705 чел. (21%). 10 Таблица 4. Религиозный состав столиц штатов по данным переписи населения 2001 г. Вероисповедание Христианство Буддизм Ислам % мусульман в населении Индуизм Иудаизм Традиционные религии аборигенов Австралии Другие религии Неверующие 1 Вероисповедание описано неясно 2 Вероисповедание неуказано Иностранцы Сидней 2 680 679 135 971 134 366 3,36 48 462 32 941 187 Мельбурн 2 097 493 106 570 87 755 2,61 23 334 37 779 97 Брисбен 1 130 930 25 619 10 468 0,64 6 788 1 667 84 680 292 18 244 6 644 0,62 2 340 979 60 Перт 843 553 27 570 17 453 1,30 4 666 4 871 102 Хобарт 132 282 1 132 548 0,29 272 109 5 Дарвин 62 287 2 204 775 0,71 331 91 90 22 455 17 299 7 727 6 030 7 708 748 501 469 449 61 913 571 863 69 741 243 790 31 377 218 848 25 168 253 967 31 460 33 222 3 466 23 095 2 734 361 592 49 306 326 773 27 838 150 370 18 715 107 498 6 482 134 042 14 601 18 375 1 008 14 368 2 943 1 072 585 1 339 993 191 167 109 419 Total 3 997 321 3 366 542 1 627 535 Включая ответы No religion, Agnosticism, Atheism, Humanism и Rationalism 2 Включая непоясненный ответ Religious belief. 1 Аделаида 11
