Первая мировая и Гражданская войны в воспоминаниях жителей
advertisement
Первая мировая и Гражданские войны в воспоминаниях жителей Игринского района Приведенный ниже материал не является профессиональным историческим исследованием. Скорее, его можно назвать журналистским опытом. Автор статьи, Корепанов Максим Геннадьевич, корреспондент Игринской районной газеты «Светлый путь», в ходе своей профессиональной деятельности неоднократно общался на обозначенную тему с представителями старшего поколения, краеведами. Собранный материал публиковался в газете. Данная статья как раз написана на основе этих публикаций. Автор считает долгом предупредить, что приводимые ниже факты не всегда имеют документальное подтверждение, следовательно, открыты для полемики. * * * В августе 2013 года автор данной статьи вдвоем с научным сотрудником Игринского краеведческого музея Павлом Александровичем Мироновым отправились в пеший поход по окрестностям села Зура (Игринский район). Путь начинался с деревни Каргурезь, через которую проходил в старину участок Сибирского тракта (на Полом). Здесь, на вершине одноименной с деревней горы, возвышающейся над старой дорогой, мы с удивлением обнаружили для себя ровные канавки, давно поросшие травой и сосенками. Рассматривая их, пришли к выводу, что это окопы Гражданской войны: находящиеся в них люди имели прекрасную возможность далеко просматривать (и простреливать) проходящую внизу дорогу и переправу через реку Ита. Позже наше мнение подтвердилось рассказами старожилов, краеведов. Вот что говорила Устинья Петровна Чиркова (Шкляева) (1917 г.р., д. Ильяпиево; вышла замуж в д. Каргурезь). Она пересказывала воспоминания своей свекрови Натальи Михайловны Чирковой (Корепановой) (1888 г.р., д. Каргурезь): «Деревню обстреливали из пушки со стороны Зуры, с пригорка. Всего сделали три выстрела. Один снаряд попал в баню, другой в огород. Люди от страха попрятались в подполья, ледники, овощные ямы». Зуринским краеведом Леонидом Алексеевичем Шкляевым (1914 г.р.), бывшим учителем химии и биологии, составлена хронология боев, проходивших в окрестностях Зуры. Информация эта хранится в местном музее. Встречал ее автор статьи и в сети Интернет. Мы же в своем материале делаем упор на устные рассказы информантов, которые, зачастую дополняют сухие сведения документальных источников живым чувством непосредственного восприятия событий. Очень часто эти события имеют продолжения и спустя много лет. Например, жительница с. Зура Тамара Герасимовна Стрелкова (Корепанова) (1944 г.р.) рассказывает: − Приехала я на работу в Зуринскую школу в 1963 году. Хорошо помню, как в те годы мы с ребятами ходили на безымянную солдатскую могилу, которая находилась за нашей знаменитой сосенкой, у леса (за церковью). Говорили, что там похоронен красноармеец. Мы ее облагораживали, проводили там пионерские сборы. Была она ухожена. Но в одно время это как-то затихло… Кстати, протодиакон Александр Вильгельмович Зайцев (1950 г.р., с. Зура) со слов старожилов утверждает, что это белогвардейская братская могила. О ней помнят многие, кто учился в 1960-е годы, но кому она принадлежит, не могут сказать. − Сейчас захоронение обнаружить уже невозможно, на том месте находятся нефтекачалки, − говорит А.В. Зайцев. Местные жители нередко находили в своих огородах, на чердаках, в подпольях детали винтовок, штыки, гильзы, патроны и даже гранаты. Сама Тамара Герасимовна родом из деревни Мувыр, что стоит на высоком, обрывистом берегу реки Лоза недалеко от Зуры. Т. Стрелкова передает слова мувырцев Веры Романовны (1929 г.р.) и Евстигнея Карповича (1928 г.р.) Корепановых, говоривших, что мельницу и мост через Лозу взорвал Федор Овчинников (по-удмуртски его звали Кари Доро, родом он был из Выльгурта), чтобы они не достались белым. Тамара Герасимовна продолжает: − Житель Мувыра Александр Геннадьевич Корепанов (1954 г.р.) вспоминает, что по высоким склонам реки находили винтовки, патроны. А самым явным доказательством является то, что здесь был найден артиллерийский снаряд, который положили в бане на каменку как простую железку. Когда баню затопили, снаряд взорвался, сруб разбросало далеко по бревнышкам. К счастью, хозяйка бани до этого ушла из нее. Сей случай помнят многие мувырцы, в том числе и я. Ведь это мы, дети, собирали металлолом и положили в кучу злополучный снаряд. Произошел взрыв в середине 1950-х годов прошлого века… На левом берегу Лозы, выше ГЭС (ныне не существует), ближе к лесу есть местность, которая называлась «коммунист бер» («местность за коммунистом»). Вера Романовна и Руфина Андреевна (1936 г.р.) Корепановы говорят, что здесь белые убили коммуниста, там он и похоронен. Но могила уже не заметна. К безымянным могилам на территории Игринского района мы еще вернемся. А сейчас, пока наше повествование связано с Зурой, позвольте вставить в него рассказ протодиакона Александра Вильгельмовича Зайцева (упомянутого выше) об одном из местных жителей – участнике Первой мировой войны: «Мой дед Алексей Александрович Лукин родился в селе Зура 17 февраля 1896 года в семье крестьян-середняков. Начальное образование получил в Зуринской церковно-приходской школе. Учился хорошо, также помогал местному священнику в церкви, прислуживал в алтаре. По окончании школы, в возрасте 14 лет, священник отец Алексий подготовил его к поступлению в инородческую Казанскую учительскую семинарию. Чтобы поступить туда, пришлось, будучи русским, записаться удмуртом. Получив благословение батюшки, отрок Алексей отправился в дальний путь. Ехал на лошадях до станции Чепца, откуда поездом до Перми и дальше пароходом по Каме и Волге до Казани. Домой на каникулы приезжал раз в год, летом. Учился вместе с будущим удмуртским писателем Кедра Митреем – Дмитрием Ивановичем Корепановым. Они были хорошими знакомыми. Учёбу в семинарии закончил как раз перед началом Первой мировой войны. Далее Алексея Александровича направили учителем в сельскую школу в Глазовском уезде недалеко от Балезино. Отсюда в 1915 году его призвали в действующую армию в офицерском чине, как имеющего образование. Дмитрий Корепанов в те годы находился на службе в Сибири, откуда он прислал весточки о себе: фотографию и открытку, которые до сих пор хранятся в нашей семье. Алексея Александровича направили на Южный фронт, в армию под командованием генерала Брусилова. Именно поэтому на фотографии дед в пилотке с офицерской кокардой – это была форма ударных частей, задействованных в знаменитом Брусиловском прорыве, в котором участвовал и он. Впоследствии, уже в советское время, дед удивлялся, почему замалчивался этот подвиг русских войск. Алексей Александрович дослужился до чина подпоручика и был на фронте до Октябрьской революции. Потом управление войсками было потеряно, все их части перешли на сторону красных, фронт развалился. Солдаты поехали по домам. Алексей Александрович вернулся в родные края в офицерской форме, с серебряными погонами, Гражданской войны ещё не было. Но впоследствии были неприятности от местных активистов – дескать, белый офицер! Позже некоторое время служил в Красной Армии, но вскоре был демобилизован. Вернувшись домой, работал инспектором в Глазовском УОНО, впоследствии перебрался в родное село Зура. Там в 20-е годы как раз открыли школу крестьянской молодёжи – ШКМ, где готовили кадры для колхозного руководства: бригадиров, счетоводов. Мой дед преподавал математику, был заведующим этой школы. Позже, когда в 30-е годы открыли Зуринскую среднюю школу, перешёл работать туда. Преподавал математику, был завучем. Коллеги его уважали, ребята любили. Он давал хорошие знания. Трудовые успехи Алексея Александровича отмечены по достоинству: первым в Зуринском районе и одним из первых в Удмуртии он получил звание «Заслуженный учитель РСФСР» и награду – Орден Трудового Красного Знамени. Имел также много почётных грамот. Работал в школе до своей кончины 19 июня 1954 года. Живя в большом селе Зура, пользовался авторитетом и уважением среди населения. В свободное время любил охотиться. Много читал». СМОТРИ ФОТО «Лукин» и «Лукин-2» * * * От Зуры отправимся на север Игринского района, в муниципальное образование «Лозолюкское». Здесь, на границе с Балезинским районом, в деревне Ключевка живет Фаина Александровна Лекомцева (Одинцова). Родилась она в 1926 году в деревне Дюйшур, что стояла в полутора километрах от Ключевки. При своем почтенном возрасте прекрасно помнит рассказы стариков, в том числе и отца Александра Прокопьевича (1898 г.р.), красноармейца, участника Гражданской войны: − Род моего отца из Орловской губернии, − говорит Фаина Александровна. − Дед отца погиб при установке креста на куполе Поломской церкви. Остался малолетний сын Прокопий, которого взяли на воспитание местные жители. Стали жить в деревне Дюйшур. Отец вспоминал, что в одно время белые находились в Дебесах, а красные – в Верхней Туге (ныне Балезинский район), откуда последние по болотам высылали в сторону противника разведчиков. Однажды на дороге между Дюйшуром и Ключевкой белые поймали троих разведчиков, один из них был из Кеза, другой – украинец. Двоим удалось бежать, а украинца расстреляли на том же месте, под тремя соснами, росшими у дороги. Долго сохранялась его могила. Старики, проходя мимо, всегда останавливались около нее помолиться. Едва заходил разговор о Гражданской войне, Александр Прокопьевич всегда с горечью повторял: «Это страшно, страшное дело». Был у него друг-однополчанин, сирота, 17-летний красноармеец, который пошел воевать потому, что надоело жить в впроголодь в приюте. Уже во время боев в Сибири, белые ему отрубили голову. Постигла бы та же участь и Александра, да успел он схорониться под разлапистой елью. Всю жизнь потом со слезами на глазах вспоминал фронтовик убитого друга. С Красной Армией Александр Прокопьевич дошел до Омска, где их застала весть: «Керенского (именно так говорил отец, утверждает рассказчица – примечание автора статьи) поймали, война кончилась!». Не думали тогда на радостях молодые бойцы, что это не последняя их война. Едва минуло 20 лет, разразились еще более жестокие сражения. Описывая их, отец Фаины Александровны применял еще более красноречивый эпитет: «ужас». На Северном фронте (Мурманск, Ленинград), где ему пришлось служить во время Великой Отечественной войны, порой доходило до того, что сооружать бруствер перед окопами приходилось из заледеневших трупов солдат. Не сладко было и в «тылу». Во время ранения солдат находился на излечении в блокадном Ленинграде, где в то время не было уже даже крыс – всех съели. «Рассказывать вам это – одно, а вот когда видишь все собственными глазами – совсем другое», – с горечью повторял отец Фаины Александровны. Но вернемся к началу 20 века. Фактически бок о бок с мужем находилась во время Гражданской войны и мать рассказчицы – Мария Андреевна, 1902 года рождения (д. Дюйшур). Подростки и женщины из местных находились в обозе красных. На своих лошадях и телегах возили ломы и лопаты, рыли окопы. Ее брат, Митрофан Андреевич Ложкин (1894 года рождения), вступил в партию большевиков в 1914 году на фронте Первой мировой войны. Был командиром. Во время Гражданской войны отправился с заданием в Кунгур, но по дороге заехал в родную деревню повидаться с родителями. Его схватили белогвардейцы, подвергли экзекуции: битью плеткой. После пятого удара Митрофан потерял сознание. Спина стала одной сплошной раной. Однако организм справился, выжил. Добрался фронтовик до Кунгура. Но там заразился тифом, приехал домой и скончался. Из рассказов Фаины Александровны становится ясно, что при довольно высоком безразличии к власти («Хоть белые, хоть красные – мы не различаем. Лишь бы жить. Какая жизнь будет, так и будем жить»), симпатии местного населения все же более склонялись к красным. Белые проявляли больше жестокости. В.А. Лекомцева и сейчас может назвать имена, убитых белогвардейцами: – В Дюйшуре расстреляли молодого парня Неофита Ившина, в Туга-Луде – Иону Калинина… Парни из Дюйшура многие уходили воевать, все за красных: Иван Григорьевич, Митрофан Иваныч и Трофим Алексеевич Тронины, Михаил Ившин и много других. Бои в этих местах по воспоминаниям старожилов проходили с применением артиллерии. А лет 10 назад на одном из огородов в Ключевке при пахоте обнаружили тайник – засыпанные кирпичами станина с колесами и бронещиток пулемета системы Максима. Правда, оказались они настолько проржавевшими, что при попытке очистить их от ржавчины буквально рассыпались. Говорят, сохранились где-то в окрестностях и окопы. Чьи? Неизвестно. Говоря о своих близких, Фаина Александровна коснулась воспоминаний еще одного фронтовика Первой мировой войны – дяди Александра Ускова из деревни Карачум − Дядя рассказывал так о войне: «Очень тяжело было, не знаю, как в живых остались. Отступали много раз, на что командиры говорили, что нет смысла насильно гнать солдат на смерть: придет время – победим», – рассказывал дядя. Имелся у него и Георгиевский крест, полученный после победы в какой-то сложной, очень кровопролитной операции. «Сколько слез было пролито, когда их нам вручали», – говорил о награде солдат. Дорожил ею, носил на груди. * * * Примечательно, что ближе к югу Игринского района единодушия в выборе за кого сражаться у людей не было. Здесь порой буквально брат шел на брата. А если точнее, сестру заставляли стрелять в братьев. Мы в деревне Порвай (муниципальное образование «ЛонкиВорцинское»), беседуем с Лией Игнатьевной Емельяновой (1939 г.р., родилась в деревне Беризевыр, вышла замуж в Порвай) педагогом Лонки-Ворцинской школы с 38 летним стажем. Вот что она поведала нам: − Это случилось, когда моей маме Марфе Григорьевне Лекомцевой (1901 г.р.) было 17 лет. Все ее знали шустрой, бойкой девушкой. Однажды работала в поле с лошадью. Вдруг появились белые, односельчане, знавшие ее. Забрали с собой, привезли в Игринскую церковь, на окне которой был установлен пулемет. Белые показали Марфе, как с ним обращаться, стрелять. Сказали, чтобы при наступлении красных открыла по ним огонь прямо из церковного окна. Через какое-то время наступление действительно началось. Но маме не хотелось никого убивать. Тем более что в рядах красных шли ее родные братья. Мама специально стала стрелять в сторону, так, что ни одна пуля из ее пулемета в солдат не попала… Вот такое время было: из одной нашей деревни кто-то уходил к белым, кто-то – к красным. А потом стреляли друг в друга. Лия Игнатьевна хранит воспоминания и об односельчанахпорвайцах, участниках Первой мировой войны: − По данным Данила Александровича Корепанова (1916 г.р., д. Лонки-Ворцы), на фронтах той войны сражались трое порвайцев: Ефим Павлович и Андрей Тихонович Емельяновы и Филипп Иванович Усков. Двум последним пришлось пережить германский плен. В Порвае помнят их рассказы до сих пор. Слышала и я лично. Андрей Тихонович был низенький и плечистый, чернобровый, а Филипп Иванович – высокий, худощавый. В плену им приходилось не сладко. Они работали на ферме, кормили свиней. Голодали, переносили жестокие побои. Чтобы совсем не обессилеть, решили отравить пару свиней солью – рассчитывали, что хозяева со своей немецкой практичностью не бросят мясо павших животных, а станут им кормить пленных. Замысел удался, и вскоре в жидкой похлебке появилась свинина. Может быть, именно благодаря этому и выжили солдаты… Дважды они совершали побеги, бежали через территории Швеции, Франции, Голландии. Их отлавливали, избивали, возвращали назад. Но Андрей и Филипп сбежали снова. Третий побег оказался удачным, и солдаты-удмурты смогли добраться до Петрограда, а потом и до родной деревеньки. Но недолго пришлось наслаждаться мирной жизнью. Имена фронтовиков Д.А. Корепанов приводит в списке участников Гражданской войны, уроженцев тех мест. Вот их имена: Михаил Филиппович Кожевников, Иван Ильич Корепанов, Никита Николаевич (?), Филипп Андреевич Мясников, Афанасий Михайлович Мохов, Игнатий Васильевич Савинов, Захар Алексеевич Савинов, Григорий Кузьмич Емельянов, Арсентий Симанович Баталов, Георгий Иосипович Емельянов, Митрофан Степанович Силин, Семен Васильевич Мохов и Александр Михайлович Вахрушев. * * * Действительно, история Первой мировой и Гражданской войн в России неразрывны. Поэтому, занимаясь изучением внутренней междоусобицы, нельзя забывать и тех, кто защищал Отечество на западных рубежах в 1914-1917 годах. Однажды в редакцию «Светлого пути» пришло электронное письмо от Васильева Олега Васильевича (1981 г.р., живет в Ижевске) с рассказом об одном из таких героев. Приведем его полностью: «Мой прадед по отцовской линии Василий Федорович Васильев из некогда существовавшей в Игринском районе деревни Шербет в возрасте 19-ти лет в составе пехотной дивизии был отправлен на германский фронт. Это было вскоре после начала Первой мировой войны. Воевал отважно и храбро (за что отмечен наградой), был бесстрашным, лихим. Но однажды чуть не погиб. Во время боя окоп, в котором находился прадед, после разрыва артиллерийского снаряда засыпало землей. После боя мимо проходил фронтовой товарищ, который запомнил, что тут был человек. Он и позвал сослуживцев откапывать солдата. Василия Федоровича нашли, отправили в госпиталь. Его контузило и покалечило ногу – так, что он до конца жизни сильно хромал. Осколок вынули из ноги только в начале пятидесятых. Находясь на излечении в Петрограде, в числе других воинов получил по представлению командира солдатский Георгиевский крест из рук самого Николая II, благодарность за героизм и пожелания скорейшего выздоровления. Очевидно, это был Георгиевский крест четвертой степени. Вместе с ним прадед получил небольшое Евангелие, подписанное императрицей Александрой Федоровной, икону Спасителя (обе вещи хранятся у потомков в п. Игра) и подарок – кулек сахара и серебряную чайную ложечку. После поправки весной или в начале лета 1915 года его отправили домой ввиду инвалидности. Дата возвращения высчитана от даты рождения его сына – моего деда (то есть за девять месяцев до этого события). Представители старшего поколения нашей семьи рассказывали, что своего единственного сына Василий Федорович назвал Иосифом в честь того фронтового друга-еврея, который спас ему жизнь, откопав из окопа. Если бы не он, не родились бы ни мой дедушка, ни отец, ни я. Физический недуг не мешал оставаться прадеду крепким, трудолюбивым человеком: когда после Великой Отечественной войны, пережив немецкий плен и советские лагеря, в Игру вернулся его зять, Василий Федорович еще имел силы помочь ему построить избу. В то же время прадед всегда оставался очень жизнелюбивым человеком. Его внук Геннадий Матвеевич Корепанов (1949 г.р., живет в п. Игра) вспоминает: «Дедушка почти всегда молчал, улыбался, как будто знал что-то такое неизвестное другим. При любой возможности старался ходить в лес и обратно приносил нам что-то – то нарежет свистулек, то лукошко ягод принесет, бересту для поделок, жерди на хозяйство… Умирал он очень тяжело – началась гангрена. Бабушка постоянно суетилась вокруг его ноги, почти на руках его носила – он к концу совсем высох, похож был на мальчика с бородой, а бабушка была крепкая, крупная. И никогда не слышали мы от него ни жалоб, ни стонов – покряхтит, повздыхает, и снова тишина в его закутке». Разумеется, в советское время никаких пенсий за инвалидность прадед не получал, как и прилагавшейся к награде ежегодной выплаты в 36 царских рублей. Солдатский Георгиевский крест Василий Федорович хранил до самой смерти (1959 год) и был похоронен с ним на груди. Старшая дочь Василия Федоровича посчитала, что отца надо похоронить с дорогой ему наградой. Мы с папой думаем, это правильно, иначе награда могла потеряться, как, к сожалению, потерялась ложечка. Мой папа Василий Иосифович (1951 г.р., живет в Ижевске) в детстве играл этой ложечкой и хорошо ее помнит. Играл он и Георгиевским крестом, хотя дед не особо разрешал. Но что не позволишь внук, которого назвали в твою честь? Кстати, именно отцу я обязан этой историей, которую он составил на основе рассказов родственников, архивных сведений и личных воспоминаний. Этим летом мы приезжали в Игру, навещали на местном кладбище могилу Василия Федоровича. Покойся с миром, верный солдат России. Мы, потомки, помним тебя и твой подвиг! Олег Васильев, г. Ижевск». СМОТРИ ФОТО «Василий Федорович» и «Василий Федорович-2» * * * Приведем еще одно интересное повествование, связанное с Первой мировой войной. Бывший редактор «Светлого пути» Александр Иванович Чубуков (1936 г.р., ныне живет в п. Игра) рассказывает, что когда ему было около 10 лет, отец Иван Евдокимович (1905 г.р., с. Русская Лоза) показывал ему в окрестностях Русской Лозы (Игринский район) так называемый «немецкий» лес, который якобы посадили пленные Первой мировой войны. Деревья там росли ровными рядами, на вид им как раз было лет 30-40. Данная посадка приметно отличалась от остального леса. К сожалению, сегодняшняя судьба тех деревьев А.И. Чубукову не известна. Но подтверждением его слов может служит утверждение Надежды Михайловны Шкляевой (1974 г.р., д. Загребино, проживает в д. Сосновские Шорни Игринского района), которая в детстве слышала слова стариков об так называемых «австрийских бараках» − местности, расположенной между Сосновскими Шорнями и 31-ым участком узкоколейной дороги (находился в стороне д. Загребино, расположенной на трассе Игра-Ижевск, ныне не существует). Там жили прибывшие после 1914 года военнопленные. По словам пожилых людей, многие из них там и умерли. Теперь в тех местах все поросло лесом. Кстати, в музее деревни Русская Лоза имеется ржавый стальной немецкий шлем (каска). Увы, но хранители музея историю его появления в музее не знают. А не от тех ли самых пленных остался он? Впрочем, шлем мог просто выпасть из вагона с военным металлоломом, который провозили по проходящей вблизи железной дороге уже после окончания Великой Отечественной войны. * * * И вновь мы движемся от Игры на север в сторону Глазова. Здесь, по левую сторону от современного шоссе, оседлав Сибирский тракт, стоит старинный поселок Факел (бывший стекольный завод Сергиева). Как, в принципе, на всем следовании тракта, тут тоже прошли бои. Слово бывшему учителю истории Факельской школы Виктору Александровичу Турову (1949 г.р., п. Факел): − Есть в нашем поселке улица Красная, – говорит он, – ее так назвали в честь красноармейских соединений, шедших по ней во время боев с белыми. Красные шли по старому тракту, который соединял поселок с Игрой, сейчас он весь зарос, заброшен. После боев павших с обеих сторон хоронили в братских могилах. Но красноармейцев в центре поселка (на этом месте сейчас стоит обелиск), а белогвардейцев – на пустыре за заводом. Слова В.А. Турова дополняет Вера Евгеньевна Залетова (1957 г.р., п. Факел), нынешний хранитель школьного музея: – Окопы находились в районе деревни Лучик, в сторону села Красногорского (бывшее Святогорское). Белые шли от Игры на Красногорское. Рассказывали, что в сам Лучик они войти не смогли, якобы, он был обнесен высоким частоколом. Могилы белогвардейцев действительно находились за заводом, потом на их месте построили конюшни. По поводу же того, кто конкретно похоронен в красноармейском захоронении, существует целых пять версий! Автор слышал от людей, якобы бой был также на старом мосту через реку Лоза между Факелом и Игрой. Будто бы были там и окопы; находили гильзы, винтовочные антабки. Но информация эта остается непроверенной. Предполагается организовать туда исследовательский поход, но теперь уже только в следующий полевой сезон 2015 года. * * * Итак, наша история коснулась и самой Игры. Владимир Чупин, нынешний житель улицы Новая (расположена за автостанцией, на той же стороне дороги, что и описанное выше предполагаемое местоположение окопов) сообщил осенью 2014 года следующее: − Когда мы строились здесь, на улице Новая, в земле во множестве находили гильзы – как иностранного, так и российского производства. Так же в рельефе, структуре почвы были заметны характерные изменения, которые могли остаться после рытья окопов, капониров. Кроме того, в детстве мы целыми пригоршнями собирали такие же гильзы на пустыре, где сейчас стоит здание бывшего телеграфа (улица Советская, напротив типографии). Помню, попадались и ржавые, заряженные патронами винтовочные обоймы… Была и еще одна история в жизни. За автозаправкой (что так же находится в районе автостанции) наша семья имела небольшой участок земли под посадку картофеля, один край которого никак не поддавался культивированию – вспаханная земля вскоре снова слеживалась, становилась твердой, тяжелой. Отец говорил, что такое явление характерно для тех мест, где проходили старые дороги. Однажды, в очередной раз обрабатывая этот неподатливый участок, я нашел там старинную медную монету XVIII века с надписью «Денга». Недалеко от находки раньше бил родник. Видимо, тут проходил один из участков Сибирского тракта, а возле источника проходящие по нему останавливались передохнуть. Вот ктото и обронил монету. Так мы решили в то время. Сейчас это место уже застроено новыми домами. Со слов упоминавшегося выше Г.М. Корепанова (письмо с рассказом о фронтовике В.Ф. Васильеве, уроженце деревни Шербет), в 1960-е годы в районе центральной больницы п. Игра (в то время это была северо-восточная окраина поселка) еще виднелись окопы. Естественно, сегодня от них уже ничего не осталось… Но ведь кто-то их вырыл? Красные? Белые? Если опираться на текст написанной в 1926 году повести «Потрясенный Вужгурт» удмуртского писателя Кедра Митрея, уроженца Игры, то можно предположить, что основные фортификационные работы по созданию оборонительных рубежей здесь проводили белые: «Вокруг Вужгурта повсюду вырыты окопы, натянута колючая проволока (…) Красные посылают в Вужгурт гостинцы: со стороны Гозекшура и Сундошура летят их снаряды» (Кедра Митрей, Потрясенный Вужгурт: Повесть / Перевод с удмуртского З. А. Веселой.–Ижевск: Удмуртия, 1989.–224 с. Стр. 119). Кстати, линия окопов находится и с правой стороны дороги при въезде в Игру со стороны Ижевска, на вершине возвышенности. На этом месте сейчас находятся лесопосадка, кладбище. Вероятно, часть линии уже занята свежими могилами разрастающегося погоста. Часть же еще прекрасно просматривается (около 50 метров). Деревья (сосенки) здесь молодые, на вид – не более 30-40 лет. Надо предполагать, что 100 лет назад в этом месте был голый склон. Сохранившаяся часть окопов находится на западной оконечности данной части кладбища, тянется довольно прямой линией от вершины возвышенности к ее основанию, с востока на запад. То есть параллельно современному шоссе. При этом надо отметить, что за окопами ныне располагается жилой частный массив, ветеринарные лаборатория и лечебница. Но в годы Гражданской войны тут никаких построек не было. Только значительно далее на северо-запад стояла деревня Камешница (ныне улица Юбилейная). При этом через Камешницу (удмуртское название Извыл) проходил широкий тракт. Возможно, для его прикрытия и были вырыты эти окопы. * * * Краеведческие исследования обозначенной темы на территории Игринского района продолжаются. Вот еще несколько сообщенных нам информантами историй. Александр Петрович Корепанов (живет в п. Игра), уроженец Среднего Шадбегово, что стоит на дороге между Игрой и Зурой, вспоминает: «Старики рассказывали, что раньше между Старым и Средним Шадбегово на месте нынешнего пруда был лог. А ниже его – хоронили красноармейцев-осотовцев, шедших с Дебес на Игру». Чтобы узнать, кто такой Осотов, чьим именем прозвали солдат его отряда, в какое время шел он этим маршрутом и где произошел бой, необходимо привлекать источники, проводить исследование. В окрестностях деревни Правая Кушья (8-ой км автодороги ИграИжевск) местный житель Андрей Андреевич Прозоров (1984 г.р.) показал нам место захоронения белого офицера. Недалеко от старого тракта, под древней елью, из-под корней которой вытекает родник с удивительно вкусной водой, похоронен этот воин армии Колчака. Кто он? Как звали его? Кто ждал и не дождался его с войны? Где его дети, потомки? Ведомо ли им, что пращур их, отдавший жизнь за «единую и неделимую Россию», безымянным покоится в серой удмуртской земле, и только осенние дожди поют по нему поминальную тризну?.. А.А. Прозоров рассказывает: «После того, как офицера похоронили, кто-то ночью разрыл могилу и снял с трупа форму и сапоги. Помародерствовали. А убийцу позже судили, отправили в тюрьму». Все это А.А. Прозоров передает со слов своей прабабушки Марины Еремеевны Русских, родившейся в 1912 году в деревне Деревозь, но большую часть своей жизни проведшую в деревне Выселок Кушья (рядом с Правой Кушьей). СМОТРИ ФОТО «Могила» и «Могила-2» (автор статьи – в камуфляже с бородой) Говорят, захоронения есть и в районе Сосновских Шорнях (граница с Шарканским районом). В окрестностях этой деревни, по рассказам стариков, был сильный бой, деревня переходила из рук в руки. Стоит на холме над деревней древняя высокая сосна. В те смутные годы местные жители вывешивали на ее ветвях флаг очередной власти − и людям уже издалека было видно, кто в Шорнях: белые или красные. Под сосной располагались окопы белых, а красные шли со стороны Чутыря. Об этом нам поведала упоминавшаяся выше Н.М. Шкляева. * * * Мы начали свою повесть с посещения зарастающих, давно позабытых людьми окопов. Вот так вот, стоя на почти сравнявшимся с окружающей землей, едва приметном, покрытом многими слоями перепревшей листвы бруствере и хотим закончить ее. Перед вами статья автора, вышедшая в газете «Светлый путь» в августе 2014 года: «Лето 2014 года, июльские выходные. Несмотря на зарядившую с утра затяжную морось, обвешанные тяжелыми рюкзаками, выходим в неблизкий путь. Нас четверо: Павел Миронов (Игринский краеведческий музей), Михаил Мансуров (УдГУ), Егор Прозоров (Игринская СОШ №5) и ваш покорный слуга, корреспондент «Светлого пути». Цель нашего похода – обследовать места боев на небольшом участке леса на возвышенности между Бачкеево и Бельским (дорога от Игры на Новые Зятцы). Тут, в стороне от современного шоссе, в чаще расположена линия окопов. 100 лет назад леса в этом месте не было. Чуть далее, в сторону Бельского, проходил Сибирский тракт. Кто держал оборону на этом рубеже? Об этом нам рассказал краевед Алексей Дмитриевич Максимов: – Сейчас трудно в точности восстановить события тех лет. Если их реконструировать по скудным данным источников, напрашивается вывод, что здесь в 1918 году держали оборону какие-то антибольшевистские (возможно, стихийно возникшие под руководством офицеров-фронтовиков) соединения, отступавшие к Новым Зятцам под ударами красного полка имени Володарского. Основные же столкновения 1919 года разворачивались юго-восточнее данного места. Но однажды мне попалось в литературе упоминание произошедшего в этом районе 24 мая 1919 года жестокого боя. Наступление белых к тому времени уже начало выдыхаться, а красные готовились к контрудару. Возможно, последние и удерживали эту линию… И вот мы стоим на краю неглубокой канавки, растянувшейся Побразным зигзагом на 70-80 метров. Трудно представить, что этот заросший ровик – место, где брат шел на брата, стлался пороховой дым, гремела винтовочная и пулеметная стрельба. Сколько человек погибло здесь? А может, где-то остались могилы? Вряд ли когда-то мы узнаем об этом. Об ожесточенности боя говорят находки жителей: в прежние годы здесь во множестве находили пулеметные и винтовочные гильзы. По их маркировке удалось распознать производителей. Ими оказались английские и американские фирмы Кайнокъ, Ремингтон, Винчестер, Гренвуд и Роял лаборатори, которые занимались снабжением армии А.В. Колчака. Находки могут свидетельствовать в пользу версии о принадлежности оборонительного рубежа белой армии. Наш костер горит в сажени от линии окопов. Спускаются сумерки, дождь поутих. Двоякое чувство владеет нами. Радость – от того, что удалось прикоснуться к истории; горечь – от недоумения: «Неужели и вправду тут, на этом месте, русский стрелял в русского?!». Мы не хотим делить себя, братьев, на красных и белых; мы хотим быть одной нацией, одним народом. Но мы никогда не забудем, что все-таки это было…». СМОТРИ ФОТО «Окопы», «Окопы-2», «Окопы-3» * * * P.S. Пока статья готовилась к печати, в распоряжение автора попали еще несколько материалов. Вот что сообщила Оксана Ивановна Баталова (1979 года рождения, п. Игра): «Мой прадед Корепанов Андрей Федорович, проживал в д. Итадур Игринского района. У наших родственников хранится две фотографии, на которых прадед изображен в форме царской армии – в зимнем и летнем обмундировании. На обратной стороне снимков, разлинованных в виде открыток, имеются надписи. На «летней» фотокарточке неровным, прыгающим почерком написан адрес его нахождения: «Город Полтава, 27 маршевый батальон, 17 рота, первый взвод, третье отделение, получить знаете кому. Снялся товарищ Касаткинский, а другой отделением наш». На обороте «зимнего» снимка ровным, каллиграфическим почерком написано: «На память детям от папы. Корепанов Андрей Фёдорович. Гр. война». На обоих снимках стоит печать: «5-ти минутная фотография. Полтава, Петровская, 22». Похоже, что второе фото подписано дочкой Андрея Фёдоровича Татьяной Андреевной (1915 года рождения). Так считает двоюродная сестра моей мамы Ольга Кельмачева (г. Ижевск), дочь Татьяны Андреевны. Всего у прадеда было трое детей: Аркадий (1912), Татьяна (1915) и Сергей (1920). Жену звали Парасковья Ефимовна. По семейным рассказам, у Федора, отца Андрея Федоровича, было четверо детей: Анна, Андрей (мой прадед), Афанасий (отец великого удмуртского композитора Германа Корепанова) и Афанасия. Афанасий Федорович был заведующим сельхозотдела редакции газеты «Удмурт коммуна». В 1937 году репрессирован, приговорен к пяти годам заключения. Умер в 1939 году в Севвостлаге. В 1956 году реабилитирован. (По данным сайта МЕМОРИАЛ. Режим доступа: http://lists.memo.ru/d17/f306.htm). Мой дед Аркадий Андреевич, 1912 года рождения (умер в 1999 году), ветеран Великой Отечественной войны, рассказывал, что воспитывался с дедом Федором, потому что отец (то есть Андрей Федорович) пропал без вести во время Гражданской войны. Аркадий Андреевич в 12 лет помогал строить дом деду. В школе ему довелось учиться всего три или четыре класса, так как надо было работать – отца ведь не было. Нам кажется, что Андрей Федорович пропал без вести в 1920-х годах где-то под Полтавой (так Татьяна Андреевна говорила своей дочери Ольге Кельмачевой). Я эту историю слышала от моей мамы Алевтины Аркадьевны Шкляевой (Корепановой) и ее двоюродной сестры Ольги Кельмачевой, внучки Андрея Федоровича. Мы очень жалеем, что не знаем, как на самом деле сложилась судьба прадеда, как он, при каких обстоятельствах окончил свой земной путь, где его могила. Но память о нем жива в нашей семье уже несколько поколений». СМОТРИ ФОТО: АФ-1, АФ-2, АФ-3, АФ-4, АФ-5, АФ-6 * * * – В семье моего деда Петра Даниловича Агафонова, уроженца деревни Турел Игринского района, что находится на дороге между Зурой и Итадуром, было семь сыновей и одна дочь. Трое старших, Александр, Василий и Алексей (мой папа) – воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Сам Петр Данилович был участником Гражданской войны, потерял в боях правую руку. Но при этом наловчился работать одной левой – прял шерсть, шил одежду, плёл лапти. В годы Великой Отечественной войны строил железную дорогу Ижевск-Балезино, – рассказывает жительница д. Большая Пурга Игринского района Нина Алексеевна Корепанова. Рядом с Большой Пургой стоит деревня Тупал Пурга. Здесь, где на обрывистых берегах реки Иты до сих пор сохранились окопы Гражданской войны, 100 лет назад убили человека. Рассказывает Анатолий Яковлевич Ефремов (1929 г.р.): «Мой дед Григорий, уроженец деревни Вукобер, воевал в Первую мировую войну. А во время Гражданской его отправили сопровождать обоз красных. В районе Тупал Пурги его кто-то заколол штыками. Наверное, белые. Его жена (моя бабушка) Саломея Эркемеевна рассказывала, что в Гражданскую нередко приходилось в подполье от стрельбы прятаться. Лихое время было». Максим Корепанов, корреспондент Игринской районной газеты «Светлый путь»
