петровск – индия – петровск
advertisement
ПЕТРОВСК – ИНДИЯ – ПЕТРОВСК. На красном-красном небе откуда-то справа выплыло белоснежное клубящееся облако. Из него высунулась рука апостола Петра, держащая золотой шнурок с висящими на нем двумя золотыми ключами. Ключи находились на одной высоте, а их бороздки смотрели совершенно в противоположные стороны, из-за чего эта золотая композиция четко напоминала заглавную букву «П». И Петр сказал: «Вот, держи. Эти ключи дал мне Христос. Они от Царства Божьего. Один – от ворот рая. Другой – от ворот ада. Пользуйся ими. Ты можешь жить праведно, можешь грешить. Это твое дело. Можешь творить все, что угодно, ведь у тебя есть ключи. Ты в любое время сможешь попасть в Царство и по своей воле выбрать один из двух путей. Но помни. Если ты не успеешь сделать выбор и умрешь от старости, болезни, несчастного случая или от руки убийцы, то судить тебя на Небесах будут только по делам твоим». - Ку-ка-ре-ку! - как всегда неожиданно раздалось из соседнего сарая и прервало мой сладкий сон. Когда-нибудь я перекушу этого полоумного петуха пополам. Он орет как оголтелый каждый день в пять утра! А иногда так хочется подремать подольше перед утренней дойкой… Я открыла глаза, но никакого апостола Петра передо мной не было. Меня окружала лишь темнота хлева, изредка прорезаемая лучами восходящего красного солнца, проступающими из щелей. Это утро не отличалось от других. Сегодня мне тоже хотелось почитать какуюнибудь религиозную литературу, например, библию, однако в моем распоряжении находились только обрывки газеты «Петровские вести», в которых мне приносили еду Юля и Лена – две добрейших и милых дочки хозяина, часто подкармливающие меня - и мое самое драгоценное сокровище – путеводитель по Индии. Я не знаю, выкинули его или же просто обронили, но когда я наткнулась на эту книженцию, жуя траву, то тут же взяла ее в зубы и притащила в хлев. Мне очень хотелось верить во что-то сверхъестественное, может, даже в человеческого Бога, ведь я видела, с каким трепетом жители нашего города идут в церкви. Мне просто не хватало всего лишь одного, пусть самого нереального, собеседника. Поэтому я всегда сожалела о том, что из всех обитателей нашего хутора только я умела читать, да и просто логически рассуждать и осознавать все, что происходило в округе. Изза этого я как никто другой чувствовала серое одиночество и непреодолимую тягу с кемнибудь пообщаться. Если бы у меня был Бог, то я бы разговаривала с ним. Меня не смущали бы монологи, потому что мне нужен был тот собеседник, который был бы способен элементарно выслушать меня. Я обязательно рассказала бы Богу о своей мечте, появившейся у меня исключительно благодаря найденному путеводителю. В нем говорилось, что есть такая страна – Индия. Там, в междуречье Инда и Ганга, все коровы считаются священными животными. Представляете! Они просто ходят по улицам, и никто их не трогает. Там их называют Великими матерями, которых запрещено убивать. В Индии, как я прочитала, по понятиям вездесущего Всевышнего, изначальная и истинная природы всех живых существ, вообще, духовны и вечны, ведь убийство любого живого существа приводит к прерыванию естественного цикла перевоплощений, т.е. фактических реинкарнаций. Следовательно, живое существо обречено родиться в той же 1 самой форме жизни. А зачем мне это? Я не желаю в следующей жизни снова быть коровой. Для начала же я мечтаю просто взглянуть на Индию хотя бы одним глазком, взглянуть на место, где на меня не будут смотреть как на будущую тушенку. Я хочу туда, где Кришна почитает и защищает коров. С этой мыслью я просыпаюсь каждый новый день, но сегодня она отчего-то была чрезмерно навязчивой и чрезвычайно пугающей, потому что начало утренней дойки почему-то слишком откладывалось. Спустя час мне стало более чем понятно, почему. В хлев зашел хозяин, нацепил на меня коричневый ремешок, пристально вгляделся в мои глаза и, потрепав меня за голову, молча, вышел наружу. Я знала, что означал этот ошейник – завтра меня поведут на скотобойню. Мои ноги подкосились, и я упала, ударившись полным выменем о соломенный пол. Мне хотелось громко разрыдаться. Я бы все отдала, чтобы стать иголкой в соседнем стоге, в котором бы меня никто не нашел… Но. В конце концов, я же была умной коровой! Я собралась с мыслями и стала рассуждать, что теперь делать дальше – давно продуманный план нужно было приводить в исполнение за оставшиеся сутки. Или я, или меня нет. Хорошо, что сердобольный хозяин в этот, последний, день отвязал меня и дал мне вдоволь нагуляться рядом с хутором. Я уже давно приметила привязанную к берегу лодку. Так что все остальное оставалось делом техники. За несколько часов я натаскала уйму соломы и травы, которые заполнили лодку практически до самого верха. Потом я аккуратно наступила на левый борт, чтобы внутрь затекло достаточное количество воды, ведь мне нужно будет что-то пить. К тому же отлично впитывающая солома говорила о том, что за наличие пресной воды под боком можно было бы долго не беспокоиться. Затем я вернулась в хлев, сняла с Шарика ошейник с написанным адресом, взяла в зубы путеводитель и стала терпеливо дожидаться наступления сумерек возле лодки. Как только оранжевое вечернее солнце наполовину исчезло за лесом, я перегрызла веревку и осторожно переступила правый борт. Моя левая задняя нога с силой ударила о берег, и темные воды Медведицы окутали со всех сторон мой «корабль». Я назвала его «Склиссом» в честь космической летающей коровы с планеты Шешинеру, которую взял на свой «Пегас» профессор Селезнев. Это были мои любимые строки из сносок путеводителя. Удаляющийся Петровск при взгляде из лодки казался мне каким-то размытосерым, унылым и жалостливым. У меня наворачивались слезы… Я очень любила его, но другого выхода у меня не оставалось. Что подумали бы жители, если бы разглядели меня в опустившихся на город потемках? Не знаю… Я твердо знала только одно – я была далеко не первой в России коровой, плывущей на лодке. Когда-то из разговора людей я услышала, что в нашей стране есть деревни, расположенные на озерных островах. Весной коровы там быстро съедают всю траву, и их приходится ежедневно сплавлять по воде на «сушу». Говорят, они даже сами, как собаки, заходят в лодки и терпеливо ждут отправления. Возможно, мои предки были именно такими… Я улеглась поудобнее на солому, закрыла глаза и доверилась неспешному течению Медведицы. Накопившаяся усталость и сентиментальные переживания уходящего дня моментально погрузили меня в дремоту. 2 Вслед за рукой апостола Петра из облака протиснулась другая рука, указательный палец которой показывал точно на меня. Тут же откуда-то из белоснежных клубов раздался статный и одновременно леденящий голос: - Я - Иисус Христос, и я скажу тебе то, что говорил две тысячи лет назад Петру. Ты отныне тоже будешь зваться Петром, и на сем камне я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее. И Петр отдаст тебе – Петру – ключи от Царства Небесного: и что свяжешь на земле теперь, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах. Проснулась я от неожиданного толчка. Лодку снесло течением влево, и она на полной скорости врезалась в береговые кусты. Я сразу посмотрела вверх, но как ни странно, ни апостола Петра, ни Иисуса Христа поблизости не обнаруживалось. Однако это было совсем не важно, ведь Спаситель поговорил со мной и дал мне имя. Это вам не Буренка, и не Буря, как меня любили называть на хуторе. Теперь я – Петр! С радостным настроением я приподнялась и вновь оттолкнулась ногой от заросшего берега. В основном, плыть приходилось в темное время суток, потому что возле населенных пунктов меня могли легко заметить. Поэтому я могла причалить к береговым кустам и по нескольку часов отлеживаться среди них до наступления вечера, попутно пополняя свои съестные запасы. До Дона водный путь, вообще, был томным и чересчур извилистым, однако после прохождения устья Медведицы мощное донское течение добавило лодке оборотов, и мой «круиз» ускорился. Согласно карте, напечатанной в путеводителе, впереди меня ждало соленое Азовское море. К тому же, чувствуя все усиливающуюся суету, выраженную в большом количестве кораблей, барж, рыбаков, и возвещавшую о приближении Ростова-на-Дону, я надолго причалила к редкому безлюдному берегу для того, чтобы максимально нагрузить «Склисс» запасами травы и пресной воды, а также отоспаться перед долгой морской дорогой. Облако спустилось вниз до самой земли. Рука Петра протянулась ко мне и, он разорвав золотой шнурок на две части, привязал к каждому моему рогу по ключу. Апостол сказал мне: «Петр, на каждом твоем роге висит по ключу от Царства Небесного. Оба они золотые, оба очень похожи друг на друга. Ты не знаешь, какой из них от ворот рая, а какой от ворот ада. Но помни. Если ты теряешь рог свой, то теряешь и ключ. Бойся лишиться того, что от рая, ибо ключ от ада Христос рано или поздно все равно заберет, у кого бы он не находился». Указательный палец другой руки, выходящей из облака, принялся рассекать воздух в вертикальном направлении, и невидимый голос пригрозил мне: - Слышишь, как шелестит осина? Слышишь? - Слышу, Спаситель. - Она шелестит из-за того, что Иуда Искариот повесился на осине. Теперь это дерево веками начинает дрожать при малейшем дуновении ветра, вспоминая страшный поступок предателя Сына человеческого. И не постигни тебя такая участь. Не предавай меня, Петр. - Не предам, Спаситель. Облако взметнулось вверх и бесследно растворилось. 3 Пытка щекоткой вынудила меня оторваться ото сна. Листья растущей возле берега осины трясущимися скользкими па танцевали на моей морде. Я поморщилась и вжалась в лодку. Пора. Ночной Ростов, Азовское и Черное Моря, ночной Стамбул, острова Эгейского моря промелькнули мимо меня, не создав никаких помех, кроме длительного отсутствия сна. Ни одного явного попадания на глаза людей, ни тебе беспощадных волн. Все в преддверии, пожалуй, главного испытания прошло как нельзя хорошо. Проливались даже периодические дожди, наполнявшие лодку дефицитной пресной водой. А дальше… А дальше мне нужно было подумать, как пройти нетронутой узкие, охраняемые воды Суэцкого канала. Для этого требовалось время, и «Склисс» пришвартовался возле тенистого кустарника недалеко от Порт-Саида. К величайшему сожалению и разочарованию, на протяжении нескольких часов мне ничего не приходило в голову. Я думала, думала, думала… Более того, как на зло, мои запасы пресной воды практически истощились, а спасительные дожди идти категорически не желали… Ощутив страх и некоторую безысходность, я не нашла ничего лучше, чем прижать приподнятые передние копыта друг к другу и вскинуть голову вверх - именно так делали все бабушки Петровска в трудную минуту. Я очень хотела, чтобы тот Бог, которого я ищу, дал мне подсказку, но небо было изумительно ясным и непростительно выкрашенным в сплошной голубой цвет. Пришлось снова ночевать. Сразу после исчезновения белоснежного облака в красном-красном небе появился апостол Матфей и спросил меня: - Что ты хочешь, Петр? Разве тебе мало того, что тебе было дано? - Нет, мне этого даже много. Однако не обидься, Матфей, на мою просьбу. Мне бы еще хотелось получить маленький-маленький ключик, пусть даже мизерную фомочку, от Суэцкого канала. - Да, у меня есть ключ от Царства Божьего, - продолжила я, - но мне жизненно необходим крохотный ключик от незначительного земного царства под названием «Суэцкий канал». Апостол засмеялся. - Петр, у тебя уже есть этот ключ, - вытерев слезы с глаз, спокойно ответил он. – Это твоя вера! И пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев его, идущего по морю, встревожились и заговорили: «Это призрак!» И от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: «Ободритесь. Это я, не бойтесь». Петр сказал ему в ответ: «Господи! Если это ты, повели мне придти к тебе по воде». Он же сказал: «Иди». И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: «Господи! Спаси меня». Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: «Маловерный! Зачем ты усомнился?» И, когда вошли они в лодку, ветер утих. - Ты поняла, Петр? – спросил Матфей. - Кажется, поняла… - неуверенно ответила я. Как только мои уста приоткрылись для нового вопроса, апостол исчез. Он в один миг растворился, оставив красное небо в одиночестве. От алого небосвода мне сделалось как-то жутко. Казалось, что Матфей, Петр и Иисус Христос просто приняли красный облик, слились с небом, и теперь они где-то 4 совсем рядом наблюдают за мной, оценивают мои поступки и проверяют мою веру на прочность. По утру я составила план. Я решила открыть путеводитель на той странице, где на фоне карты Индии была изображена корова. Затем я возьму раскрытую книгу в зубы так, чтобы каждый мог видеть эту картинку, встану во весь рост и потихоньку, отталкиваясь от берега, доплыву до канала. По моим ожиданиям и предположениям, там будет очередь из огромных кораблей. держащих путь в различные страны Африки и Азии. Моя задача – найти судно с индийцами на борту и сделать все, чтобы они меня заметили и забрали к себе. Да, план был хрупок и малосбыточен, но я не хотела тонуть, как апостол Петр. Так что я решила выполнить задуманное до конца, а там будь, что будет. Я приподняла свою правую ногу вверх, трижды перекрестилась ею, опять же, как любили делать петровские старушки, и приступила к исполнению своего замысла. Добравшись до входа в канал, я поняла, что обстоятельства изменились. Кораблей было не так много, как я предполагала, и все они потихоньку заплывали в водные ворота. Я снова затаилась в плохо просматриваемом месте возле берега и принялась ждать. Судно шло за судном, однако с их бортов свисали в основном самодовольные европейцы и бесшабашные арабы. Лишь спустя несколько часов я разглядела небольшую группу индусов, курящих на палубе сухогруза. Медлить было нельзя. Я сразу же, что было силы, оттолкнулась от берега и поплыла. Буквально тут же я поняла, что обстоятельства переменились еще раз – течения мне больше не помогали. Поэтому я сместилась к носу лодки, прижалась всем телом к днищу, голову положила на нос «Склисса», передние ноги опустила в воду и начала отчаянно грести. Первым, что я услышала, оказавшись на почтительном расстоянии от берега, был безудержный смех. Надо мной словно петровские лошади ржали охранники канала. Они хватались за животы и тыкали в мою сторону своими загорелыми пальцами. Я же плыла, плыла, плыла, не обращая на них внимания… Плыла, пока не поняла, что перестаю успевать. Тогда я встала во весь рост, выплюнула путеводитель на траву и истошно замычала: «Му-у-у-у-у… Му-у-у-у-у… Му-у-у-у-у… Му-у-у-у-у…». Так громко и жутко я не мычала никогда в своей жизни. Я мычала до хрипоты, до слез, до коровьего седьмого пота. И знаете что? Меня заметили! Индийцы замахали друг другу руками и побежали к спасательной шлюпке. В тот момент я потеряла голос. Когда же внушительных размеров лодка начала стремительно приближаться ко мне, я вновь открыла путеводитель на нужной странице и взяла его в зубы. Индусы подняли на борт не только меня, но и «Склисс». Едва оказавшись на палубе, я испытала настоящий шок – мои спасители стояли возле меня на коленях и неустанно повторяли одно и то же слово: «Вишну, Вишну, Вишну…» Не скрою – мне было приятно. Затем ко мне подошел капитан сухогруза, вынул книжку из моего рта, внимательно вгляделся в разворот и приказал матросам сопроводить меня туда, куда показывала его вскинутая рука. Меня отвели в какую-то складскую каюту, на полу которой было спешно набросано всякого рода тряпье. Я сразу же устроилась поудобнее, потянула ноги и провалилась в сон. Теперь моя жизнь полностью была во власти этих заморских людей. 5 Я ощутила себя на красивейшем заливном лугу, а мои нос и губы шаркали по вкуснейшей, безумно сочной зеленой траве. Чтобы осмотреться, я подняла голову вверх, но вообще ничего не увидела из-за того, что со всех сторон меня окружали бежевые коровы. Их было так много, что мне оставалось лишь любоваться все тем же бескрайним красным-красным небом. Вообще, зеленый луг на фоне алого купола небосвода представлялся мне вызывающим сочетанием. Для того, чтобы воочию убедиться в несуразности картины, я забралась на соседний холм. И, действительно, красное небо повсюду сливалось с зеленой травой, образуя нескончаемую волнистую линию перехода цветов. Как будто передо мной было необъятное маковое поле, на котором каждое маковое растение было одной и той же высоты. Их красные бутоны составляли жгучее красное-красное небо, а зеленые стебли были тем обворожительным, шелестящим лугом. Бежевое же стадо безропотно и с наивысочайшим энтузиазмом поедало сочную траву. И там, где от растений ничего уже не оставалось, вместо голой земли появлялось красное-красное небо. Мне это показалось довольно странным, ведь если коровы съедят всю траву, то передо мной вновь будет исключительно алая пелена… Хотя нет… Коровы же тоже останутся. Только красное небо и бежевые коровы. Но чем они тогда станут питаться? Навязчивый вопрос опрокинул меня в состояние бодрствования. Я огляделась. Замкнутое помещение нагоняло на меня еще большую тоску, нежели приснившийся сплошной небосвод, и я попробовала толкнуть своим носом дверь. Она была не заперта. Окончательно осмелев, я прошлась по тусклому коридору и вышла на палубу. Солнечный день теплыми щелчками ударил меня по морде, спине и хвосту. Словно сестренки Юля и Лена, однажды сжалившись, мыли меня теплой водой. Как это было приятно и чувственно… Я решила прогуляться к носу судна и посмотреть на реакцию находящихся на палубе людей. Они что-то говорили мне вслед, пока я, не спеша, шла, однако никто не пытался задержать меня или к чему-нибудь привязать. Взобравшись на самый наконечник сухогруза, я всеми своими порами почувствовала врезающийся в меня свежий морской бриз. Он был настолько в меру холоден, настолько в меру тепл, что это пограничное температурное состояние, наполненное солеными каплями, погрузило меня в какую-то неведомую оболочку, и из-за накатившего удовольствия мои глаза закрылись сами собой. Я не знала, перекликались ли мои ощущения с состоянием просветления, о котором говорилось в путеводителе по Индии, но мое тело определенно было в состоянии некого вселенского просвежения. Я собрала всю свою волю, встала на задние ноги, а передние расправила в разные стороны. Ветер буквально пронзил свежестью все мое тело, каждую его частичку, каждую клеточку, каждый его нейрон. В этот момент я ощутила, что весь мир принадлежит мне. Но ненадолго. Внезапно крепкие мужские руки одернули меня назад, и послушалась громкая ругань. Меня отогнали от носа судна, а то место, где я встала на задние ноги, оцепили толстой веревкой. Нет, после того случая я не перестала выбираться на палубу, чтобы любоваться морским горизонтом, однако за всеми моими действиями теперь кто-нибудь из индийцев да приглядывал. Честно говоря, «слежка» мне никакого дискомфорта не доставляла. Я просто любила вглядываться в сине-зеленые набегающие волны, ощупывать глазами закаты солнца и удивляться невероятным морским просторам. Это вам не наша Медведица. А однажды, как я поняла, мой «дозор» чем-то очень помог экипажу. В тот день я, как обычно, смотрела в лазурную даль и никому не мешала. Неожиданно мое внимание привлекла к себе черная точка, которая с большой скоростью 6 приближалась к нашему кораблю. С каждой минутой она становилась все больше и больше. Курс ее совершенно не менялся. Я подумала, что, скорее всего, кто-то собирается просить о помощи, и громко замычала, не упуская из вида несущийся объект. Ко мне подбежали матросы и вгляделись туда, куда я направляла свое мычание. Эффект был поразительным. Индусы взяли автоматы и заняли боевые позиции. Меня же отвели в сторону, и началась пальба. Грохот длился недолго и сопровождался это короткое время лишь гневными выкриками про каких-то пиратов из Сомали – единственное, до чего я докумекала, слыша чужеземную брань. Кто они такие - я не знала, но название упоминаемой страны было частью маршрута из путеводителя. Для меня это означало, что я двигаюсь верным путем. После произошедшего инцидента в мою каюту принесли много вкусной еды, и я, насытившись, повалилась на бок и отключилась на очень продолжительный период. Красное небо по-прежнему замещало собой съедаемую зелень. Оно все расширялось и расширялось. И когда его стало невыносимо много, где-то за стадом заиграла свирель. Я тут же задрала свою голову еще выше, чтобы посмотреть, кто же этот музыкант. И моему удивлению не было предела – среди бежевых коров мелодии выдавали уста Кришны. Более того, вокруг этого парня танцевали прекрасные пастушки. Девушки, которых в путеводителе называли «гопи», так и резвились возле синекожего юноши, облаченного в золотые одежды. Они всем своим видом говорили, что были в него влюблены. О, сколько блеска было в их глазах! О, сколько нежных чувств! Однако не чарующий танец красивых леди был главным действом на заливном лугу. Как только Кришна заиграл, те участки зеленого газона, которые были съедены коровами и которые впоследствии стали красным-красным небом, вновь закрашивались молодыми побегами зелени. Свирель Кришны творила настоящие чудеса – она возвращала миру равновесие. Пробудилась я от глухого удара, заставившего все то, что было в каюте, включая меня, вздрогнуть. Я немедленно выбежала наружу и обомлела – мы пришвартовались в порту Бомбея. Мои ноги задрожали. Я прилегла на разгоряченный солнцем пол палубы и поняла, что для осуществления моей мечты осталось совсем чуть-чуть – просто спуститься вниз и зашагать по Индии. Индусы аккуратно доставили меня на пристань с помощью бортовой лебедки. Затем они обступили меня, что-то много говорили, на мой коричневый ошейник нацепили ошейник Шарика, повесили на шею мешочек с путеводителем на длинном шнурке и, дружно прощаясь, замахали мне руками. Я в ответ посмотрела на них самым что ни на есть благодарным, добрым взглядом и даже всплакнула... Это были мои спасители, мои кормильцы и просто хорошие люди. Про себя я все время называла их проводниками. Мне жаль было покидать их, но сделать это было жизненно необходимо. Плавно развернувшись, я побрела туда, где все шумело, ревело и безропотно теснилось. Совсем не наш Петровск… Именно таким было мое первое впечатление об Индии. Чем дальше я продвигалась вглубь города, тем больше оправдывались мои ожидания: меня никто не трогал, не пытался увести силой или огреть хлыстом. Иногда я даже ощущала себя пастухом, а местные люди в это время казались мне коровами – уж больно они мне были податливы. 7 Я шла и постоянно вертела головой, осматривая все вокруг. Улицы здесь были прямыми, ровными, почти без искривлений. Они были довольно широкими, и на них росло много зелени, что не могло не радовать. Больше же всего прочего мне нравилось то, что я гуляла тут такая не одна. Рядом со мной с завидной периодичностью прохаживались другие коровы, держащие путь совершенно в разных направлениях. Словно захмелевшие посетители кабаков или уставшие от сочинений поэты, они забредались по неведомым закоулкам, чтобы элементарно развеяться. Коровы шли, куда хотели, лежали там, где хотели. Настораживал лишь один единственный момент – все они были бежевыми или же коричневыми с общим оттенком красного. Все они отличались от меня, черно-белой. С нашими русскими коровами их роднило только то, что и те, и те были созданиями бестолковыми. Ни с теми, ни с теми нельзя было мало-мальски понять друг друга. Люди из-за цветового контраста часто обращали на меня внимание. Более того, удивление индусов приносило мне пользу! Они охотно подкармливали меня, давали воду, да и просто любовались мной. Я как будто бродила по коровьему раю! На вторые же сутки ходьбы из-за усталости силы покинули меня. Я подошла к одному из домов, легла в тенек и решила передохнуть. Если с круговоротом травы в природе все было ясно, то с бежевыми коровами пришлось поломать голову и зрение. Как только свирель заиграла в одном, постоянном, ритме, пасущиеся коровы начали подниматься в воздух, рассасываться и превращаться в крохотные полупрозрачные облака. Немного повисев, эти «духи» устремлялись через отверстия в свирели прямо в рот Кришны, а затем бесследно проваливались куда-то внутрь его. Мне даже казалось, что каждая поглощенная корова наделяла юношу какой-то неведомой силой, хотя внешне об этом ничего не говорило. Мои рогатые собратья быстро заканчивались. Однако едва их стало катастрофически мало, на горизонте появилась серая скала, а возле нее очутился Индра. Героический бог тут же расколол возникшую гору, и откуда-то из-за каменных обломков стали выходить новые буренки. Без сомнений, это была скала со спрятанными в ней пленниками… Бежевые коровы моментально срывались с места и мчались на опустевший зеленый луг, чтобы заменить собой своих улетучившихся предшественников. И тут равновесие было торопливо восстановлено. Кришна же оказался еще тем парнем. Видя, что все пастушки влюблены в него, синекожий эпический юноша, набравший невероятную внутреннюю силу поглощением десятков коров-духов, невидимой мыслью-командой приказал всем гопи принять позы для соития. Девушки охотно повиновались ему, и по их лицам стало заметно, что абсолютно все пастушки предвкушают массовое наслаждение. Из-за охватившего мое тело и сознание возбуждения я моментально проснулась. Сон, окутавший меня профессиональной ворожеей, капитулировал и беспорядочно сдал свои ласковые позиции. Я тут же вспомнила нашего петровского быка-осеменителя Борьку. Жаль, что его привозили к нам так редко… Я, возбужденная, поднялась на ноги и отправилась дальше, всем телом чувствуя пробегающую дрожь и приятные интимные мурашки, перекатывающиеся по всей коже. Учитывая то, что моя мечта-минимум походить по Индии воплотилась в жизнь, я решила не идти наобум – я решила целенаправленно искать своего Бога. Философия же Кришны показалась мне интересной и глубоко запала мне в душу. 8 Поиски быстро, незаметно и с завидной прямотой привели меня туда, где я начала сомневаться в том, стоит ли вообще кого-то искать. Довольно-таки респектабельные здания как-то сиюминутно сменились ужасающими взор трущобами. Я шла и не верила своим глазам – здесь все было грязно и мерзко. Двух-, трехэтажные дома были буквально склеены между собой. Они вообще напоминали мне плоскогорья из расставленных коробок от огромных телевизоров. На первом этаже почти везде были различные лавки и мастерские. На людей же смотреть было невероятно трудно, ведь их столько бегало по узеньким улочкам, что можно было бы смело закрывать их в большие консервы. Что-то наподобие шпрот со стола хозяина, которые я видела через окно дома в Петровске. Я практически ощущала себя в коровьем аду… Мне непросто было развернуться не то что в толпе, но и даже в обычных проходах из-за их чрезвычайно крохотных размеров. Мои ноги двигались, двигались, а трущобы все не кончались. Дорогу обратно я напрочь забыла, и теперь мне стоило довериться лишь своему Богу, надежда на которого с каждым часом утопала в нечистоплотности окружающего района. В России такую местность называют богом забытой, а если так, то получается, мне тут вообще никого искать не стоит… Меня перестали кормить и поить. Нет, никто не предпринимал попыток куданибудь затащить меня, однако отдавать свои крохи и капли жители отказывались, скорее всего, вследствие беспробудной бедности. Я их понимала, потому что зачастую и мне в Петровске приходилось кормить последними стеблями сена своих телят. На сегодня я сдалась. Одна из помоек приютила меня, выделив более-менее свободное место, зажатое между двух контейнеров. Именно оно и стало моей пристанью на надвигающуюся ночь. Я закрыла глаза в более чем сладком предвкушении эротического сна. Но как только Кришна приготовился удовлетворить всех пастушек одновременно, в красном-красном небе снова возникло белоснежное облако, из которого тут же раздался знакомый, твердый как камень, голос Иисуса Христа: «Кришна, ты помнишь седьмую заповедь? Не прелюбодействуй! Ты помнишь это?» Юноша в золотых одеждах даже ничего не успел ответить, потому что Спаситель высунул из белых клубов свою правую руку и резко взмахнул ей. Красное-красное небо мигом очистилось от разломанной скалы, Индры, Кришны, зеленого сочного луга, сгорающих в нетерпении девушек и бежевых коров. Оно стало кристально ясным, стало таким, каким я его в первый раз лицезрела. Правда, к своим истокам алый мир вернулся ненадолго. Белоснежное облако расширилось, и Христос вышел из него целиком. Я толком-то и не рассмотрела даже его, как он преобразился. Его лицо просияло как солнце, а одежда сделалась белой как свет. Возле Христа появились Моисей и Илия. Затем белое облако всколыхнулось, и откуда-то изнутри его раздался еще более твердый, словно алмаз, голос: «Сей есть Сын мой возлюбленный, в котором мое благословение. Петр, слушай его». Я решительно отказывалась верить тому, что происходило во сне. Просто не верила и все. Более того, эта картина даже нагнала на меня приличного страха. Тогда Иисус сам подошел ко мне, коснулся меня и сказал: «Петр, не бойся. Я хочу видеть тебя. Когда ты проснешься, ступай дальше по трущобам. Там тебе встретится человек, несущий кувшин воды. Последуй за ним в дом, в который войдет он. Внутри ты найдешь большую устланную горницу. В ней я буду тебя ждать». Одолеваемая ручьями восьмого пота я вздрогнула и открыла глаза. Вокруг ровным счетом ничего не изменилось – помойка все также источала скверные запахи и железной стеной загораживала меня от пробивающего из-за крыш домов утреннего солнца. 9 Что это было? Кошмар или вещий сон? А, может, пророчество? Что-то слишком много событий стало происходить по ту сторону сна… Сначала меня нарекли Петром, а потом позвал Христос… Надо выбираться отсюда. В первую очередь – из трущоб. А что будет, если я встречу человека с кувшином? Даже не знаю… Разберусь на месте… Разбираться пришлось к вечеру. Я целый день блуждала среди разрезанных на части хрущевок, но выход катастрофически не проглядывался, а потом справа меня обогнал он – человек с кувшином. Его скорость была столь высока, что он с каждой секундой удалялся все дальше и дальше от меня, смешиваясь с толпой. Этот «схороход» вообще не оставил мне времени подумать. Я побежала за ним. Догнав «беглеца», я приклеилась к нему словно банный лист, и многочисленными кварталами преследовала его по пятам. Он же будто демонстративно не оборачивался и шел вперед только ему известной дорогой. Через полтора часа покорения бомбейских жилищных джунглей мы уперлись в ничем не приметный дом, и мой проводник рукой толкнул входную дверь. Я посмотрела на него и робко шагнула в темноту. Внутри мужчина взялся за мой коричневый ошейник и провел меня вдоль двух неосвещенных коридоров, за которыми виднелся слабый свет настольной лампы. Проводник оставил кувшин и исчез в темноте. Я зашла в комнату и сразу же обомлела: в центре длиннющего стола сидел Иисус Христос, а по обе руки от него ютились коровы. Все взглянули на меня и замолчали. Невольно, с быстротой работы комбайна, я пересчитала буренок, и, как ни странно, их оказалось одиннадцать голов. Будто в горнице находился наш футбольный «Молот»… Но за этой нервной шуткой я заметила, насколько чисто было в помещении, что позволило мне чуточку успокоиться, ведь по сравнению с кишащими бактериями улицами в доме все было вылизано и прибрано. Наверное, это один из парадоксов Индии… Затем я уставилась на Иисуса и более не отводила от него глаз. Он был в точности таким, каким я видела его в своих снах. «Я ждал тебя, Петр. Подойди ближе», - сказал он. Я вплотную приблизилась к столу, и Спаситель продолжил: «Я собрал вас всех тут вот зачем. И не бойтесь, что не можете ответить. Ваше дело – слух. Как вы уже знаете или догадываетесь, в Царстве Земном истребляются людьми многие виды животных, лесов, растений, птиц. Губятся воды, суша и небо. И невозможно уже остановить человека. Не помогает Вера его, которую дал я ему две тысячи лет назад. Грех, распутство и слепое обогащение взяли верх над ним, над Верой моей. И не далек уж час Страшного суда для всякой твари, включая человека, но Бог милостивый. Походили мы тут с Отцом моим по Небесам, и сказал он мне, что даст Царству Земному шанс второй. Он сказал, что не верит он в то, как слаба Вера его, что есть сила ее сильнее. Поэтому знайте, что отменяется Страшный суд и мое второе пришествие. Бог милостив. Он решил по-другому, решил добавить Веры Земному Царству, так, чтобы все живые существа вершили его судьбу, а не один лишь человек. Вы все – первые из многих вам подобных, кому Господь собрался дать разум как человеку. А теперь я даю вам Веру. Все вы прибыли сюда с разных концов Царства только вам известными путями. Почему сюда – наверное, понятно. И все вы вернетесь обратно, чтобы донести Веру до новых разумных птиц, животных и прочей твари. Вы – мои новые апостолы. Идите и разносите Веру всем, кого встретите. Да, словом у вас этого не получится сделать, но смотрите глаза в глаза и понимайте то, что оттуда исходит, и пусть понимают те, кто пред вами. Когда соберется довольно вас, тогда идите в храмы и церкви человеческие и молитесь с человеком, чтоб увидел он вас и обомлел, молитесь, чтобы он понял, то, что хочет Бог, ибо вы – Вера Отца моего, ибо вы – второй шанс Царства Земного. 10 Я же буду наблюдать за вами сверху, а пока отведайте хлеб, ибо сие - тело мое, которое за вас предавалось. Сие творите в мое воспоминание. Отпейте вина, ибо сей кувшин есть Новый Завет в моей крови, которая за вас проливалось. И последнее. Я забираю у вас ваши путеводители, ибо они из библиотеки Господа. Ступайте». Мы вышли на поглощенную звездным небом улицу. Свежесть вечера под сильнейшим напором ударила в ноздри, и мне впервые в жизни захотелось закурить, как часто делали петровчане на нашем хуторе или возле него. Я стояла и молчала вместе с прочими буренками. Я не знала, кто они такие и откуда, но их растерянный вид полностью соответствовал моему озадаченному облику. Среди них были даже рогатые собратья черно-белого окраса, что приятно удивило и немного растрогало меня. Рассмотрев внимательно моих сотоварищей, я поняла, что и на них надеты ошейники, идентичные тому, что я стянула с Шарика. На каждом было что-то написано. Думаю, это их обратные адреса… Среди всех особенно выделялась одна корова, потому что она была как две капли воды похожа на местных коричневых коров с красным оттенком. Не то, что другие. И именно эта корова встала перед нами, промычала словно гудок парохода и, медленно окинув всех взглядом, побрела вверх по улочке. Мы покорно последовали за ней. Нашему «гиду» удивительно легко удалось вывести «экскурсионную группу» из трущоб. Снова близлежащие улицы были зелены и просторны. Вновь почувствовались свежесть и тонкий аромат индийских пряностей. Однако, сделав доброе дело, коричневая буренка развернулась и спокойно зашагала обратно в грязный коробочный город. Возможно, там находилось ее постоянное пристанище, ее место для просвещения… Остальные десять апостолов, не найдя между собой новых проводников, стали разбредаться кто куда. А я… Я встала словно вкопанная и как обычно начала думать, что же делать дальше. Я четко осознавала, что мне нужно вернуться домой, в родной Петровск. Дом, милый дом… Ах, как же ты далеко… Чтобы встряхнуться, я задрала голову и стала рассматривать звездное небо. Удивительно, но за все эти дни я так и не удосужилась запечатлеть воочию индийский небосвод… Тетеря! Вполне вероятно, что многие светящиеся точки были чьим-то домом. Может быть, там, в далеких галактиках, есть свои коровы. Пусть они не похожи на земных собратьев, но мысли их и намерения должны совпадать полностью с нашими. В этом я была просто убеждена. Наблюдать за звездными светилами мне мешали лишь периодически пролетающие самолеты. Было даже слышно, как они жужжат. И тут меня осенило! Я вспомнила, что в путеводителе говорилось о том, что в Бомбее есть свой аэропорт, и что туда можно попасть из Москвы. Да, не Петровск, конечно, но все-таки… И учитывая, что самолеты ясно просматривались в небе, становилось понятно – крылатый вокзал где-то совсем близко. Это был мой шанс. Другого мне ничего на ум не пришло. Да и как добираться по воде, если лодки у меня больше нет? К тому же, кто меня возьмет здесь на корабль? Тем более нужен такой, чтобы плыл в Россию… И я решила идти туда, куда летят самолеты. До центральных ворот аэропорта я добралась почти за сутки. 11 В огромнейшем зале толпилось невероятное количество людей. Почти все они были с сумками, куда-то спешили, сбивали друг друга с ног или же просто спали, развалившись в креслах. Какого-то среднего поведения тут не было – оно наблюдалось только у меня. И это, признаться, в чем-то даже помогало мне, потому что иностранцы считали вальяжную и опрятную корову частью рекламной акции, возможно, популизирующей Индию. Среди всего этого скопища возвышалось множество больших-пребольших стоек, над которыми нависали широкие экраны с разноцветными бегающими строчками. Я, не спеша, двинулась к ним и принялась искать знакомое слово «Moscow», потому что именно так обозначалось столица России на первой странице путеводителя, описывающей для читателя место издания книги. Я подходила то к одному столу, то к другому, но знакомой надписи не находилось. Некоторые люди смотрели на меня весьма настороженно и недоверчиво, а некоторые с улыбкой уступали мне удобное для просмотра место, ведь выражение моего лица недвусмысленно говорило о том, что я вчитываюсь в электронные табло. Через три часа мои поиски увенчались успехом. На синем прямоугольнике гордо горели шесть желтых букв – «Moscow», а также время вылета и аэропорт прибытия. До рейса оставалось три часа. Я встала за последним человеком в очереди на сдачу багажа и получение посадочных талонов. За непродолжительное время мне удалось понять по лицам людей, а главное – по их речи, что очередь состоит почти из одних русских. Это вселяло оптимизм. Настораживало только то, что никто из них меня не воспринимал всерьез, но потом к нам подошел мужчина и спросил: «Кто последний?» И только стоящая передо мной женщина стала открывать рот, чтобы сказать заветное «Я!», я издала громкое, внятное «Му!» и сделала шаг вправо, чтобы быть ровнехонько на одной линии со всеми. Женщина на доли секунды потеряла дар речи, однако затем она все-таки продолжила, и тогда я снова замычала. Теперь на меня смотрели все и отчаянно негодовали. Лишь спросивший мужчина нисколько не стал возмущаться, а просто, улыбаясь и смеясь, пристроился за мной. Обстановка накалялась. Чем дольше мы ждали, тем чаще люди переминались с ноги на ногу. Я делала то же самое, из-за чего улыбающихся становилось все больше. К тому же в глаза бросилось то, что люди, уже получившие билеты, не торопились идти к пограничному контролю. Все как один они собирались рядом и смотрели, что же произойдет, когда очередь дойдет до меня. Думаю, если бы я сейчас перекрестилась, то упали бы все… И думаю, что тогда бы я точно никуда не улетела. Я терпеливо ждала. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем очередь дошла до меня, а затем секунды переродились в самые настоящие мгновения, а окружающий шум превратился во внезапную тишину. По моему телу пробежала дрожь, и я, не помня себя, копытом сбросила ошейник Шарика с адресом со своей шеи на пол, наклонила голову, взяла его зубами и положила на стол. Таможенник, побледнев, взял ошейник и попытался прочитать написанное. Он с трудом, кое-как, произнес название города и улицу. Получилось у него неважно - помочь работнику аэропорта вызвался мужчина, занимавший за мной очередь. Он четко и быстро выпалил слова о родном Петровске. Я в ответ радостно промычала. - Похоже, корове нужно в Петровск, - с ухмылкой сказал он. Все стоящие рядом дружно смешали смех со вздохами и начали перешептываться. 12 - Думаю, надо ее отправить в Россию, - продолжил он. Надо сказать, что выглядел этот мужчина весьма респектабельно. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он был гладко выбрит, подтянут. Голову покрывала аккуратная короткая стрижка. Его серый пиджак был тонко подчеркнут широко расправленным воротом рубахи, а в его руках солнце отражал черный блестящий кейс. Именно поэтому слова его мне не показались шуткой. Весь его внешний вид говорил о серьезности. Теперь дело надо было брать в свои ноги, и я снова издала пронзительное «Му». - Видите, она же все понимает, - с еще более широкой улыбкой произнес мужчина. - Кто за? – обвел он взглядом толпу. Руки вверх подняли почти все. За это я всегда и любила русских людей. Даже в самые голодные годы Юля и Лена приносили мне еду из дома. А тут было очень много Лен и Юль. Мужчина повернулся к таможеннику и медленно принялся объяснять, что меня нужно посадить на самолет. Тот взял трубку, куда-то позвонил и на повышенном тоне начал выкрикивать что-то на своем языке. Буквально через минуту ко мне подбежали двое охранников-индусов. Они схватили меня за рога и стали тянуть к выходу. Я за себя не боялась. Две моих мечты исполнились, и если моя скотобойня расположена в Индии, то такова моя судьба. Я опасалась лишь за те невидимые ключи, которые висели у меня на рогах. Если я потеряю ключи от рая и ада, то подведу Иисуса, и он, наверное, чрезвычайно огорчится. А пальцы этих жлобов так и соскальзывали с в миг увлажненных рогов. Я яростно и жалостливо замычала. Примерно так, как пыталась привлечь внимание моряков в Порт-Саиде. Казалось, что теперь сюда сбегается весь аэропорт… Кольцо вокруг меня плотно сжалось и расширилось до внушительных размеров. Постепенно, откуда-то изнутри созданной геометрической фигуры стали выбегать индусы-пассажиры, которые и вырвали меня из лап охранников. Отныне все были в курсе происходящего, и каждый из них готов был внести немного денег для моей отправки на родину. Мне представилось, что индусы очень похожи на русских. Если бы поставить перед ними аппарат, фиксирующий степень щедрости-доброты, то разницы бы не проглядывалось. Единственным отличием было то, что индусы падали на колени и не стеснялись восхищаться мной. Дело же дошло до директора аэропорта. Он лично спустился вниз из своего кабинета и протиснулся в центр круга. Видя толпу, рьяно защищающую священную корову, то есть меня, он сам упал на колени, а после махнул рукой одному из охранников. Из его слов я поняла только одно: «Петровск». Меня завели в багажный отсек самолета, на обшивке которого был нарисован российский флаг, и поместили в металлическую клетку. Там было душно, жарко и довольно-таки тесно. Хорошо, что хоть оставили тазик с водой и накидали тряпок. Как только закрылся шлюз отсека, я легла на тряпки и плотно закрыла глаза. Я четко понимала, что мое будущее вновь оказалось в руках человека, в которого Бог перестал верить. Это было странное ощущение. Ощущение моего превосходства над людьми и одновременно зависимости от них... Зажатая в психологические тиски таким двойственным чувством я заснула. Вокруг простиралось старое-доброе красное-красное небо. Но кроме него ничего не было. Отсутствовали облака, земля… Ничего… Что это за небо такое? Кровь, сплошной вечерний закат, бесконечное поле бутонов мака, нижняя полоса огромнейшего 13 российского флага, невероятная божья коровка без черных точек, расплывшийся во все стороны румянец с щек моих сестер-хозяек, бессчетное множество деталей от нашего красного трактора, зашкаливающая алым цветом рубаха с бельевой веревки, растянутой на противоположном берегу Медведицы, уши брата Юли и Лены - Женьки - наказанного за что-то или поздравленного в день рождения, принявшие красный облик и слившиеся воедино с небосводом Иисус, Петр и Матфей, или все это вместе? Все, сложенное в единую мозаику? Москва встретила меня относительной прохладой - по телу аж мурашки пробежали. К самолету подогнали грузовик, и меня из одной металлической клетки сопроводили в другую, находящуюся в кузове. Как ни странно, из-за переплетенных железных прутьев я увидела того самого мужчину, который занимал за мной очередь и собирал деньги для моего отправления. Он попросил водителя не ехать быстро и довести меня в целости и сохранности. Вот только куда – я не услышала. Потом мужчина подошел ко мне и посмотрел мне в глаза. В том момент я чуть не провалилась сквозь грузовик под землю… Передо мной стоял Христос! И как это я не узнала тогда его без усов и бороды… - Спокойно, Петр, - сказал Спаситель. - Бог тебе в помощь. Присядем на дорожку. Я опустила свой зад на деревянный пол кузова, а Иисус сел прямо на асфальт летного поля. - Не подведи меня, Петр! - снова произнес Христос, поднялся и отправился кудато по взлетной полосе в сторону горизонта, все также поблескивая своим черным чемоданчиком. За двое дребезжащих суток водитель довез меня до родного хутора. Вся семья радостно накинулась на меня, едва я ступила на петровскую землю. «Буря, Буря!» - слышалось со всех сторон. Они плакали и отказывались верить своим глазам. А хозяин… Хозяин принес ржавые садовые ножницы и перерезал коричневый ремешок… Теперь меня нигде не привязывали. Гулять позволяли там, где я хочу, и я этим с радостью пользовалась. Все обдумав, на сороковой день пребывания в Петровске я собралась с мыслями и начала свою миссию. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы выглядела в тот день необычайно красиво. Золотистые маковки на синих куполах горели ярче, чем солнце, а резные белые ставни на фоне кирпичных стен так и манили внутрь. Я практически без шума протиснулась в приоткрытые двери. Сквозь отшатнувшихся людей я подошла к иконостасу, подняла свою правую лапу и перекрестилась… 14 Больше я никогда не видела ни Иисуса, ни его сподвижников, ни таинственного белоснежного облака, но каждый день мне снилось чистое красное-красное небо. Что это за небо такое? Кровь, сплошной вечерний закат, бесконечное поле бутонов мака, нижняя полоса огромнейшего российского флага, невероятная божья коровка без черных точек, расплывшийся во все стороны румянец с щек моих сестер-хозяек, бессчетное множество деталей от нашего красного трактора, зашкаливающая алым цветом рубаха с бельевой веревки, растянутой на противоположном берегу Медведицы, уши брата Юли и Лены Женьки - наказанного за что-то или поздравленного в день рождения, принявшие красный облик и слившиеся воедино с небосводом Иисус, Петр и Матфей, или все это вместе? Все, сложенное в единую мозаику? Может, поэтому у Петровска такой герб? 15
