Cruentus Автор и его e-mail: soul of satan Бета: Solar Рейтинг: NC
advertisement
Cruentus Автор и его e-mail: soul of satan Бета: Solar Рейтинг: NC-17 Направленность: Слэш. Пэйринг: Гарри Поттер/Драко Малфой Размер: макси Статус: закончен Отказ: Не извлекаю никакой коммерческой выгоды Предупреждения: смерть второстепенного персонажа, слэш Саммари: Гарри стал вампиром, потерял веру в людей и себя. Но тут нет никаких темных могущественных армий и бессмертных непобедимых героев. И это не партнерфик. Все действия героев совершаются абсолютно осознанно и по собственной воле. Пролог. Маленький мальчик сжался в комочек на мокрой деревянной скамейке в городском парке. После дождя его одежда промокла и прилипла к тощему тельцу. Уже наступила поздняя осень, поэтому ночи были очень холодными. Над головой в затуманенном городском небе сквозь толщу облаков светились тусклые звезды, а где-то, вдалеке над домами виднелся кусок круглой луны. Мальчик сильно дрожал и стискивал руками худенькие плечи, судорожно цепляясь за ткань огромной рубашки тонкими пальчиками. Зеленые глаза сверкали из-за стекол круглых очков с перемотанной скотчем дужкой. Он уже второй день бродил по незнакомым улицам, напуганный и беспомощный. Сейчас побег из дома уже не казался такой хорошей идеей. Но что ему оставалось делать? Он совсем недавно оправился после предыдущего наказания за воровство еды. Тогда дядя Вернон избил его так сильно, что сломал пару ребер. А вчера Гарри разбил любимую пепельницу дяди. У него просто ослабли руки от той нагрузки, которую взвалила на него тетка! Ведь он целый день занимался очень тяжелой работой по дому: чистил ковры, вытирал пыль, мыл и натирал паркет, выносил мусор и носил тяжелые горшки с домашними растениями. А его кузен Дадли смотрел телевизор и играл с противными друзьями, которые тоже частенько любили поиздеваться над бесправным ребенком. А он работал, как какой-то слуга. Другие дети упивались своим детством, но его, Гарри Поттера, окружала ненависть и опасность. Попадая вечером в свой тесный чулан под лестницей, он с наслаждением сворачивался в крохотный клубок под тонким одеяльцем. Многие дети его возраста боялись темноты, боялись оставаться одни, но для него же это была благодать. Он спасался в маленьком пыльном мирке и только здесь мог не бояться, что его ударит дядя, обзовет тетя, или отвратительный кузен натравит на него соседскую собаку, как он сделал это в прошлый раз. Иногда Гарри рассматривал шрамы на своем теле. Это не было чем-то определенным: он сам не знал, почему делает это. Может, детское любопытство, а может просто желание отвлечься от окружающего мира. Рядом с запястьем был огромный шрам от ожога - это он нечаянно обварился горячей водой. Тетя Петунья в тот день была в бешенстве, ведь он испортил какое-то ее блюдо, опрокинув на себя кастрюлю. Ей пришлось везти его к врачу, и от этого женщина злилась еще больше. А когда они вернулись домой, то у Гарри появился еще один шрам, теперь уже на коленке. Его тогда с силой швырнули на гравийную дорожку, и он пропорол штанину острыми камнями. Когда бы он ни получил очередную рану, царапину, порез или ссадину - у него всегда оставались шрамы. Нежная детская кожа была чересчур чувствительной к внешнему воздействию. Именно поэтому синяки, которые постоянно украшали его тело, не сходили по нескольку недель, а самые большие иногда и месяц. Но самым странным был его шрам на лбу. Так изображают молнии на картинках. Однажды он осмелился и спросил у тети, откуда у него эта отметина. На что та ему ответила, что это последствия аварии, в которой погибли его родители. Еще совсем недавно Гарри надеялся, что такое отношение к нему изменится и у него будет любящая семья, как у всех этих детей по телевизору, который ему иногда украдкой удавалось посмотреть. Но с каждым днем слабая надежда таяла, как первый снег и мальчик сорвался. Он испугался того, что с ним может сделать дядя за то, что он трогал его вещи. Поэтому он просто убежал… убежал и заблудился… Фонари слабо освещали пустынный парк, с неба падали последние дождевые капли, у ног растеклись грязные лужи, а изо рта вырывались горячие облачка пара. Гарри съежился и еще сильнее обхватил трясущиеся плечи. Он был слаб и вымотан. Ему отчаянно хотелось лечь, положить под нежную щечку холодную ладошку и уснуть. Голод не был непривычным. В конце концов, у Дурслей ему приходилось обходиться без еды и без воды гораздо большее количество времени. Но вот страх перед неизвестным… пугающие громады домов, жуткие завывания промозглого ветра и посторонние звуки сильно пугали шестилетнего ребенка. Гарри решил отвлечься привычным ему способом. Когда тетя Петунья начинала называть его «ненормальным мальчишкой», «обузой», «таким же уродом, как и его алкоголики-родители», то мальчик всегда вспоминал ту чудесную сказку, которую ему удалось однажды подслушать. Он пропалывал в саду клумбы с желтыми розами, когда из соседнего домика вышли мама с дочкой. Они расстелили плед и опустились на него. Солнце причудливо играло в светлых волосах вертлявой девчушки, которая звонко и заливисто смеялась, пытаясь схватить все, что было в пределах ее досягаемости. Ей было года четыре, и Гарри тогда с гордостью подумал, что он уже большой. Ведь ему только вчера исполнилось целых шесть лет! А значит, в этом году он пойдет в школу. Женщина на лужайке подтянула ребенка к себе на руки и положила на детские коленки большую яркую книжку. Следующие полчаса Гарри пытался не дышать и не двигаться. Он услышал первую в своей жизни сказку, и она показалась ему удивительной. В ней рассказывалось о волшебном городе, его обитателях и прекрасной принцессе, которую украл злой дракон, живущий в старом проклятом замке на вершине одинокой горы. Дракон на самом деле сам влюбился в юную красавицу, но она не отвечала ему взаимностью. Гарри слушал мелодичный ровный голос и все больше очаровывался тем миром, который перед ним открывался. Принцессу спас отважный принц, и они вернулись в свое королевство, победив могущественного древнего зверя. Волшебники очень долго праздновали эту победу и радовались их возвращению. Когда сказка закончилась, оказалось, что девочка уснула, и женщина поднялась отнести ее в дом. А Гарри еще долго сидел без движения и почему-то жалел одинокого дракона. И потом в самые страшные моменты своей жизни он вспоминал о том, что где-то есть совсем другой удивительный мир волшебников. И ему так хотелось очутиться там. Даже если бы пришлось сражаться со страшным драконом. Странный шорох вырвал его из приятных воспоминаний. Словно очнувшись, мальчик с новой силой ощутил сковывающий тело холод. Руки замерзли так, что сложно было ими даже пошевелить. Шорох повторился уже ближе, и Гарри начал испуганно озираться. ~*~*~ - Вайкур, ты чувствуешь это? – хриплый голос разрезал тишину ночи. Справа от рослого мужчины послышался какой-то шум и из-за угла дома вынырнул еще один человек. Оба были в рваных кожаных плащах и потрепанных дранных джинсах. Грязные темные волосы свалялись в жирные пряди и неопрятно свисали вдоль вытянутых лиц. Один мужчина сделал несколько шагов вперед и втянул в себя воздух. Его ноздри судорожно затрепетали, а верхняя губа, как у хищника перед нападением, вздернулась вверх, обнажая десны: - Ты чувствуешь это? - Браэн, нам нельзя… Этот запах… так пахнут маги. Если нас обнаружат, нам не избежать Азкабана. Довольствуйся маглами и успокойся. Радуйся, что мы вообще смогли ноги унести. Но второй мужчина не слушал своего собеседника, а зачарованно шел на тонкий сладкий пьянящий аромат: - Нет, нет, Вайкур… Ты только вдохни! Это же ребенок. Это запах страха и крови. Я хочу его, Вайкур. Черная тень метнулась к говорившему и в следующий момент рука оказалась в стальной хватке: - Нельзя! Это ребенок мага… - … но это очень слабый маг! Второй мужчина тоже потянул носом: - Он не слабый, он просто ослаблен. Ребенок в такой час один на улице! Он наверняка потерялся, его будут искать. Нам нельзя так рисковать! Но второй человек уже не слушал. Он отпихнул своего напарника и уверенным шагом двинулся в сторону темного парка: - Я не спрашиваю твоего совета. Я голоден и этот ребенок самый настоящий деликатес. - Ты убьешь его! - Мне плевать! – рыкнул мужчина и прибавил ход. ~*~*~ Мальчик вскочил со скамейки и начал пятиться вглубь сквера. Он никого не видел, но все его инстинкты вопили об опасности. Хотелось бежать, не оглядываясь или упасть на землю и разреветься, а еще больше хотелось назад, в собственный чулан, под тонкое одеяльце. Вдруг перед ним вырос высокий страшный мужчина, на его губах играла хищная улыбка, похожая на звериный оскал. В тусклом свете ночного города поблескивали длинные клыки. Незнакомец сделал шаг навстречу Гарри, и мальчик обмер от страха. Он смотрел в абсолютно черные газа без зрачков и радужки и не мог сдвинуться с места. Его просто парализовало от ужаса, и тело отказывалось повиноваться. А мужчина тем временем подошел к нему вплотную и присел на корточки. Гарри пытался сопротивляться собственному оцепенению, но просто физически не мог оторвать взгляда от глаз вампира. - А ведь действительно очень сильный маг. Жаль, что все так кончится… правда, малыш? Чужие холодные руки сжали его плечи: - Наклони-ка голову, сладенький. Гарри, как зачарованный выполнил просьбу незнакомца, склонив голову к правому плечу, и обнажая тонкую белую шею. Вампир облизнул губы и глухо зарычал, склоняясь к нежной коже. Последнее, что помнил Гарри – это ослепляющая боль и собственный крик, а потом все поглотила тьма. ~*~*~ Вампир оторвался от обмякшего тела и вытер губы тыльной стороной ладони: - Божественно. Вайкур, ты должен это попробовать. - Нет уж, спасибо. Я с самого начала был против этой затеи. Хищникам, вроде нас, запрещено нападать на волшебников. Это могут делать только Высшие вампиры. Я не хочу еще больших неприятностей, чем те, в которые мы попали. - Да ладно тебе, мальчишка все равно не выживет. У него воспаление легких и обморожение. А какая сладкая кровь… Я ничего подобного не пробовал. Невинный, маленький и такой нежный… Вайкур дернулся, как от удара. Есть хотелось невозможно, но здравый смысл все же не до конца оставил вампира. Поэтому он потянул напарника на себя и скрылся в тени высоких деревьев: - Быстро уходим… нас не должны увидеть… И две темные фигуры растворились во мраке улицы. ~*~*~ Гарри резко открыл глаза. Все болело, как после наказаний дяди Вернона. С неба светило яркое холодное солнце и в первое мгновение мальчику показалось, что он ослеп, и тело от макушки до пяток прошила сильнейшая боль. Он вскрикнул и выгнулся, цепляясь короткими ноготками за асфальт. Через секунду ощущение, что твое тело выворачивают наизнанку, прошло, и Гарри смог спокойно вздохнуть и снова открыть глаза. Вся улица расплывалась, предметы казались смазанными. Гарри дотронулся рукой до глаз и с удивлением обнаружил, что очки на нем. Тогда мальчик сорвал их, и тут же все вокруг приобрело четкость. Он стал видеть так хорошо, как никогда. События ночи медленно всплывали в детском сознании, заставляя заново переживать тот страх и боль. Перед тем, как провалиться в забвение, Гарри подумал, что он умирает. Но сейчас… он жив… и с каждой минутой чувствует себя все лучше. Мальчик для надежности ощупал свое тело - нигде от прикосновений не чувствовалось боли, как это бывает после побоев. Значит, его не били, но что же тогда это было? Кто эти люди с клыками? Он не знал ответов. Гарри аккуратно сел и огляделся по сторонам. Он был рядом со вчерашней скамейкой, как раз там, где на него и напали. Тело нещадно чесалось, словно ему за шиворот высыпали мешок опилок. Он, пошатываясь, поднялся с холодной земли и сделал несколько шагов. Вдруг в голове, словно что-то взорвалось, и он снова с криком упал на парковую дорожку. Несколько секунд мальчик раскачивался из стороны в сторону, впиваясь в собственные волосы пальцами, пока боль не исчезла совсем, и тогда он услышал возмущенный женский голос: - Сколько можно? Сейчас раннее утро, я иду с дежурства. На работе сегодня было семь вызовов! Что еще ты от меня хочешь? Я не поеду к Фрэнсис. Большей зануды я в жизни не встречала, полчаса в ее компании равноценно пяти годам пыток. Гарри оглянулся, но вокруг никого не было, и лишь в самом начале аллеи какая-то женщина говорила по телефону. Но это невозможно услышать на таком расстоянии! Потом разговор вдруг резко прервался и слух вернулся в норму, зато теперь Гарри видел, что у нее на левой ноге родимое пятно, а на шее золотой кулон в виде какого-то диковинного цветка. Гарри сморгнул и наваждение исчезло: “Да что происходит?!” Поморгав еще какое-то время, он поднялся и пошел к главной городской улице. ~*~*~ В городе на одной из площадей его нашла полиция и вернула назад к Дурслям. Они были бледные и явно перепуганные. Гарри не знал почему, но после этого инцидента с побегом родственники еще долго обходили его стороной. А через пять лет пришло письмо из Хогвартса… Глава 1. Яркая вспышка Авада Кедавры, чей-то крик… мертвое тело Седрика, хриплый шепот Волдеморта, писклявый голос Хвоста и боль… сильнейшая всепоглощающая боль. Призрачные силуэты родителей. Такие родные, любимые, вечные, но такие далекие, нереальные, туманные… спасение и ад… персональный ад на протяжении года… злость, снедающая, стремительная… предательство за предательством, боль, растерянность, обида… ярость… игра в молчанку с Дамблдором, ненависть… сражение в Министерстве, кровь, адреналин, страх… за себя, за друзей, за Сириуса… смерть… боль, ярость, апатия… борьба с самим собой… туман… забвение… боль… Гарри выгнулся на кровати, неуклюже заломив под себя руку. Этот кошмар преследует его все лето. Но сегодня он как никогда реалистичен. Подросток метался по сбившимся простыням, сминая мокрую от пота ткань пальцами. Шелест голоса Тома Риддла, попытки отделить чужой разум от своего, попытки вызвать в душе забытое чувство любви, вытянуть его сквозь пелену отчаяния, сквозь образ мертвых глаз Сириуса. Вытянуть и бросить под ноги Волдеморту, позволить топтать свое сердце, рвать душу на тысячу осколков. Словно кислотой по нервам срываться на крик, произнося эти глупые речи о любви и дружбе… нет ее, нет… для Мальчика-который-выжил. И вдруг сон начал меняться: такого ни разу не было. Перед внутренним взором предстал холодный парк, густые черные тени деревьев, чьи-то страшные силуэты. Под кожу в теплой комнате второго этажа дома на Тисовой улице пробирался болезненный холод, дыхание сорвалось, изо рта стали вылетать ледяные облачка пара, кровь остановилась на мгновенье, которое показалось вечностью, и вены сжались до агонизирующих ниток, смыкаясь с артериями, пока горячий алый поток не заставил сердце отчаянно забиться. Кожа у основания шеи вспыхнула огнем, словно ее вспороли ножом. Ощущение чего-то инородного проникающего под пульсирующую плоть – туда, где бьется жизнь. Снова боль. Такая привычная за эти годы, почти родная и долгожданная, сладкая… Тонкая горячая струйка стекла по ключице, впитываясь в ворот грязной мокрой футболки и багровый всполох, тонущий в мареве спасительного тумана. Гарри с криком резко сел на кровати, мгновенно сбрасывая с себя остатки кошмара: “Что это было?” Он нервно сдернул с себя верхнюю часть пижамы и судорожно осмотрел воротник – ничего. Гарри почувствовал, как головная боль тупым раскаленным гвоздем с каждым ударом настенных часов вколачивается все глубже в воспаленное сознание. Юноша провел трясущимися пальцами вдоль левой стороны шеи. Под грубой кожей фаланг отчетливо проступала шероховатая воспаленная поверхность. Гарри рывком вскочил с кровати и добежал до ванной. Быстро хлопнув рукой по выключателю, он наклонился к мутному зеркалу. На нежной, чуть тронутой загаром коже, от чувствительного места за ухом, к самой ключице тянулась черная вензелеобразная татуировка. В своеобразном рисунке вились неизвестные узоры, сплетаясь древними рунами. Каждая линия, каждый изгиб и знак были тонкой филигранной работы, словно на плечо легла ночная тень, а не обычные чернила. До нее хотелось дотронуться, прикоснуться губами, попробовать языком… Гарри удивился подобному нарциссизму со своей стороны и задался вопросом, откуда она могла взяться. Сделав себе заметку спросить у Гермионы или Рона, есть ли в волшебном мире такие татуировки, которые делаются без ведома «холста», и на расстоянии, он еще раз провел пальцами по красивому рисунку. Хмыкнув от абсурдности собственных мыслей, Гарри внимательней всмотрелся в зеркало. Что-то было не так помимо татуировки. Что-то неуловимо изменилось… Будто было всегда, но внезапно исчезло. И тут до героя дошло: очки. На нем не было очков, и он прекрасно видел без них. Гарри потрясенно смотрел на свое отражение, лихорадочно соображая, что ж это такое творится, когда увидел, что и шрам на его лбу тоже исчез. Сердце замерло и снова забилось с бешеной скоростью. Он лихорадочно начал осматривать собственное тело: ни одного синяка, шрама или царапины не осталось. Все это было очень странно и граничило с безумием. Если шрам исчез, значит, Волдеморт мертв? Но быть такого не может, Гарри бы почувствовал разрыв ментальной связи, да и ему бы первому сообщили об этом. Значит, этот вариант отпадает, как идеалистически-утопический, и надо возвращаться с небес на землю. Остается только одно логическое объяснение всему произошедшему: шрамы с очками исчезли, на теле появилась потрясающая татуировка – кто-то в серьез занялся его имиджем. Успокоив себя этой мыслью и запихав подальше все страхи и подозрения, Золотой мальчик пошел обратно в свою комнату. Забрался в кровать, бросив на циферблат с фосфорными цифрами быстрый взгляд, отметив, что спать ему осталось не больше двух часов, он удобнее устроился под тонким одеялом и пробормотал: - С днем Рождения тебя, Гарри Поттер. ~*~*~ - Гарри! Ты с нами или нет? - А? Герми, извини, я отвлекся… Ты что-то говорила? Девушка недовольно поджала губы: - Да. Я уже пятнадцать минут говорю о том, что за учебниками в Косой переулок мы так и не сходили. Рон недоверчиво посмотрел на девушку: - И ты, поэтому так переживаешь? Мама же сказала, что мы пойдем туда на днях с Тонкс. - Но я хотела бы уже посмотреть, что мы будем проходить в этом году. И да, никто из нас еще не сделал ни эссе по Трансфигурации, ни лабораторный анализ корней арума по Зельеварению. К тому же… Гарри снова уставился в окно, отрешаясь от гневных речей подруги. Гермиону тоже сильно потрясли события в Министерстве. Сейчас она круглыми сутками сидела за книгами и пыталась запомнить все: каждую строчку, букву, предложение. Она твердо уверена, что знание - сила, как бы банально это ни звучало. В доме Блэков огромная библиотека. Но здесь очень пусто без Сириуса… Гарри уже пять дней на Гриммаулд-плэйс, но ощущение, что вот-вот в комнату войдет улыбающийся крестный, обнимет и скажет что-нибудь, насмешливо прищурив глаза, такое реальное и болезненное, что хочется сбежать, забиться в угол и плакать от бессилия. Друзьям тоже здесь теперь неуютно… Да и кому будет комфортно в доме покойника? Пожалуй, только Дамблдору. Не смотря на то, что особняк перешел в полное владение Гарри, директор все равно распоряжается тут всем, как у себя в школе. Ах, да… Дамблдор… Старый кретин из-за которого все пошло наперекосяк. Который из-за каких-то своих соображений скрыл от своего Золотого мальчика всю важную информацию… информацию, которую Гарри необходимо было знать, чтобы ничего этого не произошло... чтобы он не потащил своих друзей на верную смерть в Отдел тайн, чтобы не поверил Волдеморту, чтобы понял почему сходит с ума, испытывает ярость, почему видит убийства и пытки каждую ночь. Ему жизненно необходимо было знать о пророчестве, о целях Тома Риддла. Ему не сказали, от него скрыли, отгородились, как от душевнобольного, не поддержали. Он не хотел этой войны, ненавидел свою жизнь и иногда жалел, что остался жив после той злополучной Авада Кедавры много лет назад… Почему-то в памяти всплыли слова Молли Уизли, услышанные им вначале пятого курса: «Надеюсь, ты не забыл слова Дамблдора… Гарри не должен знать больше, чем ему необходимо знать… ты еще учишься в школе, Гарри… у Дамблдора наверняка были причины для того, чтобы не позволять знать слишком много…» Да, он не забыл эти слова, сказанные в запале. Они очень хорошо впечатались в его память. И сейчас он не мог не смотреть на мать Рона без презрения во взгляде. Как бы ни старался. Эти люди… казалось, такие родные, оказались тихими предателями… кто сознательно, кто неосознанно… но каждая утаенная от Гарри информация рвала ту непрочную ниточку, которую он, после стольких лет, прожитых в ненависти и отчаянии, согласился протянуть окружающим. Все изменилось этим летом. Со дня его шестнадцатилетия каждую ночь повторялся один и тот же сон, сопровождающийся физической болью. Сон-воспоминание… Медленно к нему приходили образы прошлого… его побег из дома Дурслей… Раньше он думал, что это был просто кошмар, а теперь оказалось, что это прошлая реальность, спрятанная так глубоко в сознании, что уже и не вспомнить. Видимо, он, как многие маленькие дети, пережившие сильный шок, насильно похоронил это воспоминание, заставив себя думать о нем, как об обычном кошмаре. Но теперь, каждую ночь, все четче и четче в сознании всплывают забытые картины. И сейчас он уже не сомневается, что тогда его укусили вампиры. Он вспомнил их разговор, до мельчайших подробностей, до каждого вздоха. Вспомнил жадное дыхание на своей шее, холодные пальцы, сжимающие плечи и обещание скорой смерти… Но он не умер, он опять не умер! Сначала нормализовалось зрение, с тела исчезли все отметины, кроме теневой татуировки. Потом он стал видеть в темноте, видеть так, будто над головой светит полуденное солнце. Обострилось обоняние и слух. Он просыпался по ночам с беззвучным криком на губах и потребностью в чем-то… чем-то жизненно необходимом… Все встало на свои места, когда он в первый же вечер в доме Блэков пошел в библиотеку и прочитал нужную литературу. Огромный толстый фолиант с вытертой обложкой и золотыми тиснеными буквами на распадающемся переплете дал ответы на многие вопросы и подтвердил многие догадки. Запретная книга, темная книга… Гарри долго потом не мог уснуть, кутаясь в кофту с высоким воротом. Он вампир… не просто вампир, а Высший… Организм смог не только перебороть вирус, но и вступить с ним в симбиоз. Этот процесс зависит от силы волшебника. Магловский ребенок обязательно бы умер там, на асфальте рядом со старой парковой лавочкой. Но он, черт возьми, выжил и смог подогнать под себя смертельные гены. От вампира-хищника нельзя заразиться, и умереть от его укуса тоже невозможно. Но он тогда был очень слаб: замерз, устал и эмоционально вымотался, поэтому те двое и думали, что он не доживет до утра. Но это же Гарри Поттер! Его смертельным проклятием не взяло, а тут какой-то укус… Вирус попал в кровь и «уснул» до определенного момента. Теперь Гарри вступает в свои права… Информация, свалившаяся на него, заставила беззвучно стонать и плакать: снова выделился, снова не такой… Выжил, выжил лишь благодаря полученным способностям… несправедливо, нечестно… Мысли терзали и не давали покоя, но длинными строчками со страницы на страницу тянулось неопровержимое доказательство того, что жизнь в очередной раз поиздевалась над Золотым мальчиком. Высшие вампиры – это вершина иерархии созданий тьмы. Они смертны, как и люди, чувствуют боль, имеют красную кровь и не отличаются долголетием. Они переняли лишь лучшие особенности обычных кровопийц: ночное зрение, отличный слух и обоняние, великолепная ментальная защита от любого вторжения, гипноз, быстрая регенерация небольших повреждений и возможность исцелять, большая физическая сила, способность быть невидимым и умение стирать память. Но за все надо платить… жажда крови, которая толкает хищников охотиться каждую ночь, искать способ выжить, передалась и Высшим вампирам. Только им, в отличие от низших собратьев, требуется утолять голод лишь раз в месяц – в полнолуние. Гарри фыркнул: “Как пафосно… Словно фильм ужасов. Вампиры, полнолуния, старинные замки, злодеи… только возлюбленной не хватает…” Прочитав море литературы и проанализировав всю полученную информацию Гарри утешился тем, что он человек… просто с темными инстинктами… Он не несет смерти, не причиняет боли… судя потому что он прочитал – укус Высшего вампира – это неземное блаженство. Когда друзья его увидели на пороге особняка, то замерли на мгновение. На лицах обоих читалось неподдельное изумление. И Гарри понимал почему. Кровь вампира исподтишка меняла его… Черты лица стали более четкими, в них угадывалась сила и властность, движения стали плавными, тягучими, он вырос на четыре дюйма, волосы немного отросли и престали топорщиться, мягкой волной ложась на плечи и отливая темной синью в свете факелов. Глаза стали более темными, зелеными, словно море перед бурей и в них так же плескалась опасность. Татуировка великолепно завершала образ. Он стал прекрасен. Люди на улице оборачивались и замирали, когда он проходил мимо, пожирали глазами, некоторые даже пытались дотронуться. Это раздражало и злило. Ему хватало внимания и в магическом мире, не хотелось привлекать его к себе еще и в магловском. Однако после одной достаточно громко сказанной фразы очень красивой девушки своей подруге Гарри все же сменил гардероб. Теперь у него были вещи его размера и более высокого качества, чем те обноски Дадли. Преображение было настолько резким и неожиданным, что многие пытались допытаться все ли с ним в порядке, чем страшно раздражали героя магического мира. Он еще так мало времени провел с друзьями, но уже смертельно устал. От них, от Ордена, от людей в целом. Все от него чего-то ждут, о чем-то просят, на что-то наедятся. А он… он простой подросток… да со своими скелетами в шкафу и повидавший на своем веку не мало, но это не меняет его возраста. Все забывают, что у него тоже есть потребности… он не гребаный Супермен и уж точно не альтруист. Он мученик… Да, это позорно жалеть себя, но он эгоист... он хочет быть эгоистом, хочет плюнуть на эту сраную войну, уйти, сбежать, забыться… И самое страшное, что он понимает, каким бы ублюдком не был Дамблдор, какие цели бы не преследовал, Волдеморт однозначно хуже. Безумный тиран и диктатор, адепт собственных же идей с манией величия, который пытками пытается вытравить из своего характера самые гнусные, по его мнению, черты, такие как доброта и милосердие. Мир под его началом превратится в ад. Пусть старый маразматик, пусть манипулятор, но он может создать хоть какую-то иллюзию рая, даже, если под этим стремлением реализует какие-то собственные амбиции. А Гарри… Гарри просто устал. Есть такое ощущение, как вселенская усталость… Может, так сказывается темное его начало, но Поттер сомневался, что дело в этом… - Гарри! Ты опять меня не слушаешь! - Ты что-то сказала? Глава 2. Гарри сидел у самого окна один в купе. Друзья ушли в вагон для старост, а он решил, что не хочет никого видеть, поэтому просто запечатал дверь заклинанием. В последнее время творилось что-то странное. Он словно потерял тот самый стержень в жизни, который его еще держал на поверхности. Теперь навалилась апатия и безразличие. Ко всему… ко всем… к жизни… Друзья заняты друг другом и стараются не надоедать ему лишний раз. Они наивно решили, что Гарри сейчас нужно побыть в одиночестве, что бы пережить смерть Сириуса. Никто в этом чертовом Ордене Феникса не знает, какой у него теперь слух. Его считают ребенком, сосунком, не способным ни на что, кроме как совершать безрассудные глупости, вроде той, что произошла в Отделе Тайн. В разговоре с Грюмом Дамблдор на фразу Аластора, про то, что «мальчику тяжело после потери крестного», ответил, что Гарри сам виноват в своих безрассудстве и порывистости. О, как сладко и обидно одновременно осознавать, что ты теперь практически всемогущий и как больно знать, что весь мир, который окружал тебя до этого, может в одночасье обернуться адом, лишь сбросив маски. Все оказалось красивой фальшивкой. Даже друзья… они боятся, что он сойдет с ума и станет жестоким, боятся, что однажды он может стать вторым Волдемортом. Любят, но боятся. И это лицемерие, эта двуличность, режет получше любого ножа. С каждым днем что-то в груди откалывается и умирает. Лепесток за лепестком, грань за гранью осыпается мертвая душа. Сколько там осталось еще осколков до того пока она не растворится в жестокости окружающих полностью? Пока он не станет пустой оболочкой, которой не будут страшны даже дементоры, потому что все счастливые воспоминания, которые у него были теперь вымараны и перечеркнуты кровью дорого сердцу человека, предательством и ложью. Одинокая слезинка скатилась по щеке и затерялась в вороте белой рубашки. Никто не больше не узнает, что Гарри Поттер может плакать… ~*~*~ Большой зал быстро заполнялся учениками. Над столами мягким светом искрились тысячи свечей, а зачарованный потолок был затянут грозовыми тучами. Рон с Гермионой в голос ругались из-за какой-то ерунды, отчего у Гарри разболелась голова. Распределительная Шляпа выкрикивала названия факультетов, а где-то на периферии сознания таилась мысль о том, что его от всего этого порядком тошнит, и нет уже того трепета и предвкушения. Нет восхищения при виде самого великого волшебника современности, сердце не замирает от радости, а глаза не искрятся счастьем. На факультетских столах появилась разнообразная еда: баранина с подливой, пудинги, картофельная запеканка. Гарри окинул стол равнодушным взглядом и снова уставился в пространство. Чужие голоса сводили с ума, и хотелось повеситься. Привыкнуть к новым способностям оказалось значительно сложнее, чем он представлял. Слух то становился острее, то притуплялся, что очень мешало, а иногда и доводило до неконтролируемых выбросов стихийной магии. Поттер каждый день был вынужден начинать с упражнений по самоконтролю и сказать, что он далеко продвинулся – было бы самым настоящим враньем. Запахи жаренного мяса раздражали нежные рецепторы и вызывали тошноту. Хотелось скорее подняться в комнату, задернуть полог и лечь спать. ~*~*~ Драко Малфой сидел в купе Хогвартс-экспресса и смотрел на проплывающий мимо пейзаж. За окном мелькали деревья, а черное небо не освещала ни одна звезда. Ветер гулял по вагону, заставляя сильнее кутаться в мантию. Рядом на сидении вертелась Паркинсон, что-то рассказывая Блейзу, и отчаянно жестикулировала. Малфой не слушал и не смотрел… он думал над тем, что оставил в поместье больную мать, что отца, несмотря на все взятки, взносы и связи, все-таки посадили в Азкабан, что Темный Лорд оккупировал их поместье. А еще он думал о той аудиенции, на которую вынужден был попасть и о том, как он разочаровался в великом Темном маге. Думал о том, что его семья теперь в опале, дом заполнен Пожирателями смерти, а род в немилости у обеих сторон. И как выкручиваться из этой ситуации Драко не имел ни малейшего понятия. Он даже отказался от традиционного рейда по всем купе в поисках Золотого трио, чем ни мало удивил своих товарищей, которые сейчас все взахлеб делились впечатлениями о прошедшем лете. Как только Малфой оказался на перроне, по взглядам, по интонациям, по жестам молодой аристократ сразу понял, что его авторитет на факультете уже на порядок ниже прежнего, если таковой вообще еще остался. Теперь у него больше нет того влияния, что прежде. Известная фамилия вываляна в грязи, а он сам уже не тот наивный надменный мальчишка. Почему-то уже не хотелось что-то кому-то доказывать… хотелось просто выжить… На ужине в большом зале было ужасно скучно. Погруженный в свои мысли Малфой на обращал внимание на окружающих людей и на происходящие вокруг события. Он невидящим взглядом смотрел в тарелку и старался привести свои эмоции в хоть какое-то подобие порядка. Он сидел так уже достаточно долго, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он наткнулся на Золотого мальчика. От удивленного вздоха его удержала лишь многолетняя выдержка. Поттер совершенно изменился. Не было больше того растрепанного несуразного подростка. Теперь за Гриффиндорским столом сидел красивый, можно сказать прекрасный парень. Иссиня черные волосы, идеально обрамляли овал лица, чувственные губы кривила слегка болезненная улыбка, в свете свечей и факелов длинные ресницы отбрасывали неровные тени на слегка покрытую загаром кожу. На нем теперь была одежда по размеру. Из-под распахнутой мантии виднелась обычного покроя белая рубашка, а на шее… о Мерлин, это самая красивая татуировка, которую Малфой когда-либо видел. У Драко против воли широко распахнулись глаза: да, Поттер стал, просто воплощением порока с такой темной мрачной красотой. Драко посмотрел своему врагу в глаза и замер. Сердце пропустило несколько ударов и остановилось совсем. Его глаза… они были абсолютно пусты, словно у гриффиндорца высосали душу. Малфой уже видел такой взгляд – в Азкабане, когда ездил навещать отца. Тогда ему было очень неприятно, когда пустые глазницы устремляли сквозь него свой взор, но теперь ему стало по-настоящему страшно. Судя по всему, друзья Поттера ничего не замечали: Уизел продолжал есть так, будто его годами не кормили.. ну что с него возьмешь?.. нищеброд… а грязнокровка что-то рассказывала этому педику Финнигану. А Поттер продолжал смотреть на Малфоя, вернее сквозь него, куда-то в пустоту. Драко моргнул и вдруг у гриффиндорца на самом дне глаз вспыхнули красные искры, отчего у слизеринца по спине пробежал холодок. Но тут Поттер тоже моргнул и видение пропало. Малфой отвернулся, решив обдумать все это вечером более тщательно. Золотой мальчик изменился, что-то с ним произошло и Малфой узнает что именно, чего бы это ему ни стоило. Он решил… ~*~*~ - Гарри, подай мне, пожалуйста, четырехлистник. Гермиона стояла перед Поттером с вытянутой рукой и ждала выполнения собственной просьбы. Под тонкой кожей запястья четко выделялись голубоватые вены, а в ушах вампира отдавался ток крови. Сегодня двадцать седьмое сентября, день полнолуния. Уже третьи сутки было сложно сосредоточится на окружающем мире. Жажда застилала разум, в голове нестерпимо шумело, а перед глазами прыгали разноцветные звезды. От этого доверительного жеста перед вампиром у Поттера практически сорвало крышу. Захотелось прямо здесь, в классе, припасть к теплой коже и прокусить ее до кости, почувствовать на языке железный привкус крови... Остановил его чей-то внимательный взгляд. Гарри поднял голову и увидел Северуса Снейпа. Да, класс Зельеварения не самое лучшее место для обеда. Юноша неимоверным усилием воли заставил взять себя в руки и передал подруге то, что она просила. Весь оставшийся урок он старался не встречаться глазами с профессором. С обонянием и фотографической памятью вампира занятия стали даваться гораздо легче. Даже Зелья уже не казались таким кошмаром, как раньше. Мерное течение урока прервал удар колокола и все начали собираться, чтоб быстрей покинуть класс. Гарри сложил свитки пергамента и перья с чернильницей, перекинул сумку через плечо и уже собирался направиться к выходу из ненавистного кабинета, как был остановлен мастером Зелий: - Мистер Поттер, задержитесь. Рон с Гермионой с сочувствием посмотрели на него: - Мы подождем тебя снаружи. Поттер медленно подошел к столу Снейпа. Странно, но теперь учитель ни капельки не трогал его. Если раньше, только при виде профессора в нем просыпалась дикая злость, то теперь со дна души поднималось лишь равнодушие и легкая скука. - Да, профессор? Снейп наклонил голову и внимательно посмотрел на студента. Он еще первого сентября заметил отсутствующий взгляд мальчика. Да, он ненавидел этого выродка Джеймса Поттера, но все же он не был идиотом и прекрасно понимал, что это лишь проекция неприязни с объекта на объект. Сегодня, когда зельевар случайно посмотрел на Поттера во время урока, то его прошиб холодный пот: у мальчишки в глазах плясали алые искры. Но когда гриффиндорец поднял на него взгляд, то наваждение пропало. И его реакции… Он стал равнодушным… ко всему… к друзьям, к его подначкам, к оскорблениям младшего Малфоя. Он лишь безразлично заглядывал в глаза, отчего казалось, что перед тобой раскрывается вечность. Дамблдор списывал все на смерть его крестного, но самому Снейпу казалось, что дело тут совсем не в этом. И сейчас этот парень стоит перед ним с таким видом, будто ему неважно, что и кто ему говорит. Будто ему вообще уже все неважно. Такое равнодушие пугает… Он изменился, стал красивым. Зельевар часто слышит в коридорах восторженные ахи и вздохи глупых девчонок, и даже робкие комплименты от мужской половины Хогвартса. Но эта красота… вселяет ужас и какой-то священный трепет. Что же произошло с ним за это лето? Гарри молча терпел разглядывания со стороны профессора. Он уже привык, что с новой внешностью он стал объектом внимания всей школы. Но такой проницательный взгляд раздражал сущность вампира. Хотелось уйти в тень, стать невидимым. Вдруг он почувствовал осторожное проникновение в собственное сознание: “Ах вот оно значит что… Катитесь-ка Вы из моей головы подальше, профессор, а желательно к черту”. И он очень грубо вышвырнул Снейпа из собственного сознания, с удовольствием наблюдая за вытягивающейся в немом удивлении физиономией мастера Зелий. Для полного эффекта Поттер ухмыльнулся самой своей гадкой улыбочкой и, не говоря ни слова, ушел вон из подземелий, оставляя в одиночестве до крайней степени сбитого с толку учителя Зелий. Глава 3. Малфой почти месяц не спускал глаз со своего извечного врага. Поттер изменился. Окончательно и бесповоротно. Стал абсолютно другим. Исчез тот герой, который сломя голову мчался на помощь по первому зову. Его глаза больше не искрились от смеха, и ни разу с начала года этот новый Поттер не улыбнулся. Он не реагирует на внешние раздражители, да что там говорить: даже их перепалки теперь потеряли прежний дух соперничества. - Что, Поттер, тебя наконец-то подобрали маглы поприличней? Стало стыдно ходить так, будто ты одеваешься на помойке или просто статус Избранного не дает Золотому мальчику покоя? Вперед выступил Уизел. Он побагровел, так, что Малфой со стопроцентной уверенностью предсказал ему сердечный приступ. - Отвали, Малфой! Тебя сюда не звали! - А мне и не нужно твое приглашение, нищеброд. Что, Потти, язык проглотил? Предоставляешь разобраться со мной своим цепным собакам? Сколько ты им платишь за охрану? Это поэтому семья Уизли так лижет твою геройскую задницу? Вдруг Гарри посмотрел на Малфоя. Пустой, безразличный, безжизненный взгляд. У Драко чуть не подкосились ноги от отчаяния: казалось, что Поттер высасывает из него душу. Черные глубокие зрачки, на дне которых плещется тьма и отчаяние. Кто-то еще что-то говорил вокруг, кажется, Уизли порывался начистить слизеринцу морду, а его успокаивала грязнокровка. Малфою было все равно. Он лишь с ужасом смотрел в глаза Поттеру. А потом зрительный контакт прервался, и Золотое трио поспешило уйти. Позже Драко долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и пытаясь отыскать ответ: когда ему вдруг стало так важно, что бы прежний Поттер вернулся к жизни? ~*~*~ Полная луна светила в открытое окно Гриффиндорской башни. Еще по-летнему теплый ветерок ласкал газовые занавески на окнах. Ничто не нарушало тишину, кроме сонного дыхания четырех человек. Гарри тихо выскользнул из своей кровати, и через мгновенье его смогла бы увидеть разве что кошка. Он медленно и бесшумно шел по холодным коридорам каменного замка. Лестницы послушно замирали перед ним, а портреты удивленно следили за движущейся совершенно самостоятельно тенью. Все чувства Гарри обострились: он слышал каждый шорох за три этажа отсюда, он видел каждую мелочь, словно днем, и он вдыхал запах… запах человека, кожи и крови… Где-то здесь, недалеко… Поворот, еще поворот, два пролета, небольшой коридор и вот оно… Чжоу Чанг, сидящая в одиночестве на подоконнике восточной башни. Что она тут делает так поздно? А хотя… Какая разница? Ему это только на руку. Девушка смотрела на улицу. Ее кожа, освещенная лунным светом, манила, а аромат жизни просто опьянял. Резцы сами собой трансформировались в острые белоснежные клыки, а рот наполнился слюной. Гарри вышел из тени и все так же бесшумно подкрался к жертве. Он не хотел сегодня ни гипнотизировать, ни стирать потом память. Он всего лишь жаждал утолить голод. Еще секунда, и он до кости прокусил кожу на подъеме шеи. Девушка закричала: он знает, как ей больно... Говорят, поцелуй Высшего вампира – это рай на земле. Да, это так. Но только если сам вампир пожелает подарить подобное удовольствие. На самом же деле это может быть и мучительно больно. А эта дрянь достаточно вымотала ему нервы в свое время. Чанг затихла в его объятиях и лишь тихонько постанывала: ей сейчас тяжело двигаться, на нее накатила огромная усталость. Гарри почти нежно лизнул след укуса на шее. Минута - и плоть снова срослась. Гарри круговым движением коснулся ее виска, и девушка уже ничего не вспомнит о событиях сегодняшней ночи А он растворился в воздухе: кажется, сюда кто-то спешил, ведь она так кричала. Ну что ж, пусть... А он отправится спать. ~*~*~ Гарри сидел в Большом зале и лениво ковырялся вилкой в тарелке. После утоления вампиром голода есть не хочется примерно два дня. Но хотя бы делать вид, что он ест, ему необходимо. Не хватало еще, чтобы проницательный манипулятор что-то заподозрил. Или Снейп, который в последнее время глаз с него не спускает. Гермиона о чем-то болтала с Лавандой Браун, а Рон в сумасшедшем темпе списывал эссе по Трансфигурации, которое, естественно, забыл сделать сам. Гарри вздохнул и нервно откинул со лба темную прядь волос. Каких трудов ему стоило создать заклинание, возвращающее телесные отметины! Ему пришлось пролистать много книг по целебной магии и вывести формулы, обратные заживляющим заклятиям. Но это того стоило, и шрам на лбу вернулся. Как бы юноше ни хотелось избавиться от него навеки, он также понимал, что последствия Авада Кедавры так легко не исчезают, и внезапная пропажа шрама вызвала бы чересчур много вопросов. Овсянка уже давно остыла, и юноша отставил тарелку в сторону, встретившись взглядом с голубыми глазами за стеклами очков-половинок. “Проклятый старик…” Гарри взял кусочек бекона и наконец-то почувствовал, что его больше не разглядывают, как витринный экспонат. Юноша покрутил в руке нож из столового серебра и усмехнулся про себя: это просто прекрасно, что Высшие вампиры не реагируют на этот металл. Иногда Гарри даже нравилась такая конспирация. Никто не лез к нему в душу, которой и так осталось катастрофически мало, никто не сканировал мысли и не читал его, как открытую книгу. Теперь стало легче дышать… Рон рядом дернулся и прошептал какое-то проклятие из-за ошибки на пергаменте. Гарри зашипел и отшвырнул нож в сторону: на белую скатерть упало несколько капелек крови. Поттер достал волшебную палочку и прошептал: - Tergeo, - кровь исчезла с поверхности стола, вместе с мелкими крошками и каплями джема. Гарри повернул ладонь и осмотрел: никаких порезов не было и в помине. Всетаки регенерация – это, наверное, самое полезное из его новоприобретенных способностей. Он еще раз повернул ладонь и поднял голову, встретившись с изумленным взглядом серебристых глаз. Гарри выругался, и сказав Рону, что подождет их в классе, вылетел из зала. - Чертов хорек! ~*~*~ - Драко, съешь хотя бы яблоко! Ты же себя голодом заморишь! Малфой поднял голову и уставился на Паркинсон с нескрываемым отвращением. Сколько еще эта дура будет виться вокруг него? Неужели ей непонятно, что она последняя девушка Хогвартса, на которую он посмотрит? - Я буду есть тогда, когда посчитаю нужным. И в твоих советах нуждаюсь в последнюю очередь. Ясно? – сейчас его тону позавидовал бы даже Снейп – столько арктического холода в нем было. Девушка нервно заерзала на скамье и повернулась к Милисенте. А Драко перевел взгляд на учительский стол. Их декана сегодня не было на завтраке, да и Зелья отменили… Наверняка это Вызов. Темный Лорд в последнее время как с цепи сорвался: Малфой слышал, что он запытал отца Гойла практически до смерти. Мужчине чудом удалось выжить. Парень качнул головой, стараясь отогнать непрошенные мрачные мысли, и посмотрел на гриффиндорский стол. Грязнокровка размахивала вилкой, на которую был наколот кусочек яичницы. Слизеринец скривился: ну что за манеры? Уизел что-то строчил, видимо, что-то очень умное - вон как покраснел… А Поттер размазывал по тарелке овсянку. Тряхнул своей головой, откидывая черные, как смоль волосы со лба. “Ну конечно - знаменитый шрам. Избранный ты наш, гроза Темных Лордов…”. Вот он поднял голову, посмотрел на директора и с бесстрастным выражением лица запихал в рот кусочек бекона. Нищеброд дернулся, и Поттер порезался. “Мда… Обычная кровь, такая же красная, как и у всех… Что же в тебе особенного? Что изменилось? Почему ты стал ходячей тенью?”. Драко проследил за таким привычным пассом палочкой и сорвавшимся с ненавистных губ «Tergeo». Поттер внимательно посмотрел на свою ладонь и улыбнулся уголком рта. Малфой в удивлении приподнял брови: как можно улыбаться собственной крови? Кровь – значит боль. А Драко боялся боли, он ее не переносил. Это слишком сильное чувство, вызывающее слишком сильные эмоции. Боль – это страх… Как можно радоваться страху? Но Поттер действительно улыбнулся... Малфой проследил за его взглядом, и тут его глаза расширились в изумлении: никаких повреждений - чистая, абсолютно здоровая ладонь. Драко вздрогнул и посмотрел в прищуренные изумрудные глаза, теперь уже не спрятанные за стеклами очков. Поттер явно злился на свою оплошность - он что-то сказал Уизелу и вылетел из зала. А Малфой еще долго сидел, глядя в одну точку, и думал, свидетелем чего же он только что стал?.. ~*~*~ -Гарри, ну это же будет так весело! -Гермиона, сколько раз тебе повторять, что я не буду участвовать в этом фарсе. Хочешь развлечений – пригласи Рона, а я на этот чертов маскарад к мадам Розмерте не пойду! -Дружище, ты нас пугаешь. Мы понимаем твое состояние и не хотим лезть лишний раз. Терять дорогих людей – это очень тяжело, но мы хотим помочь. Ты уже второй месяц не принимаешь в школьной жизни никакого активного участия. Даже в квиддич не вернулся, хотя МакГонагалл предлагала тебе капитанство! -Рон, тебе не кажется, что Джинни прекрасно справляется в роли ловца? -Но с ней мы побеждаем с большим трудом, а у тебя это получается так естественно, словно ты дышишь… Ты нужен команде! Я уверен, что если ты поговоришь с МакГонагалл, то она согласится восстановить тебя… -Рон! Я не хочу! Неужели это так сложно понять? Гарри стиснул в пальцах покрывало: “Ну почему они не хотят меня услышать?! Как можно любить и бояться одновременно? Кидаться в огонь и воду плечом к плечу, но опасаться за собственную жизнь, находясь рядом? Эти противоречия разрывают меня, а они живут с этим. Я хочу побыть один. Я не хочу идти на какой-то глупый маскарад, где каждый встречный захочет пожать руку «Избранному». Не хочу, ничего не хочу…” -Гарри, но тебе действительно надо отвлечься. Ты уже пятый месяц ходишь, словно в воду опущенный. Мы все понимаем… Но Гарри!.. Гарри посмотрел на подругу угрюмым взглядом. Почему? -Герми, нет. Рон вздохнул, бросил короткий взгляд на друга и заговорщически подмигнул: -Гарри, там будет Джин. Поттер уставился на друга: “Он, думает, что я мечтаю встречаться с Джинни? И он это одобряет?! Он что, пытается заниматься сводничеством?! Мерлин, мне только этого не хватало! Никогда не хотел встречаться с его сестрой… И как сейчас ему это объяснять?” -Она встречается с Дином, если ты не забыл. -Он мне не нравится. -Зато он нравится ей. Все. Я не хочу больше говорить на эту тему. И ни на какой маскарад я не пойду. А если вы продолжите меня уговаривать, то я уйду делать уроки на Астрономическую башню, - он с хрустом раскрыл учебник и демонстративно в него уткнулся. Рон пересел с его кровати на свою, а Гермиона, поджав губы, ушла в женскую спальню. Сейчас девушка злилась на Гарри. Ну что ж, это ее проблемы. Он не обязан таскаться по дурацким мероприятиям только потому, что этого хотят они. ~*~*~ -Гарри, Гарри, подожди! -Джин? Он остановился у кабинета Трансфигурации и раздраженно повернулся к девушке: урок начинался уже через пять минут, и Гарри торопился в класс. Джинни запыхалась, выглядела взволнованной и явно куда-то спешила: -Гарри, ты не видел, где Симус? -Нет. У нас первый урок. Но, кажется, его не было на завтраке. Что-то случилось? -Да... То есть, нет.... Я не знаю. Если увидишь его, то обязательно скажи, что я его искала, хорошо? -Ладно… Девушка развернулась на каблуках и побежала к лестнице. Гарри уже собирался зайти в класс, как из-за угла появилась толпа слизеринцев, и Джинни влетела прямо в Панси Паркинсон и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол. Слизеринка взвизгнула, брезгливо скривила губы и молниеносным движением выхватила палочку: -Уизли, тебя кто учил ходить? Тролль? Джинни поднялась на ноги и начала отряхиваться: -Нет, Паркинсон, ты к моему образованию не имеешь никакого отношения. Панси зло сощурила глаза и зашипела от ярости: -Да, как ты смеешь, нищебродка?! Furunculus! На секунду Гарри прикрыл глаза от яркой вспышки света, а когда открыл, то Джинни в ужасе осматривала собственные руки, которые покрывали огромные гнойные волдыри. Паркинсон самодовольно улыбалась, Креб и Гойл гоготали, а Забини всем своим видом демонстрировал, что участие в этом «детсаде» ниже его достоинства. Но больше всего Гарри поразил Малфой, который с жалостью посмотрел на Джинни, а затем перевел свой взгляд на него: -Что, Поттер, ты даже не кинешься на защиту своей подружки? Гарри пожал плечами и двинулся в класс, бросив на ходу: -Это ваши разборки, Малфой. Он сел за свою парту и пихнул в бок сонного Рона: -Там Панси с Джинни столкнулась. Паркинсон ее фурункулусом шарахнула, ей бы в лазарет. Рон тут же подскочил и выбежал в коридор, а Гарри раскрыл учебник, стараясь не обращать внимания на изумленные взгляды слизеринской половины класса. ~*~*~ -Гарри, как ты мог?! Почему?! Ты же стоял в нескольких шагах! Поттер облокотился на стену у больничного крыла. Рон рвал и метал. За последние полчаса он пообещал мучительную смерть каждому представителю змеиного факультета. Гермиона нервно дергала застежки на школьной мантии. Мадам Помфри не пускала никого внутрь, так как Джинни сейчас спала, а шуметь рядом с ее кроватью колдомедик не позволяла. Эти метания из угла в угол раздражали сущность вампира, и Гарри хмурился и старался не смотреть в сторону друга. -Я же сказал, что не успел бы ничего сделать. Их было в четыре раза больше и… Я опаздывал на урок. Рон встал, как вкопанный: -Ты… Что? Опаздывал на урок? И это, по-твоему, серьезная причина, что бы бросить мою сестру в коридоре в таком состоянии? Ну, знаешь… Тоже мне, друг нашелся! Я за тобой везде, начиная с первого курса! И мимо трехголового пса, и мимо растений-убийц, и в логово к акромантулам, и в нору к василиску, и в отдел Тайн к Пожирателям! А ты опаздывал на урок?! Да я собственной жизнью и жизнью своей семьи ради тебя много раз рисковал, а ты опаздывал на урок?! Гарри резко выпрямился: -Все сказал? -Нет! -Тебя никто не заставлял рисковать собой и своей семьей ради меня. Если ты помнишь, на втором курсе мы спасали твою сестру. И по сравнению с василиском и Волдемортом сегодняшнее происшествие - всего лишь мелкая неприятность. Поговорим, когда ты успокоишься, - Поттер оттолкнулся от стены и пошел по направлению к Гриффиндорской башне, оставив за собой пораженного Рона и задумчивую Гермиону. ~*~*~ Малфой шел по узкому коридору второго этажа. Ему надо было взять книги по Древним Рунам в библиотеке. Сегодняшний случай у кабинета Трансфигурации вверг его в непередаваемое изумление. Весь Слизерин обсуждал этот случай. Еще бы! Золотой мальчик не кинулся защищать своих лизоблюдов! Это сенсация среди детей Пожирателей. Но… Если для других однокурсников это всего лишь новая сплетня, то для Драко это еще одно доказательство того, что Гарри Поттер изменился. Малфой уже третьи сутки практически не спит. Все его мысли вращаются лишь вокруг этого гриффиндорского недоразумения. Он успел передумать все, что только мог по поводу того случая в Большом зале, и самый реалистичный вариант – это то, что Драко просто не расслышал заклинание, и Поттер на самом деле использовал какую-то лечебную магию. Он же так часто попадает во всевозможные переделки, лазарет давно стал его вторым домом, и это естественно, что он знает заживляющие заклинания. Наверное… -Я же сказал, что не успел бы ничего сделать. Их было в четыре раза больше и… Я опаздывал на урок, - Драко остановился: “Ага, тут же больничное крыло! Черт, надо было идти другим коридором, проклятые лестницы!”. -Ты... Что? Опаздывал на урок? И это, по-твоему, серьезная причина, чтобы бросить мою сестру в коридоре в таком состоянии? – «Ого, как Уизел орет. Крепкие у него, наверное, голосовые связки. На весь замок слышно. А что, Поттер правда бросил Уизлету только потому что опаздывал на Трансфигурацию?» - Ну, знаешь… Тоже мне, друг нашелся! Я за тобой везде, начиная с первого курса! И мимо трехголового пса, и мимо растений-убийц, и в логово к акромантулам, и в нору к василиску, и в отдел Тайн к Пожирателям! А ты опаздывал на урок?! Да я собственной жизнью и жизнью своей семьи ради тебя много раз рисковал, а ты опаздывал на урок?! – «Вот значит, какие у тебя друзья, Гарри… Верные… Похоже, кроме твоего врага никто и не заметил, что ты изменился… И как так получилось? Неужели ты не спрашиваешь себя об этом? Неужели тебе все равно? Да что с тобой такое, Поттер?! Сорвись, наори на них, дай Уизелу в морду! Покажи хоть какието эмоции, только не этот кукольный бездушный взгляд!.. Ну пожалуйста, Поттер…» . -Все сказал? -Нет! -Тебя никто не заставлял рисковать собой и своей семьей ради меня. Если ты помнишь, на втором курсе мы спасали твою сестру. И по сравнению с василиском и Волдемортом сегодняшнее происшествие - всего лишь мелкая неприятность. Поговорим, когда ты успокоишься. Драко смотрел на удаляющуюся спину и с силой впивался в каменную кладку стены: “Почему?..” Глава 4. Гарри сидел на Истории Магии и пытался сдержать очередной зевок. Рон не разговаривал с ним уже практически неделю. Если раньше Поттера бы и задело такое поведение друга, то сейчас он ничего не ощущал. Лишь легкую досаду на непринятие товарищем очевидного. Гермиона старалась их помирить: она проводила воспитательные беседы с Роном и донимала Гарри вопросами о том, что с ним случилось. Но гриффиндорец лишь раздраженно менял тему. Что с ним случилось? Да ничего, просто мир оказался намного гаже, чем ему представлялось. “И еще этот Малфой. Он в последнее время глаз с меня не спускает. А иногда мне даже кажется, что он следит за мной”. Сущность вампира бунтовала против такого пристального внимания, но человеческое начало по какой-то неизвестной причине стремилось узнать, чем он заслужил такой интерес. Вот и сейчас Слизеринский Принц упорно сверлил взглядом спину Гарри. Покатые широкие плечи, изящный изгиб спины… Казалось, каждое движение Поттера говорило об изяществе, силе и власти. Драко с раздражением отметил, что он не единственный, кто изучает столь радикально изменившуюся Надежду Магического Мира. Вся женская аудитория, включая слизеринок, и половина мужской не сводят с него глаз. Это вызвало странное желание проклясть всех и каждого. Малфой тряхнул головой и вновь постарался сосредоточиться на конспектах. -Восстание гоблинов в восточной части Англии в те времена проходило под руководством… – монотонная речь профессора Бинса вводила в какое-то состояние транса. Драко всегда удивлялся, как Грейнджер удается все это записать. Его мысли плавно перетекали с одного на другое, пока вновь, уже привычно, не вернулись к Золотому мальчику. Вот он сидит, уставившись в одну точку, всем своим видом пытаясь изобразить интерес к нудной лекции. Пальцы медленно перебирают хрустящие края пергамента, а сам наверняка далеко-далеко отсюда. Гарри чуть склонил голову набок, обнажая тонкий изгиб шеи, а на нежной коже узором изгибалась прекрасная татуировка. Драко, как зачарованный, пожирал взглядом каждый виток, росчерк и штапель. Бледная тень коснулась плеча Гарри, и татуировка слегка колыхнулась, потянувшись вслед за касанием. Драко удивленно моргнул и вновь уставился на змеистый рисунок – ничего не изменилось. Списав произошедшее на духоту в классе, Малфой снова попытался вернуться к конспектам. ~*~*~ Драко подошел к окну и нажал пальцами на щеколду. Створка со скрипом открылась, впуская в комнату растрепанную сову. К сморщенной лапке птицы был привязан дешевый пергамент. Малфой скривился, отвязывая нужный ему документ. Он опустил сикль в кожаный мешочек на шее совы и махнул на нее рукой, отпуская. Юноша сел в глубокое кресло и развернул мятую бумагу, пробежавшись по корявым строчкам глазами. Со стоном откинувшись назад, Драко выдохнул, даже не заметив, как все это время задерживал дыхание. Взмах палочкой, и пергамент пеплом осыпался на темный ковер. “Значит, таких татуировок в магическом мире не делают. Я так же сильно сомневаюсь, что их делают в магловском. Хотя…” Его мысли были бесцеремонно прерваны: - Драко, ты уже очень долго сидишь в своей комнате. Сегодня же суббота! Пошли в Хогсмид? - А ты не можешь сходить один, Блейз? Или с Паркинсон? Забини фыркнул: - Ну уж нет. Ты не спихнешь ее на меня. Поднимайся, на тебе последнее время лица нет. Пойдем, прогуляемся. Малфой посмотрел в затянутое тучами небо и решил, что ему, наверное, действительно нужно развеяться. ~*~*~ Гарри Поттер взял в руки обычный магловский маркер и обвел в кружок цифру двадцать пять в календаре. Глянцевая бумага слабо мерцала в свете Люмоса, и Гарри кончиками пальцев провел по краю острого листа: “Пора. Уже все легли спать”. Прохладный ноябрьский ветер врывался в открытые окна общей гостиной. Перед камином за учебниками уснула Гермиона: каштановые волосы девушки рассыпались по смятой подушке, а на полу рядом с вытянутой рукой лежал раскрытый фолиант. Гарри выскользнул из портретного проема, Полная Дама в раме отсутствовала, как, впрочем, и все ее соседи - наверняка, сегодня какая-то картина устраивает вечеринку. Гриффиндорец пробежал по широкому коридору седьмого этажа и спустился по каменной лестнице. В такой час замок уже был практически пуст, и тихие шаги были почти не слышны. Он уже давно не брал с собой мантию-невидимку. А зачем, когда он в любой момент может исчезнуть самостоятельно? Темной сущности Поттера очень нравилась эта игра в охотника и жертву. Он даже не пользовался картой Мародеров, следуя зову инстинктов. Ведь в школе полной гормонально неустойчивых подростков всегда можно было встретить кого-нибудь ночью. Гарри провел ладонью по холодным каменным перилам и спустился еще на один этаж, и тут до чуткого слуха донесся звук медленных шагов. Легкий запах мужского парфюма заставил ноздри трепетать, а тело - непроизвольно податься навстречу его источнику. Гарри скользил по теневой стороне коридора, и до обострившегося слуха доносилось ровное дыхание. Все ближе и ближе. Шаг, шаг, шаг, поворот. Гарри завернул за угол, и увидел с Малфоем. Слизеринец резко остановился, растерявшись на мгновенье, но тут же взял себя в руки и изобразил на лице смесь презрения и омерзения: - Поттер. Гарри уже хотел развернуться и уйти, но тут его взгляд упал на судорожно дернувшийся кадык, на тонкую белую шею с нежной аристократической кожей, и рот наполнился слюной. Зрачки расширились, делая глаза абсолютно черными, вытесняя собой лучистую зеленую радужку. Малфоя, наблюдавшего за этой трансформацией, внезапно охватила паника. Захотелось бежать и не оглядываться, не чувствовать на себе этот жуткий взгляд. По телу прошла неконтролируемая дрожь, ноги подогнулись, и он оперся спиной на стену, чтобы не упасть. Хотелось исчезнуть, но он не мог пошевелить даже пальцем руки. Внезапно Поттер оказался перед ним, плавность его движений пугала, сосредоточенный блуждающий по телу взгляд завораживал. Драко сильнее вжался в стену в попытке отстраниться, и из груди его извечного врага вырвалось самое настоящее глухое рычание. Рука Поттера взметнулась вверх и сомкнулась на незащищенном горле. Большим пальцем он огладил матовую скулу и сильнее сжал шею. Малфой сглотнул: такой Поттер вселял ужас. Гарри ногтем провел по синей бьющейся жилке и улыбнулся. И тут в голове Драко сложились все кусочки мозаики, и еще одна волна дрожи накрыла его с головой: “Вампир!”. Поттер аккуратно, но силой нажал на подбородок слизеринца, заставляя отклонить голову. Малфой из последних сил попытался дернуться в сторону, но усилившаяся хватка на горле и утробное рычание Поттера заставили его замереть на месте. Гарри смотрел ему прямо в глаза, всем своим видом демонстрируя власть и требуя покорности. Малфой снова задрожал, но, к своему ужасу, теперь уже не от страха, а от возбуждения. Видимо, сущность вампира уловила эту перемену в эмоциях жертвы, потому что Поттер прижался к нему всем телом и провел языком от ключицы до скулы. Драко вцепился в край собственной мантии и часто-часто задышал. Этого не должно происходить на самом деле, это какой-то сюрреалистичный сон. Вот сейчас из-за угла выскочат Грейнджер в костюме клоуна и Уизел верхом на флобберчерве, а потом по воздуху поплывут квадратные мыльные пузыри… Но это была реальность. Гарри еще раз надавил ему на подбородок, заставляя полностью открыть доступ к нежному горлу. Малфой откинул голову и застонал, чем вызвал чувственную дрожь у вампира. Это было глупо, это было опасно, это было стыдно - возбуждаться в такой ситуации, но Драко ничего не мог сделать, и он судорожно облизнул пересохшие губы и выгнулся, непроизвольно подаваясь навстречу бедрам Поттера. Гарри зарычал и припал губами к бледной коже, вызвав беспомощный всхлип у жертвы. Драко начал думать, что сходит с ума, когда вместе с проникновением острых клыков его затопило неземное блаженство. Он вскрикнул от нахлынувших эмоций, схватил Поттера за волосы и сильнее прижал к шее. Член в штанах разрывался от возбуждения, перед глазами все плыло, грудная клетка вздымалась и опадала от частого дыхания, руки лихорадочно перебирали шелковистые пряди, а с губ слетали болезненные стоны… И мир взорвался, под веками вспыхнули яркие круги, по пустому коридору прокатился сдавленный вскрик, из глаз брызнули слезы, и Малфой обмяк в руках Поттера. ~*~*~ - Гарри, ну съешь хоть что-нибудь. Поттер в очередной раз размазывал по тарелке отвратительную овсянку. Есть не хотелось абсолютно, но подруга в упор смотрела на него уже минут десять, что безумно злило, и уговаривала съесть хоть ложку. В итоге это окончательно достало Героя Магического Мира: - Гермиона, я не буду есть эту дрянь! Я не хочу! Почему ты все время стараешься вести себя, как заботливая мамаша?! Я с одного года существовал самостоятельно, а сейчас ты пытаешься навязать заботу, в которой я не нуждаюсь! Девушка изумленно таращилась на разозленного друга, а Симус, сидящий рядом с Гарри, непроизвольно отодвинулся в сторону. - В чем дело? Ты уже второй день ничего не ешь! Я твоя подруга, а не мамочка. Я забочусь о тебе! Нам всем тяжело после смерти Сириуса, - Гарри дернулся от этой фразы, как от удара, и его глаза вновь стали пустыми, но Гермиона не заметила реакции товарища и продолжила выговаривать, - Но уже прошло почти полгода, а ты ушел в себя и, судя по всему, не собираешься возвращаться. Гарри, жизнь продолжается! Ты отдалился от Рона, обидел Джинни, которая, между прочим, любит тебя! Ты стараешься и меня оттолкнуть? Если ты не хочешь делиться тем, что у тебя на душе, то хотя бы позволь заботиться о тебе! Каша, кстати, считается очень полезным завтраком… - Я не хочу кашу, - прорычал Поттер, так сжимая в руках вилку, что столовое серебро под сильными пальцами вампира погнулось. - А что ты хочешь? Возьми тост… - вокруг начала опасно потрескивать магия, и Гермиона пораженно замолчала, только сейчас заметив, до какого бешенства довела друга. - Я хочу непрожаренного мяса с кровью, но в Хогвартсе такую пищу не подают, - сквозь зубы процедил Гарри, - Еще вопросы есть? Угрожающе тихий тон заставлял волоски на теле вставать дыбом, но Гермиона не собиралась сдаваться: - Гарри, прекрати злиться. Я хочу как лучше. Да и Рон… - рядом треснуло несколько кубков, и по белоснежной скатерти начали расплываться огромные липкие пятна тыквенного сока. Теперь девушка замолчала, заметив, что у друга нервно дергается жилка на виске. Поттер медленно встал, бросил на стол перед пораженными однокурсниками согнутую вилку и медленным шагом покинул Большой зал. После его ухода еще некоторое время стояла полная тишина, и казалось, будто воздух остыл на несколько градусов. ~*~*~ Малфой сидел в Большом зале, пил наколдованный Панси кофе и пытался вспомнить хоть что-то из вчерашнего вечера. Ничего. Пустота. Словно… Словно кто-то стер ему память. Драко провел тонким пальцем по краю фарфорового блюдца и впился взглядом в черную горячую жидкость в своей чашке. Что вчера могло случиться? На Хогвартсе лежат чары, отслеживающие и предотвращающие ряд заклинаний, таких, как непростительные, принудительные и несколько видов Обливиэйта - во избежание несчастных случаев и изнасилований. Ведь в школе полной гормонально неустойчивых подростков может произойти все, что угодно. Значит, это не мог быть ни Империо, ни Обливиэйт, тем более, что после первого память не пропадает. Из-за тех же чар это не могли быть никакие зелья, стирающие воспоминания, или темные артефакты. Драко не пил вчера ни с кем, но последнее, что он помнит – это то, как вышел исполнять обязанности перфекта - делать ночной обход замка. И все… Дальше пустота. Сегодня он проснулся рано утром, в одежде у себя в комнате, отдохнувший и какой-то счастливый. Но попытавшись вспомнить причину столь безоблачного настроения, он потерпел полный провал. Крэбб и Гойл не видели, как он вернулся поздно ночью. Панси вообще, кажется, не слушала его. Но странное ощущение, что он упустил что-то очень важное, не отпускало ни на секунду. Драко медленно обвел взглядом Большой зал: ежедневная суета, гомон голосов, студенческая жизнь. За преподавательским столом МакГонагалл что-то обсуждает с этим недовеликаном Хагридом, Снейп молчалив и задумчив, Флитвик, как обычно, наедине с самим собой, Дамблдора опять нет. В этом году он частенько отсутствует в школе… - Гарри, ну съешь хоть что-нибудь, - Малфой фыркнул. Будь он на месте Поттера – давно бы уже послал эту грязнокровку. Он посмотрел на гриффиндорца, и тело странно затрепетало. Драко удивленно прислушался к себе: что за черт? Поттер наконец-то начал что-то выговаривать этой идиотке. Драко заворожено следил за тем, как сильные руки смыкаются вокруг тонкой витой вилки. Грейнджер вылупилась на него, как на фестрала, а этот гомик Финниган даже отодвинулся подальше. Видимо, Поттера наконец-то доконало ее вечное вмешательство в свою жизнь, раз он так разошелся. - В чем дело? Ты уже второй день ничего не ешь! Я твоя подруга, а не мамочка, слизеринец хмыкнул, непроизвольно стараясь прислушаться к разговору, - Я забочусь о тебе! Нам всем тяжело после смерти Сириуса, - Поттер вздрогнул и прикрыл глаза. Так вот в чем дело - эта шавка сдохла. И снова этот остекленелый взгляд. Мда… Какие же у тебя чуткие друзья, герой… - Но уже прошло почти полгода, а ты ушел в себя и, судя по всему не собираешься возвращаться. Гарри, жизнь продолжается! Ты отдалился от Рона, обидел Джинни, которая, между прочим, любит тебя! – «рыжая Уизлета. Фу, я бы от такого заявления наложил на себя руки, а он сидит… Неужели эта нищебродка ему так нравится? Но если так, то почему он тогда не встал на ее защиту? Может, наконец, понял, что она пустоголовая дура?» - Ты стараешься и меня оттолкнуть? Если ты не хочешь делиться тем, что у тебя на душе, то хотя бы позволь заботиться о тебе! Каша, кстати, считается очень полезным завтраком… -Я не хочу кашу, - прорычал Поттер, и Малфоя вновь охватил этот трепет. Захотелось провести рукой по шелковистым волосам. Он даже почувствовал их мягкость под своими пальцами, и от этого стало почему-то очень страшно. Нет, он НЕ ХОЧЕТ ПОТТЕРА! Из-за собственных накативших эмоций и мыслей Драко прослушал продолжение разговора и пришел в себя уже тогда, когда за Поттером закрылась массивная дубовая дверь Большого зала. Малфой зябко поежился и поймал себя на том, что расстроен уходом гриффиндорца…. Глава 5. Гарри распахнул дверь Астрономической башни. Осенний ветер тут же закружил вокруг него, играя полами мантии. Юноша вскочил на парапет и всмотрелся в верхушки деревьев Запретного леса. Солнце тускло светило среди дымки белесых облаков, сизый туман вился между стволов вековых деревьев. Поттер сделал пару шагов, ощущая под ногами контуры старого камня, и почувствовал, как успокаивается. Всю ночь он не мог заснуть: ему мерещилась нежная шея, теплая кожа, сталь серебристых глаз. Он не понимал, что произошло тогда в коридоре. Еще никогда Гарри не получал такого удовольствия от укуса. Он сам не мог понять, почему вдруг решил сделать для Малфоя это ощущение непередаваемым блаженством, а не адской болью. Ведь этот человек не один год издевался над ним, строил козни, обзывал и ненавидел. В прошлом Поттер с удовольствием отомстил бы проклятому гаденышу за все свои неудачи. Его отец Пожиратель смерти, правая рука Волдеморта, и Малфой стопроцентно последует по папочкиным стопам. Но… что-то произошло вчера. Ощущение гибкого тела в руках, словно всколыхнуло что-то в давно почившей душе. И сейчас Гарри с непоколебимой уверенностью мог сказать, что все изменилось. Судьба сделала очередной кульбит, не спросив разрешения у ее участников. Теперь оставалось лишь ждать, что будет дальше… но бездействие раздражало больше всего… ~*~*~ Снейп смотрел в полыхающий камин и потягивал прекрасный шотландский виски. На пыльном столе в кабинете лежали стопки непроверенных эссе на всевозможные темы из области Зельеварения, но впервые в жизни голова профессора не слушалась владельца. Она абсолютно самостоятельно решила, что ему надо отдохнуть и подумать над сложившейся ситуацией: почему он не рассказал директору, что у Поттера теперь ментальный щит сильнее, чем у него, Дамблдора и Господина вместе взятых? Почему не поделился своими подозрениями, что мальчик изменился вовсе не из-за смерти крестного? Почему Снейпу кажется, что догадка на поверхности, что надо только сложить все кусочки мозаики? Но как бы зельевар ни старался понять, что происходит – у него ничего не получалось. С виду все было так же, как и раньше: Поттер так же ходил на занятия, так же сидел везде со своими дружками, так же не понимал зелья, так же завтракал, обедал и ужинал в большом зале, но… в каждом жесте, в каждом движении скользила такая неприкрытая сила и властность, что невольно хотелось склонить голову в знак почтения. За годы служения Темному Лорду Северус научился чувствовать магические ауры волшебников. И до этого года самыми сильными магами являлись Альбус Дамблдор и Волдеморт. До этого года… Снейпа так же посещали мысли о том, что Господин все же взял под контроль разум мальчика, но эта теория ничем не подтвердилась. Темный Лорд все так же строил планы по захвату своего врага, а Поттер спокойно существовал в стенах школы. Может это и правда какая-то защитная реакция на боль от смерти этого блохастого Блэка? Но внутренний голос вопил, как банши, что здесь все не так просто и что начало этой истории уходит далеко в прошлое. Мастер Зелий со вздохом поставил стакан на журнальный столик и быстро поднялся: еще надо поставить основу на зелье для Люпина и все-таки проверить эссе. ~*~*~ Драко уже неделю думал, что сходит с ума. Ему упорно не давала покоя мысль, что память стерли. Но как это можно сделать в Хогвартсе?! Слизеринец перечитал всю литературу по защитным заклинаниям школы, памятным артефактам и стирающим заклятиям – ни-че-го. Пусто! Все сходилось к одному - это просто невозможно. Но факт оставался фактом – он не помнил вечер двадцать пятого ноября. И еще эти странные реакции на Поттера. Каждый раз при приближении гриффиндорца тело охватывала дрожь предвкушения чего-то. Хотелось расстегнуть ворот рубашки и ощутить легкое прикосновение. А при непосредственном контакте Малфой замирал, как кошка, которую взяли за загривок, и сердце начинало бешено колотиться в груди. Драко накрутил себя уже до такой степени, что даже пошел в больничное крыло и попросил обследовать его на предмет неизвестных болезней. И опять потерпел неудачу – он был абсолютно здоров. В последнее время Драко часто замечал, что непроизвольно смотрит на Поттера, он даже не мог вспомнить, в какие моменты переводит на него взгляд, он просто выплывал из собственных мыслей и перед глазами уже был черный затылок или задумчивый профиль. Малфой частенько стал делать ошибки в домашней работе, и этим он тоже был обязан гриффиндорцу. И вообще весь этот фарс стал походить на какую-то одержимость. Это пугало, пугало так сильно, что Драко серьезно заподозрил себя в сумасшествии. Другой причины просто не могло быть… ~*~*~ - Гарри, ну послушай же ты меня! Рон действительно раскаивается, что наговорил тебе тогда всего. Просто он очень волновался за Джинни и сорвался. Гарри отстраненно смотрел на раскрасневшуюся Гермиону. Они медленно шли по школьному двору к квиддичному полю. Если Гарри и отказался вернуться в команду, то летать он все равно любил. А в такой теплый субботний день было грех не оседлать любимую Молнию. Гермиона с самого утра порывалась поговорить с другом. А уж, если она что-то решила, то никакие препятствия ее не остановят. И вот наконец-то она его нашла. - Герми, я очень рад, что Рон, наконец, понял, каким придурком он был, но я-то тут причем? Подруга деловито заправила за ухо прядь волос и заговорила: - Он уже третий день хочет поговорить с тобой и извиниться, но не знает, как начать. Гарри мысленно прокрутил в голове случайно услышанные им разговоры: …- Герми, он виноват! - Рональд Уизли, неужели ты не понимаешь, как отвратительно поступил?! Гарри сейчас нуждается в нас! Ты его обидел, от этого он замкнется еще больше! - Он стал очень странным. Я не узнаю его! - Но ты не хочешь ему помочь, ты лишь расклеиваешь ярлыки! Ты даже не пытаешься! - Он предал мою сестру, а значит и меня! - Ты дурак Рон! Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь, как ему сейчас тяжело? У него умер единственный родной человек! - Но он стал… может он снова одержим Тем-кого-нельзя-называть? - Нет, Рон! Ну почему ты такой бесчувственный?! Мы сейчас нужны ему! - Хорошо Гермиона, может ты и права, я попробую извиниться… но я тогда столько всего ему наговорил… Этот диалог еще долго звучал в ушах Гарри. Нет, он уже не чувствовал боли или горечи предательства. Какие мысли блуждают в сознании его «друзей» он знал уже давно, но оскомина лицемерия бесила его непередаваемо. - Это опять же только его проблемы. Я не девушка, чтобы не знать, как ко мне подойти поговорить. И если ты выступаешь в роли мирового мирилы, то можешь не стараться. - Гарри! Ну постарайся его понять… Поттер резко остановился и посмотрел подруге в глаза: - Не хочу ничего понимать. Он решил, что я предатель и трус. Он боится, что его семья в опасности рядом со мной – он имеет на это право. Я могу забыть нашу очередную ссору, закрыть глаза на то, что мой друг эгоист, но что будет дальше с нашими отношениями? Когда он предаст меня в следующий раз? Отвернется точно так же? Я хочу простить его, но не смогу, пока он действительно не поймет, что не прав. Это его выбор: между безопасностью и дружбой со мной. И я приму любой… Девушка грустно смотрела на удаляющуюся фигуру друга и прекрасно понимала, что он прав от первого до последнего слова. ~*~*~ Драко толкнул темную дубовую дверь и зашел в кабинет к декану. В кармане камнем лежало письмо из дома. Матери с каждым днем все хуже и хуже, Темный Лорд окончательно обосновался в поместье и запретил приближаться к Нарциссе, сов перехватывают. У матери чудом получилось отправить весточку вместе с домовым эльфом. Она умоляла Драко не принимать метку, несмотря на все угрозы Господина. Северус Снейп вышел к нему из лаборатории. Зельевар посмотрел на крестника и мысленно вздохнул. В этом году Драко стал более задумчивым и рассеянным, он побледнел и замкнулся в себе. Как бы Северус не пытался помочь крестнику, но его возможности тоже были ограничены. - Что-то случилось? Малфой подошел к крестному и протянул письмо. Снейп пробежал глазами по неровным строчкам, усадил юношу в кресло и налил ему стакан огневиски. Конечно, как декан факультета он поступал просто вопиюще неправильно, но, как крестный отец просто делал все что мог. Драко залпом выпил напиток и скривился от обжигающего горло жара. - Что ты решил? - А что я могу сделать? - Принять или не принять метку. - Клеймо. - Прости? - Клеймо, а не метку. Заклеймить себя, как скот. Ведь именно так поступает Он. Клеймит, чтоб не разбредались, а если потеряемся, то чтоб вернули. Снейп провел рукой по лицу, пытаясь этим жестом снять с себя всю усталость и уныние: как же его это все достало. Глупая молодость, порывистый характер, необратимые ошибки. Эта война – она медленно убивает его, высасывая все жизненные соки. Сколько раз Снейп шел на поклон к Темному Лорду, ожидая, что это его последнее унижение. Сколько раз он шел на доклад к Дамблдору, надеясь на скорую смерть и избавление от тяготившего плечи долга перед миром. А теперь видеть, как мучается единственный любимый им человек, практически родной сын, было хуже любой самой изощренной пытки. Он тонул в ощущении беспомощности. Он ничего не мог сделать, и ненавидел себя за это. Ненавидел войну, которая губила жизни сотен детей, которая губила жизнь его крестника… Он достал из шкафа успокоительное зелье и отмерил десять капель в ложку. Драко не интересуясь содержимым, безропотно проглотил горькую микстуру. - Северус, ты можешь узнать, как там мама? Посмотреть на нее? Есть ли надежда на спасение? Может передать ей какие-то лекарства? - Меня к ней не пускают, Драко. Плечи юноши опустились, словно все тяготы этого мира вмиг легли на него. Он спрятал лицо в ладонях и выдохнул: - Но… тогда… я не знаю, что мне делать? Дамблдор не сможет нас защитить, - не вопрос – утверждение. - Я думаю, нет. Он сейчас слишком занят противостоянием. Да и если честно не нравятся мне в последнее время его идеи. Он что-то задумал. И говоря откровенно, Малфои – последние, кому он поможет в этой войне. - Я так и думал. Но мне нужен какой-то выход. Мне очень нужно знать точное состояние матери. Возможно ли ее вылечить? Мастер Зелий положил свою руку на худое плечо крестника и постарался, что бы его голос прозвучал, как можно более убедительно: - Драко, я попытаюсь увидеться с твоей матерью. Я… я сделаю все, что в моих силах... ~*~*~ Три дня до полнолуния… три дня жажды и невозможности ее утоления. Гарри пытался понять произошедшие в нем изменения. Ни один человек больше не привлекал темную сущность. Запахи, звуки, изображения, все смазалось в одно цветное пятно. Больше не было того трепета от переплетений голубых вен под кожей, не приходилось держать себя в руках при виде чьей-то обнаженной шеи. Так было со всеми… кроме Малфоя. Гарри метался по своей комнате, стараясь, выявить причину таких кардинальных изменений и не мог ее найти. В книгах ничего об этом не говорилось, да и сведений о Высших вампирах там было совсем мало. Эти существа не жили среди людей или магов. Они берегли свои тайны очень надежно. Большинство информации Гарри узнал интуитивно, следуя собственным инстинктам. Высшим созданиям была чужда мирская жизнь. Они были властью, и сполна наслаждались собственным положением. Но он-то получил это все совершенно случайно, а значит, не мог исчезнуть из этого мира, да и не хотел. Ему все здесь было привычно, а там все иначе. Несколько часов бесплодных раздумий и выматывающих предположений ничего не дали. Гарри опустился на кровать и упал лицом в подушку. Малфой… При виде слизеринца Поттеру хотелось схватить его, прижать к стене и целовать, смотреть в затуманенные глаза. Только рядом с ним просыпалась жажда, только его нежная кожа заставляла ноздри трепетать, а тело дрожать от предвкушения. И подобная зависимость пугала. Гарри несколько раз вздохнул и выдохнул. По комнате пронесся легкий ветерок стихийной магии. Юноша постарался очистить сознание и успокоиться. Он найдет информацию. По крайней мере, попытается…. Глава 6. Драко пытался вникнуть в хитросплетения Высшей Трансфигурации, но у него ничего не получалось. Они совсем недавно начали проходить тройные трансфигурации, а это был очень сложный магический уровень данного предмета. И, если честно, курс сильно отставал от программы. Многие еще даже не разобрались с двойной трансфигурацией, а эта кошка драная, МакГонагалл, уже начала следующую тему. Как ни странно, но самыми лучшими в этом году по ее предмету были Паркинсон, Поттер и Малфой. Грейнджер как ни старалась, но средний уровень магии маглорожденной требовал огромного количества тренировок и бешеной концентрации, поэтому всезнайка нынче не входила и даже не замыкала тройку лидеров. Большим сюрпризом для многих стали внезапно проснувшиеся способности Поттера к Зельям. Теперь Снейп с трудом мог найти к чему придраться, и это позволило Гриффиндору в борьбе за Кубок Школы оставить все остальные факультеты далеко позади себя. А вчера Поттер… Драко скрипнул зубами и сжал в руке перо. Опять Поттер. О чем бы Драко ни думал, все его мысли упорно возвращались к Поттеру. Это просто невозможно! Слизеринец отшвырнул учебник и раздраженно скрестил руки на груди. Рядом на диван опустился Боул Макнейр - высокий худощавый парень с каштановыми волосами с медным отливом. Напротив в кресло опустился Теодор Нотт. В отличие от своего друга, он был среднего роста и атлетического телосложения. Темно-русые волосы спускались до плеч, а холодный блеск почти черных глаз скорее отталкивал, чем притягивал. Боул мерзко ухмыльнулся: - Что, Малфой, не получается с Трансфигурацией? Драко скривил губы, всем своим видом демонстрируя, что ему данное общество в высшей степени неприятно. С тех пор, как его отца посадили в Азкабан, эти двое стараются монополизировать власть на факультете. Утерянный Малфоем статус лидера до сих пор остается свободным, и каждый слизеринец втайне надеется, что именно он удостоится чести получить его. А как можно завладеть властью в самый короткий срок? Правильно, окончательно убрать с дороги предыдущего лидера. Пока все их противостояние сводилось лишь к словесным перепалкам, но с каждым разом напряжение росло, и обратный отсчет приближался к нулю. Малфой скривился еще больше, словно перед ним было дерьмо гиппогрифа, и наконец соизволил ответить: - А что, Макнейр, хочешь предложить мне посильную помощь? Нотт усмехнулся: - Не дерзи, Малфой, мы к тебе по делу. Драко надменно выгнул левую бровь: - Не скажу, что мне доставляет удовольствие находиться рядом с вами, но вы же все равно не уйдете. Поэтому я, так и быть, сделаю вам одолжение и выслушаю все то, что вы так жаждете мне сказать, - последнее предложение прозвучало так, словно он говорил: «Я, так и быть, сделаю вид, что слушаю ваш клинический бред», но Малфой ничего не мог поделать с отвращением, которое испытывал к этим людям. Губы Нотта поджались, а Глаза Боула сузились. Но ни один из них не попытался начать ссору. Видимо, им действительно что-то сильно было от него нужно, только вот Драко не стал бы им помогать, даже если бы и мог. - Хорошо, Малфой. Нам нужно кое-что, что есть у тебя. А именно - Проклятья Дуата* Драко вздрогнул при упоминании темных артефактов. Они не имели огромной магической ценности, но между тем довольно таки редко встречались из-за того, что рецепт их создания принадлежал лишь нескольким древним родам в Волшебном мире. Их было невозможно отследить магическим путем, и по тем же причинам они могли очень сильно навредить, если вовремя не понять, с чем имеешь дело. При воздействии этого проклятия человек ввергался в кромешную тьму один на один с голосом разума, который вытаскивал из сердца, памяти и души все самые потаенные страхи и сомнения. Некоторые волшебники, находясь под действием артефакта, сходили с ума. Драко прекрасно помнил все посещения их поместья аврорами, и то, как подвергалась осмотру каждая вещь, включая нижнее белье его матери. От болезненных воспоминаний во рту появился горький привкус. Они тогда в приступе паники избавились от всех темномагических артефактов, которые могли быть обнаружены Министерством, в том числе и от Проклятий Дуата. - Зачем они вам? Нотт откинулся на спинку кресла, принимая расслабленную позу, и скривил губы в отвращении: - Ты не поверишь, какую сцену мы с Макнейром увидели по пути в подземелья, - Боул мерзко улыбнулся, от чего Драко резко затошнило. - Большей мерзости я никогда в жизни не встречал. Мы шли мимо класса Нумерологии, когда услышали глухие стоны неподалеку. Нам стало интересно, кто это трахается практически под носом у Вектор. Мы открыли дверь и увидели там этого пидора Финнигана и Кевина Блетчли! Эта сука разрешила драть себя в зад какой-то полукровке! Это еще хуже, чем магловское происхождение. Чистокровных магов и так слишком мало, чтобы мараться в этом дерьме. Это предательство, Малфой. Предательство идеологии, веры и традиции. Такое нельзя простить. Поэтому нам нужны Проклятья Дуата. Мы рассчитываем на твое партнерство. «Ах, вот оно что…», - Малфой уставился на собственные пальцы, сцепленные на коленях. Странно, но он почему-то не ощутил былого отвращения к Финнигану. Может, это объясняется тем, что он больше не верен Темному Лорду, как считают остальные. Может, это зависит от того, что этим летом весь мир вокруг Драко предстал с совершенно другой стороны. Словно вылепленный отцом кокон из однобоких фактов и истин раскололся, явив неподготовленной детской душе черную сторону этого мира. Без влияния отца Малфой научился самостоятельно думать, анализировать, сопоставлять факты и делать выводы, основываясь на полученной информации. Он все так же считал маглов чем-то низшим. И смотрел на них, как орел смотрит на старую хромую курицу. Но он больше не считал убийство чем-то нормальным и естественным. После того, как Темный Лорд на протяжении нескольких дней мучил его мать в наказание за неудачу отца, Драко понял, что так не должно быть. Каждое существо имеет право на существование, кем бы оно ни было, в том числе и маглами, грязнокровками и даже гомосексуалистами… да. Причина его беспокойства о поттеровском дружке именно в этом. - У меня нет их, Нотт. Глаза Теодора сузились, и Макнейр рядом напрягся: - Ты уверен в этом, Малфой? Второй раз я спрашивать не буду, но сделаю свои выводы в зависимости от твоего ответа. Это было предупреждение. И Драко отчетливо это понял. Ему не верили, и если сейчас он откажется от содействия, то его жизнь непременно изменится в худшую сторону. “Хотя, куда уж хуже”, – быстро пронеслось в голове. Но дело заключалось в том, что он не предоставил бы им Проклятья Дуата, даже если бы они у него и были. - У меня нет их, Нотт. ____________________________ *Дуат - подземный мир. В тексте я употребила это слово в значении «мрак», и еще из-за египетских мифов о чудовищном змее Апофисе (Apophis), который обитает в вечной темноте в Дуате (загробном мире) и пытается уничтожить солнце в течение его ночного перехода. ~*~*~ Гарри вновь шел по пустынным коридорам, освещенных полной луной, чей свет пробивался сквозь витражные стекла замка. Только теперь он искал определенного человека. Все чувства и мысли путались. Эта ночь не приносила с собой ничего, кроме раздражения. Не было охотничьего азарта, адреналин не вскипал в крови, и хотелось ударить кулаком в стену, закричать, выпустить напряжение и скопившиеся отрицательные эмоции. Но темная сущность требовала утоления голода. Гарри сам не знал, как смог смириться с тем, что из месяца в месяц ему приходится кусать людей. Он утешал себя только тем, что это не приносит жертвам практически никакого вреда, кроме временной потери сил и легкого головокружения. Исключение составлял лишь Малфой… Это раздражало, злило… Вся эта ситуация вызывала у Гарри ярость. Он шел по извилистым подземельям и негасимые факелы трепетали от накала его эмоций. Малфой обнаружился в одной из классных комнат. Он сидел за партой, опустив голову на сложенные руки. Слизеринец не слышал шагов Поттера и поэтому резко вскочил, пытаясь выхватить палочку, когда ему на плечо легла чья-то рука. Малфой даже не успел моргнуть, как его запястья оказались в стальной хватке за спиной. Лопатки смыкались, вызывая неприятные ощущения, а сердце грозило выскочить из груди от страха. Абсолютно черные глаза со злым прищуром изучали его лицо. - Поттер, - почти шепотом выдохнул Драко и тут же вскрикнул от боли, когда его запястья скрутили еще сильнее. Гарри намеренно старался причинить как можно больше боли. Он не понимал себя, своих эмоций и чувств. Он испугался той привязанности, что пробудилась в нем после того, как Малфой кончил в его руках. Тогда он ловил стоны наслаждения, сейчас же он хотел услышать стоны боли. Ему это было необходимо. Не тратя времени на глупую игру, Гарри дернул воротник форменной рубашки, разрывая белоснежную ткань. Драко смотрел на него изумленно распахнутыми глазами. Казалось, он вообще не понимал, что происходит. От этого наивного взгляда Гарри разозлился еще больше. Он резко дернул Малфоя за волосы, открывая шею, и быстро прокусил кожу. Драко закричал и забился в его руках, пытаясь вырваться или хотя бы ослабить хватку. Гарри чувствовал каждую судорогу, проходящую через тело жертвы, и от этого ему вдруг стало противно и страшно. Словно с кровью он пил боль Малфоя. Поттер резко отшатнулся, и Драко упал на землю, пытаясь отдышаться и собрать разбегающиеся мысли. Гарри в ужасе смотрел на дрожащее тело, и на глазах наворачивались слезы. Захотелось спасти, защитить, вымолить прощение. Да что мать твою происходит?! Не было такого, никогда не было! Все инстинкты вопили, что это нестандартная ситуация. Ни Чанг, ни кто либо другой не вызывали в нем таких эмоций. Не успев подумать, юноша рухнул на пол рядом с Малфоем и притянул его к себе. Слизеринец плакал, даже не замечая этого. Гарри обнял его за плечи и начал что-то говорить хриплым срывающимся шепотом. Он осторожно, словно боясь причинить еще больше страданий, склонил голову Драко себе на плечо и провел несколько раз языком по следам укуса. Ранки мгновенно начали затягиваться, а Малфой задрожал в его объятьях и пораженно выдохнул. Гарри посмотрел ему в глаза и понял, что в них уже не было боли - этому чувству на смену пришло другое, абсолютно противоположное. Да, и кажется, он начал приходить в себя. - Поттер, что… как… - но Гарри не дал ему закончить. Он нежно провел пальцами по вискам блондина, и его веки, затрепетав, опустились. Глава 7. Гарри зажмурился: слишком яркое солнце. Хотелось закрыть лицо руками или встать и пересесть в какой-нибудь темный уголок класса. Но он не мог. МакГонагалл сегодня была явно не в духе. Весь урок она недовольно поджимала губы и снимала баллы. Класс оказался очень слабо подготовлен. Тройная трансфигурация давалась тяжело всем, кроме нескольких человек, и декан Гриффиндора была очень раздражена. Профессор ходила из стороны в сторону, отчитывая очередную нерадивую студентку: - Мисс Булстроуд, скажите мне, пожалуйста, почему Ваша яблоня вместо зеленых листьев имеет желтые колючки, а ведро, которое вы должны были трансфигурировать в цветочный горшок, напоминает ночной ? Расскажите мне пятую теорему тройной трансфигурации. Не из конспектов, мисс Булстроуд. Я и так знаю, что читать Вы умеете. Гарри посмотрел на Гермиону, которая уже закипала от злости на бесплодность собственных попыток сделать яблоки красными, а не фиолетовыми. Урок проходил в очень напряженной атмосфере, и темной сущности Поттера хотелось скорее убежать отсюда подальше. Слишком много эмоций. Юноша с тоской оглядел класс и вздрогнул, когда наткнулся на пристальный взгляд Малфоя. Драко сидел и не сводил глаз с Золотого мальчика. Поттер жмурился от яркого солнца и явно скучал, а слизеринец вновь и вновь пытался собрать по кускам события прошлого вечера и так же, как несколько недель назад, терпел полное фиаско. Только теперь он был на все сто процентов уверен, что ему стирают память. Он не знал, как этому неизвестному удается обойти мощнейшие чары, поставленные еще самими Основателями, но это его волновало меньше всего. Самым главным было то, что он хотел узнать зачем его лишают воспоминаний. Что происходит такого, что ему нельзя это помнить? Сегодня утром он очнулся в порванной рубашке, и самые худшие подозрения закрались ему в голову. И Малфой не сомневался, что это повторится снова. А значит?.. Значит, надо себя обезопасить заранее… - На следующее занятие я жду от вас двадцатидюймовое сочинение на тему «Анимагия». Урок окончен. Мисс Патил, задержитесь… ~*~*~ Магические часы в библиотеке пробили уже три часа, а Гарри только набирал и набирал книги. Он уже четвертую ночь подряд приходил в Запретную секцию в надежде найти хоть какую-то литературу по Высшим вампирам. Все основные сведения он и так знал, но что-то более конкретное, нечто более личное… книга за книгой, и ничего. Множество названий, одинаковый смысл в разнообразных формулировках и никакой новой информации. С тяжелым вздохом юноша потянул к себе последнюю книгу по этой теме. Темно-синий переплет и обложка без названия. Гарри забрался с ногами на стул и открыл пыльный фолиант. Книга явно была магическая, так как на старой желтой бумаге не было ни одной буквы, но стоило коснуться пальцами корешка, как на страницах начал проявляться текст. Шесть утра, а Гарри сидел и смотрел в открытое окно на алый восход. По озерной глади пробегала легкая рябь, и в душную комнату врывался свежий ветерок. Но мысли шестнадцатилетнего подростка были далеко. Из этой книги он узнал очень многое - в том числе он понял, почему до сих пор не может нормально овладеть гипнозом. Для этого нужно быть отменным легилиментом. Но вот то, что он прочел про разновидности вампиров, до сих пор не выходило у него из головы. Гермиона как-то ему говорила, что когда он злится или недоволен, то вокруг словно становится холоднее, а в душе поселяется страх. Тогда он не придал значения этим словам, но зато сейчас понял, что это не просто мнение впечатлительного человека. Самые низшие вампиры – это дементоры. Видимо, кое-что Поттер перенял и от них. Гарри невесело усмехнулся: Ремус – оборотень, он – вампир, Сириус был не понаслышке знаком с дементорами… еще и Волдеморт нависает, как Дамоклов меч… Гарри спрятал лицо в коленях: что-то происходит. Эта ситуация с Малфоем не выходит у него из головы. Ну вот зачем он пошел кусать его второй раз? Он же встречал на пути и Лаванду Браун и Блейза Забини… Только вот ему страстно хотелось именно к этому белобрысому хорьку. Гарри несколько дней прокручивал в голове последние события. Вампиры не парные существа, у них не может быть партнеров, как у вейл или сирен, но чем же тогда его так привлекает Малфой? “Он весь год таращится на меня, словно я какая-то тварь диковинная. Перестал цепляться, ходит хмурый, почти не ест. Да и на факультете, судя по всему, у него проблемы. Мне недавно Парвати что-то рассказывала про глобальную революцию змей. Почему именно ты?.. Драко”. ~*~*~ Рождественские каникулы прошли слишком быстро для всех, кроме Поттера и Малфоя. Драко был вынужден остаться в Хогвартсе и все праздники провел в компании мрачного крестного, а Поттер отмечал торжество с семьей Уизли. Все же туда поехала Гермиона, да и с Роном они в последнее время соблюдали нечто вроде холодного нейтралитета. Хоть рыжий порывался несколько раз помириться, но Гарри пресекал все эти неуклюжие попытки. Вернуться в Хогвартс было облегчением. Первым делом, войдя в Большой зал, Гарри взглядом нашел Малфоя и тут же одернул себя за подобное поведение. Страшно было признаться самому себе, что он желал увидеть блондина. Дамблдор, как обычно, произнес свою речь доброго дедушки, и все вновь окунулись в привычную атмосферу. В последнее время Гарри стал очень уставать от женского общества. Куда бы он ни пошел, везде на него кидали томные взгляды и пытались заигрывать. Это раздражало. Все инстинкты восставали против такого пристального внимания к собственной персоне, но сделать он, конечно же, ничего не мог. Гарри пытался игнорировать это, и у него это прекрасно получалось до семнадцатого января. Гермиона сидела за столом и сосредоточено ковыряла вилкой омлет. Сегодня должен был быть контрольный тест по Древним Рунам, и девушка старалась не нервничать. Рон, добившийся от друга лишь односложных предложений в ответ на все свои вопросы, сидел хмурый и надутый. А Гарри был полностью погружен в свои мысли. Сегодня ему в очередной раз снился Малфой, и с каждой ночью сны становились все откровеннее и откровеннее. Юноша наотрез отказывался принимать тот факт, что вампиры не парные существа. Он не хотел верить, что это безумие происходит по его собственной инициативе. Есть не особенно-то хотелось, но сегодня на столе были его любимые булочки с джемом, и он пересилил себя. Запив завтрак тыквенным соком, Поттер уже собирался подняться со скамейки и идти на Чары, когда ему стало плохо. Живот скрутило, ноги стали ватными, в голове словно запустили салют. Гарри не чувствовал себя так плохо даже под Crucio. Он слышал, как что-то закричала Гермиона, скрип столов и топот ног, но в следующее мгновенье все пропало. ~*~*~ Гарри медленно выплывал из темноты и невесомости. Он уже мог чувствовать собственное тело и воспоминания медленно возвращались. Даже при большом желании Поттер не смог бы сказать, что произошло в Большом зале, но, в любом случае, пережить такое еще раз он категорически не хотел. Гарри открыл глаза и несколько минут не мог понять, почему все еще темно, а потом так же медленно, как и воспоминания, пришло чувство времени и пространства. Была ночь. Гарри огляделся и понял, что находится в больничном крыле. Он мысленно застонал. Юноша ненавидел это место - слишком уж часто он тут оказывался. Зрение медленно восстанавливалось, и вскоре Гарри уже смог различить прикроватную тумбу с рядом стеклянных бутыльков и колб из-под различных зелий, ширму и глубокое кресло в отдалении. Поттер прищурился и еле сдержался, чтобы не ахнуть от удивления. Отвернувшись к окну и положив ногу на ногу, раскинувшись в кресле, сидел Драко Малфой. Гарри затаил дыхание, чтобы не выдать себя. Слизеринец был скрыт тенью, и лишь тусклый свет ночного неба отражался от платиновых волос. Малфой явно о чем-то задумался: он отстраненно покачивал ногой и совершенно непроизвольно накручивал на палец мягкую прядку. И вдруг Гарри стало тепло и спокойно, сознание начало уплывать в здоровый сон, и через несколько секунд он уже спал… ~*~*~ Малфой опустился в мягкое кресло. Зачем он сюда пришел? Почему его вообще волнует состояние этого придурка? Драко посмотрел на четкий правильный профиль, на изгиб ненавистных губ и на чуть подрагивающие длинные ресницы. Захотелось провести рукой по темным волосам и прикоснуться к той волшебной татуировке. Малфой резко отвернулся к окну и задумался. То, что сегодня произошло в Большом зале… Драко так перепугался за этого идиота Поттера. Ну кто тянет в рот все, что попало?! Он потом целый день провел, глядя на заиндевевшие листья в хогвартском саду. Теперь уже можно было признаться, хотя бы себе: Поттер его интересует сверх меры. Это уже как-то ненормально. Было страшно думать, что эта одержимость является чем-то большим, чем просто интересом к жизни врага. Но Драко в последнее время разучился лгать самому себе, как бы сильно ни хотелось обмануться. Поттер ему нравился. И от этого мороз проходил по коже. С молоком матери он впитывал ненависть к грязнокровкам, полукровкам и всем, кого Темный Лорд считает недостойными. Но гомосексуалистов в чистокровном обществе вообще за людей не держали. Это была грязь, отбросы… И понять, что ты являешься чем-то низшим, грязным и недостойным жизни, было… было больно, мерзко… было как обухом по голове…это было позорно и стыдно... Если бы об этом стало известно, то все, кто с ним сейчас общается, отвернулись бы от него. Таково было воспитание, такова была жизнь… Малфой уже давно перестал понимать причины собственных поступков. Вот и сейчас он ночью сидит у кровати Гарри Поттера и думает о том, что является педиком. Драко не заметил, как начал накручивать на палец мягкую прядку волос у левого виска. В детстве Люциус часто бил его за это по пальцам. За «недостойное аристократа поведение», но избавить от дурной привычки так и не смог. Да… Если бы отец узнал, какие мысли сейчас блуждают в голове его сына, то не задумываясь бы избавился от «дурного гена». По меркам чистокровного общества и аристократии Драко теперь урод, недостойный существования, брак, позор семьи… Его имя бы выжгли из семейного древа и под страхом смерти запретили упоминать даже его имя. От этой правды становилось горько, и хваленая выдержка трещала по швам, а по щекам катились слезы детской обиды на несправедливую жизнь. ~*~*~ Гарри проснулся рано утром. Над ним махала палочкой мадам Помфри. Увидев, что пациент открыл глаза, она тепло улыбнулась: - Уже очнулся? Это хорошо. А то твои друзья скоро разнесут мне все Больничное крыло. Ты всех так напугал. Гарри проморгался и вопросительно посмотрел на медсестру: - А что со мной произошло? Женщина вздохнула: - Любовное зелье. Но, видимо, у тебя аллергия на какой-то компонент, поэтому реакция была прямо противоположной ожидаемой. Ты чуть не умер от отравления. Я даже не знаю, какое чудо тебя спасло. Виновницу в данный момент ищут, но никто ничего видел, поэтому вряд ли поиски дадут какой-то результат… - колдомедик вздохнула и опять улыбнулась, - Но главное, что ты жив. Сейчас я впущу твоих друзей. Мадам Помфри ушла, а Гарри стал обдумывать ситуацию. Если виновницу найдут, он собственноручно свернет ей шею. Конечно, у нее ничего не получилось… он теперь первоклассный окклюмент, а любовные зелья - это в первую очередь воздействие на сознание, вот организм и начал отторгать чужеродную навязанную волю. Плюс его сопротивляемость Империусу, а не умер он только благодаря регенерации. Черт, как же достало быть предметом такого маниакального обожания! Но тут к нему подлетели Рон с Гермионой, и он решил обдумать все это позже. Глава 8. Драко поднялся в совятню и жестом подозвал своего филина. Гордая птица села ему на плечо и ухнула. Юноша пробежался пальцами по черным перьям и привязал к лапке дорогой пергамент. На улице хлопьями падал мокрый снег, облепляя прохожих с ног до головы, заставляя кутаться в шарфы и перчатки. Драко взмахнул палочкой и наложил на бумагу заклинание непромокания. Ему было очень важно, чтобы письмо дошло в целости и сохранности. - В «Горбин и Бэрк». Птица взмахнула красивыми крыльями и вылетела в окно. Малфой откинул челку со лба и вышел из помещения. ~*~*~ Гарри сидел на диване в гостиной. Этот случай с любовным зельем злил его неимоверно: неужели он так много просит? Всего лишь чтобы его оставили в покое! Он ничего больше не хочет! Его чуть не убила чья-то глупая прихоть. Он второй день на всех рычал и злился, никого не хотел видеть и не спускался в Большой зал. Гермиона приносила ему бутерброды, предварительно проверяя их на наличие ядов, зелий, микстур, порошков, заклинаний… Это стало похоже на паранойю, но Гарри знал, что из привычной колеи его выбил вовсе не этот несчастный случай, а его странные отношения с Малфоем. Зачем тот пришел к нему ночью? Или это был всего лишь какой-то странный сон? Гарри по привычке запустил руку в темные пряди на затылке и со стоном откинулся на спинку дивана. Тепло камина ласкало и помогало хоть чуть-чуть расслабиться. Поттер прикрыл глаза и погрузился в легкую дрему, когда диван рядом прогнулся и перед ним очутился приличный сверток с ужином: - Гарри, я не хочу больше носить тебе еду. Ты должен ходить в Большой зал. Я уверена, что профессора уже приняли все возможные меры, чтобы подобное не повторилось. Гарри скривился: - Они даже не смогли найти эту глупую девчонку! - Гарри, ее можно понять. Ты стал очень интересным молодым человеком, - постаралась перевести все в шутку Гермиона. Но у Поттера сейчас было совсем другое настроение. - И что, это значит, что меня можно принуждать к связям с людьми, которых я в глаза не видел?! Ты сама-то слышишь, что говоришь? - Гарри, успокойся. Я… - Ты! Вы… может меня вообще посадить на золотой поводок у ног какой-нибудь обезумевшей фанатки?! Куда Дамблдор смотрит? - Он и так проводил расследование, но профессора же не могут расспрашивать всех студентов под Веритасерумом! - Все. Я не хочу это слушать… - Гарри! Гарри поднялся с дивана, а злость в нем так и клокотала: какая-то гребаная влюбленная курица чуть не убила его! Скоро полнолуние, и Малфой не выходит из головы! Хочется бежать, бежать, бежать и не останавливаться, пока все мысли не канут в небытие. По гостиной пробежал легкий ветерок, и пламя в камине дрогнуло. Гарри сжал кулаки, а Гермиона зябко поежилась: в душу начали закрадываться страх и отчаяние. Огонь в последний раз дернулся и потух, тонкая корка льда начала покрывать тлеющие бревна. Захотелось закричать, стало тоскливо, и неподъемным грузом навалилось отчаяние, как… как при приближении дементоров… Гермиона во все глаза смотрела на друга, до которого начало доходить, какую силу он сейчас демонстрирует. Гарри выругался, постарался взять себя в руки, взмахнул палочкой, вновь разжигая погасшее пламя, и быстро коснулся виска девушки, резко обрывая воспоминание. «Черт, черт, черт…. Какой дурак…» ~*~*~ Драко со всей силы пнул стену и повалился на кровать. Сегодня во время завтрака пришло письмо от тетки, в котором та в подробностях расписывала состояние Нарциссы. Только железная выдержка не позволило Малфою устроить в Большом зале погром. С каждым днем матери все хуже и хуже, Северус, как ни пытается, не может осмотреть ее. Отец сейчас в Азкабане и, судя по всему, его никто не собирается оттуда вытаскивать. Злые слезы жгли глаза: «За что? Черт возьми, за что?!» Малфой ударил кулаком по подушке, потом еще раз и еще. Захотелось исчезнуть, раствориться во времени и пространстве. Им же рассказывали о других измерениях… Быть может там все по-другому: его отец на свободе, мать здорова, Темный Лорд никогда не рождался на свет, а они с Поттером… друзья? любовники? враги? Что сейчас между ними? Какая-то игра в кошки-мышки, борьба взглядов и что-то, что не дает Драко покоя… Что-то очень важное, что может помочь сложить все кусочки мозаики воедино, но все время ускользает от его внимания. Надо было подниматься и идти на Прорицания, но Малфой не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И вот так, глотая сухие слезы, он провалился в беспокойный и тяжелый сон. ~*~*~ Гарри просыпался медленно и неохотно. Голова болела, а память представляла из себя протухшую кашу. Что он вчера пытался доказать, а главное, кому?! Зачем он пошел искать Забини, когда его так тянуло к Малфою... Никакого утоления, ничего, кроме пустоты и отвращения к самому себе. А во рту такой привкус, словно он выпил полгаллона керосина. Гарри не мог, не хотел зависеть в чем-то от своего врага. Доказать, убедить, поверить, что Малфой всего лишь какая-то непонятная блажь… Но его удивленные глаза в темноте коридора… «Со мной всегда так… ведь я хотел укусить Забини, забыть о Драко, но как назло именно Малфою нужно было выйти из-за угла!» Пораженный выдох, расширившиеся зрачки, рука, метнувшаяся за палочкой. Снова пришлось стереть ему память… Как приятно было вновь коснуться нежной кожи на висках, провести по ней пальцами… Не может быть это обычной привязанностью… тогда чем?.. ~*~*~ - Северус? Мастер Зелий поднял голову от испещренных корявым почерком учеников пергаментов и постарался сфокусировать взгляд. Глаза болели так, словно в них насыпали толченого стекла, а ведь еще нужно было проверить эссе старшекурсников. Стрелки на старых пыльных часах уже подкрались к цифре три. - Драко? Что ты здесь делаешь так поздно? Слизеринец прошел в центр комнаты, сжимая кулаки, чтобы не показывать, как сильно трясутся руки: - Северус, ты ведь не можешь попасть к маме? Уже месяц прошел…и… ей все хуже.. мне написала тетя... - Беллатрикс? - Да. Крестный, если я ничего не предприму, Нарцисса умрет. Снейп прикрыл глаза рукой, стараясь прояснить мысли и избавиться от усталости. Нарциссе действительно все хуже и хуже, она переживает, почти ничего не ест и не получает требуемой медицинской помощи. Конечно же, все вышеперечисленное не способствует выздоровлению, а только усугубляет ситуацию, и Темный Лорд непреклонен. Он освободит ее только в одном случае… - Я приму Метку, крестный. ~*~*~ Драко шел по темному коридору. Холод вековых камней пробирался под кожу, сплетаясь с костями. Хотелось выть на луну где-нибудь посреди Запретного леса и сминать мягкими лапами заиндевевшие прошлогодние листья. В душе все переворачивалось, словно в сердце вплавлялся раскаленный металл. Метка… клеймо… тавро… уродливая татуировка на нежной коже. И боль, много боли в услужение сумасшедшему… Сколько в истории было великих, и все они сходили с ума от власти. Но за что ему-то это все? Слезы тугим комком подкатывали к горлу и грозили пролиться из глаз. Драко сжал зубы и впился ногтями в кожу ладоней. Он Малфой, последний из Малфоев, кто еще может хоть что-то сделать. Отец в Азкабане, а мать… Нарцисса… прекрасная, холодная, надменная Нарцисса… сейчас разбитая и униженная одна среди толпы Пожирателей. Он должен спасти ее, чего бы это ему ни стоило. Он сможет быть сильным. Он должен быть сильным. ~*~*~ Гарри сидел на узком подоконнике, свесив одну ногу на улицу, а вторую согнув в колене. Зимний ветер больно покалывал чувствительную кожу. В руках Гарри держал свиток пергамента. На пожелтевшей бумаге вязью тянулись косые строчки. Со стороны хижины Хагрида доносился собачий лай и слабый запах супа из тушенки. Поттер вытянул вперед руку ладонью вверх, и на теплой коже растаяло несколько колючих снежинок, оставив после себя лишь капельки воды. Ничего не хотелось - вот уже который день над гриффиндорцем довлела полная апатия. Зачем Малфой тогда пришел к нему? Чего он хотел? Почему он так ведет себя с начала года? Почему, куда бы Гарри ни пошел, он везде высматривает светловолосого слизеринца? Вопросы, вопросы, вопросы… и ни одного ответа… Почему его тянет к Драко? Почему ему так хочется сцеловывать с нежных век прозрачные слезы? Почему, почему, почему?! “Может, я гей? Но ведь я встречался с Чжоу, мне нравилась Джинни и Флер… Да и не могу же я серьезно влюбиться в Малфоя… Или могу?” Тяжелый вздох прервал сгустившуюся тишину. К Гарри подошел Рон и встал рядом с товарищем. Он уже давно хотел серьезно с ним поговорить, но все никак не мог решиться. И вот сейчас понял, что надо переступить через себя и все-таки хоть раз сделать что-то отважное самому, а не следом за Мальчиком-Который-Выжил. А начинать надо с малого… - Гарри? Поттер повернулся к топтавшемуся рядом Уизли: - Да, Рон? - Я думаю, нам надо поговорить, - решительно начал он, кивнув сам себе. Гарри склонил набок голову и внимательно посмотрел на него, всем своим видом показывая готовность слушать. - Я поступил, как настоящая свинья. Думал только о себе и совершенно не замечал, как сильно ты изменился. Мне кажется, что смерть Сириуса - не единственная причина, но также я уверен, что ты не расскажешь мне правды. Тем более, что я своим поведением ее просто не заслужил. Мне действительно стыдно, и когда…. Когда ты попал в больницу из-за отравления любовным зельем… я тогда так испугался и понял, что ты мой лучший друг. Мой единственный друг. И я не хочу тебя так глупо потерять. Извини меня? Гарри постарался прислушаться к своей темной, более чувствительной сущности, но она молчала. Значит, Рон был искренен в своих извинениях. Так много всего свалилось в последнее время, и было уже тяжело существовать обособленно, хотелось хоть кому-то довериться. Гарри посмотрел в глаза другу и кивнул: - Хорошо, Рон. Но ты понимаешь, что я не святой и всепрощением заниматься не собираюсь? Мне надоело, что ты постоянно подозреваешь меня в чем-то, и мне надоело, что ты считаешь себя единственным, с кем я могу тесно общаться. Если ты действительно хочешь измениться, то постарайся понять меня. Я не тот Гарри Поттер, с которым ты ел шоколадных лягушек в поезде на первом курсе. Я вырос, и не могу позволить себе быть маленьким. Рон долго смотрел на так изменившегося товарища, и наконец-то на него снизошло понимание. А ведь действительно, Гарри не имеет права «быть маленьким». Он – надежда магического мира, тот, кто должен будет убить во имя спасения. У него никогда не было детства, от него всегда ждали избавления. Избавления от гнета холодной войны и тирании Темного Лорда. С самого начала воспитывая оружие. И от этой мысли захотелось придушить Дамблдора. Гарри прав. Всем надо взрослеть. Идет война, а на поле боя неважно, сколько квоффлов ты пропустил на квиддичном поле… ~*~*~ - Малфой! Драко обернулся на громкий окрик Нотта: - Чего тебе? – «Бросить пренебрежительно, спину прямо, глаза слегка прищурены. Именно так». - Дай мне списать Зельеварение, - наглый тон, в котором отчетливо слышен вызов. Открытая конфронтация. Началось… - Что, у самого мозги не варят? Я тебе не домовой эльф, Нотт. И я не намерен выполнять чьи-либо приказы. Пусть Макнейр лижет твою задницу. Теодор подскочил с дивана и быстрым шагом направился к Малфою, который в свою очередь встал со стула, чтобы иметь преимущество в росте. - Ты как общаешься с одноклассниками, Малфой? Надо быть вежливым мальчиком, а не то может случиться что-нибудь очень нехорошее. - Тебя, видимо, в хлеву воспитывали, раз ты не знаешь, что такое вежливое общение. Я не обязан отвечать на твое хамство вежливо. К ним подошел Макнейр и встал за спиной у Нотта: - Ты распоясался, Малфой. Смотри, а то папочка не сможет защитить. Он ведь сейчас кормит дементоров. Гостиная погрузилась в мертвую тишину. Пальцы Драко сжались в немом желании ударить по этой ухмыляющейся морде, вбить с соплями и слезами жестокие слова обратно в глотку. - С-с-суки, - еле слышно прошипел он. - Смотри, Боул, как бы твой папаша не пошел дементорам на десерт, а то я быстро могу организовать им царский прием. Послышалось несколько пораженных выдохов. Это уже откровенное противостояние. Глаза Нотта и Макнейра заволокло ненавистью, и было видно, как подрагивают их руки в бешеном желании наслать на него несколько Непростительных. Но нельзя, при свидетелях нельзя. Они резко развернулись и вылетели из гостиной, а Малфой, как ни в чем не бывало, снова опустился на стул и принялся дописывать эссе. И только те, кто его очень хорошо знал, могли увидеть неестественно прямую спину и потухший взгляд. Это начало конца… Глава 9. - Драко, Драко, Драко, Драко! Ну подожди же! Малфой быстрым шагом поднимался по лестнице на четвертый этаж к кабинету Истории Магии. А за ним семенила Паркинсон и противным голосом ныла что-то про любовь или французскую кухню - он не вслушивался. Все его мысли были заняты странными взглядами Золотого мальчика, которые тот бросал на него весь завтрак. Взгляды, от которых становилось тяжело дышать и нестерпимо хотелось откинуть голову, обнажая шею. Это злило, раздражало, бесило… Хотелось подойти к Поттеру и дать кулаком в нос. И когда это он начал выяснять отношения столь примитивным маггловским способом? - Ну, Драко, Драко, Драко… На десятом «Драко» Малфой не выдержал и резко повернулся к Панси. До кабинета оставалось каких-то десять футов, но слизеринец прекрасно знал, что если не выслушать ее сейчас, то она его будет доставать своим нытьем весь день. Эта девушка всю жизнь вызвала у него лишь неприязнь и снисходительную жалость, схожую с той, что испытываешь к патологическим кретинам: - Что? Что ты за мной увязалась? Чего тебе надо, Паркинсон? - Драко, неужели ты меня не слушал все это время?! – она жеманно выпятила нижнюю губу, и Малфоя чуть не стошнило на ее дорогущие лаковые туфли. - Я думаю, что нам пора переводить наши отношения на новый уровень Драко посмотрел на сокурсницу, пытаясь понять, серьезно ли она это говорит, и к своему ужасу понимая, что да, серьезно: - Паркинсон, ты в своем уме? Какие отношения? – ярость начала накатывать с новой силой: сначала Нотт с Макнейром, потом непонятный Поттер, теперь эта тупая курица. Захотелось кого-то обвинить во всех своих невзгодах и выплеснуть все раздражение. - Я тебя еле терплю, меня тошнит от одного твоего вида. Ты же меня сожрешь, как самка богомола, своими капризами, нытьем, несостоятельностью и беспомощностью! На прошлой неделе ты три дня была в трауре из-за сломанного ногтя. Ты серьезно на что-то надеешься?! Уйди, пожалуйста, и не смей ко мне приближаться. Мерлин, меня окружают идиоты! – Малфой отвернулся от пораженной девушки и наткнулся взглядом на улыбающегося Поттера. Искренне, задорно. Он не видел такой улыбки на лице своего врага с того учебного года. Или уже не врага… Драко почувствовал, как уголки собственных губ невольно приподнимаются вверх. «Что между нами, Поттер?» Ответный взгляд: «Не знаю, Малфой, не знаю…» ~*~*~ Драко распахнул окно, впуская в комнату своего филина. Птица сделала круг почета по комнате и грациозно приземлилась на плечо хозяина. Филин протянул лапу, и в руках у слизеринца оказался долгожданный сверток. Драко закрыл окно за улетевшей в совятню птицей и сел в кресло. Пальцы быстро разорвали обертку, и вскоре на ладони у Малфоя лежал кулон из черного гладкого камня с вкраплениями плавленого металла. По всей длине кожаного шнурка шла вязь магических рун. Мда… не зря Драко четыре ночи безвылазно провел в Запретной секции библиотеки. Любое неблагоприятное внешнее воздействие, влияющее отрицательно на ум и сознание, может быть устранено полями металлов и камней, как драгоценных, так и не имеющих особой ценности. При контакте с камнем, излучаемая им энергия влияет на тело, клетки и ткани человека. Идет постоянный энергообмен минералов с окружающей средой, при этом возникает защитное поле, которое зависит от магического потенциала камня. Между артефактом и человеком налаживается связь, и оберег защищает мага, который его носит, от любых внешних воздействий на сознание. Амулет оказался очень дорогим, но это того стоило, и теперь Драко не страшно ни одно стирающее, подчиняющее, подавляющее заклинание. Исключение составляют лишь Непростительные. С какой бы целью ему не стирали память – он выяснит причину… ~*~*~ - Черт, черт, черт… - Поттер ругался, стоя посреди Выручай-комнаты. - Это дерьмо. Полное дерьмо. Перед ним на полу, покрытом ворсистым ковром, лежало несколько открытых книг. На старых страницах пестрели заголовки научных статей по анимагии. - Чертова Макгонагалл! Поттер ударил кулаком в стену и раздраженно уставился на каменную крошку, осыпавшуюся на ковер. Захотелось зарычать с досады. Гарри провел языком по удлинившимся клыкам и осел на пол. Он еще раз перечитал всю важную информацию и отложил книги в сторону. “Надо как-то решать этот вопрос. Я не могу согласиться на уроки анимагии”. Он запустил пальцы в темные пряди волос и сосредоточился. В тишине раздался тихий хлопок, и из облачка тумана появилась черная летучая мышь с кожистыми крыльями и темными глазами-бусинками. Сделав круг по комнате, она вновь превратилась в Гарри Поттера: - Если это кто-то увидит, то то, как быстро обо всем станет известно магическому миру будет лишь вопросом времени. Гарри сам не заметил, как начал ходить по комнате из угла в угол. Он злился, что не может найти выход из ситуации. Если он просто откажется перевоплощаться или соврет что-то насчет того, что у него нет анимагической формы – ему никто не поверит. Его отец был анимагом, да и существует масса заклятий по выявлению своей животной сущности. А его сущность – это вампир. Перевоплотившись в летучую мышь, он всему миру крикнет о том, что является нежитью. Ведь обращаться в волшебных существ, таких, как феникс, единорог, пегас – невозможно, а летучие мыши всегда были лишь сущностью вампиров. Это, можно сказать, их визитная карточка. За юношей по комнате носились порывы прохладного ветра. Вот еще одна проблема – неконтролируемая сила дементора. Было отвратительно осознавать, что в тебе есть чтото от стражников Азкабана, но с Гарри в последнее время произошло столько перемен, что он старался просто не задумываться над этим, а принимать, как должное. Хотелось побиться головой об стену или еще раз разнести кабинет Дамблдора, но время быстро приближалось к обеду, и нужно было спускаться в Большой зал, где будет сидеть еще одна его головная боль – Драко Малфой. ~*~*~ Гарри спустился по лестнице из спальни мальчиков в общую гостиную Гриффиндора. Уже было очень поздно, и на диване перед камином сидел только Симус. Спать совершенно не хотелось, а голова просто раскалывалась от попыток Волдеморта проникнуть к нему в сознание, и хоть он и был теперь прекрасным окклюментом, но все равно чувствовал постороннее вмешательство в систему ментальных щитов, и от этого казалось, будто в виски вколачивают гвозди. Он потер переносицу и опустился в кресло напротив дивана. Татуировка в свете пламени казалась чем-то нереальным и живым. Симус непроизвольно засмотрелся на искусный рисунок. - Не спится? Финниган перевел взгляд на Поттера, и устало кивнул. В одно мгновение восхищенное выражение лица сменилось болезненной гримасой: - Я уже третьи сутки не могу спать. - У тебя что-то случилось? - А ты разве не слышал? Кевин в Больничном крыле. Гарри напряг память, и в голове всплыло улыбающееся лицо вратаря слизеринской команды Блетчли. Юноша сочувственно посмотрел на своего сокурсника. Все старшие курсы Гриффиндора знали, что парни встречаются, но клятвенно обещали никому не говорить, потому что понимали, чем это чревато слизеринцу. - Он сильно пострадал? - Мадам Помфри утверждает, что все обойдется, и уже через неделю он сможет вести обычный образ жизни, но мне-то от этого не легче… И тут Гарри в голову пришла идея. Он пристально посмотрел на Симуса и спросил: - Ты его любишь? Было видно, что Финниган смутился, но, не найдя в выражении лица Гарри ни издевки, ни осуждения, решил ответить на вопрос: - Да. Очень. - Скажи… - Гарри на несколько секунд замялся, а потом все же решил продолжить, как… как к этому относятся твои родители? Ты не подумай, я ничего не имею против, тем более, что я воспитывался магглами, а у них это вроде как нормально… но ведь волшебный мир наверняка отличается от маггловского. Симус долго молчал, рассматривая Гарри, а потом улыбнулся уголками губ и хихикнул: - Ну что ж… раз тебя это так интересует… - Гарри предупреждающе глянул на сокурсника из-под ресниц, и Симус продолжил уже более серьезно: - На самом деле, в этом нет ничего такого ни в колдовском, ни в магловском мирах. Здесь к этому негативно относятся лишь чистокровные волшебники. Они считают таких, как я, грязью и недостойными жизни. Но все остальные вполне демократично судят о подобных отношениях. Мнение общества о гомосексуализме схоже с мнением о маглорожденных. Гарри кивнул, понимая, как ему нужен был этот разговор. Было такое ощущение, словно гора с плеч свалилась. Ему так осточертело выделяться из толпы, быть не таким, как все, что эта информация успокоила расшалившиеся нервы. Он от всей души поблагодарил Симуса за позднюю беседу и попросил передать привет и пожелание скорейшего выздоровления Блетчли. ~*~*~ Он шел вдоль озера, покрытого тонким слоем льда, и думал о том, что до полнолуния осталось чуть больше недели. Звезды мягко светили с черного неба, а воздух струился в ночном безветрии. Ну что ж… остается лишь принять себя таким, каков он есть. Он гей или бисексуал и ему нравится Малфой... От последней мысли стало жарко, Гарри вспомнил стройное тело в своих объятиях, нежную кожу под пальцами и сладкие стоны слизеринца. Захотелось найти Драко прямо сейчас… Поттер нервно засунул руки в карман и, ссутулившись, продолжил свою прогулку. Голова болела ничуть не меньше, но теперь к головной боли добавился еще и дискомфорт в области паха. ~*~*~ Северус Снейп обвел взглядом класс и ухмыльнулся. Растерянные ученики смотрели на Зельевара. - Сегодня я заменяю Минерву Макгонагалл. Насколько мне известно, ваш профессор дала вам задание тренироваться в использовании анимагии и выявлении своей животной сущности? – и, не дожидаясь ответа, Снейп резко развернулся к доске и точным взмахом волшебной палочки материализовал несколько больших плакатов со схемами, надписями, формулами и теоремами. - Вот это надо законспектировать, а затем мы проверим, чем вы занимались на выходных. Гарри сжал под столом руки в кулаки, стараясь взять под контроль вспыхнувшую злость. Как они могли заменить Макгонагалл Снейпом?! Что он теперь будет делать?! Если их декан не стала бы устраивать сцен прилюдно, то уж Снейп-то не упустит своего шанса поиздеваться над Избранным. Листья ближайшего цветка на окне покрылись тонким слоем инея, а Рон, сидящий рядом, пожаловался на жуткие сквозняки. Гарри оглядел студентов: вроде бы никто не заметил аномальной смены погодных условий в рамках класса Трансфигурации. Глаза невольно отыскали Малфоя. Слизеринец сидел, склонившись над пергаментом, и каллиграфическим почерком выводил таблицы и формулы. Светлые волосы падали на глаза, и длинные ресницы задевали их кончики. Было что-то невообразимо нежное во всей этой позе… Гарри скользнул взглядом по открытой шее и задрожал. Помимо воли хозяина резцы превратились в клыки, и рот наполнился слюной. Хотелось швырнуть блондина на парту, навалиться сверху, придавить своим весом, чтобы он не смог сопротивляться, и впиться в нежную кожу, заставляя трепетать и плавиться. В этот момент Малфой повернулся к нему и, встретив голодный горящий взгляд, замер, как под гипнозом начав склонять голову набок, открывая шею вампиру. Член против воли напрягся, и захотелось прижаться к сильному телу Гарри. От дальнейших действий гриффиндорца остановил разрезавший тишину класса командный голос Снейпа. Малфой вздрогнул и со злостью сжал кулаки. Нет… это ненормально - реагировать на Поттера, как кошка во время течки! Гарри же глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Стало немного лучше. Он провел рукой по волосам и постарался очистить сознание: надо взять себя в руки. Если он накинется на Малфоя посреди класса, то это будет еще большее шоу, чем анимагическая форма летучей мыши. - А сейчас я бы хотел посмотреть на результат вашей домашней работы, если, конечно, хоть один из вас смог чего-то добиться. Ученики замерли: естественно, что такой сложной ветвью Трансфигурации, как анимагия, с первого раза овладеть невозможно, если ты не магическое существо, для которого животная форма – лишь вторая сущность. Мастер Зелий внимательно оглядел класс: - Мисс Грейнджер? – он расплылся в ехидной улыбке. В кой-то веки лучшая ученица школы не подпрыгивала на стуле, как заводная, с поднятой рукой. Девушка упорно смотрела на свои сцепленные ладони и молчала. Казалось, она сейчас заплачет от досады на саму себя. Ведь она всю неделю сидела в библиотеке за книгами, изучала всевозможные заклинания перевоплощения, обращения, выявления, но так и не смогла продвинуться в своих исследованиях ни на шаг. - Неужели, у Вас не получилось? Какая жалость… - притворно вздохнул он. - Ну что ж… Я и не сомневался, что никто из вас не сможет ничего самостоятельно сделать. Заклинание выявления сущности - Homo Essentum … - профессор взмахнул палочкой, сделал два пасса по вертикали и вывел невидимый узор в петлю - …сопровождается вот этими движениями. Затем он вновь обвел взглядом класс и остановил его на Поттере, который мысленно умолял себя не раздражаться. Чистить память тридцати ученикам он не сможет просто физически и уже на десятом человеке свалится в обморок от магического истощения. - Мистер Поттер. Побудьте моим ассистентом - нам всем безумно интересно, какова Ваша животная ипостась. Гарри поднялся со стула и, выпрямив спину, встретился с Зельеваром взглядом: - Нет, сэр. Снейп вскинул брови: - Десять баллов с Гриффиндора за пререкания с профессором. Так Вы соизволите выйти к доске? - Нет, сэр, - с нажимом на первое слово повторил Гарри. - Еще двадцать баллов с Вашего факультета и отработка… - Все равно я не выйду к доске, сэр. Весь курс Слизерина и Гриффиндора с удивлением смотрел на Золотого мальчика, а Рон с Гермионой уже тревожно переглядывались друг с другом. - Останетесь после занятия, - процедил Снейп. - Мисс Паркинсон, прошу к доске. Гарри выдохнул и опустился на стул. Рон с удивлением посмотрел на друга, но вопросы задавать не стал: очень свежа еще была в памяти недавняя ссора. Малфой не менее обеспокоенно перебирал в голове все варианты, почему Поттер мог отказаться от такого несложного задания, но ничего не мог придумать. “Что же у него за сущность такая?” Глава 10. Как только за последним учеником закрылась дверь, Зельевар моментально повернулся к обнаглевшему Поттеру: - Я Вас слушаю. - Мне нечего Вам сказать. Северус обошел его и сел за преподавательский стол. Его раздражала привычка Минервы заставлять рабочее место рамками с фотографиями студентов. И сейчас на него смотрели как минимум пять выпущенных курсов Гриффиндора. Снейп скривился и вновь обратил свой взор на молчавшего Поттера: - Вы так считаете? А вот я так не думаю. Это школьная программа, и Вы обязаны ее пройти, это тема уровня Ж.А.Б.А. Даже если у Вас нет способности к перевоплощению, в чем лично я сомневаюсь, ведь Ваш отец и крестный, - тут он позволил своему голосу принять ехидную интонацию, - были прекрасными анимагами. Судя по всему, это были их единственные положительные качества. Гарри сжал руки в кулаки и хмуро уставился в пол, из последних сил сдерживая внутри себя ледяную изморозь. - Но даже если Вы еще большая бездарность, чем они, то Вы все равно обязаны продемонстрировать экзаменационной комиссии свою животную сущность. Гарри напрягся и сжал в руке палочку, что не ускользнуло от цепкого взгляда Мастера Зелий. - Нет. “Да что ж у него за сущность такая, что он так упирается?”. Снейп вновь попытался проникнуть в сознание Поттера, но лишь наткнулся на непробиваемую стену ментальных щитов и гневный взгляд юноши. Решив, что с него довольно этого цирка, он резко взмахнул палочкой и четко произнес: - Homo Essentum. Пойманный врасплох Гарри успел только тихо охнуть, и вот перед Снейпом уже черная летучая мышь. Несколько секунд, и перед потрясенным Зельеваром вновь стоит разгневанный Поттер. Ведь Снейпу у него стереть память не получится, учитель великолепный окклюмент, а Поттер еще не настолько хорошо овладел своими возможностями, чтобы тягаться с сильным магом. Северус во все глаза смотрел, как по кабинету прокатывается ветер со снегом, и у Поттера в абсолютно черных глазах вспыхивают алые искры. Смотрел и не мог поверить в реальность всего происходящего. Гарри закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы унять клокочущую ярость и втянуть клыки. Через несколько минут полной тишины он расправил плечи и открыл вновь зеленые глубокие глаза. Посмотрев на дезориентированного профессора, он невольно ухмыльнулся: - Ну что, Вы все еще считаете, что экзаменационная комиссия будет в восторге от того, что Мальчик-Который-Выжил является чистой воды нежитью? Снейп наконец-то стал воспринимать происходящие вокруг него события. Узнать, что Золотой мальчик, Гордость Гриффиндора, Самый молодой ловец столетия, МальчикКоторый-Выжил и Избранный в одном флаконе является вампиром – было сильным ударом даже по стальным нервам Северуса. Он посмотрел на Поттера и устало выдохнул: - Когда? - В 6 лет. Зельевар даже не удивился. Он чувствовал, что тут не все просто: - Ты знал? – он даже не обратил внимания, что перешел на «ты», просто субординация в данный момент казалась лишней. Гарри удивленно посмотрел на профессора взглядом «а-почему-я-должен-вам-доверятьтакую-информацию», но потом вдруг кивнул и решил, что ему надо поговорить на эту тему хоть с кем-то, а темная сущность внутри него была абсолютно уверена, что этот человек его не предаст. - Нет, не знал. Если бы не смерть Сириуса, сила бы проснулась лишь в моих детях. Слишком большое потрясение – сработал защитный механизм. - Ты Хищник? - Нет. Я Высший вампир. - Да… Я сталкивался с ними однажды. Гордая, обособленная раса, – погружаясь в свои мысли, проговорил Зельевар. - Как ты питаешься? Гарри метнул взгляд на шею профессора и улыбнулся, обнажая белоснежные клыки: - Кровью. Было что-то жуткое во всей этой картине: властный, опасный Поттер, который рассказывает о том, что питается человеческой кровью обыденным тоном, словно обсуждает вкусовые качества столовых вин. Снейп невольно поежился и запахнул воротник мантии, чем вызвал еще более широкую улыбку на лице юноши: - Не волнуйтесь, мне нужна кровь лишь в полнолуние. - Ты кусаешь учеников? - Я мог бы кусать и профессоров, но молодая кровь куда приятнее. Тем более, все живы и здоровы. Я не убиваю, а лишь утоляю жажду. - Кого ты кусал? Гарри покачал головой в знак того, что этой информацией он делиться не намерен. Затем взял в руку сумку и посмотрел на Северуса темными зелеными глазами: - Вы никому об этом не расскажете, - не вопрос – утверждение. И действительно, Снейп только сейчас понял, что не собирается делиться этой информацией ни с одной живой душой, да и с неживой тоже. Слишком опасно было обнародовать это все. Гарри кивнул и направился к выходу. Зельевар окликнул его у двери: - Поттер… - юноша обернулся. - Если потребуется помощь… можете обращаться. Гарри кивнул, улыбнулся уже совершенно обычной мальчишеской улыбкой без острых передних клыков и выскользнул из класса в коридор. ~*~*~ Драко сидел на диване в гостиной. Рядом о чем-то спорили Блейз с Милисентой. От каменных стен веяло вековым холодом, хотелось закутаться в плед, как дома у себя в комнате, пока никто не видит. Мысли о доме автоматически перенесли Малфоя к мыслям о матери, и в груди что-то больно сжалось. Драко нахмурился и поймал на себе полный ненависти взгляд Нотта. Захотелось съежиться, свернуться в калачик и заползти в какой-нибудь темный угол, чтобы никто не нашел, чтобы все неприятности остались гдето на свету, а вокруг лишь темнота, пустота и небытие… Но Драко лишь вопросительно изогнул левую бровь и презрительно хмыкнул, посмотрев на покрасневшего от ярости Теодора. Он Малфой, а Малфои никогда не сбегают от неприятностей – они ищут выход и находят его. Захотелось спать, и Драко закрыл книгу по Древним рунам и отправился к себе в комнату. Как же хорошо, что у префектов отдельные спальни…. ~*~*~ Гермиона сжимала в руке «Ежедневный пророк» и рассыпалась в гневной тираде по поводу некомпетентности и неработоспособности Министерства: - Нет, ну вы видели это?! – она ткнула пальцем в фотографию Барти Крауча младшего. - Его оправдали! Ему даже не дали условный срок! По всем юридическим законам Магической Великобритании они обязаны были… Гарри с тоской посмотрел в свою тарелку. Он тоже был зол, что Министерство отпустило очередного Пожирателя Смерти, не присудив тому причитающегося, но больше всего его злило то, что никто не стал проводить более тщательное расследование - все списали на Империус! Но Крауч был в здоровом уме и трезвой памяти… хотя… Гарри вспомнил фанатичный блеск глаз при упоминании Темного Лорда и вздохнул. Нет, вряд ли ум там был здоровый. Очередной одержимый победой Темной стороны… -… этого требует магическое законодательство! И даже если рассматривать статью 189.45, как позволяющую жертвам Империуса…. Гарри перевел взгляд на Слизеринский стол. Малфой с совершенно невозмутимым видом выслушивал какие-то комментарии Блейза Забини и монотонно пережевывал зеленое яблоко. Поттер невольно скривился – оно же такое кислое, как он это ест?! -… я, конечно, соглашусь с тем, что в стране, которая пытается поддерживать видимость демократии, требуется смягчение некоторых законов, но не до такой же степени! Тем более… Гарри посмотрел в отрешенные глаза Рона и потер виски. Голова болела третий день, Волдеморт оказался очень упертым ублюдком. -… презумпция невиновности! Но тут же все вещественно доказано! Они даже не подумали разобраться! Я уверена, это какой-то подкуп, Визенгамот еще не до такой степени сошел с ума, чтобы… Гарри поднялся из-за стола, взял с собой булочку с шоколадом и решил доесть гденибудь подальше от галдящей подруги. Он прошел по школьному коридору и выскользнул на морозный воздух. Захотелось освежиться и немного развеяться. Еще сутки таких мучений по ночам, и он начнет сходить с ума. Если днем он еще отвлекается на занятия, разговоры с друзьями и прочие бытовые мелочи, то ночью за пологом кровати он отчетливо ощущает, как у него трещит череп и зрачки расширяются от боли. Гарри снова потер виски, стараясь избавиться от неприятных ощущений, и глухо зарычал от раздражения. Сзади раздался пораженный выдох. ~*~*~ Северус Снейп сидел за преподавательским столом и аккуратно, словно дорогие ингредиенты, нарезал говядину. Дамблдор, как обычно, пытался втянуть всех в оживленную беседу, но общаться не хотелось. Зельевар не спал практически всю ночь, прокручивая в голове события прошедших дней. И мысль о том, что Поттер – вампир была самой навязчивой. Как Альбус мог допустить такое, что шестилетнего ребенка покусали вампиры?! Сейчас Снейп не хотел даже смотреть на директора, так ему было неприятно. Вопрос, почему он никому не расскажет о новоявленном представителе высшей расы, он старался себе не задавать. Просто казалось, что так надо… что так будет правильно. Вот и Поттер. Сидит, ковыряет ложкой в тарелке, обычный подросток… кто бы мог подумать… Взгляд Мастера Зелий с Поттера переместился на слизеринский стол, а с него - на крестника. Тот был бледнее, чем обычно, с темными кругами под глазами. Северус уже из сил выбился, чтобы хоть на шаг подобраться к Нарциссе, но Темный Лорд прекрасно позаботился о ее охране. Ему очень важно, чтобы наследник с таким феноменальным состоянием и влиянием был на его стороне, а уж добровольно или силой – его не волнует. - Северус, как ты считаешь, сонное зелье вызывает привыкание только после постоянного применения? Снейп посмотрел в ярко-голубые глаза Дамблдора и начал рассказывать программу второго курса. ~*~*~ Драко сидел за столом в Большом зале и флегматично жевал яблоко. Он с детства любил именно зеленые кислые яблоки. У них в имении есть прекрасный яблоневый сад. Один из их далеких предков высадил там довольно большое количество разнообразных сортов деревьев для изготовления кальвадоса – яблочного бренди. Люциус всегда гордился коллекцией качественных винтажных напитков, изготавливаемых в Малфой-мэноре. Драко, будучи совсем ребенком, часто бегал в этот сад, чтобы посидеть в тени на лавочке и понаблюдать, как домовые эльфы мельтешат между деревьев, собирая урожай. Он тогда перепробовал огромное количество яблок, и больше всех ему нравилась терпкая кислинка зеленых фруктов. Но однажды отец заметил, чем занимается наследник рода, и тогда его сильно наказали… Малфой выплыл из воспоминаний и услышал возмущенный монолог Грейнджер. “Значит Крауч улизнул… Хм… а грязнокровка неплохо знает юриспруденцию…”. Драко кожей почувствовал взгляд Поттера и постарался не встречаться с ним глазами: слишком противоречивые эмоции захлестывали его в такие мгновения. Вдруг Гарри поднялся и вышел из зала. Почему-то захотелось пойти за ним. Драко видел, что тот уже который день мучается головной болью: то потирает виски, то хмурится и трясет головой, будто пытаясь вытрясти из нее все неприятные ощущения. Странно, раньше Малфой за собой такой наблюдательности не замечал, а вот теперь… Он тоже поднялся и вышел следом. Причину своего поступка он решил не искать, так спокойнее. Переключиться, отвлечься от остальных проблем… от больной матери, от инициации, от загубленной жизни… стоп… не думать... Где же Поттер? Гриффиндорца Драко нашел на крыльце Главного входа. Он стоял, сдавливая большими пальцами виски. Малфой уже хотел было уйти, пока его не заметили, но тут до него донеслось глухое рычание, от которого слизеринец вздрогнул всем телом и сглотнул. Что-то знакомое… Драко непроизвольно выдохнул и Поттер обернулся. ~*~*~ - Д… Малфой? – Гарри сделал было шаг, чтоб стереть эту информацию из памяти блондина (хотя она не была опасной или компрометирующей), но тут наткнулся взглядом на ограждающий артефакт. Он читал о таких в каком-то древнем томе на Гриммаулдплэйс. Сердце ухнуло куда-то в желудок. Теперь ему нельзя будет стирать память, значит… Гарри наклонил голову, скрывая эмоции в глазах под темной челкой: - Ты что-то хотел? Слизеринец выплыл из собственных мыслей о том, где мог слышать похожий звук, и посмотрел на Гарри: - Нет, Поттер. От тебя мне ничего не надо. Я ищу Забини, - сказал Малфой первое, что пришло в голову. - А разве он не в Большом зале? Вернись и посмотри там. “Черт. Какое тебе дело, кого я ищу?! Благородный герой ты наш”. - Поттер, с чего это вдруг ты так обо мне печешься? – Драко прищурил глаза. Гарри пожал плечами и поспешил назад в школу: надо все же зайти в Больничное крыло, а то голова просто напросто лопнет… Глава 11. Северус Снейп трясущимися руками налил в коньячный бокал арманьяка и вдохнул аромат лесного ореха, липы, ванили и перца. Он опустился в близстоящее кресло и застонал: все еще хуже, чем он думал. Блеф… один лишь тщательно продуманный блеф… Зельевар нервно усмехнулся: “Мерлин, помоги нам…” ~*~*~ Спина выгибается немыслимой дугой, пальцы цепляются за тонкую простынь, тело пылает от желания. Бедра то взлетают над кроватью, то вновь опускаются на смятое одеяло. Хочется еще, больше, всего сразу. Руки, губы скользят по телу, все внутри горит от желания. Взгляд в серые глаза, и Поттер, судорожно всхлипывая, распахнул глаза. Над ним был привычный бордовый полог гриффиндорской спальни мальчиков, и непонятное разочарование вдруг накрыло с головой. Гарри откинул мокрые простыни и резко сел на кровати. Который день ему снится один и тот же сон. Нет, сомневаться теперь в собственной сексуальной ориентации глупо, но… что делать с этим знанием? Малфой… В ушах до сих пор шелестел ласковый шепот из сна, и хотелось, чтобы все это стало реальностью, а не только игрой воображения и подростковых гормонов. Гарри откинул со лба слипшуюся челку: пять утра, но спать совершенно не хотелось. Юноша взял полотенце и пошел в ванную. Потом еще нужно будет дописать эссе по Чарам… ~*~*~ - Гарри! Гарри, ее нашли! Поттер поднял глаза от «Ежедневного Пророка» и посмотрел на растрепанную Гермиону, которая плюхнулась за гриффиндорский стол, сияя, как начищенный медный котел. - Кого нашли? – озвучил его мысли Рон. - Девушку, которая подлила Гарри любовное зелье! Гарри удивленно выгнул левую бровь, заставив Рона нахмуриться, но Гермиона упоенно продолжала делиться новостями: - Да. Это Лаура Медли из Хаффлпаффа. Она сделала большую глупость, рассказав об этом подруге, которая, в свою очередь, решила, что девушка поступила нечестно, и пошла к Дамблдору. Рон нахмурился: - Это подло с ее стороны так подставлять подруг, - затем он посмотрел на помрачневшего Гарри и постарался исправить ситуацию: - Я ничего такого не имел в виду. Просто это действительно некрасиво. Поттер кивнул и посмотрел на Гермиону: - Что с ней теперь будет? - Ее исключают. Согласно статье 312.7 Британского Магического Законодательства 1889 года, применение любых любовных чар, напитков, артефактов и других магических объектов, подавляющих человеческую волю, является преступлением пятой степени тяжести и карается тюремным сроком заключения и/или штрафом, в зависимости от рассматриваемой законом ситуации. Но, так как Лаура еще несовершеннолетняя, скорее всего, она отделается лишь исключением из школы, небольшим штрафом и предупреждением. Хотя вся эта история довольно печальна… Гарри отбросил на край стола бордовую салфетку и твердым голосом, без тени эмоции, проговорил: - Так ей и надо. Если бы Дамблдор ничего не предпринял, я собственноручно отравил бы мерзавку. И от столь равнодушного беспристрастного тона у его друзей по спине пробежал холодок. Гарри автоматически перевел взгляд на Слизеринский стол, чтобы успокоиться, и тут же нахмурился. К Драко подошел мрачный Снейп и что-то прошептал ему на ухо. В таком шуме от сотен студенческих голосов даже прекрасный слух вампира, к сожалению, не смог различить ни звука. Малфой кивнул, встал из-за стола и вышел из Большого зала вслед за деканом. Та волна страха и паники, что исходила от внешне невозмутимого профессора Зельеварения, совсем не придала Поттеру спокойствия. ~*~*~ Драко молча сидел, уставившись пустым взглядом в пространство. С самого утра ужасно болела голова и не хотелось ни о чем думать. Внутри царила блаженная пустота, а мир был слишком… реальным, чтобы хотелось в него возвращаться из этого импровизированного небытия. Из апатичного оцепенения Драко вывел противный голос Грейнджер. - Гарри! Гарри, ее нашли! – Поттер как-то отстраненно поднял голову и уставился на вечно стоящие дыбом лохмы этой заучки. - Кого нашли? – подал голос Уизел. Как всегда с тупым выражением лица. - Девушку, которая подлила Гарри любовное зелье! Малфой сначала нахмурился, испытав непреодолимое желание убить напакостившую девчонку, но потом улыбнулся уголками губ, заметив выражение лица Поттера. - Да. Это Лаура Медли из Хаффлпаффа. Она сделала большую глупость, рассказав об этом подруге, которая, в свою очередь, решила, что девушка поступила нечестно, и пошла к Дамблдору. Медли? Малфой о такой даже не слышал… или… нет, кажется, это ее он отводил в Больничное крыло на той неделе, после того, как у одного из ее однокурсников взорвался котел, и она оказалась в самом эпицентре событий. Мерлин, это же всего лишь четвертый курс! - Это подло с ее стороны так подставлять подруг, - Поттер нахмурился. «И правильно сделал, я бы на твоем месте вообще ему врезал. Он же не видел в каком ты был ужасном состоянии…». - Я ничего такого не имел в виду. Просто это действительно некрасиво. – «Тебе ли говорить о красоте, Уизел?». - Что с ней теперь будет? – «Хороший вопрос. Я бы начал с Crucio, а потом…» - Ее исключают. Согласно статье 312.7 Британского Магического Законодательства 1889 года, применение любых любовных чар, напитков, артефактов и других магических объектов, подавляющих человеческую волю, является преступлением пятой степени тяжести и карается тюремным сроком заключения и/или штрафом, в зависимости от рассматриваемой законом ситуации. Но, так как Лаура еще несовершеннолетняя, скорее всего, она отделается лишь исключением из школы, небольшим штрафом и предупреждением. Хотя вся эта история довольно печальна… - «Замечательная лекция, Грейнджер. Один балл Гриффиндору. Как же ты меня достала». - Так ей и надо. Если бы Дамблдор ничего не предпринял, я собственноручно отравил бы мерзавку, - Драко слегка поджал губы и постарался не нахмуриться. «Когда же ты, Поттер, стал таким хладнокровным?» Малфой даже не заметил, как к нему подошел декан. Он призвал всю свою выдержку, чтобы не вздрогнуть от неожиданности, когда крестный резко наклонился к его уху: - Драко, зайди ко мне в комнаты, будь любезен. “В комнаты? Если крестный приглашает меня в личные апартаменты - значит, случилось что-то на самом деле серьезное…” – под ложечкой противно засосало, а в груди тревожно сжалось сердце от самых ужасных предчувствий. Слизеринец на деревянных ногах проследовал за Снейпом под пристальным взглядом зеленых глаз. ~*~*~ Драко присел на самый край дивана, и бархатная обивка сейчас показалась чем-то до крайней степени неприятным и отвратительным. Приглушенный свет в комнате раздражал, ряды различных книг вдоль стены сливались в глазах однообразным пятном. Захотелось света, тепла, уюта. Спрятаться от того, что сейчас здесь произойдет, уйти, скрыться, положить голову на чье-нибудь плечо и выплакать все то напряжение, что накопилось за многие месяцы. Почему-то вспомнились крепкие руки Гарри… Драко не понимал, откуда, но он точно знал это ощущение защищенности и покоя, которое окутало бы его в объятиях л… - Драко… Малфой посмотрел на крестного, а Снейп поспешил отвести глаза. Это было так непохоже на него… что-то случилось… что-то ужасное… Хотелось задать миллионы вопросов, на языке вертелись тысячи слов, но в то же время не хотелось слышать ни одного ответа, и губы упрямо не желали разжиматься. Северус за спиной сцепил руки в замок и набрал в легкие побольше воздуха, словно решаясь прыгнуть в ледяной поток или кипящее масло: - Драко, мне очень жаль, но Нарцисса погибла. По лицу Драко пробежала легкая судорога, словно он из последних сил пытался сдержать эмоции. Но как только было произнесено последнее слово, из-под привычной маски безразличия на него посмотрел испуганный ребенок, который, не веря, взирал на своего крестного, отказываясь воспринимать полученную информацию. В голове лихорадочно билась мысль о нереальности происходящего, о том, что это все случилось не с ним и не сейчас. Словно сквозь вату он слышал, как Северус подошел ближе и продолжил тяжелый разговор: - Мне очень жаль, Драко. Ты же знаешь, какие приятельские отношения нас связывали с твоей матерью… - затем Снейп подобрался, и его тон стал более серьезным. Он старался достучаться до шокированного подростка, ему необходимо было рассказать сейчас всю информацию, чтобы Драко не предпринял каких-нибудь опрометчивых шагов. - На самом деле, она умерла еще два месяца назад. Но этот факт тщательно скрывался, чтобы заполучить тебя, как сильного союзника. Если бы я случайно не услышал разговор Хвоста с одним из охранников комнаты Нарциссы, я бы никогда не узнал этой информации. Ее тело помещено в семейный склеп - такова традиция, и не в силах Темного Лорда нарушать древние магические каноны, поэтому о захоронении ты можешь не волноваться. Драко поднял на крестного умоляющие глаза. Серебристая радужка блестела от готовых сорваться с ресниц слез, пересохшие губы то смыкались, то размыкались в желании что-то сказать. Он сейчас меньше всего походил на надменного аристократа с ледяным сердцем, каким его считало большинство студентов в школе. Затравленное выражение лица и тело, охваченное дрожью, заставило сердце Зельевара сжаться от боли: - Скажи, что это неправда. Скажи, что ты пошутил…. Снейп отвел взгляд. Как притягательно было сказать, что это жестокий розыгрыш, выслушать оскорбления в свой адрес, посмотреть на удаляющуюся спину… Только бы не видеть этого дикого животного страха и отчаяния в таких юных глазах. - Драко… - и Драко понял. Он вскочил с дивана. - Нет! Нет, замолчи, замолчи, замолчи! – он закрыл руками уши и зажмурился. Слишком много… слишком много для него одного… это невыносимо… нестерпимо… это непередаваемо больно. - Нет! Нет! Нет! Северус потянулся к крестнику, но Драко отшатнулся от него, как от прокаженного. Он медленно отошел к двери, постоянно оглядываясь на крестного, будто ожидая, что тот кинется на него, и выбежал из комнат. Зельевар обессилено осел в кресло и закрыл глаза. Глава 12. Гарри уже пятый раз спрашивал у Симуса, который час, и, когда Поттер в очередной раз потянул его за рукав мантии, Финниган не выдержал: - Что? Ну что такое, Гарри? Прошло пять минут. У тебя свидание или ты мне так «тонко» намекаешь, что на следующее Рождество тебе нужны наручные часы? - Нет, просто я… - Гарри еще раз рассеяно осмотрел Большой зал. - Мне нужно идти, - он встал с места и решил во что бы то ни стало найти Малфоя. ~*~*~ Драко как в тумане брел по коридорам Хогвартса. Он не понимал, где находится, куда идет и зачем. Важно было только одно – движение. Сознание куда-то уплывало, перед глазами стояла белая пелена, словно в одно мгновение на весь мир набросили вязкую тягучую паутину. Голоса учеников сливались в глухой шум, мысли смазывались, взгляд скользил мимо знакомых лиц, руки тряслись, а кончики пальцев были почти ледяными. Драко нервно убрал за ухо выбившуюся прядь и свернул в очередной коридор, потом в еще один. Отчаянно хотелось зацепиться за какую-то мысль, начать думать, анализировать, рассуждать. Хотелось прислушаться к себе и понять, что же он на самом деле чувствует. Но слабые желания трепыхались на границе сознания, темный вакуум в голове блокировал все остальные мысли. Малфой толкнул какую-то дверь и отстраненно отметил, что попал в заброшенный туалет. Он подошел к разбитому зеркалу и уставился на свое отражение. Пустые, без единой эмоции глаза смотрели сквозь тонкую сеть трещин глянцевой поверхности. Единственная цель в жизни потеряна… Все его мысли всё последнее время занимала лишь мать, ее спасение. Она стала для него ориентиром, чем-то, ради чего нужно жить, ради чего обязан выживать. Теперь цели нет… Единственный долг – защитить семью, которой теперь тоже нет… Из-за нитей изгибающихся трещин на Драко смотрел потерянный подросток. Малфой пальцем провел по острым краям зеркала, включил кран, из которого в пыльную раковину потекла ржавая вода, стекая в грязный слив. Драко прислонился к стене и сполз по ней на пол, спрятав голову в коленях. “Отец в Азкабане, мама умерла, имение стало штабом Темного Лорда. Недавно, признав себя геем, я потерял право даже смотреть своим родственникам глаза. Мама умерла… мама умерла…” В сомнамбулическом ритме в голове пульсировала одна единственная мысль, а мир вокруг потемнел, сузившись лишь до тихого шепота: «мама умерла…» Было плохо, больно, неправильно. Хотелось встать, расправить плечи, отряхнуть с мантии грязь и вновь стать самим собой. Таким, каким был еще сегодня утром, таким он был до того… как мама умерла… Конечно, у них с Нарциссой были не такие теплые отношения, как в семье Уизелов. Она не кидалась ему на шею, не вязала ужасные свитера и не присылала домашнюю выпечку. Но это всегда было между ними… понимание… пожатие руки, в знак поддержки, ласковый взгляд, когда Люциус в ярости срывал свое негодование на семье. Мама всегда могла поддержать, не показывая сильных эмоций. Было достаточно просто знать, что тебя любят… а теперь… теперь… Сознание вновь погрузилось в липкий туман. Теперь она мертва - значит у него больше никого нет в этом мире, ему теперь не для кого жить… значит… значит, можно не жить? Идея вспышкой пронеслась в голове, но Драко теперь знал, что делать. Слишком много для шестнадцатилетнего подростка… слишком больно… Он поднял с пола острый осколок зеркала… Как когда-то сказал Люциус? Тогда к ним в гости зашел незнакомый мужчина. Драко был совсем маленький, и он сидел около матери, рассматривая красивый герб своего рода на фамильном столовом серебре, когда неизвестный гость вскочил со стула, пренебрегая всеми правилами этикета, и закричал на отца: - Ты ничего не понимаешь, Люциус! Ты просто глуп! И настанет время, когда ты осознаешь свою ошибку, но уже будет поздно, и единственным твоим выходом останется яд! Ни один мускул не дрогнул тогда на лице отца, но холодный властный тон и произнесенная им фраза почему-то на всю оставшуюся жизнь врезалась Драко в сознание. - Аристократы режут себе вены. Драко закатал левый рукав мантии и почувствовал всю иронию момента: если бы не смерть его матери, то вскоре здесь бы уже красовалась Черная Метка. Под бледной тонкой кожей отчетливо виднелись тонкие нити вен. Малфой провел по ним рукой. В голове воцарилась полная пустота, а сердце как будто само отказывалось биться: «Аристократы режут себе вены… Что ж, хоть перед смертью соблюсти традиции…» Он быстрым движением вспорол кожу у самого основания запястья. Боль почти не чувствовалась, лишь рваные края надреза пульсировали в такт толчкам сердца. Драко зачарованно смотрел на стекающую по пальцам и складкам мантии темную кровь, а голове билась почти безумная мысль - как красиво смотрится бордовое на белом… ~*~*~ Гарри быстро шел по подземельям, не задумываясь, почему сорвался с места, почему кинулся вслед за Малфоем, и что гложет его изнутри. В кабинет Снейпа Поттер уже практически забежал. Все нервы были натянуты, как струны, внутри поднималась волна беспокойства, а в груди тяжело, словно каменное, бухало сердце. Зельевар сидел за своим столом и крутил в руках полупустой стакан с коньяком. Он резко повернулся на звук распахнувшейся двери: - Поттер, – Северус устало вздохнул, - что у Вас случилось? Гарри незаметным глазу движением метнулся к профессорскому столу и оперся на него руками: - Где Малфой? Северус моментально подобрался: - Зачем он Вам? Гарри мотнул головой, отгоняя неприятные предчувствия: - Неважно, просто скажите, куда он пошел. Снейп внимательно посмотрел на гриффиндорца: растрепанный, запыхавшийся, с лихорадочным блеском в глазах. И тут Зельевара осенило: - Связь зверя с жертвой, - пробормотал он себе под нос, но Поттер услышал и нахмурился от такого определения своей сущности. - Ладно, Поттер. У него умерла мать. Я не знаю где он. Он вылетел из моих комнат, как только… Но Гарри уже не слушал. Он бежал по коридорам, расталкивая локтями студентов, пытаясь услышать, увидеть или почувствовать Драко. На очередном повороте что-то дрогнуло в воздухе. Кровь. Яркий, дурманящий разум запах. Гарри сделал несколько шагов по направлению к источнику и задохнулся – так ее было много. Где-то тут… Он рванулся места, уже просто сбивая с ног учеников и преподавателей, влетел в какой-то заброшенный туалет. Там, рядом с раковиной, на полу в луже крови лежал Малфой. На несколько минут вампир потерял ориентацию: запахи сбивали, голова кружилась, клыки удлинились. Гарри большими пальцами сдавил виски и заставил себя успокоиться. Он шагнул к Драко и опустился рядом с ним на колени. Слизеринец был белее мела, волосы на лбу слиплись от холодного пота, обескровленные губы были поджаты от боли. Гарри схватил его руку, пальцы словно обожгло - такая она была ледяная. Действуя только согласно инстинктам, он поднес запястье ко рту и облизал края пореза. Вкус крови принятой до полнолуния обжог горло, и Гарри застонал от боли, но, тем не менее, продолжил. Через несколько секунд рана начала светлеть и затягиваться, а потом исчезла окончательно, оставив лишь тонкую полоску шрама: нанесенные самому себе повреждения не до конца излечиваются вампиром. Гарри наколдовал стакан воды и взмахнул палочкой, очищая белый кафель от крови. - Enervate, - Драко резко открыл глаза. Комната кружилась, и его сильно тошнило, в горле пересохло. Он попытался застонать, но получился лишь сдавленный сип. Как только он подумал воде, в его губы тут же ткнулся холодный край стакана. Малфой жадно сделал пару глотков и почувствовал, что уже может более или менее связно думать. Он поднял ладонь к лицу и уставился на бледный шрам на запястье: “Кто? Что…” И тут он понял, что лежит, откинувшись на чью-то грудь. Он резко развернулся и тут же почувствовал сильное головокружение, и вновь оказаться на полу ему не дали чьи-то руки. Драко открыл глаза и встретился с полностью черными глазами Поттера. Даже при сильном желании, увидеть радужку за зрачком было невозможно. Малфой замер: стало по-настоящему страшно, и даже тот факт, что еще несколько минут назад он сам хотел умереть, не умалил инстинкта самосохранения. Гарри почувствовал исходящий от слизеринца страх и постарался придать своему голосу как можно более знакомые Драко интонации: - Малфой, перестань шарахаться. Я, между прочим, тебе жизнь спас – некрасиво. Глаза Драко расширились в немом ужасе, и он отодвинулся как можно дальше от Поттера: - У тебя клыки? Гарри выругался про себя, что не может пока их втянуть - слишком много крови… да что там... в воздухе до сих пор витает ее аромат… Он посмотрел на еще больше побледневшего Малфоя и вздохнул – истерика на подходе. Гарри поднялся ему навстречу, Драко резко отпрянул в сторону ощутив подкатывающую к горлу тошноту. Он все еще не мог отвести взгляда от острых клыков Поттера: это зрелище и пугало и завораживало одновременно. Гарри хотел что-то сказать, но тут слизеринца прорвало: - Не подходи ко мне! Даже не вздумай! Мерлин Великий, Гарри Поттер – вампир! Да Темный Лорд обхохочется! Отойди сейчас же! - Малфой! Но Драко его упорно не слышал: все недавние эмоции смешались во взрывоопасный коктейль и теперь выходили наружу банальной истерикой. И если сейчас что-нибудь не предпринять, то он опять просто упадет в обморок. - А Дамблдор знает, что его Золотой мальчик теперь… - дальше Гарри выслушивать эти гадости не пожелал и залепил слизеринцу такую пощечину, что тот вскрикнул от боли и схватился за щеку. Секунда, две, и его взгляд стал осмысленным. - Так лучше. Успокойся, истеричка. Я тебе ничего не сделаю, я не низший, мне не нужна кровь ежедневно. Пришел в себя? А теперь давай поднимайся, и я отведу тебя к Снейпу. Драко молча принял руку и поднялся с пола, но без посторонней помощи идти не смог, и Гарри пришлось всю дорогу его поддерживать. Благо, занятия уже начались, и их никто не мог увидеть, тем более, что Поттер так и не смог пока унять свою сущность. ~*~*~ Они зашли в кабинет к Снейпу, и Северус тут же подлетел к Малфою. Он усадил крестника в кресло и посмотрел на Поттера, чуть вздрогнув, когда встретился с ним взглядом. Что говорить – зрелище жуткое, словно смотришь в пропасть. - Что с ним случилось? - Он перерезал себе вены. Мастер зелий тут же схватил Драко за запястье и вновь вопросительно посмотрел на Гарри. - Я умею исцелять, но он потерял много крови до моего прихода. Малфой отрешенно смотрел в одну точку. Он безропотно принял из рук Снейпа кроветворное зелье и вновь окунулся в собственные мысли. Гарри посмотрел на Драко и почувствовал, какая боль сейчас его гложет, как ему плохо. Захотелось обнять, погладить по спине, успокоить, но он понимал, что теперь при его приближении Малфой будет или звать на помощь, или бросаться Непростительными. И от этого знания Гарри становилось плохо, в груди сжималось и без того израненное сердце, а последние осколки души разбивались с оглушительным звоном. Тяжело было принять себя, но еще тяжелее понять, что ты не принят… Поттер рывком открыл дверь и посмотрел на Снейпа: - Я надеюсь, моя тайна останется тайной. Северус кивнул, и Гарри исчез. Глава 13. Драко вторую неделю не обращал на Поттера никакого внимания, словно того в природе не существовало. После случая в заброшенном туалете полнолуние прошло на удивление спокойно. Жажда даже не просыпалась. Это смущало Гарри, но вампир внутри него молчал, и поэтому он не особо беспокоился, но невнимание Малфоя ранило… У Гарри было достаточно времени, чтобы разобраться в собственных чувствах и понять, что слизеринец ему дорог. Они никогда не общались, но то, что происходило, когда Гарри его кусал… ощущение души чужого человека, словно это вторая половинка тебя, будто ты нашел самое дорогое в жизни. После такого Гарри стало казаться, что он знал блондина, как самого себя. Это другое восприятие, не такое, как у обычных людей, но Поттер и не был обычным… никогда… Было до слез невыносимо видеть, как серые глаза смотрят сквозь тебя, невыносимо видеть, как Драко все больше и больше замыкается в себе, невыносимо видеть, как он страдает…. Все это ощущалось, как собственная боль, как собственная утрата, и хотелось выстрадать и выплакать все за него, лишь бы в серебристых глазах появился прежний упрямый огонек. «Надо же так… первый раз влюбиться… в парня, да еще и в Малфоя…» - но от интонаций в собственном голосе уже давно веяло не иронией, а отчаянием. Снейп ходил необычайно хмурый и все время поглядывал то на Поттера, то на Малфоя. Профессор сразу же понял, что Гарри кусал его крестника, но вот странные взгляды, которыми Поттер одаривал Драко… что-то было в этом знакомое, но давно забытое… чтото, что Снейп никак не мог вспомнить… ~*~*~ Гермиона сидела за столом в Большом зале. Ни Гарри, ни Рон еще не спустились. Девушка раздраженно барабанила пальцами по столешнице: они все опять опоздают на Чары. Сколько можно спать?! Чем они по ночам занимаются?! Она нервно откусила кусочек круассана и вновь уставилась на вход в Большой зал. Но как только девушка задумалась на более отвлеченные темы - совы принесли утреннюю почту и Гарри с Роном наконец-то появились в поле зрения. Чтобы скрыть свое раздражение, она схватилась за «Ежедневный Пророк», открыла первую попавшуюся страницу и так и замерла, не в силах пошевелиться или даже выдохнуть. На пол страницы мигал огромный заголовок: «НАПАДЕНИЕ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ НА ЛИТЛ-УИНГИНГ. ЕСТЬ ЖЕРТВЫ» Дальше шло перечисление имен, адресов мест происшествий и информация о принадлежности или не принадлежности к магическому миру погибших. Но самым ярким именем этого списка была Петунья Дурсль, из-за которой, собственно, и было совершенно нападение на магловское кафе. «Она обедала там со своим сыном Дадли Дурслем, когда это случилось, - в газете было опубликовано интервью какого-то мага, по случайной ошибке находившегося в том кафе и знакомого с семьей Дурслей, пожелавшего остаться инкогнито. - Они ворвались в кафе в черных плащах и серебряных масках. Хозяин подумал, что это ограбление…» Дальше для Гермионы весь текст слился в одно рябое пятно, на котором четко выделялись лишь некоторые самые страшные фразы: «запытали до смерти», «Круциатус», «почти никого не осталось в живых, я не знаю, как смог выбраться», «сын Миссис Дурсль госпитализирован», «кома». Очнулась девушка лишь тогда, когда увидела, что к Гарри подошла профессор Макгонагалл и что-то начала ему говорить. Вот Гарри резко побледнел, и захотелось подойти и обнять его, поддержать, чтобы он не упал в обморок. Гермиона даже не заметила, как по ее щекам побежали слезы. Рядом сел Рон и тронул ее за плечо: - Герм? Она молча протянула ему газету и, не отрываясь, смотрела, как Гарри быстро выходит из Большого зала. Рядом с кружкой с уже давно остывшим кофе опустился номер «Ежедневного Пророка», и Рон сжал руки в кулаки. Сказать было нечего, да и была ли в этом нужда? Он уже и так осознал, что идет война. ~*~*~ Драко сидел и с изумлением наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Он уже вторую неделю успешно, как ему казалось, игнорировал Гарри… то есть, Поттера. Узнать, что Золотой мальчик на самом деле вампир, нежить, кровопийца, вурдалак… это было слишком большим шоком. И как Северус ни пытался донести до него, что Высшие вампиры ничем не отличаются от людей, Драко все упрямо отрицал. Он поклялся крестному, что сохранит эту тайну, но он не обещал ему бросаться гриффиндорцу на шею с восторженными воплями. Наоборот… Драко хотелось держаться от Гарри как можно дальше, и не думать, не думать о нем. Но мысли против воли хозяина постоянно возвращались к Мальчику-Который-Выжил. В который раз мир вокруг Драко совершил очередной переворот с ног на голову. Как бы Драко ни оскорблял Золотого мальчика, Поттер всегда был для него олицетворением чего-то… светлого и доброго. И узнать, что человек, являющийся знаменем победы, надеждой Магического мира, оказался нелюдем… было больно. Он прочитал всю литературу о Высших вампирах, которую только смог найти. Все кусочки мозаики встали на свои места: и провалы в памяти, и резкие перепады температуры в помещении, на которые раньше он не обращал внимания, и отказ от занятий анимагией. Только вот Малфой почему-то совсем не злился, что Поттер им «ужинал». Как-то это уже вошло в привычку, что Малфой пьет кровь Поттера, а Поттер Малфоя. Разница лишь в том, что эта фраза приобрела теперь буквальный смысл. И хоть в каждой книге, в каждом пыльном томе говорилось, что Высшие вампиры не являются живыми трупами, как большинство кровососов, он активно отвергал эту мысль. Стоило только вспомнить белоснежные клыки и абсолютно черные глаза Гарри, чтобы Драко бросило в дрожь, а в голову закрались сомнения в достоверности печатной информации. Нет, он хотел выкинуть Поттера из головы, просто забыть о нем, как о страшном сне. Ну и что, что тот спас ему жизнь? Ну и что, что он снится ему по ночам, и сердце разрывается на части от его полного боли взгляда? Драко конечно же видел, как Гарри смотрит на него, хотя и не подавал вида… И было в зеленых глазах что-то такое, отчего хотелось плакать, подобно сирене. Драко тряхнул головой, отгоняя вновь так не вовремя возникшие мысли, и раскрыл «Ежедневный Пророк», чтобы посмотреть, что же так шокировало Грейнджер. Ничего интересного - очередной рейд Пожирателей в магловский город. В последнее время они участились, но ведь ни одного мага не пострадало… Драко нахмурился: он думает, как отец. От этого во рту стало горько, и он снова посмотрел на Гриффиндорский стол. Грейнджер рыдала прямо посреди Большого зала. Драко не помнил, что бы та когданибудь плакала. Он проследил за направлением ее взгляда и увидел расстроенную Макгонагалл и выбегающего из зала Поттера. Малфой еще раз, теперь уже более тщательно перечитал статью – ничего, что могло бы так расстроить нового бесчувственного Поттера. Он вопросительно посмотрел на крестного, и тот незаметно ткнул в середину статьи собственного экземпляра газеты, где жирным шрифтом выделялось имя Петуньи Дурсль. Драко напряг память и вспомнил, что когда-то по школе ходили слухи, что Герой магического мира живет у магловских родственников. Драко стало не по себе… словно он копается в чужом белье, без ведома хозяина. Он сложил газету и задумался. День начинался странно… ~*~*~ Гарри сидел, прижавшись лбом к витражному стеклу. Сквозь прозрачные, не искаженные цветом участки виднелся Запретный лес. Поттер и сам не знал, почему вид вековых деревьев так его успокаивает. Может потому, что они кажутся чем-то незыблемым, нерушимым… огромные крепкие стволы и раскидистые кроны. Среди них можно затеряться, а в их тени – найти спасение от солнца, а в траве на теплой земле – уют и покой. Восход еще только окрасил светлое небо, и было так приятно смотреть на просыпающуюся природу… Его тетка мертва… Гарри провел пальцем по раме и задумался. Нет, он не любил ее, как любят семью или близких людей… это была какая-то кровная память. Было больно, что последний родной человек исчез из этого мира. Ведь она была сестрой его мамы. Единственное, что хоть как-то еще связывало его с родителями. Но и она ушла… ушла так же, как и Сириус… так же, как и все уходят… Гарри сжал кулаки и постарался проглотить ком в горле. Тяжело в шестнадцать лет потерять близких, тяжело в шестнадцать лет нести на своих плечах судьбы миллионов людей, тяжело в шестнадцать лет обратиться во тьму, хоть и непроизвольно… Что ему все это дает? Что ему дала сама жизнь? Он словно выполняет Сизифов труд, а камень даже и не думает становиться хоть немного легче. Его воспитывают, как послушное оружие. Дамблдор добивается, чтобы Гарри ел из его рук, а Волдеморт добивается смерти Гарри. И даже неизвестно что из этого предпочтительнее: подавленная воля и полное смирение или просто конец… всему… Может, Малфой был не так уж и неправ? Может вот он - выход? Остановил ток крови, и все проблемы разрешились сами собой... Гарри вновь уткнулся лбом в холодное стекло, а его горячее дыхание легкой дымкой таяло на прозрачной поверхности. Он так устал быть один, он так устал заботиться об окружающих, он просто от всего устал… Первая слеза скатилась с длинных ресниц и впиталась в ткань рубашки, а за ней последовала вторая и третья, и Гарри даже не заметил, как из его груди вырвался болезненный всхлип. ~*~*~ Драко поднимался по лестнице в Восточную башню и ругался на чем свет стоит: у него своих проблем по горло, а на него еще сваливают все обязанности старосты. Видите ли, Паркинсон себя плохо чувствует. Не могли отправить Грейнджер или Уизела? Так нет… Те ищут Поттера, который с самого завтрака нигде не появлялся… Драко сам себе отказывался признаться, что беспокоится за гриффиндорца. Он старался вообще о нем не думать, но куда бы Драко ни посмотрел, о чем бы и с кем бы ни начал говорить, все постоянно возвращалось к теме Золотого мальчика. Он раньше даже не замечал, как много в его жизни было Поттера… Драко преодолел последние ступеньки и пошел искать сваленные кем-то доспехи. Вообще-то, это работа Филча, а Малфой не завхоз, а потомственный аристократ! И в его списке обязанностей префекта нет пункта о починке всякого хлама. Но гневная мысленная тирада была прервана тихим всхлипом, и Драко замер на месте. Затем всхлип повторился, только теперь уже превращаясь в сдавленное рыдание. Малфой двинулся на звук и так и замер, не смея пошевелиться. Сидя на подоконнике перед ним, сжав кулаки так, что между пальцев уже струилась кровь, рыдал не кто иной, как Гарри Поттер. Драко зачарованно смотрел, как прозрачные капли слез срываются с ресниц и катятся по щекам. Он видел, что у Гарри красная кровь и чуть смуглая, словно обласканная солнцем кожа. И тут волной накрыло понимание… Человек… такой же, как и все… с красной кровью и прозрачными слезами, с чувствами и болью, с достоинствами и недостатками… не совершенство, не символ, не нежить… всего-навсего человек… Гарри поднял голову и встретился взглядом с изумленным Малфоем. И что-то со звоном разбилось в груди. Боль почти ослепила, разрывая осколками. Еще кто-то отвернулся от него… еще один ушел… Гарри спрыгнул с подоконника, заставив Драко вздрогнуть и моргнуть, но когда тот открыл глаза, Поттера уже не было. Он даже подумал, что ему это привиделось, но, подойдя ближе к окну, увидел несколько капель крови на светлом дереве… Человек… Глава 14. Последующие дни прошли мимо Гарри: он словно отключился от внешнего мира, совершая все действия на автомате. И лишь краем сознания он улавливал суть происходивших вокруг него событий. Драко теперь не игнорировал его, а наоборот, слишком часто ловил себя на том, что смотрит на гриффиндорца. В голове Малфоя было слишком много разнообразных вопросов, чтобы он смог сформулировать хоть один из них достаточно ясно. Он смотрел на Гарри Поттера и с каждым днем все больше отчаивался: гриффиндорец стал походить на бездушную куклу. И если раньше Гарри просто равнодушно относился к окружающей действительности, то сейчас совсем абстрагировался от остального мира и ушел в себя. Этот пустой взгляд, который Драко часто видел в начале года, стал еще более пугающим… Гарри занимал все его мысли, и Драко уже даже перестал возмущаться по этому поводу. Ведь это было так привычно - думать о Гарри Поттере… ~*~*~ Две недели тянулись, словно одно тысячелетие. Гарри измучился и очень устал. Постоянно видеть перед собой Малфоя, знать, что он рядом, и не иметь возможности прикоснуться к нему… Он не знал, как переживет это полнолуние. Гарри сидел в кресле перед камином гриффиндорской гостиной и старался ни о чем не думать. Не думать о боли. Он так устал от того, что в этом мире ему сопутствует лишь это чувство. Рядом на диван опустилась Джини. Гарри даже не повернул голову в ее сторону. - Гарри? Она коснулась его ладони, но он отдернул руку. - Гарри, ты уже месяц сам не свой ходишь. Гермиона жалуется, что ты абсолютно ничего не хочешь слушать, а Рон переживает из-за твоей апатичности. Что у тебя случилось? Поттер посмотрел на девушку, и она вздрогнула: - Ты решила поработать моим личным психологом? У меня все прекрасно. Не жизнь, а малина. Не стоит беспокоиться, - он усмехнулся и снова отвернулся к камину. - Гарри, послушай… - Я ничего не хочу слушать, я и так слышу чересчур много… лишнего… – Джинни, ты должна с ним поговорить! Ты посмотри на него! Он же скоро на тень станет похож! - Гермиона, ты же знаешь Гарри не хуже меня. Он ни за что ничего не расскажет, пока не захочет этого сам. Чем я могу помочь? Вы же говорите, что уже пытались узнать, что у него происходит. - Но мы – не ты! - Потрясающий вывод, Рональд. Что ты хочешь этим сказать? - Ты, как его будущая девушка, просто обязана поинтересоваться, что с ним происходит. - Рон! Ты смеешься? Какая девушка… он на меня даже не смотрит… - Ты ничего для этого не делаешь! - А что я должна делать, Герм? - Вот подойди к нему завтра и узнай, что его гложет. - Я… - Джинни! - Ну… хорошо… Гарри скривился и, не отрывая взгляда от танцующего пламени, заговорил: - Ты зря тратишь время. Мы никогда не будем парой. Ты можешь любить меня хоть всю свою жизнь, но это ничего не изменит. Я не смогу ответить взаимностью. Сдавленный всхлип не заставил сердце сжаться. Поттер лишь еще больше нахмурился. Может это и правда жестокие слова, но куда более бесчеловечно заставлять Джинни жить с надеждой на что-то. Он ее не любит. Он вообще не знает, способен ли теперь любить… А с Роном и Гермионой он разберется потом. Опека друзей уже стала выходить за рамки приемлемого. ~*~*~ Малфой резко сел в кровати. Грудь вздымалась и опадала от частого прерывистого дыхания. Он чувствовал себя загнанной лошадью. Член болезненно ныл, а пижамная рубашка прилипла к телу. Драко поднялся и пошел в душ. Тугие струи ударили холодным потоком, по коже пробежала волна мурашек, и захотелось сделать воду теплее, но снимать возбуждение, думая о Поттере, он не собирался. И даже если он более или менее разобрался с собственными чувствами, это не значит, что он нужен Гарри… Драко с садистским удовольствием подставил голову под холодный поток. Что за мысли?! Он не хочет быть геем! Не хочет быть извращенцем, грязью, больным! Это просто какое-то помутнение рассудка… Но в глубине души Малфой точно знал, что ни одно сумасшествие не оправдает его тяги к Поттеру. Сегодня полнолуние… Драко сжал в руке медальон и спрятал его под рубашку. Хотя, вряд ли Гарри осмелится теперь нападать на него… А были ли это нападения? Из всего, что Драко прочитал, следовало, что укус Высшего вампира – верх блаженства. Малфой оглядел свое отражение в зеркале и, подумав, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Он сам не знал, зачем это сделал, просто… мгновенный импульс, которому невозможно было противиться. Он подхватил школьную сумку и отправился на завтрак в Большой зал. ~*~*~ Гарри сидел и пытался не злиться на Рона. Да, он нехорошо поступил с его сестрой, но также Поттер отчетливо понимал, что друг злится больше не на то, что Гарри нагрубил Джинни, а на то, что не захотел встречаться с его сестрой. И это выводило Поттера из себя. Когда же окружающие начнут принимать во внимание его желания, а не свои. Гермиона, кажется, его понимала, поэтому пыталась утихомирить своего парня. - Значит, ты считаешь, что Гарри прав? А то, что моя сестра прорыдала полночи… - Рон! Почему ты оцениваешь ситуацию только с одной стороны?! Гарри ничего не обещал Джинни. Да, я тоже думала, что они нравятся друг другу, но это не означает, что я была права. Мне тоже свойственно ошибаться. Если Гарри не любит Джинни, то он правильно поступил. Неужели ты хочешь, чтобы она ждала его всю жизнь, а потом оказалась одна? – девушка бросила в свою тарелку вилку и отпила тыквенного сока. Ты невыносим. Рон нахмурился и взял булочку с кремом. Гарри старался не встречаться с ним взглядом. Он не был виноват, а то, что Рон напридумывал себе всякую чушь – только его проблемы. Вдруг дверь в Большой зал открылась, и вошел Малфой. Как всегда надменно окинув присутствующих взглядом, он двинулся по направлению к слизеринскому столу. Гарри оглядел безупречно отглаженную одежду и зацепился взглядом за обнаженную шею. Зрачки тут же расширились, а язык прошелся по острым клыкам. Нестерпимо, неимоверно захотелось впиться в эту нежную кожу. Перед глазами одна за другой вставали картины обнаженного Малфоя, когда слизеринец резко повернулся и посмотрел ему в глаза. Казалось, время остановилось, звуки ушли на второй план, и в этом мире остались лишь серые, искрящиеся сталью глаза. Но Малфой отвернулся практически так же внезапно, как и повернулся, и зрительный контакт был прерван. Поттер тут же опустил глаза, прикрывая расширившиеся зрачки длинными ресницами, и постарался взять себя в руки. ~*~*~ Северус сидел за преподавательским столом и рассматривал учеников. Сегодня его с самого утра мучила боль в спине, поэтому настроение было просто отвратительное. Хотелось найти какого-нибудь провинившегося ученика и снять все баллы с его факультета. Но, как назло, все себя вели довольно тихо и мирно, словно предчувствуя, чем чревато непослушание. Дамблдор рассказывал что-то необычайно скучное и тоже скользил взглядом по студентам. В Большой зал вошел Драко. Как всегда идеален. Глупый ребенок… Как Снейп тогда злился: покончить жизнь самоубийством! Разве же это выход?! Он тогда рвал и метал, казалось, еще немного и его просто разорвет от ярости и беспомощности. Если бы не Поттер… Северус перевел взгляд на гриффиндорца и вздрогнул. Затем вновь внимательно посмотрел на крестника: ворот рубашки расстегнут. “Идиот, зачем ты его провоцируешь? Это тебе что, комнатная собачка?” Северус недовольно поджал губы и посмотрел на Дамблдора – разговаривает с Трелони. Главное, чтобы не заметил… “А с тобой, Малфой, я еще поговорю”, – пообещал сам себе Зельевар, бросил последний взгляд на уже успокоившегося гриффиндорца и вернулся к завтраку. ~*~*~ Это был самый длинный и мучительный день в жизни Гарри Поттера. Малфой бесил его невероятно. Слизеринец устроил ему самую настоящую каторгу, то оголяя, то снова пряча шею, откидывая за уши светлые прядки волос, обнажая запястья с голубоватыми венами. Гарри целый день старался не встречаться ни с кем взглядом и не говорить, так как его глаза были похожи истлевшие угли, а клыки и не думали исчезать. Его сводил с ума Малфой, его сводило с ума болезненное возбуждение, его сводила с ума эта ситуация. Чертов провокатор! Поттер еле досидел до конца последнего урока. Как только профессор Спраут объявила, что все свободны, он первый вылетел из класса. А Гермиона с Роном решили, что сегодня первый день за долгое время, когда они видят друга таким живым и эмоциональным… ~*~*~ Драко сам не знал, зачем провоцирует Поттера. Это все равно, что играть с адским пламенем. Но… мысль о том, что он укусит кого-то другого… будет касаться чужого тела, целовать чужую шею… это приводило Малфоя в бешенство… и заставляло расстегивать рубашку, задирать до локтя рукава и наслаждаться тем, каким голодным взглядом провожает его Гарри. Как только он посмотрел в его глаза в Большом зале, он понял, что погиб. Тогда, в туалете, этот черный гипнотизирующий взгляд напугал его до полусмерти, но сейчас… Драко чувствовал привычный трепет и желание. И он не позволит, чтобы хоть кто-то еще смотрел в эти глаза. Он приручит этого вампира… ~*~*~ Драко сидел в своей комнате. Уже было далеко за полночь, когда проем в его комнату открылся. Книга выпала из рук. Он ожидал этого визита, но не думал, что так испугается близости темного существа. - Как… как ты вошел? На него смотрели полубезумные глаза вампира. Поттер улыбнулся, обнажая длинные белоснежные клыки: - У тебя змея на портрете, а я, как ты знаешь, змееуст. Мне не пришлось долго ее уговаривать. Драко отступил назад, но Гарри одним неуловимым движением оказался рядом, заставив его вздрогнуть. Сердце колотилось о ребра как бешеное, дыхание прерывалось, а мысли хаотично метались в голове. - Ты вел себя просто отвратительно. Неужели ты не знаешь, что шутки с вампирами плохи? – Гарри провел пальцами вдоль скулы Малфоя, и Драко дернулся. Его щеки залил легкий румянец, а глаза влажно заблестели. Сейчас ему уже эта идея не казалась такой привлекательной, как днем. - Ну-ну… что ты? Я не сделаю тебе больно. Ты же сам этого хотел. - Я не… - но Поттер уже потянул ворот его рубашки, разрывая дорогую ткань до живота. Одна его рука нежно, но твердо зарылась в волосы и потянула назад. Драко уперся ладонями в грудь Гарри, делая попытку отстраниться. Нет, нет, нет. Он не хочет. Это была отвратительная, безумная идея. О чем он только думал?! Он уже хотел закричать, позвать на помощь, вытащить палочку, сделать хоть чтонибудь, но тут его шеи коснулись влажные губы, и он замер. Замер, затаив дыхание и слушая собственное биение сердца. Гарри засмеялся, опаляя горячим дыханием кожу и вызывая в теле сладкую дрожь. - Вот теперь хороший мальчик. Драко почти не почувствовал, как под кожу проникли острые клыки, потому что моментально на него накатило такое блаженство, что захотелось плакать от обуревавших душу эмоций. Тело отзывалось на каждое сосущее движение вампира, по коже пробегали мурашки, а член пульсировал, упираясь в ткань брюк. Драко подался вперед бедрами, практически сходя с ума от возбуждения. Гарри тут же отстранился, заставив его разочарованно вскрикнуть. Он вцепился в плечи гриффиндорца и зажмурился, пытаясь хоть немного привести мысли в порядок. Но Поттер ему этого не позволил, накрыв его губы своими. Это был жесткий, глубокий, утверждающий право поцелуй с привкусом собственной крови. Но от этой властности Малфой почти сошел с ума: он хныкал и всхлипывал, лихорадочно цепляясь за все, до чего дотягивались руки. Хотелось обнимать Поттера, хотелось целовать Поттера, хотелось чувствовать Поттера на себе, в себе, рядом, везде… Рассудок сдался на милость телу, а тело пылало и плавилось. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - хотелось завершенности, хотелось кончить… практически до безумия хотелось кончить. Гарри подхватил его на руки, легко, как перышко, и отнес на кровать, наваливаясь сверху всем телом. Малфой тут же обхватил его бедра ногами и стал выгибаться под ласками вампира. Поттер разорвал на нем одежду и принялся посасывать, облизывать, поглаживать и целовать каждый дюйм его тела. Драко, уже не сдерживаясь, кричал и рыдал в его объятиях. Он хватал ртом воздух и старался привлечь партнера еще ближе к себе. Гарри на секунду отстранился, вырвав из груди Малфоя сдавленный всхлип, чтобы избавиться от собственной одежды, и вновь лег между широко разведенных бедер. Драко подавался вперед, потираясь членом о подтянутый живот партнера, стараясь хотя бы так получить удовольствие, но Гарри одним движением пригвоздил его к кровати, до синяков впиваясь в кожу пальцами. Он терзал его шею, губы, соски, и темные ареолы быстро распухли от поцелуев. Драко в кровь разодрал спину Гарри ногтями: хотелось еще дольше, лучше… Когда он думал, что умрет от возбуждения, Гарри еще шире развел его бедра и провел пальцем по пульсирующему анусу. Малфой вскрикнул и выгнулся. Все стало неважно, мир исчез, хотелось лишь ощутить Гарри в себе… Поттер провел языком по сжатому колечку мускулов, заставляя расслабиться, и снова навис над Малфоем, одним резким движением подаваясь вперед. Драко вскрикнул от боли и замер. Казалось, его раздирают на две части, но даже после этого его член не опал, а лишь еще сильнее засочился смазкой. Гарри поцеловал его в ключицу, и осторожно двинул бедрами, внимательно следя за реакцией партнера, стараясь не причинить ему еще больше боли. Слюна вампира делала свое дело: вскоре все разрывы затянулись, и Драко неуверенно подался вперед, сосредоточившись на ощущении заполненности. Гарри застонал и начал двигаться. Это было приятно. Драко прерывисто задышал, но когда Поттер задел простату, он не смог сдержать удивленного вскрика – это было великолепно: все тело прошило волной удовольствия. Драко всхлипнул и подался навстречу, сильнее разводя бедра, предоставляя лучший доступ, насаживаясь и встречая каждый толчок ответным. Гарри зарычал и отпустил на свободу свою животную сущность, вбиваясь в податливое тело под собой, оставляя синяки и царапины. Драко метался, и по его щекам текли слезы: он никогда еще не испытывал такого блаженства. Что-то завязывалось в тугой узел внизу живота - еще пара грубых движений, и он с криком и рыданиями выгнулся дугой, кончая себе на грудь и живот. Гарри зарычал, впившись зубами Драко в плечо, ощущая, как тугие мышцы охватывают его член, и тоже излился в тело своего партнера. Поттер нашел в себе силы только скатиться с Драко и закрыть глаза. Глава 15. Драко медленно открыл глаза. И был сбит с толку собственной дезориентацией, словно после потери сознания. Воспоминания медленно всплывали в сознании, заставляя юношу то бледнеть, то краснеть. Он тихонько застонал и попытался сесть, но, тут же резко выдохнув от боли ниже пояса, откинулся назад на подушку. Драко сразу почувствовал на себе изучающий взгляд, и в следующую секунду чужая рука обвила его талию и чьи-то губы накрыли его собственные. Нежными касаниями влажный язык прошелся по его нижней губе и проник в рот, заставив плавиться от ласк. Когда последний воздух в легких кончился и перед глазами уже танцевали черные точки, поцелуй прервался, и Драко встретился с зелеными темными глазами. Сегодня зрачки Поттера уже были нормального размера, и теперь на него смотрел самый обычный подросток. Малфой снова покраснел и попытался отвернуться, но Гарри пальцами сжал его подбородок и еще раз поцеловал. - С добрым утром. Драко кивнул, а Поттер притянул его ближе, лизнув чувствительную кожу за ухом: - Даже не думай, никуда ты теперь от меня не денешься, - прошептал Гарри на слабые попытки слизеринца вырваться. И от этой фразы почему-то стало невероятно хорошо и спокойно. Смирение и принятие себя пришли довольно неожиданно, и невероятное облегчение разлилось по всему телу. “Ну и что, что гей, ну и что, что урод, главное, что жив… жив и рядом с… да, рядом с любимым человеком…” Драко обвил руками шею гриффиндорца и втянул его в долгий поцелуй. Он не был страстным или эмоциональным. Он просто был… Драко попытался встать еще раз и зашипел сквозь стиснутые зубы. Боль была режущей и внезапной, и слезы непроизвольно наворачивались на глаза. Гарри обеспокоено посмотрел на него: - Может, мне сходить к мадам Помфри? Я бы, конечно, мог сам помочь, но не думаю, что ты согласишься… Малфой раздраженно посмотрел на Поттера и уже хотел спросить, когда это тот успел стать колдомедиком, когда смысл сказанной фразы дошел до него, и он покраснел так, что Гарри рядом тихо засмеялся. - Извращенец, - протянул Малфой, все еще пряча пылающее лицо в ладонях, - не надо к Помфри. У меня в тумбочке есть заживляющая мазь для порезов. В такой темной баночке… ~*~*~ Собирались они с самой высокой скоростью, на какую были способны, так как часовая стрелка уже приближалась к полудню, а они еще даже не спускались в Большой зал. И если их хватятся, то будет очень сложно объяснить, почему Поттер находится в слизеринской спальне префекта в полуголом состоянии. Драко накинул рубашку и зашипел от боли. Он подошел к зеркалу и отогнул накрахмаленный ворот: - Поттер, у меня вся шея в твоих укусах и засосах, - пожаловался юноша, пытаясь вспомнить хоть одно заклинание, которое бы подошло в данной ситуации. Гарри тут же оказался рядом. Он оглядел изящный изгиб бледной шеи и ухмыльнулся, заставив Драко ударить его по плечу в наигранном раздражении. - Красиво. - Убери это. Что я скажу сокурсникам? - Что переспал с вампиром? Драко представил себе подобный разговор и хмыкнул. Гарри осторожно откинул голову Малфоя себе на плечо и почувствовал легкую дрожь, прошедшую через тело Драко. Он усмехнулся и лизнул две ранки от собственных клыков, а затем и остальные отметины. Через пару секунду перед ним была уже совершенно чистая кожа: все следы их страстной ночи бесследно исчезли. Гарри нахмурился и поставил яркий засос у основания шеи, заставив Малфоя чувственно застонать. - Все. Драко еще несколько минут боролся с собственным возбуждением, а затем все же продолжил сборы, решив про себя обидеться на эгоистичного вампира. ~*~*~ В Большой зал они вошли вместе и синхронно разошлись в разные стороны. Северус за преподавательским столом нахмурился и бросил взгляд на пустующее кресло Дамблдора. Гарри сел напротив Рона и Гермионы, которые тут же накинулись на него с расспросами: - Гарри, где ты был? - Ты не ночевал в спальне! Скажи мне, кто она? - Ты не пришел на завтрак! - Мы волновались… - Это не Сам-Знаешь-Кто? Гарри вздохнул и отвернулся от надоедливых друзей. Наискосок от него сидел Симус, который, увидев, что Гарри повернулся в его сторону, понимающе усмехнулся, кивнул головой в сторону Малфоя и вскинул брови в вопросительном жесте. Гарри приподнял уголки губ в загадочной улыбке и пожал плечами. Финниган рассмеялся и вернулся к обеду. - Гарри! – раздраженный окрик Гермионы вернул его к действительности. - Что? – раздраженно откликнулся он. - Я не обязан перед вами отчитываться, – он устало вдохнул, увидев удивленные лица друзей, и монотонным голосом продолжил: Нет, это не Волдеморт, со мной все в порядке, я никуда не ввязался, уроки сделал, не заболел, и нет, Рон, я не скажу, кто это. Гермиона передернула плечами от такого явного пренебрежения и уткнулась в очередную книгу, а Рон раздосадовано что-то пробурчал про «недоверчивых друзей» и продолжил терзать сосиски. Гарри оторвал взгляд от пустой тарелки и встретился глазами с Драко. Сразу же захотелось встать из-за стола, схватить его за мантию и впиться в губы голодным поцелуем. По тому, как мило покраснел и отвернулся слизеринец, все эти желания отразились на лице Поттера, и Гарри поспешил переключить внимание на гренки с джемом, пока действительно не натворил что-нибудь подобное. ~*~*~ Северус распахнул дверь кабинета Трансфигурации и в упор посмотрел на Макгонагалл: - Минерва, могу я попросить мистера Малфоя уделить мне несколько минут? Профессор кивнула, не прерывая демонстрации сложной трансфигурации песка в стекло, а затем в вазу. Драко поднялся со своего места и вышел из класса. Гарри откинулся на спинку стула и напряг слух. Сначала из-за двери доносился лишь шорох мантий, затем Снейп заговорил: - Драко, ты избегаешь меня уже почти месяц. Я нигде не могу найти тебя, ты намерено уходишь от разговора. Я твой крестный, и я теперь твой единственный родной человек. Я забочусь о тебе, глупый ребенок! – голос Зельевара оставался ровным и спокойным, но создавалось такое впечатление, будто он кричал. - Я не избегаю тебя. Просто… мне тяжело… Я еще не смирился, не понял… Наверное, я пока не могу в это поверить. Она… она всегда была такая сильная… Послышались шаги и усталый вздох. - Я понимаю, Драко. Это тяжело. Но в данный момент я хочу обсудить с тобой не менее важную тему. Сегодня мне надо будет отлучиться. От меня ждут ответа, Драко. Тогда ты сказал, что согласен, но ведь обстоятельства изменились… Мне нужен твой окончательный ответ. Послышались шаги, судорожный вздох и возмущенный голос Драко: - Неужели ты думаешь, что после того, что Он сделал с моей матерью, я присоединюсь к нему?! Я никогда этого не хотел, я лишь пытался защитить Нарциссу… Как ты мог допустить даже мысли о подобном?! - Драко, успокойся, - жесткий холодный голос заставил послушаться, - я обязан спросить. Эти воспоминания я должен буду предоставить сегодня. А теперь ответь нормально: что ты решил? - Я отказываюсь принять Темную метку. - Это твое окончательное и бесповоротное решение? - Да. Облегченный вздох, несколько шагов. - И еще один вопрос. Драко, что у тебя с Поттером? Учащенное дыхание, молчание. - Драко? Раздраженное «что?», безнадежный вздох. - Драко, он - вампир, он - Мальчик-Который-Выжил, он - Избранный, он - Надежда магического мира, он - главный враг Темного Лорда и он - Гарри Поттер. Подумай об этом, прежде чем окунаться в омут с головой. Потом уже будет поздно. Удаляющиеся шаги. Тишина. Гарри сжал парту так, что дерево затрещало. Рон рядом удивленно посмотрел на друга, и Гарри ослабил хватку. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Драко вернулся в класс. И первым делом он посмотрел на Поттера, только сейчас вспомнив, каким слухом обладают вампиры. Он неуверенно заглянул ему в глаза и, увидев там предоставленный ему выбор, улыбнулся. Ну и что, что это Гарри Поттер. Ему уже нечего терять. Глава 16. - Ммм… нет, Драко, дай мне еще пять минут… Драко возмущенно засопел и пнул лежащего рядом парня по коленке. - Поттер, вставай сию же секунду! Если я еще раз опоздаю из-за тебя на завтрак, то… я не знаю, что я с тобой сделаю! Гарри улыбнулся и закопался поглубже в одеяло. Приятную полудрему и ворчание Малфоя прервал стук в дверь, отчего Гарри подскочил на кровати, как ошпаренный: - Черт! Малфой взмахом палочки призвал разбросанную по всей комнате одежду и стал натягивать брюки. Поттер же принялся запихивать все под кровать, а на вопросительный взгляд Драко он с глухим хлопком перекинулся в летучую мышь. Она сделала круг по комнате и повисла между складок портьер. Драко еще несколько секунд стоял посреди комнаты и поражался происходящим вокруг него событиям, но повторный стук заставил его натянуть рубашку и распахнуть дверь. На пороге стоял Блейз Забини. Он растерянно шагнул в комнату, не дожидаясь приглашения хозяина, и уставился в пространство. Драко вопросительно поднял левую бровь и скрестил руки на груди: - Чем обязан? Блейз повернулся к Малфою и протянул утренний номер «Ежедневного Пророка». - Я сегодня одним из первых оказался в Большом зале… Совы принесли почту. Мне очень жаль, Драко. Малфой взял в руки газету и раскрыл её на отмеченной странице. Забини что-то пробормотал и ушел, прикрыв за собой дверь. Летучая мышь тут же слетела на пол и превратилась обратно в Гарри Поттера. Драко бегло просмотрел страницу с некрологами и уперся взглядом в сообщение о смерти Нарциссы Малфой. «Пророк» сообщал, что женщина умерла от сердечного приступа вчера вечером, и что, скорее всего, это следствие последних потрясений в семье аристократов. Хотя Драко уже знал о смерти матери, получить этому еще одно подтверждение было больно. Гарри обнял его за плечи: - Если хочешь, мы можем попросить домовиков принести нам завтрак сюда. Драко покачал головой: - Нет. Мне нужно пойти в Большой зал. Они молча оделись и вышли из спальни. Гарри невидимой тенью скользил рядом с Драко, стараясь придумать, как отвлечь его от тяжелых мыслей. ~*~*~ В Большой зал Драко Малфой вошел первым и тут же был перехвачен Роном Уизли. Тот окликнул Малфоя и поспешил к нему, сжимая в руках утреннюю газету. - Что, Малфой, теперь остался один? Папочка в Азкабане, мамаша сдохла, как последняя… Драко побелел, а его глаза заволокло стальной пеленой: что бы какой-то нищеброд… Это его мать, которую он любил! Может не так, как это принято в таких кроличьих семействах, но она была ему родным человеком. И он не позволит оскорблять ее память! - Заткнись, Уизел! - А то что, хорек? Тебе теперь даже пожаловаться некому. Каково это, когда тебе не подтирают задницу и не кормят из ложечки? Гарри стоял за дверью Большого зала и пребывал в полной растерянности. Он великолепно знал, как сильно Рон ненавидит Малфоя. Ведь Драко столько лет насмехался над его семьей, унижал их из-за финансового и общественного положения. Наверное, Рон ненавидел Драко даже больше, чем Волдеморта, ведь ему не приходилось сталкиваться с последним один на один. Но бить по таким свежим ранам, опускаться так низко… Может, еще недавно Гарри и сам бы не отказался… нет… отказался бы… это недостойное поведение. Никто не имеет права высмеивать светлую память о родительской любви. Кому, как не Гарри знать, что такое потеря близкого человека… Поттер шагнул вперед и встал рядом с Малфоем как раз тогда, когда Драко уже схватился за палочку. Он холодно посмотрел на Рона и остальных учеников. - Рон ты неправ. Ты бьешь лежачего. Уизли удивленно округлил глаза: - Гарри, это же Малфой! - А какая разница? Его мать умерла только вчера. Это гнусно - глумиться над человеком в такой момент. Малфой хотел было сказать, что и сам может за себя постоять, но Гарри аккуратно взял его за руку повыше локтя и, на удивление всех студентов и профессоров, Драко успокоился и убрал волшебную палочку в карман. Рон все еще в изумленном состоянии сел напротив Поттера за гриффиндорский стол. - Что это было? Гарри пожал плечами: - Справедливость? Драко опустился на скамейку за факультетский стол и тут же наткнулся на пристальный взгляд Нотта. Малфой уже хотел сказать что-нибудь язвительно-уничижительное, когда ход его мыслей был прерван потоком соболезнований от всхлипывающей Паркинсон. ~*~*~ Северус Снейп отложил газету в сторону и посмотрел на настенные часы. Первый урок начинался через двадцать минут. Зельевар рассеяно погладил подлокотник кресла. Что дала эта статья? Глупость… попытка уничтожить морально… Месть Темного Лорда на отказ Драко принять метку. Если бы он тогда не услышал тот злополучный разговор, это стало бы слишком жестоким наказанием. Потеря матери и так сокрушительный по своей силе удар, но вина за ее смерть – это еще большее потрясение. Лорд злоупотребляет своей властью, и слишком много надежд возлагается на слепую преданность «отмеченных» или на их панический страх оступиться... ~*~*~ Для Драко было очень важно, что Гарри за него заступился. Нет, он и сам бы смог поставить Уизли на место, но этот поступок Поттера… он словно расставил все по своим местам. Тепло, защита, решимость… столько эмоций… благодарность, восхищение, уверенность… все так причудливо переплелось, смущая и одновременно рождая одно единственное и неповторимое чувство. Он любит Гарри Поттера. Всем сердцем. Любит… ~*~*~ Как-то совершенно незаметно для себя Гарри все чаще и чаще проводил время с Малфоем: оставался на ночь в его комнате, делал вместе с ним уроки, общался. Он узнавал слизеринца с абсолютно разных сторон, и этот многогранный человек все больше увлекал и восхищал его. Нет, их пару нельзя было назвать обычной: у них не было долгого и слезного выяснения отношений, прежде чем они решили быть вместе, они не целовались на каждом углу и не ходили в Хогсмид, держась за ручки и краснея, как хаффлпафские первокурсницы… они просто знали, что теперь принадлежат друг другу. Драко внутренне смирился с тем, что он все же является сексуальным меньшинством, а Гарри смирился с тем, что у его парня характер как у мантикраба. Малфой же в свою очередь открывал для себя нового Поттера: чуткого, заботливого и милого. Он бы никогда не поверил, что этот юноша может быть вампиром. Драко всегда представлял себе темных существ чем-то несомненно опасным - тем, с чем надо обращаться очень осторожно, чтобы не спровоцировать нападение. Однако же Гарри оказался очень мягким и совершенно неопасным. Драко было хорошо с ним, и он принял эту свою новую сторону жизни, как данное. Ночью Драко превращался из сдержанного и надменного аристократа в пылкого и страстного любовника. А Гарри из рассеянного и задумчивого - во внимательного и неутолимого. Сказать, что Малфой был ошеломлен своими ощущениями после их первой ночи – значит не сказать ничего. Он никогда бы не подумал, что секс с парнем может быть настолько восхитительным. Из года в год, впитывая предвзятые суждения отца, он рос с мыслью о том, что секс с мужчинами недопустим, что это мерзко и грязно. Но Поттер смог доказать ему совершенно обратное, в очередной раз подтверждая, насколько зациклено чистокровное общество на собственных стереотипах. Гарри мягко поцеловал Драко между лопаток, тем самым выводя его из лабиринтов блуждающих мыслей. Слизеринец смешно сморщил аккуратный носик и манерно протянул, намеренно разрушая образ «милого мальчика»?: - Га-арри, нет. - Драко, да. Если мы еще раз пропустим ужин, Снейп нас просто живьем проглотит. Ты же знаешь, что мы «не должны вызывать подозрения своим изменившимся друг к другу отношением, так как подобная безалаберность и безответственность может стоить вам жизни», - процитировал «любимого» профессора Гарри. - Я не хочу вставать. У меня все болит. - И кто виноват? – мечтательно зажмурился гриффиндорец, привлекая к себе возмущенно сопящего Драко и потираясь о его ягодицы полувозбужденным членом. Малфой тихо застонал, но потом с сожалением отодвинулся от горячего гибкого тела и заставил себя принять вертикальное положение. - Я выжат, Поттер. Я не смогу сейчас ничего сделать, даже если ты останешься последним человеком на Земле, а сохранность цивилизации будет зависеть от степени моей эрекции. Гарри усмехнулся: - Тогда вставай и одевайся. Идем есть. Тем более что Рон с Гермионой уже что-то начали подозревать, и мои отговорки типа: «погуляю вдоль озера» и «посижу часок в библиотеке», в которой, кстати, меня никто не видит, уже не срабатывают. - Ты беспокоишься о них? - как можно более равнодушно бросил слизеринец, натягивая черную водолазку. Он никогда и никому бы не признался, что ужасно ревнует Гарри к его друзьям. За то, что те могут открыто находиться с ним рядом, за то, что они имеют законное право волноваться за Гарри, за то, что Гарри… просто о них помнит… Такая мелочная ревность невероятно раздражала, но поделать с ней Драко ничего не мог. - Я о них не беспокоюсь - они и без меня найдут, чем заняться, а вот они волнуется обо мне. Тем более, в этом году я дал им все поводы для подобного поведения. - Ты не маленький ребенок, - сердито отрезал слизеринец. - Я знаю, - продолжил гриффиндорец, не обращая никакого внимания на тон Малфоя, но по-другому они не умеют. Гермионе просто необходимо присматривать за кем-то, а Рон никогда не видел другого проявления заботы, кроме как слишком активных действий собственной матери. Меня это ужасно раздражает и злит, но я ничего не могу с этим поделать… - они уже шли по основному коридору в сторону Большого зала, когда из-за угла вылетела чем-то взволнованная Гермиона. Девушка тут же бросилась к Гарри, даже не замечая, в какой компании ее друг мирно прогуливается на ужин. - Гарри, о Мерлин, Гарри! – она трясла перед ним газетой и явно пыталась подобрать подходящие слова, но могла лишь потрясенно то открывать, то закрывать рот. Поттер взял газету и с первой полосы в глаза бросился огромный заголовок: «ПОЖИРАТЕЛИ СМЕРТИ СБЕЖАЛИ ИЗ АЗКАБАНА». Гарри выругался и постарался успокоиться: первым же именем в списке бежавших преступников числился Люциус Малфой. Глава 17. Гермиона наконец-то немного пришла в себя и посмотрела на спутника своего друга. Сначала она решила, что стоящий со скрещенными руками и подпирающий плечом стену Малфой – это плод ее воображения, разыгравшегося на нервной почве. Но когда тот усмехнулся и протянул «Грейнджер», она поняла, что это не фантом, а человек из плоти и крови. - Малфой?! – ее изумлению не было предела. - Гарри, что с тобой делает Малфой? Но Поттер не обратил на девушку никакого внимания. Все его мысли в данную минуту занимала одна единственная проблема: как сообщить новость о побеге Драко? Гарри, игнорируя подругу, взял Малфоя за локоть и повел его обратно в комнату. Как только они вошли, Гарри тут же закрыл дверь, наложив на нее заглушающие и запирающие чары. - Драко… Блондин вопросительно поднял бровь, и гриффиндорец окончательно сник и протянул юноше газету. Доли секунды хватило, чтобы Драко смертельно побледнел и обессилено опустился на кровать. Вопреки всему, в голове не было ни единой мысли - там воцарилась блаженная пустота. Газета с шорохом упала на ковер, но Малфой даже не заметил этого. Гарри не на шутку испугался, увидев, какими пустыми стали глаза Драко. Он осторожно опустился перед ним на колени и взял в руки его холодные ладони. Появилось ощущение дежавю. Поттер снова ощутил холод кафельных стен, и перед глазами появилось мертвенно-бледное лицо Драко. Гарри захотелось сделать все, чтобы вывести слизеринца из добровольного заключения в темницах собственного разума. - Драко? Малфой вздрогнул, словно только что понял, что в комнате он находится не один, и перевел полный боли взгляд на Гарри. Поттера просто обожгло противоречивыми эмоциями: он инстинктивно дернулся в сторону от источника, но тут же его шею обвили руки Драко, а сам Малфой уже стоял рядом с ним на коленях и пытался вслепую своими губами найти его губы. Он так вцепился в ворот его рубашки, что ткань под пальцами затрещала. Гарри мгновенно откликнулся на немую просьбу партнера. Он знал, как отчаянно Драко сейчас хочет почувствовать себя нужным, не забытым, не брошенным. Поттер нежно провел ладонью по спине блондина, очерчивая пальцами каждый позвонок, заставляя любимого выгибаться под лаской. Он погладил основание шеи Драко и углубил поцелуй, стараясь сделать все, чтобы Малфой забыл об этой злополучной статье. Гарри уложил Драко на спину и принялся целовать нежную шею, проводя влажным языком по свежим засосам, заставляя слизеринца стонать и изгибаться в поисках еще более близкого контакта с прижимающим его к полу телом. Драко нетерпеливо выдернул рубашку из штанов Гарри и расстегнул его ширинку, с наслаждением ощущая, что любовник уже полностью готов от одних только поцелуев с ним. Вслед за одеждой Поттера полетела и одежда Малфоя. Драко тут же возобновил прерванный было контакт горячих тел и всосал в рот восхитительный язык любовника, постанывая от удовольствия. Гарри тихо зарычал, посылая волну мурашек по гибкому телу Малфоя, у которого от этого мягкого вибрирующего звука на ногах поджались пальчики, и он рывком уложил Поттера на спину, поменявшись с ним местами. Он спустился к темным соскам партнера и нежно прикусил каждый из них по очереди, вырывая болезненный стон наслаждения из вздымающейся груди. Драко поцелуями-укусами прокладывал себе дорожку к паху гриффиндорца. Он погрузил язык в ямочку пупка и подул на влажный след, заставляя партнера вскрикнуть и вскинуть бедра. Драко медленно вобрал в рот головку, осторожно посасывая чувствительную плоть. Он почувствовал, как нетерпеливые пальцы зарылись в волосы, и застонал от удовольствия. Собственный член давно уже стал каменным и ныл от возбуждения, но сейчас ему не хотелось отвлекаться на собственную эрекцию, и он облизывал, посасывал и целовал восхитительный член любовника. Наконец Драко плавным движением скользнул на живот партнеру и шепнул заклинание смазки, погружая в себя сразу два пальца. Гарри обхватил его сочащийся смегмой член и с силой провел рукой вверх вниз. Драко всхлипнул и торопливо ввел в себя третий палец, чуть нахмурившись и закусив губу от мимолетной боли. Гарри отпустил его член и сдавил руками бедра, с громкими стонами наблюдая, как партнер трахает себя пальцами, ерзая у него на животе. В итоге он не выдержал и подтолкнул Драко назад, намекая на то, что он желает следить за тем, как во влажной от смазки дырочке исчезает нечто более крупное, чем пальцы. Драко всхлипнул и приставил к раскрытому входу головку члена любовника, он со сдавленным вскриком опустился на каменную плоть, вбирая в себя всё без остатка одним движением, и замер, привыкая к ощущению Гарри в себе. Поттер нетерпеливо подался бедрами вверх, и Драко медленно начал двигаться, задыхаясь от удовольствия и дрожа всем телом. Гарри метался под ним, чувствуя, как тугие стенки плотно обхватывают его член, как горячая теснота распаляет его еще больше. Через несколько минут такого сводящего с ума наслаждения, он не выдержал, выскользнул из партнера, поставив того на колени на ковре, и вошел в него снова, стараясь задеть простату. Драко вскрикнул и выгнулся, насаживаясь на эрекцию любовника и подаваясь назад. Гарри удержал его за бедра и ускорил темп, доводя партнера до безумия, заставляя умолять дарить наслаждение. Драко еще несколько раз дернулся в объятиях Поттера и со стоном кончил, выдирая ворс из дорого ковра. Гарри схватил партнера за ягодицы, разводя их в стороны в желании очутиться как можно глубже, и с последним толчком излился в расслабленное тело. Драко тяжело дышал, стараясь рассеять посторгазменный туман в голове. Тело приятно ныло и требовало немедленного восстановления сил. Малфой повернул голову и увидел, что Гарри уже спит, обнимая его поперек живота. Драко отвел темную прядь с лица любимого, и сердце сладко заныло. “Любимый?” Время остановило свой ход, и воздух закончился в легких. “Да-а…” Судорожный вдох разорвал тишину, и стрелки продолжили свой бег. - Люблю, - прошептал Драко. Рука на его животе на мгновенье напряглась, и Малфой уже успел проклясть свою неизвестно куда девшуюся бдительность и длинный язык, когда его заключили в жаркие объятия, и горячий шепот опалил ухо: - И я тебя люблю… ~*~*~ Проснулся Гарри от настойчивого стука в портретную раму и возмущенного шипения змеи и какого-то мага с полотна. Гриффиндорец завернулся в простыню и накинул на обнаженные плечи Малфоя легкое одеяло. После страстного секса они все-таки нашли в себе силы перебраться с холодного пола на кровать. Всколыхнувшие душу воспоминания о таком робком, но желанном признании неожиданно приятно согрели сердце. Захотелось обнять Драко, влажно чмокнуть в этот аристократический носик, поцеловать нежные веки и все еще припухшие губы. Но стук повторился, и Гарри пришлось открыть проход. Во все еще затуманенном после сна разуме не возникло ни одной мысли о том, что это не его спальня. И уже мгновенье спустя его оттеснили разъяренные Рон и Гермиона. Позади них топтался ухмыляющийся Блейз, который беззастенчиво разглядывал представшую перед ним картину: полуголый Гарри Поттер с расцарапанными плечами и спиной, весь покрытый засосами, помятый и с припухшими губами. А между тем, до предела возмущенная поведением друга Гермиона и обеспокоенный рассказом подруги Рон подавились воздухом, увидев, в каком виде предстал перед ними Гарри. С кровати послышалось возмущенное ворчание, и Поттер мысленно взмолился, чтобы Драко молчал. Но его мольбам не суждено было сбыться, и последней каплей, вызвавшей эффект разорвавшейся бомбы, стало сонное заявление слизеринца: - Гарри, кого там черт принес? Пошли всех к Моргане и возвращайся в кровать, мне холодно. Все пришло в движение, а воздух словно ожил: Рон поперхнулся, Гермиона задохнулась, а Забини подозрительно закашлялся в ладонь. Весь этот фарс привел Поттера в просто неописуемое бешенство. - Чем обязан столь неожиданному визиту? - его голосом можно было резать стекло, а зрачки подозрительно запульсировали, по комнате пронесся порыв ветра, и хлопнула створка окна. Драко резко сел на кровати и встретился с тремя парами потрясенных глаз. - Бл*ть… И все сразу начали говорить. - Малфой, не знал, что ты гей, - констатация факта. Вспыхнувшие щеки. - Гарри! Как это понимать?! – громкий окрик. Сжатые кулаки. - Га… ты… Малф… что? Я…. Ты! – панические нотки. Насмешливый взгляд. - Ты же ничего нам не рассказываешь! Ты отдалялся от нас весь год, а потом ты уходишь неизвестно куда с Малфоем, ничего не объяснив, и мы застаем тебя… в таком виде в его спальне! Как по-твоему мы должны реагировать?! Неужели ты хотел скрыть это от нас?! – почти крик. Усиливающийся ветер. - Малфой, честно, без комментариев, я в шоке. Кто бы мог подумать: Поттер… - нервный смех. Злое шипение. - Гарри! Ты гей! – вопль Уизли в воцарившейся тишине. Драко тоже обмотался простыней на манер греческой тоги и шагнул к Поттеру, положив руку тому на плечо. Если ветер в комнате еще можно списать на стихийную магию, то обсидиановые глаза и звериные клыки на случайность и скверный характер не спишешь. Но Гарри сам взял себя в руки и уже с холодным спокойствием смотрел на гостей. - Да, я гей. Да, Драко мой парень. Да, я не хотел этого вам рассказывать. А теперь ваша очередь отвечать: какого черта вы за мной следите? Я, в конце концов, и правда не маленький ребенок, чтобы давать вам отчет о каждом своем действии. А сейчас выйдите вон. Гермиона открыла рот, чтобы что-то возразить, но разъяренный взгляд Поттера быстро убедил ее подождать, пока друг не успокоится. Она взяла все еще пребывающего в шоковом состоянии Рона под руку и потащила вон из спальни. Блейз тоже собирался выйти за остальными, но тут у его виска мелькнула рука, и он с удивлением обнаружил себя стоящим посреди коридора. Глава 18. [/i] Гарри повернулся к Малфою, который все еще был обескуражен происходящим, и заглянул в его глаза, боясь наткнуться на прежний холодный надменный взгляд. Ведь Гарри официально признал их парой, хотя они никогда не обговаривали их отношения. Конечно, рано или поздно эта тема была бы затронута, но Поттер понимал, что сильно поторопился и сейчас боялся, что Малфой испугается, рассердится, выгонит его прочь и все последние недели окажутся лишь сладким сном, обернувшимся жутким кошмаром. И Драко действительно разозлился. Правда, не из-за того, чего боялся Гарри. - Поттер, ты кретин. Почему ты не стер память еще и Уизелу с Грейнджер? - Потому что как бы сильно они на меня не злились, они никогда не расскажут о наших отношениях Волдеморту. - А Блейз значит… - А Блейз вполне мог. Его главной эмоцией было злорадство. Оно было таким сильным, что мне не составило труда почувствовать его. Драко раздраженно передернул плечами и встал напротив Поттера: - А может это твоя Грейнджер? Гарри гневно сверкнул глазами: - Ты сомневаешься в способностях вампира? Я могу чувствовать сильные эмоциональные волны, и поверь мне - Гермиона была расстроена, а Рон просто шокирован. Но ни один из них не испытывал тихую радость от нашего… компрометирующего положения, кроме Забини, - после секундной паузы Гарри все же спросил: - Из-за чего ты злишься? Он попытался обнять Драко, но тот вырвался из объятий. - Значит, моим друзьям память стирать можно, а грязнокровке с… - Драко, - предостерегающе сказал Поттер. Драко нахмурился, но исправился: - А Грейнджер с Уизли нельзя, да? – он скрестил руки на груди и отвернулся к окну. А у Гарри словно камень с души свалился. Малфой вел себя как избалованный ребенок, но гриффиндорец вдруг подумал, что это чрезвычайно мило. Поттер снова шагнул к слизеринцу и обнял его за талию, целуя заднюю часть шеи. Драко сначала напрягся, но под нежными прикосновениями Поттера расслабился. Гарри вдохнул свежий запах парфюма и выдохнул, опаляя горячим дыханием порозовевшее от ласк ухо Малфоя. - Ну хочешь, я и им память сотру? Драко все еще обижено молчал и обдумывал собственное поведение. Это действительно выглядело по-детски глупо. Странно, но тот факт, что Поттер признал их отношения перед своими друзьями, вызывал у него самые противоречивые эмоции: от неземного счастья до всеобъемлющего страха. А что будет, если они откажутся принять его и Гарри не захочет терять друзей? Уйдет, забудет о нем и вновь станет таким же холодным и чужим, как в начале года?.. с пустым взглядом и заледеневшим сердцем… - Скажи, что не бросишь меня, - вырвалось у Драко прежде, чем он успел подумать, что говорит. Гарри на секунду замер, а затем еще крепче стиснул его в объятиях, лихорадочно целуя плечи, щеки, шею и шепча: «Никогда… ни за что… только мой…» ~*~*~ Как это ни странно, но первым к Гарри подошел Рон и попросил его на пару слов. Они встали рядом с высоким витражным окном под главной лестницей, и Рон замялся. - Гарри… знаешь… Малфой… - он запнулся, но потом постарался собрать разбегающиеся мысли в кучу и продолжил. - Для меня стал большим потрясением тот факт, что ты гей… - тут он выразительно посмотрел на друга. - Но я ничего не имею против. Я не сноб и не гомофоб, тем более что наш кузен Джонсон тоже гей, и мы вполне хорошо общаемся. Но все же было неприятно узнать, что ты скрыл от меня этот факт. Но еще большим потрясением было застать тебя в постели с хорьком. Ты прекрасно знаешь, как я его ненавижу, и не жди от меня, что я смирюсь с вашими отношениями. Для меня он слишком ужасный человек. Поттер прислушался к эмоциям друга: больше всего в них было неуверенности, но так же отчетливо чувствовалась искренность. И Гарри с облегчением кивнул, давая понять, что не ждет от него большего. - Спасибо, Рон. Уизли кивнул и неуверенно посмотрел на Поттера: - Гарри… а… у вас это слишком серьезно? Поттер задумался. Не то чтобы он не разобрался в собственных чувствах - он уже точно знал, что испытывает к Драко. Но сказать об этом вслух… Он чуть помедлил, борясь с неуверенностью и каким-то суеверным страхом, но затем ответил: - Я люблю его, Рон. Уизли тут же подобрался и посмотрел другу в глаза: - А он тебя? Гарри улыбнулся уголками губ, но глаза его не смеялись. - Я надеюсь на это… Рон нахмурился. - Если эта гадина сделает тебе плохо, то я собственноручно уничтожу его. Гарри удивленно посмотрел на друга, но от того исходила такая твердая решимость, что он счел за лучшее промолчать. Гермиона же делала вид, что не замечает своих парней, и постоянно кривилась при виде Малфоя. Она изо всех сил старалась не показать, как ей обидно и больно из-за недоверия Гарри. Поттер ощущал, что подруга мечется между злостью и обидой и никак не может решить, что ей выбрать, но не мешал. Он устал от людей, которые стараются переделать его так, как им этого хочется. И если Гермиона решит выбрать злость, то это будет только ее ноша. Он не собирался упрощать выбор… Девушка подошла к нему перед уроком Зелий и робко попросила прощения за устроенную сцену. Она все еще была в смятении, но Гарри кивнул и молча сел за парту. Все же она приняла решение. ~*~*~ Малфой очень боялся, что Блейз все вспомнит, и постоянно с подозрением косился на однокурсника. Как бы там ни было, но с Поттером Драко был полностью согласен: Забини вполне мог выдать их ради собственной выгоды. И хотя слизеринец прекрасно помнил, как одна за другой проваливались его попытки восстановить в памяти стертые вампиром воспоминания, он все равно боялся. Драко видел, что дружки Поттера как побитые собаки подползают к своему хозяину и предано смотрят в глаза, вылизывая руки и вымаливая прощение за провинность. И это ужасно раздражало. Сколько раз поттеровский Уизел поступал как самая настоящая свинья, но Гарри все равно прощал его. Сколько раз Грейнджер доводила Поттера до белого каления, но Гарри не посылал ее, как делал это раньше с Малфоем. Создавалось впечатление, что у этих недомагов безлимитный абонемент на всепрощение героя. Драко раздраженно фыркнул и отвернулся от гриффиндорского стола: как бы там ни было, а он все равно теперь дороже всех Золотому мальчику. И от осознания этого в груди потеплело… ~*~*~ Письмо пришло неожиданно. Они с Гарри сидели у озера на поваленном дереве. Легкий апрельский ветерок трепетал в весеннем воздухе. До полнолуния оставалось около двух дней, и вампир находился в постоянной зависимости от близости Драко. Он часто целовал его шею, облизывал ключицы, его зрачки расширялись, но пока не закрывали радужку, а зубы нежно прикусывали кожу, словно заранее примеряясь. И было приятно осознание того, что только твой запах способен сводить с ума, понимание, что Гарри никто кроме него не нужен, хотя он мог бы утолить жажду с помощью любого другого человека… Драко читал учебник по Астрономии и машинально пропускал волосы Гарри сквозь пальцы, а Поттер лежал у него на коленях и в прямом смысле считал ворон. Отменная память вампира позволяла тратить на учебу минимум времени, и он просто наслаждался близостью Малфоя. Гарри почти задремал, когда на покрытую почками ветку приземлилась светлая сова. Она ухнула и протянула лапку с привязанным к ней пергаментом Драко. Гарри с удивлением смотрел, как резко побледнел слизеринец, и тут заметил, что птица окольцована, а на серебристом браслете выгравирован герб Малфоев. Драко пытался скрыть невольную дрожь, но Гарри прекрасно чувствовал волну панического страха слизеринца. Он тут же сел и сжал руку Драко в своей ладони. - Прочти, это всего лишь письмо, - он старался говорить как можно тверже и увереннее, и это сработало. Драко сразу же выпрямился и отвязал пергамент, взмахом руки отпуская птицу. Он быстро сломал сургучную печать, будто боясь передумать, и принялся читать. Гарри заглянул ему через плечо. На дорогом плотном листе бумаги каллиграфическим почерком было написано всего несколько строчек: «Я недоволен тобой, сын. Ты знаешь, чем грозит неповиновение главе рода. Одумайся, и будешь прощен» Как только было дочитано последнее слово, пергамент вспыхнул и рассыпался, опалив пальцы. Драко резко отдернул руку и зашипел. Гарри поднес его запястье ко рту и поцеловал покрасневшую кожу, легко касаясь ее языком. Это небольшое проявление нежности и привязанности подняло со дна души Драко такую бурю эмоций, что стало страшно. Гарри притянул его в объятия и спрятал голову в изгибе шеи. - Не переживай. Он не сможет причинить тебе боль… Я не позволю. Драко кивнул и быстро поцеловал гриффиндорца в висок. Он не хочет становиться Пожирателем, он не хочет видеть отца, он не хочет терять своего Гарри Поттера… Глава 19. С того дня приходило еще два письма, и Драко, помня первый неудачный опыт, теперь читал их, разложив на столе. И не зря, так как второе письмо испарилось каким-то неизвестным ядом, а третье проплавило столешницу насквозь. Гарри недоумевал: как можно отсылать нечто подобное живому человеку? А Драко пытался сделать вид, что ничего страшного не происходит, но Поттер прекрасно чувствовал нервное напряжение и легкую панику в поведении партнера. Рон с Гермионой теперь даже изредка здоровались со слизеринцем, на что тот сдержанно кивал. Хогвартс мирно продолжал существовать: студенты готовились к предстоящим экзаменам, а профессора старались повторить с ними весь пройденный за год материал. ~*~*~ Драко откинулся Гарри на грудь. Они уже сыграли третью партию магических шахмат, и отважный гриффиндорец в данный момент трусливо сбегал с поля боя, отказываясь продуть хотя бы еще один раз. - Нет, Драко. Все, я признаю - ты мастер в этом деле. Но больше я играть не буду. - А ты сомневался? - Малфой самодовольно улыбнулся и откинул ворот рубашки, открывая взору вампира белоснежную шею. Гарри низко зарычал, прикусил Драко мочку уха и поцеловал чувствительное местечко у ключицы. - Конечно, нет, - пробормотал Поттер куда-то ему в затылок. Драко хмыкнул и внезапно спросил: - Каково это? - Что? – Гарри оторвался от шеи слизеринца и посмотрел ему в глаза. - Быть вампиром. Ты никогда мне не рассказывал, почему ты им стал, как давно это произошло и почему Дамблдор не в курсе? Гарри пожал плечами. - Я не думал, что тебе это будет интересно. Малфой сузил глаза. - Ну вообще-то, раз уж мы встречаемся, то это и так ясно, что я хочу узнать тебя получше, - говорить кому-то такие слова было довольно непривычно. Но Драко сразу почувствовал, что Гарри напрягся и замкнулся после его вопросов. А Малфою сейчас было просто необходимо ощутить чье-то внимание и поддержку. Гарри несколько мгновений прислушивался к себе и вдруг понял, что ему уже легче говорить о Сириусе, легче вспоминать прошлую боль. И он действительно почувствовал, что ему необходимо кому-то довериться. Он устал держать все в себе… - Мне было шесть лет. Я тогда даже не понял, что произошло, просто решил, что это был один из детских кошмаров… - Гарри долго пересказывал всю свою биографию: то, как ему жилось у Дурслей, как он радовался, что оказался волшебником. Рассказывал о первом курсе и Квирелле, о втором курсе и Тайной комнате. Тут Драко попросил его сказать что-нибудь на парселтанге, и Гарри ненадолго отвлекся, демонстрируя свои лингвистические таланты. Потом начался рассказ о Сириусе Блэке, дементорах, Тремудром турнире, возрождении Темного Лорда, их связи, битве в Министерстве и смерти Блэка… - И тогда летом во мне проснулась сила. - То есть, ты не должен был становиться вампиром? – Драко провел пальцами по магической татуировке, и она словно потянулась за ними, рождая на коже легкое покалывание. - Я не знаю. Это вообще уникальный случай – заражение от Хищника. Не знаю, как бы повела себя моя кровь в дальнейшем. - А почему директор не знает? Мне всегда казалось, что вы очень близки с ним. Гарри хмыкнул. - Вряд ли я вообще интересовал его до одиннадцати лет. Да я и не собираюсь ему что-то рассказывать. Меньше знает – крепче спит. - А что ты чувствуешь… когда кусаешь кого-то? Гарри притянул Малфоя к себе и положил голову ему на живот. - Смотря кого я кусаю. Обычно – насыщение. С тобой – возбуждение. Это похоже… словно ты пьешь силу, чистую магию, и она струится по твоим венам, заполняя пустоту в душе. Это ощущение вседозволенности. Ты чувствуешь себя всемогущим. Драко приподнялся на локтях. - Но ведь тогда в туалете было не полнолуние. - Да. Я не испытывал жажду, как таковую. Но запах крови все равно будил во мне вампира. - Значит, ты пьешь кровь не только во время полной луны? Гарри покачал головой. - Мне тогда было больно. Словно я глотал раскаленный свинец или еще что похуже. - А… кого ты кусал… до меня? Гарри посмотрел в глаза Малфою и почувствовал, что того одолевают противоречивые чувства: от ревности до любопытства. Поттер улыбнулся и приблизил его лицо к своему. - Не важно, теперь мне никто не нужен, - и он поцеловал Драко, глубоко проникая в его рот языком. Сначала Малфой хотел возмутиться, что аристократам не затыкают рты таким наглым и тривиальным образом, но потом сдался и застонал, отвечая на откровенную ласку. ~*~*~ Гарри сидел в Большом зале и следил за почтовыми совами. Появилась у него в последнее время такая привычка. И хотя Люциус в последнем письме написал, что Драко упустил свой шанс и с него снята вся ответственность перед родом, что означало, что его имя выжжено из семейного древа, и Малфой-Мэнор больше не признает в нем хозяина даже после смерти главы рода, Гарри все равно переживал за него. Хотя Драко и отреагировал тогда на удивление спокойно. Но он как-то рассказывал Гарри о дурацких предубеждениях чистокровных о гомосексуальности, и Поттер понял, что Малфой уже давно смирился с отречением от дома. Но Гарри все равно боялся, что Люциус может прислать что-нибудь пострашнее самоуничтожающихся писем. Рон сидел рядом, уткнувшись в Гермионины лекции по Трансфигурации, а девушка меланхолично намазывала тост джемом и пыталась сосредоточиться на речи Дина. В зале было очень душно, и мерный гомон ученических голосов лишь навевал тоску и скуку. Почтовые совы кружили над факультетскими столами, сбрасывая своим хозяевам газеты, письма, посылки, любовные записки. Гарри невольно залюбовался небольшой сипухой. В ней не было ничего особенного: такая же растрепанная и уставшая от длительного перелета, как и все предыдущие, но только концы ее перьев на крыльях тускло отсвечивали серебром и это завораживало. Сова сделала несколько кругов над слизеринским столом и села на плечо Макнейру. Парень непроизвольно вздрогнул и поспешил отвязать пергамент от протянутой лапки. Он быстро прочитал содержимое и передал письмо Нотту, который мерзко ухмыльнулся и торопливо покинул Большой зал. Вся эта сцена очень не понравилась Гарри. Он посмотрел на Малфоя: Драко сосредоточенно размазывал кленовый сироп по блинчикам и старался не встречаться за столом ни с кем взглядом. Ему в последнее время вообще стало тяжело на факультете. Ученики, у большинства из которых родители являлись Пожирателями Смерти, косо поглядывали на предателя. Они никак не могли понять, почему Малфой отказался от Метки, почему покинул род? Среди чистокровных быстро распространилась новость о том, что имя Драко отныне черным пятном зияет на полотне семейного древа. И они все без исключения гадали: за что же один из самых перспективных наследников рода Магического мира удостоился подобной участи? Драко было тяжело - Гарри чувствовал это. Он старался как можно чаще отвлекать его от грустных мыслей. По вечерам они всегда разговаривали, тщательно стараясь избегать тем войны, Волдеморта и всего, что могло быть с этим связано. И, как ни странно, им было хорошо не только общаться, но и молчать. Ночи проходили в страстных стонах и жарком шепоте. И хоть Драко редко проявлял инициативу, отвечал он не менее пылко и горячо. Рон обижался, что друг практически не вылезает из подземелий, а Гермиона вообще старалась не заговаривать на эту тему. ~*~*~ Гарри стоял у вольера с очередными животными с непроизносимым названием и старался подавить приступы тошноты при взгляде на них. Что-то склизкое и копошащееся, но невозможно редкое и полезное для колдомедицины барахталось в опилках. Поттер уже хотел незаметно отпроситься с урока под предлогом посещения Больничного крыла, попросить у мадам Помфри зелье от головной боли, вылить его в раковину и прогуляться вдоль озера, как заметил приближающуюся к нему фигуру в черной развевающийся мантии. Северус Снейп быстрым шагом преодолел разделяющее их расстояние и тоном, не терпящим никаких возражений, велел ему следовать за ним. До подземелий они дошли в полной тишине, и Гарри кожей чувствовал, что Зельевар напряжен. Они зашли в тускло освещенное помещение, и Поттер без приглашения уселся на стул перед письменным столом. Снейп наложил на дверь заглушающие чары и повернулся к гриффиндорцу: - Мистер Поттер, Вы не знаете, где сейчас Драко Малфой? Тут же все раздражение, вызванное поведением профессора улетучилось, а сердце тревожно сжалось. - Нет. Что-то случилось? – Гарри сам не заметил, как пальцы вцепились в край сидения, а зрачки моментально увеличились от беспокойства за любимого человека. Он прислушался к себе. В тот день, когда Драко чуть не умер в заброшенном туалете, он четко ощущал надвигающуюся опасность. На душе было неспокойно, нервы гудели как натянутые провода, а в сознании билась всего одна мысль: «найти Драко». Сейчас же он ничего такого не происходило, но зерно сомнения уже было посеяно, и теперь ему просто необходимо было убедиться, что с Малфоем все в порядке и что ему ничего не угрожает. Тут же некстати вспомнилось утреннее письмо и ухмыляющийся Нотт. Захотелось надавать себе подзатыльников за недостаточную бдительность. Северус все это время следивший за сменой эмоций на лице вампира был в достаточной мере удивлен, читая там неприкрытое беспокойство. Кто бы мог подумать, что Драко Малфой и Гарри Поттер могут стать чем-то иным, нежели врагами? Но теперь все понемногу вставало на свои места, и выводы отнюдь не утешали. Исключение Драко из рода, его категорический отказ иметь любые дела с отцом и это почти отчаянное волнение Поттера за его судьбу давали возможность рассмотреть картину во всей красе. Снейп и так нелегко принял отношения крестника с вампиром. Что ни говори, а даже если он и Высший, то это все равно не гарантия безопасности. Но теперь Северус мог действительно по достоинству оценить, что такое любовь Золотого мальчика. Зельевар был твердо уверен, что скажи он сейчас, что Драко пытают в подземельях Темного Лорда, Поттер бы сорвался с места и уже через минуту разрывал Тома Риддла в клочья. Снейп опустился за свой рабочий стол и посмотрел на Гарри: - Мистер Поттер, у меня отнюдь неутешительные новости. Вчера я побывал в резиденции Темного Лорда. Я так думаю, Вам уже прекрасно известно, что Люциус Малфой бежал из Азкабана с остальными заключенными. Гарри кивнул. - И я так же предполагаю, что вы с мистером Малфоем получали все три письма, что он вам отсылал. Гарри еще раз кивнул. - В последнем содержалась весьма недвусмысленная угроза. Темный Лорд в ярости, что не смог заполучить такого полезного союзника. И в первую очередь он подозревает, что это Люциус Малфой таким образом пытается оградить собственного сына от служения ему. Люциус не единожды не оправдывал ожидания своего Господина, и сейчас его лимит доверия исчерпан. Ему нужно восстановить былое положение в рядах Пожирателей, и самый действенный способ добиться желаемого – это наказать провинившегося сына, причину ярости Господина, а заодно и предателя. Я не знаю, что велел Люциусу Темный Лорд, но советую Вам не спускать с Драко глаз. Вы сейчас, Зельевар поморщился, но продолжил, - находитесь ближе всех к моему крестнику, и я не посмотрю на то, что Вы «Избранный», если с Драко хоть что-то случится. Гарри с полминуты переваривал полученную информацию и старался просчитать дальнейшие действия - как свои, так и Волдеморта. Затем он словно очнулся и вспомнил, что так и не ответил на последнюю реплику Снейпа. - Конечно, сэр, - он быстро кивнул ему и поспешил найти Малфоя. На душе после этого разговора остался самый неприятный осадок. ~*~*~ Драко нашелся в библиотеке. Он листал какой-то огромный том и раздраженно выписывал на кусок пергамента заметки и номера страниц. Гарри огляделся – никого кроме них в помещении больше не было, даже мадам Пинс куда-то ушла. Он неслышно подошел к Малфою и поднял его голову за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Драко вздрогнул от неожиданности, но, увидев Гарри, сначала расслабился, а потом сердито зашипел, чтобы тот его больше так не пугал. Поттер пододвинул к слизеринцу стул и оседлал его, сложив локти на изогнутой спинке. Драко минут десять терпеливо игнорировал его прямой взгляд, затем со вздохом повернулся и спросил: - Ну что такое, Гарри? Гарри осторожно провел пальцами по его скуле и спустился к губам, а затем наклонился и поцеловал его. Драко нервно дернулся в попытке отстраниться, но Гарри удержал его, притягивая к себе за затылок. Когда медленный и чувственный поцелуй прервался, Драко неодобрительно дернул Поттера за прядку волос: - Ну и что это было? - Я соскучился. Рядом с библиотекой послышались чьи-то шаги, и парни поспешили отстраниться друг от друга. Глава 20. Все последующие дни нервы Гарри были словно натянутые струны: каждый шорох, двусмысленная фраза или чьи-то шаги заставляли его напрячься и ждать нападения. Под конец недели постоянное напряжение и концентрация измотали даже вампира. Поттер устал, был раздражителен, и из-за этого они дважды с Драко чуть крупно не поссорились. Но дни шли, и ничего не происходило. Годовые экзамены закончились, баллы были получены, а последние лекции - прослушаны. И в последний учебный день гриффиндорец позволил себе расслабиться. Гарри собирал вещи в школьный сундук, когда Рон вошел в комнату. Он держал в руках тарелку с бутербродами и кувшин с тыквенным соком. Гарри усмехнулся и принялся укладывать поверх учебников одежду. Рон сел на свою кровать и оперся спиной на деревянный столбик. - Нет, я, наверное, никогда не пойму, как ты можешь спать с Малфоем. Он же общается с этим Ноттом, Макнейром, Забини… Одна Паркинсон чего стоит! Гарри раздраженно повел плечами. - Он с ними не общается. - Нет, общается. Я только что их видел, когда возвращался с кухни. Кстати, тебе привет от Добби. Он порывался сам к тебе прийти, но я… Гарри резко повернулся, прервав друга. - Где ты их видел? Как давно? - Да только что. На четвертом этаже. А что… Но Гарри уже выбежал из спальни. ~*~*~ Драко все оставшиеся дни до конца учебного года старался держать себя в руках. Поттер вел себя очень странно: напрягался от любого шороха, быстро раздражался и психовал по пустякам. Но Малфой упрямо списывал это на предстоящие экзамены и фатальность данного времени года. Ведь Темный Лорд обычно предпринимал попытки по поимке Поттера именно в это время. Но в последние несколько дней Гарри вроде бы расслабился, и Драко вздохнул свободно. Не в его характере было терпеть такое отношение, но за этот год проклятый гриффиндорец стал для него водой и воздухом, и он теперь совершенно не мыслил себя отдельно от него. Может, дело было в том, что Гарри пил его кровь, а может, действительно, в сильных чувствах, но Драко иногда казалось, что без него он просто умрет. Это пугало, но, помимо страха, Малфой испытывал чувство принадлежности, и понимал, что точно так же нужен кому-то. И от этого хотелось глупо улыбаться. Драко возвращался из Больничного крыла, куда крестный попросил отнести его сваренные зелья. Малфой не заговаривал с Гарри о том, где они проведут лето, однако, он прекрасно видел, что гриффиндорец уже все решил. И поэтому последние несколько дней он как можно больше времени старался проводить с Северусом - ведь они не увидятся все лето. Снейп предлагал Драко пожить у него, но немалый риск обнаружения и нежелание крестника расставаться с Поттером заставило того отступить. – Я не понимаю, что ты в нем нашел, - досадливо вздохнул Северус. Драко молча продолжал перемешивать заготовку для зелья. И когда Снейп думал, что крестник уже не ответит, Малфой заговорил: - Он светлый… - Он вампир, - отрезал Зельевар. Драко качнул головой. - Ты не понимаешь… он светлый внутри. Кем бы он ни был… Северус фыркнул. - Никогда бы не подумал, что Малфои могут быть настолько сентиментальными. Драко задумчиво посмотрел на крестного. - Это здесь абсолютно ни при чем. Я просто люблю его. - А он тебя? - Тоже любит. - Он тебе говорил об этом? - А это и не обязательно. Мы же не какая-нибудь парочка хаффлпаффцев с первого курса. Это просто очевидно, - он замолчал, а потом продолжил: - Знаешь, когда он кусает меня, я вижу его душу… и мне достаточно знать, что в ней нет места ни для кого, кроме меня. Все остальные ему лгали и предавали, а я всегда был с ним честен. Снейп поставил на стол шкатулку с ингредиентами и внимательно посмотрел на крестника. Кажется, он понял, что за чувство каждый раз читает на их лицах… Драко шел и думал о том, как много изменилось в его жизни за этот год. Он сменил сторону, отрекся от рода, потерял мать… Мысли о смерти Нарциссы все еще причиняли много боли, но ощущения уже чуть притупились под напором новых впечатлений и событий. Сегодня последний школьный день, а завтра на Хогвартс-экспрессе он отправится в неизвестность. Эта мысль немножко пугала, но факт присутствия рядом Гарри вызывал в душе волну нежности и нетерпения. Он как раз спускался на третий этаж, когда к нему подошли Нотт и Макнейр. Боул нагло прищурился. - Надо поговорить, Малфой. Мимо со скривившейся мордой прошел Уизел, и Теодор, бросив: «Не здесь», потащил Драко куда-то в подземелья. ~*~*~ Гарри стоял на каменных ступенях лестницы и пытался уловить какие-либо звуки или запахи недавно находящихся здесь людей. Ничего. Все перебивал аромат, доносившийся из находящейся неподалеку кухни. Поттер досадливо ударил кулаком по стене и стиснул зубы. Он глубоко вздохнул и максимально сосредоточился на Малфое. Все же связь зверя с жертвой, хоть очень слаба и почти не ощущается, но она есть. А они с Драко связаны не только как еда и хищник. Поттер физически ощутил, как наружу вырывается сущность вампира, которая готова убить за то, что кто-то покусился на ее собственность. Резцы в этот раз трансформировались в клыки не для того, чтобы питаться, а чтобы убивать, рвать на куски… Зрачок расширился, пульсируя в такт ударам сердца, и замерцал алыми всполохами, а из груди вырвалось низкое раскатистое рычание. Тут же в ноздри ударила тысяча разнообразных запахов. Гарри быстро анализировал все свои ощущения, стараясь как можно в меньшие сроки отыскать то, что нужно. И тут он почувствовал родной запах дорого парфюма, слабый аромат сандала, мыла и, еле слышный, кожи. Но в воздухе также явно присутствовала агрессия еще двух человек. Поттер моментально определил направление, в котором ушел Малфой, и последовал за ним. ~*~*~ Драко рванулся из крепкой хватки, но его толкнули к стене, оглушили и потащили по каким-то путанным коридорам. Воспринимать окружающую действительность он смог только после "Enervate" Нотта. Малфой тут же поднялся на ноги, стараясь перебороть головокружение, и огляделся. Это был какой-то темный заброшенный класс, в котором все поверхности были покрыты вековой пылью. Драко понял, что они заперты, его палочка обнаружилась в руках у Макнейра, а сам он находится под прицелом еще двух. Внутри всколыхнулась легкая паника, но, тем не менее, губы растянулись в привычной презрительной усмешке. - Какие у вас интересные представления о месте переговоров. Теодор ухмыльнулся: - Ты не в том положении, чтобы язвить, Малфой. Или, подставляя задницу Поттеру, ты решил, что тебе все позволено? Драко напрягся: “Так-так-так… а вот это уже нехорошо”. Боул, заметивший перемену в поведении Драко, гаденько захихикал. - Так значит, это правда. А я Теодору не верил. Ну надо же, Драко Малфой – педик. Нотт кивнул: - Вы так мило смотрелись в библиотеке, что меня чуть не стошнило. Неужели тебе нравится, когда тебя дерёт полукровка? Ты поэтому оказался от Метки? Стал предателем? Чтобы тебя трахал Гарри Поттер? Никогда бы не подумал, что так низко падешь, Малфой. Драко в бессильной ярости сжимал кулаки, на его скулах играли желваки, а к горлу подкатывала тошнота. Как они смеют оскорблять его и то чувство, которое он испытывает к Гарри, как они смеют указывать ему, что делать?! Как они вообще посмели притащить его сюда и валять в грязи то, к чему он так долго шел и наконец-то обрел?! Макнейр встал рядом с Теодором. - Ну, и как это? Как это, когда тебе в задницу вставляют, как последней девке с Дряналлеи? Видимо ему это нравится, Тео. Может, сделаем однокурснику приятно? Все-таки, после нашей сегодняшней беседы он будет… мертв, - Боул равнодушно пожал плечами и вопросительно посмотрел на Нотта. Сердце Драко пропустило удар. «Мертв?». Теодор оглядел Малфоя с ног до головы, а затем холодно одернул напарника: - Нет, Макнейр, нас ждут, - и повернулся к пленнику. - А тебе перед смертью попросили передать, что у тебя был шанс, но ты его не использовал. Нас в следующем году уже не будет в Хогвартсе. Скажи, Дра-ако, - издевательски протянул он, - а ты знаешь, что за день до отъезда из школы антиаппарационный барьер снимают? Это делается для тех, кто добирается домой порт-ключами. В школу по-прежнему невозможно попасть, но вот аппарировать отсюда - раз плюнуть. Так что к тому моменту, как твой труп будет обнаружен, нас уже здесь не будет. Конечно, Непростительными мы не можем воспользоваться, - Нотт расплылся в в издевательской улыбке, - но кто сказал, что не существует других способов? Драко похолодел: Нет-нет! Этого не может быть. Он только что начал по-настоящему жить, только что понял, что способен любить, способен на чувства, только что нашел свое место в этой жизни. Он не может умереть, это будет несправедливо, это будет нечестно. Злые слезы жгли глаза, но он через силу сглатывал предательский комок и старался придумать, как оттянуть время. Его должны хватиться: он обещал Северусу вернуться сразу же, как только отнесет зелья. Мысли в голове метались, как безумные мотыльки, перед глазами прыгали черные точки, а в груди начало нарастать отчаяние и обреченность. Нотт почувствовал легкое жжение на левой руке и ухмыльнулся. - Ну что, Малфой, нам пора, - он поднял волшебную палочку, и тут же ощутил, что чтото не так. Макнейр рядом заозирался. В комнате стало холодно, а в сознании начали всплывать страшные картины собственной инициации: крики какой-то магглы, смеющийся Волдеморт, дикая ослепляющая боль выжигаемой Метки, запах паленого мяса. Стало плохо, словно из тела через трубочку выпивали все радостные воспоминания. Петли на двери покрылись инеем, затем толстой коркой льда и через секунду лопнули, задевая осколками тех, кто стоял ближе к выходу. Дверь с грохотом упала на каменный пол, подняв в воздух столб пыли, и внутрь шагнул Поттер. Что в его глазах в тот день увидели Нотт и Макнейр не узнал никто, но на их побледневших лицах отобразился такой нечеловеческий ужас, что Драко невольно вздрогнул. Гарри шагнул к ним вплотную и, специально причиняя как можно больше боли, начал вторгаться в память Нотта. Вот Драко стоит бледный, в его глазах плещется боль, ярость и отчаяние, он выслушивает жестокие слова и сильнее сжимает кулаки. Вот Макнейр предлагает его изнасиловать, вот Нотт рассказывает, что убьет его. Гарри резко оборвал связь с сознанием слизеринца и схватил того за горло, грубо швыряя на стену. Его пальцы сжались на бледной шее, и Теодор захрипел от боли и нехватки кислорода. Гарри приоткрыл рот, обнажая клыки, и потянулся в самую душу Нотта, вытягивая ее из тела. Макнейр рядом с животным страхом наблюдал за вампиром и не мог заставить себя сдвинуться с места. Гарри казалось, что он пытается вдохнуть в себя сухой удушливый туман. Он приблизился к лицу Нотта еще на миллиметр и тут же был откинут к противоположный угол комнаты заклинанием. Теодор съехал по стене и остался лежать на полу без движения. На пороге стоял Северус Снейп. Остальные события дня прошли мимо Драко. Кажется, его била истерика и Гарри поил его успокаивающими зельями… Приезжали авроры, проверяли остальных учеников на наличие Темной Метки… Вроде бы он лежал в Больничном крыле, а Поттер сидел рядом в кресле всю ночь… Снейп и Гарри давали показания…. Сквозь дымку сонных зелий Драко видел, как к нему в палату приходили Грейнджер и Уизли… А потом он провалился в беспокойный сон, полный кошмаров и боли. Но каждый раз, когда ему казалось, что сейчас он умрет от отчаяния и ужаса, сильные руки прижимали его к груди и родной голос шептал, что все будет хорошо. ~*~*~ Очнулся Драко рано утром. Солнце еще не взошло, но за окном уже было светло. Рядом в кресле спал Гарри, но как только Драко пошевелился, он тут же открыл глаза и подошел к кровати. Увидев, что Малфой уже в сознании, он облегченно выдохнул и позвал мадам Помфри. Медсестра напоила его каким-то отвратительным на вкус отваром и оставила их одних, не сказав ни слова, лишь с сочувствием глядя на Драко. Они долго сидели в полной тишине, пока Драко не набрался смелости спросить, что же все-таки произошло. Гарри пересел к нему на кровать, взял за руку и принялся за пересказ всех последних событий. - Теодор Нотт и Боул Макнейр этим летом получили Темные Метки. Позднее авроры нашли такой же знак еще у четырех слизеринцев и двух человек из Равейнкло и Хаффлпафа. Волдеморт был в ярости из-за твоего отказа встать на его сторону и уже не доверял Люциусу, как раньше. Поэтому он решил убить двух зайцев сразу. Он поручил Люциусу придумать Нотту и Макнейру проверку для вступления в Ближний Круг и отомстить тебе за предательство. Люциус узнал о снятии антиаппарационного барьера и велел Теодору и Боулу убить тебя. Их ненависть также подогрела подсмотренная сцена в библиотеке, - тут Гарри на несколько минут виновато замолчал, пока Драко не фыркнул и не попросил продолжить. - Несколько недель назад я видел, как почтовая сова принесла Макнейру письмо. Я тогда еще обратил внимание на серебряные перья на ее крыльях. Мне показалось это необычным. Он дал прочитать его Теодору, и меня насторожила их реакция. Чуть позже меня вызвал к себе Снейп и рассказал об открывшейся на тебя «охоте». Я стал ждать самого худшего. - Так вот почему ты был таким дерганным? Гарри кивнул и продолжил: - Да. Но время шло, и ничего не происходило, и я позволил себе расслабиться, - Поттер сильнее сжал руку Малфоя. - И когда пришел Рон и сказал, что видел тебя вместе с Макнейром и Ноттом, я думал, что умру от страха. Представить себе не могу, что бы могло случиться, если бы я не успел вовремя. Чтобы найти тебя, пришлось полностью дать волю вампиру, поэтому я не совсем контролировал собственные инстинкты: если бы не твой крестный, я бы применил к Нотту Поцелуй. Потом были вызваны авроры, была проведена проверка учеников. Нас допросили под веритасерумом… Драко напрягся: - Они не… - Они не знают, что я вампир, но думаю, что теперь все знают, что мы пара. Малфой несколько секунд молчал, обдумывая полученную информацию. Теперь весь Магический мир знает, что он гей. Сначала Драко охватила паника: он вспомнил отца, представил его реакцию. Ему стало страшно: только сейчас он понял, что действительно лишился прав наследника рода. Но, увидев, какое виноватое выражение лица у Гарри, как тот комкает накрахмаленную простыню и ждет его реакции, все его страхи и сомнения исчезли. Он его любит… Драко слабо улыбнулся. - Значит, больше не надо прятаться? Гарри посмотрел на Малфоя и осторожно поцеловал его в губы, словно спрашивая разрешения. - Нет. Драко притянул его ближе и ответил на поцелуй. - Ну и прекрасно… Эпилог. Они ехали в купе Хогвартс-экспресса. Гарри с ногами залез на сидение, а Драко, прислонившись к нему спиной, положил голову ему на плечо. Напротив них сидели Гермиона и Рон. После происшедшего с Малфоем они полностью пересмотрели свое отношение к нему и сейчас старались начать общение заново. Гарри нежно гладил Драко по руке и смотрел в окно на проплывающие мимо деревья. Вчера они собирались в дикой спешке, а рано утром уже сели на поезд. Этот год оказался очень тяжелым и насыщенным событиями, поэтому парни были рады на время покинуть Хогвартс. Весь вечер в школе не смолкали сплетни о том, что произошло в подземельях Слизерина. Но самой шокирующей новостью оказался тот факт, что Гарри и Драко встречаются. Малфой весь ужин сидел злой и молчаливый и рявкал на любого, кто осмеливался спросить о его ориентации. А Гарри незаметно улыбался в кружку с чаем и успокаивающе гладил его по руке. Гермиона отложила книгу и потянула Рона из купе в вагон старост. Дверь захлопнулась, и Поттер с Малфоем остались одни. Драко пребывал в состоянии расслабленной полудремы. Он лениво потянулся и посмотрел на своего любимого: - Гарри? Поттер тут же к нему повернулся: - М? - А где мы будем жить летом? Только не говори, что это будет такая маленькая квартира, в каких живут маглы. Гарри загадочно улыбнулся и притянул к себе слизеринца. - Увидишь. - Э-э, не-е... Так не пойдет. Говори. Я жертва террора, мне нужны поблажки. Гарри фыркнул и засмеялся. - Ладно. Мы едем в мой особняк. Он расположен на Гриммаулд-плэйс. Там, конечно, надо прибраться и выкинуть кое-какие предметы интерьера, но в остальном это очень красивый дом. Драко заметно расслабился. Он боялся попасть в какую-нибудь незнакомую обстановку и выставить себя полным идиотом. - Я туда еду в качестве еды? – он давно хотел задать этот вопрос и сейчас замер в ожидании ответа. Кто он для Гарри? Гарри снова засмеялся. А потом серьезно посмотрел Драко в глаза. - Нет в качестве моего парня и спутника жизни, - он обнял Малфоя и добавил: - Ну, а если в качестве еды, то я истинный гурман. Драко согласно хмыкнул и поцеловал Поттера в шею. Кто знает, что будет завтра или через два дня? Настоящая любовь должна пройти через множество испытаний, и они будут готовы. ~end~
