Малиновый звон на заре

Малиновый звон на заре
В последние годы во многих городах и селах России возрождаются храмы.
По-разному можно оценивать этот процесс, ведь нет-нет, да и промелькнет гденибудь мнение, что быть верующим теперь стало модным. Неистово стали молиться
даже те, кто еще 10-15 лет назад также неистово проводили атеистическую
пропаганду. На сколько искренне сегодняшние порывы этих людей – дело их
совести. Нам всем важнее понять, что храмы, особенно расположенные в
непосредственной близости от государственной границы – это непросто культовые
сооружения, но это и то место, где укрепляется моральный дух людей, волею судьбы
оказавшихся на рубежах Отечества. Собственно, российская история через это уже
проходила. И все, как говорится, возвращается «на круги своя».
Наш рассказ о религии в Новолинейном районе, истории весьма и весьма
поучительной, в том числе и для ныне живущих поколений.
В конце XIX века пассажирам почтовых тарантасов, отправляющиеся в довольно
хлопотное по тем временам путешествие по столбовой дороге от славного города
Троицка до станицы Степной, предстояло столкнуться с захватывающим дух от восторга
эффектом. По благоухающей разнотравьем степи на десятки километров разносился
перезвон больших и малых колоколов православных храмов. Заводилой этой прекрасной
многоголосицы выступал большой соборный колокол Свято-Троицкого кафедрального
собора. Ему вторили колокола всех двенадцати православных церквей Троицка, а вскоре к
этому «хору» присоединялись и колокола церквей Новолинейного района. И, как
описывают свидетели этого чуда, в хорошую погоду где бы не находился путник в эти
минуты, он обязательно слышал звон колоколов. Настолько много было церквей в степи.
Так как же и, что самое главное, для чего они появились здесь?
Итак, в тридцатых годах XIX века в столице империи принимается решение о переносе
границы в глубь степи. С чем было это связано – тема отдельного разговора, но
развернувшиеся вслед за этим события имели важнейшее историческое значение, как для
России, так и проживающих на севере Казахстана родов киргиз-кайсаков (так в то время
именовались казахи). Собственно, Младшая Орда еще в 1731 году добровольно вошла в
состав России, но сей факт мира на границе не прибавил, хотя к тому времени Россия уже
разрослась до побережья Тихого океана, а императрица, которую потомки назвали
великой, вдруг продала США Аляску и те места, где сегодня расположено СанФранциско.
Громадный треугольник земли Орск- крепость Уйская - Троицк, который с этого
времени именовался Новолинейным районом, стал заселяться людьми казачьего
сословия. Для местного населения появление на этих землях россиян ( а это были
этнически не только русские, но и калмыки, нагайбаки, мордва, башкиры и другие
народности) не было неожиданностью. Кочевавшие в этих краях казахские роды уже сто
лет жили рядом с россиянами в мире и согласии. Свою роль в мирном вхождении России
в Новолинейный район сыграли и хитрости дипломатии, которые проявляли чиновники
оренбургского военного губернатора В.Перовского.
Отнюдь не мирно встретили россиян роды, кочующие гораздо южнее. Подстрекаемые
английскими резидентами, которым покою не давал набирающий силу металлургический
центр Урала, вожди этих родов нередко направляли своих джигитов на погром
строящихся новых поселений русских. К слову сказать, от этих набегов страдали и
мирные соплеменники нападавших, которые вырезали сородичей целыми семьями, или,
как тогда выражались, «кибитками».
Словом, прибывающим на эти земли казакам приходилось не сладко. Нужно было
строить станицы и редуты, но нельзя было забывать и о хлебе насущном, ведь казаки
должны были кормить себя и свои семьи сами, при этом отражая атаки лихих кочевников.
Для современной молодежи, наверное, будет новостью узнать, что поселок
Натальинский в свою бытность станицей в 1838 году подвергался набегам отрядов
самопровозглашенного султана Кенисары Касимова. И таких станиц и поселков в
Новолинейном районе было десятки.
Служба первопоселенцев было опасной и трудной. К тому же нередко в одно поселение
приезжали на службу выходцы из разных краев и волостей России, что естественно не
могло не сказаться на взаимоотношениях людей.
Военный губернатор Оренбургской губернии В. Перовский, понимая важность создания
для поселенцев не только бытовых, но и духовных условий, обратился с письмом на имя
императора Николая I и Священного Синода, в котором просил мирские и духовные
власти решить вопрос о строительстве храмов в Новолинейном районе. Его просьбу в
столице услышали, но, как это не редко бывает, письма и циркуляры стали «гулять» из
одного ведомства в другое. Бюрократов в России хватало и в то время.
В конечном итоге к 1851 году на Новой линии было всего лишь 3 одноклирных церкви и
один молитвенный дом. Этого было явно недостаточно. Отсутствие в казачьих
поселениях постоянно действующих культовых сооружений создавало почву для
появления религиозных сект. А это могло привести к развалу всего Оренбургского
казачьего войска.
И тогда Перовский едет в столицу, и на аудиенции у Николая вновь подает прошение.
Мы не знаем, о чем тогда говорили самодержец и губернатор, но после этой встречи в
Новолинейном районе церкви стали возводиться одна за другой.
Первые упоминания о церкви на чесменской земле относятся к 1852 году. Но тогда это
была еще не церковь, в прямом понимании этого слова, а молитвенный дом, или как
написано в документе, «учебный сарай с земляным полом». Однако, в этом самом «сарае»
уже служили священник и причетник (псаломщик), которые в 1952 году провели
церковные обряды в отношении пятерых «духовного ведомства исповедавшихся и
причастившихся».
В 1854 году в отчетах появляется упоминание часовни в станице Чесменской, которую
освятили как временную церковь, и дали ей имя Николая Чудотворца (Николаевская). В
то время к церкви в Чесме были приписаны жители населенных пунктов станиц
Тарутинской, Лейпцигской, Березинской и Бородиновской, в том числе « 933 души
мужеского пола и 929 душ женского пола». Первые метрические книги для Николаевской
церкви были приобретены в Москве, а церковная утварь - на Нижегородской ярмарке.
Сегодня трудно судить, где и как долго стояли эти временные сооружения. Но, если
учесть православные традиции строить храмы на «намоленных местах», то можно
предположить, что и молитвенный дом, и часовня стояли там, где сегодня располагается
районная детская библиотека и памятник Павшим Героям.
А в 1894 году на Атаманской площади Чесменской станицы, там, где сегодня стоит
районный дом культуры, была построена уже постоянная деревянная церковь, которой,
как и ее предшественницам, дали имя Николая. Увы, сегодня мы не можем назвать имена
всех священнослужителей Николаевской церкви. Но все же часть имен история
сохранила. Это Иосиф Левицкий, Константин Андреев, Константин Покровский,
Илларион Яковлевич Брябрин (прямой потомок знаменитого хорунжего Брябрина,
который по праву считается основателем Чесмы и, как сегодня выяснилось, и Тарутино
– прим. авт.) Последним настоятелем Николаевской церкви. Был Захар Петрович
Пристинский, который в 1930 году по решению Троицкого райисполкома был выслан за
пределы уезда.
Благодаря усилиям нашего земляка, настоящего патриота своей малой родины,
В.И.Завершинского, сегодня мы знаем очень много интересного о церкви Михаила
Архангела в селе Тарутино. К слову заметим, что Владимиру Ивановичу удалось
разыскать в архивах и чертежи Николаевской церкви, так что сегодня каждый желающий
может увидеть собственными глазами, какой была первая церковь в Чесме. Но вернемся в
Тарутино.
Архивные источники свидетельствуют, что церковь в Тарутинской станице была
«…тщанием жителей Тарутинского поселка и с разрешения Преосвященнейшего
Митрофана, Епископа Оренбургского, освящена в 15 день февраля 1873 года…во имя
Архистратига Божия Михаила». Располагался этот храм в том месте, где сегодня стоят
памятники воинской славы. Какой же была церковь, купола которой отражались в водах
Тарутинского озера? Удивительно, но архивы сохранили и эту информацию не только для
нас, но и для наших потомков. Читаем: «…храм деревянный, холодный, в один этаж, с
решетками на окнах, с тремя деревянными дверьми. Полы в храме деревянные, церковь о
двух главах, покрытых железом, кресты гладкие, железные позолоченные. Наружная
поверхность опалубленная, крашенная по дереву, колокольня соединена с церковью,
деревянная, всего колоколов 5. Ограда деревянная. Решетки у алтаря нет, иконостас
деревянный, покрытый бронзой, двухъярусный, размером в 12 аршин, последний раз
обновлялся в 1910 году, количество икон – 27. Киотов в храме 6 из резного позолоченного
дерева…»
К счастью исторические документы донесли до нас имена священнослужителей
Тарутинской церкви. Первым священником Михаилархангельской церкви был Иван
Чулков, а дьяконом – Александр Разумов. Далее в храме служили Михаил Иванович
Понамарев, Филипп Петрович и Михаил Петрович Юстовы, Особо следует сказать о
последнем настоятеле церкви Иване Филипповиче Юстове. Свою «карьеру» он начинал
дьячком в Чесменской церкви, а потом более 30 лет служил в тарутинском храме, вплоть
до его закрытия. Наверное, не трудно себе представить, что творилось на душе у старого
батюшки, когда с его родного храма снимали колокола. Сердце его не выдержало, он
умер незадолго до своей предполагаемой высылки за пределы Челябинской области, и
прах его покоится на местном кладбище. Но остались дети, которые вдоволь хлебанули
судьбины «детей попа».
Чуть младше Тарутинской была Христорождественская церковь в Березинской
станице, которую освятили в 1872 году. Этот храм, хотя и строился по типовым для того
времени проектам, все же несколько отличался от своих «собратьев». За счет высокого
фундамента и своего расположения, а он находился на холме, там, где сегодня
разместился Березинский дом культуры, храм казался очень высоким. Церковь в
Березиновке, как, впрочем, и все храмы на территории современного Чесменского
района, была одноштатной, т.е. в ней служил один священник. И это при том, что сама
станица, являясь административным центром казачьего юрта, играла роль своеобразного
районного центра. Иными словами, нагрузка (речь идет о нагрузке по совершению
таинств религиозных обрядов, регистраций браков, рождений и смерти – прим. авт.) на
храм была очень большой. Последним настоятелем Христорождественской церкви был
Лапшин (имя неизвестно- прим. авт.). Судьба его ни чем не отличалась от судьбы ег0
«коллег», священник был репрессирован. Память об этом батюшке жива и поныне. И это
благодаря стараниям жители Березиновки В.В.Голикова, который сберег фотографию
настоятеля храма. Сегодня ее можно увидеть в экспозиции районного краеведческого
музея.
В 1894 году в поселке Углицкий была построена церковь во имя апостолов Петра и
Павла (Петропавловская - прим. авт. ). Церковь мало чем отличалась от своих «сестер»
по внешнему облику. Но, если судить по единственной фотографии 30-ых, которая
сохранилась в архиве, храм снаружи был частично отштукатурен и выбелен. Поэтому
нетрудно себе представить, как красиво смотрелся белоснежная церковь на фоне зеленого
леса. Увы, никакими документальными свидетельствами о Петропавловской церкви мы
сегодня не располагаем.
Самым молодым храмом в нашем районе была Казанская церковь в поселке ПортАртур, освященная в 1910 году. Первым и единственным настоятелем церкви был
Курбатов (имя не сохранилось - прим. авт.). Судьба у этого храмам была более
счастливой, чем у других церквей Чесменского района. Нет, его тоже закрыли, но в
отличие от других культовых сооружений здание осталось стоять на своем месте. Сегодня
в нем располагается школа. Мало того, жители Порт-Артура сберегли и … купол храма.
Как им это удалось, осталось загадкой. Но и по сей день на территории поселкового
погоста можно увидеть этот, уже обветшавший от времени, купол с крестом. Даже в
самые атеистические годы к этой святыне приходили люди и молились.
Неоднократно приходилось слышать, что церковь была и в Натальинке. В фотоархиве
упомянутого В.В.Голикова сохранилось фотография, на обратной стороне которой
написано: «п.Нат-ка, церковь». Действительно на фотографии храм, который внешне,
вроде бы, не отличается от церкви. Но в книге Н.Чернавского «Оренбургская епархия в ее
прошлом и настоящем», изданной в 1902 году ( а именно этот источник сегодня
является одним из основных, на который ссылаются исследователи- прим. авт.),
упоминаний о церкви в Натальинке нет. Однако, в Адрес-календаре Оренбургской
губернии за 1909 год упоминается, что в поселке Натальинском существует деревянная
часовня.
К этому добавим, что в поселке Редутово существовала мечеть, которая тоже была
разрушена.
Итак, на территории современного Чесменского района до революции располагалось 7
культовых сооружений. Для территории, численность населения которой не достигала и
10 тысяч человек, этого, наверное, было вполне достаточно.
Церкви помимо чисто бюрократических процедур, связанных с регистрацией браков,
рождений и смерти, проведением религиозных обрядов, занимались главным своим
делом, укреплением духа жителей станиц и поселков. Конечно, с наступлением мира на
границе жизнь казаков стала спокойнее и размереннее. Но даже в мирных условиях
священнослужителям приходилось наставлять паству на путь истинный. Ведь мирная
жизнь нередко искушала ни одну буйную головушку.
Яркой иллюстрацией работы священнослужителей дореволюционной эпохи служат их
решительные действия во время эпидемии холеры, которая разразилась в середине 80-ых
годов XIX века в Троицком уезде. Эту заразу в наши края завезли купцы из Хивы и
Бухары. Мор был сильнейший. Иногда, вымирали целые семьи. И началась паника,
подогреваемая многочисленными слухами и сплетнями. Запаниковали даже врачи уезда.
Они в спешке начали покидать Троицк, и это обстоятельство еще больше усилило
панические настроения у людей. И тогда к православному люду обратились священники.
Мы уже никогда не узнаем, какие слова утешения и успокоения они нашли, но паника,
которая была страшней самой эпидемии, миновала. Кстати, именно к этому периоду
относится появление легенды о Святом источнике, водой которого кропили все дома
Троицкого уезда. Легенда эта жива и поныне.
Наступил 1917 год. Революционные бури, которые бушевали в столице, поначалу не
коснулись Новолинейного района. К тому же новые власти объявили все 10 главных
церковных праздников выходными днями и особых препятствий для верующих не
чинили. Но грянула гражданская война, которая внесла раскол и в ряды духовенства.
Хотя, иерархи церкви призывали не вмешиваться священников в мирские разборки, тем
не менее, именно участие определенной части служителей храмов в белом движении
станет в последующем одной из причин гонений против православия.
Гражданская война привела к упадку экономики и хозяйственного комплекса
Новолинейного района. К этому добавилась печально знаменитая продразверстка. И
произошло то, что и должно было произойти. Наступил голод. Почти в каждом
дореволюционном населенном пункте нашего района есть братские могилы тех, кто пал
жертвой той страшной трагедии. Церковь не могла остаться в стороне от этой беды, и
помогала голодающим, как могла.
Молодой советской власти катастрофически не хватало средств, чтобы закупать хлеб
для голодающих. Запад особо не торопился заниматься благотворительностью, поэтому на
распродажу были пущены некоторые произведения искусства и церковная утварь.
Заморские толстосумы скупали этот товар с большой охотой.
Церковь в целом спокойно отнеслась к экспроприации церковных ценностей. Только в
одной провинциальной Тарутинской церкви в 1922 году было конфисковано
драгоценностей общим весом 10 фунтов 59 золотников (примерно 6 кг- прим. авт.).
Голод отступил. Началась относительно спокойная и размеренная жизнь. Но стала
набирать обороты антирелигиозная пропаганда. Религия стала «опиумом народа». Методы
атеистической агитации были самыми различными. Моя бабушка, жившая в Репьевской
волости Оренбургской губернии, рассказывала, как по деревням ходили «голые» парни и
девушки с табличками на груди: «Бога нет, стыда нет». В те годы «голый» и «одетый в
исподнее» означало практически одно и то же. Нетрудно себе представить, какой
общественный резонанс имела такая агитация. Но все же церкви действительно стали
пустеть.
Здесь я приведу без комментариев достаточно обширную цитату из запрещенной ранее
книги Николая Евсеева (комиссар дивизии, член Оренбургского Губисполкома,
репрессирован в 1937 году по делу маршала Блюхера – прим. авт.) «О прошлом и
настоящем оренбургских казаков», изданной в Самаре в 1929 году.
Итак, «… в современной станице в праздничный день вы не увидите в церкви ни одного
молодого казака. Казаки охотно учувствуют во всех антирелигиозных кампаниях, чего не
было в первые годы революции. Наиболее религиозной частью казачества надо считать
старух, стариков и часть молодых женщин казачек. Но очень часто можно встретить и
стариков и старух, не верящих в бога. Казаки имели особое отношение к попам еще до
революции; это отношение к настоящему времени обострилось, и часто казаки называют
попов всякими оскорбительными именами. Бедняков-казаков, настроенных религиозно не
так много: у нас нет точного учета их, но характерно такое обстоятельство, что при
призыве на военную службу, на всяких телесных осмотрах и в других случаях
соприкосновения с казаками по количеству крестов, до известной степени, можно судить
о социальном положении и степени религиозности казаков: кулаки-казаки приходят с
крестом на груди, реже середняки, а бедняки – крайне редкое исключение. На
допризывников рождения 1907 года из 120 человек казаков станицы Н.-Павловской
только один был с крестом (его подняли на-смех товарищи, и он снял его): «Что же
товарищ, наверное, в попы или дьякона метишь…»». ( Стиль и орфография сохранены прим. авт.)
А потом по всем весям пошла волна закрытия храмов. 27 августа 1933 года Троицкий
райисполком издает постановление № 995, в котором запрещался колокольный звон на
территории уезда. Сами колокола подлежали демонтажу и отправке на переплавку.
Вместе с колоколами зачастую снимались и кресты. И по сей день по нашим поселкам
из поколения в поколение передаются рассказы очевидцев, как это происходило. Храмы
«не хотели отдавать» своих колоколов. У разрушителей постоянно что-то не ладилось и
ломалось. Кого-то шибануло тросом. Будто вселенская сила сопротивлялась вандалам. Но
«ломать, не строить», колокола были сняты.
К рассказу о колоколах следует добавить, что для каждого храма колокола отливались не
по шаблону, поэтому колокольный звон церквей был различным. И прихожане даже в
многоголосии звуков безошибочно узнавали свой родной колокол. В этой связи весьма
показателен рассказ все того же В.В.Голикова который, вспоминая своего отца,
переехавшего в начале 30-ых годов из Березиновки в Магнитку (с началом кампании
раскулачивания многие середняки, опасаясь репрессий, вырезали скот и выезжали в город
- прим. авт.), поведал удивительную историю. Суть ее такова, однажды на
металлургический завод для переплавки была доставлена очередная партия колоколов.
Перед отправкой в печь колокола необходимо было разбить на куски, что делалось
кувалдами вручную. И вот наш земляк, работая в совершенно другом цехе, сквозь грохот
станков и прессов услышал набат родного березиновского колокола. Он побежал к тому
мету, где разбивали колокола и точно, на одном из осколков прочитал: «Церковь
Рождества Христова. 1872. ст.Березиновская».
Долгие годы в обезглавленных и онемевших храмах были склады, школы, клубы…А
потом и их снесли. Хотя и сегодня еще в нашем районе стоят дома, которые были
построены из церковных бревен. Говорят, что в этих домах царят мир и согласие.
Сегодня мы строим храм. Строим долго и мучительно. Объяснений этому много, но
главным, на мой взгляд, состоит в том, что основная часть нашего населения так и
не поняла важность возводимого объекта. Никогда на Руси храмы не строились без
поддержки простого люда. Помогали все, кто, чем мог. А сегодня обыватели ждут,
когда же районные власти построят церковь? При таком отношении ждать придется
долго…
Е.Дубинин