Все началось, тогда, когда еще не было этого мира, был другой

Call to be There
Все началось тогда, когда еще не было этого мира, был другой такой же
непонятный, непостижимый, странный и безмолвный. Тогда я был в мире самим собой,
странно, но сейчас вспоминая те времена я уверен, что правда осталась там. Здесь я
смотрю на звезды и понимаю, что эти звезды не для меня, и эта вечность умрет, когда
умру я. Кому-то может и кажется, что все будет меняться и после их смерти, жаль, они не
понимают, что только мысли и есть реальность, и когда умирает мысль умирает вечность.
С вечера моросил противный дождик и так не хотелось оставлять машину на улице,
но выбора не было, ибо не имелось хоть малейшего желания с утра вставать на час
раньше, чтобы скользя, падая и матерясь на дворников, уже успевших местами набросать
песочек с солью, плестись в сторону гаража. Обожаю скучные дни, они так длинны и
нарочито спокойны, что хочется верить в вечность существования. Взять книгу, открыть
на любой странице и поразится витиеватости фраз и образов, потом включить телевизор и
ощутить контрастный душ реальности. А ночью, вглядеться в темноту тихих и порочных
улиц призывно ласкающих взор холодным, желто-синим светом отраженного луной
солнца. Я люблю только такой свет, и только такое солнце, когда не видно яви можно
загадывать и размышлять, никогда точно не зная зачем, почему и сколько продлится этот
прекрасный момент. А как приятно прежде чем погрузиться в сладкие и теплые объятия
сна, помыслить о прекрасных далях своей жизни.
Сегодня ночью я проснулся от жуткого, жалящего чувства опасности нависшей
где-то рядом, как будто холодный острый взгляд, как пробку из бутылки штопором,
вытащил меня из прекрасной мечты. Снились горы, горы полные счастья, и все пропитано
вопиющим голоском звонкой радости. Это было как чудо - великолепие окружало
рассудок, эдакий подарок преподнесенный подсознанием. Я, кажется, готов уже
подменить свою жизнь прекрасным сном. Еще там была любовь, та что не дает жить
спокойно, и та к которой стремимся, обрестая равнодушие.
«Чу, тихо! Тут рядом скрывается опасность! опасность, опасность» - тихий шепот
заполнил каждую клеточку сонного тела, «опасность, опасность» - свистит где-то
водопровод, сердце бьется быстро, адреналин разъедает нервную систему, глаза в
темноту, взгляды конвульсивны и быстры, ш-ш-ш-ш а стене колышется тень, ш-ш-ш-ш
зеркало причудливо отразило расческу, не то, не то отметает мозг подозрения, так,
закрыть глаза! Нет! - страх, заткнуть уши! Нет! - страх! Я есть внимание, внимание есть я.
"Спи, тут никого" - говорит тихий слабый голос внутри меня. «Нет!» - говорю ему я, здесь
что-то есть! тишина... пещерная тишина... успокаивающая и волнующая...
- Знаешь - шуршит кто-то, - ..то не так ... как каже... за.. он ...нулся, а?
- Тихо... - стукнул голос ему в ответ.
- Ну слушай - почувствовал я слова – К как… как сегодня, а?
- Заткнись! - застучал ответ - знал бы что будешь меня… я бы тебя...
- Да ладно, брось - прошипел голос, - Ты ведь всегда был... да?
- Да ну тебя!
Странный разговор начал затягивать меня, постепенно ниспадая в состояние
дремотного бодрствования, я продолжал прислушиваться.
- Ну как, скажи как, как мы будем с ним делать? - тараторил первый голос.
- Заткнись, - испуганно и жестко ответил второй, когда я чуть пошевелил головой,
ища более удобное ложе для моего вечно заворачивающегося по ночам уха, не знаю,
вроде и уши не то чтобы большие, а с утра просто отнимаются.
- Ну скаааажи! - не сдавался первый..
- Все уходим! - обрезал второй, и грустно проворчал - Это ты поторопилась, давай
щас, давай щас, теперь еще ждать.
- Да ты сам виноват, ты же сказал - неуспела договорить особь.
- Да, я во всем виноват, - перебил ее второй - бери инструмент и потопали!
Тишина накрыла меня огромным тяжелым ватным одеялом, сквозь сон я уже
расслышал удаляющийся голос:
- А ты сделаешь мне лю, ну, пож...
***
Когда я открыл глаза вокруг меня сколько хватало взгляда простиралась белая
пустыня. Жуткое, ненавистное солнце пекло, едва ворочая мыслями мне представился я
лежащий во чреве огроменной печи на листе с солью, и кто-то выставил немаленькую
температуру. Cил не было, я попытался двинуться, тело с неохотой, с некоторой
задержкой отозвалось, казалось - это не мое, какое-то неродное тело. Нехотя оно
поднялось на колени, и повертело головой. Рядом с ним, на песке черными птичьими
трупами лежали перчатки, вялой змеей, чудно искривившись замер неподвижно
застигнутый врасплох шарф, шапки не оказалось, зато наличествовали дубленка, куртка с
подкладкой и свитер, который я не ношу уже несколько лет, одевая его только при случае
зимних поездок в сад.
Одежду с себя пришлось практически всю, вскоре к странному пустынному
комплекту на песке добавились: пара ботинок, джинсы и один носок, второй снимать не
стал, мне стало до обидного жалко оставлять его лежащим на раскаленном песке.
Порывшись в карманах обнаружил: две связки ключей и один рубль десятикопеечными
монетами, так обычно мне дают сдачу с пяти рублей в трамваях. Осмотревшись, не нашел
не только трамвайных путей, но и более того линий электропередач. «Видимо, я попал
сюда не на трамвае», - осенила поджаривающий мозг чудовищно глупая мысль. Сняв с
себя футболку со странной надписью Call to be there, и изображением кисти с вытянутым
средним пальцем, я повязал ее на голову, стараясь придать себе вид бедуина, вследствие
того, что бедуинов я никогда не видел, думаю, получилось очень похоже.
Идти оказалось не просто, особенно не просто оказалось определить куда идти.
Тогда я решил, что пойду в ту сторону куда указывает, вытянутый средний палец левой
перчатки, жуткое совпадение жестов не придало мне уверенности, но смотреть на
любимые и родные вещи я больше не мог. Песок, оказался очень рассыпчатым и мягким,
мне представилось с какой радостью, я бы обнаружил такое чудо в детсадовской
песочнице, потом голове замелькали страшные мысли о том, что я попал в жуткую
огромную песочницу и меня, как мы когда-то запускали жучков-солдатиков, запустили в
море песка и пыли. Я шел вперед, как мне казалось, сил не было, но следовало идти, и это
я знал.
Солнце светило, было уже не жарко, было уже все равно, и даже как-то немного
радостно, в глазах темнота, а в голове раскаленный воздух, странное бряканье и голоса:
- Ну чего ты сотворил? – пропищала особь, - Он же сейчас спечется!
- Тихо ты – как-то привычно грубо ответил второй голос.
- Помрет же и мы вместе с ним! - орал первый.
- Ты итак того!.. – огрызнулся ответом второй.
Я еле передвигал ногами и размышлял о том, почему я раньше никогда не слышал
этих голосов, и вообще, почему я сошел с ума. «Интересно, а это как называется?».
- Наверное, шизофрения… - рассмеялась пискля, я был уже почти уверен что
создание женского пола. Второй-же недовольно буркнул что-то невразумительное.
«Странно, он ответил на мой вопрос!» - мелькнула мысль, - «может показалось?
Или вправду шизофрения?.. Если бы я пил, но наверное это была бы белая горячка, а
так…»
Я взглянул на небо, мои выжженные солнцем глаза, в голубой дали увидели
огромных ворон, названия пустынных птиц я не знал, поэтому по привычке называл их
воронами. Я подумал, что у них должно быть хорошее зрение, и они понимают, что я
отлично себя чувствую и не будут подлетать ближе.
Песок к тому времени уже казался водой, и он так красиво лежал волнами, что
один раз я не выдержал и щучкой нырнул. Потрясающие впечатления на следующие
полчала мне были обеспечены, песок так забавно хрустит на зубах и очень плохо
выплевывается из пересохшего рта.
- Ха, во придурок! – услышал я писклю.
- Держи эфир! – крякнул второй в ответ.
«А что, клеевые имена! Пискля и Второй!» - почему-то подумал я.
- Слышь, это он о нас? – озадачилась Пискля.
- Держи эфииииииии! – улетел куда-то Второй.
- Держи эфир, держи эфир, мудак – ворчала Пискля - И зачем только я на него
жизнь свою трачу.
«Э-э-э-э, а ты чего делаешь в моей голове?» - решил я воспользоваться моментом..
- Хе, ты че? Ты это мне? – Пискля заволновалась.
«Да, тихо ты!» - гавкнул я мыслью, почему-то представив себя Вторым.
- Ладно, ты-ты-ты, меня слы-слы-слышишь, да?
«Слышу»
- Так раньше никогда не было! – вдохновилась Пискля.
«Так это вы не в первый раз?»
- Неееет, какой там, каждую неделю новая особь на разработку, перерывов не
дают!
Я понял, что попал точно в цель.
«Только бы все не испортить» - мелькнула мысль, я сел на песок. Тот был
обжигающе горяч, мне показалось, что если я тут же не встану, то прикиплю к нему.
«А тут который с тобой – он кто?» - вымыслил я свой вопрос.
- Это… э-э-э-э коллега. – как-то невнятно сказала Пискля.
«А куда он делся?»
- Слетел с эфира, мудак! Не может научится держать его подсознательно.
«Ничего не понимаю!» - расдасадованно подумал я.
- Ты и не должен! – обрадовалась Пискля, - И вообще топай-ка вперед!
Идти совершенно не хотелось, похоже, как я и думал я прилип к песку.
«Получается они слышат все мои мысли» - осторожно подумал я. В ответ услышал
тишину.
«Эй, ты куда делась?»
- Тут я, это ты чего-то фонишь! – сердилась особь.
«Чего я делаю?» - удивился я.
- Вот блин! Опять слетел! – невесть откуда появился Второй. – Я тебе сколько раз
говорил, не пищи на работе!
- Тихо, он нас слышит! – чуть слышно прошептала Пискля.
- Чушь не неси! – ответил запыхавшийся Второй, – Так, а чего это он расселся?
Пискля промолчала.
- Трясконем-ка?
В моих глазах потемнело, странное слово трясконемка, напомнило мне о морской
рыбе с трескучим названием которую необходимо было съесть, рыбу я не люблю видимо
поэтому появилась тошнота. Больше голосов я не слышал, только какой-то шум, будто
скрипит кровать. «Странные у них понятия о рыбах» - подумал я и провалился в темноту.
***
Очнулся я в запертой кабинке туалета, видимо, на работе, потому что за дверью
женщины усердно обсуждали достоинства и недостатки нового устроя организации. У
меня на работе так повелось, что каждый год моя организация претерпевает очередную
реструктуризацию, такое режущее слово для такого простого дела: всех уволить и принять
снова на те же должности с теми же зарплатами. Осмотрев себя я остался вполне доволен,
во-первых у меня была футболка на голове и мятая, но уже хорошо, во вторых у меня был
носок, из которого я вытряхнул песок, я еще не знал для чего он мне пригодится, но сам
факт наличия тоже радовал, и главное, на мне были мои любимые трусы с белыми яхтами,
несущимися на красных парусах с белой цифрой «13» в синюю даль моря, можно было
сказать что они всегда олицетворяли мою мечту, разве что цифра всегда смущала меня, но
это ведь предрассудки. Разладив на груди надпись, так и остающуюся для меня загадкой,
и любовно рассмотрев рисунок, я толкнул дверь - она не открылась. Я толкнул сильнее, но
меня поджидал тот-же результат, пришлось барабанить по двери. Особенно раздосадовал
меня идиотский вопрос: «Кто там?» заданный одной из посетительниц туалета. Вскоре,
пришедший слесарь во всех прелестях русского языка растолковал мне, что перед тем как
открыть дверь следует, сдернуть щеколду. Интересно, откуда я это должен был знать?
Гордо подняв голову, осыпая песком коридор, я прошествовал на свое рабочее
место, сказать что моему виду удивились – это ничего не сказать, все были просто
ошарашены, сметены и раздавлены! Все их представления обо мне как о безбашенном
придурке были разорваны в клочья. Ведь такой вид как нельзя лучше говорил, о
культурном вкусе и высокой интеллектуальности человека. Начальница влюбилась в меня
сразу и бесповоротно, а раньше просто не замечала. Казалось бы, всего-то нужно:
минимум одежды и хороший пустынный загар, который, впрочем, стал с меня интенсивно
сходить.
Работать было легко и свободно, даже люди с которыми я говорил по телефону
были слегка ошарашены и сразу соглашались со всем что я предлагал. Я предполагал, что
они соглашались из-за того что им следовало получить денег, но все же хотелось верить,
что причиной тому мой авторитет.
Однако к вечеру, я все-таки почувствовал усталость, такое легкое недомогание, как
будто в голове на мысли подвесили тяжелые гири и они, мало того, что еле плелись по
своим нейромагистралям, так еще и доставляли физическую боль ударяя своими
грузилами по чему-то болезненному в голове, что это могло быть я даже не предположу.
Наблюдая в мониторе активнейшую жизнь местного чата и любуясь на сообщение
присланное час назад неким коллегой гласившем: «Трансцендентный метаболизм
аннигилирует жизненное пространство!» я понял, что мой коллега сошел с ума и, видимо,
поэтому он не отвечает на нагло брошенное мной в ответ «Ну и чё!».
Мне представлялось, как его грузное тело санитары заковывают в смирительную
рубашку, заталкивают в милицейский бобик, а он кричит о невозможности доказательства
аксиомы Ж-простора. Мне стало грустно, грустно и стыдно: из-за меня упекли в психушку
здравомыслящего мужчину, которого ждет дома жена и пятеро детей за то, что я не понял
его слов и за то, что я так и не отдал ему долг, из-за которого в общем-то он и начал этот
разговор.
- Он готов! – расслышал я самодовольный голос.
- Да уж долго итак долго с ним провозились услышал я Писклю, и почему-то
улыбнулся.
«Привет, давненько вас не слышал!» - съязвил я мысленно.
- Он опять!!! – испугалась Пискля.
- Успокойся, я просмотрел инструкцию, - важно сообщил Второй - Там сказано, что
возможны бессознательные попытки связи объекта с эксплуататорами.
«Эксплуататоры, ничего себе названице!» подумал я.
Мои мысли продолжали таскать за собой свои грузы, и я решил просто подождать,
что будет.
- Подержи его пока! Мне надо… - ляпнула Пискля.
- Давай только быстро, уже скоро! – буркнул Второй.
Видимо пискля куда-то удалилось, мне же совершенно не хотелось болтать со
Вторым, мне он казался неотесанным работягой, да и вообще я не любитель болтать с
незнакомыми мужчинами, но мысль вырвалась сама собой.
«И что будет, когда наступит это самое «скоро?»
- Произойдет контролируемый диссонанс судьбы. – вдруг, со знанием дела ответил
Второй, потом голос его задрожал – Мне, э-э-э, запрещено вступать в контакт с
подсознанием объекта.
«Поздно, уже вступил» - усмехнулся я, но в ответ услышал тишину, и добавил, «Ну что за мудак».
- Не обзывайся! – как-то по детсадовски ответил Второй.
«Прекрати тогда чушь нести про инструкции!»
- Вообще-то это моя работа! – услышал я важный ответ.
Я усмехнулся, работа, про работу-то я как раз забыл. Оказалось, что она кончилась,
вернее, не работа, а рабочий день. Народ потихоньку расходился надевая всевозможные
меры борьбы с холодом в виде курток, плащей и шапок с перчатками. Я внимательно
посмотрел на свои босые ноги, и решил, что их не мешало бы вымыть потому что песок с
них так и не отлетел.
«И чего мне делать?» - подумал я.
- Сиди зд… - не успел договорит Второй, как Пискля завопила!
- Миииилый, а вот и я!
Я расслышал вздох изумления, по голове, казалось, ударили чем-то тяжелым. Мне
казалось я слышал какие-то звуки, но скорее всего это только казалось.
***
В этот раз я застал свое тело, когда оно затаскивало в каменную келью что-то
большое и тяжелое. Мое лицо светилось, не каждый день удается купить на рынке, за
бесценок, шикарнейшее крыло верблюда, не смущал даже тот факт, что верблюды не
летают, и даже подобия крыльев у них нет. Дело не в этой сущности, мне показалось это
просветлением, высшей степени безумия, которую обычно называют самообманом.
Я ошарашено огляделся, казалось, я тут первый раз. Аскетичная, можно сказать
вакуумная пустота, была наполнена таким порядком, что у меня в глазах помутилось, и
показалось, что беспорядочная жизнь вот-вот пронесется перед глазами, но не пробежала.
Рядом прошуршала мышь, это натолкнуло меня на мысли о еде, в углу нашел стакан воды
покрытый краюшкой хлеба и странное изваяние перевязанное черной ленточкой. Трогать
ничего не стал, пожалел статую, показывающую мне вытянутый средний палец. Откуда-то
повеяло прохладой и пришла мысль, что ночи здесь холодные, от мнимого холода по телу
пробежала дрожь, захотелось на солнце, которое так красиво играло в зеленых перьях
верблюжьего крыла.
Я открыл дверь, и хотел было сделать шаг вперед, но мои глаза не подвели меня, я
вовремя заметил в небе прекраснейшее бесформенное облако. Я остановился так и не
провалившись в бескрайнюю бездну, разверзнувшуюся под ногами. Не успев
налюбоваться высоко эстетическим зрелищем хаотических масс, телефонным звонком я
был ввергнут в мир геометрически правильных форм. Телефон оказался старинным и
слышно ничего не было, однако после немного разговора я очень обрадовался и
практически подбежал к своему каменному ложе и прилег на ледянящую плоскость
камня.
- Э-э-э-эй! Э-э-э-эй! – услышал я голос и встрепенулся – Ты слышишь?
«Пискля?» - подумал я.
- Сам ты пискля! - обиделся голос.
«А где твой?»
- Да… он опять слетел. – как-то безразлично ответила Пискля.
«Вы все от меня не отстаёте?»
- Мы бы хотели, нас итак из-за тебя уже тринадцатой зарплаты лишили. –
расстроено проговорила Пискля.
«А чего? Не получается?» - подумал я с некоторым раздражением, видимо я не
любил когда вмешиваются в мою жизнь.
- У тебя аномальный СТ-фактор, и вообще ты мне нравишься! – заключила Пискля
в ответ.
Более странного признания я еще не слышал.
- Может мы с тобой это… того? – неуверенно спросила Пискля?
«Чего того?!» - испуганно подумал я.
- Ну-у-у-у - затянула дама – Сольемся? Я слышала, что так бывает, Это, конечно,
противозаконно.
Я ничего не понимал «слиться», «противозаконно», «бывает» в голове все
перепуталось.
- Эй, не дергай! – с усилием крикнул голос.
«Кто Вы, черт возьми?» - непонимая крикнул я…
- Экс-плуата-торы, так нас на-зы-вают – слова давались ей с трудом – Мы
проводим операции по смене… - она напряглась – по смене действительной реальности
миров.
«Не надо ничего менять!» - отмел я свое непонимание.
- Я сле… я слета-а-аа – исчез голос Пискли.
Мне стало жалко ее, я, наверное, даже не хотел, чтобы так получилось. Я глянул на
узкий проем, который являлся окном моей кельи. Там уже не было солнца, в просвете
сияла огромная розовая звезда. Вдруг я подумал, что ей должно быть приятно светить для
меня. На галзах сверкнули слезы. Не плакал я уже давно, как проревел все глаза, когда
передо мной не открылись автоматические двери речного вокзала. Тогда я сказал себе, что
отныне все будет так как хочу я.
Ничего не получилось… Слезы катились и высыхали солеными полосками на моей
коже, а жизнь, казалось, не принадлежит мне. Монорельс катил меня сквозь гранитные
изваяния замерзших фигур времени, а какой-то стрелочник переводил стрелки, я
уклонялся от выступов, но никто ни разу не подошел и не спросил куда я хочу попасть.
Я встал, распахнул дверь, и вскинув голову взглянул на звезду. Губы мои
прошептали:
- Прошу, приди ко мне…
Звезда мигнула, и вдруг, сквозь толщу пространства я ощутил ее тепло летящее ко
мне. От удовольствия прикрыв глаза, я не увидел темноту впереди сиял яркий белый свет.
Глаза ослепли, а я полетел.
***
- Здравствуй, Мир – услышал я знакомый голос.
Я попытался открыть глаза, но тут же зажмурился так был ярок свет, зрачок
сузился и мой взгляд выхватил кусок пейзажа: огромный вытянутый вверх средний палец
из сжатого кулака, а в воздухе кружились темные буквы знакомой и непонятной фразы
«Call To Be There».
Кто-то подхватил меня под руки.
- Вставай, у тебя мало времени. – расслышал я голос Пискли.
- У вас все таки получилось? – улыбнулся я.
- К счастью нет, - сказал Второй.
- Что же произошло?
- СТ-аномалия вышла из под контроля. – проговорил Второй
- CT-аномалия?
- Да.
Я непонимающе посмотрел на Писклю, в свете ярко белого свечения стояла
тростинка женской фигуры, мне показалось она улыбается.
- Пойдем, надо идти! – сказала она и двинулась в сторону монумента.
Мягкие пушистые облака, казалось, сами понесли меня.
- Ты позвал и теперь ты здесь, - проговорил Второй – Ты увидишь мир, ты должен
будешь выбрать.
Мы подошли в постаменту, буквы остановились.
- Дальше ты пойдешь один – сказала Пискля и показала на лестницу ведущую
наверх.
- Спасибо – сказал я.
- Тебе спасибо – проговорили хором эксплуататоры.
Дорога наверх заняла много времени, я поднимался метр за метр, ступенька за
ступенькой, а вокруг распласталась бесконечная пустыня облаков, только две фигуры
внизу замерли в ожидании чего-то. Наверху оказалась небольшая площадка, когда я
взобрался на нее, зазвучала странная музыка, построенная на неуловимых диссонансах,
белая мгла как по волшебству слетела и растворилась, я повис в воздухе, задул ветер, а
мир подо мной завращался все пришло в движении, внизу пролетали, гор и пустыни,
моря, леса, поля города я не мог оторвать взгляда от чарующего реального мира, и только
тогда я понял, что все это мое: каждый листок, каждая травинка, каждая капелька дождя, и
каждый атом этого мира.
***
Я летел к своему миру, и ветер срывал мою одежду. Монументальный жест повис в
сознании огромной репродукцией на мою жизнь, поезд сошел-таки с рельс, а с выбором
меня откровенно надули. Где-то наверху, я слышал задорный смех, а внизу толпа
любопытных подстерегала мое, уже бездыханное, к моменту удара оземь тело.
ноябрь-декабрь 2003