Великий князь, генерал-адмирал Константин Николаевич
advertisement
И. М. Кузинец Центральный военно-морской музей Великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич и Российский броненосный флот (1856 — 1881) К подготовке реформ, изменивших облик российского флота, Константин Николаевич приступил в 1853 году, во время нахождения морского министра А. С. Меншикова с миссией в Константинополе. В его отсутствие великий князь, будучи его товарищем (заместителем), вступил в управление Морским ведомством. Возглавив Морское министерство, Константин Николаевич быстро избавился от чиновников, воспитанных николаевской системой, и собрал вокруг себя команду единомышленников: А. В. Головнина, графа Д. А. Толстого, князей Д. А. Оболенского и Н. М. Голицына, барона В. Е. Врангеля, Н. К. Краббе, И. А. Шестакова и других. Они начали свою деятельность с того, что подвергли ревизии структурные подразделения и учреждения Морского ведомства. Одновременно «константиновцы», как их называли современники, приступили к разработке идеологии будущих реформ. В январе 1854 года журнал «Морской сборник» опубликовал статью молодого чиновника министерства финансов М. Х. Рейтерна «Опыт краткого сравнительного исследования морских бюджетов английского и французского», в которой доказывалось, что в Англии управление стоит намного дешевле, чем во Франции, благодаря чему доля бюджета, которую Великобритания выделяет на строительство боевых сил флота, значительно выше. Статья увлекла генерал-адмирала, который во «всеподданнейшем докладе на Высочайшее имя» за 1853 год указал на «несоразмерно большое число гражданских чиновников в Морском ведомстве, сравнительно с боевым составом флота». Великий князь, заменив почти весь высший руководящий состав министерства и отказавшись от мелочной опеки над подчиненными, стал добиваться результатов, почти немыслимых в николаевской России. Успех преобразования в Морском ведомстве во многом был обусловлен безграничным доверием, которое питал к своему младшему брату Александр II. По свидетельству одного из выдающихся «константиновцев» А. В. Головнина, император, повелев Константину Николаевичу «по званию генерал-адмирала управлять как флотом, так и Морским министерством… вполне предоставил ему распоряжаться морской частью по собственному усмотрению». Наиболее сложной задачей оказалось реформирование боевых соединений и частей флота. Не вызывала сомнений необходимость срочной замены потерявшего боевое значение корабельного состава. В апреле 1856 года в Морском министерстве была составлена записка «О цели и значении русского флота». Как представлялось ее авторам, его общие стратегические задачи в ближайшие два-три десятилетия должны были состоять в том, чтобы «охранять берега на обоих океанах и пяти морях, содержать полицейский надзор на водах и покровительствовать купеческому судоходству». В 1857 году Морским министерством был разработан проект 20-летней судостроительной программы. Ее авторы не руководствовались конкретными задачами флота в войне с наиболее вероятным противником, а ставили перед собой цель вернуть России статус третьей морской державы. Но, чтобы пополнять состав флота более высокими темпами, требовались бюджетные ассигнования, многократно превышавшие те суммы, которые могло выделить правительство. На судостроение в 1856–1859 годах было отпущено всего 17,5 млн. рублей, причем до 1858 года ежегодно ассигнования урезались примерно на треть и к началу 1860-х годов сократились по сравнению с 1856 годом почти в два раза. Вместе с тем несостоятельность программы 1857 года обнаружилась почти сразу, причем основной причиной ее дискредитации стали не финансовые проблемы государства, а стремительные перемены, происходившие в это время в военно-морском деле. Так, во Франции в 1859 году вступил в строй первый мореходный броненосец «La Gloire», переоборудованный в броненосный фрегат из винтового линейного корабля, а в 1860 году в Англии был построен первый батарейный броненосец «Warrior». Морское министерство вынуждено было признать, что состав флота, определенный 20летней программой, «нельзя почитать окончательным». Постройка деревянных винтовых кораблей была остановлена. Однако включить в уточненную программу броненосные корабли Морскому ведомству не удалось. Ему было отказано из-за недостатка бюджетных средств. В то же время в отчете по Морскому ведомству за 1859 год отмечалось: «Вообще относительно кораблестроения остается сказать, что в настоящее время мы не можем и не должны строить большого числа судов какого-либо ранга. Не говоря уже о недостатке денежных способов, самое морское дело, или искусство морской войны, находится ныне в переходном состоянии, и у моряков всех наций еще не установились убеждения, из каких именно судов будут преимущественно состоять орудия морской войны. Беспрерывные опыты и улучшения, как следствие соперничества в морском деле двух первоклассных морских держав, ведут к перемене понятий, и часто случалось в последнее время, что недостроенное еще судно или неоконченная машина оказывались старыми вследствие новейших усовершенствований, придуманных во время сооружения оных. Поэтому, не начиная значительного кораблестроения, нам следует оставаться более в выжидательном положении и, наблюдая за всеми новейшими усовершенствованиями, приготовляя посредством частых и дальних плаваний офицеров и матросов, содержать флот наш в таком только составе, чтобы он непременно был сильнее морских сил наших слабых соседей». Но уже в отчете министерства за 1860 год утверждалось следующее: «Убеждение образованных и знающих моряков всех наций уже сходится к тому, чтобы видеть будущность военных флотов в железных броненосных судах, вооруженных артиллериею самого большого калибра и дальнего полета». Однако император вновь отклонил просьбу о выделении ассигнований на строительство броненосных судов, напомнив брату, что, став во главе Морского ведомства, он обещал царю проявлять сдержанность в своих запросах и учитывать реальное состояние финансов страны. Только в 1861 году в России по проекту инженера Х. В. Прохорова на заводе Карра и Макферсона (ныне Балтийский судостроительный завод) в качестве эксперимента была построена 270-тонная железная броненосная канонерская лодка «Опыт». Она имела паровую машину мощностью 195 л.с. и скорость полного хода 6 узлов. При этом выявилось множество проблем: не было ни технологии железного судостроения, ни опытных специалистов, а главное — к новому судостроению не были приспособлены существовавшие заводы. В 1862 году, чтобы немедленно приступить к строительству броненосного флота и при этом не выйти за лимиты бюджетных ассигнований, директор Кораблестроительного департамента внес предложение: вместо предусмотренных программой 1857 года деревянных винтовых кораблей построить вдвое меньшее число броненосных фрегатов. «Если мы будем выжидать, чем решится вопрос о замене деревянных судов железными, не принимая мер к усвоению себе технической стороны этого дела, то… трудно будет, если не невозможно, успеть вдруг соорудить надлежащее число таковых судов в то время, когда польза постройки будет уже делом решенным, и наши противники будут считать их уже десятками». Убеждать в этом руководство своего ведомства ему не приходилось. Вице-адмирал Н. К. Краббе, в 1860 году ставший управляющим Морского министерства, неоднократно заявлял, что появление броненосцев обесценило деревянный паровой флот и что России вновь угрожает нападение на ее «жизненные центры» с моря. В 1862 году был учрежден комитет для разработки новой кораблестроительной программы под председательством вице-адмирала А. В. Румянцева. В качестве паллиативной меры комитет предложил обшить броней два уже построенных деревянных винтовых фрегата («Севастополь» в Кронштадте и «Петропавловск» в Новом Адмиралтействе в Петербурге) и один из строившихся. Мореходные качества этих кораблей оказались прекрасными, а скорость хода под парами достигала 12 узлов. С учетом французского опыта было предложено также переоборудовать в броненосцы три винтовых корабля и фрегат. Однако руководство Морского ведомства уже выработало собственный взгляд на эту проблему и пошло другим путем. В отсутствие четко сформулированных политических задач, решение которых требовало применения сил флота в районах Мирового океана, удаленных от национальной территории, оно предложило правительству приступить к созданию сил береговой обороны, основу которых должны были составить маломореходные броненосные корабли. Константин Николаевич при этом руководствовался следующим: «1. Священный долг защиты Отечества налагает на Морское ведомство обязанность заботиться о безопасности наших берегов; поэтому необходимо обратить прежде всего все средства на создание сил оборонительных для охранения доступов к нашим прибрежьям и потом уже начать сооружение судов, предназначенных для нападения и могущих переплывать моря и океаны. 2. Относительно системы постройки блиндированных судов из 2-х систем: французской, состоящей в обшивке коваными плитами деревянного корпуса судна, и английской, в которой самый корпус строится из железа, — преимущество следует отдать последней в отношении прочности и долговечности, хотя 1-я из этих систем имеет на своей стороне преимущество в отношении скорости постройки, а также меньших издержек… но зато железные суда могут служить несравненно долее деревянных, обшитых бронею, и, следовательно, в экономическом отношении выгоднее этих последних. Морское министерство в этой связи должно придерживаться исключительно железной системы судостроения… 3. Железное судостроение должно быть прочно водворено в России; суда должны строиться русскими и из русских материалов, чтобы нам не быть в этом важном деле в зависимости от иноземной промышленности и иностранных техников». Действительно, в 1862 году Морское ведомство заказало в Англии плавучую батарею «Первенец». Для наблюдения за ее постройкой в Великобританию были направлены русские инженеры и мастера. В 1863 году, когда началось восстание в Польше и Англия попыталась вмешаться в этот конфликт, корабль в недостроенном виде был переведен в Кронштадт во избежание его конфискации британскими властями, как это было с русскими военными заказами в канун Крымской войны. В 1862 году на Галерном острове в Санкт-Петербурге по чертежам «Первенца» была заложена вторая плавучая броненосная батарея береговой обороны «Не тронь меня». Ее строительство велось под общим руководством английского инженера Митчелла, работавшего в России по контракту. Однако фактически строил батарею русский инженер А. Ф. Соболев, который внес в первоначальный проект ряд конструктивных изменений. В 1864 году Морское министерство разместило заказ на заводе Семянникова и Полетики (позднее Невский механический завод) на постройку третьей плавучей батареи «Кремль», последнего броненосного корабля переходного типа. Тем не менее, в эти годы угроза войны с Англией рассматривалась как реальная. Более того: в 1863 году по высочайшему повелению при Военном министерстве был учрежден Комитет для обсуждения мер, необходимых для безотлагательного приведения Кронштадта — крепости, которая являлась морским щитом Санкт-Петербурга, столицы Российской империи, — в оборонительное положение. В этой связи комитет Румянцева рекомендовал срочно принять так называемую «мониторную программу». Эта чрезвычайная программа предусматривала постройку на петербургских верфях десяти однобашенных и одной двухбашенной бронированных канонерских лодок (мониторов), а также тринадцати бронированных батарейных плотов. На ее реализацию было выделено 6 млн. рублей. Работы велись ускоренными темпами, круглосуточно. К концу 1864 года все они вошли в строй. Таких темпов история отечественного кораблестроения еще не знала. Строили эти лодки, позднее переклассифицированные в мониторы, а затем в броненосцы береговой обороны, по проекту американского монитора «Пассак», откорректированного подполковником Корпуса корабельных инженеров Н. А. Арцеуловым. Для изучения американского опыта в броненосном судостроении он вместе с капитаном 1 ранга С. С. Лесовским в 1862 году был откомандирован в Соединенные Штаты. К строительству этих кораблей были привлечены не только все петербургские заводы, но и бельгийские (на заводе Кокериль, в частности, по частям изготавливали мониторы «Колдун» и «Вещун», но собирали их уже на Гутуевском острове в Петербурге). Машины для лодок изготавливали на заводе Берда, а также на Балтийском и Невском заводах. Башни были заказаны Ижорскому заводу, а броню для них и для защиты корпуса доставили из Англии. Таким образом, кроме приведения состава флота в соответствие с его реальными задачами, преследовалась и еще одна цель: содействие созданию в России новых производственных мощностей, которые устранили бы критическую зависимость строительства парового броненосного флота в России от зарубежных технологий и поставок из-за границы. Курс на привлечение к выполнению казенных заказов коммерческих предприятий (например, заводов Кара и Макферсона, Семянникова и Полетики) соответствовал общему направлению реформ, проводимых в государстве. Кроме того, это стимулировало привлечение частных инвестиций в судостроительную отрасль России, отчасти компенсируя недостаточность ассигнований, выделявшихся из государственного бюджета на развитие адмиралтейств и верфей, принадлежащих казне. Общей проблемой для всех военных предприятий России была высокая себестоимость продукции. Суровый климат, требующий дополнительных накладных расходов на организацию и обеспечение процесса производства, более низкий уровень механизации, чем на заводах европейских стран, и в среднем менее квалифицированная рабочая сила — все это приводило к удорожанию продукции. Цена одной тонны водоизмещения судна, построенного в России, была в 2,6 раза выше, чем в Германии, и примерно в два раза больше, чем в Англии, Франции и Италии. Из-за этого темпы военного судостроения в России были существенно ниже, чем в крупнейших промышленных державах Западной Европы. В этом отношении она уступала даже Италии и Австро-Венгрии. Как видно из вышеизложенного, 1863 год был переломным в истории отечественного судостроения: именно с этого года в России было начато серийное строительство железных броненосных кораблей. Правда, первые корабли имели серьезные конструктивные недостатки, которые приходилось устранять в последующих проектах. В 1864 году была принята дополнительная программа, в соответствии с которой в состав сил береговой обороны до 1868 года должны были войти 6 башенных броненосных фрегатов и 2 двухбашенные канонерские лодки мониторного типа. Эта программа была выполнена к 1868 году. В отношении мореходных качеств эти корабли стояли выше своих предшественников, а два из них — фрегаты «Князь Пожарский» и «Минин» — по своим размерам, мощности машин, артиллерии и большому рангоуту предназначались для дальних плаваний и для стационарной службы в иностранных портах. На новых кораблях были установлены водонепроницаемые переборки и второе дно, а также они полностью были ориентированы на отечественные материалы. Броня фрегатов и мониторов изготовлялась на Камском и Ижорском заводах. Причем прокатку и цементацию броневых плит производили по проекту, предложенному уральским мастером В. С. Пятовым еще в 1859 году. Полагая, что и строительство данных кораблей является недостаточной мерой, руководство Морского ведомства утверждало, что государство обязано найти 100 млн. рублей для создания океанского броненосного флота, который «не роскошь, а необходимость… не подлежащая сомнению». В 1864 году в составе Балтийского флота была сформирована первая броненосная эскадра под командованием вице-адмирала Г. И. Бутакова. Кроме бронированных кораблей, вступивших в строй к этому сроку, в нее вошли пароход, 2 пароходофрегата и 2 канонерские лодки, но только 3 плавучие батареи типа «Первенец» составляли броненосный флот, могущий действовать в море. Бóльшая же часть флота, в виде многочисленных мониторов и 13 батарейных плотов с поставленными на каждом 2 тяжелыми орудиями, представляли не больше, чем средство местной обороны Кронштадта. К концу 1869 года Балтийская броненосная эскадра состояла из 23 вымпелов. К этому времени в строй вступил первый русский мореходный броненосец батарейного типа — железный рангоутный фрегат «Князь Пожарский», о чем уже упоминалось выше. При водоизмещении 4506 т. он нес восемь 203-мм, два 152-мм, восемь 4-фунтовых (гладкоствольных) орудий, а также по два скорострельных орудия калибра 47 и 37 мм. Однако батарейные броненосцы уже не отвечали требованиям времени. Серьезные недостатки были присущи и броненосцам другого переходного типа — казематным, получившим распространение на рубеже 1860 — 1870-х гг. Новым словом в отечественном кораблестроении стал броненосец «Петр Великий». История его строительства такова. В 1867 году Морское министерство объявило конкурс на лучший проект «мореходного монитора», который по своим боевым характеристикам не уступал бы сильнейшим броненосцам, строившимся в это время в странах Западной Европы. По этому поводу в одной из петербургских газет было помещено объявление: «Санкт-Петербургская контора над портом с разрешения господина Главного командира порта приглашает одних господ русских заводчиков-судостроителей, не пожелает ли кто из них принять на себя постройку Императорского Российского флота железного броненосного 2-башенного судна из своего собственного, исключительно русского или финляндского, железа и из своих материалов, кроме тика и красного дерева, которые дозволяется выписать из-за границы, и своими же мастеровыми на следующих условиях…». Это объявление возымело действие. Победил проект, представленный контр-адмиралом А. А. Поповым. По его чертежам в 1869 году на верфи Галерного острова в Санкт-Петербурге заложили первый в мире башенно-брустверный броненосец, ставший родоначальником нового класса боевых кораблей. При закладке он получил наименование «Крейсер», а 30 мая 1872 года, во время празднования 200-летия основателя Российского регулярного военного флота, ему дали новое имя — «Петр Великий». При водоизмещении 9665 т. корабль имел главную машину мощностью 8260 л.с., максимальную скорость хода 12 узлов и дальность плавания 3600 миль. Его жизненно важные части прикрывала бортовая броня толщиной от 250 до 350 мм, а башенная была еще толще — 356 мм. В каждой из двух башен главного калибра размещалось по две 305-мм пушки. Кроме того, в состав артиллерийского вооружения «Петра Великого» входили две 299-мм мортиры, четыре 4фунтовых (87 мм) и десять скорострельных 47 и 37-мм пушек. Из-за множества технических проблем «Петр Великий» вступил в строй только в 1877 году, но еще долго оставался сильнейшим боевым кораблем мира. К сожалению, постройка броненосцев на Балтийском море была прервана. Лишь в 1885 году был заложен далеко не лучший броненосец «Александр II». До начала 1880-х годов основные усилия русской судостроительной промышленности направлялись на создание сил береговой обороны и постройку океанских крейсеров. Специально созданная комиссия под председательством героя обороны Севастополя генерал-адъютанта Э. И. Тотлебена в апреле 1871 года пришла к выводу, что хотя флот для обороны Кронштадта и Санкт-Петербурга и создан, но его необходимо усилить мелкосидящими судами с пушками большого калибра. Поэтому в 1873 году была заложена, а в 1874 году спущена на воду канонерская лодка «Ерш». Затем приступили к постройке еще восьми таких же лодок. Все они были построены по смешанной системе (деревянная обшивка, железный набор) и имели водоизмещение 358 тонн, длину 29 м, ширину 8,7 м и осадку 1,83 м. Артиллерийское вооружение состояло из одного 280-мм орудия. При мощности машин в 240 индикаторных сил лодки развивали скорость 8 узлов. Таковы результаты десятилетних усилий Морского ведомства по созданию оборонительного броненосного флота на Балтике. В отчете по Морскому ведомству за 1870 — 1873 годы, подписанном генерал-адмиралом Константином Николаевичем, имелось следующее заключение: «1. Наш Балтийский броненосный флот представляет значительную силу как пособие для обороны Кронштадта и столицы. 2. Он сильнее броненосных флотов наших соседей, владения которых прилегают к водам Балтийского моря. 3. Он несравненно слабее по числу судов и орудий Английского флота, но последний при одиночном бое судов найдет в нашем флоте равносильных себе соперников. 4. Он может вступить в бой с надеждою на успех с броненосным флотом каждой другой европейской державы, но не иначе, как в Балтийском море или опираясь на берега дружественной державы». Завершив «оборонительную программу», Морское министерство России начало думать о создании активного флота, состоящего из мореходных броненосцев и океанских броненосных и неброненосных крейсеров. К этому правительство вынуждала перманентная угроза войны с Англией, которая стала главной внешнеполитической проблемой Александра II в продолжение всего его царствования. В конце 1860-х годов Россия приступила к созданию серии железных океанских крейсеров. Основная тактическая идея, лежавшая в основе проектов этих боевых кораблей, состояла в том, чтобы, обладая сильным артиллерийским вооружением, хорошей защитой и большой дальностью плавания, они могли быть сильнее любого крейсера вероятного противника, а от боя с эскадренными броненосцами имели возможность уклониться благодаря более высокой скорости полного хода. Длительное пребывание их в районах боевого предназначения должно было обеспечиваться полным парусным вооружением (по типу фрегата или корвета) и увеличенными запасами топлива. Проект океанского крейсера, отвечавшего этим условиям, был разработан Н. Е. Кутейниковым под руководством адмиралов А. А. Попова и И. Д. Дмитриева. В 1870 году на Балтийском заводе Санкт-Петербурга был заложен полуброненосный корвет «Генерал-адмирал», вступивший в строй в 1873 году. Он имел водоизмещение 4604 т, главную машину мощностью 3500 л.с., скорость полного хода 13,6 узла под парами и 14,5 узла — под парами с поставленными парусами. Вооружение состояло из четырех 203-мм орудий на бортовых выступах (спонсонах), пяти 152-мм орудий, шести 9-фунтовых (107-мм) пушек, десяти 37-мм и двух десантных орудий калибром 2,5 дюйма (63,5 мм). Защита жизненно важных частей обеспечивалась броневым поясом толщиной 152 мм. По тому же проекту был заложен второй полуброненосный корвет «Александр Невский», в 1875 году при спуске на воду переименованный и вступивший в строй как «Герцог Эдинбургский». Этот корабль, как еще один бронированный крейсер «Минин», вступивший в боевой состав флота в 1878 году (о нем уже говорилось выше), стали родоначальниками одного из основных подклассов боевых кораблей последней четверти XIX столетия. Англия первой оценила их значение и вслед за Россией приступила к строительству броненосных крейсеров. Известный английский инженер Э. Рид писал в 1881 году по этому поводу: «Русские были первыми, кто решил проблему броненосного крейсера, в котором большая скорость могла сочетаться с эффективной защитой против орудий большинства мореходных судов, бывших тогда на плаву». Важно было и то, что, помимо отличных броневых кораблей, в 1863 году в российском флоте появились «Новые основания пароходной тактики» Григория Ивановича Бутакова. В этом труде выдающийся русский флотоводец впервые изложил тактику парового броненосного флота. В этом же 1863 году в Морском министерстве поднимался вопрос о постройке на юге России окованных броней плотов, плавучих батарей и мониторов для защиты входов в Азовское море и в Днепро-Бугский лиман. Но тогда по политическим соображениям и из-за отсутствия на юге судостроительной базы от этой идеи отказались. Только в 1869 году особое совещание из лиц Военного и Морского ведомств и Министерства финансов пришло к выводу о необходимости безотлагательной постройки на юге России броненосных кораблей для защиты побережья Черного моря. При этом Военное министерство поставило три условия, которым должны были удовлетворять эти корабли: 1) по условиям местности они не должны сидеть глубже 12 или 14 футов (3,7 — 4,3 м); 2) должны иметь большую толщину брони, чем существовавшие тогда иностранные броненосцы; 3) должны носить небольшой калибр крепостных орудий, то есть не меньше 11дюймовых нарезных стальных пушек. Все эти условия были рассмотрены Кораблестроительным отделением Морского технического комитета. Но ни один из существовавших в то время типов броненосных судов, как Российского флота, так и иностранных флотов, не удовлетворял этим условиям: крупная артиллерия и сильное бронирование могли быть установлены только на судах больших размеров и осадки. Выход из этого трудного положения давал проект свиты его величества контр-адмирала А. А. Попова, предложившего строительство круглых кораблей. Такая форма давала возможность кораблю при весьма малой осадке нести самую толстую броню и артиллерию из орудий наибольшего калибра, что было немыслимо для кораблей существовавших конструкций. Проведя ряд экспериментов с круглыми шлюпками диаметром 3,7 и 7,3 м, 12 октября 1870 года последовало высочайшее повеление строить броненосные корабли по типу «поповок» для обороны Керченского пролива и Днепро-Бугского лимана 100 футов (30,5 м) диаметром, с осадкой 12 футов (3,7 м), броней 12 дюймов (305 мм), машинами в 480 л.с., вооружив каждый двумя 11-дюймовыми (280 мм) нарезными орудиями в открытых подвижных башнях для стрельбы через барбет. Почти одновременно с высочайшим повелением о постройке «поповок» последовала официальная отмена некоторых статей Парижского трактата, запрещавших военное судостроение на Черном море. В связи с этим в Морском министерстве сразу же возник вопрос: следует ли на первое время ограничиться постройкой «поповок» или же немедленно приступить к строительству ставшего уже традиционным броненосного флота. Остановились на «поповках», ибо слишком слабая судостроительная база не позволяла реализовать большую программу. Первую «поповку» строили в Петербурге, затем по частям ее перевезли в Николаев, где во временно устроенных мастерских собрали ее и спустили на воду. Вся эта сложная работа была исполнена в 18 месяцев, и 21 мая 1873 года в воды Черного моря был спущен броненосец «Новгород»: водоизмещение — 2491 т, диаметр — 30,8 м, осадка — 4,1 м. На корабле были установлены два 280-миллиметровых орудия в открытой сверху неподвижной башне (барбете). В 1874 году в Николаеве была заложена вторая «поповка» «Киев» (затем ее переименовали в «Вице-адмирал Попов»). Строили ее с учетом предшественницы. Она была спущена на воду 25 сентября 1875 года. На ней установили более мощное артиллерийское вооружение: два 305-мм орудия, размещенных в такой же башне, как и в «Новгороде», но на опускаемых станках. 11 августа 1877 года начальник приморской обороны Одессы контр-адмирал Чихачев писал об этих кораблях: «На основании заключения особой комиссии, а равно и на личном моем ознакомлении со свойствами „поповок“ во время пребывания их в Одессе и плавания под моим флагом в Очаков 25 июня, затем к Килийскому гирлу Дуная 27–29 июля и, наконец, во время крейсерства к румынской границе 5 и 6 августа 1877 года, я вполне признаю огромную оборонительную силу „поповок“, особенно в таких местах, как Одесса, где оборонительная линия растянута на большое расстояние, и их огромные орудия могут удобно переноситься с одного фланга на другой для поддержки атакованных батарей… Выжидательное же положение „поповок“, которое они занимают до сих пор, нельзя назвать бездействием, так как „поповки“ просто не имели возможности действовать». Так что строились «поповки» не зря. Требованию обороны мелководных Керченского пролива и Днепро-Бугского лимана они полностью удовлетворяли. В то же время, наряду с положительными качествами, «поповки» обладали существенными недостатками и поэтому не прижились на флоте. Но не надо забывать, что они были первыми на Черном море броненосцами и именно с них началось возрождение флота на юге страны. Однако даже в начале 1880 года Россия еще не располагала возможностями для содержания крупных морских сил во всех прибрежных морях. Приходилось выбирать. И этот выбор мало зависел от воли руководителей Морского ведомства. Он диктовался внешними условиями и размером бюджетных ассигнований, направляемых государством на строительство флота. Развитие тактики в 1860 — 1870-х гг. происходило в условиях, когда носители морского оружия совершенствовались быстрее, чем морская артиллерия и так называемые «наступательные мины (шестовые и буксируемые). Появление паровых машин типа «Компаунд» с более высоким давлением пара и установка двух винтов способствовали увеличению скорости хода примерно на 10% и улучшению поворотливости боевых кораблей. Значительным шагом вперед в военном судостроении стала замена железной брони сталежелезной, имевшей примерно на 20% большую сопротивляемость. К началу 1880-х годов в самостоятельную отрасль технических знаний выделилась строительная механика корабля. Приоритет в разработке основ теории непотопляемости и живучести корабля принадлежит С. О. Макарову. В 1870 году в трех номерах «Морского сборника» была опубликована его статья «Броненосная лодка „Русалка“. Исследование плавучести лодки и средства, предлагаемые для усиления этого качества». В ней он предложил систему организационных и технических мер для предотвращения гибели корабля при боевых и аварийных повреждениях от потери им остойчивости и плавучести. С. О. Макаров первым дал определение понятия «непотопляемость». Его труды по этой проблеме сразу привлекли внимание специалистов. Предложения молодого тогда офицера поддержали член кораблестроительного отделения Морского технического комитета полковник М. М. Окунев, председатель этого отделения генерал-лейтенант И. И. Дмитриев, адмирал Г. И. Бутаков. По настоянию последнего они были рассмотрены на специальном заседании Комитета и приняты к практическому руководству, за исключением одного самого смелого — выравнивания крена и дифферента поврежденного корабля путем затопления поврежденных помещений и отсеков. Значительный вклад в подготовку инженерных и командных кадров парового броненосного флота своими научными трудами внес выдающийся судостроитель генерал-майор Корпуса корабельных инженеров М. М. Окунев… И все же к концу 1870-х годов ни на Черном море, ни на Балтике Россия в полной мере не могла противостоять крупнейшим европейским державам, таким как Англия и Германия. В результате, когда возникла новая угроза с Запада, Балтийский флот, например, не был готов ни к отражению германского нападения на русское побережье, ни к нанесению смертельного удара по английской морской торговле. Вступив на российский престол, Александр III уволил с поста генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, что значительно ухудшило положение дел со строительством броненосного Российского флота. Литература Белавенец П. И. Материалы по истории русского флота. М., 1940. Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XIX в. М., 1973. Всеподданнейший отчет по Морскому ведомству за первое двадцатипятилетие царствования Александра II. СПб., 1880. Доценко В. Д. Российский броненосный флот. 1863 — 1917. Альбом. СПб., 1999. Кузинец И. М. Адмиралтейская академия. М., 1998. Монаков М. С., Родионов Б. И. История российского флота (X–XIX вв.) в свете мировой политики и экономики. М., 2006. Морской атлас. Т. III, Военно-исторический. Ч. 1. Описание к картам. М., 1959. Петров М. А. Обзор главнейших компаний и сражений парового флота. Л., 1927. Рейтерн М. Х. Опыт краткого исследования морских бюджетов Англии и Франции // Морской сборник. 1854. № 1. Современное значение броненосного флота // Морской сборник. 1864. № 3. Шевырев А. П. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М., 1990. Шершов А. П. К истории военного кораблестроения. М., 1952.
