Сказка — один из самых ярких фольклорных жанров

Сказка — один из самых ярких фольклорных жанров. В. И. Даль называет ее “волшебным
рассказом, небывалой и даже несбыточной повестью, сказаньем”. Сказка затейлива,
причудлива, необычна. Она повествует о чудесных происшествиях, героических подвигах,
верной любви. В каждой фантастической истории обязательно содержится серьезный
нравственный урок, потому что сказка — это воплощение народной мудрости, народных
идеалов добра и зла. Я с полной уверенностью готова заявить, что Сказки, особенно наши
русские народные — это красивые жизненные учебники. Они самым лучшим образом
учат нас правде жизни.
Сказка ложь,
да в ней намек —
добрым молодцам — урок.
Пусть намеков в сказке много,
Не судите ее строго.
Сказка учит всех людей
Быть мудрее и добрей.
Сказка - не обман, а тайна,
Не напутайте случайно.
Сказка – кладезь, ясный свет,
На любой вопрос ответ.
Добрый молодец, давай,
Книгу сказок открывай!
Ты получишь наслажденье
За волшебным этим чтеньем!
Сказка ложь да в ней намек...
Алексей Кулёв
«Сказка ложь да в ней намёк…» - сказал великий поэт. Просто ли это красивые слова,
которые мы бессмысленно повторяем за А.С.Пушкиным? Или же это облечённая в слова
Мысль?
Посмеет ли кто-либо отказать поэту в праве мыслить, свести всё его творчество к
интуитивному прозрению? Если сказанное А.С.Пушкиным не ради красного словца, то не
следует ли нам поискать намёк, который, возможно, раскроет Мысль Поэта.
В данном случае нас не интересует вопрос – переложил ли Пушкин в поэтическую форму
«Белоснежку и семь гномов», вычитанную им у братьев Гримм, или услышал сказку от
няни (кстати, в фольклорных архивах мне встречался новгородский вариант этой сказки).
Существенно, что сказка написана по мотивам народных сказок – будь то сказки братьев
Гримм, беседы долгими вечерами с Ариной Родионовной или какой-то другой источник.
Однозначно – народный! Следовательно, и искать намёк нужно в народном
миропонимании, в народной жизни.
Чтобы понять намёк, необходимо выяснить, чего же нет и не может быть в народной
сказке, что искусственно и искусно привнёс в неё Пушкин, иными словами, найти
«дешифровальный ключ».
Народная сказка не знает конкретного времени. Её события не приурочены - это всегда
«близко ли, далёко ли».
«О! сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!» «Шифровальный ключ»
положен на самое видное место, в начало сказки. И не один. Целых два, как и
предполагают законы кодификации! «Девять месяцев проходит…», «Вот в сочельник в
самый, в ночь Бог даёт царице дочь». Ни в одной народной сказке мы не найдём такой не
просто точной, но точнейшей приуроченности.
В народно-православной традиции с рождением связан только один сочельник –
разумеется Рождественский. «Христос рождается!» - благозвонит в Рождество церковь. А
в сочельник народная традиция оповещает: «Зародилась Коляда накануне Рождества».
Не будем здесь разбираться с тем, как совместилось Рождество Христово с рождением
дохристианской Коляды. Казалось бы, ответ ясен. Царевна – это некое божество славян
Коляда. По экспедиционным свидетельствам, ещё в начале ХХ века с зарождением в
сочельник коляды было знакомо всё деревенское население, тогда как с Рождественским
тропарём утром по домам учителей и священника ходили только дети, обученные в
школе. Словно припрятывая Мысль, направляя её по ложному пути, А.С.Пушкин
повествует: «Рано утром гость желанный, день и ночь так долго жданный, издалеча
наконец воротился царь-отец».
Один намёк, ничем пока не подкреплённый. Он положен на видное место. За складным
сказочным повествованием этот намёк легко пропустить или принять за переложение
простонародной сказки – не будем забывать о строгой и дотошной цензуре того времени.
Чтобы скользящий взгляд не вник в суть крамолы, закрепление конкретного
календарного события, «второй шифровальный ключ» Пушкин положил всего на
несколько слов, но всё же пораньше первого. Попробуй обернуться назад из поэтического
плена и отсчитать «девять месяцев проходит…» Точка второго события, на которую
недвусмысленно указывает поэт, событие зачатия царевны. Народная сказка, напомню,
знает только «долго ли, коротко ли».
Девять месяцев назад от Рождества Христова.(25 декабря по ст.ст.) приходится
Благовещенье (25 марта по ст. стилю). Вспомним евангельское повествование (Лук. 1, 2638). К Деве Марии явился Архангел Гавриил с благой вестью, что по действию Святого
Духа у неё родится Сын Божий. Мария ответила смиренным согласием: «Да будет мне по
слову твоему». И это «Да будет!», как во время первотворения, означает акт зачатия, оно
снизводит Бога в мир.
А это уже не презренная простонародная сказка. Это иное осмысление Евангелия! Вряд
ли в то время безнаказанно можно было высказать такие крамольные мысли. Это не
безобидные апокрифы, а искажение официальной христианской доктрины, включение её в
целостную мировоззренческую систему народной культуры в качестве одной из частей! За
примерами анафемы далеко ходить не надо, они хорошо известны.
Дальнейшее раскодирование образов сказки для тех, кто владеет народным
мировоззрением, знаком с циклическим народно-православным календарём, наконец,
умеет соотносить природные события с календарными, не представляет сложности.
Строгую логичную последовательность календарных событий поэт одевает в одежды
поэтической мифологичности.
«Правду молвить, молодица уж и впрямь была царица: высока, стройна, бела, и умом и
всем взяла; но зато горда, ломлива, своенравна и ревнива…» Только начисто лишённый
воображения человек не узнает в царице красавицу зиму – безжизненную, холодную, «ей
в приданое дано было зеркальце одно».
Зиму должна сменить весна (= жизнь). «Но царевна молодая, тихомолком расцветая,
между тем росла, росла, поднялась – и расцвела, белолица, черноброва, нраву кроткого
такого. И жених сыскался ей, королевич Елисей».
Жизнь уже созрела, расцвела. Но зима не хочет расставаться со своими правами. Потомуто она приказывает Чернавке увести царевну в лес, что в народной традиции означает
уход в мир иной. При календарной интерпретации сказки нетрудно определить, что этот
уход связан с масленицей. Масленичное «прости» имеет основным своим смыслом:
«прощай, на время Великого поста я покидаю этот мир».
Царевна живёт «всё лесу; не скучно ей у семи богатырей». Антропоморфное
представление времени в конкретно-чувственной народном мировосприятии достаточно
хорошо изучено. «Двенадцать братьев друг за другом ходят, друг друга не обходят», повествует народная загадка о месяцах. Или: «Вышел старик-годовик, махнул рукавом и
полетели двенадцать птиц, у каждой птицы по четыре крыла, в каждом крыле по семь
перьев, каждое перо с одной стороны чёрное, а с другой – белое». Вероятно, и богатыри
есть не что иное, как антропоморфизированные семь недель Великого поста.
Не будем вдаваться во все детали сказки, скрупулезно прописанные А.С.Пушкиным, в
отражение их в произведениях фольклора, в совмещение с христианскими легендами.
Дело пушкинистов изучить контекст жизни Великого Поэта более широко, не только в её
«светской» части. Тогда раскроется ещё много неразгаданных тайн его творчества.
Обратим внимание только на окончание сказки. Удивительно точен в календарном
прочтении образ Елисея: «О гроб невесты милой он ударился всей силой. Гроб разбился.
Дева вдруг ожила. Глядит вокруг изумлёнными глазами…»
Добавим, что в северорусских традициях весна сменяет зиму только по прошествии
времени Великого поста, начинается со Светлого Христова Воскресенья!
На протяжении всей сказки царица и царевна ни разу не встречаются. Царица знает о
существовании царевны через то самое зеркальце, природный смысл которого, надеюсь,
раскрывать не нужно. Встречаются они лишь в самом конце сказки. Природный образ
трансформируется в культурный смысл, в представление, которое дошло до наших дней.
Мы до сих пор опасаемся разбитого зеркала.
«Злая мачеха, вскочив,
Об пол зеркальце разбив,
В двери прямо побежала
И царевну повстречала.
Тут ее тоска взяла,
И царица умерла».
Сущность сказок
Народные сказки передавались из поколения в поколение тысячи лет. Сказки были
важной частью культуры. С помощью сказки маленький человек с удовольствием
усваивал, что такое хорошо, а что такое плохо, что добро всегда побеждает зло, а поэтому
лучше быть хорошим. Малыш понимал, какие поступки совершают отважные герои, а
какие — уродливые неудачники-злодеи, и на кого из них нужно равняться.
Сказка в современном мире — это по-прежнему естественный способ обучения детей
культуре и жизни в социуме, но не только это. Слушая сказку, ребенок учится любить и
сострадать, получать позитивные эмоции, он учится жить. К тому же сказки развивают
воображение.
Сказка — это возможность для ребёнка провести время вместе с мамой или папой, а это
очень важно для малыша, ведь таким образом он чувствует эмоциональную близость с
родителем, получает такое необходимое внимание и чувство защищенности.
Но есть одно НО, очень существенное НО, ради которого и написана эта статья.
Сказка ложь, да в ней намёк — добрым молодцам урок.
Какой намёк? Какой урок?
Выбирая ребенку сказку, нужно подумать — а чему, собственно, учит эта сказка? Какова
ее мораль? Актуальна ли она в наше время? Полезна ли она будет моему ребенку, или
наоборот — навредит?
Есть сказки, глубинный смысл которых сводится к тому, что кушать (поедать,
проглатывать, жарить и т.д. и т.п.) себе подобных, то есть, двуногих и говорящих
человеческим языком, — это очень плохо (герои сказок — это проекции людей).
Каннибалят в сказках только злодеи, которых в конце обязательно побеждает добрый
герой.
Когда-то, тысячи лет назад, такие сказки играли важную роль. Они были частью
культуры, которая ограничивала каннибализм (в том, что это жуткое явление было
распространено среди древних людей говорят не только сказки. Ритуальный каннибализм
был засвидетельствован в диких африканских племенах в те времена, когда на всех
континентах, кроме самой Африки, уже процветала культура).
Сейчас другое время и культура выполняет другие — более актуальные функции для
современного человечества. А мы до сих пор читаем детям сказки о каннибализме. Для
большинства детей эти сказки просто бесполезны, а для некоторых деток, особо
чувствительных, страшные сказки читать категорически нельзя.
Дети со зрительным вектором
Набор психических свойств человека в Системно-векторной психологии называется
вектором. Вектора заданы от рождения и развиваются до пубертата.
Особенность ребёнка со зрительным вектором — повышенная эмоциональность.
Зрительный ребенок очень чувствителен, он создаёт эмоциональные связи не только с
родителями, но и с домашними животными и даже с игрушками. Такой малыш легко
переходит со смеха в слёзы. Когда он смотрит мультфильм с драматическим сюжетом, в
моменты опасности может прятать лицо от страха, а в самые трогательные моменты —
плакать. Он очень переживателен. Зрительный ребёнок любит рисовать, особенно на
стенах своей комнаты, добавляя в свою жизнь любимые яркие краски.
Состояние страха для такого малыша губительно — это самое неблагоприятное состояние
для развития зрительного вектора.
Зрительного ребёнка нельзя пугать бабой Ягой, бабайкой, чёрной рукой, нельзя брать его
на похороны и тем более заставлять целовать на прощанье умершего родственника.
Сказки о каннибализме вызывают у зрительного ребёнка особый страх. Ведь ребенок
проживает сказку, проживает роль каждого позитивного персонажа, ассоциируя себя с
ним. И тот момент, когда его хотят съесть, вызывает у малыша первобытный страх —
сильное бессознательное состояние, крайне деструктивное. Если это состояние закрепится
в нем, это может изменить его судьбу.
Я говорю о глубоких бессознательных процессах. Ребёнок не осознает того, что сказки —
о каннибализме, что герои сказок — проекции людей, ему просто очень страшно. После
таких сказок начинает бояться темноты — ведь в темноте его главный сенсор не работает.
Могут появляться и другие страхи.
Страхи и фобии на многие годы — это самое меньшее, что может случится. Но гораздо
хуже то, что психические свойства ребенка, который вырастает в состоянии страха,
останутся недоразвитыми. А это значит, что у него будет мало шансов стать успешной
личностью, мало шансов на реализацию, мало шансов на счастье. Особенно опасны и
чреваты последствиями сказки о каннибализме для зрительных мальчиков.
Зрительный ребёнок получает максимальное развитие в состоянии любви, через
сострадание. Трогательные сказки, рассказы и повести, вызывающие сострадание, просто
необходимы такому малышу. Не менее полезны ему такие же мультфильмы и детские
фильмы.
Состояние любви вытесняет страхи. В состоянии любви зрительный ребёнок может быть
смелее всех остальных детей. В состоянии любви и сострадания зрительный ребёнок
вырастает прекрасной целостной личностью.
Все фобии родом из детства
Я как раз из тех зрительных детей, которые несут свои страхи и фобии с собой во
взрослой жизни. Только сейчас, после тренинга по Системно-векторной психологии, я
начала осознавать, вспоминать, анализировать, откуда они у меня появились и почему.
Только сейчас я начинаю понимать, как от них избавится.
Я сделала ударение в этой статье на то, как влияют сказки на детей со зрительным
вектором, потому что именно для воспитания зрительных деток это очень важно знать.
Но тем не менее каждый ребёнок нуждается в том, чтобы его воспитывали, учитывая его
психические свойства, его вектора. Сказки о каннибализме — это только пример того, как
можно неосознанно навредить ребёнку. Каждому родителю стоит определить
векторальный набор своего ребёнка, чтобы не мешать его развитию, воспитывая его «со
своей колокольни».
Тонкое понимание задатков и психических особенностей своего малыша, правильное
взаимодействие с ним и правильное воспитание — это залог того, что ребёнок вырастет
развитым, востребованным, а значит, реализованным членом общества. Это — наша
ответственность перед человечеством, наш самый главный долг перед жизнью, и перед
своим ребёнком, конечно. Самое лучшее, что может оставить после себя каждый из нас —
это Хорошего Человека.
P.S. Читать своему ребёнку сказку перед сном — это замечательная традиция. Но выбирая
сказку для своего ребенка, нужно вникнуть в ее посыл и понять, а в чем, собственно
намек? И в чем урок?
Редакция 13.03.2012
В связи с тем, что к статье поступили комментарии о том, что, возможно, страшные
сказки для детей полезны, потому что это закаляет их к взрослой жизни, я решила
дополнить эту статью.
Состояние страха может быть чревато последствиями только для детей со зрительным
вектором. Этих детей немного — приблизительно 5%. Остальным детям страшные сказки
навредить не могут. У меня старший ребёнок (13 лет) никогда ничего не боялся, мог с
папой боевик или даже ужастик на ночь посмотреть и даже глазом не моргнуть. Моего
зрительного вектора у него нет. Но я на всякий случай ужасы смотреть ему не разрешаю,
запрещаю и игры-стрелялки, где нужно убивать. Страхов и фобий у него быть не может, а
вот жестокость нам тоже не нужна. Родители должны чувствовать ребенка и фильтровать
информацию, к нему поступающую.
О родительской интуиции. Я не была знакома с СВП, когда писала статью о библиотеке
моей дочери. Я не могла объяснить, почему я выбираю в нее самое светлое и доброе, —
это сработала родительская интуиция. Просто она похожа на меня — у неё тоже есть
зрительный вектор. Моя подруга Юля тоже всегда изменяет сюжеты сказок, которые
рассказывает сыну — по родительской интуиции. В этих сюжетах никто никого не ест и
не погибает.
Прислушивайтесь к своей интуиции, дорогие родители, и к ребенку, конечно.
Ребёнка со зрительным вектором нельзя «закалить» ко взрослой жизни страшными
сказками. Такой ребёнок может реагировать на них по-разному. Если он просто
отказывается от такой сказки — это хорошо. А если наоборот, боится и заостряет на
страшных эпизодах внимание, просит прочитать сказку снова — это уже хуже.
Если зрительный ребенок закрепляется в состоянии страха, из него вырастает взрослый со
страхами, которого ужасы современной жизни будут пугать гораздо больше, чем
остальных людей. Если же такой ребёнок научается сострадать, то он во взрослой жизни
способен на любовь ко всему миру — к людям, к животным, ко всей природе.
Для примера, человек со зрительным вектором, который вырос в состоянии любви, может
стать врачом — у него есть сострадание к людям и желание помогать, а страха нет. А
человек, который вырос со страхами, будет панически бояться крови и внутренностей —
как я .