Информационно-аналитический центр «СОВА».

Информационно-аналитический центр «СОВА», сентябрь 2007 г.
http://sova-center.ru
mail@sova-center.ru
Основные актуальные проблемы и рекомендации по
антиэкстремистскому законодательству и его применению
Возрастающее в 2007 году количество случаев злоупотреблений при
противодействии экстремистской деятельности в значительной степени связано с
проблемностью самого закона «О противодействии экстремистской деятельности» и
связанных с ним норм. (Подробнее см. об этом в докладе Центра «СОВА»:
«Антиэкстремистское законодательство и его применение», опубликованном в начале
сентября (http://xeno.sova-center.ru/29481C8/9CCB151).)
Определение экстремизма в Законе 2002 года не содержит никаких родовых
признаков такового, оно дано простым перечнем деяний, так что этот перечень всегда
может быть изменен как угодно.
Определение экстремизма – шире пределов Уголовного кодекса, и в то же время
закон «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливает очень жесткие и
специфические процедуры наложения санкций на организации и СМИ, связанные с
обвинением в экстремизме, даже более жесткие, чем при некоторых криминальных
деяниях.
Это означает, что основные свободы, включая свободу слова и другие права и
свободы, защищенные Европейской конвенцией, чрезмерно ограничиваются.
Например, «экстремизмом» является утверждение религиозного превосходства,
естественное для весьма многих религиозных людей и не представляющее общественной
опасности.
Определение экстремизма включает деяния, похожие по описанию на
криминальные, но вне контекста УК понимаемые шире, чем криминальные, так как
отсутствует ключевой для уголовного преступления признак особой общественной
опасности. Это относится, например, к такому важному пункту определения, как
«возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни». Таким
образом, под этот пункт подпадают как уголовные преступления, описываемые ст. 282 УК
(возбуждение ненависти или вражды по ряду групповых признаков, включая эти четыре),
так и сходные, но не уголовные деяния.
Последний пример: в августе 2007 г. предупреждение получила газета «Известия»
за статью Д.Соколова-Митрича об этнических проблемах в Якутии. Статья вряд ли может
быть названа объективной и вряд ли способствует толерантным отношениям в
республике, но и экстремистской ее счесть очень трудно.
Ограничение свободы слова только за высказывания, которые могут вызвать рознь,
но не возбуждают ненависть и не призывают к незаконным действиям, противоречит ст.10
Европейской конвенции (см. например, дело Ceylan v. Turkey, 1999).
Есть в определении деяния, опасность которых варьируется от очень значительной
до очень незначительной. Таково, например, воспрепятствование законной деятельности
государственных органов и иных организаций, сопряженное с насилием или угрозой
насилия. Ведь насилие может быть и грубым, и незначительным, а угрозы могут быть и
вовсе нереалистичными. Более того, сам инцидент может не быть мотивирован
намерением воспрепятствовать деятельности.
Этот пункт определения способствует злоупотреблениям. И примером может быть
запрет Национал-большевистской партии (7 августа Верховный суд утвердил запрет и он
вступил в силу). решение о запрете НБП (организация и так не имела официальной
регистрации) основывалось на трех ранее вынесенных ей предупреждениях. Два из них
связаны с вторжением на заседания петербургского Законодательного собрания (ЗАКС) и
на предвыборный участок в Московской области: активисты НБП ворвались в помещения,
выкрикивая лозунги и устраивая беспорядок, но насилие применили лишь в минимальной
степени. (Третье предупреждение связано с действительно общественно опасными
публикациями в одной из региональных газет НБП, но ответственные за это люди давно
ушли из НБП.)
Есть и другие слишком жесткие процедуры в законе «О противодействии
экстремистской деятельности».
Предупреждение может быть оспорено в суде. Если организация или СМИ
проигрывает при этом дело, а также если просто не обращается в суд в случае
предупреждения, это само по себе может быть основанием для ликвидации. Это
диковинное основание ни разу не применялось само по себе как достаточное. Но оно было
упомянуто, среди прочих, в решении о запрете НБП.
Деятельность организации может быть приостановлена без решения суда в порядке
обеспечения иска о ликвидации – на срок до полугода или до прекращения замеченной
экстремистской деятельности. Продолжение приостановленной деятельности является
административным правонарушением (ст. 20.2.1 КоАП).
Поправки 2007 года, помимо прочего, принципиально расширили понимание
«преступления по мотиву ненависти» в российском УК, и эта новация весьма
неоднозначна.
Ранее список мотивов ненависти как отягчающих обстоятельств при любом
преступлении, зафиксированный в ст. 63 УК, был короток: «расовая, национальная или
религиозная ненависть или вражда» (слово «национальная» в российском праве
понимается как «этническая»). Теперь список пополнен ненавистью или враждой
политической, идеологической и «в отношении какой-либо социальной группы».
Политическая или идеологическая вражда – весьма обычная вещь для любой
политической или общественной публичной акции, поэтому сомнительно, чтобы такое
обстоятельство должно было быть отягчающим для любого преступления.
Мотив ненависти в отношении социальной группы выглядит крайне
неоперациональным, так как определения социальной группы в законодательстве нет, что
открывает простор для полного произвола в правоприменении. Это уже было
продемонстрировано в делах по ст. 282 УК, в которой этот мотив ненависти уже
присутствует (с конца 2003 года). В правоприменительной практике на сегодняшний день
существуют всего два вступивших в силу приговора, связанные с возбуждением вражды к
социальной группе, под каковой понимались, соответственно, российская армия и
правительство Республики Марий-Эл. Сейчас в Республике Коми слушается дело о
возбуждении вражды по отношению к такой социальной группе, как милиция (дело
Саввы Терентьева, обвиненного лишь за одну короткую реплику в Живом журнале).
Но наибольшее беспокойство вызывает изменение ст.213 УК («Хулиганство»). До
августа этого года термин «хулиганство» имел два разных правовых определения. В УК
он означал «грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к
обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве
оружия» и это деяние наказывалось до пяти лет лишения свободы даже без
2
квалифицирующих признаков. Но было и другое значение – мелкое хулиганство,
наказываемое согласно КоАП и предполагающее не столь опасные формы нарушения
общественного порядка.
Сейчас ст.213 изменена таким образом, что «хулиганство» определяется как
«грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу»,
либо «совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве
оружия», либо «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной
или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в
отношении какой-либо социальной группы». Это означает, что даже мелкое хулиганство
по мотиву вражды становится серьезным преступлением (до 5 лет лишения свободы).
Такая норма должна быть признана чрезмерно жестокой, даже если оставить в
стороне сомнения относительно политической и идеологической вражды и «вражды в
отношении какой-либо социальной группы». И эту норму можно легко инкриминировать
многим участникам уличных политических акций.
Последние примеры злоупотребления антиэкстремистским законодательством,
случившиеся уже после консультаций в Берлине, также вызывают большое беспокойство.
Стоит отметить странную практику, впервые проявившуюся весной 2007 года. По
сложившейся традиции, при изучении издания на предмет наличия в нем экстремистских
публикаций проводится экспертиза (лингвистическая, социопсихологическая или иная).
Но в отношении изданий «Другой России» было уже несколько случаев, когда под
предлогом необходимости провести такую экспертизу изымались десятки экземпляров, а
то и весь наличный тираж издания.
Большое беспокойство вызывает решение, принятое 21 мая 2007 г. Коптевским
судом г. Москвы, считать экстремистскими русские переводы 14 книг известного
турецкого богослова XX века Саида Нурси. Конечно, Нурси – антисекулярный автор, но
он – широко признанный мусульманский богослов, его книги не запрещены и в самой
Турции, и нет никаких оснований считать, что его последователи в России представляют
собой экстремистские сообщества. После утверждения этого вердикта решением
Мосгорсуда 18 сентября решение вступило в силу, и возникает опасность эти группы
можно будет преследовать как экстремистские только на основании распространения книг
их религиозного учителя.
Рекомендации:
1. Необходимо устранить перечисленные выше недостатки антиэкстремистского
законодательства.
В частности, “Political/ideological hatred or animosity” может использоваться как
aggravating circumstance только для тяжких преступлений против личности.
2. Необходимо инициировать пересмотр судебных решений, в которых было
допущено злоупотребление антиэкстремистским законодательством.
3. Необходимо на высоком политическом уровне подтвердить, что
антиэкстремистское законодательство не должно использоваться для неправомерного
ограничения гражданских прав и свобод, в том числе в связи с избирательными
кампаниями.
4. Следует проводить открытые консультации с гражданским обществом и с
экспертами с целью совершенствования антиэкстремистского законодательства.
3