Прусская Евгения Александровна Образ Востока в представлениях французов
advertisement
[ j На правах рукописи Прусская Евгения Александровна Образ Востока в представлениях французов накануне и во время экспедиции Бонапарта в Египет Специальность 07.00.03 – всеобщая история (новая история) АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук Москва 2012 Работа выполнена в Отделе Новой истории Института всеобщей истории Российской академии наук. Научный руководитель: доктор исторических наук Чудинов Александр Викторович Официальные оппоненты: Кириллина Светлана Алексеевна доктор исторических наук, профессор Институт стран Азии и Африки Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова Таньшина Наталия Петровна доктор исторических наук, профессор Московский педагогический государственный университет Ведущая организация – Институт научной информации по общественным наукам РАН Защита состоится « »_ _____________2012 г. в 11 час.00 мин. на заседании диссертационного совета Д002.249.01. при Институте всеобщей истории РАН по адресу: 119334 Москва, Ленинский пр-т 32а (ауд. № 1406) С диссертацией можно ознакомиться в научном кабинете Института всеобщей истории РАН Автореферат разослан « »____________________ 2012 г. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук Н.Ф. Сокольская ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Постановка проблемы и актуальность темы исследования. Дихотомия «Восток-Запад» окончательно оформилась в европейском сознании в XVIII в., хотя была сформулирована намного раньше. Концепт «Восток» (Orient) имел не столько географическое наполнение, сколько культурное и, изначально обозначая географически регион Передней Азии и Восточного Средиземноморья, постепенно расширял свои границы1. Однако если в раннее Новое время «Восток» был окружен ореолом таинственности и ему приписывались во многом фантастические черты, то с XVIII в. начинается его рациональное осмысление и научное исследование. Тема восприятия Востока представителями западной цивилизации разрабатывается в рамках относительно нового направления мировой историографии, возникшего во второй половине ХХ в. – исследования «образа Другого». Изучение образа «Другого» неразрывно связано с проблематикой становления идентичностей, в том числе национальных, поскольку только на фоне «Другого» происходит осознание собственного «Мы». Именно Восток стал для Европы Нового времени тем самым «Другим», в сопоставлении с которым происходил процесс самоопределения Запада. Поскольку именно в XVIII веке начинала утверждаться ценностная парадигма современного западного общества, изучение формировавшегося тогда у европейцев образа мусульманского Востока приобретает особую научную актуальность в наши дни, когда многогранные противоречия между Западом и миром ислама постепенно разрастаются до размеров глобального межцивилизационного конфликта. Научная новизна данного исследования обуславливается тем, что, несмотря на множество работ, посвященных экспедиции Бонапарта в Египет, тема образа Востока, сложившегося в представлениях французов, в частности, участников экспедиции, накануне и во время нее, в силу относительной новизны самого изучения проблематики «образа Другого», еще не была предметом специального исторического исследования. Ученые в основном 1 Martin W. L., Wigen K. The Myth of Continents: A Critique of Metageography. California, 1997. P. 54. занимались военными и политическими аспектами тех событий2, проблемой взаимоотношений оккупантов и местных жителей3, научной составляющей экспедиции, интеллектуальными, дипломатическими и экономическими предпосылками вторжения французов в Египет, последствиями этого похода4. Проблема же образа Востока того времени лишь в общих чертах затрагивалась авторами работ по ориентализму, в частности Э. Саидом5. В настоящей диссертационной работе впервые комплексно анализируется образ Востока, сложившийся в 2 Martin P. Histoire de l'expédition française en Égypte. P., 1815; Reybaud L. Histoire scientifique et militaire de l'expédition française en Égypte. P., 1830; Rigault G. Le général Abdallah Menou et la dernière phase de l'expédition d'Égypte (1799-1801). P., 1911; Charles-Roux F. L'Angleterre et l'expédition française en Egypte. Le Caire, 1925; Benoist-Méchin J. Bonaparte en Égypte ou Le rêve inassouvi: 17971801. P., 1979; Beaucour F.-E. L'expédition de Bonaparte en Egypte (1798-1801), aspects politique et militaire. P., 1988; Laurens H. L'expédition d’Égypte: 1798-1801. P., 1997; Brégeon J.-J. L'Égypte de Bonaparte. P., 1998; Bainville J. Bonaparte en Égypte. P., 1998. 3 Brégeon J.-J. L'Égypte française au jour le jour: 1798-1801. P., 1991; Bret P. L'Égypte au temps de l'expédition de Bonaparte: 1798-1801. P., 1998; Raymond A. Égyptiens et Français au Caire: 1798-1801. P., 1998 4 Charles-Roux F. Les Origines de l'expédition d'Egypte. P., 1910; Goby J.-E. Ingénieurs, témoins utiles de l'expédition d'Egypte: 17981801; Godlewska A. The Napoleonic survey of Egypt: a masterpiece of cartographic compilation and early nineteenth-century fieldwork. North York, Canada, 1988; Beaucour F., Laissus Y., Orgogozo C. La Découverte de l'Egypte. P., 1989; Leclant J. L'Expédition d'Egypte, l'Institut d'Egypte et la description de l'Egypte. P., 1990. Héry F.-X., Énel T. L'univers de l'Égypte révélé par Bonaparte. Aix-enProvence,1992; Laissus Y. L'Égypte, une aventure savante: avec Bonaparte, Kléber, Menou, 1798-1801. Paris, 1998; Laurens H. Les Origines intellectuelles de l'expédition d'Égypte: l'orientalisme islamisant en France, 1698-1798. Istanbul-Paris, 1987; L'expédition d'Égypte, postérités et prospectives: séance solennelle des cinq académies : Institut de France, mercredi 10 juin 1998 / Pub. par M. Georges Le Rider. P., 1998; Milleliri J.-M. Médecins et soldats pendant l'expédition d'Égypte: 1798-1799. Nice, 1999. 5 Said E. Orientalism. N.-Y., 1979. Перевод на русский язык: Саид Э. Ориентализм. Западные концепция Востока / Пер. с анг. А.В. Говорунова. СПб, 2006. представлениях французов накануне и во время экспедиции Бонапарта в Египет. Под «Востоком» здесь понимается арабо-османский мир, поскольку именно в арабские провинции Османской империи вторгся Бонапарт. Кроме того, для европейцев, в частности, французов Нового времени регион Ближнего Востока и Магриба был более близок как географически, так и исторически, нежели чем Дальний Восток и Юго-Восточная Азия, а эпоха Нового времени поставила «восточный вопрос», касающийся территорий Османской империи, на повестку дня мировой политики. В настоящей диссертационной работе динамика и специфика формирования образа Востока рассматривается на примере восприятия французами Египта, поскольку во время Восточной экспедиции, открывшей новую фазу отношений между Западом и Востоком, ее участники близко столкнулись и на протяжении продолжительного времени взаимодействовали именно с египетским обществом, и этот опыт лег в основу более общих представлений о «Востоке» в целом. Основной целью диссертационного исследования является комплексное изучение процесса формирования образа Востока в представлениях французов на рубеже XVIII–XIX вв. Для достижения этой цели автор ставит перед собой следующие задачи: – проанализировать образ Востока, отраженный в произведениях французских путешественников накануне экспедиции Бонапарта в Египет; – выявить какой образ Востока формировала официальная французская пропаганда в Египте через прессу Восточной армии; – реконструировать коллективные представления участников экспедиции о Востоке; - выявить, насколько образ Востока в официальной прессе соотносился с непосредственными впечатлениями участников экспедиции; - проследить, насколько устойчивыми оказались ранее сформированные у участников экспедиции представления о Востоке и насколько они изменились при соприкосновениями с реалиями Египта; – определить, в какой мере сложившийся у французов образ Востока влиял на их политику в Египте. Объектом исследования является образ Востока в представлениях французов рубежа XVIII–XIX вв. Предметом исследования является механизм формирования у участников экспедиции устойчивых представлений о Востоке, его социальных и политических характеристиках, религии, культуре и нравах местных жителей. Хронологические рамки исследования охватывают период последней четверти XVIII в., начиная со времени путешествия на Восток французов К.-Э. Савари и К.-Ф. Шассбёфа (Вольнея), чьи труды сформировали образ Востока в представлениях участников Египетского похода еще до начала такового, и заканчивая 1801 г. – моментом завершения экспедиции. Методологической основой данного исследования является принципы научной объективности и историзма, требующие учитывать специфику изучаемой эпохи, в том числе характерного для нее мышления с целью избежать анахронизмов и приписывания несвойственной той эпохе признаков, а также сравнительно-исторический метод, позволяющий выявить типические черты, которыми наделялся Восток в различных источниках. Поскольку диссертация выполнена в рамках проблематики образа «Другого», то были учтены методологические особенности подхода к подобным исследованиям, представленного в сочинениях отечественных и зарубежных историков. В частности, для данного исследования особенно актуальными стали работы С.И. Лучицкой о восприятии ислама в Средневековой Европе6, С.А. Кириллиной о восприятии арабо-османского мира русскими паломниками в Новое время7, выпуск альманаха «Одиссей» за 1993 г., посвященный проблеме восприятия «Другого»8, сборник статей «Чужое: опыты преодоления»9, сборник статей нидерландских Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. С-Пб., 2001. 7 Кириллина С.А. Очарованные странники: арабо-османский мир глазами российских паломников XVI-XVIII столетий. М., 2010. 8 Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «Другого» в культуре. М., 1994. 9 Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Р. Шукурова. М.: Алетейа, 1999. 6 исследователей по имагологии10, а также работы Ц. Тодорова, Н.А. Ерофеева, Л.З. Копелева, С.В. Оболенской, О.В. Заиченко, Ф. Артога, Дж. Леерссена, И. Нойманна и др. Специфика исследования образа «Другого» предполагает, что необходимо не просто реконструировать этот образ11, но и анализировать те культурные, социальные и политические процессы, которые его породили, выяснить, как он сформировался и в каких целях использовался. Необходимо не только учитывать психологическую составляющую процесса формирования образа другого народа как сочетания реального и вымышленного, но и понимать, что он отражает собственные черты коллективной психологии наблюдающего, специфику международных связей конкретного периода и представления той социальной группы, к которой принадлежит наблюдатель. Автор данного диссертационного исследования продолжает тему изучения представлений Запада о Востоке и становления национальных идентичностей в Новое время, учитывая вышеизложенную специфику проблематики образа «Другого». Обзор источников. В настоящем диссертационном исследовании использован широкий круг источников преимущественно опубликованных, однако привлечены также документы из французских архивов. Все источники можно разделить на следующие группы: 1) сочинения французских путешественников по Востоку, вышедшие накануне экспедиции Бонапарта в Египет; 2) пресса Восточной армии генерала Бонапарта; 3) дневники и корреспонденция участников похода. Свидетельства путешественников. Интерес французов к Востоку, усилившийся после активизации внешней 10 Imagology: The Cultural Construction and Literary Representation of National Characters. A critical survey // Ed. by J. Beller, J. Leerssen. A.-N.Y., 2007. 11 Под «образом» в данной работе принимается то определение, которое было дано этому термину в сборнике нидерландских ученых по имагологии: «ментальная и дискурсивная репрезентация или репутация индивидуума, группы, этничности или нации. Это имагологическое значение не следует путать с общим значением изобразительного или зрительного описания…Образы содержат именно атрибуции моральных качеств и характера». Ibid. P. 342. политики Людовика XIV в этом регионе, выразился и в том, что многие путешественники посетили различные провинции Османской империи в XVII–XVIII вв. Французская публика конца XVIII в., непосредственно перед вторжением в Египет, уже имела определенные представления об этой провинции Османской империи, как из сочинений соотечественников, так и из свидетельств других европейцев. Однако определяющее влияние на представления участников экспедиции в Египет 1798–1801 гг. оказали сочинения двух французских путешественников второй половины XVIII века – К. Э. Савари и К. Ф. Шассбёфа (взявшего псевдоним «Вольней» – анаграмму слов «Вольтер» и «Ферней»), вышедшие незадолго до Египетского похода Бонапарта. «Письма о Сирии и Египте» Савари и «Путешествия по Египту и Сирии в 1783, 1784 и 1785 гг.» Вольнея представляют собой обстоятельные и очень подробные исследования политической, экономической, социальной жизни Египта и Сирии, особенностей их климата и географии, нравов местного населения. Эти сочинения были использованы в качестве источников для данного диссертационного исследования в силу их определяющего влияния на формирование представлений о Востоке у будущих участников экспедиции, которые не раз ссылались на опыт этих путешественников в своих собственных записях. Пресса Восточной армии. Наполеон Бонапарт, осознававший огромную роль прессы в деле пропаганды, еще до оккупации Египта имел опыт издания газет и журналов на завоеванных территориях – в Италии и на Мальте. Эти издания представляли собой рупор официального взгляда на события, служили сплочению солдат и возвышению значимости их завоеваний. Бонапарт воспроизвел эту модель и в Египте, где французы выпускали два периодических издания – газету «Courrier de l’Égypte» и журнал «La Décade Égyptienne». Первая информировала военнослужащих французского экспедиционного корпуса о новостях в мире и в Египте. Второй, как следует из его названия, представлял собой журнал, освещавший вопросы «литературы и политической экономии», а также научные изыскания Института Египта, который и готовил его выпуски. Эти издания предназначались для французов и выходили исключительно на французском языке, освещая события экспедиции и разные стороны жизни египетского общества. Дневники и корреспонденция участников экспедиции. Французская экспедиция в Египет оставила после себя огромный корпус источников личного происхождения, как опубликованных, так и хранящихся в архивах. До нас дошло множество писем, дневников и мемуаров участников экспедиции. В данном диссертационном исследовании используются два первых вида источников. Нас интересуют, прежде всего, непосредственные впечатления участников экспедиции от увиденного, именно поэтому для данного исследования не привлекается в качестве источников обширная мемуарная литература, предполагающая, в силу законов жанра, осмысление происшедшего уже задним числом. Дневники же представляют собой путевые записи, сделанные прямо во время экспедиции, с точной датировкой событий, и передают именно живые впечатления участников. Что касается корреспонденции, то этот пласт источников обширен и практически неисчерпаем. Особое внимание автора настоящей работы сосредоточено на частной корреспонденции. Еще одним важным источником являются письма французских военнослужащих из Египта, перехваченные и опубликованные в трех томах англичанами. Особого упоминания заслуживает третий том этого издания, включающий в себя письма высшего командного состава (командующих Бонапарта и Клебера, управляющего финансами армии Ж. Пуссьельга и др.) Директории в целом или отдельным ее членам, министрам и другим должностным лицам Французской республики. Использованные в данной диссертации корреспонденции и дневники вышли из-под пера представителей разных социальных групп и рангов французской армии. Помимо уже упомянутых писем командующих Бонапарта и Клебера, имеются отрывки из дневников того же Клебера и его адъютантов, отражающие взгляды высшего эшелона армейского руководства. Генералитет армии Востока представлен дневниками бригадного генерала Ш. Морана и артиллерийского генерала Ж.-П. Догеро. Среднее командное звено представлено дневниками капитана Франсуа, офицера инженерных войск Л.-Э. Малюса, полковника гренадеров Ф. Виго-Руссильона. Впечатление о Востоке низших чинов армии передают дневник артиллериста Л.-Ж. Брикара, а представителя вспомогательных служб – письма портного Ф.-М.-Н. Берное. Отдельную группу составляют свидетельства ученых: корреспонденция зоолога Э. Жоффруа Сент-Илера, дневники инженеров Р.-Э. Вийер дю Терража и П. Жоллуа, а также отрывок из неопубликованного дневника картографа и инженера Э.Ф. Жомара (1777–1862) и путевых заметок минеролога П.-Л. Кордье (1777–1861). В качестве вспомогательного источника была привлечена пятитомная публикация источников по истории Египетской экспедиции, подготовленная К. де ля Жонкьером, содержащая отрывки из корреспонденции и дневников, хранящихся в Венсенском военном архиве (шефа батальона инженеров Ж.-Ф. Детрое, командира бригады О.Д. Бельяра и т.д.). Таким образом, произведенная выборка источников отражает представления о Востоке всех социальных групп участников Египетской экспедиции Бонапарта. Кроме того, были использованы арабские источники для сравнения французского и арабского взгляда на одни и те же события или явления: хроника египетского ученогобогослова ‘Абд ар-Рахмана аль-Джабарти «Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий», его же дневник времен оккупации «История пребывания французов в Египте» и хроника сирийского автора Никулы ат-Турка, также являвшегося свидетелем и участником событий экспедиции, «Воспоминания о господстве французов в Египте и странах Шама». Историография. Теме образа восточных стран в глазах европейцев в эпоху Нового времени посвящен ряд исследований, среди которых значительное место занимают работы на тему восприятия французами Востока, в частности Османской империи и Египта как ее части, в разные периоды истории. Интерес к данной проблематике обозначился в первой половине ХХ века, с появлением исследований о роли Востока во французской литературе (П. Мартино, М.-Л. Дюфренуа)12. В этих работах было показано, как с ростом увлечения экзотическими странами, с началом их научного изучения, с развитием ориентализма восточные 12 Martino P. L'Orient dans la littérature française au XVIIe et au XVIIIe siècle. P., 1906; Dufrenoy M.L. L'Orient romanesque en France 1704-1789. Montréal, 1946-1947. V. 1,2. мотивы все прочнее входили во французскую литературу и оказывали влияние на нее. С разницей более чем в сорок лет появились работы, анализирующие некоторые из видов источников, используемых в данной работе, – исследование француза Ж.М. Карре «Французские путешественники и писатели в Египте»13 и книга египетского историка Сами Амина Вассефа «Информация и официальная пресса в Египте»14. Вассеф сделал ряд полезных наблюдений о специфике формирования образа Египта в газетах армии Востока. Так, исследователь отметил, что пресса Восточной армии несла на себе отпечаток пропаганды, в том числе исламофильские настроения Бонапарта, и, отражая официальную точку зрения, зачастую искажала события или показывала их в ложном свете. Карре дал подробную картину того, кто из французских путешественников и при каких обстоятельствах посетил Египет в XVI–XIX вв., какие детали они отмечали на страницах своих сочинений, что позволяет проследить эволюцию французских представлений о Востоке. По мнению исследователя, к концу XVIII в. образ Египта приобрел в умах европейцев достаточно четкие рациональные очертания, в отличие от предыдущих эпох и задаче научного изучения Египта отвечали сочинения путешественников Савари и Вольнея, ставшие, по словам Карре, «руководством» для участников экспедиции Бонапарта. В последние два десятилетия наметился интерес исследователей к темам становления ориентализма как науки, изучающей Восток, к рассмотрению процесса развития связей между Францией и Османской империей, вызвавшему устойчивый рост интереса к Востоку, и к влиянию образа Востока как антимодели на становление французской идентичности. Французская исследовательница Элен Десме-Грегори в своей работе, посвященной контактам Франции и Османской империи в XVIII в. на повседневном уровне, подробно рассмотрела вопрос о том, что вообще знала основная масса Carré J.-M. Voyageurs et écrivains français en Égypte. Cairo, 1932. Wassef S.A. L’information et le presse officcielle en Égypte. Le Caire, 1975. 13 14 французов того времени об Османской империи и ее населении15. Проанализировав прессу и популярную литературу того времени Десме-Грегори показала, что образ «турок» в глазах большинства французов XVIII века был искаженным и отрывочным, однако вполне определенным – их мир наделялся такими атрибутами как тирания, абсолютная власть и скрытые богатства. Египетская исследовательница Ильхам Захани подробно рассмотрела, как описывали Египет европейцы, побывавшими там в XVI-XIX вв.16 Захани отметила определенную тенденциозность в изображении Египта французскими путешественниками. Так, по мнению исследовательницы, при описании Египта они очевидно руководствовались мыслью о его возможном завоевании. Отметила она и проявление в сочинениях путешественников мотива цивилизационного превосходства французов над египтянами, в частности, над коптами, что было вызвано, по ее мнению, появлением католических миссий на Востоке, стремившихся распространить влияние своей конфессии в за счет вытеснения православия. Английский историк Майкл Харриган в своем основательном исследовании о восприятии Востока путешественниками XVII в. сделал ряд примечательных наблюдений об общем восприятии Востока европейцами того времени17. Он подчеркнул, что именно через противопоставление Востоку происходило формирование национальных идентичностей европейцев, ведь описание восточных народов всегда шло в сравнении с ними. Исследователь показал, «турки» (синоним «мусульман») представали на страницах сочинений путешественников как жестокие тираны, которые держат в угнетенном положении свои владения. Таким образом, сам термин «Восток» приобретал женские характеристики, отождествлялся с угнетенной и порабощенной восточной женщиной. 15 Desmet-Grégoire H. Le divan magique : l'Orient turc en France au XVIIIe siècle. P., 1994. 16 Захани, Ильхāм. Ру̕ят ар-раххāля аль-урубиин ли Мыср бейна-лназ‘ат ал-инсāния ва-ль-исти‘амāрия. Каир, 2005. («Взгляд европейских путешественников на Египет: между гуманизмом и колониализмом»). 17 Harrigan M. Veiled encounters: representing the Orient in 17thcentury French travel literature. A., 2008. Американская исследовательница Ина Багдианц Маккейб сосредоточила свое внимание на том, как изучение Востока в XVII–XVIII в. и представления о нем отражались на французское обществе18. Как показала Маккейб, тесные торговые и дипломатические связи между Францией и Османской империей, не только способствовали зарождению и развитию ориентализма, но и привнесли тягу к восточному во Францию. По мнению исследовательницы, ориентализм того времени оказывал влияние прежде всего на французское общество, а не на представления о Востоке. Более того, суть дискуссий XVIII века среди французских философов о восточном деспотизме сводилась либо к критике французской монархии, либо к ее защите. Как показала Маккейб, восточный деспотизм тесно связывался с идеей о роскоши и чрезмерном потреблении, и ко времени революции XVIII в. ввозимые во Францию «экзотические» товары стойко ассоциировались с идеей деспотизма, а потому революционеры призывали к отказу от них. Разработкой широкого круга вопросов, связанных с экспедицией Бонапарта в Египет, занимался французский историк Анри Лоранс. Он подробно изучил не только событийные аспекты экспедиции, но и ее интеллектуальные предпосылки19. По его мнению, идеологическое обоснование своих экспансионистских устремлений французы нашли в философии Просвещения. Именно тогда, по мнению автора, в Европе сложилась следующая схема интерпретации арабской истории: на Востоке всегда господствовал деспотизм, что предопределено самой сутью ислама; если завоеватели-арабы, придя в Восточное Средиземноморье, смогли освоить научное наследие древних греков, обогатить его и поделиться им с Западом, то правление турок-османов деспотично и негативно во всех отношениях; европейцы должны принести свой рационализм на Восток и таким образом вернуть науку на ее родину. Эта концепция, по мнению Лоранса, служила орудием борьбы против османов и ислама, обосновывая необходимость европейской экспансии на Восток. В книге, обобщившей опубликованные им ранее статьи, Анри Лоранс развил тему восприятия Востока в век 18 McCabe I.B. Orientalism in Early Modern France: Eurasian Trade, Exoticism, and the Ancient Régime. Oxford, 2008. 19 Laurens H. Orientales I. Autour de l’expédition d’ Égypte. P., 2004. Просвещения20. По его словам, именно тогда началось систематическое противопоставление Востока и Европы: сама идея прогресса в Европе была сформулирована через критику исторической «отсталости» Востока. В те же годы, полагает исследователь, возник исторический миф века Разума о том, что европейцы являются наследниками знаний древних египтян как наиболее развитой цивилизации древности. Бельгийский историк Дирк ван дер Крюйс проследил эволюцию образа пророка Мухаммада в представлениях европейцев века Просвещения по сравнению с эпохой Средних веков21. Исследователь показал, что в век Просвещения образ пророка изменился, и Мухаммад уже не воспринимался в качестве лжепророка, как то было в Средние века, но взгляды на «магометанство» и его провозвестника стали куда разнообразнее, вплоть до восхищения пророком как философом. Египетский исследователь французский литературы Садек Неаими также анализировал отношение французских просветителей XVIII в. к исламу и исламской цивилизации в целом22. По его мнению, в их среде преобладало два подхода: один, представленный Монтескье, был ближе к негативному взгляду на ислам средневековых авторов, второй, олицетворявшийся Вольтером, Дидро и Русо, признавал и положительные стороны в исламской цивилизации, а не только дух деспотизма. Как отмечает Неаими, многие философы Века Просвещения пытались выйти за рамки средневековой парадигмы в отношении арабо-мусульманского мира, чтобы критиковать нравы европейского общества того времени через сравнение с исламской культурой, то есть ислам в их работах служил прежде всего отражением тех проблем, которые волновали европейцев и так скорее происходило создание образа религии, чем осмыслении ее основ. 20 Laurens H. Les Origines intellectuelles de l'expédition d'Égypte: l'orientalisme islamisant en France, 1698-1798. Istanbul-Paris, 1987. 21 Van der Cruysse D. De Bayle à Raynal. Le Prophète Muhammad à travers le prisme de Lumieres // Orient et Lumières. Actes du colloque de Lattaquié (Syrie). Grenoble, 1987. P. 85-96. 22 Neaimi, Sadek. L'Islam au siècle des Lumières: image de la civilisation islamique chez les philosophes français du XVIIIe siècle. P., 2003. Таким образом, темы становления ориентализма, восприятия Востока и ислама в XVI–XVIII вв., отношения философов эпохи Просвещения к Востоку была исследована достаточно хорошо и помогает понять традицию и эволюцию восприятия Востока европейцами в Новое время, однако самой Египетской экспедиции в контексте представлений Запада о Востоке внимания уделялось не столь много. Тем не менее, в 200-летний юбилей вторжении французов в Египет, в 1998 г. в Париже были проведены два коллоквиума по истории Египетской экспедиции: «Египетская экспедиция: начинание Века Просвещения» (8– 10 июня) и «Египетская кампания (1798–1801): мифы и реальность» (16-18 июня), по итогам которых вышло два одноименных сборника статей23. В них стоит отметить статьи исследователей Ф. Хитцеля, М.-Н. Бурге, Ф. Режана, М. Л. Ортеги, К. Тронекера, М. Рэд, Л. Ро, Ж. Бодинье, которые затрагивают в той или иной мере тему данного исследования. Практическая значимость работы определяется возможностью использовать ее научные результаты при организации лекционно-семинарских занятий по истории арабских стран Нового времени, разработке специальных учебных курсов по истории Франции и колониальной политики европейских держав, учебных пособий и методологических руководств по истории международных отношений, связей Франции и арабского мира, а также для проведения дальнейших научных исследований по истории взаимных представлений Запада и Востока. Апробация работы. Положения диссертационного исследования нашли отражение в шести статьях автора общим объемом более 4,5 печатных листов, из них четыре статьи, объемом более 3 печатных листов опубликованы в журналах, входящих в список изданий, рекомендованных ВАК РФ для публикации результатов диссертационных работ. Материалы исследования докладывались на выступлениях на конгрессе «Революционная эпоха, 1750– L’expédition d’Égypte, une enterprise des Lumières. 1798-1801. Actes de colloque 8-10 juin 1998 / Réuni par P. Bret. P., 1999; L’expédition d’Égypte.1798-1801. Mythes et réalités. Actes de colloque 16 et 17 juin 1998 / Direction éditorial et réalisation P. Noirot, D. Feintrenie. P., 1998. 23 1850» (Саванна, США, 2009 г.), XXV международной конференции «Источниковедение и историография стран Азии и Африки. Востоковедение и африканистика в диалоге цивилизаций» (Санкт-Петербург, 2009 г.), XXXII Международном конгрессе по историческим наукам (Амстердам, Нидерланды, 2010 г.), на XIII Международном конгрессе по изучению XVIII века (Грац, Австрия, 2011 г.), на международной научной конференции «Отечественная война 1812 года в контексте мировой истории» (Москва, 2012 г.). Также апробация данной работы проходила в форме лекций и семинаров по истории арабских стран Нового времени, проведенных диссертантом на Историческом факультете ГАУГН и в Институте восточных культур и античности РГГУ. СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. В первую главу входят восемь параграфов, во вторую – шесть, в третью – пять. В основу каждой из глав диссертации положена одна из групп источников в соответствии с приведенной выше классификацией. Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, научная новизна и хронологические рамки исследования, определен объект и предмет исследования, формулируются цели, задачи, методы исследования, возможности его практического применения, дается характеристика источников и историографии темы. В первой главе исследуется образ Востока, конструируемый французскими путешественниками на Восток Савари и Вольнеем, посетившим Египет и Сирию незадолго до начала французского завоевания Египта. В первом параграфе приводится подробная характеристика сочинения Савари и Вольнея, биографические сведения о них и дается краткое описание того, что представлял собою Египет последней трети XVIII в., когда туда отправились оба путешественника. Во втором параграфе рассматривается, как описывали климат и природу Египта оба путешественника. Подчеркивается, что авторы отмечали исключительное плодородие египетской земли, при этом описания Савари были более романтическими, а Вольнея – более критическим. Во третьем параграфе показывается, как Савари и Вольней изображали этноконфессиональные группы Египта. Из повествования обоих авторов складывался образ многонациональной страны, жители которой разрозненны как этнически и конфессионально, так и социально, при этом оба путешественника отмечали, что все жители Египта равно не любят пришлых – османов24 и мамлюков25. Более того, Савари на протяжении всего своего рассказа о народах, населяющих Египет, стремился показать, что эта провинция Османской империи, являясь исключительно богатой, может быть легко подчинена. Четвертый параграф посвящен оценкам ислама в сочинениях обоих авторов. Образ этой религии в работах Вольнея и Савари скорее негативный. Такая оценка была широко распространена в XVIII веке, когда ислам считался религией, благоприятствующей деспотизму. Оба автора не сомневались в «изобретении» ислама и Корана Мухаммадом (Магометом в их сочинениях) в политических целях, демонстрируя тем самым достаточно поверхностное и упрощенное знание основ этой религии и разделяя суждение их времени о том, что ислам – религия фанатизма. В пятом параграфе рассматривается, как изображали Савари и Вольней мамлюков. Оба автора подчеркивали слабость мамлюков и шаткость государственного управления Египтом, доказывая, что потенциальные завоеватели смогут без труда овладеть им, и даже, возможно, найдут сочувствие среди угнетаемых местных жителей. Турки-османы завоевали Египет в 1517 г., и с тех пор он стал провинцией Османской империи, куда из Стамбула назначался наместник, однако в XVIII веке реальная власть была сосредоточена в руках мамлюков, которые до османского завоевания управляли Египтом, а после завоевания перешли под власть султана. 25 Мамлюки (от араб. «находящийся во владении») – белые невольники, специально подготовленные для военной службы. Они составляли основу войска Фатимидов (969–1171) и Айюбидов (1171–1250). В 1250 г. захватили власть в Египте и правили вплоть до завоевания Египта османами в 1517 г (период «мамлюкского султаната»). 24 Шестой параграф посвящен описанию экономики в сочинениях Савари и Вольнея. Оба автора рисуют образ богатой страны с большим потенциалом, который не используется нынешними правителями. В седьмом параграфе рассматривается, как изображали Савари и Вольней обычаи и нравы жителей Египта. Оба автора считали население этой провинции Османской империи отставшими в развитии от европейцев, чему виной, по мнению путешественников, было рабское положение египтян, которое только усиливало суеверия и предрассудки. Из сочинений обоих путешественников следовало, что деспотизм пронизывает все восточное общество. Восьмой параграф посвящен оценкам наследия древнего Египта на страницах сочинений Савари и Вольнея. Оба автора считали Египет обширным полем для исследований, способных принести раскрытие множества тайн. Таким образом, Египет в сочинениях обоих путешественников изображался богатым краем, причем богатым во всех отношениях: благодатным климатом, неиссякаемым плодородием, удачным географическим положением на пересечении торговых путей, потенциальными историческими открытиями. Тем не менее, как следует из сочинений Вольнея и Савари, эта уникальная земля столь бездарно управляется чужеземцами, которые не использует данные природой возможности, что, в результате, Египет находится в запустении и упадке. Очевидно, что многочисленные пассажи обоих авторов о необходимом Египту «мудром управлении» и «просвещенных правителях» рано или поздно должны были найти своего читателя в лице этих самых потенциальных правителей. И хотя Вольней в другом своем сочинении, «Размышлениях о войне между турками и Россией», предостерегал французов от вторжения в Египет, тем не менее эта провинция Османской империи была слишком притягательна для молодого генерала Бонапарта. Наоборот, он попытался учесть все знания, которые получил из произведений путешественников на Восток, в своей политике по отношению к местному населению Египта, взяв в Египет печатный пресс с арабским шрифтом для распространения прокламаций, требуя, чтобы солдаты уважительно относились к местному населению и его религии, и сохранив в Египте существующие административные и религиозные институты. То есть, сочинения Вольнея и Савари стали своего рода идеологически обоснованным руководством к действию для Бонапарта и его войск. Вторая глава посвящена образу Востока в прессе Восточной армии. В первом параграфе дается подробная характеристика изданиям французской армии в Египте – газете «Courrier de l’Égypte» и журналу «Décade Égyptienne». Во втором параграфе рассматривается, как образ Востока использовался в официальной пропаганде. На страницах обоих изданий редакторами формировался определенный образ покоренных территорий, подчеркивалось радушное и приветливое отношение жителей Египта и Сирии к оккупантам, их бесконечная благодарность французам, хотя это и не соответствовало действительности. Отмечалась жестокость и тирания мамлюков и османов с одной стороны, их военная слабость – с другой, на фоне чего французы выставлялись в выигрышном свете. Всё это отвечало цели сплочения и воодушевления армии Востока, находящихся вдали от дома, в чужом обществе. Третий параграф посвящен этнографическим характеристикам населения Египта на страницах обоих изданий. В прессе Восточной армии всячески подчеркивалось напряжение между различными этноконфессиональными группами населения Египта, хотя как было доказано исследователями, именно вторжение войск Бонапарта спровоцировало религиозные конфликты в Египте. В четвертом параграфе рассматривается, как описывался ислам на страницах «Courrier de l’Égypte» и «Décade Égyptienne» – в духе просветительской философии XVIII в. как нетерпимая к иноверию религия, проповедующая предрассудки, которые мешают прогрессу. Пророк Мухаммад (Магомет) изображался ярким и предприимчивым политиком, умело использовавшим в своих целях эту религию. Пятый параграф посвящен изображению обычаев и нравов жителей Египта в прессе Восточной армии. Население Египта на страницах «Courrier de l’Égypte» и «Décade Égyptienne» было представлено как стоящее на более низкой, чем европейцы, ступени развития, а его обычаи и нравы как архаичные и более «дикие». Подобное состояние связывалось с деспотизмом правителей Египта и фанатизмом религии ислама. В шестом параграфе анализируются представления о древнем Египте, зафиксированные на страницах прессы. Цивилизация древнего Египта и оставленные ею памятники вызывали восхищение у французов, которые считали необходимым изучить ее наследие. На фоне достижений древних египтян современные жители Египта в прессе выглядели негативно. Образ Востока, представленный на страницах издававшейся в Египте французской прессы – это образ общества, отставшего в своем развитии от европейцев, где царят религиозные предрассудки, мешающие не только мирному существованию народов этой страны, но и ее развитию, где многовековая тирания лишила людей активности и затормозила прогресс. Соответственно, на фоне этого невежества французы представали в исключительно выгодном свете. Кроме того, оба издания армии Востока –«Courrier de l’Égypte» и «Décade Égyptienne» служили инструментами пропаганды, направленной на участников экспедиции. Дело в том, что, столкнувшаяся с сильным сопротивлением местного населения и огромной культурной разницей французская армия была сильно разочарована увиденным в Египте. Образ же богатой страны, благодарного местного населения, терпевших сплошные бедствия противников французов, значимость миссии французов и ее высокая оценка европейскими державами, которые подчеркивались на страницах изданий армии Востока, должен был убедить солдат в том, что их положение не так уж и плохо и подчеркнуть их превосходство. Кроме того, «Courrier de l’Égypte»и «Décade Égyptienne» рисовали образ явно отсталого местного населения. Причем, хотя религия ислама и считалась одним из факторов, препятствующих развитию, египетские христиане также изображались невежественными и темными. Соответственно, так и не вставших на путь эволюции египтян надо было цивилизовать. Отсюда следовал вывод, что именно французы, пришедшие на берега Нила, где раньше процветала цивилизация древнего Египта, должны возродить эту страну, а потому и на страницах прессы оккупанты представали освободителями и цивилизаторами, которых так ждали на Востоке и которым так были рады египтяне. Третья глава посвящена тому образа Востока, который складывался на страницах дневников и писем участников похода на Восток. В первом параграфе анализируется, насколько соотносился образ Востока, представленный на страницах прессы Восточной армии и те впечатления, которые зафиксированы в источниках личного происхождения, то есть насколько соотносилась пропаганда и действительность. Восток, который увидели участники экспедиции отличался от того образа, который создавала пресса Восточной армии: если в прессе подчеркивалась дружелюбность местного населения, то в дневниках и письмах подчеркивалась враждебность жителей Египта к французам. Жара и дефицит продовольствия, постоянно отмечавшиеся в источниках личного происхождения, противоречили описаниям в «Courrier de l’Égypte» и «La Décade Égyptienne» благодатной и богатой страны. Египет был для участников экспедиции страной тяжелого климата, невежественного народа и поразительной нищеты, а потому главным желанием солдат и ученых было желание скорее вернуться домой. Во втором параграфе рассматривается, как изображались этнические группы Египта на страницах дневников и писем. Жители Египта для французов были варварами, погрязшими в невежестве и живущими в атмосфере деспотизма и тирании и на фоне которых оккупанты ощущали свое цивилизационное превосходство. Тем не менее, в отличие от официальной прессы, которая рисовала противников французов – османов и мамлюков – лишь в уничижительном свете, что должно было отвечать цели сплочения армии и подчеркнуть ее силу на их фоне, участники экспедиции дневниках и письмах отмечают и достоинства неприятеля. Третий параграф посвящен изображению образа жизни и обычаев жителей Египта в источниках личного происхождения. Участники экспедиции подчеркивали суровость и жестокость местных нравов, дикость некоторых обычаев, суеверие и предрассудки египтян, бедность, в которой они жили. Именно в сравнении с местными жителями, с их привычками, обычаями, религией и образом жизни французы осознавали свое превосходство в культурном плане. Соответственно в сочинениях участников экспедиции звучал мотив о необходимости «подтянуть» жителей Востока до уровня французов, высказывалось убеждение в необходимости распространения ценностей Французской революции. Потому в источниках личного происхождения появлялись примеры того, как облагораживается местное население после общения с французами. Сложившийся у французов образ восточных людей – раболепных и пассивных – определял и их политику по отношению к ним – так, с ними поступали с жестокостью, которая, по мнению французов, были привычна и понятна на Востоке. То есть, сложившийся образ Востока определял и политику французов по отношению к нему. Дальнейшему развитию этого образа способствовали и обобщения относительно «восточных людей», которым приписывались специфические черты и обычаи – эти обобщения не раз встречаются на страницах сочинений участников экспедиции. В четвертом параграфе рассматривается, как изображался ислам в источниках личного происхождения. В дневниках и письмах не уделялось много внимания описанию религии ислама и межконфессиональным взаимоотношениям, приводились лишь отрывочные сведения. Ислам представал на страницах сочинений солдат и ученых как религия фанатиков, с помощью которой священнослужители и султан могли манипулировать легко возбуждаемой толпой, а сами описываемые ритуалы и традиции трактовались как суеверия. Те не менее, в отличие от прессы Восточной армии, в дневниках и письмах не подчеркивалось межконфессиональное противостояние местных христиан и мусульман. В пятом параграфе анализируется, как французы описывали древний Египет в письмах и дневниках. Древние жители Египта представлялись более изобретательными и умелыми, чем их пассивные наследники, позволившие достижениям предков придти в запустение, отмечалось, что никакой преемственности в знаниях между древними египтянами и современными быть не могло. Но даже в обществе Древнего Египта французы находили те же черты восточного общества, что и в современном им Египте: деспотизм правителей, привычка к рабству, молчание и покорность остального населения. В заключении диссертации сформулированы выводы, полученные в результате исследования. Сочинения французских путешественников Савари и Вольнея, появившиеся относительно незадолго до вторжения Франции в Египет, описывали его как богатую, плодородную страну, сулящую немалые выгоды завоевателям и открытия исследователям, – страну, которую легко сумеет покорить современная европейская армия. Оба автора считали, что при мудром управлении Египтом экономика страны расцветет. Таким образом, лейтмотивом этих сочинений является мысль о цивилизаторской миссии европейцев, подкрепленная идеей века Просвещения о том, что утраченные египтянами знания им помогут вернуть европейцы. Этот же мотив воспроизводился и в официальной трактовке образа Востока на страницах газеты «Courrier de l’Égypte» и журнала «La Décade Égyptienne», в письмах и журналах участников экспедиции. Но, если Савари и Вольней намекали на то, что «освободителей» египтян от «тирании мамлюков и османов» может поддержать какая-то часть населения, то в действительности французы столкнулись с упорным сопротивлением подавляющего большинства местного населения, хотя некоторая его часть и пошла на сотрудничество с оккупантами. Потому для поддержания боевого духа солдат Восточной армии ее командование пыталось на страницах «Courrier de l’Égypte» и «La Décade Égyptienne» изобразить местных жителей настоящими друзьями французов, которые им бесконечно благодарны, рады их прибытию и готовы перенимать их обычаи. Коллективный образ Египта, отразившийся в корреспонденции и дневниках участников экспедиции, перекликается как с впечатлениями Савари и Вольнея, так и с пропагандистской трактовкой образа Востока: население порабощено и невежественно, процветает деспотизм. В большинстве своем французы ожидали увидеть богатый край, но они столкнулись с нищетой и крайне негативным отношением местного населения. Солдаты и ученые в массе своей не замечали потенциальных богатств Египта, о которых писали и Савари, и Вольней, и пресса Восточной армии, и мечтали лишь уйти из этого края. Официальный образ местного населения как благодарных французам друзей абсолютно не соответствовал тому, что писали о египтянах участники экспедиции в своих дневниках и письмах. Тем не менее, ряд общих суждений был высказан и путешественниками на Восток в период, предшествующий экспедиции, и ее участниками – о невежестве местного населения и об исламе как религии фанатизма, которой мусульмане слепо преданы. Контактируя с местным населением и Бонапарт, и простые солдаты, пытались в своих целях использовать религиозность египтян, как они себе ее представляли. Более того, убедив себя в дикости и жестокости восточных людей, французы и сами поступали по отношению к ним так, как едва ли позволили себе поступить по отношению к европейцам. Существовавший в сознании французов образ Востока определял их повседневную практику в Египте: идеи Революции трансформировались здесь в идеи цивилизационного превосходства, положив начало эпохе колониализма на этой территории. Со временем этот мотив только усиливался и породил колониальный дискурс, определявший политику европейских держав на Востоке и превратившийся к концу XIX в. в идеологию «бремени белого человека». Основные положения диссертационной отражены в следующих публикациях: работы Публикации в изданиях, включенных в перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий, рекомендуемых ВАК РФ: 1. Прусская Е. А. Египет в сочинениях французских путешественников К.-Э. Савари и К.-Ф. Вольнея в конце XVIII в. // Вопросы истории. № 1. 2012. С. 111-121. 2. Прусская Е.А. Французская пресса в Египте о мусульманском Востоке (1798–1801) // История. Научнообразовательный журнал. 2012. № 4 (12): Французский ежегодник 2012: 200-летний юбилей Отечественной войны 1812 года. С. 223-251. http://mes.igh.ru/magazine/. 3. Прусская Е. А. Образ России в прессе Восточной армии Бонапарта // Новая и новейшая история. № 4. 2012. С. 176182. 4. Prusskaya E. La Russie dans les journaux de l’Armée d’Orient (1798-1801) / Tr. par L. Perrier // Annales historiques de la Révolution française. 2012. № 3 (369). P. 127-138. Публикации в прочих изданиях: 5. Прусская Е.А. У истоков египетского национализма: экспедиция Бонапарта 1798–1801 гг. и становление самосознания египтян // Материалы межд. научной конференции «Национальная идентичность в проблемном поле интеллектуальной истории» (Пятигорск, 25-27 апреля 2008). Ставрополь-Пятигорск-Москва, 2008. С. 224-229. 6. Прусская Е.А. Арабские хроники как источник по истории Египетской экспедиции Бонапарта // Французский ежегодник 2010. Источники по истории Французской революции XVIII в. и эпохе Наполеона. М., 2010. С. 274-290.
