Музыка в сумерках

ЕЛЕНА
КУЗНЕЦОВА
МУЗЫКА В СУМЕРКАХ
рапсодия на русские темы в 2 действиях
Действующие лица:
Рахманинов Сергей Васильевич
Шаляпин Федор Иванович
Действие происходит весной 1939 года в годовщину смерти Федора
Ивановича Шаляпина в артистической уборной небольшого концертного зала в
маленьком провинциальном городке на севере Америки.
1 действие
В темноте звучит соль-минорная прелюдия (op. 23 №5) Рахманинова. По
хрипам можно понять, что это - радио. Открывается дверь, в проеме возникает
мужской силуэт, но слабый свет не дает возможности его рассмотреть.
ГОЛОС. Сюда, пожалуйста, господин Рахманинов. Проходите, отдыхайте. Вот
грелка, которую вы просили. Концерт начнется через час. Когда публика соберется,
я вас позову.
Сцена ярко освещается. Она почти пуста - несколько стульев, зеркало, диван,
кресло. Впрочем, здесь возможна любая обстановка, лишь бы было понятно, что
это захолустье с пыльными портретами, прикнопленными карточками
голливудских артистов и знаменитых боксеров и работающей радиоточкой. В
глубине у двери стоит Сергей Васильевич Рахманинов в пальто, шляпе,
перчатках, с дорожным чемоданчиком и электрической грелкой в руках. Он не
молод.
Рахманинов
внимательно
осматривается.
Прислушивается,
слегка
улыбается. “Обживая” пространство, он тихонько разговаривает сам с собой привычка человека, который вынужден проводить много времени вдали от дома, такова жизнь концертирующего музыканта.
РАХМАНИНОВ. Холодновато, однако... Прямо русская зима, а не весна в
Америке...
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
2
Он ставит чемоданчик на столик. Замечает пыль и грелку кладет сверху.
Снимает перчатки, шляпу, вешает пальто на плечики. Подходит к столу.
Теперь можно и отдохнуть.
Смотрит, куда бы включить грелку. Включил и пробует ее рукой.
Ну, вот, жди теперь... Сколько раз мне Наташа говорила, чтобы возил свою...
Лентяй порядочный... (хохотнул) За то по-моему выходит...
Достает из чемоданчика колоду карт, галстук-бабочку и ноты. Потом
подвигает столик к креслу. Начинает раскладывать пасьянс, но руки плохо
слушаются. Нахмурился. Попробовал грелку на ощупь. Стал неторопливо
прохаживаться по комнате, разогревая и разминая руки. Снова дотрагивается до
грелки и начинает раскладывать пасьянс.
Радио: “Вы слушали прелюдии Сергея Рахманинова в исполнении автора”.
(удивленно отреагировал на радио) Надо же, а я и не заметил. (трогает
грелку) Так я и знал! Она же холодная. Опять эти кнопки... (раздраженно), ну почему
я их вечно путаю.
Начинает сердито рассматривать грелку, не обращая внимания на радио: “А
теперь предлагаем вашему вниманию концерт, посвященный годовщине со дня
смерти великого русского певца Федора Ивановича Шаляпина”. Звучит романс
Рахманинова “Судьба”:
С своей походною клюкой,
с своими мрачными очами,
судьба, как грозный часовой,
повсюду следует за нами...
Рахманинов не обращает никакого внимания на шипящую запись. Он
располагается в кресле, вставляет руки в грелку и начинает дремать.
Из кулис медленно выходит Шаляпин. Он в строгом костюме. Подходит к
столу, замечает пасьянс, усмехается, дотрагивается до грелки, отдергивает
руку и осторожно выключает ее.
ШАЛЯПИН. Так пожар устроить не долго...
РАХМАНИНОВ. (недоуменно открывает глаза) Опять остыла (бросает грелку
на пол и разминает пальцы) И как я играть буду, простите великодушно?.. Мне что,
сидеть теперь на пальцах, чтобы они согрелись... Нет, право, надо встать и пойти к
администратору. (передразнивает) “Отдыхайте, господин Рахманинов”.
Шаляпин с удивлением смотрит на Рахманинова.
ШАЛЯПИН. Чего бузишь?
РАХМАНИНОВ. Мне пальцы нужно согреть перед концертом?
ШАЛЯПИН. (оторопело) Нужно.
РАХМАНИНОВ. Я это тебе должен объяснять?
ШАЛЯПИН. Не-ет...
РАХМАНИНОВ. Помог бы лучше, я здесь обязательно заблужусь или вляпаюсь
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
3
во что-нибудь...
ШАЛЯПИН. (извиняясь) Это я грелку выключил, а то до беды недалеко, - ты
спал.
РАХМАНИНОВ. Я не спал, а впрочем... может, и спал... (потер лоб) Все
перепуталось...
ШАЛЯПИН. Не болен ли ты...
РАХМАНИНОВ. Ты, что жена?
ШАЛЯПИН. (крикнул) Ты хоть на меня посмотри!
РАХМАНИНОВ. А чего мне смотреть, что я Шаляпина не видел... (поднимает
голову и непонимающе смотрит на Шаляпина)
ШАЛЯПИН. (удовлетворенно) Вот-вот...
РАХМАНИНОВ. (сдавленным голосом) Федя?.. Ты?..
ШАЛЯПИН. Хорош, совсем зарапортовался. (показывает рукой) Как тебя сюда
занесло?
РАХМАНИНОВ. Ты... откуда ты?
ШАЛЯПИН. Что ты делаешь в этой дыре?
РАХМАНИНОВ. Я... я где? А ты?... Ты... (шепотом, показывая на радио) там...
или там? (показывает наверх)... или... здесь...
ШАЛЯПИН. Там (к радио) - только мой голос, а здесь - только ты.
РАХМАНИНОВ. Я?
ШАЛЯПИН. Ты, ты, Серега. Не пугайся, ты живой.
РАХМАНИНОВ. Если я живой...
ШАЛЯПИН. Вот и ладненько, (подходит к зеркалу, достает пудру и дует на
стекло, затем похлопывает Рахманинова по плечу) а теперь давай здороваться.
Рахманинов порывисто встает, но Шаляпин замечает, что он сморщился от
боли.
Не скачи, не институтка!
Протягивает руку, которую Рахманинов осторожно пожимает.
Не бойся, не растаю. Сколько до концерта?
РАХМАНИНОВ. (достает часы на цепочке) Около часа. Ты...
ШАЛЯПИН. Я удрал. Имеет право великий русский певец годовщину своего
нового состояния отметить так, как пожелает?
РАХМАНИНОВ. (хлопает себя по лбу) Запамятовал! Поверить не могу - забыл!
ШАЛЯПИН. Экий ты, братец... Мне теперь год туда, год сюда...
РАХМАНИНОВ. Да... Ты выше всего этого...
ШАЛЯПИН. И выше тоже. Еще как - выше! Могу позволить себе и вернуться... на
часок. У тебя час ведь есть?
РАХМАНИНОВ. Как раз (достает часы на цепочке) час... (неуверенно) А это не
опасно?
ШАЛЯПИН. (смеется) Для тебя - нисколько! А эти... (махнул рукой) подождут,
еще надоем им.
РАХМАНИНОВ. Напугал ты меня, а мне еще концерт играть... Ой, что я говорю...
ШАЛЯПИН. Хорошо говоришь. По-человечески!
РАХМАНИНОВ. Басурман, одно слово - басурман. Всегда был неугомонным...
Ты там (показывает наверх) скалы не покупаешь?
ШАЛЯПИН. Что ты понимаешь! (с сожалением) Бардак только здесь можно
устроить...
РАХМАНИНОВ. Соскучился?
ШАЛЯПИН. Здесь плохо, там плохо - негде хорошему человеку душой
отдохнуть...
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
4
РАХМАНИНОВ. Сон в руку...
ШАЛЯПИН. (растроганно) Не забыл, барин, бедную сиротинушку...
РАХМАНИНОВ. Прости, Федя, запамятовал. Совсем никудышний стал...
ШАЛЯПИН. (разочарованно) Он простит, а я на тебя никогда не умел
обижаться... Теперь-то и начинать не стоит. Не стоит?
Тихонько звучит “Музыкальный момент “ (op. 16 №3).
РАХМАНИНОВ. Не стоит... А сон и впрямь... И не понятно, то ли сон то был, то
ли явь... Пелена какая-то странная. Прикорнул на диванчике... И вроде бы не я лежу.
Только что-то не то чувствую... Глаза боюсь открыть, - не болит ничего: колено не
ноет, под ложечкой не сосет, мизинцы... Шея, та самая шея, которую я никак не мог
пристроить, чтобы уснуть... шея тоже не болит... Я сильнее зажмурил глаза, что,
если они не открываются... уже... Тело какое-то невесомое... чужое...
Замирает на сцене в неудобной позе.
Я попробовал пошевелить пальцами рук и ног, но ничего у меня не получилось.
И тогда глаза открылись сами собой и уставились на окно, залитое ярким солнцем...
Тело само собой куда-то устремилось. Меня стало крутить... (Двигается по
сцене, показывая)
- Вот и все, - тут веки захлопнулись, и по щеке поползли два соленых ручейка,
кожу защипало... (показывает на веки) вот здесь...
Впереди увидел высокую ель и сразу решил попробовать за нее зацепиться.
Один круг, другой - вот-вот достану, но сорвался, и понесло меня... Легко...
- Что теперь делать? - эта мысль медленно ворочалась в голове среди вязкой
гущи каких-то обрывков мелодий и фраз... Вчерашний день стал... вчерашней
жизнью?.. Вот и все?..
Знаешь, я и не понял - испугался или нет. Только...
ШАЛЯПИН. Только хорошо было, да?
РАХМАНИНОВ. Хорошо... Непонятно... А тебе... теперь понятно?
ШАЛЯПИН. (смеется) Про хорошо не спрашиваешь? Ничего мне не понятно!
РАХМАНИНОВ. (медленно) Путаник ты... великий.
ШАЛЯПИН. Станешь тут путаником, коль на тот свет угораздит попасть!
Рахманинов инстинктивно крестится.
Да не дрефь! Не черт я! Не черт. Стал бы я тебе врать.
РАХМАНИНОВ. (примирительно) Да ты, Феденька, (улыбаясь) брехню любишь!
ШАЛЯПИН. (смеется) Сам пес старый!
РАХМАНИНОВ. Прости, не лайся! Пожалуйста, прости, не подумавши брякнул.
(растирает спину)
ШАЛЯПИН. (изображая гнев) Бог простит, каланча! Что гнется да скрипит?
РАХМАНИНОВ. Скрипеть еще получается, а вот гнуться - никак.
ШАЛЯПИН. Однова, труха твое дело. (смеется) И то верно - нечего великим
музыкантам гнуться! Стой на своем!
РАХМАНИНОВ. Я бы лучше присел.
ШАЛЯПИН. (важно) Тогда - сиди на своем!
РАХМАНИНОВ. (смеется) Седалище подводит.
ШАЛЯПИН. А ты терпи! Оно же тебя терпит!
Они долго смеются, потом крепко обнимаются.
РАХМАНИНОВ. Нисколько не изменился! Ничто тебя не берет - ни этот свет, ни
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
5
тот!
ШАЛЯПИН. Брать не берут, да и отпускать не торопятся...
Звучит отрывок из “Элегического трио”.
Мне незадолго до смерти привиделось, что дыхание вернулось. Только голос у
меня - не бас, а тенор. И росту я маленького - щуплый подросток, как в Казани. Стою
на маленькой эстраде на самом верху мраморной лестницы. Все время высокие
ноты беру и покашливаю немного от страха. А оркестр не обращает на меня
никакого внимания. Он бешено несется на волнах собственной музыки.
Она меня душит. Я задыхаюсь от этих звуков. Они обступают. В них нет никакой
гармонии - киксующие кларнеты, скрипящие колки, бешеные литавры... разорванные
мелодии и кошмарно перемешанные ритмы... Из пустого пространства надвигается
какофония
скрежета.
И
выстраивается
в
чудовищной,
немыслимой
последовательности, рассыпаясь по лестнице судорожным писком.
А люди бегают по ступенькам вверх и вниз и не замечают попыток моего
простуженного тенора объясниться в любви оконной решетке...
РАХМАНИНОВ. Страшный сон.
ШАЛЯПИН. Я тогда понял - все - finita. И никаких ля уже не будет.
Радио. Звучит каватина Алеко из оперы “Алеко”. Слушают некоторое время
молча.
ШАЛЯПИН. О! Заливаюсь!
РАХМАНИНОВ. Ревнуешь?
ШАЛЯПИН. Мне теперь это не положено! Помнишь Мамонтова?
РАХМАНИНОВ. Как можно забыть Савву Ивановича. Он был... яркой фигурой в
Москве.
ШАЛЯПИН. (жестом фокусника достает из пиджака свою книгу “Маска и душа” и
цитирует) “Да что в Москве - в России, а, может, и в мире.”
РАХМАНИНОВ. (смеется) Это у тебя откуда?
ШАЛЯПИН. (гордо) Собственность.
РАХМАНИНОВ. Неужели там (показывает наверх) разрешено иметь
собственность?
ШАЛЯПИН. (с достоинством) Сперва попробовали лишить...
РАХМАНИНОВ. (смеется) И там порядки свои установил?
ШАЛЯПИН. Просто, я не люблю нелепые запреты.
РАХМАНИНОВ. За это тебя Мамонтов и взял к себе... Таких людей уж нет...
Замечательный был... человечище...
ШАЛЯПИН. Мне повезло... (смотрит на Рахманинова) Нам повезло...
Искренний друг.... покровитель... (открывает книгу и цитирует) Все талантливое
его привлекало и завораживало...
РАХМАНИНОВ. Литература, музыка, живопись...
ШАЛЯПИН. Люди! У него был замечательный талант на людей, только кукиши
больно любил. (долго оба смеются)
РАХМАНИНОВ. Хозяин... (живо) Только и говорил, что о новом певце с
беспредельным голосом и талантом... Обещал, что с тобой будет легко и приятно
работать...
ШАЛЯПИН. А ты попробуй, заяви, что это было не так!
РАХМАНИНОВ. (укоризненно) Федя! Федя! Угомонись. Ты, как всегда, велик и
ужасен. Но лучшего друга у меня не было...
ШАЛЯПИН. А помнишь, что тебе Чехов сказал: “Я все время смотрел на вас,
молодой человек, у вас замечательное лицо - вы будете большим человеком”.
РАХМАНИНОВ. А я и есть большой - на рост никогда не жаловался. Всю жизнь
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
6
нагибаюсь - боюсь об косяк стукнуться.
ШАЛЯПИН. Не Горький - а такой же босяк. Дылда! Скромник...
РАХМАНИНОВ. Ну, что ты. В музыке скромности не бывает. Скромность человеческая категория, а искусство...
ШАЛЯПИН. Нашел-таки не человеческую категорию. Согласен-согласен прежде всего чувство. И дух, разумеется. И много-много упорной работы...
РАХМАНИНОВ. (серьезно) Умной работы.
ШАЛЯПИН. Это - как сказать. Я давно понял, (достает книгу) что “ никакая
работа не может быть плодотворной, если в ее основе не лежит какой-нибудь
идеальный принцип.”
РАХМАНИНОВ. При чем тут принцип?
ШАЛЯПИН. При том. Кто-то это может называть идеей или методом - неважно. А
я так скажу, - (снова цитирует) “в основу моей работы над собой я положил борьбу
с мамонтовскими “кукишами” - с пустым блеском, заменяющим внутреннюю яркость;
с надуманной сложностью, убивающей прекрасную простоту; с ходульной
эффектностью, уродующей величие...” Я должен был выиграть в честной игре, не
мухлюя... (убежденно) Преклоняюсь перед вдохновением. Но без работы, без
сознательной
целенаправленной
работы
победа
может
быть
простой
случайностью... А... победы всем хочется.
РАХМАНИНОВ. Подписываюсь всеми костями! (показывает на книгу) Ты перед
кем тут разыгрываешь, шут потусторонний?
ШАЛЯПИН. Дай духу возрадоваться! Не мешай отрадным наслаждениям.
РАХМАНИНОВ. Шут с тобой.
ШАЛЯПИН. Со мной, со мной.
РАХМАНИНОВ. Все-все... Неужели так... победа нужна?
ШАЛЯПИН. Теперь все иначе... Но победу я любил. Всегда. Кто ее не любит...
(взял со стола колоду, перетасовал ее и вытащил карту, показал - пиковый туз и бросил на пол) Да вот только не победитель я, хотя и был Гулливером среди
лилипутов. (резко) Ты думаешь от болезней помер... Нет. Они (показывает на
публику) они меня победили! (горько) Они! Никому не нужен я стал с моей
титанической работоспособностью - публика-дура и так все лопала! (усмехается)
Когда я понял, как не соответствует искусство... Нет, не действительности. Это еще
можно было бы пережить - самому искусству. Оглянись, - сплошная мишура!
Порасплодилось звезд, мессий, гениев. Что ни шишка - Эверест! Тоска, Сережа,
одна сучья тоска...
РАХМАНИНОВ. И там?
ШАЛЯПИН. От себя не сбежишь... Никуда...
РАХМАНИНОВ. Это тоска... Ты не простил... Уехал и не простил.
ШАЛЯПИН. (резко) Много ты понимаешь. Они меня выперли из страны! Из моей
страны! Меня - знамя, славу - как ненужный картуз. (горько) Много выиграли? Во что
они ее превратили... Кто вырастет на этих руинах...
РАХМАНИНОВ. (медленно нагибается, поднимает карту, рвет ее) Никто
ничего не выиграл... Я все больше чувствую... горит вот тут (показывает на сердце)
огонек... Мне бы его в горшочек посадить и смотреть, как он разгорается...
ШАЛЯПИН. (тихо) И мне тоже все время хотелось сохранить свечу в горшочке.
Неказистый такой горшочек - простой глиняный, как твой, наверное... Кочевал я по
земле за призрачным счастьем, словно Варлаам из “Годунова”... И борода не
причесана... Хотелось мне до пупа земли дойти,.. (кричит) чтобы утопить бездонную
русскую тоску!..
Резко звучит отрывок из “Острова мертвых”. Рахманинов порывисто
прижимает Шаляпина к себе. Успокаивает. Они молча раскачиваются на сцене.
Шаляпин отворачивается и смахивает слезу. Рахманинов берет со стола журнал,
перелистывает его страницы.
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
7
РАХМАНИНОВ. (нарочито бодрым голосом) Девицы мои решили ремонтом
заняться, - так весь дом теперь завален журналами с рекламой.
ШАЛЯПИН. А-а...
РАХМАНИНОВ. Интересное это дело - реклама. Когда твоя физиономия
известна всем, то скоро привыкаешь и перестаешь удивляться, что совершенно
незнакомые люди снимают шляпы, признаются в своих симпатиях и просят
автограф. Иногда это бывает даже трогательно.
ШАЛЯПИН. Со мной они бывали не такие нежные. (гордо) Я не похожу на
высокомерного интеллигента, даром что не буржуй!
РАХМАНИНОВ. От буржуя слышу!
ШАЛЯПИН. Ох, Серега, поколотил бы я тебя! Да силы уже не те.
РАХМАНИНОВ. Старче!
ШАЛЯПИН. На себя посмотри!
Рахманинов перебирает колоду карт и начинает раскладывать пасьянс.
Что я вижу? Опять стол завалил.
РАХМАНИНОВ. Люблю я этот пасьянс - он большой и долгий. Хорошо нервы
успокаивает... В последнее время редко его раскладываю - сильно спина болит.
ШАЛЯПИН. Лечишься?
РАХМАНИНОВ. От чего?
ШАЛЯПИН. Позвоночник - это же стержень жизни.
РАХМАНИНОВ. Я на этом стержне уже из последних сил болтаюсь.
ШАЛЯПИН. Дурень стоеросовый.
РАХМАНИНОВ. Боли я боюсь, Федька. Свое - еще как ни шло потерпеть можно,
а от эскулапов...
ШАЛЯПИН. И кто тебя исправит?
РАХМАНИНОВ. Это тебе лучше моего известно.
ШАЛЯПИН. Тоже мне, шарада. Не то все лечишь, каланча!
РАХМАНИНОВ. И я все больше к тому склоняюсь.
ШАЛЯПИН. Тебе... там, где думаешь, лечить надо. (тычет пальцем ему в
голову)
РАХМАНИНОВ. (смеется) Не тычь, - запретная территория!
ШАЛЯПИН. Тоже мне - частная собственность!
РАХМАНИНОВ. У меня - еще да! А вот ты - уже достояние истории!
ШАЛЯПИН. Отбрил, так отбрил! (Рахманинов смеется) Чего хохочешь?
(обиженно) Ишь, какой радостный.
РАХМАНИНОВ. Внуки - теперь моя единственная радость, да еще концерты.
ШАЛЯПИН. А как же хвори?
РАХМАНИНОВ. Федя, не лицемерь, ты ведь по себе знаешь, - любая боль
проходит, точно по волшебству, перед концертом. Иногда замучит невралгия, - так
бы и отсек левую часть головы... сутками изводит... А на концерте избавляюсь от
этой напасти.
ШАЛЯПИН. Не вышло у меня на эстраде помереть. На фермате! Взять ноту
полной грудью - и помереть!
РАХМАНИНОВ. Размечтался! Помер - так помер! Чего воду баламутить.
ШАЛЯПИН. А еще другом прикидывался! (тихонько) Ирод с иродом дружил,
ирод дружбой дорожил...
РАХМАНИНОВ. Что за чушь!
ШАЛЯПИН. Не... не чушь. Вот на эту рифму потом точно чушь составят... И не
смей мне мешать! Дай хоть постоять - поза хороша!
РАХМАНИНОВ. Ты же терпеть не можешь котурны?
ШАЛЯПИН. (с сожалением) Земной ты человек, Серега. (высокопарно) Куда
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
8
тебе до духа моего!
РАХМАНИНОВ. Известное дело - следом.
ШАЛЯПИН. (быстро закрывает ему рот и оглядывается) Не спеши. Не
опоздаешь.
РАХМАНИНОВ. Тоскую я, Федя. Тоскую по нашим беседам... С кем мне... Каким
же ты был обаятельным собеседником,
ШАЛЯПИН. Когда бывал в духе!
РАХМАНИНОВ. Тебе виднее.
ШАЛЯПИН. Отсюда - точно!
РАХМАНИНОВ. Учти, это временное преимущество.
ШАЛЯПИН. Не канючь!
РАХМАНИНОВ. Погоди, недолго уже.
ШАЛЯПИН. Дождись своей очереди.
РАХМАНИНОВ. Я теперь знаю наверняка скоро.
ШАЛЯПИН. Болтун.
РАХМАНИНОВ. На себя погляди. Как был непоседой, так и остался. Ты даже
позировать не научился, хоть и сын - художник у тебя.
ШАЛЯПИН. Не правда, я любил это дело, хотя вертелся, по телефону болтал,
отвлекался всегда...
РАХМАНИНОВ. А то и вовсе отъезжал, не дождавшись конца сеанса.
ШАЛЯПИН. Врешь ты все! Ничего подобного. Я хорошо позировал всегда. Кто
это тебе такую чушь про меня сказал? Борька? Вот я ему покажу!
РАХМАНИНОВ. И что ты ему покажешь? Боря у тебя серьезный молодой
человек. К тому же он к тебе не объективен.
ШАЛЯПИН. Ты мне не финти! (пафосно) С историей разговариваешь!
РАХМАНИНОВ. (складывает руки) Слушаюсь и повинуюсь.
ШАЛЯПИН. То-то! Признавайся, если не он.
РАХМАНИНОВ. Коненков жаловался... на историю.
ШАЛЯПИН. Полная чушь! Ты, можно подумать, больно усидчив. Это тебе не на
стуле за роялем бисер рассыпать, - попробуй без толку сидеть! И не спорь,
пожалуйста! (ехидно) Небось, еще посиживаешь? Мечтаешь... сочиняешь?..
РАХМАНИНОВ. (весело) От тебя разве скроешься? Все знаешь! Все
понимаешь? Оракул да и только!
Звучит симфоническая обработка романса “Весенние воды”.
ШАЛЯПИН. Будет тебе. А помнишь, какими мы трибунами себя мнили!
РАХМАНИНОВ. Ох уж эта общественная жизнь. Я иногда вспоминаю, как
подписал “Постановление московских композиторов и музыкантов” в 905 году о
необходимости коренных реформ в России.
ШАЛЯПИН. Не переживай, Серега, это в прошлом. В России всегда будет место
подвигу. Там, что ни год, то необходимость коренных реформ - и так до скончания
веков... а то глядишь - и далее... Реформы, это тебе не за Римского-Корсакова
заступиться... А!.. Хорошая страна... была... Только большая чересчур...
РАХМАНИНОВ. Господь с тобой, Федя...
ШАЛЯПИН. Разбазарят, нехристи, ей-богу, разбазарят... Какие мы, дураки были!
Купились на трескучую пропаганду!
РАХМАНИНОВ. (цитирует) “Свой гонорар от первого выступления в стране,
отныне свободной, на нужды армии свободной при сем прилагает свободный
художник Рахманинов.”
ШАЛЯПИН. Да! Гордо обманывались!
РАХМАНИНОВ. Я переделывал 1 концерт, а ночами дежурил по охране дома.
Вместе с другими квартирантами заседал в домовом комитете...
ШАЛЯПИН. Положа руку на сердце, неужели ты и вправду верил в эту чертову
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
9
революцию?
РАХМАНИНОВ. Ты же верил.
ШАЛЯПИН. Как ни глупо.
РАХМАНИНОВ. И я верил, наверное. Теперь это уже не важно. Но я совершенно
отчетливо понимал, что в сложившейся обстановке никакая музыкальная жизнь... не
нужна...
ШАЛЯПИН. Деликатно сказано.
РАХМАНИНОВ. Музыка - единственный смысл моей жизни. Что я без нее?.. А
революции была нужна другая музыка.
Звучит начало 2 фортепианного концерта.
ШАЛЯПИН. Революции не музыка нужна, а кровь! Сначала она от этого
возбуждается, как шалый мужик, а потом весь мир в ужасе шарахается от того, как
они там - “левой-левой!” Все мы русские... бешеные...
РАХМАНИНОВ. (горячо) Неправда твоя! Русский человек стремится к тишине, к
покою душевному. Его естество тянется к природе, к одиночеству. “Мне кажется, в
каждом русском человеке есть что-то от отшельника...” Ведь “... крестьяне не
покидали своей земли никогда. Если же снимались с места, то на новые земли в
поисках счастья”.
ШАЛЯПИН. То-то мы с тобой скитаемся по миру в поисках счастья... И что же?
Много его? Я не нашел... Да и ты, похоже...
РАХМАНИНОВ. И я тоже... Ни блистательный успех, ни достаток... ничто...
ШАЛЯПИН. Чужбина... Я громко орал, что нет никакой ностальгии... Орал... А
думал...
РАХМАНИНОВ. Разлука с родиной... Ничего страшнее нет тоски этой... Чужбина,
говоришь... И мед в ней горек. И одиночество...
ШАЛЯПИН. Страшное безмерное одиночество...
Прислушиваются к музыке.
РАХМАНИНОВ. Ты никогда не жалел, что у тебя нет учеников?
ШАЛЯПИН. А ты?
РАХМАНИНОВ. Поговорили.
Музыка звучит все громче.
Много лет я испытывал стыд за то, как надул Глазунова у Танеева. Помнишь, я
тебе рассказывал, что сидел в другой комнате, когда он играл, а потом вышел и
исполнил, как свое новое произведение?
ШАЛЯПИН. Вот он тебе и отомстил, когда дирижировал твоей 1 симфонией.
РАХМАНИНОВ. (резко) Что ты такое говоришь, он просто ничего не понял в
моей музыке.
ШАЛЯПИН. Брось, не такой уж он дурак.
РАХМАНИНОВ. Не надо, Федя.
ШАЛЯПИН. Как хочешь.
РАХМАНИНОВ. Хочешь... Мне всегда хотелось спеть мелодию на фортепиано,
как поют голосом. Ведь мои возможности...
ШАЛЯПИН. Хочешь сказать - больше?
РАХМАНИНОВ. Что-то в этом роде. Я не скован дыханием. Мне это... не мешает
ни при исполнении на рояле, ни в оркестре.
ШАЛЯПИН. Хитрый барин!
РАХМАНИНОВ. А ты думал!
ШАЛЯПИН. Я просто глотку драл - думал ты!
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
РАХМАНИНОВ. Одно слово - носорог!
0
Где-то рядом ударили колокола. Они замолчали.
2 действие
Из колокольного звона возникают “Колокола” Рахманинова. Они некоторое
время слушают музыку.
РАХМАНИНОВ. “Колокола”... Совершенно мистический сюжет. Знаешь, а все
началось с получения анонимного письма!
ШАЛЯПИН. (смеясь) Поклеп на Наталью?
РАХМАНИНОВ. Типун тебе, басурман неотесанный.
ШАЛЯПИН. Ладно-ладно. Вскипел аж!
РАХМАНИНОВ. Перед самой войной... той еще. В 12 году над симфонией
работал... тяжело шло. План набросал, кое-что написал... а тут письмо... без
подписи... И просят меня... прочитать поэту Эдгара По... Автор решил, что она
идеально для меня подходит. Вот так. А теперь можешь рычать басом своим.
ШАЛЯПИН. Мистика какая-то... А ты не врешь?
РАХМАНИНОВ. Федя...
ШАЛЯПИН. Теперь я понимаю, почему ты так любишь “Колокола”.
РАХМАНИНОВ. Тут так сложилось все. Помнишь траурный финал у Петра
Ильича... Мне показалось, что... да и перевод Бальмонта уж очень хорош... Я
работал с каким-то лихорадочным жаром... страстно...
ШАЛЯПИН. А потом война... предчувствие?
РАХМАНИНОВ. Не знаю... не уверен. Может быть.
ШАЛЯПИН. Война мировая... беда мучительная... испытание...
РАХМАНИНОВ. Тогда “меня взяла жуть, и в то же время появилось тяжелое
сознание, что с кем бы мы ни воевали, но победителями мы не будем...” И Скрябин
умер... Я ведь виноват перед Сашей. Хоть и играл его, но все не то. Нет во мне его
нерва, его взвинченности. Да и раздражаюсь я. Вот мелодия, казалось бы, продли
ее, развей, закрепи. Так нет же! Он ее бросает ради другой, такой же мимолетной,
утонченной, недосказанной... Я понять не могу, откуда берется его мощь, его
экспрессия... Весь этот мистический замес его смыслов и символов.
ШАЛЯПИН. Это не твоя вина...
РАХМАНИНОВ. Молчи, молчи. А вскоре и Сергея Ивановича Танеева не стало.
Сиротство...
ШАЛЯПИН. Всем это отмерено, что же теперь...
РАХМАНИНОВ. Он ведь был для меня высшим судьей! Мудрец. Простой
мудрец! Чтобы ни делал - образец в каждом деянии. “Представлялся он мне всегда
той “правдой на земле”, которую отвергал пушкинский Сальери”.
ШАЛЯПИН. Не нравится мне все это,
РАХМАНИНОВ. Что не нравится?
ШАЛЯПИН. Все! Мы говорим о себе, как о замшелых пнях.
РАХМАНИНОВ. Чему удивляться... Боюсь проскочить... Чайковский боялся
надоесть, пропустить момент, когда надо вовремя уйти... Вот и я... Я чувствую себя
человеком прошлого века - я мыслю иначе, говорю, не так выстраиваю отношения...
ШАЛЯПИН. Да брось ты, Сережа, какой прошлый век? Ты человек телефона и
автомобиля. О чем разговор?
РАХМАНИНОВ. Возьми Стравинского, Прокофьева - рваный ритм, спрятанная
мелодия. Я все время в напряжении, когда слушаю их музыку. Всякий раз я
вынужден разгадывать некую тайну. Это какая-то... разодранная что ли музыка.
ШАЛЯПИН. Они ищут гармонию, но... стесняются?
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
1
РАХМАНИНОВ. Как ты это хорошо сказал - стесняются.
ШАЛЯПИН. Я бы и спел, но слишком много тайн. Мне до души не добраться.
Интересничание - это часто просто выбрыки от невозможности сказать настоящее.
Нет аргументов - хрясь кулаком по клавишам - вот вам мой вклад в историю музыки,
мое, так сказать, отличие от прочих. А если лбом - так это целое открытие!
РАХМАНИНОВ. Нет, ты не прав и слишком категоричен. Они пишут серьезную
музыку... Здесь не то.
ШАЛЯПИН. Что не то?
РАХМАНИНОВ. У них быстрота реакции другая. Восприятие мира что ли.
ШАЛЯПИН. А годы?
РАХМАНИНОВ. Я тебя на дуэль вызову! Дождешься!
ШАЛЯПИН. Все! Убедил, пережиток ты архаичный!
РАХМАНИНОВ. Вот видишь, а ведь мы ровесники. Что-то они такое знают про
время, чего мне не дано понять.
ШАЛЯПИН. Глупости! Возьми Мусоргского, что, скажешь он bel canto публику
развлекал? Он так понимал. Его душа так разговаривала. Когда кровь в жилах гудит
- это посильнее сладкой мелодии. Именно кровь, а не кишки!
РАХМАНИНОВ. Твоя правда. Устал я в прятки играть. Души хочется, а не
физиологии.
ШАЛЯПИН. Души ему охота... Я вот все вспомнить пытался... Мне же там
(показывает) делать особенно... Любовь свою первую... Не поверишь (со смешком)
- только Мефистофеля своего несчастного и вижу.
РАХМАНИНОВ. (улыбается) Грехи не отпускают?
ШАЛЯПИН. (показывает кулак) Только вид твой немощный меня останавливает!
(махнул рукой) Какие там грехи... у бедного певца. Я в том грешен, что не то все
сделал. Покалечить беса пришлось (грозит публике) Все эти блюстители салонных
приличий... Вместо холодных костей совершенно обнаженного тела, я вынужден был
штукатуриться и мазюкаться... (презрительно) приблизительная мораль!..
РАХМАНИНОВ. Ну что ты на публику кидаешься... Лучше нашей русской публики
я нигде в мире не встречал. Вот досада. Да-а...
ШАЛЯПИН. Европа сытая, а Америка...
РАХМАНИНОВ. Американцы - странная публика. Вроде детей малых - падки на
яркий блеск... (удивленно) они меня в джаз перекладывают... А по сути публика
противная и малосимпатичная...
ШАЛЯПИН. Что ты от них хочешь. Они гастролерами избалованы. Им подавай
обязательно что-то новенькое, необыкновенное. Вот и выдрючивается в Америке
наш брат, артист.
РАХМАНИНОВ. А в газетах обязательно отчет поместят - сколько раз на
поклоны вызывали. Это - мерило успеха.
ШАЛЯПИН. Если бы только успеха - так ведь и таланта! А... (махнул рукой) Что с
них взять - молодые и дикие. Вот погоди, они еще остальному миру начнут
диктовать: как жить, что петь, каких артистов любить, начнут художников учить
правильно творить...
Тихо звучит романс “Не пой, красавица...”
РАХМАНИНОВ. Не пугай! Художник должен просто заниматься творчеством...
ШАЛЯПИН. Ты настаиваешь?
РАХМАНИНОВ. Безусловно.
ШАЛЯПИН. Забыл уже, как музыкальные училища инспектировал?
РАХМАНИНОВ. (горячась) И не забыл вовсе. Я был... принципиален и ...
нелицеприятно конфликтовал с чиновниками...
ШАЛЯПИН. Остынь, не кипятись. Это я так... Тоскую... Господи... так бы и выл в
голос... На Волгу хочу... аль в Абрамцево... Помнишь Абрамцево... Как мы “Бориса
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
Годунова” репетировали!..
РАХМАНИНОВ. ...на берегу.
вырабатывал...
2
Ты
еще
голый
ходил,
поступь
царскую
Шаляпин схватил покрывало, запахнул вокруг торса и медленно стал
вышагивать по сцене.
ШАЛЯПИН. А то, как же! Во-первых: любил я это дело, а во-вторых: в царских-то
одеждах всякий дурак царем Борисом прикинется. А ты вот его нагишом осознай! В
самой что ни на есть его голой сути... тиранской... страдающей...
РАХМАНИНОВ. Да-а-а... силен и могуч...
ШАЛЯПИН. (сбрасывает покрывало) Вот те и да!
Они некоторое время слушают романс.
РАХМАНИНОВ. Хорош, стервец.
ШАЛЯПИН. Эх, молодость! Денечки горячие! Помнишь еще?
РАХМАНИНОВ. Как давеча было! “Солнечный удар” - прямо по Бунину. Здесь...
Рахманинов показывает на солнечное сплетение, тихонько звучит “Элегия”
Пружина... Как-то вечером стою посреди улицы... и земли не чую... Жизнь.
Бешеная жизнь осталась где-то позади. Исчезли куда-то извозчики, не стало слышно
топота копыт, детского смеха, криков торговок снедью, запахов... (медленно) Кто-то
лениво перебирал струны гитары. Вокруг образовалось безвоздушное пространство
полнейшей тишины. Ветер, казалось, и тот притаился за высоким зданием. Под
луной на земле причудливо замерли огромные тени деревьев. Я кружился, как
сомнамбула с закрытыми глазами, ощущая рядом с собой что-то теплое и надежное.
Ни забот, ни даже сквозняка мыслей - ничего не существовало. Плотная дымка
странной щемящей неги приняла меня. Пропали физические ощущения - не было
мышц, костей, не было тела. Только легкое пьянящее дыхание и эта нега, которая
обволакивала и затягивала в сладкий непонятный омут.
Я одновременно чувствовал себя мальчишкой, который ждет рождественского
чуда, и взрослым мужчиной в момент настоящего не придуманного счастья, и
мудрым стариком, благодарным судьбе за все дарованное и пережитое...
Но было еще что-то - невыразимое, необъятное, надвременное. Хорошо у
Чехова - “мировая душа”. Именно, мировая душа парила на крохотном пятачке
земли между березой и сосной в холодном свете то ли луны, то ли уличных
фонарей...
Господи! Благодать-то какая! - откуда-то из самой глубины медленно выплывали
слова и складывались в мысль. Я сначала просто выдыхал их вслух. Так ребенок
произносит “мама” - случайно и радостно. Еще ничего не осознавая, но ликуя уже от
самого процесса...
Жизнь! Как же ты хороша! Любая!
Вокруг возникали и пропадали цветные круги. Они клубились и меняли окраску.
А то становились мушками и падали сверху, словно снежные хлопья. Никакая сила
не могла бы заставить меня открыть глаза. Хотя я тогда точно знал, что этот мир
существует, пока тоскует гитара, пока не устанут ее струны...
ШАЛЯПИН. Сережа...
РАХМАНИНОВ. Как же связано все в жизни и неслучайно. И ты получаешь ровно
столько, сколько способен принять.
Это все - мое!
Это все - для меня!
Это все - я!
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
3
И в тот миг, когда вся вселенная сосредоточилась в этом бесконечном
“я”,
визгливый пьяный голос неверно затянул: “Вы сгубили меня, очи черные”.
ШАЛЯПИН. Убью!
РАХМАНИНОВ. (засмеялся) И томная гитара захлебнулась от этого
бессмысленного и грубого крика. Струны жалобно тренькнули, и все пропало.
Заждавшийся ветер лихо прошелся по кронам и созвал с меня шляпу. За спиной
щелкнул бич, и разухабистое: “Пашла-а-а-а-а!” - распороло воздух. Нега вздрогнула
и жалобно пружинкой свернулась в комочек. Спряталась... на донышке души.
Привычная жизнь проснулась и пошла дальше.
И это было так... хорошо, Федя.
Это было так... Я...
ШАЛЯПИН. Это у всех бывает: уши ватой закладывает, и пелена перед глазами.
Потом, правда, исчезает, - ходить надо, под ноги смотреть... Да... ходить. Вот ведь...
РАХМАНИНОВ. Так я влюбился. Да. Влюбился...Сколько прошло... А для гитары
я ничего и не написал... Так бывает...
ШАЛЯПИН. Еще есть время исправиться...
РАХМАНИНОВ. Время-то есть, а меня... нет...
ШАЛЯПИН. (сердито) Брось чушь нести! Подумаешь, вольно на дряхлость
сваливать...
РАХМАНИНОВ. (качает головой) Не прикидывайся, носорог, ты же понимаешь...
Вспомни, как у самого было?
ШАЛЯПИН. (прошелся гоголем) Я по молодости шалым был.
РАХМАНИНОВ. Не скромничай. Трогательно это - был!
ШАЛЯПИН. Ладно, тебе, старец. На себя погляди. Мне теперь негде
развернуться.
РАХМАНИНОВ. (хохочет) Брехня!
ШАЛЯПИН. Ну, брехня, но не вся. (почесал переносицу) Не помню, рассказывал
тебе, как меня Усатов бил?
РАХМАНИНОВ. За обед?
ШАЛЯПИН. За урок!
РАХМАНИНОВ. Не помню.
ШАЛЯПИН. Случилась история. Ну, ты понимаешь?
РАХМАНИНОВ. Романтическая?
ШАЛЯПИН. Не до занятий мне было. Урок не выучил - пришлось жульничать, скашиваю глаза, чтобы ноты читать... (показывает) А Усатов приметил да и встал
между мной и роялем. Петь нечего, я и замолчал. Он меня палкой по загривку бьет и
приговаривает: “Лодырь, бездельник!”
РАХМАНИНОВ. (смеясь) Носорог ты порядочный, учеба такое дело, что без
тумаков до сознания не доходит.
ШАЛЯПИН. Вот тебе и вся любовь.
Звучит русская народная песня “Из-за острова на стрежень”.
РАХМАНИНОВ. Хорошо-то как...
ШАЛЯПИН. Лепота-а-а!
РАХМАНИНОВ. А помнишь то лето... на даче...
ШАЛЯПИН. Которое?
РАХМАНИНОВ. В каком же это было году? Ты еще перед зеркалом вертелся...
ШАЛЯПИН. А-а-а...
Шаляпин изображает пьяного гармониста. Он разворачивает гармонь, еле
удерживаясь на ногах, потом сворачивает, пальцев ему явно не хватает. Вот его
волокут за шиворот, он не устоял и падает в лужу. Не долго думая, умывается
грязной водой и орет что есть силы: “Не пойду в участок, нет у тебя таких
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
4
правов, ваше благородие!”
Рахманинов хохочет.
А Шаляпин уже прихорашивается перед зеркалом. Изображая даму, пудрит
щеки и надевает вуалетку, пряча второй подбородок. После церемонно шагает,
плавно покачивая бедрами и оглядываясь на Рахманинова, словно завлекая.
РАХМАНИНОВ. (смеясь) Полно, Федор, достаточно.
Но Шаляпин уже распалился. Вот он уже истово молится в церкви, - старушка
бьет лбом поклоны и исподтишка почесывает то нос, то спину.
РАХМАНИНОВ. Как насмешил ты меня!
ШАЛЯПИН. А Дона Базилио помнишь?
РАХМАНИНОВ. Теперь-то ты можешь рассказать, как он у тебя вырастал?
Шаляпин оглянулся, заметил пальто Рахманинова и надел его. После присел
на корточки, схватился руками за длинные полы и быстро пошел. Одновременно
он медленно поднимается с колен и так же медленно опускает полы пальто. Если
“Из-за острова на стрежень” не хватает, то можно добавить “Очи черные”.
РАХМАНИНОВ. (смеется и хлопает в ладоши, как ребенок) Покажи еще, я не
понял! Еще, Федя!
Шаляпин снова показывает.
Вот утешил, так утешил! Теперь уж никто так не утешит...
ШАЛЯПИН. (щедро) Пользуйся моей добротой.
РАХМАНИНОВ. А ты все такой же... Таким я тебя люблю.
ШАЛЯПИН. Любил. Любил, Сережа.
РАХМАНИНОВ. Нет. Люблю. Ты у меня всегда здесь (показывает на сердце)
ШАЛЯПИН. Там у тебя всякого дерьма полно.
РАХМАНИНОВ. Не без того.
ШАЛЯПИН. (недоверчиво) Ты, небось, и Стейнвэя любишь?
РАХМАНИНОВ. Ревнуешь?
ШАЛЯПИН. Конечно, как можно любить обслуживающего тебя сноба.
РАХМАНИНОВ. (укоризненно) Стыдно, Федя, тебе не положено...
ШАЛЯПИН. Не ты положил, не тебе... (махнул рукой) Двурушник ты, братец!
РАХМАНИНОВ. Еще какой!
ШАЛЯПИН. А признайся, лучше меня никого нет!
РАХМАНИНОВ. (клятвенно) А в этом я только под пыткой признаюсь!
Смеются и обнимаются. Звучит “Вокализ (лучше, если это будет женский
голос).
ШАЛЯПИН. Кончаемся мы. Кончились уж почти. Куприн (показывает) там,
Дягилев, Павлова, Станиславский...
РАХМАНИНОВ. Бунин остался, Миша Чехов, Фокин...
ШАЛЯПИН. Остались... Сами-то остались, а корней - нет...
РАХМАНИНОВ. Корней нет... И желания творить тоже нет.
ШАЛЯПИН. Как ты можешь так говорить?
РАХМАНИНОВ. Я так живу нынче.
ШАЛЯПИН. (горячо) Это преступление! Преступление перед будущим!
РАХМАНИНОВ. А тебе можно так горячиться?
ШАЛЯПИН. А мне теперь все можно! Ты меня не заткнешь! Ты должен сочинять!
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
5
Обязан! Надо держаться! За всех за нас! Не смей! Есть книги, ноты, граммофонные
записи, черт тебя задери, наконец!
РАХМАНИНОВ. (тихо) А мне надо всего-то по Тверской пройтись, колокола
послушать у Андроникова монастыря, в булочную к Филиппову зайти, на
Пречистенку...
ШАЛЯПИН. ... мимо Дворянского собрания к Большому театру завернуть...
РАХМАНИНОВ. ... у консерватории постоять... И не могу я без Ивановки. Только
и делаю. что заставляю себя привыкнуть...
ШАЛЯПИН. (обнимает его) Прости, Сережа, я не хотел, просто, так
получилось...
РАХМАНИНОВ. Да, так... Не получается у меня, Федя, никак не получается...
Сытый... а...
ШАЛЯПИН. ... не поется, я знаю, знаю...
Звучит отрывок из 3 фортепианного концерта. Они молчат. Рахманинов
снимает пальто с Шаляпина и вешает его на плечики. После решительно идет к
Шаляпину.
РАХМАНИНОВ. (наиграно весело) А помнишь, как мы снимали кино!?
ШАЛЯПИН. Рассказывай-рассказывай!
РАХМАНИНОВ. Наташа замечательно орудовала маленьким кодаком.
ШАЛЯПИН. Так уж и замечательно!
РАХМАНИНОВ. (твердо) Моя жена все делает замечательно! Это твои
басурманы все испортили!
ШАЛЯПИН. (хохотнул) Точно! Федька и Борька!
РАХМАНИНОВ. То-то же! Это я - как финансово пострадавший - подтверждаю!
Твои олухи только пакостили.
ШАЛЯПИН. (смеясь) Хотя могли бы для истории и постараться.
РАХМАНИНОВ. Ой ли! Им перед Мишей Чеховым не терпелось выпендриться.
Не кино, а мазня получилась!
ШАЛЯПИН. (мечтательно) А помнишь, как от костра пахло...
РАХМАНИНОВ. Федя!.. (вытирает глаза)
ШАЛЯПИН. Это просто дым... прошлогодний...
Звучит отрывок из “Острова мертвых” Шаляпин вздрогнул.
Не к столу быть помянуто... Все спросить тебя хотел, да времени не хватило...
Чего ты на этом “Острове мертвых” потерял?
РАХМАНИНОВ. Скоро узнаю...
ШАЛЯПИН. (отмахнулся от него) Странный ты, Серега. Как можно было... Я
когда увидел Беклина, даже не поверил, что этим можно было увлечься.
РАХМАНИНОВ. Понимаю тебя. Я ведь был ошеломлен черно-белой гравюрой.
Этакая махина мне представилась: мятущееся угрюмое море, огромная скала с
пустыми глазницами в камне, темные кипарисы, одинокая лодка... Абсолютный
мрачный покой. Всеобщий фатум... Круговорот такой - смерть-жизнь, может, снова
жизнь...
ШАЛЯПИН. Да уж, терпкая мистика для пугающихся дам...
РАХМАНИНОВ. И человек - песчинка перед вечностью...
ШАЛЯПИН. Нет, что ни говори, а на земле лучше, можешь, мне поверить!
Цветочки-лепесточки... Духомань!
РАХМАНИНОВ. (просто) Я тебе верю.
Звучит романс “Сирень” в фортепианной обработке.
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
Сирень, моя сирень, запах весны пряный... Далекий... Люблю копаться 6
в земле.
ШАЛЯПИН. Как же, помню как ты помещиком стал. (подначивая) Решил
коренным образом изменить все по науке - технику накупил, носился по 50 верст...
РАХМАНИНОВ.
Поля
вокруг,
леса,
одиночество...
Наша
природа
необыкновенная - простая такая и...
ШАЛЯПИН. Родная... Без всякого пафоса - грустная, торжественная... И ничем
это не заслонить и не извести.
РАХМАНИНОВ. Благословенное высокое небо. Эх, здесь такого воздуха не
бывает...
ШАЛЯПИН. Это мы уже не те.
РАХМАНИНОВ. И мы тоже. (осторожно) Скажи, Федор, там... на кладбище... у
тебя была земля? И я не знал.
ШАЛЯПИН. А про такое не говорят... Да, я забрал с собой... из России... чтобы
было что положить в могилу...
РАХМАНИНОВ. Как монетку... Бросить, чтобы вернуться... Ты вернешься, Федя.
(убежденно и горячо) Я... знаю, я чувствую, что ты - Шаляпин Федор Иванович великий артист земли русской - вернешься на родину... А я... я останусь... У меня
земли нет... (беспомощно) не взял... (Шаляпин сделал движение навстречу) Знаешь,
трудно тянуться к солнцу, когда корни сухие. И ничто их не укрывает. Земля-матушка
далеко, а эта... Эта другая. У нее свои сыны...
ШАЛЯПИН (убежденно) Таких, как мы, здесь не будет. Асфальта больно много.
РАХМАНИНОВ. Феденька, а что собственно мы из себя представляем, что знаем
о своих душевных потребностях и возможностях?
ШАЛЯПИН. Спросил, так спросил!
РАХМАНИНОВ. (улыбнулся) Это не я спросил. Мне отвечать пришлось недавно
репортеру ушлому.
ШАЛЯПИН. Ответил?
РАХМАНИНОВ. Помнишь “Крыжовник” у Чехова?
ШАЛЯПИН. Это где “... сколько аршин земли нужно человеку для счастья?”
Антон Павлович еще Лику Мизинову этим крыжовником дразнил...
РАХМАНИНОВ. Я никак не мог понять, зачем ему понадобился кислющий
крыжовник, как мечта.
ШАЛЯПИН. Он мудрец, а может, мечту не выбирают?..
РАХМАНИНОВ. Именно. Цвет, запах, внешний вид... - все это имеет ценность
для других... Люблю Чехова. Все у него люблю. Мне это близко - такое родное,
щемящее. И светлая лирика, и грустный юмор, и умный скепсис, и природа, и жизнь.
Все - правда и изумительная музыкальность...
ШАЛЯПИН. Бедная русская душа... Неприкаянная. Ждет все... а спроси - чего? И
сама не понимает.
РАХМАНИНОВ. Да и понимает - не скажет. Как же я мог объяснить этому
молодому проныре, что я про себя знаю?
ШАЛЯПИН. И ты конечно же...
РАХМАНИНОВ. Сказал, что мечтал стать музыкантом и всю жизнь работал в
этом направлении.
ШАЛЯПИН. А я бы добавил: “Мечтал стать музыкантом, а стал...”
РАХМАНИНОВ. Федька!
ШАЛЯПИН. ... великим музыкантом.” Таким, как я!
РАХМАНИНОВ. Да, носорожище, ничто тебя не изменит!
Звучит отрывок из “Вариаций на тему Паганини”.
ШАЛЯПИН. Куда уж! Жизнь не смогла, а этой (показывает смерть с косой)
старухе досталось!...
РАХМАНИНОВ. Зачем ты так.
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
7
ШАЛЯПИН. Брось, Серега. Это я при жизни все косой боялся. А как задыхаться
начал... Представляешь, певец, а дышать нечем... Я так устал в последние годы...
Ведь все жилы... как на дыбе. Всю жизнь страх зудел... (показывает) вот тут, под
ложечкой... - а как петуха пущу или глотка застынет... А... Не жалею ни о чем!
Славно пожил!
РАХМАНИНОВ. А я вот думаю... судьба... как она... все ли было известно с
самого начала? В детстве?.. В доме могло не оказаться рояля... и еще потом...
тысячи всяких “могло”...
ШАЛЯПИН. Брось. Что ты себе голову морочишь? Теперь-то...
РАХМАНИНОВ. Я всю жизнь чего-то ждал. Все время что-то происходило, что-то
не происходило. И надо было взваливать ответственность на себя и волочь ее...
ШАЛЯПИН. Конечно, хотелось бы пожить радостно. Но это уже история. А она
легкой не бывает... В результате проволокло нас мордами по булыжникам... И не в
революции той жуткой дело было. Это как курьерский поезд - если ты у него на пути,
- то либо под колеса, либо запрыгивай и цепляйся зубами хоть за воздух.
РАХМАНИНОВ. Наверное, ты прав. Кончились легкие времена у истории, если
принимать решение приходится каждый день.
ШАЛЯПИН. Ты потому на старости снова концертировать взялся? Боль гонит?
Или еще что гложет...
РАХМАНИНОВ. Из дома бегу...
ШАЛЯПИН. Я так и думал.
РАХМАНИНОВ. Сил нет терпеть... мизинцы, спина...
ШАЛЯПИН. А Наташа знает? Или, как всегда, промолчал?
РАХМАНИНОВ. (махнул рукой, взял ноты) Вру через раз... Надо бы инструмент
проверить... (положил ноты обратно на стол) И на это сил нет... А еще целый
концерт играть.
ШАЛЯПИН. Неужели нельзя это все уже закончить. Подумал бы о собственном
здоровье... Сколько можно?
РАХМАНИНОВ. Жизнь идет, семья... Мне уж немного осталось... Да я щажу себя,
стараюсь не включать в программу техничные виртуозные вещи... Ты отлично
выглядишь.
ШАЛЯПИН. А про тебя такое не скажу, дипломат... Да тут все так выглядят.
Только не торопись завидовать.
РАХМАНИНОВ. Устал. Смертельно устал. Все равно.
ШАЛЯПИН. Молчи, Серега. Терпи. Хочешь, расскажу про будущее? Чего
молчишь?
РАХМАНИНОВ. Теперь не хочу. Извини. Какое уж там будущее. У меня все есть.
Стейнвей снова на неделе рояль прислал... А жить, Феденька, нечем. Наташа,
дочки, внуки... А остальное - липкая беспролазная тоска...
Совсем тихо звучат “Симфонические
становится все громче и громче.
танцы”.
Постепенно
музыка
Война, Федя. Со всех сторон надвигается война. К нам подбирается...
ШАЛЯПИН. Знаю.
РАХМАНИНОВ. Я за Москву боюсь... Неужели ничего нельзя сделать? Неужели
их никто не остановит?
ШАЛЯПИН. Как можно остановить слепой мужской инстинкт: твоя баба лучше отобью, твоя каша вкуснее - отниму, твои хлеба выше - спалю?..
РАХМАНИНОВ. Крапива, Федя, крапива...
ШАЛЯПИН. А... все едино. Тесно в своем дому - подавай соседский.
РАХМАНИНОВ. Земля такая большая - а все толкаемся...
ШАЛЯПИН. Лишнего хочется!
РАХМАНИНОВ. Ведь это - страдания, кровь...
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
8
ШАЛЯПИН. Тем более.
РАХМАНИНОВ. Господи, прости нас... как же жить?
ШАЛЯПИН. Как и жил, - честно!
РАХМАНИНОВ. Не надо, не говори. Я их видел... в Австрии. Их можно только
убить - сами не остановятся. Сумерки надвигаются на мир, Федя. Сумерки в крови.
Музыка звучит громко и властно. Шаляпин смотрит на часы Рахманинова.
РАХМАНИНОВ. Торопишься?
ШАЛЯПИН. Пора уже.
РАХМАНИНОВ. Еще?..
ШАЛЯПИН. Мы потом договорим. Ничего недосказанного не оставим. Успеем.
РАХМАНИНОВ. Я только одного боюсь, что мало успел для пропаганды русской
музыки...
ШАЛЯПИН. (горько) Не в нас дело. Никто все равно любить нашего брата не
будет. Восторгаться, ужасаться, бояться, ненавидеть, опасаться... Да! А любить?
Никогда! Непонятные мы! Слишком широкие для стандартного западного человека,
у которого все по полочкам: осьмушка души, осьмушка подлости, осьмушка заботы...
и мили алчности, амбиций и собственной тупоголовой непогрешимости! А уж как они
уверенны в своих грошовых гуманитарных ценностях!.. Только при удобном случае
разменяют их, не глядя, на хрустящие купюры... И все это под трескотню о своей
цивилизованности. И нас - увальней - к тому же приучить хотят... А мы не
приручаемся! Вот (показывает большой кукиш) накося-выкуси... Нам их рамки только на макушку и годятся. Да и то маковке тесно - давит с непривычки! И все
Петр наш постарался. Все зло с кофея и табака!
РАХМАНИНОВ. (смеясь) Ты еще ему картошку помяни! Какой пафос пропадает!
И как тебя там (показывает наверх) держат?
ШАЛЯПИН. Да что тебе известно, про то, где меня держат (осекся)... Вот поди с
тобой поспорь!
РАХМАНИНОВ. Как был ты бунтарем - так и остался!
ШАЛЯПИН. (грозно) Наглая мерзкая ложь! Ты - старый мелкий пакостник! Хоть и
великий музыкант...
РАХМАНИНОВ. (протестующе) Федя, побойся Бога! Тебе уже нельзя...
ШАЛЯПИН. Молчи, маэстро! (указал пальцем на землю) Все нельзя - здесь!
Недаром мечтал я о Стеньке Разине. С его звериным чутьем, с его удалью, с его
тоской по лучшей доле... К Горькому приставал, к Глазунову, в кино хотел сыграть...
Я бы показал, как разбойничает ухарство. Как самозабвенно эта стихия поднимает
да и бросает в пучину “нашу родную мать - Россию”! Не персидскую красавицу “подарок от донского казака” - родину... Война, Сережа, вечная война. Она от века
над душой русской стоит...
РАХМАНИНОВ. (с надеждой) Сдюжим?
ШАЛЯПИН. А куда денемся!
РАХМАНИНОВ. (крестится) Слава Богу... (торопливо) Я все хочу припомнить,
какие мы были молодые...
ШАЛЯПИН. Не выходит?
РАХМАНИНОВ. Нет. Я тебя все время вижу... С той нашей... последней
встречи... как ты... задыхался. Говорил медленно...
ШАЛЯПИН. Дышать было тяжело. Помню. Какая ирония судьбы - меня подвело
мое дыхание. Всю жизнь горлом зарабатывал - вот оно и устало... Я так хотел
написать книгу... (помахал книгой и спрятал ее в пиджаке) Другую книгу... для
артистов. Про сценическое искусство...
РАХМАНИНОВ. Я тоже, когда уйду, напишу книгу... о Шаляпине...
ШАЛЯПИН. Брешешь, как шелудивый пес... (взял руки Рахманинова в свои,
погладил) А, впрочем, от тебя всего можно ждать... Я уже ничего не напишу,
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
1
9 Эх, не
Сережа... Да и ты... Не надо. Не надо никакой книги. Не пиши! (горько)
удалось помереть на сцене... (мечтательно) А как было бы здорово!.. Все!
Кончилась эпоха Шаляпина! Некому больше... ухну-уть! Прощай...
Шаляпин отпускает руки Рахманинова и начинает отходить к кулисам.
Прощай... (вернулся, убежденно и тихо) Но я тебе скажу еще... Не прав ты. Ты
не прав, Сережа... Ты ошибаешься. Не закончится русское искусство... Никогда...
Пока мы... живы! Пока нас помнят! Пока жива Россия-матушка... Народятся еще...
Звучит 4 концерт для фортепиано с оркестром. Шаляпин быстро подходит к
столу, берет концертную бабочку и надевает ее на Рахманинова.
РАХМАНИНОВ. (торопливо) Федя, я...я...
ШАЛЯПИН. Сережа, ты иди, отыграй концерт, а потом я тебе расскажу про все.
РАХМАНИНОВ. Я только надеюсь, что нас пощадит память.
ШАЛЯПИН. Память...
РАХМАНИНОВ. Знаешь, я в детстве мечтал залезть на высокую пушистую ель,
которая росла перед домом в Онеге, и посмотреть с вершины на всю землю...
ШАЛЯПИН. Да ты ее и так всю видел.
РАХМАНИНОВ. Нет, с высоты... как ты теперь...
ШАЛЯПИН. У меня нет таких слов...
РАХМАНИНОВ. А сейчас мечтаю оказаться лишь в одном месте.
ШАЛЯПИН. Там... в Ивановке?
РАХМАНИНОВ. Да. Самое неприметное и самое прекрасное место на земле...
Глаза закрою - и запах сирени чудится... Так бы и умылся росой высоких сиреневых
кустов...
ШАЛЯПИН. Чтобы слез не было видно? Чего молчишь?
РАХМАНИНОВ. (глухо) Нам тут лежать?
ШАЛЯПИН. Меня перенесут.
РАХМАНИНОВ. А меня... Федя... а меня?
Слышны громкие аплодисменты.
ШАЛЯПИН. Твой выход, маэстро... Иди... Их надо уважать...
РАХМАНИНОВ. Ты меня подождешь?.. Скажи, не уйдешь?..
ШАЛЯПИН. Не торопись, у тебя еще есть время...
Шаляпин быстро подходит, снимает бабочку с Рахманинова и воровато
прячет ее в свой карман.
Одним исключением больше - одним меньше... Сыграй для меня любимый
прелюд...
Они обнимаются. Аплодисменты усиливаются. Звучит “Прелюдия до-диез
минор” (op. 3 № 2). Медленно гаснет свет.
Автор рекомендует в музыкальном оформлении спектакля по возможности
использовать подлинные записи С.В. Рахманинова и Ф. И. Шаляпина, но не
настаивает.
Цитаты - подлинные тексты героев пьесы.
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000
2
январь-апрель 2000 года
0
Зарегистрировано в РАО
№ 4206 от 14.06.2000
Кузнецова Елена Юрьевна
Москва
тел., fax - (945) 752-2011
8-903-978-05-48
www.
e-kuznecova.msk.ru
e-mail
ekyznetsova@mail.ru
ekuznecova@list.ru
© Музыка в сумерках. Кузнецова Е.Ю. 2000