Уголовно-правовая оценка действий соисполнителей

Швец В.В.
студентка 4 курса юридического факультета
ГОУ ВПО «Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина»
Научный руководитель:
ассистент Миронов В.И.
Уголовно-правовая оценка действий соисполнителей преступления, совершаемого по
смешанным мотивам.
Между уголовно-правовыми нормами существуют закономерные, базирующиеся на
системности права связи, которые в литературе предлагают именовать как функциональные1.
Выявление и установление таких связей имеет важное значение для правильного понимания
и применения закона, в том числе при квалификации преступлений. Без учета
функциональной связи, существующей между нормами Общей и Особенной частями УК РФ,
невозможно установить признаки того или иного состава преступления. И хотя далеко не во
всех случаях в процессуальных документах ссылаются на нормы Общей части (согласно
проведенному нами опросу среди следователей НЧ МРСО СУ СК при прокуратуре РФ по
РТ, непосредственно при вынесении решений по тому или иному уголовному делу или
проверки сообщения о преступлении указываются ст. 30, 33, 37, 75, 76, 78) из этого, однако,
не следует, что они не используются вовсе. Особое значение имеет при квалификации
преступлений выявление и учет функциональных связей, существующих при конкуренции
уголовно-правовых норм2.
К понятиям функциональных связей и конкуренции уголовно-правовых норм мы
обращаемся неслучайно, поскольку в данной работе перед нами поставлена цель показать те
зависимости, возникающие в процессе квалификации преступления, от которых напрямую
зависит итоговый результат – окончательная юридическая оценка совершенного деяния в
конкретном уголовном деле. В предмет нашего исследования включены одновременно
несколько сложных для правоприменительной практики вопросов – соучастие в
преступлении, конкуренция мотивов преступного поведения, процесс квалификации при
соответствующих условиях. Рассмотрение данных явлений в их функциональной
взаимозависимости позволит выработать единообразный подход к разрешению наиболее
сложных вопросов, возникающих на практике в процессе уголовно-правовой оценки
действий соисполнителей преступлений, совершаемых по смешанным мотивам.
Первое, что необходимо пояснить, в чем проявляется взаимосвязь указанных нами
явлений в конкретном преступном деянии и как оно оказывает влияние на его юридическую
оценку. Большое значение, которое придается субъективным признакам деяния в
определении конкретных составов преступлений, — одна из характерных черт ныне
действующего уголовного законодательства. Субъективные признаки состава преступления,
в частности мотив и цель, играют немаловажную роль в разрешении проблемы соучастия.
Особая форма деятельности, обусловленная волевыми усилиями нескольких лиц,
несомненно, накладывает свой отпечаток на характер причинной и виновной связи в случаях
совершения преступления в соучастии.
Вместе с тем отсутствие в законе непосредственного упоминания о мотиве и цели
действия не всегда означает, что эти признаки перестают быть элементами состава
преступления при соучастии. «Состав преступления, — отмечает В. Н. Кудрявцев, — шире
текста диспозиции. Его содержание может быть определено лишь в результате анализа
системы норм действующего уголовного законодательства». При рассмотрении проблемы
Чирков А.П. Функциональные связи уголовно-правовых норм и квалификация преступлений// // Актуальные
вопросы уголовного права, процесса и криминалистики. Сборник научных трудов. – Изд-во Калинингр. унивта. – 1998. – С. 3-7.
2
Иногамова-Хегай Л.В. Понятие конкуренции уголовно-правовых норм // Правоведение. -2001. - № 2. - С. 133146.
1
квалификации преступлений по мотиву их совершения нельзя не остановиться также на
вопросе о «конкуренции» мотивов3. Вопрос ставится так. Могут ли в одних и тех же
общественно опасных действиях человека совмещаться одновременно несколько разных
мотивов? И если такое совмещение возможно, то как должна определяться оценка и
квалификация совершенного преступления? Для квалификации действий соисполнителей это
особенно важно, поскольку между ними совершенно иные психологические связи, нежели в
сложном соучастии.
Следует отметить, что некоторые формы соучастия, в которых каждый соучастник
своим поведением оказывает непосредственное содействие наступлению преступного
результата (преступное сообщество), не вызывают каких-либо трудностей в установлении
причинной связи как объективного условия уголовной ответственности. В этом случае
каждый соучастник, непосредственно воздействуя на объект, тем самым совершает действие,
имеющее причинное значение и образующее объективную сторону того или иного
преступления. Наибольшая сложность на практике в решении этого вопроса возникает при
квалификации совместной преступной деятельности нескольких лиц, а именно при простой
форме соучастия - соисполнительство. Во многом это объясняется сложностью такого
феномена, как совместная преступная деятельность, многообразием ее форм проявления.
Однако не последнюю роль здесь играет и нестабильность судебной практики, противоречие
ее в ряде случаев положениям теории соучастия, а также несоответствие теоретических
положений потребностям борьбы с преступностью.
Законодатель
не
дает
определения
понятиям
«соисполнительство»
и
«соисполнители». Однако путем выявления функциональных связей между нормами о
соучастии можно прийти к выводу, что, по сути, законодатель считает, что группа лиц это и
есть соисполнительство (ее образуют два или более исполнителя без предварительного
сговора). А если идти дальше, то группу лиц по предварительному сговору также можно
рассматривать как соисполнительство, на той же позиции стоит и Пленум ВС РФ.
Часть 1 ст. 34 УК РФ устанавливает, что ответственность соучастников преступления
определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении
преступления. На наш взгляд, это значит, что необходимо дифференцированно подходить к
каждому из соисполнителей при анализе его роли и степени участия в конкретном уголовном
деле, что в итоге должно быть отражено и в квалификации. В нашем случае, мотив, которым
руководствовался каждый из соисполнителей, должен быть учтен органом предварительного
следствия и судом в оценке его преступного поведения.
Если рассматривать ситуацию, когда исполнителем преступления было одно лицо, то
даже судебная практика свидетельствует, что в содеянном нередко основной мотив,
толкнувший лицо на противоправное поведение, дополняется и осложняется иными
чувствами, побуждениями и личными отношениями, не одинаковыми как по своему
значению, так и по той роли, которую они играют в укреплении решимости совершить
преступление4.
Однако несколько иная ситуация, когда мы имеем дело с несколькими
исполнителями. Здесь именно смешанные мотивы и затрудняют возможность правильно
судить о направленности общественно опасных действий группы; они вызывают
наибольшую сложность в определении характера совершенного деяния и в квалификации
преступления, поскольку мы имеем дела с разными субъектами и совершенно иной
психологической связью между ними. Необходимо точно определиться какое значение
Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. – Изд-во КГУ. – Казань, 1968. – С.17-30.
К примеру, нанесение побоев потерпевшему из личной неприязни (если данный мотив орган
предварительного следствия и (или) суд признают доминирующим) позволит квалифицировать деяние по ч. 1
ст. 116 УК РФ, а не по п. «а» ч. 2 ст. 116 УК РФ. С другой стороны, мотивы, характерные для преступлений
против личности, могут дополняться другими побуждениями, например, применение насилия ввиду неприязни
к личности как к представителю власти, в связи с исполнением им своих обязанностей, будет
квалифицироваться по ст. 318 УК РФ.
3
4
может иметь выявление доминирующего мотива при квалификации действий соисполнителя
в юридической оценке их действий. На практике подобные ситуации наиболее часто
возникают при квалификации преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 111 УК РФ. Так 72 %
следственных работников убеждены, что по данной категории дел нет смысла в
дифференцированном подходе к определению мотива каждого из соисполнителей,
поскольку совершение преступления в составе группы в данном случае не имеет
субъективных связей, а является способом совершения преступления. И действительно, если
имеет место соисполнительство, то конструкция состава ч. 4 ст. 111 УК РФ охватывает и
мотивы и групповой способ совершения, но надо учесть, что законодателем он
сконструирован как состав с двойной формой вины. Иная ситуация, к примеру, при
квалификации действий соисполнителей по составу ч. 2 ст. 117 УК РФ. Здесь наряду с
групповым способом совершения преступления, фигурируют мотивы как квалифицирующие
обстоятельства. В данном случае одновременно возможно вменять и групповой способ
совершения преступления, и соответствующий мотив. Но, специфика соисполнительства
такова, что побуждения отдельного исполнителя могут не совпадать с мотивами другого,
каждый из них может руководствоваться при реализации преступного умысла своими
потребностями. Согласно данным опроса студентов юридического факультета НЧФ КГУ 59
% из них убеждены, что необходимо вменять сразу несколько мотивов, если имеет место
полимотивированность. Между тем, работники следствия 73 % считают, что вменять
необходимо всем участникам группы лишь тот мотив, который ими всеми осознавался и
являлся для них связующим звеном. Мы считаем, в приведенном примере, чтобы разрешить
конкуренцию мотивов между соисполнителями, правоприменителю достаточно установить,
как распределить квалифицирующие обстоятельства между ними. Если среди отягчающих
ответственность мотивов есть такие, которые обусловили действия всех соисполнителей,
они, безусловно, вменяются наряду с групповым способом совершения преступления. Это
объясняется тем, что группа лиц во многом случайная, ситуативная группа, члены которой
приняли решение о совершении совместного преступления в силу того, что оказались вместе
в данном месте, в результате внезапно возникшей ситуации. Некоторые члены такой группы
принимают участие в совершении преступления из чувства солидарности, в то время как
объединение их в группу носило совсем другие, не преступные цели, а к примеру, для
совместного проведения досуга, удовлетворения потребности в общении. В такой группе
отсутствуют четкие психологические и функциональные связи, в них не выделяется лидер,
решения принимаются коллективно, на фоне конкретной ситуации, под влиянием эмоций,
без продуманного плана5. Но нередко даже в такой ситуации у одного из соисполнителей
может возникнуть отличный от коллективного мотив поведения, в таком случае, мотив
присущий конкретно ему, должен вменяться наряду с коллективным мотивом преступления.
Так, возможна квалификация по п.п. «г», «д», «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ. По такому пути и идет
судебная практика6.
Таким образом, субъективная связь соисполнителей в определенных случаях
проявляется по-разному. Полимотивация здесь имеет объективную форму выражения, она
может носить односторонний характер и ограничиваться сознанием и одобрением намерений
и содержаний действий всех соисполнителей (в этом случае их усилия подчинены общей
воли и им вменяется соответствующий мотив поведения наряду с групповым способом
исполнения), но она не создает единой вины. Конкретное содержание и проявление мотивов
как элементов субъективной стороны у отдельных соисполнителей может быть различным,
они могут преследовать и свои собственные цели, интересы. Когда мы имеем несовпадение
мотивов (а равно и несовпадение целей) соисполнителей, необходимо учитывать, что ряд
мотивов могут быть только внешне связаны с совершенным преступлением и не оказывать
никакого влияния на его характер и содержание, на волю соисполнителей, тогда они не
Быков В. Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору // Законность. – 1999.– № 3. 7.
Обобщение судебной практики по делам о хулиганстве, умышленном причинении из хулиганских побуждений
тяжкого, средней тяжести вреда и анализ карательной практики за 2006 год // дело № 1-477/06.
5
6
вменяются всем соисполнителям, а только тем, на стороне которых они имеются. Если среди
личных мотивов есть такие, которые отягчают общественную опасность совершенного
деяния и повлияли на волю соисполнителя, необходимо вменять их только ему. Однако если
мотив и цель, которым руководствовался один из соисполнителей, совершая преступление,
является признаком состава либо квалифицирующим, то они подлежат вменению и другим
соисполнителям, если они ими либо разделялись, либо охватывались их умыслом.
Действия соисполнителей в соответствии с ч. 2 ст.34 УК РФ должны быть
квалифицированы только по ст. Особенной части без ссылки на ст. 33 УК РФ, а это значит,
что возможен дифференцированный подход к каждому соисполнителю, что поможет
наиболее полно отразить его роль и фактическую степень участия в совершенном
преступлении, оценить его действия индивидуально, без формального распространения на
него обстоятельств объективного характера. Необходимо обратить внимание
правоприменителей на данные особенности и внести ряд пояснений в постановления
Пленума ВС РФ с целью единообразного применения норм УК РФ в части квалификации
действий соисполнителей преступления, совершаемого по смешанным мотивам.