12._MV_i_priroda_ee_kulta_poln._24_tyis
advertisement
УДК 32. 019.5 Ставицкий А.В. Мифологизация власти и природа ее культа Stavitskiy A.V. Mythologization of Power and Nature of Its Cult В статье анализируются проблемы формирования мифологии власти, исследуются причины, цели и характер культа власти, его природа и значимость для политического развития общества и государства. Каждая политическая система, каждый режим не может существовать сам по себе вне общества, не отражаясь постоянно в сознании миллионов людей. Каждое существенное и значимое для общества действие власти отражается, комментируется и оценивается на разных уровнях общества, с разных позиций и интересов. Эта оценка воплощается в отношении людей к той власти, которая ими руководит. Но поскольку процесс отражения политических процессов всегда субъективен и нередко иррационален, созданные в общественном сознании образы могут иметь мало общего с реальной политической действительностью. Они превращаются в мифы - стихийно или сознательно созданные образы власти и ее реальной политики, ставшие, в силу своего влияния на людей, более реальными для них, чем то, что они отражают. Сам же процесс отражения обществом политической реальности есть процесс непрерывного мифотворчества, а задача власти – придать этим мифам соответствующую форму и необходимое направление. В политических мифах равно нуждаются и общество, и государство. Для одних людей они являются «лучом света в темном царстве», для других – словом «правды», открывающим глаза на реальную действительность, третьим они помогают не только по-особому воспринимать мир, но и дают программу его преобразования. Мифы могут носить положительный или отрицательный, характер, но массы нуждаются в позитивном восприятии мира и, если власть не способна подать себя с этой стороны, то общество само найдет себе позитивный образец, с которым и будет связывать свое будущее существование. И тогда падение старого политического режима станет неизбежным. Отсюда вытекает печальный в своей циничности факт: не тот правитель плох, который в своей политике нечестен и несправедлив, но тот, который в своих действиях неэффективен. Сам же характер действий того или иного правителя зависит от времени, в котором он действует, и от менталитета того народа, в отношении которого он эту власть осуществляет. Получается, проблема не в том, что политик делает, а как его поступки воспринимаются теми общественными силами, от которых он ждет поддержки своих действий. Современные политики не забыли о принципах, обеспечивающих успех власти, и хотя их действия бывают ограничены демократическими и правовыми нормами, технологические возможности власти формировать свои мифы возросли многократно. Другой вопрос – насколько грамотно и эффективно она их использует. Процесс мифологизации власти преследует ясные и вполне конкретные практические цели. К ним относятся: - отражение реальных общественных процессов в благоприятных для власти символах, образах и идеях; формирование в общественном сознании определенных представлений о роли, деятельности и значении различных политических структур общества, их отдельных представителей с целью влияния на него; - идеологическое обоснование необходимости, важности, значимости данной конкретной власти и неприемлемости для нее других форм и методов ее существования; - обнародование или сокрытие отдельных общественно-политических процессов, способных повлиять на общественное мнение и изменить ситуацию в стране. Перечисление этих целей ясно показывает, что мифология власти строится на ее культе (культе Системы), который обычно сводится к культу личности. На самом деле культ личности – не более чем персонификация культа Системы, естественная и необходимая его составляющая, в которой проступает ее внешняя, личностная сторона, закладывающая основу мифа. В подтверждение тому можно привести высказывание философа А.Ф. Лосева: «Миф есть бытие личностное или, точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности... Всякая живая личность, есть так или иначе миф, по крайней мере в том смысле, как я понимаю миф… человек является мифом не потому, что он есть человек сам по себе, так сказать, человеческая вещь, но потому, что он оформлен и понят как человек и как человеческая личность…» [1]. Однако не только человек, но и любая социальная система, которую провели сквозь личностное восприятие множества людей, неизбежно обретет "человеческие черты" и, значит, станет мифом. Вопрос лишь в том, отдают ли себе в этом отчет те, кто ее таковой воспринимает? Нередко можно услышать утверждения о безликости советской системы. В действительности она всегда имела свое лицо. Но за время существования системы оно неоднократно менялось. Особенно это было заметно по восприятию ее советскими людьми, которое было глубоко личностным, и персонифицировалось в том человеке, который в данный момент ее возглавлял. Каждый новый вождь, несмотря на существенные их внешние различия, символизировал все лучшее, что люди видели в системе. И это продолжалось до тех пор, пока Советская власть была эффективна и сильна. Но уже при последнем генсеке, в результате обличительной информации в печати, система все более напоминала «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Так образ огромной, беспощадной и бессмысленной в своей жестокости системы стал очередным мифом, который был созвучен желаниям людей добиться большей свободы, но не приближал их к пониманию исторической реальности, в очередной раз, вывернув ее наизнанку и сделав мифом. О том, какие негативные для системы формы может принимать мифология сейчас, можно судить, хотя бы, по мнению определенных авторов, оценивающих политику СССР по состоянию физического и психического здоровья его лидеров. И для понимания этого будет достаточно одной цитаты: «Мы живем в удивительной стране. В стране, которой управляют или диктаторы, или наркоманы, или горькие пьяницы. То ли правители нам такими достаются, то ли великий могучий русский народ их так перемалывает. Но факт остается фактом - целые страницы истории империи СССР, демократической России давно пора если не переписывать, то дополнять с точки зрения врачей и психиатров. События, которые историки и политологи объясняли классовой борьбой и политической недальновидностью, зачастую происходили из-за порочной деградации, шизофренических изъянов мозга и болезненной беспомощности руководителей нашего государства"[2]. Такая постановка предельно проста и понятна, но глубока ли? За культом личности всегда стоит культ системы. Он в себя включает: - культ основных идей (доктрин, постулатов или теорий), лежащих в основе возникновения и существования политического режима; - культ государства, политических институтов режима с обоснованием их важности и значимости для нормального функционирования общества; - культ отдельных наиболее выдающихся представителей режима в прошлом и настоящем. Причем культ деятелей прошлого важен не сам по себе, а тем, как он "работает" на действующих лидеров, даже если целенаправленной политики формирования их культа и нет. Ведь культ лидера формируется не только прямым идеологическим воздействием на массы, но и косвенно, через формирование культа тех "великих вождей", которые уже не могут помешать лидеру в борьбе за власть, но чья слава и успех станут крыльями для его взлета. В основе культа лежит набор определенных духовных ценностей и приоритетов, построенных на исторической преемственности режима, его связи со всем лучшим, что было у народа в прошлом, либо на его отрицании. При этом было ли это «лучшее» в истории на самом деле или нет, почти не имеет значения, поскольку любая власть в силах поменять его по своему усмотрению, трактуя отдельные страницы и эпизоды истории таким образом, чтобы самой выглядеть как можно лучше. И это происходит всегда, ведь каким бы бедным не являлось данное государство, оно всегда в состоянии "выкупить свое прошлое". Так, в зависимости от поставленных целей, прошлое может стать либо "золотым веком", к идеалам которого надо вернуться, либо "проклятым", и тогда его надо, во что бы то ни стало изменить. В основу культа советской системы легло марксистско-ленинское учение. Считавшаяся на тот момент наиболее известной и "передовой", теория марксизма вместе с тем подверглась быстрой мифологизации. "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно", - утверждал В.И. Ленин, но практика, объявленная марксистами критерием истины, со временем выявила в этом учении явные пробелы. Одним из них являлся вывод, что источником эксплуатации может являться не только частная, но и государственная собственность. К тому же социалистическая практика в дальнейшем показала, что монопольное господство государственной собственности ведет не только к росту эксплуатации, но и к потере внутренних стимулов для саморазвития общества и, в конечном итоге, приводит его к закономерному краху. И хотя падение режима со временем становилось все более неотвратимым, власть, несмотря на растущие трудности "коммунистического строительства", старалась создать иллюзию его нарастающего успеха. Делая это, коммунисты не только исходили из известного утверждения К. Маркса, что идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой, но и практически показали, что любая теория, опущенная до уровня общественного сознания, неизбежно становится мифом. Возможно, практика и критерий истины, но отражение ее в общественном сознании, в силу его явной субъективности, позволяла Советской власти с самого начала своего существования легко манипулировать ее результатами, мифологизируя и саму практику. Так марксизм, уже не как теория, но как идеология и "Великий Миф", стал служить системе в деле преобразования страны. При всей явной и кажущейся аморальности культа системы, в нем есть рациональное зерно. Поскольку для власти это вопрос ее выживания, система должна постоянно формировать свой культ, чтобы максимально благоприятно выглядеть в глазах общества. Ей необходимо целенаправленно улучшать свой политический имидж, чтобы получать от общества помощь и поддержку, чтобы не иметь в лице народа либо отдельных его групп своего внутреннего врага. А ложь, дезинформация, обман применимы здесь настолько, насколько интересы государства и отдельных его структур или представителей расходятся с интересами общества, либо противоречат его представлениям о собственном благе. - Выявляя внутренние пружины непрерывного, тотального обмана, заложенного в политику государства, не следует оправдывать его, но лишь объяснять его неизбежную, с точки зрения системы, целесообразность. И дело здесь не в «избыточной политической пропаганде», не в «мифопроизводящей» деятельности средств массовой информации, не в «издержках» того или иного политического режима. Обман общества заложен в политику государства в той или иной степени изначально, а задача общества - по возможности данный обман выявлять и разоблачать. Но это, в свою очередь, не гарантирует общество от нового обмана и самообмана. Расставаясь с одними иллюзиями, массы обычно обретают другие, иного качества и иного порядка, и называют их настоящей, действительной правдой до тех пор, пока это будет устраивать их большинство. Истина не выявляется простым большинством, но то, что в данный момент в обществе называют правдой, определяется только так. "Идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой", и для них они, естественно, и есть та единственная правда, которая не подлежит ни сомнению, ни критике, ни осмеянию. Она - единственная, священная и неприкосновенная. Таким образом, можно утверждать, что лишь та власть чего-нибудь стоит, которая способна создать о себе или использовать в свою пользу великие политические мифы. К числу таких мифов, созданных советской системой принадлежит и миф о партии большевиков как партии выражающей «подлинные интересы» пролетариата, его авангарда; партии, вооруженной самой передовой научной теорией в мире и потому знающей все ответы на самые насущные проблемы человечества. Вооруженная марксистским учением, эта партия должна была организовать пролетариат на борьбу и повести его на баррикады. «Ты вырастил, Ленин, в суровых сраженьях великую партию большевиков. Ты армию создал, чтоб поступью грозной она без пощады сметала врагов» - сообщалось в «Песне о Ленине». Но к какому классу принадлежали большевики? Среди них были представители всех классов России, но ядро партии – организация профессиональных революционеров – к какой-либо определенной социальной группе не принадлежало. С самого начала своего образования партия была деклассированной замкнутой группой, целью которой была только власть. И в случае победы она из партии профессиональных революционеров превращалась в партию профессиональных управителей. Она не могла организовать революцию, но оказалась способной в удобный для нее момент провести успешный политический переворот, а после как пишет Н. Бердяев, организовать по своему образу и подобию и общество, и государство. Представляли ли большевики интересы рабочего класса? Скорее, нет, поскольку они видели этот "интерес" не в улучшении условий жизни и труда рабочих, а в победе пролетарской революции, в результате которой к власти должен был прийти пролетариат. Точнее, от его имени к власти в 1917 году пришла партия, ядром которой была организация профессиональных революционеров. И как утверждал известный философ и политолог М. С. Восленский: "Можно, как это и делает коммунистическая пропаганда, на все лады до одурения повторять ленинские формулы с целью вбить их в головы людей как аксиому: “партия рабочего класса”, “партия – авангард рабочего класса”, “партия борется за дело рабочего класса”. В действительности эти формулы не становятся ни аксиомой, ни даже теоремой, а остаются ложью. Ни ленинская партия в целом, ни ее ядро – организация профессиональных революционеров никогда не были не только авангардом, но вообще какой-либо частью рабочего класса"[3]. История подтверждает его мнение, но большевикам удалось тогда утвердить в обществе миф об идентичности пролетариата и большевистской партии как его авангарда. Благодаря этому в обществе закрепился еще один миф - о Советской власти как форме осуществления диктатуры пролетариата. Но рабочих тогда не только не было в составе ЦК партии и правительства. При Ленине они даже не составляли большинства в самой партии, которая всегда утверждала, что представляет коренные интересы пролетариата. Попытки же Ленина усилить роль и влияние рабочего класса в руководстве партии и государства путем создания Рабоче-крестьянской инспекции и введения "рабочего контроля" успеха не имели. А, действительно, зачем пролетариату участвовать в управлении, когда у него есть такой авангард, воплощающий в себе все лучшее, что есть в самом пролетариате? И не случайно на Х съезде партии прозвучала ленинская фраза о том, что диктатура пролетариата слишком серьезное дело, чтобы его доверить пролетариату. Так вместо диктатуры пролетариата в стране утверждалась диктатура над пролетариатом. Рассуждая о роли пролетариата в условиях Советской власти, Ленин заявлял, что после победы рабочих в революции, они не знают «над собой никакого ига и никакой власти, кроме власти их собственного объединения, их собственного, более сознательного, смелого, сплоченного, революционного, выдержанного авангарда» [4]. Отсюда, вытекает, что «иго» над рабочими все-таки было, и осуществлял его выше названный «авангард». Уже после революции Ленин, не забывая величать пролетариат «классом господствующим», предлагает ему «не… думать об улучшении… своего положения» [5] и настаивает на «воспитании новой дисциплины», называя это новой формой классовой борьбы [6]. Так, перестав быть армией революции, рабочий класс снова стал наемной армией труда, объектом еще более масштабной эксплуатации, которую теперь осуществляло ядро "авангарда" - бывшие "профессиональные революционеры", а с установлением Советской власти "профессиональные управляющие". И в данном случае удивительно не то, что пролетариат расчистил дорогу для своих новых хозяев, но то, как новая власть сумела с помощью "самого революционного учения в мире" создать иллюзию построения общества, где все - настоящие хозяева страны; общества, в котором все свободны и равны. И этот миф для многих бывших граждан Советского Союза является незыблемым до сих пор. Власть дает возможность распоряжаться ресурсами страны – людскими, материальными, природными и духовными, и ими от имени несостоявшегося диктатора – пролетариата – распоряжалась совсем другая социальная сила, позже получившая название номенклатуры. По мнению бывшего политзаключенного О. В. Волкова: "Чтобы попасть в эту элиту, не требуется знаний, тем более умения самому работать. Пригодность кандидата определяется в первую очередь его готовностью беспрекословно выполнять любые указания и требования «вышестоящего» и заставлять подчиненных работать не рассуждая… Счастливец, попавший в номенклатуру, то есть зачисленный в некие списки, обеспечивающие до смертного часа жизнь в свое удовольствие за счет государства, паче всего должен уметь вдалбливать своим подчиненным - при помощи вышколенного аппарата в полном смысле купленных пропагандистов и агитаторов - представление о несравненных достоинствах строя, привилегированном положении советских трудящихся, о непогрешимости партии и т. д. и т. п. И особой заслугой признается умение внушить окружению представление исключительности природы «слуг народа», как всерьез называют себя самые разжиревшие тунеядцы, занимающие высокие и высочайшие посты, требующие, само собой, и чрезвычайной обеспеченности" [7]. Как утверждали советские обществоведы, рабочий класс в СССР базирует свое существование на государственной (всенародной) собственности и на социалистическом труде. Он является передовым классом общества, ведущей силой его развития. Поэтому в СССР государственное руководство обществом (диктатура) принадлежит рабочему классу. И это казалось тогда логичным и убедительным. Но по той же самой логике характеристика "нового класса" номенклатуры полностью подходит под марксистско-ленинское определение господствующего класса - это большая группа людей, отличающаяся от других групп по своему месту (господствуют) в исторически определенной системе общественного производства, по отношению к средствам производства (владеют), по своей роли (организующая) в общественной организации труда, а, следовательно, и по способу получения и размерам доли общественного богатства, которой она располагает. Миф о "Партии" (КПСС) нашел свое продолжение в ее делах и, в частности, в мифе о воплощении социальной справедливости путем ликвидации частной собственности и тех, кто ею владел. Идея частной собственности как основного источника всех имеющихся в обществе несправедливостей, не является открытием марксизма и ведет свою традицию еще с Томаса Мора. Но лишь большевикам удалось ее практически реализовать. Путем длительной борьбы и открытого насилия частная собственность была ликвидирована. Казалось, цель была достигнута, но общество не стало ни более справедливым, ни более свободным. Наоборот, степень эксплуатации в нем значительно возросла. Только осуществляли ее не царь, не буржуазия, не помещики, а собственное "государство трудящихся" и управлявшая им номенклатура. Так, выбрав из лозунга французской буржуазной революции "Свобода, равенство, братство!" лишь "равенство", Советское государство рабочих и крестьян, подобно восточной деспотии, уравняло всех остальных членов общества в бедности, несвободе и бесправии, в степени их подчиненности государству. В результате рывок к счастью и свету обернулся прыжком в средневековую тьму, а реализованная "вековая мечта" привела к новому порабощению. Но поразительно было не то, что "утопию" удалось реализовать, а то, что в обществе она воспринималась как реальное воплощение многовековой мечты "трудящегося и эксплуатируемого народа". Эта, кровью и потом добытая и, потому, еще более дорогая, мечта демонстрировалась в картинах и фильмах, описывалась в романах и поэмах, воспевалась в многочисленных стихах и песнях. В них на все лады, но с разной степенью убедительности и таланта утверждалась одна и та же мысль, что "партия - наш рулевой", что народ под ее мудрым руководством сделал свой трудный, но единственно правильный выбор и теперь с него никуда не свернет. "С нами сегодня идут миллионы, / Наше единство растет. / Мудростью Партии путь озаренный / Нас к коммунизму ведет", - торжественно сообщалось в одной из песен того времени (стихи С. Михалкова). А люди усваивали эти формулы-заклинания, заучивая и изучая их в школе, повторяя их в ВУЗе и на производстве, доказывая их правильность в диссертациях и монографиях. Эта политика была построена на лжи, но стала ли от этого сама политика ложной? И здесь однозначного ответа уже не будет, ибо миф не тождественен лжи. Миф по своей сути иллюзорен, но если он созидателен и служит великой цели, его роль может быть оправдана, поскольку он является лишь способом, механизмом для осуществления определенных социально-политических задач. Если мифы объединяют, мобилизуют, преобразуют, наполняют существование общества важным созидательным смыслом, мы должны будем признать их положительную роль и значимость. И в данном случае проблема лишь в том, чтобы миф не пережил время собственного предназначения и успел преобразоваться в нечто, более соответствующее потребностям нового общества и современной ему эпохи. Известный российский философ и политолог А. С. Панарин утверждает, что "история, чтобы свершаться, требует великих мифов — завышенных ожиданий и больших иллюзий. Благодаря им осуществляются решительные коллективные действия — исторические события. Эти действия никогда не совершаются в соответствии с заданным планом и всегда влекут за собой последствия, отличающиеся от ожидаемых. Если бы люди заранее знали об этом, им бы изменила решимость и история не свершалась бы. Таким образом, "великие учения" следует понять в их настоящей роли: их назначение не в том, чтобы в самом деле сделать нашу жизнь в истории упорядоченной и открыть ее законы; роль их скорее в том, чтобы воодушевить и обнадежить нас, подвигнуть на риск решительных коллективных акций. Вооруженные "учением" люди, как правило, большего добиваются в политике: не потому, что учение верно, а потому что оно мобилизует волю и энергию, которыми не обладают те, кто изначально проникся скепсисом и не ждет особых перемен к лучшему"[8]. Исходя их этого, он утверждает, что история зависит не от детерминистских схем, различных "великих планов" и проектов, а от "источников человеческой энергии воодушевления, жертвенности и риска", где каждая новая фаза очередного витка истории есть мощная духовно-эмоциональная реакция на предыдущую. "Чтобы эта реакция была оправданной, в истории ищут смысл. Периодические переформулировки смысла истории представляют собой новые приглашения к действию" [9]. Добавим, что происходят эти "приглашения к действию" через создание и распространение новых великих мифов. Именно в них и раскрывается новое понимание смысла истории каждого конкретного общества, этноса, народа; их видение своей роли, уникальности, значимости и ожидаемых перспектив. В известном смысле новый великий миф есть план, модель, идея или образ "Ответа" общества на "Вызов" (выражение А. Тойнби) нового витка его истории. Система культа включала в себя механизмы и структуры, задача которых – постоянное культивирование того, что составляло ценности советской системы, символизировало ее силу и успех, являлась воплощением ее планов и надежд. Когда система рождается и формируется, она нуждается в "образе", и образ этот должен быть не только значим и привлекателен. Он также должен быть личностно воспринимаем, а, значит, "человечен". Этой цели служит культ вождя. Он персонифицирует систему, становится гарантом обещанного, олицетворяет ее с личностью-идеалом. Поэтому система тщательно формировала "культ Вождя" и изо всех сил его оберегала. И что бы в ней не происходило, чем бы ни заканчивалась в ней борьба за власть, тот, кто уже достиг ее вершины, становился богом, небожителем, неприкасаемым. Он мог быть другим, чем тот, кого он сменил, мог воплощать в себе разные качества и достоинства, но неизменно было одно: он был самым достойным, он - продолжатель великого дела, он - гений на все времена. Культ личности не заканчивался на руководителе партии и страны. Он был иерархичен и продолжался, распространяясь вниз на руководителей республиканского, областного и районного масштаба, каждый из которых на свой манер воплощал в себе образ "несгибаемого большевика", человека из кремня и стали, "Рахметова наших дней". Каждый из них был "избранным", одним из "посвященных". Таким образом, харизма партии распространялась на ее больших и малых вождей, а они воздвигали из множества кирпичиков-мифов "памятник нерукотворный" партии и ее великому делу. Чтобы разрушить систему, надо скомпрометировать ее идеалы и уничтожить ее харизму. Но в борьбе советских вождей за власть, их отставка и смена не должны были угрожать самой системе, и потому этот прием был абсолютно неприемлем. В борьбе за власть против «сталинской гвардии» Н. Хрущев тем не менее решился использовать самое мощное оружие: он нанес удар по культу их вождя. Благодаря этому он легко расправился с оппозицией в руководстве партии и государства, ведь компрометация Сталина сразу делала его соратников «нулями». Но Сталин был не просто лидером своей «гвардии». Он был вождем партии, государства, общества; он был руководителем и символом всей системы, а по логике системы нельзя развенчивать ее лидера, ее символ, божество и физическое воплощение, не бросая тень на саму систему, лидером которой теперь стал Хрущев. Нельзя новому лидеру компрометировать того, кому он пришел на смену, без риска быть скомпрометированным самому. Значит у «критики культа личности» была и другая сторона: Хрущев не Сталина развенчал, он заложил «бомбу» под свой собственный "культ Вождя". Он не просто скомпрометировал лидера, он сбросил с пьедестала "Бога", вера в которого определяла доверие к самой системе. Значит, он положил начало критическому отношению к системе – процессу, который становился все более масштабным и неуправляемым, и, в конечном итоге, привел к ее неизбежному концу. Развенчав Сталина, Хрущев рассчитывал свалить «сталинскую гвардию» и вместо нее привести к власти свою. Но здесь он совершил ошибку. Уничтожив ленинскую гвардию, Сталин не только не затронул Ленина, но даже наоборот обожествил его, сотворив из него первого бога системы, ее создателя. Он исходил из принципа: борись за власть, но не посягай на святыни, ставшие для него и опорой и трамплином. Пока система не изменилась, пока она сильна и действует эффективно, ее основные ценности и идеалы менять и компрометировать, без риска для самой системы, нельзя. И даже когда времена изменились, и ей стали нужны кардинальные и существенные перемены; когда, в результате нараставших в обществе проблем, стали в корне меняться устаревшие представления людей, а проведение социально-экономических и политических реформ стало главным условием выживания системы, надо было проводить изменения так, чтобы в глазах общества они не противоречили старым идеалам, а выглядели как их естественное, закономерное продолжение. Тогда, несмотря на преобразования, система сохранит внутреннюю силу и стабильность, а общество не станет на грани раскола и гражданской войны и сумеет преодолеть временные трудности, избежав саморазрушения. Такую политику стараются проводить сейчас в Китае. Таким образом, мы видим, что власть, любой политический режим, не может обойтись без создания и распространения тех мифов, которые, формируя культ системы, смогут укрепить ее идеологически, посредством общественного мнения. Эти мифы не могут заменить реальной государственной политики, но, став ее своеобразным отражением, они позволят значительно усилить производимый ею эффект, придать ей законченность и значимый для людей смысл. И чем масштабнее ее планы, чем значительнее стоят перед государством цели, чем грандиознее его перспективы, тем больше внимания будет уделено культу той системы, которая их собирается осуществлять. Об этом свойстве мифологии укреплять культ власти - политики знали еще в древности. Но особенно активное ее использование мы наблюдаем в ХХ веке, когда технологии по манипулированию информацией и обработке общественного мнения достигли совершенства. Власть, разумеется, не заинтересована в разглашении секретов своего успеха, но эту проблему, безусловно, следует изучать. Библиография 1. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. // Диалог. - 1992. - №2. - С.13. 2. "Совершенно секретно". - 1997. - №11. - С.6. 3. Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. - М., 1991. - С.57. 4. Ленин В. И. Великий почин. - Полн. собр. соч., - Т.39. - С.17. 5. Ленин В. И. О диктатуре пролетариата. - Полн. собр. соч., - Т.39. - С.146-147. 6. Ленин В. И. Доклад об экономическом положении рабочих Петрограда и задачах рабочего класса… - Полн. собр. соч., - Т.35. - С.264. 7. Волков О.В. Погружение во тьму. - М., 1989. - С.266. 8. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХI веке. М., 1998. - С.47. 9. Там же. С. 48.
