Раздел 3. Формирование и эволюция современной экономической мысли экономической теории
advertisement
Раздел 3. Формирование и эволюция современной экономической мысли Тема 3. 2. Институциональное направление в экономической теории Покидченко М.Г., Чаплыгина И.Г. История экономических учений: Учеб.пособие. – М.: ИНФРА-М, 2006. С.127-131; 210219. Американский институционализм начала XX века. Наряду с Германией другим лидером институционалистского направления на рубеже XIX и XX вв. стали США. Этому способствовал рост в американском обществе реформистских настроений и требований антимонопольной и социальной политики государства. В общенаучном плане формированию институционализма способствовало то, что США стали в начале XX века одним из центров развития социологии. Кроме того, у американских экономистов были тесные научные связи с германскими университетами. В результате в 1880-е гг. группа ученых во главе с Р. Эли образовала «висконскую школу», близкую к новой исторической школе. Она начала пропагандировать государственное вмешательство в экономику и в 1885 г. стала инициатором создания Американской экономической ассоциации, целью которой было стимулирование реформистской деятельности государства (аналогично «Союзу социальной политики» в Германии и «Фабианскому обществу» в Англии). В самом конце XIX веке, появились работы первых американских институционалистов, как их сейчас принято называть, хотя термин «институционализм» был введен только в 1918 г. Наиболее крупным представителем раннего американского институционализма был Торстейн Веблен (1857—1929). Можно отметить следующие работы Веблена. «Теория праздного класса. Экономическое изучение институтов» (1899), «Теория делового предпринимательства» (1904), «Инстинкт мастерства и уровень развития технологии производства» (1914), «Инженеры и система ценностей» (1921), «Абсентеистская собственность и деловое предпринимательство в новое время» (1923). Веблен, по словам французского историка экономической мысли Э. Жамса, «отвлек американских экономистов от чистой теории предельной полезности, направил их на изучение противоречий общественной основы экономики». Веблен критиковал неоклассиков за их идею равновесия экономической системы, отрицающую ее движение, развитие, и утверждал, что экономическая наука должна заниматься «генетическим исследованием образа жизни», «живой историей материальной цивилизации», другим пороком неоклассиков был, по его мнению, индивидуалистический подход к экономике и трактовка действий человека как баланс пользы и издержек. «Коренным пороком экономической теории, — писал он, — был ее отказ признать своим подлинным предметом человеческие действия как нечто заведомо более сложное, чем пресловутые нормальные уравнения предложения и спроса». Сам Веблен предлагал взять за исходную базу исследований не действия «экономического человека», а общество как социальную систему, организованную с помощью институтов (норм поведения людей, традиций общественной жизни). Эта социальная система, по его мнению, постоянно меняется как под давлением внешних обстоятельств, так и в результате внутренних побуждений людей (инстинктов). Веблен выделяет много разных инстинктов — самосохранения и сохранения рода, соперничества, подражания, любознательности, мастерства и др. Он указывал, что влияние инстинктов людей на изменение социальной системы тем больше, чем она менее жесткая, т.е. чем больше самостоятельность ее элементов. Социальная система развивается эволюционно, путем борьбы и естественного отбора институтов. Опираясь на теорию Дарвина, Веблен писал: «Жизнь человека в обществе точно так же, как и жизнь других видов, — это борьба за существование, а, следовательно, это процесс отбора и приспособления. Эволюция общественного устройства явилась процессом естественного отбора социальных институтов». Он выделял в истории человечества ряд стадий: ранней и поздней дикости, хищного и полумирного варварства, ремесленного производства и промышленного производства. Промышленная стадия делилась Вебленом на два подпериода: время господства капиталистов-предпринимателей и время господства капиталистовсобственников, акционеров, передавших функцию предпринимательства наемным менеджерам и инженерам. Здесь Веблен видел основное противоречие современного ему общества, трактуемое им как противоречие между акционерами-собственниками или, как он их называл, «праздным классом» и инженерами и менеджерами или классом «технократическим». Инженерам присущи инстинкты любознательности, мастерства и родительского чувства (стремление заботиться о нуждах других людей), которые и привели к созданию современного крупного производства. «Праздному классу» присущи другие инстинкты эгоизм, погоня за личной выгодой. Вместо инстинкта мастерства, отмечает Веблен, у них действует инстинкт спортсменства (например, в противовес охоте для добывания пищи спортивная охота — убийство животных ради развлечения, ради получения наиболее эффектного трофея). Исследование же им так называемого демонстративною потребления праздного класса — ради престижа, ради соперничества с другими богачами — даже получило название «эффект Веблена». В экономике это противоречие проявляется между сферой «индустрии» и сферой «бизнеса», т.е. между производственными институтами финансовыми. Веблен указывал, что, поскольку сфера «бизнеса» имеет власть над сферой «индустрии», тормозится технический прогресс, крупные корпорации сокращают производство ради удержания высоких цен и прибылей, происходит навязывание потребителю ненужных ему товаров с помощью массированной рекламы и т.п. Путь разрешения этого противоречия он видел в переходе к новому обществу — «индустриальной республике» во главе с советом инженеров и техников. Он будет представлять третий путь между «плутократией капитализма и диктатурой пролетариата», Правда, в последней своей работе «Абсентеистская собственность...» он был уже настроен более пессимистически и признавал, что американский «средний класс» (в том числе и инженеры) стремятся подражать «праздному классу». Тем не менее, идеи Веблена о переходе от капитализма к новому обществу получили дальнейшее развитие. В 1932 г. так называемые молодые институционалисты Г. Минз и А. Берль опубликовали работу «Современная корпорация и частная собственность», где утверждали, что в крупнейших корпорациях реальная власть уже переходит от акционеров к менеджерам, а в 1941 г. д. Бернхэм выпустил книгу «Революция менеджеров». В послевоенный период эти идеи продолжали развиваться и получили окончательное воплощение в теориях «индустриального общества». другим родоначальником американского институционализма был Джон Коммонс (1862—1945), среди работ которого можно указать «Распределение богатства» (1893), «Промышленная доброжелательность» (1919), «Правовые основы капитализма» (1924) и «Институциалистическая экономическая теория» (1934). Он был прямым продолжателем «висконсинской школы» конца XIX в. и сам преподавал в Висконсинском университете. В то же время он активно сотрудничал с профсоюзами, участвовал в разработке трудового законодательства. Институциональную экономику Коммонс определял как экономику коллективных, а не индивидуальных действий, утверждая, что за институтами стоят интересы социальных групп. Кроме того, он подчеркивал правовую сторону институтов. В частности, он выдвинул положение о том, что обобщающим понятием социальных отношений является «сделка» как взаимодействие двух сторон, двух партнеров. Теория сделок, по его определению, — это «теория совместной деятельности людей и их оценок во всех сделках, посредством которых участники побуждают друг друга к достижению единства мнений и действий». В ходе сделки стороны вначале противопоставляют свои интересы, затем путем переговоров находят компромиссное решение и принимают взаимные обязательства по достигнутому соглашению. Идея правового регулирования социальных отношений присутствует и в теории Коммонса об этапах развития капитализма. Он выделяет четыре стадии — торговый, промышленный, финансовый и административный капитализм. Последняя стадия — это будущее общество, где государство (администрация) путем совершенствования законодательства сможет уладить конфликты между трудом и капилом. Третьим представителем раннего американского институционализма был Уэсли Клэр Митчелл (1874—1948). Он считал себя учеником Веблена и даже издал в 1936 г. сборник его трудов под названием «Чему учил Веблен», но занимался несколько иными проблемами. Он был одним из ведущих американских исследователей экономической конъюнктуры и с 1920 г. возглавлял Национальное бюро экономических исследований. Результатом этой деятельности была книга «деловые циклы» (1913) и ряд последующих работ. Кроме того, он исследовал роль денежного обращения и кредитно-финансовых институтов в экономике и указывал на «общественную роль высокоорганизованной группы денежных институтов и то, как они развивались со времен Средневековья, стали квазинезависимыми и оказали обратное влияние на деятельность и умы их создателей». Он разрабатывал теорию сударственного регулирования или, как он сам называл, планирования экономики. Во время проведения «нового курса» Ф. Рузвельта Митчелл стал одним из организаторов Комитета национальных ресурсов США. В «команду» Рузвельта входили также Дж. Коммонс и «молодые институционалисты» А. Берль и Р. Тагвелл. Институционализм 1940—60-х гг. Методология. В этот период в рамках институционализма продолжает развиваться критика маржиналистского направления с методологических позиций. Выступая против «чистой» экономической теории, которая ограничивает свои исследования исключительно экономическими проблемами, институционалисты в своих исследованиях увязывают экономические проблемы с политическими, социальными, культурными, экологическими аспектами общественной жизни. Основное внимание институционализм уделяет не количественному, а качественному анализу экономических процессов. В частности, представители этого направления критикуют маржиналистскую теорию за то, что она не обращает внимания на качественные изменения экономической системы, происходящие в ходе ее исторического развития. Тем самым подвергается критике тезис о внеисторичности экономических законов и экономических институтов. В частности, институционалисты послевоенного периода указывают на целый ряд новых, с их точки зрения, социально-экономических явлений, позволяющих утверждать, что «классический» капитализм уходит в прошлое. Теории качественных трансформаций. В целом институциональные теории 1940—60-х гг. отличало общее позитивное отношение к трансформации, происходящей в современной экономической системе. Основным источником оптимизма являлся экономический подъем 1950— 60-х гг. и вера в научно-технический прогресс как средство преодоления экономических и социальных проблем. Американский экономист и социолог Уолт Ростоу (1916—2003) выдвинул свою теорию стадий экономического развития в начале 60-х гг. ХХ в. Исследуя проблему эволюции человеческого общества, он выделил пять этапов, характеризующихся в основном уровнем развития техники и разными темпами роста, и дал их оценку. Движущей силой человеческого прогресса У. Ростоу считает определенные психологические склонности, свойственные человеку как таковому. В своей книге «Процесс экономического роста» (1952) он называет шесть склонностей, способствующих прогрессу или росту: к потреблению, к деторождению, к наукам, к применению науки в экономике, к нововведениям, к материальному прогрессу. В работе «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест» (1960) У. Ростоу выделяет пять стадий, которые проходит человечество в процессе своего развития. Первая стадия — «традиционное общество», где преобладает сельское хозяйство, а уровень техники основан на доньютоновской науке. Вторая стадия — «подготовка к рынку» или «переходное общество». Она связана с развитием банков и обрабатывающей промышленности, а также с появлением «предпринимателей нового типа». Третья стадия — «рынок». На этом этапе общество переходит на такой уровень развития техники и экономики, который позволяет обеспечивать постоянный прогресс. Часть произведенной продукции постоянно направляется на расширение производства. У. Ростоу пишет о появлении постоянного потока инвестиций, который на этой стадии составляет примерно 5% национального дохода. Появляются новые отрасли промышленности, ускоряются темпы, резко возрастает производительность сельского хозяйства. Четвертая стадия — «индустриальное общество» или «зрелость». Поток инвестиций увеличивается в 2—4 раза и достигает 10—20% национального дохода. Динамика экономического роста начинает превышать динамику роста населения, т.е. решается проблема перенаселения, поставленная еще Т. Мальтусом и волновавшая экономистов на протяжении всего XIX веке, По мнению У. Ростоу, страны достигают этой стадии развития во второй половине XIX — первой половине XX веке: Англия — в 1850-х гг., США — в 1900-х гг., Германия и Франция на десятилетие позже, а Россия и Канада — в 1950-х гг. Пятая стадия — «стадия высокого уровня массового потребления». Она связана с качественными изменениями в структуре производства, его переориентацией на создание товаров длительного пользования и на предоставление услуг. Согласно У. Ростоу, ЛИШЬ США, Западная Европа и Япония достигли этого уровня развития к середине XX в. Изменения в форме собственности и доходов. Помимо упомянутых концепций «пассивной собственности» А. Берля и «коллективного капитализма» Г. Минза вопросы акционерных форм собственности рассматривались в рамках теории «диффузии собственности» (американский экономист М. Наютер, итальянский экономист М. Сальвадори), а также в концепции «революции в распределении доходов» американского экономиста Саймона Кузнеца (1901—1985). Основная идея этих теорий заключается в том, что с развитием акционерных форм собственности, и в частности с появлением мелких акций, происходит размывание классовых барьеров. Стать собственником становится значительно легче, а, следовательно, все болъшая часть населения получает возможность иметь свою долю в общей прибыли крупных корпораций. Изменения в сфере управления. Столь же оптимистичную оценку в рамках институциональной теории послевоенного периода получают изменения, связанные с усилением власти менеджеров в рамках крупных корпораций. Идеи о смене власти в корпорациях выдвигались еще Т. Вебленом. В 1940—60-е гг. появляются теории «управленческой революции». Дж. Бернхэм, С. Чейз, д. Лилиенталь, П. Друкер. Схожие идеи высказывались Г. Минзом и А. Берлем. Согласно этим теориям приход к власти менеджеров приводит к изменению политики крупных фирм, которая уже не связана с интересами собственности и в большей степени ориентируется на производственные и общественные интересы, а именно внедрение новых технологий, расширение производства, процветание компании. Эти интересы, по мнению большинства сторонников концепции «управленческой революции», уже не носят частнособственнический характер и в большей степени соответствуют интересам развития всего общества. Теории бесклассового обществ. Еще одним важным тезисом институциональных теорий 1940—60-х гг. является положение о том, что понятие «класс», равно как деление экономических систем на капиталистическую и социалистическую, интерпретируется как устаревшее. Благодаря «диффузии собственности» размывается класс собственников. Переход власти к управляющим и менеджерам, которые не являются ни капиталистами, ни рабочими, знаменует формирование общества, в котором отсутствует конфликт между трудом и капиталом. Эти идеи характерны для теории «бесклассового капитализма» Фредерика Стерна, а также теорий «индустриального общества», в частности теории Дж. Гэлбрейта. Оценка деятельности крупных корпораций Положительно оценивалась и деятельность крупных корпораций. Основной акцент ставился не на том, что крупные фирмы нарушают действие законов свободной конкуренции, как это делалось в 1930-е гг., а на подчеркивании позитивной роли корпораций как структур, заинтересованных в технических нововведениях и обладающих наибольшими возможностями для их внедрения. Помимо этого институционалъные теории послевоенного времени разделяли общую для этого периода веру в возможности регулирования экономики. Стабильный экономический рост, который наблюдался практически во всех странах Запада в 1950—60-е гг., рассматривался ими как результат господства человеческого разума над стихией рынка. Институционалисты разделяли общее положительное отношение к кейнсианским методам управления экономикой, а также указывали на положительную роль крупного бизнеса, который использует элементы планирования в своей деятельности и тем самым уменьшает стихийность экономики — главный источник кризисов. Огромные корпорации, которые зачастую объединяют внутри себя несколько производственных цепочек, основывают свою деятельность на жестком регулировании и планировании, решая задачу бесперебойного действия всей системы. Помимо этого в силу сконцентрированной в руках больших фирм власти они имеют возможность координировать не только процессы, протекающие внутри самой корпорации, но и вовне — проводить ценовую политику, влиять на предпочтения потребителей и т.д. В результате многие экономические связи теряют рыночный характер, а следовательно, не подвержены дестабилизирующему действию стихийных процессов. Теория индустриального общества Дж. Гэлбрейта наиболее крупной фигурой американского институционализма 1960—70-х гг. был Джон Кеннет Гэлбрейт (род. 1908). Его имя начало привлекать к себе внимание научной общественности с 1950-х гг. в связи с такими работами, как «Американский капитализм» (1952), «Великий крах» (1955), «Общество изобилия» (1958) и «Время либерализма» (1960). Но мировое признание он получил после выхода книги «Новое индустриальное общество (1967). Основной тематикой работ Гэлбрейта была послевоенная трансформация капиталистической экономики. «Одна из наиболее примечательных черт современной экономической жизни, — писал он, — связана с оценкой совершающихся в ней перемен». Гэлбрейт в значительной степени творчески использовал идеи о трансформации капиталистической экономики, выдвигавшиеся со времен Веблена, добавляя и свои оригинальные положения. В 1960-е гг. в институционалистских теориях появилась трактовка научно-технической революции середины XX в. как второго «промышленного переворота». Был сделан вывод о том, что «промышленный переворот» конца XVIII — первой половины XIX в. завершил переход от феодализма к капитализму, а теперь научные внедрения техническая революция 1950—60-х гг. является основой перехода от капитализма к новому, «индустриальному обществу» с новыми регулируемыми социальноэкономическими отношениями. В своей книге Гэлбрейт концентрирует внимание на крупных корпорациях. «На долю пятисот крупнейших корпораций приходится почти половина всех товаров и услуг, производимых в Соединенных Штатах», — отмечает он. Эту часть экономики Гэлбрейт называет «индустриальной системой» и считает ее локомотивом социально-экономического прогресса. «Именно эту часть экономики мы, не задумываясь, отождествляем с современным индустриальным обществом. Понять ее функционирование — значит понять такую область народного хозяйства, которая наиболее подвержена переменам и которая, соответственно, в наибольшей степени изменяет характер нашей жизни...» Остальная же часть экономики, удельный вес которой сокращается, в значительной мере статична». Какие же изменения, согласно Гэлбрейту, происходят в крупных корпорациях? В первую очередь это тот процесс, который после. Второй мировой войны получил название «революция менеджеров» «В течение последних трех десятилетий, — писал Гэлбрейт — накапливалось все больше доказательств того, что власть в современной крупной корпорации постепенно переходит от собственников капитала к управляющим». Это явление он считает закономерным и обосновывает с помощью «общей теории вещественного фактора производства», изменение которого приводит и к смене властных структур в обществе; «если рассматривать вопрос в долгосрочном плане, имело место радикальное перераспределение власти на производственном предприятии — а отсюда и в обществе в целом — между факторами производства. Господствующие позиции капитала — дело относительно недавнего прошлого; еще пару столетий назад ни один здравомыслящий человек не усомнился бы в том, что власть решающим образом связана с землей». «Опыт прошлого дает основание предполагать, что источник власти переместится еще раз — на этот раз от капитала к организованным знаниям. И можно предполагать, что это найдет отражение в перераспределении власти в обществе». В теорию «революции менеджеров» Гэлбрейт вносит новый элемент. По его мнению, власть в корпорации приобретает не узкий круг высших управляющих, а большой и разветвленный коллектив. «Наиболее важное следствие применения современной техники, по крайней мере, с точки зрения экономической науки, — пишет он, — заключается в том, что она заставляет разделить любую... задачу на ее составные части». Таким образом, для нормального функционирования крупной корпорации требуется большой коллектив узких специалистов. Никто из них не может принять решения без согласования с другими. «Эта... группа весьма многочисленна — от самых высокопоставленных служащих корпорации до работников в белых и синих воротниках... Она охватывает всех, кто обладает специальными знаниями». Гэлбрейт называет этот коллектив специалистов «техноструктурой» далее Гэлбрейт ставит вопрос о целях деятельности всех людей, связанных с крупной, или, как он ее еще называет, — развитой корпорацией. для ответа на него он выдвигает «общую теорию побудительных мотивов». Согласно этой теории вся история человечества знает четыре основных побудительных мотива: принуждение, выгода, отождествление и приспособление. Последние два требуют расшифровки. Отождествление означает, что человек, занимаясь какой-либо деятельностью, начинает отождествлять себя со своей организацией, со своей страной, со своей работой и т.д. Приспособление означает, что человек в процессе своей деятельности пытается приспособить организацию, в которой он работает, к своим личным целям. По мнению Гэлбрейта, преобладание того или другого мотива зависит от темперамента и от высоты занимаемого поста. Согласно его теории, последние два мотива присущи техноструктуре. В ней выделяются четыре группы лиц «со своей собственной системой мотивов». Самая внешняя окружность представляет акционеров. «Практически их связь с корпорацией всегда носит чисто денежный характер». другими словами, на внешней окружности доминирует мотив выгоды, но «по мере продвижения сквозь внутренние круги к центру отождествление и приспособление постоянно усиливаются». У рабочих, правда, преобладает мотив выгоды (заработная штата), но отчасти присутствует и отождествление. У среднего технического персонала, наоборот, уже преобладает мотив отождествления, но присутствует и выгода, И у техноструктуры доминирует отождествление. Свою «общую теорию побудительных мотивов» Гэлбрейт распространяет и на развитие общественных отношений в целом. «Власть в экономике некогда была основана на владении землей, затем она перешла к капиталу, и, наконец, в наше время источником власти служит тот сплав знаний и опыта, который представляет техноструктура. Параллельно этому процессу происходила и смена мотивов, руководящих человеческой деятельностью. Принуждение издавна ассоциируется с землей. Точно так же денежный мотив связан с капиталом. А поскольку в будущем «индустриальном обществе» власть переходит к ней, то возникнет отождествление техноструктуры не только со своей корпорацией, но и с обществом, тем более, что цели техноструктуры и общества совпадают. «Техноструктура» в основном занята производством товаров и сопутствующими вопросами управления и развития спроса на эти товары. Очевидно, важно, чтобы эта деятельность рассматривалась в качестве первостепенной общественной задачи». Далее Гэлбрейт ставит вопрос,: какие новые действия в рыночной экономике начинает осуществлять корпорация, если к власти в ней приходит техноструктура? «Цели предпринимательской корпорации были твердо определены денежными интересами предпринимателя», т.е. целью была максимизация прибыли. В то же время стремление к максимизации прибыли сопровождается увеличением риска. Поскольку техноструктура отождествляет себя со своей работой, то целью ее становится само функционирование корпорации, ее стабильное положение на рынке и рост производства. Поэтому «гарантированный уровень прибыли и максимальный рост, согласующийся с задачей обеспечения средств, необходимых для капиталовложений, — таковы первичные цели «техноструктуры». Для достижения этих целей развитая корпорация занимается, по выражению Гэлбрейта, «планированием». «То, что фирма считает планированием, в немалой мере заключается в стремлении свести к минимуму влияние рынка или избавиться от него». Жизнедеятельность корпорации проходит на трех рынках: рынке товаров, подразделяемом на рынок сырья и оборудования и рынок ее продукции; рынке капиталов и рынке труда. На всех этих рынках развитая корпорация должна себя обезопасить от риска и неопределенности. На рынке товаров «фирма должна осуществлять контроль над продукцией, которую она продает, и над продукцией, которую она покупает. Она должна поставить на место рынка планирование». Здесь Гэлбрейт отрицает обвинение в том, что «планирование» корпорации есть, по сути, монополизация рынка. «Такого рода контроль над рынками неизменно связан с крупными размерами предприятия и, точнее, крупными размерами для данного конкретного рынка». «Экономисты связывают понятие рыночной силы не с планированием, а с монополией. Рыночная концентрация, или монополия, считается, с общепринятой точки зрения, фактором, отрицательно влияющим на эффективность использования ресурсов посредством рыночного механизма, и нередко воспринимается как незаконное явление». «Подобные рассуждения, грубо говоря, отражают полнейшую путаницу в умах. Размеры предприятия — это обычный спутник технического прогресса, и никакой особой связи с объектом прибыли они не имеют». Получение дополнительных средств на рынке капиталов традиционно осуществляется путем выпуска акций. Здесь, как и на любом рынке, присутствуют риск и неопределенность, поэтому «те, кто использует капитал в крупных масштабах, сумели свести к минимуму свою зависимость от рынка капиталов». Кроме того, выпуск дополнительных акций как знаков собственности увеличивает «опасность вмешательства собственников, т.е. акционеров». «Чтобы прочно обеспечить свою самостоятельность, техноструктура должна иметь источник нового капитала, которым она смогла бы пользоваться, не будучи вынуждена в качестве компенсации мириться с чьей-либо властью над своими решениями». И таким источником, по мнению Гэлбрейта, становится утаивание техноструктурой части прибыли от выплаты по дивидендам и использование ее для самофинансирования корпорации. На рынке труда развитой корпорации приходится сталкиваться, так же как и раньше предпринимательской корпорации, с другим противником — профсоюзами. Они обладают «недоступной отдельному рабочему возможностью заставить предпринимателя пойти на повышение издержек и уменьшение прибыли в результате забастовки». Но, согласно Гэлбрейту, с одной стороны, техноструктуре чисто психологически легче, чем собственникам, договориться с профсоюзами, а с другой стороны, с развитием технического прогресса и ростом квалификации рабочих они уже переходят в разряд среднего технического персонала, у которого уменьшается мотив выгоды и увеличивается мотив отождествления с корпорацией. Они отдаляются от профсоюзов и меньше склонны к забастовкам. И, наконец, есть еще одна сфера противоречий развитой корпорации с внешней средой. Это противоречия с обществом, от лица которого выступает государство. В целом Гэлбрейт еще в конце 1960-х гг. был настроен весьма оптимистично по поводу перехода от капитализма к новому, индустриальному обществу. Но очень скоро ситуация в мировой экономике изменилась к худшему, а вместе с ней изменились и взгляды Гэлбрейта и других институционалистов.
