О типологической принадлежности российского общества

О типологической принадлежности российского общества
В.Ф. ГОРОХОВ
Национальный исследовательский ядерный университет «МИФИ»
О ТИПОЛОГИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Исследуются различные подходы к проблеме типологии обществ. В рамках обозначенных подходов предпринят
типологический анализ современного российского общества. Акцентировано внимание на том, что Россия не вкладывается в рамки ни одной из известных типологий. Сделан вывод о переходном проблемном характере российского общества.
Вопрос о типологической принадлежности любого общества имеет принципиальное научное
и практическое значение. Типологический анализ показывает, в каком обществе живут люди и в
каком они потенциально могут жить, или могли бы жить. Зная общие характеристики типа, мы
можем распространить их на любое известное нам общество и более-менее объективно сравнить
реальность с моделью. Разумеется, никакая типология не даст абсолютно достоверной картины
социальной реальности и не ответит на все гносеологические вопросы, но в какой-то степени позволит нам к ним приблизиться. Чтобы уяснить типологическую принадлежность российского общества, прежде всего, в общих чертах рассмотрим основные подходы, получившие широкое признание в социологии и других социально-гуманитарных науках. Первые попытки типологии обществ предприняли О. Конт, Г. Спенсер и К. Маркс. Согласно воззрениям К. Маркса человечеству
присущи пять универсальных форм (типов) общественного устройства или общественноэкономических формаций: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и потенциально-будущая – коммунистическая.
Значительную известность приобрела типология обществ (культур), предпринятая Максом
Вебером. Взяв за критерий типологии степень рациональности как общества в целом, так и отдельных его составляющих, он выделил два их идеальных типа – Восточный (нерациональный) и
Западный (рациональный ).
Типологическим анализом общества занимался американский социолог Толкотт Парсонс. В
его понимании все общества делятся на три типа – примитивные, переходные, современные, являющихся одновременно фазами всеобщей эволюции общества. Критерием типологии у Т. Парсонса выступает степень дифференциации социальных институтов.
Пожалуй наиболее распространенной и общепризнанной в научных кругах типологией обществ является та, которая сформировалась в рамках так называемой теории постиндустриального
общества. Существуют многие, к тому же весьма противоречивые ее варианты. Наиболее известными представителями концепции постиндустриализма являются американские исследователи
Даниел Белл и Элвин Тоффлер, французские ученые Раймон Арон, Жан Фурастье, Ален Турен,
чешский социолог Радован Рихта. Названные выше и многие другие мыслители считают, что все
общества, несмотря на их огромное разнообразие, можно свести к трем типам, одновременно являющимися и ступенями внутреннего поступательного развития – доиндустриальному (традиционному, аграрному), индустриальному, постиндустриальному. Приверженцы такой типологии в ее
основу и в целом в членение всемирной истории кладут такие критерии, как господство определенных технологий, технический уровень развития производства, профессиональное и отраслевое
разделение труда, а также деление всего общественного производства на секторы: первичный
(сельское хозяйство и добывающие отрасли), вторичный (обрабатывающая промышленность) и
третичный (сфера услуг).
В философской и социологической литературе получило довольно широкое признание типологическое деление обществ на открытые и закрытые, предложенное Карлом Поппером. Критериями подобной типологии является степень свободы индивида и ее соотношение с мерой социального контроля, а также характер господствующей идеологии, восприимчивость к инновациям, степень коллективизма, возможности свободного перемещения людей и пр. Можно сказать,
что К. Поппер ведет речь о демократическом (открытом) и тоталитарном (закрытом) обществах.
Разумеется, имеют место и некоторые другие типологии.
Итак, выше обрисована потенциальная типологическая картина обществ. Теперь примерим
ее к современной России.
Вначале попробуем просмотреть Россию с позиций типологии К. Поппера, то есть принадлежности к открытому или закрытому типу. Как показывает многовековой опыт, в том числе и
последних 25 лет, Россия склонна скорее развиваться как закрытое, нежели открытое общество.
На худой конец – полузакрытое. Попытка открыть его с середины 80-х годов прошлого века, осу-
О типологической принадлежности российского общества
ществить реальную демократизацию, привели ко многим негативным явлениям: сепаратизму,
анархии, колоссальному росту преступности. Полная открытость привела к утечке всего того, что
имеет для нас ценность: к невиданному нелегальному вывозу из страны финансового капитала,
научно-технических разработок, выезду за границу невостребованных высококлассных, но низко
оплачиваемых специалистов (ученых, преподавателей, врачей, тренеров, спортсменов, деятелей
искусства и пр.), выдаче государственных секретов, вплоть до раскрытия собственных агентурных
сетей и разведывательных технических средств, неоправданному и безответственному сокращению военного потенциала. Открытость определенной частью граждан связывалась с вседозволенностью и всепрощенчеством, лжедемократией, отсутствием национальных и государственных интересов, предательством наших друзей и стратегических партнеров. Конечно же, виноваты не открытость и демократичность общества, а неумение ими правильно и законно пользоваться. По
состоянию на сегодняшний день Россию можно рассматривать как полуоткрытое (полузакрытое)
переходное общество, в котором осуществляется поиск разумной меры открытости, демократичности, свободы личности.
Если анализировать современную Россию с позиций веберовской типологии, т. е. принадлежности к рациональному (Западному) или нерациональному (Восточному) типам, то и здесь не
обнаружится однозначности. В России со времен М. Вебера, а также С. Вивекананды и Н.А. Бердяева, активно исследовавших тему «Запад – Восток», кажется мало что изменилось. Элементы
российского рационального, которые, безусловно, имеются, тесно взаимодействуют с нашим нерациональным. Подобное ощущается в политике, экономике, правовой сфере, образовании, воспитании, семейной жизни, сфере быта и отдыха, торговле, да и вообще во всем. Экономика, производство, рынок, конкуренция в России далеки от цивилизованных рациональных форм; политическая система содержит налет авторитаризма и бюрократизма. Правовые институты очень далеки
от совершенства, управленческая бюрократия скорее политическая, нежели профессиональная, к
тому же сильно коррумпирована. Наука и образование на грани вымирания, что уж говорить о рациональной семье и рациональной личности. Примеры отечественного нерационального, иррационального буквально шокируют. Достаточно вспомнить, как глава государства вполне серьезно
убеждал россиян в том, что они в результате демократических реформ через три месяца заживут
по-европейски. А еще один известный суперреформатор убеждал телевизионную аудиторию всей
страны, что, дескать, нет ничего страшного в том, что бандиты и жулики захватили собственность
в России. Уж если не они, то их дети точно станут честными предпринимателями. О какой тут рациональности вообще может идти речь?
Современная российская «рациональность» характеризуется отсутствием четкости, очерченности, строгой определенности, упорядоченности, отчетливости; она часто граничит с отсутствием здравого смысла, трезвой рассудочности. Самый характерный пример – соотношение работы и зарплаты. Рациональный Запад давно понял, что зарплата должна быть адекватной содержанию и результатам труда. Проще говоря, хорошую работу необходимо хорошо оплачивать и
усердно работающий человек должен жить достойно. В противном случае никто нормально не
будет работать. В России же и сейчас, и во все прежние времена на сей счет действует специфический этос: работодатель не хочет справедливо оплачивать труд работающего. Правда, работающий отвечает ему тем же. Можно сказать, что существует парадоксальная, абсолютно иррациональная негласная договоренность между ними: «Вы плохо работаете – мы мало платим, а как вы
там живете – это ваше личное дело». Таким образом, и в рамках типологии М. Вебера Россию
можно рассматривать как переходное, но пока преимущественно нерациональное общество, или
скорее всего нетипичное (атипичное) общество.
И все же наиболее популярная типология связана с делением обществ на доиндустриальные
(аграрные), индустриальные и постиндустриальные. Очень интересно рассмотреть Россию в зеркале этой типологии. Сразу же отметим, что, примеряя современную Россию к данной типологии,
обнаруживаешь массу парадоксов. Например, российское общество никак не отнесешь к чисто аграрным (доиндустриальным) обществам. Хотя бы потому, что Россия является страной – первой
покорившей космос, страной-первопроходцем в области атомной энергетики, имеющей множество
иных выдающихся научно-технических достижений. Но, с другой стороны, россияне не обеспечили себя элементарными средствами существования. Как и в аграрном обществе, в России производство трудоемкое, а главный производственный ресурс – сырье. Оно же является и основным
источником национального дохода. Экономика в значительной степени носит распределительный
характер. Как и в традиционном обществе, основными социальными институтами российского
социума выступают государство и церковь. С недавних пор церковь перехватила инициативу у
О типологической принадлежности российского общества
других социальных институтов. Власть в России централизована. Регионы самостоятельно важных
решений без центра не принимают, а местная власть не делает подобного без разрешения региональной. А если еще добавить, что у нас десятки тысяч населенных пунктов не газифицированы и
не телефонизированы, что лопата, плуг и лом не вытеснены из производства, что энергия человека
и животных используется повсеместно, что в России ужасное бездорожье, то сравнение с доиндустриальным обществом так и напрашивается.
Теперь соотнесем российское общество с индустриальным, которое в соответствии с постиндустриальной теорией пришло на смену аграрному. Индустриальное общество характеризуется
тем, что его доминирующим сектором является промышленное производство, а главная проблема
индустриального общества – массовое производство товаров и накопление материальных благ.
Если экономика аграрного общества носит добывающий характер, то индустриального – производящий характер. Доминирующими социальными институтами являются промышленнофинансовые корпорации. Государство и церковь отходят на второй план. Политическая жизнь
приобретает плюралистический характер. Сравнивая современное российское общество с индустриальным не сложно найти много сходного в их характеристиках. Вместе с тем имеются и различия. Например, вряд ли сейчас можно вести речь о массовом производстве товаров. Экономика
носит ресурсно-добывающий характер. Материальные блага накапливаются, но только не большим процентом членов общества. Ведущими социальными институтами по-прежнему являются
государство и церковь. Политический плюрализм имеется, но носит ограниченный характер.
Проще говоря, современная Россия однозначно не вкладывается в теоретические представления об
индустриальном обществе.
Но, может быть, Россия ближе всего к обществу постиндустриальному? Попробуем их сопоставить. Согласно анализируемой концепции под постиндустриальным обществом понимается
такое, которому свойственно подавляющее преобладание сферы услуг, прежде всего информационных. Главная проблема такого общества – существенное повышение качества жизни людей. В
общественном производстве доминирует третичный сектор, так называемая сервисная экономика.
Основной производительной силой, рычагом производства являются информация и знания, а базовым социальным слоем – профессионалы (ученые, преподаватели, менеджеры). Наука определяет почти весь уклад жизни. Компьютерные технологии играют исключительную роль во всей системе общественных отношений. Разделение труда делается профессиональным и отраслевым, а
не классовым. Основные социальные институты – это информационные институты, образование,
наука. Естественно, Россия никак не вкладывается в основные рамки постиндустриального общества. Достаточно посмотреть в каком положении находятся наука и образование, какие технологии
и техника доминируют в отечественном производстве, особенно сельскохозяйственном, какую
«важную» роль играют ученые и вузовские преподаватели, наконец, каков знаменитый российский сервис. При словосочетании «российский сервис» миллионы людей просто вздрагивают и
лихорадочно заглядывают в содержимое своего кошелька.
Анализ как самой постиндустриальной теории, так и российской практики свидетельствует о
том, что в современной России причудливо сочетаются черты доиндустриального, индустриального и постиндустриального общества. Таким образом, и в рамках постиндустриального типологического измерения (как и всех остальных) Россия снова фигурирует как переходное проблемное общество, нуждающееся в основательных преобразованиях.
Какие же истинные причины тех проблем и сложностей, в объятиях которых оказалась современная Россия? Что показал нам типологический анализ? Прежде всего, то, что она во всех
смыслах является проблемным и переходным обществом. Новым типом переходного общества.
Во-первых, оно переходное потому, что из части одного крупного общества (советского),
превратилось в самостоятельную субстанцию наряду с четырнадцатью другими. А как показывает
исторический опыт, становление качественно нового общества (с его новыми границами, самостоятельными, подчас недружественными или амбициозными соседями, новой классовой структурой,
политической системой, элитой, экономикой, новым статусом и функциями в международных отношениях и всем остальным, что необходимо для нормального цивилизованного социума) – процесс длительный, невероятно сложный, противоречивый. В подобных случаях десятки лет уходят
на то, чтобы разобраться с прошлым и распрощаться с ним; отобрать из него лучшее и избавиться
от худшего, создать достойное, жизнеспособное и наладить его стабильное функционирование. Не
будем забывать, что «русские очень медленно запрягают».
Важно принять во внимание, что Россия находится в новом геополитическом пространстве.
Оно тоже неустойчиво, в каком-то смысле переходное, и как это не странно звучит, – рыночное.
О типологической принадлежности российского общества
Внешнее окружение стало другим и отношения с ним стали иными. Явно выросло число оппонентов, недоброжелателей, политических и экономических спекулянтов, а то и противников. Соотношение сил изменилось не в пользу России. Многие бывшие «свои» стали чужими или пытаются
быть «своими», но за большие подачки в виде дешевых ресурсов, беспроцентных (читай – дармовых) кредитов, других преференций. Из многих так и прет: «Хочешь во мне видеть друга или хорошего соседа – плати, не то подамся к западным европейцам, вступлю в НАТО, позволю американцам создать военную базу на своей территории, закрою русскую школу, ущемлю русский язык,
снесу памятник советской эпохи, на худой конец, скажу что-нибудь нелицеприятное в адрес России и русских». Многие со времен СССР привыкли к тому, что Россия – «главная дойная корова»,
а по сему и теперь воспринимают ее именно таковой.
Во-вторых, Россия представляет из себя переходное общество в силу коренного изменения
всей системы общественных отношений и преобладающих ценностей. Если рассуждать в рамках
марксовой парадигмы типологии обществ, то на первый взгляд обнаружится исторический парадокс, а именно – Россия, после 74 лет вполне успешного развития вернулась с более высокой социалистической ступени на менее низкую – капиталистическую. К. Маркс скорее всего назвал бы
подобное контрреволюцией, регрессом или историческим разворотом, обусловленным субъективным фактором. Те, кто осуществляли этот разворот (переворот), назвали его переходом к общечеловеческим демократическим ценностям. Однако такой разворот не просто осмыслить, пережить и
забыть или принять как должное людям, родившимся и сформировавшимся как личности при социализме. Советская жизнь постоянно дает о себе знать как в трудовых, так и во всех остальных
делах. Большинство личностей, особенно пенсионеров, да и значительная часть работающих, не
избавились от социалистической системы ценностей. Они по-прежнему ждут, что государство,
местное начальство, непосредственный руководитель о них обязательно позаботятся, повысят им
зарплату или пенсию, что-то добавят, дадут, улучшат, но сами граждане не проявляют необходимой инициативы, а иногда и вовсе ничего не делают для того, чтобы свою жизнь изменить к лучшему. Иначе говоря, социальные ожидания россиян велики, а социальная самоотдача – минимальна. Российский менталитет в своей основе не изменился. Он остается иждивенческим, государственническим, пассивно-созерцательным, ожидательным, терпеливым. Создается впечатление, что в настоящее время Россия представляет собой сильно сегментированное общество, части
которого не хотят видеть и слышать друг друга. Каждая из них живет (если живет, а то некоторые
существуют, не помышляя ни о чем другом, как о выживании) своей жизнью, руководствуется
собственными интересами и ценностями.
В-третьих, и это, пожалуй, самое главное. Россию и россиян никакими историческими переходами и социальными изменениями уже не удивишь и по-настоящему в них не вовлечешь. Они
уже не верят ни во что и никому не доверяют. Каких только реформ и перемен не ведали россияне.
Но, что показательно, ни один из переходов, ни одна из осуществляемых реформ не были доведены до завершения. Почти всегда (за исключением некоторых советских) предпринимаемые преобразования либо заходили в тупик, либо останавливались где-то на полпути. Налицо всегда была
незавершенка, недоделка, а иногда и просто чистый обман миллионов людей. Эта недоделка и незавершенка проявляются абсолютно во всем: в реформировании политической системы, экономических свершениях, реформах образования и науки, государственном строительстве и многих других начинаниях. Доминанта незавершенки настолько вошла в ум, плоть и душу россиянина, что
утвердилась в качестве абсолютной сущности его бытия. Можно с большой степенью уверенности
сказать, что незавершенка стала неотъемлемой объективной чертой образа жизни россиян; главным прасимволом русской культуры.
Чтобы не говорили и не писали о российском обществе, неизбежно напрашивается вывод:
современная Россия – это проблемное общество, в сущности каким оно являлось всегда. Это редкий образец общества незавершенных и никогда не завершаемых реформ и трудностей. А еще
точнее – общество выживания. Не цивилизованной жизни, а именно выживания. Это не самоопределившееся с точки зрения стратегии и тактики развития эклектичное общество, в котором имеется всего понемногу. Оно в своей основе нетипичное как для Европы так и для Азии общество,
нуждающееся в фундаментальной модернизации всех сфер жизнедеятельности.