1991 годов

Константинов Н. Н.
УрГЭУ
Советская, российская и англо-американская
историографические традиции изучения
полиэтничности СССР 1945 – 1991 годов: Общее и
особенное
Российский и англо-американский историографические комплексы трудов,
посвященных анализу «национального вопроса» в СССР, формировались
одновременно и прошли через схожие этапы своего развития, рубежом которых
является 1991 год, когда прекратили свое существование и претерпели
значительные (по крайней мере, внешние) трансформации англо-американская
советология и советское обществоведение. Принципиальное различие между
двумя периодами состоит в том, что до 1991 года, когда СССР существовал, он
был объектом внимания целого спектра специалистов: социологов,
политологов, философов, этнологов и историков, составлявших в среде первых
меньшинство. После 1991 года СССР, распавшись, стал объектом внимания
преимущественно историков и, в редких случаях, представителей прочих
дисциплин, переориентировавшихся на анализ трансформаций в постсоветских
обществах. В период до 1991 года советские и англо-американские
исследования этнической и национальной сфер жизни СССР выступали в роли
антиподов и, как следствие этого, в тесной увязке друг с другом. Если задача
советских обществоведов состояла в апологетике советского опыта решения
«национального вопроса», то англо-американские обществоведы в основном
занимались его критикой (в том числе и критическим анализом), обращая
внимание как на практическую политику, так и на факты ее несоответствия
провозглашаемому идеалу. Советские авторы в основном делали упор на
описании (на их взгляд) причин и факторов стабильности системы (с чем связан
и акцент на «нерушимости» Союза, прослеживающийся как в многочисленных
заголовках, так и в государственном гимне). Представители англо-американской
историографии в основном делали упор на факторах, свидетельствовавших о
нестабильности системы, ее возможных сбоях. Советские обществоведы
выступали
на
это
многочисленными
публикациями
с
критикой
«фальсификаций» советской политики, в основном игнорировавшимися
зарубежными исследователями. Однако, ситуация была не так однозначна,
поскольку как в среде советских авторов происходили дискуссии о типе СССР
как общности, а также указывалось на опасные тенденции в его развитии, так и
в среде исследователей США и Великобритании были авторы, выступавшие за
взвешенный анализ советских реалий, т. е. за отход как от критики, так и от
имевшей место апологетики. Основное сходство между традициями было в
выбранной основной единице анализа – «национальности», поэтому, несмотря
на различия в используемых основных понятиях, и, как следствие, языков
описания, выводы об этнополитической, этносоциальной и этнокультурной
структуре СССР делались схожие, и перед одинаковыми проблемами («русский
вопрос», например) представители обоих отступали. Распад СССР,
неожиданный для исследователей, поставил последних перед необходимостью
пересмотреть советские реалии с учетом новых теорий, в результате чего в
начале 1990-х гг., сначала в США, а затем и в России исследователи стали
активно осваивать конструктивистские теории национализма и этничности,
которые, к настоящему моменту, разделяются большинством западных
специалистов и частью российских. Остальные придерживаются т. н.
«примордиалистских» концепций этничности, оттесненных в настоящий
момент на второй план и являющихся, применительно к ситуации в
постсоветских государствах, развитием по большей части наработок советских
исследователей по теории этноса, либо концепций «расы» и «народного духа»,
создававшихся в XIX – начале ХХ вв. Поэтому в современных условиях все
большей мобильности исследователей и ослаблении (но не исчезании) рамок
между национальными историографическими традициями (выражающихся в
стилистике, способах анализа проблем), никогда, правда, не бывших
непроницаемыми и несоотносимыми, исследователей стоило бы группировать
на основе применяемых ими к анализу фактического материала теорий
национализма и этничности, а не принадлежности к той или иной национальной
школе.
1991 год был рубежным для обеих историографических традиций еще и
потому, что если прежде имели место социологические и политологические
исследования реалий СССР после 1991 года, то с масштабными переменами и
последовавшим за ними открытием архивов внимание историков оказалось
разорвано, в основном, между, с одной стороны, периодом позднего
сталинизма, и, с другой, «Перестройки», в то время как период 1953 – 1985 гг.
оказался на обочине их внимания. Поэтому можно ожидать, что в ближайшие
годы, по мере дальнейшего открытия архивов все большее внимание
исследователей будет уделяться именно ему. Учитывая, что исследовательские
организации США, Великобритании и ряда других стран (Франции, например)
не только, в отличие от ситуации в России, сохранили свои кадры
исследователей этнических проблем в СССР, но и нарастили их численность в
1990-е гг., когда возникла необходимость обдумать причины произошедшего
краха, а также факт того, что современные теории национализма и этничности
плоды творчества, прежде всего, ученых США и Великобритании, резонно
предположить, что в ближайшие годы именно представители последних стран
будут доминировать в сфере изучения национализма и этничности в СССР 1945
– 1991 гг., причем как в сфере предложения новых идей, так и конкретноисторических разработок. Особенно это касается периодов позднего сталинизма
и «Перестройки». Период же 1953 – 1985 гг. до сих пор остается свободным от
видимой конкуренции и именно в его рамках могут быть сделаны новые, не
вполне ожидаемые открытия.