Юрий Владимирович Рождественский

Юрий Владимирович Рождественский
ПРИНЦИПЫ СОВРЕМЕННОЙ РИТОРИКИ
Под редакцией В.И. Аннушкина.
М.: Флинта: Наука, 2003.
В книге проф. МГУ имени М.В. Ломоносова, академика РАО Ю.В. Рождественского (1926–
1999) риторика представлена как теория эффективной и целесообразной речи развитого
информационного общества, искусство управления социальными процессами и разрешения
культурно-идеологических противоречий. Изложение ведется на широком историческом
материале с установлением основных категорий культуры и морали, показом специфики
массовой информации как новой фактуры речи, имеющей свои смысловые законы развития.
Риторика понижается как дисциплина, формирующая принципы новой философии языка,
инструмент создания стиля жизни и стилевых устремлений современного общества.
Автором выявлены общие места как основные категории смысла, этические и моральные
суждения, через которые ведется риторическое доказательство, показана роль духовной
морали как основы разрешения конфликтов.
Для студентов гуманитарных вузов, специалистов в области филологии, политологии, связей
с общественностью, общественных и государственных деятелей.
ОТ РЕДАКТОРА
КНИГА НОВОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
Книга, которую вы держите в руках, была последней, прижизненно изданной книгой Юрия
Владимировича Рождественского (1926–1999), заслуженного профессора МГУ имени М.В.
Ломоносова, академика РАО, замечательного ученого-филолога, философа и культуроведа,
восстановителя риторики в России. Она написана в самом конце второго тысячелетия, но сегодня
трудно найти более современную книгу, не только обобщающую культурно-речевой опыт
последнего тысячелетия, но столь напряженно и точно размышляющую о будущем.
На ней лежит печать свойственной автору расторопности (но не торопливости) – Мастеру было
что сказать, поэтому он поспешал высказаться, «связать язык», понимая, что настоящая оценка
трудов ученого начинается после его земной жизни. «Филолог пишет для вечности», – замечал
Юрий Владимирович, имея в виду связь филологического творчества с культурой. Такова судьба
всякой классической книги, претендующей на вхождение в культуру и остающейся в поле зрения
научного сообщества. Даже в наш век массовой информации (о которой более всего эта книга),
когда ценности сменяют друг друга с быстротой телевизионных клипов, а стилистические
поновления «раскручиваются» для того, чтобы на недолгое время овладеть умами и исчезнуть,
люди ищут надежной опоры в точном знании и научной истине, которые непреходящи.
Филолог отмечает эти движения стиля мысли и жизни: не становясь ни на чью сторону, имея
ответственную общественную позицию, он возвышается над схваткой конца II – начала III
тысячелетия, показывая сущность культуры с ее вечными ценностями и свойственными каждой
эпохе риторическими новациями. Но стиль жизни характеризуется через стиль речи, а стиль речи
выражается в устройстве речевых коммуникаций, отношениях диалога и взаимопонимания.
Устроить же общественную и личную речь невозможно без системы ценностей, которые
проявлены в системе общих мест – прежде всего моральных, а базовые понятия морали
подверглись сомнению в России конца XX века. Ю.В. Рождественский вскрывает причину
культурно-идеологических противоречий и напряженности в обществе, которые оказались
следствием отмены или переориентации в культурных и моральных ценностях, а иногда и
попросту следствием антикультурных деяний, поскольку культура и мораль взаимосвязаны.
Разрешить эти противоречия можно только через правильное устройство речевых коммуникаций в
обществе – в этом задача современной риторики.
Речевые коммуникации и законы построения общественного диалога изучает риторика, преданная
в России забвению с середины XIX века и восстанавливаемая автором этой книги, по крайней
мере, с семидесятых годов истекшего столетия в лекциях, читанных в Московском
Государственном университете имени М.В. Ломоносова, многочисленных брошюрах, статьях,
книгах, выступлениях, проектах и предложениях – от Государственной Думы до обыкновенной
московской средней школы.
Читатель, знакомый с первым изданием (символично, что оно осуществлено фондом «Новое
тысячелетие»), может справедливо посетовать на медлительность в переиздании риторических
трудов Ю.В. Рождественского, которые получили колоссальный спрос. Этому есть оправдание:
посмертные книги должны издаваться с максимальной редакторской и корректорской точностью,
которой были лишены первые издания «Принципов современной риторики» и «Теории риторики».
Впрочем, читатель, знакомый с первыми изданиями, наверняка прощал мелкие редакторскокорректорские недочеты, потому что для него главное – следить за мыслью широко и
нестандартно мыслящего автора, удивляться рождению новых идей («как мы сами этого не
замечали?»), которыми совершенствуется общественное сознание и движется образование
личности.
Рукопись книги не сохранилась. Ю.В. справедливо полагал (ссылаясь на опыт своего Учителя
академика В.В. Виноградова), что рукописи надо уничтожать и «приниматься за новый труд». На
учениках и нынешних издателях лежит ответственность за корректное переиздание трудов
Учителя. При этом для редактора очевиден запрет на вхождение в содержание и стиль автора –
читатель, знавший Ю.В. и наслаждавшийся его научными беседами и лекциями, услышит в стиле
автора много энергичных разговорных ноток устной речи Ю.В. Рождественского. Стиль Ю.В.
иногда столь динамичен, краток, что его невозможно править без нарушения внутренней
энергетики, которая знакома всякому вдохновенному автору. А Юрию Владимировичу
свойственен был научный азарт в поиске и выражении истинных суждений. Мысль, кажется,
иногда столь переполняла автора, что было не до «мелочей», заниматься которыми было некогда.
В то же время не покидает ощущение точности и обоснованности высказанных автором мыслей,
лишь в отдельных случаях требующих малой коррекции.
Юрий Владимирович ценил хороший, законченный труд. Он полагал: для того, чтобы текст
устоялся, надо его «трижды переписать». Печать такого внимательного труда и точных
формулировок лежит на его зрелых трудах – «Общей филологии», «Введении в культуроведение».
В «Принципах современной риторики» мысль автора часто афористична, многое выражено
обобщенно, требует комментария, который лучше всего умел делать сам Юрий Владимирович,
теперь же придется довольствоваться толкованиями учеников и комментариями коллег.
Тем важнее вчитаться в текст, который не может не задевать за живое. Риторические идеи
Рождественского обращены к самому центру культурных и идеологических противоречий
сегодняшнего постиндустриального общества массовой коммуникации. Необыкновенно точен
анализ событий настоящего времени, который, по мнению автора, должен исходить из «историкокультурного содержания», а материалистический монетарный взгляд необходимо рассматривать
лишь как один из факторов стилистики современного общества.
Идеи Рождественского остроумны и «исторически оптимистичны». Так, невежество в
экономической науке сказалось в «пессимистическом охаивании своей российской продукции»,
что было характерно для российского общества начала 90-х годов. Значит, вина риторики средств
массовой информации – в том унынии, из которого мы только начинаем выбираться и неизвестно,
выберемся ли.
Ярки и уничижительны примеры современной речевой практики, обнажающие знаковые
противоречия современных культур: «... афганским моджахедам необходимо сохранить семью как
основу общества на основе строго ислама, а евро-американские СМИ с их рекламой упорно
демонстрируют обнаженные прелести рекламных красоток и буйство вокально-инструментальных
ансамблей».
Но самое главное, что просматривается трезво и нелицемерно: связь риторики с понятиями
культуры и морали. С уточнения понятия культура начата эта книга. Культура и ее толкование
указывают дорогу стилю современной жизни (на что мы будем «раскручены»). Вне норм морали
невозможно построить общественное и личное благополучие, потому что людям недостаточно
материальных благ, комфорта, успеха (они лишь необходимая часть культуры и душевного
равновесия), общество хочет видеть, справедлива ли новая жизнь, удовлетворительна ли она
характером своего труда, есть ли в ней отношения товарищества и солидарности, духовное
единство во взглядах и т.д.
В конце XX века в России изменилась система ценностей – общих мест, которые являются прежде
всего базовыми понятиями морали, а с точки зрения риторики – теми идеями, относительно
которых ритор достигает согласия с аудиторией. Новые ценности могут быть сформулированы
только на основе определенной традиции, считаясь со сложившейся в прошлом культурой. В
настоящее время общие места как система ценностей подверглись деформации, и Ю.В.
Рождественским недвусмысленно поставлены «новому поколению» вопросы для будущего
разрешения: возможно ли построить новую Россию вне ясного определения моральных ценностей,
неясности «смысла жизни», подвергнувшихся эрозии понятий добра и зла, честности, дружбы,
товарищества, солидарности, принципиальности, чувства нового? Возможно ли построить новую
Россию в ситуации противопоставления практической и духовной морали, когда моральные
ценности начинают толковаться по-новому – «в духе приоритета обогащения любыми
средствами»? Не в этом ли причина пассивизации населения, которое стало «безынициативным,
выжидающим и выживающим» – ведь «рынок действует силами конкуренции только тогда, когда
он основан на моральных критериях»? и т.д.
Эта книга патриотична, потому что востоковед Рождественский более всего заботился о
благоустройстве родной земли. И от этого шло стремление к пониманию других культур, норм
жизни, основанных на морали, нравственности, праве, осмыслению всех материальных и
духовных форм бытия, которые предполагает рассмотрение различных культур и цивилизаций.
Отрезвляюще выглядит краткий анализ Ю.В. Рождественским классической европейской
риторики в сопоставлении с теориями речи Востока: если строение европейского античного
полиса требовало «правдоподобной (не обязательно правильной) речи», о чем неоднократно
писали все античные риторы, требуя соотнесения риторики с этикой и философией, то в Китае,
как и в Индии, по этическим соображениям требовалась «праведная, а не правдоподобная речь».
Это доказывает построение индийской силлогистики и китайской теории словесности, уже в VI
веке предлагавшей правила и образцы всех видов словесности. В современном Китае уже
защищаются диссертации по русской риторике, но Ю.В. Рождественский, «мысливший покитайски», ученик выдающегося востоковеда Н.И. Конрада, как никто другой понимал и блестяще
иллюстрировал примерами многообразие и разномыслие культур и речекультурного поведения.
На фоне той популяризации, которую начинают получать в современной России риторика и
другие коммуникативные дисциплины (как в двадцатые годы, когда ставилась задача «учить
говорить весь народ», так сегодня начинают всех учить общению, «убедительной речи», чтобы
«добиться успеха»), предупредительно звучат суждения – не побоимся этого оценочного суждения
– главного русского ритора XX века: «Целью риторики было убеждение сограждан для того,
чтобы обратить мнение слушателей в свою пользу, а не проповедать истину» (с. 79). Риторика –
«вынужденное искусство», «следствие демократического образа жизни, когда мнение толпы и
вообще общественное мнение решают судьбу гражданина и обывателя».
Хладнокровная предупредительность суждений Ю.В. Рождественского относительно устройства
античного полиса прямо направлена к современной общественно-речевой практике (например,
политическим выборам): «гражданское красноречие имело целью создание мнений, а не знаний,
понимание выгоды, а не истины»; Но не только эти связи просвечены Ю.В. Рождественским,
показывая переход от одного культурно-стилевого состояния общества к другому. Так, техника
риторического аргументирования проявлена в проповедовании истины христианской веры, служа
утверждению духовной морали. Современные же политики, журналисты, литераторы, твердо
стоящие на позициях постсоветского атеизма, должны были бы понимать, что их идеи и приемы
также соединены с образным строем и содержанием гомилетики, составляющей существенную
часть русского литературного и делового творчества от XVIII до XX столетия.
Ю.В. Рождественский принципиально расширяет понимание риторики. Если большинство
современных авторов риторик по-прежнему спорят о какой речи риторика: убедительной ли,
целесообразной ли, эффективной и т.д., и по-прежнему ограничивают ее предмет устной
публичной речью, Рождественский, не отрицая классических определений, неоднократно
подчеркивал, что недостаточно понимать риторику лишь как «учение об элегантной речи».
Риторика есть «искусство управления общественными процессами», поэтому риторика
связывается сегодня со всеми видами словесности, а не только с ораторской речью, как это было в
период античности, а само развитие риторики предполагает не только усовершенствование речи
частного лица, но развитие речи в обществе, которое является «залогом успеха и благоденствия
общества. Реализация этого залога состоит в том, что само развитие речи управляется здравыми и
перспективными законами о речи, а содержание речи имеет верную этическую направленность и
содействует укреплению общества через развитие диалогических отношений в обществе и
взаимопонимание».
Одна из кардинальных мыслей Рождественского-философа состоит в том, что отсталость
современного обществ объясняется малым вниманием к языку. Деятельность в языке имеет свои
законы оптимальности и эффективности, к успехам в экономике и социальной сфере приводит
правильно построенная языковая политика, проявленная в речевом устройстве общества. Эти
мысли неоднократно подкрепляются у Ю.В.Р. анализом опыта так называемых передовых наций
(американская теория коммуникации и японская теория языкового существования).
Своевременность и современность «Принципов» Ю.В. Рождественского в том, что вскрыты
источники различий, противоречий и конфликтов, которые могут раздирать любое общество, но
сегодня реально тревожат российское. Разрешение конфликтов и противоречий зависит от того,
насколько «дальновидно и искусно будут применяться моральные суждения ... с помощью
речевых средств». Поскольку забвение риторики как основы организации речевых коммуникаций
характеризует русскую филологию в XX веке, то не в этом ли причина многих социальных
катаклизмов, потрясших Россию в истекшем столетии?
Начало нового столетия в России характеризуется культурными противоречиями. Они неминуемы
в условиях динамичного развития новой культуры и образования нового стиля. Российские
«перестроечные» преобразования конца 80 – начала 90-х годов привели к тому, что инициатива и
власть перешли к молодым, «новому поколению». Разбирая категорию культура поколений, Ю.В.
Рождественский пишет: «Новое поколение еще не создает культуру (не проводит отбор) и не
владеет культурой». Что же оно должно делать и делает? «Вступая в социальную жизнь, оно
должно усвоить духовную культуру и приобрести материальную, и стремится к этому». Как же
соединить закономерное стремление к приобретению материального с обязанностью усвоить
духовное? «Путь к усвоению культуры лежит через овладение духовной культурой на основе
изучения духовной культуры и творчества в материальной культуре».
Возможно ли изучение и творчество (не разрушение!) сегодня и какие преграды на этом пути? –
«Усвоить духовную культуру в достаточном объеме трудно, прежде всего – из-за ее величины и
сложности». Что же делают творцы культуры реально? «Поэтому нередко проще ее начать
выдумывать заново. Так начинает создаваться новый стиль, т.е. некоторый комплекс философии,
искусства и взглядов на позитивное знание. Новый стиль иногда сам называет себя культурой...»
Ю.В.Р. приводит в пример модернизм, отрицавший всю предшествующую культуру и
предлагавший заменить собой все духовное наследие, но заметим, что так поступает не только
модернизм: коммунистическая культура отрицала дореволюционную, «царскую» культуру, хотя
формально призывала «усвоить все знания, выработанные человечеством»; новая российская
либерально-демократическая культура отрицает предшествующую советскую, например, в
области образования... Что же мы имеем? – Не только отсутствие усвоения предшествующей
культуры, но идеологические лакуны, которые вследствие отсутствия (или неспособности) к
риторической изобретательности приходится заполнять западными технологиями (ср. обуявшее
современное образование тестирование, или образовательные тренинга, обещающие в одночасье
«привести к успеху» и «решить все ваши проблемы»), Ю.В.Р., который всегда умел и любил
приветствовать и спокойно оценивать все новое, предлагает помнить: «...стиль есть всегда
определенная мера культурного невежества». Новый стиль, конечно, претендует на вхождение в
культуру и «создает иногда такие произведения, которые потом становятся фактами культуры».
Какова мера иронии и предвкушения будущего в этом «иногда»! Никто не знает будущего, но
нельзя отказать себе в удовольствии и тщеславии утверждать свои произведения как факты
культуры. Мера целесообразных и энергетических устремлений творцов культуры обязана
соотноситься с освоением предшествующей культуры.
При внимательном прочтении читатель найдет в этой книге много ответов на актуальные
проблемы современности – редактору хотелось бы многое процитировать и объяснить, но лучше
оставить читателя наедине с книгой. И все-таки лишь один «актуальный пассаж», что называется,
на злобу дня:
«Новый стиль, созданный новыми русскими, оказался не сформированным с точки зрения
риторики. Новые русские как представители нового поколения оказались неграмотны в речевой
культуре. Такие категории как свобода торговли, частная собственность, личная свобода были
приняты, но, не будучи риторически обоснованы, поставили новых русских в положение
социальных изгоев, заслуживающих одного презрения». Автор указывает на вытекающие отсюда
выводы. Эти выводы существенны и для общественно-социальной практики, и для образования,
которое является основой культурного воспитания и формирования моральных принципов. От
того, как мы устроим систему образования (и прежде всего речевого), зависит наше реальное
будущее благополучие.
Более тридцати лет профессор Ю.В. Рождественский читал в МГУ имени М.В. Ломоносова курсы
общей риторики, риторики деловой прозы, теории словесности. И это только часть его
многогранной научной и педагогической деятельности. Под его руководством написано более
двадцати докторских и кандидатских диссертаций, затрагивающих проблемы американской,
французской, немецкой и, конечно, русской риторик, взаимодействия европейских и восточных
речевых культур. «Принципы современной риторики» – своеобразное риторическое завещание
Рождественского, где в компактной форме сконцентрирована суть не только новой риторики
развитого информационного общества, но кратко представлена новая философия языка,
требующая осознания новых форм речи и правил, которыми движется современное развитие
культуры и общества (см. изданную по рукописи книгу Ю.В. Рождественского «Философия языка.
Культура и дидактика. Современные проблемы науки о языке.» М., Гранть, 2003).
В заключение нельзя не вспомнить, что Юрий Владимирович Рождественский сам был
образцовым ритором. «На Рождественского» ходили, чтобы услышать не только эрудированного
лектора, блестящего полемиста, но просто остроумного и красивого человека. Ему были
свойственны неожиданность и новизна суждений, которые покоряли мудростью, искренностью,
простотой и веселостью. Говоря о стиле, Ю.В. Рождественский сам формировал стиль: стиль
кафедры, стиль общения, стиль преданности науке. Говоря о культуре, он своими суждениями и
примерами постоянно показывал, сколь разнообразно и безгранично учение о культуре. Научные,
философские, филологические познания Ю.В. Рождественского казались иногда безграничными,
но именно в риторике он видел основу общественного благополучия и базис для воспитания и
формирования личности.
Вспоминается одна простая, вроде бы на ходу обмолвленная фраза Ю.В. Рождественского: «Я
просто любил учиться...». За этой фразой стояла готовность и привычка к каждодневному,
гигантскому труду, результатом которого были авторская эрудиция, расцветший талант,
искренность общения с каждым, кто обращался к нему за советом и помощью.
Хочется пожелать читателю знакомиться с книгой неспешно, вдумчиво и глубоко, ибо более всего
автор этой книги ценил научный диалог, критическую мысль, объективное доброжелательство в
научной беседе, открывающей нам путь к истине, вечным смыслам бытия.
В. Аннушкин
ПРЕДИСЛОВИЕ
История риторики показывает, что каждый новый этап развития этой дисциплины отмечен
изменениями в составе общих мест, т.е. понятий и принципов, которые признаются всеми вообще
и не требуют доказательств.
Риторика XX века отличается тем, что она адресована массовой коммуникации как новому виду
речи. Соответственно цель данной работы – сформулировать общие места, свойственные массовой
коммуникации. Общие места, свойственные устной, рукописной и печатной речи, составляют
часть современной речевой культуры и не могут игнорироваться.
Общие места риторики массовой коммуникации – основа регулирования всех видов современных
споров. Поэтому они – смысловая основа решения конфликтов и продвижения проектов речевыми
средствами.
Поскольку данная работа ориентирована на современное состояние речевых коммуникаций в
России, в нее включены следующие разделы: источники конфликтов, происходящие из культуры
общества в любое время его существования, общая характеристика вызовов и угроз в современном
российском обществе, анализ причин отставания в развитии риторической теории в России,
установление мест в речевом общении, где различия во мнениях могут перетекать в конфликты, и,
следовательно, профилактика конфликтов и, наконец, система общих мест, вытекающая из
техники речевых коммуникаций в массовой информации и основы методов распространения этих
общих мест в обществе.
ГЛАВА 1
КУЛЬТУРА – ИСТОЧНИК ПРОТИВОРЕЧИЙ
§ 1. Культура и стиль
§ 2. Формы культуры
§ 3. Культурные устремления
§ 4. Примеры культурных устремлений
§ 5. Стилевые устремления
§ 6. Динамика культуры
§ 7. Вопросы социальной динамики
§ 8. Вопросы политических идеологий
§ 1. Культура и стиль
В современном русском толковании слова «культура» есть две тенденции. Первая может быть
названа «словарной». В соответствии со словарями, русскими и иностранными, словом «культура»
называется «совокупность человеческих достижений». Каждое из достижений составляет факт
культуры, содержащий правило или прецедент деятельности. Вторая тенденция состоит в том,
чтобы считать культурой сам процесс творчества, прежде всего в области эстетики и развлечений,
где проявляется творческая индивидуальность художника. В таком значении слово «культура»
совпадает со словом «стиль» – форма поступка. Это противопоставление значимо. Соотношение
«словарного» и «стилевого» понимания указывает на их связь и противопоставление.
Современное массовое сознание, зависящее во многом от средств массовой информации (радио,
кино, телевидение, массовая пресса), склонно понимать стиль только как поведение человека. Это
связано с так называемой массовой культурой, основанной на действиях «массовых кумиров».
Под массовым кумиром (mass idol) понимается такой деятель массовых развлечений, которого,
пользуясь соответствующей фразеологией, «раскручивают»: рекламируют его выступления,
тиражируют его произведения на пластинках, видеокассетах, в публикациях печатной продукции,
создают рынок потребления этого «массового кумира».
В прямой связи с этим массовое сознание расширяет понимание культуры до культурности
занятия. Под культурностью профессионального занятия понимается образованность
профессионала и мера его трудового искусства вместе с общей эрудицией. При таком понимании
культура сводится к индивидуальному творчеству, к тем поновлениям, которые может внести
индивидуальное творчество. По этой схеме индивидуальное творчество используется далее массой
путем подражания.
Наиболее ярко это представлено, например, в создании моды на костюм: модельер как
законодатель моды создает новый костюмный образ, созданный образ демонстрируется на
подиуме, художественная критика его отклоняет или одобряет. После этого на общей основе идеи
данного образа художник разрабатывает бытовой костюм для конфекции. Потребители покупают
и носят, подчиняясь движению моды, и так до следующего сезона, наполняющего «улицу» уже
новыми образами моды.
В принципе этот круг объяснений движения стиля родился в психологической философии языка,
когда творец нового слова создавал прецеденты словотворчества, а народ либо признавал, либо
отклонял и забывал их. В.В. Виноградов называл такое понимание динамики стиля «чоховым»,
т.к. видел в этом упрощение реальных процессов стилетворчества. Реальные процессы
стилетворчества, по В.В. Виноградову, значительно сложнее. Они включают в себя не только
разделение труда в области стилетворчества, но и социальную обусловленность стилевых
поновлений, особенно культурную обусловленность.
Понимание зависимости стилетворчества от внутренних (разделение труда) и внешних
(культурных и социальных предпосылок) факторов свойственно и серьезным творцам. Они
вынуждены считаться с материальным окружением, умонастроением публики (в том числе с
политическим сознанием), культурной традицией и еще с какими-то другими факторами, которые
должны существовать на основе интуиции.
Вместе с тем все признают, что любое новообразование в любой сфере деятельности возможно
только тогда, когда оно входит в определенную традицию, которую ассоциируют со сложившейся
в прошлом культурой. Вхождение в традицию гарантирует успех новообразованию: прошлое как
бы подкрепляет сегодняшнее и будущее, но истоки новообразования все же лежат где-то в
глубинах фантазии и интуиции. Это связано с тем, что культура воспринимается как нечто целое,
единое, не имеющее структуры и не содержащее противоречий. Так, рассматривая сравнительно
культуры Запада и Востока, отмечают черты их сходства и различия как характерные признаки
разных совокупностей. При этом не обращают внимания на то, что общество является носителем
этих совокупностей, а само общество с точки зрения культуры не едино. Разные части общества
по-разному соотнесены с формами культуры.
Обращаясь к словарным названиям культуры, замечаем, что они в русском языке обладают
разными, с точки зрения грамматики, определениями. В одном случае определения выражены
относительными прилагательными: физическая культура, духовная культура, материальная
культура. Этот список закрыт. Он насчитывает только три определения. Определения,
выраженные родительным падежом существительных, напротив, содержат открытый список
выражений: культура профессии, культура общества, культура народа, культура личности,
культура стола, культура бани, культура питья и др. подобное.
В этом втором списке ряд определений, выраженных родительным падежом, может быть
трансформирован в определения, выраженные относительными прилагательными: культура
личности – личная культура, культура общества – общественная культура, культура народа –
народная культура. Другие же определения не допускают такой трансформации: культура стола –
«столовая культура».
Трансформируемые определения различаются значениями трансформ. Так, народная культура
предполагает синоним фольклорная культура, а культура народа предполагает синоним культура
общества, личная культура предполагает синоним индивидуальная культура, т.е. культура,
принадлежащая не целому коллективу или обществу в целом, а только отдельному человеку как
особый разряд культурных явлений, тогда как культура личности – личная культура – обозначает
культуру определенной личности.
Определения, выраженные родительным падежом, таким образом, по смыслу разделяются на
культуру занятия (культура стола, культура труда и т.п.) и владельца культуры – культура
личности, культура народа.
Таким образом, по языковым признакам различаются:
§
формы культуры (физическая, духовная, материальная);
§
культура занятий (культура стола, культура труда);
§
принадлежность культуры (культура личности, культура народа).
Эти свойства выражений, содержащих слово «культура», можно примерно описать следующей
таблицей:
Выражения со словом
«культура»
Трансформы невозможны
Трансформы не изменяют смысла
Трансформы изменяют смысл
Форма культуры +
—
—
Культура занятий
—
+
—
Принадлежность культуры
—
—
+
Каждое явление культуры несет в себе отражение всех форм культуры. Культура занятий дает
представление о пользовании нормами культуры, а принадлежность культуры указывает на то, кто
является владельцем культуры. Формы культуры определяют строение факта культуры.
Кроме этого, существуют сложные слова, содержащие основу «культура». Это слова
«антикультура» и «контркультура». Оба эти слова обозначают не вандализм как разрушение
культуры, а особую культуру, которая направлена против общепринятой культуры. Эта
направленность против общепринятой культуры отражает то, что часть людей, составляющих
общество, создает свою культуру занятий или занятия, которые противопоставляются другой
части людей, которые пользуются общепринятой культурой того же занятия. Они связаны с
отношением культуры и стиля.
Слово «антикультура» обозначает такую систему сложившихся норм, которая противопоставлена
общепринятым нормам. Слово «контркультура» обозначает борьбу с культурной традицией ради
утверждения нового стиля с целью сложения новых норм.
в начало
§ 2. Формы культуры
Для установления различий и противоречий между людьми, основанных на культуре, важен
аспект обладания культурой. Культура занятий может быть большей или меньшей в зависимости
от того, как подготовлен человек в культуре своего занятия. Это противоречие выражается в
конкуренции людей в их деятельности. Большая степень культурной подготовки дает
преимущества в конкуренции. В конкуренции сказывается также и характер культурной
подготовки. С этой точки зрения человечество разделяется на народы более или менее
культурные, обладающие большим или меньшим запасом культурных фактов, в лучшей
группировке и с лучшими или худшими условиями культуропользования. Например, европейская
культура оказалась к концу XX века в предпочтительном положении по отношению к культурам
Китая, Индии, Индонезии и примыкающим к ним ареалам культуры.
Поэтому на рубеже XX и XXI веков страны Востока активно подпитываются европейской
культурой[1].
Аспект обладания культурой расчленяет общество на группы в пределах одной страны, одного
общества на одной территории. В этом случае существенно различное отношение к формам
культуры. Это проявляется в том, какими формами культуры располагают те или иные группы
людей внутри одного и того же народа.
Общество структурируется внутри себя по отношению к формам культуры. Эту структуру удобно
обнаружить применением дистрибутивного метода (см. таблицу).
Структура общества
Материальная
культура
Духовная культура
Физическая культура
1 Культура страны +
+
+
2. Культура народа
—
+
+
3. Культура края
+
+
—
4. Культура профессии
+
—
+
5. Культура анклава
+
—
—
6. Культура землячества
—
+
—
7. Культура поколения
—
—
+
8. Культура особых малых групп, антикультура
—
—
—
Приведем примеры: 1. Культура страны, например, культура Российской Федерации; 2. Культура
народа, например, русская культура; 3. Культура края, например, культура Тверской области; 4.
Культура профессии, с профессиональным разделением труда, характеризует людей особой
профессии, например, строители, юристы, военные; 5. Культура анклава, например, культура
Калининградской области; 6. Культура землячества, например, еврейская культура в Российской
Федерации; 7. Культура поколений, например, лица, родившиеся в РФ в определенное время; 8.
Антикультура, например, «воры в законе».
в начало
§ 3. Культурные устремления
В каждом факте культуры слиты все три формы культуры: физическая, духовная, материальная.
Иное дело человек или группа людей. Им не обязательно присущи все три формы культуры в их
соединении, характеризующем данного человека или группу.
Ребенок до того, как он заговорил, обладает только начальной физической культурой: гигиеной,
правильным питанием, обучается прямохождению. Группировки людей различаются по тому,
какие формы культуры им исключительно присущи.
Культура народа, в нашем примере русская культура, лишена своей специфичной материальной
культуры, т.к. материальная культура России принадлежит всем народам России.
Культура края, в нашем примере культура Тверской области, не содержит особых признаков
физической культуры именно Тверской области. Нет особой тверской системы физической
культуры.
Культура профессии, в нашем примере культура строителей, юристов, военных и т.п. Она не
содержит особой духовной культуры: особых форм искусства, морали, общих знаний.
Культура анклава, в нашем примере культура Калининградской области, населенной русскими с
их духовной и физической культурой, но материальная культура осталась немецкой, не своей.
Особой калининградской духовной и физической культуры – нет.
Культура землячества, в нашем примере еврейская культура в РФ, отличается тем, что не имеет ни
своей материальной, ни своей физической культуры, но чтит иудейскую религию и потому
располагает своей особой духовной культурой, но не своей материальной и физической культурой.
Культура поколения – дети и молодые люди, которые еще не образовали своей материальной и
своей духовной культуры, но с рождения овладевают физической культурой.
«Антикультура» – представлена, например, «ворами в законе», которые противопоставляют себя
всему обществу в культурном отношении.
Социальная структура общества, разделенная по формам культуры, может дать представление о
социальной динамике общества и его частей. Динамика видна там, где нет полного комплекса всех
трех форм культуры. Этим объясняется, что любой факт культуры становится неполным, если в
нем не представлены все формы культуры, и потому он недостаточен для культурообладания.
в начало
§ 4. Примеры культурных устремлений
Восполнение недостающих форм культуры у той или иной группы населения назовем
владельческими культурными устремлениями.
Разделение населения страны по группам владения культурой имеет типологический характер.
Этот значит, во-первых, что эти классы условны, т.к. выведены по заранее созданным, хотя и
реальным признакам. Во-вторых, они вневременные, т.е. в равной мере относятся к любому
историческому времени существования общества.
Так, до создания государственных образований на территории современной России, в условиях
фольклорного, дописьменного бытования людей, эти классы были уже представлены. Например,
на территории современной Московской области постоянно обитали проторусские (славяне) и
протомеряне (финно-угры), каждый со своей духовной и физической культурой (культура народа).
В целом существовал определенный уровень материально-культурного освоения этой местности,
которому отвечали соответствующие обычаи и нравы (культура края), имелось ремесло и сельское
хозяйство, а также и сословие жрецов. Каждое из этих делений требовало своего физического
воспитания и своей профессиональной подготовки и соответственно оборудованных мест
приложения труда: создания пахотных земель среди лесов, разработок месторождений глины,
оборудования усадеб, мест поселения, источников энергии, пользования водой и т.п. Так
формировалась культура профессий. Если среди этого населения появлялись поселения,
принадлежащие балтам, как это показывают археологические памятники Тверской области, то
среди славян и финно-угров появлялся балтский анклав.
Финно-угорские или славянские выселенцы в степь оказывались в окружении тюркских народов.
Если они не формировали своего анклава, то оказывались живущими диффузно между тюрками,
но сохраняли своих богов. Это делало их связи между собой землячеством.
Важнейшим моментом для всех обитателей было умножение населения и приобщение молодого
поколения к культуре. Степень посвящения в культуру, в частности, формально определяемая
инициацией, различала поколения по ступеням введения в физическую, духовную и материальную
культуру. Так различались поколения по культурному признаку. Наконец, нарушение обычаев и
традиций ставило нарушителя в положение антиобщественного существа, изгнанника.
Этот пример показывает, что с момента становления культуры и до наших дней типологическая
классификация равно может быть применима к обществу. Но она касается групп внутри общества,
а не отдельных людей, которые могут принадлежать постоянно или временно к разным классам
одновременно.
В этом различие между культурой общества и культурой личности, культурная структура которой
определяется иными способами и принципами. Это такие принципы, как семейное
происхождение, характер образования, трудовые навыки, идеалы и другое подобное.
Типологическая классификация, благодаря всеобщности, может играть роль средства измерения,
характеризующего культурную историю общества и различие обществ с точки зрения их
культурно-классовых составов.
Культура является для каждого нового поколения наследуемым имуществом, которое каждое
новое поколение получает даром. «Богатый Север» и «Бедный Юг» различаются главным образом
уровнем наследуемой культуры. Более высокая культура образует более комфортную жизнь при
прочих равных возможностях.
В отличие от культуры общества личности, происходящие из обществ с меньшим уровнем
культуры, желают оказаться в обществе с более высоким уровнем культуры. Эти личности
мигрируют из местностей со сравнительно низким уровнем культуры в общества с более высоким
уровнем культуры. Так, современная Западная Европа постепенно принимает выходцев из стран
Ближнего Востока, Африки, с Балкан и из Восточной Европы. Этим путем формируются
землячества арабов, турок, сербов, хорватов, поляков, русских, евреев в современной Германии и
Франции.
Это движение из «Бедного Юга» в «Богатый Север» создает новую культурную ситуацию в
странах Европы. В истории известны и другие походы «за культурой». Их движения по своим
целям могли быть противоположны созданию землячеств. Люди двигались, напротив, на
неокультуренные территории из окультуренных. Например, движение русских в Сибирь, на юг
России, на север. Или колонизация территорий обеих Америк из Европы, колонизации Австралии
и Новой Зеландии.
Смысл этих движений состоял в том, что на новых территориях формировались анклавы. Цель
формирования анклавов состояла в том, чтобы, пользуясь преимуществами развитой духовной и
физической культуры, построить в этих колониях высокую материальную культуру. Так же было с
колонизацией Америки и Австралии.
Миграции, как видим, ведутся и велись с разными целями: захвата культуры или, напротив,
создания культуры. Иногда эти цели переплетались. Так, например, в результате крестовых
походов было создано Иерусалимское королевство – анклав западных пилигримов. По своим
идеям оно было колониальным – принесение христианской культуры, а по своим фактическим
целям – создание землячества с целью воспользоваться более высокой материальной культурой
арабов того времени.
Движение германцев на Рим, в Причерноморье и в Африку имело ту же двойственность, как и
движение гуннов и вообще тюрков и монголов на Запад и на Юг. Идеология этих движений
состояла в установлении своей культуры на новой территории, а фактическая цель – захват итогов
чужого культуросозидающего труда.
Различие колонизационной и захватнической миграций отразилось на их судьбах. Удержались
только культуросозидательные движения, а движения, имеющие целью захват культуры,
обращались в землячества, а их носители растворялись в коренном населении.
Другим типом культурно-классовых изменений в структуре общества является развитие
сословного строя и близкого к нему цехового строя и, наконец, профессиональных организаций,
фирм и др. Этот класс в своей исторической последовательности распределяется в соответствии с
технологией и является результатом присообщения к технологиям людей на основе наследования
профессиональных навыков либо через семью, либо через профессиональное обучение.
Этот тип культурных движений связан не с перемещением по территории, а, напротив, с
развитием культуры в одной данной местности, где развивается тип профессиональной
деятельности, формирующий определенную материальную культуру и связанную с ней и
обеспечивающую ее физическую культуру.
Этот тип культурного движения основан на секретах дела, в которые не должны быть посвящены
другие люди. Так, браминская каста хранила веды и храмовую культуру древней Индии,
средневековые европейские цеха хранили свои секреты, современные фирмы имеют коммерческие
тайны, равно как существуют тайны партийной политики, государственной политики и другое
подобное.
Наличие тайны или секрета, возникающих вследствие разделения труда, не предполагает того,
чтобы люди, хранящие тайну, были изолированы от общей духовной жизни и общей духовной
культуры. Они отделяются от общей жизни в духе только в своем занятии, например, военные
связаны присягой и обладают профессиональной физической подготовкой. Назовем такой класс
людей профессиональной культурной группировкой.
Еще одним классом, развивающим культуру вне миграции, является разделение людей, живущих
на определенной территории внутри общей территории, по роду занятий родственных народов.
Изначально это фольклорная культура, основанная на единстве физической и духовной
подготовки. Фольклорная культура не выделяет профессиональных культурных группировок, а
только имеет их как бы в зародыше. Поэтому люди, связанные фольклорной культурой, не имеют
профессиональных культурных группировок. Фольклорная культура сохраняется и тогда, когда
коллектив, связанный единым фольклором, меняет место обитания.
Разрастание фольклорного коллектива до племени и народности сохраняет универсальную
представленность профессиональных группировок и независимость от смены территории. Так,
ханты и манси откочевали с Южного Урала на Северное Приобье, сохранив свою идентичность
как культурных объединений. В историческое и доисторическое время (фиксируемое данными
археологии) они перемещались по территории восточной Европы и Сибири. То же следует сказать
о движениях тюрок, индоевропейцев, банту, полинезийцев и других народов. Для этих культурных
группировок характерна несущественность признака материальной культуры для сохранения
своей культурной идентичности. Чеченцы, ингуши, калмыки, карачаевцы и другие народы Кавказа
были вывезены насильно, но сохранили свою культурную идентичность благодаря своей духовной
культуре. Основная масса таких культурных классов: фольклорных коллективов, племен,
народностей – сохраняет свою идентичность благодаря особенностям народной физической
культуры и своеобразию духовной культуры, закрепленной в языке и других средствах семиотики.
Особым разделением культуры на классы является культура края. Культура края может вмещать
разные родовые или племенные группировки, хотя это и не обязательно. Важнейшим признаком
культуры края является территория в определенных освоенных границах. Границы выделяются
потому, что они составляют материально-культурный комплекс. В старых русских документах это
обозначалось формулой «куда топор и коса ходили», имея в виду, что между краями существовали
разделяющие их неосвоенные территории.
С развитием материальной культуры край получает административные и государственные
границы, которые, как правило, оформляют единый комплекс материальной культуры. Такой
единый комплекс материальной культуры обладает своей духовной культурой, обслуживающей
этот комплекс. Так, во времена племенной организации Древней Руси разграничивалась
территория радимичей, полян, древлян, северцев, новгородских славян и др. Для каждой был
характерен свой тип орнамента, устного творчества, танца и др. В феодальной Руси сохранялось
примерно то же деление, но в каждом краю складывались свои святыни, своя летопись, свой
состав библиотек и другое подобное.
Создание русского государства в XVII–XVIII вв. в основном сохранило границы феодальной Руси
как административные границы, соединило края общей властью московского царя, а затем
императора, но не разрушило краевого деления. Это отразилось, в частности, даже в
ранжировании дворянства. Так, кашинский или коломенский сын боярский мог быть по
служебной претензии равен тверскому или рязанскому дворянину, не говоря уже о московском. В
каждом краю различался состав населения, его занятия и соответствующие им профессиональные
группы, а также своя жизнь в духовной культуре (свои монастыри, святые места, почитаемые
иконы, местные святые и другое подобное).
Краевой тип культурного разделения ярко проявился в Смутное время, когда мятежный Юг и
Польская Украина, прежде всего казаки, оказались противопоставленными верным Московскому
престолу районам, так называемым Замосковью, Северной и Немецкой Украине. Любопытно, что
в военной географии гражданской войны 1918–1922 гг. наблюдается та же тенденция. Эти
примеры, особенно военные, показывают различия духовно-культурных объединений по краевому
признаку.
История любого народа в Европе, в Индии, в Китае дает сходную картину устойчивости краевой
культуры, и примеры можно основательно умножить.
в начало
§ 5. Стилевые устремления
Последней разновидностью или владельческим классом внутри общества является поколение.
Известно, что каждое поколение отличается своей суммой особенностей поведения, а поскольку
поведение строится на культуре, то отличается и своим отношением к культуре. Самым простым
отношением нового поколения к культуре является усвоение культуры предшествующих
поколений – обучение культуре и культурное воспитание. В процессе обучения новое поколение
формирует свои оценки культуре предшествующих поколений. И.С. Тургенев в романе «Отцы и
дети» описал разницу оценок наличной культуры у старшего и младшего поколений как
отношение нигилизма к традиции.
Это описание отразило действительное состояние общества. Связь поколений в культуре не есть
простая передача культурных навыков и знаний. Это всегда переоценка существующей культуры.
Фактические примеры таких переоценок можно привести из истории любого общества. Более
всего переоценка касается духовной культуры, но она распространяется также и на материальную
культуру. Новое поколение всегда по-новому относится к культурной традиции. Не говоря об
оценках литературы и искусства, новое поколение может иначе подойти к обработке почвы,
применению сельскохозяйственных культур, изменяет отношение к породам животных,
строениям, инструментам, технологиям, считая их как бы не своими и требующими реформ или
замены.
Критика и переоценка традиции у нового поколения сопровождается обычно попытками изменить
форму поступков, предполагая свою форму поступков, т.е. новый стиль, по меньшей мере, в
поведении. Вслед за этим могут быть созданы и новые духовные произведения... и произведения
новой техники, и новые технологии.
Единственное, что не подвергается переоценке, критике и пересозданию – это физическая
культура. Она воспринимается, как правило, некритично. Новации в ней принадлежат старшему
поколению – педагогам и тренерам. Младшее поколение, особенно дети, воспринимают обучение
физической культуре с младенчества и до завершения возраста юности механически. Лень не
может быть признана критикой самой физической культуры.
Физическая культура – начальный пункт и основа образования. Она навязывается старшим
поколением младшему.
Образование – исходный пункт создания нового стиля, но творцами нового стиля являются
представители младшего поколения. Революции совершаются молодыми, как правило, против
старых. Старые представляют консерватизм поведения, стремление удержать и передать
культурные нормы.
Примеры показывают, что культурная структура общества имеет типологический характер и рост
культуры, ее исторические трансформации совершаются так, что границы этих классов
сохраняются. Восемь классов, из которых два полных, где представлены все формы культуры, и
шесть неполных, в которых представлены не все формы культуры, могут служить языком –
эталоном для сравнения культуры разных обществ, для типологического изучения динамики
культуры.
в начало
§ 6. Динамика культуры
С точки зрения типологии общества можно выделить три основных процесса:
1) изменение культурной структуры общества под влиянием миграций – формирование землячеств
и анклавов;
2) изменение культурной структуры общества под влиянием только внутреннего развития –
формирование культуры края и культуры поколений;
3) формирование культурной выделенности одной группы людей по отношению к другим группам
– культура профессии и культура народа.
Таким образом, можно сформулировать три признака культурной динамики: миграция,
внутреннее развитие, культурная выделенность[2].
Классы в реальной истории культуры постоянно изменяют свой состав. Эти изменения происходят
в двух отношениях: люди присваивают себе культуру и культура ассимилирует людей. Это два
разных отношения. Отношение присвоения есть прямое приобретение фактов культуры,
например, вывоз музейных ценностей или архивов. Отношение ассимилирования дается через
образование, когда благодаря образованию люди могут пользоваться наличными фактами
культуры (правилами и прецедентами деятельности). Кроме этих двух отношений существует еще
третье – основное отношение: формирование культуры путем отбора ее фактов из текущей
деятельности за счет социального механизма оценки отбора для хранения и пользования, т.е. в
конечном счете, создания фактов культуры.
Отношение людей к культуре по категориям выглядит следующим образом (см. таблицу).
Классы людей
Отбор Присвоение
Ассимиляция
Культура края —
+
—
Культура народа
+
—
—
Культура поколения
—
—
+
Культура профессии
+
—
+
Культура землячества
—
+
+
Культура анклава
+
+
—
Люди, принадлежащие к культуре края, считают ее своей собственностью, конкретно
собственностью духовной и материальной культуры. Это выражается в денежной оценке фактов
культуры, начиная от земельного кадастра и кончая произведениями искусства.
Люди, принадлежащие к культуре народа и расценивающие себя в этом качестве, занимаются
созданием, сбором, отбором и кодификацией фактов культуры. Они оценивают факты культуры в
их конкретном содержании, а не в денежном выражении, считая культуру бесценной.
Люди, занятые ассимиляцией культуры (новое поколение), не отбирают и не присваивают фактов
культуры, но обучаются им. Они заняты культуропользованием. Поэтому они предъявляют свои
требования к хранению, классификации и кодификации фактов культуры.
Между этими тремя категориями людей возникают типологические противоречия. Вот они:
1. Можно ли продать факт культуры? Лица, принадлежащие к культуре края, говорят на это «Да»,
а лица, принадлежащие к культуре народа и культуре поколения, возражают. Это противоречие
возникает вокруг собственности на произведения культуры, которые обладают движимостью или
туристической ценностью.
2. Люди, принадлежащие к культуре народа, бранят людей, принадлежащих к культуре края и
культуре поколения, за невежество. Две последние категории бранят сторонников культуры
народа за недоступность и небрежное хранение фактов культуры.
3. Лица, представляющие культуру поколений, формулируют принципы борьбы нового со старым
(«отцов и детей»). Все оставшиеся категории лиц упрекают младшее поколение в невежестве.
Так формируются противоречия:
1) продажность – непродажность (культуры);
2) хранимость – нехранимость (культуры);
3) новое – старое (в культуре).
Лица, принадлежащие к профессиям, землячествам и анклавам, формируют свою серию
противоречий:
1. Культура профессии противопоставляется культуре землячеств и анклава как тайное – явному,
секретное – несекретному.
2. Культура землячества противополагается культуре профессии и анклава по принципу: не
создают новой культуры, паразитируют, не являются культуротворцами, тогда как лица,
принадлежащие к культуре профессии и анклава, заявляют о себе как о творцах культуры.
3. Культура анклава противополагается остальным категориям по линии несамостоятельности в
образовании, и, напротив, анклав хочет обрести свою самостоятельность в образовании и создании
своей исключительной культуры.
Так формируются противоречия:
§
общедоступное – секретное (в культуре);
§
культуротворчество – культурная бесплодность;
§
образованность и культурная исключительность – необразованность.
Культурная основа этих противоречий становится явной тогда, когда рассматриваются верхняя и
нижняя части таблицы порознь.
Эта система оценок вытекает из распределения людей по группам, культура которых не обладает
полнотой форм культуры. Суммируя эту систему оценок, получаем отношения людей к культуре и
понимание культурной ценности, с одной стороны, и оценку личностей по их отношению к
культуре – с другой. Получается, что эти оценочные категории вызваны характером,
распределения форм культуры между людьми.
Другой вывод состоит в том, что полнота форм культуры, представленная в культуре страны или
антикультуре, ставит культуру вне оценок и, следовательно, делает ее незаметной и как бы
несуществующей для обыденного сознания. Возникает то, что называется «забвением культуры».
Оказывается, что «забвение культуры» характерно для благополучного общества (культура
страны), в котором гармонично соединены все формы культуры. «Забвение культуры» – результат
благополучия, который может вести к «культурному одичанию» членов общества в условиях
объективно высокой культуры этого общества.
Этим объясняется то, что руководство страной финансирует культуру по «остаточному
принципу», скупо. Но все культурные группы внутри общества критикуют правительство за
«остаточный принцип» и пополняют культурные ресурсы путем самодеятельности, за счет
спонсоров, доброхотных даяний и коллекционеров.
Рассматривая таблицу распределения людей по культурным классам: «отбор», «присвоение»,
«ассимиляция», убеждаемся в том, что верхняя половина таблицы представляет собой зеркальное
отражение нижней. Каждая строчка верхней половины таблицы имеет аналог – одну из строчек
нижней половины таблицы. Так, культура края имеет знак плюс в «присвоение», а культура
профессии имеет в этом же столбце знак минус. Зато знаки плюс в столбцах «отбор» и
«ассимиляция» восполняют соответствующие знаки минус в строке «Культура края».
Получаются следующие пары строк:
1. Культура края – культура профессии.
2. Культура народа – культура землячества.
3. Культура поколения – культура анклава.
Каждая пара строк в совокупности дает полноту форм культуры для этой пары и, следовательно,
снимает оценки и создает ситуацию «забвения культуры». Для того чтобы сформировать такое
состояние в каждой паре строк, создается как бы свой «рецепт развития культуры».
Край и его население будет считать себя достаточным, если в нем разовьется культура профессий.
Рецепт состоит в следующем: «В данном крае надо стремиться развить особую, свою
профессиональную деятельность».
В паре культура народа – культура землячества складывается следующий «рецепт»: «Землячество
будет благополучным тогда, когда присвоит и ассимилирует культуру народа, среди которого оно
обитает, и тем войдет в культуру страны».
В паре культура анклава – культура поколения складывается еще один «рецепт»: «Анклав должен
пополняться все новыми поколениями культуротворцев и стилетворцев».
Эти три «рецепта»: «развитие профессий», «овладение культурой» и «пополнение поколениями»,
можно назвать уже не оценками, а основными культурными устремлениями общества.
Культурные оценки и культурные устремления общества характеризуют обычное состояние
общества. Обычное состояние общества характеризуется тем, что культурные оценки в нем и
культурные устремления вызваны характером распределения форм культуры среди населения
страны.
Распределение форм культуры, таким образом, в нормальных условиях движет процесс созидания
культуры.
в начало
§ 7. Вопросы социальной динамики
Политика имеет место там, где складываются конфликтные ситуации. Политики и создают, и
регулируют конфликтные ситуации. Культурные устремления порождают свои сферы
политической деятельности.
Соотношение культуры края и профессиональной культуры порождает экономические
устремления, состоящие в том, что край ради развития профессий стремится получить инвестиции
и поэтому развивает инфраструктуру.
Соотношение культуры землячества и культуры народа порождает образовательные устремления,
т.к. только средствами образования возможно сгладить культурные противоречия между
культурой землячества, с одной стороны, и культурой коренного народа – с другой. Эти
образовательные устремления строятся на стандартах образования.
Соотношение культуры поколения и культуры анклава характеризуется миграционными
устремлениями, т.к. новые поколения ищут места приложения своего труда, а анклав представляет
собой такое место, которое склонно принять мигрантов.
Примеров таких устремлений и их реализаций много.
Экономические устремления проявляются в движении капиталов. Капиталы распределяются по
территориям неравномерно. Гам, где культура края выше, туда устремляется капитал. С этим
связан рост городов, независимо от причин становления города (укрепленное место, место
сильной проявленности духовной культуры – святыни, образовательные центры, решения
правительства и т.п.). Приток капиталов происходит в места развития транспортных сетей, в места
с удобствами связи, в места с большим технологическим опытом, в места, где концентрируются
наука и образование.
Образовательные устремления характеризуют те местности, где население многонационально.
Это, на первый взгляд, кажется неочевидным. Однако цивилизационные центры всегда
отличаются этнической поликультурностью. Так, становление китайской цивилизации, по
суждениям этнографов, происходит как ассимиляция ханьцами окрестных варваров. Цивилизация
Индии строится на сочетании ариев и дравидского населения. Древняя шумерская цивилизация
связана с совместным пребыванием шумеров среди семитских народов. Греческая цивилизация
основана на совместном бытии пеласгов, дорийцев и постоянно находится в контакте со всеми
народами, среди которых располагались греческие полисы.
В наше время сложение образовательных центров также возникает там, где имеется
многонациональное население. Примерами могут быть университетские города США и столичные
города бывшего Советского Союза.
Колонизация (и имперские движения) существовали всегда по принципу миграции «на свободное
место». Свободным является не только малонаселенное место или место, полностью лишенное
населения, но и места, где существует недостаток в людях с определенного рода умениями.
Например, заселение степей оседлым населением или заселение скотоводческим населением мест,
где велось по преимуществу присваивающее хозяйство и др. подобное. Подобные передвижения
осуществляются всегда. Например, в недавнее время специалисты определенных профилей
приглашались на жительство и на работу из России в Австралию и ЮАР, а в советское время
проходила колонизация Голодной степи в Узбекистане и разработка целины в Казахстане и в
Сибири.
Экономические, образовательные и колонизационные устремления дают, с одной стороны,
концентрацию разнородного по происхождению населения вокруг образовательных и культурных
центров – это, так сказать, вертикальная составляющая культурной динамики. С другой стороны,
эти устремления дают миграцию населения с целью окультуривания географического
пространства, это, так сказать, горизонтальная составляющая культурной динамики. Обе эти
составляющие зависят от экономических устремлений, которые позволяют конкретно наметить
точки вертикального роста и площади горизонтального распространения.
Экономическая география показывает, что вертикальные и горизонтальные составляющие,
определяемые культурными устремлениями, могут следовать друг за другом волнообразно. Так, в
России бурный рост числа городов приходится на XVIII и XX века – время активной культурной
политики и образовательных реформ. XVII и XIX вв. отмечены активными миграционными
процессами – движениями в Сибирь, на Кавказ, Подонье и в Среднюю Азию. Но процессы роста
городов и горизонтальных миграций могут идти одновременно, как, например, в России в XVI
веке и на Руси в домонгольское время. В это время развитие городов сочеталось с
распространением славянского народа на восток.
Аналогичные процессы можно наблюдать и в Западной Европе, и в Азии, и в античном мире, т.е.
тогда, когда сохранились письменные свидетельства. Данные этнографии показывают, что оседлая
жизнь народов в дописьменную эпоху скорее исключение, чем правило.
Культурные, экономические, образовательные и колонизационные устремления сопровождаются
теми или иными политическими идеями. Для того, чтобы увидеть типологические закономерности
возникновения и распространения таких идей, надо совместить разделение общества на части
(классы, группы) по признакам форм культуры с таким же разделением по строительству
культуры.
Выше были выделены три признака, характеризующие культурное строительство: «отбор»,
«присвоение», и «ассимиляция». Эти условные наименования скрывают за данными условными
терминами основные процессы образования культуры.
«Отбор» предполагает, что из всей массы фактов текущей деятельности отбираются новые
правила и прецеденты деятельности. Равным образом из прошлой текущей деятельности
реконструируются прецеденты и правила, которые стали актуальными в данное время.
«Присвоение» означает сбор, хранение, систематизацию и кодификацию фактов культуры. В
результате этой деятельности изменяется ценность отобранных и собранных фактов культуры.
Они приобретают новое, в том числе и новое экономическое качество (возрастание стоимости
предметов культуры, раньше имевших только утилитарную оценку).
«Ассимиляция» означает приведение людей к культуре через образование, просвещение,
воспитание дома и через следование традиции.
Сопоставление классификации по формам культуры и по культурному строительству дает нам
следующую таблицу:
Культурные классы людей
Физическая культура
Духовная культура
Материальная культура
Отбор
Присвоение
Ассимиляция
Культура страны
+
+
+
+
+
+
Культура народа
+
+
—
+
—
—
Культура края
—
+
+
—
+
—
Культура поколения
+
—
—
—
—
+
Культура анклава
—
—
+
+
+
—
Культура землячества
—
+
—
—
+
+
Культура профессии
+
—
+
+
—
+
Антикультура
—
—
—
—
—
—
Из таблицы видно, что культура страны и антикультура противостоят друг другу. Культура народа
и культура края различены друг с другом и противопоставлены культуре анклава и культуре
землячества, которые, в свою очередь, различены относительно друг друга. Культура профессии
различена со всеми классами и не различена с культурой народа, антикультурой и культурой
поколений. Культура поколений не различена ни с одной группой, но противопоставлена им всем.
Такая конфигурация позволяет провести сопоставления основных политических идей, имеющих
вневременной характер, с признаками классов людей и тем установить истоки политических идей.
в начало
§ 8. Вопросы политических идеологий
Культура страны представлена всеми формами культуры и культурами народов, ее населяющих, а
ее территория со всем объемом материальной культуры, расположенной на этой территории,
объединяет эти народы. Регулярно осуществляется отбор правил и прецедентов деятельности,
сохраняется владение этими ценностями и проводится общее обучение и воспитание. Все это
вместе нуждается в сохранении и приумножении. Выпадение или ослабление одного из этих
элементов уничтожит культуру страны, а вместе с тем поставит под сомнение существование
самой страны. Средством борьбы за цельность культуры страны и ее культурное развитие является
идея патриотизма. Любовь к Родине, составляющая основу идеи патриотизма, представляет собой
постоянный интерес к ее культурному развитию подобно тому, как родители постоянно чувствуют
интерес к развитию своего ребенка. В развитии ребенка и в развитии страны видится процветание
в будущем. Чувство обеспечения процветающего будущего составляет суть патриотизма. Если по
каким-либо причинам утрачивается эта любовь, надежда и вера в будущее, то утраченным
оказывается и чувство патриотизма. Поэтому патриотизм как политическое поведение не
допускает похуления страны или умаления ее достоинств, а также действий, которые могут к
этому привести.
Патриотизму противопоставлен космополитизм. Под этим словом понимаем стремление части
народа отказаться от родной культуры, культуры страны и приобрести духовную, материальную и
физическую культуру других стран или другой страны для своих детей. Подлинный
космополитизм проявляется, например, у некоторых корпораций внутри общества: «воров в
законе», «контрабандистов», «террористов» или иных групп населения, желающих жить своим
законом и обычаем. Для этого данные группы разрабатывают свою мораль и требуют соблюдения
этой морали от членов своих групп. Отсюда деление на «людей в законе» и «фраеров», которые
как бы и не люди.
Мораль такого рода поддерживается насильственными мерами. Людей, входящих в такие группы
и нарушивших мораль, карают, нередко смертью, как изменников. Таковы, в частности,
религиозные секты тоталитарного характера, где религиозные установки не имеют догматики, а
создаются основателем секты (часто ради обогащения) террористические группировки с
классовой, или националистической, или сектанско-религиозной идеологией.
Космополитизм надо отличать от стилевых группировок людей, которые в целом признают общие
законы и обычаи страны, но утверждают свою исключительность, сопротивляясь некоторым
традициям и обычаям страны. Например, гомосексуалисты как движение, битники, стиляги и др.
подобные. Разница между ними и космополитическими группами в том, что они противополагают
себя не всем институтам общества. Стилевые группировки, напротив, стараются
усовершенствовать существующие традиции.
Космополитизм противополагается патриотизму. «Вор в законе» или террорист говорит, что он не
имеет отечества, верен только своей группе и ведет себя в соответствии с этим.
Другие общественно-культурные группировки развивают национализм. Эти идеологии и
движения относятся к культуре народа. Их объединяет то, что они возникают не в результате
миграций, а являются продуктом местного развития. Национализм противостоит миграции
представителей других народов на свою территорию в любой форме.
Национализм противополагается интернационализму тем, что национализм занят развитием
духовной и физической культуры своего народа. Характерная черта национализма состоит в
поисках и укреплении духовных корней своего народа. Поскольку духовные корни любого народа
отличаются от таких же у другого народа, то национализм, обращаясь к своим корням,
устанавливает исключительность своего народа или культурно-родственных народов. В науке
национализму помогает сравнительно-исторический метод, особенно широко представленный в
лингвистике.
Характерной чертой национализма является отсутствие интереса к материальной культуре и
убежденность в том, что и без материальной культуры, только силою духа и развитием духовной
культуры, возможно преодоление любых трудностей социального развития. Национализм охотно
делится достижениями своей духовной культуры с другими народами, но он обычно глух к
заимствованиям из культур других народов. Национализм в своих крайних формах политической
практики может не только проповедовать свою культуру, но и навязывать ее силой. Такая
практика получила название империализма. Империализм есть навязывание силой, нередко путем
завоеваний, своей культуры другим народам.
Греческая культура в империи Александра была распространена из Греции в Азию и Африку.
Римская культура, вслед за греческой, навязывала своих богов и свои традиции всему
Средиземноморью. Английская культура навязывалась Индии, русская – народам Кавказа и
Средней Азии и др. Империализм надо отличать от колониализма, хотя внешне они могут быть
сходны. Колониализм есть развитие культуры, а империализм – подавление чужой культуры. Но
империализм как продолжение национализма всегда оставляет следы своей культуры и обогащает
культуру стран, входивших или входящих в империю.
Границы между национализмом и империализмом подвижны и связаны с темпом и характером
развития культуры и соотношением общественно-культурных группировок.
Загадка падения Западно-римской империи, в сравнении с продолжавшимся существованием
Восточно-римской империи, должна, по-видимому, решаться не просто исходя из напора варваров
с Севера и разложения нравов метрополии, но в связи с тем, что Галлия, Иберия, Британия и
другие страны сами стали против метрополии, воспользовавшись благоприятной для этого
обстановкой.
Интернационализм противополагается национализму (и империализму) тем, что видит в
культурных заимствованиях источник развития своей национальной культуры. Интернационализм
считает важным ассимилировать чужие культуры в тех пределах, когда они не противоречат
моральным традициям своей культуры.
Так, навязывание феминизма, премиссионизма, сексуальной свободы исламским народам через
массовую информацию американского стиля вызывает протест, доходящий до вооруженного
сопротивления. Коммунистическая идеология оказалась непригодной афганцам по этим же
причинам.
Сепаратизм как идеологическая доктрина и политическая практика основан не на культурном
строительстве и образовании, а на владении культурой, прежде всего духовной, в анклаве.
Считается, что построение своей духовной культуры и своего образования достаточно для
благополучия населения анклава. Поэтому не полезно делиться с кем-либо благами своей
материальной культуры. Вместе с этим сепаратизм может иметь антиимперскую направленность в
области духовной культуры, прежде всего в области языка. Сепаратизм может быть окрашен в
националистические цвета, но это необязательно.
Политическая доктрина сепаратизма состоит в политической суверенизации анклава, имеющей
этнически преобладающий массив населения с определенными этническими особенностями,
проявленными более или менее резко.
Сепаратизм в настоящее время проявляется повсеместно. Так, в Великобритании отмечена
тенденция к политической суверенизации Шотландии и Уэльса, во Франции отделяется Корсика, в
Бельгии к политической суверенизации стремятся фламандская и французские части, в Испании –
баскская область, в Канаде – французская Канада. Подобные движения имеются на всех
континентах. Даже в Китае отмечено появление литературы на диалектах.
Создание в СССР доктрины «Двух систем» было явлением сепаратизма. Это движение пошло
дальше. Разошлись страны Варшавского блока, а затем республики СССР и республики
Югославии. В Европе ранее разделилась Австрийская империя, в Азии разделились Индия и
Пакистан, и обе страны суверенизировались от Великобритании.
На примере Австрийской империи и Коммон велф видно, что результатом сепаратистских
движений было ослабление связей в области искусства, науки, религии и морали. Аналогичные
процессы ослабления духовной культуры уже просматриваются на территории бывшего СССР.
Это объясняется тем, что сепаратизм основан на дополнении культуры края до культуры страны.
Сепаратизм ярко проявлялся при создании США в конце XIX века, в современной Австралии,
когда рвется пуповина культуры народа – источника населения края. Создаются не только свои,
местные источники духовной культуры и образования, но они противополагаются культуре
метрополии.
Сепаратизму противостоят объединительные тенденции в политике. Прочность англоамериканского союза во многом основана на этих объединительных тенденциях. Отсюда, в плане
духовной культуры, метрополия может управлять своими отделившимися анклавами. Особенно
наглядно это видно в католицизме, где роль метрополии играет Ватикан.
Объединительные антисепаратистские тенденции ярко выражены в колониализме. Колониализм
сейчас по преимуществу бранное слово. Однако колониализм есть массовое передвижение народа,
его стремление на новые, не освоенные земли. К колониализму необходимо отнести все великие
передвижения народов (арии, гунны, аланы, авары, вандалы, готы, славяне, тюрки, монголы,
колонизация обеих Америк, заселение Австралии, Новой Зеландии, Океании, Аляски, Сибири и
др. подобное). Без передвижения народов не было бы современного культурного и
цивилизационного разнообразия, не было бы и современной мировой культуры.
Причины колониализма как идеи и как практики надо искать в культурной жизни тех народов,
которые предпринимали массовые миграции. Истоком колониализма является стремление создать
новую материальную культуру. Говоря о движениях конных тюрков, Л. Гумилев обратил
внимание на перемены в природно-климатических условиях центральной и восточной Сибири,
заставлявшие кочевников идти либо на юг в Китай, либо на запад в Восточную Европу. Причиной
движения русских в Сибирь было её колониальное освоение. То же можно сказать и о
колонизации Америк и колониальном движении европейцев в Африку, Азию и Океанию.
Однако кроме этих внешних причин, несомненно есть внутренние причины. Они, по-видимому, в
каждом случае конкретны. Но есть нечто общее во всех этих движениях – недостаток приложения
сил в экономике стран, откуда шли колонизаторские движения, некоторый экономический
избыток населения, определяемый уровнем экономического развития и структуры семьи. Уровень
развития материальной культуры делал эти территории трудоизбыточными.
Колониальное освоение территории сопровождалось развитием на них всех форм культуры и
образования, которые включили в этот процесс и аборигенные культуры.
Другим проявлением итогов миграции населения является ксенофобия, характерная для
землячеств. На основе не массовой, когда возникают анклавы, а индивидуальной миграции
складывается этнически неоднородное население. Эта неоднородность проявляется в том, что
этническое меньшинство живет диффузно среди этнического большинства.
При этом этническое меньшинство образует свое землячество. Единственным средством
объединения людей в такое землячество является духовная культура, например, религия и
традиции семей, вынесенные с исторической родины. Одновременно землячество становится
приобщенным к материальной культуре этой местности и пользуется образованием, ассимилируя
местную культуру при сохранении основных элементов своей духовной культуры.
На территории, где проживает землячество, складывается антагонизм между землячеством и
основным населением. Этот антагонизм основан на чувстве подозрительности. Основное
население предполагает, что землячество пользуется такими источниками культуры, которые
недоступны основному населению, и потому землячество в чём-то сильнее и опаснее основного
населения своими связями. В свою очередь, землячество, видя недоверие основного населения,
принимает меры самосохранения, усиливая свою замкнутость в духовной культуре.
Антагонизм выливается в те или иные символические или физические действия с обеих сторон.
Это явление называется ксенофобией. Ксенофобия имеет много разновидностей. Например,
антисемитизм, гонения на цыган, индо-мусульманские беспорядки в Индии, сегрегация от черного
населения и т.д.
Культура края характеризуется тем, что в крае есть своя духовная и материальная культура, но
отсутствует своя школа физической культуры. Физическая культура в крае – национальная и та,
которая относится к культуре страны, народа и профессии. Восполняя недостаток физической
культуры, край стремится развить свои формы физической культуры, создать свои виды
физической культуры и спорта.
В политической жизни это означает поддержку физической культуры со стороны правительства,
состязательность с другими краями, массовый любительский спорт, отвечающий местным
традициям и разделение населения на поклонников своего спорта (болельщики, «тифози» и др.
подобные названия). Состязательность есть проявление конкуренции, которая перерастает в
конкуренцию в инфраструктуре спорта, а через него в сферу экономической и образовательной
деятельности.
Культура профессии возбуждает идеи профессиональной солидарности, а культура нового
поколения возбуждает новые стилевые течения. Культура профессии основана на однородных
формах физической и материальной культуры и предполагает рост этой культуры и втягивание в
профессию людей. Это порождает профессиональную солидарность и кастовость.
Марксизм как идеология и политическая практика основан на обобщении профессиональных
интересов и противопоставлении физического труда всем видам умственного труда. Учение
марксизма о социально-экономических формациях предполагает наличие профессиональной
солидарности на любой стадии развития общества: рабы и рабовладельцы, крестьяне и феодалы,
рабочие и капиталисты. Базис и надстройка, таким образом, всегда есть генеральное
противостояние на основе профессиональной солидарности.
Развитие профсоюзного движения связано с объединением людей по профессиям, иначе – по
месту в общественном разделении труда. В государствах, построенных на коммунистической
идеологии, центром общественного управления было планирование профессиональной занятости
и регулирование объемов и качества профессионального труда. Так строилась «тектоника
Богданова», и это лежало в основе учебников политэкономии социализма (например, у Цаголова),
где процветание общества зависело от баланса видов труда, эффективности производства и
отвечающего этому распределения денег, а также покупательной способности населения.
Характерной чертой марксистского учения о профессиональной солидарности было утверждение
о ведущей роли экономики по отношению к духовной культуре и об отсутствии исторического
сложения всех видов культуры и их влияния на развитие общества. Это заменялось учением о
базисе и надстройке. Надстройка не определяла базис, а влияла на него вслед за господствующими
политическими и гражданскими установлениями.
Экономизм видел развитие общества как бессознательное развитие организма и тем отрицал
мыслящую самоорганизацию общества, хотя, надо сказать, что уже у Маркса учение о
прибавочной стоимости получило моральную оценку – основу революционных процессов.
Последней в данном разборе, но первой по важности влияния на судьбу общества является
социально-культурная группировка культура поколений. Как показывает таблица, эта категория,
хотя и не различается с остальными группировками, но противопоставлена им. Ее отличают
только два признака: наличие физической культуры и наличие ассимиляции (т.е. образования).
Следовательно, речь идет о новом (молодом) поколении, противоположенном старшему
поколению. (Это поколение всегда делает революции и реформы.)
Новое поколение еще не создает культуру (не проводит отбор) и не владеет культурой. Вступая в
социальную жизнь, оно должно усвоить духовную культуру и приобрести материальную, и
стремится к этому. Но путь к усвоению культуры лежит через овладение духовной культурой на
основе изучения духовной культуры и творчества в материальной культуре. Усвоить же духовную
культуру в достаточном объеме трудно, прежде всего из-за ее величины и сложности. Поэтому
нередко проще ее начать выдумывать заново. Так начинает создаваться новый стиль, т.е.
некоторый комплекс философии, искусства и взглядов на позитивное знание. Новый стиль
нередко сам называет себя культурой. Ярко проявил себя модернизм, отрицавший всю
предшествующую культуру. Это делалось в надежде на то, что модернизм заменит собой все
духовное наследие и утвердит «новую эру» в культуре.
Но так поступал не один модернизм. Все предшествующие стили вели себя сходным образом.
Поэтому стиль всегда есть определенная мера культурного невежества. Обычно стиль опирается
на известия о фактах изобретенной новой техники и одновременно на новости в разделении труда,
прежде всего в сфере создания семиотических произведений.
Претендуя на вхождение в культуру, новый стиль создает иногда такие произведения, которые
потом становятся фактами культуры. Тогда порождения определенного невежества становятся
действительными фактами культуры, но не целиком, а только в очень малом составе. Поэтому
характерны утверждения стилистов: «мы творим, а что останется от нас, об этом судить будущим
поколениям».
Таким образом, истоки динамичности стиля лежат в физической культуре, в физическом
совершенстве идеалов психофизического совершенства человека.
Греческая гимнастика выдвинула психофизический идеал молодого человека – совершенно
развитого молодого атлета. Йога и Ци-гун (и вытекающие из него искусства Ушу) видели
психофизический идеал человека в зрелости и даже в старости (учитель йоги и мастер, обучающий
Ушу, – человек пожилой и даже старый.) Вот причина того, почему Европа отличалась
нетрадиционной культурой, а Восток справедливо понимается как традиционное общество. Запад
и Восток имеют свои темпы динамики стилеобразования и свои принципы работы в области
образования и просвещения. Модерн на Восток идет с Запада, а уважение к традиции – с Востока.
Это подтверждается судьбой типов языкового развития.
Описание видов идеологических и политических движений несколько отличается от словарных в
своем содержании, но все же не расходится с ними в основных дифференцирующих признаках
семантики, использованных терминов.
Связь культурных групп и политических идей выглядит так:
Группы Духовная культура
Материальная культура
Физическая культура
Политические идеи
Страна
+
+
+
Патриотизм
Края
+
+
—
Состязательность
Народ
+
—
+
Национализм
Землячество
+
—
—
Ксенофобия
Анклав
—
+
—
Сепаратизм
Поколение
—
—
+
Стилеобразование
Антикультура
—
—
—
Космополитизм
[1] Как только они овладеют европейской культурой, их культурный потенциал окажется выше
потенциала европейских стран, т.к. они располагают еще и своей традиционной культурой. Их
положение станет преимущественным. Они будут выигрывать конкурентную борьбу с
европейскими странами благодаря более высокой культуре занятий, как это показывает пример
Японии.
[2] Культура страны и антикультура при этом не рассматриваются, т.к. развитие культуры в них
чисто историко-этимологическое, т.е. культурная преемственность в типологическом подходе не
рассматривается, а типологические изменения в антикультуре такие же, как и в культуре страны.
Из этого происходит деление на культуры подклассов, между которыми устанавливаются
отношения миграции, внутреннего развития и выделенности.
ГЛАВА 2
СТИЛЕВЫЕ ТЕЧЕНИЯ XX ВЕКА
§1. Современное состояние идеологии в России
§2. Условия различий, противоречий и конфликтов
§3. Различия, противоречия и конфликты в массовой коммуникации
§4. Экономический материализм или культурный фактор
§5. Психологическая война
§6. Вызовы и угрозы
§7. Духовная мораль – основа разрешения конфликтов
§ 8. Динамика стиля в XX веке
§1. Современное состояние идеологии в России
Все отмеченные идеологические тенденции, возникающие благодаря динамике категорий
культуры, являются основанием для стилевых движений. Можно видеть, что развитие стилевых
движений происходит постепенно и как бы проходит разные стадии.
Зарождающееся стилевое движение акцентирует свои отличия от сложившихся норм культурного
поведения, принятых в данное время, и акцентирует свои различия с общепринятыми нормами.
Так в современной России выделяются следующие характерные признаки стилевых движений,
основанные на типологических закономерностях культуры.
1.
Патриотизм – широкое общественное движение, поддержанное церковью,
прокоммунистической идеологией (при всех расхождениях атеизма коммунистов и теизма
церковников) и любыми антиреформаторскими элементами в политике, экономике и в
образовании.
2.
Национализм – проявляется в оживлении интереса к родной истории, родному языку и
родному краю как нерусского, например, тюркского, финно-угорского и кавказского населения.
Национализм проявляется прежде всего в системе образования стремлением усилить образование
на родном языке, развить преподавание родной истории и культуры. Это характерно и для русских
общин в странах СНГ, и за пределами стран СНГ.
3.
Сепаратизм – выразительным примером является Ичкерия, сепаратизм ярко проявился и в
так называемых «Беловежских соглашениях». Сепаратистские настроения характерны и для
Якутии, и вообще для всех тех территориальных образований, где материальная культура по
своему характеру обещает быстрый приток материальных благ. При разделении СССР республики
проявляли разную степень сепаратистского энтузиазма в зависимости от осознания денежных
выгод, идущих от материальной культуры. Сепаратистское движение в Прибалтике основывалось
на понимании сравнительно высокой развитости материальной инфраструктуры, то же самое
проявилось в Абхазии и Грузии. Узбекистан, напротив, был как бы разочарован распадом Союза,
во многом благодаря сравнительно малой развитости инфраструктуры.
4.
Культура поколений воплотилась в либерально-демократическом движении. Цели этого
движения состояли в том, чтобы «учиться у Америки», завести американские «цивилизованные»
порядки. Для реализации этой цели – видоизменить тип приобщения к духовной культуре через
образование и характер содержания образования. На этой основе завладеть материальной
культурой, устранив прежних владельцев указанием на их невежество, на неспособность «совков»
стать цивилизованными людьми. Эта цель во многом была достигнута.
5.
Ксенофобия – помимо классического проявления антисемитизма или национальной
исключительности евреев, презирающих гоев (иноверцев), ксенофобия развилась на Кавказе в так
называемых национальных конфликтах (например, осетино-ингушский конфликт), сегодня
ксенофобия возможна против русских, она проявляется в оживлении казачества, существует в
больших городах против выходцев с Кавказа, в Прибалтике против русских и другое подобное.
6.
Профессиональная солидарность проявилась прежде всего в захвате недвижимости и в
борьбе за нее, а также в прокламировании требований преимуществ для своей профессии: ср.
движение шахтеров, требования журналистов, учителей, военных, медиков и других
профессиональных групп, в том числе политиков. Профессиональная солидарность проявляется в
профсоюзном движении, формировании политических организаций с опорой на определенные
социальные слои.
7.
Соревновательность выражается в краевом движении угрозами разделения России,
требованием денег из федерального бюджета, развитии народных промыслов, местных
праздничных ритуалов, попытками введения автономных норм права и т.п.
8.
Антикультура проявила себя в том, что возникли новые организованные преступные
формирования, потеснившие подлинных «воров в законе», распространился криминальный
бизнес, развились новые религиозно-криминальные группировки, вроде хаббардианцев, «Белого
братства» и подобных, отвергающих культурный истеблишмент.
в начало
§2. Условия различий, противоречий и конфликтов
Все сказанное означает, что в основании состояния современного русского общества лежит
типологический культурный фактор, который определяет борьбу идей и действия в этой борьбе.
Действия в этой борьбе можно поделить как бы на три стадии интенсивности: различия во
мнениях, противоречия в дискуссиях и прямая борьба в виде конфликтов в действиях.
Различия во мнениях отражаются в высказываниях авторитарного характера типа «Я (или Мы)
считаем». Различия во мнениях могут проходить в разных видах словесности: устных диалогах,
анекдотах, слухах и сплетнях, письменных и печатных высказываниях, интервью в средствах
массовой информации, открытии сайтов в Интернете. При этом всякий раз высказываются свои
позиции, критикуются или замалчиваются не свои позиции. Для того чтобы различия стали
противоречиями, необходимо одно условие – единство аудитории, в которой стороны
высказывают мнения, содержащие различия. В зависимости от видов словесности эти аудитории
могут быть следующими:
–
В устном бытовом диалоге достаточно того, чтобы в неофициальном кругу сошлись люди
для неформального общения. Это общение может перейти в полемику.
–
В организованном разовом собрании люди, высказывающие различные мнения, могут
продемонстрировать их друг другу и вступают в полемику.
–
Аудитории, где устно высказываются различные мнения, могут быть организованы на
постоянной основе. Это – дискуссионные клубы, собрания акционеров, советы фондов,
директоров предприятий, военные советы, педагогические советы, ученые советы и т.п., вплоть до
парламентов. Здесь также возможна полемика.
–
Аудитории, где объем воспринимающих письменную речь людей представлен в такой
организации, когда каждый может высказать свои мнения письменно. Такие собрания редки. Это
аудитории голосования бюллетенями.
–
Аудитории, где высказываются различные мнения в письменном виде, но так, что часть
аудитории может высказать мнение, а другая, обычно большая, остается пассивно
воспринимающей речь. Так бывает в журнальной, книжной полемике и в полемике в средствах
массовой информации.
Только эти пять видов аудитории могут продемонстрировать противоречия.
В демонстрации противоречий, как правило, присутствует эристика (т.е. стороны отстаивают не
истину, а интересы). Лишь в некоторых случаях полемика приобретает характер диалектического
диалога. Переход к диалектике возможен тогда, когда полемизирующие стороны объединяются
вокруг одной цели.
Например, полемика в правлении банка, фонда и т.д. или даже в парламенте в случае единства
целей. Например, в банке по поводу увеличения фондов, в парламенте в случае внешнего по
отношению к государству вызова. (Правительство, которое не может преодолеть противоречий
внутри страны, иногда прибегает к тому, чтобы организовать внешние вызовы или внешние
угрозы.). Сходным образом и внутри страны в частных случаях в тех или иных организациях ищут
реальных и воображаемых конкурентов или даже личных врагов. Это обеспечивает переход от
эристики к диалектике в полемике. В процессе диалектического спора противоречия могут быть
конструктивно разрешены.
Для того чтобы противоречия переросли в конфликт, когда действуют не только речью, но и
практическими действиями: вооруженной борьбой, террором, забастовками, перерывами в работе
транспорта, связи, энергоснабжения и другими подобными, необходимы особые речевые условия.
Эти речевые условия связаны с тем, в каком виде словесности возможен переход к действию.
Общая картина эффективности видов словесности выглядит следующим образом (см. таблицу).
Роды словесности
Эмоции
Внимание
Знание
Навыки
Намерения
Действия
1.
Диалог +
+
+
+
+
+
2.
Молва
+
+
–
–
–
–
3.
Фольклор
+
–
+
+
–
–
4.
Судебная и совещательная речи
+
–
–
–
+
–
5.
Гомилетика, все виды
+
+
+
+
–
–
6.
Письма
+
+
+
+
+
+
7.
Документы
+
+
+
+
+
+
8.
Художественная литература
+
+
+
–
–
–
9.
Научная литература
–
+
+
+
–
–
10.
Массовая информация
+
+
–
–
+
+
11.
Информатика
+
+
+
+
+
+
12.
Реклама
+
+
–
–
+
+
К этой таблице необходимо дать следующие пояснения. Роды словесности, отмеченные номерами
по порядку, характеризуются по их эффективности. Под эффективностью понимается
потенциально возможный результат речи в данном виде словесности, достижимый тогда, когда
речь ведется успешно. В этих условиях речь может вызвать эмоцию, которую создатель речи
навел на аудиторию. Речь может привлечь внимание к какой-либо теме или предмету. Речь может
сообщить знание о чем-либо. Речь может научить навыкам поведения или обращения с чем-либо.
И, наконец, речь может перейти в неречевое действие (заставить идти куда-либо, сделать чтолибо, переместить что-либо куда-либо и т.п.).
Если в таблице в строке, обозначающей вид словесности, стоит знак «– » («минус»), то это значит,
что данный вид речи не предназначен для такого вида эффективности. Так, судебная и
совещательная речь не предназначена для вызывания внимания, распространения знаний,
научения навыкам. Она не должна непосредственно приводить к действиям. Задача этих видов
речи – вынести решение, выраженное словесно, в котором отразилось намерение судей или
участников собрания.
Гомилетика (учебная речь, проповедь, пропаганда) не предназначена к тому, чтобы в результате ее
возникало намерение совершить определенное действие. Ее цель – сформировать знания и
убеждения.
Научная литература не предназначена к тому, чтобы вызывать эмоции, а художественная
литература не предназначена для обучения навыкам, и оба вида литературы не должны переходить
в конкретные действия или намерения их совершить.
Массовая информация и реклама не являются инструментами распространения знаний и обучения
навыкам. Они – инструмент массового управления.
Все те случаи, где в таблице отмечены минусы, означают, что этот вид словесности не должен
производить соответствующий эффект. Слова «не должен» не означают, что вообще никогда не
может.
Так, судебная речь в суде Линча может привести прямо к исполнению приговора, т.е. к действию
(судьи являются и исполнителями приговора). Но такой вид речи не различен с диалогом и с
совещательной речью. Речь в суде Линча не дифференцирована как вид словесности и потому
запрещена как общественное явление.
С другой стороны, неискушенный читатель может воспринимать литературное произведение как
реальность и вести себя соответствующим образом. Неискушенный потребитель массовой
информации и рекламы может воспринимать сообщаемые сведения как действительные знания
каких-то законов природы или общества, хотя эти тексты содержат всего лишь сообщения о
фактах.
Рассматривая таблицу, убеждаемся в том, что переход к действию возможен только после диалога,
обмена письмами и документами.
в начало
§3. Различия, противоречия и конфликты в массовой коммуникации
Что касается массовой коммуникации, т.е. массовой информации, информатики и рекламы, то
здесь положение следующее.
Из средств информатики переход к конкретным действиям возможен только через
автоматизированные системы управления (АСУ). Все другие информационные системы:
моделирующие, игровые, искусств анимации и музыки, автоматизированного проектирования и
др. – не могут переходить к действию и только оперируют сведениями. Что касается
автоматических и автоматизированных систем управления, то в этой сфере разрабатываются
различные проекты противоборствования путем внесения электронных помех в действие тех
систем, которые по военному, преимущественно, назначению могут содержать военные угрозы и
вызовы. Однако реализация электронного противодействия военных АСУ (например, в авиации, в
ракетных войсках и артиллерии) зависит от вызова военного характера. Но принятие решения на
военные действия зависит от содержания устных диалогов, обмена письмами и документами.
Действия массовой информации и рекламы предполагают не конкретные действия, а массовые
действия, такие, как производство покупок определенных товаров, услуг, организации
демонстраций, массовых трудовых действий, массовых праздников и т.п., эффективность этих
организующих словесных действий может быть весьма высокой. Так, известная компания
«МММ» благодаря удачной рекламе показала высокую меру эффективности массовой
информации при организации действий.
Особенность действий, организуемых массовой информацией и рекламой, состоит в том, что
действия выполняются отдельными людьми, и поэтому не предполагается, что действующие люди
могут осуществлять свои действия на основе кооперации и разделения обязанностей. Такие
действия однородны и примитивны по своей структуре – таков потенциал смысла массовой
информации и рекламы.
Однако массовая информация редко прибегает к непосредственным призывам к прямому
действию. Ее роль состоит в ориентировании населения в текущих событиях и отсюда в
формировании у населения готовности к деятельности. Готовность к деятельности предполагает,
что люди, воспринимая сообщения массовой информации, во-первых, ориентируются в
ослаблении или усилении темпа работы в своей профессии. Например, фирмы определенного
профиля могут расширить или, наоборот, сократить объемы своей работы или переориентировать
свою работу, занявшись другим видом деятельности. Это относится не только к фирмам, но к
любым организациям и отдельным людям. Так средства массовой информации и рекламы
косвенно видоизменяют темпы и характер деятельности.
Пессимистическое охаивание качеств своей российской продукции (небывалая вещь в бизнесе!)
характеризовало жизнь общества начала 90-х годов. При этом мыслилось, что «богатые
иностранцы» дадут деньги на капиталовложения в производство. В этом сказалось полное
невежество в экономической науке, т.к. в экономике существует конкуренция, и антипропаганда
привела к обездвижению российской экономики и к захвату российского рынка. Вина массовой
информации в этом – очевидна.
Свойства массовой информации и рекламы позволяют им быть источником противоречий и
одновременно быть ареной конфликтов, которые получили название «психологической войны».
Противоречия в массовой информации и рекламе выражаются в том, что органы информации,
действующие на одном языке, выражают в своих материалах разные точки зрения. Этим, с одной
стороны, они ориентированы на разные группы получателей текстов массовой информации и
рекламы. Так, например, различия в содержании материалов газет «Сегодня», «Завтра»
показывают характер различий разных групп населения по отношению к основным
идеологическим течениям:
патриотизму,
национализму (и империализму),
сепаратизму,
новым стилям,
ксенофобии,
профессиональной солидарности,
изоляционизму,
соревновательности,
антикультуре.
Поскольку эти идейные течения вызваны фундаментальными разнообразиями во владельческой
культуре общества в идейном направлении разных средств массовой информации и рекламы, они
представлены в разных сочетаниях. Патриотизм может комбинироваться с национализмом, или
сепаратизмом, или с ксенофобией. Новые стили могут комбинироваться с изоляционизмом и с
профессиональной солидарностью. Профессиональная солидарность может комбинироваться с
ксенофобией и изоляционизмом и т.д.
Спектр таких комбинаций весьма широк (математически это можно представить в виде 28,
реально же число комбинаций меньше и зависит от действительной ситуации во владельческой
культуре и в ее динамике).
в начало
§4. Экономический материализм или культурный фактор
Анализ текстового материала массовой информации и рекламных слоганов отмечает состояние
политической динамики. Это давно известно всем тем информационным работникам, которые
занимаются анализом текстов массовой информации и рекламы. Итоги таких анализов обычно
сводились и до сих пор сводятся к трем категориям:
–
действиям и направлению политики определенных ответственных персонажей;
–
общим политическим тенденциям в изучаемой социальной среде (государствам,
сообществам лиц, например, национальностям или политическим партиям и организациям);
–
анализу ситуаций вокруг объектов политической и дипломатической борьбы.
Мне вспоминаются передачи из «девятой» (кажется) студии «Останкино», когда Арбатов, Зорин и
Примаков судили о мире и его судьбах. В этих важных беседах именно эти три темы занимали
ведущее место. В этих случаях мне как востоковеду явно не хватало историко-культурных
аргументов, разбирающих действительные источники политических движений. Тогда в этих
передачах мыслилось, что все сводится к захвату реальных материальных благ, которые сейчас у
кого-то имеются, и кто-то на них посягает. Эта марксистская точка зрения не считалась с
культурой и стилистикой. Суждения из девятой студии действительно в ряде случаев
оправдывались благодаря тем прогнозам, которые сделал Ленин относительно национальноосвободительного движения. Но сам термин «национально-освободительное движение»
предполагает историко-культурное содержание и лишь попутно вмещает в себя классовую борьбу
как проявление широкого профессионально-культурного интереса.
Ситуация с тех пор изменилась, и освобождавшиеся страны затеяли внутри себя гражданские
войны и революции, которые трудно истолковать через распределение прибавочной стоимости.
Так, афганским моджахедам нужно сохранить семью как основу общества на основе строгого
ислама, а евро-американские СМИ с их рекламой упорно демонстрируют обнаженные прелести
рекламных красоток и безумство вокально-инструментальных ансамблей. Отсюда реакция
исламского фундаментализма и национальный трибализм. Добывание денег – это для племенных
вождей, которые, что называется, стремятся «обратить деньги в золото и зарыть под полом в своем
доме».
Материалистический монетарный взгляд на историю не подтверждается историей стилистики,
хотя, разумеется, его нельзя отрицать как один из факторов стилистики. Хорошо бы перестроить
систему анализа различий и противоречий, исходя из стилистики и определяющих ее комбинаций
культурных факторов.
в начало
§5. Психологическая война
Анализ содержания массовой информации и рекламы отличается от психологической войны.
Психологическая война – это не полемика в массовой информации, а нечто совершенно другое.
Она преследует цель не выявить различия и противоречия во мнениях, а уничтожить управление
действиями, которое берет на себя массовая информация и реклама. В психологической войне
ставится цель имитации содержания массовой информации и рекламы с целью создать смысловые
помехи в массовом управлении. Делается это так:
–
массовая информация на определенном языке действует в пределах страны, где данный
язык является средством общения;
–
за рубежом на деньги враждебного государства открывают новые органы массовой
информации, ведущие свою деятельность на языке противника. Наиболее удобным средством
массовой информации в этом случае являются электронные средства, прежде всего радиостанции,
т.к. печатные и телевизионные средства более труднодоступны в стране, против которой ведется
психологическая война;
–
открытие нового средства массовой информации в принципе не может быть
психологической войной, т.к. содержание сообщений просто добавляет различие мнений или
усиливает полемику по обсуждаемым в массовой информации вопросам.
Психологическая война состоит в том, что враждебные средства массовой информации начинают
имитировать содержание массовой информации страны, против которой ведется война.
Поскольку скрыть источник информирования – само средство массовой информации – нельзя,
имитация производится в структуре содержания массовой информации того государства, против
которого ведется психологическая война.
Массовая информация имеет ядром содержания информационные программы и рубрики. Каждая
такая программа или рубрика содержит комплекс сообщений о фактах. Каждое сообщение о факте
рядоположено другому. Между отдельными сообщениями присутствует не логическая, а образная
связь, выражающаяся в методах компиляции сообщений и оценочной лексике.
Метод компиляции и тип оценки задан так называемым «символическим зонтиком» – системой
символов, которые разрабатываются на основе государственной идеологии, которой обучается
население в системе школьного и внешкольного образования. Эта система символов хорошо
известна населению страны, против которой ведется психологическая война. Если бы враждебное
средство массовой информации следовало в своей символической организации своей
государственной идеологии, то это привело бы только к различию во мнениях, что может даже
укрепить государственную идеологию той страны, против которой ведется психологическая
война.
Для того чтобы осуществить расстройство управления, необходимо имитировать систему
символов государственной идеологии страны, против которой ведется психологическая война.
Суть подрывных действий в психологической войне состоит в том, чтобы, имитируя
«символический зонтик» страны, строить информационные программы и рубрики в пределах
этого символического зонтика. В этом случае сообщения враждебных средств массовой
информации воспринимаются как «свои». Они становятся понятными и составляют
дополнительное разнообразие к воспринимаемым известиям, исходящим от средств массовой
информации страны, против которой ведется психологическая война. Таким путем достигается
следующий эффект: управляющие массовыми действиями рекомендации как бы дублируются,
«сдваиваются» и теряют четкость. Вследствие этого нарушается как управляющая, так и
ориентирующая составляющие содержания массовой информации и в практической деятельности
наступают нарушения и застой.
Прием «сдваивания символического зонтика» для обывателя проходит незаметно. Это ярко видно
из того факта, что видные «диссиденты», такие, как Максимов, Зиновьев, Солженицын и многие
другие, привлеченные к деятельности в психологической войне против СССР, активные ее
участники, не предвидели того, что уничтожение системы реального социализма делалось их
руками, тогда как все они были (кроме Солженицына) приверженцами этой системы. Они хотели,
как показывают их дальнейшее поведение и высказывания, лишь улучшения «реального
социализма», а вовсе не перехода к капиталистическому либеральному монетаризму. Однако
создатели зарубежных органов массовой информации, вещавшие на СССР, их спонсоры и
идеологи, такие, как Бжезинский, хорошо управляли всем процессом и планировали его
последствия.
«Сдваивание символического зонтика» подобно двум приказам в сумке курьера, тексты которых в
основном идентичны и расходятся в деталях. Получив два таких текста, исполнитель приказа
останавливается и начинает запрашивать окончательный текст или разъяснения, а тем часом дело
стоит.
Действительно, в СССР вместе с утратой безусловного действия массовой информации после 60-х
годов, благодаря появлению конкурирующих источников, начали замедляться экономический рост
и культурный прогресс, несмотря на то что съезды партии и партийное руководство принимали
постановления и слали директивы, предусматривающие экономический рост и развитие науки.
Хорошим примером здесь может служить развитие информатики. Все четыре последних съезда
КПСС ставили задачи на развитие информатики, выделялись огромные средства, привлекались
специалисты, а дело не шло во всех его частях: от элементной базы компьютеров до идеологии и
стиля программирования. Собственный стиль программирования начал было становиться, но
потом перешли на фактические заимствования американского стиля программирования, а нередко
на прямую кражу программного продукта. Это было типичное проявление стагнации в умах
интеллигенции и практических работников, отсутствие энергии действия.
в начало
§6. Вызовы и угрозы
Кроме «сдваивания символического зонтика» в пределах, понятных советскому обывателю
сообщений зарубежных средств массовой информации, работавших на СССР, в сообщения
вводились элементы добавочной информации, основанные на современном учении о конфликтах.
Современное учение о конфликте выделяет два основных понятия вызов и угроза. Под вызовом
понимают потенциальные или реальные действия, которые проводит или может провести
противник в конфликте.
Эти действия могут быть: 1) уже свершившимися; 2) такие, которые противник на основании
имеющихся данных может совершить, или 3) такие, которые противник в силу объективного
характера своего развития будет совершать под воздействием внутренних причин, присущих ему
по природе.
Эти вызовы могут происходить из территориальных притязаний, экономической конкуренции,
идеологического развития, характеризующих динамику жизни противника.
Вызовы всегда предполагают определенное словесное оформление, проистекающее из его
стилевого развития, т.к. стиль, как стремление к новому, характеризует человечество как таковое.
Таким образом, вызов – это действие противника, которое может поставить свое сообщество в
невыгодное положение и тем содержит опасность для своего сообщества. Развитие космонавтики
в СССР и первые полеты в космос содержали вызов для США. Когда Н.С. Хрущев публично
обещал не только догнать, но и перегнать США «по молоку и мясу», то это тоже был вызов, но
чисто словесный, т.к. материальная культура сельскохозяйственного производства не позволяет
это сделать в короткие сроки, не говоря уже о различии природно-климатических условий.
Но вызов «по молоку и мясу» реально и объективно содержал не вызов, а угрозу, т.к.
дезориентировал стратегию сельскохозяйственного производства. Но это была уже реальная
угроза для советского сельского хозяйства. Всякое хвастовство представляет собой угрозу для
того, кто хвастает. В целом хвастовство выливалось в тезис о том, что в СССР создано передовое и
лучшее общество.
Понятие угрозы предполагает возможное разрушение своей социальной структуры в результате
неверных замыслов и действий, которые выразились в следующем:
1) Пренебрежение данными своей истории и своей культуры.
Пренебрежение данными своей истории и своей культуры предполагает противоречия и
конфликты внутри общества между культурно неоднородными группировками. Каждая такая
группировка или формирует свои идеалы в противостоянии идеалам других группировок, или
просто уничтожает исторические идеалы как таковые. Это содержит возможность создания
гражданских неурядиц. В этом отношении в СССР сложились многие угрозы. Трактовка истории
была однобокой и методологически беспомощной. Культура понималась не как база развития, а
как развлечение. Совершенно не понималась и не изучалась роль материальной культуры. Были
совершены нападения на церковь и религию, хотя именно религия и церковь были важнейшими
факторами консолидации государства и многое другое. Даже историю Великой Отечественной
войны не сумели написать строго и объективно.
2) Ложь в плане учения о конфликтах представляет собой намеренное искажение интересов и
целей, производимых людьми одной социальной группировки по отношению к другим в связи с
преследованием конкретных целей, часть из которых отражает прямые политические цели одной
из группировок.
Под словом «ложь» мы понимаем прямой обман общества, с целью повернуть ситуацию в
обществе в направлении интересов группировки, производящей ложь.
Характерной угрозой такого рода были кампании против вейсманистов-морганистов в
биологической науке, против западной буржуазной науки в 1948 г., против кибернетики и другие
подобные кампании. Очень опасным видом лжи являлось замалчивание достижений и просто идей
в области социологии и экономической науки.
3) Клятвопреступление.
Под ним надо понимать программные заявления какой-либо социальной группы или отдельного
лица, ее представляющего, которое делается перед воспринимающей публикой как объективное
свидетельство о фактах или намерениях идейных противников и которое подтверждается личным
авторитетом человека или группы, производящей такие заявления.
Особенно широко порок клятвопреступления поразил наше общество в литературных дискуссиях,
проводившихся РАПП, МАПП и другими литературными группами, когда творчество и заявления
так называемых противников не изучались и не разбирались, а просто клеймились. Опасным
рецидивом этого была дискуссия против книги «Доктор Живаго» в Союзе писателей.
4) Воровство.
В социальном масштабе означает неправильное распределение вознаграждения за труд, когда
какое-либо лицо или социальная группа занимается тем, что присваивает себе в прямой или
косвенной форме труд других людей и тем самым образует несправедливое разделение труда по
количеству и качеству.
Воровство в СССР особенно развилось в последние 20 лет Советской власти. Оно носило
массовый характер как форма растаскивания рабочими, крестьянами, администрацией
социалистической и общественной собственности, небрежного отношения и растраты
общественного имущества, а на этом фоне развились взяточничество и кумовство партийноадминистративного аппарата.
5) Насильственные действия.
Поступки, производимые отдельными людьми или группой лиц в отношении других лиц или
группы, возникающие под влиянием каких-либо интересов, чувства вражды или вследствие
односторонней информации. Этот порок вылился в массовые репрессии, ныне достаточно сильно
осужденные прессой.
Эти пять причин порождали дезинтеграцию общества, обусловили его распад.
Проигрыш холодной войны был обусловлен тем, что на эти пороки, составляющие угрозу,
обращали внимание враждебные СССР СМИ. Но, главное, сами пороки были достаточной
причиной для того, чтобы «реальный социализм» прекратил свое существование.
Руководство КПСС страной, закрепленное в так называемой брежневской конституции, было
политикой консервации этих пороков. Как видно из перечня угроз, они составили главную
опасность для «реального социализма».
Конфликтологическое понимание угроз сводит их к нарушению основных норм морали:
–
чти отца и мать,
–
не лги,
–
не совершай клятвопреступлений,
–
не кради,
–
не совершай насильственных деяний (не убий).
Таким образом, аморализм составляет причину распада «реального социализма», на знамени
которого значились девизы нестяжательства и общего блага, братства, дружбы, общего духовного
благоденствия.
в начало
§7. Духовная мораль – основа разрешения конфликтов
Экономизм как ведущее течение общественной мысли (в частности, марксизм) содержал основной
тезис о том, что экономический строй общества как базис определяет его надстроечные категории:
право, мораль, науку, художественное творчество.
Поскольку экономический базис в этом случае определяет духовную жизнь общества, мораль
становилась не основным условием жизни общества, а получалась как бы сама собой из
экономических условий. Эта мысль прозвучала в моральных нормах строителей коммунизма,
выдвинутая Н.С. Хрущевым. Он же повел решительную борьбу с религией и церковью –
воображаемыми им конкурентами на поле морали.
Классические нормы духовной морали были созданы человечеством фактически однородным
образом во всех религиях и были основой всех основных цивилизаций. Они предназначены для
борьбы с такими социальными противоречиями, которые порождаются владельческими
категориями культуры:
–
национализмом и империализмом,
–
сепаратизмом,
–
ксенофобией,
–
профессиональными амбициями на управление,
–
изоляционизмом.
Они же умеряют чрезмерные претензии нового стилетворчества, его культурно-эстетический
маргинализм и эксцессы квасного патриотизма.
Требования основных норм морали как бы пересекают противоречия владельческих категорий
культуры:
Экономизм мышления и его антиморализм в области духовной культуры не были преодолены в
ходе борьбы против КПСС и советского строя. Напротив, экономизм мышления продолжал и
продолжает действовать.
Однако общество вне морали жить не может, и устранение духовной морали ведет за собой
оживление и расцвет практической морали языческих времен.
Практическая мораль язычества толкует как добродетель ложь, клятвопреступление, воровство,
насилие в тех случаях, когда эти действия направлены не против своего рода и семьи, а против
неродственников и тем более не членов своей семьи. Все иноплеменники, с точки зрения
практической морали, это как бы не люди.
Оживление норм языческой практической морали создает те эксцессы, которые характерны для
времени после начала 90-х годов:
1)
создание разбойных и рэкетирских группировок,
2)
мошенничество в масштабах страны,
3)
растаскивание общественной собственности,
4)
ложь в политических и экономических поступках,
5)
националистические проявления всех видов,
6)
вооруженное насилие над народом своей страны,
7)
пренебрежение общественным мнением,
8)
требование, идущее от семьи – обогащаться любыми средствами.
Все эти преступления против духовной морали освящаются идеологически на базе владельческих
культурных противоречий:
–
неуважение к другим народам,
–
ксенофобия,
–
сепаратизм и др.
И, самое главное, создание таких молодежных стилей, которые исповедуют практическую
языческую мораль в условиях современных сложнейших социальных, культурных и
экономических отношений.
Характеристика культуры поколения состоит в том, что роль ее как бы двойная. С одной стороны,
культура поколения характеризуется тем, что новое поколение заинтересовано в том, чтобы
овладеть духовной и благодаря этому материальной культурой. С другой стороны, новое
поколение критикует стилистику и образ жизни поколений, бывших до него. На почве этой
критики являются экстремистские и маргиналистские суждения и отвечающие им формы
поведения. В этом противоборстве образуется новый стиль.
в начало
§ 8. Динамика стиля в XX веке
Начало XX века характеризовалось стремлением нового поколения к примату эстетики. Полагали,
что эстетизированные формы жизни создают новый строй жизни, а сама жизнь приобретает новые
формы благодаря эстетике. Этот образ мысли был равно присущ поэтам (символистам, акмеистам,
футуристам) и другим направлениям модерна. Это же относится и к живописи так называемых
«мира искусников» и футуристов, включая кубизм, абстракционизм и иные течения.
Футуристическое направление характеризовало архитектуру, прикладные искусства и даже
сценический танец. Тезис «прекрасное спасет мир» был как бы девизом поколения от начала века
до конца 30-х годов.
Все это вместе, несмотря на различие художественных форм и течений, характеризует первую
треть XX в., но для искусства нужен заказчик. Поэтому второй стороной эстетизаторства жизни
был грубый денежный (монетаристский) материализм, существенный вклад в который внесло
распространение марксизма. Эстетизаторско-материалистический стиль, естественно, не имел
дела ни с моралью, ни с нравственными суждениями и оценками. Реакция на этот стиль стала
формироваться с начала 30-х годов. В живописи это отмечено такими стилями, как «неореализм»,
«новая вещественность», «социалистический реализм» и подобные. Основной чертой этого стиля
было не простое возвращение к реализму, сохранившему предметность живописного, словеснохудожественного, музыкального и театрального воплощения художественного содержания, но это
был такой выбор материи изображаемого, который заключал в себе тенденциозность выражения
идеи. Если стили модернизма разнимали предмет на части и часть превращали в предмет
художественного изображения, конструируя новый мир, то новый реализм как бы восстанавливал
подражание предмету изображения. Восстанавливая подражание предмету, новый реализм
избирал и сочетал предметы изображения так, чтобы отразить идейно-смысловую тенденцию.
Идейно смысловые тенденции в Италии, Германии, СССР, США были разными, но общим было
то, что идейно-смысловые тенденции проводились через выбор предметов мимезиса –
реалистического подражания.
Это соотношение разъятия изображения на части в модернизме и синтез частей в новом реализме
могут быть уподоблены той ситуации, когда художник компонует постановку натюрморта под
углом зрения задуманного образа (в новом реализме) или делает объектом мимезиса отдельные
стороны отдельных предметов (цвет моркови отдельно от натюрморта «овощи» – в искусстве
модерна).
И в модернизме, и в новом реализме прослеживается связь с запросами вновь образованного
языкового текста – массовой информации. В массовой информации различали отдельное
сообщение об отдельном факте и его комментарий, и композицию всего выпуска. Отдельное
сообщение – это кусочек картины мира, выхваченный из этой картины здесь и сейчас. Кусочек сам
по себе бессмыслен вне контекста картины как целого, но изобразить такой кусочек необходимо с
известным умением. Вот почему любые направления модернистского искусства – всегда
эксперимент. Что касается нового реализма, то это направление представляет параллель
композиции целой рубрики или целого выпуска органа массовой информации. В этом случае
сложение отдельных сообщений претендует на изображение цельной картины мира или цельной,
легко узнаваемой его части, взятых в данный момент его существования.
Поскольку семиотические явления, в том числе и художественное творчество, не живут отдельно
друг от друга, структура произведений словесности влияет на несловесное художественное
творчество, и обратно – несловесное художественное творчество само предваряет, объясняет и
разрабатывает принципы словесного творчества. Содержание этих отношений составляет
внешнюю сторону динамики социальной стилистики, отражающую внутреннюю суть стиля.
Динамика социальной стилистики состоит в том, как новому поколению видятся основные пути
развития общества по направлению к благоденствию. В начале XX века модернизм провозглашал
эстетическое переустройство мира. Все вещественное окружение, вся материальная культура
должны быть эстетизированы. По мысли модернизма, эстетичность среды обитания, всего
искусственного культурного окружения должны создать такие условия бытия, что они изменяют
существование человека, в том числе и его душевное состояние, в сторону его совершенства. Сам
человек в новом окружении вещей средствами физической культуры и спорта совершенствует
свои дух и тело. Этим достигается прогресс человечества. Отображением этих идей на
современное бытие человека в вещном мире являются дизайн как основа проектирования товаров
и услуг и реклама как внушение желания пользоваться товарами и услугами.
Новый реализм не разрушил стиля модерн, но создал стремление к всеобщему богатству, когда
каждый человек может пользоваться материальными благами всего общества. Отсюда в
капиталистической системе экономики развиваются программы помощи бедным, неимущим,
безработным и старикам. Благотворительность дает освобождение от налогов. Общественно
полезные действия в музейном деле, в программах, дающих прибыли, в экологической
деятельности пропагандируются и материально поддерживаются законами. Внимание к
поддержке «социально слабых» особенно ярко проявилось в социальных революциях в Европе,
прежде всего в России, в Китае и в странах Востока. Так развились социалистические общества и
социально ориентированные общества, например, в скандинавских странах. Материальное
обеспечение «социально слабых» перенесло стилевой акцент с эстетической организации
общества на материальные нужды, на производство, на удовлетворение материальных нужд
каждого. В этой связи образовался стилевой перенос предпочтений с эстетических на
функциональные качества товаров и услуг и на обеспечение каждого этими материально
полезными объектами. Началась своеобразная гонка за комфортом. Стали достоянием мягкая
мебель, средства механизации домашнего труда, коллективные системы водоснабжения,
канализации, теплоснабжения, электрификации и другое подобное, изменился тип жилья,
сложился рост мегаполисов. Все это вместе в эстетике быта отразилось в конструктивизме и
функционализме, а в сфере физической культуры – в средствах личной гигиены, массовом
медицинском обслуживании, в спорте и в эстетике тела.
Стилевой перенос к комфорту жизни и функциональным качествам предмета массового спроса
развил рыночные отношения, развил и обогатил новыми формами товаропроводящую сеть, сделал
объем продаж: символом социального успеха. Все это вместе расширило роль денег, усилило
монетаристскую идеологию, а критерий владения деньгами и ценными бумагами стал критерием
ценности личности – «человек таков, сколько он стоит».
Функционально-материальный стиль жизни привел к войнам, в которых состязались целые
социальные системы, конкурировавшие между собой в создании богатства и комфорта для всех.
Эти войны принимали характер мировых и гражданских войн. Войны приводили к разрушению
материального богатства и уничтожению жизней, т.е. несли уничтожение целей, ради которых они
начинались.
Осознание этого привело к экологическому движению. Экологическое движение не только
принципиально отрицает войны, но и стремится уничтожить их источник. В социальном смысле
экологическое движение разделяет «богатый Север» и «бедный Юг», стремясь уравнять шансы на
получение материальных благ между богатыми и бедными странами путем разных видов помощи:
медицинской, гуманитарной, технической, экономической, консультативной. Экологическое
движение пробуждает интерес к морали. С экологической точки зрения мораль становится
побудительным стимулом к поступкам, имеющим антиматериалистическую направленность – ср.:
действия организации «Гринпис», экологическая экспертиза промышленных проектов, отказ от
уже существующих атомных электростанций, планирование семьи и другое подобное, вплоть до
публичного сожжения меховых шуб. В науке развивается направление биоэтики, биополитики и
биоэстетики. Одна из составляющих этих направлений состоит во внесении в позитивное знание
этических критериев.
Эти и многие подобные факты убеждают в том, что новый стиль направляется в сторону морали и
моральных ценностей. Этим новейший стиль противопоставляется стилю эстетизаторства и
материалистического монетаризма.
Движение стиля политики в сторону моральных ценностей возвышает роль персональности,
возвышает ценность отдельной человеческой жизни и подчеркивает потребность индивидуального
творчества.
В области политики с этим связаны утверждения ценностей демократии как свободного
политического волеизъявления каждого. В области управления ведущим требованием
морализаторского стиля становятся гласность и открытость знаний о социальных процессах.
Особое внимание направляется на раскрытие секретных материалов и доступность содержания
экономических и властных решений для всеобщего сведения. В этой связи особую роль начинают
играть массовая информация и информатика, особенно последняя, т.к. системы связи и
информационные системы, особенно такие, как Интернет, могут персонифицировать пользователя
как адресата электронной почты и как потенциального создателя информации, которая может
быть потенциально доступна любому другому пользователю. Информатика создает новую
ситуацию в образовании и предъявляет новые требования к дидактике, методике и
образовательной системе в целом.
Новый морализаторский стиль, таким образом, создает новую ситуацию в следующих областях:
–
планирование семьи и гендерная политика,
–
экологическая составляющая финансовых и промышленных проектов,
–
изменение содержания массовых форм искусства,
–
изменение информационных технологий и расширение информационных возможностей
личности,
–
гласность в понимании доступности информации и свободы выражения личности,
–
изменение системы образования, дидактики и методики.
Новый стиль выдвигает новые требования к коммуникативным и культурообразующим свойствам
языка. Однако для того чтобы усовершенствовать коммуникативные и культурообразующие
свойства языка, необходимо иметь соответствующую теорию речи.
ГЛАВА 3
ПРОБЛЕМЫ ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ
§ 1. Состояние массового сознания
§ 2. Философия языка в России в XX веке
§ 3. Теория языка в России в XX веке
§ 4. Принципы новой философии языка
§ 5. Ориентированность научных исследований
§ 6; Теория именований
§ 7. Массовая коммуникация
§ 8. Проблемы нормы
§ 1. Состояние массового сознания
Массовое сознание беспокойно. С одной стороны, значительная часть людей получила
значительные блага, из которых главным является личная инициатива. Молодые люди, окончив
университет, избавлены от блага распределения на работу, но сами ищут пути своей карьеры. В
зависимости от характера одним это кажется хорошо, другие же не могут найти работу по
специальности.
Взрослые 35–40 летние люди открыли для себя возможность заработков и довольны
приобретениями, богатеют, устраивают свои дома и семьи. Но есть и другие люди этого же
возраста, которые сознательно отказываются от денег и материальных благ и ищут в церкви
иноческого пути. Те и другие в большей своей части отказываются от полученных
специальностей, приобретают новое место в жизни вопреки прежним планам.
Старшее поколение также разделилось в своем отношении к истории. Одни проклинают эксцессы
культа личности и вспоминают репрессии, другие вспоминают реальные блага реального
социализма – достаточно защищенную от материальных трудностей старость и привычный
комфорт обеспеченной, хотя и скудно, но надежно – жизни на пенсии.
На все это накладывается критика истории. Никто не хочет возобновления политсеминаров и
политзанятий, скучных и бессмысленных в своей содержательной убогости. Но, с другой стороны,
величие материальной культуры, образованной в 50–70-е годы, огромный экономический рост
страны в это время напоминает о себе предметно: построенными домами, шахтами, дорогами,
заводами, машинным парком сельского хозяйства, небывалым ростом числа городов. Школьники
желают знать реальные факты советской истории, исторических деятелей, их характеры, ищут
себе героев для подражания. Массовая информация охватывает все большее количество людей, и
одновременно ее содержание становится все более скудным, а политика и богатые люди как бы
глухи к голосу истории и мало ей интересуются.
В этой ситуации неопределенности все более сознается потребность воспрять духом, стать
инициативными, делать каждому свое дело успешно и тем создавать общую пользу. Единственно
надежной возможностью честно посмотреть в глубины истории, – древней и новейшей, – является
язык. Язык, в особенности русский, сообщает нам сведения о наших телесных и культурных
предках, о наших соседях, ближних и дальних в их истории и современности, и тем определяет
наше место в современном мире, а следовательно, и то, куда нам следует направить усилия. На
фоне слабости государства и политики, которая все что-то делит и никак не может поделить
(неведомо что: – славу ли, власть ли, деньги ли?), но во всяком случае не может или не хочет
воззвать к народу, повести его на подвиг во имя самого народа, в этом настроении может один
язык – как общее и некорыстное достояние – основа гуманитарии.
Единство языка и разнообразие средств выражения дают людям уверенность в их делах,
душевный комфорт и приязнь друг к другу. Для этого мало устроить языковую норму, что также
необходимо, нужна новая философия языка.
в начало
§ 2. Философия языка в России в XX веке
Философия языка в России в XX веке прошла через три этапа: потебнианский, марристкий и
сталинский. Каждый из этих этапов отложился в сознании народа благодаря тому, что эти
философские системы повлияли на школу. Потебнианская философия языка характеризуется тем,
что в ней первое место творца языка предоставляется фольклору. Фольклорный автор анонимен и
«стыдлив» в том смысле, что скрывает себя за общим мнением людей неграмотных и
малограмотных, выносящих приговор его (автора) словотворчеству. Языковое творчество у
фольклорного автора поэтично. Продолжением этого творчества является художественная
литература. Авторы – художники слова, и только они развивают язык. Поэзия – источник развития
языка. Проза – его падение. Вся литература на церковнославянском языке и вообще вся сакральная
и примыкающая к ней литература в течение десяти веков – упадок языка. Высшим судьей о
достоинствах речи является критик, чувствующий развитие мира. Лучшим критиком является В.Г.
Белинский.
Читатель легко узнает результаты этой философии по тому, что школьный предмет «язык» есть
грамматика и изящная литература, а литературная критика исходит и до сих пор из вкусов В.Г.
Белинского. Следовательно, научная, техническая и документная проза, с точки зрения этой
философии, не должны ни изучаться, ни преподаваться. Жизнь, особенно экономическая,
наказывает нас за следование этой философии, отдающей приоритет художественному творчеству
и формирующей эстетизаторский стиль мышления.
Н.Я. Марр в «Новом учении о языке» фактически не отверг взгляда А.А. Потебни, но развил его.
Вместо строгой сравнительно-исторической этимологии он предложил этимологию вульгарную
(т.е. народную) по случайным созвучиям слов и по наделению этих созвучий теми значениями,
которые нужны для подтверждения того или иного вымысла. Получалось, в частности, что
русские слова «шлем» и «сало» родственны и происходят одно из другого. Был утвержден
фольклорный принцип словотворчества и толкования.
Но не это составляет ядро «нового учения о языке». В соответствии с ним сотворение языка и,
следовательно, создание общества основано на генетическом факторе. Пресловутые яфетиды –
некий матриархатный народ, происходящий от библейского Яфета, были творцами культуры
благодаря творчеству имен магами, ведшими обряд. Создание имен дало материальную культуру:
покорение огня, коневодство, изобретение колеса и др. Яфетиды, благодаря бракам,
распространили свою «породу», т.е. свои гены, на другие народы, и те воспользовались благами
духовной и материальной культуры.
Яфетидам мешали индоевропейцы, которые вклинились между семитами и яфетидами, переселясь
на Балканы и в Малую Азию, разбили яфетидо-семитский союз, но все же благодаря брачному
смешению яфетический гений распространился на них, а также на финно-угров, тюрок и даже
китайцев. Он распространился также, в частности, и на славян.
Это учение фактически прокламировало генетическое единство народа и определяло успехи
народа в зависимости от его генетической близости к яфетидам и, как следствие,
предрасположенности к врожденным творческим способностям. От этой философии был лишь
один шаг к национальной исключительности, определяемой по генетической компоненте.
Странным образом эта философия соответствовала взглядам Розенберга. Хотя у Розенберга
творцами культуры были не яфетиды, а арии, но цель философии была типологически близкой.
Для России философия «нового учения о языке», благодаря утверждению о широте
распространения яфетического гена, направлялась в практику создания новых письменностей и
литературных языков народов СССР и была поддержана многими филологами, занятыми этой
работой.
В 1950 г. состоялось выступление И. Сталина, отвергшего «труд – магическую тарабарщину».
Действительно, такая философия противоречила тому, что писал И. Сталин по национальному
вопросу, добиваясь этического, политического и хозяйственного равенства наций и народов СССР
и фактически продолжая основные принципы политики имперской России в вопросе об уважении
культур, религий и хозяйственной самобытности народов.
Соответственно И. Сталин прокламировал школьную грамматику с ее структурными качествами.
Он предложил свои образы, уподобив грамматику геометрии, а лексику кирпичам в здании языка.
В языковой политике И. Сталин стоял за развитие и распространение русского языка при
одновременном, параллельном развитии языков наций и народов СССР. Но структурные образы
языка, данные им, естественно вернули взгляды на язык к сравнительно-историческому
языкознанию, а в синхронном описании языка – к структурным методам. Началось как бы второе
рождение русского формализма на структуральной основе.
Структурализм в России соединился со структурализмом европейским (датским, французским) и
американским, но не слился с ними, сохраняя черты, свойственные ему по происхождению от
классиков сравнительно-исторического языкознания, т.е. обращения к культурным истокам языка,
тогда как философия датского, французского и американского структурализма, вводя системный
метод, оказалась ориентированной на такое понимание процесса речевой коммуникации, при
котором культурные основания речевой коммуникации оказывались вне пределов структурной
лингвистики и все понимание сводилось к удобству речевого общения и простоте обучения этому
общению. Такой тип общения понимался как общение на элементарном уровне. Теперь этот
недостаток, кажется, повсеместно распознан.
Очевидно, что в конце XX века взгляды А.А. Потебни, Н.Я. Марра, философия структурализма
представляют исторический интерес.
Конец XX века отмечен новыми видами речевых коммуникаций, как в технике связи, так и в
технике создания и хранения текстов, связи языковых текстов с произведениями технической,
эстетической и научной мысли, образования, воспитания и обучения. Классическая книжная,
письменная и устная речь развивается под воздействием новых технических средств языка,
включающих рекламу, массовую информацию и информационные системы. Соответственно в
мировоззрение людей вводится новый пласт осознания мира и самопознания.
А.Ф. Лосев, занимаясь высокой классикой, разработал античную теорию мифа как психологию
личности (народа) и форму словосоздания. Хотя материалом его работ была, главным образом,
античная классика, сама теория мифа изложена им так, что объясняет современные процессы
мифотворения на любом уровне общения – семейном, деловом, политическом. А.Ф. Лосев
объясняет роль мифотворения как средства истолкования ситуаций и руководства к действиям в
условиях неполноты сведений о мире – сочетание слепоты и прозорливости человечества.
Разрабатывая заново и заново переосмысляя античное и христианское наследие, А.Ф. Лосев
воссоздал философию имени как жизненно пригодную, а не абстрактную философию, т.к. буйное
мифотворчество XX века двигало всемирно-исторические события (и всемирные несчастья!).
Русская востоковедная школа, в лице ее классических представителей, разработала методы
полноценного раскрытия нехристианских культур, их феноменологию. Эта школа обосновала
метод системного представления неродных культур, состоящий в отслеживании тех
классификаций культурных явлений, которые (т.е. классификации) созданы самими народами,
создателями данных культур, системных сопоставлений этих явлений друг с другом и с родной
культурой, истоки которой восходят к греко-христианскому и иудео-христианскому наследию.
Русская востоковедная школа повлияла и на изучение латино-христианского мира, перенося на
него методы исследования неродных культур (западноведение, по Н.И. Конраду).
в начало
§ 3. Теория языка в России в XX веке
Можно выделить следующие основные направления русской лингвистики в XX веке: связь языка с
историей общества, теория стилистики, сопоставительные и типологические исследования,
нормализаторская деятельность.
Идея связи истории языка с гражданской историей принадлежит А.А. Шахматову. Для реализации
своей идеи он изменил объем сравнительно-исторического метода. Основатели сравнительноисторического метода – немецкие ученые и их последователи – в России применяли
компаративистский метод к низшим уровням языковой системы: фонетическому и
морфологическому. Так было получено доказательство единства языковой семьи, прежде всего
индоевропейской (но и некоторых других также). Языковая семья соединяет группу культурнородственных народов, культуры, которые в дальнейшем могут достаточно сильно расходиться и
обогащаться заимствованиями.
Реконструкция общего языка-предка относится к доистории и демонстрирует, собственно говоря,
возникновение социальных отношений у Homo sapiens. Связь реконструкций языка-предка с
другими социальными институтами может быть обозначена только материалами археологии, и то
достаточно гадательно. Для установления связи развития языка с историей Шахматов перенес
принципы сравнительно-исторического метода на целый текст, применив к нему все операции
сравнительно-исторического метода. Так им была воссоздана история летописания и
реконструирован начальный летописный свод. Принципы компаративистики были перенесены
Шахматовым на соотношения диалектов, характеризующие возникновение и распределение по
территории славянских племен. Было выяснено соотношение литературного языка в его истории и
диалектов как отношение первоначальной традиционной культуры и цивилизации, а также
намечены характеристики взаимодействия цивилизации и традиционной культуры по данным
языка через просторечье.
Так были оформлены в их соотношении история языка, история письменного и литературного
языка и диалектология. После этого каждая из трех дисциплин, получив свои основы, начала
развиваться относительно самостоятельно, а языковые данные стали ключом и основным методом
в культурологии и, как показывают работы С.Б. Веселовского и других источниковедов,
важнейшим аргументом в методологии истории.
Работы А. А. Шахматова поставили вопрос о причинах языковых изменений. Ответом на этот
вопрос была сравнительно-историческая стилистика.
Стиль как источник языковых изменений был декларирован и немецкими младограмматиками (Г.
Пауль «Принципы истории языка»). Однако это не получило в работах немецких исследователей
культурологической и методологической интерпретации. В России в трудах так называемой
формальной школы была разработана сравнительно-историческая стилистика, выделившая
понятия стиля языка, стилей произведений речи и функциональных стилей. Функциональные
стили фактически были предложены в русской риторике XIX века и в теории словесности.
Формальная школа разработала эти категории стилистики путем расширения объема объектов,
изучаемых сравнительно-историческим методом.
Отвечая запросам педагогической практики, в XX веке были разработаны принципы текстологии
литературно-художественных произведений и стилевого анализа их содержания.
Компаративистская методология анализа литературно-художественных произведений
принадлежит главным образом В.В. Виноградову и его школе.
Задачи культурного строительства в многонациональном государстве привели к широкому
развитию сопоставительных исследований. С помощью сопоставительных исследований удалось
сформулировать новые нормы языков народов СССР и создать единую систему содержания
общего образования, которая все еще удерживает свои позиции. Особая заслуга в этом
принадлежит Е.Д. Поливанову, давшему образцы такого рода исследований и их практического
применения.
Сопоставительные исследования принесли большую пользу и русскому языку, особенно после
победы в Отечественной войне, когда его авторитет стал очень большим. Сопоставляя русский
язык практически со всеми языковыми семьями через ведущих представителей их культуры,
удалось более глубоко растолковать особенность строя русского языка в его фонетикограмматической основе и истории его лексической семантики.
Объем и разнообразие сопоставительных исследований, характернейшая черта русской
филологии, поставили вопрос об общей типологии языков как теории материала языковых знаков
в планах выражения и содержания. Была разработана теория языка-эталона. Язык-эталон есть
описание языка как средства общения, независимо от его конкретной манифестации в отдельных
языках. Язык-эталон отвечает на вопросы о том: «каков язык под всеми широтами?» и «каковы
материальные и смысловые зависимости внутри языковой системы вообще и, следовательно, в
конкретном языке?» Язык-эталон верифицируется историей языковых описаний в их
практическом применении, т.е. прежде всего школьными грамматиками.
Язык-эталон показывает также основные закономерности развития культуры, выражающиеся: а) в
законе запрещений: «всякое запрещение в деятельности должно привести к максимальной
дифференциации этой деятельности» и б) законе постоянства: «раз наложенное правильное
запрещение не может быть отменено». Отсюда ставится вопрос о правильности жизни культуры и
жизни общества.
Типология, сравнительно-исторические исследования и стилистика помогли сформировать
нормализаторскую деятельность как для русского языка, так и для языков народов СССР и,
следовательно, дать основы общего образования. Нормализаторская деятельность успешно
развивалась вплоть до конца 70-х годов. Однако после этого времени (в 80–90-х годах) она
фактически приостановилась из-за отсутствия кадров и отсутствия внимания к этой работе в АН
СССР и позднее в АН России. Преобладание технических специалистов в АН и кредиты под
естественные и технические разработки сделали структуры АН фактически проектными
учреждениями и исследовательскими отделами для фирм. Гуманитарная часть АН реально стала
играть служебную роль для государственной идеологии, развивавшейся из ЦК КПСС. КПСС – это
новая партия, пришедшая на смену ВКП(б). Гуманитарная часть АН стала загнивать. У ученых АН
не осталось смелости и понимания, сколь опасно забвение важности гуманитарии. Угрозы
продолжали нарастать.
В этих условиях целесообразно разработать новую философию языка, отвечающую роли языка и
практике филологических исследований.
в начало
§ 4. Принципы новой философии языка
В этих условиях закономерна необходимость построения собственной, новой русской философии
языка XX века, имеющей не только чисто философское, но и научно-прикладное и практикопедагогическое значение. Эта философия языка сформулировала следующие принципы:
1. Язык (языковая деятельность) является распорядительной частью семиотической деятельности.
Она рядоположена системам: прогностики, неприкладных искусств (музыка, танец,
изобразительное пластическое искусство), прикладных искусств (архитектура, костюм, дизайн),
средствам управления (меры и измерения, команды, средства ориентирования), играм, обрядам,
искусственным языкам, в частности, языкам науки и техники, математики.
Все эти средства семиотической деятельности составляют социальный интеллект. Общественная
мысль течет от прогноза через образы искусств и техники к управлению разделением труда.
Одновременно, в противотоке этому, обобщается и передается культура через средства обучения и
воспитания. Неязыковая семиотика требует профессионального умения для раскрытия и создания
смыслов искусства, техники, науки и педагогики (в широком смысле слова). Языковая
деятельность, будучи общим достоянием, обеспечивает назначение, истолкование и понимание
всех неязыковых знаков знаковых систем. Такова служебная и распорядительная роль языка в
образовании общественного интеллекта.
2. Сам язык есть сочетание техники создания языковых знаков, составляющих индустрию языка:
техника устной речи, материалы и орудия письма, книжная печать, все виды информационных
технологий. Каждая технология создания языковых знаков имеет свои потенции для раскрытия
смыслов, широты или узости возможностей сообщения между людьми (потенциальный объем
речевых коммуникаций), возможности зафиксировать и упорядочить наличную культуру
личности, общества, его частей и организаций. Особенно важна языковая технология для
фиксации культуры. Так, устная речь может формировать культуру лишь в памяти людей.
Письменная речь может хранить культурно значимые тексты и оперировать ими, создавая их
смысловую организацию в виде каталогов и словарей. Речь на компьютерах позволяет
моделировать все знаковые системы (системы записи речи, игровые и обучающие системы,
расчеты, моделирующие системы, дающие научный анализ и прогноз, электронные системы
сочинения и исполнения музыки, компьютерная анимация, сочинение движения тела на экране,
создание дизайна костюма, архитектуры, движимого имущества, системы САПР, машинный
перевод), кроме обрядов. Речь на компьютерах позволяет быть хранилищем культурных сведений,
быть системой информационного поиска. Компьютерные технологии ставят язык в положение,
когда он максимально детально передает глубинные и профессиональные смыслы, свойственные
неязыковым знаковым системам.
3. Отношения между языком и другими знаковыми системами и их частями есть отношения
именования. Слово как лексис становится особенно ответственным, т.к. правильное именование,
лежащее в основании лексических единиц, не только толкует назначение и применение всех
вещей, но и определяет их понимание, воспитание людей и управление общественными
процессами. Здесь этический центр философии языка. В XX веке слишком много было создано
неправильных имен – «мифологем». Отсюда невозможность разумного устроения жизни, т.к.
каждая «мифологема», увы, есть желание пользы себе в ущерб другим. Примеры многочисленны.
Этика имятворения основана на том, что имятворец – ономатотэт (в терминах Платона) не должен
погрешать против объективной истины и умышлять на ближнего своего прямо или косвенно.
Увлечение художественным вымыслом особенно опасно, т.к. не всякий автор вымысла создает
свои имена, трезво учитывая их вред и безвредность. Особенно опасны политические
«мифологемы», т.к. они всегда отстаивают пользу их создателя и сомнительны с точки зрения
вреда, причиненного другим. К примеру, экономический постулат о базисе и надстройке, когда
считается, что базис управляет надстройкой. Этот постулат не оправдан ни историей культуры, ни
реальностью отношения речи и капитала, т.к. речь движет капитал, а не наоборот. Поэтому этика
имятворения не может ограничиваться безотчетным изобретением ономатотэта под воздействием
воображения, которое приемлется (стохастически) или отвергается толпой, а должно уже в
творчестве ономатотэта считаться с последствиями слова-мифа для других людей. Тем более
ответственна деятельность диалектика (в терминах Платона, диалог «Кратил»), оценивающего имя
и дающего ему право на общественную жизнь (органов ЗАГСа и церкви, контролирующего имена
людей, органов терминологического нормирования, литературной критики, нормотворчества в
области документов, филологов и педагогов). Диалектики призваны оценить имена с точки зрения
ненанесения ущерба людям и обществу и одновременно поощрять творцов имен к новым
достижениям, т.к. создание новых имен это и есть источник прогресса и благосостояния.
4. Этические задачи языка: «не лгать, не лжесвидетельствовать» – не новы, но существенны. В
современных условиях возникли новые этические задачи, отвечающие информационному
обществу. Это задачи – об именах: не создавай имен, в которых лишь частичная правда, не
искажай толкование имен и мыслей другого. Эти новые этические задачи связаны прежде всего с
конструированием текстов массовой информации. Массовая информация неизбежно, по природе
создания текста, содержит эристическую уловку: она представляет сведения лишь частично и
формирует коллаж: сведений. Если правдивость рекламы регулируется законом, а правдивость
текстов информационных систем оценивается абонентом, то текст массовой информации
формирует коллаж сведений. Образ, содержащийся в этом коллаже, направлен на побуждение к
действию.
5. Для целокупного учета смысла речи создается новая дисциплина «Общая филология». Общая
филология разделяется на три части: 1) Учет всех видов речи, представленных в разных культурах,
и их текстовой структуры, 2) Учет того, насколько отдельный человек и все люди в их
разделениях по семейным, профессиональным и иным классам нагружены языком, 3) Что такое
правильная речь? Каковы критерии правильной речи? Что есть истина, представляемая
содержанием речи?
Учет всех видов речи – устной, письменной, печатной – в их разделениях нужен для гармонизации
их между собой, т.к. переразвитость или недоразвитость какого-либо вида речи ведет к
дисгармонии общества. Учет речевой занятости имеет ту же цель и еще одну: современная речевая
нагрузка так велика, что ее дисбаланс может вызвать болезни (сердечно-сосудистые, нервные и
иные структурные изменения в организме – филология здесь соединяется с гигиеной).
Правильность речи в общей филологии – это баланс грамматики, риторики, поэтики и стилистики
в речевой педагогике и общественно-речевой практике. Этот баланс основан на правильных
речевых новациях, основанных на принципах культуры.
6. История показывает, что учение о речи – риторика – является показателем стиля жизни. Если
риторикой пренебрегают, то общество стагнируется. В XX веке риторика не может быть только
искусством действенной и элегантной речи. Современная риторика – также абстрактная наука,
оснащенная математикой и своими формализмами, выясняющая объективные законы речи.
Объективные законы речи, в свою очередь, объясняют категории политологии и являются
научным основанием политологии, которая должна включать в себя культурную и экономическую
жизнь общества.
7. Философия языка – основание педагогики. От характера философии языка зависит структура
учебного предмета общего и специального образования, т.к. языковые действия определяют
содержание и методику обучения в их объеме и качестве. Тезаурус образования – самая краткая
форма тезауруса культуры.
8. Эмпирически научные исследования по языку зависят не только от философии языка, но и от
организационной формы, когда действуют научно-финансово-промышленные группы, ставящие и
решающие конкретные задачи.
Эти восемь положений современной философии языка кажутся непривычными на фоне описанных
выше систем философии языка – потебнианской, марристской и сталинской. Они
противополагаются этим философиям как целому, т.к. все три предшествующие системы
философии в принципе рассчитаны на облегченное образование и на манипуляцию настроениями
масс. Изложенные принципы философии языка противопоставлены манипуляциям настроениями
и требуют отношения к языку как факту культуры.
в начало
§ 5. Ориентированность научных исследований
Философские принципы существенны не только для общего отношения людей друг к другу, но и
для научных разработок, тогда они верифицируются теоретически и эмпирически.
Семиотические исследования состоят в том, что по материалам разных словарей разных языков
были отобраны, сравнены и приведены в тезаурусный вид совокупности семиотических явлений,
зафиксированных словарями. Этот материал надежен потому, что словари не могут по своей
природе не учесть достаточно полно номенклатуру социально-значимых семиотических явлений,
иначе нарушится языковое общение. Благодаря тезаурусному представлению итоговых данных
были выяснены закономерности движения социальной семантической информации: от
изобретения мысли к ее знаковому представлению и практическому использованию.
Исследования показали динамику развития мысли в формировании физической, духовной и
материальной культуры как конфигурацию движений. В частности показано, как осложняется
техническое творчество по мере развития семиотических систем, как творческая мысль зависит от
уровня и характера физической культуры.
При разработке общей филологии было введено ключевое понятие фактура речи. Это понятие
раскрывается как отношение между материалами речи и орудиями речи, данными в речевом
произведении. За этим понятием скрыты социальные и психологические механизмы создания
речи. Рассматриваются формы разделения труда при создании речи в каждой ее фактуре, показано
место индивидуального автора, которое в новых видах речи оказывается скромным. На первый
план выходит коллективный и коллегиальный автор, действующий на основании разделения
умственного труда. Была построена и подтверждена классификация видов речи. Эта
классификация верифицировала старые классификации XIX века, данные в русской теории
словесности и частной риторике.
Уточненные классификационные критерии определяются следующим образом: фактура речи
определяет главные деления на роды речи, роды речи делятся на основании возможных форм
использования данной фактуры на виды. Совокупность видов в каждой фактуре определяется
всеми возможными способами коммуникативного использования фактуры речи, а деление видов
речи на подвиды определяется возможными для данного вида контактами с семиотическими
системами. Этот взгляд материалистичен в том смысле, что фактура речи, ее материальная
представленность определяет возможности для выражения смысла в каждом роде, виде и подвиде
словесности, т.е. форму мысли, выраженной в речи. Этот взгляд идеалистичен в том смысле, что
изобретение фактур речи подчиняется общему логосическому закону, который управляет
сложным процессом множественных индивидуальных изобретений, приводящих к созданию
новых фактур речи. В то же время логос и материя сочетаны в культурно-историческом законе:
Новые виды речи не устраняют прежде бывших, но, наоборот, сохраняют и дифференцируют их
по содержанию и формам построения текста речи.
Общая филология доказывает, что существуют формы управления речью: внешние, когда с
текстом обращаются как с вещью, не вникая в его содержание (передают, хранят, составляют
собрания и композиции и т.п.), – эти формы управления названы «внешними правилами
словесности». Существуют и «внутренние правила словесности» (риторика, грамматика,
лингвистика, поэтика, стилистика и др.), которые рассматривают содержание текста и мысль,
объективированную в нем. Внешние и внутренние правила соединяются при ведущей роли
внешних. Успех функционирования внешних правил зависит от того, как созданы и применяются
внутренние правила.
Источником, определяющим возникновение родов словесности в их фактурах, видах и
разновидностях, применение правил словесности, являются имена. Имена определяют развитие
словесности, все те факты культуры (физической, духовной и материальной), которые, в
частности, определяют введение и сохранение всей конструкции словесности как источника
социальной деятельности. Имена сами имеют социальную и этимоно-поэтическую структуру.
Социальная структура имени в принципе понимается так, как она текстуально строго выражена в
восточной и западной античности. Но именование сложно. В античности речь шла только о том,
что в грамматиках называется собственными именами. Слова же – т.е. нарицательные имена –
основаны на использовании этимонов, они не обязательно имеют полную социальную структуру,
создаются контекстным именованием и составляют как бы связующий материал речи для
собственных имен и терминов, позволяющий выражать в речи мысль о действительности «с
отлетом от нее». Собственные имена и термины, напротив, привязывают речь к действительности.
Терминотворчество рассмотрено с точки зрения социально-речевых структур, обеспечивающих
введение терминологии. В системе именований важно единство фантазии и практики. От того,
насколько конструктивно сочетаны в именах практика и фантазия, определяется развитие речи в
ее фактуре и содержании, а в итоге общая действенность речи для всей общественной практики.
в начало
§ 6. Теория именований
Платон соединял теорию имен, этику и политику в единую философскую конструкцию. Новая
философия языка следует этому и считает, что эта идея Платона полностью доказана XX веком, с
его потрясениями. Успех и неуспехи тех или иных стран и народов связаны с тем, насколько
именования отвечают этике и политике, а также насколько этика и политика отвечают именам в
постоянном их росте в числе и в разнообразии значений. Марксизм стал новым именем и развил
серию имен, определяющих строй общества, при котором корыстолюбие как источник развития
общества было запрещено. Сложились разнообразные виды социализма: от шведского до
китайского и в том числе наиболее радикальная форма – реальный социализм в СССР.
Либеральный демократизм дал воодушевление многим народам в силу того, что прокламировал
свободу творчества для всех. Свобода творчества для всех изменяет традиции семьестроительства,
формирует женское движение и одновременно прокламирует особую ценность образования.
В этих сложных условиях глубоких социальных изменений, связанных с изменением традиций
семьестроительства и развитием образованности как критерия продвинутости общества, особенно
остро встают этические проблемы именования. Границы диалектики, софистики и эристики
должны быть уточнены и строго обозначены. Дело в том, что интересы людей могут разрешаться
и диалектически, и эристически. Некоторые виды текстов – такие, например, как массовая
информация, устная пропаганда – по самому строю текстов эристичны и не могут быть другими в
силу своей конструкции. Другие виды текстов – такие как научная литература, документная речь –
по характеру своего строя диалектичны. Но основная масса речи допускает и диалектику и
эристику.
в начало
§ 7. Массовая коммуникация
Массовая коммуникация предъявляет свои требования к изучению языка и пользованию языком.
Когда складываются информационные системы и их культурное ядро – информационнопоисковые системы, вбирающие в себя все виды текстов, то возникает потенциальная
возможность введения в заблуждение огромных масс людей, если основа информационного
поиска – тезаурус – построен эристически, т.е. искажен относительно реальности частными
интересами – идеологией, которая всегда выражает частный или частичный интерес.
Для того чтобы этого не случилось, тезаурус и информационные системы должны быть построены
диалектически, т.е. максимально строго, логически отражать реальное состояние фактов культуры.
Поэтому культуроведение как наука о культуре должна быть построена на строго объективных
научных основаниях, а не быть служанкой групповых интересов. Научные основания
культуроведения и самой культуры должны быть разработаны с научной объективностью.
Во-первых, должен быть построен достаточно строгий порядок отбора, хранения, систематизации
и кодификации фактов культуры для любой отрасли культуры так, чтобы исключить вандализм.
Само понятие вандализм теперь стало сложным. Это не только прямое физическое разрушение
фактов культуры, но и вандализм информационный, состоящий в невозможности пользоваться
фактами культуры. Например, несовершенность каталогов библиотек, когда библиотечные
классификации искажаются в угоду идеологиям или когда музейное экспонирование приобретает
такой тематический характер, когда оно прямо служит целям пропаганды какой-либо идеологии.
Подобные недостатки культурного строительства и культуропользования особенно опасны в
условиях создания широких международных систем информационного поиска.
Еще один вид вандализма – вандализм образовательный. При вандализме образовательном
искажается – также в угоду идеологии – система учебного предмета. Вместо объективности
системы учебного предмета, его равновесности устраивается определенная однобокость состава
сведений. Бывает чаще всего так, что такая однобокость не есть просто факт педагогического
невежества, а в подаче истории оправдывается соображениями патриотизма (подчас ложно
понятого), или, что еще хуже, оправдывается соображениями утилитарности образования (как это
нередко бывает в изучении естественных наук), или в угоду ложному теоретизированию в общем
образовании опускаются или сокращаются такие предметы воспитания, как физическая культура,
искусства или практические навыки домоводства, медицины, правоотношений людей. В угоду
идеологии и политике из образования исключили знания морали.
Вандализм образовательный, вероятно, наиболее дурной вид вандализма. Образовательный и
информационный вандализм нередко есть не просто влияние идеологической корыстности, но
следствие невежества. В этом случае выправлению имен может помочь только научное
культуроведение. Пока культурология во многом удел, где царствуют философия и эстетика, тогда
как по смыслу это, скорее, область лексикологии. То и другое воспринимается как веление
сегодняшнего дня. При этом думают, что появятся новые философские системы, тогда напишем и
новые учебники культурологии. Наука относительно независима от философии, хотя философия
как источник стиля жизни исключительно важна. Научные термины (научные имена)
традиционны. Они выражают хотя и развивающиеся, но постоянные знания о предметах науки,
т.к. метод конкретной науки создает устойчивость и объективную проверяемость каждого этапа
развития знания в результате исследования. Заблуждения наука последовательно отвергает.
Культурология пока не стала наукой, но в интересах правильности имен должна стать наукой со
своим предметом и со своим методом. Она должна, как культуроведение, обнаруживать
объективные законы культуры: законы физического развития человечества, законы влияния
физического развития на духовное развитие, законы творчества технических форм и технической
грамотности, законы культурной целесообразности эксплуатации природных ресурсов и другое
подобное.
Таким образом, критерий правильности имен, как и в древности, лежит в культуре, но культура
выросла до почти необозримых размеров и для правильности имен нужно освоить культуру и ее
рост.
Речевая деятельность. От правильности имен зависит правильность речи. Современная речь –
сложный массив речи на разных языках в разных родах и видах словесности. При этом
распределение родов и видов словесности по языкам представляет собой достаточно хитроумную
конфигурацию. Исследование этой конфигурации есть один из предметов современной общей
филологии, который нельзя заменить социолингвистикой. Соотношение видов речи в обществе
важно для общественного и государственного управления. Так, если документы как вид речи
чрезмерно развиты в сравнении с другими видами речи, то общество бюрократизировано. Если же
документы развиты недостаточно в сравнении с другими видами речи, то общество
политизировано. Если слабы письменные сообщения, то личность чувствует себя одинокой, если
не развиты системы информационного поиска, то наносится ущерб культуре. Гиперразвитие
информационных систем также приводит к падению культуры, т.к. возможен информационный
вандализм.
Исследование речевого баланса позволяет сформировать удовлетворительное состояние общества,
т.к. возникает возможность средствами этического, административного и законодательного
регулирования ввести правильный баланс объемов видов словесности, отслеживать развитие этих
объемов и своевременно исправлять недостатки в соотношении видов словесности.
Другой проблемой общей филологии является речевая нагрузка не только отдельных людей и
групп, различаемых по полу, возрасту, образованию, виду труда и интересам, также и общества в
целом. Речевая нагрузка – это траты времени на речь в сравнении с тратами времени на
физическую культуру, труд, отдых, неречевые семиотические действия (игры, обряды, искусства,
изобразительная деятельность, управление и т.п.).
Речевая нагрузка рассматривается в общей филологии в количественном (как траты времени) и
качественном (по информационной ценности) отношениях. Управление речевой нагрузкой – залог
эффективного поведения, в частности, трудового поведения, семейного благополучия и
физического здоровья людей. Развитие речевых коммуникаций, их техническая оснащенность
привели к неконтролируемым тратам времени на речь. Проблема рационализации речевой
нагрузки для разных категорий людей связана с тем, что речь утрачивает эффективность как
средство управления и самоуправления (применительно к отдельному человеку). Речевая нагрузка
чрезмерно возросла, и будет возрастать по мере усложнения общественной жизни и производства,
направляемая личной инициативой.
В этой ситуации особую важность приобретает качественное совершенство речевой нагрузки.
Одной из форм качественного совершенства является создание таких форм речи, особенно в
распорядительных видах речи: деловой диалог, письма, документы, массовая информация,
реклама, ряд жанров информатики, при которых новая информация легко выделяется на фоне
известной. Но главным резервом экономии речевого времени является эффективность нового
содержания, его созидательная сила. Для этого необходимо искусство риторики как основного
инструмента изобретения мыслей, а также правильная адресация речи, содержащей новизну и
эффективность дебатирования как средства социального утверждения полезного нового.
Искусство риторики есть инструмент развития стиля жизни. Оно сочетается с искусством
грамматики как средством нормирования языка, поэзией и поэтикой, стилистикой как
инструментом анализа и исправления стиля. Общая филология ставит в строгое соответствие эти
речевые искусства и свои исследования по истории и современному состоянию искусств речи,
добивается гармонизации этих внутренних правил словесности, задача которых состоит в
создании таких форм речи, которые могут наиболее эффективно содействовать выражению нового
содержания.
Центральной дисциплиной среди речевых искусств становится риторика. Так было всегда, когда
вводилась новая фактура речи. Центральное место риторики при введении новой фактуры речи
подтверждается всей историей человечества. Только в середине XIX века поэтика как бы
потеснила риторику. Но фактически, в связи с развитием художественной литературы как
наиболее массового текста XIX века, поэтика, как об этом писал В.В. Виноградов, взяла на себя
задачи риторики для этого вида текста. В это время риторику низвели до уровня теории публичной
устной речи и даже только красноречия и культуры произношения.
Современные задачи риторики, как и в античности, состоят в том, что риторика есть искусство
управления общественными процессами. Риторика объясняет категории политологии и является
инструментом развития экономической деятельности, образования и культуры.
Современная риторика не может быть сведена только к публичной устной речи. Она занимается
всеми видами словесности (фольклором, молвой, устным семейным, деловым, медицинским,
юридическим, военным диалогом, частной и деловой перепиской, документными системами,
научной, художественной и журнальной литературой, массовой информацией, рекламой,
системами информатики).
Современная риторика рассматривает отношения людей через речь. Она устанавливает: а)
условия, в которых возможна речь (этос), б) направленность содержания изобретения в
зависимости от вида речи (пафос), в) уместные средства языкового выражения применительно к
условиям и направленности содержания (логос).
Современная риторика пользуется математическими и иными формализмами и устанавливает
объективные законы речи, на основании которых предлагаются правила, касающиеся, во-первых,
управления всей системой речи. В этом пункте современная риторика соприкасается с теорией
словесности и отчасти пользуется ее данными. Во-вторых, современная риторика исследует обмен
текстами.
Риторика диалога устанавливает основные законы диалога, которые формулируют теорию общих
мест, т.е. тех положений, которые считаются общепризнанными для языка в целом, для того или
иного вида слова и для того или иного речевого коллектива, законы насыщения речи смыслом и
законы опустошения смысла в речи и устанавливают правила успешного решения тех или иных
проблем и ситуаций. Теория диалога устанавливает коммуникативную, тематическую и жанровую
классификацию диалогов с целью наиболее эффективного дебатирования.
Классической частью современной риторики является теория монолога. Центром теории монолога
является разработка правил изобретения мысли, правил речемыслительного выражения и
стилистики.
Эта конструкция риторики обращена к современной общественно-речевой практике продвижения
в обществе всякого рода новаций и проектов. Эта практика предполагает комплексные действия
видов словесности – всех или части, в зависимости от характера проектов и новаций, и
распадается на искусство управления и искусство истолкования проектов (связи с
общественностью). Вне такой структуры риторики невозможно обеспечить стабильное развитие
общества.
Педагогика. Новая философия языка предполагает новое отношение к педагогике и ее части –
дидактике (содержанию учебных предметов). С точки зрения новой философии языка любое
образование есть усвоение суммы имен в их более или менее подробной энциклопедической
(общей и специальной) интерпретации.
Имена составляют содержание учебных предметов и могут быть организованы как система и как
процесс. Организация системы имен есть дидактика, организацию процесса появления имен перед
учащимися в учебном процессе осуществляет методика.
В обоих случаях процесс образования занимает ограниченное время и вмещает в себя поэтому
ограниченное количество имен. Организация имен учебного предмета есть логическое движение
от общего к частному, от классов к подклассам, от инвариантов к вариантам. Система знаний и
умений (технологий), принятых в современном обществе, слабо упорядочена потому, что
исследования постоянно порождают новые понятия, развивают существующие и этим
реструктурируют понятия о предмете образования в части знаний и умений.
Построение системы имен дидактики требует не простой сортировки слов и терминов и
отвечающих им смыслов, а особого вида творческой операции обобщения, когда результаты
исследований систематизируются и углубляются как содержание системы имен учебного
предмета. Так, дидактика отделяется от процессов исследований, с одной стороны, и процессов
преподавания, методики, с другой, и становится областью творчества.
Процесс подачи имен во временной последовательности и раскрытие их энциклопедического
содержания – методика – представляет особое поле эмпирических исследований. В этом поле
изучаются процессы контактов знаний и умений с человеком, его душой и телом. Этот процесс
теперь, когда методика как процесс отделилась от дидактики – системы, нуждается в новых
средствах исследования поведения человека (обучающего и обучаемого) в процессе образования.
Поведенческие особенности процесса образования требуют физиологических, неврологических и
психологических экспериментальных подтверждений эффективности учебной гомилетики
(методики). Современная техника позволяет это сделать. Так, можно экономить время и силы
людей, занятых образовательными действиями – учителей и учеников.
В свете новой философии языка, ведущей к исследованиям по теории и истории культуры,
семиотике, теории словесности и социологии языка, теории речевых действий – риторике, но
адресованной разным отраслям деятельности, государственному управлению, праву,
административному делу, торговле и промышленности, образовательной и культурной работе –
изменяется организация филологической работы.
в начало
§ 8. Проблемы нормы
Ранее Академия наук имела задачу формировать норму языка и речи, школа – распространять
норму, критика – оценивать труды литераторов. Издательское дело и информатика, т.е.
промышленные операции по производству и использованию текстов, считались областью
производства. Таким образом разделялись задачи формирования фактуры слова как носителя
смысла и слова как инструмента мысли.
Новая философия языка усматривает в языке фактурно-смысловое единство, но различную
направленность речи на те или иные виды занятий: труд, торговлю, финансы, управление,
изобретение, рекреацию, культуру, информатику, образование. Поэтому работа в области языка
адресована каждой из этих областей порознь.
В каждой области перед языковедной теорией и практикой стоят особые проблемы и задачи,
особые формы реализации решений в языковых действиях. В каждой из перечисленных областей
существуют свои подобласти и конкретные проекты. Поэтому языковедная работа, помимо
классических форм, осложнится специализациями. Если раньше канцелярия была единственной
формой организации речевых действий жизни учреждений и разработки проектов, то теперь,
помимо канцелярии, управляющей документооборотом и формирующей архив, необходимо для
каждого проекта фактически создавать научно-финансово-производственную группу. В этой
группе во всех ее разделениях фактически формируются языковые службы, обеспечивающие
связи с общественностью, управления, культуры и информатизации. Такая форма языковой
специальной деятельности уже фактически складывается. Эта форма требует осмысления
рационализации для усовершенствования речевой составляющей любого проекта.
Что же касается литературно-художественной речи, остающейся опорой словотворчества или,
точнее, его методов, то из всех видов речи только литературно-художественная речь имеет
эстетические задачи как основные. Остальные виды речи, решая каждый свою задачу, понимают
эстетику речи как сопутствующую основной. Эстетические задачи художественной речи
распространяются из художественной литературы на все другие виды речи. Поэтому
художественная литература привлекает в свои произведения все прочие виды речи как материал
для художественной обработки. Следовательно, имена, возникающие в нехудожественных видах
речи, пользуются разработками словесного материала, данными художественной литературой, т.е.
пользуются принципами искусства слова, разрабатываемыми изящной литературой.
Отсюда изящная литература, действующая в контексте всех других видов словесности, должна
быть освобождена от несвойственных ей идеологических или объясняющих мир (общественный и
естественно-научный) функций.
Для художественной литературы особенно опасно творить мораль как основной регулятив
общественной жизни, т.к. для этого есть специальные виды текстов, например, фольклор,
Священное Писание, философия, этика и другие подобные, которые не основаны на условности
авторской фантазии. Эстетика слова привлекает читателя, а заимствование иных функций его
отпугивает.
Художественная литература не творит имен, т.е. собственных имен и терминов, и поэтому ее
тексты не сопряжены с действительностью, а творит слова (лексис), которые дают методы
создания имен из звуков и букв. Этими методами пользуются имятворцы.
Поэтому литератор должен быть не вождем народа, а только мастером, языка. Задача быть
мастером языка означает знакомство, а лучше – знание всех видов речи, которые нуждаются в
эстетической разработке.
ГЛАВА 4
СОВРЕМЕННАЯ РИТОРИКА
§ 1. Классическая и новая риторика
§ 2. Американская научная риторика
§ 3. Японская риторическая теория
§ 4. Индукция и дедукция в риторике
§ 5. Теория словесности
§ 6. Законы диалога
§ 7. Речевое управление обществом
§ 8. Речевая этика и речевое право
§ 1. Классическая и новая риторика
Классическая риторика сложилась в условиях первоначальной демократии – греческих полисов и
Римской республики. На Востоке, в Индии и Китае, риторики классического средиземноморского
типа не было. Это не значит, что на Востоке не было теории речи. В Индии, по свидетельству Ф.И.
Щербатского, в буддизме была разработана силлогистика. Становление силлогистики в Индии
было обусловлено необходимостью споров догматического содержания и служило средством
убеждения оппонентов в истинах религиозного учения.
Индийская логика была частью теории эстетики. Она составляла часть «Трактата о пляске»
Натьяшастры. Позднее логика была дополнена учением о стиле в трактатах Кавьяланкара
(украшения речи) и Дхваньялока (букв. Свет дхвани, т.е. поэтической метафорики). Учения же о
правдоподобной речи, т.е. не обязательно правильной, но лишь о правдоподобной, не возникло.
В Китае общее философское учение о Логосе – Дао было разработано технически в «Книге
перемен», где существует формальная система описания мира и прогностики с определенными
синтаксическими свойствами, позволяющими правильно помыслить. В VI веке была создана
китайская теория словесности, в которой давались правила и образцы всех видов словесности,
использовавшихся в Китае. Учения же о правдоподобной, а не только о правильной речи в Китае,
как и в Индии, не возникало. По этическим соображениям требовалась именно праведная, а не
правдоподобная речь.
Это было связано с характером государства. Монархам и их представителям для реализации суда,
укрепляющего авторитет власти, и для правильных решений политико-административного
характера нужно было не правдоподобие, а правда. Учения о речи были этически ориентированы
на высказывание истины.
В Греции суд пританов и в Риме судебные тяжбы в комициях были, как правило, удовлетворением
гражданских исков. Присяжные, говоря современными словами, решали главным образом
гражданские тяжбы. Наказан мог быть как истец, так и ответчик. Ни один обыватель не мог
апеллировать к более высокому авторитету, чем мнение сограждан.
Свобода мнений и интересов, открытость частной жизни для соседских притязаний порождали
обилие процессов. Суд, неопределенный по составу и юридической подготовке судей, требовал не
логически строгих доказательств, а удовлетворялся риторскими техническими доказательствами
для определения мнений, т.к. нетехнические (т.е. вещественные) доказательства всех видов не
очень уважались, как это видно из трактата Аристотеля «Риторика».
Так, в условиях античной демократии требовалось только повлиять на мнение судей, которые
фактически склонялись на ту или другую сторону противников в процессе под влиянием мнений.
Вот отчего риторика античности определялась создателями ее как учение о правдоподобной речи,
а вовсе не об отыскании подлинной истины. В этом отношении характеристика, данная риторам
Платоном в диалоге «Горгий», полностью доказывает, что риторическая практика управлялась в
основном корыстью и стремлением к власти в целях корысти, а не добродетелями гражданскими
или духовной честностью и духовным совершенством. Это же впоследствии подтвердил
скептический философ Секст Эмпирик.
Наилучшим доказательством характера риторики как искусства правдоподобия ради
формулирования мнений группы людей или толпы (в народном собрании) являются исследования
речи у Аристотеля. Аристотель написал «Аналитики», «Поэтику» и «Риторику» и этим поделил
виды речи по условиям их произнесения. «Аналитики» содержат теорию ученого доказательства и
опираются в этом отношении на трактат «Категории». Они применимы в диалектических беседах
ученых людей и не годятся в речи на суде или в народном собрании. «Поэтика» основана на
мимесисе – подражании, где автор в своем вымысле подражает возможным событиям и
обстоятельствам. При этом аудитория заранее знает, что драма, разыгранная на театре, не есть
обсуждение реальности.
Что касается «Риторики», то это речь в народном собрании и в суде. Здесь аудитория требует
правдоподобия, а аргументы основаны на смыслах пословиц как на больших посылках, малые же
посылки подводятся с помощью энтимем к тому, чтобы обратить мнение слушателей в свою
пользу, а вовсе не проповедать истину. Но риторика нужна, т.к. «если позорно не уметь помочь
себе телом, то еще более позорно не помочь себе словом».
Это показывает, что риторика – вынужденное искусство. Оно – следствие демократического
образа жизни, когда мнение толпы и вообще общественное мнение решают судьбу гражданина и
обывателя.
Цицерон, создавая свои трактаты по риторике, требовал от римского оратора основательного
знания законов и законодательства. Это связано с тем, чтобы оратор не призывал слушателей
«быть свидетелями своего неразумения», т.к. римское республиканское законодательство и
законотворчество было сложным, как сложным был юридический состав прав разных
общественных групп (патриции, плебеи, клиенты, отпущенники, пилигримы, рабы разных
категорий). Но и в этих условиях гражданское красноречие имело целью создание мнений, а не
знаний, понимания выгоды, а не истины.
Творчество Квинтилиана развивало учение о речи в основном в направлении гражданского
ораторства. Но в условиях империи, когда власть консула, трибуна и цензора сочеталась в одном
лице, риторика расширяла свои области приложений. Это расширение касалось деятельности
магистратов в империи, части которой отличались правовой, культурной и этнической
разнородностью. Отсюда сама подготовка речи более напоминает научное исследование
обстоятельства дела, а исполнение речи требует особого изящества. Таким образом, фактически
был поставлен вопрос об истине и о стиле как средстве ясного изложения истины.
Эти фактически новые установки пригодились на следующем этапе развития речи. Все главные
творцы и распространители православного учения, прежде чем начать свои гомилетические
действия, проходили обучение у языческих риторов. Риторика играла, таким образом, роль
педагогической пропедевтики в области техники речи. Она годилась как формирование техники
речи для решения высших задач – проповеди христианского вероучения. Под техникой речи здесь
понимаются не просто произносительные навыки, но и техника аргументирования. Техника
аргументирования применялась уже не в целях создания сиюминутных мнений толпы, но для
распространения истины христианской веры и тем служила задачам развития и утверждения
духовной морали.
О том, каким образом обучались риторике отцы церкви, нет основательных сведений. Известны
только некоторые имена их учителей риторики, но не творчество и методика этих учителей.
Важно отметить, что новый вид речи – гомилетика – не обошелся без риторической подготовки.
Результаты этой подготовки видны в аргументативных, стилистических и эстетических
достоинствах сочинений отцов церкви. К сожалению, эти труды, во многом переведенные сейчас
на русский язык и составляющие большой пласт современной русской литературы, – не являются
предметом изучения, литературного образования в школе. Образный строй гомилетики, не говоря
уже об идейном содержании, составляет существенную часть содержания и словесной формы
развлекательной русской литературы XVIII, XIX и XX веков, а равно и речевого творчества
политиков и даже журналистов. Одна из словесно-образных основ современной школьной
хрестоматии не представлена в изучении – и потому так трудно учить языку и эстетике словесного
художественного творчества.
А.А. Потебня, впрочем, считал, что десять веков русской литературы есть проза и как бы прошли
даром для русского языка.
Таким образом, в первых веках нашего летоисчисления риторика понималась как школьная
дисциплина, обеспечивающая техническое владение устной и письменной речью в процессе
психофизического конструирования формы и смысла речи. В этом качестве риторика составила
часть тривиального образования наряду с грамматикой и элементарным богословием. В этом
качестве риторика вводила предметы квадривиума от математики до музыки.
В новое время на риторику, помимо задач речевого воспитания, были возложены новые задачи –
задачи создания и укрепления стиля речи, мысли и межперсональных отношений. Риторика,
начиная с XV века и по XX век, фактически дополнительно брала на себя функции философии
языка. Особенно ярко это проявилось в XVIII веке, когда окончательно оформились национальные
школы риторики. В знаменитом труде Харриса «Философия риторики» была обозначена роль
языка и речи как инструмента созидания общественных отношений и общества в целом. Языку
отводилась роль создателя общества и общественного человека. Эти мысли Харриса (конец XVIII
века) до сих пор составляют ядро современной американской философии языка.
У Готшеда – нормализатора немецкого литературного языка середины XVIII в. – риторика прямо
поставлена на службу научной речи, т.к. изобретение речи в этой риторике должно вестись в
соответствии с развитием научного, объективного и позитивного знания. Так видел задачи
риторики Готшед, как и Вольф, который, в свою очередь, был учеником Лейбница.
Другой ученик Вольфа – М.В. Ломоносов расширил и углубил задачи риторики, сделав ее
главным инструментом становления и нормализации русского литературного языка. М.В.
Ломоносов по-новому и оригинально разработал теорию изобретения речи. Он создал
своеобразную технику изобретения речи-мысли, которая похожа на схему рассуждения в химии:
сначала взять речевое выражение и его смысл, сложенный из значений слов, затем разложить этот
смысл на составляющие и затем образовать новый синтез слов, составляющих новую речь, с
помощью добавления новых слов и общих мест по ассоциациям с общими местами. Так выглядит
у Ломоносова машина языка, правильность действий которой регулируется грамматикой.
Далее русская традиция ярко подчеркнула общую и частную риторику. Частная риторика дала в
итоге теорию словесности, совмещающую в себе философию языка и систему речевых форм. В
итоге развития теория словесности стала называться стилистикой (в системе В.В. Виноградова –
функциональной стилистикой).
Стилистические задачи решали в свою очередь, и по-своему, французская, английская,
американская школы риторики.
Служебно-педагогическая роль риторики делала ее прецедентным эмпирическим знанием.
Правила риторики выводились из лучших образцов, так как их отбирал педагог, опираясь на
общественное мнение и истолкование перспективного стиля жизни и речи. В XX веке методы
риторики стали иными. Она стала превращаться в научную дисциплину, стала применять
количественные методы и служить инструментом анализа социальных проблем.
в начало
§ 2. Американская научная риторика
Научная риторика началась в США на рубеже XIX и XX веков, когда был изобретен контентанализ. Контент-анализ имел предшественников в виде статистического анализа речевых
произведений, когда в суде или с научными целями подвергались сравнению произведения одного
или нескольких авторов с целью экспертизы принадлежности речевого произведения тому или
иному автору. Было замечено, что личность автора отражается в частотности использования слов,
и форм и эти частотные характеристики составляют как бы речевой портрет автора. Метод
статистического обследования текста можно было обратить не только на установление авторства,
но и на установление общего смысла речевых произведений. Частотные характеристики слов и
терминов отображают, прежде всего, смысловую область обследуемых текстов. Если единицами
выборки сделать разные слова (или их синонимы), то можно сделать «портрет» содержания
текста, установив статистические корреляции частот встречаемости разных слов в определенном
тексте или группе текстов.
Статистический метод обследования текстов может быть превращен в рефераты, достаточно точно
передающие содержание большого массива текстов, которые невозможно описать после прямого
прочтения, т.к. таких текстов слишком много. Для достоверности таких рефератов на основании
правил формирования статистических выборок удается создать достоверный статистический
портрет содержания всего массива текстов. Этот портрет-реферат отражает содержание всего
массива текстов более достоверно, чем при последовательном чтении и субъективном восприятии
и изложении содержания.
Статистические корреляции частотности исследования смыслонесущих единиц текста могут стать
инструментом направленного исследования движения содержания в больших массивах текстов.
Если интересует, что и как говорится о каком-либо предмете, то выборку можно производить
направленно, выбирая из статистически достоверного массива интересующие исследователя темы.
Этот прием отслеживания развития смыслов в обществе породил особый род коммерческой
деятельности – контент-анализ, имеющий большое применение в маркетинге и в политике.
Следующим шагом было составление анкетных текстов с целью установления общественного
мнения. Распространяя анкеты между разными категориями населения и статистически изучая
содержание ответов, стали получать рефераты общественного мнения. В этом качестве контентанализ используется и у нас. Другие его возможности, например, исследования методов
формирования общественного мнения, у нас представлены фрагментированными исследованиями.
Контент-анализ при правильном и объемном применении может решать самые разные задачи:
задачи прочтения текстов и оценки их содержания; задачи регистрации и прогнозы стилевых
движений; задачи определения интересов общества и их распределения по группам населения;
задачи колебания общественного мнения и другое.
Главным направлением контент-анализа на практике является изучение и оценка аудитории,
сформированной речью.
От изучения аудитории научная риторика в США перешла к исследованию действенности и
эффективности речи. В этом направлении сложилась дисциплина теория коммуникаций. Теория
коммуникаций исходит из представления о связи создателя и получателя речи через словесный
текст. Это исходное положение может обследоваться как лингвистически, так и риторически.
Если формула «говорящий – речь – слушающий» рассматривается с точки зрения языкового кода,
одинакового для слушающего и говорящего, то перед нами лингвистика. Если при условии
единого кода в коммуникации происходят помехи, то это риторическое исследование,
предполагающее задачу, как довести с максимальной полнотой содержание речи до ее получателя
в условиях единства языкового кода. При такой постановке задачи прибегают к факторному
анализу: какие факторы физического, психологического или психофизического характера
вызывают недопонимание, непонимание или превратное понимание содержания речи.
Наблюдения над актами речи, постановка экспериментов психологического характера создают
возможность выделить ряд факторов, таких, как неясность речевого сигнала, психологическую
неготовность воспринять речь (недостаток внимания, отвлечение внимания и другое подобное),
условия среды, через которую проходит речевой сигнал, состав фоновых знаний, этикет общения
и др. Факторный анализ позволяет корректировать условия речевой коммуникации: в технике
связи, при организации аудитории речи, в формах и смыслах построения речи, в отношении ее
смысловой доходчивости. Экспериментальная психологическая техника также предполагает
статистическую проверку достоверности выводов.
Взаимные риторические отношения ораторов и аудитории в американской риторике были
этически осмысленны. Это осмысление трактовалось как ряд выборов: во-первых, выбор темы
речи ее создателем в зависимости от его предпочтений и направления будущей деятельности; вовторых, выбор аудитории, согласной воспринять его речь и на которую речь может повлиять; втретьих, честное представление альтернатив своему предложению (в условиях совещательной
речи).
Одновременно в американском образовании появились новые предметы. Вместе с уроками
«композиции» – аналогом наших школьных сочинений и рецитацией – аналогом нашего
«выразительного чтения», а также школьным театром, призванным усовершенствовать
произношение у учащихся, появляется предмет «Speech» – «Речь». В этом предмете
предполагается обучение составлению и произношению речей, а также дебатирование и
управление дебатированием. Какое-то время между ассоциацией преподавателей речи и лицами,
занимавшимися теорией коммуникации, шли дискуссии по поводу согласования обоих предметов
в школьном образовании. Затем была выработана общая программа «Speech communication» –
речевая коммуникация.
Помимо этих предметов общего образования в американских университетах складывается
обучение отдельным речевым профессиям: связи с общественностью (PR), журналистике,
менеджменту. Наряду с этим в филологических специальностях изучается художественная
литература, а студенты всех специальностей проходят серьезный тренинг по написанию научных
и деловых текстов. Были написаны книги по истории риторики, в которых американская
государственность представляется идеальным условием для развития риторической практики.
в начало
§ 3. Японская риторическая теория
Японская риторическая теория, названная ее авторами «Языковое существование» (Гэнго
сейкацу), широко развита в настоящее время как в науке, так и в преподавании и, главным
образом, в практическом применении.
Появление этой широкой дисциплины обосновывалось в 50-е годы следующим:
–
Япония принципиально отказывалась от приобретения территорий военным путем.
–
В Японии нет источников сырья для промышленности и очень мало земли для сельского
хозяйства.
–
Население Японии велико и плотность населения велика.
–
Единственным ресурсом экономического развития являются культура и интеллект.
–
Для развития интеллекта нужна реформа в области речевой деятельности и языка.
–
Вокруг этой программы необходимо сосредоточить духовные усилия народа и возродить
патриотизм. Для этих целей были предприняты следующие действия.
–
Реформа форм вежливости. Эта реформа состояла в том, что на место сословных форм
вежливости вводились общенациональные внесословные формы вежливости, выдержанные,
однако, в японской традиции, хотя и предполагавшие некоторое упрощение феодальных форм
вежливости. Реформаторы стремились этим создать ситуацию душевного комфорта для каждого
японца и для японского народа в целом. (Что-то подобное происходило у нас после 1918 года,
когда отменялась титулатура военных и чиновников, вводилось обращение «товарищ» и
предлагался новый этикет общения. Но эта реформа речи в России не ставила целью создание
душевного комфорта. Поэтому у нас распространялись грубо фамильярные типы речи, нередко
использовались грубая брань и невежливое обращение.). Японцы считают, что правильное
этикетное обхождение, способствуя душевному комфорту, повышает трудовой энтузиазм и
производительность труда.
–
Реформа языка массовой информации предполагала: во-первых, устранение редких
иероглифов. Число иероглифов в СМИ было ограничено для доходчивости текстов СМИ. Устный
язык радио и телевидения должен быть понятен на слух всем. Для этой цели журналисты не
должны использовать такие слова и выражения письменной речи, которые в письменном языке
понятны благодаря иероглифике, но не вполне понятны на слух. Свобода выражения мнений
должна быть вмещена в определенные лексические рамки, позволяющие объединить японскую
нацию в языковом и моральном смысле слова.
–
Было усилено внимание к исследованиям истории японского языка. Составлялись и
продолжают активно составляться исторические словари японского языка. Такой словарь,
составляющийся в автоматизированном режиме, последовательно описывает все тексты японского
языка (религиозные, деловые, ученые, художественные). Японский язык в этом словаре
представляет собой историческую совокупность японской лексики и в этом качестве является
справочным пособием по японской культуре, прежде всего для нужд образования, но также и для
любых других нужд усовершенствования речевой коммуникации.
–
Описываются местные речения и составляются словари местных речений. Это имеет ту же
цель, что и словарное обобщение литературных текстов.
–
Исследуется общий процесс речевой коммуникации. Процесс речевой коммуникации
рассматривается как траты времени на тот или иной вид речи. Наиболее трудной частью здесь
является учет устной речи, рассматриваемый как в лексическом, так и во временном плане. Раз в
год 200 000 добровольцев записывают на магнитофон все свои речевые действия в течение суток.
Эти данные потом обобщаются и публикуются. Проще обстоит дело с анализом письменных форм
речи, которые анализируются по методикам, близким к методикам контент-анализа. Так
складывается картина речи в социуме как генеральной совокупности.
–
Особым предметом является изучение речи отдельных людей. Во-первых, в состав суточных
трат времени выделяются категории таких трат: сон, отдых, труд, речевые действия. На основании
социологически обоснованных выборок обследуется характер трат времени у разных категорий
населения.
–
Выделенные отдельно траты времени на речь анализируются с точки зрения активных
(говорение и письмо) и пассивных (чтение, слушание) речевых действий и далее анализируются
траты времени на СМИ, документы, художественную литературу, беседы и т.п. Образуется
своеобразное картирование общества с точки зрения типологии речевых действий и временных
трат на тот или иной вид речи, как у разных категорий людей, так и в обществе в целом. Так
становится возможным составление балансов между разными видами речи.
–
Принимаются меры к активизации речевой деятельности. Эти меры касаются прежде всего
собраний трудящихся по месту их работы. Собрания имеют разное назначение, обычно это
производственные совещания с целью усовершенствования труда и организации деятельности,
подачи и обсуждения рационализаторских предложений, взаимоотношений в трудовых
коллективах. Такие собрания имеют также цель создания товарищеских отношений в коллективах,
установления отношений с руководством такого рода, когда честь и достоинство работников
сохраняются и поддерживаются.
–
Разрабатываются различные формы поддержания отношений, стандартные формы открыток
и писем и иные формы поддержания деловых, родственных и других отношений.
–
Особое внимание теория языкового существования уделяет документам и документным
формам с целью усовершенствовать способы подачи необходимой информации. Информация в
документах должна быть исчерпывающей и легко читаемой. Для этой цели каждый вид и
разновидность документа должны содержать исчерпывающую по данному делу информацию, не
содержать лишней информации и быть легко читаемым так, чтобы на прочтение документа не
тратилось лишнее время. Поэтому сокращаются текстовые документы и получают
распространение такие документные формы как анкеты, таблицы, гистограммы, диаграммы,
графики, схемы и т.д.
–
Большое место теория языкового существования уделяет книгоизданию, библиотекам,
каталогам библиотек, автоматизации библиотечного обслуживания и доступности библиотечного
обслуживания.
–
Поощряется различным образом через школу, через профсоюзы самодеятельное
литературно-художественное творчество.
–
Особое внимание уделяется СМИ. Анализируются и корректируются в зависимости от
анализов программы телевизионного вещания (отдельные крупные компании считают нужным
содержать научные институты, обслуживающие эти телевизионные компании). Журналисты
призывают к тому, чтобы освещать как можно большее число фактов, имеющих новизну и
познавательность для получателей СМИ. Создан широчайший выбор программ телевидения и
радио, поощряется выпуск газет и журналов.
–
Особое внимание теория языкового существования уделяет школе. В конце 70-х годов был
создан словарь-тезаурус терминов школьных предметов. Тезаурус учитывает число понятий,
которые должен знать школьник. На каждый термин в этом словаре-тезаурусе дана полная и
исчерпывающая информация. Словарь существует в двух видах: на всю школу, т.е. на 12 лет
обучения, и по классам. Соответственно варьируется уровень подачи информации. Словарьтезаурус играет роль оптимального стандарта общего образования. Но словарь-тезаурус не
является собственно учебным пособием или учебником. Словарь является методическим
материалом для творчества учителя. С ориентацией на словарь составляются учебники и учебные
пособия, где реализуется методическое творчество учительства и отдельных учителей. Весьма
значительный процент молодежи, вероятно, самый большой в мире, получает высшее
образование. Существуют государственные и частные ВУЗы. Те и другие пользуются сильной
финансовой поддержкой от государства и крупных частных компаний. Эта поддержка имеет
регулярный характер. Значительное число студентов обучается бесплатно. Часть из них получает
стипендию и общежитие. Высшее образование получило большой престиж и во многом стало
внесословным и не зависящим от уровня благосостояния семей.
–
Дошкольное воспитание имеет сильную поддержку телевидения в виде мультфильмов. Эти
мультфильмы по содержанию не агрессивны, развивают сентиментальные качества личности,
создаются, как правило, средствами компьютерной анимации. Развита сеть дошкольных детских
учреждений разного характера.
–
Значительное внимание японское общество уделяет компьютеризации. Элементная база
японских компьютеров является, по-видимому, лучшей в мире. Периферия компьютеров
постоянно пополняется новыми изобретениями и новыми модификациями, с лучшими
свойствами. До начала 90-х годов компьютерная наука и распространение компьютерных
технологий были также лучшими в мире. Но с начала 90-х годов японцы стали уступать США в
стиле программирования. Поэтому стал все более широко использоваться программный продукт
США. Темпы экономического роста замедлились. Можно думать, что это замедление темпов
экономического роста связано с отставанием от США в области программного продукта.
–
Японская теория языкового существования связана с пропагандой японского патриотизма.
Патриотизм мыслится не как военное преимущество, а как превосходство японского интеллекта,
нравственных качеств народа, внутреннего порядка и трудолюбия. Благодаря такому типу
состязательности Япония распространила свое влияние на страны Юго-Восточной Азии и стала
второй мировой державой по уровню производства и торговли.
в начало
§ 4. Индукция и дедукция в риторике
Очевидно, что развитие речи в обществе является залогом успеха и благоденствия общества.
Реализация этого залога состоит в том, что само развитие речи управляется здравыми и
перспективными законами о речи, а содержание речи имеет верную этическую направленность и
содействует укреплению общества через развитие диалогических отношений в обществе и
взаимопонимание. Диалогические взаимоотношения и взаимопонимание основаны на
национальной и общей культуре.
В отличие от США и Японии современное русское общество уделяет своему языку очень мало
внимания. Если обратиться к успехам социалистического строительства, то при всех погрешениях
внутренней политики они все же имели место и вывели СССР на второе место в мире, а в ряде
областей, таких, как космические исследования, создание военных технологий, гражданская
инфраструктура городов, интенсивность эксплуатации железнодорожных линий, освоение новых
земель под сельское хозяйство, создание единой энергетической системы, создание ядерной
промышленности, невиданный по темпам рост городов, развитие профессиональной
инфраструктуры естественных и прикладных наук, создание мощной системы среднего и высшего
образования и др. – на первое место.
Вместе с этим сложилось отставание в следующей группе отраслей хозяйства: 1) почтовая связь,
телефонная проводная связь и телефонная сеть, волоконно-оптическая связь, спутниковая
радиосвязь – все виды связи сильно отставали от потребностей; 2) производство компьютеров,
особенно персональных, не удалось наладить в масштабах сложившихся потребностей; 3)
телевизоры производились плохого качества, а производство видеомагнитофонов вообще не было
начато; 4) отстала множительная техника всех видов (полиграфическая, офисная, личносемейная); 5) производство бумаги по объемам и качеству не удовлетворяло потребностям
общества, сложился бумажный голод, распределение бумаги лимитировалось; 6) оптическая
техника (фотоаппараты, киноаппараты) либо не производились, либо были плохого качества и не
совершенствовались; 7) магнитофонная техника развивалась медленно и была плохого качества; 8)
научное и медицинское приборостроение развивалось, по сути дела, только в единичных образцах.
Из сравнения успехов и недостатков развития видно, что планирование экономики было
поставлено однобоко. Развивалось все, кроме семиотической техники. Семиотическая техника и
связанный с ней умственный труд не оснащались технологиями. Книги, статьи, журналы
издавались плохого полиграфического качества. Собственный стиль программирования
фактически угас, пользовались без всякого лицензирования иностранным программным
продуктом. Число радиостанций было явно недостаточно, телепрограмм центрального и местного
телевидения было мало, каналов телевидения не хватало по потребностям общества. Как
выяснилось теперь, не хватало даже театральных постановок и театров.
Объяснить эту диспропорцию между несемиотическим и семиотическим производством можно
только идеологически. Руководство общества, т.е. руководство КПСС, до конца 80-х годов не
пускало в общество разномыслия и требовало идейной цельности и идейной унитарности
общества. Эта установка видна даже из того, что руководство слабо развивало производство
легковых автомобилей, хотя легковой автомобиль кончает с «идиотизмом деревенской жизни»,
развивает дорожную сеть, формирует технические навыки населения и в конечном счете делает
современными организационные структуры сельского хозяйства.
90-е годы показали, как велика была потребность в семиотической технике и в легковом
автомобилестроении. Эти диспропорции, неучет роли семиотики и языковых нужд привели к
тому, что КПСС как правящая партия была распущена и были произведены колоссальные затраты
на покупку всех видов семиотической техники и легковых автомобилей. Обстановка духовного
застоя, созданная таким неудачным планированием, в корне противоречила установкам В.И.
Ленина при создании социалистического государства. Ленин требовал опережающего развития
техники, радио, кино, прессы, множительной техники, бумаги и т.д. Это хорошо видно из его
работ, особенно созданных им до его болезни.
Новый стиль жизни, прокламированный большевиками и привлекший на их сторону думающие
слои всего мира, состоял в свободе мысли и обеспечении материальных средств ее выражения.
Затхлость атмосферы, сложившаяся в 1960–70-е годы, показала, что средства речевого управления
через устную речь, документы, унитарную прессу не отвечала требованиям, общества. Но даже и в
этих условиях речевая организация общества, в основе которой лежала речь в собрании, была
такой мощной движущей силой, которая могла отсталую, разрушенную войнами, потерявшую
значительную часть активного населения страну сделать мощнейшей второй державой мира.
Понимание роли речи как основного инструмента общественного развития затруднялось
стагнацией филологических идей. Филологическая наука и филологическое образование были
сокращены до изучения узкого круга литературно-художественных сочинений и обследования
языковой системы. То и другое было тщательно изучено, прокомментировано до мельчайших
деталей как в русском языке, так и в языках народов СССР. Поражает обилие этих исследований и
учебных руководств. Однако изучение устной прозаической речи: гражданского, судебного и
торжественного ораторства по сути дела не было сделано. Даже ораторское мастерство
основателей советского государства не было внимательно и критически изучено.
Пропагандистская речь – основа советской идеологии – подвергалась только фрагментарному
изучению. Гомилетика церковная в связи с разгромом церкви задержалась в своем развитии.
Педагогическое мастерство смешивалось с методикой изучения предметов. В советское время
документ подвергся многим изменениям. Его изучали историки, но не филологи. Практически без
участия научной филологии образовалась так называемая ЕГСД (единая государственная система
документации), которая фактически так и осталась мертвым грузом, т.к. не учитывала
разнообразия применения документов и поводов для составления документов.
Язык научной литературы и жанры научной речи не были достаточно осмыслены ни на русском,
ни на языках народов СССР. Работы над терминологией велись неэффективно, и
терминологическая дисциплина была слабой из-за отсутствия понимания разнообразия в способах
и формах терминации и единства терминологического хозяйства.
Язык и риторика прессы, телевидения и радио подвергались нормированию в пределах
ведомственных подходов, но без понимания их роли в масштабах всей совокупности речевых
действий.
Словом, риторике ни в образовании, ни в академической науке не находилось места. Нельзя
назвать конкретных лиц, кто был бы в этом виноват. Таков был стиль филологической
интеллигенции и тип философского мышления.
В этих условиях построение систематической риторики, ее преподавание и использование
риторической теории для нормализации жизни общества затруднены. Особую трудность
составляет то, что в отличие от США и Японии речь в СССР и в России практически не
подвергалась систематическому исследованию и потому ее характер, речевая эмпирия
недостаточно представлены в фактических данных. Поэтому строить современную русскую
риторику приходится чисто теоретически, дедуктивно, на основании знаний о фактической
стороне речи в других странах и используя дедукцию. Для построения дедуктивной системы
необходимо сформулировать основные понятия, которые могут играть роль аксиоматических
положений.
Классическая риторика была и остается теорией монологической речи. Она не есть дедуктивная
наука, так как руководствуется анализом специально выделенных удачных монологов и опытом
риторов, создавших эмпирические анализы удачных монологов. Принцип ее построения –
индуктивный, идущий от эмпирии ораторской практики.
Перемены, происходившие в теории монологической речи, были связаны с переменой
общественного стиля как целого, проявлявшегося в поведении людей и, в особенности в
семиотическом поведении. Отсюда можно сделать вывод о том, что монологическая речь зависит
от стиля жизни и стиля речевых произведений.
в начало
§ 5. Теория словесности
Стилистикой общей, и особенно речевой, занималась теория словесности. Универсальная теория
словесности получила название «общая филология», т.к. она рассматривает опыт не одной речевой
культуры, в частности русской, а всех речевых культур мира и кодифицирует речевые
произведения как итог сравнения разных речевых культур.
В соответствии с данными общей филологии основные вехи в развитии стиля речи и стиля жизни
связаны с созданием новых материалов речи и соответствующих им новых орудий речи. Создание
новых материалов и орудий речи приводит к появлению новых видов и разновидностей речевых
произведений таким образом, что возможности новых материалов и орудий речи используются
полностью.
Образование новых орудий и материалов речи, т.е. новой фактуры речи, образует возможность
создания нового стиля жизни и соответственно нового стиля речи. Образование нового стиля
жизни связано с новыми возможностями речевой коммуникации, изменяющей условия жизни
людей. При этом в речи выделяется ее материальная сторона, ее фактура и ее смысловая сторона,
ее духовное содержание.
Поскольку речь есть ведущая социальная деятельность людей, эта деятельность должна быть
организована правилами. Правила должны быть созданы отдельно для фактуры речи и ее
производных видов словесности и для законов построения смысла. Правила для фактуры речи и ее
производных называются внешними правилами словесности, т.к. они управляют использованием
фактуры речи и не определяют построения содержания речи. Они внешние по отношению к
содержанию. Построение содержания речи определяется внутренними правилами словесности.
Внутренние правила словесности, грубо говоря, определяют, какие слова употреблять, в каких
формах и порядке составлять из них речь.
Внешние и внутренние правила связаны между собой. Эта связь и есть стиль. Соответственно
этому стилистика разделяется на функциональную, определяющую использование и составление
текстов в разных видах словесности, и грамматико-риторическую – учение о тропах и фигурах
речи, которые универсальны для любого вида словесности, а их использование определяется
задачами построения данного произведения и вкусом его создателя. Риторика формулирует
внутренние правила словесности. Она рядоположена грамматике (лингвистике) и стилистике.
Грамматика (лингвистика) предполагает, что говорящий и слушающий, создатель и получатель
речи, должны достигнуть единого восприятия и понимания речи – обладать одинаковым кодом,
шифрующим и дешифрующим речевые сообщения. Но при этом не возникает полного, единого
понимания, а только понимание значений слов и форм. Эти объединенные значения есть
абстракция, сделанная лингвистом в любых случаях использования слов и форм в любых видах
словесности. Поэтому лингвистические понятия обладают такой степенью абстрагированности,
что допускают широкое их толкование, а с лингвистической точки зрения во всяком акте речи есть
понимание и непонимание одновременно.
Для того чтобы ликвидировать эту неопределенность, прибегают к риторике. С помощью правил
риторики можно донести содержание речевого сообщения до воспринимающего его лица с
надлежащей полнотой и конкретностью. Риторика призвана ликвидировать недопонимание.
В этом риторика дополняется изучением стиля, т.к. одним из факторов недопонимания является
стиль. Знание стилистических средств стиля обоими участниками речевого акта обеспечивает
возможности понимания (не все), а незнание приводит к недопониманию. Таким образом
стилистика, как одно из внутренних правил словесности обращена и к лингвистике.
Основой современной риторики становится диалог. Диалог может быть изображен так:
(О — говорящий, → речь, О? — слушающий).
Существуют минимум две фазы речи: монолог и еще монолог, когда говорящий становится
слушающим. Отсюда возникают следующие новые категории риторики:
A)
Условия, которые предъявляет слушающий говорящему – этос.
B)
Намерение говорящего и реализация намерения сообщить нечто слушающему – пафос.
C)
Понимание данной речи слушающим при условии единства языкового кода и единства
толкования категорий стиля – логос.
Этос – реализуется в законах и правилах, таких, как этикет, регламент собрания, процессуальный
кодекс (в суде), цензурные правила и т.п.
Пафос – реализуется под влиянием и нужды в установлении совместной деятельности.
Логос – реализуется в формировании общих мест через диалог: самых широких (мораль) и самых
узких (семейная традиция или направление деятельности конкретной организации).
Этос, пафос и логос соотнесены друг с другом так:
Категории риторики
Соотносительные позиции в устной речи
I
II
III
Пафос
+
+
–
Логос
–
+
+
Этос
+
–
+
Этос, пафос и логос – отправные понятия риторики, ее «начала», т.е. аксиоматические положения,
благодаря которым можно строить дедуктивную систему понятий риторики, соотнеся полученные
результаты с речевой практикой, ее успехами и неудачами.
в начало
§ 6. Законы диалога
Диалог является элементарной единицей управления обществом. Общие законы диалога выглядят
так:
1. Если диалог на одну тему в одном виде словесности продолжается достаточно долго, его смысл
сокращается и исчезает.
Если диалог ведется на одну тему и ведется в разных видах словесности, его смысл нарастает.
2. Если диалог на одну тему ведется в большой или неограниченно большой аудитории без смены
видов словесности, его смысл сокращается и исчезает.
3. Если диалог ведется на данную тему в полностью компетентной аудитории, то результата не
будет. Если диалог ведется на данную тему в неполностью компетентной аудитории, то возможен
результат в виде наращения знаний, воспитания чувств и действий.
Первый закон – закон видов речи, второй – закон широты аудитории, третий – закон качества
аудитории.
Правила ведения диалога в соответствии с этими законами следующие:
Правило а). Если хочешь свести неприятную тему к нулю и покончить с ней, продолжай диалог в
одном виде словесно­сти или расширяй аудиторию.
Правило б). Если хочешь достичь успеха в управлении коллективом, ограничь время диалога, его
аудиторию и число участников и меняй виды словесности.
Правило в). Если хочешь достичь успеха в управлении, бойся полностью компетентной или
считающей себя компетентной аудитории и сам формируй аудиторию так, чтобы новые сведения
были бы новы для аудитории. Подчеркни и выдели новизну.
Эти три правила могут быть названы правилами дебатирования.
Правила дебатирования есть искусство организации диалога в конкретных условиях. Нельзя
вступать в диалог, а тем более организовывать диалог тогда, когда не поняты и не организованы
условия дебатирования. Дебатирование организуется по характеру предметных действий в связи с
задачей решить определенный вопрос в сфере знаний, чувств и предметной деятельности.
Этос диалогов разделяется на три категории: диалектику, эристику и софистику.
Диалектика – условие ведения диалога, при котором стороны согласились совместно искать
истину и действовать в общих интересах. Пример: ученый диспут, организация кампании.
Эристика – условие ведения диалога, при котором все стороны стремятся только к личной пользе.
Пример: спор сторон в суде, ведение пропаганды.
Софистика – условие ведения диалога, при котором стороны прибегают к диалектическим
аргументам, но имеют в виду свою выгоду. Пример: дебаты в парламенте, обсуждение условий
кредита в банке.
Условия диалектики, эристики и софистики либо заранее оговорены, либо молчаливо
подразумеваются (например, торговля на базаре), либо осуществляются по установленной
традиции.
Фигуры диалектики известны. Это логика.
Фигуры эристики исчислены мной в книге «Теория риторики» (М., 1999, с. 209–213).
Фигуры софистики основаны на разном толковании значений слов и выражений.
С точки зрения этоса диалога виды словесности распределяются следующим образом:
Диалог устный
(бытовой диалог)
Диалектика
Эристика,
Софистика
Обмен письмами
Диалектика
Эристика
Софистика
Обмен документами
Диалектика
Эристика
Софистика
Создание художественной литературы
Софистика
Создание научной литературы
Диалектика
Следственный диалог
Диалектика
Судебный диалог
Эристика
Диалог в журналистике
Диалектика
Эристика
Софистика
Массовая информация
Эристика
Софистика
Реклама (массовая)
Диалектика
Софистика
Информатика
Диалектика
Пафос диалогов выглядит следующим образом:
Названия видов диалогов условны. Диалоги определяются по целям, т.е. по пафосу дебатирования
и его организации.
Условность названия существенна. Она дана по видам деятельности, где пафос данного вида
представлен наиболее ярко.
Диалог семейный – пафос неопределенный, совмещающий в себе все виды пафоса.
Диалог властный состоит из:
1.
Формулирования нужды совершить что-либо;
2.
Формирования предложений по условиям, в которых совершение задуманного возможно;
3.
В согласии всех на предложенные условия.
Диалог военный состоит из:
1.
Определения критерия успеха определенного действия;
2.
Определения плана действий;
3.
Доведения плана до исполнителей.
Диалог дипломатический («искусство жить») состоит из:
1.
Поддержания отношений путем речевых контактов;
2.
Невмешательства в действия и речи других лиц и групп;
3.
Недопущения вмешательства в свои планы и действия.
Диалог разведывательный состоит из:
1.
Установления общих идеалов и целей, гарантирующих безопасность сторон;
2.
Расспросов на интересующую тему;
3.
Сообщения информации на интересующую тему.
Диалог следственный и судебный состоит из:
1.
Обнаружения истинного состояния или события в прошлом;
2.
Истолкования причин и факторов прошлого состояния или события;
3.
Заключения о характере прошлого состояния или события как урока на будущее.
Диалог финансовый состоит из:
1.
Установления интересов сторон;
2.
Оценки меры труда по объему и сложности;
3.
Установления денежного эквивалента по затратам труда.
Диалог административный состоит из:
1.
Определения оптимальной структуры коллективной деятельности;
2.
Приказа о полномочиях лиц, начале и прекращении действий;
3.
Отчета о результатах деятельности с их анализом.
Диалог образовательный состоит из:
1.
Сообщения суммы знаний или сведений;
2.
Повторения и воспроизведения знаний и сведений;
3.
Оценки усвоенности знаний и сведений.
Диалог ученый состоит из:
1.
Сообщения положений о природе предмета;
2.
Критики сообщения;
3.
Выдвижения нового положения.
Диалог деловой состоит из:
1.
Формулирования наблюдений за интересующей стороной жизни объектов;
2.
Принятия решений на деятельность;
3.
Определения и конституирования структуры деятельности.
Диалог обрядовый состоит из:
1.
Эпидейктической (показательной) речи;
2.
Повторения положений эпидейктической речи;
3.
Изменения внутреннего состояния человека и общества путем внутренней речи
(солилоквии).
Все двенадцать видов пафоса разделяют диалоги на жанры. Жанры диалогов образуют полноту
речевой жизни общества. Недостаток какого-либо жанра приводит к возмущению в обществе,
соответственно:
1.
Бессемейственности и падению рождаемости;
2.
Беззаконию и криминалитету;
3.
Бездеятельности;
4.
Личной неуверенности и одиночеству;
5.
Обстановке неинформированности, т.е. отсутствия гласности;
6.
Отсутствию культуры;
7.
Дефектам денежного обращения, несправедливости;
8.
Бесструктурности и беспорядку в обществе;
9.
Падению образованности;
10. Неразвитию знаний и мнений;
11. Стагнации жизни;
12. Бездуховности.
Тот, кто стоит во главе общества или коллектива, должен организовывать дебатирование во всех
жанрах диалогов в зависимости от того, какой вид возмущения в данный момент представлен.
Логос в диалогах представлен следующим образом:
Общие места возникают как знания участников. Общие места постоянно развиваются и
составляют умственное и духовное достояние общества с точки зрения широты представленности
общих мест. Общие места или топосы бывают частные, профессиональные, или
специализированные и обобщенно-личные.
Частные общие места возникают в результате уговора в малых коллективах (например:
распределение ролей в семье, философия предприятия и т.п.). Профессиональные, или
специализированные, складываются в истории какого-либо вида деятельности (например:
исходные положения науки или основания права в том или ином государстве – положения
конституционного права). Обобщенно-личные представляют собой общее знание, которое не
критикуется (например: положения морали, «символический зонтик» массовой информации).
Общие места проходят культурный отсев: часть из них забывается, часть остается навечно,
подчиняясь следующим законам культуры:
Раз запрещенное нельзя разрешать.
Всякое запрещение должно развивать деятельность.
С точки зрения культурной значимости общих мест наибольшее значение имеют наука и мораль.
Общие места науки – те отправные положения, которые составляют ее аксиоматическую часть и к
которым должны логически возводиться любые научные разработки – как подкрепленные
научными наблюдениями и экспериментами, так и дедуктивно выведенные (как в математике).
Важнейшей частью общих мест являются положения морали. Положения морали зафиксированы в
текстах, так же как и общие места наук в классических сочинениях основоположников той или
иной науки. Общие места морали фиксируются в текстах в зависимости от развития родов
словесности. Общие места практической морали фиксируются в фольклоре (лапидарным образом
в пословицах), общие места духовной морали – в текстах священных писаний, общие места
профессиональной морали – в профессиональных присягах и клятвах. Общие места морали
общества XX века еще не определились полностью. Их еще следует определить исходя из опыта
социальных движений XX века и не в противоречии с положениями практической, духовной и
профессиональной морали.
в начало
§ 7. Речевое управление обществом
Речевая структура общества дана, с одной стороны, как виды словесности, характеризующие
данное общество, с другой стороны – системой классов речедеятелей. Виды словесности даны в
теории словесности (см. Ю.В. Рождественский. Общая филология. М.: Фонд «Новое тысячелетие»,
1996). Классами речедеятелей называются группы людей, определяемые по отношению к видам
словесности, например: фольклор – разделяет людей на диалектные и языковые группы;
письменная речь – разделяет людей на грамотных и неграмотных; печатная речь – делит
грамотных на читателей, книготорговцев, издателей и авторов. Более подробное деление по видам
словесности разделяет речедеятелей на более дробные подклассы. Классы речедеятелей,
распределенные относительно родов и видов словесности и по отношению к характеру
физического труда, выглядят так:
1. Работники физического труда.
2. Работники торговли, военные, врачи.
3. Финансовые работники.
4. Управленцы.
5. Работники развлечений.
6. Изобретатели.
7. Информационные работники (архив, библиотека, музей).
8. Работники образования.
Степень вовлеченности в речевой труд выражается гистограммой.
Чем больше степень вовлеченности в речевой труд, тем больше мера культурно-исторической
глубины текстов, потребная для данной категории работников, и тем больше число затрат времени
на речевой труд в сравнении с другими затратами времени.
Оптимизация жизни общества сводится к оптимизации временных затрат на каждый вид речевого
и неречевого труда. Это доказано японской системой языкового существования речевых
коммуникаций.
Этос речевых коммуникаций – организованное воздействие средствами морали,
административными мерами и юридическими установлениями на отправление речевых действий:
1.
Фольклорная речь – речевой этикет.
2.
Судебная речь – речевой этикет и процессуальный кодекс.
3.
Совещательная речь – речевой этикет и регламент собрания;
4.
Показательная речь – речевой этикет и ритуал.
5.
Учебная речь – этикет и школьные правила.
6.
Проповедь – этикет, литургика, каноническое право.
7.
Пропагандистская речь – этикет, гражданское законодательство, административные нормы.
8.
Документная речь – этикет, канцелярские правила, административные нормы, архивные
правила.
9.
Письмо – этикет, почтовые правила.
10. Рукописная книжная речь – этикет, духовная мораль, правила исполнения рукописей.
11. Печатная речь – этикет, авторское право, цензурные правила.
12. Массовая информация – этикет, цензурные правила, авторское право, лицензионное право,
трудовое право.
13. Информатика – этикет, цензурные правила, авторское право, трудовое право.
14. Реклама – этикет, законы о рекламе, авторское право, лицензионное право, цензурные
правила, трудовое право. Этос в речевых коммуникациях усложняется по мере усложнения
техники речи и развития классов речедеятелей.
Этос речевых коммуникаций образует системы.
Основное правило управления речевыми коммуникациями состоит в совершенствовании системы
этоса. Если система несовершенна, то возникают тяжелые социальные эксцессы, происхождение
которых неясно для людей и имеет в глазах людей как бы стихийный характер.
Пафос в речевых коммуникациях – тот эффект, который может быть достигнут тем или иным
видом словесности (см. таблицу).
Управление обществом, его настроениями, деятельностью определяется тем, насколько мощно
соотносительно с другими видами словесности представлен данный вид словесности. Общество
может быть устремлено на практическую деятельность, если в нем большое место занимает
диалог, обмен письмами и документами и массовая коммуникация.
Общество может быть пассивным, если эти виды речи ослаблены по отношению к слову, к молве,
фольклору, судебной и совещательной речам, всем видам гомилетики и всем видам литературы.
Стагнация в СССР была связана с предпочтением недейственных видов речи («Дух играл, а дела
мало»).
Правильный баланс объемов разных видов речи дает оптимизацию всех видов речи. Отсюда
повсеместное требование гласности. Гласность же обеспечивается всеми видами эффективно
построенного этоса речевых коммуникаций.
Логос в речевых коммуникациях с точки зрения развития диалогов представлен, прежде всего,
общими местами морали (см. таблицу ниже).
Роды и виды словесности
Сферы эффективности речи
Эмоция
Внимание
Знание
Навыки
Намерения
Действия
Диалог +
+
+
+
+
+
Молва
+
+
—
—
—
—
Фольклор
+
—
+
+
—
—
Судебная речь
+
—
—
—
+
—
Совещательная речь
+
–
–
–
+
–
Показательная речь
+
+
+
–
–
–
Проповедь
+
+
+
+
–
–
Учебная речь
+
+
+
+
Пропаганда
+
+
+
+
–
–
Письма
+
+
+
+
+
+
Документы
+
+
+
+
+
+
Рукописные сочинения
+
+
+
+
–
–
Художеств, литература
+
+
–
–
–
–
Научная литература
–
+
+
+
–
–
Журналистика
+
+
+
+
+
–
Массовая информация
+
+
–
–
+
+
Информатика
–
–
+
+
+
+
Реклама
+
+
–
–
+
+
Правила морали как общие места не отменяются, т.к. составляют достояние культуры, а
наслаиваются по мере развития речевых коммуникаций и выстраиваются в сложную систему,
требующую искусного применения разных правил морали по отношению к возникающим
ситуациям. Чем сложнее мораль, тем большее искусство в нравственных суждениях требуется от
членов общества.
С развитием речевых коммуникаций углубляется асимметрия между создателем речи и
получателем речи. Симметрия существует только в устном домашнем диалоге и его бытовом
аналоге.
ПМ – практическая мораль, ДМ – духовная мораль, ПрМ – профессиональная мораль, НЭМ –
новая экологическая мораль.
Письменная рукописная речь делает позицию владеющего письменным языком
преимущественной по сравнению с неграмотным. Книгопечатание делает позицию малой группы
людей: авторов, издателей и книготорговцев – фактически господствующей над всеми
грамотными и через них над неграмотными. Средства массовой информации и рекламы владеют
максимально широкой аудиторией, а люди, составляющие эту аудиторию, фактически лишены
возможности вступить в диалог с коллективами, создателями СМИ, и только компьютеры через
системы типа Интернет как бы возвращают себе, хотя бы в потенции, контроль над создателями
текстов путем прямых реплик через E-mail. Однако массовость пользователей Интернет делает
общение хаотичным. Так складывается тоталитаризм в создании текстов.
Получатели текстов отвечают на это развитием устной речи и письменных обменов, а также
развитием «риторики для слушающих» (получателей текстов). Эта риторика для получателей
текстов становится основой критики текстов. Искусство риторической критики становится
ведущим направлением в риторике. Оно позволяет не совершать необдуманных поступков под
влиянием всей мощи коллективно создаваемых и снабженных мощной техникой создателей
текстов.
в начало
§ 8. Речевая этика и речевое право
Речевая этика в условиях господства мощных технических средств создания и распространения
речи выдвигает на первый план этические требования к создателю речи. Платон в диалоге
«Кратил» еще во времена ораторов-демагогов отверг неэтичную речь, противопоставив им речь
учительную и диалектическую, ученую. Этим Платон наложил запрет на содержание речи: речь
вне морали не должна создаваться. Мораль, по Платону, – главный критерий достоинства речевого
произведения.
Этот запрет в принципе действует и сейчас, но с развитием художественной литературы и,
особенно с развитием СМИ моральные запреты на области речевой этики ослабевали. Эстетика в
любом ее виде, в том числе и в художественной речи, не признает обязательности моральных
критериев. Для художественного произведения важно привлечь внимание, навести на аудиторию
разнообразие эмоций. Для решения этой задачи, особенно в условиях рынка (со времени сложения
рынка книги), уже не столь существенны моральные нормы.
Сначала общество боролось с аморализмом в печатной продукции путем цензуры. Задача цензуры
состояла в том, чтобы защитить читателя и его интересы. Цензурные законы ограждали граждан
от диффамации, от нарушения нравственности и поддерживали гражданский порядок в обществе.
Эти цензурные установления, по-разному организованные в разных странах (разные формы
превентивной и карательной цензуры), все же поддерживали законодательными мерами
риторическую этику. Впрочем, никакой закон и никакие меры по его соблюдению не могут
удержать иных создателей речи от того, чтобы разными формами обойти закон. Примеры того, как
готовились и проходили Великая французская революция XVIII в. и Великая Октябрьская
революция XX в. в России, показывают, что право бессильно против изобретательности авторов и
их влияния на общество.
В XX веке создание СМИ как коллективного и глобального текста сделало фактически
невозможным правовой контроль над содержанием текстов. СМИ постепенно содействовали
распространению безграничной возможности диффамации уже не только личности, но и целых
общественных групп, институтов, страны, продукции; расшатывали семейные устои, агитировали
за разрушение гражданского порядка в обществе. Притом что de-jure цензурные законы попрежнему сохраняются в разных формах и направлены на то, чтобы препятствовать развитию
общества вседозволенности.
Несмотря на тщетность усилий права, их фактическую ограниченность в отношении СМИ
лицензионным правом, существуют возможности противостоять неэтичным действиям
коллегиальных и коллективных авторов. Эти возможности скрыты в конкуренции на книжном
рынке и конкуренции в сфере массовой информации и информатики.
Эта конкуренция (в том, что касается речевой этики) состоит в борьбе за идеи и идейное влияние.
Одна книга по своему содержанию может быть противопоставлена другой, один орган массовой
информации – другому, один стиль программирования информационных систем – другому. Так
может быть сформулирован диалог между разными коллегиальными и коллективными
речедеятелями. Но это не прямой диалог, хотя он тоже может иметь место как полемика. Это
диалог-театр, в котором зрители дают оценку речам сторон, а зрительская оценка может быть
оценкой как этической, так и политической.
Этическая оценка состоит в том, что каждый коллективный и коллегиальный создатель речи
рассматривается аудиторией с точки зрения морали. Политическая оценка состоит в том, что
разные части аудитории разделяют создателей речи в зависимости от своих интересов. Таким
образом, оценка аудитории состоит в том, что с этической точки зрения эта оценка в принципе
одна, т.к. этические требования аудитории в принципе едины, а политические оценки, напротив,
разные.
Таким образом, диалог-театр приводит как к соединению, так и разделению мнений. Эти
соотношения постоянно колеблются. Если различия во мнениях становятся острыми, разные части
общества находят оправдание этического характера своим политическим взглядам, выстраивая
свою схему моральных суждений. Если моральные суждения сильно различаются в зависимости
от политической ориентации каждой части аудитории, то аудитория переходит от слов к делу:
забастовкам, демонстрациям, помехам в работе, расстройству экономики и даже вооруженным
выступлениям.
Принцип гласности, т.е. максимальной осведомленности аудитории, что необходимо особенно в
настоящее время, по экономическим условиям опасен, если политическим мнениям не дается
общего этического толкования. Но общее этическое толкование, независимо от моральных
суждений, вызванных политическими пристрастиями, может быть дано лишь тогда, когда
моральные нормы разовьются до того, чтобы охватить и упорядочить современную ситуацию в
области речевых коммуникаций. Современная жизнь может исправить свои пороки:
экологические, политические, нравственные – только развив новый слой морали и тем упорядочив
моральные суждения.
Пока право ограничивается в своих основаниях на так называемые источники права и ценности.
При этом никто не может сказать, какие в самом деле у права «источники» и что такое туманное
понятие «ценности».
ГЛАВА 5
ЕДИНСТВО И РАЗНООБРАЗИЕ ОБЩЕСТВА
§ 1. Риторика и мораль
§ 2. Историко-культурное значение общих мест
§ 3. Диалектика, эристика и софистика
§ 4. Смысловые связи целого общества
§ 5. Перспективы формирования и укрепления общих мест
§ 6. Общие места в сакральных и канонических текстах
§ 7. Общие места в текстах массовой коммуникации
§ 8. Проблема воспитания в общем образовании
§ 1. Риторика и мораль
Как видно из изложенного выше, единство связано с единообразием принципов воспитания.
Воспитание – многообразный процесс. В него включены: практическая деятельность, прогностика,
искусства (прикладные и неприкладные), обряды, игры, система управления, развитие
абстрактного мышления, физическая культура, трудовые навыки, гендерные проблемы.
В этих же сферах воспитание обеспечивает не только единство, но и разнообразие общества.
Семья имеет традиции, образовательные учреждения разнообразны по своим программам и
установкам, игровая деятельность разделилась по профессиям (спорт, казино, детские игры и т.д.).
Общество разделено различиями конфессиональных обрядов. Общество включает в себя
различные профессии и различные формы организации профессиональной деятельности,
различные сферы права и стили управления, физическая культура требует адресности возрастов и
характера физиологии отдельных людей. Абстрактное мышление определено различием наук и
областей техники. Различие талантов определяет различие людей в профессиональной
деятельности.
В этом процессе ведущую роль играет речевая деятельность. Дело в том, что любая форма
воспитания требует речевых действий для того, чтобы она, так или иначе, установилась.
Так, для обучения искусствам, для введения произведений искусства в общество (заказ, показ,
критика, толкование произведения художником, образование художника) общество использует
речевые действия. С помощью речевых действий организуется отбор лучших (классических)
произведений, их систематизация, классификация, кодификация и хранение, и предъявление
потребителям искусства.
Любая система прогностики требует толкования наличной и прогнозируемой ситуации.
Управление лишь прибегает к формализмам для того, чтобы представить языковую информацию в
удобном виде. В центре обряда лежат языковые действия. Правила игры объясняются языком.
Отсюда проблема разнообразия и единства общества в ярких формах концентрированно выражена
в языковых действиях и, по сути дела, управляется языковыми действиями.
Риторика как учение о речи формально разделяет категории единства и разнообразия. Единство в
смысле разных речей задается общими местами (топосами), а разнообразие представлено
конкретными речами, создаваемыми на основе топов. Топы складываются в диалогах. Топы есть
то общее (идеи, положения, факты), которое одинаково понимается и принимается участниками
диалогов.
История топики в риториках обнаруживает известное единство. Но каждая риторика (в истории
влиятельных риторик) представляет систему топов несколько иначе, чем предыдущая. Это связано
с диалогической природой топов (топосов).
Поскольку топы возникают в диалогах, то в зависимости от того, сколько и каких людей втянуто в
диалог на определенную тему – столько и таких качеств будет топов. Еще одной особенностью
топов является их тривиальность для участников диалогов. Исходя из топов, являющихся
основанием для договоренности и понимания, каждый речедеятель отслеживает не топы, а именно
новизну эмоционально-логической аргументации. Поэтому топы присутствуют, но о них в данной
речи, как правило, не вспоминают ни создатель речи, ни ее получатели.
С точки зрения участников диалогов топы могут быть очень частными, например, традиции семьи,
прецеденты деятельности фирмы и ее философия, традиции театра или научной школы и т.п.
Топы могут касаться целой профессиональной деятельности. Например, клятва Гиппократа у
врачей, воинская присяга, требование следовать закону у юристов и т.п. Такие топы можно
назвать специальными, т.к. они распространяются на людей, принадлежащих к одной профессии,
но необязательно входящих в один речевой коллектив, как это бывает с частными топами. Топы
могут быть такими, которые охватывают диалоги в одном виде словесности и даже
распространяются на разные виды словесности. Примерами таких топов являются: род и вид,
целое и части, действие и страдание, место и время, происхождение, причина и следствие,
признаки предыдущие и последующие, сходство и различие обстоятельств и т.д. Такие топы,
собственно говоря, зависят от характера мысли и языковых средств выражения. Назовем их
всеобщими, т.к. в основании их лежат смысловыразительные возможности языка.
Как показывает история риторики, кроме смысловыразительных возможностей языка к общей
топике присоединяются и нравственные категории. Например, добродетель есть благо, зло есть
несчастье, враг – носитель зла, друг – носитель добра и т.п. Такие топы опираются на лексические
значения слов. Поэтому в разных обстоятельствах они толкуются по-разному в зависимости от
того, что сейчас считается добродетелью, что есть зло, кто враг, кто друг и т.д. Подвижность
лексического значения позволяет использовать лексические топы в софистике.
Если топы род – вид, целое – часть, причина – следствие зависят от грамматических, прежде всего
синтаксических значений, то такие топы весьма устойчивы. Они формируются на базе
вопросительных слов и местоимений, на формальных значениях языка и этически безразличны.
Топы типа: благо, зло, враг, друг, формируясь на основе лексических значений общего характера в
конкретных высказываниях, напротив, этически организованы.
Этически организованные всеобщие топы есть ценностные суждения по своему происхождению.
Они опираются на конкретные высказывания, кем-то и когда-то созданные, т.е. имеющие под
собой конкретный текст. Эти этически организованные всеобщие топы являются смысловыми
носителями морали. Мораль, по своей природе, есть, с одной стороны, знание, а с другой – опыт.
Характерная особенность такого опыта и знания заключается в том, что в отличие от всех других
норм мораль действует неотвратимо и анонимно.
Если нормы права предполагают деяние, суд, учет конкретных интересов в данном деле и имеют
прямое действие через суд, то нормы морали касаются любого деяния. Всякое деяние имеет
результат, который получает оценку в последующем, которая на практике проявляется
отношением и действием со стороны других людей. Вор может получить наказание по закону, но с
точки зрения морали вор получает неодобрение других людей, выпадение из сферы общественных
отношений и потому ему нет защиты от общества. Это нередко более страшная кара, чем
наказание по судебному решению.
Таким образом, мораль есть правила, сохраняющие людей от риска лишиться защиты со стороны
общества, и потому другие члены общества могут этим воспользоваться. В этом состоит полная
неотвратимость наказания за аморальный поступок. Следовательно, знание морали является
всеобщим. В этом качестве мораль есть всеобщие топы, опирающиеся на лексику.
Сделанные рассуждения опираются на историю топики в риторике.
в начало
§ 2. Историко-культурное значение общих мест
Одни общие места могут быть забыты, другие, напротив, имеют вечное значение. Такое
разделение предполагает, что в формировании общих мест существует культурный отбор.
Воспитание морали практически имеет дело с временными и с вечными, т.е. культурнозначимыми,
общими местами.
Временное и вечное в общих местах зависит от характера диалогов, имеющих всеобщий характер.
Диалоги, имеющие всеобщий характер, зависят от родов словесности. Род словесности
определяется в зависимости от материалов и орудий речи. Связь материалов и орудий речи
принято называть фактурой речи. В истории языковой деятельности известны четыре фактуры
речи соответственно которым различаются четыре рода словесности, имеющие те же названия:
устная речь, рукописная речь, печатная речь, речь на электронных носителях. Электронные
носители образуют речь массовой коммуникации или массовую коммуникацию.
Каждый род словесности обладает своими внешними правилами ведения диалога и своими типами
операций со смыслом. Но, по законам культуры, ранее возникшие роды словесности не
уничтожаются новыми родами словесности, а, напротив, развиваются. Так, устная речь не
уничтожается рукописной. Напротив, рукописная речь развивает и усложняет устную, выделяя в
ней литературный устный язык, просторечия и диалекты.
Применительно к общим местам по законам культуры реализуется отбор всеобщих топов. В
условиях существования дописьменной устной речи носителем общих мест является фольклор. В
центре фольклора лежат пословицы и народные приметы как позитивные знания. Остальные
жанры фольклора (кроме паремических) дают истолкование пословичных смыслов, а устные
диалоги и устная молва основываются на паремических суждениях как общих местах.
С появлением рукописной речи приметы как общие места, характеризующие позитивные знания,
теряют значение общих мест. Приметы создаются только для данной местности и ориентируются
в предсказаниях не на астрономический счет времени, а на народный функциональный календарь,
который со временем утрачивает свое значение. Зато пословицы и содержащиеся в них
инварианты смысла сохраняют свое значение, оставаясь фактом культуры. Как уже упоминалось,
развивая свою систему топов, Аристотель фактически использует пословичные смыслы, обобщая
и переформулируя их.
Смыслы пословиц можно разделить на три большие значимые области: а) семейные, родовые,
соседские отношения и отвечающие им качества человека, и их оценка; б) народная гносеология:
ум, знания, явления, признаки, целое, единое, противоположное, неизменное, изменчивое,
обратимое, необратимое и т.п.; в) поступки и их анализ: активность, возможность, желаемое,
существующее, используемое, лучшее, худшее, большое, малое и т.п.
Все эти категории в фольклоре являются моральными ценностями и составляют практическую
мораль. Цель этой морали состоит в том, чтобы создать благо себе, своей семье, своему роду и
племени. Благо понимается как чисто материальная категория.
Если знания о природе, выраженные приметами, с появлением письменной речи замещаются
натурфилософией древних, то практическая мораль сохраняется и развивается в моральных
сентенциях и составляет топы Аристотеля. Но письменная рукописная речь имеет иные
коммуникативные свойства. С помощью письменной речи можно организовать общение на
расстоянии и во времени, а также обобщить наблюдения над природой и обществом. В процессе
обобщения складывается новая натурфилософия, представляемая древними, как на Западе, так и
на Востоке достаточно однородно. Это – нумеративная картина мира.
Нумеративная картина мира соседствует с практической моралью, но дополняется духовной
моралью. В отличие от практической морали духовная мораль формируется как система запретов:
не кради, не убий, не лги, не клянись ложно, не прелюбодействуй. Смысл этих запретов как
моральных положений состоит в том, чтобы обеспечить себе самому, семье, роду и племени
безопасность, т.к. практическая мораль допускает все эти запрещаемые в духовной морали
поступки, но по отношению к иноплеменникам. Духовная мораль сосуществует с практической и
составляет общие места письменного рукописного диалога.
Рукописная речь образует свою натурфилософию. Эта натурфилософия строится как
нумеративная картина мира. В нумеративной картине мира числа натурального ряда дают деление
объектов мира на множества, которые не пересекаются при данном основании деления. Например,
число один – универсум; число два – верх и низ, мужское и женское начала; число три – верх,
середина (человек), низ; настоящее, прошедшее, будущее; число четыре – четыре стороны света;
воздух, вода, огонь, земля; число пять – четыре стороны света и центр (человек) и основные
материалы: металл, дерево, огонь, земля, вода и т.д. Нумеративная картина мира позволяла
называть и классифицировать объекты с высокой степенью подробности. Так, категория небо в
троичном делении сама подразделялась на солнце, луну и звезды и т.п. Нумеративная картина
мира называла и классифицировала не только объекты, но и их признаки: холод, жара, сухость,
влажность и др.
Нумеративная картина мира до времени книгопечатания подвижным шрифтом, т.е. до новой
науки, играла роль общих мест в суждении о мире. Она объединяла математику, музыку,
астрономию и язык в одном мировоззрении и служила научным основанием техники того
времени: сельскохозяйственной, строительной, механической, химической (алхимии), световой
(катоптрика) и т.д. и тем подтверждала себя на практике.
Со времени книгопечатания нумеративная картина мира постепенно заменяется научной картиной
мира. Научная картина мира в своем становлении вырабатывает основания или отправные начала
для каждой науки. Так, физика рассматривает взаимодействия объектов мира вне изменения и
превращения их внутреннего состава, тогда как химия становится наукой об изменениях и
превращениях тех тел, которые рассматриваются в физике. Гуманитарные науки отделяются от
естественных тем, что естественные науки изучают мир вне человека, а гуманитарные
рассматривают тот же мир, но в условиях деятельности человека. Так, физическая география
описывает природу, но учитывает воздействие человека на ландшафты. Уточняются границы
истории по отношению к географии и т.д.
Разделение наук по их исходным положениям, основаниям есть общие места. Каждая наука имеет
свои начала, т.е. свои общие места в риторике научного текста. Разделение позитивного знания на
серию общих мест, каждое из которых присуще определенной науке, сделало непригодной
нумеративную картину мира. Однако общим местом речи во всех видах словесности стало
доверие к науке как истинному знанию, и ссылка на научный авторитет и авторитет науки стала
применяться как общее место.
В риторике, начиная с XVII–XVIII вв., укрепились и стали как бы обязательными общие места,
взятые из пословиц гносеологического характера, такие как ум – знание, явление – признаки,
целое – части, единое – неединое и т.д. В условиях рукописной речи эти общие места применялись
главным образом в юридических доказательствах, теперь они приобрели силу общих мест для
любого текста, в том числе художественного. Авторитет пророческих текстов как источник общих
мест был забыт.
Массовая коммуникация в отношении общих мест поделилась на общие места информатики –
рубрикацию информационно-поисковых тезаурусов и так называемый «символический зонтик»
массовой информации. Под «символическим зонтиком» понимается система символов, служащая
для отбора сообщений, и формирование рубрик выпусков массовой информации. То и другое
составляет только предпосылку общих мест, т.к. рубрикация информационно-поисковых
тезаурусов различна в разных информационных системах и заменяется время от времени, а
«символические зонтики» также постоянно эволюционируют под воздействием групповых и
политических интересов.
Картина развития общих мест выглядит схематически следующим образом:
1
устная речь
Гносеологические общие места фольклора
Этические
общие места фольклора, практическая мораль
Приметы, фольклорная натурфилософия
2
рукописная речь
Сохраняются
Сохраняется практическая мораль и добавляется духовная мораль
Приметы устраняются и заменяются нумеративной картиной мира
3
печатная речь
Сохраняются и расширяются на новые виды текста
Сохраняется практическая и духовная мораль, образуется научная этика
Устраняется нумеративная картина мира, устанавливаются начала отдельных наук
Таким образом, складывается следующая картина:
– Гносеологические общие места – сохраняются.
– Общие места морали – послойно добавляются.
– Натурфилософские общие места заменяются.
Новая ситуация, возникшая в связи с созданием массовой коммуникации, намечает потребность в
создании нового слоя общих мест, но они пока не сложились в систему. Можно ожидать, что
произойдет:
A)
создание новой натурфилософской картины мира на основе комплексирования наук и их
начал;
B)
укрепление и разработка гносеологических общих мест;
C)
создание нового слоя этических общих мест, новых положений морали (не в противоречии
с существующими).
в начало
§ 3. Диалектика, эристика и софистика
Развитие общих мест – процесс, в котором участвуют все этические установки речи, принятые в
монологах и диалогах. В условиях античной риторики еще можно было думать, что в выработке
общих мест играют роль только диалектические диалоги. Наверное, это неправильно и для
условий античной риторики.
Судебные диалоги в принципе эристичны, а показательные не могут исключить софистику. Таким
образом, и в античности общие места вырабатывались не только в диалектическом диспуте.
Авторитет канонического текста в гомилетике средних веков не мог исключить эристических и
софистических приемов ни в проповеди, ни в учебной, ни в ученой речи на диспутах. Это
демонстрируют церковные расколы, разнообразие толков и ересей.
В научном тексте представлены не только истина в определенном приближении, но и заблуждения
и логические ошибки. Что касается художественной речи, то в ней широко применяется ирония,
алогичные построения и нередко пренебрежение не только фактами, но и положениями морали.
Массовая информация ведущим своим приемом, без которого она не может обойтись по природе
формирования текстов, имеет «просеивание фактов». Она эристична по способу построения, а
информатика содержит разные стили программирования, которые не допускают полемики, и
потому их отношения не диалектичны.
Это значит, что эристика и софистика по самой своей сущности не могут быть исключены. Мало
того, и эристика, и софистика, представляя интересы отдельных людей и групп людей, должны и
существовать и развиваться для того, чтобы выразить эти интересы. Но поскольку интересы
отдельных групп представляют собой продукты общественного развития в мыслях, речах и делах,
то это, можно сказать, необходимо, несмотря на то, что философская и логическая мысль
неоднократно предавали анафеме эристику и софистику. Несмотря на это, и эристика, и софистика
продолжали и продолжают существовать не только как виды пафоса, но и по самому существу
конструирования фактуры речи.
Эристика и софистика, отражая интересы отдельных людей и групп, сталкиваются в виде
монологов, составляющих разные диалоги. Эти столкновения эристических диалогов могут быть
названы речевой конкуренцией.
Речевая конкуренция не может и не должна быть отменяема. Речевая конкуренция есть
проявление разных интересов в политике, экономике, науке, религии. Общества, где речевая
конкуренция приглушалась, испытывали стагнацию. Ярчайшим примером этого является Римская
империя с ее обожествлением императоров, государственным культом, затиханием риторической
борьбы. Ближайшим к нам примером является стагнация общественной жизни в десятилетия
правления Л.И. Брежнева, во время которой формировалось плановое отставание в развитии не
только смыслов речи, но и речевой техники.
Речевая конкуренция – источник изобретения мысли. Немецкий экономист Ойкен видит в
экономической конкуренции источник изобретения мысли, источник развития не столько
экономики в разных ее стоимостных и организационных формах (монополия, олигополия,
отдельные фирмы, домашнее хозяйство), сколько общую динамику общественной жизни.
Этот взгляд экономиста фактически состоит в том, что деньги и денежная эквивалентность есть
только результирующая процессов столкновения идей. Экономист Сорос определяет психологию
людей как важнейший фактор рынка. Таким образом, изобретение мыслей с точки зрения
экономистов – основа конкуренции, но изобретение мыслей социализируется через речь.
Экономической (денежной) борьбе на рынке предшествует речевая борьба. Всякое экономическое
и хозяйственное действие социализируется в условиях рынка через речь. Экономическому
действию предшествует речевое действие.
Психологическим стимулом конкуренции совсем не обязательно является денежная прибыль.
Более мощным стимулом является авторитет действователя, неважно кто он: политик, актер,
ученый или бандит. Авторитет завоевывается в конкурентной борьбе. Ведущей формой такой
борьбы является речевая конкуренция. Примером острейшей речевой конкуренции являет
писательская конкуренция за авторитет в сфере художественного слова, который совсем
необязательно воплощается в категории прибыли.
Речевая конкуренция по большей части ведется софистикой и эристикой, но также и диалектикой.
При этом в массиве речи диалектика занимает по времени, отводимому на речь (письменную и
устную), сравнительно скромное место. Однако оценка диалектики только по числу слов и
времени в общественном диалоге не является оценкой ее реальной значимости.
Эристические и софистские столкновения диалогов в конце концов приводят к выявлению общих
мест, на основании которых живет диалектика. Эти общие места оправдываются, очищаются и
канонизируются диалектикой, а в наше время, прежде всего наукой как текстом, наиболее близким
к диалектике по своим задачам и технике составления.
Рассмотрение истории общих мест как культурного отбора в предшествующем параграфе
заставляет сделать вывод, что центральной и неизменной частью общих мест являются
гносеологические общие места, начатые еще в фольклоре и отработанные в рациональной
риторике (Готшед, Ломоносов, Харрис). Рациональная риторика была построена прежде всего в
интересах научного текста, поэтому эти общие места незыблемы для диалектики и благодаря ей
имеют руководящее значение и для софистики, и для эристики.
Общие места закономерно развиваются от практической морали к духовной, а затем к
профессиональной. Современное состояние общества, которое характеризуется как
информационное, хотело бы получить вместо туманного понятия «ценность» твердые моральные
правила, дающие ясное понимание современного состояния дел.
Современное состояние дел представляется смутным. С одной стороны, прокламируются
денежные интересы как центр стремлений человека (правда, не очень ясно из экономических
теорий, что такое «современные деньги»). С другой стороны, экологические теории прокламируют
здоровый образ жизни планеты и советуют установить лимиты на производство и население.
С одной стороны, общество ругает тиранов XX века: Гитлера, Муссолини, Сталина, Мао и др., с
другой, тираны возможны только тогда, когда их делают средствами массовой информации.
Массовая информация создает культ и произвол и вместе с тем требует для себя всяких свобод, в
том числе и свобод от морали. Свободу от морали она блестяще доказывает конъюнктурностью и
сервильностью.
В этой ситуации общество выдвигает тезис о правах человека. Данный тезис сформулирован
смутно, но причина его ясна: бедствия, которые претерпел обыватель под воздействием СМИ и
массовой коммуникации в XX в., столь велики, что обыватель, наконец, несмотря на свои частные
интересы как противоречащие интересам другого обывателя, все же хочет чего-то прочного.
Эта прочность предполагает его способность к самозащите. Обыватель хочет, чтобы мощные
коллегиальные и коллективные речедеятели не одурачивали его, не толкали его к участию в
экономических, политических и психологических аферах (вспомним «Белое братство» и
подобные). Обывателю нужны те общие места, с помощью которых он мог бы распознавать
содержание речей, прежде всего эристических и софистических, необходимых, но опасных.
90-е годы в России – это плач обывателя не по благам, а по спокойствию души. Блага уходят и
приходят, но что в них толку, если душа, что называется, не на месте?
В этой ситуации долгом филологии является создание «Риторики для слушающего» – риторики
для реципиента речи. С помощью этой риторики обыватель мог бы видеть в массе
обрушивающихся на него слов картину реальности, сознавать свои интересы, интересы других
людей, сознательно строить свою жизнь и свое будущее. Опыт «Лени Голубкова» – это история
всего населения России.
в начало
§ 4. Смысловые связи целого общества
Система общих мест как смысловая связь целого общества подчиняется закономерностям
культуры и стилистики. С точки зрения культуры система общих мест содержит три смысловые
области: гносеологическую, моральную и позитивно-познавательную.
Гносеологическая область, как было сказано выше, начинается в фольклоре и уточняется по мере
развития родов и видов словесности. Сейчас эти общие места составляют следующий список:
1.
Род и вид.
2.
Целое и части.
3.
Явления и признаки.
4.
Свойства.
5.
Собственные имена и термины.
6.
Действия и объекты воздействия.
7.
Время и место.
8.
Предыдущее и последующее изменения и причины изменений.
9.
Происхождение.
10.
Обстоятельства и условия.
11.
Сопоставление и противопоставление.
12.
Статика и динамика.
Моральная область представлена следующими слоями смысла:
A)
Фольклорный слой.
B)
Слой духовной морали:
– Не убий.
– Не укради.
– Не прелюбодействуй.
– Не лги.
– Не лжесвидетельствуй и не клянись ложно.
– Испытывай свою совесть и совершенствуйся моралью.
C)
Слой профессиональной морали:
– Неприкосновенность собственности.
– Профессиональные правила.
– Соблюдение договоров в любой форме.
Система позитивно-познавательных мест выглядит так:
Развитие массовой коммуникации представляет собой развитие вторичных текстов и их
совершенствование. Поэтому в массовой информации выделяются прежде всего гносеологические
общие места: Гносеологические:
– фактографическая точность;
– строгость системного представления знаний о фактах;
– наглядность представления фактов и знаний.
Эти общие места сополагаются с общими местами морального характера:
– ценность любой отдельной личности как индивидуального, а не массового источника
исторического процесса: любая личность – личность историческая;
– ценность человечества как космического субъекта: человечество – уникальное творение
космоса;
– ценность культуры как источника творчества: культура – историческое единство человечества.
В эти общие места включаются и гендерные проблемы и проблемы планирования семьи,
неприкосновенности личности, решения вопросов путем договоров, исключения насилия в любой
форме, честность судопроизводства.
Общие места морального характера сополагают с общими местами позитивных знаний:
– широкая доступность информации;
– высшая ценность – образование для всех возрастов;
– возможность формирования общественного мнения от лица каждого.
Эта система общих мест в принципе преодолевает противоречия культуры на современном этапе
развития речевых коммуникаций:
Понятие патриотизма с точки зрения гносеологических общих мест (фактографичность,
системность, наглядность) обращается в точное представление истории народа и при признании
юридического равноправия народов, подчеркивает качественное различие и культурное
неравенство в смысле объемов культуры. Тем самым стимулируется культурное влияние и
культурное заимствование.
Патриотизм с точки зрения моральных общих мест (личность, человечество, культура) обращается
в свободу личности для самостоятельного выбора национальной принадлежности, отсутствия
принуждения со стороны кровнородственных связей. Человек выбирает свою национальную
принадлежность на основании культурного сродства, а не генетического аппарата.
Патриотизм с точки зрения позитивных знаний (доступность информации, ценность образования,
самостоятельность влияния на общество) предполагает активизацию личности, совокупностей
людей и наций в духовном и материальном производстве.
Национализм и империализм с точки зрения гносеологических общих мест (фактографичность,
системность, наглядность) означает прояснение отношений народов и групп национальностей
внутри одного государства и систематизацию сведений о культуре, прежде всего о
принадлежности материальной культуры отдельным лицам, фирмам, народностям и
национальным группам. В силу динамизма материальной культуры взаимоотношения между
людьми осложняются, т.к. мера вложения труда и качество земли изменяются. Фактографичность,
наглядность, системность служат основанием для регулирования претензий в области
материальной культуры.
На основании моральных общих мест (личность, человечество, культура) должно достигаться
справедливое распределение во владении фактами материальной культуры.
Справедливость распределения фактов материальной культуры обеспечивается развитием
позитивных знаний (доступность образования, ценность информации, самостоятельность мнений),
которые служат справедливому моральному выбору и являются моральной основой юридических
отношений. Все это должно исключить межгосударственные конфликты, возникающие в
отношениях идейных течений национализма и империализма.
Культура края не обладает своей физической культурой. С точки зрения гносеологических общих
мест (фактографичность, системность, наглядность) культура края пополняется сведениями о
физической культуре и соревнуется с другими краями в области таких ценностей, как
воспроизводство поколений, активное долголетие, утилизация местных условий в
валеологических целях.
Моральные общие места (личность, человечество, культура) в культуре края предполагают
развитие местных брачных обычаев, почитание старших возрастов как накопителей культуры,
распространение валеологии в ее медицинских приложениях, которые этим прославляют край.
Культура края с точки зрения позитивных знаний (образование, информация, мнения) развивает
физкультурное образование (не спорт), расширяет валеологическую информацию, учитывает
валеологический опыт отдельных личностей. Культура профессии не обладает своей духовной
культурой. Поэтому с точки зрения гносеологических общих мест (фактографичность,
системность, наглядность) развертывается духовная сторона профессиональной культуры в таких
формах, как музеи профессиональной деятельности, архивное дело в области технических
достижений, библиотечное дело и информационный поиск в сфере техники.
В области моральных общих мест (личность, человечество, культура) развитие культуры
профессий предполагает расширение авторского права и увековечение достижений технического
творчества, распространение знаний о техническом творчестве и его истории, обеспечение
профессиональных кадров знаниями в разных областях культуры за пределами конкретной
профессии.
В области позитивных знаний (образование, информированность, мнения) культура профессии
обеспечивается сведениями о сопоставительной затрате труда, контактах в целях деятельности,
новых функциях денег как средствах измерения затрат труда, она обеспечивается выражением
мнений о реальной ценности трудовых затрат конкретных людей, организаций и территорий.
Культура анклава не обладает своей духовной и физической культурой, в силу этого
гносеологические общие места (фактографичность, системность, наглядность) заставляют
образовывать в крае учреждения культуры, развивать образование и свою валеологию по примеру
культуры края.
Моральные общие места (личность, человечество, культура) делают жителей анклава как бы
гражданами мира и тем ставят их в особое исключительное положение своеобразных «офшорных
зон» в области культуры.
Позитивные знания (образование, информированность, мнения) заставляют формировать
международные стандарты образования, развивать международные информационные сети и
служить местом индивидуализации и распространения личностных мнений.
Культура поколений, обладающая только физической культурой, характеризуется желанием
формировать новые стили в связи с потребностями овладеть духовной и материальной культурой.
Это источник революционных настроений. С точки зрения гносеологических общих мест
(фактографичность, системность, наглядность) культура поколений проходит отбор с позиции
признания стилей. Развивается критика, разделяется ценное от малоценного и чисто временного,
функционального.
С точки зрения моральных общих мест (личность, человечество, культура) создание новых стилей
обеспечивается свободой творчества, интересов всего человечества и внутренних законов
культуры, обеспечивающих отбор фактов культуры среди хора прокламаций нового.
С точки зрения позитивного знания (образование, информированность, мнения) развивается наука,
но не спекуляции научной терминологией, искусство, но не спекуляция на новизне форм ради
удивления аудитории, прогностика, но не дивинация.
Культура землячества, вызывающая ксенофобию, с точки зрения гносеологических общих мест
(фактографичность, системность, наглядность), должна быть в своей духовной части представлена
окружающему землячество населению и тем уничтожить страхи, порождающие ксенофобию.
С точки зрения моральных общих мест (личность, человечество, культура) землячество не должно
быть сепаратизировано от окружающего населения. Личность каждого члена землячества должна
быть ограждена от посягательства, а сами члены землячества должны считаться с
общечеловеческими ценностями и общечеловеческой культурой.
С точки зрения позитивных знаний (образование, информированность, мнения) члены землячества
должны иметь право на общее образование и на образование в своей духовной культуре, на равное
участие в материальной и физической культуре той местности, где находится землячество.
Антикультура должна быть осуждена как аморальная, невежественная и обладающая незаконной
информацией.
в начало
§ 5. Перспективы формирования и укрепления общих мест
Возможность сформировать общие места связана с тем, что общие места есть, по своему
семантическому содержанию, имена. Но эти имена выражаются серией синонимов. Такое
синонимизирующееся в словах и выражениях смысловое единство А.Ф. Лосев называл ноэмами.
Для того чтобы сформировались ноэмы, необходимо, во-первых, их ясное афористическое
выражение в некотором исходном тексте, который является авторитетным по своему авторству и
по той роли, которую общество ему отводит. Это могут быть высказывания очень авторитетного
лица (что-то вроде цитатника), закон, имеющий моральную силу, учебный текст катехизисного
характера, профетический текст и даже тезаурус ИПС.
Далее необходима ноэматическая разработка этих общих мест, если не во всех видах словесности,
то, по крайней мере, в массово применяемых. При этом сами общие места, данные в каноническом
сочинении, не должны воспроизводиться буквально. Они должны воспроизводиться с учетом
законов жанра каждого вида словесности лишь как общий смысл, лишь иногда вместе, но,
главным образом, порознь.
Общие места – достояние всех видов словесности, но они особенно важны для утверждения общих
мест фольклора, канонических текстов, массовой информации и школьных текстов (учебников,
пособий, ученических практикумов). Состав новых общих мест, отвечающий массовой
коммуникации, в разной мере затрагивает новые общие места, по-разному их трансформирует,
согласуя со старыми.
Попытаемся высказать несколько предположений о характере применения новых общих мест в
классических и новых текстах.
Фольклорные тексты всех жанров представляют собой смысловое единство. В устном применении
это единство по темам и по жанрам дано вразбивку. Запись фольклора требует систематизации
фольклорных произведений.
При появлении рукописной литературы фольклорные произведения стали сводиться в сборники
по жанрам фольклора и литературно обрабатываться. Нередко эти обработки становились
авторскими произведениями. В случае повествовательной прозы благодаря фольклорной
подоснове и литературным переложениям складывались так называемые бродячие сюжеты.
Жанр пословиц, в котором А.А. Потебня справедливо определил смысловое ядро фольклора в
рукописной литературе, получил форму пословичных сборников. Систематизация пословиц в этих
сборниках сложилась двойная: алфавитная и тематическая. Но учительная сторона пословичных
смыслов все же сделала тематическую организацию пословичных сборников основной.
Пословицы по своей словесной форме представляют собой в большинстве случаев иносказания.
Поэтому одна и та же пословица может попасть в разные рубрики в зависимости от трактовки
содержащихся в ней иносказаний. В рукописной литературе пословичные сборники строились в
основном в рубрикации, которые отражали общие места рукописной литературы и потому, так или
иначе, связывались с содержанием сакрально-канонических сочинений.
Эта тенденция долго удерживалась и в последующем. Но влияние развивавшейся в печатной
литературе художественной речи приводило к тому, что возникла классификация пословиц по
художественным образам, в них заключенным. Важнейшим критерием такой систематизации
стали наглядные образы – художественные денотаты (животные, предметы быта, родство и т.п.).
По этим образам также стали систематизировать пословицы, создавая своеобразный «Физиолог».
Создание общих мест массовой коммуникации заставляет перестраивать рубрикацию пословиц. В
этом случае важно отразить три важнейшие области смысла: гносеологию (народную), мораль и
позитивные знания.
В области гносеологии полезно представить следующие рубрики:
– ум, знание, истина;
– явления – признаки, подобное – неподобное, однородное – различное, единое –
противоположное, полное – неполное, целое – часть;
– неизменное – изменчивое, свойственное – несвойственное, существующее – используемое,
большое – малое.
В области морали полезно представить следующие рубрики:
– свое – чужое, муж – жена, родители – дети, старшие – младшие, родственники –
неродственники, друзья – враги, хозяева – гости;
– трудолюбие – лень, сила – слабость, смелость – трусость, верность слову, правдивость –
лживость, скромность – гордость, терпимость – нетерпимость;
– хороший человек – плохой человек, жизнь – смерть, оценка человека при жизни – после смерти.
В области позитивных знаний полезно представить следующие рубрики:
– активность – пассивность, любовь – равнодушие, надежда – отчаяние, желаемое – получаемое,
возможное – невозможное;
– обратимое – необратимое, совместимое – несовместимое, главное – второстепенное, уместное –
неуместное, своевременное – несвоевременное, соразмерное – несоразмерное, целесообразное –
нецелесообразное, быстрое – медленное;
– умение – неумение, искусное – неискусное, в шутку – всерьез.
в начало
§ 6. Общие места в сакральных и канонических текстах
Сакральные и канонические тексты составляют основание литературных канонов и литературного
творчества. Каждый из таких текстов составляет основу цивилизации определенного региона
мира. Библия как сакральный текст в первой ее части – Ветхом Завете – объединяет истоки
иудейской и христианской литературы. Веды и Упанишады – первоисточник философских систем
Индии – являются основополагающими текстами для развития индийской культуры.
Конфуцианское «тринадцатиканонье» «Шисаньцзин» и «Даодэцзин» – исток даосизма –
составляют фундамент дальневосточной иероглифической культуры. Начиная со второго века н.э.
эта культурная традиция дополняется буддизмом, сформировавшим свою линию литературы и
духовной культуры на китайском языке и зависящим от китайской иероглифики культурных
традиций Кореи, Японии и Вьетнама.
Три главных источника книжности, дошедшие до нас в прямой передаче, дополняются, с одной
стороны, новыми религиозными течениями и религиозными толками, а с другой стороны,
поддерживаются теми истоками культуры, которые либо были забыты и реконструированы, как
шумерская, египетская, вавилонская, хеттская, финикийская, сабейская и другие ближневосточные
цивилизации. Древнеперсидская, зараострийская цивилизационные линии пребывают сейчас в
виде фрагментов, вкрапленных в семиотику.
Ряд регионов мира составляют продукт этих цивилизаций как иррадиирующих и оживляющих
местные культуры. Такова Индонезия. В Японии дополнительно к конфуцианству развился
синтоизм с основополагающим текстом («Кодзики», «Фудоки»).
В христианстве развились разные цивилизационные миры на базе сакральных языков: геэз в
Эфиопии, коптского в Египте, греческого и переводов с него, латинского, которые различаются
своеобразием культурных традиций, связанных с этими языками.
Процессы дифференциации и развития рукописной книжности многочисленны и своеобразны. Но
у них есть некоторые сходные черты в содержании. К этим сходным чертам надо отнести
следующее:
A)
Все содержательные поновления в области гносеологии, морали и позитивных знаний в
письменных традициях формируют духовную культуру.
B)
Все явления всех письменных традиций опираются на принципиальное единство
ноэматического содержания устной фольклорной культуры с ее принципами гносеологии,
практической морали и позитивных знаний.
C)
Любые традиции рукописной книжности обладают сходным аппаратом описания мира в
так называемой нумеративной картине мира.
D)
Каждая традиция имеет свою догматику, т.е. твердую совокупность положений
правильного истолкования исходных и канонизированных текстов.
E)
Каждая традиция, так или иначе, содержит свою совокупность брачных установлений, не
сходных с другими традициями и поэтому формирующих типы эмоциональной психической
подготовки в семье и разные правила социализации личности.
F)
Благодаря особенностям брачных правил, семейного воспитания и вхождения в общество
каждая каноническая традиция имеет свой тип совместимости с другими традициями.
G)
Каждая традиция имеет свой лингвистический канон, свои методы логистики и свой
принцип формирования речевой эстетики.
H)
Каждая традиция имеет свою терминологию, представляющую философские начала и
этические начала духовной морали. Эти характеристики литературных канонов разделяют и
связывают разные цивилизации. Различия цивилизаций делают невозможным их унификацию в
смысле ответов на вызовы, идущие прежде всего от массовой коммуникации. Глобальность
массовой информации, построенной сейчас в основном на протестантском идеале и развитой в
направлении этого идеала, вызывает стихийные процессы сопротивления в случае смысловой
несовместимости с догматикой той цивилизации, которая является несходной с установками
современной массовой информации.
Так, исламский фундаментализм явным образом спровоцирован американской схемой подачи
фактов и представления рекламных образов. Эта схема подачи фактов и представления рекламных
образов прежде всего угрожает строю мусульманской семьи. Мусульманская семья хорошо
регламентирована и Кораном, и мусульманской догматикой шариата, фикха и тафсира.
Восставая на США, фундаментализм восстает не на рыночные отношения, а на образность и типы
рекламной аргументации. Всякий фундаментализм, в том числе и русский, имеет ту же основу.
Попытка решить этот вопрос, что называется, коммунистическими методами, т.е. путем отмены
религиозных установлений и культов, полностью провалились. Ее окончательный провал был
наглядно продемонстрирован в гражданской войне в Афганистане и в оккупации Афганистана,
предпринятой с благой целью установить в нем гражданский мир. Культурная традиция сильнее
попыток устранить культурную традицию силой оружия.
Единственным путем является не уничтожение этих различий, а, наоборот, если угодно, усиление
их. Для усиления этих культурных разнообразий в условиях массовой информации необходима
осведомленность человека, принадлежащего к одной традиции, в других традициях. Система же
литературных канонов разнообразна и разнопланова.
В 1996 году в Великобритании была предпринята попытка сделать сопоставительное описание
религиозно-нравственных основ. Был создан коллективный труд, составленный из цитат. Каждая
цитата была извлечена из канонических текстов видными богословами и видными знатокамифилософами, представляющими различные конфессии и различные философские школы. Эти
цитаты были переведены на английский язык под наблюдением этих авторов – создателей
выборки цитат. Схема расположения этих цитат – тематическая. Последовательность тем создана
тем же коллективом авторов.
Этот опыт интересен как попытка типологического сопоставления однородных тем в сакральных и
канонических сочинениях. Однако текстовая, словесная связь между цитатами на одну тему не
была построена. Эта задача по сути дела не может быть разрешена, т.к. лексика и фразеология
текстов, формирующих духовную мораль, сильно различается своей образностью, предметным
содержанием примеров и просто внутренней формой терминов. Цельность и система каждой
традиции оказалась утерянной.
Этот опыт и все, что изложено выше, показывает, что представление каждой традиции как
культурно-исторического целого невозможно без специального метаязыка, позволяющего
объяснить содержание одной традиции представителям другой.
Сложность этого вопроса состоит и в том, что каждый носитель традиции как личность с особым
духовным складом не может рассматривать свою традицию как факт, который подвергается
научному или хотя бы историко-филологическому анализу, – он доверяет своей традиции и живет
в ней. Другие традиции он может рассматривать как факт чужой культуры, но своя традиция для
него есть его духовная сущность, даже не подлежащая анализу без разрушения его личности.
Создание метаязыка для сакрально-канонических традиций – особая, очень сложная задача,
требующая нового терминологического ряда. Такого ряда нет, но его, видимо, предстоит
построить. С помощью такого метаязыка нельзя будет нейтрализовать отношение «свое – чужое»
в духовной морали, но можно ознакомить носителей одной традиции с другими традициями и
этим снять неприятие к инорелигиозным и инотрадиционным людям.
Структура такого метаязыка должна позволить систематизировать общее и различное в религиях и
традициях, ввести в преподавание культурологии основные сведения о несвоих традициях и
религиях, сохранив при этом то, что неудачно называется «свободой совести».
в начало
§ 7. Общие места в текстах массовой коммуникации
Общие места в текстах массовой коммуникации проявляются в виде так называемого
«символического зонтика». «Символический зонтик» – система символов, представляющая собой
общие места средств массовой информации. Общие места средств массовой информации –
сложное смысловое образование. Сложность смысла вызвана безграничностью аудитории,
временным событийным характером текста (сегодня случилось то-то, завтра будет новое событие)
и коллективностью создания окончательного текста.
Безграничность аудитории требует максимальной простоты содержания. Временной событийный
характер текста требует сообщения о текущих фактах. Коллективность построения текстов
требует разделения труда построения содержания, состоящего в том, что сообщения
информационных агентств и корреспондентов отбираются, редактируются с точки зрения не
одной языковой формы, а также и содержания, и то, что осталось, сводится в рубрики. Сами
рубрики компонуются так, чтобы создать как бы единый образ мира.
Требования к тексту СМИ и характер их становления предполагают смысловую систему, которая
определяет выбор сообщений о фактах, комментирование фактов и удовлетворение требований
получателей СМИ. Смысловая система, стоящая за выпусками СМИ, не видна получателям, но
реализуется в разное время и в разном композиционном и словесном обличий. Поскольку целый
текст выпусков составляет коллаж, то реализация смысловой системы представляется получателям
в виде россыпи символов, узнаваемых получателем и ориентирующим его в жизни и
деятельности. Смысловая система определяется государственной идеологией и интересами
заказчиков текста, т.е. рекламными агентствами, государством и другими организациями,
финансирующими СМИ.
Смена интересов заказчиков, противоречия их интересов делают смысловую систему мобильной.
Но отношения с получателем заставляют смысловую систему быть относительно стабильной, т.к.
при резкой смене системы или ее части получатели не могут уяснить предлагаемого им
содержания, а реальный текст течет только в одну сторону. Кроме того, изменение в содержании
смысловой системы лимитируется по времени тем, что истолкование и разъяснение смысловой
системы производится в школе как в социальном институте, а быстро этого сделать нельзя. Иначе
содержание образования входит в противоречие со смысловой системой СМИ, что и происходит в
настоящее время в России, СНГ и бывших странах народной демократии.
Вместе с тем в смысловой системе СМИ в России произошли определенные изменения в
символике, составляющие «символический зонтик». Эти изменения могут быть суммированы
следующим образом.
Базовые понятия морали: добро, зло, добродетель, порок, грех, воздаяние за грех, справедливость,
долг, свобода воли, ценности – стали трактоваться по-новому, в духе приоритета обогащения,
фактически, любыми средствами.
Все эти ценности получили денежную оценку, и тем были оживлены цели практической морали,
состоящие в обогащении себя, семьи и рода. Оживилось противопоставление практической и
духовной морали. Это противопоставление снизило роль морали в обществе. Снижение роли
морали, особенно духовной морали, фактически уничтожило авторитет профессиональной
морали. Развился обман как средство обогащения, который стал умеряться мерами уголовных
расправ, что, в частности, показывает неотвратимость действия моральных норм.
Неясность категории этики «смысл жизни» подвергла эрозии такие понятия, как товарищество,
солидарность, принципиальность, чувство нового. Эти понятия, естественно вытекающие из
критериев зарождающейся новой морали: ценность личности, ценность человечества, ценность
культуры, – оказались разрушенными. Это привело к пассивизации населения. Население стало
безынициативным, выжидающим и выживающим. Люди ждут каких-то указаний. Это
подчеркивает тот факт, что рынок действует силами конкуренции только тогда, когда он основан
на моральных критериях.
Поэтому рыночные отношения оказались во власти неявно признаваемых отрицательных
категорий, таких, как насилие (вместо ненасилия), аморализм (вместо морали), бюрократизма
(вместо честного управления), потребительства в примитивной форме (вместо культурной
экономики), отчуждения (вместо сотрудничества). Отсюда – нарушение соотношения цели и
средств, деформирование жизненных позиций, отсутствие нравственного самосознания,
нравственного самовоспитания и понятия о разумных потребностях. Пассивизация общественной
жизни, упадок производящих сил общества, криминалитет вызваны прежде всего отсутствием
выработанных моральных норм гражданского общества.
Отсутствие моральных норм гражданского общества, выработанных в соответствии с
исторической традицией, как общекультурной, так и собственно русской, вызывает
патриотический подъем, который сопрягается с национализмом, сепаратизмом, ксенофобией,
подъемом классовой борьбы в ее стихийных проявлениях (напр., блокирование железных дорог) и
изоляционизмом этики «братков».
Новый стиль, созданный новыми русскими, оказался несформированным с точки зрения риторики.
Новые русские, как представители нового поколения, оказались неграмотны в речевой культуре.
Такие категории, как свобода торговли, частная собственность, личная свобода, были приняты, но,
не будучи риторически обоснованы, поставили новых русских в положение социальных изгоев,
заслуживающих одного презрения.
Из сказанного вытекают следующие выводы:
– Система речевых средств всех видов словесности должна быть сбалансирована развитыми для
новых условий внешними правилами словесности.
– Должны быть разработаны и укреплены общие места, соответствующие массовой информации.
Эта разработка должна идти от новых общих мест: позитивных знаний, доступности информации
и ее объективности, ценности образования, возможности личной инициативы в формировании
общественного мнения и отсюда провозглашения ценности личности, человечества и культуры – и
дополняться позитивными местами гносеологии: фактографичная точность, наглядность и
системность. Эти общие места должны быть научно разработаны в их связях и составить
идеологический текст, который позволит упорядочить смысловые отношения во всех сферах речи.
– Система речевых средств с точки зрения общих мест, в ней содержащихся, не может быть
упорядочена стихийно. Это связано с тем, что диалогический режим между СМИ и потребителем
невозможен без регулярных контент-аналитических серьезных исследований. Информатика как
диалогическое по своей природе средство также связана с потребителем опосредованно через
создателей программ. Для того чтобы информатика могла сыграть роль диалогической разработки
общих мест, необходимо упорядочить порядок пользования информационными системами.
Сделать это надо опираясь на уже существующие внешние правила словесности, т.к. информатика
есть вторичный текст, который следует правилам первичного. В противном случае средства
информатики могут создавать информационный шум, и это приведет к параличу средств
информатики так же, как это привело к потере авторитета СМИ.
в начало
§ 8. Проблема воспитания в общем образовании
Воспитание в общем образовании есть создание личной культуры и ориентация стилевых запросов
личности. Воспитание имеет постоянные задачи. Они вытекают из противоречий в обществе,
возникающих из различия социальных групп и культурных интересов. Это воспитание направлено
на нейтрализацию различий, противоречий и конфликтов, свойственных обществу по его природе.
Воспитание имеет также стилеобразующие задачи, которые связаны с моментом, переживаемым
обществом.
Что касается образования, то основные средства воспитания скрыты в учебном предмете,
дидактике и методике, а также в педагогическом мастерстве и личности учителя. Внеурочная
воспитательная работа, разумеется, имеет большое значение, но ее роль не является основной. Так,
уроки религии, художественная и техническая самодеятельность, занятия спортом и т.п. лишь
сопутствуют основной программе школьного преподавания.
Система учебных предметов общего образования имеет общекультурную и стилеориентирующую
составляющую. Эта стилеориентирующая составляющая, конечно, связана с общекультурной. Она
касается не всех предметов в их содержании, а лишь в части числа и состава предметов может
повлиять на общекультурную исторически сложившуюся составляющую.
Погруженность школы и методики преподавания в массовую коммуникацию предполагает
некоторое усовершенствование дидактики и методики подачи содержания образования. Развитие
систем информационного поиска, телекоммуникаций и электронной записи делает возможным
использование этих средств для ведения занятий в режиме дистантного обучения. Режим
дистантного обучения есть отсутствие телесного контакта с учителем – и в этом его недостаток.
Но режим дистантного обучения предполагает возможность очень точного и прециозного способа
подачи учебного предмета. При этом учебный материал в режиме информационного поиска,
телекоммуникации и электронной записи равно обращен и к родителям, и к ученикам. Педагог
здесь формирует связь между ними по содержанию учебного предмета, но зато уничтожает роль
родителя, ученика и учителя в учебном процессе. В силу этих свойств массовой коммуникации
дистантные методы с их прециозностью подачи материала могут быть только дополнительным
слоем в системе учебных материалов, весьма ценным, но только дополняющим урочнопредметную классную систему.
Массовая коммуникация позволяет достичь высокого уровня стандартизации знаний и навыков,
но практически бессильна как инструмент непосредственного воспитательного воздействия. Еще
одно достоинство дистантной системы обучения состоит в широких возможностях
дополнительного образования. Она позволяет наряду с общим стандартом обязательного набора
предметов дать дополнительные уроки по тем предметам, по которым нет учителя, а ученики
испытывают потребность в дополнительных занятиях.
Создание учебных материалов в дистантном образовании требует также системной полноты в
подаче основного минимального стандарта общего образования и соответствующей достройки
содержания учебных предметов.
Исторически наиболее глубокая часть общего образования содержит навыки письма и чтения,
литературного произношения, математики, физической культуры и систематики предметов
окружающего мира.
Навыки письма и чтения, а также литературного произношения в автоматизированном режиме
диалога с ЭВМ требуется на самом раннем этапе дополнить овладением клавиатуры и работы с
программой, управляемой мышью. Это же касается и неродного языка.
Изучение математики несколько облегчается в части заучивания таблицы сложения и умножения,
но зато требуется расширить обучение операциям и решению задач, а также овладеть
графическими представлениями результатов операций в виде таблиц, схем, диаграмм, гистограмм,
графиков и наглядной виртуальной техники.
Физическая культура в принципе невозможна без учителя и слабо поддается дистантному
обучению. Но в дистантном обучении большую роль играет техника и методика преподавания
движения и поз, которая должна быть основана на валеологии. В этот теоретический курс должны
быть включены сведения о вредных привычках и их последствиях для телесной и умственной
деятельности. Правильная умственность основана на правильной позе и правильном движении.
Систематика предметов окружающего мира – сложная задача. Благодаря так называемой
«департаментации наук» исчезла цельность картины мира. Систематика картины мира может быть
восстановлена в виде энциклопедических знаний, подаваемых в режиме диалога с ЭВМ. Но
трудность состоит в построении универсального тезауруса картины мира. Это особая научная
задача. Отчасти при этом может помочь опыт средневековой нумеративной рубрикации картины
мира, но теперь уже с новым содержанием.
Естественные науки: физика, химия, биология – по-разному ориентированы на возможности
дистантного обучения. Предметы физики и химии в своем основном содержании практически
остаются такими же, как они сложились в школе в XX веке. Трудность состоит в том, чтобы
преподать единство и различие образов этих научных предметов, эксплицировать их философские
начала. Что касается биологии, то здесь пока нет удовлетворительной схемы представления
системы биологических знаний. Создание такой системы требует нового подхода во
взаимоотношениях человека с природой. Этот новый подход должен быть основан на морали:
признание уникальности человека, человечества и живого, как глобального целого. Поэтому
необходимо систематически описать все признаки биоса в его единстве для того, чтобы воспитать
правильное отношение к биоте, к самому себе и своему поведению. Такой метод изложения
биологии может быть назван биоэтическим.
Гуманитарные науки: география, история, обществоведение наиболее подвержены требованиям
текущего стиля. Поэтому основной задачей гуманитарного дистантного образования является
подача объективных знаний, освобождение их от политических интересов, всегда сильно
влиявших на гуманитарные науки.
Что касается географии, то она должна быть представлена как энциклопедическая информация,
состоящая из истолкования терминов физической географии, этнической, исторической и
политической географии и материальной культуры.
История в дистантном обучении должна быть представлена как энциклопедическая информация о
биографиях исторических деятелей, хронологии и истории стилей.
Социологию в дистантном обучении полезно представить как совокупность общественных
институтов и форм общественных связей через семиотику в их исторической стратификации.
Филология должна быть построена не как хрестоматия изящной литературы, а как литературная
история на изучаемом языке, куда должны войти не только произведения изящной словесности, но
и все виды словесности, включая прозу и прозопоэтические тексты. Одновременно должна быть
представлена теория риторики, общей и частной, и поэтика.
Практические искусства должны быть представлены домоводством, включающим строй семьи, ее
культуру и современную и историческую политехнику, финансы, а также правила первой
медицинской помощи (рубрикация этой энциклопедии должна напоминать знаменитый
«Домострой»).
Наконец, должны быть восстановлены уроки морали. Само построение уроков морали должно
строиться по этапам развития морали, отвечающим этапам развития языковых технологий. К
этому должна быть приложена система задач на моральные суждения и исторические сведения о
прецедентах моральных суждений, которые можно почерпнуть из истории, биографий и других
подобных источников. Здесь же решаются задачи по логике и логистике.
Преподавать основы только теории изящных искусств недостаточно. Необходима практика в
системе урочно-предметного преподавания, а энциклопедическая информация по искусствам
(музыке, хореографии, пластическим изобразительным и прикладным искусствам) в режиме
дистантного обучения может быть подана как хрестоматия образцовых художественных
произведений в аудио- и видеозаписи с соответствующим комментарием. Полезно также дать
сведения о музеях, музыкальных институциях и театрах.
Дополнительно к этой системе предметов дистантного обучения могут быть развиты и другие
предметы по выбору школы или выбору учащихся. Это могут быть такие предметы, как
психология, педагогика (и ее история), менеджмент, основы бухгалтерии и финансов.
Такая схема предметов дистантного обучения не отменяет урочно-предметного живого
преподавания, а сопутствует ей и используется как под указанием учителя, так и самостоятельно.
Все это требует ряда теоретических разработок. Целый ряд задач в таком содержании учебного
предмета еще не решен.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. Существуют вечные источники различий, противоречий и конфликтов в обществе на любой
стадии его развития. Эти вечные источники обусловлены культурой, ее строением. Однако на
каждом этапе развития общества различия во мнениях, противоречия и конфликты приобретают
свой особый характер и свою степень остроты. Острота противоречий и конфликтов зависит от
того, как общество и отдельные деятели противостоят конфликтообразующим ситуациям.
2. Современное состояние российского общества характеризуется достаточной остротой
конфликтообразующих ситуаций. Острота конфликтообразующих ситуаций вызвана, главным
образом, тяжелыми нарушениями норм морали в XX веке (и не только в России). Разрешение
конфликтов и противоречий зависит от того, насколько дальновидно и искусно будут применяться
моральные суждения при решении конфликтов и противоречий с помощью речевых средств и с
помощью управления речевыми коммуникациями.
3. В развитии речевых отношений и речевых действий большую роль играет теория речи –
риторика. Забвение риторики, как основы организации речевых коммуникаций, характеризует
русскую филологию, не сумевшую обобщить достаточным образом речевую практику в России в
XX веке и отчасти в XIX веке. Экономический расцвет США и Японии и некоторых других стран
во многом объясняется развитой риторической теорией и практикой, обеспечивающей разрешение
конфликтов и продвижения проектов речевыми средствами.
4. Общие места риторики как показатель стиля жизни зависят от диалогов, происходящих в той
или иной фактуре речи. Мораль и ее развитие – ведущая часть общих мест – подчиняются законам
культуры, с одной стороны, и смысловым характеристикам материала речи, с другой.
5. В XX веке появляется массовая коммуникация (массовая информация, информатика и массовая
реклама). Массовая информация в своих диалогических процессах развивает с объективной
необходимостью свою систему общих мест. Эти общие места определяют разрешение
противоречий и конфликтов внутри российского общества и в международных отношениях
России.
6. Историческим ядром общих мест является мораль. Мораль развивается по мере развития
речевых коммуникаций. Центром общих мест массовой коммуникации также является мораль.
Искусное формулирование и применение моральных суждений – основа продвижения проектов и
речевого разрешения конфликтных ситуаций.
7. Речь начинает, развивает и подводит итоги предметной и знаковой деятельности. Как
показывает мировой опыт современности и история мировой культуры, удачное устройство
речевых отношений и успешные речевые действия обеспечивают все формы жизни общества и, в
частности, экономическую жизнь общества.
8. Неправильно думать, что экономическая жизнь общества определяет его духовную жизнь.
Марксистский тезис о базисе и надстройке должен толковаться как ошибочный. Культура
общества – физическая, духовная и материальная – являются основой благополучия общества.
Пользование речевой культурой – основа пользования культурой.
9. В будущей борьбе за власть, независимо от того, какую форму власти изберет общество, успех
будет на стороне тех речедеятелей, которые построят свои программы и свою жизнь в
соответствии с пониманием культуры и искусством вынесения моральных суждений.