Экзарх - Православное братство в честь Святого Архистратига
advertisement
Протоиерей Николай Болоховский Кандидат богословия Доцент кафедры богословия Института теологии БГУ г. Минск, Беларусь Канонические коллизии при введении Брестской унии В г. Бресте-Литовском 6-9 октября 1596 г. произошло событие, затормозившее культурное и историческое развитие белорусского народа на несколько столетий. Группа епископов Киевской Митрополии официально объявила о своем отделении от Православной Церкви и переходе в Римско-католический Костел, сохранив при этом богослужебный обряд. Другая часть епископата, а также клир и народ сохранили верность Церкви. Вся дальнейшая история белорусского и украинского народов XVI-XVIII вв. прошла под знаменем сохранения Православия, а вместе с этим своей национальной идентичности перед лицом полонизации, которая осуществлялась и через Римскокатолический Костел. В период 6-9 октября 1596 г. в г.Бресте состоялись два Собора – православный и сторонников перехода в римско-католическое вероисповедание. Первый Собор прошел под председательством священномученика архидиакона Никифора Кантакузина, Экзарха Константинопольского Престола. В состав Константинопольской Церкви тогда входило все православное население, проживавшее на территориях современных государств: Беларуси, Литвы, Польши и Украины. В работе Собора приняли участие сохранившие православие епископы Киевской Митрополии – Львовский Гедеон Балабан и Перемышльский Михаил Копыстинский, клир, состоявший из девяти архимандритов, управлявших крупными монастырями (Свято-Успенская Киево-Печерская и СвятоБлаговещенская Супральская лавры, Дерманская, Пинская и другие монашеские обители) и архимандриями, протоиереи, иереи, число, которых доходило по одним данным до 106, по другим насчитывало более 200 человек1. Во время работы Собора на нем был представлен через своих делегатов народ Божий из многих территориальноадминистративных единиц Великого княжества Литовского, Подолья, Киевщины и Волыни, а также от имени братств. Важным с позиции канонического права явилось присутствие на Брестском Соборе представителей других Поместных Православных Церквей – Кирилла Лукариса, Экзарха Александрийского Патриарха, Луки, митрополита Белградского, уполномоченных епископами Веноцким Паисием и Мукацким Амфилохием архимандритов Макария из монастыря Симона-Петра и Матфея из монастыря святого Пантелеимона (оба со Святой Горы Афон). Такое представительное участие на Соборе посланников из братских Церквей обеспечило каноничность работе Брестского Собора и принятых на нем решений, что соответствует по смыслу и духу 14-му правилу святого Антиохийского Собора (341 г.) и 1-му правилу III-го Вселенского Собора (431 г.). В первом случае правилом предусматривается казус, когда на Соборе между епископами какой-либо церковной области отсутствует согласие. Тогда, ради его достижения, 14-й канон повелевает пригласить на Поместный Собор епископов или их представителей из других областей, «которые вновь рассудили бы дело и разрешили сомнение, дабы они вместе с епископами той области утвердили то, что будет постановлено». Эта норма, по словам известного сербского канониста Никодима Милаша, епископа Далматинско-Истрийского, «предписывается правилом для сохранения Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Период разделения Русской Церкви на две митрополии / История Западнорусской, или Литовской, митрополии (1458-1596) // Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, М.: 1996, Книга пятая. – С. 355. 1 беспристрастия в суде и для устранения всякого сомнения относительно правильности приговора»2. Во втором случае 1-е правило III-го Вселенского Собора также предусматривает обязательное присутствие на Соборе епископов отдельной церковной области, представителей других Поместных Церквей или церковных округов, если рассматривается отступничество от Православной Церкви Митрополита этой церковной области: «Если какой-нибудь областной Митрополит, отступив от Святого и Вселенского Собора, приложился к отступническому сонмищу или потом приложится…, таковой против епископов своей области что-либо делать отнюдь не может, яко отныне Собором от всякого церковного общения уже отверженный и недействительный. Но еще и рассмотрению тех самых епископов области и окрестных Митрополитов, православно мудрствующих, подлежать будет, для совершенного извержения его из сана епископского». Комментируя этот канон, епископ Никодим Милаш пишет следующее: «Издавая данное предписание, Эфесский Собор имеет в виду ту общую церковноюридическую норму, по которой церковно-иерархическая власть имеет полную законную силу только тогда, когда она действует в установленных законом границах и когда исполнители этой власти строго подчиняются законам и учению Православной Церкви; и напротив, как только они отступят от этих законов и перейдут строго установленные законные границы, то власть эта теряет все принадлежащие ей права»3. Основными Деяниями православного Брестского Собора явились: отвержение унии, отстранение митрополита Михаила Рагозы и пяти епископов (Ипатия Потея, епископа Владимиро-Волынского и Брестского, Кирилла Терлецкого, епископа Луцкого и Острожского, Григория Германа, архиепископа Полоцкого, Витебского и Мстиславского, Дионисия Збируйского, епископа Холмского и Белзского, и Ионы Гоголя, епископа Пинского и Туровского) от управления православными кафедрами и лишение их священного сана за уклонение в раскол. Собор также восстановил в праве служения виленских клириков, запрещенных прежде митрополитом Михаилом Рагозой из-за противодействия церковной унии: священников Василия, Герасима и дидаскала Виленского Свято-Троицкого братства Стефана Зизания. Другой Собор являлся римско-католическим. В его работе по поручению папы Климента VIII приняли участие римско-католические иерархи: архиепископ Львовский Ян Димитр Соликовский, епископы Луцкий Бернард Мациевский и Холмский Станислав Гомолицкий. В соборных заседаниях участвовали четыре иезуита: Петр Скарга, Иуст Роб, Максим Латерн и Каспар Нагай. Посланниками Сигизмунда III Вазы, короля Речи Посполитой, на Соборе выступили два римско-католических вельможи: Николай Криштоф Радзивилл Сиротка и Лев Сапега, а также Димитр Халецкий4. Этот состав был согласован во время бесед папского легата кардинала Гаэтано с королем 5. Деянием этого Собора явилось обнародование факта принятия в состав Римско-католического Костела епископов-раскольников, бежавших от суда Патриарха Константинопольского. Если бы во внутрицерковные дела не вмешалась светская польская власть в лице короля, то Православная Церковь, избавившись от недобросовестных епископов и поставив на их места благочестивых, ревностных и верных Церкви людей, могла продолжить благополучное свое развитие. Это благотворно отразилось бы на белорусском и на украинском народах. Однако в историю Церкви постсоборного периода активно Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского // Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1996. Том 2. – С. 74. 3 Там же. Том 1. – С. 289. 4 Димитр Халецкий был православным. Есть мнение, что «он представлял интересы той части православного дворянства великого княжества Литовского, которое уже решило принять унию». См.: Макарий Булгаков, митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви... Книга пятая. – С. 491. 5 По словам митрополита Макария Булгакова, это видно из донесения в Римскую курию легата кардинала Гаэтано. См.: там же. 2 2 вмешался польский король. 15 октября 1596 г. он издал универсал, в котором легитимными были объявлены решения только Брестского римско-католического Собора 1596 г. Сама Православная Церковь лишилась правового статуса в законодательном поле Речи Посполитой. Как следствие этого, Деяния Брестского православного Собора были объявлены польской властью не действительными. Это противоречило как каноническому праву Православной Церкви, так и польскому законодательству, признававшему внутреннее право Церкви. На этом основании в 1597 г. православное дворянство на одном из заседаний в Сейме выдвинуло обвинение против епископов, подчинившихся Папе Римскому, в нарушении своих исторических прав и привилегий и потребовало от короля сместить их с кафедр. Но это не имело уже никаких последствий. Действия польского короля по поддержке епископов-раскольников, перешедших в Римско-католический Костел, и направленные против Православной Церкви легко объяснимы. Деяния Брестского Собора 1596 г., проведенного православными верующими, не вписывались в общую программу по полонизации западнорусского населения Великого княжества Литовского, проводимую начиная с Люблинской государственной унии 1569 г. Ксендз Адам Станкевич дает следующее объяснение действиям польских властей, связанным с запретом Православной Церкви и поддержки униатов: «Згадзiўся на унiю таксама i польскi урад – ды больш таго: ён яе пажадаў, падтрымлiваў i адчасцi праводзiў дзеля сваiх палiтычных мэтаў. Праўда, палiтычна тады ўжо беларускiя i украiнскiя землi належалi да Польшчы, але прыналежнасць гэта была больш вонкавая, бо жыхары iх душой былi цалком для Польшчы чужыя. Праваслаўная рэлiгiя i вынiкаючая з яе культура гэтых народаў выразна дзялiла iх ад палякаў i не дазваляла з палякамi злiцца. Унiя Берасцейская мела у планах польскага урада i польскага тагачаснага грамадзянства запoўнiць i гэты недахоп у тагачаснай польскай палiтыцы. Палiтыка гэта ясна здавала сабе справу, што беларуская (i украiнская) Царква, адарваная ад Масквы i злучаная з Рымам, сiлай свайго палажэння паддасца пад уплыў польскi, паволi спольшчыцца, пакiне нат свой абрад и мову»6. Подводя итог этой политики, он пишет далее: «У рэзультаце палякi праз Унiю забралi ад беларусаў усё лепшае, забралi тое, што забраць хацелi: асвечаны класс людзей i iх абшары зямельныя, а таксама пакрысе забiралi i агулам ад беларусаўунiятаў iх абрад i мову. У рэзультаце такой польскай палiтыкi Унiя на беларускiх землях у XVIII ст. была ужо выключна верай сялянскай, прычым многа ўжо злацiненая i спольшчаная»7. Или в другом месте он написал: «Вышэйшыя слаi беларускага грамадзянства аканчальна пакiнулi народ i перайшлi на старану Польшчы, змяняючы нават сваю беларускую нацыянальнасць на польскую. Iнтэлiгенцыя таксама цалком спольшчылася. Унiяцкая Царква хоць не цалком, але мала без чаго, была таксама ўжо спольшчанай i злацiнiзаванай»8. К сожалению, некоторые современные историки в Беларуси, описывая брестские события 1596 г., придерживаются римско-католической концепции и позитивно размышляют о римско-католическом Брестском Соборе 1596 г. и о переходе части епископов Киевской Митрополии под власть Папы Римского. При этом они опускают факты, описывающие неприятие унии белорусским духовенством, шляхтой и народом9, а Станкевiч А. Хрысцiянства i беларускi народ (Спроба сiнтэзу) / Выбранае / Уклад., прадм. I камент. Ул.Конана – Мн.: Кнiгазбор, 2008. – 360 [8] с.: iл. – («Беларускi кнiгазбор»: Серыя II. Гiсторыкалiтаратурныя помнiкi). – С. 70. 7 Там же. – С. 72. См.еще: «Калi ж у 1596 г. наступiла царкоўная Унiя, якая трывала 243 г., перацягванне беларусаў-унiятаў у лацiнства яшчэ больш пашырылася i прыспешылася». Там же. – С. 83. 8 Там же. – С. 76. 9 Брестское Свято-Николаевское и Виленское Свято-Троицкое братства перестали считать Михаила Рагозу своим митрополитом, а в г.Слуцке горожане чуть не побили его камнями. Архимандрит Киево-Печерской Лавры Никифор Тур отказался содержать Михаила Рагозу за счет монастыря и поддержал православных. В ответ польский король потребовал отстранить Никифора Тура от управления Лаврой, но православная шляхта и народ, наоборот, всячески поддержали его. В 1598 г., через год после смерти Михаила Рагозы, его земли и имущество забрала православная шляхта в наказание за измену «давней греческой вере». Многие 6 3 также гонения, притеснения и трудности, которые пришлось претерпеть впоследствии православным белорусам. Главным их преступлением против исторической правды и науки является умалчивание того факта, что Брестская церковная уния духовно разделила белорусский народ и затормозила на несколько веков его культурную и политическую жизнь. Это разделение удалось преодолеть стараниями Высокопреосвященного Иосифа Семашко, Митрополита Литовского и Виленского, и его сподвижников на Полоцком Соборе в 1839 г. Размышляя о «дэкадэнцыi» и «заняпадзе» Беларуси из-за Люблинской политической и Брестской церковной унии, ксендз А.Станкевич, как бы обличая этих «некоторых современных историков в Беларуси», свидетельствует следующее: «Пасля перыяду у гiсторыi Беларусi, якi трываў ад XIII да XVI ст. уключна, у якiм прыпадае беларуская залатая пара, што ёсць доказам не толькi скансалiдавання беларускай нацыi, але i яе вялiкай творчай здольнасцi, да чаго так магутна прычынiлася беларуская Праваслаўная Царква як сродак злучнасцi i гэтым самым тварэння беларускай нацыянальнасцi, – настаў перыяд цалком новы, званы часта польскiм. Гэты новы перыяд трываў ад другой палавiны XVI ст., калi у 1569 г., дзякуючы Люблiнскай унii, Беларусь фармальна страцiла сваю палiтычную самастойнасць, – да разбору Польскай Рэчы Паспалiтай у самым канцы XVIII ст. Люблiнская унiя, а па ёй Берасцейская – касцельная – сапраўды гэта тыя слупы, ад якiх фармальна, а хутка па iх i фактычна, пачынаецца дэкадэнцыя беларускага палiтычнага i культурнага жыцця. У гэтым перыядзе беларуская нацыянальнасць страцiла сваю палiтычную i культурную самастойнасць. Гэты перыяд – гэта час заняпаду Беларусi».10 Оценивая с позиции Канонического права действия епископов, уклонившихся в римско-католический раскол, можно однозначно определить их как вероотступничество и вероломство, направленное к уничтожению Святой Церкви в Речи Посполитой. Учинение раскола в Церкви является, по словам священномученика Киприана, епископа Карфагенского (+258), и святителя Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского (+407), смертным грехом, не смываемым даже мученической кровью11. Факт принятия епископами Кириллом Терлецким и Ипатием Потеем римскокатолического вероисповедания, во время их тайной поездки в ноябре 1595 – марте 1596 гг. в Рим, уже подпал под осуждение 15-го канона Константинопольского (Двукратного) Собора (861 г.). В этом правиле сказано, что если «какой-нибудь пресвитер или епископ, или Митрополит дерзнет отступить от общения со своим Патриархом… и учинит раскол, таковому святой Собор определил быть совершенно чуждым всякого священства, если только обличен будет в сем беззаконии». Согласно этому канону Митрополиту, епископам и духовенству можно отделяться от своего Патриарха лишь в случае, если он всенародно в церкви с кафедры проповедует «некую ересь, осужденную святыми соборами или отцами». В этом случае правило даже поощряет дистанцирование епископата и клира от предстоятеля-еретика, говоря, что они «достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и шляхтичи, содержавшие храмы, поддерживали и ободряли духовенство, служившее в них, не подчиняться епископам-раскольникам. 10 Станкевiч А. Хрысцiянства i беларускi народ (Спроба сiнтэзу)… – С. 70. 11 Священномученик Киприан, епископ Карфагенский: «Да хотя бы таковые претерпели и смерть за исповедание имени – пятно их не омоется и самою кровию. Неизгладимая и тяжкая вина раздора не очищается даже страданием» (Творения священномученика Киприана, епископа Карфагенского. Книга о единстве Церкви // Издательство «Православный паломник» – М., 1999. – С. 242). Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский: «Ничто так не оскорбляет Бога, как разделения в Церкви. Хотя бы мы совершили тысячу добрых дел, подвергнемся осуждению не меньше тех, которые терзали тело Его, если будем расторгать целость Церкви… Такого греха не может загладить даже кровь мученическая» (Полное собрание творений святителя Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в двенадцати томах. Беседы на Послание к Ефесянам / Беседа одиннадцатая, ст. 85. // Издательство «Харвест» – Мн., 2005. Т. 11. – С. 524). 4 лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но постарались сохранить Церковь от расколов и разделений». В случае епископов-раскольников Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея, наоборот, присутствует факт уклонения в ересь, которая к 1595 г. неоднократно была осуждена «святыми соборами или отцами». Выдающийся ученый муж Неофит Кавсокаливит (+1784), отвечая на вопрос, на каком Соборе были осуждены римо-католики «перечисляет следующие (приравнивая осуждение Filioque к осуждению католичества вообще): Константинопольский при Фотии (879), при Михаиле Кируларии (1054), при Григории II (1283-1289), при Сергии II (999-1019), при императорах Алексии, Иоанне, Мануиле Комниных (XI-XII вв.), трех Восточных патриархов после Флорентийского собора (1482), поместные Русской и Молдовлахийской Церквей и т.д.»12. В своих трудах к 1596 г. заблуждения римо-католиков осудили известные канонисты и богословы Церкви: Феодор IV Вальсамон, Патриарх Антиохийский (+после 1199), святители Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский (+около 1360), святитель Симеон, архиепископ Фессалоникийский (+1429), и Марк Евгеник, митрополит Эфесский (+1444) и т.д. Последние два святителя указывали, что «латинян» принимают в Церковь через миропомазание. Поэтому последующее уклонение прочих епископов во главе с митрополитом Михаилом Рагозой в римский католицизм также квалифицируется на основании 15-го канона Константинопольского Собора (861 г.) как вероотступничество и раскол – «расторжение единства Церкви». Православная Церковь в Речи Посполитой являлась частью Вселенской Православной Церкви, и ее иерархия и духовенство обязаны были подчиняться священным канонам и постановлениям Вселенской Церкви, а также тем каноническим нормам, которые издавались в Константинопольском Патриархате, частью которого она являлась. Необходимо заметить, что вскоре по возвращении из Рима Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея, православный народ стал обращаться к королю Сигизмунду III с требованием сместить с православных кафедр епископов-отступников и на их место рукоположить лиц православного исповедания. Это произошло в мае 1596 г. во время заседаний Генерального сейма в Варшаве. Депутаты, избранные на областных сеймах в воеводствах Киевском, Волынском, Виленском, Минском, Новогрудском, Полоцком и других, потребовали у короля от лица всех своих избирателей лишить сана Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея, «так как они без ведома православных и своих духовных начальников – патриархов ездили в Рим и самовольно отдались под власть папы и привезли оттуда великие перемены в вере»13. Свое право, выраженное в петиции, православное население основывало на постановлениях, принятых 28 января 1573 г. во время проведения Варшавской конфедерации, которые обязан был соблюдать Сигизмунд III, т.к. клятвенно обещал это делать во время своей коронации. Изначально епископы-раскольники рассчитывали на то, что воссоединение с римско-католическим вероисповеданием будет равносторонним, и они сохранят свою автономию. В первоначально выработанном тексте (1595 г.), содержавшем условия, на которых епископы-раскольники могли признать церковную юрисдикцию Папы Римского, Киевский Митрополит должен был сохранить право ставить епископов Митрополии без вмешательства Рима. На практике этого не произошло. Киевская Митрополия была подчинена Римскому престолу в соответствии с изданной папой Климентом VIII 23 декабря 1595 года апостольской конституцией Magnus Dominus. А 23 февраля 1596 года папа издал буллу Decet Romanum Pontificem, адресованную Михаилу Рагозе, митрополиту Киевскому, Галицкому и всея Руси, которая не предусматривала автономии для Киевской Митрополии, но гарантировала уважение к восточной литургической традиции, «если Цит.по: Сергей Говорун, кандидат богословия. Из истории богословских споров XVIII века по проблеме латинского крещения. http://www.pravoslavie.ru/archiv/anabaptism.htm#ftn69 Режим доступа: 20.11.2012. 13 Цит.по: Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви... Книга пятая. – С. 347-348. 12 5 только эти обряды и церемонии не противны истине и учению католической веры и не препятствуют общению с Римской Церковью»14. Примечательно, что епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий во время своего пребывания в Риме были приняты в состав римского католицизма на общих для «греческих схизматиков» основаниях. Признав открыто в Соборной грамоте от 9 октября 1596 г. церковную юрисдикцию Папы Римского и приняв римско-католическую догматику, Михаил Рагоза и епископы Ипатий Потей, Кирилл Терлецкий, Григорий Герман, Дионисий Збируйский и Иона Гоголь совершили смертный грех апостасии (отступничества) по отношению к Православной Церкви. Вследствие этого они уже утратили свою церковную дееспособность. Перед рукоположением в сан Митрополита или епископа клирики Православной Церкви в Великом княжестве Литовском, а позднее в Речи Посполитой, давали обещание в присяжном листе хранить единство с Патриархом Константинопольским и МатерьюЦерковью. Выйдя из канонического подчинения Предстоятелю Константинопольской Церкви, митрополит Михаил Рагоза и епископы-раскольники совершили грех клятвопреступления, осужденного 25 правилом святых апостолов: «Епископ или пресвитер, или диакон, …в клятвопреступлении… обличенный, да будет извержен от священного чина…». Не подчинившись призывам Экзарха вернуться к единству с Церковью, и созвав самостоятельно Собор, митрополит Михаил Рагоза с другими епископами-раскольниками превысили свою канонически допустимую компетенцию, состоявшую в том, что Собор отдельного Митрополичьего округа не мог самостоятельно без санкции Патриарха Константинопольского рассматривать вопрос объединения Церквей. Этот вопрос, по мнению участников православного Брестского Собора, справедливо подлежал компетенции только Всеправославного Собора или, как минимум, «Собора восточных патриархов»15. Поэтому Собор митрополита Михаила Рагозы и епископов-раскольников не считается канонически правомочным с позиции Канонического права, а его необходимо рассматривать как «самочинное сборище», о котором говорится в 1-м правиле святителя Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской (+379). Важное место при определении преступлений, совершенных епископамираскольниками против Православной Церкви, является оценка с позиции Канонического права легитимности Брестского Собора 1596 г., собранного епископами, клиром и народом Киевской Митрополии, сохранившими Православие и верность Константинопольскому Патриаршему Престолу. Каноническая легитимность Брестского православного Собора 1596 г. обеспечилась председательствованием на нем Экзарха Константинопольской Церкви – архидиакона Никифора Кантакузина. В грамоте, выданной в 1592 г. Патриархом Константинопольским Иеремией II архидиакону Никифору, было сказано, что он имел право «занимать первое место на всех Соборах в пределах Цареградского Патриархата, иметь преимущество чести пред самими митрополитами и именем Вселенского Патриарха решать на Соборах все вопросы, касающиеся веры и Церкви». Это положение соответствовало 7-му канону VI-го (ПятоШестого) Вселенского Собора (691 г.), предусматривавшему председательствование диакона на Соборе в случае, если он «представляет лицо своего Патриарха или Митрополита, прибыв во иный град для некоего дела: ибо тогда, яко занимающий его место, будет почтен». Представляя собой Патриарха или Митрополита диакон, по словам епископа Никодима Милаша, имел следующую честь: «диакон, как заместитель своего Патриарха или Митрополита, в собраниях вне церкви, следовательно, не при богослужении16, мог занимать место между пресвитерами и даже между епископами, Там же. – С. 344. Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I. // Репринтное воспроизведение. YMCA-PRESS. Париж. 1959. – М.: Наука, 1991. – С. 671. 16 См.толкование Феодора IV Вальсамона, Патриарха Антиохийского, на 18-е правило I-го Вселенского Собора. 14 15 6 голосовать на соборах, при решении подлежащих вопросов, наравне с прочими членами онаго, подписывать соборные определения как прочие, и тому подобными правами пользоваться17»18. При определении роли архидиакона Никифора Кантакузина во время проведения Брестского православного Собора 1596 г. необходимо указать на его широчайшие полномочия по отношению к Киевской Митрополии, которые ему усвоялись самим званием Экзарха Константинопольской Церкви в Речи Посполитой. Само слово «Экзарх» является греческим «ἔξαρχος» и переводится как «зачинатель», «начальник хора» или «руководитель, глава»19. Оно употреблялось как в Древней Греции так и в Древнем Риме, где этим титулом именовались верховные жрецы. С эпохи Константина Великого титул экзарха носили наместники императора в его римских владениях (Равеннский экзархат или Карфагенский экзархат). В средние века экзархами именовались предстоятели отдельных церковных округов, наделенных некоторой автономией, или уполномоченные представлять или действовать от имени Патриарха20. При этом титул экзарха не был непременно связан с епископской степенью, его носителем могли быть пресвитеры, диаконы и даже миряне. В церковных документах слово экзарх начало употребляться относительно рано. Впервые оно встречается в 6-м каноне Сардикийского Собора (343 г.). В этом правиле Экзарх отождествляется с Митрополитом: "…Экзарх области, разумею епископа Митрополии…". В пятом столетии титул Экзарха как иерарха, превалирующего над властью Митрополита, встречается в 9-м и 17-м правилах IV-го Вселенского Собора (451 г.): "…Если на Митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие, да обращается или к Экзарху великой области, или к Престолу царствующего Константинополя, и пред ним да судится" (9-е правило) и «…Если же кто будет обижен от своего Митрополита, да судится пред Экзархом великой области или пред Константинопольским Престолом…» (17-е правило). Примечательно, что в грамоте21 Иеремии II, Патриарха Константинопольского, выданной Кириллу Терлецкому в 1589 г., последний, назначаясь Экзархом, именуется «старшиной над всими епископами», несмотря на то, что в западно-русской Церкви в это время имелся предстоятель – Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси: «На знак ласки и благославенства нашего патриаршого... дали есмо ему старшину над всими епископы, то есть, екзаршество». В грамоте были определены обязанности Патриаршего Экзарха в деле управления Православной Церковью Речи Посполитой, он как «вряд старший в духовных справах, им же он имат всих епископов исправляти, и порядку всякого межи ними досмотряти и напоминати, а негодных и извергати, яко наш наместник»22. Особую важность должности Экзарха Константинопольской Церкви признавал и митрополит Михаил Рагоза. Поэтому он всячески избегал проведения общего единого Собора, в работе которого приняли бы участие как сторонники церковной унии, так и ее противники. В связи с этим митрополит Макарий Булгаков о Михаиле Рагозе пишет следующее: «Митрополит ясно понимал, что если он согласится с православными составить один Собор, в таком случае председательство на Соборе должно принадлежать не ему, митрополиту, а уполномоченному от Цареградского Патриарха, протосинкеллу Никифору, и тогда при многочисленности православных на Соборе не только дело унии См.толкование диакона Алексия Аристина на 7-е правило VI-го Вселенского Собора и 63-й канонический ответ Феодора IV Вальсамона, Патриарха Антиохийского, Александрийскому Патриарху Марку. 18 Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского… Том 1. – С. 456. 19 Древнегреческо-русский словарь / Составитель И. Х. Дворецкий // — М., 1958. Том I. – С. 563. 20 См.: Maxime des Sardes, metropolite. Le Patriarcat oecumenique 4ans l'Eglise Orthodoxe. Paris, 1975. P. 73. 21 Впоследствии аннулирована. 22 Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1846-1853. Т. 4. № 21. С. 29; грамота опубликована по списку. 17 7 может совершенно расстроиться, но и он сам, митрополит, и единомысленные с ним владыки могут подвергнуться с позором соборному суду и осуждению за измену Православию»23. Апологеты Брестской церковной унии утверждают, что Иеремия II, Патриарх Константинопольский, умер в 1595 г. и, следовательно, его Грамота, выданная архидиакону Никифору Кантакузену, к октябрю 1596 г. утратила силу. Данное мнение является ошибочным. Патриаршая Грамота оставалась канонически легитимной до тех пор, пока не была бы отменена преемником Иеремии II. Более того, существует мнение, что в октябре 1596 г. Патриарший Престол в Константинополе был вакантен. Такая практика действия документов принята не только в Православной Церкви, но и в государственном управлении. Также и в Римско-католическом Костеле по смерти ее главы – Папы, лица, задействованные в административном управлении, не теряют своих должностей. Например, в каноне 367 главы V «О Легатах Римского Первосвященника» Кодекса Канонического права Римско-католического Костела сказано следующее: «Обязанности папского Легата не прекращаются, если Апостольский Престол оказывается вакантным»24. По смыслу об этом же говорится в каноне 335 главы I «О Римском Первосвященнике»: «Если Римский Престол остается вакантным или встречает непреодолимые препятствия, то в управлении Вселенской Церковью не должно вводить никаких новшеств»25. При проведении Собора архидиакон Никифор соблюл все принятые в канонической практике предписания, касающиеся процедуры проведения Собора, судопроизводства в отношении епископов-раскольников и отстранения их от управления епархиями. Во время заседания Собора председательствовал Экзарх Константинопольской Церкви. Собор, по образцу Константинопольских соборов того времени, был двусоставным: одна часть его состояла из иерархии с клиром, другая из мирян. Здесь необходимо уточнить, что на протяжении истории представительство мирян на соборах Православной Церкви не отвергалось. Начиная с IV века, миряне, как поданные императора, во время работы соборов были представлены им самим или его наместником. После 1453 г., когда в Константинополе не было более христианского императора, миряне, обличенные патриаршими должностями, участвовали в управлении Константинопольской Церковью через присутствие в соборах. Эти должности назывались «василики», «царскими», т.к. Патриарх после захвата турками Константинополя как глава всех православных христиан, независимо от их национальной принадлежности, обязан был исполнять часть административных функций, ранее принадлежавших светской власти. Также, некоторые высокие должности, которые прежде могли носить лица, состоявшие исключительно в церковной иерархии, теперь были доступны и мирянам. Например, впервые миряне стали назначаться на следующие должности: великого скевофилакса26 с 1564 г., великого хартофилакса27 с 1554 г., заведующего канцелярией логофета28 с 1575 г., великого екклесиарха29, великого ритора30 и других. По предложению Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви... Книга пятая. – С. 356. 24 Codice di Diritto Canonico / Testo ufficiale e versione italiana // Unione editori cattolici italiani, Roma 1984. P. 275. 25 Ibid, p. 255. 26 Скевофилакс (греч. ό Σκευοφύλαξ – сосудохранитель) заседал в Синоде с Патриархом. В обязанности скевофилакса была забота о порядке богослужения и всеми литургическими принадлежностями. Если какаялибо церковь лишалась своего пастыря, то скевофилакс принимал на себя надзор за нею и её богослужебными принадлежностями. 27 Хартофила́кс (греч. ό Χαρτοφύλαξ, от χάρτης – хартия, бумага и φύλαξ – страж, хранитель). Главный секретарь Патриарха, занимавшийся перепиской, записями, архивами и библиотекой. 28 Логофе́т (греч. Λογοθέτης – исследователь причин) – церковный логофет был хранителем патриаршей печати, заведовавший патриаршей канцелярией и её архивом; на нём же лежала денежная отчётность по патриархии; он часто состоял членом патриаршего суда. 23 8 архидиакона Никифора Кантакузина, обычай Матери-Церкви допускать мирян, облеченных властью или представительскими функциями, к участию в Соборе, было решено применить во время работы Брестского Собора в 1596 г. Из-за того, что митрополит Михаил Рагоза и епископы-раскольники отделились от Собора православных и образовали свое собрание с римско-католическими епископами, председательствующий на Соборе Экзарх Никифор трижды посылал к ним делегации, состоявшие из духовных лиц с нотариусами, с призывом явиться на Собор православных. Первые две делегации состояли из шести человек в священном сане с нотариусом, последняя – из семи, также с нотариусом. Но Михаил Рагоза вместе со своими сообщниками в итоге отказались прибыть на Собор, проходивший под председательством Экзарха Константинопольского Престола. Суд начался в их отсутствие. Это предусмотрено законодательством Церкви и соответствует практике церковного судопроизводства в отношении епископов, закрепленной в 74-м правиле святых апостолов. Там сказано следующее: «Епископ…, если будучи вызван, не послушает, да позовется вторично…, если и в этом случае не послушает, да позовется и в третий раз…, если же, и сего не уважая, не предстанет, то Собор, по благоусмотрению своему, да произнесет о нем решение» (ср.: Карф. 28). Собор православных начался лишь после того, как стало известно, что Михаил Рагоза и епископы-раскольники, отделившись от представителей Патриархов Константинопольского и Александрийского, от православных иерархов, клира и народа, начали свой Собор вместе с римско-католическими епископами. Открыв заседания православного Собора, его председатель архидиакон Никифор Кантакузин обратил внимание на важность участия в его работе представителей от народа Божьего, проживавшего в Речи Посполитой. Далее он пригласил депутатов из разных областей выступить и доложить Собору о поручениях, данных им их избирателями. Выступивших было несколько десятков человек. По словам митрополита Макария Булгакова, их выступления можно разделить на три пункта: «1) духовные, отступившие от власти патриархов, должны быть наказаны лишением сана, какой имели до подчинения их папской власти; 2) Поместный Собор в Бресте не вправе постановить решение о соединении с Римской Церковью без согласия патриархов и всей Восточной Церкви…; напротив, древнее христианское вероисповедание, переданное нашим предкам от Церкви Восточной и содержимое доселе, подтвержденное законами, привилегиями, конфедерациями и присягами королевскими, должно быть оставлено в целости и подтверждено без перемены обрядов и прежней патриаршей власти; 3) не принимать нового календаря»31. В суде над митрополитом Михаилом Рагозой и епископами-отступниками участвовали только лица в священном сане. Против них выдвинули следующие обвинения: «1) они нарушили архиерейскую клятву верности Патриарху и православной вере; 2) пренебрегли правами Константинопольского Патриарха в его пределах по постановлению древних соборов; 3) самовольно, без участия и Патриарха и Вселенского Собора, дерзнули решить вопрос о соединении церквей, и 4) пренебрегли троекратным вызовом их на объяснение перед патриаршими экзархами и Собором»32. После признания виновности Михаила Рагозы, Ипатия Потея, Кирилла Терлецкого, Григория Германа, Дионисия Збируйского и Ионы Гоголя, Собор постановил лишить их священного архиерейского сана. Екклисиа́рх (греч.: Εκκλησιαρχης от εκκλησία + άρχής – «церковь» + «глава», «начало» = «церквеначальник»). 30 Эта должность появилась в начале XVI в. и была изначально мирянской. Великий ритор являлся официальным представителем Великой Церкви. 31 Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви... Книга пятая. – С. 360. 32 Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том I… – С. 673; Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви... Книга пятая. – С. 363. 29 9 Собор православных, в полном составе из духовных лиц и мирян, обратился к польскому королю с просьбой освободить от кафедр лишенных сана епископов и на их места разрешить избрать митрополитом и епископами православных людей. Миряне, принимавшие участие в работе Собора, торжественно дали «обет веры, совести и чести за себя и своих потомков» не повиноваться бывшим митрополиту и епископам и сохранять православную веру. Отдельным деянием Брестского православного Собора явилось восстановление в праве служения виленских клириков, запрещенных прежде митрополитом Михаилом Рагозой из-за противодействия церковной унии: священников Василия, Герасима и дидаскала Виленского Свято-Троицкого братства Стефана Зизания. Апелляция на приговор местного митрополита к высшему Собору или к Экзарху Константинопольского престола предусмотрена 6-м правилом II-го Вселенского Собора, 9-м правилом IV-го Вселенского Собора и 12-м правилом Антиохийского Собора. Канонический анализ деяний православных иерархов, клира и мирян, и сторонников церковной унии, на практике состоявшей в переходе из Православной Церкви в Римско-католический Костел при проведении Собора, позволяет придти к следующим выводам. 1. Каноническую легитимность Брестскому Собору 1596 г., в котором приняли участие иерархи, клир и народ, сохранившие Православие, обеспечило председательство на нем архидиакона Никифора Кантакузина, в качестве Экзарха Константинопольской Церкви в Речи Посполитой (см.: IV-й Вселенский Собор, 9-е и 17-е правила), а также участие в его работе представителей других Поместных Церквей: Кирилла Лукариса, Экзарха Александрийского Патриарха, Луки, митрополита Белградского, уполномоченных епископами Веноцким Паисием и Мукацким Амфилохием архимандритов Макария из монастыря Симона-Петра и Матфея из монастыря святого Пантелеимона (см.: III-й Вселенский Собор, 1-е правило; Антиохийский Собор, 14-е правило). Вследствие этого Брестский Собор 1596 г., в котором участвовали Михаил Рагоза и другие епископы-отступники от Православной Церкви: Ипатий Потей, Кирилл Терлецкий, Григорий Герман, Дионисий Збируйский и Иона Гоголь – уже не является каноническим. 2. С позиции Канонического права всякое самочинное собрание духовенства и отделение его от высшей церковной власти, в данном случае от Константинопольского Престола, является антиканоничным и не может быть названо Собором. 3. Заключение церковной унии является политическим проектом, санкционированным польскими властями и поддержанным Римско-католическим Костелом. Духовенство и миряне Православной Церкви Речи Посполитой были против и даже сопротивлялись насильственно вводимой унии, подчинению Папе Римскому. 4. Церковная уния смогла выжить в 1596 г. только благодаря вмешательству светской польской власти, деятельность которой была направлена на уничтожение Православной Церкви в Речи Посполитой. Этот факт уже говорит об антиканоничности введения церковной унии. 10
