УДК 808.2(076) Лексические средства выражения концепта

УДК 808.2(076)
ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ КОНЦЕПТА
«БЕЗОБРАЗНЫЙ» В ДРЕВНЕРУССКОЙ КАРТИНЕ МИРА XI - XIV ВЕКОВ
О.В. Хабарова
Устанавливается объем лексико-семантической группы средств выражения концепта
«безобразный» в древнерусской картине мира, рассматривается специфика их семантической
организации как экспликаторов фундаментальной оценочной категории, составляющей элемент
национальной концептосферы.
концепт, концептосфера, картина мира, древнерусский язык, категория безобразного,
аксиология, ценность, антиценность, этика, эстетика
Категория безобразного – одна из фундаментальных аксиологических
категорий, которая представлена в тесном антитетическом единстве с категорией
прекрасного. Однако если прекрасное представляет собой абсолютную ценность и
несет в себе положительную значимость, то безобразное ценностью не является,
но именно по отношению к безобразному обнаруживают себя ему
противоположные
проявления
прекрасного
[1].
Дихотомия
прекрасное/безобразное, отражая двоичность восприятия окружающего мира
человеком, является универсальной оппозицией, которая лежит в основе описания
языковой картины мира и обусловливает специфику ментальной концептосферы и
системы ценностей народа.
Обращаясь к проблеме выявления сущности аксиологических категорий в
русской духовной культуре, Т.И. Вендина обращает внимание на абсолютное
доминирование сакрального аспекта в осмыслении соответствующих категорий
[2, 155]. В наибольшей степени данное положение характерно для древнерусской
культуры, имеющей христоцентричный характер: в православном учении «этика
тесно переплетена с метафизикой, нормативно-аксиологическая проблематика
уходит корнями в область сверхчувственного, духовного мира» [3, 126].
Духовный идеал в системе ценностей древнего славянина – это Бог. Бог
прекрасен, так как он, будучи сакральной сущностью, воплощает в себе
нравственно-эстетический абсолют и является творцом красоты и совершенства.
Соответственно, безобразно все то, что разрушает божественную гармонию,
противоречит высшей силе, направлено против Бога. Способность эксплицитно
или
имплицитно
репрезентировать
данные
представления
является
основополагающей для семантики лексем, функционирующих в качестве средств
выражения концепта «безобразное» в древнерусском языке XI – XIV вв.
Интересно, что в Словаре древнерусского языка XI – XIV вв. за лексемой
безобразьныи1 закреплено два значения: «не имеющий облика, формы,
Безобразие заимствовано из ст-сл. Ст.-сл. безобразие является словообразовательной калькой
греч. aschēmosynē – «безобразие, безобразность, уродливость, непристойное поведение» (a – «без, не»;
chēma – «вид, нарушенность, осанка, форма, образ»; synē – суффикс -еи) (Сл. Шанского).
1
очертаний» и «безобразный, неподобающий» (СлДРЯ XI-XIV вв.). При этом
данная лексема используется в основном как «эпитет нечистой силы, существ, не
созданных, в отличие от человека, по образу Божию» [4, 598]. Так, характерно
употребление этого слова в эпизоде, рассказанном в брошюре о жизни и чудесах
мученика Трифона («Имя мое Трифон». М., 2001). «Кто послал тебя, демон, в это
место, – спросил святой, – и как дерзнул ты войти …, сам будучи столь
безобразен и немощен?» То есть основным значением для данной лексемы в
древнерусском языке становится значение «без Образа и подобия Божьего» [2,
147]2.
Кроме того, по мнению древнерусского человека, безобразно не только то,
что лишено образа Божьего, но и то, что направлено против Бога и христианского
вероучения в целом. Подобные представления могут быть репрезентированы
лексемами антихристовъ, безбожьныи, беззаконьныи, богооудаленыи,
богохульныи,
богоненавистьныи,
безвhрьныи,
зъломудрыи,
кривовhрныи, хuдовhрьныи и др. Следует отметить, что для древнерусского
человека, воспринимавшего православное вероучение как единственно верное и
истинное, все, что не относилось к православию, противоречило его догмам,
рассматривалось как чужое, неистинное, злое и враждебное. Именно поэтому
лексемы бесоурьменьскыи, ересиискыи, поганьскыи, а также лексемы,
обозначающие принадлежность к другим религиозным конфессиям и сектам,
отличаются негативным эмоционально-оценочным значением.
Однако также как и сфера прекрасного, сфера безобразного
характеризуется наличием субъектов. Рассматривая особенности смысловой
структуры древнерусского текста в аспекте категории оценки, Н.С. Ковалев
утверждает, что главным смыслообразующим фактором для соответствующих
текстов следует признать теистическую оценку (т.е. «исходящую от Бога»),
базирующуюся на универсальных понятиях «добро» и «зло». Создавая
нормативные тексты на базе универсальной системы «положительно» –
«отрицательно», древнерусские авторы вводят два подкласса аксиологически
значимых сущностей, которые интегрированы и эксплицированы в данных
текстах компонентами «Бог» и «Сатана». «Эксплицитное/имплицитное сравнение
этих предметностей служит способом реализации теистической оценки как
основного условия успешного функционирования религиозно-этических текстов»
[5,16].
Таким образом, в качестве силы, противопоставленной Богу, в древнерусской
концептосфере выступают дьявол (сатана), бесы, демоны, которые являются
источником зла и греха. Лексемы бhсовьскии, бhсообразьныи, вражии,
сотониньскыи, дhмонообразьныи,
дhмоньскыи
используются для
характеристики всего, что относится к соответствующим субъектам, исходит от них,
связано с ними. В этом плане особый интерес представляет лексема тьмьныи
(темныи), посредством которой в древнерусских текстах репрезентируются
В связи с вышесказанным следует отметить, что семантика отрицания, т.е. не констатация
определенного отрицательного качества, а отрицание положительного, характерна для достаточно
большого числа лексем-экспликаторов концепта «безобразный». Так, среди общего числа
лексических средств выражения рассматриваемого концепта в состав 22 % лексем входят
приставки
-без, -не или -анти.
2
представления о тьме. Если свет в системе нравственно-эстетических взглядов
христианина воспринимается как чувственное воплощение Бога, то тьма становится
неотъемлемым атрибутом и качеством сил зла. Не случайно поэтому одним из
основных значений лексемы тьмьныи (темныи) в языке рассматриваемого периода
является значение «адский, бесовский, дьявольский» (Сл. Срезневского), а
выражение кънязь тьмныи используется в качестве одного из наименований
сатаны.
Следует также отметить, что Бог в картине мира древнерусского человека
занимает определенный пространственный уровень: являясь объектом мира
горнего и будучи духовной сущностью, он вневременен, вечен, совершенен и
истинен. Поэтому все, что носит временный характер, относится к сфере земного
существования, тленно и преходяще по своей сути, антитетично Богу, т.е.
«безобразно». Подобные представления эксплицируются лексемами тъливыи,
тьльныи, тьлhньныи.
Особо необходимо упомянуть о том, что в системе ценностей древнего
русича большое значение имеет понятие греха, в котором нашли свое отражение
мировидение русского народа, его психология, этические и моральные принципы,
религиозные и мирские знания. Проводя лингвокультурологический анализ
русского концепта грех, Н.О. Козина отмечает, что грехом на Руси, следуя
новозаветной христианской традиции, «считается поступок, нарушающий закон
совести, т.е. безнравственный поступок» [6, 13]. При этом ключевым в
осмыслении данного понятия становится религиозный аспект: именно
приобщенность к христианским ценностям определяет этические нормы. Таким
образом, если человек избирает путь греха, он отказывается от Бога, восстает
против него и нравственного закона. Представление о грехе в древнерусском
языке репрезентируется посредством лексем грhховьныи, грhшьныи,
грhхолюбивыи,
грhхотворьныи,
безправьдьныи,
сквьрныи,
порочьныи, безнравьныи,
которые не только используются для
характеристики человека, совершающего греховные поступки, но и по
отношению ко всему, что связано с грехом, направлено против Бога и морали.
Однако для древнерусского человека грех – понятие многоплановое. Любой
поступок, противоречащий нормам христианской этики, является грехом, и человек
приобщается к греху, если обладает определенными отрицательными качествами,
например такими, как склонность к вражде (ратолюбивыи, вражьдьныи),
ненависть
к
ближнему,
злость,
жестокость
(братоненавистьныи,
безчеловhчьныи, безмилостивыи), жадность и корысть (сребролюбивыи),
сластолюбие и склонность к блуду, отсутствие стыда (блоудолюбьныи,
сластолюбныи, безстоудьныи), склонность к ропоту (ръпътливыи),
лживость, склонность к лести (клеветливыи, льстивыи, лъживыи), лень
(лhнивыи) и др.
С рассмотренными выше лексемами образуют тесные синонимические
связи лексемы, функционирующие в качестве экспликаторов концепта
«безобразное», в семантике которых доминирующим становится экспрессивноэмоциональное значение. Данные лексемы, как правило, выражают общую
этическую оценку и используются для характеристики всего, что имеет
отношение к сфере безобразного, связано с грехом, отказом от христианских
ценностей. В данную ЛСГ следует отнести лексемы безблагодатныи,
зълочьстивыи, зъловещьныи, зазорьныи, гроубыи, uбогыи и др.
В заключение следует отметить, что в семантической структуре лексемы
безобразьныи не выявляется эстетический компонент «уродливый», который
характерен для ее греческого эквивалента. Подобное положение может быть
обусловлено тем, что эстетическая оценка в древнерусском тексте по большей
части не является самоценной. В основном такого рода оценка используется при
поло
жительной характеристике внешности человека, свидетельствуя о его
выдающихся внутренних качествах, а также по отношению к природным
объектам, красота которых становится символом божественной гармонии.
Отрицательная оценка внешности человека, встречается гораздо реже. Для
передачи негативного эстетического впечатления в подобных случаях могут быть
использованы лексемы нелhпъ, злообразьнъ, безмоужьнъ (о внешности
мужчины) и некоторые другие. При этом непривлекательная внешность может
служить признаком болезни, слабости и не соотносится с внутренними
качествами субъекта. Однако необходимо отметить, что негативная эстетическая
оценка не используется по отношению к природе: ведь то, что создано Богом, не
может быть уродливо и дисгармонично.
Таким образом, категория безобразного в древнерусской культуре ―
прежде всего категория этическая, в осмыслении которой доминирующим
становится духовно-религиозный аспект. Безобразное – это антиценность,
противопоставленная прекрасному, соотносимому с представлениями о Боге.
Именно поэтому для семантики лексических средств выражения концепта
«безобразное» характерна способность эксплицитно или имплицитно
репрезентировать значение «отрицательный с точки зрения христианской
морали».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Новая философская энциклопедия: в 4-х т.- М.: Мысль, 2000.- Т. 1.
2. Вендина Т.И. Прекрасное и безобразное в русской традиционной
духовной культуре/ Т.И. Вендина // Логический анализ языка. Языки эстетики:
Концептуальные поля прекрасного и безобразного: сборник статей. - М.: Индрик,
2004.
3. Сабиров В.Ш. Проблема добра и зла в христианской этике /В.Ш.
Сабиров // Человек. – 2001. – №5.- С. 126.
4. Шмелева Е.Я. От некрасивого, уродливого, безобразного – к
прекрасному /Е.Я. Шмелева // Логический анализ языка. Языки эстетики:
Концептуальные поля прекрасного и безобразного: сборник статей. - М.: Индрик,
2004.
5. Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: проблема исследования
смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки / Н.С. Ковалев. Волгоград: Волгоградский гос. ун-т, 1997.
6. Козина Н.О. Лингвокультурологический анализ русского концепта
«грех»: автореф. … канд. филол. наук: 100201- Русский язык / ИГУ; Н.О.
Козина.- Иваново, 2003.-21 с.
LEXICAL MEANS OF EXPRESSION CONCEPT «BEZOBRAZNY» IN RUSSIAN
PICTURE OF WORLD XI - XIV CENTURY
O.V. Habarova
The article establishes the level of lexical-semantic group of expression concept «bezobrazny» in
Old Russian language, is considered the specificity of their semantic organization as means of expression
basic evalution categories.