Концепция «Нового Иерусалима» в «эпоху последних

Т.А. Исаченко
вед.науч.сотр. НИО книговедения
«Новый Иерусалим» в русской истории
1. Правление
трех патриархов допетровской Руси - Никона (+1681),
Иоакима (+1690) и Адриана (+1700), справедливо называют эпохой («эпохой
последних
патриархов»).
Ею
завершается
патриаршества (1589-1700) и открывается
первый
период
русского
Синодальный период Нового
времени. Что составляет содержание данной эпохи и почему раскрытие ее
важно для нас, в год 400-летия со дня рождения святейшего патриарха Никона
(род.1605)? Уместно при этом вспомнить, что в год восстановления
патриаршества на Поместном Русском Соборе (1918), члены его совершили
паломничество в Новый Иерусалим, дабы поклониться
гробу святейшего
патриарха Никона (Лев Лебедев, 1995, с.328).
Ключевой доктриной всей второй половины
XVII века становится
доктрина Нового Иерусалима. Стремление к нему - самое главное в жизни и
деятельности патриарха Никона (1605-1681). То же можно сказать о его
преемниках- патриархах Иоакиме (1674-1690) и Адриане (1690-1700), которые,
даже
при
некоторых
личных
разногласиях,
последовательно
проводили
программу патриарха Никона в жизнь.
2. Образ Нового Иерусалима, заимствованный Никоном из Апокалипсиса,
в каком=то смысле смыкается с теорией Рима у старца Филофея, выводя русскую
религиозно-философскую мысль на единое прочтение средневековой русской
истории. Учение о Риме, о Царстве, общее как для западного христианства, так и
для восточного, не разделяет христианскую ойкумену, но интерпретируется в
терминах соединения Вселенской (духовной) истории и истории земной.
3. Идея «Москвы- Третьего Рима» проникает «в пространство русского
человека» (выражение Ермолая Еразма) как реакция на представления Николая
Любчанина (Бюлева) о всемирном потопе, за которым стоит идея соединения
церквей (Гольдберг , 1974; Синицына, 1995; Нарочницкая,2004; Исаченко, 2005).
Патриаршество учреждается в России, когда она становится православным
царством (1589 ), но пророческие слова старца Филофея о Третьем Риме звучат
много ранее, в 1523-1524 гг. (Синицына, 1998). Учение навеяно рассуждениями
астролога и врача Бюлева, его предсказаниями о
великом потопе . Старец
Филофей, критикуя астрологию Бюлева как еретическое заблуждение, выдвигает
альтернативную теорию истории, основанную на вере:
«Рим» как царство
благочестия, ведущая роль которого отводится России («и четвертому не быть») –
такова идея Филофея. Эсхатологическому прочтение теории старца Филофея мы
видим в последних работах Н.В.Синицыной и
серьезных
исследованиях в области философско-религиозной мысли данного
периода. Мы же обращаем
Филофеем
Н.А.Нарочницкой – наиболее
образа потопа
внимание на малоизвестный факт заимствования
из Апокалипсиса. Учение о Третьем Риме, таким
образом, получает эсхатологическое прочтение в связи с оценкой деятельности
Николая Бюлева. Очевидно, что восприятие
идеи вообще
невозможно без
разносторонней оценки деятельности Николая Любчанина (Бюлева) и других
миссионеров западной культуры при дворе великих князей Ивана III и его сына
Василия, ответной реакции русского общества на эту деятельность.
Идея «безвластия», рождающаяся в умах религиозных вольнодумцев XVXVI вв. (ересь «жидовствующих» в к.XV-нач.XVI вв., ереси Феодосия Косого и
Матвея Башкина, к.40-х - нач.50-х гг.), дает толчок к действиям, направленным
на поднятие авторитета церковной власти, с которой, в свою очередь,
неразрывно связывается идея «симфонии», «Священства и Царства». «Для тех,
кто составил себе представление о доктрине «Москва-Третий Рим» не по
источникам, а по…переживаниям этой темы в общественной мысли XIX века ,
такая четкая позиция московского самодержавия окажется неожиданной”
(Нарочницкая,
с.127-128).
«Пророчества
старца
Филофея
–
грозное
эсхатологическое предупреждение против соблазна земной властью»(там же).
Действия папских легатов в Москве, как в эпоху старца Филофея, так и в “эпоху
последних патриархов” – сплошная череда искушений королевской, царской,
императорской короной, череда подстрекательств занять трон цезарей, захватив
Константинополь, с параллельными замыслами о непререкаемости и авторитете
Святого престола. Старец Филофей небезосновательно опасался, как бы
вел.кн.Василий III, соблазнившись титулами и посулами, не сделал шаг
отступления от православия. Иван III , в этом смысле, дал сыну пример такого
отступления.
Мысль
об
отступлении
(апостасии)-
на
устах
ведущих
православных публицистов XVI в.: «В последния дни настанут времена люта,
приидет прежде отступление…Се ныне уже прииде отступление….» (преп.
Иосиф Волоцкий).
4. Комплекс «подмосковной Палестины» патриарха Никона является
своеобразной иконой как Иерусалима исторического, так
и Иерусалима
Небесного, осмысленного в духе Откровения Иоанна Богослова (Откр.21,2).
Перенесение Святой Земли в русское историческое пространство
ставит
Московскую Русь в положение благочестивого Царства последних времен,
наполняя
замысел
патриарха
Никона
эсхатологическим
содержанием.
Решающим моментом в созревании патриаршего замысла о Новом Иерусалиме
церковные историки признают появление в русском переводе «Скрижали»
(1656).
Историки архитектуры говорят о ряде «новоиерусалимских» образов в
самой Москве. Прежде всего, это относится к Собору Василия Блаженного
(Покрова Пресвятой Богородицы) на Красной площади (Кудрявцев). Каждый
год, в Вербное Воскресенье к храму на бровке Москвы –реки совершается
крестный ход во главе с патриархом. В честь праздника и тезоименитого предела
(Входа Господня в Иерусалим) храм в народе зовется Иерусалим. «Немало
изумлялись московскому диву и иностранные путешественники старого
времени, например, XVII столетия. Они по большей части называли его
Иерусалимом, говоря, что так он прозывался в то время в народе» (Забелин).
Храм становится объектом молитвы, своеобразным алтарем Красной площади
(Бунин). Такими же символами Нового Иерусалима в Москве являлись
государев сад напротив Кремля, известный по картине В.М.Васнецова, Спасская
башня, высотою в стену Горнего Иерусалима – 144 локтя (Откр.21,12-13-17),
число ворот в стенах Белого города и Скородома– по 12 в каждой (Алферова,
1969). В зримых архитектурных образах русских церквей, монастырей, с их
куполами, городов с их башнями и стенами, русским узорочьем, воплощено
представление о русской земле как о Новом Иерусалиме, «обетованной земле»
Царствия Небесного.
5. Патриархи, принявшие у Никона посох и вступившие на московский
престол, следовали заданному пути – и в отношении царской власти, и в
отношении Запада. Независимо от личных мотивов в отношениях патриарха
Иоакима к своему предшественнику, при нем были завершены и отпечатаны все
заявленные ранее издания - в 1682 г. увидел свет Чиновник архиерейского
священнослужения , а в 1683 - Служебные Минеи , замысел переиздания
которых вынашивал еще в 50-е годы патриарх Никон. При патриархе Иоакиме
был продолжен, а при Адриане завершен никоновский по размаху замысел
русского перевода толкового Номоканона - беспримерный подвиг чудовских
иноков Епифания и
Евфимия (1653, 1656, 1677, 1691-1695; перевод – в
рукописях Синодального собрания ГИМ №№ 223-226, беловой список).
Предисловие
к
этому
огромному
труду
непосредственно
ставит
на
каноническую основу «дело» патриарха Никона, связанное с его «отшествием»
в 1658 году (Макарий, Субботин).
Как известно Никона избирают патриархом в 1652 году после кончины
патриарха Иосифа,
по единогласному решению бояр и царя,
условии будущего патриарха предоставить
при твердом
ему возможность обустроить
Церковь. В 1654 году Патриарх Никон обращается к Собору с речью о
Священстве и Царстве, но еще до этого, в 1649-1650 гг., увидела свет
Первопечатная
(Иосифо-Никоновской) Кормчая (далее ПК), канонически
провозглашавшая принцип симфонии властей: Два убо великаа начала от Бога
уставлена есть в мире: священство и царство . прочия ж вся власти под теми
суть . Архиерею убо вся церкви и церковная, и освященная, и возложенная , и
другая духовная вся. Царю ж – телесная токмо , и уроком дани, и человеческих
вещеи промышление миру возложенная». Каноническая осведомленность
удивляет современников: на Соборе 1650 года Никон цитирует предисловие к
6-ой Новелле Юстиниана , где формулирует 24 наставления о необходимости
соблюдения церковных правил. «Архиерейская власть во дни, то есть над
душами, а царская – в вещах мира сего, и Царь и Архиерей не выше один
другого, но каждый имеет власть от Бога…»,
Никон,
в области духовной, полагал
«священство преболе царства». Цитируя уже на Соборе 1650 года
предисловии в «6-ой новелле» Юстиниана, патриарх Никон, подобно
составителю этой новеллы, говорит не о главенстве духовенства, но о единстве и
согласии царства и священства внутри Церкви (Валентин Асмус, прот.,
Владислав Цыпин, прот.).
Заботы вступившего на престол патриарха направлены в первую
очередь на исправление важнейших нарушений церковного Устава и
чинопоследований. Начиная с 1652 г. под
наблюдением и при
непосредственном участии патриарха готовятся к изданию: Ирмологий
(1654 г.), Скрижаль (1656 г.), Требник (1658 г.), Пролог (1659-1660 гг.) С
присоединением в России Украины заботы патриарха распространились на
унификацию чина и обряда
всех вошедших под юрисдикцию России
территорий.
На первом этапе замыслы патриарха полностью согласуются с
позицией круга лиц, объединившихся вокруг царя Алексея . Ревность о
благочестивом царстве,
идея соборного сознания
, представление о
Москве как об апостольском граде и России –как о православном царстве
Московия- все это полностью согласуются с мироощущением патриарха и
его окружения.
6. Лица, для которых нарушения церковного устава кажется
мелочью, различие
в чинопоследовании Русской Церкви, да
и сама
проблема разногласия чинопоследования и обрядов в Поместных церквях и
сегодня
не представляется существенной. Между тем, в грамоте
Константинопольского патриарха Паисия 1655 г, присланной в Москву, на
которую часто ссылаются противники патриарха Никона («Да будем
всегда соединены как во единой вере и во едином крещении, так и во
едином исповедании…но если случится разнствовать в несущественном,
то это никакого разделения между верующими не делает»),
детально
рассмотрены все 27 вопросов, заданных Вселенским патриархам русским
патриархом Никоном. Ни Никону, ни Вселенским патриархам, разница в
чинопоследовании
Церквей,
не
представлялась
несущественными.
Доказательство тому является подробное изложение чина Божественной
литургии, следовавшее
грамоте
за грамотой патриарха Паисия. В патриаршей
специально подчеркивалась как важно держаться данного
чинопоследования .
7. Исправления в богослужебных книгах,
предотвращение их
дальнейшей порчи, искоренение ошибок писцов – отдельная тема. Скажем
только, что опасные «новины», поставленные в вину патриарху Никону,
задолго до него являлись
предметом спора в среде
московских
книжников. Эти споры не смогло преодолеть ни введение книгопечатания
при митрополите Макарии (+1563), ни авторитет таких
подвижников
русского благочестия какими являются для нас старец Максим Грек и
герой
Троицкого
«сидения»
преп.
Дионисий
(Зобниковский),
причисленные Православной Церковью к лику святых. Все эти лица
задолго до патриарха Никона поверглись не меньшему, а даже большему
политическому остракизму (преп. Максим был лишен причастия до конца
своей жизни, а преп. Дионисий был отлучен от Церкви
и отдан на
поругание толпе).
В связи с памятным событием 2005 года
-400-летием со дня
рождения святейшего патриарха Никона, следует вспомнить слова о нем
митрополита
Антония
(Храповицкого)
как
об
одной
из
самых
величественных фигур русской истории . Эпоха патриарха Никона и сам
патриарх должны
рассматриваются
сквозь призму его отношения
к
Вселенскому православию, о чем нередко забывают сегодня, пытаясь
списать все разногласия между прежними единомышленниками патриарха
к теме исправления книг.