культуры - Томский Государственный Архитектурно
advertisement
Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение «Томский государственный архитектурно-строительный университет» М.Н. КОКАРЕВИЧ КУЛЬТУРОЛОГИЯ Учебное пособие Томск Издательство ТГАСУ 2010 3 УДК 008.1-027..21 (075) ББК 71:87я7 К 59 Кокаревич, М.Н. Культурология. [Текст] : учеб. пособие / М.Н. Кокаревич. – Томск : Изд-во Том. гос. архит.-строит. ун-та, 2010. –241 с. – ISBN Пособие соответствует государственному образовательному стандарту дисциплины ГСЭ.Ф.04 «Культурология». В пособии рассмотрены темы определения культуры, в частности, в аспекте соотношения культуры и цивилизации, темы генезиса, существования, функционирования и развития культуры. Главное внимание уделено проблеме соотношения теории и истории культуры, поскольку теория является базисом реконструирования культурно-исторической реальности. Обоснованы теоретические принципы существования и развития культуры как сосуществования отдельных равноценных открытых к взаимодействию культурно-исторических типов. Предназначено для студентов строительных специальностей. Может быть использовано студентами других специальностей. Библ.: 286 назв. Печатается по решению редакционно-издательского совете Томского государственного архитектурно-строительного университета. Рецензенты: В.В. Чешев, д.ф.н., профессор ТГАСУ Т.И. Суслова, д.ф.н., профессор ТУСУР А.А. Корниенко, д.ф.н., профессор ТПУ ISBN © Томский государственный архитектурностроительный университет, 2010 © М.Н. Кокаревич, 2010 4 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ……………………………………………….. РАЗДЕЛ 1. ВВЕДЕНИЕ В КУЛЬ ТУРОЛОГИЮ….. 1. Понятие культуры…………………….... 1.1. Культура как структурное образование………………………… …………. 1.2. Качественное своеобразие культуры... 1.3. Культура как целостность…………. 1.4. Человек как носитель культуры…… 2. Теория и история культуры…………….. 3. Основные проблемы теории культуры… 3.1. Проблема определения культуры. Культура и цивилизация …………. 3.2. Проблема генезиса культуры…...… 3.3. Проблема развития культуры……... Контрольные вопросы………………..…... Литература…………………………...…… РАЗДЕЛ 2. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ КУЛЬТУРЫ КАК ДВА КЛАССА КУЛЬТУР……………………………….. 1. Восточные и западные культуры. Феноменологические различия………...….. 2. Восточные и западные культуры: два типа ментальности…………………..…... 2.1. Человек и природа в восточном и западном мировосприятии……….. 2.2. Динамизм западных и традиционализм восточных культур…………….. 2.3. Положение женщины в восточных и западных культурах…………….. 3. Концептуальные объяснения специфики Востока и Запада…………………….. 3.1. Географический детерминизм о специфике Востока и Запада…………… 3.2. Концепция функциональной ассиметрии мозга о специфике Востока и Запада………………………………… 3.3. Психологические типы К. Юнга 5 7 7 8 22 25 29 31 34 35 43 47 58 59 64 65 67 67 72 78 79 80 82 5 как основание специфики Востока и Запада……………………………. Контрольные вопросы…………..………... Литература………………..……….………. 6 88 93 93 РАЗДЕЛ 3. АНТИЧНАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП 1. Ментальные доминанты античной культуры………………………………… 2. Античный герой как носитель ментальных доминант……………..………… 3. Основные этапы развития античной культуры…………………………...……… Контрольные вопросы……………..……... Литература…………………..…………….. РАЗДЕЛ 4. ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП………………………………….……… 1. Христианство как фундамент западноевропейской культуры…………..……… 1.1. Основные идеи христианства……. 1.2. Возникновение христианства и его эволюция в I–XI вв….……………. 1.3. Христианство и основные ценности и представления западноевропейской культуры…………………………….. 2. Основные этапы развития западноевропейской культуры…………..………… 2.1. Средневековье как первая эпоха в развитии западноевропейской культуры……………………………. 2.2. Эпоха Возрождения……………….. 2.3. Эпоха Нового времени……………. 2.4. Эпоха Просвещения……………….. 2.5. Западноевропейская культура XIX века… 2.6. Западноевропейская культура конца XIX – первой половины ХХ века 2.7. Современная культурная эпоха…… Контрольные вопросы………………..…... Литература……………………………….. РАЗДЕЛ 5. РУССКАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП. 1. Христианство и ценностный базис русской культуры………………………..…... 2. Генезис русской культуры………..…….. 3. Ментальные доминанты русской 96 97 115 119 138 138 140 140 140 143 146 148 148 156 166 170 174 178 186 196 197 201 201 205 7 культуры……………………………………. Контрольные вопросы………………...…... Литература……………………………...….. ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………….…………………. . 8 215 233 233 237 ВВЕДЕНИЕ Культурология как учебная дисциплина была введена в стандарт высшего образования в соответствии с концепцией гуманитаризации высшего образования. Актуальность гуманитаризации не вызывает сомнений и обусловлена необходимостью учета в процессе и цели любой деятельности не только конкретного результата, но и блага человека и человечества в целом. Практика показывает, что подобный учет зачастую не проводится. Так в случае инженерно-строительной, проектировочной деятельности не стала повсеместной гуманистическая экспертиза проекта. Причина – неготовность специалиста, поскольку его конкретно-профессиональная подготовка недостаточно ориентирована на формирование гуманистического аспекта личностной культуры. Значительную роль в достижении этой цели призвано сыграть освоение культурологии. Данная задача реализуется в значительной степени за счет выбора концептуального основания данного курса. Курс по культурологии выстроен в соответствии с концепцией существования и развития культуры как сосуществования и развития отдельных равноценных открытых к взаимодействию культурно-исторических типов. Каждый культурноисторический тип представляет собой целостность со своей системой ценностей, со своей ментальностью которые воплощаются, определяют специфику всех форм культуры. Данное концептуальное основание позволяет объяснить и генезис, и качественную особенность того или иного культурного феномена (архитектурного сооружения, философского учения, исторической теории, стиля в искусстве, экономического учения и т.д.). Методология объяснения – отнесенность к детерминантной системе ценностей, 9 ментальности культуры – формирует представление о закономерной связи между сущностью (системой ценностей данной культуры) и явлением (любым феноменом культуры), что значимо в познавательном аспекте. Знание о детерминированности любого культурного явления системой ценностей данной культуры выполняет и социально-адаптационную, прагматическую функцию, поскольку в культуре успешным может быть только то предложение (профессия, проект и т.п.), которое соответствует системе ценностей данной культуры. Предлагаемая образовательная парадигма курса по культурологии также позволяет выстроить зримые цепочки между предметами, установить межпредметные связи между всеми гуманитарными дисциплинами, поскольку специфика философских учений, политических идей какой-либо эпохи является отражением, воплощением одних и тех же приоритетов, ценностей этой эпохи, изучаемых в рамках культурологии. Тем самым в процессе освоения культурологии у студента формируется логическая схема для последующего восприятия исторических дисциплин, экономических, политических, философских теорий. Изучение культурологии предполагает, что будущий специалист должен: 1. Понимать и уметь объяснить генезис и специфику любого феномена культуры. 2. Знать формы и типы культур, основные культурноисторические типы, место культуры России в системе мировой культуры и цивилизации. 3. Уметь применять навыки культурологического анализа для объяснения культурных феноменов, современной культурной ситуации, своего места в системе культуры. 4. Заботиться о сохранении и приумножении национальной культуры. 10 11 РАЗДЕЛ 1. ВВЕДЕНИЕ В КУЛЬТУРОЛОГИЮ Культурология – наука о культуре, предметом которой является исследование сущности культуры, ее генезиса, форм существования, функционирования и развития культуры. Поэтому главные темы данного раздела посвящены характеристике основного содержания понятия «культура», в частности, в аспекте сравнения данного понятия с понятием «цивилизация», выявлению структурного состава культуры, обоснованию качественного своеобразия и целостности различных культур, знакомству с основными теориями возникновения и развития культуры. Особо акцентировано внимание на теориях развития культуры. Это обусловлено тем, что теория является тем базисом, на основе которого реконструируются, интерпретируются реальные события культурно-исторической реальности, образуя историю культуры. 1. ПОНЯТИЕ КУЛЬТУРЫ Термин «культура» восходит к латинскому «cultura» , что означало возделывание почвы, ее культивирование, а именно изменение в процессе активной деятельности человека. Уже в этом первоначальном содержании термина подчеркивается единство культуры, человека, его деятельности. С одной стороны, человек создает культуру, а с другой, культура созидает человека, задавая ему систему ценностей, смыслов, направляющих его на совершенствование себя и мира, в котором он живет. 12 Более подробное и точное представление о культуре мы получим, если ответим на вопросы: 1. Каковы составляющие этого сложного образования, или какова структура культуры? 2. Как существует культура, каковы конкретные формы ее существования, или типы культуры? 3. Как функционирует, как «живет» культура? 4. Что значит – быть культурным человеком? 1.1. Культура как структурное образование Существует ряд подходов к выявлению структурных составляющих культуры. Во-первых, в структуре культуры выделяют нормативно-идеальную и предметную культуры. Данное структурирование указывает на способ существования феноменов культуры. С одной стороны, мир культуры – это мир идеалов Красоты, Добродетели, т.е. представлений о том, что есть красота, добродетель, норм, например, норм порядочного поведения; ценностей, например, таких как образование, сила, или красота; мир знаний, навыков различных видов деятельности. Этот мир – мир идеального. С другой стороны, мир культуры – это мир скульптур, книг, картин, заводов и т.п., мир, который существует предметно, или материально. Таким образом, по способу существования культура разделяется на нормативно-идеальную и предметно-материальную. Их способы существования так же различны как, по образному выражению И. Канта, различно существование ста талеров в кармане и ста талеров в воображении. 13 Во-вторых, в структуре культуры можно выделить такие ее составляющие как цивилизацию и собственно культуру, или духовную культуру (полное обоснование данного положения в разделе 3.1). Такое структурирование определяется структурой человеческих потребностей. С одной стороны, человек по своей природе представляет собой совокупность биологических потребностей: в пище, в тепле, в безопасности, в продолжении рода. Эти первичные биологические потребности выступают всегда в социализированной форме, в форме цивилизационных потребностей: потребность в пище – в ведении и организации хозяйства, в освоении жизненного пространства, в благосостоянии и благополучии; потребность в продлении рода – в форме потребности в браке, семье, в форме упорядоченных отношений между полами, в заботе о потомстве; потребность в безопасности – в потребности ведения хозяйства, в потребности социальной организации, потом политической организации. Реализуя данные потребности, человек строит цивилизацию. С другой стороны, человек по своей природе представляет собой совокупность собственно культурных, духовных потребностей: в красоте, в вере, в общении, в осмыслении своих отношений с миром, в познании. Реализуя эти потребности, человек создает культуру, основными сферами которой являются искусство как воплощение прекрасного, религия как воплощение потребности в вере, наука, реализующая потребность в познании истины, мораль, возникающая из необходимости выработки норм общения, философия, как реализация потребности в осмыслении многообразных отношений человека к миру. Разделение культуры на духовную культуру, собственно культуру и цивилизацию представляется естественным и обусловлено структурой человеческих потребностей. Вместе с тем каждый феномен культуры несет в себе единство 14 культурного и цивилизационного аспектов. Например, одежда, жилье, с одной стороны, призваны удовлетворять потребности человека в тепле, в самосохранении, в удобстве, в комфорте, с другой стороны, - духовные потребности человека в красоте. Таким образом, в нашем примере возникают такие феномены культуры как мода и архитектура, призванные удовлетворить цивилизационные и духовные потребности человека в их единстве. В-третьих, более детальное структурирование достигается в рамках деятельностного подхода, что дополняет предыдущее деление культуры на собственно культуру и цивилизацию. В этом случае культура представляется системой секторов. Каждый сектор определяется специфичным типом деятельности или поведения, так же включающимся в тело культуры. Тогда мир культуры можно представить как круг, разделенный на неопределенное число геометрических секторов – таких как земледелие, строительство, воспитание и образование, религию, мораль, искусство, философию, политическую и правовую культуру и т.п. Каждый сектор представляет собой единство трех элементов: а) деятельности, поведения; б) институтов, в рамках которых осуществляется эта деятельность, поведение; в) результатов деятельности, которые могут носить как идеально-нормативный характер, так и предметный характер. При этом, каждый сектор, каждая сфера культуры представляет собой единство культурного и цивилизационного аспектов. Например, РЕЛИГИЯ, как структурный элемент культуры – это а) религиозное поведение (служба, молитва и т.д.), деятельность; б) религиозные институты (например, институт Папы Римского в католической церкви, который устанавливает место Папы Римского в иерархии религиозных чинов, его отношение ко всем католикам), в) религиозное сознание, ядром которого является вера в Бога, а также знание 15 догматов религии, ее священных книг, обрядов, таинств, деяний ее святых. Церковь как форма существования религии есть единство культурных и цивилизационных компонент. С одной стороны, церковь представляет собой актуализацию веры, воплощение идеи Бога, экспликацию сакрального, а с другой стороны, церковь это земной институт, экспликация секулярного. Цивилизационная составляющая церкви проявляется в осуществлении ею политических функций. Во многих обществах церковь функционирует как государство. Этому находится подтверждение в египетской, шумерской, индийской и других культурах. Повсеместно в них церковь в лице жреца, жреческой касты, божества, наместника божества осуществляет функции правителя, государственных чиновников, объявляя и прекращая войны, поддерживая социальное неравенство, осуществляя хозяйственно-экономическую деятельность. Единство сакрального и секулярно-политического становится с накоплением эмпирического этнографического материала настолько явным, что многие выдающиеся культурологи утверждают нераздельность церкви и государства. Л. Уайт даже выстраивает конструкт «Государство-Церковь», акцентируя внимание именно на единстве составляющих этого образования. Вместе с тем в данной целостности осуществление государственных, цивилизационных функций оказывается возможным в силу того, что церковь, прежде всего, актуализация божественного. Действительно, египетский фараон в одном лице и верховный судья, и военачальник, и организатор производства, и законодатель, и глава исполнительной власти. Вместе с тем возможность осуществления перечисленных функций определялась божественным происхождением фараона. Божественность фараона предопределяла его право на осуществление власти, правильность его приказов и 16 распоряжений. Его статус сына Бога, точность исполнения им ритуалов, забота о процветании храмов и святилищ были главными условиями изобилия и порядка в обществе. Когда эти условия не выполнялись «все шло прахом». Таким образом, главной обязанностью фараона было выражение признательности Богам, что являлось залогом политического процветания. Церковь была занята и накоплением собственности, необходимой для упрочения земного, цивилизационного положения. При этом церковь всегда старалась привести в соответствие культурной цивилизационную составляющую. Легитимность последней либо постулировалась априори как в египетской культуре, либо как в протестантской и католической культурах, утверждалась путем приведения права заниматься хозяйственно-экономической деятельностью, богатеть в соответствие религиозным догматам. Иллюстрацией чего служит длительная дискуссия о бедности между францисканским орденом и представителями папского престола. Суть её в доказательстве и опровержении положения об отказе права собственности католической церкви в силу того, что ни Христос, ни апостолы, основатели церкви, никогда не имели в собственности никаких вещей, т.е. не обладали ими как владельцы и как управители. Этапы этой дискуссии были воплощены в решении Перуджийского капитула, доказавшем необходимость отказа от права собственности на любые вещи, в папских буллах Ad conditorem canonum (8 дек. 1322г.) и Cum inter nonnullos (12 ноября 1323 г.), утверждавших, что и францисканцы обладают правом собственности, и в конце концов отказе францисканцев от прежних убеждений. Образование – одно из главнейших направлений в деятельности церкви. Обучая, церковь преследует двоякую цель: в главном, – убеждение и утверждение веры в Бога, познание божественной истины, во-второстепенном, – дать 17 положительное, рациональное, цивилизационное знание, обучить инженерному искусству, медицине и другим практическим знаниям и навыкам. Таким образом, церковь функционирует как цивилизационно-культурное образование. Выполнение любой цивилизационной функции, в частности, политической, хозяйственно-экономической, образовательной и ряда других, освящено, легитимируется выполнением культурных функций: осуществление связи с Божеством через систему культов, ритуалов, сохранение духа религиозного идеала. Соответствующей относительной самостоятельности культурных и цивилизационных функций складывается структура церкви. В западноевропейской средневековой культуре выделяли два подразделения в церковной организации. Одно – священники, епископы, «секулярные клирики» – должно было управлять земными делами, другое – монашество – небесными. Папа Пий 1Х объявил обязательным для верующих католиков признание за римским епископом светской власти. Вместе с тем единство культурных и цивилизационных компонент проявляется в их неразрывности и в функционировании секулярного клира, и в функционировании монастырей. Представляется, что доминиканский орден в большей степени осуществлял культурные функции, ревностно занимаясь богословием, церковной проповедью, осуществляя инквизиционные судилища. Согласно уставу монахам бенедиктинского ордена вменялся в обязанность труд, как физический (земледелие), так и умственный (воспитание и образование послушников, перевод, толкование, изготовление и собирание книг) Благодаря монахам этого ордена сохранились многие шедевры античной и средневековой литературы. НАУКА представляет собой совокупность всех видов экспериментальной и теоретической деятельности и их результатов, являющихся такими знаниями о мире, для которых 18 характерны системность, доказательность, проверяемость, которые описывают, объясняют и предсказывают различные явления на основе выявленных закономерностей генезиса, строения и развития всех составляющих окружающего мира: природы, общества, культуры. Наука, научное знание – это объективация человеческой природы с присущей ей потребностью в познании и потому представляющая единый культурно-цивилизационный комплекс. С одной стороны научное познание нацелено на достижение Высшей Истины. С другой, – наука преследует цель служения человеку, его обустройству в этом мире. Эта цивилизационная компонента науки решает проблему освоения жизненного пространства, создание технических усовершенствований, облегчение быта, экономию времени и т.п. Цивилизационная утилитарная компонента науки не должна рассматриваться как низшая по отношению к культурной компоненте – служению Истине. Они обе равноценны. Человек науки как субъект культуры движим только служением Истине. Он подобен алхимику Бертольду из пушкинских «Сцен из рыцарских времен», который восклицает с жаром: «Золота мне не нужно. Я ищу одной истины». Жизнедеятельность такого человека совечное с его жизнью стремление к истине, горение во имя великого идеала. Тот же Бертольдо, занимая деньги на последний и решающий опыт, уже мечтает о том, что после его завершения займется вечным двигателем. Человек науки как субъект цивилизации не может не помнить о себе, своем престиже, вознаграждении, благодарности сограждан и всего человечества. Он служит человечеству, его обустройству в этом мире, он желает облагодетельствовать людей своими географическими 19 открытиями, археологическими находками, новым знанием, изобретением. Наука в её культурном предназначении направлена не просто на поиск истины, но на поиски Истины более высокой, чем отражение реальных свойств окружающей действительности, истины, соприкасающейся и сливающейся с религиозной истиной, философской, отражающей самые глубинные слои бытия. Пожалуй, ярче всего это свойство проявляется в математике Древнего Китая, Греции, где числа, первичные математические конструкты, использовались и для счета, но в основном в своей сакральной, мистической функции. Являясь объективацией итерации, повторения мыслительного акта, они оказываются непосредственно связанными с глубинными основами человеческой мыслительной деятельности, соответственно, с первоначальными основаниями мироздания, человеческого бытия. Этим свойством в наибольшей степени обладают первые десять чисел. Из простых арифметических конструктов они превращаются в универсальные константы структуры реального мира, космоса, развития мироздания. Удивительные арифметические свойства чисел не могли не привести к их мистическим интерпретациям. Таков магический квадрат, известный в Китае во втором тысячелетии до нашей эры, в котором суммы чисел по рядам (4, 9, 2; 3, 5, 7; 8, 1, 6,), столбцам (4, 3, 8; 9, 5, 1; 2, 7, 6) и диагоналям (4, 5, 6; 2, 5, 8) совпадают. Естественно все это рассматривалось как проявления высшей закономерности, которую объясняли, толковали в философии, в религии. Мын Цзяо, после того как отшельник Инь объяснил ему «Книгу перемен» писал: «Небо и Землю раскрыл мне в рассказе учитель, Точно со мной говорил волшебный оракул: Тайна из тайн, которой не ведают люди. Все подтверждается мне из каждого знака» 20 Культурная составляющая математики у китайцев переплетается с цивилизационными компонентами. Предания говорят, что император Хоанг Ти в третьем тысячелетии до нашей эры разделил империю на 10 областей, каждую область на 10 уездов, каждый уезд на 10 округов, содержащих по 10 городов. Единицей длины Хоанг Ти принял просяное зерно, 10 зерен составляли дюйм, 10 дюймов – ступню. Наиболее зримо культурный аспект научного знания представлен в древнегреческой математике, усилия которой в значительной степени были направлены на связь, на слияние с божественным. В этой связи можно указать на обожествление числа в пифагорейской школе. Трудно сказать, в чем причина этого. В арифметических свойствах чисел, их сумм, пропорций, которые рождали самые плодотворные аналогии, сакральномистические переживания? По Аристотелю пифагорейцы увидели в числах первоначала всех вещей, аккордов, миропорядка в силу того, числа по своей природе первые начала в математике. Восторг математика при прикосновении со строгостью, красотой математических высказываний вполне мог переходить в экстаз, направляющий поиски символического значения чисел. Мышление с его тягой к вечному, трансцендентальному превращают единицу в Единое, сравниваемое с благом, в божество. Пифагорейской учение рассматривало свои открытия числовой гармонии, которой подчиняется музыка небесных сфер, числовой пропорции, которая наряду с числовой гармонией является сущностью красоты как религиозное откровение. Мистическое и научное, таким образом, отождествлялись. Пифагорейская наука становилась средством для достижения религиозной цели: освобождения души от тела. Эта цель появилась вследствие вмешательства в область божественного понятия числа, научного мышления в целом. В результате рождается новая модификация орфизма, в которой 21 практика мистерий, религиозных обрядов и таинств с целью соединения с божеством отчасти заменяется научным познанием, жизнью проводимой в поисках блага. Да и в рамках собственно науки числа, числовые отношения были неизмеримо в большей степени призваны отражать не столько научную, объективную истину, что соответствует их цивилизационной сущности, но нечто большее – Истину Бытия. Число было подлинно универсальной, всеохватывающей, интеллигибельной сущностью, первоначалом всего сущего. Впоследствии число становится цивилизационным феноменом, элементом научного дискурса, отражением количественных отношений, присущих реальному миру, воплощением объективной истины, открываемой рациональному человеческому мышлению. Геометрия лишается своего мистического, культурного оттенка. Начиная с Декарта, геометрические рассуждения обретают форму аналитической геометрии. Галилей решает вполне посюсторонние проблемы исследования движения с ускорением. Мысленный эксперимент позволил ему представить механические явления природы кинематической схемой движущихся в однородном пространстве материальных точек. В таком эксперименте механические сущности становятся математическими. «Вся механика имеет своей основой геометрию». Итак, такое представление позволило перевести в числовые соотношения природные механические процессы. Действительно, исследуя ускоренное движение, Галилей пришел к представлению о мгновенной скорости как сумме всех приращений скорости тела, полученных последним с начала движения. По мнению историков науки, это было началом пути, который вел к созданию дифференциального исчисления. Таким образом, все эти математические конструкты, созданные с целью исследования движения с ускорением, отражают цивилизационный аспект научного познания. 22 Примером цивилизационности научного познания, его посюсторонности, направленности на человека его обустройство, приспособление к миру могут служить теория интегрального исчисления, теория вероятностей, рассматриваемые в аспекте тех целей, которые они призваны были решить. Цели были вполне цивилизационные – в первом случае – вычисление площади криволинейной трапеции, что, в свою очередь, было инициировано проблемами изготовления бочек для вина, во втором – целью было изучение закономерностей азартных игр, решение проблем, связанных со справедливым разделом ставок, сделанных во время игры. Следует отметить, что, в общем, исследование Лейбница, изобретение интегрального исчисления им были культурно ориентированы. Основной целью его жизни были поиски всеобщего метода для овладения наукой, понимание сущности, единства вселенной. Интегральное исчисление для Лейбница, по его собственному заявлению, – «общее исчисление для трансцендентных проблем …» ФИЛОСОФИЯ – это процесс и результат осмысления многообразных отношений человека к миру, места человека в этом мире и самые общие представления о мире, которые определяют место человека в нем. Естественно, что результат философского осмысления – это системное и аргументированное знание. Отношения, становящиеся объектом философствования, – познание, общение воспитание, понимание, эстетическое отношение, проектирование и т.д. Этот список можно продолжать долго. Примером философии общения могут являться произведения Дейла Карнеги. Философия познания, или теория познания осмысливает процесс познания, отвечая в частности на вопросы: «Что мы познаем, явления действительного мира (дерево) или зрительные образы этого мира (образ дерева)? Как мы познаем, 23 в частности, какими методами (экспериментом, моделированием и т.п.) мы пользуемся при получении знания? В целом многообразие отношений человека к миру задает сложную систему философского знания. Аналогично тому, как математика состоит из арифметики, геометрии, теории дифференциального и интегрального исчисления и других дисциплин, так и философия составляется из теории познания, философии общения, философии проектирования и т.д. При этом, естественно, что осмысление многообразных отношений человека к миру различно в те или иные исторические эпохи. Так средневековая оценка роли наблюдения и эксперимента как недостаточных методов проверки научного знания на истинность сейчас кажется нелепой. Философия в своем цивилизационном аспекте призвана служить человеку, ориентировать его в мире повседневной реальности с целью обустройства, упрочения социального, политического, экономического статуса, соответствия ценностным установкам общества. Философское мировоззрение в данном аспекте имеет более или менее отчетливо выраженный прагматический характер: в нем находят свое выражение, прежде всего, способы отношения человека к окружающей его близкой действительность, но не к глобальным сторонам мироздания, общим свойствам познания и т.п. Очень ярка цивилизационная окраска софистической философии. Софисты, первые педагоги – профессионалы, предлагали свои услуги тем, кто искал, прежде всего, успеха в практических, общественных делах, кто ставил свой целью богатство и наживу. Даже теоретическая часть их философии не была следствием бескорыстного поиска истины как таковой. Их онтология исходила из тезиса о том, что причины всех явлений в материи, главным свойством которой является текучесть, способность переходить в свою противоположность. 24 Изменчивость – постоянное свойство не только мира, но и познающего и воспринимающего его человека. Отсюда следовал гносеологический вывод о возможности существования двух мнений о каждой вещи. Чтобы ориентироваться в этом мире человек выбирает одно мнение, отбрасывая противоположное. Так человек становится у софистов мерой всех вещей. Его собственные суждения о повседневной жизни становятся самодавлеющими. На второй план отходят теоретические, космологические изыскания, отвлеченные размышления, религиозные традиции и верования, как не отвечающие практическим нуждам человека, здравому смыслу. Более того, они оказываются ненужными, поскольку для успеха неважно, существует ли у человека понимание бытия. Ему достаточно знания собственного разума, методов одерживать верх в споре, личного опыта, ибо подлинная задача человеческой мысли – служить обустройству человека в мире. Онтологические и гносеологические изыскания нужны лишь для обоснования способа жизни по принципу выгоды и пользы. Действительно рассуждали так: нет объективного холода и тепла; далее – по индукции и аналогии – нет объективного добра и зла; добро то, что полезно обществу; общество – это совокупность граждан; значит добро то, что выгодно и полезно каждому. Следовательно, поиски абсолютной истины, абсолютного начала бесплодны. Главное овладеть практикой эристики, риторики, софистических уловок. При этом необходимо много знать, но лишь то, что будет способствовать жизненному успеху. Поэтому система образования строилась ими в соответствии с главной целью – обеспечить благополучие, общественный успех человеку. Напротив, в философии Сократа ярко выражен культурный аспект философствования. В центре сократической философии тоже человек. Однако осмысление предназначения человека имело у Сократа совершенно иной характер, нежели у 25 софистов. Не блага, не успех, а познание сущности и природы Добродетели в её абсолютном установлении – вот цель каждого. Конечно у Сократа познание добродетели – главное условие ведения добродетельной жизни, но акцент смещается именно в сторону познания и не посюсторонних правил поведения, а постижения единого идеала. Поэтому сократическая философия как всякое явление культуры есть единое культурно-цивилизационное образование с преобладанием культурной составляющей, которая воплощается в целях философской рефлексии. Поиски Сократа – это познание вечных идей – абсолютной Добродетели, Истины, Красоты и т.п. Разум не является прагматическим инструментом как для софистов, он та имманетно присущая человеку божественная способность, позволяющая проникнуть в глубины и сущность мироздания, познать телеологические смыслы, универсальные принципы всего существующего. Философствование, таким образом, приобретает трансцендентальную направленность. МОРАЛЬ – это совокупность идеалов, ценностей, оценок, регулирующих отношения между людьми и поведение людей в обществе, складывающихся в процессе жизнедеятельности. Моральные отношения являются постоянным аспектом любых взаимоотношений между людьми в процессе их жизнедеятельности, будь то отношения преподавателя и студента, руководителя и подчиненного. Специфика культурного аспекта морали заключается в том, что моральные ценности существуют трансцендентально как идеальные ориентиры, как, безусловно, общезначимые нормы, задающие универсальную связь между людьми, регулирующих отношения людей в обществе. Нравственные идеалы являются абсолютными, выступают в качестве единственного критерия поведения индивидов. Они определяют земные ценности, становятся той сущностью, 26 отблеск которой, прежде всего, видится в субъектах моральных отношений независимо от того априорный или апостериорный характер носит данная сущность. Эта сущность становится точкой отсчета, моральности, мерой в моральных взаимоотношениях людей. Степень овладения этой сущностью человеком определяет степень восхищения им, уважения его, его добродетельности. Человеческий облик детерминирован этой идеальной сущностью. Вступая в моральные отношения, человек видит в другом, уважает в другом именно эту сущность. В античной культуре такими сущностями были Сила, Мужество, Добродетель, возведенные к древнегреческим богам. В христианской морали – это Бог, Иисус Христос. В культурном аспекте христианской морали человек уважается постольку, поскольку в нем уважается Бог. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга. Специфика цивилизационного аспекта морали заключается в том, что моральные ценности включены в систему земных ценностей. Именно поэтому они не всегда, но могут носить ситуативный характер, могут измеряться практической целесообразностью (нравственно то, что выгодно и полезно каждому). Человек становится мерой моральности, в другом он видит себе подобного и относится к нему в аспекте этого подобия, отражения себя. «Люби ближнего как самого себя». «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки». Однако христианская мораль в своем евангелическом образце есть гармоническое единство культурного и цивилизационного аспектов. Процитированные выше цивилизационные нормы из Евангелия от Матфея нельзя рассматривать вне моральных ценностей в их культурном аспекте. «И так будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». 27 В целом христианская мораль, как было показано, есть единство культурных и цивилизационных составляющих. Принципы христианской морали можно свести к трем, формулы которых отражают это единство. 1. Любить человека ради него самого, чтобы его спасти. 2. Любить человека ради благоволения Бога к себе, чтобы спасти себя. 3. Любить в человеке Бога. Последняя формула – воплощение культурного аспекта морали. 1.2. Качественное своеобразие культуры В реальности культура существует в виде отдельных качественно своеобразных культур. Это означает, что у каждого этноса качественным своеобразием отличаются религиозные верования, существуют свои представление о красоте, собственная архитектура и т.п. Проиллюстрируем тезис о качественном своеобразии культур на примере морали. Действительно, моральные оценки (плохо, хорошо, нравственно, безнравственно, порядочно, позорно, достойно ...) тесно связаны с принятыми в данное время моральными ценностями, или нормами, значимыми для данной эпохи, культуры. Так в ранней античности ценностями, наряду с другими, были сила, хитрость. Быть добродетельным означало быть сильным и мужественным, поэтому и боги Древней Греции, а боги – всегда воплощение идеальных, эталонных качеств, всегда самые яркие носители ценностей, были жестоки, коварны, силу свою зачастую употребляли для того, чтобы мстить, убивать, напоминать людям о своем всесилии. Аполлон из-за мести содрал с несчастного Марсия кожу за то, что тот посмел состязаться с ним в мастерстве. Зевс 28 пришел в восхищение от мужественного поступка Медеи и даже влюбился в нее, когда Медея, мстя своему неверному мужу, погубила свою соперницу, вызвав незатухающий огонь. Таким образом, в ранней античной культуре быть таким как Медея – достойно восхищения. Достойно убить слабого, но недостойно, позорно быть слабым. В славянской культуре огромной ценностью была доброта. Воплощением добра были и славянские боги. Так, Перун, во многих мифах властитель грома и молнии, представляется всадником на белом коне, который поднимает свой меч до небес и рассекает облака, чтобы дать людям воду, источник жизни на земле. Часто за доброту его называли ласково Перунько. Воспевали его за милосердие: «Славься Перун – бог Огнекудрый! Он посылает стрелы в врагов, Верных ведет по стезе. Он же воинам честь и суд, Праведен Он – златорун, милосерд». Да разве может быть безжалостным бог, в свите которого не просто молния, а тетушка Маланьица. Таким образом, добротой пронизана вся славянская мифология. Быть добродетельным означало быть добрым и милосердным. Соответственно, недостойно было бить слабого, безоружного. Моральные ценности и оценки так же, как и идеалы красоты в искусстве, методы проверки знаний на истинность относительны в том смысле, что нет единых моральных ценностей, единого идеала красоты и т.п. на все века, времена и народы. Вместе с тем, степень такой относительности различна и определяется не только временем, местом, этносом как носителем культуры, что мы уже показали, но и социальной группой. Например, в среде английской знати и у их современников, но бродяг, было совершенно различным 29 представление о том, какие поступки можно оценить как примерные. Так, Марк Твен в «Принце и нищем» описывает такую сцену. Отец Тома, спасающийся от правосудия, проходит в шайку бродяг и спрашивает о Черной Бэсс, ему отвечают, что она ушла на восток бродяжничать. Слышится вздох сожаления и возглас: «Красивая девушка, хороших правил и примерного поведения: никто не видел ее пьяной больше четырех раз в неделю». На основании вышесказанного об относительности моральных ценностей, критериев оценки истинности научных положений можно сделать вывод о том, что в разные эпохи у разных народов и социальных групп свои собственные и мораль, и искусство, и т.п., т.е. своя собственная культура. Следовательно, в реальности культура существует в виде отдельных качественно своеобразных культур, соседствующих во времени или разнесенных на многие сотни или тысячелетия аналогично тому, как человечество существует как длительный процесс, на каждом этапе которого представляющий собой многообразие и взаимодействие этносов, народов, общественных групп. Поэтому естественен вопрос о формах существования культуры, о типах культуры На основании специфики носителя, будь то суперэтнос (европейцы), этнос (французы). социальная группа (рыцарство), общественный слой (молодежь) и т.п. можно говорить о разных подходах к типологизации культуры. В первом случае говорим о таких типах культуры как западноевропейская культура, египетская, китайская и т.д. Во втором – о французской культуре, английской и т.д. В третьем – о рыцарской западноевропейской культуре, народной средневековой культуре и т.д. В четвертом – о молодежной культуре. Каждая из культур в первом и втором случаях представляет собой развивающийся процесс, поэтому имеет 30 место хронологическая классификация. В развитии западноевропейской культуры выделяют эпохи: средневековая культура, культура эпохи Возрождения, культура Нового времени, культура эпохи Просвещения и т.д. 1.4. Культура как целостность Тот факт, что культуры качественно своеобразны, особенно ярко проявляется в процессе функционирования культур. Когда мы рассматриваем функционирование, жизнь какой-либо культуры, мы приходим к выводу, что все формы одной культуры составляют некоторое единство. Таким образом, культура – это не просто совокупность своих структурных элементов, а некоторая их целостность. Чем же определяется целостность какой-либо культуры. Целостность данной культуры обеспечивается совокупностью ценностей, которые составляют смыслообразующее, или парадигмальное ядро данной культуры, и задают определенные типы поведения и деятельности, делают престижным и привлекательным определенный образ жизни, задают содержание искусства, философии и т.д. Система ценностей, доминант составляющая парадигмальное ядро определенной культуры, культурной эпохи образует, составляет ментальность (менталитет) данной культуры, данной культурной эпохи. Человек может быть носителем той или иной ментальности. Так, про некоторого человека можно сказать: типичный современной молодой человек, или типичный представитель современной молодежи, или носитель современной 31 ментальности, если для этого человека ценностями являются успех, образование, постольку, поскольку оно способствует карьере. Именно эти ценности составляют парадигмальное ядро современной молодежной культуры, определяют ее ментальность, «очки», сквозь которые современный молодой человек смотрит на окружающий мир и общество. Представление о целостности культуры проиллюстрируем на примере античной культуры. Действительно, для античной культуры одна из главных ценностей – культ прекрасного человеческого тела. Соответственно, и в архитектуре, и в скульптуре, и в образе жизни и в других формах культуры воплощается культ прекрасного человеческого тела (конечно, наряду с другими ценностями, о которых мы пока не упоминаем). Древнегреческие храмы относительно небольшие, не подавляют человека, соразмерны с ним, повторяют пропорции его тела. Ведущая архитектурная форма античности – периптер, храм, окруженный со всех сторон колоннадой. Колонна античного храма – аналог человеческой фигуры, поэтому ее венчает капитель, имитирующая человеческую голову, продольные полосы на колонне – аналоги складок одеяния. Относительные пропорции высоты и толщины соотносимы с пропорциями совершенного человеческого тела. В храмах ионического стиля колонны повторяют пропорции совершенного женского тела. В храмах дорического стиля колонны повторяли пропорции совершенной мужской фигуры. Античная скульптура, ее классические образцы – изображение обнаженного человеческого тела, чаще всего спокойно стоящего, не обезображенного никакой мукой, никакой судорогой. С этих позиций скульптурная группа «Лаокоон и сыновья» принадлежит периоду упадка античности, периоду измены ценностным образцам. 32 Для древнего грека были естественны занятия гимнастикой. Спортивные состязания, вино, разбавленное водой, были характерными чертами древнегреческого образа жизни. Культ телесности находит свое воплощение в культе эротики. Поэзия, проза пронизаны эротическими мотивами, религиозные празднества в честь Диониса, наполнены ритуальными действиями эротического характера. Презрение к физическому труду, обезображивающему тело, также характеризуют античную культуру как воплощение культа прекрасного человеческого тела. Таким образом, культ прекрасного человеческого тела как главная ценность античной культуры обеспечивает единство, всех форм культуры, или целостность античной культуры. Понятие ментальности культуры обладает огромным эвристическим потенциалом. Оно выполняет объяснительную функцию. Во-первых, позволяет объяснять качественное своеобразие того или иного феномена данной культуры (архитектурного сооружения, скульптурного изваяния и т.п.) как воплощения ментальности этой культуры. Во-вторых, – распространенность той или иной культурной формы. Например, водяные мельницы появились в 1 веке до н.э. в Риме. Однако, в античной культуре, для которой был характерен культ прекрасной человеческой телесности и культ интеллектуальных занятий, не связанных с практическим приложением, физический труд превратился в столь презренное занятие, что стал уделом рабов, которые в глазах современников были не людьми, а «говорящими орудиями», поэтому не стояло задачи облегчения труда рабов, и водяные мельницы не получили распространение. Напротив широкое распространение таких мельниц в средневековой Европе объясняется христианской ментальностью с ее ценностями 33 труда и изобретательства, как средства освобождения времени для размышлений о душе и о Боге. В-третьих, знание ментальности культуры позволяет объяснить появление той или иной культурной формы именно в данной культуре. Например, культ прекрасного человеческого тела как ментальная доминанта античной культуры предопределил вначале становление ионического и дорического архитектурных ордеров как воплощений чистой женственности и мужественности, по словам Витрувия, соответственно. В-четвертых, представление о ментальности как о парадигмальном ядре каждой культуры, представление о доминирующей роли ментальности той или иной культуры по отношению к каждому феномену этой культуры обладает прагматической значимостью, поскольку в культуре, в культурной эпохе успешным становится только то предложение (архитектурный проект, реклама и т.п.), которое соответствует ментальности данной культуры, данной эпохи. Так дома, построенные на юге Англии по проекту Ле Корбюзье, несмотря на ожидания строительной компании, оказались невостребованными. Их не покупали, т.к. эти чрезвычайно удобные и комфортабельные коттеджи с плоской крышей не соответствовали представлениям о настоящем доме, о красоте и защищенности жилища, что ассоциировалось с остроконечной крышей. Только, когда коттеджи были перестроены в соответствии с ментальными доминантами местного населения, они стали хорошо продаваться. 1.5. Человек как носитель культуры Целостность культуры проявляется в представлениях о культурном человеке. Культурный человек – носитель 34 парадигмальных ценностей культуры. Для него они значимы, имеют личностный смысл, определяют процесс его жизнедеятельности. Поэтому духовность - его основное качество. Такой человек не просто функционирует в обществе, как винтик в хорошо отлаженном механизме, то есть, спит, ходит на работу, приходя, включает телевизор, насыщается пищей и информацией и готовится к новому трудовому дню. Он также осмысливает свои действия и поступки, сравнивая их с идеалами, ценностями своей культуры, своей культурной эпохи. Его жизнедеятельность представляет собой реализацию определенных ценностей, смыслов, служение им. Это личностные ценности одухотворяют его жизнедеятельность, как бы озаряют ее изнутри, превращая ее в творчество, насыщая размышлениями о целях, путях и задачах свой деятельности, своей жизни в целом. Таким образом, духовный человек – это всегда носитель системы ценностей, определяющих смысл его жизни. Его жизнедеятельность – это реализация смыслов и обретение смысла жизни. Наличие смыслов делает жизнь одухотворенной, помогает возвыситься над житейской рутиной, переносить разнообразные трудности. Это положение можно проиллюстрировать легендой о строителях Шартрского собора. Путник видит вереницу людей, которые катят тележки, доверху нагруженные камнями. Он спрашивает первого: «Что ты делаешь, добрый человек?». «Разве не видишь, – раздраженно отвечает тот, – что я везу эту проклятую тачку, нагруженную этими проклятыми камнями». Второй, который везет свою ношу тяжко и сосредоточенно отвечает на тот же вопрос, что он зарабатывает на хлеб себе и своей семье. У третьего тележка так же тяжела, доверху нагружена камнями, но шаг его легок, он стремится вперед и на вопрос: «Что ты делаешь, добрый человек?» он радостно отвечает: «Я собор строю!». Несомненно, что третьему легче 35 вести свою тележку, легче нести груз житейских забот и даже не замечать их тяжести, поскольку у него есть смысл, к осуществлению которого он стремится, есть свой собор, который нужно построить, и это главное в его жизни. Духовность, как смыслообретение или реализация определенных смыслов, является фундаментом для обретения ценностей данной культуры, для превращения парадигмальных ценностей культуры в личностные ценности. В этом случае человек становится носителем культуры, культурным. Как правило, процесс формирования духовности, смыслообретенности происходит в рамках определенной культуры и совпадает со становлением человека как носителя культуры или культурного человека, видящего смысл в ценностях именно данной культуры. Например, только в лоне русской православной культуры с ее пониманием доброты как абсолютной ценности могло возникнуть представление об интеллигентности, несовпадающее с западноевропейским. Понятие интеллигентности сформировалось в российской публицистике Х1Х века и означало: а) определенный уровень эрудиции; б) высокую нравственность, доброту; в) сострадание судьбам народа и отечества, т.е. доброту в ее абсолютном качестве без границ, без избирательности, доброту как сострадание ко всем без исключения. Несомненно, что интеллигент в данном понимании – носитель русских культурных ценностей, культурный человек в рамках русской культуры. Так же Александр Македонский, очень непохожий на русского интеллигента, несомненно, культурный человек. Только он носитель ценностей античной культуры, т.е. для него, согласно Плутарху, имели смысл, были огромными ценностями и сила, и телесная красота, и интеллектуальные занятия. Плутарх в своих жизнеописаниях упоминает о страсти Александра к философии, о том, что тот говорил, что у него два 36 отца: один, который дал жизнь, другой – Аристотель – показал ее цену. Плутарх упоминает о письме к Аристотелю, в котором Александр упрекает своего учителя за обнародование своего учения, поскольку этот великий полководец хотел бы отличаться от простых смертных именно знаниями, а не богатством, и победами. Александр Македонский по свидетельству Плутарха восстанавливал города, где жили великие философы, обеспечивал им свободное от забот существование, необходимое для размышлений и занятий философией и другими науками. Когда Александру принесли шкатулку, которая казалась разбиравшим захваченное у Дария имущество самой драгоценной вещью, то царь сказал, что будет хранить в ней «Илиаду» как самую большую ценность. И так же, как мифический Ахиллес в скорби после смерти своего друга с легкостью обезглавливает двенадцать троянских юношей перед погребальным костром, как будто перед ним не люди, а вещи, а сам он чистое воплощение силы как стихии, сметающей все на своем пути, так и Александру после смерти Гефестиона «утешением в скорби стала война, которую он превратил в охоту на людей». 2. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ Одной из главных задач курса культурологии является изучение истории культуры. Вместе с тем, история культуры 37 как культурологическая дисциплина представляет собой интерпретацию и реконструкцию реальной культурноисторической действительности, что предполагает выявление оснований для подобного реконструирования и интерпретирования. Исторический текст – это система взаимосвязанных (например, хронологической и причинно-следственной связью) исторических фактов. Существует ли «чистый» факт, одинаковый для всех историков? Существует, когда речь идет о дате какого-либо исторического события, об имени того или иного исторического деятеля. Однако большая часть фактов исторической науки является реконструкцией и интерпретацией реальных фактов, или событий. Реконструирование и интерпретация реальных событий зависит от многих факторов: от личностного знания историка, от его отношения к тому или иному общественному деятелю, от социального фона, политической ситуации, от культурных ценностей эпохи, в которую живет историк, от теории, которой он придерживается. Таким образом, между историком и реальностью как бы стоит экран, сплетенный из названных факторов, на котором и проявляется, высвечивается исторический факт как реконструкция реального события. Поэтому неудивительно, что для Д.С. Лихачева князь Игорь Святославович Новгород-Северский – прямодушный, честный, беззаветно преданный народу, и в поход 1184 года против половцев опоздал из-за гололедицы, а для Л.Н. Гумилева князь Игорь не такой положительный герой, а в поход 1184 года опоздал намеренно, дабы пограбить оставшиеся без своих князей и их дружин русские города. Несомненно детерминирующее влияние ценностного, парадигмального ядра культурной эпохи, в которую вписан историк, на реконструирование им логики и причин реальных событий. Так, Н.М. Карамзин, живший в эпоху Просвещения, в 38 логике «Истории государства Российского» воплотил ценностные основания своей культурной эпохи, а именно, приоритет личностного начала. Данная эпоха исходила из того, что определяющим в человеке является его разум, ум (поэтому основной целью эпохи стало образование, просвещение, что дало имя эпохе – Просвещение), именно разумность, знания каждого отдельного человека определяют его жизнь, по мнению эпохи, а состояние государства, соответственно, определяется личностью государя. Тем самым основные эпохи в российской истории связаны у Н.М. Карамзина с личностями князей и царей, что отражено им в периодизации русской истории, воплощенной в названии глав. Например, во втором томе первая глава называется «Великий князь Святополк» и т.д. Другим определяющим фактором реконструирования культурно-исторической действительности является теория, которой придерживается тот или иной историк. Теория в своей основе – это система аксиом, законов, принципов, которые позволяют объяснить все известные факты, связав их в системное доказательное знание, или теорию. Таковы теория Евклида, теория Ньютона, теория Л.И. Мечникова, в основе которой лежит положение о том, что главной причиной генезиса и развития цивилизации является наличие водных путей. При этом в гуманитарных дисциплинах, как и в физике, фундаментальные принципы, или законы формулируются в результате последовательного индуктивного обобщения конкретных данных. Например, для Л.И. Мечникова исходным материалом для подобного обобщения стало возникновение шумерской цивилизации между Тигром и Ефратом, египетской, благодаря разливам Нила, индийской в долинах Инда и Ганга и т.п. В результате он и приходит к выводу об определяющей роли водных путей для возникновения и распространения цивилизации. Пример другой аксиомы: определяющий фактор 39 исторического развития народа – его географическое положение, природные условия. Данная аксиома является базисной для теории под названием – географический детерминизм. В последующем теория становится, наряду с хронологией, тем базисом, на основе которого происходит дальнейшая реконструкция и интерпретация фактов. Например, Монтескье, стоявший на позиции географического детерминизма, и нравственные нормы, и образ правления, и характер законов, и развитие народа в целом объяснял влиянием климата, почвы и влиянием земной поверхности. Другой пример. В рамках западнической теории, базирующейся на принципе, что с Запада все лучшее для России, долгий период сложных взаимоотношений русских и татаро-монгол назван как татаро-монгольское иго. В рамках евразийской теоретической платформы, базирующейся на аксиоме, что определяющие причины развития государства – внутренние причины, а внешнее влияние есть, оно может быть огромно, но как положительным, так и отрицательным. Соответственно, тот же период назван союзом русских и татаро-монгол. В.О. Ключевский также не пользуется термином «иго» для характеристики этого периода в русской истории. Хочется добавить, что сформулировали основные положения западнической теории и создали западническую историческую школу ученые из европейских университетов, приглашенные в Россию Петром 1, а евразийство как антизападничество возникло после Октябрьской революции 1917 года в процессе осмысления ее истоков. Поэтому можно сделать следующий вывод о соотношении теории и истории: какова теория, такова история. 40 3. ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ КУЛЬТУРЫ Определяющая роль теоретического базиса для систематизации многообразных явлений и процессов истории культуры, обоснованная выше, задает необходимость выяснения, во-первых, того, что есть теория культуры, вовторых, того, какие конкретно теории культуры существуют, втретьих, какой теории культуры мы будем придерживаться и почему. Теория культуры предполагает, прежде всего, осмысление феномена культуры и решает, соответственно, следующие основные проблемы: 1. Проблему определения культуры, уточнение понятия «культуры» в соотношении с понятием «цивилизации»; 2. Проблему генезиса культуры; 3. Проблему развития культуры, выявления закономерностей культурного процесса. 3.1. Проблема определения культуры. Культура и цивилизация В начале, раскрывая понятие культуры, мы очертили содержание этого понятия, дали представление о структуре культуры, показали, что культура существует в виде совокупности качественно своеобразных культур, каждая из которых представляет собой целостное образование многообразных культурных феноменов. Культурные феномены становятся объектом изучения многих наук, многих ученых, вписанных в разные культурные эпохи, ставящих различные 41 исследовательские цели и потому создающих свой образ культуры, дающих свое понимание культуры. Поэтому, несмотря на значительное количество определений культуры, проблема определения культуры остается и находит каждый раз новое решение. Одним из способов уточнения понятия «культура» служит его сравнение с близким понятием «цивилизация». Существует множество точек зрения относительно соотношения данных понятий. Во-первых, такие культурологи как Э. Тайлор (1832–1917) и А. Тойнби (1889–1975) рассматривают термин «цивилизация» как синоним «культуры». Э. Тайлор пишет: «Культура, или цивилизация ... слагается в своем целом из знаний, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества». Здесь культурность как состояние человечества противопоставляется состоянию дикости, варварства. Эти состояния различаются между собой характером хозяйственной жизни, уровнем развития орудий труда. Во-вторых, такие культурологи как Н.А. Бердяев (1874– 1948), О. Шпенглер (1880–1936) считают, что культура и цивилизация - это не одно и то же. Цивилизация есть этап развития культуры, причем – этап упадка культуры (Н. Бердяев), и даже этап умирания культуры (О. Шпенглер). Цивилизация – эпоха упадка культуры, по мнению авторов поскольку в эту эпоху собственно культурные ценности (культ предков, почитание могил и памятников, религиозность) уступают место, вследствие демократизации общества, культуре более доступной, более полезной, комфортабельной, безрелигиозной (массово понятной литературе, естественно за счет снижения ее качества и т.п.). Наряду с этим процессом происходит переориентации общества на развитие технологий, совершенствование производства. Именно это становится 42 предметом заботы основной части общества. Данные черты характеризуют, по Н.Я. Бердяеву, цивилизацию как эпоху упадка культуры. Еще более трагична оценка цивилизации О. Шпенглера. Для него цивилизация – не просто эпоха упадка культуры, а эпоха окончательного упадка, смерти культуры, наступающая с неизбежностью и необходимостью. Цивилизация им характеризуется превышающим некоторое критическое значение количеством населения, совершенно не философствующего, чуждого глубокой, экстатической, благоговейной религиозности, живущего только материальными интересами. Субъектом цивилизации является горожанин, оторванный от национальных традиций, растворенный в бесформенной людской массе, живущий в мире интернационального искусства. Легко видеть, что время, в которое мы живем, – цивилизация, согласно определению О. Шпенглера. Вместе с тем, несмотря на названные признаки упадочности европейская культура, например, по-прежнему живет в деятельности тех людей, для которых имеют смысл ценности культуры, которые способны бороться за идеалы Добра, Красоты, для которых жизнь смыслообретение и реализация смыслов. Таких людей немного в современную эпоху, но носители культуры, и тем более ее создатели – культурная элита – всегда часть населения. Это реальность, с которой следует считаться. Ф. Ницше с сожалением отмечал, что культура – это тонкая яблочная кожура над раскаленным хаосом. Вместе с тем, нет основания утверждать, что культурная элита исчезает, перестанет влиять на общество, пробуждать в нем духовность, как потребность к осмыслению себя в мире, и благоговейное отношение к ценностям своей культуры. Поэтому естественнее рассматривать, с нашей точки зрения, цивилизацию как аспект культуры. 43 Итак, в-третьих, цивилизация – это необходимый, постоянный аспект всякой культуры. Его наличие обусловлено определенными сторонами человеческой натуры. С одной стороны, человеку присуща: потребность в творчестве, в поисках смысла своего существования, в вере, в служении идее, с другой стороны, человек нуждается в пище, крыше над головой, благосостоянии. В первом аспекте человек существует как носитель культуры, создает культуру, во-вторых – он строит цивилизацию. Различие культуры и цивилизации это, прежде всего, различие культурных и цивилизационных ценностей как регуляторов жизнедеятельности человека. Отметим посюсторонность цивилизационных ценностей и трансцендентальность культурных ценностей. Несомненно, когда, обобщая результаты социологического опроса шестнадцати наций, проведенного институтом глобальной этики, выделяют такие универсальные ценности как любовь, честность, справедливость, согласие, то это – цивилизационные ценности. В силу трансцендентальности культурных ценностей, данное словосочетание «культурные ценности» имеет право на существование только в силу удобства и признания симметрии компонент человеческой природы, дабы подчеркнуть их равноценность и относительную самостоятельность. Культурные ценности и религиозные, и эстетические, и этические, и философские, и познавательные – это идеалы, сущностным свойством которых является их трансендентальность, их существование, аналогичное существованию платоновских эйдосов. Таковы - Бог, Красота, Сущее, Истина и т.п. Когда мы говорим ценность, то здесь подразумевается оценивание, т.е. оценивание человеком, очеловечивание. Объявляя Бога высшей ценностью, мы 44 принижаем его божественную сущность, отказываем Сущему, Богу в объективном существовании. Ницше заменяет «идеал» «правом», понятие истины «справедливостью», посюсторонней ценностью. Он отчетливо осознает, что только справедливостью можно назвать право воли к власти назначать, чему быть истиной и чему не быть ею, чтобы усилить свою волю. Истина, когда находится во власти человека, перестает быть таковой, по его мнению. Различие цивилизационных и культурных ценностей в аспекте их существования как, соответственно, посюсторонних и трансцендентальных коррелирует с размышлениями многих авторов. Н.Я. Данилевский в книге «Россия и Европа» отмечает, что религия имеет без сомнения, несравненно большую важность, нежели все остальное, что мы разумеем под именем цивилизации, и не объемлется цивилизацией, потому, что по самой сущности своей выходит за пределы земного. Действительно, в культурологической лексике данное различие отчетливо проявляется в названии той или иной культуры. Культуры, в которых, цивилизационные доминанты либо превалируют, либо представлены в достаточной мере, т.е. акцент на человека и его земное обустройство ярко выражен, характеризуются как цивилизации. Очень естественно звучит – римская цивилизация, европейская цивилизация, но странно – русская цивилизация, намного лучше и естественнее – русская культура. Существование культурных ценностей как идеалов предполагает направленность культурной деятельности на идеал. В связи с этим культура немыслима без понятия служения. Служение идеалу представляется основным условием культурности, сущностным признаком культуры. Цивилизационные ценности как воплощение цивилизационных потребностей существуют как блага, средства, условия выживания, средства в борьбе за 45 существование, социальные институты, такие как семья, государство и т.п. Существование цивилизационных ценностей в качестве условий для выживания и обустройства человека в мире означает направленность цивилизационной деятельности на человека. В соответствии с этим в реализации цивилизационных потребностей достаточно трудолюбия, дисциплинированности в ведении хозяйства, выполнения долга перед семьей, осуществления обязанностей гражданина. Если субъект культуры служит, то субъект цивилизации функционирует. В самом концепте «функционирование» уже заложены элементы механистичности, схематичности, шаблонности. Поэтому функционировать можно плохо, хорошо, добросовестно и т.п. Это подтверждает ряд коннотаций: исполнение, соответствие, выполнение определенных функций. Функция по определению – это специфический закон, правило. В европейском сознании с его культом труда, освещенным христианством, цивилизационная компонента занимает значительное место и всегда тесно связана с созданием искусственной среды существования человека, с функционированием. Если величественные сооружения, мощная техника составляют предмет гордости европейцев, возносят европейский интеллект на такую высоту, что даже с его развитием отождествляют развитость и неразвитость всех других сообществ, то технически совершенные орудия истребления, жизнедеятельность как функционирование, исполнение предопределенных техногенной средой ролей, механизация всех сфер жизни, и производственной, и бытовой, и досуга, господства экономических, социальных и политических технологий всегда вызывало и вызывает особенно в современную эпоху опасения, страх за будущее. Таким образом, рассматривая цивилизацию и культуру как воплощение человеческой природы, её культурной и 46 цивилизационной компонент, мы отмечаем существенное их различие и, соответственно, различие культурных и цивилизационных ценностей: посюсторонность и существование в форме средств и условий жизнедеятельности цивилизационных ценностей и вызываемые ими функционально заданные действия; трансцендентальность культурных ценностей, их существование в форме идеала, которому должно служить. Этот факт относительной самостоятельности культурных и цивилизационных составляющих человеческой природы и зафиксирован в их объективациях – цивилизация и культура. Другое различие цивилизационной и культурной составляющих человеческой природы проявляется в деятельности человека. Культурная компонента посвящает человека служению и предполагает полную самоотдачу, растворение в самом процессе деятельности. Такая деятельность регламентируется только смыслами, идеалами. В этом аспекте можно говорить о бесцельности процесса реализации культурных потребностей, о высокой степени свободы культурной деятельности. Здесь захватывает сам процесс, он важнейшая составляющая, к примеру, художественного творчества, деятельности во имя Красоты. Представляются очень различными, такие объективированные формы человеческой деятельности как статуя, книга, с одной стороны, и аплодисменты, вознаграждение, повышение социального статуса, с другой. В первом случае мы имеем дело с воплощениями Красоты, Смысла, а также цивилизационной оценкой вложенного труда, придания статуса отлично выполненного изделия, шедевра и т.п. Это означает, что, с одной стороны, здание, скульптура – это символ определенной идеи Красоты, Бога, а, с другой, это памятник Человеку, его умениям, его способностям, 47 многотрудным усилиям. Именно поэтому субъект цивилизации видит в египетских пирамидах и высеченных в скалах изваяниях Будды прежде всего величественный гимн Человеку и, поскольку ценит в них отражение своих собственных усилий, затрат, то не мыслит поднять на них руку. В то время как, например, для талибов статуи Будды в провинции Бамиан были олицетворением чуждых идеалов, чужого Бога, а значит и ненавистного. Утверждая свою культуру, эти апологеты исламского фундаментализма, попросив у Аллаха прощения за то, что так долго терпели на своей земле святотатство, расстреляли статуи как символ другой культуры. Это пример не цивилизационного, а культурного отношения. Подобное происходило в Киеве, когда одних деревянных кумиров велели изрубить, других предать огню. Перуна же привязали к хвосту коня и волочили его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставили двенадцать человек колотить его железом. Утверждение христианской культуры, христианских идеалов в западном мире тоже происходило за счет унижения и уничтожения чуждой античной культуры. Христиане разрушили Александрийскую библиотеку, убили выдающегося ученого математика Гипатию. Цивилизационный подход, напротив, предполагает бережное отношение ко всему созданному человеком, потому, что это история Человека, памятник Человеческому гению. Цивилизационная составляющая заставляет строить музеи, не те музеи, которые в древнегреческой культуре были местами обитания муз, т.е. средоточиями культуры, а музеи, созданные западноевропейской ментальностью с её приоритетом человеческого, с приоритетом цивилизационных составляющих, превращающие музеи в памятники истории человечества. Еще один момент, цивилизационная составляющая – это те мысли и чаяния, которые связаны с вознаграждением и 48 социальной статусностью, с утверждением огромных возможностей и талантов человека. Поэтому цивилизационная компонента ориентирует человека на результат, заставляет его последовательно и методично трудиться, составлять план, проектировать свою деятельность. Цивилизационная составляющая в готовой вещи – это объективированное мастерство, умение, потребностей к благу. Культурная составляющая – это объективирование идеалов, смыслов, душевного возвышенного состояния, испытываемого при соприкосновении с Богом, субъективной завороженности человека-творца идеей. Иначе говоря, цивилизационная составляющая направлена на Человека, на его земное обустройство, культурная составляющая направлена на Бога, на Абсолют. Эти свойства цивилизационной составляющей позволяют объяснить такие общие признаки цивилизации, выделяемые многими исследователями, как технологичность, механистичность, рационалистичность. Абсолютизация этих признаков, отрыв цивилизации от культуры, т.е. в своей основе отрыв цивилизационной составляющей от культурной составляющей человеческой природы, приводит к представлению об общности, интернациональности цивилизации. Подобная точка зрения является результатом абсолютизации самостоятельности культуры и цивилизации, что свойственно подавляющему большинству исследователей. В то время как каждая культура есть единое культурноцивилизационное образование. При этом данное единство обусловлено целостностью человеческой природы и в тоже время относительной самостоятельностью её культурной и цивилизационной составляющих. Соотношение цивилизационного и культурного аспектов в общественной жизни различно в разные эпохи и воплощается в соотношении людей, носителей ценностей культуры и 49 цивилизационных целей. Конечно, сейчас, и с этим соглашаются все исследователи, цивилизационный аспект в культуре начинает доминировать, и это осознается как упадок, кризис, и даже смерть культуры. Вместе с тем цивилизация это всего лишь аспект культуры, связанный с определенными качествами человеческой натуры, которые не исчерпывают всю совокупность человеческих потребностей. 3.2. Проблема генезиса культуры Проблема генезиса культуры предполагает выявление причин становления человеческого общества, религиозных верований, моральных норм и т.п., выяснения того, почему культура становится способом бытия человека, человечества. Существует огромное количество теорий генезиса культуры в целом, или ее отдельных форм, например, религии. Согласно креационистской концепции люди были сотворены богом уже с достаточно высоким уровнем культуры: сыновья Адама занимались земледелием и скотоводством, их потомок Ной умел строить и построил корабль – ковчег. Когда европейцами были открыты племена, живущие охотой и собирательством, не знающие земледелия, то креационисты Х1Х века, верные своей теоретической платформе, вынуждены были дополнить свою теорию генезиса культуры положением о двух путях истории культуры: пути развития и прогресса и пути вырождения и деградации. Представитель эволюционистской школы Э. Тайлор, исследуя генезис религиозных верований, утверждал, что их источником является вера в существование отдельной субстанции - души. По его мнению, первобытные люди, 50 задумываясь о таких явлениях как сон, смерть, пришли к выводу о том, что в телесной оболочке обитает душа, оживляющая тело, покидающая его. Отсюда возникло представление об отдельно существующих душах предков, духов рек, природных стихий. Из этих представлений и рождаются верования в богов, олицетворяющих силы природы и, наконец, вера в единство бога. Трудовая теория возникновения языка, базисного составляющего элемента культуры, обосновывает определяющую роль труда в становлении языка. В данной теории утверждается, что первоначальным языком общения был язык жестов. Почему? Человек, выполняя одну и ту же операцию, например, оттачиванию камня о камень, физиологически запомнил за какое-то время этот жест аналогично тому, как мы запоминаем действие прокалывания иглой ткани и вытягивания иглы из ткани, и можем повторить это без иглы в руках. Степень запоминания, достаточная для того, чтобы жестом признать другого индивида к этой деятельности означала появление понятия, выражаемого знаком - жестом, что и означает появление языка. Наиболее распространенной теорией является философский эссенциализм, рассматривающий культуру как объективацию, актуализацию человеческой природы. Один из главных ее представителей Т. Гоббс объясняет появление государства как объективацию инстинкта самосохранения – главной составляющей человеческой природы. З. Фрейд свою теорию генезиса культуры сформулировал как ответ на ряд вопросов: почему у человека возникает необходимость самовыражения в рисунке, в музыкальном произведении, что заставляет его трудиться, что пробуждает человека к сознанию материальных и духовных ценностей, иначе – где лежит мотив человеческой деятельности, что является источником его активности? Ответ на эти вопросы Фрейд дал, исходя из своих 51 представлений о том, что человек по своей природе – это совокупность первичных, либидозных потребностей, инстинктов, таких, как голод, жажда, инстинкт самообороны, или агрессии, сексуальный инстинкт. Человеку также имманентно присуща способность сублимации, т.е. превращения энергии либидозных инстинктов в энергию художественного творчества, другой, человеческой деятельности. Таким образом, по Фрейду, человека заставляет трудиться, заниматься творчеством неизрасходованная энергия первичных потребностей. Соответственно, культура – это сублимация либидозных влечений: инстинкт самообороны сублимируется в потребность частной собственности, что объективируется в создание собственности, сексуальный инстинкт – в потребность в художественном и научном творчестве. Соответственно, и наука, и искусство представляют собой объективации сублимированной сексуальной энергии (например, литература для Фрейда – это сточная канава наших желаний). С особой отчетливостью теорию философского эссенциализма проводит Б. Малиновский, выдающийся британский антрополог. Свою теорию культуры он называет научной именно потому, что сформулировал основной закон соотношения человеческой природы и культуры: культура – это система, соответствующая фундаментальным потребностям человека. Первичные из них – базовые потребности индивида и человеческого рода питаться, размножаться и соблюдать гигиену. Они объективируются путем создания новой искусственной среды – культуры. Культурное качество жизни, в свою очередь, означает появление производных, в частности, императивных потребностей, налагающихся на человеческое поведение. Это и инструментальные потребности, такие как: необходимость организовывать экономическую деятельность, передавать знания и навыки, поддерживать законность и 52 порядок, организовывать совместную деятельность и сосуществование, и интегративные потребности, объективация которых происходит в рамках познания, религии, и промежуточные потребности, а именно художественные и рекреационные. Последние автор относит к промежуточным, поскольку они, с одной стороны, непосредственно связаны с определенными физиологическими характеристиками человеческого организма, с другой, способы их удовлетворения зависят от производства и религии. Соответственно, для Б. Малиновского культура в своей сущности это система базовых, инструментальных и интегративных императивов, которые являются реализацией всего спектра базовых, инструментальных и интегративных потребностей. Человеческая природа для него является биологической сущностью. Она представляет собой совокупность физиологических функций, таких как дыхание, сон, отдых, питание, испражнение и размножение. Они являются базовыми более сложных косвенных столь же категоричных потребностей: духовных, экономических или социальных. Представляется подобное толкование природы человека слишком узким, слишком биологическим, и сам Б. Малиновский весьма непреложно заявляет, что никакая физиологическая функция не может рассматриваться как явление совершенно не затронутое культурой. Действительно, если начинать рассмотрение человеческой природы с базовых потребностей, то непонятен и необъясним генезис производных способностей, поскольку последние не могут появиться вне культуры. Поэтому вполне логично постулировать человеческую природу как совокупность культурных и цивилизационных потребностей, и рассматривать культуру как реализацию культурных и цивилизационных компонент человеческой природы. Эта теоретическая позиция 53 реализуется при определении культуры в данном учебном пособии. Приведенные примеры различных концепций генезиса культуры иллюстрируют содержание проблемы генезиса культуры и разнообразие ее решений. Вместе с тем, ни одна из них не является, в полной степени, адекватно описывающей и объясняющей генезис культуры, что вполне естественно. 3.3. Проблема развития культуры Решение проблемы развития культуры предполагает выявление закономерностей эволюции культуры, логики ее развития. Знание этих закономерностей, во-первых, объяснит – почему одна эпоха в культуре сменяется другой (Средневековье – Возрождением), почему происходит смена направлений в искусстве, и чем это обусловлено и т.д., во-вторых, – поможет ответить на вопрос о характере нашей эпохи и предсказать, что нас ожидает в будущем, какова будет специфика будущей эпохи; в-третьих, даст нам основу для упорядочивания явлений культуры, что соответствует цели нашего курса. Объединение многочисленных фактов в любой отрасли знания: механике, физике, истории культуры и т.д. возможно и всегда происходит в рамках какой-либо парадигмы, или теоретического основания. В случае истории общества, искусства, архитектуры других составляющих культуры факты систематизируются на основе двух основных сложившихся типов теорий или моделей развития культуры: линейной, и циклической. С определенной степенью приближенности, можно сказать, что исторически первыми сложились аксиоматические принципы линейной модели эволюции 54 культуры. Это – принцип универсализма, единства и общности культур, принцип поступательности, однонаправленности развития человечества, культуры, принцип преемственности, согласно которому более древние культуры составляют фундамент последующих. Впервые четко линейная модель развития культуры была сформулирована в ХVIII веке. Развитие культуры стало рассматриваться как единый постепенный процесс эволюции единого человечества, единой культуры, направленный в одну сторону от низшего к высшему, т.е. по пути прогресса. Прогрессивность развития культуры означала как бы восхождение культуры по лестнице, где каждая ступень означала более высокий уровень развития, чем предыдущий. Критерием восхождения, или прогресса называли, как правило, уровень развития науки и техники. Существует ряд конкретных модификаций линейной модели развития культуры. Так, Сен-Симон (1760–1825) считал, что развитие общества, культуры, обусловлено развитием религиозного мышления от первобытного идолопоклонства к политеизму, затем к монотеизму и развитием научного мышления, воплощающегося в развитие индустрии. Его точка зрения в той или иной степени была естественной для ХVIII века. На основе выработанного критерия прогресса ХVIII веком была принята следующая схема, лестница развития общества и культуры: Древний мир – Средние века – Новое время. Отметим, что впоследствии эта схема была дополнена еще одной ступенью, названной – Новейшее время, которая растягивается историками во времени без изменения имени до сих пор. Согласно этой схеме все древние культуры развивались и жили только для того, чтобы стать фундаментом европейской культуры, поскольку Средние века, Новое время – это эпохи развития собственно европейской культуры. 55 Факт наличия разнокачественных культур, непохожих друг на друга был очевиден для культурологов. Тем не менее, адепты линейной модели эволюции культуры смогли объяснить этот феномен. С точки зрения Г.Ф. В. Гегеля (1770–1831) развитие общества и культуры вписывается в схему: Восточный мир – Римский мир – Германский мир. Причем египетский дух (вершина развития Восточного мира) – исходный пункт для греческого духа. Качественное своеобразие культур у Гегеля не нарушает принципа единства и целостности развития культуры и человечества, т.к. существуют как бы авангардные культуры, передовые, передающие эстафету другим, являющиеся базисом для этих других культур. Факт существования, наряду с цивилизованными народами, примитивных племен в рамках линейной модели интерпретируется как распределение разных народов и культур по соответствующим ступеням развития вследствие разной скорости движения по пути прогресса. Общества, стоящие на одной ступени похожи друг на друга в главном: в качестве производства, уровне свободы и т.д. Так К. Маркс (1818–1883) рассматривал развитие общества как переход от первобытнообщинной формации к рабовладельческой, феодальной, капиталистической и, наконец, коммунистической. Согласно К. Марксу многие африканские племена находятся на первобытной стадии развития, задержались на ней, т.к. у них нет стимула к развитию производства, все необходимое для жизни природа им дарит. Многие северные народы не имеют возможности для развития производства, т.к. тратят все силы на борьбу с природой. Умеренно суровые природные условия Западной Европы, напротив, способствовали быстрому развитию производства, становлению капитализма. Именно уровень развития производства у К. Маркса является критерием прогресса общества. 56 Аналогичные взгляды высказывает Э. Тайлор, формируя свою модификацию линейной модели применительно только к культуре. Для него все культуры и народы соединены в один непрерывный и прогрессивно развивающийся эволюционный ряд: дикость – цивилизация. При этом главным критерием распределения культур по ступеням развития является совокупность взаимно определяемых факторов: отсутствие или наличие промышленности, высокая или низкая степень развития различных ее отраслей, в особенности обработки металлов, выделки различных орудий и посуды, земледелия, архитектуры и прочего, распространение научных сведений ... состояние верований и обрядов... Одной из последних конкретизаций линейной модели является теория Д. Белла (р. 1919), который выделил доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный периоды развития общества. Духовная культура у него – автономная область жизни общества, но эта автономность не нарушает общих тенденций линейного развития. Различные, но одновременно существующие культуры трактуются им как различные стадии, ступени единого процесса развития. Графически линейное эволюционирование культуры изображается в виде ступенчатой линии, спирали и т.п. С конца ХIХ века стала формироваться циклическая теория развития культуры. Ее окончательное оформление и признание принадлежит ХХ веку и является следствием накопления достаточного эмпирического материала, который не мог быть объяснен, не укладывался в рамки линейной модели эволюции культуры. Действительно, нужны были теоретические исследования Н.Я. Данилевского (1822–1885) о качественном своеобразии культур; О. Шпенглера (1880–1936), А. Тойнби (1889–1975), которые рассматривали качественное своеобразие культур как основание для их замкнутости, обособленности, как основание для трактовки отдельных 57 культур как «организмов» рождающихся и умирающих; исследования Л.П. Карсавина (1882–1952) и более заметные в мировой науке – П. Сорокина (1880–1968) о целостности культур, о современной эпохе в развитии культуры как этапе рождения новой культуры, основанной на другой идее (термин Л.П. Карсавина), на другой системе ценностей (термин П. Сорокина); этнографы (К. Леви-Строс, Т. Хейердал и многие другие) должны были накопить достаточный фактологический материал о жизни примитивных народов для того, чтобы показать, что линейная модель эволюции культуры не соответствует, не отражает адекватно реальные эволюционные процессы в культуре, что она носит а) европоцентрический характер, что на самом деле нет б) универсальной системы ценностей, нет в) преемственности в гегелевском смысле, нет г) линейности, однонаправленности и поступательности в развитии культуры. Раскрывая этот тезис, проследим подробнее становление циклической модели развития культуры в процессе критического осмысления основных постулатов линейной модели эволюции культуры. а) Европоцентризм линейной модели проявляется в утверждении в качестве единого критерия развитости общества развитие науки и техники, характерного для Европы. Отсюда многочисленные высказывания о вековой отсталости России, семерке, восьмерке самых высокоразвитых стран мира и т.п. Действительно, парадигмальные ценности определяют и направленность развития, и критерий развитости. Вместе с тем для многих культур ни наука, ни техника не являются основополагающими ценностями, поэтому не с ними связывается развитие как, например, в индийской культуре. Поскольку эти культуры не видят смысла в развитии технологии, постольку нельзя сравнивать культуры только по шкале развития науки и производства. Основанием для 58 сравнения может быть только общая система ценностей, общая система характерообразующих признаков. В реальности же культуры качественно своеобразны именно потому, что основываются на различных системах ценностей. б) Первым, наиболее решительным критерием положения об универсальной культуре, об универсальной системе ценностей, стал наш соотечественник Н.Я. Данилевский. В книге «Россия и Европа», вышедшей в 1871 году, он показал, что нет развития единой цивилизации, нет единого пути, по которому идет все человечество. Есть частные цивилизации – культурно-исторические типы (славянский, западноевропейский и т.п.). Эти типы – отдельные организмы, которые рождаются, проходят весь жизненный цикл и умирают. Носителем типа культуры является этнос. Нельзя отождествлять количество этносов с числом культурноисторических типов. Так, носители западноевропейской культуры – французы, англичане, готы, франки, англы, саксы, шведы, норманны, датчане и другие этносы. Разнообразие народов, составляющих культурно-исторический тип, является непременным условием богатства, разнообразия, сложности культурного типа. Основу культурно-исторического типа (его парадигмальное ядро в нашей терминологии) составляет преимущественный вид деятельности из следующих четырех: религиозный, культурный, включающий научно-теоретическую, художественно-эстетическую и техническую деятельности, политический, общественно-экономический, а также сочетание названных видов деятельности. По Данилевскому, основу греческой культуры составляют научная и художественноэстетическая, т.е. собственно культурная деятельность; основу западноевропейской культуры – два вида деятельности: культурная и политическая. Развивая тезис о культурно-исторических типах как организмах, о циклическом развитии культур, О. Шпенглер 59 выделил девять культур с жизненным циклом, приблизительно равным тысячи лет: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, греко-римскую, византийско-арабскую, западноевропейскую, майя и нарождающуюся русскосибирскую. А. Тойнби говорил о двадцати одной цивилизации, среди которых были и расцветшие (египетская), и застившие (эскимосская), и неразвившиеся. в) Представляется, что нельзя говорить и о преемственности в линейном смысле. Если бы действительно предыдущие культуры были основанием для последующих, то развитие культуры представляло как бы строящееся здание, где каждый этаж – новый этап развития культуры. Тогда все имеющееся на уже выстроенных этажах должно было бы быть понятно, бережно хранимо как наследство (для культуры характерно почитание своих предков, своих основ по сути определения культуры). В реальности, например, западноевропейская культура в период своего становления очень многое отвергла из греко-римской культуры как чуждое и ненавистное, разбивались античные статуи, почти десять веков горожане вечного города Рима не видели его красоты, созерцали разрушение зданий, Колизея... Только наступление в ХIV веке эпохи оправдания человеческого интеллекта и человеческой телесности в западноевропейской культуре заставило современников посмотреть на мир сквозь призму приоритета человека и заметить родственную в названном аспекте душу античной культуры. Тогда римские обыватели открыли для себя красоту своего города, тогда и началось бурное возрождение (отсюда имя эпохи – Возрождение) античной культуры: переводы греческих текстов на латынь, поиски по подвалам и выгребным ямам античных статуй и их римских копий (действительно, внешний вид статуи Венеры Милосской не говорит о ее бережном хранении). 60 г) К середине ХХ века был накоплен достаточный этнографический материал для заключения о том, что, так называемые «примитивные общества» прошли длительный путь развития, потому они не являются первобытными, не находятся на первом этапе развития, не являются «детским» состоянием человечества. Их принципиальное отличие от западноевропейской культуры и от других культур в том, что они ориентировались на изобретение и сохранение разнообразных способов взаимосвязи с природой, полного приспособления почти растворения в природе... Так, у бушменов необычайно развито свойство предчувствовать приближение зверя или человека. Оно выражается в том, что когда еще до бушмена не могут доходить запахи, топот приближающегося зверя, у него появляется ощущение трения своих ног о траву, ему чудится, что у него на лице черные полосы, в глазах черные пятнышки. В этот момент бушмен – уже в состоянии перевоплощения, он чувствует себя антилопой, идущей ему навстречу. Это у антилопы–спрингбок на морде черные полосы, в глазах – черные пятнышки. У индийского племени намбиквара приспособление к природе сопровождается утерей хозяйственных навыков: в племени есть шлифованные топоры, но утеряна способность шлифовать. Намбиквара формуют глину, но не умеют обжигать глиняные сосуды и т.д. Именно поэтому про эти племена нельзя сказать, что они «застряли» на первобытной стадии, но поступательно и медленно идут по магистральному пути технического прогресса, как утверждается в линейной модели эволюции культуры. Таким образом, накопленный десятилетиями теоретический и эмпирический материал убедил культурологов в том, что линейная модель развития культуры неадекватна реальным процессам развития в культуре, что на данном этапе 61 культурологических исследований циклическая модель более точна, наиболее адекватно отражает реалии эволюционных процессов в культуре, факт качественного своеобразия культур. Обобщая вышесказанное в ходе критического разбора линейной модели, мы можем сформулировать постулаты циклической модели развития культуры: а) культура существует в виде сосуществования отдельных, равноценных, саморазвивающихся, взаимодействующих друг с другом и при этом сохраняющих свою идентичность культурно-исторических типов; б) каждый культурно-исторический тип – это целостность со своим парадигмальным ядром, или системой ценностей, которые определяют специфику, воплощаются во всех формах культуры (науке, религии, образе жизни и т.д.), аналогично тому, как сущностные черты и характера, и мировоззрения человека определяют, находят воплощение в его поступках (к примеру: в античной культуре мы постоянно отмечаем отражение культа прекрасной человеческой телесности: в такой архитектурной форме как храм-периптер, колонны которого олицетворяют и повторяют пропорции совершенного мужского или женского тела, в религиозных празднествах в честь Диониса и т.д.); в) каждый культурно-исторический тип в своей эволюции проходит цикл, т.е. все стадии от рождения до смерти. Это означает, что каждый культурно-исторический тип живет в двух измерениях: временном и вневременном. Временное измерение предполагает ограниченное реальное существование данной культуры. Вневременное – музейное существование, существование в качестве объекта исследования, но не реальное функционирование парадигмальных ценностей в деятельности, в действиях людей. Если последнее случается, то вызывает впечатление неадекватности. Данный принцип называется принципом 62 циклизма и дает имя модели. Он подтверждается реальной эволюцией античной культуры, которая прошла все стадии от рождения до смерти. В настоящее время принцип циклизма подвергается все большей критике. С одной стороны, следует отметить, господство принципа циклизма в разных отраслях современной науки, что может служить косвенным доказательством истинности циклической модели развития культуры в культурологии. Так, в астрономии сейчас наибольшее признание получила теория пульсирующей Вселенной, в этнической истории – теория этногенеза Л.Н. Гумилева (1913– 1992), согласно которой каждый этнос рождается и умирает, прожив около 1500 лет, в комплексной науке о человеке – теория новосибирского академика Казначеева, который вводит понятие исторического здоровья для измерения, в большей степени, биологической активности этноса в целях определения его возрастной стадии (юность, ... дряхлость). С другой стороны, развитие японской, китайской, западноевропейской и других культур дает нам возможность утверждать, что для культур, парадигмальное ядро которых составляют и культурные и цивилизационные ценности одновременно, свойственно безграничное во времени развитие. Такие культуры способны к взаимодействию с другими культурами с целью заимствования культурноцивилизационных феноменов, необходимых для выживания, их последующей трансформации в соответствии с собственной ментальностью без потери собственной культурной идентичности. В построенной нами типологии существует два типа моделей существования и развития культуры – линейные и циклические. Необходимыми типообразующими принципами линейного моделирования являются: 63 принцип абсолютности общезначимой системы культурных ценностей, принцип преемственности, принцип однонаправленности, актуализирующийся в форме однолинейной, универсальной и многолинейной эволюции, форма направленности является дополнительным достаточным признаком. Наиболее адекватным современной культурноисторической реальности и современному философствованию является циклическое моделирование, необходимыми типообразующими принципами которого являются: принцип относительности общезначимой системы культурных ценностей, принцип целостности всякой культуры, культурноисторического типа; дополнительными, достаточными принципами являются: принцип открытости культурно-исторического типа, принцип равноценности культур, принцип неизбежности или возможности смерти культуры, принцип разнообразия путей развития культуры. Итак, в качестве теоретического базиса для последующего рассмотрения истории культуры мы принимаем модифицированную циклическую модель развития культуры, что предопределяет следующие темы курса: 1. Восточные и западные культуры как два класса культурно-исторических типов. 2. Античная культура как культурно-исторический тип. 3. Западноевропейская культура как культурноисторический тип. 4. Русская культура как культурно-исторический тип. 64 КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Что понимается под культурой? 2. Назовите основные структурные элементы культуры. 3. Что понимается под качественным своеобразием культуры? 4. Охарактеризуйте понятие целостности культуры. 5. Охарактеризуйте понятие ментальности культуры. 6. Приведите примеры, показывающие специфику объяснительной функции понятия «ментальное ядро культуры». 7. Приведите примеры, показывающие специфику прагматической функции понятия «ментальное ядро культуры». 8. Человек как субъект культуры. Как Вы это понимаете? 9. Назовите основные факторы, влияющие на реконструкцию культурно-исторической реальности. 10. Как взаимосвязаны история культуры и теория культуры? 11. Назовите основные представления о соотношении культуры и цивилизации. 12. Как решалась культурологами проблема генезиса культуры? 13. Охарактеризуйте линейную модель развития культуры. Покажите ее культурную обусловленность. 14. Охарактеризуйте циклическую модель развития культуры. Покажите ее культурную обусловленность.. 15. Дайте сравнительный анализ линейной и циклической моделей развития культуры. 16. В чем заключается современная модификация циклической теории развития культуры? 65 17. Кем введено и в чем смысл понятия культурноисторический тип? 18. Какие культурно-исторические типы Вы знаете? ЛИТЕРАТУРА Обязательная литература 1. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.1 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1391 с. 2. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.2 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1183 с. 3. Еникеева Д.М. Культурология: справочник.-Р.-на-Д., Феникс, 2008.-285 с. 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 66 Дополнительная литература Аверинцев, С.С. Два рождения европейского рационализма / С.С. Аверинцев // Вопросы философии. – 1989. – № 3. – С.21–34. Бенхабиб, С. Притязание культуры: Равенство и разнообразие в глобальную эпоху / С. Бенхабиб. – М. : Логос, 2003. Бердяев, Н.А. Философия неравенства. / Н.А. Бердяев. – М.: ИМА-Пресс,1990. – 288 с. Бирженюк Г.М., Мануильский М.А. Диалог культур и цивилизаций в современном мире // Человек.-№6.-2007.с. 176-179 Бирюкова, М.А. Глобализация, интеграция и дифференциация культур / М.А. Бирюкова // Философские науки. – 2001. – №1. – С.33–42. Бродель, Ф. Время мира / Ф. Бродель. – М. : Прогресс, 1992. – 679 с. Бродель, Ф. Игры обмена / Ф. Бродель. – М .: Прогресс, 1988. – 632 с. 8. Бродель, Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное / Ф. Бродель. – М. : Прогресс, 1986. – 622 с. 9. Валлерстайн, И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / И. Валлерстайн. – СПб. : Университетская Книга, 2001. – 414 с. 10. Вебер, А. Избранное: кризис европейской культуры / А. Вебер. – СПб., 1999. –565 с. 11. Гречко, П.К. Концептуальные модели истории / П.К. Гречко. – М., 1995. –144 с. 12. Губман, Б.Л. Современная философия культуры / Б.Л. Губман. – М. : РОССПЭН, 2005. 13. Гуревич, П.С. Культурология: Хрестоматия / П.С. Гуревич. – М., 2000. 14. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. – М. : Книга, 1994. – 574 с. 15. Каган, М.С. Философская теория ценностей / М.С. Каган. – СПб. : Петрополис, 1997. – 205 с. 16. Карнейро, Р. Культурный процесс / Р. Карнейро // Антология исследований культуры. – СПб. : Университетская книга, 1997. – С. 421–438. 17. Карсавин, Л.П. Философия истории / Л.П. Карсавин. – СПб .: АО Комплект, 1993. – 351 с. 18. Кефели, И. Культура и цивилизация / И. Кефели // СПЖ. – 1995. – №4. – С. 122–128. 19. Киддер, Р. Универсальные человеческие ценности / Р. Киддер // Впереди ХХ1 век: Перспективы, прогнозы футурологии. – М. : Прогресс, 2000. – С. 470–473. 20. Кравченко, А.И. Культурология : Словарь / А.И. Кравченко. – М. : Академический Проект, 2000. – 21. Кравченко, А.И. Культурология : Хрестоматия для высшей школы / А..И. Кравченко. – М. : Академический Проект, 2000. – 640 с. 67 22. Культурология. ХХ век. Антология. – М. : Юрист, 1995. – 703 с. 23. Леви-Строс, К. Структурная антропология / К. ЛевиСтрос. –М. : ЭКСМО-ПРЕСС, 2001. – 510 с. 24. Малиновский, Б. Научная теория культуры / Б. Малиновский. – М. : ОГИ, 1999. – 208 с. 25. Морган, Г. Первобытное общество. Исследование прогресса человечества из дикого состояния к варварству и из варварства к цивилизации / Г. Морган. – СПб. : Пантелеев, 1900. – 545 с. 26. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общесво / П. Сорокин. – М. : Политиздат, 1992. – 543 с. 27. Тайлор, Э.Б. Первобытная культура / Э.Б. Тайлор. –М. : Политиздат, 1989. – 573 с. 28. Тарнас, Р. История западного мышления / Р. Тарнас. – М. : КРОН-ПРЕСС, 1995. – 448 с. 29. Тойнби, А. Постижение истории / А. Тойнби. – М. : Прогресс, 1991. – 736 с. 30. Тоффлер, О. Третья волна / О. Тоффлер. – М. : АСТ, 1999. – 784 с. 31. Трёльч, Э. Историзм и его проблемы / Э. Трельч. – М. : Юрист, 1994. – 719 с. 32. Трофимова, Р.П. Культуролого-экономический словарь / Р.П. Трофимова. – М. : Академический проект, 2005. – 764 с. 33. Уайт, Л. Концепция эволюции в культурной антропологии / Л. Уайт // Антология исследований культуры. – СПб. : Университетская книга, 1997. – С.536–558. 34. Философия истории. – М.: Гардарики, 2001. – 432 с. 35. Флиер, А.Я. Культурология для культурологов / А.Я. Флиер. – М. : Академический Проект, 2002. – 458 с. 68 36. Франкл, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. – М. : Пргресс, 1990. –368 с. 37. Фрейд, З. Введение в псхоанализ. Лекции / З. Фрейд. – М.: Наука, 1989. – 456 с. 38. Фукуяма, Ф. Конец истории? / Ф. Фукуяма // Вопросы философии. – 1990. – №3. – С. 134–147. 39. Хантингтон, С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / С. Хантингтон. – М. : ООО «Издательство АСТ», 2004. – 635 с. 40. Хейзинга, Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / Й. Хейзинга. – М. : Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. – 464 с. 41. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т. 1 / О. Шпенглер. – М.: Мысль, 1993. – 663 с. 42. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т.2 / О. Шпенглер. – М.: Мысль, 1998. – 607 с. 43. Юнг, К. Проблемы души нашего времени / К. Юнг. – М.: Прогресс, 1994. – 330 с. 44. Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс.– М.: Республика 1991. – 527 с. 69 РАЗДЕЛ 2. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ КУЛЬТУРЫ КАК ДВА КЛАССА КУЛЬТУР Культура существует в виде сосуществования отдельных культурно-исторических типов, соседствующих или разнесенных во времени и пространстве. Вместе с тем все это многообразие культур образует два больших класса: восточные культуры и западные культуры. Деление культур на западные и восточные осуществляется не по географическому признаку, а по типу ментальности. При этом существуют культурноисторические типы, например, русская культура, которым присущи черты как западной, так и восточной ментальности. Существует ряд точек зрения о взаимоотношениях между Востоком и Западом. В рамках различных модификаций линейной модели существования и развития культуры естественны представления о сближении восточных и западных культур. Так, например, подобное сближение детерминировано ориентацией на западные ценности (Ф. Фукуяма) или целью, смыслом культурно-исторического развития – достижением Единства (по К. Ясперсу), Всеединства (по Л.П. Карсавину). В.С. Соловьев поступательное развитие всего человечества сводил к признанию равноценности различных культур, устремленных к синтезу, которое будет достигнуто в результате слияния противоположных культур Запада и Востока и завершится созданием Всеединой Христианской Церкви. В рамках различных модификаций циклической модели существования и развития культуры обосновывается принципиальное различие восточных и западных культур вплоть до утверждения их противоположности. Действительно, противоположность Востока и Запада очевидна как на феноменологическом, так и на ментальном уровне. Каждый носитель западнических ценностей даже немного знакомый с 70 восточными традициями, будет согласен с высказыванием Р. Киплинга: «Восток есть Восток, Запад есть Запад, и им никогда не встретиться и ничто их не соединит». Обоснование данного тезиса предполагает решение следующих задач: 1. Описание различий восточных и западных культур на феноменологическом уровне. 2. Выяснение специфики восточной и западной ментальности. 3. Рассмотрение концептуальных объяснений противоположности восточных и западных культур. 1. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ КУЛЬТУРЫ. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ Действительно, встречи Востока и Запада зачастую заканчивались полным непониманием. Иногда это очень трагично как в рассказе японского писателя Рюноско Акутагавы (1892–1927) «О – Сино». Акутагава описывает встречу христианского священника и жены самурая. Женщина пришла с просьбой вылечить единственного смертельно больного сына и, когда священник согласился, в ее глазах вспыхнул огонь радости. Патер был тронут. Впервые в лице этой женщины, напоминавшем ему маску театра Но, он увидел Мать, такую же как ту «прекраснейшую и всемилостивейшую царицу небесную». Воодушевленный этим преображением благочинной жены самурая он, исполненный священного трепета, начал рассказывать ей о Христе, о страданиях и мучениях, которыми была полна его жизнь. «Вы только подумайте! – воскликнул он, заканчивая свою речь, – Как он 71 скорбел, как мучился! При одной только мысли об этом дрожь пробирает тело: Особенно горькими кажутся его последние слова: «Боже мой, для чего ты меня оставил?…» Сказав это, священник поднял полные слез глаза на женщину и … застыл в изумлении. Женщина, побледнев как смерть и закусив нижнюю губу, пристально смотрела ему в лицо. Однако в ее взгляде были только холодное презрение и пронизывающая до мозга костей ненависть. «Так вот он каков, этот ваш Бог?! – сказала она убийственным тоном. – Мой муж никогда не показывал спину врагу. А ваш бог жалок и достоин презрения. Как он смел хныкать и жаловаться, пусть даже распятый на кресте! Я не могу доверить вам моего сына, раз вы исповедуете учение такого труса, тем более в доме, где хранится табличка с именем покойного мужа». Глотая слезы, женщина поспешно, словно спасаясь от заразы, вышла из храма… Ее сын вскоре умер. Другая встреча Востока и Запада, которая произошла при переводе «Евгения Онегина» на китайский язык также иллюстрирует противоположность этих классов культур. Переводчик вспоминал, что непонимание европейского юмора и пушкинской иронии оказались непреодолимыми и поэтому вместо изящно-иронического образа дядюшки Онегина, который был «самых честных правил», перед читателями предстал «дядя, твердолобый и заскорузлый». «Служа отлично, благородно…» перевили так: «Он пребывал на службе с необычайной широтой взглядов». Поскольку для слова «анекдот» не удалось найти явления в китайской культуре, то строку «Но дней минувших анекдоты…» не перевили вовсе. Свойственная восточному мышлению образность превратила легкие рифмы – «Когда же юности мятежной пришла Евгению пора. Пора надежд и грусти нежной…» в полновесный и точный по-китайски образ – «Когда же Евгений достиг зеленой весны, когда сердце его стало, что обезьяна, и 72 мысль, что конь…». Конечно же, был сделан назидательный, педагогический комментарий к переведенному роману. Таким образом, уже на уровне явлений очевидно глубокое различие восточных и западных культур. 2. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ КУЛЬТУРЫ: ДВА ТИПА МЕНТАЛЬНОСТИ Проследим различие ценностных установок Востока и Запада, во-первых, во взаимоотношениях человека и природы; во-вторых, по отношению к развитию; в-третьих, в решении проблемы о положении женщины в семье, обществе. 2.1. Человек и природа в восточном и западном мировосприятии Для западной, а именно для западноевропейской ментальности характерно противопоставление человека и природы. Человек наделен разумом, душой. Природа – косная, неразумная материальность. Это противопоставление обусловлено, в частности, христианским представлением о человеке как царе природы, существе высшего порядка, наделенным разумом, т.е. созданным по образу и подобию своему богом. Поэтому уже в новоевропейском мировосприятии природа превращается в мастерскую, а человек в энергичного, предприимчивого хозяина, который черпает из природных кладовых все необходимое для жизни, 73 перестраивает природные ландшафты, превращает среду своего обитания в хранилище промышленных и бытовых отходов. Столь бесцеремонное отношение к природе не могло не войти в фазу глобального экологического кризиса, когда уже природа мстит человеку за уничтожение среды обитания, грозит вымиранием человечеству как биологическому виду, напоминая ему, что он существо природное. Современный экологический кризис, кризис техногенной цивилизации, созданный европейским отношением к природе – логическое завершение противопоставления человека и природы, свойственное западной ментальности. Пути выхода из этой ситуации западная культура предлагает, ориентируясь на специфическое для нее противопоставление человека и природы, т.е. уповая на человеческую разумность. Это и создание безотходных технологий, и подчинение своих потребностей разумно постигаемой необходимости беречь природу именно как среду обитания, экологическую нишу, это и включение человечества как преобразующей природу силы в систему природных сфер как особую отдельную ноосферу, сферу разума. Восточной ментальности присуще единство человека и природы. Не существует неодухотворенной природы, все феномены есть воплощение единой сущности. В даосизме этой сущностью является Дао. Мир, человек, любой предмет представляются как цветок Дао. В брахманизме – это Брахман, Атман, который есть начало и конец мироздания, ибо он и выпускает из себя и вбирает в себя мироздание. Единство человека и природы воплощается и в способности растворения в ней, слияния с ней. Примеры этому мы находим и в китайской, и в японской культуре. «Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка, счастливая бабочка, которая радуется, что достигла исполнения желаний, и которая не знает, что она Чжуан Чжоу. Внезапно он проснулся и тогда с 74 испугом увидел, что он Чжуан Чжоу. Неизвестно. Чжуан Чжоу снилось, что он бабочка, или же бабочке снилось, что она Чжуан Чжоу». Японский поэт XVII века Басе писал: «Все, что ни видишь, - Цветок. Все, о чем ни думаешь, - Луна. Кто не видит во всем Цветка, тот дикарь. У кого в сердце нет Цветка, тот все равно, что зверь. Изгони дикаря, прогони зверя, следуй Творящей силе природы и вернешься в нее». Прекрасным примером отсутствия дихотомии человека и природы является китайская и японская поэзия. Действительно, в ней, во-первых, природа – источник образов для выражения человеческих чувств и взаимоотношений, поскольку и жизнь людей и жизнь природы протекает одинаково. Писательница и поэтесса ХI века Митицуна – но хаха в своем произведении «Дневник эфемерной жизни» пишет о сложных отношениях с мужем, который надолго забывал о ней. Его визиты были настолько редки, что покинутая жена вынуждена была довольствоваться перепиской. До нас дошли ее жалобы, воплощенные в стихотворной форме: «У моего жилища На деревьях От долгого дождя На нижних листьях Даже цвет переменился!» И ответ мужа: «Те листья, что поблекли не к сезону Становятся Красивее других, Когда их время наступает». Человеку Востока не надо объяснять, что несчастная женщина скорбит, плачет, что от слез у нее цвет лица 75 изменился, а муж обнадеживает ее, говоря, что она для него всегда прекрасна и желанна. Во-вторых, неслучайны такие свойства японской и китайской поэзии как незавершенность, многозначность. В природе все изменчиво, ничего нельзя считать завершенным. Не может быть завершенным и произведение искусства. Оно всегда недосказано, поэтому в нем всегда есть место для зрителя, читателя, что делает его многосмысленным, озадачивающим. Таково стихотворение певца луны Меэ (XIII век), смысл которого полностью зависит от интонации, взволнованности голоса. «О, как светла, светла. О, как светла, светла, светла. О, как светла, светла. О, как светла, светла, светла, светла. Луна!» В-третьих, единство человека и природы воплощается в синхронности изображаемых действий и образов. В китайской поэзии зачастую стихотворение – это аналогия между общемировыми процессами и глубокими личностными переживаниями, что подчеркивает тождество человека и природы. Таковым произведением является «Горный хрусталь» «Если посмотришь на луну сквозь излом горного хрусталя, увидишь только воду. Кто же прислал нам этот прозрачный камень? А тебе кто дал эти слезы, сквозь которые ты смотришь на меня и не видишь, как я растроган». Восхищенный импрессионистичностью китайской поэзии, выраженным в ней утонченным чувством единения человека и природы американский поэт Паунд в 1912 году провозгласил новое направление в поэзии – имажинизм. Платформу 76 последнего составили следующие принципы: а) непосредственно называть вещи, т.е. изображать их, не комментируя; б) не употреблять слов, не создающих зрительного образа; в) не вводить пустые слова ради ритма. Следует отметить, что ни в Европе, ни в Америке имажинизм не стал столь значительным явлением таким, как в России, более близкой по духу к Востоку, не дал имен уровня С. Есенина. Не только поэзия, но и другие сферы, например, японской культуры демонстрируют нам глубокое единство человека и природы. Так, в Японии, когда про человека говорят, что он «умеет жить», то это означает, что он умеет видеть красоту в мимолетном, в мгновении природного потока, поскольку в вечно изменчивой природе человеку дано выхватить именно мгновение. Прекрасная улыбка у девушки – цветоподобна, а кимоно со спины делает ее похожей на бабочку. Японские сады тоже символизируют величие природы. Если в Европе сады разбиваются по принципу симметрии, то японские сады – асимметричны. Именно асимметрия олицетворяет многообразие форм и беспредельность природы. Само слово «ландшафт» – «сансуй» состоит из «сан» (гора) и «суй» (вода) и означает в равной степени горный пейзаж или сад, а также «одинокость», «заброшенность», свойственные и природе и человеку. Столь хранимая японцами чайная церемония, в своей основе, призвана цепочкой ритуальных действий и строго рассчитанных жестов создавать то состояние, при котором человек особенно чутко отзывается на красоту природы. Икебана, путь Цветка, своего рода японская скульптура, олицетворяет красоту природы, схваченную в ее мгновении. Поэтому это не букет, не охапка цветов, это один цветок или нераспустившийся бутон. Именно один цветок дает лучше 77 почувствовать цветочность цветка. Чаще всего основу икебаны составляют три элемента – три цветка или три ветки. Первая ветка, обязательно самая длинная, по-японски «син», символ неба, вторая, средняя по величине, «соэ» – символ человека, третья – самая маленькая «хикаэ» – символ Земли. В литературной традиции Японии превалирует не интеллектуальный портрет, когда важны знания, мысли, философские взгляды героя, а психологическое описание персонажа, сотканное из ощущений, чувств, форм, цветов и обязательно запахов. Детектив из романа Кобо Абэ, как бы внюхиваясь подобно зверю, составляя впечатление о своей клиентке, замечает отличие запаха тыльной стороны ладони от запаха ее внешней стороны, запах, цвет, поры мочки уха, запахи, возникающие при ее движении по комнате. Женщина из Романа Ясунари Кавабаты (1899 –1972) «Озеро» говорит при первом знакомстве: «Сколько лет я не нюхала мужчину…». Так выразить свои чувства возможно только человеку, не утерявшему природность. 2.2. Динамизм западных и традиционализм восточных культур Западные и восточные культуры могут быть противопоставлены друг другу как динамические и традиционные. Динамизм, например, западноевропейской культуры как самого яркого воплощения западнической ментальности обусловлен христианским отношением к труду. Труд становится ценностью, необходимой составной частью жизни с благословения отцов церкви. Апостол Павел завещает трудиться, дабы было из чего уделить нуждающемуся. Однако 78 человек должен обязательно и работать, и иметь свободное время для размышлений о боге, о своей душе. Поэтому актуализируется задача избавления христианина от изнурительно тяжелого физического труда, что побуждает к изобретательству, к развитию техники и науки, к накоплению материальных благ. Этот процесс начитается в средневековье. Григорий Турский пишет об аббате, который из жалости к монахам, размалывающим зерно в ручных мельницах, построил в монастыре водяную мельницу для облегчения труда монахам. В последующем со становлением протестантизма, в системе ценностей которого успехи в хозяйственной деятельности весьма значимы, эта тенденция к изменению, совершенствованию производственного комплекса усиливается, охватывает другие сферы культуры: науку, политическую сферу и другие. Это стремление к изменению природы, общества определяет западноевропейскую культуру как динамически развивающуюся. Традиционализм восточных культур означает сохранение традиций (чайной церемонии в Японии, Китае и т.п.), неизменность национальных традиций, костюмов, существование одного национального стиля в искусстве, архитектуре. Традиционализм, присущий Востоку предопределил отрицательное отношение к изменениям вообще, в частности, долгое пренебрежительное отношение к научно-техническому прогрессу. Примером подобного пренебрежения может служить буддистская тибетская культура. Четверть населения на Тибете была монахами-буддистами, 75% бюджета тратилось на образование духовенства и поддержание высочайшего уровня духовной религиозной культуры, буддистских ценностей, делающих бессмысленными материально-техническое развитие, удерживающих производство на примитивном уровне, достаточном для обеспечения минимальных 79 физиологических потребностей в тепле, пище, которую даже в середине ХХ века готовили на кострах. Воплощением традиционности, присущей Востоку, является китайская культура. Три тысячелетия тому назад китайцы были одним из образованнейших и культурных народов. Китайцы умели вырабатывать шелк, ткать бумажные и шерстяные материи, производить орудия труда и военные орудия, чеканили монету. При этом технологический уровень прядения, выработки шелка и т.д. оставался почти неизменным в течение трех тысячелетий, до времени экспансии европейской цивилизации на все мировое пространство, до эпохи, когда развитие цивилизационной составляющей стало необходимым условием выживания Китая. Китай явился родиной значительных научно-технических открытий и изобретений. В летописях III в. до н.э. упоминается о применении компаса, который стал известен в Европе в XIII веке. В 105 году начинают изготавливать бумагу (в Европе бумага известна с XII века). В III-V веках появляются фарфоровые изделия. В V в. получено приближение числа, дающее семь верных знаков, вновь найденное в Европе в XVI веке. В VII веке появляются первые печатные тексты, в начале XI века изобретено книгопечатание подвижным шрифтом. В X веке стали применять порох сначала для фейерверков, потом для стрельбы. Эти изобретения, попав на почву европейской ментальности кардинально изменили облик Европы, способствовали, наряду с внутренними причинами, взрыву средневекового уклада жизни и образа мышления, но они не затронули традиционных основ общественного устройства Китая, сложившегося уклада жизни, не изменили законов и техники классической китайской живописи тушью по шелку и бумаге, не привели к религиозным революциям, не 80 способствовали быстрому прогрессу в области военной техники. Причина в специфике древнекитайского мировосприятия, характерная черта которого, наряду с представлением о единстве человека и природы, – культ прошлого. Этой чертой объясняется и успех учения Конфуция (551-479 гг. до н.э.), который окончательно утвердил почитание предков, уважение к традициям, веру в незыблемость законов, установленных небом, закрепив все это системой ритуалов. Согласно Конфуцию каждый человек должен знать предопределенные ему небом обязанности. Они просты: пусть отец будет отцом, сын – сыном, государь – государем, подданный – подданным. Каждый человек должен согласовывать свое поведение с законами природы и не вдаваться в крайности. Его задача – нравственное совершенствование, которое в своей основе предполагает все большую почтительность к родителям и уважительность к старшим и вышестоящим. Культ предков – характерная черта жизни китайского общества. Эталонные «24 рассказа о сыновней почтительности» перепечатывались бесконечное число раз. Один из них о Го Цзюайе. Живя в нищете, он не мог прокормить и сына, и мать и решил закопать в землю своего маленького сына, чтобы спасти жизнь матери, но небо оценило этот знак сыновней почтительности и, копая могилу для сына, Го Цзюай нашел горшок с золотом. Китайский крестьянин тратил далеко не лишние деньги, чтобы обучить своего ребенка грамоте, дабы он мог читать эти поучительные истории и заповеди Конфуция. Почитание родителей, предков выливается в систему ритуалов. Например, уведомление предка (таблички с его именем) о предстоящей свадьбе. Ритуал, обряд становятся ценностями, необходимыми сами по себе. Строгое соблюдение обрядов консервирует общество, гарантирует незыблемость 81 строя и существующего порядка. Беспрекословное подчинение старшим охраняет традиционное китайское общество от конфликта отцов и детей и от нововведений как спутников друг друга. Свой вклад в консервацию китайской культуры и общества вносит и даосизм. Основателем его считают полулегендарную личность Лао-цзы (IV в. до н.э.). Главное понятие даосизма – Дао. Дао – первоначало и завершение всего существующего и происходящего, всеобъемлющий закон мироздания. Различают два Дао. Первое - безымянно, пусто, неисчерпаемо, бестелесно, оно повсюду. Второе – имеющее имя, содержит в себе образы всех вещей, т.е. выступает как мать всех вещей. Оба Дао переходят друг в друга. Естественно, смысл жизни в познании Дао, в растворении в нем, т.е. в пустоте, вечности, неподвижности. Поэтому идеал человека – совершенно мудрый человек, главное качество которого победоносное недеяние. Примером, образцом подобного недеяния является природа, легкое дыхание Дао. Поэтому каждый человек должен стремиться слиться с природой. Культурный и технический рост не имеют смысла, они отход от Дао. В системе буддизма, третьего образующего ментальное ядро религиозного учения Китая, так же нет места идеалам прогресса, прогрессистским ценностям, желанию изменить внешний мир. Основатель буддизма царевич Сиддхартха из рода Гаутама (VI в. до н.э.) по преданию в один день увидел немощного старца, потом больного проказой и, наконец, прощание с покойником. Трагизм человеческого существования настолько поразил царевича, что он оставил жену, ребенка и решил, во что бы то ни стало, найти выход с этой сцены жизни, на которой разыгрывается вечная трагедия. Сначала он морил себя голодом, потом понял, что существует серединный 82 путь. Он стал предаваться аскезе более умеренно и ждал, когда наступит момент просветления. И он наступил, истина ему открылась. Он стал Буддой, т.е. просветленным. Какова эта истина? Истина заключается в том, что жизнь – это страдание. Причина страдания в желаниях, в жажде жизни. Жажда жизни приводит к круговороту рождений, заставляет возрождаться душу в другом теле. Поскольку страдание имеет причину, то его можно прекратить, устранив причину. Для этого существует сложный путь: освободиться от всех желаний, от радости и печали, достичь состояния полной невозмутимости и покоя – нирваны. Поэтому буддизм разрабатывает технику медитации, мысленного бессодержательного созерцания, йогу как совокупность средств и методов освобождения от желаний, от жажды жизни. Существует много видов йоги. Йога познания учит, что для освобождения достаточно постигнуть иллюзорность мира. Царственная йога разрабатывает технику самоуглубления. В буддистской школе дзэн, распространенной в Японии, в залах для медитации нет ни скульптурных, ни живописных изображений Будды. В течение длительного времени там сидят молча, неподвижно с закрытыми глазами, пока не приходит состояние полной отрешенности, когда исчезают всякие мысли и образы. Тогда исчезает «я» как конкретная форма единой и вечной Души, человек растворяется в бескрайней вселенной единой Души и переживает особое состояние просветления – сатори. Говорят, первый патриарх чань (дзэн) в Китае просидел девять лет лицом к стене и в высшем состоянии молчаливого сосредоточения пережил сатори. Таким образом, совершенно очевидно, что среди культивируемых конфуцианством, даосизмом и буддизмом ценностей нет места идеалам прогресса, предприимчивости, изменяющим природу и общество. В современную эпоху эти 83 мощные духовные факторы традиционности восточных культур все чаще сталкиваются в сознании людей и общества с европейскими цивилизационными ценностями комфорта, благосостояния, научно-технического прогресса, с пониманием необходимости научно-технического развития в целях выживания в современном мире. В современной, например, китайской культуре естественным образом сочетаются традиционализм как незыблемость культурных доминант, обеспечивающих самоидентификацию, отделенность культурно-исторического типа и динамическое развитие научно-технического комплекса. Последнее является следствием актуализации, реализации конфуцианских цивилизационных ценностей китайской культуры, направленных на благополучие отечества, на служение государству. Экспансия европейских стандартов жизни настолько мощна, что в индивиде «человек цивилизованный», жаждущий удобств, теснит «человека культурного», носителя ценностей своей культуры, размышляющего, ищущего смысл жизни. Меняется соотношение культурного и цивилизованного аспектов в жизни человека и общества. Цивилизованный аспект начинает доминировать. Вместе с тем цивилизация (см.: раздел 1) – это лишь аспект человеческого существования, связанный с определенными потребностями человека (в пище, крыше над головой, благополучии), которые не исчерпывают всю совокупность человеческих потребностей (в вере, в прекрасном, в познании и т.д.). Неудивительно, что японцы свою культуру представляют как ветку бамбука, закованную в стальную оболочку, обернутую хрустящей, яркой целлофановой бумагой. Этот образ говорит о незыблемости классической японской (это можно отнести и к китайской) культуры с присущим ей единством человека и 84 природы, глубоким почитанием культурных традиций, невозможности чужеродным влиянием проникнуть за крепкую стальную оболочку. 2.3. Положение женщины в восточных и западных культурах С точки зрения европейской ментальности женщины Востока, в частности женщины дальневосточных культур находятся в приниженном положении. Из «Дневника эфемерной жизни» Митицуны-но хаха мы узнаем, что мужчина кроме главной жены мог иметь несколько жен и наложниц. При этом только главная жена жила в усадьбе мужа, занимая отдельный дом, находящийся, как правило, в глубине усадьбы. Другие жены жили в собственных усадьбах, полученных, как правило, в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал визитные отношения. Визиты делал он, жены не смели посещать его. Сама автор этого замечательного произведения, вошедшего в золотой фонд японской литературы, несмотря на свое знатное происхождение и близость к императорскому двору, осталась в памяти потомков как Митицуна-но хаха, что означает мать Митицуна. Так звали ее сына, к сожалению, не обремененного славными делами и талантами. Конечно, в Японии ХХ века многое изменилось, но в повести Ясунари Кавабаты, лауреата Нобелевской премии, «Танцовщица из Идзу» есть несколько эпизодов, достаточно странных с позиций европейской культуры. Представьте, путешественники, утомленные долгой дорогой, жарой и жаждой, увидели источник. Долгожданная возможность 85 утолить жажду. Женщины первые подбежали к источнику, но не смеют пить первыми и просят спутников – мужчин: «Пожалуйста, испейте первыми. Погрузишь руки, вода замутится, да к тому же после нас, женщин, источник станет нечистым». Еда тоже становится нечистой, если к ней прикоснулись палочки для еды, которые держат женские руки. 3. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ СПЕЦИФИКИ ВОСТОКА И ЗАПАДА Естественен вопрос: «С чем связаны эти глубокие различия между Востоком и Западом?» Среди существующих объяснений выделим три концепции, описывающие причины специфики восточных и западных культур: географический детерминизм; концепция функциональной асимметрии мозга; теория психологических типов К. Юнга. Географический детерминизм о специфике Востока и Запада Исторически первое объяснение специфики восточных и западных культур было дано в рамках географического детерминизма, теории, видящей главные и даже определяющие причины особенностей общественного устройства, культурных ценностей в качественном своеобразии ландшафта, климата, т.е. географических условий. Элементы географического детерминизма пронизывают концепцию 86 Г.В.Ф. Гегеля. Для него несомненна связь духа и характера народа с окружающей его природой, естественным типом местности. Так деспотическую форму правления, когда свободен один правитель, характерную для Востока, Гегель связывал, в частности, с тем, что первые восточные цивилизации (египетская, китайская, индийская и т.д.) возникли на речных плодородных равнинах. Поэтому ирригационное земледелие и промышленный труд стали основным занятием населения. Ирригационное земледелие, в свою очередь, потребовало централизации управления хозяйственной деятельностью: постройкой каналов, дамб и прочих крупномасштабных работ. Так возникает единый центр управления, власть одного человека – деспота. При этом, по мнению Гегеля, «народы, жившие в этих странах, замыкались в себя», им были чужды заимствования, ничто не оказывало влияния на их культуру, которая становилась консервативной, традиционалистской. Причина в том, что географическое положение не способствовало развитию судоходства и торговли, которые, в свою очередь, являются условием гражданской свободы, демократии, импульса к развитию. Гегелю вторит И.В. Мечников, утверждая, что необходимым последствием и логическим результатом всех физико-географических условий Египта являлось осуждение древних египтян под иго деспотизма. Ни один народ не доводил до такой большой степени повиновение царской власти, не возносил самого понятия ее на такую высоту, не признавал за нею божественного происхождения, как египтяне. Объясняется это конечно тем, что ни один народ не испытывал настолько сильно необходимости в центральной воле для более рациональной организации материальной жизни и для производства всего необходимого для пропитания. 87 И Гегель, Мечников, и Уилсон, и другие исследователи указывают на присутствие в характере египетской культуры таких черт западнической ментальности как деятельное начало, предприимчивость, наличие которых также объяснялось ими природными факторами. Дж. Уилсон отмечал, что в Египте придавали человеку и его осязаемым творением очень существенное значение. Среди причин этого феномена значительная роль принадлежит фактору окружающей среды: компактности пространства с надежными оплодотворяющими разливами Нила. Природа как бы намеренно обуздала себя, обособила эту безопасную равнину с тем, чтобы человек мог беспрепятственно наслаждаться жизнью, что особенно присуще периоду Древнего царства (2900 – 2270 гг. до н.э.). Не удивительно, что на таком природном фоне культура была исполнена чувством собственного достоинства, гордилась своими достижениями, поощряя предприимчивость, развитие искусства и ремесел. 3.2. Концепция функциональной асимметрии мозга о специфике Востока и Запада Межполушарная асимметрия головного мозга у человека означает, что левое и правое полушария выполняют различные функции при постижении мира, или мыслят по разному. Правополушарное мышление – пространственно-образное мышление. Правому полушарию легче выразить результат своей работы в целостном образе – рисунке, мелодии, иероглифе. Оно определяет нечто путем сопоставления с 88 конкретным образом. Для него «зеленый» – это весенняя трава, листва. Правое полушарие схватывает объект, ситуацию целостно, создает целостный образ. Если у человека поражено правое полушарие, он не может сам одеться, хотя прекрасно понимает, что за чем нужно надевать на себя; не может он и дорисовать лепестки у ромашки на рисунке, хотя нормальному человеку очевидно, что их не хватает у нарисованного цветка. Правое полушарие включается, когда человек попадает в аварийную ситуацию, и ему мгновенно надо ее охватить и оценить. Левополушарное мышление – логико-вербальное, логикопонятийное мышление. Левому полушарию легче выразить результат своей работы в понятии, в цепочке логически связанных высказываний. Оно определяет нечто через указание на родовидовые отношения. Для него «зеленый» – это цвет весенней травы, листвы. Левое полушарие расчленяет объект, ситуацию на составляющие. Оно анализирует, выделяет из множества связей главные, например, причинно-следственные. Левое полушарие включается, когда мы собственно мыслим, делаем выводы любой степени абстракции. Допустим, что у человека действует только левое полушарие (ученые могут «получить» такого человека, угнетая правое полушарие), тогда наблюдаем следующее. Такой человек очень любит поговорить, у него бездна знаний, как будто он повторил все, чему его учили и в детском саду, и в университете. Однако говорит он без интонации, без чувства. Шум дождя, плач, смех для него совершенно неразличимы. Он не отличает женский голос от мужского. Слушает постановку по радио. Нормальному человеку очевидно, что она умоляет, он угрожает, но нашему пациенту это непонятно, зато он берется рассуждать об особенностях языка, о специфике грамматического строя предложений. Он не может петь, фальшивит. Единственное, что ему дано – это отбивать ритм. 89 Он не может рисовать, зато прекрасно читает схемы. Если его подвести к окну, за которым лежит снег, то он не сможет ответить на вопрос: «Какое сейчас время года?». Зато он быстро находит ответ, рассуждая логически: «Какой сейчас месяц? – Январь. – Летний это месяц или зимний? – Зимний. – Следовательно, сейчас зима». Он всегда оптимист. Правополушарный человек в подобном эксперименте – полная противоположность. Он с трудом говорит, долго подбирая слова, даже на родном языке. Он десять лет изучал немецкий, увы, ничего не помнит, ни единого слова. Из его памяти как будто стерты все накопленные в школе, в университете знания. Зато он помнит березу за школьным окном, лица всех своих одноклассников, запахи. Его ухо чувствительно ко всем звукам, он различает тончайшие интонационные нюансы, но, более менее, сложная фраза ставит его в тупик. Он слушает постановку по радио на чужом языке, но прекрасно улавливает, что она умоляет, он угрожает. Музыка – его стихия. Он повторяет самую сложную, только что услышанную мелодию без труда, и она сохраняется в его памяти. Он прекрасно рисует, но не может составить схему, карту. Если его подвести к календарю, на листке которого – «25 января», и спросить: «Какое время года сейчас?», то вопрос останется без ответа. Только увидев снег, он догадается, что сейчас зима. Он всегда находится в подавленном состоянии духа. Открытие явления межполушарной асимметрии мозга стало значительным событием. Во-первых, оно вскрыло естественные основания отличия человека от животного (самая развитая поверхность коры головного мозга у дельфинов, только у человека наблюдается асимметрия полушарий); вовторых, помогло ответить на вопрос, почему мужчины в целом умнее и талантливее женщин (у мужчин раньше начинается специализация полушарий, уже к шести годам у них левое 90 полушарие становится речевым, в то время как у девочек до тринадцати лет оба полушария остаются универсальными); втретьих, в этом явлении увидели научную основу классификации людей, предложенную еще Павловым, который отмечал, что жизнь отчетливо указывает на две категории людей: художников и мыслителей. Одни художники захватывают действительность целиком. Другие – мыслители, дробят ее. В-четвертых, в межполушарной асимметрии мозга нашли естественную основу специфики восточных и западных культур. Носителями, создателями западной культуры являются преимущественно люди с доминирующим левополушарным мышлением, восточных – правополушарным. Именно поэтому европейская техника как детище западноевропейской культуры имеет пульты управления, клавиатуру для ведущей правой руки. Поэтому для восточных культур, японской, китайской, характерно иероглифическое письмо. Каждый иероглиф – это конкретный образ. Соответственно, существуют разные иероглифы, для обозначения высказываний «девушка идет», «старик идет». Для западных языков характерно существование строгой грамматической схемы. Например, в высказывании "Глокая куздра бодлает бокра и кудрячит бокренка» мы легко узнаем строй предложения русского языка. Где подлежащее – куздра. Что она делает? Она бодлает и кудрячит. Кого? Бокра и бокренка (маленького бокра судя по суффиксу). Проиллюстрируем положение о доминировании правополушарности у восточных и левополушарности у западных культур на примере противопоставления культуры Двуречья как, в основном, восточной культуры, культуре Египта как, в основном, западной. Левополушарная стратегия проявляется в чертежности, схематичности египетского искусства. Египетские барельефы, рельефы распластаны по плоскости, поражают своей симметрией, чувством равновесия и геометрии, 91 плоскостностью. Еще в Древнем царстве сложился определенный тип барельефа: человек изображался стоящим, фигура выпрямлена, ноги в состоянии шага, ступни на одной линии, плечи развернуты и расположены в плоскости шага, голова строго в профиль в одной плоскости с плечами, глаз изображен полностью как был на лице в фас. Таким образом, изображение человека представляет собой схему, абстракцию человека, оно далеко от конкретности, эмоциональности. Таков портретный деревянный рельеф «Зодчий Хесира» (начало III тыс. до н.э.). В рельефах, настенных росписях как устойчивый композиционный принцип утвердился мотив процессии, где фигуры движутся одна за другой через одинаковые интервалы, часто с ритмическими поворотами жестов. Классический пример такой композиции – рельеф гробницы в Саккара, где слуги усопшего ведут быков. Напротив, в культурах Двуречья – шумерской, ассирийской, вавилонской, чаще встречаются горельефы. Эти изображения людей, птиц, зверей, выступающие над плоскостью фона более чем наполовину тождественнее своим реальным конкретным прообразам. Возникновение письменности в обеих культурах имеет много общего. Хозяйственная деятельность (поливное земледелие, скотоводство, ремесла) требовала развития форм учета. Начиная с IX тыс. до н.э. и в Египте, и в Двуречье для учета скота, урожая зерновых стали применять объемные глиняные предметы (шарики, цилиндры). Примерно через пять тысяч лет использования этих скульптурных символов их догадались рисовать на плоскости, на глиняных табличках. Письмо в Двуречье и возникло как такое изображение символов на глиняной плоскости, что соответствует левополушарной стратегии. Наиболее существенным отличием шумерской культуры от египетской является то, что письменность, 92 созданная в ее рамках для целей учета, вскоре была применена для записи устной словесности. Запоминание и складывание поэтических образных текстов, сопровождаемых музыкой, представляет собой характерную функцию правого полушария. Система письма была приспособлена для фиксации фольклорных текстов, включая музыку, для которой в клинописи было выработано подобие нотных знаков. Левополушарная стратегия египетской культуры проявляется в том, что в Египте очень рано выработался язык со строгой грамматикой, большой степенью абстракции, научным безличностным стилем изложения – «пусть смешивается», «пусть соединяется». В мемфисском мифе творения, текст которого датируется 2700 г. до н.э., Птах как мыслитель создает мир словом, произнося имя. Так были сотворены боги с их изображениями и храмами, жизнь и смерть, все искусства и ремесла и все функции человеческого организма. Все сущее получает сначала бытие в сердце, органе, где рождается мысль, а потом язык словом превращает мысль в реальность. Шумерские боги как художники создают, в частности, людей из глины. Миф повествует, что в далекие времена, когда мир был молод, боги вынуждены были сами трудиться, чтобы заработать себе на жизнь. Они терпеть не могли это делать. Самый мудрый из них бог пресных вод Энки нашел выход из этого положения. Он призвал Намму дать рождение глине, что под землей, но над водной глубиной. Эта глина отделилась от Намму подобно тому, как ребенок отделяется от матери, и из нее были сотворены люди, которые стали трудиться, предоставив богам возможность пировать. Египетское мировосприятие оптимистично. Боги Египта могучи, но не жестоки. Они гарантируют порядок в мире. Доказательство этому – египетская природа, которая представляется установившимся порядком, залог этому – 93 ежегодный разлив Нила. Фараон – сын бога, поэтому его власть – гарантия стабильности в государстве. Поэтому в Египте ни астрология, ни пророчества не были очень развиты. Мифологические тексты Двуречья пронизаны пессимизмом, мучительным страхом, что бесчисленные и грозные силы природы могут принести несчастья. Управлять государством может всякий смертный, и простой человек находится во власти его решений, которые он не в силах изменить. Поэтому в культурах Двуречья была очень сильно развита астрология, развита более значительно, чем в Египте. В заключение отметим, что левополушарность египетской культуры и правополушарность культур Двуречья не являются единственными доминантообразующими факторами ментальности этих культур. Так, они не объясняют ориентацию вавилонян на земную жизнь и ориентированность египтян особенно Среднего и Нового царств (2100 – 1700 гг. до н.э. и 1555 – 1090 гг. до н.э.), в основном, на загробную жизнь, на представление о будущем здешнего существования преимущественно в перспективе его прекращения. Так же следует отметить относительность противопоставления конкретных культур как правополушарных левополушарным. Так для западноевропейской культуры египетская является больше правополушарной. Для китайской как в большей степени правополушарной – японская, в большей степени, – левополушарная. 3.3. Психологические типы К. Юнга как основание специфики Востока и Запада 94 Карлу Юнгу (1875-1962) принадлежит концептуальное обоснование деления людей на два психологических типа: интроверный тип и экстраверный тип. Естественно, каждому человеку присущи оба механизма, экстраверсии и интроверсии, и только относительный перевес того или другого позволяет отнести конкретного индивида к соответствующему типу. Интроверсия характеризуется интересом к себе. Интроверт направлен на свой внутренний мир. Для него характерна отстраненность от внешний событий, негативное отношение к обществу. В большой компании он чувствует себя одиноким и потерянным, он недоверчив. Его стихия – собственный внутренний мир, мир своих чувств, переживаний и мыслей. Самая большая ценность для него – это собственное душевное состояние. Самоанализ – это средство разобраться в себе, скоре всего, с целью достижения душевного комфорта и равновесия. Интроверту не чужда установка на карьеру, однако то лучшее, что он создает, совершается по собственной инициативе исходя из собственных возможностей. Работа по принуждению извне для него изнурительна и практически невозможна, поскольку рассматривается как насилие. Примат интровертного чувства чаще всего встречается у женщин. К таким женщинам применима пословица «в тихом омуте черти водятся», поскольку свойственная им страстная глубина чувства может охватить их настолько, что они совершают неадекватные с точки зрения общества поступки. Однако общественное мнение, мнение друзей не способны перевесить такое чувство, которому интроверт отдается сполна. Например, любовь для интроверта – это состояние души, внешний антураж – деньги, социальное положение избранника – не имеют большого значения. «С милым и в шалаше рай» – воплощение типичной для интроверта установки. Еще один пример – ответ подружки угольщика богачу, сраженному ее красотой, в стихотворении Роберта Бернса. 95 «Хоть горы золота мне дай И жемчуга отборного, Но не уйду я – так и знай! От угольщика черного. Днем он развозит уголек, Зато порой ночною Я заберусь в свой уголок, Мой угольщик со мною. У нас любовь – любви цена, А дом наш – мир просторный, И платит верностью сполна Мне угольщик мой черный». Экстраверсия характеризуется интересом к внешнему объекту. Экстраверт направлен на окружающий его мир. Для него характерны отзывчивость и готовность воспринимать внешние события, желание влиять и оказываться под влиянием событий, потребность в контакте с внешним миром. Большая компания – его стихия, он вступает в спор, желает обратить на себя внимание. Экстраверт воспринимает ценности общества, хочет утвердиться в нем, сделать карьеру. Он чуток к мнению общества и друзей. Самоанализ для него - это средство достижения своих целей в работе, в общении. Экстравертному типу присуща неполноценность чувства, поскольку в экстравертной установке чувство ориентировано на внешние общепринятые нормы. Для экстраверта невозможен мезальянс. К. Юнг описывает случай, когда человек с ярко выраженной экстравертной установкой, испытывая любовь к далеко небезупречной в глазах общества женщине и собираясь на ней жениться, заболевает нервной судорогой глотки, 96 принуждающей его ограничиваться двумя чашками молока в день, прием которых требует трех часов. Таким образом, создается реальное препятствие, мешающее посещать ему свою невесту и возвращающее его в рамки общепринятых действий. Еще один пример, Маша Троекурова при первой встрече с Дубровским «не обратила никакого внимания на молодого француза, …учитель был для нее род слуги или мастерового, а слуга иль мастеровой не казался ей мужчиной». Потому она и не заметила впечатления, произведенного ею на Дубровского. Заметила и полюбила она его только тогда, когда он совершил поступок, естественный для дворянина. Однако она не приняла предложенной свободы и любви после венчания с князем Верейским. Строя параллели между типами культур и типами людей, К. Юнг заметил, что в восточных культурах доминирует интровертная установка, а в западных – экстравертная. Таким образом, специфичность восточного и западного мировосприятия может быть объяснена преобладанием интровертной и экстравертной установок, соответственно.Действительно, западная культура экстравертна, т.е. направлена на внешние предметы. Так, западная наука исследует природу с целью выявления законов природы. Она представлена в западном сознании такими дисциплинами как физика, химия, математика и т.п. В интровертной восточной традиции делается акцент на изучении психики, внутренних жизненных систем человека. Разрабатывается йога как система управления внутренней энергией, жизненными системами. Так, буддхи – йога учит достижению полной зависимости от Всевышнего, т.е. от Кришны, которое позволяет человеку легко контролировать свои чувства. Сат–чакра–йога учит, как поднять жизненную силу к точке между бровей, мысленному созерцанию шести 97 чакр – мест на теле, через которые происходит обмен энергии человека с энергией космоса. Соответственно, если для Запада знание – это, прежде всего, знания о внешним мире: научные, об искусстве, то западный педагог дает знания, наполняет слушателей ими, «навязывает» их. Отсюда большие аудитории студентов, стандартные программы. Для Востока знание – это, прежде всего, знание себя. Поэтому восточный педагог – гуру в индо-буддистской культуре – пробуждает знания, давая ответы на созревшие в сознании ученика вопросы и побуждая к новым вопросам. Такое личностно-ориентированное знание можно давать очень маленькой аудитории слушателей. Стандарты здесь невозможны. Механизм экстраверсии иллюстрирует западная медицина, для которой больной – объект исследования, а потом объект лечения средствами извне: таблетками, операцией и т.д. Традиционная восточная медицина учит: чтобы вылечиться, нужно научиться управлять своими жизненными системами, уметь перераспределять жизненную энергию в организме, делая защитный щит для больного органа. Вылечи себя сам – совет традиционной восточной медицины. Экстравертная установка Запада ярко проявляется в системе ценностей, регулирующих образ жизни. Так, западноевропейская культура делает героями, образцами для подражания людей, которые служат обществу, науке, искусству, отдают себя всецело педагогической работе. С другой стороны, героями становятся и те, кто утвердил себя в обществе, добился успеха, сделал карьеру, заработал состояние и неважно какой ценой. Восток, в свою очередь, европейскую экстравертность пренебрежительно называет существованием в самсаре, в потоке жизни от желания к его осуществлению и тотчас 98 появлению нового и стремлению опять добиваться желаемого. Индо-буддистская культура, веря в самоосвобождение человека от гнета желаний, полагает, что каждый сам определяет пути своего совершенствования. В такой культуре вызывают восхищение люди, достигшие высокой степени освобождения от оков жизни, достигшие совершенства в медитации, йоге, в умении раствориться в бессодержательном созерцании, слиться с Единым подобно кукле, сделанной из соли, и для того, чтобы понять, что есть океан, бросившейся в него и растворившейся в нем. Христианская молитва – обращение к Господу с просьбой простить и даровать себе и близким и счастье, и здоровье, и многое другое. Аналогом молитвы в религиях Индии является мантра. В Индии на протяжении тысячелетий люди повторяют имена Господа в виде мантр. На санскрите «ман» означает «ум», а «тра» – «освобождение». Таким образом, мантра – это комбинация трансцендентальных, «внереальных» звуков, освобождающих наш ум от тревог, волнений, печали, радости. В кришнаизме главной мантрой считаются шестнадцать слов – Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе /Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, которые надо произносить четко, вслушиваясь и не глотая слоги. Имя Кришна означает ,всепривлекающий"» Имя Рама – «всерадующий», Харе есть обращение к энергии преданного служения Господу. Таким образом, К. Юнг также противопоставляет Запад Восток, концептуально доказывая, что западные и восточные культуры исключают друг друга. КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Охарактеризуйте известные точки зрения соотношение восточных и западных культур. на 99 2. Приведите примеры, иллюстрирующие специфику восточных и западных культур. 3. Каковы основные ментальные ценности, характеризующие восточные культуры? 4. Каковы основные ментальные ценности, характеризующие западные культуры? 5. Как проявляется единство человека и природы в восточных культурах: в японской культуре, в китайской культуре? 6. В чем специфика конфуцианства? Почему китайскую культуру называет и конфуцианской? 7. Охарактеризуйте даосизм и покажите его влияние на развитие японской и китайской культур. 8. Каковы основные ценности буддизма и как они воплотились в ряде восточных культур? 9. Назовите выдающихся деятелей японской культуры 10. Назовите выдающихся деятелей китайской культуры 11. Какие существуют концептуальные объяснения специфики Востока и Запада? 12. Чем определяется специфика восточных и западных культур по мнению К. Юнга. ЛИТЕРАТУРА Основная литература 1. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.1 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1391 с. 2. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.2 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1183 с. 3. Еникеева Д.М. Культурология: справочник.-Р.-на-Д., Феникс, 2008.-285 с. 100 4. Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры М.: Высшее образование, 2005.-940 с. 5. Элиаде М. История веры и религиозных идей от Гаутамы Будды до триумфа христианства М.:Академический проект, 2008.-679 с. 6. Петкова С.М. Справочник по мировой культуре и искусству Р.-на-Д.: Феникс, 2008.-507 с. Дополнительнапя литература 1. Бабочки полет: Японские трехстишия. – М. : ООО Издательский дом «Летопись–М», 1997. – 357 с. 2. Бенедикт, Р. Психологические типы в культурах ЮгоЗапада США / Р. Бенедикт // Антология исследований культуры. – СПб. : Университетская книга, 1997. – С. 271–284. 3. Бродель, Ф. Время мира / Ф. Бродель. – М. : Прогресс, 1992. – 679 с. 4. Бродель, Ф. Игры обмена / Ф. Бродель. – М .: Прогресс, 1988. – 632 с. 5. Бродель, Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное / Ф. Бродель. – М. : Прогресс, 1986. – 622 с. 6. Васильев, Л.С. Цивилизации Востока / Л.С. Васильев // Цивилизации. – Вып. 3. – М., 1995. 7. Гуревич, П.С. Культурология: Хрестоматия / П.С. Гуревич. – М., 2000. – 672 с. 8. Завадская, Е.В. Культура Востока в современном западном мире / Е.В. Завадская. – М. : Наука, 1977. – 168 с. 9. Завадская, Е.В. Эстетические проблемы живописи старого Китая / Е.В. Завадская. – М. : Искусство, 1975. – 439 с. 101 10. Кавабата, Я. Избранные произведения / Я. Кавабата. – М. : панорама, 1993. – 448 с. 11. Каган, М.С. Проблема «Запад – Восток» в культурологии / М.С. Каган, Е.Г. Хилтухина. – М. : Наука, 1994. – 160 с. 12. Капля росы: Японские пятистишия. – М. : ООО Издательский дом «Летопись–М», 1999. – 396 с. 13. Кочетков В.В., Цюн В. Самоидентификация Китая:цивилизационно-культурный и исторический аспекты//Вестник МГУ.-сер. 18.-2007.-№.2.-С. 27-44. 14. Мараини, Ф. Япония: образы и традиция / Ф. Мараини. – М. : Планета, 1980. – 200 с. 15. Митицуна-но хаха Дневник эфемерной жизни / Митицуна-но хаха. – СПб. : Центр «Петербургское Востоковедение», 1994. – 352 с. 16. Монте, П. Египет Рамсесов. Повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов / П. Монте. – М. : Наука, 1989. – 376 с. 17. Судзуки, Д.Т. Дзэн и японская культура / Д.Т. Судзуки. – СПб. : Наука, 2003. – 522 с. 18. Тысяча журавлей: Антология японской классической литературы VIII – XIX вв. – СПб. : Азбука-классика, 2004. – 992 с. 19. Франкфорт, Г. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Г. Франкфорт [и др.]. – М. : Наука, 1984. – 236 с. 20. Чжуан-Цзы // Древнекитайская философия.-М. : Мысль, 1972. – Т. 1. – С.248–294 21. Щуцкий, Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен» / Ю.К. Щуцкий. – СПб. : Алетейя, 1992. – 474 с. 102 РАЗДЕЛ 3. АНТИЧНАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНОИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП В первом разделе мы показали, что история культуры как реконструкция реальных процессов в эволюции культуры обусловлена, наряду с другими факторами, определенным теоретическим базисом. В современной культурологии существуют две основные модели развития культуры. Одна из них – циклическая – наиболее адекватно на сегодняшний момент отражает реалии существования и эволюции культуры. Поэтому она является для нас базисом для описания, объяснения и предсказания феноменов культурного процесса. С позиций циклической модели, во-первых, культура существует в виде сосуществования отдельных культурноисторических типов разнесенных во времени и пространстве; во-вторых, каждый культурно-исторический тип это целостность со своей системой ценностей, которые воплощаются во всех феноменах культуры и обусловливают специфику и похожесть всех форм культуры. В-третьих, каждый культурно-исторический тип в своей эволюции проходит все стадии от рождения до смерти (данное положение в современной культурологии оспариваемо, но подтверждается эмпирическим материалом по истории античной культуры). Выше сформулированные теоретические принципы определяют следующую логику раскрытия темы: 1. Ментальные доминанты античной культуры (культ обобщенной прекрасной человеческой телесности, объективизм, ослабленное индивидуальное начало, вневременность, интеллектуализм). 2. Античный герой как носитель ментальных доминант. 3. Основные этапы развития античной культуры. 103 1. МЕНТАЛЬНЫЕ ДОМИНАНТЫ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ Основной доминантой античной ментальности является культ обобщенной прекрасной человеческой телесности. Это означает, во-первых, признание всего телесным по аналогии с человеком. Телесны, т.е. вещественны и психика, и душа, и все явления. Различна только их мера телесности, вещественности. У камня она велика, поэтому он виден, осязаем. У души вещественность минимальна, поэтому она не видна, но она вполне физическая сущность. Например, души пьют кровь в представлениях Демокрита. Таким образом, древние греки мыслят все как нечто вещественное, представимое, обозримое. Мыслимо только то, что представимо. Это свойство античного мышления называют телесностью мышления. Исходя из телесности мышления, мы можем понять специфику античной науки, философии и других форм культуры, специфику аргументации. Действительно, число древними греками мыслится как величина, нечто чувственно обозримое, сопоставимое с отрезком на прямой линии. Именно поэтому древние греки имели дело только с целыми и рациональными числами. Когда пифагорейцы сформулировали теорему Пифагора, согласно которой гипотенуза равна корню квадратному из суммы квадратов катетов, то в случае, когда катет равен единице, гипотенуза должна была быть равна корню квадратному из двух, но поскольку открытая величина не была рациональным числом, она была в глазах пифагорейцев вообще не числом. Тем самым, то, что мы сейчас обозначаем как 2 – не число для древних греков. Об этом открытии было запрещено говорить под страхом смерти, т.к. оно разрушало античное представление о числе. Когда Гиппас рассказал о нем, 104 пифагорейцы прокляли его, совершили магический обряд захоронения, соорудив могилу, и, действительно, Гиппас вскоре утонул. Древнегреческая геометрия – это геометрия на бумаге, где всякое рассуждение сопровождается чертежом для большей образности и обозримости. Зачастую доказательство той или иной теоремы заменяется чертежом и указанием: «Смотри!». Такой способ аргументации характерен и для философских рассуждений. Фалес, доказывая, что генетическим первоначалом всего сущего является вода, предлагал убедиться в этом, наблюдая как в сухой безжизненной земле собранной в сосуд, после обильного полива появляются и личинки, и растения. Тем самым было очевидно, что именно вода привнесла жизнь. Демокрит учил, что все состоит из атомов плотных, неделимых, мельчайших частиц. Эти частицы настолько малы, что зрительно не воспринимаются. Душа состоит из атомов, ее разумная часть находится в грудной клетке, неразумная, живая часть равномерно распределена по всему телу. Образы вещей, которые все время истекают от тела и как бы соприкасаются с сетчаткой глаз, давая нам возможность увидеть это тело, так же состоят из атомов, являются тончайшими оболочками предметов. Чтобы облегчить задачу понимания атомарного строения всего сущего, Демокрит предлагал ясную зрительно-телесную аналогию: мы в помещении, которое нам кажется пустым, но стоит лучу солнца пронзить пустоту, как в нем заиграют мириады пылинок, так, пронзая пространство лучом разума, мы убеждаемся, что оно состоит из атомов; атомы «видны» разуму. Телесностью пронизана древнегреческая живопись. В ее цветовой палитре преобладали в значительной степени черный, белый, красный и желтый цвета. В вазописи чернофигурной, а позднее – краснофигурной, позволяющей вместо плоского силуэта давать трехмерное изображение фигур на вазе, 105 используется только эта цветовая палитра. До нас не дошли произведения знаменитых художников Древней Греции, но становится понятным, почему так гордился Зевксис (конец V в. до н.э. ), когда на изображенную им гроздь винограда села птица и стала клевать написанные кистью ягоды. Полная иллюзия вещественности, телесности, ее достижение – цель и идеал живописца в Древней Греции. В этой атмосфере логично появление еще одной, скорее всего легенды. Паррасий, величайший художник античности, поспорил с Зевксисом – кто больший мастер? Зевксис изобразил кисть винограда. Прилетела птица и принялась клевать ягоды: «Посмотри, какой я мастер. Этот виноград как настоящий. Даже птица обманулась. А теперь открой занавески, посмотрим на твою картину». – А занавески были написаны. Таким образом, культ обобщенной прекрасной человеческой телесности, во-первых, выражается в телесности мышления, во-вторых, в культе прекрасного человеческого тела, в культе эротики. Самой большой ценностью для греков было прекрасное, живое и здоровое человеческое тело. Оно было единственным мерилом и идеалом красоты и совершенства всего сущего: и богов, и космоса, и архитектурного сооружения, и скульптурного изваяния. Сама красота сначала отождествлялась с красотой человеческого тела. Впоследствии красота в своей всеобщности как нечто выделяемое во всех прекрасных вещах несла в себе обобщенные черты прекрасной человеческой телесности, прекрасного человеческого тела, поэтому передавалась в понятиях пропорциональности, симметрии и т.п. Космос – обобщение прекрасной человеческой телесности. Он, как тело, занимает определенный объем, ограниченный куполом неба – надземной частью, снизу – подземельем. Подобно прекрасному человеческому телу космос симметричен. Глубочайшая часть подземелья – Тартар – 106 настолько же удалена от непосредственно расположенного под землей Аида, настолько вершина неба отстоит от поверхности Земли. Космос – живое существо: энергия человека воплощается в беге, а энергия живого космоса – в вечном вращении. Само понятие «космос» как миропорядок у греков коррелирует с понятием «косметика» вполне человеческим. Следует отметить различие в представлениях о космосе как обобщении человека и как его расширении. С последним мы встречается в китайском мифе о творении, в котором все пространство между землей и небом заполнилось разложившимся телом великана Пань-гу: глаза его превратились после смерти в Солнце и Луну, его слезы стали реками, кости – металлом и камнями, дыхание – ветром и т.д. Ценностной ориентацией на прекрасное человеческое тело пронизаны все сферы античной культуры: искусство мораль, религиозные культы, образ жизни греков. Самым ярким воплощением культа прекрасного человеческого тела является античная скульптура. Позднее апологеты христианства даже отождествляли языческую культуру Древней Греции со скульптурными изображениями прекрасного обнаженного человеческого тела. В своих классических образцах древнегреческая скульптура – изваянный спокойно стоящий обнаженный человек, не обезображенный ни мукой, ни судорогой. Если скульптура изображает движение, то только такое, которое подчеркивает упругость мышц, красоту тела. Изваянная женщина почти всегда прикрыта одеждой, но позволяющей почувствовать привлекательность женского тела. Установка на прекрасную человеческую телесность заставляла скульпторов придирчиво отбирать материал для будущего шедевра: предпочитали мрамор желтоватый, сквозистый и светоносный. Паросский мрамор пропускал свет на 3,5 миллиметра, передающий теплоту человеческого тела. 107 Беломраморную скульптуру натирали воском, чтобы «оживить» ее. Реальный человек многоцветен, и скульптура тоже расцвечивалась яркими красками, зубы инкрустировались серебряной пластинкой, губы – медной. Размеры скульптуры коррелировали с естественными пропорциями образа – человеческого тела. Другое яркое воплощение этой ментальной доминанты – греческая архитектура. Господствующей формой греческой архитектуры с VII в. до н.э. стал периптер, храм, окруженный со всех сторон колоннадой. В мифологическом сознании храм – это одеяние божества, статуя которого находится в храме. Божество как бы изливает себя, воплощается в деталях храма. Колонна – это тело божества, т.е. идеальное человеческое тело. Неудивительно поэтому, что именно греческая архитектура выработала ордер – систему взаиморасположения несущей и несомой частей сооружения. Несущая часть – строго определенный ряд колонн, несомая – лежащая на них верхняя часть сооружения. При этом колонна – имитация человеческого тела: капитель, венчающая ее – аналог головы, продольные полосы по всей длине /каннелюры/ - аналогичны складкам платья. В ионическом архитектурном ордере, классический образец которого в Эрехтейоне, одном из храмов античного Акрополя, воплощена женская красота, женственность по выражению Витрувия. Высота ионической колонны с капителью равна восьми диаметрам основания, как рост идеально красивой женщины, который равен восьми длинам ступни. Главной особенностью капители являются закручивающиеся по обе стороны верхней части ствола крупные завитки. В дорическом архитектурном ордере, классический образец которого воплощен в Парфеноне, другом храме Афинского Акрополя, отражена красота мужского тела, 108 мужественность по Витрувию. Высота дорической колонны с капителью составляет шесть диаметров основания, подобно росту идеально прекрасного мужского тела, равного шести длинам ступни. Капитель проста, венчает ее гладкая квадратная плита. Уже позднее возникает коринфский ордер. В его классических образцах, относящихся к IV в. до н.э., капитель имеет форму корзины из стилизованных листьев аканфа и завитков. В религии также ярко проявляется культ прекрасной человеческой телесности. Греческие боги, являющиеся прообразами неба (Зевс), воды и моря (Посейдон), любви (Афродита) и т.д., сами по себе – идеальные живые человеческие тела. Все боги обладают прекрасной внешностью, даже бог смерти Танатос красив. В остальном боги так же похожи на людей, они неутомимы в поисках телесных удовольствий. Любвеобильный Зевс соблазнил множество нимф и смертных женщин. Персефона вела борьбу за смертного Адониса. Даже вмешательство суда, решившего, что Адонис будет третью часть года с Афродитой, другую треть – с Персефоной, а третью часть будет иметь право на отдых от посягательств богинь, не прекратило спор богинь. Афродита не выполнила решение суда. Тогда Арес, воспылав ревностью, превратился в дикого вепря и задрал Адониса на глазах Афродиты. Красота пробуждала любовь и восхищение, что иллюстрируется мифами. Гефест, разгневанный изменой жены, выковал тонкую сеть, накрывшую любовников Афродиту и Ареса на ложе. В сети и нашел их Гефест и решил показать их голых и беспомощных, опутанных сетью, чтобы все видели, как его бесчестят. Однако возбудил у богов только зависть к Аресу. Увы, не имеющий красивого тела был обречен на презрение, и даже смерть. Гера, родив хилого некрасивого ребенка, будущего 109 бога Гефеста, чтобы не мучить себя жалким зрелищем сбросила его с вершины Олимпа. Пронизаны телесностью, эротикой религиозные культы. В центре культа Деметры, богини плодородия – страдания роженицы. Домашние культы посвящены гению – производительной силе главы семейства в переводе с древнегреческого. Любимы были празднества в честь бога Диониса. Менады, жрицы бога и гречанки, облаченные в шкуры диких зверей, опьяненные листьями плюща и вином, возбужденные звуками музыки, плясками, начинали свое безумное, экстатическое кружение по священным рощам и холмам. Они вовлекали в свою толпу и мужчин и мальчиков, и животных, предавались с ними любви и в кровожадном сладострастии разрывали их на части. Торжествовало безумное, буйное природное начало, противостоять которому было невозможно. Панфей, царь Фив, невзлюбив распутство Диониса, захватил его вмести с менадами, но не смог противиться богу. Менады бежали и отправились бродить по горам, разрывая на куски молодых оленей. Не простили они сопротивление Пенфея своему богу и возбужденные вином и религиозным экстазом, они разорвали пополам царя. Его собственная мать Агава оторвала сыну голову. В безумном эротическом экстазе менады растерзали и Орфея. Конечно, реальные дионисийские оргии уступали мифологическим. Однако и они были признаны впоследствии опасными для общественной нравственности. Была проведена реформа, ограничившая дионисийский оргиазм пределами места и времени /раз в два года и только на Парнасе. Эротические и брачные мотивы пронизывают философию. У Эмпедокла корни вещей: воду, землю, воздух и огонь соединяет любовь, разъединяет ненависть. Платон называет идею отцом, материю, хору – матерью, а вещь – соединение идеи и материи – сыном. Сам термин «познание» у 110 древних греков изначально обозначал познание женщины. Греки различали два вида познания: рациональное, научное и мистическое. Рациональное – этимологически – эротическое познание женщины. Сакральное, мистическое – обозначало особые противоестественные формы сексуальных отношений типа инцеста. Инцест всегда считался в древнегреческом обществе тяжелым преступлением перед общественной моралью, но и расценивался как условие для проникновения в самую глубокую жизненную тайну. Видеть инцест во сне считалось счастливой приметой для ремесленника, ремесло – «технэ» – расценивалось как особое таинство. Само слово «технэ» в переносном смысле то же самое, что «мать». Поэтому инцестный сон предвещал проникновение в тайны ремесла. В атмосфере, пропитанной культом прекрасной человеческой телесности, очень естественна и символична лирика Сафо (Сапфо). Поэтесса жила в Митиленах, главном городе острова Лесбос в конце VII – начале VI вв. до н.э. Как выдающийся и уважаемый человек своей эпохи она была удостоена героизации – соотечественники выбили ее изображение на монетах, города ставили ей памятники. Она прославила свой остров не только бессмертными любовными строфами, но и школой для девушек из благородных семейств, посвященной Афродите. Девушек она учила и музыке, и танцам, и поэзии, и походке, которая будила желание, и искусству любви. Взаимная любовь связывала последовательниц богини Афродиты. Самые прекрасные и страстные строки об этой любви. «Эрос вновь меня мучит истомчивый, Горько – сладостный, необоримый змей. Ты же, Аттида, и вспомнить не думаешь Обо мне. К Андромеде стремишься ты». 111 Жажда наслаждения толкнула мифологического царя Лая на воровство юного Хрисиппа, но она же и послужила оправданием его поступка даже в глазах отца ребенка. Тот великодушно простил Лая, признав, что только безумная страсть могла заставить его «нарушить законы гостеприимства». Таким образом, главное обвинение против Лая – нарушение законов гостеприимства (именно за это он был проклят) ни больше, ни меньше, а подобная страсть преступлением не считалась. Немалое место в жизни древних греков занимали спортивные состязания и гимнастические упражнения, без которых невозможна физическая красота и сила. Юноши, как правило, первую половину дня проводили в гимнасии, где занимались гимнастикой. Города организовывали конкурсы красоты между мужчинами и между женщинами. Победитель на афинском конкурсе красоты награждался щитом. Греки были очень воздержаны в еде. Вино, восхитительный напиток богов пили всегда разбавленным водой, телесная красота и пьянство несовместимы. В назидание время от времени напаивали допьяна рабов и выставляли на всеобщее обозрение, чтобы все свободные граждане видели, насколько это отвратительное зрелище. Другая доминанта античной ментальности – объективизм. Это означает убеждение древних греков в существовании объективных первоначал мироздания, в существовании тайных сил, которые вершат судьбы и людей и богов, и мира. Именно поэтому древнегреческая мифология уделяют столь большое внимание поиску как субстанционального, так и генетического начал всего сущего (Субстанциональное первоначало – то, что лежит в основе всего сущего. Вода у Фалеса. Генетическое – то, из чего все возникает, Вода у Фалеса). Космогония, учение о возникновении мироздания, является обязательным элементом в структуре философских построений античности. 112 Именно поэтому в древнегреческом пантеоне так много богинь судьбы, олицетворений разных аспектов судьбы. Они различали Ананке – великую богиню Необходимости, Могучую судьбу, с которой не спорят даже боги. Жизнь людей во власти ее дочерей, мойр: Клото, прядущей нить человеческой судьбы на своем веретене, Лахесис, отмеряющей длину нити и самой ужасной Атропос, отрезающей нить жизни. Другие олицетворения судьбы – Тюхе, судьба как фортуна, удача и Немезида, судьба как рок, неотвратимое возмездие. Тюхе в своих поступках крайне безответственна и любит жонглировать шаром, который демонстрирует непредсказуемость случая. Если она к кому-либо благоволит, то на счастливчика сыплются дары, как из рога изобилия. Но стоит этому избраннику фортуны забыться, перестать приносить жертвы богам, как появляется древняя богиня Немезида, и неотвратимое возмездие наступает. Древнегреческий объективизм создал трагедию, в которой властвует рок. Такова трагедия царя Эдипа, который стремится избежать судьбы, но она неотвратимо ведет его по предназначенному пути. Эта история начинается с того, что фиванский царь Лай, опечаленный тем, что у него нет детей, обратился к Дельфийскому оракулу, который ответил, что ребенок, который родится, станет убийцей Лая. Царь стал избегать жены, но Иокасте удалось обмануть мужа, и в назначенный срок ребенок появился на свет. Разгневанный отец схватил мальчика, проткнул ему лодыжки гвоздем и отнес на гору. Там ребенка нашли пастухи и принесли своему царю Полибу. Будучи бездетным, Полиб усыновил ребенка, которого назвали Эдипом, из-за распухших ступней. В положенное время Эдип отправился к Дельфийскому оракулу узнать свое будущее. «Прочь из святилища, несчастный! – с ужасом вскричала пифия, – ибо ты убьешь своего отца и женишься на матери!». 113 Эдип любил Полиба и его жену Перибею и, не желая причинять им горе, решил не возвращаться домой. Он шел по дороге и встретил колесницу, которая везла фиванского царя. Лай оскорбил Эдипа и тот, убив его, пошел дальше по дороге, которая привела его в Фивы. Около города поселилось чудовище Сфинкс. Она задавала всем загадку: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?». Никто не мог дать правильный ответ, и Сфинкс пожирала неудачливых. Эдип же сказал, что это человек. Сфинкс бросилась в отчаянии с горы и разбилась насмерть. Благодарные фиванцы избрали Эдипа своим царем, и он по обычаю Фив стал супругом Иокасты, поскольку как раз в этот момент в город прибежал раб и рассказал, что какой-то незнакомец убил Лая. Через многие годы, у Эдипа уже было двое взрослых сыновей и две дочери, на Фивы напала моровая язва. Дельфийский оракул, к которому обратились жители, ответил: «Прогоните убийцу Лая!». Эдип стал искать виновника. Тут пришло письмо от Перибеи, где она рассказывала Эдипу тайну его рождения. Эдип понял, что рок настиг его. Иокаста от стыда и печали повесилась, а Эдип ослепил себя застежкой от ее одежд. Фиванцы изгнали Эдипа. Пространствовав много лет в сопровождении своей дочери Антигоны, он, наконец, пришел туда, где его должна была настичь смерть. Так и случилось. Если в трагедийной судьбе короля Лира виноват он сам, этот старик как будто не знавший, что в мире есть ложь, лицемерие и пустившийся расспрашивать своих дочерей – кто из них его больше любит, то царя Эдипа по дороге жизни влечет злой рок, которого невозможно избежать. Еще одна ментальная доминанта – ослабленное индивидуальное начало. Эта доминанта античной ментальности говорит нам, что древний грек – это тело, обладающее душой. У него нет собственного «Я», которое 114 обижается и оскорбляется в нас. Ему можно причинить только боль. Царь Эдип в своих скитаниях жалуется, что нанесен ущерб его телу. Танталовы муки – символ сильнейших мучений для нас – муки голода и жажды. У Гомера в «Илиаде» Терсита при огромном скоплении воинов ударили, с нашей точки зрения его унизили, но тогда не знали, что такое унижение. Действительно, мы читаем: «Скиптром его по хребту и плечам он ударил, Сжался Терсит, из очей его брызнули крупные слезы. Вдруг по хребту полоса под тяжестью скиптра златого Вздулась багровая. Сел он, от страха дрожа и от боли, Вид безобразный наморщив, слезы отер на ланитах». Только физическую боль, только страх, что его забьют насмерть, испытывает Терсит. Поскольку у древнего грека нет осознания «Я», нет внутреннего морального стержня, то у него нет и совести. Он не имеет представления о совести. Ведь муки совести – это результат внутренней оценки либо недостойных помыслов, либо поступка, даже если о котором никому неизвестно. Древние греки имели понятие только о стыде. Стыд, позор человек испытывает за совершенный и ставший известным всем поступок, недостойный с точки зрения общепринятых норм. Геракл в приступе безумия убил свою жену Мегеру и сыновей. Когда к нему вернулся разум, он закрылся на несколько дней в подвале, вопрошая себя, как он будет жить дальше, покрыв себя бесславием в глазах людей. После обряда очищения Геракл отправился к Дельфийскому оракулу, чтобы спросить, что ему следует делать. Ответ был таков: «Отслужи царю Эврисфею двенадцать лет и тогда получишь в награду бессмертие». Таким образом, что сделано, то сделано. Обряд очищения снимает вину за позорный в глазах 115 людей поступок, можно продолжать жить, совершая подвиги во имя будущих наград. Александр Македонский жил в более поздние времена, чем его мифологический собрат по культуре. Однако Плутарх нам оставил описание подобного поведения. Когда Александр в пылу гнева поразил Клита копьем насмерть, он тоже заперся в своем шатре. Что он там делал, о чем рыдал можно понять из слов, обращенных к нему и вернувших его к действительности: «Вот он лежит, рыдая словно раб, страшась закона и порицания людей, хотя он сам должен быть для них и законом, и мерой справедливости…». Как это не похоже на терзание Отелло, задушившего Дездемону в приступе безумной ревности, когда он узнает, что его жена была невинна перед ним. Муки совести настолько сильны, настолько велико отчаяние, что он убивает себя. Внутренний суд оказался строже, чем людское порицание. Для греческих героев такие муки невозможны. Самое страшное для них – это позор. Следовательно, вот норма жизни – можно все, лишь бы это не стало явным. Поэтому спартанский отец, отправляя сына воровать, напутствует его: «Если поймают, прибью, не поймают – похвалю». Национальным героем Спарты становится мальчик, пойманный в лисятнике и настолько стойко отрицающий свою причастность к пропаже лисенка, что терпел боль все время, когда припрятанный за пазухой лисенок разгрызал ему кожу, пока ребенок не упал бездыханным. Умер, но не сознался. С другой стороны, ослабленное индивидуальное начало, отсутствие собственного «я», представления о самоценности превращает человека в вещь. Живую, дорогую. Даже драгоценную, но вещь. Следовательно, с таким человеком можно обращаться, как с вещью: ломать, кромсать, кидать в огонь, резать на части, уничтожать, проявляя свое превосходство, демонстрируя свою силу. 116 Древние греки так и поступают. Терей отрезает язык своей жене Прокне, отправляет ее на половину рабынь, чтобы овладеть более юной и прекрасной Филомелой. Когда Прокне удается освободиться, она убивает своего сына, расчленяет его тело и бросает его в медный котел с кипящей водой. Сисиф соблазняет свою племянницу Тиро. Когда Тиро узнает, что им двигала не любовь, к ней, а ненависть к ее отцу, она убивает двух сыновей, рожденных от Сисифа. Медея, чтобы отомстить Ясону (он собрался бросить ее и жениться на Главке) уничтожает самое дорогое для него: своих, рожденных от Ясона семерых сыновей и семерых дочерей. При этом, по свидетельству Еврипида, двух детей она убивает собственными руками, остальные погибают в огне, который возник, когда Главка надела на себя присланное ей Медеей как будто в знак смирения белое длинное одеяние и золотую корону. Таким образом, ослабленное индивидуальное начало рождает другую норму поведения – кто сильнее, тот и прав. Сила – одна из самых больших ценностей античного мира. Силой и ее спутниками – хитростью, жестокостью, мстительностью, кровью наполнена мифология и история Древней Греции. Боги – носители эталонных, идеальных качеств людей, всегда самые яркие представители ценностей культуры – воплощение силы, все превращающей в прах. Аполлон с живого Марсия сдирает кожу за то, что его игра на флейте пленяла муз так же, как звуки лиры Аполлона. Афина превращает Арахну в паука за то, что та посмела состязаться с богиней в мастерстве ткачества и вышивания, и ее работа оказалась не хуже. Боги покровительствуют сильным и мужественным героям. Зевс даже влюбляется в Медею, восхищенный ее мужественным поступком, как гласит миф. Сила внушает восхищение и уважение не только у богов, но и у людей. Гомер, желая подчеркнуть преимущество Одиссея 117 перед другими, говорит о нем: «Хитроумный муж». Слабость внушает презрение. Позорно быть слабым, быть безоружным, даже погибнуть в бурю. Слабые, хилые, некрасивые даже не имеют права на жизнь. Гера сбрасывает за это своего ребенка с Олимпа. В Спарте таких детей сбрасывали в море. Платон в своем проекте идеального государства предлагал уничтожить детей, рожденных женщинами вне рамок – 20–40 лет и от мужчин вне рамок – 25–55 лет, потому что они не могут вырасти сильными и красивыми. Там, где господствует сила, нет места состраданию и благодарности. Единственный, кто помог слабым людям – это титан Прометей, дав им огонь, научив ремеслам, но в Древней Греции не было ни одного храма, посвященного Прометею. Возможно потому, что он не был богом. Возможно потому, что он ослушался богов, не подчинился им. Второе вероятнее, т.к. жестокое наказание, последовавшее за ослушанием, (орел терзал печень прикованного к горам Прометея) считалось греками справедливым. Следует отметить, что античная культура – это царство силы, в котором невозможно злоупотребление силой. Возмездие под именем Немезиды настигает всякое злоупотребление. Кара настигает Прокруста, который не просто отнимал имущество у прохожих, но укладывал путника на ложе и в соответствии с длиной ложа либо «укорачивал», либо «удлинял» свои жертвы. Эринии преследуют отцеубийц Эдипа, Ореста. Ослабленное индивидуальное начало как доминанта античной ментальности определяет не только специфику моральных норм, особенно присущих ранним стадиям развития Древней Греции, но также воплощается в греческом искусстве. Язык греческой скульптуры – это язык тела. Головы греческих статуй столь не персональны, что долгое время голову Афины принимали за голову полководца, пока не нашли оставшуюся 118 часть статуи. Бюсты победителей Олимпийских игр, выходившие из мастерской Фидия (V в. до н.э.), отличались, как правило, только выбитым именем победителя. По общему мнению ряда авторов (Плиний Старший I в. до н.э.), Шпенглер (XX) и других исследователей характерные головы появляются только у Лисиппа (2-я пол. IV в. до н.э.). Греческий театр – это театр масок. Каждая маска воплощает определенный тип, определенный сценический образ, лишенный характера: старец, герой, убийца, молодая женщина. При этом греческий театр эволюционировал в сторону увеличения типов – масок. Так в комедии эпохи эллинизма было уже десять масок для ролей стариков, четыре – для молодых женщин и т.д. Вневременность как доминанта античной ментальности означает, что древнегреческое сознание полно настоящим. Греки не заботились о будущем. Став наследниками каменной критико-микенской культуры (1600 – 1100 гг. до н.э.), древние греки в гомеровские столетия (1100 – 800 гг. до н.э.) и в период архаики (700 – 500 гг. до н.э.) делали постройки из дерева и глины, видимо, не заботясь о долговечности своих сооружений Прошлое для греков теряло временной характер и сливалось в нечто безвременное, неподвижное. Вот почему персонажи древнегреческих трагедий не были «герои своего времени», а неизменные Медея, Эдип, Прометей и т.п. До нашего времени дошла запись договора, который должен был иметь силу в течение «ста лет, начиная с этого года». Видимо считали ненужным отметить точнее, какой это был год. Этот факт свидетельствует о пренебрежении массового древнегреческого сознания точной хронологией, отсчетом последовательности событий во времени. Первые греческие историки Геродот и Фукидид жили уже в V в. до н.э. При этом их «истории» отличаются, по сути, от исторических изысканий европейцев. В них нет точной 119 хронологии, нет цепочки событий, нанизанных на нить времени, в них нет последовательности картин прошлого. Так, Геродота называют отцом истории. Однако заглавие его труда, по-гречески «Историон» – слово, имевшее в античной культуре того периода одно значение – «исследование». «Исследование» Геродота – это описание верований, традиций, природы, климата, фауны, образа жизни, памятников, событий в жизни людей и государств, это рассказ обо всем известном тогда в обозримом мире и недоступных частях света. Рассказ, зачастую, без указания точного места и, тем более, времени. Сам автор оговаривается, что он не ставит иной цели, как записывать все, что слышит от тех и других. Таким образом, в истории Геродота много чудес, непреднамеренных ошибок и заблуждений. «Наружный вид верблюдов эллины знают, а поэтому я не буду говорить о нем; отмечу только неизвестную эллинам особенность. Верблюды имеют на задних ногах четыре бедра и столько же колен». Фукидид, другой крупнейший древнегреческий историк, оставил нам Историю Пелопонесской войны». Он был современником и активным участником описываемых им событий: роста могущества Афин при Перикле, Пелопонесской войны (431 – 404 гг. до н.э.), в результате которой произошло крушение союза городов – государств во главе с Афинами. Труд Фукидида отличает рациональный анализ причин и развития событий. Причиной Пелопонесской войны и других событий по Фукидиду является человеческая природа: страсть к владению, обладанию, стремлению к выгоде, пользе. Отметим, что именно настоящие события стали у Фукидида главным объектом исследования. Что касается прошлого, по нашим меркам – важнейшей цели исторического исследования, то Фукидид утверждает, что предшествовавшие его времени события не представляли ничего значительного. 120 Интеллектуализм, как доминанта зрелой античной культуры означает, что древним грекам был присущ культ мышления, культ интеллектуальных занятий. Настоящая человеческая красота, по Платону, калокагатийность в соразмерности души тела, в соразмерности образованности, мыслительных усилий и телесной красоты. Здоровье тела невозможно без этой соразмерности. Если душа и ум слишком страстно взволнованы, то тело может страдать и болеть. Если интенсивно живущее тело обладает вялой душой, то страдать будут душа и ум, испытывая, например состояние позора от совершенных действий. «И существует единственное спасение от того и другого: не приводить в движение души без тела, ни тела без души, чтобы, взаимно ограничиваясь, они приходили к равновесию и здоровью. Поэтому человек, изучающий науки или напрягающий свой ум над каким-либо другим занятием, должен совершать и телесные движения, путем упражнения в гимнастике, а тот, кто ревностно формирует свое тело, должен, наоборот, совершать движение душой, занимаясь музыкой и всякой философией, если он хочет по справедливости прослыть человеком как прекрасным, так одновременно и хорошим», т.е. калокагатийным. Интеллектуализм был необходимым и постоянным аспектом древнегреческого сознания, интеллектуальные занятия составляли необходимую составную часть античного образа жизни. Неудивительно, что, проводя первую половину дня в гимнасии, вторую половину дня благородные греки посвящали занятиям математикой и философией, учились ораторскому искусству и эристике, а также музыке. При этом древние греки ценили такие интеллектуальные занятия, которые были не связаны с практической выгодой, а являлись чистым теоретизированием. Поэтому они презрительно относились к вычислительной математике. Они первыми сделали математику дедуктивной наукой. Именно в 121 атмосфере ионийского рационализма могла возникнуть теоретическая математика, которая ставила вопросы не «как?», а «почему?» – «почему в равнобедренных треугольниках два угла равны?» – и т. п. Таким образом, проблемы математического характера рассматривались скорее с целью уяснения их сути, чем ради пользы. Согласно Диогену Лаэрцию, успехи Пифагора потому и были столь значительны, что он освободил математику от служения делу купцов. Эта традиция преклонения перед человеческим разумом «Чистой» мыслительной деятельностью была столь сильна, настолько имманентно присуща античной культуре, что и Архимед (III в. до н.э.) и Фалес (VII в. до н.э.) и их современники с презрением относились ко всякого рода практическим и техническим приложениям знаний. Поэтому Архимеда, в котором западноевропейская культура видит прежде всего изобретателя, представителя механики, автора закона Архимеда считали величайшим математиком, поскольку он согласно Диогену Лаэрцию, не снизошел до того, чтобы оставить какое-либо писанное сочинение по таким вопросам, считая низким и недостойным делом механику и искусство любого рода, если оно имеет целью пользу и выгоду. В атмосфере античной культуры, пронизанной культом прекрасного человеческого тела, культом человеческого разума, впервые было замечено противоречие между физическим и умственным трудом и решено в пользу последнего. Физический труд со становлением и упрочением культа интеллектуальных занятий превратился в презренное занятие. Рабы, чьим уделом он стал, превратились из людей в говорящие орудия. С расцветом интеллектуализма рабство приняло самые жестокие формы. 122 2. АНТИЧНЫЙ ГЕРОЙ КАК НОСИТЕЛЬ МЕНТАЛЬНЫХ ДОМИНАНТ Культурный человек – носитель ментальных доминант культуры. Для него они значимы, имеют личностный смысл, определяют процесс его жизнедеятельности. Проиллюстрируем специфику античной ментальности на примере жизнедеятельности конкретных исторических личностей. Алкивиад, Александр Македонский являются типичными представителями древнегреческой культуры потому, что их поступки – наиболее яркое воплощение античных ценностей. Для нас особенно ценны сведения Плутарха об Алкивиаде и Александре Македонском. Даже, если в какойлибо части его «Избранные жизнеописания» не соответствуют объективной реальности, но его взгляд – это взгляд человека античной культуры, взгляд изнутри культуры, это воплощенное в биографиях мировосприятие жителя греческой области Беотии I в. н.э. Поэтому в реконструкции реальных исторических образов и фактов у Плутарха также отражены культурные ценности античного мира. Неудивительно, что Плутарх начинает свое повествование об Алкивиаде с замечания об его красоте. Красота Алкивиада оставалась цветущей в детстве, и в юношестве, и в зрелом возрасте, «делая его любимым и приятным для всех». Телесная красота и интеллектуальные занятия были для Алкивиада значимыми. Он охотно занимался у разных учителей, но никогда не хотел обучаться игре на флейте как занятию презренному и недостойному свободного человека. Он говорил, что «лира не искажает черт лица, в то время как у того, кто дует во флейту, искажены и губы и все лицо. Кроме того, флейта не дает возможности говорить», вести беседу. Последнее было существенно для Алкивиада. 123 Плутарх пишет, что происхождение Алкивиада, его богатство, доблесть в боях открывали ему большие возможности в достижении государственных должностей, но он больше всего «стремился завоевать себе значение обстоятельностью речи». По признанию современников, он был великолепным оратором. Алкивиад был «податлив к наслаждениям». Будучи ребенком, он убежал из дома к некому Демократу, одному из своих любовников. «Многие из благородных окружали Алкивиада, ухаживая за ним, но все они восторгались его замечательной красотой, в то время как любовь Сократа служит важным доказательством добродетели и таланта юноши», отмечает Плутарх. Сделавшись другом Сократа, Алкивиад охотно учился у него. Они вместе ужинали, занимались борьбой, жили в одной палатке. Именно одаренность Сократа позволила ему успешно бороться «с любовью многих могущественных соперников». Многие, ведь это уже был V в. до н.э., в том числе, Фукидид, осуждали многочисленные связи Алкивиада, говоря о его «крайней распущенности». Уязвленная его изменами жена ушла жить к брату и добивалась развода. По законам того времени она лично должна была подать прошение о разводе. Когда она шла через рынок, Алкивиад схватил ее и унес домой, где она и прожила до самой смерти. «Насилие это решительно никому не показалось противозаконным или жестоким». Так же силе Алкивиада подчиняется Анит. Он пригласил Алкивиада и нескольких иностранных друзей к себе на пир. Алкивиад вторгся к Аниту в сопровождении свиты, приказал своим рабам забрать половину серебряной и золотой посуды и удалился. Анит же сказал: «Он был снисходительным и гуманным, ему никто не мешал забрать все, а часть он нам оставил». 124 Наибольшую славу среди соотечественников Алкивиад заслужил своей предприимчивостью, храбростью, силой, мужеством, умением найти выход из любой трудной ситуации. Его воспевал Еврипид за то, что «не удавалось ни одному из эллинов: получить в состязании на колесницах и первую, и вторую, и третью награду дважды». На политическом поприще благодаря своим качествам Алкивиад добился невероятных успехов. Он бы избран стратегом. После обвинения в поругании Деметры и Коры его приговорили к смерти, и он бежал в Спарту и немало способствовал спартанцам в их военных и дипломатических усилиях по унижению Афин. Впоследствии он был вынужден бежать к персидскому сатрапу Тиссаферну, самому заклятому врагу греков и вскоре стал первым лицом при его дворе. Последующие действия и интриги Алкивиада, выходившего из них с выгодой, что способствовало его славе, закончились приглашением в Афины и избранием стратегом. Вереницу побед и измен «самого мужественного и самого воинственного из стратегов» прервала смерть то ли от руки спартанцев, то ли от руки других врагов. Плутарх замечает, что «никто не похвалит способов, которые он применял для достижения своих целей, но сделано им было очень много». Это «сделанное перевешивало все остальное и, в мнении Плутарха, и в мнении современников Алкивиада. «Но его пожертвования, хорегии, непревзойденные дары городу, слава предков, мощь красноречия, телесная красота и сила, военная опытность и храбрость – все это заставляло афинян прощать ему все прочее и относиться к нему снисходительно, постоянно давая его преступлениям самые невинные названия, называя их честолюбивыми выходками, шутками». Александр Македонский тоже является ярким представителем своей культуры. Телесная красота, ум, сила, 125 мужество были для него истинными ценностями. Особенно много свидетельств у Плутарха о преклонении Александра перед интеллектуальными занятиями, об уважении к знаниям, к наукам, к ученым и философам. Вот письмо учителю и воспитателю великого полководца Аристотелю. «Александр Аристотелю желает благополучия. Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах. Будь здоров». И это письмо человека, завоевавшего огромные территории и богатства. Философские знания, эрудиция в целом были настолько значимы для Александра что «по его собственным словам, любил учителя не меньше чем отца, что Филиппу он обязан тем, что живет, а Аристотелю тем, что живет достойно». Другой случай. «Однажды Александру принесли шкатулку, которая казалась разбиравшим захваченное у Дария имущество самой ценной вещью из всего, что попало в руки победителей. Александр спросил своих друзей, какую ценность посоветуют они положить в эту шкатулку. Одни говорили одно, другие – другое, но царь сказал, что будет хранить в ней «Илиаду». 3. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ Первая эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха ее рождения по терминологии Шпенглера, гомеровская эпоха в традиционной терминологии (XI–VIII вв. до н.э.). Господство культа силы – основная черта данного 126 периода. Это неудивительно, поскольку на греческом полуострове полыхала война. Сначала сюда вторглись ахейцы. Местные жители (критяне, или эгейцы) не были воинственны, поэтому эллинское, греческое племя ахейцев разрушило крито– микенскую цивилизацию. После них на территорию Греции хлынули другие эллинские племена – эолийцы, ионийцы. Вторжение дорийцев относят к XI в. до н.э. Захват территорий, строительство городов – государств, вражда между греческими племенами укрепляли ценности войны: Силу, Мужество, Коварство. Истинными носителями этих ценностей были герои. Это было их время, описанное Гомером в «Илиаде» и «Одиссее». Это была их эпоха, поэтому она еще называется героической. Согласно мифологии, герои – это полубоги. Поэтому самые распространенные эпитеты у Гомера – благородный, божественный, славный, подобный богу своим телом, мужественный, хитроумный. Сила героев Гомеровского эпоса подобна природной стихии. Она не знает жалости, она уничтожает все, что встречает на своем пути, все, что не может противостоять ей. «Гектор, повсюду, сияя огнем, устремлялся на толпы И налетал, как с разбега волна на корабль налетает. Как устремляется с гор на равнину поток полноводный, Вспухший от вод снеговых и от Зевсовых ливней жестоких; Много собою несет и дубов он засохших, и сосен, Много, бушуя, бросает он или в шумящее море; Так же тогда и могучий Аякс бушевал на равнине, Коней разя и мужей». Несмотря на вражду, греческие племена остро ощущали свое эллинское единство, противопоставляли себя варварам, иностранцам, говорившим на другом языке, поклонявшимся 127 другим богам. Это единство проявляется, прежде всего, в рождении собственно греческого искусства, греческой эстетики с ее культом прекрасного человеческого тела. Глубокий эстетизм, культ прекрасной человеческой телесности пронизывает зарождающуюся культуру, воплощаясь в различных искусствах и вызывая к жизни множество прекрасных вещей, мыслей, идей, музыкальных образов, которые по своему существу телесны и появились в процессе художественной деятельности, ремесла, научной деятельности, которые неразличимы для древних греков и назывались ими одним словом – «тэхне». Так у Гомера абсолютно все бытовые вещи одновременно и произведения искусства. Нет просто рабочего стула. Есть женское рабочее кресло, искусно обложенное серебром и слоновой костью. Нет просто кубка для вина. Каждый кубок высокохудожественное изделие. Как, например, кубок Нестора: на двух ножках, обитый золотыми гвоздями с четырьмя ручками, около каждой сидели по две золотые голубки и словно бы зерна клевали. Мусические искусства – музыка, пение, танцы, приносимое ими веселье и наслаждение ценились эллинами превыше богатства. Аполлон отдал свое стадо Гермесу за кифару, настолько был пленен ее звуками. Поклонение прекрасному воплотилось и в соединении десяти муз, дочерей Зевса и Мнемозины в свиту бога Аполлона – покровителя искусств. Здесь и Каллиопа – муза эпической поэзии, Эвтерпа – муза лирики, Эрато – муза любовных песен, Мельпомена – муза трагедии, Талия – муза комедии, Терпсихора – муза танцев, Клио – муза истории, Урания – муза астрономии и Полигимния – муза священных гимнов. Следует отметить, что искусства, связанные с физической работой, а не только с чистыми интеллектуальными и душевными усилиями, древние греки называли техническими. К ним относились и скульптура, 128 живопись, архитектура, прикладное искусство. Их ценили значительно меньше чем мусические искусства. Даже музы покровительствовали только мусическим искусствам. Сами искусства были дарами богов, что делало содержание произведений искусства объективным, внушенным музами. Поэтому и сам Гомер, и его герой – певец Демодок в представлении античности слепы. Им не нужны глаза, чтобы слагать песни, их песни – дары муз. Сама красота, антропоморфизированная в богине Афродите, представлялась тончайшей, светоносной сущностью, которой, как паутиной, обволакивала богиня своих избранников, делая их прекрасными внешне и способными создавать и отзываться на красоту, например, песен. Рождение культуры – это и складывание общегреческого пантеона богов. Главный среди них Зевс, олицетворяющий небо, его братья и сестры: Посейдон – олицетворение воды и моря. Аид – подземного царства, где обитают души умерших, Деметра – богиня плодородия, Гестия – жертвенного огня и домашнего очага, Гера – покровительница брака, дети Зевса: Аполлон, Афина – богиня мудрости, Афродита – олицетворение любви и красоты, Артемида, Гефест, Гермес, Арес, Дионис и другие. Рождение античной культуры – это период становления общества, характерное для античного мира появление института рабства. Уважение к физическому труду в эту эпоху приводит к размытости форм рабства. У Гомера Аполлон сам пасет свои стада, Афина прекрасно ткет и вышивает, царевна Навзикия отвечает за стирку в доме, ее отец царь Алкиной – лучший ремесленник среди феаков. В этой атмосфере рабы были просто хорошими помощниками своих хозяев. Это подтверждается тем фактом, что у всех: хозяев и рабов была общая трапеза, Лаэрт – отец Одиссея после работы в саду засыпал вместе с рабами на охапке сухих листьев. 129 Следует отметить также пробуждение греческого интеллектуализма, что воплотилось и в возвышении мусических искусств, и в появлении предфилософии, т.е. элементов философии в общей мифологической картине мира. Для предфилософии характерна частичная деантропоморфизация генетического первоначала мира. У Гомера родоначальником всего сущего являются супруги Океан и богиня Тефида, что характерно для мифологического сознания. У Гесиода в «Теогонии» уже началом всего сущего является Хаос как зияние между небом и землей. Именно после Хаоса, но не из него рождаются вполне антропоморфные боги: Широкогрудая Гея, сумрачный Тартар, прекраснейший Эрос, Нюкта – ночь, угрюмый Эреб – мрак. Гея – земля порождает Урана – небо, а от их брака рождаются титаны, киклопы и гекатонхейры, которые и разыгрывают космическую драму, в ходе чего появляются все новые и новые элементы мироздания в соответствии с мифологическим мышлением. Вторая эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха юности в терминологии Шпенглера или архаическая эпоха в традиционной терминологии (VII–V вв. до н.э.). Становление культа интеллектуальных занятий не связанных с практическим приложением, знаменовали начало этого этапа. Поэтому основными событиями стали рождение дедуктивной науки и рождение философии. Два этих явления в античной культуре тесно взаимосвязаны. Действительно, появление дедуктивной науки – это, с одной стороны, совокупность доказанных теорем, поставленных и решенных задач, а с другой – становление научного мышления, требующего системности и доказательности изложения. Научное мышление пришло в противоречие с мифологической картиной мира, описывающей процесс мироздания как череду рождений и творений. 130 Привычка объяснять, доказывать ставила под сомнение многое. Например, что Нюкта – ночь родила голод, злобу, нищету под влиянием космического злодейства: убийства Урана своим сыном Кроном. Как это доказать? Поскольку объяснить, аргументировать в рамках мифологического мировосприятия это было невозможно, то мифологическая картина мироздания постепенно трансформировалась в философскую, обосновывающую, почему вода у Фалеса, огонь у Геракла, апейрон у Анаксимандра могли быть приняты в качестве генетического и, главное, субстанционального первоначала мироздания. Так только апейрон как нечто беспредельное, безграничное и бесконечное может быть генетическим первоначалом космоса в силу своей бесконечности, а потому неиссякаемости. Он и субстанциональное начало всего, т.е. является постоянной составляющей всех вещей, поскольку служит основой для взаимопревращения стихий в силу своей непринадлежности, безразличия ко всем стихиям. Таким образом возникла греческая философия, основной проблемой которой стал поиск объективных оснований всего сущего. В пластических искусствах в эпоху архаики возникли те основные типы и формы, которые олицетворяли античную культуру в глазах всего мира. В архитектуре сложился тип храма–периптера, ионическая и дорическая ордерные системы. В скульптуре преобладали статуи прекрасных обнаженных юношей и задрапированных юных девушек – куросы и коры. Архаические скульптуры были расцвечены. Волосы мраморных девушек были золотистыми, щеки розовыми, губы инкрустировались медными пластинами. Широко распространился такой вид искусства как вазопись. В начале VI в. до н.э. господствовал чернофигурный стиль, когда красновато-желтую поверхность обоженной глиняной вазы украшали черные лаковые силуэты. В конце VI 131 в. до н.э. стал преобладать краснофигурный стиль, когда фон был черный, а фигуры желто-красными. В такой технике фигуры перестали быть плоскими черными силуэтами, они стали реалистичнее, объемнее, пластичнее, что в большей степени соответствовало культу прекрасного человеческого тела. Третья эпоха в эволюции античной культуры – это эпоха зрелости в терминологии циклической модели, или классическая эпоха в традиционной терминологии (V–IV вв. до н.э.). Этот этап характеризуется господством, преобладанием культа разума, культа интеллектуальных занятий. С позиций могущества рассудка было разрешено противоречие между физическим и умственным трудом. Тяжелый физический труд стал считаться настолько низменным занятием, что рабы, занимающиеся им, перестали быть людьми в глазах эллинов. Они стали «говорящими орудиями». Они не имели даже собственного имени. Хозяин рабу давал прозвище как собаке. Таким образом, античное рабство приобрело свои завершенные классические формы. В этой духовной атмосфере, пронизанной культом разума, наивысшего расцвета достигло искусство красноречия. Риторика – искусство речи и эристика – искусство спора стали царить среди всех занятий. Появились и профессиональные преподаватели, учившие искусству убеждать, говорить, мыслить – софисты. Самым известным среди старших софистов был Протагор. Он один из первых стал брать деньги за обучение философии. В атмосфере, где убедительность стала тождественна доказательности Протагор именно путем логического рассуждения, а не другим способом, обосновывает тезис о том, что критерием добродетели является выгода. Он начинает свое доказательство с тезиса, истинность которого очевидна: «Нет 132 объективного холода и тепла». Обобщая по индукции, далее он заявляет: «Нет объективного добра и зла». Далее – «Добро – то, что полезно обществу. Общество – совокупность людей. Следовательно, добро то, что полезно и выгодно каждому». Софисты первыми сделали мыслительную деятельность объектом исследования. Сознательно нарушая законы логики, они способствовали открытию этих законов и методов мышления. В этот период были открыты индукция Сократом (469 – 399 гг. до н.э.), дедукция Аристотелем (384 – 322 гг. до н.э.) как методы, наряду с аналогией, имманентно присущие человеческому мышлению, представляющие весь арсенал средств, с помощью которых мы получаем все выводы. В эпоху классики в самых зрелых, совершенных и завершенных формах предстали перед современниками и философия, и искусство, и греческая трагедия. Учения Демокрита (460 – 360 гг. до н.э.), Платона (426 – 348 гг. до н.э.) и Аристотеля представляли собой наиболее полные в структурном аспекте философские системы, где решались все проблемы, характерные для античности. Основными философскими дисциплинами считались онтология, решавшая проблему субстанционального и генетического первоначала, космология, дававшая картину мироздания, космогония, дававшая представление о происхождении мира, гносеология, осмысливавшая процесс познания, этика, эстетика, политическое учение. Пятый век до нашей эры был отмечен необычайным расцветом греческой трагедии. В это время творили Эсхил, Софокл и Еврипид. По трагедии Эсхила «Прометей прикованный», обычно излагают миф о Прометее. Автор наделил героев трагедии мыслями и чувствами своих современников. Однако Прометей – герой гомеровской, а не классической эпохи, когда культ силы уже угасает. Это обстоятельство позволило некоторым исследователям 133 античности заметить, что такой Прометей был придуман Эсхилом. Действительно, всякий феномен культуры, культурной эпохи – воплощение ее системы ценностей, поэтому адекватным будет то представление, которое соответствует ментальности этой эпохи, культуры в целом. Греческая живопись этого периода, да и других не сохранилась, но из источников известно, что именно тогда творили самые знаменитые живописцы античного мира Зевксис, Апеллес, Аполлодор. Достигла своего высшего расцвета и скульптура мраморная или отлитая из бронзы. Ее лучшие образцы – Дискобол Мирона (сер. V в. до н.э.), Дорифор Поликлета (сер. V в. до н.э.), отдыхающий сатир Праксителя (IV в. до н.э.), менада Скопаса (IV в. до н.э.), Аполлон Бельведерский Леохара (IV в. до н.э.), изваяния Лисиппа (IV в. до н.э.). Поликлет написал свой «Канон», в котором он изложил законы пропорций прекрасного человеческого тела. Это говорит о том, что греки до самой глубины проникли в суть красоты, красоты тела, если смогли сформулировать ее законы в виде числовых соотношений. Наибольшего расцвета в V в. до н.э. достигла и афинская демократия. Этот век впоследствии назвали именем человека, «осуществившего» демократию в ее, по-гречески, классических формах, – золотым веком Перикла. При нем Афины достигли наивысшего расцвета и могущества. Этому способствовал высокий авторитет Перикла, созданный его широтой мысли, силой красноречия, любовью к родине, воинским мужеством, Перикл говорил: «Убежденные в том, что счастье – в свободе, а свобода – в мужестве, смело смотрите в лицо опасностям войны». Перикл стремился во всем утвердить первенство Афин над эллинским миром. При нем начали застраивать Афинский Акрополь. Работами руководил знаменитый скульптор Фидий, воздвигший над Акрополем восьмиметровую бронзовую статую Афины – воительницы. Зодчие Иктин и Калликрат выстроили 134 Парфенон в 447 – 438 гг. до н.э. Позднее рядом встал другой шедевр античной архитектуры – храм Эрехтейон. Четвертая эпоха – эпоха эллинизма. Эпоха Эллинизма начинается в 323 г. до н.э., в год смерти Александра Македонского и продолжается до 30 г. до н.э., года завоевания римлянами последней крупной эллинской державы. Египта. Этот этап характеризуется отходом от фундаментальных античных ценностей, угасанием классических образов поведения, художественного и научного творчества. По терминологии Шпенглера античная культура вступает в период умирания. В классическую эпоху величайшей эстетической ценностью было человеческое тело само по себе, тело в свободном проявлении своей антропоморфной сущности. Поэтому красота воплощалась в понятиях пропорции, симметрии, ритма, меры, гармонии. В эллинистический период в человеке начинают ценить его внутренний мир. Поэтому искусство этой эпохи начинает изображать и настроение, и эмоции, а не только прекрасную телесность, в чем и проявляется отказ от классического канона. Среди лучших произведений эпохи эллинизма скульптурная группа Лаокоон (I в. до н.э.), потрясающая своим трагизмом Венера Милосская (II в. до н.э.), умирающий галл из Пергама (II в. до н.э.), как воплощение красоты, и страдания, и боли одновременно. Происходит отказ от демократических ценностей. После восточных завоеваний Александра Македонского и других полководцев Греция наполнилась восточной роскошью и восточными нравами. Появились эллинистические монархи, в которых цари требовали к себе божеских почестей, как в древневосточных деспотиях, придворная знать щеголяла богатством и блеском. В прошлое ушли времена, когда Перикл 135 жил одинаково с последним гражданином, ел ту же пищу, носил ту же одежду. Угасает культ интеллектуальных занятий, не связанных с практическим приложением. Научная деятельность Архимеда (287 – 212 гг. до н.э.) – пример отказа от умозрительной науки. Хотя есть сведения, что он считал вычислительную математику и изобретательство низкосортным занятием, а это вполне соответствовало духу античности. Тем не менее, обилие вычислений, решений задач механики отличало его от большинства математиков Греции. В целом концом умозрительной геометрии можно считать ее аксиоматическую организацию в «Началах» Евклида (III в. до н.э.), поскольку Евклид на определенном аксиоматическом базисе соединил все величайшие достижения греческой математики, тем самым завершил ее построение. Этическая мысль, начиная, уже с Сократа и после него пытается утвердить новые нравственные нормы, ценности. В прошлом остается отождествление добродетели с силой (героическая эпоха), с культом пользы и выгоды (классический период). Сократ путем индуктивного вывода пришел к представлению о существовании единого идеала добродетели. Он утверждал, что добродетель есть знание добродетели, что стоит только человеку узнать, что есть добродетель, и он будет добродетельным. Храбрым будет тот, кто знает, что такое храбрость, благочестивым тот, кто знает, как нужно относиться к богам, справедливым тот, кто знает как вести себя по отношению к людям и т.д. Это Обстоятельство заставило Фридриха Ницше, преклонявшегося перед ранней античной культурой, выступить с обвинительной речью против Сократа, разочаровавшего древнее человечество в кипуче-деятельной жизни, «убившего инстинкт жизни» своей иронией, своей абсолютизацией 136 осмысления жизни, переводом жизни в область теоретизирования над ней. В этом русле постижения содержания добродетели и отказа от действий, направленных вовне, от выгоды и пользы, в русло осмысления, осознания всех явлений жизни (мужества, добродетели, демократии и т.д.), т.е. в русле декаданса, проложенного Сократом, развиваются различные философскоэтические учения эпохи окончания классики и эллинизма. Последователи Сократа киники (циники) посвятили себя осмыслению содержания добродетели. Они считали, что цель человеческой жизни – счастье, а средство достижения этой цели – воспитание добродетели. Для них добродетельным может быть только мудрец, для которого не существует ничего кроме мыслительных упражнений, теоретизирования, разума. Добродетель не может заключаться, по их мнению, в следовании этическим нормам общества, государства, поскольку не может быть добродетельным государство, которое простым актом голосования делает невежественных людей полководцами. Такое голосование, по утверждению Антисфена, имеет не большую силу, чем решение считать ослов конями. Таким образом, законы нравственности не тождественны законам государства, не тождественны служению отечеству, выгоде и пользе. В чем же добродетель? Добродетель в осознании добродетели, в свободе от потребностей, от наслаждений, доводящих человека до уровня животного, заставляющих его добиваться успеха, преуспевать на службе. Добродетельным может быть только мудрец, независящий от общественного мнения, для которого существует только философское теоретизирование, только мыслительные упражнения, только осознание идеала добродетели. Самый известный киник Диоген Синопский своими поступками утверждал необходимость поиска идеала добродетели. Он ходил по городу ярким днем с зажженным 137 фонарем и пояснял удивленным гражданам: «Я ищу человека», имея в виду нравственного человека, занятого осмыслением добродетели, которого среди его современников днем с огнем не отыщешь. Однажды он начал вопить истошным голосом: «Люди, помогите, помогите!!!». Когда народ сбежался, он набросился на них с палкой, крича: «Я звал людей, а вы скоты и мерзавцы». Свои потребности он довел до минимума. Ходил грязный, нечесаный, пил воду горстями, ел похлебку из куска выеденного хлеба, жил в глиняной бочке на берегу моря. Типичным для эпохи эллинизма было учение Эпикура (341 – 270 гг. до н.э.). Он видел цель человеческой жизни в достижении счастья. Критерием счастливого состояния является удовольствие, понимаемое Эпикуром как отсутствие страданий, как апатия. Единственный путь получения удовольствий – это самоустранение от тревог и страданий, которое достигается, во-первых, отказом от карьеры, от государственных и общественных дел, а, во-вторых, посвящением себя занятиям музыкой, математикой и философией. В этом же русле отказа от успеха развивается такое направление в философии как стоицизм. Стоики считают, что осознание своей добродетели достаточно для блаженства, а жизненные блага не нужны. Поэтому стоик живет своим внутренним миром, равнодушно переносит удары судьбы, готов к ним. В его отношении к внешнему миру превалирует апатия – освобождение от печали. Это не значит, что стоик сидит, сложа руки. Нет. Он как подобает гражданину служит отечеству, делает все, что должно гражданину, но цель его деяний – не наслаждение, не богатство, а внутреннее самосовершенствование, размышление о добродетели. Пятая – римская эпоха (I в. до н.э.–V в. н.э.) по Шпенглеру – это эпоха смерти, окончательного умирания 138 античной культуры. Он называет римлян варварами, следующими за расцветом. Эти варвары были чужды философии и искусства, наделены животными инстинктами и ценили только материальные блага, поэтому они принесли смерть античной культуре. Даже если эти слова Шпенглера и звучат резко, в них достаточно правды. Действительно, римлянам античная культура досталась по праву завоевателей. Впервые о них услышали в X в. до н.э., к которому относится появление Рима. Постепенно к III в. до н.э., после завоевания Рима этрусками (VIII–VI вв. до н.э.), последующего освобождения и двухвековой войны, было завершено завоевание Аппенинского полуострова, и сложился государственный строй – римская республика. Успешные завоевательные походы закончились включением эллинского мира, и не только его, в состав Римской державы. В середине I в. до н.э. республика стала империей. Имперский период длился до V в. н.э. Он явился завершающим, римским периодом античной культуры. Римляне погубили античную культуру по двум, как минимум, причинам. Они, во-первых, исповедовали другие ценности, у них была другая ментальность. В силу чего они не могли создавать то, что было присуще древним грекам, соответствовало древнегреческим ценностям. Во-вторых, в последние века римской империи за некоторое критическое число перешло количество населения, которое не являлось носителем культурных ценностей, ни активным носителем, создающим культуру, ни пассивным носителем, понимающим и восхищающимся ею. Для этого большинства смысл имели только «хлеб» и «зрелища». Ему не нужны были ни философия, ни искусство. Это большинство было подобно жене Гайдна, которая, не задумываясь, брала с рабочего стола мужа листы, заполненные нотами, чтобы закрутить себе папильотки или положить их под паштет. 139 Поэтому неудивительно, что закрывались школы философов и риторов, спортивные состязания сменились кровавыми зрелищами – боями гладиаторов, канула в прошлое греческая воздержанность в еде и питье. Греческая культура гибла. Какие же ценности составляли римскую ментальность? Главнейшей доминантой римского сознания был практицизм. Так в собственно римском пантеоне богов Венера покровительствовала садоводам, Марс – не только воинам, но и земледельцам. Римские полубоги так же сильно отличались от мифологических героев Древней Греции. Не мужество, не сила, не подвиги, а изобретательская деятельность, связанная с получением максимальной выгоды, делала полубогами, «культурными героями» искусных мастеров. Таковыми стали Пилумн, изобретший пест для дробления зерна, Приска, которой приписывалось изобретение тканья особого рода туник. Утилитарность и практицизм пронизывали римские культы и римскую мифологию. Для римлян было характерно строгое исполнение ритуалов. Малейшее искажение ритуала требовало принесения искупительной жертвы. При этом римляне не хотели отдавать лишнего, более того стремились к минимальным затратам: вместо пяти бычьих голов предпочитали принести в жертву пять головок чеснока. Они и на богов смотрели как на частных лиц, с которыми можно торговаться, просить материальных благ, обещая взамен то-то и то-то в жертву. Согласно мифу храмовой служитель мог позволить себе сыграть в кости с Гераклом, полубогом. Существовала специальная жреческая коллегия фециалов, основной функцией которой было объявление войны и мира, хлопоты по перемирию. Фециалы не столько служили богу, сколько государству, превращая и бога в политического деятеля. 140 Насколько художественна, фантастична мифология древних греков, настолько бедна мифология римлян, которая демонстрирует отсутствие яркого воображения и утилитарность мышления. Героями мифов становились цари, учившие людей полезным вещам, цивилизовавшие своих подданных, «культурные герои», публичная женщина, передавшая свое богатство римскому народу, волчица, вскормившая Ромула и Рема – основателей Рима. Основными функциями мифологии были оправдание и освещение нравов, обычаев, традиций, государственных законов, специфики общественного устройства. Подобные функции свойственны всякой мифологии. Однако у римлян мифология, в более значительной степени, была призвана служить политическим целям, и объясняла государственные традиции. Миф о Тарпее, предавшей римлян во время войны с сабинами объяснял, почему предателей и нарушивших обет целомудрия весталок сбрасывали с Тарпейской скалы. Эти особенности римской мифологии позволили некоторым исследователям говорить о том, что римляне никогда не имели мифов, связанных с богами, их мифология была исторической. Не только мифология, но и история искусства демонстрируют специфику римской ментальности с ее культом практицизма, отсутствием богатой художественной фантазии. Только к III–IV вв. до н.э. появляются некоторые данные об архитектуре, позднее – о живописи и скульптуре. Связную летопись римского искусства историки начинают вести с последних веков существования республик, предполагая, что только под влиянием покоренных народов, особенно греков, у римлян возникает искусство. Особое место в нем занимает копирование греческих статуй, переводы с греческого. Восхищение эллинским миром столь велико, что следование греческим образцам было признаком хорошего вкуса. Римские писатели создавали 141 обязательно греческие версии своих произведений. Признавали, что Цицерон немыслим без Демосфена, Вергилий – без Гомера. Говоря словами Горация, «плененная Греция пленила своих врагов». Однако эти «пленники» в силу своей ментальности не могли быть последователями эллинов. Лучшие из них стали хранителями и копировальщиками, другие создавали свое римское искусство. Это искусство являло собой картину разрушения античного мироощущения и господства римских ценностей. Символами его стали – инженерные сооружения практического назначения: мосты, многоэтажные дома, многоярусные акведуки, протянувшиеся на многие километры и несущие воду в большие города, удобные виллы. Неудивительно, что архитектура стала ведущей формой римской культуры. Теоретически это первенство обосновал Витрувий, сформулировавший три задачи архитектуры, – польза, прочность, красота. При этом римское понятие красоты уже не похоже на греческое. Содержание понятия красоты раскрывается Витрувием в категориях соразмерности, евритмии и декорума. Соразмерность – это глубинное античное понятие, а вот евритмия как привлекательность внешнего вида, которая создается сочетанием форм и объемов, уже обращена к индивидуальности, которая складывается после Сократа. Декорум – приличествующий вид здания, соответствующий его естественному прагматическому назначению, т.е. в декоруме красота и польза соединяются, красота немыслима без пользы. Практицизмом отмечена и римская наука. Наряду с абстрактными геометрическими рассуждениями математики занимались и вычислительной арифметикой. Писали книги о сельском хозяйстве. Развивалась алгебра, позволявшая решать многие прикладные проблемы. Другой доминантой римской ментальности был культ служения отечеству, еще более сильный, чем жизненный 142 практицизм. Добродетель для римлян заключалась в беззаветной преданности общему делу, государству, в безупречном исполнении обрядов, уважении к родителям. Добродетель была тождественна мужеству, и то и другое обозначали одним термином. Долг они понимали как долг перед отечеством. Первый римский закон повелевал браться за оружие и умереть ради отечества и свободы. У Плутарха есть множество свидетельств этому пониманию добродетели.. Он повествует о Фабии Максиме, который пять раз избирался консулом, одержал бесчисленные победы. Слава его стала столь велика, что ему оказали блестящие почести и избрали консулом его сына. Однажды в нарушение всех традиций Фабий Максим стал пробираться к сыну сквозь толпу на лошади. Тот это заметил и послал ликтора, приказавшего Фабию сойти с лошади и подойти к консулу пешком. Поступок сына произвел на окружающих неприятное впечатление. Все молча взглянули на Фабия, считая его славу оскорбленной. Но он тотчас спрыгнул с лошади и, сжимая сына в своих объятиях, сказал; «Сын мой, ты прекрасно думаешь и делаешь – ты сознаешь, кем повелеваешь и как велика власть, которою ты облечен. Таким то образом мы и наши предки возвеличили Рим: отечество было всегда для нас дороже наших родителей и детей». Брут отдал приказ отрубить головы двум сыновьям, замешанным в заговоре против республики. Юношей жестоко били. А затем казнили. Брут сурово глядел, как наказывают его детей. Плутарх отметает всякие подозрения в бездушии. По его мнению, только «величие его нравственных качеств, преданность республике сделали его душу равнодушной к страданиям юношей», в которых он видел, прежде всего, изменников, а не своих сыновей. Благодаря этим качествам – практицизму и культу служения отечеству – римляне смогли создать огромную 143 империю. Однако когда завоевательные походы перестали быть самодовлеющей частью римской жизни, на первый план выходит практицизм. На фоне отсутствия потребностей в художественном и научном творчестве, не одухотворенные для большей части населения культурой ценимые римлянами материальные блага сокращаются до культа грубых физических наслаждений, обжорства, пристрастия к кровавым и жестоким боям гладиаторов, культа денег. На историческую арену выходит римская чернь с ее лозунгом: «Хлеба и зрелищ». Героями времени становятся обжоры, состязающиеся в количестве выпитого вина, изобретающие все новые способы «изрыгать из утробы проглоченное насильно» и продолжающие придумывать все новые приправы, блюда, не утоляющие, а разжигающие голод. Варрон (116–27 гг. до н.э.) жаловался: «Не нахожу ни одного знатока греческой литературы и философии». Ему вторил Луций Анней Сенека (4 г. до н.э. – 65 г. н.э.): «Все науки отступили вспять, и наставники свободных искусств сидят в пустых углах, никем не посещаемые. В школах философов и риторов ни души, зато как многолюдно на кухнях у чревоугодников, сколько молодежи там теснится у печки! Я не говорю о толпах несчастных мальчишек, которых по окончании пира ждут в спальне новые надругательства». В целом философия Сенеки, как и учение Витрувия, и римский портрет демонстрируют нам уже другое не античное мировоззрение, а римское с его акцентом на индивидуальность. Римский портрет с его психологизмом, индивидуалистической выразительностью очень отличается даже от скульптур эпохи эллинизма, тем более от обобщенных образов классического периода. Сенека так же акцентирует свое внимание на внутреннем мире человека. Он подвергает сомнению тезис о том, что добродетель заключается в служении государству. Формы государства 144 преходящи, обречены на крушение, следовательно, не с ними должна быть связана система моральных ценностей. Добродетель в служении разуму. Главное не долг перед государством, а долг, ответственность перед собой, которая заключается в занятиях философией. Только в этих занятиях, только при осмыслении жизни можно прийти к пониманию того, что разумное милосердие лучше неразумного сострадания. Именно в процессе размышления человек делает своей нравственной нормой милосердие, честность, т.е. ясно осознает, что нужно быть милосердным, честным. Сенека впервые вводит понятие совести как осознанной и пережитой нравственной нормы. Таким образом, включение индивидуальности в орбиту духовной жизни, отождествление добродетели и добра, милосердия означало крушение и греческого, и римского мировосприятия с их культом мужества, служения отечеству. Этот процесс разрушения античной культуры убыстрился, когда на территории Римской империи возникла и начала расширять ареал своего влияния совершенно новая культура – христианская, которой противостояла не столь же сильная духовность, а погибающая античная ментальность. Медленно умирала Александрийская научная школа, которая была центром античного математического образования, поскольку она оставалась оплотом язычества в глазах распространявшегося христианства. В 415 году была убита выдающаяся представительница этой школы Гипатия, приверженцами святого Кирилла. 529 год, когда Юстиниан закрыл Платоновскую Академию, и последние философы – платоники рассеялись по Востоку, может считаться концом и античной философии, и всего античного мироощущения. 145 КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Что значит, охарактеризовать античную культуру как культурно-исторический тип? 2. Назовите основные ментальные доминанты античной культуры. 3. В чем находит воплощение культ прекрасной человеческой телесности? 4. Что означает понятие калокагатийности? 5. Каковы основные моральные ценности древнегреческой культуры? 6. Проиллюстрируйте на примерах целостность античной культуры. 7. Назовите основные этапы развития античной культуры. 8. Назовите выдающихся представителей древнегреческой культуры. ЛИТЕРАТУРА Основная литература 1. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.1 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1391 с. 2. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.2 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1183 с. 3. Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры М.: Высшее образование, 2005.-940 с. 4. Мировое искусство. 500 мастеров живописи |[иллюстрированная энциклопедия]СПб. М. Кристалл ОНИКС, 2006.-255с. 146 5. Петкова С.М. Справочник по мировой культуре и искусству Р.-на-Д.: Феникс, 2008.-507 с. 6. Энциклопедия религий М.: Академический проект Гаудеамус, 2008.-1519 с. 7. Гнедич, П.П. История искусств. Античность. Древняя Греция и Рим. Эксмо, 2006, 144 с. Дополнительная литература 1. Боннар, А. Греческая цивилизация / А. Боннар. – Ростовна-Дону: Феникс, 1994. – Т. 1. – 448 с. 2. Боннар, А. Греческая цивилизация / А. Боннар. – Ростовна-Дону: Феникс, 1994. – Т. 2. – 448 с. 3. Вейль, С. «Илиада», или поэма о силе / С. Вейль // Новый мир. – 1990. – № 6. – С. С. 249–258. 4. Витрувий, Марк Поллион Об архитектуре. 10 книг / Марк Поллион Витрувий. – Л. : Соцэкгиз, 1936. 5. Грейвс, Р. Мифы Древней Греции / Р. Грейвс. – М. : Прогресс, 1992. – 624 с. 6. Дройзен, И. История эллинизма / И. Дройзен. – Ростовна-Дону: Феникс, 1995. – Т. 1. – 608 с. 7. Дройзен, И. История эллинизма / И. Дройзен. – Ростовна-Дону: Феникс, 1995. – Т. 2. – 544 с. 8. Дройзен, И. История эллинизма / И. Дройзен. – Ростовна-Дону: Феникс, 1995. – Т. 3. – 608 с. 9. Лосев, А.Ф. История Античной эстетики. Ранняя классика / А.Ф. Лосев. – М. : Ладомир, 1994. – 544 с. 10. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон / А.Ф. Лосев. – М.: Ладомир, 1994. – 716 с. 11. Ницше, Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм / Ф. Ницше // Сочинения. В 2-х т. – М. : Мысль, 1990. – Т. 1. – С.47–157. 147 12. Платон Диалоги / Платон. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. – 512 с. 13. Плутарх Избранные жизнеописания. В 2-х т. / Плутарх. – М. : Правда, 1986. – Т. 1. – 592 с. 14. Плутарх Избранные жизнеописания. В 2-х т. / Плутарх. – М. : Правда, 1987. – Т.1. – 608 с. 15. Сенека, Луций Анней Нравственные письма к Луцилию / Луций Аней Сенека. –Кемерово: Кемеровское кн. изд-во, 1986. – 464 с. 16. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т. 1 / О. Шпенглер. – М., : Мысль, 1993. – 663 с. 17. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т.2 / О. Шпенглер. – М. : Мысль, 1998. – 607 с. 18. Штаерман, Е.М. Социальные основы религии Древнего Рима / Е. М. Штаерман. – М. : Наука, 1987. – 320 с. 148 РАЗДЕЛ 4. ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП Как уже отмечалось, методологическим базисом изучения культуры для нас является циклическая модель существования и развития культуры. В соответствии с этим главный акцент делается на выявление специфики ментального ядра западноевропейской культуры в целом, основные ценности которого заданы христианством, и ментальных ценностей культурных эпох в развитии западноевропейской культуры, что предполагает следующую логику раздела: 1. Христианство как фундамент западноевропейской культуры. 2. Основные этапы развития западноевропейской культуры. 1. ХРИСТИАНСТВО КАК ФУНДАМЕНТ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ 1.1. Основные идеи христианства Во-первых – это идея единого Бога как духа. Христианский Бог представляет собой совокупность всех духовных совершенств, что воплощается в формуле: Бог – это Добро. Красота. Истина. У Бога нет ни единого телесного, соматического признака, что подтверждается представлением о человеке как образе и подобии Бога. 149 Действительно, человек – образ Бога, это означает, что человек способен к познанию Истины, он носитель нравственности, Добра и он стремится к Красоте. Однако Бог – это само совершенство, а человек лишь слабое подобие совершенства, вечный процесс совершенствования по пути познания, стремления к нравственному идеалу, восприятия прекрасного. Для Иоанна Дамаскина, православного богослова (VIII в.) выражение: по образу, указывает на способность ума и свободы воли; тогда как выражение: по подобию, означает уподобление Богу в добродетели, насколько оно возможно для человека. Во-вторых – это идея Иисуса Христа. Фигура (идея) Иисуса как Богочеловека является центральной в христианстве. В настоящее время практически все серьезные исследователи согласны с тем, что действительно жил человек по имени Иисус, однако одни считают, что он действительно был Мессия (др.-евр.), Христос (греч.), или помазанник Бога, а другие считают, что второе имя – Мессия – он получил за свои сверхъестественные деяния. К последним относится и римский историк Тацит, и Иосиф Флавий, который говорит о казни Иакова, брата Иисуса, «прозванного в народе Христом». Для всех общим является понимание всеобъемлющей, самоотдающей любви Христа к людям. Он затем и пришел на землю, чтобы взять на себя грехи человеческие и умереть для искупления этих грехов, во имя спасения человечества. Действительно, взять на себя грехи – это пережить весь ужас жестокости, оставленности, предательства. Иисус все это пережил и умер мучительной смертью. Тогда наступает эра искупления, приходит осознание того, насколько жестоко и несправедливо поступили с тем, кто делал только добро, давал утешение, надежду. Наступает раскаяние, а раскаяние, осознание своей низости по сравнению с идеалом Добра и Милосердия, каким был Иисус, есть первый шаг к искуплению, 150 к отказу от жестокости, предательства, к совершенствованию в духе добра и милосердия. Только на этом пути, пути совершенствования в духе милосердия возможно спасение человечества и в религиозном смысле, и в светском, цивилизационном. Все остальные главные идеи провозгласил Иисус в своих проповедях. Это идея спасения души верою, идея загробной жизни, идея второго пришествия Мессии, идея Страшного Суда, идея воскресения духа и плоти, идея Царства Божия. Данные идеи составляют инвариантное ядро христианства. Однако в разные эпохи они понимаются поразному, даже в рамках канонического, правильного прочтения. Так, вера в Иисуса Христа сначала предполагала веру в факт его существования, и только впоследствии была дополнена пониманием веры и как верности идеалу Добра и Милосердия. Верой как верностью заповедям своего учителя не обладали сначала даже его ученики. Например, Иоанн и Иаков призывают Иисуса сжечь поселение, где им не был оказан должный прием, поэтому Иисусу приходиться им напоминать, что он пришел в этот мир не погублять души, а спасать. Первое описание картин Страшного Суда и Царствия Божия принадлежат Иоанну Богослову. Страшный суд начинается, когда семь ангелов опрокинули семь чаш божьего гнева, несущих страшные бедствия, гибель виновных в крови и гибели людей. Затем наступает торжество Мессии, тысячелетнее царство счастья и мира. Спустя тысячу лет сатана и все враги Бога брошены в огненное озеро. Затем наступит Царство Божие, т.е. родятся новые небеса, новая земля, новый Иерусалим, сам Бог будет обитать среди людей, деревья в новом мире будут приносить плоды двенадцать раз в году. В современном прочтении Страшный Суд трактуется и как муки совести, а Царство Божие как состояние души, в которой царит доброта и милосердие. 151 1.2. Возникновение христианства и его эволюция в I – ХI вв. Становление христианства относится к эпохе становления Римской империи. В этот период происходит решительный отказ от республиканских ценностей. В период республики было не принято щеголять личным богатством. Главной ценностью было римское гражданство. В период становления личной власти императора происходит утверждение личностных успехов во всех сферах жизни и, прежде всего, в накоплении имущества. Поэтому очевидным становится резкое расслоение общества на бедных и богатых. Оказывается возможным купить за деньги и римское гражданство. Римскими гражданами становятся бывшие вольноотпущенники, выходцы из презираемых рабских слоев. Ценность римского гражданства размывается, и деление общества на граждан и не граждан уступает место разделению общества на бедных и богатых. Бедные, и рабы, и свободные граждане, все больше ощущают свою общность. Доказательством чему становится возмущение и сочувствие свободных граждан четыремстам рабам, которых вели на казнь после убийства одним из рабов своего жестокого хозяина Педания Секунда. Что может помочь выжить бедному человеку, который не в силах себя прокормить, который находится во власти своего господина? Только сострадание и милосердие со стороны общества. Поэтому жажда духа добра и милосердия становится превалирующей в обществе. Становится очевидным, что принципы античной нравственности – мужество, сила, служение отечеству - безнравственны по своей сути и должны 152 быть изменены и дополнены идеей добра и милосердия, (последнее находит свою актуализацию и у Сенеки). Вместе с тем утверждение нравственности тождественно утверждению религии. Все известные религии в разной степени не удовлетворяли духу сострадания. Так, повсюду утверждался культ императоров, когда богом становился только что умерший император. Однако при жизни все императоры были жестоки, поэтому ожидать от них как уже богов милосердия не приходилось. Поэтому велико было ожидание бога, который утвердит так необходимые обществу нравственные нормы. Жажда добра и милосердия была особенно велика у еврейского народа, как одного из самых угнетенных народов Римской империи, народа, который более всего сопротивлялся принятию культа императоров. Причины последнего можно найти в еврейской истории и ментальности. После смерти царя Соломона 931 г. до н.э., разделения единого государства на два: северное – Израиль и южное – Иудею и завоевания через двести лет ассирийцами Израиля его население утеряло культурную идентичность, смешавшись с соседними племенами и образовав новую этическую и культурную общность – самаритяне. Скорее всего, зыбкость земных границ, страх потери самоидентичности заставили иудеев укреплять культ Яхве, расширять его путем сакрализации и ритуализации социально-бытовых отношений, т.е. заставили «построить» границу своей этнической и культурной уникальности в душе каждого. Вера в своего бога, соблюдение завета, заключенного между богом и людьми стали действительным объединяющим стержнем, духовной границей, выделяющей иудеев из многообразия культур. И когда Иудея была разгромлена в 587 г. до н.э., и население уведено в «вавилонский плен», Иезекиль в плену организовывает богослужение, и евреи, разговаривая на чужих языках, занимаясь новыми видами деятельности, не смешались с 153 чуждым населением, а сохранили свою идентичность, молясь своему Богу. Неудивительно, что после возвращения из плена в 440 г. до н.э. наместники Ездра и Неемия в основу своей деятельности положили идею укрепления духовной, неразрушимой, выдержавшей испытания границы. Были запрещены смешанные браки, произошло уточнение и расширение культа и т.п. Таким образом, становится понятным, почему жители этой провинции Римской империи более всего противились насаждению культа императоров, были угнетаемы и жаждали милосердия. Также иудаизм с его идеей единого бога как духа являлся наиболее естественным основание для становления новой религии. Кроме того, в книгах пророков содержалось множество предсказаний о приходе мессии. Исайя в VIII до н.э. говорил о Младенце, который принесет в мир дух божий. Амос в VIII до н.э. обличал несправедливость и насилие, обличал языческие культы и передавал слова бога о том, что богу не нужны жертвы и всесожжения, а только правда и справедливость. Иеремия в VI-V вв. до н.э. разбил кувшин на тысячу осколков, дабы показать, как рассеется еврейский народ. После пророчеств о судьбах избранного народа он предсказывает приход мессии и заключение нового завета, законы которого будут записаны в сердцах людей. Второисайя в IV в до н.э. писал, что тот, кто придет избавить людей придет окровавленным, в нем не будет величия, его ждет смерть. Жажда Добра и Милосердия трансформировались в рамках иудейской секты ессеев в предсказание и ожидание мессии, который придет в мир, чтобы заключить вместо старого, ветхого завета с богом, новый договор, или завет. При этом ессеи учили, что Яхве не только бог одного народа, а всего человечества (аргумент: если бы он был только богом еврейского народа, он бы не позволил разрушить свой храм). Они проповедовали духовное равенство, внутреннее покаяние, 154 ожидание конца мира, скорый приход Мессии и т.д. Предполагают, что ессеем был Иоанн Креститель, узнавший в Иисусе Мессию, учение которого и стало ядром новой религии христианства. По некоторым данным первые последователи Иисуса называли себя назореями, т.е. посвятившими себя Богу, лишь со II века – христианами. Происходит становлении христианской церкви: появляются диаконы – служители, епископы – надзиратели, заведующие материальной частью, в III веке утверждаются митрополиты – руководители отдельных церквей, в IV- V веках – патриархи – руководители церковных объединений. Главными вехами в ранней эволюции христианства и церкви стал 313 год, когда христианство было признано официально в Римской империи. В 325 году в Никее и в 381 году в Константинополе на соборах был окончательно утвержден Символ Веры (основные идеи христианства, или догматы о Троице, о Церкви, о крещении, о воскресении мертвых и вечной жизни). В конце IV века языческие культы были запрещены. В 395 году произошло деление Римской империи на Восточную и Западную, и христианство попало в разные культурные ареалы, постепенно накапливались различия, что привело к разделению христианства на католичество и православие и церкви – на католическую и православную в 1054 году. 1.3. Христианство и основные ценности и представления западноевропейской культуры Христианство западноевропейской. представляет собой Это означает, что фундамент христианство 155 предопределило ментальные ценности этой культуры, определило нравственный идеал, отождествив его с Добром, качественно своеобразие представлений о красоте, о труде. Труд представляется главнейшей цивилизационной компонентой любого культурно-исторического типа. Однако во многих культурах труд не был возведен в ранг ценности, тем более парадигмальной ценности. В античной культуре в атмосфере культа совершенной человеческой телесности и интеллектуальных занятий он считался презренным занятием. В культурах Двуречья труд был жестокой необходимостью. Миф повествует, что в отдаленные времена боги были вынуждены трудиться, чтобы заработать на жизнь, но они терпеть не могли это делать. Тогда самый мудрый бог Энки придумал сотворить человечество. Люди стали работать, а боги праздновать свое освобождение от необходимости трудиться. Кардинально другое отношение к физическому труду в христианской традиции. Труд становится парадигмальной цивилизационной ценностью, необходимой составной частью жизни. Эта цивилизационная ценность детерминируема любовью к Богу, любовью к ближнему как образу и подобию Бога. Трудиться следует «чтоб было из чего уделить нуждающемуся», как подчеркивается в послании к Ефесянам. Главной для христианства становится не телесная красота, а красота души. Быть милой, очаровательной более значимо, чем обладать хорошо сложенной фигурой. Так, А.С. Пушкин: восклицает: «Можно краше быть Мери, краше Мери моей, этой маленькой пери; но нельзя быть милей резвой, ласковой Мери». Красота в христианской культуре немыслима без Добра. Особенно прекрасными и лучистыми становятся глаза княжны Марьи Болконской, когда она заботится об отце, о племяннике Николеньке. Симпатии всегда на стороне доброй падчерицы, а не красивой, но злой мачехи. Очарование печали, приветливое выражение более привлекает чем правильные черты лица. 156 Приоритет душевной красоты, единство Красоты и Добра рождает высказывания о несовместности гения и злодейства, об абстрактном и ряде других направлений в искусстве как явлений контркультуры, поскольку в них разорвано единство Истины, Красоты и Добра. Воплощением культуры служит настоящее искусство как единство Истины, Красоты и Добра, предполагающее, что красота, т.е. произведение искусства, служит добру и в этом ее истинное предназначение. Христианство определило представление о нравственном развитии как о совершенствовании по пути добра и милосердия, о развитии познания как поиска научной истины, о развитии общества как о его движении по пути прогресса, т.е. по пути развития науки, техники и демократизации, воплощающей христианскую идею равенства людей. 2. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ 2.1. Средневековье как первая эпоха в развитии западноевропейской культуры Становление западноевропейской культуры это генезис и утверждение системы христианских парадигмальных ценностей, утверждение христианства как базиса данного культурно-исторического типа. Становление религии – это, прежде всего, утверждение идеи христианского Бога как высшей ценности. Ментальный фундамент нарождающегося культурно-исторического типа тем самым оказывается в высшей степени религиозно окрашенным. Поэтому специфика 157 первой эпохи в развитии западноевропейской культуры определяется спецификой первой модификации западноевропейского христианства, которое в силу ряда причин оказывается догматическим, т.е. отождествляющим веру в Иисуса Христа с верой в догматы Священного Писания и считающим, что вера в догматы ведет к спасению души. Действительно, Иисусу Христу современники верили безоговорочно, все его слова, пророчества сбывались. Очень сильно было убеждение в его скором втором пришествии, в Страшном Суде. К нему готовились: не выдавали дочерей замуж, исполняли все предписанные обряды и т.п. Однако время шло, а пришествия не было. Огонь, поддерживающий веру – личность Иисуса – уходил в прошлое, воспоминания о нем слабели. Как человек начинает мерзнуть и терять тепло, отходя от костра, так и люди начали терять веру. Тогда ближайшие соратники Иисуса стали создавать Евангелия. Их появление большинство исследователей относит к 80-ым годам первого столетия. Целью текстов Нового завета было укрепление веры. Но каким путем? Путем культивирования веры в каждое написанное слово, чтобы читающий Евангелие и другие тексты становился современником Иисуса, сопереживающим ему и близким к нему. Поэтому вера в Христа перевоплотилась в веру в догмы Священного Писания. Ещё на одну причину догматичности средневекового христианства как первой исторической модификации христианства указывает В. Соловьев. Он пишет, что если принять определение истинного христианства как воплощение в мире Духа Христа, т.е. воцарения христианского нравственного идеала, то следует отметить, что достижение высокой нравственности требует значительных усилий от человека. Это естественно, поскольку нравственное совершенствование сопряжено с размышлениями над мотивами поступков, сравнением их с идеалом, внутренней борьбой с 158 недостойными жизненными принципами. Люди, населявшие римскую империю, по своему уровню не были готовы к философской рефлексии. Они были слишком дики, слишком дети. Это очень хорошо понимали стоики, ограничивая вход в свои ряды избранным. Поэтому ничего удивительного, что возобладала сначала вера в Христа как вера в факт его существования, в его сверхъестественность. И первые христиане верили в это истово, искренне, что помогло им устоять в период преследования приверженцев новой веры. Потом начались юридические преследования не христиан, тогда в христианство собралось множество людей, принимающих веру из-за страха. Эти последние, чтобы уберечь свою жизнь ходили молиться, читали Священные тексты и вынужденно приходили к вере в Христа с исполнением обрядов, чтением текстов. Опять догматы становятся базисом веры. Утверждение идеи Бога, Иисуса Христа через догматы предопределило высокую ценность догм как воплощений Абсолюта. Догматизм стал основной доминантой средневековой ментальности. Соответственно, средневековая культура представляет собой воплощение догматизма. Ярким примером этому служит средневековое искусство как царство догматов, канонов. Живописец считался не художникомтворцом, а ремесленником наподобие шорника, который следует абсолютно точным нормам. Следование канонам было обязательным во всех сферах искусства: мудрость всегда сочеталась с образом старца с седой бородой, именно таковым, седоволосым и седобородым, является нам король Карл в «Песне о Роланде», хотя на тот момент ему было 36 лет и, как свидетельствуют факты, он не был сед. В рыцарских кругах сложился канон куртуазного общения, который предполагал такт, любезность, кокетливость в меру, умение вести светскую беседу, т.е. обмениваться общепринятыми фразами, соответствующими случаю. 159 Догматизм определил особый, свойственный этой эпохе стиль доказательства, когда христианский догмат становился самым весомым и окончательным аргументом, подтверждающим истинность любого высказывания. Например, Августин Блаженный, доказывая истинность положения, что время не связано с движением планет, а воплощено в течении событий, в качестве аргумента использует отрывок из Библии, когда солнце по призыву Иисуса Навина остановилось, а битва продолжалась, т.е. время текло. В соответствии с догматизмом средневековая наука становится книжной, ученый ищет свои аргументы в Священном писании и книгах, признанных церковью. Такой стиль мышления не был преодолен даже к ХVII веку. Когда Галилей разглядел в телескоп кратеры и хребты на Луне, он предложил коллегам удостовериться в этом самим. Однако одни «с каким-то аспидским упорством, несмотря на тысячекратные предложения», как писал Галилей, отказались взглянуть на Луну, поскольку у Аристотеля ничего не написано о шероховатости поверхности Луны, значит, таковой она быть не может, а другие, взглянув, отказались поверить тому, что видели, поскольку виденное противоречило написанному Аристотелем, а последнее написанное автором, признанным церковью, оставалось истиной в последней инстанции. Другой составляющей средневековой ментальности являлся универсализм. Действительно, догматы о едином Боге, о творении приводят к такой парадигмальной доминанте как универсализм. Универсализм исходит из идеи единого Бога и воплощается, во-первых, в принципе единства и общности мира как творения Бога, что актуализируется в алхимии, делая последнюю ведущей отраслью познания; во-вторых, в приоритете общей христианской морали, что воплощается, в частности, в представлении Августина Блаженного о человеке как душе, владеющей телом, человеке, способным подчинить 160 свои чувства долгу, служению Богу, принципам добра и милосердия; в-третьих, в приоритете общего в целом, когда всякое проявление индивидуальности расценивалось как измена Богу, как грех (грехом была гордыня; денежное богатство, нажитое индивидуальными стараниями, - нечистым; женщина, подчеркивающая свою красоту и вызывающая всепоглощающую любовь, сметающую нравственные нормы, орудием дьявола и т.п.). Приоритет общего, универсализм означал, что в средневековье на человека смотрели как на носителя общих качеств, прежде всего, качеств своего сословия. Основными были два сословия: дворянство – рыцарство и народ – чернь. Рыцарь был носителем лучших качеств: доблести, мужества, великодушия, храбрости, честности, вежливости, точности и т.п. Поэтому было естественным утверждение, что точность – это привилегия королей, вежливость королей. Приоритет общих сословных качеств создавал атмосферу равенства, поэтому западноевропейский король «был лучшим среди равных», поэтому был возможен круглый стол короля Артура. Народ, чернь оставался носителем противоположных качеств: лживости, хитрости, неточности, уничижительности, изворотливости и т.п. Соответственно, в книгах по грамматике той культурной эпохи писали, что мужик – имя существительное, роду ослиного. Догматизм и универсализм предопределили такую ментальную доминанту средневековой культуры как символизм, т.е. признание того, что все есть символ Божьей воли, Божьего замысла. Соответственно, эпоха в лице ученых богословов и философов ищет символическое толкование библейских сюжетов и любых знаний. Естествоиспытатели заняты не столько описанием природных свойств флоры и фауны. Сколько поиском их символических значений. Так, свет был символом божественной чистоты, прозрачный берилл, 161 пропускающий свет, символизировал христианина, озаренного светом веры, скорпион – ложь и еврея, страус – грешника и т.п. Чтобы разгадать символику числа 40, понадобилось представить его в виде формулы 4∙(4┼3┼3), в которой первая четверка – символ течения времени, которое виделось в смене четырех времен года, четырех частей суток; вторая символизировала телесную природу человека, состоящую из четырех материальных субстанций: огня, воды, земли и воздуха, которая вместе с духовной составляющей, представленной числом 3, символизирующим призвание человека любить Бога всем сердцем, всеми помыслами, всей душою, была символом человека как творения Бога; последнее число 3 было символом Творца как единства Бога Отца, Сына и Святого Духа. Тем самым число 40 означало, что в этой временной жизни мы призываемся 40 дней жить целомудренно. Иероним Босх (1450?-1516) через символы изображает мир до грехопадения, современную культурно-историческую действительность и ад. Поэтому его полотна понятны современникам. На них фрукты – символы плотских наслаждений, рыбы – символы лжепророков, распутства, черные птицы – безверия и смерти, крысы – лжи против церкви, непристойности, эротики, свиньи символизируют лжесвященников и обжорство. Архитектура создает романский стиль, потом готику, полнее воплощающую, символизирующую идею Бога в камне, образ Царства Божьего. Абсолютно высокая ценность Бога, духовности, стремления к Богу, к спасению души, воплощенных в догмах, делает ментальной доминантой крайний дуализм как признание противоположности божественного, духовного природному, телесному, противоположности культурных компонент цивилизационным. Соответственно, тело считали омерзительным одеянием души, говорили, когда человек умирает он излечивается от проказы, каковой является его тело. 162 Крайний дуализм нашел воплощение в флагелланстве, повсеместном изображении Плясок Смерти, аскетизме, в отсутствии комфортабельного жилья, минимуме ванных процедур, признании грязи как признака добродетели. В 1292 году в Париже было всего 26 банных заведений, которые считались пристанищем разврата из-за того, что там просто мылись. Ряд перечисленных парадигмальных доминант этим не ограничивается. Из цивилизационных ценностей сюда следует отнести труд, изобретательство. Однако очевидно явное превалирование культурных ценностей, что постоянно актуализировало проблему приведения в соответствие идеи бедности, нестяжательства с фактами монастырского обогащения, изобретательской деятельности, рационализации хозяйства. В «Завещании святого Франциска» (сам феномен святого Франциска, цистерианского ордена можно рассматривать как реакцию на обмирщание, усиление цивилизационной составляющей в целом бенедиктинского монашества) говорится о необходимости монахам трудиться, но оговаривается, что труд не должен вести к обогащению. «Руками своими трудился я, и буду трудиться, и желаю, чтобы и остальные братья трудились всячески согласно заповеди. Кто же не умеет, пусть научится, не ради алчности и мзды, а доброго примера ради и для преодоления праздности Неслучайно для католического христианства с его явно выраженной цивилизационной составляющей: акцентированием на мирские дела, на право католической церкви быть вершителем судеб стран подданных и т.п. основой храма становится известная с эпохи эллинизма архитектурная форма – трехнефная базилика, которая изначально была предназначена для судебных заседаний, т.е. для отправления цивилизационных функций. Эта архитектурная форма постепенно трансформировалась, все более сообразуясь с 163 христианской системой ценностей. Согласно последним храм – это символ, праобраз Царствия Божия, как он был увиден и описан Иоанном Богословом. Храм как архитектурное сооружение стал наиболее ярким воплощением средневековой ментальности, он актуализировал и символизм, и догматизм, и крайний дуализм духовного и телесного, Царства Божия и земного мира. В соответствии с этими ментальными доминантами формировался романский стиль с его контрастностью внешнего вида и внутреннего убранства. Внешний вид – тяжеловесная, простая каменная оболочка. Аскетичность материальной оболочки уступает место роскошному внутреннему убранству с огромным количеством золотых предметов, неземным светом, каковым оказывается солнечный свет, пройдя сквозь витражное стекло. Если для ранних христианских построек характерны потолочные перекрытия как в римских базиликах, то романский стиль – это изменение художественно-образной системы раннехристианской базилики в соответствии с символизмом как ментальной доминантой средневековья. Теперь нефы имеют сводчатые перекрытия, чтобы внутреннее пространство было больше и выше в соответствии с символикой храма как образа Царства Божия. Контрфорсы усиливают простенки между окнами, позволяя выдерживать давление, оказываемое сводами. Впоследствии систематически используется стрельчатый крестовый свод на нервюрах для перекрытия трехярусного нефа. Далее нервюры удлиняются, образуют узор в виде сдвоенных перекрытий, которые делят соответствующий участок свода на семь секторов. Эта система, этот элемент – нервюры позволил полнее воплотить в архитектуре идею Бога, христианские ценности. Закономерно романский стиль уступает место готике, когда в 1137 году аббат Сугерий в аббатстве Сен-Дени замышляет перестройку храма, который бы полнее воплотил 164 «теологию в камне», дал бы сильнее почувствовать в храме Дух Божий, символом которого является свет, неземной свет. В соответствии с этим контрфорсы были вынесены наружу, изнутри осталось кружево окон. Сугерий, рассказывая о своем замысле, подчеркивает необходимость строгой геометрической планировки и стремлению к обилию света. Таким образом, выстраивается художественно-образная догматика готики как наиболее точного и полного воплощения западноевропейского христианства с присущими этому стилю элементами – витражами; стрельчатыми арками, служащими ребрами свода; вертикальной направленностью внутреннего пространства и экстерьера; аркбутанами, перекинутыми наподобие мостов арки к наиболее нуждающимся в опоре участкам. Таким образом, трехнефная базилика трансформируется в готический храм. 2.2. Эпоха Возрождения Эпоха Возрождения – это вторая эпоха в развитии западноевропейской культуры. Хронологически она занимает два с половиной столетия, примерно с середины ХIV века до начала XVII века. Содержательно эта культурная эпоха представляет собой становление и утверждение идей индивидуальности и гуманизма в качестве ментальных принципов, определивших содержание культуры Возрождения. Возрожденческий гуманизм – это возвышение естественных, телесных потребностей человека, возвышение земной жизни. Тем самым средневековый крайний дуализм духа и плоти уступает место гуманизму как единству духа и плоти. Становится очевидно, что любить Бога, быть справедливым и милосердным – это несомненно важно, но столь же важно добиваться славы, почестей, материальных благ, испытать радость земной любви. 165 Рождение гуманистического миропонимания наблюдается в «Божественной комедии» Данте Алигьери (1265-1321). Выслушав печальную исповедь своей современницы Франчески да Римини, которая, будучи женой некрасивого и жестокого Джанчотто Малатеста, полюбила его брата, нежного и красивого юношу, и была убита вместе с возлюбленным мужем, Данте падает в обморок от жалости к несчастным влюбленным. Вместе с тем, Данте помещает их души во второй круг ада, где в вечном вихре мечутся души пленников злосчастной любви, презревших супружеский долг. Поэтому Данте носит титул последнего поэта Средневековья и первого поэта эпохи Возрождения. Отстаивая принцип гуманизма Ф. Петрарка (1304-1374) в диалоге с Августином Блаженным заявляет, что то, что Вы называете алчностью есть привязанность к земным благам, честолюбие – стремление к земной славе, сладострастие – желание земной любви. Принцип гуманизма утверждается в атмосфере глубокой религиозности, в атмосфере крайностей, и поэтому воплощается в принципе христианского гуманизма, означающего не просто возвышение человека, его земной жизни, но сразу возвышение человека до уровня Бога. М. Фичино подчеркивает, что он прекраснейшее из творений Бога, «мощь человека почти подобна божественной природе», он «есть как бы некий Бог», он подчиняет стихии, повелевает живым и неживым, он как Бог свободен, «рожден царствовать, он совершенно не переносит рабства». Именно поэтому эпоха Возрождения становится эпохой великих географических открытий, эпохой титанов. Действительно, когда гуманистические идеи овладевают умами людей, тогда они начинают верить в мощь своего разума, в призвание повелевать стихиями, что и побуждает самых уверенных их них пускаться в далекие плавания, строить летательные аппараты, аппараты для глубоководного погружения, экспериментировать в области 166 науки и искусства. Возвышение человека до уровня Бога, превращение «человека» в «Человека» коррелирует с возвышением природы до Бога. Дуализм Бога и природы уступает место пантеизму, мистической растворенности Бога в вещах. Принцип индивидуальности как вторая ментальная доминанта культуры Возрождения означает, во-первых, понимание индивидуальности как неповторимости каждого «Я», во-вторых, признание индивидуальности, индивидуального мира высшей ценностью, включение индивидуальности в систему высших ценностей, таких как Бог, Вселенная, что означает признание того, что Я - не просто один из многих во Вселенной, Я – один, наряду с другими, со Вселенной. Для человека эпохи Возрождения немыслимо было бы рассуждение о человеке как песчинке, как винтике в хорошо отлаженном механизме общества. Отметим, первое, что для культуры эпохи Возрождения характерно крайнее, чудовищно гротескное воплощение и гуманизма, и индивидуальности. Так гуманизм как оправдание земной жизни, земной любви превращается в оправдание разврата, в оправдание любых средств для обустройства земной жизни. Примером чему является и нарушение обета безбрачия католическими священниками, Папой Александром VI, расширение практики продажи индульгенций, которая являлась источником средств, столь необходимых для строительства и украшения соборов, утверждения политической мощи католической церкви, удовлетворения стремления к роскоши и наслаждению высшего католического духовенства. Оправдание индивидуальности превращается в оправдание самого необузданного индивидуализма, который делает обыденными нарушения клятв, тайные убийства, коварство. Героем эпохи становится Чезаре Борджиа, сын Папы Александра VI, который ради достижения своих политических целей использовал 167 любые, даже такие чудовищные средства как яд, убийство родного брата, предательство. Именно Чезаре Борджиа становится праобразом литературного идеального носителя верховной власти для Никколо Макиавелли, оставившего нам свою знаменитую книгу «Государь». Неудивительно, что эпоха Возрождения – это время, в котором соседствуют высокие стремления, неутомимые поиски и низменные порывы, несдерживаемые страсти, жестокий произвол, это эпоха, которую, по образному выражению Фридриха Ницше, вынесли на своих плечах сто титанов. Второе, эпоха Возрождения считается эпохой рождения современной западноевропейской ментальности с ее ценностью материальных благ, карьеры, успеха, с ее принципом неприкосновенности личности. Культура эпохи Возрождения является воплощением ментальных принципов гуманизма и индивидуальности. Действительно, в литературе бурно и широко доказывается недопустимость переписывания; утверждаются такие жанры как автобиография; сонет, как выражение глубоко интимных чувств; затевая перевод, автор долго объясняет читателю, что его лично побудило приступить к данному переводу; дама в письме своей подруге признается, что услышанная ею концона понравилась бы ей, если бы она точно знала, что та непохожа на все известное, отличается новизной; героями «Декамерона» Джованни Боккаччо (1313-1375) становятся ловкие жены, обманывающие своих простоватых мужей, сластолюбивые монахи, люди, для которых без сильной любви нет подлинной жизни, земная любовь как озорная, так и сильная, трагическая становится главным предметом изображения. Ярким становится воплощение нового идеала прекрасного в живописи. Прекрасное не просто отблеск божественного, как считали в средние века, а единство божественного и природного в её гармоничности, 168 соразмерности. «Сущностью красоты не может быть тело, ибо, если красота была бы телесной, он не имела ничего общего с добродетелями души» - рассуждал М. Фичино. Соответственно, символами живописи Возрождения становятся портреты, например, кисти Леонардо да Винчи (1452-1519), Рафаэля (1483-1520), Микеланджело (1475-1564) и ряда других, как воплощение индивидуальности и гуманизма, на которых и Богоматерь изображена как земная женщина в её идеальной, совершенной земной красоте; и все женщины предстают в своей безмятежной и величественной красоте. Утверждается в живописи и пейзаж, который становится необходимым атрибутом портрета и самостоятельным жанром, например, у Альбрехта Дюрера (1471-1528), которого называют последним художником Средневековья и первым художником Возрождения, поскольку в Германии его творчество воплотило время перелома культурных эпох. Стремление точнее передать природное побуждало художников разрабатывать правила перспективы, исследовать законы пропорциональности и т.п. Архитектура поворачивается к человеку: не только храмы, но и удобные виллы становятся символами новой эпохи, подтверждением чему является творчество Леона Баттиста Альберти (1414-1472). Возвышение природы до уровня Бога делает природу самостоятельным объектом исследования. Если в средние века познание природы должно было служить еще одним доводом божественной мудрости и величия Бога, и во всяком явлении искали, прежде всего, божественный замысел, то признание ценности природы сделало целью науки выяснение законов природы. При этом главными методами познания становятся эксперимент, наблюдение, рациональное рассуждение, математическое доказательство. Рационализации, объяснению с позиций человеческого разума подвергается богословие. Открывается 169 интеллектуализирующая сторона понятия Бога. Акцентируется внимание не на всемогущей и неисповедимой воле Бога, а на действии Бога в соответствии с идеями ума, что соответствует характеру научного познания этой эпохи. Подчеркивается необходимость знания арифметики, геометрии и астрономии, углубление в природу вообще для понимания Священного Писания, изобилующего названиями животных, трав, минералов. Изменяется представление о способе жизни. В соответствии с принципом индивидуальности человек рассматривается как носитель разнообразных качеств. Он сравнивается с пчелой, которая на пестром лугу собирает пыльцу с тем, чтобы выработать свой собственный ни на что не похожий мед. Человек должен подчеркнуть свою непохожесть в своих мыслях и творениях. Цель жизни – развить дарованные Богом способности, и этим подчеркнуть свое отличие от других людей. Способом жизни становится свободный выбор, который каждый делает исходя из собственного «Я». Впервые в истории и литературе (Гамлет) появляется индивидуальность, которая реализует собственные продуманные цели и несет ответственность за свои действия. Что касается имени эпохи – Возрождение, то гуманистические ценности, возвышение человека заставляют эпоху искать «родственную душу», которую находят в античности с её культом человеческого интеллекта, совершенной телесности. Именно это заставляет возрождать античную культуру, т.е. переводить с греческого, искать античные изваяния, заметить красоту вечного города – Рима. Отметим, что преклонение перед античной культурой, восхищение ею выражается в крайних, гротескных формах. Так классическую античную мифологию стали рассматривать как религиозную истину и отождествлять языческих богов с христианскими святыми. Венера утвердилась как символ 170 духовной красоты, ее образ был переосмыслен и отождествлен с образом Девы Марии. Когда французский король потребовал у Папы Льва Х только что найденную статую Лаокоона, то последний ответил, что лучше отдаст голову Апостола, а ведь последняя была одной из главных святынь христианской церкви. Кардинал Пьетро Бембо признавался, что не читает посланий апостола Павла, дабы не испортить свой греческий. Папский перстень Александра VI был украшен изумрудом с изображением обнаженной Венеры. Следует поставить вопрос об источниках культуры Возрождения, поскольку сравнение ментальностей приводит нас к выводу о противоположности Возрождения с его культом индивидуальности и земного Средневековью с его приоритетом общего и презрением природного, телесного. Вместе с тем культура Возрождения вызревает в недрах Средневековья, что позволяет, например, Й. Хейзинге говорить об эпохе Возрождения как осени Средневековья. Действительно в качестве одного из главных факторов рождения новой возрожденческой ментальности можно рассматривать теорию двух истин. Её появление естественно в атмосфере крайнего дуализма, противопоставления Разума и Веры, свойственного средневековому мышлению. Как воплощение идеи Бога теория двух истин утверждает, что Разум – могучее оружие, но ему не дано познать Бога. С другой стороны, из теории двух истин следует, что при познании природы достаточно опираться на Разум и Опыт, не привлекая авторитет Бога и Библии. Этот вывод активизирует познание природы в аспекте свободы от авторитета признанных церковью истин, от поиска символического смысла своих открытий. Освобожденный Разум, признание ценности которого имманентно присуще христианской ментальности, достигает значительных успехов в раскрытии природных закономерностей. Но если Бог создал природу, придав ей 171 определенные свойства, а человек раскрыл его замысел, то он начинает себя чувствовать равным Богу по силе разума. Тем самым активизируется существующая в потенции самоценность Человеческого Разума, действительной ценностью становится Человек, происходит его возвышение до уровня Бога, утверждается новый парадигмальный принцип – принцип гуманизма. Другими факторами, способствовавшими становлению новой культуры, являются компас, часы, печатный станок, увеличивший число грамотных, торговый капитал, благодаря которому расцвели многие итальянские города, что привело к оправданию индивидуальных усилий, благодаря которым стало возможное процветание отечества, исповедь, ставшая из публичной тайной в присутствии одного священника с тринадцатого века и направленная, в частности, и на самопознание. Обосновав, что культура Возрождения определяется господством идей гуманизма и индивидуальности, проследим судьбы этих идей в культурном пространстве Западной Европы. Они трагичны и воплотились в трагичной судьбе их носителей. Появившись в Италии гуманистические ценности распространились по всей Европе. Гуманистические идеи в Англии проповедовал Томас Мор (1478-1535). Как гуманист Т. Мор мечтал об обществе, в котором человек мог бы реализовать данные ему Богом способности, обрести свободу, но он жил в эпоху становления капитализма и, как лорд-канцлер Англии прекрасно понимал, что в реальном мире такое общество невозможно, виной чему, по его мнению, является частная собственность, стремление к богатству. Несмотря на это, он мужественно боролся против указов, укреплявших деспотическое верховенство короля, усугублявших тяжкое положение народа, за что и был казнен, успев построить проект, как ему казалось, справедливого, гуманного общества в произведении «Утопия». 172 Он описал в нем идеальное государство, где нет ни частной, ни личной собственности. Жители живут в пятидесяти четырех одинаковых городах, поочередно перебираясь в деревню для возделывания земли. Дома в городах также одинаковые, утопийцы ими меняются один раз в десять лет по жребию. Из среды управляющих выделяются сифогранты, которые следят за тем, чтобы «никто не сидел в праздности», чтобы рабочий день продолжался шесть часов, а свободное от работы время надобно заниматься наукой, участвовать в публичных чтениях и т.п., но лежать без дела. Пока утопийцы заняты работой, они покрыты грубыми шкурами, в остальное время все носят одинаковые естественного цвета шерсти плащи, которых хватает на два года. В городах нет пивных и других увеселительных заведений. Особое отношение к браку, в него вступают женщины не ранее восемнадцати лет, муж должен быть на четыре года старше. Такое, по сути, антигуманное общество предложил Т. Мор. В Германии судьба гуманистического движения воплотилась в судьбе Эразма Роттердамского (1469-1536). Он был одним из самых ярких гуманистов Северной Европы. Он постоянно доказывал, что человек самое благое и прекрасное из творений Бога. Подвиг Христа состоит именно в пробуждении изначально высоконравственной природы человека. Признавая главным в христианстве проповедь добра и милосердия Эразм обличает чрезмерную пышность церкви, нетерпимость к еретикам. Влияние идей Эразма испытал будущий автор Реформации Мартин Лютер (1483-1546). Мартин Лютер, будучи еще студентом, посещал гуманистический кружок и был убежден, что каждый человек должен добиваться славы и денег, должен сочетать мирскую деятельность с личной верой в Христа, в его искупительную миссию. Ценность индивидуальности актуализировалась в идее, что каждый человек должен прийти к Богу сам путем 173 самосовершенствования, путем личного общения с Богом через Священное Писание. Когда Мартин Лютер стал профессором теологии он пришел к необходимости реформировать католицизм и в качестве протеста последнему построить новую модификацию христианства – протестантизм. В сущности, Реформация была вызвана необходимостью приведения христианства в соответствие с новыми парадигмальными ценностями. Конечно, Реформация явилась и реакцией на положение в католической церкви, окончательно погрязшей в разврате, в борьбе за власть, за богатство. И Папа Римский, и остальное духовенство открыто нарушали обет безбрачия, процветала симония, устраивались вакханалии, на которых распевали кощунственно переиначенные проповеди Христа: «Люби золото и серебро всем сердцем своим, люби богатого как самого себя», «Блаженны имущие, ибо узреют лицо мое, горе бедным, приходящим с пустыми руками». Вокруг папского трона казалось воздух насыщен преступлениями. В народе шепотом говорили об особом яде Борджиа. Собственно непосредственным поводом для начала Реформации послужила попытка папы Льва Х финансировать строительство и художественные росписи собора в Риме за счет продажи индульгенций, которые освобождали от загробного наказания, от пребывания в чистилище. Содержание реформации, заключавшееся в 95 тезисах, опубликованных Лютером в 1517 году, в главном – в отмене монашества и индульгенций, в провозглашении всеобщего священства и Священного Писания единственным авторитетом, в требовании сочетания мирской деятельности с личной верой в Христа, в его искупительную миссию. Становление новой религии – это становление ее догматики, основанной на безусловной вере, поэтому разум был объявлен блудницей дьявола, человек по своей природе – 174 греховным, «кишащем роем мерзостей» по высказыванию Кальвина, одного из главных деятелей реформационного движения в Англии. В этой ситуации становится невозможным открыто рассуждать о всесилии человеческого разума, об изначально доброй природе человека. Постепенно умолкает Эразм Роттердамский, исчезают гуманистические кружки, а с ними и идеи гуманизма и индивидуальности их духовной жизни Англии, Северной Европы. Столь же трагична судьба этих идей и на родине Возрождения, в Италии. Под натиском реформационного движения католическая церковь была вынуждена прекратить практику продажи индульгенций, изменить образ жизнедеятельности духовенства, а также окончательно утвердить догматику католичества. Католическая церковь объявила войну всем отступникам. Началось движение Контрреформации. Самым преданными воинами контрреформационного движения стали иезуиты, члены «Общества Иисуса», созданного в 1534 году И. Лойолой и утвержденного Папой в 1540 году. Иезуитам были даны неограниченные полномочия в борьбе с еретиками, их девизом стало высказывание, приписываемой Лойоле, – «Цель оправдывает средства». Всякое свободомыслие, всякий отход от догматов католицизма стали тяжким преступлением и карались инквизиционным судом. Вновь запыли костры инквизиции. В 1600 году был сожжен Джордано Бруно, в частности, за идею о религиозном взаимотерпении и согласии, за идею о бесконечном числе миров во вселенной, что противоречило тогдашнему пониманию библейского догмата о едином, созданном Богом мире. Смерть Дж. Бруно возвестила окончание эпохи господства идей гуманизма и индивидуальности, которые разбились о «волну догматизма», поднятую Реформацией и 175 Контрреформацией. Наступил культурная эпоха – Новое время. новый XVII век, новая 2.3. Эпоха Нового времени Идеи Эпохи Возрождения, возвышающие земные человеческие потребности, потребности в свободе, творчестве, до уровня потребности в Боге, нравственности, возвышающие индивидуальность «сгорели» в кострах контрреформации, разбились о догматизм протестантизма. Тем не менее, зародившееся критическое мышление, необходимость опираться на собственный опыт и разум, а не на догматы прочно утвердилась в человеческом сознании. Однако в этой новой культурно-исторической реальности, в которой сильно противоборство реформационного и контрреформационного движений, Человеческий Разум и Опыт сохраняют свою ценность, в большей степени, только в области познания природы, утверждаются в ней, привлекая в союзники, признанную церковью теорию двух истин. Теория двух истин сыграла роль стены, оградившей науку, окончательно утвердившиеся в ней новые методы получения и проверки знаний на истинность – эксперимент, математическое доказательство, рациональное рассуждении – от усиливающейся Контрреформации, от догматизма утверждающихся протестантских религий. Поэтому научная революция, начавшаяся в шестнадцатом веке, связанная с именами Н. Коперника, Г. Галилея (1564-1642), утверждающая новые идеалы и нормы научного познания продолжается, и новая наука в форме теоретической механики как актуализация ценности Человеческого Разума и Опыта превращается в 176 авангардную сферу культуры семнадцатого столетия. Утверждается механистический стиль мышления, когда явления и процессы в природе и обществе мыслятся сквозь призму понятий и законов механики. Происходит механизация «Бога», «Человека». В соответствии со вторым законом теоретической механики Бог превращается в перводвигатель, в первосилу. Мистический пантеизм, рассматривающий Бога как Совершенство, Красоту, пронизывающую природу, уступает место рационализированному пантеизму, в котором Бог выступает как закономерность, присущая природе. Человек из совершеннейшего и прекраснейшего творения для Возрождения превращается в машину. Р. Декарт считал, что одна из причин плача – печаль. Печаль, охлаждая всю кровь, суживает поры глаз. Но поскольку, по мере того как она их суживает, она уменьшает также количество паров, которые эти поры должны пропустить, этого недостаточно, чтобы вызвать слезы. Если Человек – машина, то его руки рычаги, сердце – насос и т.п. Такой механистический взгляд на кровеносные сосуды как трубопроводы, по которым течет жидкость по законам механики, помог Ч. Гарвею открыть законы кровообращения. Механистической становится картина мира и общества. Эпоха, смотревшая на мир сквозь призму законов механики, исходила из того, что если любое явление природы – воплощение законов природы, открытых механикой, то любое общественное явление – актуализация законов человеческой природы. Само общество, все его институты, например, государство, есть несомненное воплощение законов человеческой природы, главный из которых инстинкт самосохранения по Т. Гоббсу. Философия становится, преимущественно, гносеологией, решая проблему источника познания (Д. Юм, Дж. Локк и т.д.) и занимаясь поисками метода, с помощью которого можно получить истинное знание, что привело к формулированию 177 рационально-дедуктивной методологии Р. Декартом и индуктивно-эмпирической – Ф. Бэконом. В соответствии с убеждением в неизменности законов природы П. Николь приходит к выводу о неизменности и вечности идеала красоты, отмечая, что одно из главных преимуществ истинной красоты в том, что она не изменчива и не преходяща, а постоянна, явна и по вкусу всем временам. Вместе с тем, Красота уже не влитое в человека божественное сияние, а единство субъективного и объективного, трансцендентального и человеческого. «Чтобы вещь была прекрасна, недостаточно, чтобы она соответствовала своей природе, необходимо, чтобы она имела связь с нашей природой». Поскольку человеческая природа неизменна, то и идеал красоты неизменен. В частности классицизм утверждает, что произведение искусства должно говорить с разумом, поскольку разум – высшее начало в человек, он способен повелевать страстями, по мнению Р. Декарта, поэтому в живописи классицизма утверждается приоритет линии (Н. Пуссен (1594-1665)), в литературе – приоритет моральных норм над чувствами. Герой в классицизме – это человек долга. Постоянный рефрен множества произведений в частности драмы П. Корнеля (1606-1684) «Сид» – «Но жить нельзя, коли задета честь». В соответствии с культом Человеческого Разума утверждается идея правдоподобия, которая уточняется в правилах трех единств в драматическом произведении (единство действия, места и времени). Утверждение классицизма именно в данную эпоху можно объяснить тем, что культ Человеческого Разума как ментальная доминанта этой культурной эпохи заставляет искать и находит «родственную душу», аналогичную ментальную доминанту в парадигмальном ядре классической эпохи в развитии античной культуры. Это приводит к имени «классицизм», к содержанию, связанному с возрождением культурных форм эпохи классики 178 (архитектурных ордеров, античных сюжетов, синтеза музыки и драматического действия, воплощенного в появлении оперы и т.п.). В соответствии с приоритетом механики как именно опытной науки, в качестве оппозиции классицизму возникает барокко с его чувственностью, фантазийностью, драматизмом, идеей изменчивости. Цель барокко поразить, восхитить, удивить. Произведения барокко обращено к чувствам. Барокко это полотна Караваджо, Тициана, Джентилески, Сурбарана, Веласкеса, Хальса, Рембрандта (1606-1669), Рубенса (15771640) его ученика Ван Дейка (1599-1641), это произведения таких авторов как Шекспир, Лопе де Вега, Тирсо де Молина. Художники барокко утверждают приоритет колорита над линией. Именно цветовая палитра, краски воздействуют на наши чувства. Приоритет чувственности воплощается в золотисто коричневой палитре Рембрандта (1606-1669) (именно коричневый цвет Ф. Ницше впоследствии называл цветом чистой чувственности, характеризуя и музыку Ж. Бизе как коричневую). Если классицизм доказывает, что созидающей силой искусства является разум, поэтому достоинство искусства составляют ясность, правильность, упорядоченность форм и симметрия в архитектуре, то для барокко такой созидающей силой является остроумие, фантазия, что воплощается в великолепии и роскоши дворцовых ансамблей, в глубочайшем драматизме, трагизме, экзальтированности, гротескности литературных произведений. Следует согласиться с О. Шпенглером, отмечавшим связь опытного естествознания, идей функциональности, силы, массы, бесконечного пространства с барокко. Детерминированность культом Человеческого Разума, наукой видится и в очевидной корреляции сущности и противоположности барокко и классицизма сущности и противопоставлению индуктивно-эмпирической и дедуктивно179 рационалистической методологий. Становление барочного классицизма, классицизма с элементами барокко коррелирует с признанием И. Ньютоном равновеликости и равноценности названных методологий. 2.4. Эпоха Просвещения Ставшая культурно-историческая реальность ХVII века утверждает ценность Человеческого Разума в области науки и активизирует расширение этой ценности на все поле культуры. Тем самым оказываются созданными условия, освобождающие потенциал Человеческого Разума, актуализируется возрастание в ценности этой доминанты. Иначе говоря, если семнадцатый век – это столетие освобождения Человеческого Разума от власти Бога в области науки, то последующая культурноисторическая эпоха – это время освобождения Человека от власти Бога во всех сферах культуры, что коррелирует с пониманием Человека, прежде всего, как носителя разума, знаний. Дж. Вико формулирует аксиому: «Человек, вследствие бесконечной природы человеческого ума, делает самого себя правилом вселенной». Тем самым утверждается, что разумность – определяющее качество человека. Соответственно, утверждается культурно-историческая реальность как воплощение культа, приоритета Человеческого Разума, эпоха начинает рассуждать так: если «вложить» человеку в голову разумные идеи, то он сделает разумной свою жизнь, а государь – жизнь подданных. Поэтому целью эпохи становится образование, просвещение, что актуализируется в имени эпохи – Просвещение. Соответственно, утверждается культурно-историческая 180 реальность как воплощение культа, приоритета Человеческого Разума, что находит отражение в предпринятом Д. Дидро и другими выдающимися просветителями издании энциклопедии; в переписке Д. Дидро, М. Вольтера с Екатериной II и т.п. В духовной атмосфере общества утверждается идея естественности демократических нравов и негодования против сословного неравенства (действительно, если люди равны в главном, в своей разумности, то они должны быть равны и перед законом); идея естественности прав человека – прав на собственность, на продукты своего труда, на свободу, на равенство перед законом. Эти права люди утратили «только по трусости и по глупости», – писал Вольтер (1694-1778), и к ним следует вернуться путем просвещения, убеждения государей. Тем более, что государство возникло по разумному соглашению людей как показал Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) (ср.: по Т. Гоббсу государство – результат объективации закона самосохранения, имманентно присущего человеческой природе). Следует отметить, что переход от недовольства сословными привилегиями до их отмены занял целое столетие. Эпоха Просвещения, с одной стороны, восхищалась своими просветителями, гениальными художниками, композиторами, принадлежащими третьему сословию, которых принимали в аристократических гостиных как будто равных, но до истинного равенства было далеко. Так, Вольтеру за то, что он человек третьего сословия посмел вызвать аристократа на дуэль, грозила тюрьма, и он вынужден был покинуть Францию. Моцарт для архиепископа Зальцбурга, у которого музыкант состоял на службе, оставался лакеем, которого можно было осыпать площадными ругательствами и выбросить за дверь ударом пинка. Эпоха Просвещения утверждает новый идеал красивой женщины. Красота стала связываться с эрудицией, хорошими манерами, остроумием, хорошим вкусом, со всеми качествами, 181 которыми могла обладать только умная женщина. Эпоха формулирует тезис – некрасивых женщин нет, есть женщины неумные. Блистать в свете могла только дама, обладающая талантами, умением поддержать разговор на философскую тему, знающая превосходно литературу, искусство в целом и, благодаря этому, имеющая свой салон, в который были вхожи самые известные умы города. Ради соответствия этому идеалу госпожа Дюпон, воспользовавшись любовью к ней Ж.Ж. Руссо, позволяла себе подписывать своим именем его стихи. В целом для этой эпохи характерны теории естественного происхождения права, морали, религии в силу того, что все эти феномены актуализации человеческой разумности или неразумности. Например, «идея единобожия … медленно созревший плод человеческих размышлений», – писал П. Гольбах. Согласно Руссо, религия возникает от встречи дурака с мошенником». По Вольтеру человек по своей природе существо общественное. Человеческую природу составляют разные потребности, одна из которых любовь, что ведет к взаимосвязи между полами, детьми и родителями. Жизнь сообща возможна только при условии взаимного согласия, что приводит к необходимости господства соответствующих нравственных норм. Тем самым доказывается, что нравственный принцип относись к другому так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе – возникает на основе разумного осмысления жизненного опыта. Приоритет Человеческого Разума воплотился в идею прогресса, который стали связывать с неуклонным ростом науки, техники, индустриализации, возрастанием демократии. Для философии истории возрастает как никогда роль личности, её влияние на исторический процесс. Падение Римской империи Вольтер связывает исключительно с личными качествами императора Константина. 182 Если философия обосновывает и предлагает активно воплощать в жизнь идеи прогресса, господства Человеческого Разума, то остальные сферы культуры актуализируют этот призыв, в частности искусство Просвещения «приземляет» идею прекрасного, акцентируя внимание на проблеме эстетического вкуса как естественной способности человека, на распространении художественной критики и обоснования просветительской роли искусства. Само искусство посредством художественных образов воплощает культ Человеческого Разума. Его героями становятся Робинзон Крузо, который благодаря своим знаниям и умениям выжил на необитаемом острове, Гулливер, изобличающий лилипутов, ведущих войну с жителями Блефуску из-за очевидной глупости – спора о том, с какого конца разбивать яйцо – с тупого или с острого. Ведущим направлением в искусстве становится интеллектуализм (Д. Дефо, Дж. Свифт, Хогарт, Шарден), продолжает господствовать классицизм. Измельчается в соответствии с демократизацией нравов и, следовательно, желанием обустроить свой дом с изыском, свойственным аристократии, барокко, превращаясь в рококо. Рококо, в большей степени, стиль интерьера, характеризующийся множеством изящных маленьких подобий фасадных скульптур, скульптурных групп барокко, картин – аналогов дворцовых, но весьма небольшого размера и камерного сюжета. Например, таковой является картина Антуана Ватто (1684-1721) «Актеры французского театра», размером 20 на 25 см. Утверждается сентиментализм как новое направление в искусстве. Действительно, эпохальный интерес к человеку актуализирует акцентирование на других сторонах человеческой природы, в первую очередь, на чувственном аспекте. Утверждение ценности Человека вне сословных различий приводит к иному, не столь возвышенному, глубинно 183 драматическому, титаническому, героическому как в Возрождение, а более интимному углублению в мир человеческих чувств. Кроме того, объяснение исторических событий, генезиса государства, морали права и т.п. сквозь призму приоритета Человеческого Разума должно было привести и привело многих к сомнению во всесилии человеческого разума. Руссо замечает, что, увы, разуму не дано исправить человеческую природу, победить, например, алчность. С развитием науки, техники, искусств несправедливость, гнет и неравенство только усиливаются. Разум нас часто обманывает, вводит в заблуждение, поэтому надо доверяться чувству. Тем самым, утверждается сентиментализм, предромантизм, направление, воспевающее чувствительность, сердечность, нежность, кротость, любовь, не знающую сословных преград, отношения, пронизанные добротой, возможные только на фоне природы, в патриархальной деревенской глуши, вдали от цивилизации. 2.5.Западноевропейская культура ХIХ века Углубление в сущность Человека, акцентирование на его воле, чувственности становится ментальным фундаментом культуры ХIХ века, что активизируется Великой французской революцией. С одной стороны, революция окончательно разрушила упования Просвещения на всесилие человеческого разума, она показала, как мало результат субъективной активности зависит от разума. Так, Робеспьеру не удалось осуществить идею эгалитаризма, идею равного распределения имущества, несмотря на принятый закон в 1793 году о 184 максимуме, не позволяющий устанавливать цены на зерно выше определенного максимума, несмотря на созданный Комитет общественного спасения, поставивший террор в порядок дня, в целях соблюдения революционной законности. На первый план выходит проблема о сущностных основаниях человеческой природы, места и роли человека в историческом процессе. С другой стороны, революция выдвинула в авангард истории людей сильной воли, тем самым, активизировав актуализацию в парадигмальном ядре ценности Человеческой Воли. Именно поэтому начало новой культурно-исторической эпохи характеризуется решением проблемы о роли человека в обществе сквозь призму ценности, призму культа Человеческой Воли, что не отменяет, но дополняет высокую ценность и включенность в парадигмальное ядро эпохи Человеческого Разума. Соответственно, господствующим направлением в культуре становится романтизм. В центре искусства оказывается Человек чувствующий, добивающийся, волевой. Романтический герой – это, прежде всего, субъективность, совокупность желаний, чувств, но необыкновенных по глубине, доведенных до экзальтации. Он испытывает «шквал страстей», «бурю чувств», без чувства для него жизнь немыслима (Ф. Шопен перестает писать музыку и через год умирает после разрыва с Жорж Санд). Для романтизма человек – индивидуальность и самоценность. Он углублен в свои чувства, в свои мысли, поэтому романтический герой эгоцентричен, он замкнут на себя, обречен на одиночество, он глух к чужим страданиям, его интересы ограничены сферой личных переживаний. Таков Чайлд Гарольд Байрона, Демон М.Ю. Лермонтова. Романтик немыслим без идеала. Его идеал – свобода, отсюда вечный конфликт романтического героя с обществом. Вся эпоха в целом оказывается наэлектризованной страстями, любое проявление чувств оказывается естественным. 185 Берлиоз так описывает реакцию зала на исполнение Симфонии до-минор Бетховена: «Не было такого случая, … чтобы на четвертом такте вступления финала весь партер не вставал как один человек, и не покрывал своими криками громовой голос оркестра. … В ложах бенуара немало прелестных юных лиц скрывалось в глубине, чтобы подавить подступавшие к горлу судорожные рыдания, некоторые молодые люди громко хохотали, другие рвали на себе волосы,… а какой-то старый военный воздевая руки к небу восклицал: «Император! Это император!...»». В политике романтизм актуализируется в культе императора Наполеона; в архитектуре – в стиле ампир, императорском стиле; в философии, например, – в практической философии Фихте (1769-1814), провозгласившем человеческое «Я» всемогущей творческой силой, утвердившим принцип деятельности, означающий, что только «твое действие и только оно» определяет твою ценность – стать свободным и достичь этого блага благодаря своей активности – нравственный долг человека; в доказательстве А. Шопенгауэром (1788-1860) того, что онтологическим основанием мира является Воля, все есть объективация Воли; в убеждении Ф. Ницше (1844-1900), что сущность человека определяется Волей к власти. А.В Гулыга исследует творчество создателя электрохимии И.В. Риттера (1776-1810) как пример романтического естествознания. Риттер в своей речи «Физика как искусство» выводит на научную авансцену ученого, который ежедневно заполняет свои мысли и чувства стремлением возвратиться к первоначальной гармонии с природой, утверждает, что физика в своей целостности не имеет никакой иной цели кроме осуществления высшей жизни и высших дел, что позволяет назвать физику искусством. Сквозь призму культа индивидуальности, субъективности этой эпохой в лице истинных социалистов решается проблема 186 цены революции и прогресса, который стоит затормозить ради обеспечения блага отдельного индивида. Другая парадигмальная ценность этой эпохи – Человеческий Разум, объективированная в теориях прогресса, приводит к реализму, утверждению приоритета в культурноисторическом развитии воплощений развития науки, техники и индустриализации, т.е. объективированных, или объективных условий. Признание объективных – политических, экономических основ человеческой истории привело к постепенной модификации романтизма в критический реализм, в котором человек рассматривается через конкретные исторические условия, которые, в значительной степени, определяют его судьбу. Первым художественным произведением, реализующим данную ментальную доминанту становится «Красное и черное» Стендаля, в котором главный герой постепенно теряет романтические, революционные идеалы, превращаясь в продукт своего общества. Это неудивительно, ведь Стендаль, он же Анри Бейль, фуражир наполеоновской армии был свидетелем того, как Воля Наполеона разбилась патриотизм русского народа, о такие объективные обстоятельства как отсутствие сена для лошадей отступающей по смоленской дороге армии и т.п. Общество создает, как будто вылепляет людей, способных в нем выжить, таковы отражающие свойства своего класса, сословия типажи О. Бальзака (1799-1850) – Растиньяк, Гобсек, Евгения Гранде и другие. Сквозь призму приоритета объективных обстоятельств ХIХ век решает проблему построения совершенного общества. Согласно критерию прогресса, выработанному эпохой Просвещения, такое общество должно иметь высочайший уровень развития науки, техники, демократии, справедливости. Это общество в котором должен осуществляться принцип распределения – от каждого по способностям, каждому по 187 труду, что возможно при условии общественной собственности на средства производства (марксизм). Истинный социализм делает акцент на утверждении в таком обществе принципа социальной справедливости, что означает создание равных стартовых условий для всех, принципа реализации с наибольшей полнотой каждым человеком своих потребностей в свободе, творчестве, что возможно при условии частной собственности. Эта модель общества была названа социализмом. Тем самым осознание определяющей роли объективных причин в судьбах отдельных людей и всего человечества, исторического развития в целом становится основанием для становления и развития теорий истинного социализма, марксизма. 2.6. Западноевропейская культура конца ХIХ – первой половины ХХ века Сложившаяся в ХIХ веке культурно-историческая реальность как объективация приоритета Человеческой Воли, несомненно, активизирует интерес к внерациональному. Можно сказать, что Х1Х век приоткрыл дверь в мир иррационального, в мир чувств, страстей и воли. Естественно дальнейшее углубление во внерациональное: инстинктивное, рефлекторное, бессознательное. Открытие и объяснение этих глубинных слоев человеческой целостности – прерогатива конца ХIХ – первой половины ХХ века. Действительно, сначала человек познает себя как существо рациональное, как носителя разума (мышления и моральных принципов), поскольку в этом он ярче всего видит свое отличие от окружающего мира. Это состояние по-разному 188 воплощается в культурных эпохах от Средневековья до Просвещения. Потом человек углубляется в свою иррациональность, вначале – в свои чувства, что находит свое отражение в приоритете Человеческой Воли и воплощается в романтизме ХIХ века. Заглянув в мир иррационального. Человек открывает все новые и новые его слои и проявления: чувственность, бессознательное, инстинктивное и т.д. Поэтому и в соответствии с закономерностями познавательного процесса конец ХIХ – первая половина ХХ вв. характеризуется приоритетом иррационального. Акцентирование на иррациональном влечет акцентирование на субъективности, субъективности понимания, субъективности видения и т.п. В атмосфере приоритета иррационального, субъективного когерентно закономерно появление теории условных рефлексов И. Павлова, учения З. Фрейда об определяющей роли бессознательного, импрессионизма, архитектуры модерна, в которой и материал, и конструкция служат для создания подчеркнуто индивидуализированных сооружений, и т.п. Первой формой воплощения, утверждения новой ментальности, основанной на приоритете иррационального, становится импрессионизм, оформившийся после выставки 1874 года, где было представлено полотно К. Моне (1840-1926) «Восход солнца. Впечатление». Действительно, впервые импрессионизм утверждает право художника изображать не объект, а его зрительный образ, первое впечатление, ощущение. Источником впечатлений для импрессионистов становится природа. Соответствующей становится живописная техника с её пастозностью, отсутствием переднего плана, четких линий. При этом импрессионисты, провозглашая приоритет чувственного образа, настаивают на том, чтобы и процессом творчество руководило чувство, а не мышление. К. Моне говорил: «Я пишу, как птица поет». О. Ренуар (1841-1919) ему вторил: «Меня нисколько не занимает, 189 что происходит в моей черепной коробке. Я хочу осязать, … по меньшей мере, видеть». Также и К. Писсаро (1830-1903) писал: «В чувстве все дело, остальное приходит само». Импрессионизм в литературе означает поворот к глубинам человеческих переживаний, к созданию языка, способного точнее передать именно впечатления, ощущения. Как писал С. Малларме (1842-1898): «Изобретаю слова, так как нужно воспроизвести не вещь, а производимый ею эффект». Поль Верлен (1844-1891) утверждал: «Мои стихи – передача яркого впечатления». М. Пруст (1871-1922) понятия «счастье» и «несчастье» заменил категориями «наслаждение» и «страдание». «Счастье как момент в отношении человека к самому себе – это наслаждение извлекать из себя нечто. Я уже раньше … смутно понял, а впоследствии отдал себе более полный отчет в том, что когда мы влюблены в женщину, мы только проецируем на нее наше душевное состояние, и следовательно, самое важное не ценность женщины, а глубина этого состояния». Акцентирование на внутреннем переживании приводит к возникновению символизма как формы существования принципов импрессионизма. Для символистов единственной реальностью является идея, переживание, мир иррационального, который запечатлевается через символы как объективации субъективного. Данные символы передаются словами, живописными образами, которые уже не носители смысла, а сама реальность, имеющая магическую силу, средство пробуждать в человеке впечатление, мистическое предчувствование своей формой, звучанием. Так для постимпрессиониста П. Гогена символами безмятежного покоя, безоблачного счастья, гармоничного существования становятся сцены таитянской жизни, переданные через роскошное созвучие открытых цветов, декоративные композиции. Символом вечной и прекрасной женственности становится у А. Блока Незнакомка. 190 Импрессионистичекую музыку писали М. Равель (18751937), К. Дебюсси (1862-1918), утверждавший, что в музыке нет пейзажей, есть чувства, которые музыка воспроизводит. Такая музыка не ввергает нас в стихию человеческих страстей, она заставляет наслаждаться каскадом звуков. По мнению Х. Ортеги-и-Гассета вся музыка от Бетховена до Вагнера выражает личные чувства, которые нам передаются и вызывают соответствующее настроение. Но это веселье от щекотки, а не подлинное веселье. Подлинное веселье, подлинное эстетическое наслаждение возникает при общении с импрессионистическим произведением искусства, в котором нет личностного, нет реальности, есто только прекрасные созвучия. Становление постимпрессионизма В. Ван Гога (18531930), Тулуз-Лотрека (1864-1901) воплощает дальнейшее углубление в иррациональное, переход от пейзажного видения, от изображения момента, яркого впечатления к эмоциональному переживанию увиденного. Полотна этих художников поражают неистовой страстностью, экзальтацией, надрывностью. Ван Гог писал о свой картине «Терраса ночного кафе»: «В этой картине я пытался выразить неистовые человеческие страсти, место, где можно погибнуть, сойти с ума, совершить преступление». Он считал, что цель художника – научиться рисовать не руку, а жест, не математически правильную голову, а общую экспрессию, что необходимо отклониться от визуального подобия предмета, во имя выражения его сущностного образа. Дальнейшая история живописи адекватна логике познания иррационального: от его фиксации в разных формах – к их объяснению. Постимпрессионизм в лице П. Сезанна акцентирует внимание на дальнейшие поиски техники, адекватной изображению именно зрительного образа, что приводит к нарушению норм прямой перспективы, которую все 191 считали правильной, начиная с эпохи Возрождения. Однако эти правила не соответствуют способу видения, механизму зрительного восприятия, поскольку, когда человек смотрит на простирающийся перед ним пейзаж, то знание того, что горы большие заставляет видеть их таковыми, на фотографии, сделанной с той же позиции, они будут казаться маленькими. Так, у Сезанна появляются предметы, очерченные яркой синечерной линией, фрукты, у которых одна половина больше другой, поскольку видящему кажется освещенная часть предмета больше и т.п. В процессе художественного творчества фиксируется, что зрительные образы различны в разное время. Последнее актуализирует поиски техники, отвечающей механизму формирования зрительного образа. Данная задача заставляет Ж. Сёра знакомиться с достижениями в области оптики, опытами Гельмгольца, Максвелла. Так появляется пуантилизм. Дальнейшему процессу познания механизма формирования зрительного образа соответствую кубизм и аналитическое искусство П. Филонова. Аналитический кубизм П. Пикассо, Ф. Леже – это, прежде всего, техника, отражающая механизм воспроизведения изменчивого, динамичного мира (конечно, и направление, воплощающее радость городского бытия, наслаждение от современных форм, заводским образом изготовленных вещей). Этому же этапу углубления в познание механизма создания движущегося зрительного образа соответствуют поиски и нахождение другой техники – аналитического искусства – Павлом Филоновым. Его техника адекватна способу видения изменяющегося, развивающегося мира, растущего как дерева. Утверждается и футуризм, по своему передающий восприятие мира как динамичного, стремящегося вперед. Рационализации подвергается не только процесс художественного видения, но и содержание зрительного образа, 192 эмоционального впечатления. Поиски более точного воплощения субъективности приводят к появлению в 1905 году фовизма (А. Матисс, А. Дерен, Кес Ван Донген и др.), который через соответствующую «дикую» колористическую гамму сочетание ярких сине-желтых, красно-зеленых и т.п. тонов передает радостное, яркое мироощущение, переживание мира, наполненного весельем и счастьем, покоем. Одновременно утверждается экспрессионизм (Э. Мунк, К. Кельвиц, Ф. Кафка и др.), для которого характерно изображение беспокойства, трагического переживания мира, страха, отчаяния, скорби, мироощущения жизни, по выражению Ф. Кафки (1883-1924), как тьмы, в которой мы пассажиры поезда, потерпевшего крушение в тоннеле, в том месте, когда не виден свет от начала и до конца тоннеля. В 1910 году В. Кандинский пришел к мысли, что время изображения таких элементарных чувств как печаль, радость, страх прошло, художник посредством красок и линий должен передавать более тонкие духовные и душевные состояния. Так утверждается абстракционизм, который изымает из полотна все, что может отослать зрителя к реальности, оставляя только краски и линии, которые имеют внутреннее звучание, вызывающее определенную вибрацию в душе. Беспредметная абстрактная живопись коррелирует с атональной, основывающейся на принципе додекафонии музыке А. Шенберга. Абстрактные полотна с их линейной и цветовой гаммой, атональные композиции с их звуковой выразительностью призваны вызвать поток определенных эмоций и чувств именно от сочетания красок, линий и звуков, т.е. чистое эстетическое наслаждение. Ярким представителем геометрического абстракционизма был К. Малевич (1878-1935), обозначивший свой способ выхода в беспредметность как супрематизм (от лат. Supremus – высочайший, первейший, крайний). Для него искусство, в 193 частности, живопись – это «беспредметная комбинация цветов», «цветопись». Самое точное воплощение такого видения – квадрат. В квадрате художник видел глубинные основы человеческого бытия: черный квадрат – знак экономии, красный – сигнал революции, белый – чистое действие, знак чистоты творческой жизни. Абстрактные стихи писал В. Хлебников, исходя из того, что слово имеет два значения. Первое – прямое, относящееся к реальности, второе – внутреннее, относящееся к его звучанию, вызывающее определенную вибрацию. Именно во втором своем значении слово и становится материалом для поэзии. Здесь имеют значение только ритм, неожиданное созвучие слов. Так появляются в поэзии В. Хлебникова поюны, времири, поюнна, вабна и т.п. Тем самым в культурной эпохе конца ХIХ – первой половины ХХ века с ее приоритетом иррационального утверждается искусство, получившее название «модернистское искусство», «искусство ради искусства», «чистое искусство», «декадентское искусство», что соответствует логике изъятия из образа мира его объективного аспекта и концентрации на субъективности видения мира художником. Такое искусство, во-первых, элитарно, на что указывал Х. Ортега-и-Гассет, т.к. делит публику на тех, кто его понимает, и тех, кто не понимает. Первых меньшинство, поскольку большинство предпочитает произведения искусства, воплощающие личностный жизненный опыт, личностные переживания. Данное большинство через текст видит реальность и менее всего способно наслаждаться неожиданным звукосочетанием, ритмикой стиха, композицией, сочетанием красок и линий, живописной техникой. Непонимание всегда раздражает, отсюда негативное отношение к модернизму многих. 194 Однако модернистское искусство защищал П. Пикассо, говоря: «Почему все хотят понимать искусство, почему никто не хочет понять пенье птиц». Действительно понимание такого искусства требует интеллектуального напряжения и длительной подготовки. Представьте человека, перед которым положили лист, заполненный нотами, и спросили, нравится ли ему эта музыка. Только музыкально подготовленный человек может ответить на данный вопрос и то только после того как вчитается в ноты. Во-вторых, чистое искусство вне нравственности, свободно от морали, т.к. акцентирует внимание на чистом эстетическом наслаждении, не зовет к нравственному совершенствованию, к добру. В-третьих, оно внесоциально, не призывает к улучшению общества, к общественной гармонии и т.д. Поэтому культуру модернизма обозначают как контркультуру. Действительно, если истинная культура есть воплощение Бога, единства Истины, Добра и Красоты, это означает, что произведение искусство – Прекрасное – должно служить Добру, нравственному совершенствовании, и в это заключается его истинное предназначение, Истина. Модернизм же разрывает единство Истины, Добра и Красоты и поэтому его следует с этой точки зрения отнести к контркультуре. В модернистском искусстве нет места архитектуре, немыслимой без реальной пользы, поэтому архитектура окончательно выталкивается из сферы искусства. Начиная с эпохи романтизма, и теперь окончательно входит в оборот словосочетание «архитектура и искусство». Утверждается новая рациональная архитектура, провозглашающая устами своего лидера Ле Корбюзье: «Дом – машина для жилья» и потому, более всего, занятая строительством функционально удобного жилья, сооружений, необходимых для нормального функционирования цивилизованного человека. 195 Главными факторами, вызвавшими к жизни новую рациональную архитектуру, являются конвейерное промышленное производство, превращающее работника в функцию, в винтик промышленного процесса, общество с отлаженным бюрократическим аппаратом, в котором поделены функции между правительством и народом, в котором, по выражению Ф. Кафки, человека пересыпают как песок. Техника в быту схематизирует отдых, выполнение домашних дел. В результате человек распадается на функции, становится единицей массы, винтиком громадного общественного механизма, соответственно механизмом, машиной, предназначенной для комфортного функционирования, становится и жилье. В целом доминирование массового человека оказывается столь велико, что Ф. Ницше эксплицируя эту эпоху и предсказывая сущность новой культурно-исторической реальности – «ближайших двух столетий», трагически восклицает: «Бог умер». Это означает смерть сверхчувственного идеала, того Абсолюта, с которым человек с необходимостью, а не по возможности соизмеряет свои поступки и оценивает их. Человек вне Бога, вне духовности, вне культуры превращается в винтик в хорошо отлаженном механизме общества. Функционирующий, массовый человек – герой будущей эпохи постмодернистской культуры. 2.7. Современная культурная эпоха Современная эпоха в эволюции западноевропейской культуры называется эпохой постмодернистской культуры. Основной ценностью становится Человек как, цивилизационное 196 существо. Базисной доминантой новой постмодернистской культурной эпохи становится принцип максимальной приближенности к каждому отдельному человеку, ко всем аспектам его существования – к его телесному бытию, к его субъективности, индивидуальности. Человек становится единственной ценностью, мерой добра, красоты, правды. Адепты постмодернизма противопоставляют признанные обществом посюсторонние ценности вечным, трансцендентальным, утверждая необходимость и приоритет первых. Этот принцип появляется в духовной атмосфере западноевропейской культуры почти с начала ХХ века. Постепенно утверждаясь, он актуализируется во множестве культурных феноменов, образующих некоторую целостность, или постмодернистскую культурную эпоху. Следует отметить появление приставки «пост» в ряде сфер культуры многими авторами, независимо друг от друга. В архитектурном контексте использование термина «постмодернизм» восходит к 1949 году и принадлежит Дж. Хаднату. Ч. Дженкс, употребивший термин «постмодернизм» в 1975 году, настаивает на том, что он впервые придал ему концептуальное звучание для осознающих архитектуру как язык. А. Тойнби вводит эту приставку для обозначения кризиса новоевропейской модернистской ментальности, сформировавшейся в эпоху Просвещения, с её убеждением в существовании единой цивилизации, единого закона развития общества, человечества, культуры. Иначе говоря, для обозначения ситуации осознания европоцентричности историко-философских построений и отказа от них. Д. Белл грядущее постиндустриальное общество определяет как «состояние игры между людьми», т.е. как общество, в котором главный элемент – человек, которое есть постоянный процесс 197 утверждения индивидуальности, и которому присуще многовариантное развитие. Одним из первых проявлений принципа максимальной приближенности к каждому отдельному человеку является превращение обыденных житейских действий и жизненных ситуаций обыкновенного человека Леопольда Блума в повествовании Д. Джойса в нечто существенное, достойное и важное как подвиги Одиссея. Е.С. Шевякина уже Ш. Бодлера считает создателем «стратегии культуры постмодерна», видимо вследствие глубокого погружения в субъективность, что представляется не вполне соответствующим парадигме постмодерна. Последовательная реализация принципа приближенности к каждому отдельному человеку предполагает, естественно, создание максимально комфортного и духовного, и языкового, и архитектурного и других пространств, что достигается, в частности, отказом от нового, неизвестного, требующего запоминания, мыслительного усилия. Так появляются цитаты, «двойные коды», в которых обязательно присутствует ироническая позиция автора, в которых усматривается ирония по отношению к любому воспринимающему индивиду, самоирония автора к своему произведению и самой культурной ситуации. В то же время, как следует из вышесказанного, цитирование и ирония представляют собой следствия принципа максимальной приближенности к каждому отдельному человеку и, наряду с ним, становятся принципами постмодернистской ментальности. Данные принципы становятся базисными для постмодернистской эстетики с её невероятной степенью заземленности, посюсторонности, что находит свое воплощении в определении эстетики постмодерна А.С. Мигуновым как эстетики «vulgar», в отождествлении жизни и искусства в том аспекте, что материалом для создания 198 произведений искусства становится все, что можно найти в окружающем мире. Утверждению постмодерна предшествует эпоха агрессивного отрицания, унижения элитарного модернизма и всего предшествующего искусства, уравнивания искусства и жизни Румынский поэт Тристан Тзара (1896-1963) утверждал, что поэтом может быть каждый, кто способен разрезать отпечатанное предложение на куски, сложить их в мешок, перетасовать и доставать наугад. Унижение высокого искусства прежних эпох было характерно для дадаистов, так М. Дюшан (1887-1968) написал копию Джоконды, пририсовал ей усики, дополнив свою работу довольно фривольной надписью. Футурист Маринетти убеждал, что синтаксис – это оковы для поэзии. Максимальная приближенность к жизни, цитирование и ирония по-разному воплотились в различных потоках и направления постмодернистского искусства. Поп-арт, воплощая принцип максимальной приближенности к жизни, превращает бытовые вещи в произведения искусства. Марсель Дюшан отмечает, что любая вещь есть искусство, если она вырвана из ее бытовых связей или если я показываю на нее пальцем. Поэтизация быта коррелирует с отождествлением музея и бытовой, архитектурной и т.п. среды. Оп-арт - создание произведений искусства из световых пятен, создание оптических иллюзий, оптических эффектов с учетом физико-психологических особенностей зрительного восприятия. Соц-арт как ироническое, зачастую просто издевательское изображение такого аспекта жизни как социалистическая идеология, как в полотне Г. Брускина «Фундаментальный лексикон», повести В. Пелевина «Чапаев и Пустота» и многих других. 199 Сюрреализм как такое углубление в иррациональность, когда иррациональным становится и создание полотна, т.е. достигается «полный автоматизм» творческого процесса посредством использования наркотиков, алкоголя. С. Дали (1904-1989) определял сюрреализм как ручную фотографию конкретной иррациональности. Боди-арт превращает в полотно тело. Поэтому и татуировка становится уже не символом криминального прошлого или настоящего, а признанным видом, направлением в постмодернистской живописи. В этой области работают такие известные мастера как Борис Валеджо и другие. Графитти – это ироническое цитирование каких-либо слов, при этом полотном становится любая поверхность, которая закрашивается из баллона с краской, купленного в хозяйственном магазине. Хеппенинг – синтетическое произведение искусства, например, в театральная постановка, сотканное из света, звуков, запахов, одновременно происходящих событий, ситуаций, когда зритель уже не понимает, кто актер, а кто, как и он, зритель. Искусство перфоманса превращает в произведение искусства процесс жизни, какое-либо действие или перфомансом можно назвать такие музейные экспонаты (кнопка, насос), которые провоцируют действие. Инвайронменты представляют собой трехмерные изображения какой-либо реальности, это – некие ассамбляжи как смесь скульптуры, живописи, архитектуры, они создаются из различных материалов, в них стирается грань между образом и действительностью. Инсталляция в отличие от инвайронмента заполняет собой всю комнату, например кактусы, сделанные из металлической сетки рабицы. В языковой среде принцип максимальной приближенности к жизни приводит к упрощению языка, 200 распространению сленга на радио, телевидении, изъятии из грамматики ряда правил. То же характерно и для литературного языка, в котором нормами стали и сленг, и ненормативная лексика, и инвективы. Акцент на ироническом цитировании характерен для таких писателей как В. Пелевин, У. Эко. В романе «Имя розы» в образе монаха францисканца Вильгельма Баскервильского легко угадывается Шерлок Холмс, его ученик Адсон – явная цитата на доктора Ватсона и т.п. Иронизирует У. Эко и над читателем, облекая сведения о средневековой культуре в детективную оболочку и ведя читателя по страницам как собачку, заставляя проглатывать все большими порциями эпизоды средневековой культурной жизни. Музыка постмодерна включает в канву произведения шумы, крики, пенье птиц, все звуки города, леса и т.д. Дж. Кейдж (1912-1992) отмечает, что современный композитор хочет завладеть разными звуками – звуком грузовика, звуком дождя, чтобы контролировать их и использовать не как звуковые эффекты, а как музыкальные инструменты. Для этого используется и тишина. Музыкой тишины стала композиция Дж. Кейджа «4 минуты 33 секунды тишины» (1952), т.н. «беззвучная пьеса», когда пианист в течение указанного в названии времени сидит за инструментом, не прикасаясь к клавишам. Постмодернистская музыка исполняется не только на собственно музыкальных инструментах, но на всем, что для этого подходит и что можно найти в быту, т.е. на бутылках, овощах, колоде карт, свистках и т.п. В атмосфере, пронизанной культом максимальной приближенности к каждому отдельному человеку, признанием ценности каждого отдельного человека нарастает негативное отношение к новой рациональной архитектуре особенно в области жилищного строительства. Для характеристики жилых домов используются отрицательные метафоры: коробка для ботиков, шкаф для 201 картотеки и т.п. Новая архитектура представляется негуманной, вредной для здоровья и психологического состояния человека. Действительно, огромный масштаб строений превращает человека в нечто маленькое, он чувствует себя затерянным. Такие жилые комплексы создают атмосферу отчуждения, агрессивную среду, что приводит к нарастанию случаев депрессии, вызывает всплески агрессии, подтверждением чему служат сломанные перила, лифты и т.п. Стерильные прямоугольные формы оказываются для человека крайне вредными, т.к. он, по мнению, психологов, становится таким же «угловатым» внутренне, неспособным на сильные эмоции, его зрение, зрение человека, живущего среди одинаковых серых домов – параллепипедов перестает различать многообразие цветовых оттенков. Более того, зрение просто ухудшается, поскольку при строительстве домов – машин для жилья слишком много однородных, гомогенных поверхностей. При взгляде на голую бетонную стену, однородно расчерченную окнами поверхность глаз начинает работать в поисках какой-либо информации, но это не удается. Продолжая метаться, условно говоря, в ее поисках и не находя, глаз сильно устает, зрение естественно резко ухудшается. Становится очевидным, что раз все люди разные. То и жить они должны в квартирах только им соответствующим, а ни в коем случае не в типовом жилье, машине для пусть даже комфортного функционирования. Архитектурная среда также должна быть разноцветной, изобилующей неожиданными формами. По мнению Ч. Дженкса новая архитектура умерла 15 июня 1972 года, когда взорвали квартал Прютт- Айгау, состоявший из 14-ти этажных блоков, полных, солнца, пространства и зелени, того, что Ле Корбюзье называл тремя основными радостями урбанизма. Рождение постмодернистской архитектуры – это утверждение принципа «Дом – это образ жизни». Чтобы 202 построить такой дом следует выполнять следующие условия: строить под контролем потребителя, учитывать изменяющиеся вкусы и потребности, использовать цитаты, решения, найденные прошлыми эпохами, стилями, но цитирование предполагается ироничным. Целью архитектуры постмодерна становится создание атмосферы психологического комфорта. Человека как бы укачивают в колыбели его увлечений, его образа жизни, тем самым показывая, что он несомненно хороши ценен. Соответственно, утверждаются строительные технологии, позволяющие сделать внутри квартирного пространства любую планировку, появляются в городе ярко раскрашенные дома, здания с огромными лебедями на крышах, здания цитаты кукурузного початка, других природных форм и т.п. Постмодернистская скульптура, реализую постмодернистскую ментальность, создает памятники рядовому гражданину – болельщику, сантехнику, дворнику, великих спускают с пьедестала на землю в несколько смешном, уютном, ироническом облике. Максимальная приближенность к человеку приводит к приданию ему статуса верховной ценности, что актуализируется в появлении и распространении, как никогда ранее, тоталитарных сект, гуруизма. В «Нью Эйдж», например, человек и Бог сливаются. Сам человек и есть Бог. В Обществе Сознания Кришны ученик, распластавшись у ног учителя, уткнувшись лицом в его ступни, говорит: «...Ты – мой господь ... и я полагаюсь лишь на беспредельную сладость Твоего Святого Имени…». Тем самым власть лидера, человека оказывается беспредельной. Набирает силу экуменическое движение, движение по объединению христианских церквей на основе самой приземленной модификации христианства – протестантизма. 203 Представляется, что последовательная актуализация принципа максимальной приближенности к жизни, к каждому отдельному человеку привело к такой индивидуализации, такому пределу рассеяния культурных смыслов, который переводит культурное пространство в невыносимо мелкодисперсное состояние. Ощущение этой невыносимости, потери точки отсчета, ощущение того, что «пора собирать камни» уже присутствует в современном культурном сознании. Поэтому сущностным свойством, ментальной доминантой начинающейся культурной эпохи становится «тоска по Абсолюту», начинается освобождение, актуализация потенций ценностей Абсолюта. Отсюда наблюдаемое сейчас возвращение к религиозности, к Богу. К. Юнг сравнивал наш век с веком, предшествующим христианской вере. «Спасти нас может только Бог», - говорит М. Хайдеггер, и здесь тоска по Абсолюту, которая видится также в признании того, что «для современного человека проблема Бога встает с особой остротой», что значимость религиозной веры как ценности возрастае. Тем самым утверждается, что путь выхода современного человека из экзистенциального кризиса, обусловленного господством посмодернистских ценностей, возможен только через Бога. Та же позиция характерна и для современного российского философствования. Тоска по Абсолюту слышится в характеристике нашего времени, которое представляется эпохой с «чуть ли не полной утратой религиозных смыслов». Вместе с тем утверждается, что наступает эра подлинного христианства, зрелой религиозности, которая характеризуется осознанием целостной, двумирной природы человека. Человек должен обрести смысл жизни в движении к Абсолюту, в соединении с Божественным. В постмодернистской психотерапевтической практике врач-логотерапевт, с одной стороны, исходя из принципа 204 максимальной приближенности к каждому отдельному человеку, помогает каждому обрести смысл жизни, выбрать свой из системы простых, посюсторонних, близких индивиду смыслов: семья, дети, бережливость и т.д., что приводит к возникновению пространства «рассеянных смыслов». С другой, - в обиход возвращается идея смысла, идея служения, ощущения необходимости самообретения, осознания своего «Я», отличие себя, своей отделенности, что предполагает наличие точки отсчета, трансцендентального, сверхличностного ориентира – Абсолюта. Возникает ситуация, когда ещё «каждый предоставлен самому себе», но уже «каждый знает, что этого «самому себе» - мало». Тоска по Абсолюту в искусстве видится в Маятнике Фуко Умберто Эко как символе Абсолюта, в произведениях Джона Фаулза, полотнах Исачева, у Ф. Кафки. Его мир – это мир страха, в котором маленькому затерянному человеку тяжко. В этом мире «людей пересыпают как песок». Страх – это реакция на утрату ценностного основания, единого стержня, меры всего сущего. Следует полагать, что только наличие, актуализация сверхличностного базиса, ориентира избавит человека от вечного песочного и винтичного существования. То же видится в творениях Рикардо Бофиля, который в противоположность постмодернистскому жилью, которое должно отражать образ жизни каждого отдельного индивида, настаивает на строительстве домов, которые бы заставляли человека думать о смысле жизни, об абсолютных ценностях. По его мнению, такие дома должны походить на античные храмы, которые соразмерны человеку. Не подавляют человека своим величием. В целом тоска по Абсолюту слышится в призыве усиления социальной функции искусства, в сожалении об утрате сакрального. Все чаще на вопрос «Что такое искусство?», представители этой сферы культуры отвечают: «Искусство – это 205 упражнение в человечности …, особая трансцендентальная способность». Представляется, что целью поэта будет как в высоком искусстве не только создание собственного образа, но образа Абсолюта. Придет осознание того, что стихи, как сказал А. Блок, нужно «писать так, как будто на тебя смотрит Бог. Как перед Богом, то есть предстояние». Характеризуя современную культуру, П. Козловски пишет о необходимости музеев поделиться своими сокровищами со школами, общественными учреждениями. В этом тоже проявляется тоска по Абсолюту, поскольку музейные запасники в основном содержат картины, воплощающие единство абсолютных ценностей Истины, Добра и Красоты, означающее, что произведение искусства (Красота) должно служить нравственности (Добру) и в этом его истинное назначение (Истина). «Перенос» высокого искусства в жизнь противоположен постмодернистскому слиянию искусства и жизни, когда факт жизни становится фактом искусства. Здесь предлагается сделать искусство фактом жизни. 206 КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Что значит, охарактеризовать западноевропейскую культуру как культурно-исторический тип? 2. Почему западноевропейскую и русскую культуру называют христианскими культурами? 3. Каковы основные идеи христианства? 4. Каковы культурно-исторические обстоятельства, способствующие возникновению и утверждению христианства? 5. Охарактеризуйте основные этапы эволюции христианства (церкви, религиозного учения) в I – ХI вв. 6. Проиллюстрируйте на примерах целостность западноевропейской культуры. 7. Назовите основные этапы развития западноевропейской культуры. 8. Назовите наиболее ярких представителей западноевропейской культуры. 9. Какие ментальные доминанты составляют ядро средневековой культуры и как они проявляются в феноменах этой культуры? 10. В чем специфика эпохи Возрождения в западноевропейской культуре? 11. В чем специфика ментальности эпохи Нового времени в западноевропейской культуре? 12. Какие ментальные доминанты составляют ядро культуры Просвещения и как они проявляются в феноменах этой культурной эпохи? 13. Охарактеризуйте западноевропейскую культуру XIX. 14. Назовите характеристические признаки западноевропейской культуры конца XIX – первой половины XX вв. 15. Каковы особенности культуры постмодерна? 207 16. Назовите основные направления постмодернизма. ЛИТЕРАТУРА в искусстве Обязательная литература 7. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.1 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1391 с. 8. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.2 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1183 с. 9. Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры М.: Высшее образование, 2005.-940 с. 10. Элиаде М. История веры и религиозных идей от Гаутамы Будды до триумфа христианства М.:Академический проект, 2008.-679 с. 11. Петкова С.М. Справочник по мировой культуре и искусству Р.-на-Д.: Феникс, 2008.-507 с. 12. Гнедич П.П. История искусств. Живопись. Скульптура. Архитектура: современная версия М.:ЭКСМО, 2009.-841 с. 13. Энциклопедия импрессионизма М.: Республика, 2005, 293 с. Дополнительная литература 1. Адорно, Т.В. Эстетическая теория / Т.В. Адорно. – М. : Республика, 2001. – 528c. 2. Актуальные проблемы культуры 20 века. – М., 1993. – 240 с. 3. Альберти. – М. : Наука, 1977. – 192 с. 4. Антология французского сюрреализма. – М. : Гитис, 1994. – 392 с. 208 5. Багинин В.А. Постмодернизм и христианство//ОНС.2007.-№4.-С. 162-171. 6. Баткин, Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности / Л.М. Баткин. – М. : Наука, 1989. – 272 с. 7. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество / Д. Белл. –М. : Academia, 1999. – 783 с. 8. Бенхабиб, С. Притязание культуры: Равенство и разнообразие в глобальную эпоху / С. Бенхабиб. – М. : Логос, 2003. 9. Брэдбери, Р. Рассказы. 451 по Фаренгейту / Р. Брэдбери. – М. : Азбука, 2000. – 384 с. 10. Валлерстайн, И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / И. Валлерстайн. – СПб. : Университетская Книга, 2001. – 414 с. 11. Вебер, А. Избранное: кризис европейской культуры / А. Вебер. – СПб., 1999. –565 с. 12. Гайденко, П.П. Западноевропейская наука в средние века: Общие принципы и учение о движении / П.П. Гайденко, Г.А. Смирнов. – М. : Наука, 1989. – 352 с. 13. Давыдов, Ю.Н. Патология «состояния постмодерна» / Ю.Н. Давыдов // Социс. – 2001. – № 11. – С. 3–12. 14. Дворкин, А.Л. Сектоведение / А.Л. Дворкин. – Н. Новгород: Изд-во Братства во имя св. князя Александра Невского, 2000. – 693 с. 15. Дженкс, Ч. Язык архитектуры постмодернизма / Ч. Дженкс. – М. : Стройиздат, 1985. – 137 с. 16. Дубровский, Д.И. Постмодернистская мода / Д.И. Дубровский // Вопросы философии. – 2001. – № 8. – С. 42–55. 17. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / И.П. Ильин. – М. : Интрада, 2001. – 384 с. 209 18. Камю, А. Бунтующий человек / А. Камю. – М. : Политиздат, 1990. – 415 с. 19. Кандинский, В. О духовном в искусстве / В. Кандинский. – М. : Архимед, 1992. – 109 с. 20. Киддер, Р. Универсальные человеческие ценности / Р. Киддер // Впереди ХХ1 век: Перспективы, прогнозы футурологии. – М. : Прогресс, 2000. – С. 470–473. 21. Кисилев, Г.С. Постмодерн и христианство / Г.С. Кисилев // Вопросы философии. – 2001. – № 12. – С. 3–15. 22. Козловски, П. Культура посмодерна / П. Козловски. – М. : Республика, 1997. – 239 с. 23. Кондаков, И.В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий / И.В. Кондаков // ОНС. – 2001. – № 4. – С. 138–148. 24. Кривцун, О.А. Художник ХХ века: поиски смысла творчества / О.А. Кривцун // Человек. – 2002. – № 3. – С. 29–40. 25. Лекторский, В.А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм / В.А. Лекторский // Вопросы философии. – 2001. – №4. – С. 3–9. 26. Маньковская, Н.Б. Эстетика постмодернизма / Н.Б. Маньковская. – СПб. : Алетейя, 2000. – 347 с. 27. Маркузе, Г. Эрос и цивилизация /Г. Маркузе. – М. :ООО «Издательство АСТ», 2002. – 526 с. 28. Матяш, Т.П. Постмодерн / Т. П. Матяш // Культурология. Учебное пособие и хрестоматия для студентов. – Ростовна-Дону: Феникс, 2001. – С.324-344. 29. Мигунов, А.С. Vulgar. Эстетика и искусство во второй половине ХХ века / А.С. Мигунов. – М. : Знание, 1991. – 64 с. 30. Свенцицкая, И.С. Раннее христианство: страницы истории / И.С. Свенцицкая. – М. : Политиздат, 1987. – 336 с. 210 31. Серль, Дж. Открывая сознание заново / Дж Серль. – М. : Идея – Пресс, 2002. – 240 с. 32. Сорокин, П. Человек. Цивилизация. Общесво / П. Сорокин. – М. : Политиздат, 1992. – 543 с. 33. Тарнас, Р. История западного мышления / Р. Тарнас. – М. : КРОН-ПРЕСС, 1995. – 448 с. 34. Тоффлер, О. Третья волна / О. Тоффлер. – М. : АСТ, 1999. – 784 с. 35. Фраккароли, А. Россини / А. Фраккароли. – М. : Молодая гвардия, 1987. – 352 с. 36. Франкл, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. – М. : Пргресс, 1990. –368 с. 37. Фрейд, З. Введение в псхоанализ. Лекции / З. Фрейд. – М.: Наука, 1989. – 456 с. 38. Хабермас, Ю. Модерное сознание времени и его потребности в самоудостоверении / Ю. Хабермас // Философские науки. – 1997. – № 2. – С. 46–54. 39. Хантингтон, С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / С. Хантингтон. – М. : ООО «Издательство АСТ», 2004. – 635 с. 40. Хейзинга, Й. Осень средневековья / Й. Хейзинга. –М. : Айрис-пресс, 2004. – 544 с. 41. Цветаева, М. Об искусстве / М. Цветаева. – М. : Искусство, 1991. – 478 с. 42. Цыганков, А.П. Несостоявшийся диалог с Фукуямой о западных идеях, монокультурном мире и ответственности интеллектуалов / А.П. Цыганков // Вопросы философии. – 2002. – № 8. – С. 3–23. 43. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т. 1 / О. Шпенглер. – М., : Мысль, 1993. – 663 с. 44. Шпенглер, О. Закат Европы. – Т.2 / О. Шпенглер. – М. : Мысль, 1998. – 607 с. 211 45. Эко, У. Имя розы / У. Эко. – СПб. Симпозиум, 1997. – 685 с. 212 РАЗДЕЛ 5. РУССКАЯ КУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРНОИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП Русская культура по своей сущности является культурой христианской, православной. Это означает, что православие определило базисные, ментальные ценности того культурно-исторического типа, который мы называем русской культурой. Поэтому первый вопрос, на который следует ответить – почему славяне русичи приняли православие, почему не католичество или другую веру? Второй вопрос – каковы ментальные доминанты русской культуры? 5.1. Христианство и ценностный базис русской культуры В целом и общем русская культура также как и западноевропейская является христианской. Вместе с тем, существуют определенные различия между западноевропейской и русской культурами, которые определяются спецификой прочтения христианской проповеди, пониманием Христианской Идеи Западной Европой и Русью. Представляется, что специфика прочтения христианской проповеди племенами Киевской Руси в отличие от западноевропейского населения определяется в основном характером, менталитетом воспринимающих культур. Несомненно, влияние различных историко-социальных условий становления христианства, христианской церкви, но оно носит вторичный характер. Действительно, с одной стороны, Христианская Идея актуализируется, «самоосуществляется», вбирая в себя тот 213 культурный материал, который созвучен ей, овладевая умами, душами, впитывая уже существующие традиции, обычаи, знания и трансформируя все это в новую ментальность, новую культуру, распространяясь, разворачиваясь в границах, определяемых парадигмальным ядром воспринимающих христианство культур. Христианская Идея, христианская проповедь актуализируется, наполняется конкретным содержанием в рамках различных культур. С другой стороны, сама Идея оказывается воспринятой постольку, поскольку она соответствует ментальным доминантам воспринимающих ее культур. Иначе говоря, возможность принятия христианства определяется коррелятивностью, относительной тождественностью Христианской Идеи и ментальных доминант западноевропейских, славянских культур. Так Западу ближе всего оказалась проповедь труда. Апология труда, материальных благ, изобретательства, рационального мышления, индивидуальных усилий, уважения к частной собственности, т.е., в большей степени, цивилизационных ценностей, составили то парадигмальное ядро, воплощением, символом которого стали акцентирование внимания на развитии науки, техники, технологий; идея прогресса; демократические институты; институт частной собственности; Рождество как самый почитаемый религиозный праздник; скамьи для молящихся в католических и протестантских церквях. Неслучайно для католического христианства с его явно выраженной цивилизационной составляющей: акцентированием на мирские дела, на право католической церкви быть вершителем судеб стран подданных и т.п. основой храма становится известная с эпохи эллинизма архитектурная форма – трехнефная базилика, которая изначально была предназначена для судебных заседаний, т.е. для отправления цивилизационных функций. Эта архитектурная форма 214 постепенно трансформировалась, все более сообразуясь с христианской системой ценностей. Католические монастыри в большей степени были заняты цивилизационной деятельностью – политической, хозяйственно-экономической, научным познанием. Великие богословы, изобретатели, ученые стали символами католического монашества. Католические монахи подняли просветительство до уровня университетского образования. К ХIV веку доминиканский орден открыл университеты в Париже, Оксфорде, Кёльне, Болонье. Тулузе и т.д. Так утверждалась величественная Западная Цивилизация. Руси ближе оказалась проповедь оставленности мира, т.е. сверх-точное, сверх-полное принятие проповеди Христа об оставленности мирской жизни. «Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время и в век будущей жизни вечной» (Евангелие от Луки). Такое прочтение проповеди Христа эксплицируется в богословском прочтении догмата о греховности. Согласно этой экспликации первородным грехом была затронута, помрачена человеческая природа, в силу чего оказывается невозможным создать совершенный мир на земле. Единственное, что может человек – подготовить себя для иного мира, для чего и должна служить земная жизнь, только краткий миг перед будущей вечной жизнью. Данная ценность объективируется и в Пасхе самом великом православном празднике, и в других культурных формах, в том числе, в храме как архитектурном образе православия. Православный храм в его классической форме венчается куполом – символом пламени свечи, и крестом – символом Бога. Таким образом, этот художественный образ говорит о жизни как горении во имя любви к Богу. Именно 215 такое видение характерно для русской религиозной философии: «И, наконец, наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству. Это завершение русского храма – как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся». Русичам ближе оказалась проповедь не только оставленности мира, аскетизма, но и смиренности, доброты, соборности, определившие ментальное ядро русской православной культуры, воплощениями, символами чего стали страстотерпцы (в западноевропейской культуре нет аналога этой категории святых); великие столпники, пустынники; примеры Добра, по сравнению с которыми, присущий Западной культуре – средний стандарт доброты, столь поразивший Ф.М. Достоевского своей малостью; монархия. Неслучайно для восточного православия с его ярко выраженной духовной направленностью основой храма становится пантеон, построенный специально для Богов, посвященный Богам. Впоследствии эта архитектурная форма трансформируется в русской и византийской культурах, соответственно, наиболее полно воплощая в камне сущность русского православия и ментальность византийской культуры. Если сравнить православные монастыри с католическими, то, очевидно, что в деятельности православных монастырей превалирует культурная, духовная составляющая. Православные монастыри, как отмечает А.В. Карташов, по первоначальной своей задаче вовсе не имели в виду какогонибудь служения человеческим обществам, они напротив старались как можно дальше убежать от них. Символами православного монашества стали великие старцы – пустынники, столпники, молчальники, пещерники, постники, принявшие на себя подвиг мученичества, юродства. 216 В православных монастырях просветительство остановилось на уровне обучения грамоте. Так утверждалась величественная Русская культура. 5.2. Генезис русской культуры Проблема генезиса культуры имеет два аспекта. С позиций циклической модели существования и развития культуры – это, в большей степени, проблема генезиса культурно-исторических типов, цивилизаций. С позиций линейной модели – это, в большей степени, проблема становления человеческой культуры, творческой активности человека, его сознания, мышления. Методологический базис нашего исследования – базисные принципы циклического моделирования: принцип относительности базисных ценностей того или иного культурно-исторического типа, принцип открытости, принцип равновеликости всех культур. Соответственно, нам близки взгляды Н.Я. Данилевского, А. Тойнби, Л.Н. Гумилева, О. Шпенглера и других представителей данной метафизической исследовательской программы по проблеме генезиса культур. Если Н.Я. Данилевский констатирует тот факт, что развитие культурно-исторического типа начинается с момента выделения нового этноса, «культурно-исторического племени», то А. Тойнби, Л.Н. Гумилев исследуют факторы такого выделения. Для Л.Н. Гумилева пусковым механизмом является микромутация, вызывающая появление пассионарного признака, изменяющая бытующий стереотип поведения, мотивацию поступков на более жизненную. Для А. Тойнби положительная комбинация факторов генезиса цивилизаций (природной среды, человеческой среды, расы) образует отношение Вызов-и-Ответ как механизм генезиса независимых 217 цивилизаций, механизм «мутаций примитивных обществ» как основы возникновения будущих цивилизаций. Наиболее адекватным нашему представлению генезиса культур будет изысканно-метафорический образ О. Шпенглера: «Культура рождается в тот миг, когда из прадушевного состояния вечно-младенческого человечества пробуждается и отслаивается великая душа, некий лик из пучины безличного, нечто ограниченное и преходящее из безграничного и пребывающего. … Каждая культура обнаруживает глубоко символическую и почти мистическую связь с протяженностью, с пространством, в котором и через которое она ищет самоосуществления». Действительно, сначала появляется Великая Идея, квинтэссенция и праобраз будущей культуры – христианская, православная в случае генезиса русской культуры, «некий лик», по Шпенглеру, но конечно не из «пучины безличного». Всегда можно проследить и выявить истоки каждой из идей (в частности как мы это сделали в разделе 4.1, проследив истоки становления Христианской Идеи) и увидеть возможность самоосуществления Христианской Православной Идеи, прежде всего, в ментальности славянской культуры, в историкокультурной ситуации, сложившейся к Х веку. Определяющим фактором принятия славянами русичами православия является относительное тождество православия ментальным установкам славянской культуры. Затем высокая степень комплиментрности сложившейся на Руси православной культуры и множества разнообразных племенных культур северо-восточной части Европы а также татаро-монгольской культуры с их комплиментарностью с православными ценностями сделали возможным генезис великорусского этноса, великорусской, русской православной культуры. Процесс генезиса представляется постепенной ассимиляцией, впитыванием православными ценностями обычаев, традиций, 218 верований племенных культур финно-угорских народов, мери, мордвы, татаро-монгол и многих других. Действительно, основной ментальной доминантой славянской культуры была доброта. Боги у славян как самые яркие воплощения ментальности своей культуры – заботливые, добрые прародители племен. Не удивительно, что славянам – русичам не были свойственны человеческие жертвоприношения своим богам. В летописях упоминается о таких жертвоприношениях как об обычае, завезенном на Русь варягами и продержавшимся около десяти лет. И Перун во многих текстах не жесток, он представляется всадником на белом коне, рассекающим своим мечом облака, чтобы одарить людей живительной водой. Ближайшей помощницей такого Перуна является не просто молния, а тетушка Маланьица, которая уже потому, что «тетушка», должна быть доброй и таковой является. Перун – воинам честь и суд. Он праведен и милосерден, поэтому часто его называют Перунько. Другой бог Велес научил славянских праотцов пахать землю, сеять злаки, жать и ставить снопы. Один из главных богов – Даждьбог. Его имя говорит о том, что по своей сути он бог дающий, существующий, чтобы делать добро. Под стать богам были берегини: лесные (Морозко, Карачун, лешие и т.д.); водяные (русалки), домовые (дрёма, баюнок и т.д.). Самой древней и заботливой берегиней считалась Баба Яга. На языке славян – русичей её имя звучало мягко «Яша», впоследствии огрубленное финским выговором – «Яга». «Яша», так называли у славян Ящура, прародителя всего живого (отсюда близкое нам слово – пращур). Баба Яга была у русичей доброй хранительницей очага, рода, детей. Пронизана добротой и космология древних славян. В космологических мифах боги неустанно заботятся о людях, а последние на добро отвечают добром же. Так, звезды появляются из молока коровы Земун, чтобы светить людям, 219 чтобы они не заблудились в пути. Велес по звездному пути идет в Сварге (по небу), провожая души умерших до врат Ирия. Ирий – не аналог мира, где наказываются души умерших, это даже не просто место, где эти души обитают, это мир, откуда «души пращуров сияют нам зорями», благославляя на добрые дела. Там Жаля, и Журба, и Кручина плачут о людях, забывших о правде. Другая доминанта – острое ощущение нравственной нормы, почти тождественное христианской нравственности. Любовь у славян неотрывна от брака. Два сына у богини любви и красоты Лады: Лель – любовь зажигает, Полель – брак освящает. Повесть временных лет отмечает, что поляне не умыкали жен. В космологической картине выделены три мира. Навь – потусторонний мир, Явь – текущее, сотворенное, пронизанное Правью. Правь – это истина, или законы, данные людям Сварогом, и управляющие миром. Законы просты: не быть нахлебником, работать, беречь землю родную от врагов, никогда не лгать. «Это беспокойная совесть наша причина тому, что мы своими словами обличаем деяния … и не лжем». Ценность труда – ещё одна доминанта славянской культуры. Согласно мифологии славяне продолжали трудиться и в Нави. Труд освящен Даждьбогом и Велесом. Желание единства, в также «веселие – питие» были присущи славянской ментальности. Прокопий Кессарийский в VI веке отмечал, что славяне и анты не управляются одним человеком. Но издревле живут в народоправстве. Идея соборности была неотделима от идеи пира, который отождествлялся с «братчиной». Главным напитком был хмельной мед – мед Сурья о «девяти силищ», который учили делать и Лада, и Сварог, и Солнце – Сурья. Пить его следовало во здравие и веселье, но никак ни во пьянство. «Первая чаша во здравие, другая на веселие, третья в отраду, а четвертой не замай – четвертая во пьянство». На борьбу с этим злом в 220 поздних редакциях былин народ благословил Илью Муромца, который громил кабаки, а после велел выкатывать бочки народу и сам поднимал чару в полтора ведра во здравие и веселие. Перечисленные выше ментальные доминанты славянской культуры представляют собой те условия, которые предопределили возможность ассимиляции Христианской Идеей славянской культуры. Великая Христианская Идея актуализировалась в славянской культуре, наполнила её, несомненно, новым культурным содержанием в том своем аспекте и в тех границах, которые были обозначены славянской ментальностью. Результатом ассимиляции стало появление нового культурно-исторического типа – русской православной культуры, точнее – её доминантного ядра, которому впоследствии предстояло воплотиться в культурные формы и образовать русскую православную культуру. Исторически этот процесс начался с распада Киевской Руси. В нем можно выделить следующие основные компоненты: культурно-этническую, политическую и ценностно-культурную. Особая роль православия заключалась в том, что во-первых, православие стало тем стержнем, вокруг которого собрались многие племена и образовался новый этнос – великороссы, или русские; во-вторых, православие стало тем базисом, который собрал все удельные княжества распавшейся Киевской Руси и вновь появившиеся в единое Московское государство; в-третьих, православие определило ценностные установки, ментальность русской культуры, характер русского народа. Православием проросла, пропиталась культура Киевской Руси. Славяне-русичи, хотя и не был особенно верующими (так в захоронениях простого народа периода Киевской Руси редко находят крестики), но невозможно было представить себе 221 город, село без церкви, избу без иконы, жизнь без христианских праздников, чтения жития святых. Такой образ жизни к ХI веку утвердился прочно, но с этого времени Киевская Русь начинает подвергаться особенно яростным нападкам половцев. Конечно же, князья собирают свои дружины, чтобы отразить эти нашествия, но уже нет былого единства интересов, напротив княжеские усобицы раздирают былое единство. Действительно, можно сказать, что Днепровская, Киевская Русь, появившаяся в VI – VII перестает постепенно быть единым государством. Начало этого периода характеризуется изменением политического строя в Киевской Руси: переходом в окраинных княжествах власти от отца к сыну, что было нарушением принципа передачи власти от брата к брату. Подобный переход был предопределен миграцией славян-русичей на северо-восток, колонизацией местного населения, строительством новых княжеств. В период миграции князю не просто доставался в наследство готовый и богатый или небогатый, но обустроенный удел, а пустыня, глушь, которая только начинала заселяться. В этой глуши предстояло устроить села, города, привлечь людей. Князья становятся в большей степени землевладельцами, а не военными руководителями, охранниками. Тот факт, что князь был не столько политически, сколько экономически властной фигурой подтверждается тем, что и служилые люди (свободные, служившие по договору), и черные (платившие дань, работавшие на княжеской земле) могли уходить к другому князю, т.е. они не были подданными. Князь, создавая себе удел и, естественно, вложив в обустройство много сил, считал его своей собственностью и желал передать своему сыну. Так менялся порядок наследования от надела к уделу. Множилось количество княжеств. В цифрах это выглядело так: середина XII века – 15 княжеств, XIII век – 50, 222 XIV – 250. Некоторые были совсем небольшими. Княжество Заозерское в ярославской земле в начале XV века состояло из столицы – одинокого княжеского двора, церкви, посвященной Дмитрию Солунскому и села Чирково. Жизнь в собственном уделе, собственными интересами приводила к взаимному отчуждении.. Идея об общем благе, защите общих границ не цементировала общество. Неудивительно, что XI, XII, XIII, и даже начало XIV Н.М. Карамзин называл богатыми ничтожными распрями. Соответственно, эти века называют периодом этнического брожения. В это время пустели богатые города Киевской Руси. Хроники свидетельствуют: «Взял я город Чернигов с семью другими городами, да и то пустой, живут в нем псари да половцы». Именно восток и северо-восток стали местом рождения нового великоросского этноса. Великоросский этнос, русские рождался в результате ассимиляции славянами-русичами финских племен, муромы, мери, веси, всех тех народов, которые русичами назывались чудью, а также татаро-монгол в монгольский период. Так возникал новый этнос, мешались языки и традиции. Но этнос – единая культурно-этническая общность, которая определяется единой ментальностью, воплощенной во всех культурных формах. Это общность, единство, осознающее свое своеобразие, свою отделенность от других этносов. Именно православие стало тем метафизическим объединяющим началом, объединительной идеей для будущего единого великоросского этноса. Ассимиляция славянами многих племен была предопределена добротой и терпимостью, присущими православию, которое впитывало в себя многочисленные верования, тем самым, способствуя успеху колонизации. Так, мордовская Анге – Патяй слилась в народном сознании с образом Матушки Богородицы. Их моляны приурочивались к 223 христианским праздникам, в которые вместо березовых веников, украшенных платками, ставили в передний угол иконы и молились по-христиански. Молитвы, языческие по своей сути, уже были обращены к православным святым: «Таунсяй Вельки Васяй давай поросят белых и черных, каких сам любишь». Неслучайно самым распространенным видом колонизации была монастырская колонизация. Монахи в поисках пустынных мест первыми приходили в глушь лесов. Строили сначала скиты, потом монастыри. Многочисленные лесные монастыри (в XIV веке их было построено 42, в XV –57, в XVI – 51) становились опорными пунктами в заселении этих мест, поскольку в них всегда можно было спастись от голода, научиться земледелию, строительству изб, найти приют под старость. Монастыри становились проводниками православной ментальности и традиций, учили умению отдавать себя служению общему делу, прививали навык к усиленному труду и строгому порядку в занятиях. Таким образом, около монастырей утверждался новый православный мир. История оставила нам ряд имен, строителей православного мира. Самое значительное – Сергий Радонежский (ок. 1315–1392). Его великую миссию как строителя нового сообщества, православного государства высоко оценили потомки. В.О. Ключевский писал, что таких людей была капля в море, но ведь и тесту нужного немного вещества, вызывающего в нем живительное брожение. Тем самым можно сделать вывод, что православие объединяло население в единый великоросский этнос, цементировало его единство. Так, земледельческое население стало называть себя крестьянами к XV веку оттого, что были крещены, носили крест. Словосочетание «люди православные» стало естественным и, только впоследствии, было отождествлено со словосочетанием «люди русские». Понятие «русская земля» в 224 XIII, XIV веках практически не употреблялось, как правило, говорили «Святая Русь», что лишний раз доказывает, что объединяющим население стержнем было православие, а не территория. Решающим фактором в осознании себя единым этносом – православными – для населения стаи битвы Александра Невского против рыцарей – крестоносцев и, в особенности, Куликовская битва. Историки эту битву выделяют именно потому, что она стала ключевым событием в осознании культурно-этнического единства как православного единства и потому, что после неё прочно утвердилась идея единой земли. В.О. Ключевский, Л.Н. Гумилев, другие историки отмечают, что Куликовская битва была битвой против мятежного ордынского темника Мамая, армия которого содержалась на деньги генуэзских купцов. Генуэзцы – католики надеялись после победы Мамая получить широкий доступ на Русь и торговые льготы. Против вторжения католиков, на защиту православной веры и поднялся народ. Люди пришли даже из тех княжеств, князья которых не поддержали князя Дмитрия Московского. Тот факт, что народ защищал свою веру доказывается многочисленными текстами, в которых враги называются погаными, беззаконными, в которых подчеркивается, что Мамай шел разорить православную веру и истребить всех христиан. Сергий Радонежский, благославляя Дмитрия Донского, говорил, что негоже дать доступ генуэзцам – католикам на Русь. Битва закрепила осознание русскими себя как культурно этнической целостностью. Историки, оценивая её роль в объединении этноса на основе православия, подчеркивают, что на битву шли москвичи, владимирцы, суздальцы, а вернулись русские люди уже в Москву, Владимир, Суздаль как города одной земли. 225 Известно, что современная Россия как государство выросла из Московского княжества путем его расширения за счет колонизаторской деятельности и путем, прикупа, военного захвата, присоединения других княжеств. Роль православия и православной церкви в этом процессе, несомненно, определяющая. Эта роль была обусловлена особым положением церкви в монгольский период. Согласно закону монгольской империи церковь оставалась свободной. Объяснение можно увидеть в том, что татаро-монголы были язычниками и проявляли уважение ко всем богам. У Чингис-хана, его приемников были жены христианки, в Орде праздновались, наряду с другими религиозными праздниками, и христианские. Поскольку закон можно было обойти, церковь в лице митрополита Кирилла впервые получила охранную грамоту от Батыя и получала всегда впоследствии. А.В. Карташов отмечает, что есть основания полагать, что церковь в монгольский период была более свободной и независимой чем до него и после. Благодаря такому положению православная церковь могла в максимальной степени осуществлять культурно-цивилизационную деятельность, способствуя политическому объединению многочисленных княжеств. Определяющую роль православной церкви в политическом объединении княжеств вокруг Московского княжества хорошо понимал Иван Калита (1304-1340). Он ясно осознавал, что политическое объединение невозможно без участия церкви, поскольку народ осознавал свое единство именно в силу принадлежности к единой православной вере. Дружба с митрополитом Петром и перенос митрополичьей кафедры в Москву после смерти митрополита Петра сделал её религиозным центром. Впечатление от этого события было чрезвычайно: оно повысило доверие народа к московскому князю; с этих пор в 226 народном сознании накрепко деятельность московского князя стала связываться с деятельностью церкви, которая всегда была беззаветной защитницей Руси в Орде. Таким образом, Москва стала носительницей Православной Идеи. Именно поэтому к московскому княжеству присоединили свои уделы «литовские» князья, после женитьбы Ягайло на наследнице польского королевства в 1386 году, московскому князю открыл ворота простой народ Твери, предав своих князей. Понимая важность православной идеи для возвышения Москвы и её превращения в столицу православия, Иван III (1440–1505) женился на племяннице последнего византийского императора, превратив Москву в «третий Рим», центр православного мира, московское княжество в российское государство, залогом чему служит российский герб – двуглавый орел, заимствованный у Византии. Окончательное утверждение нового государства связывают с именем Василия (1479–1533), сына Ивана III, которого историки называют последним собирателем русской земли. Таким образом, определяющая роль православия в становлении культурно-этнической и цивилизационнополитической целостности была реализована в соответствии с естественной логикой: вера одна – один народ – одна общая земля – одно государство. 5.3. Ментальные доминанты русской культуры Православие определило ментальные доминанты русской культуры, такие как абсолютизм, доброта, аскетизм, смиренность, соборность. Действительно, славяне с их добротой, присущим им абсолютизмом, прямодушием, бескомпромиссностью, как уже было отмечено, в проповеди 227 Христа выделили призыв к милосердию, к аскетизму, непротивлению злу. При этом именно абсолютизм, направленность на восприятие всего в крайнем, предельном выражении создает тот фон, на котором происходит восприятие, прежде всего, христианских заповедей. Поэтому проповедь милосердия становится проповедью самопожертвования и самоотречения; сверх-полным и сверхточным оказывается понимание смирения, аскетизма, сострадания. Действительно, в русском православном мире быть добрым значило быть абсолютно добрым, т.е. добрым ко всем без исключения, даже к врагам. Таким были Борис и Глеб, которые перед смертью от рук убийц, посланных их братом Святополком, не просто простили их по примеру Христа, но Борис назвал убийц братьями («Братия моя милая и любимая») и пожелал им на прощание мира и мира брату своему. Другой оттенок абсолютно понятой проповеди добра – это добро как нищелюбие. Поэтому нищих на Руси, в России было всегда много, но только для русской культуры было естественно утверждение о том, что нищие нужны обществу, дабы пробуждать постоянно человеколюбие. С позиций российской ментальности они нужны обществу, как клинике нужны больные. Быть добрым значило быть добрым до самопожертвования, если отдавать, то насколько возможно, забывая о себе. Именно такова Ульяна Устиновна Осорьина, о которой пишет В.О. Ключевский в работе «Добрые люди древней Руси». Эта женщина глубоко усвоила проповедь о доброте как нищелюбии, о тайной и личной милостыне, милостыне, подаваемой из рук в руки. До замужества, живя у тетки, она обшивала всех сирот и немощных в своей деревне. После замужества она оказалась умной и распорядительной хозяйкой, но в свободное время она шила и пряла, продавала 228 свое рукоделие и выручку тайком раздавала нищим. Когда при царе Борисе наступил трехлетний голод многие господа прогоняли своих холопов, чтобы не кормить их, Ульяна Устиновна привечала всех, сначала продала весь скот дабы кормить нищих, наконец, когда все запасы были исчерпаны она начала печь хлеб из древесной коры и лебеды для себя и всех страждущих и дошла до такой степени нищеты, обобрала себя настолько, что ей не в чем стало выйти в церковь. Примерами абсолютного добра являются П. Третьяков, отдавший свое состояние в дар русскому народу, предварительно обратив его в картины лучших мастеров; Прохор Громов, предприимчивый крестьянин, который накопив денег, выкупил себя из крепостной зависимости, затем семью, а затем всю свою деревню, желая вернуть затраченное, он хотел организовать пивное производство, однако жена ему сказала, что дело это не доброе, не богоугодное, тогда Прохором Громовым была основана ставшая знаменитой Трехгорная ситцевая мануфактура. Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» умиляется поступком мужиков, которые рискуя жизнью, рискуя оставить сиротами своих детей, соглашаются перевести по весеннему льду женщину, у которой заболела дочка, несмотря на то, что девочка была у родных, была окружена заботой родных и хорошего доктора. Насколько писателя восхищает поступок русских мужиков, настолько его возмущает поведение состоятельных европейцев на курорте, которые в отличие от русских отдыхающих в качестве подаяния на содержание и курортное лечение бедных отдают ровно столько, сколько могут, дабы не ограничить себя ни в чем, ни в какой мелочи, даже во фруктах к завтраку. Именно такое проявление заботы о нуждающемся писатель назвал средним стандартом доброты. Доброта в ее абсолютной форме воплотилась в утверждении такого типа святых как страстотерпцы, аналога 229 которого в европейской культуре не существует. Действительно, только абсолютная жалость – жалеть, так жалеть, жалеть настолько, что сразу зачислять в святые – заставила русский народ причислить к лику святых братьев Бориса и Глеба, Никодима Кожезерского, который в гостях случайно съел отраву, приготовленную женой злодейкой для мужа, Артемия Веркольского, двенадцатилетнего отрока, убитого в поле молнией, Кирилла Вельского, который утопился, не стерпев притеснений воеводы, Николая II с семьей, расстрелянных большевиками и многих других. При этом, среди русских святых есть мученики за веру. Однако народное сознание с присущей ему абсолютной добротой, чистой сострадательностью выделяет именно страстотерпцев. Мало кто помнит рязанского князя Романа Ольговича, рассеченного на части в Орде за оскорбительные слова о татарском язычестве, однако Бориса и Глеба, младенца Дмитрия, убитого в Угличе по приказу Бориса Годунова, знают все. Смиренность как ментальная доминанта русской культуры означает, что быть смиренным для русской культуры значит быть абсолютно покорным, не противиться ничему: не бороться с властью, ибо она от Бога («Бога бойтесь, а князя чтите», – поучал новгородский епископ Лука Жидята), не противиться судьбе, поскольку это тоже от Бога. Смирение, изумительная кротость согласно повествованию Дмитрия Ростовского – являли братья Борис и Глеб, которые знали, что брат их замыслил убийство, но все-таки ехали на зов своего убийцы. В соответствии с этой доминантой в России не было принято читать Библию, т.к. в Ветхом Завете можно было усмотреть призыв к должному ответу – око за око, зуб за зуб. Смиренность как долготерпение обусловила столь длительный период крепостного права, нарушаемый редкими бунтами. 230 Однако смиренность одних ведет к разнузданности других, в первую очередь, власти. Для русской, российской и других исторических типов власти нашей культуры характерно довольно пренебрежительное отношение к народу как к человеческому материалу. Петр I, строил флот, города, государство, не считая человеческих жизней, приговаривая: «Бабы еще нарожают». В советской армии применялась разведка боем, когда считалось нормальным положить целую дивизию, чтобы выяснить, где находятся огневые точки противника. Кроме того, смиренность в своем абсолютном выражении выступает как приниженность, объективируется в таком культурном явлении как холопство. Холопство, например, определило стилистику письма, когда гордая боярыня, обращаясь к царю, называет себя приниженно бедной и беспомощной женишкой, а Иван Грозный, заканчивает письмо подписью – «холоп твой Ивашка». Носителями рабского самосознания являются многие литературные герои: портной у А.П. Чехова, который пришел за расчетом, его вышвырнули так, что он упал ничком в лужу, но поднялся с лицом сияющим, оттого, что встретил настоящего господина. П.Я. Чаадаев, Н.В. Гоголь, А.П. Чехов горестно и гневно говорили о самодурстве чиновников, скотском, рабском положении народа, принимающим покорно такой порядок жизни. Поэтому и крепостничество в России было отменено сверху, стало результатом деятельности отдельных политических и общественных деятелей в значительной степени. Абсолютизм как ментальная доминанта, как было сказано выше, приводит к в высшей степени точному и полному призыву не заботится о земном благе ради будущей вечной жизни. В Евангелии от Матфея этот призыв звучит так: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во 231 сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми». В Евангелии от Луки сказано: «… смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения… Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам». Данная ценность делает Пасху самым значительным православным праздником, поскольку в это время мы радуемся воскресению Иисуса Христа и своей возможности воскреснуть после Страшного Суда в Царствии Божьем. Этот праздник напоминает нам о главенстве вечной жизни перед земной. Культом пренебрежения к земному пронизано рассуждение В.С. Соловьева (1853–1900) о трех силах. Первая – сила подавления, подчинения одному началу характерна для ислама. Вторая – индивидуализирующая, сила частной инициативы, личной свободы свойственна Западу. Третья божественная сила направлена на одухотворение, на служение божеству. Славянство есть воплощение этой третьей лучшей силы. Поэтому интересы русского народа, отмечает В.С. Соловьев, лежат вне низших частных сфер деятельности, он равнодушен к жизни с ее мелкими интересами, для него характерна вера в действительность высшего мира (мира Добра и Справедливости). Абсолютное пренебрежение к земному означает утверждение такой ценности как аскетизм. При этом, как уже было сказано, для русской культуры характерно именно абсолютистское прочтение проповеди аскетизма, которое безмерно усиливает пренебрежение к ценностям комфорта, уюта, к материальным благам. Это находит воплощение в архитектонике православного храма, классическая луковица которого имитирует пламя свечи и призывает нас к жизни как 232 горению во имя любви к Богу, где следует молиться стоя или на коленях без всякого намека на удобство. Пренебрежение к комфорту как черту русской ментальности, русской культуры отмечал П.Я. Чаадаев, восклицая, что мы живем без удобств. Позднее А.С. Пушкину приходилось доказывать, что быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. Абсолютное прочтение проповеди аскетизма предопределило широкое распространение такого феномена как юродство. Юродивый всем своим образом жизни утверждает низменность и ненужность забот о материальном благополучии. Это человек, мнимо безумный, добровольно надевающий на себя личину безумия, чтобы скрыть свою святость, избежать мирской славы ради возможности обличать открыто любые отступления от христианских идеалов. Юродивый зачастую был единственной фигурой, имевшей моральное право с православной точки зрения критиковать, поскольку критикует не разумный человек, а божий человек, нищий духом, открытый Богу. Поэтому юродивому прощались любые дерзкие поступки. Они – образец самого высокого аскетического подвига. Монах Киево-Печерского монастыря Исаакий Затворник, готовясь к подвигу юродства, облекся в колючую власяницу, а поверх ее в сырую шкуру, обсохшая вокруг тела шкура тесно прижала к нему власяницу, не давая ни секунды покоя. Василий Блаженный, современник Ивана Грозного, носил вериги, цепи, терпел лютый холод, ему копеечка жгла руку, он выплескивал вино, поданное самим царем, открыто называл царя душегубом. Отметим, что юродство возникло в Европе в V веке, однако Вселенский собор 692 года наложил на него запрет, потом в VIII – IX веках был подъем этого движения, но начиная с XII века, оно было окончательно загнано в Европе за монастырские стены, чтобы не эпатировать хлопочущих о своем благополучии 233 граждан. Напротив, в России это движение прижилось, его расцвет пришелся на XV – XVII века. Возвышение в ценности абсолютистски понятого аскетизма выражается и в пренебрежении к изобретению и производству бытовой техники, автомобилей, всего того, что способствует бытовому комфорту. Многие изобретения подобного рода даже появившись в России, актуализировались лишь в западноевропейской культуре. Абсолютное прочтение догмата о греховности актуализируется в представлении о том, что, так как любой человек носитель первородного греха, он в принципе не может сделать мир совершенным. Единственное, что он может, это подготовить себя для иного мира. Путь же один – путь лишений и отказа от всего мирского. По настоящему можно спастись только постом, отшельничеством и монашеством, поэтому многие, хотя бы перед смертью хотели принять монашеский постриг. Такой настоящий путь спасения был труден, недоступен большинству. Можно было спастись и в миру, путь – известен. Другим следствием принципиальной невозможности сделать наш мир совершенным становится представление о бессмысленности житейских забот, которые именуются мелкими, низменными. Наша жизнь – это краткий переход к иной лучшей жизни. Этим объясняется и многотерпение; и долгое крепостничество; и способность жить идеалами, жертвовать ради них. и любовь к дальнему, что имеет оборотную сторону – пренебрежение к ближнему. Жизнь во имя идеала порождает неудовлетворенность настоящим, повседневным. А.П. Чехов отмечал, что русский человек не любит жить. При этом абсолютизм предопределил такую высоту нравственного идеала, которая отпугивает обывателя. Невозможность следования такому идеалу, в частности, ведет к бездействию, к отвержению попыток 234 совершенствования, так в нем мало цивилизационного, так в нем много трансцендентального. «Я как-то слепо убежден, писал Ф.М. Достоевский, что нет такого подлеца и мерзавца в русском народе, который бы не знал, что он подл и мерзок… Нет, судите наш народ не по тому, чем он есть, а потому, чем бы он желал стать. А идеалы его сильны и святы…». Аналогично, И.Ильин утверждает идеал преподавателя философии – философ должен преподавать свою философию, самим разработанную философскую систему, и никакую другую. Абсолютизм проявляется в поляризованности русского характера, в предпочтении крайностей при выборе, невозможности придерживаться золотой середины, также в том феномене, который называется широтой русской души. Выбор крайностей задается, в частности, пониманием абсолютности отступления от нравственных норм, отступления как глубочайшего падения в пропасть, из которой выбраться невозможно. Поэтому, представление о принципиальной, абсолютной греховности человека порождает невозможность искупления проступка, что задает другую крайность: семь бед – один ответ. Этим и страшен был русский бунт в своей беспощадности и бессмысленности. Н.А. Бердяев отмечал поляризованность русского характера, в котором, по его мнению, странным образом совмещаются совершенно противоположные черты: доброта с жестокостью; самоуничижение с национальным шовинизмом, религиозность с яростным уничтожением святынь. Поляризованностью, воплощением в крайностях отличается и русская святость, как отмечал С.С. Аверинцев. Он писал, что если в русском сознании святой грозен, он до того грозен, что верующая душа может только по-детски робеть и расстилаться в трепете. Если он кроток, его кротость – бездна. Абсолютная кротость – это и Борис и Глеб, это – и Сергий 235 Радонежский, который слышит от своего брата по крови и по иночеству прекословие и безмолвно, безответно уходит из обители, даже не зайдя в свою келью. Это один полюс. Другой – в грозной святости многих святителей. Таков был новгородский епископ XV века святой Ефимий. Чудеса, о которых повествует его житие, как правило, карающие чудеса: умирает человек, не поверивший в его власть сотворить чудо, умирает другой, видевший его во сне, но не рассказавший об этом, т.е. не исполнивший его поручения. Таков был и Иосиф Волоцкий, призывающий «еретика и отступника не токмо осужать, но и проклинати, царем же, и князем, и судием подобает сих и в заточение посылати, и казням лютым предавати». Призывая боярина, относится к зависимым людям по-человечески, Иосиф Волоцкий взывает не к его жалости, а к его страху перед Страшным Судом. В послании княгине Голениной, потерявшей детей, святитель вместо слов утешения объясняет вдове, что Бог забрал их юными, потому, что они виноваты сами, поскольку были склонны ко злу, Бог предвидел, что они будут жить «житием злым и лукавым». Вместе с тем, святитель как носитель русского абсолютизма, был спасителем голодающих, попечителем детей, оставшихся без родителей, он был готов на все, «дабы никто не сшел с монастыря не ядши». Другой аспект воплощения абсолютизма в русском образе жизни – это многочисленные проявления широты устремлений, размаха действий русского человека. М. Алданов в своих заметках о русском народе пишет, что крупных состояний в России было довольно много. И за тремя, четырьмя исключениями, ни одно из этих богатств не оставалось в семье дольше двух–трех поколений. Были исключения, просто потому, размер состояний был таков, что его невозможно было растратить за эти поколения. Екатерина II шутливо говорила про одного из таких богачей, что в его жизни большая трагедия: он хочет прожить свой годовой доход, но не может. Хотя траты 236 подобных лиц были невероятны: князь Григорий Орлов носил усыпанный бриллиантами кафтан, который оценивался в миллион рублей, Потемкин тратил на еду восемьсот рублей «без напитков», что при тогдашней дешевизне продуктов было крайним расточительством. Герцен, отмечая подобную не очень высокого достоинства широту души, говорил, что в России человек, проживающий в год не вдвое больше своего годового дохода, а несколько меньше, считается скрягой. Русский человек широк не только в этом, но абсолютно во всем: в своем добре, и своей ненависти; в своем восхищении Западом и своем отрицании западных ценностей; в религиозности и в отступничестве. Настолько широк, что Ф.М. Достоевский както сказал: «Широк русский человек. Я его сузил бы…». Абсолютизм становится той призмой, тем фоном, который определял и определяет восприятие русской культурой многообразных феноменов других культур. Так абсолютным становится восхищение европейской культурой в XIX веке. Примером чему является установившаяся после европейского похода русской армии в ходе войны с Наполеоном мода на все европейское: окончательно вошла в русскую культуру елка как атрибут Рождества, при этом первые ели, а выбирали самые высокие, вывозили из Германии как самые лучшие и украшали с истинно русским абсолютным размахом – золотом, драгоценностями, ради чего продавали деревни, крепостных. Конечно еще Петр I, ценивший все европейское, пытался привить обычай ставить ель в рождественские праздники, но в народном, во многом еще славянском миросозерцании ель оставалась деревом смерти и не приживалась в русской культуре долгое время. Европеизации подвергаются и другие сферы культуры. Утверждается дендизм как европеизация светской жизни, что воплощается в осознании необходимости окружить себя комфортом и удобствами, изящно одеваться, непременно 237 высказывать не просто критические, а саркастические замечания по поводу политической власти, сочинять эпиграммы на правительство, выступать против раболепия, быть театралом и эрудитом, т.е. прекрасно разбираться в европейской литературе, философии, музыке. Другой пример – западничество П.Я. Чаадаева, который, как утверждают многие, в порыве полного отрицания православия принял католичество, объявил православие рабской верой, и пафосно вознося Запад как культурный центр мира, столь же резко отзывался о России, русской культуре: наше образование одно из самых странных и жалких; у нас нет собственного развития; наша нация неспособна ни к глубокомыслию, ни к постоянству; в крови у нас есть что-то отталкивающее, враждебное совершенствованию; мы и существуем для того, чтобы преподать какой-нибудь великий, пугающий урок миру; в семье цивилизованных народов Россия – особое явление, в ее прошлом – рабство и варварство, раболепное подражание другим народам, их идеям, культуре; у нас нет собственного стержня, мы страна заимствований и т.п. В последующем эту традицию абсолютстского горячечного критицизма можно наблюдать у многих носителей русской ментальности, авторов русской идеи. Н.А. Бердяев в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» называет Московскую Русь бессмысленным и бессловесным царством, интеллигенцию – «монашеским орденом со своей особой нетерпимой моралью», которому свойственен крайний фанатизм, русский максимализм, идолопоклонническое отношение к наукам и многому другому. Столь же абсолютистской, крайне негодующей и гневной была реакция на «Философические письма» П.Я. Чаадаева в ряде славянофильских учений, отстаивающих уникальность и самобытность русской культуры, православие как религию свободы, любви и высочайшей доброты, яростно возражавших 238 против усвоения политических институтов Запада – парламента, ограничения монархии, обличающих безнравственность Запада, который потерял мораль, у которого отсутствует великодушие и милосердие, характеризующих Запад как ложную цивилизация, поскольку в ней господствует уважение к праву и преклонение перед государством. Соборность как сугубо и собственно православную ценность выделил и определил А.С. Хомяков (1804–1860). Соборность – это единство многих людей, основанное на любви к Богу, к Иисусу Христу, к правде Божьей. Поскольку верующие искренне, свободны в любви к Христу, то церковь как объединение верующих есть не просто единство многих, но единство свободных в своей любви к Богу личностей. Только православие осуществляет принцип соборности. Католическая церковь есть единство без свободы, протестантизм – это свобода без единства. Два понимания единства – католическое и православное, сравнил Ф.И. Тютчев. «Единство, – возвестил оракул наших дней, – Быть может спаяно железом лишь и кровью …» Но мы попробуем спаять его любовью – А там увидим, что прочней … Принцип соборности означает, что никто, ни патриарх, ни духовенство, ни вселенский собор не являются абсолютными носителями Божьей истины, абсолютной правды и совести. Таким носителем является только церковь в целом, церковь как единство пастырей и паствы. Воплощением соборности, по мнению многих русских мыслителей, является русская деревенская община, мир, с его правилом принимать решения сообща, всем миром, с его критериями верности, правильности решения – 239 справедливостью, совестью, «поступили по-божески». С.Л. Франк (1877–1956) считал, что только соборность может стать принципом общественного устройства. Он исходил из двойственной (духовной и физической) природы человека и выделял два уровня бытия – соборное и общественное. Эти уровни должны составлять единство: духовное содержание как осуществление идеала соборности и дает не механическую, а живую общность, живое общество. Естественно, что именно соборностью Н.А. Бердяев объяснил принятие социалистической идеи как идеи общего интереса и, соответственно, равенства и братства. Другое дело, что воплощение этой идеи в реальность разрушило соборную триаду – единство, свобода, любовь к Богу. Соборностью Д. Ильин объяснял возможность построения и существования многонациональной российской империи. По его мнению, в понятие «русские» изначально вкладывалась идея собирания всех наций и народов в государственное единство, прочность которого обеспечивало одно религиозное чувство с предельной веротерпимостью к другому. Потому и «русские» – в русском языке – единственное название нации, именуемой прилагательным, обозначающим – относящиеся к народам Руси. Несомненно, соборность как ментальная доминанта всегда была присуща русской культуре. А.В. Карташов отмечает, что еще князь Владимир всей душой старался, чтобы крещеные люди почувствовали свое единство, что у них «одно сердце и одна душа». Пиры, которые он устраивал, и были праздниками единения, где находил угощение всякий пришедший. Еще еду укладывали на телегу, и та разъезжала по всему городу. Возчик при этом кричал: «Где больные, где нищие, не могущие ходить». По всем городам и весям было приказано устраивать пункты помощи, чтобы никто не чувствовал себя оставленным потерянным в обществе. 240 Тот же А.С. Хомяков называл православие исторической формой соборности. Неслучайно, принцип соборности выделил и явно сформулировал его содержание А.С. Хомяков, глубоко верующий мыслитель, в эпоху подъема национального самосознания, когда, например, Н.Я. Данилевский показал, что пора перестать сравнивать Россию с Европой, достаточно упрекать Россию в вековой отсталости от Европы, у России свое базисное основание и потому – собственный путь развития. Ярким воплощением русской ментальности является деятельность православных монастырей Они были воплощением полного отказа от мира, аскетизма. А.В. Карташов в очерках по истории русской церкви пишет, что наше русское монашество просияло выдающимися образцами высокого иноческого подвига. Знаменитые православные монахи и святые – пустынники, столпники, молчальники, пещерники, постники, принявшие на себя подвиг мученичества, юродства. Например, Прохор Лободник, не евший ничего кроме лебеды и не пивший ничего кроме воды. Только на Пасху он отходил от своего строгого поста, позволяя себе съесть просфору. Один из основателей Печерского монастыря Антоний первым положил начало подвигу пещерничества. Его последователи жили в пещерах десятки лет в неимоверном посте и самоумерщвлении в вечной сырости при отсутствии света и свежего воздуха. Монастыри давали образцы мирской, светской жизни. В православных монастырях учили, что спасение души возможно лишь через любовь к людям, сострадание, отречение от мира. Мирская жизнь греховна, т.к. в ней невозможен аскетизм монастырского толка, поэтому все люди – грешники. Прощение грехов – милость Бога, значительный грех в земной жизни не прощается. Прощение можно попытаться заслужить любовью, 241 страданием, отказом от земных радостей, превращением своей жизни в жизнь, полную лишений. Сознание этого зафиксировано во многих источниках, в частности, в народных легендах. Так, дабы избыть грех убийства разбойник 37 лет, должен был только ползая на коленях, носить ртом воду из озера на высокую гору и поливать то место, где была закопана головешка от яблони, пока яблоня бы не выросла и не принесла плоды. Он так и делал. Когда яблоки созрели, стал он трясти яблоню, поскольку было ему сказано скитником, что когда все яблоки упадут с дерева, то, значит, Бог простил ему грехи. Когда упало последнее яблоко, он испусти дух. Кроме религиозно-нравственного служения русскому народу древние монастыри были образцом величайшего сострадания и доброты, центрами помощи нуждающимся. При Печерском монастыре и впоследствии при всех монастырях были устроены богадельни. Когда в конце ХI века, вследствие политических осложнений, был приостановлен ввоз соли из Галиции, когда киевские купцы подняли неимоверно цены на этот необходимый каждому товар, Печерский монастырь открыл для дешевой продажи свои запасы соли и тем самым сбил цену. Впоследствии монастыри не раз не только продавали, но и просто раздавали свои запасы в годы тяжелых испытаний. Из Печерского монастыря каждую субботу отправляли заключенным воз печеного хлеба. Именно в монастырь приходили обиженные светской властью люди искать защиты от несправедливости светской власти. Насколько было возможно, церковь боролась с рабством. Например, древнерусские поучения и духовнические наставления были полны резких порицаний ростовщиков и рабовладельцев. Крупную победу церковь одержала в борьбе за разложение сословия холопов в киевский период своего существования. Историки отмечают, что холопская неволя 242 таяла под действием церковной исповеди, владелец холопов добровольно, ради спасения души проявлял человеколюбие, которое потом облекалось в юридические нормы. Право заключало в себе ряд норм дарового отпуска холопов на волю: свободный человек, совершивший насилие над чужой рабой, был обязан выкупить ее на волю; холоп или раба, которым было причинено увечье по вине господина, выходили на волю; раба, имеющая детей от своего господина освобождалась после его смерти вместе с детьми, наследую часть имущества. В начале своего становления Киево-Печерский монастырь был самым прямым воплощением соборности, что выражалось в утверждении общежительского монастырского устава в противовес келлиотскому, хотя и келлиотский устав не нарушал соборного умонастроения. Согласно общежительскому уставу необходимыми были и общность имущества, и общая трапеза, и общность и равенство в трудах, примером чему служит поступок игумена Феодосия. Однажды пришел к нему келарь с просьбой отрядить на рубку дров какого-нибудь праздного монаха. Феодосий ответив, что он празден, пошел рубить дрова; братия узнав, что игумен рубит дрова, взяли каждый свой топор и пошли помогать ему. Отметим, что в следующем московском периоде общежительный монастырский устав был забыт, но начиная с Сергия Радонежского в XIV веке и затем в XVI веке, началось его воскрешение. Другим ярким выражением русской ментальности является древнерусская живопись, иконопись. Русская икона – это живописный образ православия и потому она воплощение абсолютизма, аскетизма, доброты, соборности и смиренности. Православию на Руси присущ аскетический, монастырский характер. Идеальные носители православия – монахи постники, затворники, томившие себя постом, угнетавшие в себе телесные, земные потребности, чтобы освободить свой ум для поисков высшей истины, для духовных 243 исканий. Поэтому для иконописных образов характерна истонченная телесность. Протопоп Аввакум (1621–1682), негодуя против современных веяний в иконописи, говорил: «Старые добрые изографы писали подобия святых так: лицо и руки и все чувства отончали, измождали от поста и труда и всяких скорбей». Истонченная телесность – это лоно высокого духа, поэтому глаза – зеркало души – всегда в центре, всегда притягивают к себе. Они больше, чем в реальности как на иконе «Спас Нерукотворный». Глаза, взгляд – всегда отражают внутреннюю жизнь. Взгляд на русских иконах полон абсолютной неземной доброты, сострадания, жалости и решимости защищать всех. Это взгляд христианства, взгляд православия. Любовь и доброта, столь характерные для русского православия, проявились в особом почитании Богоматери – заступницы и защитницы. Даже название некоторых икон подтверждает, что она - воплощение любви. Например, «О Тебе радуется обрадованная, всякая тварь». На иконе изображен мир, пронизанный порядком и любовью. В центре сама любовь – Богоматерь, собирающая вокруг себя мир. В русской иконописи сложился ряд иконографических типов изображения Богоматери, такие как Умиление (Мария склонена к Младенцу, прижавшемуся щекой к ее щеке), Одигитрия (Мария с осанкой императрицы, Младенец восседает у нее на руках как на троне), Млекопитательница, Оранта (Богоматерь с воздетыми в молитве руками), Знамение (Богоматерь Оранта, а на груди медальон с изображением Иисуса Христа). Как было сказано выше, абсолютизм русского православия означает, прежде всего, принятие проповеди Христа об оставленности мирской жизни ради служения Богу. Наша жизнь в таком понимании может быть принята только как 244 переход к другой вечной совершенной жизни, в которую можно войти, поборов меркантильные, низменные желания. Таким образом, для православия настоящий мир – это мир небесный, потусторонний. Икона – это образ потустороннего совершенного мира. Поэтому про икону нельзя сказать обычно – красивая, надо – боголепная, светоносная. Икону нельзя было писать с живого человека, она не портрет, писали не лица, а лики. Икону не покупали, это слово, приемлемое для всякой вещи, не употреблялось, ее выменивали, писали не на фоне, а по свету или на свету. В иконописи зачастую нарушены правила линейной перспективы свойственные для передачи земной жизни во всех ее проявлениях, поскольку икона отображает неизменное, вечное, идеальное бытие, единство и равенство как совершенство, соборность. Поскольку икона – это образ потустороннего мира, божественного мира, то и краски выбирались соответственно. Цвет Бога – золотой, солнечный. «Солнце дает жизнь. Бог – сияющий паче солнца – есть источник жизни». Икона как воплощение Православия – не картина, она защитница, заступница, целительница. Такой защитницей русской земли считается Владимирская икона Пресвятой Богородицы, которая, как считается, спасла Москву от татар, чудесным образом избавила от войск Тамерлана. 1395 году на Русь напал Тамерлан. Великий князь Василий, сын Дмитрия Донского отправил за Владимирской иконой божьей Матери. В тот день, когда началось шествие со святыней, Тамерлан увидел во сне грозную женщину, устремившуюся на него с полками. Поняв суть вещего сна, Тамерлан решил покинуть пределы Руси. Казанская икона Пресвятой Богородицы сопутствовала победе ополчения под руководством князя Дмитрия Пожарского, перед ней молился Петр I накануне Полтавской битвы, Кутузов перед ней преклонял колена, моля спасти Россию. 245 Поскольку икона – не картина, то и иконописец – не просто художник. Перед работой, он постится, зачастую он не ест во время работы. Таким образом, русская культура предстает как целостность, как единство всех сфер культуры. Русские монастыри, иконопись, православная архитектура представляют собой наиболее яркое и полное воплощение русской ментальности, доминантными принципами которой являются абсолютизм, аскетизм, доброта, соборность, смиренность. 246 КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Охарактеризуйте языческую культуру Древней Руси. 2. Каковы основные причины принятия славянами русичами православия? 3. Почему русскую культуру называют православной культурой? 4. Какую роль сыграло православие в становление великоросского этноса? 5. Какую роль сыграло православие в становлении Российского государства? 6. Каковы основные ментальные доминанты русской культуры? 7. Как русская ментальность проявляется в деятельности православных монастырей? 8. Проиллюстрируйте проявление православной, русской ментальности в религиозной живописи, в храмовой архитектуре. ЛИТЕРАТУРА Основная литература 1. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.1 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1391 с. 2. Культурология: энциклопедия: в 2 т. Т.2 гл. ред. С.Я. Левит.- М.:РОССПЭН, 2007.-1183 с. 3. Еникеева Д.М. Культурология: справочник.-Р.-на-Д., Феникс, 2008.-285 с. 247 4. Мировое искусство. 500 мастеров живописи |[иллюстрированная энциклопедия]СПб. М. Кристалл ОНИКС, 2006.-255с. 5. Петкова С.М. Справочник по мировой культуре и искусству Р.-на-Д.: Феникс, 2008.-507 с. 6. Гнедич П.П. История искусств. Древняя и Московская Русь. М.: Эксмо, 2008.-144 с. 7. Гордиенко А.Н. Россия. История. Культура. Искусство. [иллюстрированная энциклопедия] М.: ЭКСМО, 2009.-254 c. Дополнительная литература 1. Аверинцев, С.С. Византия и Русь: два типа духовности / С.С. Аверинцев // Новый мир. – 1988. – № 7. – С. 210– 220. 2. Аверинцев, С.С. Византия и Русь: два типа духовности / С.С. Аверинцев // Новый мир. – 1988. – № 8. – С. 227– 239. 3. Антоний, митрополит Сурожский Без записок / Антоний, митрополит Сурожский // Новый мир. – 1983. – № 1. – С. 212–230. 4. Афанасьев, А.Н. Народные русские легенды / А.Н. Афанасьев. –Новосибирск: Наука, 1990. – 269 с. 5. Балашов, Д. Похвала Сергию / Д. Балашов // Наш современник. – 1991. – № 9–11. 6. Бердяев, Н.А. Духи русской революции / Н.А. Бердяев. – М. : Наука, 1990. 7. Бердяев, Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма / Н.А. Бердяев. – М. : Наука, 1990. – 224 с. 8. Бердяев, Н.А. Философия неравенства / Н.А. Бердяев. – М. : ИМА-Пресс, 1990. – 288 с. 248 9. Березовская, О.Г. История русской культуры / О.Г. Березовская. – М.: Владос, 2002. 10. Биллингтон, Д. Лики России: страдание, надежда и созерцание в русской культуре / Д. Биллингтон. – М: Логос, 2001. 11. Богуславский, В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка /В.М. Богуславский. – М., 1994. 12. Вейдле, В.В. Россия и Запад / В.В. Вейдле // Вопросы философии. – 1991. – № 10. – С. 32–44. 13. Глинчикова, А.Г. Модернити и Россия// В.ф.,-2007.-№6.С. 38-56. 14. Гумилев, Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь / Л.Н. Гумилев. –М. : Товарищество Клышников, Комаров и К, 1992. – 512 с. 15. Гумилев, Л.Н. Чтобы свеча не погасла: Диалог / Л.Н. Гумилев, А.М. Панченко. – Л. : Советский писатель, 1990. – 128 с. 16. Гумилев, Л.Н. Этногенез и биосфера земли / Л.Н. Гумилев. – М. : Мишель и К, 1993. – 503 с. 17. Дамаскин, Св. Иоанн Точное изложение православной веры / Св. Иоанн Дамаскин. – М. : «Центр по изучению религий», 1992. – 167 с. 18. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. – М. : Книга, 1991. – 574 с. 19. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. – М. : Книга, 1991. – 574 с. 20. Достоевский, Ф.М. Дневник писателя / Ф.М. Достоевский. – М. : Современник, 1989.- – 557 с. 21. Жукова О.А. Искусство России и ХХ век: культурное наследство, или лохмотья культуры//Ф.н..-2007.-№8.-С. 107-123. 22. Златоуст, Иоанн Творения / Иоанн Златоуст. – СПб.: Духовная академия, 1905. – Т. 11. – Кн. 1–2. – 1008 с. 249 23. Карташов, А.В. Очерки по истории русской церкви. В 2х т / А.В. Карташов. – Т. 1. – М. : ТЕРРА, 1992. – 686 с. 24. Карташов, А.В. Очерки по истории русской церкви. В 2х т / А.В. Карташов. – Т. 2. – М. : ТЕРРА, 1992. – 569 с. 25. Ключевский, В.О. Курс русской истории. Соч. в 9-ти томах / В.О. Ключевский. – Т. 2. – М. : Мысль, 1987. – 447 с. 26. Ключевский, В.О. Курс русской истории. Соч. в 9-ти томах. / В.О. Ключевский. – Т. 1. – М. : Мысль, 1987. – 430 с. 27. Ключевский В.О. Исторические портреты / В.О. Ключевский. – М. : Правда, 1991. – 624 с. 28. Кондаков, И.В. Культурология. История культуры России / И.В. Кондаков. – М. : ИКФ Омега-Л, 2003. –616 с. 29. Костомаров, Н.И. О жизни, быте и нравах русского народа / Н.И. Костомаров, И.Е. Забелин. – М. : Просвещение, 1996. – 576 с. 30. Лосский, Н.О. Условия абсолютного добра (Характер русского народа) / Н.О. Лосский. – М. : Наука, 1998. 31. Мацейна А. Великий инквизитор / А. Мацейна. – СПб. : Алетейя, 1999. – 380 с. 32. Мережковский, Д.С. Петр и Алексей / Д.С. Мережковский. – М. : Захаров, 2004. – 496 с. 33. Милюков, П.П. Очерки по истории русской культуры. – Т.Т. 1 – 2 / П.П. Милюков. – М., 1994. 34. Митрополит Иоанн Самодержавие духа / Митрополит Иоанн. – СПб. : Царское Дело, 1995. – 350 с. 35. Мифы древних славян. – Саратов: Надежда, 1993. – 320 с. 36. Переходные процессы в русской художественной культуре: Новое и новейшее время. – М.: Наука, 2003. 250 37. Соловьев, В.С. Сочинения. В 2-х т / В.С. Соловьев. – Т. 1. – М .: Мысль, 1990. – 892 с. 38. Соловьев, В.С. Сочинения. В 2-х т / В.С. Соловьев. – Т. 2. – М. : Мысль, 1990. – 822 с. 39. Соловьев, С.М. Чтения и рассказы по истории России / С.М. Соловьев. – М. : Правда, 1990. – 768 с. 40. Трубецкой, Е. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи / Е. Трубецкой // Философия русского религиозного искусства XVI – XX. – М. : Прогресс, 1993. – С. 195–219. 41. Экономцев, Игумен Иоанн. Православие. Византия. Россия / Игумен Иоанн Экономцев. – М. : Христианская литература, 2004. – 223 с. 251 ЗАКЛЮЧЕНИЕ В завершение нашего курса по культурологии отметим, что несмотря на соответствие государственному стандарту, не все темы были рассмотрены в одинаковой степени, многие проблемы в данном учебном пособии были только поставлены, не получив должного обоснования. Однако акцентировано внимание на двух составляющих культурологического знания – теории культуры и истории культуры. Это обстоятельство обусловлено тем, что теория развития культуры является парадигмой реконструирования истории культуры, той призмой, сквозь которую историк исследует культурно-историческую реальность. Тем самым знание теории культуры становится базисом для понимания специфики истории культуры, в данном курсе, как истории отдельных культурно-исторических типов. Представление о культуре как о сосуществовании отдельных культурно-исторических типов со своей системой ценностей становится основанием и для формирования толерантного отношения между субъектами различных культур. Толерантное, или «понимающее сознание» предполагает признание равноценности, равновеликости, суверенности каждой культуры, каждого культурно-исторического типа. Это становится жизненно необходимым в современную эпоху, эпоху укрепления национального самосознания, что зачастую толкает культуры к разного рода конфликтам вплоть до открытого террора. Действительно, в современную эпоху явно выявились две противоположные тенденции в межкультурном взаимодействии. Первая тенденция – тенденция к глобализации, когда процессы взаимодействия в цивилизационной сфере приводит к агрессивной экспансии технологий, либеральных, западноевропейских ценностей, что 252 создает постоянную угрозу войны, усиливающуюся эксплуатацию. Поэтому глобализационные процессы в современном мире приводит к реакции, обратной мегасинтезу – к укреплению национальной идентичности. Это обусловлено неприятием западных ценностей многими культурами, нежеланием утерять свою культурную идентичность, раствориться в другой культуре. В процессе глобализации цивилизационное пространство становится все более однородным. Аналогично человеку-массе появляется человечество-масса. Как в ситуации массового человека, угрозы растворения личности, остро ощущается необходимость личностного самоопределения, утверждения своей экзистенции, также из глубин культурного сознания поднимается «воля к жизни», «воля к власти» как потребность утверждения своих парадигмальных ценностей, как жажда построения собственного культурного мира. М. Хайдеггер, реконструирующий ницшеанский образ воли к власти, отметил ту ее особенность, что она не терпит никакой цели за пределами самой себя. А если так, то, очевидно, что здесь лежит глубинное основание «вечного возвращения» к своим доминантным истокам, имманентно присущим каждой культуре, и вечного становления новых культурных фор, восстанавливающих и утверждающих актом своего появления эти доминантные ценности. Воля к власти пронизывает ценности, поддерживает их значение, актуализирует их, создавая отдельный самотождественный мир своей культуры. Самотождественность культуры в субъективном мироощущении выступает как идентификация субъекта своей культуре. Именно поэтому учебное пособие утверждает образовательную парадигму, в рамках которой осуществляется приобщение к системе ценностей русской культуры, познание 253 сущностных оснований каждой культуры, толерантного культурологического сознания. 254 формирование Учебное издание Кокаревич Мария Николаевна КУЛЬТУРОЛОГИЯ Учебное пособие Редактор Технический редактор Корректор Подписано в печать Формат 60 90/16. . Уч.-изд.л. 12,6. Уч.-изд. л. Тираж 700 экз. Заказ № Изд-во ТГАСУ, 634003, г. Томск, пл. Соляная, 2 Отпечатано с оригинал-макета в ООП ТГАСУ 634003, г. Томск, ул. Партизанская,. 15 255
