Профессор А - Военное право
advertisement
Профессор А.М. Добровольский ОСОБЕННОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В ОБЛАСТИ ПУБЛИЧНОГО ПРАВА. Санкт-Петербург Издание 1913 года ОГЛАВЛЕНИЕ 1. Ограничение 2. 3. 4. 5. политических прав военнослужащих (ограничение в пользовании активным и пассивным избирательным правом). Ограничение свободы общения (ограничение участия в ассоциациях и сходках). Ограничение свободы слова и печати. Ограничение экономической свободы. Льготы по уплате налогов и по отбыванию натуральных повинностей. ОСОБЕННОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В ОБЛАСТИ ПУБЛИЧНОГО ПРАВА Правовое положение военнослужащих в государстве в некоторых отношениях является иным, нежели других граждан. на это положение военнослужащих оказывает здесь воздействие особой природой военной службы. Определяющими моментами в этом отношении являются: во-первых, особый публично-правовой характер армии, как организации, предназначенной для вооруженной борьбы; во-вторых, особенность взаимных отношений составляющих ее элементов (дисциплина, воинский порядок), обусловленная в своем существовании необходимостью внутренней сплоченности армии и проникновения ее единым духом, и втретьих, - существо военной службы, как службы государственной вообще. Особенности положения военнослужащих в области публичного права могут заключаться или в том, что в известных случаях нормы общего права в отношении их не получают применения, или же для них, в силу особенностей их служебного положения, создаются специальные нормы. Как в том, так и в другом случае, их права могут подвергнуться или ограничениям, или же, наоборот, военнослужащие в этом отношении могут быть поставлены в привилегированное по сравнению с другими гражданами положение. В этих именно границах вопросы, касающиеся юридического положения в государствах военнослужащих, являются предметов исследования военного права. Военное право должно выяснить логическую необходимость установления для военнослужащих тех или других специальных норм, указать пределы и область их применения и т.п. Остановимся на некоторых более важных моментах этого особенного юридического положения в государстве военнослужащих. 1. ОГРАНИЧЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАВ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ (право на участие во власти) а) ОГРАНИЧЕНИЕ УЧАСТИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В ОБЛАСТИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ АКТИВНОГО И ПАССИВНОГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВА. Вопрос об основаниях и пределах пользования военнослужащими избирательным правом, имевший для нас до сих пор интерес чисто теоретический, в настоящее время получил большое практическое значение. Независимо от этого, рассмотрение оснований, в силу которых, военнослужащие ограничиваются в пользовании этим правом, имеет еще то общее значение, что этими основаниями, главным образом, обуславливаются ограничения военнослужащих и в других областях публичного права, как, например, в праве участия в политических обществах и собраниях и т.п. В тех государствах, где народ принимает участие во власти, там требование возможно большого расширения круга лиц, принимающих участие в избрании народных представителей, логически вытекает из самого понятия народного представительства; чем шире будет круг таких лиц, тем полнее будет выражаться общая воля народа. Предоставление лицам, состоящим на военной службе, выборного права с этой точки зрения находит полное оправдание. Но, армия, как часть государственной организации, имеет свои специальные задачи (охрана независимости и целостности государства, охрана законного в нем порядка). Особенный характер этих задач обуславливает собою особенности внутренней организации армии и ее правовой жизни, по необходимости приводящих к ограничению входящих в состав ее индивидов в их общественных правах и прежде всего в правах политических. Осуществление военнослужащими политических прав – право участия во власти (активное и пассивное избирательное право), сопряжено с такою опасностью для интересов государство вообще и специальных интересов армии в частности, что в настоящее время почти все государства, имеющие постоянную армию, право пользования военнослужащими избирательным правом ограничивают очень тесными рамками. Однако, полное юридическое лишение избирательного права военнослужащих, удовлетворяющих, установленным законом для всех вообще граждан, общим условиям для приобретения избирательного права, едва ли можно признать справедливым. Оно было бы равносильно подведению военнослужащих под категорию людей недостойных или неспособных осуществлять это право, что фактически противоречило бы положению военнослужащего, как несущего одну из самых высоких обязанностей, - своей кровью защищать государство и существующего в нем правопорядка. Поэтому, в отношении пользования избирательным правом лицами, состоящими на военной службе, действует другое общее начало, в силу которого признается, что военнослужащие юридически обладают избирательным правом, на осуществление его, в виду особенности их положения, приостанавливается на время состояние их на действительной службе. Это начало наиболее точное выражение получило во Франции, где лица, состоящие на действительной службе, хотя и не осуществляют избирательного права, но тем не менее заносятся в листки избирателей своих общин. В своем практическом применении это начало подвергается, однако, некоторым видоизменениям, о которых будет сказано ниже. Ограничение избирательного права военнослужащих проистекает из двух оснований: 1) из принципа охраны общегосударственных интересов: обеспечение свободы осуществления выборного права и устранения армии от политической роли в государстве и 2) из принципа охраны специальных интересов армии охраны в ней дисциплины и воинского правопорядка. Общегосударственный интерес требует, чтобы активное избирательное право осуществлялось вполне свободно; лишь при этом условии воля народа может получить при выборах свое истинное выражение. Логическим последствием такого требования должно быть, следовательно, приостановление избирательного права для всех тех лиц, относительно которых существует предположение, что осуществление этого права будет производится не свободно. К категории этих лиц прежде всего должны быть отнесены военнослужащие. Особый характер отношений, существующих внутри армии между военнослужащими и обязанность подчиненных повиноваться своим начальникам, создает такие условия, при которых возможно самое широкое давление при выборах на подчиненных со стороны начальников. При наличности этого давления возможно, что подчиненный или подаст голос согласно мнению и приказу своего начальника, - тогда этот голос никакого значения не имеет, так как он не является выражением свободной воли; или же подчиненный подаст голос вопреки приказа своего начальника – тогда им нарушается основной принцип военного быта – военная дисциплина. Такая подача голосов военнослужащими, понятно, допустима быть не может, как противоречащая интересам армии и государства. Предоставление вооруженной организации избирательного права создает еще другую опасность – опасность политическую и социальную. При борьбе политических партий в государстве войска в руках искусного и авторитетного начальника могут сделаться орудием его политических домогательств и, даже более, вотирующая армия может высказаться против правительства и стать к нему во враждебные отношения. Предоставлении армии избирательного права, развивая в ней азарт политической борьбы и политической страсти, присваивает, противоречащему существу ее, политическую роль в государстве; оно может повести к полному извращению значения ее, как института государственного и превратить ее из силы, повинующейся и служащей закону и общегосударственным интересам, в силу, служащую интересам партий. О такой опасности, которая сопряжена с присвоением армии политической роли, можно судить по тем результатам, к которым привело во Франции участие армии в плебисцитах 1851 – 1852 и 1870 гг. Другим основанием для ограничения избирательного права военнослужащих является необходимость охраны специальных интересов армии – охраны в ней воинской дисциплины, как самого существенного элемента ее жизнедеятельности. ''Дисциплина'' – говорит маршал Саксонский в своих мемуарах – ''есть душа военного дела; если она не установлена с надлежащей мудростью и не проводится с непоколебимою твердостью – нельзя рассчитывать на войска; армия без дисциплины – это распущенная чернь, более опасная для государства, чем сами враги его''. Армия, чтобы быть могущественною силою, на которую могло бы рассчитывать правительство, должна быть силою сплоченной, проникнутой одной мыслью, одним духом. Осуществление военнослужащими избирательного права развивает в армии партийность, приводит к внутреннему ее разъединению. Там, где царит внутренний разлад, где происходит постоянная коллизия между мнением подчиненного и начальника, где подрывается авторитет этого последнего, - там, понятно, невозможно существование и дисциплины. Достаточно представить себе картину выборов, чтобы понять в какое положение, с точки зрения воинской дисциплины, становится во время выборов подчиненный и начальник. Если предоставление военнослужащим активного избирательного права ведет к подрыву в армии дисциплины и воинского правопорядка, то к таким же результатам может привести при известных условиях присвоения им пассивного избирательного права; избирательная борьба может выставить кандидатами на одно и тоже место в палате подчиненного и начальника, солдата и генерала; для них создается, таким образом, положение едва ли совместимое с понятием воинской дисциплины; при избрании же подчиненного прямо подрывается нравственный авторитет начальника (кандидатура в 1849 г. во Франции унтер-офицера совместно с маршалом). Таковы главные основания, приводящие к ограничению активного и пассивного избирательного права военнослужащих. Однако, изложенный выше общий принцип ограничения пользования военнослужащими этими правами не во все эпохи исторической жизни народов получал одинаковое применение. В тех государствах и у тех народов, где воин и гражданин были синонимами, где понятия народа и войска совпадали, где между военными и политическими учреждениями существовало самое тесное соотношение (древнегреческие государства, древний Рим, германские народы), - там гражданин и воин пользовались одинаковыми политическими правами и право участия в обсуждении и решении государственных дел и, следовательно, в избирании народных представителей, принадлежало гражданину постольку, поскольку он был воином. Образование в Риме в императорскую эпоху постоянных войск, в состав которых вошли жители провинций и наемные отряды из германских и других народов, а затем усвоение института наемничества средневековыми европейскими государствами – совершенно отделили армию от нации и сделали невозможным предоставление военнослужащим каких бы то ни было политических прав, если бы даже таковые существовали у граждан. С другой стороны, развитие монархического принципа в европейских государствах в последующие эпохи и сосредоточение всей полноты политических прав в лице монарха, совершенно должны были устранить армию от участия в политической жизни государства. Постепенное, с конца XVIII в., восстановление в западноевропейских государствах народного представительства и создание национальных армий должно было поставить на разрешение и вопросов об избирательном праве военнослужащих. Вопрос этот, будучи разрешен в утвердительном смысле в эпоху первой французской революции, получил дальнейшее развитие с момента провозглашения во Франции принципа всеобщей подачи голосов, то есть с 1848 года, при чем военнослужащие в пользовании выборным правом были там уравнены с остальными гражданами. Столь широкое применение принципа всеобщей подачи голосов, повлекло за собой присвоение армии политической роли, подрыв дисциплины в войсках и сказалось опасным, как для государства, так и для самой армии. Необходимость ограничения и политических прав военнослужащих стала очевидной, и это начало ограничения в том или другом размере проводится в настоящее время во всех конституционных государствах. ОГРАНИЧЕНИЕ ПОЛЬЗОВАНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИМИ АКТИВНЫМ ИЗБИРАТЕЛЬНЫМ ПРАВОМ. В настоящее время в западноевропейских государствах ограничения в пользовании этим правом установлены лишь в отношении лиц, находящихся на действительной военной службе, как такого элемента, предоставление которому пользования политическими правами сопряжено с опасностью для государства. По общему правилу ограничения эти не распространяются на лиц, находящихся в запас, резерв и т.д., т.е. не состоящих на действительной военной службе; положение этих последних, мало чем отличающееся от положения остальных граждан в государстве, не обуславливать собою установления для них каких бы то ни было ограничений в этом направлении; эти ограничения могут наступать лишь с призывом их под знамена. Сущность ограничений, устанавливаемых для лиц, находящихся на действительной военной службе, заключается в том, что юридически они не лишаются избирательного права, но осуществление его фактически приостанавливается для них за все время нахождения их на службе под знаменами. Это начало строго последовательно в действующих законодательствах, однако, не проводится; так, например, в Англии, Италии, Португалии и Бельгии активным избирательным правом пользуются, состоящие на службе, офицеры; во Франции пользование избирательным правом разрешается тем, состоящим на действительной службе военнослужащим, которые находятся в положении, исключающем, по мнению законодателя, возможность при пользовании этим правом нарушения с их стороны воинской дисциплины и опасных для государства коллективных манифестаций (нахождение в положении residence libre, в продолжительном отпуску, в распоряжении). Во Франции военнослужащие и приравниваемые к ним всех званий и всех родов оружия лишены осуществления активного избирательного права в тех случаях, когда они состоят на действительной военной службе при своих частях, занимают какуюлибо должность, или находятся при исполнении служебных обязанностей. В Германии лишены права участия в избрании народных представителей, как в Рейхстаг, так и в представительства союзных государств все военнослужащие, принадлежащие к действующей армии и флоту (офицеры, врачи, нижние чины), причем это ограничение распространяется и на лиц, находящихся во временном отпуску. Этот общий ограничительный принцип усвоен и законодательством Австро-Венгрии с тем лишь видоизменением, что к участию в избрании народных представителей там допускаются через уполномоченных офицеров, владеющие определенного размера земельными участками. Наше законодательство по вопросу о пользовании военнослужащими активным избирательным правом, наиболее близко примыкает к австрийской точки зрения. Согласно п.9 положения о выборах в Государственную Думу, 3 июня 1907 г. права участия в выборах у нас лишены все воинские чины армии и флота, состоящие на действительной военной службе, т.е. генералы, офицеры и нижние чины. Устанавливая это общее ограничительное правило, закон делает от него отступление лишь в том смысле, что дает военнослужащим, имеющим необходимый для участия в выборах имущественный ценз, - право уполномочивать на участие в выборах своих сыновей (указ Правит. Сената 18 сентября 1905 г.). Итак, для того, чтобы воинский чин мог быть избираем, он должен выйти в запас или в отставку а, находясь уже в таком положении, быть занесенным в избирательные списки. От этого общего начала ограничения активного избирательного права военнослужащих в некоторых государствах допускаются еще существенные отклонения в пользу гражданских чиновников, состоящих на военной службе, так, например, в Германии участие этих лиц в избрании народных представителей не подвергается никаким ограничениям; в Австро-Венгрии это участие допускается при наличности известных обстоятельств. В России в отношении пользования активным избирательным правом гражданские чиновники военного ведомства приравнены к чиновникам, состоящим на гражданской государственной службе. Предоставляя этим лицам, пользование избирательным правом, законодатель, по-видимому, стоит на той точке зрения, что они являются в армии элементом вспомогательным, не предназначенным непосредственно для осуществления боевых функций, а потому и менее опасным в своей политической деятельности. ОГРАНИЧЕНИЕ ПАССИВНОГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВА. Приблизительно, те же соображения которые вызывают ограничение активного избирательного права военнослужащих приводят к ограничению и права избираемости их в народные представители (пассивного избирательного права). Принцип ограничения права избираемости военнослужащих встречает, однако, в литературе серьезные возражения. Так например, Эсмен находит, что недопущение военных к избранию в палату депутатов прямо противоречит интересам правительства и государства. В палате депутатов, говорит он, должны получить выражение все общественные и политические интересы страны; об этих интересах правительство должно знать непосредственно от самих представителей и т.д., там должна иметь своих представителей и армия, как один из самых существенных элементов в государственной жизни. Хотя подобное мнение по существу нельзя не признать правильным, но надо иметь в виду, что вопрос о праве избираемости военнослужащих подлежит обсуждению и с другой стороны – с точки зрения специальных интересов армии. Мы уже видели, что с этой точки зрения присвоение военнослужащим пассивного избирательного права, как угрожающего самому существенному интересу армии – поддержанию в ней дисциплины – не может быть признано желательным. Необходимо еще иметь в виду, что положение депутата из военнослужащих в значительной степени осложнится особым характером дисциплинарных отношений, существующих между военнослужащими и требующих особой осторожности и такта при обсуждении вопросов военного управления, чем может до некоторой степени стесниться свободное отправление депутатских обязанностей. Наиболее строго начало лишения права избираемости военнослужащих проведено во французском законодательстве. Лишение лиц, состоящих на действительной военной службе, права быть выбираемым в сенаторы, санкционировано законом 9 декабря 1984 г.; от этого общего правила закон допускает отступление лишь в отношении маршалов и адмиралов, присутствие которых в Сенате признается желательным в силу их общественного положения и опытности в военном деле. Еще последовательное это ограничительное начало проводится законодательством в отношении палаты депутатов; право избрания в депутаты лишены законом все лица, состоящие на действительной военной службе в армии и флоте, в каком бы чине они не находились и какую бы должность не занимали; от этого общего правила законодатель не допускает никаких отклонений. На этой же точке зрения стоит законодательство Австро-Венгрии, где право избрания в депутаты лишены, как лица военного звания, состоящие на действительной службе, так и чиновники военного ведомства. В России все воинские чины, состоящие на действительной военной службе, лишены права быть избранным в Государственную Думу; что же касается гражданских чиновников военного ведомства, то в этом отношении они поставлены в одинаковые условия с лицами, состоящими на гражданской государственной службе. В Германии, наоборот, относительно избрания военнослужащих в Рейхстаг никаких ограничений законом не установлено. Право избираемости военнослужащих в народные представители существует также в Баварии, Пруссии и Саксонии. В Пруссии, например, для занятия места в палате депутатов нет даже военнослужащим надобности в получении отпуска; но он теряет это место, если во время исполнения депутатских обязанностей получить повышение. II. ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ ОБЩЕНИЯ. Здесь мы рассмотрим те ограничения, которые касаются участия военнослужащих в обществах и собраниях. Как формы общественной жизни и совокупной деятельности людей, ни общества, ни собрания не могут стоять в стороне от государственного вмешательства. Общества и собрания, противоречащие по своим целям и по средствам к их осуществлению общегосударственному интересу, или опасные для него по своей форме (например, тайные общества) не могут быть допускаемы правительством. В силу этого, право сходок и ассоциаций подлежит во всех государствах регламентации. Государство может регламентировать, не только право ассоциаций и сходок вообще – их открытие, организацию и т.д., но в виду особых задач, преследуемых теми и другими обществами, может оставить за собой право регламентации и вопроса о том, какие именно категории граждан могут участвовать в данного рода ассоциациях и сходках. Такого рода регламентация целесообразна там, где участие в обществах и сходках определенных категорий граждан может быть опасным или вредным с точки зрения общегосударственного интереса или интереса какой-либо части государственной организации. С этой точки зрения вполне уместно ограничение свободы общения военнослужащих. По общему правилу участие в ассоциациях и сходках лиц, находящихся на военной службе, должно быть допускаемо государством лишь на столько, насколько оно совместимо с особым характером обязанностей военнослужащего и не является опасным для дисциплины. С этой точки зрения наиболее опасным для армии являются, конечно, политические общества и сходки. Участие военнослужащих в политических обществах и собраниях несовместимо с понятием воинской дисциплины, несовместимо с духом и существом воинской службы. Оно может развить в армии политически азарт, может повести к рассмотрению вопросов, обсуждение которых несовместимо со званием военнослужащего, может наконец, иметь следствием опасное для армии развитие в ней партийности. Поэтому, все те основания, в силу которых ограничивается государством активное и пассивное избирательное право военнослужащих, но еще в более сильной степени более бесспорно, - требуют ограничение права участия в политических обществах и собраниях. Военнослужащие, принимая участие в выборах, осуществляет лишь свое право; он может стоять в стороне от политической борьбы, он может быть и не заражен политическим духом и страстями избирательной среды. Не таково, конечно, настроение лица, принадлежащего к какому-либо политическому обществу; состоя членом такого общества, он исповедует определенные политические убеждения, он публично их высказывает, он борется за них; дух партийности и политических страстей, несомненно, последует за таким лицом и в среду военной организации. В виду этих соображений, воспрещение военнослужащим участие в политических обществах и собраниях мы встречаем в законодательствах почти всех государств. Так, в Германии, АвстроВенгрии и Франции участие в этого рода обществах и собраниях воспрещается всем без исключения лицам, состоящим на действительной службе в армии и флоте, не исключая и чиновников. Во Франции это воспрещение распространяется и на религиозные общества, большинство которых приобрело там в настоящее время политический характер. В силу указанных выше оснований, современные законодательства стремятся к ограничению участия в политических обществах и собраниях и чинов запаса, во время ношения ими военной формы. Так, в Австрии участие в политических публичных собраниях воспрещено всем вообще лицам, находящимся в военной форме, к какой бы категории вооруженных сил они не принадлежали, т.е. носящим военную форму офицерам и чиновникам запаса, отставным чинам и чинам ландвера. Во Франции чины резерва и территориальной армии, не находящиеся на службе под знаменами во время ношения ими форменной военной одежды, рассматриваются во всех отношениях, как находящиеся в продолжительном отпуске военнослужащие, состоящие на действительной службе. В Германии закон этих ограничений не устанавливает, но они вводятся там практикой жизни. Военное начальство в Германии признает, что участие чинов резерва и ландвера в политических обществах и сходках – противоречит патриотическим обязанностям, носителями которых они являются и несовместимо с понятием сословной воинской чести. В виду этого оно рекомендует этим чинам и, главным образом, офицерам устраниться от участия в политических собраниях, в особенности, когда они имеют публичный характер и когда эти чины находятся в военной форме. Хотя офицеры резерва и ландвера за участие в политических обществах и сходках не могут подлежать ответственности, ни в уголовном, ни в дисциплинарном порядке, тем не менее это обстоятельство не исключает возможности обсуждения поведения этих лиц в подобного рода собраниях судом общества офицеров. Установление этого рода ограничений находит полное оправдание в том соображении, что военная форма есть внешнее выражение корпоративного духа армии, ее обязанностей. Присутствие лица, находящегося в военной форме не может быть желательно там, где существует опасность оскорбления его сословной чести и его достоинства, как носителя определенной государственной идеи. В России1 всем лицам, состоящим на военной и военноморской службе, т.е. офицерам, гражданским чиновникам военного ведомства, военному духовенству, нижним чинам и всем вольнонаемным чинам воспрещается входить в состав и принимать участие в каких бы то ни было союзах, группах, организациях, товариществах, партиях и т.п., образуемых с политической целью, а также присутствовать в разного рода собраниях, обсуждающих политические вопросы. Сила этого воспрещения распространяется также на всех лиц, состоящих в запасе или в отставке, имеющих право носить военный мундир, во время ношения ими военной формы. За нарушение означенного воспрещения виновные, если не будут подлежать за это уголовной ответственности, подвергаются дисциплинарному взысканию, а офицеры и гражданские чиновники военного ведомства, кроме того, могут быть уволены от службы в порядке дисциплинарном2. Из этого общего правила установлено Кн. VII, ст. 945, 946. Тому же увольнению от службы подлежат и начальники частей и управлений, которые, зная о нарушении вышеупомянутых воспрещении подчиненными, не примут немедленных мер к привлечению виновного к ответственности. 1 2 изъятие лишь в отношении гражданских чиновников военного ведомства, допущенных законом 6 августа 1905 г. к участию в выборах в Государственную Думу; этим лицам предоставляется право участия в подготовительных избирательных собраниях, связанных с выборами в государственную Думу, но лишь при условии, чтобы совещания на этих собраниях не носили характера враждебного существующему государственному строю. Соображения, в силу которых ограничивается участие военнослужащих в политических обществах и сходках, служат основанием и для воспрещения участия их во всякого рода политических манифестациях и публичных демонстрациях. Этого рода воспрещение категорически выражено, например, в законодательствах Франции и Австро-Венгрии. В России всем военнослужащим, а также отставным и запасным, находящимся в военной форме, воспрещается вообще, принимать участие или присутствовать в скопищах и, сходках и манифестациях какого бы они рода не были. Что касается участия военнослужащих во всякого другого рода обществах и собраниях, не имеющих политического характера, то установление здесь ограничений может быть целесообразно лишь в исключительных случаях, когда такое участие грозит интересам армии. Воспрещение участия военнослужащим в таких обществах было бы стеснением их прав на удовлетворение духовных и других интересов, не находящихся в противоречии с интересами и требованиями военной службы; оно могло бы повести к полному нарушению связи между военной и общественной жизнью, к вредной для государственной жизни кастовой изолированности военного сословия, к взаимному непониманию и отчужденности элементов военного и гражданского. С началом неограниченного допущения военнослужащих к участию в обществах и собраниях, не имеющих политического характера, мы встречаем лишь в германском законодательстве; однако, отсутствие в законе ограничений в этом направлении не исключает и здесь возможности частных запрещений со стороны военного начальства. Ограничение участия военнослужащих в обществах и собраниях, не имеющих политического характера, может быть оправдываемо: или опасностью такого участия для умственного и нравственного миросозерцания таких элементов, которые в умственном отношении стоят на низкой степени развития (например, нижние чины), или не соответственным с духом военной службы направлениям общества, или, наконец, возможность в таких обществах более легкого нарушения воинской дисциплины и столкновения подчиненного с начальником. Ограничение в этом отношении большею частью сводится к тому, что участие в этих обществах и собраниях допускается лишь при наличности разрешения военного начальства. Такого рода ограничения существуют в Австрии, Франции и России. В Австрии военнослужащие, состоящие на действительной службе, допускаются к участию в этих обществах лишь с разрешения военного начальства; разрешение может быть дано или отдельному лицу, или всей армии, или войска м отдельного гарнизона; лица, допущенные к участию в этих обществах лишены, однако, право избрать и быть избираемыми в разного рода комиссии и должности в обществе. Во Франции офицеры допускаются к участию в разного рода обществах при условии, чтобы общества не занимались ни политикой, ни религиозными вопросами, и чтобы на участие в них было дано разрешение военного министра. Списки обществ, в которых разрешается принимать участие военнослужащим, публикуются для всеобщего сведения военным министерством. Участие в обществах и собраниях артистических и научных допускается также и с разрешения корпусных командиров. В России1 все служащие в военном и в военно-морском ведомстве могут принимать участие в обществах, образуемых не с политической целью, лишь с разрешения подлежащего начальства. Затем, такое же разрешение начальства требуется для участия в чествованиях публичного характера для лиц офицерского звания, студентов-юнкеров, вольноопределяющихся и воспитанников учебных заведений военного ведомства. Что касается нижних чинов, то им, безусловно, воспрещается посещать трактиры, рестораны, буфеты и другие заведения, где производится продажа распивочных спиртных напитков и пива (кроме стационарных и пароходных буфетов 3-го класса), клубы, маскарады и публичные танцевальные вечера; посещать же публичные лекции и участвовать в публичных торжествах или собраниях, процессиях и церемониях, любительских спектаклях, оркестрах и концертах нижние чины могут с разрешения командира части, посещать же театры и другие общественные зрелища им разрешается, но лишь с теми ограничениями, которые установлены начальником гарнизона2. III. ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ СЛОВА И ПЕЧАТИ. 1 2 Кн. VII С. В. П., ст.945, 947. Устав внутренней службы 12 июня 1909 г., ст. 105. Принципиально вопрос о свободе слова рассматривается государственным и административным правом. Задачи военного права в этом отношении значительно уже – оно имеет целью рассмотрение вопроса лишь о специальных ограничениях свободы слова лиц, состоящих на военной службе, т.е. рассмотрение установленных законом для военнослужащих изъятий из общего права. Человеческая мысль может подвергнуться государственной регламентации лишь тогда, когда она получается внешнее выражение. Внешним образом мысль может проявляться или путем живого слова, или путем печати (также письменно). Живое слово может подлежать действию государственной власти, когда оно произносится публично, т.е. когда оно является орудием общественной и государственной деятельности. Печать есть всегда публичное выражение мысли; составляя одно из самых могущественных орудий общественной и политической деятельности, она может идти в разрез с государственными интересами, а потому во имя охраны этих интересов может подвергнуться ограничениям. Если, во имя охраны государственного интереса, может подвергнуться ограничениям свобода печати граждан вообще, то еще более серьезные основания могут вызвать ограничения свободы печати лиц, состоящих на военной службе. Ограничение свободы печати военнослужащих может заключаться или в воспрещении им печатать те или другие произведения, или в установлении предварительной военной цензуры, причем эта последняя может простираться или только на произведения военной литературы, или на все вообще. Армия, чтобы стоять на высоте своего назначения должна мыслить, работать, должна совершенствоваться. «Армия», - справедливо говорит генерал Х – «которая не работает, не пишет, - это армия, которая не мыслит, а отсутствие мысли и работы приводит вскоре ко сну; этот сон может иметь ужасные последствия; за сон своей армии Франция дорого заплатила в 1870 Г.» Полное воспрещение военнослужащим печатать свои произведения было бы вредным, как и с точки зрения государственного интереса, так и с точки зрения интересов армии. Однако, предоставление военнослужащим неограниченной свободы в этом направлении было бы так же вредно, как и полное ее воспрещение. Лицо, находящееся на военной службе, стоит к государству в особых отношениях; в силу его служебного положения, его знанию доступно то, что неизвестно другим гражданам и что в интересах государства, армии должно оставаться тайной для других. Следовательно, воспрещение свободы печатного слова прежде всего может коснуться так называемой «служебной тайной», т.е. секретных дел и распоряжений, а затем всего того, что хотя и не составляет тайны в тесном смысле этого слова, но вверяется военнослужащему в силу его служебного положения. Опубликование этих последних сведений может и не влечет за собою вреда для государства, но может быть противным интересам армии. Так как не все служебные сведения и материалы имеют одинаковые для армии значение, то пользование ими для печати может быть в каждом отдельном случае разрешено военным начальством, раз опубликование таких сведений не нарушает интересов армии. Вторая область вопросов, обсуждение которых в печати может быть воспрещено военнослужащим, это – вопросы политические. Разрешить военнослужащим обсуждение политических вопросов, это значит способствовать организации в армии политического мнения и развитию в ней политических страстей. Политическое мнение начальника, несомненно, будет оказывать влияние на образование политического мнения подчиненных. Политическое мнение армии является, таким образом, могущественным орудием воздействия на государственную жизнь; к этому мнению вооруженной силы должно прислушиваться общество и государство; они должны с ним считаться, так как оно является силой громадного значения. Развитие в армии политического духа извращает ее существо, ее назначение. Воспрещение военнослужащим печатно заниматься политическими вопросами имеет неоспоримое основание в необходимости держать армию в стороне от политики и устранить возможность играя с ее стороны политическую роль в государстве. Однако, в настоящее время, когда в силу осложнения государственной жизни и международных отношений, почти все вопросы имеют то или другое отношение к политике, отделение политической стороны вопроса от неполитической стороны является чрезвычайно трудным. Воспрещение печатать при этих условиях произведения политического характера было бы равносильно воспрещению печатать вообще, так как почти в каждом печатном произведении можно найти ту или другую политическую тенденцию. Разрешение вопроса об ограничении права печатания военнослужащим произведений политического содержания представляет, таким образом, чрезвычайные трудности, в виду чего в различных государствах он и разрешается в различных направлениях в зависимости от условий военного быта и государственной жизни вообще. Так, в Австрии военнослужащим воспрещается вообще какое бы то ни было участие в политической прессе; во Франции статьи и сочинения политического характера подлежат предварительной цензуре; в Германии военный закон не устанавливает в этом отношении никаких ограничений, но там сдерживающим элементов является контроль последующей цензуры. Вот те две области, в которых принято ограничение свободы печати военнослужащих в смысле воспрещения печатания работать упомянутого выше характера. Воспрещение печатать всякого другого рода произведения, как – то литературные, научные, военные, не только убило бы всякую умственную деятельность в армии, но прямо шло бы в разрез с интересами ее и государства. Вторым способом ограничения свободы печати военнослужащих является установление предварительной военной цензуры. Предварительная военная цензура может иметь место или в отношении всех вообще работ военнослужащих, или только в отношении литературы исключительно военной. Несостоятельность военной цензуры для произведения общего характера, не чисто военных – очевидна. Установление специальной военной цензуры может оправдываться лишь тогда когда она направляется на охрану специальных интересов армии; только в этой области она компетентна. Ни произведения изящной литературы, ни научной работы по математике, физике, зоологии и т.п. ни в какой связи с особым существом военной службы не состоят; установление военной цензуры для этого рода произведений было бы стеснительным и ни чем не оправдываемым вмешательством в область мышления человека. До каких нелепых результатов приводит подобного рода цензурование примером может служить французская военная цензура. Несостоятельность предварительной военной цензуры сочинений общего характера была причиной уничтожения ее у нас в 1881 г. Сомнительна также польза установления предварительной военной цензуры и для работ чисто военного содержания. Такая цензура стесняет свободу мысли и научно – критического отношения к вопросам военного дела; она невольно будет стремиться к уничтожению всего того, что в работе не соответствует существующей, официальной точке зрения. Оригинальная мысль, новая идея едва ли найдут при этих условиях широкий простор для своего развития. Главное печатное обсуждение вопросов военного характера имеет для армии, в смысле ее совершенствования и развития в ней интереса и любви к военному делу, громадное значение. Истина познается путем всестороннего, свободного изучения предмета. С какой бы силой правительство не стремилось к установлению наилучших учреждений и наиболее целесообразному разрешению вопросов военного дела и быта – его силы и знания не всеобъемлющи; многого оно может и не знать. Разрешение свободно высказываться за или против той или другой меры, того или другого законодательного постановления принесет несомненную пользу, так как при этом уменьшится возможность ошибок и достигается более основательное разрешение вопроса. Заставить армию молчать лишь потому, что та или другая мера установлена законом, а потому не подлежит критике – это значит обречь армию на полный застой, приводящий к уничтожению интереса к военному делу, к апатии, к духовному нищенству. В этом отношении разительным примером могут служить Франция и Пруссия перед войной 1870 г. Каждая армия должна работать и мыслить самостоятельно, иначе она будет ходить на помочах у других; военные учреждения, подобно государственным, должны вырабатываться самостоятельно из народного духа. Учреждения и формы военной жизни, считающиеся наилучшими у одного народа, в своем применении могут быть непригодными для другого: там, где мысль не работает самостоятельно, там заимствование чужих учреждений становится нормальным явлением. Возможен еще и третий способ ограничения свободы печати – способ косвенный, принятый германским правом. Эта форма ограничения свободы печати заключается в требовании обязательного предоставления военному начальству, написанных военнослужащими, работ, непосредственно за их напечатанием, или сообщения ему фамилий их авторов. Правда, последующая цензура способствует развитию среди военнослужащих серьезного и осторожного отношения к печатному слову, но, передав в руки начальства суд над мнениями и учреждениями подчиненных, может ввести, как и предварительная цензура, в случае злоупотребления этим правом, контроля к стеснению свободы обсуждения. В наиболее стеснительные условия относительно пользования печатным словом военнослужащие поставлены во Франции. Согласно действующему законодательству, во Франции всем лицам, состоящим на действительной службе какого бы чина и звания они не были, воспрещается печатать что-либо без разрешения военного министра. Это воспрещение распространяется и на офицеров резерва и территориальной армии, но лишь в отношении публикований в печати работ военного содержания; все другие работы этих последних могут быть печатаемы без разрешения военного министра, но при условии, чтобы в них не упоминалось о воинском звании автора; это звание может быть обозначено на работе с разрешения военного министра.. От этого общего правила сделано отступление лишь в отношении состоящих на военной службе врачей и ветеринаров; они могут печатать относящиеся по их специальности работы научного содержания без предварительного разрешения военного министра, но при непременном условии обозначения на работах их звания. В Австро-Венгрии ограничения свободы печати военнослужащих заключается: в воспрещении им участия в политической прессе, в ограничении права быть редакторами и издателями периодических изданий и в установлении предварительной военной цензуры, в оглашении служебных и некоторых других сведений. Воспрещение участия в политической прессе распространяется на всех лиц, состоящих на действительной военной службе. Под политической прессой закон здесь разумеет периодические издания, обсуждающие политические вопросы или социальные вопросы для исключительно или отчасти; военнослужащим запрещается быть редакторами, издателями, а также сотрудниками таких изданий. Предварительная военная цензура установлена в АвстроВенгрии по отношению фактических данных и сведений служебного характера, касающихся, как отдельных воинских чинов, так и целых войсковых частей. Этого рода сведения могут быть печатаемы с разрешения высшего военного начальства. Свобода же обсуждения всех других вопросов военного дела и военной жизни ограничивается лишь в том отношении, что военнослужащим воспрещается такого рода печатное обсуждение этих вопросов, которое противно духу воинской дисциплины и обязанностям воинского звания. Редактирование и издание военнослужащими периодических изданий допускается с разрешения военного министерства при условии, чтобы издания были освобождены по закону от представления залога. В Германии лицам, состоящим на действительной военной службе, прежде всего воспрещается опубликование в печати каких бы то ни было сведений из секретных дел и распоряжений; это воспрещение распространяется на постановления и распоряжения, изданные исключительно для служебного употребления, а также на материалы и дела, известные военнослужащим в силу их служебного положения; пользование для печати этими последними допускается с формально выраженного согласия начальства. Из других форм ограничения свободы печати германское военное право усвоило: последующую цензуру военного начальства в отношении статей, печатаемыми военнослужащими в разного рода повременных изданиях, и предварительную военную цензуру в отношении работ о военных событиях, бывших уже предметом разработки большого генерального штаба; такие работы до их опубликования должны представляться на рассмотрение начальника генерального штаба. Русское военное право по вопросу о свободе печати военнослужащих первоначально усвоило себе точку зрения французского законодательства; лицам, состоящим на военной службе, воспрещалось печатать без разрешения начальства, не только работы военного характера, но и все вообще литературные произведения оригинальные и переводные, к каким бы отраслям знания и искусства они не относились. Взгляды нашего законодательства на этот предмет резко изменились с 1881 года, когда предварительная военная цензура была оставлена только для сочинений, касавшихся внешних и внутренних отношений России и сведений служебного характера. Ныне действующее законодательство из всех форм ограничения свободы печати усвоило лишь одну – предварительную цензуру военного начальства, причем эта последняя распространяется лишь на дела и сведения, известные военнослужащим в силу их служебного положения. Воспрещение опубликования в печати «служебной тайны» ясно вытекает, как из самого понятия тайны, так и из общеустановленного законом требования, в силу которого всякую вверенную тайну, касающуюся пользы службы, каждое состоящее на службе лицо обязано хранить свято и ненарушимо и никому не сообщать. Гораздо более интересна с точки зрения юридической представлять разрешение вопроса о том, какие именно служебные сведения до их оглашения в печати подлежат предварительной цензуре военного начальства. Постановления нашего законодательства в этом отношении являются несколько неопределенными. Статья 947, кн. VII С. В. П. гласит: «всем вообще военнослужащим (т.е. генералам, офицерам, нижним чинам и чиновникам) воспрещается сообщение без надлежащего разрешения в повременные издания сведений из дел, им вверенных или известных по служебному положению». Прежде всего здесь может представляться неопределенным и возбуждающим сомнение – выражение «дело». Что, именно, закон разумеет под этим словом. Подходят ли под занятие «дело» одни лишь только акты письменного, канцелярского производства, или же сюда должны быть отнесены также и все вопросы внутренней войсковой жизни и военного быта. Ближайшее рассмотрение этого постановления не оставляет никакого сомнения, что под словом «дело» здесь, именно, надо разуметь дела письменные, канцелярского производства. К такому заключению прежде всего приводит грамматическое толкование означенных статей. Выражение: «сведения из дел», прямо указывает, что здесь идет речь именно о делах письменных. Такое толкование подтверждается и ссылкой под ст. 947 на приказ по военному ведомству 1883 г. № 28, который ясно говорит об оглашении именно разных официальных бумаг, а также заключений и выводов по производившимся в правительственных местах делам. Некоторое сомнение может еще возбуждать выражение «дел, известных по служебному положению». Если термин «дело, вверенное по службе» является определенным юридическим понятием, то этого нельзя сказать относительно произведенного выше выражения. Дело может быть известно военнослужащему по его служебному положению или вследствие его совместной службы с другими лицами в одном и том же учреждении, где строгое разграничение дел между отдельными лицами не возможно и где по этому служащему может быть известно дело, не вверенное ему специально для производства, или же оно ему может быть известно потому, что оно ему сообщается в силу его служебного положения для сведения, руководства и т.п. К такого рода делам могут быть отнесены приказы по части, разного рода инструкции, составленные исключительно для служебного употребления и т.п. Хотя 947 ст. о приказах, инструкциях и т.п. прямо не говорит, но в виду особого характера этих приказов и т.д., как имеющих частное внутреннее значение для войск и могущим быть известными военнослужащим именно в силу их служебного положения, постановление этой статьи должно распространяться и на этого рода «дела». Таков точный смысл ст. 947. однако, в последнее время замечается стремление к распространительному ее толкованию. Так, приказ по военному ведомству 1905 г. № 151, на каковой приказ имеется ссылка на ст.947, под воспрещение этой последней статьи подводится также и воспрещение бесед, имеющих своим содержанием, как сообщение сведений, касающихся воинских обстоятельств и порядка военной службы, так и оценку событий и деятелей. Подобного рода беседы, в особенности с сотрудниками повременных изданий, пользующимися этими беседами для оглашения в печати упомянутых выше сведений, признаются несогласными с интересами военной службы и с духом воинской дисциплины. Ограничение свободы печати военнослужащих распространялось до 1907 г. и на все сочинения, которые касались внутренних и внешних отношений российского государства. Этого рода сочинения могли быть печатаемы не иначе как с разрешения непосредственного начальства военнослужащих. Но с выходом в свет издания (1907 г.) кн. VII С. В. П. предварительная цензура военного начальства для произведений политического характера должно считаться отмененной, так как в ст.943 кн. VII С. В. П. изд. 1907 г., соответствующей ст. 927 кн. VII изд. 1892 г., исключена ссылка на ст.529 т. III Св. Зак. изд. 1886 (ст. 727 последнего изд. т. III Св. Зак.), воспрещающую служащим чиновникам издавать в свет сочинения, касающиеся внутренних и внешних отношений, без дозволения своих начальств. Этот вывод подтверждается вполне точным смыслом введенной в кн. VII новой 947 статьи, (приказ по воен. вед. 1908 г. № 311), разрешающей военнослужащим участие во всякой литературной деятельности без ограничения ее какими-либо ее видами. Вот те изъятия из общего права, которые установлены законом в отношении пользования военнослужащими свободой печати слова. Эти ограничения логически вытекают из особенностей их служебного положения. Во всем остальном, военнослужащие, в отношении пользования печатным словом подчиняются действующим в государстве общим постановлением о печати; их свобода в этом направлении ограничивается лишь рамками тех требований, которые отражены в ст. 947 VII. Сущность этих требований заключается в следующем: 1) военнослужащий в своей литературной деятельности обязан соблюдать общепринятые приемы литературной этики; 2) военнослужащему воспрещается подписываться под литературными статьями частного характера с упоминаниями своего официального по службе положения, т.е. чинов, должностей и званий, а также упоминать в полемики официальное положение своего оппонента (Цирк. Главн. Шт. 1908 г. № 61); 3) военнослужащие, пишущие под псевдонимом, обязаны сообщать его начальству, откуда можно заключить, что военнослужащие должны обязательно под своими литературными статьями или подписывать свою фамилию или сообщать начальству свой псевдоним. Военнослужащие за напечатанное ими подвергаются ответственности, не только в общем уголовном порядке, но могут привлекаемы к суду общества офицеров, а не подлежащие этому суду и к дисциплинарной ответственности, включительно до увольнения от службы в дисциплинарном порядке. Для полноты настоящего очерка необходимо еще упомянуть о тех специальных ограничениях, которые установлены в отношении оглашения в печати активов и дел военно-следственного и судебного производства. Относительно оглашения в печати актов военно-следственного производства действует общее постановление, содержащее в уставе о цензуре и печати (ст. 81). В силу этой статьи сведения, обнаруженные дознанием и предварительным следствием, воспрещено оглашать в печати до судебного заседания или прекращения дела. Что касается дел, производящихся в военных судах, то в отношении их существует специальное постановление, находящееся в XXIV кн. С. В. П. (ст. 119). Оглашение в печати отчетов о такого рода делах допускается при следующих условиях: 1) они могут быть напечатаны только в указанных правительством журналах, 2) они не должны заключать в себе обсуждение решений военных судов и 3) на напечатание таких отчетов должно быть дано письменное разрешение председательствующего в суде. Установлением этих ограничений имеется в виду устранить несоответственное с понятием воинской дисциплины и военной службы обсуждение решений военных судов и не допускать появление в печати неверных и односторонних отзывов о судебных заседаниях. К вопросу об ограничении свободы печати примыкает вопрос об ограничении свободы живого слова вообще. Ограничение свободы слова может иметь место в исключительных случаях, когда оно произносится военнослужащим публично и является несовместимым с воинским званием его или грозит существенным интересам армии. Военное право устанавливает два таких ограничения: одно общего характера, выраженное в ст. 947 VII кн. С. В. П., а другое – специальное, помещенное в ст. 887 XXIV кн. Ограничение общего характера заключается в том, что всем лицам, состоящим на военной службе, воспрещается публичное произнесение речей и суждений политического содержания. Второе ограничение касается заключительных прений по судебному следствию в военных судах. Во время прений, как прокурору, так и участвующим в деле лицам, воспрещается говорить о необходимости строгого поддержания дисциплины, обсуждать установленные законом в военном быту порядки, употреблять в отношении военно-начальствующих лиц выражения, несоответствующие их достоинству, и порицать их распоряжения. При обсуждении на суде таких со стороны военнослужащих действий, которые могут иметь влияние на приговор суда, дозволяется лишь указывать на эти действия, не допуская, однако, оценки служебной деятельности начальствующих лиц, не преданных суду. Мотивы этого воспрещения ясны: этим постановлением законодатель имел в виду устранить публичное порицание военных порядков и служебной деятельности начальствующих лиц при таких условиях, когда оно может быть особенно вредным в интересах дисциплины и военной службы. IV. ОГРАНИЧЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СВОБОДЫ. Свобода занятий есть одно из существенных прав человека; ею определяется его призвание и избрание им наилучшего способа к обеспечению его существования и к удовлетворению его потребностей. Ограничение этой свободы есть существенное нарушение частных интересов лица; оно может быть оправдываемо наличностью более важного интереса, покрывающего собою интерес частный. Ограничение свободы торговли и промышленности военнослужащих вытекает из самого существа военной службы, как службы государственной. Лицо, состоящее на государственной службе, должно посвящать государству возможно большее количество своих сил и энергии; служба поэтому обеспечивает ему существование и дает ему насущный кусок хлеба; торговля и промышленность не является для него, таким образом, исключительным источником удовлетворения его насущных потребностей. Но служба в большинстве случаев не может создать материального благосостояния служащего и его семьи4 она не может вполне обеспечить его будущего; но если это так, то и не должна препятствовать образованию материального благосостояния; она не должна его расстраивать, раз оно уже существует. Ограничение свободы торговли и промышленности военнослужащих должно быть установлено, следовательно, лишь в той мере, как это требуется прямым интересом службы. Занятие военнослужащим торговлей и промыслами должно быть прежде всего поставлено в такие условия, чтобы оно не отвлекало их от служебных обязанностей и не делало бы из службы побочного занятия. Интерес службы требует далее, чтобы занятие торговлей и промыслами не являлось бы источником столкновений военнослужащих с лицами частными и властями (содержание питейных заведений, трактиров и т.п.), чтобы оно не было источником злоупотреблений по службе, и, наконец, чтобы оно не было бы несовместимо с достоинством воинского звания. Вот те рамки, в которые должно быть поставлено ограничение экономической свободы военнослужащих. Установить их точно, конечно, очень трудно; он видоизменяются в разных государствах, то расширяясь, то суживаясь, в зависимости от экономических условий жизни страны и от особых условий военной службы. Во всяком случае, ограничения эти должны быть установлены с крайней осторожностью; они не должны нарушать резко частных интересов служащих и создавать новые тягости для лиц, отбывающих воинскую повинность. Ограничение свободы торговли и занятия промыслами военнослужащих в том или другом виде существует в законодательствах почти всех европейских государств. Во Франции лицам, состоящим на действительной военной службе, воспрещается производство какой бы то ни было торговли, за исключением случаев, когда предметом ее является продукты их земельных хозяйств. Это воспрещение распространяется и на открытие и занятие всякого рода промыслами. На сколько строго проводится в жизнь это запрещение видно из того, что во Франции не дозволяется даже частная практика военным врачам и ветеринарам, раз она не является безвозмездной. Кроме того, военнослужащим воспрещается принимать на себя обязанности уполномоченных и агентов, коммерческих и других обществ, а также состоять председателями и членами правлений в этих обществах. Свобода торговли и занятий промыслами лиц, числящихся в резерве и в территориальной армии, по существу никаким ограничениям не подлежит; в своей деятельности в этом направлении они должны подчиняться одному ограничительному условию чисто формального характера, а именно, при заключении ими разного рода торговых сделок, а также в публикациях промышленных и других обществ, в которых они принимают участие, им воспрещается делать упоминание о их воинском звании. В Германии свобода занятий промыслами и торговлей ограничивается в том отношении, что лица, состоящие на действительной военной службе (также военные чиновники, врачи, ветеринары), для открытия и занятия каким-либо промыслом должны получить разрешение своего начальства1. Это ограничение не имеет места в тех случаях, когда промысел является связанным с сельскохозяйственною деятельностью военнослужащего. В России экономическая свобода военнослужащих ограничивается в двух направлениях: 1) в отношении личного производства торговли и управления промышленными заведениями и 2) в отношении участия в разного рода торговых и промышленных товариществах. Ограничение первого рода распространяется только на офицеров и нижних чинов. Этим лицам дозволяется брать купеческие и промысловые свидетельства на основании общих торговых узаконений, но производить торговые дела и управлять промышленными заведениями во время состояния на действительной службе им разрешается лишь через поверенных. Таким образом, наше законодательство, не ограничивая по существу свободы торговли и занятия промыслами военнослужащих, стесняет лишь способ производства их. Исключением из этого общего правила является торговля крепкими напитками; производство таковой, как оптовой, так и раздробительной из всех вообще заведений, содержащихся по установленным свидетельствам, безусловно воспрещается всем, состоящим на действительной военной службе, не исключая и чиновников. Ограничение второго рода касается обществ и установлений двоякого характера: 1) железнодорожных, пароходных, страховых и других и промышленных товариществ и компаний на акциях и 2) общественных и частных кредитных установлений, причем является безразличным, образованы ли эти товарищества и установления в России, или же они основаны заграницей для действия в пределах Империи. От действия этих ограничений изъяты: а) товарищества и компании, основанные исключительно для обработки на месте сельскохозяйственных произведений, принадлежащих учредителям имений, или для эксплуатации минеральных богатств в этих имениях, а затем б) общества взаимного и поземельного и городского кредита (в этих обществах воспрещается, однако, занимать должности и быть поверенным их), кредитные установления, предназначенные товарищества и Наличность такого разрешения требуется и на занятие промыслами членами семьи военнослужащего, живущей с ним в казенном здании. 1 ссудосберегательные кассы чиновников и обществ потребителей. Категории военнослужащих, на которых распространяются рассматриваемые ограничения, определяются законом по занимаемым ими должностям и по присвоенным им чинам и званиям. К первой категории принадлежат: члены военного и адмиралтейств советов, начальники главных управлений военного министерства, члены состоящих при министерстве комитетов, председатели и члены военно-судебных мест, военные прокуроры и их помощники1; ко второй категории относятся лица, состоящие на действительной службе в армии и флоте, в военных и военномедицинских чинах. Эти ограничения не касаются, следовательно, гражданских чиновников военного ведомства (за исключением военно-медицинских). Установленные в отношении этих лиц ограничения заключаются в воспрещении им участия в учреждении упомянутых выше обществ, товариществ и компаний, в воспрещении занятия в них каких бы то ни было должностей и в воспрещении принятия на себя обязанностей поверенных или вообще временных поручений по их делам. Ограничения эти не касаются, во первых, участия в общих собраниях упомянутых обществ и установлений и во вторых, временного исполнения обязанностей в ревизионных комиссиях этих обществ, раз исполнение их является безвозмездным. Всем остальным лицам, состоящим на военной службе или занимающим в правительственных военных установлениях штатные должности по найму, разрешается, как участие в учреждении означенных обществ, так и занятие в них должностей, но лишь при наличности следующих условий: 1) на учреждение таковых обществ и на управление ими должно быть испрошено письменное разрешение начальства, которому предоставлено право отказать в таковой просьбе, если участие в них будет признано могущим иметь вредные последствия для службы, 2) занимаемые этими лицами должности не должны входить в состав таких товариществ и кредитных установлений, хозяйственные дела которых восходят в то ведомство или присутственное место, где они состоят на службе и 3) при занятии частных должностей, эти лица обязаны устранить себя от участия в производстве в правительственных местах дел, Кроме того, военному министру предоставлено право распространять эти ограничения и на других должностных лиц (установлены, между прочим, относительно некоторых должностных лиц по центральному, окружному и местному управлению казачьих войск, по военно-народному управлению в Туркестанском округе и т.д.). 1 касающихся тех товариществ, компаний и кредитных установлений, в которых они состоят на службе. В случае принятия военнослужащими участия в торговых и промышленных обществах и кредитных установлениях с нарушением установленных законом правил, они должны оставить службу; если же такие лица не подадут в 3-х месячный срок прошения об отставке, то они немедленно увольняются от службы. V. ЛЬГОТЫ ПО УПЛАТЕ НАЛОГОВ И ПО ОТБЫВАНИЮ НАТУРАЛЬНЫХ ПОВИННОСТЕЙ. Государство для осуществления присущих ему целей нуждается в материальных средствах. В создании этих средств должны принимать участие все граждане, как члены государственной организации. Устранение подданных от участия в образовании этих средств может быть вызвано таким положением их, когда это участие является или фактическим невозможным, или когда это участие является вредным с точки зрения государственного интереса. В таком именно положении находятся лица, состоящие на действительной военной службе. Однако, при разрешении вопроса об установлении для военнослужащих изъятий в отношении участия в несении разного рода натуральных и денежных повинностей, необходимо различать две их категории: 1) лица, лишь отбывающие воинскую повинность и 2) лица, избравшие военную службу, как профессию. Установление льгот по отбыванию натуральных и денежных повинностей для первой категории военнослужащих является необходимым с точки зрения государственного интереса и справедливости. Военная служба является для них тяжелой государственной повинностью; она ограничивает их личную свободу и исключает возможность непосредственного участия в ведении их хозяйств. Отвлечение рабочей силы от хозяйств несомненно наносит им ущерб и может поставить их в такое положение, при котором их податная способность значительно уменьшится. Независимо от этого, военная служба, обеспечивая существование, отбывающего воинскую повинность, лица, почти не обеспечивает удовлетворение его потребностей, переходящих границу необходимого. Удовлетворение этих потребностей должно происходить на счет тех же хозяйств, которым нанесен уже ущерб личным отсутствием хозяина или работоспособных членов его семьи. Дабы не разорять эти хозяйства и поддержать их на время отвлечения от них рабочих сил воинской повинностью, государство в своих же интересах должно устранить по возможности тягостные для ведения этих хозяйств условия и облегчить несение ими государственных и других повинностей. Установление льгот в этом направлении будет вместе с тем удовлетворять и чувство справедливости. Ограничение личной свободы необходимо связано с самим фактом отбывания воинской повинности; оно является существенно необходимым его условием. Напротив, причинение материального ущерба хозяйству лица отбывающего воинскую повинность, есть лишь нежелательное для государства последствие факта отбывания этой повинности. Если при отбывании воинской повинности ограничение личной свободы является, таким образом, фактом неустранимым, то вторая область последствий, т.е. нанесение материального ущерба, допускает во всяком случае возможность государственного воздействия в направлении создания таких условий, при которых нанесение этого вреда будет минимальным. Создание таких условий будет отвечать чувству справедливости в том отношении, что в нем будет выражаться стремление государства к облегчению тягостей, являющихся последствием отбывания воинской повинности и к уменьшению разницы, существующей в этом отношении между отбывающими воинскую повинность и остальными гражданами. Понятно, установление льгот по уплате налогов и податей должно иметь место лишь в отношении хозяйств, которыми обеспечивается существование лица и его семьи, а также податная их способность. В совершено другом положении находятся хозяйства, направленные на создание богатств, материального благосостояния. Непосредственно личное участие рабочей силы владельцев и собственников не является необходимым в таких хозяйствах. Установление для этих лиц, во время отбывания ими воинской повинности, льгот по уплате налогов было бы прямым, ничем не вызываемым ущербом для государственной казны; государство во внимание имущественных интересов таких лиц может дать им отсрочки для устройства их дел и т.п., что в действительности и имеет место в большинстве европейских государств. Затем, во всех государствах лица, отбывающие воинскую повинность, получают от казны небольшое денежное содержание. Это содержание не есть вознаграждение за их службе; оно дается им для удовлетворения тех необходимых мелочных потребностей, на которые нет отпуска от казны. Понятно, что это содержание должно быть освобождено от уплаты всех прямых налогов; обложение налогом этих денежных выдач находилось бы в прямом противоречии с их назначением. Ко второй категории военнослужащих принадлежат лица, избравшие военную службу, как профессию. Военной службе такие лица посвящают обыкновенно всю свою жизнь, все свои силы; в ней они находят источник и средства к своему существованию. Установление для этой категории лиц изъятий из общего права в отношении уплаты налогов является вопросом спорным, именно в силу другого характера их отношений к государству. Лица, избравшие военную службу своей профессией, как рассуждают некоторые, получают за свою службу вознаграждение, которое в принципе должно быть эквивалентом оказываемых ими государству услуг; это вознаграждение есть сущности дохода, получаемый от их профессий; если обложению налогами подлежат в государстве все доходы, извлекаемые гражданами из той или другой профессии, то нет никакого основания исключать из такого обложения и содержании получаемое на службе военнослужащими. Это рассуждение было бы справедливо, если бы содержанием, получаемое военнослужащими, не носило бы особого характера, не свойственного для этой профессии в точном смысле слова, и не было бы по нашему правилу величиной, сообразованной с удовлетворением необходимых потребностей служащего. Содержание вооруженной силы всегда стоит государству громадных денег, - государство поэтому в большинстве случаев не в состоянии назначить служащему содержание сверх нормы необходимого. Содержание при этом является величиной сравнительно неподвижной, так как частные его изменение вело бы к постоянному увеличению военного бюджета, чего все государства по мере возможности избегают. Норма содержания определяется обыкновенно сообразным существующем в данное время экономическим условиям жизни. Но эти условия постоянно меняются; удовлетворение растущих государственных потребностей требует все новых материальных средств; увеличиваются налоги, жизнь дорожает, и если увеличение налогов может быть не чувствительно для плательщика при условии нарастания его материального богатства, то оно несомненно ляжет тяжелым бременем на содержание военнослужащего остающегося в продолжении многих лет величиной постоянной. Необходимо еще иметь здесь в виду, что распоряжение, получаемых служащим, содержание не является безусловно свободной; военнослужащий не может жить так, как он это хочет, как может жить при наличности таких средств всякий другой гражданин. Его свобода в этом отношении ограничивается особыми требованиями военной службы и воинским званием служащего (необходимость иметь приличное обмундирование, оружие и т.п.). Правда здесь возможно вознаграждение, что содержание военнослужащего постоянно увеличивается, что каждый новый чин, каждая новая должность ведут за собой прибавку к содержанию. Это справедливо, но надо иметь в виду, что с движением по службе растут также и потребности служащего, и что рост их идет быстрее увеличения содержания. При таких условиях каждый новый налог будет в действительности приводит к уменьшению получаемого содержания, на которое рассчитывал служащий и которое ему обеспечило государство при поступлении его на службу. Нельзя при этом упускать из вида, что по самым условиям военной службы содержание, получаемое лицами, состоящими на военной службе, является в громадном большинстве случаев единственным средством к их существованию; государство поэтому не может рассчитывать на увеличение этих средств из других источников. Из всего сказанного следует, что вопрос о предоставлении льгот по уплате налогов лицам, избравшим военную службу, как профессию, не может быть разрешены в абсолютной форме. Разрешение этого вопроса зависит от многих условий: норм содержания, их изменяемости, особых требований военной службы и т.п. В какой бы форме этот вопрос, однако, не разрешался, разрешение его должно подчинятся одному условию: там, где нормы содержания сообразованы исключительно с удовлетворением необходимых, насущных потребностей служащего и является неподвижными, т.е. идут в уровень с изменениями экономических условий жизни общества и государства, там это содержание должно быть безусловно изъято от всяких прямых налогов понятно все то, что лежит вне этого содержания не должно подлежать изъятиям из общего права. Наконец по общему правилу должны быть изъяты в виду особого их значения, пособия, выдаваемые военнослужащим, пенсии за службу, за раны и т.п. Вопрос об уплате военнослужащим налогов разрешается в европейских законодательствах весьма разнообразно. Во Франции изъятия в этом отношении установлены лишь для одних строевых чинов и при наличности определенных условий. Так, офицеры, состоящие в строевых частях, освобождаются от уплаты личного и квартирного налога, когда они помещаются в казармах вместе с войсками или же когда они в местах стоянок войск нанимают частные квартиры, стоимость которых не превышает стоимости отводимых им по положению казенных квартир. В случае, если наемная плата такой квартиры будет превышать стоимость казенной квартиры, то налог уплачивается с суммы, составляющей разницу между ними. Освобождение от этих налогов распространяются, понятно, и на всех состоящих на действительной военной службе нижних чинов; изъятие из этого общего правила установлены лишь для нанимающих частные квартиры унтер офицеров армии и флота; эти лица уплачивают налоги на одинаковых основаниях со строевыми офицерами. В Германии основанием, на которых военнослужащие уплачивают налоги, определяются не имперским законодательством, а законодательствами союзных государств. Имперским законодательством установлены лишь некоторые общие изъятия по уплате государственных налогов и воспрещается двойное обложение военнослужащих. Относительно уплаты государственных налогов общим правилом является выраженное в имперском военном законе начала, в силу которого от уплаты этих налогов освобождаются, как в мирное, так и в военное время, денежное содержание, получаемое рядовыми и унтер офицерами, а в военное время и денежное содержание, получаемое всеми лицами, входящими в состав действующей армии. В союзных государствах вопрос об уплате военнослужащими государственных налогов разрешается в разнообразной форме; так, в Пруссии от уплаты подоходного налога освобождается денежное содержание получаемое офицерами и чиновниками во время заграничного плавания, пенсионные прибавки военным инвалидам, добавочные пенсии за раны, почетные пенсии за ордена и т.п.; в Гессене и Бадене эти льготы расширены в том направлении, что там нижние чины освобождены от уплаты всех вообще государственных налогов. Вопрос об уплате военнослужащим общинных (местных) налогов регламентируется исключительно законодательствами отдельных государств. В области прежнего Северо-Германского союза в этом отношении действуют прусские постановления, которые освобождают от прямых общинных налогов, все денежное содержание военнослужащих, состоящих на действительной военной службе. Постановления прусского законодательства по этому предмету приняты Баденом и Гессеном; наоборот, Бавария и Виттенберг в этом отношении не устанавливают для военнослужащих никаких привилегий. В Австро-Венгрии льготы по уплате налогов военнослужащими установлены в большом объеме; так, от подоходного налога освобождены: жалование воинских чинов, состоящих на действительной службе, разного рода пенсии и т.д. В некоторых случаях военнослужащие освобождаются еще от уплаты гербового сбора и местных налогов. В России установлены льготы по платежу налогов в отношении гербового сбора, квартирного налога и некоторых других. Изъятия от уплаты гербового сбора установлены главным образом в отношении разного рода билетов и свидетельств служебного характера, прошений и разрешительных бумаг о выдаче пособий, пенсий и т.п. Наиболее широкие изъятия в этом отношении установлены для нижних чинов. По закону от гербового сбора: 1) Билеты и всякого рода свидетельства, выдаваемые при увольнении в отставку нижних воинских чинов; прошения и разрешительные бумаги о выдаче им пособий, пенсий, метрических свидетельств о рождении и крещении детей, а также и сами метрические свидетельства; эти изъятия не распространяются, однако, на вольноопределяющихся. 2) Билеты запасно-отпускные, выдаваемые при зачислении в запас офицерам, чиновникам и нижним чинам. 3) Билеты об увольнении в отпуск лиц воинского звания и гражданских чиновников военного ведомства, а также состоящих на службе по вольному найму. 4) Билеты и свидетельства на проезд и временное жительство, выдаваемые при служебных командировках или при назначении на новую должность. 5) Прошение на Высочайшее Имя. 6) Прошение о принятии под покровительство Александровского Комитета о раненых. 7) Прошения и разрешительные бумаги о выдаче из казны единовременного денежного пособия; в случае удовлетворения таких ходатайств, и если при этом разрешенная к выдаче сумма будет превышать 50 рублей, установленный сбор удерживается из разрешенного к выдаче пособия. Льготы по уплате квартирного налога установлены у нас в известных размерах лишь в отношении строевых чинов и лиц, занимающих бесплатно казенные помещения. Льготы для первой категории военнослужащих заключается в освобождении их от платежа квартирного налога. Эта льгота распространяется не на всех строевых чинов, а лишь на штаб и оберофицеров и чиновников не выше VI класса, принадлежащих к составу воинских и морских команд и строевых и морских управлений, и только при том условии, если занимаемые ими помещения по своей наемной пени относятся в городах и поселениях 1, 2, 3 и 4 класса – к первым девяти разрядам, т.е. до суммы: в поселениях 1 класса до 960 руб. 2 класса 720 3 класса 480 4 класса 384 5 класса 300 Для лиц второй категории льгота заключается в том, что наемная цена отведенной бесплатно казенной квартиры принимается равною не наемной цене, соответствующей действительной стоимости квартиры, а равною присвоенному должности годовому окладу квартирных денег. При этом, если в составе этого оклада входят отопление и освещение, то квартирный налог исчисляется с 3\4 оклада, а если оклад квартирных денег не установлен, то цена помещения признается равною 1\5 получаемого должностным лицом денежного по службе содержания1. Затем, для военнослужащих, как и для других лиц, состоящих на службе государственной, установлена еще льгота общего характера, заключающаяся в том, что уплата квартирного налога может ими производится в два приема: квартирный налог удерживается при выдаче им содержания к 1 мая и к 1 сентября. Льготы по уплате военнослужащими разного рода сборов в пользу городов установлены у нас в отношении сборов: 1) с лошадей и экипажей и 2) с собак. От сборов первого рода освобождены лица, состоящие на действительной службе, но лишь в определенном размере. Эта льгота установлена в видах успешности мобилизации и военной подготовки. Расписание военнослужащих, которым предоставляется право держать в определенном размере лошадей и экипажи, без уплаты сборов в пользу городов, составляется военным министром по соглашению с министром внутренних дел. В настоящее время все военнослужащие, независимо от того, состоят ли они в строевых должностях ил нет, разделены в этом отношении на 6 классов. Эта льгота распространяется также на врачей, ветеринаров и гражданских чиновников военного ведомства, служащих в войсковых частях. Высшая норма установлена для командующих войсками в округах (5 лошадей, 4 экипажа), а низшая для штаб и обер-офицеров частей войск и заведений военного министерства. Что касается сборов с собак, то от таковых сборов освобождаются: 1) собаки, при определении размера получаемого служащим денежного содержания не принимаются в расчет денежной получки случайного характера, как то вознаграждение за особые труды, наградные деньги и т.п. 1 состоящие при воинских охотничьих командах и 2) собаки, содержащиеся для целей охоты или для применения к войсковой службе при прочих воинских командах и у офицерских чинов строевых частей, строевых штабов и управлений, при условии перечисления таких собак в приказ по части (Цир. Г. Ш. 1898 г. № 24). ОСОБЕННОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В ОБЛАСТИ ЧАСТНОГО ПРАВА. В настоящее время, когда всеобщая воинская повинность сделалась почти исключительной формой участия граждан в образовании вооруженных сил государства, резкое разграничение военнослужащих и остальных граждан в отношении обладания и осуществления ими гражданских прав является невозможным. Однако, едва ли мыслимо и полное управление их в гражданских правах и исключение возможности для военнослужащих изъятий в области этих прав: военный быт в своих существенных чертах является отличным от быта общегражданского: особые условия этого быта вызывают необходимость установления для военнослужащих изъятий из общего права и в сфере гражданскоправовых отношений. Изъятия, устанавливаемые для военнослужащих в области гражданских прав, могут проистекать из оснований троякого рода: 1) они могут логически вытекать из самого существа военной службы, из тех особых отношений, которые существуют внутри военного быта (например, воспрещение начальникам брать взаймы деньги у подчиненных), 2)или они являются следствием фактической невозможности по самому роду службы, применения к военнослужащему норм общего права (например, по составлению и засвидетельствованию разного рода актов во время войны, заграничного похода и т.п.), 3) или же, наконец, установление их вызывается специальными интересами военной службы (например, ограничение прав военнослужащих на вступление в брак). Эти последние изъятия не вытекают логически из существа военной службы; большею частью они являются мерами административного, полицейского характера; в установлении этих изъятий военное право должно быть особенно осторожным; они могут быть допускаемы лишь в пределах строгой необходимости, когда того требует высший интерес государства или военной службы. Эти изъятия могут получить выражение в двояком направлении – или в направлении создания для военнослужащих привилегированного положения при осуществлении ими гражданских прав, или в направлении ограничения их гражданской правоспособности. Установление для военнослужащих льгот, привилегий, главным образом, имеет место тогда, когда в силу их служебного положения осуществление принадлежащих им гражданских прав является затруднительным или фактически невозможным. Так как в этих случаях нормы общего права не могут быть к ним применимы, то для возможности осуществления ими гражданских прав, государство должно создать для них специальный закон. В большинстве случаев такой закон явится для них привилегией, но возможно, конечно, что он выльется и в форму ограничительной нормы (так, например, при определении особого порядка составления военнослужащими духовных завещаний). Во всяком случае эти льготы должны носить формальный характер, и не касаться существа прав. Если представление военнослужащим льгот и привилегий в области частного права, главным образом, является следствием ограничения их личной свободы, во время состояния на действительной службе, то ограничение их гражданской правоспособности основывается преимущественно на особых свойствах военной службы; эти ограничения могут быть установлены или в виду тех особых отношений, которые существуют внутри военного быта между различными категориями военнослужащих, или в виду того, что службой создается лицу такое положение, в котором соединение в одном и том же человеке должностного и частного лица, может подать повод к злоупотреблениям по службе и против частных лиц (например, участие на приобретение имущества, продажа которого поручена должностному лицу правительством). Изъятия, установленные для военнослужащих в области гражданского права, должны иметь силу лишь до тех пор, пока существуют те обстоятельства, которыми вызывается их создание. Следовательно, они могут быть установлены для лиц, состоящих на действительной военной службе; все остальные категории лиц, принадлежащих к составу вооруженных сил (например, запасные), должны подчиняться действию общего закона. I. ИЗЪЯТИЯ, УСТАНОВЛЕННЫЕ В ОБЛАСТИ ПРАВА СЕМЕЙСТВЕННОГО СОЮЗА. Ограничение права военнослужащих на вступление в брак является последствием особых требований и характера военной службы. Вопрос об этих ограничениях может быть рассмотрен в двояком направлении: в отношении нижних чинов, отбывающих воинскую повинность, и затем в отношении лиц, избравших военную службу, как профессию (офицеры, сверхсрочнослужащие). 1) Вопрос об ограничении права на вступление в брак нижних чинов, отбывающих воинскую повинность, в настоящее время при сравнительно коротких сроках службы разрешается довольно легко. Нижние чины, состоящие на действительной службе, находятся в таком положении, при котором почти совершено исключается возможность с их стороны забот о семье. Ограничение личной свободы, не только лишает их возможности давать средства для существования семьи, но и не позволяет им находиться среди нее. Разрешение при таких условиях вступать в брак прямо противоречило бы интересам государства, так как вело бы к образованию семейств, лишенных средств к существованию. Забота о таких семьях легла бы тяжелым бременем на общество и государство. С другой стороны, существование таких семейств нежелательно с точки зрения религиозно-нравственной. При таких условиях воспрещения нижним чинам вступать в брак, во время нахождения на действительной службе, было бы вполне целесообразным. Хотя такое воспрещение и будет существенным нарушением общегражданских прав военнослужащего, но, в виду коротких сроков службы, оно не может лечь на него тяжелым бременем. Однако, от указанного выше правила возможны и отклонения: разрешение нижнему чину на вступление в брак может быть дано, например, при материальной обеспеченности брака и т.д. Действующее законодательство разрешает этот вопрос в разнообразной форме, в зависимости от условий экономической жизни, особых условий военной службы и т.п. Во всяком случае большинство европейских государств, в случае отсутствия закона абсолютного воспрещения нижним чинам обязательного срока службы вступать в брак, признают необходимым заключения таких браков ставить в особо стеснительные условия, дабы не допустить вредных последствий от таких браков, как для службы, так и для семейств нижних чинов. Во Франции, например, нижние чины, состоящие на действительной службе, могут вступать в брак лишь с разрешения административных советов своих частей, которые в каждом данном случае обязаны обсудить вопрос о возможности допущения брака с точки зрения его пристойности и материальной обеспеченности. В Германии в силу имперского военного закона нижние чины на вступление в брак должны получить разрешение начальства. Более подробные определения по этому предмету находятся в законодательствах отдельных государств. Так, в Пруссии нижние чины на вступление в брак должны получить разрешение командира части, который обязан войти в рассмотрение брака, как с точки зрения служебного интереса, так и его пристойности. Разрешение на вступление в брак может быть дано лишь при том условии, если нижний чин, помимо удовлетворения наличности необходимых средств для первого обзаведения, представить определенное законом материальное обеспечение. В Австро-Венгрии, как и в Пруссии, нижним чинам могут быть разрешаемы лишь браки материально обеспеченные. В России нижним чинам, состоящим на действительной службе, разрешалось вступать в брак до второй половины XIX в.; для вступления в брак требовалось разрешение начальства, которое должно было «рассматривать состояние, как жениха, так и невесты, и не прежде дозволить брак, как совершенно сходную партию увидеть». В настоящее время до окончания обязательного срока службы нижним чинам армии и флота вступать в брак по общему правилу воспрещается. Из этого общего правила допущены, однако, законом некоторые исключения по лицам местностям, а именно: 1) дозволяется вступление в брак вдовам нижним чинам, имеющим от прежних браков детей, остающихся без всякого призрения и 2) по особым условиям службы в Кавказском, Туркестанском и приамурском военных округах, начальникам дивизий в этих округах предоставляется право в каждом отдельном случае, когда они это признают нужным и полезным, разрешать браки нижним чинам, находящимся на службе в этих местностях. Это изъятие распространяется также на нижних чинов, находящихся на обязательной службе во флоте в портах Восточного океана; разрешение на вступление в брак дается этим чинам командирами портов. Гораздо более сложным является вопрос об ограничении права на вступление в брак лиц, избравших военную службу в виде профессии. К этой категории военнослужащих относятся лица офицерского звания, чиновники и сверхсрочнослужащие. Особенное значение получает этот вопрос в отношении лиц офицерского звания. Безусловное воспрещение лицам офицерского звания вступать в брак – немыслимо. Однако, едва ли целесообразно и возможно предоставление им неограниченного права на заключение браков. Нынешняя армия стоит громадных денег; государство не в состоянии, кроме того, обременять свой бюджет назначением офицерам содержание, обеспечивающего и содержание их семейств. Отсюда, понятно стремление государства ограничить право офицеров на вступление в брак в тот период, когда величина получаемого ими содержания недостаточна для обеспечения материального благосостояния семьи. Другим основание для ограничения брачного права – способности офицеров является особое значение воинского звания и особый характер офицерского быта, заключенного большей частью в рамки корпоративной полковой жизни. С точки зрения поддержания достоинства офицерского звания и охраны интересов офицерского быта, недопущение офицеров на вступление в несоответствующие этим интересам браки – будет вполне понятным и естественным. Вот те два мотива, которые могут лечь в основание ограничения права офицеров на вступление в брак. Отсюда вытекают два требования: 1) предоставление брачующимся материального обеспечения в тех случаях, когда получаемое офицером на службе содержания является недостаточным для обеспечения семьи и 2) признание брака пристойным, т.е. не нарушающим достоинства офицерского звания и интересов офицерского быта. Необходимость установления других ограничений, не вытекающих непосредственно из этих мотивов, является во всяком случае вопросом спорным (например, установление для офицеров особого брачного возраста, требование прослужения офицером известного числа лет в части до вступления в брак). Ограничения права офицеров на вступление в брак появляются вместе с учреждением постоянных армий. Во Франции при Людовике XIV офицеры на вступление в брак должны были получить разрешение своего начальства, а впоследствии и короля. В Пруссии ограничительные условия для вступление в брак офицеров появляются еще ранее, но получают наибольшее развитие при Фридрихе Великом. В России требование согласия со стороны начальства на вступление в брак, а также определение брачного возраста, появляется в царствование Петра I. Так, было воспрещено гардемаринам жениться «без указа», под угрозой три года быть в каторжной работе. Брачный возраст их был определен в 25 лет. Это воспрещение во второй половине XIII в. было распространено на офицеров пехоты и кавалерии, причем командирам полков было вменено в обязанность входить в рассмотрение пристойности брака. Постановления законодательства о брачном возрасте гардемаринов исчезают с 1765 г., и в этом отношении в последующее время никаких изъятий для военнослужащих установлено не было. Эти постановления нашего законодательства в общем сохранились до 1867 года: для вступления в брак офицеров требовалась наличность разрешения брака начальства и признание его пристойным. В настоящее время наименее стеснительные условия для вступления в брак офицеров установлены во Франции. Право на вступление в брак находящихся на действительной службе офицеров, чиновников и лиц к ним приравненных, ставится во Франции в зависимость наличности других условий: разрешение начальства и признание брака пристойным. Вступление в брак без надлежащего разрешения влечет предание виновного к суду и наложение на него дисциплинарного взыскания; вдова же и дети такого офицера в случае его смерти лишаются права на выслуженную им пенсию. Для разрешения вопроса о пристойности брака, ходатайство офицера о вступлении в брак должно сопровождаться приложением заверенного гражданской властью свидетельства об общественном положении и репутации как невесты, так и ее родителей. При представлении ходатайства офицеров высшему начальству, командиры частей обязаны прилагать к ним мотивированное мнение о нравственности невесты и вообще соответствия и благопристойности брака. В Германии имперское военное законодательство относительно вступления в брак военнослужащих ставит одно ограничительное условие – наличность разрешения начальства. Более подробные определения по этому предмету содержатся в законодательствах союзных государств. Наиболее систематично вопрос об офицерских браках разработан в прусском законодательстве, постановления которого за небольшими изменениями приняты почти всеми остальными германскими государствами. Прусское право для вступления в брак офицеров и врачей требует: наличность разрешения брака королем, признание его пристойным, а для офицеров до чина штабс-капитана включительно, кроме того, представление установленного законом материального обеспечения. В представлении, делаемом начальством по поводу ходатайств офицеров о вступлении в брак, должны быть помещены точные указания о происхождении невесты, ее образования, воспитании и изложения соображения начальства о тех обстоятельствах, которые с точки зрения служебного интереса и достоинства офицерского звания могут служить препятствием к браку. Размер материального обеспечения установлен в Пруссии в сумме годового дохода1. Наличность обеспечения должна быть удостоверена судебным или нотариальным порядком. В Австро-Венгрии разрешение на вступление в брак офицеров, состоящих на действительной военной службе в армии и флоте, может быть дано при наличности следующих условий: а) чтобы разрешенный брак не увеличивал установленного законом в части процента женатых офицеров; число женатых офицеров в войсковых частях и в военных учреждениях определено в размере от 1\2 до 2\3 всего состава офицеров; полковники и генералы, а также офицеры ландвера этому ограничению не подвергаются; б) чтобы в указанных законом случаях брак был бы материально обеспечен предоставлением определенного реверса; материальное обеспечение требуется от обер, штаб-офицеров за исключением строевых полковников и подполковников, и чиновников; оно должно выражаться в определенной прибыли, и в определенном капитале, приносящем не менее 4 %, если представленный капитал приносит меньший процент, то он должен быть соответственно увеличен. Размер капитала зависит от чина и возраста. Для подпоручиков он определен: в 60 т. крон, для поручиков – в 50 т., капитанов – в 40 т. и майоров 30 т. Строевые офицеры, не достигшие 30 летнего возраста, должны представить обеспечение на 50 процентов более указанного; в) чтобы брак был признан пристойным. Для офицеров. Достигших 60 летнего возраста, кроме этих общих условий установлено еще специальное ограничение. Такие лица при вступлении в брак должны представить засвидетельствованную судебным или нотариальным порядком подписку невесты об отказе от пенсии и пособий от казны в случае смерти мужа. Сила этой подписки не распространяется, однако, на те случаи, когда означенные офицеры будут убиты во время войны, погибнут при исполнении служебных обязанностей, во время эпидемии и т.п. В России, как было упомянуто раньше, до 1867 г. при вступлении в брак офицеров требовалось лишь разрешение начальства и признание брака пристойным. Отсутствие серьезных ограничительных условий для вступления в брак обратило на себя внимание правительства еще в первой половине XIX в.; однако, образованные для рассмотрения этого вопроса комиссии и комитеты ни к каким положительным Для штабс-капитанов не менее 1500 марок, для поручиков и подпоручиков – 2500 марок; для младших санитарных офицеров – не менее 750 марок. 1 результатам не пришли. Новые ограничения были установлены лишь в 1866 г.; они заключались: в воспрещении вступать в брак до 23 лет, в требовании материального обеспечения при вступлении в брак до 28 лет и в требовании пристойности брака. Не смотря на установление этих ограничительных условий, практикой последующих лет выяснилось, что правила эти вполне достигли своей цели, так как требование материального обеспечения на большинстве случаев оставалось мертвою буквою, вследствие того, что вступающим в брак лицами представлялось фиктивное имущественное обеспечение, явилась необходимость вновь пересмотреть закон об офицерских браках и результатом этого пересмотра явилась действовавший до последнего времени закон 1901 г. Согласно этому закону, право на вступление в брак офицерам, состоящим на действительной службе, ограничено было следующими условиями: 1) наступлением 23-х летнего возраста; 2) прослужением в части, где женится офицер, 2-х лет; 3) признание брака пристойным; 4) представлением имущественного обеспечения в возрасте от 23 до 28 лет; 5) наличность разрешения брака компетентною властью. Однако, этот последний закон в скором времени подвергся значительным изменениям. Прежде всего было отменено требование прослужения в части, где женится офицер, 2-х лет. Требование это было установлено в целях предупреждения необдуманных браков и предоставления начальнику, дающему разрешение, возможности ознакомиться с нравственной стороной характера вступающего в брак офицера. Но это ограничение не имело под собой твердой почвы и вызвало весьма серьезные недоразумения. Прежде всего оно стало в противоречие с установленным для офицеров особым брачным возрастом, отодвигая его иногда значительно далее 23-х лет (например, для тех лиц, которые производились в офицеры в возрасте 22 и более лет), а затем при переводе и командировках офицеров, выполнение этого требования часто и фактически невозможным, так как строгое его применение было бы равнозначащим осуждению офицеров на безбрачие на довольно продолжительное время. Поэтому, первоначально законодатель в самом же законе допустил весьма серьезные отступления от этого правила, а затем и вовсе его отменил. Другим весьма существенным изменением закона 1901 г. является отмена предоставления офицерами, не достигшими 28 летнего возраста, имущественного обеспечения при вступлении в брак. Это ограничение существовало у нас с 1866 г. вплоть до 1909 г.; оно существует еще во многих западноевропейских государствах, как например, в Пруссии, Австро-Венгрии и др. По какой бы системе не строилось требование предоставления офицерами, вступающими в брак, имущественного обеспечения, в зависимости ли от числа, должности, возраста или оклада получаемого содержания, в основе этого требования лежит всегда недостаточность для семейной жизни получаемого офицерами по службе содержания. Это основание с точки зрения государственного интереса является совершенно недостаточным для установления ограничений именно в этом направлении. На этой точке зрения первоначально стояло и наше законодательство, и когда в 1901 г. пересматривали закон о браках офицеров, то требования в этом отношении были не только не понижены, но, наоборот, повышены. В настоящее время законодатель отказался от этой точки зрения, и отмена указанного выше ограничения вызвана желанием «устранить трудно одолимое для многих обер-офицеров препятствие к устройству легального семейного очага»1. На отмену этого ограничения несомненно повлияло также и повышение окладов содержания для обер-офицеров. За последовавшими в последние годы изменениями закона о браках 1901 г. действующими ограничениями являются: достижение офицером 23-х летнего возраста, признание брака пристойным и разрешение его компетентной военной властью2. Вопрос о брачном возрасте разрешен у нас совершенно иначе, нежели на западе. Ни во Франции. Ни в Пруссии, ни в АвстроВенгрии закон особого брачного возраста для офицеров не устанавливает; в этом отношении там применяются положения общего права. С этим разрешением вопроса нельзя не согласится. У нас особый брачный возраст для офицеров установлен в целях предупреждения необдуманных браков. В этом факте обнаруживается отеческая заботливость правительства об офицерах, но интересы государства и военной службы едва ли могут пострадать, когда удовлетворяющий требованиям материальной обеспеченности и достоинству офицерского звания брак будет заключен с 23-х летним, а граждански совершеннолетним офицером3. См. Официозн. ст. в Рус. Инв. 1910 г. № 2, Обзор главнейших мероприятий по воен. ведом. в 1910 г. 2 Приказ по воен. ведом. 1909 г.№ 134. 3 Требование достижения 23-х летнего возраста распространяется также и на офицеров запаса, желающих поступить в мирное время на действительную военную службу. Если эти офицеры вступили в брак во время состояния в запас, 1 Другим условием для вступления в брак офицеров является признание брака пристойным. Вопрос о пристойности брака строевых штаб и обер-офицеров разрешается окончательно командиром части (командиром полка), но в отношении оберофицеров этот вопрос рассматривается предварительно судом общества офицеров, заключение которого представляется затем на усмотрение командира части, которому предоставлено право разрешения брака подчиненным ему офицерам. По отношению к офицерам, состоящих на службе в управлениях, учреждениях и заведениях военного ведомства, вопрос о пристойности брака разрешается теми начальствующими лицами, от власти которых зависит разрешение на вступление в брак. Рассмотрение пристойности брака возлагается на начальников и тогда, когда, поступающий вновь на службу по военному ведомству, офицер вступил в брак, не находясь на военной службе. В этом случае вопрос о пристойности брака должен быть рассмотрен при самом обсуждении ходатайства о поступлении вновь на службу. Наконец, требование признания брака пристойным имеет силу и относительно тех производимых в офицеры нижних чинов, юнкеров и подпрапорщиков инженерных войск и из кондукторов, которые вступили в брак до определения их на действительную военную службу. По производстве их в первый офицерский чин, они не могут быть оставляемы на службе в военном ведомстве в мирное время, если не будут удовлетворять тем требованиям, которые предъявляются к вступающим в брак офицерам в отношении пристойности брака. Под пристойностью брака закон разумеет добрую нравственность, благопристойность невесты и соответствующее офицерскому званию общественное ее положение. Постановления нашего законодательства по этому предмету являются несколько неопределенными. Хотя для понятия нравственности в жизни точного масштаба не существует, тем не менее, как вопрос о нравственности невесты, так и об ее общественном положении, допускает во всяком случае возможность объективной оценки. В совершенно другом положении находится вопрос о благовоспитанности невесты; понятие благовоспитанности крайне неопределенно и растяжимо; оценка брака именно с этой стороны едва ли в действительности представляется возможной. Наконец, третьим условием для вступления в брак офицеров является разрешение его компетентной властью. До издания закона то они не могут быть определены на службу ранее достижения 23-х летнего возраста (ст. 42, IV Св. Воен. Постан). 1909 г. окончательное разрешение брака офицеров предоставлено было власти начальника дивизии. В настоящее время это право дано командиру части, который, как находящийся в непосредственной близости к офицерам своего полка, имеет полную возможность совершенно правильно решить вопрос о браке своего офицера, не входя с представлением об этом в высшую инстанцию. Требование наличности разрешения военного начальства на вступление в брак имеет силу в отношении всех вообще военнослужащих1. Вступление в брак офицеров без разрешения начальства влечет наложение на них дисциплинарного взыскания или зачисление в запас, если оставление на службе такого офицера будет признано невозможным со стороны главного Начальника Военного Округа. Изложенный закон об ограничении прав военнослужащих на вступление в брак распространяются: 1) на офицеров, состоящих на действительной службе во всех без исключения войсках, военных управлениях, учреждениях и заведениях; 2) на подпрапорщиков инженерных войск и из инженерных кондукторов, а также на вольноопределяющихся, выслуживших определенные в ст. 195 Уст. о воинс. пов. сроки действительной службы и 3) на нижних чинов, юнкеров и подпрапорщиков инженерных войск и из инженерных кондукторов, вступивших в брак до определения на действительную военную службу; как было сказано выше, лица, принадлежащие к этой последней категории военнослужащих, при производстве в офицерский чин, не могут быть оставлены на военной службе, если не будут удовлетворять требованиям, предъявляемым к вступающим в брак офицерам в отношении пристойности брака, наконец, 4) на поступающих вновь на военную службу офицеров, вступивших в брак, не находясь на военной службе2. Ограничение права на вступление в брак гражданских чиновников военного ведомства. Положение чиновников, служащих в армии, является иным, нежели положение офицеров. В армии они являются вспомогательной силой и для них вопросы сословной чести, как для лиц, не имеющих воинского звания, приобретают совершенно иное значение, чем для офицеров. Военная служба не создает для них какого-либо особого, чрезвычайно специального положения, которое создается государственной службой вообще. Поэтому, было бы вполне логично установить для них при вступлении в брак лишь те ограничения, которые установлены См. ст. 954-961 VII кн., 463 V кн. в редакции объявлений в прик. по воен. вед. 1909 г. № 134; ст. 9 т. X, ч. Св. зак. Рос. Имп. (разрешение начальства должно быть удостоверено письменным свидетельством). 2 См. ст. 953, 955, 961, 964 кн. VII С. В. П., ст. 42 кн V С. В. П. 1 законодателем вообще для всех лиц, состоящих на государственной службе. Вопрос этот разрешается, однако, в различных государствах различно, в зависимости от особенностей положения чиновников в армии и особого характера государственной службы. Так, во Франции для чиновников установлены те же ограничения для вступления в брак как и для офицеров; в Пруссии начальство, разрешающее брак, должны входить в рассмотрение пристойности брака; в Австро-Венгрии требуется, чтобы брак чиновников был пристойным и материально обеспеченным. В России до последнего времени для чиновников, находящихся на службе по военному ведомству, относительно вступления в брак, не было установлено никаких специальных ограничений, кроме общего требования – получение разрешения на брак начальства. По действующему законодательству право чиновников на вступление в брак ограничивается двумя условиями: разрешение брака начальством и признание его пристойным. Ограничение на вступление в брак сверхсрочнослужащих нижних чинов. Вопрос о браках сверхсрочнослужащих нижних чинов должен разрешаться на совершенно других основаниях, нежели о браках нижних чинов, отбывающих воинскую повинность. Сверхсрочно служащими военная служба избирается, как профессия; она является для них средством к существованию, средством к обеспечению их благосостояния, в основе которого почти всегда предполагается наличность семьи. Воспрещение этим лицам вступать в брак было бы равносильно отказу от их услуг, необходимость которых при современных условиях военной службы признается всеми государствами. Возможность для этих лиц вступления в брак при условии более или менее безбедной семейной жизни будет всегда служить достаточным мотивом для поступления на сверхсрочную службу. Необходимость разрешения на вступление в брак сверхсрочнослужащим вызывается соображением государственной пользы. Правда, такое разрешение вопроса о браках сверхсрочнослужащих будет ложиться некоторым бременем на государственную казну, вызывая расходы на усиление их содержания (квартира, продовольствие), но с такими последствиями государство по необходимости должно мириться в целях охраны более важных государственных интересов. Признавая в принципе необходимость разрешения вступать в брак сверхсрочнослужащим, современные законодательства устанавливают в этом отношении некоторые ограниченные правила. Сущность их во Франции, Пруссии и Австро-Венгрии заключается в требовании пристойности брака и материальной обеспеченности. Мотив для установления этих ограничений то же, что и для браков офицеров. В России в XVIII в. до второй половины XIX в. при заключении браков нижних чинов также обращалось внимание на пристойность брака и материальную его обеспеченность. В воинском уставе о полевой пехотной службе 1796 г. предписывалось начальству при разрешении браков унтер-офицерам «наблюдать, чтобы брали жен хорошего поведения и состояния». По действующему законодательству право на вступление в брак сверхсрочнослужащих армии и флота никакими ограничительными правилами не обусловлено, кроме наличности разрешения подлежащего начальства. ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ БРАЧНОГО СОЮЗА ВОЕННОСЛУЖАЩИХ. В настоящее время на юридические последствия, личные и имущественные, возникающие из брачного союза военнослужащих, военная служба оказывает самое незначительное влияние. У нас согласно действующим постановлениям жены и дети офицеров и чиновников военного ведомства пользуются личными правами и преимуществами по чинам и званиям своих мужей и отцов. Что касается имущественных прав семейств офицеров и чиновников, то военное право создает им в этом отношении привилегированное положение, предоставляя им в этом отношении привилегированное положение, представляя им в известных случаях право на квартирное довольствие, на безвозмездное получение лекарств из казенных аптек и помещение в госпиталях, на получение пенсий и на поступление в учебные заведения. Жены и дети нижних чинов во время нахождения на службе их мужей и отцов сохраняют личные права своего состояния и продолжают числиться в составе тех обществ, к которым принадлежат их отцы и мужья. Привилегии, установленные в отношении имущественных прав семейных нижних чинов в общем являются несколько ограниченнее тех, которые предоставлены семействам офицеров; семейства нижних чинов имеют право на квартирное довольствие, на получение казенного провианта, на пользование в военно-врачебных заведениях и на бесплатный отпуск медикаментов лишь в небольшом размере и в точно указанных законом случаях. ОГРАНИЧЕНИЯ В ОБЛАСТИ ВЕЩНОГО ПРАВА. В принципе военная служба, как таковая, на эту сферу гражданских прав военнослужащих не должна оказывать никакого влияния. На этой точке зрения стоят теперь все современные законодательства и те исключительные ограничения, которые устанавливают теперь военное право в этой области, не вытекает из специальных условий военной службы, являются последствием особого характера военной службы, как службы государственной вообще. Действующее русское военное право никаких преимуществ в этой сфере гражданских прав для военнослужащих не создает; наоборот, по обще установленному принципу, закон признает, что владение недвижимою собственностью ни в коем случае не должно препятствовать исполнению военнослужащими их служебных обязанностей или их переводам и перемещениям. Что же касается установленных в этом отношении ограничений, то они носят чисто специальный характер и общего значения не имеют. Эти ограничения касаются права приобретения и распоряжения имуществом теми должностными лицами, которым в порядке службы вверяется казенное имущество. Эти ограничения имеют в виду охрану интересов казны и предотвращение злоупотреблений должностными лицами при распоряжении вверенным им по службе имуществом. Сущность этих ограничений заключается : 1) в воспрещении должностным лицам участвовать в приобретении, порученных им для продажи правительством, имуществ и 2) в воспрещении казначеям продавать и передавать недвижимые имущества без разрешения начальства. Казначеи при совершении актов на имения и капиталы, принадлежащие как им, так и их женам и детям, обязаны представлять на совершение этих актов разрешение непосредственного начальства; продажа имения, совершенная без такого разрешения, ведет за собой недействительность сделки. Ограничения эти не распространяются на приходорасходников присутственных мест и на продажу и покупку казначеями разного рода движимого имущества и сельских произведений. ИЗЪЯТИЯ В ОБЛАСТИ ОБЯЗАТЕЛЬНОГО ПРАВА. Обязательство есть юридическое отношение, в котором одному лицу принадлежит право на действие другого лица (Мейер). В силу одного этого характера обязательственного права, как связанного с подчинением действий одного лица господству другого, оно может подлежать особой регламентации в сфере его действия внутри военного быта, где взаимные отношения между различными его элементами, главным образом, основываются на началах господства и повиновения – властвования и послушания. В военном быту, где над волей подчиненного господствует воля начальника, и где сфера возможного воздействия начальника на подчиненного является весьма широкой, - свобода заключения между ними юридических сделок может во всяком случае подлежать сомнению. Это одна сторона вопроса. Если господство воли начальника над волею подчиненного может вызывать ограничение правоспособности первого на заключение договоров с последним, то с другой стороны особый характер дисциплинарных отношений, существующий между ними, не должен допускать подчинение действий начальника господству подчиненного, что необходимо связано с заключением всякого рода обязательств; например, при займе начальником денег у подчиненного, этот последний имеет право требовать уплаты долга в срок, в случае неисправности должника может прибегнуть к законной защите для принуждения должника к удовлетворению и т.д. Существование такого рода отношений, вытекающих из существа обязательного права, может повести к подрыву дисциплины, к умалению авторитета начальника, что недопустимо с точки зрения самых существенных интересов армии. Если мы обратимся по этому вопросу к определениям права, то увидим, что эта сторона отношений между начальником и подчиненным в настоящее время нормируется законом лишь в исключительных случаях (например, заем денег у нижних чинов). Это понятно. Охрана в этом отношении интересов подчиненных и воинской дисциплины гарантируется всем строем военного быта. Другим основанием для ограничения правоспособности военнослужащих в области обязательного права является ограничение их личной свободы, исключающее, например, возможность заключения нижними чинами договоров личного найма.. Наконец, эти ограничения могут проистекать еще из третьего основания – из того особого положения, которое создается должностному лицу нахождением его на государственной службе. Раз это положение допускает со стороны служащего возможность злоупотреблений при заключении юридических сделок вообще, и невыгодность их для казны в частности – в этих случаях ограничение права служащих на совершение тех или других юридических действий будет вполне целесообразным. Предоставление военнослужащим привилегированного положения в области обязательного права в настоящее время, при современных условиях военной службы, не имеет за собой логических оснований. Единственные льготы, которые могут быть предоставлены военнослужащим в этой области – это льготы по совершению письменных актов, по разного рода договорам. Понятно, эти льготы могут иметь место лишь в военное время, когда чрезвычайные обстоятельства войны фактически препятствуют совершению этих актов общегражданским порядком. Спорным может представляться лишь вопрос о предоставлении военнослужащим льгот по прекращению договора найма имущества, когда предметом этого договора является квартира. Прекращение этого рода договоров до истечения договорного срока при переводах, назначениях и перемещениях военнослужащих зависит не от воли нанимателя. Принудительное, в виду требований военной службы, прекращение такого договора может повлечь за собою существенное нарушение интересов нанимателя, охрану которых в этих случаях может взять на себя государство. Однако, установление льгот в этом направлении может быть справедливым лишь тогда, когда этими льготами не нарушаются интересы другой стороны – хозяев. Ограничения, устанавливаемые для военнослужащих в области обязательного права в настоящее время постепенно исчезают. В Германии они уничтожены с изданием нового гражданского уложения; в Австро-Венгрии оно сохранилось в небольшом объеме в отношении договора займа и по вексельному праву. Из привилегий, установленных для военнослужащих в Германии, можно отметить право военнослужащих на досрочное прекращение договора по найму квартиры. Этим правом они могут воспользоваться при переводе на службу в другую местность и при условии соблюдения срока на предупреждение противной стороны о прекращении договора. В России изъятия, установленные для военнослужащих в области обязательного права, сводятся к следующему: 1) по договору займа. Всем вообще лицам офицерского звания воспрещается брать в займы денег у нижних чинов, независимо от того, подчинены им они или нет. Это запрещение распространяется также и на гражданских чиновников военного ведомства и начальников из нижних чинов по отношению подчиненных им нижних чинов. За нарушение этого воспрещения виновные, если дисциплинарное взыскание окажется несоответствующим важности вины, предаются военному суду (ст. 195, кн.XXII Св. Воен. Пост.). Векселеспособность военнослужащих в настоящее время законом не ограничивается; офицерам и нижним чинам выдавать векселя и всякие другие обязательства не воспрещается, но взыскание по их заемным обязательствам может быть обращаемо только на принадлежащее ему имущество; в виду особых требований военной службы, личному задержанию (аресту или заключению) до отбытия обязательного срока службы они во всяком случае не подвергаются. Постановления о личном преследовании против должников из военнослужащих сообщаются непосредственному начальству для уличения в 24 ч. нужных распоряжений и для отобрания у должника казенного имущества. Другое ограничение касается лиц, занимающих на государственной службе место казначеев; эти лица могут давать в займы деньги лишь с письменного разрешения своих начальников. Кроме того, закон в некоторых случаях ограничивает их право на непосредственное удовлетворение по заемному обязательству. Таких случаев закон предусматривает два: досрочное погашение должником долга и производство на заимодавца-казначея начета казенною платою; в этих случаях в целях охраны интересов казны должник обязывается внести взятые деньги не казначею-заимодавцу, а непосредственно казначейству. Это ограничение распространяется также на те случаи, когда заимодавцами являются жена и дети казначея. Затем, всем членам военного ведомства, служащим в Сибири и в Архангельской губернии, воспрещается вступать в долговые обязательства – первым с крестьянскими и инородцами, а вторым с самоедами. 2) По подрядам и поставкам. Ограничения в отношении этого рода договоров установлены с целью охраны интересов казны и устранения злоупотреблений, могущих в этих случаях возникать при столкновении интереса частного с интересом служебным. Ограничения эти касаются лишь казенных подрядов и поставок. По общему правилу лицам, состоящим на военной службе, воспрещается входить в подряды и поставки, как лично, так и именем их жен и через подставных лиц в тех случаях: а) когда подряд или поставка производится в тех местах и учреждениях, где они состоят на службе, б) когда они присутствуют при производстве торгов на подряды или при совершении этих договоров в силу своих служебных обязанностей и в) когда они имеют участие в делах того учреждения или места, где совершается подряд или поставка. Мотив, в силу которого законодатель нашел необходимым установить указанные выше ограничения гражданской правоспособности военнослужащих, должен был неминуемо повести к дальнейшему логическому их развитию, которое выразилось, во-первых, в воспрещении лицам, состоящим на государственной (военной) службе, быть залогодателями на подряды и поставки, совершаемые по месту их служения (это воспрещение распространяется и на их жен0, и во-вторых, в воспрещении этим лицам входить в долговые обязательства с подрядчиками и поставщиками, как во время составления условий, так и во время исполнения договора, совершенного по месту их служения; если денежная сделка заключена с подрядчиком или поставщиком до вступления его в обязательство с казной, то должностное лицо обязано объявить об этом своему начальству до заключения договора. Логическим следствием этих ограничений является еще воспрещение принятия на службу военнослужащих до совершенного окончания подряда или поставки в те места, где подряд производится от их лица или на счете их залогов. 3) По договору купли – продажи. Установленные здесь законом ограничения гражданской правоспособности военнослужащих заключается: 1) в воспрещении должностным лицам участвовать в приобретении имущества, продажа которых им поручена от правительства и 2) в воспрещении казначеям продавать или передавать недвижимое имущество без разрешения начальства; нарушение этого воспрещения влечет за собою недействительность сделки. Эти оба ограничения вытекают из свойств военной службы, как службы государственной. Третье специальное ограничение касается покупки нижними чинами вина, спирта и водочных изделий. На право покупки этих изделий из казенных складов и частных заведений с продажею крепких напитков нижние чины должны иметь разрешительные записки своего начальства (командиров рот, эскадронов, батарей). 4) по договору поклажи. По этому договору для воинских нижних чинов установлена льгота, заключающаяся в том, что в тех случаях, когда дело о поклаже или об отдаче на сохранение дойдет до судебного разбирательства, воинские чины, отдавшие по случаю внезапного и скорого выступления в поход или отправления в командировку свои вещи на сохранение хозяев, у которых они квартировали, освобождаются от обязанности представления расписки приемщика в удостоверении предъявленного иска. IV. ИЗЪЯТИЯ В ОБЛАСТИ НАСЛЕДСТВЕННОГО ПРАВА. Эти изъятия главным образом, выражаются в установлении: а) особого порядка составления военнослужащими духовных завещаний и б) особого порядка охраны имущества, оставшегося после их смерти. А. ОСОБЫЕ ВОЕННЫЕ ДУХОВНЫЕ ЗАВЕЩАНИЯ. Установление для военнослужащих особого порядка составления духовных завещаний имеет в основаниях невозможность в некоторых случаях, например, во время войны, похода и т.п., выполнения военнослужащими всех тех требований, которые в этом отношении предъявляются гражданским законом. В виду этого законодатель устанавливает в подобных случаях другой порядок составления завещаний, который может выразится или в упрощении общеустановленных форм (германское право) или, наоборот, в их осложнении, имеющим целью приблизить насколько возможно этот порядок к обряду совершения публичных завещаний и сохранить, таким образом, за первыми все значение последних (французское право). Право совершения особых военных духовных завещаний обыкновенно начинается с наступлением обстоятельств военного времени; действие же их прекращается по истечении известного срока со времени вступления завещателя в обыкновенные условия жизни. Постановления по этому предмету современных законодательств весьма разнообразны, что мы и увидим впоследствии. В большинстве современных западноевропейских законодательств право составления особых военных духовных завещаний по общему правилу предоставляется лишь в военное время и время плавания на корабле и при том, не только военнослужащим, но и всем лицам, находящимся на службе при армии и на корабле. В таком виде этот вопрос разрешается в Германии, во Франции и в Венгрии. В Австрии же право составления особых военных завещаний предоставляется военнослужащим, не только в военное время, но и в мирное; этим правом в мирное время могут воспользоваться лишь лица воинского звания, состоящие на действительной военной службе, а также лица, находящиеся на попечении инвалидных домов. Сущность особых военных духовных завещаний заключается в том, что составление их не подчиняется тем формам, соблюдение которых требуется при совершении обыкновенных духовных завещаний. А для составления их устанавливается особый порядок, в большинстве случаев, в виду особых обстоятельств военного времени, являющиеся более простым, нежели обыкновенный. Так, при составлении особых военных завещаний требуется обыкновенно меньшее число свидетелей (Германия, Австрия); допускается к свидетельству лица, не имеющие права быть свидетелями при совершении обыкновенных духовных завещаний (Австрия, Венгрия) и т.п. Упрощенные формы при составлении военных духовных завещаний приняты в Германии, Австрии и Венгрии. Французское законодательство в этом отношении является полной противоположностью по сравнению с законодательствами германской группы; стремление французского законодательства приблизить порядок совершения военных завещаний к обряду совершения публичных (нотариальных) привело в конечном результате к установлению чрезмерной его формальности и сложности, совершено не соответствующих тем обстоятельствам, при которых эти завещания совершаются. Действие особых военных завещаний ограничивается во всех иностранных законодательствах известным сроком, исчисляемым обыкновенно со времени вступления завещателя в обыкновенные условия жизни. В Германии особое военное завещание теряет силу по истечению года со дня демобилизации, а для морских чинов со дня возвращения судна в отечественную гавань. В Австрии и Франции оно теряет силу через шесть месяцев, а в Венгрии – по истечению трех месяцев со дня заключения мира или вступления завещателя в мирные условия жизни. Долее этого срока особое военное завещание сохраняет силу лишь в исключительных случаев, например, в случае доказанной не способности завещателя к совершению нового завещания по общегражданским формам (Германия, Венгрия). Постановление прусского права об особых военных завещаниях отличается неопределенностью, недостаточностью и иногда чрезмерной формальностью. Они являются результатом заимствования из французского права и преследуют ту же цель – сообщить подоходным завещанием силу нотариальных. Существенное их отличие от законодательств германской группы и от французского заключается в том, что они особым военным завещанием предают безусловную силу, не ограничивая действия их каким – либо определенным сроком. Русское право устанавливает два вида особых военных завещаний – походное и госпитальное, причем различает два рода первого: сухопутное и морское. а) Походные завещания. Право составления «сухопутного» военного завещания принадлежит «военным чиновникам и другим при армии служащим», т.е. всем лицам, находящимся на службе в армии, как воинского, так и не воинского звания, причем это право распространяется лишь на время нахождения этих лиц в походе заграницей. Эти определения нашего законодательства являются недостаточными в том отношении, что они, например, не предусматривают совершения особых военных завещаний во время войны на отечественной территории, в мобилизованных частях и т.п. Для действительности походного завещания требуется, чтобы оно было подписано завещателем; если завещатель не умеет или не может подписать, то об этом должно быть упомянуто в самом завещании. Завещание должно быть совершено в полковой или другой военно-походной канцелярии, там заявлено и записано; тогда оно получает силу нотариальную. Как мы видим, постановления нашего законодательства относительно порядка совершения походных завещаний в значительной мере неопределенны и не ясны; законодатель не указывает, кем и при ком они совершаются, кем и куда записываются и т.д. такой же не ясностью отличается постановление о завещаниях, сделанных «во время похода на корабле или другом казенном судне». Прежде всего представляется не ясным что надо разуметь под словом «поход». Затем полной неудовлетворенностью страдает и сами постановления о порядке совершения завещания. Закон говорит, что завещание, сделанное на корабле, могут быть отданы на сохранение начальнику корабля или старшему на нем, вместе с другим офицеров или чиновником; если же они составлены с ведома этого начальства, то получают силу нотариальных. Завещание должно быть отдано при двух свидетелях и подписано самим завещателем и теми, кому отдано на сохранение. В этих постановлениях закона является совершенно не понятным каким образом завещание может быть отдано на хранение двум лицам вместе и какую роль играют два свидетеля, не подписывающее завещание, но присутствующие при отдаче его на хранение. Затем, если начальник корабля принимает завещание на хранение и скрепляет его своей подписью, то невозможно допустить, чтобы составление завещания осталось ему неизвестным. Это неудовлетворенность постановлений наше закона о совершении особых завещаний на корабле объясняет неудачным подражанием французскому праву и неумелым переводом французского термина, который переведен составителями закона выражениями: «отдать завещание на хранение», между тем как в действительности оно соответствует выражению «совершать, засвидетельствовать». б) госпитальные завещания. Каких либо особых постановлений о госпитальных завещаниях в иностранных законодательствах не встречаются; они говорят лишь о совершении завещаний больными и ранеными, при чем эти последние должны находится в тех же условиях, как и вполне здоровые, т.е. принадлежать к составу войск приведенных на военное положение. В виду требования этих лиц в военно-походных лечебных заведениях, закон видоизменяет для них лишь порядок совершения завещания. Постановление нашего законодательства о госпитальных завещаниях является существенно отличными от постановлений иностранных законодательств. Будучи заимствованы из французского права они значительно видоизменены в том отношении, что право составления особых госпитальных завещаний распространяют не только на военные, но и на мирное время, при чем, не смотря на чрезмерный формализм их совершение, дают им силу лишь домашних духовных завещаний. Особые завещания могут быть совершаемы в военных госпиталях, сухопутных и морских, а также и в других публичных госпиталях (неясным здесь представляется выражение «в публичных госпиталях», так как закон не определяет, надо ли под этими госпиталями разуметь только военные лечебные заведения или так же и гражданские). Круг лиц, которым предоставляется право совершения особых госпитальных завещаний, определяется ст. 108 С. З. Т. X, ч. 1; статья эта говорит только о больных офицерах и нижних чинах, не исчерпывая, однако, всех тех лиц, которые в силу закона могут находится на излечении в военном госпитале. Между тем, правом лечения в военных госпиталях пользуются генералы, чиновники военного ведомства, военного духовенства, студенты военно-медицинской Академии, сестры милосердия и т.д. В виду такой недостаточности определений ст. 1084 дальнейшим ее развитием явилась ст. 281 XVI кн. С. В. П. распространяющая право совершения в мирное время госпитальных завещаний на всех лиц, находящихся на излечении в военных госпиталях. В военное время право совершения особых завещаний в полевых госпиталях и военно-санитарных транспортах принадлежит всем, находящимся на излечении в госпитале больным и раненым (ст. 918 и 999, XVI кн. С. В. П.). Несмотря на то, что госпитальные завещания имеют лишь силу домашних духовных завещаний порядок совершения их является крайне сложным и более стеснительным, нежели порядок совершения обыкновенных домашних завещаний. В мирное время для действительности госпитального завещания необходимы, чтобы оно было подписано госпитальным священником (или сестрою милосердия), дежурным врачом или ординатором и дежурным офицером (или смотрителем); подписанное этими лицами духовное завещание представляется дежурным офицером в госпитальный комитет, о чем им делается отметка в книге для дежурных, затем содержание завещания заносится в особую книгу для духовных завещаний и в ней отмечается, что сделано с завещанием. В полевых госпиталях духовное завещание для его действительности должно быть подписано дежурным ординатором, смотрителем и госпитальным священником; в военно-санитарных транспортах оно подписывается врачом сестрой милосердия и командиром транспорта (в случае отсутствия одного из этих лиц, завещание подписывается комиссаром транспорта). Б. ОХРАНА НАСЛЕДСТВ, ОТКРЫВШИХСЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО. Установление особого порядка охраны наследств, открывающихся после смерти военнослужащего, вызывается с одной стороны возможностью наступления таких обстоятельств, например, война, поход, при которых применение общегражданского закона является фактически невозможным, например, во время заграничного похода, или вообще затруднительным4 с другой же стороны. Возможностью нахождения в составе открывающегося наследства казенного имущества, денег, документов, в охране которых прямо заинтересовано военное ведомство. Наконец, особый порядок, в целях практического удобства, может быть установлен в отношении охраны наследства, открывающегося после смерти известных категорий военнослужащих, например, нижних чинов. В Германии особый порядок охраны наследства устанавливается для мобилизованных войск или находящихся в осаде. В этих случаях охрана наследства оставшегося после смерти лица, принадлежащего к армии, возлагается на ближайшее военное начальство которое в принятии тех или других мер должно руководствоваться соображениями целесообразности. В мирное время на военное начальство возлагается лишь обязанность принятия мер к охране, если к тому представляется надобность, находящихся в составе наследства служебных документов и других казенных вещей, выданных умершему в силу его служебного положения. Во Франции особый порядок охраны открывавшегося наследства устанавливается, как для мирного, так и для военного времени. В мирное время военным начальством составляется опись оставшегося имущества, оно отдает его на хранение и в случае необходимости делает распоряжение об его опечатыванию мировым судьей, если в его составе находятся служебные документы, записки или карты, в которых заинтересовано военное министерство. Приблизительно, такой же порядок охраны установлен и для военного времени, с той лишь разницей, что в военной время охрана наследства исключительно лежит на военном начальстве и гражданские должностные лица в нем не принимают никакого участия. Наше законодательство устанавливает особый порядок охранения наследства особо после умерших лиц офицерского звания и особо после нижних чинов. Первый порядок применяется к наследству, оставшемуся после умерших чинов армии и флота, состоящих в офицерском звании и находящихся на действительной военной или военно-морской службе. Следовательно, этот закон не распространяется на гражданских чиновников военного ведомства; он имеет место: на войне, в походе, в лагере или на военном судне, т.е. и в мирное время при тех условиях , когда применение общих норм затруднительны. Обязанность охранения наследства лежит в этих случаях на командире той части, в которой состоял на службе умерший. Сущность этого порядка заключается в том, что после смерти офицера по распоряжению командира части составляется опись оставшемуся после его смерти движимому имуществу, деньгам и письменным документам, при чем из состава описываемого имущества исключается бывшие на руках у умершего казенные бумаги, деньги и вещи. Опись после подписи лицами ее составляющими, представляется командиру части, на обязанности которого и лежит принятие мер по охранению описанного имущества. Описанное имущество в течении месячного срока со дня смерти офицера, а во время войны, похода, или плавания при первой к тому возможности, предается командиру части подлежащему, по месту постоянного жительства умершего, уездному члену окружного суда или мировому, или гминному судье для дальнейшего охранения наследства и поступления с ним на общем основании. Особый порядок охраны наследства, оставшегося после действительной службы в армии и флоте, применяется на войне, в походе, в лагере, в казарме, военном госпитале и вообще в месте, состоящем в исключительном ведении военного начальства. Он состоит в том, что оставшемуся имуществу производится опись (один из обер-офицеров с помощью нижнего чина – ближайшего начальника умершего); из состава описываемого имущества исключаются казенные деньги, вещи и бумаги, опись подписывается участвовавшими в составлении ее и затем представляется командиру части, на котором лежит непосредственное принятие мер к охране описанного имущества. Если стоимость описанного имущества превышает 100 руб. или в отношении его обнаружено духовное завещание, то с этим имуществом поступается также, как и с имуществом, оставшимся после смерти офицера. Если описанное движимое имущество не подходит ни под одно из этих условий, то из него производится уплата надлежащим образом удостоверенных частных долгов умершего, а оставшееся после этого имущество выдается наследникам. В этих случаях о вызове наследников публикаций не делается, а о разыскании и оповещении их сообщается командиром части полиции по месту постоянного жительства или прописки умершего. Если наследники умершего нижнего чина будут обнаружены до истечения года со дня получения полицией извещения об открывшемся наследстве, то полиция им объявляет об открывшемся наследстве и с этого момента начинает исчисляться установленный законом трехлетний срок для явки для получения наследства или заявления о пересылке имущества по месту жительства. В случае неявки наследников в течении трех лет со дня объявления им полицией об открывшемся наследстве или не обнаружения наследников в течении годичного срока со дня получения полицией извещения об открывшемся наследстве, последнее по распоряжению командира части обращается в наличные деньги, поступающие в инвалидный капитал. Вышеупомянутые правила относительно охраны наследства в указанных выше случаях (т.е. на войне и т.д.) применяются также к имуществу без вести пропавших чиновников армии и флота. Во всех случаях, не предусмотренных изложенными выше правилами ,при составлении описи движимого имущества умерших на действительной службе чинов армии и флота может присутствовать командированное военным начальством должностное лицо военного или военно-морского ведомства ,которому предоставляется право требовать изъятия из состава описываемого имущества казенных бумаг, документов, денег и вещей. Помимо этих правил, наш закон устанавливает еще особые правила относительно охраны имущества, оставшегося после смерти находящихся в госпитале генералов, офицеров, нижних чинов и гражданских чиновников военного ведомства. Принятие охранительных мер возлагается в этих случаях на госпитальный комитет. О смерти военнослужащего и об открывшемся наследстве он сообщает в части и учреждения, где состоял на службе умерший и если по истечении годичного срока относительно собственных вещей умершего он не получит ни каких указаний, то вещи эти продаются, а вырученные деньги отсылаются подлежащему начальству для законного распоряжения. (С. В. П. кн. XVI). V. ОСОБЫЕ ПРАВИЛА ПО СОСТАВЛЕНИЮ И ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЮ АКТОВ. Вслед за приобретением какого-либо права большею частью в гражданском быту следует наружное его проявление укрепление его каким-либо внешним знакам, который должен удостоверить действительное его существование. Обыкновенной формой укрепления прав в настоящее время является письменная форма – составление письменного акта. Беря под свою охрану возникающие права и юридические отношения, закон вместе с тем устанавливает и известный порядок составления актов, укрепляющих эти права, указывает формы их совершения, лица и учреждения их совершающие и т.д. (см. Мейер Гражд. Право, ст. 214-221). Однако соблюдение такого порядка , который требуется законом для укрепления права, возможно лишь тогда, когда акт укрепления совершается в самом государстве и когда представляется к тому возможность. Составление общим порядком акта, укрепляющего право, представляется, например, невозможным во время нахождения участников юридического отношения заграницею, во время военных действий, похода и т.п. Дабы нее лишать фактически в этих случаях военнослужащих их гражданских прав на совершение разного рода юридических действий, законодатель должен в отношении таких военнослужащих видоизменять общегражданский закон втом направлении, при котором применение общего закона является невозможным. Этот видоизмененный закон, понятно, должен распространятся на всех вообще военнослужащих независимо от их звания и чина, и при том на все то время, пока они находятся в положении не имеющем возможности применение общего закона(война, осада, поход). В Германии особый порядок совершения и засвидетельствования разного рода актов, как изъятие из общего закона распространяется, с момента мобилизации или нахождения в осаде, на всех военнослужащих (воинского звания и чиновников), принадлежащих в действующей армии и флоте. Сущность этого специального закона заключается в том, что для военного времени он сохраняет при совершении и засвидетельствовании наиболее важных актов формальности, установленные общим законом, но само совершение и засвидетельствование их возлагает на находящихся при армии чиновников военно-судебного ведомства. Для совершения и засвидетельствования же других менее важных актов, этот закон устанавливает особый упрощенный порядок; такие акты (например, удостоверение известного факта, засвидетельствование подписи, копия документов и т.п.) совершаются и свидетельствуются чиновниками военно-судебного ведомства, по особой специальной форме. Во Франции специальный закон предусматривает совершение военнослужащим особым порядком лишь некоторых актов (доверенностей, согласие на брак, полномочий на совершение разного рода юридических действий, выдаваемых мужьями женам). Закон этот рассматривается на всех военнослужащих, состоящих на действительной службе в армии и флоте, или находящихся на борту казенного корабля, и применяется во время войны, военные экспедиции и во время нахождения корабля в плавании. Совершение и засвидетельствование таких актов возлагается в этих случаях на чиновников интендантства, а за отсутствием их на начальствующих лиц. Вне пределов Франции компетенция интендантских чиновников и лиц, их заменяющих в отношении совершения упомянутых актов, является безусловной. В пределах же Франции она относительно, т.е. ограничена; эти лица уполномочиваются на совершение актов лишь тогда, когда военнослужащий «не может» обращаться к нотариусу о чем должно быть упомянуто в самом акте. Акт получает действительную силу, когда он совершен в присутствии двух свидетелей, подписан ими и сторонами засвидетельствован лицом, уполномоченным на совершении его. В нашем законодательстве особые постановления совершения актов помещены т. X Св. Закон. в разделе «о порядке приобретения, укрепления прав вообще». Закон предусматривает совершение актов: 1) военнослужащими военно-сухопутного ведомства 2) морскими военными чинами. Под термином «военнослужащие» несомненно надо разуметь как лиц воинского звания, так и гражданских чиновников военного ведомства. (Говоря о «военнослужащих», закон, видно под этим словом разумеет и чиновников, см. например, С. В. П. VII, разд. X, гл. II «о правах семейств военнослужащих»). Из морских чинов закон упоминает лишь о «военных» чинах; следовательно, этот закон не распространяется на чиновников морского ведомства. Действие специального закона в отношении военнослужащих сухопутного ведомства распространяется лишь на время нахождения их в походе, заграницей; следовательно, наш закон не исчерпывает всех тех случаев (например, военные действия на территории государства), когда совершение актов военнослужащими общегражданским порядком представляется невозможным или затруднительным. Более широкое распространениие этот закон получает в отношении морских военных чинов; он применяется вовсе время нахождения их в «компании». Сущность специального закона о совершении актов заключается в том, что в случае необходимости совершения или засвидетельствования акта военнослужащими военно-сухопутного ведомства, акт этот совершается в полковой канцелярии, но не того полка, к которому принадлежит военнослужащий, а в другой, причем акт этот свидетельствуется командиром полка или лицом пользующимся одинаковой с ним властью. Кто именно совершает акт в полковой канцелярии и по какой форме он совершается – закон ни каких указаний не дает. Относительно совершения актов морскими чинами во время плавания, закон лишь указывает, что о пишется корабельным секретарем (теперь не существующий) и вносится в корабельный протокол. Как мы видим, постановления нашего законодательства по этому предмету являются недостаточными и неопределенными. Прежде всего закон не указывает порядка совершения актов; далее он чрезвычайно затрудняет само совершение их, требуя чтобы они совершались в других полковых канцеляриях – совершение таких актов становится фактически невозможным если полк находится в отделе. Наконец, совершенно не понятно почему закон, доверяя полковым канцеляриям тех полков, к которым принадлежат военнослужащие, совершение таких важных актов, как духовные завещания, - не доверяет им совершение других актов.
