Доклад Председателем Европейского Суда по правам человека

Доклад Председателем Европейского Суда по правам человека Жана-Поля Коста
(сокращенная версия)
Уважаемый господин Председатель, уважаемые коллеги, мне действительно очень
приятно быть сегодня в столь престижном учреждении.
Я хотел бы высказать искренние слова благодарности за приглашение посетить Россию и
встретиться с вами.
Я всегда верил в диалог между судьями национальных и наднациональных судов и
надеюсь его усилить во время действия моих полномочий как Председателя Европейского
Суда по правам человека.
Я особенно счастлив присутствовать на настоящей встрече в силу того, что отношения
между Конституционным Судом Российской Федерации и Европейским Судом по правам
человека действительно обширны. Ваше присутствие в Страсбургском Суде и
произнесенная Вами речь по случаю открытия судебного года в 2005 году останется в
памяти всех, кто ее слышал. Ваша речь касалась в том числе и отношений между
национальными конституционными судами, в частности, вашим Конституционным Судом
России и Европейским Судом, но в любом случае история развития отношений между
национальными конституционными судами и европейской юрисдикцией заслуживает
краткого обобщения.
В большинстве своем юрисдикционные судебные конституционные органы появились в
Европе во второй половине ХХ века. «Отцом» конституционного правосудия считается
Ханс Кельзен, но требовалось время для того, чтобы его идеи были приняты и воплощены
в жизнь.
В настоящее время большинство европейских стран имеют свои конституционные суды
или иные органы конституционного контроля. И поскольку у меня нет возможности
перечислить их все, я довольствуюсь упоминанием органа конституционного правосудия
во Франции, который был создан после прихода к власти генерала де Голля в 1958 году.
Я могу также упомянуть конституционные суды в Испании и в Португалии, которые были
созданы в середине 1970-х годов и ознаменовали разрушение диктатуры в этих
южноевропейских странах. Ну и, конечно, еще одна волна появления органов
конституционного правосудия имела место в 1990-х годах после падения Берлинской
стены. К этой волне относится и вам Конституционный Суд.
В тоже время Европейская конвенция о защите прав человека, подписанная 4 ноября 1950
года, учредила Европейский Суд по правам человека и Комиссию, которые, как вы знаете,
представляли собой два разных органа, но в 1998 году были объединены в единый суд по
правам человека – Европейский Суд.
Кроме того, этот процесс способствовал и изменению конституционного права как
такового. В течение долгого времени конституции устанавливали основы
государственного строя, основы организации публичной власти, но с некоторых пор
конституционные тексты стали содержать положения, относящиеся к правам человека,
как, например, в Италии в 1948 году и в Германии, начиная с 1949 года. Это были своего
рода каталоги прав и свобод человека. Эти каталоги изменяются от страны к стране, но в
целом они содержат тот перечень прав и свобод, который закреплен Конвенцией. Это
насыщение конституционного поля нормами, относящимися к правам человека, привело к
совместной работе в этой области, с одной стороны, национальных конституционных
судов, а с другой стороны – Европейского Суда по правам человека.
И в вашем суде, как Вы упомянули, уважаемый Председатель, этот процесс также имеет
место. Ваш Суд является органом судебного конституционного контроля национального
уровня, но, в то же время, каждое конституционное положение истолковывается в свете
общепризнанных принципов и норм международного права. Российская Конституция
содержит тот же перечень прав и свобод, что и Конвенция, за исключением запрещения
рабства. Более того, ваша Конституция содержит множество положений, относящихся к
социальным правам, которые в Конвенции отсутствуют. И Конституция РФ в этом
отношении идет дальше, чем Конвенция.
Тот факт, что и ваш Суд, и Европейский Суд по правам человека защищают одни и те же
права, конечно, не исключает некоторые разногласия и иногда даже конфликты. Я хотел
бы осветить некоторые из этих конфликтов, и затем я постараюсь показать, как
происходит диалог между национальным и наднациональным конституционным
правосудием.
Если юрисдикция, компетенции национального и наднационального судов пересекаются,
возможны ситуации, когда один и тот же вопрос рассматривается сначала национальным
судом, в том числе Конституционным, а затем судом Страсбургским.
Наш суд не связан решениями национальных судов, поскольку несмотря на действие
принципа субсидиарности, деятельность нашего суда базируется на статье 19 Конвенции,
которая предполагает защиту вытекающих из нее прав.
В соответствии со статьей 19 был учрежден Европейский Суд по правам человека, и в
соответствии с этой статьей на него возлагается обязанность обеспечивать соблюдение
обязательств высоких договаривающихся сторон, вытекающих из Конвенции и ее
протоколов.
Иерархии судебных органов, в строгом смысле, не существует, но в силу
фундаментального принципа факта Сенсерванта существует иерархия норм, и
Страсбургский суд является последним средством защиты, относительно применения
Конвенции. И, соответственно, не всегда, не во всех ситуациях мы согласны с решениями
национальных судов.
Несколько примеров. В деле Шрамик против Австрии 1984 года Конституционный Суд
Австрии признал юрисдикционный административный орган, уполномоченный
контролировать совершение сделок с землей, судебным органом по смыслу статьи 6
Конвенции. И счел, что этот орган представляет собой независимый суд. Но Европейский
Суд не согласился с этой точкой зрения.
В ситуации, когда возникло противоречие между нормами Конвенции и Конституцией
Ирландии (это – дело Опендоу 1992 года) Европейский Суд по правам человека объявил о
приоритете норм Конвенции над нормами национальной Конституции.
Ирландская Конституция предусматривала право ребенка на рождение и, соответственно,
существовал запрет для беременных женщин получать информацию о возможных абортах
в Великобритании. Суд пришел к выводу, что была нарушена статья 10 Конвенции о
праве на свободу мнения, которая, в том числе, предполагает право на получение
информации.
В деле, которое касалось моей родной страны, в деле Зелинский и Продаль против
Франции 1999 года, заявители обжаловали вмешательство государства в судебный
процесс путем использования закона, имеющего обратную силу. Заявители ссылались на
то, что это обстоятельство нарушило их право на равенство процессуальных
возможностей и, соответственно, на справедливый процесс.
Конституционный Совет Франции пришел к выводу, что эта норма не противоречила
национальной Конституции, тем не менее, Европейский Суд пришел к об ратному выводу
и установил нарушение Конвенции. Соответствие нормы национальной Конституции не
является само по себе подтверждением соответствия этой нормы Конвенции. Эта
мотивировка была очень важна для судебной практики, поскольку в ней содержалось
положение о приоритете норм Конвенции над нормами национальных конституций.
Люксембургский суд – суд европейских сообществ в своем решении по делу
«Интернациональ хантел дер шафт» в 1970 году высказался о приоритете европейских
норм, норм европейского сообщества над нормами национальными еще четче.
Другое дело, которое получило известный резонанс в средствах массовой информации,
поскольку были задействованы известные личности – дело «Ван Ганновер против
Германии» 2004 года. Заявительницей выступала принцесса Каролина Ганноверская. Она
безуспешно обжаловала в ряде германских судов публикацию серии фотографий,
которые, по ее мнению, нарушали ее права на частную жизнь. Федеральный
конституционный суд Германии в этом деле постановил, что принцесса, поскольку она
является публичной фигурой, своего рода абсолютной личностью современности, должна
разрешить публикацию фотографий, относящихся к ее жизни. Наш Суд не разделил
позицию германских коллег и пришел к выводу о нарушении права на частную жизнь в
данном деле, поскольку каждое лицо имеет право на образ. Было установлено нарушение
статьи 8 Конвенции, хотя это решение Суда вызвало раздражение германского
Конституционного суда, и в этой ситуации мы могли только порекомендовать нашим
немецким друзьям следовать принципу их великого философа Иммануила Канта: «Делай,
что должен, и будь, что будет».
Схожая ситуация сложилась во время недавнего визита наших коллег из
Конституционного суда Австрии, которые выразили недовольство некоторыми
решениями Европейского Суда, устанавливающими нарушения Конвенции со стороны
Австрии, и тем самым дезавуировав некоторые решения Конституционного суда этой
страны. Но если бы мы всегда соглашались со всеми, тогда зачем вообще был бы нужен
наш Суд?
Также было бы нелогичным, если бы мы не обращались к проверке самой судебной
процедуры вынесения решения, включая процедуру вынесения решения в
конституционном органе государства, например, как в деле «Руис Матеос против
Испании» 1993 года. Там речь шла о проверке соблюдения состязательного принципа в
Конституционном Трибунале Испании. Это решение также было подвергнуто острой
критике. Но, надеюсь, что по прошествии времени наша позиция была понята и
поддержана.
Я привел лишь несколько примеров разногласий между национальными судами и
Европейским Судом по правам человека. Но, по существу, это также проявление диалога
судов и судей, и я сейчас хочу продемонстрировать, как этот диалог развивается. Этот
диалог происходит как на национальном уровне, в первую очередь, между
национальными судами, так и, собственно, в Страсбурге, в нашем Суде. Национальные
конституционные суды ссылаются на нормы Конвенции в своей судебной практике,
применяя при этот нормы Конвенции так, как они должны применяться самим
Страсбургским Судом. Вы уже упоминали, господин Председатель, в Вашем выступлении
в 2005 году, что Конституционный Суд РФ выносит свои решения, основываясь как на
Конституции, так и на нормах Конвенции, и очень часто мотивировочная часть решений
содержит ссылки на решения Европейского Суда. В частности, более чем в 90 решениях
были процитированы или так или иначе упомянуты решения Европейского Суда по
правам человека. То есть они рассматриваются как источник права. Суд не только
руководствуется этой практикой, но и черпает вдохновение в ней. В качестве примера
можно указать ваше известное постановление по статье 1070 Гражданского кодекса о
возмещении вреда, причиненного действиями государственных органов, - известное
постановление 1-П. Речь шла о возмещении вреда, причиненного действиями судов и
судебных органов, об условиях, в которых судья должен нести ответственность на
причиненный вред.
Это действительно прекрасный пример диалога, который происходит между
национальными судами и Европейским судом, который выносит решения, а не указы. И
Конвенция должна восприниматься как текст, который инкорпорируется, включается в
национальную правовую систему на конституционном уровне, становится частью
правовой системы государства.
Этот судебный диалог очень важен и для Страсбургского суда.
И прежде всего применительно к использованию принципов толкования Конвенции,
таких как принцип неприкосновенности прав, принципов неправомерных ожиданий и
принципа соразмерности, а также принципа предсказуемости нормы права.
Таким образом, это влияние взаимно.
И наш суд иногда не только подтверждает решения национальных судов, соглашается с
ними, но и использует их в своей практике.
Так, в деле «Гражданин против Турции» 2005 года, которое касалось запрета женщинам
носить платок в университете. Суд пришел к выводу, что этот запрет является
вмешательством в право проявления своей религиозной принадлежности. Но Европейский
суд пришел к выводу, что этот запрет преследовал легитимную цель и не был явно
несоразмерным.
Наш суд при вынесении решения сослался на судебную практику, в том числе на
постановление турецкого Конституционного суда, в соответствии с которой светскость
является своего рода местом соприкосновения свободы и равенства, в том числе и в
одежде.
Достаточно часто наш Суд использует мотивировочную часть решений, вынесенных
национальными конституционными судами.
Национальные суды ссылаются на нашу практику, мы используем их решения в нашей
деятельности. И часто говорим на одном языке.
Для того, чтобы завершить этот ряд примеров, я бы хотел сослаться на недавнее
постановление Суда, касающееся Российской консервативной партии предпринимателей.
Это решение 2007 года и речь в нем шла о праве партии на участие в выборах. Наш Суд
пришел к выводу, что была нарушена статья 3 Протокола № 1 и посчитал, что
недопущение партии-заявительницы к выборам по тем причинам, которые были указаны
национальными властями, несоразмерно легитимным правовым целям. А в
мотивировочной части постановления наш суд указал, что Конституционный Суд РФ
пришел к тому же выводу.
Наш Суд часто называют Европейским Конституционным Судом. Конечно, это метафора,
поскольку не существует европейской конституции, но есть Конвенция, и мы являемся
стражами этой Конвенции, и наша роль заключается в том, чтобы обеспечить ее
применение государствами на единообразной основе.
Единообразное применение, конечно, не означает одинакового, остается достаточно
широкое поле усмотрения для национальных судов, но единообразное, гармоничное
применение означает, прежде всего некоторый уровень когерентности, то есть
последовательности в применении этих норм и, конечно же, отсутствие каких-либо
двойных стандартов. И я приложу все возможные усилия для того, чтобы избежать
отклонений, которые могут дать почву для сомнений в таком единообразном и
беспристрастном подходе ко всем государствам.
Наконец, протокол № 14, вводя в качестве одного из изменений увеличение срока
полномочий судей Европейского Суда с 6 до 9 лет, в то же время ограничивал количество
мандатов только одним сроком и тем самым приблизил судей нашего Суда к судьям
конституционных судов многих стран-участниц Конвенции. Я надеюсь, что в ближайшем
времени все препятствия для вступления этого протокола в силу будут сняты. Одним из
моих намерений, одной из целей моего визита является стремление убедить российские
власти в необходимости ратификации этого протокола в наиболее быстрые сроки в наших
общих интересах.
В заключение я бы хотел подчеркнуть, что диалог между судьями национальных
конституционных судов и Европейского суда по правам человека существует. Мы
отвечаем на вопросы друг друга, а значит этот диалог основан на взаимности. И конечно
же, этот диалог, в первую очередь, основан на человеческих отношениях.
В связи с этим я хочу еще раз поблагодарить Вас, господин Председатель, за Ваше
приглашение в Москву и за возможность выступить перед Судом. Нет необходимости
говорить, что и Вы и Ваш Суд – всегда желанные гости в нашем Страсбургском суде.