Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования
advertisement
Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» Факультет медиакоммуникаций ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА На тему «Поэма А. С. Пушкина «Полтава»: идеологический и литературный контекст» Студент группы № 446 Лепехина Анастасия Руководитель ВКР К. ф. н, ординарный профессор А.С. Немзер Москва, 2013 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ОГЛАВЛЕНИЕ....................................................................................................................... 2 ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................................................ 3 ГЛАВА I................................................................................................................................ 10 Стиль Пушкина: образы и символы ............................................................................... 10 Романтическая и классицистическая традиции в «Полтаве» ...................................... 14 ГЛАВА II: ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ПОЭМЫ ................................................ 21 Россия во второй половине 1820-х гг.: идеология ........................................................ 21 Полтава: история создания ............................................................................................. 38 Пушкин и декабристы ..................................................................................................... 41 Аналогия Петр-Николай ................................................................................................. 47 ГЛАВА III: ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ «ПОЛТАВЫ» ........................................... 52 Нарратор в поэме ............................................................................................................. 54 Пушкин и Рылеев ............................................................................................................. 60 Пушкин и Байрон: Индивидуализм против естественного хода истории ................. 69 ЗАКЛЮЧЕНИЕ .................................................................................................................... 73 СНОСКИ ............................................................................................................................... 75 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: .................................................................................................. 80 3 ВВЕДЕНИЕ Около 1 апреля 1829 года в Петербурге отдельным изданием выходит поэма Александра Сергеевича Пушкина «Полтава». Спустя некоторое время – в том же, 1829 году, - ведущие столичные журналы публикуют рецензии на новое творение поэта. И вопреки ожиданиям автора, «самая зрелая изо всех моих (Пушкина) стихотворных повестей, та в которой всё почти оригинально (а мы из этого только и бьемся, хоть это еще и не главное), «Полтава», которую Жуковский, Гнедич, Дельвиг, Вяземский предпочитают всему, что я до сих пор ни написал, «Полтава» не имела успеха»1. Критики упрекали поэта в том, что он исказил историческую реальность: в поэме «всякое лицо имеет свой характер, но только не такой, как нам представляет история, и следовательно исторические события разногласят с вымышленными характерами»2. В частности, Матрена (Мария) не могла искренне полюбить старика и выбрала Мазепу не из-за страсти своей, «но из тщеславия, в надежде быть первою в Малороссии — панею гетманшею»3. Пушкинского Мазепу и вовсе окрестили «безрассудным и мстительным старичишкой»: разве мог он, гетман Малороссии, обозлиться на Петра из-за простой «шутки» - из-за того, что царь его публично «за усы <…> седые // <…> с угрозой ухватил» [IV, 212]4? Не мог, писал рецензент: «Мазепа в поэме жестоко обруган, но не представлен в том виде, каким представляет его история»5. Среди других недостатков поэмы: употребление «низких, бурлацких слов» и введение Пушкиным неверного заглавия, отступление от жанра героической поэмы и безыскусное подражание Байрону. Жанровая оригинальность «Полтавы» беспокоила критиков особенно. Сопоставляя поэму с традицией XVIII в., они находили, что той до эпопеи далеко: «главное действие только скользит, так сказать, мимо Полтавы»6. Отнести «Полтаву» к жанру романтической поэмы (основы которого были заложены самим лордом Байроном) также 4 невозможно – не позволяют все же обнаруженные рецензентами черты исторической эпопеи. Много позже – через десять лет – критик «Галатеи» напишет: «От нарушения единства действия разрушился эффект повести»7. В 1831 году в альманахе «Денница» появляется опровержение. Поэт объяснил, что Матрена ничуть Дездемоны не хуже – сумела же та полюбить старого генерала за рассказы о былых сражениях. Что касается Мазепы, то он «действует в <…> поэме точь-в-точь как и в истории, а речи его объясняют его исторический характер» [VII, 133], а затеять месть за «дерганье усов» мог не только украинский гетман, но и любой уважающий себя европейский дворянин. Заглавием «Полтава» обязана своему эпиграфу, и если бы Байрон вместо ряда «картин одна другой разительнее» описал бы историю «обольщенной дочери и казненного отца, то, вероятно, никто бы не осмелился после него коснуться сего ужасного предмета». О столь обсуждаемом жанровом своеобразии поэмы Пушкин не сказал ничего. Разве что – короткое упоминание: «это сочинение совсем оригинальное, а мы из того и бьемся». Ответ рецензентам был лаконичен. Может быть, из-за «лености» поэта, или снисхождения его – отечественная критика «еще находится во младенчестве» [VII, 116], или из-за то, что слишком раздосадован был Пушкин неприятием «самой зрелой» своей поэмы: «<…> разбор был украшен обыкновенными затеями нашей критики: это был разговор между дьячком, просвирней и корректором типографии, Здравомыслом этой маленькой комедии. <…> Таково было мне первое приветствие в любезном отечестве». [VI, 476] Именно так воспринял Пушкин одну из первых критических статей на «Полтаву» отзыв Н.И. Надеждина в «Вестнике Европы». 5 Поэт не раскрыл своего замысла; не назвал причин, по которым история о соблазнении Матрены находится по соседству с описанием Полтавского сражения; антиромантическая и и не объяснил, антидекабристская. И что поэма «Полтава» эта – осталась непонятой современниками. В литературоведческой традиции XX века также нет единого мнения, как трактовать одну из самых оригинальных пушкинских поэм. Так, в работе А.Н. Соколова «Полтава» Пушкина и «Петриады» поэма рассматривается как текст, развивающий и замыкающий традицию классицизма. Автор объясняет, каким канонам подчинялось сочинение поэтических текстов о Петре I и как встраивается в их корпус «Полтава». Дается довольно полное описание различий в изображении главных персонажей (Петра, Мазепы, Кочубея, Карла) и основных сцен Полтавского боя у Пушкина и сочинителей «Петриад». Соотносит поэму со сложившимся каноном и Б.И. Коплан в работе «Полтавский бой Пушкина и оды Ломоносова». Следует отметить исследование Л. Флейшмана «Поэзия как проза: нарратор в пушкинской «Полтаве». Ученый описывает появление нарратора в поэме – прием этот типичен для прозы, но не для поэзии. История рассказывается героем, отделенным автора и временем, и кругозором. Вычленение нарратора позволяет отделить пушкинское мнение, от характеристик, произносимых с позиций персонажей «Полтавы» - с помощью этой техники поэт проводит собственную оценку исторических событий и действующих лиц. До Флейшмана о нарраторе в «Полтаве» писали Ю.М. Лотман (отмечавший диалогичность разных компонентов поэмы, разрушающую монологическую традицию романтических поэм 1820-х) в статье «К структуре диалогического текста в поэмах Пушкина» и В. Шмид в «Нарратологии Пушкина». 6 Укажем также на работы, посвященные сопоставлению «Полтавы» и сочинений Байрона и Рылеева. Среди них – исследования В.М. Жирмунского (монография «Байрон и Пушкин»), который детально изучил роль поэзии Байрона в творчестве Пушкина; комментарии А. Цейтлина к полному собранию сочинений Рылеева и часть работы Г.М. Фридлендера «Поэмы Пушкина 1820-х годов в истории эволюции жанра поэмы в мировой литературе». Особого внимания заслуживает труд Н.В. Измайлова, в котором дается детальный анализ поэмы. Измайлов приводит разбор текстов, на которых основывался Пушкин. «История Малой России» Д. БантышаКаменского упоминается как главный исторический источник, а произведения Рылеева и Байрона названы в качестве источников литературных образов (например, образа палача и сцены казни, которые были написаны под влиянием «Войнаровского» Рылеева и «Паризины» Байрона). Кроме того, Измайлов подробно рассказывает, что повлияло на идейное содержание «Полтавы», как и почему Пушкин описывает историческую реальность. Для нашей работы наиболее важно, что Измайлов говорит об отступлении поэта от жанра романтической поэмы, выходе за его границы, и об антидекабристских настроениях Пушкина в 1828 г. Также ученый характеризует отношение автора «Полтавы» к Петру и Петровской эпохе, к современной власти и основным событиям в мире. К сожалению, мы не располагаем работами, в которых подробно рассматривается идеологический и литературный контекст поэмы. Научная новизна исследования заключается в описании идеологического и литературного контекстов и как следствие: истолковании художественной цельности «Полтавы»; характеристике жанрового своеобразия поэмы; описании основных символов и отсылок к современной поэту социально-политической ситуации. 7 Актуальность темы: любое произведение – это комплексное отражение реальности, а объекты культуры не могут быть корректно восприняты исторические без понимания, события какие оказали на предшествующие них влияние. работы и Попытка абстрагироваться от совокупности символов приводит к неверной интерпретации произведения. «Полтава» Пушкина в данном случае – классическая иллюстрация того, какие оттенки смыслов может потерять произведение, если не принимать во внимание идеологический и литературный контексты. Цель работы: определить идеологический и литературный контексты «Полтавы» и более полно охарактеризовать содержание и символику поэмы. В соответствии с целью сформулированы задачи исследования: Выяснить, на каких исторических фактах основывается поэт; Проанализировать произведения Пушкина, которые оказали влияние на «Полтаву»; Определить, произведения, черты которых проявляются в «Полтаве»; Сравнить, как Пушкин и его современники описывают одни и те же события. Исследование проведено при помощи соответствующей методологии. Во-первых, применен литературоведческий анализ с использованием интертекстуального подхода – на основе сочетания историко-литературного и структурного методов. Данный инструментарий позволяет охарактеризовать преемственность текстов, установить степень и источники заимствования, определить происхождение образов и символов в поэме. Во-вторых, использован историко-генетический метод – он необходим, чтобы объяснить, каковы 8 социополитические события, определившие характеры героев и описания тех или иных исторических фактов. Объект исследования: поэма «Полтава» Пушкина. Предмет исследования: литературный и идеологический контексты поэмы: то, как историческая и литературная реальность соотносятся с их изображением в «Полтаве». Проведено изучение политической ситуации в России в конце 1820-х гг (как и в какой степени она определила идейное содержание поэму); воздействия идеологий (и исторических личностей как носителей идеологий); произведений, оказавших влияние на текст Пушкина, а также жанровых традиций, в той или иной степени значимых для поэмы. В качестве гипотезы выдвинуто предположение, что сопоставление «Полтавы» с идеологическим контекстом, с жанровой традицией и с контекстом произведений Пушкина поможет снять противоречия в толковании поэмы и прояснить литературные и исторические отсылки в тексте. Материал для исследования: тексты Пушкина конца 1820-х гг, произведения современников поэта и его литературных предшественников. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Первая глава сконцентрирована на изучении теоретических аспектов исследования, в ней же дается трактовка используемым терминам (идеологический и литературный контекст, многоплановость пушкинского слова и интертекстуальность). Кроме того, характеризуются основные концепции, сформировавшие исследовательскую парадигму, освещается взгляд литературоведении. на поставленную Вторая глава – проблему в современном реконструкция политической ситуации в России с конца 1825 до 1828 года через газетные статьи того времени (опубликованные в «Северной пчеле») и описание взглядов и 9 убеждений Пушкина в годы, предшествующие «Полтаве» и в пору работы над поэмой. В третьей главе приводятся разбор идеологического и литературного контекстов поэмы, «Полтава» рассматривается в интертекстуальном ключе. В заключении представлены выводы и возможные пути дальнейшего исследования. 10 ГЛАВА I Стиль Пушкина: образы и символы Критик «Атенея» писал о «Полтаве»: «Везде (это не последнее достоинство) многое оставлено на догадку читателя»8. Со второй половины 1820-х одной из основных для Пушкина становится «идея реалистического соответствия стиля изображаемому миру исторической действительности»9. передающими Язык реалии насыщается пушкинской образами эпохи. и «Быт, символами, современная действительность, отражаясь в <…> слове, в то же время облекали его прихотливой паутиной намеков, «применений» (allusions)». Почерпнутый из французской культуры, прием семантической двуплановости10 текста проявляется, например, в «Борисе Годунове», «Каменном Госте», «Моей родословной». В каждом из отмеченных произведений Пушкин по-разному пробует новую технику. Так, в «Каменном госте» символы призваны окрасить текст в национальный колорит. В «Борисе Годунове» совершается путешествие во времени – персонажи звучат и действуют так, как того требует от них история. За каждой отдельной строкой теперь скрываются отсылки к исторической реальности. Смысловые и стилистические пласты как бы проступают один сквозь другой – они существуют в рамках «действительности изображаемых событий, или литературного сюжета, и действительности текущего дня, намеки на которую старательно ловил читатель»11. Для достижения необходимого эффекта Пушкин использует не только литературные «прецеденты» или кодирование языка и вживление в текст отсылок к современным событиям, но и более тонкие инструменты: например, стилистически заостренные бытовые детали и композиционное сближение разных категорий предметов. Хотя в это время Пушкин и «окружает слово атмосферой сложных и неоднозначных ассоциаций, связанных с современностью»12, оно все же 11 остается соотнесенным с определенным литературным стилем. Так, идеологический контекст, обусловливает использование тех или иных символов, но все же ограничивается желаемой поэтом литературной стилизацией текста. Литературный контекст накладывает на образы быта дополнительные оттенки смыслов. Комбинируя такие аллюзии, поэт углубляет семантическую многоплановость текста. Литературная история не только расширяет поднимаемые поэтом темы, но и заставляет слово работать в совершенно другой реальности. «В слове сказывался и отражался литературный стиль. А этот стиль, в свою очередь, мог характеризовать целый уклад культуры или широкую область социальной жизни и мировоззрения»13. В августе 1829 года во время войны с Турцией после того, как русские войска беспрепятственно заняли Адрианополь, они «со славой // К Стамбулу грозно притекли» [IV, 116]. Сдача его турками казалась неминуемой. «Мы <. . .> расстроим машину, которая более шумит, нежели работает, и без ключей, а прикладами и штыками отворим эти знаменитые врата в Константинополь!»14, - писали газеты. Впрочем, турецкая столица уцелела: ресурсы русской армии были истощены, и 2 (14) сентября стороны заключили мир. В 1829 году (в этом же году закончена была «Полтава») в стихотворении «Олегов щит» Пушкин описывает современную ему попытку взять Константинополь и аналогичную же – но предпринятую девять веков назад. В 907 году князь Олег во время Византийского похода осадил Константинополь и повесил свой щит на городских воротах. И тогда столица устояла. Тем не менее, описание похода 1929 года, как и 907-го изобилует высокой лексикой («ко граду Константина», «строптиву греку», «щит булатный», «бранный гул» и др.). Подчеркивается преемственность военных компаний и усугубляется стилистической окраской используемых слов. 12 Кроме функции стилизации текста, литературный контекст выполняет еще и функцию перенесения слова в другую реальность – интертекстуальную. Теперь на каждый образ ложится груз тех значений, смыслов и контекстов, которые были привнесены в него предшествующими авторами. «Вокруг слова сгущалась атмосфера литературных намеков, <…> литературных тем, сюжетов, образов»15. Понятие интертекстуальности особенно важно в рамках проведенного исследования – принимая во внимание отсылки к текстам других авторов, можно снять неопределенность в трактовке «Полтавы» и выделить источники образов, причины обращения к теме и характер интерпретации Пушкиным сюжета, неоднократно использованного до него. Нужно учитывать, что термин «интертекстуальность» может получать несколько разнящиеся значения. Так, для автора произведения интертекстуальность – «способ генезиса собственного текста и постулирования собственного поэтического «Я» через сложную систему оппозиций, идентификаций и маскировки с текстами других авторов»16. Различают автоинтертекстуальность: при создании нового произведения писатель использует отсылки к чужим текстам неосознанно (система таких образов является частью идиолекта); и связи, осознаваемые автором как интертекстуальные. Для читателя же интертекстуальность – это, «установка на более углубленное понимание текста»17, способ устранить непонимание отдельных фрагментов за счет определения литературных связей. Извлечение из поэмы отсылок к другим текстам поможет, с одной стороны, объяснить, какие смыслы заключены в «Полтаве», а с другой – охарактеризовать осознанные заимствования (и, значит, те произведения, к которым намеренно отсылает Пушкин при невозможности или нежелании прямых наименований) и проявления 13 автоинтертекстуальности (те тексты, которые оказали влияние на Пушкина и определили форму или содержание поэмы). Впрочем, стоит учитывать, что не всегда удается однозначно охарактеризовать те или иные литературные связи. Под идеологическим контекстом в рамках данного исследования понимаются социополитические события в современной Пушкину России, а также историческое прошлое (время Полтавского сражения) – и их изображение в поэме. Литературный контекст – совокупность литературных традиций (тексты Пушкина и других авторов, жанровые черты, стилистические характеристики и пересечения образных систем в различных произведениях). 14 Романтическая и классицистическая традиции в «Полтаве» С появления первых отзывов о «Полтаве» в журналах XIX века и до сегодняшних дней в литературоведении принято говорить об этой поэме как о смешении двух жанров: романтического (в духе лорда Байрона) и жанра классической эпопеи (на русской почве связанного с традицией «похвальной оды», прежде всего – ломоносовской). Еще Белинский писал, что поэма при всех ее достоинствах не имеет «единства мысли и плана»18. Подтолкнуло критиков и исследователей к такому мнению соединение Пушкиным двух линий: романтической (Мария и Мазепа) и исторической (Полтавский бой и победа Петра I). Две составляющие одного сюжета были восприняты как отделенные друг от друга элементы, рассказывающие о двух разных аспектах Полтавы и неудачно встроенные в поэму. Такая интерпретация текста повлекла за собой неизбежное «Полтавы», исходя заблуждение: из ее попытки жанровой объяснить достоинства принадлежности, которые предпринимаются учеными и сегодня. 1. Черты байронизма: современные труды и концепции С начала 1820-х гг. Пушкин был захвачен поэзией лорда Байрона. Отношение его к английскому поэту было сложным и с годами менялось. Пик интереса к Байрону приходится на 1820-1823 гг., когда создаются «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан»19. Для Южных поэм характерно появление лирического героя, яркого индивидуалиста, фаталиста, обреченного на любовь без счастья. В это время поэт играет на чужом поле – старается соблюдать требования жанра как строгий канон. Уже при работе над «Евгением Онегиным» Пушкин довольно сильно отступит от традиции романтической поэмы, внесет в текст черты авторской стилизации20. 15 Отношение исследователей к роли Байрона в творчестве Пушкина менялось на протяжении более чем полутора веков. Г. М. Фридлендер 21 выделяет пять таких этапов. 1820-е годы. Жанр романтической поэмы понимается как более свободная поэтическая форма, сменившая эпопею, описательно-дидактическую и шутливую, сказочно-богатырскую поэмы. Инициатива создания этого жанра, по мнению критиков, принадлежит Байрону. Пушкин же воспринимается современниками как «русский Байрон», принесший в русскую литературу аналог романтической поэмы. его 1830 – 1840-е годы. Тексты Пушкина (и даже ранние поэмы) начинают рассматриваться индивидуально-творческого и с точки национального зрения своебразия. Пересмотр критики 1820-х гг. о близости Пушкина и Байрона. Выдвигается тезис о несходстве основных настроений и противоположности «пафоса поэзии»22. Конец XIX – начало XX вв. Проблема «Пушкин и Байрон» приобретает ряд новых аспектов: биографический, психологический, историко-культурный. Между ними, считают исследователи, устанавливаются разнородные связи, аналогии и параллели («влияния»). Начало 1920-х годов. Выдвигается тезис о несходстве художественных систем и романтической поэзии Байрона и классической по общему своему духу поэзии Пушкина, и определяются различия в интерпретации жанра «лирической» поэмы. Современный преемственности этап. текстов с Восстанавливается учетом тезис о художественной неповторимости поэзии Пушкина и особого места в истории 16 развития жанра романтической поэмы в русской и мировой литературе. Хотя и существует единая для советского и постсоветского времени тенденция в описании пушкинского романтизма, исследователи XX века при определении роли Байрона для Пушкина вообще и в «Полтаве» в частности все же приходят к несколько разным выводам. По мнению Жирмунского, хотя в «Полтаве» было совершено «частичное возвращение»23 к мотивам романтических поэм, все же очевиден «выход за пределы традиционного романтического жанра». Гуковский в своей работе «Пушкин и проблемы реалистического стиля»24 говорит о наделении отдельных героев байроническими чертами. Например, Мазепа, считает исследователь, - романтический индивидуалист. Сам этот принцип (в противопоставление Байрону) отвергается в «Полтаве». Заимствование черт лирических персонажей в данном случае не прямое наследование Байрону, а попытка наполнить образ Мазепы новым идейным содержанием. Романтический же «колорит мешал законченности историзма в изображении Мазепы»25. С точки зрения Гуковского, в «Полтаве» Пушкин не забыл собственных наработок периода Южных поэм, а «использовал их в новой связи, обогатил их новыми открытиями, изменявшими самую их идейную функцию»26, оттолкнувшись от гражданского псевдоисторического романтизма Рылеева. Измайлов считает, что «литературный генезис «Полтавы» определяется как отход от романтической, т. е. субъективной и лирической поэмы»27. Разница заключается в том, что для пушкинской поэмы характерна «глубокая реалистичность» при описании «психологических, бытовых и исторических явлений». Аналогичные тематические пассажи у Байрона и Пушкина выполняют различную роль. Так, для английского поэта рассказ о ночи после поражения Карла 17 вставлено для усугубления драматической любовной линии, для автора «Полтавы» это способ изобразить «точнее и правдивее историческую фигуру». Еще более сложную характеристику поэме дает А.Н. Соколов28. В «Полтаве», безусловно, встречаются байронические черты, но они играют совершенно новую роль. Романтическая линия встраивается в повествование, усугубляя драму Мазепы: «сюжетная коллизия построена на столкновении личных интересов Мазепы с его политическими замыслами»29. Противостояние политическое начинает влиять на личную жизнь персонажей, которая, в свою очередь, усугубляет общественную борьбу: Мазепа жертвует любовью Марии ради реализации себя как гетмана, и теряет личное счастье. Кроме романтической того, Соколов утверждает, и исторической сюжетных что «неразрывность» линий – основная характеристика «Полтавы», объясняемая сюжетом. Пушкин отходит от жанра романтической поэмы – и пробует реалистический художественный метод, который связал проявления «общественноисторического «романтику» и личного». дворянских Поэт, «преодолевая революционеров», политическую пытается определить движущие силы истории, место и роль героев и простого народа в историческом процессе. В рамках текущего исследования применим взгляд на проблему «Байрон-Пушкин», выраженную Соколовым и Измайловым. Кажется неправильным видеть в линии «Мария-Мазепа» попытку создать текст в духе лорда Байрона. Появление романтических черт в «Полтаве» - прием не стилистический, а идейный, смыслообразующий. Полемичность по отношению к Байрону отчасти определила пушкинскую интерпретацию сюжета о Мазепе и Петре. 18 2. Классицистическая ода и «Полтава» Пушкина: современный взгляд на проблему Помимо описания романтических взаимоотношений между Марией и Мазепой, как уже было не раз сказано, Пушкин вводит в повествование рассказ о победе Петра над шведами. До «Полтавы» батальные сцены, воспевающие мощь и силу правителя, были характерны для героических поэм. Поэтому не удивительно, что в Третьей песне «Полтавы» исследователи XIX века находят черты традиционных классицистических текстов о Петре Первом. «Классические эпопеи» об этом русском царе, обычно повествующие о его военных победах, в русском литературоведении принято называть «Петриадами». Б.И. Коплан в исследовании «Полтавский бой» Пушкина и оды Ломоносова» сосредотачивается на сходствах и различиях «Полтавы» и од Ломоносова. Хотя и нет прямого указания на то, что Пушкин во время создания текста обращался к произведениям Ломоносова, есть основания говорить о преемственности поэм этих авторов. Описание Полтавского сражения похоже на описание баталий в одах Ломоносова, подчеркивает ученый. По его мнению, взаимосвязи проявляются как на лексическом, так и на стилистическом уровне. Так, в «Полтаве» обнаруживается заимствование высокой лексики, а так же определенных клише и речевых оборотов, устоявшихся в классицистической традиции (например, описание коня Петра у Пушкина «И мчится в прахе боевом, // Гордясь могучим седоком» и коня Елизаветы у Ломоносова «И топчет бурными ногами, // Прекрасной всадницей гордясь»30). Соколов добавляет в список литературных предшественников Пушкина и сочинителей героических эпопей: Антиоха Кантемира, Романа Сладковского, Сергея Шихматов, Александра Грузинцова, Михаила Муравьева и Якова Княжнина31. К традиционным для словесности XVIII в чертам можно отнести: 19 Описание Петра Великого. Для эпопей характерна божественная мотивация действий царя. Сравним изображения у Ломоносова: «Ведет Творец, он идет вслед; // Воздвиг нас...», «Там бог десницу простирает // И крепость неизмерных сил, // Петру на свете поручил» и у Пушкина: «Раздался звучный глас Петра: // «За дело, с богом!» <…> Он прекрасен, // Он весь, как божия гроза. // Идет». Кроме того, существует определенная стереотипизация окружения Петра – в нем обязательно присутствие героев, оттеняющих мощь и величие монарха. Например, у Сладковского в «Петре Великом»: «То славный Меньшиков и Гейншин был усердный, // И Ренцель ко Петру любовию отменный». В «Полтаве» есть аналогичное описание: «За ним вослед неслись толпой <…> // Его товарищи, сыны: // И Шереметев благородный, // И Брюс, и Боур, и Репнин, // И, счастья баловень безродный, // Полудержавный властелин». Обилие церковнославянской лексики. Например, в «Полтаве»: «крестницы младой», «с поникшею главой», «в пременах жребия земного», «гордясь могущим седоком». У Шихматова: «персть смерти», «»рыкают <…> брани жерла», «дрожит <…> испод земли» Батальные Сладковским. сцены. Например, появление Карла схоже с данным У Сладковского он «смущеньями терзался», «горячих слез поток при вздохах проливался». У Пушкинского Карла «Смущенный взор изобразил // Необычайное волненье». Другой отзвук традиции – сюжет сцены боя и использование огромного количества образных средств. Исследователь, характеризуя сходства и различия поэм, приходит к выводу, что необходимо трактовать «Полтаву» как новый 20 реалистический жанр, а не как «рецидив» классицизма или романтизма. Текст Пушкина ни в коей мере не был попыткой реставрировать уже существовавшие литературные традиции, его нельзя воспринимать как смешение жанров. Соколов пишет, что «Полтава» - род национальной, народной поэзии. Пушкин насыщает «Полтаву» специфическими оборотами, которые можно отнести к элементам народно-песенной речи, убежден Измайлов32. Так, подобным стилистическим приемом пишется все начало поэмы. Исследователь согласен с Соколовым, что в поэме нет культивирования одического канона. Напротив, в конце 1820-х гг. обостряется борьба с классицистической эпопеей. Объясняется эта тенденция появлением текстов пера «третьеразрядных писателейэпигонов»: Орлова, Свечина, Неведомского. Причина дискредитации жанра – чисто репутационные предпосылки создания поэм: желание авторов зарекомендовать себя перед руководством страны, воспев военные успехи нового царствования. «Эпигоны выполняли заказ самодержавия»33. Несмотря на неприятие традиции, поэт все же вводит в текст ряд черт, характерных для классицистических од, которые уже были описаны в связи с обзором работы Соколова. Как бы то ни было, нельзя говорить о комбинации жанров применительно к «Полтаве». Жанровые особенности используются Пушкиным для создания дополнительных коннотаций своего слова, они выполняют функцию стилизации и семантического углубления текста. Поэт создал совершенно иной род поэзии в «Полтаве», «глубоко и тонко откликающейся на современность, подсказывая к ней параллели и высокие образцы в лице Петра I и его сподвижников, не казенное восхваление прошлых деятелей, но призыв к прогрессу, во имя любви к Родине, к новой, просвещенной, реформированной Петром России». 21 ГЛАВА II: ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ПОЭМЫ Россия во второй половине 1820-х гг.: идеология Попробуем реконструировать политическую ситуацию в России во второй половине 1820-х гг.: с восшествия на престол Николая I до начала русско-турецкой войны в апреле 1828 года. Среди важнейших событий этого периода восстание 14 декабря 1825 года, война с Персией и Туркманчайский мирный договор, Наваринское морское сражение и начало войны с Турцией в 1828 году. В качестве источника выбрана газета «Северная пчела», и выбор этот не случаен. Консервативное издание, впоследствии буквально превратившееся в орган III Отделения, представляет официальную точку зрения на события в стране и в мире. Власти нарисованы здесь крупными великодержавными мазками – и именно такой образ царя и правительства проводится в эти годы. Для настоящего же исследования важно охарактеризовать идеологическую обстановку в России во второй половине 1820-х гг. – и с такой точки зрения (как представитель официальной идеологии) «Северная пчела» представляет для нас особенный интерес. Следует оговориться: к информации, представленной в газете, относиться нужно критически – в связи с пропагандистской ее направленностью. Тем не менее, на примере «Северной пчелы» можно проследить, как формируется образ сильного, «Великодушного»34, «Правосудного»35 и «Благолюбивого нашего Монарха»36. 1. Декабристское восстание День восшествия на престол был омрачен для Николая I выступлением революционеров. Одной из причин для волнений стал отказ Константина Павловича от трона – восставшие требовали законного царя. «Северная Пчела» изображает восстание как, с одной 22 стороны, стихийное явление, не поддержанное большим количеством людей. С другой же стороны – подчеркивается опасность подобных выступлений для отечества и говорится, что замысел восстания разрабатывался еще в царствование Александра I. Что особенно важно, по официальной версии, лишь единицы понимали смысл, цели и возможный исход революции – основные же массы были вовлечены в восстание по непониманию своему или обманом. Следствие было проведено быстро и тщательно (ничто не укроется от внимательного ока властей), а приговор был суров, но справедлив. Виновные получили такое мягкое наказание, какое было только возможно с точки зрения закона, невиновные – допрошены и отпущены. Финальная нота – необходимость принятых мер и прощение семей декабристов императором: они не должны страдать из-за революционеров. После многословных описаний справедливости и милости монарха, беспристрастном судопроизводстве и важности единства государства для безопасности его граждан следует скупая заметка о наказании, постигшем декабристов. Тема восстания исчерпана. «Санкт-Петербург, 15 Декабря Вчерашний день будет, без сомнения, эпохою в Истории России. В оный жители столицы узнали с чувством радости и надежды, что Государь Император Николай Павлович воспринимает венец Своих Предков, принадлежащий Ему и в следствие торжественного совершенно произвольного отречения Государя Цесаревича Константина Павловича, и по назначению в Бозе Почивающего Императора Александра, и в силу коренных законов Империи о наследии Престола. Но провидению было угодно сей столь вожделенный день ознаменовать для нас и печальным происшествием, которое внезапно, но лишь на несколько часов возмутило спокойствие в некоторых частях города. <…> Уже в исходе первого часа дошло до сведения Его Величества, что часть Московского 23 полка (как сказали, от трех до четырех сот человек), выступив из своих казарм, с распущенными знаменами и провозглашая Императором Великого Князя Константина Павловича, идет на Сенатскую площадь. <…> Они построились в батальон-карре перед Сенатом; ими начальствовали семь или восемь Обер-офицеров, к коим присоединилось несколько человек гнусного вида во фраках. <…> К ним подъехал СанктПетербургский Военный Генерал-Губернатор, Граф Милорадович, в надежде, что его слова возвратят их к чувству обязанности, но в ту самую минуту стоявший возле него человек во фраке выстрелил по нему из пистолета, и смертельно ранил сего верного и столь отличного Военачальника. <…> Сие злодеяние Императорского ни в Величества. чем не изменило Твердость и намерений милость Его равномерно оказывались в сделанных несколько раз по его повелению увещаниях возмутившимся. Государь призывал их к долгу и смирению, но не внимая никаких условиям, не скрывая от них, что и за самою скорою покорностию, долженствует необходимо и во всяком случае последовать примерно наказание зачинщикам мятежа. <…> Но Государь Император еще щадил безумцев и лишь при наступлении ночи <…> Его Величество наконец решился, вопреки желанию сердца Своего, употребить силу. Вывезены пушки, и немногие выстрелы в несколько минут очистили площадь. <…> Праведный Суд вскоре совершится над преступными участниками бывших беспорядков. Помощью неба, Твердостию Правительства они прекращены совершенно<…>»37. «Санкт-Петербург, 5-го Января Неожиданные происшествия 14-го минувшего декабря, печальные сами по себе, имели счастливые последствия; ибо оными обнаружено существование гнусного, дотоле едва подозреваемого заговора. <…> Для 24 предупреждения оных, для искоренения грозившего Государству зла, были необходимы строгие и скорые меры осторожности. Оные были предприняты немедленно. Государь Император назначил для сего особенную следственную комиссию <…>. Показания тех, кои пойманы с оружием в руках и открытие тайного общества, издавна готовившего себя к возмущению, принудили Правительство взять под стражу многих более или менее известных людей. Благо Отечества, безопасность общая сего неотменно требовали. <…> Старания Правительства увенчаны желанным успехом; ему уже известны все ковы заговорщиков, все тайны составленного ими ненавистного сообщества. По окончании суда сии сведения будут обнародованы. Между тем, <…> из числа бывших в подозрении, некоторые по сделании допросов оказались невинными; им немедленно возвращена свобода. Другие ослепленные молодые люди вступили в сообщество, не зная настоящей его цели, не постигая, сколь гибельны могли быть последствия из неосторожности, и теперь с живым чувством раскаиния видят бездну, в которую влекло из коварство. Есть и такие, кои давно уже отреклись от всяких сношений с сим сообществом, но виновны в том, что не объявили о злодейственных намерениях оного <…>»38. «Приказ Начальника Главного Штаба Его Императорского Величества Черниговского пехотного полка Подполковник Муравьев- Апостол, по сделанным открытиям и по показаниям соучастников, оказался одним из главных злоумышленников, стремящихся к общему беспокойствию и разрушению благосостояния Государства, имеющих уже прежде за несколько лет самые злодейские намерения против Правительства и самой жизни блаженной памяти покойного Государя Императора Александра Павловича»39. 25 «Санкт-Петербург, 27-го Января Его Императорское Высочество Цесаревич доставил сюда известного по преступному участию в происшествии 14 декабря, Кюхельбекера»40. «Санкт-Петербург, 29-го Января Следственная Комиссия, учрежденная по особенному повелению Его Императорского Величества вскоре после 14-го минувшего Декабря, продолжает действовать в кругу, с величайшею точностию ею предначертанном, и уже успела собрать многие достоверные сведения, объясняющие начало, ход и образование разных тайных обществ, коих руководители в замыслах своих, по счастию невозможных в исполнении, готовились изумить Россию злодействами и ввергнуть в бездну мятежей и бедствия. <…> Главные преступники, изверги, покушавшиеся на Цареубийство, возбудители мятежей или обнажившие меч на Государя и установленные Им начальства, уже уличены; но досель не преданы Суду и достойному наказанию, потому что могут еще быть нужны для очных ставок с сообщниками, для того, чтобы <…> справедливость окончательного приговора не была подвержена ни малейшему сомнению. Между тем, Следственная Комиссия ревностно исполняет повеление Государя, донося Его Величеству без потери времени, о всех, кои оказываются взятыми под стражу по неосновательным подозрениям, происшедшим от нечаянного стечения обстоятельств, и Его Императорское Величество немедленно возвращает им свободу»41. «Санкт-Петербург, 14-го Июля Сего утра, в следствие Высочайшего Манифеста, от 13-го числа, происходило на Петровской площади, в присутствии Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни императрицы, посреди 26 войск, находящихся в здешней столице, и при стечении многочисленного народа благодарственное Господу Богу молебствие, в котором участвовали мыслию и сердцем все истинные сыны отечества, все верноподданные Великого и Правосудного Монарха. «На том самом месте, где в первый раз, тому ровно семь месяцев, среди мгновенного мятежа, явилась перед Государем Императором тайна зла долголетнего, совершен последний долг воспоминания, как жертва очистительная за кровь Русскую, за Веру, Царя и Отечество на сем месте пролияную, и вместе с тем принесена Всевышнему торжественная мольба благодарения»42. «Санкт-Петербург, 16-го Июля. Божиею Милостию Мы Николай Первый, Император и Самодержец Всероссийский. Верховный Уголовный Суд, Манифестом 1-го Июня сего года составленный для суждения Государственных преступников совершил вверенное ему дело. Приговоры его, на силе законов основанные, смягчив, сколько долг правосудия и Государственная безопасность дозволяли, обращены Нами к надлежащему исполнению, и сданы во всеобщее известие. Таким образом, дело, которое Мы всегда считали делом всей России, окончено; преступники восприяли достойную их казнь; Отечество очищено от следствий заразы, столько лет среди его таившейся. <…> Следственная Комиссия в течение пяти месяцев неусыпных трудов, деятельностию, разборчивостию, беспристрастием, мерами кроткого убеждения, привела самых ожесточенных к смягчению, возбудила их совесть, обратила к добровольному и чистосердечному признанию. <…> 27 Так, единодушным соединением всех верных сынов Отечества, в течении краткого времени укрощено Зло, в других нравах долго неукротимое. <…> В Государстве, где любовь к Монархам и преданность к Престолу основаны на природных свойствах народа; где есть отечественные законы и твердость в управлении, тщетны и безумны всегда будут все усилия злонамеренных: они могут таиться во мраке, но при первом появлении отверженные общим негодованием, они сокрушатся силою закона. В сем положении Государственного состава, каждый может быть уверен в непоколебимости порядка, безопасность и собственность его хранящего, и спокойный в настоящем, может прозирать с надеждою в будущее. <…> Мы (Император) не имеем, и не можем иметь других желаний, как видеть Отечество Наше в самой высшей степени счастия и славы, Провидением ему предопределенной. Наконец, среди сих общих надежд и желаний, склоняем мы особенное внимание на положение семейств, от коих преступлением отпали родственные их члены. <…> союз родства предает потомству славу деяний, предками стяжанную, но не омрачает бесчестием за личные пороки или преступления. Да не дерзнет никто вменять их по родству кому-либо в укоризну: сие запрещает закон Гражданский, и более еще претит закон Христианский»43. «Приговор Верховного Уголовного Суда, состоявшийся 11-го сего месяца о пятерых Государственных преступниках, коих оным решено повесить, исполнен сего Июля 13-го дня поутру в пятом часу, всенародно, на валу кронверка Санкт-Петербургской крепости. – Государственные же преступники, осужденные к лишению чинов и дворянства, выведен были прежде того на гласис крепости; с них сняли воинские мундиры и знаки отличия, и над головами их преломили шпаги. Над морскими офицерами, в числе Государственных преступников 28 находившихся, исполнено сие наказание по Морскому Уставу, на военном корабле в Кронштадте, того же числа»44. 2. Военные кампании в конце 1820-х гг. Военные удачи в начале правления Николая I – важный элемент в создании образа великого монарха. Журналисты «Северной пчелы» при описании каждой из кампаний акцентируют внимание публики на том, что война – это зло, и Россия не будет выступать агрессором. Вовлечение в конфликт объясняется необходимостью защитить отечество и интересы государства. Ведение военных действий провозглашается крайней мерой – тем больший почет оказывается победителю. Правда (и, что не менее значимо, Бог) на стороне русского царя. Непобедимость России под руководством Николая I – вот, что служит одним из основных параметров для сопоставления его с Петром. В 1826 году Персия пренебрегла договоренностями с Россией и нарушают границу – подписан Туркманчайский мирный договор, по которому наша страна получает новые земли, а на Персию налагаются контрибуции в размере 20 млн. рублей. В 1827 году Турция противостоит входу кораблей союзников в Наваринский порт – и флот противника разгромлен. Позже, в 1828 году, посчитав, что невозможно более терпеть нарушения Аккерманской Конвенции со стороны Турции, император объявляет ей войну – дабы защитить честь государства. 2.1. Русско-персидская война 1826-1828 «Санкт-Петербург, 20-го Августа От Главнокомандующего в Грузии Генерала Ермолова получены на сих днях донесения, что на границах наших с Персею, в разных пунктах, учинено в пределы наши внезапное воинское вторжение. 29 Из донесений сих нельзя еще определить истинные причины и свойства сего вторжения. – Буйству ли разноплеменных соседних народов, алчности ли их к хищениям и грабежам, продерзости ли, или послаблению областных их Правителей надлежит приписать сии враждебные порывы, или же должно в них предполагать намерение самого Персидского Правительства и действительную решимость его к войне – решимость и намерение, коих нельзя понять, не предположив вместе с тем самого крайнего вероломства и совершенного нарушения прав всеобщих. Обоюдные пользы мира, Гюлистанским трактатом постановленного, - дружественные сношения, непрерывно после того продолжавшиеся, отправление в начале сего года к Персидскому Двору Генерал-майора Князя Меньшикова <…> представляли новое ручательство, давали прочную надежду в твердости мира. Чтобы среди сих обстоятельств, без малейшего с нашей стороны повода и причины, в то самое время, как возобновляемы были уверения взаимной дружбы и доброго соседства, Правительство Персидское решилось на войну, сему нельзя дать веры без точных и положительных изъяснений»45. «От 7 сент. Последние известия, полученные от Генерала Ермолова, не позволяют более сомневаться в неприязненных к нам расположениях Правительства Пресидского. – От 29-го прошлого Августа Генерал Ермолов уведомляет Господина Начальника Главного Штаба Его Императорского Величества, что неприятель занял войсками своими Елисаветполь, и вступив в Шемтадильскую дистанцию с частью своей конницы, присоединил к оной более двух тысяч возмутившихся жителей и некоторое число конницы из Эривана; сия последняя сопровождала отправленного Аббас-Мирзою для возмущения Кахешии, беглого Грузинского Царевича Александра. <…> 30 Посланник наш, Генерал-Майор Князь Меньшиков, со всеми чиновниками Посольства и чиновниками прежней нашей Миссии, задержан Персидским Правительством в Эриване, и всякое с ним сообщение пресечено»46. «Санкт-Петербург 22-го Сентября Декларация Истинное свойство и цель внезапного нападения не могут подлежать сомнению. После первых о том известий Правительство наше, в течение почти месяцы, считало себя не в праве верить, чтобы Шах Персидский, среди мира, взаимными клятвами утвержденного, в продолжение дружелюбных переговоров, не имев ни причин к важным спорам, ниже предлога к жалобам, и без всякого предварительного объявления, решился повелеть своим войскам вступить в наши пределы, распространить в них все ужасы войны и бунта. <…> Неприязненные действия начались <…> вторжением войск самого Шаха во внутренность смежных с Персиею областей Российских: и начальствует им не один из вождей второстепенных, часто непокорных Верховному Властителю, но сын Шаха, предназначенный им Наследник Престола его; он сам управляет всеми движениями, обольщая легкомысленных, вызывая неистовых к мятежам и кровопролитию. И так Россия принуждена отражать силу силой, и на войну ответствовать войною. <…> в Январе сего года Генерал-Майор Князь Меньшиков отправлен с чрезвычайным поручением в Персию. <…> Князь Меньшиков был встречен со всеми знаками отменного уважения <…>. Но в сие же время вся Персия пришла внезапно в движение; <…> войска Шаха приблизились к границам нашим; бывшие на оных отряды, изумленные нечаянным нападением, принуждены были отступить, и неприятель вторгся в пределы России. 31 <…> Аббас-Мирза возвратился из Султаниега и сам взял начальство над Персидскими войсками; он занял часть принадлежащего России Ханства Карабахского, возмутил жителей, разослал поверенных и в соседственные области склонить к бунту Мусульман, наших подданных, и провозглашает повсюду, что цель сей войны есть торжество веры Магометовой. Столь явные оскорбления, столь неслыханное забвение всех обязанностей не должны оставаться без наказания. Государь Император объявляет войну Шаху Персидскому; объявляет, что трактат Гулистанский уничтожен Персиянами, и что Он не прежде положит оружие, как обеспечив совершенно безопасность границ наших, вознаградив Себя за потери и усилия, постановлением мира твердого, сообразного с достоинством и пользами империи»47. «Генерал от Инфантерии Ермолов, от 7-го сего Сентября, доносит Его Императорскому Величеству, что Генерал-Майор Князь Мадатов атаковал 2-го числа Персиян, расположенных на правом берегу реки Шамхоры. Неприятельский отряд состоял из 2000 человек регулярной пехоты, с четырьмя орудиями артиллерии и 20 флаконетами на верблюдах, и до 8000 конницы <…>. В сем сражении с неприятельской стороны убито два Хана, и более тысячи тел оставлено на месте, взято одно орудие, несколько зарядных ящиков и 11 фалконетов. Вслед ща сим Генерал-Майор Князь Мадатов отправился к г. Елисаветполю, которым и овладел 4-го числа без малейшего сопротивления. Сколь ни поспешен был поход его после поражении при р. Шмахоре, но бывшие в крепости 1500 человек Персидской регулярной пехоты оставили город, не дождавшись прибытия войск наших. <…> При вступлении в Елисаветполь, достался в добычу неприятельский лагерь, 32 наполненный всякими жизненными припасами; в крепости взято много провианта и несколько пороха и свинца. К сему донесению Генерал Ермолов присовокупляет известие, что из Карабаха начинают подтверждающие, что уже при являться появлении Мусульмане войск и Армяне, русских, жители, чувствующие всю гнусность измены, будут стараться загладить оную. В следствие чего он и предписал Г. Генерал-Адъютанту Паскевичу поспешить соединиться с Генерал-Майором Князем Мадатовым и следовать в Карабах»48. «Санкт-Петербург, 4-го Ноября Известия из отдельного Кавказского корпуса. Командир Отдельного Кавказского Корпуса, Генерал-Адъютант Паскевич, доносит о взятии 1-го Октября знаменитой Крепости Эривании, после 6-тидневной осады оной; трехтысячный гарнизон с главным начальником и сам Гассан-Хан взяты в плен, ключи крепости, 3 знамя, 35 пушек, 2 гаубицы и 8 мортир, суть трофеи сей победы. <…> Для управления Эриванскою областью учреждено ГенералАдъютантом Паскевичем Временное Правление под председательством Генерал-Лейтенанта Красовского, который остался в Эривании <…>. Сам же Генерал Паскевич, с пришедшими с ним войсками, взяв еще Кабардинский пехотный полк, два орудия осадной артиллерии и две мортиры, выступил 6-го Октября к Нахичевани, дабы по соединении с отрядом Генерал-Лейтенанта Князя Эристова, воспользоваться благоприятным для нас положением дел, и предпринять решительное движение к Таврису»49. «Санкт-Петербург, 14-го Марта Сего числа, в третьем часу по полудни, возвещено жителям столицы пушечными выстрелами с Петропавловской крепости о 33 заключении мира с Персиею. Известие о сем и самый трактат привезены сюда сегодня, из главной квартиры, действующей в Персии Российской армии, ведомства Государственной Коллегии Иностранных Дел Коллежским Советником Грибоедовым»50. «Санкт-Петербург, 16-го Марта Вчерашний день, 14 сего месяца, прибыл сюда Коллежский Советник Грибоедов, с мирным трактатом, заключенным с Персией 10/22 Февраля в Туркманчае. Немедленно за сим 201 пушечный выстрел с крепости возвестил столице о сем благополучном событии, - плод достославных воинских подвигов и дипломатических переговоров, равно обильных блестящими последствиями; а сегодня отправлено было в церкви Зимнего Дворца благодарственное Господу Богу молебствие. По истине, сколько имеем мы причин воссылать ко Всевышнему теплые благодарения за окончание войны, увенчанной выгодным миром, коего условия вознаграждают нас за все потери, причиненные непредвиденным нападением, и ограждают впредь от возобновления оного!»51 «Высочайший рескрипт на имя Г. Санкт-Петербургского Военного Генерал-Губернатора Павел Васильевич! Трактат вечного мира между Россиею и Персиею в 10 день минувшего Февраля в Туркманчае заключен и подписан. Силою сего трактата Россия приобретает новую твердую и безопасную границу и, сверх полного вознаграждения убытков, присоединяет к своему владычеству Ханства Эриванское и Нахичеванское, кои впредь именованы будут Областию Арменскою. Таким образом войне, внезапным вторжением возбужденной, положен конец миром выгодным и славным. 34 Богу, всегда благославляющему правое дела и венчающему оружие Наше новою славою, принося благодарение, Мы поспешаем возвестить вам о сем радостном происшествии, быв удостоверены, что все верные подданные Наши соединят с нами благодарственные их моления ко Всевышнему. В след за сим при особенном Манифесте мирный трактат издан будет во всенародное известие. Пребываем к вам всегда благосклонны»52. 2.2. Наваринское сражение и Русско-турецкая война 1828-1829 «Санкт-Петербург, 9-го Ноября. По эстафете, присланной сюда из Флоренции, получено официальное известие о большом морском сражении, происходившем 8/20 Октября в Наваринской бухте между соединенными эскадрами Российскою, Английскою и Французскою, и Турецко-Египетским флотом. <…> союзные Адмиралы предприняли 20 Октября мужественное намерение войти в самый порт Наваринский, не вступая однако ж в сражение, и не дозволяя себе никакого неприязненного действия. 8/20 Октября в 2 часа по полудни, союзные эскадры перешли большой фарватер порта, разделясь на две колонны. <…> Усмотрев движение, произведенное союзными эскадрами, Оттоманы устроились в боевой порядок. <…> Между тем Сир Э. Кодрингтон <…> дал всем союзным судам повеление, во всей строгости исполненное, не начинать огня, и в намерении склонить Ибрагима-Пашу к действительному заключению перемирия <…> отрядил парламентером Лейтенанта ФицРоя с Английского фрегата Дармута. Но когда шлюпка сего офицера приблизилась к Египетскому кораблю, то против оной немедленно открыт был ружейный огонь, от которого Лейтенант Фиц-Рой со многими другими, при нем находившимися, был убит. Почти в то же 35 время ядра достигли Сирены под флагом Вице-Адмирала Риньи, который отвечал на сие пушечным выстрелом, и в несколько минут сражение сделалось общим. <…> Четыре часа беспрерывно продолжалась ужасная канонада. За всем тем Турецко-Египетский флот, хотя был числом гораздо превосходнее, не мог устоять против усилий союзных эскадр. Вскоре начали раздаваться страшные взрывы. Оттоманские корабли один за другим взлетали на воздух, и экипажи оных, не могши более ими управлять, сами их зажигали. К вечеру Турецко-Египетский флот был почти совершенно уничтожен»53. «Санкт-Петербург, 16-го Апреля. Божиею Милостию Мы Николай Первый Император и Самодержец Всероссийский Объявляем всенародно Мир с Оттоманскою Портою, в Бухаресте постановленный, и в течение шестнадцати лет многократно колеблемый, ныне наконец, не взирая на все усилия Наши к его сохранению, решительно ею испровергнут. Порта вызывает Россию на брань, грозя ей войною истребительною; воздвигает поголовное на нее ополчение; объявляет ее непримиримым своим врагом; попирает Конвенцию, в Аккермане заключенную, и тем самым испровергает все прежние договоры, ею утвержденные; провозглашает, что самое заключение сего Акта было с ее стороны токмо предлогом к сокрытию военных ее приуготовлений. В след за тем оскорбляются права и достоинство Российского флага; удерживаются корабли, грузы их падают в добычу насильственного самовластия; даже подданные Наши осуждаются или изменить подданству, или оставить немедленно Турецкие владения; пролив Воспорский запирается; Черноморская Наша торговля стесняется; города и области южного края, лишась сего единственного истока их произведений, угрожаются бесчисленными потерями. Но сего не довольно. В то самое время, как мирные соглашения России с Персией 36 приближались уже к окончанию, является внезапное в оных изменение. Вскоре с достоверностию было обнаружено, что Порта колебала решимость Персии, и поспешным вооружением пограничных ее войск, обещая сильную ей подпору, не словами уже, но самым действием вступала на поле брани. Так довершился непрерывный ряд нарушений, возникших с самого заключения Бухарестского Трактата. Таков был плод великодушных усилий России к сохранению с Портою мира. Но есть и самому великодушию пределы; преступить их воспрещает честь имени Русского, достоинство империи и неприкосновенность прав ее и славы. Не прежде, как измерив все пространство сих обязанностей, и удостоверясь в строгой их необходимости, с прискорбием, но вместе с твердою уверенностию в правоте Нашего дела, Повелели Мы войскам нашим двинуться, и с помощию Божию действовать противу врага, поправшего святость мирных союзов и прав общенародных. Мы удостоверены, что все верные подданные Наши соединят с Нами теплые их молитвы ко Всевышнему, да предыдет всемощная Его сила Христолюбивому воинству Нашему и небесным Его благословением приосенится оружие Наше, подъемлемое в оборону Святой Православной Церкви и любезного Отечества Нашего»54. Военные победы России, расследование событий 14 декабря 1825 и суд над декабристами – вот основные политические события во второй половине 1820-х гг., которые оказали огромное влияние на замысел и идейное содержание «Полтавы». Царь «Россию вдруг <…> оживил / Войной, надеждами, трудами». Образ его, постепенно укоренявшийся в сознании граждан был крайне положителен и созвучен с образом Петра (сильного государственника и талантливого полководца). Николая 37 почитают как «Всемилостивейшего»,55 «Великого», «Правосудного и Благолюбивого <…> Монарха», «Мудрого Государя»56, предоставляющего своим подданным «блистательные доказательства отеческого милосердия и неисчерпаемой щедроты»57. 38 Полтава: история создания Отвечая критикам, Пушкин утверждал, что работа над поэмой была чрезвычайно быстрой: «Полтаву» написал я в несколько дней, долее не мог бы ею заниматься и бросил бы всё» [IV,123]. Действительно, текст создавался в очень короткие сроки, но оценка поэта выглядит завышенной: первые черновики «Полтавы» датируются началом апреля, а последние – ноябрем 1828 года. Пик деятельности пришелся на период с начала сентября до середины октября – тогда создается основная часть текста (за первые пять месяцев поэт пишет всего 200 стихов, в последний месяц – более 120058), и правятся написанные ранее строки. Наиболее вероятно, именно это время имел в виду Пушкин, говоря о «нескольких неделях». Основываясь на исследовании Н.В. Измайлова, попробуем более полно и подробно охарактеризовать процесс создания «Полтавы». 5 апреля 1828 года Пушкин начинает «Полтаву»59 со вступления, вводящего читателя непосредственно в историко-героическую линию поэмы. Впоследствии эта часть текст перенесена в середину Первой песни и в Третью песнь. Речь идет о следующих строфах (еще в неизмененном виде): I Была та смутная пора, Когда Россия молодая, В бореньи силы развивая, Мужала с гением Петра. Суровый был в науке Славы Им дан учитель: не один Урок тяжелый и кровавый Нам задал Шведский Паладин, Гроза младенческой державы. 39 Сих неудач из рода в род Воспоминанье прозвучало — Одной из оных бы достало, Чтоб сокрушить другой народ Но в искушеньи долгой кары, Перетерпев ее удары, Окрепла Русь: так тяжкой млат, Дробя стекло, кует булат. II Венчанный славой бесполезной, Отважный Карл скользил над бездной. Он шел на древнюю Москву, Взметая русские дружины Как ветер гонит прах долины И клонит пыльную траву Он шел путем, где след оставил В дни наши новый сильный враг, Когда губительный свой шаг Паденьем роковым ославил. Час от часу мрачней, мрачней Москва ждала к себе гостей, Уж им готовя гибель тайну. Но быстрый Карл поворотил В средину новых средств и сил И перенес войну в Украйну60. В черновиках видно намерение Пушкина открыто противопоставить Петра Мазепе и Карлу, но в финальном варианте текста поэт отказался от первоначального замысла: прямое 40 противопоставление несколько размывается, Пушкин вводит другие стилистические приемы для сравнения персонажей (о чем более подробно будет сказано в третьей главе). Около середины апреля работа над «Полтавой» была приостановлена. В середине августа Пушкин возвращается к оставленному замыслу. Продолжение «Полтавы» тесно примыкает к написанному ранее: поэт постепенно вводит в текст романтическую линию «МазепаМария» и подбирает имя для своей героини (среди вариантов: Наталья, Анна, Мария). Тогда же складывает характер героини: «Природа странно воспитала / Ей душу в тишине степей / И жертвой пламенных страстей / Судьба Наталью назначала»61. Спустя некоторое время, Пушкин останавливается на имени Мария и тезисно обозначает романтическую линию поэмы. Создание текста вновь прерывается и возобновляется лишь в первой половине-середине сентября – в наиболее плодотворный период работы над текстом. В сентябре поэт продолжает работу над «Полтавой» - сватовством Мазепы и ожиданием вердикта родителей Марии: быть или не быть той «панею гетманшею»: Мария бедная тоскует Трепещет, и решенья ждет. «Отсюда начинается основной черновик «Полтавы», занимающий 62 страницы сплошного текста, писанного почти везде в два столбца; он охватывает всю поэму до конца — за исключением диалога Марии с Мазепой в начале Второй песни <…>»62. В это же время Пушкин коренным образом меняет композицию: поэма открывается романтической линией, а повествование о героическом прошлом страны переносится в Третью песнь «Полтавы». Затем Пушкин прописывает новый план поэмы, в котором обозначается фокусировка сюжета на Мазепе. 41 Пушкин и декабристы Поэт сохраняет для себя лист бумаги с тремя датами, которые соответствуют окончанию Первой песни, Второй песни и всей «Полтавы»: 3 октября, 9 октября и 16 октября 1828 года (разумеется, во время перебелки одной из глав, Пушкин продолжал работать над другой). Три эти даты связаны с разрешением важнейшего вопроса – вопроса об авторстве «Гавриилиады» и написании «Андрея Шенье». Ожидание развязки подстегивало творческий пыл поэта. В 1826 году на Пушкина открыто было дело о декабристских стихах – отрывке из «Андрея Шенье». Написанное в начале лета 1825 года, то есть до восстания, стихотворение это ошибочно воспринималось как гимн декабристам. Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу, Я слышал братский их обет, Великодушную присягу И самовластию бестрепетный ответ.<…> Оковы падали. Закон, На вольность опершись, провозгласил равенство, И мы воскликнули: Блаженство! О горе! о безумный сон! Где вольность и закон? Над нами Единый властвует топор. Мы свергнули царей. Убийцу с палачами Избрали мы в цари. О ужас! о позор! [II, 232] Дело об отрывке из «Андрея Шенье» «продолжалось и заканчивалось — весьма неблагоприятно»63 для Пушкина. Отныне поэту запрещалось печатать собственные тексты без проверки общей цензурой. 42 «Сверх того, за ним было положено установить секретный надзор, что дублировало наблюдение, уже ведшееся за ним III Отделением»64. На этом заканчивается дело о «стихах на 14-е декабря», и начинается новое – об авторстве «Гавриилиады». Авторство богохульной поэмы отрицалось Пушкиным. После неоднократно повторившихся допросов, поэта вызывает к себе председатель комиссии по делу о «Гавриилиаде» граф П.А. Толстой. Пушкин просит графа позволить написать письмо напрямую к государю, после чего сразу же пишет и вручает записку Толстому. 16 октября император через Толстого объявляет поэту, что дело себя исчерпало. Сопоставим даты окончания глав «Полтавы» с важнейшими событиями осени 1828 года: «2 октября было написано им письмо к царю с ответом на вопрос об авторстве «Гавриилиады» — а на другой день, 3го, помечен «Конец первой части»; 7 октября было составлено постановление комиссии по расследованию дела о «Гавриилиаде», <….> — а 9 октября помечено окончание перебелки «Второй части» «Полтавы»; 16 октября Пушкину было объявлено решение Николая <…> — и тем же числом помечено завершение переписки беловой «Третьей части» поэмы»65. Периоды творческого подъема привязаны ко времени, когда волнение поэта о своей судьбе достигало максимума. Мысленное возвращение к декабристскому восстанию и вспоминание друзей теперь окрашено новой тональностью – нежеланием (но возможностью) повторить судьбу революционеров. На полях черновиков этого времени встречаются рисунки с изображениями виселицы (и повешенных), и появляется несколько стихотворений, связывающих декабристскую тематику с размышлениями о собственном будущем. Так, в июле пишется стихотворение «Предчувствие», начальные строфы которого посвящены мироощущению поэта летом-осенью 1828 года. 43 Снова тучи надо мною Собралися в тишине; Рок завистливый бедою Угрожает снова мне... Сохраню ль к судьбе презренье? Понесу ль навстречу ей Непреклонность и терпенье Гордой юности моей? Бурной жизнью утомленный, Равнодушно бури жду: Может быть, еще спасенный, Снова пристань я найду... [III, 69] Другие два стихотворения со сходной тематикой – «Дар напрасный, дар случайный» и «Воспоминание». Пушкин переоценивает собственную жизнь, пытается проанализировать прошлое и безрадостно смотрит в будущее. Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум. [III, 59] И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю. [III, 57] Чтобы более подробно охарактеризовать трансформацию отношения к декабристам, стоит разобрать и два более ранних стихотворения: «Послание в Сибирь» и «19 октября 1827» (написанное ровно за год до изучаемого периода). Эти тексты разделяют всего девять 44 месяцев: с января до октября, но тон обращения к друзьям и общее настроение текстов отличаются коренным образом. В стихотворении «Во глубине сибирских руд» Пушкин убеждает адресатов послания в том, что еще есть надежда, свобода скоро найдет их, «мрачное подземелье» - лишь временное пристанище, а друзья – поддержат узников и по освобождении «меч <…> отдадут». Духовное единство с заключенными и поддержка – вот основной тон стихотворения. Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут — и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут. [III, 7] Текст на лицейскую годовщину проникнут совсем иным настроением. Уповать можно только на Бога (сравним ранее: «Любовь и дружество до вас / Дойдут сквозь мрачные затворы») – «Бог помочь». Это лейтмотив стихотворения «19 октября 1827», повторенный за короткий текст дважды. «В мрачных пропастях земли» (впрочем, как и в обыденной жизни) только Бог способен повлиять на судьбу человек, 45 только он ведает земными делами. Отсюда и безнадежность, неверие в способность помочь, но мысленное обращение к друзьям и пожелание высшей удачи. К концу 1827 года Пушкин все более отдаляется от идей декабризма, перестает чувствовать себя частью прочного союза, скрепленного «любовью и дружеством». 19 ОКТЯБРЯ 1827 Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни, царской службы, И на пирах разгульной дружбы, И в сладких таинствах любви! Бог помочь вам, друзья мои, И в бурях, и в житейском горе, В краю чужом, в пустынном море, И в мрачных пропастях земли! [III, 34] Конец 1820-х гг. – время переосмысления итогов декабристского восстания. «Еще в 1823 г. Пушкину открылся глубокий разлад между декабристами и народом»66. Впрочем, отдаленность от народа – не единственное, что вызывало протест у поэта. Склонность к романтизации исторических процессов, убежденность в том, что безликой толпой управляют герои, случайно родившиеся именно в эту эпоху провоцировали неприятие этой идеологии. Пушкину «история рисовалась <…> как поступательный процесс, определяемый глубоко скрытыми объективными причинами»67. Полемичность именно по отношению к таким взглядам проявляется в «Полтаве». В то же время явный спор с Рылеевым как носителем декабристских воззрений был невозможен и был связан «с определенной этической неловкостью»68. И, чтобы «отделить идеи от людей», 27 октября, когда основной текст «Полтавы» уже завершен, 46 Пушкин пишет посвящение. По мнению Ю.М. Лотмана, адресат посвящения - Мария Николаевна Волконская69, жена декабриста Сергея Волконского, отправившаяся за ним в «печальную пустыню» - Сибирь. Подобный шаг, с одной стороны позволяет ввести в поэму новый мотив: признание частного подвига при общем отрицании декабризма. С другой – романтическое посвящение призвано сгладить героический пафос поэмы, что более подробно описано в III главе исследования. Тем не менее, именно отрицание исторического индивидуализма, построение текста, в котором именно слияние с историческим процессом определяет правоту поступков, было важно для Пушкина в тот период. Именно из этих взглядов вытекает полемика с Рылеевым, превратившего Мазепу в борца за свободу, и спор с Байроном, воспевающим могучего индивидуалиста. 47 Аналогия Петр-Николай Во время работы над «Полтавой» создаются произведения, посвященные и несколько другой тематике: например, стихотворение «Анчар», которое пишется параллельно с показаниями по делу об авторстве «Гавриилиады». В таком контексте «Анчар» - текст о цене одной жизни по сравнению с интересами государства. Возникает образ «Непобедимого владыки», готового пожертвовать своими подданными ради благополучия (в первую очередь, военного) страны. Строка «Но человека человек» говорит о двойственности восприятия диктатуры сильного государя Пушкиным. Тем не менее, в финальных строках стихотворения утверждается приоритет государственный (который в «Полтаве» трансформируется в приоритет исторического развития перед страстями и желаниями человека). Но человека человек Послал к анчару властным взглядом: И тот послушно в путь потек И к утру возвратился с ядом. <…> Принес — и ослабел и лег Под сводом шалаша на лыки, И умер бедный раб у ног Непобедимого владыки. А князь тем ядом напитал Свои послушливые стрелы И с ними гибель разослал К соседам в чуждые пределы. [III, 81] «В борьбе с романтическим субъективизмом Пушкин был склонен в 1826—1829 гг. даже резко преуменьшать роль личной активности отдельного человека»70. Как уже было сказано, поступательное 48 историческое развитие – вот, что, по мнению поэта, движет мировыми процессами. Воплощением истинного слияния с историческим движением для Пушкина стал Петр I. «Образ Петра I начиная со «Стансов» 1826 г. прочно входит в творчество Пушкина»71. Тогда же появляется аналогия Николай-Петр. После встречи с императором в сентябре 1826 года он видится Пушкину только в положительном свете: император поэту «царственную руку / Простер» [III, 48] и вызвал из ссылки, разрешил самому выбирать место жительства и «освободил <…> мысль» - позволил Пушкину печататься в обход общей цензуры, сказав, что будет единственным его цензором. «Убеждение в том, что правительство намерено встать на путь решительных реформ, которое Пушкин вынес из разговора с Николаем I, естественно, склоняло мысль поэта к возможности «пути Петра I» — реализации прогрессивных общественных чаяний путем системы проведенных правительством преобразований»72. Играя на контрасте со своим предшественником, Александром I, новый государь при любой возможности подчеркивал эти отличия. Так, не в пример прежнему императору Николай был прямолинеен и деятелен. Он понимал, что перемены необходимы, и «мысли о крестьянской реформе весьма серьезно его занимали, к ним он возвращался и в дальнейшем»73. Отношение Пушкина к императору скоро изменится. В первые годы своего царствования Николай ищет способ заручиться поддержкой своих подданных. Широкий жест по отношению к поэту видится царю удачным выходом из сложившейся ситуации. Чтобы более полно охарактеризовать образ царя в восприятии Пушкина, разберем два текста, в которых поэт напрямую обращается к Николаю и сравнивает его с Петром I: «Стансы» и «Друзьям». Настроения этих стихотворений довольно схожи: поэт видит в новом 49 монархе мудрого и справедливого правителя, способного, как Петр, укрепить могущество страны. И как подтверждают то политические события в стране во второй половине 1820-х гг., аналогия эта имеет под собой основание – в начале царствования Николай действительно напоминал своего «пращура». Оба текста – своеобразная подсказка царю: как действиями свои еще более приблизиться к Петру, как править правильно. Впрочем, секрет успеха в «Стансах» и в «Друзьям» несколько отличаются, различается и степень личного участия царя в создании своего образа. В стихотворениях заметна трансформация отношения к Николаю I. Итак, «Стансы» - скорее отзыв о Петре. Почти весь текст сконцентрирован на описании положительных его качеств, а Николай появляется лишь в самом конце стихотворения. Это стихотворение – надежда поэта на то, что только проявляющиеся сходства с предком нынешний монарх только укрепит и разовьет. Повторит ли Николай успехи Петра, зависит только от него: от его личных качеств и желаний. «Стансы» - о своеобразный совет, который Пушкин дает совет молодому императору – и подсказывает, как «привлечь сердца». Стансы (1826) Но правдой он привлек сердца, Но нравы укротил наукой, <…> Самодержавною рукой Он смело сеял просвещенье, Не презирал страны родной: Он знал ее предназначенье. То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеобъемлющей душой 50 На троне вечный был работник. <…> Семейным сходством будь же горд; Во всем будь пращуру подобен: Как он, неутомим и тверд, И памятью, как он, незлобен. [II, 307] «Друзьям» – текст другой направленности. Здесь поэт говорит уже о реальных поступках царя, которые позволяют сравнить его с Петром. По словам Пушкина, многое зависит от приближенных монарха, поэтому важно не окружать себя льстецами. Это стихотворение – своеобразный гимн царю. Подсказку Пушкин дает Николаю лишь в конце – рекомендуя критически относиться к выбору окружения (при себе держать нужно «певцов», а не «льстецов»). В остальном для поэта уже нет сомнений: Николай повторит славную жизнь Петра. Друзьям (1828) Его я просто полюбил: Он бодро, честно правит нами; Россию вдруг он оживил Войной, надеждами, трудами. О нет! хоть юность в нем кипит, Но не жесток в нем дух державный; Тому, кого карает явно, Он втайне милости творит. Текла в изгнанье жизнь моя; Влачил я с милыми разлуку, Но он мне царственную руку Простер — и с вами снова я. <…> Освободил он мысль мою. <…> Он скажет: презирай народ, Глуши природы голос нежный. 51 Он скажет: просвещенья плод — Разврат и некий дух мятежный. Беда стране, где раб и льстец Одни приближены к престолу. [III, 47-48] Последний мотив – мотив приближенности льстецов к трону окажется важен в «Полтаве». Именно поэтому Кочубей осуждается точно так же, как и Мазепа. Важно отметить, что, опосредованная аналогией с Петровским государством, «Полтава» - это текст еще и о государстве современном Пушкину. Таким образом, политическая ситуация в стране в период до и в пору работы над поэмой способствовала возникновению сопоставления Петра и Николая I. Пушкин в молодом монархе видит свидетельства внутренней силы, великодушия и справедливости. Такое восприятие царя, наложенное на военные победы России и личную милость по отношению к Пушкину, во многом определит содержание поэмы. Полемичность по отношению к декабристской романтизации истории повлияла на внутренние смыслы «Полтавы». Убежденность в том, что только органичное соединение с историческим процессом способно принести свои плоды и что индивидуализм не может выступать на стороне государства, проявятся в тексте спорами с Рылеевым и Байроном. 52 ГЛАВА III: ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ «ПОЛТАВЫ» Работая над текстом «Полтавы», Пушкин использовал как труды, прямо связанные с описываемым им сюжетом («История Карла XII» Вольтера, «История Малой России» Д. Бантыш-Каменского), так и классические образы историографии – от Тита Ливия до Н. М. Карамзина. Так, описание Полтавского боя и происшествия с гетманом в следующую ночь ориентированы на Вольтера, а портрет Мазепы перекликается с образом Ганнибала у Тита Ливия: «Великие эти достоинства соединялись с такими же великими пороками — нечеловеческою жестокостью, неслыханным вероломством; не было для него ничего истинного, ничего святого, он не испытывал ни малейшего страха перед богами, ни малейшего уважения к клятве»74. Для нашей работы особенно важны два литературных источника: поэма Байрона «Мазепа» и поэма Рылеева «Войнаровский». Объяснив различия в описании фактов и исторических личностей, можно более полно охарактеризовать антидекабристскую и антиромантическую направленность поэмы. «Мазепа» и «Войнаровский» имеют большое значение также и потому, что поэт вышел к сюжету «Полтавы» благодаря этим сочинениям. «Прочитав в первый раз в «Войнаровском» сии стихи: «Жену страдальца Кочубея / И обольщенную их дочь», - я изумился, как мог поэт пройти мимо столь страшного обстоятельства» [VII, 134], - писал Пушкин о поэме Рылеева. Впоследствии романтическая линия, не получившая развития в «Войнаровском» и лишь вскользь в нем упомянутая, воплотится в «Полтаве» и по значимости своей нисколько не уступит героической. Как это уже случалось ранее, тексты, через которые 53 Пушкин знакомится с темой, сложным образом влияют на авторское решение Пушкина. Вспомним, к примеру, стихотворение «Клеопатра», написанное в 1824 году и переписанное Пушкиным во время работы над «Полтавой». В центре сюжета – вопрос «можно ли принять вызов Клеопатры, не будучи опьяненным страстями?». Описывая «египетский анекдот», «предшественники Пушкина, как правило, исходили из Плутарха. Кроме драматического эпизода смерти Клеопатры их привлекали по преимуществу отношения царицы с героями римской истории — Юлием Цезарем и Марком Антонием»75. Ю.М. Лотман, утверждает, что сюжет о Клеопатре Пушкин позаимствовал у Руссо, найдя в его трактате отсылку к античному источнику. В третьей книге «Эмиля» есть строки, которые, возможно, и стали поводом к прочтению трудов Аврелия Виктора: «Аврелий Виктор рассказывает, что несколько человек в упоении любви добровольно продали свою жизнь за одну ночь с Клеопатрой, и эта жертва не невозможна при опьянении страстью»76. Полемичность по отношению к Руссо во время создания «Клеопатры» определила замысел всего стихотворения: если Руссо пишет об опьянении страстью, то у Пушкина только последний из троих добровольцев – юноша, который «имени векам не предал» [II, 200], заключает пари под воздействием порыва. Точно такую же тенденцию мы наблюдаем и в «Полтаве». Рылеев рисует национального героя, который противостоит тирании, Байрон – одинокого рыцаря, потерпевшего крушение. Пушкин противопоставляет им своего Мазепу – ярко отрицательного персонажа, чей эгоизм разбивается о прочную, поддержанную самой историей позицию Петра. 54 Нарратор в поэме Прежде чем перейти к подробному разбору идейных столкновений Пушкин-Рылеев и Пушкин-Байрон, следует уделить внимание одному немаловажному аспекту: появлению в поэме нарратора. Ю.М. Лотман называл «Полтаву» «самой оценочной поэмой Пушкина»77, современники ставили поэту в упрек, что он говорил о Карле XII «мальчик бойкий и отважный» [IV, 211] и использовал в поэме «бурлацкие слова». Как установил Л.С. Флейшман, большинство оценок в тексте принадлежат не автору, а самим персонажам78. Принцип исторической достоверности в описании событий и людей в «Полтаве» стал одним из основополагающих в поэме: «Обременять вымышленными ужасами исторические характеры и не мудрено и не великодушно. Клевета и в поэмах всегда казалась мне непохвальною».[VII, 134]. До Пушкина при обращении к историческим сюжетам писатели зачастую жертвовали правдой в пользу художественного вымысла (как это в «Войнаровском» сделал Рылеев). Чтобы создать текст, не похожий на произведения предшественников, поэту потребовался новый прием – необходимо было заставить персонажей говорить и вести себя так, как того требует история. Ранее Пушкин по-другому вводил портреты героев: при помощи их прямой речи, поступков, высказываний автора и пейзажные зарисовок. Эти техники Пушкин использовал во многих произведениях. Например, русский юноша в «Кавказском пленнике» - тонко чувствующий человек, наблюдательный и любопытный. Его гнетет плен, он жаждет вырваться на свободу и вновь погрузиться во все прелести молодой жизни. Кроме того, пленник пережил роковую любовь и теперь закрыт для новых увлечений. Читатель узнает об этом благодаря уже названным приемам – все характеристики очень подробно прописаны в самом тексте. Тоску неволи, жар мятежный 55 В душе глубоко он скрывал. <…> Вперял он любопытный взор На отдаленные громады Седых, румяных, синих гор. Великолепные картины! [IV, 87] Забудь меня: твоей любви, Твоих восторгов я не стою. <…> Без упоенья, без желаний Я вяну жертвою страстей. Ты видишь след любви несчастной, Душевной бури след ужасный. [IV, 94] Где обнял грозное страданье, Где бурной жизнью погубил Надежду, радость и желанье И лучших дней воспоминанье В увядшем сердце заключил. Людей и свет изведал он <…> [IV, 84-85] Забудь меня: твоей любви, Твоих восторгов я не стою. <…> Без упоенья, без желаний Я вяну жертвою страстей. Ты видишь след любви несчастной, Душевной бури след ужасный. [IV, 94] Характер черкешенки коренным образом отличается от характера пленника. Она способна испытывать сильные чувства и сопереживать, ее любовь к пленнику чиста, ради него она жертвует собой и (будучи не в силах пережить разлуку) кончает жизнь самоубийством. 56 И долго, долго перед ним Она, задумчива, сидела; Как бы участием немым Утешить пленника хотела. [IV, 86] Раскрыв уста, без слез рыдая, Сидела дева молодая; Туманный, неподвижный взор Безмолвный выражал укор; <…> «Ах, русский, русский, для чего, Не зная сердца твоего, Тебе навек я предалася!» [IV, 95] Вдруг волны глухо зашумели, И слышен отдаленный стон... На дикий брег выходит он, Глядит назад... брега яснели И опененные белели; Но нет черкешенки младой Ни у брегов, ни под горой... Всё мертво... <…> Всё понял он. [IV, 100] Если обратить внимание на язык и построение фраз, то можно обнаружить, что различий между отрывками, рисующими черкешенку и «европейца», почти нет. Описания героев и их поступков выдержаны в общей стилистике произведения и в соответствии с его жанровой принадлежностью. В то же время очевидно, что в реальной жизни люди, принадлежащие к разным культурам, не могут говорить одним языком, а юная девушка, воспитанная в восточной скромности, не способна 57 мыслить и оценивать происходящее так же, как и молодой военный. Подобное противоречие возможно было в байроническом «Кавказском пленнике», но ему не нашлось места «в самой зрелой изо всех <…> стихотворных повестей, <…> в которой всё почти оригинально». Со второй половины 1820-х гг., как уже было сказано ранее, жанровые и стилистические особенности начинают использоваться Пушкиным для насыщения слова совокупностью дополнительных оттенков смысла. Так, для характеристики сильного государя – Петра, поэт использует упомянутые элементы классицистической традиции. В образе Петра концентрируется героический пафос поэмы. Выходит Петр. Его глаза Сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен, Он весь, как божия гроза. Идет. Ему коня подводят. Ретив и смирен верный конь. Почуя роковой огонь, Дрожит. Глазами косо водит И мчится в прахе боевом, Гордясь могущим седоком. [IV, 213-214] Царь справедливости. представляется Пушкин как воплощение провозглашает исторической абсолютность действий государя, невозможность двоякого восприятия его поступков – они обусловлены ходом истории: Полтавское сражение необходимо развитию страны, и даже когда «шведский палладин» «Урок нежданный и кровавый / Задал» России, он выступил ее учителем. Пирует Петр. И горд, и ясен, И славы полон взор его. И царский пир его прекрасен. 58 При кликах войска своего, В шатре своем он угощает Своих вождей, вождей чужих, И славных пленников ласкает, И за учителей своих Заздравный кубок подымает. [IV, 216] По-другому представлен в поэме Карл. И в изображении шведского короля присутствуют черты классицистической традиции. Впрочем, используя противоположные по окраске эпитеты, Пушкин подчеркивает его отличие от Петра. Карл – тоже монарх, но монарх совершенно другого рода. Вот, как характеризует его Мазепа: Как полк, вертеться он судьбу Принудить хочет барабаном; Он слеп, упрям, нетерпелив, И легкомыслен, и кичлив, Бог весть, какому счастью верит; Он силы новые врага Успехом прошлым только мерит — Сломить ему свои рога. [IV, 211-212] Текст с описанием Карла (в тех случаях, когда он не окрашен мнением другого персонажа) – своеобразная пародия на классицизм: высокая, патетическая характеристика короля тут же сменяется критической оценкой его поступков. Например: Венчанный славой бесполезной, Отважный Карл скользил над бездной. [IV, 185] Стилистические особенности Пушкин использует и в «речи» других персонажей – Мазепы, Кочубея, Марии. 59 Кроме того, помня о нарраторе, можно избежать неточностей при определении отношения поэта к «делам давно минувших дней» и современным литературным явлениям и при расстановке акцентов на полемике с другими авторами. Так, например, гимн Кочубею «Богат и славен Кочубей» в начале текста поется не от имени автора, а с позиции самого героя или его членов его семьи. Точно так же повторение этого мотива чуть позже также осуществляется от имени самого Кочубея. Указывает на то обрывочность предложений (как будто в момент спонтанного озвучивания мыслей). Кроме того, в этом отрывке представлена позиция оскорбленного отца – кроме Кочубея не к кому более отнести мотив отцовства. Богат и знатен Кочубей. Довольно у него друзей. Свою омыть он может славу. <…> Он может мщением отца Постигнуть гордого злодея; Он может верною рукой Вонзить... [IV, 184] Учитывя, что основной текст поэмы выстроен при помощи нарратора, а Пушкин отстраняется от повествования и оценок, приступим к характеристике противостояния Пушкина героизации Мазепы у Рылеева и романтизму Байрона. 60 Пушкин и Рылеев 1. Отношение к истории «Мазепа есть одно из самых замечательных лиц той эпохи. Некоторые писатели хотели сделать из него героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбцем, закоренелым в коварствах и злодеяниях, клеветником Самойловича, своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою, предателем Карла после его поражения: память его, преданная церковию анафеме, не может избегнуть и проклятия человечества» [IV, 386], - такую характеристику Мазепе в предисловии к первому изданию дает Пушкин – и сразу обозначает, что рылеевская героизация гетмана им не принимается (в словах «героя свободы, нового Богдана Хмельницкого» угадывается образ персонажа «Войнаровского»). Изображать Мазепу борцом за свободу Пушкин не стал по разным причинам. Одна из них, и немаловажная, - нежелание жертвовать исторической правдой в пользу художественного вымысла. Именно соответствие поступков героев их реальным поступкам было приоритетом для автора. Отклонение от исторических событий проявляется в излишней романтизация «Войнаровского». Довольно просто проводится параллель с «южными поэмами» Пушкина – в частности, с «Кавказским пленником». Как черкешенка выхаживает русского, так же и юная казачка находит умирающего Войнаровского и спасает его, точно так же проступают мотивы изгнания и одиночества. Помимо подобных аллюзий Рылеев дает и прямую отсылку к байроническому стихотворению Пушкина «Погасло дневное светило…». 61 В то же время для Рылеева важнее создать агитационную политическую поэму, чем следовать фактам. Образ Мазепы, в котором «почитали <…> отца» и «отечество любили» очень важен для декабриста Рылеева: осуждение тирании, мысль о том, что людям нужен истинно народный герой, который способен даровать стране свободу – общий мотив зрелой поэзии Рылеева. Встречается он во многих «Думах» поэта – например, в «Ольге при могиле Игоря» (сноска): «Отец будь подданным своим И боле князь, чем воин; Будь друг своих, гроза чужим И жить в веках достоин»79. В «Песне сторонников Мазепы» снова встречаем образ гетманасвободолюбца. Казаки на «лихих конях» с «пылкой храбростью в сердцах»80 несутся в бой. Для них это – битва за свободу, а Мазепа – вождь, который приведет их к победе, а значит, и к свободе. Впрочем, Рылеев был прекрасно знаком с историческим портретом Мазепы, его отступление от исторических фактов – сознательная жертва в пользу замысла. Такой вывод можно сделать на основании анализа черновиков поэта. В черновиках Рылеев изображает Мазепу очень сходно с будущим пушкинским персонажем. Он говорит о коварном, неблагодарном и злом человеке, предавшем русского царя: «[Любопытно следить хитрость]. Для Мазепы, кажется, ничего не было священным, кроме цели, к которой стремился [хитрость даже самое коварство] ни [дружество], ни уважение [близким] оказываемое ему Петром, ни самые благодеяния, излитые на него сим великим монархом, ничто не могло отвратить его от измены. Хитрость в высочайшей степени, даже самое коварство почитал он средствами, дозволенными на пути к оной»81. 62 Среди неосуществленных замыслов Рылеева есть план трагедии «Мазепа», по своему звучанию сходный с «Полтавой». Так, Мазепа, «человек властолюбивый и хитрый; великий лицемер, скрывающий свои злые намерения под желанием блага к родине», очень похож на пушкинского героя. Кочубей - «мстительный человек»82 по Рылееву - в «Полтаве» ради того, чтобы «мщением отца / Постигнуть гордого злодея», напишет донос на гетмана. Впрочем, есть одно очень существенное отличие: Рылеев упоминает в плане уже описанного им прежде Войнаровского, который наделен теми же характеристиками, что в посвященной ему поэме: "Племянник Мазепы. Пылкий, благородный молодой человек». Таким образом, можно утверждать, что хотя образ Мазепы у Рылеева и колеблется на начальной стадии работы над текстом, финальный портрет национального лидера, борца за свободу и освободителя от тирании, игнорирует факты, известные поэту, и работает на его идеологическую концепцию. 2. Личное преступление Мазепы В ненаписанную трагедию «Мазепа» Рылеев планировал ввести и романтическую линию – не последнее место в списке персонажей занимает Матрена - «любовница Мазепы. Пылкая девушка». В «Войнаровском» же мы не видим развития этой темы – вновь, Рылеев, зная об историческом факте, художественного вымысла. То, трепеща и цепенея, Он часто зрел в глухую ночь Жену страдальца Кочубея И обольщенную их дочь. В страданьях сих изнемогая, Молитву громко он читал, предпочитает его опустить ради 63 То горько плакал и рыдал, То, дикий взгляд на всех бросая, Он, как безумный, хохотал83. Лишь такого короткого упоминания удостоена соблазненная Мазепой девушка. Впрочем, нельзя сказать, что взаимоотношения гетмана и дочери Кочубея для Рылеева не важны. В самом конце поэмы, когда Мазепа и Карл бегут после поражения под Полтавой, обезумевший украинский вождь вспоминает о Петре, казненных по наговору Мазепы Искре Кочубее и впервые – о Матрене. Впрочем, для Рылеева введение намека на несчастную любовь гетмана – стремление, с одной стороны, придать ему большей человечности, с другой – романтизировать образ, добавить ему байронических черт. Все иначе обстоит у Пушкина. В ответе на критику поэт не случайно в одном небольшом абзаце пишет о рылеевских строках про соблазнение Матрены и дает портрет гетмана: «в описании Мазепы пропустить столь разительную историческую черту было еще непростительнее. Однако ж какой отвратительный предмет! ни одного доброго, благосклонного чувства! ни одной утешительной черты! соблазн, вражда, измена, лукавство, малодушие, свирепость...» [VII, 134]. Говоря о сопоставлении его «Полтавы» с «Мазепой» Байрона, Пушкин вновь вспомнит про дочь Кочубея: если бы вместо «картин одна другой разительнее» английский поэт рассказал о соблазнении Матрены, «никто бы но осмелился после него коснуться сего ужасного предмета». Таким образом, совращение собственной крестницы – основа истории Мазепы. Способность преступить через обязательства, принятые им при крещении Матрены, через узы дружбы с Кочубеем и через боевое товарищество – вот черты, которые не допускают героизации «малороссийского владыки». Более того, именно личное преступление Мазепы делает 64 возможным и его предательство Петра. И слова, которые произносятся с позиции Кочубея, можно отнести и к личной оценке гетмана: Что он не ведает святыни, Что он не помнит благостыни, Что он не любит ничего, Что кровь готов он лить как воду, Что презирает он свободу, Что нет отчизны для него [IV, 187]. В строках «Что презирает он свободу, / Что нет отчизны для него» - прямая полемика с Рылеевым, который характеризует Мазепу иначе: Он приковал к себе сердца: Мы в нем главу народа чтили, Мы обожали в нем отца, Мы в нем отечество любили84. Но знаю то, что, затая Любовь, родство и глас природы, Его сразил бы первый я, Когда б он стал врагом свободы85. Для Пушкина романтическая и историческая линии «Полтавы» неотделимы друг от друга. Более того, Мазепа дважды терпит поражение: впервые как любовник, а во второй раз – как политический деятель. Именно в тот момент, когда он решает, что «Любовник гетману уступит», Мазепа отказывается от Марии. В то же время, его взаимоотношения с Кочубеем (навсегда испорченные соблазнением его дочери), излишняя надежда на силы Карла (в которые гетман перестает верить еще до боя) приводят к политическому крушению. Человек, действующий под влиянием страстей и порывов, идущий против истории, в пушкинской «Полтаве» может быть только отрицательным персонажем. 65 3. Борьба за свободу и мятеж Пушкин отделяет пространство Полтавы (мир Мазепы, Марии, Кочубея) от мира Петра. Полтава в тексте выступает как место в котором возможно предательство (царя, друга, а потом еще и только обретенного союзника), соблазнение собственной крестницы, сговор с врагом ради собственных интересов. В Петербурге подобные персонажи не возможны – это мир незыблемых ценностей, управляемый сильным монархом. Разделение двух пространств происходит в названии, в котором Пушкин обособляет Полтаву. Потом несколько раз за текст поэт конкретизирует место, где разворачивается действие, предупреждает недопонимания, могущие возникнуть у незнакомого с историей читателя – место, где разворачивается действие – не славный град Петра и не Москва. Это Малороссия. Так разделение вводится с первых же строк и неоднократно повторяется: Кругом Полтавы хутора Окружены его садами, И много у него добра, Мехов, атласа, серебра И на виду, и под замками. <…> И то сказать: в Полтаве нет Красавицы, Марии равной. Она свежа, как вешний цвет, Взлелеянный в тени дубравной. [IV, 181] Богат и знатен Кочубей. Довольно у него друзей. Свою омыть он может славу. Он может возмутить Полтаву. [IV, 181] 66 Но как он вздрогнул, как воспрянул, Когда пред ним незапно грянул Упадший гром! когда ему, Врагу России самому, Вельможи русские послали В Полтаве писанный донос. [IV, 191] Щадят мечты покой героя, Урон Полтавы он забыл. Но сон Мазепы смутен был. [IV, 218] Противник мятежей, Пушкин рисует картину того, что может случиться, если появляется человек, поднимающий народ против царя. Потому важно сказать, что «у нас» такого быть не может, «у нас» доверяют мудрости императора и остаются ему верны (это аллюзия и на государство современное поэту). Там, далеко, в Полтаве, «у них» - мятеж случился и привел к поражению. Монарх же восторжествовал и оказался праведной силой, восстановившей спокойствие внутри страны и укрепивший ее авторитет среди других государств. Осуждение выступления против Петра и указание на то, что это – не освободительная борьба, а именно мятеж, не раз проявляются в тексте: Друзья кровавой старины Народной чаяли войны,<…> Вокруг Мазепы раздавался Мятежный крик: пора, пора! [IV, 185] Так! было время: с Кочубеем Был друг Мазепа; <…> Нередко долгие беседы Наедине вели они — Пред Кочубеем гетман скрытный 67 Души мятежной, ненасытной Отчасти бездну открывал И о грядущих измененьях, Переговорах, возмущеньях В речах неясных намекал. [IV, 187-188] Мазепа козни продолжает. С ним полномощный езуит Мятеж народный учреждает И шаткий трон ему сулит. Во тьме ночной они, как воры, Ведут свои переговоры, Измену ценят меж собой, Слагают цифр универсалов, Торгуют царской головой, Торгуют клятвами вассалов. [IV, 190] Мотив измены, выступления против царя встречается и в главном эпизоде поэмы – Полтавском бое. Так, поэт по-разному описывает, как противники смотрят на поле боя. Мазепа, в думу погруженный, Взирал на битву, окруженный Толпой мятежных казаков, Родных, старшин и сердюков. [IV, 216] Двумя поддержан казаками, Сердечной ревностью горя, Он оком опытным героя Взирает на волненье боя. Уж на коня не вскочит он, 68 Одрях, в изгнанье сиротея, И казаки на клич Палея Не налетят со всех сторон! [IV, 215] Палей, сторонник Петра, тоже «взирает на волненье боя» в окружении казаков. Но казаки Мазепы – в первую очередь, мятежники. Пушкин вновь вступает в спор с Рылеевым, для которого переход на сторону Карла был освободительной борьбой. Мазепа же прямо озвучивает основной конфликт в «Войнаровском» и причину противостояния российскому императору: Но я решился: пусть судьба Грозит стране родной злосчастьем, Уж близок час, близка борьба, Борьба свободы с самовластьем!86 Подобное выступление против царя возможно для декабриста Рылеева, но не для государственника Пушкина. Напротив, «Полтавой» он стремится показать, что льстец, «приближенный к престолу», может казаться «послушным подданным» и при этом преследовать свои интересы, которые от интересов государства могут отличаться. 69 Пушкин и Байрон: Индивидуализм против естественного хода истории Сравнивая «Полтаву» с произведениями Байрона, критики находили, что между ними много общего: романтическая линия в сюжете (несчастная любовь, дева, сошедшая с ума), в языке и декорациях поэмы (большая роль отведена темноте и событиям в ней происходящим), а также поведение некоторых героев, которые действуют как типичные романтические персонажи. При сравнении «Полтавы» с «Мазепой» обратим внимание на два момента: изменение портретов байронических персонажей у Пушкина и пушкинское отношение к байроновской трактовке Мазепы как идеалиста. В «Мазепе» Байрон описывает всего несколько часов из жизни малороссийского гетмана: Мазепа, Карл и небольшая часть войска останавливаются на ночлег по пути в Турецкие владения – после Полтавского сражения. Король превозносит достоинства своего союзника. Главный из них – умение держаться в седле: «on the earth / So fit a pair had never birth, / Since Alexander’s days till now, / As thy Bucephalus and thou» 87. Король просит гетмана рассказать, как Мазепа научился так управляться со своим конем. После недолгих уговоров гетман пускается в воспоминания далеких времен: о том, как он служил при дворе польского короля Яна Казимира, как полюбил и был за любовь наказан. В поэме всего два главных персонажа: Мазепа и Карл. Причем Карл появляется только в первых четырех стихах, и лишь упоминание о нем – в последнем. Название произведения полностью отвечает содержанию: центр композиции – Мазепа. В прозаическом предисловии Байрон дает историческую справку – три коротких отрывка из «Истории Карла XII» Вальтера, в которых повествуется о бегстве шведского короля и об эпизоде с дикой лошадью 70 (основа сюжета). Украинский гетман с самого предисловия обозначается как храбрый воин, мудрый и сильный человек: «il resta long-tems parmi eux, et se signala dans plusieurs courses contre les Tartares. La supériorité de ses lumières lui donna une grande considération parmi les Cosaques: sa réputation s’augmentant de jour en jour, obligea le Czar à le faire Prince de l’Ukraine»88. Карл, напротив показан слабым и трусливым, недальновидным и безжалостным к подданным: «Le roi fuyant et poursuivi eut son cheval tué sous lui; le Colonel Gieta, blessé, et perdant tout sa sang, lui donna le sien. Ainsi on remit deux fois à cheval, dans le suite, ce conquérant qui n’avait puy monter pendant la bataille»89. Кратко упоминает Байрон и Петра – в первом стихе. The Power and Glory of the war, Faithless as their vain votaries, Men, Had passed to the triumphant Czar, And Moscow’s walls were safe again – Until a day more dark and drear, And a more memorable year90. Стоит обратить внимание на то, что, во-первых, первые три строки из приведенного отрывка использованы Пушкиным в качестве эпиграфа к «Полтаве», а во-вторых, Байрон сообщает о том, что большую роль в Полтавской битве сыграла судьба (именно она склонила непостоянных славу и военную мощь на сторону Петра). Обусловленность поступков удачей и волей случая – вот, что отличает персонажей английского поэта от героев Пушкина. Сразу следует оговориться: и в «Полтаве» Карл надеется на судьбу и удачу. Понимаем мы это благодаря нескольким пушкинским ходам. Первый из них – диалог Мазепы с Орликом накануне сражения. Карл «силы новые врага / Успехом прошлым только мерит», а его боевой 71 успех – лишь «беглое счастие побед». Второй прием – характеристика короля во время битвы: Казалось, Карла приводил Желанный бой в недоуменье... Вдруг слабым манием руки На русских двинул он полки. [IV, 214-215] Только для Пушкина Карл – противоположность Петра. Надежда на судьбу, желание сражаться, когда даже союзник накануне битвы предвидит будущее поражение, противопоставляются правильным, закономерным действиям Императора Российского. И, злобясь, видит Карл могучий Уж не расстроенные тучи Несчастных нарвских беглецов, А нить полков блестящих, стройных, Послушных, быстрых и спокойных И ряд незыблемый штыков. [IV, 211] Наделяется байроническими чертами и Мазепа. Так, главные происшествия: размышление о судьбе Марии, принятие решения «Любовник гетману уступит» и бегство после Полтавы происходят ночью. В изображении Мазепы после побега Марии можно обнаружить черты хана Гирея из поэмы «Бахчисарайский фонтан». Однако наиболее значимо для нас отличие от портрета гетмана у Байрона: индивидуализм, предпочтение собственных интересов интересам общественных осуждается Пушкиным. Английский поэт повествует о том эпизоде из жизни Мазепы, когда он оказался один на один с силами природы (главная сила – конь, который несет недвижного всадника, куда ему вздумается): «The Wild Horse swims the wilder stream!»91. Причина, по которой будущего гетмана 72 привязали к дикой лошади и отпустили в степь, - соблазнение жены польского графа. Впрочем, судьба благосклонна к гетману: конь приносит его в Украину, где его находят и выхаживают крестьяне. Мазепу ждал счастливый финал: «To pass the desart to a throne»92. Такой финал в «Полтаве» невозможен. Мазепа, сделавший выбор в пользу собственных интересов осуждается Пушкиным на поражение и вынужден бежать. Финальная сцена, появление безумной Марии – вот как прощается с ним преданная отчизна. И Мазепа, покидающий родину не смотрит в будущее с надеждой (как это было у Байрона) – «тоска его снедает», «И страшно взор его сверкает, / С родным прощаясь рубежом». [IV, 219-220] 73 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Прошло сто лет — и что ж осталось От сильных, гордых сих мужей, Столь полных волею страстей? [IV, 220] Такой вопрос задает Пушкин в конце своей поэмы. О Карле напоминают лишь «Три углубленные в земле / И мхом поросшие ступени». Мазепа же «забыт <…> с давних пор». По Кочубею и жене его «сохранилася могила, / Где двух страдальцев прах почил». Изо всех почитаем потомками только Петр: «Лишь ты воздвиг, герой Полтавы, / Огромный памятник себе». В 1828 году Пушкин видит свою страну великой: начало царствования Николая I – период побед и либеральных решений. Россия успешно проводит Персидскую войну: получив новые земли и денежные контрибуции, выиграно Наваринское сражение (и укреплен авторитет державы, перед союзниками), наконец, страна ведет новую войну – царь утверждает, что честь не позволяет более терпеть нарушения дипломатических договоренностей со стороны Турции. «Всемилостивый» и справедливый государь быстро проводит разбирательство по делу декабристов и выносит настолько мягкий приговор, какого только дозволяют русские законы. Кроме всего, царь всерьез размышляет над разрешением крестьянского вопроса. Помимо публичных широких жестов императора, у Пушкина были и личные причины испытывать симпатию к монарху. Царь возвратил опального поэта из ссылки и позволил печататься в обход общей цензуры. С 1826 г. (когда появляется стихотворение «Стансы») в творчестве Пушкина появляется устойчивая аналогия Петр I – Николай I. Поэт убежден, что новый государь повторит успех «пращура». 74 Поэтому, работая над «Полтавой», Пушкин пишет поэму антидекабристскую и антиромантическую: с одной стороны, он противостоит романтизации истории и выступает против мятежей, с другой стороны, поэт отрицает идею о том, что история творится индивидуалистами, идущими против естественного развития. Гипотеза, выдвинутая во введении была подтверждена. Сопоставление «Полтавы» с идеологическим контекстом, с жанровой традицией и с контекстом произведений Пушкина действительно доказывает мысль об идейном единстве поэмы: романтическая и историческая линии полно характеризуют крушение Мазепы, вставшего на пути исторического движения (воплощенного в образе Петра). В ходе исследования также было показано, каким образом Пушкин полемизирует с «Войнаровским» Рылеева и «Мазепой» Байрона. Суд истории выносит вердикт: прав тот, кто остался в веках, под чьим руководством окрепла и возмужала Русь. Военные победы Петра привели к миру: В стране — где мельниц ряд крылатый Оградой мирной обступил Бендер пустынные раскаты, Где бродят буйволы рогаты Вокруг воинственных могил [IV, 220]. И в конечном итоге, лишь имя таких монархов, как Петр (а значит, и Николай) остается в веках. 75 СНОСКИ 1 Пушкин А. С. Опровержение на критики // Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 16 т. М.; Л., 1949. Т. 11. С. 158. 2 Сын Отечества. 1829. № 15. С. 52. 3 Там же, с. 43. 4 Сочинения Пушкина здесь и далее по всей работе цитируются по Полному собранию сочинений в 10-ти томах (Л. 1977—1979). Римской цифрой обозначается том, арабской — страница; цитирование произведений, названных в тексте, не оговаривается.. 5 Сын Отечества. 1829. № 15. С. 48. 6 Галатея. 1829. ч. 3. № 16. С. 256. 7 Галатея. 1839. ч. 3. № 26. С. 567. 8 Атеней. 1829. ч. 2. С. 183. 9 Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941. С. 112. 10 «Отношение к слову не как к знаку предмета, а как к знаку слова, вызывающему ассоциативные лексические ряды, делают слово у Пушкина двупланным». Тынянов Ю. Н. Пушкин // Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 131. 11 Виноградов В.В. Стиль Пушкина. С. 114. 12 Там же, с. 116. 13 Там же, с. 117. 14 Муравьев А. Н. Путешествие ко Святым местам в 1830 году. СПб., 1833. Ч. 1. С. 50. 15 Виноградов В.В. Стиль Пушкина. С. 117. 16 Фатеева Н. А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М., 1997. Т. 56. № 5. С. 13-14. 17 Там же, с. 12. 18 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. М., 1954. Т. 7. С. 425 19 Фридлендер Г. М. Поэмы Пушкина 1820-х годов в истории эволюции жанра поэмы в мировой литературе // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1974. Т. 7. С. 114. 20 Более подробный разбор того, как соотносятся тексты Байрона и поэмы Пушкина, содержание и форму которых определило наследование 76 традиции романтической поэмы, будет приведен в практической части настоящего исследования. 21 Фридлендер Г.М. Поэмы Пушкина 1820-х… С 100-102. 22 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. Т. 7. С. 338. 23 Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы. Л., 1924. С. 175. 24 Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957. С. 86 – 109. 25 Там же, с. 90. 26 Там же, с. 95. 27 Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой» // Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1975. С. 114. 28 Соколов А. Н. "Полтава" Пушкина и жанр романтической поэмы // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л. Т. 4. С. 154—172. 29 Там же, с. 170. 30 Ломоносов М. В. Ода, в которой Ея Величеству благодарение от сочинителя приносится… // Ломоносов М.В. Избранные пр-я. Л., 1986. С. 129. 31 Соколов А. Н. «Полтава» Пушкина и «Петриады» // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1939. Вып. 4/5. С. 58. 32 Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 120. 33 Там же, с. 119. 34 Северная пчела. 1826. № 76 35 Северная Пчела. 1826. № 60 36 Северная пчела. 1826. № 60. 37 Северная пчела. 1825. № 152 38 Северная пчела. 1826. №3. 39 Северная пчела. 1826. №4. 40 Северная пчела. 1828. № 12. 41 Северная пчела. 1828. №13. 42 Северная пчела. 1826. №84 43 Сереная пчела. 1826. № 85. 44 Сереная пчела. 1826. № 85. 45 Северная пчела. 1826. № 100. 77 46 Северная пчела. 1826. №112. 47 Северная пчела. 1826. № 114. 48 Северная пчела. 1826. № 114. 49 Северная пчела. 1827. № 133 50 Северная пчела. 1828. №32. 51 Северная пчела. 1828. №33. 52 Северная пчела. 1828. №33. 53 Северная пчела. 1827. № 135 54 Северная пчела. 1828, № 46 55 Северная пчела. 1826. № 76 56 Северная Пчела. 1826. № 60 57 Северная пчела. 1827. № 131 58 Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 55. 59 Там же. С. 39. 60 Цит. по: Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 41. 61 Цит. по: Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 47. 62 Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 50. 63 Там же. С. 57. 64 Там же. С. 57 65 Там же. С. 91. 66 Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя // Лотман Ю. М. Пушкин. СПб., 1995. С. 118. 67 Там же.С. 118. 68 Лотман. Ю.М. Посвящение «Полтавы». // Лотман Ю. М. Пушкин. СПб., 1995. С. 264. 69 Там же. С. 254. 70 Лотман. Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя. С. 118. 71 Измайлов Н. В. Пушкин в работе над «Полтавой». С. 37. 72 Лотман. Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя. С. 118. 73 Там же. С. 113. 74 Тит Ливий. Война с Ганибалом. М., 1993. С.7. 78 75 Петрунина Н. Н. «Египетские ночи» и русская повесть 1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1978. Т. 8.С. 22. 76 Лотман Ю. М. У истока сюжета о Клеопатре // Лотман Ю. М. Пушкин… СПб., 1995. С. 363. 77 Лотман Ю.М. К структуре диалогического текста в поэмах Пушкина // Лотман Ю. М. Пушкин… СПб., 1995. С. 235. 78 Флейшман Л. Поэзия как проза: Нарратор в Пушкинской "Полтаве" // Флейшман Л. От Пушкина к Пастернаку. М., 2006. С 47. 79 Рылеев К. Ф. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1934. С. 126. 80 Там же. С. 261. 81 Там же. С. 416. 82 Там же. С. 413. 83 Там же. С. 221. 84 Там же. С. 218-219. 85 Там же. С. 219. 86 Там же. С. 213-214. 87 Byron George Gordon. Mazeppa // The complete works of Lord Byron in 1 volume. Paris, 1842. P. 319. Пер.: Со времен Александра на Земле не рождались два создания, настолько подходящих друг другу, как твой Буцефал и ты. 88 Ibid. P. 316. Пер.: он долгое время прожил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Превосходство его образования (ума) укрепили его авторитет среди казаков, день ото дня слава его росла – и у царя не осталось другого выхода, как назначить его гетманом Украины. 89 Ibid. P. 316. Пер.: преследователи убили коня, которым правил король, и полковник Гиета, раненный и истекающий кровью, отдал ему своего. Так, король, который ни разу не сел на лошадь во время боя, дважды был усажен верхом во время бегства. 90 Ibid. P. 317. Пер.: Сила и власть войны, непостоянные, как и люди, их приверженцы, перешли к торжествующему царю, и стены Москвы, снова были спасены – до другого дня, более темного и тоскливого, и другого года – более памятного. 91 Ibid. P. 321. 79 Пер.: дикая лошадь плывет по бурной (еще более дикой) реке. 92 Ibid. P. 324. Пер.: пройти через пустыню на престол. 80 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 1. Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. М., 1995. Т. 7. 798 с. 2. Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941. 620 с. 3. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957. 416 с. 4. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы. Л., 1924. 322 с. 5. Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1975. 340 с. 6. Коплан Б. И. «Полтавский бой» Пушкина и оды Ломоносова // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Л., 1930. Вып. 38/39. С. 113—121. 7. Лотман Ю. М. Пушкин. СПб., 1995. 846 с. 8. Муравьев А. Н. Путешествие ко Святым местам в 1830 году. СПб., 1833. 298 c. 9. Петрунина Н. Н. «Египетские ночи» и русская повесть 1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1978. Т. 8. С. 22 – 50. 10. Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.; Л.: Наука, 1966. 663 с 11. Соколов А. Н. «Полтава» Пушкина и «Петриады» // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1939. Вып. 4/5. С. 57— 90. 12. Соколов А. Н. «Полтава» Пушкина и жанр романтической поэмы // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л. Т. 4. С. 154—172. 13. Тынянов Ю. Н. Пушкин // Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 122—165. 14. Фатеева Н. А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М., 1997. Т. 56. № 5. С. 12 – 21. 15. Флейшман Л. Поэзия как проза: Нарратор в Пушкинской "Полтаве" // Флейшман Л. От Пушкина к Пастернаку. М., 2006. С 46 – 77. 16. Фридлендер Г. М. Поэмы Пушкина 1820-х годов в истории эволюции жанра поэмы в мировой литературе // Пушкин: Исследования и материалы. – Л., 1974. Т. 7. С. 100 – 122. 17. Атеней. 1829. ч. 2. 18. Галатея. 1829. ч. 3. № 16. 81 19. Галатея. 1839. ч. 3. № 26. 20. Северная пчела. 1826 – 1828. 21. Сын Отечества. 1829. № 15. 22. Ломоносов М.В. Избранные пр-я. Л., 1986. 556 с. 23. Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977—1979. 24. Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1937—1959. 25. Рылеев К. Ф. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1934. 908 с. 26. Тит Ливий. Война с Ганнибалом. М., 1993. 408 с. 27. Byron George Gordon. Mazeppa // The complete works of Lord Byron in 1 volume. Paris, 1842. 935 p.