вклад м.в. ломоносова в развитие языка и литературы

ВКЛАД М.В. ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИЕ ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ
Урванцева Ксения Владимировна,
студентка 3 курса , группа А, специальность 060108 «Фармация»
Руководитель Смирнова Алла Александровна,
преподаватель русского языка
КОГБОУ СПО «Кировский медицинский колледж»
300-летний юбилей М.В.Ломоносова – это прекрасная возможность еще
раз обратиться к наследию этого великого человека, оценить значение,
которое он внес в русскую науку и культуру.
Цель работы: изучить основные идеи М.В.Ломоносова, которые
позволили реформировать систему церковнославянского языка и дали
импульс развитию русской науки и культуры.
Для реализации данной цели в работе рассматриваются основные труды
Ломоносова в области филологии:
«Риторика» («Краткое руководство к красноречию») (1748г.),
«Российская грамматика»(1755г.)
«О пользе книг церковных в Российском языке»(1757г.)
Сравнение отношения к языку великого реформатора и роли, которую
он определял языку в развитии национальной культуры и отношения к языку
в современном обществе – определяет актуальность данной темы.
Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна
философия, непонятна история, сомнительна
юриспруденция без грамматики
М.В.Ломоносов из «Посвящения» к «Грамматике»
Эти слова, сказанные Михаилом Васильевичем Ломоносовым почти
триста лет назад, актуально звучат и сегодня, поскольку что значат все наши
великие открытия, дерзновенные мечты, высокие чувства без возможности
красиво, правильно выразить их с помощью языка.
«Вратами своей учености» называл М.В.Ломоносов славную
«Грамматику» Мелетия Смотрицкого, «Арифметику, сиречь науку
числительную» Леонтия Магницкого и «Рифмотворную псалтырь» Симеона
Полоцкого. Однако уже в первые десятилетия XVIII в. становится ясно, что
выражать стремительные изменения, происходящие в научной и
общественно-культурной жизни Руси, средствами старого языка трудно, а
порой просто невозможно. В связи с этим начинаются стихийные поиски
новых языковых средств, разрушающие нормы деловой и книжной речи
допетровской Руси, что приводит к лексической и стилистической пестроте
литературного языка. Поскольку в петровское время разрабатывались
преимущественно стили публицистической, деловой и научной речи, то
именно в художественной литературе больше всего сохранялась
«стилистическая дисгармония». Примером такой дисгармонии может
служить «Слово в день рождения императрицы Елизаветы» архимандрита
Кирилла Флоринского (1741):
«Доселе дремахом, а ныне увидехом, что Остерман и Миних с своим
сонмищем влезли в Россию, яко эмиссарии диявольскии, им же попустившу
Богу, богатство, слава и честь желанная приключишася: сия бо им обетова
сатана, да под видом министерства и верного услужения государству
Российскому, еже первейшее и дражайшее всего в России правоверие и
благочестие не точию превратят, но и из кореня истребят»
Исследователь П.Н.Берков комментирует: «смешение различных
стилистических элементов в данном приведенном отрывке так значительно,
что трудно представить, какое впечатление могло произвести на слушателей
соседство славянских «дремахом, увидехом» с просторечием уже в то время
«влезли» и варваризмом «эмиссарии»
Немногим отличался литературный язык в произведениях других,
менее высоких жанров. В них также причудливо смешаны обветшалые
славянизмы (церковнославянские речения) и заимствованные слова
(варваризмы) с просторечной лексикой; отмечается неустойчивость
2
орфографических норм, тяжеловесный синтаксис, полное отсутствие правил
русской грамматики. Было ясно, что для дальнейшего развития русской
культуры необходимо было немедленно приниматься за создание и
разработку норм литературного языка.
Среди предшественников Ломоносова этими вопросами занимались
Кантемир и Тредиаковский. И тот и другой старались сознательно избегать
«славенщизны» – старого церковнославянского языка. Но ни Кантемир, ни
Тредиаковский не смогли еще добиться сколько-нибудь устойчивых норм в
словоупотреблении. Их заслуга была прежде всего в том, что они первыми
попытались связать судьбу литературного письменного языка с живой
разговорной речью.
Эту линию продолжил и углубил Ломоносов. Для него стало уже
совершенно ясно, что продолжать пользоваться в качестве литературного
языка в послепетровское время старым книжным языком было бы большим
анахронизмом. И вместе с тем Ломоносов сознавал невозможность
полностью отказаться от «славенского наречия»: нельзя было порывать с
многовековой книжной культурной традицией. Выход мог быть только в
языковом синтезе, в слиянии различных по источникам и природе элементов
в единое целое.
Из филологических трудов Ломоносова наиболее известны и значимы
«Риторика» («Краткое руководство к красноречию») (1748г.),
«Российская грамматика» (1755г.)
«О пользе книг церковных в Российском языке»(1757г.)
Издавая свои труды, Ломоносов преследовал прежде всего
практические цели – вооружить рядовых русских читателей («в пользу
любящих словесные науки» по его определению) основами стройного,
логического, аргументированного и вместе с тем выразительного изложения.
Вот почему он отступил от сложившейся традиции и писал свои труды не на
латинском (как это было принято на Западе и отчасти в России) и не на
церковнославянском (как писали его предшественники), а на русском языке,
лишив тем самым духовных «речетотцев» монопольного владения теорией
словесного искусства.
Создавая свою «Грамматику», Ломоносов был убежден в огромных
возможностях отечественного языка. Он находил в русском языке
«великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого,
нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях
краткость греческого и латинского языка». К языку, к его роли в обществе
Ломоносов подходит с материалистических позиций. Он отмечает
неразрывную связь слова с понятием (то, что сегодня мы определяем в
3
лексическом значении слова), а также утверждает, что язык дан человеку
«для сообщения с другими своих мыслей», «для согласного общих дел
течения» (т.е. для совместной деятельности). Рассчитанная на широкие круги
читателей, «Грамматика» Ломоносова отличалась доступностью и четкостью
изложения, к тому же включала богатый лексический материал бытовых,
обыденных и просторечных слов (например: говорю, ручей, лапоть, теля,
порося и др.)
Несомненной заслугой Ломоносова является то, что он сумел найти в
русском народном языке много точных и метких слов, оказавшихся
пригодными для обозначения научных понятий. Как известно, петровские
реформы внесли в жизнь много новых понятий, для выражения которых
пользовались иностранными словами, нередко в непривычных и
несвойственных
русскому языку формах. Эти иностранные слова
назывались варваризмами ( например, сейчас трудно догадаться, что текен,
обозначал чертеж, киянка — молоток, бер — запруда, дак— крыша, кордон—
шнурок и т. п., химические обозначения: лавра — кубовая краска, тир—
жидкая смола, шпиаутер — цинк; перпендикул — маятник, радис — корень,
триангул — треугольник, кентр — центр, аддиция — сложение).
Заботясь о чистоте русского языка, Ломоносов боролся против
неуместного и ненужного засорения его подобными иностранными словами,
которые, как он писал, «вкрадываются к нам нечувствительно, искажают
собственную красоту нашего языка». Он был убежден, что «тончайшие
философские воображения и рассуждения» имеют на русском языке
«пристойные и вещь выражающие речи». «И если чего точно изобразить не
можем,- говорил он, – не языку нашему, а недостаточному своему в нем
искусству приписать должно».
Таким образом, в «Российской грамматике» Ломоносов впервые
четко разграничивает русский общенародный язык и старославянский,
формирует новый подход к явлениям языка, определяет общественное
значение языка.
Не меньшее значение для развития русской языковой культуры и
литературы имеют и другие филологические труды Ломоносова. В
частности, вопросы
стилистики, разработанные и представленные в
«Предисловии о пользе книг церковных в российском языке». В этой работе
Ломоносов излагает теорию «трех штилей», ответившую на насущные
вопросы, стоявшие перед русской поэзией. Сама по себе теория «трех
штилей» не была изобретением Ломоносова, ее знали еще античные
риторики. Но в русских исторических условиях теория «трех штилей»
4
Ломоносова приобрела конкретные черты, отвечавшие своеобразным
особенностям формирования национального литературного языка.
Признавая историческую связь русского литературного языка и
церковнославянского и отдавая должное
«древнему красноречию»,
Ломоносов ограничивал применение «славенщины» преимущественно
понятными для всех словами и выражениями, предостерегая от излишнего их
употребления. Он отстаивает историческую необходимость применения
различной лексики в различных жанрах поэзии. Ломоносов указывает на
практическую необходимость выделения трех главных «штилей»:
«высокого» – наиболее насыщенного элементами старинной книжности,
«среднего», составлявшегося из «речений больше в российском языке
употребительных», и «низкого», куда принимаются слова и выражения,
которых вовсе нет в церковнославянском языке, а также допускаются
«простонародные низкие слова». «Высокий штиль» следует употреблять при
сочинении героических поэм, од, торжественных речей о высоких материях.
«Средним» необходимо писать все театральные сочинения, в которых
требуется обыкновенное человеческое слово, а также стихотворные
дружеские письма, сатиры и элегии. «Низкий» пригоден для комедии,
эпиграммы, песни, дружеских писем в прозе, описания обыкновенных дел.
Умение пользоваться в различных случаях стилистическими
«дублетами» ( «глас» и «голос», «глад» и «голод», «град» и «город» и т.д.)
придавало гибкость и стилистическое разнообразие русскому поэтическому
языку. Сохраняя действенные элементы церковнославянского языка,
Ломоносов вместе с тем предостерегал против злоупотребления книжной
традицией и открывал дорогу просторечию. Это дало повод Тредиаковскому
обвинять Ломоносова в том, что он вводит в поэзию грубый «деревенский»
язык:
Он красотой зовет, что есть языку вред:
Или ямщичий вздор, или мужицкий бред.
Пусть вникнет в язык словенской наш степенный,
Перестанет злобно врать, и глупством быть надменны
Увидит, что там коль не за коли, но только
Кладется, как и долг, в количестве за сколько,
Не голос чтется там, но сладостнейший глас;
Читают око все, хоть говорят все глаз;
Не лоб там, но чело; не щеки, но ланиты;
Не губы и не рот, уста там багряниты;
Не нынь там и не вал, но ныне и волна,
Священна книга вся тех нежностей полна…
5
Полемизируя с ним, Ломоносов указывает, что народный язык теснит
книжный:
Или уж стало иль, коли уж стало коль;
Изволи ныне все твердят изволь.
За спиши спишь, и спать мы говорим за спати,
На что же Тресотин нам тянешь? И не кстати?
Опираясь на необыкновенное знание и острое чувство родного языка,
Ломоносов завершил и закрепил своей поэтической практикой реформу
русского стихосложения, начатую Тредиаковским.
Реформа эта назревала давно. Занесенное из Польши и утвердившееся
в русской поэзии силлабическое стихосложение, основанное на равенстве
числа слогов, было во многом чуждо русскому языку, где ударение
свободно, а не строго фиксировано, как в польском языке ( при
фиксированном ударении во всех словах языка ударение падает на один и
тот же слог – в польском языке – на предпоследний).
13-сложный силлабо-тонический
«доломоносовский»
стих
представлялся следующим образом:
Чрезвычайная летит – что то за премéна
Слава нóсящая ветвь финика зелéна.
Порфирóю блещет вся, блещет вся от злáта,
От конца мирá в конец мечется крылáта…
В русской фольклорной поэзии использовался тонический стих,
основанный на чередовании ударных и безударных слогов. Такой пример
шутливых фольклорных стихов приводит Ломоносов:
По загуменью игуменья идиот,
За собою мать черна быка ведиот.
Как известно, с силлабическими стихами Ломоносов познакомился по
«Грамматике» Смотрицкого, а затем в Московской славяно-греко-латинской
академии, где на занятиях «пиитикой» студенты упражнялись в сложении
русских и латинских стихов. Из этого периода до нас дошло только одно
стихотворение Ломоносова:
Услышали мухи
Попали в напасти,
Медовые духи,
Увязли бо ноги,
Прилетевши сели,
Ах, плачут убоги,
В радости запели;
Меду полизали,
Едва стали ясти,
А сами пропали.
Эти шутливые стихи во многом примечательны. В них Ломоносов,
допустив смешение славянизмов и русских слов, смог добиться простоты и
6
легкости, далеко не частых в стихотворных произведениях того времени:
соблюдение силлабического принципа равносложности (по 6 слогов в
каждой строке) сочетается с равноударностью (по 2 ударения в каждой
строке). Последняя особенность сближает их с народной поэзией.
В 1739г. находясь в Германии, Ломоносов присылает в Академию наук
«Письмо о правилах российского стихотворства». В этой работе он
продолжает и развивает идеи Тредиаковского по реформированию русского
стихосложения. Новаторство Ломоносова заключается в следующем.
«Российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка
свойству, а того, что ему несвойственно, из других языков не вносить»,заявляет Ломоносов и освобождает русское стихотворство от всех
ограничений, наложенных Тредиаковским. Он отстаивает закономерность
употребления не только двусложных, но и трехсложных стоп. Отвергает
Ломоносов и рекомендацию Тредиаковского пользоваться только женскими
рифмами (с ударением на предпоследний слог в строке) и его запрет
чередования женских рифм с мужскими (когда последний слог в строке
является ударным). «…Незачем нам без всякия причины самовольно
нищету терпеть и только одними женскими набрякивать, а мужских
бодрость и силу, тригласных усремление и высоту – оставить. А посему в
русских стихах красно и свойственно употреблять все три вида рифм».
«Письмо о правилах стихотворства» неоспоримо свидетельствует о его
приоритете в создании новой системы стихосложения, однако внедрению
силлабо-тонической системы в русскую поэзию способствовала в большей
степени поэтическая практика Ломоносова, т.к. до своей первой публикации
в 1778году оно не было известно широкому кругу людей.
Классицизм – господствующее литературное направление в тогдашней
Европе. Ломоносов не мог пройти мимо классицизма. Поэтика классицизма
владела тогда умами. Сами жанровые требования, предъявляемые
к
Ломоносову, толкали его на сближение с классицизмом. Это относится в
первую очередь к сочинению од, трагедий, идиллий. Однако обращение
Ломоносова к оде – это не только и не столько дань моде, шедшей из
Европы, а имеет под собой более давнюю почву, является до некоторой
степени результатом самостоятельного национального усвоения античного
наследия через Византию и любимых на Руси старинных риторов. И в новую
русскую поэзию легче и скорее всего переходило то, что было известно ранее
из тех же пиитик и риторик, из античных авторов, усваиваемых в школах
петровского времени.
Ода
7
на день брачного сочетания Их Императорских Высочеств Государя
Великого князя Петра Феодоровича и Государыни Великия княгини
Екатерины Алексеевны, 1745года
Само название задавало тон торжественности и величия описываемому
моменту:
Не сад ли вижу я священный,
В Эдеме Вышним насажденный,
Где первый узаконен брак?
В чертог богиня в славе входит,
Любезнейших супругов вводит,
Пленяющих сердца и зрак.
В одном геройской дух и сила
Цветут во днях уже младых,
В другой натура истощила
Богатство всех красот своих
Вот они, торжественные похвальные слова, услаждающие слух
«посланников Бога на земле».
Ломоносов, конечно же, не мог не продолжать традиции придворного
панегирика, сложившиеся под воздействием теоретических взглядов,
усвоенных им еще на школьной скамье.
Но мы говорим о Ломоносове-новаторе, реформаторе. В
«витийственность» древнерусского проповеднического искусства он сумел
вложить страсть и пафос нового содержания. «Похвальные слова » и оды
Ломоносова стали образцом нового, светского красноречия, почти
неведомого раньше.
Оды Ломоносова полны движения и отличаются поразительной
звукописью, теорию которой он разработал во второй части своей
«Риторики», которая так и называлась «О украшении»
Примером может служить описание сражения в оде 1742года:
Огня ревущего удары
И свист от ядр летящих ярый
Сгущенный дымом воздух рвут,
И тяжких гор сердца трясут…
Многократное использование звонких согласных «Г», «Д», и особенно
«Р» позволяют передать саму атмосферу грозного сражения.
Свое отношение к поэзии и свое понимание поэтического долга Ломоносов
высказывает в стихотворении «Разговор с Анакреоном»:
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен;
8
Героев славой вечной
Я больше восхищен.
Ломоносов решительно отвергает эгоистическую философию жизни
ради наслаждения Анакреона. Настойчивая борьба за свое дело, чувство
долга по отношению к себе и людям, пламенная любовь к Отечеству – вот
что составляло главную особенность поэтического мироощущения
Ломоносова. Выступая как поэт, Ломоносов продолжал мыслить как ученый
– материалист. Поэтому вполне закономерно, что тема науки занимает в его
поэзии значительное место. Так , в оде 1750года Ломоносов распределяет
задания различным наукам. Механики должны заняться кораблестроением
(«наполни воды кораблями»), созданием каналов, соединяющих «моря
реками». Химия, проникнув в «земное недро», должна открыть «драги
сокровища». География должна заняться составлением карт («собрать на
малы чертежи
Российского пространства света»). Забота о русском
крестьянине проявилась в задании «науке легких метеоров» (метеорологии):
Наука легких метеоров,
Премены неба предвещай
И бурный шум воздушных споров
Чрез верны знаки предъявляй,
Чтоб земледелец выбрал время,
Когда земли поверить семя
И дать когда покой браздам,
И чтобы, не боясь погоды,
С богатством дальны шли народы
И конечно, Ломоносов убежденно заявляет о пользе для людей всех
возрастов в самых различных обстоятельствах:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде:
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.
«Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди
книги», – так отзывался о нем Н.В. Гоголь.
9
«Ломоносов страстно любил науку, но думал и заботился
исключительно о том, что нужно было для блага его родины. Он хотел
служить не чистой науке, а только Отечеству», – а так оценивает личность
Ломоносова Н.Г.Чернышевский.
Служение Отечеству – именно в этом, очевидно, и заключается феномен
этого великого человека, именно этим он привлекает к себе потомков.
Заключение
Рассмотрев основные труды М.В.Ломоносова по реформированию
церковнославянского языка и древнерусской литературы, можно сделать
следующие выводы.
1.Служение Отечеству – именно в этом заключается феномен этого
великого человека, именно этим он привлекает к себе потомков.
2. В «Российской грамматике» Ломоносов впервые четко разграничивает
русский общенародный язык и старославянский, формирует новый подход к
явлениям языка, определяет общественное значение языка.
3.«Письмо о правилах стихотворства» неоспоримо свидетельствует о его
приоритете в создании новой системы стихосложения.
4.«Похвальные слова » и оды Ломоносова стали образцом нового, светского
красноречия, почти неведомого раньше.
Использованная литература
1. Ломоносов М.В.Избранные произведения / Вступ. статья, подгот.
текста и примеч. А.А.Морозова.- М.-Л., 1965 («Б-ка поэта». Большая
серия)
2. Благой Д.Д. История русской литературы XVIIIв. – М.: «Наука», 1981
3. Западов А.В.Отец русской поэзии. О творчестве Ломоносова:
Исследования и материалы.- М., 1989.
4. Морозов А.А. Ломоносов: Жизнь замечательных людей.- М.: «Наука»,
1965
10