Славянизмы в ранней лирике С

Славянизмы в ранней лирике С.А. Есенина
В работе «Славянизмы в ранней лирике С.А. Есенина» я сосредоточил своё внимание
на ранней лирике С.А. Есенина, в которой довольно много старославянских слов. Поскольку
в школьной программе исследованию лексических особенностей и использования
славянизмов в поэзии С.А.Есенина уделяется мало внимания, то
следует с моей точки
зрения рассмотреть эту тему более глубоко.
До сих пор в русском языке сохранились так называемые славянизмы – слова, по
своему происхождению связанные со старославянским языком и имеющие определённые,
прежде всего фонетические, признаки. Различные источники, которые я привел во
«Введении»
дают
неоднозначное
определение
термина
«славянизмы».
Согласно
«Поэтическому словарю» А.П. Квятковского, «славянизмы — древнеславянские слова и
выражения, встречающиеся в литературно-художественных произведениях, написанных
современным языком, — очи, уста, ланиты, персты».
В то же время другие авторы четко разделяют собственно славянизмы, анахронизмы и
диалектизмы.
Например, Г.О. Винокур в своем труде «О славянизмах в современном русском
литературном языке»
к славянизмам относит те явления современной русской речи,
которые имеют не русское, а церковнославянское происхождение. При этом он различает
генетические (по способу словообразования, фонетике) и стилистические (не по
происхождению, а по у п о т р е б л е н и ю).
Еще более детальную классификацию славянских слов дает А.Н. Гвоздев в работе «Очерки
по стилистике русского языка». С его точки зрения, славянизмы подразделяются на 4
группы:
1. В первую группу входят общеупотребительные слова, являющиеся основными для
русского языка наименованиями понятий. Сюда относятся: время, враг, плен,
храбрый, срам, шлем, и многие другие.
2. Вторую группу составляют слова, часто имеющие русские параллели, но отличное от
них значение, именно обозначающие книжные, отвлеченные понятия. Вот примеры:
власть (волость), главный (головной), вождь (вожак) и др.
3.
К третьей группе относятся слова, характеризующиеся окраской приподнятости,
торжественности, нередко и архаичности. Таковы: грядущее — будущее, внимать —
слушать, хранить — беречь, перст — палец,
4. В четвертую группу входит небольшое количество устаревших слов, употребляемых
иронически в целях дискредитирования, осмеяния изображаемого. Такие примеры:
паки — опять, не токмо — не только, всуе — понапрасну, зело — очень, елико
возможно — сколько возможно, тем паче — тем более.
I.В первой части своей работы я исследовал истоки появления славянизмов в лирике
Есенина. На первый взгляд, кажется, что биография С.А. Есенина располагает к появлению
славянизмов в его стихах. О Есенине принято говорить, что он крестьянин, крестьянский
поэт. В большом селе Константинове, где рос поэт, было земское училище, которое Сергей
Есенин и закончил с похвальным листом. Позже он продолжил учебу в образовательном
заведении, готовящем учителей русской словесности для сельских школ. Казалось бы, при
таком происхождении и образовании в первых стихах можно ожидать появления «старинных
слов». Но как раз в этом периоде творчества мы их и не находим. Самые ранние стихи,
написанные еще 14-16-летним подростком, удивительно самобытны. Кажется, что Есенину
вполне хватает тех слов, которые есть в словарном запасе юноши.
Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Клененочек маленький матке
Зеленое вымя сосет.
(«Там, где капустные грядки…», 1910)
Но В 1915 году с рекомендации А.А. Блока 19-летний Есенин приобретает знакомства
в литературных кругах. Молодой Есенин попал под сильное творческое влияние С.
Городецкого и Н. Клюева. Вероятно, поэтому многие стихи периода 1916-1918 годов несут в
себе откровенные следы чужого влияния и даже прямого подражания. Именно в это время в
стихах
Есенина
впервые
проскальзывают
стилистические
славянизмы,
призванные
передавать возвышенные, божественные, потусторонние настроения и помыслы.
Религиозно-церковная лексика и символика интенсивно используется в
стихах
Есенина этого периода. Они насыщены религиозными терминами, христианской символикой
и церковно-обрядной лексикой.
У церквей пред затворами древними
Поклонялись пречистому Спасу…
«Все единому служим мы господу,
Возлагая вериги на плечи»
Идет возлюбленная мати
С пречистым сыном на руках.
Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа…
И не замечу в тайный час,
Что в елях – крылья херувима,
А под пеньком – голодный Спас…
(«Не ветры осыпают пущи…», 1914)
Чуть ли не в каждом стихотворении встречаем обращения к Богу, Богородице, ангелам,
святому Николаю и другим представителям религиозно-православного культа.
Церковно-религиозная лексика представлена в названиях не только предметов церковнорелигиозного обихода, но и обычных явлениях природы
Пахнет вербой и смолою.
Синь то дремлет, то вздыхает.
У лесного аналоя
Воробей псалтырь читает…
(«Сохнет стаявшая глина…», 1914)
Можно предположить, что это привычные обороты речи, своеобразные штампы, привитые
религиозной средой.
Особенно ярким стилеобразующим средством в ранней лирике поэта являются сложные
слова с лексическими признаками первых словообразовательных элементов типа: благо -,
бого - и пр.
О верю, верю, счастье есть.
Еще и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О верю, верю, счастье есть.
(«О верю, верю, счастье есть….», 1917)
Чаще в стихах С.А. Есенина используются славянизмы типа: «отрок», «лик», «очи»,
«перст», «уста», чадо», «чело» и т.п. В наше время все эти слова выполняют стилистическопоэтическую функцию: служат средством повышения стиля. Ту же роль они играют и в
поэзии Есенина. Вот отрывок из стихотворения «Ус»:
«Ты прощай, мой сын, прощай, чадо
Знать, пришла пора, ехать надо!
(Ус, 1914)
II.
Есть еще один пласт поэзии С.А.
стилистические славянизмы, это
Есенина, где иногда встречаются
стихи на революционную тему. И вторая часть
исследовательской работы посвящена стихам на революционную тему. В работе я указываю
на распространенное мнение о том, что С.А. Есенин не был по-настоящему религиозным
человеком.
И в 1917–1918 годах, когда Есенин погружается в раздумья о духовном
«преображении», воспринимая революцию через призму христианских идей, он также
широко использует библейские символы как одно из средств поэтизации революционного
чувства.
В некоторых стихах на революционную тему мне удалось обнаружить
употребление церковно-славянских слов, которые имеют совершенно особую цель:
подчеркнуть вселенский размах происходящих событий, их масштабность и неотвратимость.
Только знаю: будет
Страшный вопль и крик,
Отрекутся люди
Славить новый лик.
Побегут, как лани,
В степь со всех сторон
Где вздымает длани
Новый Симеон.
(«Тучи с ожереба…», 1916)
Характерно, что это было сказано до революции.
III.
В третьей части рассмотрены архаизмы и диалектные слова. Согласно
некоторым определениям термина «славянизмы», приведенным в начале данной работы, к
этому пласту лексики можно причислить и те отголоски древнего языка, которые
сохранились не в книжных церковных писаниях, а в разговорной речи и диалектах.
Тему архаизмов и диалектных слов в ранней лирике хотелось затронуть особо, так как
именно диалектных слов в ранних стихах Есенина встречается много и именно они придают
еще незрелым юношеским работам некую прелесть и узнаваемость. Описывая в раннюю
пору творчества рязанскую деревню и ее быт, Сергей Есенин употреблял не только
религиозные термины, но и диалектную лексику, в том числе местные диалектные слова,
образуя причудливую смесь старославянской книжной лексики и крестьянской «молви»,
общерусского народного языка и говора рязанской деревни. Глубокая душевность, ласковое,
сердечное отношение к земле, природе и людям примиряют эти различные языковые стихии
и создают единство картины быта старой и послеоктябрьской деревни.
В его стихах, особенно в ранний период, встречаются «местные наречия», которые
несомненно придают изображению местный, «рязанский» колорит. Приведу несколько
примеров:
В терем темный, в лес зеленый,
На шелковы купыри
Уведу тебя под склоны
Вплоть до маковой зари.
(«Темна ноченька, не спится…»,1911)
Здесь Есенин употребляет областное слово купырь (в литературном языке оно
обозначает ‘растение из семейства зонтичных со сладким стеблем’ и называется «дягиль»).
Вот еще пример:
Пусть послушает красавица прибаски жениха…
(«Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…», 1910 - 1912)
Прибаски – областное слово, употребляющееся не только в рязанском крае, но и в
других местах. В словарях оно не найдено, но, скорее всего, оно обозначает «частушки».
Соловей не поет
И дергач не кричит…
(Ночь, 1911-1912)
Дергач - областное название коростеля. Употребляется во многих областях.
Словно снег белеется коливо…
(Поминки, 1915)
Коливо - областное слово со значением ‘поминальная кутья, каша из пшеницы, полбы
(Полба, полбяная пшеница, группа видов пшеницы с ломким колосом и пленчатым зерном),
изюмом’.
К правде сошьего креста…
риса с
(«Алый мрак в небесной черни…», 1915)
Прилагательное соший образовано от существительного «соха». Возможно, это
есенинский неологизм, так как у подобного прилагательного нет ни в областных словарях,
ни у Даля.
Помимо узкотерриториальной лексики Есенин использует диалектизмы, бытующие
не только в Рязанской, но и в ряде других областей. Их значительно больше, чем чисто
рязанских слов.
Иногда это намеренный литературный прием, а иногда – просто естественное
употребление слова за неимением другого.
В каждой местности названия растений, предметов обихода, бытовых явлений немного
различаются и не всегда соответствуют современному литературному языку. Молодой поэт
мог даже не задумываться, как, например, «правильно» называется мисочка, из которой
кормят кота «Старый кот к махотке крАдется…”. Махотка - областное слово со значением
‘горшок для молока’. Употребляется в Рязанской, Тульской, Тамбовской и других областях.
… пахнет рыхлыми драченами,
У порога в дежке квас…
(В хате, 1914)
Драчена, дежка – диалектные, но широко распространенные слова, употребляемые во
многих областях(в Курской, Орловской и других). Дежка – означает ‘кадка в которой месят
тесто’. Драчена – существительное образовано от слова ‘дрочить’ – ‘взбивать( род кушанья
из сбитой муки с молоком и яйцами)’. Все это придает особую достоверность есенинским
стихам.
Но постепенно, по мере отдаления поэта от деревенской жизни и врастания в город,
из поэтической речи Есенина эта деревенская терминология уходит. И образы, и слова
становятся более «городскими», соответствующими литературному общерусскому языку
даже в тех случаях, когда поэт воспевает исконную, крестьянскую Русь.
В стихотворении 1925 года, т. е. спустя десять лет после первых литературных опытов
и переезда в столицу, Есенин пишет:
Только я забыл, что я крестьянин,
И теперь рассказываю сам,
Соглядатай праздный, я ль не странен
Дорогим мне пашням и лесам.
(«Каждый труд, благослови, удача…», 1925)
Он прекрасно осознает свой отрыв от малой родины, но при этом не фальшивит, не пытается
искусственно насыщать стихи колоритными диалектизмами. Изменился образ жизни,
окружение, мировосприятие – изменились и стихи.
IV.
Диалектизмы и новообразования роднят стихи Есенина с устно-поэтическим
народным творчеством. Поэт вводит их без пояснений, и это несколько затрудняет читателя
(речь идет о произведениях, написанных до 1924 года). Необычные для глаза и слуха слова
могут быть неправильно поняты и истолкованы, тем более, что диалектные слова в разных
областях употребляются в разных значениях.
В середине 20-х годов Есенин строже подходил к лексическому составу своих стихов. Вот
что он писал по поводу сборника «Радуница»: «В первом издании… у меня много местных,
рязанских слов. Слушатели часто недоумевали, а мне это сначала нравилось. «Что это такое
значит, - спрашивали меня:
Я странник убогий
В кубетке сырой?»
Потом я решил, что это ни к чему. Надо писать так, чтобы тебя понимали… Весь это
местный рязанский колорит я из второго издания своей «Радуницы» выбросил…кое-что
переделал…»1
И действительно, вместо этих строк мы находим:
Я странник убогий.
С вечерней звездой…
(«Я странник убогий…» 1915)
«Стало проще», - заключает Есенин. И все же в ранних стихотворениях осталось
много диалектных слов, незнакомых широким кругам читателей.
Следует упомянуть еще об одном феномене ранних стихов С.А. Есенина. Это удивительно
полное отражение в них народных языческих верований. Они естественно входят в ткань
поэзии, но при этом сохранены с точностью ученого-этнографа.
Один из примеров это - отголосок древней веры – роль воды в мироздании. По древнеславянской вере, вода – стихия, не слишком дружественная человеку, стоящая превыше его,
наделенная правом судить и вершить судьбу. В самых ранних стихах Есенина этот феномен
встречается постоянно.
Под венком лесной ромашки
1
Есенин С.А. Собр. соч. в 5-ти т.т. Т.5 - М.: Гослитиздат, 1961. с. 82
Я строгал, чинил челны,
Уронил кольцо милашки
В струи пенистой волны…
Все, судьба решена, изменить ничего нельзя:
Мне вдогон смеялась речка:
«У милашки новый друг»…
(«Под венком лесной ромашки…», 1911)
По мере взросления поэта, расширения его кругозора, появления нового круга общения и
новых интересов языческая, песенная, народная тематика также уходит из творчества С.А.
Есенина. В стихах, написанных после 1918-1919 годов, отголосков древней мифологии уже
практически не встречается.
Заключение. Подводя итоги, следует сказать, что изучение языка
есенинских
произведений, а именно особой роли в лирике поэта славянизмов, позволило мне сделать
следующие выводы:

Ранним стихам С.А.Есенина присущи как стилистические славянизмы, так и
устаревшие и диалектные славянские слова.

Стилистические славянизмы употребляются в двух ситуациях:

В период подражания поэтам-символистам петербургских литературных
кругов. Обращение к отвлеченно-божественной тематике влечет за собой
соответствующие языковые приемы и средства.

В стихах на революционную тематику славянизмы используются с
целью подчеркнуть особый размах и неотвратимость событий.

Диалектные и устаревшие слова естественным образом входят в лексикон поэта в
ранние годы творчества и уходят из него по мере сближения поэта с городской
средой.

В ранние годы стихи Есенина наполнены отголосками языческих славянских
верований, которые также уходят из стихов по мере разрыва с крестьянской
средой.
Несомненно, в данной работе затронуто и освещено далеко не все. Предстоит еще
многое сделать для изучения синтаксического строя есенинской лирики, ее стиля в
целом, чтобы раскрыть своеобразие лирико-эпических полотен, понять красоту
удивительно простого и трогательно-волнующего языка русского поэта.
Библиография
.
1. Блок А.А. Собр. соч. в 8-ми т.т. Т.1. – М.: Гослитиздат,.1963.
2. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М.,1958.
3. Галкина – Федорук Е.М. О стиле поэзии Сергея Есенина. – М.: Издательство
Московского Университета, 1965.
4. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. - 3-е изд. - М.:
Просвещение,1965.
5. Городецкий С.М. Воспоминания о Сергее Есенине. - М.: «Московский рабочий»,
1965.
6.
Горький А.М. Собр. соч. в 30-ти т.т. Т.17. - М.: Гослитиздат, 1952.
7. Дунев А.И., Ефремов В.А.,Сергеева Е.В., Черняк В.Д. Русский язык и культура речи. СПб.: САГА, 2006.
8. Есенин С.А. Собр. соч. в 5-ти т.т. - М.: Гослитиздат, 1961
9. Квятковский А.П. Поэтический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1966.
10. Прокушев Ю. Л. Слово о Есенине. Вступительная статья / Есенин С.А./ Собр. соч. в 5ти т.т. Т.1. - М.: Художественная литература, 1977.
11. Пушкин А.С. Опровержение на критики. Полн. Собр. соч. в 10-ти т.т. Т. 7. - М.: Издво АН СССР, 1958.
12. Розанов И.Н. Есенин о себе и других, М., 1926.
13. Семенова М.В. Мы славяне. – М.: «Азбука»: Книжный клуб «Терра», 1997.