Глава I. Семантика
advertisement
1 И. Г. Денисов КОГНИТИВНАЯ ТЕОРИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЯЗЫКА От семантически не мотивированного поведения к семантически мотивированному общению Запорожье 2006 ББК УДК Ш10.018 Д33 81'01 + 81'37 Рекомендовано к печати ученым советом Запорожского национального технического университета (протокол №8 от17.05.2006 г.) Рецензенты: В. А. Чабаненко – доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой общего и славянского языковедения ЗНУ; В. И. Волошук – кандидат филологических наук, доцент кафедры технического перевода ЗНТУ; О. В. Бондаренко – кандидат социологических наук, доцент, зав. кафедрой философии ЗНТУ. 2 Денисов И.Г. Когнитивная теория происхождения языка: Монография.– Запорожье: ЗНТУ, Д33 2006.– 182 с.: ил. 2 ISBN 966-7809-72-2 Монография посвящена разработке новой теории происхождения языка, опирающейся на углубленные концепции механизма речи, отражения, познания, переходного периода от обезьяны к человеку, рефлексов в приспособлении вида к среде. Докроманьонские гоминиды вели стадный образ жизни и не испытывали необходимости в речи. Их морфологические изменения привели к тому, что типичный неандерталец оторвался от животного мира, но не обрел речи и не стал человеком из-за изолированности его существования. С середины эпохи мустье началось вымирание неандертальца. На Ближнем Востоке и Средиземноморье некоторые группы атипичных неандертальцев вошли в контакты друг с другом. Препятствием в их развитии было отсутствие радикально новой формы поведения, т.е. появилась неизбежная необходимость в речи. Усиление контактов обусловило повышение роли условных рефлексов, благодаря которым дружественные популяции стали восприниматься в форме идеальных образов, сопровождаемых звуками-фонемами во время контактов и неконтактов. ББК Ш10.018 © Денисов И. Г., 2006 ISBN 966-7809-72-2 © Запорожский национальный технический университет (ЗНТУ), 2006 3 Посвящается Майе Александровне Денисовой ВВЕДЕНИЕ Древние мыслители проявляли заинтересованность в языковедческих вопросах более 2500 лет назад. Древнеиндийская лингвистическая традиция связана с обстоятельным изучением санскрита, в древнем Китае – с комментированием и толкованием классических текстов. В Древней Греции внимание к проблемам языка было возбуждено философскими диспутами об отношении между предметом реальности и его названием. Проблема происхождения языка возникла в процессе этих древних изысканий. Языкознание за указанное время превратилось в глубокую, многоотраслевую науку, располагающую сложной системой гипотез, теорий, концепций, закономерностей в каждой его отрасли, кроме происхождения языка (глоттогенеза, глоттогонии от др.-греч. «язык», έіς, «происхождение»). Более того, можно утверждать, что к началу ХХІ в. языкознание не имеет ни одной теории глоттогенеза, достойной внимания современной науки. Происхождение языка считается проблемой необычайной сложности, которую пытаются решить история, философия, психология, психолингвистика, археология, палеоантропология, палеозоология и т.п. Указанная сложность обусловлена большой хронологической отдаленностью от современности, отсутствием информации о средствах общения гоминид и сущности их контактов с окружающей средой, недостаточностью развития сравнительно-исторического языкознания, практически не освещающего языковые явления за пределами неолита, а также значительными непоследовательностями в теоретическом языкознании, методологическими просчетами в исследовании лингвистических явлений современности и далекого прошлого. Большинство ученых, например, ощущают разницу между первой и второй сигнальной системой, языком и речью, понятием и значением, но дефиниции этих концептов очень противоречивы и свидетельствуют, что они не опираются на надежную методологическую почву, не привлекают положений теорий познания и отражения, которые непосредственно связаны с речемыслительной деятельностью. Поэтому даже ХХ век не мог совладать с популярностью стереотипа «животное (немножко) думает, только не говорит», родившегося фактически вместе с человечеством. Можно согласиться с Ю. Степановым относительно теории глоттогенеза: «Уже один перечень (теорий происхождения языка – И.Д.) показывает, что речь идет не столько о теориях, сколько о гипотезах, чисто умозрительно произведенных от общих философских воззрений того или иного автора» [1,161]. Такое состояние Ю. Степанов объясняет тем, что «происхождение языка вообще как неотъемлемой принадлежности человека нельзя ни непосредственно наблюдать, ни воспроизвести в эксперименте». Отсюда вывод, что возникновение языка кроется в глубинах предыстории человечества. Ж. Вандриес доказывает абсолютную невозможность реконструировать не только процесс возникновения языка, но и его развития [2,19]. Только что организовавшееся Парижское лингвистическое общество (1868 г.) в своем уставе заявило (в своем же издании «Memoires de la Société de linguistique»), что оно не будет «принимать к рассмотрению» вопроса о происхождении языка и вопроса о всемирном языке [3,79]. Объясняется это тем, что проблема происхождения языка всегда была связана с философией. В.И. Абаев относит глоттогенез к исследованиям, которым не раз пытались «навязать камень на шею и бросить в воду» [4,223]. Первобытный язык – это область общих допущений, от него нет никаких остатков и быть не может [5,465]. Подобные проявления пессимизма относятся также и к семантике (тесно связанной с возникновением и развитием языка): проблема значения к настоящему времени действительно считается одной из наиболее сложных и запутанных [6,9]; семасиология (= семантика) воспринимается как наиболее важная, трудная и сложная отрасль языкознания [7,29]; вопрос о значении слова остается наиболее запутанным [8,6] и т.п. 4 Таким образом, не является неожиданным мнение В. Панфилова, что «теоретическое языкознание переживает состояние кризиса» [9,5]. Всемирно известный психолог А. Лурия видит кризис в психологии XX в. [10,19–20]. Во второй половине ХХ в. заметен кризис и в философии (особенно в теориях отражения и познания), перекочевавший в ХХІ век, ср: «Говоря о современной философии, нам не избежать слова «кризис» [11,159]. Кризисы содействуют распространению скептицизма относительно эффективной способности лингвистических методов реконструкции процессов происхождения языка и поддержки гипотезы, согласно которой глоттогенез представляет экстралингвистическую проблему и не относится к компетенции лингвиста. Такого мнения придерживается Ж. Вандриес [2,19]. До сих пор ощущаются следы позорной тенденции отмежевания лингвистики 50–60-х гг. ХХ в. от всего экстралингвистического, принявшей форму «изгнания» значения, понятия из языкознания. Центральной проблемой кризиса остается семантика (семасиология), по Солнцеву, «душа языка» [12,4], изучающая содержание (план содержания, внутреннюю форму) лексических единиц. Ограниченность результатов исследования сущности семантических процессов, которые служат основой проблем происхождения языка, тормозит изучение глотто-, антропо- и антропосоциогенеза. Ученые ХІХ в. не смогли подарить человечеству объективную теорию происхождения языка, так как еще не было исследований И. Павлова об условных и безусловных рефлексах; семасиология сделала только заявку на свое существование; положениям о речемыслительной деятельности не доставало глубины теоретических обоснований ее составляющих; имели место ущербность и непоследовательность положений о языке; слабая связь с философией и другими науками. ХХ в. особенно его вторая половина, засвидетельствовал значительный прирост знаний со стороны истории, философии, психологии, археологии, палеоантропологии и др. наук, который можно было использовать и может быть использован впредь для разработки эффективных теорий глоттогонии, углубления знаний о сущности и функционировании семантики. Уже более полстолетия по всей планете шагает информационно-компьютерная революция (см. [13]), создается много формализованных языков с их проблемами, которые невозможно решать без вмешательства лингвистики, особенно в связи с семантикой. Успехи наук ХХ в. способствовали появлению оптимизма, надежд на радикальные сдвиги в лингвистике вообще и в частности в семантике и глоттогенезе. В. Звегинцев назвал языковое значение важнейшей из лингвистических проблем, и лингвисты должны сами рассматривать проблемы семасиологии, а не передавать их другим наукам [14,39]. В. Алексеев приходит к выводу, что глоттогенез является суто лингвистической проблемой и должен изучаться во взаимодействии с соответствующим комплексом других наук [15,174–181]. В силу разума верит Б. Головин: «Наука может установить, когда и при каких обстоятельствах должен был появиться и появился язык и каковы были наиболее общие особенности первого языка человека [16,224]. Можно согласиться с рациональными позициями В. Звегинцева и В. Алексеева, принять оптимизм В. Головина, но только с одним условием – пересмотреть современные доминирующие методологические положения относительно языка вообще и его происхождения в частности и выработать новые, более эффективные. Мнение Дж. Каца и Дж. Фодора «семантика страдает не от недостатка фактов о значении и отношениях значений в естественных условиях, а от отсутствия теории, которая организовала бы, систематизировала и обобщила эти факты» [17,170], фактически ориентировано на поиски новых научно обоснованных методологических принципов. Данная работа осуществляет попытку внедрить в жизнь прогрессивные замыслы ХХ в. в исследованиях семантики и происхождения языка, сделать более результативными усилия Международного общества изучения происхождения и эволюции языка на базе углубленных автором теорий отражения и познания. Происхождение языка представляют обильные теории (гипотезы). Древнейшая из них получила название логосической (ср. др.-греч. logos «понятие, мысль, разум», в древней философии – «общий закон, основа мира», «духовное первоначало, мировой разум, 5 абсолютная идея» [18,6]). Она существует в библейском, ведийском и конфуцианском вариантах и основывается на духовных началах. В представлении народов, населявших Переднюю Азию и Индостан ранее Х в. до н.э., язык создан божественным началом с привлечением к этому делу человека. Согласованный вариант мифа (на основе гимнов Ригведы) имел такой вид: главный бог и «властелин языка» давал имена другим богам, названия предметов устанавливали люди, святые мудрецы, но с помощью «властелина языка» [19,83–94]. В древнекитайской философии соревновались даосизм и конфуцианство. В произведении «Дао де цзин» (Книга о пути и добродетели) основателя даосизма (от дао «путь», си «который избрал») Лао-цзы установление имен тесно связано с понятием дао, реальной, но неодолимой творческой силой, которая предшествует всему сущему (в том числе богам). Согласно даосизму человек следует законам земли, земля – неба, небо – дао, а дао следует самому себе [20,122]. Конфуций, опираясь на традиционную веру китайцев в божественную силу неба, которую могут постигнуть только просвещенные сановники [21,228], возлагает ответственность за установления имен на «благородного мужа» – государя. В Древней Греции связывание языка с божественным началом было редким явлением, и сюжет о том, что бог Гермес (покровитель торговли и средств общения) создал язык, не пользовался популярностью. В философии шла борьба между двумя трактовками происхождения языка: одна настаивала на установлении имен людям и предметам (это не различалось) согласно с их природой (physei), другая – по установленному закону (thesei). Гераклит, стоики, пифагорийцы были за physei, Демокрит, Аристотель, частично Платон – thesei. В работах античных философов можно найти зачатки почти всех гипотез возникновения речевой деятельности, которые появлялись с начала эпохи Возрождения [22,9]. В Евангелии от Иоанна «Слово» существовало до сотворения человека: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все через Него стало быть» [23,872]. Бог передал людям дар слова, но давать имена животным Бог поручил Адаму [18,6]. Таким образом, логосическая теория свидетельствует, что слово, созданное человеком согласно божественному вдохновению, происходит от человека как передатчика божественного промысла в форме имени. В библейской традиции, древнейшей из тех, что дошли до нас, носителем «слова» был единый бог [18,6]. Обозначая духовное начало, древние мыслители употребляли термины «бог», «логос», «дао», «слово» и др. Семантические поля этих терминов включают общие черты как «идеальное начало», «энергия», «орудие». Логосическая теория утратила свой авторитет, креационистская точка зрения практически не рассматривается; в качестве работы о ней можно упомянуть только обзор всего того, что говорилось о языке в библии: ведь говорили и змей, и ангелы (см. [3,80]). К гипотетическим источникам в теориях происхождения языка в период от античности до ХХ в., от которых якобы мог возникнуть язык, можно отнести: звукоподражание (ономатопея), которое выдвигали Демокрит, Платон, Лукреций, стоики, Г. Лейбниц, Шарль де Брюс, У. Уитней; эмоциональные выкрики – Эпикур, В. Гумбольдт, Я. Гримм, Г. Штейнталь, Ж.-Ж. Руссо, Д. Кудрявский; брачные песни птиц, кадансы «одаренных индивидов» – Ч. Дарвин: социальный договор – Демокрит, Аристотель, Ж.Ж. Руссо, А. Смит; трудовые выкрики – А. Нуаре; жесты – Л. Гейгер, В. Вундт, Г. Хьюз, Н. Марр; пантомимические движения рук, пантомимика – Р. Педжет, Б. Якушин; звуковые жесты – В. Ля Барр, А. Шлейхер; пение человека – О. Есперсен; семиотический скачок – К. Леви-Строс; аффективно-нейтральные шумы – В. Бунак, Н. Тих; эмоционально окрашенные звуки – В. Алексеев; обращения к животным – А. Поцелуевский, Б. Поршнев; обращение мужчины к женщине – А. Ветров; постепенное внедрение трудовой деятельности в сознание – Ф. Энгельс, А. Валлон, Ж. Пиаже, Л. Выготский, А. Леонтьев, А. Першиц, А. Монгайт, В. Алексеев; контакты групп гоминид – В. Абаев. В вариантах, связанных с «социальным договором», «обращением к животным», «обращением мужчины к женщине» проблема происхождения языка исчезает, так как контактирующие стороны общаются на существующем, действующем языке. Когда члены 6 животной группы (стада) проявляют реакции на внешние или внутренние раздражения, обнаруживая свои биологические состояния, их звуки, движения не несут никакой информации, т.е. их поведение семантически не мотивировано и контролируется только условными и безусловными рефлексами. В этом случае не может быть и речи о ментальной активности. Любое движение конечности, головы, звук, крик становится знаком, символом, жестом, мимикой, т.е. паралингвистической единицей, только через мыслительную деятельность, только если они отражены в сознании в виде соответствующего идеального образа. Поскольку сознание является неотъемлемой составляющей многофункционального речевого акта, независимое возникновение и функционирование сознания выглядит абсолютно нереальным. Следовательно, даже самая разработанная теория постепенного внедрения трудовой деятельности в сознание, предложенная Ф.Энгельсом, воспринимается как лишенная обоснования. Вышесказанное дает возможность утверждать, что ни одна из теорий (гипотез), появившихся в течение последних тысячелетий, не может претендовать на право называться научной. Исследователи, незнакомые с теорией об условных и безусловных рефлексах И. Павлова, считают, что животное умеет (немножко) мыслить. У Энгельса «собака и конь», легко научаются понимать всякую членораздельную речь [24,154]. Это значит, что животное способно воспринимать реальность на семантически мотивированном уровне. В таком случае все вышеназванные теории (гипотезы) могут рассматриваться вероятными. Но хорошо известно, что акт речи представляет собой очень сложный процесс, включающий такие составляющие, как язык, речь, мышление, отражение, познание, сознание, психику. Эти составляющие возникают и действуют одновременно и только в близком взаимодействии одна с другой [25,18–21]. Появился также термин «механизм речевой деятельности» и его дефиниция: механизм акта речи состоит в отражении объекта реальности в активной части семасиологической системы индивида, т.е. в его сознании, благодаря мышлению средствами языка и противопоставлению познанного (общего) непознанному (познаваемому, особенному, индивидуальному) [25,21]. Рассмотрим пример со звукоподражанием. Чтобы крик птицы (пусть это будет кукушка) стал словом (т.е. единством референт-выражение-содержание), необходимы причины, т.е. действия всех составляющих акта речи. Это значит, что существо, воспринимающее крик птицы, должно владеть языком, а если гоминид – безъязычное животное, то крик птицы вызовет у него выделение желудочных соков, усиление чувства голода, инстинкт хищника. Звукоподражание, т.е. ономатопея, как вид словотворчества встречается только в пределах существующего языка. Теория жестов происхождения языка популярна и в ХХІ в. (см. [26]). Жест – это семантически мотивированное движение головы, руки и т.д., жест – кинетический способ общения, который сопровождает речь, относится к паралингвистике и присущ только человеку. Но есть немало ученых, которые в криках животных усматривают сигналы, но сигнал – это сущность, имеющая семантику. Гогот гусака, увидевшего незнакомый движущийся предмет, не означает, что гусак подает сигнал опасности. Гусак гогочет от испуга, который передается стаду. Инстинкт самосохранения вынуждает стадо менять направление движения. Теории жестов, криков, шумов и т.п., как и ономатопею, можно отнести к категории fallacia suppositionis – «ошибка из-за неправильного предположения», в данном случае необоснованное приписывание животному частичной способности мыслить. К вышеупомянутой категории можно отнести и «врожденные языковые структуры», выдвинутые Н. Хомским. Такие методологические непоследовательности ведут исследователей к бесплодным результатам и толкают их к модернизации, т.е. к перенесению современных языковых явлений в далекое прошлое. Наблюдается увлеченность явлениями, которые не способствуют рождению концепций, вносящих вклад в раскрытие закономерностей возникновения членораздельной речи. Т. Николаева (1996) на вопрос «Как возникла речь?» отвечает перечислением источников, которые могли вызвать процесс возникновения языка: эхолокация и 7 акустическая сенсорика (Frundt, 1993); три вида селекции: филогенетическая, онтогенетическая и культурная (Саtania, 1993); несколько этапов развития символики: 1) сознание, 2) коллективное признание, 3) понимание условности, 4) эволюция моторности, имитация (Donald, 1993); «мозаичная эволюция» языка как коллажа, где язык человека опирался на язык приматов (Lass, 1990). Вышеприведенные теории рассматривают больше проблемы эволюции языка, нежели его происхождения. Идею языка как коллажа часто называют очень удобной для теории постепенности. Таким образом, теории происхождения языка, давние и современные, имеют одну общую черту: они рассматривают, фактически, развитие элементарных, (очень) простых, начальных, примитивных, ненастоящих языков (но языков!), которые стали…языками. Около 400 лет назад индийский падишах Акбар поспорил со своими придворными мудрецами. Их мнение было таково: каждый ребенок заговорит на языке своих родителей, даже если его никто не будет учить. Сын индуса заговорит на индусском, непальца – на непальском, сын перса на персидском… Акбар усомнился в справедливости такого мнения и поставил жестокий опыт: несколько грудных детей поселили в отдельных покоях. Слугам, которые прислуживали детям-пленникам, отрезали языки. Опыт продолжался семь лет. За это время дети ни разу не слышали человеческого голоса. Когда подошло время, Акбар в сопровождении мудрецов собственной рукой сорвал с дверей печати и вошел в покои. Его оглушили бессвязные вопли, вой, крики, мяуканье, шипение молодых звероподобных существ. Результаты исследований, проведенных автором и изложенных в данной монографии, свидетельствуют, что в период древнего и среднего палеолита гоминиды (арх.- и палеоантропы) не использовали речь, они в ней не нуждались. Их жизнь обеспечивалась модификацией семантически не мотивированного поведения на основе условных и безусловных рефлексов с доминированием условных рефлексов (в отличие от других приматов, негоминид, у которых в их семантически не мотивированном поведении доминировали безусловные рефлексы, т.е. инстинкты). Заметных сдвигов в исследовании происхождения языка за последние десятилетия не произошло, кризис в теоретическом языкознании вступает в ХХІ в., и стереотип «животное немного мыслит» остается тормозом в изучении глоттогенеза. Однако то, что начала человеческого языка соотносят с периодом от 200000 до 100000 лет, возникновение настоящей звуковой речи – с 50000, а язык в нашем понимании – с около 30000 лет назад, вселяет надежду на то, что ХХІ в. успешно преодолеет застой в теоретическом языкознании; познание и порождение идеальных образов станут главной функцией речевой деятельности, многофункциональность речи будет рассматриваться как голистическая сущность, исчезнут понятия «автономность» и этапность зарождения составляющих процесса отражения-познания и т.п.; теоретическое языкознание будет руководствоваться научно-диалектически разработанными методологическими принципами. Данное исследование состоит из «Введения», четырех глав, «Словаря» и «Литературы». Главы I, ІІ и IIІ посвящены рассмотрению некоторых теоретических проблем лингвистики, главным образом семантики. Эти исследования осуществлены для создания надежной методологической базы разработки гносеологической теории происхождения языка. Одним из широко применяемых методов исследования в этой монографии является метод Р. Декарта de omnibus dubitandum («сомневайся во всем»). Introduction Abstract Linguistics has gone through an involved evolution and turned into a deep diversified science possessing hypotheses, theories, concepts in each of its fields except of language origin. The century XXI has no possibility to indicate a noteworthy theory on glottogenesis because the latter is considered as the problem of extraordinary complexity. The noticeable shifts in investigating the language origin have not taken place, crisis in theoretical linguistics penetrates into the XXI-st century, the stereotype phrase «animal thinks a little» remains a hindrance in studying glottogenesis. But there are some events which create 8 the hope for the better. The onset of human language is related to 200 000–100 000 years ago, the beginnings of sound language are connected with about 50 000, the language of modern type – with 30 000 years ago. There is a tendency to perceive cognition as one of the main functions of language and a speech act as a multifunctional process. Of great importance are: discovery of processual side of a speech act, the first attempt to represent the mechanism of thinking activity, looking in the «black box» of semantics; revelation of the content of notion «reflaction» and «cognition», oppositions in the semantic fields; the understanding of necessity to create the reliable methodological grounds for glottogenesis. ЛИТЕРАТУРА 1. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания.– М., 1975. 2. Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю.– М., 1937. 3. Николаева Т.М. Теории происхождения языка и его развития // Вопросы языкознания.– 1996.– №2. 4. Абаев В.И. Отражение работы сознания в лексико-семантической системе языка // Ленинизм и теоретические проблемы языкознания.– М., 1970. 5. Реформатский А.А. Введение в языкознание.– М., 1967. 6. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии.– М.,1957. 7. Goursky S.E. Idiomatiс Heart of the Englich Language.– Lviv, 1975. 8. Кочерган М.П. Слово і контекст.– Львів, 1980. 9. Панфилов В.З. Психологические аспекты философских проблем языкознания.– М., 1975. 10. Луриа А.Р. Язык и сознание.– Ростов-на-Дону, 1998. 11. Евлампиев И.И. Неклассическая физика или конец метафизики? Европейская философия на распутье // Вопросы философии.– Москва, 2003.– №5. 12. Солнцев В.М. К вопросу о семантике и языковом значении. // Проблема семантики.– М., 1974. 13. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции.– М., 1991. 14. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика.– М., 1968. 15. Алексеев В.П. Становление человечества.– М., 1984. 16. Головин Б.Н. Введение в языкознание.– М., 1977. 17. Katz J.J. and Fodor J.A. The structure of a semantic theory // Language.– 1963.– V.39. 18. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию.– М., 1990. 19. Иванов З.З. Древнеиндийский миф об установлении имен и его параллель в греческой традиции // Индия в древности.– М., 1964. 20. Давньокитайська філософія.– М., 1972. 21. Вяткин Р.В. Китай (Философия) // БСЭ, Т12.– М., 1973. 22. Березин Ф.М. История лингвистических учений.– М., 1975. 23. The New English Bible. The Bible Societies in ass. with Oxford University Press.– London, 1975. 24. Енгельс Ф. Діалектика природи.– Київ, 1980. 25. Денисов І.Г. Багатофункціональність мовлення // Нова філологія.– 2002.– №3 (14).– Запоріжжя: ЗДУ, 2002. 26. Corbalis, Michael, C. The Gestural Origins of Language // American Scientist.– March – April, 1999. 9 ГЛАВА I. СЕМАНТИКА Раздел 1. Понятие к значению, как общее к единичному Вообще язык выражает в сущности лишь общее; но то, что мыслится, есть особенное, отдельное [1,104]. Г.В. Гегель Экскурс в прошлое Составляющие речемыслительной деятельности человека, как язык, речь, мышление, познание, отражение, сознание, психика, уже существовали на понятийном уровне как семантические компоненты общефилософских представлений в Древней Греции, Индии, Китае. Уже в конце первой половины первого тысячелетия до н.э. проявлялась способность видеть гносеологическую оппозицию природы и духа, материального и идеального, «имени» в сознании и «реального» в бытии, борьбу противоположностей как главную характеристику сущего, познание как отражение противопоставлением единого и многого, которые в последующем развитии привели к родо-видовым отношениям в процессе познания-отражения реальности. Мудрецы уделяли довольно много внимания познанию как главной функции в ментальной деятельности, и поэтому, и общения. Когнитивная сторона, в тесной взаимосвязи с другими составляющими акта речи, представляла противопоставление высшей познанной идеальной сущности низшему эмпирическому фактору как: высшее и низшее знания (Ригведа), высшая истина и повседневная жизнь (аскеты периода упанишад), знания от рождения и чувственный эмпиризм (философия Кун-Фу-цзы), дхармы и реальность (школа Махаяна), Брахман и Атман (индийская Брихадараньяка), сущное и несущное (Илиада), научное и повседневное познание небесного (божественного) и земное (человеческое) познание (Милетская философская школа), высшая (идея) и низшая (материя) степени бытия (Платон) и т.п. Все вышеприведенные противопоставления можно привести к оппозиции общего (рода, познанного, понятия) особенному (единичному, виду, непознанному, значению). Следовательно, особенное так относится к общему, как реальное к идеальному, как вид к роду, как значение к понятию: или особенное познается через общее, реальное – через идеальное, вид – через род, значение – через понятие и т.п. В гносеологическом и логическом смысле «идея» Платона есть общее, или родовое понятие о сущности мыслимого предмета [2, 196–197], задача познания у него состоит в осмыслении прообраза вещей данного разряда и установлении их «рода» и «видов» внутри этого рода. У Платона эйдос-понятие (о бытии, предмете, его сущности) оказывается в синонимическом ряду с семантическими единицами «мысль», «замысел», «руководящий принцип», «смысл» и т.п. [3, 196], т.е. в сфере плана содержания. Аристотель подразделяет эйдос-идеи на «общие» и «индивидуальные». Приписывание Платоном эйдос-понятиям самостоятельного существования (гипостазирования) [4,12], высказывание Аристотеля, что «эпистеме о единичном невозможна» [5,39], ослабили 10 методологическую базу в исследованиях лингвистических, философских, психологических проблем теорий отражения и познания. Однако вовлечение категории общего и отдельного (единичного, особенного, индивидуального) в изучение процессов познания как главной функции языка в середине первого тысячелетия до н.э. дало ряд мыслей полезных для современных исследований понятия и значения в речемыслительной деятельности. Страдания семантики Понятие и значение как явление идеальной стороны языка обычно рассматривается как «обозначаемое», т.е. «внутренняя (семантическая) сторона, план содержания лексических страниц» [6, 7]. Философы указывают, что «понятие – мысль, отражающая в обобщенной форме предметы, явления действительности и связи между ними»… [5,494]. В этой дефиниции родовой и видовой фрагменты находятся в синонимических отношениях (и понятие, и мысль суть план содержания, т.е. содержание есть содержание), и сущность термина «понятие» не раскрывается. Кроме того, понятие-вид, мысль-род. Так ли это? Слова «отражающая в обобщенной форме» также ничего существенного не говорят, поскольку каждое слово в языке является результатом отражения и непременно в обобщенной форме. Видовой фрагмент дефиниции «значение» ассоциируется с «содержанием», «смысловым содержанием», «смыслом», «интенсиональным значением», «мысленным содержанием» [5, 200], которые не несут в себе сущностных характеристик термина. Одни из наиболее показательных обобщений второй половины ХХ века относительно понятия-значения представляет известный языковед М.П. Кочерган: Понятие – единица мышления, логическая категории, ядро значения. Значение – лингвистическая категория, не сводимая к понятию. Объем значения и понятия пересекаются, но полностью не совпадают. Значение слова шире понятия, понятие глубже значения. Слова и их значения – категории национальные, понятия – интернациональные [7, 40–41]. Методологическим недостатком приведенных обобщений являются недооценка диалектической взаимосвязи, взаимопереходности понятия и значения, что привело, в свою очередь, к изолированности их рассмотрения. «Периоды неоправданного спада исследовательского интереса к содержательным аспектам языка, к лексической семантике», особенно «семантический паралич» в американской лингвистике [8, 5–7], и возникшая при этом тенденция отнесения семантического аспекта речемыслительной деятельности, познавательной функции языка к факторам второго плана привели к тому, что в изучении плана содержания лингвисты сосредоточили внимание на значении, передоверив понятие другим наукам, но и значение было названо «хамелеоноподобным словом» [9,171]. О создавшемся положении в семасиологии В.З. Панфилов сказал, что «Теоретическое языкознание переживает кризисное состояние» [10,5]. Таким образом, ни авторитетные источники философии, ни броские обобщения не менее авторитетных лингвистов не могут служить методологической базой для дальнейшего исследования семантики – души языка. Нужна качественно новая методология, включающая углубленные теории отражения и познания, принцип многофункциональности речевого акта. Данный раздел главы I делает попытку раскрыть сущность понятия и значения в их взаимосвязи и установить их функции в речемыслительной деятельности. Сопоставление дефиниций значения и понятия Анализ дефиниций значения (около 60 дефиниций лингвистов, философов, логиков Украины и других стран СНГ и 30 – дальнего зарубежья) показывает, что значение есть предмет (класс предметов), обозначенный словом; правила употребления с такими подтипами, как знак противопоставления, правила введения и исключения знака, набор процедур; отношение знака к предмету реальности, сознания к знаку, слова к 11 понятию, знака к денотату, слова (знака) к социальной культуре или типическому контексту ситуации, между именем и смыслом, означающим и означаемым, знаком и поведением, компонентами лингвистического контекста или между знаками; взаимозависимость, комплекс отношений; ситуация, в которой говорящий произносит языковую форму, и реакция, которую эта форма вызывает у слушающего; информация, инвариант информации; понятие, часть понятия, не понятие, содержание, часть семантического содержания слова; отражение предмета в сознании, обобщенное отражение, средство отражения. С точки зрения взаимосвязи с другими науками существует мнение, что план содержания – область изучения не лингвистики, а логики и философии, значение – категория лингвистики, понятие – логики. Согласно сделанному обзору, основными теориями, с позиций которых рассматривалось значение, являются: предметная теория значения, теория ассоциативных связей и теория понятийности. Современные новые направления в толковании значений развились на основании старых. Концепция лингвистического конвенционализма, как и информационная теория, выделилась из теории ассоциативных связей. Толкования понятия-значения с позиций теории отражения появились в странах СНГ. Р.Г. Авоян приходит к выводу, что объяснение значения как отражения обозначаемого предмета является наиболее распространенным [11,117]. Это объяснение лежит в основе символического определения значения выведенного нами на основании рассмотренных дефиниций: (лексическое) значение есть обобщенное по определенным признакам, или их совокупностям, отражение предмета или класса предметов в сознании человека (коллектива людей), представленное в знаке (слове или словосочетании в роли лингвистического знака) в виде внутренней стороны, идеальной составляющей (стороны) знака (слова), по отношению к которой ее звучание выступает как материальная оболочка, обусловленное лингвистическим контекстом и существующее в языке как компонент общей семасиологической системы (и тем самым и языка) и как исторически сложившийся общезначимый результат развития семантической системы и языка в целом, и которое благодаря этому служит знанием об объективной реальности для сообщения другим и себе и своим существованием создает возможность возникновения, формирования и развития других значений. Анализ 30 дефиниций понятия показывает, что последнее представляет собой план содержания, значение, смысл (теория понятийности); класс предметов и его сущность (предметная теория); мысль отражения предмета; (логическая) форма отражения, форма мысли (мышления); форма движения мышления; обобщение предметов; обобщенное отражение, способ отражения; способ реакции на отношения действительности; знание о референте. Символическое определение понятия состоит приблизительно в следующем: понятие есть исторически сложившийся результат обобщенного отражения (абстракции) в процессе мышления в сознании человека существенных признаков (класса) предметов и их отношений путем фиксации в мышлении тождества в различии и изоляции тождества от различия, существующего в слове или другом знаке как его (понятия) материальной оболочке, служащего знанием о референте и противопоставляемого другим понятием и обладающего формой, содержанием и объемом. Сопоставление символических определений понятия и значения убеждает нас в том, что принципиальных различий между ними нет. И понятие, и значение являются обобщенными отражениями в сознании человека и возникают, развиваются и употребляются в противопоставлении другим понятиям и значениям. Понятие, как и значение, является идеальной составляющей (стороной) знака, обусловлено лингвистическим контекстом, существует как компонент семасиологической системы, является знанием об объективной реальности. Если понятия «стол», «белый», «детектор» имеют форму (способ отражения предметов), содержание (признак или совокупность признаков отображаемых предметов, по которым происходит обобщение) и объем (совокупность предметов, класс предметов), то и значения «стол», «белый», «детектор» обладают теми же свойствами. 12 Семантический треугольник (Ю.С. Степанов), называемый также основным (Р.С. Гинзбург), схемой треугольника (В.А. Звегинцев), треугольником значения (Ч. Огден, И. Ричардс), семасиологическим треугольником (С.О. Гурский), часто используют при рассмотрении содержания лексической единицы. Один угол этого треугольника представляет вещь, референт, денотат, ситуацию, предмет, понятие (предмет), т.е. объективную реальность, второй – знак, символ, звуковую форму, т.е. план выражения, третий – значение (Г. Стерн, Т.П. Ломтев), лексическое значение (В.А. Звегинцев, В. Шмидт), значение-понятие (С.Д. Кацнельсон), основное значение (П. Гиро), значение как правило употребления (Л. Анталь), понятие (И. Ричардс, Д.Н. Шмелев, Р.С. Гинзбург, В.Г. Гак, А.А. Реформатский), десигнат (Ч. Моррис), смысл (Г. Фреге), мысль (Ч. Огден), интенсионал (Р. Карнап), лексическое понятие (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров). Таким образом, и понятие, и значение, как и их синонимы, относятся к сфере плана содержания. По-видимому, в этом кроется причина явления, которое К.А. Аллендорф называет «традиционным тяготением определять значение слова, исходя из понятия» [12, 14–16]. Взаимосвязь между понятием и значением отмечается многими учеными разных времен. Ср.: подсознательное деление на понятие (мысль, отвечающую на вопрос «что это?») и значение (содержание мысли в определенный момент времени и в определенном пункте пространства), т.е. мысли вообще (логос) и актуализированной мысли (ноэма) [3, 75–76], стабильность понятия и изменчивость значения [14, IX–X]; «не существует слов, которые имели бы только значение, но не выражали бы понятия» [15, 74]; «значение слова ближе всего стоит к понятию» [16, 11]; понятие и значение суть предикаты [17,103], понятие… – ядро значения [18, 12]; неразрывная взаимосвязь понятий и значений в их развитии [19, 15]; значение выделяются из понятия [20,5]; понятие как обобщенное отражение действительности выступает в качестве значения слова [21,119–120]. Е. Бартминский противопоставляет «понятие интенсионала (сигнификата) понятию экстенсионала (денотата)», т.е. понятие значению [22,177]. Тот факт, что одни ученые считают, что понятие шире значения [19] или наоборот [23,74], а другие приравнивают их, также подтверждает взаимосвязь понятия и значения. Категориальные особенности понятия-значения проявляются в нижеследующих высказываниях: связь понятия с одноместным, а значения с двухместным предикатом [17,103]; значение есть эквивалент в допустимом классе преобразований [24,17]; «значение слова стремится к понятию как к своему пределу» [16,13]; «слово обозначает предмет класса и является общим именем» [25,63]; взаимосвязь общего (узуального) и отдельного (индивидуального, взаимопереходность общего и отдельного в плане содержания [26, 103]; языковая «ценность» и «ценность», сообщаемая ситуацией [27,17]; конфликт единичного и общего в значении слова у В. Дорошевского (цит. по [27,17]); «языковая ценность» как имманентное свойство знака, «значение» как употребление знака для обозначения в речи у Ш.Балли» (цит. по [27,16]); по общему значению слово – факт языка, но своим особым значением оно – факт речи у Россети (цит. по [27,17]); значение в речи и языке [28,19]; значение, одно из свойств понятия, представляет его (понятие) в целом [29,59]; значение – расширение понятия [30,144]; значение как видовое явление относится к классу функциональных употреблений знака (родовому понятию) [31,24]; «система понятий… значительно больше по объему, чем система лексических десигнатов» [32,66]. Значение соотносится с актуализованным планом содержания: «Слово выступает в предложении только с одним значением» (Самийленко,1970); «в одном слове не может одновременно происходить несколько разных сообщений» (Галкина-Федорук,1951); «значение слова – реализация понятия» (Орембовская,1964); значение… есть способ реализации понятия в слове (Разинкина,1972). Следовательно, взаимосвязь понятия и значения убедительно подтверждается актуализацией первого в последнем. Из вышеприведенного следует, что понятие есть неотъемлемая составляющая семасиологической системы языка, поэтому «оно изучается и в лингвистике» [33,13], не только в философии, логике, психологии, психолингвистике. К характеристикам понятия относится: языковая ценность, знаковое поле, лексическое понятие, общее как факт языка, лексическое (денотативное, инвариантное, интенсиональное, основное, номинативное, категориальное, языковое, узуальное и т.п.) значение. Характеристиками значения являются: смысл, лексическое понятие вместе с лексическим фоном, (лексический) сигнификат, употребление знака в речи, «поле» 13 ситуации, «ценность» в ситуации, специализированное (как факт речи), номинативнопроизводное (производно-номинативное), единичное, особое, особенное, сигнификативное, переменное, экстенсиональное, конкретное, лексическое, речевое, окказиональное, коннотативное и т.п. значение. Доминантными признаками понятия представляются: общее, языковое, родовое, категориальное. В случае значения ими являются: особенное, единичное, речевое, видовое, конкретное. Их взаимосвязь можно изобразить зависимостью: характеристики понятия так относятся к характеристикам значения, как общее к особенному (отдельному), как язык к речи, как род к виду. Значительное распространение получили исследования на основе противопоставления типа значение-смысл (в противоположность традиционному понятие-значение), как, например, у Г. Фреге и его последователей. Фактически Г. Фреге вместо существующего Begriff-Bedentung («понятие-значение») ввел Bedentung-Sinn («значение-смысл»). Закономерности речевой деятельности привели последнее выражение к семантическим изменениям, т.е. Bedentung стало означать «понятие», а Sinn – «значение». Ученые пренебрегли этими изменениями, так как вне речи Begriff, Bedentung, Sinn находятся в синонимических отношениях. Поскольку механизмы речевой деятельности и семантических изменений в акте речи были неизвестны в ХIX и начале XX вв., то аксиоматически построенные логические исчисления, разработанные Г. Фреге в сочинении «Запись в понятиях» (Галле,1879), выглядят сомнительными. Понятие-значение как когнитивная категория Ноэматический коррелят и ноэматический смысл (Э. Гуссерль), референция (денотация) и смысл (Г. Фреге), локутивный и иллокутивный акт речи (Дж. Остин), семантическая референция и референция говорящего (С. Крипке), пропозициональный акт и иллокутивный акт (Дж. Серль), реакция и диспозиция (Ч. Моррис), значение и его употребление (Л. Витгенштейн) и т.д. и т.п. фактически выходят на взаимосвязь и противопоставление общего (понятия, рода) и особенного (отдельного, вида, значения). Но недооценка фактора диалектической взаимосвязи общего и отдельного, превращение языка в сферу анализа действительности при отсутствии знаний о механизме речемыслительной деятельности не давали возможности выхода приведенных концепций за пределы логической формализации нереальных допущений, присущих лингвистической философии. Сходство понятия и значения заключается в следующем: и понятие, и значение относится к «высшей ступени отражения действительности в сознании человека» [16,13], они могут ассоциироваться со всем, что отражается в сознании человека; понятие и значение в процессе познания-отражения представляют план содержания (семантику, сферу идеального, структуры «информация», «смысл», «мысль», «знание» и т. п. составляющие семасиологической системы языка) т. е. один из углов семантического треугольника. Последний воплощает когнитивно-коммуникативное единство предметзнак-содержание. Значение, как результативная сторона акта речи, представляет идеальный образ (отражение) отдельного представителя класса (предмета, явления или существующей идеальной определенности) как нового познанного вида, поступившего в семантическую структуру познанного рода. Понятие (в этой же ситуации) – идеальный образ (отражение) познанного рода (предметов, явлений, образов). Понятие-значение обладает диалектической взаимопереходностью. Ср.: содержание «стол» в высказывании «это стол» предполагает познанный класс предметов и передает идею общего (рода, понятия); семема «стол» в предложении «этот стол – деревянный» имеет в виду только что познанного представителя класса (столов) и передает идею особенного (отдельного, вида, значения). Новый (познанный) вид (в высказывании «этот стол деревянный») вводится в семантическую структуру познанного эталонного рода («это стол») в качестве нового семантического компонента. Это значит, что каждое семантически мотивированное слово может восприниматься как отражение в форме общего (рода, понятия), или особенного (индивидуального, вида, значения) в зависимости от контекста. Ср. «Один и тот же шкаф есть и одно, и многое», т.е. род и вид (А.Ф. Лосев, «Из ранних произведений», 1990, С.15). 14 Таким образом, понятие и значение суть явления плана содержания, но понятие в этом плане отражает общее, а значение – отдельное, особенное, индивидуальное. Любое словарное значение (лексическое понятие) выполняет функцию индикации общего в реализации отдельного, особенного. Но если, как утверждает Л.Д. Бланк [34], понятие и значение диалектически взаимосвязаны, то одно и то же слово может выражать и понятие (общее значение), и значение (отдельное, т.е. актуализованное в данной речевой обстановке понятие). Следовательно, сущность гносеологического аспекта понятия-значения состоит в установлении (в процессе познания, без которого не мыслится ни один акт речи) отношений общего и отдельного, другими словами, родовидовых отношений, в которых общее – род, отдельное – вид. Речь идет не об отождествлении рода с понятием, и вида со значением, так как слова род и вид используются только как дескрипторы для передачи особенностей взаимосвязи и взаимодействия понятия и значения в функционировании и развитии плана содержания. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, рассматривая (лексическое) понятие как орудие классификации, как орудие познания, выделяют два этапа классификации (познания): «Первый этап – узнавание: некоторый наблюдаемый предмет включается в объем соответствующего понятия. Второй этап – называние (или номинация): понятие приводит к актуализации ассоциированной с ним лексемы» [33]. Такие суждения часто приводятся в современном научном мире. Однако существует и мнение, что наблюдение, узнавание и называние (номинация) происходят одновременно на основе отражения-познания когнитивно-коммуникативного единства предмет-знак-содержание. Это мнение подвергает сомнению вышеупомянутые высказывания, но мысль о выделении понятия в процессе познания и актуализации его в речи заслуживает внимания. Идея выделения-противопоставления в процессах отражения-познания встречается и у других исследователей. Ср.: «Значение морфемы выступает эксплицитно, на уровне сознания, только при ее выделении и сопоставлении с какой-либо другой, выделяемой говорящим морфемой» [35]. Огуй О.Д. рассматривая структуру дефиниций языковых терминов, приводимых в лингвистических словарях, приходит к выводу, что они во многих случаях состоят из родового и видового фрагментов [36]. Отражение предполагает выделение, по определенным признакам, познанного эталонного) рода из множества других родов и противопоставление этого рода и его видов другим родам и непознанному объекту как виду. Следует утверждение или отрицание родства познанного рода и познаваемого вида. При подтверждении родства познаваемый вид становится познанным и как новый семантический компонент входит в семантическое поле эталонного рода. Так происходит акт речи, который является процессом отражения и актом познания. Рассматриваемый акт именуется выделительнопротивопоставительным актом познания (ВПАП) и может восприниматься как линейная единица процесса познания. В конспекте книги Гегеля «Лекции по истории философии» Лениным приведены слова «вообще язык выражает в сущности лишь общее; но то, что мыслится, есть особенное, отдельное». Напротив этой цитаты помета: «NB: в языке есть только общее» [37, 249]. Впоследствии гениальная мысль Гегеля о противопоставлении общего особенному в процессе познания была, по небрежности, отвергнута, а выражение «в языке есть только общее» превратилось в популярную догму, принесшую немало вреда, несмотря на то, что общеизвестным было «всякое отдельное есть (так или иначе) общее» [38,318]. Следовательно, в языке есть и общее и единичное, так как и то и другое является отражением объекта познания в идеальном с разным охватом количества признаков, по которым происходит обобщение в процессе отражения-познания (см. с. 79). Действие выделительно-противопоставительного акта познания может осуществляться не только при помощи диалектического единства понятие-значение в плане содержания, но и другими средствами, как артикль (например, неопределенный артикль перед существительным может передавать понятие, род, а определенный перед этим существительным – значение, вид упомянутого рода), указательные, притяжательные местоимения, факторы паралингвистики, психическое состояние говорящих, лексические единицы, способствующие передаче представлений об отдельном, особенном и общем в процессе когнитивно-коммуникативной деятельности. 15 Семема «стол» в роли рода и вида в зависимости от языковой ситуации – Нужен стол – Письменный? – Да, но однотумбовый – Цвет? – Коричневый «Стол» – род (видов столов), вид (рода предметов мебели) (Письменный) стол – вид (рода столов) Однотумбовый (письменный) стол – вид (рода письменных) столов. (Письменный) стол – род (видов однотумбовых) письменных столов. Коричневый (однотумбовый письменный) стол – вид (рода однотумбовых письменных) столов. Семантические особенности Полисемия слов понятие и значение, их вовлеченность в гносеологические процессы вызывают необходимость провести некоторые семантические разграничения. 1. Понятие – компонент диалектического единства понятие-значение, используемого для родо-видовых отношений в процессе познания. В этом случае понятие противопоставляется значению как общее частному, как язык речи; эквивалентно роду (в противоположность виду). 2. Понятие – единица плана содержания (семантики, семасиологической системы говорящего), отражающая класс (род, тип, совокупность) гомоморфных определенностей, т.е. общее (познанное) в противоположность единичному (виду, значению, непознанномупознаваемому). 3. Понятие – одна из количественных разновидностей отражения действительности в форме идеальных образований как понятие, суждение, умозаключение, ощущение, восприятие, представление, выведенных в процессе рационального и рациональноперцептивного познания и противопоставляемых процессу и результату рефлекторного (условный и безусловный рефлексы) семантически не мотивированного поведения животных. 4. Понятие (понимание) – воспроизведение в сознании адресата акта речи адресанта, т.е. отражение в семасиологической системе слушающего генерирования акта речи по родо-видовым отношениям у говорящего. Противоположность – непонимание, т.е. искажение родо-видовых отношений говорящего. 5. Понятие – знание об определенном предмете или явлении реальности, противопоставляемое незнанию, отсутствию осведомленности; эквивалентно «информации», «сообщению», «представлению», «осведомленности». 6. Понятие – синоним основного (главного, лексического, языкового и т.п. содержания) значения в языке (сфере языка, словаре, с родовым признаком), противопоставляемое значению (с видовым признаком) в речевой реализации. 7. «Понятие» – синоним слов и словосочетаний типа «план содержания», «содержание», «семантика», «смысл», «мысль», «понятийная сторона», «лексическое понятие», «лексическое значениие» и т.п. 8. Значение – компонент диалектического единства понятие-значение, используемый для установления родо-видовых отношений в процессе отраженияпознания и противопоставляемый понятию как единичное общему, как речь языку; эквивалентно виду (в противоположность роду). 9. «Значение» – «ценность». Синонимами «значения» могут быть слова с содержанием «важность», «роль». 10. Значение – синоним терминологических слов и словосочетаний «план содержания», «семантика», «смысл», «мысль», «понятийная сторона», «содержание», «лексическое понятие», «лексическое значение» и т.п. Семантические характеристики в п. 8, 10 объясняют, почему иногда считают, что понятия суть значения, значения суть понятия. Характеристики 1, 2, 3, 8, бросают свет на 16 тот факт, что многие лингвисты так легко отказывались от понятия в пользу философии и логики. Характеристики 1, 2, 3, 4, 5, 6, 8 являются объектами исследований в лингвистике, гносеологии, философии, логике, психологии, психолингвистике, семиологии. Изыскания в указанных сферах имеют общие особенности: огромные успехи в эмпирическом плане при отсутствии решений глобальных проблем. Ни одна из этих наук не предлагает механизмов отражения, познания, мышления, речевой деятельности; нет следов разработки эффективных методологических концепций, хотя, например, Л.Д. Бланк еще в 1955 г. отметила, что «значение и понятие в слове диалектически связаны». Диалектику применяли в исследованиях Гераклит, Сократ, Демокрит, Платон; при помощи диалектики Гегель представил весь мир в виде процесса, т.е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии. Философский аспект понятия-значения Современные общественные науки пренебрегают диалектикой и именно поэтому находятся в затяжном методологическом кризисе и в XXI в. Противоречия в попытках представить сущность понятия как явления плана содержания обусловлены необоснованностью определения релевантных сторон этого явления и ограниченным знанием механизма акта речи. Такие высказывания, как понятие есть «…высший продукт мозга, высшего продукта материи» (Ленин В. ПСС, т.29. с.149); результаты изучения естествознания и других наук, в которых обобщаются данные их опыта, суть понятия [39,14] и т.п. превратились в дежурные догмы и не вносят никакого вклада в раскрытие противоречий, скорее усложняют их. Логики считают, что понятия классифицируются по общим признакам путем восприятия и объединения в понятии присущих группе предметов одинаковых показателей. Эти содержания противопоставляются понятиям в повседневной жизни (в мышлении народа, индивида), последние образуются на основе существенных свойств вещей. Следовательно, противопоставляются общие признаки предметов с одинаковыми показателями типам вещей с существенными свойствами. Если учесть еще, что понятие – «общий тип» определенного рода явлений [40,311], понятие – полный синоним «общей природы» или «общего типа» определенного круга явлений [41,140], то синонимичность противопоставляемых высказываний, предназначенных для подчеркивания принципиальных различий между научным и бытовым понятиями, указывает на отсутствие этих различий. Сомнительность вывода о различии очень значительна, можно говорить о количественном, но не качественном различии. Рассмотрим пример. По небу перемещается некая сероватая масса. Ее называют «облако», «тучка», «вестник дождя», «вечный странник» и т.д. В каждом случае среди многих идеальных образов родов (классов) предметов семасиологической системы говорящего выделяется познанный (известный, знакомый) род (как общее). Процесс отражения-познания происходит по отличительному признаку: движущееся атмосферное образование, покрывающее часть неба. В первом случае (т.е. облако, варианты которого мы часто видим на небе) идеальный образ облаков (как составляющая сферы идеального у говорящего) служит эталонным родом при сравнении с данным облаком (отдельным, видом, созерцаемым в момент речи). В следующем случае: выделяется эталонный род (как общее) тучка вообще и соотносится с данной тучкой (видом, единичным, наблюдаемым в момент порождения высказывания «это тучка»). Отражение-познание осуществляется по признаку: небольшое атмосферное образование. В третьем варианте: обособляется, среди множества других родов, эталонный род (как общее) вестник дождя и сопоставляется с выражением вестник дождя, представляющим вид, отдельное облако (тучку), которое может принести дождь. Отражение-познание протекает по признаку: атмосферное явление, часто приводящее к дождю. У поэта М. Лермонтова («тучки небесные, вечные странники») эталонный род (общее) «вечные странники» (метафора от «облако, тучка») противопоставляются виду «тучки небесные». Отражение-познание осуществляется по признакам: нахождение в постоянном движении по небесному своду. Глядя на облако, ученый думает: облака атмосферные суть скопления в атмосфере продуктов 17 конденсации водяного пара в виде огромного числа мельчайших капелек воды или кристалликов льда, либо тех и других. Таким образом, предмет реальности отражается в мире идеального не в форме зеркального воспроизведения, а через отличительные признаки, т.е. множество представляется через единичное. Выбор признаков осуществляется говорящим для каждого акта речи. Повторяющиеся в речевых актах многих говорящих признаки представляют семантические компоненты более или менее стабильных семантических полей соответствующих понятий-значений. Пример изосемантического ряда облако-тучка-вестник дождя-вечные странники подтверждает, что отражение объекта познания происходит по отличительным признакам независимо от уровня быта, науки, поэзии-прозы, стиля и т.п. При этом следует иметь в виду, что число семантических компонентов обычного семантического поля колеблется приблизительно от одного до семи, т.е. соответствует, в известной мере, способности человеческой памяти удерживать ограниченное число синонимов одного понятия. Вышесказанное позволяет утверждать, что научные и бытовые понятия образуются в соответствии с одним механизмом отражения материального в идеальном, опирающимся на родо-видовые отношения. Отличие вышеназванных понятий определяется числом, характером признаков и сферой применения рожденного семантического образования. Формальная логика распространила термины объем и содержание понятия. Проидеалистический Запад и проматериалистический Восток в объеме понятия видят совокупность предметов (вещей), охваченных понятием, в содержании – совокупность объединенных в понятии признаков предметов. Характер отношений между объемом и содержанием понятия демонстрируют на хрестоматийном примере о треугольнике. Если к содержанию понятия «треугольник» добавить признак «иметь равные стороны», то содержание исходного понятия увеличивается, растет число признаков, мыслимых в содержании этого понятия, а объем исходного понятия «треугольник» уменьшается. Получившееся понятие «равносторонний треугольник» меньше по объему, чем исходное понятие «треугольник». Следует вывод: чем больше содержание понятия, тем меньше его объем и наоборот. Эта зависимость в логике названа законом обратного отношения объема и содержания понятия. Рассмотрим этот закон с учетом открытия (в ХХI в.) механизма речемыслительной деятельности и сущности отражения-познания. В реальном мире число треугольников и их признаков практически бесконечны. В сфере идеального треугольник представлен его признаками (три стороны, три угла, сумма углов 180°). Название «треугольник» осуществлено по одному из признаков – три угла. Возможно, что в соответствующих условиях отражение объекта познания, треугольника, происходит по одному признаку – три угла. Этот факт подчеркивает, что понятие «треугольник» является не зеркальным воспроизведением, а отражением по ограниченному числу отличительных признаков. Следовательно, единичное (число признаков) представляет множество (или даже бесконечность) признаков. Работает принцип: малое представляет многое. Следовательно, когда говорят (мыслят) о понятии, то имеют в виду отличительные признаки объектов познания, а не количество предметов, охваченных понятием. Признаки как составляющие идеального (т.е. семасиологической системы) становятся семантическими компонентами семантического поля понятия «треугольник». Приходится констатировать, что содержание «объем» понятия (в данном случае) не имеет своего референта. Семантическое поле обычных понятий включает от одного до семи семантических компонентов, подобно тому, как около семи синонимов одной лексемы могут удерживаться в памяти говорящего. Но поскольку семантическое поле подвергается (микро- и макро-) изменениям в каждом речевом акте, то оно может принимать новые активные семантические компоненты и избавляться от старых, нерелевантных, предотвращая перегруженность. Таким образом, в семантическом поле поддерживается стабильный ограниченный состав компонентов. Это значит, что добавление признака «иметь равные стороны» не увеличивает содержание, а изменяет его, ибо понятие 18 «равносторонний треугольник» образовалось вследствие отражения не по признакам «сторона» и «угол», а по свойствам «равные стороны» и «равные углы». Постулаты логиков, что результатами отражения предметов реальности являются соответствующие идеальные предметы, охваченные данным понятием, и что добавление признака в понятие увеличивает его содержание, оказывается необоснованными. В семасиологической системе говорящего есть признаки предмета, а не сами предметы, а добавление признака в понятие не увеличивает содержание, а вызывает изменение в семантическом поле данного понятия. Если предмет реальности в процессе отраженияпознания выполняет роль признака, по которому происходит отражение, то его идеальный образ будет соответствовать одному из вариантов предмета реальности. Это связано с родо-видовыми отношениями процесса отражения-познания. Закон обратного отношения объема и содержания понятия можно рассматривать как fallacia suppositionis («ошибка из-за неправильного допущения»), как паралогизм. Семантическое поле лексических единиц говорящего имеет тенденцию находиться в относительном равновесии, т.е. охватывать некоторый саморегулирующийся диапазон семантических компонентов (приблизительно от одного до семи в зависимости от психики индивида и его окружения). В течение одного акта речи семантическое поле может расшириться (с включением нового познанного вида), уменьшиться (вследствие его перегруженности), разделиться на два семантических поля и т.п. (см. также раздел 2 главы II монографии «Многофункциональность акта речи»). Все это дает возможность лексическим единицам, вовлеченным в акт речи, выступать в роли рода (общего, познанного, понятия) или вида (особенного, формирующегося значения, непознанногопознаваемого). Если семантическое поле в сфере индивидуальной речи (как часть семасиологической системы говорящего) стремится к относительной стабильности (за счет ограниченного числа его компонентов), то семантическое поле в сфере языка (средства массовой информации, литература, словари и т.п.) может довести число семантических компонентов до бесконечности. Диалектичность функционирования единства понятие-значение не вызывает сомнения. Это единство можно поставить в ряд универсальных философских категорий как род-вид, общее-единичное и т.д. Взаимосвязь понятия и значения очевидна, диалектическая взаимопереходность доказана. Методологической основой единства понятие-значение, как философской категории, раскрывающей сущность функционирования плана содержания, является категория материалистической диалектики общее, особенное, единичное. Последние два термина можно воспринимать как близкие синонимы. Открытие понятия-значения как диалектической категории, на базе которой осуществляется отражение-познание материального в идеальном через противопоставление рода (общего, понятия, познанного) виду (особенному, значению, познаваемому) [45,21], имеет большое значение для общественных наук, которые прилагали большие усилия в их исследовании и остановились у «черного ящика». Главная причина безуспешности исследования понятия-значения состоит в восприятии их обычными изолированными лексическими единицами в составе лексикосемантической группы «план содержания» и пренебрежении их диалектической взаимосвязью и взаимопереходностью, на которых основываются родо-видовые отношения процессов отражения объектов познания в семасиологической системе индивида и, вследствие этого, познания и общения. Неучитывание взаимосвязи и взаимопереходности понятия и значения приводит к антидиалектическим представлениям об отношениях языка и реальности. Известный лингвист О. Ахманова считает, что в сознании отражаются и единичные факты и общее, но мышление есть отражение не единичных фактов, а общего, поэтому понятия «сознание» и «мышление» суть изолированные сущности со своими разновидностями отражения. Существует мнение, что акт речи представляет собой многофункциональный процесс, включающий действия языка-речи-мышления-отражения-познания-сознанияпсихики как когнитивно-коммуникативного единства. Его составляющие возникают и функционируют одновременно и в тесном взаимодействии со времени рождения речемыслительной деятельности. Следовательно, высказывания О. Ахмановой 19 напоминают о необходимости коренного пересмотра методологических принципов в исследованиях семасиологической системы. Признание диалектического характера взаимосвязи понятия и значения, эффективности применения углубленных теорий отражения и познания для понимания закономерностей речемыслительной деятельности открывает новые аспекты трактований философских категорий и их связей между собой. Янков А.В. соотносит денотативное значение с категорией общего, а когнитивное – с категорией единичного [42, 57–58]. Цьовх О.Г. усматривает соответствие лексического значения сущности, а смысла, т.е. содержания на уровне речи,– явлению [43,34]. Категории материалистической диалектики взаимосвязаны между собой, поэтому в понятии-значении можно усмотреть проявление таких категорий, как возможность и действительность (значение как действительность есть реализованное в речи понятие как возможность), содержание и форма (понятие есть более общее содержание, актуализированное в речи в более конкретной единичной форме), необходимость и случайность (необходимость может ассоциироваться с относительной инвариантностью в языке, а значение – со случайным характером применения в речи необходимого содержания, например, окказионализмом), причина и следствие (в связи с тем, что значение в речи может мыслиться как следствие существования понятия, как причина в языке), сущность и явление (поскольку понятие в языке как сущность может быть представлена значением в речи как явлением), внешнее и внутреннее (внешнее выступает в роли понятия, рода, внутреннее – значения, вида). Н.Панов полагает, что методологической основой категории внешнего и внутреннего является форма отражения сущности и явления. [44,87]. Выше были затронуты восемь парных философских категорий. Одну из них, т.е. категорию единичного, особенного и общего, можно было бы назвать методологический основой для остальных семи, в том числе и для понятия и значения, так как она наиболее успешно раскрывает сущность функционирования плана содержания упомянутых категорий. Другими словами, взаимосвязь их компонентов передается родо-видовыми отношениями. Все это наводит на мысль, что в данном случае речь идет о таких семантических явлениях, которые лежат в основе универсального механизма речемыслительной деятельности. Последняя представляет собой функционирование когнитивно-коммуникативного единства язык-речь-мышление-отражение-познание-сознание-психика, в котором единство понятие-значение способствуют осуществлению процесса отражения-познания при помощи родо-видовых отношений, т.е. противопоставления общего (рода) особенному (виду) [45, 20–21]. Notion to meaning as the general to the particular Abstract Notion and meaning are classified as the phenomena of content plane, i.e. semantics. They participate in speech acts promoting the generation of utterances. The latter appear during the process of reflecting the object being perceived and cognized in the active part (i.e. consciousness) of the semasiological system of speaker, by thinking with the help of language means through opposing the general (genus) to the particular (species). In a cognitivecommunicative process, notion is associated with the general (genus, the cognized) and meaning – the particular (species, the incognized-the being cognized). Being a dialectical unity, the notion-meaning presents an interchangeable category: any of cognition objects may function as both the general (genus) and the particular (species) depending on circumstances. The aforesaid may state that the semantical unity notion-meaning embodies genusspecies relation in reflecting-cognizing the reality. Beyond the process of reflecting-cognizing, notion and meaning may be considered as synonyms of appellatives of lexical-semantical group named «units of content plane». Philosophical category notion and meaning is closely interconnected with those of possibility and reality, content and form, necessity and chance, cause and effect, essence and 20 phenomenon, the external and the internal, the general and the particular. The latter may be called the methodological base for the above mentioned pair philosophical categories, including notion and meaning, since it reveals the essence of their semantic structure in the most effective way. What is more, the said categories display genus-species relations and claim their belonging to the universals. ЛИТЕРАТУРА Гегель, Г.В. Фр. Сочинения. Т.Х.– М., 1932. Асмус В.Ф. Античная философия. Изд. 2-е, дополн.– М., 1976. Там же. Лосев А.Ф. Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба // Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения.– М., 1979. 5. Философский энциклопедический словарь.– М., 1989. 6. Правдин М.Н. Словарное толкование, научность и здравый смысл // Вопросы языкознания.– 1983 – №6. 7. Кочерган М.П. Загальне мовознавство.– Київ, 1999. 8. Уфимцева А.А. Семантика слова // Аспекты семантических исследований.– М., 1982. 9. Osgood, Ch. E. & Sebeok, Th.A. Psycholinguistics. A survey of Theory and Research Problems.– Bloomington: Indiana University Press, 1965. 10. Панфилов В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания.– М., 1982. 11. Авоян Р.Г. «Знак» и «значение». Их философская интерпретация // Философские науки – 1971.– №6. 12. Аллендорф К.А. Проблема лексического значения, знака и значимости с позиций ленинской теории отражения//Сборник статей по французской лингвистике и методике преподавания иностранного языка в вузе.– М., 1971.– Вып.3.– ч.1. 13. Ахманов А.С. Логическое учение Аристотеля // Уч. зап. МОПИ.– 1954.– Т.24, в.2. 14. Hallig R. and Wartburg W. Begriff system als Grundlage fur die Lexikographie – Berlin, 1952. 15. Травничек Фр. Некоторые замечания о значении и понятии // Вопросы языкознания.– М., 1975. 16. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания.– М., 1975. 17. Войшвилло Е.К. Понятие.– М., 1967. 18. Галкина-Федорук Е.М. Слово и понятие в свете учения классиков марксизмаленинизма // Вестник МГУ.– М., 1951. 19. Звегинцев В.А. Семасиология.– М., 1957. 20. Гурський С.О. Значення і смисл // Іноземна філологія.– В.34 – Львів, 1974. 21. Востоков В.И. О значении слова //Проблемы знака и значения.– М., 1969. 22. Bartmіnski J., Tokarski R. Definicia semantyczna: czego i dla kogo?// O definicjach i defeniciowaniu.– Lublin, 1993. 23. Головин Б.Н. Введение в языкознание.– М., 1977. 24. Разинкина Н.М. Стилистика английской научной речи.– М., 1972. 25. Попович М.В. О философском анализе языка науки.– Киев, 1966. 26. Пауль Г. Принципы истории языка.– М.,1960. 27. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии.– М., 1957. 28. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия.– М., 1980. 29. Galperin I.R. Stylistics.– M., 1977. 30. Meyers Neues Lexikon.– B.2.– Leipzig, 1972. 31. Мигирин В.Н. Гносеологические проблемы знаковой теории языка, фонологии и грамматики.– Кишенев,1978. 32. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания.– М., 1977. 33. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова.– М., 1980. 34. Бланк Л.Д. К вопросу о слове, понятии и значении // Уч. зап./Орехово-Зуев. гос. пед. ин-т.– Ф-т русского языка и литературы.– Т.2.– Вып.1.– М., 1955. 35. Панфилов В.В. Взаимоотношение языка и мышления – М., 1971. 36. Огуй О.Д. Значення: цілісність чи окремий аспект? // Мовознавство.– 1999 – №6. 1. 2. 3. 4. 21 37. Ленин В.И. Философские тетради.– М., 1978. 38. Там же. 39. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. 40. Философская энциклопедия /Гл. ред. Ф.В. Константинов.– Т.4.– М., 1967. 41. Маркс К. Капитал. Т.3.– М., 1955. 42. Янков А.В. Денотативне і конотативне значення слова // Іноземна філологія.– 1982.– Вип.68. 43. Цьовх О.Г. Філософський аспект проблеми значення слова // Іноземна філологія.– 1982.– Вип. 68. 44. Попов Н.В. Категории «внутреннее»–«внешнее» в научном познании.– Киев, 1971. 45. Денисов І.Г. Багатофункціональність мовлення // Нова філологія. №3 (14).– Запоріжжя: ЗДУ, 2002.
