Paradigmatic and Syntagmatic Stylistics. Памятка
advertisement
СТИЛИСТИКА ЕДИНИЦ Paradigmatic Phonetics. ПАРАДИГМАТИЧЕСКАЯ ФОНЕТИКА. Стилеобразующими текста, его (т.е. субъязыковую выявляющими специфику, стилевую позволяющими принадлежность определить его отнесенность к той или иной речевой сфере) элементами являются варианты фонем — социально-диалектные, территориально-диалектные или собственно стилевые (в рамках литературного языка) реализации фонем. Примером первых в английском языке может служить субституция общеанглийского дифтонга ……. дифтонгом ai в так называемом «кокни» — говоре городских низов Лондона (sy, py, вместо say, pay). Территориально-диалектными являются, например, превращение аффрикат в фрикативные в урало-сибирских говорах («лисиса», «шю-лок», «шшука»), озвончение глухого фрикативного f на юге Англии (vat, vox вместо fat, fox). Собственно стилевое варьирование может быть проиллюстрировано следующими примерами. В русском языке первой половины XIX века нормой являлось оканье при публичном чтении стихов; еще дольше сохранилось оканье как норма в языке религиозного культа. Английская официальная речь не допускает контракций типа. musn't, can't, свойственных речи обыденной. Существенна в стилеобразовательном плане также проблема фонетических вариантов слов — своего рода дублетных форм одного и того же слова. Ср. русские разговорные или, точнее, просторечные формы «чё» (чего), «тока» (только); английские yea, yep (yes). Произносительное варьирование — черта, в принципе свойственная любому языку, особенно языкам стран, занимающих обширные территории. Стилистическое значение имеет не только варьирование фонемного состава языковых единиц (морфем, слов, словосочетаний и предложений), но и просодические их характеристики. В частности, стилистически значимо варьирование словесного ударения. Непосредственная, не обусловленная языковым опытом экспрессивно- изобразительная функция звуков речи наблюдается, вероятно, лишь в случаях ономатопеи — демонстрации звуковой картины внеязыковой действительности средствами языка. Звукоимитационное словообразование имеет место не только в междометиях типа бах! трах! и их аналогах »- немецких bums, krach, английских bang, crack, но и, например, в глаголах. Paradigmatic ПАРАДИГМАТИЧЕСКАЯ Morphology. МОРФОЛОГИЯ. В проблематике ономатологической морфологии можно различать два основных направления. Стилистической значимостью обладают: 1) синонимия (парадигматическая эквивалентность, взаимозаменимость) материально различающейся морфемики; 2) вариантность в употреблении (частичная взаимозаменимость) морфологических категориальных форм. В обоих случаях речь идет о возможности выбора из двух иди нескольких парадигматически наличных вариантов. Стилистическая значимость определяется типом соотнесенности избранного варианта с нейтральным. Синонимия морфем обнаруживается, в первую очередь, в языках с развитой флексией. Сравнивая использование вариантов морфем в разных субъязыках, можно обнаружить некоторые общие закономерности. Так, очевидно, что в речевых сферах, обобщенно характеризуемых как «книжные», более часто, чем в повседневном (бытовом) использовании языка, встречается архаическая морфемика: тобою, рукою, вместо тобой, рукой, he hath вместо he has, brethren вместо brothers (ср.: братие и братья). В обыденных речевых сферах (разговорная речь) отчетливо проявляются общие тенденции к употреблению ограниченного набора морфем. В «высоких» речевых сферах морфемика в целом богаче и разнообразнее: литературное около двухсот пятидесяти я просторечное около двести пятьдесят; соответственно в английском Whom are you talking to? — Who are you talking to?; if I were — if I was. Под вариантностью (способностью к варьированию) категориальных форм имеется в виду взаимозаменимость в некоторых определенных условиях грамматически противополагаемых конституентов грамматической категории. Подобным же образом варьируют и другие категориальные формы. Английские примеры one never knows, you never know, we never know имеют неопределенно-личное или обобщенно-личное значение (то же в примере they say). Ср., далее, аналогичную, трафаретную в ряде языков форму обращения, в которой второе лицо заменяется первым лицом множественного числа: Ну, как мы себя чувствуем? Имеются также аналогичные черты в употреблении форм категории числа: в ряде языков единственное число может употребляться вместо множественного при необходимости выразить общее (родовое) через единичное (Студент должен усвоить вместо Студенты должны усвоить). Характерно, что упомянутые в настоящем разделе аналогичные для ряда языков черты касаются не чисто морфологических, а морфосинтаксических категорий.— времени, лица и числа. Paradigmatic ПАРАДИГМАТИЧЕСКАЯ Lexicology. ЛЕКСИКОЛОГИЯ. Поэтизмы создают высший уровень шкалы; любой поэтизм демонстрирует максимальную степень эстетической ценности слова. Канцеляризмы (официально-торжественная лексика) занимают среднюю ступень верхней части шкалы. Коллоквиализмы (разговорная лексика) представляют минимальную степень сниженности. Арготизмы — по крайней мере, те из них, в коннотациях которых нет ярко выраженной вульгарности — помещаются на средней ступени нижней части шкалы. Вульгаризмы, согласно их эстетической (или, вернее, антиэстетической) сущности, располагаются на самой низкой ступени. Таким образом, все эти группы стилистически однозначны и относительно однородны. Более сложна стилистическая характеристика последующих лексических групп. Термины. Термин ассоциируется с малознакомыми для среднего носителя языка социально авторитетными профессиональными речевыми сферами; он концентрированно выражает понятие, для обозначения которого неспециалист прибегает к развернутым описательным оборотам, и своим лаконизмом приносит получателю речи интеллектуальное удовлетворение. Книжно-литературные слова. Книжными можно считать все слова, нетипичные для сниженных речевых сфер, за вычетом поэтизмов, высоких архаизмов, канцеляризмов и узкоспециальной терминологии (популярные термины обычно причисляются к книжным словам). Во всяком случае, среди книжно-литературных слов находятся и слова, демонстрирующие минимальную степень стилистической возвышенности, и слова, подчеркнуто выражающие своими коннотациями отнесенность к пласту редкой, изысканной и поэтому «высокой» лексики (средняя степень в нашей шкале). В русском, английском и немецком языках это чаще всего слова греко-латинского и французского происхождения — эпатировать, преамбула. Профессионализмы. Положение профессионализмов, т.е.неофициальных, фамильярных заменителей литературных слов и официальных терминов, связанных с производственной деятельностью профессиональных групп, на стилистической шкале также является не вполне определенным. Архаизмы – это устаревшие, малоупотребительные в современном языке слова, представители минувших эпох существования языка. Характеризуется еще большей стилистической неоднородностью. Неологизмы (слова, начинающие входить в употребление). Непривычность лексических новообразований придает многим из них некоторый оттенок стилистической сниженности, несмотря противоположное стилистическое намерение авторов этих слов. на прямо Варваризмы. Слова, иноязычное происхождение которых очевидно, чрезвычайно разнородны по своей стилистической значимости. Значение слов типа бизнес, нацизм, мафия, хунта влечет за собой возникновение у этих слов резко отрицательных коннотаций. Следует, далее, кратко упомянуть о стилистическом статусе просторечной и диалектной лексики. Ни просторечие, ни диалекты, не входят в состав литературного языка. Термин «просторечие» имеет в виду именно нелитературную, т. е. неправильную, отклоняющуюся от общенациональных культурных стандартов речь малограмотных людей (пинжак, хотишь, дожить, тролебус, транвай, чтой-то, оне и т. п.). Диалектизмы приобретают стилистическую, значимость только, в рамках литературной речи (в диалектной среде они незаметны). Как просторечие, так и диалектная лексика снижают стилистическую тональность литературных текстов. Paradigmatic Syntax. ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЙ СИНТАКСИС. Эллипс. Эллиптическими являются предложения, один или оба главных члена которых (подлежащее и/или сказуемое) формально не представлены и присутствуют лишь в синтаксическом окружении (контексте) или имплицируются речевой ситуацией. Вопрос, являются ли эллиптические предложения неполными реализациями двусоставных моделей или оформляются по собственным моделям, нерелевантен задачам стилистического описания; существенно лишь то обстоятельство, что эллиптические предложения соотносительны с полными. Особым, хотя и примыкающим к эллипсу, явлением может считаться апосиопеза — умышленное недоговаривание начатого предложения^ Ну, знаете^.. Aber es ist doch! Ср. клишированную апосиопезу в английском языке Well, I never! или Of all the... По-видимому, своеобразной разновидностью апосиопезы следует считать употребление условных придаточных предложений в качестве самостоятельных, имплицирующих некоторое очевидное следствие: Если бы. я знал! If they should come... Hatte ich das gewusst! Непреднамеренное, т. е. вызванное экстралингвистическими причинами прекращение речи в середине предложения к стилистике отношения не имеет. Номинативные предложения, представляют собой особый, принципиально отличный от двусоставного, тип предложений, содержащих один синтаксический центр, выраженный именем существительным или субстантивной частью речи (субстантивированной формой слова). Целевое назначение номинативного предложения — простая констатация наличия называемого предмета или явления: Вечер. Взморье. Вздохи ветра. Величавый возглас воли (К.Бальмонт); Dusk— of a summer night (Dreiser). Le Fleuve... Les Cloches... Si loin qu'il se souvienne... (Rolland). Отсутствие строевых элементов. Термином «строевые элементы» здесь обозначены слова, не выступающие в качестве членов предложения — вспомогательные глаголы (участвующие в образовании аналитических форм), артикли (в некоторых языках), предлоги, союзы. Случаи неупотребления этих слов там, где правила построения нейтральных синтаксических моделей требуют их присутствия, наблюдаются, прежде всего, в разговорной речи и соответствующих стилизациях, имитирующих разговорную речь или использующих некоторые ее свойства. Неупотребление предлогов отмечается чаще всего в обстоятельственных оборотах: Библиотека Ленина сойдете? Не всегда возможно точно установить наличие стилистически значимого асиндетона, поскольку в некоторых языках (в частности, в английском) отдельные виды придаточных предложений (определительные, дополнительные) употребляются без союзов в книжно-литературных текстах. 1-Б. Избыточная сложность, -материальная: и структурная перегрузка синтаксических моделей предложений имеет место в целом ряде синтаксических явлений различных порядков. Так, сложное предложение, в противоположность сопоставляемому с ним простому, представляет собой тип оформления высказывания, в котором отправитель речи стремится поместить максимум информации. Субъязыковая принадлежность сложных предложений, в принципе, очевидна: они типичны для речи письменной и гораздо менее свойственны устной (особенно бытовой разговорной) речи. К явлениям материальной избыточности- компонентов предложения могут быть отнесены, далее, случаи полисиндетона (повторения союзов), наблюдающегося в рамках одного предложения: Играет и воет, как зверь молодой. Завидевший пищу из клетки железной, И бьется о берег в вражде бесполезной, И лижет утесы голодной волной ( Пушкин). Ср. также многократное повторение союза and в известном стихотворении Р. Саути «Водопад». 2. Инверсия. Необычное размещение компонентов предложения, как правило, несет экспрессивную функцию: инвертированный компонент (член предложения, часть члена предложения, группа членов предложения) воспринимается как коммуникативно выделенный, привлекающий к себе внимание. 3. - Переосмысление синтаксических значений. Подобно предметным (лексическим) значениям, о которых пойдет речь в следующем разделе, синтаксические значения способны расширять свой объем, утрачивать свою специфическую очерченность и использоваться в принципиально не свойственной им функции. В качестве наиболее наглядной и наиболее обобщенной иллюстрации этого положения можно рассмотреть соотношение таких категориальных утверждение, значений, характеризующих предложение, как отрицание, вопрос, побуждение. Формально утвердительные, отрицательные, вопросительные и побудительные предложения практически взаимозаменимы, т. е. могут выполнять в определенных условиях одинаковые коммуникативно-информационные задания. Так, несобственно-утвердительным, (т. е. утвердительным лишь по фактически исполняемой функции, по импликации, которая ему приписывается) является отрицательно-вопросительное предложение — одна из разновидностей так называемого риторического вопроса: Да разве я не гово- рил? Isn't that too bad? Gebildeter Mensch! Bin ich vielleicht keiner? N'ai-je pas tout expl'iquee? Несобственно-отрицательные (не содержащие грамматического отрицания, но имплицирующие отрицательное суждение) предложения образуются различными способами 12. Отрицательное значение имплицируется риторическим вопросом со сказуемым в утвердительной форме: Разве я говорил что-нибудь подобное? Did I say a word about the money? Роль вопросительного предложения могут играть побудительное или повествовательное предложения: Назовите вашу фамилию; Вы должны назвать вашу фамилую (вместо Как ваша фамилия?). Несобственнопобудительным и являются предложения .выражающие без участия императива глагола требование совершить определенное действие. Некоторые из этих предложений вообще не называют действия, а упоминают лишь объект или обстоятельства самоочевидных действий: Скорее, вашу бумажку! (Ильф и Петров); Tea. For two. Out here (Shaw). Drei Portionen J?itte (linger); Une tasse de the, monsieur Goubin (France); Сюда! Off with you! Paradigmatic Semasiology. ПАРАДИГМАТИЧЕСКАЯ СЕМАСИОЛОГИЯ. Фигуры замещения могут быть прежде всего подразделены на «фигуры количества» и «фигуры качества». Каждая из этих групп, в свою очередь, подвергается дальнейшему подразделению. Фигуры количества могут быть разделены на две противоположных разновидности — гиперболу (преувеличение) и мейоэис (преуменьшение). Фигуры качества объединяют три типа переименований: 1) перенос, основывающийся на реальной связи между объектом номинации и тем объектом, название которого используется, переносится на объект номинации — метонимия; 2) перенос, в основе которого лежит сходство, общность тех или иных признаков двух объектов- при отсутствии какой бы то ни было реальной связи между ними— метафора; 3) перенос по контрасту, подразумевающий прямую противоположность двух объектов — ирония. Эта классификация может быть представлена в виде следующей схемы: Гипербола. Этот вид переноса — преувеличение тех или иных свойств (степени качества) предмета — представляет собой непосредственное, не сдерживаемое этическими условностями выражение интенсивности эмоциональной оценки действительности отправителем речи. Не случайно основная сфера применения гиперболы — обиходно-разговорная речь, в условиях которой форма выражения не контролируется. Для бытовой речи характерны и стереотипные гиперболы — клише (Сто раз говорил! I'd give worlds for it! Мейозис, как и другие фигуры замещения, может быть выражен любыми языковыми средствами; не существует каких бы то ни было ограничений его формы. Исключение составляет специфическая разновидность мейозиса — литота, имеющая строго определенную семантико-грамматическую структуру. В основе литоты лежит прием отрицания отрицания: небесполезный, небезынтересный, не без повода, not with-out reason, non sans regret. Казалось бы, двойное отрицание дает свою прямую противоположность, т. е. нечто математически равное исходному утверждению (полезный, интересный ит. д.), однако совершенно очевидно что выражения-литоты небезызвестный, не без помощи или не считать непригодным явно слабее соответствующих им положительных утверждений известный, с помощью и считать пригодным. К литоте обычно относят также случаи, когда отрицанию подвергается ие слово с тем или иным отрицательняьм аффиксом, а слово, выражающее нежелательное, неприемлемое, в общем отрицательное свойство: неплохой, not (half so) bad, gar nicht dumm, pas mal и т. п. К метонимии в известном смысле примыкает п е р и ф p'а з — описание свойств или хараетеристика предмета вместо его конкретного однословного наименования: «Игру его'любил творец Макбета» (Пушкин имеет в виду Шекспира; в том же сонете «певцом Литвы» назван Адам Мицкевич, автор знаменитого стихотворения «L'itwo, ojczyzno moja») 25. 'Перифраз чрезвычайно часто употребляется в бытовой повседневности, когда говорящий попросту не успевает вспомнить название предмета или не знает, какой именно предмет ему нужен — многочисленные примеры таких перифрастических номинаций приводятся в уже цитировавшейся книге «Русская разговорная речь»: дай чем приколотить; возьми чем чистят; а где у вас во что налить? Классическим примером развернутой метафоры и, одновременно, примером таких разновидностей метафоры, как олицетворение (приписывание неодушевленным предметам свойств предметов одушевленных) и аллегория (выражение общей отвлеченной идеи через конкретный образ), является знаменитое стихотворение Гейне «Ein Fichtenbaum steht einsam» (ср. его вольный перевод Лермонтовым — «На Севе-вере диком...»). СТИЛИСТИКА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ Syntagmatic Phonetics. СИНТАГМАТИЧЕСКАЯ ФОНЕТИКА. К области компетенции синтагматической фонетики относятся проблемы взаимоотношений звуков в образуемых ими последовательностях, т. е. в текстах. Помимо рифмы, которая является одним из основных и необходимых средств звуковой организации поэтических текстов, звуковой регуляризации текста служат ассонанс и аллитерация. Термином «ассонанс» обозначается повторение в пределах соотносимости, т. е. на небольшом расстоянии друг от друга одних и тех же гласных звуков. Нередко ассонансом называют также неточную рифму — такую разновидность рифмы, в которой совпадают лишь ударные гласные, а окружающие их согласные либо не созвучны, либо вообще отсутствуют у одного из двух рифмующихся звуковых комплексов (где ~ день — Маяковский). Стены выбелены бело — мать игуменья велела (С. Городецкий). Аллитерацией называют смежное или близкое расположение в тексте двух и более слов, начинающихся на один и тот же согласный звук или сочетание согласных звуков. Возьмем в качестве примера продолжение уже цитировавшегося выше стихотворения Бальмонта: Близко буря в берег бьется. Чуждый чарам черный челн. У Маяковского: Бар—бей! Барабань, барабан! У него же: В старое ль станем пялиться? В русском языке аллитерация — преимущественное достояние поэзии. В германских языках она имеет более широкое распространение. Речевое восприятие англичанина в силу некоторых исторических причин (ударение на первом слоге в большинстве слов древнеанглийской эпохи) активно реагирует на одинаковость начальных согласных, и поэтому англичане значительно шире пользуются аллитерацией — не только в поэзии, не только в устойчивых фразеологических оборотах (busy as a bee, part and parcel, forget and forgive и т. д.); Syntagmatic Morphology. СИНТАГМАТИЧЕСКАЯ МОРФОЛОГИЯ. Решает проблемы совместной встречаемости морфем и грамматических значений морфологического плана. Стилистическое описание типов текстов могло бы выявить, например, те или иные закономерности встречаемости временных форм глаголов, т. е. смены формальных временных планов повествования. Известно, в частности, что в художественных повествованиях формы прошедшего времени нередко чередуются с так называемым настоящим историческим. Описать типы и стилистическую значимость их чередования — задача синтагматической морфологии. Так, авторы литературно-критических статей и журналисты нередко пользуются соотнесением временных планов и глагольных форм прошедшего и будущего. Повествуя о творческом пути давно умершего писателя или характеризуя уже имевшие место спортивные события и используя при этом глаголы в прошедшем времени, критик или репортер неожиданно переключает временной план: Впоследствии он еще раз вернется к этой теме... После окончания матча он скажет... Своего рода законом «хорошего слога» является варьирование способов выражения одних и тех же (или близких) грамматических значений: например, вместо формы родительного падежа — Чехова — в одном предложении, в следующем предложении употребляется притяжательное прилагательное чеховский и, наконец, в третьем предложении используется описательная конструкция свойственный Чехову. Аналогично обстоит дело в других языках, где, например, падежные формы чередуются с синонимичными им предложными оборотами и окказиональными сложными словами. …… Используем в качестве примера сопоставление морфологической специфики текстов, порожденных обиходно-разговорной речью, и текстов книжно-литературных. Известно, что в этих типах текстов части речи представлены количественно неодинаковым образом. В разговорной речи, согласно данным, полученным рядом авторов, меньше существительных и прилагательных, чем в книжной речи; в то же время в разговорной речи чаще употребляются местоимения. В разговорной речи практически отсутствуют причастия и деепричастия, вместе с тем в ней широко представлены частицы и междометия. Syntagmatic Lexicology. СИНТАГМАТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ. Стилистические функции, стилистические эффекты сочетаемости, столкновения в тексте слов различных стилистических окрасок чрезвычайно многообразны-и, поскольку конкретные лексические условия контекста всегда индивидуальны, эти эффекты в общей массе непредсказуемы — требуют индивидуального анализа в духе стилистики декодирования, принимающей во внимание, так сказать, весь культурно-исторический фон единичного лингвистического события. Наиболее традиционным литературным приемом этого плана является так называемый «макаронический стих» — стихотворение, содержащее иноязычные вставки. Широкой известностью в первой половине XIX века пользовалась юмористическая поэма Н.'Мятлева «Путешествие мадам де Курдюкофф», героиня которой, говорящая на смеси «французского с нижегородским», промыслила билет для себя э пур Аннет; в окружающей ее толпе мель-кают де старушки, де кадеты; отдельные строки поэмы почти целиком состоят из французских фраз: Же не в'е па, же н ире па, же не манж па де ля репа. Во всех подобных типах смешений, используемых как литературный прием, имеет место эффект умышленного нарушения стилистических запретов. Проблематика совместной встречаемости лексических единиц, естественно, не исчерпывается изложенным. Существенное значение для стилистики имеет вопрос о лексическом повторе и рекурренции лексических единиц в текстах. Лексический повтор, т. е. появление в тексте одного и того же слова в контактной позиции (Роман классический, старинный, отменно длинный, длинный, длинный —Пушкин), может, с одной стороны, рассматриваться в парадигматическом синтаксисе — как пример избыточности синтаксических элементов (однородных членов предложения). С другой стороны, повторение одного и того же слова — это пример совместной встречаемости идентичных лексических компонентов (элементов) текста. Функция повтора как намеренно стилистического средства (в отличие от слу-чайного повторения при неподготовленной устной речи) всегда является усилительной: повторяемое слово подчеркивается отправителем речи; к понятию, выражаемому этим словом, привлекается особое внимание адресата речи. Термин «рекурренция» (англ. recurrence) используется здесь условно для обозначения воспроизведения в тексте одного и того же слова не в смежном (контактном) положении, а на некотором расстоянии: повторяющиеся слова разделены текстовыми сегментами, однако не настолько протяженными, чтобы повторяемость 'перестала быть ощутимой. Если такие слова занимают разные синтаксические позиции, возникает стилистическая фигура, для обозначения которой существует специальное название—п о л и птотон:. Вот тебе книга, читай книгу, дружи с книгой. Полиптотон, как и намеренная рекурренция слова вообще, подобно эмфатизации контактному (усиления) повтору высказывания. слова, используется Случайные, в целях непреднамеренные повторения слова, свидетельствующие о неумении заменить его синонимом или изменить тип конструкции, расцениваются как стилистический дефект. Syntagmatic Syntax. СИНТАГМАТИЧЕСКИЙ СИНТАКСИС. Отличие синтагматического синтаксиса от парадигматического синтаксиса в принципе очевидно. Если парадигматический синтаксис ведает проблемами структуры предложения, количественного состава и расположения (размещения) его конституентов, сопоставляя парадигматически 'наличные варианты, то синтаксис синтагматический рассматривает не предложение, а последователь^ ность (цепочку) предложений, составляющих текст, и выявляет стилистические функции совместной встречаемости форм предложений. Например, регулярное чередование, регулярная смена вопросительной и повествовательной форм предложений уже в достаточной мере характеризует текст синтаксически: перед нами не повествование, а диалог (если, как указывает пунктуация, вопросы и ответы принадлежат внутренний монолог, т.е. вопросно-ответная разным лицам) или форма построения монологического текста. Регулярно воспроизводиться (повторяться) может не только коммуникационный тип, но и синтаксическая структура (модель) предложения. Смежные предложения нередко являются тождественными или аналогичными по-своему синтаксическому (иногда—синтактико-морфологическому) строению. Такое уподобление структур двух или более смежных предложений носит название параллелизма. В сущности, параллелизм представляет собой одну из разновидностей повтора — повторение не конкретных предложений с их конкретным лексическим наполнением, а только синтаксических форм: Путь шел по целине; люди падали с обрывов (Эренбург). Хотя параллелизм предполагает повторение только грамматической структуры смежных предложений, было бы неточным утверждение, что создаваемый им стилистический эффект замыкается в области синтаксиса или способствует лишь ритмомелодической унификации высказываний. Как и всюду в языке, здесь доминирующим и определяющим фактором является план содержания — семантика сополагающихся. предложений. 'Только в сочетании с лексическими значениями окончательно определяется конструктивная, функция параллелизма. От чисто синтаксического повтора, каким, в принципе, является параллелизм, следует отграничить лексико-синтаксические повторы, в которых лексическая одинаковость тех или иных частей смежных предложений является не случайной, как в параллелизме, а обязательной. Среди таких повторов традиционно различаются анафора, эпифора и симплока. Анафора обычно определяется как совпадение начал, идентичность одного или, чаще, нескольких начальных элементов смежных предложений (стихотворных строк, строф, абзацев). Эпифора прямо противоположна анафоре по позиции, занимаемой повторяющимся элементами: эпифора представляет собой повтор одного или нескольких конечных элементов в соотнесенных единицах (стихотворных строках, предложениях, абзацах). Так, в одном из стихотворений Луи Аргона каждая строфа заканчивается словами Ne t'en va pas. Ср. также: Всем и всегда он дает советы. Просят или не просят — он дает советы. Эпифора способствует своеобразной ритмизации прозаического текста; повторяющиеся элементы рифмуются, что также создает эффект фонетической регулярности. «Не станет нас!» А миру хоть бы что. «Исчезнет след!» А миру хоть бы что. Нас не было,\ а он сиял и будет. Исчезнем мы, — а миру хоть бы что! Анадиплозис («подхват») имеет место в тех случаях, когда конечные элементы синтаксической единицы повторяются в качестве начальных элементов следующей (смежной) единицы. Слюва, заключающие одно высказывание, высказывания: повторяясь, становятся исходным пунктом следующего Хиазм. Термин употребляется для обозначения случаев воспроизведения в синтаксическом сегменте элементов предшествующего сегмента. При этом повторяющиеся элементы меняются местами (отсюда термин «хиазм» — «перекрещивание»), вступают в противоположные синтаксические отношения друг с другом и создают разнообразные (зависящие от значений слов и характера конструкций) семантические эффекты. Симплока представляет собой использование в одних и тех же синтаксических единицах анафоры и эпифоры. Смежные единицы, содержащие симплоку, имея тождественные начала и окончания, различаются только серединными участками, которые, таким образом, приобретают повышенную значимость на фоне общих элементов — привлекают к себе внимание адресата речи: I'm willing to tell you. I'm wanting to tell you. I'm waiting to tell you (Shaw). Обрамление — тождественность начальных и конечных элементов сегмента текста: …. стилистическое значение имеет совместная встречаемость полностью тождественных синтаксических единиц — повтор целых предложений. Syntagmatic СИНТАГМАТИЧЕСКАЯ Semasiology. СЕМАСИОЛОГИЯ. 1. Фигуры тождества. К формам активной идентификации может быть отнесено сравнение. К пассивной (имплицирующей) идентификации следует причислить один из видов использования синонимов и синомических выражений. Качественно отличными друг от друга типами сравнения считаются логическое и образное сравнения; обычно лишь последнее привлекает внимание стилистики. Различие между кими состоит в том, что логическое сравнение оперирует понятиями одного семантического плана (Она поет, как профессиональная певица); в образном сравнении участвуют понятия разноплановые (Она поет, как соловей). Однако вряд ли возможно установить строгие критерии разграничения тех и других. К фигурам тождества (активного отождествления) можно отнести также те случаи использования метафоры или метонимии, когда в рамках высказывания имеется традиционное (нефигуральное) наименование объекта (часто — в качестве подлежащего), ,с которым активно связывается фигу- ральное наименование (обычно предикатов): Синонимы-заменители. Этот термин имеет в виду случаи, когда наименование- предмета (явления, процесса, свойства), употребленное в тексте, заменяется далее, при повторном упоминании об этом предмете, другим адекватным его наименованием.: либо синонимом первого, либо словом (выражением), характеризующим данный предмет в каком-либо. особом аспекте; но используемым не для дополнительной характеристики предмета, а лишь для того, чтобы назвать его по-иному — избежать повторения одного и того же наименования. II. Фигуры неравенства. Семантическая основа этих фигур состоит в актуализации различий—актуализации пассивной (синонимы-уточнители), активной, сознаваемой (климакс, антиклимакс) и создающей алогизм (каламбур, зевгма). Синонимы-уточнители. Прямо противоположную синонимам- заменителям смысловую функцию несут синонимы, когда они образуют синонимический повтор. Это — так называемые синонимы-уточнители (термин М. Д. Кузнец). Климакс (нарастание). Еще более очевидно неравенство соцолагающихся значений в стилистической фигуре, называемой климаксом, или нарастанием, где оно составляет существо приема. Как показывает сам термин «нарастание», эту фигуру образует такая аранжировка значений в тексте, при которой последующее соотносительных (по порядку упоминания) значение характеризуется более высокой, чем у предыдущего, степенью качества, интенсивностью признака или вообще в том или ином смысле превосходит предыдущее. Поскольку речь идет о соотносительных значениях, предполагается, что эти значения одноплановы; слова, словосочетания или предложения, выражающие эти значения, нередко соотносятся как так называемые идеографические синонимы. Антиклимакс (разрядка). Так именуется любое склонение от расположения значений по принципу нарастания — любое неожиданное ослабление или снижение элемента, следующего за сильным или «высоким» элементом, а не строгое расположение значимых элементов по убывающей степени, которое практически не встречается или, во всяком случае, не имеет особой стилистической значимости. Каламбур. Семантический механизм этого приема строятся на 'использовании смысловой двуплановости, двузначности слова или выражения и представляет собой элементарную логическую ошибку, называемую учетверением термина: в двуУ смежных суждениях одно и то же (т. е. формально общее для обоих суждений) слово или сочетание слов выступает в разных значениях; таким образом, в целом высказывании, состоящем из двух выраженных или имплицитных суждений, лишь формально содержатся два различных и один общий элемент, фактически же общих элементов не имеется — все элементы («термины») суждений различны; их не три, а' 4. 3евгма. Использование этой фигуры также предполагает объединение семантически разнопланового. Зевгму образует совместная встречаемость и формальная тождественность связи двух -и более смысловых элементов (слов, словосочетаний) с одним и тем же близлежащим элементом при очевидной, бросающейся в глаза разнородности этой связи, поскольку параллельно сочетающиеся элементы либо образуют неодинаковые типы сочетаний с близлежащим элементом (фразеологическое и свободное, обстоятельственное и с предложным дополнением, различных типов обстоятельств и т. д.), либо выражают понятия, принадлежащие к отдаленным одна от другой семантическим сферам. III. Фигуры противоположности. Рассматриваемая группа фигур образуется путем совмещения (совместной встречаемости в тексте) значений, либо объективно являющихся контрастными, либо трактуемых участниками коммуникационного акта как противоположные, хотя объективно, в плане строгого логического анализа эти значения не коррелятивны ввиду различия семантических сфер, которые они представляют. К группе фигур противоположности следует отнести оксюморон и антитезу. Различие этих двух фигур обусловлено типом актуализации связи между контрастными значениями и характером их отнесенности к референту. Оксюморон. Этимологическое значение термина, означающего подревнегречески «остро-тупой», наглядно иллюстрирует логическую структуру обозначаемого им стилистическо-го приема. Оксюморон—это определительное или обстоятельственное сочетание, члены которого имеют антонимичные основы или,, согласно данным нашего опыта, несовместимы — выражают взаимоисключающие понятия. Оксюморонное словосочетание было бы практически лишено рационального содержания, если, бы один из его членов не выступал, как правило, в несобственном, фигуральном значении. Всегда выражаемый словосочетанием, а не предложением, оксюморон демонстрирует как бы не замечаемую, не актуали-зуемую отправителем речи несовместимость (взаимоисключающий характер соотношения) семантических компонентов. Этим он отличается от антитезы 13. Антитеза. Эта фигура встречается оксюморон. Антитезой считается несравненно более часто, чем любое активно актуализуемое противопоставление — соположение в тексте контрастных (или принимаемых по тем или иным признакам за контрастные) понятий, могущих находиться в самых разнообразных отношениях к предмету речи. В некотором смысле напоминает оксюморон тип антитезы, в которой взаимоисключающие характеристики даются одному и тому же объекту: Я царь, — я раб, — я червь, — я бог!
