В современной лингвистике проявляется стремление полнее и
advertisement
На правах рукописи ХАКИМЗЯНОВА Диана Фаридовна СЕМАНТИЧЕСКАЯ ДЕРИВАЦИЯ ГЛАГОЛОВ ФИЗИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ОБЪЕКТ В РУССКОМ, ТАТАРСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ Специальность 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Казань 2008 1 Работа выполнена на кафедре сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина». Научный руководитель – доктор филологических наук, профессор Аминова Альмира Асхатовна Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Салимова Дания Абузаровна; кандидат филологических наук, доцент Фидаева Лилия Ильдусовна Ведущая организация – Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Набережно-Челнинский государственный педагогический институт» Защита состоится «23» июня 2008 г. в 14.00 часов на заседании специализированного диссертационного совета Д 212.078.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО “Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет” по адресу: 420021, г.Казань, ул.Татарстан, 2. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ГОУ ВПО “Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет” «22» мая 2008 г. Режим доступа: http://www.tggpu.ru Автореферат разослан «21» мая 2008 г. Ученый секретарь диссертационного совета, канд. филол. наук, доцент 2 Р.Г.Мухаметдинова Определяющим фактором развития лексической и словообразовательной систем языков, как известно, является динамика семантических процессов, приводящих к изменениям деривационных отношений и, соответственно, к перестройке отдельных словообразовательных участков. В типологически разных языках одинаковые семантические процессы отличаются национальным своеобразием преобразований и прежде всего появлением омонимов, что активизирует интерес к такой области словообразования как семантическая деривация, одного из активных способов пополнения словаря. Cемантическая деривация, представляющая собой многоплановое явление, выступающее и как процесс, и как результат вторичной номинации, при которой происходит образование производных значений от исходного без изменения формы знака, составляет объект настоящего исследования. Предметом исследования являются семантические процессы, протекающие в лексико-семантической группе (ЛСГ) глаголов физического воздействия на объект в разноструктурных языках. Актуальность работы определяется необходимостью рассмотрения процессов семантической деривации в разноструктурных языках с целью выявления семантических особенностей глаголов физического воздействия на объект. Анализ глагольных лексем необходим и для выяснения путей пополнения лексики как в плане их номинативной роли, так и в плане их функционирования в языке. Фактологическую основу диссертации составили материалы картотеки, составленной автором на основе двадцатитомного Словаря современного русского литературного языка (М.: «Русский язык», 1991–1993), Современного толкового словаря русского языка под ред. С.А.Кузнецова (СПб.: Изд-во «Норинт», 2006), трехтомного толкового словаря татарского языка “Татар теленең аңлатмалы сүзлеге” (Казань: Татар. кн. изд-во, 1977–1981), Longman Dictionary of Contemporary English (2001). Привлекались также двуязычные словари, словари синонимов, антонимов и фразеологизмов. Кроме того, была использована авторская картотека с обширным иллюстративным материалом, из произведений классической и современной литературы, периодической печати и т.д., представляющая собой глагольную лексику в ее широком употреблении. Цель исследования состоит в определении семантической структуры глаголов физического воздействия на объект и их дериватов в типологически разных языках и установлении деривационных моделей в пределах указанной группы русского, татарского и английского языков. Поставленная цель обусловила необходимость решения ряда задач: 3 характеризацию семантической категории “действие” по сравнению со смежными категориями (“процесс”, “состояние” и др.); рассмотрение функционально-семантического членения глаголов физического воздействия на объект и их иерархическое строение; выявление и описание лексического потенциала исследуемых глаголов, уточнение оттенков значения лексем, их семантических взаимоотношений; указание тенденций в развитии семантики глаголов; характеристику семантических и словообразовательных особенностей глагольных слов, образованных семантическим способом словопроизводства; осуществление дополнения состава глагольных единиц, представленных в современных словарях русского, татарского и английского языков. Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые в результате анализа большого фактического материала типологически разных языков разрабатываются вопросы семантической деривации, ранее не получившие достаточного отражения в лингвистической литературе. Дана всесторонняя характеристика словообразовательной семантики глаголов физического воздействия на объект, описаны в лексико-семантическом аспекте их производящие основы, выявлены словообразовательные типы и словообразовательные значения различных тематических групп глагольных образований, прослежены механизмы семантической деривации на материале ЛСГ физического воздействия на объект. Теоретическая значимость работы определяется возможностью применения результатов и выводов, полученных в ходе исследования, для дальнейших изысканий в области лингвокультурологии, когнитивной лингвистики, компонентного анализа лексического значения слова. Исследование представляет собой одну из первых попыток анализа семантических сдвигов глаголов татарского языка в целом, и в сопоставлении с другими языками – в частности. Теоретические положения работы способствуют уточнению таких понятий, как деривация, производящее, производное, словообразовательные отношения. Практическая ценность диссертации обусловлена тем, что полученные данные могут найти применение при разработке лекций по общему языкознанию, лексикологии, спецкурсов по лингвистической семантике, словообразованию, а также при подготовке курсовых и дипломных работ. Исследование может быть полезным при практике преподавания русского, татарского и английского языков в иноязычной аудитории, что требует детального, дифференцированного описания языкового материала в сопоставлении с родным 4 языком, инвентаризация списка татарских глагольных единиц и их классификация по функционально-семантическим признакам дают возможность создавать словари нового типа, совмещающих функции двух словарей (толкового и идеографического) и предназначенных для широкого круга пользователей. Положения, выносимые на защиту: – Семантическая деривация – продуктивный способ пополнения словарного состава языка различной типологической структуры, имеющий общие черты с морфологическим способом словообразования (функциональная значимость, наличие моделей, формирование новых словообразовательных отношений), но характеризующийся особым статусом в деривационной структуре языка. – Семантическая деривация в целом ряде случаев приводит к перестройке отдельных структурных звеньев всей словообразовательной системы, отражающей семантические сдвиги, способные привести к словообразовательной омонимии. – Основу вторичных номинаций чаще всего составляют потенциальные (второстепенные) семы, а лексико-семантические группы находятся в состоянии непрерывного развития, постоянно пополняясь за счет новых лексем – семантических производных от глаголов, принадлежащим другим ЛСГ. – Лексемы, образованные семантическим способом являются самостоятельными словами, в ряде случаев, отличающимися от исходных номинаций не только содержанием, но и грамматическим оформлением. Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были отражены в публикациях автора, а также доложены на Международном съезде по тюркским языкам и литературе (Анкара, Турция, 29 мая –1 июня 2006 г. ), на III Международных Бодуэновских чтениях (Казань, 23–25 мая 2006 г.), на Всероссийском тюркологическом симпозиуме “Тюркология: история и современность” (Казань, 28–29 апреля 2006 г.), на Всероссийской научно-практической конференции, посв. 80-летию акад.Д.Г.Тумашевой “Тумашевские чтения: Актуальные проблемы тюркологии” (Тюмень, 19 октября 2006 г.), на Международной научно-практической конференции “Билингвизм как явление межкультурной коммуникации: реалии и действительность” (Казань, 21–22 сентября 2007 г.), на Всероссийском тюркологическом симпозиуме «Тенишевские чтения – 2007» (Казань, 27 апреля 2007 г.), на итоговых научно-практических конференциях Казанского гос. университета (Казань, февраль, 2007 г.; Казань, февраль, 2008 г.). Кроме того, основные положения диссертационного 5 исследования обсуждались на научно-теоретических семинарах Института языка Казанского государственного университета. Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, списка словарей. Каждая глава сопровождается краткими выводами. Содержание работы Во введении обосновывается актуальность избранной темы, формулируются цели и задачи исследования, выясняется степень изученности, сообщается об основных методах исследования, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы. В первой главе «Проблемы семантической деривации в отечественном и зарубежном языкознании и классификации лексикосемантических групп», состоящей из двух разделов, освещаются теоретические положения, лежащие в основе исследования семантической деривации глаголов указанной ЛСГ. Семантическая деривация в современных условиях языкового развития представляется нам важнейшей формой “оязыковления” детерминационного содержания, универсальным способом представления нового на базе уже имеющихся в языке номинативных средств. Поэтому семантическая деривация и оказывается “одним из продуктивных способов пополнения словаря любого языка, который при сравнительно ограниченном наборе словообразовательных средств постоянно нуждается в выражении все новых и новых смыслов” [Аминова 1999: 6]. Несмотря на устойчивый интерес к проблеме семантической деривации и наличие значительного числа исследований, в современной лингвистике до сих пор не сложилась универсальная система взглядов на семантическую деривацию как на средство концептуализации действительности. Многогранность теоретических подходов к семантической деривации находит отражение в разнообразии трактовок и терминов: "семантическое словообразование" (В.В.Виноградов, В.М.Марков), "частный случай лексической деривации" (Д.Н.Шмелев), "собственно семантическая деривация" (Н.М.Кобозева, С.В.Конявская, О.Б.Пономарева), "лексикосемантическое производство" (О.Д.Мешков), "полисемия" (Дж. Лайонз). Рассматривая проблему глагольной деривации, следует особо остановиться на самом термине “деривация”. Наиболее частотными терминами для обозначения данного явления являются “деривация”, “переосмысление”, “словообразование”, “регулярная многозначность”, “метафорические значения глаголов” [см.: БЭС 1998]. Широкая трактовка деривации в современной аспектологии распространяется на 6 процессы образования в языке любых вторичных знаков разных уровней языка, в т.ч. путем использования знака в новом значении [ЛЭС 1990, 129]. В последнем случае используют термин “семантическая деривация”. В нашей работе семантическая деривация рассматривается как образование новых значений от одного исходного, идущее по деривационным моделям с множественными явлениями генерализации и специализации. Другими словами, деривацией следует считать как сам (первоначально неявный) процесс, так и результат образования в языке любого вторичного знака, который может быть объяснен с помощью производящей основы или же выведен из нее путем применения определенных правил. Процессы деривации представляют собой языковое явление, аккумулирующее в себе, помимо собственно языковой, еще и культурологическую информацию. С точки зрения такой информации, особый интерес представляют семантические сдвиги, отражающие коллективные языковые знания, т.е. менталитет того народа, который является носителем языка. Изучение семантико-деривационного развития лексемы с неизбежностью подводит к мысли о том, что развитие семантики не замыкается в границах отдельно взятого языка, в связи с чем вводится понятие “межъязыкового пространства”, истоки которого усматриваются в работах В.Гумбольдта [Гумбольдт 1984: 74]. Лексемы разных языков обладают приблизительно одинаковым семантическим объемом, но лишь по-разному регистрируют его в систему: то, что в одном языке остается на уровне потенции, в другом может закрепиться в семантической структуре слова, и наоборот. Рассмотрение семантической деривации в межъязыковом пространстве дает возможность увидеть семантические сдвиги, которые могут быть незаметны для говорящих на данном языке, зафиксировать переходные этапы и промежуточные звенья в развитии семантики слова, прогнозировать его потенциальные возможности. Межъязыковое пространство становится источником сведений о внутренних семантических процессах, происходящих в изучаемом языке, тем своеобразным зеркалом, в котором преломляется семантико-деривационное развитие лексики родного языка. Можно выделить три ряда причин, вызывающих изменения в семантике лексических единиц: ● собственно лингвистические причины, связанные со структурой, строем того или иного системного уровня языка; ● социокультурные причины, связанные с историческим развитием народа, с особенностями существования человека в данном обществе, взятом во всей совокупности социальных, политических, нравственных, религиозных, бытовых и прочих аспектов. Для 7 семасиологического исследования они очень важны, поскольку конкретное лексическое значение определяется особенностями самих признаков реальных (или воображаемых) предметов. Семантическая история слов во многих случаях достаточно отчетливо отражает изменения в условиях жизни общества; ● психологические причины, основанные на особенности ассоциативного мышления человека, при котором та или иная реалия воспринимается в сравнении или непосредственной соотнесенности с другими. В лингвистической теории им соответствуют метафорический и метонимический перенос наименований. В частности, рассматривая глаголы отрицательного воздействия на объект русского, татарского и английского языков, мы пришли к выводу, что в ассоциативном плане глаголы данной группы ближе всего располагаются к группе глаголов эмоционального состояния. Употребление таких глаголов, как рус. воспламенить, напасть, пылать, обжечь, тат. кабызырга “зажечь”, яндырырга “обжечь”, интектерергә “мучить”, газапларга “терзать”, англ. torture “пытать”, torment “мучить, причинять боль”, fire “поджигать”, chill “студить”, kindle “зажечь”, blow up “взрывать” для обозначения эмоционального состояния доказывает восприятие этих двух процессов в тесной связи друг с другом. Модели семантической деривации выявляются на основе изучения развития значений лексемы. В то же время, вполне возможно, что эта модель соответствует тому, как носитель языка воспринимает связь между значениями в синхронии. В случае расхождения значений лексемы, стирания связи между ними в сознании носителя языка, отдельные значения глагольного слова начинают восприниматься в качестве омонимов. Для исследования системности семантической деривации важно рассматривать не случайно выбранные лексемы, а группы, состоящие из определенных номинативных единиц. Наиболее типичным проявлением системности лексики признается семантическое объединение слов, т.е. лексико-семантические группы. Лексикосемантической группой (ЛСГ) признается класс слов одной части речи, имеющих в своих значениях достаточно общий интегральный семантический компонент (или компоненты) и типовые уточняющие (дифференциальные) компоненты, а также характеризующихся сходством сочетаемости и широким развитием функциональной эквивалентности. Основным признаком ЛСГ считается парадигматическая соотнесенность всех включаемых в ее состав слов. Раскрывая характер парадигматических связей, объединяющих слова в ЛСГ, В.В.Виноградов, Э.В.Кузнецова, Д.Н.Шмелев и др. особо подчеркивают значимость связей синонимических, “семантических 8 отношений слова с синонимами и вообще близкими по значению и оттенками словами в системе лексики”. Необходимость рассмотрения классификаций глагольных единиц вызвана тем фактом, что изменение значения слова происходит системно: деривационные процессы затрагивают не только отдельные слова, а классы слов. Для выявления направления семантической деривации важно рассматривать данное явление на примере группы лексем, объединенных общим значением. В настоящий момент в литературе наблюдаются разные подходы к классификации глагольных лексем и определению критериев сопоставительного анализа. Многообразие классификаций глаголов объясняется обширностью и сложностью данной части речи с семантической точки зрения, многоаспектностью глагола как сложной языковой единицы. В связи с многообразием значений глагола особый интерес представляет лексико-семантическая классификация глагола. К семантической классификации глагола обращались Н.К.Дмитриев, А.А.Аминова, Ю.Д.Апресян, Л.М.Васильев, Ф.А.Ганиев, Э.В.Кузнецова, Т.А.Кильдибекова, Р.Д.Лизунова, Э.Р.Тенишев, и др. Однако единая классификация глагола так и не была выработана, что лишь подчеркивает необходимость дальнейшей разработки данной проблемы в целях более полного освещения содержательных особенностей лексико-семантических групп и подгрупп глаголов. Если вначале основным критерием выделения глагола в одно из трех основных полей (“Действие”, “Состояние”, “Отношение”) [Кузнецова 1989] было наличие соответствующего идентификатора у глагола с дальнейшим подразделением глаголов на 8 групп, теперь же количество основных групп варьируется от двух (глаголы действия и глаголы состояния) [Усманова 2002: 17–21] до одиннадцати (глаголы действия, движения, процесса, состояния, отношения, поведения, звучания, речи, мышления, чувственного восприятия, образоподражания [Ганиев 2000: 67–69]. Все же, несмотря на вариативность подходов к классификации глаголов в большинстве работ, посвященных данной проблеме, в качестве одной из основных ЛСГ выделяется группа глаголов действия, т.к глагол по своему категориальному значению – это прежде всего процесс (действие как процесс, состояние). В данной работе семантическая деривация рассматривалась на примере глаголов физического воздействия на объект. Как и всякая лексико-семантическая группа, ЛСГ физического воздействия по составу неоднородна. Ее ядро репрезентировано единицами, в семантической структуре которых функционируют архисемы «физическое воздействие», «результат физического воздействия – деструктивность/ конструктивность». Такие семемы условно объединяются в первую парадигму (например, бить, вязать, делать, 9 жать, производить, резать, точить и т.д.). Вторую парадигму составляют лексико-семантические варианты, имеющие архисемы «физическое воздействие», «результат физического воздействия – перемещение объекта» (например, бросать, дергать, катить, крутить, трясти и т.п.). В третью парадигму входят семемы с архисемами «физическое воздействие + термическое воздействие», «результат физического воздействия – деструктивность/ конструктивность» (например, жечь, греть, варить, топить и т.п.) (Подобное рассмотрение внутрисловной парадигмы глаголов физического действия мы находим в работах О.М.Соколова 1976, Т.Д.Сергеевой 1984, Л.А.Петровой 1992). В тюркском языкознании (в частности и в татарском) изучение глагольной семантики развивалось параллельно с исследованиями в области русского глагола. Среди основоположников изучения глагола в семантическом аспекте можно назвать Э.Р.Тенишева, А.А.Юлдашева, Д.М.Насилова, Ф.В.Вещилову, Н.З.Гаджиеву, А.А.Коклянову, Д.Г.Тумашеву, Ф.А.Ганиева и др. В последние десятилетия в татарском языкознании в исследовании глагола преобладал такой подход, когда больше внимания обращалось на изучение морфологических, синтаксических, фонетических особенностей, нежели семантического содержания глагольных лексем. Что касается изучения семантики глаголов в татарском языке, то количество работ, посвященных непосредственно классификации глагольной лексики, весьма незначительно (Ф.А.Ганиев, Р.К.Иштанова, Д.Г.Тумашева). В результате анализа татарских глаголов Ф.А.Ганиев [1984: 76–78; 2000: 66–69] предложил их разделить на 11 разрядов: глаголы движения, действия, процесса, состояния, отношения, поведения, звучания, речи, мышления, чувственного восприятия и образоподражания. Что касается интересующей нас группы глаголов действия, то они разделены на 2 подгруппы: как обозначающие конкретные, осязаемые действия (казырга “копать”, юарга “мыть”) и абстрактные действия (җиңәргә “победить”, берләштерергә “объединить”). В английском языкознании интерес к семантике лексем, в частности, к глагольной семантике, наблюдается давно (см. работы У.Чейфа, Ч.Филлмора, Р.Лонгакера, Р.Джакендоффа и др.). Однако, насколько нам известно, на данный момент общепринятая глагольная классификация отсутствует. Так, например, основная идея подхода У.Чейфа заключается в том, что глагол в предложении занимает центральную позицию. Используя данный подход, У.Чейф (1970) выделил два типа глаголов: глаголы состояния (broken “сломанный”, dry “высушенный”, dead “умерший, мертвый”, tight “сжатый”) и глаголы не-состояния (non-state verbs), подразделяемые на глаголы процесса (die “умирать”, break “ломаться”, tighten “сжиматься, 10 уплотняться”, dry “сушиться”), глаголы действия (dance “танцевать”, laugh “смеяться”, play “играть”, sing “петь”) и глаголы смежного подтипа, т.е. действия-состояния (break “ломать”, dry “сушить”, tighten “сжимать”, kill “убивать”). Рассмотрев существующие классификации, мы считаем необходимым выделение трех основных семантических полей, как отражающих основные категории жизнедеятельности человека: действия, бытия, состояния. Наиболее оптимальной, на наш взгляд, является следующая семантическая классификация глаголов действия: 1) глаголы перемещения; 2) глаголы помещения; 3) глаголы физического воздействия на объект; 4) глаголы созидания; 5) глаголы физиологического действия; 6) глаголы интеллектуальной деятельности; 7) глаголы речевой деятельности; 8) глаголы социальной деятельности. Таким образом, в целом, придерживаясь семантической классификации, разработанной Кузнецовой Э.В. [1989], и ставшей основой Толкового словаря русских глаголов под ред. Л.Г.Бабенко [Бабенко 1999], мы вносим в нее ряд уточнений и дополнений. В целях анализа ЛСГ, являющейся предметом данного исследования, нами представлена более детальная классификация, включаящая в себя следующие группы: 1) ЛСГ глаголов нанесения удара; 2) ЛСГ глаголов давления; 3) ЛСГ глаголов приведения объекта в состояние непокоя; 4) ЛСГ глаголов касания; 5) ЛСГ глаголов изменения положения; 6) ЛСГ глаголов очищения; 7) ЛСГ глаголов рытья; 8) ЛСГ глаголов обработки; 9) ЛСГ глаголов повреждения объекта: а) глаголы повреждения неодушевленного объекта; б) глаголы повреждения тела; 10) ЛСГ глаголов отрицательного воздействия на объект: а) глаголы активного воздействия на объект с целью нанесения ему вреда, вплоть до разрушения; б) глаголы лишения жизни живого существа; 11) ЛСГ глаголов разрушения; 12) ЛСГ глаголов соединения; 13) ЛСГ глаголов присоединения; 14) ЛСГ глаголов разделения; 15) ЛСГ глаголов отделения. Однако лексическое значение глагола является, как правило, весьма ёмким по своей смысловой структуре, что, вряде случаев, затрудняет отнесение того или иного глагола к конкретной группе. Отнесение глаголов к группам происходит, исходя из знания говорящих о реальной действительности, т.е. в конечном итоге – учитывая экстралингвистические факторы. Таким образом, зачастую глаголы в группах взаимопересекаются и в ряде случаев могут оказываться эквивалентными в зависимости от точки зрения на денотат и от последствий действия. Вторая глава диссертации «Семантика производных слов глаголов физического воздействия на объект в разноструктурных языках» посвящена анализу ЛСГ в соответствии с классификацией, 11 представленной в первой главе. Глаголы на основе инвариантных значений объединяются в лексико-семантические группы, вариантные значения глагольных лексем представляют возможность вторичной номинации, что было рассмотрено на примере следующих ЛСГ . ЛСГ глаголов давления охватывает глаголы с семантикой «давить, налегая тяжестью, силой на кого-либо/что-либо; или жать (сжимать) какой-либо объект со всех/ разных сторон, прилагая усилия». В качестве базовых глаголов выдвигаются рус. давить, жать, тат. басарга “давить”, англ. press “жать”. При рассмотрении глаголов данной группы в рассматриваемых языках становится очевидным следующий факт, являющийся характерным для всех трех сравниваемых языков: глаголы вместо обозначения конкретного физического действия начинают обозначать сферу эмоционального/ функционального состояния. В случае применения физической силы в этих языках наблюдается расширение семантического объема глаголов, т.е. помимо обозначения самого действия/ процесса давления глаголы (напр., рус. прижать, тат. сытарга “давить” → “расплющить, раздавить”, изәргә “давить” → “бить, поколотить” → “разгромить, победить”, англ. jam “сжимать” → “отдавить”, crush “давить” → “раздавить” и др.) приобретают дополнительную сему результативности, при доминировании которой глаголы начинают обозначать и отрицательное воздействие на объект. В некоторых случаях доминирующей семой у глаголов давить, таптарга, crush может является сема разрушения, хотя сема давления и присутствует, но не в качестве основной, а несущей дополнительное значение способа действия (напр., давить носком окурок, төпчекне таптарга «растоптать окурок», crush a table “крушить, сломать стол”). Если имеется в виду не физическая тяжесть, а душевное состояние, что в современных языках встречается довольно часто, возможен и “переход” из физической сферы в эмоциональную, например: давить (Воспоминания и боль за свою нескладную и горустную жизнь казались ему особенно невыносимыми и давили его. А.Ананьев); тат. басарга “подавить” (Башта Мостафин күңелендә хурлану һәм оялу кебек нәрсә кыймылдап куйды, ләкин ул бу тойгыны тизрәк басарга тырышты “Вначале на душе у Мустафина проснулось что-то вроде унижения и стыда, однако он постарался побыстрее подавить это чувство”. А.Еники); англ. press “давить” → press down “подавить” (She was trying to press down the feeling of fear “Она пыталась подавить в себе чувство страха”), англ. crush “давить” → crush down “подавить” (Shed down a kindly ray from above upon my life, and strength of war, that I may be able to drive away bitter cowardice from my head and crush down the deceitful impulses of my soul “Добрый луч осветил сверху мою жизнь и силу войны, показав, что я смогу перебороть горькую трусость внутри меня и подавить обманчивые порывы своей души”. Гомер). 12 Наиболее распространенным дополнительным значением глаголов давления является психическое давление, что сближает их с глаголами отношения (ср. рус. давить властью, прижать разоблачением, тат. изәргә “угнетать”, кысарга “ущемлять”, басарга “подавить (напр., инициативу)”, англ. press “давить” → “торопить”/“навязывать”, squeeze “давить” → “прижать” → “выудить, выжать”. Некоторые глаголы обозначают и интеллектуальную деятельность: кыстырырга “что-то втиснуть путем давления” → “вставить слово”, clench “сжимать” → “решать”. Рассмотрев деривационный потенциал глаголов группы давления, можно констатировать, что общей тенденцией для глаголов рассматриваемых языков является развитие значений отрицательного воздействия на объект, разрушения, обработки, помещения, отношения, эмоционального состояния, а также обозначение отдельных видов профессиональной деятельности. Данные сдвиги объясняются близостью и схожестью обозначаемых действий в денотативном пространстве, основой для образования производных значений послужил факт применения давления, усилий (физических или эмоциональных). Остальные производные значения, отмеченные у некоторых глаголов давления, следует считать единичными случаями, в частности, значения социальной деятельности в сниженной разговорной лексике русского языка или интеллектуальной деятельности в английском языке. ЛСГ глаголов удара охватывает глаголы с семантикой “наносить удары, бить чем-либо кого-либо/ что-либо по чему-либо”. В качестве базовых глаголов выступают рус. бить, ударить, тат. сугарга “ударить”, англ. hit “ударить”. Глаголы данной группы условно можно разделить на 3 подгруппы. Глаголы первой подгруппы имеют только одно значение (связанное с нанесением физического вреда, увечья), например: рус. лягать, лупить, тат. кыйнарга “(из)бить”, сугышырга “биться, драться”. Глаголы второй подгруппы сохраняют основную сему нанесения удара, но приобретают дополнительные семы, как, например, в случае с глаголом исколотить, имеющего два значения: 1) “избить сильно”; 2) “вколотив большое количество чего-н. во что-н., испортить поверхность чего-н.” (ср. исколотить гвоздями). Во втором значении основная сема сохраняется, но уже возможно эксплицировать и дополнительную сему результативности, т.к. в значении исколотить содержится информация не только о действии, но и о конечном результате этого действия (ср., бить врага). В татарском же языке переводным эквивалентом исколотить, избить в значении отрицательного воздействия является глагол с семантикой давления, ср.: «Зәңгәр яшьлек», «Ачуланма, әнкәй» кебек вариантлар шулкадәр тапталды, шул сүзләр кергән шигырьне укыйсы да килми “Такие 13 варианты как «Голубая молодость», «Не ругай, мама» настолько избиты, что неохота читать стихи с такими словами”. Х.Такташ. Глаголы третьей подгруппы представляют собой лексемы, инвариантное значение которых содержит сему нанесения удара, но у остальных значений данная сема отсутствует, что позволяет отнести их к другим группам и даже к другим лексико-семантическим полям. После изучения реализации семантики глаголов, можно заключить, что глаголы второй подгруппы, имеющиеся в русском языке, в татарском не представлены, такие значения передаются с помощью вспомогательных глаголов [Ганиев 2003: 27–37]. Данный факт объясняется грамматическим строем татарского языка, где используются вспомогательные глаголы чык-, кит-, ал- и т.д., ср.: Йөрәк, читлектәге кош кебек, бәргәләнә, йөзенә хәтта тимгелләр бәреп чыкты “Сердце бьется, словно птица в клетке, на лице даже пятна выступили”. Ш.Камал. В английском языке в большинстве случаев представлены глаголы с большим семантическим объемом, а в целях варьирования значений активно используются послелоги up, out, on, back и др., например: Can I hit you up for a loan till Thursday? “Можно попросить у тебя в долг до четверга?” The bishop has hit out at the government’s policy on homeless people “Священник неодобрительно высказался о политике правительства относительно бездомных людей”. При более детальном рассмотрении группы глаголов нанесения удара, можно констатировать, что, согласно своей семантической направленности, данные лексемы часто развивают значение “отрицательное воздействие на объект” вплоть до “уничтожение объекта”, что подтверждается примерами, ср.: рус. колоть (т.е. резать), хлопнуть, шлепнуть (т.е убить), бить (т.е.ловить убивая), тат. (паралич) сугарга “ударить” (о параличе), (камыт) сугарга “натирать шею лошади” (о хомуте). В английском языке подобное употребление эквивалентных глаголов не выявлено. Глаголы нанесения удара в некоторых случаях могут быть отнесены и к группе глаголов разрушения, что логично с точки зрения их семантики, т.к. разрушение может быть следствием нанесения удара, например, бить, колотить. В семантике глагола бить можно наблюдать интересный факт – явление энантиосемии. Так, в примере бить посуду глагол бить относится к глаголам разрушения, в то время как в примерах бить масло, бить монету “бить” является глаголом созидания. В денотативном смысле созидание и уничтожение – это две стороны одного и того же процесса (в данном случае нанесения ударов), все зависит от характеристики объекта и цели человека. Подтверждению этому служит татарский глагол сугарга “ударить” (эквивалент глагола бить), который также употребляется в качестве глагола созидания, например, акча сугарга “чеканить монеты”, тугым 14 сугарга “натягивать обод”, сөлге сугарга “ткать полотенце”. Глаголы нанесения удара татарского языка в отличие от глаголов русского языка способны также развивать значения отрицательного воздействия, реализуемые в сфере социальных отношений, ср.: әйберне сугарга “украсть вещь”. Развитие внутриглагольной деривации глаголов группы нанесения ударов обуславливают дополнительные семы внезапности, интенсивности, отрицательной оценки, либо ассоциативные семы (на основе сходства звучания, способа действия). Выявлены некоторые тенденции внутриглагольной деривации, отличающиеся общим характером для всех трех языков, так и отличающиеся иными чертами, характерными лишь для одного языка. Глаголы нанесения удара в русском, татарском и английском языках чаще всего приобретают значения отрицательного воздействия на объект, разрушения объекта, звучания и речевой деятельности. Реже – значения созидания, очищения объекта (на основе схожести способов созидания объекта и нанесения ударов), интеллектуальной деятельности (объединяющей основой служит сема внезапности), физиологического действия, движения. Некоторые глаголы татарского и русского языков также употребляются в значении “делать”, сохраняя отрицательную коннотацию. Только глаголам татарского языка свойственно обозначать эмоциональное состояние, а также присвоение чужой собственности. В русском языке отмечается значительная часть глаголов с включенным актантом инструменталиса (пнуть “ударить ногой”, лягать, брыкать о животных “ударить задними конечностями”, бодать “головой ударить” и др.), в татарском и английском языках также имеются подобные глаголы (например, тибәргә = kick “ударить ногой”), но даже в случае употребления глаголов с включенным актантом инструменталиса в татарском языке после глагола часто употребляется существительное, обозначающее инструмент действия, ср.: Ул миңа аяк белән типте “Он пнул меня ногой”. Также отличительной особенностью внутриглагольной деривации в татарском является то, что в русском и английском языках очень мало глаголов, имеющих только одно значение, в татарском языке наоборот имеется несколько глаголов, как, например, кагарга, сугарга, у которых обнаруживается исключительный объем значений, а остальные глаголы не приобретают никаких новых значений, ср. орырга “ударить”, кыйнарга “бить”, сугышырга “драться, сражаться” и др. В ЛСГ глаголов касания входят глаголы с инвариантной семой “дотронуться до чего-н./ кого-н., прикоснуться к чему/ кому-н.”. Базовым в русском языке является глагол касаться, тат. кагылырга “касаться, прикасаться”, англ. touch “трогать”. Помимо общего значения касания чего/кого-то, у данных глаголов имеются и 15 вариантные значения “затрагивать, освещать вопрос в изложении” и “иметь касательство к чему/кому-н.”, например: касаться прошлого, тат. кагылырга “касаться, прикасаться” и английский глагол touch “трогать, касаться”. Содержание периферии лексико-семантической группы свидетельствует о том, что общей чертой глаголов касания рассматриваемых нами языков является употребление их в значении “иметь отношение”, отрицательного воздействия и физического состояния. У глаголов касания русского и татарского языков выделяется значение эмоционального состояния и обозначение начала действия. ЛСГ глаголов очищения охватывают глаголы с базовой семантикой “освобождение от чего-либо ненужного, мешающего”. Многим глаголам данной группы присуща положительная оценка (ср.: рус. чистить, тат. чистартырга, арындырырга, тазартырга, себерергә, әрчергә и т.д.; англ. clean “чистить”, т.к. сами глаголы обозначают действие очищения, которое у всех ассоциируется с чемлибо положительным, полезным, необходимым. Однако наличие семы положительной оценки у инвариантных значений глаголов вовсе не препятствует развитию семы отрицательной оценки в вариантных значениях. Ярким примером этому является употребление деривата глагола чистить в значении “обокрасть”, тат. чистартырга, англ. clean – в том же значении. Анализ фактологического материала разноструктурных языков показал, что на базе глаголов очищения возникают дериваты со значением повреждения или разрушения объекта, ср.: рус. стирать (подошвы стерты), промыть (промыть поток), разметать (разметать старый забор), тат. юарга “мыть” → “смыть” (ярны юды «смыл берег»), себерергә “мести, подмести” → “уничтожить” (янгын себереп ташлады «огонь уничтожил), англ. wash “мыть” → “снести”. Отличительной особенностью английского языка в плане внутриглагольной деривации является наличие и значений повреждения объектов с помощью огнестрельного оружия, например shell с инвариантным значением “очищать” и sweep с инвариантным значением “мести” употребляются и в значении “обстреливать”, Семантический анализ периферии данной ЛСГ свидетельствует о том, что в когнитивном отношении семантика очищения стимулирует другие процессы – уничтожение, повреждение объектов, присвоение чужой собственности, социальная деятельность (во всех рассматриваемых нами языках); перемещение (в русском и татарском языках); движение, интеллектуальная деятельность (в английском и русском языках). Следует отметить значение изменения физиологического состояния (“поправляться”), обнаруженное исключительно у глаголов татарского языка. 16 ЛСГ глаголов обработки охватывает глаголы с семантикой «обрабатывать что-л. (почву/ какой-л. материал) при помощи специальных инструментов». Базовыми являются обрабатывать, тат. эшкәртергә “обрабатывать”, англ. process “обрабатывать”. Обрабатывание включает в себя воздействие на предметы, в т.ч. на продукты питания, с какой-либо целью. Поэтому мы не сочли возможным выделить глаголы приготовления пищи в отдельную группу, т.к. процесс приготовления пищи включает в себя обрабатывание продуктов. В ходе языкового развития глаголы обработки стали сочетаться и с существительными со значением одушевленных объектов – так, у глаголов начала меняться валентность, в частности отдельные глаголы стали употребляться в качестве безличных (особенно, в том случае, если они относятся к глаголам, описывающим погодные условия). В тех случаях, когда глаголы термической обработки относятся к существительным со значением неодушевленных объектов, они обозначают не их обработку, а изменение функционального состояния этих объектов, ср. пичне кыздырырга = жарить печь = heat an oven. В случае употребления глаголов термической обработки с существительными со значением одушевленных объектов, глаголы обозначают эмоциональное состояние, например, рус. накалить (обстановку), тат. кыздырырга (җыелышта), англ. warm “греть” → warm up “подогреть” → “оживить”. У некоторых глаголов обработки русского и татарского языков, помимо основного значения, появляется дополнительное значение результативности, что в некоторых случаях позволяет отнести их к глаголам отрицательного воздействия. Ср., рус. начесать руку (повредить чесанием), морозить яблоки, тат. аякны пешерергә “обварить ногу”, чүкергә “ковать” “убить” (Тайга аучысы иде, фашистларны күп чүкегән “Был таежным охотником, многих фашистов уничтожил”. Г.Ахунов). В английском языке подобное расширение семантического объема не обнаружено. У английских глаголов наблюдается тенденция к обозначению интеллектуальной деятельности, например, grind “молоть” → “зубрить”, thresh “молотить” → “обсуждать”, forge “ковать” → “придумывать” и т.д. Сопоставительный анализ глаголов обработки в рассматриваемых языках позволил выявить следующие особенности. За счет глаголов обработки в русском, татарском и английском языках пополняются группы изменения функционального состояния, каузации эмоционального состояния, межличностных отношений и совершения действия. Глаголы русского и татарского языка также обозначают изменение состояния (в данном случае глаголы становятся одновалентными и обозначают изменения погоды), физиологическое состояние, речевую деятельность, нанесение удара, отрицательное воздействие. Среди уникальных особенностей семантической деривации можно выделить развитие значения интеллектуальной деятельности у глаголов 17 английского языка и значения присвоения чужой собственности у глаголов татарского языка. В рамках ЛСГ в диссертации детально проанализированы также микросистемы с семантикой рытья (базовые глаголы: рус. рыть, копать, тат. казырга “рыть”, англ. dig “копать, рыть”), изменения положения (базовые глаголы: рус. наклонить, повернуть, тат. әйләндерергә “повернуть”, авыштырырга “подвинуть”, англ. turn “повернуть”, bend “наклонить”), приведения объекта в состояние непокоя (базовые глаголы: рус. двигать, тат. хәрәкәтләндерергә “двигать, привести в действие”, англ. move “двигать”), повреждения неодушевленного объекта (базовые глаголы: рус. испортить, тат. бозарга “портить”, англ. spoil “портить”), повреждения тела живого существа (базовые глаголы: рус. повредить, тат. яраларга, җәрәхәтләргә “ранить”, англ. hurt “повредить”), активного воздействия на объект с целью нанесения ему вреда, вплоть до уничтожения (базовые глаголы: рус. подвергать, тат. дучар итәргә “ввергать, подвергать”, англ. expose “подвергать”), лишения жизни (базовые глаголы: рус. умертвлять, убивать, тат. үтерергә “убить”, англ. kill “убить”), разрушения (базовые глаголы: рус. рушить, тат. җимерергә “рушить”, англ. destroy “рушить”), соединения (базовые глаголы: рус. связать, тат. бәйләргә “связать”, connect “соединять” mix “смешивать”), присоединения (базовые глаголы: рус. присоединить, тат. кушарга “присоединить”, англ. аttach “прикрепить”, join “присоединить”), разделения (базовые глаголы: разделить, тат. бүләргә “делить”, англ. divide “разделить”), отделения (базовые глаголы: рус. отделить, тат. аерырга “отделить”, англ. detach “отделять”). В результате сопоставительного рассмотрения глаголов данных групп были выявлены следующие особенности семантической деривации. Для глаголов вышеотмеченных групп всех трех сравниваемых языков общей тенденцией является пополнение ЛСГ со значением поиска объектов (глаголы рытья), движения, бытия, межличностных отношений, изменения состояния (глаголы изменения положения объекта), эмоционального состояния и межличностных отношений (глаголы приведения объекта в состояние непокоя), межличностных отношений, обработки, эмоционального состояния и изменения качественного состояния (глаголы повреждения объекта), эмоционального состояния, совершения действия, изменения качественного состояния, речевого воздействия (глаголы отрицательного воздействия на объект), совершения действия (глаголы разрушения), общения, речевой деятельности, перемещения (глаголы соединения), речевой деятельность, межличностных отношений (глаголы присоединения), завершения действия, нанесения удара, повреждения, владения, обработки, интеллектуальной 18 деятельности, речевой деятельности, физиологического состояния (глаголы разделения). Глаголам русского и английского языков свойственно развитие значений интеллектуальной деятельности, нахождения объекта, усердной работы (глаголы рытья), направления (глаголы изменения положения объекта), перемещение (глаголы приведения объекта в состояние непокоя), лишения чужой собственности (глаголы повреждения объекта), речевой деятельности, физиологического состояния (глаголы отрицательного воздействия на объект), межличностных отношений, изменения качественного состояния, эмоционального состояния (глаголы разрушения), перемещения, межличностных отношений, физиологического действия, эмоционального состояния (глаголы разделения), эмоционального состояния, прекращения действия (глаголы отделения). Общей чертой глаголов вышеуказанных групп татарского и английского языков являются вторичные значения помещения (глаголы изменения положения объекта), разделения, физиологического действия и отрицательного воздействия на объект (глаголы повреждения объекта), межличностных отношений (глаголы отрицательного воздействия на объект и глаголы соединения). Характерной чертой глагольных единиц русского и татарского языков является наличие дериватов со значением эмоционального состояния (глаголы изменения положения объекта), физиологического состояния, бытия, эмоционального состояния, речевой деятельности (глаголы повреждения объекта), эмоционального состояния, завершения действия, разрушения и повреждения (глаголы отрицательного воздействия на объект), созидания, физиологического состояния и социальной деятельности (глаголы соединения), нанесения удара (глаголы отделения). Специфической особенностью глаголов вышеуказанных групп в русском языке является наличие дериватов со значением созидания, совершения действия (глаголы приведения объекта в состояние непокоя), созидания (глаголы повреждения объекта), физиологического действия, интеллектуальной деятельности, межличностных отношений (глаголы отрицательного воздействия на объект), владения (глаголы соединения), физиологического состояния (глаголы присоединения), отрицательного воздействия, перемещения, социальной деятельности, касания, созидания (глаголы разделения), речевой деятельности, владения, социальной деятельности и функционального состояния (глаголы отделения). Нередко на базе глаголов данных групп в татарском языке образуются дериваты со значением интеллектуальной и речевой деятельности (глаголы 19 изменения положения объекта), отделения (глаголы отрицательного воздействия на объект), эмоционального состояния (глаголы соединения), касания (глаголы присоединения). Для английского языка характерно формирование от глаголов данных групп дериватов со значением разрушения, владения, помещения, касания, звучания, обработки, физиологического состояния (глаголы повреждения объекта), перемещения, помещения, изменения качественного состояния (глаголы отрицательного воздействия на объект), речевой деятельности (глаголы разрушения), лишения свободы, интеллектуальной деятельности, поведения (глаголы присоединения), функциональной деятельности, изменения качественного состояния (глаголы разделения). В заключении подводятся общие итоги исследования. Сопоставительный анализ глаголов физического воздействия на объект в русском, татарском и английском языках подтвердил наличие широкого потенциала деривационных способностей лексикограмматической категории глагола. Обращение к анализу закономерностей вторичной номинации в рамках рассматриваемой отдельно взятой ЛСГ глаголов физического воздействия помогло уяснить природу семантических изменений в смысловой структуре глаголов, наметить основные тенденции образования системы вторичных номинаций, определить характер парадигматических отношений глагольных лексем. В целом, номинативные единицы во вторичных значениях, обладают обычно меньшим словообразовательным потенциалом. В глагольной лексике очень часты случаи ослабления или потери семантической соотносительности между производящими и производными основами. Системный характер семантической деривации подтверждается и различием грамматического оформления производящего и производного: производные глаголы теряют возможность образования видовых коррелятивов (хлопнуть кого-л. «убить»), теряют возвратное значение (тронуться «сойти с ума»), приобретают переходность (прохлопать “упустить что-л.”), утрачивают переходность (sweep «подметать» → «величественно идти», mince «рубить» → «семенить, идти мелкими шагами»). Относясь к различным ЛСГ, производящие и производные входят в разные синонимические и антонимические ряды, что также наглядно подчеркивает их функциональное различие. В диссертационной работе подтверждается принцип, воспринятый многими учеными, что глагол в свернутом виде способен отображать элементы представленной ситуации, поэтому при изменении одного из параметров семантического состава, вся актантная структура лексемы подвергается трансформации. При сравнении, например, глаголов обработки рус. накалить, тат. кыздырырга “жарить”, англ. warm 20 “греть”, можно констатировать, что при смене актанта объекта с неодушевленного на одушевленный глаголы обозначают каузацию эмоционального состояния. Определение семантической структуры глагольных номинативных единиц ЛСГ физического воздействия на объект подтвердило предположение, что в основу вторичных лексем чаще всего ложатся потенциальные (второстепенные) семы, например, сема интенсивности обусловила развитие производных значений движения у глаголов разделения, что привело к появлению омонимов рус. драть, стричь, англ. tear “рвать”, clip “стричь”, mince “разрубить”. Результаты исследования вторичных дериватов позволяют утверждать, что лексико-семантические группы находятся в состоянии постоянного развития и постоянно пополняются за счет новых лексем – семантических производных от глаголов других микросистем. Анализ лексико-семантической сферы глаголов физического воздействия на объект позволил подтвердить статус семантической деривации как самостоятельного явления в системе языка, выявить языковые закономерности, связанные с этим процессом, проследить общее направление в семантическом развитии слов, а также представить наиболее распространенные модели семантической деривации в данной ЛСГ. Так, в русском языке в глаголах исследуемой группы наиболее часто развиваются следующие вторичные значения – это значения совершения действия, эмоционального состояния, межличностных отношений, речи, физического состояния, владения объектом (чаще всего завладения чужой собственностью). Реже – значения отрицательного воздействия, интеллектуальной деятельности, социальной деятельности, созидания, перемещения, изменения качественного состояния. В татарском языке глаголы физического воздействия на объект пополняют группы глаголов эмоционального состояния, межличностных отношений, совершения действия, речи. Реже – группы глаголов отрицательного воздействия, физического состояния, изменения качественного состояния, владения объектом (чаще всего завладения чужой собственностью). В английском языке за счет вторичных значений глаголов исследуемой группы пополняются группы межличностных отношений, эмоционального состояния, совершения действия, речи, интеллектуальной деятельности. Реже – группы глаголов владения объектом, изменения качественного состояния, перемещения. Специфика языкового материала обусловила преобладание семы отрицательной оценки в семантической структуре глагольных лексем. Следует отметить, что при переносе действия из физической сферы в ментальную, физическое воздействие в подавляющем большинстве случаев сохраняет отрицательную коннотацию, что особенно явно 21 выражено во вторичных значениях речевой деятельности, ср.: рус. резать “говорить прямо, открыто”, тат. чагарга “жалить” → “ябедничать”, англ. mince “рубить” → “говорить жеманно”. В ходе решения поставленных задач было рассмотрено функционально-семантическое членение глаголов физического воздействия на объект, выявлен лексический потенциал исследуемых глаголов, определены инвариантные и варьирующиеся семы, присущие производным и производящим глаголам, их семантические взаимоотношения, выявлено направление семантической деривации в глаголах указанных языков, очерчены модели семантической деривации, выявлены омонимы, характерные для названных языков. По теме диссертации опубликованы следующие работы: 1. Хакимзянова Д.Ф. Классификация глаголов на основе значения (на татар.языке) /Д.Ф.Хакимзянова// Научный журнал “Milli mәdәniәt”. – Казан: Gumanitarya, 2006. – №9. – С.49–50 (0,2 п.л.). 2. Хакимзянова Д.Ф. Проблема классификации глагольной лексики в русском и татарском языках (на материале глаголов конкретного действия)/Д.Ф.Хакимзянова//Сб.статей “Тюркология: история и современность”. – Казань: ТГГПУ. – 2006.– С.192–197 (0,4 п.л.). 3. Хакимзянова Д.Ф. О глаголах, передающих значение конкретного действия (на татар. языке)//Д.Ф.Хакимзянова// Научный журнал “Milli mәdәniәt”.– Казан: Gumanitarya, 2006. – №10. – С.40–42 (0,27 п.л.). 4. Хакимзянова Д.Ф. Семантическая характеристика глаголов конкретного действия (на примере глаголов “бросать” и “кидать” и их татарских эквивалентов ташла- и ыргыт-)/Д.Ф.Хакимзянова//III Международ. Бодуэновские чтения (Казань, 23–25 мая 2006 г.): Труды и материалы: В 2-х томах. – Т.2. – Казань: КГУ, 2006. – С.265–267 (0,2 п.л.). 5. Хакимзянова Д.Ф. Направления изменений у глаголов (на татар. языке)/Д.Ф.Хакимзянова// Научный журнал “Milli mәdәniәt”.– Казань: Gumanitarya, 2006. – №11. – С.36–37 (0,2 п.л.). 6. Хакимзянова Д.Ф. Возможности деривации вербальных лексем/Д.Ф.Хакимзянова// Сб. статей “Языковые уровни и их анализ (на материале языков разных систем) – 2005”. – Казань: Gumanitarya, 2006. – С.34–35 (0,2 п.л.). 7. Хакимзянова Д.Ф. Семантические изменения в языках в результате адаптирования к окружающей действительности/ Д.Ф.Хакимзянова// Билингвизм как явление межкультурной коммуникации: реалии и действительность (Международ. научнопракт. конф., Казань, 21–22 сент. 2007 г.). – Казань: Изд-во «Алма Лит», 2007. – С.163–165 (0,2 п.л.). 22 8. Хакимзянова Д.Ф. Варьирование глагольной семантики в сопоставительном аспекте/Д.Ф.Хакимзянова// Тумашевские чтения: Актуальные проблемы тюркологии: Материалы всероссийской научно-практ. конф., посв. 80-летию акад. Д.Г.Тумашевой, 19 окт. 2006 г. – Тюмень: Изд-во Тюменского гос.ун-та, 2007. – С.272–276 (0,35 п.л.). 9. Хакимзянова Д.Ф. Изменение значений глагола в денотативном пространстве (на татар. языке)/Д.Ф.Хакимзянова// Научный журнал “Milli mәdәniәt”.– Казань: Gumanitarya, 2008. – №15. – С.25–30 (0,45 п.л.). Статьи, опубликованные в изданиях, входящих в перечень ВАК: 10. Хакимзянова Д.Ф. Влияние на процесс деривации ассоциативно-семантических связей в системе глагольной лексики (на материале лексико-семантической группы глаголов нанесения удара русского, татарского и английского языков)/Д.Ф.Хакимзянова// Вестник Тюменского государственного университета. – Тюмень: Издво Тюменского гос. ун-та, 2007.– №4. – С.78–82 (0,44 п.л.). 11. Хакимзянова Д.Ф. Об особенностях деривации глагольных значений в сопоставительном аспекте/Д.Ф.Хакимзянова// Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. – Чебоксары, 2007. – №1. – С.292–296 (0,4 п.л.) 23
