Этноспецифичность языковой картины мира и ее отражение в
advertisement
УДК 808.2 (076) ОБ ОДНОМ СЕМАНТИЧЕСКОМ ЛЕЙТМОТИВЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО МИРОВОСПРИЯТИЯ Л.Н. Калинникова В статье представлен один из семантических лейтмотивов, свойственных русскому национальному мировосприятию; показана специфика его проявления на различных уровнях языка; выявлена этноспецифичность языкового выражения рассматриваемого лейтмотива; даны комментарии к интерпретации этноспецифичных языковых феноменов в практике преподавания русского языка как иностранного. семантический лейтмотив, этноспецифичность языковых феноменов, грамматическая категория безличности, безлично-возвратные глаголы Национальное мировосприятие проявляется в «национально специфичном наборе ключевых идей – своего рода семантических лейтмотивов, каждый из которых выражается многими языковыми средствами самой разной природы – морфологическими, словообразовательными, синтаксическими, лексическими…» [1, с. 35]. Присущие национальному языку семантические лейтмотивы, или ключевые идеи, отражают особенности национальной ментальности. Зачастую ключевые идеи имеют этноспецифичные способы языкового выражения. Это значит, что в других языках присущее языковым единицам значение может быть выражено только описательно, невозможен его прямой перенос (перевод), требуется комментированный анализ природы рассматриваемого явления. В процессе преподавания русского языка как иностранного часто приходится интерпретировать такой семантический лейтмотив, как неподконтрольность субъекту происходящего, невозможность для субъекта производить активные действия, его обреченность испытывать диктуемое неизвестно чьей волей (или «божьей волей»!) состояние. Этот лейтмотив можно выявить в первую очередь на лексическом материале. Группа слов доля, удел, участь, судьба, рок имеет лексически ограниченную сочетаемость в русском языке: как правило, со словами указанной группы соединяются прилагательные негативной семантики (тяжелая доля, женская доля (прецедентная фраза!), горькая участь, незавидный удел, жестокая судьба (судьба-злодейка!), злой рок). Эта сочетаемость содержит в себе семантический лейтмотив «божьей воли», невозможности для человека повлиять на выбор своего жизненного предначертания. В практике преподавания русского языка иностранцам, в частности немецким студентам, необходимо учитывать этноспецифичность указанных понятий: в их словарном переводе на немецкий язык присутствует слово Los, что не позволяет уловить различия в лексическом значении указанных русских феноменов. Та дифференциация значений, которую мы ощущаем в русском языке, недоступна пониманию в переводе на немецкий, и значение каждого слова при семантизации этой лексики должно сопровождаться словообразовательным комментарием, а также комментарием вытекающей из лексического значения сочетаемости. Указанный лейтмотив проявляется и на морфологическом уровне. Носители русского языка во фразе о возрасте используют дательный падеж (Мне 20 лет) в отличие от носителей немецкого и английского, которые говорят I am 20 и Ich bin 20 (Я есть 20). В этом примере проявляется особенность восприятия мира, отношения к реальности, свойственная именно носителю русского языка. Здесь реализовано основное значение дательного падежа «дать». В отличие от носителя немецкого или английского языков, где говорящий оценивает свой возраст как свое личное достижение, русский превращает субъект в объект и вкладывает во фразу смысл Мне (дали, спасибо!) 20 лет. Кто дал, становится ясно из анализа значения типичной для русского языка фразы Ей 40 лет? Я бы дал 30! Дал бы 30, если бы…что? Если бы обладал той властью, которой обладает Творец! Значит, в русской фразе о возрасте тоже выявляется типичный национальный семантический лейтмотив «божьей воли», выражение неподвластности человеку указанного деяния. Рассматриваемый лейтмотив отмечается и на синтаксическом уровне. В практике преподавания русского языка как иностранного на продвинутом этапе обучения важное место занимают безлично-возвратные глаголы. Этноспецифичность русских безлично-возвратных глаголов проявляется в своем сильном варианте в конструкциях типа не работается, не поется, не сидится, не лежится, не гуляется, не играется, не спится, не живется, т.д. На немецкий и английский языки возможен лишь описательный перевод типа Такое состояние, что нет настроения петь (работать, сидеть, лежать, гулять, играть, спать, жить). Дело в том, что указанные глаголы в русском языке своей грамматической семантикой передают не действие, а состояние. Кроме того, это такое состояние, инициатором которого не является сам человек, он лишь испытывает его помимо своей воли, не может его контролировать и на него воздействовать. Недаром эти глаголы названы безличными. Если не знаешь, против чего или против кого бороться, справиться с этим не сможешь. Таким образом, в этих конструкциях тоже реализован семантический лейтмотив неподвластности человеку некоторых форм воздействия на него, бессилия перед лицом некоей объективно действующей силы, «божьей воли». Поэтому в вышеизложенный описательный перевод следует добавить слова о том, что человек не волен в этом состоянии: Такое состояние, что нет настроения петь (работать, сидеть, лежать, гулять, играть, спать, жить), и это состояние возникает помимо воли человека, неподвластно ему и не зависит от него. Этноспецифичность русских безлично-возвратных глаголов позволяет более тонко воздействовать на окружающих, используя в целях «дипломатии» заложенную в их грамматике семантику неконтролируемого действия чужой воли. Если вы чего-то очень хотите, то в русском языке, помимо интернациональных средств типа Я хочу или Я хотел бы, к вашим услугам этноспецифичное Мне хочется и Мне хотелось бы. В интернациональном варианте субъект действия выражен, ответственность за то, что он хочет или хотел бы, лежит на нем. В русском этноспецифическом варианте Мне хочется и Мне хотелось бы передано состояние некоего объекта, на который воздействуют неподвластные этому объекту силы. Поэтому просящий, пользуясь средствами языка, уходит от ответственности за то, что просит, оказывается в глазах окружающих некоей жертвой обстоятельств. Как же не выполнить то, что ему хотелось бы? Большим «дипломатическим» потенциалом обладает конструкция Мне не верится. Эта эвфемистическая фраза позволяет в одной типичной ситуации смягчить тяжесть обвинения (ср. Я не верю, что ты был на работе и мне не верится, что ты был на работе) и тем самым дает возможность избежать скандала. В другой ситуации фраза Мне не верится (прецедентная, из песни: Говорит, что любит, только мне не верится) позволяет передать тот смысл, что и рада бы верить, но какие-то объективные силы не позволяют, мне кем-то (или чем-то) внушается недоверие. В этом случае еще возможен счастливый конец. Ведь после категоричного Я тебе не верю трудно строить дальнейшие отношения. Меньшая категоричность безличных конструкций по сравнению с личными позволяет им служить дипломатическим средством в высказывании разного рода суждений в ходе научных дискуссий. Правда, здесь этноспецифичность этих конструкций представлена своим слабым вариантом: некоторое подобие ухода от личностной оценки имеется и в других языках, в частности в немецком и английском. Носители русского языка, высказывая свое мнение о той или иной научной концепции, используют безличные фразы Мне кажется, Мне представляется, Мне думается и в соответствии с семантикой грамматической конструкции передают состояние, в которое приведены не зависящими от них силами. В английском варианте это будет отличаться только эксплицированностью некоего субъекта действия, говорящий же, как и в русском языке, будет выступать как объект воздействия (It seems to me…). Грамматическая категория безличности в русском языке несет в себе большой этноспецифический потенциал. Даже те фразы, которые во многих языках мира не могут быть построены как личные с определенным субъектом в силу особенностей передаваемого этими синкретичными синтаксическими единицами действия (Смеркается, Холодало, Темнеет, Подмораживает), не содержат в русском языке указания на субъект действия, ограничиваясь отнесением к некоему оно. Тем самым эти фразы передают объективность, неизбежность происходящего, выражая идею неподвластности указанных явлений воле говорящего. В английском и немецком языках русское имплицитное оно эксплицировано. В данном случае этноспецифичность рассматриваемого явления в русском языке обусловлена свойством флективности как базовым свойством русского национального языка. Выявляемый на различных уровнях языка семантический лейтмотив неподконтрольности субъекту происходящего и невозможности для субъекта действовать, его обреченности на диктуемое неизвестно чьей волей состояние – это такая особенность русского языка, которой следует уделять внимание в практике преподавания русского языка как иностранного, в практике подготовки переводчиков с русского и на русский, в исследованиях национальной языковой картины мира. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Языковая картина мира и системная лексикография / В.Ю. Апресян, Ю.Д. Апресян, Е.Э. Бабаева, О.Ю. Богуславская и др. – М.: Языки славянских культур, 2006. - 910с. TO THE QUESTION OF ONE SEMANTIC LEIT-MOTIVE IN RUSSIAN NATIONAL CONCEPTION L.N. Kalinnikova National conception contains the set of “key ideas”, or semantic leit-motives. We analyze one of the typical Russian semantic leit-motives which is reflected on different language levels. We examine in particular the group of impersonal-and-reflexive verbs which have no direct translation into another languages and we must use only descriptive methods of interpretation and translation.
