Глава 10. Режим дня современного подростка

Глава 10
Режим дня современного подростка
Предваряя настоящую главу, отметим, что под режимом дня, как правило,
педагогами, психологами, физиологами, медиками и другими специалистами в области
детства понимается «распределение времени на различные виды деятельности и отдыха в
течение суток с учетом возраста и состояния здоровья» (Современная школа и здоровье
детей М., 2002). При этом основными компонентами режима дня являются: полноценный
сон, личная гигиена, регулярное и достаточное питание, учебная деятельность в школе и
дома, досуг.
В целом структура данной главы и организована в соответствии с перечисленными
выше компонентами, где каждому из них отведен специальный раздел. Вместе с тем, мы
решили несколько расширить традиционный набор сюжетов, характеризующих режим
дня, дополнив данную главу рассмотрением таких вопросов, как совмещение учебы и
работы, уходы из дома, прогулы школьных уроков и др. Включение этих сюжетов нам
представляется важным, поскольку они позволяют охарактеризовать определенные
моменты деформации временного цикла
— ключевого понятия для характеристики
режима дня, выводя, тем самым, понятие «режим дня» в собственно социологическую
плоскость. В ходе обсуждения полученных материалов, помимо анализа влияния на
режим дня гендерных, возрастных и социально-стратификационных факторов, мы также
уделим особое внимание тем деформациям в режиме дня, которые характерны для
подростков склонных к различным девиациям и поведенческим рискам. И, наконец, важно
подчеркнуть, что вопросы, касающиеся режима дня, традиционно обсуждаются в
контексте его целесообразности («эффективности»). В этой связи мы специально обсудим
круг вопросов, которые касаются влияния деформаций в режиме дня на физическое
самочувствие подростка и на его школьную успеваемость.
10.1. Сон в режиме дня подростка. Для выявления продолжительности сна, мы
просили респондентов указать то время, когда они обычно «ложатся спать» и когда
«встают» в будние дни. Временной интервал, фиксируемый этими двумя ответами, и дает
возможность установить продолжительность сна.
Полученные в ходе опроса данные показывают, что в среднем продолжительность
ночного сна подростка составляет 8 часов. При этом девушки спят 7,9 часа, а юноши
несколько больше — 8,1 часа (p=.001). Характерно, что с возрастом продолжительность
сна учащихся заметно снижается. Так, если в 7-м классе подростки в среднем спят 8,4
часа, в 9-м классе 8,0 часа, то в 11-м лишь 7,4 часа. В этой связи следует обратить особое
внимание на то, что, по данным Института возрастной физиологии РАО, возрастные
нормативы («гигиенические требования») ночного сна в сутки в 7-м классе должны
составлять 10,0 часов, в 9-м — 9,5 часа, в 11-м — от 9,0 до 8,5 часа. Таким образом,
сравнение результатов опроса с физиолого-гигиеническими нормами, показывает, что как
в среднем, так и в старшем звене школы реальная продолжительность сна подростков
оказывается гораздо ниже той, которая предусматривается нормативами: подростки в
среднем недосыпают 1,5 часа.
Заметим, что при обсуждении режима дня, особый интерес представляет не только
продолжительность сна, но и то время, когда подростки ложатся спать. Именно время
отхода ко сну является определяющим для организации правильного режима дня,
соответствующего здоровому образу жизни. Обращаясь к существующим физиологогигиеническим требованиям относительно времени отхода ко сну в подростковом
возрасте, отметим, что в соответствии с ними учащиеся должны ложиться спать, в
среднем, в 22 часа.
Понятно, что с возрастом нормативы, определяющие время ухода ко сну,
меняются: в 7-м классе это 21 час, 30 минут, в 9-м — 22 часа, в 11-м классе — 23 часа.
Между тем полученные данные показывают, что лишь 7,7% семиклассников соблюдают
эти требования. Среди девятиклассников таких больше — 21,5%, а в 11-м классе
соблюдают норму отхода ко сну 48,7%. Представленные данные показывают, что именно
в младшем подростковом возрасте (7-й класс) оказывается явно деформированным
соблюдение режима дня. В то же время нельзя обойти и вопрос о правомерности самих
нормативов. Действительно, если возрастному нормативу ухода ко сну следуют всего 7%
(приведенные выше результаты по 7-му классу), то тогда возникает сомнение в том, что
подобный норматив соответствует современным социокультурным реалиям. Скажем
более жестко: подобные нормативы, которым на практике следуют лишь единицы,
вообще не имеют смысла.
Однако медик или физиолог будет отстаивать свою позицию, делая акцент на том,
что дело в данном случае не в социокультурных реалиях и «образе жизни», а в
соблюдении норм, удовлетворяющих потребности растущего организма. Их соблюдение и
является условием, обеспечивающим полноценное развитие. Именно эти физиологические
потребности организма определяют норму ночного сна, обеспечивая возможность
восстановления сил и роста. Для того чтобы решить эту коллизию, попытаемся связать
вопросы о длительности сна с тремя содержательными сюжетами: физическим
самочувствием, школьной успеваемостью и девиацией. В этой связи обратимся к
соответствующим материалам нашего исследования.
Поскольку в ходе опроса мы задавали учащимся специальный вопрос, касающийся
жалоб на физическое самочувствие (головная боль, расстройство пищеварения, боли в
суставах, слабость, сонливость и др.), то мы можем сопоставить жалобы на физическое
самочувствие с продолжительностью сна подростка. Наиболее показательны в этом
отношении два вида жалоб: «слабость, сонливость» и «головная боль». В качестве
примера приведем распределение ответов подростков, жалующихся на то, что они
испытывают подобные недомогания «более 3-х раз в месяц», среди семиклассников из
различных подвыборок, которые отличаются друг от друга продолжительностью ночного
сна (см. рис. 10.1)
60
52
50
40
51
42,3
38,5
37,7
31,6
30
33,5
21,9
20
21,4
18,4
головная
боль
34,4
31,5
30,8
23,1
20,2
17,5
14,6
слабость,
сонливость
10
0
6
7
8
9
10
часов часов часов часов часов
7
8
9
10
часов часов часов часов
Юноши
Девушки
Рис. 10.1. Жалобы на «головную боль» и «слабость, сонливость» (более 3-х раз в
месяц) в группах семиклассников с различной продолжительностью ночного сна (%)
Как видно из рисунка, у мальчиков по мере увеличения продолжительности
ночного сна существенно снижаются такие негативные проявления физических
состояний, как «слабость, сонливость» и «головные боли». Характерно, что наиболее
благополучной, оказывается подвыборка тех подростков, у кого продолжительность
ночного сна совпадает с возрастным нормативом — те, у кого ночной сон в среднем
составляет 10 часов.
Среди девочек-семиклассниц падение жалоб на негативные состояния по мере
увеличения
продолжительности
ночного
сна
достаточно
отчетливо
выражено
относительно симптоматики «слабость, сонливость». Причем так же как и у мальчиков
наиболее
благополучной
оказывается
подвыборка
тех
девочек,
у
которых
продолжительность ночного сна соответствует с нормативу. В отношении же жалоб на
«головные боли» картина противоречива. Здесь наиболее благополучна группа, где
продолжительность ночного сна на один час ниже, чем это предусмотрено нормативом (9
часов). В этой связи, на наш взгляд, важно обратить внимание на необходимость
разработки санитарно-гигиенических требований, предъявляемых к подростку, с учетом
гендерной
специфики.
Иными
словами,
необходима
проработка
не
только
социокультурных представлений о своеобразии мужской и женской подростковой
субкультуры, но и о специфике тех физиологических норм, предъявляемых к юношам и
девушкам, которые учитывают различия в проживании ими жизненных циклов (суточных,
недельных, месячных, годичных и др.). Причем следует иметь в виду и тот факт, что
жалобы на плохое физическое самочувствие среди девочек гораздо более распространены,
чем среди мальчиков. Это, кстати, отчетливо видно на рисунке 9.1.
Следует отметить, что динамика влияния продолжительности сна на проявление
обоих перечисленных выше негативных симптомов («слабость, сонливость», «головная
боль») отчетливо прослеживается лишь на подвыборке семиклассников. В более же
старших возрастных когортах (9-й и 11-й классы) явно выраженной оказывается лишь
связь продолжительности сна с таким негативным состоянием, как «сонливость,
слабость». Данные о подростках, фиксирующих у себя частые проявления состояний
«слабости, сонливости» (более 3-х раз в месяц), в различных возрастных когортах (7-й, 9й, 11-й классы) в зависимости от продолжительности сна приведены на рисунке 10.2.
80
70
60
50
7-й класс
40
9-й класс
30
11-й класс
20
10
0
6
часов
7
8
9
часов часов часов
Юноши
10
часов
6
часов
7
8
9
часов часов часов
10
часов
Девушки
Рис. 10.2. Распределение жалующихся на «слабость, сонливость» (более 3-х раз в
месяц) в группах с различной продолжительностью ночного сна среди учащихся 7-х, 9-х и
11-х классов (%)
Как мы видим, ежедневное недосыпание оказывает явное негативное влияние на
физическое самочувствие и у юношей, и у девушек. По мере же приближения к суточной
норме ночного сна (10 часов 7-й класс; 9,5 — 9-й класс; 9-8,5 часа 11-й класс) число
школьников, часто испытывающих состояние усталости и сонливости, последовательно
снижается. Помимо этого, приведенные на рисунке данные показывают, что с возрастом
явно увеличивается число
школьников, фиксирующих у себя частые состояния
«слабости, сонливости». Причем наиболее выражено это среди тех, кто заметно
отклоняется от предусмотренных нормативов ночного сна. В этой связи можно сделать
вывод о том, что соблюдение возрастных гигиенических нормативов важно не только в
младших возрастных когортах, но и, — подчеркнем это специально, — в старшем
школьном возрасте.
Обратимся теперь к материалам о влиянии продолжительности ночного сна
школьника на его успеваемость. Анализ полученных данных показывает, что в отличие от
жалоб на негативные физические состояния сама продолжительность ночного сна не
оказывает какого-либо явного влияния на академическую успеваемость. Детальный
анализ материалов опроса не выявил каких-либо статистически значимых различий в
успеваемости школьников из групп с разной продолжительностью ночного сна. Причем
эти различия в успеваемости не проявились ни в одной из обследованных нами
возрастных параллелей — ни в 7-х, ни в 9-х, ни в 11-х классах; ни среди юношей, ни среди
девушек.
В то же время продолжительность ночного сна явно дифференцирует подростков с
девиантными формами поведения. Так, например, если у юношей-девятикласников,
употребляющих крепкие спиртные напитки, продолжительность ночного сна составляет
7,3 часа, у курильщиков 7,9 часа, то у тех, кто не склонен к подобным девиантным
формам поведения, продолжительность ночного сна составляет 8,3 часа.
Сходные тенденции прослеживаются и среди девушек.
Добавим, что подростки, проявляющих различные виды девиаций, различаются и
по такому показателю соблюдения режима дня, как время отхода ко сну (см. таблицу
10.1).
Таблица 10.1 Среднее время отхода ко сну у подростков склонных и не склонных к
различным видам девиации (время суток)
Юноши
Девушки
Не проявляющие
девиации
Курящие
Употребляющие
алкоголь
Употребляющие
наркотики
22ч. 54мин.
23ч. 00мин.
23ч. 36мин.
23ч. 30мин.
23ч. 54мин.
23ч. 54мин.
24ч. 00мин.
24ч. 00мин.
Как видно из таблицы, подростки, склонные к поведенческим рискам, опасным для
здоровья, ложатся спать существенно позже. Причем характерно, что чем «опаснее»
девиация, тем более очевидна разница между нормой и реальным временем отхода ко сну.
Заметим, что в таблице приведены данные, фиксирующие среднее время ухода ко
сну по всем возрастным группам. В этой связи важно отметить, что отмеченная тенденция
прослеживается и в каждой из обследованных нами возрастных параллелей. Об этом, в
частности, свидетельствует и такой показатель, как процент школьников, соблюдающих
норму ухода ко сну в соответствующей возрастной параллели. Так, например, среди
юношей-одиннадцатиклассников, не склонных к разного рода девиациям, связанным с
рисками для здоровья, возрастной нормы отхода ко сну придерживается 54,9%, среди
курящих таких уже 40,6%, а среди употребляющих алкоголь лишь треть — 31,3%.
10.2. Время на приготовление домашних заданий. При обсуждении вопроса о структуре
режима дня особое значение имеет то время, которое уделяют школьники приготовлению
домашних заданий. При этом интерес представляют по меньшей мере четыре момента:
время, которое отводится приготовлению домашних заданий в дневном цикле; влияние
длительности приготовления домашних заданий на здоровье и физическое самочувствие
подростка (проблема «перегрузок»); влияние длительности приготовления домашних
заданий на школьную успеваемость; влияние склонности подростка к девиантным формам
поведения на длительность выполнения домашних заданий.
Анализ полученных данных показывает, что в среднем подростки ежедневно
тратят на приготовление домашних заданий 2,7 часа. При этом характерно, что время на
приготовление домашних заданий у юношей последовательно снижается от 7-го к 11-му
классу, соответственно: 2,6 и 2,4 часа (р=.02). По сравнению с юношами девушки тратят
на приготовление домашних заданий заметно больше времени (различия во всех
возрастных параллелях по затратам времени на приготовление уроков статистически
значимы). Причем, наибольший пик затрат времени на приготовление домашних заданий
приходится у девушек на 9-й класс — 3,2 часа (в 7-м классе 2,8 часа, в 11-м — 2,9 часа).
На наш взгляд, зафиксированная общая тенденция снижения затрат времени на
приготовление школьных домашних заданий в выпускных классах школы может быть
связана с тем, что значительная часть одиннадцатиклассников готовится к поступлению в
вузы и занимается дополнительно на различных подготовительных курсах или с
репетиторами. Так, по данным настоящего опроса, в 7-х классах число занимающихся на
подготовительных курсах или с репетиторами составляет 3,9%, в 9-х классах — 7,8%, а в
11-х это уже каждый шестой — 17,0%. Занятия и задания, которые здесь выполняются,
респонденты не относят к собственно «школьным» домашним заданиям.
Обсуждая проблему времени, которое отводится учащимися на приготовление
домашних заданий, следует отметить, что с возрастом само время начала подготовки
домашних заданий сдвигается на более поздние часы. Так, если семиклассники в среднем
садятся за уроки в 16.30, девятиклассники в 17.00, то одиннадцатиклассники уже в 18.00.
Подобные сдвиги начала выполнения зданий на
более поздние часы связаны с
увеличением учебной нагрузки в школе — учащиеся 11-х классов гораздо позже
возвращаются из школы, и понятно, что им необходимо определенное время на
рекреацию, чтобы приступить к выполнению домашних заданий. В этой связи важно
заметить, что сама
временная структура дневного цикла существенно изменяется с
переходом учащегося в старшее звено школы.
Время, которое тратится школьниками на приготовление домашних заданий,
традиционно обсуждается в контексте проблем, связанных с перегрузкой учебного
процесса и влиянием подобных перегрузок на здоровье учащихся. В этой связи отметим,
что допустимые временные нормы на приготовление домашних заданий в 7-х классах не
должны превышать 3-х, а в 9 — 11-х классах — 4-х часов. Как показывают полученные
данные, учащиеся всех возрастных параллелей в среднем
не выходят за рамки,
рекомендуемые нормативами. В то же время, имеет смысл сравнить две группы
школьников: тех, кто укладывается во временной норматив выполнения домашних
заданий, и тех, у кого затраты времени на подготовку домашних заданий его превышают.
Так, например, сравнение этих двух групп относительно жалоб на плохое физическое
самочувствие, показывает, что среди подростков, тратящих на выполнение домашних
заданий времени больше, чем это предусмотрено нормативами, заметно выше и доля тех,
кто фиксирует у себя различные негативные симптомы. Жалобы на частую «слабость и
сонливость» в группе подростков, уделяющих приготовлению домашних заданий больше
времени, чем это
предусмотрено нормативами, отмечают
46,8%, а в группе
укладывающихся во временные нормативы выполнения домашних заданий таких 36,5%
(р=.00001). Число жалующихся на частые «головные боли» составляет соответственно:
33,5% и 28,8% (р=.05). Помимо этого, среди школьников, выходящих за рамки временных
нормативов, заметно чаще фиксируются и другие виды недомоганий (например, на частые
расстройства пищеварения указывают 11%). Таким образом, приведенные данные
позволяют сделать вывод о том, что учебные перегрузки, связанные с увеличением
времени на приготовление домашних заданий, явно негативно влияют на здоровье
подростка. Причем это проявляется в самой разнообразной симптоматике: сонливость,
слабость, головные боли, расстройство пищеварения и др.
Вместе с тем важно затронуть и другую сторону вопроса, которая, напротив,
связана с сокращением времени на выполнение домашних заданий. Так, например,
полученные данные показывают, что учащиеся, склонные к проявлению различного рода
девиаций, уделяют выполнению домашних заданий гораздо меньше времени по
сравнению с теми, кто не склонен к поведенческим рискам. Если те, кто курит,
употребляет крепкие спиртные напитки или наркотики, отводят на приготовление
домашних заданий ежедневно в среднем 2,1 часа, то учащиеся, не демонстрирующие
подобных форм поведения, — 2,9 часа (р=.00001.). При этом характерно, что курящие
тратят на приготовление домашнего задания 2,4 часа, употребляющие алкоголь — 2,1
часа, употребляющие наркотики всего 1,8 часа (р=.03). Нетрудно заметить, что чем
серьезнее девиация, тем меньше уделяется времени на выполнение домашних заданий.
Таким образом, мы видим, что склонность к девиантному поведению явно деформирует
структуру учебной деятельности подростка. Этот момент важно подчеркнуть, поскольку
само приготовление домашнего задания («самоподготовка») является одним из
существенных компонентов в организации общей структуры всей учебной деятельности.
В этой связи заметим, что склонность к девиации не просто снижает «временные
ресурсы» учебной деятельности, но и деформирует общую структуру жизненного уклада
ученика, существенной частью которого и является самостоятельная реализация учебной
деятельности.
И, наконец, завершая данный раздел, коснемся вопроса о затратах времени на
приготовление домашних заданий и академической успешности подростка. На рисунке
10.3 приведены данные об академической успешности в зависимости от времени,
уделяемого учащимися на приготовление домашних заданий.
Средний балл
4,2
4,1
4,1
4,1
менее 1 часа
от 1 до 2 часов
4
3,9
3,9
3,8
4,1
3,8
3,7
3,7
от 2 до 3 часов
от 3 до 4 часов
от 4 до 5 часов
более 5 часов
3,6
3,5
Рис. 10.3 Академическая успешность учащихся в зависимости от времени, уделяемого
ими на ежедневное выполнение домашних заданий (баллы)
Приведенные на рисунке данные очевидны. По мере увеличения времени, которое
отводится подростком на приготовление домашних заданий, явно возрастает и
академическая успешность (академическая успеваемость определяется как средний балл,
вычисленный по основным предметам за последнюю четверть или полугодие). Причем мы
видим, что наиболее высокая успешность (в среднем 4,1 балла) достигается именно в
группе тех, кто отводит на выполнение домашнего задания время, предусмотренное
нормативами — от 3-х до 4-х часов. Вместе с тем показательно, что дальнейшее
увеличение времени (сверх норматива) не ведет к повышению академической
успешности.
В этой связи действительно важно определить необходимый оптимум временных
затрат на приготовление домашних заданий. Подчеркнем, что подобный оптимум должен
учитывать тот возможный временной ресурс, который необходим для успешной
реализации учебной деятельности, и в то же время этот ресурс не должен деформировать
общий уклад жизни подростка, когда учебная деятельность становится фактором,
негативно влияющим как на его здоровье, так и на общую структуру его жизненных
интересов.
10.3. Соблюдение гигиенических норм. Соблюдение гигиенических норм является одним
из важных факторов, составляющих основу здорового образа жизни. Заметим, что само
понятие гигиены является достаточно широким и включает в себя не только
целенаправленные действия и поступки по сохранению и укреплению физического
здоровья, но и заботу о психическом состоянии (психогигиена). В этой связи напомним,
что в предыдущей главе мы частично затрагивали вопросы, касающиеся психогигиены,
обсуждая, в частности, своеобразие мотивации по снятию «напряжения, стресса» при
занятиях спортом. В данном же разделе мы специально рассмотрим аспекты, касающиеся
непосредственно физической гигиены. О соблюдении гигиенических норм мы будем
судить
по
двум
показателям:
«регулярности»
гигиенических
процедур
и
их
«интенсивности».
С целью получения информации о регулярности соблюдения гигиенических норм
респондентам был предложен вопрос в следующей формулировке: «Соблюдаете ли вы
гигиенические нормы? (чистите зубы, принимаете душ и т.д.)». Распределение ответов
представлено в таблице 10.2.
Таблица 10.2. Регулярность соблюдения подростками гигиенических норм (%)
Общее
Я соблюдаю их регулярно каждый день утром и 77,1
Юноши
Девушки
Р<
71,4
86,7
.00001
вечером
Я соблюдаю регулярно лишь утренние процедуры
14,4
20,0
10,2
.00001
Я соблюдаю их нерегулярно, от случая к случаю
5,5
8,6
3,1
.00001
Как видно из представленных в таблице данных, большинство подростков
регулярно соблюдают гигиенические процедуры «дважды в день» (утром и вечером) —
77,1%. Каждый седьмой (14,4%) из опрошенных указал, что соблюдает лишь «утренние
процедуры». И, наконец, 5,5% отметили, что соблюдают гигиенические нормы
нерегулярно, «от случая к случаю».
Прослеживаются и гендерные различия. Так, девушки более ответственно
относятся к личной гигиене, чем юноши, о чем свидетельствуют данные, приведенные в
таблице 10.2. Среди них выше доля тех, кто регулярно соблюдает как утренние, так и
вечерние гигиенические процедуры. Соответственно среди юношей больше тех, кто
ограничивается лишь «утренними» процедурами. Выше среди юношей и доля тех, кто
нерегулярно соблюдает гигиенические нормы.
Анализ возрастных различий показывает, что по мере взросления у юношей
заметно меняется отношение к личной гигиене. Так, от 7-го к 11-му классу среди них
последовательно снижается доля «нерегулярно» соблюдающих гигиенические нормы — с
11,8% до 5,5% (р=.003). У девушек же каких-либо значительных изменений в возрастной
динамике не зафиксировано. Это позволяет сделать вывод о том, что в женской
субкультуре формирование навыков соблюдения гигиенических норм происходит на
более ранних возрастных этапах, и к 7-му классу они оказываются сформированы у
подавляющего большинства девочек-подростков. Поэтому здесь уже бессмысленно
говорить о возрастной динамике в более старших возрастных группах.
Другим показателем соблюдения гигиенических норм наряду с «регулярностью»,
как мы отметили выше, является «интенсивность». В какой-то степени этот показатель
фиксирует тщательность соблюдения гигиенических норм. С этой целью мы задавали
подросткам специальный вопрос о количестве времени, которое они затрачивают на
гигиенические процедуры.
Полученные результаты показывают, что почти каждый второй подросток вне
зависимости от пола тратит на гигиенические процедуры около 15 — 30 минут в день.
Среди юношей таких 42,4%; среди девушек — 45,9% (р=.03). В то же время необходимо
отметить, что среди юношей заметно выше доля тех, кто тратит на ежедневное
соблюдение личной гигиены «менее 15 минут» (39,2%, у девушек — 19,0%, р=.00001). И,
напротив, среди девушек заметно больше тех, кто тратит на гигиенические процедуры
«более 30 минут» (35,1%, у юношей — 18,3%, р=.00001).
Следует также отметить, что с возрастом как девушки, так и юноши уделяют все
больше времени уходу за собой. Возрастная динамика изменения ответов школьников
отражена на рисунке 10.4.
60
50
40
49,7
48,3
42,9
36,7
30
20
35,4
46,5
44,9
15
15 минут и менее
36,5
32,1
21,7
46,3
43,4
27,2 26,2
18,2
от 15-ти до 30-ти
минут
18,5
10,3
10
30 минут и более
0
7-й класс 9-й класс 11-й класс
Юноши
7-й класс 9-й класс 11-й класс
Девушки
Рис. 10.4. Возрастная динамика изменения временных затрат юношей и девушек на
соблюдение гигиенических процедур (%)
Как видно из приведенного рисунка, от 7-го к 9-му классу как среди девушек, так и
среди юношей резко сокращается число тех, кто тратит на гигиенические процедуры
«менее 15 минут». И у девушек, и у юношей различия между 7-м и 9-м классом
статистически значимы на уровне .001. Параллельно с этим заметно увеличивается доля
тех, кто тратит на гигиенические процедуры «более 30 минут», соответственно: среди
юношей 15,0% и 21,7% (р=.005); среди девушек 26,2% и 36,5% (р=0.0001). Можно
предположить, что подобные изменения связаны с возрастными особенностями
переживания пубертатного периода. Это новый
этап
становления полоролевой
идентичности, который связан с особым интересом к представителям противоположного
пола. В этой связи важное значение приобретает круг вопросов и явлений, связанных с
«зеркальным я», что проявляется в особом отношении к собственной внешности (желание
понравиться, привлечь внимание и т.п.).
И, наконец, анализ полученных материалов показывает, что отношение подростков
к гигиеническим процедурам во многом определяется социально-стратификационными
факторами. Причем у юношей влияние этих факторов проявляется наиболее отчетливо
(см. рисунок 10.5).
Родители со среднем образованием
63
Родители с высшим образованием
75
Низкообеспеченные семьи
66,7
Высоко- и среднеобеспеченные семьи
83,5
Родители разведены или не состоят в браке
62,3
Родители состоят в браке
73,9
0
10 20 30 40 50 60 70 80 90 100
Рис. 10.5. Влияние различных социально-стратификационных факторов на «регулярное
соблюдение утренних и вечерних гигиенических норм» среди юношей (%)
Как видно из представленных на рисунке данных, у юношей из семей с высшим
образованием родителей больше тех, кто регулярно соблюдает утренние и вечерние
гигиенические процедуры, чем среди их сверстников, чьи родители имеют среднее
образование, соответственно: 75,0% и 63,0% (р=.001). Та же тенденция проявляется и
относительно материального статуса семьи: среди подростков из семей с высоким и
средним уровнем дохода выше доля регулярно соблюдающих гигиенические процедуры,
чем в низкообеспеченных семьях, соответственно: 79,5% и 66,7% (р=.02).
Особый интерес, на наш взгляд, представляет влияние такого фактора, как полнота
семьи. Как мы видим, среди юношей, чьи родители состоят в браке, заметно выше доля
тех, кто регулярно соблюдает нормы личной гигиены, чем среди юношей из неполных
семей, соответственно: 73,9% и 62,3% (р=.02). В этой связи можно сделать вывод о том,
что на освоение ребенком норм личной гигиены существенное влияние оказывает именно
пол родителя. Гигиенические нормы легче передаются отцом или матерью ребенку одного
с ними пола. Поэтому для матери-одиночки оказывается сложнее сформировать у сына
поведенческие установки на соблюдение личной гигиены, особенно тех аспектов, которые
касаются интимной сферы.
И, наконец, завершая данный раздел, заметим, что помимо соблюдения утренних и
вечерних гигиенических процедур, важной стилевой характеристикой поведения по
поддержанию здорового образа жизни является выполнение утренней зарядки. Анализ
полученных в ходе опроса материалов показывает, что «регулярно» занимаются зарядкой
всего 8,4% подростков. Доля тех, кто «иногда» делает зарядку, составляет 39,5%.
Остальные и их более половины, зарядку вообще не делают (52,3%). При этом характерно,
что с возрастом, от 7-го к 11-му классу, число занимающихся зарядкой последовательно
уменьшается. Так, если в 7-м классе доля «регулярно» делающих зарядку составляет
11,4%, то в 11-м классе таких 5,1% (р=.00001). Число делающих зарядку «время от
времени» снижается, соответственно с 44,3% до 34,3% (р=.00001).
Важно отметить, что среди подростков, регулярно делающих зарядку, заметно
выше и доля регулярно соблюдающих как утренние, так и вечерние гигиенические
процедуры по сравнению с теми школьниками, кто зарядку не делает, соответственно:
84,2% и 74,6% (р=.002). Иными словами, можно сделать вывод о том, регулярное
выполнение зарядки входит как важный компонент, наряду с гигиеническими
процедурами, в особый поведенческий комплекс, который направлен на поддержание
здорового образа жизни.
Следует также подчеркнуть, что выполнение зарядки оказывает явно позитивное
влияние на физическое самочувствие подростка. Так, среди школьников, регулярно
выполняющих зарядку, заметно выше доля тех, кто не жалуется на плохое физическое
самочувствие, чем среди подростков, не выработавших у себя навыков регулярного
выполнения зарядки. Особенно явно эти различия проявляется относительно таких
состояний, как «слабость, сонливость» (соответственно: 31,4% и 20,0%, р=.0002) и
«простудные заболевания» (соответственно: 34,1% и 24,6%, р=.004). Это позволяет
сделать вывод о том, что включение регулярного выполнения зарядки в жизненный цикл
подростка оказывает явное позитивное влияние как на общее физическое самочувствие,
так и на закаливание организма.
10.4.Питание подростка. Одним из наиболее важных компонентов здорового образа
жизни является качественное питание. Культура правильного питания закладывается с
раннего возраста и, как правило, формируется в семье. Важно подчеркнуть, что сам прием
пищи является важным культурообразующим моментом в организации жизненного цикла.
Более того, в самом отношении к еде проявляются как этнокультурные («национальная
кухня», различные формы организации застолья и т.п.), так и психологические
особенности личности. Причем порой это может носить гипертрофированный характер и
касаться уже особых психических заболеваний (например, нервная анорексия). В этой
связи следует подчеркнуть, что сам вопрос об отношении ребенка (и в частности
подростка) к еде может быть развернут в специальный цикл социально-психологических
исследований. В каком-то смысле образцом здесь может служить исследование К. Левина,
выполненное в рамках программы по «экологической психологии», где им была
предпринята попытка выявления особых траекторий «движения продуктов питания» в
культурном поле. При этом особый интерес представляют идеи К. Левина о
необходимости выделения определенных каналов и «привратников», нормирующих
(«разрешающих» и «запрещающих») использование разного рода продуктов питания
различными группами населения.
В нашей работе мы лишь намечаем линию специального социологического
исследования отношения к еде в современной подростковой субкультуре. При этом здесь
мы рассмотрим несколько вопросов: регулярность питания подростков (количество
полноценных приемов пищи), значимость для подростков самой ценности здорового
питания; проблема недоедания; удовлетворенность качеством питания в школе;
значимость различных источников информации, влияющих на представление подростков
о качественном питании.
При исследовании культуры питания особый интерес представляет вопрос о числе
полноценных приемов пищи в течение дня. Повторимся, само число приемов пищи —
важный момент, структурирующий суточный цикл в жизни подростка. Материалы нашего
исследования показывают, что около половины опрошенных (53,8% среди юношей и
52,8% среди девушек) питаются «три раза в день». Это именно полноценные приемы
пищи, за исключением легких перекусов. «Четыре раза в день» питаются 35,7% юношей и
21,5% девушек (р=.0001), «дважды» в день питаются 14,1% юношей и 27,3% девушек
(р=.0001), и, наконец, «один раз» в день — 4,0% и юношей, и девушек. Таким образом,
приведенные данные показывают, что в целом девушки склонны к меньшему числу
приемов пищи по сравнению с юношами, поскольку среди них заметно выше доля тех, кто
придерживается нормы двухразового питания. Юноши, напротив, чаще придерживаются
нормы четырехразового питания. Это дает основание к выводу о гендерных различиях в
культуре питания. В принципе вопрос стоит не столько о «среднем» числе приемов пищи,
сколько именно о поведенческих типах, касающихся числа приемов пищи в структуре
суточного цикла. И в этом отношении можно сделать вывод о том, что при
доминирующей
норме
трехразового
питания
у
юношей
более
выражен
тип,
ориентированный на четырехразовое питание, а среди девушек — на двухразовое.
Особый интерес представляет анализ возрастных изменений относительно числа
полноценных приемов пищи в течение дня (см. таблицу 10.3).
Таблица 10.3. Возрастная динамика изменения ориентаций учащихся относительно
числа приемов пищи (%)
Мальчики Юноши 9- Юноши
Девочки 7- Девушки
Девушки
7-й класс
й класс
11-й класс й класс
9-й класс
11-й класс
4 и более раз 37,6
36,7
31,2
27,8
20,2
16,1
в день
3 раза в день
2 раза в день
1 раз в день
49,1
11,7
1,6
47,1
13,4
2,8
46,6
18,7
3,5
50,8
18,8
2,6
45,6
29,4
4,9
40,6
34,3
9,1
Как видно из приведенных в таблице данных, с увеличением возраста происходит
явное снижение числа тех, кто ориентирован на четырехразовое питание. Параллельно
увеличивается доля ориентированных на двухразовое питание. Это общие тенденции и
для юношей, и для девушек. Вместе с тем важно обратить внимание и на гендерные
различия. Так, если у девушек тенденция перехода на тип двухразового питания
отчетливо проявляется на возрастном рубеже между 7-м и 9-м классом (в 7-м классе
ориентированы на четырехразовое питание 27,8%, а в 9-м — 20,2%, р=.002, на
двухразовое питание, соответственно: 18,8 и 29,4% р=.0001), то у юношей подобная
переориентация происходит позже — на рубеже между 9-м и 11-м классом
четырехразовое
питание,
соответственно:
36,7%
и
31,2%,
р=.05;
двухразовое,
соответственно: 13,4% и 18,7%, р=.02). Помимо этого, важно подчеркнуть, что у девушек
структурные изменения в ориентациях на число приемов пищи затрагивают и тех, кто
склонен принимать пищу «три раза в день» и «один раз в день». Иными словами, в
женской подростковой субкультуре изменения, связанные с ограничениями приема пищи
(увеличение ориентирующихся на двухразовое и даже одноразовое питание), начинаются
уже на этапе младшего подростничества (7-й класс), и продолжаются вплоть до окончания
школы. В этой связи важно подчеркнуть, что если в 7-м классе указывают на то, что они
питаются «один раз в день» 2,6% девочек, то к 11-му классу принимает подобную
стратегию питания уже каждая десятая школьница — 9,1%. Сам по себе этот сдвиг весьма
существен (различия статистически значимы на уровне .001).
Заметим, что подобные изменения частично могут быть объяснены в связи с теми
тенденциями, которые характерны для современной моды. Стройная фигура в
европейском обществе в настоящий момент является элементом социального престижа.
Однако представления о ней во многих случаях противоречат всем медицинским нормам
(Нуркова, Березанская, 2004). Именно в этой связи на полученные данные следует
обратить особое внимание, поскольку выраженная переориентация на ограничения в
питании среди девушек может сыграть существенную роль не только в нарушении
здоровья, но и в актуализации разных психических расстройств, в частности, и нервной
анорексии.
При этом подчеркнем, что сама переориентация подростка на сокращение числа
приемов пищи не связана с материальным благополучием его семьи. Так, например, среди
девушек-одиннадцатиклассниц из низкообеспеченных семей стратегии одноразового
питания придерживается 13,6%, а из высокообеспеченных семей таких практически
столько же — 17,2% (статистически значимые различия отсутствуют). Иными словами,
стратегия ограничения числа приемов пищи обусловлена не столько экономическими,
сколько социокультурными факторами.
Учитывая явную переориентацию с возрастом на сокращение числа приемов пищи,
представляется особенно важным соотнести данные о числе приемов пищи с физическим
самочувствием подростка. Материалы проведенного опроса показывают, что в группе тех,
кто ограничивается «одним приемом пищи в день», весьма высока доля «часто»
испытывающих чувство голода — среди юношей 15,2%, среди девушек 15,4%. Для
сравнения: среди тех, кто ориентирован на «трехразовое» питание, жалуются на то, что
«часто испытывают чувство голода», у юношей 4,1%, у девушек 4,4%. Различия
статистически значимы на уровне .00001. Это дает основание сделать вывод о том, что
ограничение числа полноценных приемов пищи до «одного раза в сутки» явно негативно
влияет на физическое самочувствие подростка. Здесь чувство голода постоянно
испытывает каждый шестой. Добавим к этому, что среди юношей, ограничивающихся
«двухразовым» питанием, весьма заметна и доля тех, кто фиксирует, что «питается явно
недостаточно, и ему не хватает того, что он ест». Таких здесь 12,6%. В целом анализ
полученных данных показывает, что наиболее благополучной как среди юношей, так и
среди девушек является группа школьников, ориентированных на трехразовое питание.
Здесь, наиболее низкий процент жалующихся как на «чувство голода», так и на
«недоедание». В этой связи заметим, что среди тех подростков, кто полноценно питается
«четыре и более раз» в сутки, также достаточно высока доля жалующихся на негативные
состояния, связанные с чувством голода и недоеданием (суммарно их доля у юношей
составляет 12,0%, у девушек — 13,7%).
Помимо состояний, связанных с чувством голода, важно обратить внимание и на
другие характеристики физического самочувствия. Полученные данные показывают
достаточно явное негативное влияние ограничения числа приемов пищи на такие
состояния, как «головная боль», «слабость, сонливость», «расстройство пищеварения»
(см. рисунок 10.6).
60
50
40
головная боль
30
расстройство пищеварения
20
слабость, сонливость
10
0
1 раз в день
2 раза в день
3 раза в день
4 и более раз
в день
Рис. 10.6. Фиксация различных негативных состояний (более трех раз в месяц)
среди подростков, придерживающихся разных стратегий питания (число приемов пищи в
день) (%)
На
приведенном
рисунке
достаточно
отчетливо
видно,
что
учащиеся,
ограничивающиеся одним приемом пищи в день, существенно чаще фиксируют у себя
негативные состояния, связанные со «слабостью, сонливостью», «головными болями»,
«жалобами на расстройства пищеварения».
При обсуждении проблем, связанных с питанием, необходимо специально
затронуть круг вопросов, которые касаются школьного питания. В этой связи мы задавали
респондентам два вопроса. Один из них был направлен на выявление «видов» питания.
Как питаются подростки в школе: завтракают ли они, едят ли второй завтрак, обедают,
полдничают, ужинают? Второй касался оценки учащимися «качества» школьного
питания. Рассмотрим последовательно ответы учащихся на оба этих вопроса. В таблице
10.4 приведены данные о распределении ответов относительно различных «видов»
питания учащихся в школе и дома.
Таблица 10.4 Распределение ответов о «видах» питания учащихся в школе и дома
(%)
Завтрак
Второй завтрак
Обед
Полдник
Ужин
Питание в школе
7-й
9-й класс
класс
16,8
10,5
56,2
50,4
14,7
10,5
1,7
1,3
0,0
0,0
11-й
класс
9,1
44,4
11,6
3,0
0,0
Питание дома
7-й
9-й
класс
класс
79,5
84,2
15,1
12,2
80,0
82,3
55,5
52,1
90,6
90,7
11-й
класс
80,9
8,8
78,1
41,3
88,5
В целом, как видно из приведенных в таблице данных, структура приема пищи в 7х, 9-х, 11-х классах достаточно стабильна. При этом в домашнем питании доминируют
завтраки, обеды и ужины (обедают или завтракают в школе лишь около 10%). Полдничает
дома также каждый второй из опрошенных школьников. Но это, заметим, подавляющее
большинство из тех, кто вообще отметил, что съедает полдник. Пожалуй, единственный
вид питания, который значимо присутствует именно в школьном питании — «второй
завтрак». На него указывает практически каждый второй из опрошенных. В то же время
стоит заметить, что по мере взросления весьма существенно сокращается число учащихся,
съедающих в школе второй завтрак.
Таким образом, важно еще раз подчеркнуть, что основное питание школьника —
это питание в домашних условиях. Но несмотря на это, вопрос о «качестве» школьного
питания требует специального рассмотрения, поскольку оно (и это преимущественно
второй завтрак) занимает важное место в восстановлении энергетических затрат
подростка во время именно школьных занятий.
Проведенный нами анализ показывает, что лишь четверть учащихся (26,3%)
довольны качеством школьного питания. Остальные либо «не удовлетворены» школьным
питанием (48,6%), либо относятся к нему «крайне негативно» (25,1%), предпочитая
вообще не питаться в школьной столовой. Возрастные изменения отношения к качеству
школьного питания представлены на рисунок10.7.
60
50
40
30
20
49,6
53,7
43,4
34,3
22,3
26,8
23,6
26,2
20,1
10
удовлетворенность
школьным питанием
неудовлетворенность
школьным питанием
отказ от питания в
школе
0
7-й класс
9-й класс
11-й класс
Рис. 10.7. Возрастная динамика удовлетворенности подростков качеством школьного
питания (%)
Из приведенных на рисунке данных видно, что в период с 7-го по 11-й класс среди
подростков обнаруживается четкая тенденция снижения удовлетворенности качеством
школьного питания. Если в 7-м классе положительное отношение к качеству школьного
питания высказывают 34,3% респондентов, то к 11-му классу их доля снижается до 20,1%
(р=.00001). Параллельно с этим увеличивается число недовольных питанием в школьной
столовой (с 43,4% в 7-м до 53,7% в 11-м классе, р=.00001).
Следует заметить, что в ходе анализа полученных материалов нами специально
рассматривался вопрос, связанный с влиянием питания на школьную успеваемость
подростка. В частности, среди девушек, которые полноценно питаются три раза в день,
успеваемость оказывается заметно выше, чем среди тех, кто питается два или один раз в
день (средние баллы соответственно: 4,1; 4,0; 3,9, р=.001). Помимо этого, важно отметить,
что на школьную успеваемость влияет не только число приемов пищи. Так, например, по
нашим данным, важное значение имеет завтрак перед началом школьных занятий.
Учащиеся, съедающие полноценный завтрак, имеют более высокий средний балл, чем те,
кто не завтракает перед уходом в школу. Различия между этими двумя подвыборками
статистически значимы на уровне .004.
И, наконец, рассмотрим последний сюжет, который касается отношения
подростков к здоровому и полноценному питанию. В этой связи представляется важным
выяснить, насколько сформированы у учащихся установки, ориентирующие их поведение
на «здоровое питание». С этой целью респондентам был предложен следующий вопрос:
«Стараетесь ли Вы, чтобы выше питание было максимально здоровым и полноценным
(достаточное количество витаминов, минеральных веществ и т. д»). Каждый пятый
(21,7%) из опрошенных подростков отметил, что «уделяет проблеме качественного
питания большое внимание». Около половины (47,8%) указали, что «по возможности
стараются соблюдать принципы здорового питания». И, наконец, почти треть (29,8%)
ответили, что «не уделяют качеству питания особого внимания». Характерно, что с
возрастом, существенно снижается число подростков, уделяющих большое внимание
здоровому питанию: в 7-м классе 31,2%, в 11-м — 11,4% (р=.00001). Параллельно
увеличивается число тех, кто не уделяет особого внимания вопросам здорового питания,
соответственно: 22,9% и 39,2% (р=.00001). Таким образом, здесь проявляется уже
отмеченная выше общая тенденция падения с возрастом значимости ценности здорового
образа жизни.
Помимо возрастной динамики, важно иметь в виду и то, что на отношение
подростка к здоровому питанию оказывают явное влияние социально-стратификационые
факторы. Так, подростки из высокообеспеченных семей гораздо больше внимания
уделяют вопросам, связанным с полноценным и здоровым питанием, чем их сверстники
из низкообеспеченных семей. Эти различия приведены на рисунке 10.8.
40
35
30
25
20
15
10
5
0
34,6
19,8
37,3
31,2
23,5
11,9
низкообеспеченные
среднеобеспеченные
в ысокообеспеченные
Я всегда стараюсь,
чтобы питание было
максимально
здоровым
Я не уделяю
внимания вопросам,
связанным со
здоровым питанием
Рис. 10.8. Влияние материальной обеспеченности семьи на отношение подростка к
здоровому питанию (%)
На рисунке четко обозначено влияние материального статуса семьи на отношение
подростка к здоровому и полноценному питанию. Бедной семье не до «здорового
питания». Это дорогое удовольствие. Здесь скорее вопрос стоит о питании вообще.
Поэтому у ребенка из низкообеспеченной семьи, как правило, не формируются установки
на здоровое питание.
Во вступлении к данному разделу мы отмечали что, культура питания формируется
и складывается именно в семье. Да и в самой структуре питания подростка, как
показывают приведенные выше данные, домашнее питание доминирует. В этой связи
подчеркнем, что именно родители формируют отношение своего ребенка к вопросам,
касающимся питания. Это, кстати, подтверждают и ответы подростков на вопрос о
наиболее значимых для них источниках информации о здоровом питании, где главная
Интернет
друзья
уроки
книги
газеты
родители
45
40
35
30
25
20
15
10
5
0
телевизионные
передачи
роль отводится родителям (см. рисунок 10.9).
Рис. 10.9. Наиболее значимые для подростков источники информации о «здоровом
питании» (%)
10.5 Совмещение работы и учебы. Для характеристики современных особенностей
социализации
подростка
важное
значение
имеет
рассмотрение
вопроса
о
его
включенности в трудовую деятельность. Надо заметить, что в качестве значимой
ценности «работу, зарабатывание денег» как предпочитаемый вид деятельности в
свободное от учебы время отметили 4,8% опрошенных. Причем юноши чаще фиксируют
этот вариант ответа по сравнению с девушками, соответственно: 6,8% и 3,0%. В этой
связи следует подчеркнуть, что, по данным нашего опроса, который был проведен более
десяти лет назад, практически такой же процент московских школьников, отвечая на этот
вопрос, выбрал данный вариант ответа, касающийся работы — 6,3% (Собкин, Писарский,
1992). Подобное сопоставление, на наш взгляд, крайне важно, поскольку показывает, что,
несмотря на кардинальные изменения экономической и социокультурной ситуации, число
подростков, фиксирующих для себя ценностную значимость трудовой деятельности,
практически не изменилось. В этой связи сошлемся и на данные нашего кросскультурного исследования «Москва - Амстердам», где доля амстердамских подростков,
выбравших указанный вариант ответа о значимости для них работы в свободное от учебы
время, составила более трети — 34,6% (Собкин, Писарский, 1994).
Помимо вопроса о ценностной значимости трудовой деятельности в структуре
свободного времени, мы задавали нашим респондентам и более конкретный вопрос о
формах совмещения трудовой деятельности и учебы: постоянная работа; временная
подработка, совмещаемая с учебой; работа только в каникулы. В таблице 10.5 приведены
данные по нашим опросам московских и амстердамских школьников 1991 г. сравнении с
результатами настоящего исследования.
Таблица 10.5. Формы работы подростка во внеучебное время по материалам опросов 1991
и 2002 гг. (%)
2002 г. Москва
1991 г. Москва
1991 г. Амстердам
Постоянно
1,9
4,3
27,4
Время от времени
11,0
22,5
43,5
Только в каникулы
12,2
19,1
29,6
Как мы видим, по сравнению с 1991 г. число московских учащихся, совмещающих
работу и учебу, в 2002 г. существенно сократилось. Причем это касается всех форм
работы: постоянной работы; временной подработки, совмещаемой с учебой; работы в
каникулы. Различия между результатами двух опросов статистически значимы на уровне
.0003 и ниже. Полученные результаты, на первый взгляд, парадоксальны, поскольку, и
здесь мы вынуждены повториться, несмотря на кардинальные изменения современной
экономической и социокультурной ситуации, которая характеризуется в политической
риторике как «движение к рыночной экономике», число подростков, совмещающих
работу и учебу, отнюдь не увеличилось, а напротив, сократилось. Эта тенденция особенно
показательна при
сравнении
результатов
ответов
московских
и
амстердамских
подростков. Как мы видим, амстердамские школьники отличаются не только ценностной
ориентацией на значимость работы в свободное от учебы время, что мы отметили выше,
но и реальной включенностью в трудовую деятельность. И здесь различия между
учащимися Москвы и Амстердама радикальны.
Приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что за период, который
характеризуется «как движение к рыночной экономике», в России оказались не созданы
нормальные условия на рынке труда, позволяющие подростку заниматься трудовой
деятельностью. Более того, можно думать, что по сравнению с 1991 г., когда достаточно
активно, но законодательно не оформлено использовался труд подростка, сегодня
школьник уже в силу конкуренции, возникшей в мегаполисе на рынке труда, просто
«вытесняется» из возможных для него сфер трудовой деятельности. И в этом, на наш
взгляд, состоит одна из серьезнейших проблем: труд несовершеннолетних «за деньги»
традиционно принято у нас рассматривать как форму «детской эксплуатации». Детский
труд рассматривается как негативная сторона жизни капиталистического общества по
сравнению с социалистическим. Хотя общество уже не социалистическое, однако именно
это идеологическое табу привело к тому, что сегодня не созданы нормальные
законодательные акты, регулирующие трудовую деятельность подростка. И в этом
отношении
приведенные
данные,
касающиеся
сопоставления
с
Амстердамом,
свидетельствуют о том, что нормальная рыночная экономика предполагает активное
включение подростка в трудовую деятельность и, соответственно, оплату этой
деятельности работодателем. Однако, повторимся, серьезного сдвига в нормативной
регуляции и законодательной защите детского труда у нас не произошло.
Помимо данных, приведенных в таблице, важно также отметить, что юноши
гораздо более активно включены в трудовую деятельность, чем девушки. Причем это
касается всех форм совмещения учебы и работы. Так, постоянно работают 2,3% юношей и
1,4% девушек (р=.02). Временно подрабатывают соответственно: 13,9% и 8,5% (р=.00001).
Работают только в каникулы соответственно: 16,3% и 8,5% (р=.00001).
Характерна и возрастная динамика трудовой занятости. Здесь основные изменения
происходят на рубеже старшего подросткового возраста и затрагивают в основном такие
формы работы, как временную подработку и работу в период каникул. Если в 7-м классе
временно подрабатывает 6,8%, то в 9-м — 12,3% (р=.00001). Работают в каникулы,
соответственно: 7,7% и 13,1% (р=.00001). При этом заметим, что каких-либо
существенных изменений, касающихся трудовой активности, в более старшем возрасте не
происходит.
Фиксируя гендерные и возрастные различия, относительно приобщенности
подростков
к
трудовой
деятельности,
подчеркнем,
что
собственно
социально-
стратификационные факторы не оказывают здесь какого-либо выраженного влияния:
подростки из низко-, средне- и высокообеспеченных семей в равной степени включены в
различные формы трудовой деятельности. Это касается и постоянной работы, и
временной подработки, и работы в каникулы. Отсутствие каких-либо выраженных
различий между подростками из разных экономических страт позволяет сделать вывод о
том, что сама работа подростка по уровню ее оплаты не является сколь-либо значимым
фактором, способным улучшить материальный статус семьи. Это скорее работа, связанная
с заработком, позволяющим подростку удовлетворять свои личные потребности.
10.6. Прогулы школы. Существенное место в режиме дня школьника занимает учеба в
школе. Заметим, что само нахождение ребенка в школьном пространстве определенным
образом нормирует его жизнь. Причем здесь важны не только особенности, связанные с
принятием определенной социально-ролевой позиции (принятие роли ученика) и
включенность в особый тип социальных отношений, но и тот характерный «жизненный
ритм», который предполагает своеобразное чередование фаз учебной деятельности и
отдыха (уроки и перемены; учебные дни и выходные; учебные четверти и каникулы). В
этом отношении специальный интерес представляют прогулы школьных уроков, которые
можно рассматривать как своеобразные индикаторы, фиксирующие проявление установок
учащихся на нарушение норм не только непосредственно учебной деятельности, но и
норм, регулирующих режим дня. Прогуливая уроки, подросток в это время занят «какимито другими делами», т.е. выпадает из «жизненного ритма», организующего его
пребывание в школьном пространстве. Заметим, что подобный подход существенно
меняет привычный ракурс рассмотрения проблемы школьных прогулов, где основное
внимание уделяется либо академической успешности, либо нарушению школьной
дисциплины.
В ходе опроса мы задавали респондентам два вопроса по поводу прогулов ими
школьных уроков. Первый касался частоты и видов самих прогулов, а второй — их
мотивации. Рассмотрим последовательно полученные результаты.
Отвечая на вопрос «Пропускали ли Вы школу без уважительной причины за
последний месяц?», лишь половина опрошенных (50,6%) дали отрицательный ответ
(«Нет, я не пропускаю уроки без уважительной причины»). Таким образом, каждый
второй подросток в той или иной степени нарушает норму организации учебной
деятельности, обязывающую его присутствовать на школьных занятиях.
Особый интерес представляет вид совершаемых прогулов, позволяющий оценить
«интенсивность» пропуска учащимися школьных занятий. Распределение ответов
выглядит здесь следующим образом: 1—3 урока в течение месяца прогуляли 22,6%;
пропустили 1 учебный день 12,7%; 2—3 дня — 8,2%; и, наконец, 4 дня и более — 5,9%.
Это общие средние данные по всей выборке, не учитывающие гендерных и возрастных
различий. Между тем возрастная динамика прогулов весьма показательна и позволяет
сделать определенные выводы о значимости школьного уклада как нормирующего
организацию жизненного пространства подростка. Так, например, на рубеже 9-го класса
резко возрастает число учащихся, прогуливающих 1—3 урока в течение месяца. Причем
эта тенденция характерна как для мальчиков, так и для девочек (см.рисунок 10.10).
40
35,2
35
29,7
30
25
28,7
24,7
юноши
20
15
10
девушки
12,2
9,2
5
0
7-й класс
9-й класс
11-й класс
Рис. 10.10. Возрастная динамика изменения числа учащихся, прогуливающих 1—3
урока в течение месяца (%).
Весьма характерна и динамика, проявляющаяся относительно длительных
прогулов. В целом с переходом в более старшие классы достаточно последовательно
увеличивается и число тех, кто прогуливает в течение месяца как 1 день, так и 2—3 дня.
Причем наиболее резкие сдвиги здесь наблюдаются между 9-м и 11-м классом. Так, если у
девушек в 9-м классе 1 день прогуляли 12,2%, то в 11-м таких уже 18,4% (р=.008). У
юношей же явно возрастает число тех, кто склонен к более длительным прогулам: доля
тех, кто прогулял 2—3 дня в течение месяца у девятиклассников составляет 6,2%, а среди
одиннадцатиклассников — 11,7% (р=.002). Добавим, что почти каждый одиннадцатый из
учащихся выпускных классов (8,8%) прогуливает школу более четырех дней в течение
месяца. А это уже практически учебная неделя.
В целом анализ возрастной динамики прогулов показывает последовательное
увеличение с возрастом числа учащихся, прогуливающих школьные занятия: в 7-м классе
подавляющее большинство (71,7%) не пропускали в течение месяца школьных занятий
без уважительных причин, в 9-м таких уже меньше половины (45,6%), а в 11-м классе
менее трети (30,5%). Помимо этого, важно обратить особое внимание на достаточно
своеобразную «логику» изменения характера прогулов по мере взросления учащихся. Так,
если на рубеже перехода в старшее звено школы (9-й класс) резко увеличивается число
учащихся, прогуливающих школьные уроки, то в старшем звене школы сам характер
прогулов существенно меняется и наряду с прогулами уроков резко увеличивается число
тех, кто вообще не приходит в школу. Иными словами, действенность школьных норм
существенно ослабевает, и в отношении старшеклассника школа уже играет все меньшую
роль как институт, организующий его жизненное пространство. Так, в выпускных классах
каждый одиннадцатый школьник в течение месяца пропускает практически целую
учебную неделю; каждый девятый — 2—3 дня; каждый седьмой — 1 день учебных
занятий. Именно в этой связи совершенно иначе может быть поставлен вопрос о режиме
дня старшеклассника. Действительно, если учащиеся 7-х классов, как правило,
прогуливающие лишь отдельные уроки, в целом остаются в пространстве школы, то
старшеклассники, пропускающие целые учебные дни, находятся вне этого пространства.
Поэтому здесь по-другому стоит и сам вопрос о том, как организован «режим дня»
старшеклассника, прогуливающего школу, и как организован его «досуг».
Показательно в этом отношении сравнение прогулов среди учащихся, склонных к
поведенческим рискам опасным для здоровья, с теми, кто не склонен к курению,
употреблению алкоголя и наркотиков. Приведем лишь один пример, который касается
числа учащихся, прогуливающих школу более четырех дней в течение месяца. (см.
рисунок 10.11.)
33,3
35
30
25,6
25
не склонные к девиации
курящие
20
13,6
15
употребляющие алкоголь
10
5
2,8
употребляющие наркотики
0
Рис. 10.11. Распределение учащихся, прогуливающих школу более четырех дней в течение
месяца среди тех, кто склонен и не склонен к поведенческим рискам, опасным для
здоровья (%)
Приведенные на рисунке данные фиксируют достаточно очевидную тенденцию:
чем «тяжелее» девиация, тем выше в этой группе доля учащихся, прогуливающих в месяц
почти целую учебную неделю (различия между всеми выделенными группами
статистически значимы). В этой связи сам по себе вопрос о культуросообразности режима
дня и досуга этих подростков носит риторический характер. Таким образом, длительное
«выпадение» подростка из пространства школьной жизни оказывается явно связанным с
увеличением вероятности его попадания в «зону риска».
Обратимся теперь к результатам ответов подростков на второй вопрос, который
касается мотивации прогулов. Полученные результаты показывают, что к числу наиболее
часто отмечаемых мотивов относятся те, которые связаны с желанием избежать контроля
относительно успешности учебной деятельности: «не сделал домашнего задания» —
31,9%; «боязнь контрольных работ» — 16,1%; «боязнь, что вызовут отвечать» — 12,6%.
Заметим, что последние два варианта ответа явно фиксируют негативные переживания,
связанные с учебной деятельностью. При этом на «страх», «боязнь» возможной
неуспешности в учебной деятельности указывает суммарно более четверти опрошенных
— 28,7%. Эти данные, на наш взгляд, крайне важны, поскольку позволяют поставить
своеобразный социальный диагноз качеству организации образовательного процесса в
массовой школе. И, действительно, популярные в современной педагогической риторике
положения
о
личностном
отношении
к
ученику,
необходимости
организации
образовательного процесса с учетом интересов учащихся, учебе как «радости творчества и
открытий» («учение с увлечением») весьма далеки от реалий школы. Как мы видим,
напротив, негативные эмоциональные переживания («страх и боязнь») испытывает
каждый четвертый из тех, кто «проголосовал ногами», уходя из школы. Таким образом,
мы можем сделать вывод о том, что более, чем для четверти учащихся учебная
деятельность выступает в качестве фрустрирующего фактора. Добавим к этому, что еще
28,5% учащихся отметили, что они прогуливают школу, потому что им «скучно учиться».
Помимо отмеченных причин, важно обратить внимание и на то, что практически
каждый десятый (9,0%) указал на конфликты с учителями как на причину прогула, причем
мальчики фиксируют ее заметно чаще, чем девочки, соответственно: 11,1% и 6,8% (р=.02).
Таким образом, достаточно высокий процент учащихся находится в открытом
межличностном конфликте с учителями («Я не пошел на урок к данному учителю, потому
что у меня с ним конфликт»).
Анализ возрастной динамики изменения мотивации, обусловливающей прогулы,
показывает, что на протяжении всего этапа обучения от 7-го класса к 11-му она остается
достаточно стабильной. Так, например, фактически во всех возрастных параллелях не
меняется число учащихся, указывающих, что причиной прогула являются для них
переживания, связанные со страхами проверки усвоенного учебного материала
(«контрольные работы», «вызов к доске»). Можно лишь отметить, что по сравнению с 7-м
классом к 9-му достаточно заметно сокращается число учащихся, указывающих, что
причиной прогула является «невыполнение домашних заданий», соответственно: 39,0% и
30,2% (р=.02). Помимо этого, от 9-го класса к 11-му явно увеличивается число учащихся,
мотивирующих прогулы отсутствием интереса к учебе («Мне скучно учиться»),
соответственно: 26,4% и 35,2% (р=.005), и снижается число тех, кто указывает на
открытые конфликты с учителями, соответственно: 11,7% и 5,6% (р=.003). На наш взгляд,
обе эти тенденции свидетельствуют о том, что в старшем звене школы растет
«отчуждение» ученика от учебной деятельности: снижается интерес к содержанию
учебной деятельности, и при этом межличностные отношения с учителями становятся
аффективно менее значимыми.
И, наконец, завершая данный раздел, отметим, что наряду с гендерными и
возрастными различиями существенное влияние на мотивацию прогулов оказывает и
такой фактор, как материальный статус семьи. В этой связи подчеркнем, что сама
мотивация прогулов выступает как достаточно тонкий индикатор, характеризующий
влияние экономического статуса семьи на социальные отношения, складывающиеся у
подростка в стенах школы. Так, например, учащиеся из высокообеспеченных семей
существенно чаще, чем дети из низкообеспеченного или среднеобеспеченного слоя,
указывают на то, что причиной прогула явились сложности в их отношениях со
сверстниками («не мог найти общего языка со сверстниками; у меня возникают с ними
конфликты»), соответственно: 19,8%, 2,4% и 2,1% (р=.006). Иными словами, практически
каждый пятый школьник из высокообеспеченного слоя фиксирует, существующие у него,
явно выраженные конфликты с одноклассниками — конфликты, которые вынуждают его
не ходить на занятия. Это говорит не только о значимости оценок семейного социальноэкономического статуса сверстников в подростковой среде, но и о том, что подобное
социальное неравенство оказывается серьезной причиной подростковых конфликтов.
Таким образом, актуализация в подростковом возрасте процессов социального
самоопределения («поиск социальной идентичности») обостряет взаимоотношения и
непосредственно в микросоциальном окружении подростка.
Помимо этого, характерны и другие отличия в мотивировках прогулов,
обусловленные материальным статусом. Они затрагивают особенности контроля учебной
деятельности со стороны учителя. Так, например, если учащиеся из низко- и
среднеобеспеченных
семей
чаще
фиксируют,
что
причиной
прогула
является
«невыполнение домашнего задания», то учащиеся из высокообеспеченных семей реже
апеллируют к подобной мотивировке, соответственно: 35,7%, 32,6% и 15,9% (р=.007). Та
же тенденция в ответах детей из разных страт проявляется и относительно мотивировки
«боялся, что вызовут отвечать», соответственно: 9,5%, 12,5% и 0,8% (р=.005). Нетрудно
заметить, что оба отмеченных мотива касаются контроля успешности учебной
деятельности со стороны учителя. И в этом отношении на «боязнь» подобного контроля
чаще склонны ссылаться учащиеся из более «слабых» экономических страт. Это
позволяет сформулировать тезис о том, что учитель осуществляет более «жесткий»
контроль учебной деятельности у детей из «слабых» социальных страт. Возможно, и не
осознанно, но он учитывает социально-экономический статус семьи ученика. В этой связи
следует еще раз подчеркнуть, что именно социально-экономический статус семьи
оказался тем значимым фактором, который влияет на мотивировки учащихся
относительно прогулов школьных занятий. При этом характерно, что ни уровень
образования родителей, ни семейный статус (полная/неполная семья) не проявляют здесь
какого-либо заметного влияния. Таким образом, анализ мотивировок учащихся
относительно прогулов ими учебных занятий показывает, что школа как социальный
институт оказывается весьма чувствительна к социально-экономическому статусу семьи
учащегося. Причем чувствительны к материальному статусу и сами школьники, и
учителя.
10.7. Уходы подростка из дома. Проблема беспризорности среди подростков
является сегодня одной из наиболее часто обсуждаемых. В нашем исследовании мы
рассматриваем
достаточно
«мягкий»
вариант,
который
напрямую
не
касается
бродяжничества, а связан лишь с таким явлением, как «уходы подростка из дома».
Полученные в ходе опроса результаты показывают, что среди учащихся
общеобразовательных школ 5,6% уходили из дома. Причем с возрастом число тех, кто
имеет опыт ухода из дома, последовательно увеличивается: с 3,4% в 7-м классе до 8,0% в
11-м (р=.0001). В пересчете относительно такого показателя, как средняя «наполняемость
классов» (25 человек в класс — комплекте), это означает, что сегодня в каждом
выпускном классе по меньшей мере двое уходили из дома.
Анализ полученных материалов показывает, что социально-стратификационные
факторы (уровень образования родителей или материальное положение семьи) не
оказывают здесь существенной роли. Причины ухода подростков из дома в основном
связаны с неблагополучием семейной ситуации. Ответы подростков свидетельствуют о
том, что доминирующей причиной ухода из дома является «ссора с родителями» (70,0%).
Вторым по значимости (23,8%) является ответ, также связанный с неблагополучием
семейной ситуации: «напряженная атмосфера в семье, скандалы, ссоры между
родственниками, драки». Наряду с перечисленным, следует также отметить, что каждый
десятый подросток (10,0%) указал такую причину, как «физическое насилие в семье со
стороны родителей и других родственников». Помимо этого, 5,4% отметили, что их
«выгоняли из дома сами родители», 6,9% сослались на «страх наказания», а 10,8%
обосновали уход из дома «желанием привлечь к себе внимание взрослых». Таким
образом, мы видим, что уход из дома связан с явным неблагополучием социальнопсихологического климата в семье. Об этом свидетельствует обозначенный выше
основной комплекс мотивов.
Помимо этого, достаточно часто отмечается и такой мотив, как «жажда
приключений». На него указал довольно высокий процент опрошенных — 17,7%. Однако
с возрастом значимость этого мотива резко снижается: у мальчиков с 46,7% в 7-м классе
до 15,8% в 11-м; у девочек соответственно: 16,7% и 3,2%.
Особый интерес представляет вопрос о влиянии склонности к девиантным формам
поведения на уходы подростка из дома. Анализ полученных данных показывает, что среди
подростков, часто употребляющих крепкие спиртные напитки (раз в неделю и чаще), и
среди тех, кто употребляет наркотики, гораздо выше процент указывающих на уходы из
дома, соответственно: 16,3% и 30,3%, различия с данными по общей выборке
статистически значимы на уровне .0003 и .0001). Наглядно эти результаты отображены на
рисунке 10.12.
35
30,3
30
общая выборка
25
20
16,3
15
10
часто употребляющие
крепкие спиртные напитки
употребляющие наркотики
5,6
5
0
Рис. 10.12. Число подростков, уходящих из дома, по общей выборке и среди тех,
кто склонен к употреблению крепких спиртных напитков и наркотиков (%)
Сравнение мотивов ухода из дома учащихся, склонных к девиантному поведению
(часто употребляющих крепкие спиртные напитки и наркотики), со школьниками,
которые не склонны к подобным девиациям, позволяет зафиксировать существенные
различия относительно мотива, который связан с агрессивными действиями родителей, —
«родители выгоняли из дома». Так, среди употребляющих крепкие спиртные напитки эту
причину отметили 16,7%, среди употребляющих наркотики 11,1%, а среди подростков, не
склонных к девиации, — 2,6% (р=.03). Это позволяет сделать общий вывод о том, что в
семьях, где дети склонны к девиантному поведению, проявляется повышенная
агрессивность родителей к своему ребенку.
10.8. Досуг подростка. Досуг принято рассматривать как один из главных компонентов в
общей структуре режима дня. Это то время, которым распоряжается подросток по своему
личному усмотрению. Здесь, как правило, удовлетворяются личные потребности и
интересы. Поэтому при анализе структуры досуга особое значение имеют те виды
активности (деятельности), через которые и реализуются соответствующие потребности и
интересы. В этой связи изучение структуры досуга подростка, с одной стороны, выводит
нас на понимание тех возрастных изменений, которые касаются мотивационнопотребностной сферы личности, ее направленности, а с другой, — характеристика досуга
(через значимость для подростка тех или иных видов деятельности) позволяет дать
собственно социологическое описание тех поведенческих стилей, жизненных укладов,
которые определяют культурное своеобразие подросткового возраста. Как правило,
основным «индикатором» для характеристики структурных особенностей досуга
выступает ценностная значимость (рейтинг, предпочтение) соответствующих видов
деятельности.
В предыдущих разделах мы довольно подробно рассмотрели то время, которое
отводится школьником на ночной сон, гигиенические процедуры, подготовку домашних
заданий. Достаточно просто с учетом нормативов учебной нагрузки подсчитать то время,
которое занимает учеба в школе, а также ориентировочно оценить время, уделяемое
подростком на прием пищи и на дорогу в школу. Учет перечисленных временных затрат
позволяет выявить тот резерв времени, который и определят досуг подростка в будние
дни. С известной долей приближения, ориентировочно в 7-м классе резерв свободного
времени составляет 4,4 часа; в 9-м — 5,0; в 11-м — 4,9 часа. Распределение времени в
режиме дня школьников разных возрастных групп приведено в таблице 10.6.
Таблица 10.6. Распределение времени в режиме дня (будние дни) у учащихся разных
возрастных групп с учетом данных настоящего опроса и нормативов учебной нагрузки
(часы)
Сон
Домашнее задание
Гигиенические
процедуры
Прием пищи
Учеба в школе
Время на дорогу
Школьные перемены
Свободное время
7-й
класс
юноши
8,4
2,6
7-й класс
девушки
8,4
2,8
9-й
класс
юноши
8,1
3,2
9-й класс
девушки
7,8
2,7
0,6
1,2
4,7
1,0
1,0
4,6
0,7
1,2
4,7
1,0
1,0
4,2
0,7
1,2
4,8
1,0
1,0
4,0
0,8
1,2
4,8
1,0
1,0
4,7
11-й
класс
юноши
7,5
2,3
11-й класс
девушки
7,4
2,9
0,6
1,2
5,0
1,0
1,0
5,4
0,8
1,2
5,0
1,0
1,0
4,8
Последняя строка в таблице фиксирует ресурс свободного времени, который
подросток может тратить на различные виды занятий. Как же содержательно используется
этот временной ресурс? Ответ на данный вопрос, характеризующий структуру досуга, мы
можем получить, проанализировав предпочтения учащихся относительно занятий
различными видами деятельности в свободное от учебы время (см. таблицу 10.7).
Таблица 10.7. Предпочтение занятий различными видами деятельности в свободное
от учебы время (%)
Юноши
Варианты ответов
Общее
Девушки
7-й класс
9-й класс
7-й класс
11-й
9-й класс
класс
Общение с друзьями
Просмотр телепередач
Общение с компьютером
Занятия спортом
Чтение книг
Прослушивание радио
Просмотр видео
11-й
класс
63,4
45,2
55,6
61,7
63,4
76,7
76,5
58,9
60,7
62,8
54,8
62,4
59,6
49,7
38,8
56,8
56,9
54,8
28,6
22,6
16,7
32,8
39,1
42,1
50,7
24,7
22,6
22,8
29,5
33,1
24,7
25,9
37,6
26,7
28,4
28,8
14,8
21,5
23,9
22,3
44,2
44,9
24,3
31,0
34,5
21,6
19,0
20,5
17,6
18,9
12,4
13,4
15,9
26,4
22,8
21,2
17,7
10,3
14,4
16,4
11,2
22,1
32,7
12,6
10,3
7,7
6,1
21,1
15,6
12,0
9,0
3,2
6,7
16,4
4,7
8,7
17,4
7,8
3,9
2,7
4,6
9,6
11,0
14,4
6,9
3,7
5,2
7,5
8,4
7,4
9,5
6,7
6,7
4,8
5,5
11,5
7,0
3,8
6,6
3,7
3,6
2,9
11,4
7,7
9,5
6,0
7,7
2,7
2,3
11,5
5,5
5,0
4,8
4,7
6,3
10,7
0,8
3,3
5,2
3,9
4,1
3,8
2,9
3,9
4,6
3,2
3,8
2,8
4,4
4,6
2,2
3,9
5,4
Чтение газет, журналов
Посещение развлекательных заведений
Занятие домашним хозяйством
Посещение образовательных курсов и
репетиторов
Посещение театров
Посещение концертов
Посещение факультативов, кружков
Совершение путешествий, экскурсий
Посещение музеев, выставок
Работа, зарабатывание денег
Общение со взрослыми
Занятия туризмом
Как видно из приведенных в таблице данных, наиболее значимым видом
деятельности в свободное от учебы время является «общение с друзьями». На это указали
63,4% респондентов. Данный результат вполне предсказуем, поскольку в период
подростничества принципиальное значение приобретает интимно-личностное общение со
сверстниками (Божович, 1968; Эльконин, 1989 и др.)
Второе по значимости место в структуре досуга занимает «просмотр телепередач»
(58,9%). При этом следует заметить, что, по материалам наших предыдущих опросов
(Собкин, 2000), в среднем на ежедневные телепросмотры школьники тратят 2,3 часа в
будние дни (причем около 60% уделяют им более двух часов в день). Поэтому просмотр
телепередач, занимающий значительную часть ежедневного временного ресурса в
свободном времени школьника, следует рассматривать как важную стилеобразующую
компоненту проведения досуга. Как видно из таблицы, подростки придают высокую
значимость и целому ряду других видов деятельности: «общение с компьютером» (38,8%),
«занятия спортом» (32,8%), «чтение книг» (29,5%), «прослушивание радио» (28,8%),
«просмотр
видео»
(24,3%),
«чтение
газет
и
журналов»
(18,9%),
«посещение
развлекательных заведений» (17,7%), «занятия домашним хозяйством» (12,6%) и «занятия
на образовательных курсах и с репетитором» (9,0%).
Особый интерес представляют гендерные и возрастные различия. Так, например,
можно заметить, что таким видам деятельности, как «спорт», «общение с компьютером»,
«просмотр видео», юноши придают более высокую значимость, чем девушки. Девушки же
чаще отмечают «общение с друзьями», «занятия домашним хозяйством», «чтение газет и
журналов». Показательна и возрастная динамика изменения структуры досуга. Так, по
мере взросления от 7-го к 9-му классу, как у девушек, так и у юношей заметно снижается
значимость таких занятий, как «чтение книг», «посещение музеев», «посещение кружков»,
«занятия домашним хозяйством», и параллельно на этом возрастном этапе повышается
значимость «прослушивания радиопередач», «общения с друзьями». От 9-го к 11-му
классу снижается значимость просмотра телепередач и явно повышается роль, отводимая
занятиям на различных образовательных курсах или с репетитором.
С целью более детального анализа гендерных и возрастных различий нами был
предпринят специальный факторный анализ, приведенных в таблице 10.7 данных. Для
этого использовался метод главных компонент с последующим вращением Varimax
Кайзера. В результате факторного анализа были выделены следующие три фактора,
описывающие 95,0% общей суммарной дисперсии.
Структура первого биполярного фактора F1 (47,6%) «экстраверсия, потребление —
интроверсия, достижение» выглядит следующим образом:
Посещение театров
.97
Общение с друзьями
.93
Прослушивание радио
.91
Посещение концертов
.81
Чтение газет, журналов
.81
Совершение путешествий, экскурсий
.81
Посещение развлекательных заведений
Общение с компьютером
.78
-.99
Занятия спортом
-.88
Просмотр видео
-.79
Данный фактор, на наш взгляд, весьма содержателен и позволяет выделить по
меньшей мере два семантических параметра, которые характеризуют специфику
деятельностей, сгруппировавшихся на его противоположных полюсах. Во-первых, можно
заметить, что одним из отличительных моментов для занятий, определяющих
отрицательный полюс, является их «индивидуальный» и «непубличный» характер, и,
напротив, значительное число деятельностей, определяющих содержание положительного
полюса, сориентировано на различные формы коммуникации и общения («общение с
друзьями»,
«просмотр
театральных
заведений»,
«экскурсии»).
Условно
спектаклей»,
эту
«посещение
оппозицию
между
развлекательных
полюсами
можно
охарактеризовать в терминах «интроверсия — экстраверсия». Второй момент, на который
следует обратить внимание, связан с тем, что деятельности, группирующиеся на
отрицательном
полюсе
(спорт,
общение
с
компьютером)
в
большей
степени
ориентированы на достижение результата. Более того, если учесть, что значительное
время в общении с компьютером у подростка занимают компьютерные игры (и в этом
смысле в спорте также выражено игровое начало), то вслед за Й. Хензингой, можно
рассматривать отрицательный полюс как полюс, фиксирующий стремления к реализации
агонистических
установок
на
борьбу,
противоборство.
Противоположный
же
положительный полюс определяют деятельности, в большей степени ориентированные не
столько на достижение результата, сколько на потребление. Таким образом, вторая
содержательная оппозиция, характеризующая данный фактор, может быть задана через
противопоставление «потребление — достижение».
Анализ размещений по оси данного фактора показывает, что на его положительном
полюсе разместились девушки 7-х, 9-х и 11-х классов (координаты соответственно: 0.3,
1.0, 1.3), а на отрицательном юноши 7-х, 9-х и 11-х классов (координаты соответственно: 1.1, -0.8, -0.7). Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что данный фактор четко
дифференцирует своеобразие ценностных ориентаций в организации структуры досуга у
юношей и девушек. Если девушки при проведении досуга ориентированы на занятия,
предполагающие непосредственное общение, то среди юношей более выражены
установки на выбор деятельностей, носящих, условно говоря, «инровертированный»
характер. Если девушки более ориентированны на занятия, которые не предполагают
достижение результата, то для юношей значимы те занятия, где могут быть реализованы
установки на борьбу, соревнование, достижение результата (агонистическое начало). На
наш взгляд, подобные различия в особенностях проведения досуга юношей и девушек
достаточно важны для понимания своеобразия гендерных различий в подростковой
субкультуре.
Второй биполярный фактор F2 (38,5%)
«контролируемость, духовность —
неконтролируемость, прагматизм» определяют следующие виды занятий:
Чтение книг
,95
Посещение факультативов, кружков
.94
Посещение музеев, выставок
.92
Занятия домашним хозяйством
.76
Туризм
-.88
Работа, зарабатывание денег
-.65
Положительный
полюс
данного
фактора
в
целом
определяет
круг
тех
деятельностей, которые ориентированы на культурное развитие. Причем в данном случае
основное отличие этих деятельностей состоит в том, что они предполагают большую
индивидуализацию интересов по сравнению с теми, которые сгруппировались на
положительном полюсе предыдущего фактора F1. В этом отношении положительный
полюс фактора F1 можно с определенным основанием рассматривать как установку на
«массовую культуру», в то время как в факторе F2 положительный полюс характеризует
ориентацию именно на индивидуальный выбор («духовность»). Причем важно
подчеркнуть и то, что содержащийся на положительном полюсе фактора F2 набор
деятельностей явно нормативно одобряем с позиции взрослых. Это позволяет считать, что
здесь проявляются установки, характеризующие особую активность как тип поведения
«контролируемого взрослым». Заметим, что этот вывод об оценке данного типа поведения
как «контролируемого взрослым» подтверждается и при сопоставлении положительного и
отрицательного полюсов фактора F2. Действительно, на отрицательном полюсе
группируются деятельности, которые не предполагают контроля со стороны взрослых (в
этом отношении «туризм» можно рассматривать и как своеобразную метафору для
проявления установки «выхода из домашнего круга», «ухода из дома»). Причем подобный
выход за рамки домашнего круга характеризуется и сменой ценностных установок,
которые проявляются в прагматической ориентации («зарабатывание денег»). Таким
образом, в целом данный фактор можно задать через оппозицию: «контролируемость,
духовность — неконтролируемость, прагматизм».
Для понимания смысла данного фактора важно обратить внимание на то, что с
высокими значениями на его положительном полюсе разместились девочки (1.9) и
мальчики (0.3) 7-х классов. На отрицательном полюсе разместились учащиеся 9-х и 11-х
классов (юноши 9-х и 11-х классов, соответственно: -0.8 и -0.4; девушки 9-х и 11-х
классов, соответственно: -0.4, -0.6). Это позволяет сделать вывод о том, что данный
фактор дифференцирует возрастные различия между учащимися 7-х классов и более
старшими возрастными группами школьников. Суть этих различий заключается в
переходе при организации досуга от занятий, контролируемых взрослыми, к таким
формам проявления активности, которые осуществляются вне их непосредственного
контроля, т.е. самостоятельно. Причем подобный переход, повторимся, связан с
актуализацией прагматических установок. В этом отношении мы сталкиваемся здесь со
своеобразным проявлением феноменов расширения социальной среды подростка и
чувства взрослости.
Наглядно размещение учащихся 7-х, 9-х и 11-х классов в пространстве факторов F1
(«экстраверсия, потребление — интроверсия, достижение») и F2 («контролируемость,
духовность — неконтролируемость, прагматизм») приведено на рисунке 10.13.
1,5
11_д
IV
9_д
F1 «экстраверсия, потребление»
I
1,0
0,5
7_д
«неконтролируемость, прагматизм»
0,0
-1,0
-0,5
0,0
9_ю
11_ю
III
«контролируемость, духовность» F2
0,5
1,0
1,5
2,0
2,5
-0,5
-1,0
-1,5
7_ю
II
«интроверсия, достижение»
Рис. 10.13. Размещение юношей и девушек 7-х, 9-х и 11-х классов в пространстве
факторов F1 («экстраверсия, потребление — интроверсия, достижение») и F2
(«контролируемость, духовность — неконтролируемость, прагматизм»)
Как видно из представленных на рисунке данных, на всем возрастном этапе от 7-го
до 11-го класса сохраняется дифференциация между структурой досуга у юношей и
девушек относительно тех деятельностей, которые определяют структуру фактора F1
(«экстраверсия, потребление — интроверсия, достижение»). При переходе в 9-й класс и у
юношей и у девушек явно меняется характер предпочтений в организации структуры
досуга
относительно
тех
деятельностей,
которые
определяют
фактор
F2
(«контролируемость, духовность — неконтролируемость, прагматизм»). Таким образом, и
у юношей и у девушек на этапе перехода в старшее звено школы при организации своего
досуга начинают доминировать прагматические ценностные ориентации с явно
выраженной установкой на независимость от взрослых.
И, наконец, последний биполярный фактор F3 (8,9%) «образование — совместный
семейный досуг» достаточно прост по своей структуре:
Посещение образовательных курсов, занятия с репетитором
.74
Общение со взрослыми
-.94
Просмотр телепередач
-.68
Как
мы
видим,
положительный
полюс
данного
фактора
характеризуют
деятельности, связанные с получением дополнительного образования. По сути дела, здесь
фиксируется проявление установок, связанных с подготовкой в вуз. Объединение же на
отрицательном полюсе таких деятельностей, как просмотр телепередач и общение со
взрослыми, можно охарактеризовать как фиксацию на досуг, где ценностно значимо
общение в семейном кругу.
Анализ
особенностей
размещения
учащихся
по
оси
данного
фактора
дифференцирует ценностные установки в организации досуга учащихся 11-х классов от
школьников 7-х и 9-х классов. Так, у юношей-одиннадцатиклассников значение по оси
фактора F3 равно 1.5, у девушек-одиннадцатиклассниц — 0.7. Учащиеся же 7-х и 9-х
классов
у юношей имеют
отрицательные значения по оси данного фактора,
соответственно: -0.6, -0.7; у девушек — 0.1 и -1.1. Таким образом, мы видим, что для
учащихся 11-х классов в структуре досуга оказывается значимой деятельность по
подготовке в вуз, в то время как для более младших школьников ценностно значимо
семейное общение. На наш взгляд, само объединение этих деятельностей на разных
полюсах одного фактора позволяет высказать предположение не только о значимости
подготовки в вуз на этапе окончания школы, но и о том, что дополнительные занятия,
связанные с поступлением в вуз, ценностно «конкурируют» в общей организации
структуры досуга именно с семейным общением. В этой связи интерес представляет и
сопоставление размещений учащихся в пространстве факторов F2 и F3, поскольку оно
позволяет зафиксировать своеобразный конфликт, связанный с переживанием чувства
взрослости на рубеже 9-го класса. Так, с одной стороны, здесь актуализируются установки
на выход из-под контроля взрослых (фактор F2), а, с другой — ценностно-значимым
остается общение в семейном кругу (фактор F3).
Помимо влияния гендерных и возрастных факторов, особый интерес представляет
также и анализ социокультурных. Во-первых, следует отметить, что на структуру досуга
школьников оказывают влияние общекультурные тенденции. Так, например, за последние
десять лет структура досуга подростка претерпела весьма существенные изменения. В
частности, сопоставление данных настоящего исследования с результатами опроса,
проведенного нами в 1991 г. (Собкин, Писарский, 1992), показывает, что за эти десять лет
существенно возросло число подростков, фиксирующих значимость общения с
компьютером и просмотр телепередач в структуре досуга. Параллельно снизилась доля
тех, кто указывает на значимость чтения книг и общения с друзьями (см.рисунок 10.14).
%
90
80
70
60
50
40
30
20
10
0
79,3
63,4
45,4
42,7
58,9
общение с друзьями
просмотр телепередач
38,8
29,5
общение с комьютором
чтение книг
1,8
1991 г.
2002 г.
Рис. 10.14. Различия в структуре досуга подростка по опросам 1991 и 2002 гг. (%)
Приведенные на рисунке данные фиксируют, что подростковая культура
оказывается явно чувствительной к техноэволюционным процессам: в подростковую
культуру стремительно входят информационно-компьютерные технологии, вытесняя
такие традиционные формы проведения досуга, как чтение и общение с друзьями.
Во-вторых, проявляются достаточно явные различия в структуре досуга детей из
семей с разным экономическим статусом. Анализ полученных результатов показывает,
что подростки из более обеспеченных семей чаще фиксируют такие виды досуговой
деятельности, как «общение с компьютером» и «занятия спортом», чем дети из
малообеспеченных семей, соответственно: 48,3% и 31,1% (р=.001); 38,7% и 27,9%, (р=.03).
Таким
образом,
здесь,
мы
фиксируем
явное
влияние
процессов
дифференциации и экономического неравенства на доступность
социальной
для подростка
определенных форм проведения досуга. Особенно это касается спорта и деятельности,
связанной с новыми информационными технологиями. Заметим, что эти результаты
подтверждаются и данными других наших исследований (Собкин, Евстигнеенва, 2001;
Собкин, Глухова, 2004).
И, наконец, в-третьих, весьма значимую роль в организации структуры досуга
играет образовательный статус семьи. В этой связи достаточно показательно сравнение
ответов подростков с высшим образованием обоих родителей с теми, чьи родители не
имеют
высшего
образования.
Виды
занятий,
относительно
которых
получены
статистически значимые различия в ответах подростков, приведены в таблице 10.8.
Таблица 10.8. Предпочтения досуговой деятельности у подростков из семей с
разным образовательным статусом (%)
Подростки из семей со
средним образованием
27,7
Р=
«Общение» с компьютером
Подростки из семей с
высшим образованием
45,9
Занятие спортом
36,4
27,7
.0009
Чтение книг
35,0
23,2
.00001
Посещение
образовательных
курсов, занятие с репетитором
Посещение театров
11,1
5,3
.00001
10,8
5,4
.00001
Общение с друзьями
61,0
68,9
.001
Просмотр телепередач
55,7
65,1
.0003
Занятие домашним хозяйством
9,7
14,7
.003
.00001
Как видно из приведенных в таблице данных, учащиеся с высшим образованием
родителей более склонны к таким видам деятельности, как чтение книг, «общение» с
компьютером, посещение театров, занятия спортом, занятия на образовательных курсах
или с репетиторами. Дети же из семей с невысоким образовательным статусом родителей
чаще отдают предпочтение просмотру телевидения, общению с друзьями, занятиям
домашним хозяйством. Приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что дети из
семей с высоким уровнем образования родителей, более склонны к культуросообразным
формам проведения досуга. Их досуг в большей степени ориентирован на специальные
виды деятельности: чтение книг, спорт, работа с компьютером. Характерно и то, что для
детей с высшим образованием родителей ценностно значимой является ориентация на
воспроизводство образовательного статуса, поскольку они уделяют большее внимение
подготовке к вузу в структуре своего свободного времени. Подростки же из семей с
низким образовательным статусом более склонны либо к развлекательным, пассивным
формам проведения досуга либо уделяют большее внимание традиционным видам
деятельности, связанным с ведением домашнего хозяйства.
Помимо анализа влияния социально-статификационных факторов, особый интерес
представляет рассмотрение структуры досуга у подростков с девиантными формам
поведения. Распределение ответов о видах деятельности, относительно которых
проявились статистически значимые различия между теми, кто склонен и не склонен к
разного рода девиациям, представлены на рисунке 10.15.
%
80
70
60
50
40
30
20
10
0
75,8
74,2
61,1
курящие
подростки
65
58,9
51,4
45,5
41,3
34,9
28,326,330,3
15,2
17,9
13,8
Чтение книг
21,2
13,6
Просмотр
телевидения
Общение с
друзьями
Посещение
развлекательных
заведений
9,8 8,8
2,9
подростки,
употребляющие
алкоголь
подростки,
употребляющие
наркотики
подростки, не
проявляющие
девиации
Работа
Рис. 10.15. Занятия, в предпочтении которых проявились значимые различия между
подростками, которые склонны и не склонны к различным видам девиации (%)
Как видно из рисунка, не проявляющие девиации школьники, чаще указывают на
такие формы проведения досуга, как «чтение книг» и «просмотр телевидения», чем их
сверстники, склонные к поведенческим рискам. Подобный результат в принципе
объясним, поскольку чтение обычно рассматривается как социально одобряемый вид
деятельности, и в этом отношении несклонные к девиациям школьники проявляют
большую нормативность при организации своего досуга. Просмотр же телевизионных
передач выступает косвенным индикатором того, что несклонный к девиации подросток в
большей степени ориентирован на домашние формы проведения досуга в отличие от тех,
кто склонен к поведенческим рискам. И действительно, подростки ориентированные на
девиантные формы поведения при организации своего досуга, чаще указывают те виды
занятий, которые предполагают выход за пределы домашнего круга общения («общение с
друзьями», «посещение развлекательных заведений»). Вполне объяснимо и то, что
«работа, зарабатывание денег» играет также более важную роль в структуре досуга
девиантов: курение, употребление алкоголя, наркотиков требуют дополнительных
средств. Таким образом, мы видим, что девиация оказывается «системообразующим»
элементом поведения, подчиняющим себе другие виды деятельности, преобразуя тем
самым структуру досуга и жизненный уклад подростка.
***
Обобщая изложенные в этой главе результаты, выделим три момента.
1.
Результаты проведенного исследования показали, что в настоящее время
существенно
деформирован
целый
ряд
параметров,
определяющих
возможность реализовать жизненный уклад, соответствующий здоровому
образу жизни подростка. Это касается временных показателей организации
режима дня (продолжительность ночного сна, время подготовки домашних
заданий, ресурсы свободного времени), аспектов, связанных с полноценным
питанием, норм гигиены, а также общих установок на поддержание здорового
образа жизни. Анализ полученных материалов выявил, что подобные
деформации оказывают явное негативное влияние как на здоровье и общее
физическое самочувствие подростка, так и на его школьную успеваемость.
При этом важно обратить внимание на то, что кардинальные изменения в
жизненном укладе подростка происходят на рубеже между старшим и
средним звеном школы и связаны с изменением общих жизненных
ценностных установок, что особенно ярко проявляется в содержании видов
занятий, определяющих структуру свободного времени подростка.
2.
Наряду с возрастными и гендерными особенностями, в результате анализа
отчетливо проявилось влияние социокультурных факторов. На организацию
режима дня подростка влияет экономический статус семьи, уровень
образования родителей, а также такой параметр, как полнота/неполнота
семьи. Это позволяет сделать вывод о том, что тенденции социального
неравенства, связанные с поддержанием здорового образа жизни, явно
проявляются в подростковой субкультуре. При этом анализ различного рода
поведенческих деформаций (прогулы школьных занятий и др.) показывает,
что и сама школа оказывается не только чувствительной к социальному
неравенству учащихся, но и усугубляет его.
3.
Исследование со всей очевидностью показало, что девиации, связанные с
поведенческими рисками, опасными для здоровья, явно деформируют
режим дня школьника. Причем в целом ряде случаев мы зафиксировали
практически прямо пропорциональную зависимость между «тяжестью»
девиации и характером деформации в режиме дня подростка. В этой связи
важно
подчеркнуть,
что
именно
организация
культуросообразного
жизненного уклада является тем педагогическим средством, которое
позволяет предотвратить девиантные отклонения в поведении подростка.
При этом жизненный уклад важно рассматривать не как «техническое
средство», а именно как системообразующий фактор, определяющий
психологические характеристики поведения и деятельности (ценности, цели,
жизненные смыслы, потребности, мотивы).