Всё не так, Михалыч!

Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
-2-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Я с детства и по сей день не в меру
педантичен. А кому это понравится?
Кроме моих родителей, которые
очень меня любили.
Им я и посвящаю эту книгу.
С.. М.
-3-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Во флоте Карла II были джентльмены и моряки,
но моряки не были джентльменами, а джентльмены – моряками.
Томас Маколей
ОБ АВТОРЕ

икольский Сергей Михайлович родился под Москвой в
1954 году.
Часть своего детства он провел под присмотром тетки – довольно строгой женщины, ввиду занятости матери и частых постоянных отъездах
отца.
Тогда это место являлось лишь небольшой деревенькой Захарьино,
окруженной полями, лесом, ну и, конечно, речушкой.
Ныне народ, проживающий в московском микрорайоне Южное Бутово,
и не подозревает, что всего-то – полста лет назад из Захарьино до столицы нужно было добираться едва ли не полдня.
Вскоре родители переехали на новую квартиру – “хрущевку”, а
обрадованный маленький Сережа был определен сразу в старшую
группу детского сада, где он провел два года.
Именно Захарьино и детсад запомнились ему на всю жизнь, порой в
мельчайших подробностях.
В школе Сережа хорошо учился, был весьма увлечен математикой
и даже в восьмом классе уже поступил в заочную физико-техническую
школу – ЗФТШ при прославленном Московском физико-техническом
институте – “физтехе”, а это был для школьника большой успех – ее
окончание давало право быть зачисленным в физтех без экзаменов.
Конкурс в этот институт в то время был никак не ниже, чем, скажем, в
МГИМО или “щуку”.
Однажды, обучаясь еще в четвертом классе, Сережа схлопотал свою
первую двойку по истории. Каковы были причины, конечно, вспомнить
невозможно, но с той поры он лет 20 – 25 историей всерьез не интересовался.
Летели годы расцвета бессмертной музыки “Beatles”, и он по крохам собирал информацию о своих кумирах.
-4-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Для этой цели Сережа даже выписывал журнал “Panorama” из дружественной Польши, что тогда от-нюдь не являлось преступлением.
Попросив на время у Наташки Супрун – соседке по парте, польскорусский словарь, он с увлечением переводил статьи о западной музыке,
культуре и всего, что касалось “их” бытия.
Это были первые антисовковые стремления Сережи, за которые, в
совокупности с другими деяниями, ему придется в дальнейшем так дорого расплачиваться.
Ну, и, конечно, религия – как тут без нее.
Его всегда интересовали обряды, богослужение, обстановка, царившая в
храме.
Часто он тайком, не говоря даже родителям, проникал в церковь и,
спрятавшись в толпе, с вдохновением слушал, не забывая смотреть по
сторонам.
Уже в этом возрасте Сергей видел и ощущал массу несправедливости
и других негативных явлений, окружавших его маленький мир, но не
знал как со всем этим можно бороться, не понимал и не находил ответа.
Нужно ли что-то добавлять, если даже в хоккее, которым он долго
занимался, играя в детской, а затем юношеской команде существовала
протекция и подхалимаж?
Через своих старших знакомых Сереже удавалось доставать религиозные книги. А чтение такой литературы впрочем, как и прослушивание
западной музыки, в то время если не каралось (все-таки дети), то строго
запрещалось делать как в учебных заведениях, так и “на людях”.
По вполне понятным причинам в учебнике истории его интересовали
лишь Гугенотские Войны, ну, а биографию адмирала Гаспара Колиньи
он уже прочитал в БСЭ.
Отец Сергея довольно продолжительное время занимал весьма ответственные посты, как на партийных, так и на хозяйственных должностях.
Это давало ему возможность и право подписки на различные, редкие по
тем временам книжные издания.
Вот почему в их доме существовала хорошая библиотека.
Сережа, не отрываясь, взахлеб зачитывался детективами Конан
Дойля и приключениями Майн Рида, но особенно ему нравились Жюль
Верн и Джек Лондон.
Сережа путешествовал вместе с ними в самые разные уголки земного
шара, переживал в труднейших жизненных ситуациях, потел в джунглях
и замерзал от полярного холода и, конечно же, ходил под парусом на
различных судах через океан.
Родной брат Сергея – Игорь старше его на целых 10 лет.
-5-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Когда он еще учился в школе, Игорь, окончив мореходное училище уже
работал механиком на судах Новороссийского Управления Черноморского морского пароходства.
Нельзя не добавить, что брат еще застал на флоте славные традиции и
взаимоотношения, а слово “моряк” звучало тогда гордо.
Возвращаясь из рейсов, брат рассказывал о своих дальних странствиях,
а Сережа, не отрываясь, смотрел на него и зачарованно слушал.
Разумеется, это сыграло немаловажную, если не основную роль в его
такой непростой дальнейшей судьбе.
Весьма неожиданно для всех Сергей покидает десятый класс
школы, после чего к великому огорчению многих его родственников он
устраивается на работу в должности матроса-уборщика на пасажирские
суда Московского речного пароходства.
Шел 1971 год, каковой он справедливо считает началом своей
деятельности на флоте, которому он остается предан всю дальнейшую
жизнь.
Впоследствии он поступает учиться в Херсонское мореходное училище
им. лейтенанта Шмидта, одно из старейших в стране.
Здесь же, в г. Херсоне, Сергей заочно оканчивает среднюю школу и
получает аттестат зрелости.
И уже на следующий год по инициативе остервенелого помполита
специальности, опиравшегося на своих доносчиков, учившихся на том
же курсе с Сергеем, скрипучим решением Херсонского обкома партии
Никольскому Сергею Михайловичу закрывают заветную визу.
Ему запрещают работать на судах загранплавания на срок 5 лет, с
формулировочкой:
“Политически неблагонадежный, подвержен влиянию религиозных опиУМОВ и музыки длинноволосых хулиганов из иноземного заразного городка Ливерпуля. Упрямо обожает буржуазную демократию растлевающего Запада. Много читает. А посему не достоин представлять честь и
высокое звание советского моряка за границей”.
Смешно вспоминать, но многие, распрямив уши и раскрыв рот, слушали
его рассказы о церкви, о музыке, об обществе демократии и свободы, а
потом стремглав мчались докладывать в соответствующие инстанции.
Например, тот же Алик Извольский постоянно клянчил у него записи
“Beatles”, после чего, перекатав их на магнитофон, шел информировать
помполита о том, что Никольский не любит советских композиторов.
Начались годы скитаний.
В течение почти двух лет Сергей проработал на Каспии в Каспийском
морском пароходстве, в городе Баку.
-6-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Будучи мотористом на судах пароходства, он поступает учиться в
Бакинский институт нефтехимии им. Азизбекова на факультет “Бурение
нефтяных скважин” и оканчивает первый курс этого института заочно.
Но впоследствии он оставляет Баку, институт и нефтеналивные суда
Каспия, после чего возвращается в Херсон, где восстанавливается в училище и через несколько лет по завершении учебы получает диплом
электромеханика.
Если и можно было назвать это успехом в жизни, то только не для него.
По распределению его направляют на работу в город Владивосток
в Дальневосточное ордена гражданина Ленина морское пароходство.
Вскоре по приезду Сергей (теперь и далее – Михайлович) вновь поступает учиться на электромеханический факультет Дальневосточного уже
высшего инженерного морского училища имени адмирала Невельского.
В отличие от многих любителей экзотики, очень Дальний Восток его
не прельщает, хотя и оставляет в душе немало приятных воспоминаний,
одним из которых является решение Дальневосточного Крайкома партии об открытии ему визы и стирании (как оказалось – лишь временно)
“херсонского клейма” ввиду успешной и плодотворной работы на судах
пароходства.
Сергей Михайлович продолжает трудиться на флоте, заочно оканчивает три курса высшего мореходного училища, и перед ним открываются новые, вовсе неплохие перспективы.
Однако, пусть даже и очень Дальний Восток, но это еще не вся страна.
*NOSCE TE IPSUM – говорили древние философы.
Сергей Михайлович перебирается в город-на-Неве, где снова поступает
учиться, теперь в Ленинградское высшее инженерное морское училище
им. адмирала С.О.Макарова, самое престижное в стране, на все тот же
электромеханический факультет.
Там же, в Ленинграде он и работает в должности электромеханика
на судах Ленинградской базы океанического рыболовства.
Питерский климат, сопровождаемый частыми грозами, не мог обойтись
без грома. И вскоре он прогремел.
В 1980 году Сергея Михайловича вызвали на ковер в Смольный, в
обком партии, где торжественно объявили, что ему снова закрывают
визу сроком на 5 лет с конфискацией комсомольского значка и окончательным изгнанием из рядов передовой молодежной опоры любимой
Партии.
Формулировка, как обычно, не отличалась оригинальностью:
* Познай самого себя (лат).
-7-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Религиозная пропаганда (его прихватила милиция в сквере за чтением
“Журнала Московской Патриархии”), подражание развивающемуся не в
ту сторону Западу, а также утаивание подробностей (херсонских) своего
темного прошлого”.
За ним оставляют право лишь закончить высшую мореходку.
Но Сергей Михайлович оставляет Ленинград.
В том же году по настоятельным просьбам Тульской епархии, а
также полноценной рекомендации архиепископа Казанского Матвея он
был приглашен на собеседование в Троице-Сергиеву Лавру.
Цель вызова – утверждение его поступления в Московскую Духовную
семинарию в городе Загорске Московской области.
Будучи уже почти зачисленным в первый класс семинарии он, однако,
по зову сердца, а также по советам старшей братии из третьего и четвертого классов, с которыми успевает познакомиться, все же изменяет свое
решение и снова возвращается в Питер.
Уже много позднее Сергей Михайлович часто задавал себе вопрос:
“Правильно ли он поступил тогда?”
Но до сих пор не смог найти ответа.
Сергей Михайлович устраивается на работу в должности матроса
на суда объединения Ленрыбхолодфлот.
Других вакансий в то время для него не существовало.
Суда специализировались на выпуске кильки и салаки пряного посола.
Пожалуй, это была самая тяжелая в его жизни работа, и тогда там он
действительно узнал “почём она, копеечка”.
А в 1982 году он также успешно оканчивает высшее мореходное
училище и переезжает в город Жданов, где работает на судах Азовского
морского пароходства, по-прежнему несколько лет числясь в “неблагонадежных, опасных и вредных для флота элементах”.
Север – вот единственное направление розы ветров, куда еще не
забрасывала судьба Сергея Михайловича, точнее не забрасывал еще он
сам себя.
Сергей Михайлович отправляется работать в Заполярье на рыболовецкие суда Мурманского и Архангельского тралового флота.
В 1986 году с него вновь снимают все табу, и он славно трудится на
судах загранплавания, бесчисленными тысячами тонн вылавливая рыбу
в различных районах Мирового океана на благо несокрушимого Союза.
В тот период Сергей Михайлович заочно учится на экономическом
факультете Московского института инженеров водного транспорта, который опять же благополучно оканчивает в 1989 году.
-8-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В это время по предложению генерального директора объединения
“Архангельскрыбпром” г-на Мелешко и его заместителя г-на Буреева
Сергея Михайловича отзывают на работу в коммерческий отдел.
Организация решила в дальнейшем направить его на учебу в радужную
Москву в Академию Внешней Торговли в целях дальнейшего использования по назначению в будущем.
Но Сергей Михайлович отклоняет это предложение, осознавая всю
бесперспективность и бесполезность продолжения учебы в такие дикие
времена.
Страну необходимо было осваивать заново, как это делали на далеком
Западе ковбои, также надолго поменявшие книги на кольт.
Уже тогда в пестром государственном лесу на всех ступенях коммерции
и власти стали появляться “ежики” в кожаных куртках и “бобрики” в
малиновых пиджачках, а это не сулило ничего хорошего.
Сергей Михайлович четко осознал, что глубокие теоретические знания, научный подход к производственным проблемам, образование и
разносторонний интеллект больше никому не нужны, особенно на водном транспорте.
Ну, и вряд ли кого-либо заинтересуют в ближайшие 50 лет.
Сергей Михайлович возвращается на юг в город Жданов, который
вскоре поменяет название на “Мариуполь”– словечко, с которым он
далеко не всегда был солидарен.
Ему почему-то казалось, что от этого наименования отдавало далеким
провинциальным прошлым.
Ну, можно ли, скажем, представить себе, чтобы, Киев – столица, именовался “Полянградом” в честь заблудившегося и впервые осевшего в том
“мiсти” первобытного племени?
Несколько лет он трудится в должности электромеханика на судах
так называемого Азовского морского пароходства.
Затем продолжает работать на иностранных судах, обслуживая вот уже
в течение полутора десятилетий суда норвежских, греческих, немецких,
австралийских, испанских и других (иногда уж чрезмерно и тщательно
завуалированных) судовладельцев.
Сергей Михайлович всегда увлекался филокартией, и, кстати, не составляет никакого труда подсчитать, что он побывал уже в 105 странах на
разных континентах, включая Гренландию и Антарктиду.
Так что визу падшие в небытие коммунистические сектанты закрывали
ему все-таки напрасно!
Сын Сергея Михайловича – Станислав окончил университет штата
Висконсин. Проживает в Киеве.
-9-
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Преданная и надежная супруга Татьяна вот уже четверть века поддерживает С.М. в невероятно суровом, запутанном и насыщенном взлетами
и падениями жизненном пути.
Сергей Михайлович преодолел нелегкие барьеры и буреломы, полные
нелепостей и ошибок.
Он почти всегда успевал вырулить лишь на самых последних виражах в
гонке с непорядочной действительностью.
У Г.Гейне в его “Стихотворениях” есть прекрасная фраза:
“UND ICH HAB’ES DOCH GETRAGEN / ABER FRAGMICH NUR
NICHT WIE” - Я все-таки это вынес / но только не спрашивай, как.
- 10 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Я часто ошибался, совершая Zиг
вместо Zага. За это судьба колотила
меня, возвращая в начало запутанного
алфавита жизни, и мне приходилось заново
учить его порядок”.
С.Никольский
ПРЕДИСЛОВИЕ
его бы я хотел сейчас более всего в этой жизни?
На этот нелепый вопрос, как ни странно, у меня готов ответ – развести в
водичке порошок, изготовленный ЮЭ-ТУ * и глотнуть стаканчик.
И, хотя, Старец Амвросий ужасно не любил зайцев-грешников (читай
“Житие преподобного Амвросия старца Оптинского”), я бы все-таки
рискнул.
По крайней мере – это не меньший риск, нежели написать книгу.
Так почему же я рискую?
Что заставило меня, непрофессионала, неоперившегося цыпленка, сделать это, когда вокруг одни птицефермы?
Причин много.
Ну, во-первых, конечно, обида.
Действительно, – обидно носить в себе невероятное количество приключений, произошедших со мной в этой жизни (в будущей я уже собираюсь стать котом, возлежащим на диване богатой фермы).
Ведь можно, совершенно не напрягаясь, не обращаясь ни к каким архивам, энциклопедиям, историческим справочникам, или к Интернету –
как это делают выдумщики, – можно просто покопаться в своем белом
веществе мозга, расщепить нервное волокно и потянуть за отросточек.
Глядь – информация, хранимая в памяти, при помощи пальцев руки потекла на страницы.
И заметьте, – при этом не надо особенно усердствовать, выдумывая
сюжет, все готово.
Второе.
Если задаться вопросом:
“Каким должен быть политик?”,
* В китайской мифологии чудесный заяц, живущий на Луне и толкущий
в ступе порошок бессмертия.
- 11 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
то уверен, – ответы будут самые разнообразные – умным, образованным, радеющим за народ, молодым и т.п.д.
Но только немногие произнесут эпохальное словцо – “полезным”.
Да-да, – полезным, т.е. приносящим пользу государству, области, краю,
индустрии, экономике, отдельным лицам, наконец.
Иначе – грош ему цена.
Так вот писатель, точнее тот, кто пишет, пусть даже он и не известен,
обязан быть читаемым.
А известность и читаемость – далеко не всегда одно и то же, а лишь
50/50, если не завышен знаменатель пропорции.
Иначе - грош ему цена.
Вот почему я решил выбирать своего читателя сам (уникальный случай,
не правда ли?).
В-третьих;
мне “повезло”, и пусть это станет одним из моих парадоксов – на своем
жизненном пути я встречал людей, SIT VENIA VERBO*, в основном
противных, что сказано довольно мягко, а именно они-то и давали мне
почву для размышлений и материал для пера, точнее шариковой ручки.
Разумеется, встречались также и известные личности, но с ними неинтересно.
Четвертое.
Иногда я болею синдромом попутчика.
Это, когда в поезде, самолете, автобусе двое совершенно незнакомых
друг другу людей пытаются взахлеб успеть высказаться, выговориться
от души. А порой они произносят и то, что неизвестно даже их самым
близким, т.к. понимают, что вскоре разъедутся в разные стороны навсегда, никогда больше не встретятся и уже через час-другой обо всем
забудут.
Пятое.
Всю жизнь я провел на море, но мне не хочется писать в стиле уважаемого мною Виктора Викторовича Конецкого.
Я хочу лишь слегка коснуться отдельных событий разного времени.
О моряках вообще написано ничтожно мало, а о современном морском
“волке” – и вовсе ничего, хотя их число только на одной Украине скоро
достигнет многостадной цифры.
Следующее.
* Да простится мне это выражение (лат).
- 12 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Где-то я прочитал, что в Тульской губернии, родственной мне, уже насчитывается более 1000 членов союза писателей России.
Ну, господа, это уже слишком!
Почему в таком случая не попробовать и мне, пусть дилетанту?
И последнее.
Я задумал вести дневники, которые смог бы полистать для себя, сидя в
кресле-качалке на склоне лет, но не удержался и дал почитать своим
хорошим знакомым, состоящим в откровенной дружбе с собственными
мозгами.
Они и уговорили меня взяться за книгу всерьез.
На это у меня ушло 4 года.
Я не спешил, – спешить было некуда.
Ввиду отсутствия стремления стать известностью, я не гонюсь за
тиражом или гонорарами, но мне ужасно хочется, чтобы это произведение читали достойные, неглупые люди, а не бездарные критики, копающиеся в нижнем белье.
Количество же глав, задуманных мною, нескромно превысило исполненное.
Я откровенно устал.
Непривычно.
К тому же, у меня очень много основной работы, в отпусках я не пишу,
позволяя себе расслабляться.
Если же упомянуть о стиле, то я назвал бы его “транковый” от англ.
trunk – ствол.
Что это значит.
Повествование – дерево, которое состоит из ствола (реальных событий
моей жизни), ветвей (по понятным причинам измененных имен, названий мест и т.п.), листьев (выдуманных эпизодов, украшающих основной
смысл, иначе просто никто и читать не станет) и корней – познавательной информации, заимствованной мною из различных источников в т.ч.
из собственной головы.
Однако, дерево, как известно, на 80% состоит из ствола, а могучее – и
того более.
Если завести речь о жанре, то это, скорее всего трагикомический эпос.
Я же предпочел бы охарактеризовать его как “смех сквозь слезы”.
Да простит мне это заезженное-переезженное выраженьице мой добрый
друг-читатель!
Мне также пришлось постараться выбрать простой доступный любому
текст (русский), не забывая щегольнуть при этом и своим собственным
интеллектом (не нахожу в этом криминала).
- 13 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Предвижу определенные нападки в мой адрес по поводу моего высокомерия, надменности, страстной критики моих неточностей и т.д.
Господа, эта книга не для вас!
Ну, а если вы такие грамотные, – напишите хотя бы листик из своего
бытия, ну а я покритикую, о-о-о-х как покритикую!
Во всяком случае, те, кто меня хорошо знает, а их очень мало, никогда
таковым вашего покорного автора не считали.
Это правда.
Люблю ли я море, флот?
Ненавижу.
И это правда.
Только не задавайте себе вопроса – почему я провел на воде всю жизнь?
Я и сам не знаю.
Когда начинал были мечты, надежды.
Потом уже стало поздно бросать.
Как я отношусь к морякам?
Дальше некуда просто, – люблю работать один, вне постсовкового
общества, что вот уже на протяжении более 10 лет успешно осуществляю.
Жалею ли о чем-либо?
Откровенно, – обо всем жалею, очень жалею.
Все как-то не так.
Я не признаю стереотипов и думаю, что каждый человек должен хотя
бы в чем-то обладать чертой Апелеса*.
У меня свое понятие о воспитании, ибо считаю, что вышеупомянутый
индивид обязан цениться в любой социальной среде – будь то уголовники или эстеты.
Я также теряю интерес к людям, которым не важно – когда родился сэр
Пол Мак-Катрни или чем, допустим, для Кашмира символичен август
47-го.
Вот почему у меня проблемы с друзьями.
И, будучи чрезмерно требовательным к самому себе, имею глубо кое убеждение о том, что в морской среде обязаны приживаться только
профессионалы – по самым высшим меркам образованные, дипломированные и разносторонние люди, действительно знающие международ ный язык, а не афиширующие его знание, способные решить любые задачи, также как и умеющие расслабляться (а без этого на флоте вообще
нечего) и работать, вести беседы на любые темы.
*Совершенство, достигнутое упорным трудом.
- 14 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Поверьте мне, дорогие читатели, более чем за 30 лет службы на море
среди тысяч людей, повстречавшихся на моем пути, мне чуть повезло
столкнуться лишь с единицами подобных.
Вот почему у меня проблемы с коллегами по работе.
Но...
Когда я умирал от жары в горных степях Копетдага в 200 километрах от
Гасан-Кули, со мной был ты, мой читатель.
Когда я обмораживал лицо и руки, скалывая лед, покрывший рангоут
траулера у острова Медвежий, со мной был ты, мой читатель.
Когда я вместе с монахами молился в далеком буддийском храме в
Бирме, со мной был ты, мой читатель.
И, когда я, просто для интереса, решил ночью пробежаться по набережной в Филадельфии, по той самой, где когда-то, тренируясь, бегал непобедимый Рокки Марсиано, со мной вместе бежал ты, мой читатель.
А у меня не было никаких проблем!
С.Никольский
- 15 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сорок три - это все-таки мало
Сорок три – это песни и мысли,
Сорок три - это море и скалы,
Сорок три - это поиски смысла,
Сорок три - это все-таки мало.

…
ишь несколько раз чихнув, мотор, явно игнорируя промежуточный этап кашля, сразу же перешел на хрип, слегка разбавленный
свистом. В ушах загудело, и одновременно зазвенели сразу все колокола
Троице-Сергиевой Лавры, хотя перепонки все равно уже были напряжены из-за пробоин в корпусе.
Хуан с испугом посмотрел на своего товарища – Мигеля. В ответ тот
повернул череп в его сторону. Затем, словно сговорившись, с ужасом и
мольбой в глазах они оба синхронно взглянули на Сергея Михайловича,
расположившегося в импровизированном кресле чуть позади.
“Дернула меня нелегкая связаться с этими болванами”, – подумал он,
озирая их тупые лица.
“Кажется, старая карга оказалась права, хотя времени пожить немного
все еще есть”, – отметил про себя Сергей Михайлович, зафиксировав
как стрелка альтиметра рванула с отметки семь тысяч футов и завертелась, словно Ворошиловский волчок на “Поле чудес”.
До ближайшего колумбийского берега оставалось не менее 150 морских
миль.
Уж когда и как они попали на вечеринку к своим знакомым, Сергей
Михайлович точно и не помнил, да это и не так важно.
Ужин удался, все было прекрасно, и лишь чудо могло испортить ему
настроение. Его супруга, будучи слегка навеселе, что-то мурлыкала себе
под нос, а когда Сергей Михайлович помогал дома ей снять шубку, та с
радостным блеском в глазах произнесла (благо язычок развязался):
– Знаешь, дорогой, недавно одна очень хорошая бабушка мне нагадала,
что ты умрешь на 43-м году жизни, – и как ни в чем не бывало, перейдя
на попурри, павой проплыла в комнату.
“Господи! Этого мне только не хватало!” – подумал Сергей Михайлович, мгновенно протрезвев, и тут же прикинул – осталось лишь каких-то
несчастных семь лет.
“Вот дура, хотя бы срок не называла, – все было б легче”, – мысленно
обращаясь то ли к жене, то ли к бабусе резюмировал он.
Сергей Михайлович долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок.
- 16 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Почему-то вспомнился анекдот:
“Встречаются два дружка. Один говорит:
– Всех теща заедает, а меня тесть ну просто достал уже. Не знаю даже
что и делать. Посоветуй.
Второй повертел головой, почесал нос и спрашивает:
– А как он выглядит, твой тесть?
– Да обычно, – как и все, правда с бородой, – отвечает бедолага.
Тут его друг снова на какое-то время задумался. Наконец, родив идею,
он произнес:
– Ты вот что, – спроси-ка его, когда он спит, то прячет бороду под одеяло или кладет ее сверху, оставляя снаружи.
На том и чокнулись.
Несчастный зять с точностью выполнил указания друга, не забыв при
этом пожелать любимому тестю “спокойной ночи”.
Улегся тот спать. Положит бороду поверх одеяла – неудобно, не может
уснуть. Спрячет под одеяло – все тот же результат. Так промучился он
до утра, а потом и сошел с ума”.
Сергей Михайлович с ума не сходил, но проснулся утром с тяжеленной
головой, и для него начался новый отсчет времени – семилетка кошмаров, страхов за свою жизнь, патологическая боязнь всего того, что двигается, издает звуки, дымит и даже дышит.
“Неплохо было бы переждать на очень необитаемом острове, – резонно
рассудил он, – но ведь и там могут сожрать какие-то пресмыкающиеся,
а то и лавой, глядишь, накроет, не говоря уже об отравлениях.”
Он стоически переносил это тяжелое бремя, всегда как минимум по
десять раз оглядываясь при переходе дороги, ожидая электропоезда
только посредине платформы, умоляя таксистов не превышать скорость
более 40 км/час и беря с собой во все поездки Библию.
На огромном листе ватмана Сергей Михайлович начертил около двух
с половиной тысяч квадратиков-клеток – количество дней, которые ему
было необходимо преодолеть, после чего, достигнув 43-х можно было
вздохнуть повольготнее.
Он с облегчением зачеркивал глазеющие на него клеточки, и сразу же
мрачнел при подсчете оставшихся.
И чего только не происходило с ним за эти роковые годы!
В одном из провинциальных городков посреди бела дня на абсолютно
прямом участке пути почему-то сошел с рельсов доходяга-трамвай.
При наборе высоты в Амстердаме, что на реке Амстел в Нидерландах,
загорелся двигатель самолета. Каким-то чудом успели приземлиться.
Об этом оповещали весь мир.
- 17 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А однажды Сергей Михайлович вдолбил себе в голову, что его укусит
змея. Но где? В центре города? Чушь какая-то. Это же невозможно!
Так нет же! Вскоре они поехали с сыном на рыбалку, и он, как больной,
после выхода из машины смотрел лишь себе под ноги. И вот, собираясь
уезжать и совсем было успокоившись, Сергей Михайлович решил вдруг
сходить за бугорок по нужде.
Продираясь сквозь заросли репейника или еще там чего-то, он было
занес ногу на камешки, полянкой расположившиеся среди травы, как
прямо под подошвой увидел клубок серо-зеленых в желтую крапинку
змей, пригревшихся на солнышке. До предсказания бабки оставались
считанные миллиметры.
По воскресеньям Сергей Михайлович исправно посещал церковь,
часами наслаждаясь службой, глядя, однако, с опаской на потолок.
Он очень переживал, когда по каким-либо причинам пропускал молебен
или религиозные праздники, после чего наведывался в храм по будням,
чтобы наверстать упущенное, а заодно и покаяться, позаимствовав в
“Книге молебных пений” 50-й (покаянный) псалом.
В конце-концов, ему изрядно надоели эти состязания со смертью. Стало
просто интересно – как все произойдет и когда.
Сергей Михайлович понемногу начал успокаиваться и порой даже
забывал, что ему еще не исполнилось 43 года.
Однако, время лечит, хотя и имеет свойства как останавливаться, так и
чесать с космической скоростью.
Сергею Михайловичу чрезвычайно помогала отвлечься его работа.
Загруженный ей по самую ватерлинию, он обычно не успевал думать о
гадалке и ее предсказании, но рано или поздно, мысли все-таки приходили на ум, стуча во все двери мозга и скрежеща зубами назойливости.
Как-то ему на ум нагрянула неплохая идея – сходить к какому-нибудь
знахарю и снять роковой навет. Но он тут же испугался собственных
мыслей – а вдруг от этого он лишь ускорит собственную кончину? Нет,
уж лучше переждать, как бы тяжело не было – переждать!
И он ждал. Ждал годы.
А они сменяли друг друга с невозвратимой ритмичностью. Так и
наступил решающий. Оставалось “проскочить” последние месяцы.
Однажды из Одессы Сергею Михайловичу позвонил его знакомый –
Кирилл, который иногда подбрасывал ему довольно сложную, хорошо
оплачиваемую работу, связанную с ремонтом судового оборудования и
автоматики.
Он так и сказал:
- 18 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Михалыч, на одном сухогрузе из четырех не работают три спарки, ну
и там по мелочам. Как насчет нескольких месяцев? Деньги хорошие, а
ответ необходим мне вчера, - пошутил Кирилл.
Оговорив контракт, Сергей Михайлович немного успокоился.
“Может в море и пережду оставшийся срок”, – подумал он.
Судно универсального назначения называлось “Топаз”.
Весь экипаж, за исключением стюарда из далекой Шри-Ланки, составляли греки. Но грек греку рознь. Эти ребята все поголовно были родом
с острова Касос, расположенного на юге Эгейского моря.
Чтобы понять психологию этих особых греков, необходимо спуститься
хотя бы на несколько строк в анналы античной истории.
…Морские пути из Константинополя и Южной Европы на Ближний
Восток проходили через Эгейское море, где на юге не могли миновать
пролив Касос шириной 35 миль. Прямо посреди пролива расположен
остров с одноименным названием. Гористая местность с крутыми склонами на Западе острова, хотя и не совсем удобны для обитания цивилизованных людей, но в этом аспекте не являлись решающими. Главную
роль сыграло географическое положение. Удобнее места для пиратов и
процветания их ремесла в то время трудно было выдумать. Именно морские разбойники и захватили остров в целях использования его в своих
нуждах. И, следует добавить, что это самое ремесло в указанной точке
Средиземного моря процветало довольно продолжительное время.
Сейчас на острове находятся несколько деревенек, разбросанных по его
территории, основным центром является местечко с типично греческим
названием Авлаки.
Здесь же и приютились семьи членов экипажа “Топаза”. Основным
занятием населения является разведение коз и козлов, т.е. козловодство.
Коли вы никогда вплотную не сталкивались с греками, то лучше и не
надо этого делать в дальнейшем. А если (не приведи, Господь!) вдруг
окажетесь надолго в одном замкнутом пространстве с козловодами, то,
боюсь, это пребывание отложит отпечаток на ваше поведение в ближайшие несколько лет.
Судя по повадкам членов экипажа, они недалеко оторвались в развитии
от своих предков-разбойников.
В перуанском порту Кальяо, аналогично бандитском, как и древний
Касос, Сергей Михайлович поднялся на борт “Топаза”.
Судно сразу привлекло его внимание необычностью своей надстройки,
огромной по величине и абсолютно не гармонирующей с корпусом.
Какой-то подозрительный тип в темно-зеленом джемпере, стоя у трапа,
вместо приветствия надменно спросил у него:
- 19 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ты умеешь ремонтировать мотоциклы и бытовую технику?
Сергей Михайлович, подумав с минуту, с не меньшей надменностью в
голосе ответил:
– Я ремонтирую все крутящееся, греющееся, издающее звуки и свет. Но
только во время работы.
Это было правдой. Он ненавидел тех, кто ковыряется с молотком и гвоздями в отпусках, пролеживая по 5 месяцев на диване вместо того, чтобы
заработать и нанять на дом слесаря.
Тогда он еще не понимал намека, но успел усвоить, что судовая автоматика и состояние кранов (цель его контракта-командировки) абсолютно
никого не интересовали.
День за днем Сергей Михайлович начал активно принюхиваться к
окружающей среде.
Среда же на самом деле оказалась первобытным Пятницей, работавшим
лишь после дождичка по Четвергам!
Всеми делами на судне заправлял (вроде советского партийного
секретаря) второй помощник капитана – Иоанис, тот самый образ в его
неизменном зеленом джемпере. Довольно мрачная, неразговорчивая
фигура, признающая только своего адъютанта – повара Димитриоса.
Этот субъект был не менее великолепен. Он никогда не выпускал из рук
стакана с виски, умудряясь в таком положении даже готовить пищу.
Веселый и жизнерадостный, Димитриос сновал повсюду. Казалось, он
никогда не спал. Его можно было встретить где угодно в любое время
суток.
Пароход специализировался на перевозках каких-то запчастей, турбин,
компрессоров, арматуры, металлических конструкций, различных ящиков и т.п. из портов Японии в Колумбию, Перу и Чили.
Судно стояло на указанной линии уже несколько лет подряд.
При подходе к одному из пунктов страны Восходящего Солнца Иоанис
отвел Сергея Михайловича в сторону и, подумав немного, произнес:
– Если ты будешь в деле, давай сразу оговорим условия.
Он объяснил новичку, что за месяц “Топаз” должен посетить 12 японских пунктов, где экипаж вскладчину намерен отовариться бывшими в
японском употреблении мотоциклами, велосипедами, телеаппаратурой,
холодильниками, видеомагнитофонами, стиральными машинами и т.д.
Сергей Михайлович должен по-возможности привести в надлежащий
вид все это хозяйство до подхода к Колумбии.
– Но позвольте, а как же спаренные краны? – с недоумением в голосе
осмелился спросить ошеломленный Сергей Михайлович, ведь тогда еще
он психологически не был готов к предстоящим поворотам в работе.
- 20 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Забудь, – отрезал Иоанис, – как работали раздельно, так и будем
продолжать работать, ничего страшного не случится. А это “Пятно на
стекле” (он толковал о капитане – любителе смотреть в иллюминатор)
подпишет тебе любые бумаги. Ты сам ему их и нацарапаешь. О старшем
механике вообще – не может быть и речи. Что скажу, то и подпишет.
“Ну, дела!” – вздохнув, подумал Сергей Михайлович.
Они договорились с Иоанисом о следующем.
Мотоцикл должен хотя бы завестись. За эту работу ему причитается 30
U$D за каждый агрегат. Холодильник – работать на охлаждение не
менее 5 минут (по 25 долларов); стиральная машина (20) – крутиться,
видеомагнитофон и телевизор (по 15 за каждый) – показывать, можно с
помехами; музыкальный центр приравнивался к горному велосипеду и
тянул лишь на десятку; по пятерке шла такая мелочь как фены, утюги,
тостеры и т.д.
После продолжительных дебатов Сергею Михайловичу все же удалось
уломать начальника производства и приравнять микроволновую печь к
стиральной машине, хотя Иоанис так и ушел при своем мнении, что
выше ремонта велосипеда эта штука не тянет.
– А для себя я могу что-нибудь приобрести? – с надеждой пролепетал
Сергей Михайлович перед уходом босса.
– Возьмешь, но немного – времени не будет на реставрацию, – строго
отрезал тот.
“Ну, это мы еще посмотрим”, – потирая руки, прикидывал С.М.
“Теперь я, кажется, начинаю понимать – что к чему. Ну что ж, мне это
по душе, лишь бы заплатили, гады. Греку верить – себя перестать уважать”, – рассуждал он. Азарт сразу же захватил его.
“Интересно, сколько они хапнут?” – неоднократно задавал сам себе вопрос не на шутку взволнованный мастер.
Очевидно, в свое время “Топаз” являлся учебным судном, поскольку,
как указывалось выше, надстройка была такая огромная, что по количеству кают пароход мог бы всецело сойти за небольшой пассажирский
лайнер.
Вполне естественно, что такие судовые бонзы, как Иоанис, Пятно на
стекле, адъютант, старший офицер Георгий, старший механик Михаил
(Мегали) имели по нескольку помещений в своем распоряжении на разных палубах. Ну, а одна из верхних кают с солидной железной дверью
числилась как личный офис Иоаниса.
Уж какие делишки обтяпывались за этой дверцей одному Богу известно.
В обычное рабочее время господин Иоанис нес лишь одну вахту в силу
своей “занятости”. Время отбывания вахты выбирал он сам.
- 21 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Конечно, сквозь этот офис прошел весь экипаж, включая самого Сергея
Михайловича.
– Все имущество приобретем в Кагошиме, приедет наш друг и доставит
необходимое на причал. С остальными портами возиться уже не будем –
дорого, да и не тот размах, – тоном бывалого специалиста предупредил
Сергея Михайловича главнокомандующий во время приема в офисе.
Вы не бывали в Кагошиме? Нет? Не отчаивайтесь – все еще впереди.
Это красивый старинный город, административный центр префектуры с
одноименным названием.
Сергей Михайлович даже использовал внезапно появившееся “окошко”,
сумев посетить музей фаянса, расположенный в самом центре города.
Кстати, совсем недалеко от города расположен и центр космических
исследований. О впечатлениях от музея лучше не упоминать, – зачем
лишний раз теребить душу!
Итак, взяв на борт тяжкий груз в нескольких японских портах, судно
ошвартовалось в Кагошиме.
Сергей Михайлович бывал в Японии множество раз и знал этих людей,
как высокодисциплинированных, исполнительных и трактующих закон,
как необходимо понимать закон. Это ни в коей мере не относилось к
мистеру Норику Сато и его противоестественной супруге.
50-летний Норик был небольшого роста худощавый мужичишка с
крысиной физиономией. Четыре верхних зуба, между которыми гулял
ветер, выступали вперед настолько, что не могли упаковаться в пасти
Норика. Реденький волос то ли от природы, то ли от покраски был
ядовито-желтого цвета. Короче, господина Сато можно было смело
сажать в японскую кутузку только лишь за внешний вид.
Мистер Сато являлся владельцев автотрака с 20-футовым контейнером,
кабину которого, очевидно из-за своих сумо-вских размеров никогда не
покидала супруга Норика.
Контейнер был исписан различными иероглифами, а в левом верхнем
углу красовался с сигарой в зубах крокодил Гена.
Но Иоаниса и компанию, естественно, интересовали не иероглифы, а
содержимое контейнера.
Прямо во время грузовых операций (видно в порту у него все было
схвачено) Норик гостеприимно распахивал двери своего контейнера,
приглашая м-ра Иоаниса взглянуть на товар.
Тот внимательно и очень серьезно осматривал внутренности контейнера, а затем подавал знак боцману и палубной команде приступать к
погрузке имущества на борт.
О бедолаге боцмане стоит упомянуть отдельно.
- 22 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Во время кровопролитной Ирано-Иракской войны он работал в одной
из многочисленных компаний Ливаноса, серьезного конкурента именитого Аристотеля Онасиса.*
Однажды во время налета неважно, чей авиации бедняга был контужен.
Контузия таки не отпустила его по прошествии лет.
Прохождение медицинской комиссии на Касосе осуществлялось в местной таверне, где подвыпивший и единственный на весь остров горемыка
костоправ выдавал пациенту сразу по три-четыре заполненных бланка с
печатью – на несколько лет, чтобы не надоедали.
Боцман после контузии почему-то всех белых людей, даже Норика, принимал за янки (скорее всего авиация оказалась все-таки американской).
Палубная команда резво бралась за погрузку ценного инвентаря, среди
которого были те вещи, которые уже никому в Японии не были нужны,
однако высоко стоили в Колумбии, не говоря уже о Советских осколках.
За два дня стоянки в Кагошиме мистер Сато успел доставить на борт аж
5 контейнеров японского хлама, бывшего в употреблении.
Вряд ли стоит упоминать, что все расчетно-денежные операции производились в офисе Иоаниса.
Как они договаривались с властями, кто это делал – Иоанис или Норик,
также покрыто мраком. Возможно, все исходило от Пятна на стекле.
Ясно было лишь одно – все чисто, торговый контейнерный экспресс
чесал по явно накатанной дорожке.
Наутро, когда судно уже вышло в море, Иоанис через адъютанта вызвал
Сергея Михайловича в свой офис, где с особой серьезностью сообщил:
– Я все здесь пересчитал. Возьмешь себе 7 мотоциклов, штук 10 видиков, 5 телевизоров, не больше 3-4 холодильников и пару стиральных машин. Другие мелочи – музыкальные центры, утюги – можешь забирать
сколько хочешь. Велосипедов всего 300 штук, так что их пока не трогай.
Да, совсем забыл – еще 12 микроволновок. Потом все покажешь мне, –
подвел итог босс, захлопнув блокнот и дав понять – разговор окончен.
Все свободные помещения, кладовые, проходы, тамбуры и коридоры
были забиты до отказа различной техникой.
Слегка адаптировавшись, Сергей Михайлович принялся за отбор.
Двое суток, почти не спав, он перебирал эти горы аппаратуры и техники, большинство из которых находились в прекрасном состоянии.
В результате, он отобрал себе 4 мотоцикла, 3 мопеда, 4 холодильника,
2 стиральные машины, 10 видеомагнитофонов, 5 телевизоров, 12 микроволновых печей и 7 музыкальных центров – все, как наказывал Иоанис.
*В компании Ливаноса ”Ceres” на газовозах типа LNG работал и С.М.
- 23 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он старался с особой тщательностью (все-таки для себя) и почти полностью все проверил в работе.
Иоанис являлся опытным предпринимателем и особенно качественный
(а значит и дорогостоящий) инвентарь хранил в запертых помещениях.
Критически осмотрев отобранное Сергеем Михайловичем хозяйство,
он, снова заглянув в свой блокнот, постановил:
– С тебя 675 долларов США. Все расчеты уже в Колумбии, – патрон с
достоинством удалился.
“Да, сейчас бы все это домой!” – подумал Сергей Михайлович.
Тогда он еще не представлял себе и даже не подозревал – насколько
четко и отлажено все прокатит в Колумбии, а главное – выгодно, может
даже не менее выгодно, чем в Восточной Европе.
В заботах тихоокеанского перехода быстро пролетело время. Конвейер
функционировал давно, поэтому в распоряжении Сергея Михайловича
была огромная, как спортзал мастерская, состряпанная из нескольких
смежных кают, переборки которых были выломаны, абсолютно любой
сверкающий инструмент, которому мог позавидовать автосервис или
“Ремонт быттехники” и две дюжины канистр с бензином.
Распорядок дня был следующий:
Уже после завтрака Иоанис вместе с адъютантом и старшим механиком
Мегали приходил с ручкой и блокнотом (повар со стаканом) в ремонтную мастерскую. Затем вызывались 3-4 матроса или моториста и совместно с Сергеем Михайловичем начинался обход техники.
Иоанис сам решал, что необходимо ремонтировать на сегодня. Техника
доставлялась в мастерскую, и начальство с облегчением покидало рабочую территорию.
Если вдруг Сергей Михайлович, в состоянии азарта опережал график
и выбирал для себя на текущий день дополнительные работы по своему
усмотрению, это только приветствовалось.
Никого абсолютно не интересовало состояние (а в основном оно, как
уже указывалось выше, было отменным), в котором находился агрегат.
Подлежал он ремонту или нет – единицы засчитывалась одинаково, по
одной цене, что, конечно же, вполне устраивало начальника мастерских.
Конечно, превыше всего ценились мотоциклы. Затем, рангом ниже,
стояли холодильники. 80-90% всего оборудования вообще не требовало
человеческого вмешательства.
Поэтому Сергей Михайлович сразу же завел себе тетрадь, в которую
записывал все, что прошло через мастерскую “оформителя”, а цена в
конце рабочего дня согласовывалась с Иоанисом, где под общей суммой
он ставил свою размашистую подпись.
- 24 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Все, что с первого раза не работало или не заводилось, откладывалось
Сергеем Михайловичем в сторону, уже затем, в зависимости от степени
неисправности оборудование ожидало своей очереди.
Если что-то отказывалось работать наотрез, он обязан был предъявить
поломку “экспертам”. Ну, а в зубры техники просочились:
Обер-механик Миша (на своем острове он держал целых 17 коров, а это
очень уважаемый человек), второй механик (шофер, лишившийся глаза
во время стычки в деревенской таверне), которого прозвали “кривой”,
радист – тому натикало около 70 лет, и он просто не понимал – где
находится и что делает, а кроме “клоподава” – старого ключа Морзе –
никакой техники не признавал, ассистента электрика – кадета, который
вкручивал лампочку против часовой стрелки и главного специалиста –
боцмана, вообще непонятно каким образом затесавшегося в “эксперты”.
Разумеется, Сергею Михайловичу ничего не стоило надуть всю эту чудесную публику, однако, Иоанис и он прекрасно понимали, что от этого
пострадают все, а прежде всего карман Сергея Михайловича.
Однажды, уже около 8 часов вечера, когда Сергей Михайлович привинчивал глушитель, смотря одновременно три телевизора, что-то стирая и
охлаждая, в диво-мастерскую с неразлучным стаканом забрел адъютант
и сказал, что его на этот раз не в офис, а в апартаменты приглашает г-н
Иоанис. Взволнованный ремонтник отправился на палубу “С”.
– Сергей, я доволен твоей работой, но есть дополнительные хорошие
новости. Судно зайдет сначала в Чили и Перу на выгрузку, затем уже –
Колумбия. Так что ты имеешь в запасе еще дней 20, – сообщил патрон и
даже угостил его настоящим немецким пивом.
“Отлично, – подумал Сергей Михайлович, – можно будет немного передохнуть, а к тому же старший механик умоляет что-нибудь постряпать в
машинном отделении, да и неплохо бы начать осмотр второй спарки”.
На подъем особо тяжелых грузов два раздельных крана синхронизируются на общем фундаменте. Затем управление одновременно обеими
стрелами на один гак осуществлялось из кабины ведущего крана. Этот
вариант получил название спарка.
На первом агрегате Сергей Михайлович довольно быстро обнаружил
неполадку.
Он заменил на одном из кранов сельсин-датчик на наклон стрелы, и на
этом неисправность была забыта.
Вообще-то судно было построено в Японии, на их электрооборудование
грех было жаловаться, ведь даже не специалисту известно, что японское
оснащение – это всегда надежно, качественно, долговечно, удобно и
весьма несложно.
- 25 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В заботах, подсчетах барыша, вечерних танцах Сиртаки, темп которых
с каждым днем ускорялся, шло время. Сергею Михайловичу нравилась
эта работа.
К нему в мастерскую посмотреть на товар (у каждого был свой пай) регулярно заходили самые различные слои населения “Топаза”, зачастую
с поломками каких-нибудь безделушек. Свой собственный товар Сергей
Михайлович настолько обновил, подкрасил, надраил и освежил так, что
после того, как он накрыл все целлофаном и перевязал, технику можно
было выставлять хоть на витрину.
Непригодного к использованию оборудования набралось не так уж и
много, но и его куда-то перетащил стюард, уговорив Иоаниса не выбрасывать хлам за борт в надежде, что судно когда-нибудь зайдет в порт
Коломбо, ну, а там уже банковать будет он.
Наконец, спустя два месяца после Японии подошли к колумбийскому
порту Буэнавентура. Даже в переводе с испанского, а почти все греки
владели этим языком, – Буэнаветура означало “пожелание удачи”, а она
ох как была необходима!
Пятно на стекле посоветовался с Иоанисом, где лучше бросить якорь,
и в эту ночь все началось.
Буэнавентура – главный порт Колумбии на Тихоокеанском побережье.
Город насчитывает около 200 тыс. жителей и известен производством
дубильного экстракта. Примечательно, что он основан почти 500 лет
назад.
Сергей Михайлович по своей наивности предполагал, что судно стоит
в ожидании лоцмана, либо властей. Как бы не так!
Около полуночи ему позвонил адъютант и с тревогой в голосе сообщил:
– Скорее к Иоанису в офис!
Полусонный Сергей Михайлович прибежал в контору, где развалившись в кресле, сидел босс.
– Твой товар готов? – спросил он.
Сергей Михайлович утвердительно кивнул.
– Через час к нам пришвартуется баржà. Я познакомлю тебя с нашими
друзьями. Будь в мастерской наготове и никаких пререканий! – приказал Иоанис.
Сергей Михайлович стал покорно ждать. Вскоре в ночи прорезался
огонек и послышался рокот двигателя. Баржà!
Матросы приняли швартовные концы, кто-то включил наружное
освещение, принялись снаряжать судовые краны. Тут на борт поднялись
человек семь местных, одетые в темное.
Сергей Михайлович спустился в мастерскую.
- 26 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Через полчаса к нему в сопровождении Иоаниса, Пятна на стекле и
трех колумбийцев наведался двухметровый горилла, с косой как у Вали
Толкуновой в молодые годы. Златая цепь, по которой бродил ученый
пушкинский кот вокруг дуба, казалась просто ниточкой по сравнению с
той, что у него болталась на шее.
Сергей Михайлович мгновенно вспомнил все фильмы об ужасных
кровожадных наркодельцах.
Но Луис – так звали гиганта – оказался веселым и приветливым парнем.
Он похлопал начальника ремонтных мастерских по плечу, сказал что-то
своему помощнику и в сопровождении всей свиты удалился.
– Босс сказал, что у тебя хороший товар. Если все это работает как надо,
получишь 5 грандов, – произнес очередной инспектор, которого звали
Фернандо, оставленный Луисом для прохождения техосмотра.
Около часа под надзором колумбийского сюрвейера С. М., словно на
выставке, представлял свою технику.
В конце-концов Фернандо улыбнулся, пожал гордому за свое производство специалисту руку и был таков.
Минут через 10-15 бригада судовых грузчиков все забрала из мастерской и вытащила на палубу, где полным ходом шла перегрузка товара на
баржý.
Сергей Михайлович отправился на показ остальной техники, будучи
благодарен Иоанису, за то, что его личное оборудование “протолкнули”
первым.
Работа кипела до 7 утра, пока все не испарилось в трюмах баржи.
К обеду, весело попыхивая дымком, как ни в чем не бывало, “Топаз”
заходил в бухту Буэнавентура.
В Руководстве Таможенных властей этого порта записано, пожалуй, то,
что как раз особенно свойственно вообще всей Колумбии, а именно:
“Для членов экипажей нет никаких ограничений, однако, они (т.е. эти
ограничения) не должны превышать определенные нормы, чтобы избежать каких-либо проблем с властями”. Вот и понимай, как хочешь.
Миновав все портовые формальности, начали выгрузку. Подготовка к
выгрузке, бумажная волокита, беготня – все шло как обычно.
– Простоим дней десять. Часов, эдак, в восемь вечера зайдешь в офис, предупредил Иоанис.
На приеме у патрона Сергей Михайлович чувствовал себя раскованно
и даже, не спросив разрешения, позволил себе закурить.
– Сегодня в китайском ресторане, что под церковью св. Антония наш
Кривой справляет свое 55-летие. Все там будут. Ты тоже приезжай, –
сообщил Иоанис, доставая из сейфа деньги.
- 27 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Как мне туда добраться? – спросил Сергей Михайлович.
– Ты понравился Луису, и он выделил тебе на неделю одного из своих
подручных в качестве шофера. Дашь ему 150 долларов, и он будет уже
полностью в твоем распоряжении на время стоянки. Никакие деньги и
сдачу в американской валюте нигде не бери в городе, ну, а менять на
колумбийские тугрики будешь только у меня и по моему курсу. За все, с
учетом удержаний и продажи твоей собственной утвари тебе полагается
6465 долларов США. Вопросы? – отчеканил Иоанис.
После этого он швырнул на стол пачку денег, перевязанную резинкой,
и, дав понять, что беседа окончена, позвонил адъютанту.
“Да, – прикидывал Сергей Михайлович, – это больше, чем я успел за это
время заработать. Черт возьми, лучше всю жизнь быть на побегушках у
Иоаниса! А сколько же тогда “срезал” он?”, – вихрем кружились мысли
в его разгоряченной голове.
Проезд посторонней техники в порт Буэнавентура, охраняемый военной
полицией, категорически запрещен.
Однако, около десяти часов вечера, прямо у трапа остановился изрядно
потрепанный “Фольксваген – жук”, образца 60-х годов выпуска, и на
борт поднялся Мигель – будущий шофер Сергея Михайловича.
Не думаю, что в вашей жизни прибавилось бы благоприятных розовых
оттенков, если вы когда-то в одиночку бродили по ночным уединенным
улочкам колумбийских городков. Не упомянуть об этом, хотя б вкратце,
нельзя.
Вряд ли где-либо еще вы сможете встретить место, в котором прямо в
магазине вам вручают сдачу фальшивыми деньгами; где грабануть
человека – все равно, что сказать ему “здрасьте”; где бесцеремонно, как
у нас семечками, на каждом шагу торгуют кокаином; где у вас на глазах
среди бела дня кого-то убивают; где, если ты иностранец, заплутавший
в глухом районе без сопровождения, шансов выжить у тебя откровенно
маловато.
Полиция, бандиты и мафия в Колумбии – одно и то же, впрочем, как и
во многих других странах, включая,… да и не включая. Но вот за деньги
здесь можно купить гораздо больше.
Как-то, совершая очередной ночной вояж к месту сборища потомков
средиземноморских пиратов, Мигель намекнул Сергею Михайловичу,
что, мол, тому неплохо было бы познакомиться с его братом – Хуаном,
который служит лейтенантом в военной полиции Буэнавентуры, занимая там неплохую должность, а это очень полезный человек.
Сергей Михайлович сразу же смекнул, что дело пахнет очередным
вымогательством и попытался, было возразить.
- 28 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но Мигель настоял на своем. Часов в 11 утра братья подкатили на
“жуке” к трапу.
Даже бывалые ветераны с Касоса были удивлены, когда на борт, лично
к электромеханику в гости в полной камуфляжно-боевой экипировке с
автоматом наперевес поднялся Хуан в сопровождении своего братана,
одетого по такому особому случаю По-парадному. Встреча происходила
в мастерской.
Хуан бормотал по-английски намного хуже, чем Сергей Михайлович
по-турецки, поэтому Мигель был за переводчика.
– Тебе необходимо на вечер приобретать у Хуана всего за 20 долларов
США радиостанцию. А лучше – дай ему сразу 100, а я ежедневно буду
сам ее тебе привозить,– прокомментировал длинную речь брата Мигель.
– Но зачем мне радиостанция? – осторожно осведомился Сергей Михайлович, предчувствуя чем все закончится.
– Так надо, – отрезал Мигель.
Скрепя сердце, Сергей Михайлович протянул Хуану банкноту с физиономией Бенджамина Франклина, так почитаемого им, и позже не пожалел об этом.
В ответ Хуан, совершенно непонятно зачем, вручил ему свою цветную
фотографию размером 3×4 и почтенно удалился.
– Радиостанция вообще-то ни к чему, но вот если ты покажешь комулибо вот эту бумажку из полиции на разрешение ее ношения, от тебя
все будут шарахаться, как от змеи, – заговорщически прошептал на ухо
Сергею Михайловичу Мигель.
При этом он протянул напечатанный лист серой бумаги с множеством
подписей, закорючек, подчеркиваний и печатей.
Вместе с фотографией Хуана ценную бумагу Сергей Михайлович спрятал в особом отдельчике своего портмоне.
Как-то после весьма плотного ужина в китайском ресторанчике, Сергей
Михайлович, сам не зная зачем, решил зайти в супермаркет и отпустил
верного Мигеля на часок по каким-то делишкам. Поскитавшись вместе
с неразлучной радиостанцией (некое подобие walkie-talkie) по магазину,
он вышел на безлюдную улицу выкурить сигару в ожидании “жука”.
Внезапно, как это обычно и происходит, из темноты выплыли четыре
мрачные фигуры, намерения которых были откровенно понятны.
Они окружили опешившего от неожиданности Сергея Михайловича.
Но он четко помнил инструктаж Мигеля и полез за бумажником, глядя
на их ухмыляющиеся лица. С.М., не торопясь, достал и развернул перед
ними драгоценную хартию, пестрящую печатями, и в свою очередь сам
ухмыльнулся. Как местные боевики исчезли, он не заметил.
- 29 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Неплохо было бы заиметь такую бумагу дома из ГАИ”, – прикинул в
трясущемся от напряжения уме Сергей Михайлович.
Выгрузка затягивалась – докеры явно не спешили, а члены экипажа
“Топаза” – тем более.
Сергей Михайлович слыл уважаемым человеком в нескольких ресторанах, где оставлял щедрые чаевые. Ему платили зарплату независимо от
того, работал он или нет. Он курил лишь знаменитые кубинские сигары
“Monte Cristo”, и все было бы просто прекрасно, если б не оставшиеся
несколько суток до его дня рождения, который выпадал, учитывая немалую разницу во времени с Европой, на субботу/воскресенье.
В четверг (рабочий день!) часов в 6 утра его разбудил верный Мигель,
прикативший как минимум на полдня раньше срока.
– Серхио, есть дело! – еще не отдышавшись, выпалил шофер.
“Опять кому-то надо платить”, – мелькнула мысль в голове С.М.
– Мы с Хуаном собираемся на выходные махнуть на Мальпело, можем
взять и тебя с собой, ты же говорил, что у тебя в субботу день Ангела
или как там у вас? – уже просящим тоном закончил Мигель.
“Если бы ты знал – сколько времени я его ожидаю”, – подумал Сергей
Михайлович и спросил:
– А это где?
– Всего лишь 500 километров к западу от колумбийского побережья.
Так, небольшой островок, – не задумываясь, ответил тот.
– Как же мы туда доберемся? – удивленно спросил Сергей Михайлович.
– Луис предоставил самолет, чтобы туда кое-что переправить.
– Да, но это, наверное, опасно? – упавшим голосом пролепетал С.М..
Мигель с откровенным сожалением посмотрел на него – так смотрят на
калеку, которому уже невозможно чем-то помочь.
– Чего ж тут опасного, если Хуан – офицер полиции, – заверил он шефа.
“И то верно”, – успокоился Михайлович, после чего снова спросил:
– Что с меня?
Ответ был давно уже заготовлен:
– 800 долларов на оформление бумаг, разрешение на полет – закрытая
зона, билет, бензин, путевые расходы и т.д. Короче, – Хуан все сделает.
“Вот гады, сами ведь явно за сотню все обтяпают”, – соображал Сергей
Михайлович, но тут же дал согласие – самолеты нанимать не каждому
удается, только рок-звездам, да и то далеко не всем.
– А кто будет пилотировать? – осведомился он.
– Хуан, кто же еще! Да ты и сам потом можешь сесть за штурвал, –
ответил Мигель.
Этот ответ не очень-то понравился фрахтователю.
- 30 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Всю ночь Сергею Михайловичу снились воздушные бои времен Первой
Мировой войны. Вот он сидит за штурвалом старенького “Фармана” и
наслаждается полетом. Внизу, далеко под ним, зеленеют поля, поодаль
расположились несколько агроферм. Сергей Михайлович улыбается.
Внезапно из-за облака появляется новейший усовершенствованный
моноплан “БлериоXI”, пилотируемый Хуаном. На его голове блестит
кожаный шлем. Хуан ехидно смеется и машет Сергею Михайловичу рукой в огромной перчатке. Он пытается уклониться от сближения, но в
этот момент Хуан нажимает гашетку, строчит пулемет. В мгновение ока
самолет загорается.
Сергей Михайлович кричит что-то, пытаясь выпрыгнуть из кабины,
но застревает. Какая-то старуха протягивает к нему свои когти, рядом
стоит его супруга в зимней шубе и улыбается.
В холодном поту со слезами на глазах Сергей Михайлович просыпается.
В полдень он поплелся к Иоанису в офис отпрашиваться на уик-энд.
– Что-то не нравится мне все это. По крайней мере, будь осторожен, –
предупредил его тот.
В субботу, в семь часов утра веселый “жук”, как обычно, подкатил к
трапу. Радостный (еще бы!) Мигель прибежал в каюту и, сказав, что
Хуан “все оформил”, потащил Сергея Михайловича к машине.
– Подожди, я забыл паспорт, ведь закрытая зона, – вспомнил С.М.
– Какая к черту зона, если все бумаги в порядке! – с нетерпением отозвался Мигель.
– А где билет? – добавил Сергей Михайлович.
– Ты что с Луны свалился – в Колумбии нет никаких билетов! Поехали,
Хуан ждет! – заводя двигатель, откликнулся шофер.
Проехав километров тридцать, Мигель остановился невысоких зеленых
зарослей на берегу залива, где возле деревянного настила, служившего
одновременно причалом, стояло нечто, похожее на гидроплан.
Однако, когда Сергей Михайлович вблизи посмотрел на это чудо
техники, то подумал, что самолет одолжил не Луис, а братья Райт.
На воде раскачивался Sunderland F60.
С. М. где-то уже читал, что в начале 41-го эти транспортные летающие
лодки использовались Королевскими ВВС Великобритании в операциях
против армии Роммеля в Ливии и Египте. Впрочем, безуспешно.
В корпусе летающего чуда повсюду были видны дыры, то ли от камней,
запущенных колумбийскими ребятишками, играющими чуть поодаль,
то ли от фашистских пуль.
Снизу болтались несколько кабелей, материя на крыльях была вся в
лохмотьях, а под самым двигателем плавало огромное масляное пятно.
- 31 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Корпус был изрисован цветными красками не первой свежести, а где-то
посредине огромными синими буквами кто-то криво изобразил слово
BALTAZAR.
Сергей Михайлович сделал вывод, что это прозвище гидроплана.
Внизу, буквами поменьше, было намазано название фирмы-владельца:
FONSECA Special Delivery.
Разумеется, такой фирмы никогда не существовало, и никто в районе
50-ти миль никогда не слышал о сеньоре Фонсека.
Ручка на двери в салон отсутствовала, и она открывалась с помощью
ржавых пассатиж.
Хуан уже умудрился затолкать в грузовой отсек несколько ящиков, два
холодильника и стиральную машину.
О том, чтобы эта штуковина смогла взлететь, не могло быть и речи.
Но Сергей Михайлович решил для себя – если уж суждено погибнуть в
последний день, так от этого не уйти. Наверное, все же лучше умереть с
шиком, пусть это и обойдется в восемь сотен, а заодно можно, наконец,
взвесить по-настоящему свое собственное мужество, ибо ему давненько
уже поднадоела бабская болтовня об истинных мужчинах.
Салон оказался довольно просторным. Вместо скамеек использовались
обыкновенные деревянные ящики. Повсюду валялись огрызки бананов,
грязная ветошь, канистры, хлам гаечные ключи и пр.
Входа в кокпит, как такового, не существовало – переборку давно
сломали, и Сергей Михайлович соорудил себе кресло из двух ящиков и
мешка с крупой, куда уселся вслед за командиром корабля.
Штурман расположился чуть справа. Из-под приборного щитка торчали
провода, обмотанные изолентой, ручки тумблеров были обломаны, у
доброй половины приборов отсутствовали указательные стрелки.
Разумеется, никакой радиостанции на борту не было. Поэтому, вместо
диспетчера Хуан спросил разрешение на взлет у Мигеля.
Прочитав про себя “Отче наш”, Сергей Михайлович принялся ждать.
На деле Бальтазар оказался намного проворнее, чем следовало ожидать,
судя по его внешнему виду.
После запуска двигателя Хуан сначала развернулся против ветра, чтобы
определить направление взлета, затем вновь “перестроил” самолет по
ветру, прикинув разбег, и медленно стал приоткрывать регулятор оборотов, чтобы выбрать необходимый режим движения.
Бальтазар резко задрожал.
По мере разгона вибрация усиливалась и казалось, что бедняга вот-вот
развалится на куски. Скорость все увеличивалась. Гидроплан стал подпрыгивать на волнах.
- 32 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но вот скорость возросла до 85 миль в час, Хуан резко увеличил
обороты и до отказа выпустил рули высоты.
Бальтазар, словно пеликан, вспорхнул ввысь.
Шкипер сидел неподвижно, вцепившись руками в штурвал. Он очень
напоминал каменную статую, впрочем, возможно, – восковую.
– Ты не волнуйся, он уже второй раз летит на Мальпело, – успокоил
Сергея Михайловича Мигель.
– Ну, а карта хотя бы имеется на борту? – спросил пассажир.
– Зачем она нам? Как два часа пройдет, если не увидим остров, повернем обратно, – хладнокровно заверил его штурман.
“Слава Богу, хоть гирокомпас работает”, – подумал Сергей Михайлович
и тут же три раза сплюнул.
Мигель достал фляжку с бренди и протянул ее Хуану.
Тот, жадно глотнув, передал ее Сергею Михайловичу. Он поначалу
хотел, было отказаться, но передумал и сделал несколько глотков для
самоуспокоения.
Настроение понемногу улучшалось.
“Да, жаль помирать, красота-то какая!” – с восхищением подумал С.М.,
глядя из иллюминатора на гребешки волн.
Он вспомнил своего двоюродного брата Виктора – полярного летчика,
прекрасного человека со сложной трагической судьбой, которого С.М.
очень любил и уважал. Виктор был Яркий мужик!
– Самая заветная мечта – высота, высота! – запел Сергей Михайлович и
ему вторили две колумбийские глотки.
Он вдруг вспомнил, что когда-то сидел со своим приятелем Серегой
Подгорцевым в Немецком клубе в известном среди моряков бразильском порту Сантос.
К счастью, совки не посещают это заведение, что было очень удобно
для вечернего времяпровождения в тихой обстановке.
Однако, Серега, неизвестно каким образом затесывшийся в судовые
радисты, страдал алкоголизмом, причем конкретно.
Тот выпивал два стакана водки, абсолютно не закусывая и, как правило,
отключался.
А позже, вызвав на помощь двигательные резервы, он бродил в пространстве в полнейшей простраНции, даже не подозревая, что не спит, а
собирает на палубе грибы.
Как и все алкоголики, он был чрезвычайно рад, когда кто-нибудь из
сидевших рядом напивался, оправдывая сам перед собой склонность к
употреблению.
За беспробудное пьянство он некогда был отчислен из Ейского летного
- 33 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
училища, если не самого захудалого, то далеко и не блистательного в те
непростые годы.
Так вот, Серега, как ему казалось, поведал товарищу по работе немало
секретов советской военной авиации, а поскольку тема для него имела
(или не имела) жизненно важный смысл, успел свою норму сопроводить
несколькими банками пива.
Авиатор вот-вот готов был свалиться (в клубе имелись комнаты отдыха
по 25 долларов за ночь), как вдруг его перемкнуло, и он произнес:
– А знаешь, братан, на МИГах летать гораздо проще, чем водить машину, вот почему я до сих пор не могу получить водительские права (здесь
брат явно не желал декольтировать свое пристрастие).
Эх, вызвать бы сейчас на воздушную дуэль всех этих асов, – изрек напоследок Серега, намекая на лютого противника времен Второй Мировой
войны.
Затем, держа стакан на вытянутой руке, как пилоты стискивают штурвал, уже окончательно потеряв ориентацию, он громко, с пристрастием
икнув, подытожил:
– Скоты! – и уронил голову на стол.
Вообще-то, слова братана отчасти подтверждались, учитывая то, что
даже Хуан умудрился взлететь.
Ну, а в дальнейшем полет прошел без видимых происшествий.
Сергей Михайлович минут двадцать сидел за штурвалом гидросамолета,
опробуя рули высоты и меняя курс. Главное, резко не поворачивать и
не дергать штурвал. Подгорцев был прав.
При всем при том Бальтазар оказался послушен, словно вчера сошел с
налаженного конвейера “O’Neel Aircraft Co.”, что в Глазго.
Вдали показался остров Мальпело.
Он находился приблизительно в 270 милях (около 500 км) к западу от
порта Буэнавентура.
Лишь в 1993 году было объявлено, что остров расположен на 2 мили
дальше к северо-западу, чем показано на карте. Это делало честь пилоту
Хуану – он не промахнулся.
В основном это голые каменистые скалы, покрытые мхом и невысокими
карликовыми кустарниками.
Подход к берегу возможен только с востока, но и он везде затруднен
ввиду отмелей. Это маленький остров – всего пару километров длиной,
площадью менее 4-х кв. км и высотой до 390 метров.
В результате упорных политических разборок южноамериканские
государства сумели убедить Колумбию, что остров принадлежит ей.
Колумбия согласилась.
- 34 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
ВИД МАЛЬПЕЛО С БОРТА ЯХТЫ:
Что делать с этим островом Колумбия не имела понятия, поэтому было
решено оставить на острове часового.
С тех пор там живет солдат колумбийской армии. Чем он там питается
неизвестно.
Сейчас окрестности острова кишат дайверами – любителями атракционов поплавать в стае акул - “молотков”, которые нанимают за довольно
немалые деньги водный транспорт из Буэнавентуры или Гольфито, что
в Коста-Рике, предаваясь непонятному удовольствию и переживая дурацкие эмоциональные ощущения.
Тогда в СССР словцо “дайвинг” являлось буржуазным и было не в ходу,
а возле Мальпело, куда сейчас уже умудрились проникнуть “рашенки”,
никакого судоходства не наблюдалось.
Поэтому Сергей Михайлович быстро скумекал о цели Бальтазаровского
визита, когда увидел покачивавшуюся на якоре у восточного побережья
острова яхту весьма внушительных размеров.
Приводнились в 400-х метрах от берега.
Сергей Михайлович заметил, что на яхте запустили мотор, и она начала
двигаться в направлении Бальтазара.
- 35 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вскоре несколько человек выбежали на палубу со швартовными
концами, гидроплан был надежно принайтован к борту судна.
Спустили небольшую шлюпку, чтобы экипаж смог перебраться на яхту.
Судно имело весьма распространенное название “South Star” – плавсредств с таким именем на борту по всему свету болталось, по крайней
мере, не менее тысячи.
На корме развивался аргентинский флаг, порт приписки San Lorenzo.
Это была пассажирская яхта, рассчитанная на двенадцать отдыхающих,
у каждого из которых имелась отдельная каюта.
Помещения в то время пустовали, очевидно, сезон отдыха еще не наступил, хотя причины могли быть самые разнообразные.
Экипаж состоял из 6 костариканцев, 2-х парней из Эквадора и шкипера,
конечно же, колумбийца, друга Луиса.
Покудова матросы выгружали из самолета ящики, Мигель представил
капитану и его помощнику Сергея Михайловича, не забыв упомянуть,
что тот лично знаком с Луисом.
Капитан, которого звали на кубинский манер Маноло, был полным
пятидесятилетним мужчиной, очень веселый и добродушный, большой
любитель выпивки, судя по его ярко-зеленому носу.
Вообще-то, следует отметить, что большинство новых знакомых Сергея
Михайловича оказались на редкость милыми и радушными людьми, и
не знай, он их происхождение, ей Богу – принял бы за родственников!
Хуан сообщил капитану, что у пассажира сегодня важный день, чему
тот был непередаваемо обрадован – очередной повод для сабантуя, да
простят меня татары – весенними полевыми работами на Мальпело и не
пахло.
Кок приготовил великолепный ужин. Как и полагается капитану, тот
приволок целый бочонок ямайского рома.
А вина было столько, что хватило бы на целую зимовку, окажись они в
тропических мальпеловских льдах.
Вот когда С.М. не пожалел, что зафрахтовал у Луиса аэроплан!
Откуда-то появилась гитара, и веселый, дружный хор, подхватив одну
из песен, горланил на испанском языке, каждый, стараясь перекричать
соседа.
Ну, можно ли представить себе лучший день рождения, которого ты
столько ждал?!
Вообразите картину!
Яркая тропическая звездная ночь. На волнах синхронно покачиваются
яхта и гидроплан. На палубе светятся тусклые фонари, едва освещая
забортное пространство.
- 36 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Невдалеке виден берег небольшого острова с двумя высокими холмами,
а вокруг океан. Океан, больше ничего. До ближайшего цивилизованного
пляжа целых 500 километров.
И лишь развеселые песни напоминали в тот момент, когда Сергей
Михайлович вышел на палубу отдышаться, о том, что и здесь протекает
жизнь. Разве не должна была эта ночь запомниться ему на все оставшиеся годы? Это было великолепно!
Спать отправились далеко за полночь.
Сергей Михайлович проснулся в полдень, счастливый в том, что 43 уже
миновало. Лишь мысль об обратном маршруте немного тревожила. Тем
не менее – ALEA JAKTA EST* – и с этим нельзя не считаться.
С большим трудом растолкали пилота. Мигель перевел всему личному
составу с непонятного наречия, что тот попросил еще пару часов, дабы
прийти в себя.
Никто не возражал, и вслед за хозяином половина вчерашней компании
отправилась обедать. Вскоре и Хуан очухался. Он выпил несколько стаканов вина и был “готов” к отлету.
Так и прошел этот день, в ожидании которого Сергей Михайлович провел напружиненные семь лет, каждую минуту, даже во сне содрогаясь
при мысли о смерти.
Настала пора прощаться.
С.М. давно уже не плакал, но не прослезиться он не мог.
Весь экипаж яхты вывалил на палубу.
Взлетели на удивление без проблем. Мигель сделал над судном круг,
помахав друзьям крыльями Бальтазара. В ответ они услышали громкие
возгласы провожавших друзей.
Вскоре, снова распевая песни, легли на обратный курс.
Проблем не предвиделось, как вдруг лишь несколько раз чихнув, мотор,
явно игнорируя промежуточный этап кашля, сразу же перешел на хрип,
слегка разбавленный свистом.
В ушах загудело, и одновременно зазвенели сразу все колокола ТроицеСергиевой Лавры, хотя перепонки все равно уже были напряжены из-за
пробоин в корпусе.
Хуан с испугом посмотрел на своего товарища – Мигеля. В ответ тот
повернул череп в его сторону. Затем, словно сговорившись, с ужасом и
мольбой в глазах они оба синхронно взглянули на Сергея Михайловича,
расположившегося в импровизированном кресле чуть позади.
* Жребий брошен (лат.) – слова, приписываемые Юлию Цезарю при
переходе Рубикона
- 37 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Дернула меня нелегкая связаться с этими болванами”, – подумал он,
озирая их тупые лица.
“Кажется, старая карга оказалась права, хотя времени пожить немного
все еще есть”, – отметил про себя Сергей Михайлович, зафиксировав
как стрелка альтиметра рванула с отметки семь тысяч футов и завертелась, словно Ворошиловский волчок на “Поле чудес”.
До ближайшего колумбийского берега оставалось не менее 150 морских
миль.
O’Neel-овский надежный движок в конце-концов заглох, и Бальтазар
стремительно терял высоту.
Даже ребенку в тот момент было бы ясно, что произошел перебой с топливом. Как перейти на резервный топливный танк этих воздухоплавателей спрашивать было бесполезно, поэтому Сергей Михайлович, быстро
смекнув, что рукоятка с тросиком справа от штурмана и надписью
FUEL RESERVE, как раз и является дистанционным приводом клапана,
быстро потянул ее на себя и в тот же миг рявкнул братьям :
– Запускайте двигатель!
Хуану не понадобилось перевода с русского, когда он нажимал кнопку
START. И, когда уже отчетливо были видны гребешки волн, а Сергей
Михайлович подумал о том, что ему больше не придется сходить в церковь, двигатель запустился. Бальтазар не подвел.
Через пять минут все торжествующе заулыбались.
Сергей Михайлович показал кукиш океану, а заодно и бабусе-ворожее,
мысленно посоветовав ей перейти на гадание по методу Ленорман.
Вечером Мигель пригласил Сергея Михайловича в ресторан – отметить
благополучное приводнение. Поблагодарив его, тот вежливо отказался,
сославшись на усталость.
Они обнялись напоследок, и Сергей Михайлович отпустил своего верного шофера на все четыре стороны.
Через день потускнелый “Топаз” снимался на Барранкилью.
Снова в море!
Вскоре судно намеревалось пересечь Панамский канал, но при входе в
Бальбоа, столичном пригороде, Сергея Михайловича уже ожидал агент.
Его короткий контракт закончился, и он возвращался домой.
На рейде Бальбоа, в ожидании катера, на палубу вывалил почти весь
экипаж – все желали проводить начальника ремонтных мастерских.
Пятно на стекле виновато сообщил, что за ремонт радара он выписал
ему премию – 100 U$D, но компания отказала и дала только 75,
заслуженно положив себе в бумажник четвертной.
Мигали снял с руки часы и передал их Сергею Михайловичу, сказав,
- 38 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
что за пять лет они не отстали ни на секунду. Разумеется, он купил их в
Колумбии, так что в самолете хронометр остановился навечно.
Старший помощник прослезился, информировав Сергея Михайловича о
том, что на следующем круге собирался взять две Тойоты Короллы на
паях (70 – ему, 30 – С.М.) с дорогим другом.
Боцман же пожелал С.М. вообще непонятно чего, добавив:
– У вас там, в Америке, сейчас зима.
Наконец, Иоанис, степенно подойдя к Сергею Михайловичу, снял с себя
темно-зеленый, слегка поношенный джемпер и накинул ему на плечи.
Кок же с неразлучной бутылкой шел за ним до самого трапа и заставилтаки Сергея Михайловича выпить полстакана виски перед спуском на
катер.
Вот и Бальбоа.
Сергей Михайлович вспомнил, что когда-то прожил здесь аж целых 3
месяца. Однажды, он даже угодил с пьяным американцем – водителем
бензовоза на вертолетную базу, что располагалась тогда по северную
сторону канала – форт Кобб.
Но это уже была другая история.
…Маленькую фотографию Хуана Сергей Михайлович так и носит в
своем бумажнике – вдруг сведется снова побывать в Буэнавентуре, она
ведь места не занимает.
Порой, когда по вечерам бывает прохладно, и Сергею Михайловичу
становится особенно скучно, он наливает себе в стакан немного виски,
накидывает на плечи зеленый джемпер и, сидя в кресле-качалке,
задумчиво улыбается, рассматривая какие-то старые часы.
- 39 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
РМС “Пярнуранд”
Труд избавляет человека от
трех главных зол:
скуки, порока и нужды.
Вольтер
–
то-то уж больно давненько мы не касались с вами, мой дорогой
Сергей Михайлович, темы поэзии – этого литературного фимиама для
сентиментальных людей, вроде нас. Лично мне последнее время не дает
покоя старикашка Мэйсфилд. А как вы находите его первый сборник
“Соленые баллады”? Великолепные стихи, не правда ли? А “Морская
лихорадка” – и вовсе неповторимое произведение, – мичман, знакомый
Сергея Михайловича, приоткрыл совершенно неизвестную страничку
секретной папочки своих познаний.
Наверное, именно за такие “листочки” Сергей Михайлович и любил
вместе с ним проводить время, порой целыми часами наслаждаясь дискуссией с этим очень самобытным, непредсказуемым, но всегда добрым
и покладистым человеком.
Мэйсфилда он уважал. Уважал уже за то, что будущего поэта 13-летним
мальчишкой отправили, вернее, сослали на океанское судно понюхать
морского воздуха. Но, к сожалению, это был не его поэт.
Сергей Михайлович прекрасно понимал, что мичман вполне готов к
обороне на случай, если он решит наступать Бёрнсом, поэтому, не раздумывая, пошел на жесткий абордаж с целью дальнейшего потопления
лирического корабля противника. Якобы невзначай, он произнес:
– Меня лично больше занимает Китс, его романсы. Вспомните, хотя бы
“Эндимион”! Ну, а сонет “На море” – просто поразителен. Ко всему
прочему, ведь Китс являлся хирургом, а в 20 лет уже практиковал в
Лондоне! Столько успеть и в 25 лет отправиться в мир иной! Господи!
Если бы не проклятый туберкулез, Китс еще немало смог натворить в
литературе.
И вообще, – я уважаю ребят, которые, являясь профессионалами в
области своей деятельности, собирают богатый урожай на диких и неплодородных участках, а проще – добиваются успеха на абсолютно несвойственном им деловом поприще.
Вот к примеру, второй помощник немецкой субмарины U-181 времен
Второй Мировой войны Отто Гийз.
Он сочинил стихи, которые затем были переложены на музыку.
- 40 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В дальнейшем эта песня стала распространенной среди вскормленников
Денница, – закончил свою длинную речь Сергей Михайлович.
Специально для такого интеллектуала, как мичман, он сделал перевод
стихов Otto Giese, приводимый ниже:
Там дуют холодные ветра
Их порывы разгоняют туман,
Там огромные нагромождения льда
Раскалываются о штормовые волны.
Это места нашего плавания
Это места нашего плавания.
Стальная серая лодка –
Наши меховые одежды.
Она укрывает нас от холода
И служит защитой от смерти…
Ну, разве возможно с чем-либо сравнить пребывание в стальном гробу
под многотонным слоем воды, да еще и во время войны?
А если учесть, что на лодке еще не был установлен шноркель,* когда у
противника уже появился сонар, якобы изобретенный англичанами?
Тогда станет вполне понятно, почему лично Сергей Михайлович считал
настоящими мужчинами лишь подводников времен войны.
Подводников всех национальностей. Но все-таки Гийз написал стихи.
Значит, он думал, и у него была возможность подумать. Следовательно,
имелось время для отдыха и расслабления. Ведь это даже осознавать
приятно.
А кому могут импонировать береговые крысы, олицетворяющие образ
настоящих мужчин?
Гладковыбритые, с крепкими накаченными мускулами, волевым лицом,
всегда подтянутые, – они вызывают обожание лишь у тех, кто был обделен жизнью и видел только одну-две из семи ее сторон. Ну, и, конечно,
у женщин – истинных ценительниц того, что им удобно оценивать.
Рыбаков, вернувшихся с промысла, никто и никогда настоящими мужчинами не называл, а они себя таковыми не считали, да и к чему?
Женский пол распускал о них самые брезгливые слухи.
Судите сами, ну какие это мужчины? – вечно неопрятные, небритые и
нетрезвые, да к тому же еще и пропахшие насквозь рыбой! Фу, смотреть
противно!
*Устройство для забора воздуха во время нахождения ПЛ под водой.
- 41 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но уж кому, как ни Сергею Михайловичу доподлинно известно – что
такое пропахнуть рыбой, и он, не задумываясь, отдал бы за одного пропитавшегося солью и ветрами истинного рыбака важнецкую половину
современного московского стада.
– Звиняйте, дамы, простите мамы, но у меня свой интерес, – любил поговаривать механик-наладчик Сева Басманов. Иногда он добавлял:
– Раз стране нужна рыба, значит, кто-то должен ее ловить. Ну, а коли
настоящие мужчины, вряд ли это осилят, то уж придется за дело взяться
нам, ненастоящим! Спасибо, Сева, великолепные слова!
Может кто-то из ”шварцев” и процедит эту главу, если осилит и усвоит,
конечно.
В одном из своих рассказов известный писатель повествует историю
монаха-пилигрима, который, напившись в трактире, очнулся на борту
рыболовецкой шхуны, вышедшей на промысел в море. Бедняга был вынужден весь рейс шкерить рыбу и мучиться от качки – деваться было
некуда.
Превосходно выдуманный автором образ не мог не вызвать улыбку
даже у бывалого морского волка, на все сто понимавшего, что это
сказка.
Ну, а Сергей Михайлович вышел не из сказки, а из автобуса и являлся
образом одушевленным, когда направлялся в контору объединения
“Ленрыбхолодфлот”, находившуюся лишь в нескольких остановках от
Московского вокзала города-на-Неве.
В отличие от вышеназванного героя произведения, он добровольно
отказался от учебы в духовной Семинарии и также добровольно нанялся
рыбообработчиком на морозильное судно ”Пярнуранд” – жизнь продолжалась, а после очередного закрытия визы лучших вакансий не было,
на другие должности его не принимали, и никто на всем остальном
флоте в нем не нуждался.
Выписывая направление на судно, инспектор отдела кадров с вздохом
предупредил Сергея Михайловича, что работать придется много и будет
тяжеловато, но инакомыслящий пария был и этому счастлив, хотя даже
не подозревал – куда нанимается и что это за труд.
Тот, кто побывал в Ленинграде, конечно же, знает или, по крайней мере,
наслышан о районе Автово.
Прямо у выхода станции метро с одноименным названием останавливался автобус №17, следовавший в Лесной порт.
Предпоследняя остановка находилась в рыбном порту. С. М. вышел на
ней и отправился к проходной. Пропуск с названием судна ему был
выдан еще в отделе кадров.
- 42 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Пройдя метров 200 от проходных по направлению к причалам, он
увидел на одном из них болтавшийся на привязи “Пярнуранд”.
Это был довольно небольшой пароход с одним трюмом, хотя и весьма
солидной для такого корпуса надстройкой.
Около него на причале стоял фургон-рефрижератор “ALKA” с
открытыми дверцами контейнера.
На корме работал судовой кран, очевидно пытаясь принять на борт
замороженные продукты с берега. Прямо у трапа на палубе спало какоето существо, состояние которого даже Стиви Уандер безошибочно
определил бы как “невменяемое”.
Крановщик никак не мог сообразить какую рукоятку необходимо
дергать в нужный момент, поэтому поддон летал над дрожащим от
страха пароходом, словно сачок желторотого натуралиста, пытавшегося
поймать в поле бабочку – Монарха.
Сергей Михайлович смекнул, что в настоящий момент крановщику также лучше было бы поспать. Вот почему он достал из кармана носовой
платок и начал с отчаянием помахивать им, пытаясь привлечь внимание
оператора.
В результате тот приметил “косыночку” и даже умудрился остановить
неподдающийся управлению механизм. В конце-концов он начал выползать из кабины крана.
На теле крановщика восседал комбинезон-подгузник, из накладных
карманов которого, приклеенных к наколенникам, торчали козырьки
бутылок.
– Все! – заорал красномордый руководитель погрузки шоферу, – кина
сегодня не будет! Кран опять сломался. Приезжай завтра, может статься
боцман придет!
– Ребята, помилуйте! Я уже третий день сюда наезжаю, никак не могу
выгрузиться! – взмолился шофер.
– Ничего не знаем. Начальства нет. Хорошо вот, хоть подмена приехала, – с радостью в голосе проговорил крановщик.
Затем, протягивая руку Сергею Михайловичу, он добавил:
– Николай Васильевич, старший матрос. А это вахтенный – Володька.
Пойдем, постараемся его разбудить. Ты что, новенький?
– Да. Вот направили к вам матросом. А может все-таки поможем шоферу выгрузиться? Жалко парня, – спросил С.М.
– А это уже пусть голова болит у старпома, – подвел окончательный
итог Васильевич и начал ногой пинать Володьку.
Шофер, матерясь закрыл контейнер и что-то прокричал, махнув кулаком в сторону “Пярнуранда”.
- 43 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович успел расслышать только два слова – “жалобная
книга”.
Вахтенный Вовчик отвечал на пинки скорбным мычанием, и коллега
оставил эту затею.
– Ну, – обратился он к Сергею Михайловичу, – принимай вахту.
Пойдем, покажу тебе, где ты будешь первое время обитать. А то мы с
Вовкой уже три дня, как заступили в дозор. Порой забредет кто-нибудь,
но наших пока еще не было.
С этими словами он провел новоиспеченного матроса в помещение
столовой команды.
На столе стояли грязные стаканы и огромная, литров, так-эдак на 10,
жестяная банка томатной пасты, которая в дальнейшем будет сниться
Сергею Михайловичу всю оставшуюся жизнь.
В углу лежал матрас – лежбище для вахтенного матраса.
– А поесть здесь что-нибудь найдется? – осторожно поинтересовался у
ветерана Сергей Михайлович.
– Конечно, – ответил дядя Коля, – вот томатная паста. Можешь ее и поесть, если хочешь. Можно также сварить из нее супчик. Ну, а разведешь
с водичкой – получится томатный сок!
– И это все!? – удивился новобранец.
– А разве мало, – пошутил Н.В., открывая бутылку, и добавил:
– Ну, давай выпьем по одной, и я пойду искать машину – надо как-то
вывозить Вальдемара.
Выпили по две, закусили томатной пастой и запили томатным соком.
Сергей Михайлович натянул на рукав красную повязку с белой полосой
(знак отличия вахтенного матроса) и сразу почувствовал себя командиром военного линкора – знак отличия водки, ударившей одновременно
по голове и голодному желудку.
Он бросил свою сумку на матрас, перешагнул через своего коллегу и
отправился осматривать судно.
В основном все помещения оказались закрытыми и охранять, в общемто совсем было нечего. Но счетчик уже защелкал, к тому же Сергей
Михайлович составил для себя кое-какое представление об устройстве
этого чуда.
Электропитание подавали с берега, так что все механизмы, абсолютно
ненужные в то время, отдыхали вместе с экипажем, надежду увидеть
который, Сергей Михайлович начал уже терять.
Глядя на одинокий чан с водицей, скромно расположившийся в углу
столовой, Сергей Михайлович раскумекал, что созерцает перед собой
единственного собеседника.
- 44 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Наконец, подъехал самосвал. Еще более пьяный, чем прежде, дядя Коля
с помощью Сергея Михайловича кое-как запихал начавшего блеять и
блевать подчиненного, начиненного спиртным, в кабину.
Он оставил вновь заступившему бутылку водки и, прощаясь, со слезами
проговорил:
– Не переживай. Через четыре дня должны сняться в рейс. Глядишь –
пройдут день-два, тебя кто-нибудь и подменит.
Самосвал направился в сторону проходной.
Сергей Михайлович, как и положено вахтенному, соблюдал бдительную
дисциплину. Настроение было неплохим, жизнь вновь открывала новые
возможности, называемые на море горизонтами.
Он зашел в столовую, зачерпнул ложкой пасту, задумчиво разжевал ее и
запил томатным соком.
Прямо по носу “Пярнуранда” скучал большой морозильный траулер
“Пионер Заполярья” Ленинградской базы океанического рыболовства,
такой же тихий и безлюдный.
Тогда еще Сергей Михайлович не подозревал, что ЛенБОРФ сыграет
свою, довольно весомую роль в его жизни.
Он и не заметил, как к трапу подошел какой-то парень. Тот прокричал,
не поднимаясь на борт:
– Эй, хватит балдеть! Пошли ко мне в гости. Там у меня в каюте сидят
две девчонки.
Сергей Михайлович с подозрением в голосе спросил:
– А ты кто такой будешь?
Тот в ответ громко рассмеялся. Затем, рассеяв подозрительность Сергея
Михайловича, весело добавил:
– Я вахтенный с ”Пионера Заполярья”. Пошли, говорю тебе!
– Не имею права покидать пароход, поскольку на борту я один как
перст, – отчеканил вахтенный “Пярнуранда”.
– Довольно дурака валять! Какая к черту вахта? Я вон и сам скоро отчаливаю, – засмеялся пионер Заполярья.
– Ладно, уговорил, только ненадолго, – неохотно согласился С.М.
Его коллегу звали Гена.
В небольшой каюте на главной палубе траулера сидели две миловидные
девицы, пьяные, как сорок тысяч братьев.
На столе стояли несколько бутылок. Гена разлил вино по стаканам.
Завязалась бессмысленная беседа. Внезапно хозяин борделя произнес:
– Слушай, Серега, ты бы постоял за меня немного, мне домой нужно.
Понимаешь, мама больная. Я мигом, а? – взмолился Генка.
- 45 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он сразу сыграл на чувствах ответственности Сергея Михайловича, прекрасно понимая, что тот не подведет.
– А как же “Пярнуранд”? – с удивлением спросил С.М.
– Так ты стой прямо у нас на корме и обозревай себе оба парохода
одновременно!
Михайлович понимал, что нарушает режим несения вахты, но мама –
это святое. И все же с надеждой избежать неприятностей, он спросил:
– А что на судне больше никого нет?
– Почему нет? Вон, если хочешь Лариску или Наташку забирай с собой
на вахту, а то и сразу двоих. Будете нести службу! – подморгнув, засмеялся Генка и ему вторил шакально-девичий гогот.
– Ну, нет уж. Я как-нибудь один справлюсь. Ты только побыстрей возвращайся, – категорически заявил Сергей Михайлович.
– Тогда я девок закрою. Пусть до утра здесь остаются – потом разберемся! – с этими словами Гена навсегда исчез из его памяти.
Ну, а он заступил на вахту теперь уже на борту “Пионера Заполярья”.
На сцену ленинградской земли Галактика опустила занавес ночи.
В порту не было ни единой души, только духи.
Прямо у трапа стояла скамеечка, сбитая из нескольких досок. На ней
Сергей Михайлович и пристроился. Он и не заметил, как уснул, когда со
словами:
– Вахтенный, не спать! – его разбудило какое-то подвыпившее тело,
зигзагообразно проследовавшее в сторону надстройки.
Часы показывали лишь 05.37, хотя времени текущие сутки отсчитали
несколько больше.
Как и Николай Ленин, Сергей Михайлович отводил свои часы назад,
но не на четверть часа, а всего на несколько минут, которые постоянно
согревали его, проснись он посреди ночи для калькуляции оставшегося
времени сна.
Нехотя он отправился дежурить на “Пярнуранд”. Миновали чудо-сутки.
К середине дня на пароходе появились старший помощник, боцман,
электрик и еще несколько аморфных тел.
Жорик (ст. пом) оформил пребывание Сергея Михайловича на борту,
и он, наконец - то, получил статус официального члена экипажа судна.
Совместными усилиями погрузили с берега сухие продукты и сложили
их в провизионное помещение – артелку.
Холодильная судовая установка временно не функционировала по той
причине, что электропитание судна осуществлялось от береговой сети,
так что дядя Коля с Вальдемаром старались зря – получение мяса и
овощей было отложено на пару дней.
- 46 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Рыбаки всегда являлись неплохими кулинарами, поэтому каждый
внес свою лепту в приготовление обеда, который померещился Сергею
Михайловичу прямо королевским.
Он хотел, было заикнуться по поводу своей замены, но Жора попросил
его отстоять еще сутки ввиду нехватки людей.
– Не расстраивайся и не напрягайся особо. На послезавтра намечен
отход, так что в любом случае тебя скоро подменят, – успокаивающим
тоном произнес старпом.
Судовое начальство уже начало производить отлов членов своего экипажа по всему городу. Сбор был назначен на 14 мая.
Сергей Михайлович уже начинал осмысливать порядки, которыми руководствовались на берегу ребятки из “холодка”, в частности – экипаж
“Пярнуранда”. Главное – вовремя смыться с судна, дабы не оказаться
сцапанным на работы.
К вечеру народ разбрелся по ликеро-водочным объектам, а Сергей
Михайлович остался один на один с повязкой на рукаве. Правда, на этот
раз, оказавшись поумнее.
Теперь он проводил дежурство в столовой команды и “во двор” даже не
высовывался. Туда же с разрешения старпома он перетащил чернобелый ламповый телевизор, который спрятался на время от гурьбы в
кладовой.
Сергей Михайлович уютно развалился на матрасе и включил передачу
“А ну-ка, парни!”. Он был счастлив и чувствовал себя почти богатым
человеком.
В его распоряжении были две палки врачебной колбасы, хлеб, яблоки,
копченая ставрида, две бутылки водки (их по-возможности Жора попросил придержать), пиво, консервы, и, конечно же, томатная паста.
С таким запасом провианта Сергей Михайлович мог продержаться в
вахтенной осаде не менее месяца.
На следующий день – 13 мая, естественно, на пароходе так никто и
не появился – каждый имел на то причину – дьявольский день. Лишь
измученная “ALKA”, повиляв фургоньим хвостиком и осознав, что и на
этот раз не удастся выгрузить “скоропорт”, погудела для порядку своим
клаксоном, да и удалилась восвояси – на продбазу.
Сергей Михайлович предпочитал меньше привлекать к себе внимание
даже ночью. Поэтому, он произвел светомаскировку, потушив свет и в
самых необходимых местах.
Опрокинув 150 гр. из Жориных запасов, закусив по привычке томатной
пастой и запив соком той же породы, он забаррикадировался в столовой, упал на ставший таким родным лежак и захрапел, улыбаясь во сне.
- 47 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Так можно было ловить рыбу хоть всю жизнь!
На “Пионере Заполярья” было по-прежнему тихо – там, по всей видимости, выходить в рейс пока никто не собирался. Впрочем, как и на
“Пярнуранде”.
Наконец, наступило долгожданное 14 мая.
Проснувшись пораньше, Сергей Михайлович постарался с утра быть
похожим на вахтенного матроса.
Он стоял у трапа в ожидании. Действительно, основные ударные силы
начали, потягиваясь, подтягиваться к восьми утра.
Капитан был суров, высокомерен и весьма сердит, явно не опохмелившись с утречка. Он напустил на себя внешний вид главнокомандующего Балтийским флотом и проехал мимо, даже не соизволив поздороваться с такой мелкой шпротой, как вахтенный матрос.
В такт ему продифилировал и электромеханик. Отсутствие у него
необходимого для данной должности рабочего диплома, который был
аннулирован по причине многолетнего пьянства, скрывалось за сверхтолстыми роговыми очками ученого-электронщика, а на судне им была
оккупирована вакантная позиция помощника по судовому хозяйству.
Подвыпивший старший механик оказался веселеньким парнем и даже
поинтересовался судовыми делами.
Жора был дальше некуда приветливый. Жора есть Жора.
Экипаж “Пярнуранда” состоял из 34-х человек, поэтому, когда адмирал
флота, открывая общесудовое собрание, насчитал всего лишь 19 тел, он
был разъярен, будто бы никогда в “холодке” и не работал, а порядки,
царившие здесь, являлись для него не приемлемыми.
Сыграв свою роль на “отлично”, хозяин сошел со сцены и отправился в
буфет (в Автово). Дело было за Жориком.
Тот переписал всех пофамильно, приказал разойтись и, во что бы то ни
стало, вернуться к 8-ми утра следующего дня.
На горизонте вновь замаячила уже привычная для Сергея Михайловича
вахта. Но внезапно его подменили, позволив отдохнуть почти сутки.
Разумеется, своей отдельной каюты у Сергея Михайловича не было, и
быть никак не могло.
Жора предупредил его, что пока он будет находиться в “подвесных” и
попросил где-нибудь перекантоваться до лучших времен.
Ну, а штат палубной команды состоял из десяти моряков, включая
старшего матроса и боцмана (кстати, в конечном итоге, тоже матроса,
непонятно по каким флотским критериям, затесавшегося на всех судах в
младшие офицеры).
С последними Сергей Михайлович уже познакомился.
- 48 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Боцман представился, как Циклоп Алексеевич, очевидно забыв свое
настоящее имя. Где он потерял свой глаз и как проходил медицинскую
комиссию, можно было спросить, ну разве что, у Горацио Нельсона.
Однако, в“ холодке” можно было повстречать и не такое!
Об этом Сергей Михайлович узнал позднее.
Циклоп позволил ему поначалу переночевать в его каюте, которую он
делил с Николаем Васильевичем. Еще две каюты матросов на три и пять
тел соответственно, были временно закупорены по причине отсутствия
постояльцев.
На следующее утро, ровно в 08.00 по Ленинграду, сызнова состоялся
отходной митинг с размахиванием крыльев.
На нем присутствовало уже 22 бойца – прогресс был очевиден. Правда,
явились – не запылились совершенно новые тела, поскольку семеро из
предыдущего списка отсутствовали. Стало быть, 12 туловищ все еще
находилось на отдыхе. Они были в розыске.
Так продолжалось несколько дней, пока старший помощник Жорик
окончательно не запутался со списками, а директор плавбазы не решил
выходить в море без трех членов экипажа – рефмашиниста, камбузника
и четвертого механика – их уже препроводил с оказией на промысел
производственно-транспортный рефрижератор “Октябрьск”.
Наконец, вконец истосковавшийся по морю “Пярнуранд” (что было не
логично – “ранд” по-эстонски означает “берег”) вышел в море.
Сергей Михайлович взглянул в тот момент на подозрительное небо, где
было четко написано:
19 мая 09 час. 25 мин.
Как уже указывалось выше, для всех оставшихся и отколовшихся от
Н.В. и Циклопа матросов, предназначалось лишь две каюты.
На их плечи легла самая тяжелая работа, самая низкая зарплата и самые
неприхотливые условия проживания. Здесь также существовала коекакая градация.
Тем, кто постарше и поопытней – Кузьме, Володьке и Тришке досталась
трехместная каюта.
В действительности это была клеточка размером 2.5×2.0 метра, где
располагались двухъярусные нары с одной и настил с другой стороны.
Между ними обозначалось небольшое пространство, по которому могла
проползти лишь змея. В подволоке было вмонтировано небольшое
квадратное окошко, где по ночам, как слабая надежда, иногда мерцала
заблудившаяся небесная звездочка.
Список мебели, еще не начавшись, почему-то на этом и обрывался.
Личные пожитки ютились в специальных макро-шкафчиках в коридоре.
- 49 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Там же приткнулся и одинокий туалет, где остронуждающийся мог на
корточках приклеиться к металлическим “ступням” с рубчиками.
Три умывальника-раковины завершали перечень мест личной гигиены и
находились в следующем узком загоне, поставив свой последний мазок
на картине сферы обитания рыбообработчиков.
Как вы себе представляете существование троих здоровых мужиков в
течение 5 месяцев на 5-ти квадратных метрах?
И это, заметьте, не на подводной лодке, а на гражданско-поверхностном
рыбоморозильном плавсредстве.
Хотя, даже указанный вариант проживания являлся цветочками.
Букеты кактусовых георгин рассадили по-соседству, где на абсолютно
идентичной кубатуре умудрялись сосуществовать целых 5 тел!!!
Не верите?
Я знаю, поскольку тоже не поверил бы, но Сергей Михайлович лично
через это прополз.
А вот, когда раздавали “рублевые” места, его внезапно вызвал по какимто причинам технолог, и вернулся он уже к шапошному разбору, где
ему достался главный приз – “Мономах”.
Двухъярусные нары по обе переборки клетки были уже оккупированы,
и он был вынужден довольствоваться 3-м этажом – аж под самым
подволоком прибили несколько досок на расстоянии открытой книги
по вертикали. Таким образом, вдоль одной из переборок размещались
уже три существа. На самый верхний этаж (Михалычев), его обладателю персонально втиснуться не представлялось возможным. Поэтому,
сопроживающие коллеги помогали ему и тщательно утрамбовывали
беднягу “на позицию”.
Купейные полки поездов дальнего и недальнего следования, где обычно
хранились одеяла и подушки, казались в то время Сергею Михайловичу
хоромами. Даже просторный гроб очередного “пришитого” мафиози
являлся гостиничным “люксом” по сравнению с 3-м классом и этажом
соответствующего номера, где обитал С.М., Слава Богу, он не страдал
клаустрофобией!
Доски, служившие сосновой основой его ложа, были еще свежие, что
в конце-концов и спасло Сергея Михайловича.
Кроме того, он “отдыхал” не на матрасе, как остальные счастливчики,
а на картонных подстилках из-под тарных ящиков, т.к. бутерброд из его
тела и любого вида перины просто невозможно было втиснуть на 3-й
этаж. Но об этом позже.
О матросах – его коллегах следует написать отдельно. Это были еще те
ребятки!
- 50 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Прямо под Сергеем Михайловичем покоился, а пунктуальнее, мучился
и страдал, его будущий напарник Леха – двухметровый гигант, такой же
новичок в “холодке” как и он сам.
Под ним, на царском 1-м этаже, расположился Виталик, откровенная
сволочь, которую надолго запомнил Сергей Михайлович.
Напротив него ютился Славка – 50-летний ветеран конторы, прыгнувший на борт уже тогда, когда швартовы были отданы, а потому не
успевший урвать апартаменты в трехместке.
Ну, и, наконец, хитрюган Санек, примкнувшийся на 2-й полке над
Славкой, постоянный напарник Виталика, вообщем-то неплохой парень,
но активно начинавший превращаться в ублюдка под влиянием такого
компаньона.
Вот когда Сергей Михайлович впервые вспомнил инспектора.
Обработку рыбы вели в Балтийском море, вблизи эстонских
островов Сааремаа и Хийюмаа, кишащих прибрежными рыболовецкими
артелями.
До промрайона было чуть больше суток хода, и Сергей Михайлович
вместе с Лехой учились стоять на руле.
- 51 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Автопилота на “Пярнуранде” не было, что говорит о многом, поэтому
роль кормчего выполняли вахтенные штурмана во время промысла и
матросы на переходе, сменяясь через каждые два часа.
До сих пор Сергей Михайлович иногда во сне дергает рукой, ощущая
рукоятку штурвала РМС, и это вполне объяснимо.
Рыбфабрика находилась в кормовом помещении, метров 12 длиной.
По правому борту располагался лацпорт, открывавшийся при подаче
рыбы с палубы в нижний лоток.
Подвахтенные, (свободные от вахт и работ), нагребали рыбу в шайки,
(нечто наподобие таза больших размеров), и выбрасывали ее на рыбодел
или огромный металлический стол посреди фабрики.
По корме, вдоль переборки, находились многочисленные стеллажи для
временного хранения банок с рыбой. С противоположной стороны – два
люка, ведущие в рефрижераторный трюм.
С левого борта стоял закаточный станок для закатки крышек на
банках. Рядом с ним – маркировочное устройство, с помощью которого
на крышках выдалбливался специальный код – наименование судовладельца, дата и судно.
Суть производства заключалась в следующем.
Прибрежные рыболовецкие сейнеры, большей частью из эстонских
рыбколхозов, тащили трал, по два сейнера на одну сеть. Вылавливали
балтийскую сельдь – салаку, в прилове попадалась и килька.
С помощью бортовых лебедок трал подтягивался к сейнерам, и
рыба высыпалась на палубу одного из них, где рассортировывалась по
ящикам.
В этот момент для судов-баночников было очень важным находиться
поблизости или, хотя бы, вовремя договориться с промысловиками по
радиотелефону о возможности забрать улов. Здесь многое зависело от
капитана.
Процесс укладки рыбы в банки заключался в следующем.
Восемь матросов разделились на четыре пары: Кузьма – Тришка,
Славка – Вовчик, Виталик – Санек, Сергей Михайлович – Леха.
Каждая пара работала как сама на себя, так и в общий котел. Что это
означало?
Если рыба шла постоянно, то на пары давалась норма – сделал и
отдыхай. Если же с поставками были перебои, то заканчивали работу
все вместе. Тот, кто был половчей и пошустрей, занимался только
укладкой. Его напарник также помогал ему, но существенную часть времени уделял установке уложенных банок по стеллажам.
- 52 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Банки поставлялись двух стандартов.
Серия В.
Это жестяные цилиндрические блестящие банки с острыми, как бритва,
краями. Обработчики постоянно резали о них руки. На этот случай (а
также от проколов пальцев костями рыб) здесь же имелись пузырьки с
медицинским антисептиком, специальным клеем-дезинфикатором. Рана
затягивалась мгновенно. В настоящее время этот вид банок встречается
в продаже чрезвычайно редко.
Серия К.
В настоящее время наиболее распространенная. Конусообразные банки
темно-желтого цвета, изготовленные из специальной пищевой жести.
Эта тара встречается повсеместно. В зависимости от рода продукции
средний вес составляет 1200 – 1500 граммов.
Чтобы не терять время в процессе укладки, пустую банку предварительно необходимо “зарядить”.
Для этого перед началом работы за 1.5 – 2 часа из трюма доставались
картонные короба, содержащие по 100 банок каждый. В банку клали по
паре лавровых листочков и бросали щепотку специи – крупной каменистой соли с перцем и пряностями. Затем банки складывали в стопки –
так их удобней забирать во время работы.
Перед самым началом работ необходимо было подзарядить не менее
20-25 коробов, поскольку ежедневная норма на каждую пару составляла
3500– 4000 банок, в зависимости от размеров и качества выловленной
салаки. Вес уложенной банки составлял 1кг 400 гр.
Перерыв на обед сокращался до минимума, учитывая необходимость
подзарядки тары для следующей партии рыбы. Ужин – по окончании
работы. Ночью отдыхала и салака, и артель.
Порой, когда рыба не “шла”, на воде разгорались словесные и скоростные баталии за право первым подойти к удачливой паре и забрать улов.
Тут также играла роль вездесущая коммерция.
Например, за 10 тонн салаки капитан мог дать колхозникам расписку на
получение 11-ти, побив ставку коллеги, предлагавшего 10,5.
Зарплата колхозников зависела от вылова. В свою очередь рыбаки с
рыбоморозильщика получали от количества выпущенной продукции.
Рыба в ящиках перегружалась уже известным читателю краном на борт
РМС, где ее необходимо было обработать, проще говоря – уложить в
банки. Автор не ошибся – говорить всегда проще!
Далее все зависело от мастерства рыбообработчиков. Трудились они на
пресервах – продукции пряного посола как салаки (90%), так и кильки.
- 53 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Семейство сельдевых насчитывает более 70-ти видов, которые водятся
в районах Тихого и Атлантического океанов.
Сельдь отличается вкусом, жирностью, количеством костей, размерами
и даже цветом мяса.
Если сравнить салаку, скажем, с дальневосточными ивасями (они, примерное, одинаковы по размерам), то первая более жестковатая на вкус и
менее жирная. Иваси, в свою очередь, более костистые.
Конечно, многое зависит от посола. Это уже особое искусство, приобретаемое с опытом.
Когда-то знакомый Сергея Михайловича механик Коля Щеткин повел
его в городе Керчи на рынок, где по блату они купили знаменитую
керченскую сельдь, о которой даже В.С. Высоцкий пел в одной из своих
песен. В то время более вкусной соленой рыбы данного вида Сергей
Михайлович еще не отведывал.
Это вам, товарищи мои, не ширпотребовский общепит, это индпосол
промысловиков!
Циклоп Алексеевич и Николай Васильевич укладывали готовые банки
в короба, которые по специальному узкому желобу опускались в морозильный трюм, где их подхватывал “зимовщик” – подвахтенный в трюме (температура выдерживалась около – 20 гр.С).
Перед упаковщиками работали два рыбмастера, закатывающие банки на
станке. Закатка длилась 1 – 2 сек. – достаточно было лишь вставить
банку в направляющее устройство. В короб укладывалось по 12 банок.
Ну, а заряженные банки наполнялись рыбой очень “просто”, в три слоя.
Первый слой салаки назывался “плот”.
Рыба укладывалась в ряд, спиной на дно, желательно головами в противоположную сторону для большего количества, иначе мог получиться
некий недовес.
Следующий ряд.
“Крест”. Банка разворачивалась на 90 градусов, и рыба ложилась в ряд,
но уже плашмя (на боку).
Ну, и последний, третий ряд – “елочка”.
Банка снова разворачивалась на 90 градусов, а салаку сверху уже клали
внахлест – головы в противоположных краях банки, а хвосты между
собой перехлещивались. Получалось нечто, похожее на елочку. Сверху
снова посыпалось немного специи, и банка летела на весы.
Необходимо заметить, что и тогда и сейчас существовал другой способ
укладки – более простой в два ряда (без “креста”). Это уже зависело от
размеров рыбы.
- 54 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Допускалось отклонение – вы угадали – в сторону перевеса (от 1400 гр.)
лишь на одну рыбешку. А как иначе?
ОТК? Да-да, ОТК, точнее ОКП.
Но еще и на тот самый случай, если вдруг в магазине при контрольном
взвешивании разъяренная бабуся-яга начнет предъявлять претензии к
продавцу, не имевшему никакого отношения к пярнурандовской укладе.
За одну минуту необходимо уложить … не менее 5-ти банок – по 12
секунд на банку!!!
За этим строго следил технолог – Коля Юшин, который с секундомером
в руках прохаживался по фабрике, наблюдая за укладкой. Порой он
брал со стеллажа банку на выбор и, в случае заметного отклонения от
весовой нормы, высыпал на рыбодел на глазах у едва не плачущей пары
сразу по нескольку десятков банок, которые приходилось переуложить.
Суровый, но справедливый порядок.
Спорить с технологом было пустой затеей – Коля двумя пальцами
(указательным и мизинцем) порывал натянутую железную проволоку,
выдерживающую на разрыв центнер. Получить от него 5-6 пинков под
задницу было также привычно, как и видеть перед собой удивленные
салачьи глазки.
До сих пор бытует ошибочное мнение, что женщины-рыбообработчицы
на больших плавбазах по скорости кладки, якобы, работают быстрее
мужчин. Будто их руки (от природы) сноровистей, реакция лучше, они
более внимательны и прочая чушь.
Может они и посноровистей, если мужчина спит на ходу или лентяй.
Они также куда более смекалистые в береговых сказках возле лесного
костерка.
За многие годы Сергею Михайловичу приходилось обрабатывать,
шкерить, резать, дробить и укладывать самую различную рыбу, иногда
по 16 часов в сутки. Женщина не сможет это время просто устоять на
ногах, не говоря уже о качке.
Что же касается салаки, то он свободно мог держать пари с любой из
чемпионок на то, что она не успеет уложить 7-ми банок, когда он уже
закончит десяток.
С килькой на “Пярнуранде” оказалось гораздо проще – ее укладывали
навалом при норме 6 банок в минуту. Это просто наслаждение!
Работали в резиновых сапогах, фартуках и нарукавниках.
Пора перейти к тонкостям процесса.
Тут особые сложности начались с рукавиц. Если одеть на руки только
вискозные перчатки (самые удобные для захвата), то по укладке каждых
250-300 банок они полностью разрывались на подушечках пальцев, а на
- 55 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
смену было положено лишь два комплекта. Напялив только скользящие
“презервативы”, в которых часто дисциплинированные домохозяйки
моют посуду, поначалу скользкую рыбу было просто не ухватить.
На период адаптации лучше всего подходили для работы “шкерки”–
толстые резиновые перчатки с рубчиками. Но они оказались для такого
дела жесткими, пальцы плохо слушались управляющего сигнала, а
производство резко падало.
И Леха, и Сергей Михайлович вначале одевали, конечно же, “шкерки”.
Профессионалы работали в “презервативах”, впрочем, не только в море.
Вскоре за рыбоделом появилась свежая рыба. На первый раз Юшин
назначил новичкам неделю на адаптацию и 1000 банок нормы.
Первые сутки Сергей Михайлович и Леха проработали “всего” 26
часов, начав укладку в 08.00 час, и закончив в 10.00 следующего дня.
На перерывы, еду и туалет времени Юшин не отпускал, поскольку из-за
новичков страдал весь экипаж. Воду пили из чайника, подвешенного
над рыбоделом, а мочились прямо под рабочее место.
Славка пытался им объяснить – как лучше начинать укладку. Из всех
этих матросов он был самый опытный, а, следовательно, самый добрый
(Славный).
С невероятным трудом они закончили лишь 850 банок. Оба рухнули
спать на родной рыбодел прямо во всей экипировке.
Через час очередная партия была доставлена на борт скитающимися
вокруг сейнерами, и мученики снова принялись за работу.
Сергей Михайлович пробовал укладывать рыбу и голыми руками, но
она выскальзывала, просясь обратно в море. Пальцы укалывались о
кости. Тогда он решил работать только в матерчатых перчатках.
Поначалу все шло неплохо, но руки болели от пропитавшейся сквозь
раны соли, а перчатки быстро рвались, хотя Леха и отдал ему свою
дневную “порцию” вискозок. От В-шек пальцы были сплошь в порезах
и кровяных подтеках. Он пробовал поддевать внутрь “презервативы”,
но эффекта от этого оказалось также маловато.
Вся бригада смотрела на них с презрением.
Так продолжалось с неделю. К тому времени они уже вытягивали
1500 банок за 12 часов работы.
Естественно, долго терпеть все это никто не собирался и вскоре, когда
около 10 часов вечера Сергей Михайлович направился в умывальник,
имея единственную мечту – упасть на деревянный настил, его окружили
Тришка, Виталик, Кузьма и Санек. Они просто избили С.М., пообещав,
что если через неделю они с Лехой не будут выдавать под 3000, то
прирежут их и выбросят за борт на корм все той же салаке.
- 56 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Весь в крови Сергей Михайлович побрел на фабрику, где и упал спать
на тарных коробах.
Он ни о чем не думал и уже не верил, что этот рейс когда-то закончится.
Именно тогда он и поклялся себе, что будет укладывать салаку быстрее
остальных.
Уже спустя годы, работая шкерочным ножом, а также на “пиле”,
либо “пулемете” на различных рыбопромысловых посудах, он поражал
матросов-обработчиков своей быстротой владения руками и ножом, а
ведь рядом находились ненастоящие мужчины, простоявшие за рыбоделами и по четверти века.
Никогда и никому с тех пор, как сошел с борта “Пярнуранда”, он не
уступал в быстроте обработки любого сорта рыбы.
С Лехой так просто было не справиться. Ему устроили “темную”.
Били ногами и палками. Он так тогда и остался лежать в умывальнике.
На следующий день Сергей Михайлович работал один. Он укладывал
рыбу в банки и сам же размещал их по стеллажам. Юшин лишь ехидно
ухмылялся.
Конечно, это была затея Виталика. Сергей Михайлович окончательно
решил, что обязательно отомстит.
Со злостью он начинал работать все быстрее и быстрее – за себя и за
Леху, который отлеживался в каюте.
С ним никто не разговаривал, есть ему никто не приносил, и никто
его не жалел. Это пошло только на пользу.
В 6 часов вечера все уже закончили свои нормы, и на фабрике остался
только он один. До 2-х часов ночи С.М. уложил 1700 банок.
Зайдя в столовую, он заметил на столе кастрюлю с супом. Выпив суп
прямо из нее, он снова отправился на фабрику, рухнул на деревянный
настил и мгновенно уснул.
Рано утром его разбудили рыбмастера, пришедшие на маркировку и
закатку оставшихся банок. Посчитав количество, один из них произнес
в адрес Михайловича:
– Молоток!
Леха не выходил за рыбодел три дня.
В последнюю ночь перед его выходом Сергей Михайлович побил свой
собственный рекорд: к полуночи он уложил около 2000 банок.
Наконец, появился напарник. В подавленном состоянии они уже вместе
продолжали работу.
С ними по-прежнему почти никто не говорил, лишь дядя Слава шутил
иногда (они с Вовчиком заканчивали свою норму к 5 вечера), Циклоп
- 57 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Алексеевич приободрял, а Н.В. даже немного помогал Лехе, когда у
него появлялась свободная минута.
Сергей Михайлович исхудал, под глазами появились черные пятна,
постоянно хотелось есть и спать, но он не сдавался.
Тут еще и Леха пообещал всех перекалечить поодиночке, если однажды
они выполнят норму быстрее других. Это был дополнительный стимул
для Сергея Михайловича.
И вот настал долгожданный день. Хотя они и закончили работу позднее
других пар, но к 6 часам вечера уложили 3800 банок. Лед тронулся!
Как подчеркивал Валентин Глушко, создатель ракетных двигателей, с
помощью которых человечество устремлялось в космос:
“Далее все дело за техникой!”
Сергей Михайлович прекрасно понимал, что его коллеги-соперники по
укладке ребята опытные и одолеть их вот так запросто будет нелегко.
Поэтому, он начал присматриваться к их работе (технике – В.Г.).
Все трое установщиков очень много времени теряли на перенос банок
от рыбодела к стеллажам, накапливая для переноса лишь 8-10 банок.
Вот почему могучий Леха стал забирать сразу по 20 банок и тащил их
на полки, тут же сократив время доставки как минимум в полтора раза.
Разумеется, обогнать такого профессионала, как Славка, было тяжеловато, но он уже являлся ветераном, к тому же много курил, а торчащая в
зубах папироса мешала ему координировать свои действия.
Кузьма с Тришкой работали одинаково – не ленясь, но и не напрягаясь
особо, и как конкуренты на рыбном пробеге опасности не представляли
вовсе.
Вовчик откровенно филонил, бегая к стеллажам с 5-6-ю банками.
Самой скоростной являлась пара Виталик – Санек. Последний работал
шустро, но осилить переносимое Лехой количество банок он, конечно,
был просто не в состоянии. Виталик же пахал классно, технично и
быстро. У него было чему поучиться. Но и он, бывало, покуривал, а
также впоследствии уставал, и выдержать долго один и тот же темп ему
не удавалось.
Кроме всего прочего, злость на свору “холодковских” псов за избиение
прибавляла азарта Сергею Михайловичу и Лехе. Вот почему, вскоре они
стали заканчивать работу вместе с другими.
Те, в свою очередь, откровенно побаивались их успехов, понимая, что
в итоге новички одолеют всех в быстроте укладки. Продолжительнее
других сопротивлялись Виталик с Саньком. Но через некоторое время
Сергей Михайлович и Леха ушли с фабрики на полчаса раньше их.
Уже в “курятнике” Леха грозно предупредил:
- 58 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Если в следующий раз отстаните от нас более, чем на час, верну долг!
Те только молча испуганно переглянулись. Через пару дней Юшин отозвал Леху в сторону и наказал, чтобы тот сильно напарников не дубасил, т.к. ему нужны были рабочие руки, а не инвалиды.
Леха свирепо посмотрел на Юшина и произнес:
– Где ты был, когда они нас ”мочили”? Не вздумай вмешиваться, иначе
я и тебе кости переломаю, будешь потом рвать проволоку на больничных койках!
Юшина, конечно, это взбесило, но он снес обиду, чувствуя, что в Лехе
скрыта огромная сила. Тогда еще он и не подозревал, что гигант является мастером спорта по боксу.
Но Леха не был бы Лехой, если б не умел себя держать в рамках.
Вот почему, когда спустя пару дней Кузьма и Тришка появились на
фабрике с синяками на физиях, но шустро принялись за работу, комментариев по поводу их здоровья на производстве зафиксировано не было.
Тут же С. М. не сдержался, и громко произнес:
– Сегодня мы заканчиваем норму на час раньше вот этих двух козлов, –
он указал в сторону Виталика и Санька, – кто желает поспорить?
Циклоп Алексеевич хитро спросил:
– А на что ?
– На три ужина, – ответил Сергей Михайлович.
– По рукам, – крикнул Циклоп, и дядя Коля засвидетельствовал на свою
голову их спор, т.к. в дальнейшем он три вечера честно делил свою
пайку с боцманом.
И в тот же день в 15.50 Сергей Михайлович и Леха победно вскинули
руки, уложив 4000 банок салаки.
Санек и Виталик отстали от них на один час и десять минут.
В коридоре Леха с размаху одним ударом уложил Санька на палубу, а
С.М. врезал по физиономии трясущегося Виталика.
Когда на него замахнулся Леха, тот просто присел на корточки.
Леха пнул его ногой в задницу и сказал:
– Резать мы вас не будем, но на глаза нам больше на берегу не попадайтесь. Отстанете от нас снова на час и более, я повторю экзекуцию!
Те, словно побитые щенята, поплелись в умывальник.
Ну, а в дальнейшем уже больше никто никого не дубасил. Хотя С.М.
и Леха откровенно издевались над напарниками.
Не трогали только Славку, относясь к нему с уважением. На фабрику
они стали приходить последними.
- 59 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Обычно, Сергей Михайлович натягивал “презервативы” и на манер
хирурга, подняв согнутые в локтях руки, разминал пальцы, поглядывая
вокруг.
– Ну, что, дядя Слава? Как сегодня работаем? Прикажете клевать носом,
как некоторые, или набрать полные обороты, как некоторые? – сквозь
смех спрашивал он.
– Лучше быстренько закроем норму и спать пойдем! – резво в такт
Сергею Михайловичу отвечал с улыбкой Славка.
Далее все шло как обычно.
Сергей Михайлович запускал обе руки в гору салаки и за секунду,
вынимая между пальцев каждой по четыре рыбины, укладывал первый
ряд. Левой рукой он разворачивал банку, а 4 особи следующего ряда
уже лежали на позиции.
Укладывать “елочкой” последний третий ряд было одно удовольствие.
И вот банка уже на весах. А секундомер тов. Юшина отсчитал лишь 6-7
секунд. Дело было за Лехой, корректировавшим вес, но в 8-ми случаях
из 10-ти Сергей Михайлович в весе уже не ошибался.
Можно было совершенно спокойно дорабатывать рейс. Но вот тут-то
на бригаду обработчиков обрушился новый катаклизм, в сравнении с
которым не шли даже новички-профессионалы.
…Ну, порезали вы себе пальчик – не отчаивайтесь уж так!
Тромбоциты мигом набросятся на кровоточащую ранку, чтобы поскорее
ее закупорить. А там уж дело за фибриногеном – тот сплетет ниточки и
перехватит их, затем затянет, сожмет и струпом, как пробкой, закроет
ранку.
Хуже, если вас ужалила рабочая пчела (у трутней, как известно, жало
отсутствует). Из-за наличия колючей щетины пчелиное жало отрывается и остается в ране.
Лишь опытные пасечники умеют правильно, быстро и своевременно
удалить оружие пчелы сразу после ужаливания. Впоследствии рана набухает, вызывая боль.
Следует признать, что с клопами дело обстоит куда серьезней – те кусают постоянно, правда ничего не оставляя после себя (кроме заразы),
лишь почистят щеточкой всасывающий хоботок и давай жалить снова!
Их основными переносчиками являются крысы.
Уж чего-чего, а этого добра на “Пярнуранде” хватало, можно было даже
крысами торговать вместо салаки. К тому же за время затянувшейся
стоянки в порту подсели дополнительные “пассажиры”.
Вспомните повальную чуму в Европе в 14-м веке, ведь почти треть
населения западной ее части отправилось к праотцам после укусов блох,
- 60 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
которые были занесены вездесущими крысами с итальянского судна на
Сицилию.
Блошиное нашествие я точно комментировать не стану – отсутствуют
какие-либо факты, ну, а уж то, что некоторое количество клопов крысы
прихватили с собой при посадке на “Пярнуранд”, сомнений ни у кого не
вызывало.
Клоп, он и в Европе клоп, да и не только в Европе.
Он выживает в любом климате на всех континентах, при этом быстро
размножаясь и откладывая в трещинках пола и стен, а также матрасах
пятиместки от 75 до 200 яиц. Так что крысам и не следовало особо
напрягаться с “чемоданами”.
И все-таки, клоп молодец!
Как указывалось вверху, он никаких там жал и другого оружия в
коже человека не оставляет, а его знаменитый хоботок состоит из трех
соединений, наподобие стрелы гидравлического крана. Воткнув его в…
ниже спины, он преспокойно высасывает из вас кровушку.
Убить этого негодяя весьма сложновато, поскольку реакция у него, как
у Третьяка во время хоккейных баталий с канадскими профессионалами
в сентябре 72-го.
Самое неприятное состояло в том, что клопы, как и всякое уважающее
себя животное, выходили на охоту по ночам, когда даже ненормальным
пярнурандовцам хотелось поспать. Ну, а днем они прятались где хотели,
где им было покомфортней.
…Сергей Михайлович стал вдруг замечать, что весь личный состав его
каюты усиленно чешится по утрам.
Вскоре Леха раскрыл ему секрет часотки, прошептав на ухо:
– Беда! Клопы!
Вне всяких сомнений, мобильный штаб клопов послал в разведку лишь
дозор, который экспериментально в течение нескольких ночей решил
слегка поужаливать рыбообработчиков.
Как только все укладывались спать, неожиданно с какого-нибудь этажа
раздавались отчаянные трясения руки-ноги полусонного тела бедолаги,
подвергшемуся истязанию насекомых.
До Сергея Михайловича клопы пока еще не поднимались – слишком
уж высоко он обитал.
Славка, как самый опытный, предложил устроить клополовку. Это было
довольно простое устройство.
Стенки литровой стеклянной банки изнутри обмазывались сливочным
маслом, которое, как, оказалось, уважали и любили не только голодные
осажденные матросы, но и не менее голодные атакующие клопы.
- 61 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Через неделю банка оказалась заполненной ими уже наполовину, ну, а
клетка насквозь пропахла корвалолом – типичным запахом этих наглых
мерзавцев, количество которых все возрастало.
Славка же и первый сбежал ночевать в столовую команды. Вскоре вслед
за ним рванули и Виталик с Саньком.
Леха выдержал еще несколько ночей.
Но затем и он, извинившись перед напарником, удалился на ночлег в
спасательную шлюпку, поскольку вакантных мест в столовой больше не
было, да и откуда им взяться с такой-то плотностью населения.
Он так и проспал в ней до конца рейса, покачиваясь на шлюпбалках и
имея приоритет в посадке на случай ночного бедствия.
Сергей Михайлович остался один на один с ордами клопов. Но они его
не трогали.
Вскоре (но не сразу) он догадался, что причиной тому являлись свежие
сосновые доски, издающие особенный запах-клопопротектор.
Вот вам и сосна! Это дерево довольно стойкое! Не даром в Калифорнии
обнаружили сосны, которым более 5000 лет!
Оказывается сосной можно отпугивать не только вампиров в образе
людей, но и вампиров-жучков. Не мешало бы провести эксперимент с
тещами.
Как это часто случается, совершенно неожиданно для довольно сложной боевой обстановки, дивизии клопов вдруг оставили свои позиции в
пятиместке, бросив заключенных в банке на произвол судьбы.
Они начали понемногу перебрасывать войска на гарнизон Циклопа
Алексеевича. Пора и другим почесаться!
Сергей Михайлович подружился с узниками из банки не только из-за
того, что их братья его не трогали. Он нутром почувствовал, что клопы
смогут ему еще послужить и в дальнейшем.
Ну, а, прежде всего их было необходимо накормить.
Масло – это, конечно, неплохо, но ведь для них деликатесом являлась
кровь. А где ее взять? Не донорствовать же из-за этих кровососов!
И тут его снова осенило. Он вспомнил о томатной пасте.
Густо разведя ее в воде и приготовив почти концентрат, он залил дно
трехлитровой банки красной жидкостью и переселил клопов в более
просторное помещение. Через полчаса дно банки было отполировано до
зеркального блеска.
Сергей Михайлович поставил банку и прикрыл ее рабочей одеждой в
своем коридорном шкафчике, плотно примкнув верх пластиковой крышкой с микроскопическими отверстиями для подачи клопам жизненно
необходимого кислорода.
- 62 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он стал подумывать о дальнейшем применении этого грозного оружия.
Тут на помощь ему пришел Леха, который в тот же вечер спросил его:
– У тебя, случайно, не найдется немного клопов?
– На что тебе? – в свою очередь поинтересовался Сергей Михайлович.
– Неплохо было бы подкинуть Юшину, – ответил тот.
– Ладно, дам потом штук тридцать, – пообещал Сергей Михайлович.
Но через несколько дней Леха снова начал клянчить:
– Дай мне сегодня на ночь, пожалуйста, штук двести. А лучше всю
банку!
– Это зачем еще? Мои питомцы рыбу не едят! – настороженно начал
Сергей Михайлович.
– Ночью пойду травить этих гадов с мостика, а может и весь змеятник, –
объяснил свой запрос напарник, намекая на капитана и весь остальной
командный состав.
– Хорошо, хорошо. Ну, а как дела с Юшиным? – спросил С. М.
– Все отлично – скребет тело ногтями, я проследил, когда он выходил
на палубу, – со смехом поведал Леха.
Предварительно вывалив себе в качестве аварийного запаса около 50-ти
экземпляров, Сергей Михайлович поздно вечером вручил потяжелевшую от младенцев трехлитровую банку Лехе.
Тот отправился в расположение врага.
Шагая по коридору, он запускал руку в банку и горстями раскидывал
клопов направо и налево под двери счастливо спящих обитателей.
Несколько щепоток он оборонил около входа на мостик и радиорубку.
Леха своими действиями очень напоминал крестьянина из 30-х годов,
шагающего по полю и разбрасывающего семена для посева.
Эти кадры документальных съемок, разумеется, видел каждый совок.
Вскоре зачесался весь “Пярнуранд”.
Лишь Сергей Михайлович преспокойно спал на сосновых досках.
Леха скрывался от экзекуций в шлюпке.
Экстренно необходимо отметить, что на людях они также отчаянно
чесались, чтобы ничем не отличаться от других.
И все-таки, этот рейс закончился!!!
РМС уже несколько раз успел выгрузиться в море на транспортные
рефрижераторы, экипажи которых, возможно, в результате также были
искусаны клопами.
Наконец, забив до отказа свой трюм продукцией, пароход направился
на выгрузку в Клайпеду.
Сергей Михайлович успел полюбить этот литовский город за его зелень,
свежесть, доброжелательность и гостеприимство.
- 63 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Правда, в дальнейшем просочились назойливые слухи, что после захода
“Пярнуранда” стал почесываться весь клайпедский рыбокомбинат.
Но ведь это же были лишь слухи.
Сергей Михайлович списывался на берег в Клайпеде. Приняв внутрь
изрядное количество литовской водки, на железнодорожный вокзал его
отправились провожать Циклоп Алексеевич, Н.В., Леха и Славка.
Вскоре подошел вильнюсский поезд.
Сергей Михайлович обнялся со всеми поочередно.
Леха подошел последний и со словами :
– Это тебе на дорожку, – что-то положил ему в карман куртки.
Уже находясь в тамбуре, Сергей Михайлович достал из кармана небольшую баночку с клопами – н.з., который он забыл в каюте.
А на следующий день, веселый и счастливый, он уже садился в поезд
Вильнюс – Москва.
Настроение ему моментально испортили его попутчики – похоже, что
лимита, супружеская пара средних лет с манерами VIP-ов – кирпичей.
– От Вас ужасно несет рыбой, – произнес в проходе муж жены, когда
Сергей Михайлович на время вышел из купе.
– Моя супруга чрезвычайно огорчена, – закончил тот.
– Сожалею, милейший, но я почти пять месяцев купался в ней с горем
на пару! Вот почему всего лишь восемь принятых мною ванн абсолютно
не дали соответствующего результата. Заходите в купе недели через
две! – с этими словами Сергей Михайлович повернулся к нему спиной.
Муж вернулся к жене.
Через минуту сквозь дверь Сергей Михайлович расслышал:
– Это просто какой-то негодяй! Он еще над нами издевается! – проверещала жена мужа.
На следующее утро поезд прибывал уже в Москву, где стояла довольно
холодная погода.
Сергей Михайлович надевал свою куртку, а важные персоны ожидали
появления перрона в проходе, оставив дорожные баулы в купе.
Он неспеша достал из кармана маленькую баночку, слегка погладил ее,
а затем произнес:
– Вперед, канальи! Приятного аппетита!
С этими словами Сергей Михайлович выпустил две мощные клоповые
группировки на багаж попутчиков.
- 64 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Жовиальное трио
C кем можно вместе смеяться,
с тем можно вместе работать.
Роберт Орбен

писал в предисловии, что на своем жизненном пути встречал
в подавляющем большинстве людей мне откровенно несимпатичных.
Вот почему персоны неординарные уж особенно прочно застревали в
моей памяти. Порой очень надолго, порой – навсегда. Хотя, конечно,
даже им своей индивидуальной нестандартностью не удавалось скрасить общий фон вереницы тех приспособленцев, имя которым было
“флюгер”.
Как поговаривал один мой знакомый мичман:
“Если среди куч коровьего дерьма вдруг пролетела пчела, то это еще не
значит, что на данном поле можно найти мед”.
О двух таких “альбиносах “ я и расскажу в своем повествовании.
Еще в те далекие годы, когда мистер Джеральд Форд приезжал во
Владивосток и встречался там с нашим партийным владыкой – гр-ном
Леонидом Брежневым, Сергей Михайлович работал в указанных краях,
где все, что за Хабаровском называли “Западом”, в должности старшего
электрика на большом пассажирском судне, экипаж которого составлял
более трехсот человек.
В межсезонный период и зимой пароход в основном оперировал на
загранлинии, что было само по себе скучно и весьма изнурительно для
экипажа. Зато летом во время северной навигации наступали веселые
времена.
Судно рыскало по всему Охотскому и Берингову морям от Чукотки
до Сахалина, от Курил до Камчатки не забывая, разумеется, и родной
Владивосток.
К тому времени Сергей Михайлович уже имел за плечами морской
колледж, диплом судового электромеханика и кое-какой стаж работы на
- 65 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
флоте, так что в электрогруппе судна, которая начитывала восемь моряков, слыл весьма ценным специалистом, в подтверждении чего и был
удостоен очень уважаемой должности.
Обер-электрик – это уже не электрик, хотя еще и не электромеханик.
Преимуществ у этой должности было, ну очень много, и почти все из
них Сергей Михайлович использовал с выгодой для себя.
Формально ст. электрик подчинялся электромеханикам, старшему и
главному механикам.
У двух последних и без него своих забот хватало, и они со вздохом
облегчения передали старшего электрика в электрослужбу.
Три электромеханика и три электрика, поочередно сменяя друг друга,
стояли вахты, почти всегда имея дополнительные работы. Заниматься
проблемами старшего электрика (что целиком и полностью понятно), в
ведении которого были каюты, рестораны, бары, склады, прачечные,
парикмахерские и т.д. – естественно никто не хотел, да и просто на
него не было времени.
Поэтому Сергей Михайлович был полностью предоставлен сам себе,
появляясь лишь в восемь утра на “летучке” машинный команды.
А иногда и не появляясь – все равно никто не заметит.
В общем, начальство он так почти и не видел, а серьезных поломок,
угрожавших безопасности судна, в его хозяйстве быть просто не могло.
И только в конце месяца он составлял отчет, который тоже невозможно
было проконтролировать, о проделанной работе и отдавал его Титычу –
старшему электромеханику, а тот немедленно переправлял отчет в
архив, если не за борт, едва на него взглянув.
В подчинении у Сергея Михайловича был электрик, да такой, что на
всем оставшемся жизненном пути своей деятельности снился ему через
день.
Короче, тандем мог вполне сам решить любые задачи, всем это было
известно, и о них как бы забыли.
График работ был свободный – главное числиться, что ты где-то на
“линии”.
Пароход имел столько всяких помещений, тамбуров, вентиляторных,
щитовых, складов и т.п., что даже сам конструктор не смог бы всего
этого помнить и найти в нужный момент, а разыскать там человека, да
еще такого занятого, как старший электрик или его зам. было совсем
пустым занятием.
Вот почему и самым популярным объявлением по судовой трансляции
глоткой администратора являлось нечто, вроде:
- 66 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Старшему электрику, а можно и электрику, можно подойти, а можно
и позвонить в администраторскую.
Со всем внешним миром Сергей Михайлович держал связь только через
пассажирского администратора – Сан Саныча, у которого брал по утрам
наряды на работу.
Впрочем, он тут же немедленно откладывал их на следующий день,
как абсолютно “нерейтинговые”.
Особенно котировались главный продовольственный склад, ресторан
первого (или 2-го) класса, бары, камбузы ресторанов, каюты-люкс.
А на всякий случай, Сергей Михайлович обычно оставлял Сан Санычу
сразу несколько липовых координат, чтобы те, кто вдруг надумает их с
электриком искать, знали – он всегда при деле и ему некогда отвлекаться на другие работы.
Зарплата Сергея Михайловича была чуть ниже 3-го электромеханика,
ответственности он никакой не нес, он был молодой, веселый, полный
сил и стремлений к приключениям.
Вдобавок ко всему ежедневно С.М. встречался с десятками новых
людей.
Жизнь на лайнере для него протекала быстро и беззаботно, но каждый
день был непохожим на предыдущий и всегда интересный.
Ну, а для себя Сергей Михайлович сразу же усвоил три основных
правила: никогда и ни при каких-таких обстоятельствах не опаздывать
на работу, не появляться в нетрезвом виде на людях и ни в коем случае
не поддаваться соблазну и чарам противоположного пола.
Последний пунктик правил оказался уж особенно трудновыполнимым,
поскольку женский персонал судна насчитывал около двух (!!!) сотен
весьма молодых девиц – красивых и не очень, стройных и не особенно,
нагловатых и скромных, раскованных и стеснительных, при этом всех
пышущих весной и генами Евы.
Так что чудо-щит, который нес Сергей Михайлович, порой трескался и
весьма тяжелел от стрел Амура, попадавших в него, но был всегда при
нем.
Поверьте, – не стоит всерьез воспринимать байки о том, что на пассажирском судне женщины отлавливают мужиков, ну прямо в коридорах,
затаскивают к себе, ломятся в ваши двери и буквально не дают проходу.
Разумеется, этого нет.
Если и возникают выходки каких-то отдельных, в основном подпитых,
особей, так это исключения, да и далеко не элитарные цвета женской
радуги позволяют себе подобное.
А самое главное – не к каждому мужчине еще можно приставать.
- 67 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Кроме всего прочего, существует постоянный надзор, контроль, невидимое наблюдение, наконец, слухи. Однако, следует признать, что
90% членов экипажа сильной половины имеют связи с женским полом.
10% предлагается списать на старых, больных, морально устойчивых,
немощных, преданных своей семье, ну и плюс Сергей Михайлович.
Назревает совершенно естественный вопрос – а почему, собственно,
Сергей Михайлович?
И действительно, – мыслимо ли молодому парню на плавучем острове,
где на две трети обитают женщины (только выбирай), ни с кем даже не
уединиться на несколько, эдак часиков?
Ответ на удивление примитивный – отменная репутация и железная
(с вкраплением победита) воля, но об этом ниже.
Как уже было сказано, в подчинении у Сергея Михайловича тусовался
электрик, которого звали Евгений Александрович Дулераин.
Фамилия необычная, как и ее обалдетель.
Евгений упорно настаивал, что родом он из Биробиджана, а вот его
дальнейшее продвижение по этой жизни отследить & просчитать было
вовсе невозможно.
За частые смены работ и мест жительства знакомые между собой звали
его “вертолет”, но в приличном обществе он всегда оставался Евгением
Александровичем.
Смуглый цвет кожи, приплюснутый нос, выпученные губы, явно выраженная акрокефалия* и черные, как уголь, кудряшки на голове отдаленно (или приближенно) напоминали в нем потомка смешанных связей.
Но раз Дулераин претендовал на еврейские корни, – что ж, пусть так и
будет.
Джека был всего лишь на год старше Сергея Михайловича, он обладал
небывалым талантом – умел ремонтировать абсолютно все!
Жаль, как откровенно жаль, но должность электрика являлась для него
только лишь пустяковым звеном в непомерно длиннющей цепочке
специальностей, по которой Евгений Александрович то ли карабкался
вверх, то ли опускался вниз, то ли, как канатоходец, искусно лавировал
горизонтально.
Уверен, на флоте, он не задержался – таким людям необходим простор,
а океана для этого мало.
Как и все противоестественные личности, Евгений Александрович имел
слабость, о которой читатель уже догадался.
Но даже эта слабость была не пристрастием, а увлечением, не целью, а
импровизацией, не анализом, а наверняка, скорее всего каким-то четко
поставленным тестированием самого себя.
- 68 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Женя был полностью поглощен усовершенствованием дистилляции
клея БФ-2 с целью получения чистейшего продукта для употребления.
В простонародье клей называли “Борис Федорович”.
*Аномальная форма черепа в виде башни (греч).
Е.А. имел мечту, что уже немало, а если учесть, что это были грёзы
самого Евгения Александровича…
Итак, он стремился путем каких-то реакций разложения или отделения,
т.е. сепарирования – довести этот, с позволения сказать напиток, до
такого качества, что ему позавидовал бы сам господин Смирнофф.
А все эти активированные фильтрики от противогазов, которые служили для начинающих средством чистки для получения спиртового раствора, лишь вызывали улыбку Евгения Александровича.
Его личное производство было высокотехнологичным, точным, научно
обоснованным, а самое главное – продегустированным им самим.
Жека утверждал, что он уже давно на пороге совершенства напитка,
что осталось только в какую-то колбочку чего-то добавить, у нужной
пробирочки поднять температурку, в определенной трубочке ускорить
перегон, кое-где увеличить объемчик, и мечта сбылась.
Уж где он умудрялся держать свою лабораторию, Сергей Михайлович
не имел понятия, да его это к тому же и не интересовало.
Дулераин же постоянно находился в легкой начальной стадии подпития,
других напитков он упорно не признавал и больше всего ценил время с
02 до 05 утра.
Именно тогда он полностью посвящал себя опытам и изучению соответствующей литературы. Ну, а напоследок перед сном в начале шестого
утра употреблял генеральную чарку.
Естественно, в восемь утра поднимать его было занятием бессмысленным, но Сергей Михайлович всегда прикрывал своего подчиненного, если им кто-либо интересовался.
Конечно, начальству все было известно.
Поначалу на Дулераина пытались даже повлиять выговорами, но тот в
ответ лишь нагло снисходительно улыбался.
Все всерьез призадумались, когда совершенно пьяного Женю механики
приволокли в машинное отделение после тщетного ремонта кого-то
узла/агрегата и тот, лишь мельком взглянув на поломку, дал несчастным
единственно правильный совет и тут же рухнул.
Однажды сам капитан приказал принести Дулераина на руках в радиорубку, чтобы тот помог начальнику радиостанции отремонтировать
коротковолновый передатчик.
- 69 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Чего тут зря жужжать, если даже Титыч, не гнушаясь и без всякого
гонора, не вызывал (Ев)Гения, а шел за советом с нашатырем прямо к
нему в каюту.
Вот когда все стали уважительно называть его Евгений Александрович!
Дулераин был очень интеллигентен.
Элементарную просьбу к начальнику помочь ему отвернуть какуюнибудь гайку он выражал приблизительно так:
– Сергей Михайлович, Вы не могли бы взять ключик на семнадцать и
приложить его к третьему слева болтику. Вся проблема в том, что моя
правая рука до него не достает и, видит Бог, я потеряю много времени,
прежде чем придумаю нечто подходящее и отверну нужную мне гаечку, так что лучше это сделать вдвоем, не отходя, так сказать, от кассы.
Немало поразили Сергея Михайловича и книги, читаемые его подчиненным.
На полке в его каюте лежало очень много пособий различной научной
сложности по химии, истории, культуре.
Но вот “Клещевые болезни пчел” или “Автомобиль ЗИЛ-130” ну никак
не могли соседствовать с “Типами ракетного топлива” и “Философией”
Бенедикта Спинозы.
А внешне много более других казался потрепанным фолиант “Влияние
алхимиков средневековья на формирование современной личности”
Георга Форстера.
И, хотя она была намеренно чуть прикрыта “Ртутными выпрямителями”
издательства Наука, Сергей Михайлович молниеносно скумекал – что к
чему во время визита к коллеге.
Конечно, Дулераин не раз предлагал начальнику испробовать нектар, но
Сергей Михайлович всегда отказывался, ссылаясь на “незавершенность
процесса”.
Евгений Александрович водил дружбу с плотником Борей и иногда
подолгу застревал в столярной мастерской.
Все дело в том, что необходимое сырье – Борис Федорович – у тезки
водилось в огромном количестве, благо, что мебели на пароходе было
невпроворот. К тому же, они были знакомы и ранее.
Боря работал когда-то рабочим сцены – декоратором в Красноярском
драматичнском театре, куда очередная жизненная волна зашвырнула
Женю Дулераина в добром здравии осветителя или мастера по свету,
как сейчас модно писать в титрах.
Каморка осветителя находилась непосредственно под сценой, где во
время аншлага на “Вишневый сад” московской труппы приткнулись за
распитием спиртного дружки.
- 70 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вход в осветительную был возможен только сверху, со сцены.
Посему выйти мастеру-осветителю даже по нужде во время пьесы было
нереально.
Действия каждого акта расписывались уже Евгением Александровичем
по времени.
По установке режиссера (босс прессинговал сигнальную кнопочку)
Дулераин в нужные направления подавал необходимый колёр.
Так вот, ребятки видно хватили лишку и, когда все чеховские персонажи перебрались на лужайку, режиссер нажал кнопочку.
В блокноте у Дулераина было четко записано: “№ 25 – травка зеленая”.
Однако, ответа на звоночек не последовало.
Тогда режиссер срочно нажал аварийный звонок, а Дулераин, то ли
спьяну, то ли с испугу, а скорее от всего вместе, – начал включать и
выключать все рубильники подряд.
Публика зароптала, зашумела, а потом начала откровенно хохотать под
эту цветомузыку.
Но самое смешное состояло в том, что друзья еще и закрылись изнутри,
поэтому администрации пришлось вызывать милицию.
Это уже был полный провал.
– А знаете, Сергей Михайлович, – как-то задумчиво произнес Е.А., – я
ведь когда-то горел в танке!
– Как! – изумился Сергей Михайлович, – Вы еще и повоевать
умудрились?
– Вовсе нет, – ответил Евгений Александрович и рассказал коллеге
следующее.
Он тогда работал в городе Бресте мастером по холодильным установкам на мясокомбинате.
Однажды с рядовым коллегой по работе они на радостях пропивали
комбинатскую премию, не трогая, однако, зарплату, ну и запланировали
продолжить праздник души.
Поскольку было еще светло, и народ под надзором милиции весело
разгуливал в выходные дни, горе-конспираторы решили укрыться в
танке, набычившимся печальным памятником в одном из парков города,
принявшего на себя первый удар той страшной войны.
Это вам не сейчас – когда все люки заварены наглухо сваркой, – тогда
можно было в танке и переночевать.
Может озорные мальчишки, а может конкуренты заметили это и, когда
Евгений Александрович с собутыльником только-только наполнили
стаканы, злодеи швырнули им внутрь горящий промасленный мешок,
завязав проволокой люк.
- 71 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Горемыки уже начали задыхаться, но, по счастью, кто-то случайно
заметил дым и вызвал пожарных, которые в свою очередь извлекли угоревших от водки и дыма дружков из бывшей боевой машины.
К женскому полу Евгений Александрович был абсолютно равнодушен,
его индифферентность являлась совершенно естественной.
Такие слова или сочетания как “семья”, “любовь” или “цветы для дамы
моего сердца” просто отсутствовали в его лексиконе.
Сергей Михайлович высоко ценил своего подчиненного, а тот отвечал
ему преданностью и готовностью повсюду следовать за ним – хоть в
огонь, хоть в дым (как в танке).
Еще в первейшие денечки своего назначения, когда Сергей Михайлович
ко всему присматривался, знакомился с порядками и обычаями воцарившимися на “пассажире”, ему не раз в разговорах членов экипажа,
обожавших посмаковать пикантные темы, о женщинах, приходилось
слышать про “Любку из второго класса”.
Уже тогда его удивило то, что среди такого количества девушек это
имя произносилось наиболее часто.
Он взял это себе на заметку и решил взглянуть на объект судовой
федерации.
Случая ждать пришлось недолго, поскольку вскоре во всех пассажирских каютах второго класса пропало освещение. Как назло, дело было к
обеду, а Дулераин в это время только-только оттаивал.
Пришлось идти Сергею Михайловичу, но он об этом не пожалел.
Как только он вошел в салон второго класса, где рядом располагались
щитовые помещения, его взору предстала картина, от которой С.М.
остолбенел на долгие годы, может навсегда.
Перед ним появилась прекрасная, как недавно напечатанный доллар,
блондинка с модельной фигурой, выступающими в разрезе ярко белой
блузки солидными документами, с яркими голубыми глазами, в такой
же белой переукороченной юбке и ухмылочкой на теперь уже вовсе
божественном лице.
“Любка!” – мелькнула мысль у Сергея Михайловича, но марку (ах, уж
эта чертова марка!) надо было держать.
Вот почему он, как ни в чем не бывало, спокойно проследовал мимо.
– Эй! – услышал он позади себя, – это я свет повыключала в щитовой,
так что не волнуйся особенно!
– Ты что, спятила? Зачем? – спросил Сергей Михайлович удивленно.
– А я знала, что Дулераин еще не протрезвел и придешь ты, – ответила
обложка модного журнала.
– Но причем здесь я? – все еще не понимая, спросил глава электропары.
- 72 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ну, а как тебя еще можно вытащить? Ты же ведь у нас независимый!
– Говори – чего тебе нужно, дел по горло, – слукавил С.М.
– Хватит прикидываться – нравишься мне до чертиков, да и все тут! –
отрезала белобрысая Джоконда.
– Тебе что – судовых ковбоев мало? – осведомился он.
– А плевала я на них, мне ты симпатичен!
– Ладно, – сказал польщенный Сергей Михайлович, – заходи вечерком
ко мне, обсудим этот вопрос.
– А как же слухи? – спросила Любка, – не навредят?
– А плевал я на них. Ты мне тоже нравишься, – подытожил он и, забыв
включить свет, удалился.
Любка работала номерной или стюардессой в помещениях пассажиров
второго класса. От мужиков не было отбоя, и она с отрадой флиртовала,
а иногда и не только, с ними.
Красавица оказалась старше Сергея Михайловича на пять-шесть лет, но
таким девицам возраст – не помеха.
Когда-то Любку за пьянство и аморальное поведение вытурили с
треском из театрального училища им. М.С.Щепкина при Малом театре
в городе Москве, а общеизвестно, что там учились далеко не монахини.
И она, коренная москвичка, какими-то извилистыми путями оказалась
на борту Дальневосточного лайнера.
Все это стало известно Сергею Михайловичу позже.
Кому же, как не ему, уроженцу Подмосковья, было также очевидно, что
рядовые бездари с длинными ногами в “щепку” не поступят.
А Любка была умна и талантлива, в этом он убедился тем же вечером.
Слегка навеселе, с гитарой, в еще более короткой юбочке, она, с явным
намерением сразу брать бычка за рожки, без стука ввалилась в каюту
Сергея Михайловича.
Эта орхидея
наших лесов имеет
такое название за сладкий запах своих цветов,
усиливающийся к вечеру
P.S. Довольно редкий экземпляр
даже для пассажирских
судов
– Угостишь чем-нибудь? – спросила “ночная фиалка”*, ставшая от уже
внедренного внутрь спиртного еще красивей.
- 73 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
*ЛЮБКА (Plantanthera), род многолетних трав семейства орхидных.
Более 50 (по другим данным, до 200) видов в Северном полушарии.
Любка двулистая (Plantanthera bifolia), или ночная фиалка, встречается
спорадически в Евразии на юге лесной и в лесостепной зонах.
– Ну, вот что. Урок первый. Ко мне в каюту без стука имеет право войти
только моя мама. Второе. Отложи инструмент и присядь, потолкуем.
Я уважаю и ценю верных друзей, особенно тех, которым нравлюсь, а не
матрасы. И, к твоему сожалению, не собираюсь становиться в шеренгу
почитателей той части твоего тела, что расположена ниже пояса. Прошу
навсегда это усвоить. Мне кажется, что разговор завершен! – подвел
окончательную черту Сергей Михайлович.
– Нет, не завершен, – стала вмиг серьезной Любка.
Она решительно уселась на диван.
В дальнейшем, подружившись, они проговорили часов пять кряду.
Выяснилось, что, как и предполагал Сергей Михайлович, Любка была
очень интересным и начитанным человеком, да вот только скучающим
от серой жизни, отчего накинувшей на себя маску расхлябанности.
Таких людей Сергей Михайлович нутром чуял и отдал должное не
только внешним достоинствам этой неповторимой девушки.
– А что, трахаться так и не будем? – то ли в шутку, то ли всерьез
спросила она уже в третьем часу ночи.
– В следующей жизни, – прикрываясь сразу тремя щитами, ответил он.
С тех пор Любка постоянно находилась при Сергее Михайловиче.
Как только не пыталась она заманить его в сети Купидона!
Но он прекрасно понимал, что стоит всего лишь раз позволить себе
расслабиться, и Сергей Михайлович потеряет навсегда своего наивернейшего (как оказалось впоследствии) друга, точнее – подругу и станет
для нее таким же, как все.
Дня не проходило, чтобы компания не собиралась вместе.
После рабочего периода Сергей Михайлович обычно отдыхал с парнями
в салоне, беседуя или играя в домино, а вечером они собирались у него
в каюте.
Дулераин приносил изящную глиняную бутылку из-под Рижского
бальзама, а Сергей Михайлович, угощая Любку водкой или коньяком,
потягивал сок, иногда сухое вино.
Они тихо разговаривали – тем для этого была уйма, затем, уже по мере
дозревания, их голоса становились намного громче, Любка бралась за
гитару и напевала романсы, которые Сергей Михайлович слышал
только в ее исполнении.
- 74 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В конце-концов, Дулераин и Любка исчезали каждый по своим делам, а
он блаженно засыпал.
Народ поначалу подтрунивал над ним, но, видя, что Сергей Михайлович
не обращает на это внимание, а Любка внешне продолжает вести прежний образ жизни, – все осознал и оставил его в покое.
Так шло время, да-да – так оно и шло.
Постепенно трио набирало известность и популярность среди членов
всего экипажа.
У маленькой электрогруппы все было схвачено в барах и ресторанах,
на камбузах и в продовольственных кладовых, в буфетах и салонах, на
почте и в парикмахерских, ателье, прачечных, клубе.
Они редко питались в общей столовой команды, объясняя это диетой, а
в конце-концов и вообще перестали туда ходить.
В каюте у Сергея Михайловича появлялись самые различные слои
судового общества, а Любка уже на правах его личной уборщицы и
заместителя Дулераина по хозяйственной части, все свободное время
пролеживала на его диванчике.
Настала пора расширяться.
Сергей Михайлович стал называть Любку “королевой” и постепенно на
этот титул перешел даже Евгений Александрович.
Как-то вечером, глядя на патрона осоловелыми глазами, королева
произнесла:
– Эх! Взяли бы вы меня, что ли, к себе в банду!
Эти слова прочно застряли в изобретательной черепной коробке Сергея
Михайловича.
Его каюта была расположена с левого борта в благоприятном тупичке,
который был отведен для двух жилых помещений.
Соседняя же пустовала, поскольку после того, как некая свихнувшаяся
баба в городишке Щёкино Тульской области, умудрилась вместо одного
ткацкого станка обслуживать сразу два десятка.
Ну, а этот метод сокращения людей на производстве был принят едва не
повсеместно, в том числе и на флоте, где часть судового экипажа была
ликвидирована в должностях.
Аналогичная ситуация с размещением возникла и по правому борту, где
в окружении своих книг и химических порошков обитал Дулераин.
За две бутылки “Цинандали” Сергею Михайловичу удалось убедить
старпома, в том, что ему для хранения документации, инвентаря, приёма особо важных гостей, проведения совещаний с напарником и т.д.
необходимо еще одно помещение.
- 75 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Старпом – Захарыч, быстро уговорил пожарного помощника – Николая
Виссарионовича, болезненно любившего пиво, и они дали добро, но с
условием, что надпись на этой каюте должна быть только “Служебное
помещение”.
Сергей Михайлович за один день превратил пограничную заброшенную
конуру в свой фешенебельный кабинет.
Плотник Боря выделил два вполне презентабельных кресла, обтянул
“дерьмонтином” диван, разукомплектовал старую кровать, а стол уже
сам Евгений Александрович покрыл зеленым сукном и поставил на него
графин с водой (хорошо, хоть не глиняную бутылку).
Однажды очень смышленый молодой сварщик Вова отмечал свой день
рождения.
Сергей Михайлович предусмотрительно спонсировал знаменательную
дату, доставив необходимое количество ликеро-водочных изделий.
Вова не остался в долгу и через неделю сварил из нержавеющей стали
для Сергея Михайловича сейф, которому мог позавидовать капитан со
своим угрюмым ширпотребовским темно-коричневым ящиком.
Токарь вмонтировал замок с секретом, и вскоре блестящее надраенное
чудо мастеров красовалось в углу кабинета.
Теперь уже времени Сергею Михайловичу катастрофически не хватало.
По средам и субботам после шести часов вечера к нему заглядывал
помполит Артамоныч, вне сомнения наиболее важная птица в судовом
курятнике.
Они уединялись в кабинете, где Сергей Михайлович доставал заботливо
припрятанную в сейфе непочатую бутылку водки, наливал Артамонычу
стакан и услужливо подносил дежурный свежий огурчик.
После этого они минут 15 шептались с Артамонычем.
Тема в основном была одна и та же – помполит жаловался на крайний
недостаток стукачей в его департаменте, а Сергей Михайлович обещал
помочь с кадрами.
Учащенно заглядывал и пожарный помощник, скуля просивший Сергея
Михайловича под пивко достать вкусненькой рыбки.
Два раза в месяц Захарыч с комиссией осматривал жилые помещения на
предмет определения лучшей каюты судна.
Все чаще и чаще вымпел висел на стене у Сергея Михайловича, а когда
они вместе с королевой ухитрились сосватать Захарычу начальницу
клуба – сорокалетнюю старушенцию Светлану Леонидовну, вымпел
уже постоянно болтался на одном месте в кабинете у С.М., прибитый
гвоздем, а осмотр происходил уже чисто формально.
Иногда забегал, якобы по делу, старший механик Сидор Гаврилыч.
- 76 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Суета машинной команды не позволяла ему надолго расслабляться, но
не побывать у Сергея Михайловича он, конечно, не мог и, вечно куда-то
спешащий, прямо стоя, он употреблял заранее налитую стопку.
Об электроперсонале и говорить не стоит – те приходили без предупреждения и всегда были желанными гостями.
Постепенно повалил и женский пол, дамы принимались вне очереди.
Кто приплывал с просьбами, кто за советом, за помощью, иные поболтать, а кто-то просто повеселиться.
За время работы на теплоходе Сергей Михайлович имел уже 7 благодарностей по судну, 3 – от отдела кадров пароходства и от бассейнового
комитета плавсостава, а это заслуги моряка выше среднего уровня едва
ли не за десяток лет.
Все грамоты хранились в сейфе. Кроме того, там лежали различные
тетради записей. Одна для просьб и жалоб, другая – для ведения и
планирования работ, третья для проведения совещаний, четвертая –
учет продуктов и спиртного, пятая – денежные поступления и расходы,
шестая для снабжения, кроме того – ежедневник, памятка и т.п.
Одним словом, – сейфа уже также не хватало.
Ощущался также недостаток людей в группе, особенно таких надежных
и преданных, как Евгений Александрович и королева, которых он уже
успел проверить в деле не раз.
Из Дулераина и трезвого-то не особенно вытянешь и слово, а пьяный он
полностью замыкался в себе, беседуя лишь с отдельными алхимиками
средневековья.
Королева навыворот, – могла болтать о чем угодно, но как только тема
касалась Сергея Михайловича, быстро меняла направление разговора,
либо помалкивала.
Как-то вдруг Сергею Михайловичу вспомнились слова Любки:
“Взяли бы вы меня в свою банду”.
А почему бы и нет? Да, но на каких правах? Где же возьмешь дополнительную должность в штат элетрогруппы, которую и так недавно сократили? Да еще и женскую. Да еще и Любку.
И тут его снова осенило.
Сергей Михайлович решил ввести на судне должность помощника
пассажирского администратора.
Поскольку телефон в своей каюте он предусмотрительно отключил –
тот трезвонил бы не переставая, прямо из офиса Сергей Михайлович
связался с вечно дрыхнущим в своей стеклянной будке и изнывающим
от безделья Сан Санычем.
– Есть дело! – кратко произнес Сергей Михайлович.
- 77 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Уже бегу, – незамедлительно ответил Сан Саныч, как будто ждал
этого все дежурство.
Целый вечер они сочиняли рапорт на имя капитана о необходимости
введения дополнительной должности. Получилось неплохо.
Вот только было удивительно – как могло у Сан Саныча хватать
времени справляться с такими неимоверно тяжелыми обязанностями.
Когда он только умудрялся урывать часик-другой для сна?
В такой ситуации необходим не один, а как минимум три помощника.
Впрочем, как говорил Цицерон – “CHARTA NON ERU-BESCIT”*.
Теперь рапорт было необходимо заверить у всем известных персонажей.
Пожарный помощник с удовольствием поставил свою подпись, добавив,
что это лишь повысит эффективность наблюдения за судовой пожарной
безопасностью.
Не было никаких проблем и со старшим помощником.
Захарыч красивым почерком зарегистрировал, что теперь за санитарной
гигиеной отдельных помещений судна сможет проследить надежное
ответственное лицо.
Сложнее пришлось с пассажирским помощником.
Старая калоша абсолютно не пила спиртного, а лишь любила почитать
интересные книжонки (уж не дурак!).
Пришлось через заведующего производством и продуктами – Юрия
Федоровича доставать у владивостокских барыг “Мастера и Маргариту”
и презентовать паспому.
Тот, немедленно, даже не прочитав странички из бессмертного романа
тов. Булгакова, что-то намудрил об улучшении качества обслуживания
пассажиров.
Ну, и, конечно же, самое главное под диктовку Сергея Михайловича
(текст им был заранее приготовлен) подытожил Артамоныч, который по
этому случаю специально выделил для него в субботу целых два часа.
Теперь уже, опрокинув аж два стакана и съев два огурца, Артамоныч,
войдя во вкус, писал, что такой кандидат имеется, что он сам, лично,
знает того образцового и порядочного человека, морально устойчивого,
что все свободное время эта трудолюбивая девушка (Любка!) отдает
изучению азов административной деятельности и далее в том же духе.
Вообщем, получилось так, что без этой должности судно просто не
сможет отойти от причала.
Теперь дело было за капитаном, а это, отчасти, не в компетенции Сергея
Михайловича. Под него даже Любку не запустишь.
Уж какую он наложил резолюцию на манифест – одному Богу известно.
Однако, ровно через три недели на борт поднялась молодая девчушка с
- 78 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
косичками, которая представилась стюардессой во втором пассажирском классе.
Радости встречающих такого ценнейшего кадра не было предела, и
ее приняли “на ура”.
* Бумага не краснеет (лат).
По этому случаю, Сергей Михайлович закатил в баре третьего класса
банкет, прикрывшись днем рождения любимой бабушки (она умерла за
целых семь лет до его выхода в свет) с приглашением всех задействованных плюс необходимых как воздух лиц.
С этого момента многое изменилось. Группа приобрела солидность и
авторитет.
Ныне за нарядами на работу к Сан Санычу Сергей Михайлович посылал
Любку, которая в красивой униформе, покрутив минут пятнадцать для
порядку задом у администраторской, отправлялась в кабинет к боссу, а
затем весь день где-то пропадала по его поручениям.
Она проживала в смежной с исследователем каюте. Такое соседство
радостных эмоций у нее, естественно, не вызывало.
Дулераин в свете таких изменений трезвел уже к десяти и одевал на
работу цветастую гавайскую рубаху.
Сергей Михайлович презентовал ему кем-то оставленный в его каюте
атташе-кейс, куда Евгений Александрович клал инструмент и шел на
“линию”, словно турист по главной авеню на Багамах.
Патрон с утра для бритья посещал парикмахерскую, выпивал в баре
второго класса чашечку кофе, по пути беседуя с кем-то и записывая
особо ценное в записную книжечку. Если не было ничего срочного, а
срочного никогда ничего не было, отправлялся на камбуз ресторана
первого класса заказывать у шеф-повара – Алексея Дмитриевича на
обед чего-нибудь повкусней.
Затем он одевал белый, как снег, комбинезон и сам персонально (чтобы
все видели) отправлялся менять лампочки, ремонтировать розетки и
выключатели и т.п., не брезгуя самой черной работой, что всегда шло
ему только в зачет.
Иногда в коридоре он сталкивался с королевой, которая со словами:
– Извините, Сергей Михайлович, мне некогда! – бежала по его же
делам.
Он был влюблен в эту работу, ему нравились люди и теплоход.
По вечерам троица собиралась на совещание.
Оно проходило в кабинете с 18.30 до 19.30 часов, а иногда и дольше,
поскольку часа не всегда хватало.
- 79 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Впрочем, через раз собирались и экстренные совещания.
Сергей Михайлович любил сначала выслушать подчиненных, поэтому,
открывая заседание, он произносил:
– Ну что ж, приступим. Начнем с Вас, дорогой Евгений Александрович.
Что новенького-с?
Дулераин, раскрыв свой блокнот, рапортовал:
– Зарываюсь, Сергей Михайлович. Уж очень много вызовов. Серьезные
проблемы с бытовым электрооборудованием. Сан Саныч сообщает, что
пассажиры жалуются.
– Не беспокойтесь насчет жалоб. У Сан Саныча три жалобные книги, а
самая ценная – чистая – хранится в моем сейфе, так что пусть себе
пишут что угодно, все равно всегда показываем проверяющему мою.
Зато у него есть книга отзывов, которые он сам и подделывает, полная
чуть ли не благодарных стихов.
По поводу ремонта. Ну, сколько можно Вас дрессировать? Сваливайте
все на дефицитные запчасти, проклятый щёкинский метод, прикиньтесь,
что ремонтируете фекальную систему и Вам некогда заниматься всякой
ерундой, поскольку это поважней электрочайников и настольных ламп
и вообще – побольше творчества в рабочем процессе.
Кстати, о процессе. Как проходит процесс?
– Я уже почти добился идеального качества! – с блеском в глазах
произнес Дулераин.
– Господи! Евгений Александрович! Ну, когда же прекратятся эти вечные “почти”? Ваши, пардон, постоянные отрыжки отдают запахом застоявшейся на складе мебели.
Вот и вчера девчонки из первого класса жаловались мне, что, как только
приходит Дулераин, они начинают бегать за ним, как собачонки, с
освежителем воздуха в руках, чтобы пассажиры не подумали чего-то
недоброго, нюхая этот аромат.
Может Вам стоит все-таки перейти, как и всем, на водочку, а, Евгений
Александрович?
– Нет, Сергей Михайлович, – возразил Дулераин, – дайте еще недельки
три на продолжение опытов.
– Ну что с Вами поделаешь – экспериментируйте, – согласился председатель.
– Так, что у Вас, королева?
– Все вчерашние поручения выполнила, Сергей Михайлович. Сан ибн
Саныч просит Вас, чтобы я крутилась с утра возле его будки хотя бы
полчаса для виду.
- 80 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Вот люди, а! Не даром говорят – дай палец, тебе и руку оттяпают.
Ладно, я сам с ним переговорю. Найдем паспому какого-нибудь Коган
Доля, и они успокоятся. Что еще?
– Третий механик передал Вам два блока “Мальборо”.
– Это еще по какому случаю? – насторожился босс.
– Просит, чтобы я провела у него ночку-другую, – с наигранной дальше
некуда застенчивостью проворковала королева.
– Ну а Вы сами как настроены?
– Да он парень, вроде, неплохой, только от него всегда луком прёт.
– Ладно, так и быть – сходите, раз неплохой, тем более, что сигареты
хорошие, а Вам с ним все равно – не целоваться!
А вообще-то вот что я Вам скажу, королева. Хватит якшаться со всякой
шантрапой! На следующей неделе пускаем слух, будто Вы беременна.
Они сами, как ошпаренные, будут от Вас шарахаться! Я специально сам
зайду к гинекологу – Галине Васильевне – и проконсультируюсь у нее,
как должна вести себя в таком положении женщина.
Вы будете выполнять мои личные указания – где необходимо на людях
скушаете соленый огурчик, где-то у Вас закружится Ваша прекрасная
головка, а то и, пардон, подберется тошнота.
– Помилуйте, Сергей Михайлович, со мной, ведь, ни один мужик не
ляжет!
– Не волнуйтесь, кто надо – ляжет, еще как ляжет, это уже мои заботы.
– А меня не спишут с судна? – с испугом в голосе спросила Любка.
– Пора уже усвоить, королева, что списать Вас в расход могу только я,
но пока делать этого не собираюсь, – Вы незаменимый экземпляр.
До меня дошла информация, что скоро в Гонконг будем перевозить
солидных японцев из Иокогамы, так что просыпайтесь, королева, Вас
ждут великие дела!
А то тут у нас с Дулераином совершенно нищенские чаевые в кассе, на
которые даже не купишь подарок любимой бабушке из Светлогорска.
Кстати, о чаевых.
Евгений Александрович, протрудитесь-ка припомнить – где это Вы
потеряли шесть рублей чеками Внешторгбанка, которые Вам третьего
дня дали музыканты за ремонт усилителя?
– Виноват, Сергей Михайлович, забыл в лаборатории, – извиняющимся
голосом пропел Дулераин.
– А Вы, королева, – что позавчера получили с красавчика – старшего
моториста Гунько, помимо двух “неделек”? Ну-ну, смелее?
Так вот, настоятельно попрошу Вас эти тысячу японских йен вместе с
бонами-бубонами Дулераина положить в общак.
- 81 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Разве Вы не знали, что Гунько – стукачок Артамоныча?
Стыдно за Вас, королева! А ведь я все прикрываю.
И пора вам обоим запомнить, что у меня есть глаза и уши даже в вашем,
пардон, нижнем белье. На этом вступительное слово обрываю и считаю
совещание открытым.
Евгений Александрович, – продолжал патрон, – завтра под утречко я
попросил бы Вас допинг не употреблять!
Дулераин тут же пометил себе в блокноте: “Выпить не более четырех
стопок нектара”.
– Встанете в семь ноль-ноль и сразу же отправитесь на главный продовольственный склад к Юрию Федоровичу.
“Встать в восемь тридцать” – дулераиновская пометка.
– Там третий день не работает лифт, и матросы на горбах таскают мешки с крупой и всякой дрянью. За ремонт он обещал два ящика чешского
пива. В качестве гарантии, что лифт будет отремонтирован, – я сам
займусь им часикам к девяти, а Вы сразу же заберете пиво и закроете
его в 23-й вентиляторной, что напротив. Потом, к вечеру, перенесете его
в кабинет.
Далее, тут же у Зои – барменши второго класса, отключите кофеварку.
Она без нее, как без одежды на улице.
Через администраторскую Вас туда вызовут.
Скажете, что сгорел западногерманский контактор “Сименс” – такие
только по спецзаказу выписывают.
Зоя поупрямится для форсу, а затем заберете у нее бутылочку какогонибудь ликера получше и три больших шоколадки, а то у меня кроме
коньяка на клопах приличных людей и угостить уже нечем.
Затем снова подключите аппарат.
В дальнейшем отправитесь в наш змеятник (помещения, где проживали
официантки).
Перекусите кабель на освещение каюты этой красномордой татарки, –
как ее там, Земфира или Зульфия? Официантка из второго класса.
Очень попрошу не ошибиться каютами.
Второй электромеханик – старый хрыч, а все туда же – жаловался, что
она не обращает внимания на его недвусмысленные намеки.
Теперь пущай сидит впотьмах, знает нашего!
Она, конечно, пожалуется, но мы тут же натравим на нее пожарного
помощника, скажем, что она включает в каюте по ночам кипятильник, и
выгорело 10 метров кабеля от нагрузки. Хорошо, что хоть, пароход не
сгорел! Выговор ей обеспечен.
Далее Вам предстоит ответственнейшая работа.
- 82 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Огромная люстра, что над входом в ресторан первого класса, болтается
там ни к чему, поэтому перенесете ее в центр зала, куда Вам укажет
директор ресторана Нияз Бахрамович.
С такого человека брать много нельзя – обойдемся двумя банками икры.
Постарайтесь изобразить вид, что эта работа чрезвычайно сложная,
практически заводская.
После окончания – к Сан Санычу.
Сергей Михайлович глубоко вздохнул, налил себе в стакан водички из
графина, не спеша, выпил и продолжал:
– У Вас, королева, завтра будет не менее напряженный день.
Вот Вам текст телеграммы моей маме. Как только откроется почта,
отдадите ее Нине Борисовне. Скажете, что Сергей Михайлович просил
оформить ее, как служебную на Брянский машиностроительный завод
по поводу запасных частей на главный двигатель, расходы за счет
судна.
А вот записка в ателье закройщику Семену Соломоновичу. Вам, королева, пора прекращать носить эти носовые платочки, которые какой-то
болван прозвал, чуть ли не хулиганским словом “мини-юбка”. Ваш вид
ассоциируется с взрывами в Хиросиме, Нагасаки и на Бикини* вместе
взятыми.
Закажете себе брючный костюм, только без дурацких красных тонов,
так обожаемых Вами. 50 процентов стоимости заказа вручите мастеру
из своего кармана в качестве задатка, остальную половину возьмете из
кассы по получении товара.
На какие только жертвы не приходится идти ради успеха общего дела!
Да, – и не забудьте предоставить возможность дизайнеру ущипнуть
Ваши прелестные телеса – так дело пойдет быстрее.
Вы, как бывший деятель искусства, обязаны понимать, что нынче ненасытный мужской глаз обозревает почти все Ваши откровенности.
Если же Вы будете носить костюмчик, у народа только слеза будет пробиваться от желания подглядеть – а что же там, за этой ширмой?
Вы же от костюма станете в три раза привлекательней.
Пишите дальше.
В парикмахерской на палубе “С” работает Зиночка. Когда-то она трудилась за гроши секретаршей в солидном тресте и отлично печатает.
Передадите ей, чтобы денька, эдак, через три она выделила бы для меня
несколько часиков и напечатала под мою диктовку месячный отчет для
Титыча – группа стала ударной и объем отчетов все увеличивается.
Дулераин возьмет у акустика печатную машинку и принесет в кабинет.
- 83 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У помощницы бармена первого класса – Лиды, заберете три новеньких
бюстгальтера (ей они маловаты) и передадите их Тамаре – буфетчице в
кают-компании механиков.
Она Вам отдаст деньги, принесете их мне.
* Название возникло из сравнения эффекта, производимого одетой в
такой купальник женщины с взрывом атомной бомбы на атолле
Бикини, где в 1946 и 1954 гг. США производили испытания.
Взамен отдадите Лиде джинсы, которые Вам вручит Мариночка – уборщица на палубе “B”. Она презентовала их мне за то, что я сосватал ей
Владика, пожарного матроса.
А в конце этого тяжелющего дня отнесете мои шмотки в пассажирскую
прачечную Наде – нашей землячке из Текстильщиков.
Она в курсе дела – постирает и погладит. Теперь о самом главном.
У меня есть сведения, что наш общий враг – второй помоичник капитана, имеет порочащую честь и звание советского моряка, а также разлагающую изнутри наше светлое общество внебрачную связь с кем-то из
разрушительниц высоких моральных традиций коллектива судна.
Вам, как кристально непорочному агенту, необходимо определить кто
эта развратница и где они занимаются прелюбодеянием. После этого
через информаторов-осведомителей, называемых в книгах сексотами,
запустим на них Артамоныча. Ну, а дальше – он уже сам разберется.
Это не мой приказ. Это приказ свыше! – закончил свою длинную речь
Сергей Михайлович.
На общесудовом собрании незадачливый штурман критиковал работу
машинной команды и электрогруппы в частности.
В последствии несчастный за поведение, порочащее моряка торгового
флота СССР, был списан с судна и отправлен в распоряжение отдела
кадров пароходства.
Разумеется, им там распорядились соответственно.
– Ну, и, наконец, о приятном.
Скоро на практику к нам на судно направляют пятерых курсантов из
высшего мореходного училища, почти инженеров, – С.М. поднял вверх
указательный палец и дополнил:
– Естественно, ввиду занятости я уговаривал Титыча выкатить для нас
четверых.
Жаль, но после продолжительных дебатов жид Титыч согласился только
наполовину, т.е. у нас в группе будет два с половиной практиканта.
Это означает, что двое будут работать постоянно, а один – три дня в
неделю.
- 84 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Обидно, что воспитывать их придется мне самому.
Вы, Евгений Александрович мгновенно превратите молодежь в химиков
или лаборантов своей исследовательской деятельности, ну, а о королеве
и говорить не стоит.
Следующее. Предстоящей субботой мы приглашены к полуночи в бар
третьего класса на день рождения Сидора Гаврилыча.
Евгений Александрович, ради Бога, не одевайте Вы эту гавайскую рубаху. Накиньте, хотя бы вот ту, с зайчишками, мне она очень нравится.
Теперь все свободны, а Вы, королева, задержитесь.
– Выкладывайте, – тихо начал Сергей Михайлович, когда они, наконец,
остались одни, – что там у Вас за срочная личная просьба, только прошу
уж покороче, а то от такого длительного времяпровождения в вашей с
Дулераином компании у меня разболелась голова.
– Сергей Михайлович, разрешите мне свободные дни, точнее ночи спать
у Вас в каюте на диванчике, а то Дулераин под утро бродит туда-сюда,
громыхает дверью и громко разговаривает сам с собой, – кротко произнесла Любка.
– Вам что, королева, Ваша неудержимая похоть уже ударила в мозги?! –
с гневом в голосе произнес Сергей Михайлович.
– Мало Вам кают всего мужского населения, так Вы еще и на Святая
Святых посягаете! А что люди подумают?!
– Господи! О чём Вы, Сергей Михайлович? Весь экипаж ведь прекрасно
знает, что к Вам давно уже невест сорок-пятьдесят сватались – и все
безрезультатно!
Да ведь даже если они увидят Вас голым, лежащим на мне, то все равно
не поверят, что это Вы! – вскричала королева.
– Прекратите нести всякую чушь, моя дорогая. Ладно, завтра подумаю,
возможно, поселю Вас на ночь на диван в моем кабинете. Будете там
вроде ночного сторожа по совместительству – ночь через три.
Что же касается Евгения Александровича, то он разговаривает не сам с
собой, а с известными личностями средневековья, – закончил разговор
Сергей Михайлович.
Про себя он подумал:
“Надо намекнуть Дулераину, чтобы переключился сразу на середину
восемнадцатого века, тогда, вроде как, в алхимии был сплошной застой,
и особенных открытий не происходило – пускай себе голову поломает”.
Вскоре холодным днем поздней осени лайнер ошвартовался у причала
морского вокзала Владивостока, приняв свои сходни прямо к входу в
пассажирский зал.
- 85 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Здесь же в ресторане “Волна” Сергей Михайлович ангажировал у
официантки Вероники столик.
Им с королевой удалось невероятными усилиями уговорить Дулераина,
и втроем они вечером отмечали возвращение в базовый порт.
Поскольку клея в меню не наблюдалось, как ни старался отыскать его
Евгений Александрович, он сделал заказ в своем стиле – минеральную
воду под макароны.
Сергей Михайлович чуть потягивал марочное вино, смачно пожевывая
тающую во рту сёмгу.
Ну, а Любка, раскрасневшаяся от водки и шампанского, пустилась в
пляс со всеми подряд.
Вдруг позади себя Сергей Михайлович услышал:
– Разрешите присесть?
Перед ним стоял его однокашник Сашка Киреев, с которым они после
окончания мореходного училища отправились осваивать сверхдальние
территории.
– Дуся! – воскликнул с радостью Сергей Михайлович.
Прозвище Сашка получил еще в мореходке.
– Ты откуда?
– Я работаю электриком на “Толе Шумове”.
Стоим на девятом причале, грузимся “стрельцом” (“Стрелецкая” водка
28° при 28°С, гадость ужасная) на Магадан.
О тебе уже наслышан. Поговаривают, что тебя представляют к званию
“Лучший по профессии пароходства”? – спросил Киреев.
– Есть такой грех, – скромно ответил Сергей Михайлович.
– Не познакомишь, уж больно хороша?! – кивая на Любку, спросил
Дуся, – а лучше приходите в гости.
– Я и сам давно пытался к ней клинья подбивать – бесполезно, но если
уговорю, – придём, – схитрил С.М.
Как только Любка села за столик, он произнес:
– Долго засиживаться не будем, – Дулераин сразу повеселел, – вечером
пойдем к моему другу в гости на “Шумов”. Заодно прихватим с собой
“железную кобылу”. Наконец-то и ей лакомый кусочек перепадет!
Буфетчицей у старшего штурманского состава тогда работала молодая
симпатичная девушка, которую звали Оля.
Она была очень доброй, хорошенькой и скромной. Но у нее был один
недостаток – огромное тело и высокий рост, за которые ее не приняли
даже в баскетбольную команду.
Сколько она не уговаривала Сергея Михайловича подобрать ей подходящего жениха, он так и не смог ничего поделать.
- 86 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Последняя надежда – двухметровый гигант четвертый механик Максим,
посмотрев на Олю, сказал:
– Для меня уж больно здорова!
Так и прозвали ее – “железная кобыла”.
Вечером Сергей Михайлович в сопровождении королевы и Железной
Кобылы поднялся на борт “Толика Шумова”.
Дальше просто некуда пьяный вахтенный матрос кое-как понял чего от
него хотят и с трудом объяснил – где находится каюта электрика.
По счастью, Дуся куда-то вышел.
Поэтому Сергей Михайлович мигом усадил железную кобылу в кресло
со словами:
– Олечка, ты главное не вставай, пока свет не потухнет.
Наконец, и вернулся изрядно хлебнувший Дуся с чайником и двумя
алюминиевыми кружками времен Сталинградской битвы.
– Мы что, – чай будем пить? – осведомилась королева.
– Не-нет, в чайнике “стрелец”, – матросы в трюме из бутылок наливают,
хотя, уже не наливают – пробормотал в ответ Дуся.
Он наполнил кружки вперемешку с чашками без ручек.
– А вторая тоже ничего – красивая! – прошептал на ухо друга Дуся.
– Еще как ничего! – радостно шепнул в ответ Сергей Михайлович.
Вскоре, распрощавшись, они с Любкой вышли к трапу.
– Я догоню, – бросила она на ходу и куда-то исчезла.
А Сергей Михайлович отправился восвояси.
Дул ужасно холодный ветер, и, окончательно замерзнув, он с радостью
по возвращении принял горячий душ.
Затем с блаженством забрался под одеяло, потушив свет.
Вдруг в дверь настойчиво забарабанили.
– Кого там несет нелегкая? – открывая каюту, сердито спросил Сергей
Михайлович.
На пороге стояла продрогшая Любка с двумя бутылками “Стрельца”.
– Я к Вам, – просто сказала она.
– Ладно уж, возьми в кабинете чего-нибудь для себя поприличней и вот
что, постели себе у меня на диване, – сжалился над ней руководитель
группы и снова залез под свое одеяло, предварительно бросив Любке
ключи.
Он сладко дремал, а Любка при свете ночника, выпив коньяку, что-то
мурлыкала себе под нос.
Вот тут-то и можно было бы поставить точку в повествовании, вот тутто и нужно было бы поставить точку, но внезапно она спросила:
- 87 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Сережа, а можно к тебе на кровать перейти?
- Я к Вам!
– Так и быть, – раз уж замерзла – ложись, – ответил он.
Совершенно потрясенная Любка, еще не веря своим ушам, вмиг сбросила с себя одежды, словно солдат-новобранец в первые месяцы службы
и, впорхнув под одеяло на кровати, ощутила, что Сергея Михайловича
рядом нет.
Он уже успел переместиться на диван.
- 88 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
С приятными мыслями о пополнении бригады практикантами Сергей
Михайлович тихо засыпал, когда вдруг его разбудил голос королевы, с
горестным вздохом пропевшей:
– Все могут короли. И даже без Любви!
По закону Банка
Деньги, конечно, не панацея, но очень
хорошо помогают против бедности.
Креольская пословица

та глава была написана всего-то – ничего, несколько лет назад,
но если вы думаете, что наша финансовая система успела “подтянуться”
за указанный период, то глубоко ошибаетесь.
Примеров тому множество и эти примеры еще будут описаны ниже.
Попробуйте, к слову, сообщить кому-то из служащих банка, что у Вас
имеется чековая книжка, и Вы хотели бы обналичить Ваш чек.
Будьте осторожны! С такими замашками можно оказаться за решеткой!
Вы находитесь за рубежом и держите в кармане крупную сумму денег,
которую хотели бы перевести на Ваш счет в отечественном банке.
Пожалуйста.
Откройте счет для переводов (это еще что за счет такой?) и посылайте
деньги. Сколько угодно. Но не забудьте, что когда их станете снимать,
то заплатите банку определенный процент.
Вы не хотите платить проценты?
Пожалуйста, – открывайте накопительный (подобие сберегательного)
счет, но тогда Вы не сможете снять деньги в пределах нескольких
месяцев, иначе Ваши проценты просто превратятся в нулевые, если не
станут негативными.
А почему нельзя начислять ежедневный процент, как во всем мире?
Еще элементарный пример.
- 89 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ваш родственник (или банк за рубежом) перечисляет Вам деньги на
домашний адрес в инвалюте, предположим, телеграфным переводом.
Сможете Вы их получить таким путем? Где? Как?
Итак, банк.
Это словечко постоянно вызывало трепетные чувства у наших людей
послереволюционного (лучше сказать – пост-Николаевского) периода.
Банк. Их громили, национализировали, открывали, чтобы затем вновь
прикрыть. Когда-то они размножались как грибы после дождя, когда-то
было даже страшно произносить это слово.
Затем они снова размножались, чтобы опять развалиться.
Банки ассоциировались в сдавленном мозге советских людей с чем-то
буржуйским и нехорошим.
С НЭПом 20-х мы до сих пор не разобрались. Куда там!
Ведь уже никто и не помнит, что, и рубль тогда был конвертируемым.
Была ли польза от банков, и что позитивного можно было изъять из
урока восстановления экономики того времени?
Банк.
От него всегда веет чем-то огромным, могучим, “уолстритовским”.
Банк.
Какой он, современный банк, чем он дышит изнутри?
Если таракан с явным и откровенным удовольствием залезает в намазанную сладостями банку, то демократический посетитель бывшего
СНГ заходит в напичканную отделами банку неохотно, с боязнью.
Первое, что бросается ему в глаза – широта размахов. И, хотя мало
банок сумели раскошелиться и построить свое собственное здание, в
основном отреставрировав старые и старинные дома, внутри они не
поскупились. Мрамор, позолота, ковры.
Охранник, словно фельдмаршал в униформе, нахмуренным взглядом
окидывает подвластную ему одному территорию поверх голов рядовых
дальше некуда посетителей.
Строгий вид вечно спешащих куда-то сотрудников и сотрудниц в
пиджаках парализует клиента.
Наконец, прямо у входа останавливается какой-нибудь “Лямбд Крузер”.
Оттуда выходит стриженый мужик, череп которого по неотвратимой
теории г-на Ломброзо тянул бы на “пожизненно” и его патрон, на лбу
которого видна четкая надпись: “Был исключен из начальной школы за
хроническую неуспеваемость”.
Они, сметая на пути все и всех подряд, спешат куда-то вверх по
лестнице.
Череп уже извещает хозяев о прибытии по мобильному телефону.
- 90 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Эта сцена окончательно приговаривает несчастного вкладчика, и он,
бедняга, чувствует себя маленьким муравьем, весь потеет, нервничает,
поджилки его начинают трястись.
Не зная к кому можно обратиться и, уже стесняясь своих собственных
денег, он мечтает только об одном – поскорее выбраться из банки.
Зато как он преображается, когда судьба, наконец-то, сжалилась над
ним, завершив необходимые операции и выпустив несчастного на волю!
Небрежно открывая входную дверь, он с откровенным презрением
смотрит на прохожих, давая всем своим видом понять:
“Смотрите! Я выполз из банки, а не каждому дано туда залезть!”
Всего несколько лет назад Сергей Михайлович облазил все банки
своего города и ни в одной (!!!) из них люди даже не имели понятия о
“banking-on-line”.
Представляете, какой ответ он бы получил, спросив для приличия, об
индексе Доу-Джонса?
А когда, примерное в то же самое время, он показал одной старшей
сотруднице самой центральной банки пластиковую АТМ-карточку, то
она приняла ее за телефонную.
При этом она отметила, что пока таких аппаратов нет, но вскоре их в
нашем городе установят, и тогда Вы сможете позвонить.
Как-то, спустя некоторое время, Сергей Михайлович, заползая в банку,
снова увидел ее и, судя по апломбу, сделал вывод, что в должности она,
несомненно, повышена.
Ну, каких только смехотворных ситуаций не возникает, когда мы хотим
что-либо перенять от цивилизации безо всякой там перестройки своего
собственного мозголитета!
Всего лишь год назад Сергею Михайловичу необходимо было оставить
кое-какие бумаги на хранение.
Но в городе, нагло входящим в первую десятку крупнейших населенных
пунктиков страны, где функционировало не менее десятка банок, об
услуге депонирования сейфа никто не имел понятия.
Сергей Михайлович снова не поленился и объехал все банки.
Разумеется, безрезультатно.
Однако, главный бухгалтер одной из банок, очень милая женщина,
любезно подсказала Сергею Михайловичу надел, где можно было бы
попытать счастье.
Правда при этом она добавила:
– Банка еще не открыта, т.к. не закончено строительство, но Вы сразу
обратитесь непосредственно к директору.
Со смехом и слезами на глазах Сергей Михайлович пустился по адресу.
- 91 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Эта банка представляла собой небольшое одноэтажное здание на
перекрестке трамвайных путей.
Кроме охранника, там оказался еще и директор, который за 1 – 1.5 U$D
в сутки согласился держать бумаги в одном из ящиков своего кабинета,
стены которого даже не были оштукатурены.
Это было уже слишком!
Целую неделю Сергей Михайлович хранил бумаги в банке, зарытой
на одном из огородов, пока они не потеряли ценность, и их пришлось
выбросить.
Так что стеклянные иллюзии о том, будто наша банка сродни той,
что “у них”, были мгновенно расколоты и растоптаны неотесанным и
грубым сапогом непрофессионализма, нежелания, незнания, неумения и
необузданности, как всей экономической политики государства, так и
отдельных ее звеньев – банок в частности и служащих как следствие.
Довольно полемизировать, в конце-концов сами залезайте в банку с
вопросом:
“Как можно перевести деньги с Вашего счета на Ваш же счет в N-ский
зарубежный банк?”
Ответ, который Вы получите в банке, наведет Вас на мысль, что лучше
в нее в ближайшее время пока не заползать.
Но хватит о баночках, мензурочках, пробирочках, чашечках и вазочках.
Пора перейти к настоящим банкам.
Как и всякого нормального человека, а Сергей Михайлович считал
себя все еще нормальным человеком, его не могли не беспокоить свои
собственные сбережения.
Как и всякий респектабельный господин, а Сергей Михайлович считал
себя респектабельным человеком и не находил в этом абсолютно ничего
заносчивого, он предпочитал держать денежные средства в банке.
Как и большинство граждан страны, сгорев на подставах и пирамидах,
а Сергей Михайлович потерял довольно немалую сумму в банке с
суперсовременной кличкой “Континенталь”, и, подустав от всего этого,
он решил посвятить себя поискам банка надежного, достойного, неразрушимого, стабильного, обладающего именем, а не кличкой и, конечно,
известного.
Современные бонзы хранят деньги в Швейцарских банках, законы
которых гарантируют тайну вкладов.
Но куда там Сергею Михайловичу со своими грошами тянуться в логово нуворишей, хотя, в Швейцарии он все-таки побывал, совершив туда
автобусную экскурсию из Братиславы.
Кстати, о законах сверхсекретности вкладов в швейцарских банках.
- 92 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Эти положения были приняты специально для евреев в 1934 году в
целях сбережения их накоплений от преследования нацистов.
В силу рокового стечения обстоятельств мама почему-то родила Сергея
Михайловича в самой прекрасной стране, а лучше бы в любой другой,
что левее по карте.
В описываемое время он был наивен, словно монашка, которая согласилась пойти с пьяным ковбоем на сеновал, якобы помолиться.
Он считал, что если определенная сумма банкнот хрустит у тебя в
кармане, то двери любого банка уже сами открываются перед тобой.
Как по команде невидимого датчика.
Дело оставалось за немногим – открыть счет.
Внезапно реальность нахмурилась. Тучи сгустились уже тогда, когда
стало очевидным, что все банки мира обслуживают клиентов почему-то
до 13.00 часов, иногда до 14.00 часов и намного реже – до 15.00.
А в банк нужно было еще попасть!
Для этого судно должно было зайти в надлежащее время в подходящий
порт. Но и этого оказалось мало.
Необходимо, чтобы причал находился не очень далеко от центра, где в
основном расположены большинство банков, а не за десятки километров от него.
К тому же, простоять у этого места следовало никак не менее двух
недель, а это уже из области мечтаний.
Молния ударила тогда, когда Сергею Михайловичу стало понятно, что
любой уважающий себя банк и, даже вовсе не уважающий – требует
непосредственно Вашего присутствия при открытии счета, да и при вы полнении любой банковской операции, связанной с Вашим именем, уж
коли, Вы там появились впервые.
Вот тут-то С.М. и вспомнил одного штурмана, ныне уже капитана,
который год назад продемонстрировал ему пластиковую карточку с
логотипами VISA или MASTER CARD. При сем тот сказал, что у него,
мол, сберегательный счет в американском банке на Кипре.
– А как ты его открыл? – съехидничал Сергей Михайлович.
– Я и не открывал – компания, в которой я работаю, открыла мне этот
счет в Лимасоле, – ответил специалист, которому доверяют судно и
жизни людей.
– Да, но как же ты кладешь деньги на счет и снимаешь их? Как тебя
извещают о денежном движении? Кто же тогда сообщил тебе PIN-код?
И вообще, – у тебя есть контракт с банком? – изумился С. М.
– Хватит мне голову морочить. Никакой PIN и контракт мне не нужен.
Компания пересылает деньги на мой счет по моему требованию, а я
- 93 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
снимаю их, где захочу, – произнес этот будущий капитан, место которому было на сельском комбайне, но не как на мостике судна.
Сергею Михайловичу стало жаль бедняжку, которому его компания
на Кипре просто-напросто купила в каком-то филиале эту кредитную
карточку, никакого сберегательного счета у него, разумеется, не было.
Но дождь так и не хлынул, и С.М. стал понемногу остывать, посещая
некоторые банки и набираясь опыта и знаний.
В общей сложности он обошел около тридцати зарубежных банков.
Здесь появилось предложение немного отвлечься.
Как-то в одной из украинских банок Сергей Михайлович беседовал
с миловидной начальницей валютно-финансового или коммерческого,
впрочем, не важно – какого отдела.
Естественно, при ней находился молодой, подающий надежды попугай
в очень зеленом пиджаке.
Разговор зашел о зарубежных вкладах.
– Да, но нашим людям запрещено хранить деньги за рубежом! –
воскликнул попугай.
– Каким это “вашим”? – не понял Сергей Михайлович.
– Всем гражданам Украины, – невозмутимо ответил тот.
– А гражданам Украины можно просто зайти в мексиканский банк на
экскурсию? – с улыбкой спросил С.М.
– Наверное, можно, – осторожно ответил попугай.
– Ну, а свои собственные деньги я имею право выбросить, скажем, в
австрийский пруд? – Сергею Михайловичу стало интересно.
Он решил доконать птицу.
– Можете, скорее всего, но зачем?
– Это уже мое дело. А имею ли я право оставить на хранение золотое
кольцо в ячейке камеры хранения, скажем, мюнхенского железнодорожного вокзала?
– Конечно, имеете, – попугай начинал потеть.
Начальница улыбалась.
– Чем же отличается ячейка вокзала от банковского сейфа?
– Тот более надежен! – с чувством гордости произнес попугай.
– Ага! Значит, я могу хранить кольцо в сейфе зарубежного банка?
– Не знаю, наверное, можете.
– Значит, я могу хранить там и деньги? Свои-то, собственные?
– Это мне неизвестно, Вам видней.
– Хорошо, начнем все сначала. Я имею право просто войти в банк за
рубежом? – продолжил допрос Сергей Михайлович.
– Не-е-ет!!! – заорал попугай.
- 94 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Начфин покатилась со смеху.
Сергей Михайлович тоже рассмеялся.
Хотя, кретинизму законов приходится удивляться.
Пожалуйста, храните деньги в сейфе ЦРУ-шного банка, но не вздумайте
их хранить там же на Вашем счете!
Сейчас, поговаривают, кое-что изменилось. Появились лицензии.
Впрочем, о категорических запретах Сергею Михайловичу читать нигде
не приходилось, он этим просто не интересовался.
К чему, если Кодекс очередные портные кроят под себя?
Каждому известно, что вас могут посадить уже за то, что вы по утрам
передразниваете деревенского петуха.
Ну, а если рядовой гражданин демгосударства (не дай, Бог!) забредет
в зарубежный банк!
…Первоочередной задачей, естественно, являлось следующее:
Каким образом можно будет снять деньги со счета в банке за границей,
проживая на Украине, да еще в такое смутное время?
- 95 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вот тут-то до Сергея Михайловича и дошло, что банк должен быть
международным, т.е. имеющим филиалы по всему миру.
Чем крупнее банк, тем больше у него этих филиалов, а значит, выше
гарантия того, что он будет расположен в Финляндии или Польше, куда
ради собственных денег можно будет дотопать и пешком.
И Сергей Михайлович остановился на Сити-банке.
Теперь уже хлынул ливень.
Оказалось, что каждый банк имеет свои собственные законы, – законы
вкладов в данном случае. Более того, каждый его филиал в различных
странах также руководствуется собственными правилами.
Вот, например, чтобы открыть счет в токийском отделении Сити-банка,
необходимо иметь японскую визу на срок не менее шести месяцев.
В Панаме же с Вас потребуют гарантийное письмо-поручительство от
Вашего банка, а минимальный взнос будет составлять не менее 5000 $.
Хотя, в том же Сити-банке во Флориде, в городе Тампа единственным
условием открытия счета является минимальный взнос в размере 25
долларов. Правда, для граждан США.
Речь идет лишь о сберегательных счетах.
Банк “Де Бирс” в Кейптауне, НSBC в Гонконге, Банк оф Монреаль,
Австралийский банк в Перте, Сакура Банк в Кобе, DNB в Роттердаме,
Нова Скотиа в Галифаксе, ОСВС в Сингапуре и многие другие банки
посетил Сергей Михайлович.
Он усвоил одну важную деталь – в основном все национальные банки,
как ни странно, принимают с удовольствием деньги, хоть от бродяги, и
открыть там сберегательный счет не составляет никаких проблем, но в
местной валюте.
Вся суть в том, что и снять их со счета можно также только в этой
валюте.
Но Сергея Михайловича было уже невозможно остановить – слишком
велика оказалась кинетическая энергия, накопившаяся за годы скитаний
по банкам.
Он решил остановиться на одном из национальных банков США,
благо доллар всегда был долларом, а семьдесят лет назад напечатанную
банкноту Вы сможете без труда отоварить где угодно от Аляски до
Пуэрто-Рико, не говоря уже об Азии.
В Америке Сергей Михайлович бывал не менее полусотни раз практически во всех штатах, как со стороны Атлантики, так и со стороны
Тихого океана и Мексиканского залива.
- 96 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Выбора у него просто быть не могло, поскольку банков в США столько
же, сколько отчаянных жителей насчитывает областной центр страны
его прозябания.
Наконец, после восьми лет мытарств и попыток, случай представился.
Судно зашло в Чикаго, штат Иллинойс, город, который уже приходилось видеть Сергею Михайловичу и который даже для американцев
является одним из почитаемых центров этой могучей державы.
Если последовать американской “The Golden Home and High School”
Энциклопедии, Том 9-й образца 1951 года, Иллинойс был впервые
открыт европейцами в 1673 году, когда французские парни Луис Жулье
и Пьер Маркетт поднялись вверх по течению реки Иллинойс на своей
лодке.
А уже в 1680-м господин Ла-Саль основал форт вблизи современного
крупного города Пеория в центре штата.
Когда-то, находясь в баре в районе пляжей озера Мичиган, Сергей
Михайлович помог от скуки американским ребятам перенести и подклюючить огромный холодильник.
Барменша заведения угостила всех темным пивом.
Так он познакомился с Томом. Том являлся выходцем из Гонконга, но
уже на протяжении четверти века проживал в Иллинойсе.
Он оказался очень добрым малым и, выйдя из бара, решил показать
Сергею Михайловичу массу интересных мест, объехав с ним на машине
многие достопримечательности города.
Напоследок он оставил номер своего телефона уже на тот случай, если
Сергей Михайлович снова окажется в Чикаго. Им и воспользовался
С.М. почти год спустя.
Звонить, конечно, было неудобно, а другого выхода не было вовсе.
Кто-то ответил, что Тома нет дома, и дал другой номер.
Сергей Михайлович сумел дозвониться, Том вспомнил его, но приехать
сам не смог, пообещав встретиться вечером, а для него он прислал
своего друга – Чака, которому Сергей Михайлович и объяснил свою
проблему.
Чак посоветовал ему обратиться в один из банков.
И вот около 11 часов утра, предварительно захватив с собой наличные,
Сергей Михайлович входил в зал банка.
Чак договорился заехать за ним в три часа.
Банк закрывался в два, поэтому в распоряжении Сергея Михайловича
было достаточно времени еще и прогуляться по этому замечательному
городу после оформления счета.
- 97 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В справочной ему любезно указали направление, где он смог бы оформить открыть свой счет.
Сергей Михайлович подошел к сидящим за тремя столами служащим и
расположившимся в удобных креслах напротив посетителям.
Когда очередной клиент отошел, он присел за столик к довольно молодому парню, который представился как Питер Лэмер.
– Я хотел бы открыть сберегательный счет, – начал Сергей Михайлович.
– Нет проблем – сейчас все оформим, – тут же ответил служащий банка.
– Скажите, а сколько это займет времени? – поинтересовался С.М.
– Ну, думаю, минут 10-15, не более. Простите, а Вы откуда? – спросил
клерк, когда Сергей Михайлович с посмотрел на него с явным сомнением.
– Я из Украины, – произнес он.
– А-а, припоминаю, – это, кажется, Монтевидео?
– Нет. Монтевидео – это Уругвай, а Украина – бывшая республика
СССР! – с ноткой гордости в голосе ответил С.М.
– Ну что ж, Москва, так Москва, – закончил Питер и принялся
заполнять бумаги.
– Простите, но у меня много вопросов, – попытался прервать его Сергей
Михайлович.
– Одну минутку. Сейчас закончу и отвечу на все Ваши вопросы. Ваше
имя, пожалуйста, и паспорт, по которому Вы будете получать деньги,
поскольку Вы не являетесь гражданином США.
– Видите ли, – у меня их два, вернее три, а точнее – четыре, – извиняющимся тоном начал Сергей Михайлович.
– То есть как!? – сняв очки, остолбенел Питер и потянулся к телефону,
имевшему прямое подключение к ФБР-у.
– Понимаете, внутри своей страны мы пользуемся общегражданским
паспортом, а при выезде за рубеж – заграничным. Морякам еще выдается паспорт моряка, где ставится прописка и фиксируется виза, –
попытался объяснить С.М.
– А как насчет четвертого паспорта? – хитро и настороженно взглянув
на необычного клиента, спросил Лэмер.
– Это паспорт гражданина России, поскольку Родина у меня одна! –
подытожил Сергей Михайлович.
Ему еще долго пришлось объяснять все нюансы паспортной системы
своей страны.
Питер так и не понял – почему у всех граждан планеты Земля один
паспорт, а у Сергея Михайловича их несколько. Но в конце-концов он
согласился внести в контракт паспорт, где стоит американская виза.
- 98 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Но это невозможно! Я не могу внести его данные! – запротестовал
Сергей Михайлович.
– Это почему же? – недоумевал Питер.
– Да потому, что виза стоит в паспорте моряка, а через полгода истекает
срок его годности и придется менять паспорт на новый.
На лбу Питера выступила испарина, но Сергею Михайловичу удалось
кое-как убедить его внести в контракт данные украинского загран - ID.
– Сколько денег собираетесь вкладывать на счет в качестве первого
взноса? – спросил начинающий терять терпение клерк.
– Шесть тысяч пятьсот долларов, – ответил Сергей Михайлович.
– Вы что – такие наличные носите в кармане? – снова изумился Лэмер.
– Конечно, – просто ответил Сергей Михайлович, – я их собирал
несколько лет, даже купюры успели помяться.
– Да, с Вами не соскучишься. Адрес, пожалуйста, – добавил Питер,
продолжая писать.
Сергей Михайлович принялся диктовать:
– Почтовый ящик номер… города… Украина, индекс…
– Вы меня не поняли, – перебил Питер, так как во всем цивилизованном мире только учреждения имеют почтовый ящик как адрес, – я
имею в виду адрес, на который Вы будете получать почту, т.е. Ваш домашний адрес.
– Но я и получаю почту по этому адресу, – отреагировал Сергей
Михайлович.
– Мы не имеем права заносить этот адрес в контракт, только Ваш домашний адрес, по которому Вы постоянно проживаете, – официальным
тоном подчеркнул Лэмер.
Ну как мог Сергей Михайлович объяснить этому американцу, что все
почтовые ящики в его подъезде давно сожжены, а замки были сломаны
еще до возгораний, что не только письмо или газета, но даже клочок
бумаги никогда не найдет адресата, если заполнять бланки согласно их
банковских законов?
И тогда ему пришла в голову очередная идея.
Он попросил Питера записать два адреса – один домашний, а другой
для получения почты.
– Да, с Вами не соскучишься. Я, пожалуй, пойду посоветуюсь, –
сказал клерк и, облегченно вздохнув, удалился.
Сергей Михайлович взглянул на часы.
Они проговорили один час и тридцать пять минут, еще даже не
заполнив контракт.
- 99 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вскоре Питер вернулся в сопровождении какого-то господина, которого
он представил как старшего менеджера.
Американцы сообщили ему, что ради исключения в контракт будут
внесены два адреса.
– Будете оформлять счет? – спросили служащие банка.
– Минуточку, – ответил Сергей Михайлович, – а каким образом я смогу
снять деньги со счета, если даже не знаю когда снова окажусь в Чикаго?
– Не беспокойтесь, у нас три с половиной тысячи отделений во всех
крупных городах США, – с улыбкой произнесли они почти синхронно.
– Но я также не знаю когда снова окажусь в Америке! – накалял страсти
Сергей Михайлович.
– Нет проблем, – оставьте доверенность на Ваших знакомых, – не
сдавались банковчане.
– Но у меня нет хороших знакомых в США, – снова занудил С.М.
– Ничего страшного – мы выдадим Вам банковскую карточку, а также
идентификационный номер, и Вы сможете снять деньги где угодно, ну
хоть в Китае! – парировали они.
“В Китае-то сниму, а вот как насчет Украины?” – подумал Сергей
Михайлович, а вслух произнес:
– Вы дадите мне карточку прямо сейчас?
– Нет. Согласно правилам нашего банка, она оформляется в течение
около двух недель, – констатировали американцы, предвидя очередные
затруднения со стороны клиента.
– Но через день меня уже здесь не будет! – сообщил С.М.
Однако, опытных бумажных крыс так просто голыми руками не возьмешь, и они сделали свой выпад:
– Нет проблем. Мы вышлем Вам карточку и PIN-код по почте на любой
указанный Вами адрес.
Сергей Михайлович удивился наивности этих парней и произнес:
– Но их же могут похитить!
– Мы пошлем карточку и код разными письмами с недельным интервалом, – не унимались те.
– Но карточку все равно похитят! – убеждал их Сергей Михайлович.
– Но зачем? Кому она нужна без кода? Это же просто мусор! – перебивая друг друга, почти кричали американцы.
Ну, возможно ли было Сергею Михайловичу убедить этих людей, что
ее заберут просто так, лишь оттого, что она красиво оформлена, что вся
почта, да еще и из Америки, просматривается и уж если в конверте чтолибо лежит, то он не имеет шансов миновать любопытный глаз?
- 100 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Все было напрасно и бесполезно – эти люди жили на другой планете и в
другом измерении.
Сергей Михайлович извинился, забрал паспорт и, наклонив голову, побрел к выходу.
Инопланетяне тоже выглядели подавленно – не столько из-за потерянного времени, сколько из-за неудачи.
И тут Сергей Михайлович, уже в который раз воскликнул про себя:
“Heureka!”
Он повернулся и почти бегом бросился к их столику.
– Скажите, а какова сумма минимального вклада? – сдерживая свое
волнение, спросил он.
– Пятьдесят долларов, но с ежемесячным налогом за малую сумму
вклада, – последовал мгновенный ответ.
– А какова в таком случае сумма минимального вклада без всяких там
налоговых обложений?
– Триста долларов, – ответили служащие.
– Оформляем сберегательный счет на триста долларов, а карточку и
PIN-код пришлете мне потом, – засиял, С.М. и подумал:
“Если и потеряю триста американских долларов, то по сравнению с
крахом “Континенталя” – это не так уж и много”.
Менеджеры повеселели и быстро завершили дело.
Они пожали друг другу руки. Все остались довольны.
Банк уже закрылся, поэтому охранник выпустил Сергея Михайловича
через служебный выход.
Карточку в конце-концов он так и не получил, а вот PIN-код каким-то
образом “проскочил” без проблем.
Кто-то по наивности будет ожидать (если прочитал код) дальнейших
пополнений вклада, да вот только напрасно – Сергей Михайлович
незамедлительно сообщил об исчезновении в банк.
Карточку аннулировали, а взамен спустя некоторое время ему предложили новую, но он отказался, заранее зная ее участь, и поблагодарил
за беспокойство.
Свои сбережения Сергей Михайлович вот уже несколько лет переводит
на счет в другой банк, главный офис которого расположен… на Луне,
который с завидной пунктуальностью сообщает ему подробности его
счета.
Сергей Михайлович спокоен. Он прекрасно знает, что ни бандиты, ни
государство, ни новые законы, ни даже он сам не смогут потревожить
эти накопления, пока не окажутся на Луне.
Иногда домочадцы спрашивают Сергея Михайловича:
- 101 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ну, а как же ты все-таки собираешься снять свои деньги?
– А зачем их мне снимать? – отвечая вопросом на вопрос, произносит
Сергей Михайлович и при этом лукаво улыбается.
И все-таки Сергей Михайлович попал в Чикаго и навестил свой первый
иностранный банк.
За несколько лет триста долларов превратились в триста двадцать пять.
На вопрос – не собирается ли он снимать деньги со счета, Сергей
Михайлович ответил:
– Я хочу пополнить его на семьдесят пять долларов.
P.S. Автор готов полемизировать на финансовые темы лишь с теми,
кто варился в аналогичных банковских “котелках” вплоть до
1998 года, когда сформировалась эта глава.
B R O U S S A R D & Co.
Трудное - это то, что может быть сделано немедленно, невозможное – то, что
потребует немного больше времени.
Джордж Сантаяна

страшном 1941-м году конгрессом США был принят
закон о ленд-лизе, по которому странам-союзникам по антигитлеровской коалиции были переданы вооружение, боеприпасы, сырье, продовольствие и т.д., в том числе и торговые суда типа “Liberty”.
При их строительстве американцы впервые применили сетевой график
(вроде нашего плана) и считается, что они ни разу из этого графика не
“выскочили”, наклепав несколько сотен таких пароходов.
В большинстве своем, они имели названия советских городов.
На одном из них – “Ереване” Сергею Михайловичу посчастливилось
даже немного потрудиться.
А вот какой график был применен японцами в пятидесятые годы при
строительстве судов серии “Freedom” пожалуй, никто не знает, да и не
узнает, если вообще этот график на деле существовал.
Однако, на верфях “Ishikawagiwa Heavy Industries” их настроили на
несколько сотен больше своих американских собратьев.
Liberty и Freedom переводятся на русский язык одинаково – “Свобода”.
Читателю, конечно, понятно, что такое совпадение не случайно.
- 102 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Кстати, у японцев непредвиденных случайностей вовсе не предвидится.
Правда тогда моряк не был избалован дистанционными камерами
наблюдения – фирма “Kongsberg” имела другую ориентацию, автоматическими системами управления – “Autronica” только-только внедряла
свое производство на ледоколы, компьютеризацией – группа IBM
играла в шпионы с конкурентами, а мистер Гейтс еще не родился.
Ну, а все это в целом, плюс откровенно крысиная, поражающая своей
плодовитостью, рождаемость, дешевизна, а также определенная целенаправленность (страны “большой шестерки”, а еще лучше сказать –
“первой двадцатки” эти суда, разумеется, не покупали, они были
предназначены для трудоголиков иного сорта) сказались на формах,
оборудовании, оснащенности и, конечно же, условиях проживания на
судах описываемой серии.
Одно из таких чудес техники обслуживал в свое время и Сергей
Михайлович, попавший туда по роковой случайности.
Развалина именовалась “Blue Arrow”.
Любому мало-мальски сведущему человеку известно, что чем более
нищей и разоренной является держава, тем помпезнее выглядят ее
руководители.
И ничего здесь не поделаешь.
Большинству моряков известно, что названия “Морской орел”, “Зеленая
волна”, “Яркая комета”, “Вечность”, “Слава” и т. п. принадлежат таким
зачастую колымагам, на которые и смотреть-то страшновато.
Прозвище “Floating coffin”было бы для них слишком большой честью.
А экипажи таких судов набирались сначала в странах третьего мира,
затем – четвертого, ну, а уже потом – из России (об Украине мир пока
еще наслышан не был и всех “бывших” называли русскими).
Сергей Михайлович сразу же окрестил пароход “бультерьер” за его
вообщем-то немалый, мощный корпус-торс, за малюсенькие глазки
(немногочисленные иллюминаторы), за практически отсутствие головы
(надстройки) и мозгов (мозгов экипажа – филиппинцев, а у них просто
не может быть мозгов).
Надстройка (будка) состояла всего из двух палуб, на которых умудрялся
разместиться весь экипаж, кладовочки, салончики, каюточки, тамбуры,
щитовые, камбуз и т.д.
Уверен, что если бы экран радара был способен высвечивать силуэт
судна, то “Голубая стрела” показалась бы всем несамоходной баржей,
каких полно промышляют на Миссисипи, т.к. этой самой надстройки
электронное чудо просто бы не зафиксировало.
- 103 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Каюта Сергея Михайловича находилась в корме и с трудом вмещала
явно укороченную кроватку и шкапчик для одежонки.
Белье никогда не менялось, а рваный, как после погрома анархистов,
матрас кишел клопами. Стола, как и иллюминатора, конечно, не было.
А уже во время хода судна наступала такая вибрация, что Сергей
Михайлович не мог, да и боялся заснуть – вдруг он от этой самой
тряски вылетит за борт вместе с кроватью, как тот старик Хоттабыч на
ковре-самолете.
Единственный туалет на каждой палубе с выломанной дверью, также
как и душ, постоянно являлся причиной очередей. Но это еще не все.
Во время стоянки на рейде в Бразилии дошли до точки – закончилась
вода, еда, мука, соль, мыло, закончилось все, даже топливо.
Судовладелец откровенно бросил экипаж на произвол судьбы, надеясь
продать судно.
Последняя надежда – ловля рыбы, была нагло отобрана у народа сильным течением.
Лишь благодаря закалке на рыболовецких судах, Сергей Михайлович
весьма сносно перенес катаклизм.
Оказалось, что испражнения можно совершать и на лист бумаги с последующим выбросом за борт, благо это происходило не так часто –
сказывался дефицит пищи.
Умыться можно и забортной водой, доставляемой на борт с помощью
“кошки” и ведра из-под смазки.
Поесть можно и рис с червями из украденных несколько лет назад
экипажем мешков во время погрузки и заботливо припрятанных на
черный день.
Ну, а возникшую на теле от грязи и зловоний сыпь с экземой можно вылечить, натеревшись электролитом аккумуляторов, разбавленным морской водичкой, несмотря на заверения дерматологов, отпускавших на
подобного рода лечения не менее полугода в спецбольницах.
Каждому ясно, что такой с позволения сказать лайнер никогда не
зайдет в цивилизованный порт, ибо самые беспристрастные санитарные
власти заподозрят неладное в быту “ветерана”.
Вот почему судоходная компания поначалу намеревалась избавиться от
“Голубой стрелы”.
Но, когда судно почти бесплатно отказались купить в такой стране,
как Бангладеш, контора плюнула на все и стала использовать пароход
на случайных “трамповых” пробегах, перевозя груз между забытыми
Богом и Европой портами.
- 104 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Оказаться же в таком месте, как Таматаве (ныне Тоамасина), главной
связующей точке или, как говорят, водной артерии на все сто процентов
водного Мадагаскара – было для “Голубой стрелы” и ее обитателей
таким же сюрпризом, как и для экипажа нормального современного
судна бросить якорь прямо посреди реки Темзы как раз напротив
Вестминстерского Аббатства в Лондоне.
Настроение экипажа было вполне понятным – все ощущали себя на
подъеме и, если бы “Голубая стрела” оказалась живым существом, то
наверняка чувствовала бы себя при этом, как г-н Кутузов при Бородино.
Груз сахара в мешках был доставлен вконец измученной одышками и
астмой “Голубой стрелой” из какой-то деревни в Кампучии, возможно
даже не имевшей названия.
Выгрузка происходила вручную, точнее “вспинную”, как и тысячу лет
назад, правда на довольно покореженные грузовики, а это был уже
немалый прогресс.
Поэтому, стоянка намечалась для такого судна весьма короткая –
месяца, эдак, на полтора.
Экипаж, забывший запах свежего доллара уже месяцев шесть, рыскал
по всем закоулкам, будто голодный волк, в поисках чего-либо на продажу или обмен, что являлось пустым занятием – все швартовные
концы, тросы, канаты, веревки и ниточки, имевшиеся в запасе, как и
ЗИП, инструмент и краска были давно уже проданы.
У Сергея Михайловича, например, было в распоряжении зубило и половина напильника, но еще месяц назад он вдруг случайно обнаружил в
тамбуре за топливной цистерной кем-то заботливо припрятанный (судя
по упаковке – уже два года) ящик электрических лампочек.
Весь текущий месяц Сергей Михайлович только и думал об этом
ящике и даже иногда по ночам ходил проверять на месте ли этот ларец,
напичканный драгоценностями.
Он ощущал себя богатым человеком. За эти лампочки в Таматаве можно
было раза полтора-два сходить в местный кабак и вдоволь насытиться,
да еще и пивка попить.
Вот почему убедившись, что ящик на месте, Сергей Михайлович сладко
засыпал, видя один и тот же сон:
“Он одинешенек, сидит в огромном ресторане посреди зала, и красивые
официантки одна за другой подносят ему всякие яства и деликатесы, не
забывая наполнять бокалы”, пока сон не прерывал своим отчаянным
укусом клоп, такой же голодный, как и Сергей Михайлович.
Протомившись несколько дней у причала, обладатель драгоценностей
настойчиво собирал у местного населения необходимые ему сведения и
- 105 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
имел уже несколько клиентов на его товар, предлагавших натуральный
обмен, что не входило в планы С.М. – он предпочитал местные тугрики.
Филиппинцы тоже время даром не теряли – в ход (в дело) шло все – и
ворованный сахар, и канистры с дизтопливом (разбавленным водой), и
подшипники, и личные вещи.
Однажды, после полудня, одиноко стоя возле трапа и пытаясь на манер
сторожевого пса втянуть носом запах жареного мяса, исходившего из
кабака, расположенного в трех километрах от акватории порта, Сергей
Михайлович вдруг заметил, что на борт поднимается человек, в котором
он мгновенно узнал европейца.
“Может, угостит чем-нибудь” – мелькнула жадная мыслишка.
Среднего роста и телосложения, шатен с солидными залысинами, с
добрыми глазами и мягким голосом, одетый в шорты и светлую рубашку, он представился как Анри из Франции и попросил Сергея Михайловича проводить его на корму, чтобы сфотографировать причал.
Он с удовольствием провел посетителя, удивляясь про себя – к чему
Анри такая “достопримечательность”?
Своим ультрасовременным “Кодаком” с объективом, ценой в двадцать
месячных зарплат Сергея Михайловича, Анри делал снимок за снимком.
Затем он, указывая на воду возле причала, спросил:
– Ты видишь что-нибудь?
Сергей Михайлович стал присматриваться.
И вдруг сквозь толщу воды он отчетливо заметил прямо у причала
корпус перевернутого затонувшего судна. Были ясно видны винт и
баллер руля.
С.М. с удивлением посмотрел на Анри. Тот все объяснил ему.
Несколько месяцев назад над Мадагаскаром пронесся ужасный циклон.
Несколько судов сорвало с якорей и выбросило на мель, а одно перевернулось и затонуло прямо у причала.
Сквозь темный слой воды судно казалось не малым – не менее 80-ти
метров длиной, тысячи на две с половиной - три водоизмещением.
– Да, но к чему фотографии? – спросил Сергей Михайлович.
– Мы собираемся его поднять, – просто ответил Анри.
– Кто это – мы? – осведомился Сергей Михайлович.
– Broussard & Co., – последовал ответ.
Сергей Михайлович в свое время очень интересовался подъемом
затонувших судов.
Ему было знакомо, что мировой приоритет уже более ста лет
сохраняется за шотландской фирмой “Crowly” в Абердине.
- 106 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Пользуются успехом “Mammot” из Нидерландов, также немецкая “Zee
GHm”.
Французская компания “Broussard”, как оказалось, давно базировалась в
Бресте, что на побережье Нормандии и специализировалась на подъеме
плавсредств и подводно-технических работах.
Мадагаскар, являясь в свое время колонией Франции, уже довольно
продолжительный срок существовал как самостоятельное государство.
Однако, везде чувствовалось присутствие бывшего покровителя – в
названиях, надписях, товарах, разговорной речи (большинство жителей
этого острова говорили по-французски), импортном оборудовании,
марках легковых автомобилей и даже внешности, где зачастую явно
присутствовала французская кровь.
Вероятно, именно поэтому предпочтение по очистке акватории порта
было отдано также ”своим” – французам.
А, может быть, “Broussard” просто никого и не спрашивала, ведь сфера
деятельности компании, несомненно, не ограничивалась Африкой.
- 107 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
- 108 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Чтобы лучше понять местоположение “Голубой стрелы”, а также всей
акватории в целом, автор предлагает читателю рисунок – схему порта
Toamasina.
Из рисунка отчетливо следует, что один из немногочисленных причалов
просто невозможно было использовать под грузовые операции ввиду
загроможденности, а это несло за собой немалые убытки.
Пару месяцев ушло на подготовку и доставку нужного оборудования.
Необходимо было также переждать сезон дождей, только-только закончившийся, ну, и, конечно же, остановить свой выбор на определенном
подрядчике.
…Как-то утром на причале остановился тяжеловесный автокран фирмы
“KATO” с телескопической стрелой, из надраенной кабины которого
выбрались Анри и высокий молодой парень.
Это был Жак – напарник Анри.
Они, не спеша, побродили по причалу, выкурив по сигарете, затем
подошли к краю и посмотрели на воду.
После короткой дискуссии Анри исчез, а Жак, также не спеша, уже
принялся подготавливать кран к разгрузочным операциям.
Через час на грузовике вернулся Анри.
В кузове находились многочисленные ящики и всякая арматура.
Броссаровцы принялись за выгрузку, постепенно расставляя ящики в
определенном порядке прямо на причал.
После этого они стали распаковывать их, подключать и оснащать
оборудование, среди которого были сварочный аппарат, мощнейший
дизель-компрессор, небольшой электрокомпрессор со шлангами, акваланг с водолазными комбинезонами, тросы, провода, манометры, всякие
железяки и т.п.
Жак начал одевать комбинезон. Анри же помогал ему, одновременно
настраивая компрессор.
Надев акваланг, Жак погрузился в воду и отсутствовал где-то минут
тридцать.
Выйдя на поверхность, он снял акваланг, надел специальную маску с
двумя шлангами и снова погрузился под воду.
Сергей Михайлович догадался, что они опробуют снаряжение, т.к. работать на глубине в акваланге было неудобно, да и отсутствовала всякая
связь.
Один из этих шлангов и служил телефонным проводом.
Анри внимательно следил и за приборами, и за шлангами, не переставая
говорить что-то в микрофон.
Минут через пятнадцать Жак снова показался на поверхности.
- 109 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они медленно свернули шланги и остановили компрессор.
Затем сложили свое снаряжение в большой специальный железный
ящик с замком, после чего, так и оставив все на причале, выкурили по
сигарете, сели в грузовик и уехали.
На этот день работы были окончены.
Сергей Михайлович внимательно за всем этим наблюдал и, посмотрев
на часы, отметил, что прошло лишь четыре часа с того момента, когда
приехал автокран.
На следующий день прямиком с самого утра Жак снова облачился в
комбинезон и, захватив с собой сварочный кабель с электродами,
погрузился под воду.
Весь день он работал со сваркой, а сквозь толщу воды были постоянно
видны вспышки яркого света.
Жак всплывал каждые тридцать-сорок минут для отдыха и замены
арматуры, которую в специальной сетке подавал ему Анри.
В сварочных работах прошло около трех дней.
Иногда Жак, очевидно устав, выходил на причал и подолгу сидел,
беседуя с Анри, но он всегда был весел и улыбчив.
Сергей Михайлович все свое свободное время (благо его было
предостаточно) проводил за наблюдением и с нетерпением ожидал
результата.
Потом Жак остался на причале один, Анри укатил куда-то на грузовике.
Он привез огромную цистерну, напоминавшую железнодорожную, с
соединительными фланцами и клапанами. Это был понтон.
Друзья застропили его несколькими тросами.
Жак, как обычно, погрузился в воду, а Анри, сидя в кабине крана,
опуская понтон под воду, пока по команде Жака он не остановил кран и
вылез из кабины, чтобы запустить мощный дизель-компрессор.
Подключив к одному из клапанов компрессора воздушный шланг,
Анри передал другой конец Жаку, который под водой подсоединил его
к понтону.
Теперь необходимо было дать понтону подвсплыть, оставляя его как бы
“подвешенным” и освободить трос крана.
Воздух закачивали около двух с половиной часов, и в конце-концов Жак
освободил трос, оставив воздушный шланг подключенным к понтону и
компрессору.
В течение следующей недели они доставили и установили точно
таким же образом по всей длине затонувшего судна восемь понтонов.
Принцип подъема был простой.
Понтоны сцепляли со специальными скобами, приваренными Жаком.
- 110 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Затем в каждый из них до предварительного всплытия закачивали
воздух, после чего клапан на понтоне закрывался.
Клапана на компрессоре также перекрывались.
Все понтоны были соединены шлангами с дизель-компрессором.
Далее – еще проще.
Вентили на понтонах открывались, а на компрессоре выбирали нужный
клапан, для того, чтобы воздух закачивался прямо в соответствующий
понтон до нужного объёма при равномерном всплытии судна.
Таким образом, можно было регулировать производительность, наклон
и скорость подъёма судна.
Наступил решающий день.
Жак опять погрузился под воду.
Анри по его командам манипулировал клапанами, попеременно закачивая понтоны.
Так прошло часа четыре.
Вдруг Сергей Михайлович отчетливо увидел, что днище судна приближается к поверхности.
Вот показался киль, баллер руля, ржавый винт и само днище, обросшее
тиной и ракушками.
Понтоны располагались строго вдоль бортов и были притоплены.
Жак находился в воде, а компрессор все продолжал закачивать воздух,
приподнимая корпус из воды.
Когда днище полностью вышло на поверхность около метра над водой,
Анри перекрыл клапана и остановил
компрессор, а Жак под водой принялся один за другим отсоединять от
понтонов шланги.
Уже темнело, когда они закончили свою работу.
Рано утром на грузовике приехал Жак и принялся складывать оборудование и грузить краном ящики в кузов.
Все это он проделывал один, постоянно перемещаясь из кабины крана
на кузов грузовика и обратно. В нем чувствовалась натренированность
и опыт человека, уверенного в себе. Когда все было погружено, он опустил стрелу крана и сел на причал выкурить сигарету.
Вот показался буксир.
Жак прыгнул на днище судна и отдал два швартовных конца,
которыми корпус был зафиксирован к причалу.
На палубу буксира вышел Анри.
Он бросил Жаку трос-проводник, с помощью которого тот вытянул
буксировочный конец и закрепил его за приваренную к корпусу тумбубиттинг.
- 111 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Буксир стал медленно разворачивать перевернутое судно и оттаскивать
его от причала.
Жак, красивый как гладиатор, с чувством собственного достоинства и
выполненного долга, в одних шортах и сигаретой во рту стоял, широко
расставив ноги, и смотрел вперед.
Затем он вдруг обернулся и помахал рукой Сергею Михайловичу, стоявшему на корме “ Голубой стрелы”.
Тот радостно замахал ему в ответ.
Они удалялись все дальше и дальше, а Жак так и стоял неподвижно,
скрестив руки на груди.
Затем они скрылись за береговой линией.
В рассказе “Смок Белью” Джека Лондона есть такой фрагмент:
“Малыш повидал всякого, но одна картина Крайнего Севера ему запомнилась на всю жизнь:
Сквозь слипшиеся от крови веки он смотрел на своего верного друга,
удалявшегося на санной упряжке все дальше и дальше в серую дымку
наступающего рассвета”.
Сергей Михайлович повидал немало, но одна картина ему запомнилась
надолго:
“Пыхтя и напрягаясь, маленький буксир тянет огромный перевернутый
остов судна, на поверхности днища которого, будто на спине какого-то
морского монстра, как неподвижная статуя, стоит Жак.
Они все удаляются и удаляются, постепенно превращаясь в маленькую
точку, и вскоре исчезают за линией песчаных дюн”.
Проснувшись утром, Сергей Михайлович обнаружил, что автокран и
грузовик уже испарились, очевидно, доставленные на местную базу
портовыми водителями.
Через несколько дней к этому причалу пришвартовался небольшой
индийский пароход с грузом удобрений.
Ну, а вся операция по подъёму судна у двоих ребят из Франции заняла
двенадцать дней.
В отсутствии Жака и Анри Сергею Михайловичу было очень тоскливо,
но когда он задумывался над тем, – сколько же месяцев или даже лет
потребовалось бы сотне-другой лихих русских умельцев из ударной
комплексной бригады, чтобы совершить такое же чудо, – ему сразу
становилось обидно и больно на душе.
- 112 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
ЭКСПЕДИЦИЯ
Странно ли, что тебе нет никакой пользы
от странствий, если ты повсюду таскаешь
самого себя?
Сократ

“
куда только не забрасывала меня судьба, в каких только
ситуациях мне не приходилось побывать, сколько отчаянных неудач и
счастливых моментов мне удавалось пережить на жизненном пути!
И все-таки я благодарен фортуне и, если бы мне удалось прожить эти
годы с самого начала, то я не стал бы что-либо менять!”
Именно такими словами подавляющее большинство мемуаристов – как
великих, так и незаметных, ученых и дилетантов, героев и преступников
маркируют свое произведение, порой (чаще) откровенно лукавя, иногда
отдавая дань современной моде, а может просто для красного словца.
О своей жизни Сергей Михайлович вкратце, без запинки мог бы
написать следующее:
“И куда только я, в основном по ошибке, сам себя не забрасывал, и в
какие только переделки, в основном по своей беспечности, не попадал,
и в какое только дерьмо, в основном из-за торопливости и небрежности
не влипал!
Если бы мне суждено было начать свою жизнь сначала, я прожил бы ее
ну, как угодно, но только иначе. И, желательно, на другой планете!”
Сергей Михайлович улыбнулся. Он вспомнил, что когда-то, в прошлой
жизни, позвонил из Англии одной знакомой даме, которую он прозвал
“бриллиантовая Изольда”*. Мозгов у той Изольды было ровно столько,
сколько надобно для того чтобы эти самые сверкающие камешки суметь
на себя нанизать. Поздравив ее с Новым годом ровно в 00.00 часов по
Гринвичу, Сергей Михайлович услышал в ответ:
– Сергей, но ведь у нас уже 2 часа ночи!
– Изольдочка, я нахожусь ужасно далеко, в самой лондонской клоаке и
здесь сейчас полночь. Просто телефонный сигнал из-за расстояния поступает к вам только через два часа, - убедил С. М. Изольду.
* В течение многих лет Джеймс Брэйди делал деньги на поставке
железнодорожного оборудования. Он жил в Нью-Йорке и был чрезвычайно богат. За его любовь носить очень дорогие драгоценности
он получил прозвище “бриллиантовый Джим”.
- 113 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Господи! Так долго? – удивилась она.
Жаль, что у них тогда с Изольдой так ничего и не получилось.
Она любила его. А мозги? Кому они нужны, эти мозги?
– А известно ли Вам, уважаемый Сергей Михайлович, что перед самым
началом концерта все музыканты настраивают свои инструменты на ноте “ля”, которую берет гобоист?
И знаете, чем отличается английский рожок от гобоя? Почти ничем. Он
только имеет регистр пониже, – спросил своего обычного собеседника
его знакомый мичман.
Сергей Михайлович раскрыл рот.
– Только, умоляю, не переключайтесь на балет и марксистко-ленинскую
философию. Вместе с симфонической музыкой это трио является моими
“любимыми” темами, – успел промолвить несчастный С.М.
– Но почему же! Вспомните Пеги Хукхэм, она же – Марго Фонтейн!
Какую небесную пару они составляли с Рудольфом Нуриевым! А разве
можно забыть Дягилева, Петипá? Знаете, какую революцию совершил в
балете хореограф Жан-Жорж Новеррá? Он нарядил актеров в легкие, не
стеснявшие движений костюмы, запретил надевать маски и требовал от
них не только танцевального, но и драматического мастерства!
– Стоп, стоп, стоп! – чуть ли не вскричал Сергей Михайлович, –
давайте-ка лучше поговорим о погоде.
– О погоде? – удивился мичман, – но ведь это ужасно скучно.
– Вы не правы, – возразил С.М. и задумался.
Он переместился в полосу серых туманов, угрюмых скалистых берегов,
плавающих льдов и северных холодов, которые даже летом заставляют
тщательно укутываться в теплые одежды оказавшегося в Арктике
человека.
Вовсе не малых размеров таганок Министерства Морского флота СССР,
прогреваемый его костерком из бездонных топливных бочек, вполне
позволял прихлебывать щи из жирных объёмов посудины не только
плавсредствам министерства и так необходимым ему судоремонтным
заводам, но и многочисленным “бомжам”, кормившемся у этого теплого
пищевого очага.
К ним относились “СовТехснаб”, “Совбункер”, “СовСвязь-Спутник”,
“Cовсудоподъём”, различные там “Экспорты-Импорты”, “Совкомфлот”,
“Инфлот” и т.д. и т.п.
В этом же кружке со своей солидной ложкой удобно расположилось и
Гидрографическое предприятие ММФ.
Гидрография – структура, конечно, важная, но мгновенно возникают
сразу несколько вопросов.
- 114 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, например.
Скажем, почему Гидрография ММФ и Гидрография ВМФ – абсолютно
независимые предприятия?
Уж не потому ли, что проводимые ими замеры глубин в одних и тех же
точках абиссалей* давали совершенно разные результаты?
Тогда каким картам верить?
Следующее.
Почему собственно “предприятие”, а не институт Гидрографии, как, к
примеру, “ширшовка”* и почему это предприятие было прикреплено к
ММФ, а не к Академии Наук СССР?
А если они вели такую обширную и бурную деятельность, то почему
не объединения?
Ну, и в конечном итоге под управлением морского Гидрографического
предприятия находились многочисленные гидробазы, расположенные в
северной части Нерушимого Союза в поселках городского типа.
Типа Архангельск, Хатанга, Игарка, Тикси, Провидения и т.д.
Назначение гидробаз, как таковых, было определение рельефа морского
дна, ну и побочных факторов нашей матушки природы – направление
ветра, течений, определение вулканической активности, четкое обозначение фарватеров, расстановка маяков, бакенов, “открытие новоиспеченных земель” и т.п.
Имелись также и свои отделы, которые занимались чисто погодой.
Метеорология – неимоверно интересная наука.
Не менее интересные ребята в этой науке работают.
Так, Саша Колыфин – один из лучших друзей Сергея Михайловича в
свое время окончил университет и получил специальность метеоролога,
после чего замысловатыми путями отправился на работу в мурманскую
контору “Севрыбпромразведка”, где на борту судна взвешивал, используя аптекарские весы, мальков зубатки.
По его словам, было чрезвычайно важно в момент взвешивания точно
определить – где “он” и которая “она”.
Касаемо друзей-гидрографов, их также у Сергея Михайловича хватало,
к тому же однажды он и сам чуть было не затесался в гидрографы.
*Зона больших морских и океанских глубин.
*Институт Океанологии им. Ширшова также в свою очередь содержал и кормил предприятия – “Севморгео” в Калининграде и Ленинграде, “Южморгеология” в Геленджике и филиал “Севморгеологии” в
Петропавловске-Камчатском. В то время, как сам институт относился к Академии Наук СССР.
- 115 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Тот же Коля Птицын по кличке “Вася” работал в Архангельской гидробазе на судах типа “Дмитрий Овцын”.
Этот самый Овцын прозябал в лейтенантах у командора Беринга. Надо
признать, талантливый это был мужик.
Сам Вася в Архангельске, как впрочем, и на всем Крайнем (или
Бескрайнем?) Севере, никогда не бывал, получая отпускные и оформляя
отгулы в главной Московской конторе.
Однако, это не мешало ему производить замеры глубин в просторном
устье бразильской Амазонки вместе с другими архангелогородцами, что
было ох как важно для того Союза, особенно для Минморфлота.
Вот почему в кумекающей плазме Сергея Михайловича возник вопрос:
”Ну, а почему бы и ему чего-нибудь не промерить?”
Так или иначе, однажды он подвязался на работу в Гидрографическое
предприятие ММФ в качестве механика в экспедицию с окладом 300
рублей плюс коэффициент 1.8 сроком на три месяца.
Деньги, скажем, немалые, поскольку элитарная совковая “копейка”
стоила тогда 5000 р.
Кирпичи же копили на нее чуть ли не всю сознательную жизнь.
Вот и получалось, что за время экспедиции С.М. мог урвать себе почти
1/3 копейки, даже больше, чем полушку.
Так что же это за экспедиция такая предстояла?
Гидрографическое предприятие не только направляло в рейсы научноисследовательские суда, но и осуществляло различные наблюдения в
определенных точках, куда время от времени посылало свои партии
работников с целью приобретения необходимой информации.
В одну из таких экспедиций и был послан Сергей Михайлович.
Ее цель – проведение замеров на мысе Жохова острова Котельный, крупнейшего в архипелаге Новосибирских островов моря Лаптевых.
Так было указано в плане работ на сезон с 26-го июня по 2-е октября.
На Котельный возможно было попасть, только получив необходимый
допуск в I-м отделе при Обкоме партии.
Объект, как оказалось, действительно был секретный – огромное количество мха и голых скал уже давно привлекали пристальное внимание
потенциального врага.
Чтобы хоть как-то замаскировать маршрут, в паспорте Сергея Михайловича поставили специальный штамп – “отправлен на полевые работы в
Хатангу и Тикси”. Этот штамп до сих пор красуется в его документе с
надписью “СССР” как дорогая память.
Кроме всего прочего, тайный допуск был необходим на случай побега
гражданина СССР из СССР в СССР. Такое тоже бывало.
- 116 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Убежит, понимаешь, потом ищи его, понимаешь.
Сергея Михайловича предупредили, чтоб он слишком много с собой не
набирал – все нужное они получат в Тикси.
Ну, а пока он резво изучал свои задачи в предстоящей работе.
Они оказались довольно простыми:
обслуживание двух двигателей (основного и резервного) типа 24а 16/32,
работающих на дизельном топливе – солярке.
Особого опыта здесь не требовалось, лишь следить за температурой,
уровнем воды и масла, а также наличием топлива, попеременно запуская двигатели через каждую неделю.
Профилактика заключалась в замене топливных и чистке масляных
фильтров.
Ну, а двигатели в свою очередь приводили в конкретное действие генератор мощностью около 15-ти киловатт для подачи электропитания на
радиостанцию и бытовые нужды.
Задачами Сергей Михайлович остался доволен.
Когда аэрофлотовский маршрут Москва – Хатанга – Тикси был
завершен, группа направилась прямо к зданию Тиксинской гидробазы
за дальнейшими указаниями.
Начальником экспедиции оказался Георгий Архипович Пчельников,
крупный 50-летний мужчина с обветренным лицом.
Бывший офицер, – Пчельников служил когда-то в Гидрографии ВМФ
(все-таки странная это была держава – СССР), но по туманным, хотя и
слегка декольтированным причинам перешел в родственную контору.
Можно было бы признать за ним ветерана-гидрографа, но назойливые
мозги офицера постоянно возбуждали характер Пчельникова, чувствовавшего порой себя на плацу даже в тундре.
В обязанности начальника экспедиции, как и любого другого руководителя, входили организация работ, отчеты, ежедневные сводки, питание,
быт, снабжение и т.д.
Надо признать, он отлично понимал, что к чему, поэтому сразу же раздобыл несколько 20-литровых канистр с чистым медицинским спиртом
вещь, как потом выяснилось, незаменимая в экспедиции.
Радистом в их группе был рыжий паренек, чуть постарше Сергея
Михайловича с очень распространенной фамилией – Барбоскин.
Звали его Эдик.
Он был не унывающий весельчак и шутник, который являлся ценным
приобретением в продолжительной и скучной экспедиции.
Эдик очень любил свое дело, ставшее, к великому сожалению господ
Маркони-Попова, почти никому не нужным в настоящее время.
- 117 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Барбоскин должен был поддерживать постоянную связь с Большущей
Землей, а также принимать погоду, сигналы с метеозондов, прослушивать эфир на аварийных частотах.
Ну, и, наконец, метеоролог.
Альгис Блумберг. Ему было около 35 лет. Он олицетворял собой типичный образец ученого-метеоролога.
Высокий, худой, лысеющий человек в очках, напоминающих пенсне.
Блумберг оказался невероятно интересным собеседником.
Он рассказывал множество удивительных вещей, и Сергей Михайлович
всегда с удовольствием слушал его.
К вопросу о национальностях Блумберг относился весьма снисходительно, поскольку считал себя восточно-балтийским скандинавом.
На вопрос:
“А что же это за народ такой и каково его историческое наследие?”
Блумберг отвечал довольно путано и сбивчиво.
Итак, вскоре пчелиная команда получила на складах провиант, оружие
(несколько карабинов), снабжение, многочисленные бочки с топливом,
спецодежду, инструмент и т.д., а затем отправилась в порт, где под наблюдением “матки” (ПГА) все это было погружено на небольшой гидробазовский пароход “Оленевод”.
Отход назначили на следующее утро.
Ну, а до мыса Жохова, самой западной оконечности острова Котельный
добирались почти полтора суток.
Там же снабжение было перегружено на плашкоут, ошивавшийся у
берега. Несколько часов потребовалось для перегрузки уже с плашкоута
на гусеничный вездеход, который и доставил сменную партию со всем
хозяйством к месту назначения.
Со своими предшественниками они встречались на “Оленеводе” – там
они передали Пчельникову необходимые распоряжения и секретную
документацию
Лагерь представлял собой большую брезентовую палатку, вокруг которой была натянута проволока. Тут и там были возведены необходимые хозяйственные помещения – сарайчики, среди которых выделялась
моторная с выхлопной трубой. Там же находились цистерны с топливом
и вокруг были натянуты антенны. Рядом торчали столбики со “скворечниками” – метеорологическим оборудованием.
Радиорубка размещалась в небольшой отдельной палатке.
Расстояние до обрывистого берега было около километра.
Вскоре вездеход уехал к своей дежурной стоянке-причалу, до которого
необходимо было чесать всего каких-то 8 км.
- 118 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Место гибели “Жанетты” легендарного Де Лонга
Предполагаемая
Земля Санникова
о.Котельный
Место
лагеря
Курс
“Оленевода”
Тикси
Полярники остались один на один с натурой.
Население острова оказалось очень многочисленным.
Зайцы, тушканчики, лисы, полярные волки, яки, белые медведи и
несметное количество самых разнообразных птиц – вот лишь скудный
перечень “национальностей” сей территории.
Растительности почти никакой не было – типичная зона тундры.
Как известно, летом за полярным кругом ночей не бывает, но время есть
время, и когда наступал “вечер”, все собирались у костра, для которого
использовали уголь, поливая его дизельным топливом, поскольку дрова
являлись дефицитом. Уголь доставлял в лагерь вездеход из базовой
стоянки при очередном посещении группы Пчельникова.
Сам “нарком” и выдавал каждому по 100-150 граммов спирта, после
чего завязывалась беседа.
- 119 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Одновременно планировались работы на следующий день.
Как и все военные, начэкс очень любил выпить, и каждому члену
кострового клуба было известно, что для себя он припрятывал спирт
отдельно, поскольку Пчельникова не раз наблюдали “изрядно вон выходящим”, хотя канистры были на замках.
– Утром запускаем шары, – напоминал Блумбергу Георгий Архипович,
а тот согласно кивал.
– Сергей, не забудь проверить гелиевые цилиндры, – говорил он С.М.
– Все будет сделано, патрон, – отвечал тот.
Метеошары для измерения направления и скорости ветра обычно наполнялись азотом или гелием. С усиленной оболочкой они могли подниматься на высоту 20-30 км в зависимости от состояния атмосферы.
На многих метеостанциях их запускали по 4 раза в день.
Высоту и направление подъема определяли с помощью теодолита по
отношению к месту запуска, ну а скорость и направление ветра уже вычислялись математически.
Поскольку метеорологические работы, возглавляемые Блумбергом,
были весьма разнообразны, шары запускали лишь дважды в день.
Погоду “делают” шесть метеорологических факторов: температура
воздуха, барометрическое давление, скорость ветра, влажность, облачность и испарение.
В подавляющем своем большинстве люди думают, что погода зависит
от состояния неба, соответственно она может быть облачной или ясной,
пасмурной или дождливой.
На самом же деле солнечные лучи варьируют атмосферную температуру, создавая из воздушных масс тепло, ветра, дожди, облака.
Помимо шаров в подчинении у Блумберга находился взвод датчиков направления ветра, дистанционный самописец-анемометр, прибор для измерения количества осадков, термометры, анероид Люсьена Види, барограф, ртутный барометр, изобретенный еще в XVII веке учеником
Галилея – Эванджелистой Торричелли.
Несколько раз запускали в воздух и радиозонды.
Тогда уже и Барбоскину прибавлялось работы – он принимал сигналы
от трансмиттера радиозонда.
– Господин Блумберг! Попрошу просветить народ на предмет окружающих нас небесных тел, – просил Альгиса С.М.
Тогда тот принимался рассказывать очередные чудеса, оперируя научными терминами.
Он поведывал своим друзьям о том, что в нашей солнечной системе
существуют тысячи малых планет.
- 120 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Эти планеты настолько малы, что даже в телескоп видны лишь точки
света, подобные звездам. Вот почему их назвали “астероидами”, что в
переводе с греческого означает “звездоподобный”. Большие же планеты
сквозь окуляры телескопа видны как круглые диски.
Первым открыл астероид Джузеппе Пиацци из Сицилии, когда однажды
вдруг заметил, как одна из звезд в созвездии движется. Вот тогда он и
обнаружил крупнейший астероид – Церес, 480 миль в диаметре.
Но особенно интересно было узнать, что даже перед открытием
астероидов следуя Закону Бодэ, количество параллельных орбит вокруг
солнца на одну превышало число планет нашей солнечной системы.
И орбита на расстоянии 2.8 астрономических единиц была не занята.
Вот тогда-то и был открыт астероид Церес вблизи этой орбиты между
Марсом и Юпитером. Это было невероятно интересно!
Сергей Михайлович готов был слушать Блумберга хоть до утра.
Давно уже отправился спать Архипыч, вот и Барбоскин, попрощавшись,
ушел урывать оставшиеся часы сна, а они вдвоем все сидели у костра.
– Лишь один-единственный астероид Вы можете иногда наблюдать на
небе без телескопа, – продолжал Блумберг, – это Веста.
Вам, Сергей Михайлович, конечно же, известно, что еще издавна астрономы строили свои обсерватории на вершинах гор, выше облаков и
загрязнений атмосферы. Но даже в этом случае изображение искажается
воздушными потоками. Самое четкое изображение доступно только из
обсерватории вне атмосферы – из космоса. Американцы давно приступили к созданию такого телескопа. Вы также знаете, что в телескопах
используются не линзы, а зеркала.
Для получения наиболее ясного изображения эти зеркала должны быть
изготовлены по сверхточным размерам.
Лично мне бы очень хотелось посмотреть наземные испытания этого
телескопа.*
*Блумберг оказался прав. Космический телескоп “Хаббл” был запущен
на околоземную орбиту известным шаттлом “Дискавери” в апреле
1990 года. Операторы NASA, сфокусировав телескоп, к своему ужасу
обнаружили, что изображение даже приблизительно не отвечает той
четкости, на которую они так рассчитывали. Оказалось, что
производитель отполировал зеркало под слегка неточным углом
изогнутости. Ошибка составляла лишь 1/15 диаметра волоса человека.
Сферическая аберрация, однако, была значительной. Поразительно, но
телескоп никогда не тестировался на земле, что могло бы предотвратить эту ошибку до его запуска.
- 121 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Альгис, обещай мне продолжить эту тему, – попросил С. М.
– Обещаю, – ответил Блумберг, и они отправились спать.
И все-таки будни были радужными, несмотря на то, что серый цвет
являлся доминирующим.
Эдик вставал очень рано – его радиовахта начиналась около 5 часов
утра.
Остальных бедняг спустя лишь пару часов будил голос начальства, так
и не сумевшего оставить на Большой Земле свои корабельные замашки:
– Подъём! Приготовиться к построению на подъём (сразу два подъёма)
флага! Явка обязательна всем, кроме Барбоскина.
Сонные Блумберг и Сергей Михайлович выползали из палатки.
– Становись! На флаг, смирно! – орал начэкс и с этими словами выносил длинный деревянный шест, к концу которого была прикреплена
промасляная красная тряпка.
Он торжественно вручал этот шест Сергею Михайловичу, а сам убегал в
палатку за изрядно потрепанной гармошкой, оставленной кем-то из
полярников.
Затем начинал играть один из военно-морских маршей.
Сергей Михайлович шагал с шестом к небольшому холмику, сложенному из камней и водружал “флаг” на его вершину.
– Разойдись! – пела гармошка, и народ отправлялся чистить зубы.
После завтрака, где за повара был, естественно, Барбоскин, Пчельников
уходил обычно на охоту – карабины им выдали не зря и, как оказалось,
не только в целях охотничьих забав.
Вокруг лагеря бродило довольно немало белых медведей. И, хотя в
летнее время они были не так агрессивны, как зимой, ожидать от этих
соседей можно было всякого.
Опять же в целях безопасности вокруг палатки натянули проволоку, по
которой пропускали электрический ток, когда работал генератор.
Каждому известно, – электричества боятся все, даже электрики – это
Сергею Михайловичу знал, как никто другой из экспедиции.
Но все же у Пчельникова были и свои методы борьбы с полярными
медведями.
Как известно, медведи близоруки и видят они также не очень хорошо.
И, хотя слышат они тоже плохо, это не мешает их способности обнаруживать запахи на довольно приличных расстояниях.
Зимой полярный медведь питается моржами и котиками, а в поисках
добычи может также проплывать весьма приличные расстояния.
Во время короткого арктического лета он питается мышами и ягодами,
но вообще-то не брезгует и ничем другим, в том числе и людьми.
- 122 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вы можете спросить у любого полярника, и он Вам ответит, что самым
любимым кушаньем косолапого, что, конечно, вполне понятно является
сгущенное молоко, которое выдавалось в экспедициях в немалых количествах.
На предмет потребления человеческого
мяса объект статистикой не фиксировался, пока не фиксировался.
Вот почему, когда один из медведей
принялся регулярно навещать лагерь,
Пчельников решил, что безопаснее будет
подкармливать его на расстоянии.
Группа прозвала медведя “Николаич”.
Специально для Николаича ежедневно
метрах в ста от их жилища оставлялась
банка сгущенки. Банку открывали, не
выливая содержимое, чтобы Николаич
мог с ней повозиться подольше.
Обычно, часам к 7 вечера, он приходил на положенное место, и даже
издали была видна его улыбка.
Николаич, разумеется, был бы и рад проглотить сгущенку одним махом,
да не тут-то было!
Его огромная морда не позволяла ему очень быстро уничтожить
снадобье, и он был вынужден долго мучиться, основательно вылизывая
внутренности сосуда своим языком.
В конце-концов, довольный Николаич удалялся до следующего вечера.
– Альгис, а ты веришь в существование Земли Санникова? Ведь мы, по
его предположениям находимся почти рядом? – спросил как-то ученого
Сергей Михайлович.
И, как всегда, ученый оказался в конечном итоге прав.
– Видите ли, мой друг, чтобы понять суть этой темы в общем, необходимо обладать кое-какими знаниями в вулканологии. Я готов поделиться ими с Вами. Отвечая же на Ваш вопрос кратко, скажу:
– Да, я верю! – настойчиво произнес Блумберг.
– Ну, так поделись, пожалуйста! Я весь внимание, – тут же с азартом и
блеском в глазах выпалил Сергей Михайлович.
– Начнем с того, что большинство вулканов планеты скрыты на дне
океанов, – начал метеоролог, – лишь около 500 из них находятся на
поверхности.
Существует несколько типов извержений.
Наиболее опасным своими взрывами из них является плинианский.
- 123 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Этот тип извержения произошел на горе Везувий в 79 г., когда могучий
взрыв похоронил под слоем пепла Помпею и Геркуланум.
Хочу также заметить, уважаемый Сергей Михайлович, что пелейский
тип, названный по имени вулкана Мон-Пеле на острове Мартиника, не
менее опасен.
8 мая 1902 года вулкан на этом острове также накрыл пепельным слоем
городок Сен-Пьер, погубив 30 000 жителей.
Уцелел лишь один человек, который находился в тот момент в тюрьме.
С библией в руках он смотрел в маленькое единственное окошко под
потолком, находившееся в его камере, и “огненная туча” так и не засыпала этого человека.*
Благодаря подводным вулканам сформировались целые острова. Когда
такой вулкан начинает извергаться, на поверхность выбрасываются
дикие тучи пара и дыма. Из хлынувших потоков лавы образуется новый
остров.
Я уверен, что именно так и появилась на свет Земля Санникова.
Её-то и наблюдал тогда впервые промысловик мамонтовой кости Яков
Санников, как раз почти с того места, где мы с Вами и находимся, всего
в 70-80 км от нас.
После него этот гористый остров видели экспедиции Геденшторма,
Анжу, Толя и другие.
Блумберг на минутку остановился в своем рассказе и выпил оставшийся
в кружке спирт.*
* Исколесив, точнее избороздив Карибы и вдоль, и поперек, Сергей
Михайлович не мог не побывать на острове Мартиника в его главном
центре и порту – Форт де Франс всего в каких-то 8-ми километрах
от городка Сен-Пьер, второго по величине на Мартинике. Посетить
развалины старой тюрьмы этого гористого, но удивительно красивого
острова, ему, к сожалению, не удалось.
* Осенью 2003 года на 7-м Международном конгрессе было официально
признано существование Земли Санникова. Миф был рассеян. Многие
исследователи считают, что Земля ушла под воду по причине того,
что в основном Арктические острова состоят не из скал, а из вечной
мерзлоты, поверх которой за тысячелетия был нанесен слой грунта.
Со временем морская стихия “съедает” остров, и он буквально растворяется в воде. Лично Сергей Михайлович придерживался версии г-на
Блумберга (еще бы !).
Экспедиция по поиску Земли Санникова намечена на лето 2005 г.
- 124 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Но каким образом на острове оказалась такая богатая растительность,
раз там обитали люди? – удивился С.М., а Блумберг пояснил:
– Скорее всего, островной климат из-за наличия гейзеров благоприятствовал этому. A семена растений на далекие острова заносятся живыми
организмами – птицами, морем – водорослями, а также ветром.
– Ветром? – вновь удивленно спросил Сергей Михайлович.
– Именно ветром. Микроскопические семена, называемые по-латыни
Metrosideros переносятся ветром на несколько тысяч километров.
Вот почему так удаленные Тихоокеанские острова настолько богаты
растительностью, – закончил ученый.
– Так почему же Земля Санникова исчезла? – не унимался С. М.
– Лично я считаю, что причиной тому послужило все то же извержение,
сопровождаемое взрывами. Именно таким образом был уничтожен остров Кракатау между Явой и Суматрой. Пойдемте спать! – подвел окончательную черту Альгис.
Пожалуй, вряд ли можно было утверждать, что в обозначенных широтах время стремительно летело.
Однако несомненным являлось то, что период, проведенный Сергеем
Михайловичем в Арктической экспедиции на Новосибирских островах,
оказался деятельным, интересным и впечатляющим.
Котельному острову были чужды бандитские разборки и городская
суета, политические интриги и бытовые проблемы, страхи о завтрашнем
дне и неприятности на работе.
Лишь молчаливая тундра, где вот-вот промелькнет какой-нибудь незадачливый зверек, резво убегая в неизвестном ему самому направлении,
и суровый Ледовитый океан, где даже среди лета льдин больше, нежели
икринок на нересте рыбы, являлись партнерами маленькой группы
людей, прибывших сюда на сезонные работы.
Порой Эдик получал интересные новости с Большой Земли, иногда
Архипович, который зачастил в гости к снабженцам с причального
мыса, приносил что-нибудь вкусненькое, ну, и, конечно же, Альгис вносили разнообразие в эти полярные будни, такие тихие и неповторимые.
…Первый аларм прозвенел, когда закончилось сгущенное молоко, хотя
по курсу был четко виден мыс Жохова и сидевшие на нем 47 суток,
оставшиеся до окончания срока экспедиции.
Поначалу Николаич особенно и не “выступал”.
Молча, побродив вокруг пункта регулярного приема пищи, он недовольно удалялся внутро Котельного.
А вот когда на следующий день, разъяренный медведь начал махать
лапами и сыпать запугиваниями в сторону штаб-квартиры полярников,
- 125 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
срочно был созван совет в составе большой четверки.
Немедленно постановили:
“Впредь кормить г-на Николаича пастеризованным молоком в пакетах,
которые хранились в холодильнике – небольшом погребке, рядом со
складом провизии”.
Надо заметить, что участники экспедиции также не брезговали молочком, а их предусмотрительный начальник впоследствии использовал
промытые пакеты под огненную воду, осуществляя перелив спирта из
канистр и придавая ему товарный вид.
Получался спирт Пчелиного разлива.
Это было удобно – выпили пакетик на четверых и тут же запалили его в
ежевечернем костерке.
Для Николаича пакет вскрывался. Ну, а уж как он его будет выпивать –
его проблемы.
Вначале Николаич просто разливал лапой пакет на землю и вылизывал
его вместе с вечной мерзлотой сантиметров 20-30 в глубину.
Смекнув, что добавка довольно невкусная и совсем его не устраивает,
он стал загребать своей мордой пакет и, прожевав его потщательней,
проглатывал вместе с содержимым.
Сконструированный из тех же материалов, что и космический ракетный
корпус, медвежий желудок мог переварить все, что угодно, даже такую
гадость, как человеческое мясо, не говоря уже о пищевой бумаге.
Все остались довольны.
– Научные изыскания продолжаются, всем по местам! – скомандовал
Пчельников из наблюдательного пункта, когда довольный Николаич,
получив свою наркотическую дозу, удалился на 24 часа.
Ничто не предвещало беды, но, как иногда случается с людьми, раз в
году к ним стучится их день рождения.
Тот день Сергей Михайлович запомнил навсегда.
Ладно бы, коли это был праздник рядового члена научной партии, так
ведь нет – наступил настоящий “красный день” – выходной, поскольку
свой день рождения отмечал “оберст” Пчельников.
Готовились и подготавливались к празднованию с самого утра.
Барбоскину, как главному кулинару, было разрешено пропустить все
радиовахты.
Конечно, было жаль, что к вечеру Пчельников вновь собрался транзитом через свою охоту навестить базовый лагерь, но, как говорится, с
начальством не спорят.
К столу были поданы все неприкосновенные даже на случай голодовки
запасы провизии.
- 126 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Засели часам к трем пополудни, веселые выше среднего.
Дополнительно Архипыч приготовил еще 4 пакета из-под молока – по
одному на брата, плюс один для брата – Николаича.
Чтобы не перепутать молоко со спиртом, пакет медведя вскрыли сразу
же, не отходя от канистры.
Остальные оставались запечатанные именинником, дабы не выдыхалось
бесценное содержимое.
Праздник стартовал.
Три кукушки направо и вверх расхваливали петуха. А тот, довольный
льстивыми тостами и основательно осоловелый, блаженно улыбался.
– Предлагаю салют! – заорал Эдик.
Притащили карабины и стали палить в воздух.
Вот тут-то Пчельников и вспомнил про охоту и снабженцев.
Едва переступая, он засобирался в манящую тундру, навстречу новым
приключениям.
Душа требовала выхлопа.
Отговаривать начальника было абсолютно бесполезной тратой времени.
Впрочем, бригада особенно и не настаивала на этом.
– Show must go on! – запели хором осиротевшие механики, метеорологи и радисты, стараясь как можно более походить на бессмертного
Фарруха Балсара.
И шоу под названием “Один день из жизни Георгия Архиповича”
забурлило новыми пузырями.
Темы сменяли одна другую с невероятной непоследовательностью.
Были промыты и пропущены сквозь словесное сито многие денёчки,
проведенные на Котельном.
Зашел разговор и о Николаиче.
Тут же вспомнили, что необходимо отнести ежедневный пакетик и для
него.
Совсем никудышный Блумберг схватил запечатанную молочную пачку
и, виляя, будто впервые одел коньки, став на лед, побрел к кормушке.
– Отнес? – спросил его Сергей Михайлович.
– Разумеется, – икнул профессор и добавил – наливайте!
Опорожнили очередной пакет, закусили и запели.
Жизнь казалась элементарно потрясающей.
Вдруг с медвежьей – северо-южной стороны раздался вопль, похожий
на смесь новогоднего грома, неисправной полицейской сирены и предупреждающего гудка электрички, которая сошла с рельсов.
Оцепеневшие “шоумены” с ужасом взглянули друг другу в мутные от
страха глаза.
- 127 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Затем они медленно повернули головы в направлении Николаича.
Медведь встал на задние лапы во весь свой гигантский рост.
Он по-Кинг-Конговски заколотил передними лапами себя в грудь,
пообещав негодяям-полярникам еще вернуться, и пошатываясь, так же
на задних лапах, побрел в неизвестном уже никому направлении.
Еще долго были слышны его вопли, хотя участникам экспедиции порой
казалось, что в них проскакивали эстрадные нотки.
Сергей Михайлович с откровенным сожалением взял распечатанный
пакет молока, вылил его содержимое на землю и произнес:
– У нас еще есть шансы выжить, ну а уж Пчельникову то, несомненно,
пришел конец! Николаич прекрасно знает – чья это была идея сменить
сгущенку на пакеты! Пьяный медведь хуже расстрельного взвода кровожадных эсэсовцев! Весьма Вам благодарны, господин Блумберг!
Минут пять сидели молча. Затем решили допить оставшийся пакет.
Повеселев, снова запели.
Так прошло несколько часов.
Вдруг Сергея Михайловича осенило:
– Эдик, срочно свяжись с базой! Узнай, не приходил ли босс?
Барбоскин убежал в радиопалатку.
Через десять минут он вернулся пьяный, но угрюмый.
По его виду все было ясно.
– Всё! Хана! Пчелу съели! – подытожил Сергей Михайлович.
Блумберг заплакал.
Допив спирт, решили сочинять послание на Большую Землю.
Высказывались по очереди.
Начал ученый:
– Я предлагаю составить текст помягче. Все-таки Архипыч был хорошим человеком. Поэтому начнем примерное так:
“По непредвиденным нами обстоятельствам начальник экспедиции был
съеден…”
– Стоп, стоп, – прервал его Сергей Михайлович, – к черту всякие
художества. Нужно писать проще. Он предложил свой текст сообщения:
“Медведь отравился спиртом, убив начальника экспедиции. Настырно
просим рассмотреть ситуацию и прислать замену”.
Тут заговорил едва соображавший радист:
– Я не в состоянии буду передать такой слишком уж длинный текст.
Откорректируем дословно. Во-первых; не медведь, а Николаич, и он не
отравился вовсе, а это мы его отравили, точнее – Блумберг.
Во-вторых; слово “спирт” для уточнения лучше поставить в конце.
Как мы можем написать “убил”, если сами этого точно не знаем.
- 128 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Лучше – съел. Я тоже предполагаю, что он съел “пчелу”.
Остальное, пожалуй, сойдет.
Сергей Михайлович отправился спать в палатку.
Несчастный Альгис так и не сомкнул (поначалу) глаз.
Ну, а Барбоскин, успев отправить сообщение, рухнул у аппарата.
Ниже приводится дальше некуда сокращенный текст радиограммы,
переданный на Очень Большую Землю с острова Котельный радистом
экспедиции №102 Эдуардом Барбоскиным:
“Николаева отравили съел пчелу спирт высылайте НЧК тчк Барбоскин”.
На следующий день все отсыпались.
Вскоре вернулся ничего не подозревавший Георгий Архипович.
Поскольку первым делом необходимо было, наконец, выйти на связь, он
растолкал Эдика.
Тот, полусонный, настроил приемник и вскоре получил из главной
конторы сообщение:
“Человека с фамилией Николаев на вашем острове не зафиксировано.
Проверено ЧК и КГБ. Можем выслать следователя. Потери спирта и
меда будут возмещены. Просим подтвердить наличие тела. Потапов”.
Состояние начальника партии было понятным.
Он осознал, что без него в бригаде что-то произошло.
Но ведь не зря же он прожил целых 50 лет!
Георгий Архипович растормошил всю свою многочисленную команду,
открыл консервы, разлил по кружкам спирт, и, когда у всех повеселело
на душе, сурово произнес :
– Вот что, Барбоскин. Сейчас пойдешь и передашь следующее:
“Просим отправить литр спирта в Николаев для разведения пчел на
родине начальника экспедиции. Барбоскин”.
С этими словами он взял за руку Эдика и повел в сторону палатки.
Сергей Михайлович и Блумберг молча ожидали.
Через полчаса одной рукой обнимая Барбоскина, а в другой держа
знакомую канистру, за импровизированным столом появился начэкс.
Со словами:
– Пущай теперь себе голову там ломают, кровососы! – он расхохотался.
– Show must go on! – запели уже известные артисты.
Им активно подпевал виновник торжества.
Экспедиция завершилась успешно.
Все ее участники получили от предприятия премии.
Жаль, но Николаича они так больше и не видели.
- 129 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Пассажир Красного Креста
Наша история идет по нашему календарю:
в каждый век отстаем от мира на сутки.
В.О. Ключевский

Вы не бывали в “кутузке” или проще – камере
предварительного заключения?
Ну, тогда, мой высоко-морально-правильный, Вам эта глава будет
вряд ли интересна.
Вы не сумеете догнать эти страницы, какой бы извилиной Вашего
тазового полушария – правого или левого не пытались их прочесть.
Ну, а любопытства ради лучше посмотреть или почитать пикантные
интернетовские сайтики, чем мучиться с литературой.
Сергею Михайловичу посчастливилось побывать в каталажках
самого различного ранга от Москвы до Владивостока, от Мурманска
до Одессы, от Красноярска до Тбилиси.
Арестовывали его и в Афинах, приняв за албанца, и в Колумбии по
подозрению в покупке кокаина, и в Амстердаме за компанию с
хиппи-дриппи, и за просто так в Гонконге.
А однажды, когда он приехал вызволять из полицейской конуры
подвыпившего капитана, туда по ошибке запихнули и самого Сергея
Михайловича.
Это случилось в Бразилии, в местечке Вилла до Конде. Бразильцы
именуют городишко Мурукупи.
Попадание в кутузку – вещь всегда неожиданная и обидная.
Обиды прибавляется, если Вы оказываетесь там ни за что ни про что.
Но бывают такие случаи, когда Вас загребают там, где могли бы
схватить ну кого угодно, только не тебя. И все-таки Вас сцапали!
Однажды Михаэля Шумахера (он тогда был всего лишь двукратным
чемпионом мира) спросили, сумеет ли он преодолеть фантастический рекорд 5-кратного чемпиона Формулы I аргентинца Фанхио.
Как обычно, с улыбочкой, немец ответил:
– Сейчас тяжело об этом говорить.
Тогда были другие времена, другие гонщики и другие скорости.
Браво! Михаэль отдал дань гонщикам всех поколений, среди которых было немало асов.
Как можно забыть легендарного Ники Лауду?
- 130 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Трехкратный чемпион мира был великолепен на трассе не менее
Шумахера.
Однажды машина загорелась, Ники был полностью охвачен огнем.
Часть кожи лица впоследствии пришлось менять.
При очередном бритье он всегда вспоминает тот случай.
Но Лауда совершал подвиги не только в автогонках Ф-I.
Уйдя на свой заслуженный отдых, он основал в Австрии свою
авиакомпанию – Lauda Airlines. На то время в компании числилось
лишь два самолета. А пилотом одного из них являлся сам Ники.
В 1980 году началась летняя олимпиада в Москве.
Как известно, под нажимом США многие западные державы бойкотировали это спортивное великое событие.
В их числе оказалась и Австрия.
Спортсмены, готовившиеся четыре года к ответственейшим стартам,
были лишены возможности в них участвовать.
Лучшая австрийская конная наездница – Лиза Тойрер от горя даже
не хотела выходить из дому.
И тогда Ники вспомнил лучшие годы и решил тряхнуть стариной.
На свой страх и риск он погрузил Элизабет вместе с лошадью по
кличке “Мон Шерри” в самолет и сам лично доставил их в Москву,
полностью спонсировав Тойрер на Олимпиаде-80.
Элизабет стала чемпионкой Московских Олимпийских Игр.
Нужны ли еще какие-либо слова в адрес Ники?
Ну, а Сергей Михайлович дотарахтел в Вену на 707-м Боинге, пригодным разве что для скоростных состязаний с архиоптериксами и
птеродактилями.
Очевидно, желто-голубая территория, что справа от Европы, подражая своему соседу с многочисленными орлиными мордами, закупила на одной из свалок цивилизации это летающее чудо 60-х.
Кстати, если пренебречь геральдикой, символикой и мифологией,
то можно гипотетически ответить на вопрос:
“Почему именно эти цвета – желтый и синий так пришлись по вкусу
и были выбраны Украиной?”
Все очень просто – если их смешать, то получится зеленый цвет.
Вот почему в своем подавляющем большинстве загнаный в тупик
(читай – кутузку) народ по-прежнему все видит лишь в этом зеленом
цвете – цвете надежд на будущее.
А вот уже рейс Вена – София Сергею Михайловичу предстояло
провести в небольшом, но очень комфортабельном авиалайнере.
Он принадлежал австрийской компании Lauda Airlines.
- 131 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сервис оказался великолепным – сама услужливость. Однако не это
приятно удивило Сергея Михайловича.
Внутри лайнера все сияло белизной.
Кресла, панели, столики, форма экипажа, занавески, накидки, чехлы
и т.д. и т.п. – все было снежно-белым.
Сергей Михайлович не мог не оставить благоприятный отзыв о
полете и компании, когда перед посадкой пассажирам раздавали
бланки отзывов о полете.
София! Какое прекрасное имя выбрала себе болгарская столица.
Не спеша, забрав багаж, Сергей Михайлович степенной походкой
направился к стойкам для прохождения иммиграционного контроля.
В дальнейшем ему предстояло проехать около 450 километров на
автомашине до Бургаса – расстояние для Болгарии немалое.
Тогда он прекрасно понимал, что в воскресенье – день его прилета,
трафик будет напряженный, поскольку жители столицы возвращались домой с уик-энда, проведенного на побережье Черного моря.
Но это уже были не его проблемы.
Сергей Михайлович с улыбкой подошел к пограничнику.
- 132 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Тот открыл паспорт. Его явно что-то смутило, и он немедленно
вызвал старшего смены.
Начальник попросил Сергея Михайловича отойти немного в сторону.
– Мы вынуждены Вас задержать, – произнес он на довольно приемлемом русском, – у Вас нет болгарской визы.
– Какая еще к черту виза? Даже во времена царя Горбароха и еще
раньше – императора Прежнего мне приходилось посещать вашу
страну безо всяких виз! – вскричал Сергей Михайлович.
– Да, но сейчас необходима виза, – настаивал пограничник.
– Тогда почему же меня выпустили из Украины без визы наши
бдительные оболтусы с вилами в петлицах? – удивился С.М.
– Скорее всего, это был их промах – визы по требованию Союза
Европы для граждан СНГ Болгария ввела лишь 10 дней назад.
Наверное, об этом новом режиме ваши пограничники не знали.
Ведь Вам же известно, как долго до них доходят нововведения.
Уж что-что, а это Сергей Михайлович усвоил.
– Что же мне теперь делать? – спросил он.
– Пройдемте с нами, – сказал ему подоспевший капрал и подозвал
своего подчиненного.
– Сожалеем, но на Вас придется надеть наручники, – с этими словами
пограничник защелкнул браслеты на запястьях Сергея Михайловича.
Затем подхватил его багаж, и они отправились в противоположную
иммиграционным стойкам сторону.
Вскоре его вместе с пожитками поместили в небольшую комнату, где
уже обосновались двое заключенных – стол и стул.
– Можете курить, – пограничник пододвинул Сергею Михайловичу
пепельницу, но наручников не снял.
– Вам придется подождать, – также сообщил он и удалился, закрыв
дверь на ключ.
Сергей Михайлович открыл сумку, достал документы и прочитал в
агентском гарантийном письме название фирмы-агента, адрес и телефон
в Бургасе.
Изловчившись, он вытянул свой мобильный телефон и набрал номер
агента.
– Алло, это Марин Александров? Здравствуйте, с Вами говорит мистер
прибывший.
Я арестован ввиду отсутствия болгарской визы. Жду указаний!
Агент убедил Сергея Михайловича, что не стоит особенно волноваться,
что он все уладит, и тот принялся ждать.
Прошло несколько часов.
- 133 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Внезапно открылась дверь, оголив свой невидимый порог, на котором в
сопровождении группы пограничников нарисовалась принеприятнейшей внешности баба.
Невольно вспомнился рассказ известного писателя, начинавшийся
словами: “Можно ли женщину назвать свиньей?”
С этим Сергею Михайловичу в жизни также повезло.
На его пути встречались хрюшки, приличные на вид, обходительные
поначалу, считавшие себя самыми-самыми.
Даже полностью опустившиеся и спившиеся бомжихи не заслужили
таких слов, какими смело можно было награждать этих свиней.
Ну, да ладно об этом.
– У Вас есть обратный билет? – спросила Яга.
– Обратный билет куда? – в свою очередь поинтересовался Сергей
Михайлович.
– Не прикидывайтесь, обратный билет в Австрию, разумеется, - тоном
мисс Марпл, раскрывшей невероятно сложное дело произнесла она и
добавила, – мы вынуждены будем депортировать Вас в Вену.
Ведь Вы прилетели именно оттуда?
“Этого еще мне только не хватало”, – мелькнула мысль в голове Сергея
Михайловича. Но вслух он сказал:
– Вы удивительно догадливы. Я ничего не имею против депортации в
эту замечательную страну с периодом натурализации всю оставшуюся
жизнь. Но, к сожалению, цель моего приезда в Болгарию – город Бургас,
а обратного билета у меня нет по той простой причине, что он мне не
нужен – возвращаться из вашей страны домой не входило в мои планы.
Кстати, хочу воспользоваться возможностью и попросить разрешения
посетить кафетерий, туалет, ну, и видеозал не мешало бы, пока вы будете решать – куда меня отправлять, – Сергей Михайлович подхалимно
взглянул на генеральшу.
– Проводите его! – скомандовала одиозность и исчезла также внезапно,
как и появилась на свет (в каморке).
Один из блюстителей болгарской границы освободил левую руку
Сергея Михайловича, приковав браслет к своей собственной, правой.
Сиамскими близнецами они прощеголяли в кафетерий.
Перекусив, Сергей Михайлович угостил кофе с бутербродом своего
“брата” – половину, отчего тот, раздобрев, произвел несложную операцию и отделил его от себя, позволив ему уже самостоятельно посетить
туалет.
Настала пора позвонить супруге, поскольку руки для жестикуляций, так
необходимых при разговоре с ней, оказались свободными.
- 134 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Устроившись поудобней на унитазе и защелкнув внутри кабинку,
Сергей Михайлович достал мобильный телефон и набрал номер.
Несомненно, результат переговоров с домом ему был известен, но не
передать важную информацию на родную землю казаков он не мог.
– Здравствуй, дорогая. Я сижу в Болгарии, в полицейской каталажке, –
блеющим тоном начал он.
– А я и не удивляюсь! – ответила супруга и положила трубку.
Разговор был окончен. На душе окончательно потемнело.
Сергей Михайлович решил перезвонить Александрову.
– Не волнуйтесь и ждите. Мы делаем все возможное. Уже связались с
Министерством Иностранных дел. Проблема пока только одна – у нас
сегодня воскресенье, – успокоил Марин заключенного.
Аббревиатура “МИД” приятно защекотала ушки Сергея Михайловича,
и они навострились.
Вскоре он вернулся в камеру. Своим примерным пребыванием в ней
он завоевал доверие властей, и наручники с него сняли, хотя и оставили
входную дверь запертой.
Вечером к нему на перекур снова заглянул старший смены и спросил:
– Ну, а сам-то ты хочешь обратно вернуться домой или нет?
– Вообще-то мне безразлично, все это не мои проблемы, – ответил
Сергей Михайлович, – но ведь я приехал на работу.
Кроме того, какой смысл возвращаться, если через несколько дней все
равно придется уезжать? Пусть не в Болгарию – в другую страну, может
даже с визой в паспорте, но ведь придется.
Так не лучше ли подождать положительного решения сверху (Сергей
Михайлович поднял указательный палец) в этой комнатенке.
Сюда бы еще телевизор и раскладушку – был бы полный комфорт.
Пограничник с улыбкой вышел.
Наступила ночь.
Сергей Михайлович уронил полголовы на стол.
Его уже ничто не удивляло в этой жизни. Ну, а спать он привык и стоя.
“Что-то МИД долго тянет”, – была его последняя воскресная мысль.
Перекантовавшись ночь на столе в компании изодранных в клочья снов,
на утро он чувствовал себя по пояс в канализации.
Вряд ли стоит описывать дальнейший процесс ожидания.
Лучше переключиться на невероятные усилия Марина Александрова,
которые он прилагал, пытаясь вызволить узника из железных лапищ
иммигравизиции.
Марин был по горло в горе – если бы самолет прилетел в Бургас, то все
проблемы были решены за полчаса. София – совсем другое дело.
- 135 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Получив по своим каналам нужную консультацию, он стал звонить в
МИД Болгарии. Конечно, на месте никого не оказалось.
Лишь дежурный по министерству дал понять ему, что до понедельника
никаких разговоров о визировании и быть не может.
Агент с горечью вздохнул, но сдаваться не собирался.
Он принадлежал к редкому числу людей, которые бескорыстно
заботятся о других, и альтруизм, “изобретенный” Огюстом Контом,
впитался в него вместе с молоком матери.
Известная на весь мир тюрьма Алькатрас
Перед войной здесь “отдыхал” пресловутый Эл Капон
Этот снимок С.М. сделал с борта экскурсионного судна
Марин Александров принялся за поиски украинского консула.
Такие большие люди не исчезают бесследно, даже в выходные.
Очень странно, но он тоже оказался хорошим человеком.
Хотя дипломат и отдыхал в своей загородной резиденции, говорить с
Александровым он согласился.
Ознакомившись с сутью проблемы, он произнес:
– Позвоните мне завтра. Вопрос будет решен положительно.
Уже утром Марин позвонил в украинское консульство и продиктовал
необходимые данные о персоне Сергея Михайловича, где особо важную
роль играл номер его загранпаспорта.
Как и следовало ожидать, – ему ответили – “ожидать”.
Консул оказался, конечно, сведущим человеком в вопросах пересечения
границ.
Смешно до слез, ведь Сергея Михайловича оформили как представителя
гуманитарной помощи Болгарии из Украины – страны, которая сама
нуждалась в любого рода помощи.
- 136 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
После переговоров консульства с МИД-ом необходимые бумаги были
подписаны, и Сергей Михайлович получил долгожданную свободу.
…Внезапно дверь распахнулась, и Сергей Михайлович увидел перед
собой Ксантиппу и полвзвода пограничников.
– Мы приносим Вам свои извинения за недоразумение и причиненные
неудобства, – учтиво произнесла она и добавила:
– Прошу к выходу, машина уже Вас ожидает.
– Конечно, конечно, – ответил на всякий случай ничего не понимавший
Сергей Михайлович.
На этот раз документы у него не проверяли, когда, осознав свою роль,
он гордо пересекал кордон.
У выхода его ожидал шофер, присланный Марином из Бургаса.
– CARPE DIEM*, – произнес Сергей Михайлович, захлопывая дверь.
На дорогах ничего существенного не произошло, и через 6 часов он
прибыл в Бургас в объятия Марина Александрова.
Бургас поселился в душе Сергея Михайловича навсегда.
Спустя несколько лет он приобрел в этом красивом городе апартаменты
в прекрасном комплексе в районе Лазурное, и его душа поселилась в
Бургасе.
*“Срывай день”, т.е. пользуйся настоящим днем, лови текущий
момент (Гораций).
Ледокол на Экваторе
- 137 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В летнее время, под тенью акации
Приятно мечтать о дислокации.
Козьма Прутков

–
дивительное дело, уважаемый Сергей Михайлович, – задумчиво
произнес отставной мичман-подводник, неисправимый философ и его
обычный собеседник на протяжении многих лет, – первая подводная
лодка, которая официально вступила в состав военно-морских сил
США, как это ни странно, называлась “HOLLAND”. Рассчитываю, Вам
известно, что в переводе с cockney это слово означает “Голландия”?
– Рекомендую Вам, мой дорогой, перевести коня на D4 – Ваша ладья
под угрозой, – предупредил Спинозу Сергей Михайлович.
– Да шут с ним, – с конем. Как быть с Голландией? Согласитесь, ведь
парадоксально, но факт! – мичман явно находился в центральном посту
управления ПЛ, а не за шахматной доской.
– Сожалею, мой дорогой, но на этой глубине Вы не совсем, знаете ли,
правы. Все гораздо дебильней.
Дело в том, что на пороге 20-го столетия очень важной фигурой в
развитии подводного флота был американец Джон Холланд. Это именно
его заслуга основание компании “Holland Torpedo Boat Company”, а в
дальнейшем он же являлся и конструктором определенного числа
субмарин.
Одна из них – Holland VIII и вошла в строй U.S. Navy в 1900 году.
Кстати, двигатель, который использовался, был бензиновый, дизель
начали применять немного позже, лишь с 1903 года, – заметил Сергей
Михайлович и не преминул тут же добавить:
– Тем не менее, с английским у Вас все в порядке. Что же касается
парадоксов – здесь Вы не совсем на высоте, точнее – на поверхности.
Ту самую партию мичман вчистую проиграл.
На самом деле, – каких только названий судов, бороздящих водные
и земные (т.е. сидящих на мели) просторы не приходилось встречать на
своем жизненном курсе Сергею Михайловичу.
Приоритет лаконизма, обескураживающий зевак, безусловно, оставался
за одним балкером.
Тот устало стоял у причала в аргентинском порту Росарио.
“Never Sunday” – именно так наименовали это плавсредство тысяч, эдак,
на сто грузоподъёмностью.
- 138 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Правда, в дальнейшем его купили греки и, как это у них заведено,
сменили название, проявив никому не ведомую сентиментальность в
совершенно непригодном для таких намерений месте – на борту судна.
Отныне судно именуется “Lia” – дочка, супруга, а может и сестра
нового владельца.
Ну, по крайней мере, хорошо, что не Жучка или Барсик.
Однако, прихоть, есть прихоть.
О настоящих парадоксах в конце этой главы. Ну, а пока …
Хидетоши Танака вышел из дома рано утром. Он не стал беспокоить
домочадцев и ушел, не простившись.
Погода была мерзкой, поэтому, когда он добрался до штаба подводных
сил Южной части Тихого океана, то сразу же почувствовал некоторое
облегчение, хотя, впрочем, совсем ненадолго.
Когда в 1598 году некий испанец Менданья бросил якорь на рейде
Хониары – нынешней столицы Соломоновых островов, ему не могло и
присниться, что остров Гуадалканал, на котором располагалась эта
самая столица, станет свидетелем одной из самых величайших морских
баталий, когда-либо преподнесенных человечеству историей.
Японцы решительно обосновались на острове, являвшимся их оплотом
и главной базой при нанесении удара по Австралии и Южным
Архипелагам Тихого океана.
Здесь же, начиная с 1941 года, велось строительство военного
аэродрома, довольно внушительного по площади. Американцы не могли
допустить местонахождения такой важной базы врага прямо под носом
у союзников, поэтому к лету 1943 года в районе Гуадалканала начали
скапливаться огромные военно-морские силы противников.*
Капитан Танака командовал субмариной I-86. Он получил приказ
следовать на юг к западной части гряды Соломоновых островов.
Спустя две недели лодка прошла остров Бугенвиль и оказалась в
заданном квадрате.
*Президент Джон Кеннеди вступил в армию США в 1941 году и,
несмотря на травму спины, был зачислен в ВМФ в чине младшего
лейтенанта. В 1943 году он участвовал в кампании на Соломоновых
островах и был отмечен наградой за проявленный героизм после спасения члена экипажа, когда его торпедный катер затонул от прямого
тарана японского крейсера.
Большую часть времени шли в надводном положении, и только войдя в
Соломоново море, опустились на перископную глубину.
- 139 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
I-86 находилась в составе дивизиона численностью из шести субмарин
такого же класса.
В то раннее утро 8 июля 1942 года акустик доложил, что слышит
шум винтов эсминца. Дистанция 40 кабельтовых, пеленг 210º.
– Срочное погружение на 50 метров, – скомандовал Танака, – оба
двигателя “Стоп”. Полная тишина.
В таком положении находились около 5 часов.
Все стихло, никаких акустических сигналов не поступало.
Тогда Танака отдал приказ на всплытие – срочно необходимо было
подзарядить аккумуляторные батареи, да и осмотреться не мешало бы.
– Глубина 20 метров, – проинформировал главный механик
Танака приготовился выдвигать перископ.
Но, как только он примкнул к окулярам, то с диким ужасом обнаружил
дрейфующий эсминец всего в 10 кабельтовых от подлодки.
– Носовые аппараты к бою, – рявкнул командир.
Атаковать на такой дистанции было крайне опасно, однако, выхода
не было – их уже обнаружили т.к. эсминец набирал ход.
– Обе торпеды – пли! – скомандовал он.
Через несколько секунд раздалось два мощных взрыва. Лодку сильно
тряхнуло.
Тут же начали срочное погружение, промедление грозило гибелью.
Так прошли несколько минут. Казалось, что опасность уже миновала.
Но внезапно один за другим начали раздаваться сильнейшие взрывы
почти рядом с лодкой – эсминец начал сбрасывать глубинные бомбы.
Повсюду разбивались лампы, трескались стекла приборов, трубопроводы давали течь, а снаряжение падало с полок.
Вдруг оглушающий удар, словно скорлупу, отбросил субмарину, и
внутрь хлынула вода.
Погас свет. Раздались крики.
Бомба-снаряд попал во второй отсек.
Последнее, что успел увидеть Танака – искаженное ужасом лицо
вахтенного штурмана. Все было кончено.
…Арнольду Стэнфорду никто не давал приказа удаляться от конвоя,
состоящего из 2-х крейсеров, 5-ти эсминцев и 7-ми фрегатов, который
сопровождал ударный авианосец “Лексингтон” в Соломоновом море.
Но никто этого и не запрещал.
Поэтому, когда Стэнфорд доложил о своем намерении командиру
конвоя, он не получил никаких возражений.
Эсминец “Флетчер”, которым он командовал, отошел от ближайшего к
нему фрегата “Стилиус” на 50 миль к западу от острова Санта-Изабель с
- 140 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
целью провести небольшие учения экипажа, а заодно и определиться с
обстановкой.
“Флетчер” в одиночку рыскал в просторах Соломонова моря.
Погода была ясной.
Рано утром акустик Майкл Спрингфилд услышал шум винтов подводной лодки.
Поскольку субмарин союзников здесь находиться не могло, она была
идентифицирована как японская.
– Слышу шум винтов подводной лодки, – немедленно передал он по
инстанции, – дистанция 40 кабельтовых, пеленг 117 градусов.
– Право полборта, обе машины полный вперед! – не замедлил распорядиться Стэнфорд, – акустику постоянно докладывать обстановку!
Дистанция сокращалась.
– До цели 30 кабельтовых. До цели 20 кабельтовых. До цели …
Внезапно все утихло. Цель была потеряна.
– Обе машины стоп! Дрейф! Полная тишина! Только самые необходимые движения и распоряжения шепотом! – приказ командир.
По цепочке его слова довели до всего личного состава.
В такой напряженной обстановке прошли несколько часов.
Время тянулось ужасно медленно.
Вдруг впередсмотрящий вскричал:
– Вижу перископ подлодки! Дистанция 10 кабельтовых. Курс 162 градуса!
– Обе машины полный вперед! – успел прокричать Стэнфорд и в тот же
миг увидел две светлые полосы на поверхности воды, быстро приближавшиеся к эсминцу – следы пузырьков воздуха от винтов направленных на “Флетчер” торпед.
– Лево на борт, – приказал командир, пытаясь вывести эсминец на
встречный курс и тем самым уменьшить площадь попадания, но было
уже поздно.
Раздались два взрыва, потрясших эсминец.
Одна из торпед угодила под полубак, другая – на десяток метров ближе
к мидель-шпангоуту.
По счастью, торпеды не затронули артпогреб, и ни одна из мин и
снарядов не детонировали.
Те, кто находился на баке, мгновенно погибли от взрывов.
Эсминец стал зарываться носом в воду. Начался пожар.
Но корабль не потерял ход, и Стэнфорд отдал новый приказ:
– Кормовые аппараты приготовить! Установить глубину на взрывателях
30 метров. Первая партия – 12 бомб, через минуту еще 12!
- 141 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Шлюпки к спуску! Все противопожарные средства привести в действие!
Сброс первой партии бомб через 2 минуты! Начать отсчет времени!
Вскоре за борт полетели глубинные бомбы.
Один за другим раздавались глухие взрывы, после чего на поверхности
извергался столб воды, вытесненной разрывом.
Вдруг раздался необычный удар-взрыв, и наружу выбросило огромную
массу воздухо-водяной смеси с бурыми топливными пятнами.
– Есть! – подумал Стэнфорд.
Но, взглянув на палубу эсминца, он понял, что катастрофы не миновать,
т.к. вся верхняя носовая часть корабля уже находилась под водой.
Шансов никаких не осталось.
– Приказываю всем оставить корабль!
Это было последнее распоряжение мистера Арни Стэнфорда, командира
эсминца “Флетчер”.
Многие в спешке стали прыгать за борт, кто-то еще пытался спустить
шлюпки, иные бросали спасательные круги.
Тяжелее всех было раненым – у них оставались лишь призрачные
надежды на спасение.
Огонь перебрался на надстройку.
Все вокруг было покрыто черной массой дыма.
Вскоре “Флетчер” накренился на нос и стал сползать, хотя и медленно,
в воду.
И вдруг те моряки, которые в этот момент пытались вплавь удалиться
как можно далее от опасного места, с содроганием в душе увидели на
мостике своего командира, отчаянно машущего им рукой.
Он прощался со своими товарищами.
Стэнфорд так и не покинул мостика, навсегда уйдя в морскую пучину
вместе со своим кораблем.
Героический экипаж “Флетчера” имел в своем составе 172 моряка.
Спастись удалось только 47-ми – их подобрали подоспевшие корабли
конвоя, получившие сигнал бедствия, который успел передать радист,
очевидно также погибший.
Его звали Лоутон. Джек Лоутон.
Стараться описать город-столицу-государство Сингапур – пустая трата
времени.
Это делать просто бессмысленно, поскольку там необходимо побывать
и все увидеть самому.
Сергей Михайлович очень любил сингапурский метрополитен.
- 142 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ему нравилось внедрять по выходу пластиковую карточку в щель
автомата с целью законного получения назад сингапурского доллара –
части депозита за билет.
Наш самый высокомерный в мире турист-кирпич, хотя и поглядывает
на окружающих иностранцев с пренебрежением, но даже и сейчас не
имеет глубокого понятия о сути карточек, считая это лишь удобством, а
не системой. Но Сингапур – довольно дорогая нынче держава.
Вот почему в настоящее время наш совок здесь редкость – накладно
(проститутки исключение).
Сергея Михайловича довольно занимало то, что при относительно
невысокой зарплате улицы буквально переполнены новейшими марками авто, среди которых не часто встречались 3-х –5-ти летние раритеты.
Впрочем, в планы Сергея Михайловича не входил географический
очерк о Сингапуре, он лишь вспомнил, что однажды, находясь на одном
танкере-продуктовозе, проболтался в ремонте на сингапурской верфи
Sembawang около месяца.
Район города с одноименным названием составляли в основном
новостройки, поэтому в центр, с целью совершить некоторые покупки, а
также другие определенные места (с целью отдыха, не расслабления)
добираться было весьма далековато.
Хотя, далеко – по сингапурским понятиям термин относительный.
В упомянутом приэкваторном государстве хорошо, порой даже почти
прекрасно все, кроме погоды.
Изнуряющая жара и влажность делают работу на судне в таких
условиях довольно тяжелой, а ремонт предстоял объёмный.
На SEMBAWANG прибывали суда под различными флагами со всего
мира, суда различного типа и назначения.
Прибывали, чтобы подлечиться, подлататься и подправиться, а затем
снова выскочить на любимые морские просторы для привычной и
монотонной работы.
Отгремели осенние события, двумя ФАУ-снарядами, начиненными
людьми, поразившие всю Америку, заставив даже спустя несколько лет
трястись от страха великую супердержаву и ее обитателей в далеких
аляскинских бомбоубежищах.
И еще долго-долго сентябрьские барабанные палочки будут аукаться в
трусливых задницах тех, кто отважен лишь на телеэкранах.
На планетном дворе шла II-я американо-иракская война, точнее стычка.
Глупо называть войной обычный парад вооруженных сил, как и смешно
характеризовать военными современных парней в форме цвета хаки с
обложек журналов.
- 143 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сингапурская верфь SEMBAWANG
Электромастерские
Снимок сделан С.М. с борта своего танкера
Военными они были во второй мировой войне, да и то не в кипящем
европейском котле, а на тихоокеанских просторах, правда, не повсюду,
а лишь в ограниченных регионах и в отдельных сражениях.
Все шло как обычно, по плану – начало рабочего дня в 08.00 часов,
окончание – в 22.00÷24.00 с многократной сменой комбинезонов и
сливанием накопившегося пота из рабочих ботинок – “гадов”.
Разумеется, всех по выходу из ремонта ожидала кукишь-премия.
Правда, следует отметить, что к середине срока кое-когда вечерком
появлялись, заманчиво мерцая, свободные светлые окошки, и Сергею
Михайловичу удавалось вырваться в дебри столицы.
В основном он посещал компьютерный мегацентр SIM LIM.
Иногда по пути он захаживал в ресторанчик под открытым небом с
намерением прополоскать трохеи тонизирующим.
В тот день теплоход поставили в сухой док, один из четырех, расположенных прямо на входе в заводскую верфь.
Мимо сновали суда и катера-работяги.
Вдруг, откуда ни возьмись, оживленно тарахтя и грозно попыхивая
дымком, на предельной скорости хода прямо к причалу, что напротив,
ошвартовался американский эсминец “Флетчер”.
- 144 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На борту был намалеван боевой номер “995”, размером в пол-эсминца.
Мгновенно поползли слухи, будто израненный и усталый “Флетчер”
пришел из Персидского залива, где принимал активнейшее участие в
грандиозной войне.
Вот почему эсминцу необходим был перекур, ну, а пропахшим с головы
до ног порохом морякам также не мешало бы отдохнуть и расслабиться,
а то, не дай Бог, сил не хватит поднести к орудию снаряды.
995-й швартовался в полной, даже сверхполной боевой готовности и
секретности – всюду вдоль палубы стояли снайперы, рыская лазерами, а
турельные установки вертелись в семи плоскостях, угрожая пулеметными очередями рабочим Sembawang-a – потенциальным террористам.
Обустраивать эсминец сбежалось ползавода.
Поскольку воинам было на экваторе душновато, на корме натянули
настоящий татарский шатер из материала, называемого по-сарацински
“чуть-ли-не-шелк”.
Там же по вечерам веселые американские парни устраивали бейсбольные представления, правда, всего из двух участников – питчера и
кэтчера.
Ну, а вдоль борта за ночь расчистили площадку размером в половину
футбольного поля.
На заранее приготовленную арматуру натянули тент, под который установили целых 60 (!) вентиляторов.
Сергей Михайлович специально ходил считать их количество.
Оказалось, что таким вот образом была смонтирована стоянка для
комфортабельных автобусов, лихо крейсирующих один за другим 23
часа в сутки.
Ну, а чтобы героическому экипажу было прохладненько в ожидании –
устроили под тентом микроклимат, где можно было поболтать, попить
водички и перекурить.
Тент также защищал и от довольно частых в тот период дождей.
Как стало известно в дальнейшем, командование ВМС США арендовало
для своих питомцев ни много – ни мало 20 автобусов на 80 мест
каждый, которые были оборудованы по последнему слову техники.
Порой Сергей Михайлович с улыбкой окидывал взглядом бесшумно
удалявшийся в сторону заводских ворот новейший дилижанс с единственным пассажиром, предки которого были в кандалах завезены на
американское побережье из Африки.
Тот, на манер туристов из Европейского Дальнего Востока, надменно
окидывал взглядом окружающую рабочую среду сквозь буро-дымчатые
окошки сервисного транспорта.
- 145 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Дни летели быстро, чего не скажешь о рабочем времени этих дней.
Появился и долгожданный проемчик для увольнения на берег.
Однажды, потягивая китайское пивное чудо – “Цзинь-Тао” в баре
“Су-Ионг” в нескольких остановках от судоверфи, Сергей Михайлович
внезапно с изумлением увидел, что возле салуна остановился знакомый
автобус, откуда вышли промочить горлышко два ковбоя, вернувшихся с
морских родео.
Заметив белолицего Сергея Михайловича, выделявшегося на фоне
лимонных физиономий местного, хотя и (ки)тайского населения, те
попросили разрешения бросить якорь в его гавани.
Завязалась полудружеская беседа, из которой Сергей Михайлович тихо
выяснил, что совершая подвиг за подвигом, 995-й лупил врага направо и
налево, чуть было не сцапав самого Саддама.
Вот здесь-то он понял, что без “Флетчера”, ударами которого был
поставлен окончательный восклицательный знак в войне, победа США
была бы явно под угрозой.
Поправив здоровье на Sembawang-e, танкер взял курс на Аль-Джубайл,
что в Саудовской Аравии, с целью залить в свои хромо-никелиевые
танки очередную гадость по самую ватерлинию.
Сергей Михайлович как раз находился на мостике судна, когда проходя
Ормузский пролив, услышал по коротковолновой связи тявканье:
– Танкер, следующий курсом… с координатами… немедленно ответьте
патрульному кораблю 995 военно-морских сил союзников.
Ваш порт назначения, вид груза на борту, количество и национальность
экипажа, судовладелец, порт приписки…
Сергея Михайловича прорвало, и он стал покатываться со смеху.
Не поняв в чем причина, штурман посмотрел на него с немым вопросом.
Когда Сергей Михайлович рассказал тому о встрече в “Су-Ионге”, они
стали хохотать вместе.
Вскоре, к ним присоединился и капитан, поднявшийся на мостик.
“Флетчер”-то, оказывается, нес свою бдительную службу в пятистах
шестидесяти милях от побережья Ирака, дефилируя в проливе между
Оманом и Ираном, показывая отремонтированные железные мускулы
мирным торговым судам!
Ребятки-воятки лихо расслабились пару недель в ярком Сингапуре.
А свежевыкрашенный эсминец на фоне голубого пролива смотрелся
вовсе не дурно!
Ну, а ближайшая иракская тюбетейка-чалма-паранжа находилась от
него более чем за 1000 километров.
Как часто бывает, отсмеявшись, Сергей Михайлович вдруг загрустил.
- 146 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он снова вспомнил о “Флетчере” из 1943 года.
С.М. думал об отцах и дедах этих шутов, которые погибали в водах
Тихого океана совсем не для того, чтобы спустя шестьдесят лет их
потомки бряцали доспехами и рассказывали басни, демонстрируя собственную глупость на посмешище торговым морякам.
Вникая в описание текущей главы, уважаемый читатель не может не
задать себе бурлящего вопроса:
“А в чем, собственно, ее суть?”
Что ж, можно и ответить, ответить так, чтобы это удовлетворило всех.
Во-первых; подлинный смысл главы, впрочем, как и всей книги,
идентичен основной идее Сергея Михайловича – увлечь читателя, рассказать об отдельных фактах и эпизодах из жизни реального персонажа,
о его мыслях, радостях, переживаниях, о его сатирических взглядах на
действительность.
Автор и сам между строчками задает читателю вопрос:
“Вы со мной согласны?”.
Разумеется, существует и более конкретный ответ, раз уж речь зашла об
испытуемой на потребность главе:
“Насколько цивилизованно могут жить обычные люди, цивилизованно
до смешного, – на воде и на суше, если они сами этого захотят!”
Сергей Михайлович был глубоко убежден, что его нация просто не
желала жить так, как ей подобало, существуя преимущественно одним
днем – прошли 24 часа, да и Бог с ними!
Ему было больно от этого, ну, а боль (отчасти) довольно нередко вызывала причину высказываний на бумаге не только у него.
Боль и обида.
Тем не менее, пора бы перейти и к парадоксам.
Эти штучки-события уж очень зависимы от материального положения
(подразумевается их сюжетная основа), а их красочная изысканность
соизмерима с местом происхождения.
И, если наши родственные несовместимости сродни куче крокодильего
дерьма в тундре (что парадоксально), то американские, подобно “роллсройсу” на необитаемом острове, отличаются шиком и своей роскошью,
что преподносится как своего рода достоинство.
Зато в них больше глупости!
Одно время Сергей Михайлович работал в должности инженераэлектрика по автоматизированным системам (всех позиций на флоте не
перечесть, есть даже “летающие электрики”) на цементовозе-фабрике,
принадлежащей одной австралийской скорее фирме, чем компании.
Судно стояло на линии индонезийская столица – Мельбурн.
- 147 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Особой работой он загружен не был, пахло лишь обслуживанием
кое-каких механизмов и наблюдением за приборами.
Зарплата вполне устраивала его, а все свое свободное время он убивал
чтением и прогулками по Джакарте, где было что посмотреть.
Султанский дворец, базар Глодок, Пенангские ворота – да разве все
перечислишь.
В Мельбурне, где обычно его судно выгружалось на южных причалах
Виктория-дока, он преимущественно оставался на борту, поскольку
австралийцы разбредались кто по своим домам, кто по забегаловкам,
кто по адресам.
Проветривался Сергей Михайлович днем – по вечерам порой было
небезопасно. Но случалось отдохнуть и вечерком.
И вот в один из таких покрытых темнотой деньков он устроился в
небольшом припортовом китайском ресторанчике с целью поскучать и
поразмышлять.
Народу набилось немало, в основном моряков – от них всегда несло за
милю. Не обошлось и без присутствия американцев.
Еще когда его цементовоз – “Abel Tasman” заходил в порт, Сергей
Михайлович не без удивления заметил, что прямо на входе в бухту
Джакарты стоял, набычившись, огромный ледокол с ярко-красным,
почти алым корпусом и надписью “COAST GUARD” на борту.
Он принадлежал американской береговой охране.
Название ледокола полностью соответствовало его местонахождению в
экваториальных водах Индонезии – “Polar Sea V”.
Сергей Михайлович вспомнил, что уже тогда почувствовал легкий
озноб с последующим превращением поверхности кожи в гусиную –
белые арктические льды откровенно готовили наступление на экватор.
Дабы избежать катаклизма, американцы держали здесь мощнейший
ледокол, который в последствии будет разгребать льды и помогать
выйти из порта застрявшим судам.
Ну что ж, это было весьма-а-а-а-а-а любопытно, поэтому, когда
Сергей Михайлович увидел по-соседству нескольких членов экипажа
“Полярного моря” – их можно было сразу узнать по форме с эмблемами
“U.S.C.G.”, он не постеснялся попросить разрешения подсесть к ним.
Пропуск на соседний столик он получил довольно просто.
Среди них протиснулась и одна женщина, настолько необъятная по
размерам (впрочем, как и все коренные американки. Голливудских звезд
не стоит брать в расчет – те являлись выходцами откуда угодно, только
не из США), что госпожа Крачковская, ныне более известная как
“Властелина” киношкол, казалась тростиночкой в сравнении с Линдой.
- 148 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Так величали величавую ледоколшу.
В веселой беседе выяснилось, что г-жа Линда служит на ледоколе
микробиологом и занимается изучением мельчайших морских организмов, а проще говоря – ничем не занимается.
Один из парней также завоевал уважение Сергея Михайловича, т.к.
уж без его должности на ледоколе было никак не обойтись – он являлся
специалистом по телекоммуникациям.
Однако, приоритет оказался за Джоном – молодым светловолосым
пареньком, который сразил Сергея Михайловича.
Ну, конечно же! Вы угадали! Джон служил…ве-те-ри-на-ром! Господи!
И каких только сюрпризов не встретишь на флоте!
Вот Вам и ветеринар с полярного ледокола, заблудившегося на экваторе
и неведомыми никому курсами просочившимся в этот бассейн.
Сергей Михайлович в такой компании не мог откровенно назвать
свою должность и немного слукавил – он представился коммерческим
ассистентом менеджера с монгольской цементной плавбазы.
Время пролетело как всегда – мгновенно.
Вскоре Сергей Михайлович учтиво простился с американцами, начинавшими обсуждать флотские проблемы все громче и острее.
Перед уходом он пожелал им успехов в их нелегком труде, а также
выполнении той важной миссии, которую они и не думали начинать.
Не спеша, он побрел на монгольскую цементную базу, в очередной раз
задумавшись о смысле своей жизни на море.
Да и жизни вообще.
“Все не так, Михалыч!”, – сказал он сам себе.
Придя на судно, он решил еще раз перечитать биографию генерала
Мак-Артура.
Ему показалось, что главнокомандующий все-таки чего-то упустил в
той непростой войне на Тихом океане.
- 149 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Письмо Сергея Михайловича
В наше время трудно рассчитывать
даже на приличное самообслуживание
Лешек Кумор
…
рякнув от удовольствия, Сергей Михайлович начал аккуратно упаковывать свою АХ-210.
Он так и не привык к компьютерному шрифту и для составления текста
писем пользовался печатной машинкой, особенно, если эти письма отправлялись за рубеж.
Конверт был приготовлен, адрес напечатан.
Пора идти отправлять письмо.
– Дорогая, почта, как тебе известно, находится прямо в нашем доме.
Ты не отправишь письмо моему другу? – обратился Сергей Михайлович
к своей супруге.
– Ты же прекрасно знаешь, что у меня и без этого дел по горло, –
ответила “застрявшая” на 226-й серии мыльницы его жена.
– Ну, а хотя бы клей в доме есть? – зная о том, что конверт все равно
вскроют (да еще и фото вложил), спросил С.М.
– Я такими мелочами не интересуюсь! – рявкнула супруга.
“Черт, куда-то мобильник подевался” – подумал Сергей Михайлович и
попросил у своей половины её собственный.
– Перебьешься, без телефона уже и письмо не можешь отправить, –
прорычала она и, дав понять, что он ей поднадоел своими дурацкими
расспросами, удалилась в другую комнату.
С горечью и конвертом в руках Сергей Михайлович вошел в лифт,
вынимая из разных карманов джинсов наличные и пытаясь их собрать в
комок.
Пройдя метров 30, он остановился у почты.
До конца обеда оставалось 20 минут.
“Пойду пока куплю клей, да и выпью по пути граммов 100, дабы чуть
скрасить первую неудачу”, – подумал он.
В заведении, что напротив он заказал 100 водки с томатным соком и
протянул продавщице купюру в 20 тугриков.
– Пойду разменяю деньги, – сказала та и куда-то надолго исчезла.
- 150 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Выпив, Сергей Михайлович передал ее напарнику, что заберет сдачу
позже, а сам направился в хозмаг по-соседству.
“И, тем не менее, вторая неудача”, – подумал он.
В магазине не оказалось бумажного клея, и Сергей Михайлович купил
клей по дереву, чтобы оправдать холостой пробег.
Забрав, наконец, свою сдачу в питейном заведении, он решил зайти в
универсам, думая уже только о конверте.
– Мне бы такой баллончик с клеем, чтобы шарик крутился, – попросил
он хозяйку канцелярского отдела, беседовавшую с подругой-коллегой у
красивого столика.
Девушка подала ему тонкий баллончик с наконечником в виде сопла.
– Может, Вы мне заклеите? – прощебетал Сергей Михайлович.
– Ничего, Вы только переверните баллончик и надавите, – ответила она,
и страдалец подошел к столику.
Он надавил на тюбик, и клей, словно всю свою жизнь только и ждал
этого, разорвал сопло-направитель, а липкая масса измазала и столик, и
конверт, и руки продавщиц, услужливо убиравших за ним.
– Не волнуйтесь, он у нас сейчас подсохнет, – успокоили они его, а
Сергей Михайлович пошел покупать шоколадки, дабы урегулировать
неприятность.
Почта находилась через дорогу, и ему, наконец, удалось преодолеть
этот длинный путь.
Приемщица писем, бандеролей и прочего о чем-то спорила с одинокой
старушкой, стоявшей у прилавка.
Оказалось, что у той не было 10-ти центов сдачи.
Сергей Михайлович протянул бабушке тугрик, сказав, что очень спешит
отправить письмо.
Полностью увядающий человек мгновенно превратился в зловещего
огнедышащего дракона и, обозвав его какими-то непонятными словами,
запустил в него купюрой.
“Наверное, я чего-то не понимаю в этой жизни”, – мелькнула мысль, и
он протянул девушке конверт.
– Письмо оформлено неверно, адрес написан не по-русски, конверт непонятный, да и марки нет, – сказала она.
– Позвольте, но я уже 30 лет отправляю письма другу и всегда оформлял конверты одинаково, – попытался возразить он.
– Ничего не знаю, езжайте на Главпочтамт, – только и был ответ.
Окончательно расстроившись, Сергей Михайлович прикидывал – как
бы туда добраться, не имея понятия о муниципальном транспорте.
- 151 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На стоянке такси, где обычно их стояло не менее десятка, оказалось
пусто, и он побрел было домой, как вдруг увидел знакомые шашечки
среди машин у импровизированного рынка.
Здесь нельзя не отметить того, что тема отечественного транспорта в
целом и такси в частности являются прекрасным материалом для начинающих критических перышек.
Но сейчас не об этом…
ка
Какое-то затмение
“Наконец-то повезло”, – обрадовался он и тут же обнаружил, что в автомобиле никого нет, а голосок стоявшей рядом девушки пропел:
– Я тоже его жду.
– Ничего, я поеду с Вами и оплачу Ваш проезд хоть до Магадана, лишь
бы мне добраться до Главпочтамта, – ответил С.М.
Водитель быстро вернулся, и они повезли девушку в сторону каких-то
дачек и огородиков через овражки и ухабики.
– Да, – сказал водителю безо всякой задней мысли Сергей Михайлович,
добавив – я бы за такие дороги брал по 20 тугриков за километр.
В машине что-то взорвалось.
- 152 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Девушка начала кричать на него и на водителя, в конце-концов так
хлопнув дверью, что открылась другая.
К счастью, водитель попался хороший, и они, весело проведя время в
беседе, остановились у Главпочтамта.
– Ради Бога, отправьте это письмо, – попросил он девушку-оператора.
Та, только мельком взглянув на конверт, дописала по-русски адрес и
ответила:
– Без проблем, только купите марочку за три с половиной тугрика.
Он отдал пять и с облегчением направился к выходу.
– Стойте! – услышал Сергей Михайлович, – возьмите сдачу, наклейте
марку и опустите конверт в специальный ящик.
Не оборачиваясь, Сергей Михайлович выбежал на улицу, так и не узнав,
что стало с письмом.
“Надо было из гаража взять машину и мобильник сына”, – пришел он к
выводу, когда, тщетно проголосовав минут 20, остановил уже занятое
такси.
Доставив сначала пассажирку, водитель с недоумением посмотрел на
Сергея Михайловича, когда тот, подъезжая к дому, произнес:
– Какое длинное путешествие!
– Вернулся, наконец! Век бы тебя не видеть! Письмо, небось, так и не
отправил! – констатировал до боли знакомый шепот.
“ А ведь она права “, – рассудил Сергей Михайлович, выбирая в баре
себе чего-нибудь покрепче.
- 153 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
СПРАВКА О ЗДОРОВЬЕ КОРОВЫ
Больше всего люди интересуются
тем, что их совершенно не касается.
Бернард Шоу
ставалось всего пару сантиметров, и акселератор был бы утоплен
до конца.
Сергей Михайлович торопился.
Скорость достигла 150 км/час – для разбитых дорог такого захолустья
это уж очень многовато.
“Дернула меня нелегкая выслушивать этот пьяный бред”, – думал
Сергей Михайлович, до боли в суставах сжимая руль.
Прямо у своего дома возле подъезда он столкнулся с ЖЭК-овским
слесарем Петровичем, который начал ему рассказывать про тонкости
системы водоснабжения на верхние этажи.
Вскоре в разговор внедрились заслонки, прокладки, газовые ключи,
вентили и т.п.
Отняв у Сергея Михайловича массу времени, Петрович попросил у него
якобы взаймы некоторую сумму, напоминающую своим номиналом
стоимость литровой бутылки водки.
Разумеется, Сергей Михайлович выдал ему из своей кассы необходимый кредит – Петрович был неплохим человеком, да и слесарем тоже,
но отчитал того за умышленную затяжку разговорного времени.
Когда Петрович принялся извиняться, Сергей Михайлович просто
затолкал “афоню” в машину и подвез его прямо к магазину.
Тут уж Петровичу рассуждать было некогда – необходимо было прыгать и лететь без парашюта за покупкой.
Приазовский курорт Мулякино являлся для городского населения
неким подобием Гонолулу для американцев.
Вы не бывали в Гонолулу? Нет? Не расстраивайтесь – все еще впереди,
да и не только поэтому.
Надо признать, что особых чувств Гавайи вообще и Гонолулу в частности у Сергея Михайловича не вызывали. Таких мест на Земле полно.
К тому же, скорее всего эти острова уж слишком превозносили в своих
упоминаниях и языки, и перья (литераторов).
- 154 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, а Мулякино среди провинциалов, любивших в разговоре козырнуть
тем, что они недавно там побывали, служило ключом к их достатку.
Наличие же в Мулякино дачки являлось авансом роскоши, ну просто
полной роскоши!
Наверное, также в послесредние века вся знать уездного города N..
собиралась на бал к городничему, как и местная публика приазовского
города М.. на выходные выезжала в Мулякино, обгоняя друг друга на
совершенно не приспособленной для виражей трассе.
При этом каждый старался показать, что его secondhand-овское авто из
Европы гораздо приличнее смотрится на highway, нежели соперника.
Сергей Михайлович прожил достаточное количество лет всего в паре
десятков километров от вышеупомянутого глазурного бережка, и тем не
менее никогда у него не возникало даже мысли посетить этот райский
уголок.
Но, как это часто бывает в минуты скуки, отчаянных поисков чего-либо
новенького и надоедливых зудений друзей и близких, на ум приходят
порой неплохие и неожиданные варианты.
Курортный антураж не совсем устраивал Сергея Михайловича,
точнее совсем не устраивал, но так или иначе, решив не обсуждать с
окружающими историю возникновения христианства, он подзаправил
автобак и подался в путь за поиском ночлега у аборигенов Мулякино,
где спрос в пух и прах разбил предложения, словно 9-ти миллиметровая
пуля хрустальный бокал.
…День перевалил за медиум.
Дорога становилась пустынной, разве что повстречались две-три арбы,
начиненные сеном. Это настораживало.
“Наверное “дикари” все места давно порасхватали. Придется переплатить – не ночевать же под открытым небом.
А может зря я загнал себя в LES MOUTONS DE PANURGE?*” – рассуждал Сергей Михайлович.
У самого въезда в черту села его остановил постовой ГАИ и потребовал пятерку за посещение заповедной зоны.
“Начинается”, – прикидывал Сергей Михайлович, не получив ни квитанции, ни элементарного “спасибо” в ответ.
* ”бараны Панурга”. “ Панургово стадо”, выражение из романа Рабле
“Гаргантюа и Пантагрюэль” служит для осуждения слепого подражательства: Панург рассказывает, как во время морского путешествия за одним бараном, выброшенным за борт, последовало все стадо,
находившееся на корабле.
- 155 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У следующего поста с него содрали уже червонец, и он поинтересовался – сколько их еще впереди.
– Больше задержек не будет. Дальше только Пал Палыч, – буркнул в
ответ навсегда младший лейтенант, махнув жезлом “опелю” откровенно
пивного цвета. Тот явно наотдыхался и возвращался из Эдема.
Издеваясь над людьми, солнце отчаянно пекло, разогнав все облака.
“Где же въезд? Скорее бы сбросить с себя одежды и хотя бы занырнуть
в море, не говоря уже о холодной Coca-Коле, – думал С. М.
Внизу показались домики и ласковое, как май, голубое море.
Вид был на “девятку” по 12-ти бальной шкале.
У самой первой хаты висел шлагбаум с одиноким мужиком в форме
а-ля камуфляж′э и “калашом” на шее.
“Пал Палыч,” – сообразил Сергей Михайлович, протягивая пятнашку.
Наконец, он добрался до мулякинской центральной площади, размером
с цирковую арену.
Повсюду сновали полуголые люди, а также женщины.
Они напоминали своим видом госпожу О-Куни.*
Сергей Михайлович припарковался около МУЛТРЕСТПРОД-овского
лабаза.
Поинтересовавшись у продавщицы, где бы снять комнатушку и получив
ответ, эквивалентный пощечине, Сергей Михайлович ушел на разведку.
Безрезультатно потратив на это занятие немало времени, и захлопнув надежду на местные апартаменты в багажник следующего сезона,
Сергей Михайлович побрел на мулякинский базар.
У самого входа одиноко стояла задумавшаяся лошадь, очевидно
соображавшая – куда бы мог подеваться ее новый хозяин.
Мухи марокканской саранчой носились над всерьез пропахшими потом
и рыбой полками-столами-прилавками.
Везде толпились перегорелые алые отдыхающие.
Цены были дважды завышены, как и положено “парадизу”.
С горя Сергей Михайлович решил хватануть стаканчик крепенького,
а это было проблематично – давно известно, что даже в областных
супермаркетах люди иногда от спиртного травились и умирали, словно
мулякинские мухи от удара газеты.
*Японский театр KABUKI появился около 400 лет назад, когда танцовщица O-Kuni исполнила эротические танцы на сцене. С тех пор правительством было запрещено женщинам появляться на подмостках, а
все женские роли в театре исполняют мужчин.
Вспомните модель Мону на сцене Мулен Руж в день конкурса красоты.
- 156 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но, как поговаривал один мичман – знакомый Сергея Михайловича:
“Невозможно постоянно находиться в невезении”.
“Настало время божьей милости” – именно так написано в библии –
версии короля Якова.*
А посему Сергей Михайлович еще издали узрел необходимый душе
объект.
Полуживой местный винодел продавал бесценный (дешевый) самогон,
наливая желающим прямо из четверти. Тут уж не отравишься!
Правда и трезвым вряд ли повезет остаться.
Всего за копейки Сергей Михайлович рванул сто пятьдесят и закусил
солененьким огурчиком.
Как он и предполагал, полусамогон оказался отменным.
Внутрах полегчало, мысли очистились, явно став определеннее.
Здесь Сергею Михайловичу снова повезло.
– Если Вам необходимо местечко для ночлега, то за тугрик я Вас
отведу, – проверещала ему сзади невзрачная бабуся.
Сергей Михайлович протянул ей два и, согласившись, проследовал
за поводырем.
Вскоре они подошли к дому довольно немалых размеров.
Старая карга также незаметно исчезла.
Двор был наполнен людьми, как дубовая бочка селедкой во время,
когда сезонная Путина оказывала услуги рыбакам – колхозникам.
Где-то под аккомпанемент дико ревущих детишек прокуренным
голосом раздиралась под монотонные аллегро Ирина.
Муж с супругой на кулаках выясняли отношения из-за пропавшей
десятки тугриков.
Двое больных абстинентов громко спорили – кто же вчера победил
“Спартак” или Красс?
Наконец, после тщетных расспросов арендующих о местонахождении хозяйки, которую подавляющее большинство из них не знало и не
видело, к Сергею Михайловичу подкатилась дородная баба, пышущая
здоровьем и двумя арбузами.
– Предлагаю Вам загнать машину во двор и переночевать в ней за
четвертной, – тоном повелителя прокукарекала счастливая обладательница своих конюшен.
– Но позвольте, ведь я же могу переночевать в ней и бесплатно, – попытался наладить торги С.М.
* “King James Version” дает перевод “престол милости” (mercy seat),
имея ввиду, что в этом месте Бог дарует человеку милость.
- 157 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– А я и не хочу Вас уговаривать. Воля Ваша! – подвела владелица итог
и, по-бонапартовски выпячивая бахчевые, промаршировала мимо автопарка машин, выстроившихся в ее огороде.
Это уже было слишком!
Даже не утруждая себя заглянуть на мулякинские серебряные пески,
Сергей Михайлович снова направился к базару, теперь уже на машине.
Устав в ожидании хозяина, знакомая лошадь приютилась в тени и,
полулежа, слегка похрапывала.
А разливщику самогона спать было некогда – клиенты одолели беднягу.
Сергей Михайлович решил помочь человеку и направился прямо к
источнику. Отстояв необходимую очередь, он обратился к мужику:
– А что, если я Вас угощу, да еще и прибавлю пятерку за утраченное
время?
Сафрон (так звали “Смирнова”) без промедления заорал:
– 10-ти минутный перерыв! – а когда жаждущий народ забродил, словно
сафроновские дрожжи, тот многозначительно добавил, подняв желтый
указательный палец:
– По нужде!
Вместо себя караулить четверти он оставил какую-то девчушку, а сам
побрел на задворки базара, приглашая за собой Сергея Михайловича.
Из кармана Сафрон тут же достал непочатую бутылку и сразу же налил
себе до краев в складной стаканчик, некогда популярный у совковпутешественников.
Сладостно кряхтя, Сафрон предложил “сквозонуть за счет фирмы” и
Сергею Михайловичу, но тот пить отказался напрочь, поморщился и,
вручив владельцу ликероводочного синдиката пятерку, открывая свой
блокнот, спросил:
– Ты можешь объяснить мне как проехать на магистраль, минуя посты
ГАИ? Дело в том, что я уже успел опробовать твой нектар, да и не
хочется попусту отдавать деньги шайке Пал Палыча?
Сафрон отрыгнул, налил себе еще треть стакана (на работе много
употреблять нельзя!) и по принятии начал чертить в блокноте нечто,
напоминающее замысловатый лабиринт.
Кое-как объяснив Сергею Михайловичу назначение каждой линии,
Сафрон на прощание справился:
– Может тебе сала отрезать? Вдруг заблудишься?
Сергей Михайлович от сала отказался и, поблагодарив Сафрона, направился к машине.
От жары и неудач он слегка захмелел.
Тут уж выбора не было – выручить мог только сафроновский лабиринт.
- 158 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Лихо стартанув и подняв смерч пыли, Сергей Михайлович направился
в обход полицейского кордона.
Лошадь, было, рванула за ним – ей надоело ждать, но тут же отставила
попытку и, чертыхаясь, отправилась к ложу, ругая себя за то, что проспала заезд.
Ничто не предвещало неудачи.
Минуя поля и лесопосадки, равнины и косогоры, речушки и болотца,
Сергей Михайлович строго придерживался сафроновской карты.
Но, когда пошел уже второй час ралли Мулякино – Неизвестность,
он осознал, что Сафрон спьяну упустил какой-то поворотик.
Сергей Михайлович заблудился, а сала не взял.
Бензина оставалось очень достаточно, и любитель отдохнуть за городом
резонно рассудил, что в любом случае разбитая гусеницами трактора
дорожная полоса должна его куда-то привести.
Не сгнил же трактор вместе с оператором посреди поля!
Так Сергей Михайлович продолжал ехать еще с полчаса.
Наконец, вдали между пригорками показался хуторок.
– Земля! – произнес про себя Сергей Михайлович, испытавший чувства
матроса Родриго де Триана на борту “Нуньи” 12-го октября 1492 г.
Красота была необыкновенной, будто художник специально запечатлел
для него этот ландшафт. Прямоугольные поля, окаймленные акацией,
извилистые линии небольших речушек, лесные рощицы – все это предстало перед ним в таких трогательных тонах.
Сергей Михайлович вышел из машины полюбоваться природой.
Но настала пора ехать дальше, и из 15-го столетия Сергей Михайлович
сиганул сразу в 19-е, превратившись в затерявшегося между деревнями
Чичикова.
Он отправился на поиски если не постоялого, то хотя бы заселенного
людьми двора.
Солнце близилось к закату – ему тоже необходим был отдых.
Хуторок – деревенька назывался “Захарiвка”, что перевести на русский
язык было весьма несложно.
Сергей Михайлович решил для себя всерьез воспользоваться смыслом
пословицы: “Покрышки на перегоне не меняют” и сразу последовал
наезженным путем – прямо к магазину.
– Вы тоже приехали покупать здание ветеринарной лечебницы? – не
глядя на него, осведомилась, румяная продавщица.
– Нет, я просто заплутал, точнее, потерял дорогу. Может статься, Вы бы
объяснили мне, как проехать по направлению М-ска? – ответил-спросил
уставший Сергей Михайлович.
- 159 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Нет ничего проще, – пояснила она, когда Сергей Михайлович доставал блокнот, – проследуете деревню и повернете направо.
Затем доедете до развилки, но никуда не сворачивайте.
Когда увидите три дуба, поезжайте по проселочной дороге к пруду и
объедете его, а далее по грунтовой дороге поднимитесь на горку.
Поезжайте вдоль лесопосадки до ручейка, затем километра два налево.
Проедете через поле, потом снова по проселочной дороге километрика
два направо. Снова уткнетесь в развилку из нескольких дорог.
Выберете только левую – она надежней (это уже было известно Сергею
Михайловичу из жизненного опыта) и через три километра увидите
деревню Колючка. Ну, а там уже спросите. Все усвоили?
Сергей Михайлович занес указанную схему передвижения себе на бумагу и поблагодарил женщину.
Возле своей машины он застал деревенского паренька, который настойчиво промямлил :
– Дяденька, не нужно ездить в лечебницу, там люди пропадают.
Их привидения едят!
Сергей Михайлович улыбнулся и хотел было садиться за руль, но его
снова кто-то окликнул.
Он обернулся и увидел перед собой покачивающегося местного жителя,
состояние которого оценивалось как “рабочее” в этой среде обитания.
Тот категорически произнес:
– Не советую навещать “ветеринарку”. Ну, а если тебе нужна справка на
корову, сходи к ветеринарше – Самойловне, она выпишет.
Хотя поговаривают, что Самойловна второго дня преставилась!
Сергей Михайлович не преминул полюбопытствовать:
– А почему нельзя навестить ветбольничку?
– Да бывали тут всякие, потом пропадали, – пояснил житель.
Сергей Михайлович решил порасспросить того поподробнее – что же
все-таки происходит в чудо-больнице.
Ветеран Захаровки за чекушку водки согласился добавить информации,
и С.М. снова направился в магазин.
– Вы еще не уехали? Значит, теперь точно поедете в лечебницу! – констатировала неоспоримый факт продавщица, отпуская товар.
“Лишь бы в ветеринарную!” – прочитав про себя один из отвечающих
псалмов, подумал Сергей Михайлович.
Ровно за 7 секунд опорожнив прямо из горлышка “маленькую”, житель
принялся за свой яркий рассказ.
Он поведал, что несколько лет назад Захаровку начали навещать какието подозрительные люди, не похожие на личности.
- 160 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они пытались купить у деревенского комитета здание ветеринарной
лечебницы.
Кем они являлись, кого представляя и, а также для коих целей пытались
заключить столь важную для деревни сделку – было неведомо.
Дерком был бы и рад продать ветхое строение, да оказалось некому!
Сначала бесследно сгинули двое покупателей, а через год, когда причалил еще один и пошел осматривать здание “ветеринарки”, – как в
воду канул и он!
Вскоре там же исчезли и двое подзагулявших аборигенов, что окончательно напугало местных жителей – ну, а те-то уж точно не имели отношения к покупке.
С тех пор все боятся туда наведываться, даже близко подходить.
А порой оттуда раздавались малопонятные звуки, напоминающие лай
собаки.
– Ну что ж, Ватсон, – мысленно обратился к верной машине Сергей
Михайлович, – пора отправиться в Баскервилл!
Вслух он спросил:
– А где находится здание?
– Да километра три будет, – ответил житель хутора.
– Почему же так далеко? – удивился Сергей Михайлович.
– Да кто его знает? Стоит себе, да стоит. Поговаривают, что лет уже сто.
А вообще-то там живут лешие да привидения, так что езжай-ка ты,
мужик, восвояси! – посоветовал Сергею Михайловичу Г.-Х. Андерсен.
Но Сергей Михайлович вовсе не собирался так просто сдаваться.
Он отложил поездку в М-ск до более благоприятного времени,
поскольку здесь его дела еще не были закончены.
С.М. принялся уговаривать захаровца показать ему дорогу к таинственному зданию.
Тот наотрез отказался даже за награду.
В конце-концов сошлись на трояке, за который он пообещал Сергею
Михайловичу привести проводника по имени Сенька.
Вскоре субъект испарился, и Сергей Михайлович стал ждать.
Через полчаса раздался треск мотоциклетного мотора.
Из-за поворота показалась допотопная “макака” – мотоцикл “Минск”
образца конца 50-х прошлого столетия.
Сенька, лихо виляя на главной деревенской дороге, вместе со своим
наставником, восседавшем на “козлах”, раскрутил агрегат в сторону
Сергея Михайловича.
– С тебя две трёшки! – прокричал директор турбюро.
– Отчего две? – поинтересовался Сергей Михайлович, достав бумажник.
- 161 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Одну мне, другую – Сеньке, – барским тоном ответил тот.
Сергей Михайлович аккредитовал захарчан, а когда Сенька уселся за
руль, завел машину и поехал за ним.
Темнело.
Шерп включил передний свет. То же сделал и Сергей Михайлович.
Он был заинтригован, хотя и понимал, что будь Семён потрезвее, вряд
ли он согласился бы показать дорогу, и не видать Сергею Михайловичу
замка местного Дракулы как своих подлопаток.
Управляемая Сенькой “макака” неустойчиво двигалась по внушительно
заросшей сорняками дороге вдоль лесопосадки.
Было самоочевидно, что автопокрышки давненько щадили накатанную
когда-то земельку.
Так проехали минут двадцать.
Внезапно Сенька остановился.
Сергей Михайлович вышел из машины и направился к нему.
– В чем дело? – спросил он, с удивлением глядя на совершенно
протрезвевшего и дрожащего Семёна.
– Все! Дальше не поеду, хоть режь. Если хочешь, верну деньги назад!
Денег Сергей Михайлович не взял, но попросил показать дорогу далее.
– Здесь сворачивай и чеши напрямую! – крикнул Сенька, да и был
таков.
Сергей Михайлович уселся за баранку, включил дальний свет и на
малой скорости отправился навстречу новым приключениям.
Ему стало немного не по себе.
Проехав с километр, он остановился.
Перед ним предстала довольно зловещая картина.
Прямо на опушке, на фоне темного леса, возвышаясь на низком небольшом пригорке, стояло весьма внушительных размеров одноэтажное
белое здание.
Стекла в окнах были разбиты, кое-где они оказались заколоченными
досками.
Вокруг поросла высокая трава.
Никакой тропинки или дорожки, конечно, не было – несомненно,
логово давно никем не посещалось.
“Интересно, когда последний раз здесь лечилась какая-либо живность?
Скорее всего, лечебница числилась лишь номинально – на бумаге.
Справки же о здоровье крупного рогатого скота Самойловна “лепила”
на дому, где и практиковала, – мысленно оценивал обстановку Сергей
Михайлович, – ну, а покупателями оказались дальние посланники главы
мендельинского картеля – кровожадного наркобарона Эскобара.
- 162 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Легендарный деятель по явно скрытым от общественности причинам
решил приобрести именно сие произведение культуры для своих целей.
Как пить дать, он собирался использовать барак для склада дешевого
колумбийского кокаина, очищенного в Захаровке.
Уж тут-то наркотики точно не обнаружат!”
Стемнело окончательно.
Сергей Михайлович вышел из машины. Свет он оставил включенным.
Пошарив в бардачке, он вытащил фонарик, который всегда надежно
работал даже под водой, но только не возле мастерской по ремонту
животных. Из багажника он достал монтировку, а вместо фонарика
вооружился газовой зажигалкой.
На манер охотника-зулуса, он продирался сквозь заросли к строению.
Колени Сергея Михайловича по мере продвижения тряслись так, что его
мог бы пожалеть любой не опохмелившийся с утра алкоголик.
Тусклый свет фар лишь только усугублял нависшую темень, когда он
вплотную подошел к логову.
Краска на двери вся облупилась, напоминая высохшее дно арыка.
На ржавом засове болтался полусгнивший замок.
Изнутри несло запахом, который абсолютно не нуждался ни в каком
лабораторном анализе – дерьмо, оно и в Захаровке дерьмо.
Сергей Михайлович ударил ногой в дверь.
Она и не думала сопротивляться. Не мешкая, оставив поддержку петель
и засова, та рухнула внутрь и тут же рассыпалась в труху.
С горящей зажигалкой Сергей Михайлович следовал по коридору вдоль
валявшихся повсюду гнилых досок.
Стены были покрыты паутиной.
На полу, зияя черной неизвестностью, свили свои гнезда огромные
дыры.
Справа находилась кладовая с большим количеством стеклянных банок
самых разных размеров. В основном они оказались разбитыми, те же,
что чудом уцелели, также были покрыты паутиной и толстым слоем
пыли.
Сергей Михайлович двинулся дальше.
Посреди обширного помещения стоял довольно большой металлический стол, весь также ржавый.
К нему пристроился замысловатый механизм, состоящий из роликов,
шестерен, кулачков и валиков. Валики тянулись к стене, где находился
огромный лоток с подобием подъёмника.
Очевидно, скот для ремонта подавался на стол через конвейер.
Вонь в помещении стояла ужасная.
- 163 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Отовсюду раздавались попискивания голодных крыс, питавшихся лишь
гнилыми досками и стеклом.
Сергей Михайлович уже проследовал в следующий экспозиционный
зал, напоминавший проходной, поскольку очередная дверь в углу
оказалась очень плотно замурована.
Сергея Михайловича одолевало любопытство кладоискателя и азарт
преследователя. Тут уж не до страху!
Он попробовал выбить дверь ногой, но та лишь надсмехалась в ответ.
Монтировка пришлась кстати, и он ей воспользовался.
Дверь начала поддаваться.
И вот, когда она почти уже открылась, внезапно что-то лязгнуло, гдето скрипнуло, сверху что-то захрустело, и Сергей Михайлович почувствовал сильный удар и страшную боль в голове.
Он потерял сознание.
То ли обрушился карниз или часть потолка, то ли на него упала какая-то
железяка – этого Сергею Михайловичу, склонному к подозрению на то,
что его пытался “замочить” демон, уже никогда не выяснить.
Сергей Михайлович отчаянно
шарил руками в пространстве,
пытаясь обнаружить собственную голову.
- 164 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В аду он пролежал достаточно, поскольку на момент внедрения в
склеп часы еще показывали четверть одиннадцатого.
В фазе очухивания стрелки “ходиков“ зафиксировали 00.37.
Сергей Михайлович отчаянно шарил руками в пространстве, пытаясь
обнаружить собственную голову.
После нескольких попыток ему удалось достичь цели.
Она, хотя и раскалывалась, оказалась все еще на месте.
Макушка спеклась кровью. Руки были в порезах. Коленки болели.
Но Сергей Михайлович был живой, почти соображал и мог свободно
дышать.
Сквозь останки окон проникал тусклый свет.
О том, чтобы найти зажигалку не могло быть и речи.
Словно слепой котенок, на четвереньках Сергей Михайлович принялся
вынюхивать направление к выходу из норы, пытаясь взять свой собственный след.
Наконец, он достиг выходной двери.
Кое-как добравшись до своей машины, вконец обессилевший Сергей
Михайлович рухнул на заднее сидение.
Он ни о чем не думал и мгновенно провалился в сон.
Проснулся Сергей Михайлович с первыми лучами восходящего солнца,
сфокусировавшимися именно на его очах.
Голова болела, но когда он полил ее из бутылки с минеральной водой,
то почувствовал себя гораздо свежее.
Посмотрев напоследок в сторону хранилища коровьих духов, он
отправился искать дорогу назад.
Продавщица, как оказалось, довольно неплохо разбиралась в местной
местности, так что на этот раз Сергей Михайлович без приключений
добрался до Колючки.
Узнав у односельчан – как можно проехать к настоящей дороге, он уже
через полчаса подминал под свои колеса вконец растрескавшийся битум
магистрального тракта.
Приехав домой и открыв дверь квартиры, Сергей Михайлович тихо
прошмыгнул в ванну.
Воды в демократическом обществе, естественно, не было, и он помыл
свою (как тогда показалось) голову в тазе, используя н.з. из отстойной
канистры.
– Ну, и где тебя черт носил на сей раз? Сейчас опять начнешь сочинять
очередную историю про привидения? – спросила Сергея Михайловича
супруга и, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью спальни.
- 165 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Камчатский гараж
UTILE DULCI MISCERE * - рекомендовал
Гораций.
Я же вам советую:
Извлекайте из полезного максимум
приятного.
C. M.
жасно не хочется оказаться стандартным и наивно-банальным, но
любовь – это на самом деле прекрасное чувство, которому посвящено
бесконечное количество стихов, песен, книг, кинофильмов.
Это радости и переживания, счастливые периоды и трагедии.
Но вот если бы оказалось возможным одним взмахом волшебной
палочки превратить все продукты, овощи и напитки в человеческие
чувства, то, уверен, пиво в этом табеле о рангах заняло достойное место,
совсем немного уступив любви (ну, а для кого-то даже и наоборот).
О таком напитке можно рассуждать без конца.
Ему также посвящено немало рассказов и историй, песен и очерков,
кинофильмов, соревнований, фестивалей, сходок, олимпиад, даже поэм.
Пиво – это утонченное наслаждение и веселый хмель, это вечеринки и
споры, праздники и дискуссии, эстетический процесс и интеллектуальный настрой.
Пиво – это также частица жизни.
Сергей Михайлович любил пиво.
Каких только сортов этого пенистого напитка он не перепробовал!
Где только он не умудрялся его тестировать!
Жаль, не повезло побывать “U KALICHA”*, но все еще впереди.
Он пил пиво прямо на улице из трехлитровой банки на Севере аж в
45-градусный мороз, когда оно, не успев преодолеть кишечнополостный
тракт, замерзало на второй остановке после гортани.
Он пил его и в жару в пустыне, когда оно почти кипело, обжигая все
внутри.
*Соединяйте приятное с полезным.
* ”У чаши” – название пивной в Праге, ставшей знаменитой после
опубликования своего известного романа Я.Гашеком.
- 166 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он пил пиво у пивных ларьков Ленинграда и в шотландских пабах,
в кабаках Рио де Жанейро и на площадях Амстердама, в китайских
кварталах и американских мегацентрах, на пляжах Кении и в польских
забегаловках.
Сергей Михайлович мог одному только пиву посвятить целый том,
но его всегда больше занимала атмосфера, антураж, люди, сидящие рядом, сам процесс потребления, место, наконец.
И, конечно же, он полностью был согласен с Евгением Евтушенко,
который в своей поэме “Северная надбавка “ писал, что нет никакого
интереса и кайфа употреблять пиво вот так запросто – подойдя спокойно к прилавку или стойке и купив себе пару бутылочек.
Зато когда отстоишь несколько часов к ларьку или бочке, переминая
в руках вяленую воблу, а после этого осушишь залпом кружечку, с
умилением глядя на несколько оставшихся и ожидающих своей очереди
покрытых пенкой бриллиантинов – тогда сможешь почувствовать весь
вкус и прелесть этого бальзама для души.
Ну, а заодно и жизнь сразу перестанет быть серой и скучной, а самые
различные прослойки общества, окружающие тебя, покажутся, чуть ли
не братьями.
Пиво продавали и продают повсеместно – от пивных автоматов,
куда с пакетами из-под молока (ввиду отсутствия кружек) рвались нетерпеливые жаждущие посетители, до современных пивных ресторанов
с украшающими стены медвежьими мордами и ковровыми покрытиями.
За свою жизнь Сергей Михайлович посетил сотни различных пивных
заведений.
Как и у любого истинного коллекционера, конечно, в памяти осталось
“самое-самое”из всех.
Этому шедевру не оказалось равных как по остроте ощущений, так и по
своей необыкновенной уникальности в плане архитектуры.
Пивная или как их любят именовать свирепые бабские языки –
“пивнушка” (у дамы, разумеется, в лексиконе, несомненно, отыщется
более эстетический термин) обосновалась в городе Петропавловске, что
на Камчатке.
Располагалась она на довольно крутом склоне сразу за Сопкой Любви
недалеко от известного даже на Большой Земле ресторана “Вулкан”.
Называлось это чудо искусства очень поэтично, если не сказочно:
“Три поросенка”.
И, если в семидесятые годы Вы бы спросили у любого мужика старше
тридцати лет от Анадыри до Находки, что такое “Три поросенка”? – он
мгновенно нарисовал бы Вам неповторимый пейзажик.
- 167 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Причем безошибочно, в красочных тонах, с оттенком ностальгии и прискорбной физиономией.
Уж кто, когда и почему так прозвал пивную – остается только гадать,
однако, это прозвище приклеилось к ней навсегда.
Возможно, все было сделано с намеком на аналогию свинарника, без
сомнения, также подразумевался свинячий визг, до которого порой
упивается наш брат, были предположения, что название ассоциировалось с физиономиями, а точнее ряхами, которые там прописались.
Скорее всего, этикетка поросят воспроизводила весь вышеперечисленный колорит, ну а мнимая вывеска уже выплыла на уста посетителей
сама по себе, лаская слух.
В самом деле – название отнюдь не резало слух и в уме каждого, кто
его имел, проводилась синхронизация с “Тремя толстяками”, а это уже
ну почти классика!
Прошло немало лет, и снабжение этим напитком населения Дальнего
Востока стало почти идеальным, но в те годы несколько пальцев на
одной из рук оказались бы явно лишними, если все пивные тихоокеанского побережья Великой Империи подсчитывались бы загибанием
каждого из них.
Можно оценить – каков был аншлаг в “поросятах”, если за ближайшие
тысячи миль в округе пивом и не пахло, и даже в самом центре приморского края – Владивостоке существовала только одна пивная – на
Дальзаводе, которую с тугой натяжкой можно было называть “карцер
для любителей пива”.
Если же не считать за кощунство и применить к сим “Трем поросятам”
энциклопедическую терминологию “архитектурный стиль”, то он тянул
бы на нечто среднее между:
сельскохозяйственный российской глубинки и барачно-лагерный незабываемых ГУЛАГ-овских времен.
Как указывалось выше, на довольно крутом склоне метрах в трехстах
от проходившего у подножья городского тракта, в грунт были вбиты
несколько десятков деревянных свай, на которые насадили площадку.
На ней смастерили нечто вроде загона размером тридцать на десять
метров.
Затем была сооружена крыша, покрытая рубероидом.
В стенах, словно бойницы, были вырезаны маленькие окошки, куда не
пролезла бы даже исхудалая дворняга.
От потоков талого снега, дождя и грязи сваи и перекрытия, никогда не
ощущавшие на себе тепла краски, давно прогнили, а из некоторых
просто сыпалась труха.
- 168 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вот почему, когда “поросячий улей” ввиду перегруженности ходил
ходуном, все обитатели невольно превращались в Ноя и сыновей,
готовых начать странствовать по Петропавловским ухабам на своем
ковчеге.
Стекла, разумеется, были разбиты, и вместо них натянули обычный
целлофан, а многочисленные, как после налета “мессершмидта”, дыры в
крыше были нашпигованы паклей и разноцветной ветошью.
Перед входом построили подобие террасы со ступеньками, которые в
основном уже все оказались сломанными.
В заведении вместо столов использовались огромные кадки из-под
сельди, перевернутые вверх дном, а стулья заменяли полуразрушенные
тарные ящики.
От линии электропередач кто-то умудрился протянуть к пивной провод,
так что лампочки “Ильича”, болтавшиеся под крышей, верно служили
продолжателям его великого начала, хотя прямо на бочках валялись
огарки от свечей, запаливаемые во время перебоев со светом.
Справа от входа в углу горизонтально была прибита огромная доска, за
которой стоял уже весь зеленый от продолжительных попоек разливщик
пива.
Вдоль стенок были прибиты доски для тех, кому не посчастливилось
посидеть за роскошным столом, и он вынужден был наслаждаться стоя.
Часть этих самых стенок была почерневшей от многочисленных
пожаров, устраиваемых пьяной и буйной публикой.
Поросята стойко переносили эти пожары, погромы, наводнения, землетрясения и побоища, ежедневно ожидая нового катаклизма.
Удивительно, но здесь были даже официантки – девицы без возраста,
пьяные, как и все стойбище, всегда в грязных засаленных передниках.
Впрочем, выполняли они свои функции лишь формально, а в основном устраивались каждая у своей бочки, горланя песни с огромным
количеством своих знакомых, да и не знакомых тоже (какая разница).
Если у террасы бывали очереди, то вовсе ненадолго – “Три поросенка”
как и советский троллейбус-гармошка, могли вместить сколько угодно
желающих.
К тому же пропускная способность их была невероятно продуктивной, а
некоторые забегали туда лишь промочить горло и “очистить трубы”.
А уж каким-таким таинственным способом туда поставлялось некое
снабжение и вовсе непонятно.
Вероятнее всего, подряжались за выпивку ночующие в пивной вместо
сторожевых псов бичи.
Но там никогда не иссякало пиво, вино, водка, иваси и хлеб с сыром.
- 169 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Прямо от террасы вниз до шоссе был натянут трос – подобие пешей
канатной дороги, держась за который можно было подняться к поросятам живым и вымышленным, срезав угол почти на километр.
Со спуском никаких проблем не существовало.
А вот на лето же сколачивались огромные деревянные пассажирские
щиты.
Спецконтингент продавал места за кружку пива.
На щиты, как на зимние сани, усаживались по два-три-четыре человека
и скользили вниз, – нечто, вроде водного слалома на плотах.
Под склоном их ожидала жирная куча песка.
Пассажиры врезались в нее и разлетались в разные стороны, точно куры
с насеста, которых напугал изголодавшийся петух с соседней фермы.
Затем те же “таксисты” тащили за веревки эти щиты наверх, навстречу
очередной порции пива, а то и водки.
Место считалось прибыльным и престижным, как в Москве, где также
когда-то правили бал таксисты и официанты.
Ну, а если кто-то, опьянев, выпадал и скатывался под откос, вахту
мгновенно принимал ожидавший своей очереди и шанса таксист.
И вот очередная, пьяная как дегустатор “на халяву”, дюжина раскрасневшихся бичей кубарем вылетает с террасы прямо на стоянку такси.
Затем они рассаживаются по “коням” и с диким хохотом, криками и
матом несутся на щитах вниз по склону, пытаясь обогнать друг друга.
Ну можно ли представить себе более забавное зрелище, символизирующее счастливую Россию тех времен?
А некоторым в этом отношении и подавно “везло” – повздорив со своим
собутыльником на террасе, он там же получал оплеуху и летел вниз
самостоятельно – не надо даже было нанимать такси и платить по
счетчику.
Зимой транспортный вопрос решался проще – спуск заливался водой и
основная масса посетителей, веселая, катилась вниз на своих собственных подушках, а оставшиеся невменяемыми ночевали в “Поросятах”
прямо на полу, напоминая телами лежбище котиков на Курилах.
Господи! Кого только не было в этой чудо-пивной!
Сергей Михайлович встречал там писателей, журналистов, геологов,
подводников, нефтяников, старателей, моряков, вулканологов, летунов,
уголовников.
Но, конечно же, подавляющее большинство составляли рыбаки – их
легко было узнать по “роконам” (специальным прорезиненным курткам
и штанам), брезентовым с капюшоном бушлатам и ватникам, а также
по запаху.
- 170 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они трудились в автохтонных колхозах-артелях, базе океанического
рыболовства, объединениях Камчатрыбхолодфлот и Камчатрыбпром.
Присутствовали (как без них) и обычные бичи, полностью спившиеся
или на грани этого.
До коликов в животе было уморительно читать плакаты и надписи,
устрашавшие присутствующих своей категоричностью:
“Распивать спиртные напитки запрещено!”, “Не курить!”, “Выпил пива–
верни кружку!”, “Не сорить!”, “Требуй долива пива после отстоя пены ”
и прочие нонсенсы.
Только милиционеров в мышиной униформе не хватало!
Как только открывалась дверь в заведение, оттуда, словно из пасти
дракона, вырывалась наружу огромная порция дыма, ощутимо понижая
атмосферное содержание кислорода.
С непривычки от тумана и темных стен в гудящем муравейнике поначалу невозможно было что-либо разглядеть.
Богатейший рыбколхоз
СССР “Сероглазка”
База подводных лодок в Рыбачьем
- 171 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
От пения, споров, матов и общего гвалта, как от шума в кузнечном цехе,
уши напрягались до предела.
Начинался период адаптации с последующим медленным, как очередь в
мавзолее, продвижением к стойке.
Наибольшей удачей считалось сунуть деньги официантке, которая,
не считая, засовывала их в передник, на ходу спрашивала Ваше имя и
сколько притащить.
Впоследствии несколько глоток орали:
– Серега! Забери заказ!
Интеллигентиков же поросячья среда поглощала безжалостно и растворяла, как кислота туалетную бумагу.
Беднягу немедленно подхватывал бурлящий поток бичей, так и не
позволив ему до конца прокукарекать фразу о правилах хорошего тона,
и уносил ошалелого новичка на особые территории подальше от стойки.
Там все завершали волосатые лапищи завсегдатаев, загребавшие туго
прижатую к груди пятерку и подносившие несчастному взамен кружку
пива за 22 цента и видавший более свежие времена селедочный хвост.
И вот Вы уже варитесь в общем котле, счастливый и самодовольный.
Однажды в компании друзей Сергей Михайлович отправился в “Три
поросенка”, прихватив с собой двадцатилитровую канистру.
Дело было зимой, а тот, кто побывал на Камчатке, знает, что зимы там
не такие морозные, как на Севере, но очень снежные, да такие снежные,
что порой снег валит огромными хлопьями аж несколько суток подряд.
Муниципальной технике всегда хватает работы по расчистке дорог
и посыпанию соли с песком на проезжую часть.
Канатная дорога в такое время не помогала, и приходилось проезжать
на автобусе несколько дополнительных остановок, чтобы прорваться к
“поросятам” в обход.
Дорога была отнюдь не близкой, зато натоптанной и утрамбованной.
При подходе к точке сразу слышался знакомый гул, подобный завыванию ветра в печной дымовой трубе.
На террасе никого не оказалось – знак того, что загон плотно, как пыж в
патроне, был набит телами.
Сергей Михайлович и компания отчаянно бросились в общий кипящий
и раскаленный чан.
Кто-то, работая локтями, стал пробиваться к стойке, кто-то по правому
флангу прорывался к доскам для стоячих.
Сергей Михайлович набрал в легкие воздуха и занырнул в центр, чуть
не потеряв по пути канистру.
В погружении он пробыл довольно долго – не менее 3-х минут.
- 172 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вынырнув на поверхность с оторванным воротником, он вдруг заметил,
что ему ужасно повезло – так везет утопающему, который в последний
момент цепляется за спасательный круг, внезапно оказавшийся в так
необходимом месте.
За ближайшей бочкой рухнул на палубу окончательно обессилевший
субъект в телогрейке.
Сергей Михайлович тут же переступил через него, мгновенно схватив
ящик из-под тары, и пристроился к бочке, где прилипли еще четыре
бойца пивной армии.
Один из них, весь в татуировках с недельной щетиной рассказывал
какие-то небылицы про шикотанский рыбокомбинат.
Икающий капитан-ракетчик никак не мог прикурить цигарку (фильтром
наружу).
Молодой парень в брезентовом бушлате тут же пододвинул Сергею
Михайловичу две кружки пива и кусок вяленой рыбы, даже не взглянув
на него, и продолжал слушать “сказочника”.
Интеллигентного вида старичок в очках и белом шарфике умудрялся
увлеченно читать какую-то книженцию, держа ее на расстоянии спичечного коробка от глаз.
Надо было отдать ему должное – про пиво он не забывал и, не глядя на
бочку, автоматическими движениями с интервалом в 15 секунд протягивал свободную руку за кружкой.
Что там кумекать – компания вполне устраивала Сергея Михайловича,
оставалось только всунуть кому-нибудь деньги за заказ и канистру, что
было весьма проблематично.
Внезапно чья-то клешня, словно стрела крана, прямо через плечо Сергея
Михайловича доставила на их плацдарм бутылку густого “Агдама”, а
сам крановщик услужливо прошептал ему на опухшее ухо:
– Вам презентик от соседнего стола!
Сергей Михайлович не спеша взял мутную бутылку, разлил вино между
компаньонами, отпил полстакана сам и только после этого обернулся.
Сквозь густой, как утренний туман, дым он разглядел, что кто-то на
манер уличного регулировщика машет ему рукой.
При ближайшем рассмотрении мнимый радетель порядка оказался
незнакомым парнем.
В красивой “а ля′ Ске” с очень длинными назорейскими патлами, и
огромной, как у Карла Маркса, бородой, тот смотрелся весьма недурно.
В конце-концов он сам подошел к Сергею Михайловичу и, наклонясь,
спросил:
– Не узнаёшь?
- 173 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Внимательно всмотревшись в знакомые глаза, Сергей Михайлович тихо
произнес:
– Ванечка, неужели это ты?
Незнакомцем оказался его земляк Иван Корняков из Подмосковного
города Чехова.
Они вместе учились в мореходном училище, только Иван окончил
мореходку по специальности “Судовождение” в Дунайской группе.
Была когда-то и такая группа, где готовились специалисты отдельно для
важнейшей реки Европы.
Они дружили.
Иван, живший недалеко от известного на всю страну чеховского
Полиграфа, часто доставал Сергею Михайловичу дефицитные издания.
По всем подсчетам он должен был в то время любоваться пейзажами
Нижней Саксонии, архитектурой Зальцбурга, мостами Будапешта.
Но уж никак не поросячьими мордами в таком месте.
– Как, откуда, почему, где ты сейчас обитаешь? – налетел на него с
вопросами Сергей Михайлович.
– Серега, здесь не поговоришь, давай перешвартуемся в “Вулкан”, а
потом от “поросят” спустимся вниз. Я угощаю, только одно условие, –
заметил Иван.
– Согласен на любые условия, – мгновенно ответил Сергей Михайлович.
– У меня под канатной дорогой возле автобусной остановки стоит
машина. Ты мне поможешь ее поставить в гараж.
– Да ты еще и на колесах! Разумеется, помогу. Водитель я не ахти
какой, это не мотоцикл, но уж справлюсь как-нибудь.
– Успокойся, сидеть за рулем не потребуется, – заверил друга Иван.
Вскоре с боями Сергей Михайлович прорвался к своим друзьям, вручил
им деньги и канистру, а уже через час они с Иваном сидели за столиком
в ресторане.
Ваня рассказал свою историю, знакомую каждому моряку.
Помотавшись на подменах по разным судам в должности четвертого
помощника капитана, Иван долгое время сидел на биче и ждал работы.
Случайно он встретил в Измаиле своего знакомого.
Тот работал вторым помощником на Камчатке, в Петропавловской базе
океанического рыболовства. Он и переманил Ивана к рыбакам.
Тому оформили перевод на Камчатку, где в настоящее время он и
трудился на промысле минтая.
Теперь уже сам Иван ходил во вторых штурманах, а его зазывала был
старшим штурманом.
- 174 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– А что за машина? Твоя? – осведомился Сергей Михайлович.
– Понимаешь, – начал Иван, – зашли мы как-то с моим приятелем к
физкультурникам (кафе “Спорт”).
Он сейчас на промысле скумбрии у Новой Зеландии, вот-вот придет с
рейса.
Ну, а там сидит компания – провожают кого-то на Запад.
Оказалось, нашего коллегу, тот переезжал работать в Калининград.
Слово за слово, короче, скрестили столы.
Выпили как обычно – под перекладину.
Те ребята нам и говорят, мол, покупайте машину по дешевке.
Мы им в ответ – денег сейчас нет, а они – и не надо, придете с рейса,
тогда и отдадите. Машину, мол, жалко бросать, парень уезжает, да они
послезавтра и на промысел уходят.
“А как же документы?” – спрашиваем.
А они говорят, мол, вышлет он вам доверенность на вождение из
Калининграда, вы только согласие дайте.
Вот так, под честное слово, не выходя из-за стола, мы с дружком на
двоих и стали обладателями 412-го “Москвича”, почти нового.
Парня звали Дима.
Позже он прислал доверенность на меня и на моего друга Макса.
Вот мы по очереди и катаемся.
Да здесь, сам, наверное, знаешь, документы никто и не спрашивает.
Ставим ее где придется – то у знакомых, то прямо под открытым небом.
Ну, а деньги – две тысячи рублей, мы ему выслали почти год спустя
после договора. Дима особенно и не волновался.
Вот и вся история, – подытожил Иван.
– Неплохо, – слегка опьянев, отметил Сергей Михайлович, – а сейчас
что?
– На днях я сам ухожу в рейс, а Максиму сообщу радиограммой местонахождение машины. Придет и заберет, – ответил Ваня с улыбкой.
Они еще долго сидели за столом, вспоминая старые истории и рассказывая друг другу новые.
Держась за Ивана, Сергей Михайлович старался сохранять равновесие
до самых “поросят”.
Иван двигался явно поустойчивей – сказывалась ежедневная камчатская
“промывка” с целью закалки и очистки.
Съехав вниз по ледяной дороге, они уперлись в автобусную остановку.
Неподалеку стоял изрядно заваленный снегом зеленый “Москвич”.
Иван открыл багажник, который оказался набитым всяким хламом.
Он достал оттуда два веника и длинную толстую веревку.
- 175 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
После того, как они очистили от снега автомобиль, Иван принялся
сооружать буксир.
Затем, остановив первую попавшуюся грузовую машину, он крикнул:
– Садись, Серега, тут недалеко.
А сам, закрепив вместе с водителем грузовика веревку, уселся за руль.
Проехав около километра, они остановились у небольшого частного
домика.
– Здесь живут мои знакомые дед с бабкой. Я у них горячую воду покупаю – двигатель размораживать. Выходи, сейчас будем воду таскать, –
прокомментировал ситуацию Иван.
Около получаса они носили ведра с горячей водой, которую на огне в
огромной бочке в сарае держал хозяин – древнейший дедуля.
Пока поливали двигатель, снег вокруг машины весь растаял, обнажив
частичку лета.
Затем Иван сел за руль и стал заводить двигатель.
Лишь совсем немного почихав, тот охотно завелся – бензин на Камчатке
в те времена еще не разбавляли.
– Ну вот, теперь можно и чесать своим ходом, – радостно произнес
Иван.
– А как ты заказываешь хозяину воду? – поинтересовался Сергей
Михайлович.
– Это просто, – ответил штурман, – даю заранее деду трояк на бутылку
и говорю когда заеду. Главное – его предупредить. А он хоть всю ночь
будет воду для тебя кипятить.
Клиент для деда много значит!
– Иван, может, попросим какого-нибудь таксиста подбросить нас до
гаража, ты же ведь много выпил сегодня? – осторожно спросил Сергей
Михайлович с ударением на состояние.
– О чем ты, Сергей? Садись, я каждый день нахожусь в таком состоянии
за рулем.
Милиция здесь все прекрасно понимает – какой дурак трезвым сядет за
руль в такую погоду? – резонно заметил начинающий соловеть прямо на
глазах рыбак-водитель.
“И то верно”, – про себя согласился Сергей Михайлович, а вслух резво
воскликнул:
– Вперед, Адам Каземирович!
“Москвич”, словно лошадь на скачках, заждавшись команды, рванул с
места в аллюр.
Езда напоминала спуск горнолыжника в категории “большой слалом”,
т.к. наклон, скорость и виражи были практически той же амплитуды.
- 176 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Разница оказалась лишь в том, что помятая “Антилопа” не особенно
торопилась к финишу, а сам результат не имел никакого значения.
Уже наступили сумерки, когда Иван лихо завернул в какой-то двор
пятиэтажек и, миновав последнюю из ейных, керамическим голосом
управляющего космическим центром произнес:
– Михалыч, приготовься!
Он развернул машину перед углом дома у крайнего подъезда и сдал
назад.
– К чему приготовиться? – не понял Сергей Михайлович, и в этот миг
Иван резко рванул с места, направив машину в большой сугроб.
Сергей Михайлович не успел и пикнуть, как “Москвич”, словно гвоздь в
масло, въехал в белую массу, и они оказались замурованы в снегу.
– Вот мы и в гараже! – воскликнул Иван.
– Как будем выбираться? – с ужасом в голосе спросил Сергей Михайлович.
– Это очень просто, – ответил Иван, – перелезаем на заднее сидение и
открываем одно из стекол – в данном случае с твоей стороны, т.к. она
ближе к дому.
Иван перебрался назад и открыл стекло.
Затем через окно, разгребая руками снег, пополз на поверхность.
Наверное, точно таким вот образом выбираются наружу подводники из
затонувшей субмарины.
Жаль, что наши ребята сидели в “Курске”, а не в “Москвиче”.
Со словами:
– Потерпи, Сергей, я скоро вернусь, – Иван исчез.
Вскоре Сергей Михайлович услышал, как тот открывает багажник и
работает лопатой.
А минут через пятнадцать возле двери показался и сам хозяин гаража.
Прокопав нечто, наподобие туннеля от дома до машины, он помог
вылезти на воздух и Сергею Михайловичу, но уже через дверь.
– Забавный гараж! – удивился он.
– И даже с адресом, – поддержал его друг, указывая на табличку,
прибитую к углу дома.
– А в чем заключается моя помощь? – осведомился Сергей Михайлович.
– Мы должны засыпать снегом заднюю часть – ворота гаража, а проход
я потом засыплю сам, – ответил Иван.
За полчаса они тщательно утрамбовали снегом пещеру, а затем хозяин
произнес:
– Приглашаю в гости!
– Куда это? – не понял Сергей Михайлович.
- 177 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– В салон машины – куда же еще?
– Ты что – с ума спятил? – почти прокричал Сергей Михайлович.
– Вовсе нет. Залезай! – настоял Иван.
Сергей Михайлович снова пробрался по снежному лазу с фонариком в
машину, с трудом открыв дверь.
– Пробирайся вперед, – сказал Иван, а сам принялся раздвигать спинку
заднего сидения и снимать водительское.
Получилось нечто, вроде тахты, а через лаз в багажнике он достал два
спальных мешка.
Вскоре он разобрал и переднее сидение пассажира, постоянно меняясь с
Сергеем Михайловичем местами.
Откуда-то появилась бутылка водки, консервы, хлеб, банка сока и,
конечно, рыба.
– А как ты ходишь в туалет? – поинтересовался Сергей Михайлович.
– Открою дверь – и прямо в снег, – не задумываясь, ответил владелец
отеля.
– Ну, а где туалетная бумага? – продолжал допрашивать его Сергей
Михайлович.
– Снег, – как по команде отчеканил тот.
– А умываешься?
– Снег.
– Чистишь зубы?
– Снег.
– Пьешь воду?
– Снег.
– Ну, а вот, к примеру, кончилась жратва или нечем закусывать?
– Снег, ну, конечно же, снег, – рассмеялся Иван.
Друзья упаковали тела в спальные мешки.
Сначала так лежать было неудобно, но вскоре Сергей Михайлович привык и освоился.
Свет не экономили – все равно аккумулятор необходимо было перезаряжать или выбрасывать.
Дверное стекло держали приоткрытым, но холодно вовсе не было.
– Иван, а твой дружок найдет машину? – спросил Сергей Михайлович.
– Найдет, конечно. Так многие поступают, не мы первые, – последовал
ответ.
Они долго беседовали, и Сергею Михайловичу уже нравилось это такое
необычное убежище все более и более.
Он начал думать о Севере, о золотоискателях на Клондайке, о любимом
Джеке Лондоне и не заметил, как уснул.
- 178 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Проснувшись рано утром, он растолкал Ивана и начал прощаться.
Тот что-то пробормотал и повернулся на другой бок.
Через туннель Сергей Михайлович, будто крот, вылез на свежий воздух.
Снегу явно прибавилось.
Он помыл им лицо как рекомендовал его друг и оглянулся.
Отовсюду из подъездов домов выходили люди.
Каждый торопился по своим делам, и на него никто не обращал особого
внимания.
Сергей Михайлович побрел ловить городское такси.
Ему необходимо было вернуться к восьми.
- 179 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
L A T A M 47
Ничто так не заразительно, как
заблуждение, поддерживаемое
громким именем.
Биффон

сли бы моей книге суждено было состоять всего лишь из одной
главы, то этой главой вне всяких сомнений являлась бы та, которую ты
сейчас читаешь, мой дорогой друг. Почему?
Потому, что именно в ней наиболее полно, точно и ярко отражены поступки, свойственные характеру Сергея Михайловича, его восприятие
жизни.
Склонная к вечным поискам и метаниям неспокойная натура Сергея
Михайловича направляла его в самые противоречивые русла, хотя
почти всегда ему приходилось плыть против течения.
Суть этой натуры можно было объяснить одним словом, так метко ее
определяющим – “козак”*.
Близкие и не только всегда твердили, говорят и, наверное, будут повторять ему одну и ту же фразу:
“Все у тебя не так, Михалыч!”.
Это и определило название книги.
Знаменитый полярный исследователь Роальд Амундсен, первым
побывавший на Южном полюсе, принимал участие во многих опасных
экспедициях как в Арктику, так и в Антарктиду.
Лично Сергей Михайлович считал, что наиболее трудным путешествием Амундсена было плавание на небольшом шлюпе “Гёа”с экипажем
всего лишь семь человек через Северо-Западный проход в 1903-1905 г.г.
с двумя зимовками, когда он сумел преодолеть невероятные трудности,
пройдя вдоль северной части Канады с Востока на Запад.
До этого подобного совершить не удавалось никому.
Еще в возрасте 25 лет Амундсен принимал участие в качестве
старшего офицера в экспедиции некоего бельгийца Адриана де Герлаше
в Антарктиду.
*В переводе с татарского “Вольный искатель приключений”
- 180 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Скованное льдами судно “Бельгия”, непогода и тяжелые условия
вынудили участников экспедиции совершить первую в истории зимовку
в Антарктиде.
А уже в 1925 году вместе со своим другом Линкольном Элсвортом
Амундсен выполнил первый полярный перелет.
В 1928 году к северу от Северо-Восточной Земли (в районе Баренцева
моря) потерпел аварию дирижабль “Италия” генерала Нобиле, совершавшего вторую попытку перелета через полюс.
Потерпевшие крушение очутились на льду, но им удалось починить
рацию и послать “SOS”.
Едва пришло сообщение о катастрофе, Амундсен решил отправиться
на поиски Нобиле и его людей, несмотря на то, что между ним и
Элсвортом состоялась ссора по этому поводу.
Вылететь немедленно не удалось – не было ни самолета, ни денег.
Наконец, 10 июня с помощью французского и норвежского
правительств, Амундсен получил гидросамолет – “Latam 47”, который
проходил перед этим испытания, готовясь к важному перелету через
Атлантический океан.
18 июня Амундсен вместе со своим франко-норвежским экипажем в
составе 5 человек вылетел из Тромсё.
Радиостанция Тромсё поддерживала связь с самолетом 2 часа 45 минут.
Последнее сообщение, принятое на Земле, было таковым:
“Нахожусь над островом Медвежий. Буду сообщать о дальнейшем
полете”.
Затем связь прервалась.
Утром следующего дня стало окончательно ясно, что “Latam 47” исчез.
Усиленные поиски с помощью кораблей и самолетов результатов не
дали.
И только 1-го сентября 1928 года шхуна “Бродд” обнаружила в
Баренцевом море поплавок исчезнувшего гидросамолета, а 13 октября
был найден бензобак “Латама” с вбитой в него деревянной пробкой.
В докладе экспертной комиссии говорилось:
“Самолет с силой ударился о водную поверхность, поскольку нижняя
часть бензобака вмята.
Аэроплан некоторое время оставался на плаву, поскольку пассажиры
успели слить бензин и вбить деревянную пробку, чтобы использовать
бензобак в качестве поплавка…
Возможно, что поисковые самолеты пролетали над обломками, но
туман скрыл их от глаз спасателей”.
Очевидно, Амундсен и члены экипажа погибли довольно быстро.
- 181 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Температура Северного Ледовитого океана столь низка, что вряд ли они
продержались в воде даже несколько часов.
При температуре воды 2 ÷ 3 градуса счет жизни человека идет уже не на
часы, а на минуты.
Сергей Михайлович также выяснил, что радисту с острова Ян-Майен
удалось принять какие-то неразборчивые сигналы SOS.
Это было все.
Он также заинтересовался характеристиками гидросамолета Амундсена, что было не просто – никаких подробных данных об этом нигде
не печаталось.
Сергей Михайлович пересмотрел многие справочники о гидропланах, и
ему было известно, что наиболее удачной машиной в то время был
гидроплан Юнкерса.
Немцы, как известно, к полярным исследованиям в те годы почти не
имели никакого отношения.
А все дело в том, что “Latam 47” разрабатывался на военном предприятии во Франции в местечке Caudebc-en-Caux.
За основу был принят проект модели 43 1926 года.
Ниже приводятся характеристики гидроплана
(правильное название LE LATAM 47 GR02):
Максимальная скорость: 170 км /час;
Высота полета: 4000 м;
Размах крыльев: 25.2 м;
Длина: 16.3 м;
Высота: 5.2 м;
Два двигателя: FARMAN 12We по 500 л.с. каждый.
Члены экипажа:
C.C. GUILBAUD – командир;
L.V. CAVALIER DE CUVERVILLE – штурман;
BRAZY – механик;
VALETTE – радист;
L.V. DIETRICHSON – летчик, специалист по полярным регионам.
И последнее.
LATAM – по-французски аббревиатура “Через Атлантику в Америку”.
Перелет был запланирован по маршруту:
Париж – Азорские острова – Нью-Йорк
- 182 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
…Март 1986 года оказался намного холоднее, чем просто холодный.
В составе экипажа траулера “Пикша” Сергей Михайлович находился на
промысле окуня у Западного Шпицбергена.
Даже дышать уже становилось тяжеловато, поскольку поднялись выше
78 градуса северной широты и вели лов всего в трехстах милях от Земли
Принца Карла.
До Северного полюса было лишь 700 миль.
В этом районе вели промысел около 50 судов.
Как обычно – между ними рыскали “Каустики”.
Так рыбаки называли военные сторожевые корабли норвежской береговой охраны с надписью KISTVAKT на борту.
Они же представляли и рыбинспекцию, десантируясь на русские
траулеры для проверки вылова, ячеи трала, его размеров и т.п.
Лов велся донным тралом на глубине до 250 метров.
Принцип донного лова довольно сложный, поскольку постоянно
присутствует опасность порвать сеть из-за возможного зацепления.
По дну моря катятся огромные металлические шары – боббинсы, прикрепленные к нижней части трала, а его верхнюю часть приподнимают
поплавки – кухтыли.
Вместе с рыбой трал сгребает все то, что ”плохо” лежит на дне.
- 183 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Часто попадались и весьма диковинные штучки, не говоря уже о том,
что ваеры (стальные тросы, за которые тянут сеть) рвутся подводными
лодками.
Все то, что попадалось из техники в трал, отдавалось на “разделку”
Сергею Михайловичу.
Иногда это были радиобуи, обломки аппаратуры, попадались и ящики с
пивом, и колеса автомобилей, вытаскивали и небольшой трактор.
А однажды подняли в сети на борт огромный, тонн на 10 валун, на
котором было зубилом выдолблено следующее:
“Пое…лись мы, пое…тесь теперь и вы !”
Вытащить его из трала было очень трудно. Мучились несколько часов
кряду.
Экипаж подобрался весьма дружный.
Старшим механиком был приятель Сергея Михайловича Саша Сидорук,
а капитаном – также их дружок Алексей Платонов.
Вместе втроем они делали не первый рейс и отлично ладили.
В фартуке, нарукавниках и огромных сапогах Сергей Михайлович
стоял за рыбоделом, разделывая шкерочным ножом окуня под соль.
Движения были отлажены до автоматизма, он мог это делать и с
завязанными глазами.
Внезапно на фабрику прибежал матрос из траловой бригады.
Он, как ошпаренный, закричал:
– Михалыч, скорее на палубу – это по твоей части!
– Сашка, бежим со мной, – крикнул он на ходу стармеху, который
шкерил рыбу рядом.
Они мгновенно выскочили на палубу и увидели в трале алюминиевые
обломки и двигатель со сломанным пропеллером, весь покрытый илом.
“Самолет, – мелькнула у Сергея Михайловича мысль, – а вдруг это
“Latam” Амундсена, который уже 60 лет ищет весь мир? ”
– Михалыч, мы майнаем за борт железяки, надо срочно ставить трал, –
сказал ему подошедший тралмастер.
– Стоп! Ни в коем случае! – почти прокричал Сергей Михайлович.
– Шура, позови сюда, пожалуйста, Платона, – попросил он старшего
механика.
Вскоре появился капитан.
– Ну, что у тебя там, Серега? – спросил он.
Возбужденный и раскрасневшийся исследователь выпалил:
– Леша, надо срочно вынуть из трала двигатель и обломки фюзеляжа и
сохранить их, – настоятельно потребовал Сергей Михайлович.
– Это зачем еще? – недовольно спросил капитан.
- 184 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Подозреваю, что это самолет великого Амундсена. Я тебе обещаю –
мы войдем в историю.
О нас будут писать все газеты мира с фотографиями наших морд на
первой полосе.
Телевидение, звезды героев, лавровые венки и т.д., – взахлеб строчил
Сергей Михайлович.
– Опять ты за свое! Все у тебя не как у людей, Михалыч! – проворчал
Платонов.
– Ты не понимаешь, Иваныч. Мы не можем упустить свой шанс! –
возразил С.М.
– Да уж куда там нам – понять! А ты знаешь – что с нами сделают, если
ребята с “каустика” обнаружат этот хлам?
Судно возьмут на буксир и потащат в Лонгийр, а нас всех посадят в
норвежскую каталажку!
Все, хватит! Выбрасывай к черту эти железяки и ставь трал! – крикнул
капитан тралмастеру.
– Стой ! – не сдавался Сергей Михайлович, – а что, если мы спрячем
двигатель и потом переправим его в Институт Арктики и Антарктики
для исследования?
– Еще чего! Да этот дурацкий институт нашпигован ГБ-шниками как
консервная банка сардинами! Все, Серега, ставим трал!
Сергей Михайлович умоляюще посмотрел на стармеха.
Сидорук тут же пришел ему на помощь:
– Леха, ну спрячь ты этот несчастный движок, ну чего тебе стоит?
– А кто отвечать за все это будет, может вы? У нас план, нам надо рыбу
ловить, а не заниматься спасательными операциями.
– Ладно, я сам перетащу бесценный двигатель и спрячу, – сказал Сергей
Михайлович.
– Ну, нет, достаточно с меня этих сказок, – произнес Платон, – сначала
ты уговорил меня спустить шлюпку, и вы со старпомом – таким же
безумцем, как и ты, отправились на льдину кормить рыбой белого медведя, который чуть было всех вас там не сожрал.
А в прошлом рейсе ты, сыграв на моих чувствах, упросил высадить тебя
на острове Скольтенесен, где внаглую перед этим отобрав у вахтенного
бинокль, ты, якобы обнаружил остатки хижины лейтенанта Кристиана
Ван Крааля из экспедиции легендарного Баренца.
Я, как идиот, рискуя дипломом, поддался на твои уговоры, а хижина-то
оказалась куском скалы, торчащей из-под снега.*
*Автор упоминает 3-ю самую трагическую экспедицию Баренца 1597 г.
- 185 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А вспомни, хотя бы, как ты уломал нас с твоим корешком Сидоруком
отправиться в Ленинград на поиски могилы генерала Вилькицкого?
Теперь ты обнаружил останки самолета Амундсена.
Да стоит только об этом громко произнести вслух, как здесь мгновенно
всплывут все натовские подлодки!
Серега, ну пожалуйста, дай мне возможность выбросить эту рухлядь, не
испытывай мое терпение! – настаивал Алексей Иванович.
…Их траулер зашел в Архангельск.
После быстрой сдачи рыбы производили мелкий ремонт и отстаивались
на Фактории. Друзья сидели в ресторане “Юбилейный”.
Сидорук, чуть подзахмелев, пустился отплясывать рок-н-ролл, а Сергей
Михайлович рассказывал Алексею, как он случайно в самом Питере на
старом Смоленском кладбище в заболоченной его части обнаружил
могилу генерала Вилькицкого, русского исследователя Арктики, впоследствии возглавлявшего Главное Гидрографическое управление.
Он сетовал на то, что за могилой никто не следит, что полярники
совсем забыли про Вилькицкого, и что они просто обязаны честью
посетить место и возложить венок.
Лешка выпил чарку, крякнул и дал согласие лететь на святое дело в
город его юности.
Тут подошел Сидорук, который всегда во всем соглашался с Сергеем
Михайловичем, что решило вопрос окончательно и бесповоротно.
Недолго думая, друзья прямо из ресторана направились в аэропорт, где,
взяв билеты на ближайший рейс, отправились в Ленинград.
Переночевав в “Выборгской” и попив прямо с утра пивка, поисковая
партия рванула на Васильевский остров, где в конце Малого проспекта
находилось старинное кладбище, в то время почти заброшенное, т.к.
Виктор Цой был еще жив.
Побродив часа три и продираясь сквозь заросли кустарника по могилам,
все по колено в грязи, друзья так и не нашли свою пирамиду.
Как назло Сергей Михайлович никак не мог вспомнить ряд и необходимые ориентиры.
Зато он показал им могилы купца 1-й гильдии Прохорова и вдовы
действительного статского советника Савицкого.
Чтобы рыбаки не отчаивались, Сергей Михайлович подвел их к двум
небольшим холмикам – захоронениям родителей тогдашнего премьера
Косыгина.
А ради такой ценности на кладбище власти держали специальный
милицейский пост, днем и ночью бдительно охранявший покой предков
некогда всесильного премьера, второго человека в государстве.
- 186 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сгладив свою неудачу в пивбаре “Пушкарь”, три товарища вернулись в
Архангельск.
– Алексей Иванович! С “Каустика” уже шлюпку спускают, к нам собираются, негодяи, – внезапно прокричал вахтенный штурман.
Сидорук и Сергей Михайлович молча смотрели на капитана.
Все было кончено.
Однако, Платон не был бы Платоном, если б не отдал тралмастеру свой
приказ:
– Срочно майнай все из трала в рыбный бункер. Потом разберемся!
Трал оставить подвешенным. Двум матросам закопать железяки рыбой!
Сергей Михайлович и старший механик с улыбкой взглянули друг на
друга.
Через полчаса на борт поднялись норвежцы.
Они прошлись по фабрике, бегло осмотрели трал и даже не заглянули в
бункер с рыбой.
Вскоре они вернулись на свой сторожевой корабль – KISTVAKT 83.
Когда рыбу убрали, матросы с помощью лебедки достали двигатель на
палубу.
Дрожащими руками Сергей Михайлович взял шланг и направил на него
струю воды.
Через 15 минут мотор был очищен.
Сидорук и С.М. принялись за осмотр.
Это был пятицилиндровый звездообразный радиальный мотор с воздушным охлаждением.
Цилиндры были расположены вокруг вала.
На одном из них была прикреплена табличка, на которой четко просматривалась надпись:
TRIUMPH – 142, CRUPP, GERMANY, 1934
Роальд Энгельбрехт Амундсен пропал без вести за шесть лет до
изготовления двигателя, который достал со дна экипаж “Пикши”.
Скорее всего, он принадлежал гидроплану-разведчику, базировавшегося
в Лонгийре на Шпицбергене.
Расстроенный Сергей Михайлович записал координаты места находки:
78°15′37′′ с.ш.; 02°40′1′′ в.д.
– Ничего, Михадыч, в следующий раз найдем твой ЛАДАН, – похлопал
его по плечу Платонов, – жаль, правда, что я уже дыру в кителе под
звезду проковырял!
Рейс прошел как обычно.
Радость возвращения скрасила все переживания и неудачи.
Вскоре все забыли об останках самолета.
- 187 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Начал забывать и Сергей Михайлович.
Но иногда ему снится сон.
…С суровым обветренным лицом и жестоким взглядом 56-летний
Амундсен вглядывается сквозь замороженные стекла кабины в северную даль.
Самолет парит над бушующим океаном.
Но тут внезапно налетает порыв ветра.
Самолет бросает как пушинку.
Рене Гильбо – национальная гордость Франции, крепко стискивает
штурвал и пытается выправить гидроплан.
Воздушное судно плохо слушается управления.
Механик Брейзи что-то кричит, указывая на крыло.
Двигатель работает с перебоями и вскоре глохнет.
Самолет теряет высоту.
Дитрихсон успевает посоветовать Амундсену, как действовать дальше.
Гильбо в который раз снова пытается завести мотор.
Вэлет лихорадочно сообщает в эфир об аварии, успевая отослать лишь
координаты.
Вот уже видны гребешки волн.
Остаются секунды.
Что они думали в эти мгновения?
Никто и никогда об их мыслях не узнает.
Машина кренится и вскоре с силой ударяется о воду.
Холодные штормовые волны ледовитого океана начали надвигаться
на героев все настойчивей …
Сергей Михайлович отчаянно шарил руками
- 188 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Человек, прошедший сквозь стену
Когда число запланированных
мною встреч заметно уступило
количеству случайных,
я почувствовал себя совершенно
одиноким человеком.
С.M.
–
ы когда-либо соблаговолили, мой друг, что-то слышать об
адмирале Жэн Хе?
Интересный это был человек.
Он достиг восточного побережья Африки, опередив известного португальца Васко Да Гама, считавшегося наивными людьми величайшим
мореплавателем, аж на 80 лет.
Этот адмирал проложил свой курс так, что на целых 60 лет опередил
и Колумба, а его “Совершенная Гармония” в пять раз превышала размерами бессмертную “Санта Марию”.
Все-таки великие казусы встречаются на флоте, – призадумавшись,
добавил отставной мичман – давний знакомый Сергея Михайловича.
Он уже привык к этим философским мичманским рассуждениям,
порой (по мере опустошения сосуда) переходящим в нравоучения.
Поэтому Сергею Михайловичу пришлось слегка осадить своего неизменного собеседника, и он подчеркнул:
– Вы забыли упомянуть, что Жэн Хе* осуществлял свои последние
плавания во времена правления династии Минь в Китае при императоре
Жу Жанжи (Чжу Чжаньцзы), и он умер посреди Индийского океана на
пути домой за полвека до исторических путешествий намного более
известного Колумба.
*Имя написано верно. Можно и Чжзн Хэ.
Не следует путать с китайским “жень” – люди.
Со времен правления династии Тан запрещено применять нарицательное “минь” – народ, лишь “жень”.
Нередко употребляется имя Чен Хо – это ничего не меняет – речь идет
о том же выдающемся человеке.
- 189 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Однако, мичман продолжал, его уже прорвало:
– Океан, мой дорогой Сергей Михайлович, – это Вам там не какая- то
растленная сушка и уж, конечно, не космос, где за сутки, а то и за часы
полета вешают звезды и обеспечивают харчами на всю жизнь несколько
поколений “героя”.
Согласитесь, – коли поступок или свершение являлись на самом деле
геройскими, туда не летали б, прошу позволения сказать, б… /бабенки/.
Да они даже от ейных телевизоров шарахались бы во время прямых
байконуровских трансляций.
Быть может, они остепенятся после салюта на Карнавале вслед за
сгоревшим Шутом.
(Здесь упоминается мыс Канаверал и космический челнок Шаттл)
В океане другое, здесь все серьезней, да и поведение человека непредсказуемо как на поверхности, так и, пардон, ниже ее пояса.
Вот почему он хранит так много тайн.
Сергей Михайлович задумался.
Но ведь и на обезображенной реформами земле немало тайн и необъяснимых поступков людей.
Вот, к примеру, отчего умер Н.В. Гоголь?
Ответа на этот вопрос нет.
И, хотя десятки-другие медицинских светил перебывали в его доме,
никто так и не смог поставить диагноз его болезни.
Почему-то он начал угасать сразу после смерти своей сестры.
Вскоре писатель и вовсе непонятно почему сжег все свои рукописи.
Он стал таять на глазах, а через десять дней его не стало.
Гению было 42 года.
“Чуден Днепр при теплой погоде”.
Смею вас заверить – не всегда он бывает чудным даже при хорошей
летней погоде.
”Редкая птица долетит до середины Днепра”.
Насчет птицы – утверждать не стану, в наш век даже пернатые стали
хлюпенькими.
Но вот то, что редкий человек доплывет до середины этой реки – знаю
доподлинно точно.
Жизненные пути Сергея Михайловича оказались чрезвычайно извилистыми и запутанными. Они настолько напоминали собой кабельные
трассы и трубопроводы подводной лодки, где на ограниченном пространстве их уложены сотни километров, что Сергей Михайлович порой
и сам, как тот обезумевший конструктор, путался в чертежах прошлого
и не мог вспомнить год, место и событие.
- 190 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Удивительное дело – судьба намечала его многолетние маршруты таким
образом, что по числу совпадений ему мог позавидовать любой прогнозист-астролог (шарлатан).
Ну вот разве Вам не приходилось случайно встречать знакомого в толпе
в далёком городе, куда Вы и не должны были вовсе ехать?
А вот каково было бы Вам, повстречай Вы этого самого знакомого
несколько раз с промежутком в годы в различных точках планеты, – а?
Это уже исключение.
Ну, а если таких исключений несколько?
Если не один такой знакомый, и мест различных немало, и все явно
повторяется?
“Этого не бывает”, – скажете Вы и будете правы.
Впервые Сашу Заварова – своего коллегу из родного (ставшего родным) города Сергей Михайлович повстречал в Колумбии, когда просто
шел по улице.
Спустя несколько лет тот, ни о чем не подозревая, наведался в
Роттердаме в гости к Сергею Михайловичу, среди сотен тысяч людей,
десятков тысяч судов и тысяч портов отыскав именно его.
И уж совсем необъяснимой оказалась встреча, ну прямо столкновение в
женевском аэропорту, причем их рейсы были полярно противоположными по направлениям.
Однако, рекордсменом по такого рода столкновениям оказался давний
знакомый Сергея Михайловича – Владимир Орел, человек, с которым
небесный пульт самого Всевышнего сводил их много раз и всего-то – за
тридцать с хвостиком лет.
Если половина наших главных бед – дорог и дураков начинает потихонечку реанимироваться (подразумеваются, естественно, дороги), то
это еще не значит, что коммуникации во всех транспортных отраслях
уже зашевелились, будто мухи в навозе.
Напротив, – внутренние водные артерии сплошь поражены гангреной
развала, застоя, разрухи, безденежья и т.п.
И если когда-то за тридцатку Вы смогли бы прокатиться на теплоходике
чуть ли не по всей Волге, то в наше время многие даже не знают, что
это было.
А ведь речные пароходы шныряли повсюду, словно муравьи-работяги.
Идеи знаменитого итальянца Энрико Форланини превратились в жизнь.
В стране появились суда на подводных крыльях, обладавшие
невероятной скоростью, которую позволяли развивать ставившиеся на
специальный фундамент высокооборотные двигатели.
Эту тему можно было продолжать до бесконечности.
- 191 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Следует заметить лишь, что подводные крылья бывают двух типов:
V-образные и глубоководные.
В зависимости от класса эти суда получили (надо признать – вполне
заслуженно) скоростные названия :
“Ракета”, “Спутник”, “Вихрь”, “Буревестник”, “Метеор”, “Комета”…
Первые опыты по разработке советских судов на подводных крыльях
привели к созданию специальной конструкторской группы под руководством Р.Е Алексеева.
Благодаря ее усилиям увидела свет “Ракета” – многоместное пассажирское судно на подводных крыльях.
Сегодня, чтобы пройти 800-километровый путь от Нижнего Новгорода
до Казани, “Ракете” потребуется всего 12 часов – на 8 меньше, чем
займет путь по железной дороге!
Сергею Михайловичу было известно, что на испытаниях отдельных
моделей “летающие” лодки показывали скорость до 140 км в час.
Если бы Вы лет 30-40 назад оказались у вечного огня, что над
обрывом в парке Ленина на берегу Днепра в городе Херсоне, то Вам бы
представилась та самая картина живописной реки, которую так хорошо
описал Н.В. Гоголь.
В 1880 году Архип Иванович Куинджи устраивает в Обществе
поощрения художеств выставку лишь одной (но какой!) своей картины:
“Ночь на Днепре”.
Выставка имела небывалый успех.
В том же году и с не меньшим успехом картина выставлялась в Париже.
Существует мнение, что свою картину художник, посвятивший ее
украинской реке, писал, даже не посещая Днепра, присмотрев для великого произведения пейзажик на берегу малоизвестной даже географам
речушки Кальмиус.
Знакомый Сергея Михайловича – Паша Тестин когда-то совсем даром
охотно подряжался показать ему это место. Жаль, не было времени.
Ах уж это время!
Поскольку автор не фантаст, не выдумщик и не гадалка, то он почти
никогда не описывает будущего.
Он лишь выкапывает из залихватского прошлого времени отдельные
временные события разного времени (смотря по времени!).
В описываемое время группа третьекурсников-радистов сдала один из
экзаменов в мореходном училище.
У них было много времени, и они решили пойти в парк к вечному огню
полюбоваться Днепром, а может и искупаться, короче – провести время.
Среди них блуждал и Володя Орел по кличке “Апельсин”.
- 192 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Это прозвище он приобрел потому, что до чертиков был рыжий,
настолько рыжий, что даже вышеупомянутый, порой очень кислый
фрукт, смотрелся откровенно бледнее.
Благодаря цвету (и фрукту) его знала вся мореходка.
Как и многие другие курсанты, Орел занимался плаванием, на одну
треть профессионально, имея по этому виду спорта какой-то разряд.
Выпив пива, ребята развеселились.
Несколько человек вызвались переплыть Днепр.
Надо признать, что это было совсем не в диковину.
Даже Сергей Михайлович однажды проверил себя и отчаянно бросился
в воду.
Правда, минуты через две он вернулся на берег, перенеся попытку на
другую реку с библейским названием Лета.
Ширина Днепра в том месте была метров эдак 800, а это, согласитесь,
почти километр.
Опытный Апельсин рванул на тыщу, как на сотку, и сразу же оторвался
от группы преследования.
Кто-то тут же вернулся назад, кто-то протянул еще метров 150, но в
конце-концов остался только один курсант, плывший вслед за рыжим.
Остальные с интересом наблюдали этот водный марафон.
И вот, когда Орел преодолел середину дистанции, а его соперник приотстал метров на 50, прямо из-за изгиба реки показалась “Ракета”.
Судно неслось железно на них.
Очевидно, на его борту никто еще не заметил пловцов.
Орел ускорил темп, и это его спасло.
Другой же паренек поначалу вовсе растерялся, барахтаясь на месте,
затем поплыл вдогонку.
Стоящие на берегу с ужасом закричали, размахивая руками.
Но кто их мог услышать?
На болиде увидели плывущих лишь в последний момент.
Апельсин был уже вне опасности.
Курсант даже успел нырнуть, но через секунду, когда капитан молниеносно сбросил обороты, за кормой появился ярко-красный бурун.
Все было кончено.
Ошалевшего Апельсина доставили на берег подоспевшие, точнее явно
подопоздавшие спасатели.
С закрытым гробом, у которого сидели родители курсанта, и стоял
абсолютно белый Апельсин, прощалось все училище.
Каждый, держа фуражку на согнутой руке, склоняя голову, проходил
мимо.
- 193 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович учился тогда на втором курсе – Орел поступил
годом раньше, когда С.М. еще драил шваброй палубу “Льва Толстого”.
На тот момент Сергей Михайлович уже весьма прочно числился в
неблагонадежных и потерянных для светлого общества элементах.
А тут еще и любовь к той западной музыке.
Как будто он и не знал, что кроме музыки между Европой и Востоком,
другой не существует!
Короче, на заседании партактива электромеханической специальности
ему большинством голосов прикрыли визовую заслонку, оставив
небольшой проточек, и определили на практику в город Баку.
Орел тоже получил свое сполна – тому закрыли вожделенный заграничный крантик за подстрекательство товарища к плаванию в запрещенных
местах.
Так они оказались вдвоем на далеком танкере Каспийского пароходства
“Большевик Сардаров”.
Вы не бывали в Баку?
Надо признать, что это один из красивейших городов к востоку от
западной турецко-польской границы, а Ичерихешер, Старый город,
Девичья Башня, набережная, Дом Правительства – еще те места!
Да и о Нефтяных Камнях стоит хотя бы почитать.
Ну, а самые сверхкрасивые девушки – это вне всякого сомнения производная черно-белой смеси с крекингованием и тридцатилетним отстоем,
фланирующая прямо напротив кинотеатра им. азербайджанского поэта
Абу Мухаммеда Ильяса ибн Юсуфа Низами Гянджеви.
И, хотя Сергей Михайлович и не жаловал особенно азербайджанцев,
считая их приотставшими лет на 400 от цивилизации, ему удалось
познакомиться в Баку с Эдиком, жена которого – Гюльнара работала в
институте Нефтехимии.
Именно благодаря Гюльнаре ему тогда позволили сдать вступительные
экзамены, и он был с честью зачислен на заочное отделение факультета
“Бурение нефтяных и газовых скважин”.
Следует признать, что Апельсин таки перещеголял впоследствии
Сергея Михайловича по количеству закрытых виз и раздробленных
вдрызг надежд.
В этом аспекте Орел занимал поул-позишн.
Правда, в отношении его у партийцев были совершенно иные мотивы
для подобного рода экзекуций по сравнению с Михалычевыми.
Так или иначе, время шло.
Большевика Сардарова порезали на гвозди, а у страны было много
всяких Апельсинов и Михалычей.
- 194 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Спустя годы они оба были сосланы на очень дальний восток в тот
самый край, одно название которого совсем недавно наводило ужас на
горожан от Герцеговины до Приуралья.
Если ежедневно нашему зрителю случалось смотреть по телевизору
(ящику) прогноз погоды, то термины синоптиков не могли не застрять
на липких языках советского народа (толпы).
Стоит вообщем-то далеким от синтаксиса, морфологии и правописания
людям произнести какую-либо чушь, вроде “балдеть” или “круто”, как
через месяц словцо становится достоянием нации.
Вернемся к погоде.
Лэйба “оттепель” появилась во времена правления “меченого”, который
намечал курс для толпы, указывал что ей следовало делать и как поступать, расставляя свои помётки A VOL D’OISEAU*.
Оттепель в политике означала, якобы, перемены к наилучшему, более
свободное во взглядах и демокритинное общество.
Партийная оттепель подразумевала укрощение и упрощение структуры
и динамических процессов внутри аппарата, а также более открытое и
доступное освещение того, что происходило по линии липучих щупалец
партии – I-х отделов и ГБ-овки.
Но все-таки определенные оттаивания происходили и ранее, даже в
жестокие Прежневские времена.
Как это объяснить?
Все дело в том, что подобно разрозненным древним княжествам,
территориальные подразделения КП – обкомы и крайкомы имели
определенную независимость.
Невозможно было по какой-то шкале лояльности сравнить аракчеевский
Ленинградский обком с безотносительно формальным и либеральным
Архангельским.
А по-ворошиловски дисциплинированный и уставной Куйбышевский
комитет не увязывался с полностью отколовшимся и отсоветившимся,
выполнявшим свои функции лишь номинально Черновицким.
Кроме всего прочего, в обкомовские кресла, в свою очередь, также были
вставлены пружины обособленности, и в зависимости от задниц, которые на них сидели, те то сжимались до предела, не позволяя съездить в
Болгарию даже знатному чабану, то растягивались так, что одобряли
выезды за рубеж чуть ли не уголовников.
Ну, и все зависит от места, как говорят в народе. У нас в народе многое
говорят. Впрочем, у нас в народе только и делают – что лишь говорят.
*С высоты птичьего полета (фр.)
- 195 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Если, скажем, проживая в городе Курске, известным своей дугой,
вы и не мечтали о выезде даже за границы области, то подужгородцы и
прииркутяне каждое воскресенье пересекали в приграничных зонах
заветную нейтральную полосу безо всяких виз и колючих проволок
(проволóчек), скупЛяясь на чешско-китайских базарах.
Короче, – катаклизм, есть катаклизм, так что и в грозных обкомах
иногда посреди лютой стужи вдруг накрапывал дождичек.
Такое произошло (прокатило) в середине семидесятых в штаб-квартире
Дальневосточного крайкома партии в городе Владивостоке.
То ли пришло ЦУ из Москы, то ли сменилось руководство, то ли все
посходили с ума, но вдруг, ни с того ни с сего в коридоре около двух
месяцев визы стали открывать всем подряд.
Судно, на котором работал Сергей Михайлович, славно выполнило
задание Родины, доставив в Магадан грузы для горнодобывающей промышленности.
По возвращении во Владивосток на борт (скорее всего на левый)
прискакала депеша, где сообщалось, что Сергея Михайловича вызывают
в отдел кадров для беседы.
Знакомая музыка. Вызов в “Че Ка” не предвещал ничего хорошего.
Поэтому, попивая пиво на морвокзале, Сергей Михайлович старался
припомнить – что он ухитрился натворить в этот раз.
“Скорее всего, вызывают за тот конфуз, что приключился во время сдачи экзамена по марксистко-ленинской философии в Дальневосточном
высшем инженерном морском училище”, – прикидывал он.
...Поначалу все происходило неплохо, и доцент кафедры истории КПСС
тов.Черезсидельников уже потянулся за открытой зачетной книжкой, но
внезапно передумал и задал Сергею Михайловичу последний вопрос:
– Как Вы считаете, – в силу каких качеств наш народ сумел достичь
таких невероятных высот в индустрии, политике, экономике, военной
промышленности, ведь мы одной ногой уже стоим в коммунизме?
Сергей Михайлович, не задумываясь, ответил:
– Русские обладают необходимым временем и пространством, имея
огромное терпение, плюс склонностью к спокойствию, что, бесспорно,
является отличительной чертой славянского темперамента.
– Великолепно! – произнес марксист-философ-ленинец, – Ваши мысли
вызывают похвалу!
– Это не мои мысли, это мысли Адольфа Гитлера, который высказал их
вслух 25 февраля 1945 года Мартину Борману.
Тот, в свою очередь записал эти высказывания в дневнике, известном
как завещание великого фюрера, – скромно ответил С.М.
- 196 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Что-о-о-о? – заорал доцент, и его глянцевая лысина стала покрываться
желто-фиолетовыми пятнами, сигнализируя кипение партийных мозгов.
На крик сбежалась вся элитная кафедра.
– Что горит? – спросил старший преподаватель Запитулькин.
Но Сергей Михайлович спокойно продолжал:
– Более того, – благодаря марксисткой религии, у нас есть все, чтобы
являться терпеливыми. Нам обещано счастье на земле, и это отличает
марксизм от христианства, однако, в будущем.
“Счастье для вас вполне достижимо, – твердил Маркс, – и я вам это
обещаю, однако, дайте эволюции завершить свое дело, не торопитесь
подталкивать ее!”
Ну, а человечество всегда попадалось на такого рода приманку.
Если у Ленина не было времени, то Сталин продолжал его дело, ну, а за
ним и другие товарищи нашлись. Дело-то славное! Всем известно, что
марксизм могучая сила!
Согласитесь, в этом Гитлер прав, – закончил Сергей Михайлович.
Кафедра смотрела на него с широко раскрытыми ртами и выпученными
глазами.
Наверное, именно так человечество и будет поглядывать на пришельца
с другой планеты, который издает непонятные им звуки.
Ассистентке Семеновой стало плохо, и кого-то послали за водой или
за доктором.
Вскоре прибежал доктор с водой.
Наконец, все очухались.
Под крики: “Вон из училища!”, “Долой этого негодяя!”, “Звоните в ОК
или, еще лучше – в ГБ!”, эмоционально жестикулируя клешнями, заматерелые (материальные) марксисты выдворили Сергея Михайловича из
аудитории.
Он уже одевал куртку, собираясь покидать заведение, когда позади себя
услышал возглас уважаемого профессора Селедкина:
– Остановить этого отщепенца и направить ко мне в кабинет! Я лично
буду вентилировать его мозги!
Как только Сергей Михайлович прикрыл дверь кабинета зав. кафедрой,
профессор спросил:
– Скажите-ка, любезный, а где же Вам пришлось прочесть завещание
фюрера? – сразу было видно, что старик готов пойти на определенный
компромисс в обмен на кое-какую информацию.
На горизонте засветилось “Удовл.” в заветной книжонке студента.
– В Москве на книжной барахолке приобрел по случаю, – соврал Сергей
Михайлович.
- 197 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сделка началась.
После напряженных споров и дебатов, Сергей Михайлович выторговал
для себя “Хорошо” по марксистко-ленинской философии в обмен на
философию вмиг ставшего коммунистом Гитлера, зафиксированную на
перепечатанных под копирку пожелтевших листочках.
– Только, умоляю Вас, – никому ни-ни! – проверещал Селедкин,
осторожно прикрывая дверь своего кабинета.
Он уже пожалел, что не поставил Сергею Михайловичу “Отлично”.
В I-м отделе пароходства философствовать с ним не стали.
Как только С.М. вошел, из-за стола поднялся полный средних лет
деятель, который тут же произнес:
– Сергей Михайлович, Вы проявили себя как активный работник и грамотный специалист. Все характеристики на Вас были положительными.
Мы поздравляем Вас с открытием визы и направлением на элитные суда
загранплавания!
Так Сергей Михайлович перешел на работу в группу инспектора Бянко,
который заведовал 14 судами.
На одном из них – теплоходе “Павлово” в должности 2-го электромеханика и оказался Сергей Михайлович.
Начальником рации там служил Николай Николаевич Черепанов.
Каково же было его удивление, когда на третьи сутки погрузки в порту
Находка к нему в каюту постучали:
– Войдите, – ответил он.
На пороге стоял Апельсин.
– Знаешь, я даже не удивляюсь, когда повсюду вновь тебя встречаю, –
приветствовал Апельсина Сергей Михайлович, вставая из-за стола.
…Все оказалось очень просто.
У Черепанова закончился срок прохождения медицинской комиссии, и
того отправили в отпуск.
Они проговорили до утра, им было что рассказать друг другу.
Как и С.М. Апельсин попал под крайкомовский дождичек.
Вот так их пути снова пересеклись.
Вскоре судно снялось с грузом на южнокорейский порт Пусан.
Впоследствии Сергей Михайлович не раз бывал в этом порту, и Пусан
входил в первую десятку наиболее часто посещаемых им портов мира.
Судьба распорядилась так, что в течение месяца он обучался на курсах у
норвежских специалистов из фирмы Kongsberg именно там, в Пусане.
Разумеется, читателю будет интересно узнать – какой из зарубежных
портов он посещал чаще всего.
Порт Хьюстон, штат Техас, США.
- 198 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В Хьюстон Сергей Михайлович заходил 23 раза.
Так уж сложилось.
В Корее простояли недолго.
Взяв небольшую партию груза на Филиппины, “Павлово” через
несколько дней бросил якорь на рейде Манилы в заливе с одноименным
названием в ожидании причала.
Экипажу предстояло увольнение на берег.
Уже на следующий день помполит Гаврилыч разбил всех членов
команды на группы, знаменитые совковые “тройки”, у каждой из которых был свой руководитель.
Старшим гвардейской группы, в которую вписались матрос Терехин и
Сергей Михайлович, оказался назначен Апельсин.
Им предстояло сойти на берег в первой партии.
Филиппинским кормчим функционировал тогда президент Фердинанд
Маркос, являвшийся одновременно и премьер-министром.
Американская база в Субик-Бэй еще процветала, так что порядки в этой
стране были довольно суровые.
На причале членов экипажа ожидали вооруженные люди в броской
камуфляжной форме.
- 199 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
К каждой группе был прикреплен свой сопровождающий.
Вечером отправились в район Манилы, который назывался Pasay.
Поводыря было просто уговорить на любую услугу, предложив ему
несколько песо, поэтому тройка быстро нашла на одной из улочек
забегаловку поприличней и немедленно принялась дегустировать знаменитое на весь мир пиво San Migel, действительно очень приятное на
вкус.
Орел на несколько минут куда-то исчез, а когда появился снова, в его
руках сверкала литровая бутылка филиппинского топ-бренди Tanduay,
кстати, тоже приличного напитка.
Терехин и Сергей Михайлович пить категорически отказались, поэтому
старший группы и бойскаут разделили 50% жидкости по 25% на
каждый желудок.
Как это обычно бывает, непьющим с трудом удалось уговорить прочно
“присосавшихся” на поездку в супермаркет.
Тем не менее, всего лишь за два часа с момента схода на берег, они
достигли улицы Roxas Blurd, где был расположен огромный магазин с
впечатляющим названием Harrison Plaza, недалеко от Зоологического и
Ботанического сада.
Кстати, сейчас Pasay – это уже не район, а город.
Сопровождающий остался перекуривать у входа.
Руководителя группировки изрядно “повело”.
Он здорово покраснел и все с большей амплитудой пошатывался.
Выражаясь языком сборщиков урожая, ему в тот момент больше подходила кличка “гранат на ветру”.
Короче, фрукт попросту отказался что-либо покупать и направился в
расположенный поблизости кафетерий внутри магазина.
У него оставалось ровно 49% огненной воды, припасенной на такой
случай.
С. М. и матрос Терехин отправились примерять джинсы и курточки из
генуэзской ткани *.
В описании Генуи середины 18 века зафиксировано, что жители
среднего достатка могли чуть ли не ежедневно носить одежды из знаменитого черного бархата в течении 10 – 15 лет.
И это почти три столетия назад! Да еще и бархат!
На описываемое время джинсы и куртки в Союзе были потолком шика.
По одежонке всегда оценивали и провожали как умных, так и глупых.
*Jeans (англ) или Jean (итал) – вид прочной ткани. Janua (лат) – название города Генуя, где первоначально производилась эта ткань.
- 200 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Даже в центре Москвы, если Вы были одеты в такой наряд, на Вас
с завистью посматривали.
С абсолютно пустой головой Вы могли чувствовать себя едва ли ни
кинозвездой.
Через час довольные, с покупками в ярких пакетах, электромеханик
с матросом подошли к кафетерию в поисках радиста.
Сопровождающий обязан был доставить группу на причал к 18.00 GMT,
когда отходил рейдовый катер.
Время летело быстро.
У входа в магазин собралась толпа.
Под вой полицейских сирен все что-то вопили, отчаянно жестикулируя.
Сопровождающего среди них увидеть было невозможно.
“Апельсин!”, – больно кольнуло под ложечкой у Сергея Михайловича.
Стекло огромной витрины слева от входа в магазин было вдребезги
разбито.
Среди осколков лежал окровавленный Апельсин.
Полицейские вперемешку с санитарами подняли его и потащили в автомобиль скорой помощи, которую вела военизированая кавалькада.
Сергей Михайлович, не раздумывая, схватил Терехина за руку и потащил к такси, которых в Маниле гораздо больше, чем пешеходов.
Приехав на причал, они обнаружили там остальных членов экипажа
“Павлово”, весело обсуждавших увольнение.
Он отвел подальше Гаврилыча и тихо произнес: “Орла взяли!”
Тот стал расспрашивать, как все произошло.
Сергей Михайлович ответил, что трезвый, как стеклышко от бутылки,
Орел решил покушать в кафетерии, пока они покупали в десяти метрах
от него костюмчики.
Далее шло описание всего увиденного.
– А где прикрепленный агент? – настороженно спросил помполит.
– Неизвестно, исчез куда-то.
Может это политический акт против строителей светлого коммунизма,
а, Гаврилыч? – на всякий случай спросил Сергей Михайлович.
– Знаем мы эти политакты! Ясное дело – напился, сволочь! – гневно
подытожил помполит.
На судно вернулись без Апельсина.
О ЧП пришлось немедленно сообщить в пароходство.
На утро из полиции пришло извещение о том, что, находясь в стадии
тяжелейшего опьянения, начальник радиостанции теплохода “Павлово”
Орел В.В. разбил на мелкие кусочки витрину магазина Harrison Plaza,
Roxas Blurd st.76, Pasay, Manila.
- 201 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
От полученных порезов потерял много крови и в настоящее время
пролёживает бока в больнице на …
Сумма причиненного ущерба составляет …….. песо.
За сомнительной подписью комиссара полиции стояла приписка о том,
что магазин будет закрыт на целый месяц для ремонта.
Около недели судно простояло на рейде, а когда подошли к причалу,
то увидели, что возле борта в компании двух полицейских безмятежно
стоит Апельсин с перевязанной рукой и щекой, заклеенной пластырем.
Работу, которой было не так уж и много, а лучше сказать – вообще не
было, за него выполнял (присутствовал) его помощник – 2-й радист.
Как же все происходило?
Прикончив Tanduay, Апельсин, не соображая где выход, отправился
искать свою группу.
Он вышел на улицу прямо сквозь витрину, которая была чисто вымыта
и создавала впечатления открытой внешней среды у видящего лишь на
10% начальника судовой радиостанции.
Это было последним, что он помнил.
Люди создают легенды, фантасты пишут свои романы, ученые изобретают какие-то лучи, иллюзионисты обманывают человеческий глаз
трюками – все они правдами и неправдами пытаются просочиться через
стены.
А простой русский радист из далекого совдеповского городка Чугуев,
что под Харьковом (кстати, известного тем, что там родился сам Илья
Ефимович Репин), – Вова Орел всех посрамил.
Он проделал это наяву, без обмана и надувательства.
Вова прошел сквозь стену! И никакой зритель ему был не нужен!
Приказ начальника Дальневосточного ордена В.И. Ленина морского
пароходства был напечатан аж на трех страницах и вывешен у входа в
отдел кадров, стращая всех своей подробнейшей информацией.
Позже Сергей Михайлович соскоблил его со стенки себе на память.
Едва выкарабкавшись из каботажа, Орел успел сходить лишь в один
заграничный рейс, после чего был снова сослан на прибрежный флот,
ставший для него таким родным и привычным.
…В очередной раз Сергей Михайлович был вызван на линолеум в городе, чьё название связано с именем Андрея Александровича Жданова,
того самого, что громил когда-то ленинградскую комсомольскую организацию.
– Почему Вы скрыли от всех, что Вам уже трижды закрывали визу? –
спросил дебильно-колхозного вида седеющий “товарищ” с откровенной
физиономией ящерицы и прической а-ля ”нутрия”.
- 202 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Позвольте, но ведь меня никто об этом и не спрашивал. Не ходить же
мне, словно забастовщику, с табличкой, где нацарапано:
“Мне уже три раза коммунисты закрывали визу”, – с иронией в голосе
заметил Сергей Михайлович.
Он уже знал – чем все это закончится, поэтому просто ехидничал.
– Гнать таких грубиянов и недоучек с флота! – яростно прокричала чьято секретарша со справкой об окончании 8-ми начальных классов.
– Ну, во-первых, кого Вы имели в виду? Лично я закончил ровно на
одно учебное заведение больше действующего начальника пароходства.
И объясните мне, недоучке, где и в чем проявилась моя грубость? – с
улыбкой спросил С.М.
– Вы свободны, – уж слишком серьезно отрыгнул нач. отд. кдр.
Так Сергей Михайлович оказался в ссылке, где работал на самых
уникальных судах мира – агломератовозах.
Его направили на судно “Малаховка” Азовского морского пароходства.
Надо признать, что такой швали и сброда, как на этом /лайнере/ новом
месте, ему не посчастливилось больше встретить нигде.
Вряд ли господин Архаров, московский обер-полицеймейстер решился
бы набрать в свой знаменитый драгунский полк, куда попадало всякое
отребье, членов экипажа “Малаховки”.
Бериевским стукачам до них также было далековато.
Пожалуй, здесь стоило бы вербовать свои кадры Абверу или Гестапо.
Из комбината Азовсталь в г. Жданове судно перевозило агломерат –
обогащенную руду, с дикой температурой около 800 гр. в порт КамышБурун, что под Керчью.
В один большой трюм, отделенный от корпуса двойной переборкой,
словно в коробку, грейпферами ссыпали огненную руду, которую через
10 – 12 часов выгружали в Камыш-Буруне.
Линия так и называлась – “огненная”.
В начале 70-х теплоход “Рокша” с 14-ти членами экипажа на борту
и аналогичным грузом перевернулся в Азовском море, а экипаж просто
сварился в воде. Ужасная смерть.
Кстати, памятник погибшим членам экипажа “Рокши” мариупольские
бичи отнесли в утиль и сдали его как цветной металл, получив взамен
несколько бутылок водки. Такова уж наша держава с прикованными
кандалами телефонными трубками.
Зимой, когда море замерзало, агловозы отстаивались в Азовстальском
затоне, а иногда немного латались в Ждановском судоремонтном заводе
Во время одного из таких ремонтов судьба снова столкнула Сергея
Михайловича с Апельсином.
- 203 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Что он натворил в очередной раз, С.М. уже не помнил.
Много воды утекло после супермаркета в Маниле, так что им вновь
было о чем поболтать.
События происходили под Новый год, поэтому они крепко отметили
свою очередную встречу.
Орел был прочно вбит в жизнь Сергея Михайловича, он умудрился
даже принять активнейшее участие в одном из судьбоносных знакомств
своего спутника по флоту.
Конечно, Сергей Михайлович благодарен судьбе за Апельсина, хотя
друзьями они никогда не были.
…Шли годы.
Каботаж сменился на загранплавание.
Загранплавание поменяли иностранные компании.
Иностранным компаниям в свою очередь приходили на очередь все
более оплачиваемые очередные должности.
Стыд от того, как на тебя, кабоНтажника, смотрят моряки-загранщики,
давно прошел, и теперь Сергей Михайлович таким же взглядом вполне
может окидывать других, даже морскую элитý эли другую белую, т.е.
хорошо обглоданную кость.
Но не делает этого. С.М. нечто подобное уже где-то проходил и изучал.
Однажды в местной газете он прочитал о несчастном случае, произошедшем с начальником радиостанции Новороссийского морского
пароходства Орлом В.В. в судоремонтном заводе в г. Одессе.
Автопогрузчик каким-то образом ухитрился задеть ногу несчастного.
Сергею Михайловичу необходимо было очень срочно уезжать, и ему не
удалось узнать каких-либо подробностей.
… Уже около 10 месяцев Сергей Михайлович проработал в хорватскочилийском экипаже на балкере под Багамским флагом в компании,
зарегистрированной на Кипре, хозяин которой – израильтянин, являлся
еще и гражданином США, проживавшем в Канаде.
12 суток перехода от Кейптауна до Буэнос-Айреса пролетели быстро.
Вот, наконец, и причал.
Его предупредили, что утром за ним приедет агент для доставки тела в
аэропорт, и Сергей Михайлович упаковывал вещи.
Под вечер его навестил вахтенный помощник, который сообщил ему о
том, что им кто-то интересуется на берегу с мальтийского контейнеровоза “Олимпия”, стоявшем на соседнем причале.
Сергей Михайлович, не торопясь, вышел на палубу.
Слегка почесывая когда-то поврежденную голень, весь светящийся
от своей неповторимой улыбки, прямо возле трапа стоял Апельсин.
- 204 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Что может быть хуже загородной поездки
Я видел такую землю, где люди
живут, как им жить должно.
Томас Мор

аши предки – скифы, как известно, поклонялись воткнутому в
землю мечу.
Меч символизировал собой славу и подвиги и многих других народов.
У всех родственных нам славянских племен превыше всего почитался
бог войны Световит* – золотой идол с поднятым в руке мечом.
Сергей Михайлович так и не сумел найти разумного объяснения,
почему на Руси не пользовался особой популярностью главный бог –
Сварог.
Сейчас все знают, что тогда превозносился бог войны и грозы – Перун.
И каких только войн не знало человечество за всю историю своего
существования!
Война, о которой пойдет речь в описываемой главе, хотя и имела ряд
присущих лишь этой войне особенностей, запомнилась, прежде всего,
своим неофициальным названием – Первая Антарктическая война.
Именно так окрестили ее специалисты и военные историки.
Вы еще не слыхали о такой?
Тогда придется кое-что напомнить.
В данном случае подразумевается конфликт в 1982 году между
Великобританией и Аргентиной на Фолклендах или Мальдивских островах, как их когда-то называли в Испании.
Причины произошедшего вооруженного столкновения очень интересны
и обойти их суть невозможно, поскольку эта маленькая война многое
объясняет.
Так или иначе, Сергей Михайлович оказался в свое время на этих
далеких и весьма своеобразных островах.
Вы не бывали на Фолклендах?
Нет? Не переживайте – у Вас все уже позади.
Кроме того, я постараюсь подробно рассказать вам о них.
*В различных изданиях встречается и Святовит.
- 205 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Раскуривая неизвестно где приобретенную причудливую трубку,
смахивающую на гуцульскую, мичман – знакомый Сергея Михайловича
и его обычный собеседник вдруг зарассуждался и залез в непривычный
для него огород:
– Чёрт бы их подрал (прошу читателя понимать слово “драть” только
как “стегать”) – этих женщин…
Хотя, с другой стороны – никуда от них не денешься!
DAS EWIG-WEIBLICHE ZIEN UNS HINAN*.
Не правда ли, Сергей Михайлович?
Помню, была у меня одна знакомая гримерша из театра…
Мичман, как всегда, был прав – без ЕВА-нных потомков не обойтись.
Как говорил Чехов: “Женщины без мужского общества блекнут, а
мужчины без женского глупеют”.
Было бы несправедливо штамповать одна за другой чисто мужицкие
главы, совершенно не упоминая при этом о женщинах.
Будто их не существует вовсе, будто они зажарились в огнетрубном
котле, будто каждый моряк (читай “нормальный мужчина”) любую свободную минуту и не думает о них, фантазируя при этом на свой вкус,
страх и риск.
Сергей Михайлович задумался.
В мыслях зависли тяжелые темные тучи, сильный ветер и волны
огромной амплитуды, которые бывают, ну только в Антарктике.
…Фолклендские острова расположены на возвышениях континентального шельфа в 300-х милях к востоку от аргентинской Национальной
Территории – Огненная Земля.
В апреле 1982 года военное правительство Аргентины заявило свои
претензии на эти острова и направило туда войска в количестве 11 000
солдат и офицеров.
Аргентина давно уже заявляла, что архипелаг является продолжением
горной цепи Анд – части национальной территории этой страны.
Владения островов с окружающими их запасами рыбы и минералами,
вообщем-то служат географическим оправданием причин столкновения
Великобритании и Аргентины в данной части Антарктики.
Хотя, все гораздо проще.
Внезапно Фолкленды стали едва ли не самым богатым центром
мировой добычи рыбы.
Вот тут-то Англия и заявила о создании 150-ти мильной зоны вокруг
островов.
* ”Вечная женственность, тянет нас к ней”- цитата из “Фауста” Гёте
- 206 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сотни судов из Европы и Азии постоянно вели там промысел кальмара,
вылавливая его ежегодно на сумму 500 млн. долларов (по тому
времени), а это уже аргумент.
Аргентина запротестовала, объявив, что зона нарушает ее территориальные воды, включая области, где страна выдавала лицензии на вылов
рыбы судам из Советского Союза и Болгарии.
Напрашивается вопрос:
“Почему же Великобритания решила объявить о создании такой зоны
только в начале 80-х?”
Все дело в том, что наибольшее развитие промысел кальмара получил
именно за последние 2 – 3 года перед объявлением 150 мильной зоны.
Эти воды частенько являлись причиной споров.
Но, тем не менее, около 600 – 700 судов постоянно производили там
вылов безо всяких ограничений.
В конце-концов, Великобритания войну выиграла ценою потопленного
эсминца “Шеффилд”* и нескольких десятков человеческих жертв.
В 1986 году уже официально была объявлена 150-ти мильная зона, а в
следующем году 220 судов получили там лицензию на вылов.
Вот так большой морозильный рыболовный траулер “Лапландия”,
на котором работал Сергей Михайлович, оказался в той промысловой
зоне на вылове кальмара.
Этот вид по-научному назывался Loligo gahi, а далее на севере, ближе к
Уругваю, обитал Illex argfentinus.
Если читателю это интересно, то можно добавить, что за тонну выловленного кальмара в Японии тогда можно было получить 1800 U$D.
Средней величины траулер, оснащенный под промысел кальмара, стоил
около 2-х миллионов долларов.
Только за один сезон он мог выловить продукции на сумму 1.5 млн.
долларов.
Нужны ли комментарии?
И последнее.
Следует заметить, что одними лишь хищниками поедалось около 34
млн. тонн кальмара в год в Антарктических водах.
Архипелаг состоит из множества островов, главные из которых –
Западный и Восточный Фолкленды, заселены.
*Эсминец был подбит французской ракетой Exotec, выпущенной аргентинским пилотом “Миража”. До последнего времени было мало кому
известно, что ракета не взорвалась, и “Шеффилд” затонул лишь в
результате пожара, причиненного ей.
- 207 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Структуру островов составляют в основном фермерские хозяйства.
Единственным подобием города и столицей является Стэнли с населением в 2000 жителей.
Иногда на некоторых картах городок именуют и Порт Стэнли.
Это не столь существенно – он там один.
Для пополнения запасов провизии, бункеровки, а также отдыха экипажа
траулеру “Лапландия” было позволительно на несколько суток зайти на
Фолкленды.
Вход в гавань Стэнли был лимитирован из-за большого количества мин,
оставшихся в засаде после той войны, поэтому судно бросило якорь в
заливе Беркли Саунд в месте, где находится поселение или деревенька
называемая Порт Луис.
Как уже упоминалось, все побережье вокруг Стэнли и даже пляж с
экзотическим наименованием “Прогулка пингвинов” с войны были еще
не до конца разминированы, что делало возможным доступ в город в
основном по шоссе.
Для членов экипажа “Лапландии” был ангажирован небольшой автобус,
и расстояние всего в 20 километров они преодолели довольно быстро.
Так Сергей Михайлович оказался на Фолклендах, в Стэнли, том
небольшом городке на краю света, где за считанные часы пребывания
он оставил свою любовь и восхищение этой неповторимой землей.
Одноэтажные домики с яркими цветными крышами выстроились вдоль
залива в 5 – 6 рядов (улиц).
Этим они очень напоминали скандинавский ландшафт.
Прямо у берега стояла церквушка, шпиль которой бесспорно указывал
лютеранское направление.
Один из причалов был сооружен на понтонах. Другой, поодаль, уходил
в залив на сваях метров на сто от берега.
На рейде стояло несколько небольших местных суденышек.
Среди них выделялся белый лайнер – советское научно-исследовательское судно “Профессор Визе”, которое на пути к берегам Антарктиды
посетило Стэнли по собственным нуждам.
В городе функционировало несколько частных фабрик и мастерских.
Единственный, весьма просторный паб при гостинице “Globe Hotel”
служил местом отдыха жителей Фолкленд, моряков и солдат британского гарнизона с военно-воздушной базы, которую вполне оправдано,
содержало английское правительство после вооруженного конфликта.
Дым в пабе напоминал рабочую обстановку подобных заведений.
Пиво лилось, как обычно льётся пиво. Повсюду за столами был слышен
веселый разговор вперемешку со смехом.
- 208 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Антураж вполне приветливый, что сразу пришлось по душе Сергею
Михайловичу.
Не успел он присесть за один из столиков, как его тут же кто-то похлопал по плечу и со словами:
– Привет, Серега! – рядом с ним пришвартовался бородатый человек в
брезентовке с капюшоном, которые носили в начале 60-х советские геологи, гордо подняв знамя своей, ныне почти уже вымершей профессии.
Бородачом оказался Игорь Склярский, с которым они вместе учились в
Ленинграде в “Макаровке”.
После окончания высшего мореходного училища Склярский был
направлен на работу в Институт Арктики и Антарктики, к которому
“приклеились” несколько научно-исследовательских судов.
На них он и служил в должности электромеханика.
Игорь был частым гостем на Фолклендах.
В последний раз он посещал Стэнли на “Михаиле Сомове” всего лишь
полгода назад.
Конечно, было о чем вспомнить. Завязалась продолжительная беседа
… Если бы еврейский портняжка Леви Страус узнал, что помимо
Дикого Запада, Аляски, а впоследствии и всего цивилизованного мира,
он сумел покорить своими штанами еще и Россию, то перевернулся бы
в гробу.
И, хотя из всех живущих на Земном шаре племен, таборов и кланов, мы
напялили на себя голубые джинсы последними, когда упомянутый
товар уже вышел из моды у бедуинов в пустыне и дикарей в джунглях,
форсу от этого у нас не убавилось.
Наш прогрессивный житель продолжает с трепетом посматривать на
изделия из бессмертного материала.
Ну, а кто не помнит очередного (2-го “пришествия”) бума конца 70-х,
когда в ход пошли пиджаки, зимние куртки, фуражки, юбки и пальто из
джинсовой ткани?
Одним из преподавателей предмета “Судовые автоматизированные
системы управления” в высшей мореходке была женщина.
Звали ее Ирина Иосифовна.
Неважно сейчас – на каком берегу реки Иордан обитали ее предки.
Главное, что она была молода, умна, современна и очень хороша собой.
Надо заметить, что для женщины знание такого специфического
предмета – явление весьма не распространенное.
Но только не для Ленинграда.
Так или иначе, Ирина Иосифовна читала АСУ в группе, где впитывали
науки Склярский и С.М.
- 209 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Шутник по натуре, авантюрист в душе и весельчак в обыденной жизни,
Игорь не мог обойтись без едких колкостей и подвохов.
Ирина Иосифовна имела обыкновение проверять посещаемость по
журналу между уроками – не было смысла, отсидев учебный час,
убегать в перемену с “пары”, так же, как и не стоило приходить лишь на
второй час.
Тактика была верной и предусмотрительной.
Однажды она появилась на занятиях в новой юбке, сшитой из знакомого
джинсового материала.
Никто не заметил ничего необычного, все только любовались преподавателем, улавливая суть предмета лишь наполовину.
Но такие люди, как Склярский, всегда сумеют найти точечку тараканьего помета на бесценной картине художника или прыщик на личике
кинозвезды.
На перемене тот быстро нацарапал на клочке бумаги записку следующего содержания:
“Ирина Иосифовна! Вы юбку одели задом-на-перед! Доброжелатель”.
Естественно, все были извещены, а бумажка вложена в журнал посещаемости.
Вскоре студенты заняли свои места.
Стояла мертвая тишина.
Наконец, вошла Ирина Иосифовна, села за стол и открыла журнал.
За обложкой не было видно, что она читает послание доброжелателя.
Захлопнув журнал со словами:
– Извините! – она удалилась.
Надо отметить, что юбку она действительно одела неправильно – анфас
накладными карманами и молнией ниже спины, хотя кто их разберет,
эти женские фасоны?
Кроме Склярского, разумеется.
Все ждали, что же произойдет?
Вскоре красавица появилась вновь. Злосчастная юбка оказалась одета
“по-склярскому”.
Ирина Иосифовна с благодарностью произнесла:
– Спасибо, Склярский!
Тот, не долго думая, выпалил:
– А это не я писал! – выдав себя с потрохами.
Аудитория разразилась хохотом.
У Игоря была сестра. Как-то на ее день рождения Склярский позвал
ребят, в том числе и Сергея Михайловича, поскольку приглашены были
и подруги сестры Игоря из Литературного Института.
- 210 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Так на студенческой пирушке в кафе Сергей Михайлович познакомился
с Людмилой.
Люда оказалась высокомерной жеманной девушкой.
Она весьма надменно и снисходительно относилась к окружающим,
почти с презрением бросая отдельные довольно неглупые фразы.
Сергей Михайлович ценил серьезных соперников по дискуссии, так что
удивить девушку ему было одно удовольствие.
Люда сама попросила его проводить ее домой на улицу Наличная в
Василеостровском районе Ленинграда.
Завязалась дружба.
Мать Людмилы была архитектором, а отец занимал полковничий пост в
каком-то из многочисленных ленинградских военных штабов.
Рыбак из базы океанического рыболовства вряд ли соответствовал
их семейным стандартам, да и чувств между Сергеем Михайловичем и
Людой никогда никаких не было.
Просто Сергей Михайлович звонил ей иногда, они встречались, и он
провожал ее домой. Кажется, раза два он ее поцеловал – так прощаются
с покойником. Вот, вообщем-то, и все.
Но у Люды имелся один магнит, необычайный по мощности.
Этим магнитом являлась ее удивительная внешняя схожесть с
одной девочкой, которая когда-то училась в школе вместе с Сергеем
Михайловичем в параллельном классе.
Эта девочка была первой любовью Сергея Михайловича, что случается
с каждым школьником.
Наверное, следует рискнуть и добавить, что когда на него накатывалась
волна школьных воспоминаний, он, немедля, звонил Людочке, желая
увеличить количество брызг.
Во время очередной сессии Сергей Михайлович проживал в гостинице моряков, что на Двинскóй.
В тот день все темные силы во главе с Вельзевулом, словно восстали.
С утра не было воды, и Сергей Михайлович так и не смог толком
умыться.
Буфет, который всегда работал, чуть ли не круглосуточно, очевидно, по
той же причине был закрыт.
Сергей Михайлович отправился завтракать в город, но в трамвае умудрился за что-то зацепиться и порвал рубашку. Пришлось возвращаться.
Вернувшись в номер, он в отчаянии начал искать нательную замену.
Тут припомнилось, как в пионерском лагере он, забравшись на дерево,
разорвал футболку, которую очень любил и носил на физкультуру в
школе.
- 211 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Школа!
Сергей Михайлович решил прямо с утра позвонить Людмиле, надеясь
найти успокоение у нее.
Не успел он даже поздороваться, как Людочка произнесла:
– Слушай, Серж! Пора и нам начинать взрослую жизнь!
– Ты о чем? – не понял Сергей Михайлович.
– Раз ты такой тюфяк, записывай, – продолжала Люда, – на Витебском
вокзале найдешь расписание электричек направлением на Лугу через
Гатчину. Купишь билет до станции 68-й километр.
Сойдешь с поезда сразу после Сорочкино и проследуешь по дороге в
дачный поселок. Найдешь там улицу Кедровая, дом № 17.
Это адрес нашей дачи. Я буду ждать там тебя с 6-ти часов вечера.
Мои родители останутся дома. Я сказала им, что пойду к друзьям на
вечеринку. Там у них и останусь ночевать.
В поселке есть магазин, хотя продуктов на даче полно.
Ты все понял? – закончила Люда.
– Людочка, а у вас не найдется дачки на Осиновой улочке не далее 20-го
километрика? – пошутил Сергей Михайлович.
– Жду! – бросила Людмила и разомкнула контакты телефона.
“Вот это уже успокоение!” – обрадовано подумал С.М. и начал распаковывать сумку с парадно-выходными нарядами.
“Стоп! – сказал он сам себе, – что-то здесь не сходится. Так неудачно
начался день, и вдруг такое неожиданное везение.
Что же все-таки здесь не так? Да все не так, Михалыч!” – уверял он себя
и в конце-концов набрал телефон Людмилы.
– Людочка, ты уверена, что мы все делаем правильно? – взмолился
Сергей Михайлович.
– Господи! Серж, ну очнись ты, наконец! A FORTIORI* так поступают
миллионы людей!
Да и мы с тобой в разное время совершали подобное, не правда ли?
– Да-да, конечно, ты права. Просто как-то уж очень все неожиданно, –
упавшим голосом констатировал Сергей Михайлович.
– Такие вещи непредсказуемы! – закончила девушка, и он вынужден
был согласиться с ней в этом.
Стояло ленинградское лето – коктейль из балтийского ветра, довольно
частых для этого времени моросящих дождей и устойчивых семидесяти
семи по Фаренгейту.
Этот денек выдался ясный, солнечный и безветренный.
*Тем более (лат).
- 212 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Лишь одна маленькая тучка в уголке небосклона как-то совсем некстати
прогуливалась по атмосферным площадям.
“Только бы этот проклятый сгусточек не подпортил мне и без того попахивающий плесенью денек”, – подумал Сергей Михайлович, надевая
туфли.
Как тут было не вспомнить высказывание Христа:
“Лицо неба распознавать умеете, а знамений распознать не можете!”*
В белых брюках и голубой рубашке Сергей Михайлович выглядел
на 300 рублей. Светлый клетчатый пиджак он держал в руке наперевес.
Приехав около 16.00 на вокзал, Сергей Михайлович посмотрел
расписание, купил билет и начал прикидывать – что бы ему приобрести
к встрече.
Цветы? Летом? Банально.
Бутылку хорошего ликера?
Где взять? Да и грубовато.
Коробку конфет? Безвкусно.
“Лучше разобраться на месте – там же есть магазин”, – с этой мыслью
Сергей Михайлович отбросил все предыдущие.
Неожиданно объявили, что по техническим причинам его электропоезд
задерживается на один час.
Прозвучал очередной сигнал.
Сергей Михайлович осязал угрозу и давал себе отчет в том, что в таких
случаях лучшее решение – ретироваться восвояси.
Но не заставлять же такую любезную девушку, как Людмила, мучиться
в одиночестве в далеком домике, сидя у окошка!
Наконец, около 18.00 подали поезд, и, хотя белые ленинградские ночи
несколько размазывали понятие “время суток”, Сергей Михайлович
уразумел, что приедет к ”отбою”.
Вагон оказался переполненным.
Поначалу создавалось впечатление, что электричка еле ползет, затем
и вовсе показалось, будто поезд повернул назад.
Наконец, часа через два с половинкой – три, в довольно посеревших
брюках, Сергей Михайлович выскочил на платформе 68-го километра
от Санкт-Ленинграда.
“Приехали!” – подумал Сергей Михайлович и вспомнил Гагарина.
Становилось прохладно, поэтому он набросил пиджак.
На остановке выскочило немало пассажиров, так что дорогу в поселок
искать не пришлось – все направлялись именно туда.
*Евангелие, Матфей [16:4]
- 213 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Кроме голой платформы, на которой одиноко лежал окурок “Беломорканала” и столба с надписью “68 км” никаких других объектов просто
не наблюдалось.
Именно поэтому угрюмая деревянная уборная, приткнувшаяся чуть
поодаль и никогда не ощущавшая теплых забот ассенизаторов, выглядела особенно угрожающе.
Единственная тропинка, уходящая в лесные заросли, манила путника
своей откровенностью.
Обернувшись в сторону творения местных зодчих, Сергей Михайлович
подумал, что не мешало бы ему осмотреть сие произведение архитектуры, но благоухание запахов заставило его перенести обозрение на
дачу Людмилы.
Пройдя по лесу вместе с попутчиками около километрика, С.М. вышел
к оврагу.
На холме расположился поселок.
Весь в яркой зелени с разноцветными домиками, он был похож на кубик
господина Рубика.
Сергей Михайлович глубоко вздохнул, улыбнулся и подумал, что скоро
он обнимет нелюбимую ЛюБмилу.
Беженец из города тут же сделал вывод, что жизнь не так уж и плоха,
совершенно позабыв о ежедневной человеческой нужде.
Тучек на небе стало значительно больше, погода начинала портиться, но
пораженный стрелами вездесущих ангелов похотливый мозг отказывался напрочь реагировать на предупредительные сигналы сверху, подаваемые с семи часов утра.
Кедровую улицу найти оказалось совсем несложно.
Вскоре Сергей Михайлович подошел к довольно большому дому.
На калитке была прикреплена цифра 17 и рядом вмонтирован звоночек.
Сергей Михайлович поправил рубашку, стряхнул с себя пыль, причесал
волосы и позвонил. Он услышал, как открылась дверь на террасе, и ктото следует в его сторону.
Калитка распахнулась.
Продолжающий улыбаться Сергей Михайлович начал судорожно хватать ртом воздух.
Перед ним стояла правильная седеющая дама послесредних лет и с
удивлением на него смотрела.
– Я могу Вам чем-либо помочь? – спросила она.
– Да, то есть… мне… я… не могли бы Вы… вообщем, позовите,
пожалуйста, Люд…, – заикаясь, начал мямлить искатель загородных
приключений.
- 214 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В тот же миг он увидел на террасе Люду, отчаянно жестикулирующую и
откровенно дающую ему понять, что бы ни в коем случае не выдавал их
знакомства.
– Вам нужна Люда? – опешила женщина.
– Да, то есть, нет, – промолвил Сергей Михайлович. Он уже вполне
вошел в роль и продолжал:
– Мне нужен Людвиг, Ваш сын, ведь Вы же Стела Рудольфовна Герц,
не правда ли?
– Вы ошиблись, – я не Стела Рудольфовна и у меня нет сына по имени
Людвиг, я имею дочь, которую зовут Люда, – уже улыбаясь, ответила
мать Людмилы.
– Прошу прощения, мадам, разве это не Цветочная, 17? – улицу с таким
названием Сергей Михайлович заметил еще во время поисков рокового
шале.
– Ах, вот оно в чем дело! – с вздохом произнесла леди-архитектор, –
это Кедровая, но Цветочная совсем недалеко.
С этими словами она принялась объяснять Сергею Михайловичу как
пройти туда, куда ему вовсе не было нужды идти, ибо там, как и здесь,
его уже никто не ждал.
Поблагодарив женщину, он побрел обратно.
Судя по тому, как испуганно махала ему Людочка, появление мамы для
нее было такой же неожиданностью, но легче от этого не становилось.
Небо заволокло тучами, стало почти холодно.
Сергей Михайлович ничего уже не замечал, лишь легкое бурление
кишечно-полостного тракта слегка подстегивало его увеличить взятый
темп в поисках заветного кустика. А почему, собственно, кустика?
Ведь “на вокзале” стоит вполне приличная уборная, да еще недалеко от
платформы, – услышал гудок поезда, одевай штаны и беги на посадку.
Преодолев лесную полосу препятствий и пользуясь ориентиром знакомой тропинки, Сергей Михайлович увидел, наконец, темный силуэт той
самой уборной, которая стояла дозорной башней между эстакадой и
деревьями.
Кое-кто из ожидавших уже нетерпеливо сновал туда-сюда – явный признак скорого появления электрички.
…Выражение “Деньги не пахнут”, как известно, было ответом римского
императора Веспасиана (читай “Истории” Тацита) на введение платы за
пользование туалетами и, хотя к обозначенному объекту это не имело
никакого отношения, Сергей Михайлович на всякий случай нащупал в
кармане мелочь, после чего, будучи человеком воспитанным абсолютно
правильно, постучал в единственную дверцу “башни”.
- 215 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ответа не последовало, поэтому он сразу же открыл воротца и решительно шагнул внутрь.
Едва различая “пьедестал”, Сергей Михайлович приподнялся ступенью
повыше и подумал:
“В такой темноте и провалиться недол…”, – в тот же момент что-то
скрипнуло, где-то хрустнуло, как-то особенно больно ударило в бока, и
Сергей Михайлович почувствовал, что летит куда-то в пропасть.
Он не успел испугаться – лишь ощущение плотной, теплой, невероятно
вонючей жидкой липкой массы, дошедшей по уровню почти до его
груди, а также страшная боль в предплечьях и локтевых суставах, заставили беднягу ориентироваться в пространстве.
Он понял, что гнилые доски просто его не выдержали, и С.М. волею
судьбы и строителей-зодчих был спущен в отходную яму, словно клочок бумаги после использования.
По инерции, выбросив руки в стороны, Сергей Михайлович зацепился и
повис на локтях, представляя собой своего рода “распятие”.
“По крайней мере, я живой и теперь осознаю – каково быть тараканом,
смытым в унитаз.
В любом случае – лучше в уборной на 68-м километре, чем на Голгофе с
10-ти до 3-х!* ” – резонно заключил он.
Настала пора выбираться.
Ощущение ужасного запаха, конечно, чувствовалось, но его мозги не
успели еще пропитаться им.
Нащупав одной рукой вверху подобие доски, Сергей Михайлович
изловчился и перехватился за нее другой освободившейся конечностью.
Подтягиваясь и бултыхая при этом ногами, он начал бороться за
возвращение к жизни.
Наверное, также тяжело усталые спортсмены-пловцы выгребают собственное тело из бассейна после преодоления рекордной дистанции.
В воспоминаниях Г.Т. Завизиона, командира танкового батальона в
41-м, а в последствии генерал-лейтенанта, начальника кафедры военной академии бронетанковых войск, Сергею Михайловичу приходилось
читать, что бой для танкистов – не самое тяжелое испытание.
Намного тяжелее хоронить своих товарищей. Это не пехота – сложил в
яму, и все. Тут из сгоревших танков нужно вытаскивать то, что осталось
внутри, затем мыть и чистить танк.
После такой картины люди не могли есть несколько дней.
Еще бы!
*Как известно, Христос был распят именно в это время
- 216 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но вот, когда, словно раненый удав из болота, Сергей Михайлович
выполз наружу из уборной, то о еде он думал меньше всего.
Ему предстояла не менее омерзительная чистка, чем та, о которой вспоминал Гавриил Тимофеевич.
После предварительного осмотра Сергей Михайлович пришел к выводу,
что выбросить придется все, включая бумажник.
Как назло (такой уж выдался денек) вокруг не было ни лужицы.
Вначале, содрав с себя одежды и оставшись в бывших когда-то белыми
трусах, неудачник дня принялся кататься по траве.
Кое-что из тела удалось отчистить, но толку было мало.
На всякий случай он скомкал бумажные денежные купюры в руке.
Пахли они отвратительно – здесь император Веспасиан оказался не
прав.
В тот же момент подошла электричка.
О посадке не могло быть и речи.
На платформу выходили припозднившиеся жители поселка и дачники.
– Товарищи! – прокричал им Сергей Михайлович, не имея возможности
подойти ближе, – я провалился в уборной. Не будете ли вы так добры,
подсказать направление до ближайшего болотца или ручейка!
В ответ он услышал дружный хохот.
Лишь один мужичишка махнул рукой со словами:
– Иди вдоль линии в этом направлении километра полтора-два.
Босой, весь в дерьме, замерзший, гадкий и отвратительный, Сергей
Михайлович бежал по шпалам уже минут тридцать.
Наконец, он увидел некое подобие небольшого озерца.
Жизнь начинала снова возвращаться к нему.
Озеро оказалось грязной лужей, не имеющей глубины, но для Сергея
Михайловича это были королевские ванны.
Он долго плескался в грязи, словно боров, и не хотел выходить.
Наконец, кое-как отмывшись и прополоскав деньги, он, не спеша,
побрел в обратном направлении.
Подойдя к платформе 68-го километра, С.М. увидел нескольких весьма
мрачных ожидающих.
Те с удивлением смотрели на обнаженного молодого человека, от которого несло навозом за три десятка шагов.
Сергей Михайлович принялся ждать.
Минут через двадцать подошла электричка на Ленинград, очевидно
последняя.
Приметив вагон, где никто не выходил, Сергей Михайлович прыгнул на
подножку и забился в углу тамбура.
- 217 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Поезд тронулся.
Вагон оказался почти пустой, и это успокаивало.
Более того – шансы добраться до Витебского вокзала заметно возросли,
когда, не останавливаясь, электричка проскочила несколько станций
после пл. Яшеры и подбиралась к Кузнецово.
В Беково вообще никто не думал выходить, а желающих ехать в такой
час в сторону Ленинграда было также маловато.
Если бы не холод, можно вполне констатировать, что Сергей Михайлович ехал почти с комфортом, но ведь он был совсем раздетый и босой .
По его подсчетам поезд подкрадывался к сорок пятому километрику.
Шансы еще более подскочили.
Вот тут-то и случилось непредвиденное, чего он меньше всего ожидал –
в вагон зашли контроллеры, проверяющие билеты.
Они тут же окружили его.
В голове мелькнула библейская истина:
“Если есть труп, то будут и стервятники”.
– Товарищи контроллеры! Неужели вы не видите, что со мной приключилась беда? – взмолился Сергей Михайлович, протягивая им мокрые
скомканные деньги за штраф.
– Молчи, гадёныш вонючий. Если не хочешь, чтобы мы тебя сдали в
милицию, выскочишь на следующей остановке! – бросили в ответ
блюстители порядка на железнодорожных путях.
Так Сергей Михайлович оказался на одинокой платформе с былинным
названием “Полевая гладь”.
А гладь была действительно полевая и другого названия местности
придумать было просто невозможно, поскольку на огромных окружающих просторах расположились бескрайние поля подсолнухов.
Растения отчего-то оказались невысокие, не более метра, очевидно,
такой был сорт, а может климат.
В пятидесяти ярдах от платформы Сергей Михайлович увидел силуэт,
ставший для него таким близким, почти родным.
Вообще-то наша держава уделяла определенное внимание таким вот
“силуэтам”, что можно было записать ей в актив.
Пример тому – наличие дозорной башни даже в поле, где кроме подсолнухов и невыразительной дымки белой летней ночи никаких других
посетителей уборной не было, и быть не могло.
Настала пора подумать о ночлеге.
Сергей Михайлович углубился в поле и начал неистово обрывать
подсолнухи, складывая листья и стебли на место, где он собирался
соорудить для себя ложе.
- 218 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Заработавшись, он вдруг внезапно заметил возле себя огромную тень.
С.М. поднял голову и обомлел.
В нескольких метрах от него стоял человек.
От страха Сергей Михайлович бросился наутек, но затем остановился и
оглянулся.
Человеком оказалось обыкновенное пугало.
Когда он пришел в себя, то от радости и неожиданного наплыва чувств
чуть не заплакал.
Выдернув из земли каркас и обняв пугало, Сергей Михайлович принялся кружиться с ним в вальсе.
Ну можно ли представить себе что-либо более забавное?
Похотливый искатель утех, провалившийся в дерьмо в 70-ти км от
Санкт-Ленинграда, голый и грязный, но веселый танцует белой ночью
вальс с пугалом среди подсолнухов на станции “Полевая гладь”.
“Да-а! Такое могло приключиться только с тобой!” – собственно так и,
смакуя, прокомментировала бы описываемые события супруга Сергея
Михайловича.
Но тогда до женитьбы было еще далеко-далеко, а уборная, так прочно
перегородившая пути того злосчастного дня, стояла совершенно рядом.
- 219 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
И тут Сергея Михайловича прорвало.
Он схватил палку – туловище пугала и бросился в бой со зловонным
монстром.
Если Дон Кихот, воевавший с ветряными мельницами, был по крайней
мере в доспехах, то совершенно голый Сергей Михайлович с воображаемым копьем в руке, более походил на Чингачгука.
А ведь он и на самом деле был последним из могикан.
Из тех могикан, что летними ночами воюют посреди поля с уборными,
из тех могикан, которые действительно хотят жить так, “как людям
жить должно”.
После одной из удачных атак, Сергею Михайловичу удалось отбить
(снять с петель) у противника дверь и оттащить ее в расположение своего лагеря.
Иноверец был наголо разбит, почти уничтожен – без двери уборная
являлась лишь отхожим местом.
Уставший и замерзший, но не сломленный, Сергей Михайлович рухнул
на приготовленную подсолнуховую кровать.
Дверь у врага он отвоевал не зря – тут же укрывшись ею вместо одеяла,
Сергей Михайлович почувствовал себя почти как в гостинице.
“Ну и денек!” – только и успел подумать он перед сном.
Гудок проезжавшего поезда в тандеме с прохладой утренней зари
проехались по ушам Сергея Михайловича, вернув его к реальности.
Он откинул “одеяло” и огляделся. На платформе еще никого не было.
С.М. решил поставить дверь на свое место, поскольку она преданно
послужила ему во время короткого сна.
Настала пора разгребать пожитки его напарника по танцам.
Шляпа оказалась полностью изъедена дырами, будто кто-то тренировался в стрельбе картечью прямо в голову “танцора”.
Из некоего подобия рваных брюк Сергей Михайлович соорудил себе
шорты, которые повязал вместо ремня найденной здесь же веревкой.
А из остатков мешковины, служащей пугалу накидкой, он выкроил себе
нечто вроде рубахи великорусов – “голошейки” с прямым разрезом на
груди и без воротника.
Конечно, никаких ластовиц, клиньев подола и сборок не было, как не
было и рукавов, но Сергей Михайлович остался доволен.
Кстати, при Петре I национальную одежду запрещалось носить в
городах, тем же, кто оставался верен традициям, приходилось платить
особые налоги.
Глядя на внешний вид Сергея Михайловича, можно было признать его
верность национальным традициям, хотя и с большущей натяжкой.
- 220 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Слава Богу, времена наступили не “петровские”, и за такой прикид
нужно было платить налоги ну разве что в каждом линейном отделении
милиции.
Пока Сергей Михайлович “модничал”, выбирая себе наряд, на перроне,
словно пришельцы из ниоткуда, появились несколько ожидающих.
На манер партизана-подрывника железнодорожных путей, Сергей
Михайлович затаился в подсолнухах и стал ждать.
Первая электричка не заставила С.М. долго мучиться.
Он стремглав выскочил из засады и нырнул в переполненный вагон.
Запахов тут хватало и без его присутствия, так что на этот раз до Питера
он добрался без особых проблем.
Четыре мятых червонца так и не были потрачены, а подсохшие, они
лишь надежно ласкали ладонь.
В половине шестого Сергей Михайлович был уже на вокзале.
О такси он даже и не думал.
Стоя у трамвайных путей и, прикидывая, что делать дальше, он вдруг
заметил, как из-за поворота появился грузовой вагончик технической
службы трамвайного треста.
Тот, кто бывал в Ленинграде, видел аналогичный транспорт не раз,
остальные помнят его по фильму “Брат”.
Сергей Михайлович поднял руку, держа в ней червонец.
Трамвай остановился.
– Тебе куда? – крикнул вожатый.
– В порт, – ответил Сергей Михайлович.
– Подкину только до “Театралки”. Живо прыгай в кузов, – скомандовал
начальник поезда.
Деньги он не взял.
Сергей Михайлович по-каскадерски распорядился телом и, довольный,
двигался по назначению.
День начался удачно.
Завернув у Никольского собора, трамвай проехал несколько сотен
метров и остановился на Театральной площади.
Сергей Михайлович поблагодарил вожатого и спрыгнул.
От неожиданности, его вида и запахов кони на Оперном театре встали
на дыбы, а профессор Римский-Корсаков привстал со своего каменного
пьедестала.
Сергей Михайлович махнул им рукой и трусцой побежал по Садовой.
До гостиницы на Двинской оставалось лишь несколько километкриков.
У Адмиралтейского моста он остановил моечную машину, поливавшую
улицы (теперь это редкость).
- 221 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он попросил шофера окатить его получше водичкой.
Тот абсолютно не удивился – очевидно, по утрам он созерцал и не
такое, и с удовольствием выполнил заказ.
Уже совсем чистый и свежий, перейдя на аллюр, Сергей Михайлович
свернул в порт.
Людочку он так больше и не увидел.
– Серега, что ты все время нюхаешь пиво и так морщишься? – спросил
его с недоумением Склярский.
– Да так, просто вспомнил кое-что, – ответил он.
– А помнишь Люду? – продолжал Игорь, – ты еще познакомился с ней
на дне рождения моей сестры?
Она у нас сейчас корреспондент “Вечернего Ленинграда”!
– Как тут не помнить! – загадочно и многозначительно произнес Сергей
Михайлович.
– Ну, расскажи еще что-нибудь про Питер, – попросил он Игоря, желая
переменить тему.
- 222 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Голландские высоты
Если Вы спокойны, когда все вокруг
теряют голову, возможно, Вы
недооцениваете серьезности ситуации.
Надпись на судах ВМФ США

–
я Вам вот что скажу, почтеннейший друг, – разыграл свою
излюбленную партию старый мичман – знакомый Сергея Михайловича,
– только дилетанты нисходят до споров – что важней наш морской флот
или ихняя авиация? Ведь ответ на этот вопрос давно уже получен, стоит
только заглянуть в Священное писание!
– Любопытно, что же Вы там по этому поводу прочитали? – немедленно
осведомился заинтригованный Сергей Михайлович.
– Все дело в том, что господин Ной почему-то, спасая живность, поплыл
по волнам на своем ковчеге, а не стал парить в облаках, как это делают
современные Икаре.
Пижоны!
Даже ребенку доподлинно известно, что водить автомобили намного
сложнее, чем распоряжаться самолетом, не говоря уже о простейших
аэропланах, – с негодованием подытожил мичман.
– Ну, право не стоит так сердиться на авиаторов, мой друг.
Вспомните, хотя бы трехмерную структуру мира, которую так чтила
тунгусская космогония. “Угу-буга” – верхний мир с солнечным лосем и
небесной охотой, зрительно зафиксированной в созвездиях, – примирительно произнес Сергей Михайлович.
– Да, но “хэргу-буга” – нижний мир предков и диковинных животных
также обладал доминирующим звеном – “дямра” – водный змей.
Подчеркиваю, водный, – парировал мичман.
Сергей Михайлович не стал полемизировать в области ископаемых
животных и вождения автомобилей, но вынужден был согласиться, что
Ной мог бы сконструировать и летательный аппарат, нечто вроде современного дельтаплана и рвануть на нем с Арарата в небесные дали.
И все-таки авиация заняла значительное место в жизни каждого из нас.
А ныне и вовсе – как бы смог моряк попасть на судно без самолета?
- 223 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
…Во время второй мировой войны и после ее окончания Южная
Америка настежь раскрыла свои двери, приглашая на постоянное место
жительства многих озорных ребят, имеющих отношение к фашистской
свастике и III-му Рейху.
Среди всех латиноамериканских стран особым лакомым медом было
намазано в Аргентине.
Вспомните, хотя бы, известную операцию израильской разведки Моссад
по нелегальному вывозу из страны нацистского преступника сеньора
А. Эйхмана.
По некоторым версиям, в частности книге c названием “Груз № 13052”
одного британского автора, даже партайгеноссе г-н Борман укатил в
Аргентину вместе с членскими взносами, перебравшись затем в Чили.
Ну, а уж нашего “лесного брата” в заокеанском варианте проживания
оказалось там ну никак не меньше нацистского.
Однажды в Карпатах по дороге в Мукачево Сергею Михайловичу
довелось среди зеленых лесных шапок заметить на вершине одной из
гор блестящие луковицы монастыря.
У подножия горы стоял памятник погибшим военнослужащим войск
МВД, участвовавшим в штурме монастыря в 1949 году.
В то время там обосновалось около двухсот сторонников смены серпа и
молота на вилы.
Ну, а когда регулярные войска подтянули подкрепление, технику и
артиллерию, монастырь оказался пуст – братки ушли через подземный
ход длиной в несколько километриков – результат трехсотлетнего труда
монахов.
Наверняка, отменная часть из них, по этому же ходу, переползла сразу в
Аргентину (а зачем время-то зря терять!).
Держава наша в ногу с человечеством не шагала никогда.
Правда, не было и случая, чтобы мы вырвались вперед.
Зато вот вкривь и вкось в 1917-м сиганули здорово, совершив чудореволюцию и отдав власть тем, кто был никем.
Кстати, сейчас это тоже актуально, – тот, кто никогда и ничего собой не
представлял, стал вдруг “всем”.
А вот изобретательством и талантами Россия славилась всегда!
Возвращаясь к разговору об авиации, можно лишь улыбнуться тому, что
коммивояжеры и продавцы велосипедов – братья Джим и Питер Райт,
считаются создателями первого аэроплана.
Глупости!
До них существовали десятки подобных изобретений.
Чего только стоит идея кавалеристского капитана Костовича.
- 224 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Еще с 1879 года (почти за четверть века до полета братьев Райт!) он
приступил к сооружению воздушного корабля “Россия” вместимостью
10 человек с провизией на 8 суток полета и на 200 кг почты.
Можно себе представить, куда улетели бы Костович и компания за это
время.
Конный офицер явно готовился к межпланетным вояжам!
В течение многих веков сначала Восточное Славянство, затем Русь,
Россия, как ни грустно признавать, постоянно исторически отставали от
Запада – с точки зрения прогрессивного развития экономики, социальных отношений, культуры и политики.
Бытует мнение, что Петр I поднял уровень развития России до небывалых высот.
Действительно, он попытался перевести страну на рельсы интенсивного
развития. Россия стала двигаться быстрее, но внутренне она слабела.
Страна проморгала промышленную революцию, начавшуюся в Англии
в XVIII веке, и сохранила крепостное право, отставая в социально
общественном развитии.
Мало кому известно, что Петр I был потрясен, посетив захолустную по
европейским меркам немецкую слободу в Москве.
Слобода на реке Яузе показалась ему настоящим “парадизом” в сравнении со старозаветной Москвой.
Стоит провести параллель с современными Мак-Доналдсами, красующимися в центрах постсовковых столиц.
Для цивилизации – это дорожные забегаловки. Отставание достигло
гигантских масштабов.
И, если сейчас Россия является спутником поднебесной планеты
СОВРЕМЕННОСТЬ, то Украина просто находится на другом спутнике
и утирает синий нос желтым платочком, раздавая ничтожные порции
кислорода населению, стоящему за ним в огромных очередях.
Хотите поспорить? Пожалуйста.
Однажды Сергей Михайлович добирался до украинской столицы на
нескольких самолетах аж 8 (!!!) суток – почти как планировал Костович.
Напрашивается вопрос: “Куда же мог улететь за восемь суток Сергей
Михайлович при современной-то скорости воздушных лайнеров? ”
Судите сами.
Если допустить скорость авиалайнера около 1000 км/час, то за сутки
Михалыч отмахал бы целых 24 тыс. километриков.
Умножив на восемь, получается внушительно – 192 тыс. километриков.
Какая загадочная цифра.
Почему?
- 225 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А потому, что расстояние до Луны составляет 384 тыс. километриков,
т.е. желто-голубая туманность застряла ровно на полпути к ближайшему спутнику со своей неадекватной цивилизацией.
…Рейс Сантьяго – Буэнос-Айрес – Сан-Пауло – Ресифи – Лиссабон –
Амстердам – Варшава – Киев сразу не пришелся по нраву Сергею
Михайловичу. Конечно, бывало всякое, но чтобы провести целых трое
суток в перелетах? Такое случилось впервые.
О том, что багаж доставят по месту назначения, не могло быть и речи.
Сергей Михайлович еще в Вальпараисо, куда он 4 часа добирался на
машине из какой-то деревушки, уловил запашок предстоящих задержек.
Упавший духом, он позвонил по телефону своей супруге и сообщил ей
следующее:
– Дорогая, ты, разумеется, встречай меня через три дня в Борисполе, но
вообще-то встретить не надейся!
Спутница по запутанной жизни С. М. раздраженно спросила:
– Так ты прилетишь в конце-концов или нет? У тебя есть хотя бы билет
и где находится твой чёртов Вампирисо? И почему с тобой вечно что-то
случается?
– Дорогая, у меня есть билет, я, должно быть, вылетаю вовремя, но не
знаю, доставят ли меня в Киев по расписанию, поскольку со мной вечно
что-то случается, – промямлил Сергей Михайлович
…Диплом экономиста, который по причине моды Сергей Михайлович
приобрел, честно окончив институт инженеров водного транспорта, что
на Большой Ордынке, в городе Москве, гнил на одной из полок среди
многочисленных бумаг, накопившихся у него за долгие годы.
Сергей Михайлович, привыкший ценить хорошие и плохие цифры,
данные и информацию, сведения и заметки, хранившиеся на бумаге.
Он мог с готовностью предоставить Вам, ну скажем, таможенную
декларацию, заполненную им в сенегальской столице – Дакаре в марте
1988 года или билет на авиарейс Красноярск – Хабаровск, датированный январем 76-го, также, как и характеристику на матроса рыбоморозильного траулера “Пярнуранд” Никольского С.М. от сентября 80-го.
По этому случаю Татьяна – его жена, держала в квартире специальный мусоросборник в виде ведрообразного яркого таза, куда с
периодичностью один раз в году заставляла сгребать ненужные бумаги
почти плачущего от сожаления супруга.
Очередные три-четыре таза уже ждали своей очереди.
Вместе с дипломом гнили и знания в области экономики, настолько
зигзагообразной в нашей стране, что имелась острая необходимость
переиздавать учебники на эту тему каждые полгода.
- 226 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но одно каноническое утверждение в наиважнейшей области, ставшее
догмой, Сергей Михайлович усвоил навечно – производство в области
обувной промышленности будет процветать всегда.
Народу требуется обувь.
Даже дикарям сейчас необходимо что-то одевать на ноги, те из всех
кож, конечно, предпочли “пуму”
…Самолет опоздал всего на два часа.
Окруженный лицами инков, Сергей Михайлович облегченно вздохнул,
когда, наконец-то, приземлился в Буэнос-Айресе.
Слоняясь от скуки по аэропорту в ожидании посадки, Сергей Михайлович бегло окидывал взглядом пассажиров – возможных компаньонов по
полету в Бразилию.
Внезапно он остановился.
В толпе мелькнули две лишенных здравого смысла физиономии, в
национальности которых ошибиться было невозможно.
“Эти с туманности, где расположена Украина”, – мелькнула в черепе
подлая мыслишка.
Двоим подозреваемым иноспутникам Сергей Михайлович немедленно
присвоил позывные – Чук и Чак, или просто – чýкча(к).
Чукчак затравленно забились в уголке стойбища для ожидающих,
намертво вцепившись в свои сумки и не спуская с них глаз.
Несомненно, там лежали килограммы алмазов, может, даже “Великий
Могол”, и они опасались, что кто-то из пассажиров готовит покушение
на их, вовсе не ручную, ручную кладь.
– Господи! – произнес про себя Сергей Михайлович, – посади меня от
них подальше, вплоть до хвоста самолета!
Но в то время Господь Бог был занят более серьёзными делами и
не желал отвлекаться на такие мелочи, как пересадка чукчей с места на
место.
Вот почему, как только Сергей Михайлович сел в кресло и пристегнул
ремень безопасного падения в самолете, справа от себя через пролётпроход он обнаружил, что чукчак уже приклеили сундуки под кресла и
шарят в мешочках на спинках сидений в поисках сувенирчиков в виде
рекламных буклетов.
Ну, а слева от него как раз возле иллюминатора обустраивался какой-то
древний дед. Он постоянно ёрзал и был откровенно чем-то недоволен.
С этого фланга также ожидать можно было чего угодно.
– Триста девяносто вторая! – внезапно заорал Чак на весь салон.
Вспомнил, – это точно была триста девяносто вторая! – торжественно и
удовлетворенно повторил он.
- 227 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“О, Господи! А вдруг он умеет считать до тысячи! Эдак, ведь, до Киева
он прокукарекает еще шестьсот восемь раз! – с отчаянием оценивал
свое будущее Сергей Михайлович, – может как-нибудь в Амстердаме
удастся разминуться”.
– Ну, помнишь, – такие желтые, на клееной подошве, я тогда еще тебе
говорил, что они смахивают на пятьдесят два ноль девять “бис”? – не
унимался Чак.
– Теперь помню, – подтвердил Чук, – ты еще настаивал, что лучше бы
их прострочили. А как тебе сто семнадцать – “И”?
Врут они все про ита- льянские колодки. У себя, гады, их мастырят!
В дальнейшем разговор перешел на подпятники, заклепки, шнурки,
острые мысы, подковки и т.п.
Чукчи оказались украинскими башмачниками. Хуже не придумаешь!
Автодидактов, ползущих по хребтам PER ASPERA AD ASTRA* за
счет знаний других, Сергей Михайлович насмотрелся на флоте.
Впоследствии выяснилось, что они были посланы в Аргентину на стажировку какой-то киевской обувной фабричушкой.
В этой стране они набирались опыта целых два с половиной месяца!
Ну чего только не бывает на далеком туманном скоплении желтизны
с голубым оттенком!
Страной правит Криминал. Скопцы утверждают, что “он хороший”.
Еще бы!
Не хватало только тов. Чикатило в правительственное кресло посадить!
Месячная пенсия очередников за воздухом эквивалентна разовому
дневному пайку западного бездомного.
Подавляющая масса населения туманности исключила из лексикона
слово душ и свет, поскольку нет средств на электро- и водоснабжение.
А обувная фабрика, которая кроме лаптей, модели четырехсотлетней
давности, кирзовых сапог ГУЛАГовской эпидемии и байкоых тапочек,
модных при матушке Екатерине, выпускать ничего другого не способна,
посылает двоих дебилов за океан учиться ремеслу сапожников.
Похрапев минут тридцать, старик вернулся к реальной жизни на
борту лайнера, что-то пробормотав Сергею Михайловичу по-испански.
Тот, в свою очередь ответил ему по-английски, и, как обычно бывает в
таких случаях, они перешли на жесты и мычание.
Старик дал понять, что родом он из Западной Украины.
“Этого мне только не хватало!” – удрученно подумал С.М.
Со своей стороны, он вынужденно признался, что летит в Киев.
* Через тернии к звездам (лат.)
- 228 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Чукчак при слове Киев мгновенно приумолкли, навострив уши и
проверяя спрятанные под сидениями баулы.
Дед выражался на такой дикой смеси гуцульско-испанского, что понять
и разобрать его слова было весьма сложно, оттого Сергею Михайловичу
часто приходилось переспрашивать своего внезапно разговорившегося
попутчика.
Дед рассказал, что не был на Украине почти пятьдесят лет, с 1949 года,
и перед смертью едет повидать своего брата в какое-то село, недалеко
от Мукачево, Львовской области.
– Зови меня Мирон. Мирон Хижняк, – сказал он Сергею Михайловичу
перед тем, как самолет приземлился в аэропорту Сан-Пауло.
Здесь они пересаживались на другой лайнер и в ожидании следующего
рейса провели целых 6 часов.
Когда компания в составе: Мирон, Сергей Михайлович и чукчак
двинулась на посадку, наступили вторые сутки с момента выезда С.М.
из чилийского порта Вальпараисо.
Из Сан-Пауло до Ресифи долетели мгновенно – всего за два часа, успев
облизнуться завтраком.
Правда, чукчак за это время попрятали по карманам разовые пластиковые столовые приборы, прихватив заодно и те, что были использованы
Мироном и Сергеем Михайловичем.
На борт в Ресифи приняли толпу миссионеров, отправлявшихся в
Португалию на симпозиум по теме: “Расширение пределов влияния
пятого францисканского листика католической ветви христианского
древа на больные умы мусульманских кустов”.
Как известно, в Бразилии доминирует португальский язык, что вполне
логично.
В XVI веке португальские конкистадоры откорректировали языковый
барьер, уничтожив коренное население и завезя на плантации негров из
Африки, которые быстро научились бормотать как европейцы – жить-то
хотелось.
Паря в облаках в окружении монахинь и святых отцов церкви
бесподобного Франциска, Сергей Михайлович ощущал себя летящим по
небу.
Восьмичасовой перелет – срок немалый, столько времени впустую
потерять он не мог и решил пополнить свой багажник хоть какими-то
знаниями.
Коллоквиум с чукчами сулил заболевание головного мозга обувным
синдромом с последующей деградацией всей системы мышления,
поэтому Сергей Михайлович был склонен переключиться на Мирона.
- 229 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Эх, Мирон, Мирон! Давненько же ты не был в наших краях! – начал
осторожно С.М., дабы не вспугнуть раритет, – наверное, уж и не помнишь ничего? Постарел, ведь?
– Не такой уж я и старый, – возмутился дед, – все помню! День в день!
Я тебе такое расскажу!
…Отряд, которым командовал Назар Мотрук, попал в плотное кольцо
окружения.
Почти 4 года они скитались по лесам, прячась в схронах, совершая
набеги небольшими группами на закарпатские села.
В отряде насчитывалось около семидесяти душ, у которых не осталось
души.
Сам командир в потрепанном немецком френче, снятом им когда-то с
убитого фельдфебеля из дивизии “Нахтигаль”, являлся олицетворением
своей “армии”.
Грязный и небритый, в своих стоптанных сапогах, он еле передвигался
из последних сил.
Все тяжести и крупные ноши давно были брошены. В руках осталось
лишь оружие, в основном винтовки.
Кое-кто нес детище Хуго Шмайссера или ППД-40*.
Все понимали свою обреченность.
Но Назар клятвено пообещал, что выведет своих парней из окружения и
спасет их от мести “краснопогонников”.
Мирон Хижняк и его брат Богдан, как и все остальные, надеялись на
чудо. Несколько раз они намеревались бежать из отряда, но их всегда
останавливала опасность – непосредственная близость войск МВД.
Их расстреляли бы безо всякого суледствия.
Кроме Мотрука никто в отряде не знал, что они идут на соединение с
людьми Василя Пасько к монастырю святого Юра, расположенному на
вершине горы Стыря.
Каменистая гора являлась отличным укрытием монахов от всякой
нечисти, поэтому они и обустроили на ее верхней части святую обитель,
к которой вела узкая единственная тропа. Только бы успеть!
Наконец, силенки соединились. Событие радостное для всех!
Около двухсот лесных братьев, принявших в монастыре вахту у братьев
во Христе, в укреплении такого рода уже кое-что собой представляли,
как вооруженная группировка.
Красные понимали, что рано или поздно у противника закончатся
боеприпасы и провиант, и они вынуждены будут сдаться.
*Пистолет-пулемет В.А. Дегтярева, модернизирован в 1944 году.
- 230 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но не вести же осаду монастыря, как в средние века, несколько месяцев
кряду!
Поэтому был отдан новый приказ – взять монастырь штурмом, и через
несколько дней у подножия Стыри раздались первые выстрелы.
Пасько взял на себя командование соединением.
Зная, что противник будет наступать только вдоль тропы, ведущей к
главным воротам, он расположил основные силы именно в той части
монастыря.
Трое суток войска МВД, преимущественно ночью, пытались взять
монастырь. Тщетно!
Потеряв при этом немалое количество убитыми и ранеными, они
прекратили наступление в ожидании подкрепления.
Среди борцов неизвестно за что из несуществующей республики легло
замертво около шестидесяти человек.
…Можно вкривь и вкось убеждать себя в том, что Советский Союз,
как государственная формация, делал все возможное для сохранения
памятников своей истории и архитектуры. Можно этого и не делать.
Но, вероятнее всего, тогда (как и сейчас) в этом аспекте существовала
относительная дань международной моде.
Монастырь св. Юра оказался не модным и подвергся бомбардировке
с воздуха в течении нескольких часов с последующим артобстрелом
подоспевшего на помощь обоза.
В результате здание оказалось полностью разрушено, а гневные и
разъяренные МВД-эшники (они даже за столом такие) ворвались на
внутреннюю территорию.
К их удивлению, в расположении святого храма не осталось ни одного
человека, лишь его останки.
Словно эльф увел своих соотечественников невидимыми тропами, а
может все элементарней и проще – ангелы на крылышках, уклоняясь от
крылышек бомбардировщиков, унесли лесных братьев сквозь облака.
Какими там волшебными способами полевой командир Василь
Пасько узнал о существовании подземного хода, известно лишь ему и
поведавшему об этом хранителю тайны.
Тихие Карпатские горы обладают несколькими особенностями, главной
из которых является то, что вода из недр земли выходит на поверхность
в самых высоких местах. Вот почему многие поселения местных
жителей находятся так высоко в горах, порой даже слишком уединенно.
Во дворе монастыря расположен колодец, в стенке которого на глубине около 5 метров был замаскирован потаенный туннель, ведущий к
подземному ходу, длиной в несколько километров.
- 231 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Весь отряд, прихватив с собой раненых, переправился через этот ход к
небольшой речушке.
Монахи готовили для себя тайное отступление на случай серьезного
посягательства на их владения разбойников-мирян.
Назар Мотрук свое обещание выполнил.
Мирон рассказал, что высота туннеля и хода были в человеческий
рост – такие масштабы были необходимы для снабжения воздухом.
Но самое удивительное оказалось то, что со стороны монастыря был
прорыт лишь короткий участок к основанию горы.
Большую часть хода рыли от реки – для удобства выноса земли.
Уж как там святым отшельникам удалось прокалькулировать место
стыковки – неизвестно, однако, в этой части хода поперек вырыли
довольно длинную галерею, чтобы не “промахнуться” строителям, ведущим прокладку от реки.
Они просчитались лишь на несколько десятков шагов. На этом месте
образовалось нечто похожее на букву “Z”.
…Времени оставалось мало.
Необходимо было срочно разбредаться в разные стороны небольшими
группами.
Богдан решил пробираться в родные места, где впоследствии, пробыв
всего несколько дней, он отправился на 7 лет валить сибирский лес.
Это вам не Карпаты!
А Мирон вместе с Назаром и несколькими парнями начали двигаться на
север Карпат, в Польшу.
Так братья расстались почти на полвека.
Ну, а монастырь в дальнейшем слегка восстановили и организовали там
детский дом.
Страна с ее запасами нефти, газа, алмазов, полезных ископаемых и т.д.
всегда была бедной, умудрилась даже стать нищей.
Поэтому в настоящее время несказанно богатой церковной епархией,
обладающей огромным количеством дыр в карманах монашеских ряс,
необыкновенный исторический памятник религии почти уже полностью
восстановлен.
На момент касания взлетной полосы лиссабонского аэропорта
покрышками шасси самолета, учитывая разницу во времени, третьи
сутки пребывания Сергея Михайловича в лапах авиационных компаний,
просыпаясь, начали стучать в дверь его супруги Татьяны, напоминая ей
о приготовлении к встрече.
Ожидать очередного перелета в Португалии долго не пришлось.
Наконец, прибыли в амстердамский аэропорт Скипхол.
- 232 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Голландское небо, хотя и было мрачноватым, но казалось таким
знакомым и близким.
До туманности, где расползлась Украина, оставалось совсем немного.
Учитывая то, что в Варшаве предстояло просидеть всего четыре часа,
Сергей Михайлович подумал, что ошибся в отношении задержек и
прилетит в Борисполь по расписанию.
Тут же у него резко кольнуло под ложечкой, под мышечкой и под зад…
“Странно, – кумекал Сергей Михайлович, – я чувствую опасность!
Но где она? Откуда? ”
Все происходило как обычно – регистрация, где каждый старался
оказаться первым, приветливые лица экипажа, уж слишком замученноулыбчатые, суетливая раскладка по полкам ручной клади, поиск своих
мест и тщательная сверка с билетом.
Все происходило как обычно...
Сергей Михайлович уселся у окна.
Мирон, успев обменяться с кем-то местами, рухнул в соседнее кресло.
В Аргентине он владел фермой, где разводил овец и держал около
сорока работников.
Его дочь, невероятно зажимистая женщина, решив сэкономить деньги,
купила отцу такой неудобный билет.
Мирон все время сетовал на нее за это, приговаривая, что ведьма даже
раз в полвека не смогла угодить родителю.
Он резонно сообразил, что в такой обстановке явно оптимальней будет
примкнуть к Сергею Михайловичу, – по крайней мере до Украины уж
точно долетишь.
Впоследствии тактика Мирона окажется более, чем оправданной.
Чукчи где-то подзатерялись, что настораживало.
Поначалу, набычившись и напрягшись, самолет рванул, словно лошадь
на бегах, и пегасом взмыл ввысь.
Не успели перевести дух, как лайнер невероятно резко накренился на
левое крыло и пошел на разворот.
Наклон был до того стремительным, что откуда-то посыпались сумки,
где-то раздались крики, а кто-то выскочил из своего кресла, проигнорировав предупреждение о пристегивании ремнями.
Сквозь стекло иллюминатора Сергей Михайлович с ужасом заметил,
как из турбины двигателя, что под правым крылом, валит черный дым,
и вырываются языки пламени.
Самолет все более кренился.
Опытные пилоты старались свести к минимуму радиус разворота для
выхода на вынужденную аварийную посадку.
- 233 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вот когда Сергей Михайлович осознал – что чувствуют пассажиры
авиалайнера перед…
Впрочем, времени подумать было не так уж и много, только-только
и успел помолиться.
В висках ритмично стучала надежда на благополучный исход.
“Если выживу, то в Киев пойду пешком”, – зачем-то пообещал себе
Сергей Михайлович.
Это обещание он мгновенно забыл (и правильно сделал ввиду проблем с
визами) сразу после того, как самолет коснулся земли, и заскрипели
тормоза.
Остановились где-то далеко от здания аэропорта.
Дым, валивший из турбины, заволакивал посадочную полосу.
Странно, но паники не было – все переводили дыхание после счастливой посадки.
К лайнеру неслись десятки пожарных машин, автобусов, легковых
автомобилей сервиса аэропорта, скорой помощи.
Выходы из самолета уже оборудовали специальными лестницами, а
также были открыты AD LIBITUM* и двери аварийных трапов.
Сергей Михайлович в целях опробования (когда еще придется в жизни
это совершить) предпочел воспользоваться последними.
По мягкой надувной дорожке он, будто ребенок на пляже, скатился
вниз, где его приняли заботливые служащие, сразу же поинтересовавшиеся его самочувствием.
Транспорта вокруг было столько, что казалось, сюда съехалась вся
Европа.
Кое-где уже начали снимать операторы, вездесущие репортеры брали у
отдельных пассажиров интервью.
Сергей Михайлович и сам был бы не прочь произнести несколько слов,
но его могли неправильно понять и оценить определенные круги и дуги,
дежурившие на далекой туманности, снова закрыть визу и сделать из
него “невыпускного”.
В совершенно пустом автобусе С.М. и неразлучный Мирон прибыли
в здание аэропорта.
У стойки авиакомпании КLM они начали выяснять свое будущее.
К этому моменту подоспели целые и невредимые чукчи.
Правила авиакомпании гласили, что пассажиры будут отправлены
по назначению – тем же рейсом, независимо от того, через сколько
времени он состоится.
*По желанию, на выбор (лат).
- 234 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, а все претензии принимаются в отдельном порядке по установленному образцу.
Сергей Михайлович выяснил, что указанный рейс на Варшаву будет
выполняться только через двое суток.
Ему предложили пожить в Амстердаме бесплатно в 5-ти звездочном
отеле с трехразовым питанием на сумму около 150 долларов США в
каждый день, вакантной доставкой в любое время из аэропорта в отель
и обратно, а так же возможностью беспрепятственного перемещения по
всей стране.
Вы бы не согласились?
Вот и Сергей Михайлович сразу тоже согласился, проинформировав
Мирона, который везде семенил рядом.
Чукчак уговаривать также не пришлось – те, как узнали про бесплатную
кормежку, тут же подхватили алмазные сундуки и стремглав бросились
искать выход.
Получив специальные пластиковые карточки, вся компания совершенно
свободно миновала иммиграционный контроль и вскоре уселась в подкативший ярко-голубой автобус с надписью “КLМ”.
Авиакомпания владеет сетью своих отелей, транспортом и другими
видами услуг и сервиса для удобства перемещения пассажиров.
Когда минут через сорок автобус остановился на какой-то площади, и
водитель указал на отель.
Воздушное приключение в Голландских высотах улетело на 2-й план.
Администратор отеля, поочередно оформив вновь прибывших, снова
раздала всем пластиковые карточки и объяснила, как проследовать к
своим номерам.
Сунув карточку, Сергей Михайлович открыл номер.
“Неплохо, – мелькнула мысль. Огромный двухкомнатный номер, телевизоры, бары, холодильник и т.д. – здесь могли бы разместиться
человек шестьдесят”, – прикинул С.М.
Вспомнилось, как они, будучи курсантами, спали в колхозном бараке во
время уборки картошки.
Сергей Михайлович включил телевизор и тут же увидел свой самолет с
дымящимся двигателем и суетящимися вокруг него людьми.
Он немедленно позвонил своей супруге.
– Дорогая! Ты пока меня не встречай. У нас загорелся самолет, так что я
денька два поживу в Амстердаме! Можешь посмотреть про нас по
телевизору в бурлящих новостях! – гордо и торжественно произнес С.М
– Пошел ты к чёрту! – ответила его надежная опора и бросила трубку.
Сергей Михайлович расстроился, но ненадолго.
- 235 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Шут с ней… с визой! Надо было сунуть свою ноздрю в телекамеру,
может тогда она бы и поверила”, – успел подумать он, и заснул, совершенно выбившийся из сил.
Жизнь на улицах Амстердама начинает бурлить после десяти часов
вечера, и надо признать, что такое расписание на поверхности земной
коры характерно не только для этого сказочно красивого города.
Проснувшись от чукотского стука в дверь, Сергей Михайлович отправился вместе с ними бродить по улочкам города.
Мирон, естественно, забаррикадировался в номере.
Под каким-то предлогом Сергей Михайлович улизнул от башмачников
и наслаждался одиночеством.
Вскоре он купил билет на речной теплоход, где до утра любовался
старинными местами Амстердама, расположенными вдоль его каналов.
Как славно было сидеть на палубе судна, потягивая пиво среди пестрой
публики со всего света, где царило лишь одно веселье!
Завтрак в ресторане отеля среди журчащих фонтанчиков превзошел все
ожидания.
Вместо денег Сергей Михайлович протянул официанту пластиковую
карточку, выданную в аэропорту, которую тот с поклоном вернул ему
через минуту.
“Так можно полыхать в воздухе три-четыре раза в месяц”, – мелькнула
мысль перед тем, как он заснул с улыбкой на лице.
После обеда Сергей Михайлович посетил церковь Святого Николая,
основанную в 1886 году, и поехал в Аалсмеер – небольшой живописный
городишко на берегу красивого озера в 5-ти километрах от Амстердама.
Пару раз он прогуливался по амстердамским улочкам вместе с
Мироном.
Сергей Михайлович уже настолько привык к нему, что казалось, они
провели с ним вдвоем не один месяц.
Наверняка, амстердамские ратуши имели свой, какой-то особенный
механизм. Вот почему их часы двигались так быстро, и время, отведенное “страдальцам” в этом городе, пролетело мгновенно.
Наступил день отлета в Варшаву.
При регистрации билетов их спросили о претензиях к авиакомпании
KLM, ввиду задержки самолета.
Даже чукчак отказались требовать, какую бы то ни было, компенсацию!
Это ли не показатель качества сервиса и предоставленных услуг?
В Польшу прибыли на одном дыхании (так хорошо дышалось!).
Конечно, это была еще не родная туманность, но уже своя в доску зона
Галактики.
- 236 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В аэропорту предстояло навести справки о последнем перелете.
На указанное время заканчивались уже шестые сутки с момента вылета
Сергея Михайловича из чилийского Сантьяго.
В бюро информации несчастным сообщили, что следующий рейс
Варшава – Киев авиакомпании KLM состоится только … через два дня.
Разумеется, возмущению квартета не было предела.
Однако, взгляните на карту, и Вы догадаетесь, что Варшава находится
на довольно приличном расстоянии от Голландии.
Именно поэтому в Польше уже появились альтернативные варианты.
Их оказалось два.
Им предложили либо отправиться в Киев поездом на следующий день
вечером, либо через день рано утром, но уже самолетом в Москву
(Шереметьево 2) с пересадкой на другой (опять!!!) самолет: Москва
(Шереметьево 1) – Киев (Борисполь).
Кстати, самолет из Москвы в столицу Украины прилетал на несколько
часов раньше прибытия поезда.
И, тем не менее, Сергей Михайлович выбрал поезд.
Но не тут-то было!
Узнав, что ему придется делить купе с чукчами, он отказался и выбрал
запасной аэродром.
Ну, а Мирон вообще ничего не выбирал, за него все сделал С.М.
Вскоре они подхватили сумки и двинулись к выходу из аэровокзала –
для пассажиров, прибывших с западной стороны, он был свободен.
- 237 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У самого выхода стоял пожилой мужчина, довольно неплохо одетый.
Он предложил свой транспорт и мгновенно чем-то понравился Сергею
Михайловичу.
Его звали Тадеуш.
Взяв со своих пассажиров за сервис всего 5 U$D, Тадеуш привез их
в отличный пригородный мотель с хорошими номерами, стоившими в
сутки около 20 долларов.
Уже темнело, поэтому ехать никуда не хотелось.
Водитель поведал Сергею Михайловичу, что он один воспитывает
внука, дополнительный заработок – на карманные расходы – весьма
неплохое подспорье, поэтому “если пан не против”, то за 25 долларов
завтра он весь день будет в его распоряжении.
“Пежо 605” Тадеуша был в отличном состоянии, так что, быстро
смекнув о заведомо бóльших расходах на такси, Сергей Михайлович без
колебаний согласился и заказал себе машину на 10 часов утра.
Вдвоем с Мироном они поужинали, вспоминая Чука и Чака.
Те, скорее всего, остались ночевать на привокзальных скамеечках, а
может и на шпалах – в Польше уже за все нужно было платить свои,
кровные.
В конце-концов, сами выбирали вариант.
Домой Сергей Михайлович предпочел пока не звонить – получив сообщение о его местонахождении в варшавском мотеле, супруга просто
перережет скальпелем вены у телефонного шнура.
Назавтра Сергею Михайловичу предстояло наслаждение пребыванием в
еще одном прекрасном городе в течение целого дня, который ему отвела
судьба и боинговская турбина.
Нет ничего удивительного в том, что этот день он запомнил на всю
жизнь, почти по часам.
Тадеуш постучал в номер ровно в 10 часов утра по Варшаве.
“Я в нем не ошибся”, – подумал Сергей Михайлович, открывая дверь.
Вместе они отправились завтракать.
Тадеуш познакомил Сергея Михайловича с барменом – развеселым
мужчиной неопределенного возраста, которого звали Яцек.
Похоже, Тадеуш был здесь своим человеком.
Пока болтали за кофе, на экране телевизора появился анонс о предстоящих автогонках Формулы 1.
Сергей Михайлович не мог пропустить такую трансляцию.
Тадеуш это только приветствовал – счетчик-то уже защелкал.
В начале первого собрались в город.
Он уже отметил что так же пришелся по душе пану Тадеушу.
- 238 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Приходите сегодня вечером, – пригласил Сергея Михайловича Яцек, –
пан Зденек будет отмечать один из его многочисленных дней рождения!
По дороге в центр Тадеуш поведал Сергею Михайловичу, что когда-то
Яцек был гитаристом, играл даже в известной гданьской рок-группе
“Порт”.
Сергей Михайлович бывал в Гданьске и немного удивил Тадеуша
своими знаниями о том, что “Порт”, как и “Три короны” были созданы
по инициативе брата польской музыкальной легенды Анжея Зелинского
(руководителя ансамбля “Червоны гитары”) – Яцека.
– Уж не тот ли Яцек? – спросил он.
– Нет, – засмеялся Тадеуш, – просто они тезки.
– А кто такой Зденек? – снова осведомился Сергей Михайлович.
– О, это уникальный человек! Он вроде как руководитель охраны сразу
нескольких отелей для иностранцев, в том числе и “Интермотеля”, где
Вы остановились.
Ну, куда прикажете, пан Сержи? – спросил Тадеуш.
– Поедем в хороший цветочный магазин, – попросил его С. М.
На одном из проспектов они остановились у довольно большой по
размерам цветочной лавки с приятным названием “У Агнешки”.
Сама хозяйка вышла их встречать – солидная стройная дама с ясной
приветливой улыбкой на лице в безупречном деловом костюме.
Сразу же бросалось в глаза, что клиент для нее – смысл работы, следовательно, Агнешка являлась профессионалом.
Как старые знакомые, они перемолвились несколькими словами с
Тадеушем.
Затем Агнешка спросила у Сергея Михайловича:
– Чем я могу помочь пану?
– Мне необходимы цветы для единственной женщины моего довольно
вместительного сердца, – возвышенно ответил С.М.
– Какие бы Вы пожелали? – поинтересовалась Агнешка.
– Те, что покрупнее и покрасивее. И, желательно, их оформить как-то
поикебанней, – со знанием толка в таком тонком деле подвел итог
Сергей Михайлович, – Тадеуш заедет за ними завтра утром.
– Все будет сделано! Вот только жаль, что в Вашем сердце не нашлось
места для других дам, – проворковала Агнешка.
– Это почему же? – удивился он.
– Тогда Вы покупали бы цветы у меня чаще, – резонно заметила она.
Из окна автомашины Сергей Михайлович любовался Варшавой.
В дальнейшем они посетили азиатский базар вьетнамских меньшинств и
китайских большинств.
- 239 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
По пути С.М. приобрел себе жилетку – очень уважаемый им атрибут
верхней одежды.
А уже после скромного обеда в ресторанчике под открытым небом
Сергей Михайлович попросил Тадеуша отвезти его в старый город –
одно из любимых им мест в Варшаве.
Договорились, что Тадеуш заедет за ним около семи вечера, перед тем,
как пойти на встречу в баре мотеля, назначенную на 21.00.
Вот и Старо Място.
Вначале посетив собор Святого Яна, Сергей Михайлович отправился на
площадь Рынка, затем свернул на улицу Узкий Дунай.
Какое это было наслаждение!
Он бродил по мостовым города и представлял себя в средних веках.
“Вот на углу стоит слепой шарманщик, а недалеко от него, на площади,
шапито готовит представление, смотритель зажигает уличные фонари,
мимо на коне проезжает высокомерный рыцарь, а две торговки, ругаясь,
спорят между собой”.
Сергей Михайлович спустился в винный погребок с милейшей вывеской “Под ясенями”.
Он заказал для себя “Мозельского”, и человек в старинном кафтане
поставил перед ним на дубовый стол глиняный кувшин вина и тарелку с
сыром.
С.М. закурил сигару и подумал, что жить все-таки стоит.
Он не хотел выходить из погребка и готов был сидеть там сколько
угодно. Сидеть и мечтать.
Как обычно, Тадеуш подъехал вовремя.
– Отвези, пожалуйста, меня в мотель и не забудь завтра утром забрать
цветы перед поездкой в аэропорт.
Кстати, в котором часу прелестная Агнешка откроет свое заведение,
ведь самолет вылетает в девять утра? – спросил Сергей Михайлович.
– Не волнуйтесь, пан Сержи, у нее для таких случаев имеется особый
порученец, – успокоил его Тадеуш.
– А удобно ли идти на день рождения к незнакомому человеку, да и
подарок нужен? – заволновался С.М.
– Очень даже удобно. Никакого подарка не нужно. Сами все увидите! –
с этими словами, попрощавшись до утра, он уехал.
Настала пора запускать в свет бывшего легионера.
Кроме того, по всей видимости, у него еще остался какой-то запас
польских слов.
Фермерский храп звучал тяжелым (hard) роком хижняковской судьбы
на весь коридор.
- 240 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Вставай, Миронушка, – расталкивал деда Сергей Михайлович, – нас
еще ждут кое-какие дела!
Через полчаса они вошли в просторный бар, собравший представителей
со всего света, волею случая оказавшихся в трактире на полпути между
Востоком и Западом.
– Пан Сержи! – издали приветствовал Михайловича Яцек, – прошу Вас.
С этими словами бармен повел его и Мирона к отдельному столику,
спрятавшемуся за ширмой, где разместились двое мужчин и нескромно
белокурая небесно-польская красавица.
Яцек всех представил.
Ирландский репортер – мистер Мак-Ниш уже несколько дней околачивался в Польше, празднуя сдачу в набор своевременный материал для
дублинского ежемесячного журнала “Irish Bell” под актуальнейшим
названием “Ликвидация тягчайших коротких замыканий, поразивших
Польшу еще при короле Сигизмунде III опытнейшим электриком Лехом
Валенсой”.
Виновник торжества – он же начальник охраны “Интермотеля”, Зденек
Касперчак являлся бронзовым призером чемпионата Европы-86 по
боксу в полутяжелом весе.
Ну, и паночка Здислава или просто Зося – его, так сказать, подруга.
Сергей Михайлович представился судовым инженером-электриком из
норвежской компании “HOЁGH LINE”.
Мирон был преподнесен к столу аргентинским фермером-овцеводом.
Бар-гитарист Яцек пообещал подсесть позже и ушел давать наставления
своему заместителю.
– С днем рождения, пан Зденек! Позвольте угостить Вас шампанским? –
произнес Сергей Михайлович.
– Да бросьте Вы, пан Сержи! Присаживайтесь, будьте как дома! – по
свойски пригласил его тот.
Несмотря на откровенно “идентичный” род занятий участников
застолья, компания очень понравилась Сергею Михайловичу, – вновь
оказался прав Тадеуш.
К полуночи раскрасневшийся Мак-Ниш, обняв Сергея Михайловича,
толковал ему, что ирландская республиканская армия – IRA вовсе никакие не террористы, а локальный филиал Красного Креста.
А в ответ Сергей Михайлович припомнил, что, как-то распивая водку с
декабристом Кюхельбекером в тверском ресторане “У Яра”, они встретили прямо там же главу организации “Народная расправа” господина
Нечаева, милейшего человека, автора “Катехизиса революционера”,
которого побаивался даже первый анархист России – Бакунин.
- 241 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Знал бы Петр Могила, что к его религиозному труду приклеили орудие
атеизма – словцо “революционер”, вскочил бы из этой самой могилы.
Сергей Михайлович настойчиво убеждал ирландского репортера, что
“Народная расправа” – недвижущийся (т.е. статический – прим.авт.)
фонд помощи трудящимся.
Яцек, быстро наверстав упущенное, бросился в волны воспоминаний
музыкальных течений.
Тот всем поведал, икая через слово, как однажды в дуэте с вокалистом
группы “Deep Purple” – Дэвидом Коперфилдом они открывали “на ура”
неофициальную часть фестиваля в Сопоте.
Веселый Касперчак вспомнил кое-какие подробности про нашумевшее
ограбление сберкассы в Кракове.
Наконец, так сказать подруга, со слезами на глазах вылила на стол
мемуары о том, как однажды она переспала с одним из членов Совета
Директоров концерна VOLVO – господином Йоргенсеном.
Пустившийся было в пляс Мирон тоже не ударил в грязь лицом, и уже к
третьему часу утра выдавил историю про повешенного на дубовом суку
председателя одного из закарпатских коллективных хозяйств.
Пирушка удалась на славу. Улеглись спать в пятом часу.
А уже в семь утра настойчивый стук в дверь Тадеуша полуподнял на
ноги путешественников на телескопную туманность.
Сергей Михайлович с удивлением заметил, что из бумажника не убежал
ни один buck.
– Кто же платил? – спросил он Тадеуша.
– Все за счет охраны заведения, – с улыбкой произнес тот.
Мирона пришлось внедрять в авто на руках.
Тадеуш довел их почти до трапа самолета.
Роскошный букет – произведение Агнешки, был передан в заботливые
руки стюардесс.
Сергей Михайлович прощался с Тадеушем с чувством сожаления.
Мирон по понятной причине не прощался.
Вскоре их тела рухнули в кресла самолета.
– В Москву! – отпиваясь селитёрской, произнес историко-географический монолог то ли из чеховских “Трех братьев”, то ли из “Зарослей
черешни” того же автора Сергей Михайлович, рискуя выдать окружающим направление своего полета.
В целях конспирации Мирон не храпел, лишь сладко улыбаясь во сне.
Только Сергею Михайловичу было известно, что ему снились горящие
карпатские хаты и вереницы подвешенных за ноги председателей со
всей Западной Украины.
- 242 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
…И все-таки Мирона выследили, несмотря на то, что Комитеты давно
изменились.
Это были уже не те Комитеты, да и профессиональные археологи,
работавшие в них и умевшие покопаться в нижнем бельишке населения,
давно ушли, остались одни любители.
“Но, ГБ есть ГБ”, – как сказал бы БГ, тоже в свое время невыпускной.
Возможно, Мирон числился в каких-то справочниках при архивах
Интерпола, а может в хитро замаскированных под урны-плевательницы
наблюдательных компьютерных системах.
Но, так или иначе, при прохождении иммиграционного контроля в
Шереметьевском аэропорту, капитан пограничной службы подошел к
нему и спросил:
– Мирон Хижняк?
Тот утвердительно кивнул.
– Сожалею, но Вам запрещен въезд в нашу страну, – произнес капитан,
– в противном случае мы вынуждены будем передать Вас соответствующим (чему?) органам!
– Но что же мне делать? – взмолился еще более постаревший дед.
– Возвращаться обратно, – пожал плечами офицер.
Мирон жалобно посмотрел на Сергея Михайловича.
– Жди меня здесь, Мирон, я вернусь за тобой, – сказал он и, быстро
пройдя необходимые формальности, отправился искать управление
иммиграционной службы.
На этот раз Сергею Михайловичу повезло.
Буквально через минуту он столкнулся с полковником-пограничником,
седеющим мужчиной в новом мундире.
Такого не проведешь!
– Господин полковник, не могли бы Вы уделить мне 28 секунд? – спросил фельдмаршала Сергей Михайлович.
– Слушаю Вас, а почему именно 28? – осведомился тот в свою очередь.
– 29 – это чрезвычайно близко к 30-ти. 30 – это уже полминуты, –
многовато для птицы такого полета. Ну, а за 20 я просто не успею, –
вполне серьезно ответил Сергей Михайлович.
Полковник улыбнулся.
– Я уделю Вам столько времени, сколько будет необходимо, – просто
подытожил он.
– Моему попутчику необходима трехчасовая российская виза, – начал
Сергей Михайлович.
– Ну что ж, это уже интересно! – сказал военный.
Сергей Михайлович кратко изложил ему суть дела.
- 243 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Тот попросил его подождать и отправился копаться в белье Мирона,
которое тот носил, прячась в карпатских схронах.
Вернувшись минут через 10, полковник настоятельно подчеркнул:
– Дело тухлое, но не гиблое!
– Может 100 долларов США немного освежат его? – осторожно спросил
Сергей Михайлович.
– Как Вы смеете! – здесь полковник явно переигрывал, – подкупать
должностное лицо при исполнении служебных обязанностей?! – с этими
словами он протянул С.М. листик бумаги, где было нацарапано:
“150”.
– Сдачу дочке – на “Сникерсы”, – Сергей Михайлович протянул ему
200 долларов США.
– Внучке! – поправил полковник, и они отправились в представительство российского консульства.
Полковник отсутствовал с полчаса.
Он вышел, держа в руке какую-то бумагу, и произнес:
– Вот документ, оформленный на Ваше имя.
Вы являетесь сопровождающим г-на Мирона Хижняка, гражданина
Аргентины из аэропорта Шереметьево 2 в аэропорт Шереметьево 1.
Здесь указано, что он, будучи транзитным пассажиром, не имеет права
перемещения по территории России.
Вся ответственность за нарушение ложится на Вас.
Персонально Вам скажу, что он был еще тем хулиганом!
Но, как говорится, – за давностью лет!
Сергей Михайлович поблагодарил хорошего человека.
Радости Мирона не было предела!
Он вернул Сергею Михайловичу деньги и тут же заплатил таксисту 50
долларов за несколько километров от “Ш” до “Ш”.
Цена, надо признать, также инопланетная!
До Киева долетели без падений и возгораний.
Также безо всяких проблем выпустили Мирона на вольные украинские
просторы Боришпольские пограничники – все-таки за одни и те же вилы
боролись!
Они с улыбкой попрощались.
Ну, а часы Сергея Михайловича начали отсчитывать девятые сутки
полета.
Стоп, Стоп, Стоп!!!
Прямо у выхода его ждала Татьяна, которой он немедленно преподнес
варшавский букет цветов.
- 244 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Я уже все знаю, – произнесла она, поцеловав его, как обычно, ничем
не выдавая своей радости.
…Иногда супруга спрашивает Сергея Михайловича:
– Почему ты так редко даришь мне цветы?
В ответ Сергей Михайлович закрывает глаза и мнимую переднюю
дверцу машины, после чего тихо шепчет:
– Поехали, Тадеуш!
- 245 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
IMIAQ
Ernest Shackleton once said:
“…The sturk polar lands grip the hearts of
the men who have lived on them”

дин из моих любимых авторов – Джек Лондон был превосходным
знатоком животных.
Многие его произведения о братьях наших меньших проникнуты глубоким социальным смыслом.
Ну, а такие литературные монстры как "Бурый волк", "Меченый",
"Белый клык", "Майкл – брат Джери", "Зов предков" – заняли прочное
место на мировом пьедестале художественного отображения их жизни,
повадок и побуждений.
В одном из своих рассказов великий мастер писал, что “если бы Вам
лишь однажды пришлось наблюдать в цирке за дрессировкой животных
и как их там бьют, чтобы в результате получить необходимый эффект
выучки, Вы никогда бы далее не испытывали желания заглянуть на
представление и обходили стороной подобного рода забавы”.
Как тут не вспомнить слова одного своего знакомого мичмана,
который любил поговаривать:
– Знаете, Сергей Михайлович, порой, глядя на откровенно тупые физиономии не только рядовых матросов, но и многих офицеров, а также результаты и эффективность ихнего труда, – невольно на память приходит
цирк, и вполне серьезно я делаю вывод: если определенное животное,
лучше поцивилизованней, вроде домашнего, – хорошенько отдубасить
месяца эдак три, а затем на прощание огреть дубиной, дабы не забывало
преобретенные навыки, после чего посадить его на место, скажем, котельного машиниста, то отдача была б – ну никак не меньше!
Заметьте без всякой там зарплаты.
Сергей Михайлович вспомнил, как однажды, работая на судне типа
RO-RO, они зашли в Нигерию, доставив туда специальный военный
груз, и поднялись вверх по Нигеру почти на 450 км выше местечка
Локоджа.
Там не было ни порта, ни причалов, ни жилищ, ни людей.
Среди зарослей джунглей находилась поляна (скорее всего – результат
работы одного из диких племен, пристроившимся поближе к реке).
- 246 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У самого берега вместо швартовных биттингов красовались обычные
пеньки.
Суда такого типа являются мелкосидящими, используемыми на случай
войны как десантные корабли, поэтому подобного рода плавсредству
ничего не стоит подойти прямо к берегу и выгрузить на поляну хоть
танк, хоть слона.
Но вот кто примет концы, чтобы закрепить их к тумбам-пенькам?
Внезапно из зарослей показалась цепочка "докеров".
Впереди гордо вышагивал главный бригадир, черный как смоль, голый
как ренуаровские “Купальщицы”, с копьем в руке.
Вслед за ним по-солдатски, нога в ногу маршировали четыре обезьянышимпанзе.
Отряд расположился вдоль берега реки в готовности №1 для принятия
концов.
Когда судовые матросы выбросили им линь-проводник, бригадир
подхватил его и дал команду “рабочим” помогать ему с выборкой.
По приказу те ловко схватились за канат и четкими движениям довольно быстро вытянули его, накинув на пенек.
Так были закреплены шесть концов.
Чувствовалась выучка швартовной бригады, поскольку на все у них
ушло не более 7-8 минут.
Также по команде все построились и походным шагом удалились
в джунгли.
Сергею Михайловичу уже приходилось встречать животных-работяг в
Бирме, где под руководством цивилизованного начальника они собирали бананы, но такого он даже вообразить себе не мог и в диковинных
снах.
И, хотя уже довольно точно известно, что для общения шимпанзе
используют до 32-х различных звуков, а также мимику, жесты, позы и
т.д. можно доподлинно утверждать, что замечательная исследовательница жизни диких шимпанзе, госпожа Джейн ван Лавик Гудолл явно
уступала в своем ремесле дикарям.
И все-таки одно дело хлестать и бить животных, совсем другое – их
убивать.
Если расплющить голову ядовитой змее одно удовольствие, то разбить
переносицу двух-трехдневному детенышу водного млекопитающего,
плачущего как ребенок и зовущего на помощь мать, дано не каждому.
…В 1957 году между правительством СССР и Норвегии было
заключено соглашение о мерах по регулированию промысла и по охране запасов тюленей в северо-восточной части Атлантического океана.
- 247 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Цель данного соглашения – достижение максимально допустимой
продуктивности тюленей таким образом, чтобы численность этих
запасов могла быть немного увеличена и поддерживалась на уровне,
обеспечивающем наиболее устойчивую добычу.
Этим же соглашением были определены несколько границ промысловых зон.
Так, границы Ян-Майенского промыслового района охватывали прикромочную зону льдов у восточного побережья Гренландии между 77° с.ш.
и линией, проведенной от мыса Хорн, что в Исландии, на запад
соответственно к пункту 66° 28" с.ш. и 30° з.д., а затем по прямой линии
к середине залива Стурфьорд, в Гренландии (район “Вестерисен”).
В названном промысловом районе запрещен промысел гренландского
тюленя и тюленя хохлача в любое время года, за исключением периода
20 марта в 7 часов утра по 5 мая в 24 часа .
Особую же ценность представляет собой белек – трех-пятисуточный
детеныш гренландского тюленя, на мех которого всегда был высокий
спрос.
Не менее ценятся и взрослые особи.
Среди тех, кто не имел никакого понятия о зверобойном промысле
бытовало мнение, что в наше время технология промысла полностью
изменилась и пешком по льдинам до тюленьих лежбищ никто уже не
ходит.
Насчет технологии – это полная чушь – как и сто лет назад тюленей
также бьют баграми и отстреливают из винтовок, да и по льду к лежбищам вас доставляют не аэросани, а собственные ноги.
Разница лишь в том, что в описываемые Сергеем Михайловичем
80-е годы охотиться (с 20 марта по 5 мая) на промысел выходили не
малюсенькие боты прибрежной артели, а довольно больших размеров
ЗРС (зверобойно-рыболовные суда) или как их называли “шхуны”.
Это суда польской постройки с яйцеобразным корпусом, позволяющим
заходить довольно далеко во льды безо всякого риска быть раздавленными во время замерзания.
До мая месяца шхуна была скована льдами, а экипаж разбредался в
разных направлениях бить зверя.
В годы Отечественной войны и первые пару десятилетий после нее
добывали до 120 тыс. бельков ежегодно.
Затем объемы добычи выравнялись.
Вплоть до середины 90-х годов продолжался бой морского зверя
архангелогородцами, а система сбыта ценного меха, мяса и мясокостной
муки работала бесперебойно.
- 248 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вложенные в “зверобойку” средства оборачивались в среднем за месяц.
К тому времени Архангельская база тралового флота имела шесть судов
типа ЗРС.
Шхуна "Березина" сгорела в своём первом рейсе после перегона из
Польши, и ее переоборудовали в учебный центр.
Полтора месяца в году часть этих судов уходила на зверобойный промысел остальное время их использовали в рыбопромысловом варианте.
На одном из таких судов – ЗРС “Тайбола”, Сергею Михайловичу
довелось в 80-е годы сходить на промысел в вышеуказанный район
Вестерисен.
В настоящее время о промысле зверя почти забыли, но все же его
пытаются сохранить.
Как обычно, Государственная Дума приняла совершенно безДумный
Закон “О защите животных от жестокого обращения”, одна из статей
которого запрещала добычу бельков.
Все дело в том, что зверобойный промысел необходим для создания
экологического равновесия.
Отечественная (российская, разумеется) наука проводит совместно с
норвежцами определение общего количества тюленей.
Вот данные последней экспедиции, состоявшейся в марте 2000 года:
334 тыс. детенышей, 430 тыс. взрослых особей.
Дать исчерпывающий ответ на вопрос: сколько рыбы, моллюсков
и планктона поедает это ластоногое стадо? – российские ученые не
берутся, поскольку такие исследования не проводились.
Но можно сделать предположение.
В среднем один взрослый тюлень съедает 1.5 тонны “сборной солянки”
в год.
Получается: 430 тыс. тюленей уничтожают свыше 600 тыс. тонн рыбы в
год плюс неучтенная масса, “скушанная” оставшимися после забоя
детенышами.
Потому с таким упорством настаивают на сокращении численности
поголовья тюленя норвежские рыбаки.
В 1987 году в связи с резкими климатическими изменениями сменились
места выгула гренландского тюленя, и он метнулся к норвежскому
побережью.
В мгновение ока была уничтожена местная кормовая база, тысячи
тюленей попадали в сети и яруса, срывая сезон прибрежного лова.
Тогда норвежцы с согласия (!!!) "зеленых", пренебрегая широко провозглашаемыми законами гуманности, без устали глушили ожидающих
потомство мамаш из ружей, уничтожив более 58 тыс. тюленей.
- 249 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Повторения такой ситуации не хотят ни зеленые, ни красные, ни
норвежцы, ни россияне.
В настоящее время признают все, что регулировать численность
гренландского тюленя методом забоя крайне необходимо.
По плану, определявшему тогда всю систему хозяйствования страны,
этот самый забой для экипажа ЗРС “Тайбола” составлял 7400 голов
белька и 5200 – взрослого тюленя.
...Заканчивались последние приготовления к отходу судна.
“Тайбола” стояла в Архангельском рыбном порту на Фактории.
Сергей Михайлович впервые попал на судно такого типа, поэтому с его
собственного согласия, он занимал должность 2-го электромеханика.
Это был электроход, т.е. в качестве главного двигателя использовался
электромотор мощностью 3.2 Мегаватта, работающий на гребной винт.
В силу чего вся электрогруппа судна составляла 11 человек, из них 4
электромеханика и 7 электриков.
Если учесть, что численность всего экипажа была 78 зверобоев, – это
немало, поскольку на обычном траулере электроперсонал судна состоит
из 2 – 4 человек.
Переход из Архангельска до побережья Гренландии в Датском проливе
составил около 8 – 9 суток.
Готовились к промыслу.
В случае перевыполнения плана более 5% каждый член экипажа мог за
полтора месяца получить те же деньги, что и на промысле рыбы в
шестимесячном рейсе.
Из всех членов экипажа были укомплектованы две забойные бригады,
каждую из которых составляли несколько групп по 5 – 6 человек.
В группу входил “снайпер” – стрелок, которому выдавался карабин, в
основном для взрослых и слишком уж агрессивных особей, два-три
“палача” – те баграми должны были забивать детенышей и два “мерина”
в задачу которых входила транспортировка туш.
Как новичку Сергею Михайловичу досталась почетная должность
“мерина”, что вообщем-то было совсем неплохо для его гринписовского
характера.
Вскоре после того, как миновали Ян-Майен, стали попадаться
отдельные льдины, а уже через сутки все пространство по курсу было
покрыто сплошными торосами.
Теперь, согласно данным “Севрыбпромразведки”, необходимо выйти к
лежбищу.
В ста милях севернее мыса Ведель обнаружили довольно узкую
полынью, протяженностью 1.5 – 2 мили.
- 250 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Тайбола” вошла в ледяной пролив, где с отчаянным треском судовых
шпангоутов, закончила свой путь в тупике, сплошь затянутая льдами.
Вдали, милях в 20-25-ти были видны довольно высокие горы, покрытые
снегом с черными пространствами крутых скал – побережье крупнейшего в мире острова.
И, хотя уже вечерело, на этом снежном просторе отчетливо были видны
многочисленные группы неподвижно лежащих тюленей, спокойно ожидавших своей участи.
Как упоминалось выше, – основной продукцией зверобойного промысла
являлось меховое и кожевенное сырье, мясо на корм пушному зверю,
тюлений жир, а также внутренние органы (печень, эндокринные железы) для производства витамина А и некоторых фармацевтических препаратов.
Взрослые особи представляли собой поставщиков мяса и жира, тогда
как от новорожденных детенышей использовалась длинная густая
шерсть – мех белого цвета. Отсюда их название – белек.
Шхуна была укомплектована специальным производственным оборудованием – шкуросъемными машинами, мукомольной установкой
(для выработки муки на корм пушному зверю), а также агрегатами для
топления жира.
Вскоре получили спецодежду и “убойный” инвентарь.
Началась тюленья охота.
У каждого помимо орудий убоя в арсенале имелась длинная легкая
палка – слега.
В случае провала под лед, необходимо было использовать ее как
распорку дабы не пойти немедленно ко дну пока не подоспеет помощь.
Сергею Михайловичу в этом смысле ужасно “повезло” – только
лишь трижды за промысел он проваливался в полынью, да и то – в двух
случаях ему удалось выбраться самому.
Снайпером в группе был старший помощник капитана Костя Золотарев.
Между бригадами не проводилось никаких соцсоревнований, столь
популярных в то непростое время, но, тем не менее, было довольно
приятно осознавать, что по добыче группа, в которую входил Сергей
Михайлович, всегда находилась в передовых.
Разумеется, роль палачей, была решающей. Саша, Коля и Валера –
матросы из траловой команды – знали свое дело прекрасно, и тех не
было необходимости подгонять в массовых истреблениях.
Так и пролетели шесть недель, отведенные для промысла.
Трижды меняли квадрат зверобойки, повсюду оставляя за собой
огромные пространства кровяных пятен – следов перемещения туш.
- 251 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Уж как там правительства СССР и Дании договаривались между собой
о дележе меховых тюленьих шкурок – остается только гадать, да и не
очень-то рыбаков подобное интересует, но по окончании промысла на
“Тайболу” поступила радиограмма:
“Жир и муку сдать в гренландском порту Готхоб. Получить топливо,
инвалюту, провиант и следовать на север в местечко Уманак для сдачи
шкурок с предъявлением комиссии”.
Экипаж отнесся к новости сдержанно, точнее двойственно.
Никто в Гренландии до этого не бывал, и посмотреть на земли величайшего в мире острова, пусть на 90% и ледяного было весьма заманчиво.
Но с другой стороны – что там купишь?
А, как известно меркантильный вопрос занимал не последнее место в
мыслях тех людей, которые ради этого лишали себя на долгие годы
земных удовольствий.
Успокаивало лишь то, что валюту все же выдадут, а значит в тех
широтах хоть какие-то заведения, но имеются.
До Готхоба – расстояние около 1100 миль шли четверо суток.
В те дни более всех доставалось технологу и рыбмастерам, готовившим
продукцию к сдаче.
Подошли к бухте.
Более живописного места в мире Сергею Михайловичу встречать не
приходилось, а ему удалось повидать немало.
Прежде всего в мысли навсегда запала жалость. Жалость к тем людям,
которые никогда не видели и не увидят этих удивительных мест.
Берега цвели в зелени, далее простирались высокие темные холмы,
после которых располагались покрытые снегом скалы.
Становилось понятно почему так назвали эту землю.
Смешно констатировать, но спросите сейчас у любого – кто такой
Чикатило или Аль-Капоне (Эл Капон), не говоря уж о Пиночете –
ответят без колебаний.
Будьте осторожны с вопросом о том, чем прославился Гуннбьерн
Ульвссон – Вас могут принять за ненормального.
А ведь именно он открыл этот величайший остров.
Будучи норвежцем по происхождению, Ульвссон за совершенные им
преступления был изгнан из страны и получил прозвище Эрик Рыжий
(Кровавый).
Впоследствии его также изгнали из Исландии, и он вынужден был
податься на Запад. Так была открыта Гренландия.
Она показалась ему в то время настолько зеленеющей и цветущей, что
он назвал ее “Зеленая Страна”.
- 252 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Это даже сейчас вполне соответствует действительности в отношении
побережья, а тогда климат был более теплым и на юге, где обосновались
первые поселения, росла огромная трава, деревья, повсюду было
множество оленей, а изобилие рыбы в реках и озерах дополняло
гармонию пейзажей.
К сожалению, судьба и причины исчезновения этих поселений, как и
самого Эрика до сих пор неизвестны.
Коренное население – эскимосы-гренландцы.
Среди них довольно явно выражаются националистические тенденции.
Гренландия обладает довольно широким самоуправлением, являясь
автономией в составе Датского королевства.
Там действует местный парламент и правительство.
Климат в юго-восточной части Гренландии, где и расположена столица
Готхоб, наиболее мягкий.
Когда “Тайбола” заходила в порт, температура воздуха была около 5° С.
Местные жители называют свой остров Кааллит Нунаат.
При входе в Готсхоб-фьорд встретили сильное гренландское течение,
поэтому в дальнейшем ошвартоваться шхуне помогал портовый буксир.
Прошли вглубь бухты мимо причалов для прогулочных судов и катеров,
которых там было множество.
Вскоре ошвартовались у одного из рыбных причалов.
Готхоб очаровал весь экипаж.
И, хотя стоянка была недолгой – всего двое суток, – как обычно рыбаки
кое-что успели.
На следующее утро в главном отделении “Грюнландбанкен” была
получена валюта – датские кроны. Курс в то время составлял около 6
крон за 1 U$D.
Все местные товары и сувениры были чрезвычайно дорогими, однако,
кто-то из экипажа уже успел найти припортовую таверну с весьма
приемлемыми ценами.
Естественно, первый вечер рыбаки посвятили именно этому заведению
с названием “Piterak”, что по-гренландски означало “сильный ветер”
(дующий с поверхности ледников).
В городе на Скибхавенвэй есть прекрасная христианская миссия для
моряков (Seamen's club), где можно позвонить домой, выпить, неплохо
поесть, заказать такси и обменять валюту.
Здесь же для членов экипажа арендовали экскурсионный автобус.
Во время поездки посетили Живописную рыбацкую деревню XVII-ro
века, расположенную в самом центре столицы, а также Национальный
Музей Гренландии.
- 253 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В его залах собраны собачьи упряжки, каяки, умиаки, традиционные
инструменты и множество эскимосских художественных поделок.
Но самая большая достопримечательность музея – эскимосские мумии
(датируются более чем 500-летним возрастом), которые в 1972 году
обнаружили братья Грумвольд в мелкой могиле у местечка Килакитсок.
Двухдневная стоянка, которая навеки запечатлелась бы даже памятью
больного амнезией, пролетела молниеносно.
Наконец-то Сергей Михайлович имел возможность поспорить с
утверждением великого Шопенгауэра, столь почитаемого им, который
назы-вал существующий мир “наихудшим из возможных”.
Сразу после снятия на Уманак по выходу из фьорда наблюдали
полярное сияние, которое там бывает круглый год, что окончательно
укрепило Сергея Михайловича в мысли о том, что если ему когда-то
будет суждено съездить в отпуск по турпутевке, то страну уже выбирать
не придется.
Уманак находился за полярным кругом на 71° с.ш. расстояние до
которого – около 400 миль “Тайбола” преодолела менее чем за двое
суток.
Во время перехода, когда Сергей Михайлович стоял на палубе, любуясь
окружавшим его северным пейзажем, к нему подошел его товарищ –
рефрижераторный механик Леша Налетов.
Леха явно был расположен поболтать.
Он спросил:
– Михалыч, тебе не приходилось слышать что такое “имяк”?
– Хватит острить, Леха, лучше скажи какому из языков принадлежит
данный термин. Хотя нет – не надо, я сам могу догадаться.
Ну-ка, доложи мне что сие означает по-гренландски? – заинтересовался
Сергей Михайлович.
Леха что-то знал или пронюхал, и ему нетерпелось поделиться с корешем своим открытием.
– Видишь ли, Михалыч, как ты, конечно, успел заметить – эскимосы
большие любители выпить, даже наша передовая по числу алкоголиков
нация не смогла бы соревноваться в этом плане с ними.
Но в отношении “догоняловки” – они просто наркоманы, и стоит им
лишь лизнуть огненной воды, их уже не остановить.
В “Питераке” я угостил одного охотника, так он впоследствии пригласил меня домой, куда мы прихватили бутылочку “Белой Лошади”, а
когда ее прикончили, он принес жбан домашнего пива.
Штука, я тебе скажу, довольно крепкая, вот почему у меня все еще
трещит башка, – с претензией на сочувствие подытожил Леха.
- 254 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– А причем здесь “ишак” или как там – “уряк”, – напомнил ему Сергей
Михайлович.
– Не ишак, а имяк – это и есть название ядерного пива, - уже со вздохом
пропел рефмеханик.
Вам не приходилось слышать о теории “бродячих сюжетов”? Нет?
Суть ее очень интересна и проста.
Она объясняет сходство мотивов и сюжетов фольклора и литературы у
разных народов перемещением поэтических произведений из одной
страны в разные другие.
В смысле миграции – несомненно, существует теория “летающего
самогона”.
Это подтверждает как наличие, так и аналогичность процесса изготовления телосогревающей жидкости в абсолютно полярных уголках света.
“Тайбола” подходила к Уманаку.
Уманак – небольшой городишко в округе с одноименным названием и
населением в 2500 жителей в западной части Гренландии в море
Баффина.
Это главная база охотства и рыболовства западного побережья.
Здесь же находится довольно боль-шая консервная фабрика.
Вокруг расположены мраморные карьеры.
В дальней внутренней части фьорда Уманак в длинном узком фьорде
Агфардликавса в поселке Марморилик находится шахта Черный Ангел,
где добывалась цинковая и свинцовая руда, а также небольшое количество серебра.
При подходе к гавани Сергей Михайлович убедился, что красота
острова – это еще не Готхоб.
На необжитой стороне фьорда возвышались высокие шапкообразные
горы удивительно напоминающие собой те, что Сергею Михайловичу
случалось видеть в Южной Африке, в Кейптауне.
Вдоль побережья поселка расположились одно- и двухэтажные домики,
похожие на детские кубики красного, синего и зеленого цветов.
Между ними тянулась грунтовая дорога, а в углу фьорда возвышалась
лютеранская церковь темно-бурого цвета, коих много в Норвегии (снова
бродячая теория).
На борт поднялись портовые власти в составе одного человека, он же
являлся мэром и директором консервной фабрики.
Формальности были быстро улажены.
Стоянка предстояла быть продолжительной – около 5 суток, поскольку
следующие дни – субботу и воскресенье порт (а, следовательно, и
комиссия по приемке шкур) не работал.
- 255 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вечером экипаж вышел на берег для осмотра местных достопримечательностей, а также для проведения “рекогносцировки”.
Зная наперед всю эту кухню, Сергей Михайлович в первый день
предусмотрительно остался на борту.
Поздно вечером разгоряченные рыбаки весело возвращались на судно,
перебивая друг друга разговорами о предстоящем празднике, воскресном дне Конфирмации, а проще – обряде приема в церковную общину
подростков, достигших определенного возраста.
Распросив подробнее раскрасневшихся бойскаутов об интересных
местах поселка, Сергей Михайлович выяснил, что наиболее ценным
заведением здесь является клуб “Black Angel”, назван так, очевидно, в
честь известной всему миру (кроме СССР) шахты.
Клуб служил одновременно и таверной, и супермаркетом, и аптекой, и
почтой, и вечерним местом встречи уставших от однообразия жителей.
Так что в субботу после обеда Сергей Михаилович, прихватив с собой
окончательно выпавшего из промыслового графика механика Налетова,
навострил лыжи в “Black Angel”?
Надо сказать, что лето в тех местах – сезон совсем не тот, который
ассоциируется с нашими понятиями о климате.
Лишь кое-где грунт пробивался наружу, на окраинах же поселка и вдали
обозревался только снежный покров.
Клуб представлял собой двухэтажный дом солидных по местным
меркам размеров.
Весь 1-й этаж занимал кафе-бар, уже к обеду изрядно гудевший на
незнакомых языках.
Сергей Михайлович понимал, что другой такой возможности могло и не
представиться, поэтому не раздумывая, он сразу отправился на второй,
где приобрел себе в качестве сувенира моржовый клык и позвонил
домой.
Спустившись в бар, Сергей Михайлович заметил, что за одним из
столиков сидел Леха с каким-то незнакомцем откровенно датского
(европейского) происхождения в очках, который носил kamit – сапоги
из кожи морского котика и собачьей шерсти.
Леха представил своего нового друга.
Его звали Флеминг.
Он был учителем в местной школе.
Как и тысячи других специалистов из Дании, Флеминг вместе со своей
супругой отправились на северную землю в качестве учителей.
В разговоре выяснилось, что Флеминг и Криста (его жена) оказались
выходцами из семей учителей среднего сословия.
- 256 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они были молоды и вместо того, чтобы любоваться прелестями парка
Тиволи в Копенгагене, отправились в Гренландию.
Что привело их сюда?
– В Дании,- сказал Сергею Михайловичу Флеминг, – многие учителя
всю свою жизнь работают лишь в одной и той же школе.
Как ужасно, подумали мы, находиться в одном месте и на одной работе
вплоть до пенсии, порой до самой смерти. Мы хотели приобрести в этой
жизни что-либо еще. Многие из нашего поколения усматривают массу
негативных вещей в существующем обществе; их идеалом служит
упрощенный вариант этого общества, где они смогли бы найти более
спокойное отображение мира и новый жизненный ракурс.
Может быть, это и послужило основной причиной отъезда.
Время прошло очень интересно.
Налетов, изрядно навеселе, поскольку между бокалами пива освежал
кишечнополостный тракт одним-двумя скотчами, извинившись, отправился на судно.
Сергей Михайлович еще долго беседовал с датчанином, английский
которого был для этого на должном уровне.
На следующее утро Флеминг отправлялся на санях в Икерасак – деревеньку в 30 километрах от Уманака, где в местной школе практиковала
его жена – Криста.
Там же он собирался отпраздновать Confirmation Sunday.
Он предложил Сергею Михайловичу поехать вдвоем с тем, что-бы к
началу занятий – в понедельник утром вернуться в Уманак.
На собачьей упряжке, в Гренландии, среди ледников, почти там, где
когда-то проходил на лыжах великий Нансен, где не ступала нога ни
одного русского человека?
Отказаться было невозможно, и Сергей Михайлович с благодарностью
принял приглашение.
В семь часов, ранним, серым, холодным, майским утром они сидели на
санях, скользивших по льду.
Чтобы согреть себя иногда на некоторое время Сергей Михайлович
спрыгивал с саней и бежал за ними.
Повозок было немало.
Иногда они обгоняли кого-то. Иногда, скрипя полозьями, обгоняли их.
Погонщики и пассажиры махали им, попивая пиво и закусывая
матаком – свежим китовым мясом.
Часто слышалось позади дыханье их упряжек, собаки, тявкая, старались
броситься друг на друга, но щелчок кнута останавливал их, и вот, они
тянут тяжелую повозку, пока не исчезнут впереди в туманной дымке.
- 257 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
О собаках, упряжке и нартах следует поговорить особо, поскольку для
Севера это имеет такое же значение, как для Москвы метрополитен,
такси и общественный транспорт вместе взятые.
Даже великий Роберт Фолкон Скотт совершил одну из роковых ошибок,
взяв в качестве ездовых собак шотландских лаек во время покорения
Южного Полюса.
Его не спас даже собственный девиз:
“Бороться и искать, найти и не сдаваться”.
К наиболее распространенным породам относятся аляскинский
маламут, эскимосская лайка, гренландская собака, а также местные
разновидности.
Почему в Гренландии применяют только ездовых собак, а не оленей,
популяции которых с каждым годом все растут?
Типичная картина Севера
Цуговая
упряжка
Ответ прост - упряжные собаки имеют ряд преимуществ перед оленями:
более выносливы, безотказны, способны свободно передвигаться по
рыхлому снегу и тонкому льду, преданы хозяину, привязаны к дому.
- 258 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
За сутки они могут проходить (пробегать рысью) до 70 - 80 км.
Флеминг рассказал Сергею Михайловичу много интересного про собак,
и тот в который раз был благодарен ему.
Так, если у собаки закручен хвост, это указывает на то, что позвонки
расположены чрезмерно близко друг к другу, и собака не сможет
слишком быстро бежать, а короткая шея – признак неустойчивого
равновесия животного.
Собаки не должны быть слишком большими либо очень маленькими.
Вес кобелей – около 25 кг, сук – на 2-3 кг меньше.
Умственное развитие играет не последнюю роль.
Наиболее важная часть у собаки находится между ушей.
Этот короткий урок напомнил Сергею Михайловичу фразу одного из
его любимых преподавателей – Кацмана Феликса Максовича, часто
повторявшего:
“Ребята, учите абсолютно все, потому что неизвестно еще чем придется
в жизни заниматься!”
Профессор был прав – в этом Сергей Михайлович убеждался не раз.
Следует добавить, что ездовые собаки – это универсальные животные.
На них ездили и перевозили грузы, их мясо употребляли в пищу, а из
шерсти шили зимнюю одежду.
Рабочий возраст собаки – 1,5 года, иногда – 1 год (начало), для дальних
переездов он начинается на третьем году.
Лучший возраст собаки от 3 до 7 лет, предельный – до 10-12 лет.
Кобелей обычно кастрируют.
Существуют два способа упряжки собак – цуговой и веерный.
В низовьях Оби и Енисея существует еще и “тазовая” упряжка.
Цуговая – наиболее древний и совершенный способ.
Цуговая упряжка имеет два видоизменения:
а) с одним длинным потягом, к которому собаки припряжены с обоих
сторон (парами), или попеременно по длине – елочкой,
б) с двумя постромками, между которыми собаки идут одна за другой.
В Гренландии в основном применяют цуговую упряжку елочкой.
Постромки делают из кожи моржа.
Преимущество веерной упряжки в том, что собаки находятся под
непосредственным воздействии палки (хорея) и бича каюра, что позволяет легче заставить работать ленивых собак.
Цуговая упряжка более эффективна для перемещения груза и дальних
переездов.
Собачьи нарты, в общем, похожи на оленьи.
Длина нарты – в зависимости от числа собак от двух до четырех метров.
- 259 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Флеминг постоянно покрикивал на собак, и Сергей Михайлович уже
знал, что собаки в цуговой упряжке управляются в основном голосом, а
вожак довольно понятливо исполняет основные устные приказы.
Торможение осуществляется короткой палкой, которая острым концом
на ходу втыкается впереди нарты, а для поворота ее втыкают справа или
слева от нарты.
Время от времени собак меняют местами, поскольку нагрузка на задних
собак значительно больше.
По приезду в Икерасак, Флеминг привязал собак к длинной цепи, к
которой через каждые 2 метра были приделаны короткие цепочки.
Внезапно собаки начали драться и рычать, стараясь броситься на него.
Флеминг схватил свой хлыст и направо-налево принялся хлестать их,
пока те не успокоились – только таким образом можно сладить с ними и
управлять по своему усмотрению.
У побережья небольшого фьорда расположилась деревушка Икерасак.
Домики были разбросаны безо всякой последовательности.
На 250 жителей деревни приходилось 800 собак.
Среди обитателей большинство мужчин – охотники.
В деревне есть церковь, универсальный магазин, школа, где практиковала Криста, а также небольшая рыбная фабрика, всего с 40 работниками,
которые солят гренландского палтуса в больших деревянных бочках.
Криста весело встретила мужа и протянула руку Сергею Михайловичу.
Вскоре они отправились в домик наверху склона к ее подруге Луизе
Якобсен.
Гренландка 22-х лет, Луиза рассказала Сергею Михайловичу, что ее
образование состоит из семи классов начальной школы и 4-х годичной
практике в больнице.
Хотя из Уманака иногда приезжал доктор, основная тяжесть по уходу за
больными в Икерасаке ложится на ее плечи.
Флеминг познакомил Сергея Михайловича и с Йоханом Симонсеном –
управляющим магазина, в тот момент когда он покупал у жителей котиковые шкурки.
Тот в свою очередь привел гостя в домик к Юлиусу.
Юлиус был одним из двух деревенских последователей катехизиса.
Эти люди согласно древним традициям служат и как школьные учителя,
и как религиозные лидеры.
С таким человеком Сергею Михайловичу было о чем поговорить.
Они долгое время рассказывали друг другу различные истории из жизни
под глоток домашнего приготовления пива (imiaq).
Юлиус и его жена не могли иметь детей.
- 260 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Однажды, когда он учительствовал в одной из деревень на Севере,
женщина, мать двоих детей покончила жизнь самоубийством, застрелившись из ружья – случай весьма распространенный в Гренландии, где
суицид занимает едва ли не первое место на планете.
С согласия отца детей передали на воспитание семье Юлиуса.
Теперь он уже имеет троих внуков.
В камине весело потрескивал огонь.
На душе было светло и радостно, и в тот момент хотелось остаться в
этой далекой гренландской деревушке навсегда.
Празднование было назначено на 2 часа дня в местной школе.
К обеду вся деревня, веселая гуляла по улице.
Каково же было удивление Сергея Михайловича, когда среди местных
эскимосов, он заметил две раскрасневшиеся физиономии в национальности которых невозможно было ошибиться, приветливо машущие ему
руками.
– Господи, – мелькнула тут же мысль в голове Сергея Михайловича –
даже здесь на краю Света, среди ледников невозможно спрятаться от
соплеменников.
Это были те самые “палачи” из его группы – Алекс и Валера, вместе с
которыми он глушил тюленей.
– Как вы сюда попали? Как вы меня нашли? Где Колек? – засыпал
членов своего экипажа Сергей Михайлович.
– Не волнуйся, Михалыч, все у нас в порядке.
Колек немного подустал и остался “У Ангела”.
Вчера нам Леха Налетов рассказал, что ты отправился в путешествие по
маршруту Нансена, ну мы и решили сегодня с утра рвануть за тобой
вдогонку, наняв за 50 долларов США в два конца упряжку – не дай бог с
тобой что-нибудь случится, – улыбаясь, произнесли бывшие “палачи”.
Выяснилось, что они без труда нашли две упряжки, поскольку с утра из
Уманака в Икерасак их отправлялось несколько.
Правда, каюры не захотели брать датские кроны, но для друзей это не
имело никакого значения.
Сергей Михайлович, расчувствовавшись, едва не прослезился.
Он понимал, что такое было возможно только среди рыбаков, среди
зверобоев.
Отовсюду приносили бутылки и бутыли “имяка”.
Вскоре посреди школьного зала организовали огромный стол.
Шум все возрастал.
Местные жители с нескрываемым любопытством рассматривали русских рыбаков.
- 261 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Все смеялись, пили пиво и танцевали.
Партия продолжалась.
К вечеру хозяева принесли большой ящик пиротехники – вспышек,
ракет и питард.
Народ вышел на улицу.
Шел снег.
Зажгли огни и махали ими, крича и смеясь, подбрасывали их вверх.
Небо светилось ракетами.
Заночевав, каждый на своей упряжке к утру прибыл в Уманак.
Сергей Михайлович поблагодарил Флеминга, пригласив его к себе на
обед.
Через несколько дней “Тайбола” выходила из маленькой бухты,
направляясь к родным берегам.
Сергей Михайлович, глядя на причал, где почти вся деревня провожала
шхуну в рейс, вдруг ощутил, что его сердце сильно защемило.
Такое бывает, когда надолго прощаешься с чем-то близким и родным.
… Прошли годы, много лет.
Все реже и реже Сергей Михайлович, засыпая, видит перед собой
картину белого безмолвия и слышит свист кнута с криком погонщиков
собак, но, неожиданно запечатлев ее, он удовлетворенно улыбается,
мирно похрапывая.
- 262 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Путешествие из Москвы в Петербург
“Истинный сын народа русского
всегда погибает на боевом посту.”
Из речи генерала Л.Г. Корнилова
…
казанный пассажир, следовавший поездом №77 “Москва –
Ленинград”…
Ужин удался. Ужин состоялся. Это был прекрасный ужин.
Сергей Михайлович мирно беседовал со своим другом тихим осенним
вечером.
Они сидели за широким столом при свечах, от магических огоньков
которых заманчиво отблескивало рубинами десертное вино в бокалах.
Ничто не могло испортить настроение Сергея Михайловича.
– А скажите-ка мне, мой друг, – начал назойливо изобретать свои хитросплетения отставной мичман, – с чем ассоциируются у Вас горящие
свечи или, скажем, подсвечники?
Я, вообще-то, предпочитаю слово “канделябр”.
“Господи! Только не это! Помоги мне избавиться от этих мемуаров!”, –
с ужасом подумал Сергей Михайлович.
Господь взял его за ухо и бросил в кипящий котел зловонных воспоминаний.
Многие /некоторые/ слышали или читали о перуанской пустыне
Наска и загадочных начертаниях различных фигур гигантских размеров
на поверхности земли в тех местах.
Увидеть эти самые фигуры можно лишь с воздуха.
Хотя в городе Ика существует специальное место, где находится здание,
с балконов которого также есть возможность видеть эти рисунки.
Но полного впечатления, конечно, получить, находясь даже на определенной высоте, с земли невозможно.
Кем, когда и для каких целей они были нанесены, остается загадкой.
Одна женщина – Мария Райч, родом из Германии, посвятила изучению
истории существования рисунков всю свою жизнь
В Перу открыт музей, названный ее именем.
Ныне и дочь Марии продолжает исследования.
Иные читатели имеют более глубокие знания об этих фигурах.
Сейчас вообще полно интересующихся – разрешено!

- 263 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они обозревают рисунки в Интернете, пользуются специальной литературой, интересуются другими чудесами Света.
Вообщем, не стоят на месте, повышая свой интеллект, эрудицию,
углубляя свои знания и расширяя кругозор.
Эти знатоки с достаточной точностью могут дать Вам вполне исчерпывающий ответ на некоторые вопросы, касающиеся данной темы.
Правда, один вопрос к этим ребятам я все-таки имею:
Где вы были раньше?
Все сейчас можно списать – от Формулы I до Евангелия, прикрываясь
защитными эпитетами “было запрещено”, “тяжело достать литературу”,
“другие времена” и т.д.
Но лишь немногим посчастливилось обозревать с воздуха те рисунки,
которые с вероятностью 50/50(?) оставили после себя пришельцы из соседних миров.
Сергею Михайловичу повезло – он был в их числе (счастливчиков,
не пришельцев).
И только единицы знают и видели один-единственный наскальный
рисунок недалеко от перуанского городка Писко, что при входе в бухту
Paracas Bahia.
Сергею Михайловичу снова повезло – он оказался и в этих списках.
…Если Вы турист, если Вы очутились в Перу, если Вы хотите взглянуть
на загадочные фигуры и не желаете тратить время на длинную дорогу,
то прямо в столице Перу – Лиме Вы можете за 200-250 U$D взять билет
на небольшой 8-ми местный самолет.
Аэроплан за полчаса доставит Вас на юг страны, в департамент Ика, гда
расположена пустыня Наска.
Далее, около часа аппарат будет кружить над поверхностью, давая Вам
возможность поподробнее рассмотреть (лучше, но дороже, это делать с
вертолета) и сфотографировать отдельные рисунки.
Сговорчивый пилот может даже позволит Вам посидеть за штурвалом
самолета.
После завершения обзора тот же самолет доставит Вас в Лиму.
Ну, а если Вы оказались в Перу и никуда не спешите, то лучше за десять
долларов* купить билет на автобус Лима – Ика.
Столица департамента с одноименным названием Ика расположена в
200 километрах к югу от Лимы и в 15 – 20 км от океанского побережья.
По бесконечной панамериканской магистрали, пересекающей оба континента, через четыре с половиной часа автобус доставит Вас в Ику.
*Здесь и далее приводится долларовый эквивалент “соло”.
- 264 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Здесь, в аэропорту, воспользовавшись услугами агента, Вы можете уже
за 50 U$D приобрести билет на небольшой современный лайнер или
старенький биплан одной из частных авиакомпаний (напр. Nasca Lines
или Ica Lines) и будете в течение часа-полутора наслаждаться чудесами
геодезистов прошлого.
Если повезет, то Вы будете и единственным пассажиром.
Продление полета – за отдельную плату пилоту по договоренности.
Можно и не ехать в Ику, а лишь добраться до Писко на побережье и
воспользоваться “частником” там.
Но это уже будет стоить несколько дороже – Писко город туристов, и
этим все объясняется.
…Судьба в очередной раз дала пинка под зад Сергею Михайловичу,
да так, что он кубарем прокувыркался мимо порта Кальяо (пригорода
Лимы) и сумел тормознуться в Перу, лишь зацепившись когтями за
южный полуостров этой страны – Паракас, куда зашло грузиться его
судно.
В заливе Паракас находится небольшой порт, но уже не Паракас, а
Сан-Мартин.
Это особое место.
Такого Вы не найдете нигде на всей планете.
При входе в порт, огибая полуостров, с правого борта на невысокой
скалистой горе Вы увидите маяк.
Именно в этом месте начертана единственная наскальная фигура
высотой около 80 метров неизвестного происхождения.
Кстати, прямо на траверзе судно меняет курс и входит в залив Paracas
Bahia.
Гора, само место и фигура имеют одно и то же название “Candelabro de
Tres Brazos”, что переводится как подсвечник “Три Брата”.
(См. Рисунок – фото).
- 265 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович стоял на палубе и с волнением смотрел на
жирандоль.
Он думал о том, что видит творение нечеловеческих рук.
Ему представлялось, что когда-то здесь совершил непредвиденную посадку серебристый звездолет с другой, невидимой ни в какие телескопы
планеты.
Внезапно открылся люк, и от корабля отделился объект – пришелец
в таком же серебристом скафандре – комбинезоне с коротким темным
предметом, похожим на трубу.
Вдруг он оторвался от поверхности земли и двинулся в сторону моря.
Паря в воздухе над водой, он на какое-то время завис в одной точке и
направил лазерный луч своего устройства на скалу.
- 266 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Инопланетянин нанес на горе единственный рисунок в виде вилки,
поставленной на вершину треугольника.
Зачем? Почему в этом месте? Что это могло означать?
Человечество уже никогда этого не узнает.
Сергея Михайловича понесло. Его уже было не остановить.
Из Сан-Мартина до Писко можно было добраться лишь на такси.
Парадоксы вечны, как наскальный “канделябр”.
Расстояние всего в 6 километриков С.М. покрыл за 20 U$D.
Зато автобус из Писко в Ику доставил его лишь за 1 бак, преодолев расстояние в 25 км.
Местный аэропорт не отличался гигантскими размерами, но откровенно
являл собой необъяснимую комфортабельность и уют.
Здесь не было нужды кого-либо искать – пилотов в Ике оказалось не
меньше, чем у Геринга в 39-м.
За 50 долларов США один из них согласился облететь с Сергеем
Михайловичем всю пустыню в течении часа с осмотром абсолютно всех
видимых рисунков.
Их насчитывалось более сорока.
Подойдя к биплану, Сергей Михайлович обомлел.
Перед ним стоял живой, подлинный D.H.90 модификации “Dragon-fly”,
сконструированный одним из самых величайших конструкторов своего
времени – де Хэвилендом, еще в начале Второй мировой войны.
Но как он выглядел!
Самолет имел короткий “зализаный” фюзеляж типа “монокок”, небольшую площадь остекления кабины и заостренный нос.
Когда-то этот тип самолета был очень популярен у частных лиц, и
они за него платили кругленькую сумму.
Два поршневых двигателя имели мощность лишь 130 л.с. каждый, но
обеспечивали скорость 250 км/час, что для Наски было более, чем
достаточно.
Самолет сверкал, как с иголочки, свежая краска еще имела характерный
запах.
Сергей Михайлович остался очень доволен.
A VOL D’OISEUA он рассматривал обезьянку, скорпиона, различных
человечков и т.д.
Но разве это опишешь?! Конечно, нужно только видеть!
Но все-таки вернемся к подсвечникам.
В жизни Сергея Михайловича хватало всяких “канделябров”. Но
один оказался особенно тяжелым, как в прямом, так и в переносном
смысле этого слова.
- 267 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Как-то ему удалось вырваться на несколько дней в Москву из любимого
города-на-Неве.
Не то, чтобы у него были там свои, особые дела, кроме встречи с родителями, но дела все-таки были.
Его начальник – Юрий Николаевич, попросил С.М. не опаздывать на
празднование новоселья – открытия новенькой, хотя и небольшой, но
довольно красивой, пахнущей свежим деревом и кирпичом загородной
дачи.
Находясь в Москве, Сергей Михайлович тщательно обдумывал – что бы
приобрести хозяину в подарок.
Тот строил свое детище в течение долгих десяти лет, поэтому рядовым
предметом быта дачников, вроде лопаты, здесь было не отделаться.
В комиссионке на Чернышевской Сергею Михайловичу приглянулся
великолепного исполнения бронзовый жирандоль.
И, хотя цена оказалась немалой, он долго не раздумывал.
Это было как раз то, что необходимо, достойно и в тему.
“Красная Стрела” отправлялась с Ленинградского вокзала в 21.45 по
Москве.
Прибытие в пункт назначения ожидалось в 06.30 – можно было немного
почитать и хорошо выспаться.
Сергей Михайлович ехал налегке – его багаж состоял из атташе-кейса и
подсвечника.
Одетый по-походному – в джинсовый костюм и дорогие кроссовки,
Сергей Михайлович вызывал ненависть рядового населения государства, не говоря уже о проводниках и милиции.
Кондукторша сразу не понравилась ему – если у молодой, вообщем-то,
женщины на шее выпучены две натянутые нервные жилы, то она стерва
на все сто.
В купе Сергей Михайлович оказался один, без попутчиков.
Он открыл коробку, развернул бумажный сверток и принялся рассматривать канделябр.
С.М. и не заметил, как уснул.
Ему снилась Великая Отечественная война 1812 года.
Французы мародерствовали в охваченной пожарами Москве.
Один из солдат ворвался в дом купца Самойлова.
Повсюду были слышны крики.
Вояка схватил стоявший на камине бронзовый подсвечник и стал
запихивать его в мешок.
Он торопился, опасаясь появления своих однополчан.
Внизу послышались шаги и громкая ругань…
- 268 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Здесь он, гад! – послышался чей-то голос.
– Я его запомнила! – раздался женский вопль прямо над ухом у Сергея
Михайловича.
Дверь в купе распахнулась, и ошалелый Сергей Михайлович проснулся.
– Вот он, стервец! – заорали сразу несколько голосов.
В проходе стоял разъяренный советский народ во главе с какой-то
свиньей в погонах.
Среди них он узнал и проводницу, которая почему-то ретировалась.
Сергей Михайлович не успел прийти в себя, как “генеральша” схватила
со стола канделябр и с размаху ударила им его по лицу.
Бровь Сергея Михайловича была рассечена.
Хлынула кровь.
– Хватай его, пока он не достал пистолет! – прокричал кто-то.
Его тут же скрутили, и двое нештатных, но в штатском голубоглазых
сотрудника одели на него наручники.
Едва соображающий, весь в крови, полуодетый Сергей Михайлович был
выдворен из вагона в холодную ночь.
Сбежалась милиция, и его потащили в отделение.
Сергей Михайлович успел заметить, как тронулся его поезд, даже не
попрощавшись гудком.
В отделении милиции, называемым почему-то линейным, а не погромным, его посадили в отдельное зарешеченное помещение, так ничего и
не объяснив.
Там Сергей Михайлович просидел около часа.
Наконец, дверь открылась, и сержант скомандовал:
– Выходи!
Он снял с Сергея Михайловича наручники и приказал раздеться.
“Вообще-то меня уже били”, – подумал Сергей Михайлович, следуя
распоряжению властей.
Он остался в одних плавках-трусах.
Сержант привел его в помещение довольно больших размеров, где за
отдельным столом восседал молодой лейтенант.
Он молча протянул Сергею Михайловичу носовой платок и начал задавать вопросы.
Заметенный методично отвечал на них, не спрашивая о причинах
своего задержания.
Сергей Михайлович успел заметить, что настенные часы показывали 02
с плюсом часа по-местному времени.
На столе лежали его кейс и подсвечник.
Лейтенант спросил его:
- 269 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Почему Вы не интересуетесь причинами снятия Вас с поезда с последующими действиями милиции?
– Я думаю, если необходимо, Вы сами мне все объясните, – спокойно
ответил Сергей Михайлович.
Он не раз бывал и в линейных, и в квадратных отделениях, так что ему
было прекрасно известно – как нужно себя вести в подобных случаях.
Начальник с улыбкой посмотрел на него и снова спросил:
– У Вас были при себе деньги?
В кейсе лежали сто пятьдесят рублей – зарплата довольно квалифицированного рабочего в те времена.
Сергей Михайлович, улыбнувшись в свою очередь, ответил:
– Нет.
Лейтенант подморгнул ему, показал два червонца и бережно положил
их в портфель Сергея Михайловича.
– Для чего Вы везете с собой подсвечник? – небрежно осведомился он.
– Подарок другу, – прозвучал ответ.
Вдруг дверь распахнулась, и двое постовых милиционеров втащили
в комнату мертвецки пьяного капитана в форме, очевидно старшего линейного мента.
Они уложили его на кушетку в дальнем углу помещения.
Лейтенант с интересом наблюдал реакцию Сергея Михайловича на происходящее.
Тот не повел и глазом в сторону “уставшего” руководителя.
– А Вы мне нравитесь, Сергей Михайлович, – произнес лейтенант и
добавил, – сержант, отведите гражданина в умывальник и верните ему
его одежду.
Сергей Михайлович, наконец, умылся.
Его глаз опух, бровь была и того хуже, но это все было не смертельно.
Уже одетый и “сверкающий”, он вновь появился перед лейтенантом.
– Забирайте свой багаж и можете быть свободны.
Знаете, что Вам помогло? – спросил мент.
– Знаю, – ответил Сергей Михайлович, – полное согласие с действиями
властей и безоговорочное подчинение, – добавил он.
Этому его научили.
– У меня в руках два листа бумаги, – продолжал лейтенант, показав ему
исписанные бланки, – один я рву у Вас на глазах, а копию отдаю Вам на
память. Рекомендую в дальнейшем ее также уничтожить. Не забывайте,
что это – статья, и я был обязан переправить Вас куда следует.
Думаю, Вы долго будете меня вспоминать! – подытожил командир и
дал знак сержанту проводить уже свободного “товарища” на перрон.
- 270 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В дверях он окликнул Сергея Михайловича:
– Я знаю, что это были не Вы!
И помахал ему на прощанье рукой.
– И на том спасибо, – улыбнувшись, произнес бывший узник.
– Как, хотя бы, называется станция? – поинтересовался он у сопровождавшего милиционера.
– Бологое, – ответил тот и добавил, – советую помгновеннее отсюда
убираться.
“Ничего себе – Благое!” – Сергей Михайлович и здесь не терял юмора.
На перроне стоял поезд.
Сергей Михайлович подошел к симпатичной девушке-проводнику без
всяких натянутых жил как в районе шейных, так и спинных позвонков –
ее кофточка была сделана из газа и спросил:
– Этот поезд следует в Москву или в Ленинград?
– В Ленинград, – весело ответила она.
– Я дам Вам 20 рублей и постою в тамбуре до Ленинграда. Можно? –
попросил Сергей Михайлович.
– Зачем же стоять в тамбуре? Я найду Вам свободное место, – ответила
проводница.
Сергей Михайлович достал из кейса последние 20 рублей, любезно
предоставленные ему лейтенантом из его же собственных сбережений,
и протянул их девушке.
Он, не раздеваясь, лег на полку и мгновенно уснул.
…Сергей Михайлович прибыл на дачу как раз вовремя. Веселье было
в разгаре.
Юрий Николаевич, глядя на его физиономию, лишь успокаивающе
кивнул:
– Все понимаю, не волнуйся! Канделябр великолепен! Иди, умойся и
присоединяйся к нам, – с этими словами он похлопал своего друга по
плечу.
– Юра, – попросил Сергей Михайлович, – можно я на несколько минут
уединюсь у костра перед тем, как сяду за стол?
– Ну, разумеется! – весело ответил его гражданский начальник.
Сергей Михайлович привел в порядок свою внешность, бережно открыл
портфельчик, откуда достал листок бумаги и, присев на скамеечку,
начал читать воспроизведенный под копировальную бумагу текст.
А это оказалось очень забавно!!!
Читайте:
- 271 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А К Т
Настоящий акт составлен в том, что указанный пассажир, следовавший
поездом №77 по маршруту Москва – Ленинград вызвал негодование у
бригады Коммунистического труда Октябрьской железной дороги названного поезда еще на перроне Ленинградского вокзала в нашем городе
Москве. Его внешность, недостойная лица высокого звания советского
гражданина, обязывала нас обратить самое пристальное внимание на
этого субъекта. В дальнейшем, после отправления поезда, он шарахался
по вагонам, терроризируя пассажиров, мирно готовившихся ко сну. На
замечание бригадира поезда он достал из кармана курительную трубку,
очень напоминавшую нож при тусклом свете в коридоре, и начал крутить ей перед носом нашей начальницы, пообещав перестрелять всех
проводников поодиночке. Никто не мог понять – в каком вагоне он едет
и вообще, как он умудрился сесть на поезд. Его угрозы и возбужденные
крики слышали пассажиры во всех 14-ти вагонах.
Просим срочно обезопасить мародера на ближайшем перегоне и
не допустить беды.
Следует отметить, что четкое наблюдение и бдительность бригады
поезда позволили проследить за перемещениями бандита и зафиксировать его местонахождение.
Особые приметы преступника:
а) Длинные волосы. б) Джинсовый костюм
Бригадир поезда №77: Щекотихина
Старший проводник того же поезда: Остапенко
Проводники бр. Ком. Тр.: Капустина, Татищева, Шепель.
Нам часто приходилось слышать, что русские люди – самые
образованные, самые добрые и порядочные в мире.
…Но, почему-то только от самих русских.
Пусть этот акт будет злой надгробной надписью невежеству советского
народа, народа, сумевшего унизить себя перед зорким оком планеты.
P.S. Копию акта Сергей Михайлович так и не уничтожил.
- 272 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Овеч ьи острова
Быстро распространяющаяся и чрезмерно
возбужденная цивилизация навсегда
нарушает безмолвие морей.
Клод Леви-Стро
ри написании этой главы я длительное время колебался – чему
отдать предпочтение:
а) Удивительной истории, приключившейся со мной в Нассау на
Багамах, когда мне посчастливилось проехаться на 64-м* лимузине аж
самого Боба Марли и побывать в гостях (фотографии имеются) на его
вилле.
С самим музыкантом я, к сожалению, не встретился по той простой причине, что он к тому времени уже умер.
б) Обычному, заурядному описанию Фарерских островов.
Я, конечно, выбрал последнее.
Ну, а Багамы оставим на потом. Почему?
Наверное, потому, что это ближе к тематике, гармонирует с другими
главами, сохраняет мой стиль. Ну, а …LE STYL C’EST L’HOMME*
Одним из важных преимуществ работы на рыболовецких траулерах
особенно в “трамповом” – поисковом варианте являлось то, что судно
могло зайти или посетить самые необычные уголки нашей планеты.
Этой выгодой и воспользовался когда-то Сергей Михайлович, аккумулировав в своей памяти места, достойные Владимира Адольфовича
Шнейдерова.
Ознакомьтесь с биографией Даниэля Дефо, и Вы узнаете, что это был
еще тот фрукт! Но он сумел обессмертить себя, написав блистательный
роман “Робинзон Крузо”.
Вообще история предоставила нам немало диковинных историй.
*Номера лимузинов в Насау несложны, отличаются лишь порядковыми
числами. Перед числом стоит буква N-Насау. №1,№2,№3
…Последнююцифру 86 на момент пребывания С.М. на Багамах имел
номер лимузина …абсолютно неизвестного ему владельца.
*Каков стиль, таков и человек или стиль делает человека (франц).
- 273 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
…В 1704 году Александр Силькирк поссорился с капитаном одного из
судов экспедиции знаменитого английского мореплавателя Вильяма
Дампира и был за это оставлен на необитаемом острове, где он прожил
более четырех лет.
Остров из архипелага San Juan Fernandez назывался de Mas a Tierra
(Большая Земля) и был открыт в 1563 году испанским мореплавателем
Хуаном Фернандесом во время рейса из Кальяо в Вальпараисо.
В 1709 году Силькирк был обнаружен английским судном “Duke”
под командованием капитана Роджерса.
Волею судьбы Дампир оказался на борту в качестве лоцмана.
В дальнейшем этот остров получил название Робинзон Крузо.
Вскоре после этого вышло описание приключений Силькирка, что
и послужило основой бессмертного приключенческого романа Дефо
(здесь немаловажную роль сыграло мнение гениального Ж.Ж.Руссо, но
это отдельный вопрос).
В настоящее время на острове проживают около 700 человек, занятых, в
основном, рыбным промыслом для рынка Вальпараисо и собственного
существования.
Залив Cumberland (Труднодоступная Земля) – единственное место для
якорной стоянки, где расположена и тихая деревенька с одноименным
названием.
Самая высокая вершина – 915 м называется El Yunque (Наковальня).
В статье некоего В.В. Лесевича из “Энциклопедического словаря
Брокгауза и Ефрона” 1890 – 1907 г.г. говорится, что во время своего
вынужденного заключения, Силькирк одичал. Это не верно.
После возвращения Силькирк продолжал свою службу на флоте и умер
на борту английского судна “Weymouth” в должности старшего помощника капитана в возрасте 45 лет.
Нет, нет, нет!!! На острове Робинзон Крузо Сергею Михайловичу
побывать не удалось.
Не следует забывать, что он все же не путешественник.
Но вот пройти в непосредственной близости посчастливилось и что
самое удивительное – вблизи деревушки Cumberland, фотографию которой он и запечатлел себе на память.
К чему все это? А вот к чему.
Всего в какой-то миле от залива находится пещера, в которой жил
Александр Силькирк.
Это непостижимо!
Сергей Михайлович оказался всего в двух-трех километрах от пещеры
Робинзона Крузо! Было чем гордиться!
- 274 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вот ее точные координаты: 33° 36′ 04″ ю.ш. 78° 50′ 09″ з.д.
Траулер Знаменск, с борта
которого С.М. сделал
фото
78°50′ з.д.
33° 36′ ю.ш.
Пещера, где жил
Александр Силькирк
- 275 -
Поселение в
Заливе Cumberland
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Был такой замечательный человек, отдавший 64 года работе в журнале
NATIONAL GEOGRAPHIC, – Луис Марден.
Исследователь-новатор, фотограф, грузчик, рыбак, аквалангист, лоцман,
летчик, моряк, ботаник, лингвист, библиофил, лексикограф – вот далеко
не полный список его деятельности.
Мы еще вернемся к этому.
Луис всегда появлялся, чтобы внезапно снова исчезнуть надолго.
Даже друзья намеревались сделать на его надгробии надпись:
“This time Luis really gone too far”.
Марден всегда смешивал свои фантазии с действительностью.
Он охотился за ними, а, поймав, применял к конкретным ситуациям.
Разве не позавидуешь таким людям?
“One lifetime isn’t enough, – сказал однажды Марден, – just when you start
to learn, it’s time to go”.
…Пообещав домочадцам вернуться через несколько дней, Сергей
Михайлович появился в родных краях лишь спустя три месяца.
Он прилетел из Лас-Пальмаса после полугодового рейса и 2х-месячного
ремонта в этом, некогда чрезвычайно популярном в четверге моряков
порту.
Сергей Михайлович порядком подустал и рассчитывал на длительный
отпуск.
Вот почему он особенно и не переживал, когда супруга провожала его
на самолет рейсом Донецк – Архангельск тем августовским утром.
Сергей Михайлович только-то и произнес:
– Не волнуйся, скоро буду. Только получу зарплату и оформлю отпуск.
Летом жарко даже на Севере.
Слава Волков – начальник электрослужбы, находился в Гамбурге.
Там появились какие-то оттенки с ремонтом судна.
Половина работников отдела кадров отдыхала на юге некогда великой
державы.
В службе электрохозяйства потел лишь Женя с распространенной среди
русских фамилией Негодяев.
Он отдувался и за групповых инженеров, и за начальника службы.
Кстати, очень часто фамилия не соответствует характеру ее владельца,
хотя, лично я сомневаюсь, что человек с фамилией Дзасохов сможет
совершить что-либо полезное для русского государства.
Женька был прекрасным парнем.
Читателю же настоятельно советую прочитать биографию талантливого
интереснейшего человека – инженера Разгильдяева, предка татарского
князя Уруса Гильдеева.
- 276 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Как только Сергей Михайлович вошел в отдел, Женя, забыв даже поздороваться, рванул с места в аллюр:
– Выручай, Сергей, – начал он, – неотложное дело. Нужно отогнать
“Докучаевск” на Фареры, а оттуда перегнать в Мурманск “Хибины”.
Всего дел-то на пару недель!
– Помилуй, Женя, я ведь только с каторги вернулся! Почти три сезона
отпахал! – сопротивлялся Сергей Михайлович.
Он прекрасно знал, каким сроком оборачиваются эти “пару недель”.
– Ну нет ни-ко-го! Два “тома” привезешь*. Что же мне-то делать при кажешь? Через день отход, а электромеханика нет! – взмолился Евген.
“Вообще-то, работы никакой, – соображал Сергей Михайлович, – на
перегоне только спи, да почитывай увлекательную литературу с перерывами на обеды.”
А мотористы идут на перегон? – с определенным намеком спросил он.
Сергей Михайлович давал себе отчет в том, что в случае серьезной
неполадки рабочих рук будет не хватать, а тогда задействуют и его.
– Идут! Все трое будут нести вахты. И механики тоже. Поверь, Серега,
для тебя это просто пансионат на берегу моря, то есть, извини, в горах!
Тебе даже на работу не нужно вставать! – убеждал его Женька и убедил.
– Ладно, только мне нужно успеть пройти медицинскую комиссию, –
согласился Сергей Михайлович.
– Ничего не нужно! Давай сюда санпаспорт, завтра я тебе его верну
укомплектованным, – пообещал Женя.
– Вечером я зайду, отметим мое возвращение из рейса. Не прощаюсь, –
завершил разговор Сергей Михайлович.
Он отправился на Главпочтамт звонить своей супруге о небольшой
задержке.
Та особенно и не удивилась, не говоря уже о каких-либо сожалениях
или расстройствах.
“Чем реже муж бывает в отпуске, тем спокойнее на душе!” – решила
для себя его половина, привыкшая к длительному одиночеству.
Стармехом на “Докучаевск” назначили Толю Пустова – давнего
корешка Сергея Михайловича.
С Пустовым они опустошили не один пуст соли.
Пенсионер Егоров стоял у капитанского штурвала.
Того уже мало что интересовало, кроме собственных внуков.
Половина членов экипажа, пересокращенного до 20 человек, были
хорошо Сергею Михайловичу знакомы.
*Чеки ВТБ (здесь имеются в виду две чековые книжки)
- 277 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Короче, – перегонная команда подобралась неплохая, и он остался
доволен.
Дело было за малым – перегнать два судна.
Перед отходом Сергей Михайлович решил немножко утрамбовать свою
экипировку.
Он зашел в букинистический магазин и резко подзакупил там несколько
экземпляров понравившихся ему книг.
Женька из окошка конторы со слезами помахал Сергею Михайловичу
белым платочком, и вскоре все было готово к отплытию.
Еще за день до отхода С.М. повстречал возле отдела кадров бывшего
азербайджанца Колку. Кому в голову пришло его так прозвать?
Колку направвили на перегон мотористом.
Хотя Сергей Михайлович всегда относился с подозрением к лицам
кавказской национальности, Колка являлся для него приятным исключением, пусть даже и лицо у него осталось типично кавказским.
Он давно уже не был за южным горным хребтом, где белые вершины
соперничают между собой по красоте, подзабыл свой родной язык, всех
родственников, да и собственное имя.
Но коммерческие гены не выведешь даже кислотой.
Вот почему они постоянно давали о себе знать, так что там, где можно
было “наварить”, Колка развивал бурную деятельность.
Однажды, занимая должность артельщика на борту судна, он умудрился
приобрести через овощную базу в Онеге около ста фотоаппаратов марки
“Зенит-Е”, которые оценивались в 25 рублей каждый.
Разумеется, не забыв себя, он распределил своим людям “зениты” в
зависимости от рейтинга дружбы.
Сергею Михайловичу удалось тогда урвать около десятка единиц.
В порту Санта-Круз-де-Тэнерифе, что на Канарских островах, они
“проехали” по 3.5 тыс. песет каждый, что превышало раз в 15-20 совковый номинал.
Они тогда здорово погуляли в ресторане на набережной в компании
ребят и девчонок с пассажирского лайнера “Шота Руставели”.
Поздоровавшись с Сергеем Михайловичем, Колка, не мешкая, перешел
к делу:
– Сэргэй, эсть дэло!
Суть сделки была простой, как рынок.
Необходимо было срочно найти два ящика водки в городе, где последние 3 бутылки были замурованы в сейфе 1-го секретаря Обкома партии.
Вместе с Колкой Сергей Михайлович вплоть до самой полуночи
исколесил весь Архангельск.
- 278 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Водки они так и не нашли.
Пришлось закупить 50 бутылок коньяка, а этот напиток по сведениям
вездесущего Колки оценивался на Фарерах почти в 5 раз дешевле.
Но даже он тогда еще не ведал, что почти бесплатные пластинки Аллы
Пугачевой шли на островах за стакан водки, иначе Колка доставил бы
на борт судна целый грузовик, а грампластинки пришлось бы грузить
краном.
Жаль, что голос легенды островитяне тогда так и не услышали.
Портовые рабочие отдали швартовы.
Сложное инженерное сооружение с неохотой отделилось от причальной
стенки.
…Первый симптом задержки с возвращением обнажил свои гнойные
нарывчики на траверсе Нордкапа.
Исполнительный гидравлический механизм рулевой машины заклинило
Три дня Сергей Михайлович, Пустов и второй механик Гена Копытов
не вылезали из помещения рулевого устройства.
Судно, естественно, дрейфовало.
Слава Богу – стояла хорошая погода.
Кое-как подлатав ИМ, что-то подвязав проволокой, где-то закрепив
подтяжки и скобы, они добились устойчивого положения руля при
перекладке.
Вместо обычного недельного перехода, с учетом погоды, настойчиво
“откорректировавшей” свое влияние в Северном море, они добирались
до Торсхавна 15 суток.
Здесь приняли на борт лоцмана и оставшиеся 5 миль до Скале
проходили узким фиордом.
Это небольшой городок, всего в 8-ми километрах по шоссе от столицы
Фарер – Торсхавна.
Вдоль скалистого, покрытого мхом побережья, тянулась дорога, где
в наиболее удобных местах – “нишах” жители обосновали свои жилища,
весьма красивые коттеджики.
В каждой деревеньке имелась лютеранская церковь, напоминавшая
острым шпилем о своем существовании.
Основное занятие местных жителей рыболовство и овцеводство.
Шерсть Фарерских овец является едва ли не наилучшей во всем мире.
Причина тому, конечно же, климат.
Моросящие дожди и облачность рисуют собой типичную атмосферную
картину Фарер, где средняя температура января почти не отличается от
июльской.
В Скале проживает около 800 жителей.
- 279 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Здесь имеется супермаркет, огромный спортивный комплекс с бассейном и сауной, небольшой культурный общественный центр.
Спортзал в выходные дни трансформировался в местный рынок, на
манер наших, совковых.
Рынок был довольно интересным по содержанию.
Вход платный и, надо признать, недешевый.
Прекрасное футбольное поле было сооружено руками самих жителей,
которые почти два года в свободное время приходили на добровольных
началах оборудовать газон.
Трудодни, естественно, никто не считал – на Фарерах все по-честному,
кроме водки, но об этом ниже.
От центра футбольного поля к боковым линиям поверхность имела
невидимый наклон для стока воды – это довольно удачное изобретение
для местной погоды.
Помимо судоремонтного предприятия, в Скале располагалась судостроительная верфь, выпускавшая по два суперсовременных рыболовных
траулера в год размером с наш, совковый СРТМ.
Впоследствии Сергею Михайловичу удалось посетить и верфь, и вновь
построенные траулеры.
Они являли собой чудо автоматизации и удобства, с экипажем всего
каких-то 16 – 18 человек.
Задача местных рыбаков была такой, каковой она и должна быть –
наловить рыбы и доставить в порт.
Обработка, соление, мука – это не их дело.
Рейс длился не более недели, после чего также не менее недели рыбаки
отдыхали дома.
Сергею Михайловичу приходилось наблюдать, когда семейства на
машинах подвозили к борту своего главу и со слезами махали тому на
прощанье руками.
После чего детишки отдавали швартовы, и очередной траулер выходил
на промысел.
Наши бедняги трудились аж по полгода 12 – 16 часов в сутки, не
покладая рук, иногда на ржавых колымагах, не имеющих человеческих
условий для проживания с экипажем в 50 – 60 человек и более.
Их никто не подвозил к борту на авто, и никто не провожал.
Да, это была великая страна!
Прямо у судоремонтного завода, точнее места для судоремонта, –
оборудование доставлялось к причалу из мастерских, расположенных в
двухстах метрах – было отведено некоторое пространство для свалки
автомобилей, наиболее посещаемая советскими рыбаками территория.
- 280 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Стоит ли упоминать о том, что эта площадь всегда была вчистую
вылизана пришельцами-автолюбителями.
И тем не менее, иной раз можно было наблюдать одинокие фигуры в
оранжевых роконàх, снующие, будто грибники в подмосковном лесу, по
свалке в поисках чудом не замеченного топливного насосика или, хотя
бы, еще пригодной для дальнейшего использования автопокрышки.
Как и предполагал Сергей Михайлович – “Хибины” и не думали
выходить в рейс, наслаждаясь местными пейзажами и погодой.
Как-то один чудак спросил у него:
– А как там, на Фаррерах, холодно?
– Да нет, – ответил он – от +8° до +10° летом.
– Это холодно, – резюмировал тот.
- – Да, но зимой там от +3° до + 5° , – напомнил С.М.
– Это тепло, – сказал “синоптик”.
Сергей Михайлович так тогда и не понял – по каким критериям тот
оценивал погоду.
Впрочем, собеседник был типичным “огоньковцем”*(сл.).
Ремонт чесал в самом разгаре.
Именно поэтому “Докучаевск” отвели на отстой к дальнему пирсу, где
он “докучал” своей бездеятельностью находившимся на нем бездельникам – членам перегонной команды.
И потянулись розовые будни!
Колка отправился в разведку.
О коньяке никто из судовых пока не знал.
*В настоящее время обилие кроссвордов, без которых не выходит ни
одно печатное издание, вынуждает своего рассеянного читателя просто оставлять их без внимания. Когда-то было не так. За нетронутым
кроссвордом из популярного журнала “Огонёк” существовала настоящая охота. Полностью отгадать кроссворд считалось высшей степенью эрудиции. Ну, а заодно и в журнале можно что-то для себя почерпнуть. И вот так из кроссворда в кроссворд, из случайного журнала
в забытую кем-то книгу, из старой газеты в найденную брошюру и
черпают многие свои знания день за днем. Имея неплохую память, эти
“знатоки” считают свое развитие достаточным для того, чтобы им
можно было щеголять. Образование? А зачем оно, образование?
“Я и так все знаю” - девиз этих ребят. Беда в том, что на поверку
интеллект таких “эстетуподражателей “ оказывается на нуле.
На морском флоте такой контингент составляет неоспоримое
большинство. Их-то С.М. и прозвал “огоньковцами”.
- 281 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он запрятал его так, что даже таможенникам пришлось бы по гвоздику
разобрать весь пароход, чтобы найти хотя бы одну бутылку.
Колка все рассчитал: за 15 бутылок он приобретает подержанную машину, за 5-7 бутылок – видеомагнитофон, на остальные – музыкальный
центр. Если коньяка не хватит, он займет несколько бутылок у Сергея
Михайловича.
Все было бы именно так, если б вместо коньяка у него была водка.
Ну, а те, кто не верит в такие чудеса, должны немедленно приобрести
машину времени и отправиться на Фарреры в август 87-го.
Надо отметить, что права на вождение автомобиля на островах
выдавались жителям, достигшим 14-ти летнего возраста.
Каждая семья имеет, естественно, несколько авто.
Ну, а старшеклассники из Скале добираются в столичную школу на
своей технике.
В подавляющем своем большинстве семьи проживают в 2-х, 3-х
этажных коттеджах, где нижняя часть строения отведена под гаражи
или открытые места для транспорта.
Первые результаты разведки оказались плачевными – коньяк почти не
пользовался спросом, но зато каждый мало-мальски соображающий
житель разудало интересовался водкой, предлагая баснословные деньги
(по нашим понятиям).
На промокших Фарерах был сухой закон, весьма своеобразный, как и
сами острова.
Обычный и необычный взрослый член фарерской семьи имел право на
приобретение 1 литра спиртного в месяц, которое заказывалось в не
близком по карте Копенгагене.
Оттуда заказ паромом доставлялся в Торсхавн.
Интересно, – как там сейчас, на Фарерах?
Может все уже давно спились?
Во всяком случае, водка явно потеряла свою ценность – острова стали
открыты для русских туристов.
Сергей Михайлович вспомнил, что когда-то они стояли в Норвегии,
в порту Фридриксхавн, в ста километрах от Осло.
Вечером кто-то из членов экипажа, придя из города, сообщил Сергею
Михайловичу, что на проходной его спрашивают какие-то девушки.
Это уже интересно!
Полностью озадаченный, он отправился на морозный воздух к выходу
из порта.
У ворот стояли три девчушки совсемпослешкольного возраста.
– Ты русский, – спросили они.
- 282 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Да, я один на судне русский, – произнес Сергей Михайлович, – что вы
хотели узнать?
– Неси две бутылки водки и пошли к нам. Можешь выбирать из нас
кого захочешь, – весело проговорили девчонки.
Сергей Михайлович не смог сдержать улыбки.
– Доченьки, водки у меня нет – на судне очень строгие правила.
Но, если б и была, ничего бы не получилось, т.к. во время грузовых
операций я обязан находиться на борту, – разочарованно ответил Сергей
Михайлович.
Ему были известны норвежские сложности с выпивкой – в обычном
баре Фридриксхавна кружка пива обходилась любителю в 7 U$D.
Сергей Михайлович сжалился над молодежью, которая понравилась ему
своей откровенностью. Видя их кислые лица, он добавил:
– Подождите здесь, у меня, кажется, осталось немного виски.
Через двадцать девять минут он принес им едва початую бутылку
“От Балантайна”.
Ошарашенные девушки набросились на него с искренними поцелуями.
Обе стороны остались довольны тогда собой и радушно простились.
И опять потянулись желтые осенние будни.
Сергей Михайлович любил осень.
Ему нравились дожди и слякоть, холода и непогода.
Он ненавидел тепло и солнце. Почти все свое время он проводил в жаре.
Его деятельность проходила там, где температуры превышали уже
ненормальные +40°С. Так что склонность к холодам была объяснима.
Иногда жаркими ночами, когда плохо спалось, он думал о Гренландии,
Аляске, Шпицбергене. Сергей Михайлович упивался мыслями о
климате этих мест.
Сейчас к морозам привыкнуть невозможно. Почему?
Дорогие мои, да ведь зимы-то уже поболее двух десятилетий будет как
куда-то исчезли!
Однажды вечером к борту судна подкатили две машины, битком
набитые развесёлой компанией девиц и парней.
Конечно же, они приехали за водкой.
Девицы предлагали натуральный обмен.
Колка прибежал было с коньяком, но сделка не состоялась – местные не
доверяли цветным напиткам в таких пикантных случаях.
Однако кое-кто из членов экипажа быстро пронюхал о наличии на борту
спиртного.
Лед тронулся, впоследствии свихнувшись окончательно.
Неподалеку стоял невзрачный мурманский траулер “Северное сияние”.
- 283 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Главному двигателю предстояло перенести операцию капитального
ремонта, поэтому он был полностью разобран.
Следует напомнить, что даже в дружных рыбацких семьях (читай – их
экипажах), всегда найдется один-другой урод.
Этот огрызок сплоченного общества втихýю выпил водочку, залил
бутылку водичкой, аккуратно запечатал ее и преспокойно “толкнул”
товар фарерцам без всякого зазрения совести и беспокойства, не говоря
уже о лихом советском патриотизме.
Очевидно, доверчивые жители заплатили за нее неплохо.
Результат не заставил себя долго ожидать – как-то ночью, неизвестно
почему, концы сами по себе отдались, и понесло бедное “Сияние” на
камни по течению, посиять подалее от рокового причала, где была продана поллитровка.
Траулеру повезл – он отделался легким испугом и сел на мель.
По счастью, дно оказалось илистым.
В дальнейшем пришлось вызывать из Торсхавна буксиры и тянуть
горемыку на привычное место.
Прокол с вод(к)ой вылетел мурманской “селедке”* в копеечку.
Коммерсанта, естественно, так и не вычислили.
Вскоре раздался первый тревожный звонок в виде звонка телефонного в
Колкину каюту.
Поздним, точнее смертельно запоздалым вечером звонил Пустов.
– У тебя есть коньяк, – спросил он и добавил, – я заплачу тебе дома
бонами?
– Нет уж, давай валюту здесь, зачем мне дома боны? – сопротивлялся
Колка.
– Где я тебе ее здесь возьму? – настаивал старший механик.
Они с Егоровым праздновали какое-то событие, но спирт, выдаваемый в
ограниченных количествах для использования в технических целях,
весь “выдохся”.
– Ладно, – согласился Колка, – одну бутылку я тебе подарю, но больше
не проси.
Отдав Пустову коньяк, Колка отправился будить Сергея Михайловича.
Тот, полусонный, никак не мог понять чего от него хочет “подельник”.
В конце-концов проснувшись, Сергей Михайлович начал соображать.
Как обычно, к нему пришла гениальная, а следовательно, совершенно
простая по своей структуре идея. Он выработал план ее внедрения.
*Объединение “Мурманрыбпром” ранее называлось “Мурмансельдь”.
Рыбаки прозвали его “селедкой”.
- 284 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Сколько у нас на борту дизельного топлива? – спросил он недоумевающего моториста.
– Около ста двадцати тонн, – ответил тот.
– Ладно, положись на меня. Все будет сшито и скрыто.
На следующий день Сергей Михайлович подошел к Пустову.
– Толя! Есть дело! – заговорщически произнес он.
– Слушаю, – с подозрением ответил стармех.
Сергей Михайлович предложил ему продать через прораба 50 тонн
солярки. Ну, а деньги, естественно, пополам.
– Ты что, с ума спятил? – начал было ерепениться “дед”, – значит я – в
тюрьму, а деньги пополам?
– Не рви резьбу, – спокойно продолжал С.М., – на Фарерах тюрем нет,
да и полицейских почти тоже. Коньячок-то также разделим пополам, а
лучше – вместе и выпьем.
Пустов мгновенно перестал хорохориться.
– А сколько у Вас в наличии бутылок? – поинтересовался он.
– Пятьдесят головок – как раз по штуке за тонну топлива. Точнее 49.
Насколько мне известно, одну – в качестве аванса, выданного Колкой,
ты уже заполучил, – весело намекнул Сергей Михайлович.
– Ну, Серега! С тобой не соскучишься! Пойду обсуждать это дело с
Егоркой! – согласился Толя.
– А ничего обсуждать с ним и не требуется, – посоветовал С.М., – ты
лучше просто проинформируй ветерана. А как бы так, между прочим,
намекни ему на современную электронную игрушку для внучат.
Я же, в свою очередь, пойду протирать коньячные бутылочки, ну и
скажу Колке, что бы продул приемные топливные шланги.
Лавина тронулась.
Деловые круги Торсхавна не заставили себя долго ждать.
Вскоре, как-то ночью, ритмично постукивая поршеньками своего
движка, малюсенький буксирчик подтянул к “Докучаевску” небольшую
наливную баржицу.
Уж сколько солярки Толик перекачал на баржу, было известно лишь
ему и шкиперу с “емкости”.
Однако, на следующее утро он отозвал своего дружка в сторону и вручил тому кругленькую сумму датских крон со словами:
– Ваша доля, Серега!
Колка был доволен. Его мечта появиться в родном ауле на иностранном
железном коне показала свою макушку на горизонте будущего.
Сергей Михайлович приобретать ничего не собирался – видак он уже
давно купил в Шереметьевском аэропорту.
- 285 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Машина же нужна моряку, проводившему дома лишь несколько месяцев в длиннющем году, так же, как и беговые кроссовки гепарду.
Вот почему Сергей Михайлович с готовностью №1 предоставил свой
коньячный капитал несказанно обрадовавшемуся Колке.
Тот обязался вернуть С.М. деньги в Мурманске, в виде все тех же чеков
ВТБ, охотников за которыми в портовых городах было не меньше, чем
вшей у беспризорного мальчишки.
Сергей Михайлович особенно и не волновался, зная порядочность
партнера по бизнесу.
Ну, а коньячок весьма отменно проходил под рыбку сквозь глотки
судового начальства ненасытными Фарерскими вечерами.
Иногда им помогал в дегустации Сергей Михайлович.
Как и во всех уважающих себя портах, в Торсхавне функционировала
религиозная миссия для моряков.
Столичный пастор регулярно наведывался к русским, находившимся в
Скале, с целью наставления их на путь истинный.
Конечно, его усилия были бесполезными, но экипаж очень полюбил
этого простого и радушного человека.
Обычно, тот приносил с собой литературу и звуковые (в “русском”
варианте – ауди) кассеты для прослушивания псалмов на русском языке.
Кстати, тексты псалмов легли в основу музыкальных композиций
различных видов.
Упрямо рекомендую читателю “Симфонию псалмов” Игоря Федоровича
Стравинского, желательно 2-й редакции 1948 г.
Рыбаки с удовольствием принимали и литературу и кассеты.
Брошюры и книжки были порой весьма для них интересны своей
незаурядностью, а кассеты можно было использовать для переписи
музыки, стерев надоедливые религиозные напевы.
Пастора звали Улаф. Имя, похожее на норвежское Олаф.
Экипаж быстро сориентировался с именем и прозвал священика Юра,
поп Юра.
Для них поп Юра иногда организовывал поездки по острову, снабжая
транспортом.
Даже один день без присутствия попа Юры на борту тяготил весь
экипаж. К нему привыкли.
Но настоящим удовольствием для ребят была рыбалка вместе с попом
Юрой.
Когда, наконец-то, начался ремонт “Докучавевска”, экипаж перегонщиков стал переносить свои пожитки на “Хибины”.
Многие от безделья в это время пристрастились к рыбалке.
- 286 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Для этих грандиозных по своей важности целей они использовали
спасательную шлюпку, которую спускали на воду с борта траулера и
отправлялись куролесить по заливу.
Сергей Михайлович никогда не понимал людей, охотившихся за
невидимой целью и убивавших драгоценное время, сидя на берегу с
куканом.
Но рыбаков, вылавливавших на промысле сотни тонн рыбы различных
сортов ежедневно, которые в свое личное время мучились на корточках
в ожидании клева и счастливых после вытягивания карасика с мизинец,
он просто жалел. Так жалеет доктор безнадежно больного пациента.
Эти бедняги напоминали Сергею Михайловичу миллионера, просящего
милостыню в подземном переходе в свободное от бизнеса время.
Поп Юра на своем резиновом челноке иногда также “промышлял”
в заливчике. Но уже его-то понять можно.
Однажды активисты общества удочников-любителей страстно спорили
между собой на воде о причинах отсутствия клёва.
Несчастных спас поп Юра, как и полагается глубоко верующему
служителю Господа.
Аккуратно пришвартовавшись ко шлюпке хибинчан, он опустил в воду
какую-то ниточку с грузиком, прикрепленную к небольшой изящной
шкатулочке.
Взглянув на своё устройство, поп Юра спокойно произнес:
– Можете искать себе другое место – здесь рыбы нет!
Третий механик Сапсай, не издав ни звука, сиганул в лодку пастора,
едва не перевернув ее вместе с религиозным содержимым.
– А ну-ка, покажи, пожалуйста, что это за диковина! – воскликнул
русский инженер.
В конце-концов, священника затащили в шлюпку и окружили со всех
сторон.
Деваться было некуда – пришлось объяснять дикарям назначение чудоприборчика.
Наверное, точно также когда-то на далеких полинезийских островах
туземцы окружали миссионеров, объяснявших им с помощью спичек
причины возникновения огня.
Новинкой техники оказался обычный электронный эхолот с небольшой
глубиной действия.
На цветном экране различными красками отражались поверхность дна и
плавающие предметы.
Он очень напоминал судовые гидролокационные поисковые системы, в
частности FURUNO, установленные на промысловых траулерах.
- 287 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вся компания тут же отправилась “прощупывать” другие районы.
Следует ли упоминать, что экспедиция вернулась с богатым уловом.
С тех пор без попа Юры со своим эхолотиком никто не смел проплыть и
метра.
Ремонт тронулся.
Колка таки приобрел для себя авто!
Южный темперамент имел стремление и сильную тягу ко всему яркому
и блестящему.
Однажды к борту подкатил трейлер с ядовито-красным фордом Sierra
образца 78-го года.
Гордый Колка руководил погрузкой своего коня на палубу траулера.
Сергей Михайлович стоял в стороне и размышлял о том, как Колка
на этом транспорте будет чесать по пыльным ставропольским дорогам
вплоть до родного аула. Затем он остановится в самом центре, и вся
округа сбежится смотреть на диковину. После чего местность в течение
нескольких недель будет дребезжать разговорами о его машине.
Может какая-нибудь черкешенка и клюнет на Колкину роскошь?
Он найдет в ней свою невесту и приобретет, наконец, счастье?
Вряд ли.
Скорее всего, Колка подарит этого коня кому-то из близких, совершив
широкий жест, и снова исчезнет из вида на долгие годы.
Пустов свои топливные сбережения распределил надежней и проще.
Вместе с Сергеем Михайловичем он отправился в местный супермаркет
и категорически скупил там все имеющиеся в наличии электронные
часы марки “Casio”, которые являлись для Фарер лишь безделушкой и
считались дешевкой даже на ручонке грудного младенца, не говоря уже
о подростках.
Хотя, надо признать, при наличии “долгоиграющей” батарейки время по
ним можно сверять несколько лет, как по Курантам.
Поскольку часы в магазине закончились, а деньги у стармеха еще
оставались, они отправились в Торсхавн.
Для транспортировки часов Пустов купил пластиковое ведро с крышкой, убив сразу двух зайцев: ведро – жене для хозяйства, часы – ему
(для продажи).
Поздно вечером они в сопровождении ведра вернулись на пароход.
Покупка семидесяти восьми экземпляров была тщательно обмыта оставшимся коньяком.
Сергей Михайлович поинтересовался у друга:
– Толя, что ты собираешься купить себе на вырученные деньги?
– Настоящие часы! – с гордостью ответил тот.
- 288 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Наступил ноябрь – время расставания со страной, о которой можно
было бы сказать только словами поэта:
“Там, за далью непогоды, есть блаженная страна!”
Грустнее всего было прощаться с попом Юрой.
Он остался в памяти экипажа навсегда.
“Хибины” тронулись в путь.
Вот и Мурманск, город, ставший таким близким Сергею Михайловичу
на какой-то промежуток времени.
Было уже довольно холодно.
Глядя на Кольский залив, он был мыслями на Фарерах, мечтая побывать
там еще раз, хотя бы однажды.
А что же Робинзон Крузо?
Еще в XII веке арабский ученый и врач ибн-Туфайл в “Повести о Хайе
ибн Якзане”обрисовал картину духовного развития человека, заброшенного на необитаемый остров.
- 289 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Экзотические забавы
Если склад у Вас гусарский
И лихач Вы, и транжир,
Урезоньте нрав Ваш барский
И отправьтесь на Фиджи.
С. М.
–
ы случайно не зафиксировали в своей необъятной памяти, мой
дорогой Сергей Михайлович, – из неведомых глубин начал пускать
хитрые пузырьки отставной мичман и компаньон по вечернему креслу
С.М., – что в наших разносторонних и немалочисленных беседах
практически отсутствует профилирующая тематика любого разговора
нормальных мужчин.
Я подразумеваю женское зернышко с зелеными побегами в определенных моментах дискуссии.
А согласитесь, иногда так хочется пикантного коктейльчика с кусочком
экзотического милого фруктика, нацеженного на соломинку плавного
повествования об этих божьих созданиях. Вы не находите?
– Ну отчего же, – мгновенно согласился Сергей Михайлович, – очень
даже приветствую и поддерживаю выбранное направление курсом на
женские прелести.
Сориентированный Вами коктейльчик, точнее взрывоопасная пикантноэротическая смесь, едва не продетонировала однажды чуть ли не рядом
со мною. Бог спас!
Как говорят китайцы:
“Из всех тридцати шести вариантов лучше выбрать самый подходящий
и убежать”.
Вот мы с моим знакомым вовремя и смылись!
Зевнув, Сергей Михайлович окунулся в ржавое корытцо воспоминаний.
…Грузопоток арендатором-заказчиком, что на всех морских языках
звучит как charterer , был, надо отметить, выбран с головой и мозгами –
доставка с полинезийско-микронезийских островов груза патоки, приготовленной из сахарного тростника.
И куда бы Вы думали?
Нет-нет, конечно, не в СсСр, а всего лишь на Тайвань для производства
баккардийского рома.
- 290 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович и представить себе не мог, что такие милые на вид
с первого взгляда тайваньцы, где по официальной местной статистике,
учрежденной министерством охраны жизни и здоровья жителей страны,
числился один алкоголик на полтора миллиона тайванчан, умудряются
употреблять спиртное в таких количествах.
Во всяком случае, неоднократно побывав на этом своеобразном в
политическом аспекте острове, он никогда не видел местных в русской
уикэндовской кондиции.
Скорее всего, ему просто не повезло.
Чего вовсе нельзя сказать о кондиции капитана наливного продуктовоза
датчанине мистере Хансене, физиономию которого Сергей Михайлович
с большим воодушевлением созерцал десятки раз в день (на дне).
Вышеуказанный красномордый субъект был натренирован на запах
алкоголя не хуже, чем аэропортовская овчарка на кокаин.
Кстати, бытует мнение, что в этих целях животных предварительно
“сажают на иглу” для приобретения пожизненной привычки.
Господину Хансену никакие иглы и привычки не требовались.
Эти инструментики были нужны лишь новичкам.
У него прямо руки чесались вскрыть горловину танка и зачерпнуть
оттуда липкой сахарной жидкости.
Лишь мысль о том, что из нее будут изготовлены сотни тонн ценнейшего напитка, приводила в трепет руководителя перевозок.
Но, к сожалению, тягучая сладкая бурда в голову не ударит, мозги не
занавесит, кровь не подогреет.
Зато может застрять в горле, не говоря уже о химических отравлениях.
Уж лучше подождать изготовления продукта.
К тому же каютные запасы Хансена регулярно пополнялись стюардом.
Тот иногда даже был срочно ангажирован для береговых коммерческих
командировок с последующей доставкой на борт, в случае, если судовая
артелка была полностью вылизана Хансеном и некоторой Со.
Как это часто случается с разными народностями, Хансен был
вообщем-то положительным гражданином своего города Орхус и неплохим парнем.
Однако, проклятое спиртное почему-то склонно уничтожать в человеке
лишь положительные черты его чрезвычайно неустойчивого характера,
не оставляя ничегошеньки взамен.
Лекарства, имеющего полярно противоположный эффект, человечество
так и не изобрело.
Это удалось всесильному гражданину Богу, да и то исключительно, к
сожалению, лишь на бумаге.
- 291 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Хотя, следует признать, что иногда и кагор имеет неплохое качество.
Но, как говорил Хансен: “Молитвами пьян не будешь!”.
Если взять молоток с гвоздями и построить простейшую человеческую
лестницу из мужского населения Европы с половиной Азии, не вдаваясь
в различного рода балясинки и постаментики, то фигурально она бы
состояла из пяти ступеней и выглядела бы от основания до потолка
следующим образом:
трезвач – порой себе позволяющий – любитель выпить – пьяница –
алкоголик.
По мнению Сергея Михайловича, больных людей вовсе не стоило
бы принимать в почетный ранг ступеней*.
Поэтому, отбросив первую и последнюю категории, красивая своим
зодчеством лесенка превращается в сугубо сельский подмосточек из
уже трех ступенек:
иногда выпивающий – любитель этого дела – пьяница.
Продолжим излечение человечества.
Снова отбросим, если не больную, то серьезно и противоестественно
пораженную первую и последнюю категории.
Осталась только одна ступенька.
Но какая!
Любители выпить – подавляющее большинство мужчин.
И каких только особей не приходилось встречать Сергею Михайловичу.
Описать это невозможно.
Хочется лишь добавить к бессмертному афоризму “На халяву готовы
выпить все! ” – только коротенький хвостик:
“Если некотоые, для форсу, не соглашаясь, воротят морды, то их легко
пнуть в пасть господина Бахуса, сманив более дорогим и изысканным
чудесным напитком! ”
Конечно же, и самым падким на женский пол, с большим отрывом от
остальных соседей по больничным палатам Земли, являются любители
выпить.
Проведя на море не один десяток лет, Хансен умудрился уклониться
от стандартов.
*Американский религиозный деятель Джон Мотт, довольно много писавший о внутреннем состоянии человеческой души, делит людей на
категории сообразно их внутреннему устроению. Первая категория –
люди совершенные, победившие все страсти. Вторая - борющиеся,
которые то одолевают страсти, то побеждаются ими. И, наконец,
третья – плотские, которые всецело отдаются страстям.
- 292 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Будучи откровенным пьяницей, Хансен и в подметки не годился профессиональному алкоголику, так что его могучее тело оказалось прочно
втиснутым между четвертой и пятой ступенями (см. яркий изначальный
архитектурный эскиз).
Зато ноги капитана вразумительно упирались в самую середину –
третью ступень, поскольку Хансен чрезвычайно уважал женские ножки,
юбочки, блузочки, губки, ну и все прочее.
Вот почему в дальних морских странствиях при воздействии спиртного
ему было особенно тяжело, и он использовал малейший шанс выскользнуть на берег в порту, будь то североамериканский мегаполис или
африканская деревня.
А в описываемый период “Bretta Greg” держала курс к островам
Фиджи.
В двух фиджийских портах – Латока и Лабасса предстояло залить в
танки около 50 тыс. т патоки назначением на Тайвань, порт Каосюнь.
Вы не бывали на Фиджи? Нет? Тогда вернитесь к эпиграфу.
Ну кто бы мог предположить, что на небольших островах – Vanua Levu
и Viti Levu, представляющих собой лишь две точки на ширпотребовских картах, может существовать такое огромное количество городов,
надо признать весьма цивилизованных в плане инфраструктуры.
И, если, скажем, кадиллак марки “Escalade” – редкость даже для
европейских столиц, не говоря уже о надменных соседях, то для небольшого городка Латока, его могучие играющие мускулы на дорогах –
обычное явление.
Кстати, мой дорогой читатель, пожалуйста, не покупай себе иностранный автомобиль, или как говорят те, кто не имеет времени – иномарку.
Недавно Сергею Михайловичу пришлось побывать в Сальвадоре.
Думалось, что мы имеем право вести статистическое сравнение хотя бы
с этой страной. Можно было провести много параллелей, но это не
стоит задачей данной главы. Лишь один пример для любителей авто.
RAV-4 стоит там 15.000 – 16.000 U$D против 32.000 – 33.000 USD у нас
на Украине в ценах на 2003 год.
Значит, мы живем лучше.
Как проблеял один мой знакомый баран: “просто это их рынок”, не имея
понятия, что это такое – рынок.
Островное население очень гостеприимно.
В расовом отношении они весьма своеобразны и отдаленно похожи на
жителей Мадагаскара, если это вам о чем-либо говорит.
Они не желтые и не белые, не светлые и не темнокожие.
Вообщем, полинезийцы.
- 293 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Первым портом захода являлся Латока на острове Viti Levu.
Если в нашей державе нехватка керосина для заправки самолетов
даже не подлежит дискуссиям, то на Фиджи, где кроме моря и растений
семейства пальмовых, другого топлива просто не произрастает, керосин, все-таки, водится.
Лишь в 20 километрах от Латоки располагается международный
аэропорт – Нанди, откуда Вы преспокойно можете улететь хоть в
Антарктиду, не говоря уже о Восточной Европе.
Как только судно ошвартовалось у причалов, где красовались светло-серые огромные цистерны с голубой надписью Fiji Sugar Corporation Ltd.,
на борт поднялись местные власти в количестве 2-х человек – агента и
иммиграционного офицера.
Те за полчаса решили все формальности и вскоре Хансен, старший механик чех Хрдина и Со. отправились “прочищать” трубы.
Cергей Михайлович спешить не стал и, как обычно, начал опрос местного населения, решив дождаться возвращения первых бойскаутов.
Прямо напротив порта располагался необычайной красоты песчаный
островок, опять же с экзотическими хижинами на берегу, всего в какойто миле от городского причала.
В бинокль было отчетливо видно его основное занятие – отбирать у
туристов деньги, забавлявшихся здесь в дневное время.
Об этом можно было также судить по нескольким пассажирским яхтам,
покачивающим бедрами на удобной якорной стоянке.
Туристы, число которых едва не превышало довольно немалочисленное
население островов Фиджи, потчивали себя пивом, часто ворочаясь в
шезлонгах.
Многие, опасаясь удара по своей макушке лучей светила, сидели под
навесами – в “хижинах”.
О том, чтобы пропустить такую уникальную возможность и не посетить
райский уголок, не могло быть и речи.
Вот тут-то Сергей Михайлович и поймал за шиворот местного
лодочника, который с готовностью №2 всего за несколько местных
долларов доставил его к лазурным бережкам.
А пляжик-то оказался и впрямь райским!
Ведь именно здесь снимался кинофильм “Голубая Лагуна”, о чем гордо
поведал Сергею Михайловичу ненавязчивый и воспитанный бармен
Джорж.
И как знать – может быть, С.М. ступал по тому же самому песочку,
которого касались ножки несравненной Брук Шилдс, суперкрасавицы,
символа Америки 2000 года!
- 294 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Это очень взволновало Сергея Михайловича.
“Эх, жаль нет рядом Хансена”, – подумал он.
Проторчав в Эдеме 7 часов кряду и опустошив нескромное количество баварского пива, Сергей Михайлович спустился на Землю, точнее
на палубу “Бретты” весьма обгоревшим и угоревшим.
Место отдыха
Голубая лагуна
FIJI
- 295 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Жутко от этого почему-то не становилось, и на следующий день он
отправился осматривать городок – не купить на Фиджи местную, раскрашенную по-национальному рубаху, было бы непростительно.
Для подобных широт стояла характерная жара, поэтому ему очень не
хотелось выходить из начиненного фиджийскими долларами и кондиционерами банка, где он обменял валюту.
Наконец-то, он приметил то, что всегда искал – магазинчик по продаже
религиозной литературы.
Зорко оглянувшись по сторонам – нет ли поблизости Ягоды с Ежовым
или хуже того – Берии, он нырнул под красивую с колокольчиком
дверь.
Сергей Михайлович покупал книги по всему свету, стараясь прочитать не только интересные повествования, но и необычные по своему
содержанию.
Впрочем, в подавляющем большинстве – это одно и то же.
Но как вы себе можете представить его покупку в этом магазине на
далеких островах, где подавляющее большинство населения понятия не
имеют о Советском Союзе?
Так или иначе, за один фиджийский доллар у индуса-владельца С. М.
приобрел ценнейшую для него книгу Сэмуэля Йорка “I found the God in
Russia”. Вот так парадок!
Но, как ведается, не обязательно быть Хансеном, чтобы произнести
известную даже простым мужикам истину:
“Книги – это, конечно, хорошо. Но существуют занимательные вещицы
и получше книг. Женщины, например”.
А их на Фиджи, как и в других уголках планеты было предостаточно.
Следует отметить, что в Латоке особенно угорел 2-й механик – поляк
Войцех. Он исчез из поля зрения экипажа на несколько дней.
Бедолага отлеживался в судовом госпитале – продезинфицированной
отдельной каюте, маскируя дикий похмельный синдром сердечнососудистой недостаточностью и, как следствие, слабой функциональностью мышечной системы.
Ну, а Хансен находился в приподнятом настроении – алкогольные преграды ему были не страшны.
Вот почему с учетом огибания узкостей и нежелательных отмелей
суточный переход до Лабассы, расположенной на Vanua Levu, в предвкушении очередной вылазки был для него просто приятной прогулкой.
О Лабассе следует написать несколько дополнительных строк.
Дело в том, что портопункт с таким названием существует лишь в
навигационных картах и Руководствах по мореплаванию.
- 296 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На самом же деле в гуще тропической растительности на берегу острова
соорудили единственный причал, который лишь пару раз в месяц с
нескрываемой радостью принимал на свои деревянные сваи какоенибудь заблудившееся судно, вроде “Бретты Грег”.
Все те же наполненные тростниковой “глюкозой” ярко раскрашенные
цистерны через трубу солидного диаметра подпитывали причал (и
судно, соответственно) своим содержимым.
Сами же цистерны заполнялись снующими туда-сюда автомашинами,
годами не устающими поставлять сырьё с фабрики по переработке сахарного тростника, расположенной уже в местном городишке – Лабассе.
“Порт” обслуживало местное население, в основном шатаясь без дела.
Руководитель порта обосновался на берегу вместе со своим семейством
в довольно просторном и комфортабельном доме.
В первый день стоянки весь экипаж,– это, очевидно, было заведено,
был приглашен во владения хозяина на барбекю.
В лексиконе Сергея Михайловича спрятался отдельный ящичек со
словами, которые он презирал.
“Барбекю” относилось, точнее было занесено в этот реестр.
От этого словца несло чем-то диким (берберским), запахом тройного
одеколона и напоминало неубранные стриженные волосы (barber –парикмахер), сильно искаженным французским языком с русифицированным акцентом и надменностью псевдоинтеллектуалов, предпочитавших
шашлыку с выпивкой данное словечко.
Так или иначе, Хансен решил не искушать походами судьбу в
первый же день, а просто её скушать.
Для этой цели он выделил неизвестно (или известно?) из каких источников довольно немалую сумму денег и двух баранов (уже из судовой
провизионки).
Боцман со своими ассистентами был заслан в тыл Лабассы, расположенный в 15 км от пункта загрузки, откуда на грузовике на территорию
управляющего доставил ящики с пивом и виски (в бутылках).
Посреди пышущего здоровьем стриженного под бобрика газона развели
костер. Вертела с баранами подкручивались отдельно от главного очага.
К семи часам вечера гулянка стартовала.
Словно мотыльки на свет, из тропического леса к огоньку начали подтягиваться и коренные скучающие субъекты федерации острова.
Это не смущало – выпивки хватило бы и на большее количество ночных
заседателей.
Хозяин бала, притащив под руку усталого Хрдину, появился лишь
к 22.00 по Фиджи.
- 297 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Надо признать с полным удовлетворением, что поначалу все оказалось
вкусным и достойным.
Дальнейшие события развивались по наезженному-изъезженному
сценарию. Но этого Сергей Михайлович уже не видел – около часа ночи
он отправился спать.
И только утром, обходя судовые окрестности, он забрел на мостик, где
сквозь линзы бинокля приметил ненавязчивый дымок от тлеющего
костерка, вокруг которого мирно похрапывали несколько фиджийскосудовых тел.
Прошатавшись полдня в поисках работы, Сергей Михайлович был
слегка обозлен – ему так и не удалось найти для себя подходящего
занятия.
Вскоре он прибыл в кают-компанию на обед.
Одиноко сидя за столом, он, как и все предыдущие тридцать лет,
проведенных на море, принялся мечтать об отпуске.
Его мысли прервал дальше некуда инертный стюард, который незамедлил сообщить, что к 13.00 по судовому времени Сергея Михайловича
вызывает к себе мистер Хансен.
“Что еще взбрело в голову этому идиоту? Наверное, свинье просто не с
кем опохмелиться”, – размышлял Сергей Михайлович, поднимаясь в
капитанскую каюту.
– Одевайся, Серж, – прохрипел Хансен, – мы едем с тобой в город.
Директор причала оказался радушным человеком (а Вы бы не стали
радушным, если б Вас и Ваше семейство накормили и напоили на месяц
вперед?) и самолично решил отвезти хорошего человека (смело читай –
Хансена) в городок, якобы для осмотра достопримечательностей.
Вскоре, в компании управляющего и развеселого Хансена Сергей
Михайлович на видавшем и лучшие трассы “шевроле”, трясся на ухабах, одолевая искореженное лабасское шоссе №1.
Надо признать, что Лабасса оказалась вовсе не деревушкой.
Здесь росли магазинчики на любой вкус и другие, весьма заманчивые
заведения.
Хансен потребовал поводыря доставить его в лучший ресторан под
открытым небом, обязательно с бассейном.
Желание такого клиента было выполнено.
Судовые “туристы” прибыли в расположение комфортабельного отеля
для иноземцев.
Местечко оказалось просто великолепным.
Вокруг выложенного мрамором бассейна во дворе отеля находились
столики, за один из которых они и уселись.
- 298 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Их сопровождающий пожелал им провести приятно время и удалился
по своим делам.
Как уже упоминалось, местное народонаселение являло собой само
благодушие.
Поскольку Хансен стал усиленно нажимать на пиво покойного Руди
Хейнекена, Сергей Михайлович принялся расспрашивать бармена о
Лабассе.
Тот доложил, что даже здесь имеется тихий аэропорт, обеспечивающий
регулярное сообщение с Латокой, и ключевой столицей Matamitu ko Viti
(по-ихнему Республика Фиджи) – Сувой, что, конечно, придавало форсу
и городку, и его обитателям.
Хансен напомнил Сергею Михайловичу, чтобы тот разнюхал состояние
ночных заведений, желательно неподалёку.
Их оказалось несколько. Лучшее – “Diamond” открывалось лишь в 20.00
Бармен-официант также поведал, что в настоящее время в отеле проживает только один человек, австралиец, – инженер с местной тростниковой фабрики. Остальные 25 мест пустуют.
Правда, вот-вот должна приехать группа туристов из Новой Зеландии.
Сидя за столиком в купальных плавках, приобретенных для него
Хансеном прямо в отеле, Сергей Михайлович с удовольствием потягивал пиво.
Плавая в теплом огромном бассейне под ветвями кокосовых пальм, он
думал о том, что и жизнь иногда бывает тоже прекрасной.
Жаль вот, что только на Фиджи!
Под всплеск прозрачной воды Хансен успел уничтожить около десяти
банок пива и бутылку вина.
Сергей Михайлович, зная размах Хансена, предусмотрительно взял на
себя обязанности бухгалтера-сопроводителя и забрал у него довольно
крупную сумму денег.
Хансен от этого только обрадовался – не было нужды лишний раз
запускать ручищи в карманы.
На семь часов вечера они заказали ужин в ресторане с французским
вином под устрицы.
Капитан, разумеется, настаивал на более крепком напитке, но на
этот раз Сергею Михайловичу удалось его уговорить.
Появился и мрачноватого вида австралиец.
От выпивки с Хансеном не смог отказаться даже тростниковый
инженер.
Он рассказал, что работает здесь уже 4 года, меняясь через каждые две
недели со своим братом.
- 299 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Оба проживают в Квинсленде, в Таунсвилле и летают на работу самолетом из Австралии.
“Отпахав” на Фиджи две недели, усталые инженеры отбывают на
двухнедельный отпуск домой. Ну чем не жизнь?
Вскоре начал осуществлять подводные погружения и обретший солидный запас положительной плавучести господин Хансен.
Поскольку из далекого норвежского Осло ему должен был позвонить
заказчик-хозяин перевозок, Хансен положил на столик свой мобильный
телефон и постоянно посматривал на него ставшими безукоризненно
скотски-бычьими красными глазами.
В конце-концов он так разволновался в ожидании звонка, что прикрепил мобильник прямо к своим плавкам.
После очередного на полбанки глотка пива, капитан занырнул в бассейн
вместе с электроникой.
Как раз в этот же момент и позвонил Ослиный начальник.
Хансен, испуганно вынырнув, схватил телефон и начал судорожно
нажимать на все кнопки малюсенького аппаратика.
Он стал орать что-то в микрофончик на своем родном датском языке.
Несчастный мобильник лишь пускал пузыри и шипел матерные слова в
ответ растяпе Хансену.
Отчаявшись, руководитель туристической группы с размаху швырнул
беднягу в бассейн и со словами “пора ужинать!” начал одеваться.
Ужин оказался отменным.
И, хотя монотонные мычания Хансена несколько его упростили, а
разговор приобрел примитивный характер, вкус еды от этого не
пострадал.
Изрядно подогретая душа капитана требовала продолжения праздника.
Вот тут-то все и началось!
Искатели экзотики отправились в “Diamond”.
Как и все заведения подобного рода и профиля, этот клуб являлся
натуральной обдираловкой, где цены затерянного в Тихом, но бушующем океане островного захолустья были эквивалентны европейским
стандартам полуцентральных ресторанов.
Местные девицы, заприметив внезапно появившийся белый дуэт,
не мешкая, принялись за своё дело.
Сергей Михайлович на ходу скумекал, что в дальнейшем ему употреблять не следует. Иначе его собственные сбережения, так же как
хансеновские, начнут таять быстрее июльского снега в республике Чад.
Командор требовал от бухгалтера угощать всех подряд, кто имел
намерение причалить к их столику.
- 300 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, а стоило его обнять какой-нибудь ласковой ручонке, он немедленно
уповал на двойную порцию выпивки.
Сергей Михайлович придерживал коренного и пристяжных начальства,
скупо выполняя лишь один из каждых десяти его заказов.
Девицы быстро усвоили сдержанность, если не назвать это жадностью
ординарца, и постепенно от него отстали.
Поначалу все катилось сносно, и Хансен вроде как пустился в пляс.
Сергей Михайлович потерял на время бдительность.
Он был кем-то ангажирован на “мазурку” и слегка подслеп от ритмичного мерцания огоньков.
Поглядывая на красоток, он откровенно проморгал местонахождение
мистера Хансена.
В дальнейшем Сергей Михайлович обнаружил, что тот и вовсе исчез.
Зато, когда, нащупывая вспотевшими руками спрятавшиеся в карманах
купюры, он понял, что все деньги оказались при нем, волнение из
бурного переросло в обычное.
И все-таки, с помощью вышибалы Сергей Михайлович был вынужден
организовать коммерческий поиск в целях спасения пропавшего абсолютно наглухо капитана “Бретты Грег”.
Вышибала туго знал своё дело.
Подогретый местной валютой, он безошибочно взял след.
Долго искать судовой раритет экспедиции не пришлось.
Внизу, прямо к входу в “Diamond” приклеилась небольшая комнатушка,
одновременно являвшаяся и офисом хозяйки заведения.
В своей “лаборатории” Мама-сан организовала наглое браговарение из
уже широко известного читателю сахарного тростника.
В приготовлении напитка и разливе жидкости по небольшим изящным
бутылочкам ей ассистировали её сыновья.
Строго посреди комнаты стоял внушительный таз с брагой. Возле него
на стуле восседал мистер Хансен. Стянув башмаки, он окунул свои
ступни в таз, обмывая их брагой, которая впоследствии, вне всяких
сомнений, была доставлена в бар для удовлетворения жажды клиентов
после необходимого разлива в соответствующую тару.
Брага, конечно, была благодарна Хансену, поскольку от его ног она
приобрела еще большую крепость и шла на ”ура”.
Хансен напоминал пресловутого батьку Ангела из популярного истерна
“Адъютант его превосходительства”.
Батьтка восседал, прищурив оба глаза.
Заметив Сергея Михайловича, немедленно распорядился заплатить
хозяйке фабрики за таз с брагой определенную сумму.
- 301 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович мгновенно выполнил приказ, выдав ей лишь
половину названного счета, чему та была несказанно рада.
Огромной кружкой Хансен черпал брагу из своего же таза, где мыл ноги
и сладостно покрякивал, опорожнив очередную литру.
Следующую порцию он предложил задегустировать своему помощнику,
но Сергей Михайлович вежливо отказался.
Да! Картина была ещё та! Это нужно было видеть!
“Необходимо прекращать этот бардак”, – решил про себя Сергей
Михайлович, а вслух заметил:
– Сэр! Дамы ждут, не дождутся Вас в танцевальном зале.
Они прямо-таки забросали меня своими вопросами о Вас! – здесь С.М.
не лукавил, ибо любителей поживиться за счет Хансена в зале было
немало.
Но оттащить присосавшегося начальника от таза было не так-то просто.
В конце-концов, пошатывающийся датчанин вышел в свет.
Надо признать, что за время их отсутствия красоток в танцующем полку
прибавилось.
Замелькали даже алебастровые моськи неизвестно из каких джунглей
появившихся туристок.
- 302 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“Эх, пора и мне размяться!”, – подумал Сергей Михайлович и, приняв
попутную чарку, свершил некое подобие антраша.
После чего стал гарцевать с милашкой далекого архипелага.
Царившее веселье и беззаботность заставили Сергея Михайловича
на время забыть о своей главной задаче в период путешествия в страну
чудес.
А задача была элементарной, без иксов и дробей – сохранить Хансена
целым и невредимым, после чего в любом состоянии подпития доставить на борт.
Ещё при отправлении в турне старший помощник капитана – Юргенс
отозвал Сергея Михайловича в коридоре в сторону и заговорщически
произнес:
– Серж, я на тебя надеюсь. Ты знаешь Хансена. Во что бы то ни стало –
доставь его на судно. Завтра вечером планируется отход на Тайвань.
– Не волнуйся, Юргенс! Всё будет тип-топ! – пообещал С. М.
Поскольку прямо у входа в заведение скучало около десятка такси,
а за фиджийский доллар вышибала мог вас даже донести к машине,
волноваться за Хансена не стоило. Во всяком случае – уж к трапу-то он
точно будет доставлен как помидорчик.
Всё шло как всегда. Обычный шум, известные намёки, до чертиков
наигранные улыбки.
Но тут с небес спустилась она!
Да, дорогие почитатели таланта автора, – на такую красоту обратить
внимание могла бы даже состарившаяся лошадь с гнилыми зубами.
Умопомрачительная фигура, которую туго обтягивали серые джинсы и
темная блузка, заканчивалась милой оригинальной головкой с едва ли
не кипенным личиком и длинными темными волосами, от которых
задрожали бы руки любого парикмахера.
Богиня проплыла к стойке.
“Черт с ним, с Хансеном !” – твердо решил про себя мгновенно заболевший сатириазом Сергей Михайлович и, закусив губу и наживу
(соответственно), глиссернул вслед за ней.
– Вы позволите Вас угостить? – с волнением спросил он.
– Несомненно, – ответила она и заманчиво улыбнулась.
На этот раз уже Сергей Михайлович, почесывая руки и затылок, а также
руками затылок, пригласил даму на танец.
Танцевала она профессионально, а если это “громко” написано, то
классически.
Озорно виляя задом и каксиликоновскими документами, она здорово
подчеркивала изящность своего тела.
- 303 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
“А ведь каналья четко знает и определила себе цену!” – пронзительно
бамбукнул Сергей Михайлович.
Отплясав, он проводил её к стойке бара – похоже та не собиралась
присаживаться к гудевшим столикам.
Её лайнер в порту долго не задерживался.
Даже не надо иметь комиссаровской лицензии Мегрэ, чтобы, не отходя
от кассы, догадаться – Хансен был тут как тут.
У того глаз уже много лет был начинен особым хрусталиком, а может и
вообще он фасеточный, как у членистоногих, и состоит из омматидий,
каждая из которых наблюдает свою картинку по сигналу Хансена.
Короче, командор мгновенно приметил козырного туза в карточной
колоде.
– Серж, я обворожён брагой и Клеопатрой, посему забираю последнюю.
Ты будешь нас сопровождать! – баритоном (барским тоном), совсем не
терпящим возражений, скомандовал Марк Антоний.
– Но позвольте! Таз с нектаром ещё не выпит! – апатично попытался
сопротивляться упавший духом Сергей Михайлович.
Хансена было не унять.
Что ж тут поделаешь – JUS NOCTIS PRIMAE*, и никуда от этого не
денешься!
Несмотря на отчаянные жестикуляции и таинственные сигналы,
подаваемые им вышибалой, датчанин настойчиво потянул красавицу к
выходу.
С.М., склонив голову, побрел за счастливой парой.
Полупротрезвевший Ханесн подошел к такси.
– Серж, садись вперед, – сказал он, а сам расположился с девицей на
заднем сидении.
Та что-то пробормотала водителю, и машина тронулась.
Посмотрев в зеркало заднего обзора всей окружающей среды, Сергей
Михайлович приметил на дороге отчаянно махавшего им вышибалу.
Внутри что-то булькнуло, и он почуял неладное.
Молодожёны были на небесах.
Феодал во всю тискал девственницу, а та громко хохотала.
Вдруг раздался дикий вопль Хансена:
– Stop the car!
Не успел водитель остановить авто/мобиль/, как тот уже выскочил на
проезжую часть.
* Право первой ночи (лат.) – средневековая привилегия феодала проводить первую брачную ночь с молодой женой своего крепостного.
- 304 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Напрасно Сергей Михайлович пытался остановить Хансена – бедняга
потерял от счастья рассудок и, выкрикивая воинственные возгласы
своих древних предков – данов, нёсся по ночным улицам Лабассы.
“Скорее всего, он вспомнил о тазе с брагой”, – сообразил Сергей
Михайлович.
Он сунул шоферу в руки пять украинских гривен, находившихся в
особом отдельчике бумажника (на аварийный случай) и помчался за
лидером марафона.
Наконец, он догнал обессилевшего Хансена и с трудом попытался его
успокоить.
По счастью, рядом находилось питейное заведение, куда он затащил
безнадежного капитана и попросил бармена налить тройную порцию
виски. Здесь же они вызвали уже городское, нормальное такси.
Лишь опорожнив стакан горячительного, Хансен закукарекал:
– Это был мужик! – почти прокричал он.
– Конечно, мужик, – успокоил его Сергей Михайлович, – по ночам за
рулем такси сидят, в основном, мужчины – это нормальное явление, не
стоит так по этому поводу расстраиваться, босс.
– Ты не понимаешь! Со мною сидел мужик, а не баба! – вскричал кэп.
“Так вот почему преданный вышибала так настойчиво подавал нам
предупредительные сигналы”, – осознал Сергей Михайлович и тут же
спросил:
– Как же ты догадался?
– Я лично нащупал у него то… то, что надо! Точнее, то, что не надо! –
уже прохрипел бедный цезарь.
Сергей Михайлович от души расхохотался.
Он продолжал смеяться, даже сидя в такси.
Хансен слегка обиженным тоном произнёс:
– Это не так уж и смешно.
– А ведь ты увел ее, вернее его прямо у меня из-под носа! – весело
заметил С.М., радуясь своей удаче, точнее – неудаче.
…Мичман с удивлением посмотрел на него и спросил:
– Что Вас так развеселило, мой дорогой друг?
– Экзотика, всего лишь экзотика, – с удовлетворением заметил Сергей
Михайлович.
- 305 -
Всё не так, Михалыч!
Особая
С..Никольский
Конституция
Прошлое – чужая страна,
там всё по-другому.
Лесли Хартли

асто перед сном моя мама любила мне говорить:
– Спи, сынок, и ни о чем не думай.
Я поворачивался, как правило, на правый бок и думал о том, что ни о
чем не надо думать.
Порой, когда мне не спалось, я подходил к окну и подолгу вглядывался
в ночное безоблачное небо, пытаясь поразить какую-нибудь звезду.
Иногда мне это удавалось, и она падала. Иногда нет, и я переносил свою
попытку на будущее.
Жизнь рыбаков, ведущих промысел в океане, часто напоминала мне мой
небосвод.
Когда-то Саша Комшин – один из самых молодых и талантливых
балтийских капитанов – сказал мне:
– Рыбаки, Михалыч, сидят на берегу деревенской речки с удочкой в
руках. Мы же – охотники, и не иначе. Вот только цель нашу можно увидеть лишь тогда, когда она уже поражена.
А все эти суперсовременные электронные ящики фирмы Furuno – в
основном лишь бизнес.
Без особого чутья на мостике делать нечего.
Александр Николаевич имел удивительное чутьё и был прирожденным
рыбаком-охотником.
Нет необходимости описывать в этой главе все тонкости рыболовного промысла, но об основных принципах лова не упомянуть нельзя,
поскольку без этого соленое повествование опреснеет.
Ихтиология – довольно своеобразная наука, являющаяся основой рационального использования рыбных ресурсов, ну а сама рыба – исключительно чувствительное существо, мгновенно реагирующее на состояние
воды, изменение температуры, шумы, вибрацию, течения, структуру
морской фауны и т.д.
Все водные районы земного шара разделены на определенные промысловые зоны – большущие и малые, нейтральные и принадлежащие
- 306 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
отдельным государствам, прибрежные и спорные (например, зона
Намибии).
Вид промысловых варьируется в зависимости опять же от района, а на
вылов определенного количества рыбы стране или частной компании
выдается квота согласно Международной Конвенции государством, в
чьих территориальных водах ведется лов.
СССР обладал крупнейшим в мире рыбопромысловым флотом, направляя в отдельные районы до двухсот рыболовных траулеров, самый
мощный из которых лишь за один подъём мог вытянуть в трале более
60 тонн рыбы.
Траулер – промысловое, а не транспортное судно, поэтому много
груза на борту оно держать не могло, также как и не было возможности
постоянно возвращаться в порт, порой за тысячи миль для сдачи груза –
терялось много времени и средств.
Вот почему рыба сдавалась прямо в море на транспортные суда-рефрижераторы, которые доставляли груз по назначению, а траулер снова
уходил на охоту, продолжительность которой в среднем была 5-6
месяцев без захода в порт.*
Провизию, топливо, запчасти, почту и т.д. доставляли уже на промысел.
Лов продолжался, как упоминалось выше, в отдаленных районах от
родного порта, до которого порой было необходимо добираться месяц полтора.
Срок довольно длительный, и гонять суда на такие расстояния было
невыгодно и расточительно.
Поэтому базы океанического рыболовства арендовали в близлежащих к
районам промысла государствах отдельные причалы или клочки земли,
куда заходил основательно потрепанный траулер после завершения
промысла.
*Здесь следует упомянуть о существовании судов, где производство и
транспортировка по-возможности совмещались - так называемых
ПТР - производственно-транспортных рефрижераторах. В Мурманске
их называли “художниками“. Суда голландской постройки начала
шестидесятых “Ван Гог”, “Сказочник Андерсен”, “Ван Дейк” отчасти
выполняли вышеуказанные функции. Однако, в силу ограниченности
объема трюмов и отдаленности промыслового района, они были не
способны взять на борт всю рейсовую продукцию и также вынуждены
отгружаться в море, теряя драгоценное время.
Там же держали и небольшую ремонтную организацию с персоналом –
РПК (ремонтная подменная команда).
- 307 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Основной же экипаж доставляли чартерным авиарейсом в Москву и
далее – в порт приписки судна.
Только тот, кто не имеет понятия о работе на море, рискнет провести
параллель между моряками Торгового флота, на 95% занимающимися
грузоперевозками и рыбаками-промысловиками (“охотниками” – А.К.).
Скорее всего, линии жизни и деятельности этих людских категорий
пересекаются лишь однажды – в океане, поскольку и те и другие там
работают. На этом подобие и заканчивается.
Моряка еще возможно как-то воспринимать на берегу (особенно если
он не моряк, а одно название), объяснить его поступки, тоску и радости,
желания, наконец.
А кто поймет поведение рыбака и оценит его труд?
Это оценит только рыбак или, хотя бы, побывавший на промысле.
Постоянная качка, 12-ти, а порой даже 16-ти часовой рабочий день безо
всяких отгулов и выходных, оторванность от близких, никакого комфорта, лишь рыба, рыба и снова рыба – вот профилирующие стадии их
жизни.
Не будем разглагольствовать о психологии, образе мышления, стрессах,
авариях и поломках – это ни к чему и должен понимать каждый.
Но вот чего можно требовать от здорового бугая, который за полгода
кроме рыбы ничего и не видел, не слышал и не ощущал?
При заходе-то в порт, а?
Таким вопросом не задавался ни один исследовательский медицинский
институт, ни те, кто видел дикие загулы этой братии.
А вы встречали, скажем, шахтера в то самое, да – то самое прежневское
время, который после шестимесячного труда получал за свои усилия
кукишь?
Даже оставался в должниках из-за невыполнения плана? Нет?
А у рыбаков этакое нередко случалось.
Сергей Михайлович на себе это испытал, уж поверь, читатель.
Заход траулера в порт после окончания рейса – это вам не возвращение
блудного каторжанина.
Здесь нечто другое, так как возвышенное настроение переплетается с
тоской и отчаянными мыслями о предстоящем рейсе. Ведь через месяц
снова туда же.
А если так проходят годы? А если так прошла вся жизнь?
Сергей Михайлович мог рассказать о рыбаках множество диковинных,
порой просто фантастических историй. Об этом, пожалуй, в другой раз.
- 308 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ему где-то приходилось читать, что более 60% морских тружениковпромысловиков, проведших в море 20 и более лет, не доживало до
пенсионного возраста.
– Знаете, Сергей Михайлович, – любил шутить его знакомый мичман, –
моя жизнь часто напоминает мне бесшумно и плавно идущий на второй
скорости роскошный автомобиль по совершенно гладкой и прямой
автостраде. Хотя можно было бы поддать газку!!!
Перейдя на терминологию мичманской философии, можно выразить
жизнь рыбаков разогнавшимся до предела гоночным болидом.
Вот неизвестно только – дотянет ли он до финиша?
И все-таки свои лучшие годы Сергей Михайлович провел, именно на
рыбопромысловом флоте и всегда будет выделять рыбаков, как особую
касту людей, недосягаемую ни для чемпионов, ни для уголовных
братков, ни для бизнесменов, ни для простого смертного.
Следует добавить, что рыбопромысловый флот вообще и рыболовецкий
траулер в частности являлись той редчайшей составляющей советской
действительности, где ценились мозги и трудовые руки, а не сухие
(трезвые) бездарные глотки.
Кстати, шкала: ”Глупый” – “Умнее” – “Не дурак” – “Самый Непьющий”
и поныне в моде.
О чем же мечтает душа истинно русского человека после тяжёлого
напряжённого трудового дня? Абсолютно верно – принять чарку.
Желательно ее выпить в компании друзей, посудачить о том, о сём,
неплохо было бы и повеселиться.
Ну что уж тут ворошить усталые рыбацкие души?
Разумеется, в этом плане они по одну сторону баррикад с береговыми
крысами, тем более столько долгих дней приходилось мечтать об этом,
стоя за рыбоделом.*
Расслабление каждому нормальному человеку необходимо, как
подзарядка батарей дизельной подводной субмарине, хотя, откровенно
говоря, тружеников моря можно назвать нормальными людьми лишь с
большущей натяжкой.
В описываемые годы спиртное намного проще было купить, слетав
на самолете в Польшу или Германию, нежели там, где больше всего его,
лукавого, употребляли. И, ведь, летали!
Однажды Михайлович рванул на пожертвованные деньги самолетом из
Мурманска в Донецк (расстояние до Лондона) с пересадкой в столице.
*Огромный металлический стол, где вручную ножом разделывается
(“шкерится”) рыба.
- 309 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Миша Пятнистый развернул солидное наступление на алкогольном
фронте, забыв, правда, о том, против кого воюет.
Завербовав в свои легионы домохозяек, колхозниц, вдов и супруг
откровенных пропойц (по большому счету – они тоже вдовы), он лихо
вскочил на Пегаса трезвости и, благодаря необычности своего проекта,
поначалу приобрел огромное преимущество перед предшественниками
в истории и авторитет.
Рубя направо и налево виноградники, и тоннами сливая в канализацию
спирт, он создавал мавзолейные очереди возле универсамов, которые
фотографировали ехидные зарубежные репортеры.
Даже кражи стали однобокими – дрожжи, сахар, спирт неизвестного
состава и т.п.
За бутылку водки можно было купить что угодно, и она была в ходу,
как когда-то золотой песок на Клондайке.
Дошло до того, что уже зарплату стали выдавать водкой.
Бутлегеры делали на спиртном баснословные деньги.
Страна напоминала Америку конца 20-х годов, где правили бал свои
Капоне, Дженовезе и Кастелло.
Вчерашний забулдыга, способный делать “градусы”, разъезжал на новёхоньком “мерседесе”.
Поплевывая шелуху от семечек, Шурка злорадствовала, сидя на лавочке
со своей соседкой:
– Маш, а Маш, мой-то – паразит, с утра ходит злой, выпить негде взять
гаду! Вот Горбатый молодец, а!
В это время паразит (уже не злой, а целеустремленный) тащил из дома
комод, предварительно договорившись обменять его на литр водки.
Все это не являлось помехой титану-самозванцу.
Плохие и хорошие, умные и глупые, рациональные и безрассудные –
все русские начинания и новшества почему-то имеют очень короткий
жизненный срок.
Только младенец мог не знать, что Миша потерпит крах.
И вскоре он потерпел его, развалив абсолютно все, что можно было
развалить после его прикосновений.
C’EST PLUS QU’UN CRIME, C’EST UNE FAUTE*
Никакого морального суда над Пятнистым не было – здесь также
сыграла свою роль добрая русская душа.
* ”Это больше, чем преступление, это ошибка” – сказал министр
полиции Фуше (по другим источникам – Талейран), узнав, что Наполеон
Бонапарт казнил герцога Энгиенского.
- 310 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А вот самогоноварение в те кооперативные годы приобрело настолько
небывалые размахи, что даже сейчас многие предпочитают пользоваться услугами ремесленников или проверенных старушенций, нежели
покупать табуретовку в будках.
Специалистов изготовления огненной воды развелось как стахановых в
свое время. И каждый (надо отдать им должное) совершенствовал свое
мастерство, оттачивая технологию процесса.
…Встреча была назначена в Москве, на Ярославском железнодорожном
вокзале.
Отпуск Сергея Михайловича пролетел молниеносно. И вот – снова рейс.
Чувство обреченности все более прессовало мысли.
Сергей Михайлович был назначен на должность старшего электромеханика траулера “Советская Конституция” – “полуботинок”, как прозвали
рыбаки траулеры типа “Иван Бочков”.
Наиболее крупными и мощными судами в то время считались БАТы –
большие автономные траулеры, затем шли “бочковы” – “полубаты”,
далее ряд других типов БМРТ – больших морозильных рыболовных
траулеров.
Позднее на верфях Штральзунда были построены самые могучие траулеры современности типа “Моонзунд”.
Надобности ехать в Мурманск не было – как обычно, необходимые
документы поездом привезут ребята из экипажа.
Сергей Михайлович просто позвонил в отдел кадров и узнал расписание
поезда.
И вот он вместе с супругой, всегда его встречавшей и провожавшей,
прибыл на вокзал.
Подошел поезд. Из вагона вывалил экипаж.
Не узнать их даже незнакомому человеку было невозможно – все, как
один, в “алясках”, с сумками на четырех колесиках и раскрасневшимися
физиономиями – явное свидетельство того, что забронированный для
них вагон всю ночь гудел как пчелиный улей.
Внезапно из общей массы резко отделилась одна из алясок и ускоренным, слегка извилистым шагом направилась прямо к Сергею Михайловичу. Это был Серега Киселев, 2-й механик.
А было время, – когда-то он вместе с С.М. работал 4-м механиком на
ПСТ “Красносельск” (ПСТ – посольно-свежьевой траулер) на промысле
окуня в Баренцевом море.
Перед отходом судна Киселев, как и большинство членов их экипажа,
принял внутрà немалое количество спиртного в Мурманском ресторане
“69-я параллель” или “Шесть Девок” как его повсюду именовали.
- 311 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Серегу сопровождала одна из его многочисленных подруг, с которыми
он окончательно запутался и постоянно забывал их имена.
Серега был парень во всех отношениях закаленный, а вот напарница
сломалась напополам, абсолютно не понимая в каком измерении вращается, отчего, не задумываясь, дала Сереге слово пойти с ним в рейс в
качестве секретаря 4-го механика.
Промысел вели всего в нескольких сутках хода от Мурманска.
По счастью, пароход стоял на рейде – в рыбный порт, охраняемый как
Шапка Мономаха, им было невозможно проникнуть – тут же сдали бы в
медвытрезвитель.
Серега, не долго думая, подкатил на Морвокзал и нанял за десятку
катерок, на котором они вместе с секретарем подрулили к траулеру и
при полутрезвой помощи тех, кто сидел на борту, были подняты на
судно.
Как они миновали досмотр властей – остается гадать, впрочем, рейс был
без захода в иностранный порт.
Через несколько часов, когда уже приготовились вытаскивать якорь,
секретарь, немного очухавшись, пришла в себя и с ужасом выглянула в
иллюминатор.
Заверещав, словно поросенок на Зеленой Миле (последний путь заключенного в США из камеры на электрический стул), та подняла скандал,
что мол её выкрали безо всякого калыма.
Делать было нечего – пришлось сдавать секретаря на берег.
Тут едва не поднялся скандал.
Серега отделался легким испугом, поскольку его батяня являлся какойто партийной шишкой на местном территориальном лбу.
…– Михалыч, есть дело! – бросил тот сходу, забыв поздороваться с его
супругой.
– Извини, дорогая, – сказал Сергей Михайлович, и они уединились в
сторону.
– Давай покороче, ты совсем обалдел, неужели нельзя подождать?–
произнес Сергей Михайлович, доставая из внутреннего кармана своей
собственной аляски припрятанную бутылку водки.
– Да, неплохо было бы, но я не об этом. У меня другой вопрос,– прервал его Киселев.
– Поясни! – с недоверием в голосе потребовал С.М.
– У меня в багаже около 20 килограммов дрожжей – отец достал благодаря старым связям. Только об этом никому!
– Продолжай, – заинтересовался Сергей Михайлович, понимая, что
это – бомба.
- 312 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ты помнишь минерализаторную на “Революции”? – спросил механик.
– Ну конечно ! Я же принимал это судно. А в чем дело?
– А на “Конституции” минерализаторная есть? – вопросом на вопрос
ответил Серега.
– Ну, да. Говори в чем проблема?
– Нет никаких проблем, Сергей Михайлович. Детали обсудим позже, –
загадочно подытожил Кисель.
Шереметьево-2.
Здесь у рыбаков все было четко отлажено. Ещё до прохождения
таможенного досмотра несколько добровольцев вооружались целлофановыми пакетами и забирали у экипажа оставшиеся советские рубли.
Затем, минуя все очереди и не обращая внимание на недовольство
отдельных пассажиров, неслись первыми на контроль, пройдя который
подбегали к бару, где закупалось спиртное на перелет.
На момент первой посадки в ирландском аэропорту Шэннон запасы
солидно уменьшались, а уж на перелете через Атлантику исчезали
вовсе. Здесь имеется в виду перелет из Москвы в Лиму.
В ньюфаундлендском аэропорту Гандер приходилось отсиживаться,
попивая пепси-колу, которой известная фирма в качестве рекламы потчевала здесь каждого пассажира. Спиртное там было дорогим.
Кстати, Гандер – немногий из аэропортов, где культивировалась
подобная реклама.
Только в Люксембурге Сергею Михайловичу встречалась аналогичная
акция – там уже доминировала фирма (лайба) Sprite.
До Гаваны смаковалось то, что выдавали в самолете, ну а уже на
Кубе собирались валютные пожертвования и экипаж “дозаправлялся”
экспортной “Столичной”, которой вполне хватало до самой Лимы.
Далее автобусом всех доставляли в порт Кальяо, откуда на рейдовых
катерах отяжелевшие тела подгребали к судну.
Вот теперь уже отпуск действительно закончился!
В такие моменты, поднимаясь по трапу, Сергей Михайлович ощущал
себя осужденным на длительный срок, который впервые заходил в свою
камеру – новое жилище.
Приняв оборудование судна у подменной команды, настраивались
на работу.
Траулер снимался на промысел, до которого было дней десять хода.
Начинались обычные будни.
Впереди 185 суток безбрежного океанского простора в компании немых
рыб и других организмов.
Дня через три вечером в каюту Сергея Михайловича постучался Кисель.
- 313 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Тот сразу перешел к делу:
– Михалыч, я прошел десятидневные курсы у тещи в Северодвинске и
многому научился. Дело вот в чем.
Для получения высококачественного продукта нам необходимо уединенное теплое помещение с большим количеством проточной воды и
подогревателями. Можно использовать как электрические, так и
паровые.
Для этих целей лучше всего подходит помещение минерализаторной,
тем более я отвечаю за воду, ну а автоматика – по вашей части.
Главное, чтобы об этом никто не узнал.
Запасов питьевых танков на судне хватило бы дней на 10 – 12,
поэтому на борту каждого современного судна имеется опреснительная
установка, с помощью которой пароход пополняет питьевые танки пресной водой, как для бытовых, так и для производственных нужд.
Принцип действия ее простой:
C помощью насоса – эжектора создается вакуум для понижения температуры кипения забортной воды до +38° C ÷ +63°C.
Забортная вода подогревается от выхлопных газов главного двигателя.
Образовавшийся пар проходит через холодильники, охлаждаемые также
забортной водой, конденсируется, и дистиллированная вода перекачивается в танки.
Производительность такой установки 10 – 15 тонн в сутки.
С целью предотвращения коррозии труб и клапанов, вода, используемая
на охлаждение, возвращается в расходные танки, где деминерализуется
с помощью установки, которая добавляет в нее необходимое количество
присадок – минерализатора.
Это же устройство тестирует пробы воды.
Идея Сереги была отменной, поскольку помещение находилось на баке
рядом с форпиком, вдали от интенсивного движения членов экипажа.
Оттуда вода шла по системам. К тому же, там совсем рядом располагались несколько клапанов парового обогрева.
– Слушай, – начал Сергей Михайлович, – вдвоем нам эту идею не
осилить. Во-первых; узнает “хорек” – 2-й электромеханик.
Он же обслуживает минерализаторную установку. Нужно будет срочно
подключать и его.
Нам необходим сахар и кое-какие добавки из фруктов или джем.
При-дется брать в долю и шеф-повара – Славика, а, следовательно, и
артельщика. Хорек, естественно, потянет за собой всю мою банду –
электрогруппу. Без технолога – Пал Палыча, нам не обойтись, он очень
потребный товарищ.
- 314 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, а за ним, сам знаешь, – стоят рыбмастера и консервщики.
Для наладки придется брать этого дурака – Пашу, механика-наладчика
со сварным и точилой.
Короче, для начала нужно человек пятнадцать, – больно солидный размах у предстоящего производства. Да, совсем забыл.
Ты уж извини, Кисель, но я без “Ёжика” с Ибрагимычем тоже не могу –
не по дружески это.
На том пока и порешили.
Через несколько дней вечером Сергея Михайловича вызвал к себе
главный механик.
О Николае Арсеньевиче Охитине ходили легенды по всем северным
рыбопромысловым базам (впоследствии – объединениям).
Гигант двухметрового роста, бывший боксер, выпускник такой же блатной для севера высшей мурманской мореходки, какой для юга являлась
одесская, – для главного механика Охитин был слишком уж умён.
За свои заслуги перед флотом он был награжден орденом Трудового
Красного Знамени.
По характеру он, конечно, был откровенная сволочь, но никогда никого
не предавал, ни на кого не “стучал”, очень уважал грамотных, умных
ребят.
Больше всего Сергей Михайлович ценил своего непосредственного
начальника за то, что он постоянно интересовался новшествами флота,
автоматикой и электроникой. Если разговаривать с ним было практически невозможно, то работать – даже интересно.
Не кичась, Охитин часто просил С.М. объяснить ему как работает
тот или иной узел, устройство, блок или датчик. Охитин, в свою
очередь, прослышал о Сергее Михайловиче.
А когда Слава Волков – начальник электрослужбы Тралфлота, передал
ему, что главный желает забрать его на приемку “Революции”, Сергей
Михайлович ответил:
– Слава, передай ему, – пусть ищет себе другого оруженосца. Я свою
голову ценю и без его вмешательства.
Однако, Охитин оказался мудрее, что означало лишь одно – работа для
него имеет важное значение.
Прямо у отдела кадров он подошел к Сергею Михайловичу и без всякой
заносчивости предложил пообедать в “Полярных Зорях”.
Отказывать было глупо.
Просидев час-полтора за беседой, Сергей Михайлович понял, что работать будет трудно, хотя очень заманчиво.
Он дал свое согласие.
- 315 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Проведя вместе чуть меньше года, они уже прекрасно знали друг друга,
так что разложения симбиоза на траулере “Советская Конституция” не
предвиделось.
– Заходи, Михалыч, садись, – пригласил его главмех, когда он появился
у него в каюте, предварительно постучав.
С.М. предчувствовал данный разговор, который совершенно не был
неожиданным для него.
– Я слышал, что ты с Киселевым намереваешься кое-что затеять? –
сурово начал Охитин.
Эти заигрывания годились для новичков и не имели влияния на Сергея
Михайловича, прошедшего очень полезную школу “собеседований” в
известных органах.
– Хватит тебе, Арсеньич, – ты же знаешь, что я никогда не интересуюсь
тем, о чем кому-то приходилось слышать. Давай лучше сразу перейдем
к делу, – отрезал он.
Охитину было очень любопытно начать что-нибудь новенькое, в нем
кипел дух рационализаторства, и он произнес:
– А знаешь, Михалыч, дело-то опасное, но если меня заинтересует, то я
в доле.
– Да ты что, Арсеньич?! – опешил Сергей Михайлович, – ведь ты ж
своим участием мне весь коллектив распугаешь!
– А мы возьмем все под контроль – никто и знать-то не будет о моем
участии, – ответил главмех.
– Вдруг дойдет до Плотникова? – с сомнением поинтересовался Сергей
Михайлович.
– Успокойся, его я беру на себя, – невозмутимо произнес Арсеньич.
Командовал траулером капитан-директор, герой Соцтруда, депутат
Верховного Совета РСФСР Иван Павлович Плотников.
Это был во всех отношениях прекрасный человек, образец для своих
коллег и подчиненных. Только таким должен быть капитан на мостике
судна.
Как чертовски воспитанного мужчину его оценила даже супруга Сергея
Михайловича при встрече экипажа в Москве, а это серьезный аргумент.
До двух часов ночи они просидели у Охитина, обсуждая предстоящее
новое мероприятие, рисуя чертежи, графики, схемы.
Это была одна из редких ночей, когда Сергей Михайлович засыпал
удовлетворенный.
Ещё во время приемки траулера “Революция” Сергей Михайлович
сдружился с гарантийным инженером из Польши – Ежи Лопачинским.
Где ты сейчас, Ежи?
- 316 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В свое время “Пан Ёжик”, как его прозвал экипаж, работал начальником
аккумуляторного участка на Гданьской судоверьфи им. Ленина, где в
рядовых электриках прозябал Лех Валенса – будущий президент
Польши.
Они вместе рассаживали побеги будущей “Солидарности” и вместе,
рука об руку, шли на демонстрации протеста против ползущих прямо на
них танков в 1972 году.
Успокойся,
его я беру
на себя
В первом номере газеты с одноименным названием, которую Пан Ёжик
подарил на память Сергею Михайловичу, была именно эта фотография.
Откатавшись (“намучившись”) на “Революции”, Лопачинский пересел
на “Советскую Конституцию”, якобы ведя наблюдение за работой оборудования судна. На самом же деле Ёжик умирал от скуки и целыми
днями резался с доктором в карты.
Порой он даже брал в руки нож и выходил на подвахту помогать
экипажу шкерить рыбу.
- 317 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но больше всего поляк обожал совместно с Сергеем Михайловичем
“осматривать” продовольственные кладовые, занося в блокнот пометки
об уставках отдельных датчиков, температуре, состоянии конечных
выключателей и т.д.
Для данных целей у Ежика был приспособлен специальный халат с
бесчисленным количеством потаенных карманов и замочков, молний и
клапанов.
Ежик торжественно надевал каждую среду после обеда свой халат, и
они отправлялись на “осмотр”.
Как и все поляки, Ежик ужасно любил выпить и вкусно поесть.
На осмотре он отбирал для себя консервы, свежие овощи, фрукты,
конфеты и, весьма отяжелевший, но радостный, на этом и заканчивал
свой рабочий день.
Лопачинский был по душе Сергею Михайловичу, и они много времени
проводили вместе.
Не посвятить “Пана Ёжика” в предстоящее мероприятие Сергей Михайлович просто не имел права.
О докторе разговор особый.
Джабраил Ибрагимович Камалетдинов был человеком уникальным.
Будучи мусульманином по рождению и анархистом по натуре, он решил
оставить религию предков, как когда-то после смерти Мухаммеда отреклась от ислама почти поголовно вся Аравия, считая ее консервативной
и пригодной лишь для примитивной жизни бедуинов, бродящих по пустыне в поисках воды.
Обучаясь в Ленинградской военной медицинской академии, Ибрагимыч
просочился в ряды членов Церкви Иисуса Христа Святых последних
дней, общеизвестную как Церковь мормонов.
Как раз в то время шло динамичное распространение Церкви мормонов
по всей планете.
Особый же успех достигался в странах, где были утрачены и размыты
основания национальных культур и вероисповеданий (т.е. – в СССР).
Официально же первые посланцы церкви прибыли в СССР в 1990 году.
Через десять лет на земном шаре каждые 80 секунд на свет появлялся
новый мормон.
Ну, а тогда, конечно, Ибрагимычу приходилось туговато.
Уж как ему удалось обнаружить след мормонов в Ленинграде – остается
только гадать, но факт имел отметину.
Представляете – как везло с кадрами Сергею Михайловичу в те старые
бесхозные времена, когда успешно функционировало Министерство
Рыбного хозяйства.
- 318 -
Всё не так, Михалыч!
Джа Камалетдинов
С..Никольский
Джо Смит
Храм Мормонов в Солт-Лейк-Сити
Основатель мормонов – Джозеф Смит, якобы ведомый ангелом Морони
(его именем он назвал своего сына) должен был отправиться на поиски
золотых табличек с летописью прежних жителей американского материка (один знакомый мичман по секрету шепнул Сергею Михайловичу,
что 22 сентября 1827 года Смит их нашел).
Об этом поведала Ибрагимычу специально переправленная для него
через литовский филиал брошюра из Центра.
На беду английские Golden Tablets можно перевести и как золотые
таблицы с надписями, и как золотые таблетки.
Ибрагимыч, был уже наполовину медик и, как и все татары, любил
золото.
Таблички его не интересовали, поэтому он сделал свой собственный
перевод текста, и это сыграло в его выборе решающую роль.
Он полностью принимал философию Смита и готов был самолично
отправляться на поиски таблеток, пусть даже обычных.
Но особенно его привлекало то, что последователь Смита – Брайан Юнг
верил в возвращение Господа непосредственно в их штаб-квартиру в
американском городе Солт-Лейк-Сити откуда и будет управлять миром.
- 319 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Куда вернется Господь Бог, Ибрагимычу было не особенно интересно, а
вот то, что Юнг проповедовал многоженство (мормону он разрешал
иметь до 10 жен), решило вопрос окончательно.
Он позабыл и дикую жену мекканского полководца Абу-Софьяна – леди
Хинд, которой поклонялся, и свою первую любовь Зейнеб, и сделался
первым советским военным мормоном.
По вполне понятным уважаемому читателю причинам медика-мормона
вскоре раскрыли.
Ибрагимыча с треском образцово выдворили из академии и сослали на
военно-морской флот на базу подводных лодок в прибалтийский город
Лиепая в звании помощника корабельного фельдшера.
При первом же погружении, услышав треск и до смерти напуганный
сослуживцами, причитавшими ему о том, что если в окна лодки хлынет
вода, – первым делом беги за спасательным кругом, – Ибрагимыч от
страха и отчаяния выпил почти все запасы спирта, хранившиеся у него в
шкафчике.
Его мусульманские мысли развеялись как туманная утренняя дымка при
внезапном порыве ветра.
Теперь уже команде пришлось откачивать едва не отдавшего душу
Ангелу Морони фельдшера.
Как утверждал Ибрагимыч, диплом врача-анестезиолога в городе
Многореченске он все-таки получил.
Насчет врача, – это, разумеется, вопрос спорный, но то, что в анестезии
Ибрагимыч был дока, не подлежало никакому сомнению.
На вопрос же собеседников:
“А где же находится такой, прости Господи, мегаполис?”
Ибрагимыч что-то сбивчиво и путано бормотал по поводу слияния рек:
Амура, Волги и Дуная.
Сергею Михайловичу, знакомому с географией не только по атласам,
приходилось слышать о Междуреченске, Нижнереченске, Верхнереченске, даже Семиреченске, но и он не имел понятия о местонахождении
знаменитого на всю страну Многореченского медицинского института.
Впрочем, не важно где, когда и за какую сумму нарисовали диплом для
Ибрагимыча.
Со времен подводных погружений прошло уже лет сорок.
Ибрагимыч пристроился на рыболовный флот, покупая Мурманскую
поликлинику водников и выбирая себе рейсы поспокойней.
Брат рыбак никогда не болел, а Ибрагимыч, давно потерявший все
приобретенные навыки, кроме ножа и аспирина ничего не признавал,
руководствуясь, в основном, своими наблюдениями.
- 320 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Кстати, в этом он очень напоминал Гиппократа, обладавшего гениальной наблюдательностью и логичностью умозаключений.
Однажды он обычными пассатижами сам себе вырвал зуб и, весь
окровавленный, бегал по амбулатории в поисках чего-либо покрепче.
За этим занятием и застал его Сергей ибн Михайлович, немедленно
доставивший бедняге бутылку технического спирта.
Ибрагимыч употреблял в пищу сплошь все, что только возможно,
а жидкости – даже из разряда невозможных.
На всех общесудовых собраниях он настаивал на том, что, если члены
экипажа намереваются влить вовнутрь какую бы то ни было жидкость,
то именем ангела Морони обязаны пригласить его для дегустации, дабы
не отравиться.
Ясное дело, – любого рода застолья не обходились без присутствия
Ибрагимыча.
Без промахов и издержек – это не дегустация.
По различным причинам, он часто ошибался, и ему приходилось хватануть и аккумуляторную кислоту, и каустическую соду и яды различных
типов.
А такая ерунда, как, скажем, рядовая щелочь для него являлась просто
трехкопеечным квасом.
Как-то, находясь на мостике, Сергей Михайлович заметил, что электрорадионавигатор, или акустик, как его покороче обзывали, промывает
оборудование какой-то ядовито-зеленой жидкостью с этикеткой, где
вместо стандартного одного, были намертво наклеены сразу целых пять
черепов-картинок с косточками.
Тут же прилетел Ибрагимыч и яростно отобрал у него бутылку,
прокомментировав свою акцию тем, что вначале необходим подробный
“лабораторный анализ”.
А вскоре по распоряжению старшего помощника капитана Ибрагимыч
конфисковал у навигатора еще три бутылки на случай, если тот, не дай
Бог, вздумает отравить экипаж.
Дня четыре в амбулатории Ибрагимыч “анализировал” напиток, а потом
слегка позеленевший, т.е. по-хамелеоновски принявший цвет взятой на
анализ жидкости, появился в кают-компании и, как ни в чем не бывало,
принялся за уху.
В списках корпорации “Кисель, Михалыч и Со.” вне всякого сомнения,
после фамилии Плотников под номером один фигурировал Ибрагимыч,
обойдя таких фаворитов, как Охитин, Пал Палыч и даже помполит
Николай Иванович Щегольков.
О последней личности (как уже принято) особый разговор.
- 321 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Николай Иванович переквалифицировался в помполиты только с одной
целью – доказать всем, что эта должность на флоте является балластом.
Он упорно игнорировал нудную и назойливую работу этих иждивенцев,
институт которых был создан еще при его тезке – Ежове.
Николай Иванович день и ночь проводил на рыбной фабрике, и его
постоянно можно было разыскивать лишь там, стоящим за рыбоделом с
ножом, облитым с головы до ног рыбными потрохами.
Именно Щегольков был зачинателем движения на всем северном флоте
за устранение должности помощников капитана по политической части.
Плотников это только приветствовал и повсюду таскал за собой
Николая Ивановича, мудро просчитав, что за рейс тот дополнительно
может нашкерить 100-150 тонн рыбы.
Производство началось, и конвейер, доставлявший к глоткам целебный напиток для уставших человеческих душ, был запущен.
По чертежам Охитина и Сергея Михайловича был изготовлен специальный чан из нержавеющего металла, окутанный теплоизоляцией, словно
младенец в сорокаградусный мороз.
Внутри был проложен паровой змеевик.
Температура и подача пара регулировались автоматически.
Бригада в составе Киселева, Славика, доктора /И/ и камбузника Бори
дегустировала сырец.
Кок был родом из Дагестана, где люди знали толк во вкусе напитков.
Как повар он дал максимум полезных советов Сереге о необходимости
дополнительных приправок.
Но наиболее ценным его внедрением была идея о тарных поставках.
Минеральная вода, хранившаяся в огромных количествах в провизионных кладовых, лишь занимала место, никем не использованная для
употребления.
Поэтому из стеклянных бутылок ее перелили в пластиковые канистры
(слили).
Члены судового комитета во главе с Николаем Ивановичем, обретавшем
активнейшее участие в организации приготовления браги, подписали
акт о том, что десять ящиков ”Боржоми” было разбито при перегрузке с
транспортного рефрижератора ”Залив Шелихова”, а пустые бутылки
были тщательно отмыты и отдраены.
Консервные мастера переделали один из закаточных станков под закупорку пробок.
За этикеткой дело не остановилось.
Судовые умельцы изготовили специальную печать, а название напитку
“Особая Конституция” придумал “хорек”.
- 322 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Первая партия из двадцати бутылок оказалась отменной.
Вкус у “Особой Конституции” был очень специфический – хоть на
конкурс выставляй.
Как раз праздновали день рождения механика по системам, и все
остались довольны, за исключением Сереги и Славика.
Те постоянно шептались и решили кое-что усовершенствовать.
”Особая Конституция ” приобретала все большую популярность, а по
рейтингу уже обошла “Советскую”.
По всему промрайону ходили слухи, что, якобы португальцы, на суда
которых траулер сдавал рыбную продукцию, доставляли Плотникову из
далекой Канады неизвестный доселе бальзам.
Коллеги старались под любым предлогом навестить в море друзей с
флагмана.
Кто-то просил помощи и совета как лучше настроить трал (очень
непростая работа), и делегация на шлюпке высаживалась на борт
”Конституции”.
Кому-то необходимо было что-то из оборудования или запчастей,
некоторые приезжали менять фильмы, в конце-концов стали посещать
пароход под любым предлогом.
Угощали всех, но скромно и сдержанно.
Самое поразительное было то, что экипаж траулера-владельца относился к спиртному сдержанно, даже Ибрагимыч никогда не употреблял
более 200 граммов, что причисляло его к разряду трезвенников.
Все как бы зауважали напиток, в производство которого каждый внес
свою лепту.
Рейс прошел очень весело и быстро.
Ну, а вылов (не забывайте – кто стоял у руля!) уже составил почти два
плановых.
Как передовикам, “Советской Конституции” было предоставлено право
первым из русских судов зайти в чилийский порт Вальпараисо после
путча 1972 года (в Чили, путча в Чили) для отдыха экипажа и налаживания дружеских отношений.
Наконец, настал этот долгожданный день.
Ещё в море траулер встретили два чилийских эсминца.
Торжественный эскорт ярким светлым утром заходил в порт.
Сотни мелких судёнышек, яхт, баркасов, лодок, ярко раскрашенные
подошли к рейду, приветствуя советских рыбаков.
Повсюду царила доброжелательность и праздничная атмосфера.
Власти страны подготовили для экипажа специальную программу – две
поездки в столицу Чили – Сантьяго.
- 323 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Две – чтобы все рыбаки успели посетить этот красивейший город.
Плотников, Охитин, Сергей Михайлович и пан Ёжик выискивались в
первой группе.
Доктор находился в полном отчаянии – с очень распространенной на
флоте фамилией Камалетдинов что-то напутали, и власти утвердили его
во вторую поездку.
На комфортабельных автобусах по горным дорогам чилийских Анд
рыбаков привезли в Сантьяго, до которого было около ста километров.
По пути сделали остановку в одной деревушке, где подготовленные
местные жители в национальных нарядах с попонами и гитарами приветствовали русских гостей.
Сантьяго расположен на плоской равнине среди горных вершин Анд
на реке Мапочо. В архитектуре города присутствуют и современные
тона, и уголки старины.
Экипаж посетил музей национальной истории, большой торговый
центр, Капитолий, музей архитектуры и, конечно же, президентский
дворец – небольшое трехэтажное здание, построенное в колониальном
стиле, стены которого изрешечены пулями – следы кровопролитных
сражений.
Сергей Михайлович представлял себе, как раненый президент Альенде,
окруженный преданными людьми отступал, отходя, комната за комнатой, с автоматом в руках, отстреливаясь до последнего патрона.
Рыбаков провезли по знаменитому центральному стадиону, где как
в концентрационном лагере когда-то содержались тысячи узников.
Ужин был организован в ресторане с отличным чилийским вином.
По команде Плотникова боцман доставил на стол несколько бутылок
”Особой Конституции”, которая пришлась по вкусу даже хозяевам
торжества.
С помощью переводчиков произносились различные тосты.
Все протекало великолепно.
Обратный отъезд с Plaza de Victoria, напротив президентского дворца,
назначили на 21.30.
Часов в шесть вечера пан Ёжик отвел Сергея Михайловича в сторону.
– Сергей, я звонил в Варшаву одному своему знакомому. Он профессор
университета. Мой знакомый попросил меня купить здесь золотую
испанскую монету – дублон, времен королевы Изабеллы.
Это конец 15-го – начало 16-го века. Вот, посмотри, – с этими словами
Ежи достал из кармана ксерокопию страницы из каталога от Сотби.
Монета оценивалась в три с половиной тысячи фунтов стерлингов.
Эх, вернуть бы это время!
- 324 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ты с ума сошел, Ежи, где же мы ее купим? – спросил ошеломленный
Сергей Михайлович.
– Не волнуйся, – ответил Лопачинский, – вот адрес, в семь часов вечера
нас будут там ждать.
– Да, но сколько она будет стоить? – уже заинтересованно проговорил
Сергей Михайлович.
– Пока не знаю. Думаю, порядка тысячи долларов, – произнес Ёжик.
По тем временам это были сумасшедшие деньги.
В кармане у Сергея Михайловича лежало около шестисот долларов,
заработанных за рейс в иностранной валюте (советские рубли выплачивались отдельно, после рейсового расчета).
Здесь необходимо заметить, что дублоны чеканились вплоть до 1868
года, но особую ценность представляли монеты ранней чеканки времен
объединения Испании.
Тогда Кастилией правили Изабелла и Фердинанд.
– Если сторгуемся, я куплю две – одну для тебя, и нам будет скидка, –
сказал поляк.
– Но у меня нет таких денег, – вымолвил С.М.
– Я займу их тебе, – просто ответил Ежи, и Сергей Михайлович был ему
внутренне очень признателен за дружбу.
– А нас не обманут? – спросил он.
– Никогда, раз профессор дал мне этот адрес.
Они незаметно вышли и остановили такси.
Ежи протянул шоферу листок бумаги с адресом.
Минут двадцать они петляли по улицам Сантьяго и, наконец, остановились возле небольшого дома.
На звонок вышел умного вида седой старичок в очках.
– Сеньор Лопачинский? – спросил он.
– Да, это я, а это мой друг, – кивнул Лопачинский в сторону Сергея
Михайловича, изъясняясь на ломаном англо-испанском.
- Подождите с минутку, - произнес старик и исчез.
Затем он открыл ворота гаража и выехал на видавшем лучшие времена
“ситроене”.
Они сели в машину и поехали.
Минут через десять сеньор Санчес (так звали старичка) остановился
возле какой-то лавки и вышел.
Он появился вновь уже с хозяином, который пригласил их войти.
Гости прошли в небольшую комнату и сели за стол.
Хозяин принес конверт и вынул монету, запечатанную в целлофан. На
Сергея Михайловича она особого впечатления не произвела.
- 325 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На внешней стороне был отчеканен портрет Изабеллы и несколько
надписей.
– А если мы приобретем две? – спросил Ежи.
– Это возможно только завтра, – ответил хозяин.
– Ничего, я еще раз приеду со второй группой, – прошептал на ухо
Сергею Михайловичу его друг.
Но С.М. отказался.
Ну, где бы в нашей несчастной стране он нашел такого коллекционера?
Не давать же объявление в газету, на которое мигом обратят внимание
воры и уголовники, вроде Батона от братьев Вайнеров, не говоря уже об
органах.
И, хотя Ёжик предлагал ему подсобить с продажей монеты, Сергей
Михайлович был неумолим.
Возможно, он упустил свой шанс, а быть может – поступил верно.
Сергей Михайлович понимал, что от него уплыла квартира в Киеве, и в
дальнейшем не мог не вспоминать об этом без сожаления.
Однажды ему также представился случай, чтобы по бросовой цене в
Бангладеш приобрести шкуру бенгальского тигра, наверное, сейчас уже
вымершей породы, занесенной в Красную книгу, но риск, криминальность покупки, а также исключительная ограниченность рынка сбыта,
остановили его, и он разгуливает по улицам Свободы.
Ёжик еще долго торговался с хозяином и в конце-концов приобрел
монету за 850 долларов США.
Сеньор Санчес довез их обратно в ресторан, где продолжалось застолье.
Никто даже не заметил их отсутствия.
Через несколько дней траулер снялся на порт Кальяо, где основной
экипаж сменили ребята из РПК.
Обратный чартерный рейс Аэрофлота на Москву пролетел без проблем.
Уже на последнем перелете из Ирландии вокруг Плотникова собрались
старпом Валера, Пал Палыч, Николай Иванович и Сергей Михайлович,
а, когда самолет приземлился, капитан и С.М. остались одни.
Они улетали из Москвы, когда было еще холодно, а вернулись,
когда стало уже холодно.
Самолет опустел.
И воздушный, и морской экипажи побрели в зал.
А они все сидели и тихо беседовали.
Оба понимали, что русский флот трещал по швам и разваливался.
Это был последний рейс Сергея Михайловича на рыболовецких судах, с
которыми он навсегда мысленно прощался.
Пришло время уходить.
- 326 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Таёжная
легенда
Нетрудно понять, почему легенда
заслужила большее уважение, чем
история. Легенду творит вся
деревня – книгу пишет одинокий
сумасшедший.
Гилберт Честертон
таршее поколение, а в еще большей степени – продолжающее
здравствовать самое старшее (и дай ему, Бог, долгие лета), которые
обитают на осколках “Некогдасоюза”, прекрасно помнят газификацию
домов населения, знамо дело, средней полосы конца пятидесятых –
начала шестидесятых (и далее) годов того века.
А ведь скажи сейчас молодёжи, что вообщем совсем недавно квартиры
даже в центре столицы отапливались печуркой, дрова для которой
ходили на вес золота, – не поверят. Смеяться будут!
Ну, а об отдаленных районах и речи нет – там, прошу прощения, и
поныне дровяной век, хотя российские нефтяные магнаты давно уже
перещеголяли зарубежных коллег по всем статьям добычи, доходов и
производства.
Правда гордость и патриотизм нынче не в моде, а нашим нуворишам
может и невдомек, что над ними уже смеются даже западноевропейские
бездомные собаки.
Рубить лес, которого в изобилии произрастало повсюду, категорически
запрещалось, и за это тогда карали так же, как и за уничтожение
нескольких сотен заложников сейчас.
Человек, открывавший в ту пору ценный дерево-топливный шлагбаум,
был потенциально эквивалентен нынешнему нефтяному воротиле.
В то неспокойное время Великая Организация доверила отцу Сергея
Михайловича ответственейшую ключевую должность.
В 1949 году он был назначен на пост директора РАЙТОПСБЫТа
или проще – главной конторы поставлявшей дрова как населению, так и
промышленным предприятиям всего Подольского района Московской
области.
А это ни много, ни мало – почти полмиллиона живых душ.
Кстати, мертвым душам дрова тоже были необходимы – на “квартиры”.
- 327 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Этой должности отец был обязан появлению огромного количества, как
врагов, так и друзей в сфере своей деятельности.
Он остался в живых и даже не был посажен за колючую проволоку
только благодаря своей честности и работоспособности, а также педантичному пристрастию к порученному делу – качества, прямо скажем,
явно не присущие руководителям такого ранга.
У деревянного штурвала Михаил Павлович находился до конца 1959
года, когда пьяные геологи решили перекурить на одном из ЗападноСибирских болот и, следуя примеру барона Мюнхгаузена, взлетели на
воздух вместе со своими мотыгами.
Очередное месторождение газа было открыто, а дрова уступили
свои позиции более легкому, экономичному, высококалорийному и
цивилизованному топливу, надолго, на многие годы обосновавшемуся
в апартаментах, квартирах, домах и даже хатах.
Почти два года Сергей Михайлович провел в море, заработав такое
количество отгулов, что риск заболевания его позвоночника от пролеживания на диване возрос до опасного процента.
По прошествии отпускного месяца он заскучал.
Вот тут-то однажды под вечер(ом) и появился отец вместе со своим
приятелем, размерами напоминавшим Кинг-Конга, который никак не
мог протиснуться в дверь.
Оба были слегка навеселе.
Отец представил своего друга.
Его звали Виктор Николаевич Острожнов.
Когда-то они вместе честно работали, и Виктор Николаевич отвечал за
транспортировку леса.
Разговорились, и Сергей Михайлович прямо пожаловался Острожнову
на безделье.
– А что, Серега, слабо тебе поехать к моему сыну в Восточную Сибирь
на несколько месяцев?
Он там начальник объединения леспромхозов, – то ли в шутку, то ли
всерьёз спросил великан.
– А в качестве кого? – заинтересовался С.М.
– Не волнуйся, – работу найдут, – успокоил его Острожнов, – дорогу
оплатят, харчи – за счет хозяйства, ну а там – что заработаешь!
– С удовольствием, – согласился Сергей Михайлович с этим человеком,
который понравился ему с первого слова и никогда об этом не пожалел.
…– Комфорт, Сергей Михайлович, – это, конечно, весьма приятная
штуковина. Но иногда так хочется чего-нибудь дикенького! – любил
изрекать его знакомый мичман.
- 328 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Современный лайнер ИЛ-62 из московского аэропорта Домодедово
доставил Сергея Михайловича в Якутск, где он, прождав всего несколько часов, пересел на 24-ю “Аннушку” и через два часа приземлился на
взлетном поле Верхоянска.
Здесь его встречал сам Николай Викторович Острожнов, находящийся
по делам в местном центре, а заодно и выполнивший просьбу своего
отца.
В сопровождении своего помощника и водителя он подкатил прямо к
трапу самолета на УАЗ-ике.
– Здорово, Серега! Как долетел? – приветствовал его Николай Викторович как старого знакомого, – сейчас мы тебя покормим и доставим на
базу. Оттуда поедешь машиной до поселка Утяй в 25-ти километрах от
Верхоянска. Там у пристани стоит в ожидании небольшой пароходик,
“Орленок” называется. За сутки он тебя доставит до самого леспромхоза
“Майский”, недалеко от поселка Усть-Куйга, отсюда около 400 км.
Пароход уже вышел из Верхоянска в Казачье, но я попросил их задержаться немного в Утяе.
В хозяйстве о тебе знают. Ждут приезда. Как понял? – спросил такой же
добродушный, как и отец, гигант.
– Все понял, Николай Викторович, спасибо! – отрапортовал Сергей
Михайлович.
И вот он уже сидел на палубе “Орленка”, любуясь окружающими его
каменными утёсами и сибирской тайгой.
Пройдя около 50 км по реке, достигли поселка Батагай – последнего
крупного населенного пункта после Верхоянска.
Далее по реке проследовали Алисарай, Усть-Адичи до Янска.
В Янске задержались на час у причала, выгрузив несколько ящиков.
Здесь ширина реки уже достигала одного километра.
А вот когда, миновав Мунгурдай и пос. Янский, достигли Балагана, то
здесь русло расширилось уже до двух с половиной километров.
Совсем стемнело.
Взглянув последний раз на неописуемую красоту, Сергей Михайлович
представил себе, что плывет по Угрюм-реке, вскоре за изгибом появилась Анфиса и помахала ему белым платком.
Он уже спал. До Усть Куйги оставалось 150 километров.
Много позже, вспоминая об этом путешествии, Сергей Михайлович
подумал, что тогда на всю дорогу от Москвы до “Майского” он затратил
чуть более двух суток, а леспромхоз уплатил Аэрофлоту 86 рублей 24
копейки за билет.
Ныне на это потребовалось бы никак не меньше недели и 500-600 U$D.
- 329 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Леспромхоз
“Майский”
Вот так мы когда-то жили!
Ну, разве не вспомнишь здесь Станислава Говорухина, который принес
однажды с собой на популярную передачу отснятый им документальный фильм – “Как мы когда-то жили”.
В фильме были показаны и забитые российскими продуктами полки
гастрономов, и полные осетров сети астраханских рыбаков, и работающие на полную мощность гиганты индустрии, и табло аэропортов – расписания движения самолетов в любую точку страны.
На всё почему-то хватало средств.
А самое главное в его работе – улыбающиеся лица людей.
Студия во главе с приятной ведущей не оценила его труд.
Впрочем, эта тема бесконечна. Неоспоримо одно – от правящих быдла и
бездарей государству и его народу вряд ли удастся извлечь пользу.
- 330 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сидевшие вокруг критики с неизвестными даже столице фамилиями,
политики, которых развелось больше, чем самих жителей и ничего
толкового никогда не создавшие деятели искусств остервенело набросились на него, восприняв работу как попытку возрождения социализма.
И, хотя тухлятина прекрасно знала, что сам Говорухин был рьяным
противником общества равных, даже членом парламента, это не остановило их.
Сергею Михайловичу фильм понравился, он оценил его, поняв – что
хотел выразить выдающийся деятель.
Несправедливо называть яркого Станислава Говорухина лишь кинорежиссером.
Особенно приятно то, что российский талант был признан на Украине,
где в 1986 году ему присвоили звание “Заслуженный деятель искусств
Украины”.
Даже у Гитлера можно извлечь немало полезного из уроков времени
его безраздельной власти – для этого нужно всего лишь внимательно
изучить историю Германии первой половины прошлого столетия.
Ну, а сколько поучительных примеров построения общества было при
социализме обсуждать не стоит, иначе бы не выросло столько нарывов
на многострадальной коже государства.
Действительно – не стоит об этом говорить.
Об этом и не говорят.
Говорил один лишь говорун.
Говорухин.
Две с половиной тысячи лет назад в Китае жил философ.
Его все знают – Конфуций.
Учение Конфуция доминировало на политической и социальной арене
жизни известного нам Китая вплоть до 20-го века!!!
Основополагающими учения конфуционизма являлись пять главных
классических принципов взаимоотношений между живыми и умершими,
отцом и сыном, мужем и женой, старыми людьми и молодыми, а
также правителем и объектом правления.
Величайшим вкладом учения являлось внедрение образования и новых
идей в практику существующего правительства.
Последователи Конфуция были глубоко убеждены, что только хорошо
сплоченное управление, находящееся в руках честных, гуманных и образованных людей, способно сделать счастливым народ и процветающей страну.
Любопытно, – каков процент верховных радариев читал Конфуция?
- 331 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Леспромхоз “Майский”.
– Поднимешься на утёс – там у них контора, – крикнул Сергею Михайловичу Гаврилыч – капитан, он же боцман и механик “Орлёнка”.
Пароходик, не швартуясь, лишь коснулся маленького причала и, когда
Сергей Михайлович спрыгнул, тут же отчалил, весело тарахтя двигателем. Оркестра не предвиделось.
Сергей Михайлович побрел на гору.
Вскоре он подошел к небольшой деревянной постройке с надписью
“Управление”.
Постучав предварительно в дверь, он вошел.
За столом сидели двое бородатых мужчин.
– Знаем о тебе, – сказал один из них, – сам хозяин звонил в Усть-Куйгу.
Так ты, оказывается, моряк? Моряков у нас ещё не было.
Меня зовут Петр Иванович Калюжный. Я начальник участка.
А это – мастер, Вениамин Сергеевич Молчанов.
Сергей Михайлович поздоровался.
– Будешь функционировать на пилораме распиловщиком и обслуживать
эстакаду, – произнес Молчанов.
– А нельзя ли мне к лесорубам? – спросил Сергей Михайлович.
– На повал тебе, сынок, рановато, да и опасно это. К тому же надо с
полгодика подучиться.
Да ты не переживай. Здесь тоже работы хватает.
Заработки, понятное дело, поменьше, но будешь хорошо работать, –
останешься доволен.
Сейчас пойдем, я покажу тебе место, где ты будешь жить. Затем отведу
тебя в бригаду, – подытожил разговор Сергеевич.
Они подошли к домику.
Внутри стояло четыре кровати, стол и печка.
На несколько месяцев это было будущее жилище Сергея Михайловича.
Он поставил сумку и проследовал за мастером по тропинке к вытянутому строению, откуда раздавался шум работающей пилы.
Повсюду лежали бревна леса. Их было столько, что казалось хватило бы
на всю страну.
От пилорамы тянулся длинный метров двести транспортёр с крюками
через каждые 3-4 метра.
Транспортер стоял.
На пилораме был обеденный перерыв.
В конце транспортера находилась площадка, над которой возвышалась
довольно солидных размеров кран-балка с тельфером.
На пеньках сидели двое мужчин.
- 332 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Эй, “Молчун”, ты где этого фраерка надыбал? – крикнул один из них,
белобрысый.
– Вот, знакомьтесь, ребята, это ваш новый распиловщик, – Сергей.
Он моряк, прибыл к нам на сезон.
Это – Александр Евгеньевич, – указал мастер на белобрысого, – а это
бригадир, Валерий Анатольевич, – второй, вылитый молдаванин, даже
не повернул головы.
– Ну, Серега, осваивайся. Ребята помогут, – с этими словами Молчанов
ушел.
– Привет, Крузенштейн, – явно по незнанию изменив окончание фамилии великого мореплавателя, поздоровался блондин.
– Зови меня “уголок”, – добавил он, а это – “оратор”, наш бугор.
И здесь же Уголок поинтересовался у начальника:
– На пеньки?
Оратор, не поворачиваясь, молча кивнул.
– Закидаешь чурбанами кибитку одного фофана, потом пастельга подгребет, – теперь уже изменив начальную (первую) гласную птицы –
неприспособленца к охоте, приказал Уголок.
С этими словами он повел Сергея Михайловича вдоль бревенчатых гор.
Вскоре они подошли к крытой грузовой машине.
Транспортом был американский Studebaker времен второй мировой
войны, чудом оказавшийся в далекой сибирской тайге.
Как он туда попал, явно никто не знал.
Возможно, летающая тарелка решила сжалиться над лесорубами и
доставила его им.
– Уголок, ну сколько можно ждать? – прокричал, шепелявя, шофер, взлохмаченный беззубый парень, протягивая тому две бутылки водки.
– К нам новый биньдя подвалил – Крузенштейн. А этого квакалу зови
“пиранья”, – представил Уголок шофера Сергею Михайловичу.
Он объяснил ему, что нужно загрузить машину пнями и бревнами
из обрезков, которые не подлежали распиловке.
Постараться при этом и управиться минут эдак за сорок. Сергей
Михайлович попытался было возражать, но Уголок уже исчез.
Пиранья молча перекуривал.
Даже не переодеваясь, Сергей Михайлович совсем угрюмо принялся за
работу.
С непривычки он мгновенно устал и весь взмок от пота.
Пиранья объяснил ему – как правильнее и удобнее грузить машину.
Вскоре к ним подошел неопределенного возраста якут и, не говоря ни
слова, начал помогать Сергею Михайловичу.
- 333 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Часа через полтора машину закидали дровами, и Пиранья уехал.
– Пойдем на эстакаду, однако, – только и произнес якут с характерным
уйгурским акцентом.
Уголок и Оратор сидели на тех же местах и распивали водку, закусывая
хлебом и луком.
– А, Пастельга! Приполз, однако, – смеясь, произнес Уголок, подавая
тому наполненный стакан.
Другой он налил Сергею Михайловичу.
– А как же я работать буду? – спросил Сергей Михайлович.
– На сегодня финиш, однако. В Вашу честь Пастельга сгоняет к вечеру в
Усть-Куйгу за подкреплением, – не переставая улыбаться, добавил он.
Сергей Михайлович выпил стакан водки и тут же захмелел.
С дороги и усталости он меньше всего нуждался в подобном подкреплении.
Но необходимо было привыкать к царящему здесь режиму.
Сергей Михайлович прилег на бревно и не заметил, как уснул.
– Кусейна, вставай, однако, – услышал он сквозь сон незнакомый голос.
Был вечер.
Перед ним стоял Пастельга.
Он повел Сергея Михайловича к костру возле домика, где расположились директор и заместитель директора бригады.
Комаров и мошкары было столько, что, казалось, эти насекомые закрывают небо.
Сергей Михайлович не принимал участия в распитии горячительных
напитков, сославшись на головную боль.
Оратор так и не произнес ни слова, зато Уголок болтал без остановки.
Сергей Михайлович поймал себя на том, что с интересом его слушает.
– Пастельга – это имя или фамилия? А может кличка? – спросил он
впоследствии якута.
– Имя, однако, – был ответ.
– А фамилия? – заинтересовано настаивал Сергей Михайлович.
– Пастельга, однако, – ответил тот.
– Да, но это, получается кличка! – воскликнул Сергей Михайлович.
– Нет, лиска – Бориска, однако, – подвел итог якут.
”Все понятно, – подумал С.М. – якута зовут Бориска. Пастельга – добавка, вроде отчества, чтобы не перепутать о каком Бориске идет речь”.
Почему его прозвали именно этой птицей – уже не раскопать.
Ясно одно – Пастельга не имел никакого понятия ни о паспорте, ни о
дате своего рождения.
Он всегда курил свою длинную трубку, набивая ее какими-то листьями.
- 334 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На вопрос Сергея Михайловича о том, где жил Пастельга, тот просто
ответил:
– Тайга, однако.
Якут был вроде внештатного члена бригады – грузчика и потребителем
спиртного По-совместительству.
Оратор и Уголок о чем-то все время шептались друг с другом.
Когда Сергей Михайлович решил откланяться с руководством и пойти
спать, внезапно откуда-то издалека раздался странный гул, переходящий в отчаянный крик, похожий на птичий.
Минут через пять все исчезло и больше не повторялось.
– Что это? – спросил Сергей Михайлович Бориску.
– Унтаб, однако, – ответил он.
– А что такое ”унтаб”? – не унимался Сергей Михайлович.
– Не знаю, однако.
Он решил расспросить Пастельгу об Унтабе позже и отправился спать.
Так прошел его первый день в таежном хозяйстве.
Уже засыпая, он подумал, что вряд ли приятные слова Молчанова относительно неплохих заработков будут соответствовать действительности
в такой, с позволения сказать, ”бригаде”.
Часов в шесть утра его уже растолкал Уголок, однако.
– Крузенштейн, лети к конторе и волоки три котелка с завтраком, –
бросил он.
Сергей Михайлович, еще ничего не соображая, брызнул из ведра себе в
лицо воды и, подхватив военного образца котелки с кастрюлей, побрел
к Управлению.
Там уже стоял все тот же “Студебекер”, а Пиранья раздавал рабочим с
пилорамы горячие завтраки.
Он наполнил котелки кашей и положил в кастрюлю яйца, лук, хлеб и
масло.
С. М. вернулся в хижину.
Уголок и Оратор уже успели разлить из чайника в кружки горячий чай,
непонятно где и каким образом согретый.
– Мы начинаем в семь, хотя пилорама работает с восьми, – дал понять
Сергею Михайловичу Уголок, – нужно заранее подготовить лес.
Я немного поднаучу тебя на “подружке”.
Работа оказалась несложной, но требовала навыка и сноровки.
Оратор лазал по бревенчатым горам и производил таксацию – метил
разные породы дерева специальной краской. Наряд он получал с вечера.
Среди лесных пород преобладали сосна, сибирская ель, лиственница и
кедр.
- 335 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Уголок с помощью специального захвата вытягивал нужные стволы и
доставлял их на площадку, а Сергей Михайлович должен был распилить
их на отдельные бревна, длина коих определялась линейкой – мерилом.
Затем просто толкал ногой бревна на движущийся транспортер, крюки
зацепляли их и двигали на пилораму.
Поначалу Сергея Михайловича просто-напросто завалили лесом – он
никак не мог приноровиться к подаче, т.е. сильно надавливал на пилу, и
она застревала.
Уголку приходилось в сотый раз объяснять ему, как правильно держать
пилу и разрезать ствол.
Наконец, настал обеденный перерыв:
– Дуй за обедом, кибитку мы сами закидаем, – крикнул ему Уголок.
Сергей Михайлович отправился за обедом.
Из полевой кухни – огромного чана на колесах, уже раздавали еду.
Рядом стояло несколько ящиков с овощами.
Сергей Михайлович догадался, что Пиранья просто отцепил чан, а сам
занялся пеньковым бизнесом.
Когда он принес котелки и кастрюлю на площадку, никого уже не было,
и С.М. пошел помогать бригаде грузить чурбаны.
От выпивки он отказался в пользу общества, и все остались довольны.
Вторая половина дня прошла в напряженной работе.
Сергей Михайлович так и не приспособился к “Дружбе”, но уже получалось лучше.
За ужином он снова сгонял к “студебкеру”, а допиливал за него Уголок.
Вечером пришел Бориска и принес Сергею Михайловичу какую-то мазь
от комаров, очень пахучую.
С тех пор насекомые разлетелись от него по другим объектам.
Сергей Михайлович долго сидел с Бориской у костра, а его начальство
куда-то пропало.
Пастельга уже доедал остатки ужина, когда снова раздался этот странный звук.
Сергей Михайлович вздрогнул и не заметил, как ушел якут.
Он еще долго сидел у костра и думал о море, о своих близких, о Москве.
Дни летели один за другим, и Сергей Михайлович временно потерял
им счет.
Готовый лес на склады доставляли из тайги трелёвщиком, а иногда
буксир подгонял по Яне плоты.
Тогда стволы с помощью цепей и лебедки поднимали на утес.
Этой же лебедкой спускали к воде готовые и запечатанные в штабеля
доски, чтобы затем грузить их на баржи.
- 336 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Расписание было обычным, как и в первый день.
Воскресенье – выходной, все отправлялись с утра в Усть-Куйгу,
небольшой поселок около тысячи жителей которого, в основном якуты,
занимались только охотничьим промыслом и рыбной ловлей.
Сергей Михайлович проводил выходные за изучением таксации и по
примеру Оратора сновал между бревнами.
Породы отличить было не так уж и сложно.
Гораздо труднее и дольше было с определением возраста дерева и состояния ствола.
Только несколько раз он был с Пираньей в Усть-Куйге на почте, где
звонил домой матери и отцу.
На месте выдавали лишь небольшой аванс – на личные нужды.
Всю зарплату получали по окончании работы в Верхоянске.
Теперь Уголок уже не помогал Сергею Михайловичу.
Тот сам знал, как проверить сцепление и заточить пилу, смазать цепь и
отрегулировать натяжение, следя за своей “подружкой” каждый день по
окончании работы. Обычные, ранее раздававшиеся крики с пилорамы:
….Крузенштейн…….подавай………чаще………..из-за тебя…………
простаиваем………… – все чаще и чаще умолкали и, в конце-концов,
перестали раздаваться вовсе.
Сергей Михайлович приобретал профессиональные навыки.
Но наибольшее уважение бригады он завоевал однажды в понедельник.
Очевидно подзагуляв, Уголок с Оратором не вернулись из Усть-Куйги.
Как обычно, утром на столе лежала записка Молчанова:
Мебель. Кедр 15л, 3.5х60ст. 14.00 начать: сосна – сказоч. 15-20 лт 10ст.
до 2.5м.
Это означало, что на понедельник нужно отобрать 60 стволов 15-ти
летнего кедра для мебельных досок и распилить по 3,5 метра, затем
начать подавать огромные сосновые бревна по 2,5 метра возрастом 15 20 лет “сказочникам” – плотникам, которые изготавливают детские
домики, сказочные персонажи, площадки и т.п.
Оратор был бригадиром не зря – на всякий случай они с Уголком
еще в субботу доставили на эстакаду около 20 стволов, с которыми
Сергей Михайлович управился часа за полтора.
Далее он проявил себя в полную силу, следуя правилу:
“Если это могут другие, то сумею и я”.
За час он таксировал еще 20 стволов и к обеду оттащил кран-балкой все
на площадку.
Транспортер не отключали – на пилораме знали об отсутствии ударного
звена, и к часу дня было закрыто уже 40 стволов.
- 337 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович снова полез на таксацию.
Пришли несколько человек с пилорамы и помогли ему переместить лес.
К концу дня с мебельным кед-ром было покончено.
Оставшиеся 10 стволов сосны он напилил “сказочникам” и оставил их
на площадке – пускать на доску стволы не требовалось.
Уже поздно вечером он побрел к костру, где сидел Пастельга, принесший ему ужин.
– Уголка и Ратора спят, однако, – произнес Бориска, покуривая свою
трубку.
Информация была излишней – дикий храп, раздававшийся из хижины,
был слышен в Усть-Куйге.
Когда он вошел, то увидел на столе записку:
“Молодец, Сергега! Молчанов”.
Уголок все чаще и чаще старался улучшить момент, чтобы поболтать с
Сергеем Михайловичем.
Оратор же явно не одобрял его намерений, что было видно по поведению бригадира.
Из рассказов Уголка свидетельствовало, что бугор отсидел 15 лет в зоне
особого режима за убийство.
В ”Майском” он уже провел три года и возвращаться на западные
территории необъятного Союза не собирался, зная о том, что сразу же
возникнут осложнения с работой, с пропиской, с органами милиции и,
конечно же, с людьми.
Наверное, он принял верное решение.
Выпытывать прошлое Уголка не требовалось – тот сам с удовольствием
рассказывал про себя множество историй, порой что-то скрывая, иногда
слишком уж преувеличивая.
Александр Евгеньевич был вором.
Он даже не помнил когда начал воровать, и в свои 38 лет уже четырежды побывал за решеткой.
Вполне естественно, что свою квалификацию он со временем совершенствовал, в конце-концов перейдя на своеобразный вид воровства – по
его же выражению, он стал “брать углы”.
Что означало – воровать в общественных местах тугие чемоданы
трудящихся.
Отсюда и происхождение его клички – Уголок.
Как утверждал Уголок, самое главное – это “выпасти фофана”, т.е.
найти и выследить так необходимый объект.
В таком деле лучше всего иметь напарника.
Но идеальным вариантом являлась напарница. И Уголок нашел её.
- 338 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Этой бесценной находкой оказалась некая Анна Степановна по кличке
“Керзà”.
Вдвоем они снимали в различных районах Москвы квартиры, куда приносили украденный товар – “потрошили углы”.
Однажды они “взяли угол” одного богатого на вид грузина на Курском
вокзале.
Придя на квартиру, дуэт вскрыл огромный чемоданище.
Внутри оказался еще один.
Так один за другим, по образцу палехских матрешек, они открывали аж
семь чемоданов.
Последний оказался пустым.
– Эта гнида в них цветы возила! – с горечью вспоминал Александр
Евгеньевич.
Но больше всего Уголку нравилось “работать” в международном отделе
Главпочтамта на улице Горького в Москве.
На вопрос Михайловича:
– А почему именно на Главпочтамте?
Уголок ответил:
– Углы там пузатые, да и много ксив заполнять надо, пока товар получишь. Там угол взять – раз плюнуть. С выходом вот проблема – крутой
прикид нужен, – ответил Уголок.
Всё происходило по отработанной схеме.
Сначала находили клиента посолидней, собирающегося что-либо
отправлять за рубеж, а ещё лучше – получавшего оттуда посылочку.
Пока он заполнял необходимые бланки и расписки, к нему с одной
стороны подходила богато одетая дама – леди Керзà с просьбой,
объяснить ей, как заполнить тот или иной бланк.
А с другой тут же пристраивался Уголок.
В шляпе, роговых очках, в солидном костюме при галстуке, он своим
внешним видом тянул не ниже, чем на зам. министра.
Уголок, щелкнув “паркером” и делая вид, что пытается заполнить
“форму Х”, задавал клиенту вопрос, наподобие следующего:
– Вы не подскажете почтовый индекс Верхней Зеландии?
Тот поправлял его, называя далекую Зеландию “Новой”.
Уголок начинал полемику о том, что Новая Зеландия делится на два
острова Южный и Северный, что вполне соответствовало действительности.
Его же (Уголка !!!) родственники проживают на Северном острове,
поэтому они зовут его Верхняя Зеландия.
Когда бедняга соглашался, наконец, с Уголком, – было уже поздно.
- 339 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Обычно угол уносила Керзà, но если он был тяжелый, то за дело брался
Александр Евгеньевич, а уже со стороны Анны Степановны слышался
вопрос:
– Вы не подскажете почтовый индекс Нижней Зеландии?
Но все когда-то проходит, как написано на внутренней стороне кольца
Соломона.
Прошло и это (на внешней стороне, хотя, кажется, – наоборот).
Керзý взяли. Уголок сумел уйти. Прекрасно понимая, что подельница
рано или поздно сдаст его, Уголок специально на глазах у продавцов
утащил из ”самбери” (отдел самообслуживания в магазине – А.Е.) на
Казанской улице несколько пачек сахара-рафинада, чтобы пойти по
этапу “по минималке”.
Он все просчитал, зная, что в тюрьме его никто искать не будет, и трюк
с властями прошел на 5 баллов.
Уголок отсидел год и уже навострил лыжи на зимний пробег:
леспромхоз “Майский” – Москва, Центр.
Анна Степановна тянула восьмилетний срок.
– А почему её звали Керзà? – спросил Сергей Михайлович.
– Да морда у нее была похожа на керзовый сапог, – вполне серьёзно
ответил Уголок.
Как-то вечером справляли день рождения Вениамина Сергеевича
Молчанова.
Пастельга не принимал участия в застолье, поэтому закуску и бутылку
водки Сергей Михайлович принес к костру, где, как повелось, они
расположились с якутом.
– Кусейна хорошая человека, – произнес Бориска, приложившись к
стакану.
Снова раздался тот необычный гул с протяжным криком – явное подтверждение слов Бориски.
– Расскажи про Унтаба, Бориска, – попросил его Сергей Михайлович.
Ниже приводится рассказ якута Бориски ибн Пастельга.
Унтаб – это таежное чудовище, демон, проживающий на водоёмах,
вроде нашего водяного, только не в образе старика, а животных.
Зимой, когда вода везде замерзала, унтаб превращался в огромного
медведя и бродил по тайге.
В старые времена многие сибирские охотники пытались поймать или
убить унтаба, но все они бесследно исчезали.
Унтаб поедал их.
Даже вслух упоминать об Унтабе было опасно.
Однажды на реке появился небольшой челн. В нем сидел охотник.
- 340 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Он был красив собой, молод и отважен.
В таежный поселок он привез много меховых шкур.
Там он повстречал девушку, в которую влюбился, а она полюбила его.
Отец девушки был богатым купцом, и он не хотел отдавать ее замуж за
бедного охотника.
Но девушка сказала отцу, что все равно убежит с возлюбленным помимо воли отца.
Купец был в отчаянии.
Тогда он дал согласие молодым, но с условием, что охотник найдет и
убьёт унтаба.
Тот, не, задумываясь, отправился в тайгу, и вскоре исчез навсегда.
Девушка умерла от отчаяния.
От горя купец бросился с утеса в Яну.
Унтаб забрал их всех. Своим голосом Унтаб по вечерам напоминает об
этом, а вслед за ним кричит девушка.
Прошло много лет, но ни разу в тех местах никто более не исчезал и
не погибал.
Унтаб всем показывает дорогу и выводит из тайги.
Он простил людей, взяв себе в жертву молодого охотника и девушку.
Время работы Крузенштейна в далеком таежном леспромхозе
подошло к концу.
Провожать его на причал вышла половина пилорамы во главе с Петром
Ивановичем Калюжным.
Сергей Михайлович обнялся с Молчановым. Затем подошел к Бориске.
Тот протянул ему какой-то якутский амулет на память о совместно проведенном времени.
Уголок был слишком торжественно серьёзный.
Подав Сергею Михайловичу на прощанье руку, он шепнул ему на ухо :
– Не забудь о моей просьбе.
Тот кивнул в ответ.
Вскоре из-за утёса показался “Орленок”.
Гаврилыч несколько раз посигналил гудком.
Сергей Михайлович уже собрался идти на причал, когда кто-то тронул
его за плечо.
Обернувшись, он увидел перед собой Оратора.
– Тебе от меня на память, – произнес бригадир, подавая С.М. сверток.
Это были единственные слова Оратора в его адрес, произнесенные за
несколько месяцев.
В свертке оказался огромный нож ручной работы – такой красоты
Сергею Михайловичу видеть еще не приходилось.
- 341 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Глядя на лезвие вместо зеркала, Сергей Михайлович встретился
взглядом со своим лицом, слегка уставшим, но веселым, а Оратор уже
ушел.
Расчет он получил в Верхоянске – деньги по тем временам немалые.
По прилету в Москву Сергей Михайлович срочно тут же купил телефонный справочник всех предприятий Москвы издания 1976 года, где
были занесены их телефоны и адреса.
Как и обещал, он отправил его в Усть-Куйгу Уголку.
Его фамилия была Мозырь. Товарищ Александр Евгеньевич Мозырь.
Сергей Михайлович догадывался – в каких целях будет использовать
господин Уголок этот справочник.
Но не привлекут же его к ответственности за то, что он подарил на день
рождения члену своей бывшей бригады книгу, которая продавалась в
каждом киоске ?
Я буду считать эту главу незаконченной, если не вернусь к эпохальной
фразе Станислава Говорухина – “Как мы когда-то жили”.
При освоении Дикого Запада и вплоть до наших дней американские
ковбои носили нашейные повязки.
Многие, видевшие кинофильмы-вестерны, картинки, этикетки и журналы, знают, что эти платки-кашне-повязки-галстуки-бобочки были красного цвета.
Некоторым известно, что ковбои их использовали для закрытия лица от
ветра и пыли, затягивали ими вместо жгута кровоточащие от ран конечности, процеживали вместо фильтра через них воду для питья из полувысохших водоемов, подавали ими издали сигналы своим товарищам,
наконец, просто повязывали их поверх своих грубых рубах – пофорсить.
Почти никто даже не догадывается – почему в те времена они были
исключительно красными?
А ответ очень простой – цвет именно этой краски был наиболее стойкий
к обесцвечиванию.
Ну, и уже почти секретом являлось то, что на протяжении семидесяти
с лишним лет красные знамена, развивающиеся над Кремлем, приходилось окрашивать из поколения в поколение лишь одной русско-советской семье, которая держала в строжайшей тайне состав и пропорции
химического красителя.
Мне жаль эту семью – она потеряла работу, пусть временно.
Несомненно, этому талантливому роду найдется применение и в наше
бурное время.
- 342 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Но боль и утрату от потери могущественного знамени, как символа,
пусть даже красного (что уж тут поделаешь!) – народу придется лечить
десятилетиями.
И здесь не помогут ни “трехцветки”, ни “блакидки”, ни кресты, ни
вертикали, ни другие пестро украшенные материи.
Так уж мы когда-то жили.
- 343 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сентябрьское эхо
Мы живем в эпоху специалистов,
которые не интересуются своей
специальностью.
Петер Бихсель
огда компанейское застолье увязало в скуке, затягивалось в
редко прерываемом молчании, буксовало в серости и обыденности реплик и кратких фраз и не могло набрать необходимые обороты, мой
старый знакомый мичман-подводник любил подметить:
– Господа! Мы уже на солидной глубине, пора заполнить цистерны
главного балласта до предела, а то – не дай, Бог – всплывем!
Разумеется, подразумевалось предложение какого-либо тоста с последующими возлияниями под утонченную беседу.
И действительно, – мы уже находимся вместе с тобой, читатель, на
вполне респектабельной странице, а к среднестатистическому образу
советского (с отклонением в 5-7 лет в сторону постсоветского) моряка
нет даже предварительных эскизов.
Каков же он, моряк? Что же это за профессия такая?
Чем он оригинален и отличается от береговых крыс?
Мой “отчетный ” период охватил невероятное количество перемен,
произошедших с флотом.
Это был о-о-о-о-ох какой интересный период.
Дошло даже до того, что самый могущественный в мире плавучий механизм развалился вовсе и… пропал.
Испарился, исчез, улетучился, словно джин из бутылки “От Гордона” в
глотке любителя спиртного безо всяких там тоников.
Но это отдельная история …
Вообще-то не так уж и давно ржавые коммунистические гайки были
завинчены так, что кое-где уже лопалась резьба.
Вылететь из клетки на волю (по выражению Григория Ландау “Воля –
едва ли не на одном русском языке означает и силу преодоления, и
символ отсутствия преград”) и глотнуть свеженького иностранного
воздушка, желательно подальше от родного болота, чтобы затем снова
вернуться (а можно и не возвращаться) и сладостно вспоминать вояж в
заветное “туда”, – было чрезвычайно тяжело, почти невозможно.
- 344 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Для этого необходимо было стать, скажем, выдающимся спортсменом,
талантливейшим учёным, металлургом – дважды героем Соцтруда,
гениальным музыкантом, на худой конец – ну, космонавтом, хотя бы.
Но даже им, великим, далеко не каждому дозволялось посетить
ближнее, а в особенности – дальнее зарубежье.
Что уж тут взвешивать шансы простого смертного – тому было проще
грабануть алмазный фонд и бесследно исчезнуть, чем преодолеть все
закавыки, взведённые рабочими совком, серпом и молотом из кирпича.
Можно было привести галактическое число примеров – насколько
откровенно тупой, горькой, бюрократически глупой, полной бумажной
волокиты, проверок, уловок, подозрений и секретности была процедура
получения визы для работы или отдыха по туристической путевке.
Об оформлении постоянного места жительства за рубежом лучше и не
заикаться, не дай, Бог, – “заикой” станешь.
А что на флоте?
Как-то знакомый штурман, в дальнейшем – капитан, а ныне, поговаривают, очень большой волдырь – Марат Вальдштейн – рассказал Сергею
Михайловичу следующее.
Отслужив в армии, будущий капитан-бизнесмен-волдырь окончил
высшее морское училище в городе-на-Неве.
После окончания бедняге не открывали визу еще целых 5 лет.
Этим Сергея Михайловича было не удивить, поскольку его собственный
организм также много лет был опасен для советского стада.
Но на вся-кий случай он спросил:
- – А где же ты служил? Охранником архивов на Петровке? Или в
бункере пусковых ракетных установок?
– Да ты даже представить себе не можешь, – ответил Марат, – в
стройбате!!!
– В стройбате?! – удивился мгновенно заинтригованный и очумевший
Сергей Михайлович.
Даже он никогда не подозревал, что роющий обыкновенные канавы наш
18-ти летний мальчишка по колено в грязи с тяжеленной лопатой в его
(своем) государстве сверхсекретная персона.
– Так может вы где-то атомную бомбу прятали? – съязвил Сергей
Михайлович.
– Просто рыли ямы для прокладки телефонного кабеля в одном из
районов Ленинграда, – угрюмо пробормотал Марат.
– А-а! Тогда, конечно, – важно заметил С.М., – не дай, Бог, в Пентагоне пронюхают где тянется проводок в коммуналку из пяти семей во
главе с террористкой Марфой Прохоровной, тогда нам всем хана!
- 345 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Не скажи, – парировал Вальдштейн, – я в своё время решил сделать
большие деньги и раздобыл карту телефонных коммуникаций всего
Ленинграда. Кое-где даже были отмечены кабельные соединительные
колодцы Смольного!
– Марат! Так ты же миллионер! – с завистью воскликнул Сергей Михайлович.
– Да иди ты к черту! От Стамбула до Шанхая я пытался продать
секретный документ хотя бы за пятерку – никто не брал.
Все смотрели на меня, как на идиота.
В конце-концов, совсем бесплатно я насильно всучил схемы какому-то
нищему в Бомбее, чтобы он смог завернуть в них объедки из мусорной
урны, – с грустью подытожил Марат.
...Бежали?
Разумеется, бежали.
Как? По-разному.
Можно и внаглую – на глазах у ошалевшего экипажа сигануть во время
отхода судна прямо на причал.
Так поступил один матрос из Риги, которого спустя много лет Сергей
Михайлович повстречал в городе Тампа, что во Флориде.
После его побега, буквально через несколько дней, отец с матерью – закоренелые комуняки, – тут же отказались от паразита-сынка, предателя
любимой Родины.
В конце-концов все стало на свои места:
Даже глазом не моргнув, без оглядки на прошлое, родоки улизнули к
нему во Флориду при первом же удобном случае, где и поныне здравствуют под предательским крылышком своего чада.
Бежали?
Естественно, бежали.
Уникальнейший побег совершил некий штурман из Балтийского пароходства.
Тот на стоянке в порту Ленинграда привел (и провел) на борт молодую
супругу, поместив страдалицу в ящиках под кроватью, предварительно
выпилив полки и оставив бутафорию – дверцы.
А уже в Лондонском порту вечером, находясь на вахте, отослал матроса
у трапа попить чайку с дежурной сигареткой.
Сам же преспокойно вместе со своей роковой конспираторшой навсегда
растворился в сером лондонском тумане.
Можно себе представить рожи капитана и его верного чуда - политрука,
когда иммиграционные власти сообщили им о том, что их штурман с
супругой решили остаться в европейской Англии, попросив убежища.
- 346 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Ну, штурман, – понятно, молодой, только что окончил училище, ветер
в голове, еще не осознал какую замечательную державу оставляет.
А при чем здесь жена? Она что – самолетом прилетела? – осведомился
потеющий красномордый руководитель коллектива.
– Да уж не скажите, – вы же ее и доставили в Лондон! – убедили власти
несчастных и обреченных на разжалование в рядовые с пожизненным
закрытием визы братьев по партии.
Нарисовать эту картину совсем несложно, поскольку в те годы она
являлась стандартом гильоширования.
Кстати, впоследствии поговаривали, что это оказалась женская затея, и
в конечном итоге прекрасная половина оставила штурмана-соучастника-мужа, найдя себе в Лондоне залихватского бизнесмена с русскофинскими корнями.
COSI FAN TUTTE*, что уж тут поделаешь с этими непредсказуемыми
существами.
Бежали? Еще как бежали!
Бывали и курьёзы.
Так в 1975 году в истории советского флота был совершен первый
побег за границу… с каботажного судна.
(Каботаж – это внутреннее плавание между портами одной, как правило, своей собственной страны).
Сама по себе фраза является абсурдной – это то же самое, что произнести нечто, наподобие: “Он пересек границу с Гондурасом в Рязани”.
Но факт зафиксирован навеки в ГБ-овских анналах.
Все очень просто.
По каким-то причинам слишком уж усталый теплоход ”Высокогорск”
Дальшенекудавосточного морского пароходства местные мозги поставили на каботажную линию между Владивостоком и Камчаткой.
“Знатоки” поговаривали, что фундамент главного двигателя был с трещиной (чушь откровенная – никакой, даже российский Регистр не выпустит судно в рейс с таким дефектом).
Нормальный экипаж сменили на “элитарный” – это были штрафники,
по разным причинам лишившиеся заграндопуска; лица с темным прошлым; политически ненадежные (как Сергей Михайлович); ну, и те, кому
уже и двигаться-то было тяжеловато, не говоря о работе на флоте.
Никаких смещений в небесах в ту пору не наблюдалось, поэтому
зимы, как им было и положено, стояли морозные, отчего во время очень
“холодной” навигации пролив Лаперуза сковывало льдами.
*Так поступают все женщины (итал).
- 347 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Работягам-ледоколам хватало занятий в более северных широтах, и суда
пароходства пользовались Сангарским проливом между японскими островами Хоккайдо и Хонсю.
Наименьшее расстояние (8 миль) было на пересечении трафика
паромной переправы портов Хакодатэ и Аомори.
Как раз именно там, ранним январским утром Яша Цубербиллер, честно
отстояв ночную вахту второго помощника капитана с 00.00 до 04.00
часов, спокойно собрал свои пожитки с документами и, сбросив надувной спасательный плот, навеки исчез в территориальных водах страны
Восходящего Солнца с прижатой к груди Библией, вернее Талмудом.
Яша был тихим, примерным штурманом, но как поется в известной
польской песенке – CICHA VODA BRZEGI RWIE*.
Кстати, великое правило не усвоили ни ГБ-овка, ни американские службы, пригревшие в своей стране на долгие годы будущих сентябрьских
“камикадзе”.
Яшу хватились только через восемь часов, когда он не вышел на свою
дневную вахту.
Пропажу плота обнаружили уже чекисты (экипажу со своим потрясением было не до этого), шурующие вовсю в Усть-Камчатском порту.
Что уж там произошло с Яшей и как он изъясняется с японцами – одному Богу известно.
Гарантировано лишь то, что утонуть он не мог – слишком интенсивное
там движение, да и не тот человек был Яша, чтобы вот так, сразу, идти
ко дну.
Пресекали?
У-у-у-ух как пресекали!
ГБ-овский штат был раздут до предела, а кто туда не попал – только
ожидали своей очереди, постукивая в Первые отделы на всех подряд.
Ну, а те, кому не повезло встать в многообещающую мобильную
очередь, на правах добровольцев-бойскаутов писали доносы и рвали
свои тухлые глотки на слетах и собраниях.
Доходило и до смешного.
Сергей Михайлович съел не один пятикопеечный пирожок на двоих с
Сашей Машковым.
Александр работал начальником радиостанции на судах ЭО АСПТР
(экспедиционный отряд аварийно-спасательных и подводно-технических работ) во Владивостоке, а затем перешел в другую близкую водную
контору – “Востокрыбхолодфлот”.
*Тихая вода крушит берега (в тихом омуте черти водятся).
- 348 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Родная бабушка Саши проживала во французском городе Париже, и он
часто, вполне официально, иногда один, иногда с родителями посещал
самый модный город без преград со стороны властей (все-таки ближайшие родственники).
Но вот тебе незадача – пошел работать на флот, и визу закрыли навсегда
Подозревали, что он может сгинуть к бабуле.
Как будто он не мог этого сделать ранее, если бы захотел!
Однажды, сидя в прокуренном архангельском ресторане “Двинские
зори”, Сергей Михайлович одобрил присоединение к его столику слегка
подвыпившего паренька.
Разговорились.
Бедолага сквозь слезы (от дыма) поведал Сергею Михайловичу свою
историю.
Денег не всегда хватало, точнее – их как назло никогда не хватало,
поэтому многие старались подработатиь и подзаработать, привозя себе
товар из-за рубежа сверх таможенной нормы.
Сотрапезник С.М. мало, чем отличался от общей массы, работая в должности матроса на судах Северного морского пароходства.
Разница была лишь в том, что он попался.
Попался по глупости – неудачно припрятал товар и был повязан несказанно обрадовавшейся таможней за крупнейшую контрабанду сезона –
целых пять женских париков, завезенных в честную страну из голландского города Роттердама.
В ГБ-овке, куда несчастного вызвали для допросов, ему не без
гордости заявили:
– Зря старались! Мы за Вами следим уже пять лет!
Вот так-то!
За Олегом Владимировичем Пеньковским (биографию которого рекомендую прочитать) почему-то не следили, а он обошелся государству
намного дороже американской программы высадки первых астронавтов
на Луну!
Зато ровно пять искусственных ярко-рыжих заменителей волосяного
покрова ГБ-шники не проморгали.
Да и за шпиёном аж целых 5 лет следили – как раз по одному парику в
год выслеживали.
Ну не тема ли?
А в это время бандиты убивали невинных людей, безнаказанные
подонки, словно тушам, вспарывали беременным женщинам животы в
темных подъездах.
За ними никто не следил.
- 349 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Бежали? Ну, конечно же, бе-жа-ли.
Сергей Михайлович и сам много раз сожалел о том, что не убежал.
И только, когда он стал мудрее и добился своей цели – получать на
флоте зарплату, соответствующую знаниям и работоспособности,
эрудиции, образованию и опыту, - понял, что где бы он не оказался, как
бы хорошо там не было – ему все равно придется начинать все с нуля и
всегда и везде он будет чужим.
Так не все ли равно гражданином какой страны числиться, если жизнь
проходит в океане, а в своем собственном, так редко посещаемом зверинце, ты, если не лев, то уж точно рысь с претензиями на пуму?
… Итак, все было предельно ясно, как в хоккейном матче СССР –
Экваториальная Гвинея – попасть за границу хотя бы на денек – лишь
мечты, несбыточные мечты.
Однако, многие не знали, не желали знать или в этом просто не было
необходимости, что все-таки была лазейка и для рядовых муравьев.
Нужно только поступить в мореходное училище – и вот она, мечта – вся
Планета у твоих ног.
А еще проще – закончить мореходную школу (подобие ФЗУ или ПТУ.
Не путать с ГПУ!), через год получить профессию кочегара или матроса, ну и … сами догадываетесь.
Вообщем, Сергей Михайлович напрочь отказывался понимать тех, кто
долгие годы предпринимал отчаянные попытки пересечь границу, в
итоге найдя себе тихий приют в психушке или за колючей проволокой к
востоку от Урала.
Бедняги изобретали микро-субмарины, а их вытаскивали как крабов,
где-то у Норд-Капа, использовали невероятно сложной конструкции
летательные аппараты, а их сбивали над Памиром зенитчики, рыли
туннели, даже забирались в отсеки шасси самолетов, пересекавших заветный кордон.
А ведь в этом даже не было нужды – ну что вам, в конце-то
концов, пособие по пересечению границы писать?
Морские училища.
По вполне понятным причинам эти заведения располагались в приморских регионах.
На Севере – это Мурманск и Архангельск, куда когда-то специально
вербовали людей на работу – нормальный человек обитать там просто
не желал.
На Юге – это Херсон, Ростов и Астрахань – поселки городского типа,
окруженные дикими степями и одичавшими колхозно-совхозными
хозяйствами, а также Одесса.
- 350 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Одесса, тоже начинавшая со степей.
Одесса, словно моська, возомнившая себя доберманом и прикрывшая
когда-то голый зад провинциальности жаргоном своих кучеров.
Одесса, конечно же, самый прекрасный город, правда, только для его
жителей.
На Востоке – это Владивосток и Петропавловск-Камчатский с добавкой
Сахалина, где потомки каторжников и беглых каторжников до сих пор
чтят традиции тех времен.
О Западе разговор особый – этот регион для флота являлся тем же, что и
Политбюро для КП(СС).
Можно без переоценки прикинуть – каков контингент поступал в эти
училища и каков был конкурс.
Так, в Херсонское мореходное училище, где учился Сергей Михайлович
рвался, в основном, местный и околоместный (степной) народ.
Конкурс был огромный. Отличники сдавали один экзамен.
Сергею Михайловичу посчастливилось проучиться со многими из них.
Например, Миша Козленко стал отличником в колхозной школе, где не
было даже света, а на занятия ходили босяком!
За грузовик овощей Мишу зачислили в училище.
Какой из него получился специалист – ясно любому, но он умудрился и
мореходку окончить на “отлично”, благодаря колхозной привычке ложиться спать в 03.59 и вставать в 04.00, вовсю зубря совершенно непонятные ему предметы.
Короче, настоящими талантливыми ребятами и физиками-ядерщиками в
этих заведениях и не пахло, а вот хитрюганов и проныр хватало, словно
опарышей в дерьме.
Предвидя возражения, следует напомнить, что на страницах создается
среднестатистический образ подрастающего моряка того времени, и
только весьма ограниченный человек (моряк) позволит себе суждения
наподобие следующего:
“Чушь! В среду среди (в среде) бывших моряков также встречаются
профессора, банкиры и бизнесмены!”
Ну, разумеется, встречаются (в четверг).
Только вот любой профессор термодинамики с университетским образованием гораздо толковее коллеги с морским дипломом.
Банкир, прошедший экономическую лестницу с вузовской скамьи, даст
фору “наиграмотнейшему” капитану-биржевику.
А выпускник Академии Внешней торговли заткнет за пояс всяких там
непонятно по каким критериям назначенных “торговых представителей” отдельных флотских подразделений.
- 351 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
В предисловии указывалось, что за тридцать с лишним лет работы,
Сергей Михайлович был знаком с сотнями моряков-совдеповцев.
В своем откровенно подавляющем большинстве картина была одна и та
же.
Провинциальный паренек поступал в училище полувоенного режима.
Он очень быстро подстраивался под распорядок, знал где, когда и кому
необходимо угождать, нигде не плевал против ветра.
Ну, а если настаивали на том, что это цветное, указывая на белое, мало
было соглашаться, – надо еще с преданной улыбочкой поддакивать.
Здесь зарождались флотские флюгеры.
Затем практика.
Уже на судне он убеждался, что избранная им линия жизненного поведения верна, и он получал соответствующие отзывы и благодарности.
После окончания же училища наступал рост над собой.
Годовое поддакивание помполиту гарантировало характеристику в партию и, пройдя испытательный срок на вшивость, он вступал в секту,
членство в которой, словно ярый алабамовский ку-клус-клан-овец,
афишировал на каждом перекрестке.
Критикуя друзей за гораздо меньшие проступки по сравнению с теми,
что совершал сам, он, хмуря брови, рьяно стучал его культяпкой по
столу.
Ехидничая со всеми подряд и виляя хвостом перед начальством, он, уже
полностью погрузившись в болотную трясину лжи, подлости и подхалимства, ощущал свое величие, неординарность и превосходство.
При первом удобном случае он давал понять береговой шпане, что
бывал за границей, рассказывая небылицы.
Таким образом, он взлетал в собственных глазах и уже сам начинал
верить в то, о чем говорил.
Конечно, не хватало образования, эрудиции, знаний.
Не беда – на судне, как правило, было много книг.
Длинными скучными рейсами приходилось читать абсолютно все
подряд.
И вот он уже стал образованным человеком.
Он подчеркивает в компаниях себе подобных свою начитанность
фразой из очередной книги.
Почти на сто это проходит – люди поражены, родственники гордятся,
супруга трезвонит на каждом углу.
Сергей Михайлович вспоминает своего знакомого Веню Бондарчука,
отчаянно претендовавшего на интеллигентность.
Тому за хулиганство закрыли визовый крантик навсегда.
- 352 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Делать было нечего – Веня с пеной у рта принялся всем доказывать, что
предан идеям коммунистов до костного мозга и уже созрел (еще бы!)
для членства.
В конце-концов организация сжалилась над ним, и его приняли.
Тут же открыли визу, а через пару лет, когда строители общества равных стали с отвращением бросать на стол коммунистические ID, бросил
и Веня-интеллигентик, разглагольствуя о вреде КПСС.
Да, с такими ребятами не то, что в разведку, – в сортир, прошу
прощения, опасно ходить.
Не все можно оправдать фразой: “ERRARE HUMANUM EST”*.
Все эти примеры настолько типичны для морских душ и душонок, что
вряд ли есть необходимость что-либо добавлять.
Но времена менялись, менялась коньюктура, открывались вакансии на
международной морской бирже.
Поляки давно просочились на цивилизованный водный рынок труда
(контора “Polservice” открылась в конце 40-х).
Словно сасаранча на зеленые побеги, налетел туда и их восточный
сосед.
Приходила новая волна моряков.
Теперь вообще все смешалось, как на карнавале.
Дипломы и свидетельства, фальшивые и настоящие, справки и удостоверения, подделанные и потерявшие срок действительности продавались на каждом углу в забегаловках, именуемых себя “крюингом”.
Один знакомый Сергея Михайловича рассказывал ему, как в Одессе, что
где-то на Юге, его корешь открыл такой с позволения crewing, – купил
себе сотовый телефон и факсовый аппарат.
Господи! И смех и грех!
Пожарники стали боцманами, миллиционеры – радистами, таксисты –
штурманами, а плавильщики металла – механиками.
Настала очередь козырять в подворотнях английским языком., поскольку книги и образование вышли из моды.
Выучив кое-что для себя, моряк с акцентом, напоминающим лай
дворняги, стал направо и налево доказывать, что любит этот язык, что
жить без него не может, что спит в обнимку с Оксфордским словарем.
Здесь он также флюгерил, ибо сто лет назад, не говоря уже о советских
временах, английский язык был не менее приятен, только тогда он
никому не был нужен.
Естественно!
*Человеку свойственно ошибаться (лат).
- 353 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Если за одну песню из репертуара “Битлс” в конце шестидесятых –
“Мишель” (памяти погибшей стюардессы в толпе фанатов) Сергея
Михайловича, пытавшегося ее исполнить, прямо со сцены на руках
дружинники перенесли в милицейский “бобик” в подмосковном городе
Подольске, как раз там, где спустя четверть века состоялся известный
рок-фестиваль.
Уверен, бывшие дружинники активно аплодировали.
Сергей Михайлович вспоминает своего знакомого Алексея Голубева, с
которым они работали в одной испанской компании на танкере.
Тот убеждал Сергея Михайловича, что английский необходим каждому
нормальному водоплавающему, что он только и мечтает о британских
книгах, чтобы почитать, пусть не в подлиннике, шекспировские пьесы
(почему именно их?), что не мыслит себя, говорящим на родном русском языке.
Сергей Михайлович пригласил одержимого лингвиста в книжный отдел
одного из магазинов в канадском городе Ванкувере, где он набрал себе
всякой литературы.
“Любителю” английского это было неинтересно, и он преспокойно зашагал в обычный парфюмерный загон для выбора подарка домочадцам.
Никакие книги и pocket книги ему оказались не нужны.
Ответ на вопрос:
“Кем вернется козёл, если его отправить за границу? – будет вечно
актуален.
Кстати, Сергею Михайловичу правильно отвечали лишь немногие:
“Козлом он и вернется!”.
Настаиваю, что это относится к козлу, а не к человеку. (Впрочем, сейчас
порой и не поймешь – где козел, а где …).
С одним из таких среднестатистических персонажей Сергею Михайловичу “подфартило” поработать вместе. Тот служил механиком на
немецком контейнеровозе.
Звали этого уникума Емельян Лях.
Типичная физиономия лысеющего хитрюгана хохла с малюсенькими
бегающими глазками и дебильной ехидной улыбочкой в совокупности с
постоянно, по-лакейски наклоненной головкой давала основание даже
для страдающего близорукостью определить за километр – что это за
субъект был Емеля.
Лях преспокойно плюнул на те двадцать лет, что проработал в должности старшего механика, и от индусов перешел на работу к немцам, где
платили на сто долларов поболее, но с понижением его позиции до 2-го
механика.
- 354 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Не беда, что в предпенсионном возрасте приходилось с очередным
поклоном угождать всяким бездарям, главное – мысли подогревало
ушко булавочки, которой прикреплялись денюшки к карманам потрепанных штанов.
Емеля проплавал всю жизнь и уже осуществил свою мечту – купил
дачку в какой-то деревеньке под Макеевкой, где и проводил все свои
отпуска, то сажая, то выкапывая очередной урожай картошки.
Ну разве не счастье?
Уж куда они со своей пассией девали деньги – неизвестно, да вот только
Лях так и проходил эту самую жизнь в черных брюках, заштопанных
белой ниткой.
Какой из него получился знаток английского комментировать не стоит,
сам же Лях, даже побывав в Англии, считал, что эта страна граничит с
Монголией, а Ла-Манш – это нынешний император Венгрии.
Надо же было такому случиться, что именно с этим элементом таблицы
Менделеева Сергею Михайловичу невероятно посчастливилось лететь
из американского Лос-Анжелеса на Родину.
Впрочем, родиной Сергей Михайлович считал Эдем.
Назревает вполне естественный вопрос:
“Неужели все так уж плохо на флоте? Неужели одни тупицы и подхалимы? Неужели и хороших ребят не осталось?”.
Нет, это неверное суждение и несправедливый вопрос.
Во-первых; все вышеописанное к портрету моряка относится к большинству.
Всего лишь к большинству.
Этот процент неизмерим, но если на миллион негодяев найдется сто
тысяч прекрасных людей, то согласись, читатель, – это немало, даже
очень много.
Во-вторых; стада ведут вожаки, а обычная серая масса никогда не
делала погоды, в том числе и на флоте.
Сергей Михайлович вспоминает одного своего знакомого врача –
Николая Ивановича Олейникова, практиковавшего в известной психиатрической больнице в Белых Столбах под Москвой, так замечательно
описанной Владимиром Буковским в своей книге “…И возвращается
ветер… Письма русского путешественника…”
Так вот, Николай Иванович любил говорить ему:
– Вы очень впечатлительны, Сергей Михайлович, но я это приветствую,
поскольку равнодушный человек на великое не способен.
Именно утонченные, грамотные, интеллигентные морские натуры первыми прорубали лунки национального морского льда.
- 355 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Они пробивались на цивилизованный флот, в большие и малые иностранные компании, на современные огромные суда.
В-третьих; речь идет о моряках, людях порой неотесанных и грубых,
выходцев далеко не из аристократической среды, людях, которые
вынуждены были склонить свои головы и плечи, а также разбавить
собственные мозги бредовой идеологией маразматиков, людях иногда
нечестных и сложных характером.
Но эти люди проводили свои лучшие годы в нечеловеческих условиях,
месяцами даже не видя клочка земли.
Эти люди годами не встречались с родными и близкими, не ощущали
женского тепла.
Эти люди работали так, как работают космонавты, полярники, шахтеры,
нефтяники и сталевары вместе взятые.
Так справедливо ли будет от них требовать мягкости характера и добропорядочности, интеллекта и эрудиции, эстетических навыков и теплоты
в общении?
И последнее.
Самый захудалый и исхудалый моряк, проведший добрый десяток лет
на флоте будет всегда стоять выше в гуманитарной табели о рангах
среднестатистической береговой … единицы.
… Как-то вдруг, ни с того ни с сего, абсолютно неожиданно, все
заговорили о диковинных микроволновых печах.
Уж каких только легенд и фантастических рассказов не приходилось
слышать Сергею Михайловичу из уст самых разных слоев общества.
Моряк, как обычно, как и ему было положено, являлся самым прогрессссивным и передовым слоем, поэтому чудо-печь им преподносилась поиному, как электронный механизм, начиненный лазерами, способный
изготовлять из воды пирожное типа безе.
Если запихнуть в нее кусок мяса, то через 20-30 секунд из супермашины
можно уже доставать шашлык, причем четко нанизанный на шампура и
политый кетчупом.
Главное – не ошибиться в порядке нажатия кнопочек, а то вдруг из
дверцы ящичка вылезет голова инопланетянина.
“Да, – думал, покрякивая, Сергей Михайлович, – что там печка того
Иванушки-дурачка – только по болотам ездить и умела.
Вот вам, деревенщине, настоящая сказка, превратившаяся в быль рассказами очевидцев, бешено таращивших на нее глаза”.
Как и в каждом внедрении в быт западного новаторства, у нас всегда
первую скрипку играл престиж.
Об этом можно говорить бесконечно.
- 356 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Микроволновые печи были весьма недешевыми, и прожить вполне
благополучно нормальной советской семье можно было и без них (даже
лучше, поскольку вышеуказанный балласт занимал немало пространства на весьма “роскошных” по размерам кухоньках населения страны).
За час эти новинки потребляли столько же электроэнергии, сколько все
электрооборудование квартиры за один месяц, к тому же они требовали
какой-то особой посуды, которая в огне не горит и в воде не тонет.
Даже кувалдой, якобы, ее не разбить.
Вообщем, одни убытки и недостатки.
Но что поделаешь с этим чертовым престижем!
На памяти Сергея Михайловича первым известным ему моряком,
проглотившим наживку престижного удила, был его знакомый штурман
Андрюха Каменев.
Однажды, зайдя на большом украинском балкере за зерном для родной
страны в порт Новый Орлеан, что в американской Луизиане (в тезисах
РУХа было четко нацарапано, что весь хлеб, нелегально вывезенный из
Украины, хранился у кацапов в хранилищах под Кремлем, надежно
упакованный для предотвращения гниения в целлофановые мешки),
Андрей уговорил Сергея Михайловича поехать вместе с ним в один
магазин с целью приобретения агрегата века.
Напрасно С.М. убеждал того, что в США другая частота напряжения,
что эффект приготовления намного понизится, если не будет близок к
нулевому, что нужен будет не менее огромный трансформатор и лучше
подождать.
Андрюху было не остановить.
В конце-концов они за 230 U$D приобрели в “K-Mart”-е какой-то железный ящик, невероятно тяжелый и насилу притащили его на пароход.
Затем Сергей Михайлович протянул кабель к трансформатору на 110
Вольт, и вскоре в столовой команды, куда буфетчица доставила большущую замороженную курицу, собрался весь экипаж.
Птицу запихнули в отсек и аккуратно, но надежно заперли красивой
дверцей. Андрюха заботливо установил таймер на 10 секунд.
Время тянулось ужасно долго.
Наконец, что-то пискнуло, чихнуло и рыкнуло.
Зазвенел звоночек.
Народ, расталкивая друг друга, кое-кто с вилкой, кое-кто с ножом,
остальные с солью и хлебом бросились на аппарат, как в свое время это
очень мастерски проделывал рядовой Матросов.
Но с животным ничего так и не произошло.
Бедняжка по-прежнему неподвижно лежала, покрытая льдом.
- 357 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Андрюха не унывал, он установил часовой механизм на 20 секунд.
Результат был прежний.
Так с определенными интервалами дело дошло до 30 минут, когда
члены экипажа, чертыхаясь, уже разошлись, а судовой благодушный
повар успел приготовить им куриный бульон, дабы смягчить нарастающее недовольство.
И только через полчаса Андрей и Сергей Михайлович вытащили из
электронного робота слегка тепленькую тушку.
– Ничего страшного, – резюмировал Андрей, – поставлю дома в гостинной на самом видном месте – пущай все завидуют!
…Припаяв последний транзистор, Сергей Михайлович удовлетворенно
цокнул языком и принялся настраивать блок.
Внезапно к нему в мастерскую заглянул Емеля.
– Михалыч, у меня в микроволновке входной низкочастотный фильтр
“полетел”, сможешь отремонтировать? – спросил он.
Сергей Михайлович не поверил своим собственным ушам и оторопело
повернулся к механику:
– Господин Лях, потрудитесь, пожалуйста, объяснить – откуда такие
космические знания?
– Так я ж в Макеевке печку в мастерскую носил, с меня целых 50 гривен
(эквивалент 10 U$D) содрать хотели. Ну, я им кукиш и показал, чем
платить такие деньжищи, – удовлетворенно произнес Емельян.
– Да, но фильтр необходимо подбирать и настраивать, если нет точных
данных, – попытался объяснить специалисту по выращиванию картошки Сергей Михайлович.
– Не переживай – за пять гривен они мне этот фильтр выпаяли и вытащили. Вот он.
На нем схемка нарисована и чевой-то нацарапано, – Лях протянул С М.
залитую твердым веществом коробочку с табличкой.
Сергей Михайлович осмотрел схему, характеристики дросселей и конденсаторов и сказал Емеле:
– Нет проблем, через пару дней получишь новую – бесплатно!
Лях, угодливо кивнув и хитро улыбнувшись, испарился.
С.М. уважал в работе качество, поэтому, собрав для Ляха элементарную
схему, он постарался приблизить ее максимально к заводской.
Для этого он залил ее эпоксидной смолой и отшлифовал, оставив
четыре торчащих провода – по два на входе и выходе фильтра.
Получилось нечто, подобное кубику с отводами.
Ляху он объяснил, что красные – входные концы подключаются к сети,
а желтые идут на схему – выход.
- 358 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Емеля что-то записал себе в блокнот и удалился.
Сергей Михайлович мгновенно забыл об этой электронной детальке.
…Вот и аэропорт.
Сколько их за свою жизнь посетил Сергей Михайлович!
Он задумался над тем, что вот так в движении и пролетело время – на
рельсах, дорогах, в воздухе и, конечно же, на воде. Жаль вот только, что
по земле походить пришлось совсем немного.
Лос-Анжелесский аэропорт считался одним из крупнейших по пассажирообороту на всем тихоокеанском побережье Америки и Азии.
Впоследствие, в буклетах, что припрятаны в мешочках на спинках самолетных кресел, Сергей Михайлович прочитал, что этот самый пассажирооборот сверхмогучего аэропорта составлял более ста тысяч человек
ежедневно – более 3-х миллионов пассажиров пересекали L.A. ежемесячно лишь по воздуху!
Свой контракт С.М. отработал на этот раз довольно спокойно.
Получив на борту судна окончательный расчет и простившись с экипажем, он в сопровождении Ляха спустился по крутому трапу на причал к
машине сопровождающего агента.
По дороге в аэропорт Сергей Михайлович вел с агентом абсолютно
никакую беседу, а Лях, впервые оказавшийся в США, ошарашенно
вертел башкой.
На улицах Лос-Анжелеса задышало 17 ноября 2001 года.
Прошло чуть больше двух месяцев после террористических событий,
предсказанных господином Нострадамусом и Томом Клэнси в своей
книге “Политика”.
…Вот и аэропорт…
Агент хорошо знал свое дело, поэтому прибыли как раз вовремя.
Началась регистрация.
Сдав багаж и немного прогулявшись по залу, Сергей Михайлович
и Емельян направились к стойкам для прохождения иммиграционных
формальностей.
Все происходило как обычно.
И вот вдруг, когда до небольшой очереди к корридору осталось всего
несколько шагов, к Ляху подошли трое рослых мужчин в темно-синих
куртках с многозначительной надписью SECURITY на спине, оттрафареченной большими желтыми буквами.
– Господин Лях? – осведомились они и, получив утвердительный ответ, быстро скрутили бедняге руки за спину, нацепив браслеты.
Все произошло настолько молниеносно, что Емеля не успел даже запротестовать.
- 359 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Сергей Михайлович опешил.
– Михалыч, – только и успел крикнуть Емеля, – передай моей верной
Галине – пусть весной начинает сажать “синеглазку”.
Может я в ихнюю тюрьму надолго!
– А что еще передать? – вслед удалявшемуся конвою бросил С.М..
– Пускай проследит за третьей от забора яблоней – должна привиться, –
уже как отдаленное эхо расслышал он.
Как гром среди покрывшегося тяжелыми свинцовыми тучами неба,
прогремело объявление:
“Всем, находящимся в здании аэропорта, немедленно выйти на улицу!”
“Это уже не тюрьма, Емеля! Похоже на электрический стул!” – подумал Сергей Михайлович, направляясь к выходу из зала.
Американцы были весьма натренированы всякого рода террактами,
похищениями и захватами заложников, поэтому эвакуация происходила
довольно дисциплинированно, почти как парад на Красной Площади в
день очередной годовщины Фатальной Революции.
И действительно – народ отдельными группами выходил к автомагистрали, что на бульваре им. испанца Сепулведы (интереснейший был
мужик) и на проспект Манчестер.
Движение транспорта было надежно перекрыто.
Кто-то уж очень умело руководил человеческой массой.
“Наверное, скоро рванет!” – размышлял Сергей Михайлович, оглядываясь на каскады аэропортовских зданий.
В отчаянии он подсчитывал убытки от разрушенного бетонными
руинами багажа.
“Интересно, будет ли какая-то компенсация? Снова все перенесут и я
прилечу домой на неделю позже. Как обычно, супруга произнесет:
Только с тобой могло такое случиться!”, – оценивал происходящее
упавший духом Сергей Михайлович.
“А все-таки Ляха жалко. Что же мог натворить этот болван?
Может он купил при заходе на Филиппины тротил, который там часто
используют в качестве удобрения, для своей проклятой дачи?
Или он хранит на ней чеченского полевого командира Хаттаба, скрывающегося от возмездия?
Чем же он его кормит? Картошкой?
Вряд ли Хаттаб станет сидеть на одной ляховской картошке.
Но раз Емелю так сурово повязали, а весь аэропорт срочно разогнали –
дело весьма серьезное.
Главное, чтобы я не влип в историю вместе с этим шутом”, – размышлял взволнованный С.М.
- 360 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Внезапно его осенило.
Он резко остановился, как сломавшийся автомобиль во время ралли.
“Так вот почему Лях ушел из индийской компании!
Скорее всего он отказался сотрудничать с какой-то ультрагруппировкой
в которую по глупости вступил, работая там старшим механиком.
А может его принудили к этому ? Явно это были “Тамильские тигры”,
и Лях разошелся во взглядах в каком-то из Хадисов с суннитами.
Хотя, впрочем, – “тигры” на Цейлоне.
А вообщем-то – какая разница, хоть в самом Пакистане.
Главное – Ляха взяли, а мне грозит опасность, как соучастнику”, – с
ужасом взвешивал события и свои собственные шансы Сергей Михайлович.
В этот момент толпа изменила направление движения.
Поток хлынул назад.
“Неужели пронесло? Неужели разминировали?
Емеля скорее всего уже где-то на военной базе, а может в броневике,
окруженный десятком -другим полицейских машин”, – думал Сергей
Михайлович.
Минут через сорок он вместе со всеми вошел в зал.
Табло мониторов сообщали о текущих регистрациях и номерах рейсов.
Понурив голову, Сергей Михайлович в очередной раз направился к
своей стойке.
Пассажиры еще не подошли.
Возле клерка стоял лишь один хитро улыбающийся субъект.
Лос Анжелес
- 361 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Это был Емеля.
Сергей Михайлович несказанно удивился и обрадовался.
Наверное, именно так радовался Робинзон Крузо, впервые увидевший
на необитаемом острове своего Пятницу.
И, хотя Калифорнии было далековато до необитаемого острова, чувство
огорчения и одиночества исчезло.
– Ну, рассказывай – что с тобой произошло! – с нетерпением произнес
Сергей Михайлович.
Емельяна в самом деле забрали агенты службы безопасности аэропорта.
Они привели его в отдельное помещение, где указали ему на его багаж –
чемодан середины тридцатых годов, весь в заклепках с металлическими блестящими протекторами на уголках.
Некогда, именно с такими дорожными ящиками московские НЭП-маны,
напялив белые панамы, отправлялись летом на каменистые сухумские
пляжи.
– Ваш? – спросили Ляха и, когда тот кивнул, ему приказали :
– Открывайте!
С Емели сняли наручники, и он принялся распаковывать свой хлам.
А в это время полным ходом шла эвакуация людей.
На рынке родного города Лях приобрел за 12 гривен электронный будильник, с которым не расставался.
Это был очень капризный механизм.
Он звенел лишь тогда, когда сам этого желал, т.е. когда ему взбредет в
маятник.
Так, если Емеля устанавливал звонок на 07.00 часов, тот почему-то орал
в 09.30, очевидно, сам желая поспать немного подольше.
Если же время пробуждения фиксировалось на отметке 06.00, то эта
сволочь всем назло трезвонила в 04.50.
Когда же Емеля устанавливал аларм на 08.00, будильник отказывался
звенеть вообще, давая понять, что в такое время нормальные люди и
сами могут проснуться.
Короче, от этих двенадцати гривен можно было ожидать чего угодно.
И вот, в тот самый момент, когда рэтро-чемодан соскользнул с
сортировочного транспортера и направился к багажному контейнеру,
будильнику, скорее всего не понравилось дальнейшее времяпровождение в одиночестве, в окружении угрюмых сумок, и он заверещал как
никогда ранее, требуя вернуть его в теплый карман хозяина.
Служащие мгновенно спохватились, выдернули чемодан из общей кучи
и вызвали подмогу.
Далее все происходило по отработанной схеме:
- 362 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Багажная бирка – номер рейса – фамилия пассажира – наручники...
Нужно заметить, что такие люди, как Емеля, никогда ничего не упустят,
не забудут, не проморгают.
На случай, если вдруг пароход сойдет с ума и вздумает выгружать
контейнеры на Северном полюсе, Лях взял с собой в рейс утепленные
байковые кальсоны шепетовской фабрики “Холодок”, купленные также
на злосчастном рынке.
Именно в них-то он и упаковал свой самый драгоценный инвентарь –
будильник и фильтр, сконструированный Сергеем Михайловичем, тщательно уложив все на дно чемодана.
Емельян был не прочь прихватить с собой и унты, которые утащил еще
служа в Армии на Земле Франца-Иосифа, но верная супруга встала
Берлинской бетонной стеной поперек ляховской дороги в аэропорт,
причитая при этом, что унты нужнее их зятю – Рафику, проживавшему с
ихней дочкой в северном районе города Душанбе.
Можно представить себе дикие лица агентов безопасности, когда Лях,
развернув кальсоны, показал им мигающий и пищащий мини-таймер с
бешено бегающими цифрами на дисплее рядом с непонятным кубиком,
из которого торчали разноцветные провода.
Ну чем не “палестинский вариант”?
Растерянный Лях, с перепугу смешав гуцульский, хинди и язык
мимов, попытался было объяснить, что это вовсе не его вещи, что во
всем виноват Михалыч.
Но уже в тот критический момент, когда назревал решающий вопрос:
“А кто такой Михалыч?”, – в дверях появился солидный господин.
Лях с выпученными, как у болотной жабы глазами, с особой тщательностью описал его Сергею Михайловичу, называя нового босса не иначе
как “министр ФБР”.
Он уважал власть, и всех представительных парней, одетых в пиджак и
при галстуках, называл “министрами”.
Тот, даже не моргнув глазом, забрал диковинный кубик и удалился, как
сказал Лях, – “на лазерный рентген”.
Через пятнадцать минут он вернулся.
Бросив кубик прямо точно в середину кальсон, на манер Ларри Бёрда,
“министр” сказал детективам:
“Get this fucking tramp out of my eyes”.
Они объяснили Ляху, чтобы он быстро упаковывал баул и летел на
регистрацию.
- 363 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Уже сидя в баре и совершенно не слушая Емелю, в семнадцатый раз
повествовавшего про “министра”, С.М. подумал:
“Перелеты! От них только и жди приключений! Спасибо, Господи, хоть
меня не сцапали! “
До Франкфурта долетели спокойно.
Самолет опоздал лишь на четверть часа.
В Германии задышало 18 ноября 2001 года.
- 364 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Последние странички размышлений
Я стал другим, новым человеком ; а те, для кого
существовал только старый “я”, смеялись надо
мной. Единственно разумный человек был мой
портной : он каждый раз снимал с меня заново
мерку, тогда как все остальные подходили ко мне
со старой и воображали, что она все еще отражает
мои действительные размеры
Бернард Шоу

этой короткой главе я решил сменить нарратора,
поскольку ее смысл был бы несколько искажен.
Моя внутренняя борьба имеет ни с чем несравнимое противоречие,
т.к. в своих оппонентах у меня имеется подходящий и незаменимый
собеседник – собственное “Я”.
Никто не может так чувствовать и понимать моего характера, как Я.
Я часто поощряет и наказывает меня за те или иные жизненные ходы.
Я всегда спорит со мной, доказывая справедливость и логичность своих
доводов, иногда соглашаясь с моей позицией, чаще – нет.
Окружающие разделились на два лагеря в оценке моей персоны (или
личности? А лучше – персональной личности).
Доброжелатели, которых меньшинство, называют этот антагонизм
невезением и неудачами.
Бóльшая же часть остальных, испытывающих ко мне неприязнь, –
высокомерием.
И те, и другие неправы.
Как можно быть высокомерным перед самим собой?
На своем жизненном пути, который я никак не назвал бы удачливым
и везучим, мне встречалось столько удачи и везения, что с лихвой хватило бы на несколько человек.
Судьба распорядилась так, что мне не раз встречались неординарные
личности, а порой – даже знаменитые.
Однажды в поезде “Областной центр – Столица” с мной в пульмане
ехал попутчик – проректор Областного Г У.
Я разговорился с ним.
- 365 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
И профессор, справедливо оценивая свои знания и положение, привыкший повелевать, поначалу снисходительно отвечал на мои вопросы.
– Оставь его в покое, – посоветовало мне Я.
– Ну, почему, мне интересно, – возразил я, – к тому же, надоел его
нравоучительный тон.
Поначалу я бросил сам ему перчатку вызова и взял Я в секунданты,
но ученый-то был эрудированным.
Поэтому, вскоре и Я, позабыв о своих обязанностях и переступив через
этикет нравственности и светских правил, присоединилось ко мне.
У атакующего не осталось шансов, но спешить не стоило.
– Что будем делать? – спросило Я.
– Пущай чешет первым, тратит силенки, потом увидим, – успокоил его
я, почесывая за ухом.
Мы бросились в заплыв в океан самых различных спектров информации
на дистанции “вечер – утро”.
- 366 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Очевидно, в свое время профессор защитил диссертацию по философии,
поскольку – это явно был его конек.
Поначалу он оторвался далеко вперед, подавляя меня и Я диалектикой и
научными догмами.
Это была нечестная игра, поскольку здесь он напоминал рядовых
“огоньковцев”, которые с удовольствием обсуждают знакомые им темы
и тут же уклоняются от разговора, стоит завести речь о другой, не наезженной колее.
Это им уже неинтересно.
– Вы читали Канта? – спросил он.
– Да, совсем недавно одолел его роман “Остановка в пути”, – ответил я,
умышленно упоминая произведение Германа Канта, хотя распрекрасно
знал о ком идет речь.
Тут он мог проглотить и меня, и Я безо всяких проблем.
– Какая, к черту, “остановка”? Что Вы мне мозги пудрите! – возмутился фельдмаршал.
– Ах, Вы об Иммануиле Петровиче! Что-то припоминаю о его критике
филисофии и понятии человеческого долга, – попытался улизнуть я.
– Не волнуйся, мы его догоним, – шепнуло Я, – главное, для начала
постарайся переключиться, ну хотя бы на религию. Уж поверь мне – эта
каналья клюнет.
Плыть стало интересней, плыть стало веселей.
Слегка придавив самонадеянность противника причинами возникновения лютеранства, с помощью Я, я подкинул в камин дров и пошарил
кочергой нарыва на теле, преподнеся это лишь миллионами мертвых
клеток, убитых жестокими белыми кровяными пятнами.
Для него это не являлось секретом, что и требовалось установить – не
стоило обозначать границ своих познаний.
Тут пришлось снова слукавить, и я сообщил, заведомо зная об этом,
известную ему информацию о первых выходцах из Азии, мигрировавших на американский континент по суше (до ледникового периода пролива Беринга не существовало).
Вот где Я и я добились своей цели !
Пока он соображал, насколько мы отстали, нам пришлось взять стиль
плавания побыстрее и как бы невдомек произнести:
– Ну что поделаешь с этими исламскими странами! От них только и жди
неприятностей!
– А вспомните, как зарождалась исламская религия. Кошмар! – воскликнул профессор.
- 367 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Хана! Он попался! Если это сражение мы не выиграем, то уж весьма
серьезный бой дадим наверняка! – чуть не закричало Я.
– Да успокойся ты. Сам знаю, – ответил я.
И продолжил :
– Если бы не вязкая почва у колодцев в долине Бедр, неизвестно, – что
стало бы в дальнейшем с пророком!
Вот тут- то он, наконец, посмотрел на меня ошарашено, и я понял – мы
поравнялись.
Настала пора все расставлять на свои места.
– Может начнем с высказываний о нашей стране Хельмута Шмидта?
Или коснемся причин необъяснимой ежегодной миграции бабочекмонархов в мексиканский городок Ангангуэо? – спросило Я.
– Нет, здесь будет уместно упоминание о мальтузианстве, – ответил я.
– Пусть будет так, – не возражало Я.
– Согласитесь, уважаемый, что теория Мальтуса абсолютно неприменима и даже абсурдна в нашей стране! – хором произнесли я и Я.
Вот здесь-то он и понял, что зря согласился на состязание.
Ему ничего не оставалось делать, как переключиться на живопись но
после моего упоминания о посещении Царских Чертогов в Загорске и
дома, где воспитывался молодой Гоген в перуанской столице, от импозантной спеси попутчика не осталось и следа.
Он еще пытался отбрыкиваться видами растений и деревьев, но нам это
уже было не интересно.
Какие могут быть разговоры, если мы побывали в ботаническом саду
на…Соловецких островах.
– Вы и там успели отметиться? – чуть ли не с ужасом спросил он.
– Приходилось, – это уже ответило Я.
Сделав ложный ход дипломатом Nikot, первым завезшим табак в дикую
Францию (умолчим – откуда), я рассказал бедняге чем отличается овечья шерсть с Фаррерских островов от новозеландской.
– Может прикончим его музыкой или утопим спортивной хроникой? –
спросило меня Я.
– Жалко, давай лучше спать, – ответил я.
На утро поезд прибыл в Столицу.
Наш профессор кое-как ”доплыл до берега”, все еще пытаясь оправдаться сообщением о том, что у него в этот день намечен важный научный
симпозиум.
Я и я сочувственно закивали.
Пассажиры потянулись к выходу.
- 368 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У самой двери он протянул нам руку со словами:
– Благодарю Вас за чрезвычайно интересную беседу, Сергей Михайлович. Наверное, Вам очень сложно живется?
– Вы правы, – последовал ответ, – именно поэтому я и надеюсь, что
перед смертью успею произнести фразу:
”Вот, наконец, и вместе мы !”
Не стоило говорить профессору, что подобного рода беседы я веду
только раз в пять лет.
На каждый день у меня есть свой собеседник. Похоже, в тот день мы с
ним поладили.
Легко подхватив сумку, я побрел в другой конец перрона.
– Сегодня должен быть неплохой денек, – шепнуло Я мне на ухо.
– Знаешь, – прошептал я в ответ, – люди схожи с бриллиантами на
черном рынке – среди них редко встретишь настоящих.
- 369 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
БЕДЛАМ
Сколько-нибудь стоящая книга всегда
возникает прямо из жизни и писать ее
надо собственной кровью.
Ричард Олдингтон.

очень долго не решался, спорил с собой и сомневался в
том, стоит ли вообще "прицеплять" зту главу в качестве последнего
вагона к уже переполненному размышлениями поезду или же спокойно
обойтись без нее, оставив безумно сложную по содержанию тему вне
читательского суда.
В конце-концов я осознал, что эти близкие и всегда родные моей душе,
порой критические моменты мне всегда необходимы (уж такой я) и не
зафиксировать их на белых страничках (читай – "листиках") моего творения было бы ошибочно и весьма обидно.
Так или иначе – я решил остановиться именно на этой главе.
И каждому будет понятно почему, когда он прочитает последнее предложение.
Ну разве не уместно было бы здесь вспомнить фразу Эрика Хоффера
"Как много нужно знать, чтоб научиться сомневаться"?
А вот, теперь пора перейти к привычной уже манере описания жизненных Zig-Zag-oв Сергея Михайловича и посмотреть что же с ним произошло на этот раз, сквозь какие преграды ему пришлось пролезть (а без
этого С.М. был бы не С.М.).
На сей раз Сергею Михайловичу удалось забраться довольно высоковато да так, что и спуститься оказалось чрезвычайно сложно.
Кстати, о спусках.
Один из банальных афоризмов гласит – "залезть на дерево всегда легче,
чем спуститься".
В начале книги читатель был информирован о том, что Сергей Михайлович применил некий "транковый" стиль, мысленно ассоциирующийся
с обычным деревом, демонстрирующим смысл описания.
По славянской мифологии дерево является символом жизни, а ствол
дерева олицетворяет настоящее время – нас самих.
Наверное стоит также добавить, что корни – это прошлое, наши предки,
ну а будущим (дети) является крона.
Короче, звено транковый стиль – настоящее – С.М.– славянская мифо- 370 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
логия – психоанализ послужит вступительной деталькой цепи событий,
произошедших с Сергеем Михайловичем в этой главе.
Вернемся к мифологии Славян.
Вне всякого сомнения Сергею Михайловичу следовало бы поклоняться
НИЮ – богу морей и океанов, покровителю мореходства и рыболовства.
Пусть будет так, хотя это и не так.
Но почему?
Снова все нелогично, снова все не так, Михалыч!
Объяснение этому имеется, довольно несложное по своему философскому смыслу.
А для этого стоит обратиться к учению австрийского врача-психиатра
Зигмунда Фрейда.
Он развил теорию психосексуального развития индивида, в формировании характера и его паталогии главную роль отводил переживаниям
раннего детства.
Но более всего Сергею Михайловичу, как человеку нормальному,
несмотря на то, что он провел на море столько лет, импонировало в
учении Фрейда то, что в развитом им психоанализе в центр внимания он
ставил бессознательные психические процессы.
Вытеснение из сознания неприемлемых для него влечений (преимущественно сексуальных) и травмирующих переживаний рассматривалось Фрейдом в психоанализе как главный источник паталогических
заболеваний и невротических симптомов.
Особенно интересна психическая структура личности в психоанализе по
Фрейду: бессознательное "Оно" (область влечений); сознательное "Я",
сдерживающее импульсы "Oно" посредством неких сдерживающих
механизмов; "Сверх-Я" (область социальных норм и нравственных установок).
Разумеется, Сергей Михайлович вполне одобрял главную идею Фрейда,
заключающуюся в том, что доминирующей силой в поведении и мотивации человека является сексуальная энергия.
Фрейд ничего не открывал – эти истины были известны тантризму
Индии, древним дравидам и некоторым школам буддизма.
Эти школы имеют не только знания, но и огромный тысячелетний опыт
конкретных практик, позволяющих использовать сексуальную энергию
в различных целях.
Немного запутанно, не правда ли?
Так или иначе, С.М. решил поискать для себя что-нибудь оригинальное.
И нашел.
- 371 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Не без посторонней помощи.
В результате, абсолютно не чувствуя никакого разлада в собственной
голове, он решил профильтровать свое серое вещество дабы продлить
срок его службы.
Точно так же автолюбители меняют, скажем, масляные фильтры на
своем подвижном детище, без которого по своей наивности они якобы
не могут полноценно прожить и дня.
... Если Вы воспользуетесь электричкой, отправляющейся с Курского
вокзала Москвы и, проехав немного-немало – около 70 километров выйдете из нее на станции “Cтолбовая”, то возьмете на душу грех, если не
пересев на автобус, не посетите местечко Белые Столбы в 20 километрах от станции.
Ведь местечко когда-то было довольно знаменитым и гремело на весь
мир!
Именно там содержались известные диссиденты, борцы за права человека, ученые, изобретатели, знаменитые воры как в законе, так и беззаконные и т.д.
Психиатрическая больница им. Яковенко располагается в живописнейшем сосновом бору, напоминая издали пионерский лагерь.
Именно там работал один очень хороший доктор – Николай Иванович
Олейник, настоящий врач-психиатр, проведший в далеком Тибете целых шесть лет.
Но это отдельная история, а пока Сергей Михайлович сидел в кабинете
одного заведывающего психиатрическим отделением одной из больниц
одного из городов.
Звали психиатра Петр Егорович.
Надо заметить, что попасть по своему желанию в такое заведение для
простого смертного не представляется возможным.
Сергею Михайловичу повезло, – в засекреченном отделении работала
его знакомая, и он, вместо того, чтобы заниматься мирскими делами,
уговорил ее помочь устроить его в больницу в качестве санитара, обязательно в психотделение, где намеревался собрать бесценный материал
для дальнейшего анализа.
Ну не Михалыч ли!!!
Петр Егорович задавал Сергею Михайловичу рядовые и офицерские
вопросы – выявить для себя степень пригодности будущего работника
отделения, а заодно и немного разобраться с его интеллектом.
Сергей Михайлович не ставил себе целью загнать в угол неплохого на
первый взгляд человека.
Вот почему он отвечал как можно проще, точнее и лаконичней.
- 372 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Судя по хмурым бровям и откровенно уксусной физиономии медика,
оценки С.М. в этом зачете были явно неудовлетворительными.
Но его задачей являлось проникновение в святая-святых, поэтому он осторожно начал “подготавливать” врача.
– Вы уже успели поставить мне диагноз? – спросил С.М.
– Вообщем, да, – ответил доктор.
– Я могу его произнести за Вас: начальная форма дипсомании, резко
развивающаяся в процессе безделия, что в дальнейшем приводит к появлению дисфории, – своим ответом С.М. откровенно развеселил Петра
Егоровича.
– Вы много читаете? – спросил тот.
– Много, профессор, много, и выбираю самые различные темы, точнее
просто ничего не выбираю, а беру. Беру и читаю.
Не пора ли материализовать мое появление в дурдоме? – ввернул С.М.
назревший вопрос.
– Ну что ж, поздравляю Вас, Вы приняты. Не скрою – я рискую, но у
Вас великолепная рекомендация. Нам придется спуститься вниз, оформить кое-какие бумаги и вперед, мой друг, навстречу совершенству скоплений нервных клеток и волокон.
Как говорил Кристиан Бови – “Мозг гораздо чаще ржавеет, чем изнашивается”, – доктор был великолепен.
Сергей Михайлович же откинулся на
мгновение в кресле, посмотрел на
потолок и вспомнил фразу Роберта
Орбена:
«Психоанализ – это когда платишь
35 долларов в час, откровенно беседуя с потолком».
Вслух произносить этого не стоило –
доктор мог не знать кто такой Орбен.
Они спустились на первый этаж и вошли в кабинет врача-администратора
(прекрасная должность), распределителя новых работников больницы и
на совместных паях хранителя их трудовых книжек.
Сергей Михайлович написал заявление о том, что он просит принять его
на работу в должности санитара психиатрического отделения N-ской
- 373 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
больницы и обязуется выполнять все необходимые требования, не вступая ни в какие прирекания и споры с больными.
Дело было обтяпано.
На душе у Сергея Михайловича почему-то стало тревожно, если не сказать, что его едва не охватила паника.
“Что ждет меня впереди? Нужно ли мне все это? А не лучше ли было
просто лежать на диване дома, под боком у жёнушки?” – задавал себе
бесконечные вопросы исследователь собственных мозгов.
Вскоре он поднялся на этаж, где располагалось строго-настрого засекреченное психиатрическое отделение.
Разумеется, читатель заинтригован – как же С.М. трудился на этот раз.
Это не имеет значения – главное наблюдения.
Во всяком случае, экскременты за больными он не выносил, уж поверьте на слово.
Следует заметить, что согласно плану градостроительства, указанный
медицинский архитектурный ансамбль в силу экономических причин не
отличался выразительной композицией, тектоникой, пропорциями и
масштабом, не говоря о ритме, пластике объемов и фактуре.
Дурдом просто слепили на скорую руку в конце 40-х годов, как раз тогда, когда становилось модным упекать нестандартно мыслящих людей
подальше от биороботов-совков.
Схематично приоритетный в больнице этаж выглядел в виде простейшей русской буквы “Г”, на окончаниях и стыках двух линий располагались расширения – залы, напичканные больничными койками для тех,
кому не посчастливилось приткнуться в палатах, не имеющих ни столиков, ни тумбочек, ни дверей.
На всех окнах были навешаны решетки, мощи которых могла бы позавидовать тюремная камера смертника.
В палатах, размером с монашескую келью, возлежало прямо на видавших и лучшие времена матрасах по 6-7-8 психически расстроенных тел.
Некоторые из полусгнивших пружин давно уже не выдержали такого
количества психов и лопнули на разрыв, поэтому тело несчастного ощущало себя в гамаке, сигнализируя на все отделение о ночных переворотах с боку на бок дикими скрипами костей, суставов и ржавых кроватных пружин.
О побеге из такого места не следовало и мечтать – это Вам не тюрьма.
Здесь все на виду, к тому же и двери отсутствуют – круглосуточно видно каждому каждого.
Казазалось, что даже стены просвечиваются.
- 374 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Кроме того, сумасшедшие настолько внимательны, что при первой необходимости предадут и продадут медсестрам ваше монтекристовское
побуждение.
Вдоль линий русской буквы располагались палаты – загоны.
Нумерация, как и положено солидным учреждениям такого уровня,
начиналась слева направо.
Элитными считались палаты № 1 и № 2, где лежали более или менее
здоровые субъекты, а процент не сломанных пружин в кроватях достигал астрономической цифры 70.
Между входным и средним залами была втиснута небольшая кухонька,
уже с дверью и замком, напротив которой находилась святая святых
отделения – каморка психо-мед-персонала.
Об этих героических женщинах, /обычные люди (мужчины) работать
в таких условиях просто не смогли бы/, следует написать отдельно.
На особо вредных производствах, где тяжелый труд и токсичность основательно подкашивали здоровье трудящихся, рабочий стаж, установленный в законном порядке государством увеличивался вдвое, т.е. за фактически отработанный год на указанном производстве при подсчете стажа работы Вам начислялось уже целых два.
И это было правильным решением.
Но только не для психбольницы, не подходившей по условиям и труду
ни под какие-то бы ни было коэффициенты.
Тут год шел за два с половиной, не ниже, иначе ищите дураков на такую
работу среди тех дураков, которые там и лежат.
Не секрет, что большинство долго и преданно функционирующих на
своем поприще психиатров и невропатологов сами наполовину давно
свихнулись, и уж если Сергей Михайлович решил “происследовать”
жизнь в таком заведении, то ему сам Бог велел это учитывать.
Однако, медицинские сестры и санитарки являлись довольно нормальными людьми, во всяком случае претендовали на таковых.
В чем же дело?
За целый месяц (читай – два с половиной) пребывания в отделении
Сергей Михайлович многое изучил и повидал.
Оказывается, ларчик открывается почти беззвучно – нужно выработать
для себя единственно правильную норму поведения, иначе Вы, после
круглосуточного дежурства, придя домой, начнете терроризировать
семью, вскоре сами станете психом и неврастеником, а в конце-концов
очухаетесь на больничной койке под присмотром своих же коллег.
А норма этого самого поведения, точнее – рамки, были весьма элементарными – необходима жестокость в обращении с подопытными.
- 375 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
На них надо постоянно орать, не мешало бы и огреть для порядку,
скажем, шваброй, веником или на худой конец – мокрой тряпкой.
Воспитанники очень уважают силу и напор, становятся послушными и,
будучи полностью деморализованы страхом, выполняют любые приказы, вплоть до съедания собственных экскрементов.
Как указывалось выше, отделение было переполнено больными всех
мастей: притворяющимися, скрывающимися от правосудия, наконец,
прописавшимися в психушке на долгие годы бомжами и т.п. настолько,
что даже ржавых кроватей времен Александра Федоровича Керенского
в его бытность верховным главнокомандующим, откровенно не хватало.
Кстати, о больничных кроватях.
Согласно свода статистических сведений по стране, на Украине на каждые 10 000 жителей приходилось 130 больничных коек.
Казалось бы невероятно мало.
Ан-нет!!!
Вот чем нам надо гордиться!!!
Среди 193 государств на планете Украина по вышеуказанному показателю занимает 4-е (!!!) место, пропустив на пьедестал лишь Монако,
Японию и КНДР.
Невероятный показатель.
Но и здесь, к сожалению, не приходится удивляться – этот показатель
вырос за счет большого количества больниц, построенных еще при царе
Горохе.
Денег же на их содержание практически не отпускается, вот и приходится спать в “гамаках”.
Сергей Михайлович, будучи инженером-экономистом по образованию
(и не только по этой причине), очень уважал статистику.
Но не стоит утомлять читателя скучными данными о количестве подстилок.
Напомним лишь то, что врачей на Киевской Руси столько же, сколько
стоматологов, а количество медсестер эквивалентно числу акушерок.
И это в стране, где смертность почти в два раза превышает рождаемость, где за десятилетие (с 2000 по 2010 годы) вымрет почти три
миллиона человек, а полстраны ходят с гнилыми зубами!
А вот психов и нервнобольных на Украине все-таки маловато.
Судите сами.
По причине нервных заболеваний в стране на каждые 100000 человек
приходится всего 8,9 смертей. И здесь мы занимаем 66-е место в мире.
Хотя это тоже цифра – каждый год 4500 тел, не успевших вовремя подлечить нервишки отправляются к праотцам.
- 376 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Вернемся в отделение.
На следующее его дежурство на этаж доставили Василька–важную
персону, поскольку тот был оформлен в элитную 1-ю палату.
Несколько подручных вытряхнули из матраса какое-то аморфное тело,
лежавшее у входа (входного проема) и услужливо бросили на койку довольно чистый лежак и одеяло.
Бедняга, мирно спавший в “люксе”, даже не успел сообразить что с ним
произошло, как оказался на полу.
Так часто сбрасывают с дивана спящих кошек, обнаглевших до того,
что вытянув лапы, занимают половину площади любимого многими
предмета мебели.
Получив пинка под зад, бывший квартирант палаты отправился на
поиски среды обитания попроще, а Сергей Михайлович для порядку
огрел того шваброй.
О быте и гигиене затворников по принуждению и добровольных.
Не стоит придираться к словам – мы не в монастыре.
В отделении “прописалось” около полутора сотен тел, половина из которых обитала в десяти палатах – загонах.
Остальные беспорядочно размещались в трех проходных залах.
На все отделение существовал лишь один одноместный туалет, с двумя
умывальниками, но и он был всегда заперт на огромный навесной
замок.
Ключ по требованию выдавался только проживающим в элитных 1-й и
2-й палатах.
Для остальных в помещении для курения были поставлены несколько
отвратительно вонявших ведер, куда испражнялись больные.
Под надзором санитарок и нового санитара они сами же и выносили эти
гадости на улицу в спец-отстойник.
Имелся в распоряжении и едва функционирующий душ, но в эту конуру
могли попасть только избранные и за отдельную особую плату медперсоналу.
Кстати, на Украине, согласно той же статистике, доступ к чистой
воде имеют лишь 96% населения.
Почти 2 млн. персон не имеют понятия что это такое.
Их было бы гораздо больше, но статистам не под силу учесть количество безводных психов – двери-то закрыты.
Как и где, а главное – чем умывались остальные, Сергею Михайловичу
выяснить так и не удалось, скорее всего по той простой причине, что
они не умывались вовсе.
Перейдем к тем, кто обитал в 1-м люксе.
- 377 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
У окна находилось две койки.
Одну из них занимал молодой паренек Ваня. С.М. сразу подружился с
ним.
Иван был отъявленным алкоголиком на свободе и, кажется, совершил
какой-то криминал.
Он держал в кулаке и на кулаках все отделение, медперсонал считался с
ним и ему многое прощалось.
Ивану были известны разного рода лазейки, благодаря которым ему
удавалось доставать чай, водку и сигареты.
Он много рассказывал Сергею Михай-ловичу о нравах и обычаях, царящих в “Бедламе” и за отдельными засовами филиалов отделения, при
этом называл его не иначе как “отец”.
Иван однажды намекнул “папаше”, что несколько лет назад ему немало
пришлось кое-кому “отвалить” за возможность благоустройства в психушке, да еще и в закрытом отделении.
– Если будут какие-то проблемы с ментами, ты, отец, всегда через известных тебе людей сможешь устроиться здесь хоть на 10 лет и никто тебя
не будет трогать пока не получит на то специального разрешения, выдаваемого этими же людьми, – шепнул ему однажды Ваня-божий человек.
– Учту, – прохрипел в ответ Сергей Михайлович, к тому времени начавший на одну треть входить в роль.
Ивану иногда даже удавалось выколотить для себя однодневный отпуск,
и рано утром он приходил в логово веселый и навеселе.
Конечно, никто и не думал о том, чтобы держать его с таким опасным
диагнозом как “алкогольный психоз”.
Вот почему милого Ванюшу зафиксировали в файле /КАТАТОНИЯ/ –
смешнее некуда – психическое расстройство с преобладанием двигательных нарушений.
Причем у Ванечки был кататонический ступор – состояние обездвиженности с отсутствием реакций на внешние раздражители (в т.ч. и болевые).
Ну что ж, судя по тому, как он носился по отделению и даже вне оного,
диагноз был поставлен-таки верно.
Напротив Ивана, также у окна приютился Валера – угрюмый и неразговорчивый тип, постоянно озирающийся по сторонам.
Валерику было уже за 40, но выглядел он “утомленнее”.
Он проходил под литерой “Ш”.
Вялотекущая шизофрения, бред, мания преследования.
То, что это не соответствовало действительности было так же ясно, как
и в случае с Ваней.
- 378 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Если присмотреться к хитрющему взгляду этого субъекта, а также к его
перемещениям – тот повсюду, словно рыбка-лоцман за акулой, следовал
по пятам за Иваном, в ожидании сигаретного или чайного улова – станет очевидно, что неспроста очутился Валерик-шизофреник в изоляторе, да еще и в “люксе”.
Видно шалил парниша на воле и валял ваньку не меньше Ваньки.
Далее следовал Юра.
Здесь все было проще, хотя Юра,
впрочем как и остальные обитатели, являлся личностью весьма
своеобразной.
Сергей Михайлович с удивлением
узнал, что тот когда-то работал на
флоте в должности механика.
Он мечтал открыть свою фирму
по наладке гидравлического оборудования на всей Украине, владельцем которой, естественно, будет сам Юра.
Как-то в поисках гидравлических
кранов Юра сиганул прямо в море
за борт, откуда с большим трудом
был выловлен чудом не растерявшимся экипажем и доставлен для дальнейшего изучения подходящего
оборудования в ближайший порт, где на причале с носилками его уже
ждали санитары.
Юра провел в психушке всего полгода и можно было бы отметить, что
гидравлический оптимизм выливался прямо наружу из его переполненного идеями организма.
– А почему ты решил основать именно эту фирму, – с интересом
спросил Юру Сергей Михайлович.
– Все дело в том, – невозмутимо ответил тот, - что в нашей стране никто
в этом тонком и заумном деле не соображает.
Вот сделаю еще рейс, поднакоплю деньжонок и поставлю процесс на
колеса. Кстати, мне и санитары будут нужны.
Пойдешь ко мне в замы? – добавил он.
– Непременно, – тут же дал согласие Сергей Михайлович.
Ему было жаль Юру, которому флот и гидравлика теперь могли лишь
только сниться.
- 379 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
А ведь насколько жизненно необходимы были нашей стране такие
ценные кадры !
Личное дело Юрика тихо покоилось в рядовой красной папочке с маркой: ГЕБЕФРЕНИЯ/ГАЛЛЮЦИНАЦИИ, где карандашиком (уже для
последующих корректировок) было накарябано:
“Обман чувств, ложное восприятие, двигательное и речевое возбуждение, разорванность мышления, необоснованное повышенное настроение.”
Одной из самых колоритных фигур “умной” палаты №1 был Гиви –
то ли грузин, то ли не грузин по происхождению.
Гиви никого не стеснялся и откровенно поведал, что скрывается от
кого-то в больнице уже в пятый раз.
Ветераны, конечно же, знали его и приветствовали очередное появление
Гиви на объекте радостными возгласами.
Гиви всегда шутил, был на подъеме, угощал друзей сигаретами и чаем и
очень располагал к себе.
Поскольку он не подходил ни под какие бы то ни было диагнозы (эх вот
где пригодился бы профессор А.В. Снежневский), ему на небольшом
листике бумаги просто чиркнули – ДЕМЕНЦИЯ – слабоумие, приобретенное в результате эпилепсии, пограничная депрессия, тоскливое,
подавленное настроение.
Наиболее загадочным в палате являлся Игорь – высокий молодой парниша, не выпускавший из рук мобильного телефона, по которому ему
постоянно названивала какая-то девица.
Игорь называл ее “лапочка”.
Порой он и сам нажымал на кнопочки и разговаривал по спецсвязи, но
уже не с лапочкой, а с какими-то лаптями, судя по приклеенным к ним
кличкам, которыми пользовался Игорек.
В его прошлом не приходилось сомневаться, поскольку количество
наколок на его руках едва не перевалило числом количество волос этих
же рук.
Было весьма странно и непривы-чно видеть Игоря лишь днем.
Он подлечивался амбулаторно и всегда на ночь куда-то исчезал, имея
типично психический диагноз – астма.
Впрочем, о диагнозах не спорят, тем более, что в основном это импровизации.
Ну, а теперь о Васильке.
Случайно Сергей Михалоич подслушал разговор Петра Евгеньевича и
Василька.
Поучительный диалог, точнее соло маэтро.
- 380 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Видите ли, уважаемый Борис Антонович, – со всей серьезностью поведал тому доктор – защитный механизм Вашей психики производит
так называемое вытеснение, состоящие в изгнании из сознания неприемлемых для него переживаний – влечений и импульсов, а также их
производных – эмоций, воспоминаний и других.
А ведь вытеснение из этого сознания неприемлемых для него влечений
(преимущественно сексуальных) и травмирующих переживаний рассматривается /вспомните Фрейда/ в психоанализе как главный источник
невротических симптомов и патологических явлений (заболеваний,
ошибочных действий и прочих), – закончил наставник.
Бедолага и сам изрядно мучился в поисках необходимого диагноза для
такого пациента.
Вот так Васильку удалось просочиться в стан настоящих больных, а не
симулянтов, и он был оформлен в папочке:
ПСИХАСТЕНИЯ, ВАРИАНТ 2, ПАРАГРАФ 14-й – “очень назойливые, постоянные сомнения”.
Если вы лежите в отделении с таким диагнозом, то психотропных
уколов, таблеток и всяких лекарств вам избежать не удастся, причем за
приемом (глотанием) следит аракчеевский взгляд держиморды (медсестры).
Для порядку, прибывшему Васильку вкололи такую дозу какого-то
тринитротолуола, что он очнулся только через несколько дней, привязанный к кровати Сергеем Михайловичем, Ваней-божъим человечком и
Кувалдой – санитаркой Машей, способной одновременно поднять на
высоту около метра сразу четверых психов, в проходном зале № 2.
Абсолютно не соображавший Василек судорожно пытался ухватить
ртом дополнительную порцию воздуха.
Хорошо, что он был способен говорить, точнее мычать.
На его блеяние прибежал преданный С.М., и в конце-концов тот был
развязан.
В дальнейшем П.Е. с прискорбным видом и извинениями сообщил, что
медсестры перепутали лекарство и по ошибке вкололи Васильку возбуждающее психотропное средство, которое очень активно действует
на способность гипофиза вырабатывать пролактин, в результате чего
нейрогумаральная регуляция было нарушена.
Все было бы нормально, если б не этот проклятый гипофиз, который
расположен как раз по соседству (точнее у его основания) с головным
мозгом.
Вот видите – снова все замыкается на мозги !
Ну, а как иначе?
- 381 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Ну, а проще говоря, Василек, перевозбудившись, вызвал на подмогу
гуманоидов и прочих марсиан, активно начав терроризировать с помощью подоспевших диких гончих псов с Аляски перепуганное далеко не
на шутку нервно-психо-дур-отделение.
Пришлось срочно привлекать Кувалду, Михалыча и компанию.
В результате прибывший был зафиксирован на два дня в койке, отведенной для таких целей в уголке залы № 2.
В итоге, ему дали сильнодействующие транквилизаторы, и он снова
провалился в сон, правда – теперь уже всего лишь на 36 часов и в собственной палате.
Так прошла первая неделя.
Распорядок дня был элементарный, как и в нормальных больницах.
В 06.30 часов всех поднимали для приема лекарств.
В последнем зале выстраивалась очередь.
У каждого был свой номер.
Иван, растолкав всех подряд, разумеется, протискивался первый,
внедряя с собой к подносу с лекарствами и преданного до самого костного мозга Лоцмана.
– 24-й, – называл Ваня свой позывной и получал несколько таблеточек
с одноразовым стаканчиком многоразового использования, после чего
открывал рот и вытягивал язык перед держимордой для анализа прохождения лекарства внутрь организма.
После “личной гигиены” без воды, народ выстраивался на завтрак,
принесенный уже добровольцами-волонтерами из соседнего корпуса.
Надо заметить, что завтраком (впрочем, как и другими последующими
приемами пищи) являлось чисто символическое потребление хлеба со
слегка подкрашенной водичкой, остальные продукты питания психов
давно были экспроприированы на перекладных участках:
продуктовая база, распределительная-сортировочная больницы, наконец
медперсонал отделения, подчищавший остатки на месте.
Ни о каком сахаре и масле никто и не мечтал.
Тем, кого навещали родные, было попроще – они питались из собственных запасов.
А как быть бедолагам, у которых никого нет и в последний раз их навещали в роддоме, где они же и родились?
Вот именно поэтому, особенно после обедов около ведер для отбросов
также выстраивались очереди в надежде оторвать кусочек чудом кем-то
не съеденного хлеба.
Около 09.00 часов начинался обход врачей, точнее Врача - П.Е.,
которого сопровождали какие-то темные личности в светлых халатах.
- 382 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Эти рыцари халата и скальпеля никогда в процессах лечения больных
какого-либо участия не принимали.
Разумеется, все они были повязаны одной веревочкой, ну, а Козьмой с
Дамианом* среди них, конечно, и не пахло.
Евгеньевича же интересовали лишь больные первых двух палат – с
остальными и без ежедневных обходов все было ясно.
Он за многие годы, проведенные совместно, мог с завязанными глазами,
ощупав даже ногой череп пациента, рассказать что тот вытворял 5 лет
назад на Пасху.
Время после обхода считалось личным.
Медперсонал ангажировал психов на работы, которые необходимо было
выполнять тем, кто за это получал деньги (в т.ч. и С.М.) – мытье полов,
хозяйственные работы, приборка палат, вынос мусора, отбросов, экскрементов и т.д.
Дураки трудились на славу, а если давали премию – кусок хлеба или
щепотку чая, то старались вдвойне.
Сергей Михайлович выцыганил у П.Е. гниющую на стеллажах его
кабинета книгу с описанием трудов немецкого психоаналитика Карла
Абрахама.
Вещь, надо признать, весьма занимательная.
Особенно ему понравились работы по психоанализу .
С некоторыми трудами профессора А.В.Снежневского, в свое время
вовсю свирепствовавшего в Белых Столбах, Сергей Михайлович был
уже знаком.
Ему запомнилась даже крылатая фраза профессора, осматривавшего
пациента – “А комарики Вас не кусают, милейший?”.
Позитивный ответ автоматом зачислял бедняу в разряд психов – никого
не кусают а его, видите ли...
Отрицание укусов диагноза не меняло – все покусаны а Вы нет?
Надо напомнить, что он был отъявленной сволочью и загубил немало
честных душ.
Но более всего Сергею Михайловичу запомнились записи талантливейшего русского психиатра Петра Борисовича Ганнушкина, основателя
журнала “Современная психиатрия”, а также руководителя психиатрической клиники при МГУ.
Любопытно было читать, что сама жизнь, сложившаяся вокруг “мягкого
шизофреника” может выявлять или не выявлять его расстройства.
*(3-й в.), христианские святые, мученики, врачи-бессребреники. Жили
Близ Рима. Память в Православной церкви 1 (14) июля.
- 383 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Счастливое для больного жизненное поприще иногда, в сущности, даже
лечит его.
Например, в самоотверженной одухотворенной работе с утра до ночи
такой человек именно своими болезненными особенностями с пользой
для людей и целебно для себя утверждается в обществе.
13.00 часов. Обед.
Самое приятное для умалишенных времечко.
Перловая каша!
Снова очередь, где каждый со своей ложкой и кружкой дожидался заветной порции и, получив ее, счастливый и улыбающийся, брел к столу.
Здесь же в уголке, отведенном для курилки, в это время на ведрах,
называемых по-тюремному “парашей”, оправлялись те, кто подходил за
обедом последними.
Впоследствии, по принятии очередной дозы лекарств, больные отправлялись спать.
19.00 часов. Ужин.
Комментарий к нему будет самым коротким – читай “обед”.
Следующий день был таким же интересным, как и предыдущий.
Настала пора перейти к описанию отдельных личностей, населявших отделение, а это самые главные персонажи, самые яркие звезды на
небосклоне планеты ПСИХИЛИЯ.
Интереснейшее, что может ожидать читатель-обыватель в этой главе.
Сразу же стоит оговориться, что Юра со своими идеями гидравликоэкономической помощи государтву, в которой более всего нуждался
современный кабинет министров Украины, не годился и в официанты
для подноса перловки отдельным ветеранам, идеи которых были несравнимо глубже по замыслам и интересней по содержанию.
Икс Игрекович Лебедев с детства был напуган тем, что его обязательно должен съесть дракон.
Очевидно, неосторожная бабуся однажды неудачно рассказала бедняге
какую-то сказочку, а может мама просто напугала паренька этим мифологическим существом, когда тот вел себя по-детски плохо, возможно
изрядно подвыпивший папаша запомнился Лебедеву именно в таком
образе.
Но так или иначе боязнь превратилась в панику, паника – в ужас, ужас –
в истерику, ну, а далее – сами понимаете.
У людей с такой фамилией существует только одна кличка – “Лебедь”.
Лебедю было уже за пятьдесят.
Он был по-бухенвальдовски худ, лицо его от длительного пребывания в
безвоздушном пространстве дурдома стало ядовито-поносного цвета, а
- 384 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
походка здорово отражала перемещение Чарли Чаплина в бессмертном
немом кино.
Ему, пожалуй, жилось в Бедламе тяжелей других, поскольку остальные
питомцы П.Е. напоминали несчастному уже не одного, а полчища драконов.
Как результат, – так желанному уединению в этом месте не могло быть
места, а Лебедь спасался от драконов только под собственной кроватью,
где словно тот монах-схимник обретал покой и расслабление.
И, возможно, Лебедь так и доживал бы собственный неспокойный
век в своей келье, если б в один ненастный день в пестрой фауне заведения не появился настоящий дышащий ярким пламенем дракон.
Персонаж, надо признать, весьма опасный.
Всеволод Александрович Хромов когда-то очень
неплохо жил на свою зарплату профессионального монтажника - высотника и токаря - любителя
завода “N-ск-Сталь”.
Жаль, но все-таки вездесущий ликеро-водочный
сатана-дракон сумел подмять под себя даже такого непьющего семьянина, как Хромов.
От чрезмерных и стабильных возлияний тот
возомнил себя летающим драконом-сатаной, причем огнедышащим.
Огнем после перепоя Хромов-Дракон действительно дышал, а вот насчет полетов подоспевшие на его смену санитары
очень засомневались.
Ну а для проверки элеронов он был корректно зафиксирован в Бедламе.
Короче, – не успев толком и полетать нормально, Хромов был вынужден стоять на приколе в далеком забытом скромном амбаре-ангаре,
откуда улететь пока еще никому не удавалось.
Его драконовское могущество испарилось на следующий же день по
прилету на “ремонт”, когда бедняге вкололи необходимой жидкости.
Сергей Михайлович с интересом смотрел тогда на Дракона.
Он вспомнил немецкого инженера Отто Лилиенталя, который в
конце ХIХ века увлекся идеей разгадать секрет полета птиц.
Мало кому известно, что он сооружал себе из ивовых прутьев, растяжек
и полотняных покрытий обычные крылья.
Забираясь на холмы, изобретатель спускался, планируя на этих крыльях.
Однажды Лилиенталю удалось пролететь расстояние в 300 м.
Это было за 13 лет до полета братьев Райт.
Эх, Хромов, Хромов!
- 385 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Планеры Лилиенталя удивительно напоминали по конструкции летающих драконов, так часто показываемых ребятишкам по телевизору.
Один из своих планеров Лилиенталь подарил Н.Е.Жуковскому в знак
признания его таланта.
Иван мгновенно скумекал что-к чему и не замедлил сообщить новость
Лебедю.
– Все Лебедь, – тебе хана! Настоящий дракон прилетел, берегись!
Поскольку время было послеобеденным, у Лебедя наблюдалось некоторое просветление, и он не замедлил спросить:
– А не врешь, ведь драконы-то не летают, а ходят за лекарствами и на
парашу?
– Не веришь? Пойдем покажу, только если он тебя сожрет, я хоронить
не буду. Так под кроватью и останешься гнить, – произнес Иван.
Сергей Михайлович находился чуть поодаль и, конечно же, запечатлел
диалог в своей переполненной эпизодами памяти.
– Нет, я боюсь, лучше потом ты покажи мне его издали. Я пока окопы
вырою и пулемет притащу к амбразуре, – ответил не на шутку перепугавшийся Лебедь.
Дело было закончено.
С тех пор, стоя в очереди за лекарствами, Иван обычно спрашивал:
– Эй, Дракон, ты когда Лебедя сожрешь?
Дракон расширял зрачки, нахохливался и орал:
– Прямо сейчас!!!
Лебедь, стоявший от них на максимально возможном расстоянии, исчезал на максимально возможный срок.
Нельзя не упомянуть и господина Яремченко по кличке “Геолог”.
Яремченко когда-то работал в городе Нижневартовске, куда в свое время чесанула вся шатия-братия N-ска в поисках заработков.
Разумеется, никаких геологов и, тем более, настоящих нефтяников среди них (в их среде) не было и быть не могло, не говоря уже о профессиональных подрывниках.
Очевидно, Яремченко не долго бродил в учениках, что-то не изучил,
когда-то пропустил занятия, где-то не дописал необходимые закорючки
в свой конспектик.
А скорее всего – просто по пьянке (как обычно), однажды заложил в
карьере, где по предположениям горе-геологов под землей находилась
Саудовская Аравия №2, заряд сверхзавышенной нормы с сокращением
времени задержки взрыва до минимума.
Рвануло так, что бедняга-подрывник пролетел над указанным карьером
полторы сотни метров и приземлился в Нижневартовской приходской
- 386 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
больнице имени Мухтарова (Бакинского нефтепромышленника начала
прошлого века) с диагнозом:
“Паранойя в тяжелющей форме. Бредовая склонность к изобретательству и поиску полезных для Украины ископаемых в Антарктиде”.
Надо отметить, что г-ну Яремченко неимоверно повезло.
По расчетам своих же коллег (недоучивших его главному – технике
безопасности) он должен был приземлиться в самом центре кладбища
Нефтеюганска.
В конце-концов подрывника отправили на родину, где все родственники
мгновенно от него отказались (еще бы!) – кому же нужен безденежный
подрывник-изобретатель.
Ну, а приобревший новую “профессию” Геолог, так толком ничего
существенного и не сумевший подорвать, доживал свой век в N-ском
Бедламе, где лежал на сохранении в папочке под литерой “ П“.
Однажды в распрекрасный денек, когда весело светило солнышко,
а нижневартовские собутыльники Геолога справляли очередной День
Города, тот подошел в “курилке” к психам-изобретателям, таким же
талантливым как и он сам, и всерьез произнес:
– Не слыхали, в Антарктиде наконец-то нашли труп Гитлера, правда без
головы?
Изобретатели молча закивали в знак подтверждения.
Один из них даже принялся шарить по карманам в поисках антенны для
перехода на другую радиоволну и приема эксклюзивной новости.
О психоуголовном элементе много не напишешь – те в силу своей при рожденной замкнутости оставались преданными обету молчания даже в
таком месте.
Поэтому перейдем сразу к самому яркому персонажу отделения,
которым и ограничимся, ибо всех психов в этом заведении с их особенностями описать невозможно.
Но каков этот персонаж!
Его звали Рыжий. Просто Рыжий.
За долгие годы пребывания в больнице никто уже не помнил его
фамилии, не говоря уже об имени.
Но если бы спросили даже у безнадежного:
– Где рыжий? Ты не видел его? – тот безошибочно указал бы вам точное
местонахождение этой легенды.
Рыжий провел на излечении немного-немало 17(!!!) лет, ровно половину
своей жизни.
Как и почему он оказался здесь – никто не помнил, да и вспоминать-то
было уже некому.
- 387 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Диагнозов у него накопилась целая уйма, и их просто время от времени
тусовали, а Рыжий продолжал жить в дурдоме.
Итак, Рыжий.
Довольно крепкого телосложения, как и большинство карликов, Рыжий
выделялся неимоверно сильным торсом и рябой гиппопотамьей мордой,
хотя зубов, в отличие от своего африканского собрата, у него практически не было.
Рыжий любил “модно”одеваться, и его часто можно было засечь в форсхэндовских (fourth – четвертый) адидасовских штанах, поставляемых в
Бедлам с близлежащих помоек дворниками, и пиджаке 58-го размера.
Рыжий выполнял по дурдому абсолютно все виды хозяйственных работ,
явно отдавая предпочтение мытью полов (руками).
Больше всего в этой жизни Рыжий любил чефир – круто заваренный
чай, но, поскольку данный деликатес являлся напитком для избранных,
Рыжий с преданностью пса всегда пристраивался где-нибудь рядышком,
ожидая, когда насытившийся господин-потребитель надменно передаст
ему недопитые остатки.
В конце-концов Рыжим уничтожались и чайные хворостинки, называемые “нифелями”, тщательно пережевываемые им в течении длительного
времени, когда он старался продлить кайф.
В эти моменты Рыжий напоминал среднестатистического американца.
Порой, когда Рыжег “перемыкало”, он заменял чай экскрементами,
доставаемыми из параши им самим.
Кайф для него в эти моменты был таким же по страсти.
Рыжий слыл безобидным существом.
Родственников у него не было, его никогда никто не навещал, и можно
было бы подвести итог недолгой 34-х летней жизни Рыжего, если бы…
Челентановский бум 80-х коснулся и Рыжего, который напоминал
певца даже физиономией.
Каким-то образом ему удалось наизусть выучить песни Адриано на
итальянском языке.
Надо признать, что исполнял он их великолепно, пристукивая в такт
ступней и шипя между словами.
Часто, чтобы как-то скрасить скуку, Иван горланил:
– Рыжий, гони сюда!
И, когда тот появлялся в палате, босс командовал :
– Изобрази Челентано!
Набычившийся Рыжий проходил на середину палаты и начинал исполнять песни итальянца.
Иногда на короткий концерт приходил даже медперсонал.
- 388 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Далее Рыжий протягивал руку, в которую клали кусок хлеба.
Дурак Рыжий имел совсем не дурацкую мечту.
Его навязчивой идеей был побег в Италию на морском судне.
За 17 лет ему удалось совершить три побега из Бедлама, наиболее удачливым из которых был, конечно, первый.
Тогда, в конце 90-х, Рыжему удалось пробраться в N-ский порт, где
он по ошибке залез в трюм арабского теплохода, грузившего металл назначением на турецкий порт Измир.
Из трюма он в сопровождении украинских пограничников и милиции
был вновь водворен в дурдом.
Дальнейшие побеги и беготня с промежутком в несколько лет уже
не имели смысла – и медперсонал, и милиция, и портовские власти прекрасно знали где искать Рыжего.
Однажды, когда под зорким наблюдением санитара рыжий драил пол,
он неожиданно спросил у Сергея Михайловича:
– Господин санитар, а где находится Италия – справа или слева от нас?
– Слева, Рыжий, слева.
Рыжий понимающе кивнул и, нашептывая что-то про себя, удалился.
Конечно, этими субъектами контингент обитателей отделения не
ограничивался, но довольно о них.
На носу были выборы украинского президента, и, если первый этап этих
исторических событий по причине полной неподготовленности психушку миновал, то перевыборы, которые не могли обойти стороной и оставить равнодушными таких ретивых избирателей, мигом примчались и в
Бедлам.
Под надзором держиморд апартаменты начали драить еще за неделю
до прихода купленной с потрохами избирательной комиссии.
Настал исторический день.
Дураков и косивших под них подняли со скрипучих коек в 04.00 по
Киеву.
В воздухе отделения парил спертый запах настороженности.
Каждый пациент был по 10-12 раз проинструктирован – за кого он
должен голосовать на случай, если будет опрошенным надзирателями
из представительной комиссии.
Передвижники обустроились в предбаннике – фойе напротив кабинета
Петра Егоровича.
Им в помощь выделили зомбированные наркозом тела из материала пациентов (естественно, самых здоровых), которые должны были корректировать движение и действия подопечных, дабы те не отгрохали какойлибо проступок.
- 389 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Народ обязан был по списку пройти через процедурную, где ежедневно
им вкалывали по порции неизвестных лекарств, затем – небольшой
корридор и выход в зал к столам заседавших.
Этот день был особенным.
В обед к каше прилепили даже по кусочку масла.
Наконец, в 14.30 часов прибыли “счетчики” голосов.
Эта картина запомнилась Сергею Михайловичу на всю жизнь.
Ну подумайте сами – что может быть забавней голосования за решающий, повторный выбор президента в отделении для умалишенных, где
добрая половина пациентов даже не знает где находится и забыла родные буквы Кириллицы?
Внутри отделения под надзором сразу четырех держиморд и Сергея
Михайловича всем руководил вездесущий Иван.
Кому-то он прикрывал рот, кого-то подталкивал вперед, нетерпимых
выбрасывал из гудящей очереди. Запустили первую четверку.
В авангарде шел древний дед Кузьма Абалаков по кличке “альпинист”.
Альпинист оказался не способным перемещаться самостоятельно,
чем полностью дискредитировал знаменитых братьев Абалаковых, и его
протаскивали под руки вдоль корридора двое волонтеров.
Как потом рассказывали “помдержи” – фамилии своей альпинист
вспомнить так и не сумел, на вопрос “где он находится и по какому
поводу голосует” – тот отвечать отказался, а когда ему вручили листок
с двумя фамилиями кандидатов в президенты страны, дед, не долго
думая, положил его в карман и предпринял попытку протиснуться к
выходу.
Листок у него отобрали и заставили поставить в нужном месте крестик.
Первый блин был испечен, хотя и сыроват.
Выборы стартанули.
Лебедь тихо подходил к каждому психу и спрашивал – за кого он должен голосовать.
В конце-концов Иван написал шариковой ручкой у него на ладони имя
кандидата что впоследствии оказалось бессмысленной затеей – тот так и
не смог из двух претендентов запомнить фамилию хотя бы одного и
расплакался перед членами избирательной комиссии.
У рыжего ”вдруг” не оказалось его свидетельства о рождении.
Итальяно упорно настаивал на своем праве голосовать, но его приказали
убрать, что незамедлительно было выполнено.
Геолог принес с собой скомканную газету и пытался зажечь ее на глазах
у зрителей, угрожая взорвать все отделение, если не будут голосовать за
выбор его в президенты Антарктиды.
- 390 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Дракон, накинув на себя скатерть начал “летать”, чем окончательно
вывел из себя наблюдателей.
Половина голосующих просто не желала дожидаться своей очереди и
брожение грозило перейти в бунт.
У троих пациентов одновременно началась истерика, на помощь
прибежали подвахтенные медсестры и вкололи каж-дому по 20 кубиков
чего-то.
Выборы достигли апогея, когда неведомое лицо, явно спровоцированное Иваном, включило на полную громкость кассетный магнитофон
“Комета” образца 1968 года, неизвестно каким образом оказавшийся в
отделении.
Людмила Георгиевна Зыкина пела о том, что молодой моряк прибыл в
отпуск (на побывку) – довольно актуальная песня в описываемое время
для Сергея Михайловича.
Заткнуть глотку некогда доминирующей на совковой сцене певице держимордам оказалось не так уж легко!
Психи, взявшись за руки на манер забастовщиков, сомкнули железное
кольцо вокрук раздиравшегося на всю больницу аппарата.
Они стояли насмерть!
Давно уже протекла река-Волга, она впала в Каспий, а вооружившийся
швабрами медперсонал все никак не мог сломить сопротивление любителей эстрады.
- 391 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Членам комиссии ничего другого не оставалось, как ожидать – голосато президенту из N-ского дурдома о-о-о-х как были необходимы!
Наконец, когда Людмила Георгиевна накинула оренбургский платок,
смутьянов удалось загнать в угол и в дальнейшем рассортировать по
палатам.
Тут уж стало не до списков, – лишь бы хоть алфавит соблюсти!
Население поперло напролом, пытаясь саботировать государственное
мероприятие особой важности.
Они избрали другую, более изощренную тактику.
Теперь каждый полез под чужой фамилией.
На букву “Буки” пытались внедриться сначала Тимошин, затем Ющин.
Нелегалов раскрыли, что вызвало очередную заминку.
Сергей Михайлович был доволен.
Такое не каждому дано посмотреть.
Сквозь толпу психов он глядел на подсчетчиков голосов – вообщем-то
молодых женщин и думал:
“Какими же фанатами своего дела нужно быть, что бы прийти сюда и
как ни в чем не бывало продолжать протирать штаны за покрытым дряхлой скатёркой столом! “
Ему почему-то вспомнился рекламный ролик, некогда транслировавшийся по центральному телевидению, где на какого-то болвана выливают томатную пульпу, похожую на дерьмо, а тот радуется – как-никак
стал кинозвездой!
Сколько же необходимо заплатить человеку, чтобы он согласился на
подобный видеоклип ?
Наконец, и этим беднягам стало ясно, что настала пора прекращать
шоу, поэтому на букве “М” они вынуждены были прервать концерт.
Они осознали, наконец, что поднакопить необходимых голосов для
того, ради которого все было затеяно, им здесь не удастся и вскоре испарились.
Исчез и тот праздничный азарт, а вслед за ним – и веселое настроение
такого дня.
Снова начались будни – привычное покрикивание медработников,
стоны больных, истерический смех и звериное рычание по ночам.
Сергей Михайлович понял главное – здесь люди лишь существуют или
укрываются от кого-то, а порой даже от самих себя.
Ему стало скучно, до невозможного скучно, а это явный признак того,
что настала пора вылетать на волю.
Он и не заметил как пролетели дни, проведенные им в Бедламе.
Увидел ли он здесь что-то новое для себя?
- 392 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Несомненно.
Сожалел ли он о проведенном в таком месте времени?
Вряд ли, может лишь моментами.
Он снова задавал себе все тот же вопрос :
“Что же здесь не так?”
И сам на него отвечал – “Да все не так, Михалыч!”
На следующий день он зашел в кабинет к заведующему и сказал,
что вынужден с ним проститься, поскольку его вызывают в Киев.
Петр Егорович поблагодарил его за самоотверженный труд.
На дворе блуждал канун Нового года – N–ская зима, очень похожая
на исландское лето.
Это было радостное время для всех жителей города, кроме него.
Голые деревья, мусор и грязная дорога к воротам лечебницы настроение
не поднимали.
По крайней мере – на душе было как обычно.
Он стоял у забора и думал.
Сергей Михайлович вспомнил подмосковный пионерский лагерь, когда
однажды его приехала навестить мама.
Тогда он спросил у нее :
– Мама, почему люди умирают? Разве нельзя жить вечно?
На глаза нахлынули слезы.
Внезапно к воротам подъехало нетерпеливое такси.
Высадив клиентов, водитель крикнул Сергею Михайловичу:
– Эй, мужик, тебе куда?
– А я и сам не знаю, – честно ответил он.
Шофер с недоумением посмотрел в его сторону, затем покрутил указательным перстом возле своего виска и отправился в сторону серого
городишка “ловить” нормальных пассажиров в цивилизованных местах
обитания.
Проходит время.
Сергей Михайлович отчетливо осознает, что в этой жизни ему уже вряд
ли придется посмеяться от всей души, что в матче радости – разочарования на его поле побеждают последние.
Все чаще его тянет к природе и одиночеству.
Он давно не любит море, но, оказавшись на берегу, почему-то постоянно о нем думает.
Наверное, он уже исследовал в этой очень непростой действительности
все, что мог, пройдя основную часть своего пути.
Он уже больше не вспоминает Бедлам, а его мысли все чаще обращены
в будущее.
- 393 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Обидно, что светлые надежды и радужные мечты стали так
редко появляться на горизонте, но надо продолжать идти вперед.
На этой нотке я и остановлюсь, закончив последнюю главу, итогом
которой станет фраза Томаса Фуллера :
У каждого есть свои заскоки, если не считать меня и тебя,
Читатель.
Хотя, насчет тебя я уже не так уверен.
Для тех, кто не спит: Бедлам - поначалу больница им. Марии Вифлеемской в городе Лондоне, затем … сами понимаете.
- 394 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
ЭПИЛОГ

Во мне скрывается еще один
человек, который постоянно
сердится на меня.
Томас Браун
…
ергей Михайлович остановился.
Склон оказался крутоват.
Веками кто-то сооружал из этих огромных каменных глыб подобие ступеней, взбираться по которым было весьма обременительно даже для
молодых,а ведь рядом продолжали восхождение на вершину и пожилые
люди, порой совсем бабушки.
До рассвета оставался один час.
Необходимо преодолеть лишь каких-то сто – сто пятьдесят метров.
В его распоряжении еще было немало времени, чтобы подумать и помечтать.
Сергей Михайлович взглянул на небо.
Такого ясного и отчетливого экрана Галактики он не видел никогда и
нигде.
Он не мог оторваться от этой картины и забыл обо всем на свете.
С.М. думал о Волосах Вероники и о Диадеме на ее голове. *
“Где вы? Как мне найти вас среди 88-ми созвездий? ”
Он понимал, что скоро ступит на важнейшую вершину в своей жизни, и
от этого на душе становилось тревожно и трепетно.
Внезапно на небе появилась яркая комета.
Она потрясла Сергея Михайловича своим неожиданным возникновением.
Многие вокруг него молча смотрели ввысь, но он готов был поклясться,
что это была его комета и никто, кроме С.М. ее не наблюдал.
Он где-то читал, что длительность ее вспышки колеблется в пределах
12-ти секунд, а длина хвоста может достигать десятков млн. км.
На свою комету Сергей Михайлович завороженно смотрел не более нескольких секунд, но он успел загадать заветное желание.
α
*Созвездие Северного полушария. -звезда – Диадема.
- 395 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Оно было простым.
Становилось довольно холодно.
На высоте около семи тысяч футов да еще и ночью это неудивительно,
вот почему Сергей Михайлович вновь всомнил своего гида и не пожалел, что захватил с собой одеяло.
Паломники укутывались кто во что горазд, – никого это не смущало.
С.М. успел загадать свое желание. Оно было простым.
 2285 м
Сергей Михайлович продолжал смотреть на небо.
У него не оказалось сил сдвинуться с места.
Но он знал, что он Был, он знал, что он Есть!
Синайская гора.
О ней можно было писать бесконечно.
Это вечность.
- 396 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Почему ангел Яхве указал Моисею на вершину именно этой горы?
Кем была построена старая часовня на ее вершине?
Синайскими монахами?
Где остатки первых скрижалей, разбитых в гневе Моисеем, которые он
принес, спустясь с этой горы?
Почему каменных досок с десятью заповедями, врученными Моисею
Богом, было две?
Не хватило для текста одной?
И почему по еврейским преданиям каждая скрижаль имела форму куба?
Какие исторические события отражены в Библии (Исход)?
…На вершине обосновался какой-то особый холод, сковывавший наполненные необъяснимым чувством сердца людей, ожидавших рассвета
и думавших только об одном – сейчас за ними наблюдает Всевышний!
Сергею Михайловичу представилось, как колеблется гора в установленный день, о котором сообщил Моисею ангел.
Народ в безумии толпится возле горы.
Разражается гроза. Моисей всходит на гору, где и получает
скрижали.
Люди в страхе отступают от горы, Моисей же « вступает во мрак, где
Бог ».
…Сергей Михайлович брел вместе с паломниками по пустынной дороге
Синая к монастырю Св.Екатерины.
Он еще раз оглянулся на гору и ему не поверилось, что совсем недавно
он стоял на ее библейской вершине.
Он не вспоминал современных морских пассажиров, отбывающих на
судне срок и повышающих свой рейтинг в стаде новым приобретением.
Он думал о тех, кто в бушующем ночном океане крепит окровавленными руками судовые снасти, кто несмотря ни на что, весь залитый штормовой волной не побоялся выйти на палубу, чтобы попытаться спасти
родной корабль, кто в последний миг, в страшную грозовую погоду, с
ужасом и мольбой в глазах смотрит на небо и видит на топе высокой
мачты вспышки огней Святого Эльма.
- 397 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Послесловие
Как-то поздним вечером сэр Пол Мак-Картни зашел вместе со своей
невестой Хитер Миллс в один из венских баров пропустить стаканчик.
Пианист как раз только закончил играть, и Мак-Картни заметил на пианино оставленные им ноты. Он взял их и стал перелистывать.
Вскоре он прочитал: “Hey Jude” by John Lennon.
“О, Господи, – подумал он, – это как раз то, о чем я больше всего
беспокоился!”
Так кто же все-таки написал эту песню?
Если Леннон, то почему Пол так подумал?
Если Мак-Картни, то почему там стояло только имя Леннона, ведь ошибки быть не могло?
Не пытайтесь найти ответ на этот вопрос – он имеет очень глубокие
корни и сделать это сумеет лишь тот, кто до мельчайших подробностей
знает историю “Битлс”.
Кстати, по поводу Yesterday, навечно занявшей первые места во всех
мало-мальски состоятельных хит-парадах, Леннон однажды произнес:
– Я ведь не имею никакого отношения к этой песне.
Но оставим музыку.
Так кто же все-таки написал эту книгу – я или Сергей Михайлович?
Если я, то почему повествование ведется от лица Сергея Михайловича?
Если это сделал он, то кто я ?
А вот на этот вопрос читатель уже получит исчерпывающую информацию.
Ну прежде всего о Сергее Михайловиче.
Знаю, что найдутся любители, которые будут упрямо подсчитывать –
сколько раз рассказчик повторял его имя и отчество.
Что ж, статистика кому-то тоже полезна, лишь бы не возмущала их.
Сразу скажу, что делал это умышленно, акцентируя внимание на возрасте.
Пояснить?
Пожалуйста.
Каждый из вас видел кинофильм “Прости”с актрисой Н.Андрейченко и
великолепным И.Костолевским в заглавных ролях.
Помните она остановила “частника” (за рулем В.Мережко) и спросила –
как его зовут?
– Виктор, – ответил он.
– А сколько Вам лет? – вновь спросила героиня.
- 398 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
– Сорок три, – Мережко.
– Дожили до сорока трех лет и все в “Витях” ходите?
– Виктор Иванович, – поправился он (настоящее имя сценариста).
Так вот, я или Сергей Михайлович прожили намного более, так что
отчество вполне заслужили.
Эту книгу я воссоздал из своей собственной жизни.
Не важно – как называлось судно, главное, что была Любка, Дулераин,
Емеля и т.д.
Не важно – на какой остановке я выскочил из электрички, главное было
пугало и была дача.
Не стоит даже шарить по Котельному, я и сам вам скажу, что это происходило недалеко от Бьяк-Карги, главное, что была экспедиция и был я.
Не важно – как назывался леспромхоз на Яне, главное, я пилил лес и
был Уголок.
И совсем не важно – на какой марке самолета я летал на Мальпело,
главное, что был Хуан, был Мигель и был остров.
Не имеет также значения – когда мы заходили заправляться дизельным
топливом на терминал Rada Vinapi, главное, что был остров Пасхи, к
сожалению, не упомянутый мною в книге.
Своим именем и отчеством я как бы подчеркиваю и выделяю реальность происходящего.
Можно ли все это успеть за полвека?
Думаю, нет.
Ведь я провожу по 8-9 месяцев в году в море.
Но мне пришлось успеть, иначе я не написал бы эту книгу, иначе я
ходил бы в “Сережах” для самого себя.
Я не раз повторял тем, кто считает меня надменным болтуном:
“Давайте откровенно поговорим и выясним – кто чего стоит”.
Пока никто не соглашался.
Надеюсь, с Сергеем Михайловичем все выяснили.
О жанре и стиле я уже писал.
Хочу напомнить особенно умным – мне известно, что в свое время, еще
на рудиментарной стадии художественного творчества некоторые авторы вместо реальных образов старались приподнести читателю ловкий
обман.
Произведение ведется якобы от действительно существующего героя,
передающего свои приключения и впечатления.
Этот жанр литературы процветал в Испании, затем проник в Англию.
Дорогие мои!
- 399 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Со мной это не проходит – я очень многое могу элементарно доказать,
от печатей в паспортах до заверенных судовых ролей (вот когда я в
очередной раз пожалел о сборках мусора в отдельные тазики по приказу
жены. Помните?), ну, и конечно же, своих дипломов и фотографий.
Существовал ли мичман?
Ну, а сами-то вы как думаете?
Разумеется, его не было, и все беседы я просто вел сам с собой, перенося впечатления на страницы. Это своего рода повествовательный финт.
Жаль, конечно, но во мне еще немало “ноуменов”*.
Я был бы несказанно рад, если кто-то из вас, мои дорогие читатели,
произнесет следующее:
SE NON E VERO, E BEN TROVATO* или нечто подобное, а может –
просто скажет мне спасибо за отдельные интересные моменты в книге
(моей жизни).
Мне также было бы приятно, если вы обнаружили во мне просто хорошего человека.
Однажды, находясь в Амстердаме (вспомните Мирона), я прогуливался
по городу.
На небольшой площади возле церкви Св. Николая ко мне подошел настоящий хиппи. Живой!
Мы немного поболтали.
Как и следовало ожидать, – он оказался умным парнем.
Высокий и рыжеволосый, с миллионами значков и заклепок – ему бы
прямо на телеэкран!
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Меня зовут Человек! – гордо ответил хиппи (а может, битник или
митёк?).
В конце-концов я угостил Человека сигаретой и направился далее, радуясь за него.
Сейчас, особенно возвращаясь в болото без кавычек, мне тоже часто
хочется кричать:
“Меня зовут Человек!”
Долго, очень долго я искал свое море, где все по-моему.
Но так и не нашел.
Это не моя вина – жизнь оказалась слишком динамичной, не говоря уже
об отклонениях.
*Непознаваемая вещь в себе в философии И.Канта.
Кант, однако, допускал познаваемость ноуменов.
*Если это и правда, то все же хорошо придумано (ит.)
- 400 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Зато я совсем недавно открыл подходящую водную среду.
В этом мне очень помогла книга Ога Мандино “The Greatest Miracle in
the World”.
Для того, чтобы раствориться в моей воде, нужна подводная лодка.
Я построил ее и назвал Nautilus – ну совсем как у капитана Немо.
Странное совпадение, но мое предыдущее судно называлось именно
так, это не секрет для многих.
Моя мнимая лодка очень похожа на ту конструкцию, которую описал
Жюль Верн.
Вскоре я нашел место, где можно совершить погружение и последние
месяцы жил на этой глубине.
В моем тихом водном мире не было скорби и печали, ненависти и лжи,
зависти и сплетен, лицемерия и обманов.
Как и капитан Немо, я часто смотрел в иллюминатор на подводный мир
красок и безмолвия.
Мимо проплывали какие-то диковинные рыбки. Одна из них вдруг примкнула к стеклу и внимательно посмотрела на меня, шевеля губами и
подавая таинственные знаки .
Может это ты, мой читатель?
Не могу не упомянуть о нашей стране.
“Прощай, немытая Россия!” – писал великий Лермонтов.
“Здравствуй, застывшая У-края-на цивилизоанной поверхности!
Очнись, постриженный бездарными парикмахерами народ, так и не осознавший собственную зомбированность.
Найди своего Президента, а не Претендента на Прецедент.
И Пусть на этом важном Пути прошагает хоть Путин, хоть расПутин,
даже дваПутин, – лишь бы Путёвый!”
Вспомните, – в предисловии я писал об ЮЭ-ТУ.
Закончив эту книгу, у меня появилось еще одно, дополнительное желание.
Мне хочется поделиться им с вами и рассказать о нем.
Столица Непала – город Катманду окружен вершинами Гималаев и
вверху на горизонте видны вечные снега, покрывающие их.
Но в самом городе снег выпадает в среднем один раз за всю жизнь жителей этой столицы.
Я бы тоже хотел почувствовать себя так, как и они во время единственного снегопада в их жизни на этой планете.
Не могу не добавить, что в своих рассказах я редко упоминал родителей
и близких.
- 401 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
Мои мама и папа были слишком дороги для меня и даже сейчас, спустя
много лет после их смерти, мне очень больно вспоминать о них, осознавая то, что я слишком мало успел сделать для своих родителей.
Они жили мной.
Я же живу для своей семьи, пусть своеобразно, но это так, это правда.
Не помню – чьи это стихи, переложенные на песню, – Кукина, Клячкина
или Лихарева :
Всё сумерки, да сумерки
Пора бы быть и вечеру
Стою с дорожной сумкою
И говорю: До встречи Вам!
Что лучше:
Никогда не встречаться и быть всегда вместе или встретиться однажды,
чтобы затем расстаться навсегда?
Есть и другой вариант:
Расстаться, так никогда и не встретившись.
Один человек, который дорог для меня, но я никогда его не видел и уже
не увижу, сказал как-то мне по телефону:
“Лучше встретиться и никогда не расставаться!”
Вот и я говорю тебе, мой читатель,
– ДО ВСТРЕЧИ!
Я заканчиваю разговор с тобой завершающей фразой римских консулов,
державших отчетную речь:
FECI QUOD POTUI, FACIANT MEUORA POTENTES*
*Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше (лат.)
- 402 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
СОДЕРЖАНИЕ
1. Об авторе ………………………………………………………........4
2. Предисловие………………………………………………………..11
3. Сорок три – это все-таки мало…………………………………….16
4. РМС “Пярнуранд”…………………………………………………40
5. Жовиальное трио…………………………………………………...65
6. По закону Банка…………………………………………………….89
7. BROUSSARD & Co. ………………………………………………102
8. Экспедиция………………………………………………………...112
9. Пассажир Красного Креста……………………………………….129
10. Ледокол на Экваторе……………………………………………...137
11. Письмо Сергея Михайловича……………………………………149
12. Справка о здоровье коровы……………………………………...153
13.Камчатский гараж………………………………………………....165
14. LATAM 47………………………………………………………...179
15. Человек, прошедший сквозь стену……………………………...188
16. Что может быть хуже загородной поездки……………………..204
17. Голландские высоты……………………………………………..222
18. IMIAQ……………………………………………………………..245
19. Путешествие из Москвы в Петербург…………………………..262
20. Овечьи острова…………………………………………………...272
21. Экзотические забавы……………………………………………..289
22. Особая Конституция……………………………………………..305
23. Таёжная легенда………………………………………………….326
24. Сентябрьское эхо………………………………………………....343
25. Последние странички размышлений……………………………364
26. Бедлам……………………………………………………………..369
27. Эпилог……………………………………………………………..394
28. Послесловие……………………………………………………....397
- 403 -
Всё не так, Михалыч!
С..Никольский
- 404 -