Леонов С.И. О некоторых гносеологических закономерностях

С.И. ЛЕОНОВ,
соискатель
О НЕКОТОРЫХ ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИХ
ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ
МЕТОДОВ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Достижение
правильного
результата
в
уголовно-процессуальном
доказывании обусловлено эффективной и законной реализацией всех
элементов
процесса
доказывания:
собирания,
проверки
и
оценки
доказательств. Собирание доказательств как первоначальный элемент
процесса
доказывания
доказывания.
создает
Собирание
фундамент
доказательств
последующего
–
успешного
многоэлементный
вид
деятельности, включающий эмпирическую и рациональную составляющую.
Правильное понимание соотношения этих сторон необходимо для точного
выбора и использования познавательных методов, приобретающих в
уголовном судопроизводстве процессуальную форму, обеспечивающую их
эффективность.
Доказывание в уголовном судопроизводстве представляет собой
разновидность познания реальной действительности. В этой связи уголовнопроцессуальное доказывание подчиняется общим закономерностям познания.
Вместе
с
тем
доказывание
в
уголовном
судопроизводстве
имеет
существенные особенности, которые и позволяют рассматривать его как
особую форму познания. В целом эти особенности могут быть сведены к
особой, нормативно и детально регламентированной форме познания
(субъекты, способы, порядок); обязательной фиксации результатов познания
в установленном процессуальном порядке; познанию событий прошлого как
основного и обязательного элемента предмета познания.
Уголовно-процессуальное доказывание (доказывание в уголовном
судопроизводстве) отличается от познания по уголовному делу. Последнее
может осуществляться не только уголовно-процессуальными, но и иными
средствами. При этом результаты познания, осуществленного посредством
иных, кроме уголовно-процессуальных, средств могут иметь значение для
производства по уголовному делу, однако такое значение не может быть
уголовно-процессуальным. Значение оснований для принятия любых
уголовно-процессуальных
решений
должны
иметь
лишь
результаты
уголовно-процессуального доказывания. Это положение представляется
принципиальным,
что
не
исключает
существование
в
уголовно-
процессуальной науке и иных точек зрения1. Возможность принятия любых
процессуальных решений лишь на основе доказательств, во-первых,
обеспечивает
проверку
уполномоченными
наличия
субъектами,
оснований
в
том
для
числе,
принятия
на
иных
решения
стадиях
судопроизводства, во-вторых, создает основу для полноценного обжалования
решения заинтересованными лицами, в-третьих, сводит к минимуму
возможность ограничения конституционных прав и свобод личности на
основании недостоверных сведений.
Данное положение значимо и потому, что основным предметом
уголовно-процессуального познания всегда выступают события прошлого, в
связи с чем судить о нем можно лишь по оставленным им следам.
Известный русский юрист В.Д. Спасович указывал на два возможных
источника человеческого познания, в том числе, в сфере уголовного
судопроизводства: опыт и разум, где опыт – прямое наблюдение, а разум –
умозаключение. Опыт В.Д. Спасович классифицирует на опыт изыскателя;
опыт посредственный, или предание, т.е. усвоение изыскателем значимых
для уголовного судопроизводства убеждений других лиц, которые, в свою
очередь, должны быть получены чувственным наблюдением2.
См., например: Костенко Р.В. Понятие и признаки уголовно-процессуальных
доказательств. М.: Юрлитинформ, 2006. С. 119.
2
См.: Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с
судоустройством и судопроизводством. М.: ЛексЭст, 2001. С. 8.
1
Должностное лицо, осуществляющее производство по делу, может
лично воспринимать отдельные обстоятельства, в том числе подлежащие
доказыванию, например, последствия преступления, его орудия. Однако, вопервых, личное восприятие даже обстоятельств, подлежащих доказыванию, –
этап в познании собственно преступного события; во-вторых, такое
восприятие обстоятельств следователем, дознавателем приобретает форму
лишь сведений о них в материалах уголовного дела, т.е. форму
доказательств. Именно этими сведениями, изложенными в протоколах, а не
собственным познавательным образом и оперирует должностное лицо,
ведущее производство по делу. При этом изложенные в протоколе сведения
абстрагируются от познавательного образа следователя, приобретают
некоторую автономность, в том числе, потому, что удостоверяются
подписями иных участников следственного действия, корректируются в
зависимости от их замечаний.
Является ли такое восприятие непосредственным, может ли оно
отождествляться с непосредственным познанием? Какое восприятие и
познание можно считать опосредованным? Ответы на эти вопросы
необходимы для правильного решения вопроса о познавательных методах,
применяемых в ходе собирания доказательств, их сочетании, а также
процессуальной регламентации как одной из гарантий эффективного
познания в уголовном судопроизводстве.
С.А.
Шейфер,
рассматривая
проблему
непосредственного
и
опосредованного познания, полагает, что ее корень – в смешении
гносеологического,
логического
и
онтологического
аспектов.
В
онтологическом плане доказывание – всегда опосредованное познание. В
логическом плане, согласно позиции С.А. Шейфера, доказывание может быть
как
опосредованным,
так
и
непосредственным
познанием,
где
непосредственное познание – познание доказательственных фактов, т.е.
формирование аргументов для умозаключений о предмете доказывания и его
элементах.
«В
теории
познания
не
вызывает
сомнения
различие
непосредственной и опосредствованной форм познания. С непосредственным
познанием мы сталкиваемся тогда, когда познаваемый предмет сам является
объектом познания. Опосредованное познание отличается тем, что объект
познания прямому восприятию недоступен и может быть познан лишь путем
изучения другого предмета, доступного непосредственному восприятию.»3 В
гносеологическом
аспекте,
т.е.
в
аспекте
развития
познавательной
деятельности, непосредственное познание С.А. Шейфер усматривает на
чувственно-практическом уровне в ситуациях осуществления субъектом
познания чувственного, непосредственного контакта с материальными
предметами, физическими процессами, людьми, т.е. реальными явлениями
действительности,
связанными
с
событием
прошлого
и
несущими
информацию о нем, что дает начало познанию этого события4.
А.Б. Соловьев пишет, что следственные действия приводят к
установлению
обстоятельств
преступления
не
непосредственно,
а
опосредованно, через собирание информации (сведений), заключенных в
различных следах расследуемого события5. В.А. Лазарева отмечает, что
«даже в процессе непосредственного контакта со свидетелем, как носителем
информации познание самого интересующего следствие или суд факта все ж
является опосредованным, ибо следователь, как и суд, «видит» событие
«глазами свидетеля»6. В.А. Лазарева полагает, что познание обстоятельств
совершенного преступления посредством познания его следов (например,
последствий) является опосредованным познанием, в то же время некоторые
из
этих
следов
воспринимаемые
можно
наблюдать
следователем
и
непосредственно7.
непосредственно,
«Следы,
опосредуются
его
Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе:
методологические и правовые проблемы. Саратов, 1986. С. 15.
4
Там же. С. 16.
5
Соловьев А.Б. Система следственных действий как средство уголовно-процессуального
доказывания (проблемы уголовного процесса и криминалистики): Научно-методическое
пособие. М.: Юрлитинформ, 2006. С. 43.
6
Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: Учебно-практическое пособие. М.:
Высшее образование, 2009. С. 23.
7
Там же. С. С. 20.
3
мыслительной деятельностью и отражаются в протоколе, который не
является точной копией воспринятой информации», – отмечает В.А.
Лазарева. Иначе говоря, протокол – результат опосредованного познания8.
Гносеологические закономерности формирования информации, отражаемой
в протоколе, изложены В.А. Лазаревой правильно. Однако вывод о том, что
протокол в этом случае выступает как результат опосредованного познания,
спорен.
Во-первых,
любое
познание
опосредуется
мыслительной
деятельностью, а если так, то непосредственного познания не может быть,
следовательно, говорить об опосредованном познании нет оснований. Вовторых, вряд ли стоит смешивать понятия познания и восприятия.
На это обстоятельство правильно обращает внимание Ю.К. Орлов,
который
полагает,
что
деление
познания
на
непосредственное
и
опосредованное должно проводиться не по форме восприятия, а по
содержанию получаемой информации (о самом устанавливаемом факте или
другом, являющемся доказательственным)9. Иначе говоря, даже если
следователь получает информацию о преступном событии из показаний
свидетеля-очевидца – это непосредственное познание. Если же в ходе обыска
у подозреваемого обнаружено похищенное имущество – это сведения, о
доказательственном факте, т.е. опосредованное познание. При этом, с точки
зрения
Ю.К.
Орлова,
воспринимаются
не
обстоятельства
(которые
познаются), а сведения. Опосредованное восприятие – это восприятие
производных доказательств.
Представляется, что Ю.К. Орлов, полагая, что непосредственное
познание имеет место при получении сведений непосредственно о событии
преступления, ведет речь не о форме познания (непосредственное,
опосредованное), а о познаваемом объекте (познается ли собственно событие
или иные, промежуточные обстоятельства). На это обстоятельство в
Там же. С. 22.
См.: Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Научнопрактическое пособие. М., 2000. С. 16.
8
9
литературе обращено внимание и высказано мнение о том, что даже в случае
познания собственно события преступления имеет место опосредованное
познание10, т.е. через сведения, отраженные в протоколе (как в результате
личного восприятия сведений об обстоятельствах в результате визуального
восприятия этих обстоятельств, так и в случае восприятия сообщений о них).
Представляется, что установление правильного соотношения познания и
восприятия, их непосредственных и опосредованных форм невозможно без
обращения к общим положениям психологии и гносеологии.
Восприятие – целостное отражение предметов, ситуаций и событий,
возникающее при непосредственном воздействии физических раздражителей
на рецепторные поверхности органов чувств. Вместе с процессами ощущения
восприятие обеспечивает непосредственно-чувственную ориентировку в
окружающем мире. Будучи необходимым этапом познания, оно всегда в
большей или меньшей степени связано с мышлением, памятью, вниманием,
направляется мотивацией и имеет аффективно-эмоциональную окраску11.
Восприятие неразрывно связано с ощущениями и, хотя не может иметь место
без задействования памяти, внимания, не существует без ощущений. В
отличие от раздражимости, психическое отражение предполагает появление
ощущений. Ощущение есть простейшая форма психического отражения,
субъективный
образ
объективного
мира.
Ощущение
–
не
сам
физиологический процесс, протекающий в субстрате живой системы, а его
«внутренняя сторона», представляющая результат отражения, информацию о
внешнем объекте. Ощущение – это простейший чувственный образ свойств
предметов и явлений. В.И. Ленин точно сформулировал, что «первая посылка
теории познания, несомненно, состоит в том, что единственный источник
наших знаний – ощущения»12. Однако ощущения отражают лишь отдельные
См.: Победкин А.В. Теория и методология использования вербальной информации в
уголовно-процессуальном доказывании: Дисс. … докт. юрид. наук. М., 2005. С. 36.
11
См.: Психология. Словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. 2-е
изд., испр. и доп. М.: Политиздат, 1990. С. 66.
12
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 127.
10
свойства предмета, явления. Целостный образ предмета или явления
возникает в сознании людей через более высокую форму познания –
восприятие. Восприятие возникает на базе ощущений. Однако оно не
является механической суммой ощущений. Это целостный образ явления,
предмета, включающий в себя всю совокупность его свойств, качеств,
сторон, отраженных в ощущениях13.
Отсюда может быть сделан вывод, что восприятие – результат
ощущений,
опосредуется
ими.
Любые
обстоятельства
всегда
воспринимаются опосредованно, т.е. через различные непосредственные
ощущения.
Познание – сложный процесс, не ограничивающийся восприятием. «От
живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков
диалектический путь познания истины, познания объективной реальности.»14
Процесс познания протекает в форме диалектической взаимосвязи и
взаимодействия субъекта и объекта познания на основе определенных
психобиологических закономерностей.
Представление – чувственный образ тех предметов, явлений, которые
субъект познания воспринимал раньше, но которые в данный момент через
ощущения не воспринимаются. Представления являются переходным этапом
к следующей за живым созерцанием форме познания – абстрактному
мышлению, которое протекает в трех основных формах: понятиях,
суждениях, умозаключениях. Понятие – это форма мышления, в которой
отражаются наиболее общие, существенные и необходимые качества,
свойства объекта. Суждение – это мысль, отражающая в сознании человека
наличие или отсутствие какого-либо признака, свойства предмета, его связи с
другими предметами. Умозаключение – это мыслительный акт, посредством
которого из одних суждений выводятся новые суждения о явлениях
См. об этом: Победкин А.В. Уголовно-процессуальное доказывание. М.: Юрлитинформ,
2009.С. 14.
14
Ленин В.И. Указ. соч. С. 152, 153.
13
объективного мира. Причем рациональная и эмпирическая стороны процесса
познания не могут рассматриваться изолированно, существовать одна без
другой15.
Отсюда следует, что познание не может быть классифицировано на
непосредственное и опосредованное – это сложный эмпирико-рациональный
процесс, заключающийся в восприятии через ощущения определенных
объектов, получении представления о них и оперировании представлениями
посредством понятий, суждений и умозаключений. Восприятие же всегда
опосредованно ощущениями. В этой связи следует согласиться с тем, что
познание – опосредствованное отражение человеком окружающего мира
через абстракции, понятия. «Понятия не есть нечто непосредственное…
непосредственно только ощущение…»16
Опыт изыскателя – это восприятие через ощущения зрения, слуха
следователя,
дознавателя,
судьи.
Посредством
такого
опыта
можно
воспринимать как само событие преступления (например, просмотр
видеозаписи преступного события или прослушивание его звуковых
проявлений) так и доказательственные факты, опосредованные ощущениями
зрения и слуха. Опыт иных лиц – это восприятие через органы зрения и слуха
компетентного должностного лица знаний иных лиц о событии преступления
или о доказательственных фактах. Здесь также возможно восприятие через те
же органы (зрение и слух), и не только доказательственных фактов, но и
самого события преступления (в случае, когда о нем делают вербальные
сообщения осведомленные участники судопроизводства). Нельзя согласиться
с точкой зрения, согласно которой идеальные следы (следы в памяти), в
отличие от материальных, недоступны для непосредственного восприятия,
они могут быть познаны лишь при помощи их материализации. Таким
образом, познаются не сами следы, а различные свидетельства их
15
16
См. об этом: Победкин А.В. Уголовно-процессуальное доказывание. С. 15.
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 253.
существования17. В случае исследования и материальных, и идеальных
следов
внешние
раздражители
воздействуют
на
органы
чувств
компетентного должностного лица. Однако эти органы чувств различны:
органы зрения – при исследовании материальных следов и органы слуха –
при исследовании следов, сохранившихся в памяти.
Таким образом, закономерности собственного опыта должностного
лица, ведущего производство по делу, и закономерности использования им
опыта других лиц в своей основе одинаковы. Однако есть и различие, оно
заключается в особенностях раздражителей, воздействующих на органы
чувств должностного лица, ведущего производство по делу, и опосредующих
восприятие им познаваемых объектов.
При использовании опыта другого лица внешний раздражитель –
результат
предшествующего
познания
обстоятельств
иным
лицом,
сопряженный с возможными искажениями, свойственными познанию
человеком реальной действительности.
В.Д. Спасович справедливо замечал, что предание еще в большей
степени нуждается в критике, нежели чувственный непосредственный опыт,
потому что истина, передаваемая преданием, искажается часто, проходя
сквозь призму чужого убеждения, и окрашивается свойственной этой призме
цветом. «Шансы ошибки удваиваются, когда истина пройдет сквозь две
такие среды, учетверяются, когда через четыре, и так далее; наконец из
двадцати уст слышится безобразный миф, уродливое сказание, в котором
бесконечно малая доля правды исчезает почти совершенно в растворе
обмана, выдумок и лжи.»18
С.А. Шейфер отмечает, что природа сигнала является существенным
свойством изучаемых следов, и выделяет группу две группы следов. К
первой относятся следы, в которых информация выражена в физических
См.: Семенов В.В., Иванов Л.Н. Правовые, тактические и методические аспекты
использования полиграфа в уголовном судопроизводстве. М.: Юрдитинформ, 2008. С. 19.
18
См.: Спасович В.Д. Указ. соч. С. 8.
17
признаках: протяженности, форме, объеме, цвете, температуре, запахе и т.д.
К таким следам С.А. Шейфер относит место происшествия, местность,
помещение; искомые при осмотре, обыске, выемке предметы и документы;
их местонахождение; объекты, предъявляемые для опознания; предметная
обстановка, в которой проводится следственный эксперимент; динамика
осуществляемого в ней опыта и т.д. Вторая группа следов – вербальная
информация, т.е. сведения, хранящиеся в памяти будущих свидетелей,
обвиняемых,
потерпевших.
Эта
информация
представляет
собой
наполненные смыслом наглядные образы и обобщенные отражения события
в виде понятий и суждений19.
Сущностной чертой способов собирания доказательств на основе
вербальной (словесной) информации (как в случае ее визуального
восприятия, так и при восприятии устных сообщений) является влияние на
результат
познания
информационных
языковых
процессов,
проблем.
обусловленных
Кроме
особенностей
физической
спецификой
сигнала, его нестойкостью, количеством этапов отражательного процесса,
использование
вербальной
информации
в
уголовно-процессуальном
доказывании сопряжено с серьезной герменевтической проблемой –
проблемой адекватного понимания, обусловленной сущностью языка как
универсального, но отнюдь не совершенного средства коммуникации.
Вербальная информация, как отмечает А.В. Победкин, сопровождает любые
способы собирания доказательств20. Любыми доказательствами можно
оперировать лишь посредством применения языковых средств. Однако
принципиально
особенное
содержание
представляют
собой
способы
собирания доказательств на основе информации, существующей в словесной
форме за рамками уголовного судопроизводства, еще не являющейся
доказательством. Специфика познания в последнем случае предполагают
См.: Шейфер С.А. Указ. соч. С. 12.
См.: Победкин А.В. Теория и методология использования вербальной информации в
уголовно-процессуальном доказывании. М.: МосУ МВД России, 2005. С. 23.
19
20
учет
неоднозначности
особенностей
языковых
субъекта, передающего
проявлений,
психо-физических
информацию. При
этом, если
вербальная информация воспринимается компетентным должностным лицом
через органы слуха при непосредственном контакте с субъектом сообщения,
возможно использование гносеологических и процессуальных механизмов
управления процессом передачи информации, что позволяет обеспечить
более высокую степень полноты и точности информации. Эти обстоятельства
должны
учитываться
и
законодателем
при
создании
надлежащей
процессуальной формы познавательных методов, и правоприменителем,
имеющим некоторую тактическую свободу усмотрения в рамках нормативно
установленных правил.