Вольфганг В. Кайль. Герменевтическая эмпатия в клиенто
advertisement
1 Вольфганг В. Кайль (Wolfgang W. Keil) ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ ЭМПАТИЯ В КЛИЕНТОЦЕНТРИРОВАННОЙ ТЕРАПИИ from: Esser U., Pabst H., Speierer G.-W: (Eds.): The power of the person-centered approach. Köln, GwG, 1996, pp. 65-80 Перевод с немецкого: Elisabeth Zinschitz КОНСПЕКТ Я поддерживаю гипотезу о том, что эмпатия в клиентоцентрированной терапии, для того чтобы быть эффективной, должна выполнять герменевтическую функцию. Термин «герменевтический» понимается в интерпретации GADAMER’а. Согласно ему, герменевтическая эмпатия пытается обнаружить целостность внутреннюю логику клиента, когда встречается с неполным переживанием последнего. Соответственно, эмпатическое понимание терапевта содержит больше, чем изначальное самопонимание клиента. На это герменевтическое измерение указывают точка зрения ROGERS'а об эмпатии и концепциия воспроизведения (concept of reconstituting) GENDLIN'а. Тем не менее в контексте теории межличностного взаимодействия ROGERS'а герменевтический ключ к осознанию инконгруэнтности клиента дают только конгруэнтное непринятие и не-понимание терапевта. Кроме того, глубокое эмпатическое понимание инконгруэнтности, а также принятие того, на что (в данный момент) нельзя ответить позитивным отношением, становится возможным благодаря пониманию биографического контекста и обладанию эмпатическими знаниями (о психических расстройствах). В заключение, я рассматриваю инконгруэнтные реакции терапевта. Они не дают доступа к личности клиента, но должны помочь терапевту попытаться достигнуть более адекватного самопонимания. 0. ВВЕДЕНИЕ 2 Вопрос о том, что действительно эффективно в психотерапии, лежит в основе возникновения и дальнейшего развития клиентоцентрированной психотерапии. Открытие того, что простая передача знаний от эксперта клиенту практически не помогает, побудило ROGERS’а перенести основное внимание на субъективное переживание клиента. Эффективный подход к этому он сформулировал в 1957 году в своей гипотезе о шести условиях, которые необходимы и достаточны, чтобы достигнуть изменений посредством терапии. Основные условия – три хорошо известных терапевтических базовых позиции. "Определенный вид отношений " - тот, что обычно включает эти базовые позиции терапевта - это фактор, который способствует личному развитию и изменению. Все три базовых позиции – необходимые предпосылки для благотворных отношений любого вида; но в психотерапии, тем не менее, эмпатия по некоторым причинам выходит на передний план. ROGERS (1982, p. 26) оценивал базовые позиции как исполняющие факторы (effectuating-factors), - они отличаются от тех, которые работают, например, в повседневной жизни. Он утверждает что в терапии наиболее, по-видимому, значима эмпатия, которая и продвигает терапевтический процесс. В повседневной же жизни важнее конгруэнтность, чья-либо истинность (genuineness), - это часто проявляется, когда возникает проблема отношений. Для психотерапии, следовательно, особенно важно детальное понимание эмпатии как исполняющего фактора. 1. ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ СТОРОНА ЭМПАТИИ Терапевтический исполняющий фактор, - эмпатия, - согласно знаменитому определению ROGERS’а, должна быть тонким и точным методом понимания клиента в его "внутренней системе координат ". Это определение подчеркивает, что клиента нужно понять так полно и точно, как возможно, как он понимает, или, по меньшей мере, должен понимать себя сам. Эмпатическое понимание подразумевает отношения в точности 1 : 1: что есть в клиенте, должно быть и в терапевте – как если бы, но только "как если бы", он (терапевт) был клиентом. Тогда возникает вопрос: не должен ли терапевт понимать намного больше или не должен ли он значительно отличаться от того, как клиент понимает сам себя? На это можно ответить, что психотерапия, в принципе, является герменевтическим делом. Это означает, что эмпатическое понимание обязательно должно продвигаться дальше отношений 1 : 1 и должно включать "больше", нежели самопонимание клиента (на момент встречи с терапевтом). Герменевтическое "больше"представляет собой попытку при конфронтации с чем-то "неполным" или "неистинным" найти или восстановить "цельное" или "истинное". Конкретная герменевтическая процедура имеет вид так называемого герменевтического круга. С одной стороны, терапевт составляет суждение о (пока отсутствующем) целом по различным его частям, но, с другой стороны, он продолжает делать выводы об уже существующих частях – и том, как они укладываются в целое – исходя из (еще предстоящего) целого. Эта процедура повторяется, пока из неполного не сформируется целое, - что ощущается как нечто логически согласованное и эмоционально очевидное. SCHLEIERMACHER и DILTHEY рассматривают герменевтический круг исключительно как объекты, подлежащие интерпретации, т.е. отдельный текст, его автор и их общий контекст. GADAMER расширил эту концепцию: интерпретатор не может быть нейтрален по отношению к интерпретируемому. Понимание интерпретатора всегда связано с интерпретируемым в контексте эскиза к полному пониманию. И наоборот, то, что подлежит интерпретации, не является объективной и изолированной сущностью, но само уже существует в контексте всех возможных интерпретаций. Если бы этого предварительного контекста понимания не было, понимание вообще было бы невозможно. Таким образом, интерпретируемый субъект включен в герменевтический круг в области понимания. Примененительно к психотерапии это будет означать, что понимание терапевта способствует самопониманию клиента. Поэтому я считаю, что эмпатическое понимание должно быть нацелено, или включать, - "больше" по сравнению с данным самопониманием клиента. Там, где самопереживание клиента неполно или неистинно, открывается дорога к цельному и истинному самопереживанию клиента. И тут я предполагаю, в частности, что реакции еще-не-принятия и еще-не-понимания терапевта предлагают герменевтический ключ к этому. Это в особенности относится к таким реакциям, которые указывают на инконгруэнтность клиента, и осознание этого создает базис клиенто-центрированной терапии. Так, помимо базовых позиций терапевта, принятия и эмпатического понимания, должны приниматься в расчет еще два важных фактора: реакции еще-непринятия и еще-не-понимания терапевта. Последнее, в особенности, составляет герменевтическую сторону эмпатического понимания. Для объяснения этого тезиса я прежде всего (в главе 2) обрисую представление ROGERS'а и GENDLIN'а об эмпатии. В третьей главе я намерен рассмотреть предварительные условия для использования реакций не-принятия в процессе терапии. Там я использую теорию межличностных отношений ROGERS'а, так же как и концепцию "сценического понимания» LORENZER'а. После этого я расскажу о конкретных шагах, которые необходимы для достижения реализации герменевтической эмпатии в клиентоцентрированной терапии (глава 4). 3 2. ЭМПАТИЯ СОГЛАСНО ROGERS И GENDLIN 2.1 Развитие понятия эмпатии ROGERS' Для ROGERS на протяжении всей его жизни было важно использовать эмпатическое понимание таким образом, чтобы клиент, исследующий себя, чувствовал себя эмпатически сопровождаемым и поддерживаемым.Тем не менее, в его понимании эмпатии заметна некоторая эволюция, на что ROGERS и сам недвусмысленно указал. Сначала Терапевт понимался как альтер эго клиента. Эмпатия означала отношения 1 : 1 между содержанием понимания терапевта и переживания клиента. Определение эмпатии в главной теоретической работе Роджерса гласит: "Находиться в состоянии эмпатии значит воспринимать внутреннюю систему координат другого с точностью, и со свойственными ей эмоциональными компонентами и значениями, как если бы вы были другой личностью, но никогда не теряя условия "как если бы "." (1959, p. 210). После перерыва более чем в 20 лет, пережив потрясения и огорчения, вызванные искажениями и неправильными трактовками его концепции эмпатии, ROGERS описывает эту базовую позицию заново: "Я не хотел бы далее называть это "состоянием эмпатии", поскольку считаю это скорее процессом, нежели состоянием. …Способ бытия вместе с другой личностью, который называется эмпатическим, имеет несколько граней. ...Он подразумевает постоянную восприимчивость ко всем нюансам осознания смысла, которые переживает другой человек. ... Это значит временно жить в его (или ее) жизни, передвигаясь в ней осторожно, не вынося приговоров, чувствуя значения того, что он сам едва осознает...." (1975b, p. 4). ROGERS формулирует этот упомянутый последним элемент еще яснее в своей статье для второго издания «Учебника психиатрии» FREEDMANа, KAPLANаи др., где он говорит: "В идеале такое понимание выражается комментариями, которые отражают не только то, что клиент полностью осознает, но и туманные области на краю осознания." (1975a, p. 1833). Здесь отношение 1 : 1 между содержанием эмпатического понимания терапевта и переживанием клиента изменено в пользу концепции эмпатии как процесса, и эмпатия поставлена в зависимость от аспектов, которые клиент не может осознавать. Понятие эмпатии даже более ясно подразумевает выход за пределы переживания клиента, когда ROGERS пишет в последних своих трудах о "еще одной характеристике" отношений, которая помогает развитию. "Я нахожу, что когда я ближе всего к моему внутреннему, интуитивному «я», когда я некоторым образом соприкасаюсь с неизвестным в себе, когда я, возможно, нахожусь в слегка измененном состоянии сознания в отношениях, тогда что бы я ни делал, кажется, несет исцеление. Тогда одно мое присутствие приносит облегчение и помощь. ...В эти моменты кажется, что мой дух и прикасается к духу другого. Наши отношения перерастают себя и становятся частью чего-то большего". (1989, p. 137 [11986]). Я думаю, что замысел ROGERS'а состоял не в том, чтобы ввести четвертую базовую позицию, но в том, чтобы сделать три базовых позиции более точными, добавив характеристику, которую он называет "присутствием". В случае эмпатии понимать клиента эмпатически означает для терапевта в том числе интуитивное присутствие в отношениях и таким образом, играет роль определенное "больше" по сравнению с самопониманием клиента. 2.2 GENDLIN's понятие эмпатии Я нахожу концепцию терапевтической эмпатии GENDLIN'а интересной в этом контексте потому что GENDLIN, в отличие от ROGERSа, считает, что базовая позиция терапевта не в том, чтобы быть действующей силой терапии, но скорее в том, чтобы фокусировать процесс клиента. Однако в концепции воссоздания процесса имплицитного переживания GENDLINу также нужна такая вещь как определенная реакция, "ответы", от других. Это означает, что эмпатия (терапевта) опять-таки должна содержать или должна пытаться достичь "большего", или чего-то еще, помимо так называемой "структурной границы (structure bound)", и, значит, неполноты переживания клиента. Воссоздание потенциально эффективного процесса переживания GENDLIN описывает в своей теории изменения личности следующим образом: "Однако в той степени, в которой мы отвечаем на наши собственные чувства так, чтобы обойти или остановить процесс, а не продвигать его, в этой степени мы нуждаемся в других для того, чтобы быть самими собой. Не только возникновение, но и взрослое развитие личности может требовать межличностных реакций. Такие реакции требуются не ради оценки или содержания, но потому что мы нуждаемся в них именно для воссоздания процесса ощущений." (1970 [11964], p.160). "Изменение личности – это разница, которую создают ваши реакции, способствующие моему конкретному переживанию. Чтобы быть собой, мне нужны ваши реакции, втой степени, в которой мои собственные реакции не могут развивать моичувства. Сначала в этих отношениях, я являюсь "действительно собой", только когда я с вами. Какое-то время индивидуум может по-настоящему развиваться только в этих отношениях. Это не "зависимость" ...Продолжающееся продвижение в непрерывном процессе взаимодействия необходимо для восстановления переживания до тех пор, пока человек сам не обретет способность продвигать его как selfprocess (внутренний процесс?)". (l. c., p. 161f). Таким образом, определенная эмпатическая реакция терапевта 4 необходима, чтобы дать возможность клиенту переживать более интенсивный и аутентичный self-process. Чтобы достичь этого, эмпатическая реакция должна содержать больше, в любом случае, чем данный, остановившийся процесс развития клиента. 3. УСЛОВИЯ ДЛЯ КЛИЕНТОЦЕНТРИРОВАННОЙ КОНЦЕПЦИИ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОЙ ЭМПАТИИ 3.1 Терапия имеет целью осознание клиентом своей инконгруэнтности Предварительное условие герменевтического измерения в терапевтическом понимании состоит в том, что психотерапия, как предполагается, должна работать со скрытыми неподлинными или, другими словами, "глубинно-психологическими" аспектами. Теория терапии ROGERS'а не содержит в действительности такой концепции. Но она возникает, когда мы эксплицитно включаем теорию личности ROGERS'. В теории терапии безусловное положительное отношение и эмпатическое понимание просто и без дискриминации адресуют всему данному переживанию клиента. Весь уникальный внутренний мир клиента следует воспринимать положительно и с пониманием. Теория личности, тем не менее, содержит другую оценку конгруэнтного «я», с одной стороны, и инконгруэнтного»я», равно как защитного поведения и отрицаемого переживания организма, с другой. Этот "психодинамический аспект (psychodynamic aspect)" (FINKE) теории личности должен применяться к теории терапии. Это должно означать, что терапевтическое усилие недлежит направлять главным образом на феномен защищающегося «я» и отрицаемого переживания организма и, следовательно, на понимание инконгруэнтности. В этом случае терапия не будет просто вопросом сопровождения клиента без дискриминации его переживания, не важно, конгруэнтно это или нет его собственному переживанию. Терапия имеет целью скорее работу конкретно с "глубинными психологическими" феноменами, например, инконгруэнтным переживанием и его значением. В этом случае необходимо сказать, что безусловное положительное отношение и эмпатическое понимание будут совсем другой природы, в зависимости от того, относятся они к конгруэнтным или инконгруэнтным аспектам. В своей теории межличностных отношений ROGERS описал это фундаментальное различие. 3.2 Инконгруэнтность скорее воспринимается другим человеком, чем самой личностью, и вызывает "негативные" реакции ROGERS обобщает эту теорию в общем законе, который гласит, что чем сильнее коммуникативная инконгруэнтность в одном из партнеров, тем больше общение ведет к увеличению инконгруэнтности и взаимному раздражению, и наоборот, чем больше коммуникативная конгруэнтность, тем больше общение способствует увеличению конгруэнтность у обоих партнеров и правильному взаимному пониманию и удовлетворению отношениями. Это означает, во-первых, что партнеры по коммуникации в принципе воспринимают инконгруэнтность лучше, чем сам человек. Очевидно, что последний обычно занят защитным процессом, чтобы защитить свою self-structure (внутреннюю структуру) и следовательно, по определению, меньше осознает свою собственную инконгруэнтность. Во-вторых, это показывает, что инконгруэнтность имеет тенденцию увеличивать негативные реакции у коммуникативных партнеров. Нисходящая спираль увеличивающихся помех в отношениях все же может быть прервана, если коммуникативный партнер достаточно конгруэнтен, чтобы понять свою инконгруэнтность по отношению к другому человеку. С этим пониманием он может, следовательно, продолжать реагировать на другого без ощущения подсознательной угрозы. Здесь, по моему мнению, мы видим конгруэнтные реакции не-принятия и не-понимания. В целом я полагаю, что психотерапия в основном возможна, когда психотерапевт способен почувствовать и воспринять инконгруэнтность клиента лучше, чем сам клиент. Это и есть герменевтическое "больше" терапевтического понимания. Но, согласно ROGERSу, и безусловное положительное отношение, и эмпатическое понимание должны быть добавлены к конгруэнтности, чтобы предоставить необходимые условия для благотворных отношений. Следовательно, актуальный внутренний терапевтический процесс терапевта должен начинаться с конгруэнтных реакций не-принятия и не-понимания и постепенно развиваться в сторону постоянно конгруэнтного принятия и эмпатии. Этот процесс будет более точно описан далее. 3.3 Сценическое понимание В контексте психоанализа LORENZER сформулировал концепцию, которая относится к продвижению от ещене-понимания к пониманию, и которая, по моему мнению, переносима на клиентоцентрированное понятие терапии. LORENZER (1970) различает несколько уровней терапевтического понимания: логическое и психологическое понимание, с одной стороны, и сценическое понимание, с другой. Первые два уровня относятся, к всестороннему, логически непротиворечивому пониманию проблемы, так же, как к пониманию ее 5 психологического контекста и личной значимости для человека. Сценическое же понимание предполагает, что бессознательные и отрицаемые формы взаимодействий проявляются именно на этапе установления отношений, - это напоминает то, как строит свои отношения психоаналитический пациент. Герменевтический аспект сценического понимания состоит в обнаружении этих бессознательных и отрицаемых форм взаимодействия. Неожиданным для психоаналитика образом LORENZER требует эмоционального обязательства: психоаналитик должен быть связан с пациентом так, чтобы он мог понять как co-actor, а не как сторонний наблюдатель, каким образом пациент устанавливает отношения. Это "вертикальная" герменевтическая процедура сценического понимания, тогда как "горизонтальная" герменевтическая процедура требует позиции стороннего наблюдателя. LORENZER считает, что идея дистанции между аналитиком и пациентом является результатом смешения двух совершенно разных процедур. Дистанция должна создаваться не "горизонтально" на уровне отношений между психоаналитиком и пациентом, но "вертикально" в самом психоаналитике, который старается отрефлексировать свои переживания по поводу отношений. Таким образом, в психоанализе, кроме невротического контрперенесения (counter-transference), существует необходимое эмоциональное обязательство. В то же время это необходимое контр-перенесение является переходной стадией, которая не полезна сама по себе, но которая становится полезной, если рассмотреть ее объективно, т.е. распознать и преодолеть. Только таким образом, принимая ту роль, в которой хочет его видеть пациент, и одновременно размышляя над тем, что он переживает, когда делает это, аналитик может проникнуть в психологические и бессознательные процессы клиента. Свойственные пациенту бессознательные формы взаимодействия, которые таким образом становятся установленными, не только определяют его отношения с психоаналитиком, но также характеризуют все его (проблемные) отношения. Следовательно, сценическое понимание включает в себя три аспекта: отношения клиент - терапевт, отношения, которые клиент создает в реальной жизни, и способ, которым клиент пережил определяющие отношения в раннем детстве в родной семье. Концепция сценического понимания кажется мне также подходящей для клиентоцентрированной терапии. Терапевт должен эффективно позволять себе быть вовлеченным в отношения, которые предлагает ему клиент, и, так сказать, превратить их в свое собственное переживание. Таким образом, важно, что вовлеченность терапевта не является целью сама по себе и также не является тем, что сообщается клиенту, как например, "самораскрытие терапевта" или "обратная связь": его вовлеченность должна использоваться герменевтически, чтобы добиться эмпатического понимания клиента. Стараясь отрефлексировать свои реакции герменевтически, терапевт получает возможность понять "сцены" клиента. Это в основном то, из чего состоит процесс перехода от еще-не-принятия и еще-не-понимания к принятию и пониманию. В дальнейшем, я хотел бы описать более точно конкретные стадии этого процесса. 3.4 Интерактивная ориентация в клиенто-центрированной терапии В клиенто-центрированной терапии так называемая интерактивная ориентация VAN KESSEL и VAN DER LINDEN (1993) имеет ту же самую природу, что и описанная выше концепция сценического понимания. VAN KESSEL и VAN DER LINDEN предполагают, что психические проблемы индивидуума вызваны тем, как он переживал отношения в раннем детстве, и что они выражаются в том, каким способом взрослый человек строит свои отношения. Внимание терапевта должно следовательно быть направлено не на содержание проблемы и симптомы, но на стиль общения и способ, которым клиент формирует свои отношения. Еще в большей степени, чем советует LORENZER, терапевт обязан действительно точно и полно осознавать, как клиент формирует отношения и какую роль он предлагает терапевту, но последний конечно не должен принимать эту ожидаемую дополнительную роль. Скорее, он должен средствами своей "беспозиционного отношения" создавать пространство (которое сначала будет вызывать сопротивление), в котором клиент может осознать инконгруэнтность своей постановки и создать новые, более конгруэнтные формы отношений. Все же, по моему мнению, эта концепция подразумевает полное ограничение терапевта только сценическим пониманием. Логический и психологический уровни понимания, согласно LORENZER, совершенноотвергаются. Это полностью препятствует терапевту подробно и тщательно фиксировать внутреннепсихическое переживание клиента. С этими оговорками я все же хотел бы рассматривать интерактивную ориентацию в клиентоцентрированной терапии как конкретную форму сценического понимания и возможность работы с имплицитным герменевтическим потенциалом. 4. КАК РЕАЛИЗОВАТЬ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКУЮ ЭМПАТИЮ В КОНКРЕТНЫХ УСЛОВИЯХ? 4.1. Первый шаг: восприятие и осознание собственной реакции Сценическое понимание означает, что терапевт находит герменевтический ключ к пониманию клиента, когда он не только обращает эмпатическое внимание на поведение и выражение клиента, но также на свою собственную реакцию на это. Первый шаг здесь – точно осознать свою собственную реакцию. Клиентоцентрированные 6 терапевты, сосредоточенные на том, чтобы воспринимать и понимать, в особенности рискуют недостаточно хорошо отслеживать свои собственные эмоциональные реакции на клиентов. Будучи супервизором, я привык прежде всего уделять много внимания вопросу, как человек чувствовал бы себя, если бы ему пришлось долго ехать в поезде вместе с этим клиентом или присутствовать на затянувшейся вечеринке. Как бы он себя чувствовал, выйдя наконец из поезда, или уходя домой с вечеринки? И вдобавок, какая из особенностей клиента и способов поведения определяет это. Такие вопросы очень часто приводят к заключению, что эти виды встреч тяжелы и неприятны, чтодает осознать, как это не похоже на то, что мы целиком принимаем и эмпатически понимаем клиента с самого начала. Здесь мы встречаемся с тем, что базовая позиция, называемая "безусловное положительное отношение", на настоящий момент остутствует. Но заодно страдает и базовая позиция "эмпатическое понимание". Здесь я хотел бы подчеркнуть точку зрения BIERMANN-RATJEN, ECKERT and SCHWARTZ (1979), которые считают, что безусловное положительное отношение имеет функциональный характер условия для контроля за степенью эмпатического понимания. Начиная с вывода ROGERS', что принятие немногого стоит, если не достигнуто понимание, они объясняют связь между этими двумя базовыми позиции следующим образом: "....Достигаемая степень позитивного отношения влияет на способность терапевта понимать клиента эмпатически. Если клиент демонстрирует некие чувства или позиции, которые вызывают определенные ощущения у терапевта, например страх или осуждение, последний не может поддерживать безусловное положительное отношение. В таком случае способность терапевта быть отзывчивым по отношению к клиенту очевидно ограничена." (loc. cit., p. 22; transl. by E. Z.). Следовательно, терапевт может проверять степень своего эмпатического понимания, исходя из того, налицо ли позитивное отношение. В ходе терапии эта степень положительного отношения и, следовательно, степень эмпатии будут постоянно меняться. Каждая такая перемена показывает, что в процессе терапии возникают значимые детали. Если же высокая степень позитивного отношения и, следовательно, эмпатия переживаются постоянно, терапия успешно достигла своей цели и может быть закончена. Такая концепция имеет очень важное практическое следствие. Реакции терапевта, в которых отсутствует положительное отношение, не являются ошибками или несовершествами, но служат важным элементом актуального процесса терапии. Следовательно, их надо использовать конструктивно и отслеживать как можно более аккуратно. Они имеют важный процессуально-диагностический и герменевтический характер. Их герменевтическая сторона состоит в том, что они позволяют терапевту понять "сцены", которые ставит клиент. Все это имеет ценность только если сам терапевт может быть конгруэнтным и честным в ситуации, когда ему не хватает позитивного отношения и он не способен понять клиента. Если его реакции возникают из-за его собственной инконгруэнтности, тогда они не являются указанием на проблемы клиента, но относятся к собственным проблемам терапевта. Как поступать в таком случае, я хотел бы обсудить после рассказа о конкретных шагах герменевтической эмпатии. Сейчас я хотел бы только констатировать, что первый шаг состоит в осознании действительной реакции терапевта на клиента. Эти реакции могут колебаться между двумя противоположностями: от "не быть способным продемонстрировать положительное отношение и проявлять эмпатию", с одной стороны, до "быть способным демонстрировать положительное отношение и проявлять эмпатию", с другой. 4.2 Как можно получить доступ к инконгруэнтности и конгруэнтности "нормальным способом " В действительности, абсолютно эмпатические и совершенно не эмпатические реакции очень редки. Классическая клиенто-центрированная реакция, как она проявляется снова и снова в разных формах, содержит многое, что вызывает положительное отношение, и мало такого, с чем терапевт возможно не согласится в настоящий момент. Особенно эта часть содержит в себе важный герменевтический потенциал. Начиная с этой части своей реакции, терапевт может почувствовать и прояснить для себя точно, какой из аспектов инконгруэнтного переживания и коммуникации клиента вызывает его реакции. Понимание инконгруэнтности также дает возможность прийти к мысли об условии релевантной конгруэнтности. В идеальных обстоятельствах, аспекты, которые терапевт чувствует или понимает лучше, – это те, которые находятся "на грани осознания клиентом ", как назвал это ROGERS. Уровни эмпатического понимания FINKE's (1994) (повторение, понимание того, что относится к ситуации, к концепции себя и к организму, и "интерпретация") или "Bearbeitungsangebote" (рабочие предложения) SACHSE являются, по моему мнению, примерами таких терапевтических реакций, а также герменевтических вторжений, вытекающих из этих реакций. Концепция SACHSE (1992; SACHSE & MAUS, 1991) основана на представлении об эмпатии как о "процессе эмпатии". Здесь терапевт понимает, на каком из рабочих уровней (например, интеллектуальное общение, эмоциональное общение, изучение личных значений) клиент сейчас находится и также пытается почувствовать глубину, которой не хватает клиенту, когда он находится на этом уровне. В своем рабочем предложении, терапевт приглашает его перейти на следующий конкретный уровень, который представляется адекватным. Ссылаясь на FINKE, я хотел бы указать, в особенности в этом контексте, на важность понимания того, что 7 относится к представлению о себе и что относится к организму. В случае инконгруэнтности клиента, переживание организма, как мы знаем, отрицается или искажается, чтобы поддержать представление о себе. Таким образом, форма понимания, которая относится к организму, по определению всегда выходит за рамки самопонимания клиента, несмотря на то, что понимание, которое относится исключительно к представлению о себе, по определению не вызовет терапевтического изменения. Следовательно, оба уровня понимания нельзя просто ставить в один ряд, но надо рассматривать в их различном значении. Здесь я хотел бы отметить в качестве образцового примера той формы понимания, которая относится к организму, терапевтическое вмешательство, известное как "пробы". Клиента, который не выказывает особо положительного отношения к себе, просят выслушать особенно точное предложение, которое выражает положительное отношение к нему и одновременно обратить внимание на свои спонтанные реакции. Очень часто такие "пробы" вызывают особенно сильные процессы переживания у клиента. Я привожу этот пример, чтобы показать тот классический процесс, который часто происходит с терапевтом. Начиная с чего-то, к чему терапевт не может чувствовать положительного отношения (инконгруэнтная личность клиента), он ощущает инконгруэнтность клиента и ее условный контекст. Таким образом он получает доступ, и следовательно, дает возможность клиенту получить доступ к условиям конгруэнтности. В противоположность ситуации, когда терапевт делает "пробу", конкретное формирование этой конгруэнтности может, в большинстве случаев, быть предоставлено креативности клиента. Таким образом, в клиентоцентрированной терапии терапевт обычно, находится лишь немного впереди клиента. Это следствие того, что он идет дальше клиента в переживании клиентом представления о себе и своей способности соприкоснуться с переживанием организма клиента, в то время как тот еще только находится на грани осознания. 4.3 Понимание с помощью истории жизни клиента Если описанный выше пример можно рассматривать как нормальный в психотерапевтической практике, то придется возразить, что стойкое переживание и тяжелые процессы защиты, которые совсем не изменяются нормальными "рабочими предложениями" или "вмешательствами, которые относятся к организму", - обычное дело. В подобных случаях защитные процессы все еще так сильны, что переживания организма не находится грани осознания и, следовательно, не так легко могут быть затронуты терапевтом. Здесь необходимо исследовать герменевтический потенциал сценического понимания более глубоко. Осознав собственную реакцию и интуитивно заключив, какая инконгруэнтность клиента в этом отражена, необходимо сделать еще один интуитивный шаг. В процессе терапии следует представить ситуации, которые могли бы сделать эту инконгруэнтность такой заметной и важной, какой она появилась и развивалась в смысле формирования личности клиента. Другими словами: здесь начинает играть роль биографический аспект. Надо хоть немного почувствовать, как ощущаются ситуации, которые воспринимаются как такие ограничивающие или такие угрожающие, что инконгруэнтные реакции представляются средством выживания. У терапевта должны возникнуть впечатления, образы и гипотезы того, как человек может уцепиться за инконгруэнтные модели поведения, и в их рамках переживает свою личность и свой внутренний. Если это именно такой случай и если эти интуитивные впечатления могут быть проверены многими другими сценами (т.е. дальнейшим переживанием и поведением клинета и его собственными реакциями на это), тогда медленно, но верно, удастся понять, почему клиент стал таким, какой он есть. Когда мы говорим здесь о биографической перспективе, мы, конечно, не имеем в виду «объективную», внешнюю биографию. Нередко история жизни тоже может быть полезной для того, чтобы лучше понять клиента, но ее, безусловно, недостаточно, чтобы выяснить внутренний мир клиента. Не объективные ситуации определяют способ переживания человека, но то, как человек воспринимает и оценивает их. FINKE (1990, p. 121) сформулировал это следующим образом: "В биографических воспоминаниях клиента мы никогда не имеем дело с "реальными" событиями, но только с теми, которые он уже несколько раз интерпретировал. Эти интерпретации пациента составляют его биографию. Последняя обычно является тематически организованной последовательностью восприятия событий во внутренних образах, фантазиях и воображении. Таким образом, мы имеем дело с "внутренним миром клиента" за некоторый период". (transl. by E. Z.). 4.4 Понимание, основанное на знании, делает возможной эмпатию Вслед за двумя "нормальными случаями", которые я обсуждал выше, я хотел бы обрисовать другой вид "нормальной" терапевтической ситуации. Здесь я имею в виду переживание и поведение, которые нельзя понять так, как из биографической перспективы, или которые представляются настолько неизменнымии, что мы можем классифицировать их как патологические. Применительно к классическим психическим расстройствам SWILDENS (1991) говорит о замедлении экзистенциального процесса, которым является человек. В качестве примера можно привести скрытность наркоманов, избегание провоцирующих страх ситуаций, применяемое людьми с синдромом тревоги, или неадекватные перемены и острые реакции людей в пограничных состояниях. 8 Здесь также первый шаг состоит в том, чтобы более точно осознать собственные реакции на клиента. Однако необходимо уметь делать из них соответствующие выводы, необходимы другие аспекты. Одним из таких требований является достаточная информация о свойствах, природе и возможных причинах психических расстройств и отсутствии способностей к адаптации. ECKERT (1985) выразил это следующим образом: во многих случаях понимание через эмпатию становится возможно только с пониманием через знание. Знание об эффектах, которые определенные расстройства вызывают в поведении и переживании, может помочь понять мои собственные реакции. И наоборот: мои собственные реакции могут служить диагностическими критериями в распознавании и понимании патологического поведения как такового. Это также описывает герменевтический потенциал реакции терапевта на клиента, которая "освещена" знанием. Реакции терапевта в ходе терапии ведут к процессуально-ориентированным, предварительным диагнозам, так же как к увеличивающемуся количеству образов того, как клиент стал таким, какой он есть. В качестве великолепного образца такого клиентоцентрированного способа использования психиатрических знаний я бы привел концепцию процессуально-ориентированной психотерапии SWILDENS' (1991), а также ориентированный на расстройства подход BINDER & BINDER (1991), в особенности работу о психотических пациентах и клиентах. 5. ИНКОНГРУЭНТНЫЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ РЕАКЦИИ 5.1 Инконгруэнтное не-принятие и не-понимание Очевидно, что герменевтический аспект терапевтических реакций не-принятия и не-понимания приведет к более точному пониманию клиента, если сам терапевт останется конгруэнтным и свободным. Но в нашей терапевтической практике часто случается, что из-за наших собственных проблем, мы чувствуем себя под угрозой или не можем быть толерантными к определенным вещам, находим что-то непонятным или не можем выносить определенные импульсы наших коммуникативных партнеров. Не-принятие и не-понимание возникают тогда из-за нашей собственной инконгруэнтности. К сожалению, универсальный закон, утверждающий, что инконгруэнтность заметна остальным больше, чем самому человеку, действует и здесь. Тем не менее, терапевты могут, по крайней мере, развить достаточную чувствительность к сигналам, что их реакции, вроде ощущения себя под угрозой, злости или презрения, могут проистекать из их собственной структуры личности. Тренировочная терапия, супервизорство и intervision служат оттачиванию такой восприимчивости. Если терапевт может позволить себе предчувствие своей собственной инконгруэнтности, тогда, по аналогии с тем, что было сказано выше, он может использовать свое переживание как герменевтический ключ к осознанию собственной инконгруэнтности. Здесь также должна быть принята во внимание биографическая перспектива. Конкретные шаги должны быть, вероятно, подобны тем, что ведут к пониманию клиента. Это, в первую очередь, вопрос как можно более точно осознания того, что именно в поведении и переживании меня беспокоит, и наоборот, какое альтернативное поведение и переживание мне нужно, чтобы я был спокоен. Следующий вопрос должен быть направлен на интутивное выяснение того, что именно беспокоит меня, какие неудовлетворенные внутренние нужды, или отсутствие внутренней определенности, или ограничения являются тому причиной. Если эти нужды и недостатки станут яснее, можно выяснить, как "хорошие" родители обращались бы с ними наилучшим способом и как я сам мог бы, если бы имел такую же позицию по отношению к моим нуждам и недостаткам, как "хорошие" родители. Возможно, это вызовет процессы переживания, которые необходимы для человека, чтобы иметь возможность относиться к себе так, как это делали бы они. 5.2. Инконгруэнтное принятие и понимание Мы только что обсудили инконгруэнтное не-принятие и не-понимание. К этому следует прибавить, естественно, что есть возможность инконгруэнтного принятия и понимания. В этом случае ситуация сложнее, так как не ощущается никакой угрозы. Принятие и понимание кажется, соотносятся точно с собственными нуждами и поэтому собственная инконгруэнтность еще не приемлема для человека. Более того, клиенто-центрированные терапевты особенно подвержены инконгруэнтному принятию. Причина этого в том, что эта терапевтическая школа особенно привлекательна для тех людей, для которых принятие и понимание очень важны. Особая значимость этих качеств состоит в желании или потребности нравиться или быть понятным самому. По этому поводу напомню о драме одаренных детей, подробно описанной A. MILLER (1979), чьей повышенной чувствительностью злоупотребляли родители для удовлетворения своих нарциссистических наклонностей. Такие люди быстро начинают сопереживать другим и понимать их нужды. Они не замечают, что их чувствительность происходит от их нужды в симбиотических отношениях и слиянии, и что за этим стоит недостаток понимания и принятия. Клиентоцентрированные терапевты должны поэтому быть особенно внимательными, проверяя, не являются ли их согласие, их уступание места (другому человеку) на самом деле 9 предосторожностью, чтобы избежать необходимости делать свои заявления или вступать в конфликты, и следовательно избегать возникновения реальных контактов. История наших собственных заболеваний, наши слабые места могут помочь нам осознать, насколько мы восприимчивы к угрожающим ситуациям и как нам не удается соответствующим образом поддерживать наши границы. Также подлежит обсуждению, как мы справляемся с собственными темными сторонами. Например, можем ли мы еще чувствовать стыд, обращаем ли внимание на свои собственные эгоистические импульсы (такие как ревность или жадность), или скрытую агрессию (например, оскорбление или отступление при контакте). Такие вопросы дают нам возможность узнать о нашем инконгруэнтном принятии и понимании. Если человек может позволить себе иметь предчувствие собственной инконгруэнтности в этом смысле, то можно использовать собственное переживание как герменевтический ключ к лучшему самопониманию, и достигнуть этого, предпринимая шаги, описанные выше. Только когда терапевт снова примирится с собой, он может лучше понять клиента. 6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Цель клиенто-центрированной терапии – помочь клиенту узнать и таким образом победить собственную инконгруэнтность. Согласно этому, эмпатическое понимание терапевта должно герменевтически превосходить инконгруэнтное самопонимание клиента. В противном случае, эмпатическое понимание остается поверхностным и неэффективным. Особенно значимы в этом контексте конгруэнтные реакции не-принятия и не-понимания терапевта. Благодаря этим реакциям терапевт может прийти к выводу об инконгруэнтностях клиента. Более того, если принимать в рассмотрение биографическую перспективу, также становится возможным интуитивно понять причины и необходимость инконгруэнтностей. В дополнение к этому, в случае классических психических расстройств, дополнительные терапевтические знания помогают достичь эмпатического понимания. Достаточная степень конгруэнтного принятия и понимания являются предварительным условием для любой терапевтической ситуации. Однако актуальный прогресс в терапевтическом процессе в значительной мере от того, работает ли терапевт успешно со своими реакциями еще-не-принятия и еще-не-понимания. В этом состоит реализация герменевтической стороны эмпатии и в этом выражается реальная "личная сила" самой терапевтической встречи. 7. REFERENCES BIERMANN-RATJEN, E.-M., Eckert, J. & SCHWARTZ; H.-J. (1979): Gesprächspsychotherapie. Stuttgart: Kohlhammer BINDER, U.& BINDER, J. (1991): Studien zu einer störungsspezifischen klientenzentrierten Psychotherapie. Eschborn b. Frankfurt a. M.: Dietmar Klotz ECKERT, J. (1985): Reicht das klientenzentrierte Konzept in seiner Allgemeinheit aus oder brauchen wir auch störungsspezifische Ansätze? In: GwG-info 59, S. 115-121 FINKE, J. (1990): Die lebensgeschichtliche Perspektive im klientenzentrierten Therapieprozeß. In: Meyer-Cording,G. et al. (Ed.): Gesundheit und Krankheit. Köln: GwG FINKE, J. (1994): Empathie und Interaktion. Stuttgart: Thieme GENDLIN, E.T. (1970): A Theory of Personality Change. In: Hart, J.T. & Tomlinson, T.M.: New Directions in Client-Centered Therapy. Boston: Houghton Mifflin. [1 1964 In: Worchel, P. & Byrne, D.: Personality Change. New York: Wiley] LORENZER, A. (1970): Sprachzerstörung und Rekonstruktion. Frankfurt a.M.: Suhrkamp MILLER, A. (1979): Das Drama des begabten Kindes und die Suche nach dem wahren Selbst. Frankfurt a.M.: Suhrkamp ROGERS, C.R. (1957): The Necessary and Sufficient Conditions of Therapeutic Personality Change. In: J. of Cons. Psych. 21, 2, p. 95-103 ROGERS, C.R. (1959): A Theory of Therapy, Personality, and Interpersonal Relationships, as Developed in the Client-Centered Framework. In: Koch, S. (Ed.): Psychology. A Study of a Science. New York: McGraw Hill ROGERS, C.R. (1975a): Client-Centered Psychotherapy. In: Kaplan, H.I. et al. (Eds.): Comprehensive Textbook of Psychiatry. Baltimoore: Williams & Wilkins ROGERS, C.R. (1975b): Empathic - an Unappreciated Way of Being. In: The Conseling Psychologist 5, 2, p. 2-19 ROGERS, C.R. (1982): Gespräch Carl Rogers mit dem Vorstand der GwG. In: GwG-info 48, p. 18-35 ROGERS, C.R. (1989): A Client-Centered / Person-Centered Approach to Therapy. In: Kirschenbaum, H. & Land Henderson, V. Eds.): The Carl Rogers Reader. Boston: Houghton Mifflin. [1 1986 In: Kutash, I.L. & Wolf, A.: Psycho- 10 therapist's Casebook. San Francisco: Jossey-Bass] SACHSE, R. (1992): Zielorientierte Gesprächspsychotherapie. Göttingen. Hogrefe SACHSE, R. & MAUS, C. (1991): Zielorientiertes Handeln in der Gesprächspsychotherapie. Stuttgart: Kohlhammer SWILDENS, H. (1991): Prozeßorientierte Gesprächspsychotherapie. Köln: GwG VAN KESSEL, W. & VAN DER LINDEN, P. (1993): Die aktuelle Beziehung in der Klientenzentrierten Psychotherapie. In: GwG-Zeitschrift 90, p. 19-32 Author: Mag. Wolfgang W. Keil Albertg. 39 / 6 A - 1080 Wien Austria Ph.: 0043/1/4075587 E-mail: wolfgang.keil@aon.at
