Мой опыт преодоления

Мой опыт преодоления.
Я обращаюсь в первую очередь к родителям детей с особенностями развития. У каждого
из вас за плечами свой бесценный опыт преодоления беды, для кого-то это уже в далеком
прошлом, кто-то ищет ответы на мучительные вопросы: « Как быть, что делать, в каком
направлении двигаться?» Многие же просто раздавлены диагнозами, прогнозами,
безысходностью. Я вас как никто другой – понимаю. И мне очень хотелось бы вам
помочь.
Я попытаюсь обобщить и кратко изложить свои « опыты». Это не руководство к
действию :« Делай как мы, делай с нами, делай лучше нас». Это повод к размышлению.
Мой мальчик родился недоношенным ( 33-34 недели), с массой осложнений, гипоксией.
Выписали нас с неблагоприятными прогнозами и добрыми пожеланиями…
Диагноз: ДЦП + микроцефалия поставили в год. Драгоценное время было упущено в силу
нашего недопонимания проблем и потому, что никто не направил по нужному пути.
Когда прозвучал диагноз и слово « инвалидность» - свет померк перед моими глазами. Я
никого не могла видеть и ни о чем не могла говорить.
Очень трудно было осознать, что мой ребенок никогда не будет, «как все», соизмерить
свои силы с тем, что есть – на всю оставшуюся жизнь, смириться с этим. После каждого
усилия, направленного на лечение, трудно было расставаться с надеждой и растить новую.
До полутора лет лечение ограничивалось массажем и ЛФК. До полутора лет мой Ваня
самостоятельно не сидел, требовательно мычал и жестами давал понять, что ему нужно.
Худо-бедно передвигался в ходунке, игрушки практически его не интересовали, все, что
попадало под руки, разбрасывалось.
О том, что бороться с микроцефалией можно оперативным путем узнала случайно, из уст
одной мамочки. От нее же - адрес московского центра помощи детям с черепно-лицевой
патологией. В два года перенесли нейрохирургическую операцию ( были раздвинуты
черепные швы, что дало возможность мозгам ребенка правильно «дышать»).
Развитие пошло другими темпами и другим путем.
Через два месяца после операции стал ползать. Не на четвереньках, а перекатываясь,
подтягиваясь. Через полгода я услышала впервые « мама», вместе с « папа»,« баба», « му»
и « бе» - весь словарный запас.
Ваня у меня удивительно музыкально-восприимчивый ребенок. Укачивая его на руках
(по часу - полтора) я перепела весь репертуар: от детских песен - до народных. Как
оказалось, это не прошло бесследно. Был проигрыватель и хорошая фонотека. Развлекая
не столько его, сколько себя от одуряющего однообразия будней, я слушала то, что мне
давало силы дышать - « Битлз». В них было много света и чего-то жизнеутверждающего.
Ваня слушал мелодичные песни битлов с раскрытым ртом, размахивал руками под « Есту
Дей « и « Мишель». Конечно, интерес к рычажкам и кнопочкам вскоре пересилил интерес
к музыке. Но, когда я ему предложила послушать на кассете мелодии « Битлз» в
обработке для детей, без слов, он удивленно замер, узнал, а слушать не стал. Оказалось,
что для ребенка музыка со словами гораздо ближе, чем музыка без слов.
А разговаривала я с ним постоянно, объясняя все свои действия, проговаривая и то, что
он понимать не мог.
С полутора лет я каждое лето возила его к себе на родину, к бабушке, в село на юге
Украины. Там не было моря, не было даже речки - степь да степь кругом. Но была
удивительная атмосфера любви, тепла многочисленных родственников. Был простор,
другая среда, другие запахи, звуки, другие условия существования. Именно там он
заговорил, стал ползать, ходить с ходунком, ездить на велосипеде. Но все это – впереди.
А пока, в 1998 году, рассматривая альбом с фотографиями родственников, я с удивлением
заметила, что ребенок их узнает! Попросила показать бабушку, тетю Галю, Танюшкупоказал! Битлы оказались тоже узнаваемы, особенно ему нравился усатый Джордж
Харрисон.
1
Дальше пошли в ход детские книжки. Рассматривая животных, он старался подражать их
звучанию. Собачка у него « рычала», а киска протяжно мяукала. Детский «Букварь»,
«Муха-Цокотуха», « Теремок» и « Курочка Ряба» были зачитаны до дыр и отсутствия
половины листов.
Мелкую моторику развивали преимущественно на кухне: Ваня с удовольствием чистил
лук, капусту ( раздевал их), перебирал фасоль, бобы, разбрасывал картошку, гремел
кастрюлями и крышками, раскладывал ложкой по чашкам-мискам перловую крупу.
Сюжетно-ролевые игры были пока вне зоны интереса. Но очень интересовали все
музыкальные инструменты: то, что звучит: гитара и балалайка ( как на картинке из
«Мухи-Цокотухи»), барабан, детское пианино. По мере сил насыщала этот интерес,
достала даже что-то типа дудки с клавиатурой. Дудеть у него не хватало сил, «дудела» я ,
а он нажимал на клавиши –«играл».
Соорудили дома « стоячее место», как в поликлинике. Привязывала его к этой стойке, а
так как стоять он не хотел, то развлекла чем и как могла. В большой короб сложила
игрушки, много мячиков разного диаметра и ставила перед ним. Его задача - достать все
это добро и разбросать, что он с удовольствием делал и очень веселился, глядя, как я
собирала все эти россыпи. Одним ударом убивали несколько зайцев : стояли, руки
развивали и играли.
К трем годам научился очень шустро ползать, забираться на диван и сползать с него,
стоять у опоры. Водить его под руки было тяжело, а за руку еще не получалось.
Понимал он намного больше, чем мог выразить. А выражал себя при помощи нескольких
слов, звуков и жестов. Я его понимала, и ему этого было достаточно. Стимул для развития
речи отсутствовал.
Ползал за мной с книжками и столько удовольствия ему доставляло « чтение» одних и тех
же сказок ( десятикратного в течении дня), что не радоваться вместе с ним было
невозможно.
Все сказки у нас имели определенное звуковое и жестовое обозначение. Баба и « му»–
значит надо « читать» про бабушку Катю и коровку Марту, « каба-каба» - про колобка.
«Э-э-э» - сказка про козлика, « мяу» - про кисоньку и мельника. Если в глаз пальцем
тычет – значит надо читать про курочку, которой петушок орехом вышиб глазок, голову
рукой приглаживает – про Красную Шапочку ( до той сцены, где появляется волк), руку
показывает и стучит по ней пальчиком ( иголкой) – про ежика.
В разряд игрушек попал старый телефон. Ваня требовал, чтобы я говорила по телефону.
Вот я и вела воображаемые беседы с бабушкой, тетей Галей, тетей Леной. Потом мы
приспособили этот телефон для вызова Айболита нашим « зверушкам», нуждающимся в
срочной медицинской помощи: называли имя больного, что болит, адрес. Проговаривала
все это конечно, я, надеясь, что и это не пройдет бесследно, что рано или поздно он
заговорит.
Заговорил после трех лет, в моей родной Новосветловке. Плохо, невнятно, по слогам , но
все же это был прорыв. Преобладали имена собственные( всех моих многочисленных
родственников, включая клички их собак и коров), глаголы - только в повелительном
наклонении – дай, « цитай», « пить», « иди», « кусять»; одно местоимение – «Я» и никаких
эпитетов. Предложения самые простые и то – по настоянию. Ему хотелось бы быть
понятым с одного слова. Добрая половина алфавита вообще не выговаривалась.
Меня многие спрашивали, что мы принимали из стимулирующих препаратов. Пили все,
что назначали: пантогам, когитум, но только на это не рассчитывали. Разговаривали,
читали, пели. Занимались с логопедом, но эпизодически, нерегулярно.
Первое время я записывала в тетрадь каждое новое слово, потом махнула рукой, слова
пошли потоком. Ваня просыпался со словами: « Мама, цитай» и засыпал со сказками.
Логопед даже велела притормозить с новыми книгами, впечатлениями. Речевой аппарат
не справлялся с тем, что ему хотелось бы выразить.
2
Дети более охотно играли с ним, он уже мог поддерживать сюжетно-ролевые игры, его
можно было понять. С Аней играл в куклы: Кен и Барби. Со мной играл в « Бабу –Ягу». Я
была, разумеется, Бабой-Ягой, а он, разумеется, разбойником
. Детей призывала, приглашала в дом как могла. Детская среда и общение как воздух,
были необходимы и незаменимы. Нам в этом смысле повезло. Соседские дети, (с
разницей в год, два, три) воспринимали его нормально. На улице было сложнее. Дети
постарше относились к нему дружелюбно-снисходительно, ровесники – никак не
относились. Снялись стайкой и полетели, а вы – «летите, как хотите». Несмотря ни на что,
вместе с Ваней мы летали, лазали по кустам, строили « шалаши», играли в « казаковразбойников», прячась за машинами во дворе.
Я организовывала дворовые походы за железную дорогу, с кострами, играми.
День рожденье превращался в праздник со всеми вытекающими: газетой, сюрпризами на
веревочке для гостей, которые они должны были отрезать с завязанными глазами и
обязательно исполнить концертный номер; с хороводом. Дом наполнялся детским
щебетом.
Ваня с удовольствием перевоплощался в любимых сказочных героев: « Мама, ты – Лев, а
я братец Кролик. Дай мне шапку набекрень и окурок сигары».
« Мама, я почтальон Печкин, вам письмо от тети Лены и от бабушки!»
Лезет на батарею – « Я Мурка. Посижу, погреюсь».
Боялся громких звуков, микрофонов , динамиков. По этой причине походы на елку в дом
пионеров нас не радовали, а напрягали.
Однажды водитель троллейбуса громко объявлял остановки, чем напугал ребенка до слез
и отказа ездить в общественном транспорте вообще. Пришлось придумать игру, в которой
он – водитель троллейбуса и объявляет для пассажиров остановки. Потом мы менялись
ролями, я садилась в кресло за « руль с микрофоном». Но и это не помогло.
Теперь уже Ваня болтал по игрушечному телефону с воображаемыми собеседниками:
«Тетя Ена, дасте! Как дея? Касе? Нисе?» Разобрать, что к чему можно со второй попытки.
Зато сколько радости, когда он понят! Повторял практически все, что слышал, даже то,
что не в состоянии был выговорить – настолько большой интерес к слову!
Научился строить из кубиков нечто отдаленно напоминающее башню, оказалось – гараж.
На улице передвигались с помощью коляски. Дома – ползком.
Я убедилась в том, что Ване гораздо проще и быстрее проползти небольшое расстояние,
чем пройти его возле опоры .Зачем прикладывать лишние усилия, если можно ползком
добраться до желаемого? Для хождения нужна более осознанная мотивация. А ее пока не
было.
И в три и в четыре года мы не пошли. Переживалось это очень болезненно. Казалось, еще
одно усилие – и « лед тронется». Лед тронется, но позже.
После четырех лет основное требование ко мне – « Читай!» Я записала Ваню в
библиотеки. В обычную, детскую, рядом с домом и в библиотеку общества слепых. Там
был большой выбор аудиокассет для прослушивания: сказки, книги в хорошем прочтении.
Но мамины читки несколько раз в день никакие кассеты не могли заменить. Многое мы
уже прочитали, многое еще было сложно для восприятия. Настойчиво предлагала сказки
Пушкина. Это то, что дает стимул для развития мысли и воображения.
Мы проживали, именно – проживали ( с пересказами, вопросами, проигрыванием ролей)
сказки про рыбака и рыбку, про Царевну и семь богатырей. Ваня был озадачен тем, что в
сказках отсутствуют имена собственные героев ( кроме царевича Елисея, Чернавки и
собаки Соколко). « А как их зовут?». Мне нечего было ответить.
Пробовала загадывать самые простые загадки – отгадал. Сделала лото: на цветном
картоне вырезала разные геометрические фигуры. Нужную фигуру нужно вставить в
соответствующую по форме и цвету ячейку. Справился. Собрала картинки из обычного
лото по категориям : звери, птицы, игрушки .Он правильно все объяснил, обобщил.
3
« Ваня, что делает кошка?» -« Мяукает», собачка – лает, коровка – «мукает», козочка
«бебекает», лошадка – « игогокает», а гусь – « гагакает»..
Так мы с ним и гагакали с утра до ночи.
Попыталась преподнести ему географию в сказочной форме. Ваня знал, что он живет в
России, в Туле, бабушка – на Украине, битлы – а Англии, Бременские музыканты – в
Германии, Кот в сапогах живет в городе Париже. Пространственное восприятие –
никакое. Ему все равно- что восток, что запад, где лево, где право.
Любил возиться с красками, но кисточку брал в руку не так как надо. Он ею вооружался
и таким воинственным образом – « Иду на вы»» - размазывал краски. Доставались старые
обои, Ваня обряжался в « рисовальные доспехи» - старую папину рубашку и давалась
возможность размазывать краски руками по обоям. Его радостные вопли, потом вопли в
ванной, уже не такие радостные, когда приходилось все это отмывать. Раскраски
раскрашивать не получалось, сплошная мазня. Рисовать не получалось тем более.
Что-то строил из кубиков, ни на что не похожее.
Как-то еле дотащив до дома, до восьмого этажа при неработающем лифте, я бросила
ребенка на диван и в сердцах сказала: « Господи! Ну когда же ты сам будешь ходить? Сил
моих больше нет!» Через какое-то время он у меня спрашивает: « Мама, а почему я не
умею ходить? А когда я пойду своими ножками?» Я потеряла дар речи. Пролепетала, что
скоро научимся. К таким вопросам я не была готова.
Вся моя установка, что непременно скоро и обязательно – в корне была неверна. В год я
себе говорила – к двум, в два - к трем, но и в три , и в четыре мы не пошли. А что если
никогда??? Что жизнь остановится? Нет. Надо будет жить с этим. Как? Здесь и сейчас,
независимо от установок и прогнозов. Не превращая ребенка – в щит, меч и знамя, а себя
в жертву.
Много лет и много раз я спрашивала себя : почему мне такое испытание? За что? Чем я
хуже тех, у кого здоровые дети? Об эти вопросы разбивала лоб и душу, не находя ответа.
Да ничем не хуже. Но ничем и не лучше тех матерей, чьи дети гораздо сложнее Вани.
Каждому – свое, свой крест, своя ноша. Я поняла это, пройдя все круги больничных
испытаний.
Верила в то, что если Господь дает испытание, то обязательно по силам. Значит, их
должно хватить, чтобы поставить ребенка на ноги. Но я также поняла, что несмотря на
мои усилия, усилия врачей, есть то, что от нас не зависит. И это надо отпустить на
милость и волю Божию, на течение времени.
К таким выводам я пришла за время моей болезни.
Позвоночник не выдержал нагрузок, сместились диски. Я потеряла способность
самостоятельно передвигаться, несколько месяцев кочевала из больницы в больницу.
Ваню бабушка увезла на Украину.
После восстановления – радость встречи с сыном, родными.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. В отрыве от меня, за несколько месяцев в
деревне Ваня окреп, научился ходить с коляской, пытался самостоятельно стоять. Носился
по двору с коляской и на четвереньках, в дом – не затащить. Коленки в синяках и
ссадинах, обувь разбил, ходил босяком. Меньше таскала его, больше водила за ручку. Все
его хвалили и поддерживали. Необходимость хождения становилась осмысленной.
Самостоятельно разве что ел. Раздеться- одеться не мог. Запутается в одежде и вопит:
«Помогите!». Собирал свои игрушки, пел песни, сочинял небылицы.
Надежды на то, что садик внесет свои коррективы, не оправдались.
В октябре 2000года Ваню повторно оперировали, был рецидив краниостеноза. После
операции долго восстанавливали силы и навыки.
К пяти годам мы пришли вместе. Ваня ходил, держась за мою руку.
Читали « про Карлсона» и « про дядю Федора», осилили азбуку за исключением тех букв,
которые трудно произносились. Писал, рисовал – одни каракули.
4
Через полгода – научился немножко стоять сам и сделал несколько шагов. Произошло это
в санатории. До нормального хождения и стояния было еще далеко. Важно то, что он это
сделал осознанно, преодолев страхи, почувствовал, как это делается.
Знакомые подарили нам трехколесный велосипед, и Ваня научился на нем кататься!
Сначала в пределах квартиры. А ведь сколько было попыток научить его кататься на
велосипеде! Что только не делали: ноги к педалям привязывали. Пока само желание и
умение не созрело, ничего не получалось. Как и с ходунком ( типа стульчика, его нужно
было приподнять, переставить и сделать шаг). Два года бились, уже и попытки оставили, а
он дорос, дошел до него.
В столярной мастерской заказали деревянные перила , укрепили их вдоль стен в
коридоре, на кухне, в туалете, чтобы дать опору для самостоятельного добирания до
жизненно-важных мест.
В комнате устроили веревочный тренажер. Идею подсмотрела в газетной статье о девочке
Даше и ее необычном тренажере. Это что-то типа канатной дорожки в комнате: с двух
сторон натянуты веревки и между ними ребенок должен ходить, тренируя равновесие.
Особого желания ходить между веревками у Вани не было. И страшновато , и трудновато.
Пришлось превращать нудное занятие в увлекательную игру в разбойников. Я убегала, он
меня догонял. Подключили к играм соседских детей, набросили на веревки одеяло –
получился разбойничий шалаш, или волчье логово. Так научились ходить между
веревками и даже бегать.
В коридоре возле перил прикрепили небольшую доску, как в школе, с мелом и
возможностью стоять и рисовать. У Ваниных гостей эта доска пользовалась большой
популярностью. Глядя на их рисунки и писанину, он тоже старался изо всех сил.
На день рождения подарили пазлы, большие и в рамочке. Но собирать их Ваня
отказывался наотрез. Целая картинка из маленьких кусочков не складывалась, как я не
старалась, он не мог ее увидеть, собрать. Тогда решила действовать по - другому. Собрала
картинку, перевернула эти пазлы и пронумеровала. В каждом ряду по 10 штук, всего 10
рядов. И стала раскладывать ему их по номерам. Один ряд – одна стопочка ( от 1 до 10),
второй ряд ( от 20 до 30) и т.д. И дело пошло на лад! Таким образом, мы выучили цифры,
их порядок, научились собирать пазлы не без пользы для развития рук.
Книги стали читать « с продолжением». Одолели « Незнайку», « Волшебника
Изумрудного города», « Денискины истории».
На ночь глядя, после чтения очередной истории с продолжением мы сочиняли свои
истории: про то, как мы поедем в Херсон, к тете Лене, в Липецк к тете Жене, к бабушке в
Новосветловку, и обязательно когда-нибудь на море. Мечты обретали вполне реальные
детали: как сядем в поезд, что будем делать, как нас встретят, какие приключения нас
ждут.
На седьмом году жизни Вани в 10 минутах ходьбы от дома открылся реабилитационный
центр для детей с ограниченными возможностями. Открылся он под крылом социальной
защиты и носил скорее социально – реабилитационную направленность, нежели
медицинскую. Ваня сначала посещал дошкольную группу в первую половину дня, а
потом, как школьник – вторую. Для нас центр сыграл роль садика, это был выход: и
дошкольное обучение и социальная адаптация, прививка навыков самостоятельности.
Два воспитателя работали каждый по своей программе, лепили из соленого теста,
рисовали, работали с красками по разным методикам .С детьми работали психологи,
логопеды.
Сначала его в центре водили под руки, потом за руку, дальше он передвигался с
помощью ходунка.
Я считаю, что такие центры ( может более совершенные с медицинской точки зрения)
должны быть в каждом районе. Чтобы атмосфера была домашне-уютной, чтобы дети
чувствовали, что им рады, что их ждут. Чтобы ребенка можно было привезти в такой
5
центр, ведь иногда самое сложное для родителей доставить ребенка до нужного адреса и
лечения.
После восьми лет наступил такой момент, когда он попытался оторваться от ходунка и
потихоньку, по стеночке пошел самостоятельно. Прихожу я как-то за ним в центр, вижу –
ходунок стоит, а Вани не видно. Оглядываюсь растерянно по сторонам, а все вокруг
загадочно улыбаются. И вот, идет мой ребенок мне навстречу самостоятельно,
победительно под гром аплодисментов детей и воспитателей. Разве такое можно забыть?
К школе мы подошли-подъехали на коляске, не умея ни читать, ни писать.
Алфавит, буквы все это было знакомо, а вот сложить буковки в слоги, а потом в слова
никак не получалось. Что я только не перепробовала! И паровозиком буковки цепляла, и
пропевала слоги, и развешивала их по квартире на карточках – для наглядности. Опять
таки, « лед не тронулся»,пока не созрел.
С чтением процесс пошел быстрее, а вот писать…Я думала, если он научится печатными
буквами писать к концу первого класса, то это будет очень хорошо. Руки его не
слушались, ручку ронял. Обвести элементарные фигуры не мог, границ, полей, строчек –
не видел. И буквы и цифры были похожи на всех зверушек.
Тогда я взяла тетради и сама их разграфила так, чтобы границы между строчками были
большие, заполнены яркими красками. То, что следовало обвести – линии, кружочки,
рисовала пунктирными точками гигантских размеров. Расстояние между каждой буквой,
цифрой тоже отмечала цветными карандашами. Когда руки немного привыкли к работе с
ручкой и обводке букв больших размеров, перешли на средний уровень, а потом –
нормальный. Сначала писали – печатали. Потом по той же методике учились писать
прописные буквы, труднее всего давались закругления. Учился он писать и по моей
карандашной обводке. Кроме домашнего задания, я ему прописывала краткие молитвы и
любимые мной японские трехстишия: по временам года и настроению.
Математикой занимались по той же схеме – сначала цифры писались по моей обводке,
потом он их писал самостоятельно, но в клеточках я ставила карандашные точки.
К концу первого класса Ваня медленно, теряя строчки, читал . Интерес к чтению
всемерно поддерживали и мои читки на сон грядущий были еще актуальны. Но я просила
его хоть немножко прочитать мне, хоть пару строчек, хоть абзац, полстранички, потом
страничку и главу! Ты читаешь мне, я – тебе. Так был прочитаны « Том Сойер» и еще
много замечательных детских книг. Но Том остался любимым героем детства.
Писал он еще хуже, чем читал, но писал, и это можно было прочесть. Мы устраивали
конкурс на лучшую страничку и наша добрая знакомая Надежда Константиновна вручала
приз «Лучшему писаке».
В начале первого учебного года, чтобы развивать руки и мелкую моторику мы
пригласили педагога дополнительного образования и организовали кружок лепки на дому.
Работали с соленым тестом, обычным пластилином. Объемные фигуры получались с
большим трудом, результат Ваню не особо радовал и вдохновлял. На глаза в магазине мне
попалась испанская паста для лепки. Очень яркая , разноцветная и очень дорогая. Этот
материал был удивительно пластичным, его можно было размазывать по поверхности,
создавая живописные пластилиновые картинки. Уже к концу учебного года Ваня со своей
«лепниной» принимал участие в конкурсах детского творчества и получил заслуженные
награды, приз зрительских симпатий « за трудолюбие, яркость выполненных работ и
веселую фантазию».
Три года мы занимались с педагогом и благодаря этим занятиям руки заработали,
раскрылся творческий потенциал. Был выход в мир воплощенных фантазий. Было
неоднократное участие в конкурсах и выставках, фестивалях детского творчества,
признание зрителей.
Последние два года, после выхода руководителя кружка на пенсию, я занимаюсь с Ваней
самостоятельно. Мы работали с пластилином и природным материалом – галькой ,
песком, ракушками. Сделали наглядные пособия по окружающему миру: « Модель
6
Солнечной системы», « Карта мира», « Карта России», сделали свое «Генеалогическое
древо».
Долгое время Ваня с завистью наблюдал, как ребята во дворе играют в футбол. А у него
даже удар по мячу не получался. Удары отрабатывали на пустых пластиковых бутылках.
Потом достали легкий волейбольный мяч, и тренировались на клочке футбольного поля с
песчаной насыпью ( падать не так больно). Падал бессчетное количество раз, поднимался
с моей помощью. Пока не научился подниматься сам и отбивать мои подачи.
В футбол мы так и не играем, для игры нужна команда, но это помогло крепче держаться
на ногах. После этого напрочь отказался от коляски.
Сейчас моему сыну 13 лет. Он учится в шестом классе общеобразовательной школы,
обучается на дому вполне успешно. Освоил компьютер, печатает тексты, сочинения,
играет в компьютерные игры, как и его ровесники.
Ходит самостоятельно и с моей помощью, хотя ему трудно даются большие расстояния.
Гимнастикой занимаемся дома сами. Для этого оборудовали небольшой спортивный
уголок: шведская стенка, боксерская груша, гантели, мячи. Учимся, лечимся, не
останавливаемся на достигнутом.
Лечение состоит в обязательном прохождении (2-3 раза в год ) курсов в психоневрологическом санатории и включает: массаж, ЛФК, физиопроцедуры, ванны,
гидромассаж, бассейн. Медикаментозно: сосудистые препараты( кавинтон), стимуляторы
и в последний раз иньекции диспорта (спастика снижается эффективно, но не надолго).
К сожалению, средство от ДЦП не существует. Есть труд – ежедневный, движение - как
умеешь в сторону самостоятельности. Падая, вставая и двигаясь дальше.
Мне бы хотелось, чтобы Ваня лучше ходил, был более самостоятельным,
целеустремленным и настойчивым.
На вопрос: « Что бы ты хотел научиться делать сам?», ответил: « Самостоятельно
выходить на улицу, кататься на велосипеде ( большом ,двухколесном), без посторонней
помощи обуваться и пользоваться туалетом».
.Мечтает о поездке на море, в Новосветловку и Египет…
В будущем хотел бы стать компьютерным доктором.
Дай Бог, чтобы его мечты осуществились.
7