Общение как категория психологии. Тексты
advertisement
Федеральное агентство морского и речного транспорта РФ Морской государственный университет имени адмирала Г. И. Невельского Гуманитарный институт Кафедра психологии ОБЩЕНИЕ КАК КАТЕГОРИЯ ПСИХОЛОГИИ. ТЕКСТЫ Учебное пособие для студентов факультета психологии Специальность 0204, 52100 Составила М. Ю. Орлова Владивосток 2010 1 Позиция № ___ в плане издания учебной литературы МГУ на 2010 г. Рецензенты Горчакова Е. Б., к.психол.н, доцент Шорина Н. М. Составила Мария Юрьевна Орлова Общение как категория психологии. Тексты Учебное пособие уч. -изд. л. Формат 60*84 1/16 Тираж 100 экз. Заказ № Отпечатано в типографии МГУ им. адм. Г. И. Невельского Владивосток, 59, ул. Верхнепортовая, 50а 2 ОГЛАВЛЕНИЕ А. В. ПЕТРОВСКИЙ, В. А. ПЕТРОВСКИЙ КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СИСТЕМА ПСИХОЛОГИИ. ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИИ ТЕОРИЙ ПСИХОЛОГИИ А. А. БОДАЛЕВ О ВЗАИМОСВЯЗИ ОБЩЕНИЯ И ОТНОШЕНИЯ 4 29 Б. Д ПАРЫГИН. ОБЩЕНИЕ КАК СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН 38 С.Л. БРАТЧЕНКО, Д.А. ЛЕОНТЬЕВ ДИАЛОГ // ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ: ФИЛОСОФИЯ, ПСИХОЛОГИЯ, ПСИХОТЕРАПИЯ 55 3 А. В. ПЕТРОВСКИЙ, В. А. ПЕТРОВСКИЙ КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СИСТЕМА ПСИХОЛОГИИ. ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИИ ТЕОРИЙ ПСИХОЛОГИИ1 Посредством выявления категориального строя историзм психологического анализа дает историку психологии возможность перейти на позиции разработчика теоретической психологии. Формулируя в качестве одного из принципов теоретической психологии принцип открытости категориального строя, исследователи получают возможность расширить базисные категории за счет психологического осмысления других понятий, фигурирующих в психологии. Подобным образом могут быть построены новые диады: базисная категория – метапсихологическая категория. Так, например, к четырем базисным категориям, впервые введенным М.Г. Ярошевским при характеристике категориального строя психологии, присоединяются еще две – «переживание» и «субъект» (5). Метапсихологическое развитие этих категорий (на основе других, базисных) может быть найдено, соответственно, в таких категориях, как «чувство» и «Я». Итак, в данный момент разработки проблем теоретической психологии может быть отмечена возможность восходящего движения конкретизации базисных психологических категорий в направлении метапсихологических категорий различной степени обобщенности и конкретности. Вырисовывается ряд соответствий между базисными и метапсихологическими категориями: образ сознание мотив ценность переживание чувство действие деятельность Петровский А. В., Петровский В. А. Категориальная система психологии. Опыт построения теории теорий психологии [Текст] / А. В. Петровский, В. А. Петровский // Вопросы психологии. 2000. № 5. С. 3 - 17. 1 4 взаимоотношения (интеракция, взаимодействие)2 общение субъект Я ситуация предметность. Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологических категорий может быть осмыслено следующим образом: в каждой метапсихологической категории раскрывается некоторая базисная психологическая категория через соотношение ее с другими базисными категориями (что позволяет выявить заключенное в ней «системное качество»). В то время как в каждой из базисных категорий любая другая базисная категория существует скрыто, «свернуто», каждая метапсихологическая категория представляет собой «развертку» этих латентных образований. Взаимоотношения между базисными категориями психологии можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую. Если же попытаться метафорически выразить взаимоотношения между базисными и метапсихологическими категориями, то будет уместно вспомнить о голограмме: часть голограммы (базисная категория) заключает в себе целое (метапсихологическая категория). Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любой фрагмент такой «голограммы» под определенным углом зрения. В логическом отношении каждая метапсихологическая категория определяется через слитную субъект-предикативную конструкцию, в которой положение субъекта занимает некоторая базисная категория (один из примеров: «образ» как базисная категория в метапсихологической категории «сознание»), а в качестве предиката выступает соотношение этой базисной категории с другими базисными категориями — «мотивом», «действием», «отношением» («взаимоотношениями», «интеракцией»), «переживанием».Так, метапсихологическая категория «сознание» рассматривается как развитие базисной психологической категории «образ», а, например, базисная категория «действие» обретает конкретную форму в Нам представляется, что М.Г. Ярошевский (5), введя в качестве базисной категории «психосоциальное отношение», по сути имел в виду то, что может быть более кратко обозначено как «взаимоотношения», или «интеракция». 2 5 метапсихологической категории «деятельность» и т.п. Базисную категорию в функции логического субъекта какой-либо метапсихологической категории будем называть «категориальным ядром», а категории, посредством которых данная ядерная категория превращается в метапсихологическую, обозначим как «оформляющие» («конкретизирующие»). Формальное соотношение между базисными и метапсихологическими категориями изображено на рисунке. Категории вышележащего уровня (метапсихологические) Категории нижележащего уровня (базисные) Рис.1 Соотношение между базисными и метапсихологическими категориями. Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принципом открытости категориальной системы теоретической психологии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапсихологических, открыт. Это объясняется тем, что некоторые категории рождаются только сегодня (к примеру соотношение «ситуация» «предметность»); как и все, возникающие «здесь и теперь», они оказываются пока отчасти за пределами актуальной саморефлексии науки. Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим категориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере их соотнесения. Образ сознание. Действительно ли «сознание» является метапсихологическим эквивалентом базисной категории «образ»? В литературе последнего времени высказываются мнения, исключающие подобную версию. Утверждается, что сознание не 6 есть, как полагал, например, А.Н. Леонтьев, «в своей непосредственности... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния», и не есть «отношение к действительности», а есть «отношение в самой действительности», «совокупность отношений в системе других отношений», оно «не имеет индивидуального существования или индивидуального представительства» (2). Другими словами, сознание якобы не есть образ — акцент переносится на категорию «отношение». Подобный взгляд, как нам думается, вытекает из ограниченного представления о категории «образ». Упущена связь между понятием «образ» и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием «идея». Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного (вполне резонно полагать, что «идеи творят мир»). Выявляя в образе то, что характеризует его со стороны действенности (а значит, «мотивов», «взаимоотношений», «переживаний» субъекта), мы определяем его как «сознание». Итак, «сознание» есть целостный образ действительности (что в свою очередь означает область человеческого действия), реализующий мотивы и отношения субъектов и включающий в себя его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира, в котором существует субъект. Итак, логическим ядром определения категории «сознание» здесь является базисная категория «образ», а оформляющими категориями – «действие», «мотив», «взаимоотношения», «переживание», «субъект». Мотив ценность. Проверка на прочность идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития категории «мотив». В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории: «значимость» (Н.Ф. Добрынин), «ценностность» (Н.И. Непомнящая), «смысловое образование», «ценностные ориентации». Однако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом 7 соотносятся с категорией «мотив», они не могут – по разным причинам – считаться метапсихологическим эквивалентом последней. Одно из решений этой проблемы — привлечение категории «ценность». Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли такие побуждения «ценностями»? Да, но только в том смысле, что это – «негативные ценности». Данное словосочетание должно быть признано производным от исходной – «позитивной» – интерпретации категории «ценность» (говорят о «материальных и духовных, предметных и экзистенциальных, познавательных и нравственных ценностях» и т.д. и т.п.). Таким образом, ценность – это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений субъекта. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании субъекта как определяющая характеристика его существования в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности как в обыденном, так и в научном сознании («ценность» в обычном словоупотреблении означает явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении; в философском плане подчеркивается нормативнооценочный характер «ценности»). Ценностно то, что человек, по словам Г. Гегеля, признает своим. Однако прежде чем мотив выступит перед индивидом как ценность, должна быть произведена оценка, а порой и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того чтобы мотив был включен субъектом в образ себя и выступил, таким образом, как ценность, субъект должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия является не только образ мотива, но и переживание данного мотива субъектом в качестве важной и неотъемлемой части его самого. Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного субъекта ценимо и другими людьми, т.е. обладает для них побудительной 8 силой. Посредством ценностей субъект персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении). Мотивы-ценности, являясь сокровенными, активно раскрываются в общении, служа тому, чтобы «приоткрыть» общающихся друг другу. Таким образом, категория «ценность» неотделима от базисной категории «взаимоотношения» («интеракция»), рассматриваемой не только во внешнем, но и во внутреннем плане. Итак, ценность — это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается субъектом как его собственная неотчуждаемая «часть», что образует основу «самопредъявления» (персонализации) субъекта в общении. Переживание чувство. Категория «переживание» (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении метапсихологической категории «чувство». С.Л. Рубинштейн различал первичное и специфическое «переживание» (3). В первом значении (его мы рассматриваем как определяющее для установления одной из базисных психологических категорий) переживание рассматривается как сущностная характеристика психики, качество принадлежности индивиду того, что составляет внутреннее содержание его жизни; С.Л. Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний «в специфическом, подчеркнутом смысле слова»; последние имеют событийный характер, выражая «неповторимость» и «значительность» чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо чувством. Специальный анализ текстов С.Л. Рубинштейна мог бы показать, что путь становления событийного переживания («чувства») есть путь опосредствования: образующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны «образа», «мотива», «действия», «отношений» субъекта. Рассматривая, таким образом, «переживание» (в широком смысле слова) как базисную категорию психологии, категорию «чувство» – в логике восхождения – можно рассматривать как метапсихологическую категорию. 9 Действие деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории «действие» является категория «деятельность». Деятельность есть целокупное (имеющее первоначально коллективно-распределенный характер) самоценное действие. Источником деятельности являются мотивы субъекта, ее целью – образ возможного (в качестве прообраза того, что свершится), ее средствами – отдельные действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее результатом – переживание отношений, складывающихся у субъекта с миром. Интеракция (взаимоотношения) общение. Категория «интеракция» («психосоциальное отношение», «взаимоотношения», «взаимодействие», «общение») является системообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории «общение». Будучи включенным в диаду базисный–метапсихологический уровень, «интеракция» выступает как общение людей. «Общаться» – значит относиться друг к другу, содействовать или не содействовать, реализуя индивидуальные цели друг друга, закрепляя сложившиеся или формируя новые взаимоотношения. Конституирующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта («проигрывание» его роли) и способность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и точку зрения другого и действовать совместно с ним. Это возможно через совершение определенных действий. Цель этих действий — производство общего (чего-то «третьего» по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение субъектной отраженности в другом). Субъектный уровень отраженности заключает в себе целостный образ-переживание другого человека, создающий у его партнера дополнительные побуждения (мотивы). Субъект Я. В логике «восхождения от абстрактного к конкретному» категория «субъект» может рассматриваться в качестве базисной при построении метапсихологической категории «Я». Может быть предложено следующее понимание «Я» (в ранге 10 дефиниции): «Я» есть идея самобытия (в терминах Г. Гегеля, «всебе» и «для-себя-бытия»), присущая субъекту. Эта идея включает в себя столь же субъект, сколь и присущие ему образ и переживание себя в системе взаимоотношений с другими субъектами в тех или иных ситуациях, а также – процессы самоотражения и «самостроительства» как его внутренне мотивированные действия (самоценность cogito и самополагания). Из сказанного выше видно, что было бы ошибкой зафиксировать лишь приведенную двучленную категориальную сетку как завершенную и конечную. Базисными и метапсихологическими категориями не исчерпывается категориальный анализ психологического познания, и его необходимо достроить, показав, что в каждой психологической категории представлено единство явления и сущности. В этом – принципиальная характеристика категориальной системы психологии. В свое время в поисках отграничения специфической предметной области психологии Н.Н. Ланге ввел понятие «психосфера», призванное охватить богатство и многоплановость феноменов этой науки. При соотнесении представления Н.Н. Ланге о психосфере с фундаментальными идеями В.И. Вернадского о биосфере и ноосфере возникает перспектива понять и описать подлинное место психосферы в едином пространстве, образуемом природой и социумом. По В.И. Вернадскому, биосфера представляет собой активную оболочку Земли, в которой совокупная деятельность живых организмов (в том числе человека) проявляется как фактор планетарного масштаба и значения. В.И. Вернадский вслед за Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом понимает ноосферу как новое эволюционное состояние биосферы, при котором разумная деятельность человека становится решающим фактором развития первой. Для ноосферы характерна тесная взаимосвязь законов природы с законами мышления и общества. Отсюда очевидно, что психосфера (сохраняя собственную уникальную предметность) интегрирует в превращенном виде процессы, совершающиеся в биосфере и ноосфере, тяготея в одних случаях к первой, в других – ко второй. Сказанное позволяет при 11 исследовании базисных и метапсихологических категорий обратиться и к пространству биосферы, в недрах которой сложились протопсихологические категории, сущностно проявляющиеся в базисном категориальном строе психологии. Вместе с тем уровень метапсихологических категорий содержит сущностные характеристики по отношению к экстрапсихологической категориальной развертке, детерминированной специфическими характеристиками ноосферы. Отсюда следует, что, к примеру, «потребность» (протопсихологическая категория) выступает как сущность, а «мотив» (базисная категория) – как явление, в котором эта сущность обнаруживается. В свою очередь «ценность» (метапсихологическая категория) проявляется в «идеале» – категории экстрапсихологической. Итак, мы можем представить себе категориальную систему психологического познания как своего рода сетку, образующую пять уровней категорий (из которых первая не является собственно психологической, но остается сущностной по отношению к вышележащим психологическим категориям): биологические, протопсихологические, базисные психологические, метапсихологические и экстрапсихологические, охватывающие в целом всю психосферу и порождающие весь понятийный аппарат психологической науки. Например, условная вертикаль «нужда – потребность – мотив – ценность – идеал» включает величайшее множество психологических понятий (влечения, желания, интерес, склонность, ценностные ориентации и т.д.). Приводимая таблица достаточно полно характеризует категориальную систему психологии (табл 1). Могут быть специфицированы как «параллели» (плеяды), так и «меридианы» (кластеры) категорий, которые упорядочены в приведенной таблице. Характеризуя плеяды категорий, мы выскажем здесь всего два суждения, которые требуют специального обоснования. 1. Каждая из категорий любой из строк при всей своей специфичности неотделима от каждой другой категории той же строки (например, категория «Я» из плеяды метапсихологических 12 категорий немыслима вне соотношения с категориями «ценность», «деятельность», «чувство», «сознание», «общение», «предметность», а категория «образ» (плеяда базисных психологических категорий) неотделима от категорий «субъект», «мотив», «действие», «переживание», «интеракция», «ситуация»). Содержание категорий внутри каждой из пяти плеяд в строках таблицы характеризуется особым познавательным статусом. Нижняя строка таблицы, т.е. плеяда биологических категорий, указывает на явления, которые могут быть изучены объективными методами, «извне», подобно тому, как физики изучают объекты «подведомственной» им области знания. Интерпретация накапливаемых фактов при этом осуществляется на основе схем естественной причинности. Таблица 1 Категориальная система психологии ноосфера Мета психологи ческие Экстра психологи ческие Действиительнос ть Событийность Пристрастность Когнитивность Активность Направленность Субстанциональн ость категории кластеры личность идеал свобода разум смысл сопри частность ми я ценность деятель ность сознание чувство общение предм ност 13 Базисные психологи ческие Прото психологи ческие Биологи ческие субъект мотив действие существо потреб ность рефлекс организм нужда метаболизм образ пережи вание ощущение аффектив ность сигнал избира тельность интер акция сосущест вование синергия биосфера Вторая снизу строка таблицы – плеяда протопсихологических категорий – заключает в себе то, что на языке философии обозначается как ноумены – умопостигаемые сущности. Действительно, каждый из соответствующих объектов не дан наблюдателю непосредственно ни в показаниях датчиков, ни тем более путем прямого наблюдения извне. Например, даже такая, казалось бы, вполне наблюдаемая форма проявления активности, как рефлекс, не может быть осмыслена без введения особых конструктов, природа которых исключает возможность их «созерцания» (например, понятия о «промежуточных переменных» у Э. Толмена, «настроения» у М.Я. Басова и т.п.). Кроме того, и в интроспекции категории этой плеяды непосредственно не выступают (например, «потребность» приоткрывается нам исключительно в виде мотивов – переживаемых побуждений к действию). В отличие от плеяды протопсихологических категорий следующая плеяда – базисные психологические категории – заключает в себе явления, в той или иной мере доступные интроспекции. Это – плеяда феноменов. Данное положение 14 справедливо даже по отношению к такой трудно уловимой категории, как «субъект» (мы ощущаем свою субъектность, когда, например, совершаем выбор между двумя возможными действиями, или тогда, когда неожиданно обманываемся в своих ожиданиях, или тогда, когда действуем намеренно неадаптивно – в направлении непредрешенных исходов возможного опыта и т.д.). Метапсихологические категории – это плеяда идей. Каждая идея – это не просто мысль о чем-либо; это – единство мысли и мыслимого, мысль, заряженная импульсом самоосуществления. Например, категория «Я». Она представляет собой идею самоотраженности субъекта. А это значит, что сама мысль о себе как субъекте, способном себя созерцать, переживать, мыслить, творит его Я, ведя за собой процесс отражения. Вот почему невозможно изучать Я подобно тому, как мы изучаем физические тела. «Я», «ценность», «деятельность», «чувство», «сознание», «общение», «предметность» – все это идеи, творящие свой объект. И наконец, – плеяда экстрапсихологических категорий. Познавательный статус этих категорий парадоксален. Они будто играют в прятки с исследователем. Любой шаг познания здесь как бы отталкивает от себя познаваемое содержание; объект исследования вступает в конкурентные отношения с самим исследователем, доказывая свою несводимость к чему-либо, что могло бы быть известно заранее. С каким, например, наслаждением признал свое «поражение» в попытках «понять» личность один из выдающихся ее исследователей, Р. Кеттелл, говоря, что личность подобна любви, все знают, что она есть, но никто не знает, чтоґ она есть. Напомним: споры об идеалах, принципиальная невозможность построить алгоритм творчества, сопротивляемость личностных смыслов переводу их на чужой язык, сокровенность миропостижения, интимность соучаствования – все это приметы категорий особого рода; они могут быть названы так: «категорииконтроверзы». Обсудим теперь подробнее кластеры категорий, образующие столбцы приведенной матрицы. Кластеры категорий психосферы («меридианы», вертикали, столбцы матрицы). Каждый из столбцов матрицы содержит в себе 15 вполне определенный кластер категорий. Мы говорим о кластерах категорий, потому что каждая из вертикалей символизирует, и притом вполне отчетливо, то или иное фундаментальное психологическое измерение бытия человека. Кластер субстанциональности объединяет в себе такие категории, как «организм» (нулевой уровень), «существо», «субъект», «Я», «личность» (высший уровень). Действительно, если под субстанциональностью понимать то, что соответствует этому термину в истории человеческой мысли, а именно свойство быть первоосновой чего-либо, что в конечном счете означает «быть причиной себя» (causa sui), то можно убедиться: именно такова суть всех категорий означенной вертикали. Свойство субстанциональности при этом все полнее раскрывает себя при переходе с нижней на более высокие ступени в этом ряду. Так, если качество «самопричинности» применительно к организму раскрывается весьма ограниченно, означая «не более чем» жизнеспособность органического тела живого существа при взаимодействии с окружающей средой (воспроизводство собственной телесной целостности), то применительно к человеку данное качество означает также превращение окружающей природы в органическое тело самого человека (что предполагает уже не просто приспособление к природной среде, но и ее подчинение своей собственной воле). Точно такое же «нарастание» силы по мере продвижения вверх каждой из родовых категорий, охватывающих любую из вертикалей, мы можем зафиксировать во всех других рассматриваемых случаях. Конспективно рассмотрим каждый из них. Кластер направленности (синонимы – «телеология», «устремленность») – это ряд категорий, включающий в себя «нужду» (нулевой уровень), «потребность», «мотив», «ценность», «идеал» (высший уровень). Категория «нужда», характеризуя то, что насущно необходимо, не означает, что необходимое для существования организма изначально уже «записано» в нем, – речь может идти лишь о том, в чем совершенно объективно нуждается организм; иными словами, последний может, так сказать, «и не догадываться» о своих подлинных интересах и даже более того – 16 никоим образом не обнаруживать их вовне. Что же касается потребности, то она как бы сама заявляет о себе активностью (потребность есть «зависимость как источник активности»). Далее идет категория «мотива»; в отличие от потребности вообще, мотив есть не что иное, как субъективированная устремленность – феноменальная данность потребности. Продолжая подъем «вверх» по вертикали, мы застаем такую форму интенциональности, как «ценность» – здесь перед нами признанный самим индивидом, ставший целью его собственных действий мотив. И наконец – «идеал»: осознанная личностью ценность, направляющая его деятельность, и более того, предъявляемая в общении как образец для всех. Кластер активности обобщает в себе такие категории, как «метаболизм» (нулевой уровень), «рефлекс», «действие», «деятельность», «свобода» (высший уровень). Здесь сохраняется та же логика все более глубокого и существенного раскрытия родового определения бытия человека, что и в других случаях. Каждый шаг продвижения вверх внутри кластера раскрывает категорию активности все более полно. Предлагаемая трактовка «активности» объединяет в себе две эпохи философии причинности: кантианско-гегелевскую и античную. В определении «активности» вообще мы следуем наиболее емкому из всех мыслимых определений, принадлежащему И. Канту: «активность есть причинность причины». Высший уровень активности – «первопричинность» или, что то же самое, – «свободная причинность». В развитие взглядов Г. Гегеля, свободная причина может быть осмыслена как causa sui («причина себя»), что и задает нам общее представление о высшей категории кластера активности («свобода»). Такое понимание применительно к категориям психосферы конкретизируется в соответствии с учением Аристотеля о четырех причинах («материальной» – имеется в виду то, из чего строится что-либо, «формальной» – то, по форме чего строится, «действующей» – то, что или кто строит, и «целевой» – то, ради чего строится) и гегелевским пониманием «свободной причины». 17 Первый уровень кластера активности – «метаболизм». Организм воспроизводит свою собственную телесность, а именно то, из чего он состоит, «материю» своего бытия; в этом случае мы говорим о материальной самопричинности; формальная, действующая и целевая причинности здесь еще не выступают самостоятельно: внутри самого тела не «записано», в каком направлении, кто и зачем будет действовать. Чтобы представить происходящее, можно воспользоваться аналогией «круговорота воды в природе»: нет здесь ни формальной, ни действующей, ни целевой причинности, а между тем материальная самопричинность, сохранение водной массы налицо. Второй уровень кластера – «рефлекс» (целостный рефлекторный акт поведения). Рефлекторная активность образует условие осуществления метаболизма, когда он невозможен в настоящем или, если ничего не менять, – в будущем. В этих случаях организм осуществляет «опережающее отражение действительности» (П.К. Анохин), восстанавливающее или подготавливающее протекание метаболизма. Перед нами проявления формальной причинности, выступающие самостоятельно в качестве условия существования организма (однако здесь еще рано говорить об автономизации действующей и целевой причинности). Любопытно, что метаболизм обеспечивает превращение как бы случайного, пробного, разового акта опережающего отражения собственно в рефлекс, играя роль «подкрепления»; в результате воспроизводится не просто материальный состав организма, а целостность более высокого порядка – тело, наделенное рефлексом. На языке концепции причинности перед нами в рефлексе формальная самопричинность, что означает проявление свободы. Третий уровень кластера – «действие». Действие («произвольная активность») выступает на передний план тогда, когда свободное протекание рефлекторного акта без дополнительных преобразований обстоятельств невозможно сейчас или потом и для его обеспечения живое существо должно строить помимо образа среды еще и образ себя во взаимодействии с нею. В этом случае рождается собственно субъектность («кто») – 18 действующая самопричинность (еще одно, более высокое проявление свободы). Четвертый уровень – «деятельность». Здесь обеспечивается само существование деятельной способности субъекта, что и составляет конечный ориентир активности – ее целевую причинность. Заметим, что деятельность объединяет в себе множество действий, субъекты которых могут не быть идентичны. Иными словами, тот, «ради кого» осуществляется деятельность, и тот, «кто» действует, не обязательно одно целое. Таким образом, «целевая причинность» может выступать здесь обособленно от «действующей» и, соответственно, «формальной» и «материальной» причинности. И наконец, об успешности деятельности говорят лишь в том случае, когда она воспроизводима; а это в свою очередь свидетельствует о целевой самопричинности деятельности – свободе субъекта в ее осуществлении. На пятом, высшем уровне активности четыре причины выступают совместно, опосредствуя друг друга, содействуя друг другу, принадлежа друг другу и образуя подлинную цель друг для друга, что и означает: «свобода». Кластер когнитивности (синонимы – «идеальность», «запечатленность», «репрезентированность», «отображенность», «отраженность»). Данный кластер заключает в себе категории «сигнал» (нулевой уровень), «ощущение», «образ», «сознание», «разум» (высший уровень). Общим для всех этих категорий является то, что они обозначают факт представленности чего-либо в чем-либо, «бытия вещи вне самой вещи», как об этом говорит философия. Прослеживая путь восхождения от «сигнала» к «миропостижению», мы видим, как все более приоткрывается мир человеку, как освобождается картина мира от гнета сиюминутных нужд, диктата потребностей, пристрастности мотивов, наводки ценностей человека. Видим, как относительно простая способность организма отзываться на биологически значимое воздействие (уровень сигнала) перерастает в более сложную и загадочную «раздражимость» особи к абиотическим воздействиям (способность ощущения), превращается далее в способность субъекта к 19 перцепции (возникновению образов), приходит далее к способности личности осознавать мир и, наконец, восходит на ступень миропостижения, на которой человеку открываются принципиально разные, принципиально незавершимые в своей распахнутости или потаенности миры. Перед нами ступени продвижения к истине («ясному и отчетливому», «подлинному», «аутентичному», «всеобщему» или, наоборот, «уникальному» знанию). Кластер пристрастности (синонимы – «значимость», «субъектность») – термин «пристрастность» может рассматриваться как возможное обозначение для родовой категории, объединяющей в себе «избирательность» (нулевой уровень), «аффективность», «переживание», «чувство» и «смысл» (высший уровень). В то время как избирательность еще совершенно «безадресна», объективна, телеологически нейтральна (хотя, разумеется, и не беспричинна), смысл заключает в себе вполне осознанное личностью самоценное чувство, не только выражающее, но и превосходящее частные интересы деятельности и общения. Таковы лишь полярные категории, репрезентирующие атрибут «пристрастности», – специальный анализ может показать, как при подъеме вверх по «меридиану» все плотнее и нерасторжимее связываются в «пристрастности» многообразные проявления бытия человека. По сути речь идет об углублении процессов субъективации при восхождении к бытийным «смыслам». Кластер со-бытийности (синонимы – «социальность», «общность», «сопричастность»). Данный кластер включает в себя категории «синергия» (нулевой уровень), «сосуществование», «интеракция», «общение», «сопричастность» (высший уровень). Восхождение по ступеням этого ряда – это переход от идеи функциональной связанности, нерасторжимости двух частей организма или двух существ к идее автономии и в то же время отраженности бытия их друг в друге (со-бытийность на ступени «сосуществования» характеризуется тем, что особи принимают друг друга в расчет только в той мере, в какой их присутствие может нарушить естественные проявления их собственной 20 жизнедеятельности (это существование «рядом», но не «вместе»). Со-бытийность на ступени «интеракции» означает взаимную поддержку, иначе говоря, реализацию хотя бы одним из субъектов инструментальной функции по отношению к другому (предоставление информации, присоединение собственных усилий, в том числе и физических, и т.п.). Общность на ступени «общения» – это, собственно, «производство общего» (по выражению В.А. Петровского). Подобное «производство» может и не иметь своей подлинной целью достижение отраженности, «присутствия» человека в человеке. Но если признать правоту М. Хайдеггера в том, что «человек есть присутствие», то надо будет признать также и то, что «человеческое в человеке» достижимо лишь на высшей ступени со-бытийности, знаменуемой соучаствованием людей. Кластер действительности включает в себя категории «среда», «поле», «ситуация», «предметность», «мир». По мере продвижения вверх внутри по вертикали категории все шире раскрывают область бытия сущего на каждом из его уровней. «Среда» – это область физико-химических предпосылок и результатов функционирования организма. «Поле» – это и совокупность «стимулов» (в парадигме бихевиоризма), и «поле» как фундаментальная категория теории К. Левина; поле – область проявления рефлекторной (импульсивной) активности живого существа. Термину «ситуация» соответствуют такие понятия, как «проблемная ситуация», «проблема» (познавательная, экзистенциальная и тому подобная), «социальная ситуация развития» (Л.С. Выготский, Л.И. Божович); говоря о ситуации, мы подчеркиваем, что субъект действует, разрешая ее, «поднимаясь над ней». Следующая категория – «предметность» (центральная для развертки общепсихологической теории деятельности А.Н. Леонтьева). И наконец – наиболее интегральная категория «мир» (будь то версия С.Л. Рубинштейна, автора книги «Человек и мир» (4), или «жизненный мир» М. Хайдеггера). Мир – это «множество миров» (А.Г. Асмолов), можно сказать, что мир – это единство качественно своеобразных миров, что речь должна идти не только о многомерности, но и о многомирности универсума. Становление личности есть вхождение субъекта в «мир четырех миров» 21 (Природа, Культура, Общение, Я сам), каждый из которых является проекцией универсума, обладающей существенно различными законами построения (например, параметры пространства и времени в этих «мирах» могут иметь мало общего друг с другом), а высший уровень открытия мира личностью дан последней в переживании «актуальной бесконечности» постигаемого. Таким образом, выше сделана попытка дать крайне обобщенную и максимально краткую характеристику кластеров и плеяд, с помощью которых оказывается возможным описание структуры психосферы. Необходимо отметить, что каждая категория теоретической психологии является родовой по отношению к определенному кругу психологических (в широком смысле) понятий. Так, например, категория «образ» может быть конкретизирована в таких понятиях, как «восприятие», «представление», «воображение», «память» и т.д. Возьмем, например, категорию «потребность». Встречаются самые различные способы типологизации потребностей человека: по их предмету (материальные и духовные потребности), по их происхождению (естественные и культурные), хотя, конечно, возможны и иные «рубрикации» потребностей. В некоторых случаях выделение видовых по отношению к той или иной категории понятий представляет известную сложность. Каковы, например, понятийно-видовые спецификации категории «сознание»? Интересно, что в связи с введением весьма популярного в наши дни понятия об «измененных состояниях сознания» («измененном сознании») сознание, так сказать, в норме не ассоциируется психологами с каким-либо специальным термином (хотя психиатры используют в этом случае точное словосочетание, говоря о «ясном состоянии сознания», «ясном сознании»). Отметим, что особую проблему в рамках предложенного подхода может представлять разграничение видов в рамках одной категории. К примеру, разграничение субъекта созерцания, субъекта мышления, субъекта переживания и т.п. Наряду с возможностью установления родовидовых отношений, существующих между той или иной категорией и понятиями, что свидетельствует о многообразии психологической 22 реальности, богатстве ее форм, открывается также возможность описания понятийной архитектоники каждой из таких категорий, ее внутреннего устройства; это говорит нам о сложности психологической реальности, представленной в категориальной модели. Используем для примера категорию «образ». Какие бы психологические трактовки образа мы ни взяли, в любой из них мы сталкиваемся с рядом понятий, посредством которых содержательно раскрывается данная категория. Здесь перед нами, например, такие конструкты, как «чувственная ткань», «перцепт», «значение» (А.Н. Леонтьев) [2], или образующие перцепт «первичные сенсорные образы» и «образы представления» о мире (Г. Гельмгольц), и т.п. Другой иллюстрацией сказанного о понятийной архитектонике категорий может быть психологическое строение категории «Я». Заключая в себе идею самоотраженности субъекта, категория «Я» содержательно раскрывается, например, через такие понятия, как «самооценка» и «концепция Я», или, скажем, в понятиях об «эго-состояниях» Родитель, Взрослый, Ребенок (Э. Берн) и т.д. и т.п. Предложенная нами «подборка» иллюстраций может показаться слишком разрозненной и фрагментарной; впрочем, полную удовлетворенность могло бы принести только обращение ко всему понятийному аппарату, зафиксированному в психологических словарях. Легко заметить, что каждая из категорий образует центр той или иной психологической разработки, концепции или теории, иногда нескольких концептуальных систем (между тем каждая из таких теоретических разработок содержит в себе ряд понятий, сцепление которых образует существо категории). Очевидно, что само перечисление этих концепций в пределах данной работы весьма затруднительно, не говоря уже об «исчислении» понятий, содержащихся в этих концепциях. Вместе с тем нельзя не отметить, что такова перспектива, закономерно открывающаяся перед теоретической психологией, коль скоро она пожинает плоды с «грядок», расчерченных параллелями и меридианами психосферы. Безусловно, авторы считают возможным в дальнейшем, в случае необходимости, уточнение «элементов» предложенной таблицы. 23 Но это отнюдь не означает, что при этом может измениться логика построения категориальной системы. Имеется в виду неизменность определяющих принципов взаимосвязи категорий: 1) восхождение от абстрактного к конкретному посредством синтезирования системообразующих (ядерных) и оформляющих категорий; 2) сущность как явление и это же явление как сущность; 3) встречная детерминация психосферы со стороны биосферы и ноосферы (биогенетическая и социокультурная детерминация). Отметим в этой связи, что некоторые термины, соответствующие элементам-категориям разрабатываемой таблицы, являются условными и в дальнейшем могут быть заменены более удачными. В приведенной выше таблице получают фактическое воплощение три объяснительных принципа построения психологического познания: принципы детерминизма, развития, системности. Категории каждой из вертикалей таблицы в своей эмпирической реализации детерминированы как «снизу», так и «сверху». Так, категория «Я» (метапсихологическая) включает в себя (в снятом виде) биологическое начало, поскольку сохраняет типологические и индивидуальные особенности нервной деятельности организма. Но в то же время приоритетной для этой категории детерминантой (если иметь в виду эмпирическое ее наполнение) выступает ноосфера, порождая бесчисленное множество вариантов межличностных проявлений. Таким образом, обусловленность со стороны биосферы не теряет здесь своей силы, хотя приоритет в данном случае бесспорно принадлежит культурно-исторической детерминации. Переход между категориями мыслится согласно схеме восхождения от абстрактного к конкретному. Протопсихологический ряд отвечает в известной степени идее преформизма, в нем в свернутом виде содержится все богатство, обнаруживающее себя на более высоком категориальном уровне. При этом определяющую роль играет та категория, которая находится непосредственно ниже по вертикали; она носит характер 24 примата по отношению к категории «выше», имеющей, соответственно, характер деривата. «Оформляющие» категории выступают в качестве условий «проращивания» возможностей, присущих категориальному ядру. Категория «ценность», как было показано, является прямым развитием категории «мотив», получая свое «оформление» через категории «переживание», «отношение» («интеракция»), «действие» и др. В логике развертки категорий представлена реальная история развития человеческого рода и конкретного индивида – как социогенеза, так и онтогенеза. Категории, выстроенные по вертикали и расположенные на четырех горизонталях таблицы, образуют узловые пункты развития психосферы. Так, категория «личность» появляется лишь на высшей ступени социо- и онтогенеза и т.п. В приведенной выше категориальной сетке в полной мере представлен принцип системности, столь важный для теоретической психологии. К сожалению, многократно и на протяжении последних двух-трех десятилетий принцип системности хотя и декларировался как приоритетный для психологической науки, но так и не получил конкретного воплощения и теоретического обоснования. Не были выделены общепсихологические системообразующие признаки и принципы. Приметой системности настоящей категориальной сетки является уже сам факт реализации в ней идеи восхождения от абстрактного к конкретному. Это представлено положением о преформизме переходов между категориями разных уровней, выделением категорий, имеющих характер примата и деривата, «ядерных» и «оформляющих», участвующих в категориальном синтезе. Это обнаруживается также в демонстрации идеи восходящего и нисходящего детерминизма (представленной положением об эмпирическом наполнении каждой из категорий содержаниями вышележащих и нижележащих уровней, – в конечном счете граничащих с ноосферой и биосферой). Таким образом, можно говорить о единстве социогенеза и онтогенеза. Осталось лишь прямо указать общие механизмы системообразования. В этой связи предлагается различать 25 механизмы и соответствующие эффекты горизонтального и вертикального (синхронического и диахронического) сопряжения категорий в процессе их синтеза. Действие механизма горизонтального сопряжения (плеяды) категорий основано на существовании так называемых системных качеств, объективно присущих одноуровневым элементам категориальной сетки. Подразумевается, что наряду с явным содержанием, отличающим каждую категорию «на горизонтали», в ней присутствуют, хотя и скрыто, некие содержания, обусловленные другими категориями той же «горизонтали». Возникает аналогия с принципом полного взаимодействия субстанций, сформулированного И. Кантом (все сущее в данный момент времени заключает в себе определения, присущие всему остальному, существующему в тот же момент времени). Каждая из одноуровневых категорий несет на себе «отпечаток» других категорий того же уровня. Каждая категория – это предельно насыщенный сгусток мощных пластов бесчисленного множества эмпирических данных, наблюдаемых экспериментаторами в сотнях лабораторий. Они могли употреблять другие слова (так, в павловской школе говорили, например, не о потребности, а о подкреплении, не об аффективности, а о «сшибке», и т.п.). Но их категориальный смысл, будучи расшифрован средствами теоретической психологии, позволяет диагностировать роль созданного в России учения о поведении в развитии категориального ствола мировой психологической мысли. В свете сказанного следует обратить внимание на два обстоятельства. Как показал М.Г. Ярошевский, сложившаяся на почве русской науки трактовка поведения, оказав влияние на американскую психологию, приобрела в ней особую направленность, обернувшись бихевиористской версией, которая воцарилась в этой психологии на все ХХ столетие. Второе же обстоятельство связано с необходимостью разграничить поведение, представляющее фундаментальный протопсихический уровень жизни, и его нейромеханизмы, реконструируемые в иных, а именно физиологических, категориях (биологический уровень категориальной сетки). 26 Рассмотрение любого категориального уровня выявляет его патогенетический аспект. Если выпадает или нарушается функционирование одной из расположенных на «горизонтальной» линии категорий, системное качество категориального уровня оказывается деформированным, что сказывается на всех других его компонентах. Все это позволяет видеть в категориальной системе возможности обращения не только к фило- и социогенезу, но и к патогенезу личности. Категориальная система психологии не может быть выращена из какого-то одного-единственного «зернышка». Это особенно важно подчеркнуть, потому что для каждой сколько-нибудь значимой в истории психологии теоретической системы (научной школы) были характерны поиски «клеточки», которая могла бы стать отправной точкой для построения общей конфигурации заявляемого учения. Первым на бесперспективность такого подхода обратил внимание М.Г. Ярошевский в начале 70-х гг. (5). Для адептов физиологии ВНД такой гипотетической «клеточкой» был «условный рефлекс», для реактологии – «реакция», для «структурной» психологии – «гештальт», для бихевиоризма – «стимул-реакция», для раннего З. Фрейда – «либидо», в общепсихологической теории А.Н. Леонтьева – «деятельность», в учении Д.Н. Узнадзе – «установка», в трудах В.Н. Мясищева – «отношение» и т.д. Видимо, испытывая неудовлетворенность результатами поиска подобной «клеточки», идеолог этих изысканий Л.С. Выготский последовательно переходил от «речевого рефлекса» к «знаку», затем – «значению», далее фигурировали «смысл», «переживание». Не исключено, что если бы так рано не оборвалась жизнь замечательного ученого, он бы отказался от этих фактически безнадежных поисков и попытался найти иное теоретическое решение. Ничуть не удивительно то упорство, с которым советские психологи были заняты поисками этой сакраментальной клеточки психического. Представлялось более чем соблазнительным перенести в сферу психологических построений классическую «клеточку» политэкономии марксизма – 27 «товар». В ходе последующего критического рассмотрения каждая из этих «клеточек» так и не выступила единственным созидателем психического, что привело к невозможности обрести целостную картину психического мира. Основа содержательной интерпретации психосферы – это не отдельно взятая «клеточка» в ее развитии, а сложная, многоступенчатая, внутренне связанная, но качественно своеобразная система категорий, находящая источники своего развития и внутренней организации в природе и обществе. Еще раз подчеркиваем: не клеточка, даже в своем вершинном развитии, а динамическая система категорий способна охватить и отразить в себе психический мир человека. Этим же объясняется отказ от претензии построить одну-единственную, все объясняющую теорию психологии. Вместе с тем целесообразна попытка сохранить и реализовать стремление сконструировать теорию теорий психологии. Предложенный здесь проект «теоретической психологии», как можно полагать, заключает в себе искомую модель теории теорий – инструмент разрешения исторического кризиса психологии, о котором писал Л.С. Выготский в те далекие годы. Мы говорим о категориальном подходе в построении теории теорий, чтобы избежать двойственности в интерпретации последнего словосочетания. Впрочем, вполне допустима и другая версия того, чем должна быть и чему должна служить теория теорий: например, раскрывать закономерности спонтанного становления теоретических систем, инварианты движения психологических концепций и школ. Характерной иллюстрацией такого движения могут служить судьбы психоанализа, рефлексологии, гештальтпсихологии и персонализма в понимании автора «Исторического смысла психологического кризиса». «Эти судьбы, – писал Л.С. Выготский, – схожие как четыре капли одного и того же дождя, влекут идеи по одному и тому же пути» (1; С. 308). Л.С. Выготский детально описывает внутреннюю логику движения идеи, закономерные стадии ее зарождения и отмирания. Идея неотвратимой логики движения научной мысли на примере «развитых наук» весьма активно и плодотворно обсуждалась в работах Г.П. Щедровицкого и его школы (идея «исторической 28 теории» решения научных проблем, «генетической реконструкции»), в работах других выдающихся философов. В данном понимании теория теорий нацеливала бы нас на анализ и обобщение тенденций, которые, как мы еще раз подчеркиваем, спонтанно проявляются «с такой удивительной закономерностью, постоянством, с такой правильной однообразностью в самых различных областях, что положительно допускают предсказание о ходе развития того или иного понятия или открытия, той или иной идеи» (1; С. 302). Но говоря о теории теорий, мы придерживаемся иного взгляда (впрочем, вполне сочетающегося с первым). Мы видим в ней не только обобщение и не только принцип построения психологии как целостной области знания. Идея, что «клеточка» категориальной системы психологии, – а речь здесь идет о каждой, начиная с протопсихологических категорий, – соткана из системообразующих и оформляющих нитей-связей, исходящих из «клеточек» нижележащего уровня, есть основание для того, чтобы задуматься, насколько теоретически и эмпирически проработаны эти связи. Определяя категорию «ценность», мы должны, например, обратиться к категориям «мотив», «субъект», «действие», «образ», «переживание», «интеракция», «ситуация». Вполне вероятно, что чисто формально эта и другие подобные дефиниции смогли бы вместить в себя все перечисленные категории. Но вполне правомерен вопрос: обеспечены ли уже сейчас предлагаемые дефиниции наличными психологическими разработками? Совершенно понятно, что проработанность межкатегориальных связей (предмет конкретных исследований) и предначертанность таких связей (методологическая функция категориальной таблицы) – далеко не одно и то же. Поиск соответствующих теоретических и эмпирических аргументов в пользу предлагаемых дефиниций (что необходимо для установления общего взгляда, построения теоретической психологии) есть в то же время путь развития каждой из конкретных областей психологического знания. Теоретическая психология, в ее категориальном прочтении, призвана – применительно к каждой конкретной теории – ответить на вопрос: 29 что есть эта теория для психологии в целом и что есть психология как целое для каждой данной конкретной теории. Л.С. Выготский, разрабатывая основы новой общей науки, помышлял о создании особого инструмента («орудия»), позволяющего овладеть практикой психологического познания. Окажется ли предложенная нами категориальная модель теории теорий как раз таким искомым инструментом познания, выполнит ли она задачу интеграции и развития частных психологических исследований – покажет будущее. 1. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., 1982. 2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. 3. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб., 1999. 4. Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М., 1997. 5. Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. 2-е изд. М., 1974. А. А. БОДАЛЕВ О ВЗАИМОСВЯЗИ ОБЩЕНИЯ И ОТНОШЕНИЯ3 В психологической науке выполняется очень много исследований, в которых тот или иной более простой или более сложный феномен освещается сам по себе, не в связи с другими явлениями, а это всегда обедняет значение получаемых результатов, потому что по-настоящему понять сущность любого явления можно, лишь постигая его во взаимодействии с другими явлениями. Сказанное полностью приложимо к состоянию изучения такого сложного психологического феномена, каким является общение, а также такого личностного образования, как отношение. В самом деле, к настоящему времени осуществлено множество Бодалев А. А. О взаимосвязи общения и отношения [Текст] / А. А. Бодалев // Вопросы психологии. 2000. № 5. С. 3 - 17. 3 30 работ, в которых общение и отношение анализируются порознь друг от друга, в то время как их надо обязательно рассматривать в сопряжении. Ведь многочисленные факты свидетельствуют о том, что отношение проявляется и формируется, как правило, в общении. А с другой стороны, имеющиеся у общающихся лиц отношения всегда влияют на многие характеристики этого процесса. Попробуем показать эту взаимозависимость более подробно. Но сначала вспомним содержание, которое принято в психологии ассоциировать с понятиями общения и отношения. Когда говорят об общении, то обычно имеют в виду взаимодействие между людьми, осуществляемое с помощью средств речевого и неречевого воздействия и преследующее цель достижения изменений в познавательной, мотивационноэмоциональной и поведенческой сферах участвующих в общении лиц. Под отношением же, как известно, понимается психологический феномен, сутью которого является возникновение у человека психического образования, аккумулирующего в себе результаты познания конкретного объекта действительности (в общении это другой человек или общность людей), интеграции всех состоявшихся эмоциональных откликов на этот объект, а также поведенческих ответов на него (В.Н. Мясищев). Самой важной психической составляющей отношения, в чем совпадают мнения многих ученых, оказывается мотивационноэмоциональный компонент, который сигнализирует о валентности отношения – положительной, отрицательной, противоречивой или безразличной. Когда один человек вступает в общение с другим, то оба они фиксируют особенности внешнего облика друг друга, «прочитывают» переживаемые состояния, воспринимают и истолковывают тем или иным образом поведение, так или иначе расшифровывают цели и мотивы этого поведения. И внешний облик, и состояние, и поведение, и приписываемые человеку цели и мотивы всегда вызывают у общающейся с ним личности какое-то отношение, причем оно может дифференцироваться по своему характеру и силе в зависимости от того, какая сторона в другом человеке его вызвала. Так, например, внешний облик другого 31 человека может пробудить у общающейся с ним личности чувство восхищения, или тревогу, или недоумение, приписываемые цели и мотивы могут вызвать протест. По своему знаку, как видно из приведенного примера, отношения могут заметно отличаться друг от друга, но они могут и совпадать, выступая как одно общее проявляемое к личности положительное, отрицательное, безразличное или противоречивое отношение. В одних случаях названные отношения оказываются одинаковыми по своей силе, в других – по этому показателю они очень несхожи. Бывают психологические ситуации, когда одна сторона отношения более или менее значительно доминирует над остальными. Например, кому-то могут нравиться наружность другого человека, манера держаться на людях, неистребимый оптимизм, но одновременно вызывать крайнее возмущение политические взгляды человека, с которым эта личность общается. В отдельных случаях этот доминирующий аспект может достигать такой высокой степени интенсивности, что оказываются нейтрализованными или заторможенными все другие стороны отношения, которые обычно актуализировались у личности при общении с определенным человеком. Напрашивается вопрос: какова причина появления такой доминанты в отношениях? Один из возможных ответов заключается в следующем: у каждого человека есть система ценностей; одни из них для него всегда более субъективно значимы, другие менее. Кроме того, эти ценности сопрягаются самым тесным образом с имеющимися у него материальными и духовными потребностями, которые обычно отличаются друг от друга по степени своей выраженности. Таким образом, если облик, слова, дела другого человека соответствуют ценностям личности, отвечают ее потребностям, к этому человеку формируется общее положительное отношение. Но может быть и по-другому: одна из этих ценностей и стоящая за ней потребность имеют для личности наиглавнейшее значение, и если другой человек совершает поступок, отвечающий поддержанию этой ценности, к нему устанавливается положительное отношение, которое иррадирует на все стороны его внешнего и внутреннего 32 облика, нивелируя отрицательное отношение к каким-то характеристикам, если оно прежде было. Точно так же, если другой человек позволяет себе действие, идущее вразрез с главной ценностью личности и противоречащее ее основной потребности, он вызовет резко отрицательное к себе отношение, которое нейтрализует (в лучшем случае) прежние положительные реакции на проявлении других сторон характера этого человека. Особой проблемой при изучении взаимозависимостей общения и отношения является установление соответствия характера и способов выражения отношения. Формируясь как личности в конкретной социальной среде, люди усваивают и характерный для этой среды язык выражения отношений. Не говоря сейчас об особенностях выражения отношений, отмечаемых у представителей различных этнических общностей, важно иметь в виду, что даже в границах одной этнической общности, но в ее разных социальных группах названный язык может иметь свою весьма определенную специфику. Интеллигентный человек свое недовольство может выразить в корректной, не унижающей достоинство другого человека форме. Совсем другая форма выражения этого недовольства у плохо воспитанного, грубого человека. Даже у представителей одной социальной подгруппы проявления отношений могут быть разными, если, например, им присущи разные типы темперамента. Естественно, чтобы при общении с другим человеком адекватно воспринимать и понимать его отношение, надо проявлять весьма тонкую наблюдательность, в том числе и по отношению к форме выражения этого отношения. Разумеется, не следует думать, что отношение передается лишь с помощью речи и голоса. В живом, непосредственном общении этой цели служат и мимика, и пантомимика. И, наконец, формой выражения отношения могут стать и действие, и поступок. Вместе с тем необходимо отметить, что существуют не только индивидуальные формы выражения одного и того же отношения – имеют место случаи, когда человек в общении искусно имитирует проявление какого-то отношения, не испытывая его на самом деле. Такой человек необязательно окажется лицемером. Например, А. С. 33 Макаренко не раз подчеркивал, что педагог, считающий себя мастером, обязательно должен научиться имитировать отношение, но при этом боже упаси, чтобы дети почувствовали фальшь. Но чаще всего такая имитация имеет место совсем по другой причине: из желания в глазах людей, чьим мнением мы дорожим, казаться лучше, чем мы есть на самом деле. Мы завидуем своему более преуспевающему коллеге, а делаем вид, что радуемся его успехам. Нам не нравится стиль руководства нашего начальника, а мы не только ему не перечим, но вслух одобряем его деяния. Конечно, в подобных случаях люди вступают в сделку со своей совестью, и нравственная цена тем выше, чем больше общественные последствия нашего двуличия. Сказанное вовсе не означает призыва никогда, ни при каких жизненных обстоятельствах не скрывать своего истинного отношения к чему-то или к кому-то. Например, в работе врача, следователя, тренера порой возникают ситуации, когда без маскировки переживаемого отношения им свои профессиональные задачи не решить. Межличностное общение тем и отличается от общения межролевого, что участники такого общения стараются, решая свои задачи, делать поправку при выборе поведения, передающего отношение, на индивидуально неповторимые особенности друг друга. Уместно добавить, что умение психологически искусно инструментовать форму выражения своих отношений крайне необходимо лицам, основной деятельностью которых является воспитание и детей, и молодежи, и взрослых. Обсуждая проблему взаимосвязи общения и отношения, а также зависимости между содержанием отношения и формой его выражения, следует подчеркнуть, что выбор человеком наиболее психологически целесообразной формы выражения своего отношения в общении происходит без напряжения и бросающейся в глаза нарочитости, если у него сформированы психические свойства личности, которые обязательны для успешного межличностного общения. Это прежде всего способность к идентификации и децентрации, эмпатии и саморефлексии. Приведенный анализ взаимосвязи общения и отношения носит несколько упрощенный характер, поскольку речь в основном 34 шла об отношении лишь одного из участников общения к другому; кроме того, перечисленные зависимости рассматривались в значительной мере в статике, а не в динамике. В реальном общении даже двух людей все выглядит намного сложнее: осуществление каждым из участников тех или иных целей под влиянием самых разных побуждений, использование для этого различных способов воздействия; фиксирование ими изменений в эмоциональном настрое друг друга, предположения о намерениях партнера по общению; догадки каждого участника о том, как его воспринимает и как к нему относится его партнер; большее или меньшее корректирование каждым своего поведения; действительно проявляющееся в общении отношение одного его участника к другому. Кроме того, на общение накладывает отпечаток несходство присущих партнерам по общению психических свойств, в том числе уровня притязаний и характеристик Я-концепции. Общение обыкновенно происходит в условиях определенной социальной ситуации: в присутствии других людей, которые для общающихся в разной степени субъективно значимы, на фоне какой-то конкретной деятельности, при действии каких-то экспериментальных факторов и т. д. Наконец, общение ведь может только-только начаться между познакомившимися, так сказать, здесь и теперь людьми, но может оно происходить и между людьми, давно знающими друг друга, принадлежащими к одной общности или к совершенно различным социальным объединениям людей. Все это означает, что для действительной полноты анализа общения и связей его с отношениями необходимо оценивать по крайней мере главные объективные и субъективные характеристики этого процесса, имея также в виду и одного, и другого взаимодействующих в нем людей (если это диадное общение). То обстоятельство, что участники общения испытывают глубоко неприязненное отношение друг к другу или столь же сильно друг другу симпатизируют, обязательно сказывается на непринужденности и искренности общения, на степени легкости выработки единого мнения, на тех психологических последствиях, 35 с которыми каждый из участников «выходит» из состоявшегося общения. Психологический механизм действия отношения на разворачивающийся процесс общения довольно понятен: неприязненное отношение делает личность слепой к достоинствам партнера по общению и подталкивает к недооцениванию позитивных шагов с его стороны, направленных на успешный итог общения, если они есть. Точно так же неприязненное отношение провоцирует личность на поведение, которое не ведет к углублению взаимопонимания общающихся, к установлению подлинного сотрудничества между ними. Наоборот, отношение симпатии способствует преимущественному фиксированию во внешнем и внутреннем облике другого участника общения, в его поведении положительных характеристик, «работает» на создание общей установки на взаимопонимание, на максимальную успешность общения. Если отношения участников общения, так сказать, асимметричны, например, один из общающихся проявляет к другому пылкую любовь, а этот другой испытывает к своему партнеру по общению неприязнь и даже, может быть, ненависть, нормального межличностного общения не произойдет. Чаще всего со стороны одного из общающихся будут попытки к подлинному межличностному взаимодействию, а со стороны другого – либо общение на формальном уровне, либо грубые попытки поставить партнера по общению на место, либо откровенное избегание общения. Выше мы рассматривали случаи влияния отношения на общение, когда это отношение, положительное или отрицательное, участники общения вызывали друг у друга как личности, т. е. имелись в виду главным образом и прежде всего особенности внешнего облика, манера вести себя во время контактов с людьми, которые имели место у участников общения и которые располагали их друг к другу. Однако помимо такой совместимости или несовместимости по характеристикам взаимной коммуникабельности, причиной появления положительного или отрицательного отношения у одного человека к другому или у обоих взаимно может быть наличие или отсутствие знаний в 36 области науки, техники, искусства или жизненного опыта, во взаимном обмене которыми испытывают острую потребность оба участника общения. Рассматриваемая связь отношения и общения имеет и более общее социальное значение. Фактов, когда общность ситуации, в которой оказываются люди, глубоко затрагивающая их мотивационно-потребностную сферу, побуждает их, если употребить слова А.Н. Радищева, совозмущаться, сопечалиться и через общение ослаблять переживаемое состояние внутреннего напряжения, повседневная жизнь дает нам очень много. Если общающиеся были заинтересованы друг в друге и, находясь в одинаковом положении, через прямое взаимодействие более или менее успешно нормализовали свое состояние, то можно вспомнить большое число других ситуаций из жизни, когда при наличии положительного отношения друг к другу и общей сонастроенности на общение его участники входят в это общение, имея диаметрально противоположный эмоциональный личностный настрой: если один, истерзанный какой-то проблемой, стремится излить душу, то второй, проявляя участие, терпеливо выслушивает рассказ первого и таким образом помогает ему уменьшить или полностью снять внутреннее напряжение. В рассматриваемом случае не имеется в виду посещение невротиком психотерапевта, а именно еще один вариант возможной в жизни сопряженности общения и отношения. Возможен и еще один случай такой взаимосвязи: сформированность у личности глубокого и стойкого интереса не вообще к людям, а к каждому отдельному человеку, соединенного с развитыми умениями устанавливать коммуникативные контакты. Следует подчеркнуть: речь здесь идет не о поверхностной общительности, а именно об интересе как положительном познавательном отношении личности к каждому человеку. Такой человек всегда оказывается лидером в общении, но это лидерство не тяготит тех, с кем он взаимодействует, поскольку сочетается с умением создавать атмосферу доверительности и раскованности по ходу общения. Люди такого типа встречаются не часто, но все-таки среди, например, воспитателей-мастеров, талантливых врачей, 37 главным образом среди тех, кто обладает большой внутренней культурой, они есть. Эта их уникальная особенность как субъектов общения, разумеется, работает на успешность их профессионального труда. Мы прослеживали влияние характера обращения общающихся друг с другом на формирование у них отношения, а также уже имеющегося отношения на форму их поведения в общении. Но отношение не в меньшей степени определяет и содержание общения. Если человек глубоко интересуется личностью и деятельностью Петра Великого и его знакомят с историком – знатоком Петровской Руси и реформ этого царя-преобразователя, естественно, он будет поворачивать разговор со специалистомисториком в интересующую его область. Таким образом, интерес будет направленно влиять на содержание общения. Или возьмем другой случай. Человек до мнительности волнуется за состояние своего здоровья и ему представляют доброго молодца, который из хилого и немощного сделал себя невосприимчивым к обычным хворям большинства людей и сильным физически, чем он к тому же очень гордится. Совершенно очевидно, и здесь отношение повлияет на содержание общения. Из всего сказанного выше об отношении следует также, что оно несет в себе и побуждение к действию. Сила его как побуждения находится в прямой зависимости от степени включенности отношения в систему ценностей человека и связи его в этой системе с доминирующими ценностями. Например, если главной ценностью для человека являются деньги, его отношение к ним будет побудителем действий, направленных на их накопление, а если нормы высокой нравственности в систему ценностей этого человека не входят, тогда это накопление будет достигаться любыми средствами. Роль отношения как побуждения к действию нельзя никоим образом преуменьшать, поскольку от особенностей сформированных у личностей отношений зависит характер активности личности, прежде всего направленность этой активности и ее уровень, в том числе в общении. С другой стороны, понятно, что ход и результаты общения влияют сильнейшим 38 образом на отношения общающихся, упрочивая или ослабляя их, а случается, и переформировывая на противоположные. Получается, что человек, побуждаемый к общению одним отношением, продолжает свое общение или прекращает его, побуждаемый совершенно другим отношением. Так, включившись в общение под влиянием побуждения прервать показавшееся неестественным затянувшееся молчание, человек вдруг обнаруживает, что субъект, с которым он заговорил, – его антипод в оценке событий, происходящих в обществе. Этот факт порождает новое отношение – досаду из-за того, что новый знакомый не единомышленник, и сразу же возникает побуждение попытаться его переубедить или, при отсутствии надежды на успех, прекратить общение с ним. Вместе с тем, у личности, вступающей в общение с другим человеком, отношение к объекту, по поводу которого она вступает во взаимодействие с этим человеком, необязательно однозначно. Оно может быть и противоречивым. По этой причине и побуждения, заставляющие личность проявлять активность в общении, делают ее поведение непоследовательным. Эти прослеженные в самом первом приближении связи разных характеристик общения и отношения показывают, насколько велико их значение в субъективном мире каждого человека, насколько весома их роль в детерминировании психического самочувствия человека, в определении картины его поведения. Поэтому чрезвычайно важно развернуть систематические исследования на теоретическом, экспериментальном и прикладном уровнях всех наиболее существенных аспектов взаимозависимостей общения и отношения. Планируя эти исследования, надо ясно видеть, что в изучении взаимосвязей общения и отношения должны принять участие все основные области психологической науки и обязательно педагоги, занимающиеся разработкой теории и методического инструментария воспитания. 39 Б. Д. ПАРЫГИН ОБЩЕНИЕ КАК СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН4 Определение понятия «общение». Общение представляет собой многогранный процесс взаимодействия и взаимовлияния людей друг на друга. Оно может рассматриваться не только как акт осознанного, рационально оформленного речевого обмена информацией, но и в качестве непосредственного эмоционального контакта между людьми. Это человеческое взаимодействие весьма многообразно как по содержанию, так и по форме проявления. Оно может варьироваться от высоких уровней духовного взаимопроникновения и взаимопонимания партнеров до самых свернутых и фрагментарных контактов, причем последние могут носить характер процессов, не осознаваемых в полной мере. Любая попытка нормативного определения феномена общения будет наталкиваться на реальное многообразие действительного взаимодействия людей, могущего оказаться как хуже, так и лучше предложенной модели. Понятна вместе с тем нацеленность этически нормативной формулировки понятия общения против вариантов манипуляторского контакта, когда один из партнеров является для другого лишь объектом удовлетворения тех или иных ситуативных потребностей, а не индивидуальностью, заслуживающей достойного внимания и более глубокого отношения. Естественны поэтому и такие подходы к определению общения, когда последнее характеризуется как «процесс проявления личностного отношения». Многогранность и многокачественность общения. Общение достаточно многогранное явление. Оно представляет собой и отношение людей друг к другу, и их взаимодействие, и Парыгин Б. Д. Социальная психология. Проблемы методологии, истории и теории [Текст] / Б. Д. Парыгин. – СПб.: ИГУП, 2005 – С. 4 40 обмен информацией между ними, их духовное взаимопроникновение. Аспект личностного отношения (а точнее, взаимоотношения) – лишь один из компонентов, одна из граней этого явления. Даже если свести общение к взаимоотношениям людей, то и тогда окажется, что они не исчерпываются личностным аспектом. Здесь определенную роль играют функционально-ролевой, а также ряд других моментов. Одной из форм человеческого общения, получающей широкое распространение под влиянием научно-технической революции, является многоканальная и многократно опосредованная информационная коммуникация. Как показывают исследования массовых коммуникаций, в их структуре, наряду с личностными, велика доля и безличных, стереотипных компонентов информации и способов установления контакта с аудиторией. Но было бы другой крайностью утверждать, что обшение вообще не может носить межиндивидуального характера. Так, А. А. Леонтьев в одной из своих работ писал: «Общение следует понимать не как интериндивидуальный, а как социальный феномен; как его субъект следует рассматривать не изолированного индивида, а социальную группу или общество в целом». Анализируя эту точку зрения, Б. Ф. Ломов отмечал: «По нашему мнению, противопоставление социального и интериндивидуального неправомерно, отношение между ними – это отношение явления и сущности, единичного и общего. Социальная сущность общения как всеобщей формы взаимосвязей между людьми проявляется (наряду с другими формами) в отдельных единичных межличностных взаимодействиях. Более того, психологию (в отличие, например, от социологии) именно эта форма проявления общения интересует прежде всего. Она рассматривает общение на уровне индивидуального бытия человека». Общение, включая в себя межиндивидуальное, межличностное взаимодействие и взаимоотношение вместе с тем, как мы знаем, не исчерпывается этим. Однако данное обстоятельство в свою очередь не снимает правомерности рассмотрения межличностного, межиндивидуального взаимодействия как 41 относительно самостоятельного вида общения в его общей структуре. Общение и личность. Соотношение понятий «общение» и «личность». По своему содержанию эти понятия можно рассматривать в качестве двух взаимоперекрещивающихся кругов (см. рис. 1). В таком случае очевидно наличие трех различных зон, в которых имеет место как совпадение, так и несовпадение специфики этих понятий. Начнем с зоны А. Здесь очевидна специфика объема понятия общения, которая не входит в содержание феномена личности. Она связана с такими формами общения, которые носят преимущественно безличный или надличный характер. В частности, например, безличный характер может носить деловое, функционально-ролевое взаимодействие людей, даже если оно и происходит в виде межиндивидного общения. Это тот случай, когда общающиеся воспринимают друг друга не в качестве личности, а лишь в роли носителей определенных функций. Пассажиру автобуса, например, значима надежность водителя как профессионала и безразличны, как правило, его личные качества. Столь же безличным оказывается и общение людей в массе, например в толпе, равно как и ситуации публичного контакта зрителей в театре, болельщиков на стадионе, слушателей на концерте или лекции. Основной механизм, объединяющий людей в массу независимо от характера совместной деятельности, — психическое заражение. А оно не нуждается в персонификации, хотя и создает ощущение сопричастности и контакта у окружающих. 42 Зоны: А – безличное функционально-ролевое общение; массовое общение. Б – межличностное общение. Коммуникативное состояние коммуникативная деятельность личности. В – психические свойства, процессы и состояния личности. и Рис. 1. Соотношение понятий «общение» и «личность» В зоне Б очевидно совпадение содержания общения с жизнедеятельностью личности. Здесь, с одной стороны, общение носит не массовый или групповой и в то же время безличный характер, а наоборот, проявляется в форме межличностного, межперсонального контакта и взаимодействия. С другой стороны, это та область, где проявляется все многообразие форм коммуникативной активности личности: коммуникативное поведение, коммуникативная деятельность, психическое состояние в ситуации общения, различные варианты ее лидерских ролей. Здесь правомерно говорить о различных личностных особенностях психического состояния и поведения человека в ситуации как межперсонального, так и группового общения. Не менее актуальна и роль личности в ситуации самоценного, досугового общения и применительно к собственно коммуникативной деятельности как предметно-целенаправленной, стабильной, а нередко и профессиональной форме коммуникативной активности. Примером может служить коммуникативная деятельность репортера, вступающего в контакт с собеседником, или телеведущего, обращающегося к многомиллионной аудитории. В зоне В очевидна та часть содержания понятия личности, которая выходит за рамки общения (если это не непосредственно коммуникативные виды деятельности) и характеризует ее психическое состояние, сознание и переживание своей сопричастности с той или иной общностью. Общение как фактор жизнедеятельности личности. Общение и личность могут рассматриваться по отношению друг к другу и как факторы взаимовлияния. В таком случае общение следует 43 трактовать как фактор жизнедеятельности личности и, наоборот, личность – как фактор общения. Функции общения как фактор жизнедеятельности личности чрезвычайно многообразны. Прежде всего общение является глубочайшей потребностью личности, а следовательно, условием и средством ее удовлетворения. Вне общения не могут быть удовлетворены и все сугубо личностные потребности человека, которые связаны с его стремлением к самореализации, самовыражению и самоутверждению. Здесь нужны внимание других людей, понимание ими тех иных проявлений личностной инициативы и активности. Конечно, степень значимости общения с другими для личности различна. Это зависит от уровня интро- или экстравертированности индивида. Этим же определяется и степень психологической герметичности (то есть закрытости) личности, а вместе с тем нередко и сопряженная с этим трудность для нее установления контакта с другими (аутизм). Однако и в этом случае общение не утрачивает своей роли фактора жизнедеятельности личности. Во-первых, оно может выступать в случае его недостатка в качестве фактора со знаком минус. Во-вторых, оно как общение с другими может компенсироваться более мощным развитием внутреннего или внутриличностного диалога как формы общения. Здесь мы уже вступаем в область, связанную с ролью личности в качестве субъекта общения, а соответственно и с вопросом об обратном влиянии личности на процесс общения. Личность как субъект и фактор общения. Рассмотрение личности в качестве субъекта общения предполагает определение ее роли и значимости в этом процессе. В режиме внутриличностного общения эта значимость вполне очевидна. Здесь продуктивность внутриличностного диалога целиком определяется богатством духовно-психического потенциала личности. Но и в ситуации межличностного общения бесспорны актуальность и ценность именно такого взаимодействия и взаимоотношения людей друг к другу, когда каждый из них вос- 44 принимает партнера в качестве уникальной и неповторимой индивидуальности. Поэтому есть все основания рассматривать такой вариант взаимоотношений в качестве высшего уровня человеческого общения. В его основе лежит наиболее полная опосредованность межперсонального общения восприятием и пониманием личности и индивидуальности партнера. По существу именно этот вариант общения может рассматриваться в качестве этического идеала человеческих отношений, поскольку в нем наиболее полно реализуются личностные потребности и ожидания людей, связанные с их общением. Здесь же наиболее полно реализуется и духовно-психический потенциал личности, ее потребность во внимании и самоутверждении, сила ее психологического воздействия на партнера. Только на уровне глубоко личностного общения возникает подлинная любовь и дружба между людьми. В отличие От безличного функционально-ролевого взаимодействия здесь партнер – не средство, а главная ценность и источник радости. Личностная значимость лидера в общении. Однако фактор личностной значимости способен оказывать большое влияние не только на сферу межличностного, но и группового микрообщения. В ситуации группового контакта роль личности обнаруживается в деятельности лидера, который в силу своего авторитета способен оказывать решающее влияние на характер, стиль, а нередко и смысл складывающихся отношений. По мере роста численности общающихся в группе сила личностного влияния лидера на других членов значительно возрастает. Особенно очевидно влияние лидера на ситуацию массового общения людей. Возрастающая в массах потребность в лидере, их экзальтированность и податливость влиянию авторитета, сама заразительность массового психического контакта предрасполагают к полному повиновению воли лидера, выступающему здесь уже нередко в качестве героя. Эта закономерность сохраняет в какой-то мере свой эффект и в ситуации, когда перед многомиллионной аудиторией предстает 45 уже не лидер, а просто телеведущий. На него, его личность также переносится огромный заряд доверия и эмоционального расположения. Тем самым он (при систематическом появлении на телеэкране) способен занять в известном смысле место духовного лидера огромной аудитории. Регулярное же появление в эфире одних и тех же актеров, занятых чаще всего в телесериалах, заметно поднимает уровень их популярности в массовой аудитории. Таким образом, несмотря на все многообразие представленных выше ситуаций, просматривается одна тенденция – значение личностного потенциала, его влияние на общение велико и способно возрастать вместе с численностью лиц, участвующих в акте взаимодействия. Общение и деятельность. Общение и деятельность как предмет дискуссии. Вопрос о соотношении явлений, а соответственно и понятий общения и деятельности, уже давно является предметом активного обсуждения в нашей философской и психологической литературе. В ходе его осмысления выявились две альтернативных точки зрения. Согласно одной из них общение есть часть деятельности или один из ее видов (А. А. Леонтьев, М. С. Каган, В. Н. Сагатовский и др.). По мнению же Б. Ф. Ломова, общение нельзя определять как вид человеческой деятельности, поскольку оно есть нечто принципиально отличное от деятельности, ибо связывает субъект не с объектом, а с другим субъектом. Аналогичным образом и Л. П. Буева трактует общение как нечто принципиально иное, чем деятельность. Были попытки предложить и компромиссный подход (Г. М. Андреева, М. И. Лисина), когда общение рассматривалось и как сторона совместной деятельности, и как самостоятельный феномен, отличный от деятельности. Общение и деятельность как взаимоперекрещивающиеся, но не совпадающие явления. В докладе, посвященном этой проблеме и зачитанном на V Международном конгрессе психологов придунайских стран (Ростов Великий, 1981), нами была 46 предложена такая точка зрения: общение не тождественно деятельности и как таковое не является его частью. Оно соотносится с ним как два взаимоперекрещивающихся круга (см. рис. 2). С одной стороны, общение может выступать как в качестве условия или составляющей любой деятельности, так и в виде специфической коммуникативной деятельности. С другой – оно может и должно рассматриваться в качестве совершенно самостоятельного и отличного от деятельности социально-психологического явления. Самоценность общения. Это неизбежно в том случае, когда общение носит самоценный характер и не преследует каких-либо иных целей кроме тех, которые связаны со взаимным интересом друг к другу как к личности партнеров по общению. В таком случае имеют место межсубъектные взаимоотношения, то есть отношения одного субъекта к другому как субъекту же, а не как к объекту. И в этом, по мнению Б. Ф. Ломова, и есть главное отличие характера общения от деятельности, где имеют место не субъект-субъектные, а субъект-объектные отношения. А – общение как самоценность (родовое, духовное, любовное, досуговое, игровое и т.д.) Б – общение как условие деятельности. Коммуникативная деятельность В – алгоритм, структура и механизм деятельности. Различные виды предметной деятельности Рис. 2. Соотношение понятий «общение» и «деятельность» 47 Но если для Б. Ф. Ломова этого критерия достаточно для разведения явлений деятельности и общения, то для М. С. Кагана это не аргумент, поскольку «деятельность человека, по его мнению, не следует сводить к его предметной деятельности, и тогда общение естественно впишется в это целокупное и разностороннее проявление человеческой активности». Уточняя свою позицию, М. С. Каган характеризует два варианта межсубъектной деятельности, один из которых не опосредован, а другой опосредован отношением к объекту. С • – субъект; С" – субъект; О — объект. Общение и общность. Соотношение понятий общения и общности. Многогранность феномена общности и его функций применительно к самому процессу человеческого общения не дает вместе с тем оснований для отождествления категорий общности и общения. Прежде всего различно смысловое значение данных понятий. Категория общения служит для обозначения процесса, в то время как категория общности обозначает определенное свойство, которое может быть присуще или не присуще как процессу, так и любому другому элементу деятельности, из которого складывается процесс. Иными словами, категория общности относится к числу атрибутивных понятий, производных от групповой деятельности, выступающей в качестве совокупного субъекта. Отсюда же вытекают определенные различия между рассматриваемыми понятиями и по содержанию. Данные категории лишь частично покрывают содержание друг друга и могут быть отнесены к числу взаимно перекрещивающихся понятий. 48 Рис.3. Соотношение понятий «общение» и «общность» Общение включает в себя и момент общности, проявляющейся в уподоблении, идентификации, согласованности, взаимопонимании, симпатии, кооперации, координации действий и психического состояния общающихся между собой людей. В свою очередь, общность является предпосылкой общения ц продуктом его развития. Кроме того, процессы общения характеризуют внутреннее состояние данной общности и ее отношение с другими общностями. Однако характеристика общности не сводится к определению степени ее внутренней и внешней коммуникабельности, но предполагает также исследование психического состояния общности, социального настроения, а также психологии ее деятельности (экономической, политической, эстетической, научной и т. д.). Точно так же и процесс общения не сводится к моменту общности, уподобления, согласованности и взаимопонимания ни в смысле идентичности социальных черт тех или иных устойчивых групп людей, ни в смысле идентичности в процессе осознания этих черт. Уподобление и обособление в процессе общения. Процесс общения предполагает не только элемент уподобления и общности, но и обособления, внутригрупповую дифференциацию; не только общность интересов и деятельности общающихся, но и стремление к сопоставлению их различий (различных вкусов, взглядов, навыков и опыта), а также при определенных условиях не исключает их взаимную оппозицию и борьбу. Последняя может носить как явный (открытый), так и неявный (скрытый) характер, 49 выражаясь в психической напряженности и конфликтности отношений внутри или между общностями. Общение богаче момента общности еще и потому, что включает в себя момент обособления. Нельзя поэтому рассматривать акт обособления как нечто находящееся за пределами человеческого общения и говорить об общении и обособлении личности как об альтернативных категориях. Этим допускаются сразу две существенные неточности. Вопервых, общение фактически противопоставляется обособлению и приравнивается тем самым к уподоблению, к процессу установления общности, что, как это было показано выше, крайне обедняет само существо и понятие общения. Во-вторых, обособление тем самым выносится за рамки общения, а это также неверно. Как уподобление человека человеку, так и процесс обособления одного индивида от другого или от общности в целом находит свое выражение в процессе человеческого общения, в смене форм и способов, круга и диапазона этого общения и т. д. Если же под обособлением понимать не ограничение круга индивидуального общения и свертывание глубоких контактов с окружающими, а абсолютную психофизическую изоляцию индивида от внешнего социального мира, то тем самым правомерно уже говорить не просто об обособлении, а о нарушении нормальных условий существования индивида, которое может иметь самые тяжелые психические последствия. Как уподобление, так и обособление являются различными сторонами единого процесса общения и существуют в органической взаимосвязи, дополняя и обогащая друг друга. Однако если в акте уподобления выражается процесс солидаризации, идентификации индивида с той общностью, к которой он принадлежит, то в акте обособления проявляются индивидуальная неповторимость и особенность личности, за которыми стоит ее принадлежность ко многим другим социальным общностям, многообразие социальных отношений и социальных ролей личности. 50 Обособление личности как смена формы общения. Наряду с обособлением как способом свертывания общения или даже ухода из общения в одной общности ради развития коммуникативной активности в другой, правомерно говорить и о такой форме обособления, какой является уход индивида в свой собственный внутренний мир общения с самим собой. В таком случае можно говорить о смене форм общения. Склонность к внутриличностному общению может при этом рассматриваться как ситуативная потребность личности или как стабильная черта ее характера. В последнем случае принято говорить об интровертированном типе личности в отличие от экстравертированного, то есть направленного преимущественно на общение с другими. В зависимости от степени развития склонности личности к уходу во внутренний мир общения с собой можно говорить об этом как о признаке богатства ее духовного мира, так и симптоме коммуникативной или даже в целом психической аномалии, которую принято называть аутизмом, то есть затрудненностью установления психического контакта с другими людьми. Эти два различных признака могут соединяться в одной личности, а могут быть свойствами разных людей. Общение и социальные отношения. Соотношение понятий «общение» и «социальные отношения». Понятие социальных отношений представляет собой одну из важнейших характеристик социально-психологического общения в рамках социальной макросреды. В отличие от тех аспектов общения, которые связаны с межиндивидуальными контактами, понятие социальных отношений фиксирует факт связи и взаимодействия не между отдельными индивидами, а между представителями различных социальных групп и общностей, между различными социальными типами, являющимися представителями этих общностей и классов. Однако трудность расчленения межиндивидуальных, личностных и социально-типологических, общностных связей привела к тому, что одно стало рассматриваться вне и независимо от другого. Общение трактовалось как нечто выходящее за рамки 51 социальной структуры, не имеющее прямого отношения к системе социальных отношений и макроструктуре. Система же социальных отношений, в свою очередь, характеризовалась как нечто функционирующее по существу вне и независимо от человека, от его психики, воли и сознания. Как известно, такой была упрощенная трактовка объективности социальных отношений и закономерностей. Согласно этой точке зрения, принципиальное отличие микросреды от социальной макросреды состоит в том, что первая функционирует в форме межличностного, персонифицированного общения лицом к лицу, в то время как вторая носит совершенно обезличенный, отчужденный характер. Отсюда же специфический для микросоциологии вывод о гуманистическом характере и определяющей роли микросреды как сути человеческих отношений и стержне всей социальной психологии. Естественно, что в связи с этим возникает ряд вопросов. Вопервых, как в действительности соотносятся между собой понятия общения и социального отношения, есть ли между ними какаянибудь связь или ее нет вообще? Во-вторых, если общение имеет место и в системе социальных отношений макросреды, то есть ли принципиальные качественные отличия между общением на уровне микро- и на уровне макросреды и в чем они состоят? Общение как единство отношения и обращения. Содержание и форма в процессе общения находятся в органической взаимозависимости. С одной стороны, реальные человеческие отношения (согласия или несогласия, симпатии или антипатии, понимания или непонимания и т. д.) определяют способ их выражения и существуют независимо от того, каков этот способ. С другой стороны, содержание человеческих отношений немыслимо вне способов их выражения, а восприятие и понимание этого содержания людьми во многом зависит от того, каковы способы и средства выражения данного содержания. Нередки случаи, когда реальные человеческие отношения взаимной симпатии и согласия не находят адекватного выражения в процессе общения людей. Это бывает в тех случаях, когда возникает рассогласование, диссонанс между содержанием и средствами общения. Люди в таких случаях 52 вполне обоснованно жалуются на неспособность выразить и передать другим те чувства и мысли, которыми они обуреваемы. За этим может стоять как бедность языковых и мимических средств конкретных индивидов, так и сравнительно ограниченные возможности языкового общения в целом, связанные с тем, что язык как форма выражения психического состояния людей, вопервых, как правило, не способен передать всех тончайших оттенков этих состояний и, во-вторых, всегда несколько отстает от темпов изменений, происходящих в социальной психике. Но бывает и наоборот, когда скудный по содержанию акт коммуникации оснащается излишне богатыми средствами и способами выражения. Несовпадение содержания и формы в коммуникативном процессе закрепилось определенным образом и в повседневном, обиходном языке, в котором различаются устойчивые и глубокие отношения людей друг к другу от способа их выражения, от способа обращения человека с человеком. Это обстоятельство справедливо отмечал выдающийся отечественный психолог В. Н. Мясищев, который считал необходимым различать такие понятия, как общение, отношение и обращение в качестве ведущих и наиболее важных категорий для понимания структуры социально-психологического общения. С содержательной стороны, по мнению В. Н. Мясищева, общение представлено отношением, а со стороны своей формы – обращением. «В общении, – пишет он, – выражаются отношения человека с их различной активностью, избирательностью, положительным или отрицательным характером. Способом или формой общения и отношения является обращение человека с человеком». Нельзя не согласиться с В. Н. Мясищевым и в том, что общение и отношения имеют различную природу и могут быть дифференцированы по своим функциональным характеристикам. Действительно, общение является источником и условием жизнедеятельности людей и обусловлено жизненной необходимостью. Это порой вынуждает одного человека прибегать к общению с другим лицом даже вопреки сложившемуся у него отрицательному отношению к данному индивиду. 53 Вместе с тем общение во многом зависит от уровня и характера взаимного отношения между людьми. Характер, активность, наконец рамки и масштабы общения как раз и определяются прежде всего уже сложившимися межличностными отношениями. Но на характер и диапазон общения влияет не только содержание отношений между людьми, но и способы их общения друг с другом, то есть их взаимное обращение. Обращение, будучи весьма многообразным по форме своего выражения (мягкое или жесткое, даже жестокое, подавляющее или ободряющее, грубое или мягкое, сухое или ласковое), формирует потребность или боязнь общения (В. Н. Мясищев). Социальные отношения как продукт общения. Отношения между людьми в процессе общения друг с другом являются не только содержанием их взаимоотношений, но и их социальными отношениями. Социальные отношения людей есть продукт их действительных отношений друг к другу. Именно личное, индивидуальное отношение индивидов друг к другу, их взаимное отношение в качестве индивидов создало – и повседневно воссоздает – существующие социальные отношения. Но каков масштаб тех социальных отношений, которые порождаются самим процессом межличностного общения и взаимодействия индивидов? Если это общение лицом к лицу, то не порождает ли оно лишь отношения симпатии и антипатии в масштабах микросреды, которые, в свою очередь, надо качественно отличать от социальных отношений макросреды? Общение, на наш взгляд, включает в себя элемент не только отношений симпатии или антипатии в масштабах малой группы, но и тот или иной компонент социальных отношений – экономических, политических или идеологических, поскольку они имеют свою социальнопсихологическую сторону и проявляются в более или менее опосредованном контакте между людьми. Конечно, между понятиями общения и социального отношения есть некоторые различия. Они могут быть сведены к следующему. Прежде всего эти различия можно рассматривать как различия очень близких, но тем не менее не совпадающих между собой аспектов структуры социальной психологии. С этой точки 54 зрения общение включает в себя отношение, которое выступает в форме взаимоотношения людей. Однако взаимоотношения могут выходить за рамки их межличностных отношений, поскольку за этим стоят не личные симпатии или антипатии, а различные и нередко даже противоположные социальные функции или роли, представителями которых являются люди. В свою очередь и человеческое общение можно рассматривать как частный случай отношения, поскольку человек может выражать свое отношение не только к другому человеку, но и к природе, и к различным неперсонифицированным социальным институтам и учреждениям. Наконец, различия между социальным отношением и общением можно рассматривать и как различия между формой и содержанием, если допустить, что первое, то есть социальное, отношение характеризует содержание, а второе, то есть общение, – форму или способ связи между людьми. Действительно, по своему содержанию связи между индивидами можно рассматривать, например, как определенную и специфическую для данной социальной структуры совокупность экономических, правовых, политических и идеологических отношений, между тем как по своей форме или способу выражения эти связи могут носить вербальный или невербальный, осознанный или неосознанный, рациональный или эмоциональный характер и т. д. Как эмоциональная окрашенность социальных отношений, так и тот факт, что эти отношения могут носить бессознательный характер, то есть не осознаваться людьми как определенный тип общественных отношений, – все это нисколько не выводит данные отношения за рамки человеческого общения. В процессе общения люди, как правило, не осознают тех сложных социально-экономических отношений, которые складываются между классами, различными экономическими и политическими группировками, несмотря на то, что люди наделены сознанием. Из всего сказанного, видимо, достаточно очевидна правомерность употребления понятия общения не только в узком (не- 55 посредственное, лицом к лицу общение в малой группе, в микросреде), но и в широком смысле слова, когда вся совокупность социальных отношений общества независимо от их масштабности (микро- или макросреда) может рассматриваться как одно из проявлений и результатов общения между людьми. Иными словами, нет психологических отношений между людьми, которые бы вместе с тем нельзя было рассматривать с экономической, политической или правовой точек зрения, равно как и нет таких экономических, политических или правовых отношений, которые бы не выражали, не фиксировали и не регулировали определенных отношений, складывающихся в процессе общения между людьми. Общение и взаимопонимание людьми друг друга. Взаимопонимание как внутренняя основа и цель общения. Одним из важнейших аспектов социально-психологического общения является взаимное понимание людьми друг друга. Последнее может рассматриваться как внутренняя основа процесса общения, достигшего достаточно высокого уровня развития. Развитая способность человека к пониманию других людей выступает в качестве рациональной основы процесса межличностного общения, которому подчинены средства выражения и передачи психического состояния взаимодействующих индивидов. Нельзя не согласиться в этой связи с Выготским, который характеризует общение как «процесс, основанный на разумном понимании и намеренной передаче мыслей и переживаний, требующий известной системы средств». Важнейшим средством установления взаимопонимания между людьми является речь, которая позволяет осуществлять обмен мыслями для взаимопонимания. Поскольку установление взаимопонимания не является единственной функцией речи, которая служит также средством передачи информации, экспрессии и психологического воздействия, постольку встает вопрос о соотносительной связи и взаимозависимости названных выше функций в структуре общения. Есть основание полагать, что процесс установления взаимопонимания между индивидами является важнейшим параметром 56 социально-психологического общения, которому могут быть подчинены все остальные функции речи. Действительно, коммуникативная функция речи, заключающаяся в передаче сообщения и обмене мыслями, прямо и непосредственно подчинена задачам и целям взаимопонимания. В такой же мере можно говорить и об экспрессивной функции речи, о ее модальности, поскольку последняя служит средством усиления, дополнения или корректировки вербального сообщения. Тон, тембр, ритм, интонация речи нередко говорят общающимся больше, чем содержание тех фраз, которыми они обмениваются. Воздейственная, или побудительная, функция речи также может рассматриваться как дополнительное средство усиления взаимопонимания между общающимися людьми или достижения его там, где оно пока отсутствует. С.Л. БРАТЧЕНКО, Д.А. ЛЕОНТЬЕВ ДИАЛОГ // ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ: ФИЛОСОФИЯ, ПСИХОЛОГИЯ, ПСИХОТЕРАПИЯ5 ДИАЛОГ (от греч. diálogos – беседа, разговор) – 1. С формальной стороны – обмен репликами в процессе коммуникации между двумя (и более) собеседниками. 2. С содержательной стороны – специфическая для человека форма межличностного взаимодействия и качество отношений, при которых другой человек (собеседник) выступает не как объект или условие моей деятельности, направленной на достижение моих целей, а как равноправный мне свободный субъект, обладающий своими интересами, ценностями и внутренним миром и преследующий свои цели. Отношения с собеседником по диалогу носит характер взаимодействия, при котором обе стороны в равной мере Братченко С.Л., Леонтьев Д.А. Диалог // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия [Текст] / С.Л. Братченко, Д.А. Леонтьев. – 2007. № 2 (11). С. 23-28. 5 57 учитывают и уважают различия точек зрения. Противоположностью диалога является монолог – такое общение, в котором высказывания не предполагают ответа и взаимодействия с иной точкой зрения. С формальной стороны (в драматургии и лингвистике) монологом называют высказывание, произносимое в одиночестве или не адресованное кому-либо; если, однако, рассматривать монолог и диалог с их содержательной стороны, то даже весьма структурированное общение нескольких людей на общую тему (например, переговоры) при отсутствии уважения иных точек зрения и готовности их учета может не обладать качеством диалога, а размышления уединенного человека могут принимать характер внутреннего диалога – столкновения и взаимодействия разных точек зрения («голосов») в сознании человека, их напряженного противостояния или конструктивного взаимообогащения и достижения относительного согласия. Будучи приложен к различным аспектам общения людей и социальных групп, диалогический принцип в каждом случае задает способ организации соответствующего пространства взаимодействия (речевого, интеллектуального, культурного, межличностного и др.), его атрибуты, основные механизмы и условия осуществления. Первое понимание диалога как обмена репликами носит формально-констатирующий характер. Оно получило распространение с античных времен, когда возник литературный жанр диалога, оказавший влияние не только на литературу (Менипп, Лукиан и др.), но и послуживший основой для целого вида искусства – драматургии и начиная с Сократа успешно заимствованный философами (Платон, Ксенофонт, Цицерон, Николай Кузанский, Беркли, Шеллинг и др.); в философии и психологии бытует понятие «сократический диалог», обозначающее способ поиска истины через задавание наводящих вопросов. Вместе с тем, в сократическом диалоге, как и в его современных психотерапевтических модификациях, партнеры неравны: истину ищет только наивный собеседник, сам же Сократ ее заранее знает и лишь строит пошаговый процесс подведения собеседника к правильному умозаключению. Вплоть до начала ХХ в. формальное определение диалога. оставалось единственным. 58 Новый взгляд на диалог как на процесс общения особого рода, свойственный только человеку и выражающий, в отличие от монологического общения, сущностные характеристики личностного бытия, сформировался в начале ХХ в. В числе философов, подчеркивавших специфический характер общения между людьми, несводимого к деятельности и познанию называют также Л. Фейербаха, С. Кьеркегора, В. Дильтея. С. Франка, П. Флоренского, М. Шелера и др., однако решающий вклад в понимание уникальной природы человеческого диалога, диалогической природы личности и ее полноценного бытия в мире внесли М. Бубер и М. Бахтин. М. Бубер в своих работах «Проблема человека», «Я и Ты», «Диалог» критикует традиционные взгляды, пытающиеся понять человека как объект анализа, рядоположенный другим вещам, а также попытки понять бытие в мире изолированного индивида (М. Хайдеггер). Сущность человека, по мнению Бубера, раскрывается только в диалогическом отношении человека к другому человеку Я–Ты, которое радикально отличается от монологического, познавательного, утилитарного отношения Я–Оно. "Особая сущность человека прямо познается лишь в живом отношении, ведь и горилла – индивид, и термитник – коллектив. Однако, Я и Ты есть только в нашем мире, ибо человек возникает лишь из отношения Я–Ты". В отношении Я–Оно к объектам своего познания и деятельности Я проявляет себя как индивидуальность и осознает себя как субъект; в отношении Я–Ты к другому человеку Я проявляет себя как личность и осознает себя как субъективность. Определить, к какому полюсу ближе человек и куда устремлен его путь, согласно Буберу, можно, прислушиваясь к тому, как человек говорит слово "Я", что он подразумевает, когда говорит "Я". Суть фундаментального, онтологического отношения Я–Ты в том, что лишь через мое отношение к Ты я становлюсь собой, могу осознать себя как Я. Бубер говорит, что всякая подлинная жизнь есть Встреча. "Тот, кто живет только в отношении Я–Оно, не человек". Лишь люди, способные сказать друг другу настоящее Ты, способны 59 сказать настоящее Мы. Из отношения Я–Ты выводятся и отношения человека с Богом. Диалог, по мнению Бубера, не ограничивается общением людей друг с другом, это базовое отношение, которое только выражается в общении людей. Даже если можно обойтись без слов, диалог возможен. Его определяет «взаимная направленность внутреннего действия», обращенность друг к другу и открытость взаимодействию. Они могут молчать, находясь в состоянии диалога, а могут монологично вести многочасовую беседу. «Жизнь в диалоге – это не та жизнь, в которой много имеют дело с людьми, а та, в которой, имея дело с людьми, действительно с ними имеют дело». Бубер характеризует диалогическое отношение к человеку (и не только к человеку) как отношение проникновения, когда явление или событие раскрывает мне что-то о себе. Живущий диалогически ответственен, потому что он постоянно воспринимает зов событий и явлений, обращенный к себе, и отвечает на него. Диалог осуществляется только между личностями, но личность возникает только в диалоге. Чем больше личность становится личностью, тем больше она способна на диалог. «Только если два человека всем своим существо говорят друг другу «это Ты», между ними пребывает сущее». В работах М.М. Бахтина понятие диалога также является ключевым; Утверждая, что «диалогические отношения являются почти универсальным явлением, пронизывающим все отношения человеческой жизни», Бахтин описывает разные аспекты диалога с позиций разных дисциплин: философии, литературоведения, теории культуры. Вне общения, вне «напряженной встречи» с другим личность не существует, она «коммунальна» и по генезису, и по способу существования. Бытие личности – всегда со-бытие, но чтобы это стало реальностью в общении, оно должно выйти на особый уровень – «диалог на высшем уровне», где «встречаются целостные позиции, целостные личности», «диалог личностей». Межличностный диалог отличается прежде всего особого рода отношениями между собеседниками в процессе их взаимодействия, которые не могут быть сведены ни к чисто логическим, ни к чисто лингвистическим, ни к психологическим. Если монолог отроится на 60 отрицании равноценности и равноправности, то важнейшей, конституирующей характеристикой диалога является равноправие – взаимное отношение друг к другу вступающих в общение как к суверенным, полноценным «Я» со своими мирами, своей позицией в со-бытии, имеющие равные права «в отношении к истине» и в отношении авторства собственных поступков; это взаимная диалогическая позиция, которая утверждает самостоятельность, внутреннюю свободу, незавершенность и нерешенность общающихся личностей. Только в диалоге личность существует как личность и только в диалоге может быть достигнуто ее адекватное понимание. По Бахтину, личность как таковая не может быть «объектом изучения» – «подлинная жизнь личности доступна только диалогическому проникновению в нее, которому она сама ответно и свободно раскрывает себя», выступая «субъектом обращения». Особое место в системе взглядов Бахтина занимает понятие внутреннего диалога, который Бахтин анализирует на материале прозы Ф.М. Достоевского. Он подчеркивает диалогичность сознания и самосознания человека, принципиальную недостаточность «одного сознания», одновременного присутствия в нем ряда не соглашающихся между собой внутренних «голосов», ведущих между собой диалог (полифоничность сознания). Таким образом, понятие диалога заключает в себе экзистенциальную и коммуникативную составляющие. Экзистенциальная сторона диалога характеризует само межличностное отношение, в которое вступают участники диалога. Такое субъект-субъектное отношение несводимо к утилитарному субъект-объектному отношению, и превосходит его как с точки зрения качества самого взаимоотношения и стимулирования личностного роста партнеров, так и с точки зрения утилитарной результативности контакта. Основными атрибутами межличностного диалога выступают свобода партнеров, их взаимно признаваемое равноправие и глубина личностного контакта, характеризующегося взаимопониманием и эмпатией (эмоциональным сопереживанием). Отсюда вытекают и другие его особенности (взаимное доверие, самораскрытие и др.). Благодаря 61 этим особенностям диалог обеспечивает такое качество отношений, которое максимально соответствует сущностным параметрам бытия личности и позволяет каждому участнику проявить себя во всей полноте. Диалог – это здоровое начало общения, конструктивный потенциал межличностных отношений. Отсюда вытекает, с одной стороны, этическая оценка диалога как наиболее полноценного способа общения и этическая неполноценность тех видов общения, которые нарушают принцип диалога (авторитарных, манипулятивных, формальных), а с другой стороны, необходимость готовности к диалогу – наличия определенных навыков и способностей (коммуникативной компетентности личности), которые неодинаково развиты у разных людей и становление которых представляет собой отдельную задачу педагогики и прикладной психологии. Коммуникативная сторона диалога характеризует механизмы взаимодействия и взаимосопряжения точек зрения, понимания иных взглядов, нахождения компромисса или творческого разрешения рассогласований и обогащения на этой основе картины мира всех участников диалога. Межличностный диалог тесно связан с диалогом внутриличностным – строить диалогическое взаимодействие с другими может только личность, диалогически понимающая и принимающая саму себя, свой многообразный и нередко противоречивый внутренний мир. Внутриличностный диалог развивается как «по горизонтали» (между эмоциональной и интеллектуальной сферами, между различными аспектами «Я» , «субличностями» и т.д.), так и «по вертикали» (между «этажами» внутреннего мира – сознанием, подсознанием, сверхсознанием ...). Так личность сохраняет свою целостность, не теряя индивидуальности и возможности к развитию. Взгляды М. Бубера и М. Бахтина на природу диалога оказали большое влияние на все гуманитарные дисциплины во второй половине ХХ в., оказав большое влияние на утверждение неклассического, гуманитарного взгляда на человека. В философии человека практически общепризнана несводимость высших форм взаимоотношений между людьми к другим формам отношений, их 62 нередуцируемая специфика и принципиальное значение для понимания сути человека, его взаимодействия с миром. Отдельной и чрезвычайно плодотворной областью теоретической и практической разработки проблем диалога стала экзистенциальная и гуманистическая психология (Л. Бинсвангер, М. Фридман, К. Роджерс, Дж. Бьюджентал, С. Джурард и др.), в которой построение отношений по принципу диалога на основе равноправия и уважительного внимания к целостной личности партнера во всей полноте ее проявлений рассматривается как основа сколько-нибудь глубокого и адекватного понимания другого человека, а также возможности оказания помощи в решении психологических проблем и стимулировании желательных изменений. Принципы диалога оказались крайне созвучны постмодернистскому мировоззрению, в котором подчеркивается относительность истины и полное равноправие разных «голосов», вступающих между собой во взаимодействие. На основе взглядов М. М. Бахтина, постмодернистской методологии и социальнопсихологических и социологических воззрений Дж. Г. Мида на рубеже ХХI века оформилось диалогическое направление в психологии и науках о человеке (Х. Херманс, Дж. Шоттер и др.), не только развивающее принципиально новый диалогический подход к порождению гуманитарного знания, но и учитывающее внутреннюю полифонию личности. Передовые педагогические системы, начиная с Я. Корчака подчеркивавшие важность уважительных отношений с ребенком как с полноценной личностью, после периода увлечения идеей предоставления ребенку полной свободы и удовлетворения его желаний сейчас приходят к постановке в центр проблемы выстраивания отношений с ребенком, которые подразумевали бы не только свободу и взаимное уважение, но и заинтересованность и содержательное наполнение, а также стимулирование развития инициативы и ответственности ребенка. Развиваются различные диалогические подходы в образовании (педагогика Паоло Фрейера, «Школа диалога культур» В.С. Библера и С.Ю.Курганова и др.). Принципы диалога все активнее пробивают себе дорогу в вопросах межгосударственных (а также межнациональных и 63 межконфессиональных) отношений, взаимодействия культур. Актуальнейшая для современного мира проблема толерантности во многом вытекает из проблемы способности к диалогу, способности воспринимать мир другого человека, группы, культуры, народа «без гнева и пристрастия», как имеющий право на существование, несмотря на существенные отличия от привычного нам мира, и способности находить общий язык и договариваться на основе равноправия, признания различий и внимания к ним. И наоборот, интолерантность, ксенофобия, все чаще принимающая формы насилия и кровопролития, во многом связана с неспособностью к диалогу, с монологическим игнорированием ценности и неустранимости отличий "других" или возложением на них всей ответственности за имеющиеся конфликты и разногласия и отказом от обсуждения их по существу. 1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. 2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 3. Братченко С.Л. Межличностный диалог и его основные атрибуты. // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М., 1997. С.201-222. 4. Бубер М. Два образа веры. М.1995. 5. Курганов С.Ю. Ребенок и взрослый в учебном диалоге. М. 1989. 6. Кучинский Г.М. Диалог и мышление. Минск, 1983. 7. Хараш А. У. «Другой» и его функция в развитии «Я» // Общение и развитие психики. М., 1986. – С.31–46. 8. Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. М., 1991. 64
