Вступительное слово

1
Материалы конференции «Модельное законодательство СНГ по
миротворчеству и военно-гражданским отношениям»
Вмешательство в конфликты
с применением военной силы
А.И.Никитин,
директор Центра политических и
международных исследований
Принципы и практика использования военной силы в
конфликтах за последние 10 лет изменились до неузнаваемости.
Вместо единой практики миротворчества ООН по мандатам
Совета безопасности, в котором в равной мере и совместно
участвовали бы страны Востока и Запада, к концу первого
десятилетия после окончания «холодной войны» сложились три все
дальше расходящиеся друг с другом ветви военного вмешательства
в конфликты.
Первая – это продолжение «классического» миротворчества
ООН – где есть свои неудачи (Руанда, Сомали) и свои удачи
(Восточный Тимор, который после миротворческой операции
недавно вступил 191-м государством-членом в ООН).
Вторая – вмешательство в конфликты со стороны
региональных организаций и по мандатам таких организаций в
отсутствие мандата ООН. Ирак – не первый случай: за
десятилетие не менее 10 раз происходили военные вмешательства
великих держав и региональных организаций в конфликты без
мандата ООН. Действия без мандатов ООН осуществляли и НАТО,
и США, и Россия, и СНГ.
Причем, по инерции «холодной войны», военное
вмешательство в ряд конфликтов со стороны США, НАТО и стран
Запада, с одной стороны, и вмешательство в иные конфликты со
стороны России и СНГ, с другой стороны, все дальше расходятся
друг с другом, и взаимно не признаются «настоящим
миротворчеством».
Запад не признает действия по мандатам СНГ в Таджикистане
и Абхазии, а также действия России по двусторонним соглашениям
в Молдове и Южной Осетии/Грузии правомерным или истинным
2
миротворчеством, а также жестко критикует методы военного
решения Россией чеченского конфликта.
Россия не признает правомерными действия Запада, и
особенно НАТО, в отношении Союзной Республики Югославия в
1999 году, и действия США и Великобритании с союзниками против
Ирака без мандата ООН в 2003 году.
Апогея взаимная критика военного вмешательства в
конфликты достигала именно в 1999 году, когда на Стамбульском
саммите ЕС Запад жестко критиковал Россию за Чечню, а Россия в
ответ грозила выходом из ОБСЕ и Договора ДОВСЕ (до сих пор
следы этого кризиса видны в тексте Внешнеполитической доктрины
России, где дана неожиданно жесткая и сдержанная оценка ОБСЕ).
В том же году Россия жестко критиковала Запад и НАТО за
бомбардировки Белграда без мандата ООН в течение 11 недель
(потом мандат был согласован) и военное вмешательство в Косово
стало совместным – НАТОвско-российским. Россия прерывала на
год программу «Партнерство во имя мира» и всякое военное
сотрудничество с НАТО, отношения оказались отброшенными на
уровень 1993 года.
Новый всплеск критики Россией западных действий вне
мандата ООН наступил в связи с кампанией в Ираке. Но просто
удивительно, как быстро президент Буш, выигравший военную
кампанию, «простил» президента Путина (и публично заявил об
этом на торжествах в Петербурге) за «особую линию». Да и Путин в
той же серии совместных интервью «простил» Буша за действия без
мандата ООН.
За пятилетие между 1999 и 2003 годами четыре раза
сменилась формула вмешательства в конфликты. В период Косово
господствовала формула «гуманитарная интервенция» (то есть
военное вмешательство для предотвращения гуманитарной
катастрофы и геноцида»). Запад ее развивал, ее почти внесли в
доктринальные установки НАТО, в ООН была создана комиссия
Сануна-Эванса, обосновавшая «гуманитарную интервенцию» в
докладе «Ответственность по защите» (Responsibility to Protect).
Россия жестко критиковала эту формулу и отрицает ее до сих пор.
3
После 11 сентября и в период военной кампании в
Афганистане появилась новая формула «контр-террористическая
операция». Россия ее тут же поддержала, потому что именно так
«закодировала» свои действия в Чечне. Произошел прагматичный
«размен» российской поддержки (в том числе голосом в СБ ООН)
американской кампании в Афганистане на изменение западной
позиции в отношении военных действий России в Чечне.
При подготовке операции в Ираке и в связи с выходом
Северной Кореи из ДНЯО возникла формула «предотвращения
распространения оружия массового уничтожения» с помощью
«превентивных действий». Вскоре формула «преэмптивного
удара»
(pre-emptive
strike)
заменила
формулу
«контрраспространения» в связи с отрицательными результатами работы
инспекторов МАГАТЭ (IAEA) в Ираке и ненахождением ОМУ.
Наконец, непосредственно в период военной кампании в
Ираке формула «контр-распространения» была отодвинута на
задний план, а на первый план вышла формула «изменение
режима» (coercive regime change) с помощью военной силы.
Причем изменение режима пообещали Ирану, Судану, в более
далекой перспективе недемократичному исламскому Пакистану, и
уж точно – Северной Корее.
При этом Россия поддержала (и активно) формулу
«вмешательство для предотвращения распространения ОМУ», но
резко критикует формулы «преэмптивного военного вмешательства»
(pre-emptive military intervention) и особенно «насильственного
изменения режимов» (coercive regime change) , хотя делает негласное
исключение для «насильственного свержения режима талибов»,
которое Россия поддержала, в том числе своим оружием и помощью
Северному альянсу.
Как видим, водораздел между западными и российскими
политическими принципами не такой уж жесткий. Происходит
политизированный поиск новых форм и допустимых норм
вмешательства в конфликты как в России, так и в НАТО, ЕС, США,
на Западе в целом.
Военное вмешательство в конфликты, как с выполнением
правовых процедур, так и с нарушением традиционного
международного права стало за 10 лет негласной «нормой»
международной жизни.
4
Все операции последнего десятилетия в конфликтных
регионах – Афганистан, Югославия и Ирак, Абхазия и Южная
Осетия в Грузии и Приднестровье, Таджикистан и Чечня –
непростые и неоднозначные случаи с точки зрения международного,
в том числе международного гуманитарного права.
Но стоит ли копаться в прошлом – талибы рассеяны, режим
Хуссейна уже пал, Грозный разбомблен, Таджикские мирные
соглашения, как и Дейтонские соглашения по Боснии подписаны и
частично выполнены… Все-таки стоит. Потому что практика
военного вмешательства в конфликты ширится, дает ежегодные
политические результаты и дивиденды, и ряд организаций – в том
числе ООН, НАТО, ЕС, СНГ/ОДКБ в данный момент создают новые
инструменты будущего военного вмешательства: НАТО формирует
Силы ответного реагирования (NRF - NATO Response Force),
Европе5йский Союз формирует собственные Силы быстрого
реагирования (Rapid Reaction Forces), СНГ/ОДКБ (Commonwealth of
independent States / Organization of Collective security treaty – OCST)
сформировало Силы быстрого развертывания для Центральной
Азии. Совет Россия-НАТО разрабатывает концепцию совместных
российско-натовских миротворческих операций.
Задача политиков, военных и исследователей России и Запада
– сделать шаг навстречу друг другу в преодолении взаимного
непризнания миротворческих действий друг друга. Необходимо
искать взаимоприемлемые формулы использования военной силы в
конфликтах, необходимо учиться видеть спорные ситуации глазами
«другой стороны».