Рецензия на выпускную квалификационную работу

Рецензия на выпускную квалификационную работу
«Религиозные основы искусства в эстетическом наследии В. В.
Вейдле»
свящ. Максима Вараева
Проблема взаимоотношений искусства и религии, к которой обращена
представленная дипломная работа, является, как пишет сам автор «сквозной для всей
русской религиозной философии», и, добавлю, не только русской, но европейской в
целом. Действительно, если в самом обобщенном виде попытаться определить
взаимосвязь искусства и религии в процессе исторического пути человечества, вполне
очевидно, что, независимо от конфессионального фактора, друг без друга ни религии, ни
искусства никогда не стали бы тем, чем они стали - в их, с одной стороны взаимной,
необходимости друг в друге, с другой - взаимной несводимости.
Указанная проблематика - в специальном смысле слова ее можно обозначить как
«религиозное искусство и культ», а в более широком она обращена к искусству как к
инструменту для глубинной интерпретации духовных процессов, - впервые наметившись
у Платона, прослеживается во всей истории европейской философии, а с появлением
эстетики как особой дисциплины все чаще и сильнее звучит у Канта, Шеллинга, Гегеля
вплоть до корифеев философии искусства, эстетики, искусствознания XX века: Э.
Панофского, Г. У. фон Бальтазара, Г. Зедльмайра и др.
Имя русского философа и историка искусства, ученика о. Сергия Булгакова, В.В.
Вейдле в этот ряд имен включается с полным правом и на равных (известно, в
частности, что философия искусства Ганса Зедльмайра сложилась не без его влияния),
что соответствует и его прижизненной глубокой интегрированности в европейскую
интеллектуальную и научную жизнь. Далеко не всем отечественным философам в
эмиграции это удавалось, тем более, оставаясь при этом именно «русским философом».
На родине же Вейдле не был известен вплоть до публикаций его сочинений в середине
1990-х гг.
Из того факта, что наше знакомство с этим мыслителем произошло так недавно,
исходит и одна из проблем рассмотрения Вейдле в исследовательской литературе,
которая отразилась и в предложенной работе. Это проблема невольной аберрации зрения:
Вейдле пишет о современном ему искусстве, в работах же о Вейдле его современность
невольно сливается с нашей современностью, в которой описанное им умирание
искусства значительно продвинулось к финалу этого процесса - не исключено, что к
одной из последних стадий разложения умершего. Отсюда диагноз, возможно, уже
устарел... В самом деле, называние творчества Пикассо «трупом красоты» не выглядит ли
архаично в эпоху, когда в качестве художественных объектов предлагаются инсталляции
из препарированных трупов?
Притом что, видимо, проблема такого размывания временной перспективы не
стала предметом специального внимания автора, он все же не ошибся в понимании
Вейдле как актуального мыслителя, более того, по отношению к значительной части
современной философии искусства и эстетики Вейдле оказывается еще более актуален,
чем при жизни. Речь в данном случае может идти не о том искусствознании, которое
вообще любую попытку говорить об аксиологической стороне искусства объявляет
тоталитарной (и даже фашистской), но скорее о всевозможных констатациях
необходимости возрождения церковного искусства, иконописи, воцерковления культуры и
т.д., которые зачастую, по язвительному выражению В.В. Бибихина, скорее можно отнести
по ведомству «кустарной пневматологии».
Говоря о возрождении или воцерковлении культуры как о необходимости, мало
кто задумывается, возможно ли это в принципе. Понятно, что на обыденном уровне
многим кажется, что для возрождения религиозного искусства достаточно
отреставрировать храмы и написать для них иконы... А возможно ли, например,
1
возрождение иконописи при «умершей» живописи (которую по привычке, повторяя в
крайне огрубленном виде некоторые эстетические положение русских философов XX
века - тех же о. Павла Флоренского и о. Сергия Булгакова, А.Ф. Лосева - продолжают
третировать за «бездуховность»), возможно ли в наше время новое храмовое
строительство как творческое обновление архитектурных форм, похоже, мало задумываются даже теоретики.
В этом смысле важно название французской версии книги Вейдле «Умирание
искусства» «Пчелы Аристея». Автор диплома об этом пишет, так: «Согласно мифу,
Аристей, оскорбивший Орфея своей страстью к Эвридике, наказан был тем, что мор
поразил его пчёл. Но, покаявшись в своей страсти, искупив её жертвоприношениями,
Аристей был прощён - его пчёлы воскрешены. Уже в самом названии книги Вейдле
содержится аллюзия на одну из центральных тем русской религиозной метафизики. Тема
греха и искупления, смерти и воскресения рассматривается автором в контексте драмы
гибели европейской художественной культуры».
Между тем эта трактовка требует уточнения. Ведь автор пишет, что излагает миф
об Арестее по Вергилию, между тем у Вергилия пчелы появляются на девятый день из
гниющих туш жертвенных животных, а в других вариантах мифа - из туши убитого
Киреной льва... Что конечно, придает названию книги Вейдле оттенок трагической
безнадежности, поскольку, и Вейдле это стремится показать, умирание искусства это не
метафора - искусство умерло действительно, умерло по-настоящему, и зарождение нового
искусства в гниющем трупе искусства старого возможно только как чудо, и если, по
милости Божией, оно произойдет, это будет что-то совсем иное - причем каким оно
будет, это новое искусство, пока непонятно никому.
К чести автора дипломной работы надо сказать, что он хорошо понимает, что
задача возрождения чего бы то ни было, пусть даже самых желаемых вещей, от нашего
желания не во всем зависит.
Представленная работа как раз ценна и актуальна тем, что на теоретическом уровне
поднимает проблему этого возрождения. Автор сам замечает) «актуальность данной темы
можно разделить на научную и общественную (практическую)», а вторую обосновывает
тем, что «в последнее время в Церкви как никогда остро стоит вопрос об осмыслении
феномена церковного искусства: о том, что собой должно представлять художественное
творчества в рамках литургической традиции Церкви? Каким образом соотнести между
собой актуальность и живость формы с совокупностью традиционных способов
выражения духовных смыслов, которые присущи религиозному искусству?».
Жаль, что автор не продолжил своих размышлений в этом направлении,
ограничившись, в итоге, лишь общим выводом о том, что «возрождение европейской
культуры и воскресение искусства, согласно русскому мыслителю, возможно только на
путях возвращения их к своим религиозным христианским корням».
В заслугу автору можно вменить понимание им еще одной глубокой проблемы, о
которой почему-то говорить не принято. При готовности согласиться с Вейдле (и,
например, Зедльмайром), что утрата искусством своего духовного стержня привела его к
гибели, о негативных последствиях этого разрыва для религиозной жизни, опять же, мало
кто отдает себе отчет - повторяю, речь не идет об обывателе, а именно об
искусствознании, и не всяком, а занятом историей и теорией церковного искусства. К
чему такое положение приводит в практике современного храмостроительства и
иконописания, говорить нет необходимости. Дипломник не боится в своей работе
обозначить эту проблему, цитируя горькие, но точные слова архимандрита Иануария
(Ивлиева): «В пополняемую веками сокровищницу церковного искусства... давно не вкладывается ничего нового... Иконопись и храмовое зодчество дают образцы более или
менее удачной археологической стилизации». Дипломник продолжает: «лишившись
своего языка, церковное искусство, потеряло возможность говорить на языке адекватном
культуре, в нём начинает господствовать стилизация или засилье чуждых ему
художественно-выразительных средств, которые привносят в саму религиозную жизнь,
2
чуждые ей смыслы. Церковь, таким образом. лишается возможности полноценного
диалога с обществом».
Более серьезный анализ указанных проблем, поднятых автором в работе попутно,
очевидно, дело будущих трудов, главной же цели, определенной как «анализ
религиозно-эстетической системы Владимира Васильевича Вейдле», дипломник вполне и
успешно достигает, решая поставленные в работе задачи.
Кроме Введения и заключения текст разделен на четыре главы, в которых
рассматриваются проблемы
- формирования эстетической концепции В.В. Вейдле
- соотношения религии и искусства и его теория и поэтика
- секуляризации культуры как причина кризиса искусства и разрушения стиля
как его языковой системы
- полемического наследие В.В. Вейдле
С предложенной реконструкцией эстетической системы Вейдле и главными
выводами автора рецензент в целом солидарен, однако здесь требуется по крайней мере
одно уточнение. Автор пишет, что основной причиной разрушения искусства по Вейдле
является секуляризация культуры. Я думаю, что в этой посылке, все же имеется некоторая
схематизация и упрощение проблемы: коль скоро причина кризиса секуляризация, то
условием возрождения, следовательно, является воцерковление культуры. Между тем не
всякая десекуляризация (а в том, что в современном мире этот процесс уже весьма
заметен, сомнений нет) ведет именно к воцерковлению, а не к нарастанию
деструктивных форм религиозности (этот процесс также налицо). Впрочем, и
«правильное» воцерковление еще не означает, что автоматически за ним придет
реанимация искусства в его ныне недостижимых формах прекрасного, которые в XX веке
опла-кивал не только Вейдле, но и Ортега-и-Гассет, и тот же Зедльмайр, и другие...
Кроме того, известно, что кризисы в искусстве случались и раньше, причем часто
имен-но на нарастающей волне религиозности в культуре: (Амарна, эллинистическое
искусство, само раннехристианское катакомбное искусство, о чем пишет и Вейдле,
иконоборчество, наконец). С другой стороны, эпоха Возрождения, которая по
распространенному мнению ведет к эмансипации искусства от религии, явилась
величайшей художественной эпохой, а следующая за ней художественная эпоха барокко,
связанная с контрреформацией, напротив, скорее считается эстетически упадочной...
Вопрос не в справедливости этих оценок, а в том, что зависимость здесь более сложная и
не прямая, все это требует глубоко обдумывания и обоснования. А главное, все же, состоит
в том, что и секуляризация искусства - это не столько причина, сколько тоже лишь
следствие более глубокого и всеобъемлющего кризиса (и Вейдле об этом говорит):
кризиса человека и его духа, во всех аспектах этой сложнейшей проблемы.
Для полновесности работы рецензенту также несколько не хватило от автора
удачных или неудачных, с его точки зрения, примеров (он ограничился упоминанием о
творчестве Ю.Н. Рейтлингер, о которой писал Вейдле) церковного искусства XX века.
Кроме насильственно прерванных опытов Щусева, В. Васнецова, Врубеля, Гончаровой,
Нестерова и др. по обновлению языка православного церковного искусства в начале XX
в., весьма интересно и поучительно было бы с этой точки зрения рассмотреть опыт
архитекторов и художников, работавших по заказу католической церкви (например,
капелла Ле Корбюзье в Роншане, Капелла четок Матисса, витражи Шагала, неороманская
базилика св. Терезы в Лезье, собор Саграда Фамилия Гауди в Барселоне, церковь Жанны
д Арк в Руане и т.д.). Отмечу, что это не является недостатком работы, но присутствие
этих тем только украсит будущие исследования автора.
Рецензент с удовлетворением отмечает, что все эти вопросы, возникшие у него в
процес-се знакомства с сочинением о. Максима Бараева, свидетельствуют лишь о его
глубине и хорошем научном потенциале. Это тот случай, когда работа не ограничена
учебными рамками и воспринимается как научная по сути и перспективам.
Остается сказать, что библиография насчитывает 32 пункта источников и 18
3
пунктов литературы - это почти полное собрание того, что написано на русском языке
Вейдле и о Вейдле. Жаль, что при очевидном дефиците публикаций, посвященных
предмету исследования, от вни-мания автора, все же ускользнули некоторые статьи.
Например, статья Алексея Зверева «"Умирание искусства": 65 лет спустя» «Иностранная
литература» 2002, № 2, или очень краткая, но полезная рецензия Ю. Иваска на
переиздание французского варианта книги Вейдле «Умирание искусства»: Пчелы
Аристея. W. Weidle. Les abeilles d'Aristee; E. Auerbach. Mimesis, Paris, 1954, напечатанная
в его журнале «Опыты». Кстати, жаль, что и сама французская версия книги Вейдле в
библиографию не вошла, поскольку своему русскому варианту она не вполне тождественна и анализ этих различий мог бы, быть может, уточнить некоторые оценки и
положения работы. Кроме того, ту статью Юрия Иваска, которая есть в библиографии,
следовало бы, скорее поместить в список источников.
Очень отрадно, что в источниках есть работы Ортеги-и-Гассета, Гадамера, Барта
и Зедльмайра (жаль, что только одна книга последнего, на русском языке их уж две), но
жаль, что в тексте тема типологического сравнительного анализа их мысли и мысли
Вейдле затронута лишь кратким образом, и расширить их присутствие в исследовании это тоже пожелание автору на будущее.
Рецензент считает, что дипломная работа свящ. Максима Бараева полностью и на
высоком уровне соответствует всем требованиям, заслуживает оценки отлично и
нуждается в продолжении.
К. филос. н.
Доцент кафедры философии
Н.А. Ваганова
4